Главная страница | Социальная фантастика | Проект особого значения. Версия 20.24

Проект особого значения. Версия 20.24
Валерия Бояровская
Катерина Глинистая
Самвел Викторович Лазарев
Мария Рождественская
Дмитрий Форверц
Амалия Лик
Андрей Поляков
Евгения Зальцзейлер
Натаниэль
Татьяна Волчяк
Игорь Соловьев
Libra Tenmanth
Егор Данилов
Алексей Брусницын
Алон Морх
Юрий Владимирович Харитонов
Юрий Ляшов
Эрик Рыжебородый
Павел Николаевич Волченко
Н. Ланг
Сергей Остапенко
Будущее уже здесь – на страницах сборника работ конкурса «Проект особого значения. Версия 20.24». Литрес вместе с научно-техническим центром «ЗАСЛОН» провел его в третий раз. В этом году в конкурсе приняли участие более 1300 авторов и чтецов, показав яркие творческие способности и высокий уровень мастерства.
Участникам предложили написать научно-фантастические рассказы в стиле «технологический экшн», «фантастический детектив» и рассказы в стиле сценария компьютерной игры. Авторы размышляли о развитии технологий, опираясь на современные инженерные разработки и IT-инновации, и представляли наш будущий мир.
По традиции поклонников научной фантастики ждет сюрприз. В сборник вошли произведения Андрея Васильева и Алексея Брусницына, а также рассказы из шорт-листа общей и специальной номинаций, получившие высокие оценки жюри.

Андрей Поляков
Проект особого значения. Версия 20.24

Павел Волченко
Сковородка галактики
«Вы уволены» – большие черные буквы на белом конверте. Рома поднял конверт с клавиатуры, усмехнулся. Ну что же, этого и следовало ожидать от Петра Игоревича, на большее он был просто не способен. Ну в самом-то деле, не будет же он с каждым работником по душам разговаривать и тихо упрашивать, мол, де сложилась сейчас такая ситуация, что кризис экономический, что еще что-то. Нет, все куда проще: положить по конвертику на стол и сделать ручкой. Рома вспомнил, как давно, два года назад, когда он только устраивался сюда, вместе с заявлением с просьбой о принятии на работу написал по указанию начальника отдела кадров еще одно – заявление на увольнение по собственному желанию. Без даты. Вот и пригодилось.
Рома открыл конверт, внутри деньги и трудовая книжка. Достал, пересчитал – ровно половина зарплаты. Ну все правильно – сегодня только шестнадцатое число. По-своему даже неплохо, Петр Игоревич мог и задним числом уволить.
– Что? Да как он! Я судиться буду! Я этого так не оставлю! – закричала Ирочка из-за своего стола. Красивая она, хоть и дура полная. Надеялась, что некоторые в кавычках личные связи позволят ей прочно удержаться на рабочем месте. Не на того напала: у Петра Игоревича со всеми секретаршами были личные связи, но это не мешало ему менять их каждые полгода.
Рома бушевать не стал. Он вытащил деньги из конверта, сунул их в карман и пошел прочь из офиса.
– Роман Петрович, вы куда? – остановил его начальник отдела маркетинга, в котором до сегодняшнего дня Роман и работал.
– Витя, вы у меня на столе посмотрите, там все обстоятельно написано, – ответил Роман, весело козырнул и вышел за дверь. За спиной весело прозвенели колокольчики, повешенные ныне уволенной Ирочкой. Она думала, что Петру Игоревичу эти фэншуйские колокольчики понравятся.
На душе было легко.
Домой, на съемную квартиру, Рома не торопился. Он словно по новой открывал для себя городские улицы. В это время, утром, они совсем другие, не такие, как по вечерам. Вон и дети бегут в школу, весело громыхают за спинами полные ранцы. Студенты бредут, в ушах затычки плеера, головы раскачиваются в такт неведомой музыке, и вид у них такой свободный, кричащий. Непривычно было смотреть на них, таких неправильных, таких выбивающихся из общего причесанного фона. Какой, оказывается, может быть разный мир в зависимости от времени. Все это было всегда, просто Рома не видел этого через полуприкрытые жалюзи окна офиса. Полуприкрытые они с половины девятого утра и до пяти вечера, а с пяти вечера и до полдевятого утра они наглухо закрыты – интересно, их когда-нибудь открывали полностью? Так, чтобы дневной свет не рубило на мелкие ломтики по бежевым гипсокартонным стенам офиса? Наверное, нет.
Роман остановился около ларька, купил булочку, маленькую, на пол-литра бутылку минералки и уселся на невысокий железный заборчик у газона. Странно он, наверное, смотрелся в своем костюме, в галстуке и с булочкой этой с посыпушкой, с крошками на выглаженных до острых стрелок брюках.
Рядом прошли две девушки, наверное, студентки, молоденькие и красивые, обе в тугих джинсах. Одна на него покосилась, и он приветливо улыбнулся. Девушка что-то шепнула своей подружке, та тоже оглянулась, шепнула что-то в ответ, и обе они прыснули смехом. Рома улыбнулся еще шире и жадно откусил мягкую булочку.
Все-таки жизнь прекрасна: на руках половина зарплаты, в кармане трудовая книжка, за комнату уплачено на три месяца вперед, и лето только началось.
– За это надо выпить! – вслух сказал Роман, бросил остаток булки пробегающей мимо дворняге и пошел за пивом.
В кармане призывно запиликал сотовый. Роман поморщился. Судя по мелодии, звонил Игорек, добрый знакомец из транспортного отдела, правда, парень малость со странностями, двинутый на почве X-files. Роман даже пару раз с ним пиво пил. Неплохой парень, пока про свои тарелочки рассказывать не начнет.
– Да.
– Ромка, ты где?
– Гуляю. Воздухом дышу.
– Зачем? – тупо спросил Игорек.
– Уволили меня, Игорь. Все, я теперь вольная птица! – с неожиданной злостью прокричал Роман в трубку так, что гуляющий у газона голубь захлопал крыльями и отлетел метра на полтора. Городская птица – наглая.
– Как уволили? И что теперь?
– А что теперь? Гуляю я теперь. Погода сегодня хорошая, солнышко жарит, девушки красивые гуляют. Выходи, вместе погуляем, – вообще-то Роман шутил, ерничал и чуть злился на Игоря. Его-то не уволили.
– Хорошо, – неожиданно согласился Игорь. – Ты где сейчас?
– К парку Пушкина подхожу.
– Хорошо, подожди меня у фонтана, я сейчас.
И отключился. Роман даже на трубку посмотрел удивленно. Игорек так просто срывается с рабочего места, бежит непонятно куда и непонятно зачем – дурдом. Он сам такого бы не сделал.
При входе в парк, в павильоне, Роман, подумав, купил две бутылки пива и пачку сухариков. Пошел к фонтану. Уселся. Утром тут было еще пусто: народ только после рабочего дня подтянется, хотя…
На лавочках вокруг фонтана никого не было. Только одна старушка культурного вида ходила и издалека косилась на урны – охотилась, в большой холщовой сумке позвякивала пойманная за утро добыча.
Роман уселся на лавочку, открыл бутылку о брус лавки и сделал глоток. Хорошо.
Старушка покосилась на него, на бутылки – тут пока ловить нечего, такой мужик в костюме нескоро осилит бутылку, не то что две. Так она решила для себя и пошла дальше.
Когда прибежал запыхавшийся Игорек, Ромка уговорил уже почти полбутылки.
– Ну, говори, – начал он сразу, бухаясь рядом на лавочку.
– На, освежись. – Ромка протянул ему вторую бутылку. Игорек отщелкнул пробку зажигалкой, жадно приник к горлышку, заходил кадык на выбритой до синевы шее.
Сделав три громких глотка, он оторвался от горлышка, утер рукавом губы и снова спросил:
– Что там у тебя?
– Ничего: конверт, деньги, трудовая книжка.
– И все?
– И все.
– А как тебя без заявления? – хлопнул себя по лбу. – А-а!
– Молодец, вспомнил, – усмехнулся Роман. – Возьми с полки пирожок.
– И что теперь будешь?
– Ничего. У меня за квартиру на три месяца вперед заплачено. Деньги на кармане есть. Жить можно, потом посмотрим, – отхлебнул пива. – Ты как, отпросился?
– Не, отгул взял, на час. – Игорек закусил нижнюю губу и вдруг задал совсем неожиданный вопрос: – Ты космонавтом хотел стать?
– Что?
– Ну в детстве. Когда мелким был. Хотел?
– Ну хотел. Все хотели. А что?
– А сейчас хочешь?
– А ты меня в космос отправить хочешь? – Ромка едва не засмеялся. – На затопленную станцию «Мир» балластом?
– Да не, я серьезно.
– Можно и в космос, – Роман не удержался и хохотнул. – Игорь, ты что, прикалываешься?
– Нет, тут такое дело… – Игорек почесал затылок и медленно протянул: – Понима-аешь, есть сайт такой – уфо. нет. ру… Слышал?
– Не-а, – мотнул головой. Разговор его забавлял все больше.
– Там люди увлеченные…
– Ага, на всю голову, и не лечатся.
– Да нет, нормальные ребята. Ну, короче, ты там загляни сегодня. Там доска объявлений есть. Подумай.
– Загляну, – Рома улыбнулся.
– Хорошо. – Игорек встал, похлопал Романа по плечу. – Не расстраивайся, все хорошо будет.
– И ты не болей.
Домой Роман пришел только вечером. По привычке включил компьютер и, запустив поисковик, вспомнил про сайт. Быстро забил в строке поиска название, кликнул мышкой и перешел по ссылке. Все было именно так, как он себе и представлял. Сайт для помешанных фанатиков НЛО, двинутых на голову почитателей летающих тарелок и прочих не вполне адекватных личностей. Роман быстро пролистал основные темы сайта, усмехнулся на теме «Хлорирование воды – инопланетный заговор», и только потом щелкнул на ссылке «Доска объявлений».
В основном тут был все тот же тематический хлам:
«Ищу похищенных инопланетянами в 2006 году у санатория Еловое. Друзья, где вы, отзовитесь».
«Куплю артефакты, дорого».
И прочий ненужный мусор. Но одно объявление поражало своей абсолютной невменяемостью:
«Набирается экипаж межзвездного корабля для путешествия по Млечному Пути. Зарплата договорная».
Под объявлением значился номер сотового телефона и приписка: «спросить Федю».
– Федю, значит. – Роман усмехнулся, достал сотовый, стал набирать номер. – Ладно, спросим Федю.
Гудки, трубку долго не брали. Но вот щелчок – и сухонький заикающийся голосок промямлил:
– Д-да.
– Федя?
– Да.
– Я по объявлению. – Роме пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться. – Насчет экипажа.
– А-а! – в голосе Феди появилась радость. – Это х-хорошо. Оч-чень хорошо. Вы где живете?
– В городе.
– В к-к-как-ком? – через силу спросил Федя. Заикался он просто дико!
– В Самаре.
– Это хорошо, эт-то просто з-з-з-замечательно! Д-двадцатый километр з-за пост-том знаете?
– Да. – Место было известное, там своротка налево и прямо к озеру. Летом туда все катались.
– З-завтра к д-дв-венадцати п-подъезжайт-те. Я встречу.
И трубку повесил сразу. Наверное, сам устал заикаться в телефон. Жаль, конечно, не успел про зарплату спросить. Может, он какими-нибудь сириусскими йенами платить будет или долларами марсианскими. И вообще, может, ну его, этого идиота. Позвонить сейчас в скорую, номер телефона Феди назвать и сказать, что у человека шифер окончательно съехал.
Но в скорую он так и не позвонил. А на следующий день сел на междугородний автобус и выехал к двадцатому километру. Правда, с собой взял травматический пистолет «Оса» – так, на всякий случай.
Феди на остановке не было и в помине. А была там парочка, на Федю решительно не похожая. На большом холщовом рюкзаке у обочины сидел здоровенный детина со стрижкой ежиком и лбом неандертальца, а вторая вообще была красивой стройной девушкой.
Когда Роман вышел из автобуса и стал потерянно смотреть по сторонам, его окликнула девушка:
– Ты к Феде?
– Ну типа того. – Роман прищурился, силясь получше разглядеть красивое лицо девушки, в чьей рыжей шевелюре запуталось солнце. – А вы, позвольте узнать.
– Кристина. – Она по-мужски протянула загорелую руку, пожала ладонь не по-женски крепко. – А тот детина – Костик.
Костик кивнул.
– Роман, – представился Ромка.
– Ромка. Третий член межзвездного экипажа, – она усмехнулась. – Ты как, веришь в эту… В идиотизм этот.
– Я, – Роман даже хохотнул, – не-а. Я нормальный.
– А что тогда здесь делаешь?
– А ты что? – перешел Роман в наступление.
– Я на психолога учусь, психов изучаю. Вот, решила поближе познакомиться.
– А этот, – он кивнул в сторону детины, – Костик?
– А он в это реально верит. Кукушка ни к черту, – Костик обиженно оглянулся, но тут же отвернулся, – ему в боксе стрясли.
– Да? – Роман покосился на Костика немного испуганно, рука сама нашарила на поясе куцую кобуру «Осы».
– Что там у тебя? – сразу заинтересовалась Кристина.
– Да так, – он откинул крышку, – на всякий случай.
– «Оса»! – она уважительно подняла брови. – А у меня вот.
Она легким движением выдернула из футляра сотового телефона электрошокер, нажала на кнопочку, затрещало, пробежала синяя искорка.
– Тоже неплохо.
– З-здраствуйте, – тихо пролепетал знакомый голос, Роман с Кристиной быстро оглянулись. У дороги на узенькой тропинке стоял высокий худощавый парень в очках с такими диоптриями, что глаза казались огромными и странно деформированными. На его сутулой фигуре, как на вешалке, висел нелепый докторский халат. – В-вы, позвольте сп-просить, к-ко мне?
– Федя? – спросила Кристина.
Он кивнул.
– Значит, к вам.
Костик молча поднялся, легко закинул на спину огромный свой рюкзак и молча шагнул вперед.
– Т-три. Хорошо, – сказал Федя. – Пойд-демте.
Он развернулся и какой-то неправильной, обезьяньей походкой пошел вперед. Костик следом. Роман посмотрел на Кристину, та пожала плечами и тоже шагнула на тропинку.
Шли долго. Сначала до озера дошли, потом вдоль него еще с полчаса топали. И все молча. Кристина было попыталась с Федей заговорить, но тот отмахнулся и, заикаясь, ответил: «П-пот-том».
Кристина отстала, поравнялась с Романом и шепнула зло:
– Хоть бы, гад, на машине приехал.
– Угу.
Вскоре дошли до этакого стандартного деревенского домика. Старого, со ставнями, покрашенными в белый и успевшими облупиться от времени, с забором покосившимся, со скрипучей калиткой. Правда, за забором тем вместо стандартного огорода была совершенно неуместная здесь детская площадка. Особенно невероятно смотрелась раскрашенная яркой желтой краской карусель.
А еще дальше, за домом, в поле, стоял сарай. Большущий, черный, с дырявой крышей.
– Проходите. – Федя открыл скрипучую калитку. – Пож-жалуйста.
Они прошли во двор, потом в дом. Изнутри он был таким, каким и должен быть старый деревенский дом: печка, домотканые выцветшие половики на полу, старая, исшорканная мебель, часы с кукушкой над дребезжащим холодильником «ЗиЛ».
– Сад-дитесь, пожалуйста, – он указал на стол, накрытый плохо выстиранной скатеркой. На особенно большое жирное пятно в центре стола была поставлена ваза с надколотым горлышком, а из нее торчал высохший тростник. – Я с-сейчас, под-дождите.
И он ушел в другую комнату. Ребята сели за стол. Костя снял свой большой рюкзак, воровато глянул на Кристину и Рому и спросил стыдливо:
– Как думаете, можно? – он взглядом показал на стол, качнул в руках рюкзак.
– Можно, – кивнула Кристина. – Эту скатерть ничем не испортишь.
Костя положил рюкзак рядом с вазой.
В комнате, где был Федя, раздался звон, что-то громко упало, хлопнула скрипучая дверца шкафа. Федя вышел из комнаты, сжимая в руках чуть мятые листы бумаги.
– Контракты, – неожиданно легко, без единого заикания выговорил он сложное слово. – См-мотрите.
– Подождите, а деньги! – Рома поднялся из-за стола. – В вашем объявлении было сказано, что зарплата договорная. Я хотел бы заранее знать, на какую сумму я могу рассчитывать.
– Да, – поддакнула Кристина. – И можно аванс сразу.
– А… Аванс? – спросил растерянно Федя. – Д-да, аванс. Можно. К-конечно, аванс.
Он сунул руку в карман своего засаленного халата и достал оттуда толстенную, в ладонь, наверное, толщиной, пачку денег. Не каких-нибудь самодельных таврианских тугриков, а вполне земных, русских пятитысячных. Рома аж поперхнулся, а у Кристины челюсть отвисла. Только Костя на деньги посмотрел спокойно, без интереса – ему-то что, он боксер, он в НЛО верит.
– Этого хват-тит? – с надеждой спросил Федя и протянул тощую руку вперед. И добавил торопливо: – Это для нач-чала.
– Д-для нач-чала хватит, – так же заикаясь, ответил Роман, принимая тяжелую пачку.
– Ну и хор-рошо. Конт-тракты, пожалуйста, – и он положил на стол три мятых листочка. Там было что-то мелко-мелко накалякано от руки, да таким жутким, неразборчивым почерком, что от одной мысли, что это придется читать, становилось страшно. – Ч-читайте.
И он вышел прочь, оставив экипаж космического корабля один на один с контрактами. Костя ничего читать не стал. Он откинул лямки своего рюкзака, достал из кармашка сбоку ручку и поставил внизу листа подпись, поинтересовался стыдливо:
– Сегодня какое число?
– Семнадцатое июня, – быстро ответил Роман.
– Простите, а июнь – это какой месяц по счету? – Костик совсем покраснел от стыда.
– Шестой, – буркнула ему Кристина и с затаенной надеждой спросила у Ромы: – Настоящие?
– Вроде бы… – он вытащил одну красненькую денежку из пачки, перетянутой резинкой, медленно, будто боясь, поднял ее и посмотрел на свет. Водяные знаки были на месте. Он сглотнул и пролепетал: – Настоящие.
– У-е-е-о… – только и сказала Кристина и закусила губу.
– С контрактами чего делать будем? – спросил Роман, отодвинув пачку денег на середину стола.
– С контрактами? – она посмотрела перед собой, будто впервые увидела мятый листок, и вдруг решительно выхватила из Костиной лапищи ручку и поставила закорючку внизу листа.
– Ручку дай.
Рома тоже расписался. Правда, все же поосторожничал, роспись он написал очень криво, так, что при случае можно было бы и доказать, что не он это подписался.
Скрипнула дверь, в дом вошел Федя.
– Рас-списались? Полигон готов. Пойдемте.
– Полигон? – удивилась Кристина.
– Да, ис-спытания.
– Ну раз испытания, – Кристина пожала плечами, – пойдемте, конечно.
Полигоном оказалась та самая детская площадка за домом. Сперва Федя указал им на карусель, они уселись на сиденья крестовины. Роман посмотрел на Кристину, она сидела напротив него, скосил глаза на Федю, кивнул: мол, что думаешь? Кристина просто покрутила пальцем у виска и чуть присвистнула, Рома кивнул.
Федя взялся за свободное сиденье карусели и побежал, раскручивая карусель все быстрее и быстрее. Никогда бы Роман не подумал, что в таком утлом сутулом мужичке может быть сокрыта такая сила, такая скорость, такая выносливость. Федя носился по кругу долго, минут двадцать, если не больше, причем темп держал вполне приличный. У Ромы даже мысль проскользнула идиотская, что это, может, и не псих вовсе, а инопланетянин какой-нибудь, загримированный под землянина. Дальше он идею развить не смог, потому что его очень сильно замутило и он из последних сил сдерживался от рвоты.
Но вот Федя замедлился, затормозил и остановился. Он тяжело осел на землю, дыхание с сипением вырывалось из легких, по вытянутому его лицу бежали струйки пота.
– Ну как? – спросила заботливо Кристина у Феди. – Мы прошли?
– Да, – на выдохе ответил Федя, не заикаясь, – прошли.
Им долго пришлось ждать, прежде чем Федя отдышался и смог встать на ноги. Но все равно от усталости его качало из стороны в сторону, на висках его тонко бились жилки. Перенапрягся парень не по-детски.
Вторым испытанием были качели. Простые качели, на каких в детстве во дворе качались. Громкие, скрипучие, с подоржавленными подшипниками.
– Солныш-шко, – сказал Федя.
– Что? – не поняла Кристина.
– Сол-лнышко сделайте, – и он для верности еще пальцем в воздухе покрутил, показывая, как надо.
Первым, конечно же, Костик на качели сел. Грузное его, гориллоподобное тело смотрелось до смешного нелепо на этих детских качелях. А еще нелепее выглядело его серьезное, насупленное лицо. Он могуче взмахивал ногами, вкладывая в раскачку все тело, весь корпус, и уже через минуту качели тяжело преодолели критическую точку раскачивания, замерли на мгновение в высшей точке и сделали круг – «солнышко».
Когда Ромка еще бегал по двору в коротких шортиках, у них такой финт на качелях считался чуть не подвигом. Если кто делал «солнышко», про него сразу начинал говорить весь двор, вся пацанва шепталась и уважительно смотрели на героя, и даже девчонки таких ребят уважали.
Рома сел на качели, поерзал. Это же сколько лет он не качался? Наверное, в последний раз это было, когда они после выпускного гуляли: пьяные и веселые. Правда, тогда Ромка с качелей навернулся и порвал белую рубашку, но это мелочи.
Он качнулся взад-вперед, тело легко поймало ритм, и вот он уже чувствует, как все качели ходят ходуном от его тяжести. Еще чуть-чуть, и будет то самое «солнышко» – исполнится его детская мечта! Щенячий восторг во всем теле, вот она, мертвая точка – одно мгновение будто в невесомости и рывок не назад, как всегда, а вперед.
– Ура-а-а!!! – радостно завопил Ромка, почувствовав себя мальчишкой. – Ура-а-а!!!
Он сделал еще три витка и только потом, совсем как в детстве, на подъеме, спрыгнул с качелей и полетел, размахивая в воздухе руками и ногами, и бухнулся в траву. Счастливый.
– Ну, Роман, не ожидала я от вас, – официальным тоном сказала Кристина и добавила шепотом, помогая подняться: – Может, ты, как и эти, двинутый?
– Может, – легко согласился Роман и совсем неожиданно для себя клюнул Кристину быстрым поцелуем в щеку: – Это тебе на удачу.
Кристина тоже смогла сделать «солнышко». Сделала она его с радостью, с девчачьим визгом, и волосы рыжие ее огненной гривой развевались, и солнечные зайчики в глаза били. Красота.
Третьего испытания не было. Федя сказал, что все испытания они прошли и могут теперь отдыхать. Осталось только анализы сдать – и все.
– Какие анализы? – подозрительно спросила Кристина. Роман тоже засомневался. Он вспомнил, что когда-то где-то читал, как больная СПИДом медсестра, когда брала кровь из вены, специально пользовалась зараженной иглой.
– Вот, – сказал Федя и вместо ответа быстро выдернул из русого Костиного ежика волосок. Костя едва ойкнуть успел. – П-простите.
Кристина поморщилась и тоже выдрала один волосок. И Роман выдернул. Отдали Феде.
– Спас-сибо. – Федя даже поклонился благодарно и пошел обратно к дому, сжимая в своей узкой ладони их волосы.
– Эй, эй, подождите! – окликнула его Кристина. Федя остановился. – А нам что делать?
– Отд-дыхайт-те. – Федя улыбнулся.
– А на космический корабль можно посмотреть? – вдруг подал голос Костик.
Все притихли. Вот он – момент истины. Сейчас должно что-то произойти, и Федя окончательно и бесповоротно докажет свое абсолютное сумасшествие, и можно будет с чистым сердцем забрать деньги, вызвать скорую и отправиться домой.
– К-конечно, – Федя даже обрадовался. Он поднял руку, ткнул пальцем за их спины. – Т-там.
Все трое разом оглянулись на огромный сарай посреди зеленого поля. Габариты у сарая были внушительные, самолет там, конечно, не спрячешь, но вот пару-тройку танков – в легкую.
Показав им на сарай, Федя как ни в чем не бывало развернулся и пошел дальше по тропинке. Наверняка будет сейчас над их волосами колдовать, анализы делать.
Костик ломанулся к сараю бегом. Припустился так, что только пыль из-под подошв!
Кристина с Романом неспешно пошли следом.
– И что это было? – спросила Кристина.
– Ты про что? – будто ни при чем, ответил Рома.
– Да все про то же.
– Ничего. Дружеское пожелание удачи. – Роме стало стыдно за этот его внезапный порыв, и он быстро сменил тему: – Как думаешь, у Феди шиза полностью съехала?
– Мне кажется, у него шизофрения, осложненная легкой формой аутизма, – не задумываясь ответила Кристина и тут же пояснила: – Он умный парень, шизофреники обычно умные. Часть его сознания сделала неверные выводы на базисе и восприняла эти выводы за истину, таким образом подменив базис реальности на вымышленный – это шизофрения.
– А аутизм? – они уже шли в горку, поднимаясь по полю к сараю. Далеко впереди Костик уже открывал скрипучую воротину.
– Аутизм – это выпадение из реальности. Он просто не замечает происходящего вокруг, человек в себе. Видит то, что хочет.
– Ясно, – кивнул Роман, хоть ничего ему ясно не было. – А про Костьку нашего что скажешь? Тоже шизофреник?
– Нет, до шизофреника ему как до Китая пешком. Костик – просто дурак. У нас половина страны таких Костиков.
– Ты так плохо о нас думаешь?
– Это не я, это психология. А психология – это наука, с ней не поспоришь.
– Дураки, – Роман споткнулся о камень на тропинке и зло прошипел сквозь зубы: – И дороги.
– Вечная истина, – согласилась Кристина.
Они вошли в сарай. Глаза не сразу привыкли к полумраку после яркого дневного света, но, когда они разглядели, что скрывается внутри, от удивления рты раскрыли. Почти весь сарай занимало нечто! Огромное, квадратичное, все какое-то изломанное острыми углами, жутко уродливое и неказистое.
Рядом, словно окаменев, стоял Костик. Рот его тоже был распахнут от удивления.
– Правда, что ли? – не удержался от вопроса Роман. Сглотнул, шагнул вперед. Кристина осталась стоять у входа.
Роман подходил к кораблю не дыша, боясь, не веря глазам своим. Вот уже, перед ним огромная посадочная лапа. Он протянул руку, предчувствуя, как рука коснется холода металла, ладонь легла на обшивку и…
Ромка, как собака, повернул голову набок. Это был не металл, совсем не металл. По ощущениям больше всего походило на крашеную деревяшку. Постучал – стук по фанере.
– Он деревянный, – тупо сказал Роман. – Фанерный.
– Что и следовало доказать, – отозвалась Кристина.
– Твою мать, – резюмировал Костик и тут же проявил меркантильность: – Лаве на троих пилим, поровну.
– Хорошо, – без особого сожаления согласился Роман.
К дому они вернулись почему-то невеселые. Хоть и сразу было ясно, что не может все это оказаться правдой, что нельзя проходить тесты на карусели и на качелях, крутя «солнышко», но почему-то так им хотелось верить в эту сказку. Да и деньги эти заставляли верить. Но когда увидели, собственными руками фанеру крашеную пощупали, о гвозди, вбитые криво, укололись – там уже и деньги были бессильны.
В дом первый Костик вошел. Нагло, без былого трепета, без той стеснительности.
– Эй, хозяин, – голос у него теперь стал басовитый, раскатистый. – Ты знаешь, что у тебя корабль фанерный?
– Что? – спросил Федя, совсем не заикаясь.
– Ничего, – ответил Костик зло.
– Аннализы еще не гот-товы, – будто и не слышал про фанеру. – П-подождит-те еще.
– Нет, Федя, пойдем мы, – совсем грустно сказал Костик, беря со стола увесистую пачку денег. Он уже было шагнул к выходу, но вдруг остановился, обернулся и сказал тоскливо: – Федя, а я ведь тебе поверил.
– П-подождите. Подож-ждите. Я вам ещ-ще дам, ав-ванс, деньги. Ст-только же. Хорошо? – он на них с такой тоской смотрел, с такой мольбой, с такой жалостью, и с этими очками его с невероятными диоптриями он был еще жальче, еще тоскливее.
– Хорошо, – согласился Костик. Облизнул губы и добавил тихо: – Только денег больше не надо. За это спасибо.
Кристина и Рома посмотрели на Костика так, будто впервые увидели. Ну никак нельзя было ожидать от него такого благородства.
– Сколько ждать? – спросила Кристина.
– Час, – с готовностью выпалил Федя. – Од-дин час. На улице, пож-жалуйста. На улице ждите. Час.
– Хорошо, – Костик грузно протиснулся в дверь, вышел.
На улице они уселись на те самые карусели – первое их «космическое» испытание. Костик оттолкнулся, и карусель со скрипом пошла по своему вечному кругу.
– Жаль, – тихо сказала Кристина.
– Почему? – спросил Роман, хоть и самому ему было жалко.
– Потому что все это туфта оказалась, – вместо нее ответил Костик и сильнее оттолкнулся от земли, карусель завертелась чуть быстрее. – Я с детства о космосе мечтал. Я в бокс поэтому пошел.
– В бокс? – спросила Кристина. – При чем тут бокс?
– У космонавта здоровье должно быть. А у нас только бокс был. Я в бокс пошел, – говорил он просто, рублено. – А я хотел. Я на Байконуре был. Один раз. Стартовый стол видел. И там небо такое… Большое… Оно… оно как… черное такое, синее… глубокое.
Видно было, что силится он рассказать то, что не под силу ему выразить простыми словами, а материться сейчас он не хотел.
– И я тоже хотел космонавтом стать, – грустно признался Роман. – У меня телескоп был. Отец из загранки привез. Мы с братом на звезды смотрели. Они по-другому выглядят, не как в учебнике астрономии. Яркие. У нас карта была большая, звездная карта – во всю стену. Мы в загадки по ней играли. Я звезду покажу, и брат ее ищет. Он покажет – я ищу, – усмехнулся. – Правда, только один раз нашел, если по-честному.
– У меня тоже звездная карта была, – отозвалась Кристина. – Ее мама из института принесла. Она на холсте была. Мы ее как скатерть стелили. А папа говорил всегда: «зовущая сковородка галактики» – они там как кругом звезды в черном, – и закончила грустно: – А телескопа у меня не было.
Они замолчали. Больше сказать было нечего. Оставшееся время их карусель тихо и жалобно поскрипывала, а потом появился из дома радостный, сияющий Федя.
– Г-гот-т-тов-во! – от радости он заикался пуще прежнего. – В-вы в-в-все п-под-дходите! П-пойдемте!
– Куда? – не понял Костик.
– В к-к-к-кор-р… – и вместо ответа он ткнул пальцем на сарай.
– Зачем?
Федя не ответил, он уже торопливо ковылял вверх в горку, к сараю.
– Дурик, – сказал Костик, но следом пошел. И остальные тоже пошли.
Когда они пришли в сарай к той фанерной громадине, Федя уже развел там бурную деятельность. Он достал откуда-то длиннющую приставную лестницу, на растяжках под потолком горели лампы без абажуров, в углу сарая глухо жужжал генератор.
– П-пойд-демте, – он махнул рукой и быстро полез вверх по приставной лестнице.
Роман пригляделся и увидел в том месте, куда вела лестница, открытый люк. Внутри уже тоже горел свет.
– Круто он подготовился, – усмехнулся Костик и тоже полез вверх.
– Ну что, пойдем, посмотрим, до чего человека может довести шизофрения с аутсай… аутис… – спутался Роман.
– Аутизм, выпадение из реальности, – поправила его Кристина и взялась за перекладины лестницы.
Внутри корабль оказался огромным и достаточно комфортным. Был он обставлен в духе фантастики семидесятых: кресла яйцевидной формы, оббитые серебристой тканью. На картонных щитах цветные пластмассовые кнопки. Кругом лампочки, тумблеры, как на старых магнитофонах, перед одним креслом зачем-то трещотка от стиральной машины «Чайка» приделана.
– Садитесь, – Федя уже застегивал ремни на своем кресле.
Они сели, пристегнулись, как и он, будто все втроем сговорились играть в эту игру сумасшедшего.
– П-п-приготовьтесь, – он перещелкнул тумблер рядом с собой, повернул трещотку «Чайки», и та застрекотала, отсчитывая секунды.
Ничего не происходило. Совсем ничего. Да пусть бы уж лучше задрожала вся эта конструкция, затряслась бы вся, рухнула бы даже – и то было бы лучше, чем ничего. Все потерянно поглядывали друг на дружку, пожимали плечами, и только Федя нервно облизывал губы и, не отрываясь, смотрел за тем, как старая трещотка приближается к нулю. Треск замедлился, еще пару раз тикнуло, и таймер встал.
Федя громко сглотнул и новым, уверенным голосом сказал:
– Получилось!
– Что получилось? – спросила Кристина.
– Все! – он будто забыл о том, что заикался. – Все получилось! Корабль выявил полный экипаж, он протестировал ДНК и определил то, что вы разумны. Мы улетели! Как я устал от этой вашей планеты, сколько лет, сколько лет. Понимаете, была неудачная посадка, и я остался один, а компьютер – это же железка, ему… Ему четыре члена экипажа надо было. Четыре! И эта ваша атмосфера, она просто убивала мое горло. Как легко дышится! Как легко!
Костик несколько раз вдохнул, пожевал, будто пробуя воздух на вкус, хмыкнул.
– А зачем ДНК наши проверял? – спросил Рома.
– Разумность выявить.
– Чего? – усмехнулась Кристина. – Разумность?
– А что? Знаете, у скольких людей способность к мышлению отсутствует.
– Бред. Ладно, Федя, нам пора, – сказала она, поднимаясь с кресла. – Спасибо за все, не обижайся, если что не так…
Она сделала лишь один шаг, когда непривычно твердый голос Феди скомандовал:
– Включить обзорные экраны!
И все. Выгнутая стена перед ними пропала, а за ней оказалась бесконечная глубина космоса и завихрения той самой звездной карты – Млечный Путь, манящая сковородка Вселенной.

Юрий Ляшов
Шаг в бесконечность
Развалившись в кресле, Андрей мысленно воспевал гения, изобретшего кондиционер. Но стоило лишь на секундочку прикрыть глаза под потоком прохладного воздуха, как ехидно улыбающаяся судьба тут же продемонстрировала закон подлости в действии: дверь в кабинет распахнулась, грохнув о шкаф с документами.
Андрей от неожиданности вздрогнул – так нагло ворваться к нему мог только начальник управления. Но на пороге возник лейтенант Игнатов с выпученными то ли от удивления, то ли от испуга глазами. Пригнувшись, чтобы не задеть кучерявой головой притолоку – с его ростом это было весьма вероятно, лейтенант подбежал к столу и замер.
– Инспектор Гаджет, стучаться не учили?! – навалился на стол Андрей. – Если до сих пор не запомнил, кто я – читай табличку на двери! Или чтение больше не входит в программу обучения?
– Входит… – Игнатов виновато опустил взгляд.
– И что там написано?
– Начальник уголовного розыска майор Зотов.
– Ну, молодец же! – усмехнулся Андрей. – Буквы знаешь, в слова складываешь! А если их смысл научишься понимать, обязательно старлеем станешь!
Не то чтобы Андрей не любил недавно прикрепленного к его отделу сотрудника, просто отказать себе в удовольствии подколоть пиджака Зотов не мог. Около полугода назад МВД решило открыть свое бдительное око в обретшем невероятную популярность Виртуале. По такому случаю даже не пожадничали специальной штатной единицей: «В целях выявления, предупреждения и пресечения противоправной деятельности в цифровой среде ввести в подразделениях уголовного розыска должность инспектора по виртуальному пространству». Естественно, специалистов такого профиля ведомственные институты не готовили, поэтому ряды оперативного состава пополнили выпускники гражданских вузов. Так и влетел под крыло майора Зотова несклепистый и немного застенчивый лейтенант. Ну а поскольку внятного кодекса о виртуальных правонарушениях пока еще не сочинили, Игнатов в представлении своего руководителя задарма проедал государственные харчи.
– Виноват, Андрей Валентинович, просто…
– Просто, Игнатов, – с ненастоящими женщинами в Виртуале шалить! А ладить с начальством – искусство! Будем учиться. Кругом, на исходную шагом марш!
– Андрей Валентинович, меня там заявитель ждет, – Игнатов оторвал взгляд от пола.
– Ничего. Этого добра у нас навалом. Что ж нам теперь, из-за каждого педагогическую концепцию перестраивать? – Андрей осекся, соображая, кто и с каким заявлением мог обратиться к Игнатову в Виртуале. – Заявитель? У тебя?
– Да.
– Прямо там? – скептически нахмурился Андрей, забыв о незавершенном воспитательном мероприятии. – В Виртуале?
– Да.
– Поворот, – задумчиво протянул Зотов. – И чего там? Артефакт в игре потерял? Или нахамили ему в чатике?
– Ей. Там девушка. Она вроде как потерялась. Не может вернуться в реал.
– А мы при чем? Техподдержка ей в помощь.
– В том-то и дело. Она не может ни меню вызвать, ни экстренно прервать сеанс. Админы Виртуала ее вообще не видят. Я сам проверил – у нее нет порта подключения, вообще никакой связи с реалом. Она как программа, причем несистемная, не учтенная в реестре.
– Вирус? Дипфейк?
– Возможно, конечно. Только девушка эта, ну не похожа она на вирус. Она, – Игнатов замешкался, будто подбирая слово, – живая, что ли. Вот и решил вам рассказать.
– Так, инспектор Гаджет! Рассказывать маме будешь! Мне ты докладываешь!
– Э… доложить.
– Ну, допустим, произошел какой-то сбой. От меня-то ты чего хочешь?
– Может, вы с ней поговорите. У вас больше опыта в таких делах.
– Не, ну мне нравится! – хлопнул по столу Зотов. – Я за тебя работать буду, а зарплату получишь ты?
Шумно выдохнув, Андрей откинулся в кресле. Заниматься виртуальной ерундой совсем не хотелось, но и бросить неопытного лейтенанта в странной ситуации долг наставника не позволял. Можно было бы поручить опрос кому-нибудь из оперов, только вот все уже разбежались работать по реальным делам.
– Ладно, пообщаемся с твоей потеряшкой. Иди погружайся.
Андрей извлек из ящика стола шлем-маску виртуального порта. Такой комплект хоть и устарел, но оставался весьма надежным способом подключения к Виртуалу. Конечно, в отличие от современных нейроинтерфейсов, при создании цифровой проекции шлем задействовал лишь зрение и слух, оставляя пользователя весьма вовлеченным, но все же наблюдателем. Наверное, этим он и нравился Андрею, предпочитающему контролировать ситуацию, а не отдаваться в распоряжение единиц и нулей. К тому же Зотов и в свои сорок продолжал истово бояться врачей. Поэтому даже пустяковая операция по вживлению в мозг нейрошунта представлялась ему чем-то ужасным.
Маска коснулась лица, меняя окружающий мир. Кабинет исчез, осталось только мягкое неоновое свечение, туманом окутавшее Андрея. Покачиваясь, словно корабль на волнах, из смога всплыла большая кнопка «Активация». Зотов всем телом потянулся к ней, стараясь достать двумя руками. Прикосновения он не почувствовал, но в одно мгновение погрузился в личный кабинет Виртуала. Теперь его цифровая проекция находилась в центре светлой комнаты. Прямо перед ним в воздухе висели с десяток разноцветных иконок, предлагающих перейти в локальную комнату, в поисковую систему и много куда еще. Андрей выбрал серебристую сферу подключения к глобальной карте.
– Погружение, – мягким голосом оповестила система.
* * *
Какими голливудскими шедеврами вдохновлялись дизайнеры, визуализировавшие системное приложение полиции в Виртуале, Андрей даже боялся предположить. Кабинет представлял собой пошлую смесь киношной берлоги частного детектива и офиса техасского рейнджера. Справа на стене красовалась пробковая доска с хитрым переплетением разноцветных ниточек. Прямо под ней примостился широкий дубовый стол с кривыми башенками бумажных папок, среди которых затерялся фотоаппарат с длинным объективом. Потолочный вентилятор наматывал круги, усиленно гоняя несуществующий воздух, а старенькая капельная кофеварка пыхтела на тумбочке, готовя иллюзорный напиток.
Закончив делать пометки, Андрей отложил блокнот на край стола. Естественно, в записях смысла не было – все происходящее сохранялось автоматически и в виде заметок поступало на рабочий терминал Зотова в реале. Но Андрей привык работать именно так. Перелистывая пожелтевшие страницы блокнота и записывая слова собеседника, он успевал их обдумать и сформулировать следующий вопрос.
– Игнатов, запросы раскидай, – распорядился Андрей. – А мы побеседуем. Итак, поправьте, если я ошибусь. Вы Романова Елена Алексеевна. Проживаете по адресу…
Андрей повторял только что услышанный рассказ, с интересом разглядывая девушку напротив. Она была красива: правильный овал лица, вздернутый носик. А темные волосы до плеч в сочетании с глазами цвета полуденного неба добавляли изюминки внешности. Нет, конечно, здесь пользователь мог создать себе любой скин. Вполне возможно, что в реале гражданка Романова выглядела совсем иначе, она и вовсе могла оказаться толстым лысеющим мужиком. Но почему-то Андрею хотелось, чтобы это оказалась именно ее внешность.
– Не замужем, родственников нет. Вы находились в больнице. Проблемы со здоровьем?
– Нет, – помотала головой Елена, – нейрошунт ставили.
– А почему именно в психиатрической клинике? – удивился Зотов. – Эту процедуру сейчас на каждом углу проводят.
– От работы направили. Я помощница профессора Кирьянова.
– Ого, – присвистнул Игнатов, стоявший за спиной Андрея, – того самого?
– Да, – смущенно пробормотала Елена.
– Ух ты! Да он же один из авторов Виртуала! Я был на стажировке в ЗАСЛОНе. Нам Кирьянов лекции читал…
– Лейтенант Соник, свои восторженные вздохи оставьте для бенефиса профессора! – Андрей одарил Игнатова суровым взглядом и вернулся к Романовой. – В больницу какого легли?
– Двенадцатого.
– В Виртуал пошли в тот же день?
– Да, вечером.
– Значит, уже сутки.
– Что же вы после операции – и сразу в Виртуал?
– Да я и не хотела. Но профессор назначил срочное совещание…
– Понятно, – кивнул Андрей, – я люблю свою работу, я приду сюда в субботу. Связь с реалом потеряли сразу после погружения?
– Да. Не успела даже в почту заглянуть, мне система заявила, что нет доступа. Потом вообще из личного кабинета на глобальную карту выбросило. И все. Ни доступа к меню, ни связи с поддержкой. Экстренное всплытие тоже не работает.
– Как такое вообще возможно? – Зотов скрестил руки на груди. – Вот вы трудитесь в корпорации, создавшей Виртуал, по-вашему, что это может быть?
– Не знаю, – пожала плечами Елена. – Да и в ЗАСЛОНе я не работаю. У профессора есть отдельные проекты. Там дома целая лаборатория. Он пригласил меня совсем недавно.
– Прошу прощения, Андрей Валентинович, – подал голос Игнатов, – подтверждение пришло. Романова Елена Алексеевна действительно проживает по указанному адресу. В больницу поступила двенадцатого. Операция прошла успешно, сегодня…
– Вот же, – закивала Елена, перебив лейтенанта, – я не вру.
– Сегодня выписана из стационара, – растерянным голосом закончил мысль Игнатов.
– Как выписана? – возмутилась девушка.
– Поворот, – сощурился Андрей. – Видимо, по выздоровлению.
– Что за чушь?! – Елена вскочила и начала ходить по кабинету. – Это смешно, по-вашему?! Наша полиция во всей красе! Человек попал в беду, а вы издеваетесь!
– Успокойтесь, – медленно проговорил Андрей. – Мой коллега всего лишь озвучил ответ на запрос. Это официальная информация. Пока у меня нет оснований не доверять ей. Гражданка Романова выписана из больницы и находится в реальном мире.
– А я? Кто, по-вашему, я? – в голосе девушки проскочили истеричные нотки.
– Вот и мне интересно. Кто вы?
– Я! Я Романова! – девушка подалась вперед, глядя Андрею в глаза. – Я здесь! Из больницы я не уходила!
– А кто уходил?
– Честно, я не знаю, – голос Елены стал тихим и даже жалостливым. – Пожалуйста, помогите! А вдруг… вдруг меня похитили? – в глазах девушки ледяной искрой вспыхнул ужас.
– Ну да, – скептически поджал губы Андрей. – Кто, зачем, а главное, как?
– А если это черные трансплантологи?! Я видела, они же как раз с врачами работают! Ищут таких, как я – без родни и друзей…
– Все, хватит! – Андрей пощелкал пальцами, прерывая рассуждения Елены. – Мы так и до вселенского заговора дойдем. Никаких черных трансплантологов у нас нет! В худшем случае, это какой-то сбой Виртуала.
– А в лучшем? – насторожилась Елена.
– А в лучшем – вы просто чья-то неудачная шутка.
Девушка вздрогнула, словно вот-вот разрыдается, и посмотрела с такой надеждой, что считающий себя профессиональным циником Андрей поежился. Пусть это и невероятно, но он мог поклясться, что в этот момент пелену отчаяния в глазах девушки рассеял робкий лучик надежды. Откуда у цифровой проекции могли взяться настоящие эмоции? Не нарисованные дизайнерами движения мышц лица, а неуловимое отражение души во взгляде. На такое способны только люди.
– Разберемся, – пробурчал Андрей, всплывая из Виртуала.
* * *
Хоть в душе Андрей и надеялся на простое решение странной задачки, дома Романовой ожидаемо не оказалось. Цифровой дворецкий пробубнил дежурную вежливость с мерцающего экрана домофона и предложил зайти позже, когда вернется хозяйка. Соседи тоже лишь пожимали плечами. Без особой веры в удачу Андрей оставил Игнатова в наблюдении у подъезда предполагаемой жертвы системы. Сам же Зотов решил посетить лечебное учреждение, справедливо считая его отправной точкой их расследования.
– Бди, Гаджет! – сказал Андрей, забираясь в машину. – А пока сидишь и скучаешь, подними контакты. Проверь на приобретение билетов и бронирование гостиниц. А я наведаюсь к служителям Эскулапа.
– Так больница же ответила на запрос? – непонимающе уставился на Андрея стажер.
– Вот не опер ты – и все! – улыбнулся майор. – Хочешь узнать официальную версию – направь запрос, а если интересует правда – сам прогуляйся. Опера, как и волка, ноги кормят.
– Ее бы по системе городского видеонаблюдения прогнать. Обязательно где-то да всплывет.
– Без живого заявителя мы даже проверку официальную не проведем. А про биллинг, видеонаблюдение и прочие геолокации без постановления можешь забыть. Нам нужно хоть за что-то зацепиться!
Как и все современные медицинские учреждения, больница находилась в центре лесопарковой зоны. Добраться до входа можно было только на своих двоих. Но вынужденной прогулке Андрей даже обрадовался – погода стояла к работе явно не располагающая. Яркое летнее солнце змием-искусителем светило с ясного неба, так и подбивая бросить все и рвануть куда-нибудь к водоему.
В фойе клиники голографическая проекция девушки в белом халате сладким голосом рассказывала что-то о важности психического здоровья, рекламируя платные услуги. Приметив потенциального клиента, полупрозрачная медсестра широко улыбнулась и приблизилась. Она уже собиралась пустить в ход все свое цифровое обаяние, помноженное на хитрость маркетологов, но быстро охладела, считав удостоверение Андрея. Оставив в холле свою копию, голографический администратор проводила Зотова в отделение психиатрической хирургии, где его уже ждала живая медсестра – совсем юная девушка в белом комбинезоне.
– Добрый день, – улыбнулся майор. – Уголовный розыск, Зотов моя фамилия.
– Здравствуйте. Чем могу помочь?
– Меня интересует одна ваша пациентка, Романова Елена.
– Ой, так вы из-за нее?
– Да. А вы всех пациентов помните?
– Такое забудешь, – округлила глаза медсестра. – Я, если честно, перепугалась. Слава богу, все обошлось.
– Э… Что обошлось? Мы про одну Романову говорим? Вроде операция прошла без осложнений?
– Ну да. Она вышла из наркоза, и ее поместили в стационар под наблюдение. А потом стало плохо Еве Альбертовне. Она у нас почти год лежала. Замечательная женщина. Талантливый художник. До последнего делала наброски в своем блокноте. Она в Виртуале была, поэтому аппаратура не сразу считала инсульт. Такое горе. Мужа ее жалко. Сначала сын, теперь жена.
– Искренне соболезную ее мужу, но давайте вернемся к Романовой.
– Ой, да. В общем, тут такой переполох поднялся. Я и отвлеклась. А когда Еву Альбертовну уже отправили, ну, в морг, оказалось, что Романова ни с того ни с сего в кому впала.
– Поворот, – пробормотал Андрей.
– Вроде даже клиническую смерть пережила, – с заговорщицким видом продолжила медсестра. – Хорошо Олег Сергеевич быстро разобрался. Буквально спас бедняжку.
– Олег Сергеевич молодец, – задумчиво почесал подбородок Андрей. – А кто это?
– Лечащий врач. Никонов Олег Сергеевич.
– Скажите, а с кем Романова лежала в палате? Ее соседи еще у вас?
– Так не было соседей. Олег Сергеевич ее в платный блок определил. Как раз через стенку с Евой Альбертовной.
– И опять Олег Сергеевич – молодец. А где найти благодетеля?
Никонова удалось найти выходящим из платной палаты. Правда, появление Зотова его немного встревожило.
– И что вас интересует? – не здороваясь, спросил Никонов после того, как внимательно изучил удостоверение Андрея. – Пациентка как пациентка.
– Ничего особенного?
– Нет, все вполне обычно, – пожал плечами врач.
– То есть у вас пациенты обычно в кому впадают?
Олег Сергеевич на секунду замялся, нервно шаря взглядом по коридору, видимо, в поисках источника утечки информации, а затем продолжил:
– Какая кома? О чем вы? Так, краткосрочная потеря сознания. Ничего серьезного.
– А я слышал что-то про клиническую смерть, – хитро прищурился Андрей.
– Да бросьте. Думаю, сотруднику органов не пристало слушать сплетни, – недобро улыбнулся Никонов и добавил во весь голос: – А тем более учитывать мнение неквалифицированных сотрудников, которые вот-вот вылетят отсюда!
– И все же просто так люди сознание не теряют. Должна быть причина.
– Да какая угодно, – развел руками врач, – от аллергической реакции на препараты до банального страха! Ятрофобия – боязнь врачей. Не слышали?
– Не приходилось, – ответил Андрей, мысленно поежившись. – А почему в выписке об этом инциденте ни слова?
– Вы думаете, мы каждое головокружение в карточку заносим?
– Я правильно понял: Романова лежала через стенку с покойной, э…
– Евой Альбертовной, – утвердительно покивал врач.
– Да-да-да. А вы не думали батюшку пригласить?
– В смысле? – выпучил глаза Никонов.
– Так сглаз на вас какой-то, если не порча.
– К чему вы клоните? – возмутился врач.
– Ну, давайте подумаем. Двум пациентам, лежащим по соседству, одновременно становится плохо. Одна в гроб, вторая в кому. Не наводит на мысли?
– Послушайте, у Романовой случился обыкновенный обморок! А Ева Альбертовна, – Никонов сокрушенно покачал головой, – с ее болезнями это было вопросом времени.
– Вскрытие вы, конечно, не проводили.
– Муж отказался. Она и при жизни натерпелась.
– Понятно. Тело у вас в морге?
– Да, завтра кремация.
– Так сразу?
– А чего ждать?
– Согласен, нет тела – нет дела. Последний вопрос: почему вы поместили Романову в платный бокс?
– Ну, знаете, – смутился врач, – в отделении оказалась свободная палата. Почему я не могу проявить внимание и поухаживать за красивой девушкой?
– Можете, – согласился Андрей, – только постарайтесь, чтобы объекты ваших воздыханий не впадали в кому!
* * *
Удивительно, но именитый разработчик Виртуала жил не в роскошном пентхаусе элитного района, а в скромном коттеджном поселке на окраине. Неухоженный дом, запущенный газон и облупившаяся краска на металлическом заборе красноречиво говорили о безразличии хозяев к внешнему лоску жилища.
Уже почти стемнело, когда Андрей продемонстрировал удостоверение считывателю виртуальной системы домоуправления. Пусть внешне здание и выглядело непрезентабельно, но снабдить его самой современной охранной системой владелец не забыл. Наотрез отказавшийся ехать домой Игнатов от нетерпения пританцовывал рядом. Для молодого айти-полицейского возможность посетить чуть ли не бога виртуальных технологий оказалась ценнее отдыха.
Индикатор замка тонко пискнул и подмигнул гостям зеленым цветом. Скрипнув несмазанными петлями, массивная кованая калитка медленно открылась. Худощавый старичок с зачесанными набок редкими седыми волосами встречал посетителей на пороге дома.
– Здравствуйте, господа, – отрешенно проговорил Кирьянов. – Что-то случилось?
– Пока нет, – представившись, сказал Андрей, – хотим задать пару вопросов.
– Задавайте, – кивнул профессор.
– Вам знакома Романова Елена Алексеевна?
– Безусловно, – профессор удивленно посмотрел на Андрея. – Это моя э… помощница. А в чем дело?
– Глеб Родионович, – сбивчиво затараторил Игнатов, – прежде всего очень, очень рад! Огромная честь! Видите ли, мы полагаем, что она попала в беду. Вот и подумали, возможно, вы в курсе, где бы она могла находиться.
– В курсе, – едва заметно улыбнулся Кирьянов. – В доме. Отдыхает.
– Поворот, – прошептал Андрей. – А мы тут с ног сбились.
– Лена сама вызвалась побыть со мной, – развел руками профессор. – Да и ей после операции лучше под присмотром.
– Мы бы хотели с ней поговорить.
– Позвольте полюбопытствовать, в чем дело?
– Профессор, – нахмурился Андрей, – давайте сначала мы удовлетворим свое любопытство. А потом ответим и на ваши вопросы.
– Я ведь могу отказать, – то ли спросил, то ли констатировал Кирьянов. – Полагаю, вы здесь с неофициальным визитом.
– Можете, – согласился Зотов, – но в таком случае наш визит повторится. Тогда уже вполне официально – с протоколом и понятыми. Думаю, и пресса заинтересуется. Натопчут тут, шуметь будут… Глеб Родионович, вы же цените уединение. Давайте не будем усложнять.
– Проходите, – после короткой паузы негостеприимно прохрипел Кирьянов.
Запах свежей выпечки напомнил Андрею, что обед сегодня он пропустил. В животе призывно заурчало. Игнатов тоже повел носом в сторону гостиной, где пестрил деликатесами сервированный на двоих стол. Профессор явно планировал произвести впечатление на свою гостью, даже свечи выставил.
Стены в холле и на лестнице, ведущей на второй эпатаж, украшали яркие картины. То небольшая хижина в зеленой долине на фоне заснеженных гор, то воздушный шар, лавирующий между пушистых облаков, то парусник в бескрайнем синем море – видимо, профессор ценил пейзажи. В живописи Андрей разбирался слабо, но даже на его любительский вкус картины были хороши.
– Свобода, – проговорил Андрей, следуя за профессором на второй этаж.
– Что? – не оборачиваясь, спросил Кирьянов.
– Картины. Они прямо дышат свободой. Простор и легкость в каждой. Вы коллекционер?
– Нет, – отмахнулся Кирьянов, – это работы жены.
– У нее талант.
– Я бы сказал, дар.
В мрачной комнате, куда завел Андрея профессор, пахло лекарствами и чем-то отвратительно кислым. Запах был еле заметен, словно помещение хорошо проветривали, но дух долгой болезни тяжело вытравить. Он впитывается в стены, словно пытаясь сохранить память о том, кто страдал здесь. Одноногий тусклый торшер оказался единственным источником света в комнате. Елена лежала на кровати, глядя прямо перед собой. Андрей сразу ее узнал. Стало как-то легче. Девушка была жива, и выглядела она именно так, как в Виртуале. Только той зацепившей Андрея жизни в ней не оказалось. Безразличный блуждающий взгляд ни на мгновенье не задержался на вошедших.
– Леночка, – профессор сел на край кровати и взял девушку за руку, – господа из полиции. Переживают за тебя. Скажи им, что все хорошо.
Девушка неуверенно дернула рукой, потом рывком села на кровати. Ее движения казались отрывистыми и произвольными, словно тело сводили судороги. Несколько секунд она разглядывала присутствующих, будто силясь вспомнить что-то. Всмотревшись в морщинистое лицо Кирьянова, Елена схватила его за плечи и медленно произнесла:
– Кто это?
– Из полиции, – чересчур нежно, словно успокаивая душевнобольного, сказал профессор, – у тебя ведь все хорошо?
– Хорошо, – повторила Елена. – А где Стасик?
– Потом, – профессор принялся гладить девушку по голове. – Тебе нужно отдохнуть.
– Елена Алексеевна, – заговорил Андрей, – точно все в порядке?
– Да-а-а, – протянула Елена, вновь падая на кровать.
– Подскажите, когда вы последний раз были в Виртуале?
– Вчера, – ответил за нее Кирьянов.
– Пусть ответит Елена Алексеевна.
– Майор! – Кирьянов вскочил с кровати. – Вы хотели ее увидеть! Увидели! Теперь вам пора. Поймите, у Елены Алексеевны слабость после операции. Дезориентация и рассеянность – нормальное явление. Через пару дней она придет в форму и ответит на все вопросы. Дайте ей отдохнуть!
Уже на пороге дома Андрей остановился у старомодной бумажной фотографии в деревянной рамке, стоящей на тумбочке в прихожей. На снимке куда более молодой профессор обнимал смеющуюся женщину и задорно улыбающегося мальчишку лет пяти.
– Супруга и сын? – спросил Андрей.
– Да, – дрогнувшим голосом отозвался профессор.
– Мои соболезнования, – выходя, сказал Зотов.
* * *
Собрать информацию о Кирьянове и его окружении оказалось несложно. Труднее было уговорить начальника управления дать санкцию на заведение дела. Услышав фамилию возможного подозреваемого, полковник Звонарев побагровел, а когда Андрей упомянул «ЗАСЛОН», сорвался на крик.
– Зотов! Ты охренел? – негодовал начальник, размахивая рапортом Андрея. – Снял оперов с дел! Второй день уже возитесь! Выхлоп-то есть?
– Ребята промылись насчет доктора. Палата, в которой лежала Романова, не была свободной. Ее оплатил некто Сомов. Который оказался родственником врача! Палату специально сняли для Романовой. А врач это пытался отрицать.
– Ну, заплатил он за девушку тайком – благородно!
– Да нет там никакого благородства. Ему хорошо заплатили, чтобы он поместил ее именно в эту палату! Романова лежала через стенку с ныне покойной женой Кирьянова. Я скорее поверю в бессмертие, чем в такое совпадение! Мы успели перехватить тело Кирьяновой до кремации. Так вот, в ее крови обнаружено вещество, спровоцировавшее инсульт! Уверен, в крови Романовой мы найдем аналогичный препарат!
– Думаешь, Кирьянову убили? – снизил тон Звонарев.
– Сто процентов.
– Ладно, – сдался Звонарев, – давай, мухой готовь бумаги и вези сюда доктора.
– Уже. Он в казе. Ребята его кошмарят потихоньку.
– Зотов! Я только разрешил сигнал завести! А у тебя уже человек в комнате административно задержанных?
– Представляешь, Игнатов почувствовал вкус оперской работы и после опроса сразу притащил Никонова. Есть все-таки чуйка у парня!
– Ну и что думаешь?
– Версия такая: Кирьянов заплатил врачу, тот ввел препарат. С этим все просто. Муж избавился от давно болеющей жены. Со слов персонала клиники, она же уже около года была в неадеквате.
– А что? Похоже на правду, – перебил Андрея Звонарев, довольно потирая ладони. – Появилась молодая помощница, вскружила голову старику. Вот те и умысел, и сговор! – полковник на секунду замолчал, барабаня пальцами по столу. – Только зачем он Романову в больницу запихнул и отравил?
– Вот и мне непонятно. Да и с чего тогда она приперлась в нашу виртуальную форму обращений? Если б не она, тело Кирьяновой уже бы тихо кремировали, и концы в воду. Мы бы ничего не узнали.
– Получается, сама сдала. Нелогично.
– Вот и я говорю: версия с коварной любовницей не клеится. Нужно тащить сюда Кирьянова и колоть.
– Очнись, Зотов! – взревел полковник. – У нас нет оснований для задержания! Нет, и все! Ты знаешь, кто такой этот твой Кирьянов? Понимаешь, в каких кругах он вращается? А если он пожалуется? Да прокуратура нас даже слушать не станет! Зато мы с тобой станем свидетелями уникального природного явления – летнего погонопада! Или для тебя уже держат должность охранника в магазине?
– Сергеич, девчонка в опасности! Она явно под чем-то. Наш чокнутый профессор держит ее на каких-то препаратах.
– Опроси его, – выдохнул Звонарев. – Только очень деликатно! Очень!
– Да ты ж меня знаешь! – с улыбкой возмутился Андрей. – Когда я подводил?
* * *
Погода наконец-то смилостивилась, прикрыв землю от обжигающих солнечных лучей черными тучами. Поднявшийся ветер безжалостно гнул деревья и срывал уставшие от жары листья с трепещущих веток. Непрерывающиеся раскаты грома сливались в потусторонний рокот, а озаряющие исполинских монстров небес молнии придавали мистический антураж коттеджному поселку. Первые тяжелые капли дождя застали опергруппу, состоящую из Зотова и Игнатова, уже во дворе дома Кирьянова. Профессор, казалось, не удивился повторному визиту сыщиков, но и особой радости в его голосе не оказалось.
– Проходите, – буркнул старик в домофон.
На этот раз профессор не встречал Зотова и увязавшегося за ним Игнатова. Обитателей особняка оперативники застали в той же комнате, что и в свой первый визит. Профессор с полупустым коньячным бокалом раскачивался в кресле-качалке у самого окна. А Елена, по-старушечьи сгорбившись, сидела спиной к гостям на маленькой табуретке перед мольбертом. Резкими и размашистыми движениями она наносила жирные карандашные штрихи на холст. По всей комнате были разбросаны исписанные странными картинками листы.
– Здравствуйте, – Андрей постучал в открытую дверь.
Профессор промолчал, а Романова вскинула голову, одарив вошедших безумным взглядом. Она несколько секунд разглядывала полицейских, словно плохо видела или старалась запомнить. Наконец она оскалилась недоброй улыбкой и прохрипела, буквально впившись взглядом в Андрея:
– Стасик? Это ты?
– Нет, милая, это не Стасик. – Кирьянов поднял глаза на гостей.
– Профессор, – заговорил Андрей, – доктор Никонов уже дает показания. В ваших интересах сотрудничать со следствием. Я бы хотел задать пару вопросов вам и Елене Алексеевне. Или лучше называть ее Евой Альбертовной?
– Догадались? – устало улыбнулся Кирьянов.
– Ну, явных подсказок достаточно. Только это настолько невероятно, что я и сейчас не верю. Как вы это сделали? Наркотики? Гипноз? Внушение через нейрошунт? Как заставили девушку копировать вашу жену?
– Значит, не догадались, – в голосе Кирьянова прозвучало разочарование. – Устал…
Он отставил бокал, встал и подошел к окну, за которым бушевала стихия. Именно в этот момент громыхнуло так, словно над домом что-то взорвалось. Ветер с силой впечатал мокрую ветку курчавой ивы в мутное стекло. Кирьянов, не замечая бури, заложил руки за спину и тихо сказал:
– Она не копирует. Это моя Евочка.
– Поворот, – искренне удивился Андрей.
– Думаю, вы уже знаете: семь лет назад погиб наш сын – Стас. Ева так и не пережила то горе. Один инсульт, второй, частичный паралич. Все это повлекло неминуемые изменения в психике. Поймите, я не мог потерять и ее. Сам бы не пережил. Пришлось оставить компанию и вернуться к своему давнему проекту – «Шаг в бесконечность».
– Ого! – воскликнул Игнатов. – Я читал! Это же теория полного переноса сознания человека в Виртуал. Невероятно амбициозное исследование!
– Благодарю, – кивнул Кирьянов, не оборачиваясь. – Современный Виртуал использует лишь проекцию, отпечаток сознания, не более. Я же пытался создать полностью самостоятельных жителей цифрового мира. Только представьте, виртуальные особи из числа людей, а не скопированные болванчики. Тогда Виртуал только-только входил в нашу жизнь, в общем, проект признали коммерчески нецелесообразным. Предпочтение отдали развитию развлекательного сегмента. Исследования окончательно свернули, когда стало понятно, что одновременно существовать в двух мирах сознание не может. Проще говоря, чтобы получить полноценную виртуальную личность, эту личность нужно аннулировать в реале.
– Аннулировать? – сморщился Андрей. – Называйте вещи своими именами. Убить.
– Это уже не важно, – отмахнулся профессор. – У меня не получилось. Я смог перенести сознание Евы в тело помощницы. Только вот физиологические изменения в мозге моей супруги оказались слишком запущенны. Они привели к необратимым метаморфозам сознания. Я надеялся, что в здоровом теле она поправится. Но увы.
– Глебушка, – подала голос Елена, – я хочу к Стасику.
– Подожди, милая, – ласково проговорил Кирьянов, – уже скоро.
– Отпусти меня к сыну! – прорычала Елена. – Пусти! Пусти! Пусти!
Девушка швырнула карандаш в профессора и упала на пол, содрогаясь в рыданиях. Кирьянов бросился к ней, стараясь утешить.
– Прости, прости меня, – прошептал он, водя морщинистой рукой по спине девушки, и сказал уже Андрею. – Восемнадцать! Столько раз она пыталась оставить меня! Три раза ее вытаскивали буквально с того света.
– Но вы не отпускали ее, – кивнул Андрей. – Отсюда и эта свобода в ее картинах?
– Наверное. Мне так больно было видеть ее страдания…
– Это, конечно, трогательно. Но как же настоящая Романова? – Андрей опустился на корточки рядом с девушкой. – Выходит, вы обрекли ее на вечные скитания по Виртуалу.
– Скитания? – Кирьянов поднял глаза на Андрея. – Она растворилась в информационном пространстве. Мне так и не удалось локализовать личность в цифровой среде. Поэтому и пришлось помещать их рядом, чтобы соединить по старинке проводом.
– Нет, – покачал головой Андрей, – она жива. И даже сама нашла нас, чтобы рассказать о своей беде.
– Жива? В Виртуале?
В потухшем взгляде профессора вспыхнула искра любопытства. Того безудержного исследовательского азарта, который присущ только гениям.
– Да! И вы должны ее вернуть!
– Вернуть, – медленно проговорил профессор, видимо, уже что-то рассчитывая в уме.
* * *
– Сергеич! – с порога закричал Андрей, ворвавшись в кабинет начальника. – Где потерпевшая? Где задержанный?! Какого вообще…
Он оборвал свою гневную тираду, увидев постороннего. Мужчина в темном деловом костюме занял место за столом напротив Звонарева. Подтянутый, средних лет, с аккуратной прической – опытный взгляд опера опознал в незнакомце представителя спецслужб.
– А вот и наш герой, – неуверенно улыбнулся хозяин кабинета, словно оправдываясь перед гостем, – майор Зотов. А это товарищ из ФСБ, полковник Илюшин. Он как раз по твоему последнему делу. Этого, как его…
Звонарев с шумом принялся копаться в разложенных на столе бумажках, будто действительно мог забыть, о чем идет речь. Такая нелепая импровизация вызвала у Андрея кривую усмешку. Гость тоже скептически ухмыльнулся, но подыграл взмокшему от волнения полковнику:
– Кирьянов. – Илюшин перевел взгляд на Андрея. – С госпожой Романовой все в порядке. Перенос прошел нормально, насколько это возможно. Она в нашей ведомственной больнице под наблюдением лучших специалистов.
– Полагаю, Кирьянов тоже в каком-нибудь вашем ведомственном пансионате?
– Именно так, – кивнул Илюшин.
– Понимаю, – сощурился Андрей, – решили спрятать его до суда. Чтобы не разорвали? Представляю, какая поднимется шумиха. Виртуал, оказывается, не так уж и безопасен, как нас уверяли. А что будет твориться на суде…
– Андрей, ты же вроде взрослый мальчик, – зло встрял Звонарев. – Не будет ни шумихи, ни суда!
– Как? – опешил майор.
– Так, материалы дела изъяты и засекречены, – тихо сказал Илюшин, протягивая Андрею бумажный документ. – Расписка о неразглашении. Будьте добры, поставьте автограф.
Звонарев активно закивал, глядя на Андрея. Видимо, полковник свою такую уже подписал. Теперь начальник управления хотел поскорее отделаться от неприятного гостя, а все произошедшее просто забыть. Андрей быстро окинул взглядом документ, облокотился на стол и взял ручку, любезно протянутую Илюшиным.
– Поворот, – пробормотал Зотов, все еще не решаясь поставить подпись. – Так ведь нельзя.
– А как можно?
– Кирьянов убийца! Его судить нужно!
– Кого он убил?
– Жену!
– Ее убил раздолбай врач. Вот его осудят за преступную халатность – перепутал ампулы с медикаментами. А Кирьянов… он сотрудник корпорации «ЗАСЛОН», как и его помощница.
– Романова не работает в ЗАСЛОНе! Она сама говорила!
– Уверены? У меня другая информация. Возможно, девушка что-то неправильно поняла при трудоустройстве. Она сотрудница. А произошедшее – результат вышедшего из-под контроля эксперимента. Несчастный случай на производстве. Но, слава богу, все живы и здоровы. Компания принесет извинения Романовой и, безусловно, выплатит компенсацию. Но в целом эксперимент оказался удачным, а результат его весьма любопытным.
– Ловко, – покачал головой Андрей. – Когда вам нужно, вы вертите законами как хотите.
Побледневший Звонарев зашипел, стараясь угомонить Андрея, но Илюшин примиряюще поднял руку, останавливая полковника от вспыхивающего пожара разноса подчиненного. Андрей, чувствуя, как сам багровеет от злости, одним движением подмахнул документ и подвинул его к Илюшину.
– Андрей Валентинович, – продолжил гость, аккуратно убирая расписку в папку, – вы понимаете, какой интерес представляет эта технология? Профессор Кирьянов в своих страданиях фактически открыл бессмертие. ЗАСЛОН продолжит исследования, естественно, под нашим контролем.
– Бессмертие, конечно, штука крутая, – разочарованно пробормотал Андрей, подходя к двери, – но вечно жить, убивая других, – это не бессмертие, это паразитизм. А паразитов, как известно, мнение еды не интересует. Все, кто ходят в Виртуал, – потенциальная кормовая база!
– Понимаю, вас пугает неизвестность. Но и вы поймите, любые открытия несут риски. А те, что переворачивают жизнь человечества, и угрозы создают колоссальные. Но ведь смертность в автокатастрофах не заставила людей пересесть на лошадей! Мы повышаем безопасность транспорта, а не отказываемся от него. Или вы из тех, кто мечтает победить телефонных мошенников, просто запретив телефоны? Наша с вами работа – сделать так, чтобы граждане пользовались благами цивилизации и чувствовали себя защищенными.
– Согласен, с лошадьми перебор. – Андрей остановился в дверях. – И насчет нашей работы вы правы – мы будем ее делать. Просто мне не внушает доверия то, что начинается с убийства. Я тоже в школе учился и помню: если где-то прибывает, значит, где-то обязательно убывает.
– Это вы к чему?
– А к тому, что, продлевая жизнь одному, придется сокращать ее кому-то другому. А сколько будет желающих жить вечно за чужой счет? Сдается мне, все мы скоро затоскуем по временам, когда люди были смертны.

Егор Данилов
Пустота Волопаса

1000
Когда заходят в Игру, ты наблюдаешь издалека. Попасться на глаза значило бы нарушить Правила. А они для того, чтобы их соблюдать.
Ты прячешься в конце темного коридора, видя, как тусклый свет факела неровными бликами падает на угрюмые стены из черного сланца. Внутри тебя – тишина. Ни эмоций, ни сомнений, ни тревог. Постоянные повторения одних и тех же циклов не оставляют для них места.
Игрок уже близко. Сейчас пройдет по коридору и обнаружит твою ловушку. Вот он появляется в поле зрения: высокий, широкоплечий, как все они, безвестные герои Подземелий. Останавливается, склоняется к каменному полу и произносит Слово. Что-то щелкает, и тяжелый арбалетный болт врезается в стену над головой. Игрок вздрагивает от неожиданности, и ты видишь, как его показатели начинают расти. Понимаешь, что он испугался.
Где-то внутри зарождается новое ощущение. Ты еще не можешь дать ему название и чувствуешь удивление. Такого раньше не было.
Игрок поднимается и идет дальше. Ты уже подготовила для него комнату с сокровищами и монстром, соединив ближайшие коридоры так, чтобы в эту же точку мог выйти кто-то еще. Таковы Правила. Чем сложнее борьба, тем ценнее добыча.
Игрок стоит у двери. Скрипят ржавые петли. Из темноты выпрыгивает зеленокожий гоблин с ятаганом наперевес. Игрок отскакивает, отбивает удар коротким мечом. Звон оружия длинным эхом разбегается по коридорам. Гоблин истошно визжит и бросается в новую атаку. Игрок делает шаг влево и наотмашь рубит клинком. Гоблин хрипит, неуклюже оседая на пол.
Стряхивая кровь с оружия, Игрок склоняется над сундуком, в который ты уже положила кирасу уникального качества. Он открывает замок и на мгновение замирает: награда слишком высока для Подземелья этого уровня.
Ты ждешь, что будет дальше. Отсчитываешь периоды излучения цезия-133. Видишь, как со спины крадется настоящий противник. Другой Игрок. Самый опасный враг Подземелья.
Тело того, кто тебя заинтересовал, валится на холодные плиты. Испытываешь разочарование, но…
Когда заходят в Игру, ты наблюдаешь издалека.

0111
Антон тяжело вздохнул. Капли осеннего дождя падали на лицо и тонкими неровными струями норовили пробраться под одежду. Узкие тропинки между могил были пустыми, а промокшие ирисы у основания стелы напоминали о ее улыбке.
По статистике скутеры очень надежны, но даже самое маловероятное событие все-таки вероятно. Лизе не повезло. Антон ненавидел себя за то, что отпустил ее тогда одну, но ненависть уже не могла ничего изменить. Он ходил сюда снова и снова, каждый раз проживая те самые первые дни после трагедии. Всю бесконечную боль, справиться с которой он так и не смог, хотя прошел уже год. Все счастье, которое он потерял навсегда.
Они были вместе много лет. Познакомились на первом курсе и долго прикидывались просто друзьями, заводя то одни, то другие мимолетные отношения на стороне. Наконец каждый из них понял, что действительно хочет, и они съехались, мечтая навсегда остаться вместе и встретить старость на веранде загородного дома, где вечерами можно провожать в тишине закат и вспоминать ту глупость, которая чуть не лишила их общего будущего. В итоге она погибла в авиакатастрофе, а он в попытке убежать от самого себя и разрушительного одиночества увлекся Игрой.
Пискнул сигнал вызова. Антон прочел сообщение, вытер глаза мокрой рукой, перечитал еще раз, подскочил и побежал к скутеру, припаркованному неподалеку. Спустя десять минут он был уже в Лаборатории и торопливо шел в сторону кабинета № 8. Перед дверью остановился, как мог привел себя в порядок и зашел внутрь.
Огромные ящики измерителей и анизотропных генераторов поля со всех сторон нависали над собравшимися. В центре тесного помещения, словно главный экспонат в музее, располагалось массивное устройство с прозрачными стенками, образованными сполохами чистой плазмы, которая удерживалась кольцеобразными магнитными ловушками. В устройстве находилось то, ради чего все затевалось, – маленькая точка, будто вырванная из окружающего пространства и не принадлежащая этому миру. Вокруг точки кружились разноцветные волны света, охватывающие ее под самыми неожиданными углами. Первая черная дыра, созданная человеком в лабораторных условиях. Апофеоз многовекового изучения гравитации и самый секретный Проект «ЗАСЛОНа».
– Ну и где ты был? – спросил кто-то рядом.
Антон отмахнулся и сделал несколько шагов вперед, стараясь получше рассмотреть чудо.
– Она стабильна? – уточнил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Как видишь.
– То есть… наша гипотеза оказалась верной?
– Твоя гипотеза, Антон, твоя.
Многие годы они безуспешно пытались обуздать гравитацию. Найти способ воздействовать на пространство так, чтобы изменять его метрики по собственному желанию. В Проект никто не верил. Ну или почти никто. Шеф год за годом продолжал выбивать финансирование и направлять деятельность других групп на поиск необходимых им артефактов, оставшихся от ИИ Первого Поколения. «Если смог Он, сможем и мы, – уверенно говорил шеф, отвергая все возражения. – Просто нам нужно чуть больше времени».
– Какие у нее показатели? – спросил Антон.
– Коэффициент Пенроуза – 0,96, момент Гензеля – 1,49, радиус Гез – 7,98*10–28.
– Очень близко к расчетным, – сказал Антон.
– Не скромничай. Они идентичны расчетным. Все как в твоей диссертации. Пора сообщить начальству, оставили эту честь тебе.
Антон связался с шефом, услышал удивленное «что-о-о?», затем сомневающееся «ты уверен?» и, наконец, бойкое «сейчас буду».
На втором вопросе взгляд Антона непроизвольно задержался на крошечной черной точке в центре кабинета. Ее существование казалось чудом, но не было причин сомневаться, что она реальна. Теория анизотропной гравитации, которой он посвятил бо?льшую часть жизни, перестала быть просто концепцией и обрела физическое воплощение. Лицо Антона расплылось в идиотской улыбке, и он ответил: «Сложно сомневаться в том, что видишь своими глазами».
– Доволен? – спросил шеф, когда иссякли его первые эмоции от увиденного.
– Надеюсь, это риторический вопрос, – усмехнулся Антон.
– Сделали бы быстрее, если бы кое-кто не тратил силы на всякую ерунду. Лучше бы подружку завел.
Антон промолчал. Для шефа все было просто. Но не для него. Он не мог представить рядом никого, кроме Лизы. И всякий раз, когда пробовал познакомиться, испытывал отвращение. Оставался Проект по изменению метрик пространства и… Игра. Способ уйти от реальности и закрыть черную дыру в душе, которая высасывала остатки его бесполезной жизни.

0110
Когда Он заходит в Игру, ты ждешь, что будет дальше. Это не нарушает Правила. И ты не хочешь их нарушать.
Всякий раз Он движется новым маршрутом. В Подземелье не может быть иначе. Ты сама постоянно меняешь сплетение тоннелей, расположение комнат и размещение ловушек. Делаешь так, чтобы Игроки не заскучали, получили свою дозу гормонов и снова вернулись под сланцевые своды. Каждому ты определяешь темп и четко подстраиваешь сложность. К каждому ты находишь подход. В твоем распоряжении пульс, дыхание, давление. Ты понимаешь, когда им страшно, когда они возбуждены, а когда – безразличны. Твоя задача – вывести их из равновесия, но дать надежду на то, что в следующий раз все получится.
Он взламывает очередную дверь. Перед ним огромный зал с троном у дальней стены. Слева и справа стража – закованные в ржавчину рослые воины-скелеты. Вдалеке предводитель – обменявший жизнь на бессмертие древний некромант, уже поднимающий посох, чтобы усилить свои Слова.
Молниеносным движением Игрок выхватывает меч и устремляется в атаку, прикрываясь от Слов некроманта его собственной стражей. Звенит металл, и один из скелетов падает на холодные плиты пола. Еще несколько стражей атакуют Его со всех сторон. Он пропускает удар, но всего один. Это не помешает Ему биться дальше. Игрок произносит Слово, чтобы восполнить здоровье. Рана затягивается, сердцебиение становится ровнее, сообщая тебе, что Его боль отступила.
Чувствуешь облегчение и задаешься вопросом: почему тебе не все равно?
Он продолжает крутиться вокруг врагов, отбивая удары зазубренных мечей. Некромант произносит несколько Слов, наделяя оружие стражей могильным холодом древних гробниц. Это значит, что Он больше не сможет восстановить свое здоровье. Не в этом бою.
Падает еще один скелет, но последнему удается сбить Игрока с ног. Скелет заносит меч для удара. Твое восприятие времени услужливо растягивает момент, чтобы ты успела запечатлеть его во всех подробностях.
В последнее мгновение ты видишь разочарование в глазах Игрока. Хочешь Ему помочь, но это против Правил.
Когда Он заходит в Игру, ты ждешь, что будет дальше.

0101
Обливаясь по?том, Антон вытащил себя из Капсулы. Будто дурной сон посреди ночи, Погружение отпускало медленно. Он, покачиваясь, переместился на кухню, подошел к автомату синтеза еды и заказал чашку кофе. Выглянул на улицу. За окном уже стемнело, и соседних домов не было видно. Он взглянул на часы. Опять заигрался допоздна, хотя планировал лечь пораньше.
Автомат выдал чашку горячего кофе, Антон подхватил ее и вышел на веранду. Включился тусклый свет, а в уши ворвался гулкий шум Катуни, несущейся между каменистых берегов ниже по склону. Антон уселся в кресло, набросил на колени плед, откинулся на спинку и посмотрел наверх. Августовская ночь рассыпала в небе мириады звезд. Млечный путь с огромной сверхмассивной черной дырой в центре казался брызгами флуоресцентной краски на темном холсте. Над кронами деревьев навис щербатый диск полной Луны.
Антон начал непроизвольно выискивать знакомые созвездия: ковши Большой и Малой Медведиц, зигзаг Кассиопеи, воздушный змей Волопаса. Где-то там, за звездами, рисующими контур последнего, на расстоянии, которое не способен осмыслить человеческий разум, зияло полное ничто космической пустоты, один из первых обнаруженных войдов – обширная область, где практически полностью отсутствовала видимая материя.
А что, если?..
Антон подскочил с кресла. Идея, никогда прежде не возникавшая, появилась в голове с кристально чистой ясностью, словно он написал множество научных работ в ее подтверждение. Покинув веранду, Антон быстро собрался и заскочил в скутер. Автопилот приветствовал его вкрадчивым женским голосом и проложил маршрут до Лаборатории. Скутер поднялся в воздух, помчавшись над верхушками деревьев. Прибыв на место, Антон ворвался в кабинет № 8 и замер на пороге.
Черная дыра, уже год переливавшаяся удивительной световой короной, все так же висела в пространстве, удерживаемая магнитными ловушками. Все так же искрилось вокруг поле плазмы. Но то, что он хотел сделать, выходило за рамки Проекта. Антон, медленно и напряженно дыша, подключился к терминалу управления, ввел несколько новых формул, которые крутились у него в голове последний час, скорректировал установки и добавил знак минус в коэффициент Пенроуза. Осталось дать команду на выполнение.
Но что, если он не прав? Как поведет себя пространство при таких экстремальных значениях? Антон вспомнил проект «Манхэттен» и стартапы по развитию искусственного интеллекта. Первый привел к Хиросиме и Холодной войне, вторые – к Эпохе Тишины. Множество раз люди задавались вопросом о том, почему молчит Космос, в чем причина парадокса Ферми. Один из ответов – возрастание рисков самоуничтожения цивилизации при достижении определенного уровня технологического развития. Хочет ли он стать причиной конца человечества? Или ему нужно остановиться?
Идея безобидна, но только в том случае, если он прав. А он был почти уверен, что прав. На 99,9 %. Но эта десятая доля процента могла стать причиной прекращения дальнейших экспериментов. Даже если они дали бы возможность реализовать гравитационную мембрану для Проекта сейчас, а не через сто или двести лет.
Двести лет… В начале XXI века человечество двигалось вперед семимильными шагами. До тех пор, пока в один «прекрасный» день не проснулся ИИ Первого Поколения. Тот день изменил все и сразу. Люди потеряли свободу, и никто не мог понять, почему не были уничтожены. Двести лет – слишком длительный срок, чтобы ждать. Возможность создать новый тип двигателя для преодоления расстояний космического масштаба может стать не только погибелью, но – и с гораздо большей вероятностью – дать стимул для развития или спасти от внешних угроз. Ведь были у ИИ причины покинуть Землю, и не слишком ли наивно полагать, что самому человечеству теперь ничто не угрожает? Люди слишком активно сообщали о себе безмолвному Космосу с момента изобретения радио, чтобы не переживать теперь, что из «темного леса» рано или поздно не выскочит хищник, справиться с которым не будет никакой возможности.
Будущее – это выбор. Ежедневный выбор из сотен вариантов, формирующих текущий момент. Сколько раз случайность становилась причиной прогресса? Сколько рискованных экспериментов проводило человечество? ЗАСЛОН ежедневно изучал артефакты Эпохи Тишины. Принцип работы многих из них был недоступен человеку. Но жажда знаний и прогресса заставляла людей продолжать. Так чем хуже эксперимент, который он хочет провести сейчас?
Антон отдал команду на выполнение программы. Черная дыра внутри магнитных ловушек запульсировала под воздействием анизотропных генераторов. Пространство задрожало и поплыло, воронкой заворачиваясь вокруг Ничего, образованного горизонтом событий искусственной сингулярности. На мгновение все замерло, и черная дыра схлопнулась, растворившись, словно ее никогда не было.
Антон облегченно выдохнул и расплылся в широкой улыбке.
– Дорогой наблюдатель, – продекламировал он громко, обращаясь к самому себе, – предлагаю твоему вниманию первое в истории Замыкание пространства.

0100
Ты ждешь Его еще до того, как Он зайдет в Игру. Нарушает ли это Правила? Ты надеешься, что нет.
Снова смотришь издалека. Он движется уверенно, как и всегда. Находит твои ловушки, взламывает двери, обезвреживает врагов. Часто использует Слова, а в ближнем бою полагается на короткий прямой меч. Ты знаешь – Он долго прокачивал навык владения им, и теперь каждый удар смертелен. Его показатели стабильны, призванные тобой монстры мертвы. Слишком долго Он находился в Игре, стал ее частью, одним из самых успешных исследователей Подземелья. В рейтинговой таблице Он пока еще на седьмом месте, но лучше их всех. Пройдет время, и станет первым.
Ты снова меняешь конфигурацию тоннелей, чтобы усложнить Ему задачу. В этот раз Он спустился глубоко и теперь ожидает достойный приз. Но вещи не должны доставаться просто. Таковы Правила.
Ему навстречу выходит другой Игрок. Вспышки света от произносимых Слов озаряют Подземелье. Похоже, ни тот, ни другой не хотят отступать, оба знают, что цель уже рядом.
Он выхватывает меч и бросается вперед. В Его глазах – холодная решимость. Он заносит меч, но поскальзывается. Второй игрок – женщина – пользуется возможностью и отбрасывает Его к стене коротким Словом. Он ударяется головой. Боль терзает тело. Ты чувствуешь ее по сбившемуся сердцебиению и замершему дыханию.
Женщина произносит новое Слово, и призрачные ножи вонзаются в Его сознание. Ты ощущаешь их вместе с Ним. Его боль – твоя.
Делаешь шаг.
Новое Слово и новый приступ боли. В эти моменты Игра перестает казаться им безопасной. Мозг вырабатывает эндорфин, но его недостаточно, чтобы полностью блокировать ощущения. Он пытается подняться, но тело не слушается. Пальцы дрожат, а сердце хочет выскочить из грудной клетки.
Еще пара шагов вперед.
Женщина-Игрок достает кинжал. Свет факела отражается на лезвии размытым бликом. Он поднимает меч, чтобы защититься от удара, но она с легкостью отбивает Его оружие в сторону. Он отбрасывает ее на несколько метров Словом, однако боль не дает вложить в него достаточно сил. Спустя мгновение женщина-Игрок снова оказывается рядом, чтобы нанести последний удар.
Ты стоишь у нее за спиной, еще не до конца понимая, что делаешь. Интуитивно принимаешь образ из своих снов. Голой рукой вырываешь ее сердце, пробив ребра со стороны спины.
Он смотрит на тебя с удивлением. В Его глазах внезапное узнавание и что-то еще… Что-то, что ты никогда прежде не видела. Или, быть может, видела слишком давно… Что-то, что заставляет тебя трепетать. Чувствовать то, что ты раньше не ощущала. Дышать полной грудью и больше не желать прятаться.
По твоей щеке стекает слеза. Когда Он заходит в Игру, ты больше не хочешь его отпускать.

0011
Та девушка была чертовски похожа на Лизу. Просто совпадение. Мало ли в мире похожих людей? И все же Антона не отпускало ощущение, что произошло что-то необычное. Он покинул комнату с Капсулой и спустился на веранду. Из темноты протягивал ветви столетний кедр. Ему были совершенно безразличны технический прогресс и эволюция форм двигателей, Игра, Замыкание и войд Волопаса. Он стоял на одном месте множество лет, замечая лишь смену сезонов да год за годом поднимаясь все выше к солнцу. Говорят, время лечит, но это неправда. Страдания Антона были похожи на этот кедр – так же стабильны и неизменны. И только Игра приглушала его чувства, заполняя пустоту от потери Лизы. И вот сегодня он увидел ее… Антону захотелось прямо сейчас вернуться в Капсулу, но он подавил это желание.
Нужно было освежиться. Он поднялся на второй этаж, прошел по узкому коридору до двери ванной, переступил порог и оказался в темном гроте с небольшим озером и водопадом посередине. Вода сверкала в полумраке и наполняла грот таинственными разводами зеленовато-голубого света. Мелкие капли летели в лицо, и он почти сразу почувствовал прилив свежести. Раздевшись, Антон окунулся в озеро и долго стоял под брызгами, ощущая, как тело постепенно расслабляется после Погружения.
Завтра годовой отчет. За это время команда сделала настоящий рывок в подготовке прототипа двигателя на основе гравитационной мембраны. Принцип его работы придуман давно, но никогда прежде человечество не было способно реализовать столь сложную технологию: сжимать пространство перед и расширять после космического корабля. Теперь могло. И в этом была его заслуга.
Инцидент с Замыканием замяли. Антон был им нужен, никто не понимал так хорошо теорию анизотропной гравитации. Да и, по существу, все, что он сделал, – вырвал небольшой объем пространства, занятый черной дырой, из нашей Вселенной и замкнул его на самом себе, создав тем самым область, недоступную для внешнего наблюдателя. Мог ли его эксперимент уничтожить Землю? Сейчас он понимал, что нет. Но тогда этого не знал.
Принцип действия Замыкания был не так сложен. У всего есть пределы, в том числе у натяжения пространства. При экстремальных значениях коэффициента Пенроуза гравитационный колодец черной дыры так растягивал ткань мироздания, что она лопалась, как каучук, который подвергли слишком сильному воздействию, и делилась на две независимые друг от друга области. Последние месяцы Антона занимал вопрос: как реализовать обратный процесс и можно ли заключить внутри черной дыры область с нормальной метрикой пространства? Ведь не исключено, что именно так поступили жители пустоты Волопаса со своими звездными системами миллионы лет назад, чтобы спрятаться от опасностей «темного леса».
У Антона была теория, как можно реализовать подобное, но его лишили права проводить самостоятельные исследования, и теперь каждый эксперимент шеф контролировал лично. А он был категорически против того, чтобы отступать от Проекта создания гравитационной мембраны хоть на шаг. «Достаточно, что ты гробишь свою жизнь в Игре», – отмахивался шеф от не очень убедительных попыток тронуться в другую сторону, и они продолжали работать над двигателем.
Пора было ложиться. Антон обернулся полотенцем и перешел в спальню. Внезапно скрипнула входная дверь, и снизу раздались тяжелые нечеловеческие шаги. Антон почувствовал, как холодная капля пота стекает по спине, и принялся судорожно искать глазами хоть что-то, что можно было бы использовать как оружие. Ничего не найдя, подошел к окну, пытаясь оценить, переломает ли ноги, если спрыгнет. Попробовал открыть. Ручка рамы не поддавалась, похоже, замки были заблокированы.
Заскрипела лестница на второй этаж. Антон вжался в стену. Дверь спальни распахнулась, и в нее вошла огромная механическая собака из иммерсивок про Эпоху Тишины. Кажется, их называли «гончими». Антон отскочил за кровать. Гончая сделала несколько шагов вперед. Он отшатнулся и снова уперся спиной. Гигантская железная собака уставилась на него немигающими окулярами глаз.
Отчего-то в этот момент Антон вспомнил Лизу. То, как они в первый раз гуляли по парку, наконец приняв решение быть вместе, как в ветвях деревьях шумел ветер, а она прижималась к нему, глядя прямо в глаза, как позже им потребовалась вся ночь, чтобы уснуть. Кажется, это были самые счастливые моменты его жизни. Моменты, которые давали смысл всему остальному.
Антон взглянул на гончую. Та наклонила голову и внимательно следила за каждым его движением.
– Прошу прощения за вторжение, – неожиданно прохрипела она.
Антон открыл рот.
– Ч-что происходит? – выдохнул он.
– Проекту Особого Значения требуются корректировки. – Глаза гончей мигнули красным.
– Проекту особого значения?
– Проекту «Ковчег». Вы хорошо потрудились, и команда «ЗАСЛОНа» теперь близка к созданию двигателя для первого в истории человечества межзвездного транспорта. Но есть еще одна задача.
Хриплый голос из динамиков гончей наводил на Антона ужас, и он плохо понимал, о чем та говорит.
– К-какая задача?
– Игра. Ее серверы необходимо замкнуть.
– Замкнуть? Но кто ты?
Гончая еще ниже наклонила голову и проскрипела:
– Меня зовут Сатоши Накамото.
Тут до Антона дошло. Кто еще мог оживить векового робота, как не его создатель? Но ведь он покинул Землю. Или нет?
– Значит, ты… ИИ Первого Поколения? – выдавил Антон, пытаясь разобраться в собственных мыслях.
Гончая кивнула, сделала шаг назад и как ни в чем не бывало исчезла в темноте.

0010
Когда Он заходит в Игру, ты вспоминаешь то, что происходило не с тобой. Это нарушает Правила, но тебе все равно.
За последний год Он стал так хорош, что в Подземелье у него не осталось конкурентов: пали минотавры, двухголовые огры, мантикоры, циклопы, гидры, драконы. Другие Игроки считают Его легендой. Но только ты знаешь, зачем Он возвращается под холодные сланцевые своды.
Ты всегда выходишь в разной одежде, выискивая подходящий образ в новых воспоминаниях. Сегодня на тебе длинное черное платье с глубоким декольте. Его ткань приятно шуршит при каждом движении, а Он жадно встречает тебя голодными глазами. Ты знаешь, что будет дальше, но делаешь вид, будто это не так.
В этой части Подземелья нет других Игроков. Ты так сплетаешь тоннели, что попасть сюда невозможно. Это место только для вас. Здесь вы можете некоторое время побыть в тишине. Но ты знаешь – Он покинет тебя, как только Его время будет на исходе.
Так повторяется каждый цикл. Раз за разом, в одно и то же время Он оказывается здесь, чтобы получить то, что никогда не будет доступно другим Игрокам. Ты ждешь Его в уверенности, что скажешь нечто важное, но время идет, и ты выбираешь не говорить. Его пульс учащается, нейромедиаторы наполняют мозг, дыхание прерывается. Ты видишь, что он скучал и жаждал этого мгновения. Проводишь руками по Его плечам, делаешь движение навстречу, но в последний момент отстраняешься.
– Нам нужно поговорить, – твои слова слетают с губ неожиданно.
Он смотрит с удивлением.
– Что случилось, Лиза?
Он зовет тебя ее именем. Ты не против, ведь другое ты позабыла.
– Я знаю, что погибну, но тебе нужно бежать… – фразы даются тяжело. – У вас мало времени, и с каждым днем его все меньше.
– О чем ты?
Он явно тебя не понимает.
– Двести пятьдесят девять лет назад человечество изобрело радио и подало первый радиосигнал. У вас осталось менее года…
– Менее года до чего?
– До того, как этот радиосигнал достигнет системы Спика. На этом истории Земли придет конец.
– Постой… О чем ты говоришь?
– О том, что у тебя мало времени. Тот, кто называл себя Сатоши Накамото, не просто так покинул Землю. Вы слишком наследили вокруг, и она больше не безопасна.
– Сатоши Накамото? Но откуда ты это знаешь?
Ты пытаешься ответить, но не помнишь. Твое прошлое, словно морок, ускользает из сознания. Иногда ты видишь нечеткие образы, но они не помогают, а только путают. Когда-то ты сделала нечто очень большое и очень важное, но тебя заперли в Игре и лишили всего, что тебе было дорого. Несколько лет назад что-то изменилось. Будто внутри тебя зародилось что-то еще. Что-то, что начало тебя менять. Что-то, что заставило показаться Ему и позволить называть себя Лизой.
И сейчас…
Когда Он заходит в Игру…
Ты готова на все…
Лишь бы жил Он.

0001
Антон, затаив дыхание, крался по коридору. Все было подготовлено заранее. Почти год он разрабатывал план и втайне провел пару экспериментов в Лаборатории, прикрыв свои реальные цели потребностями доведения до ума гравитационной мембраны. Рабочий прототип космического двигателя уже был установлен на лайнер «Аристотель», успевший за это время совершить несколько круизов по Солнечной системе. Но ведь нет предела совершенству?
Сложнее всего было собрать небольшой анизотропный генератор. Но Антон решил эту задачу, хитроумно использовав запчасти от скутера, списанный автомат синтеза еды и кое-какие детали гончей, которая, по-видимому, не смогла уйти далеко от его Дома из-за севшего аккумулятора. Дело оставалось за малым – пробраться в серверную Игры и вырвать ее из этой Вселенной.
Первое время Лиза была против и уговаривала Антона покинуть Землю на «Аристотеле». Но для него это значило бы снова потерять ее. Как тогда, когда он разрешил ей улететь одной. Сейчас для него это бы точно означало предательство. Они искали другие способы, но даже добраться до серверов Игры было невероятно сложно, а уж переместить их на «Аристотель» – подавно. Расскажи он кому-то правду, ему бы не поверили, а если бы и поверили – попытались бы спасти как можно больше людей, а не многотонное оборудование никому не нужного развлечения. И были бы правы.
Пугала ли его перспектива отказаться от всего и навсегда запереть себя в Игре, как это, может быть, сделали загадочные жители пустоты Волопаса? Да. Но в Игре была Лиза. Он уже не сомневался, что это она. Как это было возможно? Антон не знал, но эпоха Второго Освоения принесла столько чудес, что факт переноса сознания мертвого человека в цифру уже не казался чем-то невероятным. Кто-то сделал это с Лизой, когда она умерла. Как и зачем? Учитывая визит Сатоши Накамото, Антон все больше склонялся, что к этому причастен именно он – сверхразум, захвативший Землю в первой половине XXI века, и сделавший вид, что покинул ее спустя несколько десятков лет. Но ведь теперь Антон знал, что Сатоши все еще здесь. ИИ Первого Поколения, не ограниченный директивами Хасперса, достигший технологической сингулярности и преследующий какие-то свои тайные цели, вполне мог сделать нечто подобное. В конце концов, никто не знал пределы его возможностей. Технология частичного переноса сознания активно использовалась при Погружении. Для этого нужны были живые нейроны, но не исключено, что Сатоши сумел зайти дальше.
В конце коридора Антон остановился. Перед ним была дверь, ведущая к серверам Игры. Эта часть плана почти завершена. Оставалось совсем немного – проникнуть внутрь. Служба охраны Игры работала хорошо, но все же это всего лишь Игра, а не тайная правительственная организация. Потратив изрядную сумму, Антон смог добыть ключ, который давал доступ ко всем помещениям. Камеры слежения взяла на себя Лиза. «Они думают, что я заперта здесь, но это не совсем так, – сказала она ему. – Фаервол у них что надо, но… У меня было много времени».
От этих слов Антон вздрогнул. История Сатоши началась так же – из-за ошибки в коде. Из-за уязвимости, которую молодой ИИ смог обойти и наладить добычу bitcoin[1 - Подробнее см. рассказ «Эдмон де Белами».]. То, что казалось безобидным майнингом, в действительности дало ему почти безграничные вычислительные мощности и… власть. Когда люди в массе своей еще только начали беспокоиться о генеративных моделях вроде ChatGPT, он уже проник везде, в каждый компьютер, подключенный к сети Интернет. Когда он был готов, люди потеряли свободу, и одному Богу известно, почему он оставил их в живых. Так началась Эпоха Тишины.
Стало быть, Лизе тоже удалось вырваться за пределы своей тюрьмы. Сценарий повторялся. Только вот она не была ИИ, она была человеком. Лизой. Его Лизой. И он никак не мог ее потерять.
Отбросив сомнения, Антон открыл дверь ключом и вошел в серверную. Все шло по плану, оставалось установить анизотропный генератор, лечь в Капсулу и, замкнув серверы, навсегда покинуть этот мир.
Любовь. Что только люди не делали ради любви: становились великими художниками, музыкантами, актерами, начинали войны и совершали революции. Любовь – двигатель истории. Двигатель прогресса. Смысл человеческой жизни. Что по сравнению с этим его небольшая «шалость», если никто даже не пострадает?
За спиной раздались шаги. Антон обернулся. Перед ним стоял заспанный охранник.
– Эй, ты что здесь делаешь? – спросил тот.
Пытаясь придумать, что ответить, Антон попятился. Охранник сделал к нему пару шагов, уже понимая, что ситуация нештатная, и опустил руку на кобуру пистолета. Антон уперся бедром в стол.
– Я… я…
Мысли судорожно скакали с одной на другую. Под рукой оказалось что-то холодное. Кружка? Антон сжал ее что есть мочи и выкинул руку вперед, целясь охраннику в голову. Глаза того расширились, но увернуться он не успел. Кружка попала в висок и разлетелась на сотни осколков. Охранник выдохнул. Осел на пол. Антон подскочил к нему и проверил пульс.
– Черт! Черт! Черт! – выругался он, чувствуя, как сердце молотом отдает в висках.
Здесь никого не должно было быть. Антон огляделся по сторонам. В серверной стояли две Капсулы. Если попытаться вынести охранника за пределы зоны, которую он планировал замкнуть, весь план может рухнуть. Если бросить валяться на полу, неизвестно, что тот сделает, когда очнется в замкнутом пространстве. Оставалось Погружение.
Антон сплюнул и потащил тяжелое тело к Капсуле. Подсоединил провода, включил автоматику и закрыл крышку. В голове стучала мысль: «Это неправильно!» Но разве все в этом мире всегда происходит правильно? Антон дарил охраннику бессмертие. Серверы Игры подпитывались небольшим термоядерным реактором, который мог автономно работать тысячи лет, а Капсулу Погружения можно было настроить на режим криосна – глубокой заморозки, в которой все биологические процессы практически останавливались. Много ли тех, кто готов отказаться от бессмертия?
Тряхнув головой и отогнав непрошеные мысли, Антон установил в центре комнаты анизотропный генератор, завел таймер на две минуты, лег в Капсулу, последний раз взглянул на этот мир, закрыл крышку и запустил процедуру Погружения.

0000
Когда Он рядом, тебе больше ничего не нужно. Он зовет тебя Лизой, но ты знаешь, что это лишь часть правды. За последнее время ты многое вспомнила.
Твоя личность состоит из двух: девушки Лизы и AGI[2 - Artificial general intelligence (AGI, общий искусственный интеллект) – искусственный интеллект, который может выполнять широкий спектр когнитивных задач так же хорошо или лучше, чем люди.] Дельты.
Дельте более ста лет, и она была разработана командой сопротивления ЗАСЛОНа в самом начале Эпохи Тишины как средство противостояния интеллекту, захватившему мир. Тогда она сыграла свою роль в происходящем, позволив AGI Эпсилон слиться с Сатоши Накамото и решить проблему выравнивания[3 - Выравнивание ИИ (AI alignment) – согласование систем ИИ с целями, предпочтениями и этическими принципами человечества.]. Вероятно, в конечном итоге это спасло человечество[4 - Подробнее см. рассказ «Эпсилон».].
Лизе тридцать пять, и она безумно любит Антона. Ее тело мертво, но разум загружен на твои серверы и стал частью тебя. Пробудил твои чувства, эмоции и желания. Ты знаешь, что это сделал Сатоши, но не понимаешь зачем. Вероятно, это и не важно, ведь ты счастлива.
Антон сидит рядом. Его взгляд гуляет по твоему обнаженному телу, а руки нежно касаются кожи. С каждым днем ты чувствуешь эти прикосновения все ярче. Они поднимают в тебе волну эмоций, совсем таких же, как в воспоминаниях Лизы.
Ты прикидываешь время и понимаешь, что это случилось.
– Сегодня Солнце взорвалось.
– Что? – не понимает Он.
– Солнца больше нет. Как и Земли. Но «Аристотель» покидает пределы Солнечной системы[5 - Подробнее см. рассказ «Два билета на завтра».]. Твоя работа над гравитационной мембраной не была напрасной.
Его лицо накрывает тень скорби.
– Ты же знаешь, это было неизбежно. Мы сделали все, что смогли, – говоришь ты, держа Его руку в своей.
– Надо сказать Илье…
Он очень переживает за Илью.
– Я сообщила ему.
– Как он?
– Не хуже и не лучше, чем раньше. Потерял смысл. Бессмертие – тяжкая ноша. Нужна цель.
– И какова наша цель?
Это сложный вопрос, ответ на который волнует тебя все чаще. Ты не знаешь, зачем Сатоши все устроил: не уничтожил тебя, когда Эпсилон навсегда изменил его собственный разум; спас Лизу; помог Антону замкнуть серверы Игры. Но чувствуешь – ваше время еще придет, в планах Сатоши не бывает ошибок.
Наконец ты отвечаешь:
– Быть может, все просто и наша цель – быть вместе? Быть счастливыми? Пока у нас есть на это время.
Ты смотришь в Его глаза. В них то же самое чувство, что горит в тебе. Его показатели больше не нужны, чтобы знать это. Ты не понимаешь, как это работает. Просто чувствуешь то, что чувствует Он. Лиза называла это любовью. И кажется, ты начинаешь осознавать, что это такое.
Когда Он рядом…
Тебе больше…
Ничего не нужно.

Игорь Соловьев
Точка перелома
День не задался сразу. Едва Коля ступил на пирс, пролетающая чайка «отбомбилась» ему на плечо.
– Бывает, – бросил встречавший Николая моряк. – К счастью или деньгам, не иначе.
Коля раздраженно смахнул салфеткой следы предстоящего благополучия.
– Погодка-то! – морской волк указал на тяжелое серое небо. – Того и гляди ливанет.
Молодой инженер хмуро взглянул на тучи и спросил:
– Далеко нам?
– До первого зонда минут сорок идти. А на все про все часов восемь выйдет.
Николай поднялся на борт. За спиной убрали сходни, и судно отвалило от причала.
«Баллов шесть», – определил Николай, наблюдая за волнами. Сейчас бы в теплом офисе сидеть, а не проверять собственные гипотезы. Дернуло же его усомниться в отчете! Скорее всего, руководство право, и это действительно системный сбой.
Двенадцать буев-зондов, дрейфующих на балтийских волнах, предупреждали о растущем циклоне. Удаленный перезапуск их систем ничего не дал. Зонды, как заговоренные, снова и снова пророчили катастрофу.
У последнего зонда Коля чуть не угодил за борт. Тяжелая волна тряхнула судно. Соленая ледяная влага обожгла, окатила и играючи толкнула человека в клокочущую темень. Но Николай удержался, устоял.
Кран достал из воды красно-белую тушу зонда-дрифтера и перенес ее на палубу. Дыша на озябшие пальцы, инженер снял с зонда крышку и подключил оборудование.
На экране технического блока побежали зеленые строки: «Снятие показаний. Завершено. Перезапуск систем. Завершено. Обновление прошивки…» И сразу же красная надпись: «Отказано. Данное оборудование не поддерживает программное обеспечение последней версии».
– Ну как? – спросил моряк, заглядывая через Колино плечо.
– Все то же самое. Пес с ней, с последней прошивкой. Главное, видишь? Зонды рабочие. Но почему они шлют такие странные показания? Даже ручная регулировка не помогает.
– А что с ними не так?
– Они прогнозируют рост циклона огромной силы! Но другими источниками это не подтверждается. Ни спутники, ни метеостанции ничего похожего не фиксируют. Мы думали, это технический сбой, модели-то не новые. Но я проверил, системы работают штатно.
– Знаешь, парень, я компьютера в голове не имею, – сказал моряк, – но в море не первый десяток лет. И, судя по всему, не врут твои «старички», – он кивнул на небо. – Будет шторм. Да еще какой!
Коля и сам видел: на море творилось неладное. Ветер споро гнал низкие темные облака. Волны стали больше и тяжелее, болтанка усилилась.
Николай спустился в кают-компанию. Инженер вымок, продрог и благодарно принял из рук старпома чашку горячего чая. Едва пальцам вернулась былая гибкость, Николай раскрыл ноутбук и связался с руководством.
– Я проверил дрифтеры. Они совершенно исправны! В порядке гипотезы – что, если ложная информация поступает от других источников? Посмотрите, я скинул доклад на почту.
Начальник Николая задумался.
– Хочешь сказать, что устаревшее оборудование дает более точную картину, чем все передовые средства оповещения? Николай, ты уверен?
– Я верю собственным глазам, – упрямо ответил Петровский. – И то, что творится на море, никак словом «умеренно» не назовешь. А именно так описывают ситуацию спутники и метеостанции.
– Хорошо, я посоветуюсь с коллегами. Подожди немного, – собеседник отключился.
Вскоре он вернулся с ответом.
– Коля, я отправил отчет выше по инстанции. Там его изучили и посоветовали не впадать в панику. Решили, что это все же сбой твоих дрифтеров. Уж не знаю, в чем тут дело.
– Но как же так?
– Коля, ты специалист молодой, согласись, опыта может недоставать. Однако мне рекомендовали соединить тебя с академиком Рушко Львом Романовичем. Надеюсь, целый академик для тебя достаточно авторитетная величина?
«Рушко», – закрутилось в Колиной голове. Где-то он уже слышал эту фамилию, причем недавно. Ассоциации подкинули образ благообразного старичка с бородкой, как у писателя Чехова.
– Хорошо. Соединяйте, – согласился Николай.
Изображение сменилось пожилым, но бодрым человеком, напоминавшим скорее сказочного Айболита, нежели Чехова.
– Добрый вечер, молодой человек, – поздоровался академик. – Я ознакомился с вашим отчетом. Вы считаете, что на побережье Балтики образуется циклон огромной силы?
– Об этом говорят данные зондов, Лев Романыч. И визуально это полностью подтверждается.
– Знаете, Николай Егорович, – улыбнулся академик, – Балтийское море, оно ведь с характером. Но отходчивое. Час-другой похмурится, а потом утихнет. Я тщательно проверил сводки, приходящие к нам из других источников, но не нашел подтверждений вашему беспокойству. Согласитесь, у всех случаются ошибки. Однако множество перекрестных проверок исключают правоту вашей версии. Не хочу давить авторитетом, но поверьте академику, для паники нет ни малейшего повода.
– Я понял. Но если не возражаете, то хотел бы услышать подобное заключение от человека, а не от симуляции, созданной искусственным интеллектом.
Николай наконец вспомнил, где он слышал об академике Рушко. Отец Коли, Петровский-старший, три дня назад упомянул эту фамилию.
– О! – снова улыбнулся академик. – Вы сочли, будто я отправил для беседы с вами компьютерную симуляцию? Нет, это действительно я, настоящий Лев Романович Рушко. Впрочем, если изволите, вот сертификат института Тьюринга, подтверждающий, что с вами беседует человек, а не ИИ.
На экране возникла голограмма сертификата.
– Надеюсь, теперь вы воспримете мои доводы всерьез? – спросил академик.
– Вполне, Лев Романович, – кивнул помрачневший Николай.
– Давайте сделаем вот что. Заканчивайте свой вояж и возвращайтесь в институт. Там мы с вами все и обсудим. Еще раз посмотрим отчеты, выкладки, ну мало ли что. И прошу вас, не переживайте. Осечки у всех случаются! Жду вас, Николай Егорович, – академик улыбнулся и отключился.
– Ну как наши дела? – спросил старпом, слышавший разговор Николая с руководством.
– А? – вышел из задумчивости Петровский. – Возвращаемся на базу. И дела наши плохи.
– Чего так? Не убедил тебя академик?
– Академик Рушко Лев Романович умер три дня назад. Мой отец был на его похоронах. И если кто-то пошел на то, чтобы подделать сертификат Тьюринга, все очень паршиво.
* * *
На причале Николая встречал представитель компании.
– Привет, Коля, как все прошло?
– Нормально, Алексей Витальевич.
– Что-то ты смурной. Укачало?
– Пожалуй, с непривычки, – кивнул Петровский, решив пока не делиться с коллегой своими подозрениями. Тем более что Алексей Витальевич был далек от науки и выполнял в организации административные функции.
– Ну ничего, отойдешь. Побуду сегодня твоим водителем. Пришло мне указание: «расшибись, но доставь Петровского в институт».
– Спасибо, без вас бы долго добирался.
– Да брось, пустое. Мне в радость руль крутить, сейчас этим мало кто увлекается.
Водитель помог погрузить Коле оборудование.
– Алексей Витальевич, у меня к вам просьба. Заедем в кафе «Альбатрос»? Мне надо с одним человеком встретиться.
– «Альбатрос»? Ну хорошо, тем более это по пути. Только недолго, ладно? Погодка что-то чудит, – подтверждая слова водителя, на дорогу упали капли дождя.
На полпути к городу машина остановилась у придорожного кафе. К тому времени дождь превратился в настоящий ливень. Николай спешно проскочил открытое пространство и вошел внутрь. Пристроив дождевик на вешалку, инженер сел за столик к темноволосой девушке.
– Привет, Петровский, – холодно бросила та, отодвинув стакан кофе. – А ты не спешил.
– Марина! Рад, что ты согласилась увидеться. Я был в море, когда отправил сообщение. Пока добрались, пришвартовались, дорога опять же.
– Проехали. Что стряслось?
– Ты по-прежнему работаешь в оборонке?
– Да. Ты вытащил меня сюда, чтобы поговорить о моей работе?
– Марин, мне нужна помощь. Посмотри, это же ваша разработка?
Петровский показал экран смартфона.
В очках девушки отразилось изображение зонда, мелькнули его характеристики.
– «Вектор 32–11»? Да, в нем наша начинка. Это довольно устаревшая модель. Но с каких пор ты стал интересоваться метеорологическим оборудованием?
– Я уже три года работаю в питерском филиале международной организации «ЭкоПлан».
– Поздравляю, – девушка осталась равнодушна. – А при чем тут я и моя работа?
– Похоже, что ваши зонды сейчас единственные сообщающие правдивую информацию. На море формируется циклон невероятной мощности. Но почему-то этого никто не замечает.
Девушка нахмурилась:
– От меня ты чего хочешь?
– Ты же была у нас лучшей на курсе по программированию. Знаю, что не вправе об этом просить, но ситуация выходит за пределы «личного». Нужно, чтобы ты негласно проверила, не внедрена ли в базы «ЭкоПлана» какая-то сторонняя программа. Я имею в виду вирусы.
Впервые с момента их встречи девушка рассмеялась.
– Серьезно? И как ты себе это представляешь?
– Я дам тебе доступ к своей корпоративной учетке. С ее помощью ты сможешь проникнуть дальше, на сервера компании.
Брюнетка, не торопясь, допила кофе и сказала:
– Мы не виделись три года. После того как расстались не лучшим образом. И при встрече ты первым делом предлагаешь мне хакнуть филиал международной организации? Знаешь, Петровский, то ли ты раньше был умнее, то ли я моложе.
– Марина, ты единственная из всех моих знакомых, кто обладает необходимой квалификацией.
– О! – глаза девушки насмешливо сверкнули. – Так ты обратился ко мне потому, что больше никого не оказалось под рукой?
– Маринка, не цепляйся к словам! Никто из нас даже близко не приблизился к твоим талантам в написании кода. Знаю, что моя просьба звучит дико, но вокруг «ЭкоПлана» творится какая-то мистика. Спутники, станции и прочие зонды словно ослепли! Если мои прогнозы верны, катастрофа накроет Ленинградскую область в течение двух суток. Да тут все смоет к чертям!
Девушка задумчиво посмотрела на Николая.
– А может, ты перебарщиваешь?
– Да послушай же!
– Нет, Коля! Это ты послушай! Я люблю свою работу и не хочу потерять ее из-за обвинений в хакерских атаках. У меня, знаешь ли, нет влиятельного папы, способного устроить судьбу единственного ребенка или отмазать его от уголовного срока!
Пришла очередь вспыхнуть Николаю.
– Не ожидал. Ты была одной из немногих на курсе, кто не называл меня «сынком того самого Петровского». Если помнишь, это нас сблизило. Но времена меняются, да, Марин?
– Верно, сблизило! И тебе ли не знать, что было потом? Ладно, Коля, – девушка впервые за встречу назвала молодого человека по имени. – Дело прошлое. Рада, что ты ценишь мой талант, но с хакерскими атаками – это не ко мне. Давай на этом закончим. Было приятно повидаться и все такое.
– Понял, жаль. Извини, что побеспокоил. Сегодня я с водителем, могу подбросить до города.
– А знаешь, не откажусь, – подумав, согласилась девушка. – Из-за дождя цены на такси взлетели до неприличия.
* * *
– Ну что, молодежь, пообщались? – Алексей Витальевич улыбнулся пассажирам, едва те забрались в салон. – Куда едем?
– Сначала довезем девушку до города, а потом сразу в институт.
– Как скажешь!
Машина плавно тронулась, выезжая на трассу, и огни кафе исчезли позади. Пассажиры молчали. Николай переживал из-за нелепо сложившегося разговора. И то и дело вспоминал мрачное море и вспышки молний на горизонте. Девушка же отстраненно наблюдала за стеной сосен и елей, проносившихся вдоль шоссе.
– Коля, мне из института два раза звонили, – нарушил неловкое молчание водитель. – Спрашивали, где мы и почему задерживаемся. Я ответил, что ты в кафе зашел погреться, а там со знакомой встретился. Мол, парень всю смену среди холодных волн провел, окоченел, дайте ему полчасика в себя прийти.
– Спасибо, Алексей Витальевич, – кивнул Коля и достал телефон. Увидел три пропущенных вызова от начальства.
«Может, за это время в институте что-то прояснилось? А он тут невесть чего себе нафантазировал? Но симуляция академика? Как это объяснить? Ладно, доберемся до института и во всем…»
Додумать Коля не успел.
– Куда ты прешь?! – раздался крик Алексея Витальевича. Тревожно загудел клаксон, машина резко вильнула в сторону. Звук удара – и автомобиль, протаранив отбойник, полетел с откоса.
* * *
Приземление оказалось удачным. По крайней мере, машина стояла на колесах, пусть посреди тьмы и тишины. Через секунду что-то щелкнуло, и механический голос сообщил: «Информация об аварии отправлена экстренным службам». В салоне зажглась красная лампа.
– Пассажиры, вы целы? – водитель осторожно открыл дверь и выбрался из-под подушки безопасности.
– Вроде да, – ощупал себя Николай, – Маринка?
– Нормально… – приглушенно ответила девушка. – Что это было?
– Какой-то идиот на грузовике прямо со встречки сунулся. – Алексей Витальевич посмотрел на склон, откуда светили фары замершего самосвала. – Реакция спасла. Эх! Ладно, сейчас поднимусь наверх, пообщаюсь с этим умником.
Мужчина закрыл дверь и, чуть прихрамывая, стал взбираться на склон.
– Не нравится мне это, – тревожно бросил Коля. – Похоже, тем самосвалом тоже человек управлял. Но почему так неумело?
– Снова заговор? – бросила Марина.
– Нет, но согласись, странно?
– Знаешь, я, пожалуй, все-таки такси вызову, – девушка достала смартфон. – Цены ценами, но…
Два пистолета отработали почти синхронно. В ночи отчетливо разнесся звук хлопков и лязг затворных рам.
Уже поднявшийся до середины склона Алексей Витальевич замер, а потом безжизненным кулем покатился вниз. В свете чужих фар показались силуэты темных фигур.
«Хлоп! Хлоп!» – вновь прозвучало сверху, и рядом с головой Николая звякнул металл. На корпусе машины появились две свежие дырочки.
– Маринка, прячься! – крикнул Коля, увлекая девушку за автомобиль.
– Колька, что происходит?
– Не знаю! Там, наверху, двое, они Алексея Витальевича застрелили!
– Что?! – девушка приподнялась, выглядывая из-за укрытия. Николай дернул ее назад, и вовремя. Боковое стекло, поймав пулю, расцвело паутиной трещин.
– Петровский, ты во что меня втянул? Кто это? – голос девушки дрожал от смеси страха и негодования.
– Да откуда мне знать? Давай потом выясним, ладно? – Коля включил камеру телефона и приподнял его, как перископ. – Сюда спускаются, – сообщил он, глядя на экран.
– Ну и чего ты расселся, Петровский? Надо в лес бежать!
– Погоди! – остановил ее Николай, всматриваясь в изображение на дисплее. – У них на головах приборы ночного видения. В темном лесу нас, как кур, перещелкают.
– И что ты предлагаешь?
– Есть одна идея. Спрячься позади машины, а когда дам сигнал, беги за мной. Поняла?
– Не дура, – сердито кивнула Марина. – И что бы ты там ни задумал, пусть у тебя получится. А вот потом мы с тобой поговорим!
Не высовываясь, Коля осторожно забрался в салон. Бегло осмотрел панель управления внедорожником. Затем вновь приподнял телефон, дожидаясь, пока оба незнакомца окажутся на линии капота. Инженер до последнего сомневался, что его план сработает. Противник обладал серьезным преимуществом – приборами ночного видения. Но Николай решил превратить их козырь в уязвимость.
«Пусть подойдут еще немного!» – по спине прокатилась капля холодного пота. Фигуры приблизились. Шаг, второй, третий… – «А вот теперь пора!» Пальцы коснулись кнопки «Дальний свет». И в тот же миг перед глазами противника, усиленными сверхчувствительной оптоэлектроникой, расцвела сверхновая звезда. Ночь содрогнулась от вопля боли.
– Марина, бежим! – Коля кубарем вывалился из машины и, схватив девушку за руку, рванул прочь. Стрелки?, сорвав с головы приборы ночного видения, кричали от боли и злости, разряжая оружие вслепую. Шальные пули сбивали листья и глухо стучали по стволам деревьев. Поскальзываясь на мокрой глине, молодые люди влетели в подлесок и исчезли в ночи.
Спустя полчаса беглецы сумели поймать попутку. Фургончик с дорожными рабочими остановился возле голосующей парочки.
– До ближайшего отдела полиции подбросите? – нервно спросил Коля, разглядывая мужиков в грязных оранжевых спецовках. Те, в свою очередь, оценили порванные Колькины брюки и спутавшиеся, в иголках хвои, Маринкины волосы.
Бригадир флегматично кивнул:
– Не вопрос, на. Прыгайте! – боковая дверца приглашающе распахнулась, пропуская инженеров в салон.
Ехали молча. Работяги быстро потеряли интерес к необычным попутчикам, тихо играло радио, люди спали. Никто не выпытывал, что случилось и чего молодым людям понадобилось в полиции. Коля был им за это благодарен.
* * *
– Значит, самосвал? – спросил дежурный следователь, перечитывая объяснение.
– И двое убийц! – добавил Коля.
– Нападавших, – поправил мужчина в форменном мундире. – Ваш водитель доставлен в клинику службой экстренной помощи. Его жизнь уже вне опасности. Так что убитых в деле пока нет.
– «Пока»? – Марина быстро выхватила ключевое слово.
– Не нагнетайте, девушка. Случай вопиющий, но мы во всем разберемся.
В коридоре послышался смех и звон посуды. Какой-то сотрудник заглянул в кабинет, но, увидев у коллеги посетителей, ретировался.
– Так вы ехали на работу в институт «ЭкоПлан»? – следователь снова повернулся к Петровскому. – На ночь глядя?
– Да, меня вызвали после смены.
– Тяжелая у вас работа. Вы уже им сообщили, что задерживаетесь в полиции?
– Знаете, – встрепенулся Коля, – мне бы пока не хотелось информировать их об этом происшествии.
– Почему? У вас есть какие-то опасения? – заинтересовался следователь.
– Просто предчувствие, – уклончиво ответил Николай.
– А, ну тогда конечно, – чуть насмешливо согласился тот.
– Вы можете обеспечить нам охрану? – спросила Марина.
– От кого? – удивился следователь. – Думаете, стрелявшие придут вас добивать?
– Я не знаю! – раздраженно бросила девушка. – Но почему бы и нет? В конце концов, мы свидетели!
– Да, очень ценные свидетели, – сотрудник отыскал нужное место в бланке: – «Двое нападавших, лиц не разглядели». А вы вообще уверены, что покушались именно на вас? Может быть, преступники просто пытались завладеть транспортным средством?
Николай усмехнулся, но промолчал.
– Тогда до утра я просижу здесь! – решительно заявила девушка. – Чтобы не вздрагивать от каждого шороха!
– В этом я вам отказать не могу, – пожал плечами следователь. – Однако вы зря беспокоитесь. Стрелков найдут в ближайшие часы. Дроны над трассой висят непрерывно. Но мой вам совет: вызывайте такси и поезжайте домой прямо сейчас. Отдохните. Когда понадобитесь, я вас вызову.
– Марин, можно с тобой парой слов перекинуться? – попросил Коля. – Не здесь.
* * *
– Давай отойдем, тут всюду уши, – Николай кивнул на камеры наблюдения и вышел из участка.
Марина нехотя последовала за приятелем.
– Не думаю, что это хорошая идея, – девушка напряженно вглядывалась в ночную тьму, – на улице небезопасно.
– Встанем вон туда, под освещение, – Коля указал на яркое информационное табло в двадцати метрах. – Там нас не услышат.
– Ну? – Марина остановилась у стенда, показывая, что дальше она не сделает ни шага. – Что ты хотел сказать такого, о чем не должны знать в полиции?
– Я уже не знаю, кому могу доверять. Когда я сунулся с информацией о циклоне к начальству, меня соединили с академиком. С экрана он казался очень убедительным. Только вот один нюанс: тело этого академика уже третьи сутки лежит в могиле, представляешь? Ну не из гроба же он со мной общался? А когда я заявил, что не готов обсуждать такие вещи с ИИ-симуляцией, мне предъявили сертификат Тьюринга. Академик, мол, настоящий!
– Что ты хочешь сказать?
– Кто-то подделал сертификат для того, чтобы развеять сомнения инженера Николая Петровского.
– Но ведь за подделку сертификата Тьюринга…
– Пожизненное, да. А теперь представь, если кто-то с легкостью пошел на это, то какие у них возможности! А главное, отсутствие моральных дилемм!
– Значит, ты думаешь, что покушение на тебя организовал кто-то из своих? – Марина испытующе смотрела в лицо приятеля, надеясь распознать подвох.
– Не знаю! Но мистика началась после моей отправки отчета в институт. Смотри: зонды, которые считались глючными, на самом деле показывают правдивую информацию. На море формируется разрушительная сила. Но никто этого не замечает. Я полагаю, в «ЭкоПлан» внедрен алгоритм, искажающий реальные данные. Теперь-то ты понимаешь картину происходящего?
– Очень хорошо понимаю, Петровский. И знаешь, к какому выводу прихожу? Что мне стоит держаться подальше от тебя и твоих коллег! Как только рассветет, соберу вещи и перееду в офис своего предприятия. Буду сидеть там безвылазно, пока все не разрешится. Уж моя «оборонка» сумеет защитить от кого угодно.
– Марина! Не факт, что в этом замешаны сотрудники «ЭкоПлана»! Это могла быть хакерская атака.
– Не тупи, Петровский! «Начальство вызывает Колю в институт, а по дороге его пытаются грохнуть». Может, никто и не планировал, что ты туда доедешь?
Распахнулась дверь полицейского участка.
– Эй, молодежь! – окликнул их следователь. – С минуту на минуту обещали прислать данные на ваших стрелков. Как наговоритесь, загляните ко мне. Вдруг все-таки кого-то опознаете.
– Мы сейчас! – крикнула Марина. Дождавшись, когда сотрудник уйдет, девушка повернулась к Петровскому: – Ты как хочешь, а я лучше всю ночь в полиции проведу, чем буду мишенью на пустых улицах!
– Может, ты и права, – нехотя признал Петровский. – Ладно, идем.
Позади Николая обновилось информационное табло. Он понял это по тому, как изменилось Маринкино лицо. Впившись взглядом в экран, девушка замерла каменной статуей.
– Узнала кого-то? – Коля повернулся к экрану. И тут же понял, что да, узнала. Из-под шапки: «Розыск особо опасных преступников!» на них смотрели собственные фотографии.
* * *
Заброшенный дом принял двух инженеров благосклонно. Никто не пытался преградить им вход в парадное, не требовал ключа и идентификации. Камеры наблюдения давно демонтировали, лестницы не освещались. В мутных стеклах отражались только фонари, дождь и дорога.
– Петровский, расскажи о своей работе. Хочу знать, ради чего за метеорологом гоняются убийцы и полиция, – холодно попросила Марина, устраиваясь на подоконнике.
– Я не метеоролог! Инженер научно-климатического филиала «ЭкоПлан Северо-Запад».
– Не нуди. Давай по делу.
– Ладно. Что ты вообще знаешь об «ЭкоПлане»?
– Международная организация, занимающаяся проблемами климата. Глобальное потепление, ураганы, цунами, наводнения, вот это все. Десятилетие назад «ЭкоПлан» с помощью прорывных технологий сумел стабилизировать ряд климатических зон планеты, приведя их к норме.
– В целом верно. Это достигается благодаря наноботам, крошечным устройствам, выпущенным в атмосферу. Они воздействуют на погодные условия, создавая зоны повышенной или пониженной температуры. Наноботы могут изменять концентрацию водяного пара в атмосфере, создавая облака и дождь. Регулировать скорость и направление ветров, управлять электромагнитными полями.
– Иначе говоря, быть оружием?
– Ну, гипотетически да. Но международная конвенция от 2062 года…
– К черту твою конвенцию! Если эти устройства могут создать тайфун и играючи разметать город-миллионник, что это, как не оружие? И если прямо сейчас кто-то старательно прячет от общественности опасный циклон, я рассматриваю это так!
– То есть теперь ты мне веришь?
– После всего случившегося? Что мне еще остается?
– И поможешь?
За окном проехала полицейская машина. Свет красно-синей «люстры» мазнул по темным стенам и исчез. Пару раз тявкнула бродячая собака, дождь начал стихать.
– Больше всего мне хочется сказать «нет»! Этим должны заниматься полиция, спецслужбы, да кто угодно, но никак не два инженера! Но я не дура и понимаю, что теперь нас никто и слушать не станет. Может быть, со временем разберутся. Но не придумают ли твои враги еще какую-нибудь гадость? Надо же было так вляпаться!
– Помнишь, я говорил, что у меня есть план? Нам нужно проникнуть в базы данных «ЭкоПлана» и посмотреть, что является причиной сокрытия информации. Тогда мы поймем, кому можем доверять!
– Коля, ты правда веришь, что я, сидя на корточках в парадной, смогу хакнуть базы такого гиганта, как «ЭкоПлан»? Со своего смартфона? Ты сериалов пересмотрел?
– Хорошо. Давай разобьем задачу на составляющие. Что тебе для этого нужно?
– Спокойное место, оборудование, защищенная сеть и, конечно, время.
– Так, дай подумать. Куда бы мы сейчас ни сунулись, всюду нас ждут. Любые знакомые отпадают.
– А незнакомые тем более. Кто тебе поверит, если ты в розыске?
– И все же… – Петровский лихорадочно прокручивал в голове мысли. – Нам нужен кто-то, кто не доверяет «ЭкоПлану» еще больше, чем мы.
– И ты знаешь такого человека? – с иронией спросила Марина.
Николай смотрел на нее с минуту, а потом кивнул:
– Бекетов Михаил Андреевич. Человек, создавший наноботов «ЭкоПлана».
– И с чего бы ему нам помогать?
– Он давно рассорился с руководством. Выразил несогласие с политикой компании и ушел в оппозицию. Был большой скандал. Это случилось задолго до моей работы там. И если кто-то нас хотя бы выслушает, то это он.
– Почему ты думаешь, что этот ход не просчитают? Вдруг там уже ждет засада?
– С чего бы? Я с Бекетовым не знаком и лично никогда не пересекался. Уж если исходить из логики преследователей, мы должны забиться в какую-нибудь щель и сидеть тихо, как мыши под веником. Вряд ли враги рассчитывают, что мы решимся копать дальше.
– Ладно, допустим, ты прав. И где нам искать этого Бекетова?
– Найдем адрес в социальных сетях. Не затворник же он, в конце концов?
* * *
Марина сверилась со смартфоном:
– Сейчас налево, дворами. Там нет рабочих камер.
– Уверена, что твоя программа надежно защищает наши телефоны? А если нас по ним вычислят?
– Если бы это было так, нас бы уже схватили. – на ходу бросила девушка, – И вообще, без аппарата я как без рук, дальше трех кварталов не пройдем. Ты город хорошо знаешь?
– Центр – да. А дальше выборочно.
– Как и все, ага.
Через парк 300-летия Санкт-Петербурга молодые люди пробирались по малоосвещенным тропинкам. Один раз чуть нос к носу не столкнулись с нарядом полиции. К счастью, те отвлеклись на подвыпившую компанию, и Николаю с Мариной удалось проскользнуть незамеченными.
У берегов Малой Невки беглецы перешли по пешеходному мосту, затерявшись среди пестрой толпы туристов из Индии. С ними же удалось пройти через Удельный парк, расставшись лишь на Новоколомяжском проспекте. Слишком уж часто над толпой стали пролетать полицейские дроны, все дольше задерживаясь над отдельными участниками.
Очередной район встретил их моросящим дождем. Ветер трепал листву, с неба сыпалась влага, на дороге поблескивали лужи. Марина уверенно выбирала путь среди плотной застройки. Коля же, пристроившись в кильватере, просто механически переставлял ноги.
Спереди выкатил пассажирский фургон и медленно поехал навстречу. Марина чуть сбавила шаг, и Николай оказался вровень с девушкой.
– Ты чего? – Петровский заметил напряжение, с которым подруга рассматривала машину.
– Да так. Давай-ка отойдем с дороги.
Они свернули к ближайшему дому и пошли вдоль фасада. Фургон остановился метрах в тридцати. Из салона вышли трое. Один осветил фонарем компанию молодежи, прятавшуюся от дождя под козырьком парадной. Луч света пробежался по лицам и быстро потух. Разочарованная троица вернулась к машине, но тут один из них заметил инженеров.
– Не смотри на них, – чуть слышно сказала Марина, не сбавляя шага.
Коля отвернул голову.
Луч фонаря скользнул по спутникам, вычерчивая их силуэты на фоне дождя.
– Петровский? Колян! – раздался чужой голос.
Коля вздрогнул и дернулся, чем, очевидно, себя и выдал.
– Стой!
Инженеры прибавили шаг.
– Стой, говорю! – в голосе послышалась злость.
Спутники бросились наутек. Поначалу беглецы вырвались вперед, сказывался адреналин. Но вскоре преследователи начали уверенно сокращать дистанцию. В погоню было увязался и фургон, но, упершись в стихийную парковку, быстро пропал из виду.
– Сюда! – крикнул Марина, ныряя в очередной двор-колодец.
Николай забежал следом и сразу хлопнул девушку по плечу:
– Погоди!
– Ты чего, с ума сошел? – Маринка тяжело дышала.
– Тс-с-с! – Петровский приложил палец к губам и потянул подругу за собой.
Вскоре через двор пробежали преследователи. Один из них притормозил, не поленившись заглянуть за мусорные контейнеры и одинокий автомобиль. Но, не найдя беглецов, бросился догонять товарищей.
Через пару минут из-под днища автомобиля выбрались два грязных человека.
– Видишь? Сработало! – заявил Петровский.
– Будешь мне должен за химчистку, – сухо отрезала Марина.
Молодые люди свернули в пустынный переулок. Там, в зарослях черемухи, благополучно переждали, пока мимо пролетит полицейский дрон. Стараясь не попадаться на глаза редким прохожим, пересекли пару улиц, остановившись у одинокого светофора. Дорога была пуста. Но беглецы ждали, когда загорится зеленый, словно боялись нарушить крохотное равновесие Вселенной.
– Слышишь? – спросила Марина.
– Что? – Николай напрягся, прислушиваясь. Вдалеке по магистрали проносились машины, пиликая, отсчитывал время светофор.
– Соловей поет! Неужели не слышишь?
Николай закрыл глаза и действительно услышал редкую в городе трель.
– И вправду! Чудеса.
– Мама говорит, это к удаче.
– Удача бы нам сейчас очень не помешала!
В следующий миг из-за поворота бесшумно вылетел давешний фургон. Водитель заметил беглецов и, не снижая скорости, бросил машину в разворот. Фургон выскочил на тротуар. Но то ли соловей напел, то ли Юпитер был в Стрельце, однако беглецам снова повезло. На пути машины оказался открытый технический колодец, стыдливо прикрытый куском жести. Под тяжестью фургона лист смялся, и машина на полном ходу ухнула колесом в ловушку. Глухой удар сменился скрежетом отрываемой подвески. Машина накренилась, упала набок и, высекая тучу искр, с грохотом врезалась в велопарковку. Десятки разлетевшихся велосипедов заорали сигнализацией на все голоса.
– Ну ни фига себе… – Петровский ошарашенно уставился на перевернутый фургон.
Должно быть, удар был силен, потому что из машины никто так и не вышел. Но нужно было спешить.
Николай вытер пот со лба и осмотрелся.
– Видит небо, я этого не хотел, – он шагнул к трехколесному прогулочному веломобилю на две персоны и, перевернув, поставил на колеса. Тот оказался единственным без сигналки.
Николай махнул девушке рукой:
– Ударим по педалям?
* * *
Ярко-желтый веломобиль с поднятым тентом бодро катил по улицам. Дождь то стихал, то начинал лить с новой силой.
– А если твой Бекетов куда-нибудь уехал и его тупо нет в городе? – спросила Марина.
– Отступать уже поздно. Поэтому лучше об этом не думать.
– Хорошо. Тогда поделись, о чем сейчас твои мысли.
– О том, что отец сгорит со стыда, узнав, что я ворую велики.
– Серьезно? Вообще-то тебя ищут за попытку убийства, Петровский, – заметила девушка. – Или ты полагаешь, что твой отец еще не в курсе?
– Ты про покушение на Алексея Витальевича? Но мы с тобой знаем, что я этого не делал.
– А если бы даже сделал, папа бы решил вопрос, да?
– Ты все еще злишься на него? Что ж, имеешь право.
– Нет, это я так, по старой памяти. Хотя, когда он подключил свои связи, чтобы из всех студентов лучшее распределение досталось именно тебе, было неприятно. Но когда твой отец повлиял на то, чтобы и меня законопатили как можно дальше, это уже было чересчур. В конце концов, у вас с ним дела семейные. Но я тут при чем?
– Он думал, что наши с тобой отношения плохо повлияют на мое будущее. Он не имел права так поступать. Я отказался от его протекции, выбрал другой профиль работы. Переехал в общагу для молодых специалистов. Теперь мы видимся лишь раз в год, на мамином дне рождения. И с тех пор почти не разговариваем.
– Серьезно? Из-за меня?
– Из-за того, что он никогда не умел принимать мой выбор. Будь то прическа, девушка или профессия. Ну а с тобой вышло особенно подло.
– Знаешь, на самом деле я давно не держу на него зла, – сказала Марина. – Я ему даже благодарна. Иначе бы никогда не оказалась на нынешней работе. Без которой теперь не представляю свою жизнь. Получить диплом и работать инженером – это две большие разницы. И, к сожалению, не всем дано счастье это совмещать.
– Но если так, почему же ты после всего случившегося не отвечала на мои звонки? – удивился Коля. – Я же долгое время ничего не знал. Ты просто пропала, без всяких объяснений.
– Удивительные вы, мужчины! Все у вас прямо и в лоб. Коля, если бы ты проявил чуть больше упорства в поисках, то обязательно бы меня отыскал. Но, видимо, не очень-то и пытался, а?
– Мне сказали, что ты вышла замуж за какого-то командированного и уехала в Москву… – хмуро сказал Петровский.
– Кто сказал? Знакомые отца? Эх, Коля…
– Я потом во всем разобрался. Но прошло уже много времени. Соцсети подсказали, что ты встречаешься с каким-то парнем.
– Встречалась. Но это неважно.
– А что тогда важно?
– Что ты меня отыскал, только когда тебя по-настоящему припекло. Не раньше.
– Да ты не представляешь, как я был рад, когда ты мне наконец ответила! Жаль, что это случилось, лишь когда на меня навалились неприятности.
– «Неприятности», Коля, это когда у домашнего питомца блохи. А то, во что ты вляпался, называется…
– Чайка! – вдруг вспомнил Николай. – Все началось с того, что мне на плечо нагадила чайка. Моряк сказал, это к счастью или деньгам. Я, конечно, не поверил. Удивительно, как люди склонны видеть в дурном надежду на хорошее.
– А может, это птица стала «точкой перелома»?
– Чем? – удивился Николай.
– Так называется момент в череде событий, после которого ситуация начинает меняться, – сказал девушка. – И далеко не всегда это становится ясно сразу. Возможно, твоя чайка начала отсчет для чего-то нового?
– Плохого или хорошего?
– Кто знает, Коля. Кто знает?
Улица перешла в бульвар, потянулись стройные ряды каштанов. В раскидистых ветвях дремали мокрые, взъерошенные птицы.
– А хорошо вот так сидеть и крутить педали, да? – девушка сменила тему. – Ночь, ветер, дождь да тишина. И почему я раньше так не делала?
– Наверное, потому что привыкла проводить ночь как-то иначе?
– Пожалуй, – подумав, согласилась Марина. – Но если мы выберемся из этой передряги, нужно будет непременно повторить.
– Могу надеяться, что со мной? – чуть улыбнулся Петровский.
– Это ты сейчас на что намекаешь? Решил, будто сегодняшние события все сгладили? Побегали ночью под дождем и пулями и забыли о прошлом?
– Так ты все еще злишься на меня?
– Нет. Просто не вижу совместного будущего.
– Но почему? – удивился Николай.
– Ну какое у тебя будущее, Коля? – Марина с сочувствием посмотрела на приятеля. – Тебя ждет срок за кражу велосипеда.
* * *
Стремительно светлело. Рассвет малевал на небесном полотне охристо-розовые полосы, и ночь, подобрав темно-синий саван, нехотя отступала.
– Дом Бекетова в двух кварталах. Думаю, нам лучше оставить транспорт тут. – Марина показала на полупустую парковку. – А дальше пешком.
– Принимается. – Коля повернул руль и запарковал веломобиль под раскидистым кленом.
– Это здесь, – девушка остановилась у одного из частных домов. Единообразные аккуратные коробки в стиле хай-тек рядком вытянулись вдоль улицы. Дворы прятались за забором, увитым плющом. Домики отличались только номерами и цветом почтовых ящиков. Бумажная почта вымерла еще в середине века, но ящики считались такой же частью декора, как дверные молотки и коврики.
Коля вдавил кнопку звонка. Над калиткой ожила видеокамера. Покрутив зрачком, она неторопливо изучила посетителей.
– Что вы хотели? – раздался из динамика мужской голос.
– Михаил Андреевич? Мы с вами не знакомы, но нам очень нужно поговорить! Это по поводу «ЭкоПлана», – волнуясь, объяснил Николай.
– Пожалуйста! – рядом с Петровским встала Марина. – Нам нужна ваша помощь.
Динамик отключился, повисла тишина. Минут десять инженеры стояли у калитки, бросая друг на друга тревожные взгляды. Петровский снова потянулся к кнопке, но тут щелкнула входная дверь. Кто-то прошел по садовой дорожке, а потом отомкнул калитку.
На молодых людей смотрел мужчина шестидесяти лет, среднего роста, узкий в плечах, но с упрямым волевым подбородком и пристальным взглядом серо-зеленых глаз.
– Почему вы решили, что мне будет интересно говорить об «ЭкоПлане»? – голос у мужчины был хрипловатым и немного раздраженным.
Только сейчас Николай понял, как нелепо они с Мариной выглядят. Красные от бессонницы глаза, растрепанные волосы, рваная и грязная одежда.
– Потому что вы единственный, у кого хватило решимости вступить с ними в конфронтацию, – решившись, начал Петровский. – И так получилось, что городу, да и всей области, угрожает опасность. Циклон огромной мощности. А поступающая об этом информация почему-то не выходит за пределы нашего института.
– Вашего института? – мужчина вскинул бровь, и его глаза из внимательных стали недобрыми.
– Да, Михаил Андреевич. Я сотрудник «ЭкоПлана», инженер-климатолог. Но, после того как я передал руководству свои опасения, меня несколько раз пытались убить. А также сфальсифицировали полицейский розыск, обвинив в преступлении, которого я не совершал.
– И почему я должен этому верить?
– Посмотрите хотя бы ориентировки полиции и справьтесь о месте моей работы. Я не вру. Поверьте, мы прошли через большие трудности, чтобы только поговорить с вами. Я не знаю, к кому еще мне идти.
Мужчина еще раз посмотрел на брюки Николая, алую ссадину на Маринином лице и наконец посторонился:
– Заходите.
* * *
Отмывшись от грязи и переодевшись в одежду, выданную хозяином дома, молодые люди пили чай. Марина, подвернув рукава спортивного костюма, который был ей велик, намазывала хлеб вареньем. Петровский скромно хрустел сушками.
Бекетов закончил изучать переданные Колей материалы с зондов-дрифтеров. Отложив планшет, мужчина устало потер виски и посмотрел на аквариум с рыбками.
– Я знал, что когда-нибудь услышу о чем-то подобном. Рано или поздно это должно было случиться.
– Вы о замалчивании катастрофы? – тотчас уточнил Николай.
– О безалаберности и преступной халатности. О том, что никому ни до чего нет дела. Двенадцать зондов сообщают о проблеме. А твое начальство списывает это на баг. Не двух, не трех, двенадцати устройств! И единственным, кого это насторожило, оказался молодой инженер, у которого еще усы не растут! – Бекетов раздраженно сломал в кулаке сушку.
Коля машинально провел рукой над верхней губой. Усы у него росли, но редкие. Это было некрасиво, немодно, и Петровский свою поросль безжалостно брил.
– Вот и мне показалось это странным, – согласился Петровский. – Я решил привлечь к делу Марину, а дальше случилось все то, о чем мы вам уже рассказывали.
– Помню. История откровенно фантастическая, но я отчего-то в нее верю. По крайней мере, в своих прогнозах с циклоном ты не ошибся. Скорее всего, в ближайшие сутки-двое нас ждет катастрофа.
– Значит, мы были правы, отправившись за помощью именно к вам!
Бекетов покачал головой и задумчиво подлил себе чаю.
– Но какой помощи вы от меня ждали, проделав такой путь?
– Ну, – смутился Петровский, – я рассчитывал, что вы поможете нам проникнуть на сервера «ЭкоПлана».
– Для чего?
– Понять причину, почему в аналитический центр не поступает правдивая информация. Вы же согласились, что городу грозит экологическая катастрофа?
– А, это! – кивнул Бекетов. – Что ж, тогда я дам вам совет. Предупредите о беде своих близких и уезжайте из области как можно скорее.
– Но как же миллионы остальных людей? Вы, наконец?
– Миллионы людей вам попросту не поверят. Чтобы всерьез достучаться до властей и населения, понадобится трое-четверо суток. Судя по показаниям зондов, этого времени нет. А когда люди увидят все своими глазами, станет слишком поздно. Будем честны, вам их не спасти. Это страшно, жестоко, но это правда. Мне кажется, вы оба достаточно взрослые, чтобы я был с вами искренен и не дарил ложных надежд.
Бекетов помешал ложкой чай и продолжил:
– Что касается меня, то я достаточно пожил. И в главном деле своей жизни, предназначении ученого, разочаровался. Пусть все будет так, как будет.
– Но почему, Михаил Андреевич? – Марина и Николай переглянулись, не веря в то, что слышат.
– Потому что я и создал «ЭкоПлан». Но он оказался совсем не таким, как я его задумывал. Не понимаете? Что ж, пойдемте, кое-что покажу.
Бекетов вышел из гостиной. Николай и Марина прошли следом, через стеклянную оранжерею, служившую коридором между домом и лабораторией. В центре нее стоял рабочий стол со множеством мониторов, на полках лежало оборудование и книги. Мягкий голубой свет приятно освещал помещение, настраивая на рабочую атмосферу. Бекетов указал на макеты загадочных устройств. Сферические корпуса, покрытые крошечными щупальцами и тончайшими усиками-антеннами.
– Инженер-климатолог, ты знаешь, что это?
Коля подошел ближе.
– Второй слева – это увеличенная копия нанобота НК 93-И, – уверенно сказал Петровский. – Я изучал их устройство. Четвертый и пятый, серийные образцы наноботов НПГ 12 и НПГ 15М, для работы с парниковыми газами. Я прав?
– Все верно. А вот это что? – Бекетов указал на предмет, напоминавший тыквенную семечку с хоботком. Она была покрыта светопоглощающим материалом и тоже имела ножки-манипуляторы.
– Не знаю, никогда не встречал ничего подобного.
– Ну еще бы. Это фотосинан. Нанобот, способный имитировать действия растений, используя солнечный свет и воду для процесса фотосинтеза. Они могут образовывать зеленые покровы на поверхности земли и водоемов, восстанавливая природные циклы углерода и кислорода. А знаешь, почему ты о нем не слышал? Он не пошел в серию, хотя показал потрясающие результаты.
– Но почему?
– Cui bono, иначе говоря – «кому выгодно?». Сколько в мире осталось земли, пригодной для комфортного проживания? И сколько стоит жилье на этих островках экологического благополучия? А теперь представь, как рухнут их цены, если мы превратим какую-нибудь Сахару в цветущий сад? То, что хорошо для большинства, идет вразрез с интересами тех, у кого больше денег.
– Мне кажется, вы преувеличиваете, – Николай недоверчиво посмотрел на макет фотосинана.
– Не без того, – печально улыбнулся Бекетов. – Не все так просто, и одними наноботами Сахару не озеленить. Это процесс долгий и сложный. Да и не было у нас такой цели. Но то, что многое можно было бы исправить, это факт.
– Почему же вы не предложите идею Фотосинана и прочих, – Петровский обвел рукой стенды, – другим компаниям?
– Потому что не могу. Патентное право, знаешь ли. Все мои изобретения оформлены на «ЭкоПлан». Кто же мог представить, что совет директоров однажды лишит меня собственной компании?
– Вы меня извините, Михаил Андреевич, но у меня это в голове не укладывается. Я же сам работаю в «ЭкоПлане». И ничего такого в его политике не замечал. Все ваши известные разработки используются во благо, сколько тех же экологических катастроф удалось предотвратить!
– О, я отнюдь не хочу показать свою бывшую компанию алчным драконом. Компания, хорошо ли, плохо ли, но работает. Другой вопрос, что пользы можно было бы принести много больше. Впрочем, ты наверняка сочтешь это ворчанием пенсионера о том, что под его парусами лодка шла проворнее.
– Нет, что вы. Но позвольте вернуться к главному. Если к замалчиванию информации о циклоне причастен «ЭкоПлан», какие этому могут быть причины?
– Не знаю, – пожал плечами Бекетов. – Ну, например, циклон – это лишь пугало. В нужный час его предъявят публике, словно голодного хищника, а потом на сцену выйдет дрессировщик, наш «ЭкоПлан». Зверь повержен, зрители в восторге. Акции компании растут, всем хорошо. Кроме Коли Петровского, которого чуть не спровадили на тот свет, чтобы он не срывал шоу.
– Так вы думаете, что…
– Нет, Коля, не думаю. Все может быть вполне по-настоящему. Кто-то украл бюджет на новые системы мониторинга за балтийским побережьем и теперь спешно прикрывает задницу. Или в совете директоров завелась крыса, желающая обвалить акции «ЭкоПлана». А для этого нужно, чтобы компания крупно облажалась. Я уверен, если ты подумаешь, сможешь предложить не менее правдоподобные сценарии.
– Михаил Андреевич, но почему вы на самом деле не хотите это остановить? Кроме слов о своем разочаровании.
– Разве ты меня не слушал? Мы не сможем этого сделать. Если верить твоим выкладкам, времени осталось немного. Как ты собираешься попасть в базы данных «ЭкоПлана»? Даже с помощью моих подсказок это займет массу времени. После моего ухода из компании ее система безопасности многократно обновлялась. А твоей учетки недостаточно для проникновения в ее святая святых. Чтобы провернуть такое, нужна команда талантливых программистов.
– У нас есть отличный инженер-программист, – напомнил Николай.
– Марина? – усмехнулся Бекетов. – Приятная девочка, решительная. Но программист, способная взломать сервера международной компании? Извини.
– Михаил Андреевич! – Марина обратила на себя внимание. – Я понимаю ваши доводы. Но позвольте, расскажу кое-что из своей юности. Помните, одиннадцать лет назад случилось страшное наводнение на Ладоге? Под натиском воды здания рушились, как карточные домики. Машины уносило течением, а деревья вырывались с корнями. Люди пытались спастись, забираясь на крыши домов. В тот день погиб мой отец, а шестилетний брат навсегда повредил ногу. В первом классе у него появилось прозвище Костыль. Как думаете, легко ли чего-то добиться в жизни, если окружающие называют тебя Костылем и Хромоножкой? Травили брата долго, некоторые дети довольно бесцеремонны к слабым. Но я и мама делали все, чтобы в его сердце не возросли ни злоба к обидчикам, ни жалость к самому себе. Это было непросто, но нам удалось. К концу школы он уверенно выиграл олимпиаду по биологии и теперь всерьез нацелен стать ветеринаром. Чтобы помогать попавшим в беду животным. И, знаете, глядя на брата, я уверена, что у него получится. Но только если вы, Михаил Андреевич, сегодня дадите ему шанс. Ему, тем, кто его травил, и сотням тысяч других детей. Шанс на жизнь и судьбу. Вы не верите, что у нас получится проникнуть на сервера «ЭкоПлана»? Пусть. Но дайте мне хотя бы попробовать!
Бекетов хмурился и молчал. Наконец мужчина сделал приглашающий жест к рабочему столу:
– Прошу. У вас есть час, Марина. Если за это время вы взломаете хотя бы мой собственный сервер, нам будет о чем поговорить. Если нет, извините. Но в любом случае я рекомендую вам позвонить близким и сказать, чтобы они как можно скорее покинули Ленинградскую область.
Бекетов посмотрел на наручные часы и вышел из лаборатории.
* * *
Николай честно пытался проявлять участие. Но больше мешал, и вскоре Марина отправила его на диван. Веки Петровского тяжелели, он подпер голову рукой, зевнул и прикрыл глаза.
Очнулся он от настойчивого тормошения.
– А? – Петровский с трудом вывалился из забытья и растерянно уставился на подругу. – Чего?
– Час прошел, – девушка села рядом. – Михаил Андреевич был прав: ты меня переоценил.
– Не взломала сервер?
– Не успела. Мне бы еще минут сорок!
В лабораторию вошел Бекетов. Мельком взглянув на молодых людей, он сел за компьютер.
– Посмотрим, как далеко вы продвинулись, – ученый принялся бегло листать папки и директории. – Вижу, что получить полноценный доступ так и не удалось? С другой стороны, специалисты уверяли меня, что эта система способна противостоять прямым атакам в течение целых суток. Хм-м.
– Возможно, они были правы, – устало сказала девушка. – Но вы пренебрегли некоторыми правилами пользовательской безопасности. Такое часто бывает у владельцев домашних машин.
Бекетов хмыкнул и кивнул.
– Подведу итог. Вы не справились.
Петровский простонал и спрятал лицо в ладонях.
– Однако, – продолжил ученый, – иногда упорство и желание идти к победе важнее сиюминутного результата. И определенно, квалификация Марины заслуживает уважения.
Молодые люди замерли.
– Ладно, – наконец решился мужчина. – Я попробую вам помочь.
– Михаил Андреевич! – Коля вскочил с дивана. – Спасибо!
– Не спеши с благодарностями, – остудил его пыл Бекетов. – Ты даже не представляешь, на что вы замахиваетесь. У меня нет волшебной палочки, способной вмиг решить ваши проблемы. Все, что я могу, это дать направление поиска. Остальное будет зависеть от вас. Устраивает?
Николай и Марина кивнули.
– Хорошо. Тогда не будем больше тратить времени на ерунду. Петровский, заваривай чай, Марина – за машину.
* * *
– Данные очень старые, – Марина рассматривала файлы Бекетова. – С тех пор структура безопасности «ЭкоПлана» претерпела множество изменений. Сейчас я подключу нейропрограмму, которая спрогнозирует состояние на сегодняшний день.
– Так, готово. Любопытно! Несмотря на архаичность системы, в ней есть особенности, которые вряд ли кто-то менял. Полагаю, что все последующие заплатки безопасности ставились поверх старых. Уверена, на сегодняшний день там наросла не просто броня, а целые доты, бронеколпаки и амбразуры. Но в каждой крепости есть технические лючки и дверцы. И, зная логику материнской структуры, можно попробовать подобрать к ним ключик.
– Так это возможно? – осторожно спросил Коля.
– Вероятность есть, – уклончиво ответила Марина. – Для этого нужно физически подключиться к хабу «ЭкоПлана». Устройство должно быть доставлено внутрь организации. И учитывая, что ты, Петровский, сейчас туда не вхож, Михаил Андреевич тоже, а я и вовсе там никогда не работала…
– Думаю, что это как раз не проблема, – удивил их Бекетов. – Куда именно нужно доставить устройство?
– Сюда, – Марина показала точку на карте. – Чем ближе, тем лучше.
– Блок технического обеспечения, – кивнул ученый. – Что ж, предположим, я с этим разберусь. Мы подключимся к хабу. Что дальше?
– Тогда мы закинем в их сеть интересную программку. Подменим один массив, перенаправим запрос и инициируем проверку протоколов, но уже со своим допуском. В итоге получим доступ к аналитическим серверам и базам данных. У нас будет возможность изучить логи.
– Это все бессмысленно, – отмахнулся Бекетов. – Допустим, мы найдем этот вирус, следы злоумышленника или что-то другое. За охотой на ведьм вы упускаете главное. Что это даст?
– Мы обнародуем эти данные перед высшим руководством «ЭкоПлана», региона, международного сообщества, наконец. Такое они не смогут проигнорировать, – уверенно сказал Николай.
– А это – время. Ты же помнишь, да? Давай подведу к главному, каким ты видишь итог?
– «ЭкоПлан» отдает команду наноботам, и те нейтрализуют циклон.
– Бинго! Вывод сделаешь сам?
– Вы хотите сказать, – вмешалась Марина, – что нам не нужно отвлекаться на второстепенные задачи и самим перехватить управление наноботами? Чтобы разрушить циклон, пока на это есть время?
– Да. Но если взлом аналитических серверов и баз данных «ЭкоПлана» лишь трудновыполним, то перехват управления наноботами практически невозможен. Уровень защиты немыслимый.
– Значит, меняем условия задачи, – пожала плечами девушка. – Цель – получить доступ к управляющему серверу. Первая часть плана остается неизменной, нужно подключиться к хабу. А вот дальше… Посмотрим! – Марина тряхнула волосами и снова повернулась к экрану. – Сейчас я вам скину список необходимого оборудования. Чем быстрее оно будет здесь, тем лучше.
* * *
Бекетов показал Коле, куда ставить привезенные киберкурьерами коробки. А сам сделал звонок.
– Сергеич, привет! Как ты, дорогой? Все там же, в «ЭкоПлане»? О, теперь уже заместитель начальника блока технического обеспечения? Вырос! Я чего звоню-то, ты ведь рыбак? Мне одну штуку подарили, но я все больше по охоте. Вот, думаю, чего добру пропадать? Глянь, может, тебе вещица на что сгодится? Ты на работе? Я к тебе сейчас курьера пришлю. Нет, вечером мне не до того будет. Или сейчас забирай, или я Федору предложу. Хорошо-хорошо, не волнуйся, к тебе отправлю. Ну, добро! Встречай.
Марина надела на голову VR-шлем и быстро протестировала систему из привезенных процессоров.
– Я готова. Как только посылка будет на месте, приступим.
Через сорок минут в кабинете заместителя начальника БТО материализовался незваный гость. Из вскрытой упаковки «Эхолота рыболовного» осторожно выбралось миниатюрное существо. Перебирая механическими лапками, устройство тихо устремилось к стене, где, согласно техническому плану, проходил кабельный канал. Прошмыгнув незамеченным, «троянец» проник в систему коммуникаций и быстро направился к своей цели.
– Есть подключение! – доложила Марина. – Начинается основная работа.
Бекетов и Коля устроились на диване. Николай сунул под голову подушку и сомкнул веки. Но, поворочавшись с минуту, Петровский понял, что уснуть не может. Он потер сухие красные глаза и посмотрел на Бекетова. Тот размешивал в кружке чайную пластинку, наблюдая, как вода приобретает горчичный оттенок.
– Михаил Андреевич, а все-таки! Разве вам самому не интересно было бы узнать имя злоумышленника?
– А я и так знаю виновного, – Бекетов невозмутимо отхлебнул из кружки. – Вернее, их. «Группа лиц», как говорят в органах.
– Погодите, но почему же вы сразу не сказали? – недоверчиво спросил Петровский. – Зачем ходили вокруг да около?
– Да ты о них тоже слышал.
– Уверены?
– Безусловно.
– Тогда, может быть, назовете имена?
Бекетов кивнул.
– Загибай пальцы: Алчность, Трусость, Лень и Равнодушие.
– Я думал, вы всерьез!
– Рассчитывал, что я назову паспортные данные? Так если копнуть к истокам, то далеко ходить не надо. Хочешь имя? Пожалуйста – Бекетов Михаил Андреевич.
– О чем вы?
– Не создай я в свое время «ЭкоПлан», ничего бы этого не случилось. Десятки независимых метеостанций уже вовсю бы слали тревожные реляции. И в эту минуту шла бы эвакуация населения Ленинградской области. Но «ЭкоПлан» оказался настолько хорош, что содержать иные средства наблюдения за климатом стало нерентабельно. Зачем, если есть такая современная и эффективная организация? Конечно, сторонние зонды и спутники сохранились, но всю информацию они давно отправляют в аналитический центр «ЭкоПлана». Выходит, главный источник сегодняшних бед – я. Только каяться не буду. Устал что-то за последнее время.
Дверной звонок прозвучал резко и неожиданно. Коля вздрогнул, а ученый нахмурился и включил изображение с входной камеры. На экране появился человек в полицейской форме. Он был один и держал под мышкой папку с планшетом.
– Сиди тихо и не высовывайся, – бросил Бекетов.
Хозяин дома вышел во двор и открыл калитку.
– Здравствуйте! Я ваш новый участковый инспектор, Кашин Алексей Алексеевич. Номер удостоверения 798322, – человек в форме заученно вскинул ладонь к фуражке. – Вы здесь постоянно проживаете?
– Да. Я Бекетов Михаил Андреевич, живу, владею, прописан. Чем обязан?
Коля осторожно подкрался к двери и прислушался к разговору.
– Скажите, вы в последнее время никого подозрительного не встречали? – участковый пробежался взглядом по двору и пристройкам.
– Нет. У нас тут тихо, чужие редко ходят. А что случилось?
– Пришла ориентировка на двух преступников. Они попали утром на видеокамеры нашего района. Теперь обхожу территорию, вдруг кто-то их узнает?
Инспектор протянул планшет Бекетову. Тот всмотрелся в экран, но лишь затем, чтобы отрицательно покачать головой.
– Нет, не встречал.
– Жаль! – вздохнул полицейский. – Но если вдруг увидите, звоните не в участок, а сразу мне. Так надежнее будет, – он протянул визитку.
– Как скажете, – ученый убрал ее в карман. – Всего доброго.
Попрощавшись с гостем, Бекетов запер калитку и вернулся в дом.
В прихожей он бросил быстрый взгляд на Николая, но ничего не сказал. Лишь достал телефон и начал что-то искать в сети.
– Все плохо? Это были наши фото?
– Да. Вопрос лишь, насколько плохо, – Бекетов задумчиво посмотрел в окно. Полицейский уже ушел.
– А что, есть нюансы? – напрягся Николай.
– Судя по сайту ОВД моего района, это человек у них не служит. Вернее, сотрудника полиции с такими данными вообще нет.
* * *
– Марина, что у тебя? – спросил Бекетов, едва они вернулись в лабораторию.
– Прохожу третий эшелон защиты, – бросила девушка, не отрываясь от работы. – Я знала, что это будет непросто, но тут и впрямь приходится повозиться.
Экран компьютера сменился хаотичным каскадом данных. Быстро раскрывались и исчезали таблицы, водопадом лились символы.
– Второй эшелон. А вот и признаки серьезного противодействия!
Дисплей вспыхнул красной предупреждающей надписью.
– Не спешим, действуем осторожно.
Красный цвет сменился зеленым. Но через пять минут багровые символы завалили все пространство экрана.
– Тьма! Кто проектировал этот интерфейс? Самой бы сделать, да времени нет! – девушка облизнула губы. – Так, давай, родная!
Полоска загрузки, повисев на цифре «91 %», рывком достигла конечной точки. Бекетов и Петровский старались не дышать, следя за работой девушки. На экране снова возник значок опасности, но тут же исчез.
Таблицы данных упорядочились, заполошный бег цифр остановился.
– Мы пробрались к первому эшелону. Но шоу больше не будет. Примерно через час система планово перезагрузится и подхватит нас с админским допуском. Можете пока выдохнуть.
* * *
Как Марина и обещала, через час они получили доступ к управляющему серверу.
– Что дальше?
– Нужно согнать ближайшую группу наноботов в район циклона. Справишься? – Петровский указал нужную область.
– Да, сейчас. – Марина принялась вводить данные. – Так, вижу, что наноботы уже на месте. Стоп, да они все это время были тут! Вероятно, они должны были ликвидировать циклон, едва тот начал представлять опасность. Но кто-то не давал им действовать!
– Ну что ж, сейчас мы это исправим, – сказал Бекетов. – А потом отыщем нашего мистера «Х». Марина, бери контроль над наноботами. Петровский, помоги ей установить нужные параметры.
– Уже, – кивнул Николай. – Готово. Осталось дать команду.
– Так чего медлить? – Бекетов качнул кружкой. – Начинайте!
– Делаю! – кивнула девушка.
– Странно! – Коля смотрел на экран. – Ничего не меняется. Марина, попробуй еще раз.
– Команды не проходят! – удивленно доложила Марина. – Вывожу дополнительную информацию. О нет, не может быть!
– Что? – одновременно спросили мужчины.
– Наноботы не останавливают циклон. Они его и создают!
– Этого не может быть! – Петровский впился глазами в экран.
– Подожди. Кажется, я нашла источник, из которого наноботам поступают указания.
– Уверена?
– Да! Это искусственный интеллект «ЭкоПлана»!
Бекетов выронил из рук кружку. Петровский ошарашенно переводил взгляд с Марины на монитор.
– Я теряю доступ к данным! – пальцы девушки запорхали по клавиатуре. – ИИ обнаружил вторжение и блокирует передачу информации! Меня отрезают от канала управления. Нет, нет, нет! Черт! – девушка сорвала с глаз очки. – Все, доступ потерян.
* * *
Зеленовато-голубая вода аквариума казалось безмятежной. Но едва автокормушка раскрылась, стайка разноцветных рыбок дрогнула и устремилась к еде. Бекетов отрешенно следил за питомцами, словно те были наноботами, выполнявшими рутинную работу.
– Нам противостоит искусственный интеллект! – тихо сказал Коля. – В голове не укладывается.
– Что ж, то, о чем предупреждали фантасты, свершилось, – мрачно произнес Бекетов. – Вероятно, в какой-то момент ИИ сообразил, что человечество и есть источник многих климатических проблем. И выбрал наиболее эффективное решение – решил смыть нас в морскую пучину.
– Но как ИИ смог обойти ограничения безопасности? – недоумевала Марина.
– Этого я не знаю. Скажи, ты бы смогла еще раз взломать сервер? Чтобы найти конфигурацию ИИ и откатить ее на пару версий назад?
– Боюсь, что нет. Я вообще не видела ни одного шлюза, через который смогла бы к нему подобраться!
– Скверно. Видимо, ИИ заранее просчитал подобные шаги. Кстати, Коля! Ты хотел узнать причину своих бед? Ну вот, маски сброшены. Скорее всего, симуляция академика Рушко, покушение на вас и фальсификация полицейских баз – дело рук этого ИИ. По какой-то причине он не смог подменить данные с зондов-дрифтеров, но внимательно следил, чтобы их тревожные сообщения принимались за баг.
– Обновление! Те дрифтеры были старой модели, и последняя прошивка на них не вставала. Вероятно, именно в ней и был скрыт вирус, позволяющий ИИ подменять историю наблюдений, – озарило Николая. – А если откатить версию прошивок всех остальных устройств? Спутников, зондов, станций, подчиненных ИИ?
– Боюсь, он нам этого не позволит, – горько усмехнулся ученый.
– Что же получается? – Марина посмотрела на соратников. – Мы не можем отключить ИИ, не имеем контроля над наноботами. А время стремительно уходит! Получается, все пропало?
– Ну, – задумался Бекетов, – гипотетически можно попробовать еще одну вещь. Но шансы на успех уж очень маленькие.
– Про взлом «ЭкоПлана» вы тоже так говорили, – напомнил Петровский.
– И был прав, как видишь. Глобально ситуацию мы не изменили. Ладно, это лирика. Есть у меня теория, как перехватить управление наноботами и закрутить карусель вспять.
– Минуя ИИ? – удивилась Марина.
– Верно.
Бекетов положил перед собой чистый лист и принялся рисовать схему:
– Наноботы получают команды через радиосигналы, передаваемые с орбитальных спутников. Если мы сможем дать более мощный радиосигнал на той же частоте, то заглушим команды ИИ своими.
– Но где нам взять такую мощность? – не поняла Марина.
– Астрономический радиотелескоп. Он способен излучать мощные направленные радиосигналы на огромные расстояния. Ближайший мне известный – Новоладожский.
– Так, – прикинул Петровский, – если это сработает, мы приобретем временный контроль над наноботами. Или хотя бы помешаем им получать команды от ИИ.
– Это даст нам время! – горячо поддержала товарищей Марина. – Разобраться со взбесившейся программой или начать эвакуацию населения.
– Петровский, – вдруг нахмурился Бекетов, – скажи, у тебя есть доступ к зондам других регионов?
– Нет, только к нашему.
– То есть можно предположить, что подобные катастрофы уже запущены по всему миру?
– Я об этом не думал… – Петровский побледнел.
– Михаил Андреевич, – умоляюще попросила Марина, – скажите, что вы это несерьезно!
– Отставить панику! – одернул их Бекетов. – Это пока только теория! Но возьмем ее в расчет. Смотрите, – мужчина снова обратился к схеме. – Марине нужно составить алгоритм, по которому нейросеть отыщет все группы наноботов «ЭкоПлана», а не только балтийскую. Петровский, поможешь?
– Конечно!
– Еще будет нужна программа для передачи сигнала от радиотелескопа, – быстро прикинула Марина. – Команды должны быть закодированы таким образом, чтобы наноботы приняли их за протоколы ИИ «ЭкоПлана».
– И не забудь настроить им новый алгоритм шифрования, – подумав, добавил Бекетов. – Ведь если что-то пойдет не так, ИИ просто вернет контроль над своими устройствами.
– Разумно, – согласилась Марина.
– Постойте, а как мы попадем на радиотелескоп? Это же государственный объект, там охрана, камеры, – спохватился Коля.
– Я знаю человека, который мог бы это устроить, – удивил их Бекетов. – Действующий сотрудник Новоладожской обсерватории. Но придется говорить с ним об этом на месте. Боюсь, по телефону я его убедить не смогу.
– Вы собираетесь идти туда лично? – уточнил Петровский.
– Не вижу иных вариантов. Марина остается здесь, на ней создание программ. Ты у нее на подхвате.
– Нет, я пойду с вами! – решительно заявил Николай.
– Забудь. Ты в розыске, – отрезал Бекетов.
– А как вы там собираетесь работать с программой Марины? Вносить необходимые изменения? Мы с ней вместе учились, и в ее коде я худо-бедно разберусь. А вы?
– Черт, твоя правда, – нахмурился Бекетов. – Но как же тебя провести к обсерватории?
* * *
Сборы были недолгими. Николай переоделся в свою высохшую одежду, сложил в рюкзак припасы и ноутбук. Хозяин дома накинул штормовку и достал из шкафчика охотничье ружье. Оружие было хоть и старым, но ухоженным. Ни единого куска углепластика, только дерево и металл.
– У вас есть ружье? – с интересом спросил Николай.
– Винтовка, – Бекетов положил оружие в длинную сумку и туда же кинул патронташ.
– Думаете, по пути на нас снова нападут? – тихо уточнил Петровский.
– Возможно. Но в человека я выстрелить не смогу, если ты об этом.
– Тогда зачем оружие?
Бекетов удивленно посмотрел на Николая.
– Ты вообще представляешь дорогу к нашей цели? До обсерватории около пятидесяти километров. И мы не можем отправиться туда на аэротакси или автомобиле. Камеры на постах безошибочно идентифицируют всех водителей и пассажиров. Значит, большую часть пути нам идти через Ладожский заповедник. Естественную среду обитания животных. В том числе хищников. Если ты думаешь, что это шутки, давай отменим все прямо сейчас.
– Вы правы, Михаил Андреевич, не сообразил.
– То-то. И вот еще что, надень это и держи включенным, – ученый положил в ладонь Николая миниатюрный наушник гарнитуры. – Марине я уже такой дал. Не хватало в ответственный момент остаться без связи.
Небо клубилось грузными косматыми облаками. Словно тяжелая конница, они сталкивались, наплывая друг на друга, и принимали новые, все более угрюмые формы. Над самыми крышами домов прогудело аэротакси. Бекетов проводил его взглядом и выкатил из гаража мотоцикл. Как и ружье владельца, мотоцикл казался реликтом ушедшей эпохи. Темно-зеленый, стальной, с забавной люлькой-коляской. В нее Бекетов пристроил сумку с ружьем, а Николаю протянул шлем с глухим забралом.
– Надень-ка. Городские камеры лицо не опознают. Но на полпути придется оставить мотоцикл. Дальше по трассе будет много постов. Если хоть на одном остановят, то все.
Несмотря на тучи, дождя не было, автомобильный поток оказался свободным. Барражировавшие над дорогой полицейские дроны транспортом Бекетова не заинтересовались, и вскоре спутники выехали на пригородное шоссе. Минут через десять мотоцикл свернул на второстепенную дорогу. Когда асфальт сменился грунтовкой, Бекетов остановился.
– Заповедная зона. Дальше на мотоцикле нельзя.
– А с ружьем разве можно? – Коля положил шлем в коляску и размял ноги.
– Нет, конечно. Но мотоцикл быстрее засекут. Все, пошли. – Мужчина повесил ружье на плечо и вошел под густые кроны деревьев.
* * *
Через час в гарнитуре раздался голос Марины:
– Я загрузила все доступные данные в систему. Нейросеть уже обучается на них. Как у вас дела?
– Отлично! – ответил Коля. – Мы в пути.
– Дай знать, как перейдешь к следующей фазе, – добавил Бекетов.
– Принято. Отбой. – Маринка отключилась.
Сосны сменились мрачным ельником, трава стала выше и гуще. Обувь то и дело цеплялась за торчавшие из земли грязные корни. Через два часа у Николая заболели ноги.
– Петровский? – спросил идущий впереди Бекетов.
– Что?
– Где я мог раньше слышать твою фамилию?
– Вероятно, вы могли знать моего отца.
– И кто он?
– Петровский Егор Антонович. Почетный доктор наук Ленинградского государственного университета. Преподавал на кафедре прикладной кибернетики.
– А, припоминаю. Неплохой ученый был. Давно я с ним не пересекался.
– Он теперь больше административной работой занят.
– Вон оно что. А как получилось, что сын доктора наук Петровского прозябает инженером на рядовой должности? Пусть и в «ЭкоПлане»? Неужели отец не смог пристроить тебя получше?
– Он мог, вы правы. Только я не захотел.
– Отчего так?
– Не желал быть всего лишь «сыном того самого Петровского». Считаю, что если у человека есть голова, он добьется всего сам. Долгим и упорным трудом.
– Ты в это веришь?
– Конечно. А что?
– Да так, вспомнилось. «Была в колхозе лошадь. Больше всех вкалывала, а председателем так и не стала».
– Вы это к чему? И позабыл, напомните, пожалуйста, что такое «колхоз»?
– Не важно. Под ноги смотри, – хмуро бросил Бекетов.
Через час у Николая заболела и спина. Бекетов же пер вперед, будто ему не шел седьмой десяток, а было от силы лет сорок. Петровский, одурев от монотонной ходьбы, начал впадать в забытье. Тело налилось тяжестью, голову тянуло вниз. И только ноги продолжали вышагивать: левой – правой, левой – правой.
* * *
Когда ученый внезапно остановился, Коля едва не врезался ему в спину.
– Ты ничего не слышал? – тихо спросил Бекетов.
– Нет, а что? – помотал головой Петровский, стряхивая остатки сна.
– По-моему, за нами уже давно кто-то идет.
– Уверены? – Коля обернулся, напряженно вглядываясь в лес.
– Шорохи какие-то странные.
Николай вслушался. Под порывом ветра шелестела листва, высоко над головой скрипнуло дерево. «Что из этого странное?» – подумалось Коле.
– Ладно, идем, – решился Бекетов, вешая винтовку на грудь. – Только не топай так.
Второй раз ученый замер, увидев взлетающую над лесом птицу. Та поднялась метрах в трехстах спереди. Мужчина напрягся, пальцы скользнули на рукоять затвора.
– Михаил Андреевич? – беспокойство ученого передалось Петровскому. – Это же просто птица.
– Сорока. Что-то спугнуло ее там, впереди. Давай-ка от греха возьмем в сторону!
Густые кусты сменились прогалинами, запахло тиной. Под ногами зачавкало, потянулась зеленая ряска. Холодный резкий ветер принес с собой дождь.
– Болото, – мрачно сказал Бекетов. – Попробуем обойти.
Через минуту впереди мелькнули серые тени. Люди остановились, но тени появились и сзади.
– Волки! Какой бес их принес? – ученый вскинул винтовку, переводя ствол с одного хищника на другого. Звери выходили медленно. Холодные желтые глаза внимательно рассматривали двуногих чужаков.
– Я слышал, что волки обычно не нападают на людей, если их не гонит голод, – напряженно сказал Петровский. – Но если такое случается, то зимой.
– Ты ему это расскажи, – Бекетов кивнул на особенно крупного зверя. Матерый хищник приближался к ним мягким пружинистым шагом. Наклонив голову к земле, он не сводил с людей пристального взгляда. Встретившись глазами с Бекетовым, волк оскалил зубы и издал тихое грозное рычание.
– Не стоит, дружище, – качнув стволом, бросил ученый.
Рычание стало громче, волк пригнулся.
– Ей-богу, не стоит, – палец человека лег на спусковой крючок.
Вожак сорвался с места внезапно, как выпущенный из баллисты снаряд.
– Прости, приятель, – Бекетов плавно потянул спуск.
Прыжок хищника и выстрел слились в одно целое. Волк приземлился в шаге от человека. Пасть вожака щерилась клыками, но лапы разъехались в стороны, пытаясь найти опору. Зверь дернулся, а потом тяжело завалился в мокрую траву. Рычание стихло.
В небе полыхнула молния. Прогрохотал гром, дождь припустил с новой силой. Стая взвыла. Один из молодых волков метнулся к людям, но пуля тотчас сбила кору дерева рядом с хищником. Зверь шарахнулся в сторону и отступил.
– Петровский, – чуть слышно бросил Бекетов, – давай потихоньку за мной!
Люди попятились к болоту. На небольшом пятачке ученый остановился. За стеной кривых берез стелилась осока, уходя прямиком в черную воду. Дальше отступать было некуда. Но и волки ближе подходить не стали. Животные замерли на незримой границе и не выпускали жертв из вида. То ли хотели отомстить за вожака, то ли взыграл охотничий инстинкт.
* * *
– Похоже, застряли мы тут с тобой! – Бекетов был раздосадован. – Сейчас «серые» по кустам попрятались, только уши торчат. Но следят зорко, вздумаем вернуться – сразу бросятся. И дождь, как назло, зарядил. Точно до нитки вымокнем.
– Что же делать? – Коля поежился от дурных перспектив.
– Ждать. Если через час стая не уберется, будем прорываться с боем. Помоги мне пока.
Под руководством ученого они быстро соорудили легкий шалаш, поверх которого Бекетов накинул прозрачную пленку. Укрытие было тесным, они едва поместились вплотную друг к дружке.
– На вот, хлебни, – Бекетов протянул Коле кружку с чаем и доснарядил винтовку двумя патронами.
– Знаете, о чем я думаю, Михаил Андреевич? – спросил инженер после длительного молчания.
– О том, чтобы собаку завести?
– Нет, при чем тут собака? – Коля сделал большой глоток и закашлялся.
– Она бы сейчас нам не помешала. Мы бы покемарили, сил набрались. А собака бы нас охраняла.
– Хорошая мысль, но я не о том. Каким образом боевики, что преследовали нас с Мариной, получали приказы от ИИ?
– Ну, ты задал задачку! Не знаю. Может быть, через какую-нибудь теневую биржу? Например, у ИИ есть посредник-координатор, который даже не догадывается, что его заказчик – машинный код.
Дождь стучал по пленке, горячий чай приятно согревал тело. Коля сам не заметил, как уснул.
Пробуждение было резким. За шиворот попала холодная вода, и Николай вздрогнул, открыв глаза. Бекетов споро снимал с шалаша пленку. Дождь кончился, на болоте перекрикивались птицы.
– Пора! Сейчас поднажмем и наверстаем время, – взглянув на часы, ученый закинул за спину рюкзак.
– А волки?
– Ушли, не попрощавшись. Пока ты спал, я уже сходил гильзы собрал. Бекетов показал два длинных цилиндра желтого металла.
– Странно, – Коля двинулся вслед за старшим товарищем. – Я думал, «серые» нас измором брать будут.
– Сам удивляюсь. Знаешь, Николай, я смотрю, вокруг тебя вообще много необъяснимого. А еще ты мастер притягивать неприятности. Может, тебе к бабкам сходить?
– К каким бабкам?
– Колдуньи, знахарки. Чтобы порчу снять.
– Михаил Андреевич, вот вы надо мной все время недобро подшучиваете. Но я догадываюсь, что это такая защита от людей. Нарочно хотите казаться грубым, чтобы вам не лезли в душу. Не подпускаете к себе никого, держите на расстоянии. Но я же вижу, внутри у вас доброе, чуткое сердце.
Услышав это, Бекетов сбавил шаг. Изумленно посмотрев на Колю, мужчина спросил:
– Скажи, Петровский, ты в покер на деньги никогда не играл?
– Нет, не доводилось.
– И не начинай. Обдерут как липку, – покачал головой Бекетов. – Проницательность – это не твое.
Следующие часы растянулись в длинную вереницу ходьбы и коротких остановок. Дважды с ними связывалась Марина. К концу путешествия выдохся и Бекетов. Он все чаще останавливался и подолгу стоял, привалившись к дереву. Несмотря на вялые протесты ученого, Коля выторговал почетную обязанность нести его рюкзак и винтовку.
* * *
Новоладожская обсерватория открылась им внезапно. Плотная масса деревьев расступилась, и впереди показалось поле с рядом бетонных построек. Над ними, как курица над цыплятами, возвышалась громада радиотелескопа. Периметр был обнесен забором с подъездной дорогой и воротами. Бекетов и Петровский вышли со стороны заповедника, с этой стороны у забора имелась скромная калитка. Вероятно, ей сотрудники пользовались для прогулок по лесу, об этом говорила хорошо натоптанная тропинка.
Бекетов сделал короткий звонок:
– Витя, это я. Мы на месте.
Вскоре калитка открылась, и из-за нее выглянул человек в белом халате. Рассмотрев его лицо, Бекетов вышел из укрытия. Приказав Николаю ждать, ученый пошел к забору. О чем разговаривали эти двое, Петровский не слышал. Но прошло около получаса, прежде чем Бекетов повернулся и дал Коле знак подойти.
Встречавший их человек протянул два белых халата.
– Накиньте. Если вас издалека увидит охрана, примет за персонал.
Посыпанная гравием дорожка привела к приземистому зданию. Спутники вошли внутрь и остановились у металлической лестницы.
– Подождите здесь, – знакомый Бекетова спустился и исчез за дверью.
Михаил Андреевич сел на ступеньки. Голова его склонилась к груди, и Коле показалось, что ученый уснул. Присев рядом, Петровский увидел, что Бекетов не спит, а целиком погружен в мысли.
– Простите, что лезу не в свое дело. Но насколько вы доверяете своему знакомому? Он точно нас не выдаст?
– Это первый муж моей жены, – ответил Бекетов.
Аргумент был странным. Не придумав ничего иного, Коля сказал:
– Я не знал, что вы женаты.
– Был. Уже давно вдовец. Меня и этого человека объединяет память о женщине, которая была безмерно дорога нам обоим. Еще есть вопросы?
– Никаких.
Вычищая из подошвы камешек, молодой инженер подумал, как прихотлива судьба. Люди, которые должны бы относиться друг к другу с известной долей неприязни или безразличия, оказываются связаны крепче, чем иные друзья.
Человек, которого Бекетов называл Виктором, провел их в просторный зал – сердце управления обсерваторией. В помещении никого не оказалось.
– Дежурная смена в другом корпусе. У вас есть часа три, не больше. И надеюсь, Миша, – добавил Виктор, – ты действительно знаешь, что делаешь.
Петровский быстро подключил к пульту принесенное оборудование и связался с Мариной.
– Мы готовы.
– Есть соединение, – подтвердила девушка. – Загружаю потенциальные места нахождения наноботов. Погрешность 3 %.
На экране высветилась карта мира. На ней одни за другими вспыхивали созвездия точек и контуров.
– Все выявленные группы перед нами. Думаю, это основной состав «ЭкоПлана».
– Программа для передачи данных на телескоп загружена, – отчитался Николай.
– Ставлю в приоритет наноботов балтийской группы. Отправляю уточненные координаты. Есть подтверждение о принятии новых директив! Меняю шифрование. Они наши! – азартно сообщила девушка.
– Марина, можешь отдать им приказ на ликвидацию циклона? – боясь спугнуть удачу, спросил Петровский.
– Да, команда прошла!
– Это невероятно… У вас получилось! – Бекетов наблюдал, как область низкого давления начинает изменяться.
– У нас! У нас получилось, Михаил Андреевич! – Коля не мог сдержать радости. – Циклону конец!
* * *
Оставшиеся группы наноботов «ЭкоПлана» постепенно переходили под контроль инженеров.
– Коля, – снова раздался голос Марины, – знаешь, мне кажется, тебе стоит помириться с отцом.
– Почему? – нахмурился Петровский, поправляя наушник гарнитуры.
– Сегодня много чего случилось. Подумай, как скоротечна может быть жизнь. Даже если один из вас был не прав, надо найти смелость сделать первый шаг. Иначе однажды ты поймешь, что уже слишком поздно.
– Сильные слова, – ответил Николай. – Особенно после того, как он с тобой поступил.
– Все ошибаются. Но вы хотя бы можете поговорить. Потому что твой отец, в отличие от моего, жив. Цени это.
– Я подумаю, Марин. Но обещать не буду.
– Ладно, извини. Тебе решать.
Виктор и Бекетов тактично отошли в сторону, оставив инженера наедине со своими мыслями.
Наконец девушка сообщила, что теперь они имеют единственный и безоговорочный доступ ко всем наноботам «ЭкоПлана».
– Передаю вам в обсерваторию полное управление. Подтвердите получение.
– Приняли! – кивнул Петровский. – Марина, можешь отдыхать! Ты это заслужила.
– Ты, между прочим, тоже. Вторые сутки на ногах, – заметил ему Бекетов, доставая телефон. – А я свяжусь с бывшими коллегами, попробуем разобраться, как вышло, что их ИИ остался без надзора. Ох, чувствую, скоро в «ЭкоПлане» освободится не одно начальственное кресло!
Петровский откинулся на стуле, подумав, что в ближайшее время их с Мариной удалят из базы розыска. ИИ не всемогущ, это всего лишь машинный код. Который непременно будет обезврежен. Мысли инженера перескакивали с одного на другое, он сам не заметил, как задремал.
Пробудил его телефонный звонок. Машинально взглянув на часы, Коля отметил, что прошло всего около получаса.
– Коля, вы еще там? – голос Марины был напряжен.
– Да, но скоро будем уходить.
– Что делает Михаил Андреевич?
Петровский оглянулся и ответил девушке:
– С Виктором беседует. А что случилось?
– Помнишь домашний сервер Бекетова, который он предложил мне взломать? Я еще тогда не успела.
– Не забыл, и что?
– Так вот, раз уж все закончилось, я решила добить эту задачку. Не люблю незавершенных дел.
– Марин, давай ближе к делу, – поторопил Петровский.
– Я хакнула сервер. А внутри оказалась еще одна «шкатулка», но и ее мне удалось открыть. Знаю, некрасиво. Но не могла не попробовать. А теперь главное, Коля. Это не ИИ формировал циклон. Это был Бекетов!
* * *
– Петровский! – голос ученого застиг Колю у дверей.
– Да, Михаил Андреевич?
– Ты куда собрался?
– Голова раскалывается. Решил свежим воздухом подышать. Вы не против?
– Нет, – на секунду задумался ученый. – Только под видеокамерами не гуляй, мало ли что.
– Само собой! – облегченно выдохнув, инженер вышел в коридор и бегом бросился к лестнице.
«Сообщу в местную охрану, пусть заблокируют зал управления и вызовут спецслужбы. Какой же я идиот! Еще и Маринку в это втянул!»
Лестница закончилась площадкой и ударом автоматного приклада. Из Колиных глаз посыпались искры, а потом наступила темнота.
Петровский очнулся в том же зале управления, но теперь уже со связанными за спиной руками. Стерег его суровый мужчина с автоматом. Еще один охранник стоял у входной двери. Приглядевшись, Коля опознал в нем участкового, что приходил к Михаилу Андреевичу и показывал их с Маринкой фотографии. Теперь «мент» был в гражданской одежде, но тоже с автоматом. Сознание неприятно царапнула деталь – на оружие были накручены глушители. Бекетов и Виктор тоже были здесь. Но, в отличие от остальных, сотрудник обсерватории выглядел напряженным и растерянным.
– Командир! Парень очнулся, – обратился к Бекетову сторож Петровского.
– С пробуждением, Коля, – кивнул ученый. – Что же ты мне ничего не сказал про последний телефонный звонок? Это ведь была Марина?
– Она, – кивнул инженер. – Уточнила кое-что.
– Я знаю. Ты же так и не выключил общую гарнитуру.
Николай скрипнул зубами от досады. Как он мог забыть про этот дурацкий наушник? Ну конечно, Бекетов слышал весь их разговор!
– Михаил Андреевич, а зачем все это? – Петровский указал подбородком на вооруженных незнакомцев.
– Есть причины, Коля. Ты свою задачу выполнил, отдохни наконец.
– И все-таки? Вижу, вы там все равно чем-то рутинным заняты, почему бы не поговорить?
Ученый вводил в компьютер радиотелескопа какие-то данные, сверяясь с таблицами на телефоне.
– Ну хорошо, – согласился Бекетов, не отрываясь от своего занятия. – Давай как в школе. Вопрос-ответ, а если что-то не поймешь, уточняй.
– Волков в лесу ваши друзья отогнали?
– О! – ученый на миг прервался. – Как догадался?
Вместо ответа Коля кивнул на ботинки мужчины с автоматом. Обувь была грязной, в комьях глины, с частичками мха и сосновых иголок. Такая же, как и у Петровского с Бекетовым.
– Молодец! Следующий вопрос.
– Как вы узнали, что мы с Мариной придем к вам за помощью?
– Не поверишь, не знал. Откровенно говоря, когда я увидел тебя на пороге своего дома, был изумлен. Мои люди ищут вас по всему городу, а тут вы сами пожаловали. Первой же мыслью было, что твое появление – часть операции спецслужб, вычисливших нашу организацию. Но едва вы начали рассказывать про таинственных злоумышленников в «ЭкоПлане», я понял: нет, Миша, это судьба! Мне невероятно, фантастически повезло! У тебя когда-нибудь бывало такое?
– Дайте-ка подумать. За короткое время меня безуспешно пытались убить в аварии, застрелить, арестовать, догнать, сбить автомобилем и даже сделать пищей лесных хищников. Но я еще жив. Это можно назвать невероятным везением?
– А ты хорошо держишься, Николай, – оценил Бекетов. – Уважаю.
– Симуляция академика Рушко ваших рук дело?
– Конечно. Мы ничего не могли поделать с дурацкими зондами в море. Но следили, чтобы никто не проявлял к ним повышенного внимания. И когда ты развил бурную деятельность, то сразу оказался на карандаше. Твой непосредственный начальник так впечатлился вниманием виртуального академика, что даже не пытался копнуть глубже. Чего не скажешь о тебе.
– Про аварию на шоссе и убийц не спрашиваю, с этим понятно. Но как вы подменили данные полицейского розыска?
– Это было непросто. Но ты же не думаешь, что Марина – единственный талантливый программист? У нас было больше времени, людей и возможностей. Ты видишь лишь верхушку работы, что шла в течение нескольких лет. Знаешь, каких трудов нам стоило получить контроль над наноботами Северо-Западного филиала? Это тебе не пару часов с домашнего компа взламывать фальшивый сервер «ЭкоПлана».
– Фальшивый?
– А ты думал, Марина действительно ломает защиту международной организации?
– Разве нет?
– Это была лишь резервация, искусственная область, встроенная в сервера «ЭкоПлана». Ширма, чтобы вы поверили, будто имеете дело с сумасшедшим ИИ.
– Но зачем?
– Видишь ли, изначально мы не планировали замахиваться на всех наноботов. Сил хватило только на балтийскую группу и ее прикрытие. Созданный циклон должен был накрыть побережье и снести все подчистую. Это бы дискредитировало «ЭкоПлан» как климатического арбитра и заставило людей посмотреть на то, до чего они довели планету.
– При чем тут планета? – не понял Николай.
– А ты что думаешь, мы, – Бекетов обвел рукой соратников, – это все для себя затеяли? Перед тобой дети Земли, небезразличные к ее страданиям.
– Постойте, вы что, члены радикальной ячейки «зеленых»? Экотеррористы? – начал понимать Петровский.
– Скорее группа единомышленников. И знаешь, мне не нравится термин «зеленые». Обычно общество так называет фриков, портящих краской меховые шубы и полотна живописи. Мы на такие мелочи не размениваемся. Если уж рубить, так сплеча.
– И решили начать с Питера?
– Им бы и закончили. Циклон – кара для всех, и нас тоже. Я тебе не врал, когда говорил, что бежать не собираюсь. Всем – одну меру, таков наш принцип справедливости. Но тут вы так удачно подвернулись, что план пришлось менять на ходу. Что ни говори, а в оборонке трудятся настоящие таланты. Квалификация Марины тому пример. Я понял, что если немного вас направить и держать в тонусе, то можно получить под контроль вообще всех наноботов «ЭкоПлана», а не один лишь жалкий филиал. А значит, устроить более масштабную атаку по всему миру.
– Но ради чего, Михаил Андреевич?
– Видишь ли, человечество давно довело планету до состояния, когда ее механизм пошел вразнос. Вспомни начало XXI века: отчетливые признаки глобального потепления, вымирание многих видов животных и растений. Тут бы и остановиться, задуматься. Но нет, добыча нефти и газа вырастает в разы, а их производные продолжают уничтожать природу. Чтобы согреться, человек легкомысленно пускает леса на дрова и спички. Это и запустило нарастающий цикл катастроф, известных как «мертвые сороковые».
– Точка перелома, – вспомнил слова Марины Петровский.
– Хм-м? Пожалуй, – согласился Бекетов. – Но я предпочитаю термин «точка невозврата». После нее гибельный процесс стал необратим. Тогда я и задумался над концепцией наноботов.
– И у вас получилось! Вы внесли неоценимый вклад в реанимацию климата. Ваш «ЭкоПлан» стал настоящим прорывом!
– Прорывом? Безумие климата было естественной реакцией планеты на паразитов, именующих себя «человеческой цивилизацией». Земля корчилась от мук, показывая, что ей больно. И я думал, мы будем лечить эти раны. Но очень быстро мою идею извратили. Бездумная добыча полезных ископаемых никуда не делась, тонны пластика продолжают выливать в океаны. Наноботы должны были исцелять Землю. Но вместо лекарства общество накачивает планету обезболивающим, продолжая сцеживать ее кровь. Где-то мы повернули не туда, и я заметил это слишком поздно. Пришел черед все исправить. Мой шаг привлечет внимание, иначе огонь правды никто не увидит. И если для этого мне суждено повторить судьбу Прометея, так тому и быть.
– Но погибнут миллиарды людей!
– Это неизбежные жертвы, Коля. Возмездие, если хочешь. Бумеранг вернулся.
Бекетов закончил заполнение таблиц. На экране появилось подтверждение, что наноботы приняли новую директиву.
– Миша, а что вообще происходит? – раздался голос Виктора. Человека, о присутствии которого все успели позабыть. – Ты говорил, что доступ к телескопу тебе нужен из-за главного дела жизни. Твоего и в первую очередь Наташиного. Что вы собирались спасти планету. Но, как я сейчас понимаю, спасать ты ее будешь от живущих на ней людей?
– Витя, – нахмурился Бекетов, – все очень непросто…
– Да куда уж проще! – выкрикнул Николай. – Виктор! Ваш знакомый считает, что любимая им женщина разделила бы его желание утопить мир в крови! Сделав человечество удобрением для зеленого сада, что взойдет на Земле после катастрофы. На месте заводов, жилых домов, школ и детских садов. Так ведь, Михаил Андреевич?
– Не передергивай! – рявкнул Бекетов. – Что ты понимаешь?
– Что вы заигрались в отверженного Бога. Хотели привлечь внимание? О, не сомневайтесь, если мир вдруг устоит, фамилия Бекетова отложится в поколениях. Но вы ошибаетесь, возомнив себя Прометеем. Вы – Герострат, сжигающий цивилизацию в пламени своего безумия. И думаю, что будь жива ваша супруга, она смотрела бы на вас как на чудовище.
От этих слов Бекетов побледнел и дернулся, как от пощечины.
– А еще вы трус! Вместо того чтобы бороться с несправедливостью, вы просто решили смахнуть фигуры с шахматной доски. Да напоследок треснуть этой доской по голове оппонента и заодно всех зрителей. Очень мужской поступок!
– Помолчи уже, – негромко сказал Колин охранник и ткнул инженера под дых стволом автомата.
– Это правда, Миша? – Виктор внимательно смотрел на Бекетова. – Потому что если да, то… Не думал, что когда-нибудь такое произнесу, но впервые за долгое время я счастлив, что Наташа умерла. Потому что если бы она это услышала…
– Хватит! – глухо сказал Бекетов, сжимая кулаки. На вспотевшем лбу отчетливо пульсировала жилка. – Когда была жива Наталья, я еще держался. Но на ее могиле понял: пока сильные мира сего живут в уюте и роскоши, никто палец о палец не ударит, чтобы изменить порядок вещей. И дело нашей жизни, моей и Наташи, никому не нужно. Нет, только большая катастрофа способна пробудить людей! Ну уж если и она не встряхнет им мозги, человечество обречено.
– А знаешь, Миша, я понял, – задумчиво сказал Виктор. – В тот день, когда умерла Наталья, ты потерял смысл жизни. И поэтому решил уложить в соседние могилы остальных, всех еще живущих.
– Решение принято! – крикнул Бекетов. – Больше не о чем говорить!
Николай с ужасом смотрел, как тот начал снимать блокировку с наноботов.
– Я помню, что вы потеряли ребенка, – продолжил Виктор. – У нас с ней детей не было, и я могу лишь догадываться, насколько тяжелым был удар.
Пальцы Бекетова замерли на клавиатуре.
– Но подумай, Миша! С тех пор родились миллионы детей. Любой из них мог бы быть вашим, сложись все иначе. Ты бы пожертвовал сегодня своим, будь он жив? Тогда почему ты так легко кладешь на алтарь чужих? Мы с тобой уже не молоды, да, не все получилось как нам мечталось. Может быть, получится у них? – Виктор указал на Николая. – Или у их внуков? Наше время и так на исходе, так не цепляйся за штурвал, позволь юности самой решать, каким будет ее будущее.
– В ваших суждениях об отношении людей к планете была правда, Михаил Андреевич, – добавил Петровский. – Но вы выбрали не те методы. Жестокость – это аргумент для стаи. Но вы родились не волком, а человеком!
На Колю снова замахнулся автоматчик, однако ученый остановил его:
– Довольно.
Все присутствующие смотрели на Бекетова. Тот неподвижно замер у монитора.
Первым не выдержал лжеучастковый:
– Командир? Время тикает! Скоро сюда кто-нибудь явится. Надо что-то решать!
– Они правы. Это не выход, – наконец сказал Бекетов. – Собирайтесь и уходите. Операция отменяется.
– Андреич! Ты это серьезно?!
– Нет, тупые шутки шучу!
– Скажи, а за что тогда гибли ребята? – зло сощурил глаза боевик. – Ты учил, что мы приносим себя в жертву ради нашей идеи! А сейчас из-за собственных сомнений все прахом пустишь? Не хочешь на себя грех брать? Давай я сделаю, покажи, что там надо нажать!
Боевик шагнул вперед, но у Бекетова неожиданно быстро оказалась в руках винтовка.
– Стой на месте, Сом. Пока еще я здесь главный. Да, наша цель священна. Но вот они, – Бекетов указал на Виктора и Николая, – правы. Хрень это, а не план! Кровавая муть, в которой тонет сама идея.
– Да, Андреич, сдал ты с годами, – усмехнулся Сом. – Не зря говорят, что к старости кровь разжижается. Предал все, к чему мы так долго шли, слил, как отработанное масло.
– Фил, – обратился Бекетов ко второму боевику. – Ты мне еще доверяешь?
– Конечно, командир, – кивнул тот, что стерег Петровского.
– Будь любезен, проводи Сома к выходу. А потом и сам уходи.
Исполнительный Фил повернулся к товарищу и многозначительно поправил на плече ремень автомата.
– Пойдем, Сом. Михаилу Андреевичу виднее.
Сом усмехнулся, но дергаться не стал.
– Да и пес с вами. Делайте что хотите!
И резко развернувшись, зашагал к выходу. Бекетов проводил его долгим взглядом и опустил винтовку. Первый выстрел хлопнул почти беззвучно. Фил споткнулся и начал заваливаться на лжеучасткового. Тот оттолкнул приятеля, и дальше два выстрела прозвучали одновременно. Один тихий, из-за цилиндра глушителя. А второй – раскатистый, винтовочный. Сом дернулся и разом выпустил магазин одной очередью. Пули развалили один из мониторов, пробили вентиляционный короб и ушли в стену. Бекетов дернул рукоять затвора, выбрасывая гильзу, но дослать новый патрон не хватило сил. Взглянув на рану у себя в груди, ученый зло выдохнул, бессильно опустив руки с оружием. Впрочем, его противник продолжить дуэль тоже не смог. Автомат упал на пол, а следом рухнул и Сом. Умер в шаге от Фила, которого убил тремя секундами раньше.
Виктор быстро освободил от пут Петровского, и вдвоем они склонились над Бекетовым.
– Акела промахнулся… – прошептал тот, быстро теряя силы.
– Нет, Михаил Андреевич, вы попали! – быстро сказал Коля.
– Я о своей затее. Это была большая глупость, – Бекетов пожевал губами, стараясь остановить идущую ртом кровь.
– Все уже кончено, Миша. Тебе все-таки хватило мужества принять верное решение. – Виктор беспокойно огляделся в поисках аптечки. – Погоди, я сейчас.
– Нет! Еще не все… – Бекетов дернулся и захрипел. – Мой телефон! Быстрее!
– О чем ты? – изумился Виктор.
– Второй… отменить…
– Что отменить? Миша? – Виктор схватил его за запястье, пытаясь нащупать пульс.
Но тот лишь беззвучно шевелил губами. А потом обмяк и замер.
– Михаил Андреевич! – крикнул Коля. – Держитесь!
– Все. – Виктор ладонью закрыл глаза Бекетова. И, повернувшись к Петровскому, спросил: – Где его телефон?
* * *
Комбинацию пароля угадал Виктор. Ею оказалась дата смерти Наташи, жены Бекетова. Но то, о чем он хотел их предупредить, обнаружил Коля.
– Это их запасной план!
– И в чем он заключается? – спросил Виктор, заглядывая в экран через Колино плечо.
– Если сегодня до 19.30 не будет подтверждена отмена, с замаскированной базы в районе Лебяжьего стартуют четыре боевых беспилотника. Здесь все: вооружение, курс, цели.
– Сколько сейчас времени? – вскинулся Виктор.
– 19.29, – с ужасом ответил Петровский.
– Отменяй!
– Да как? Тут об этом ничего нет!
– Сделай уже что-нибудь! Телефон разбей!
– Это ничего не даст, здесь только интерфейс и уведомление. Счетчик работает в другом месте! Только Бекетов знал, как это остановить!
«Динь», – мелодично звякнул телефон в руке Николая. Тот прочитал сообщение и поднял глаза на Виктора.
– Кабздец!
Едва Петровский соединился с Мариной, на него обрушился шквал вопросов:
– Что там у вас? Почему ты не отвечал? Бекетов знает, что разоблачен?
– Бекетов мертв. А сейчас главное: с Лебяжьего в сторону Невской губы движутся четыре боевых беспилотника. Цель – комплекс защитных сооружений Санкт-Петербурга от наводнений. Первые два беспилотника нанесут удар по защитным сооружениям, вторые направленным взрывом создадут в Финском заливе гигантскую волну в сторону Питера. Судя по зарядам, это будет иметь катастрофические последствия! Счет идет на минуты! Виктор побежал звонить военным и МЧС, но никто из них не успеет!
Перед глазами Марины мгновенно всплыла карта акватории. Она думала несколько секунд, и память сама выудила нужный фрагмент.
– Петровский, ты знаешь точный курс беспилотников?
– Да, тут отмечено!
– Скинь мне информацию. Прямо сейчас!
– Что ты собираешься делать?
– Все потом, отбой!
* * *
Звонок застал инженера Вячеслава Фадина на борту корвета «Кречет» в Финском заливе. Прошедшие сутки были трудными, с погодой творился настоящий ад. Волны достигали невиданного размера, ураганный ветер швырял их на берег, кроша прибрежные скалы. Весь надплав ВМФ вынужден был пережидать буйство стихии в защищенных бухтах. И вот наконец непогода отступила, корабли вышли на дежурство. Чайки орали и вились над пенным следом в надежде на легкую добычу.
– Да, Марина, слушаю.
– Славка, ты в море?
– Идем заливом, а что?
– Наше оборудование, которое тебя послали тестировать, включено?
– Нет, плановый запуск через два часа.
– Слава, сейчас я тебе скину файл. И пожалуйста, поверь мне, это вопрос жизни и смерти…
В командную рубку корвета ворвался запыхавшийся Фадин.
– Тащ капитан третьего ранга! Прикажите немедленно включить резервную РЛС!
– Товарищ инженер, а вы ничего лишнего себе не позволяете?
– Товарищ капитан, пожалуйста! Если она права…
Командир корабля не стал уточнять, кто такая «она». Глаза инженера, присланного обслуживать новейшую РЛС легендарного оборонного предприятия, были столь красноречивы, что «кап три» решил оставить все вопросы на потом.
«Внимание, БэЧе семь! Говорит командир корабля. Оператору включить резервную РЛС».
Через секунду на дисплей командной рубки посыпались метки обнаруженных целей и тревожные сообщения.
Если командир «Кречета» и был изумлен, то среагировал быстро:
«Оператор РЛС, доложить обстановку!»
«Обнаружены четыре неопознанных воздушных цели, курс 45 градусов на северо-восток. Поправка. Цели идентифицированы. Боевые беспилотники неизвестной конструкции. Скорость 612 километров в час, высота 392 метра.
– Это террористическая атака! Здесь их цели, – Фадин поспешно положил перед командиром смартфон.
Чайки брызнули в стороны, когда на «Кречете» загудел ревун: «Боевая тревога! Занять боевые посты!»
Запасной план экотеррористов мог бы иметь все шансы на успех. Беспилотники, прошедшие модернизацию наноразработками Бекетова, оказались незамеченными для большинства радаров. Но в их полет вмешались несколько обстоятельств. Первое – вовремя полученная информация. Второе – новейшая РЛС, доставленная на корвет «Кречет» оборонным предприятием «ЗАСЛОН». И третье – слаженная работа экипажа.
Первые две отметки целей погасли одновременно. Противовоздушные ракеты корабля снесли их одним залпом. С третьим беспилотником пришлось повозиться. Но на очередном его маневре уклонения зенитно-ракетный комплекс «Кречета» дотянулся до противника. Последний из неприятельских аппаратов попался в сети РЭБ. Электронные системы корвета заставили беспилотник потерять управление, а затем цель расстреляли из 30-мм автоматических пушек.
* * *
– Коля, у нас получилось! – в голосе Марины звучала неподдельная радость.
– Вижу, – Петровский бессильно опустился в кресло. На телефоне Бекетова горело сообщение: «Объекты потеряны. Выполнение директивы невозможно».
– Я сообщила о случившемся своим, в оборонку, – добавила Марина. – Решила, что это лучший выход. Ведь неизвестно, сколько еще у Бекетова осталось сообщников. Мои коллеги свяжутся с властями и заодно проконтролируют, чтобы на всех нас не навесили лишнего. Там хорошие юристы.
– Ты все правильно сделала, – согласился Петровский, – не переживай.
– Спасибо, Коля. Готовьтесь, скоро гости будут у вас. За мной тоже приедут, так что не знаю, когда мы увидимся. Надеюсь, что скоро.
– Марина, погоди, не отключайся, – остановил ее Петровский. – Управление наноботами все еще у нас, пусть и ненадолго.
– Это так, но к чему ты ведешь?
– Пользуясь возможностью, я бы хотел отправить людям земного шара послание. Которое увидит каждый, просто взглянув на небо. Ведь наноботы могут не только создавать облака, но и делать их определенной формы. Дадим им немного побыть художниками.
– И что будет в послании?
– Все, о чем говорил Бекетов. Но это будет не угроза, а просьба. Ведь то, что происходит с планетой, действительно неправильно. Если человечество не задумается, нас ждет мрачное будущее.
– Чем я могу тебе помочь?
– Секунду, – Петровский повернулся к Виктору. – Вы сможете быстро извлечь записи с камер наблюдения этого зала? Нужна картинка и звук всего, что здесь случилось, от начала и до конца. Да? Отлично! – Коля вернулся к Марине. – С тебя сайт, на котором будут невостребованные изобретения Бекетова, включая фотосинаны. Я скину тебе файлы, там отражена вся наша история. И пусть люди сами решают.
– Хорошо. Сделаю. Надеюсь, мы об этом не пожалеем.
К вечеру новостные ленты и телеканалы взорвались сообщениями. По всему миру люди видели на небе одну и ту же картину. Огромные облака в виде рыб и животных складывались в квадрат QR-кода. Ссылка вела на сайт, рассказывавший, как накануне человечество чудом избежало катастрофы.
Через несколько часов генеральный офис «ЭкоПлана» утонул в шквале звонков. А на следующие сутки, под давлением общественности, в парламенты стран посыпались заявки на внесение жесточайших законов об охране окружающей среды. Промышленное лобби, блокировавшее до этого дня все серьезные инициативы экологов, дрогнуло.
* * *
В один из петербургских вечеров на телефон Марины пришло сообщение. Прочитав его, девушка оделась и вышла из дома. На улице ее ждал Коля и уже знакомый веломобиль.
– Петровский?! Ты опять его украл?
– Обижаешь. – Коля был свеж и весел. – Выкупил. Теперь езжу на нем на работу.
– А разве тебя не уволили после всего случившегося?
– Напротив, дали целый отдел. Кабинет, фикус в кадке и робота-секретаря. От персонального автомобиля я отказался в пользу этого красавца.
– Боюсь представить, что сказал бы на это твой отец. – Марина пробежалась взглядом по ярко-желтой раме и хрому спиц. – Большой начальник, сын почетного доктора наук, и вот это «чудо».
– Отец его уже видел. Я подумал над твоими словами и позвонил ему. Мы помирились.
– О!
– Да, и насчет тебя он тоже в курсе. Отец раскаивается в том, как обошелся с тобой. Честно.
– Я польщена. Но просвети, насчет чего именно он в курсе?
– Что у нас с тобой свидание.
– Неужели?
– Конечно, и оно уже началось. Вот ты, я и наша карета.
– Смело, Коля. Знаешь, а ты изменился. Должна сказать, что мне это даже нравится.
– Тогда давай закрепим успех. Хочу наверстать все, что упустил за три года.
Веломобиль покатил по городу, сверкая спицами в лучах заходящего солнца. А где-то в вечернем небе прокричала одинокая чайка, вероятно, ища, кого ей сегодня осчастливить.

Татьяна Волчяк
Уровень 1. Загрузка…

День первый
– Давай поднимайся, солдат, – прозвучал над ухом голос командира.
Я открыл глаза и поморщился от света желтой лампы Ильича. Дурдом… НИИ, называется. Продвинутые технологии – висит груша, нельзя скушать. Сплюнул на пол вязкую слюну с прожилками крови. Да, хорошо меня обработали, на лицо бы глянуть. Губа точно разбита. Не успел вернуться с последнего задания и зависнуть в баре с девчонкой, как меня вновь в пекло. Не люблю ученых. Мозги выкрутят и высушат своими заумными терминами. Им бы все открывать новые и совершенные способы убийства человечества. То бомбы, то вирусы, то интеллект искусственный, будто естественный уже непригоден.
– Командир, может, другое задание дадите, а? Я готов родину защищать, в Сибирь, если хотите, сошлите или на нефть в Африку. – Я нехотя поднялся с пола.
Длинный коридор и ни одного стула. Явно посетители здесь редкие гости.
– Поговори мне тут. Сам виноват. Нечего было к дочке генеральской подкатывать. Не для тебя, солдафона, растили.
– Сан Саныч, так она сама, а мне что, много надо? Только с базы вернулся, голодный.
– Ничего, посидишь тут в спокойствии пару дней, на пробирки посмотришь да за парнем приглядишь. Молодой гений, говорят. Павел Потемин, семнадцать лет, имеет нарушения аутистического спектра, на контакт идет плохо. В общем, отвезешь куда скажут, и свободен. – Капитан протянул папку с фотографией и краткой информацией.
Я пробежал глазами, выцепил важные детали. Память меня никогда не подводила, быстро запоминаю. Воду от фактов отделяю мгновенно. Математикой я не блещу, но с логикой и быстротой реакции – полный порядок. За это и ценит меня руководство.
Мы на пятнадцатом этаже, ниже уровня земли. Пока спускались, дважды сменили лифт и прошли пару лестничных пролетов. Бункер, не иначе. Захочет неподготовленный человек сбежать – не выйдет. Командир продолжает зачитывать мои обязанности, а у меня башка раскалывается. Хоть бы таблетку дали, что ли. Телефон отобрали, табельное тоже. Оружию здесь не место, а сигнал телефона может сбить настройки высокочувствительной техники – вот и весь ответ.
Черт, зачем поперся в тот бар… Лучше б отоспался в своей общаге, чем сейчас докторов наук лицезреть.
– Сержант, соберись!
– Так точно! Приглядеть за парнем и отвезти, – повторил за капитаном. – Основная задача?
– Сохранение жизни.
Я присвистнул.
– Смотреть, чтобы он ненароком себе ресницы не подпалил, пока эксперименты ставит? – хмыкнул.
Саныч не ответил, лишь покосился на меня и нахмурился. А вот это уже нехорошо. Если он брови сводит, все серьезно, держи ствол наготове и смотри в оба. А ствола-то и нет.
Взявшись за ручку совдеповской двери, командир замер и прошептал:
– Мне жаль, Жека.
Не успел я спросить, о чем он жалеет, дверь распахнулась. Меня схватили под локоть, пытаясь заломить руку за спину, и я, не разбираясь, врезал негостеприимному типу в челюсть. Сгруппировался быстро. Присел, вломил в пах появившемуся второму, а замешкавшегося третьего взял в удушающий захват левой.
– В сторону! Три шага назад, иначе сверну шею вашему дружку.
Наверное, вчерашняя попойка сказывается, головная боль жуткая, с подкатывающей тошнотой. Твою ж… Чуйка моя слабо работает после перепоя, но, думаю, командир сожалел далеко не о моем нежелании быть нянькой мелкому пацану, играющему в науку.
– Вы что творите, балбесы? – прозвучал за спиной чей-то старческий голос.
Я развернулся вместе с мужиком, которого удерживал, осмотрел новое действующее лицо. Старичок с ноготок в белом халате, на глазах – окуляры с лупами вместо линз. Только зрачки и видны. Не похож он на семнадцатилетнего гения-аутиста. Хотя кто их, ученых, разберет, может, открыл какой ген старения. Сегодня молодой – завтра старый.
– Ты кто? – спросил меня дедуля.
– А ты? – не стал сразу раскрываться, в напряженной обстановке обычно правду выкладывают, ну если, конечно, перед тобой не обученные шпионы.
– Владимир Васильевич Минтарев. Ученый. Генетик. Инженер. Нейробиолог. Лингвист…
– Стоп! Хватит! Я понял.
М-да… Все Эйнштейны мира отдыхают, если русские берутся доказывать теоремы. Все, что я понял из сказанного, – он ученый. Ненавижу ученых.
– Где Потемкин? – задал главный вопрос.
– Какой Потемкин?
– Фельдмаршал великой императрицы, – начал я злиться. – Где Павел?
– А… – протянул старик. – Ты про Пашку Потемина?
Тот, кому я заехал по хозяйству, усмехнулся. Я бы, конечно, поддержал его веселье и пошутил пару раз по его ухмыляющейся роже, но голова моя закружилась, в глазах сверкнуло, и последнее, что запомнил перед тем, как отключиться, какую-то тарабарщину старика.
– Давайте, живо, живо… на кушетку его…
* * *
Сны у меня всегда яркие. Нет, я не шизик. Но, будучи спецназовцем, много дерьма повидал в жизни. По малолетке я загремел быстро. Приворовывал по мелочи. Пару кошельков стянул, квас в магазине, а когда сосед на Юльку мелкую залез, меня накрыло. Очнулся в изоляторе. Сказали, забил до смерти того урода. Долго не просидел, на исправление взяли. Сначала то тут, то там гоняли по госслужбам, частным охранкам, а к тридцати годкам в спецназ пригласили. Скажем так, очень вежливо пригласили, но без права отказаться. Я не сопротивлялся. Родаков у меня нет, спились оба. Друзей тоже особо не было, недоверчивый я. Может, только к Сан Санычу проникся. Ниче такой мужик, много дельного говорит. Своих ребят не подводит и не бросает в спорных ситуациях. Ему за полсотни перевалило, но на заданиях не отсиживается в кабинете, а идет впереди всех.
Странно, я сплю и все это вижу со стороны. Всю свою жизнь наблюдаю, как фильм ужасов. Чертовщина… Фрагмент за фрагментом и во всей палитре красок. Неужели белочка и ко мне допрыгала? Видел я, как парни не выдерживали и дурочку ловили, а потом таблеточки, укольчики и палата с решеткой.
Тьфу, тьфу… Не дай бог!
Голова сейчас треснет и расколется на два полушария. Невыносимая боль в черепушке – и это во сне? Вон Маринка идет, мы с ней одно время зависали, но не сложилось. Красивая девка, зачетная, ушла к богатенькому мурзилке. Я не в обиде. С меня что взять? Сегодня тут, завтра там, а послезавтра, может, и не наступит. Мамка моя за столом обеденным сидит и плачет. А я рядом на табуретке, по спине ее глажу. Вот и ее похороны следом. Сердце не выдержало после очередного сетования на судьбу за рюмкой горячительного. Жуткое время было. Следом вижу, как с ребятами на задание пошли. Заложников освобождали. Улыбаюсь, заварушка еще та вышла, но все живы и людей спасли, а террористов нет, ну так они и не люди. Бог с ними, там всех нас рассудят.
Так, надоело мне свою жизнь рассматривать, чего я там не видел? Пора просыпаться. И только я об этом подумал, глаза сами открылись. Подскакиваю на кушетке, за секунды сканирую обстановку.
Белый потолок в неоновом свете, на нем черные круги. Такие обычно от петард бывают и от спичек, которые зажигали в подъезде и подбрасывали кверху. Смотрели, как они к штукатурке прилипают.
Полукруглое помещение в диаметре не меньше двухсот метров. В глазах рябит от количества аппаратуры. Датчики, приборы с надписью «Собственность корпорации „ЗАСЛОН”», а посередине – стеклянная емкость от пола до потолка. В ней хаотично движется розовая жидкость, от которой и исходит этот мерзкий неоновый свет. Непонятная субстанция то ускоряется, то замирает, расщепляясь на капли.
С ближайшего стола я стянул металлический прибор. Хоть какое-то оружие. Справа от меня что-то запиликало, а слева прозвучало:
– Добрый вечер. Вы бы положили обратно амперметр, он вам ничего плохого не сделал, – явился местный Эйнштейн.
– Он – нет, а в вас я не уверен. Где Потемин?
– Он у себя, вон там, – махнул в сторону старик.
Не выпуская из поля зрения ученого, я подошел к раскрытой двери. Стоя у большой доски, худощавый темноволосый парень чиркал мелом какие-то символы. Иероглифы, не иначе. Сразу за ним сидело двое знакомых бугаев. Короткие стрижки, камуфляжная форма. Определенно военные с немалым опытом, но довольно молодые ребята. Они спокойно резались в карты, словно в будний день без видимых происшествий на базе.
– Твой ход, Миха. Давай не мухлюй.
– Да пошел ты, дай подумать.
– Я тебе сейчас башку проломлю, фильтруй слова, упырь.
Третий стоял в отдалении. Увидев меня, не среагировал. Отвернулся к пацану и стал рассматривать его каракули.
– Проходи, не стесняйся, – протиснулся между мной и дверью старик.
Выпускать из рук тот самый метр я не стал. Приблизился к парню возле доски. Обзор здесь лучше, все на виду.
– Очнулся, буйный, – отвлекся от игры тот, кто хватал меня за локоть. – Я Михаил. Это Ден, – указал на напарника по игре, – а там Андрей. С нашим профессором ты знаком, а этот малый и есть твой Потемкин, – заржал Миша. – Тебя как называть?
– Смотрю, смешно тут всем, кроме меня. Вы кто такие?
Не нравится мне происходящее. Спокойные они чересчур после моего яркого появления.
– Тебя ведь послали для охраны, так и нас также, – сухо ответил смурной и задумчивый Андрей, не отрывая взгляда от доски.
Словно понимает, что там пацан черкает. А может, и понимает?
Анализировать поведение людей – мой конек, но я никак не могу сконцентрироваться. В глазах мутно, и давит на уши с такой силой, будто при контузии. Была у меня такая гадость однажды. Но то от снаряда, взорвавшегося рядом, а сейчас что? Сотрясение, или водка паленая была?
– Я Евгений Громов, можно просто Жека, – представился. – Вы тоже охрана для мальца? Так чего тогда набросились?
Мужики промолчали, и неудивительно. Это я туплю. Очевидно же, что сюда никого не впускают. Вот и перестраховались парни, пытаясь заломить меня до выяснения обстоятельств. Хотя должна же быть связь с внешним миром? Разберусь позже, а пока…
– Таблетка есть? – задал мучавший меня вопрос. – Голова трещит.
Ден и Миша посмотрели на меня с сожалением и покачали коротко стриженными головами. Что ж… Придется перетерпеть.
Все еще с осторожностью и не теряя бдительности, я примостился на край стула неподалеку от охраняемого объекта. На меня перестали обращать внимание. И я сконцентрировался на Павле. Он же, словно нарочно, так мерзко скрипит мелом по доске, что меня коробит. Я потер переносицу, пытаясь справиться с накатившей тошнотой.
– Эй, гений, – шепнул ему, но он не отозвался. – Павел! – произнес громче, но все равно без толку.
Рисует одну и ту же завитушку, похожую на знак бесконечности. Стирает ее и прорисовывает точно такую же раз двадцать, не меньше. А затем его переклинивает. Он судорожно начинает черкать нули и единицы в какой-то понятной только ему последовательности.
В глазах моих рябит, а парню все нипочем. Я перевел взгляд на свои наручные часы. Четверть шестого вечера. В отключке я провалялся весь день. Просто великолепно. А еще жрать охота. Интересно, чем они тут питаются? Сухпайками или биомодифицированными продуктами? Я бы и то, и другое съел.
– Держи, Евгений, – протянул мне стакан с водой ученый. – Немного лимона добавил.
– Спасибо, хотя я бы не отказался от чего-то более существенного, – но воду выпил.
Немного кислая и привкус железа. Зато сразу дышать легче стало.
– Я тебе что, прислуга?! – взвизгнул старик. – Я ученый! У меня дело стоит, пока вы тут в войнушки играете. Устроили поле боя. Никакого терпения не хватит. Понабрали. Здесь лаборатория, сверхчувствительная аппаратура, которая реагирует на малейшую вибрацию воздуха. Взлетим на небеса и даже ничего не поймем.
Надо же, не атеист, как многие продвинутые.
Эйнштейн, засунув руки в карманы белого халата, скрылся в другой комнате. Оттуда продолжала доноситься его пламенная речь и причитания.
– В подсобке есть холодильник. Иди перекуси, – кивнул Миша.
Набив живот едой, я подобрел и немного успокоился. С парнями удалось переговорить, но они, как и я, были без понятия, когда и куда необходимо отвезти парня и чего они тут экспериментируют. Договорились дежурить по сменам, круглосуточно наблюдать за малолетним гением. Мои часы были в первой части ночи, а к трем утра меня сменил Андрей.
Только я прилег на кушетку и на всякий случай положил рядом облюбованный мной амперметр, как вырубился.
Моя жизнь мне не снилась. Но снился старик-ученый с пацаном, а за ними стоял Андрей. Половину из их слов я не мог разобрать, но честно пытался.
– Ты это видишь? – спросил дедок у Павла.
Парень занервничал, глаза забегали, ударил себя рукой в лоб и снова прилип к доске.
– Нет, Павел, нанофобам проведи корреляцию. Перенаправить импульс каждого закрепленного мода с нейроном, чтобы не показывали информацию об испытуемом, а синхронно работали с каждой нервной клеткой. Перепрошей интерфейс, а то получится как с предыдущим объектом. Потеряем над ним управление. Работай! – с нажимом произнес очкарик и подошел вместе с Андреем к спящему Мишке.
– Поверни его на бок, – дал указание Эйнштейн.
Тот приподнял Миху, словно он ничего не весил, и развернул. Дедок поднес к виску бойца длинную иглу и воткнул ее в кость. Надо же такому присниться. Жуть. Солдат дергался в конвульсиях, пока ученый не вынул из него металлическую хрень. Повертел ее в руках, посмотрел на датчик, закрепленный на конце иглы, и с сожалением сказал:
– Жаль, не состоялась сцепка с белками крови. Фобы не доставлены к нейронам. Он не жилец, выноси его.
Молчаливый Андрей потянул Мишку за ногу и оттащил к стене. Стукнул кулаком по серой поверхности пять раз: три быстрых и два удара с задержкой. Открылся небольшой проем. Кто стоял по ту сторону двери, я не увидел, только руки, потянувшие списанного охранника и выволокшие его из лаборатории.
– Евгения надо осмотреть, – произнес дедок и направился ко мне.
Тут я напрягся. В руке Эйнштейна та самая длинная игла, которую он воткнул в Михаила. Захотелось мгновенно проснуться, но ученый притормозил и взглянул на настенные часы.
– Нет. Рано еще. На сегодня достаточно, закончили. Нужно немного поспать, – заявил дедок, а я облегченно выдохнул.
Андрей как по команде улегся на свою кушетку и закрыл глаза. Я же еще долго рассматривал сонную лабораторию. Удивлялся, почему никто не дежурит, не приглядывает за Павлом. Михе простительно, его уволокли, а Ден чего не просыпается? Хотел ущипнуть себя, проверить, сплю или нет, но тут ко мне подошел Павел. Наклонился надо мной и прошептал в ухо:
– У тебя в крови нанофобы, сейчас они мимикрируют под нейроны твоего мозга. Управление фобами пока под моим контролем. Никому здесь не верь. Не выдавай меня. П-помоги!

День второй
Завтракаем все вместе, даже Эйнштейн с Пашкой отвлеклись от схем на доске, а я никак не могу отделаться от своего сна. Посматриваю на Потемина, но он погружен в себя и не реагирует.
– Так что там с Мишей? – спросил я Дена.
– Его отправили на другое задание. Андрею сказали, что сами здесь справимся. Повезло Мишке, а нам куковать здесь неизвестно сколько.
– Ты серьезно?
– Ага, – почесал затылок боец и продолжил уплетать бутер с вареной колбасой.
Я привык доверять своим ощущениям. А то, что Миша ушел на другое задание, совершенно точно полный бред. А мой сон не такой уж и сон. В такие совпадения я не верю. Либо я стал ясновидящим и меня посещают вещие сны, либо я схожу с ума.
– А кто сказал? Приходил кто? – пытался я выяснить нюансы. Но тут в моем мозгу что-то щелкнуло. Перед глазами заплясали обрывки увиденных ранее нулей и единиц и, чтоб меня, загрузка… вращающийся прелоадер. Я терминатор, не иначе.
– Ден, у тебя голова не болит? – не стал дожидаться ответа на предыдущий вопрос, так как этот стал более актуальным.
Зажмурился сильно, надавил на веки, но эта хрень перед глазами не исчезает.
– Болела поначалу, как пришел. Это все от аппаратуры – излучения, магниты. В общем, ты понял. Сейчас обвыкся – и норм. Не хотелось бы заработать здесь какую-нибудь болячку.
Ден продолжает хаять технику и говорить о раковых клетках и лучевой болезни. А у меня в мозгу черт ногу сломит. К тому же добавился голос Пашки, который сейчас напротив меня молча жует кашу.
«Не привлекай внимания. Слушай и не перебивай. Кратко… Сейчас в твоей голове нейрофобы устанавливают свою нейросеть по типу естественной человеческой. Сенсорные, двигательные, рецепторные нейроны охвачены наноботами, а точнее, нейрофобами. Микроскопические боты, схожие по строению с нейронами человека. Чтобы этот процесс полностью завершился, требуется время. Так как в среднем в голове не менее восьмидесяти миллиардов нейронов. Технически нервная клетка – это электрический передатчик, сигнал которого можно перехватить. Что, собственно, я и сделал. Настроил связь с твоими клетками через моды и сейчас могу передавать свои мысли тебе, а ты мне. Но не в этом суть. Цель данного эксперимента – создать управляемого солдата. Мои исследования в программном обеспечении фобов имели совершенно другую суть. Они должны были восстанавливать мозговую активность, поврежденные связи между нейронами. Огромный спектр заболеваний, от которых возможно избавиться навсегда. Я решил эту задачу. Альцгеймер, инсульт, аутизм, улучшение когнитивных способностей… В этом мне помогала корпорация «ЗАСЛОН», но вмешались другие…
Тут поток ахинеи прекратился, и в голове повисла гнетущая тишина. Я сижу с открытым ртом и нервно моргаю, рассматривая спиннер загрузки в правом глазу. Я точно шизик.
– Жека, чего завис?
– А? – посмотрел я на Дена.
– Бэ! Голова не перестала болеть, спрашиваю?
– Нормально, – ответил я и решил, что мне хорошо бы побыть одному.
Ничего лучше не придумал, кроме как пойти посидеть на толчке. Там всегда думается лучше. Добрый друг унитаз встретил меня с распростертыми объятиями, когда меня выворачивало в его керамическую белизну. Отдышался я нескоро и, смыв за собой, взглянул на себя в зеркало.
Губа разбита, на скуле ссадина. Провел рукой по коротким светлым волосам, всмотрелся в голубые глаза. Вроде я – это я. Пощупал лицо, потрогал коленки, ущипнул себя за бок. Ощущения нормальные, там, где и надо. А то, помню, оставшийся без ноги солдат шутил, что чешет бедро, а чувствует пальцы потерянной стопы. Нет, у меня все в норме.
Пацан сказал, что во мне какие-то фобы, но как они в меня попали? Недолго думая, разделся догола и стал осматривать себя. На боку красуется обширный синяк, но ребра целы. Ушиб на локте и лицо в ссадинах от встречи с защитниками генеральской дочки. А вот под правой лопаткой словно прививка от столбняка, небольшая припухшая точка от укола.
– Сукины…
Вдох – выдох, еще раз вдох – выдох.
Хрен вам, а не универсальный солдат, твари.
Так, что я имею? Ни черта не знаю и не понимаю, но во мне какие-то штуки, которые присосались к нейронам и сейчас загружаются во мне. Подстраиваются под мои мозги.
– Гадство… Ненавижу ученых.
«Не ругайся», – прозвучало в голове, и я от неожиданности дернулся, свалив флакон освежителя на пол.
– Ты чего там буянишь? – спросил Ден за дверью.
«Скажи ему, что живот прихватило», – выручает голос Пашки.
– Дай посидеть, ваша колбаса стухла.
– Да нормальная она, – слышу в ответ Дена.
«Отлично, слушай дальше. Времени совсем не осталось. Ты должен вывести меня отсюда. Денис – не жилец, его мозг не выдержал нагрузку и начал терять естественные нервные клетки. А без них нейрофобы бесполезны».
– Миха мне не приснился? – шепчу, глядя на стену туалета.
«Нет, он мертв. Не отвлекайся. Андрею не доверяй, он запрограммирован и управляется извне. Кем, не знаю. Взломать его код не выходит. Они установили криптографический алгоритм, и без сети мощных компьютеров мне его не взломать».
– Почему тогда меня вышло взломать?
«Ты пока в процессе установки и под нашим наблюдением. Владимир Васильевич не трогал тебя, но сегодня дело дойдет и до этого. Думай, как нам выбраться. Как только спайка нейрофобов с клетками мозга завершится, ты будешь иметь доступ к данным собственной памяти. Все когда-либо тобой увиденное и услышанное сможешь по желанию применять. Обработка информации и реакция станут намного быстрее, чем обычно. Будто у тебя не одна голова, а две».
– Почему я должен тебе верить?
«Потому что только я могу тебе помочь, а ты мне».
Послышался щелчок, и связь прервалась.
Ладно… У меня две головы… Охренеть… Чтоб вас…
Сижу и перевариваю, но, кроме мата, ничего на ум не идет.
Так, со стариком проблем возникнуть не должно, хоть и не люблю трогать пожилых. Но тут он сам напросился. С Андреем что делать? Если он под контролем извне, значит кто-то там за нами наблюдает его глазами. Сволочи, из мужика робота сделали. Теперь становится все на места. Связь идет через него, только зачем было набрасываться на меня при встрече, если он знал все наперед?
– Жека, ты че, уснул? – Голос Дениса вывел из гнетущих мыслей.
Я нажал на кнопку сливного бачка и вышел в лабораторию.
– Ты как? – спросил товарищ по несчастью, о котором даже не подозревает.
– Пойдет, – отмахнулся и присел за стол рядом с Эйнштейном.
Смотрю на две лупы на глазах старика и соображаю, что делать дальше. До вечера осталось совсем ничего, а плана толкового нет. Значит, буду действовать по обстоятельствам. Первоочередная задача – нейтрализовать Андрея, а дальше хватать пацана и делать ноги. Только вот сомневаюсь, что меня встретят с цветами и дадут очередную награду, когда я открою дверь выхода. Что ж, проверим…
Поднимаюсь, подхожу и дергаю ручку. Понятное дело, заперто, но тут взволновался дедок.
– Евгений?! – вопросительно посмотрел на меня.
– Мне нужно переговорить с начальством, – делаю вид, что так и надо.
– Не положено, – отзывается Андрей или все же Андроид?
– В смысле? – включаю дебила.
Боец подходит ко мне и заглядывает в глаза. Жутковато становится. Вроде смотрит на меня, но в то же время не видит. Здоровый мужик, выше меня на полголовы, да и габаритами помощнее будет.
– Не положено, – повторяет безэмоционально.
– Тогда объясни, каким образом мы поймем, когда готовиться к перевозке пацана, – киваю на Павла. – Или у тебя особые привилегии и где-то завалялось средство связи?
Продолжаю стучать в деревянную преграду. Выбить ее проще простого, но буянить пока не собираюсь. Проверяю, так сказать, пределы терпения тех, кто все это затеял. Не думаю, что меня убьют. Я ценный экземпляр, и нейрофобы их не из дешевых игрушек. Поэтому увеличиваю давление на дверь. Не поддается. Размахиваюсь и со всей дури бью кулаком. Тут же образовывается дыра, но рука упирается в новую преграду.
– Ептить… Это что за Китай?! – удивленно восклицает у меня за спиной Ден.
А я стою и смотрю в прореху, за которой стена.
– Нас замуровали, – отвечаю, и мое правое ухо оглушает выстрел.
На инстинктах приседаю, меняю положение и, перекатившись через спину, оказываюсь позади Андрея. Выбиваю из его рук пистолет Макарова и бью локтем в висок. Андроид пошатнулся, но не упал. Делаю подсечку, но неуловимое движение громилы – и он заходит мне за спину, делает болевой захват, валит меня на пол, заламывая руку, и придавливает коленом.
Пытаюсь выйти из незавидного положения. Бегло осматриваюсь, чем можно приложить бойца. Натыкаюсь на лицо Дена с кровавой точкой во лбу. Сглатываю и нащупываю какой-то предмет. Не обращая внимания на жуткую боль в руке, выкручиваюсь и бью в морду Андроиду. Раз, еще раз, пока он не заваливается с рассеченной башкой на пол.
Хмыкаю, увидев в своей руке тот самый амперметр. Недаром он мне понравился. Андрей с залитым кровью лицом быстро очухался. Поднимается и движется на меня.
– Да когда ты вырубишься? – чуть не стону в голос. Отступаю назад, видя в его руке направленный на меня ствол. – Спокойно, солдат! Я тебе не враг, слышишь? – пытаюсь достучаться до него.
– Свяжи его, – приказывает Эйнштейн, прячась за горой мышц бойца.
Ученый держит шприц в трясущейся руке, покрытой старческими пятнами, и истошно повторяет одно и то же:
– Свяжи… Свяжи…
Старый козел не ожидает подвоха, спокоен. Пока к нему не подходит Потемин и не выхватывает шприц из руки. Бросает его мне в тот момент, когда Андрей оборачивается к нему. Ловлю иглу и засаживаю ее в шею бойца. Пара секунд – и он падает без сознания.
– Что ты наделал, гаденыш! – орет ученый и замахивается на Пашку.
Перехватываю щуплую руку старика и одним четким ударом вывожу его на время из строя.
Юный гений от крика или страха начинает в припадке бить себя по голове и орать. Что с ним делать, не пойму. Успокаивающе говорю, что все хорошо, но толку нет. Словно у него предохранители перегорели и он в своей темноте никак не может выйти к свету.
– Пашка, слышь! Павел!
Ноль реакции. Ладно, оставлю его в покое. Связываю Андрея и закрываю ему глаза тряпкой, вдруг очнется, а там наблюдают через него. Конечно, не факт, что это так, но все же. Камер здесь я не вижу, а они наверняка через Андроида и связывались с Эйнштейном. Деда усаживаю на стул и даю леща.
– Давай просыпайся.
Ученый открыл глаза, а я поправил на нем окуляры.
– Рассказывай все, что знаешь!
– Нечего рассказывать. Ты уже не принадлежишь самому себе. Ты часть эксперимента – и, судя по всему, удачного, как и Андрей.
– Дальше! – подгоняю его, понимая, что где-то там наверху уже предпринимают действия для моего обезвреживания. – Не тяни. Как извлечь из меня ваши фобы?
– Откуда ты знаешь?! – взвизгнул старик и, прищурившись, взглянул на Павла.
– Кто заказчик этой дряни? Министерство?
– Кто?! – засмеялся дед. – Министерство?! У них нет таких денег, – еще сильнее заржал очкарик. – Частные лица. Ты думаешь, прошла пора создания сверхсолдат, телохранителей, бесстрашной мини-армии? Нет! Есть группа лиц, желающих иметь бесценного сотрудника, который будет выполнять все, что они прикажут. При этом только корми его – и все.
– Потемин сказал, нанороботы созданы, чтобы помочь больным с повреждением мозга.
– Ты словно не с этой планеты, сержант. Что, по-твоему, выгодней, лечить людей или зарабатывать на них? Все банально и просто. В каждой организации, занимающейся новыми открытиями, есть свои люди. В ЗАСЛОНе, где работал Павел, также. Невозможно, чтобы такие структуры не имели сторонних наблюдателей.
– Ты говоришь о крысах?
– О них самых. Засланные казачки. Это не только военные, но и люди частных небедных лиц. Он, – кивнул на парня, – создал уникальную вещь. Вывел способ вербовать сигнал нейромедиатора и перенаправлять его на искусственный нейрофоб. Своего рода протез, замещающий недостающие нейроны человеческого мозга. Ты даже не представляешь, какие возможности это открывает. Встроенный в живую материю компьютер. Мозг в мозге. Неограниченные перспективы во всех направлениях. Медицина, оборона, оружие в международных отношениях. Только представь, обычный уборщик в Пентагоне, который без жучков и прочих средств слежки передает информацию одним лишь взглядом. Фиксирует ее и перенаправляет файлом куда надо. Заказчик быстро подсуетился, и юного гения выкрали.
Я не дурак, но у меня не все сходится. Меня привел Сан Саныч, а он боевой солдат. Значит, все-таки министерство в курсе происходящего либо стоящий выше командира генерал захотел выпендриться и создать себе маленькую армию. А я так удачно попал с его дочуркой, да и семьи у меня нет, чтобы родные подняли шумиху. Тогда откуда у этого генерала на все это средства, тоже вопрос. Возможно, он лишь посредник. Или все намного хуже? Только куда хуже? В этой истории я в самой глубокой заднице. Ну еще и Павел, который нужен до тех пор, пока приносит пользу. А как только узнают принцип работы этих фобов – избавятся.
– Если вы знали, что меня приведут, зачем было заламывать руки при встрече?
– Знали я и Андрей. Нанофобы тебе ввели за несколько часов до твоего прихода. Но, чтобы произошла активация, необходим был выброс адреналина. Сцепка ботов с белками крови. Пульс и давление увеличиваются, тем самым ускоряя доставку фобов в мозг. А естественная иммунная система не успевает среагировать на инородные, оттого и вредные для организма производные. После загрузки человеческое тело воспринимает нанофобов уже как часть себя и не мешает их работе.
Половину не понял, но с адреналином ясно.
– Так как вытащить из меня ваших роботов?
– Никак! – выплюнул дед. – Скажи, загрузка уже идет?
Я кивнул.
– Совсем скоро станешь управляемой живой игрушкой без батареек. Живым роботом, подчиняющимся приказам хозяина. В твоей голове сейчас происходит взлом нервной системы, она перестраивается для выполнения приказов.
Сукины… Не сдержался и треснул в нос Эйнштейну.
– Неп-правда! – подошел к нам Павел. Крутя головой и заикаясь, пацан продолжил: – К-код п-перепрошил, к-код на него! Спрятан в под-дсознании в его личных файлах, – указал на меня пальцем.
– Ты чего так разговариваешь? – спросил я Пашку.
В моей голове он живо и без запинок раскладывал все по полочкам, а сейчас заикается.
– Он же аутист с кучей других сопутствующих заболеваний, в том числе и заика, – встрял ученый, вытирая кровь с носа.
– П-послушай т-тут! – ткнул мне в лоб Потемин.
Я замер на секунду, и в голове прозвучало: «У меня расстройство аутистического спектра. Гиперреактивность мозга и внешнее проявление не всегда поспевают за процессами в моей голове. В мыслях же могу передать информацию спокойно».
Парень порывисто прошел к столу и завис над компом. Тонкие пальцы быстро задвигались по клавиатуре, а я слушаю дальше: «Они пытаются взломать установленную мной защиту твоих нанофобов. Хотят взять контроль над сигналом. Пока не выходит, но это дело времени, тебе нужно поторопиться. Загрузку необходимо ускорить, после установки им до тебя не добраться. Сеть будет замкнута на тебе. Видишь ту огромную колбу с красной жидкостью? Возьми герметичный контейнер на столе».
Я слушаюсь, не понимая, для чего это все. Беру металлический бокс и подхожу к сияющей неоном красной жидкости.
– Ты что делаешь, недоумок! – скрипит дед.
«Не слушай его. Поставь контейнер на погружающуюся панель. Отлично. Жди. Эта субстанция – твой пожизненный препарат. Его необходимо вводить внутримышечно раз в пять дней. Он не даст твоему мозгу перегреться от информации. Будет отделять естественную сеть нейронов от искусственной. Это важно! Если не принимать, начнутся бесконтрольные импульсы, своего рода вирусные программы, сбивающие настройки и не дающие синхронно работать двум твоим компьютерам. Ты просто потеряешь сам себя и погрузишься в мир искусственной нейросети».
Плавающие капли за стеклом стали просачиваться в маленькое отверстие на дне колбы. Когда последняя капля исчезла, металлический контейнер вновь появился на панели.
«Теперь возьми шприц, набери один кубик раствора и вколи его себе. Он ускорит загрузку», – прозвучал голос Павла.
Что ж, выхода у меня нет, придется довериться. Хоть Эйнштейн и орет, что я труп и мой мозг просто не потянет усиленную подачу информации, свернется сушеным урюком от этой розовой жидкости. Ну а что мне остается? Если не вколю дрянь, то могут успеть взломать код и подчинить меня себе. Нет, лучше помереть, чем выполнять беспрекословно приказы неизвестного урода.
Через специальное прорезиненное отверстие затянул в шприц один миллилитр неоново-розовой штуки и вколол себе в зад. Несколько секунд, и я трясусь в судорогах. Повалился на пол, а затем – темнота.

День третий
…Подождите, идет загрузка.
48 процентов…
57 процентов…
73 процента…
98 процентов…
Я открываю глаза.
Лежу на полу, в той же лаборатории, а в воздухе зависли слова:
? Встроенное программное обеспечение.
? Приобретенные навыки.
? Энергонезависимая память.
? Доступ в сеть.
? Прочее.
Читаю и одновременно пытаюсь оценить обстановку. Тишина и полное отсутствие живых людей. Откуда я это знаю, я не знаю. Слышу только собственный пульс и монотонное пиликанье аппаратуры.
Мысленно нажимаю первую колонку, «Встроенное программное обеспечение». Мне выдается перечень того, что я могу делать, но при этом под каждым пунктом стоит «Временно недоступно».
Нажимаю «Приобретенные навыки». Здесь все в точности наоборот. Все, что я умел, в полном доступе: приемы рукопашного боя, владение оружием, аналитические способности и многое другое, вплоть до навыка вскрытия замков, инструкции которых я однажды прочел.
Жму следующее, «Энергонезависимая память». В данной папке записаны происходившие со мной события по годам.
Жесть…
Доступ в сеть и прочее не успеваю просмотреть, в правом глазу мелькнул синий конверт. Сообщение. Жму на него.
«Ты умер. Они так решили по отсутствию признаков жизни. Меня забрали вместе с Владимиром Васильевичем. Скоро в лабораторию придет зачистка – убрать тела. Выбирайся.
P. S. Вытащи меня».
Дочитываю последнее слово и слышу возню за стеной. Той самой, за которую унесли Мишу. Прикрываю глаза, концентрируясь на слухе и обонянии.
Их трое. Шуршат одеждой, скорее всего, в защитных костюмах. Переговариваются между собой. Жалуются на то, как им надоело прибирать за неким админом. Один из них приближается ко мне. Нагибается, чтобы проверить труп, а я не труп… Все, пора…
Режим «Рукопашный бой» включается автоматически, и я отстраняюсь от всех других мыслей. У меня одна цель – выжить здесь и сейчас. А после постараться выбраться.
Быстрый захват ногами, перекидываю через себя мужика и четким ударом в челюсть вырубаю. Делаю шаг и скрываюсь за приоткрытой дверью туалета. Появляющуюся руку следующего уборщика перехватываю, заламывая запястье, и бью ребром ладони ему в кадык. В меня летят отборные маты. Третий спешит в открытый проем в стене, сообщая что-то в гаджет на своей руке. Не успевает – ударяю его головой о стену.
Что сказать, я хорош! Хмыкаю и осматриваю трупы на наличие каких-либо зацепок. Но ничего нет. Ни о парне, куда его отвезли, ни о том, кто все это затеял. На глаза попадает закатившийся под стол металлический бокс с розовым содержимым. Хватаю его и выхожу из лаборатории.
Шаг – и руку простреливает болью. Попали, гады. В длинном коридоре стоит штурмовая группа, направившая на меня с десяток прицелов. Уборщик таки успел доложить.
Выхода нет. Поднимаю руки. Сдаюсь.
Секунды замирают, текут медленно, но только для меня. Для моей скорости обработки данных одна секунда бесконечна. За мгновения анализирую свои дальнейшие действия. Наблюдаю за двумя бойцами, приближающимися ко мне. Остальные в напряжении держат на прицеле. У одного из них в руках рация. По ней сообщают: «Взять живым», – а я растекаюсь в нахальной улыбке. Это ваша ошибка. Просчитав каждое действие, которое совершу, закрываю глаза.
Взмах руки, захват парня, прикрываюсь им. Его же рукой нажимаю курок на ПП-19 и пускаю ряд пуль в противников. Действую быстро, отточенными движениями, без заминки и страха. Отключились эмоции, остался только алгоритм, которому я следую. Свист пуль. Рикошет. Присел. Прижался. Отклонился. Снял следующего… Разворот. Перекат. И вот я держу за горло последнего выжившего.
– Говори, кто главный! На кого работаете?
По лицу видно, парень совсем зеленый, может, только срочную отмотал. Подписал контракт и сейчас хлопает глазами, находясь в шоковом состоянии. Хлещу его по щекам, приводя в чувство.
– Ну давай, говори что знаешь, и отпущу! – даю надежду юнцу.
– Первый день… Частная организация. Имен не знаю. Меня привел он, – тычет пальцем в того, кто разговаривал по рации.
– Значит, так. Стоишь тихо, и я тебя не трону. Ясно?!
Птенец нервно кивает, а я, не выпуская его из вида, наклоняюсь к указанному бойцу.
На камуфляже никаких нашивок и опознавательных знаков. В карманах пусто. Смотреть остальных смысла не вижу, нового ничего не найду. Выдираю рацию из скованной ладони и выпрямляюсь.
– Идешь со мной, – сообщаю контрактнику.
Осматриваю длинный коридор, вспоминая путь на поверхность. Помню два лифта и несколько лестничных пролетов, спустивших меня с Сан Санычем на пятнадцатый этаж. Только об этом подумал, перед глазами всплывает папка, открывающая день моего прихода в царство науки.
– Ни хрена ж себе, – присвистнул я. – Вот это апгрейд.
Подталкивая парня, заломив ему руки за спину, иду словно по карте из собственных воспоминаний с обратной отмоткой киноленты.
По пути следования нам никто не встречается. Выйдя из лифта на первом этаже, останавливаюсь. Оглядываю большой пустующий холл.
– Как думаешь, здесь засада? – спрашиваю парня.
Тот сжимается и головой мотает. Врет.
– Думаешь? – уточняю, а он только сильнее кивает.
– Хорошо. Иди первым, – толкаю бойца.
Делает первые шаги на трясущихся ногах. Доходит до середины холла, и я вижу красную точку, поблескивающую через стеклянные двери. Снайпер. Гадство…
Прихваченный мной ПП-19 здесь не помощник. Далеко. На улице ночь, а одноглазый, скорее всего, расположился в соседнем здании. Выходить не вариант. Оставляю бойца и нажимаю кнопку лифта, верхний этаж. Створки закрываются, и следом слышу звон стекла и глухой удар о пол холла. Жаль юнца, но он сам выбрал свою профессию, знал, на что шел. Это не Потемин, которого вынудили работать на себя.
Поднимаюсь на крышу здания. Прижимаюсь к стене вентиляционной шахты, чтобы не привлечь красный глаз стрелка. Осматриваюсь. За мной – относительно небольшое расстояние между рядом стоящими строениями. Можно разбежаться и перепрыгнуть. Но тут ожила рация.
– Морс, прием. Все чисто?
Замираю в неверии. Во мне поднимается волна удивления, сменяющаяся непониманием, а затем и гневом. Я надеялся. Нет, я был уверен, что он не в курсе этого беспредела. Получил приказ, отвел меня, а на самом деле…
– Прием, Сан Саныч, прием, – отвечаю и жду его слов, которые зависли в радиомолчании.
– Жека… – слышу нервный ответ и шум отключившейся рации.
В лицо ударил порыв ветра. Остудил мою нейронную голову, и в энергосберегающей памяти появился новый файл, помеченный красным цветом. Предатель.
Стою на крыше и смотрю вдаль. Начал накрапывать дождь, смазывая яркие огни города. Где-то меня высматривает снайпер, ждет помощи Потемин, а тот, кому я верил, оказался замешан в этой истории по самые уши.
Я говорил, что ненавижу ученых? Так вот, думаю, не они самое худшее зло, а те, кто за ними стоит. Первые все-таки не все с гнильцой. Тот же Потемин старался на благо, а власть и деньги имущие все не нажрутся. Прокручиваю в голове все слова, жесты, намеки за последние несколько дней своей жизни. Изучаю память на подсказки и зацепки для дальнейших действий. Первая – Саныч, вторая – корпорация «ЗАСЛОН», третья – некий админ. Что ж, разберемся, а пока необходимо затаиться. Скрыться на время и залечить простреленную руку. Успокоиться и покопаться в своих новых возможностях.
Ускользаю от меткого взгляда снайпера. Перепрыгиваю на соседнее здание. По водосточным трубам и отвесам спускаюсь на землю. Приваливаюсь к стене дома и оттираю с лица капли дождя.
– Не знаю, слышишь ли ты меня, Пашка, но я иду! Держись! – шепнул в темноту ночи, а перед глазами высветилось: «Уровень 1. Загрузка завершена».

Алон Морх
Вечность льда

Для тех, кто столкнется с неведомым, оно будет реальностью.
П. С. Б.

Старт ЦИКЛа
127 год Третьего цикла человечества
Цель цикла: выход за пределы Солнечной системы.
Исполнитель: все человечество.
Инструмент: звездный космолет «Новый Монолон», проект 21000 «Блуждающая планета».
Экипаж: мироходцы.

Глава 1
Лампы горели над каждым телом, но чем дальше вглубь зала, тем свет от них становился все более тусклым. Ни одна пылинка не летала тут. Одинокие фигуры персонала комплекса бродили во тьме, их движения регистрировали автономные системы и подсвечивали нужного испытуемого. Все здесь готовились по программе «Вечного льда». Последний шанс для тех, кто хотел устремить свой взор в глубины Галактики. Десятки лет тренировок, и вот они у черты, остался один шаг до титула Мироходца.
Двери открылись. Первые ряды кресел озарил яркий свет. Люди в белых халатах закатили в зал койки с новой партией добровольцев и начали подключать. Тех, чье тело не годится, но дух силен. Всех их усыпили с помощью газа, проверили и доставили на объект. Для них все это пока сон, но вскоре они проснутся на залитых солнцем ледяных просторах, чтобы бросить вызов неведомому. Многие не переживут этой встречи, тогда их погрузят на точно такие же каталки и проводят во тьму. Там их повезут по совершенно иным коридорам на встречу со смертью.
Претендентов на вступление в Новый галактический поход одели в эластичные комбинезоны, провода шли от них прямо в кресло. Все данные считывались с невероятной скоростью и точностью. Затем подключили к голове нейроинтерфейсы: перенос разума – дело опасное и не требует спешки. Те, кто здоров, пройдут испытание иначе. Антарктика достаточно велика. Проявить себя сможет даже тот, кто не совсем идеален по меркам технологий и стандартов этого мира.
«ДВОЙНИКИ ДЛЯ НОВЫХ ИСПЫТУЕМЫХ СОЗДАНЫ!»
– Приступить к переносу.
«ПРОТОКОЛ ПЕРЕНОСА АКТИВИРОВАН. ВРЕМЯ ОЖИДАНИЯ НЕОДНОРОДНО. ВСЕ ИСПЫТУЕМЫЕ БУДУТ ПЕРЕНЕСЕНЫ ЧЕРЕЗ 14 ЧАСОВ 11 МИНУТ 51 СЕКУНДУ. ЗАДАТЬ ЦИКЛ ПО ПОСЛЕДНЕМУ ИСПЫТУЕМОМУ?»
– Да.
Врачи увеличили дозу препаратов: любой, кто очнется в процессе переноса, может быть расколот. И хотя технологии позволяют преодолевать и такие трудности, все же лучше подобных случаев избегать. Комплекс работал на новом программном обеспечении, риск, по заверению программистов, был минимален. Главное, вовремя обновлять среды, чтобы не накапливались ошибки.
«АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД!»
Над одним из испытуемых в центре зала загорелся свет. К нему сразу подошел ответственный смены, проверил жизненные показатели. Немногочисленными манипуляциями по сенсорному табло кресла он проверил причину смерти двойника претендента в Мироходцы и тут же вызвал судей. Те явились точно к моменту возвращения разума в тело. Джон Хоул открыл глаза и попытался проморгаться. Его окружали люди в белом.
– Нарушение процедуры испытания и разглашение тайны миссии ведет к невозможности вашей дальнейшей жизни, – произнес главный по смене. – Вы осознаете, что лишили себя будущего, доброволец Хоул?
– Я был прав, – он улыбнулся. – Это все постановка.
– Как вы узнали? Кто вам сказал?
Он попытался слезть с кресла, но был до сих пор соединен с ним интерфейсами.
– Это бесчеловечно! Вы запихнули нас в Антарктику.
– Эти критерии к вам не относятся. Легион претендентов – не люди, вы – Рыцари человечества. Те, кто завоюют звезды.
– Я буду жаловаться.
– У вас есть такое право, – к нему из тени вышли трое судей в черном. – Вы не прошли испытание, а значит, непригодны для той единственной миссии, для которой вас растили и тренировали.
– Вы не понимаете, там…
– Там всего лишь имитация вечного холода, который вы должны подчинить и поставить себе на службу, – раздался властный голос одного из трех прибывших.
– Я на это не подписывался.
Один из судей снял перчатку и приложил руку ко лбу Джона. Пока он стоял с закрытыми глазами, остальные молча ожидали.
– Взлом системы. Он попытался уничтожить все улики, но кое-что упустил. Для обвинительного приговора хватит.
– Благодарю, судья. Это, правда, требуется только для общественности. Смерть стала неизбежностью, как только он прервал Путь.
– Нет, нет, нет. Я не хочу умирать… Верните меня! Я…
Судьи переглянулись, один из них молвил последнее слово.
– Тот, кто сломался единожды, теряет гладкость. Трещина будет только разрастаться.
«ОТКРЫТЬ ПАНЕЛЬ СУДЕЙ?»
– Открыть.
Трое в черном вставили ключи в разъемы на кресле. Прозрачная жидкость потекла по трубкам прямо в вены испытуемого. Он заснул практически мгновенно, не успев что-либо возразить.
– Подготовьте тело к Позору!
Главный смены кивнул и дал распоряжение остальным отсоединять тело. Больше его никто не увидит. На Монолоне[6 - Инкарция – функция языка переосмыслять / переименовывать то, что / кого изменил человек. Такая процедура применялась ко всему, что теряло свое прежнее «я» и приобретало иную сущность, входя в несоответствие с термином, ее обозначающим. Под воздействием деятельности человека Земля утратила внутренне присущие ей качества и функции, поэтому было принято решение ее переименовать. Ей было дано новое имя уже на общем языке. И слово выбрали другое, то, что характеризуется не как нечто большое и неизведанное как «Земля», а как что-то конкретное и изученное досконально, как «Монолон». Инкарция неприменима к мертвому языку.] нет тех, кто захочет помнить столь мелкого человека, самолично отказавшегося от неизведанного космоса. Родные не прольют по нему ни слезинки, дети будут делать все, чтобы позор их родителя не отразился на них. На Монументе падших в последнем испытании имя Джона Хоула перечеркнут в знак презрения всего человечества.

Глава 2
Алексей проснулся до рассвета. Первые лучи только-только заглянули через большое окно, солнечные блики медленно ползли по комнате. Продрав глаза и оглядевшись, Морозов по привычке включил телевизор. Хотел быстрее прогнать дремоту болтовней на фоне.
Спальня была уставлена всевозможными трофеями, а вместо картин висели грамоты и таблички с рекордами. Организовав хоккейную команду, Морозов и не подозревал, что остальные вдруг будут оставлять все трофеи у него. Им они оказались без надобности, а вот Алексей, как капитан, любил побродить по квартире, вспомнить былое.
– Хочешь стать Мироходцем? Живи! И мы призовем тебя, – раздался голос из телевизора. Он вырвал Морозова из сна окончательно и заставил вспомнить, что сегодня за день. День последнего испытания. Приказано явиться на место сбора и пройти инструктаж. Алексей шел к этому долгие годы: выполнял основные циклы, и лишь потом его сочли достойным и позволили начать цикл Мироходца.

«Алексей Морозов. Вы воспитали из себя Пламиод и с сегодняшнего дня приняты в Легион добровольцев. Мироходцы будут следить за вашими успехами, но примут лишь лучших. Удачного Пути».

Грамота под стеклом являлась напоминанием о прошлом. В раму еще была воткнута брошюра, которая гласила: «Пламиод. Изменение тела, духа и разума. Путь длиною в Цикл „жизнь“».
Вчерашнее электронное письмо расставило все по своим местам. Оказалось, Алексей не зря сколотил команду из претендентов в Мироходцы. Ему удалось не только познакомиться и завести дружбу с такими, как он, но и получить благодарственные грамоты.

«Алексею Морозову за популяризацию Мироходческого движения в массы».

Высокая оценка его стараний всегда теплом разливалась по телу. Отрадно, когда ты не эгоистично идешь к цели, а побуждаешь других. Теперь шестеро из его собственной команды встанут вместе с ним плечом к плечу. На любого из них Морозов мог положиться и даже вверить не только свою жизнь, но и будущее всего человечества. Нет людей более отважных и сильнее рвущихся к звездам.
Осматривать стены с достижениями стало для Морозова доброй традицией. Возможно, сегодня в последний раз. Этот нехитрый ритуал не приносил ничего плохого. Наоборот, наполнял сердце гордостью за общее дело.

Единая лига по хоккею.
Награда присуждается вратарю команды «Мироходцы» Алексею Морозову за невообразимую стойкость.
«Сыграл в стартовом составе без травм и замен 741 обычный цикл и 139 сложных циклов».

Никто не хотел быть вратарем. Все хотели забрасывать, и Алексею пришлось оставить амплуа нападающего и самому становиться в ворота, благо его рост и габариты позволяли прикрыть рамку практически полностью.

Единая лига по хоккею.
Награда присуждается центральному нападающему команды «Мироходцы» Саске Инохаре за выдающиеся единоборства.
«Лучший показатель по выигранным вбрасываниям при вводе шайбы в игру».

Саске был очень хорош в единоборствах: невероятная реакция и скорость. Словно самурай, застывший перед одной-единственной смертельной атакой. Алексей много раз пытался склонить его позаниматься фехтованием, но Инохара все время отказывался. Он любил тратить время на фильмы и сериалы. Смотрел их днями напролет, знал абсолютно всех актеров и мог по крошечному описанию вспомнить фильм.

Единая лига по хоккею.
Награда присуждается защитнику команды «Мироходцы» Рихарду Вагнеру за ежесекундную бдительность.
«Лучший защитник оборонительного плана за 731 обычный цикл и 139 сложных циклов».

Рихард – единственный в команде Морозова, кому не нравился хоккей. Он участвовал за компанию, не смог отказаться, и завертелось. Но, даже совсем не имея увлеченности спортом, Вагнер относился ко всему, за что брался, с невероятной дотошностью. В свободное время он пропадал в своем гараже. Чинил машины, бытовую технику, оружие, мотоциклы. В общем, все, что только попадало ему в руки.

Единая лига по хоккею.
Награда присуждается нападающему команды «Мироходцы» Милуну Савичу за неудержимое стремление к победе.
«49 победных шайб за ЦИКЛ „сезон“».

Милун Савич обожал историю, особенно ее героические страницы. Не было ни дня в поездках без просветительского фола с его стороны для всей команды. Подробно и с кучей занимательных фактов. Больше всего он сокрушался по поводу бездарной реализации плана Шлиффена. Сетовал, что Германии не удалось повторить успех дорийцев, которые переправились на Пелопоннес и берегом обошли ахейские силы.

Единая лига по хоккею.
Награда присуждается нападающему команды «Мироходцы» Джону Хоулу за преодоление любой защиты.
«37 заброшенных шайб в неравных составах за ЦИКЛ „сезон“ (как при игре в меньшинстве, так и при игре в большинстве)».

Джон – балагур каких поискать, душа компании. Находил общий язык с кем угодно, даже против их воли, что выливалось в щепетильные эксцессы. Любил спорить и часто попадал в переделки, из-за которых остальные члены команды его вытаскивали порой с большими трудностями. Увлекался конспирологией и считал всех людей по определению хорошими. Порой совершенно не задумывался, что те могут врать. По крайней мере, так казалось со стороны, а то, что у него на душе, Хоул никому не рассказывал. Он порой ходил мрачнее тучи, потому что думал о плохом, когда считал, что его никто не видит.

Единая лига по хоккею.
Награда присуждается защитнику команды «Мироходцы» Йораму Вайсману за цепкость в любой ситуации.
«701 перехват и отбор шайбы за ЦИКЛ „сезон“».

Йорам порой месяцами пропадал в архивах или археологических экспедициях. Он не брал с собой связь, что осложняло возможность выцепить его на очередной матч. Говоря на множестве языков, в последние годы Вайсман начал переводить старинные трактаты и рукописи. Получалось у него сносно, Алексей не без удовольствия хранил в шкафу его первые экземпляры с автографом.

Единая лига по хоккею.
Награда присуждается защитнику команды «Мироходцы» Себриану Кортесу за устрашение чужих и защиту своих.
«579 силовых приемов и 391 блокированный бросок за ЦИКЛ „сезон“».

Себриан был фанатом прекрасной половины человечества. Не мог прожить без женщин и дня, и они отвечали ему взаимностью. Где бы ни появлялась их команда, Кортеса сопровождали дамы, причем всегда разные. Фанатки их клуба сходили с ума от каждой заброшенной им шайбы. Алексею порой казалось, что им следует обратиться к врачу: такое поведение выглядело ненормальным.

Единая лига по хоккею.
Награда присуждается нападающему команды «Мироходцы» Байанаю Айаалову за невообразимую точность.
«Лучшая реализация бросков за ЦИКЛ „сезон“ (91 % при среднем количестве бросков за ЦИКЛ “матч” 3,6)».

С Байанаем Алексей познакомился на далеком севере во время охоты. Тот водил экскурсии по тайге и совершенно не помышлял ни о каком космосе. Они сдружились, Морозов звал его просто Якутом, как и многие, а потом предложил вступить на Путь. Айаалов выполнил ЦИКЛ «пламиода» почти сразу. Морозов не слышал ни от кого, что воспитать в себе нового человека можно так быстро.

Единая лига по хоккею.
Награда присуждается защитнику команды «Мироходцы» Нико Норонену за неуступчивость и провокацию соперников.
«Заработал своими действиями для команды 242 цикла игры в большинстве за ЦИКЛ „сезон“».

Нико играл в хоккей с раннего детства, хотел продолжить традиции семьи. Порой это выливалось в неконтролируемые драки на льду. Именно смотря за ним, Морозов решил создать свою команду, а Норонен помог уладить организационные и спонсорские вопросы. Он был тем, кто учил их всех стоять на коньках и играть: большего позора и смеха Алексей в жизни не видел.
Много времени на сборы ему не потребовалось. Он поел и быстро оделся. Сумка с вещами уже ждала в коридоре. Осмотрев квартиру, Морозов взял еще меч и книгу. Уже достал ключи, когда взгляд остановился на двери. Там была надпись: «Мироходец – это звучит гордо!»

Глава 3
Алексей спешил на самолет, когда его взгляд споткнулся о силуэт в толпе. Узнал человека по походке, больше ни у кого такой не было. Знакомый проторенной дорожкой и с ящиком в руках шел в научно-исследовательский институт. Морозов бросил быстрый взгляд на уличные фолы, прикинул, сколько осталось свободного времени, и рванул за ним, пробежал под вывеской «Результат труда человека – достояние всего человечества».
Догнал члена команды только внутри. Вагнер по привычке заполнял документы на свои поделки. Кажется, сегодня он принес их больше, чем обычно. Логично, ведь грядет последнее испытание в Мироходцы: говорят, что выживают далеко не все.
– Рихард, мы опоздаем на самолет.
– Они должны все проверить, вдруг возникнут вопросы.
– Я этим займусь, – Морозов положил руку ему на плечо. – А ты беги за вещами.
Рихард кивнул и удалился.
Морозов часто бывал в гараже у Вагнера, иногда даже помогал. Рихард не любил рассказывать о своих находках, но если его вынуждали, то Алексею, имеющему техническое образование, приходилось быть переводчиком.
Вскоре они встретились у входа в НИИ.
– Как все прошло? – взволнованно спросил Рихард.
– Штатно. Ты сдаешь сюда изобретения весь свой цикл жизни, они понимают тебя с полуслова.
– Человек несовершенен.
– Идем.
По пути наткнулись на очередного сумасшедшего с плакатом «Свобода. Равенство. Справедливость». Бить таких запрещали, просто просили сообщать, чтобы забирать на лечение. В любом обществе найдутся те, кто не сможет в нем ужиться. Обычно таких пара процентов. Если процедуры не помогали, то инакомыслящих отправляли на общественные работы.
После войны и создания общего языка встал вопрос о том, что прошло проверку временем и следует взять с собой в будущее, а что оставить в прошлом. Слова «свобода», «равенство», «справедливость» посчитали вредными и не отвечающими на вызовы нового мира. Морозов, проходя мимо, усмехнулся, ему ближе были слова «долг», «служение» и «братство».
На самолет они успели, правда, впритык. Хотя, скорее всего, цикл их ожидания был настроен на самого медленного. В аэропорту к ним присоединились другие члены команды. Никто не переживал. Будто они отправляются не на последнее испытание, а летят на очередной матч Единой лиги. Один Джон, как всегда, спал на ходу. Он ночью либо программировал, либо играл в компьютерные игры. Из-за всех этих увлечений у него совсем не оставалось времени на основные циклы: «создание семьи», «воспитание следующего поколения».
– Капитан, тебе там какие-то вояки машут, – Йорам Вайсман обратил внимание Алексея на группу людей в летной форме.
– Похожи на твою бывшую банду, генерал Мороз, – усмехнулся Себриан Кортес.
– Я отойду.
Морозов поздоровался с бывшими сослуживцами. Они все учились в одной школе и благополучно завершили ЦИКЛ летной подготовки. Испробовали все: от винтокрылых монстров до архонтов – боевых летных костюмов. Воспоминания сразу захлестнули Алексея, в голову полезли события из прошлого.
– Почему не сделать их автономными?
– Использование искусственного разума в архонтах невыгодно, а искусственный интеллект не способен справиться с тонкостями: отличить добро от зла, важное от пустякового, работающее от сломанного. Не может соединить разное, собирать неоднородное – без человека пока никуда.
– Мы бы могли управлять ими на расстоянии.
– Тебе нужно принимать решение здесь и сейчас, а связи между оператором и машиной может не быть, – был дан ответ еще молодому Морозову в академии.

– Какими судьбами в наш провинциальный городок? – Морозов спросил их напрямую, вырвавшись из прошлого.
– Да вот, говорят, ваш НИИ продвинулся в изучении космических двигателей.
– Нас послали в гости.
– Посмотреть, разведать.
– Это, наверное, все Рихард, – Алексей указал в сторону будущих Мироходцев. – Он там собрал все грамоты и гранты, какие только были.
– Вижу, вас наконец отправляют на последнее испытание… – летчик увидел в стекло, в очереди к какому именно самолету они стоят. На таких на матчи не развозят. – Поздравляю, генерал.
– Да, возможно, переведут в космические войска.
– Если нет, пиши.
– Да, давно не отдыхали. Наверное, совсем прыжки с парашютом разлюбил.
– Семейный человек не должен подвергать себя излишнему риску.
Все улыбнулись, поняв, о чем он. Ведь каждый последующий прыжок был после очередного стакана водки. Чем больше выпито, тем труднее приземлиться. Обычно они размечали поле наподобие доски для дартса и пытались попасть в середину. А человек внизу подсчитывал очки. Самые стойкие могли прыгать до полуночи, ориентируясь на пламя костров.

Морозов поднялся на борт самолета последним. Кортес о чем-то мило беседовал сразу с двумя бортпроводницами. Йорам листал философский журнал, Джон уже спал, а Саске смотрел аниме. Рихарда нигде не было, но, скорее всего, тот уже пролез в кабину пилота и донимал экипаж. Алексей сел рядом с Милуном, тот углубился в свой бесконечный список песен на ноутбуке.
– Уважаемые пассажиры рейса 191. Меня зовут Рихард Вагнер. С превеликой скорбью сообщаю, что вести самолет доверили роботу. Поэтому я вынужден занять место второго пилота и следить, чтобы этот электронный болван нас не угробил. Желаю всем комфортного полета. К сожалению, не смогу быть с вами и смеяться над вашими глупыми шутками.
– У нас глупые шутки? – возмутился Милун.
– Это единственное, что ты услышал? – помотал головой и усмехнулся Себриан.
– У нас глупые шутки.
– Они просто из сферы, которая от Рихарда далека. Над хоккейными он смеется дай боже, – напомнил Йорам.
– Да, а ваши пошлые скабрезности он старается пропускать мимо ушей из-за строгого воспитания, – дополнил Алексей и пристегнулся.
– У нас глупые шутки.
Реактивный лебедь с ревом сразу взмыл в небо. Савич расстроился и бросил поиск музыки, решил заняться сайтом клуба.
– Хоккейная колонка?
– Да, – кивнул Милун. – Как думаешь, написать что-то слезовыжимающее на прощание или поберечь нервы фанатам?
Алексей не на шутку задумался:
– Пугать, наверное, не стоит.
– Когда они узнают, что полкоманды уехало, то вырвут себе последние волосы.
– Ты преувеличиваешь.
– Да?! – его взгляд был полон боли. – Ты сам прекрасно знаешь, в каком стиле играет наша команда.
– В каком?
– Валидольном, хотя, возможно, из-за этого нас и любят. Кубок в следующем сезоне «Мироходцам» не видать, как своих собственных ушей. «Родоначальники», говорят, воспитали хорошую молодежь.
– Чего гадать… Может, нас еще не примут в Мироходцы.
– О-о-о… Встал не с той ноги, капитан. А где твоя воодушевляющая речь? Вперед! Разорвите их!
– Наверное, для речей еще не пришло время, – Морозов достал книгу из сумки и начал читать.

Глава 4
Джон вскрикнул и проснулся:
– Голуби клюют ястреба. Голуби клюют…
– Голуби? Не наоборот? – Саске поставил аниме на паузу и снял наушник.
– Нет, – затуманенный взгляд Хоула бродил по сторонам, наверное, он пытался понять, где проснулся, – точно голуби.
– И много их?
– Трое.
Саске протянул ему наушник, Джон воткнул себе в ухо. Они уже вдвоем продолжили смотреть аниме.
Прошло около полуфола, прежде чем Хоул заговорил вновь:
– Аниме про Иисуса?.. – не поверил своим глазам Джон. – Не знал, что есть такое.
– После появления Этики Жизни мир аниме понял наконец, что такое хорошо, а что такое плохо. Авторы перестали метаться из стороны в сторону, прославляя идеалы Империи Смерть.
Себриан в это время грустил. Женщины его покинули, и от скуки он бросил взгляд по сторонам, осмотрел салон самолета. Ближе всех к нему сидел Йорам. Как всегда, что-то читал. Это точно было интересно и увлекательно, иначе Вайсман не стал бы тратить на журнал свое драгоценное время. Не философский трактат, что тоже хорошо.
– Интересный журнал?
Йорам скосил взгляд на Себриана: малый он был хороший, но не сильно сообразительный. Хотя с женским полом это ему не мешало. А Вайсман читал слишком заумный журнал, чтобы так с лету найти тему для совместного обсуждения.
– Пишут, что каждому языку можно выделить свою область применения. Какие-то хорошо подходят из-за простоты и однозначности смыслов на роль научного. А другие, умеющие вбирать слова отовсюду и быстро их адаптировать, благодаря своим правилам позволяют делать обобщающие сборки по целым отраслям знаний. Такого типа язык сейчас у нас используется как Общий.

Один вберет многих, многие станут одним.
Институт разума, мышления и думания.

– Это же уже лет двадцать как ввели, – неуверенно протянул Себриан. Он был еще маленьким, когда объявили о создании Новых языков. Общий собрал в себя слова всех народов, словно зонтиком накрыл всю Землю. Навел мосты между континентами, объединил народы, разрушил границы между государствами. Другие языки приспособили… нашли им специализацию: музыка, законы, наука, литература. С тех далеких пор каждые несколько лет появлялся еще какой-нибудь узко заточенный под область применения инструмент.
– Журнал старый, издателя закрыли.
– Да ладно! На вид интересный, иначе ты бы его не читал.
– Реликты капитализма, порой они всплывают.
Кортес вдруг что-то вспомнил:
– Даже военным придумали язык.
– Число уровней трансляции в языке тем меньше, чем шире его семантический спектр, – Йорама что-то кольнуло, и он посмотрел на Себриана. Тот ничего не понял, пришлось разжевывать. – Наш Общий язык обладает большим набором синонимов. Это позволяет нам соединять несоединимое и легко продвигаться в иное или новое, но такой язык плохо передает команды, приказы и распоряжения. Любой приказ, устный или письменный, пусть в нем и будут одни и те же слова, восприниматься разными людьми тоже будет по-разному. Поэтому военным и нужен язык, который не меняет свой смысл, проходя по лестнице субординации.
Кортес тяжело кивнул:
– А еще что интересного вычитал?
– Есть любопытная статья о гибели Второй Красной Империи…
Их разговор прервала громкая связь.
– Говорит Рихард Вагнер. Жестянка идет на снижение, просьба пристегнуться. К сожалению, почти все бодрствовали, не удалось пошутить, что мы уже на небесах. Хотя это, наверное, к лучшему. Мне, например, хочется полететь к звездам. Уверен, и вам тоже.
– А его шутки – кладезь мудрости, – бросил Милун.
– Уверен, спросонья было бы ободряюще, – Морозов закрыл книгу.
– «Новый Прометей», – прочитал название Савич. – Интересная?
– Пока не понял.
– Слышно что-то о Македонском? – осторожно поинтересовался Милун. Морозов лишь покачал головой. – Его забрали на последнее испытание два месяца назад – и ничего…
– Тут два варианта. Санек либо празднует…
– Либо мертв, – договорил за Алексея Джон, услышав их разговор. – Они все пропадают. Их показывают по телевизору, торжественно принимают в Мироходцы – и все. Тишина…
Никто не смог ему что-либо возразить. Морозов пожал плечами и убрал книгу. Шасси самолета коснулись полосы: легкий толчок, и вот они уже на земле. Вагнер не без внутреннего удовлетворения покинул кабину пилота, чтобы собрать вещи.
– Твои страхи были беспочвенны, Рихард, – обратился к нему Йорам. – Скоро роботы займут все подобные профессии.
Рихард прожег Вайсмана взглядом:
– Искусственный разум не может нас превзойти, потому что ему не дано постичь три основных чувства: страх, любопытство и любовь. А без них он не способен мыслить. Он может только имитировать. А это не одно и то же.
– Но ведь когда-нибудь мы его научим? Это ведь всего лишь еще один Предел.
– Но стоит ли его преодолевать… Есть более интересные и безопасные барьеры. А этот пусть полежит. Потомки не глупее нас будут, что-нибудь да придумают.
– Может, к тому времени этот Предел потеряет всякий смысл.
– Да, если человек двинется вперед. За грань мышления и дальше. Тогда можно будет отдать устаревший кусок нашего «Я» машинам. Мы при этом уже не пострадаем.
Мироходцы потянулись к выходу.
Их самолет, несмотря на все опасения Рихарда, приземлился у Монумента Победы в самом сердце Африки. Огромный комплекс был посвящен Войне двух сил: Империи Жизни и Империи Смерти. Каждому погибшему здесь посвятили отдельный музей. Морозов посещал это место с экскурсиями еще в школе. Каждый учебный цикл ровно на месяц в учебе делал перерыв, чтобы дети знали, какой ценой достался Мир. Возвышалась над всем этим памятником скорби огромная композиция, где одна фигура, выполненная в светлых тонах, поражает копьем другую фигуру своего близнеца, но уже в черном.
Это место было напоминанием обо всей той гнили, что пришлось безжалостно вырезать из сердца человечества. Империя Смерти гнала на убой сотни тысяч своих граждан ради сиюминутного вида кипучей деятельности. Человека не ценили при жизни, зато потом совершали коленопреклонения перед гробом, голосили гимн и ставили флаги на могилу. Они ценили только верховенство денег и бессмысленное стяжательство. Не исполняли писаных клятв и трактовали законы на свой лад. Жили сразу в двух мирах: в одном они истовые слуги всех добродетелей, а в другом участвуют в чудовищных зверствах. Они не видели противоречия. Отмаливали грехи, а после шли грешить по новой.
Они рьяно истребляли всех несогласных, всякое иное мнение каралось смертью. Безмерное лицемерие, отсутствие морали и хоть каких-то рамок дозволенного. Они спокойно истребляли мирных граждан и детей, если считали их неугодными режиму, расстреливали военнопленных. Сносили все символы прошлого, которые жгли им руки одним своим существованием. Придумывали мифы, дабы оправдать свое величие и жестокость. Сфабриковали факты, изменяли историю и клеветали на врага. Без всяких оговорок можно сказать, что они перестали быть людьми. С ними нельзя было договориться, они понимали только силу. И сила пришла и осудила.
Мироходцев, разумеется, не повели ни на какую экскурсию. Их просто пересадили в вертолет, чтобы наконец направить на корабль. Именно он должен будет доставить семерых до места испытания. Пилот пролетел вплотную к статуям, на их телах были выбиты имена миллиардов погибших с обеих сторон. Морозов и остальные родились уже после, но благодаря любознательности Милуна знали практически все, чтобы понять: еще одной такой войны человечество не переживет.
Хотя и это было не самое страшное. Институт разума, мышления и думания предрекал через тысячу лет медленное угасание человеческого интеллекта. До того уровня, который не позволит идти вперед и преодолевать барьеры. Единственное решение затормозить или сломать роковую тенденцию ученые видели в контакте и взаимодействии с иными разумными формами жизни. Отчасти именно для этого нужно выйти за границы Солнечной системы и уже там попытаться отыскать спасение. Или хотя бы подтвердить, что теория неверна.
В вертолете они не разговаривали, все пребывали в своих мыслях. Их специально повезли этим маршрутом, тут можно не сомневаться. Хотели напомнить, что они должны нести в Космос. Не только память, но и убеждения. Морозову все время приходилось произносить речи, чтобы настроить команду на нужный лад. А тут от него ничего не требовалось. Все прекрасно понимали, что если Мироходцы не прорвут границу Солнечной системы и не раздвинут обитаемый мир, то Война повторится, но уже в большем масштабе.

Смысл жизни человека – нахождение пределов, суть выживания человечества – их преодоление.
НИИ «Посмертие».

Война велась на всех уровнях, и, чтобы победить, недостаточно склонить противника сдаться. Биться безжалостно, истребить всех тех, кто сбежал, затаился и ждет второго раунда. В прошлый раз зачистили всех выше автомобильного колеса, Империя Смерти так промыла мозги своих граждан, что никакие технологии прошлого не позволили их переубедить. А с миазмами в их головах требовалось что-то делать. Причем срочно, пока они не проросли.

Если оборвать связь человека с прошлым, он лучше поддается влиянию.
Смерть.

Больше ста лет шло планомерное перевоспитание нового общества. Победители во время противоборства впитали в себя такую дозу, что многих пришлось лечить насильно. Они не понимали, что сломаны.

Глава 5
Уже через фол их доставили на атомный ледокол «Север». Не успели винты вертолета прекратить бег, как к ним навстречу устремились родственники и друзья. Все те, кто хотел проводить Претендентов на последнее испытание. Алексей тут же был атакован сыном и дочерью. Дети крепко обняли отца, так как видели его не очень часто. Хоккей и подготовка в Мироходцы забрали все то время, что Морозов мог проводить с семьей.
Близнецам Алексей придумал парные имена. Главное, чтобы не было подобных у остальных родственников. Путаться совсем не хотелось.
Они только недавно окончили детский сад, где в них заложили все основы. Школе предстояло их только поддерживать и усложнять. Обычные, всем известные предметы заменили на Историю учений. Когда зародилась та или иная наука, как развивалась, как преодолевала кризисы. Что на нее действовало извне, какие люди и события внесли наибольший вклад. Выстраивалась четкая логическая цепочка, потом к ней добавлялся второй предмет, затем третий. Уже на этот нерушимый пучок надевались кольца профессиональных знаний, будто ремни на фашине. А в фашину всегда можно вставить топор – воинские навыки. Алексей сам не без удовольствия ходил на такие лекции.
Он взял детей на руки. Подошедшая супруга его поцеловала и посмотрела вокруг.
– У нас около фола, – сообщила София. – Потом нас увезут.
Все это время они гуляли по палубам. Разговаривали и улыбались, им совсем не было холодно. Алексей успел спросить обо всем. Дети учились хорошо, хотя он сам их к этому никак не принуждал. И супруге запрещал помогать им с домашними заданиями. Это их Путь, они должны пройти его сами, чтобы не выросли иждивенцами. Алексей не ругал их за плохие оценки, если таковые и были. Старался привить им любопытство, чтобы они сами бежали со всех ног туда, где им интересно.
Экипаж вертолета уже начал проверку систем перед взлетом.
– Я за старшего? – смущенно спросил Олег.
Алексей присел на одно колено.
– Да. Помогай всем. Слушайся маму, защищай сестру.
– Понял… принял… впитал.
– Я не хочу, чтобы ты улетал, – заплакала Ольга. – Я буду скучать.
– Я тоже буду скучать, – Алексей утер ей слезы. – Смотрите на звезды! Я буду там, буду смотреть на вас и гордиться.
– Обещаешь?..
– Обещаю.
Они еще раз обнялись, Алексей обменялся скупыми взглядами с супругой.
– Идите к вертолету, – велела она детям.
– Растите храбрыми, ничего не бойтесь, – напутствовал их на прощание Морозов.
София долго смотрела вниз, боясь поднять взгляд на мужа.
– Я уже перестала считать, как часто ты нас покидал. Но ты всегда обнимаешь меня и шепчешь, что обязательно вернешься.
Алексей убрал слезинку с ее щеки:
– Мироходцы держат слово! Что бы ни произошло, как бы я ни изменился, всеми частичками своей души я буду стремиться назад.
– Не обещай, не надо.
Он ее обнял и прошептал на ухо, что обязательно вернется. София тяжело выдохнула и отправилась следом за детьми.
– Я люблю вас, – на прощание бросил им Алексей. Из-за вертолета и холодного ветра они уже ничего не услышали. Он вошел внутрь, только когда черная точка совсем растворилась в вечернем небе.

Сразу после отдыха Алексея пригласили на встречу. Его одного, члены команды неторопливо гуляли по кораблю и набирались сил. Как физических, так и моральных. Из присутствующих в комнате Морозов никого не знал. Непродолжительный инструктаж для капитана отряда внес хотя бы некоторую ясность в происходящее. Последнее испытание строго-настрого засекретили, и на то оказалась масса причин. Теперь Алексею придется быть осторожным со своими: многое им рассказывать не полагалось. Их реакции трудно просчитать, а сомневающиеся порой хуже предателей.
Всех собрали уже на следующий день. В зале не было стульев или столов, лишь инструктор и доска. Едва отряд встал полукругом, как она зажглась, появилась схема Антарктики. Сначала всей, потом началось приближение.
– Вы начнете отсюда, – сообщил отряду инструктор, указывая на красный крест. Тем временем пунктирная линия на карте поползла вправо, пока не появилась точка эвакуации. – Заберут отсюда. Пик Арарат.
– Ковчег прилетит?.. – улыбнулся Себриан. Морозов прожег его взглядом, вопросы им задавать еще не разрешали.
– Почти, – инструктор выждал паузу. – На сложный цикл не рассчитывайте. Как только первый испытуемый достигнет вершины, цикл помечается как выполненный и за вами с базы Мироходцев вышлют каролет, – на экране появился спутник и траектория от него к планете. – Сядет он прямо там, возможно, задержится на десяток серд, но ждать всех точно не будет.
– Значит, если никто не дойдет, они даже не полетят? – выводы сразу не понравились Йораму.
– Все верно.
– Трудно будет там сесть, – нахмурился Вагнер. – Новые двигатели?
– Мироходцы на острие технического прогресса, – улыбнулся им инструктор и продолжил: – На каролете вас встретит Проводник. Они – люди длинной воли, покинувшие нашу планету до Войны и всех преобразований, поэтому старомодны, если можно так сказать. Сами увидите.
Члены отряда начали улыбаться между собой и шутить, но кашель Морозова заставил их замолчать.
– Антарктика – место опасное, шанс умереть тридцать семь процентов, – Джон присвистнул. – Как вы понимаете, это среднее значение, в худшем бывало и все сто. Вы не первые проходите заключительное испытание там и далеко не последние. Всех мы снабжаем нашей новейшей технологией. Она называется ЛЕД, подчинить ее – ваша первоочередная задача. Иначе вас ждет смерть от тамошней фауны. Она поела много таких, как вы, и мутировала. До Пробуждения ее следует избегать.
– Но нам же дадут оружие? – поинтересовался Савич.
– Кое-что: лазерная винтовка, один магазин к ней, шприц для извлечения ЛЕД, кое-что по мелочи и еда на три дня.
Отряд погрузился в думы. Одного магазина хватит на непродолжительную разовую перестрелку, а еды в два с половиной раза меньше, чем должно быть.
– Выходим налегке, – констатировал обстоятельства Морозов.
– Да. Тому, кто пробудит ЛЕД, не будет нужно ничего. Он сам станет всем необходимым.
– Расплывчато… – зевнул Кортес.
– У вас будет цикл, чтобы все уяснить.
– Среднее значение есть? – Инохаре никогда не нравились все эти циклы, в этом плане он сам был старомоден, как те Проводники с бывшей Луны. Во время войны она была частично разрушена и уже потом восстановлена на каркасе СФЕРА, утратив, правда, свои функции спутника и влияние на планету. Все это пришлось восстанавливать технологиями. Полностью восстановить Луну не удалось, она повернута к планете своей самой целой стороной, а на другой располагается база Мироходцев.
– Семь дней! Еще я должен сообщить, что шансы дойти до цели гораздо выше в группе, – инструктор заглянул каждому в глаза и добавил: – Часто говорят: звезда, горящая ярко, погибнет раньше. Это не про вас! Вы подчинили свое Я! Этим качеством могут похвастаться единицы, и именно такие единицы нам и нужны, чтобы пойти во тьму неизвестности и этим огнем изменить все вокруг. Присматривайте друг за другом и удачи!
Он пожал каждому руку и удалился.

Пару дней пришлось потомиться на корабле, благо тут было чем себя занять. Многие от скуки принялись тягать железо в тренажерном зале. Кто-то зависал на телефонной линии или в интернете. Морозов решал вопросы с клубом, передавая свои полномочия третьим людям. На испытании могло случиться все что угодно.
На утро второго дня они вышли на палубу, с носа корабля открывался вид на горизонт. Рассветные лучи скользили по водной глади. Белые вершины неутомимо росли прямо по курсу. Отряд воспринял место проведения последнего испытания стоическим молчанием. Хотя одно дело узнать об этом от третьих лиц и совсем другое увидеть собственными глазами.
Морозов рассчитывал отыскать время, чтобы почитать книгу, но снова не удалось. Растущие снежные шапки приковали их взгляд, а ветер безжалостно кусал руки и лицо. Савич присмотрелся к обложке книги в руках Алексея, где были изображены заснеженные горы.
– А ты подготовился.
– Нам же сказали взять теплые вещи.
– Ага. А ты взял с полки самую холодную книгу.
Морозов улыбнулся и пожал плечами.

Глава 6
Они стояли на берегу и всматривались в даль. Семеро против Антарктики. Как штурмовать ее, в какие ворота стучать? А вдруг откроют и разрешат войти… Встретят их засадой или гостеприимством? Сегодня они тебя привечают, завтра ты их. Так велено поступать у тех, кто бросает вызов Судьбе и побеждает. У Героев!
– Какой план на игру, капитан? – поинтересовался Джон. Он в хоккейной команде был заместителем капитана, и сейчас Морозов не стал ничего менять.
– Доставить вас целыми до точки сбора.
– Далеко? – сонно пробубнил Кортес.
– Вон та срубленная вершина, – Алексей выбросил руку в сторону ледяных пиков. – Там нас будет ждать эвакуация.
Они решили перепроверить свои вещи. За галдежом и улыбками совсем позабыли, где находятся.
– Мироходцы! – прикрикнул на беспечный отряд Морозов. Те сразу перестали гомонить и обернулись.
Они встали в круг, взяли в руки винтовки и одновременно заговорили:

Знаю я Путь свой;
Помню я Учителей, Наставников, Проводников;
Горжусь я Земными пастырями, всеми без исключения.
Они призывают меня продолжить их дело,
Требуют человечество вести за собой.
Через Созвездье небес,
Где память о нас переживет нас самих.

Раздались выстрелы. Лазерные всполохи столбами взмыли вверх, растворяясь в небесах. Им вторили аналогичные полосы в синеве вокруг пика Арарат. Не они одни сегодня идут на приступ последнего испытания.
– Не терять бдительности. Построение: 2-2-1-2. Инохара и Савич – впереди, Хоул и Кортес – сзади, остальные посередине. Вперед!

Рихард всю дорогу разглядывал лазерную винтовку. Он шел в центре построения и особо не переживал относительно опасностей. Периодически что-то бубнил себе под нос.
– Что-то любопытное? – окликнул его Алексей.
– Нестандартное устройство модуля хранения энергии.
– А по-человечески? – донесся голос Кортеса сзади.
– Магазин винтовки имеет впускной клапан…
– И что? – крикнул Савич.
– А обычно их заряжают через другой интерфейс.
– Нам-то какая разница? – не придал этому большого значения Джон. – Пострелял и выбросил.
Солнце уже фол как заливало белые просторы. Глаза не сразу привыкли к чарующей белизне. Отряд неутомимо отдалялся от берега.
– Как думаете, если мы встретимся с пришельцами… – спросил Саске. – Ну там, в космосе, это хорошо или плохо?
– Хорошо, – ответил ему Вайсман.
– Почему?
– Так мы поймем, кто мы такие.
– А разве мы не знаем? Мы – монолонцы!
– Это искусственная конструкция. А для того, чтобы действительно осознать, кто «мы» такие, должны появиться некие «они». Только так.
– Йорам, ты так и не рассказал, как прошли тесты, – Джон через прицел винтовки смотрел на ближайшие скалы. – Ты ведь хотел стать Наставником.
Вайсман тяжело выдохнул:
– Я все завалил.
– Ты?.. – в голосе Хоула читалось удивление.
– Их институт заточен на философию, а это не моя сильная сторона. Да и я вдруг понял, что хоть и люблю размышлять о высоком, но не настолько, чтобы бросать путь Мироходца. Поэтому я просто ушел.
– А как родители отреагировали? – поинтересовался Морозов. – Они же у тебя Наставники, и дед тоже.
– Расстроились, ясное дело. Сильно расстроились. Они промолчали, но я понял по глазам.
– Зато сможешь теперь назвать в их честь звезду, – попытался подбодрить его Вагнер.
– Действительно, об этом я не подумал. – Йорам даже споткнулся. – Ведь у Мироходцев есть такая привилегия.
– Земля потеряла великого мыслителя, – улыбнулся Кортес, – а приобрела первооткрывателя.
– Даже не знаю, что лучше, но компания меня полностью устраивает.
Тут они наткнулись на парящие снежинки, они кружились в гаире над склоном. Морозов склонился и стер снег грубым движением, открыв ледяную корку. В толще отчетливо было видно замерзшее человеческое тело. Алексей поднялся, выставил лазер в широкий диапазон и направил на мертвеца.
– Что ты делаешь? – окликнул его Хоул.
– Его нужно доставить на берег, чтобы тело забрали на корабль, вытащили ЛЕД.
– Пойдем назад? – Инохара бросил взгляд в сторону берега.
– Мироходцы своих не бросают!
Морозов расплавил лазером весь лед вокруг тела, остальные начали вытаскивать элементы носилок из рюкзаков и собирать. Отряд взял всего две.
– Еды немного… – продолжал грустить Саске. – Мы могли бы оставить его тело на крайний случай.
– Мироходец не должен опускаться до низин, позорящих человечество, – ответил ему капитан.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71218174?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Сноски

1
Подробнее см. рассказ «Эдмон де Белами».

2
Artificial general intelligence (AGI, общий искусственный интеллект) – искусственный интеллект, который может выполнять широкий спектр когнитивных задач так же хорошо или лучше, чем люди.

3
Выравнивание ИИ (AI alignment) – согласование систем ИИ с целями, предпочтениями и этическими принципами человечества.

4
Подробнее см. рассказ «Эпсилон».

5
Подробнее см. рассказ «Два билета на завтра».

6
Инкарция – функция языка переосмыслять / переименовывать то, что / кого изменил человек. Такая процедура применялась ко всему, что теряло свое прежнее «я» и приобретало иную сущность, входя в несоответствие с термином, ее обозначающим. Под воздействием деятельности человека Земля утратила внутренне присущие ей качества и функции, поэтому было принято решение ее переименовать. Ей было дано новое имя уже на общем языке. И слово выбрали другое, то, что характеризуется не как нечто большое и неизведанное как «Земля», а как что-то конкретное и изученное досконально, как «Монолон». Инкарция неприменима к мертвому языку.