Мой школьный мальчик
Мой школьный мальчик
Дана Райт
Новая школа. Другая страна. Выпускной класс. Кто мог знать, что именно тут, на школьной лестнице я встречу парня, затмившего весь мир. Он заставляет меня смеяться, заботится обо мне, принимает решения. Его хулиганская усмешка и абсолютная уверенность в своем превосходстве над миром лишают дара речи. Он мой новый мир, моя жизнь, мой школьный мальчик.
Я встретил ее на школьной лестнице, пинающей мои чемоданы. У нее шикарная попка и лицо, с которого древние мастера могли писать иконы. Она пытается быть крутой девчонкой, но смеется, как ангел. И я хочу ее. Игра началась, и призом будет она.
Дана Райт
Мой школьный мальчик
Глава 1
***
Прокручиваю в голове прощание со своими школьными друзьями. Мы ночевали вместе, расположившись в холле второго этажа дома моих родителей. Раскидали матрасы по полу, наделали целую гору поп-корма, закупились газировкой, включили «Дневник памяти» и клялись не забывать друг друга. Эшли с Шен подарили браслеты дружбы: толстая серебряная цепочка с первыми буквами наших имен «Ш», «К», «Э» и «Т».
Папа несколько раз поднимался к нам, спрашивая Тома, правда ли тот гей, и не сменил ли он ориентацию, ночуя с тремя красивыми девчонками. Том несколько раз отвечал, что мой папа ему гораздо интереснее нас троих. И папа уходил, под взрывы нашего хохота, бурча что-то о недопустимости подобного в его советской молодости.
Мама каждый час приносила новую вкусняшку. В конце концов открыла нам бутылку вина и удалилась к папе, утирая слезы и бормоча как была глупа, выходя замуж за русского инженера.
Папа не обижается. Они любят друг друга.
Вспомнила, как Кайл расстался со мной за три дня до моего отлета, сказав, что мы не сможем поддерживать отношения на расстоянии.
Тогда я ревела. Теперь нет.
Да, мы встречались, проводили вместе время, целовались, нравились друг другу. Но обещать что-либо друг другу, когда я улетаю в другую страну как минимум на год? Нам по семнадцать! Какой в этом смысл? Я благодарна Кайлу, что он нашел в себе смелость сделать это. Я не смогла бы. И мы оба сейчас мучились бы.
В голове всплывает разговор с родителями о том, что нам предстоит переезд в Москву, так как папу переводят в Россию, во вновь открывающийся филиал фирмы, где он работает главным инженером. Он должен будет возглавить отдел качества нового филиала. Это серьезное карьерное продвижение, новый опыт, отличная прибавка к зарплате и, самое важное, то, чего папа ждал долгие годы – возвращение на Родину. Конечно, Владимир Орловский не москвич, и в Москве прожил всего на всего семь месяцев, но все же он русский, родился и вырос в России, в небольшом городе Ленинградской области, и с самого переезда в Америку в начале девяностых, он мечтал вернуться на Родину. Не знаю по какой причине он не вернулся раньше, скорее всего, что-то не получалось. Была предпринята попытка возвращения, когда мне исполнилось пять лет, но что-то не заладилось. Предполагаю, не заладилась мама, которую идея переезда из Америки в Россию не прельщала настолько, что дело чуть не дошло до развода. В общем, мысль о возвращении папы на Родину осела в его голове на долгие годы и только теперь нашла свой выход.
Я отнеслась к переезду спокойно. Во-первых, мне всегда хотелось побывать на Родине своего родителя. Во-вторых, это сделает папу счастливым. И, в-третьих, это всего на год. Во всяком случае, пока. Тем более, по нашей с родителями договоренности я смогу летать в Мид-сити – мой родной городок, расположенный в округе Лос-Анджелес, на зимние и летние каникулы, чтобы видаться с друзьями.
Филиал должны открыть к новому году, поэтому папа должен будет прилететь самое позднее, в ноябре, а за ним и мама. А я определена в одну из самых крутых московских школ-пансионов, где буду жить и учиться с начала учебного года, чтобы не упускать программу. На выходные ученики разъезжаются по домам. И пока папа не прилетит, мне придется жить в школе и по выходным.
Немного грустно, но я приняла ситуацию как должное, и не стала скандалить.
***
Школа в выходные пустеет. Все разъезжаются по домам. Во всяком случае, на моем этаже никого нет. Мне тут одиноко. За три недели у меня не особо получилось подружиться с кем-то.
Тетя Маша, главный школьный повар предупредила, чтобы я зашла за едой до шести. Сейчас половина. Спускаюсь в столовую, набираю горячего в контейнеры, пирожки в пакет и компот в бутылку.
– Я буду винить вас, тетя Маша, когда перестану влезать в свою одежду, – говорю я в ответ на ее удивленный взгляд. – А пока, я говорю вам спасибо.
– И как только в тебя влазит? Худая, как глиста.
Я воспринимаю ее слова как комплимент. Какая милая женщина.
– Вы бы много отдали, чтобы есть столько же и не толстеть, да? – парирую я, чтобы не остаться в обиде.
– Точно, – улыбка на ее лице позволяет мне предположить, что мы подружились. – Кстати, у меня тут припасены пельмешки. Будешь? – а эта фраза подтверждает мое предположение.
– Не понимаю, о чем вы, но буду, – эта женщина готовит как мишленовский повар, я буду есть то, что она предлагает, даже с закрытыми глазами.
Д – доверие.
Тем более, что у меня вся ночь впереди, и спать я пока не собираюсь.
Иду по коридору, соединяющему мой корпус и столовую, с целым пакетом еды. Тут так тихо, что мои шаги слышны, не смотря на мягкие тапочки. Представляю себя принцессой целого королевства. А школа – мой замок. Кстати, надо включить какой-нибудь фильм про замки с привидениями. А потом бояться выйти из комнаты до туалета. Мне нравится это чувство. Есть в нем что-то романтическое.
Улыбаюсь своим мыслям.
Между лестничными пролетами натыкаюсь на два чемодана и несколько коробок.
Кажется, кто-то забрался в мой замок. И на мой этаж, так как это пролет на третий этаж – этаж одинадцатиклассников, последний этаж в этом корпусе.
Пытаюсь сдвинуть коробку, преграждающую мне путь, но она слишком тяжелая. В раздражении пинаю по ней. Даже если меня кто и увидит, я что не имею право пнуть то, что преграждает мне путь?
– Подожди, – слышу мальчишеский голос сверху, – сейчас уберу.
По лестнице спускается парень, и в моей голове вдруг начинают петь ангельские голоса Битлов. Он высокий, выше меня на полторы головы. Черные, как и мои, волосы, немного отросшие, торчат в разные стороны. Хочется еще сильнее их взъерошить, их целая копна, они должны быть жесткими. На парне спортивные брюки и белая майка. Он поднимает коробку, и я вздыхаю от умиленья, когда его бицепсы напрягаются и перекатываются.
– Путь свободен, – улыбается он открытой, широченной, самой потрясающей из виденных мною улыбкой.
Не успеваю сказать ни слова, потому что он уже поднимается со своим грузом по лестнице. И я, как идиотка, пялюсь на его упругие бедра, и обтянутые натянувшейся майкой мышцы спины, пока он не пропадает из виду, скрывшись за углом.
Должно быть это мой одноклассник. Я слышала, что скоро должен приехать какой-то Романов, староста моего класса. И староста школы. Думаю, это он и есть.
Возьми себя в руки! Так, вытереть слюни! Познакомиться! Предложить помощь. Возможно, поделиться едой и… улыбаться.
Когда я поднимаюсь, он уже снова подходит к лестнице.
– Нужна помощь?
– Это было бы круто, – наслаждаюсь его улыбкой, один уголок его рта приподнят немного выше другого, и это придает ему хулиганистый вид.
Я хочу поцеловать его в нос…
Успокоиться! Не хватало еще наброситься на человека. Вот, что делает недостаток общения.
– Бери чемодан, любой, только не поднимай, они тяжелые.
Он кидает взгляд на мое тело, я немного тушуюсь. Хотя… у меня отличное тело, чего мне стесняться?
Оставляю пакет с провизией на тумбе в общем холле, иду за чемоданом.
– Моя комната открыта, – кричит он из коридора.
Я прокатываю по лестнице вверх два чемодана, а он все остальное. Я не тороплюсь, даю себе время попялиться немного на него, когда он проходит мимо меня туда и обратно, несколько раз.
– Я Юра, – представляется парень, занося последнюю коробку.
– Кристина, – говорю я, украдкой заглядывая в его глаза.
Они темно зеленые, темнее моих. Вы верите в судьбу? Мы с ним вдвоем, одни на целом этаже. У обоих нас черные волосы и зеленые глаза. Да мы просто находка для генной инженерии. Мы можем наплодить целый отряд зеленоглазых черноволосых ребятишек, с прекрасными, лишающими дара речи, улыбками.
Стоп! Идиотка! Никаких фантазий! Быстро вернулась в реальность!
– Можно Крис, – договариваю я, взяв себя в руки.
– Ты новенькая? Из Америки?
– Да, Мид-сити, это недалеко от Лос-Анжелеса.
– Нам говорили, что в этом году придет новый ученик. Добро пожаловать в нашу страну и нашу школу.
Какой же он милый. Никто из нашего класса не был так дружелюбен со мной. Губы сами собой растекаются по лицу, надеюсь, получилась улыбка.
– И, лучше Тина.
– Что? – не понимаю, что он говорит, я уже пложу с ним зеленоглазую армию.
– Ну, Крис, это больше смахивает на мужское имя. Во всяком случае, тут Тина звучит лучше, – приподнятый уголок его губы дергается.
Я не могу оторвать глаз от этого уголка.
– Хорошо, – наша с ним армия захватит мир, и голубоглазые блондины исчезнут навсегда.
Хорошо? Как это – хорошо? То есть, пока я тут мысленно плодила прекрасных детишек, меня переименовали? Мое имя Крис! Меня так родители назвали. Хотя, конечно, Кристина, но всю жизнь все, кроме папы, зовут меня Крис. Ну я и дура…
– Слушай, я только что приехал и очень хочу в душ. Может, потом поедим вместе? Я заказал пиццу.
– А у меня целый пакет из столовой.
– Тем более. Ну что, встретимся минут через двадцать в холле?
– Хорошо.
Иду в комнату, ругая себя. «Хорошо» – похоже, это мой ответ на любой его вопрос, как будто я других слов не знаю. Уже представляю себе наш ужин: «Ты не могла бы станцевать с тарелкой в руке?» – «Хорошо» – «А голой?» – «Хорошо».
Взять себя в руки!
От запаха, доносящегося из пакета и контейнеров во рту уже потоп. Беру пирожок, и рассматриваю себя в зеркало.
Волосы закручены в култышку на макушке. Я абсолютно не накрашена. Зато на мне облегающая желтая майка с низким вырезом, и обтягивающие короткие зеленые шортики. Я хороша.
Краситься и распускать волосы, чтобы выглядеть так, как мне хотелось бы, чтобы он видел меня при знакомстве, уже не имеет смысла. Он подумает, что я сделала это для него, и будет прав.
Выжидаю двадцать минут. Потом еще пять, чтобы он не подумал, будто я только и ждала, когда он выйдет. Но в холле меня никто не ждет. Юра кричит мне из открытой комнаты, и я иду к нему.
Выкладываю на его стол контейнеры с пастой, пару пирожков и компот.
– Круто, – вроде Юра рад еде. – А я не успел в столовку, но соскучился по стряпне тети Маши.
– Тебе повезло, что я набрала на двоих, – пытаюсь не смущаться.
– То есть, если бы не я, – он оглядывает мое тело, – ты бы все это сама съела?
– Именно, – усаживаюсь на диванчик.
Юра открывает контейнер и приступает к еде, приземлившись на стул.
– А где ты был три эти недели? – интересуюсь я.
Действительно, учебный год уже начался, почему он где-то пропадал?
– Путешествовал.
– А так можно? Учеба же началась.
– Я нагоню материал, – он пожимает плечами, как будто это так легко, нагнать материал. – Как тебе у нас?
Теперь я пожимаю плечами, но потому, что сказать мне нечего. Не думаю, что стоит жаловаться ему на недоброжелательность его же одноклассников.
Он посмеивается.
– Мы не слишком дружелюбны в этой школе. У нас почти не бывает новых людей. Этим коллективом мы учимся с первого класса, то есть вместе уже одиннадцатый год. Не переживай, они привыкнут.
Надеюсь, он прав.
– У тебя все в порядке? Я имею в виду, как ты устроилась? В комнате все есть, что тебе нужно?
– Ну, да, – к чему эти вопросы?
– С языком проблем нет? – его лицо непроницаемо, а танцующие искорки, затаившиеся в его глазах, сбивают меня с толку.
– Бывает иногда. В основном сленг, мне он непонятен. Но ребята объясняют.
– Что с экскурсией по городу?
Это что, допрос?
– Была, – я вспоминаю, как меня провезли по нескольким туристическим местам, – ознакомительная.
– Это не слишком интересно, – еще бы! – А есть какие-то вопросы, пожелания? Тебе всего хватает?
Левый уголок его губы приподнимается, и на лице появляется еле заметная улыбка.
– Я староста, – объясняет он все эти вопросы. – Это моя обязанность, следить, чтобы у тебя все было хорошо. Так что, если тебе что-то нужно, обращайся.
– А, ну понятно, – наверное, я выгляжу идиоткой. – А то я уже начала думать, что ты маньяк.
– Если только немного, – усмехается он.
Я уже наелась. Но идти к себе мне не хочется. Мне нравится болтать с ним, смотреть на него. Я хочу набраться смелости и посмотреть в его глаза прямо, а не украдкой.
– Хочешь, помогу вещи распаковать? – надеюсь, я не выгляжу жалко, потому что предложение звучит именно так.
– Серьезно? – Юра останавливает взгляд на моем лице на пару секунд, а затем поднимается со своего места. – Я буду очень благодарен. А если ты еще и кровать заправишь, считай, что я твой должник.
– Заправить кровать? – это как-то… слишком личное…
– Пододеяльники, – просто говорит он, – ненавижу их.
Что ж, зато теперь у меня есть должник.
Я быстро управляюсь с кроватью. Юра выкладывает учебники из коробок, в чем я тоже ему помогаю.
Это просто удивительно, насколько с ним спокойно. Мы болтаем, как будто знакомы несколько лет.
Он уходит на улицу, в курилку, спокойно оставляя меня в своей комнате. Я выкладываю на полку его DVD. Похоже, ему нравится фантастика, так как таких дисков довольно много. Но на полке уже стоят военные фильмы, парочка комедий и какое-то старое кино, возможно даже советское.
Юра застает меня читающей аннотацию к одному из военных фильмов. Кажется, фильм старый.
– Заинтересовало? – он поднимает вверх уголок губы, и я готова визжать от удовольствия, наблюдая это.
– Тебе нравятся старые фильмы про войны?
– Не все, – он сгребает оставшиеся в коробке диски и ставит и на полку. – Эти – он указывает на несколько, – классные. И они входят в школьную программу, вернее книги, по которым они сняты. Так что можем посмотреть.
Его взгляд останавливается на моих губах, и мое дыхание замедляется. Юра облизывает нижнюю губу, и мне хочется сделать с его губой то же самое.
Внимание! Девушка в желтой майке! Сотрите слюну с подбородка!
– Да, – звук получается странный, как будто я… возбуждена?
– Это согласие посмотреть фильм, – он усмехается, но так мило, что мне приходится сдерживать себя, чтобы из меня снова не вылетело что-нибудь подобное, – или тебе очень хорошо?
Не поняла…
– Что?
– Круто, что ты сегодня осталась в школе, – уходит он от моего вопроса, вставляя диск в проигрыватель.
– Что, сейчас будем смотреть?
Черт! Тина! Приди в себя! Активизируйся!
Стоп… я что, только что в мыслях назвала себя Тина? Меня зовут Крис!
Хотя, Тина звучит классно…
– А почему нет? Как раз передохнем немного.
– Но мы еще не все разобрали, – я указываю на два чемодана, стоящие на полу, а потом понимаю, зачем я спорю? Я ведь тоже хочу отдохнуть немного.
– Вот тут, – Юра указывает на меньший из чемоданов, – мои труселя, и другие туалетные принадлежности. Если оочень хочешь, можешь распаковать.
Он смотрит с вызовом, в его глазах искрятся чертики, как я прозвала их, и я ощущаю жар на своем лице.
– Обещаю, – он растягивает слова томным голосом, – что ты сможешь забрать парочку сувениров.
– Ты…, – хочу дать ему понять, что возмущена его словами, но меня распирает от смеха, – ты просто…
– Ты же не будешь рыдать над фильмом? – он снова резко переводит разговор.
– Я не из нытиков!
Это неправда. Я рыдаю над «Дневником памяти», когда меня никто не видит. Над «Перл Харбор», когда рядом девчонки. А над «Хатико» я истерила в голос так, что Кайлу пришлось насильно засовывать в мой рот попкорн, чтобы я не распугала остальных посетителей кинотеатра.
Забираюсь на диван, уютно подминая под себя ноги, пока Юра включает фильм на ноуте и выводит изображение на экран плазмы, висящей над рабочим столом. Затем валится на кровать, взбивая подушки.
– Иди сюда.
Поворачиваюсь на его голос. Он хлопает по свободному месту на кровати, рядом с собой.
Мне неловко. Выражение на моем лице вызывает у него усмешку.
Этот парень вообще умеет быть серьезным?
– Я не буду приставать к тебе, – он поднимает руки вверх, в ответ на мое замешательство. – Но тут нам будет удобнее.
Я перемещаюсь на кровать, усаживаюсь, опираясь на гору подушек, вытягиваю ноги. Да, определенно, так удобнее.
– Если позволишь себе что-нибудь лишнее, я врежу тебе, – предупреждаю его, стараясь придать себе угрожающий вид.
– Но останешься? – он смотрит на меня с интересом в глазах.
Название фильма мне ни о чем не говорит. Черно-белое кино не вызывает у меня интереса, я не успеваю читать титры, иногда появляющиеся на экране, о чем сообщаю своему новому знакомому. Юра объясняет, о чем фильм, вставляет пояснения по ходу. Становится интереснее.
Фильм в двух частях. В конце первой Юра ставит паузу.
– Я в курилку.
– Я тоже хочу, – прошусь с ним.
Оказалось, фильм держит меня в напряжении, или это близость с Юрой так влияет на меня?
– Ты куришь?
– А что в этом такого? – ощетиниваюсь я. – Ты тоже куришь!
– Могла бы просто сказать «да», никто не собирался осуждать тебя.
Он выводит меня из себя, и ему это нравится.
В курилке я задаю вопросы по фильму, и получаю ответы на них.
Мы снова удобно устраиваемся на кровати. Второй фильм начался.
– Ты бы смог так? – спрашиваю, когда подростки на экране устраивают пожар в здании, где нацисты устроили штаб.
– Не знаю, – говорит он задумчиво. – Иногда кажется, что да. Но как можно точно ответить, если никогда не оказывался в такой ситуации.
Он прав, мы не можем ответить. Но я точно знаю, что не смогла бы. Я трусиха. Гордиться тут нечем, но зато честно.
Его пальцы касаются моего левого плеча. Вздрагиваю. Когда он успел протиснуть руку у меня за шеей? Как я не почувствовала этого?
Бью его ладонью по животу, натыкаясь на твердый пресс.
– Что не так? – мгновенно реагирует он.
Потираю ладонь. Больно.
– Я предупреждала, что врежу, – возмущаюсь я.
– Да, если я что-то лишнее позволю, – он смотрит на меня непонимающе.
– Ты меня обнял!
– Я по привычке просунул руку, – непонимание на его лице сменяется ехидной улыбкой. – Не думал, что это лишнее.
– Но это лишнее!
– Хорошо, как скажешь. Дай мне знать, когда это перестанет быть лишним. Возможно, я буду любезным, и повторю.
– Не дождёшься.
Ну и самооценка у этого парня. Мы еще даже сутки не знакомы.
– Оо, – он высовывает кончик языка, довольно проводит им по складке губ, – еще как дождусь. А пока ложись и давай досмотрим.
Когда враги арестовывают подростков, пытают их, и выгоняют в зимнюю стужу в одних обрывках одежды, я начинаю жалеть, что его рука не лежит на моих плечах. Но гордость не позволяет мне попросить его обнять меня.
Хорошо, что Юра выключил свет в комнате, и не видит теперь слез на моем лице. Пытаюсь дышать глубоко и медленно, чтобы он не понял. Но когда ребята на экране поют хором песню и спрыгивают в большую могилу, чтобы умереть там, я всхлипываю, и непроизвольно прижимаюсь к Юре. Мне хочется почувствовать рядом кого-то живого и сильного.
– Ну вот, – моей спины касаются его пальцы, и тело непроизвольно выгибается, от поползших по коже мурашек, – а говорила не из плаксивых.
– Ты вообще фильм видел? Их же всех убили! – это вам не блокбастер о супергероях.
– Да, Тина, это все очень грустно, – но в его голосе нет и капли сочувствия к героям фильма.
Он выключает кино, возвращается в кровать, и я вновь радуюсь его поглаживающим движениям по моей спине.
– Ну все, не реви, – его голос тихий и спокойный, – воспринимай, это просто как фильм, а не как реальную историю.
– Это еще и реальная история? – вскрикиваю я, в моей голове это не может уложиться.
– Ну да, – просто отвечает он.
– То есть, они на самом деле жили? Их и правда так убили?
– Конечно.
Начинаю рыдать, уткнувшись в его грудь лицом. Занавес, господа!
– Тина, – Юра пытается успокоить меня, – таких историй очень много. Не стоит так страдать по каждой.
***
Уже раз десять пожалел, что решил поставить именно этот фильм. Но кто же знал, что девчонка так близко все воспримет. Нет, история, и правда, страшная, но не впадать же в истерику?
Уже около трех ночи, так что Тина засыпает вся в слезах, уложив голову на мою грудь.
Черт, она милая, как котенок, я хочу погладить ее. Конечно, не только погладить, я хочу много еще чего с ней сделать. Но сейчас хотя бы погладить.
Беру себя в руки и аккуратно перекатываю ее, укрываю одеялом.
Уснуть не могу, в голове прокручиваются события дня.
Я увидел ее, а вернее ее зад, когда она пыталась сдвинуть мою коробку, преградившую ей путь. Откуда она могла знать, что в коробке книги, гири и весы, и ей не удалось бы сдвинуть ее все равно? Но наблюдать, как вертится упругая попка, обтянутая короткими зелеными шортиками было очень занимательно. Именно поэтому я не спешил помогать ей. Не видел эту девчонку раньше, а значит, она новенькая из моего класса, потому что в списках учеников кроме ее имени незнакомых мне больше не было. От просмотра обтянутой в джинсу задницы, член в штанах мгновенно ожил, и я молился, чтобы на лицо девочка оказалась симпатичной, потому что, и это было для меня очевидно, я ее хочу. А значит, с этой минуты я начинаю миссию по вхождению в доверие… с дальнейшим близким знакомством.
Она повернулась на мой окрик, и я поблагодарил всех богов, ведь девчонка оказалась просто мечтой! Симпатичная? Нет! Она красотка, каких мало! Точеная фигурка с тонкой талией, полными бедрами и стройными ножками. Было бы круто, будь сиськи попухлее. Но… ей семнадцать, еще вырастут. Аккуратный овал лица со слегка притупленным подбородком, пухлые, румяные щечки, чувственные яркие губы, маленький аккуратный нос, и… глаза. Не могу от них оторваться. Большие, водянистого зеленого цвета, с выражением невинности, или непонимания. Чуть раскосые, что придает ей сходство со старинными портретами.
Да, я знаю, чем сейчас займусь.
Не стесняюсь разглядывать ее, когда Тина помогает мне с вещами. Она такая маленькая и милая, что хочется притянуть ее к себе и немедленно исследовать ее тело.
Но вот когда она рыдает на моей груди, сбивая этим весь мой игровой настрой, я начинаю думать, что будет жестоко сделать с ней то, что я хочу. И я решаю отложить ее соблазнение на некоторое время. Хотя еще пару часов назад был уверен в том, что трахну ее уже на следующей неделе, а еще через пару недель буду искать другую жертву.
***
Просыпаюсь от долбежки в дверь.
– Романов! Мать твою!
Похоже, это физрук.
Пытаюсь встать, но что-то мешает. Поворачиваю голову. Тина уткнулась щекой в подушку мило, как котенок, сопит маленьким носом. Ее нога, закинутая на мои бедра, мешает мне встать, и я аккуратно перекладываю ее.
– Романов! – снова физрук. – Если сейчас же не выйдешь, я, нахрен, дверь выбью.
Да, вот такой у нас физрук. Мастер спорта по лыжам и стрельбе, двадцати восьми лет от роду, по совместительству мой тренер по карате.
Тина дергается. Ее глаза резко распахиваются и в растерянности смотрят на меня. Я закрываю рукой ее открывшийся рот и прикладываю палец к своим губам. Не хочу, чтобы кто-то знал, что она ночевала тут. Для ее же блага.
– Тихо, – шепчу я, поднимаясь с кровати, отрывая свою руку от ее губ. – Лежи смирно, накройся с головой.
Она делает то, о чем я прошу. Открываю дверь.
– Дмитрий Николаевич, – улыбаюсь во все тридцать два, – доброе утро.
– Тренировка началась полчаса назад, – физрук взбешен, – я, как идиот, жду. Не мог позвонить? Собрались бы позже.
– Я проспал.
– Пять минут тебе не сборы! Жду на улице!
Выдыхаю. Тут Дмитрий Николаевич пинает дверь, чтобы я точно понял, как он возмущен, дверь открывается и его взгляд останавливается на моей кровати. Тины не видно, но очевидно, что под одеялом кто-то есть.
– Ты че, телку притащил? – ну вот, сейчас начнется. – Опять? Слушай, малой, – он не дает мне вставить и слова, – я, конечно, все понимаю, подростковый возраст, гормоны и все дела. Но я не смогу вечно тебя отмазывать. В то, что это твой новый репетитор, никто уже не поверит.
– Я понял, – пытаюсь закрыть дверь, плевать мне, о чем он там орет. Но мужик встал, как скала.
– И, кстати, у нас скоро медосмотр, надеюсь, ты помнишь про безопасный секс?
– Встретимся на улице, – бурчу я и закрываю дверь резким движением.
– Он ушел? – хрипит Тина из-под одеяла.
– Да.
Она выныривает и мне стает жалко ее. Девочка возмущена и растеряна.
– Я тебя придушу, – ну, может и не растеряна, – если об этом кто-нибудь узнает.
Ее запугивательная тактика смешит меня. Это все равно, если домашняя кошка начнет бороться с тигром. Кстати, в этом уравнении тигр – я, естественно.
– Успокойся, никто ни о чем не узнает.
– А если станешь болтать…
– Тина, – перебиваю ее, стягивая с себя спортивники, наблюдаю, как она краснеет, – я не из болтливых. Ты спокойно спала в своей комнате.
Стягиваю майку, оставаясь с одних боксерах.
– Не могла бы ты отвернуться? – пытаюсь сдержать смех, – ты меня смущаешь.
– Да, извини, – она тупит глаза и отворачивается.
Я начинаю хохотать.
– Ты, правда, подумала, что я смущен? Милая, этому телу нравятся полные восхищения взгляды. Так что не отказывай себе в удовольствии, можешь смотреть, сколько угодно.
– Ну и придурок ты, – она так и сидит спиной ко мне и мотает головой.
Растрепанная култышка на ее голове смешно болтается из стороны в сторону, а голос звучит как-то обреченно. И это меня очень подбадривает.
– Серьезно, – продолжаю я, – тебе стоит только попросить, и я сниму боксеры и буду ходить перед тобой в чем мать родила, и ты сможешь наслаждаться этим потрясающим зрелищем.
– Замолчи! – что-то в ее голосе меняется.
– И, кстати, я не буду иметь ничего против, – надеваю спортивный костюм для тренировок, – если и ты решишь раздеться. Уверен, тебе есть, что показать. Мы могли бы сегодня устроить вечеринку в стиле Адама и Евы.
– Правда, – ее плечи трясутся, как и голос, моя куколка хихикает. – Ты должен замолчать.
Я только что подумал о ней как о «моей куколке»? Я в жизни так никого не называл, даже про себя. Девчонка, конечно, и правда, похожа на куклу, но это звучит, даже в мыслях, как-то пошло… А вот на счет «моя»… Это очень заманчиво. Да, я хочу ее себе.
– Можешь поворачиваться, я оделся.
На ее лице широкая, потрясающая улыбка, от которой дыхание перехватывает. Пялюсь на нее несколько секунд.
– Что-то не так? – спрашивает она.
– Все круто.
– Что тогда смотришь?
Кукольное лицо заливается краской, она прикусывает нижнюю губу, всасывая ее. Черт, я тоже хочу сделать это с ее губой. Мне приходится сделать над собой усилие, чтобы не дотронуться до нее.
– Ты мне нравишься, – пожимаю плечами, как ни в чем не бывало, – поэтому и смотрю.
– Дурак, – хихикает она.
– Я не шучу, – понимаю, что следует остановиться, но во мне уже играет адреналин. – Я понял это еще вчера, когда ты вертелась на лестнице, в этих своих зеленых шортах. А сегодня, когда твоя нога обвивала меня, я решил, что хочу тебя.
Она поднимается с кровати, подходит ко мне.
– Тогда походить передо мной в труселях маловато, – ее бровь выгибается, Тина складывает руки под грудью, и она кажется такой мягкой, что мне хочется сжать ее.
– О, но ведь я сказал, что могу снять их, как только ты захочешь, – протягиваю к ней руку, но она тут же бьет по ней.
– Я буду думать о том, как нравлюсь тебе, – ласково говорит она, это что, флирт? Начинает становиться интереснее, – пока капли воды будут стекать по этому телу, – обводит себя руками, я издаю стон, вызывающий у нее улыбку. – А ты, пока будешь тренироваться, думай о том, как потрясающе я выгляжу в душе, – она закрывает на секунду глаза, вытягивает губки, – совершенно голая, вся в пене, и с распущенными волосами.
Тут она разматывает свою култышку, и ее густые черные волосы мягкими блестящими волнами ложатся на грудь, спину, до самых бедер. Интересно, они настоящие? Судорожно сглатываю.
Она меня сделала!
Я хочу ее! Хочу впиться в эти красные губы, ощутить ее язык в своем рту, сжать ее грудь. Схватить ее за волосы.
– Удачной тренировки, – все таким же нежным голосом говорит она, мягкими шагами подходит ближе ко мне, поднимается на носочки и касается губами моей щеки.
Хочет выскочить из комнаты, но я автоматически ловлю ее за талию, резко притягиваю к себе, приподнимаю и впиваюсь в ее губы, удовлетворяя, хотя бы эту малую потребность своего организма. Она немного напряжена, но не вырывается, и я ослабляю хватку. У нее мягкие, полные губы, такие податливые, что я могу делать с ними, что захочу, слегка прикусить, вобрать в себя.
Мне не до смеха. Я кайфую от этого поцелуя, хотя Тина, очевидно, не специалист в этом деле. И мне это нравится. Потому что я, и это стоит признать – тоже не специалист, хотя опыт у меня имеется. И это абсолютно нормально, нам по семнадцать! Если бы эта девчонка сейчас засосала меня с ожесточением профессионалки, я б задумался, стоит ли вообще с ней заигрывать.
– Хватит, – тихо говорит она, отталкивая меня легким движением.
Я моментально выпускаю ее из своих рук.
– Ты не должен был, – она нервничает, кажется, ей стыдно.
– Да, не должен был, – соглашаюсь я.
– Зачем тогда?
Она прикусывает внутреннюю часть губы, и на ее гладком загорелом лбу появляется неглубокая горизонтальная полоска. Черт! Только не заплачь, пожалуйста!
– Я захотел, – отвечаю автоматически, точно так же, как когда поцеловал ее, не могу прийти в себя.
Почему на меня так подействовал какой-то поцелуй?
– Я не такая, – она толкает меня в плечо, но я даже не двигаюсь, – ты не должен был!
Тут в дверь снова стучат. Тина подпрыгивает от неожиданности.
– Романов! Че, охренел совсем?
– Сейчас, иду, – кричу я.
– Ты че там, опять с телки слезть не можешь? – орет физрук.
При этих словах лицо Тины бледнеет и болезненно морщится.
Беру ее за плечи, поворачиваю к себе.
– Я не думаю о тебе так, – шепчу я. – Я просто не смог сдержаться. Я зайду после тренировки, давай позавтракаем вместе. Хорошо?
Она мотает головой, но мне плевать.
– Ключ в верхнем ящике стола. Закрой комнату. Уходи минут через пятнадцать. Я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь видел.
На этаже увидеть ее никто не должен. Я просмотрел списки одноклассников у вахтера, все они разъехались на выходные.
Не дожидаясь ответа, выхожу из комнаты, прикрывая дверь. Мне нужна хорошая тренировка, чтобы прийти в себя.
***
Вот ведь блин блинский! Ненавижу себя! Не повезло родиться не умной!
Полчаса сижу на своей кровати, теребя ключи от комнаты Юры.
Что это было?
Я что, правда, целовалась с одноклассником в первые сутки знакомства? Или хуже то, что я с ним в одной кровати уснула? В его кровати… рядом с ним… так мягко и тепло, уютно до бабочек в животе. Я спала сном младенца, пока дикий стук в дверь не разбудил меня.
Надеюсь, Юра не из тех, кто любит поболтать о своих победах. Конечно, победы то и не было, но тем не менее, я спала в его кровати… Если в школе об этом станет известно, моя жизнь тут закончится.
Ну вот что мне делать?
Уныло бреду в душ, где думаю о том, представляет ли он меня сейчас? Улыбаюсь, как дурочка, надеясь, что представляет.
В комнате, заплетая перед зеркалом две косы, останавливаюсь, касаюсь пальцами рта, пытаясь передать ощущения от его губ. Он так настойчиво раскрыл мой рот, нарушая пространство, что дыхание остановилось, и я услышала стук собственного сердца, отдающийся по всему телу.
Хочется снова оказаться в его руках. Почему мне было так спокойно с ним? Словно мы знакомы всю жизнь.
Спускаюсь в столовую. Это одно из моих любимых мест в школе. Зал с высокими сводами и большими окнами разделен белыми колоннами на несколько небольших ниш, где можно уединиться с компанией. Тем обиднее, что компании у меня в этой школе нет. Стена вдоль окон увешана разномастными кашпо с цветами. Другие стены расписаны натюрмортами и призывами к здоровому питанию, которые я обычно рассматриваю при приеме пищи. Мне нравятся детские картинки с малышами в шортиках и платьицах, моющими руки, и ребятами постарше, помогающими им. Хотя бы есть, чем заняться, поглощая вкуснейшую еду тети Маши в одиночестве.
Сегодня выбор этой вкуснейшей еды совсем унылый, ведь в школе почти никого нет. За столиком у стены сидят двое учеников младшего класса, которым, видимо, не повезло, как и мне, застрять на выходных в школе.
Усаживаюсь за столик и нападаю на творожную запеканку. Надо бы заставить маму научиться готовить такую. Политая жидким яблочным пюре, она возносит меня к небесам, где древние Боги едят точно такую же запеканку, называя ее амброзией. Пусть кто-нибудь попробует разубедить меня в этом.
– Эй! – подпрыгиваю, когда голос моего нового знакомого рассекает воздух, эхом разносясь по пустому помещению.
Он подходит ко мне. Его майка почти насквозь мокрая, как и волосы, на руках блестят капельки пота, я чувствую его запах, но… отвращения не чувствую.
– Мы же договорились позавтракать вместе, – уже тише говорит он, наклоняясь в мою сторону.
– Мы ни о чем не договаривались. Это ты так решил.
– Ну да, – ухмыляется парень, – это и был договор.
Пытаясь не улыбаться ему в ответ, я, деловито отпивая из стакана компот, окидываю его, как сама считаю, презрительным взглядом.
– Договор, это когда два человека решают. Я не соглашалась. Кроме того, на завтрак принято приходить чистыми.
– А я за что? – он нахально отламывает моей вилкой! кусок моей творожной запеканки! кладет его в рот и проглатывает, почти не жуя. – Ключи от моей комнаты у тебя.
Точно.
– Тогда тебе придется подождать, – я отбираю вилку из его рук, – пока я доем.
– Тогда тебе придется завтракать в компании этой потной майки, – он оттягивает пальцами ткать своего одеяния.
– Она ужасна, – похоже, я обречена наблюдать его за своим завтраком.
– Милая, помнишь, тебе надо только попросить, и ее на мне не будет, – он улыбается, облизывая верхнюю губу, и подмигивает мне.
– Я уже доедаю, – предупреждаю его. – Хочешь завтрак в компании, поторопись.
– Я прихвачу тебе что-нибудь.
Он отходит от моего столика, продвигаясь к раздаче. Проходя мимо стола младшеклассников, приветствует их «Здорово, малыши», и лица детей меняются в гордых улыбках.
– Сводишь нас в поход, как в том году? – спрашивает симпатичная девочка, она выглядит лет на восемь.
– Смотря как вести себя будете, – Юра ерошит ее волосы, и девочка заливается смехом.
– Хорошо будем!
– Значит, и поход будет. Но, смотри, если снова будете издеваться над классной, не видать вам похода.
– А тренировки будешь вести? – подает голос мальчик, и тут я понимаю, что он точь-в-точь похож на девочку, наверное, это близнецы.
– Если пообещаешь больше не применять приемы на сестре, – Юра становится строг и мальчик повинно опускает голову.
– Я не хотел, само как-то вышло, – бубнит он.
– А что она так смотрит? – девочка тычет пальцем в меня, и до меня доходит, что я, действительно, разглядываю Юру.
Но взгляд отвести я не успеваю, Юра уже заметил, как я пялюсь на него, и теперь смотрит на меня, самодовольно ухмыляясь.
– Это моя подружка. Ее зовут Тина, – объясняет он малышам. – Правда, симпатичная?
– Да, – кивает мальчик.
– А смотрит, потому что она без ума от меня, – не останавливается Юра.
– Вы целуетесь? – я давлюсь компотом от вопроса мальчугана.
– Постоянно, – Юра размахивает руками для большего эффекта.
– Скоро я вырасту, и у меня тоже будет девушка, – утверждает мальчишка.
– Ни капли не сомневаюсь, – Юра кладет руку на маленькое плечико, – но эта, – он указывает на меня, – моя.
– Ну ладно, – вздыхает мальчуган.
– До встречи, – Юра двигается снова к раздаче.
Я потрясена услышанным, и в то же время, кажется, возбуждена. Он сказал «моя» так, что у меня в животе все сжалось.
Я не могу встать со своего места и уйти. Я хочу позавтракать в компании Юры, хотя уже все съела.
– Тетя Маша! – Юра приветствует повара. – Да вы за лето помолодели.
Кухарка хихикает, как школьница.
– Давайте, кормите меня. Я все лето мечтал о вашей стряпне. Вы моя богиня.
За мой столик Юра возвращается с полным подносом.
– Я не твоя девушка! – встречаю его возмущенным выражением лица, а то уж больно он вольготно чувствует себя.
– Как скажешь, милая, – он спокойно выкладывает тарелки на стол, даже не смотрит на меня.
– И я тебе не милая!
– Слушай, – он ставит передо мной стакан с кофе и воздушные кексы, щедро посыпанные шоколадной крошкой, – мы вчера круто провели время, – его голос уже не такой игривый, на лице вместо улыбки появляется усмешка, не менее сексуальная, конечно, но слегка пугающая, а взгляд впивается в меня. – Мы можем и сегодня провести его так же. Ты мне нравишься, я тебе тоже, это очевидно. Так почему бы тебе не прекратить строить из себя несмеянну и не расслабиться? То, что случилось сегодня, останется между нами, мелких – он кивает в сторону малышей, – слушать никто не будет. Конечно, если хочешь и дальше играть в принцессу, пожалуйста, но тогда мне придется перестать быть милым.
– Звучит угрожающе, – мой желудок сворачивается раза в три.
Я что, это вслух сказала?
– Ну да, – Юра отпивает свой компот, – я так и рассчитывал. Получилось?
– Даже очень, – улыбаюсь, потому что ухмылка с его лица убралась, оставив лишь красивый изгиб губ, которые мне снова захотелось ощутить на своих.
– Вот и хорошо. Теперь, когда мы развеселили твою несмеянну.
Да кто эта несмеянна?
– И заперли принцессу обратно в башню, – Юра рассматривает мое лицо, – я буду так благороден, что приглашу тебя на экскурсию по моему городу.
– Серьезно? – я даже подпрыгиваю на стуле от удовольствия.
– Конечно, серьезно. А теперь, если ты не против, я все-таки поем.
И он приступает, наконец, к завтраку. А я наслаждаюсь кексами и кофе.
Школа находится за городом. В Москву нас везет на машине, приехавший за Юрой водитель. Мы едем около полутора часов.
Юра выгуливает меня по Арбату, угощает мороженым. Затем мы едем на метро в парк, название которого не откладывается в моей голове. Зато запоминаю потрясающе красивую обстановку метро и эпичное падение с роликов в парке, о котором мне еще пару недель будет напоминать разбитый локоть. В ближайшей аптеке мне перевязывают руку, Юра покупает все необходимое для перевязки, чтобы потом делать это самому.
Я выдыхаюсь, и мы заходим в ресторанчик, где Юра отказывается от моих денег, и оплачивает счет сам.
После ресторана заходим в кино, выбираем какую-то комедию, и почти два часа сидим рядом. Юра не пытается обнять меня, положить руку на мое плечо. Наши руки иногда сталкиваются в ведерке поп-корма. Несколько раз, двигая ногами, я натыкаюсь на его колено. Позволяю себе взглянуть на его профиль, пока его лицо устремлено в экран. Его подбородок четко очерчен, шея кажется твердой и мощной, и мне хочется нажать на нее пальцами. Подозреваю, кожа не продавится. На носу заметна горбинка. Сломан?
– Неприлично пялиться на людей, Тина, – шипит Юра, не отводя взгляд от экрана.
Вот дура! Попалась! Стыдно.
После фильма катаемся на колесе обозрения. Юра рассказывает о панораме города. Указывает места, куда мы пойдем в следующий раз.
Круто, значит, будет следующий раз. Мое тело сжимается от трепета предвкушения и радости того, что он еще когда-то пригласит меня провести время вместе.
От непривычно длительной прогулки ноги гудят. Мы шатаемся по парку и едим шаурму. Мои скулы сводит от не сходящей с лица улыбки. На скамейках сидят парочки, на импровизированной сцене играет какая-то группа и музыка разносится по всему парку. Собравшиеся вокруг сцены люди что-то выкрикивают и хлопают. Парк освещается высоченными фонарями, и, ступая на круги света, отбрасываемые ими, я украдкой, снова смотрю на Юру. Он спокоен. Рассказывает мне сначала устройство школы, затем о планах на поездку в Германию, куда мы должны лететь в апреле с классом, в рамках школьной программы по курсу Второй мировой. Спрашивает меня, как я устроилась, с кем уже успела немного подружиться. Я увиливаю от ответов, но, думаю, ситуация ему ясна.
Этот вечер так хорош и так скоро переходит в ночь, что я начинаю сожалеть о предстоящем возвращении в школу. Поэтому стараюсь уговорить свои ноги не гудеть, ведь заканчивать эту прогулку мне совершенно не хочется.
А между тем, время приближается к половине первого ночи и на улице становится довольно темно. Ежусь от ветра, пронизывающего меня сквозь джинсовую курточку. Мне стоило одеться теплее. Но разве я могла знать, что экскурсия по городу затянется до ночи?
– Тут я живу, – Юра указывает на высотный дом за парком. – На пятнадцатом.
– У тебя, должно быть, красивый вид из окон.
Конечно, красивый, весь этот парк виден.
– Не хочешь зайти и посмотреть?
Он говорит это без ухмылки, как-то просто, словно зовет меня вместе заняться уроками, а не зайти ночью к нему домой.
– Думаю, лучше вернуться в школу, – мой ответ выходит каким-то несмелым.
– Испугалась? – смотрит на меня, улыбаясь.
– Чего мне бояться? – теперь я строю из себя крутую девчонку, словно я не раз уже ночевала у парней, с которыми знакома всего пару дней.
– А если я скажу, – он берет меня за руку, и мы продолжаем идти, словно парочка, держась за руки. Мне приходится дышать глубже, чтобы не выдать трепета, охватившего мое тело, – что буду вести себя прилично, и не позволю себе ничего лишнего, ну, – ухмыляется, – если, конечно, ты не предложишь сама.
– Вот уж чего не будет, – я… восклицательный знак… крутая девчонка!
– А я уверен, что будет, – он сжимает крепче мою руку, – просто не сегодня.
– Ну у тебя и самоцена…
– Думаю, ты хотела сказать самооценка, – поправляет он без усмешки.
– Именно, – я благодарна, что он не смеется над моей ошибкой.
– Соглашайся. Что в школе делать? – убеждает он. – Тебе нечего бояться. Я же дал обещание. Кроме того, у меня свободная комната. Ты спокойно поспишь там. Мы закажем что-нибудь вкусное, посмотрим фильм. А завтра у нас будет целый день.
– А как твои родители? – задавая вопрос, я уже знаю, что соглашусь, вряд ли он позвал бы меня, будь его родители дома.
– Я живу один.
– Как это один? – очень странно.
– Мама умерла, отец почти все время заграницей.
– Извини. Я не знала.
– Да ничего, – он говорит о смерти мамы спокойно. – Она давно умерла, я плохо ее помню.
– Юр, а нас в школе не потеряют?
– Вот блин, – он достает мобильник, на экране несколько пропущенных, – я не включил звук после кино. Директриса звонила уже семь раз. И мой охранник тоже.
Я достаю свой телефон. Села зарядка. Он вообще стал плохо работать, так как я уронила его в лужу, по прилету в Москву. У меня не было возможности купить новый.
– Дядя Рус, – Юра уже говорит по телефону, – я в парке за домом…. Ну загулялся… это одноклассница… да, хорошо… больше не буду… да, идем домой… в школу вечером завтра поедем.
Он убирает мобильник в карман.
– Дядя Рус уже позвонил в школу, сказал, что мы дома.
– Кто это?
– Это… мой охранник, водитель, – Юра пожимает плечами, как будто и сам не знает, кто это.
– Зачем тебе охранник и водитель?
– А как я должен ездить в школу? В России права можно получить только в восемнадцать. Это ведь он привез нас сюда.
Судя по сегодняшним поездкам в метро, в Москве точно есть общественный транспорт. Автобусы и троллейбусы, попадавшиеся нам по дороге, подтверждают это. Но Юра, кажется, не любитель ими пользоваться.
Я жду, но ответа на вопрос об охраннике не следует.
– А как он узнал, где мы?
– Тина, моя безопасность – его работа, – Юра хмурится, подозреваю, ему не слишком приятно говорить об этом, – он всегда находит меня.
Жутковато как-то.
Юра звонит в ресторан. И к тому моменту, когда мы подходим к его дому, у подъезда нас уже ожидает курьер.
В лифте мне неловко. Мы стоим близко друг к другу. Я думаю о моментах в фильмах, когда в лифте начинается постельная сцена, которая должна закончиться в спальне. Я чувствую себя именно такой девушкой, которую везут домой для того, чтобы все закончилось в кровати. Становится стыдно за свое согласие. Если Юра начнет приставать ко мне, я убегу с криками и больше никогда, никогда не стану ни с кем знакомиться. Мне не хватает воздуха. И, когда мы добираемся до квартиры, я глубоко вдыхаю.
– Что с тобой? – спрашивает мой спутник.
– Душно, – вру я.
Мы попадаем в длинный, широкий коридор, пол в котором отделан белоснежной плиткой, а вдоль стены стоит лакированная темно-зеленая мебель.
Юра снимает кроссовки, кидает ветровку на тумбу и проходит. Думаю, в кухню, чтобы занести пакеты с едой. Когда он возвращается, я все еще стою в коридоре. Я неуверенно чувствую себя, находясь тут.
– Че ты стоишь то? – удивляется он, не понимая моего стеснения, – раздевайся, проходи. Джинсовку можешь в шкаф повесить.
Он прислоняется к стене, складывает руки на груди, наблюдая за мной.
– Так и будешь смотреть? – он смущает меня.
– Ну да, мне нравится, – пожимает плечами, странно, да, что я сама не догадалась?
– Ты обещал вести себя прилично, – напоминаю ему.
– А что не так то?
Парень явно не догоняет, что мне некомфортно. Вздыхаю. Кажется, он адекватный, хотя раскрепощен немного больше, чем надо, и еще больше развязен. Но, делать нечего, снимаю туфли, джинсовку, которую кладу рядом с ветровкой Юры.
– Пошли, – Юра подзывает меня рукой, – я все покажу тебе, чтобы ты чувствовала себя, как дома.
Вот это вряд ли. Но иду за ним.
– Тут кухня, все, что найдешь в холодильнике – твое. Роза приходит раз в неделю, готовит и прибирается. Этого хватает, я ж всю неделю в школе, тут только на выходных. С техникой разберешься. Посуда в шкафах, потом посмотришь. Грязную складывай в машину, – он открывает посудомойку. – Кстати, хочешь выпить?
Это не совсем вопрос, потому что Юра достает из холодильника две бутылки пива, открывает их, одну протягивает мне.
С чего он взял, что я буду? Хочется возмутиться. Но он делает несколько глотков из бутылки и это выглядит так вкусно, что я решаю не строить из себя принцессу, как он выразился, и тоже делаю пару глотков из горла.
Юра выходит из кухни, я следую за ним.
– Это ванная.
Нет, это не ванная комната. Это – моя мечта! Она огромная. Она ослепительно белоснежная! Она ярко освещена! Тут теплый пол, такой теплый, что мои уставшие, замершие ножки могли бы сейчас кричать от удовольствия, если бы умели. Посередине комнаты стоит огромная джакузи! Я уже хочу поваляться в ней. На одной стене висит плазма и колонки. Да тут можно жить! Другая стена полностью зеркальная. В углу шкаф, который Юра открывает.
– Тут чистые полотенца и халаты.
Действительно, в шкафу ровными стопочками разложены белые полотенца, висят несколько халатов. Зачем так много?
– Тут, – он открывает закрытую полку, – новые комплекты для умывания, щетки и все дела.
На полке в ряд стоят различные бутыльки, лежат запакованные щетки и мыльца. Я словно в дорогом отеле.
– Тут, – открывает еще один шкаф, – сушилка. Мы вешаем сюда наши полотенца.
Шкаф поделен на шесть секций, и только две из них свободны. В остальных висят полотенца, халаты, сложены предметы гигиены.
– Кто это – мы? – интересуюсь я.
– Это мое, – указывает он на одну секцию. – Это парней. Олег, Миха, Леха. Они тут часто бывают.
Юра видит на моем лице непонимание, и поясняет.
– Тина, они твои одноклассники.
Точно! Трое веселых парней. Вечно ржут над чем-то, прикалываются над ребятами.
– Ну, и тут душ, – указывает на кабинку.
Мы выходим.
– Тут туалет.
Вот туда я сейчас бы забежала. Одна, естественно.
Проходим в огромную комнату. Полагаю, это холл.
– Это зал, – Юра подтверждает мои догадки. – Ничего интересного.
Очень даже интересно! Круглая комната с белыми стенами утопает в цветах! По периметру стоят несколько диванов и кресел, в середине круглый стеклянный столик, на стене самая большая плазма, которую мне довелось видеть, под потолком, как и в ванной, развешаны колонки. Пол устлан мягчайшим, светло-зеленым ковром. А вместо люстры с потолка свисают десятки хрустальных бус разной длины с маленькими лампочками на концах.
– Там балкон, – указывает Юра.
Но мы не идем на балкон, а проходим в один из коридоров.
– Тут гладильная, сушилка, – Юра открывает и закрывает дверь сразу, не давая мне пройти, – туда кидай одежду в стирку.
В смысле? С чего бы мне стираться в его квартире?
– Тут спортзал, следующая комната компьютерная.
Проходим в следующий коридор.
– Тут гостевая, – в комнате стоят два дивана и большой шкаф, – парни обычно тут ночуют. – Это комната Олега, – в соседней комнате стоит большая кровать со шкафом. – Тут еще одна комната, но в ней ничего нет. Там дальше моя комната. А теперь давай поедим.
Юра смотрит умоляющим взглядом, видимо, действительно, проголодался.
– Зачем тебе такая большая квартира? Ты же один живешь.
Мы сидим на кухне, поглощая куриные котлетки с овощным рагу.
– Ну, тут парни частенько бывают. И потом, какая уж есть. Можешь ночевать в комнате Олега, там удобнее всего.
Потом мы смотрим фильм, развалившись на разных диванах.
– А чем мы займемся завтра? – спрашиваю я.
– Чем бы ты хотела? – отвечает он вопросом.
– Если честно, мне нужно в магазин я буду благодарна, если ты поможешь мне с покупками.
– Насколько благодарна? – он садится на диване, утыкаясь взглядом в меня.
– Вести себя прилично! – напоминаю я.
– Блин, – перестает улыбаться, но искорки в его глазах остаются, – точно. Зря сказал. Но, деваться некуда, – он возвращает улыбку на свое красивое лицо и мне хочется, чтобы он нарушил обещание.
А я вообще готова к нарушению им обещания?
– Что тебе надо купить?
– У меня телефон сломался. Ну и так, по мелочи.
– Хорошо, завтра перед школой заедем куда-нибудь.
После выпитой бутылочки пива и насыщенного дня я, наконец, чувствую усталость.
– Можно мне в душ?
– Конечно. Я же сказал, чувствуй себя как дома.
Перед походом в душ выходим на балкон, выкуриваем по сигаретке.
***
Я не хотел вести ее к себе. То есть, хотел, конечно… но, может позже…
Короче, изначально, на сегодняшний день, в моих планах не было этого пункта. Но мы так круто проводили время, что я забыл предупредить директрису и потерял счет времени. Смысл было ехать в школу ночью? Тем более проснуться утром дома будет куда как круче, чем в школьной комнатушке.
Кроме того, оказалось, что Тина безвылазно просидела в школе три недели, не считая скромной экскурсии по Москве. Это неудивительно. У всех моих одноклассников свои жизни.
Вообще, странно, что никто из парней не положил на Тину глаз, потому что выглядит она просто потрясно. Куда, интересно, направлены их радары? Скорее всего, парни еще присматривались, и я благодарен им за это. Было бы хреново, приедь я в школу, когда она была бы занята. Но теперь она занята мной. И я ее никому не отдам, пока не удовлетворю свой к ней интерес.
Мы провели время здорово. Мне не хочется ее отпускать. Думаю, я приглашу ее и в следующие выходные.
Она ушла в душ и зависла там почти на час. Не уснула ли? Мы оба устали от долгой прогулки, Тина больше, с непривычки. Но держится она молодцом – ни разу не пикнула от усталости.
– Я спать. Одолжишь мне что-нибудь из одежды?
Поворачиваюсь на ее голос и сглатываю. Она завернута в полотенце, прикрывающее только ее бедра. На гладкой, загорелой коже еще блестят капли воды. Она разматывает полотенце на голове и сушит им волосы, перекинув целую копну на левое плечо. Ей приходится наклоняться, чтобы впитать влагу с кончиков волос, которые достают как раз до того места, где заканчивается полотенце.
– И еще, мне нужен фен.
Черт! У меня нет фена. Зачем он мне?
– Запиши его в список наших завтрашних покупок.
Она смущенно улыбается, прикусывая внутренний уголок губы. Это выглядит так сексуально, что я не замечаю, как облизываю свои губы. Но через пару секунд все-таки беру себя в руки и засовываю язык на место.
– А есть крем для лица и лосьон для тела?
Конечно нет! Из женсовета тут бывает только Роза. Она приходит часа на три, у нее тут нет вещей. А телки, которых сюда привожу я или парни, не задерживаются даже на ночь, или, в крайнем случае, сваливают, как только наступает утро. Насколько я помню, тут раза три ночевала Ленка, но этого требовали обстоятельства.
– Кажется, твой список будет длинным, – удивляюсь чувству неполноценности своего дома и тому, насколько сильно мне сейчас хотелось бы предоставить все, что нужно этой девочке.
Даю ей футболку.
– Она новая и чистая, – и это правда, в моем шкафу всегда полно новых вещей, особенно нательных, Роза покупает их каждый месяц.
– Спасибо.
Тина краснеет и убегает в комнату Олега. Больше я не вижу ее. А сам валяюсь еще час в кровати и не могу уснуть, думая о ней.
Мне нравится она – это факт! Как он выглядит в узких джинсах и меховой двинсовой курточке, с двумя толстыми детским косами с цветными резинками на концах. Как пытается дерзить и останавливается, как только я осекаю ее. Как она смущается, но пытается казаться гораздо более раскрепощенной, чем есть на самом деле. Хотя, возможно, мы мало знакомы, но это я уже начал исправлять.
Засыпаю с картиной Тины, стоящей в коротком полотенце.
Она кусает губы и теребит волосы.
И я хочу ее.
***
Просыпаюсь, когда на часах уже одиннадцать. Сегодня воскресенье, так что можно поспать подольше. Тина еще спит. Мне хочется выйти в парк на пробежку, но будет стремно, если она проснется одна в чужой квартире. Чищу зубы, выпиваю стакан сока, иду в комнату с тренажерами, потому что обещал тренеру уделять час в день тренировкам, где бы я ни находился, чтобы не терять форму. Скоро соревнования. Втыкаю в уши наушники, включаю музыку и херачу по груше, затем перехожу к тренажерам.
Через полтора часа, когда я иду в душ, Тина еще спит. И через двадцать минут, когда я выхожу из душа, она спит.
Может, от акклиматизации впала в зимнюю спячку?
Приступаю к завтраку в одиночестве. Мой желудок отказывается ждать пробуждения моей гостьи. Потом звоню поочередно Олегу, Михе и Лехе, объясняю, что вчера не смог повидаться, так как устал от перелетов. Мне не хочется говорить им о Тине. Хотя я знаю, что это сделать необходимо. Решаю сказать по приезду в школу.
Тина просыпается около часа дня! Да здравствует здоровый сон!
– Привет, – снова ее смущенная улыбка.
На ней моя футболка. Она ей почти до колен. Пышные волосы, растрепанными кудрями спускаются к бедрам. Я хочу потрогать их, но лишь сглатываю и дышу глубже.
– Как спалось?
– Хорошо. Извини, что долго, но вчера я сильно устала.
– Спи, сколько влезет, – улыбаюсь я.
Она уходит умываться, предлагая потом позавтракать вместе. И я соглашаюсь, несмотря на то, что уже не голоден. Мне просто хочется посидеть с ней вместе, смотреть на нее.
Она скрывается в душе ровно на восемнадцать минут. Не знаю, для чего я засекаю время, возможно, я схожу с ума. Все эти восемнадцать минут я сижу на диване в зале, пялясь в экран телевизора и не вижу, что там происходит. Я думаю о том, что происходит в душе. Представляю, как стекает вода по коже этой девочки, как она проводит руками по своему телу, смывая пену. Чувствую себя идиотом, поправляя затвердевший член, так как не хочу, чтобы она видела, как я возбужден. Бляяя… я долбанный извращенец!
Закрываю глаза, глубоко дышу. Помогает.
Мы пьем кофе. Тина делает себе пару тостов, обильно мажет их маслом и покрывает толстым слоем варенья, которое потом слизывает с пальцев. Она что, издевается? И вообще, для такой сладкоежки, у нее отличная фигура.
Через час мы гуляем по торговому центру. Я не стал звонить своему водителю. В Москве сейчас пробки, и, не смотря на мою нелюбовь к метро, поездка с Тиной оказывается очень приятной. Она во все глаза рассматривает станции, делает фотографии, расспрашивает о понравившихся местах.
Мы довольно долго выбираем ей телефон. Я подавляю желание заплатить за него, ведь я не должен этого делать и моя одноклассница этого не ждет. Так почему это желание вообще возникает?
Затем я веду ее в отдел с техникой, где заставляю выбрать нужный ей фен. Я собираюсь пригласить ее на следующие выходные и хочу, чтобы ей было комфортно. За фен я плачу сам, не слушая ее возражений, мотивирую покупку тем, что эта штука мне и самому необходима.
Мы идем в кино, где она смеется над комедией, иногда поглядывая на меня. Пару раз мы встречаемся глазами, и Тина смущается. Я же не могу не смотреть на нее. Она совершенно не накрашена и мне хочется прикоснуться к ее идеально ровной коже. Она похожа на дорогую фарфоровую куклу с этими пухлыми губами, румяными щечками, огромными глазами и завитками коротких пушистых волос, обрамляющих лицо.
После сеанса заходим в кафе. Я плачу, отодвигая протягиваемые ею купюры.
Домой мы уже не возвращаемся. У нас остается время на прогулку. Тина просится снова в парк, покататься на роликах. Не могу отказать ей, тем более, что ссадины на ее руке оказались незначительными, мы обошлись без перевязок. Она кажется такой счастливой и мне приятно быть к этому причастным.
***
В школу мы возвращаемся около восьми вечера. Водитель Юры довозит нас.
Мне как-то стыдно выходить вместе с ним из машины. Не хочу, чтобы нас видели вместе. Не хочу, чтобы одноклассники узнали о нашей совместной ночевке. Понимаю, что не сделала ничего плохого, мне нечего стыдиться, и, тем не менее, знаю, что сплетен мне не избежать. Мы – подростки – злые. Поэтому я просто смиряюсь с тем, что, скорее всего, завтра в мою сторону будут обращены насмешливые взгляды. Плевать. Я отлично провела время. И если Юра снова пригласит меня, отказываться я не стану.
На ужин не иду, слишком устала. Кроме того, я накупила кучу продуктов.
Мне хочется снова его увидеть, но идти к нему в комнату неудобно. Кто-нибудь обязательно увидит, как я захожу туда. В холле, соединяющем коридоры девочек и мальчиков, вечно сидят мои одноклассники. Устраиваюсь на кровати и занимаюсь переносом информации со старого телефона в новый.
Стук в дверь меня отвлекает.
На пороге моя одноклассница Лена. На ней обтягивающий голубой сарафан, чуть ниже попы. Она важно проходит в комнату, не дожидаясь моего приглашения, усаживается на кровать, поправляет свои идеально прямые волосы.
– Привет, – она манерно удостаивает меня приветствием, что настораживает.
– Конечно, ты можешь пройти, – говорю натянуто мило, очень стараясь, чтобы по моему лицу было видно, как сильно я не рада ее присутствию и наглости. – И, пожалуйста, присаживайся, Леночка.
– Это моя школа, – ее невозмутимости можно позавидовать, – я буду заходить, куда захочу. Спасибо, но я не нуждаюсь в приглашении.
– В эту комнату ты не будешь так заходить, – не собираюсь показывать ей свое смятение. – Зачем ты пришла?
– Юра мой, – вот так, без обиняков и долгих вступлений! – Я не хочу, чтобы ты с ним общалась, тем более ездила к нему в гости. Понимаю, что ты этого не знала, поэтому решила пофлиртовать с ним, но теперь знаешь. Конечно, он староста, и ты можешь разговариваться с ним по школьным вопросам, но только по ним. Я зашла предупредить тебя. Если узнаю, что ты заходила к нему в комнату, или снова ездила в гости, и уж тем более заигрывала с ним, тебя ждет очень неспокойная жизнь в этой школе.
Секунд пять я смотрю на нее как на инопланетное существо. Идеальная блондинка складывает губки уточкой и рассматривает меня с видом королевы, на поклон к которой пришла новая фрейлина. Я начинаюсь смеяться, и остановиться почти невозможно.
– Что в моем предупреждении кажется тебе смешным? – она снова гладит свои волосы.
– Все, – я пытаюсь успокоиться. – Лена, все, что ты сказала смешно. Уходи, – я открываю дверь, приглашая ее к выходу.
– Те есть, ты меня не поняла? – она встает с кровати, оправляя сарафан.
– Конечно, я поняла тебя! Но об этом тебе нужно говорить не со мной, а с Юрой. Это он пригласил меня.
– Я тебя предупредила.
Выпрямив спину, блондинка шествует к двери, но останавливается рядом со мной.
– О, – ее взгляд падает на мой телефон, – новая модель?! – берет его в руки. – Дорогой, – и отправляет его в стакан с водой.
Я не могу даже пошевелиться, просто стою и смотрю, как она захлопывает за собой дверь. Затем срываюсь с места, достаю тонущий гаджет из воды. Изнутри вытекает жидкость. От обиды из головы вылетают гадкие русские слова, которыми так хотелось бы сейчас кричать вслед злобной блондинке. Наверное, это хорошо, хоть не опозорюсь. Но обидно до слез! Мои родители не могут позволить каждый месяц покупать мне новые телефоны!
Разбираю аппарат, сушу детали. Слезы непроизвольно бегут по лицу.
***
Перед сном решаю поплавать. Почему бы не позвать Тину? Мне хочется провести еще вечер с этой девочкой.
По женскому коридору походкой будущей модели вышагивает Ленка. Мы раньше трахались. Она думала, что встречается со мной. Я думал, что объяснил ей отсутствие у нас отношений. Мы не поняли друг друга.
– Ой, – она останавливается, когда мы равняемся, – ты уже приехал. Как здорово, – улыбается голливудской улыбкой. Нафига она губы намазала? Скоро уже спать ложиться. – Я так скучала, – тут ее руки обхватывают меня, и я чувствую вкус ее помады на губах.
Оттаскиваю ее от себя моментально.
– Ты че, охренела? – мне неприятны ее прикосновения.
– А что случилось? – она непонимающе хлопает ресницами.
– Ты все понимаешь, Лен, – вытираю помаду со своих губ платком, спасибо Розе за привычку всегда носить их при себе.
– Я просто подумала, что за лето ты мог и передумать, – она проводит рукой по волосам.
– Не прикасайся ко мне, – говорю ровным голосом, смотрю ей в глаза, хочу, чтобы она, наконец, поняла меня, – у нас ничего не было, и не будет.
– Что значит, ничего не было? – ее глаза сужаются.
– Мы просто трахались. Все, – грубею, становится совсем скучно.
– А теперь, значит, ты решил переключиться на эту нерусскую?
– Это не твое дело.
– Знаешь что? Я подожду, так и быть, когда ты натрахаешься с ней, и я отброшу свою гордость на одну секунду, когда ты приползешь снова ко мне. И я приму тебя после нее. Надеюсь, она ничем тебя не заразит.
– Ты тупая совсем? – ну как ей вдолбить, что мы потрахались и разбежались? – У нас ничего нет, и не будет. Отвали от меня! – я почти рычу. – Не здоровайся со мной. Не заговаривай. Не подходи, пока до тебя не дойдет, что между нами ничего нет. Мое терпение на исходе.
Я веду себя, как козел. Мне неприятно говорить ей такие вещи. Но она не поняла, когда я говорил с ней по-дружески, надеясь, что мы сможем сохранить общение.
Обхожу ее, и иду к Тине. Я не хочу даже думать о Ленке. Мне плевать, что она чувствует. Я ничего ей не обещал.
– Проваливай! – этот истеричный крик я получаю в ответ на свой стук в дверь комнаты Тины.
Что с ней случилось?
Открываю дверь.
– Это ты? – она удивлена, увидев меня, – я думала… – мнется, словно боится что-то сказать, – думала… – устало вздыхает.
Орловская стирает слезы с лица, пряча его, но от меня не укрываются ее покрасневшие глаза и шмыгающий нос с милым зарозовевшим кончиком. Все становится понятно.
– К тебе Ленка заходила?
Тина молча кивает. Замечаю на кровати разобранный телефон.
– Что случилось?
Прикрываю дверь, проходя в комнату. Тут довольно уютно. Учитывая, что комната пустовала несколько лет, Орловская неплохо потрудилась. Мне нравится мягкое кресло в углу между шкафом и рабочим столом. Мне будет удобно сидеть на нем.
– Я ничего ей не сделала, она… – всхлипывает, – она…
По ее лицу снова бегут слезы, и во мне закипает злость. Я хочу догнать белобрысую и … нет, девушек бить нельзя, даже если очень хочется, и даже если это демон в женском обличии.
– Успокойся, – сажусь к Тине на кровать.
– Юр, если вы с ней вместе, то…
– Нет, мы не вместе, и никогда не были, – моментально говорю я, потому что это правда, и я не хочу даже допускать мысли в голове Тины, что мы с Ленкой когда-то встречались.
Начинаю собирать телефон, чтобы чем-то занять руки.
– Он не будет работать, – Тина снова шмыгает, – она его утопила.
– Мы просто купим новый, – я стараюсь говорить спокойным голосом, мне хочется, чтобы Тина улыбалась, кроме того, я и сам должен успокоиться.
– Не надо, – она чуть сдвигает брови, надувает губы и выглядит просто супер сексуально.
Хочется вытереть с ее лица, еще не успевшие засохнуть слезы, и я сжимаю ладонь в кулак, чтобы не прикоснуться к ней.
Она поднимает край футболки, стирает им слезы со щек, оголяя при этом животик. Но я лишь мельком смотрю на него, замечая что-то блестящее, я не могу оторвать глаз от ее лица.
– Что ты так смотришь? – ее губы на секунду дрогнули, я даже подумал, что вот сейчас она улыбнется, но Тина тут же снова шмыгает носом.
– Ты такая красивая, что я не могу не смотреть, – почему слова просто вылетают из меня? Я должен контролировать себя!
– Мне кажется, – на ее губах все же мелькает улыбка, только на мгновение, затем выражение лица становится задумчивым, – ты что-то хочешь от меня.
– Еще как.
Контроль! Идиот!
– Юр, сначала разберись с Леной.
Ой, как я с ней разберусь!
– Я поговорю с ней.
– Мне очень понравились выходные, – она грызет губу, как будто не решается сказать что-то.
– Только выходные? – если она сама не решается сказать, значит, ее надо подтолкнуть.
– И ты, – мне импонирует этот откровенный ответ и ее мгновенная реакция, – мне понравился ты. Но я, – снова жует губу, причем так заманчиво, что мой рот наполняется слюной от желания снова почувствовать ее вкус, – понимаешь, мне не нужны проблемы. Я не хочу ссор. Да и мне сейчас не нужны отношения.
– Я не предлагаю тебе отношений, – мне они тоже не нужны, – но я не вижу причин, почему ты не можешь поехать ко мне на следующие выходные.
– Для чего?
Она понимает, чего я хочу от нее. И я знаю, чего хочу. Но в данную минуту секс отходит на второй план. Будет круто, если она снова заночует у меня после банальной прогулки. Я хочу снова сводить ее куда-нибудь и провести с ней время.
– Разве лучше сидеть в школе?
– Я подумаю.
– Думай в сторону положительного ответа, – главное, указать направление.
– Хорошо, – я слышу ее смешок, и злость на Ленку проходит. – А зачем ты пришел?
– Хочу тебя в басик позвать?
– Куда?
– Бассейн. Плавать умеешь?
– Разве это важно, если я буду в купальнике?
Вообще – нет. Она может даже в воду не заходить. Да может даже в басик не идти. Я могу просто полежать, посмотреть. Вот! Контроль над словами снова со мной.
– Если хочешь, чтобы я вел себя прилично, – беру ее руку, провожу большим пальцем от ладони до локтя по мягкой коже, смотрю в ее все еще красные от слез глаза, и наслаждаюсь тем, что в них загорается интерес, – то не провоцируй.
– Не буду, – она мотает головой, но я в ее голове уже есть.
– Переодевайся, я зайду минут через пять.
Выхожу из комнаты, шагаю к Ленке.
– О, – она сияет журнальной улыбкой, – ты все же решил навестить меня?
В ее комнате пахнет ванилью. Она распахивает шелковый голубой халатик, в который успела переодеться, оголяя длинные стройные ноги. Год назад у меня моментом встал бы. До того, как мы с парнями поимели ее вместе. Теперь я не испытываю к ней ничего, кроме отвращения.
– Этот инцидент с Тиной я тебе прощаю, – шиплю я. – Но больше ты к ней не подойдешь.
– Иначе что? Что ты сделаешь?
– Просто смотри, – я спокоен, удивительно, но, кажется, именно разговор с Тиной способствовал этому.
Подхожу к ее тумбочке. Беру ее ванильную туалетку, за которую, уверен, она отдала не меньше пятисот баксов где-нибудь в Италии. Уверенным движением открываю форточку и…
– Ты че делаешь, дебил? – верещит она, подбегая.
Но флакон уже разбит вдребезги, его осколки валяются на асфальте.
Ленка налетает на меня с кулаками, но я держу их.
– Мне никогда не нравилась эта хрень, – вру, год назад я запал на этот аромат. – И разбить ее мне доставляет огромное удовольствие. Это легкое предупреждение. Никто от него не пострадал. Но ты для меня то же самое, что и этот флакон.
– Ты не смеешь выкидывать меня! – орет она.
– К Тине. Больше. Не подходи, – я выделяю каждое слово, чтобы до нее дошло.
– Зачем нам ругаться? Ты просто развлечешься с ней, и снова придешь ко мне.
Бляя… Что, интересно у нее дома происходит, если она разбрасывается такими фразами, как «развлечешься с ней». Нет, мой папаша тоже так говорит, у него полно телок «для развлечения», да, честно говоря, у него все телки только для этого. Просто я предполагал, что это только мне достался такой «продвинутый» родитель.
– Я все сказал.
Я не хочу видеть ее или говорить с ней. Отпускаю ее руки и выхожу из комнаты.
***
В бассейне только Олег с Лехой, значит, Миха еще не вернулся.
Вечер каждого воскресенья, за исключением редких случаев, мы с парнями проводим в басике. Забили его пару лет назад. Нам пришлось тогда подраться с другой компанией, чтобы отвоевать это место.
На Тине розовый слитный купальник, интересно переплетенный на спине тесемками. Умная девочка, не хочу, чтобы на нее парни пялились. Хотя, глаза моих друзей все равно пробегают по ее телу, и я напрягаюсь. Но они понимают, что она моя, раз ее пригласил я.
– Симпатичный купальник, – Олег говорит тихо, его слышу только я, во всяком случае, надеюсь на это.
– Сильно не засматривайся, – так же тихо отвечаю я.
– Даже и не думал.
Странно, что не думал. Как они могли пропустить Тину? Делаю вывод, что каждый из моих друзей занят пока кем-то.
– А тут вообще можно находиться?
Звонкий голос Тины эхом разносится по полупустому помещению. Мы с Олегом поворачиваемся к ней. Леха выныривает посмотреть на говорящего.
– Что? – она пожимает плечами и подходит к бортику. – У нас в школе бассейн закрывают, когда нет занятий, – смущается под нашими вопросительными взглядами, – не… не… – похоже, ей даже говорить тяжело, забавно смотрится, – когда случается плохо… – она устремляет взгляд в левый верхний угол, как будто там висит табличка с нужным ей словом, – происшествие, – выговаривает она, наконец.
– Чтобы не было происшествий? – уточняет Леха.
– Да. Именно, – улыбается, – я это и хотела сказать.
Она вытягивается и ныряет, проплывает под водой метра три и выныривает, смахивает воду с глаз.
– Так вы будете плавать? Или вы сюда приходите делиться секретами и обсуждать купальники? – я ловлю ее острый взгляд.
Кажется, мы с другом говорили недостаточно тихо.
Олег разбегается и бухается в воду бомбочкой, разнося брызги.
– Фу! – стонет Тина, снова вытирая глаза, а потом вновь смотрит на меня. – А ты что, плавать не умеешь?
– Эй! – разбегаюсь, бухаюсь в воду, выныриваю рядом с ней. – У меня, между прочим, юношеский разряд, – козыряю я.
Она широко улыбается.
– Докажи!
Тут на меня накатывает целая волна, которую она пускает ладонью, после чего ныряет.
Да! Нам по семнадцать и мы играем в ляпки в школьном бассейне.
Она обхватывает меня ногами, когда я ловлю ее. Я держу ее подмышками так, что мои большие пальцы лежат на ее груди. Мне хочется обхватить ее ладонью, почувствовать ее мягкость. Ее соски напрягаются и выделяются через ткань купальника, не смотря на подложку.
– Тут прохладно, – шепчет она.
Меня поймали на разглядывании. Но смутить меня совсем не просто.
– Уверен, что так, – улыбаюсь, – мне бы очень хотелось помочь тебе согреться, – пошлю я.
А вот смутить Тину ничего не стоит. Ее щеки розовеют.
– Пусти, – она не кричит, это тихая, почти одними губами высказанная просьба.
И я ослабляю хватку. Но Тина остается на месте, так как ее ноги все еще сжимают мой торс.
– Это ты меня держишь, – усмехаюсь я, и она рдеет еще больше, расцепляя ноги.
– Эй! – крик Лехи прерывает неловкую ситуацию. – Вы тут не одни. Потом продолжите знакомство.
Тина отплывает к Лехе, дотрагивается до его плеча ладонью. Он галит.
Через час мы, измотанные, расходимся по раздевалкам.
– И как розовый купальник? – Олег явно намекает на нашу с Тиной ночевку.
– Нормально, – я пытаюсь казаться отстраненным, парням не обязательно знать, что у нас начинается, ну, или что я наметил. – А че ей одной в школе сидеть?
– А ты у нас теперь заботишься обо всех, кому некуда поехать? – подкалывает Леха.
– Я вообще-то староста, – надеюсь, у меня выходит казаться безразличным. – Я должен ей помогать. Она новенькая.
– Тогда помоги и Томишу Львовски, он тоже новенький, пришел в девятый. Сын польского министра. – Олег говорит без улыбки, но я знаю, что гад просто хочет подколоть меня.
– У них свой староста, – спокойно натягиваю штаны, не смотря на парней.
– Ну да, – соглашается Леха, тоже пытаясь оставаться серьезным. – И он вряд ли сможет так же обвить свои ноги вокруг тебя, – друг не выдерживает и прыскает.
– Да и купальник розового цвета ему пойдет не так, – поддерживает его Олег.
– Я провел ей экскурсию по городу, – держусь я, не смотря на их ржач.
– Знаешь, – Олег затихает, – может, мне тоже провести ей экскурсию? Я знаю пару интересных мест в городе.
– Точно, – они с Лехой переглядываются. – Помнишь тот отель? Там один холл как музей. А в номерах вообще отпад, – меня передергивает от этого пошлого намека.
– Помню, – Олег кивает, я начинаю беситься, – розовый купальник шикарно смотрелась бы в той джакузи…
Он хочет сказать еще какую-то гадость, но я взрываюсь.
– Забыли! – рычу, – этот купальник мой!
Парни поднимают руки вверх, обозначая сдачу, на их лицах одинаково довольные выражения.
– Мы поняли, – улыбка на роже Олега растягивается до самых ушей, я сжимаю кулак, потому что мне хочется удалить ему пару зубов. – Брат, просто обозначь, что она – твое.
– Хватить лыбиться, – шиплю я, – береги зубы.
– Спокойно, друг, – Леха бьет меня по плечу. – Мы шутим.
А я знаю. Мы постоянно подкалываем друг друга. И они знают, что бросаться на них с кулаками я не стану. Но и перебарщивать с шутками на счет «сводить Тину в отель» теперь тоже не будут.
– Она в эти выхи тоже к тебе? – уже обычным голосом спрашивает Олег, отправляя полотенце в сушилку.
– Думаю да, – хотя я еще не уверен в этом.
– Мы ж хотели зависнуть.
– Всем места хватит.
– Действительно.
Стучусь в женскую раздевалку. Ответа нет, и я заглядываю. Пусто. Значит, пока я слушал бредни пацанов, Тина ушла.
Перед сном звоню дяде Русу, прошу привезти новый телефон утром. Мой охранник не спрашивает для чего, и я точно знаю – еще до завтрака моя просьба будет выполнена.
Подавляю желание проведать Тину и ложусь.
***
– О, смотрите-ка, это наша шустрая новенькая, – поворачиваю голову и вижу Лену.
Рядом с ней две ее подруги, Маша и Света.
Они сразу косо на меня посматривали, но после моей ночевки у Юры, видимо, холодная война переходит в наступательную стадию.
– И на завтрак первая и в спальню к одноклассникам, – Лена смотрит на меня сверху вниз уничижительным взглядом.
– Расстраиваешься, что тебя в эту спальню не зовут? – я мило улыбаюсь, смотря ей в глаза.
Юра уверил меня, что между ними ничего нет, и у меня нет причин не доверять ему.
– А ты все-таки умеешь разговаривать?
Маша накручивает на палец прядь своих длинных, явно выпрямленных утюжком, выкрашенных в темно-русый цвет, волос.
Все девочки, как и я, одеты в школьную форму. Клетчатая юбка Леночки укорочена больше, чем у ее подруг, а сквозь белые кружевные плечи блузки виднеются лямки черного лифа. Какая глупая мода – выставлять напоказ белье. И я высказала бы ей эту мысль с самодовольным видом, не выделяйся розовый лифчик под моей белой рубашкой.
– С такой то поддержкой, – усмехается Света, юбка которой, кстати, всего на пять сантиметров выше колен.
– А может, вы займетесь своими делами? – мне совершенно не хочется ругаться.
– А может, ты найдешь кого-нибудь другого для ночевки? – Лена наклоняется ко мне, достает жвачку изо рта и собирается приклеить ее на мои волосы.
Я резко отклоняюсь.
– Действительно, шустрая, – шипит она, катает шарик из резинки и кидает его в мой чай.
Из моего носа еще не пошел огонь? Нет? Повезло, потому что я готова откусить ей руку.
– Ты даже не знаешь, насколько! – мои руки трясутся от злости.
Поднимаюсь, хватаю стакан с чаем и выливаю его ей на грудь.
Ни о чем не думаю в этот момент. Я должна показать, что нельзя просто подойти и оскорблять меня.
Визг Леночки оглушает. Маша и Света отпрыгивают в разные стороны, чтобы брызги чая не задели их. Смотрю на Лену, замечая краем глаза, как головы всех завтракающих поворачиваются в нашем направлении.
– Вот идиотка! – визжит Леночка, это ей еще повезло, что чай теплый. – Ты мне форму испортила!
– А ты мне чай, – кричу я, все еще держа стакан трясущимися руками.
– Сука! – Лена кидается на меня, я не успеваю отступить, и ее руки вцепляются в мои волосы.
Пытаюсь отцепить ее от своих волос одной рукой, второй царапая обидчицу, не видя куда. Становится жарко.
Нас разнимают. Я вижу перед собой Юру. Леночку держит Олег. Остальные не вмешиваются. Слышу улюлюканье, доносящееся откуда-то издалека, фырканье, вздохи.
– Мразь! – орет Леночка. – Я тебя еще выцеплю! Лучше одна по школе не ходи!
– Заткнулась! – Юра не кричит, но Леночка замолкает, как и все вокруг, его голос тверд, как и руки, которыми он держит меня. – Олег, уведи ее.
Лена беспрекословно, мирно уходит из столовой, ведомая Олегом.
– Че пялитесь? – Юра теперь говорит громко, осматривая зал. – В тарелки свои все уперлись!
Головы медленно, некоторые нехотя, разворачиваются. Почему все такие послушные?
Замечаю, что рядом стоят Леша с Машей. Леша что-то говорит ей. Одноклассница пытается обнять его, но он отталкивает ее. Они что, вместе? Света уходит к раздаче.
– Пошли, – Юра легонько подталкивает меня к выходу из столовой.
– Я еще не поела! – Кричу, еще не отошедшая от этой сцены, не могу успокоить мелкую дрожь, пробивающую все тело.
– Не ори, – он довольно груб, но спокоен. – Скоро урок начнется. Сегодня все голодные будут. Не ты одна, – уголок его губы немного подается вверх, но я рада тому, что это не полноценная усмешка, я не выдержала бы ее сейчас.
Он выводит меня из столовой. Мы проходим по холлу, где на диванчике сидят Леночка с Олегом. Она что-то шипит мне вслед, когда мы проходим мимо них, но затихает, когда Юра оглядывается на нее.
– Ты в порядке? – спрашивает Юра, закрывая за нами дверь моей комнаты.
– Да я вообще просто ела! – ору я, махая руками, иного выхода моим эмоциям пока не находится.
– Да не ори ты! – его грубость действует, как успокоительное, и я начинаю рассказывать, как все случилось, лишь иногда покрикивая.
– Тетя Маша будет молчать, как и все остальные. Если кто-то спросит, отвечай, что ничего не было, – сухо произносит Юра, когда я заканчиваю рассказ.
– Что? – выходит визг.
– Потом объясню. А пока расчеши волосы и пошли. У нас десять минут осталось.
– Ты сказал, что у вас нет ничего!
– Я сказал правду. Я поговорю с ней еще раз.
– Все из-за этой долбанной ночевки! – психую, мне приходится расцеплять култышку, чтобы расчесать волосы. – Вот надо было мне к тебе тащиться! – я так взбудоражена, что непроизвольно перехожу на английский, мне тяжело в таком состоянии следить за речью. – Сидела бы в школе и все!
Расческа застревает в волосах, и я психую еще больше, дергаю ее, чувствуя боль в голове, и швыряю причиняющий боль предмет в стену.
Юра, абсолютно спокойный, поднимает ее и подходит ко мне.
– Успокойся, – я ошарашена, он произносит это слово на чистейшем английском, расцепляет пальцами мои спутанные волосы, и проводит по ним расческой. Уже не так больно. – Мы круто провели время, и будем и дальше проводить его так же. А теперь перейдем на русский.
– Еще чего! – я произношу это на русском.
– Еще чего, я не хочу говорить на русском, – усмехается Юра, – или еще чего, я не собираюсь больше проводить с тобой время?
Мои мысли спутаны. Закрываю глаза, пытаясь привести их в порядок.
– Второе, – тихо говорю я, – определенно второе.
Я уже не могу кричать. Он выкидывает расческу на кровать, приглаживает ладонью мои волосы и смотрит мне в глаза.
– Забей на нее. Не разговаривай с ней. Не обращай на нее внимания. Постарайся не оставаться с ней наедине.
Успокаиваюсь от его монотонного голоса и глаз, излучающих спокойствие. А от поглаживаний мне вообще хочется лизнуть кончик его носа.
– Если она еще раз…
– Нет, – он не дает мне договорить, – ты не станешь вступать с ней в этот конфликт.
Он, очевидно, ждет от меня какого-то ответа, так как смотрит в мои глаза очень долго.
– Скажи, что не станешь.
Он, случайно, не владеет гипнозом?
– Не стану.
Кажется, владеет.
– Вот и замечательно, – чувство, словно я получила конфетку за хорошее поведение. – А теперь пошли.
Мы подходим к дверям, но я останавливаюсь.
– Юр, знаю, ты купил фен для меня, и рассчитывал, что я поеду к тебе в выходные. Но я не поеду, – я тараторю, чтобы как можно скорее сказать это.
– Хорошо, – просто говорит он и за руку вытягивает меня из комнаты.
***
Ага, щас, не поедет она! Поедет, как миленькая. Я уже все продумал. Я хочу, чтобы она поехала. А это значит что? Именно – она поедет.
В кабинете наши одноклассники с увлечением обсуждают происшествие в столовой. Все взгляды обращены на Орловскую, когда мы заходим в кабинет. Я сажусь с Тиной за парту.
– А ты не попутал? – спрашивает возмущенно Кирилл, заходя за нами.
Очевидно, я занял его место. Но, ничего не поделать – теперь оно мое.
– Кир, давай ты на моем пока посидишь? – я говорю переговорным тоном, но мы оба понимаем, что это не вопрос и не предложение, и оба знаем, что спорить он со мной не будет.
Кир просто садится на другой ряд, туда, где за партой сидит Ленка, сидеть с которой должен был я.
Замечаю, что Ленка сидит на парте перед Машкой, уже с идеальной прической, гордо расправив плечи.
А Тина, рядом со мной, явно чувствует себя не в своей тарелке. Еще бы, наши одноклассники абсолютно не стесняются отпускать комментарии. Ярик с Серегой рассматривают новенькую, и переговариваются, и хищные улыбки на их лицах мне совсем не нравятся.
– Эй, народ, – я решаю остановить обсуждение, от которого лучше никому не станет, – заканчивайте обсуждение! Все же помнят, что случается, когда информация о конфликтах доходит до школьного совета?
После того, как два ученика устроили разборку, и попали оба в больницу, родительский совет решил, что в подобных случаях наказаны будут все ученики. После одного такого наказания, продлившегося четыре месяца, мы, на собрании старост, решили отслеживать и предупреждать конфликты.
– Советую всем забыть о том, что случилось. Если узнаю, что кто-то еще не забыл, буду лично стирать память.
– Интересно, как? – усмехается Ярослав.
– Вот именно тебе сегодня покажу, – смотрю на него не моргая, – не уходи никуда на перемене.
Парень закатывает глаза, мотая головой. Усмешка на его лице остается. Но это ненадолго. И Ярик не может не знать этого. Мне придется убрать ухмылку с его лица, чтобы остальным и в голову не пришло опротестовывать мое право на главенство.
Они сами избрали меня старостой, и я согласился. Еще в пятом классе. Так что следить за порядком – одна из основных моих обязанностей.
У меня серьезная группа поддержки, в лице Олега, Михи и Леши, на которых я всегда могу положиться. Наше золотое правило – мы всегда горой друг за друга – разбор полетов уже после.
Тина сидит молчаливая. Инцидент в столовой напугал ее, как бы она не храбрилась.
После урока мы с парнями выгоняем всех из кабинета. Они остаются стоять на шухере у закрытой двери.
В кабинете только я и Ярослав. Подхожу к нему. Он хочет что-то сказать, но я не собираюсь ничего слушать. Просто прижимаю его морду к столу. Парень вскрикивает.
– Мы же договорились, – угрожающе рычу, – не развивать конфликтов. Что не ясно тебе?
Врезаюсь кулаком под его ребра. Бью лишь в полсилы. У меня нет цели увечить его.
– Да понял я, – парень молодец, не орет, даже кашлять старается тихо.
– Очень на это надеюсь.
– Что, теперь всех бить будешь из-за девахи? – выдыхает он.
– Посмотрю, кто не поймет, – снова врезаюсь в него кулаком, раз он не понял меня.
– Хватит! Пусти, – хрипит он, – я понял-понял.
– В следующий раз предупреждать не буду.
Выпускаю его, и парень трет спину.
– Можно было обойтись без рукоприкладства, – говорит он.
– Можно было обойтись без комментариев, – парирую я, и для закрепления результата добавляю, – думаю, до тебя дошло, что это всего лишь тренировочные удары?
Парень кивает.
Выхожу из кабинета.
– Нормально? – интересуется Олег.
– Конечно, – спокойно говорю я, – мы поговорили, он меня понял.
Ищу глазами Тину и не вижу ее. Не спрашиваю у парней, где новенькая. Мы не одни, и я не хочу, чтобы кто-то услышал этот вопрос.
В курилке девчонки тоже нет.
И в столовой, куда я заглядываю после перекура, она тоже не обнаружена.
Успокаиваюсь, когда вместе со звонком моя новая знакомая заходит в класс и усаживается рядом со мной за парту.
– Ты где потерялась? – интересуюсь я.
– Бегала в комнату.
– Что там?
– А ты что за мной следишь?
Кукольное лицо резко разворачивается в мою сторону, и я вижу в пяти сантиметрах от себя водянистые зеленые глаза, суженные в возмущении. Черт! Даже дыхание замерло… Я хочу потрепать ее по щеке. Ну не дурак ли? Девчонка то разозлилась.
– Я лишь предостерегаю тебя.
Говорю тихо, чтобы не привлечь внимание исторички, которая уже вещает о революционных настроениях начала века.
– Себя предостереги, – злобно фыркает Тина, морща маленький нос, становясь похожа на котенка перед прыжком на цель, – это все из-за тебя! Хотел и с новенькой замутить и без проверенного варианта не остаться?
– У меня нет с ней ничего! – шепчу я.
– Что тогда она так взбесилась?
– Наплюй на нее. Просто пока постарайся не ходить одна, во всяком случае, в безлюдных местах.
– Не собираюсь я прятаться, – шипит Тина и…
Пинает меня по ноге! Вот блин! Больно! Попала туфлей по щиколотке, и от неожиданного нападения мое колено уперлось с громким стуком в столешницу парты.
– Че, охренела? – выкатываю глаза, в возмущении.
– Романов, может это ты ох… обнаглел? – осекает меня историчка. – Ты уж извини, что в нашей стране произошла революция, и я рассказываю тебе об этом! Может быть ты уже все сам знаешь?
– Конечно, я уже сам все знаю, Марина Викторовна!
Я даже не собираюсь извиняться, хотя стоило бы. К тому же я действительно знаю все, о чем она тут вещает.
– Может быть, ты нам расскажешь?
– Может и расскажу.
– Тогда, будь так любезен, выйди к доске, и сделай нас всех немного умнее.
Историчка усаживается за свой стол, приглашая меня к доске жестом. Учителям вообще можно быть такими язвительными? Или это она так к молодежи подстраивается?
Делать нечего, иду к доске. Рассказываю. Не помню, на каком месте остановилась учительница, поэтому начинаю с самого начала. Не обращаю внимания на выкрики одноклассников о том, что это они уже только что прослушали. Смотрю на Тину. Девчонка сидит с важным видом, идеально выпрямив спину, сложив ручки на парте, как примерная ученица, растянув губы в широкой улыбке. В глазах выражение невинности, словно она не причастна к тому, что мне приходится читать тут лекцию. Не свожу с нее глаз. Она не отводит взгляд от меня. Кажется, я интересен ей так же, как и она мне. Тут маленькая ручка с длинными розовыми ногтями, поднимается вверх.
– Да, Кристина? – реагирует историчка.
– Марина Викторовна, – произносит тоненький голосок, – мне не совсем понятна эта тема. Боюсь, мне нужно позаниматься дополнительно, чтобы сдать тест в конце курса. Может быть, у вас найдется на это время?
– Романов позанимается с тобой, – отвечает историчка, – он прекрасно разбирается в теме. Кроме того, он староста вашего класса, так что со всеми вопросами ты можешь обращаться к нему.
– Юра, ты не будешь против позаниматься со мной дополнительно?
Она хлопает густыми ресницами, все так же улыбаясь, не отводя от меня глаз. Внутри меня что-то дергается от этого взгляда. Что она делает? Нафига ей дополнительно заниматься?
– Без проблем, – кидаю я, и продолжаю раскрывать тему.
Новенькая стреляет злобными глазами в Ленку, ноздри которой раздуваются от гнева. Девчонки испепеляют друг друга воинственными взглядами. Блондинка отворачивается к доске, что-то шепча себе под нос. Брюнетка победно поворачивается ко мне, снова складывая на парту загорелые ручки.
Мне надо поговорить с ней. Она не представляет, на что способна Ленка. Тине, действительно, лучше не злить эту мегеру.
***
Не собираюсь прятаться по углам, как того просит Юра. С чего это я должна бояться сучку, которая возомнила себя королевой школы? Теперь я спокойно смогу остаться с Юрой наедине, под предлогом дополнительных занятий. Пусть одноклассники и злобная блонди думают, что хотят. Мне понравилось, как мы провели время с Юрой, и я хочу еще. Конечно, в гости к нему лучше не ездить. А значит, мне придется снова сидеть в школе все выходные до приезда родителей. Кроме того, сейчас, увидев озлобленное лицо обидчицы, я испытала такой кайф, что просто не могу стереть с лица улыбочку. Этот раунд за мной.
– Думаешь, сможешь залезть к нему в штаны, занимаясь историей?
Опасность! Вижу в зеркале школьного туалета отражение идеального лица блондинки.
– Какие штаны? – невинно хлопаю глазами. – Леночка, я лишь попросила учительницу позаниматься со мной дополнительно. Я и не думала, что она скажет, чтобы это сделал Юра.
– Не строй из себя дурочку, стерва!
Она меня раскусила. Но это не важно. Сознаваться в чем-либо я не собираюсь.
– Я просила тебя по-хорошему, – продолжает Лена. – Ты сама решила воевать!
Тут она подставляет руку под бегущую из крана воду и брызгает ей на мою форму.
Спокойно! Это всего лишь вода!
Резко вдыхаю воздух. Округляю глаза. Нет смысла запугивать ее.
– О боже! – утираю несуществующую слезу на лице. – Вода! Что же мне теперь делать?
Начинаю смеяться. Она что, действительно хотела напугать меня, обрызгав водой? Меня? Однажды я выгнала Стеллу Риз, с которой мы вместе ходили на английский, из-за нашего столика в столовой, мне не понравилось, что она высмеивала наряд Эшли. Она так взбесилась, что облила меня соком, или газировкой. Этого уже не упомнить. Тем более, я была слишком возбуждена, чтобы запоминать такие мелочи. Я лишь, гордо расправив плечи, но с несчастным видом, сдерживая слезы, которых и в помине не было, покинула столовую. Какой смысл было нападать на эту дуру в столовой, где все видели нас? Мы сговорились с Эшли и Шен, подкараулили Стеллу в туалете и окунули головой в унитаз, куда только что сделали по очереди свои дела. Девчонка провела полдня в душевой, отмываясь от наших испражнений. Остановилась ли я на этом? Держите карман шире… Я записалась в литературный кружок, куда ходила эта ведьма, и, улучив момент, когда та сидела одна на задней парте, остригла ей довольно толстый пучок волос. Никто этого даже не увидел, ведь все были увлечены прослушиванием какого-то романа. Я подговорила Кайла и пару его друзей на одной из вечеринок закрыть девку в подвале, где ее нашли, лишь когда стихла музыка. После этой моей выходки Стелла нажаловалась родителям. История дошла и до директора школы. Но в чем меня можно было обвинить? Да ни в чем! Свидетелей нет! А вот как она облила меня в столовой, видели все. Я похлопала в кабинете директора невинными глазами, даже выдавила из себя слезы, чтобы мои родители, вызванные в школу, не сомневались в моей невиновности. И победа осталась за мной. После этого я еще изредка доставала девку невинными издевками. Она ничего не могла с этим поделать.
Думаю, я смогу справиться с Леночкой, не смотря даже на то, что сейчас рядом нет ни Эшли, ни Шенен, ни Кайла.
В лицо мне попадает несколько капель воды. Это Леночка, улучив момент, снова брызгает меня. Надо заканчивать витать в облаках.
– Думаешь, это все? Это только начало. Еще раз повторяю. Юра мой. Отстань от него! – шипит блондинка.
– Но я ничего не хочу от него, – продолжаю играть в невинность, – кроме урока истории.
И тут в голове возникает идея. Я сама брызгаю на себя водой так сильно, что белая школьная рубашка промокает насквозь, мокрая ткань прилипает к моему кружевному розовому лифчику, отчетливо выделяя его.
– Ты что, дура? – смеется Леночка.
В открывающейся двери туалета появляется Ирина, наша одноклассница.
– Леночка, – я вытираю рукой воду с лица, хлопая ресницами, словно плачу, – да что я тебе сделала? Мне не нужен Юра. Я поняла, он твой. Мне всего лишь надо позаниматься!
– Лена! – Ирина осматривает меня, затем смотрит на блондинку. – Заканчивай измываться над людьми! Кристина, с тобой все в порядке?
– Да, – киваю я, обреченно, – ничего страшного. Надеюсь, скоро высохнет.
Мой голос дрожит. Я пытаюсь сдержать слезы, как в тот раз, в кабинете директора своей школы. Ничего не понимающая Лена ошарашено пялится то на меня, то на пухленькую одноклассницу.
– Хочешь, провожу тебя в твою комнату? – спрашивает Ирина.
Тут раздается звонок, призывающий нас вернуться в класс.
– Нет, – шмыгаю носом, мотаю головой. – Уже надо идти на урок. Не хочу опаздывать. Мне и так надо подгонять вашу программу.
– Нагонять, – поправляет меня Ирина.
– Да, точно, – киваю я, снова шмыгая носом.
– Пошли.
Ирина выводит меня из туалета, держа за плечи, бормоча под нос «Лена вечно нападет на кого-нибудь, не обращай на нее внимания». У самих дверей я поворачиваюсь к Леночке, ухмыляюсь и выхожу. «Ирин, да я даже не сделала ничего!» – доносится до нас. Но ничего не поделаешь – она напала на меня в туалете – таков вердикт.
– Что случилось? – Юра уже ждет меня за нашей партой.
– Ничего, – отвечаю я.
Но мое несчастное лицо и сырая блузка говорят об обратном.
– Это Ленка, да?
Я мотаю головой. «Ничего не случилось, все в порядке». Юра накидывает на меня свой пиджак.
– Говорил же, не ходи пока одна. Не провоцируй ее.
– С кем мне в туалет ходить? – возмущаюсь я. – Может, с тобой?
– Ну а что, – парень пожимает плечами, – я не против.
– Лучше с ней ходи, чтобы она на людей не кидалась!
Остаток дня я не разговариваю с Юрой. Пусть знает, что бегать за ним я не стану. И вообще, пусть держит на цепи своего блондинистого цербера. Если они не встречаются, и у них ничего нет, то какого черта Леночка прицепилась ко мне?
Мне нравится этот парень. И он единственный, кто проявил ко мне внимание. И далеко не дружеское внимание, что мне очень льстит. Но как я могу думать о нем в романтическом ключе, когда не знаю, можно ли верить ему?
***
– Да не нападала я на эту ненормальную! – орет Ленка.
Я всего минуты три в ее комнате, а уже мечтаю никогда больше не заходить сюда.
– Что, она сама себя забрызгала? – спокойно интересуюсь я, развалившись на диванчике.
– Да! Именно! Так все и было!
У меня что, на спине табличка «идиот»? Оборачиваюсь, оглядывая в зеркале спину. Нет там такой таблички.
Видя неверие на моем лице Ленка затыкается, и садится рядом со мной на диванчик. Поправляет сначала бретели серого сарафана, затем задравшийся подол. Усмехаюсь. Я видел ее голой десятки раз, чего она стесняется? А может, специально манипулирует? Неужели не понятно, что на меня уже не действуют ее манипуляции с телом?
– Юр, – ее ладонь опускается на мою, но я одергиваю ее, девка замолкает, вздыхая убирает руку и начинает снова. – Юр, я только немного на нее водой брызнула. А дальше она сама.
– Что сама? Сама себя забрызгала?
Акинтова кивает.
– Ты же понимаешь, что я не дебил?
Лучше ей ответить на этот вопрос положительно, иначе я обижусь.
– Конечно, понимаю! Думаешь, я такая дура, что стала бы ее в туалете мочить?
Стараюсь не засмеяться над фразой «мочить в туалете» – это совсем, как из фильмов про девяностые.
– Ладно, – поднимаюсь с дивана, – ты меня поняла. Никаких конфликтов в школе.
С этими словами я ухожу. Ленка должна понять, иначе мне придется перейти от разговоров к наглядной демонстрации пособия «как избежать конфликта в школе», чего очень не хочется.
Тянет зайти к новенькой, но через десять минут я должен быть в спортзале, на тренировке. А после придут маленькие каратисты, ребята с первого по третий классы, с которыми я помогаю тренеру заниматься. Дальше по плану собрание старост. Необходимо наметить план похода, который мы ежегодно организовываем для младших классов. И еще я должен решить вопрос с празднованием своего восемнадцатилетия, которое уже не за горами.
В общем, времени для Тины пока нет. Но мои ноги сами разворачивают меня к комнате, где поселилась девчонка. В конце концов, десять минут – это тоже время. Уже подняв кулак для того, чтобы постучать в ее дверь вспоминаю про новенький мобильник, точно такой же, какой Ленка утопила вчера. Мне его привезли утром, и не распакованная коробка все еще лежит на моем столе.
Как мне отдать ей этот телефон? Что сказать? Привет, мы знакомы всего несколько дней, ты мне понравилась, так что вот тебе новый мобильник? Не подумай, я не собираюсь требовать от тебя что-то за него. Звучит по идиотски. Может, вообще не стоит отдавать его? Но ей же нужен телефон. Как минимум для того, чтобы отвечать на сообщения, которые я буду посылать ей. А я буду писать ей сообщения! Ее номер уже забит в мои контакты.
По дороге из своей комнаты, держа в руке коробку с мобильником, стараюсь не думать о пробегающих десяти минутах. Я уже понял, что мне влетит от физрука.
– Привет, – искренняя улыбка Тины, открывшей дверь после моего третьего стука, лишает меня последних сомнений по поводу опоздания на тренировку.
– Привет, можно? – указываю подбородком на ее комнату.
– Да, проходи.
Она отступает, пропуская меня в комнату, и закрывает дверь. Берет валяющийся на кровати розовый халатик и накидывает его на себя, прикрывая короткие черные шортики и спортивный розовый топ, открывающий ее животик. Стараюсь не смотреть на нее, не хочу смущать. У нее и без этого был тяжелый день.
– Юр, извини, – девочка садится на угол кровати, складывая маленькие ладошки между колен, жует нижнюю губу, устремляет взгляд в пол и замолкает.
Я жду некоторое время продолжения, но его не следует. Извинения мне не понятны.
– Тина, – разворачиваю ее рабочий стул, усаживаюсь на него, опершись локтями о спинку, – что случилось?
– Я не хотела, – тонкий нежный голосок звучит глухо, словно она боится говорить, – чтобы заставлять тебя заниматься со мной.
Улыбаюсь. Она так смешно разговаривает. Акцент не ярко выражен, наверное, дома они разговаривают и на русском. Но вот ошибки в словах и предложениях звучат как-то… мило.
– Я совсем не против позаниматься с тобой, если это действительно необходимо.
– Да? – она поднимает взгляд на меня.
В ее глазах озорной огонек, и я улыбаюсь еще шире. Черт, я готов заниматься с ней все свободное время, любыми предметами, а еще лучше не уроками а… м-м-м, я не должен думать об этом сейчас.
– Да, Тина. Вообще-то, я подумал, что ты сделала это специально. Чтобы мы могли проводить вместе время.
– С чего это ты так решил? – девчонка ощетинивается так быстро, что мне остается только наслаждаться тем, как расширяются зрачки ее глаз.
– Ну, я мог и ошибиться, – пожимаю плечами, стараясь сдержать усмешку, кажется, ей неприятно, что я раскусил ее. – Это не важно. Я буду рад позаниматься с тобой.
– Знаешь что, – зеленые глаза сужаются, как у кошки на охоте, и мое дыхание останавливается, – вообще-то, я не думала, что Марина Викторовна скажет заниматься тебе. Я думала, она сама будет.
– Ладно, – уголок моей губы все же приподнимается, – тогда я передам ей завтра, что как учитель, я тебе не подхожу. Пусть подыщет тебе другого репетитора.
И тут же, реагируя на мою фразу, ее глаза расслабляются, принимая выражение непонимания. Вот блин! Я могу целый день сидеть и наблюдать изменения в этих глазах. Мой новый фетиш.
И пока девчонка не опомнилась и не завалила меня гневными репликами, перехожу к основной цели моего посещения этой комнаты.
– Я тут принес новый телефон, – ставлю коробку на ее стол. – Он точно такой же, какой ты купила. Гарантия действует год, так что нам надо просто вернуть в магазин сломанный.
Идея пришла в голову моментально, как только я заговорил. Мой мозг идеален.
– Серьезно? – удивляется Орловская.
– Ну да, а ты что думала? Давай сюда тот, и мой водитель увезет его завтра в магазин.
Кукольное лицо озаряется улыбкой, сначала несмелой, а затем широкой, открытой, открывающей ровный ряд маленьких белых зубок.
– Это так круто!
Тина вскакивает с кровати, хлопает в ладоши, в два прыжка допрыгивает до меня и касается губами моего лба. Вот блин, надо было лицо приподнять, чтобы она попала в мои губы. Я хочу снова ощутить ими ее вкус.
– Юр, ты гений! Я даже не подумала об этом! Ведь правда, есть гарантия! Как же здорово, – ее речь ускоряется. – А я уже думала, что придется ехать в город за новым в выходные. Сегодня я пыталась дозвониться до родителей, но связь то и дело исчезает. Пришлось связаться с ними по скайпу, и соврать, что я еще не успела перенести их номера. А мне не нравится им врать. Но я же не могу сказать, что я сломала новый телефон! Если учесть то, что мне перед вылетом покупали новый!
Она резко замолкает, втягивая носом воздух. Перестает прыгать по комнате и хлопать в ладоши. Мы встречаемся взглядами.
– Как мне сказать тебе спасибо? То есть, ммм, – задумывается, видимо, не может вспомнить слово, – благодарить тебя?
О, как бы мне хотелось ответить на этот вопрос правдой. Но тогда я буду выглядеть задротом, который только и мечтает, как бы поскорее снять с нее трусы.
– Я буду не против, если ты прогуляешься со мной вечером.
Вообще-то, я был бы не против еще одной совместной ночевки, но я прикусываю свой похотливый язык.
– Сегодня?
– У тебя другие планы?
Не может у нее быть других планов! Она в школе за три недели ни с кем не подружилась, чего я так и не могу понять.
– Нет, я уже закончила растяжку…
Так вот чем она тут занималась в этих своих мини шортах и потрясном розовом топе. Хотел бы я посмотреть на эту ее растяжку.
– Мне осталось сделать домашку, и я свободна.
– А у меня тренировка, – на которую, судя по часовой стрелке, я опоздал уже более, чем на пятнадцать минут. – Две тренировки, – вспоминаю про мелких каратистов. – А потом еще собрание.
– Ты собрался ночью идти гулять?
Она снова собирается начать возмущаться. Но я опережаю ее, вскакивая со стула и отходя к двери.
– Не ложись спать, пока я не приду. Я зайду за тобой часа через три, может чуть больше, – не даю ей вставить даже слова, и Тина прикрывает рот. – Тебе как раз хватит разделаться с уроками и разобраться с телефоном.
Открываю дверь, собираюсь выйти.
– Но…
– Оденься потеплее, вечером холодно, – перебиваю ее. – И не ложись спать, пока я не приду. Потому что если ты уснешь, я все равно заберусь в твою комнату, разбужу тебя, и вытащу на улицу. И еще не ешь ничего, я покажу тебе местный ресторанчик.
***
Дверь за Юрой захлопывается раньше, чем я успеваю что-либо сказать.
Ну а что? Три часа не так уж и долго. Я бы все равно не легла спать так рано. К тому же бабочки в моем животе совсем разволновались, предвкушая вечер в компании этого парня. Кажется, он разгадал мою тактику на уроке истории, что немного стыдно. Но Юра, вроде бы даже рад тому, что все так сложилось.
Включаю музыку и продолжаю делать упражнения. Затем делаю домашнее по английскому, на которое уходит всего минут пять, с родным языком у меня проблем нет. А вот с русским вожусь около получаса, с грамматикой у меня сложные отношения. Дальше читаю параграфы биологии и истории. И, наконец, приступаю к телефону. До сих пор не могу поверить, что Юра занялся этой проблемой. Вот что бы я без него делала? Мне и в голову не пришло обратиться в магазин с гарантией! Ведь мобильник сломан по моей вине, а это значит, что менять его на новый магазин не должен. Но Романов не поленился, и разобрался с этим. Я была готова расцеловать его. Хорошо, что он сидел на стуле, иначе я накинулась бы на него с обнимашками.
Натягиваю на себя джинсы на низкой талии и рубашку в розовую клетку. Мне хочется надеть что-нибудь красивое. К примеру, платье и туфли на каблуках. Но думаю, эту прогулку нельзя считать свиданием, так что и выглядеть я должна как на обычной прогулке. Но все же… Он позвал меня прогуляться вечером! Прогуляться! Круто уже то, что я не проведу очередной одинокий вечер в своей комнате. А еще круто, что я пойду гулять с Юрой, который мне так приятен, что хочется проводить с ним как можно больше времени.
В животе уже урчит. Но Юра сказал ничего не есть, и я выпиваю стакан томатного сока, чтобы обмануть желудок.
Рассматриваю отражение в зеркале. Может, мне надеть юбку? Натягиваю колготки, вытаскиваю из шкафа короткую джинсовую юбку, отделанную пайетками, которая плотно обтягивает мою попку. К ней подбираю простой белый топ с треугольным вырезом. Поправляю грудь, чтобы стала видна ложбинка. Нахожу джинсовку, отделанную внутри белой шерстью. Повязываю горло тонким шарфом, так как на улице ветрено. Брызгаюсь духами. Распушаю две косички, чтобы они смотрелись небрежно. Подкрашиваю ресницы, подвожу глаза, наношу блеск на губы. Надеваю черные кожаные кеды. Я готова. Где мой провожатый?
Снова смотрюсь в зеркало, благодарю маму за свое отражение, потому что это, безусловно ее заслуга. Не забываю поблагодарить папу за то, что его шнобель мне не достался. Какая же я миленькая. Целую собственное отражение. А что в этом такого? Да я просто красотка! Может, именно поэтому Леночка на меня так взбесилась. Она, конечно, очень симпатичная, и не может не знать этого, как не может не понимать того, что соперничать со мной в плане внешности сложно.
Наконец в дверь стучат. Я открываю так быстро, что мне становится стыдно. Юра поймет, что я только его и ждала. Хотя, чего мне стыдится? Он сам меня позвал.
Темные глаза проходят по моему телу, и мое дыхание замирает. Парень останавливается на моем лице. Делаю над собой усилие и улыбаюсь. Мне неловко.
– Может, никуда не пойдем? – уголок его губы приподнимается. – Посмотрим фильм, поплачешь на моей груди?
Неловкость отступает. Парень просто рассматривал мой наряд, и он ему понравился. Так что я улыбаюсь теперь без усилий.
– Ты должен забыть тот вечер. Я считаю, ты специально включил трагедию, чтобы утешать меня на своей кровати.
– Я могу включить комедию, мне интересно, как воспримет моя кровать твой смех.
– Может, – подхожу к нему, кладу руку на его плечо, – предложишь мне посмотреть ужасы? Я буду весь фильм лежать, прижимаясь к тебе.
– Пошли, – парень тут же хватает меня за руку, вытаскивает из комнаты, которую я даже не успеваю запереть, и тащит по коридору.
– Юр, – смеюсь, – я же пошутила.
Он останавливается. «Точно?». Киваю.
– Ладно, но попробовать стоило, – разочарованно протягивает Романов. – И, на будущее, когда речь заходит о том, что ты будешь прижиматься ко мне на кровати, я плохо себя контролирую.
Мы выходим на улицу. Отмечаемся в домике коменданта об уходе, сообщив время возвращения, и покидаем территорию школы. Я даже не знала, что так можно.
Идем по выложенной плиткой аллее, распинывая ногами цветные красно-желтые листья. Юра с воодушевлением рассказывает, как прошла тренировка. Я заливаюсь смехом, когда речь заходит о малышах, которых он тренирует. Парень изображает, как один из первоклассников, впервые пришедший на тренировку пытался поднять для удара ногу и повалился на бок, крича при этом что-то о мести тому, кто его повалил. «Но его никто не валил с ног, карапуз сам потерял равновесие» – смеется Юра.
Тут красиво. Я только пару раз выходила за территорию школы, пока не приехал Романов, и уже успела прогуляться по аллее. Но не заходила далеко. Одной исследовать новые места некомфортно. Зато теперь, прогуливаясь с ним спокойным шагом, могу насладиться этим местом. Это что-то вроде небольшого поселка, в середине которого находится парковая зона, соединяющая школьную территорию с жилыми домами. Вдоль аллеи, освещенной фонарными столбами, расставлены скамейки, замечаю нескольких наших соучеников, сидящих на них. Кто-то читает учебники в свете уличных фонарей, а кто-то попивает напитки из термо-кружек, обсуждая прошедший день. Самый высокий парень из моего класса, с кудрявыми светлыми волосами, Миша, забрался на лавку с ногами и болтает по телефону. Они с Юрой посылают друг другу знаки приветствия.
Когда мы заходим в жилой район, застроенный коттеджами, он расспрашивает меня о моей растяжке. И я поясняю, что в своей школе занималась гимнастикой для того, чтобы попасть в группу поддержки, но теперь необходимости в этом нет, ведь я уже не буду учиться в той школе.
– Ты могла бы заниматься тут, если хочешь, – предлагает Юра. – У нас много секций. Кто-то из девчонок занимается фигурным катанием, не профессионально, конечно. Есть еще другие спортивные секции.
– Нет, – отказываюсь я. – Сейчас я не могу заниматься чем-то кроме учебы. У вас совсем другая программа, и мне многое нужно догонять. Я не думала, что мне будет так сложно. Я даже не всегда понимаю, что говорят на уроках. Много времени отнимает домашняя работа. Боюсь, если начну заниматься чем-то еще, то совсем отстану от вашей программы.
Возможно, при подаче документов в школу-пансионат имени Гагарина, произошла ошибка, потому что программа одиннадцатого класса, куда меня приняли, ушла далеко от той, на которой я остановилась в конце того учебного года, в своей школе.
– Ты можешь обращаться ко мне по любым вопросам, – произнося это, Юра берет меня за руку.
Я смотрю на него, останавливаясь. Этот жест, такой простой, и в то же время интимный, доверительный, что я ощущаю некоторую близость к этому человеку. И из меня вылетает признание, которое я не хотела, чтобы он слышал.
– Юр, я специально это сделала, – произношу эти слова тихо, словно признаюсь в преступлении.
– Что?
– На уроке истории, – поясняю я.
Парень растягивает губы в улыбке, крепче сжимает мою руку и тянет меня дальше по дороге.
– Ну и что, – он пожимает плечами. – Я рад, что ты это сделала. На самом деле, ты могла бы просто подойти ко мне и попросить. Я и без руководства учителя позанимался бы с тобой.
– Но мне не нужно, чтобы ты со мной занимался, – я останавливаюсь снова, и тяну его за руку, призывая остановиться тоже.
– Тогда для чего это?
Он всматривается в мое лицо. Мне сложно ответить, я и сама толком не понимаю этого своего поступка. То ли мне хотелось официально проводить с ним время, и сказать об этом – значит, признаться ему в своем интересе. То ли я хотела насолить Леночке, признание в чем еще хуже.
– Тогда, – мне тяжело говорить под его взглядом, но я заставляю себя произносить слова, – если мы будем проводить время, твоя подруга не сможет ммм, претензия…
Из головы улетучиваются слова, которые еще мгновение назад я точно помнила.
– Тина, – он поднимает наши сплетенные руки до уровня моего живота, – она не моя подруга.
– Тогда кто вы друг другу?
– Слушай, – парень усаживает меня на ближайшую скамейку, садится передо мной на корточки, подтягивая колени на джинсах, и берет обе мои ладони в свои, – я буду честен, хорошо?
Киваю.
– У нас не было отношений с Ленкой, может, она и хотела, чтобы они были, и поэтому бесится сейчас. Я ничего не обещал ей. Нам по семнадцать. Какие отношения? Мы с ней, – он задумывается, наверное, подбирает слова, – общались.
– Я тоже общалась с парнями в своей школе, но они не стали бы так ненавидеть тебя, – вставляю я.
– Хорошо. Мы трахались, Тина, – выдает парень. – Так понятно?
Я ошарашена. Но киваю. Да, так понятно.
– Но это был просто секс. Никаких отношений. Мы ни о чем не договаривались.
Секс? У них был секс? Им всего по семнадцать. Нам всего по семнадцать! Не рановато ли? Съедаю эти вопросы. Это не мое дело. Зато теперь претензии Леночки становятся гораздо более понятными.
– А со мной ты тоже хочешь так общаться?
Я невольно выделяю слово «так». Да я вообще невольно произношу этот вопрос. Он просто вылетает из меня.
– Я хочу общаться с тобой так, как ты позволишь, – без раздумий отвечает парень.
Успокаиваюсь. Да, он мне нравится. Очень нравится. И мне хорошо с ним, интересно и спокойно. Но я не готова к такому общению, которое было у них с блондинкой.
– По-моему, – продолжает мой одноклассник, – нам обоим интересно друг с другом. Тебе так не кажется?
– Кажется, – улыбаюсь.
– Тогда забудь про Ленку, не думай о ней вообще. Только не провоцируй ее сама, хорошо? А я прослежу, чтобы она не причинила тебе неудобств.
Киваю и поднимаюсь с лавки. Юра встает, закидывает руку на мое плечо, но я тут же скидываю ее, стреляя в него злобным взглядом. Парень смеется, поднимая руки вверх.
– Я понял-понял, – сдается он, – у нас будет дружба без рук.
– Мы не друзья! – возмущаюсь я.
– Как это не друзья? – притворно удивляется он. – Я знаю, какое кино ты любишь!
– И какое?
– То, над которым можно нехило так поплакать, – он снова смеется.
– А вот и не правда.
Шагаю в том направлении, в котором мы шли, пока не прервали нашу прогулку для скамеечного разговора.
– А вот и правда, – он догоняет меня одним гигантским шагом, хватая снова мою ладонь своей и сжимая ее. – Ты просто стесняешься признаться, что любишь слезливые фильмы. Уверен, что ты рыдала над «Армагедоном» и «Перл-Харбором», и выплакала литров пять на просмотре какого-нибудь «Хатико».
Парень меня разгадал, но признаваться в этом я не собираюсь. Меня возмущает то, с какой легкостью он прочитал меня. Вот надо же было мне заныть в первый день нашего знакомства. В нашу первую ночь, если быть точной.
– Боюсь даже представить, что с тобой было, когда Гендальф упал в эту чертову скалу с огнем, – кажется, Юра веселится, представляя все эти жуткие моменты крутых фильмов. – И, готов спорить, ты проснулась на сырой подушке, когда в «Игре Престолов» казнили Короля Севера.
Парень рассекает рукой воздух, изображая меч, лишивший головы Неда Старка в первом сезоне сериала. А затем склоняет голову набок, высунув язык, словно отсеченная голова катится по лестнице. При этом он так смешно кряхтит и выкрикивает проклятья, что я начинаю хохотать.
– Видишь, я уже знаю, как развеселить тебя, – не останавливается Романов. – Это ли не дружба?
Ну что ж, кажется, у меня появился первый друг в Москве. И это не может не радовать.
В ресторанчике, куда привел меня Юра, мы продолжаем разговор о фильмах, обсуждая героев. Юра чаще всего посмеивается над моими любимыми фильмами, а когда узнает, что я обожаю Гарри Поттера, разочарованно вздыхает, закрывает глаза и, склонив голову, мотает ей. «Я был о тебе лучшего мнения» – шепчет он раздосадовано. И эта реакция совсем меня не обижает. Шен тоже вечно смеется над моей одержимостью юным волшебником и его потрясающим миром. Кроме того, я надеюсь, что Юра шутит. Поэтому, закидываю в рот кусок жаркого, я принимаюсь доказывать ему, что Дж. Роулинг настоящий гений, раз смогла придумать целую волшебную вселенную. Юра с интересом поддерживает разговор, что добавляем мне энтузиазма.
После жаркого, перед которым был съеден еще и овощной салат, я понимаю, что наелась до отвала. Откидываюсь на спинку стула, и похлопываю животик, который теперь выпирает чуть больше, чем хотелось бы. Но я всегда гордилась своим телом, так что меня не смутить двумя блюдами, и поэтому, когда официант спрашивает, будем ли мы заказывать еще что-нибудь, я, не дожидаясь, когда он раскроет меню, прошу принести мне бананово-шоколадный пирог, который тут называется тортом. Юра заказывает мороженое с малиновым джемом, и получает свой заказ гораздо раньше меня. Я прямо слюной исхожу, как хочу его попробовать.
– Я бы поделился, – он словно мысли мои читает, – но, боюсь, в тебя уже торт не влезет.
– Ты не знаешь о месте моего желудка! – важничаю я.
Юра давится мороженым, но быстро откашливается, сдерживая смех.
– О вместимости твоего желудка? – переспрашивает он.
До меня доходит, что опять неправильно вставила слово, и я тушуюсь.
– Блииин, – разочаровано протягивая слова, пытаюсь не раскраснеться, как помидор, – это должно было прозвучать круто!
– Тина, ты была так крута, что я отдам тебе все мороженое, – Юра, стараясь оставаться серьезным, подталкивает вазочку с холодным лакомством ко мне.
– Спасибо.
Неуверенность проходит, и я с удовольствием поедаю вкуснятину, съедая сначала половину джема, а затем и мороженое с остальной половиной.
– Вот это аппетит, – подкалывает меня одноклассник, когда я с энтузиазмом пробую принесенный мне торт. – Может, заказать еще с собой?
– Можешь издеваться, сколько влезет, – никакие издевки по поводу моего аппетита не могут вывести меня из равновесия, я не собираюсь отказывать себе в удовольствии полакомиться вкусностями, – но если эту вкуснятину можно взять с собой, то я это сделаю.
Юра подзывает официанта и заказывает еще пару кусков торта с собой.
– Я бы поделилась, – слизываю остатки шоколада с ложки, с наслаждением наблюдая, как расширяются зрачки парня от этого зрелища. О, да, я знаю, как выгляжу. – Но кусок и для меня то слишком мал.
– Если ты будешь так облизывать ложку, то я закажу тебе целый чертов торт!
Я лишь похлопываю ресницами, держа ложку во рту.
Юра расплачивается, как и в прошлый раз, отметая протягиваемые мною деньги.
Я возвращаюсь в школу объевшаяся, уставшая и счастливая.
«Мне понравился этот вечер. Повторим?» сообщение с незнакомого номера застает меня лежащей в кровати в легкой сорочке. Уверена, что это сообщение от Юры. Кто еще может написать мне такое?
«Я на незнакомые номера не отвечаю» пишу я, играясь.
«И тем не менее, ты ответила»
«И тем не менее, этот номер мне не знаком»
«Тогда попрощайся с замком на своей двери, потому что я иду подправить твои контакты!» представляю, с каким воинственным выражением лица Романов произносит эту фразу, и бабочки в животе устраивают танцы. Ну, или, возможно это торт танцует с мороженым.
«Я запишу твой номер, шоколадный король» отвечаю я. Мне совсем не надо, чтобы Юра приходил в мою комнату в полночь. «Спокойной ночи»
«Не могу уснуть. В моей голове ты все еще облизываешь эту долбанную ложку!»
Нет, это определенно бабочки в животе. Улыбаюсь во весь рот, облизывая губы. Я была бы сейчас не против уснуть в его кровати.
Боже! Тина! О чем ты думаешь? Мы же знакомы с ним меньше недели! Приди в себя, подруга…
Но… у нас были бы такие красивые дети.
«Тогда этот вечер просто необходимо повторить. В следующий раз я закажу рожок с мороженым» похихикиваю я.
«Издеваешься?»
Смеюсь в голос. Я и правда хочу, чтобы этот вечер повторился. Он был прекрасен.
«Спокойной ночи» повторяюсь я, и закрываю глаза.
***
– Чувак, ты отдал ей мою комнату? – возмущенно спрашивает Олег, сложив ноги на стеклянный кофейный столик.
Мы сидим в зале вдвоем. Тина ушла в комнату, которую раньше занимал Олег, и не выходит уже минут пятнадцать. Может, родителям звонит?
– А где ей еще ночевать?
– В гостевой два дивана.
Друг, возможно, обиделся. Действительно, он с детства живет в этой комнате, когда ночует у меня. Но как я могу засунуть Тину в гостевую? Там два дивана, и если еще кто-то из парней останется ночевать, ей придется спать с кем-то из них. А эта идея мне очень не нравится. Кроме того, мне хочется, чтобы Тине было максимально комфортно у меня в гостях, так как я планирую и дальше приглашать ее.
– Вот и займешь один из них.
– А если Миха с Лехой припрутся?
В комнате с двумя диванами обычно спят наши друзья.
– К тому же Леха может еще и с Машкой притащится, – не унимается друг.
– Брат, – извиняющимся тоном говорю я, не хочу ссориться с Олегом, он мой лучший друг, – Леху с Машей положим в зале. Всем места хватит. Я просто хотел, чтобы ей тут было удобно.
– Ты друга на бабу променял! – ухмыляется Самойлов.
Точно! Вот блин. Это залет, товарищи! Мне становится стыдно.
– Да ладно, я шучу, – смеется парень. – Пусть живет там. В случае чего, лучше я посплю в зале. Машке тут неудобно будет.
– А тебе мы отремонтируем пустую комнату.
До меня доходит, что одна комната в квартире совершенно пуста.
– Можно обойтись без ремонта, мне хватит кровати и шкафа.
Да, идея неплохая. Эта квартира огромна, в ней всем должно хватить места.
Стучусь в комнату, где застряла моя будущая добыча, но мне никто не отвечает. Стучусь еще раз, но в ответ снова ничего, поэтому я принимаю решение заглянуть, надеясь, что девчонка переодевается. Мне не везет. Тина сидит за ноутом, и что-то сосредоточенно печатает.
– У тебя все в порядке?
Почему-то я спрашиваю шепотом. Вдруг она с кем-то разговаривает, и не хочет раскрывать место своего пребывания? Вряд ли ее родителям понравится, что она ночует у своего одноклассника.
– Да, – в поднятых на меня глазах столько воодушевления и даже счастья, что во мне просыпается зависть к тому, к кому обращена эта ее эмоция, – мы переписываемся в чате с Эш.
– Это твоя подруга?
Кивает, снова что-то набирая на клавиатуре, и через секунду в комнате раздается ее звонкий, резковатый смех. Снова укол зависти. Мне хочется, чтобы она так смеялась наедине со мной. Конечно, нам было весело, и я слышал уже ее смех, причем вызван он был моими шутками, но было бы круто, будь его причиной только я.
– Извини, – еще смеясь, она снова обращает на меня внимание, – я сейчас скажу Эш, что меня уже ждут.
– Нет-нет, – останавливаю ее, – общайся, сколько влезет. Я зашел только чтобы узнать, все ли у тебя в порядке.
Тина стучит пальцами по клавиатуре, закрывает комп, и соскакивает в кровати.
– Все, переписка окончена. Я готова к тому, что вы сможете мне предложить, – ее ручки тянутся вверх, тело приподнимается на носочки и вытягивается. – Все, я размялась, пошли.
– Мы собирались заточить что-нибудь.
– Заточить? Типа точить ножи, или…
Ну да, ей тяжело понимать сленг. Не смеюсь.
– Типа поесть, – поясняю я.
– Ааа, – Тина кивает, понимая, – типа как те жуки, которые обтачивают деревья. Я согласна. Чем будете меня кормить?
Мы выходим из комнаты, направляясь на кухню, где нас уже ждет Олег.
– Роза приготовила котлеты…
Перечисляю ей содержимое холодильника, объясняя, что Роза – моя бывшая няня, которая теперь приходит прибираться и готовить. Олег при этом уже наворачивает пюре, которого в его тарелке ровно в два раза меньше, чем котлет.
– Я буду тоже самое, – Тина указывает на тарелку моего друга.
– Похоже, нам нравится все одинаковое, – едко замечает парень.
– Что?
Тина перевод взгляд с Олега на меня и обратно.
– Олег обиделся из-за того, что ты поселилась в его комнате, – вздыхаю, и поворачиваюсь к ним спиной, наполнить тарелку гостьи.
– Я не поселилась в твоей комнате. Я временно заняла ее!
Тина не испытывает, кажется, ни капли смущения, что мне очень нравится. А что такого? Она и не должна быть смущена. Она приехала к парню, который пригласил ее, и он же выделил ей комнату.
– А я не обиделся, – друг растягивает слова, словно получая кайф от назревающей перепалки, – я временно остался без жилья.
– Плохо, если ты поспишь в холле? – Тина усаживается за стол, напротив Олега. – Что в этом такого? Если ты будешь из-за этого реветь, – ее тело перегибается через стол, а рука касается плеча моего друга поглаживающим движением, – малыш, то просто скажи, и я освобожу твою кроватку.
Девчонка смотрит на Олега, как на какого-то дурочка, с выражением невинности и озорства в глазах. Я ухмыляюсь. Мне нравится, как она ведет себя. Блондин прищуривает смеющиеся глаза, внимательно рассматривая мою гостью.
– Моя кровать к твоим услугам, Тина, только смотри, как бы тебе не пришлось реветь, – зловеще произносит он, и тут же получает от меня подзатыльник. – Что? Я только хочу, чтобы нашей однокласснице было тут уютно, – теперь друг смотрит на меня с выражением участливого дружелюбия.
– Подумаешь, – девчонка пожимает плечами и хмыкает, – я займу твою комнату всего на одни выходные. Переживешь.
Олег смеется, и закидывает в рот щедрый кусок мяса. Я, стоя за спиной Орловской, с ухмылкой переглядываюсь с другом. Нет, одними выходными она не отделается. Она будет ездить сюда, пока я не решу прекратить это. Все только начинается.
Вечером идем гулять по городу, заходим в кино, потом в кафе. Олег с Тиной подкалывают друг друга, в основном на счет комнаты. Не понимаю, что так взбесило моего друга? Не могу сказать по Орловской, как она относится к этим подколам, но за словом в карман точно не лезет.
К дому подходим уже ближе к одиннадцати. Заходим в магазин, где набираем полную тележку пива и закуски на всю компанию, ведь у подъезда нас уже должны ждать Леха с Машкой и Миха.
– Юр, мне надо отойти, – шепотом произносит Тина, когда на кассе подходит наша очередь.
– Куда? – не понимаю.
– Мне надо кое-что купить, – пухлые щечки покрываются румянцем.
– А че ты сразу не взяла? Тебе помочь?
– Нет, просто подождите меня у выхода, хорошо?
И, не дождавшись моего ответа, она убегает в торговый зал.
Олег кивает в мою сторону, с немым вопросом. «Что это с ней?» Пожимаю плечами. «Сам не понял».
– Ну где она?
Мы сидим на лавке возле супермаркета, поставив два больших пакета в ноги, в ожидании Тины уже пятнадцать минут. Олег нетерпелив.
Миха названивает каждые три минуты. Он устал ждать. Он хочет выпить. У него был тяжелый день. А еще он надеется, что мы не сожрали всю домашнюю еду, приготовленную Розой.
– Может у нее случилось что-то? – не унимается друг.
– Слушай, можешь быть с ней помягче? – прошу я. – Ей тут тяжело, не надо доставать ее по поводу комнаты.
– Да мы же шутили. Или мне что, молчать? – возмущается белобрысый.
– Я просто прошу обойтись без конфликтов.
– Так нет никакого конфликта!
Тина выходит с черным пакетом наполовину забитым непонятно чем.
– Все нормально? – интересуюсь я.
Девочка смущенно кивает, и мы двигаемся в сторону дома.
– Ну наконец-то! Хвала небесам, вы пришли! – разоряется Мишка, поднимая с асфальта огромный пакет, и выкидывает в мусорку пустую пивную бутылку. А затем перемещает взгляд на Тину, которую, очевидно, не рассчитывал увидеть в нашей компании и растягивает губы в широченной улыбке. – А кто это у нас тут?
Черт! Я забыл, какой Мишаня любвеобильный и общительный. И прежде, чем я успеваю что-либо ему сказать, парень уже ставит пакет обратно на асфальт, достигает в два шага Тину, хватает ее своими ручищами и поднимает, прижимая к себе сильнее, чем мне хотелось бы. Орловская взвизгивает, чем только раззадоривает моего друга.
– Девочка с косой! Наконец-то мы познакомимся поближе! – ржет этот придурок. – Колись, кто из них пригласил тебя? Брюнет или блондин? А?
Леха с Олегом начинают ржать, Машка закатывает глаза, морща нос и отворачиваясь. Мне, в общем-то, тоже смешно, ведь я знаю, что друг ничего с Тиной не сделает, такой уж он у нас – неуправляемый. Но девочка кажется напуганной.
– Поставь меня на землю! – вопит она. – Отпусти! Миша!
– Мих! – мой правый кулак, сжимающий пакет, готов встретиться с его мордой. – Отвали от нее!
– А, так это Юрец! – Мишка вытягивает руки, все еще держа Тину за талию, поворачивая ее из стороны в сторону, как куклу, при этом продолжая лыбиться. – Так вот кем ты был занят, когда игнорил нас в те выходные? – мы встречаемся с ним взглядом, я чувствую, как раздуваются мои ноздри. – Ладно, – он ставит новенькую на асфальт, – она хорошенькая, я прощаю тебя.
– Спасибо, – дрожащим голосом тихо произносит Тина, одергивая короткую юбку, и поправляя курточку, а затем пинает Миху под колено, – придурок! Ты меня напугал!
– Да ладно, – Мишка почти не реагирует на удар, ему частенько попадает, – я безобиден. Мы подружимся. Пошли, я спою тебе сегодня в караоке извинительную песню.
При этих словах все, кроме Тины, ну и самого Михи, конечно, тяжело вздыхают. Миша известен у нас как самый немузыкальный человек во всей школе. Хотите навсегда возненавидеть какую-нибудь песню? Попросите Мишку спеть ее.
– Привет, – здоровается Леха.
– Привет, – Тина кивает, а затем перемещает взгляд на Машу, – привет, Маш.
Подружка Лехи, не отвечая не приветствие, молча направляется к подъезду, что неудивительно, ведь Маша с Ленкой лучшие подруги. Леха устало выдыхает, мотая головой.
Вот что мне с ними делать? Три этих парня – мои друзья, мы знакомы с ними уже девять лет. С Олегом вообще всю жизнь. Но… девушка Лехи на дух не переносит Тину, Олег не может успокоиться по поводу комнаты, а Миха… вообще, думаю, что с Михой проблем будет как раз меньше всех.
***
Похоже, друзьям Юры я не нравлюсь. И это меня бесит! Вот что с ними не так? Я всем нравлюсь! В моей школе все хотели дружить со мной, мне оставалось лишь выбирать заговаривать с кем-то или нет.
Если подумать, я им не то, чтобы не нравлюсь, а, может, просто не вписываюсь в их компанию. Или им не нужен в компании новый человек? Это все равно странно. Маша открыто игнорирует меня, отчего Леша чувствует неловкость. Олег не перестает подкалывать меня комнатой. А Миша… Миша просто меня пугает.
– Тина, – Юра находит меня в кухне, где я сижу с бутылкой пива и наблюдаю в окно, как с деревьев опадает красно-желтая листва, – они привыкнут к тебе, – он прикрывает за собой дверь и присаживается рядом.
– Это было бы здорово, – улыбаюсь, но не верю в это.
– Обещаю, просто дай им немного времени.
– Юр, я бы уехала в школу, но уже ночь, я завтра уеду. Поможешь мне с вызовом такси?
– Нет, – он мотает головой. – Ты не поедешь никуда. Что ты будешь там делать? Парни ничего не имеют против тебя, а Машка… не обращай на нее внимания.
– Как и на Леночку?
– Именно, – парень улыбается, вызывая улыбку и на моем лице.
Может, он прав? Какая разница парням, что я тут? В конце концов, никаких грубых комментариев от них не поступало. А Маша… Я бы и сама вела себя так-же с девушкой, конфликтующей с моей подругой.
– А теперь пошли в зал, надо срочно чем-то занять Миху, пока он не врубил караоке. Поверь, ты не хочешь этого слышать.
Парни смеются над чем-то, развалившись кто в креслах, а кто на диване. Маша чаще всего молчит, не отходя от Леши ни на шаг. Я принимаю решение не поддаваться чувству уныния и участвую в их беседе, которая плавно перетекает на мою персону, что очень круто, ведь это моя любимая тема. Рассказываю парням, ну и Маше, раз уж она тут сидит, как так вышло, что я оказалась в их стране. Всех интересует моя школа и жизнь в Мид-сити, расположенном в нескольких часах езды от ЛА, и я щедро утоляю их любопытство.
– А теперь время для песен!
Миша вскакивает с дивана и в четыре гигантских шага пересекает зал от дивана до телевизора, закрепленного на противоположной стене.
– Нееет! – Олег умоляюще закатывает глаза.
– Только не это! – возмущается Леша.
– Миш, я этого не вынесу! – стонет Маша.
– Он что, действительно так плох? – встреваю я.
– Я великолепен! – Миша запускает длинные пальцы в кучерявые волосы, убирая пряди на затылок, и показывает нам свой музыкальный талант, вытягивая на распев букву «а», при этом разводя руки в разные стороны, как оперный певец.
– Да замолчи ты! – кричит Маша.
Но ее крик утопает в хохоте, которым разражаются ребята. Я тоже не могу сдержаться, и хихикаю, потому что голос Миши то скрипит, то подвывает.
– Вы просто ничего не понимаете в оперной музыке! – не унимается кудрявый парень. – Ладно, – он бухается обратно на диван, где сидел до этого, – тогда придумайте, чем заняться, чтобы мне не было скучно. Вы же знаете, как только мне стает скучно, я начинаю петь. Может, вы двое, – он смотрит поочередно на меня и Машу, – станцуете?
– Отвали! – Леша кидает в парня маленькой подушкой, которую тот ловит.
– Как на счет тебя, Тина?
Танцы? Я только за! Я рождена для этого!
Хочу уже ответить, чтобы парень врубил музыку погромче, потому что я готова устроить настоящее шоу, но краем глаза вижу, как Юра заинтересованно смотрит на меня, видимо, ожидая моей реакции на провокацию своего друга.
– Я только за! – улыбаюсь, но с места не двигаюсь. – Но ты должен станцевать первым.
– Ой как ты зря это сказала, – в унисон, обреченно, протягивают Юра с Олегом.
А счастливый Миша в это время уже включает музыку и начинает двигаться в такт пацанскому голосу, вещающему о каком-то номерке блатном и трех семерочках. Смысл песни остается для меня загадкой, однако бит так шикарен, что я не могу усидеть на месте, и присоединяюсь к Мише, который, поддавшись общему давлению, все же не стал поддерживать певца чтением рэпа.
Ребята улюлюкают нам, подбадривая, Леша вскакивает и присоединяется к нам, похоже, он тоже любитель танцев. Музыка меняется, но мы не останавливаемся, нам слишком весело. Никто не обращает внимания, что Маша ушла в комнату, где они должны ночевать с Лешей. Зато крик Юры «Убери от нее свои гребанные руки!» немного охлаждает наш пыл, и я понимаю, что ладонь Миши уже не первый раз хлопает мою попку, и, театрально возмутившись, даю ему, театральную же пощечину, от которой Миша, «падает» на диван.
– Чуваки! – Миша старается перекричать музыку. – Я не специально, это у меня стиль такой, – оправдывает он наш танец.
Но никто его не слушает. Я не в обиде, подумаешь, хлопнули пару раз по заду. Что такого? На вечеринках с друзьями я еще и не так танцевала. Юра, злобно поглядывая на Мишу, слегка бьет себя по щеке, и тот поднимает руки вверх «Мужик, я не собираюсь клеиться к твоей девчонке, мы просто танцуем».
– Эй! – я складываю руки под грудью, так, что она сексуально приподнимается. – Я не его девчонка!
– Тогда иди сюда!
Миха так резко хватает меня на руки и падает вместе со мной на диван, что я даже вскрикнуть не успеваю, но опомнившись, вырываюсь из его рук.
– Прекрати!
– Мих, – Юра поднимается и забирает меня из рук друга, усаживая на свое место, – ты нажрался, иди спать.
– Я буду спать тут, – Миша разваливается на диване, поджимая под себя ноги, и закрывает глаза, упираясь щекой на сложенные вместе ладони.
Беру со столика первую попавшуюся бутылку с пивом, хочу сделать глоток, но она пуста. Вытряхиваю в себя последние капли, двигая головой в такт музыке, но и музыка тоже затихает.
– Леш, может хватит? – по залу проносится Машин крик, это она выползла из комнаты и вырубила музыку.
– Машунь, не ори, – парень обнимает ее, и пытается покружить, но та резко толкает его и пьяный Леха падает на свободное кресло, рядом со мной.
– А есть еще пиво? – интересуюсь я, меня разборки этой парочки не должны касаться.
Рядом сидящий Олег протягивает мне бутылку пива, устало вздыхая, словно то, что он видит, происходит с такой частотой, что успело ему надоесть.
– Машунь, иди сюда, давай еще посидим, – просит Леха подругу.
– Да пошел ты, так и знала, что не надо сюда тащиться! – орет она и возвращается в комнату, с громким хлопком закрывая за собой дверь.
– Да ладно тебе! Сходим мы в твой музей завтра! – пьяно кричит Леха и протягивает руку к бутылке, которую ему дает Олег. – Иногда мне кажется, что мы женаты тридцать лет, – шепотом жалуется парень, – а мы еще даже полугода не встречаемся. Похоже, я попал, да? – последний вопрос обращен к Юре.
– Музей? – Юра подносит бутылку к губам, держа ее за горлышко, и я не могу оторвать глаз от этого его жеста, я хочу быть этой бутылкой.
– Выставка с какой-то египетской херней, – Леха откидывается на спинку кресла и вытягивает ноги, – я не смог отмазаться.
– Слабак, – смеется Олег, и получает в ответ от друга средний палец левой руки.
***
Я ловлю на себе ее взгляд, отпивая из бутылки. Тина пьяна, и неотрывно смотрит на мои губы. Провожу языком по нижней губе, задерживая его в уголке рта, и девчонка сглатывает. Она забралась в кресло с ногами, подогнув их под себя, пальцы левой руки теребят тонкую серебряную цепочку на шее. Наблюдаю за ней, как и весь вечер, мне интересно ее поведение. Делаю еще один глоток, и она тоже подносит бутылку ко рту, приподнимает голову, отхлебывая, и мы встречаемся глазами. Я подмигиваю ей, и она посылает мне застенчивую полуулыбку, опуская глаза. Поднимается с кресла.
– Я немного устала, – произносит на родном языке, но тут же поправляется, – я устала, пойду спать. Так, мальчики, вы будете вести себя прилично, или мне закрыть дверь на замок?
Пошлый вопрос, заданный ее детским тонким голосом вызывает желание закрыться в комнате вместе с ней, но еще рано для этого. Я не должен спугнуть ее.
– Не переживай, – мне приходится сдерживать улыбку, – тут все ведут себя прилично.
Тина опасливо косится на Мишку, который уже в полной отключке.
– Он совершенно безобиден, – заверяет ее Леха заплетающимся языком.
– Надеюсь, ты не вынесешь меня ночью из комнаты? – с напором интересуется девчонка у Олега.
– Только если ты сама попросись, – ехидничает друг.
– Тина, ты можешь спокойно спать, за кого ты нас принимаешь?
Я возмущен! Что она себе напридумывала? В моем доме ее никто не обидит.
– Спасибо за вечер, – ее последняя фраза обращена ко мне, и от взгляда, посланного мне же, мое дыхание нарушается.
– Чувак, она классная, – тихо говорит Леха.
– Ага, – поддерживает Олег, – с юморком.
Итак, первый вечер Тины с моими друзьями прошел не так уж и плохо, даже если взять в расчет присутствие тут Машки, с чем я ничего не могу поделать. Нельзя же запретить другу приводить ко мне его девушку? Надеюсь, Тина и дальше будет проводить выходные у меня, в конце концов, что ей делать в школе?
Конечно, было бы круто иметь возможность сейчас уйти в комнату вместе с ней. Но до этого я еще доберусь.
Утром, пока все спят, заказываю завтрак из ресторанчика на углу дома и иду на пробежку – надо выгнать хмель. Доставщик ждет меня у подъезда, когда я возвращаюсь из парка. Выпиваю стакан кофе, вприкуску с бутербродом, и иду в комнату с грушей, где тренируюсь. А когда выхожу из душа на кухню, обернутый в полотенце, сталкиваюсь с Машей, которая жарит на сковороде огромный омлет.
– Я взяла, ты не против?
Видимо, она говорит о продуктах.
– Все, что найдешь, твое.
И это так. Мой холодильник всегда заполнен до отказа. Роза в курсе, что по выходным я редко бываю дома один.
Достаю из холодильника минералку и выпиваю за раз половину бутылки.
– Юр, – Маша поворачивается ко мне лицом, и каменеет, сглатывает, видимо, от неловкости моего одеяния, и забывает, что хотела сказать, – ты не мог бы одеться?
– Сейчас, – просто говорю я, хотя знаю, что не должен разгуливать при ней в такой виде. – Не знал, что ты уже проснулась.
Надеваю свободные шорты, майку, хотя мне хотелось бы походить с голым торсом, в квартире жарко. Но тут девчонки, и я вынужден соблюдать кое-какие нормы приличия. По дороге на кухню, куда меня манит запах свежесваренного кофе и омлета, заглядываю в комнату к Тине, потому что туда меня манит сильнее. Девчонка спит, скинув с себя одеяло. Лежит на животе, согнув в колене одну ногу. Майка, одолженная ей в прошлый раз, задралась почти до середины спины. Я могу спокойно рассматривать два бугорка ее задницы, обрамленные тонкими розовыми нитями, перекрещенными буквой «Т», с блестяшками на месте стыка. Никогда не понимал, зачем девчонки носят стринги, самая идиотская и мало функциональная вещь на свете. Но сейчас я говорю «спасибо» этому произведению чьего-то воспаленного мозга за то, что передо мной открыт самый потрясный в мире вид. Черт, подушечки пальцев начало покалывать от желания прикоснуться к этой попке. Интересно, какая она на ощупь? Мягкая? Хочу, чтобы была мягкая. Ее черные волнистые волосы перекинуты на одну сторону кровати, и спускаются до самого пола. Мне хочется подойти и аккуратно уложить их на кровать. Но я этого не делаю. Тихо прикрываю дверь, и некоторое время стою в коридоре, глубоко дыша, чтобы не напугать Машку эрекцией.
– Юр, я хотела спросить, – Маша возвращается к вопросу, который хотела задать, но смутилась моим видом, – у вас с Леной все кончено?
А не слишком ли прямолинейно? Мы с Машей не друзья. Это не ее дело.
– Что кончено? – я держу лицо серьезным, чтобы до одноклассницы дошло, что у нее нет права задавать мне такие вопросы.
Подружка Лехи ставит передо мной тарелку с омлетом и большой стакан с кофе, за что ей огромное, человеческое спасибо. Но улыбаться я ей все равно не стану.
– Отношения, – это слово она произносит уже не так смело, что меня вполне устраивает, значит, мое поведение достигает цели.
– Какие отношения? – смотрю ей прямо в глаза, и Маша не выдерживает, отводят взгляд.
– Ну, я думала, – совсем тихо, уперевшись взглядом в тарелку, продолжает она, – у вас…
– Маш, – перебиваю ее, – мне не интересно, кто и что думает, и даже то, кто и что говорит. Но вот то, как ведут себя люди в моем доме, мне интересно. Скажи, тебя кто-нибудь тут обижал?
– Нет, – она непонимающе мотает головой.
– Или кто-нибудь из нас относился к тебе неуважительно?
– Юр, я не понимаю…
– А я понимаю, Маша, – делаю глоток кофе, – то, что вчера одной моей гостье тут было не слишком комфортно, потому что некоторые из других моих гостей не пожелали даже поздороваться.
Она тупит взгляд, обдумывая что-то некоторое время. Затем сводит вместе брови, и поднимает на меня темно карие глаза. Кажется, она поняла, о чем я. И ей стыдно. Очень хорошо.
– Извини, Юр, – выходит из-за стола, – я сейчас уйду. Только разбужу Лешу.
– Не надо уходить, – останавливаю ее. – Леха мой друг, и он может приходить сюда, когда пожелает, и ты тоже. Я не могу заставить тебя общаться с Тиной, но она ничего плохого тебе не сделала. Она нормальная девчонка, и у нее тут никого нет. Не надо усложнять ей жизнь. Мы поняли друг друга?
Маша кивает. Но на место не садится. Теперь мне надо исправить ситуацию, потому что я не должен запугивать девушку друга. Не важно, нравится она мне или нет. Подхожу к ней, мягко надавливаю на ее плечи ладонями, и усаживаю обратно за стол, достаю из морозилки клубничное мороженое, и ставлю перед ней. Она непонимающе смотрит на меня. А я пускаю в ход широкую улыбку, которая, как мне известно, может растопить сердца людей.
– Это мой вклад в твой завтрак, – говорю милым голосом, чтобы она поняла, сложный разговор закончен, мы не ссоримся. – Спасибо за кофе и омлет. Это очень вкусно, – заталкиваю в рот кусок болтушки и с удовольствием жую.
Маша одаривает меня дружественной улыбкой. У нас все ровно. Мы не друзья, но и ссориться нам незачем. К тому же теперь она в курсе, в какие дела не должна лезть. Она может не любить Тину, не иметь желания общаться с ней, но она будет вести себя с ней прилично, потому что я прошу ее об этом.
Глава 2
***
Юра пересчитывает малышей, давая каждому леденец перед тем, как помочь им забраться в автобус. Леша в это время закидывает детские походные рюкзачки в багажное отделение.
Они уезжают в поход на выходные, помогать учителям с ребятами из начальных классов, как и каждый год. Что-то вроде дополнительной нагрузки.
Юра звал меня с собой, но я отказалась. Природа – это здорово, но для меня блага цивилизации в виде туалета и душа куда важнее. Так что без особой необходимости, а она возникнет только в случае ядерной зимы или зомби апокалипсиса, я не соглашусь справлять нужду в кустах.
Сейчас только пять утра. Первый урок начнется в десять. Но я не сплю, так как мне не спокойно оставаться в школе без него. Я уже привыкла к тому, что выходные провожу у этого парня.
Юра, словно чувствуя, что я наблюдаю за ним, поднимает голову на мое окно, и мы встречаемся взглядами. Он машет рукой в ответ на мой точно такой же жест и улыбается. Достает телефон и печатает сообщение, которое через несколько секунд приходит на мой мобильник.
«Мне будет не хватать тебя в палатке». Пошляк! Как будто мы с ним только в палатке и видимся.
Смеюсь «Не потеряй своих питомцев» – отвечаю ему.
«А ты будешь меня искать, если я сам потеряюсь?» – приходит его вопрос.
Вывожу черным маркером на тетрадном листе три толстые буквы «НЕТ» и прикладываю к окну.
Юра прижимает ладонь к сердцу и изображает взрыв, закрыв глаза и откинув голову назад, словно от взрывной волны.
«Но я буду тут, когда ты вернешься» – смягчаю удар.
«Тогда я обязательно вернусь» – приходит его ответ, и мои скулы сводит от улыбки.
Телефон снова пиликает и на экране высвечивается новое сообщение – «Встреть меня в тех зеленых шортах».
Заливаюсь смехом. Я эти зеленые шорты однажды в рамку повешу «Может лучше без них?» – быстро набираю текст и отправляю.
С интересом наблюдаю, как Юра долго всматривается в текст, а затем снова поднимает голову к моему окну «Я ВЕДЬ МОГУ И НЕ ЕХАТЬ НИКУДА!».
«Не переживай, я скину тебе фотку» посылаю ему воздушный поцелуй.
«Не провоцируй! Меня неправильно поймут, если застукают со стояком в автобусе, полном ребятни».
«Не представляю, чем тебе помочь».
«Зато я представляю, постоянно».
Тут физрук дает команду, и Юра с Лешей садятся в автобус. Через пять минут экспедиция покидает школьную стоянку.
Иду в душ, пока там не собралась толпа. Проходя мимо комнаты Анжелики, слышу возню. А ей что не спится? Но нет, это не просто возня. Я отчетливо слышу скрип кровати и приглушенное мычание. Интересненько. Некоторое время слушаю, почти прислонившись к дверям, что происходит в комнате. Я не боюсь быть застуканной, время еще раннее, все спят. «Шшш, не стони» – говорит мужской голос, но вопреки ему снова слышатся стоны. Ну и школа! Вот вам и Анжелика! А по ней и не скажешь. Сглатываю любопытство и бреду в душ.
Интересно, у меня когда-нибудь так будет? Что испытывают люди, занимаясь сексом? Как выглядит оргазм и что это такое? У меня, кроме поцелуев ничего не было. Но я уже знаю, что и они бывают разными и приносят разные ощущения. Поцелуй с Кайлом приятный. Медленный. Кайл словно пробовал меня на вкус, иногда касаясь своим языком моего. При этом держал за талию и старался отследить мои движения, следуя им. Я ощущала легкое головокружение и бабочек в животе.
Поцелуй с Юрой словно шторм. И нет, не потому, что слюней много. А потому, что он напрочь сносит мне крышу. Юра лишь в первый раз попробовал на вкус мои губы мягкими прикосновениями. Теперь он придерживает меня, гладя рукой по спине, или за волосы, направляя в нужном себе направлении. Его губы четко знают, чего хотят. И когда он покусывает мою губу, а затем втягивает ее в себя, я моментально сырею и чувствую пульсацию между ног. А когда его язык проходится по моему небу, ноги слабеют, и в ладони впиваются сотни маленьких игл.
Выхожу из душа, все еще в мечтах о поцелуях и подпрыгиваю от неожиданно открывшейся двери Лики, из которой выскакивает Олег. Наткнувшись на меня, он резко прикрывает дверь и прикладывает палец к губам, приказывая мне молчать. Я показываю, как закрываю рот на замок и парень, весело подмигнув мне, направляется к выходу с женской половины этажа.
Я шокирована. Теперь в моей голове уже не поцелуи с Кайлом или Юрой. Какого черта я их вообще сравниваю? Кайл определенно проигрывает Юре в этой битве. В голове возникает образ Олега, и я представляю, что происходило в комнате Лики. Гребанные гормоны! Дурацкий половозрелый возраст! Я еще не готова ко всему этому!
Заплетаю французскую косу, зацепляя ее шпильками с цветными стразами, надеваю форму, цепляя на блузку брошь с маленькой серебряной кошечкой, и иду в столовую. До начала уроков еще целый час, но проводить его в комнате не хочется. За нашим столиком сидит Олег. Его светлые волосы еще влажные, парню явно не хватает фена. Обращаю внимание, что парню идет школьная форма. Две верхние пуговицы белой рубашки расстегнуты, рукава закатаны по локоть, оголяя покрытые золотистыми волосиками руки с выделенными венами. Почему он вдруг показался мне привлекательным? Его поднос уставлен несколькими тарелками, что наталкивает меня на мысль о повышении аппетита при выплеске гормонов. Больше в столовой никого нет, за исключением тестостерона, явно витающего в воздухе.
Да что со мной такое? Мне нравится Юра! Юра мне нравится! Это бесспорно так же, как моя любовь к столовской выпечке, гействе моего американского друга, огромного размера носа папы и… и все же Олег, с взъерошенными волосами и выражением вселенского блаженства на красивом лице выглядит безумно привлекательным.
Так, мне срочно нужно что-то сделать с зашкаливающим гормонотоксикозом.
– Уже можно говорить? – шепотом спрашиваю я, словно он мне навеки запретил разговоры.
– Можно, даже не шепотом, – ухмыляется парень.
Набираю на поднос сырники с джемом, два пирожка с капустой и бутылку с морсом. Усаживаюсь напротив Олега.
– А…
– Нет, – блондин не дает мне и слова сказать, – вопросы по поводу утренней встречи отметаются.
– Нууу, – тяну разочарованно, я то рассчитывала на грязные подробности, – тогда нам и поговорить не о чем.
Олег смеется, засовывая в рот кусок запеканки.
– Да ладно тебе, – не выдерживаю я, – поделись.
– Нет.
– Ну пожалуйста, – делаю самое свое ангельское лицо.
– Нет.
– А если так? – нацепляю милую улыбку, провоцируя ямочки на щечках.
– Уже лучше, но нет.
– Но почему?
– Потому, что это не твое дело. К тому же тебе нечего рассказать мне взамен.
– Так нечестно! Ты мог бы поделиться со мной опытом.
– Уверен, Юран с удовольствием поделится с тобой.
Заливаюсь краской. Мы не так давно знакомы, но я, определенно, хотела бы, чтобы так оно и было.
– Или, – на лице Олега появляется ехидное выражение, – тебе уже есть, чем поделиться?
Грустно мотаю головой.
– И какие мысли на этот счет? – ехидец не сходит с лица блондина.
– Ну, – грустно вздыхаю, – я не понимаю, готова ли, и хочу ли я…
Да что я говорю? Это же Олег! Друзья Юры вечно надо мной прикалываются, а я собралась тут душу раскрывать. Девушка, сидящая напротив коварного блондина! Вернитесь в реальность и позвоните подругам!
Мне катастрофически не хватает девчачьего общения – это факт.
Олег ухмыляется, а по моему лицу растекается жаркая волна стыда.
– Вот ты! – возмущаюсь, так бы и воткнула вилку в его довольную рожу.
– Но ты рассматриваешь варианты уже сейчас? Или решишь подождать до свадьбы? – прыскает парень.
– Замолчи, идиот, – шикаю я.
– Да не парься ты, это все между нами. Я понял, что ты сказала то, чего не хотела говорить, – и тут ухмылка слетает с его лица. – А если серьезно, то в делах секса сомнений быть не должно. Так что если ты хоть чуть-чуть сомневаешься, значит, еще не готова, Тина, и в этом ничего плохого нет. Ты должна быть четко уверена в том, что делаешь. Не стоит торопиться.
– Так ты был уверен?
Мне определенно нужна подруга, лучше женского рода. Говорить о таких личных вещах с друзьями Юры, статус которого в моей жизни не определен, это не то, о чем я мечтала.
– Ну, – Олег пожимает плечами, – у нас разные организмы. Парням проще.
– Что нам проще?
Вздрагиваю от раскатистого голоса Миши за спиной.
– Лишиться девственности, – поясняет, как ни в чем не бывало, Олег.
– Да, нам проще, – Миха треплет меня по голове, скорее всего, нарушая целостность моей французской косы, – так что ты не торопись, девочка с косой, успеешь еще.
Мишка уходит к раздаче, а я выпучиваю глаза на Олега. Какого черта он рассказал Мише?
– Расслабься, Тина, – отмахивает тот, – он не узнал ничего, чего не знал до этого.
– Так, – Миша приземляется на соседнее со мной сиденье, – вы обсуждали секс без меня? – Он возмущенно оглядывает нас с Олегом. – Больше так не делайте. Я должен присутствовать при каждом разговоре на эту тему. Давайте все с начала. У кого че было?
Парни буровят меня взглядом и я, не выдерживая, забираю свой поднос.
– Ну и придурки вы, – кидаю им, собирая остатки еды с собой и удаляюсь.
За моей спиной парни дают друг другу пятерни и ржут.
Моя проблема в том, что я не могу часто разговаривать с Шен и Эшли. Разница между Москвой и ЛА десять часов, и вечером, когда я могла бы звонить им, они в школе. Мое утро – их вечер. И наоборот. Было бы куда проще, имей я возможность поговорить на интересующие меня темы с кем-нибудь близким.
Уже почти месяц я провожу выходные у Юры, и мне кажется, я действительно могу считать его другом. Вот только сложность в том, что тянет меня к нему не как к другу. Я знаю это точно, ведь у меня есть Том, он парень, он мой друг, но притяжения между нами нет. Я не мечтаю о его губах на своих, когда он прикусывает их, и я не ощущаю пустоту в животе от его прикосновений. С Юрой все по-другому. Я и сама не могу пока объяснить, даже себе, что чувствую. Надеюсь только на то, что и он не относится ко мне, как к обычной девчонке, с которой он проводит время. Во всяком случае, мне хотелось бы верить в его ко мне притяжение. Быть отвергнутой отвратительно.
***
В кабинете прохожу к своему месту, запинаюсь обо что-то и падаю, развалившись в проеме между партами. Потрясающий день!
– Что, ноги не в состоянии выдержать твой толстый зад? – слышу над собой голос своего врага.
Я что, упала прямо рядом с местом Леночки? Ну да. Вот и ее нога, плавно забирающаяся под парту. Змея поставила мне подножку. Поднимаюсь. Отряхиваюсь.
Не обращать внимания на смешки! Мне плевать на них!
– Как много ты знаешь про толстые задницы! – смотрю Леночке прямо в глаза, пусть знает, что я не боюсь ее. – Твоя хоть в зеркале помещается?
– Думай, что говоришь, нерусская, – блондинка расправляет плечи. – И, может, все-таки застегнешь блузку?
Что? У меня, что блузка расстегнулась?
Смотрю вниз, но все пуговицы застегнуты.
– Вот тут, – она просовывает палец в проем между пуговицами, воспользовавшись моим замешательством, с силой тянет палец на себя, и я вижу, словно в замедленной съемке, как жемчужная пуговица отлетает от моей блузки, выставляя напоказ белое кружево лифа. – О, как неприлично, – сочувственно мотает головой, – видимо, тебя выгнали из школы за распущенность. Но не переживай, мы тут найдем тебе место. Я даже помогла тебе перенести вещи. Вот там, – тонким пальчиком с ноготком, покрытым черным лаком, она указывает на угол, где стоит мусорка.
Поворачиваю голову. В мусорном ведре валяются все мои учебники, тетради и ручки, лежавшие в шкафчике под партой. Вскипаю. Кто-то из ребят в классе посмеивается, кто-то просто следит за развитием ссоры. Но отвлеченных от происходящего нет. Мельком вижу сочувственный взгляд Кирилла и заинтересованный Ярика. Последний перешептывается с соседкой по парте, ожидая кровавой развязки. Мои руки сжимаются в кулачки. Я готова врезать этой наглой твари, а еще лучше впечатать ее напыщенное лицо в столешницу.
– Лен, – голос за моей спиной суров, и придает мне сил, – иди и подними все, что выкинула.
Гомон в кабинете утихает.
– А ты ее новый защитник? – взгляд Лены перемещается за мою спину.
– Подними, – повторяет Олег, и я выдыхаю немного облегченно, хоть мне все еще тяжело разжать руки.
– Не понимаю о чем ты, – змея откидывается на спинку стула, закидывая ногу на ногу, – я бы не стала прикасаться к ее вещам, боюсь запачкаться.
– Тина, иди переоденься, – чувствую, как мне на плечи опускается что-то, это Олег накинул на меня свой пиджак.
– Нет, – мой голос звучит хрипло из-за комка в горле.
Я не должна плакать! Надо быть сильной перед этой гадиной.
– Пошли, я провожу тебя, – Олег кладет руки мне на плечи и хочет вывести из класса.
– Нет! – кричу, мои руки трясутся от злости на несправедливость, учиненную этой мегерой.
Достаю из кармана бумажный платок и высмаркиваюсь, не обращая внимания на скорчившуюся от неприязни морду блондинки, а затем делаю шаг к ней, мы смотрим друг другу в глаза, я резко зажимаю ее нос пальцами, и когда она открывает рот, начиная орать, засовываю в него скомканный платок. В классе полнейшая тишина, Маша, сидящая на следующей за Леночкой парте, ошарашенно выпучивает глаза. Крик Леночки, выплюнувшей платок, доносится до меня словно издалека, я не понимаю, что происходит, когда она кидается на меня и не достает руками, потому что Олег держит меня подмышками и оттаскивает с прохода.
В одно мгновение я оказываюсь в коридоре, где школьники бегут по своим делам, ведь перемена еще не окончена. Олег заинтересовано смотрит на меня, но я вижу его как-то размыто.
– Черт, тебя трясет, – его голос достигает моего сознания, и я понимаю, что ноги подкашиваются.
Дверь класса распахивается, и до меня доносится мат Акинтовой, а затем она сама вылетает из кабинета и кидается на меня.
– Оооо! – это Миха, появившийся неизвестно откуда хватает Лену, и оттаскивает от меня, она снова не смогла меня ударить.
– Миха, держи ее, – кричит Олег другу, и тянет меня сквозь толпу учеников к лестнице.
Олег выводит меня из здания. Наверное, мы идем к общежитиям. Я молчу, нервно дыша, стараюсь не упасть на подкашивающихся ногах.
– Пей, – друг Юры протягивает мне стаканчик с водой, когда мы оказывается в холле нашего этажа, и я выпиваю его залпом, опрокидывая на себя половину.
– Я убью ее, – глухо выговариваю я.
– Пошли.
Пытаюсь открыть комнату трясущейся рукой, но ключ выпадает, и Олег помогает мне.
– Я скажу, что тебе плохо, – говорит он, усаживая меня на стул. – Хочешь, попрошу в медчасти что-нибудь успокоительное?
– Нет, – мотаю головой. – Иди на урок, – начинаю приходить в себя.
– Тина, я больше не оставлю тебя одну, пока Юрки нет. Посиди пока тут, успокойся. Придешь на урок, как отойдешь.
– Нет, я переоденусь и приду.
– Тебя же трясет, – Олег обеспокоен, удивительно.
– Можешь подождать меня. Мне надо пару минут.
Парень выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь. А я достаю из шкафа чистую белую блузку. Смотрю в зеркало. Лицо почти белое. Щипаю щечки, разрумянивая их. Я не позволю этой суке измываться над собой. Привожу себя в порядок. Выпиваю стакан апельсинового сока, стоящего на полке в моей комнате, и выхожу.
– Слушай, не говори ей ничего, – Олег сопровождает меня до кабинета. – Мы все уладим.
– О, – мотаю головой, я зла, возмущена и хочу наказать обидчицу, – нет. Не надо ничего уладить, – путаю слова, но мне плевать, странно, что я вообще могу говорить. – Я сама все улаживать.
Олег извиняется за опоздание за нас двоих. Учительница литературы снисходительно кивает нам на места, приглашая занять их. Проходя к своей парте, кидаю взгляд в сторону ведра, в котором уже нет моих вещей. Олег садится со мной, видимо, в качестве поддержки. Открываю парту – мои вещи в шкафчике. Хорошо.
– Эй, – Миша, сидящий за мной, трясет мое плечо, – ты как? Я немного ее охладил, – шепчет он.
– Нормально, спасибо, – поворачиваюсь к нему. – Кто достал мои учебники?
– Я, – улыбается парень.
– Спасибо.
– А че случилось то?
– Ничего, – шепчу я и отворачиваюсь.
Леночкино место пустует. Я пару раз оборачиваюсь на Машу, но она отводит взгляд. Ей стыдно? Но она то тут при чем? Надеюсь, она не участвовала в этом, иначе мне придется распространить план мести и на нее тоже, а мне этого очень не хочется. Юре с Лешей и так не нравится наше с ней молчаливое недовольство друг другом. Одноклассники то и дело кидают на меня взгляды, перешептываясь. Плевать. Они будут шептаться еще больше, когда я воспроизведу свой план.
Я молчу весь урок, с усилием сглатывая слюни, то и дело заполоняющие рот. Надеюсь, что не выгляжу как маньяк-убийца, ведь в моей голове крутится картинка того, как я медленно, один за одним выдираю все блондинистые волосы гадины.
Когда звенит звонок, я не двигаюсь с места.
– Пошли покурим, – зовет Миша, но я не двигаюсь.
– Тина, – Олег тормошит меня за плечо, – пошли.
– Нет, я не хочу. Идите.
– Нет, я тебя не оставлю. Неизвестно, чего ожидать от этой мегеры.
– Чуваки, я быстро, – Мишка выбегает из кабинета, наверное, в курилку.
– Слушай, – заговаривает Олег, но я не смотрю на него, я жду, когда все выйдут из кабинета, – во-первых то, что ты сделала, было круто, хоть и мерзковато. Во-вторых, не бойся, я не оставлю тебя ни на минуту.
– Я не боюсь.
Наконец мы с Олегом остаемся одни в кабинете. Достаю из шкафчика свою бутылку с водой, открываю Леночкину парту и выливаю туда всю жидкость.
– Ты че делаешь? – Олег хочет остановить меня, но успевает выхватить из рук уже пустую тару.
– Я не собираюсь оставлять ее безнаказанностей! – шиплю я, кажется, снова неверно, но это и не важно, мой мозг сейчас нацелен на месть, и ошибки в словах меня интересуют меньше всего. – Верни бутылку, – требую я.
– Хватит, – Олег серьезен.
– Верни ее, – кричу я, – или я дотащу до парты этой сучки весь гребанный кулер!
– Сейчас ты не права, Тина, – просто говорит Олег, возвращает мне бутылку и направляется к двери, он что, собрался сдать меня?
Нет. Олег не собирается меня выдавать. Он лишь приоткрывает дверь и наблюдает, скорее всего за тем, чтобы в кабинет никто не зашел. Я наливаю в бутылку воду и снова выливаю ее в шкафчик обидчицы, чувствуя блаженство, когда листы ее тетрадей промокают насквозь и чернила расходятся голубыми кляксами. Затем замечаю косметику. Зачем злу тушь от Chanel? Откручиваю крышку от тюбика и выкидываю в воду. Ломаю помаду от Mac, вымазывая ее о посыревшие тетрадные листы. О да, пудра от Guerlain, она ей тоже не нужна, поэтому я открываю крышку маленькой блестящей черной коробочки, и опускаю ее в воду. Да и туалетная вода ей ни к чему. Выкидываю красивую стеклянную баночку голубой водички в окно, удовлетворенно наблюдая, как разлетаются мелкие осколки.
– Тина, заканчивай, народ возвращается, – сигналит Олег.
Набираю воды в бутылку – в горле пересохло. Возвращаю столешницу Ленкиной парты в исходное положение, закрывая шкафчик, и возвращаюсь на свое место. Теперь я могу насладиться тем, как вода охлаждает мое горло, потому что мне становится жарко, а руки все еще дрожат.
– Держи, – Олег протягивает мне шоколадный батончик.
– Спасибо, – я даже могу улыбнуться.
Надкусываю батончик и жадно жую.
– Не улыбайся, – наставляет шепотом Олег, когда ребята заполняют кабинет, – ты все еще расстроена.
Стираю улыбку с лица, хоть мне этого очень не хочется. Я готова расхохотаться, и желательно в лицо злу.
Леночка заходит в кабинет одной из последних, буровя меня взглядом.
– Твои защитники не всегда будут рядом, тварь, – шипит она, усаживаясь на свое место и слегка нагибаясь ко мне.
– Отвали, – рычит Олег в ее сторону.
Я делаю несчастный вид, и достаю тетрадь и учебник по литературе, учительница которой тоже заходит в класс. Мишка забегает последним.
Внимательно слежу за тем, как Леночка открывает шкаф парты. Как же мне хотелось бы увидеть сейчас ее лицо, но мне доступна лишь ее спина. Жаль. Но нет, мне везет, злобная блонди поворачивает голову в мою сторону. На пунцовом лице гримаса ужаса и злобы. Делаю глубокий вдох, чтобы не рассмеяться.
– Я тебя прикончу, мразь, – еле слышно шепчет она, и я почти вижу, как клубы дыма выбиваются из ее рта.
Поднимаю брови вверх, выражая полное непонимание происходящего, указываю пальчиком на ухо, как бы говоря, что мне не слышны ее слова. Мы обе знаем, что она не пойдет к директрисе с жалобой. В этой школе поступать так не принято.
– Кто решил прочитать первым сочинение по «Тихому дону»? – голос учительницы не нарушает нашего с Леной зрительного контакта.
Но в мою голову приходит еще одна мысль. Леночка должна прочувствовать всю прелесть моей мести. Чуть улыбаясь, все так же, не отрывая взгляда от блондинки, поднимаю руку.
– Кристина? Я удивлена, – Елена Михайловна, присаживается за свой стол, и жестом приглашает меня к доске, – выходи.
– О, нет, Елена Михайловна, если честно, я еще не все прочитала, – не отвожу глаз от Лены, я просто не могу этого сделать, – вы дали мне время до следующей недели.
– Действительно, – соглашается учительница.
– Мы с Леной обсуждали вчера эту книгу, и ее сочинение мне показалось замечательным.
При этих словах голубые глаза округляются, Леночка сжимает губы, и поворачивается к Елене Михайловне.
– Лена? – теперь учительница обращается к ней. – Мне всегда нравились твои сочинения. Давай, выходи, прочитай нам всем свои любимые места.
Но зло не может выйти. Ее тетради промокли, и даже если сочинение было ей написано, теперь его нет. У нее ничего не осталось! Я так счастлива!
– Кажется, нас ждет битва под Москвой, – тихо говорит Олег, поворачиваясь к Мише.
– Это будет Сталинград, – поддерживает тот друга.
– На самом деле, Елена Михайловна, – дрожащим голосом произносит блонди, – я еще не доработала сочинение. Кристина поторопилась с выводами. Мне хотелось бы еще немного подточить мысли.
– Ну что ж, есть еще желающие? – учительница обращается к классу.
***
После литературы, которая стоит последним уроком в пятницу, ребята начинают разъезжаться по домам, и я очень надеюсь, что и Леночка тоже уедет. Не хотелось бы после выходки с водой остаться с ней наедине на выходные. Выражение ее лица меня до сих пор смешит и страшит одновременно. Думаю, теперь война объявлена. Но я должна справиться. Она первая начала, а терпеть оскорбления я не собираюсь.
Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть.
– Кто?
– Олег.
Открываю дверь.
– Слушай, Ленка, конечно, уехала, но я бы предложил тебе поехать ко мне, – предлагает парень.
– Олег, – улыбаюсь, я сейчас так взбудоражена собственной выходкой, что чувство страха напрочь улетучилось, не понимаю, почему я вздрогнула от его стука, – не переживай. Все в порядке. Едь домой. Со мной ничего не случится.
– Ну как скажешь, в случае чего, звони.
– Хорошо, – киваю я, забывая, что его номера у меня нет.
Набираю еду в столовой. Намываю свое настрадавшееся тельце в душе. Около получаса болтаю с Шен по скайпу. Она осветлила волосы, и теперь похожа на загорелую версию Леночки. У моих друзей все отлично. Том все так же боится своей эрекции, переодеваясь с парнями в раздевалке. Эшли все так же страдает по Лэнсу. Шен экспериментирует с пирсингом и парнями.
Включаю «Настоящую кровь» и валюсь на кровать, поедая мясные биточки с макаронами, припасенные как раз для такого повода.
В субботу нежусь в кроватке до обеда, пока возмущенный пустой желудок не вынуждает меня покинуть комнату.
В столовой сидят несколько человек, но из моего класса никого нет. Завтракаю потрясающими тонкими блинчиками, щедро политыми абрикосовым вареньем, запивая все это какао. Не забываю взять эту вкуснятину в комнату.
Делаю уроки, пока желание прогуляться не пересиливает мою любовь к науке. Смеюсь собственной мысли. Остроумно. Любовь к науке и я. Нонсенс!
На улице довольно прохладно, возможно ближе к вечеру, приходится обуться в ботинки и утепленный плащ. Отмечаюсь на выходе из школы и бреду по той дороге, по которой мы с Юрой гуляли в первую неделю знакомства. Вдыхаю воздух полной грудью, распинывая ногами кучу цветных листьев, опавших с деревьев. Осень в России потрясающая, хоть и деревья стоят уже голые, а по утрам виднеется иней. Делаю несколько фотографий и отправляю их папе, он просил почаще присылать ему пейзажи его Родины. Затем фоткаю свою симпатичную мордашку и посылаю ее всем – родителям и друзьям, а то вдруг забудут меня. По аллее прогуливаются мамаши с малышами, и обнимающиеся парочки. Завидую. Нет, не мамашам, мне для детей пока рановато, а парочкам. Мне тоже хотелось бы прогуливаться, обнимаясь с Юрой. Вот если бы он сейчас положил свою руку мне на плечо, я б ее не скинула. И если бы он коснулся губами моих, я бы не стала сопротивляться.
– Девушка, – рядом останавливается машина, и высунувшийся из нее парень рассматривает меня, – а куда вы идете?
Это он мне? Осматриваюсь по сторонам. Рядом никого. Значит мне.
– Просто гуляю.
– А может покатаемся?
Парень выходит из машины, и подходит ко мне.
– Я Андрей, – представляется парень.
– Кристина, – странно, что я называю полное имя, оно только для моего папы.
– Я к родителям приехал на выходные, и тут увидел тебя, – парень чуть выше меня ростом, немного полноват, и выглядит как плюшевый мишка, не могу не улыбнуться, когда на его загорелом лице появляется улыбка, – и забыл, куда еду.
– Может, немного пройдемся? – предлагаю я, ибо не хочу садиться в машину к незнакомому человеку, хотя я бы не прочь прокатиться.
– Давай.
Мы оставляем его синюю Тойоту на обочине и идем в обратном направлении по аллее.
– Ты тут недалеко живешь? – спрашивает Андрей.
– Да, – киваю, надеюсь, он не станет вдаваться в подробности, не хочу рассказывать, что я школьница.
Хотя, почему бы и не рассказать? Он мне что, понравился? Так не должно быть! Я ведь только что мечтала о Юриных объятиях и его губах. Я вообще не должна знакомиться с парнями.
С другой стороны, мне же не помешает практика разговорного русского?
Как будто мне не хватает того, что все вокруг меня разговаривают на русском, скорее уж я родной язык забуду.
Андрей не расспрашивает меня о том, где я живу, зато я узнаю, что он вернулся недавно с Кубы, где отдыхал месяц, пока находился в отпуске. Вот отчего он такой загорелый. Мне бы тоже хотелось побывать на Кубе. Он учится в Высшей школе экономики, в Москве, где живет в общежитии, а сюда приезжает по выходным, видаться с родителями и братом. Отсюда до Москвы почти два часа езды, и жить ему тут неудобно.
Мне не интересно слушать его, но я не знаю, как отказаться от этой прогулки теперь, раз уже согласилась. Мне везет, кто-то звонит на его мобильник, и ему срочно нужно ехать. Он просит мой телефон, чтобы пригласить меня вечером куда-нибудь. Я решаю быть честной, и говорю, что учусь в местной школе-пансионате, и что мне только семнадцать лет. Андрей расстраивается сначала, но потом все же дает мне свой номер, вдруг мне станет скучно, и я решу провести с ним вечер. Он обещает вести себя со мной как с сестрой, пока я не повзрослею. Смеюсь этой шутке.
Брожу дальше по аллее. Мне хочется позвонить Юре. Мне надо услышать его голос, узнать, что он есть. Но я уже звонила дважды, его номер вне зоны доступа. Наверное, они уехали далеко от сети.
Дохожу до ресторанчика, куда меня водил Юра и заказываю порцию антрекота и шоколадный торт. Тут полно народа, и пока я листаю новости в социальных сетях, в ожидании своего заказа, замечаю на себе несколько заинтересованных взглядов представителей противоположного пола разных возрастов, даже тех, за столиками которых сидят и женщины. Улыбаюсь. Моя самооценка вальяжно выделывает пару танцевальных па в голове. Мне нравится ощущать на себе взгляды. Что в этом такого? Это при том, что сегодня я одета в голубые джинсы скинни и зеленый свитер с треугольным вырезом, волосы заплетены в две косы и обмотаны вокруг головы обручем в несколько слоев. На мне ни грамма косметики. И раз уж я пошла на прогулку, высокие каблуки были оставлены на полке в шкафу, ведь гулять в мягких ботиночках на каблучке в три сантиметра гораздо удобнее.
Удивляюсь, когда официант, вместе с десертом приносит мне бокал вина. На мой вопрос он поясняет, что это подарок от углового столика. Улыбаюсь и киваю в знак благодарности трем парням, сидящим за этим столиком. Моя самооценка на вершине мира. Но… им что, не понятно, что я еще школьница? Ау! Я не выгляжу старше своих семнадцати! Народ! Очнитесь! Но еще больше я удивляюсь тому, что мой счет оплачен той же группой парней. Вот это да. Да я могла бы жить тут, не тратя ни копейки. Забираю контейнер с жареной курицей, заказанной мною на вечер, и выхожу из ресторанчика. Бокал красного вина остается стоять на столике не тронутым.
– Девушка! – окликают меня уже на выходе.
Оборачиваюсь и вижу симпатичного парня, вряд ли ему больше восемнадцати. Светло каштановые волосы довольно мило торчат в разные стороны, словно он только что взъерошил их руками, а карие глаза рассматривают меня с таким интересом, как будто я какое-то чудо света.
– Привет, – сегодня улыбка не слезет с моего лица, я чувствую у своих ног весь мир. – Это ты заплатил за меня?
– Я не мог отвести от тебя глаз, – улыбается парень, подходя ближе. – Я влюблен, – он прикладывает обе руки к сердцу. – Проведи со мной вечер. Я Денис, и если ты откажешь, я буду преследовать тебя, как маньяк.
Ого! Шустрый какой!
А вообще, два знакомства за день? Надо не забыть расцеловать мамочку за эту красотку, которую я по десять раз в день вижу в зеркале.
– Я Кристина, – снова называю полное имя, – и мне семнадцать, – и я не хочу этого скрывать, потому что сейчас мне не нужен никто кроме парня, сидящего где-то в зарослях и следящего, чтобы малышня не разбежалась по лесу.
– Что? – резко выдыхает парень, округляя глаза.
Смеюсь.
– Извини, я готова вернуть деньги за ужин.
– Неет, – протягивает Денис, разводя руки в стороны, – тебе не может быть семнадцать. Я хотел пригласить тебя в клуб сегодня.
– Мне очень жаль, – не могу унять смех.
– Пожалуйста, скажи, что сегодня у тебя день рождения и тебе исполняется восемнадцать!
Мотаю головой.
– Вот облом! Может, мы хоть прогуляемся вечером?
– Прости, но у меня очень много домашнего задания, – начинаю движения в сторону аллеи.
– Да я все знаю, я все за тебя решу! – кричит парень мне вдогонку. – Я сам школу недавно закончил!
– Мой день рождения десятого ноября! – кричу ему, поворачиваясь и идя спиной вперед. – Я буду тут в этот день!
– Я буду ждать тебя! – кричит парень, смеясь, и забегает обратно в ресторан.
Прыгаю от счастья подскоками, как маленькая дурочка и размахиваю пакетом с едой. Ну а что, до совершеннолетия остается всего ничего и это, без сомнения круто.
Отмечаюсь о прибытии в школу. В комнате валюсь на кровать от усталости.
Итог дня: двое симпатичных парней, бесплатный ужин в дорогом ресторане, потрясающая прогулка и… ну вот, забыла в магазин зайти, ужас, как хочется мороженого.
Высвеченное на экране мобильника имя Юры отбивает аппетит. Нажимаю кнопку принятия вызова.
– Слышно? – спрашивает парень, конечно, к чему эти приветствия?
– Да, – отвечаю я.
– Тут связи вообще нет, мне пришлось идти пешком почти километр и залезть на дуб. Не факт, что ветка меня выдержит, так что если я вдруг перестану говорить, не обижайся, просто знай, что я свалился.
– Ты мой герой, – смеюсь, я счастлива.
– Как у тебя дела?
– Все здорово. Сходила в ресторан, куда ты водил меня.
– Что? С кем? – в голосе слышится возмущение, я надеюсь, это ревность.
– Одна. Но за меня заплатил один парень, который хотел познакомиться.
– Серьезно? – да, это ревность со сладким привкусом раздраженности. – Я оставил тебя на одни гребанные выходные и ты уже заводишь новые знакомства?
– Не переживай. Я сказала, что мне семнадцать, и я школьница.
– А ты сказала, что твой лучший друг будущий чемпион мира по карате?
– Какой такой друг? – шучу я.
– Я! Тина! Я твой лучший друг! – бесится Юра, не пойму в шутливой ли форме. – Запиши это себе на лбу. Я твой лучший друг! И пользуясь этой привилегией, я больше ни на минуту не оставлю тебя одну. С этого момента, ты везде будешь ходить со мной.
– Хорошо.
– А теперь повтори, кто твой лучший друг?
– Ты! – весело кричу я в трубку.
– Не слышу!
– Ты мой лучший друг! – кричу громче, и парень на другом конце провода начинает смеяться.
– Повторяй это себе перед сном, и после пробуждения. Вообще, просто почаще повторяй. Всем это говори.
– Я поняла.
– А теперь скажи, ты в зеленых шортах?
– Нет, но собираюсь их надеть, как только схожу в душ.
– Надень их и не снимай до моего приезда. И еще эту желтую майку. И волосы распусти.
– Для чего?
– Дружить будем, – смеется парень.
– Юр, я уже хочу, чтобы ты приехал, – шутки в сторону, я действительно хотела бы сейчас провести с ним время.
– Я угоню автобус, плевать на мелких, сами доберутся, – ржет Романов.
– Знаешь, я соскучилась, – говорю я, но в трубке что-то начинает дребезжать, шуметь и связь пропадает. – Вот черт! – возмущаюсь я, на что оператор монотонно вещает мне, что абонент в настоящее время не доступен.
А мне так хотелось, чтобы он услышал эту фразу.
***
Дебильная связь! Двадцать первый век, а в лесу неподалеку от Москвы! Одного из самых больших, развитых и дорогих городов мира не работает гребанная сотовая связь!
Сижу на ветке дерева, болтая ногами. Заплатили за нее в ресторане! Какого хера она вообще одна туда поперлась? А если бы не только заплатили? Надо провести с ней беседу о безопасном передвижении по Москве и области. А точнее, о безопасности сидеть в своей комнате, пока меня нет. Нет, не то, чтобы у нас гетто, и ее утащат среди бела дня, вообще-то, я всегда считал школьный поселок спокойным местом, но так к ней точно всякие уроды подкатывать не будут. Орловская слишком хорошенькая, чтобы отдать ее кому-то, не попробовав сначала самому.
С другой стороны, она мне все рассказала, и это круто, ведь это значит, что у нее нет желания с кем-то знакомиться. Следовательно, в ее голове есть я. И от этой мысли я готов восхвалить небеса, от которых не так уж и далеко, потому как дерево довольно высокое. Рассматриваю проплывающие облака на темнеющем небе, наслаждаясь обдувающим меня ветерком. Вот было бы круто, будь Тина тут. Я бы забрался в ее палатку, где так тесно, и…
– Романов! Куда смылся опять?
Гребанный физрук! Он почти как мой охранник, только матерится больше.
– Да как вы меня тут то нашли? – возмущаюсь я.
Дмитрий Николаевич пытался заставить меня петь с мелкими песни под гитару. Я ничего не имею против этого, но вот детские песни… как-то голубизной отдает. Ну, типа, если тебе шестьдесят, ты можешь это делать, а если ты подросток, то… В общем, я предложил спеть Бутусова, или Чижа, но мое предложение было отвергнуто и я придумал, что мне срочно надо позвонить, и свалил в лес. И вот сижу на дереве уже час, а детские песенки поет Леха, которого я подставил под это дело.
– Слезай оттуда! – орет физрук.
– Детский утренник уже закончен? – интересуюсь я.
– Я щас сам к тебе залезу и ты у меня прямо на дереве запоешь.
Мужик не шутит. Он может. Вот, уже за сук ухватился. Как его вообще на работу в школу взяли? Он и дети – вещи несовместимые. Интересно, как он психолога прошел? Ах да, его взяли специально, чтобы заниматься со мной карате, ведь он заслуженный мастер спорта. Когда я выпущусь, он станет совладельцем спортивного клуба, куда я хожу иногда тренироваться. Это было его условием. Мужик один из лучших тренеров Москвы, но ездить ежедневно к нему на тренировки у меня занимало бы слишком много времени. Может, он из-за этого меня ненавидит?
Вот, его рука уже хватает меня за щиколотку. Какой прыткий мужик.
– Сам слезешь, или тебе помочь? – он словно огнем дышит.
Не удивлюсь, если сейчас он превратится в огромную собаку, как в этих тупых фильмах про всяких оборотней. Хотя, если физрук в кого и превратится, то в кабана. Прямо вылитый.
– Да слезаю я, – не лезть же мне от него до самой верхушки дерева?
По дороге к палаточному лагерю Дмитрий Николаевич, интеллигентно, используя мат лишь через каждые два слова, и всего раза три дав мне подзатыльники, объясняет, какой я говнюк, что свалил в лес в темное время суток, да еще и так далеко от разбитого лагеря. И как всем будет хреново, если я пропаду, хотя, он то, конечно, порадуется, ведь он вообще никогда не ожидал, что я свалюсь на его голову, поскольку до моего появления, в его жизни все было прекрасно.
– Я пел гребанные песни, – Леха встречает меня у костра, – значит ты идешь проверять палатки.
Киваю. Это справедливо. Пересчитываю палатки, заглядывая в каждую, освещая маленькие головы фонариком. Я знаю всех малышей в лицо. Отмечаю в списке каждого. Поход – это действительно серьезно, филонить тут нельзя. Ну, если только в детских песнях.
Вообще, мы с Лехой впервые поехали в поход с мелкими в восьмом классе. Мы не хотели. Но проштрафились. Все вышло до боли банально, мы дурели с парнями в холле нашего этажа, кидались друг в друга мячом. Кто-то, уже не помню кто, зарядил мячом в окно. И все не так уж страшно, наши родители просто вставили бы новое стекло, и проблема была бы исчерпана. Дело в том, что в тот период стоянка с машинами сотрудников школы располагалась прямо под нашими окнами, и пострадали три машины. И это тоже не самое страшное, ведь наши родители могли бы отремонтировать эти тачки. Проблема все в тех же тетках, сидящих в школьном совете, и решающих наши судьбы. Они посчитали, что мы должны стать более ответственными, и понимать всю ту общественную опасность, которую могли бы нанести, находись в машинах люди, или гуляй кто-нибудь под окнами. Мысль об изначально неверном расположении стоянки никого не заинтересовала. А для того, чтобы мы все это осознали, было принято решение о том, что следить за младшими классами будет теперь не только школьный совет, но и старшеклассники, для поднятия нашей социальной ответственности. То, что мы не являлись тогда старшеклассниками никого не смутило. Мишке достались экскурсии с мелкими по музеям. Лехе и мне – ежегодные походы. Олегу пришлось помогать тренеру вести тренировки для малышей. Я был привязан к тренировкам на следующий год, но уже за другой косяк. И знаете что в этом самое дебильное? В школьном совете не присутствует родитель ни одного из нас!
Не то, чтобы меня это напрягало, мне нравится помогать малышам узнавать что-то новое. Просто сейчас, когда мне так нужно время, чтобы проводить его с Тиной, я начинаю чувствовать его нехватку.
– Ну че? – спрашивает Леха, когда я возвращаюсь к костру. – Она свалила?
Это про училку ОБЖ, Елену Николаевну.
– Да, она закрыла свою палатку. Доставай.
Это я про коньяк, который мы прихватили с собой, и пьем по ночам, когда убеждаемся, что все мелкие на месте. Физрук знает об этой нашей вольности и ничего не имеет против, пока мы, цитирую «не валяемся в луже грязи и не орем пошлые песни».
Разливаем коньяк по стаканам и делаем по глотку. Хорошо.
– Дозвонился? – спрашивает Леха, он знает, что я бегал звонить Тине.
– Ага.
– Нормально?
Леха немногословен, но я понимаю, что он спрашивает, все ли в порядке в школе. Ситуация с конфликтом Ленки и Тины напряженная.
– Вроде да.
– Хорошо, я поговорил с Машей, она обещала не вмешиваться в это.
– Ты веришь ей?
– Конечно, – обидно произносит друг.
– Хорошо.
Надеюсь, он прав. Не хочу ссориться с другом из-за девчонок. Не понимаю, что он нашел в Машке, но это его выбор.
– У нее скоро день рождения. Не знаю, что ей подарить, – тихо говорит Леха. – Раньше все было как-то проще, вообще все, и подарки в том числе. А теперь, ну раз мы типа… встречаемся, наверное, я должен подарить что-то личное, или… может купить ей украшение?
– Чувак, я тут не советчик.
– А что ты подаришь Тине на день рождения?
День рождения Тины в ноябре, через неделю после моего, как я выяснил из ее личного дела. Вообще, хрен ее знает, как она к нам в класс попала, исходя из уровня ее знаний место ей в десятом, но никак не в выпускном. Но я благодарен всевышнему за то, что какой-то чувак допустил ошибку в оценке тестирования при ее переводе. Я не знаю, кем мы являемся друг другу, и не думаю, что в этот день я буду рядом с ней, но я уже прикупил ей в подарок жемчужный браслет. Жемчуг настоящий и подарок вышел довольно дорогим, учитывая, что мы знакомы чуть больше месяца. Но мои планы на эту девчонку предполагают некоторые растраты, так что я не экономлю. Кроме того, мне кажется, зеленоглазая любитель блестящих штучек, а в деньгах я не стеснен. И учитывая то, что после выпуска из школы мы больше не увидимся, я собираюсь приложить максимум усилий для воспроизведения своего плана.
– Я не думал об этом, – мне не хочется рассказывать другу о приобретенном подарке, происходящее между мной и Орловской должно остаться только между нами.
– День рождения Маши уже через месяц.
– Своди ее в ресторан, проведи с ней время, ей понравится. Купи билет на какой-нибудь концерт, или спектакль. Она же любит все это.
– Точно, – оживляется друг, – ты гений.
Как он сам до этого не додумался? По-моему, Машке вообще плевать на всякие побрякушки, и это один из ее немногочисленных плюсов.
– Леша, Юра, – нас отвлекает детский голос.
– София, ты почему не спишь? – малышка подходит к костру.
– Я Славу потеряла, – девчушка заплакана и трясется от холода всем своим маленьким тельцем.
Они близнецы-третьеклассники. София и Слава Ковалевы. Ничего друг без друга делать не могут. Даже спят вместе. Живут в школе в одной комнате, им только в этом году поставили разные кровати, но они все равно спят в одной. Уже второй год мы кладем их в разные палатки, типа нельзя класть мальчиков и девочек в одну. И второй год они выходят на поиски друг друга. Прошлой ночью я нашел их, лежащих в одном спальнике у костра, бог знает, как они туда вместе забрались. Мы с Лехой перенесли их в палатку Елены Николаевны. Не можем же мы их положить с физруком или к себе забрать? Вот хотел же взять для них двухместную палатку. А то София стесняется спать в палатке с мальчиками, а если положить Славу в палатку с девочками, то они начинают визжать, видимо, этому их учат с самого рождения.
Так и вижу, как какая-нибудь молодая мамаша объясняет своей принцессе: «Ты не должна обсуждать проблемы. Тебе это не нужно. Ты же девочка. Не нравится что-то – визжи. Хочешь чего-то – визжи. И чем громче ты будешь это делать, тем быстрее получишь желаемое».
А после таких вот уроков по школам расхаживают целые королевы, смотрящие на тебя как на исполнителя их желаний.
– Пошли, я знаю, где он, – накидываю на малышку свою куртку, а то она совсем продрогла.
Но Славы в его палатке нет.
– Юр! – зовет Леха шепотом. – Идите сюда, он тут.
Мелкий приперся к костру со своим спальником. Видимо, близнецы хотели повторить чудеса акробатики и втиснуться вдвоем в один спальный мешок. Бегу за спальником Софии. Хочу отвести их, как и прошлой ночью, в палатку к ОБЖ-шке, но ребята сопротивляются, просятся посидеть у костра. И мне приходится идти за их одеждой.
Теперь у костра нас четверо. Близнецы сидят на бревне, подложив под попы спальник, обнимаясь, смотрят на костер и молчат. Мы с Лехой продолжаем разговор.
Когда мелкие начинают посапывать, мы засовываем их в спальники и тащим к палатке Елены Николаевны. Но… в палатке она не одна, и поскольку половозрелых мужчин в походе только трое, вывод напрашивается сам собой – физрук и наша Елена не просто коллеги.
Принимаем решение уложить малышей в своей палатке. Нам все равно через три часа готовить завтрак, а еще через пару часов поднимать ребятню. Отоспимся в автобусе.
Когда утром Елена Николаевна и физрук орут на нас за перегар, мы тактично рассказываем им о своих ночных видениях, и объясняем причины отсутствия у нас возможности поспать. По смущению ОБЖ-шки ясно, что по ее предмету мы будет отличниками до окончания школы. С физруком все не так просто, он расширяет словарный запас нашей ненормативной лексики почти вдвое и идет на зарядку с малышней.
В автобусе мы, как и предполагалось, засыпаем. Нам нужно восстановить силы для встречи с девчонками. И если Леха поедет из школы домой, где в соседнем доме его ждет Маша, которая определенно, истратит запас восстановленных им сил, то мне это не светит. Потому что у нас с Тиной дружба «без рук».
***
В школу возвращаемся к обеду воскресенья. Обычно я уезжал домой, как и Леха. Но сейчас мне очень хочется увидеть свою новую одноклассницу, и я провожаю мелких до столовой, куда они бегут с криками, требуя блинов со сгущенкой, которые им обещала по приезду тетя Маша.
Сердце начинает стучать чаще, когда я вижу копну черных волос, сквозь волны которых пробиваются желтые полоски лямок майки. Концы волос спускаются чуть ниже скамейки, закрывая вид на бедра, которые должны быть обтянуты зеленой джинсой. Тина подгибает под себя одну ногу, перекидывает волосы на левое плечо, словно чувствует мое желание на расстоянии. Теперь мне видна загорелая кожа ее поясницы и округлости задницы, и я не могу просто смотреть на это.
Осматриваюсь. Кроме малышни, парочки ребят из седьмого класса, и нас с ней, в столовой больше никого нет. Две колонны, стоящие между столами, загораживают обзор со стороны раздачи, так что мелкие нас даже не заметят. Подхожу медленно, она не слышит моих шагов, из-за гомона малышни. Вздрагивает, когда я провожу двумя пальцами по ее плечу, забираясь под ткань майки и убирая с пути лямку лифчика. Кожа такая нежная. Девчонка затаивает дыхание, но не оборачивается. Провожу пальцами по ее шее, наслаждаясь вызванными этими прикосновениями мурашками, моментально распространяющимися по ее телу, затем вниз по выступающей косточке ключицы, и еще немного вниз, туда, где сквозь вырез майки виднеется розовое кружево лифчика, очерчиваю выделяющуюся сверху округлость ее груди, и, возвращаясь к плечу, подношу губы к ней.
– Ты надела их, – шепчу низким голосом, и провожу кончиком языка по хрящу маленького ушка, кайфуя от того, как выгибается ее тело в ответ на это прикосновение.
Тина глубоко вдыхает.
– Ты же просил, – выдыхает.
– Да. Спасибо.
Я действительно благодарен ей за это зрелище.
– Я быстро в душ, – все так же шепчу ей на ухо, – подождешь меня?
– Нет, – девчонка поворачивается, встает на колени на своем стуле, и мое дыхание замирает от зеленых глаз, смотрящих на меня так, словно она жила эти пару дней только моим возвращением. – Не уходи еще, – от нежного голоса и ее рук, вцепившихся в мои плечи, дышать становится тяжелее, а затем она тянется ко мне губами.
Это божественно. Ничто не может сравниться с тем, как несмело она касается губами моих губ, как аккуратно хочет втянуть мою губу в себя, видимо, перенимая это движение с меня. Касается языком моей верхней губы и у меня сносит крышу. Подхватываю ее подмышками, впиваясь большими пальцами в мягкую грудь, поднимаю, перетаскиваю через стул к себе. Нас ничего не разделяет больше. Тина привстает на носочки, прижимаясь ко мне грудью, держась руками за мои плечи. Прижимаю тело к себе одной рукой за талию, другую запускаю в ее волосы, кайфую от легкого стона, скорее даже выдоха, когда тяну ее голову назад за корни волос. Провожу языком от ее подбородка до губ по солоноватой коже, я хочу почувствовать ее вкус, попадаю прямо в ее ротик. Она потрясающа. Не могу оторваться от нее. Оттягиваю зубами нижнюю губу, и когда отпускаю, вновь встречаюсь с ее языком.
– Ты, Романов, опять оборзел?
Сука! Снова этот гребанный физрук! Да сколько он за мной еще ходить будет? Он что, меня преследует?
Отрываюсь от девочки, поворачиваюсь на доставший меня за эти выходные голос.
– Лучше бы ты на дереве сидел! – физрук не орет так громко, как в походе, ведь мы находимся в здании, но мне все равно хочется набить его заслуженную морду.
Тина выскакивает из моих рук и выбегает из столовой.
– Я вам в той палатке не мешал, – шиплю я.
– Премного благодарен, – смеется физрук, – но эта девочка несовершеннолетняя, – он что, умеет нормально разговаривать?
– Я тоже! – парирую я.
– Да. Но я учитель, и должен следить за порядком в школе. Или ты думал, что можешь трахать одноклассниц на столе в столовке и никто тебе ничего не скажет? – он понижает голос до шепота, и кажется сейчас вполне адекватным человеком.
– В следующий раз я сниму на видео фильм «В походе с физруком», – он прервал сейчас то, чего я никогда раньше не чувствовал.
– И я с удовольствием посмотрю его, малыш, потому что прекрасно выйду на картинке.
Физрук хлопает меня по плечу и уходит к раздаче.
Стоп! Он назвал меня «малыш»? Только дядя Рус так называет меня. И тут до меня доходит. Похоже, мой физрук не без причины прикипел ко мне. Возможно, его ко мне приварил мой охранник. Какого хера они меня обложили? За мной везде следят, и меня это бесит! Я обычный подросток, вашу мать, а не сын мафиозного короля, или как их там называют.
Быстрым шагом иду к раздаче. Нет, не поговорить с физруком, он все равно ничего мне не расскажет. Аккуратно расталкиваю оголодавших в походе малолеток, одному даже даю щелбан, а то уж больно борзо он зыркает на меня за мое проникновение вне очереди. Набираю еды на двоих с Тиной, и со скоростью света несусь в душ.
***
Стук в дверь, который я ждала и который пугает меня, наконец, раздается. Юра не дожидается, пока я открою, и когда он открывает дверь, намеренно оставленную неприкрытой, я жду его рядом с ней.
– Забей на физрука, – тихо говорит он, прикрывая за собой дверь и защелкивая замок, – меня никто не видел по дороге к тебе.
По логике Юры, я должна забить на всех. На физрука, на Леночку, на его друзей, и жить по принципу «забей на все и раскрепощайся».
От его потемневших глаз в руках и горле появляется дрожь. Я могу делать лишь мелкие вдохи, и воздуха катастрофически не хватает.
Он приближается, и наши губы снова встречаются. То, что случилось в столовой, повторяется, только сейчас, не прерывая единения наших губ, Юра поднимает меня и укладывает на кровать. Дышать становится еще тяжелее от его тела, нависающего надо мной. Он не опирается о меня, но расстояния между нами нет, наши тела соприкасаются, трутся друг о друга. Он поднимает ладонью мою майку, гладя животик, его язык нажимает на мое небо, рука уже сжимает грудь, проникнув под лифчик. Затем его голова опускается вниз, и язык проходит от моего пупка вверх. Юра поднимает майку и лифчик, высвобождая грудь, и тут же втягивает губами сосок. «Боже» вздыхаю я, выгибаясь всем телом. Другая его рука сжимает второй сосок, играя с ним. Еще никто никогда не трогал меня так, не прикасался к этим нежным местам. Я и подумать не могла, как это приятно.
– Ты вкусная, – шепчет Юра, очерчивая языком контур маленького бугорка на груди, – я даже не представлял насколько.
И он снова возвращается к моим губам, не прекращая поглаживать животик и мять грудь.
– Прикоснись, – командует он, снимая с себя майку, выкидывая ее на кровать, – не бойся.
И я несмело глажу обеими руками его торс, изучая изгибы тела. Юра твердый, рельефный и горячий. Я провожу руками по его бокам. Он выдыхает воздух из легких громко, как будто не дышал до этого никогда. Перемещаю руки на его спину, прижимая к себе, и его губы снова прижимаются к моим. Мы изучаем тела друг друга. Я несмело. Я боюсь трогать его, боюсь что-то сделать не так, боюсь показаться смешной. Губы Юры блуждают по моему телу так, словно хотят высосать самую частичку меня из него. Пустота в животе ощущается сейчас болезненно, пульсация между ног так сильна, что я начинаю двигать бедрами непроизвольно, чтобы хоть как-то утихомирить возникший поток чувств. Юра, погладив пару раз мою промежность сквозь плотную ткань шорт, запускает руку в них. И когда его пальцы касаются моего лобка, я понимаю, что не могу сейчас пойти так далеко. Я не готова, ни физически, ни морально. Хватаю его за запястье. Он отрывается от моих губ и впивается в меня вопросительным взглядом темных глаз.
– Не надо, пожалуйста, – трясущимся голосом пищу я.
Юра моргает несколько раз, как будто ему необходимо выйти из транса, и тут же вытягивает руку из моих шортиков, на что мое тело отзывается еще большей пульсацией. Несколько секунд Юра смотрит в мои глаза. Мы оба пытаемся понять, что сейчас произошло. Мне стыдно. Я не выдерживаю напряжения, и мои глаза наполняются слезами. Как же глупо!
– Извини, – ною я, – я не могу. Не надо.
Меня потрясывает.
– Шшш, – Юра гладит меня по голове, – все в порядке. Не плачь.
– Прости, – шепчу я, мне жаль, что он ожидал большего, а я не оправдала его надежд, и я отворачиваю голову.
– Тина, посмотри на меня, – его ладонь, аккуратно касаясь мокрой щеки, поворачивает мою голову, я заставляю себя посмотреть на него. – Ничего не случилось. Я слишком возбудился, и подумал, что ты готова.
Его спокойный, тихий голос, размеренно произносящий эти слова, и легкие поглаживания моей головы, успокаивают.
– Не плачь. Я не имею права требовать от тебя то, чего ты не можешь дать. Я поторопился. Я буду внимательнее прислушиваться к тебе.
Он наклоняется и нежно касается губами моего лба. А затем его руки аккуратно опускают лифчик, а за ним и майку на грудь. Он легко гладит мой животик и ложится рядом со мной. Прижимает меня к себе, и теперь уже поглаживает спину. Мы лежим так пару минут. Я изредка всхлипываю. Юра закрывает глаза, и его дыхание выравнивается. Затем мы встречаемся глазами.
– Юр, – тихо всхлипываю я, – мне хорошо, но я не готова к большему. Может, позже?
– Когда скажешь. Я буду ждать, – он убирает с моего лица прилипшие прядки волос и мягко улыбается. – Я буду ждать, сколько потребуется. Установи мне рамки. Говори, если я забегаю вперед. Идет?
Киваю, смахивая слезы с лица.
– Дружбы «без рук» не получилось? – моя улыбка не смелая, я все еще чувствую вину за то, что он так возбужден.
– Нет, – он мотает головой, – у нас не будет такой дружбы, – он серьезно выделяет слово «такой». – Мне мало дружбы с тобой, Тина.
От этих слов я улыбаюсь шире. Приятно слышать такие слова от человека, к которому питаешь романтические чувства, а я их, определенно питаю.
– Мне нужно быть готовой. Мы еще мало знакомы, – опасливо говорю я.
Мне страшно. Вдруг он решит, что без секса я ему не нужна? Ведь мне он уже нужен.
– Значит, мы познакомимся поближе, – он снова улыбается. – Не думай об этом, ладно? Пусть все будет, как было до этого.
– Ты сможешь?
– Что?
– Если тебе нужен только секс, – решаю сказать прямо то, что в моей голове, – то я так не умею.
Он делает глубокий вдох.
– Тина, я уже сказал, я буду ждать, пока ты не будешь готова, и я не стану торопить тебя.
– Спасибо, – прижимаюсь к нему, и касаюсь его губ.
– Но вот с этим пока поаккуратнее, – усмехается Романов, садясь на кровати, – я не железный. Сходим прогуляться вечером? Может, кино?
– Конечно.
– Круто, а теперь мне надо в душ.
Парень вскакивает с кровати и направляется к двери.
– Ты же только что из душа.
– Тина, я теперь туда буду часто ходить, – бросает он и выходит из комнаты.
А я остаюсь валяться на кровати и думать о том, что неплохо бы поискать салон, где я начну делать эпиляцию. Не хочу, чтобы в следующий раз, когда я буду готова к большему, Юра наткнулся на ежика.
***
Такого облома у меня еще не было. Остановиться было чертовски трудно. Я сначала даже не понял, что она сказала. Слава Богу, до моего, помутненного возбуждением, разума, дошло ее тихое послание, иначе я натворил бы дел, потому что я был готов к этому. Почему она так испугалась? И откуда эти слезы? Я перестал дышать, когда увидел, как за одну секунду ими наполнились ее глаза. Смотрел, и как дурак, ничего не мог выдавить из себя. Мне потребовалась почти минута, чтобы произнести хоть что-нибудь, и вроде у меня получилось успокоить ее. Мое тело все еще возбуждено, но теперь мысль трахнуть ее отступает. Я не могу. Не могу надавить на нее, искусственно приблизить этот момент уловками, как бы мне не хотелось. И теперь мне кажется, что Тина не та девчонка, которую я смогу поиметь и оставить, как было задумано изначально.
Как бы там ни было, я уже дал ей обещание, и намереваюсь его сдержать. Так что теперь, что бы ни случилось между нами, в любой момент я должен быть готов оторвать от нее руки, если она этого попросит.
Извинилась. Усмехаюсь, пялясь в экран ноута, где кручу какой-то сериал, не вызывающий у меня интереса, хотя еще полтора месяца назад он захватывал меня. Теперь меня мало что захватывает. Только эта девчонка. За что она извинилась? Это я должен был извиниться. Вот только я не вижу смысла в извинениях. Что они дают? Ничего!
Из размышлений об Орловской меня выдергивает звонок мобильника. Отец. Не хочу отвечать. Но если я не возьму трубку, дальнейшие события ограничатся двумя действиями: а – мне перезвонит Роза, и проведет беседу об уважении к старшим, и Розу придется слушать, потому что обидеть женщину, вырастившую меня, я не имею права; б – уже через час в школу приедет дядя Рус, заберет меня, как бы я ни сопротивлялся, потому что этот громила может меня и на руках вытащить, хоть я не так мал, как в детстве, и увезет на встречу с отцом. А отец в Москве, раз звонит.
Три года назад я перестал брать трубку от папаши, потому что он названивал мне пару раз в месяц с тупыми вопросами о моих делах. Мои дела перестали его касаться в тот момент, когда я пролил последнюю слезу по маме и сестре, а он испарился из моей жизни, оставив на попечение Розе и начальнику службы своей безопасности. И он перестал звонить. Теперь его звонки лишь оповещают меня о его присутствии в Москве и желании встретиться со мной, чему я пока не могу противиться.
Ничего не поделаешь – иногда нам приходится делать то, с чем наши желания не совпадают.
Нажимаю на кнопку приема звонка и молчу в трубку.
– Сын, ты тут? – ухмыляюсь вопросу отца, заданного спустя полминуты молчания.
– Нет, это телефон сам тебе ответил, – хамлю я, не получается у меня без этого с ним общаться.
– Оставь при себе подколы. Я заеду за тобой через час.
– И куда мы поедем?
– Есть пожелания?
– Есть пожелание остаться там, где я сейчас.
– Значит, выбор за мной, сынок, – он что, хохотнул в трубку?
Отец сбрасывает вызов. Вот такое семейное общение. Не сказать что мы близки, не так ли?
Бегу к Тине, надо сказать ей, что кино отменяется, неизвестно, как долго папаша решит играть в семейную идиллию. Мои одноклассницы Майя, Ирина и Светка устроили в холле какое-то обсуждение, и мне приходится развернуться на полпути к цели. Не хочу, чтобы они видели, как я захожу к Тине, ей и так не сладко.
Пишу сообщение «жду тебя в курилке», отправляю ей и направляюсь к лестнице.
– Романов! – останавливает меня девчачий голос.
Ну блииин. Что им надо от меня? Сейчас не до них.
– Что?
Останавливаюсь, напуская на себя скучающий вид, чтобы дать понять женсовету, что не готов к обсуждению чего-либо.
– Скоро второе ноября, – напоминает Майя, – что придумал?
– Пока ничего.
– И что, оставишь нас без вечеринки? – возмущается она. – Вам же по восемнадцать! Давай зажжем! Кроме того, это же наш последний совместный год!
Да, все так и есть. Школу мы закончим в полные восемнадцать из-за эксперимента с четвертым классом, которого в обычных школах пока еще не ввели. Надо бы отметить этот день так, чтобы запомнилось. Наши с Олегом дни рождения в один день, поэтому обычно мы договариваемся и устраиваем что-нибудь. Майя, как сверхактивный человек, всегда нам помогает. К ней можно подойти с любой идеей, и она воплотит ее в жизнь. Поэтому большинство мероприятий в классе, как и в школе, не обходится без этой высокой громкоголосой шатенки. И в этом году ей хочется чего-то необычного, потому как она считает, что восемнадцатилетние – это какая-то «Вау» дата, отметить которую необходимо так, чтобы всем запомнилось. Вот есть правда в ее словах, но наши с Олегом дни рождения и так всем запоминаются. В том году мы ходили в лабиринт страха, на выходе из которого нас встретил автобус, отвезший в караоке, снятый нами для класса. Все нажрались. Миха уснул с микрофоном. Компьютеры в кабинете информатики, нашими стараниями, потом еще месяц вместо заставки крутили ролик, где он поет «Голубую луну», размахивая рубашкой над головой. Миха оправдывается чувством всепоглощающего страха, который он испытал в лабиринте, где ему навстречу выпрыгнули две окровавленные медсестрички. Он, кстати, до сих пор их не любит.
В этом году я еще не думал, как отметить день рождения, хотя времени осталось в обрез. Ведь в моей дурацкой башке только эта девчонка! Я ни о чем не могу думать.
– Я предлагаю уехать на выходные в лагерь, – воодушевляется Майя, – можно даже заброшенный какой-нибудь…
Я не слушаю, что она говорит. В этот момент мимо меня проходит Тина. На ней обтягивающие джинсы и узкая кожанка, в вырезе которой виден кружевной край розового лифчика. Издевается? Пялюсь на Орловскую, которая проходит мимо меня, словно мы не знакомы, важно расправив плечи, спускается по лестнице, проведя ладонью по моей руке, загнутой за спину. Этого ее движения девчонки не видят.
– Ау! – Майя щелкает пальцами, привлекая мое внимание, и я перевожу взгляд на болтливую одноклассницу. – Че задумался? Как идея?
– Круто, вот ты все и организуй, финансы за нами, – говорю быстро, я должен от них отвязаться.
– Как обычно, пятьдесят на пятьдесят?
Почему она решила обсудить это сейчас? Наверное, потому, что осталась неделя…
– Ага, – я готов сорваться с места, но лучше будет уйти спокойно, чтобы женсовет не заподозрил, что я спешу к Тине, мне не хочется подставлять ее.
– Мне нужна будет твоя помощь, – не унимается одноклассница.
– Я весь твой, давай поговорим вечером, хорошо?
Не слушая ее ответа, спокойным шагом спускаюсь два пролета по лестнице, а затем, уйдя из поля зрения одноклассниц, срываюсь на бег и, перепрыгивая через три ступеньки, вылетаю на улицу.
Тина стоит в кустах, где мы оборудовали курилку. При виде меня на ее лице появляется улыбка. Я хочу обнять ее, потискать, растормошить ее волосы, уложенные обручами из тяжелых кос, вокруг головы. Когда она успела заплестись?
– Ждешь меня в курилке? – обвиняет она, но глаза ее искрятся смешинкой.
Похоже, она уже отошла от слез в своей комнате.
– Женсовет поймал меня в холле, – оправдываюсь я.
– Кто? – смеется девчонка. – Это ты так называешь своих одноклассниц?
– Не хотел идти при них.
– Почему? Думаешь, мне интересно, что ни думают? Что такого, если бы ты пришел в мою комнату? Ты стесняешься? Ууу, – ее полные губки сжимаются уточкой, – какой ты стеснительный, Юрочка, – она издевательски мотает головой, – ты как маленький, боишься, что тебя застукают с девочкой.
Дразнит меня? Да. И выглядит при этом супер сексуально. Но меня не так легко вогнать в краску.
Обвиваю руками ее маленькое тельце, прижимая к себе так крепко, что она резко выдыхает воздух. Ее лицо подается вверх и широко раскрытые зеленые глаза, упираются в меня ожидающим взглядом.
– Что-то я не помню, чтобы ты была лишена стеснения час назад, – говорю низким голосом, пусть знает, что инициатива в моих руках.
И тут же насмешливость стирается с ее лица. Длинные ресницы прикрывают глаза, а подбородок опускается чуть ниже.
– Давай, покажи, какая ты не стеснительная, – подкалываю ее, мне нравится сбивать с нее напускную важность.
– Пусти, – тихо говорит она, но не вырывается.
– Я не хочу давать им лишний повод обсуждать тебя, – говорю уже спокойнее.
– А мне плевать, – она снова вздергивает подбородок, – что они говорят. Что плохого в том, что мы общаемся?
– Только плюсы, – улыбаюсь, легко касаясь ее губ.
– Так что вы там обсуждали? – Тина прячет глаза, кажется, стесняется своего любопытства.
– Вечеринку в честь восемнадцатилетия.
– Чьего?
– Моего.
Удивленно смотрит, снова в глаза.
– У тебя скоро день рождения? Тебе исполнится восемнадцать?
Киваю с широченной улыбкой, потому что теперь идея с лагерем мне по вкусу. Много укромных мест, где я смогу провести время в компании этих глаз, и не только их. Надо продумать, как веселить там народ.
– Почему ты не сказал?
– Говорю сейчас. Мы устроим крутую тусу, будь готова. Ты приглашена.
– А что тебе подарить?
– Свое присутствие.
Хочется сказать «себя», но… она ясно дала понять, что не готова к таким подаркам.
– Приготовься на следующие выходные. Мы уедем за город.
– Куда?
– Ты все узнаешь, – снова касаюсь ее губ, не могу не делать этого, я должен их чувствовать, раз уж большего мне не позволено.
Тина отдается поцелую больше, она уже не стесняется так сильно, как в первые разы. Мне нравится, как ее руки обвивают меня. А потом она прижимается щекой к моей груди, и я улыбаюсь во все тридцать два, как какой-нибудь идиот.
– Погулять сегодня не получится. Мне надо уехать в Москву, – мне не хочется этого говорить, не хочется менять вечер с ней на вечер с человеком, которого я даже слышать не хочу, не то, чтобы проводить с ним время.
– Хорошо. Но ты вернешься?
– Да, только не могу сказать во сколько.
– Знаешь, скоро должен прилететь мой папа. В конце ноября.
Она говорит это с грустью в голосе, что очень странно. Насколько я понял, у Тины прекрасные отношения с родителями и длительное расставание с ними дается ей тяжело. Так в чем же дело?
– Это хорошо?
Усаживаюсь на импровизированную лавку, состоящую из разрезанной вдоль столешницы парты, держащейся на двух сломанных стульях, и притягиваю к себе девчонку. Она устраивается на моих коленях, ссутулив спину. Смотрит на землю и как-то обреченно вздыхает.
– Хорошо, – слабо кивает головой.
А что тогда не так? Она скучает по родителям. Родители скоро прилетят. Они будут вместе… Ах, вот что не так…
– Он может забрать тебя из школы? Перевести в другую?
– Нет, вряд ли. Но у него будет служебная квартира в Москве.
Снова молчит. У Тины есть странная привычка – не договаривать и отвечать на вопросы жестами. Она часто кивает вместо того, чтобы сказать «да», или, наоборот, при отказе мотает головой. А я привык разговаривать напрямую. Ненавижу недоговоренности.
– Юр, – смотрит на меня, – ну как ты не понимаешь?
Снова молчит. Конечно, я сам должен догнать ее мысли. Она там в своей голове что-то поняла, а я, видимо, маг восьмидесятого уровня, и читаю мысли. Ну, будет у отца квартира. Это же круто, она сможет видеться с ним чаще… А вот со мной реже – доходит до меня. Вряд ли ее отец с удовольствием отпустит дочурку на выходные к однокласснику в гости, где, тем более, ошиваются вечно еще и его друзья. Даже если Тина сможет отпрашиваться иногда, типа к подруге, это не будет постоянным, как сейчас.
– Но мы же все равно будем в школе пять дней в неделю, – пытаюсь обратить ее внимание на положительное.
– Да, но…
Блять! Просто говори! Эти ее перерывы в речи меня подбешивают. С другой, стороны, Тине иногда действительно трудно выражать свои мысли, это объясняется ее не слишком обширным словарным запасом. Так что я не тороплю ее.
– Мне нравится ездить к тебе.
– Правда?
Я удивлен. Я то думал, она ездит потому, что ей больше поехать некуда. Нет, мы, конечно, круто проводим время, но мне казалось, что Тина была бы не против иметь подруг, с кем могла бы проводить выходные.
– Да. Иногда твои друзья меня раздражают, – смеется, – как и ты, – касается подушечкой пальца моего носа. – Но, мне все равно нравится, что мы можем проводить вместе время вне школы.
– Это не проблема, – улыбаюсь, не хочу, чтобы она грустила, ведь ее отец еще не прилетел, мы не знаем, как все повернется. – Я просто перееду в соседнюю с вами квартиру, – конечно, я шучу. – Буду приходить к вам на завтрак, помогать тебе делать уборку, проведу экскурсию твоему отцу по всем местам Москвы, которых он не видел, и втерусь к нему в доверие. Через месяц он сам без меня не сможет.
Тина смеется, запрокидывая голову. Смотрю на нее и не понимаю, что творится внутри меня от этого смеха, он как будто наполняет меня изнутри…
И тут в кармане спортивников вибрирует мобильник, раздается знакомая мелодия.
Сегодня день обломов.
Принимаю вызов.
– Я жду тебя на стоянке, – произносит голос отца.
В трубке раздаются гудки.
– Мне пора, – аккуратно ставлю ее на землю и поднимаюсь сам, – меня ждет каторга.
– Что?
Вот он – не слишком обширный словарный запас.
– Меня ждут, – объясню ей значение этого слова как-нибудь в другой раз. – Я наберу тебя, как вернусь, если это будет не слишком поздно, хорошо?
Тина кивает и исчезает в зарослях кустов, выходя из курилки.
А я направляюсь к школьной стоянке, готовясь к вечеру в компании своего единственного родителя.
Спокойствие. Только спокойствие. Не смей срываться при нем. Не давай ему эмоций, никаких. Он ничто. Его нет.
***
Стараюсь не думать о скором приезде папы. Я ужасно соскучилась. Мне хочется похлопать его пухлое брюшко и потискать за большой нос, который, спасибо вселенной, не оставил отпечатка на мне. И будет круто снова завтракать вместе, смеяться над глупыми комедиями, которые папа не в состоянии не комментировать. Я держусь за живот от хохота, когда он ворчит над тупостью героев. Но… все теперь поменялось. Всего за каких-то два месяца, которые я провела вдали от них. Да и скоро начнутся осенние каникулы. Я полечу в ЛА на целую неделю, где встречусь с друзьями и родителями. Том уже готовит вечеринку в честь моего восемнадцатилетия. Жаль, что Юры на ней не будет.
Вот же черт! Я лечу в ЛА в следующую пятницу. Мама уже забронировала билет на пять утра, папа договорился с директрисой школы, чтобы меня отпустили в этот день. Мне осталось только заказать такси, которое ночью увезет меня в аэропорт. В пятницу. Второго ноября. В день рождения Юры. Похоже, я не попадаю на этот праздник.
Поплакать? Что от этого изменится? Ничего. Но мне станет легче.
После получаса глотания слез голова начинает болеть. Надо заканчивать. Умываюсь.
Поменять билет? Я потеряю кучу денег. Да и как объяснить это родителям?
Привет, мам, пап, я прилечу позже и потрачу на тысячу долларов больше, потому что хочу потусить на вечеринке одноклассника, с которым целовалась сегодня целый день. Вы не против? Спасибо, что любите меня.
Какого черта Юра не сказал мне раньше о своем дне рождения? Я купила бы вылет в другой день.
Звоню по скайпу Эшли, мне не помешает поддержка.
Вот только поддержку приходится оказывать Эшли. Ей она сейчас нужнее. Моя подруга рассказывает, как друг Кайла, Лэнс, за которым моя подруга, как последняя дура, бегает с этого лета, снова опрокинул ее. Она ходит на все его соревнования и тренировки, на всех вечеринках пытается привлечь его внимание, и даже составила с ним пару на уроках искусства для написания самостоятельных работ, но он в упор не замечает ее. Успокаиваю подругу всеми доступными мне добрыми словами, мне не нравится, что она огорчена. Эшли такая милая, светлая, умница, каких мало, не хочу, чтобы она страдала, тем более по такому придурку, как Лэнс, которому кроме его долбанного футбола, вечеринок и девчонок ничего больше от жизни не надо. Про свою беду даже не заикаюсь. Эшли сейчас не в состоянии выслушивать еще и о моих проблемах, ей хватает своих. Тем более, что она ждет меня чуть ли не больше, чем мои родители.
Почему все так?
Одеваюсь и выхожу гулять на аллею, которая мне уже полюбилась. Не могу сидеть в комнате.
***
В сауне жарко, но мне нравится. Да и выходить мне не хочется, ведь там, за дверью, отец. И не только. Мы уехали на нашу дачу в нескольких километрах от Москвы, где нас уже ждали дядя Дима и Олег, что круто, потому что это лучше, чем проводить время наедине с папашей. Думаю, он специально позвал своего друга, чтобы нам было проще общаться. Так что мы с Олегом, после порций шашлыка, забурились в сауну, откуда выходим в бассейн охладиться, и обратно.
Кроме нас на даче еще четыре молоденькие девчонки. Возможно, они элитные проститутки, что неудивительно, ведь наши папаши частенько прибегают к услугам таких вот дамочек. И если мой отец холостяк, то Олегу сейчас, наверное, еще хуже, чем мне, ведь дядя Дима на его глазах изменяет его матери.
Мы молчим уже минут двадцать, и, выйдя из сауны в помещение с бассейном, одновременно идем не к воде, а к бару. Нам будет проще пережить этот вечер, если по крови растечется немного алкоголя.
– Блондинка, – друг открывает банку пива и делает глоток холодного напитка, – та, которая в белом купальнике, ничего, – он говорит без каких-либо эмоций, ему все это не нравится так же, как и мне.
А как должны чувствовать себя подростки, которым их отцы притащили шлюх?
Наши, бесящиеся с жиру, родители находятся в паре помещений от нас, где девчонки делают им расслабляющий массаж, который нам, кстати, сейчас тоже не помешал бы.
Когда они заказали нам стриптизерш с продолжением на шестнадцатилетие, мы, конечно, обрадовались. Но теперь это кажется каким-то пошлым.
– Дай угадаю, – Олег все же ухмыляется, – а тебе понравилась та малышка в розовом купальнике?
– Отвали, – устало говорю я.
– Да ладно, неужели ты собрался хранить верность своей американке?
– Она русская.
– Как скажешь, братан, – он чокается своей банкой с моей. – Так ты собираешься?
– Твое какое дело?
– Молчать надоело просто. Я, типа, ситуацию разряжаю.
– Разговором о Тине?
Это вообще не помогает. Я никак не могу решить для себя могу ли сделать то, чего хочу. А я, правда, запал на розовый купальник. Девка хорошенькая. Все при ней. Синие глаза, цвет, скорее всего изменен линзами, идеально гладкие волосы до середины спины, красивого каштанового цвета, четкая фигурка с большой грудью. Но больше мне понравился, конечно, розовый купальник, так похожий на тот, в котором была Тина в первый раз.
– Да ладно тебе, забей, у вас же нет отношений, – подбадривает Олег.
И он прав. Отношений нет. Но сегодня дружба, которая мне и не нужна с этой девчонкой, стала чем-то большим. Больше, чем дружба, но меньше чем то, чего я хочу от нее. А секс мне нужен. Последний раз я трахался в день приезда в школу в сентябре. Так почему не удовлетворить свое желание? Тина к этому еще не готова, и торопить ее я не стану.
– Эй, вы че тут притихли? – на дяде Диме набедренная повязка и довольнейшее выражение лица. – Мы с Илюхой, кстати, посылаем вас в Париж на каникулы. Это подарок на восемнадцатилетие.
– Серьезно? – одновременно возмущаемся мы с другом.
– Париж? На кой он нам сдался? – продолжает Олег.
– Что нам там делать? – поддерживаю его я.
Недалеко от Парижа остался домик моей мамы, где-то в Сен-Клу. Мама обожала это место, и часто возила нас туда. Но я его не помню, и не хочу вспоминать. Мне тяжело даже прикасаться к вещам матери. В Московском доме, где мы жили, когда я был ребенком, я не появлялся уже несколько лет. А на дачу езжу только потому, что она недалеко от города, и тут можно классно провести время с компанией. И вообще, Париж – не место для двух восемнадцатилетних подростков.
– Я в вашем возрасте на деревне коров сторожил, – отец моего друга повышает голос, – и не жаловался. А вас Париж не устраивает? Вы совсем оборзели? Может, если нам пересмотреть ваши карманные расходы, то вы станете посговорчивее?
Мы с другом ухмыляемся. Это нас не пугает. Во-первых, потому, что наши отцы частенько этим угрожают, но никак не могут воплотить угрозы в реальность. А во-вторых потому, что мы уже давно откладываем деньги, именно из-за таких вот угроз. Наличка у нас припрятана по всем углам.
– Димон, не гони на пацанов, – а эта высокоинтеллектуальная реплика поступает из уст моего отца, вваливающегося в бассейн. – Пусть сами решают, где хотят провести каникулы. Как подготовка к соревнованиям?
Это он про мировые соревнования по карате в Токио, на которые мы летим в январе.
– Все круто, – Олег делает еще глоток из банки, – мы всех там уделаем. Да? – поворачивается ко мне.
– Еще бы.
В моем голосе энтузиазма нет, я хочу, чтобы вечер поскорее закончился, ну или продолжился с той девчонкой, вот только без наших, вылезших из девяностых, родственничков, в набедренных повязках.
– Котик, ты меня совсем оставил.
Наши с Олегом головы поворачиваются на стеклянную дверь, прислонившись к которой стоит высокая блонди, в одних только стрингах. Черт, ненавижу стринги. И кто, интересно, котик?
– Иди, подожди меня в комнате, – отсылает ее котик голосом отца Олега.
– Там девчонки уже заждались, – блонди надувает губы, разворачивается, и виляя задом удаляется.
– Слышали? – дядя Дима оглядывает взглядом нас со своим сыном.
Это значит, нам с другом надо идти в комнату к шлюхам. Но мы остаемся сидеть на месте. Его отец хмыкает, мотает головой и ныряет.
– Говорят, у вас в этом году новая ученица, – отец присаживается за наш столик.
– Ага, ее зовут Кристина, – поддерживает разговор Олег. – Симпатичная.
– Думаю, это хорошо, в вашей школе совсем не бывает новых людей. Свежая кровь необходима, иначе становится скучно, – отец наливает виски в стакан, делает глоток и закуривает.
– Ага, с ней стало гораздо веселее, особенно Юрану, – ухмыляется белобрысый.
Козел.
– Вы сдружились? – отец изучает мое лицо.
Это слово из его уст звучит как-то… не так, как должно звучать. Он словно оскорбляет его, хотя интонация абсолютно ровная. Или само упоминание о Тине, прозвучавшее от него меня бесит?
– Немного, – отвечаю односложно, я не хочу ничего рассказывать ему.
На самом деле мое молчание не имеет смысла, уверен, он и так все знает. Просто старается наладить контакт, потерянный много лет назад.
– Так, какие планы на каникулы?
Переглядываемся с Олегом, но молчим.
– Пацаны, если вы не посвятите меня в свои планы, будет сложно переубедить Димона на счет Парижа, – отец смотрит нам в глаза, переводя взгляд, ждет.
– Мы думали слетать куда-нибудь в Тай, – я решаю, что нет смысла скрывать наши планы.
– Вам не хватит недели в Тае, – говорит отец, и после недолгого раздумья, предлагает, – слетайте лучше в Айна-Напу.
– Это на Кипре? – я заинтересован.
– Точно, недели вам хватит, чтобы развлечься. А в Тай летите летом на месяц или дольше, куда-нибудь на остров. Я забронирую вам бунгало.
– Я согласен, – Олег отхлебывает пиво, поднимается со своего места и идет к выходу из помещения, – я читал на Кипре можно круто потусить, – он останавливается в дверях, разворачивается к нам и оскаливает зубы, – а пока я развлеку себя той блондинкой.
Мы с отцом остаемся одни. Разговаривать нам не о чем. Мне хочется пойти за Олегом, но я продолжаю сидеть на месте, откинувшись на спинку плетеного кресла, покрытого мягкой подушкой.
– Ты не хочешь идти к девкам из-за этой девочки из Америки?
Он знает, что она из Америки. Я не говорил ему. Он все знает. Раздражаюсь, но держу себя в руках. Я не должен показывать ему, что чувствую.
– Зачем ты притащил меня сюда?
– Я прилетел всего на несколько дней, у меня пара дел в Москве. Почему бы мне не повидаться с собственным сыном? Я хочу участвовать в твоей жизни.
– Круто, – поднимаюсь, хочу свалить, – а я хочу поучаствовать в жизни того розового купальника, – оскаливаюсь точно так же, как до этого Олег, и сваливаю.
Вслед мне доносится хохот отца.
В моей голове она. Тина. Я представляю, как какой-нибудь извращенец, что между моими ногами сейчас двигается ее голова. Но когда хватаю девку за волосы, понимаю, что нет, волосы Тины на ощупь совсем другие. Да что со мной? Мне делает минет потрясная красотка, а я думаю о той, которая сегодня меня отшила?
***
Потом, в школе, когда из головы выветривается хмель, а первобытные инстинкты удовлетворены, я понимаю, как все было унизительно для этих девчонок, и грязно. Но так же я понимаю, что тогда просто не мог остановиться. То, чему учила меня эта девка, имя которой я узнал, уже когда забивал ее номер в свой мобильник, она, кстати, Марина, полностью захватило меня.
Я не чувствую вины перед Тиной, потому что между нами происходит что-то непонятное. Она хочет отношений, это ясно. Но я не рассчитывал на них. Я хотел простого перепиха. Но теперь знаю, что этого не будет. Может, забить на нее? Идея не плохая. Но я уже не могу этого сделать. Ее образ, ясно всплывающий в моей голове, и то, что мои мысли независимо от обстоятельств, возвращаются к ней, только подтверждают это.
Я так запутался, что даже не сообщаю ей о своем возвращении в школу. Иду в спортзал, где тренируюсь, надеясь, что физрук сюда не заглянет. Из спортзала иду в бассейн, парни, должны уже быть там. Мы дурим в воде около часа. Засыпаю, только коснувшись подушки. Денек был насыщенный.
А утром, за завтраком я снова вижу ее и улыбаюсь, как придурок, пока подсевшая Майя не отвлекает меня.
– Доброе, – кидает она, усаживаясь с нами за столик. – Вы куда вчера пропали? – она осуждающе смотрит на нас с Олегом. – Я вас ждала. Я все придумала. Лагерь недалеко от Москвы, я уже заказала автобус. Нам хватит одного. Там очень круто, я загуглила фотки. К нашему приезду там приберутся и доставят еду, и…
Слова вылетают из нее шустрой автоматной очередью. Как она все успела за полдня?
Олег смог только выпучить глаза, он ведь вообще не в курсе, что Майя готовит наш День рождения.
– В общем, я все посчитала, – продолжает Майя, – деньги мне нужны сегодня. Я должна внести предоплату клининговой компании и в ресторан. Не вздумайте потеряться сегодня после уроков, – она угрожающе тычет поочередно в нас с Олегом длинным пальцем, – у нас совещание в моей комнате после ужина. И если вы не явитесь, я вас все равно найду. И, Тина, – поворачивается к Орловской, – мне нужна еще твоя помощь. Я зайду к тебе сразу после уроков.
Майя покидает наш столик, эффектно виляя бедрами, отчего плиссированная юбка разлетается в разные стороны, открывая сильные ножки.
– Пожалуйста, – стонет Олег, – можно я к ней после ужина один зайду?
– Чувак, – кажется, Олег нашел новую жертву, – она динамо. Это все знают.
– Да, но попробовать то я могу!
– Майка собирается ждать до свадьбы, – шепчет Леха. – Так что не трать силы, дружище.
– Ничего, что я тут? – подает голос Тина.
– Ты должна забывать все, что слышишь, как только это произнесено, – Миха заговорчески сверкает голубыми глазами.
Мы с парнями смеемся, а Орловская обреченно вздыхает, но столик не покидает.
– Вы отвратительны.
– Да ладно тебе, – кладу руку ей на плечо, пробуя ее реакцию на это прикосновение, не забываю при этом улыбаться, – скажи честно, тебе же нравится все это слушать.
– Конечно, это моя мечта оказаться в компании четырех подростков со спермотоксикозом, – она закатывает глаза, но руку со своего плеча не скидывает.
– Ты тренировалась, чтобы выговорить это слово? – я удивлен, она произнесла его без запинки.
– Да, придурок, я каждый вечер тренируюсь перед зеркалом, – хамит девчонка.
– Я приду сегодня на репетицию, ты не против?
Задаю вопрос с серьезным видом, пусть знает, что ее хамство на меня не действует.
– Вообще-то, вечер у всех занят обсуждением вашего дня рождения!
– А, – Олег хлопает ладонью по столу так резко, что Тина подскакивает, – вот в чем дело. Я и забыл. Значит, Майка готовит нам вечеринку?
– Точно. Уже, похоже, приготовила, – подтверждаю я.
***
Стук в дверь отвлекает меня от приседаний. Да-да, я подкачиваю попку. Три подхода по тридцать раз.
– Заходи, – кричу я, – открыто.
Быстро поправляю спортивный розовенький лифчик, чтобы грудь выпирала побольше.
Но все зря, потому что в комнату заходит Майя. Совсем забыла про нее. Мне грустно думать о том празднике, который она готовит.
– Крутой костюм, – Майя прикрывает за собой дверь и проходит в комнату.
Она чуть ли не единственная девочка в школе, которая улыбается мне. Сторонницы Леночки практически фыркают, завидя меня, остальные просто не проявляют ко мне интереса. Так что это официально мой первый разговор с одноклассницей в новой школе. К сожалению, не долгий, ведь что бы ни предложила сейчас Майя, я не смогу согласиться оказать ей помощь в организации дня рождения парня, который мне нравится. Жизнь говно!
– Почему ты не занимаешься в зале? – она усаживается на небольшой диванчик, закидывает ногу на ногу, расправляя длинную юбку, и раскрывает синюю папку, доставая какие-то бумаги. – Ты ведь знаешь, что у нас есть тренажерка?
– Теперь да, – грустно улыбаюсь, сажусь на кровать по-турецки, думаю, как буду отказываться от помощи ей.
– Там очень удобно, можешь ходить в любое время, только согласуй тренировки со старостой, чтобы он внес тебя в общее расписание. Так никто не будет мешать друг другу. Кстати, там еще проводится зарядка каждый день в шесть утра для всех желающих.
Эта школа странная. Я должна согласовывать все со старостой класса. То есть с будущим пятничным именинником. Вообще все вопросы я должна решать с ним, что не всегда удобно. Мне было бы гораздо комфортнее согласовывать все с кем-нибудь из руководства школы. Есть еще классный руководитель, но она слишком поглощена программой обучения, и какими-то более важными, чем тренировки учеников, делами, и все равно отсылает тебя к старосте.
Не нужен мне этот тренажерный зал.
– Теперь к делу, – Майя потирает ладони, достает пару листов из своей папки, что-то в них рассматривает. – Значит так, я решила, что мы тебя похитим. Знаешь, чтобы все не нажрались раньше времени, устроим ролевую игру. Так что когда тебя будут похищать, можешь орать, как тебе вздумается. Даю тебе право выбора, можешь сама назначить похитителей. Конечно, именинники отметаются. И я предлагаю тебе не выбирать для этой роли Коршуна, потому что от него неизвестно, чего ожидать. К тому же он все равно нажрется раньше времени. И не переживай, в месте, где тебя спрячут, все круто, я продумала это, там будет тепло, я организую еду и выпивку. Кстати, что предпочитаешь пить? Я уже заказала шампанское, вино и пиво, водка, конечно, тоже будет. Как ты переносишь тяжелый алкоголь? Мне не надо, чтобы ты там уснула…
Что? Ничего не поняла. Она говорит так быстро, что я за ней не успеваю. Что-то о моем похищении? Что за день рождения такой? Почему я? Подвох?
– Похитить меня? Почему я?
Недоумеваю, мне кажется, она сговорилась с Леночкой, и они хотят просто поиздеваться надо мной. Закроют меня в каком-нибудь заброшенном подвале, как я однажды поступила со Стеллой Риз. Неужели карма есть и она меня настигает?
– А ты как думаешь? – хихикает Майя. – Юра к тебе неравнодушен, так что я сразу подумала о тебе. Он весь лагерь перероет, чтобы найти тебя первым, я бы хотела посмотреть на это.
– Я не его девушка!
Но мне бы очень хотелось ею стать.
– Да это не важно, Тина, ты ему нравишься, – в голосе Майи нет ни сарказма, ни злобы, так что я склонна поверить в ее добрые намерения, – и ты самый подходящий вариант. Если мы похитим кого-нибудь другого, он даже глазом не поведет. А я хочу, чтобы оба именинника были задействованы в игре. Так что приготовься орать от испуга! Это будет круто, – Майя снова потирает руки в предвкушении. – Это случится через час после начала вечеринки. Не переживай, ты не просидишь там долго, уверена, Романов найдет тебя в два счета. Мне даже интересно, как они с Олегом будут соревноваться друг с другом. Олег будет искать Лику. Если у тебя есть предложения по поводу похищения, я готова выслушать.
– Нет у меня предложений, – бурчу я.
Мне обидно. Я теперь еще больше хочу попасть на эту вечеринку, и готова вообще не лететь на каникулы в Мид-сити.
– Ну ладно, тогда слушай. Как только мы поедим в холле, ты уйдешь покурить на улицу, тут то тебя и схватят. Все будут в холле, так что ты должна орать так громко, чтобы все переполошились. Кстати, я не против мата и грубых слов, пусть это будет максимально натурально. Но и парней сильно не бей, не хочется вызывать скорую, – она заливается смехом, и мне становится еще обиднее.
– Май, – грустно вздыхаю, я больше не могу слушать об этом празднике жизни, на который не попаду, – меня не будет на этой вечеринке. У меня билет в ЛА на пять утра пятницы.
Я сдерживаю слезы, подходящие к глазам. Сглатываю обидный ком в горле. Вот ведь черт! Похитят кого-то другого! И пока я буду дрыхнуть в неудобной самолетной позе, Юра будет искать другую девочку! И найдет! И эту вечеринку будет вспоминать весь класс! А я снова не пойму их шуток! Я никогда не вольюсь в этот коллектив.
Никогда не думала, что скажу это, но… Гребанные каникулы! Ненавижу их!
– Как это тебя не будет? Это же твоя первая вечеринка с классом, Тина, – Майя укоряюще смотрит на меня, и я готова завыть в голос, – разве тебе не хочется познакомиться с нами поближе? Ты и так ни с кем не общаешься. Тем более, ты мне нужна для похищения. Я делаю большую ставку на это!
– Я тоже хочу пойти! – я почти кричу. – Но что мне делать? Меня родители ждут. Я не могу поменять билет.
– Вот же гадость! – Майя складывает свои бумажки обратно в папку и поднимается. – Ты мне весь сценарий портишь. Вот кого мне теперь похищать? Юра искать больше никого не будет. Мне что, одного Олега гонять? Я вообще все это придумала только из-за тебя. Теперь мне все надо переделывать.
Она в два шага достигает двери, взявшись за ручку, останавливается «Если твои планы поменяются, сообщи мне», и выходит из комнаты.
А я скручиваю покрывало в жгут, которым мне очень бы хотелось сейчас кого-нибудь придушить. Ну почему все так?
***
– В смысле, она не идет?
– Я думала, ты в курсе.
Майя зашла несколько минут назад, а мне уже расхотелось устраивать вечеринку. Тины там не будет. Какого хера она мне не сказала, что улетает? Или, может, говорила, я не слишком прислушиваюсь к ее словам, мне нравится просто слышать звук ее голоса. Опять же, у нас каникулы, я сам мог бы догадаться, что она улетит домой.
– И, чтобы ты знал, – Майя разглаживает длинную юбку, вставая с моего стула, – самолеты до ЛА летают не только по пятницам. Вот, – она кладет на стол листок бумаги и выходит.
Да! Майка гений! Как она все успевает? На белом обрывке бумаги идеальным девчачьим почерком выведено время и номер рейса. Пятое ноября, два часа утра. Осталось еще несколько мест.
Я бронирую билет для Тины, потому что нихрена она не улетит в пятницу. Она будет в этом чертовом лагере, даже если мне придется лечь под колеса самолета, чтобы тот не взлетел. Кстати, идея неплохая.
– Привет, малыш, – суровый голос отвечает, как всегда, после первого гудка.
– Дядя Рус, как отменить рейс самолета?
– Сначала поздоровайся, – басит охранник.
– Да ладно тебе, – возмущаюсь я, хоть он и прав, – вопрос серьезный.
– Чем скорее поздороваешься, тем быстрее решим его, – не поддается он.
– Привет, дядя Рус, как дела?
– Привет, малыш, все замечательно, – голос громилы не выдает никаких эмоций, но я точно знаю, что он издевается. – Купил тебе подарок на день рождения.
– Что купил? – поддерживаю разговор, как того желает мой наставник, при этом убиваю кулаком собственную подушку.
– То, что ты хотел.
– Откуда ты знаешь, что я хотел?
– Я всегда знаю, чего ты хочешь, малыш.
Единственное, что я хочу получить на день Рождения, это новенькую черную Ламбо, и я ее получу. Скорее всего, она уже стоит в гараже загородного дома отца. Так что подарок дяди Руса все равно ее не переплюнет.
– Ладно, – мне надоело, – такого приветственного разговора хватит?
– Вполне. Теперь говори, что там с отменой рейса?
Объясняю ситуацию басистому гиганту, и снова выбиваю из подушки дух, пока тот ржет в трубку. Вот урод!
– И ты решил, что можешь остановить самолет? Веселишь ты меня, малой, – выдыхает охранник. – Кто внушил тебе такую мысль?
– А что мне делать?
– А ты не думал, просто попросить девочку остаться?
Да я вообще подумать не успел. Как только за Майей закрылась дверь, я купил билет для Тины, решив, что она улетит в понедельник. Я что, принял за нее решение? Да нет! Я принял решение за себя – решил, что на праздновании моего дня рождения она будет.
Теперь надо донести это до нее так, чтобы она решила остаться. И если наши решения не совпадут, вот тогда я должен знать, что чертов самолет не увезет ее от меня.
– Блиин, – протягиваю в трубку, – конечно, я с ней поговорю. Но…
– Слушай, парень, я, конечно, многое могу, но остановить самолет это уж через чур, – в трубке снова раскатистый смех.
– Ладно, пока дядя Рус.
Отключаюсь, кидаю мобильник на кровать. Смех охранника еще витает в комнате. Придется самому придумать, как оставить Орловскую на выходные. Она мне нужна в этом лагере.
Валяюсь на кровати несколько минут. Но хитрые идеи в голову что-то не лезут. Может, дядя Руслан прав, и мне надо просто поговорить с ней? Тогда какого хера я валяюсь?
Подрываюсь и практически лечу в комнату девчонки.
Закрыто. Уверен, она удрала в душ. Ладно, так и быть, не пойду туда искать ее. Хотя, девчонки прикольно визжат, если зайти к ним неожиданно.
Курю. Снова стучу в ее дверь. И снова закрыто. Решаю прогуляться.
Погода становится холоднее, все-таки скоро ноябрь. Снег еще не выпал, и в некоторых закоулках еще валяются чернеющие листья. Аллея, соединяющая территорию школы и поселка, ярко освещена и пустынна. Машин на дороге почти нет. Мне нравится это место. Тут спокойно, никакой московской суеты. Жители поселка редко ходят пешком, чаще всего сидят в особняках, территории которых огорожены высокими заборами. Неподалеку есть пруд, куда я и направляюсь. Хочется побыть в тишине, собраться с мыслями. Покупаю в небольшом кафе шаурму и кофе.
Я слишком резко отреагировал на информацию об отлете Тины домой. Я не могу заставить ее остаться, ведь, уверен, она соскучилась по родителям и друзьям, с которыми последнее время стала созваниваться каждый день. Каникулы всего девять дней, и этого времени ей вряд ли хватит повидаться со всеми, а я хочу отобрать у нее еще три дня. Но.., черт! Я хочу, чтобы она была в этом лагере! Я знаю, что не смогу расслабиться, если ее там не будет. Мне плевать на всех, кто будет там, мне нужна она!
– Эй!
Я что, призвал ее силой мысли? Оборачиваюсь и вижу Тину метрах в пяти от себя. Девчонка идет по тропинке со стаканчиком кофе и какими-то бубликами в пакете. Улыбается, махая мне рукой с пакетом. Она потрясно выглядит в этой своей джинсовой курточке с белой шерстью, с белым шарфом, обвязанным вокруг шеи в несколько слоев. Распущенные волнистые волосы развевает легкий ветер. Стройные ножки обтянуты узкими белыми джинсами. Я даже улыбнуться ей не могу, смачиваю засохшее горло глотком кофе.
– Ты трубку не берешь, – констатирует она, усаживаясь рядом со мной на лавку.
Порыв ветра сдувает на ее лицо прядь волос. Убираю ее, поражаясь, как привычно делаю это.
– Ты один тут? – Тина озирается по сторонам, достает из пакета бублик, оказавшийся пончиком, покрытым толстым слоем шоколада.
– Вышел прогуляться.
– А я в салон ходила. Недавно его нашла, вот, – показывает мне тоненькие пальчики, наверное, сделала маникюр, но я не помню, каким цветом были покрыты ее ногти утром, сейчас они красные, с белыми узорами. – Я первый раз тут в салон ходила. Знаешь, боялась, что не понравится. Но тут очень даже ничего. Записалась еще на завтра.
– Зачем?
– Ну так, – Тина пожимает плечиками и чуть краснеет, – еще кое-что хочу сделать.
– Что?
– Юр, – она понижает голос, как будто кто-то может нас услышать, но больше у пруда никого нет, – ну в салоне же не только ногти делают. Еще.., – отпивает из стаканчика кофе, и потому, как начинают блестеть ее глаза, и щечки румянятся сильнее, я понимаю, что за этим движением она скрывает улыбку, – всякое.
– Ты улетаешь в пятницу, – фраза вылетает из меня грубовато.
Зеленые глаза тут же перестают блестеть.
– Тебе Майя сказала? – она говорит это виновато, и хорошо, значит, она сама хочет остаться на выходные. – Я сама хотела сказать. Я не знала, что у тебя день рождения. Если бы знала, то попросила бы родителей купить билет на другой день.
– Я купил тебе билет на понедельник, – мой мозг выдает то, чего я не хотел говорить, и снова грубо.
– Что?
Она откладывает недоеденный пончик, цепляясь в меня вспыхнувшими глазами.
– Я не знаю, зачем сделал это, – опираюсь локтями о колени, ероша пальцами волосы. – Это вышло как-то автоматически. Майя сказала это и ушла. А я просто купил билет.
Ненавижу оправдываться. Но я, правда, поступил как придурок. Решил за нее, что она полетит домой почти на три дня позже.
– Слушай, – смотрю на ее, все еще шокированное лицо, – я сдам билет.
Тина мотает головой, и мне кажется, как-то разочарованно. Нет, только не это.
– Черт, не знаю, что на меня нашло. Я даже не помню, как зашел на этот сайт. Все получилось так быстро. Я просто решил, что ты должна быть со мной в пятницу. Я сдам билет, – повторяю, – я не тот, кто должен решать за тебя.
– Нет, ты не должен решать за меня, – тихо говорит она. – Но ты это сделал. Спасибо.
– Что?
А где ее «козел» или «придурок»? А еще я ждал удара.
– Я хочу остаться на выходные, – пухлые губы растягиваются в робкой улыбке, – но я не смогла бы сама сдать билет.
– Серьезно? То есть я не дебил?
Фух! Выдыхаю. Стало намного легче. Нет, стало просто круто! Я гений!
– Нет, – смеется девчонка. – Конечно, ты не должен был делать этого. Но я так мучилась, не зная, что делать. А теперь, когда ты сделал то, что хотела я, мне осталось только придумать, как сказать родителям, что я прилечу позже.
– Скажи им правду. Что в этом такого? Ты же должна сближаться с одноклассниками?
– Со всеми? – ее глаза снова озорно поблескивают.
– Да, – киваю, а затем притягиваю ее к себе одной рукой, – но не слишком близко, потому что я слежу за тобой.
– И принимаешь за меня решения, – она ерошит мои волосы, и целует в щеку, какие милости, – и помогаешь мне, и веселишь меня, и гуляешь со мной, и не знаешь, как сделать комплимент, по поводу нового маникюра.
– Он великолепен, – моментально реабилитируюсь я.
– Да ты что? – она удивленно расширяет глаза. – А какого цвета они были днем?
– Розового?
– Ты угадал! – девчонка смеется и отталкивает меня обеими руками.
– Нет, я запомнил, – вру я.
– Ладно, выкрутился, – смеется Орловская.
Поднимается, выкидывая в мусорку стаканчик кофе, а пакет берет с собой.
– Тебе надо начать одеваться теплее. Скоро похолодает.
– Еще сильнее? – Орловская ежится, кутается в шарф.
– Гораздо, – смеюсь я, – еще даже снег не выпал.
– Я пройдусь по магазинам с мамой, и девчонками, – при упоминании о доме улыбка на ее лице становится шире, да, она правда, очень хочет домой.
– В лагерь оденься потеплее, – не хочу, чтобы она простыла.
– О, папочка, но я хотела надеть короткую юбку, вот такую, – девчонка останавливается, проводя пальцем чуть ниже бедер, там, где заканчиваются виться ее волосы, и невинно хлопает глазами.
– Ты можешь надеть ее сразу, как мы вернемся в школу и зайдем в твою комнату, – улыбаюсь, облизывая губы.
– И я смогу потанцевать в ней вот так? – она делает телом волну, накручивая длинную прядь на палец.
– Возможно.
– Поточнее, папочка, – играется Тина, пританцовывает и вытягивает пухлые губки.
Притягиваю к себе ее лицо за подбородок, желание коснуться ее губ невыносимо, облизываю их. Тина прикрывает глаза, когда я пробую полную нижнюю губу, на которой еще остался вкус шоколада и кофе. «Ты шоколадная» выдыхаю, аккуратно прикасаясь ртом к уголку ее рта. «Ммм» – мычит Тина, и я усмехаюсь. Ей не терпится, и я знаю это. Ее губы раскрываются мне навстречу, но я играю языком лишь с одной их частью – нижней, и Тина, решив взять инициативу в свои руки, тянет меня за плечи, приподнимаясь на носочках, и вцепляется в меня губами. Нижняя часть моего, и без того возбужденного тела, твердеет в ту же секунду, как я чувствую в себе ее язычок. Вот же блин! Я с ума схожу от этой девчонки. Прижимаю ее к себе крепче…
– Романов!
Долбанный физрук! Тут то откуда взялся? Вздрагиваю от его резкого голоса, Тина тут же делает шаг назад, отстраняясь от меня и широченными глазами пялится за мою спину. Оборачиваюсь. В нашу сторону бежит фигура моего тренера, одетая в серый спортивный костюм. Вот придурок, даже шапку нацепил с идиотским помпоном. На пробежку он вышел! Другого времени не нашел? Почему именно сейчас? Гребанный кайфолом!
– Вам уже школы мало? – орет физрук, ровняясь с нами, но не останавливается, а делает поворот и бежит уже спиной, медленно отдаляясь от нас. – Орловская, я теперь за тобой тоже слежу, – он показывает двумя пальцами, как следит за Орловской, указывая ими на свои глаза, а затем на Тину.
– Бежали бы вы, – кричу я, потому что он уже метрах в пяти от нас, – а то дыхалку собьете.
– Смотри, чтобы я тебе кое-что не сбил, – ухмыляется физрук, да, он знает, что в миллионный раз обломал меня, и ему это нравится.
– По этому парку еще можно гулять, или тут уже висит табличка «Осторожно, маньяк» с вашей фоткой?
Я! Ненавижу! Гребанного! Физрука!
– Уже висит, – ржет тренер, – твою тоже прикрепили. Так что, Орловская, в темное время суток лучше с Романовым не выходить. Он у нас парень резвый. Да, Романов?
Я так взбешен, что готов разбить его морду, чтобы стереть долбанную ухмылку, а еще вдарить пару раз по шее, чтобы больше не слышать его голоса, который официально признан мною кайфоломным.
– Кстати, я в курсе про пятничную вечернику, – орет физрук, все еще двигаясь спиной вперед, – вот думаю, не проконтролировать ли.
Ну все, он меня достал. Беру пакет Тины из ее рук так быстро, что она даже возмутиться не успела, и кидаю со всей силы в бегущую фигуру. Попадаю прямо в физрука, но он ловит пакет, довольно вытаскивает последний пончик и откусывает половину.
– Спасибо! – ухмыляется он. – Как раз голоден!
Дмитрий Николаевич разворачивается и, махая нам на прощанье рукой, скоро удаляется.
– Надеюсь, он подавится!
Я взбешен! Сколько раз он еще будет обламывать меня? Все сильнее убеждаюсь в том, что он в этой школе не только ради моих тренировок.
– Юр, ты кинул в него пончиком, – боязливо произносит Тина.
– Я куплю тебе еще один.
– Не надо. Но что теперь будет?
– Да ничего не будет, – ее испуг меня веселит, – он даже не потолстеет.
***
Юра гений! Обожаю его! Конечно, если бы не он, я была бы сейчас уже на пути к дому. Но туда я еще успею. А вот день его рождения в году только один раз. Так что на мне потрясающий спортивный костюм из розового плюша, который мне посчастливилось найти в торговом центре поселка, рядом со школой. Белая курточка на меху и белые же теплые кеды. Волосы заплетены в косу. Майя предупредила, стиль одежды – спортивный. Надевать пресловутые джинсы не захотелось, так что мне пришлось потратить большинство своих накоплений на этот прикид, поскольку цены в том торговом центре нашего поселка намного выше моих ожиданий. Но это ничего, ведь скоро я буду дома, и родители пополнят мои финансовые запасы. Кроме того, Юра отказался брать деньги за билет, купленный для меня, так что немного денег у меня еще осталось.
Майя кудесница! В лагере обалденно. Не представляю, как она это сделала, ведь я слышала, что речь идет о заброшенном лагере. Но это место заброшенным никак не назовешь. Тут потрясно. На улице протянуто несколько проводов, с развешанными фонарями, так что территория освещена, по периметру огороженной территории расставлены огромные колонки из которых бьет самая разнообразная музыка. Вот сейчас я пританцовываю под "Seven Nation Army" группы White Stripes, и смотрю на фотки разных годов, запечатлевшие Юру и Олега в разных ситуациях, которые крутятся на огромном экране. Да. Майя установила на площадке перед корпусом лагеря самый настоящий кинотеатр! А на столиках перед ним расставлены закуски и алкоголь, на который уже налегают мои одноклассники. Не все, некоторые валяются в большущем бассейне с шариками. Кто-то исследует сцену.
Пошарпанные стены огромного холла, как и потолок занавешены белой тканью, к полу привязаны кадки с воздушными шарами, устремляющимися вверх, в шарах что-то есть, но я не могу понять что. По периметру расставлены диванчики и пуфы. К одной стене так же прикреплен кинотеатр, транслирующий видеозаписи с именинниками в главных ролях. Вот маленький Олег бежит по стадиону, а отстающий от него Юра останавливается и, прицеливаясь, кидает в друга бутылкой воды. Попадает в затылок. Олег падает. Юра разгоняется, и пока его друг поднимается, обгоняет его. Смеюсь.
– Не важно, как ты побеждаешь, – вздрагиваю он рук, обвивающих меня со спины, и тихого голоса у самого ушка, – главное, видеть цель, – говорит Юра.
– Ты ему по голове попал, – смеюсь я, Олега мне не жалко, он же выжил.
– Это было в первом классе, мы тренировались для кросса. Он потом меня подкараулил в раздевалке и побил этой же бутылкой.
– Серьезно?
– А ты думала он ангел? – Юра приподнимает курточку и спортивную кофту в поисках участка голой кожи, но не находит ее и касается губами моей шеи.
Этот вечер мне нравится все больше.
Ребята выкатывают из комнаты несколько столиков и помещение наполняется ароматом жареного мяса. Столики уставлены мясными блюдами, выпечкой, салатами, напитками. Тут даже мороженое есть.
– Принести что-нибудь? – спрашивает Юра.
– Нет, постой так еще, – прошу я.
Мне становится плевать на то, что все одноклассники сейчас видят, как он прижимает меня к себе. Его равномерное дыхание согревает мою макушку, он иногда упирается о нее подбородком. Его руки расположились чуть выше моего животика, я могу гладить их своими. Моя спина прижата к нему. Мне так хорошо. Мне плевать, что думают другие. Да и всем должно быть плевать на то, что происходит у нас с Юрой.
Осматриваю толпу моих одноклассников. Леша закинул руку на плечи Маши и она счастливо что-то говорит ему на ухо. Олег прикармливает Лику, принеся для нее еду на тарелке. Ирина танцует с Ярославом. Кир смеется над чем-то со Светой. Даже Леночка обнимается с Сережей и приятно улыбается ему. Все тут, все довольны и веселы. Майя что-то ищет в своей папке.
А где Миша? Не вижу его. Подозрительно. Обычно он в гуще событий.
Как только все немного наелись и выпили, на сцене появляется какая-то танцевальная женская группа в светящихся в темноте топиках и коротких шортах. Ежусь. На улице действительно холодно для танцев в такой одежде. Но парни, и даже некоторые девочки подвывают, свистят и подбадривают танцовщиц.
Майя, взявшая на себя роль тамады, проводит несколько конкурсов, в которых мои одноклассники с удовольствием принимают участие. Смеюсь до боли в животе, когда Ярик и Леша, печатают на ноутах, под диктовку Майи, различные фразы, при этом их глаза завязаны темной тканью, так что парни делают кучу ошибок. Мы следим за тем, что они печатают на большом экране. Поскольку за каждую ошибку необходимо сделать глоток из стакана с водкой, ребята даже и не пытаются печатать правильно. Конкурс продолжается недолго, его прерывает Маша, которую не устраивает, что ее парень может скоро напиться. На ее остановочный клич, на экране появляется сообщение, написанное большими буквами «Детка, я не нажрусь до самого главного момента». Мы взрываемся смехом. Леха умеет печатать с закрытыми глазами! Все это время он прикалывался, чтобы влить в себя побольше алкоголя.
После конкурсов возвращаемся в помещение, отогреться и поесть. Мне это необходимо, я продрогла, вечером на улице совсем похолодало. Народ выкрикивает тосты, поздравляя Олега и Юру. Каждый, кто произносит тост, кидает запакованные подарки в корзины.
Моих подарков тут нет. Их вообще нет. Откуда я должна знать, что подарить парням? Решила, что поздравлю их позже.
– Юр, мне нужна помощь, – Майя чем-то обеспокоена, так что Юра идет с ней.
Наблюдаю, как к их разговору присоединяется Леша с Машей и Олег.
А меня кто-то берет за руку, поднимаю глаза и вижу ухмыляющегося Мишку. Он показывает глазами на выход. Иду за ним.
– Мадам, – Коршун кланяется, выведя меня на улицу, – сегодня я ваш похититель.
Я ждала этого! Я хотела этого! Я рада этому! Подпрыгиваю от удовольствия.
– Майя сказала, что я должна покричать, – шепчу я.
– О, да, – кивает Миша, потирая руки.
– Еще она сказала, что я могу ударить тебя пару раз, – шучу я.
– Нифига она не говорила этого! – возмущается парень.
– А вот и говорила! – я бью своего похитителя кулаком в живот, со всей силы, но Коршун лишь довольно потирает пресс.
– А теперь кричи, Тина, – смеется он и подхватывает меня на руки.
В секунду я оказываюсь на руках похитителя, и, представляя, что меня ожидает самое страшное, вхожу в роль. Кручусь в его руках, вырываясь, ору во все горло «Помогите! Пусти меня, урод! Юрааа! Не трогай меня, скотина!» Мы с Мишей не можем сдержать смеха, так что через несколько метров он отпускает меня на землю. Осматриваюсь. Мы в каких-то кустах. Издалека слышен крик Анжелики, которая тоже должна быть похищена.
– Пошли, – Миша тянет меня вглубь кустов, достает из-под одного две бутылки пива и одну протягивает мне. – Я все предусмотрел, – веселится он.
– Миш, вообще то, тут темно и страшно, – я иду за парнем, но дороги особо не вижу.
– Не бойся, я ж тут. Мне придется сидеть с тобой, пока твой парень тебя не найдет. Иди сюда.
Коршун останавливается у заброшенного лагерного корпуса, подхватывает меня подмышками, садит на оконную раму, а затем забирается на нее сам.
– Он не мой парень, – тихо произношу я, потому что в таких местах хочется разговаривать шепотом.
– И тебя это не радует, не так ли? – Миша спрыгивает с рамы, протягивая ко мне руки, я поддаюсь ему, и скоро мы стоим посреди заброшенной комнаты.
– Это не твое дело!
– Но мы же должны о чем-то тут говорить.
Миша зажигает насколько свечей. Теперь я могу рассмотреть очертания двух стульев и столика, заваленного едой.
– Не замерзла?
Мотаю головой.
– Майка оставила тут теплые покрывала, так что можешь укрыться. Мы сидим тут сорок минут, и если Юран нас не найдет, то выйдем сами.
– Он найдет нас, – уверенно говорю я.
– А ты в нем уверена, – Мишка смеется, отпивая из своей бутылки.
– Естественно!
Парень кидает в угол комнаты несколько теплых покрывал, и валится на них, вытягивая длинные ноги. Я еще не оставалась наедине с Коршуном, поэтому сейчас мне слегка не по себе. Друзья Юры не те люди, с которыми я чувствую себя спокойно и комфортно. Делаю большой глоток из своей бутылки и закашливаюсь. Круто, Тина! Ты сама общительность.
Миша смеется, вливая в себя алкоголь.
– Ты настолько нас боишься? – парень достает сигарету и закуривает.
– С чего ты это взял?
– У тебя ноги трясутся от того, как сильно ты их сжала.
Да, я действительно сижу на стуле, сжав ноги вместе, а еще сжимаю бутылку пива в руке настолько крепко, что удивительно, как на ней трещины не появились.
– Просто мне неловко, – говорю тихо, – я как-то не привыкла оставаться с вами без Юры.
– Расслабься, ты мне нравишься. Ты веселая и без лишнего пафоса, – а затем его глаза останавливаются на моем лице, – и ты потрясная красотка.
– От этого мне не становится комфортнее, Миша, – я прямо чувствую, как лицо покрывается краской, а спина испариной.
– А что такого? Ты красотка! И не надо заливаться краской, Тина, – Мишка посмеивается, снова прикладываясь к бутылке, – ты сама это знаешь. Не делай вид, что не видишь, как все на тебя пялятся.
– Миш, ты заставляешь меня краснеть, – но я улыбаюсь.
А кто не улыбнулся бы? Парень только что сказал мне, что я потрясно выгляжу, и все это замечают. Моя самооценка улетает в космос.
– Эй, я могу сказать девушке своего друга, что она красотка, – Мишка откидывается на стену, подкладывая под голову руки, – в этом нет ничего страшного, я не подкатываю к тебе.
– Спасибо, – заставляю себя посмеяться, – теперь эта ситуация не кажется мне такой странной.
– Тогда иди сюда, – он хлопает по покрывалам, рядом с собой, – я не буду приставать к тебе, – подмигивает, цокает языком, и ждет, когда я перемещусь к нему на покрывала. – Хотя я до сих пор матерю себя за то, что пропустил тебя.
– Что?
– Ты себя вообще в зеркало видела? – восклицает парень. – Ты выглядишь как эти фарфоровые куклы, мать их, которые все такие милые и походят на гребанных ангелов, со всеми своими завитушками и огромными глазами. И вот я думаю, какого хера я в сентябре был занят той телкой из тира? Если бы не она, ты бы Юрану не досталась, – Миша высовывает язык и поигрывает бровями, отчего я смеюсь уже искренне, потому что невозможно находиться с этим парнем больше десяти минут и не засмеяться. – Но… та девчонка, м-м, – Мишка мечтательно закидывает голову назад, – тогда она сводила меня с ума. Прости, мне было не до тебя, – от его извиняющегося взгляда я хохочу в голос.
– Спасибо, Миша, боюсь, я не выдержала бы твоего напора.
– Это точно. Янка сдалась за неделю. Я буквально оккупировал ее.
– Не хочу знать подробностей, пожалуйста, – я просто боюсь услышать это.
***
Нет, Мишаня че, вообще страх потерял? Уже пять минут сижу под окном с отсутствующими стеклами и прекрасно слышу как он, практически признается в любви моей девчонке. Я, конечно, с ним согласен. Он озвучил мои мысли. Тина и правда похожа на этих гребанных фарфоровых кукол с ангельскими лицами. Но это моя кукла!
Поднимаюсь, опираясь на оконную раму локтями. Тина подпрыгивает, испугавшись, когда я залажу на подоконник.
– О, а ты быстрый, – Мишка поднимается, поднимая бутылку.
Когда он нажраться успел?
– А ты красноречив до тошноты, – я очень на него зол.
– Да ладно тебе, – Мишаня отпивает из бутылки, – я к ней не приставал, просто сделал пару комплиментов, – друг улыбается, потряхивая кудрявой головой, и я понимаю, что…
Черт, это просто Мишаня, ну что с него взять? Я не могу на него злиться, как бы не старался.
– Проваливай, – злобно говорю я.
– Эй! – возмущается парень. – Я тут за твоей девушкой присматривал!
– Я не его девушка! – орет Тина, но замолкает, как только я зыркаю на нее.
– Ты, – перевожу взгляд на друга, – вали отсюда, – указываю на окно, – а ты, – снова оглядываю Тину, – помалкивай.
– Ты злой, – Тина поднимается со своего места, чуть пошатываясь. Сколько они тут выпили? Не могли они так нажраться за двадцать минут, пока я искал их. – Я ухожу с Мишей, он милый.
Мишка протягивает ей руку, посмеиваясь. Тина посылает мне воздушный поцелуй, собираясь выпрыгнуть из окна вместе с моим другом, но я резко притягиваю ее к себе.
– Нет, – мотаю головой, ухмыляюсь, – ты останешься тут. Твое ангельское личико Михе сейчас ни к чему, а вот мне пригодится.
Коршун ржет как конь, выпрыгивая из окна, и удаляется от заброшенного здания, распевая «Ах, Юра, Юра, Юра, я такая дура, что в тебя влюбилась»! Вот козел! Что он вообще слушает?
Тина смеется, тянется ко мне губами, и я не могу противостоять этому.
– Он назвал меня фарфоровой куклой, – хвастает она. – Ты считаешь так же?
– Я считаю, что тебе не стоит оставаться с ним наедине.
– Да ладно тебе, мы просто болтали, он такой смешной. Нам надо идти?
– Нет, – мотаю головой, усаживая ее обратно на какие-то обрывки ткани, валяющиеся в углу комнаты, – Самойлов будет счастлив выиграть, Майка обещала целую неделю делать домашку за победителя. Так что устраивайся удобнее.
– Мы завтра будем в Москве?
– Да, – прижимаю ее к себе, просовывая руки под ее кофту, но снова не чувствую ее кожи, там какая-то ткань, края которой я не могу нащупать.
– Мы поедем к тебе? – посмеивается Тина.
– Да, – пытаюсь нащупать конец ее майки, или что она там нацепила на себя.
– Ты не найдешь, – девчонка заливается смехом.
– Чего?
– Это боди, – снимает курточку, расстегивает плюшевую кофту и открывает передо мной потрясающий вид на свое тело, обтянутое белой маечкой, ее соски явно выпирают из нежной ткани.
– Ты издеваешься? Теперь я даже дотронуться до тебя не могу?
– Нет, – смеется она, – ты можешь дотронуться, – сдергивает тонкие лямки, стягивая майку, открывая грудь, покрывшуюся мурашками, – мне холодно, так что поздравь себя поскорее.
– Черт, – накрываю ладонями ее грудь, желая согреть ее, дотягиваясь губами до ее рта.
Тина усаживается на меня, просовывая руки под мою кофту. Балдею от того, как ее пальчики ласкают мою плоть. Член яростно впивается в ширинку джинс, а мои ладони в ее грудь.
– Это мой подарок? – выдыхаю в ее рот.
– Да, – кивает она, прикрыв глаза от наслаждения. – Я знаю, что ты хочешь большего, но я не могу так быстро. Потерпи, – легкое касание губами, – немного, – еще одно, – я должна быть готова, – и я снова чувствую в себе ее язык.
А что мне остается, кроме как терпеть? Я наслаждаюсь тем малым, что она позволяет мне. Этими касаниями губ, прикосновениями к ее груди, чего совсем недавно она испугалась. Сейчас она дрожит, не понимаю от холода, или еще боится. Надеюсь, что первое, поэтому отрываю ладони от нее и натягиваю белую майку на ту часть, которую сегодня она открыла мне. Мне сложно сдерживать свое возбуждение, и я не хочу пугать Тину напором.
– Почему? – выдыхает она, не понимая.
– Слезь, – тихо прошу я, сдерживая дрожь в руках.
– Юр, мне было приятно, я хочу еще.
Пухлые губы приближаются ко мне, готовые к поцелую, и я беру ее за талию, и отсаживаю рядом с собой. Опираюсь головой о стену, тру лицо руками, чтобы унять чувства, накрывшие меня от ее близости.
– Оденься, – стараюсь говорить мягко, чтобы не обидеть девчонку, – тут холодно.
– Юр, что я сделала не так? – этот нежный голосок меня убивает, и я пару раз бью стену затылком.
– Пошли, – вскакиваю с раскиданных в углу тряпок, подаю руку Тине.
– Куда? Что я сделала не так? – она повышает голос.
– К народу.
– Нет, сначала ты скажешь, – она поднимается сама, игнорируя мою руку.
– Мне тяжело, – говорю спокойно, ведь Тина не виновата в том, что мне сложно находиться вблизи от нее. – Давай сбавим обороты, пока ты не решишь, что можешь позволить мне большее.
Чувствую себя задротом. Но лучше сказать ей это сейчас, чем повторить то, что случилось в ее спальне после похода. Не хочу снова видеть слезы в ее глазах.
– Извини, – тихо говорит она, застегивая кофту, и натягивает курточку дрожащими руками. – Я не подумала об этом.
Кукольное лицо омрачено, зеленые глаза прикрыты, нижняя губа втянута. Тина расстроена. И я матерю себя за то, что на этом прекрасном лице нет улыбки, которую я хочу видеть всегда. Обнимаю ее, касаясь губами ее лба.
– Тебе не за что извиняться. Это я виноват, что не умею держать себя в руках.
– В следующий раз я буду готова к большему, я обещаю, – тихо говорит она.
– Пошли, – оставляю фразу, дающую надежду, без внимания, я не могу сейчас даже думать об этом, я все еще возбужден. – Мой день рождения в разгаре.
***
Олег в центре внимания, как победивший в соревновании по поимке похищенных одноклассниц. Танцует в середине небольшой толпы. Приглашенный ди-джей крутит ритмичные треки, и я забираюсь в центр толпы к Олегу, потому что Юра направляется к столику с алкоголем.
– С днем Рождения! – кричу Самойлову, и он тут же приобнимает меня в танце, немного кружит и отпускает.
– Я тебе должен, – смеется он, – уверен, это ты задержала Юрана.
– Это мой тебе подарок! – кричу я, и парень целует меня в щеку.
Я танцую несколько треков, а затем иду к Юре, который все это время наблюдал за мной. Он протягивает мне пиво, которое я жадно поглощаю, утомившись на танцполе. Валюсь на мешок, набитый поролоном. Мне надо отдышаться. А через несколько минут снова бегу танцевать. Как же давно мне не было так хорошо. Наконец я могу расслабиться. Сейчас я чувствую себя более раскрепощенно среди этих людей. Никто не смотрит на меня косо, не перешептывается у меня за спиной, и это потрясающее чувство.
На улице уже давно стемнело, но фонари освещают территорию довольно ярко. Мне нравится выходить туда и, выкуривая сигаретку, смотреть на снимки ребят, все еще транслируемые на большом экране. Вот Юра сидит на Олеге, открыв рот и подняв руки в победном кличе. Они оба одеты в белые кэйкоги. Наверное, это соревнования по карате. А на следующем фото Олег берет реванш, перекидывая Юру через спину. Их лица перекошены от усилий, и выглядят они довольно смешно. Следующие несколько фотографий показывают школьные будни. Ребята прибирают территорию школы, собирая опавшие листья в большие кучи, затем обкидываются ими, стирая насмарку свои усилия. Мне становится грустно, что я не причастна ко всему этому. Они здорово проводили время. А вот все мои одноклассники где-то на озере, сидят у костра. А вот Юра сидит на бревне, а рядом с ним… Леночка, довольная и счастливая, красиво улыбается в камеру своей идеальной улыбкой, ее глаза светятся, а рука Юры, обвившись вокруг шеи девушки, свисает с ее плеча. Энтузиазм просматривать фотки пропадает. Выкидываю бычок, бесясь. Кем я могу стать для этого парня? Леночку он знает всю сознательную жизнь, они знают друг о друге все. А я даже не понимаю, что лучше подарить ему на день рождения. Я ничего не знаю о нем! Раздражаюсь. Может, Леночка и права, он лишь поиграет со мной. И мне будет очень больно, когда он решит, что наша игра закончена.
– Мы неплохо смотримся с ним, а, коротышка? – ледяной голос за моей спиной ввергает меня в отчаяние, потому что этот чертов голос прав, они потрясно смотрятся вместе. – Ты еще не видела фото, где Романов целует меня. Ты бы сразу поняла, что ему никто больше не нужен.
– И где эти поцелуи сейчас? – поворачиваюсь к Леночке, и получаю в лицо сигаретный дым, но я не собираюсь плакаться, хоть мне и хочется, я не позволю этой стерве измываться над собой. – Остались в далеком прошлом?
– Не в таком уж и далеком, – Лена затягивается, и снова выпускает дым мне в лицо, я отступаю на шаг. – Они еще в будущем.
– Ох уж эти мечты, – смеюсь я. – Не думала, что ты такая фантазерка, Лена.
– Развлекайся, нерусская, – Лена подходит ко мне так близко, что мне приходится поднять голову, чтобы смотреть на нее. – Только подумай, что в каникулы тебя тут не будет. С кем он будет проводить время? Думаешь, Романов тут на твои фотки дрочить станет? Ммм, – она мотает головой, ухмыляясь, – я не смогу этого допустить.
В нос ударяет запах гари, и он явно исходит от меня. Я понимаю это, увидев, как рука Лены отдаляется от рукава моей куртки, оставляя на нем аккуратно прожженную маленькую дырку. Она прожгла мою новую куртку! Да что не так с ней? Несколько секунд пялюсь в смеющееся довольное лицо, не понимая, что мне делать. Я хочу вцепиться в это лицо и расцарапать его. Но это не та месть, к которой я привыкла. Драка с Леночкой ничего не даст, тем более, что на улице стоят ребята. Поэтому я выдавливаю из себя ухмылку, достаю зажигалку из кармана и закуриваю еще одну сигарету, чтобы занять чем-то руки.
– И что ты сделаешь? Будешь голышом конючить перед его дверью? – заставляю себя рассмеяться и забыть об испорченной новой курточке.
Теперь уже мой дым летит в лицо этой мегере, и я понимаю, почему на ее лице играла такая удовлетворенная улыбка, ведь сейчас я тоже с удовольствием задымляю ее прекрасные голубые глаза, продумывая план мести за черную дыру в моей белоснежной обновке.
– Я посмотрю, как будешь конючить ты, – Леночка отмахивается от сигаретного дыма, просверливая дыру в моей голове, отчего я ухмыляюсь еще шире, – когда вернешься с каникул и поймешь, что больше не нужна ему.
– Девчонки, у вас тут все нормально?
Смотрю за спину блондинки на направляющегося к нам Романова.
– Все прекрасно, – Леночка тут же лучезарно улыбается парню. – Я как раз говорила Кристине, какая она молодец, что отложила поездку домой. Ведь провести время с одноклассниками бывает иногда так весело.
Юра переводит взгляд с нее на меня, и я делаю самое невинное выражение лица, чуть вытягивая губы, а затем с сожалением прикрываю глаза.
– Что? – Юра понимает этот взгляд.
Вытягиваю прожженный рукав, жалобно вздыхая.
– Прожгла, – мотаю головой от расстройства, – так обидно, я только на неделе купила ее.
– Вот блин, – Юра верит в мою искренность, склоняясь к моей руке, – жалко, тебе идет эта куртейка.
Злобно улыбаюсь Леночке, поверх Юриной головы, облизываю губы. Мне хочется показать ей средний палец, но Юра уже вытягивается, закрывая обзор, и мне приходится снова состроить расстроенное личико. Я вижу только, как блондинка закатывает глаза.
– Юр, – томным голосом зовет она парня, который должен быть моим! – я так и не поздравила тебя. Жаль, – гадина лезет обниматься и целует его, нежно прижимаясь губами к его губам! Меня просто колотит… но Юра оттаскивает девку от себя, – в том году тебе понравилось мое поздравление, – ее язык проходится по нижней губе, – только не говори, что не помнишь. Уверена, в этом году твое поздравление и в подметки не годится моему.
Леночка зазывно улыбается, ее рука ласковым движением проходится по плечу Романова, и я сжимаю ладони в кулаки. Я готова наброситься на нее, но вместо этого яростно тушу ногой бычок, представляя, что это Акинтова загибается под носком моего кроссовка.
– Но ты можешь получить свое поздравление в любое время, – произносит Лена и удаляется.
Прожигаю спину удаляющейся блондинки яростным взглядом. Из моего носа сейчас огонь польется! Перевожу взгляд на парня, и натыкаюсь на его обеспокоенные глаза.
– У нас. Ничего. Нет, – Юра выделяет каждое слово, готовясь к взрыву, назревающему во мне.
Но его слова не достигают моего сознания, и я кидаюсь на него с кулаками.
– Так скажи об этом ей! – ору я. – И скажи ей, что забыл, как она тебя поздравляла, что тебя тошнит от ее поздравлений, и чтобы она больше не прикасалась к тебе, козел!
Юра ловит мои руки после нескольких ударов, и теперь держит меня на расстоянии, поэтому я стараюсь дотянуться до него ногами, и мне удается пару раз пнуть его по бедрам.
– Потому что пока эта сучка трогает тебя, ты, урод, ко мне не прикоснешься. Понял?
Юра резко дергает меня на себя, и я оказываюсь прижатой к его телу. Рьяно вдыхаю его запах, пытаясь зарыться носом в мягкую кофту, все еще постукивая кулаками по его плечам. Его руки гладят мою спину. Сейчас я жалею, что в куртке, она заглушает кайф этих прикосновений.
– Я не собираюсь за тобой бегать! – надеюсь, Юра слышит меня, потому что теперь я бормочу слова, которые пропадают в его одежде. – А вот за мной всегда найдется, кому бегать. И если ты, дебил, не скажешь ей, чтобы отстала от тебя, то двигаться дальше я буду не с тобой. Понял?
– Я понял, – он касается губами моей макушки.
Это что еще? Он трясется! Он что… ржет надо мной? Говнюк! Хочу вырваться из его рук, но он держит меня еще крепче. Отталкиваю его от себя руками, но он только сильнее прижимает меня к себе.
– Пусти! – пинаю его по ноге, но уже без прежнего энтузиазма, получается как-то вяло.
– Шшш, – гладит меня по голове, – стой так, так хорошо, не дергайся. Успокойся. Дыши, – он говорит ровно, сдерживая смех, но я чувствую, как смешливые нотки проскальзывают в его голосе, это и бесит меня и успокаивает в то же время.
Этот парень странным образом управляет мной. Расслабляюсь, тыкаясь щекой в его грудь.
– Я же оттолкнул ее, ты видела. Мне не нужны ее поздравления. Мне нужно чтобы ты стояла вот так со мной.
У меня сейчас слюна потечет, потому что рот отказывается закрываться, так широко я открыла его в улыбке. Если Юра сейчас посмотрит на меня, то, скорее всего увидит сумасшедшую улыбку в стиле Джокера. Так что я жмусь к нему щекой, и просовываю свои руки под его, чтобы обнять тело, которое еще несколько дней назад изучала первыми прикосновениями, и сдерживаю поток эмоций, наполняющий легкие. Только бы не закричать от счастья.
– Давай, посмотри на меня, я знаю, что ты улыбаешься, – он поднимает мою голову за подбородок, и я вижу его красивые губы, чуть влажные, манящие меня. – Вот так, кукла, – проводит большим пальцем по моей губе и я, сама того не желая, кусаю его, – отпусти, – говорит тихим хрипом, – у меня опять стояк.
– Ну и придурок ты, – отпускаю его палец.
– Ты вообще поняла, что орала на английском? – парень смеется.
Что, правда? Мотаю головой. Надо бы начать следить за своей речью, а то я не понимаю, как переключаюсь с одного языка на другой. Вот так заговорю с кем-нибудь, и останусь непонятой. Хотя, какая разница? Юра понимает любой мой язык.
***
Вечеринка не утихает всю ночь, и только когда начинает светать, ребята расходятся по спальням. Ну как, расходятся? Расползаются. А кто и вообще остается валяться на мешках, разбросанных по периметру холла. И как, по спальням? Это две большие прибранные комнаты с раскиданными на полу матрасами. Но я удивлена и этому. Майя продумала даже это! Она стала бы моим кумиром, желай я стать великим устроителем вечеринок.
Ди-джей и танцевальная группа из девчонок покинули лагерь часа три назад, так что мы тут совершенно одни, на этой заброшенной территории. Хорошо, что Майя позаботилась об освещении, иначе мне было бы жутковато выходить на улицу, хоть Юра и не оставляет меня одну больше, чем на пятнадцать минут.
И вместо того, чтобы пойти спать, мы гуляем по лесу, обсуждая планы на каникулы. Юра собирается лететь на Кипр, конечно, не один, а со своим вечным спутником – вторым сегодняшним именинником. Клянусь, будь один из них девчонкой, они были самой крепкой в мире парой. Озвучиваю эту мысль Романову, и он распугивает всех лесных духов своим ржачем, а затем смеюсь уже я, потому что парень утверждает, что девчонкой был бы точно Олег, но никак не он.
Заходим в холл, когда уже начинает светать, чтобы перекусить. Я не удивляюсь, когда у стола мы натыкаемся на Мишку, который так пьян, что на ногах еле держится. Но держится! Запивает водку энергетиком, закусывает шоколадной конфетой, затем вливает в себя полбанки пива… и держится! И не выглядит при этом как бездомный алкаш! Он робот. Он не может быть человеком.
– О! – генеральский сын разводит руки, приглашая меня обниматься, но я отступаю на шаг от него. – Да ладно тебе, девочка с косой, иди ко мне. Я тебя немного полетаю, – он все же хватает меня и подкидывает в воздух.
– Юра! – ору я. – Забери меня! Он меня уронит!
– Тина, – Романов притворно обижается за друга, – что за недоверие? Он и не такие тяжести поднимал.
– Точно! – веселится Коршун. – Ты зря во мне постоянно сомневаешься.
Я все-таки оказываюсь на ногах. А Мишка хватает Юру, который только на полголовы ниже его, и поднимает в воздух так же, как меня, разве что не подкидывает. Это так смешно, Юра, словно обиженный малыш, вырывается из рук приятеля, и, играясь, ударяет его по лицу.
Мы валимся на мешки, набрав еду в тарелки. Я замерзла и проголодалась. Но это сейчас не важно. Я выжидаю момент, когда смогу остаться одна, чтобы воплотить в реальность задуманную месть злобной блондинке. Нет, я не позволю портить свои вещи и насмехаться над собой. Если я спущу ей с рук то, что она вытворила сегодня, она почувствует свою безнаказанность и никогда от меня не отстанет. Поэтому когда Юра с Мишей уходят на перекур, я бегу в комнату, где спят девчонки и, подсвечивая себе телефоном, вытаскиваю из общей кучи ее синюю кожанку. Мне приходится делать все так быстро и аккуратно, что я не успеваю дышать. Куртка моего врага отправляется в окно и приземляется на грязный асфальт. Вслед за ней отправляется салат из нарезанных овощей, который я щедро поливаю пивом. Закрываю форточку и спрыгиваю с подоконника, и когда парни возвращаются с перекура, я уже полулежу на том же месте, где они оставили меня. Угрызения совести? Нет, не слышала о таком.
– Где твоя сумка? – интересуется Юра.
– Валяется в комнате, – что он задумал?
– Автобус часа через четыре, мы решили домой на такси уехать, – сообщает он.
Круто! Я рада. Тут больше нечего делать. Кроме того, мне не придется столкнуться с последствиями мести, ведь когда Леночка найдет свою пропажу, меня тут не будет.
– Я разбужу парней, – Миха вскакивает, теряет равновесие и, борясь с заплетающимися ногами в неизвестном миру танце, все же одерживает победу и, прихлебывая на ходу из своей бутылки, идет в комнату к парням.
– А ты разбуди Машу, – командует Юра.
– Да, капитан! – встаю по стойке смирно, отдаю ему честь с самым серьезным лицом, и отправляюсь в комнату, откуда только что стырила курточку Лены, вслед мне доносится смех Романова.
Маша бормочет что-то типа «Леш, отвали», пока я пытаюсь растрясти ее, а потом резко садится на матрасе и мотает головой.
– Тебе что надо? – закрывает глаза ладонью, пряча их от фонарика моего телефона.
– Собирайся, мы едем к Юре.
– Вы больные? – возмущается она.
– Не кричи, всех разбудишь!
Но девочки уже начинают возмущаться. В комнате слышится возня.
– Не поеду я никуда! – она ложится обратно.
– Давай собирайся, иначе я разбужу тебя серенадой! – угрожает Миха, приоткрывая дверь.
– Ненавижу вас всех!
Маша поднимается, и мы аккуратно двигаемся к выходу, стараясь не наступить на тела, заполонившие весь пол.
На двух машинах, с орущей в салонах музыкой, мы доезжаем до парка рядом с домом Юры. Скоро утро, и парк пуст. Гуляем по белеющим от инея тропинкам, допивая остатки прихваченного из лагеря алкоголя. Сидим на лавках, распевая песни. Это так здорово – гулять до самого утра. Перед таким времяпрепровождением отступает даже сон. Маша не ворчит, а принимает участие в общем веселье.
Как только открывается «Былина» мы с Машей и Лешей идем туда – заказывать еду. Гору еды. Ведь все изрядно проголодались. А Юра с Мишей и Олегом идут в магазин за алкоголем. Ведь наш уже закончился, но мы собираемся продолжить праздник.
По нашей с Машей просьбе перемещаемся в квартиру Юры. Мы с ней замерзли и устали. Но дома никто не уходит спать, и я, влив в себя две огромных кружки кофе, танцую с Мишей под его плейлист. Мы засыпаем только к вечеру субботы и просыпаемся к вечеру воскресенья.
Я отказываюсь от услуг водителя Юры, и вызываю такси, которое везет меня до школы, где забираю свой уже собранный чемодан. А в аэропорту меня ждет Юра, и мы не может оторваться друг от друга, целуясь пока не объявляют посадку на мой рейс.
Улетаю домой окрыленная, радостная, и такая счастливая, какой еще не была никогда.
***
– Потрясающие новости, да! Доченька, ты вернешься домой, тебе не придется больше жить в этой школе. Я так рада, – мама обнимает меня так крепко, что я не могу дышать.
Да я и не хочу дышать!
Новости отвратительные. Мама то, конечно, счастлива, а вот я готова разрыдаться. И я не сдерживаю себя.
– Детка, – она целует мои щечки, поглаживая по голове, – я тоже разревелась, когда Володя сказал мне, что с филиалом в Москве придется подождать. А возможно, его вообще открывать не будут! – чем с большим энтузиазмом говорит мама, тем с большим энтузиазмом я реву.
Этого не может быть! Я должна вернуться в Москву. Я хочу в Москву. Я не могу остаться тут! Юры тут нет! Он в Москве… и я хочу быть там… с ним. Как объяснить это родителям?
– Милая, я уже переговорила с директором Коллинз, тебе только надо сдать все тесты, – воркует мама, – но ты же у меня умница, – ее губы приземляются на мой нос, – ты обязательно все сдашь. В конце концов, мы наймем репетиторов, и ты догонишь программу.
«Да не надо мне ничего нагонять!» хочу заорать я. Во-первых, программа в Московской школе ушла так далеко, что я могу еще полгода ничего не делать в своей. Юра зорко следит за тем, чтобы я выполняла всю домашку, порой не выпускает меня из комнаты, пока я не перескажу ему прочитанное. А во-вторых, не собираюсь я возвращаться! Решено! Я сделаю все, что угодно, чтобы вернуться в Москву.
– Кроме того, учеба тут обойдется нам дешевле на три тысячи в год! – радуется мама.
Все, я больше не могу выносить ее счастливое воркованье. Вырываюсь из ее объятий и несусь в комнату, где кидаюсь на кровать и утыкаюсь лицом в подушку. Нет! Нет! Нет! Они не могут так просто сначала заставить меня переехать одну в чужую страну, а потом забрать оттуда. Я же не морская свинка. Нельзя просто так перетаскивать меня с одного места на другое. Как они не понимают? Руки тянутся к мобильнику, мне хочется написать обо всем Юре. Но разве он сможет что-то сделать? Конечно нет.
– Детка, – мягкий голос мамы настигает меня, она садится на кровать рядом со мной, – ну что с тобой? Ты не рада?
– Нет! – кричу в подушку, но знаю, что мама все слышит. – Вы не можете распоряжаться моей жизнью! Мне нравится там! Я хочу жить там!
– Что?
– Да! – откидываю подушку в угол комнаты. – Я не вернусь!
Лицо мамы омрачается. Начинаю ненавидеть себя за то, что обидела ее, поэтому тут же подползаю к ней, укладывая голову на родные колени.
– Прости, – тут же извиняюсь, стирая слезы подолом ее платья, – я не хотела кричать. Но, мама, – смотрю в ее слезящиеся глаза, хлюпая носом, – пожалуйста, не забирайте меня из Москвы. Я знаю, что вы можете заставить меня вернуться, вы оплачиваете учебу и все такое, но… пожалуйста, не заставляйте…
– Все, – мама аккуратно приподнимает меня, освобождая свои колени, и поднимается с кровати, – я приготовила для тебя грудку, пошли, ты все мне расскажешь за ланчем.
Уже ланч? Время просто летит.
Она выходит из комнаты, а я бегу в ванную, где умываю лицо холодной водой и несусь в столовую. Мама достает из духовки форму с запеченной грудкой, от запаха которой я глотаю слюни, так давно я не ела еду, приготовленную мамочкой.
– Итак? – она ждет объяснения случившегося.
– Прости, – я больше не кричу и не плачу, мне слишком стыдно за то, как я обидела ее. – Понимаешь, я не могу перевестись в середине года. Там другая программа, – запихиваю в рот кусок курицы, я не могу терпеть этот аромат, – и совсем другие предметы, и мне придется прекратить курсы, на которые я рассчитываю при поступлении в колледж, и…
– И ты врешь мне, Кристина, – укор в ее голосе заставляет меня опустить голову.
Я не умею врать. Надо просто смириться с этим, и прекратить попытки.
– И если ты не скажешь мне правду, то я заберу твои документы из Московской школы уже сегодня.
– Извини. Но, мамочка, – беру ее руку в свои две, поглаживая мягкую кожу, – пожалуйста, это очень важно для меня. Я не могу сейчас вернуться.
Женщине, сидящей напротив меня, не приходится выпытывать информацию. Я рассказываю все сама, утаивая, естественно, что провожу у Юры все выходные, и что последнюю неделю мой язык практически жил в его рту. Маме это знать не обязательно, ей и так ясно, что я влюблена по уши в этого парня. Она воодушевленно улыбается моему рассказу, то и дело приобнимая меня, когда мы сидим на диване в холле. Я слезно умоляю ее не возвращать меня в ЛА, ведь мне уже нравится Москва. Нет, я не только из-за Юры вернуться хочу. Я хочу таким образом стать ближе к папе, узнать лучше его Родину. Приукрашиваю. Но мама, которая все совместные с папой годы отсекала идею посещения России, чувствует вину. Добиваю ее тем, что закончу школу с гораздо более хорошим баллом, чем могла бы сделать это тут, соответственно, и мои знания будут выше, что позволит проще поступить в колледж. На самом деле я начинаю подумывать о поступлении в Московский государственный университет, но маме об этом знать не обязательно. Пока. Приводимые аргументы приходятся ей по вкусу и этого достаточно. Опять же, пока. Она обещает взять тяжелый разговор с папой на себя, и под страхом смерти запрещает мне говорить о первой причине моего желания вернуться в Москву – Романове. Мы обе знаем, что если папа надавит, я не смогу держать язык за зубами, поэтому надеемся, что аргумент о моем желании получше узнать свою историческую Родину, зацепит Владимира Орловского.
Конечно, мама расстроена отсутствием у меня желания вернуться в прежнюю школу. Обнимаю ее так крепко, как могу. Так я выражаю свою благодарность за понимание.
А оказавшись в своей детской снова плачу, потому в голову бьет осознание страшной вещи – школа закончится в мае. В июне будут сданы экзамены. И мне придется вернуться, если я что-нибудь не придумаю с поступлением.
Жизнь несправедлива, раз закинула меня в другую страну, чтобы объединить с самым потрясающим человеком всего на девять месяцев.
В день рождения Романов поздравляет меня по телефону. Ему хотелось бы быть рядом со мной, но прилететь он не может. А я и не рассчитывала на это.
Зато возвращаясь в свою школьную комнату, я нахожу на письменном столе жемчужный браслет, который тут же цепляю на запястье. Просто и очень нежно. Надо будет поблагодарить одноклассника.
***
Нифига не выспался. Мы с Олегом вернулись из Айна-Напы вчера вечером, и поскольку летали мы только с рюкзаками, из аэропорта поехали сразу в школу. Физрук поймал нас в холле нашего этажа и потащил на тренировку, чтобы проверить, действительно ли мы занимались в каникулы и не потеряли ли своих навыков. Он заткнул нас раньше, чем мы успели сказать хоть слово о том, что устали от перелета, так как всерьез задался целью вырастить из нас чемпионов. Или, что более вероятно, он просто питается нашей подростковой неуемной энергией и жизненной силой, которые не в состоянии вырабатывать сам, в свою тридцатку.
Выпиваю уже второй стакан кофе и поглощаю третью порцию оладий с абрикосовым вареньем. Сдерживаю зевоту. Мечтаю поспать. Я так и не смог выспаться в каникулы. Каждую ночь мой друг притаскивал в наш номер новую девку. Вернее каждое утро, ведь мы возвращались из клубов, где тусили, только с рассветом. Так что я слышал оргазмы как минимум на трех языках, не считая русского, и лишний раз убедился, что Олег любит поговорить, когда его член находится в чьем-нибудь рту. Какого хера я не снял себе отдельный номер? Блондин уговорил меня, надеясь, что я присоединюсь к его секс-марафону. Но я лишь потанцевал пару раз с одной девчонкой. У нее были зеленые глаза, на которых я, похоже, помешался. Так что каждый раз, смотря на нее, я думал о Тине и желание трахнуть кого-то пропадало. Мысли о ней довели меня до того, что даже катаясь после пробуждения на яхте, я мечтал, чтобы вместо Олега рядом была она. Самойлов обиделся. Зря я поделился с ним этой мыслью.
Теперь сидит напротив меня, зевая через каждое слово, но очень довольный. Говорит, что к его двадцати пяти в мире не останется национальности, с которой он не переспал бы. Им бы вдвоем с Коршуном путешествовать, но тот уезжал на какие-то военные сборы, куда его добровольно-принудительно отправил отец.
– Ненавижу Египет, – Лешка приземляется на стул рядом с Олегом, с красным, от не улегшегося загара лицом, таким же, как наши с блондином, – все эти храмы, пирамиды и гребанные фараоны, чтоб их… блин, им даже не пожелаешь ничего, – разочарованно вздыхает, – они ж и так уже сдохли.
– Ну, если ты там на раскопках был, то, считай им нагадил уже, – задумчиво произносит Мишка, и мы смотрим на него как на инопланетянина. Когда это Коршуну стало интересно что-то кроме оружия, девчонок и алкоголя? – Ну, они же верили во всю эту хрень про загробную жизнь, – парень пытается легкомысленно ухмыльнуться, чтобы мы, не дай бог, не подумали, что он не такой уж и тупой, – и если их гробницы разграбить, то у них… ну, типа… не будет этой загробной жизни, – странно медленно заканчивает он свой интеллектуальный порыв, и, видя издевательское изумление в наших глазах, откидывается на стуле, обидчиво кидая, – да пошли вы, хотел вас просветить!
– Я хотел просто поваляться на пляже, – Леха пропускаем мимо ушей Коршуновский экскурс, чешет подгоревший лоб, – поплавать, рыб там всяких посмотреть. И знаете что? – Мы все во внимании. Парень оглядывает нас выпученными глазами, показывая, как он возмущен поездкой. – Я всего дважды искупнулся! Дважды! Зато теперь я знаю разницу между Ахеменидским и Эллинистическим периодами!
– О! – оживляется Миха, позабыв свою обиду. – Расскажи-расскажи, в чем там разница?
– Ни в чем! – практически орет Лешка, показывая нам чудеса своей физиологии, выкатив глаза еще сильнее. – Нет никакой разницы, Миха! Ни-ка-кой! Они были, – парень стучит по столу ребром ладони, привлекая внимание к нашему столику остальных завтракающих, – жили, пили, жрали, – еще три удара, – и сдохли! – столу влетает еще раз. – Нет! Разницы!
– Ладно-ладно, – Мишка поднимает руки, защищаясь от нашего взбешенного одноклассника, – я не глухой, незачем так орать.
– Гребанные мумии и их раздолбанная посуда снятся мне третью ночь, – выдыхает, успокаиваясь, Кобарь. – Ненавижу Египет.
Мы знали, что этим и кончится его поездка к родителям Машки. Они оба археологи, практически живут в Египте, кочуя по местам раскопок. Машка летает к ним на все каникулы. В этот раз ей удалось уговорить Леху полететь с ней, хотя мы с Олегом звали его с собой на Кипр. Но, определенно, Машка умеет что-то такое, чего нам с Самойловым, слава богу, делать не приходилось, раз она вертит нашим другом, как хочет.
– Доброе утро, мальчики, – нет, только не она, – как провели каникулы?
Ленка садится рядом со мной так близко, что наши бедра соприкасаются. Отодвигаюсь. Я уже давно не получаю удовольствия от ее прикосновений. Машка, пришедшая вместе с подругой, садится к своему парню.
Мы лениво здороваемся с ними. Леха не смотрит на свою подругу, кажется, в Египте ему надоели не только мумии.
На вопрос Ленки отвечает один Миха, и то как-то вяло мотая головой. Сегодня он какой-то несобранный.
– А я привезла из Франции пару бутылок вина. Может, посидим сегодня в моей комнате, отметим начало новой четверти?
Самообладанию девчонки можно позавидовать. Она явно понимает, что никто туда идти не хочет, но улыбка с ее лица не сходит.
– Мы придем.
Ах да, никто, кроме ее подруги. Леха раздувает ноздри и то ли от злобы, то ли от безысходности, роняет голову на руки, громко выдыхая воздух.
– А вы двое? – Ленка оглядывает Олега, и останавливает взгляд на мне.
– Извини, другие планы, – бросаю ей и встаю из-за стола, забирая поднос.
До начала первого урока остается еще несколько минут, так что я добегаю до комнаты Тины, которая является частью моих «других» планов, убеждаюсь, что она еще спит, так как ее комната закрыта изнутри, и лениво тащусь на физику.
Тина вернулась сегодня ночью, около четырех. Она отказалась от моего предложения встретить ее в аэропорту, так что я поджидал ее, высматривая в окно, и выбежал, когда ее такси въехало на территорию школы, чтобы помочь ей дотащить чемодан до комнаты. Да-да, вот такой джентльменский поступок. С меня можно зарисовывать портрет какого-нибудь героя старинного романа. Я хотел еще заплатить за такси, но не успел, Тина сделала это сама. Девчонка была такой же заспанной, как и я сам, поэтому я лишь поцеловал ее пару раз.
Сегодня на уроках ее не будет. У нее отсыпной. В школе это нормальная практика, если ученик прилетает ночью.
***
После уроков бегу к Тине. Но ее нет. Нахожу Орловскую в столовой, где она наворачивает солянку вприкуску с мясным пирогом. Я не понимал, как скучал по ней, пока не увидел ее загорелое лицо.
– Выспалась?
Занимаю соседний с ней стул, придвигаясь поближе, провожу кончиками пальцев по ее шее, играясь с завитушками коротких волос, выбившихся из косы, закрученной в высокую култышку на макушке.
– Да, – девчонка улыбается, откладывая ложку, – и почти наелась. Юр, – ее ресницы медленно опускаются и тут же идут вверх, распахивая глаза, о которых я мечтал всю неделю, – я соскучилась.
– Так и должно быть, – ухмыляюсь, я хотел это услышать.
– А ты? – замирает, прикусывая губу, словно боясь моего ответа.
– И я, – пролажу пальцами вниз по ее шее под майку, обводя выступающую круглую косточку.
– Что ты?
Она хочет услышать это, и я поддаюсь ей.
– Соскучился, – поглаживаю позвонок, оттягивая ткань майки, возвращаю руку на ее шею, обхватывая ее, притягиваю к себе.
– Ну Юр, – Тина отмахивается, – все же смотрят, – шепчет она.
Ее глаза горят, улыбка не сходит с ее лица, но стеснение берет свое.
– Да плевать, пусть смотрят, – заговариваю ее, гладя другой рукой обнаженную ножку.
– Я так не могу! – толкает меня сильнее, чудно краснея, хихикает, как маленькая, и я поддаюсь, выпуская ее.
– Тогда доедай, и я жду тебя в своей комнате, – в приказном тоне тихо говорю ей, оттягиваю поясок розовых шортиков, щелкая резинкой по ее пояснице, и выхожу из столовой.
Черт! Ее огромные глаза завораживающе округлились, когда она услышала мой приказ, она сглотнула слюну и облизала губу так… так что я ложусь на пол своей комнаты и отжимаюсь, пока стук в дверь не останавливает меня.
Я хочу ее губы. Почувствовать их вкус. Мои пальцы, которыми я играл с завитушками ее волос, до сих пор пахнут розой и цитрусом. Это ее запах… Возможно мне даже повезет, и она позволит мне дотронуться до ее потрясающего тела, такого упругого, мягкого и нежного…
– Пошли в басик, – на пороге Олег, так что я просто закрываю дверь. – Да ладно тебе, – ржет блондин, открывая ее и проходя в мою комнату, – не так уж сильно я и достал тебя.
– Чувак, проваливай. Мне хватило тебя за неделю на целый месяц.
– Ты сам не захотел развлекаться со мной! – парень валится в кресло.
– Я знала, что вы геи!
Ну почему? Почему Тина всегда оказывается рядом в неподходящий момент? Ненавижу своего друга!
– Юр, – она надувает губки, – почему ты не захотел развлечься с ним? – Тина треплет блондинистую голову, и Олег высовывает язык, закатывает глаза и бьет ногой по полу, как хороший пес. – Смотри, какой он миленький, – играется девчонка, – и хорошенький. Мальчики, вы прекрасная пара, – она, наконец, убирает руку от его головы, чему я безумно рад, ведь я готов был уже запустить в них чем-нибудь. – Мне даже немного жаль разлучать вас, но, – она склоняется к моему другу, молебно сводя брови, складывает ладони вместе, – умоляю, оставь его сейчас мне.
– И что вы, ребята, собрались тут делать без меня? – белобрысый открывает рот и полирует языком верхнюю челюсть, хитро улыбаясь.
– Вали отсюда, – рычу я.
– Понял, – Самойлов, наконец, освобождает кресло, и направляется к двери. – Вы же помните про безопасный секс, да?
– Пошел вон!
Тина выталкивает его и защелкивает замок.
Наконец мы одни.
Она стыдливо подходит к кровати и садится на самом краю, в моих ногах. Я сижу у основания, вытянув ноги, подложив под спину подушки. Жду, что она сделает. Нет, я не прикоснусь к ней первым, хоть и хочу. Мне интересно наблюдать за ней.
– Твои друзья меня раздражают порой, – выдает тихо.
Нет, я не это хочу услышать. Да я вообще сейчас ничего слышать не хочу. Пусть будет тихо и возбуждающе. Молчу. Рассматривает покрывало. Что там смотреть то? Это всего лишь черная ткань. Непроизвольно улыбаюсь. Наблюдать за ней – одно из моих новых любимых занятий. Это все равно, что в детстве смотреть на хомячка в клетке, только гораздо интереснее.
Давай же, Тина, ты не просто так сюда пришла. Ты хочешь того же, что и я, хотя бы частично. Я готов рявкнуть, чтобы она шла ко мне, но молчу. Пусть она сама придет к такому решению.
– Ты так и будешь лежать? – снова жует губу, смущается, стыдится попросить того, чего хочет, и я еще больше вливаюсь в эту игру под названием «раскрепости Орловскую».
– А ты так и будешь сидеть? – приподнимаю уголок губы в усмешке.
– Поцелуй меня, – она произносит это еле слышно, но эти слова разносятся по моим венам так быстро, что я готов подпрыгнуть к ней в эту же секунду и сделать все, что она пожелает, но я лишь медленно набираю воздуха в грудь, чтобы утихомирить свою похоть.
– Я хотел это сделать в столовой, ты не разрешила, – говорю нагловато, проверяя, насколько девчонка управляема, – теперь твоя очередь, – подзываю ее двумя пальцами.
Она размышляет о чем-то несколько секунд, возможно, мое движение показалось ей обидным, поднимает глаза, я стираю ухмылку с лица и улыбаюсь ей открыто. Да, управление Тиной возможно, потому что она тут же улыбается мне в ответ и подползает по кровати.
– Сядь на меня, – прошу я, именно прошу, так мягко, как умею, и она садится, нагибаясь к моим губам.
Глажу ее колени и бедра. Я так хотел этого. Такие простые, маленькие наслаждения – ее губы на моих, закрытые от наслаждения глаза, ее гладкая кожа под моими ладонями, и сейчас это все, чего я хочу. Я даже не позволяю себе думать о большем, ведь если она стесняется попросить поцеловать ее, то говорить о чем-то более серьезном не имеет смысла. Она не останавливает меня, когда я спускаюсь губами по ее шее, когда целую чуть выпирающие ключицы, и поднимаюсь обратно. Не отводит мои руки, снимающие с нее майку. Она только наблюдает, глубоко дыша, как я расстегиваю лифчик и выкидываю его на диван. И когда я облизываю нежную розовую кожу соска, готовый остановиться в любую секунду, по одному ее слову, она запускает руки в мои волосы, массируя кожу. «Ссс» резко вздыхает, почувствовав на нежной коже мои зубы, но я не сжимаю ее сильно, я изучаю ее реакцию на прикосновения, и она мне нравится. Аккуратно укладываю ее на кровать. «Мы пробуем» – стараюсь говорить нежно, чтобы она верила мне, а она должна верить, ведь я говорю правду. «Я остановлюсь, как только ты скажешь». Она кивает и доверчиво ложится. Снимаю майку. Хочу чувствовать ее как можно большей площадью своего тела. Яростно торчащие соски впиваются в мою грудь, когда я целую ее губы. Тина возбужденно отвечает моим губам, ерзая подо мной. Ее руки упираются о мои плечи сильнее, и мне кажется, она пытается спустить меня. Снова перехожу к ее груди, играя с ней руками и ртом, отчего девочка выгибается мне навстречу и тяжело дышит. Да, я правильно понял напор ее рук.
– Юр, – а сейчас она остановит меня, это я понимаю по какому-то ее обреченному тону, – хватит, пожалуйста.
Тут же отстраняюсь от нее. Рассматриваю ее лицо. Не как в первый раз. Сейчас я готов к остановке, готов двигаться в темпе, приемлемом для нее. Но когда Тина хочет встать с кровати, я не даю.
– Полежи, – прошу я, – остынь.
Она остается лежать на месте, втягивает в себя нижнюю губу, стараясь не смотреть мне в глаза. А я устраиваюсь рядом с ней, облокачиваюсь, чтобы видеть ее немного сверху, и провожу ладонью по ее животику вверх, к груди и обратно, стараясь делать это ненавязчиво. Она долго втягивает воздух, и еще дольше выдыхает его, стараясь восстановить дыхание.
– Тебе неловко? – я хочу это знать.
Кивает в ответ.
– Посмотри на меня, – прошу я, и она переводит взгляд с потолка на меня. – Это только между нами, – успокаиваю ее, держу серьезное лицо, – это только наше. Я не возьму больше, чем ты можешь дать мне.
– Мне было хорошо, – несмело улыбается, но лежит не двигаясь, как будто боится пошевелиться.
– Но? – мне приходится вытягивать из нее ощущения.
– Сейчас мне стыдно, и хочется поскорее одеться и сбежать в свою комнату, – она произносит это на одном дыхании, видимо, набралась смелости.
– И ты можешь это сделать, я не в праве тебя удерживать, – моя рука все еще легко поглаживает ее тело, но смотрю я только в ее глаза. – Но будет круто, если ты останешься, потому что, мне кажется, сейчас хорошо нам обоим. Нам нечего стесняться. Мы не делаем ничего плохого. Ты же понимаешь это?
Кивает. А затем ее взгляд останавливается на моем члене, выпирающем из штанов. На мне нет боксеров, но не смотря на свободные спортивники, я чувствую его трение о ткань штанов. Я возбужден так сильно, что это причиняет мне боль.
– Юр, прости, – тихо говорит она, поднимаясь с кровати, не смотрит на меня, быстро хватает майку с пола, куда та упала, натягивает ее и выскакивает из комнаты.
Пялюсь на розовое кружево ее лифчика, оставшегося валяться на кресле. Что так ее напугало? Она же знает физиологию? Конечно знает. И ей нравилось то, что случилось на этой кровати несколько минут назад. Так что, блядь, с ней не так?
Надеваю футболку, легкую курточку и выхожу из школы. Бегу по аллее к пруду, оттуда в небольшую рощицу. На улице уже совсем похолодало. Изо рта выходит пар с каждым выдохом, но холода я не чувствую. Делаю пять кругов вокруг водоема. Не хочу возвращаться в школу. Какого черта она приехала сюда? Почему я не могу просто трахнуть ее и отбросить, как делал уже несколько раз? Не будь ее, я просто развлекался бы, как раньше. Но теперь мне не интересны прежние развлечения. Я хочу все свободное время проводить с ней. Даже не уроках и тренировках она в моей голове! Блядь! Уйди из моей головы! Вся эта хрень с Тиной перестает приносить веселье и погружает меня в какой-то беспросветный вакуум, из которого я не могу выбраться.
Телефон. Орловская.
– Да, – мой голос резок, и я не утруждаю себя говорить помягче.
– Я потеряла тебя, – а ее голосок такой нежный и тоненький, как будто чертовы котята пищат.
– Я вышел на пробежку. Ты что-то хотела?
– Юр, извини, я…
– За что ты извиняешься?
В самом деле, она слишком часто произносит это слово. Ей не за что извиняться передо мной.
– Нет, – выдыхает она в трубку, – я не могу…
И я слышу гудки в мобильном! Гудки! «Нет, я не могу»… Чего она не может? Я не просил ее о большем. Я не заставлял ее ничего делать! А она терзается так, как будто я ее зажал где-нибудь в углу и изнасиловал. Я готов идти ее темпом. Но если она и дальше будет выбегать из комнаты, испугавшись моего стояка, то мне придется выкинуть ее из своей головы, чего бы мне это не стоило. И я сделаю это!
Вечером я не иду к ней. Бегать за кем-то не в моих правилах. Теперь пусть сама проявляет инициативу. Я, со своей стороны дал ей понять, что заинтересован в ней, а не только в сексе. Больше не будет совестливых бесед.
***
Он не игнорирует меня. Нет. Но я больше не чувствую себя особенной для него. Он уже неделю общается со мной так же, как с остальными. Лениво, не проявляя интереса ни к чему, что происходит. Я больше не вижу его улыбку, только ухмылка. Он не прикасается ко мне, не пытается поцеловать, не подкалывает. Все мои улыбки и взгляды остаются незамеченными.
Он не зовет меня к себе на выходные. Просто уезжает, как обычно, с дядей Русланом. Он даже не поднимает глаза на мое окно, хотя знает, что я смотрю на него.
Я так не умею. Я выражаю свои эмоции всегда. Я не умею молчать, если мне хочется смеяться, или улыбаться, когда мне хочется плакать. Не умею оставаться равнодушной, если хочу кричать. Но Юра спокоен, выдержан и невозмутим.
Гулять по аллее теперь уже не так привлекательно, на улице так холодно, ветрено, что мне не хочется выходить, еще и мокрый снег падает целый день. Противно. И голова болит.
После обеда чувствую легкий озноб. На градуснике тридцать восемь. Мне становится хуже. Приходится выйти на улицу дальше, чем до курилки. Бегу в аптеку и набираю лекарств. По дороге в школу дышать становится тяжело, чувствую, как набухает горло, голова кружится так сильно, что я решаю присесть. И это идея глупая, ведь все скамейки намокли. Но ноги становятся ватными и отказываются нести меня. Пакет с лекарствами выпадает из руки, я вижу, как он летит до земли, долго, медленно, хотя лететь ему всего сантиметров десять, а затем с глухим звуком бухается на асфальт. Усаживаюсь на вымокшее дерево лавки. Вот теперь мне гораздо лучше. Прикрываю глаза. Мне нужна небольшая передышка.
– Девушка, эй! – меня трясут за плечо.
Открываю глаза. Мне больно смотреть на человека, нагнувшегося передо мной. Глаза как будто покалывает. Я вижу его размыто. Зачем он меня трясет?
– Вам плохо?
– А? – не понимаю, что происходит, я присела на лавку отдохнуть, зачем меня трясти?
– Да вы же бледная, как смерть, – говорит парень. – Может, отвезти вас в больницу? Поднимайтесь.
Он помогает мне подняться, ведет к серебристому внедорожнику, садит на пассажирское сиденье. В салоне тепло, играет тихая музыка. Прислоняюсь затылком к мягкому подголовнику и закрываю глаза. Темнота вокруг меня кружится. Разве темнота может кружиться?
Не могу дышать… Удивительно, как бывает тяжело вдохнуть воздух. Он проходит через мое горло с каким-то хрипом. Делаю глубокий вдох и закашливаюсь. Кто-то протягивает мне стакан с водой. Делаю несколько глотков теплой жидкости и только потом рассматриваю девушку в белом халате, напоившую меня.
– Ты хорошо меня видишь? – у нее приятный голос.
Киваю. Мне немного сложно сосредоточить взгляд. Тут слишком светло, и боль в глазах отдает в голову. А может и наоборот. Кстати, где я? Оглядываюсь. Комната похожа на больничную палату. Тут еще несколько кроватей, но все они заправлены.
– Ты в больнице. Тебе стало плохо на улице. Тебя привез парень. Он ждал несколько часов, но вечером уехал.
Вечером? Я вышла в аптеку сразу после обеда!
– Оказалось, вы с ним не знакомы. У тебя при себе не было ни документов, ни даже телефона. Нам необходимо установить твою личность. У тебя есть карта в нашей больнице?
Мотаю головой. У меня нет карты в России. Вот блин! У меня тут и страховки нет, а может и есть. Я как-то упустила этот вопрос. Интересно, во сколько выльется лечение моим родителям?
– Что со мной?
– Ты простыла. Сейчас ты стабильна. Мы сбили температуру. Она резко поднялась до сорока градусов, поэтому тебе стало плохо, и ты потеряла сознание. Такое случается очень редко. Я выпишу тебе лекарства и витамины. Ты проведешь у нас еще несколько дней. А теперь давай познакомимся. Я Лида, – девушка улыбается, берет блокнот с тумбы, и присаживается на стул рядом с моей кроватью, – терапевт.
– У меня нет страховки, – говорю я.
– У нас все граждане имеют страховку, – Лида снимает колпачок с ручки, готовясь записывать мои данные.
– Я не гражданка России. Я Орловская Кристина Владимировна. Гражданка США, – снова закашливаюсь, и девушка опять протягивает мне стакан с водой. – Я учусь в частной школе Гагарина. Все мои документы там. Я вышла в аптеку, мне стало плохо, села на скамейку, потом подошел этот парень. А дальше не помню.
– Мы созвонимся с твоей школой. А ты ни о чем не переживай, хорошо? Сейчас тебе принесут обед. Я хочу, чтобы ты все съела.
Девушка открывает дверь палаты, и врезается в мужчину, в котором я узнаю Дмитрия Николаевича.
– Орловская, Кристина Владимировна, – говорит он Лиде, – мне сказали она в этой палате.
– Да, Дмитрий Николаевич. Ее привезли вчера днем.
– Почему нам сразу не сообщили? – я еще не видела физрука таким злым, он практически заносит врача обратно в палату.
– Девочку привез незнакомый человек. У нее при себе не было никаких документов.
– Орловская, – от его яростного взгляда хочется накрыться одеялом с головой, – ты какого хера одна пошла?
– Дмитрий Николаевич, немедленно покиньте палату. Ребенок болен, – я поражена, эта хрупкая девушка ловко выталкивает каратиста из палаты, и закрывает дверь.
Я слышу их голоса за дверью, но не понимаю, о чем они говорят.
Мне приносят еду. Куриный бульон, гречневая каша с печенью и компот. Я съедаю половину бульона и откладываю поднос на тумбу. Больше не хочу. Зато от горячего бульона кашель накрывает меня с новой силой.
– Как чувствуешь себя?
В комнату снова заходит физрук, и мне становится не по себе. Если честно, я не знаю, как Юра постоянно пререкается с ним, мне этот человек кажется страшным.
– Извините, – голос хрипнет, теперь я говорю шепотом, – мне стало плохо, и я пошла в аптеку. Я не думала, что могу где-то упасть. Со мной никогда такого не случалось.
Хочется плакать, и я, как обычно, не сдерживаю себя.
– Кристина, не плачь, – его голос становится мягче, он не рявкает, как обычно, садится на стул, рядом со мной. – В школе все перепугались. Ученица пропала! Ты себе представляешь? Нам пришлось вызвать милицию. Это же происшествие. Но теперь все в порядке. Ты нашлась. Лида говорит, у тебя акклиматизация так прошла.
– Дмитрий Николаевич, я что, тут останусь?
– Да, на неделю, не больше. Они возьмут все необходимые анализы, – сейчас физрук похож на нормального взрослого человека, такого, к которым я привыкла, к которым можно обратиться за помощью. А не на того засранца, который гоняет всех по школе. Мне становится спокойнее. – Думали, что у тебя грипп, но ты просто простыла. У нас коварная погода, тебе стоит следить за здоровьем.
– Дмитрий Николаевич, а вы позвонили моим родителям?
– Пока нет. Мы думали, ты уехала на выходные к Романову, или к кому-то из одноклассников. Романов с дружками недоступны, остальные тебя не видели. Потом сторож сказал, что видел, как ты выходила. Можешь позвонить родителям, – он протягивает мне свой мобильник.
– Нет. Не хочу. Мама будет очень переживать. Мне не хочется их расстраивать.
– Но ты все равно должна рассказать им, что заболела.
– Расскажу, когда мне выдадут чек за лечение. Страховки у меня нет, так что мне все равно придется звонить родителям, чтобы они перевели мне денег.
– Кристина, ты полностью застрахована в этой школе. Ты вообще видела, сколько платят за твое обучение?
– То есть, им не придется ничего платить?
Мужчина мотает головой, и я расслабляюсь.
– Документы твои я принесу. Что тебе нужно? Телефон? Напиши список. Я пошлю кого-нибудь из учителей купить тебе все, что нужно.
– А я могу позвонить классной?
Краснею. Мне нужна одежда и белье, средства гигиены. Как я могу сказать Дмитрию Николаевичу об этом?
– Да, так будет лучше.
Физрук оставляет мне свой мобильник, и я звоню классной. Рассказываю где лежит то, что мне нужно. Зачем покупать что-то, если у меня все есть?
Учитель оставляет меня одну, и я засыпаю.
А открыв глаза, вижу темноту за окном. Сейчас ночь или еще вечер? Не поймешь. Темнеть начинает все раньше. Рядом стоит поднос с новой едой, приятно пахнет выпечкой. Голова еще болит. Я снова кашляю.
– Ты в порядке?
Вздрагиваю от неожиданного вопроса, донесшегося из темноты комнаты. Я думала, что одна в палате. Но в углу комнаты, на свободной кровати сидит Юра. Подходит. Садится рядом, прямо на кровать.
– Почему ты не сказала, что плохо чувствуешь себя?
– Ты не спрашивал, как я чувствую себя, когда уезжал.
– Я психанул, – он сжимает мою ладонь своей, и я не выдергиваю ее. – Ты просто вышла тогда из комнаты, ничего не объяснив, и я решил, что…
– Мне стало стыдно, ясно! – хрипло кричу я. – Потому что ты мучаешься из-за меня!
– Что? Мучаюсь?
– Да. Тебе тяжело, и я вижу это! – закашливаюсь, Юра терпеливо ждет. – Я не хочу мучить тебя! Ты не должен страдать из-за того, что я не могу…
– Да ты не должна мне ничего! – Юра не кричит, но произносит эту фразу непривычно эмоционально, а затем делает вдох и продолжает снова совершенно спокойно. – Я говорил тебе правду. Я не тороплю тебя. Ты не должна думать обо мне. Ты должна быть готова ко всему, что делаешь. Я устал говорить об этом, Тина, давай больше не будем.
– Спасибо, что пришел, – он прав, тема секса последнее время основная.
– Я не мог не прийти. Был недоступен, а когда перезвонил в школу, узнал, что ты в больнице. Я буду приходить каждый вечер. Я, кстати, принес твои вещи, – указывает на мою спортивную сумку. – Мне пришлось обшарить все твои шкафы, – он лукаво улыбается, – так что теперь я знаю всю твою подноготную.
Не спрашиваю значение последнего слова. Я наслаждаюсь тем, как он смотрит на меня. Я мечтала об этом взгляде все время, пока он вел себя как самодовольный козел.
– Ты нашел в комоде мои обнаженные фотки? – притворно ахаю.
– Что? – Юра вскакивает с кровати. – Вот же блин, где они лежат? Я зайду к тебе через пару часов, сразу, как найду их.
Хохочу, перебивая смех кашлем. Он такой смешной.
– Они в среднем шкафу, под моими трусиками.
– Ты мне пиз….? – Юра интересуется, не вру ли я.
– А ты проверь, – заливаюсь я.
– То есть ты официально разрешаешь мне рыться в твоих вещах? – он садится обратно на мою кровать, красиво улыбаясь.
– Да, – киваю.
– Ладно, тебе надо отдыхать. А мне на уроки через пять часов.
Что? Сейчас четыре утра? Смотрю в окно. На улице становится светлее.
– Я зайду завтра сразу после уроков. Что тебе принести?
– Мой ноут, пожалуйста. И что-нибудь сладкое, – прошу я.
***
Вернуться в школу здорово. Все лучше, чем валяться на больничной койке. Меня забрал из больницы Дмитрий Николаевич, такой любезный, что даже завез в кафе и угостил пирожными, в честь выздоровления. Теперь он будет следить за тем, тепло ли я одета, как он сам сказал.
Юра встречает меня на крыльце школы, забирает мою сумку. Мы вместе заходим в мою комнату.
– Как ты? Устала?
Парень прижимает меня к себе, и я прислоняюсь щекой к его груди.
– Нет. Я хорошо чувствую себя. Надо позвонить родителям, рассказать, что случилось. Они узнают все равно.
– Конечно. Завтра ко мне? – спрашивает он.
Киваю, наслаждаясь его поглаживаниями.
– Возьми побольше вещей сразу, оставим там, чтобы не таскаться каждый раз
Изумленно смотрю на него. К такому я не была готова.
– Что? – хитро лыбится парень. – Я оставил тебя на одни выходные, и ты перезнакомилась с половиной поселка, – это Юра про выходные, когда он уезжал в поход с малышами, а я повысила свою самооценку знакомством на аллее и бесплатным обедом в ресторанчике. – Я оставил тебя на вторые выходные, и ты угодила в больницу. Мне кажется, со мной тебе безопаснее.
Мне хочется упрекнуть его, что в те выходные он сам не позвал меня, но я молчу, не хочу портить этот момент.
– Тогда Олег никогда не получит комнату обратно.
– Да ладно, ему все равно, его шмотки по всей квартире раскиданы.
Глава 3
***
В душе все кабинки заняты. Ну почему мы, девушки, всегда так долго моемся? Усаживаюсь на широкий подоконник, устремляю взгляд в окно. В голове крутятся слова Юры «Возьми побольше вещей сразу, оставим там, чтобы не таскаться каждый раз». Улыбаюсь. Так здорово. Значит, мы что-то типа пары. Интересно, можно ли называть пару парой, если они не спят вместе?
Юра держит свое слово и не пристает, ведет себя спокойно в этом отношении. Кроме поцелуев, объятий и поглаживаний между нами ничего нет. Начинающая пара? Близкие друзья? Кто мы?
Да какая разница?
Из больницы меня выписали. Я прекрасно чувствую себя, если не считать легкого кашля.
Все так здорово. Еще бы Леночка отстала, вот бы жизнь настала!
У меня что, рифма получилась? Улыбаюсь.
– Че улыбаешься, нерусская?
Ну зачем? Зачем я вообще о ней подумала? Вот же выскочила!
Леночка заворачивает полотенце на голове.
– Не ходить же всем вечно злобными, как ты. И я русская! – спрыгиваю с подоконника, направляясь в душевую.
Навстречу мне выходит Аллочка и встает в стенной арке, преграждая мне путь. Ой! Что-то не нравится мне все это.
Леночка подходит почти вплотную со спины. За Аллочкой уже стоит Светка.
– Ну что? – психую я.
– Я просила тебя расстаться с ним, – шипит Леночка, имея ввиду Юру.
– И я сказала, что не собираюсь этого делать, – поворачиваюсь к ней лицом.
Нельзя показывать страх!
– Какая же ты тупая, – она выбивает из моих рук косметичку, и душевые принадлежности разлетаются по коридору. – Ты всерьез думала, я не узнаю, что это ты нагадила на мою кожанку?
Час расплаты за месть на дне рождения Юры настал, понимаю я. Но сдаваться я не собираюсь.
– А по-моему, мы квиты, Лена. Твоя куртка, за мою. Разве не так? Или ты считаешь, раз я забрала Юру и оставила тебя ни с чем, – смотрю на одноклассницу с деланным сожалением, – тебе можно от обиды портить мои вещи? Ах, – мотаю головой, снисходительно посмеиваясь, – бедная девочка…
– Заткнись, тварь!
Она хватает меня за кайму теплого халата, притягивая к себе. Моя рука словно самостоятельно поднимается к лицу обидчицы. Звонкая затрещина. Писк Лены…
– А ну-ка, держите эту суку!
Аллочка и Светка хватают меня за руки, я не могу вырваться, словно между двух деревьев привязана. Мне тут же прилетает несколько пощечин. Слышу, как из душа выходят еще пара моих одноклассниц. Они стоят за моей спиной.
– Еще только посмей ударить меня! – вопит Леночка. – Я даю тебе неделю, сучка, чтобы оставить его в покое… а пока, чтобы ты не расслаблялась, – она плотоядно улыбается, – снимай халат!
– Ага, разбежалась, – улыбаюсь я, – ни с кем расставаться я не собираюсь, и одежда останется на мне!
Что они мне сделают?
– А ты уверена? – она достает из кармана зажигалку, подходит ближе, берет с тумбочки освежитель воздуха. – Девочки, отойдите дальше, и не отпускайте эту тварь!
Слышу шаги за спиной. Аллочка со Светой вытягивают мои руки на себя и отступают.
– Ты что, совсем больная? – кричу я, кажется, что-то она сделать все-таки может. Пытаюсь вырваться, но Леночка толкает меня довольно резко, я падаю на кафельный пол. Удар смягчается мягким капюшоном халатика, попавшим под голову. Хочу встать, но кто-то наступил на мои волосы, а ноги Светы или Аллочки, а возможно и их обеих, стоят на моих ладонях. Я обездвижена. Начинаю колотить ногами и кричать, и тут же чья-то ладонь опускается на мой рот.
– Хочешь, сделаю тебе эпиляцию? – смеется Леночка.
– Лена! – слышу голос из-за спины, не могу понять чей он, – ты переходишь границы.
Серьезно? Только сейчас заметили?
– А я тут никого не держу, – злобно говорит Леночка, зажигает огонек зажигалки и распаляет освежитель на мои ноги.
Я ору и мотаю головой. Ноги двигаются без моего ведома от резкого жжения. Это всего мгновение, но я успеваю прокрутить в голове всю свою жизнь. Вспышка огня исчезает, как только Лена убирает палец с пульверизатора. Огня больше нет.
– Включите ей холодную воду! – кричит Света, и они с Аллой затаскивают меня в кабинку, снимая по пути мой халат.
– Что тут происходит? – слышу голос кого-то входящего. – Что за запах?
– Нерусской плохо стало, – отвечает другой голос, – упала.
– Ясно.
Вот и все. Я сижу в углу кабинки, сверху льется ледяная вода. На мне только стринги. Холодно. Выключаю воду. Не чувствую боли. Смотрю на ноги, кожа ровная, ран нет. Может, покраснеет потом? Пока не ясно. Включаю теплую воду. Тут ноги начинает щипать. Вскрикиваю от неожиданности.
– Что случилось? – голос из соседней кабинки.
Молчу. Терплю жжение. Мне надо согреться.
Стук в стенку.
– Эй! Ты там как? В порядке?
Не хочу отвечать. Пошли они все! Не знаю, как в комнату пойду. Халат Леночка забрала. Полотенце, наверное, валяется где-то, но оно небольшое, я не смогу замотаться в него.
Не знаю, сколько сижу так в кабинке. Замечаю, что стало совсем тихо. Не хочу выходить. Ничего не хочу.
Дверь открывается. Шаги. Сижу тихо.
– Тина! – это голос Юры.
Молчу. Стыдно, если он найдет меня такой.
– Тина! Я знаю, что ты тут! Не заставляй меня шерстить все кабинки.
– Романов! Совсем оборзел?!
В душевую заходит одна из моих одноклассниц. Я не узнаю ее голос.
– Потеряйся отсюда! – злобный голос Юры.
– Че, душа своего мало? – снова женский, может это Лиза? Похоже.
– Я сказал, пошла отсюда! – шипение Юры. – Или тебе жить стало скучно? Я могу устроить тебе веселье.
Хлопок двери. Мы снова одни. Его шаги приближаются. Он дергает сразу дверь моей кабинки.
– Открывай, – почему он уверен, что тут именно я?
Я послушно встаю и открываю дверь. Он медленно оглядывает меня, начиная с глаз, заканчивая ногами, и обратно. Мое тело уже не мокрое, не считая попы, под которой набралась лужица воды, и влажной култышки. Я замотала ее без резинки, так что теперь долго буду распутывать. Тело покрывается мурашками, соски напрягаются, Юра останавливает на них взгляд, сглатывает. Поднимает глаза к моим. Я отвожу взгляд. Он снимает свою футболку, протягивает ее мне. Надеваю и тут начинаю реветь.
– Не реви, – тихо произносит он и обнимает меня, – пожалуйста.
Но я не могу остановиться. Тыкаюсь носом в его грудь. Он гладит меня по спине. Мы стоим так какое-то время, пока он не выводит меня из кабинки. Усаживает на подоконник, собирает мои бутыльки и складывает их в косметичку. Поднимает полотенце, протягивает мне.
– Умойся.
Умываю лицо. Он вытирает его, ведь мои руки до сих пор трясутся, как и все остальное. Не могу прийти в себя.
– Пошли.
В коридоре уже никого нет. Он ведет меня на половину мальчиков, заводит в свою комнату.
– Ложись.
Я ложусь в его кровать и укрываюсь одеялом. Он ложится рядом, но под одеялом я остаюсь одна. Мы молча смотрим друг на друга. Он убирает прядь волос с моего лица. Глубоко дышу, поднимаю одеяло, приглашая его. Юра подвигается и обнимает меня. Тянусь к нему губами, он проводит большим пальцем по ним, я открываю рот и облизываю его, закрывая глаза. Слышу его дыхание. Он накрывает мой рот своим. Я чувствую его язык. Он слегка покусывает мою нижнюю губу, оттягивая ее, опускается губами на шею. Я мычу от удовольствия. Его руки поднимают футболку и гладят мою грудь, затем ее ласкают его губы. Это так приятно. Я изгибаюсь всем телом. Его рука залазит мне в трусики, и я охаю. Он гладит меня пальцами между складочек, и я раздвигаю ноги. Продолжает целовать грудь и гладить промежность. Мне тяжело дышать. Мое тело напряглось. Я хочу большего, представляю его в себе. Протяжно стону от накрывшей меня волны тепла.
Юра накрывает мой рот ладонью, и звук становится приглушенным. Он убирает руку, когда я прекращаю стонать, переворачивается на спину.
– Черт! – стонет он, растирая лицо ладонями.
Я не понимаю. Сажусь на кровати, подгибая под себя ноги. Что я сделала не так?
– Юр? – говорю тихо. – Извини, я не хотела кричать. Не сдержалась. Я никогда не чувствовала такого раньше.
– Ничего. Не в этом дело. Я не хотел, понимаешь… Не хотел тебя трогать.
– Но мне было очень хорошо, – пытаюсь оправдать его.
– Ты не готова.
Я замечаю, как натянуты его спортивники в паху. Я хочу видеть его, трогать его.
– Я готова к тому, что случилось, – не хочу, чтобы он чувствовал себя виноватым.
– Ладно, давай спать.
– Нет, – протягиваю руку к его члену и глажу его.
– Тина, ты не должна, – парень резко выдыхает воздух.
– Пожалуйста, я хочу.
Я не собираюсь останавливаться. Стягиваю с него брюки, боксеры. Беру член в руку.
– Поплюй на руку, – хрипит Юра.
– Что? – не понимаю, да и звучит противно.
– Будет лучше скользить.
Я делаю, как он сказал. Мне хочется облизать его, попробовать на вкус, но я стесняюсь. Продолжаю просто сжимать ствол и водить по нему рукой вверх и вниз.
– Ты пережала, – говорит Юра, и я ослабляю хватку. Мне нравится, что он помогает мне, руководит процессом.
– Так хорошо?
– Офигенно, – выдыхает он, заставляя меня улыбаться.
Он начинает дышать чаще, тихо рычит и из него фонтанчиком выливается сперма.
– Не останавливайся, – сдавленно произносит он, и я продолжаю.
Скоро Юра восстанавливает дыхание, а я убираю руку. На ней осталась его слизь.
– На столе салфетки, – говорит он.
Я приношу их. Юра протягивает руку. Но я вытираю его сама. Я хочу, мне интересно. Одну каплю беру пальцем и слизываю. Чуть соленая. Юра смотрит на меня. Я улыбаюсь, он нет, и мне становится стыдно.
– Тебе неприятно? – тихо спрашиваю я.
– У меня сейчас снова встанет. Это было круто.
Я облизываю губы и снова улыбаюсь.
Он садится и целует меня. Я выкидываю салфетки в мусорку, но промахиваюсь. Хочу встать, чтобы подобрать, но Юра не пускает меня. Держит за руку и смотрит в глаза.
– Все в порядке?
– Да, – киваю я.
Он широко улыбается. Его глаза хитро блестят. Мы ложимся.
– Юр, – я не могу теперь уснуть, я должна спросить.
– Что?
– Ты не думаешь, что… не думаешь обо мне плохо?
Он открывает глаза и внимательно смотрит на меня.
– Почему я должен плохо думать о тебе?
– Ну… не думаешь, что я… веду себя как…
– Тина, конечно нет.
Мы молчим. Никто не может уснуть.
– Слушай, – прерывает он тишину, – если это важно для тебя, то давай больше не будем.
– Нет, – останавливаю его, – мне понравилось, – улыбаюсь. – Я не готова зайти дальше. Но мне не хочется… как… – не могу подобрать слов, Юра ждет, – не хочется… – в такие моменты начинаю нервничать, и говорить стает сложнее. Юра гладит меня по голове, – не хочется не делать так.
В его глазах загораются черные огоньки, он пытается не улыбаться, но не выдерживает и прыскает.
– Правда? – Смеется он, – не хочется не делать так?
Я тоже начинаю смеяться. Мы не можем успокоиться. Нас переполняют эмоции. Я хватаюсь за живот. Но тут синхронно стучат в обе стены, и мы резко замолкаем. Я округляю глаза. Нас застукали. Чувствую, как загораются щеки.
– Братан, – слышим мы голос Олега за стеной, – дай поспать. Два часа осталось. И так всю ночь вас слушаем.
Я открываю рот и закрываю его ладонью.
– Все-все, – громко говорит Юра, – ложусь.
– Ага, – слышим мы из другой комнаты, – и Тину уложи, – это Миха.
Я краснею еще больше.
– Не парься, – тихо говорит Юра, – парни могила.
– Конечно, брат, – ржет Миха.
– Да как ты слышишь то? – в голос спрашивает Юра.
– Я уже у розетки, со стаканом, – доносится голос Михи, – мне интересно, что там у вас.
– Козел, – рычит Юра. – Одевайся, – снова понижает голос до шепота. – Скоро просыпаться начнут. Лучше тебе уйти сейчас. Я провожу тебя.
– Во что одеваться то? – оглядываю комнату, пытаясь найти одежду, подходящую для себя.
– Тина, ты голая? – удивленный голос Михи из розетки.
– Завали! – бесится Юра.
А мне стает так смешно от всей этой ситуации, что я снова прыскаю со смеха, не в силах сдержаться.
Юра достает из шкафа спортивные штаны и сухую футболку, протягивает мне.
– Я буду спать в ней, – говорю я о футболке, продевая ее через голову, затем целую его в щеку.
Мы выходим из комнаты. В коридоре никого нет. Дверь соседней комнаты открывается и выходит Олег.
– В экзаменационную неделю, – взбешенно говорит он, – я сниму двух шлюх, – обращается к Юре, – так что можешь сразу сваливать. А твою соседку, – перемещает взгляд на меня, – мы с Михой будем драть так, что она рта не закроет. Да, Миха? – он смотрит на Мишину дверь.
– Точно! – орет тот из своей комнаты.
– Спокойной ночи, – мурлычет Олег с широченной улыбкой, и заходит к себе.
Я шокирована. Таким Олега я еще не видела. Мне всегда казалось, что он самый спокойный из ребят.
– Не парься, – шепчет Юра, – они прикалываются, – он приобнимает меня за талию и подталкивает по направлению к коридору девочек.
До моей комнаты мы доходим никем не замеченные. Он целует меня у моих дверей, и уходит.
Я бегу в душ, потому что все равно не смогу уснуть. Да и вставать уже совсем скоро.
С ногами все в порядке, не считая легкой красноты и жжения. Надеюсь, это самое страшное последствие воспаленного сознания Леночки.
Немного обидело, Юра даже не спросил, что произошло в душевой. Не стала сама рассказывать, хотя очень хотелось почувствовать его поддержку. И все же я не могу не улыбаться, вспоминая произошедшее в его комнате. Даже стыд от того, что его соседи все слышали, не может стереть улыбку с моего лица. Его руки на моем теле, его губы, его глаза, следящие за мной.
Собрала вещи для поездки к Юре и пошла завтракать, пытаясь не прыгать и не трясти руками по дороге, как счастливая дурочка.
– Ты чего это так рано? – удивилась мне тетя Маша.
– Что-то не спится, – улыбаюсь во все тридцать два.
Усаживаюсь за столик, уплетаю свежие, еще горячие пирожки. Чай сегодня особенно сладкий. Или это все только кажется? Говорят же, когда ты счастлив, то мир вокруг тебя приобретает дополнительные краски, звуки, вкусы. А я счастлива? Ну конечно! Да! Все мое тело напряжено. Я готова рассмеяться каждую секунду. И если бы у меня была сейчас возможность забраться в кровать Юры, прижаться к нему, закинув на него одну ногу и наслаждаться его поглаживаниями, я обязательно сделала бы это.
– Мне нравится твоя улыбка, – голос Юры вытаскивает меня из воображаемой постельной сцены.
Он усаживается рядом со мной, выкладывая с подноса завтрак.
– Ты хоть немного поспала? – спрашивает он.
Мотаю головой.
– А сегодня никто не спал, – усмехается Олег, усаживаясь напротив Юры и запихивая в рот кусок бутерброда.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71203954?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Дана Райт
Новая школа. Другая страна. Выпускной класс. Кто мог знать, что именно тут, на школьной лестнице я встречу парня, затмившего весь мир. Он заставляет меня смеяться, заботится обо мне, принимает решения. Его хулиганская усмешка и абсолютная уверенность в своем превосходстве над миром лишают дара речи. Он мой новый мир, моя жизнь, мой школьный мальчик.
Я встретил ее на школьной лестнице, пинающей мои чемоданы. У нее шикарная попка и лицо, с которого древние мастера могли писать иконы. Она пытается быть крутой девчонкой, но смеется, как ангел. И я хочу ее. Игра началась, и призом будет она.
Дана Райт
Мой школьный мальчик
Глава 1
***
Прокручиваю в голове прощание со своими школьными друзьями. Мы ночевали вместе, расположившись в холле второго этажа дома моих родителей. Раскидали матрасы по полу, наделали целую гору поп-корма, закупились газировкой, включили «Дневник памяти» и клялись не забывать друг друга. Эшли с Шен подарили браслеты дружбы: толстая серебряная цепочка с первыми буквами наших имен «Ш», «К», «Э» и «Т».
Папа несколько раз поднимался к нам, спрашивая Тома, правда ли тот гей, и не сменил ли он ориентацию, ночуя с тремя красивыми девчонками. Том несколько раз отвечал, что мой папа ему гораздо интереснее нас троих. И папа уходил, под взрывы нашего хохота, бурча что-то о недопустимости подобного в его советской молодости.
Мама каждый час приносила новую вкусняшку. В конце концов открыла нам бутылку вина и удалилась к папе, утирая слезы и бормоча как была глупа, выходя замуж за русского инженера.
Папа не обижается. Они любят друг друга.
Вспомнила, как Кайл расстался со мной за три дня до моего отлета, сказав, что мы не сможем поддерживать отношения на расстоянии.
Тогда я ревела. Теперь нет.
Да, мы встречались, проводили вместе время, целовались, нравились друг другу. Но обещать что-либо друг другу, когда я улетаю в другую страну как минимум на год? Нам по семнадцать! Какой в этом смысл? Я благодарна Кайлу, что он нашел в себе смелость сделать это. Я не смогла бы. И мы оба сейчас мучились бы.
В голове всплывает разговор с родителями о том, что нам предстоит переезд в Москву, так как папу переводят в Россию, во вновь открывающийся филиал фирмы, где он работает главным инженером. Он должен будет возглавить отдел качества нового филиала. Это серьезное карьерное продвижение, новый опыт, отличная прибавка к зарплате и, самое важное, то, чего папа ждал долгие годы – возвращение на Родину. Конечно, Владимир Орловский не москвич, и в Москве прожил всего на всего семь месяцев, но все же он русский, родился и вырос в России, в небольшом городе Ленинградской области, и с самого переезда в Америку в начале девяностых, он мечтал вернуться на Родину. Не знаю по какой причине он не вернулся раньше, скорее всего, что-то не получалось. Была предпринята попытка возвращения, когда мне исполнилось пять лет, но что-то не заладилось. Предполагаю, не заладилась мама, которую идея переезда из Америки в Россию не прельщала настолько, что дело чуть не дошло до развода. В общем, мысль о возвращении папы на Родину осела в его голове на долгие годы и только теперь нашла свой выход.
Я отнеслась к переезду спокойно. Во-первых, мне всегда хотелось побывать на Родине своего родителя. Во-вторых, это сделает папу счастливым. И, в-третьих, это всего на год. Во всяком случае, пока. Тем более, по нашей с родителями договоренности я смогу летать в Мид-сити – мой родной городок, расположенный в округе Лос-Анджелес, на зимние и летние каникулы, чтобы видаться с друзьями.
Филиал должны открыть к новому году, поэтому папа должен будет прилететь самое позднее, в ноябре, а за ним и мама. А я определена в одну из самых крутых московских школ-пансионов, где буду жить и учиться с начала учебного года, чтобы не упускать программу. На выходные ученики разъезжаются по домам. И пока папа не прилетит, мне придется жить в школе и по выходным.
Немного грустно, но я приняла ситуацию как должное, и не стала скандалить.
***
Школа в выходные пустеет. Все разъезжаются по домам. Во всяком случае, на моем этаже никого нет. Мне тут одиноко. За три недели у меня не особо получилось подружиться с кем-то.
Тетя Маша, главный школьный повар предупредила, чтобы я зашла за едой до шести. Сейчас половина. Спускаюсь в столовую, набираю горячего в контейнеры, пирожки в пакет и компот в бутылку.
– Я буду винить вас, тетя Маша, когда перестану влезать в свою одежду, – говорю я в ответ на ее удивленный взгляд. – А пока, я говорю вам спасибо.
– И как только в тебя влазит? Худая, как глиста.
Я воспринимаю ее слова как комплимент. Какая милая женщина.
– Вы бы много отдали, чтобы есть столько же и не толстеть, да? – парирую я, чтобы не остаться в обиде.
– Точно, – улыбка на ее лице позволяет мне предположить, что мы подружились. – Кстати, у меня тут припасены пельмешки. Будешь? – а эта фраза подтверждает мое предположение.
– Не понимаю, о чем вы, но буду, – эта женщина готовит как мишленовский повар, я буду есть то, что она предлагает, даже с закрытыми глазами.
Д – доверие.
Тем более, что у меня вся ночь впереди, и спать я пока не собираюсь.
Иду по коридору, соединяющему мой корпус и столовую, с целым пакетом еды. Тут так тихо, что мои шаги слышны, не смотря на мягкие тапочки. Представляю себя принцессой целого королевства. А школа – мой замок. Кстати, надо включить какой-нибудь фильм про замки с привидениями. А потом бояться выйти из комнаты до туалета. Мне нравится это чувство. Есть в нем что-то романтическое.
Улыбаюсь своим мыслям.
Между лестничными пролетами натыкаюсь на два чемодана и несколько коробок.
Кажется, кто-то забрался в мой замок. И на мой этаж, так как это пролет на третий этаж – этаж одинадцатиклассников, последний этаж в этом корпусе.
Пытаюсь сдвинуть коробку, преграждающую мне путь, но она слишком тяжелая. В раздражении пинаю по ней. Даже если меня кто и увидит, я что не имею право пнуть то, что преграждает мне путь?
– Подожди, – слышу мальчишеский голос сверху, – сейчас уберу.
По лестнице спускается парень, и в моей голове вдруг начинают петь ангельские голоса Битлов. Он высокий, выше меня на полторы головы. Черные, как и мои, волосы, немного отросшие, торчат в разные стороны. Хочется еще сильнее их взъерошить, их целая копна, они должны быть жесткими. На парне спортивные брюки и белая майка. Он поднимает коробку, и я вздыхаю от умиленья, когда его бицепсы напрягаются и перекатываются.
– Путь свободен, – улыбается он открытой, широченной, самой потрясающей из виденных мною улыбкой.
Не успеваю сказать ни слова, потому что он уже поднимается со своим грузом по лестнице. И я, как идиотка, пялюсь на его упругие бедра, и обтянутые натянувшейся майкой мышцы спины, пока он не пропадает из виду, скрывшись за углом.
Должно быть это мой одноклассник. Я слышала, что скоро должен приехать какой-то Романов, староста моего класса. И староста школы. Думаю, это он и есть.
Возьми себя в руки! Так, вытереть слюни! Познакомиться! Предложить помощь. Возможно, поделиться едой и… улыбаться.
Когда я поднимаюсь, он уже снова подходит к лестнице.
– Нужна помощь?
– Это было бы круто, – наслаждаюсь его улыбкой, один уголок его рта приподнят немного выше другого, и это придает ему хулиганистый вид.
Я хочу поцеловать его в нос…
Успокоиться! Не хватало еще наброситься на человека. Вот, что делает недостаток общения.
– Бери чемодан, любой, только не поднимай, они тяжелые.
Он кидает взгляд на мое тело, я немного тушуюсь. Хотя… у меня отличное тело, чего мне стесняться?
Оставляю пакет с провизией на тумбе в общем холле, иду за чемоданом.
– Моя комната открыта, – кричит он из коридора.
Я прокатываю по лестнице вверх два чемодана, а он все остальное. Я не тороплюсь, даю себе время попялиться немного на него, когда он проходит мимо меня туда и обратно, несколько раз.
– Я Юра, – представляется парень, занося последнюю коробку.
– Кристина, – говорю я, украдкой заглядывая в его глаза.
Они темно зеленые, темнее моих. Вы верите в судьбу? Мы с ним вдвоем, одни на целом этаже. У обоих нас черные волосы и зеленые глаза. Да мы просто находка для генной инженерии. Мы можем наплодить целый отряд зеленоглазых черноволосых ребятишек, с прекрасными, лишающими дара речи, улыбками.
Стоп! Идиотка! Никаких фантазий! Быстро вернулась в реальность!
– Можно Крис, – договариваю я, взяв себя в руки.
– Ты новенькая? Из Америки?
– Да, Мид-сити, это недалеко от Лос-Анжелеса.
– Нам говорили, что в этом году придет новый ученик. Добро пожаловать в нашу страну и нашу школу.
Какой же он милый. Никто из нашего класса не был так дружелюбен со мной. Губы сами собой растекаются по лицу, надеюсь, получилась улыбка.
– И, лучше Тина.
– Что? – не понимаю, что он говорит, я уже пложу с ним зеленоглазую армию.
– Ну, Крис, это больше смахивает на мужское имя. Во всяком случае, тут Тина звучит лучше, – приподнятый уголок его губы дергается.
Я не могу оторвать глаз от этого уголка.
– Хорошо, – наша с ним армия захватит мир, и голубоглазые блондины исчезнут навсегда.
Хорошо? Как это – хорошо? То есть, пока я тут мысленно плодила прекрасных детишек, меня переименовали? Мое имя Крис! Меня так родители назвали. Хотя, конечно, Кристина, но всю жизнь все, кроме папы, зовут меня Крис. Ну я и дура…
– Слушай, я только что приехал и очень хочу в душ. Может, потом поедим вместе? Я заказал пиццу.
– А у меня целый пакет из столовой.
– Тем более. Ну что, встретимся минут через двадцать в холле?
– Хорошо.
Иду в комнату, ругая себя. «Хорошо» – похоже, это мой ответ на любой его вопрос, как будто я других слов не знаю. Уже представляю себе наш ужин: «Ты не могла бы станцевать с тарелкой в руке?» – «Хорошо» – «А голой?» – «Хорошо».
Взять себя в руки!
От запаха, доносящегося из пакета и контейнеров во рту уже потоп. Беру пирожок, и рассматриваю себя в зеркало.
Волосы закручены в култышку на макушке. Я абсолютно не накрашена. Зато на мне облегающая желтая майка с низким вырезом, и обтягивающие короткие зеленые шортики. Я хороша.
Краситься и распускать волосы, чтобы выглядеть так, как мне хотелось бы, чтобы он видел меня при знакомстве, уже не имеет смысла. Он подумает, что я сделала это для него, и будет прав.
Выжидаю двадцать минут. Потом еще пять, чтобы он не подумал, будто я только и ждала, когда он выйдет. Но в холле меня никто не ждет. Юра кричит мне из открытой комнаты, и я иду к нему.
Выкладываю на его стол контейнеры с пастой, пару пирожков и компот.
– Круто, – вроде Юра рад еде. – А я не успел в столовку, но соскучился по стряпне тети Маши.
– Тебе повезло, что я набрала на двоих, – пытаюсь не смущаться.
– То есть, если бы не я, – он оглядывает мое тело, – ты бы все это сама съела?
– Именно, – усаживаюсь на диванчик.
Юра открывает контейнер и приступает к еде, приземлившись на стул.
– А где ты был три эти недели? – интересуюсь я.
Действительно, учебный год уже начался, почему он где-то пропадал?
– Путешествовал.
– А так можно? Учеба же началась.
– Я нагоню материал, – он пожимает плечами, как будто это так легко, нагнать материал. – Как тебе у нас?
Теперь я пожимаю плечами, но потому, что сказать мне нечего. Не думаю, что стоит жаловаться ему на недоброжелательность его же одноклассников.
Он посмеивается.
– Мы не слишком дружелюбны в этой школе. У нас почти не бывает новых людей. Этим коллективом мы учимся с первого класса, то есть вместе уже одиннадцатый год. Не переживай, они привыкнут.
Надеюсь, он прав.
– У тебя все в порядке? Я имею в виду, как ты устроилась? В комнате все есть, что тебе нужно?
– Ну, да, – к чему эти вопросы?
– С языком проблем нет? – его лицо непроницаемо, а танцующие искорки, затаившиеся в его глазах, сбивают меня с толку.
– Бывает иногда. В основном сленг, мне он непонятен. Но ребята объясняют.
– Что с экскурсией по городу?
Это что, допрос?
– Была, – я вспоминаю, как меня провезли по нескольким туристическим местам, – ознакомительная.
– Это не слишком интересно, – еще бы! – А есть какие-то вопросы, пожелания? Тебе всего хватает?
Левый уголок его губы приподнимается, и на лице появляется еле заметная улыбка.
– Я староста, – объясняет он все эти вопросы. – Это моя обязанность, следить, чтобы у тебя все было хорошо. Так что, если тебе что-то нужно, обращайся.
– А, ну понятно, – наверное, я выгляжу идиоткой. – А то я уже начала думать, что ты маньяк.
– Если только немного, – усмехается он.
Я уже наелась. Но идти к себе мне не хочется. Мне нравится болтать с ним, смотреть на него. Я хочу набраться смелости и посмотреть в его глаза прямо, а не украдкой.
– Хочешь, помогу вещи распаковать? – надеюсь, я не выгляжу жалко, потому что предложение звучит именно так.
– Серьезно? – Юра останавливает взгляд на моем лице на пару секунд, а затем поднимается со своего места. – Я буду очень благодарен. А если ты еще и кровать заправишь, считай, что я твой должник.
– Заправить кровать? – это как-то… слишком личное…
– Пододеяльники, – просто говорит он, – ненавижу их.
Что ж, зато теперь у меня есть должник.
Я быстро управляюсь с кроватью. Юра выкладывает учебники из коробок, в чем я тоже ему помогаю.
Это просто удивительно, насколько с ним спокойно. Мы болтаем, как будто знакомы несколько лет.
Он уходит на улицу, в курилку, спокойно оставляя меня в своей комнате. Я выкладываю на полку его DVD. Похоже, ему нравится фантастика, так как таких дисков довольно много. Но на полке уже стоят военные фильмы, парочка комедий и какое-то старое кино, возможно даже советское.
Юра застает меня читающей аннотацию к одному из военных фильмов. Кажется, фильм старый.
– Заинтересовало? – он поднимает вверх уголок губы, и я готова визжать от удовольствия, наблюдая это.
– Тебе нравятся старые фильмы про войны?
– Не все, – он сгребает оставшиеся в коробке диски и ставит и на полку. – Эти – он указывает на несколько, – классные. И они входят в школьную программу, вернее книги, по которым они сняты. Так что можем посмотреть.
Его взгляд останавливается на моих губах, и мое дыхание замедляется. Юра облизывает нижнюю губу, и мне хочется сделать с его губой то же самое.
Внимание! Девушка в желтой майке! Сотрите слюну с подбородка!
– Да, – звук получается странный, как будто я… возбуждена?
– Это согласие посмотреть фильм, – он усмехается, но так мило, что мне приходится сдерживать себя, чтобы из меня снова не вылетело что-нибудь подобное, – или тебе очень хорошо?
Не поняла…
– Что?
– Круто, что ты сегодня осталась в школе, – уходит он от моего вопроса, вставляя диск в проигрыватель.
– Что, сейчас будем смотреть?
Черт! Тина! Приди в себя! Активизируйся!
Стоп… я что, только что в мыслях назвала себя Тина? Меня зовут Крис!
Хотя, Тина звучит классно…
– А почему нет? Как раз передохнем немного.
– Но мы еще не все разобрали, – я указываю на два чемодана, стоящие на полу, а потом понимаю, зачем я спорю? Я ведь тоже хочу отдохнуть немного.
– Вот тут, – Юра указывает на меньший из чемоданов, – мои труселя, и другие туалетные принадлежности. Если оочень хочешь, можешь распаковать.
Он смотрит с вызовом, в его глазах искрятся чертики, как я прозвала их, и я ощущаю жар на своем лице.
– Обещаю, – он растягивает слова томным голосом, – что ты сможешь забрать парочку сувениров.
– Ты…, – хочу дать ему понять, что возмущена его словами, но меня распирает от смеха, – ты просто…
– Ты же не будешь рыдать над фильмом? – он снова резко переводит разговор.
– Я не из нытиков!
Это неправда. Я рыдаю над «Дневником памяти», когда меня никто не видит. Над «Перл Харбор», когда рядом девчонки. А над «Хатико» я истерила в голос так, что Кайлу пришлось насильно засовывать в мой рот попкорн, чтобы я не распугала остальных посетителей кинотеатра.
Забираюсь на диван, уютно подминая под себя ноги, пока Юра включает фильм на ноуте и выводит изображение на экран плазмы, висящей над рабочим столом. Затем валится на кровать, взбивая подушки.
– Иди сюда.
Поворачиваюсь на его голос. Он хлопает по свободному месту на кровати, рядом с собой.
Мне неловко. Выражение на моем лице вызывает у него усмешку.
Этот парень вообще умеет быть серьезным?
– Я не буду приставать к тебе, – он поднимает руки вверх, в ответ на мое замешательство. – Но тут нам будет удобнее.
Я перемещаюсь на кровать, усаживаюсь, опираясь на гору подушек, вытягиваю ноги. Да, определенно, так удобнее.
– Если позволишь себе что-нибудь лишнее, я врежу тебе, – предупреждаю его, стараясь придать себе угрожающий вид.
– Но останешься? – он смотрит на меня с интересом в глазах.
Название фильма мне ни о чем не говорит. Черно-белое кино не вызывает у меня интереса, я не успеваю читать титры, иногда появляющиеся на экране, о чем сообщаю своему новому знакомому. Юра объясняет, о чем фильм, вставляет пояснения по ходу. Становится интереснее.
Фильм в двух частях. В конце первой Юра ставит паузу.
– Я в курилку.
– Я тоже хочу, – прошусь с ним.
Оказалось, фильм держит меня в напряжении, или это близость с Юрой так влияет на меня?
– Ты куришь?
– А что в этом такого? – ощетиниваюсь я. – Ты тоже куришь!
– Могла бы просто сказать «да», никто не собирался осуждать тебя.
Он выводит меня из себя, и ему это нравится.
В курилке я задаю вопросы по фильму, и получаю ответы на них.
Мы снова удобно устраиваемся на кровати. Второй фильм начался.
– Ты бы смог так? – спрашиваю, когда подростки на экране устраивают пожар в здании, где нацисты устроили штаб.
– Не знаю, – говорит он задумчиво. – Иногда кажется, что да. Но как можно точно ответить, если никогда не оказывался в такой ситуации.
Он прав, мы не можем ответить. Но я точно знаю, что не смогла бы. Я трусиха. Гордиться тут нечем, но зато честно.
Его пальцы касаются моего левого плеча. Вздрагиваю. Когда он успел протиснуть руку у меня за шеей? Как я не почувствовала этого?
Бью его ладонью по животу, натыкаясь на твердый пресс.
– Что не так? – мгновенно реагирует он.
Потираю ладонь. Больно.
– Я предупреждала, что врежу, – возмущаюсь я.
– Да, если я что-то лишнее позволю, – он смотрит на меня непонимающе.
– Ты меня обнял!
– Я по привычке просунул руку, – непонимание на его лице сменяется ехидной улыбкой. – Не думал, что это лишнее.
– Но это лишнее!
– Хорошо, как скажешь. Дай мне знать, когда это перестанет быть лишним. Возможно, я буду любезным, и повторю.
– Не дождёшься.
Ну и самооценка у этого парня. Мы еще даже сутки не знакомы.
– Оо, – он высовывает кончик языка, довольно проводит им по складке губ, – еще как дождусь. А пока ложись и давай досмотрим.
Когда враги арестовывают подростков, пытают их, и выгоняют в зимнюю стужу в одних обрывках одежды, я начинаю жалеть, что его рука не лежит на моих плечах. Но гордость не позволяет мне попросить его обнять меня.
Хорошо, что Юра выключил свет в комнате, и не видит теперь слез на моем лице. Пытаюсь дышать глубоко и медленно, чтобы он не понял. Но когда ребята на экране поют хором песню и спрыгивают в большую могилу, чтобы умереть там, я всхлипываю, и непроизвольно прижимаюсь к Юре. Мне хочется почувствовать рядом кого-то живого и сильного.
– Ну вот, – моей спины касаются его пальцы, и тело непроизвольно выгибается, от поползших по коже мурашек, – а говорила не из плаксивых.
– Ты вообще фильм видел? Их же всех убили! – это вам не блокбастер о супергероях.
– Да, Тина, это все очень грустно, – но в его голосе нет и капли сочувствия к героям фильма.
Он выключает кино, возвращается в кровать, и я вновь радуюсь его поглаживающим движениям по моей спине.
– Ну все, не реви, – его голос тихий и спокойный, – воспринимай, это просто как фильм, а не как реальную историю.
– Это еще и реальная история? – вскрикиваю я, в моей голове это не может уложиться.
– Ну да, – просто отвечает он.
– То есть, они на самом деле жили? Их и правда так убили?
– Конечно.
Начинаю рыдать, уткнувшись в его грудь лицом. Занавес, господа!
– Тина, – Юра пытается успокоить меня, – таких историй очень много. Не стоит так страдать по каждой.
***
Уже раз десять пожалел, что решил поставить именно этот фильм. Но кто же знал, что девчонка так близко все воспримет. Нет, история, и правда, страшная, но не впадать же в истерику?
Уже около трех ночи, так что Тина засыпает вся в слезах, уложив голову на мою грудь.
Черт, она милая, как котенок, я хочу погладить ее. Конечно, не только погладить, я хочу много еще чего с ней сделать. Но сейчас хотя бы погладить.
Беру себя в руки и аккуратно перекатываю ее, укрываю одеялом.
Уснуть не могу, в голове прокручиваются события дня.
Я увидел ее, а вернее ее зад, когда она пыталась сдвинуть мою коробку, преградившую ей путь. Откуда она могла знать, что в коробке книги, гири и весы, и ей не удалось бы сдвинуть ее все равно? Но наблюдать, как вертится упругая попка, обтянутая короткими зелеными шортиками было очень занимательно. Именно поэтому я не спешил помогать ей. Не видел эту девчонку раньше, а значит, она новенькая из моего класса, потому что в списках учеников кроме ее имени незнакомых мне больше не было. От просмотра обтянутой в джинсу задницы, член в штанах мгновенно ожил, и я молился, чтобы на лицо девочка оказалась симпатичной, потому что, и это было для меня очевидно, я ее хочу. А значит, с этой минуты я начинаю миссию по вхождению в доверие… с дальнейшим близким знакомством.
Она повернулась на мой окрик, и я поблагодарил всех богов, ведь девчонка оказалась просто мечтой! Симпатичная? Нет! Она красотка, каких мало! Точеная фигурка с тонкой талией, полными бедрами и стройными ножками. Было бы круто, будь сиськи попухлее. Но… ей семнадцать, еще вырастут. Аккуратный овал лица со слегка притупленным подбородком, пухлые, румяные щечки, чувственные яркие губы, маленький аккуратный нос, и… глаза. Не могу от них оторваться. Большие, водянистого зеленого цвета, с выражением невинности, или непонимания. Чуть раскосые, что придает ей сходство со старинными портретами.
Да, я знаю, чем сейчас займусь.
Не стесняюсь разглядывать ее, когда Тина помогает мне с вещами. Она такая маленькая и милая, что хочется притянуть ее к себе и немедленно исследовать ее тело.
Но вот когда она рыдает на моей груди, сбивая этим весь мой игровой настрой, я начинаю думать, что будет жестоко сделать с ней то, что я хочу. И я решаю отложить ее соблазнение на некоторое время. Хотя еще пару часов назад был уверен в том, что трахну ее уже на следующей неделе, а еще через пару недель буду искать другую жертву.
***
Просыпаюсь от долбежки в дверь.
– Романов! Мать твою!
Похоже, это физрук.
Пытаюсь встать, но что-то мешает. Поворачиваю голову. Тина уткнулась щекой в подушку мило, как котенок, сопит маленьким носом. Ее нога, закинутая на мои бедра, мешает мне встать, и я аккуратно перекладываю ее.
– Романов! – снова физрук. – Если сейчас же не выйдешь, я, нахрен, дверь выбью.
Да, вот такой у нас физрук. Мастер спорта по лыжам и стрельбе, двадцати восьми лет от роду, по совместительству мой тренер по карате.
Тина дергается. Ее глаза резко распахиваются и в растерянности смотрят на меня. Я закрываю рукой ее открывшийся рот и прикладываю палец к своим губам. Не хочу, чтобы кто-то знал, что она ночевала тут. Для ее же блага.
– Тихо, – шепчу я, поднимаясь с кровати, отрывая свою руку от ее губ. – Лежи смирно, накройся с головой.
Она делает то, о чем я прошу. Открываю дверь.
– Дмитрий Николаевич, – улыбаюсь во все тридцать два, – доброе утро.
– Тренировка началась полчаса назад, – физрук взбешен, – я, как идиот, жду. Не мог позвонить? Собрались бы позже.
– Я проспал.
– Пять минут тебе не сборы! Жду на улице!
Выдыхаю. Тут Дмитрий Николаевич пинает дверь, чтобы я точно понял, как он возмущен, дверь открывается и его взгляд останавливается на моей кровати. Тины не видно, но очевидно, что под одеялом кто-то есть.
– Ты че, телку притащил? – ну вот, сейчас начнется. – Опять? Слушай, малой, – он не дает мне вставить и слова, – я, конечно, все понимаю, подростковый возраст, гормоны и все дела. Но я не смогу вечно тебя отмазывать. В то, что это твой новый репетитор, никто уже не поверит.
– Я понял, – пытаюсь закрыть дверь, плевать мне, о чем он там орет. Но мужик встал, как скала.
– И, кстати, у нас скоро медосмотр, надеюсь, ты помнишь про безопасный секс?
– Встретимся на улице, – бурчу я и закрываю дверь резким движением.
– Он ушел? – хрипит Тина из-под одеяла.
– Да.
Она выныривает и мне стает жалко ее. Девочка возмущена и растеряна.
– Я тебя придушу, – ну, может и не растеряна, – если об этом кто-нибудь узнает.
Ее запугивательная тактика смешит меня. Это все равно, если домашняя кошка начнет бороться с тигром. Кстати, в этом уравнении тигр – я, естественно.
– Успокойся, никто ни о чем не узнает.
– А если станешь болтать…
– Тина, – перебиваю ее, стягивая с себя спортивники, наблюдаю, как она краснеет, – я не из болтливых. Ты спокойно спала в своей комнате.
Стягиваю майку, оставаясь с одних боксерах.
– Не могла бы ты отвернуться? – пытаюсь сдержать смех, – ты меня смущаешь.
– Да, извини, – она тупит глаза и отворачивается.
Я начинаю хохотать.
– Ты, правда, подумала, что я смущен? Милая, этому телу нравятся полные восхищения взгляды. Так что не отказывай себе в удовольствии, можешь смотреть, сколько угодно.
– Ну и придурок ты, – она так и сидит спиной ко мне и мотает головой.
Растрепанная култышка на ее голове смешно болтается из стороны в сторону, а голос звучит как-то обреченно. И это меня очень подбадривает.
– Серьезно, – продолжаю я, – тебе стоит только попросить, и я сниму боксеры и буду ходить перед тобой в чем мать родила, и ты сможешь наслаждаться этим потрясающим зрелищем.
– Замолчи! – что-то в ее голосе меняется.
– И, кстати, я не буду иметь ничего против, – надеваю спортивный костюм для тренировок, – если и ты решишь раздеться. Уверен, тебе есть, что показать. Мы могли бы сегодня устроить вечеринку в стиле Адама и Евы.
– Правда, – ее плечи трясутся, как и голос, моя куколка хихикает. – Ты должен замолчать.
Я только что подумал о ней как о «моей куколке»? Я в жизни так никого не называл, даже про себя. Девчонка, конечно, и правда, похожа на куклу, но это звучит, даже в мыслях, как-то пошло… А вот на счет «моя»… Это очень заманчиво. Да, я хочу ее себе.
– Можешь поворачиваться, я оделся.
На ее лице широкая, потрясающая улыбка, от которой дыхание перехватывает. Пялюсь на нее несколько секунд.
– Что-то не так? – спрашивает она.
– Все круто.
– Что тогда смотришь?
Кукольное лицо заливается краской, она прикусывает нижнюю губу, всасывая ее. Черт, я тоже хочу сделать это с ее губой. Мне приходится сделать над собой усилие, чтобы не дотронуться до нее.
– Ты мне нравишься, – пожимаю плечами, как ни в чем не бывало, – поэтому и смотрю.
– Дурак, – хихикает она.
– Я не шучу, – понимаю, что следует остановиться, но во мне уже играет адреналин. – Я понял это еще вчера, когда ты вертелась на лестнице, в этих своих зеленых шортах. А сегодня, когда твоя нога обвивала меня, я решил, что хочу тебя.
Она поднимается с кровати, подходит ко мне.
– Тогда походить передо мной в труселях маловато, – ее бровь выгибается, Тина складывает руки под грудью, и она кажется такой мягкой, что мне хочется сжать ее.
– О, но ведь я сказал, что могу снять их, как только ты захочешь, – протягиваю к ней руку, но она тут же бьет по ней.
– Я буду думать о том, как нравлюсь тебе, – ласково говорит она, это что, флирт? Начинает становиться интереснее, – пока капли воды будут стекать по этому телу, – обводит себя руками, я издаю стон, вызывающий у нее улыбку. – А ты, пока будешь тренироваться, думай о том, как потрясающе я выгляжу в душе, – она закрывает на секунду глаза, вытягивает губки, – совершенно голая, вся в пене, и с распущенными волосами.
Тут она разматывает свою култышку, и ее густые черные волосы мягкими блестящими волнами ложатся на грудь, спину, до самых бедер. Интересно, они настоящие? Судорожно сглатываю.
Она меня сделала!
Я хочу ее! Хочу впиться в эти красные губы, ощутить ее язык в своем рту, сжать ее грудь. Схватить ее за волосы.
– Удачной тренировки, – все таким же нежным голосом говорит она, мягкими шагами подходит ближе ко мне, поднимается на носочки и касается губами моей щеки.
Хочет выскочить из комнаты, но я автоматически ловлю ее за талию, резко притягиваю к себе, приподнимаю и впиваюсь в ее губы, удовлетворяя, хотя бы эту малую потребность своего организма. Она немного напряжена, но не вырывается, и я ослабляю хватку. У нее мягкие, полные губы, такие податливые, что я могу делать с ними, что захочу, слегка прикусить, вобрать в себя.
Мне не до смеха. Я кайфую от этого поцелуя, хотя Тина, очевидно, не специалист в этом деле. И мне это нравится. Потому что я, и это стоит признать – тоже не специалист, хотя опыт у меня имеется. И это абсолютно нормально, нам по семнадцать! Если бы эта девчонка сейчас засосала меня с ожесточением профессионалки, я б задумался, стоит ли вообще с ней заигрывать.
– Хватит, – тихо говорит она, отталкивая меня легким движением.
Я моментально выпускаю ее из своих рук.
– Ты не должен был, – она нервничает, кажется, ей стыдно.
– Да, не должен был, – соглашаюсь я.
– Зачем тогда?
Она прикусывает внутреннюю часть губы, и на ее гладком загорелом лбу появляется неглубокая горизонтальная полоска. Черт! Только не заплачь, пожалуйста!
– Я захотел, – отвечаю автоматически, точно так же, как когда поцеловал ее, не могу прийти в себя.
Почему на меня так подействовал какой-то поцелуй?
– Я не такая, – она толкает меня в плечо, но я даже не двигаюсь, – ты не должен был!
Тут в дверь снова стучат. Тина подпрыгивает от неожиданности.
– Романов! Че, охренел совсем?
– Сейчас, иду, – кричу я.
– Ты че там, опять с телки слезть не можешь? – орет физрук.
При этих словах лицо Тины бледнеет и болезненно морщится.
Беру ее за плечи, поворачиваю к себе.
– Я не думаю о тебе так, – шепчу я. – Я просто не смог сдержаться. Я зайду после тренировки, давай позавтракаем вместе. Хорошо?
Она мотает головой, но мне плевать.
– Ключ в верхнем ящике стола. Закрой комнату. Уходи минут через пятнадцать. Я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь видел.
На этаже увидеть ее никто не должен. Я просмотрел списки одноклассников у вахтера, все они разъехались на выходные.
Не дожидаясь ответа, выхожу из комнаты, прикрывая дверь. Мне нужна хорошая тренировка, чтобы прийти в себя.
***
Вот ведь блин блинский! Ненавижу себя! Не повезло родиться не умной!
Полчаса сижу на своей кровати, теребя ключи от комнаты Юры.
Что это было?
Я что, правда, целовалась с одноклассником в первые сутки знакомства? Или хуже то, что я с ним в одной кровати уснула? В его кровати… рядом с ним… так мягко и тепло, уютно до бабочек в животе. Я спала сном младенца, пока дикий стук в дверь не разбудил меня.
Надеюсь, Юра не из тех, кто любит поболтать о своих победах. Конечно, победы то и не было, но тем не менее, я спала в его кровати… Если в школе об этом станет известно, моя жизнь тут закончится.
Ну вот что мне делать?
Уныло бреду в душ, где думаю о том, представляет ли он меня сейчас? Улыбаюсь, как дурочка, надеясь, что представляет.
В комнате, заплетая перед зеркалом две косы, останавливаюсь, касаюсь пальцами рта, пытаясь передать ощущения от его губ. Он так настойчиво раскрыл мой рот, нарушая пространство, что дыхание остановилось, и я услышала стук собственного сердца, отдающийся по всему телу.
Хочется снова оказаться в его руках. Почему мне было так спокойно с ним? Словно мы знакомы всю жизнь.
Спускаюсь в столовую. Это одно из моих любимых мест в школе. Зал с высокими сводами и большими окнами разделен белыми колоннами на несколько небольших ниш, где можно уединиться с компанией. Тем обиднее, что компании у меня в этой школе нет. Стена вдоль окон увешана разномастными кашпо с цветами. Другие стены расписаны натюрмортами и призывами к здоровому питанию, которые я обычно рассматриваю при приеме пищи. Мне нравятся детские картинки с малышами в шортиках и платьицах, моющими руки, и ребятами постарше, помогающими им. Хотя бы есть, чем заняться, поглощая вкуснейшую еду тети Маши в одиночестве.
Сегодня выбор этой вкуснейшей еды совсем унылый, ведь в школе почти никого нет. За столиком у стены сидят двое учеников младшего класса, которым, видимо, не повезло, как и мне, застрять на выходных в школе.
Усаживаюсь за столик и нападаю на творожную запеканку. Надо бы заставить маму научиться готовить такую. Политая жидким яблочным пюре, она возносит меня к небесам, где древние Боги едят точно такую же запеканку, называя ее амброзией. Пусть кто-нибудь попробует разубедить меня в этом.
– Эй! – подпрыгиваю, когда голос моего нового знакомого рассекает воздух, эхом разносясь по пустому помещению.
Он подходит ко мне. Его майка почти насквозь мокрая, как и волосы, на руках блестят капельки пота, я чувствую его запах, но… отвращения не чувствую.
– Мы же договорились позавтракать вместе, – уже тише говорит он, наклоняясь в мою сторону.
– Мы ни о чем не договаривались. Это ты так решил.
– Ну да, – ухмыляется парень, – это и был договор.
Пытаясь не улыбаться ему в ответ, я, деловито отпивая из стакана компот, окидываю его, как сама считаю, презрительным взглядом.
– Договор, это когда два человека решают. Я не соглашалась. Кроме того, на завтрак принято приходить чистыми.
– А я за что? – он нахально отламывает моей вилкой! кусок моей творожной запеканки! кладет его в рот и проглатывает, почти не жуя. – Ключи от моей комнаты у тебя.
Точно.
– Тогда тебе придется подождать, – я отбираю вилку из его рук, – пока я доем.
– Тогда тебе придется завтракать в компании этой потной майки, – он оттягивает пальцами ткать своего одеяния.
– Она ужасна, – похоже, я обречена наблюдать его за своим завтраком.
– Милая, помнишь, тебе надо только попросить, и ее на мне не будет, – он улыбается, облизывая верхнюю губу, и подмигивает мне.
– Я уже доедаю, – предупреждаю его. – Хочешь завтрак в компании, поторопись.
– Я прихвачу тебе что-нибудь.
Он отходит от моего столика, продвигаясь к раздаче. Проходя мимо стола младшеклассников, приветствует их «Здорово, малыши», и лица детей меняются в гордых улыбках.
– Сводишь нас в поход, как в том году? – спрашивает симпатичная девочка, она выглядит лет на восемь.
– Смотря как вести себя будете, – Юра ерошит ее волосы, и девочка заливается смехом.
– Хорошо будем!
– Значит, и поход будет. Но, смотри, если снова будете издеваться над классной, не видать вам похода.
– А тренировки будешь вести? – подает голос мальчик, и тут я понимаю, что он точь-в-точь похож на девочку, наверное, это близнецы.
– Если пообещаешь больше не применять приемы на сестре, – Юра становится строг и мальчик повинно опускает голову.
– Я не хотел, само как-то вышло, – бубнит он.
– А что она так смотрит? – девочка тычет пальцем в меня, и до меня доходит, что я, действительно, разглядываю Юру.
Но взгляд отвести я не успеваю, Юра уже заметил, как я пялюсь на него, и теперь смотрит на меня, самодовольно ухмыляясь.
– Это моя подружка. Ее зовут Тина, – объясняет он малышам. – Правда, симпатичная?
– Да, – кивает мальчик.
– А смотрит, потому что она без ума от меня, – не останавливается Юра.
– Вы целуетесь? – я давлюсь компотом от вопроса мальчугана.
– Постоянно, – Юра размахивает руками для большего эффекта.
– Скоро я вырасту, и у меня тоже будет девушка, – утверждает мальчишка.
– Ни капли не сомневаюсь, – Юра кладет руку на маленькое плечико, – но эта, – он указывает на меня, – моя.
– Ну ладно, – вздыхает мальчуган.
– До встречи, – Юра двигается снова к раздаче.
Я потрясена услышанным, и в то же время, кажется, возбуждена. Он сказал «моя» так, что у меня в животе все сжалось.
Я не могу встать со своего места и уйти. Я хочу позавтракать в компании Юры, хотя уже все съела.
– Тетя Маша! – Юра приветствует повара. – Да вы за лето помолодели.
Кухарка хихикает, как школьница.
– Давайте, кормите меня. Я все лето мечтал о вашей стряпне. Вы моя богиня.
За мой столик Юра возвращается с полным подносом.
– Я не твоя девушка! – встречаю его возмущенным выражением лица, а то уж больно он вольготно чувствует себя.
– Как скажешь, милая, – он спокойно выкладывает тарелки на стол, даже не смотрит на меня.
– И я тебе не милая!
– Слушай, – он ставит передо мной стакан с кофе и воздушные кексы, щедро посыпанные шоколадной крошкой, – мы вчера круто провели время, – его голос уже не такой игривый, на лице вместо улыбки появляется усмешка, не менее сексуальная, конечно, но слегка пугающая, а взгляд впивается в меня. – Мы можем и сегодня провести его так же. Ты мне нравишься, я тебе тоже, это очевидно. Так почему бы тебе не прекратить строить из себя несмеянну и не расслабиться? То, что случилось сегодня, останется между нами, мелких – он кивает в сторону малышей, – слушать никто не будет. Конечно, если хочешь и дальше играть в принцессу, пожалуйста, но тогда мне придется перестать быть милым.
– Звучит угрожающе, – мой желудок сворачивается раза в три.
Я что, это вслух сказала?
– Ну да, – Юра отпивает свой компот, – я так и рассчитывал. Получилось?
– Даже очень, – улыбаюсь, потому что ухмылка с его лица убралась, оставив лишь красивый изгиб губ, которые мне снова захотелось ощутить на своих.
– Вот и хорошо. Теперь, когда мы развеселили твою несмеянну.
Да кто эта несмеянна?
– И заперли принцессу обратно в башню, – Юра рассматривает мое лицо, – я буду так благороден, что приглашу тебя на экскурсию по моему городу.
– Серьезно? – я даже подпрыгиваю на стуле от удовольствия.
– Конечно, серьезно. А теперь, если ты не против, я все-таки поем.
И он приступает, наконец, к завтраку. А я наслаждаюсь кексами и кофе.
Школа находится за городом. В Москву нас везет на машине, приехавший за Юрой водитель. Мы едем около полутора часов.
Юра выгуливает меня по Арбату, угощает мороженым. Затем мы едем на метро в парк, название которого не откладывается в моей голове. Зато запоминаю потрясающе красивую обстановку метро и эпичное падение с роликов в парке, о котором мне еще пару недель будет напоминать разбитый локоть. В ближайшей аптеке мне перевязывают руку, Юра покупает все необходимое для перевязки, чтобы потом делать это самому.
Я выдыхаюсь, и мы заходим в ресторанчик, где Юра отказывается от моих денег, и оплачивает счет сам.
После ресторана заходим в кино, выбираем какую-то комедию, и почти два часа сидим рядом. Юра не пытается обнять меня, положить руку на мое плечо. Наши руки иногда сталкиваются в ведерке поп-корма. Несколько раз, двигая ногами, я натыкаюсь на его колено. Позволяю себе взглянуть на его профиль, пока его лицо устремлено в экран. Его подбородок четко очерчен, шея кажется твердой и мощной, и мне хочется нажать на нее пальцами. Подозреваю, кожа не продавится. На носу заметна горбинка. Сломан?
– Неприлично пялиться на людей, Тина, – шипит Юра, не отводя взгляд от экрана.
Вот дура! Попалась! Стыдно.
После фильма катаемся на колесе обозрения. Юра рассказывает о панораме города. Указывает места, куда мы пойдем в следующий раз.
Круто, значит, будет следующий раз. Мое тело сжимается от трепета предвкушения и радости того, что он еще когда-то пригласит меня провести время вместе.
От непривычно длительной прогулки ноги гудят. Мы шатаемся по парку и едим шаурму. Мои скулы сводит от не сходящей с лица улыбки. На скамейках сидят парочки, на импровизированной сцене играет какая-то группа и музыка разносится по всему парку. Собравшиеся вокруг сцены люди что-то выкрикивают и хлопают. Парк освещается высоченными фонарями, и, ступая на круги света, отбрасываемые ими, я украдкой, снова смотрю на Юру. Он спокоен. Рассказывает мне сначала устройство школы, затем о планах на поездку в Германию, куда мы должны лететь в апреле с классом, в рамках школьной программы по курсу Второй мировой. Спрашивает меня, как я устроилась, с кем уже успела немного подружиться. Я увиливаю от ответов, но, думаю, ситуация ему ясна.
Этот вечер так хорош и так скоро переходит в ночь, что я начинаю сожалеть о предстоящем возвращении в школу. Поэтому стараюсь уговорить свои ноги не гудеть, ведь заканчивать эту прогулку мне совершенно не хочется.
А между тем, время приближается к половине первого ночи и на улице становится довольно темно. Ежусь от ветра, пронизывающего меня сквозь джинсовую курточку. Мне стоило одеться теплее. Но разве я могла знать, что экскурсия по городу затянется до ночи?
– Тут я живу, – Юра указывает на высотный дом за парком. – На пятнадцатом.
– У тебя, должно быть, красивый вид из окон.
Конечно, красивый, весь этот парк виден.
– Не хочешь зайти и посмотреть?
Он говорит это без ухмылки, как-то просто, словно зовет меня вместе заняться уроками, а не зайти ночью к нему домой.
– Думаю, лучше вернуться в школу, – мой ответ выходит каким-то несмелым.
– Испугалась? – смотрит на меня, улыбаясь.
– Чего мне бояться? – теперь я строю из себя крутую девчонку, словно я не раз уже ночевала у парней, с которыми знакома всего пару дней.
– А если я скажу, – он берет меня за руку, и мы продолжаем идти, словно парочка, держась за руки. Мне приходится дышать глубже, чтобы не выдать трепета, охватившего мое тело, – что буду вести себя прилично, и не позволю себе ничего лишнего, ну, – ухмыляется, – если, конечно, ты не предложишь сама.
– Вот уж чего не будет, – я… восклицательный знак… крутая девчонка!
– А я уверен, что будет, – он сжимает крепче мою руку, – просто не сегодня.
– Ну у тебя и самоцена…
– Думаю, ты хотела сказать самооценка, – поправляет он без усмешки.
– Именно, – я благодарна, что он не смеется над моей ошибкой.
– Соглашайся. Что в школе делать? – убеждает он. – Тебе нечего бояться. Я же дал обещание. Кроме того, у меня свободная комната. Ты спокойно поспишь там. Мы закажем что-нибудь вкусное, посмотрим фильм. А завтра у нас будет целый день.
– А как твои родители? – задавая вопрос, я уже знаю, что соглашусь, вряд ли он позвал бы меня, будь его родители дома.
– Я живу один.
– Как это один? – очень странно.
– Мама умерла, отец почти все время заграницей.
– Извини. Я не знала.
– Да ничего, – он говорит о смерти мамы спокойно. – Она давно умерла, я плохо ее помню.
– Юр, а нас в школе не потеряют?
– Вот блин, – он достает мобильник, на экране несколько пропущенных, – я не включил звук после кино. Директриса звонила уже семь раз. И мой охранник тоже.
Я достаю свой телефон. Села зарядка. Он вообще стал плохо работать, так как я уронила его в лужу, по прилету в Москву. У меня не было возможности купить новый.
– Дядя Рус, – Юра уже говорит по телефону, – я в парке за домом…. Ну загулялся… это одноклассница… да, хорошо… больше не буду… да, идем домой… в школу вечером завтра поедем.
Он убирает мобильник в карман.
– Дядя Рус уже позвонил в школу, сказал, что мы дома.
– Кто это?
– Это… мой охранник, водитель, – Юра пожимает плечами, как будто и сам не знает, кто это.
– Зачем тебе охранник и водитель?
– А как я должен ездить в школу? В России права можно получить только в восемнадцать. Это ведь он привез нас сюда.
Судя по сегодняшним поездкам в метро, в Москве точно есть общественный транспорт. Автобусы и троллейбусы, попадавшиеся нам по дороге, подтверждают это. Но Юра, кажется, не любитель ими пользоваться.
Я жду, но ответа на вопрос об охраннике не следует.
– А как он узнал, где мы?
– Тина, моя безопасность – его работа, – Юра хмурится, подозреваю, ему не слишком приятно говорить об этом, – он всегда находит меня.
Жутковато как-то.
Юра звонит в ресторан. И к тому моменту, когда мы подходим к его дому, у подъезда нас уже ожидает курьер.
В лифте мне неловко. Мы стоим близко друг к другу. Я думаю о моментах в фильмах, когда в лифте начинается постельная сцена, которая должна закончиться в спальне. Я чувствую себя именно такой девушкой, которую везут домой для того, чтобы все закончилось в кровати. Становится стыдно за свое согласие. Если Юра начнет приставать ко мне, я убегу с криками и больше никогда, никогда не стану ни с кем знакомиться. Мне не хватает воздуха. И, когда мы добираемся до квартиры, я глубоко вдыхаю.
– Что с тобой? – спрашивает мой спутник.
– Душно, – вру я.
Мы попадаем в длинный, широкий коридор, пол в котором отделан белоснежной плиткой, а вдоль стены стоит лакированная темно-зеленая мебель.
Юра снимает кроссовки, кидает ветровку на тумбу и проходит. Думаю, в кухню, чтобы занести пакеты с едой. Когда он возвращается, я все еще стою в коридоре. Я неуверенно чувствую себя, находясь тут.
– Че ты стоишь то? – удивляется он, не понимая моего стеснения, – раздевайся, проходи. Джинсовку можешь в шкаф повесить.
Он прислоняется к стене, складывает руки на груди, наблюдая за мной.
– Так и будешь смотреть? – он смущает меня.
– Ну да, мне нравится, – пожимает плечами, странно, да, что я сама не догадалась?
– Ты обещал вести себя прилично, – напоминаю ему.
– А что не так то?
Парень явно не догоняет, что мне некомфортно. Вздыхаю. Кажется, он адекватный, хотя раскрепощен немного больше, чем надо, и еще больше развязен. Но, делать нечего, снимаю туфли, джинсовку, которую кладу рядом с ветровкой Юры.
– Пошли, – Юра подзывает меня рукой, – я все покажу тебе, чтобы ты чувствовала себя, как дома.
Вот это вряд ли. Но иду за ним.
– Тут кухня, все, что найдешь в холодильнике – твое. Роза приходит раз в неделю, готовит и прибирается. Этого хватает, я ж всю неделю в школе, тут только на выходных. С техникой разберешься. Посуда в шкафах, потом посмотришь. Грязную складывай в машину, – он открывает посудомойку. – Кстати, хочешь выпить?
Это не совсем вопрос, потому что Юра достает из холодильника две бутылки пива, открывает их, одну протягивает мне.
С чего он взял, что я буду? Хочется возмутиться. Но он делает несколько глотков из бутылки и это выглядит так вкусно, что я решаю не строить из себя принцессу, как он выразился, и тоже делаю пару глотков из горла.
Юра выходит из кухни, я следую за ним.
– Это ванная.
Нет, это не ванная комната. Это – моя мечта! Она огромная. Она ослепительно белоснежная! Она ярко освещена! Тут теплый пол, такой теплый, что мои уставшие, замершие ножки могли бы сейчас кричать от удовольствия, если бы умели. Посередине комнаты стоит огромная джакузи! Я уже хочу поваляться в ней. На одной стене висит плазма и колонки. Да тут можно жить! Другая стена полностью зеркальная. В углу шкаф, который Юра открывает.
– Тут чистые полотенца и халаты.
Действительно, в шкафу ровными стопочками разложены белые полотенца, висят несколько халатов. Зачем так много?
– Тут, – он открывает закрытую полку, – новые комплекты для умывания, щетки и все дела.
На полке в ряд стоят различные бутыльки, лежат запакованные щетки и мыльца. Я словно в дорогом отеле.
– Тут, – открывает еще один шкаф, – сушилка. Мы вешаем сюда наши полотенца.
Шкаф поделен на шесть секций, и только две из них свободны. В остальных висят полотенца, халаты, сложены предметы гигиены.
– Кто это – мы? – интересуюсь я.
– Это мое, – указывает он на одну секцию. – Это парней. Олег, Миха, Леха. Они тут часто бывают.
Юра видит на моем лице непонимание, и поясняет.
– Тина, они твои одноклассники.
Точно! Трое веселых парней. Вечно ржут над чем-то, прикалываются над ребятами.
– Ну, и тут душ, – указывает на кабинку.
Мы выходим.
– Тут туалет.
Вот туда я сейчас бы забежала. Одна, естественно.
Проходим в огромную комнату. Полагаю, это холл.
– Это зал, – Юра подтверждает мои догадки. – Ничего интересного.
Очень даже интересно! Круглая комната с белыми стенами утопает в цветах! По периметру стоят несколько диванов и кресел, в середине круглый стеклянный столик, на стене самая большая плазма, которую мне довелось видеть, под потолком, как и в ванной, развешаны колонки. Пол устлан мягчайшим, светло-зеленым ковром. А вместо люстры с потолка свисают десятки хрустальных бус разной длины с маленькими лампочками на концах.
– Там балкон, – указывает Юра.
Но мы не идем на балкон, а проходим в один из коридоров.
– Тут гладильная, сушилка, – Юра открывает и закрывает дверь сразу, не давая мне пройти, – туда кидай одежду в стирку.
В смысле? С чего бы мне стираться в его квартире?
– Тут спортзал, следующая комната компьютерная.
Проходим в следующий коридор.
– Тут гостевая, – в комнате стоят два дивана и большой шкаф, – парни обычно тут ночуют. – Это комната Олега, – в соседней комнате стоит большая кровать со шкафом. – Тут еще одна комната, но в ней ничего нет. Там дальше моя комната. А теперь давай поедим.
Юра смотрит умоляющим взглядом, видимо, действительно, проголодался.
– Зачем тебе такая большая квартира? Ты же один живешь.
Мы сидим на кухне, поглощая куриные котлетки с овощным рагу.
– Ну, тут парни частенько бывают. И потом, какая уж есть. Можешь ночевать в комнате Олега, там удобнее всего.
Потом мы смотрим фильм, развалившись на разных диванах.
– А чем мы займемся завтра? – спрашиваю я.
– Чем бы ты хотела? – отвечает он вопросом.
– Если честно, мне нужно в магазин я буду благодарна, если ты поможешь мне с покупками.
– Насколько благодарна? – он садится на диване, утыкаясь взглядом в меня.
– Вести себя прилично! – напоминаю я.
– Блин, – перестает улыбаться, но искорки в его глазах остаются, – точно. Зря сказал. Но, деваться некуда, – он возвращает улыбку на свое красивое лицо и мне хочется, чтобы он нарушил обещание.
А я вообще готова к нарушению им обещания?
– Что тебе надо купить?
– У меня телефон сломался. Ну и так, по мелочи.
– Хорошо, завтра перед школой заедем куда-нибудь.
После выпитой бутылочки пива и насыщенного дня я, наконец, чувствую усталость.
– Можно мне в душ?
– Конечно. Я же сказал, чувствуй себя как дома.
Перед походом в душ выходим на балкон, выкуриваем по сигаретке.
***
Я не хотел вести ее к себе. То есть, хотел, конечно… но, может позже…
Короче, изначально, на сегодняшний день, в моих планах не было этого пункта. Но мы так круто проводили время, что я забыл предупредить директрису и потерял счет времени. Смысл было ехать в школу ночью? Тем более проснуться утром дома будет куда как круче, чем в школьной комнатушке.
Кроме того, оказалось, что Тина безвылазно просидела в школе три недели, не считая скромной экскурсии по Москве. Это неудивительно. У всех моих одноклассников свои жизни.
Вообще, странно, что никто из парней не положил на Тину глаз, потому что выглядит она просто потрясно. Куда, интересно, направлены их радары? Скорее всего, парни еще присматривались, и я благодарен им за это. Было бы хреново, приедь я в школу, когда она была бы занята. Но теперь она занята мной. И я ее никому не отдам, пока не удовлетворю свой к ней интерес.
Мы провели время здорово. Мне не хочется ее отпускать. Думаю, я приглашу ее и в следующие выходные.
Она ушла в душ и зависла там почти на час. Не уснула ли? Мы оба устали от долгой прогулки, Тина больше, с непривычки. Но держится она молодцом – ни разу не пикнула от усталости.
– Я спать. Одолжишь мне что-нибудь из одежды?
Поворачиваюсь на ее голос и сглатываю. Она завернута в полотенце, прикрывающее только ее бедра. На гладкой, загорелой коже еще блестят капли воды. Она разматывает полотенце на голове и сушит им волосы, перекинув целую копну на левое плечо. Ей приходится наклоняться, чтобы впитать влагу с кончиков волос, которые достают как раз до того места, где заканчивается полотенце.
– И еще, мне нужен фен.
Черт! У меня нет фена. Зачем он мне?
– Запиши его в список наших завтрашних покупок.
Она смущенно улыбается, прикусывая внутренний уголок губы. Это выглядит так сексуально, что я не замечаю, как облизываю свои губы. Но через пару секунд все-таки беру себя в руки и засовываю язык на место.
– А есть крем для лица и лосьон для тела?
Конечно нет! Из женсовета тут бывает только Роза. Она приходит часа на три, у нее тут нет вещей. А телки, которых сюда привожу я или парни, не задерживаются даже на ночь, или, в крайнем случае, сваливают, как только наступает утро. Насколько я помню, тут раза три ночевала Ленка, но этого требовали обстоятельства.
– Кажется, твой список будет длинным, – удивляюсь чувству неполноценности своего дома и тому, насколько сильно мне сейчас хотелось бы предоставить все, что нужно этой девочке.
Даю ей футболку.
– Она новая и чистая, – и это правда, в моем шкафу всегда полно новых вещей, особенно нательных, Роза покупает их каждый месяц.
– Спасибо.
Тина краснеет и убегает в комнату Олега. Больше я не вижу ее. А сам валяюсь еще час в кровати и не могу уснуть, думая о ней.
Мне нравится она – это факт! Как он выглядит в узких джинсах и меховой двинсовой курточке, с двумя толстыми детским косами с цветными резинками на концах. Как пытается дерзить и останавливается, как только я осекаю ее. Как она смущается, но пытается казаться гораздо более раскрепощенной, чем есть на самом деле. Хотя, возможно, мы мало знакомы, но это я уже начал исправлять.
Засыпаю с картиной Тины, стоящей в коротком полотенце.
Она кусает губы и теребит волосы.
И я хочу ее.
***
Просыпаюсь, когда на часах уже одиннадцать. Сегодня воскресенье, так что можно поспать подольше. Тина еще спит. Мне хочется выйти в парк на пробежку, но будет стремно, если она проснется одна в чужой квартире. Чищу зубы, выпиваю стакан сока, иду в комнату с тренажерами, потому что обещал тренеру уделять час в день тренировкам, где бы я ни находился, чтобы не терять форму. Скоро соревнования. Втыкаю в уши наушники, включаю музыку и херачу по груше, затем перехожу к тренажерам.
Через полтора часа, когда я иду в душ, Тина еще спит. И через двадцать минут, когда я выхожу из душа, она спит.
Может, от акклиматизации впала в зимнюю спячку?
Приступаю к завтраку в одиночестве. Мой желудок отказывается ждать пробуждения моей гостьи. Потом звоню поочередно Олегу, Михе и Лехе, объясняю, что вчера не смог повидаться, так как устал от перелетов. Мне не хочется говорить им о Тине. Хотя я знаю, что это сделать необходимо. Решаю сказать по приезду в школу.
Тина просыпается около часа дня! Да здравствует здоровый сон!
– Привет, – снова ее смущенная улыбка.
На ней моя футболка. Она ей почти до колен. Пышные волосы, растрепанными кудрями спускаются к бедрам. Я хочу потрогать их, но лишь сглатываю и дышу глубже.
– Как спалось?
– Хорошо. Извини, что долго, но вчера я сильно устала.
– Спи, сколько влезет, – улыбаюсь я.
Она уходит умываться, предлагая потом позавтракать вместе. И я соглашаюсь, несмотря на то, что уже не голоден. Мне просто хочется посидеть с ней вместе, смотреть на нее.
Она скрывается в душе ровно на восемнадцать минут. Не знаю, для чего я засекаю время, возможно, я схожу с ума. Все эти восемнадцать минут я сижу на диване в зале, пялясь в экран телевизора и не вижу, что там происходит. Я думаю о том, что происходит в душе. Представляю, как стекает вода по коже этой девочки, как она проводит руками по своему телу, смывая пену. Чувствую себя идиотом, поправляя затвердевший член, так как не хочу, чтобы она видела, как я возбужден. Бляяя… я долбанный извращенец!
Закрываю глаза, глубоко дышу. Помогает.
Мы пьем кофе. Тина делает себе пару тостов, обильно мажет их маслом и покрывает толстым слоем варенья, которое потом слизывает с пальцев. Она что, издевается? И вообще, для такой сладкоежки, у нее отличная фигура.
Через час мы гуляем по торговому центру. Я не стал звонить своему водителю. В Москве сейчас пробки, и, не смотря на мою нелюбовь к метро, поездка с Тиной оказывается очень приятной. Она во все глаза рассматривает станции, делает фотографии, расспрашивает о понравившихся местах.
Мы довольно долго выбираем ей телефон. Я подавляю желание заплатить за него, ведь я не должен этого делать и моя одноклассница этого не ждет. Так почему это желание вообще возникает?
Затем я веду ее в отдел с техникой, где заставляю выбрать нужный ей фен. Я собираюсь пригласить ее на следующие выходные и хочу, чтобы ей было комфортно. За фен я плачу сам, не слушая ее возражений, мотивирую покупку тем, что эта штука мне и самому необходима.
Мы идем в кино, где она смеется над комедией, иногда поглядывая на меня. Пару раз мы встречаемся глазами, и Тина смущается. Я же не могу не смотреть на нее. Она совершенно не накрашена и мне хочется прикоснуться к ее идеально ровной коже. Она похожа на дорогую фарфоровую куклу с этими пухлыми губами, румяными щечками, огромными глазами и завитками коротких пушистых волос, обрамляющих лицо.
После сеанса заходим в кафе. Я плачу, отодвигая протягиваемые ею купюры.
Домой мы уже не возвращаемся. У нас остается время на прогулку. Тина просится снова в парк, покататься на роликах. Не могу отказать ей, тем более, что ссадины на ее руке оказались незначительными, мы обошлись без перевязок. Она кажется такой счастливой и мне приятно быть к этому причастным.
***
В школу мы возвращаемся около восьми вечера. Водитель Юры довозит нас.
Мне как-то стыдно выходить вместе с ним из машины. Не хочу, чтобы нас видели вместе. Не хочу, чтобы одноклассники узнали о нашей совместной ночевке. Понимаю, что не сделала ничего плохого, мне нечего стыдиться, и, тем не менее, знаю, что сплетен мне не избежать. Мы – подростки – злые. Поэтому я просто смиряюсь с тем, что, скорее всего, завтра в мою сторону будут обращены насмешливые взгляды. Плевать. Я отлично провела время. И если Юра снова пригласит меня, отказываться я не стану.
На ужин не иду, слишком устала. Кроме того, я накупила кучу продуктов.
Мне хочется снова его увидеть, но идти к нему в комнату неудобно. Кто-нибудь обязательно увидит, как я захожу туда. В холле, соединяющем коридоры девочек и мальчиков, вечно сидят мои одноклассники. Устраиваюсь на кровати и занимаюсь переносом информации со старого телефона в новый.
Стук в дверь меня отвлекает.
На пороге моя одноклассница Лена. На ней обтягивающий голубой сарафан, чуть ниже попы. Она важно проходит в комнату, не дожидаясь моего приглашения, усаживается на кровать, поправляет свои идеально прямые волосы.
– Привет, – она манерно удостаивает меня приветствием, что настораживает.
– Конечно, ты можешь пройти, – говорю натянуто мило, очень стараясь, чтобы по моему лицу было видно, как сильно я не рада ее присутствию и наглости. – И, пожалуйста, присаживайся, Леночка.
– Это моя школа, – ее невозмутимости можно позавидовать, – я буду заходить, куда захочу. Спасибо, но я не нуждаюсь в приглашении.
– В эту комнату ты не будешь так заходить, – не собираюсь показывать ей свое смятение. – Зачем ты пришла?
– Юра мой, – вот так, без обиняков и долгих вступлений! – Я не хочу, чтобы ты с ним общалась, тем более ездила к нему в гости. Понимаю, что ты этого не знала, поэтому решила пофлиртовать с ним, но теперь знаешь. Конечно, он староста, и ты можешь разговариваться с ним по школьным вопросам, но только по ним. Я зашла предупредить тебя. Если узнаю, что ты заходила к нему в комнату, или снова ездила в гости, и уж тем более заигрывала с ним, тебя ждет очень неспокойная жизнь в этой школе.
Секунд пять я смотрю на нее как на инопланетное существо. Идеальная блондинка складывает губки уточкой и рассматривает меня с видом королевы, на поклон к которой пришла новая фрейлина. Я начинаюсь смеяться, и остановиться почти невозможно.
– Что в моем предупреждении кажется тебе смешным? – она снова гладит свои волосы.
– Все, – я пытаюсь успокоиться. – Лена, все, что ты сказала смешно. Уходи, – я открываю дверь, приглашая ее к выходу.
– Те есть, ты меня не поняла? – она встает с кровати, оправляя сарафан.
– Конечно, я поняла тебя! Но об этом тебе нужно говорить не со мной, а с Юрой. Это он пригласил меня.
– Я тебя предупредила.
Выпрямив спину, блондинка шествует к двери, но останавливается рядом со мной.
– О, – ее взгляд падает на мой телефон, – новая модель?! – берет его в руки. – Дорогой, – и отправляет его в стакан с водой.
Я не могу даже пошевелиться, просто стою и смотрю, как она захлопывает за собой дверь. Затем срываюсь с места, достаю тонущий гаджет из воды. Изнутри вытекает жидкость. От обиды из головы вылетают гадкие русские слова, которыми так хотелось бы сейчас кричать вслед злобной блондинке. Наверное, это хорошо, хоть не опозорюсь. Но обидно до слез! Мои родители не могут позволить каждый месяц покупать мне новые телефоны!
Разбираю аппарат, сушу детали. Слезы непроизвольно бегут по лицу.
***
Перед сном решаю поплавать. Почему бы не позвать Тину? Мне хочется провести еще вечер с этой девочкой.
По женскому коридору походкой будущей модели вышагивает Ленка. Мы раньше трахались. Она думала, что встречается со мной. Я думал, что объяснил ей отсутствие у нас отношений. Мы не поняли друг друга.
– Ой, – она останавливается, когда мы равняемся, – ты уже приехал. Как здорово, – улыбается голливудской улыбкой. Нафига она губы намазала? Скоро уже спать ложиться. – Я так скучала, – тут ее руки обхватывают меня, и я чувствую вкус ее помады на губах.
Оттаскиваю ее от себя моментально.
– Ты че, охренела? – мне неприятны ее прикосновения.
– А что случилось? – она непонимающе хлопает ресницами.
– Ты все понимаешь, Лен, – вытираю помаду со своих губ платком, спасибо Розе за привычку всегда носить их при себе.
– Я просто подумала, что за лето ты мог и передумать, – она проводит рукой по волосам.
– Не прикасайся ко мне, – говорю ровным голосом, смотрю ей в глаза, хочу, чтобы она, наконец, поняла меня, – у нас ничего не было, и не будет.
– Что значит, ничего не было? – ее глаза сужаются.
– Мы просто трахались. Все, – грубею, становится совсем скучно.
– А теперь, значит, ты решил переключиться на эту нерусскую?
– Это не твое дело.
– Знаешь что? Я подожду, так и быть, когда ты натрахаешься с ней, и я отброшу свою гордость на одну секунду, когда ты приползешь снова ко мне. И я приму тебя после нее. Надеюсь, она ничем тебя не заразит.
– Ты тупая совсем? – ну как ей вдолбить, что мы потрахались и разбежались? – У нас ничего нет, и не будет. Отвали от меня! – я почти рычу. – Не здоровайся со мной. Не заговаривай. Не подходи, пока до тебя не дойдет, что между нами ничего нет. Мое терпение на исходе.
Я веду себя, как козел. Мне неприятно говорить ей такие вещи. Но она не поняла, когда я говорил с ней по-дружески, надеясь, что мы сможем сохранить общение.
Обхожу ее, и иду к Тине. Я не хочу даже думать о Ленке. Мне плевать, что она чувствует. Я ничего ей не обещал.
– Проваливай! – этот истеричный крик я получаю в ответ на свой стук в дверь комнаты Тины.
Что с ней случилось?
Открываю дверь.
– Это ты? – она удивлена, увидев меня, – я думала… – мнется, словно боится что-то сказать, – думала… – устало вздыхает.
Орловская стирает слезы с лица, пряча его, но от меня не укрываются ее покрасневшие глаза и шмыгающий нос с милым зарозовевшим кончиком. Все становится понятно.
– К тебе Ленка заходила?
Тина молча кивает. Замечаю на кровати разобранный телефон.
– Что случилось?
Прикрываю дверь, проходя в комнату. Тут довольно уютно. Учитывая, что комната пустовала несколько лет, Орловская неплохо потрудилась. Мне нравится мягкое кресло в углу между шкафом и рабочим столом. Мне будет удобно сидеть на нем.
– Я ничего ей не сделала, она… – всхлипывает, – она…
По ее лицу снова бегут слезы, и во мне закипает злость. Я хочу догнать белобрысую и … нет, девушек бить нельзя, даже если очень хочется, и даже если это демон в женском обличии.
– Успокойся, – сажусь к Тине на кровать.
– Юр, если вы с ней вместе, то…
– Нет, мы не вместе, и никогда не были, – моментально говорю я, потому что это правда, и я не хочу даже допускать мысли в голове Тины, что мы с Ленкой когда-то встречались.
Начинаю собирать телефон, чтобы чем-то занять руки.
– Он не будет работать, – Тина снова шмыгает, – она его утопила.
– Мы просто купим новый, – я стараюсь говорить спокойным голосом, мне хочется, чтобы Тина улыбалась, кроме того, я и сам должен успокоиться.
– Не надо, – она чуть сдвигает брови, надувает губы и выглядит просто супер сексуально.
Хочется вытереть с ее лица, еще не успевшие засохнуть слезы, и я сжимаю ладонь в кулак, чтобы не прикоснуться к ней.
Она поднимает край футболки, стирает им слезы со щек, оголяя при этом животик. Но я лишь мельком смотрю на него, замечая что-то блестящее, я не могу оторвать глаз от ее лица.
– Что ты так смотришь? – ее губы на секунду дрогнули, я даже подумал, что вот сейчас она улыбнется, но Тина тут же снова шмыгает носом.
– Ты такая красивая, что я не могу не смотреть, – почему слова просто вылетают из меня? Я должен контролировать себя!
– Мне кажется, – на ее губах все же мелькает улыбка, только на мгновение, затем выражение лица становится задумчивым, – ты что-то хочешь от меня.
– Еще как.
Контроль! Идиот!
– Юр, сначала разберись с Леной.
Ой, как я с ней разберусь!
– Я поговорю с ней.
– Мне очень понравились выходные, – она грызет губу, как будто не решается сказать что-то.
– Только выходные? – если она сама не решается сказать, значит, ее надо подтолкнуть.
– И ты, – мне импонирует этот откровенный ответ и ее мгновенная реакция, – мне понравился ты. Но я, – снова жует губу, причем так заманчиво, что мой рот наполняется слюной от желания снова почувствовать ее вкус, – понимаешь, мне не нужны проблемы. Я не хочу ссор. Да и мне сейчас не нужны отношения.
– Я не предлагаю тебе отношений, – мне они тоже не нужны, – но я не вижу причин, почему ты не можешь поехать ко мне на следующие выходные.
– Для чего?
Она понимает, чего я хочу от нее. И я знаю, чего хочу. Но в данную минуту секс отходит на второй план. Будет круто, если она снова заночует у меня после банальной прогулки. Я хочу снова сводить ее куда-нибудь и провести с ней время.
– Разве лучше сидеть в школе?
– Я подумаю.
– Думай в сторону положительного ответа, – главное, указать направление.
– Хорошо, – я слышу ее смешок, и злость на Ленку проходит. – А зачем ты пришел?
– Хочу тебя в басик позвать?
– Куда?
– Бассейн. Плавать умеешь?
– Разве это важно, если я буду в купальнике?
Вообще – нет. Она может даже в воду не заходить. Да может даже в басик не идти. Я могу просто полежать, посмотреть. Вот! Контроль над словами снова со мной.
– Если хочешь, чтобы я вел себя прилично, – беру ее руку, провожу большим пальцем от ладони до локтя по мягкой коже, смотрю в ее все еще красные от слез глаза, и наслаждаюсь тем, что в них загорается интерес, – то не провоцируй.
– Не буду, – она мотает головой, но я в ее голове уже есть.
– Переодевайся, я зайду минут через пять.
Выхожу из комнаты, шагаю к Ленке.
– О, – она сияет журнальной улыбкой, – ты все же решил навестить меня?
В ее комнате пахнет ванилью. Она распахивает шелковый голубой халатик, в который успела переодеться, оголяя длинные стройные ноги. Год назад у меня моментом встал бы. До того, как мы с парнями поимели ее вместе. Теперь я не испытываю к ней ничего, кроме отвращения.
– Этот инцидент с Тиной я тебе прощаю, – шиплю я. – Но больше ты к ней не подойдешь.
– Иначе что? Что ты сделаешь?
– Просто смотри, – я спокоен, удивительно, но, кажется, именно разговор с Тиной способствовал этому.
Подхожу к ее тумбочке. Беру ее ванильную туалетку, за которую, уверен, она отдала не меньше пятисот баксов где-нибудь в Италии. Уверенным движением открываю форточку и…
– Ты че делаешь, дебил? – верещит она, подбегая.
Но флакон уже разбит вдребезги, его осколки валяются на асфальте.
Ленка налетает на меня с кулаками, но я держу их.
– Мне никогда не нравилась эта хрень, – вру, год назад я запал на этот аромат. – И разбить ее мне доставляет огромное удовольствие. Это легкое предупреждение. Никто от него не пострадал. Но ты для меня то же самое, что и этот флакон.
– Ты не смеешь выкидывать меня! – орет она.
– К Тине. Больше. Не подходи, – я выделяю каждое слово, чтобы до нее дошло.
– Зачем нам ругаться? Ты просто развлечешься с ней, и снова придешь ко мне.
Бляя… Что, интересно у нее дома происходит, если она разбрасывается такими фразами, как «развлечешься с ней». Нет, мой папаша тоже так говорит, у него полно телок «для развлечения», да, честно говоря, у него все телки только для этого. Просто я предполагал, что это только мне достался такой «продвинутый» родитель.
– Я все сказал.
Я не хочу видеть ее или говорить с ней. Отпускаю ее руки и выхожу из комнаты.
***
В бассейне только Олег с Лехой, значит, Миха еще не вернулся.
Вечер каждого воскресенья, за исключением редких случаев, мы с парнями проводим в басике. Забили его пару лет назад. Нам пришлось тогда подраться с другой компанией, чтобы отвоевать это место.
На Тине розовый слитный купальник, интересно переплетенный на спине тесемками. Умная девочка, не хочу, чтобы на нее парни пялились. Хотя, глаза моих друзей все равно пробегают по ее телу, и я напрягаюсь. Но они понимают, что она моя, раз ее пригласил я.
– Симпатичный купальник, – Олег говорит тихо, его слышу только я, во всяком случае, надеюсь на это.
– Сильно не засматривайся, – так же тихо отвечаю я.
– Даже и не думал.
Странно, что не думал. Как они могли пропустить Тину? Делаю вывод, что каждый из моих друзей занят пока кем-то.
– А тут вообще можно находиться?
Звонкий голос Тины эхом разносится по полупустому помещению. Мы с Олегом поворачиваемся к ней. Леха выныривает посмотреть на говорящего.
– Что? – она пожимает плечами и подходит к бортику. – У нас в школе бассейн закрывают, когда нет занятий, – смущается под нашими вопросительными взглядами, – не… не… – похоже, ей даже говорить тяжело, забавно смотрится, – когда случается плохо… – она устремляет взгляд в левый верхний угол, как будто там висит табличка с нужным ей словом, – происшествие, – выговаривает она, наконец.
– Чтобы не было происшествий? – уточняет Леха.
– Да. Именно, – улыбается, – я это и хотела сказать.
Она вытягивается и ныряет, проплывает под водой метра три и выныривает, смахивает воду с глаз.
– Так вы будете плавать? Или вы сюда приходите делиться секретами и обсуждать купальники? – я ловлю ее острый взгляд.
Кажется, мы с другом говорили недостаточно тихо.
Олег разбегается и бухается в воду бомбочкой, разнося брызги.
– Фу! – стонет Тина, снова вытирая глаза, а потом вновь смотрит на меня. – А ты что, плавать не умеешь?
– Эй! – разбегаюсь, бухаюсь в воду, выныриваю рядом с ней. – У меня, между прочим, юношеский разряд, – козыряю я.
Она широко улыбается.
– Докажи!
Тут на меня накатывает целая волна, которую она пускает ладонью, после чего ныряет.
Да! Нам по семнадцать и мы играем в ляпки в школьном бассейне.
Она обхватывает меня ногами, когда я ловлю ее. Я держу ее подмышками так, что мои большие пальцы лежат на ее груди. Мне хочется обхватить ее ладонью, почувствовать ее мягкость. Ее соски напрягаются и выделяются через ткань купальника, не смотря на подложку.
– Тут прохладно, – шепчет она.
Меня поймали на разглядывании. Но смутить меня совсем не просто.
– Уверен, что так, – улыбаюсь, – мне бы очень хотелось помочь тебе согреться, – пошлю я.
А вот смутить Тину ничего не стоит. Ее щеки розовеют.
– Пусти, – она не кричит, это тихая, почти одними губами высказанная просьба.
И я ослабляю хватку. Но Тина остается на месте, так как ее ноги все еще сжимают мой торс.
– Это ты меня держишь, – усмехаюсь я, и она рдеет еще больше, расцепляя ноги.
– Эй! – крик Лехи прерывает неловкую ситуацию. – Вы тут не одни. Потом продолжите знакомство.
Тина отплывает к Лехе, дотрагивается до его плеча ладонью. Он галит.
Через час мы, измотанные, расходимся по раздевалкам.
– И как розовый купальник? – Олег явно намекает на нашу с Тиной ночевку.
– Нормально, – я пытаюсь казаться отстраненным, парням не обязательно знать, что у нас начинается, ну, или что я наметил. – А че ей одной в школе сидеть?
– А ты у нас теперь заботишься обо всех, кому некуда поехать? – подкалывает Леха.
– Я вообще-то староста, – надеюсь, у меня выходит казаться безразличным. – Я должен ей помогать. Она новенькая.
– Тогда помоги и Томишу Львовски, он тоже новенький, пришел в девятый. Сын польского министра. – Олег говорит без улыбки, но я знаю, что гад просто хочет подколоть меня.
– У них свой староста, – спокойно натягиваю штаны, не смотря на парней.
– Ну да, – соглашается Леха, тоже пытаясь оставаться серьезным. – И он вряд ли сможет так же обвить свои ноги вокруг тебя, – друг не выдерживает и прыскает.
– Да и купальник розового цвета ему пойдет не так, – поддерживает его Олег.
– Я провел ей экскурсию по городу, – держусь я, не смотря на их ржач.
– Знаешь, – Олег затихает, – может, мне тоже провести ей экскурсию? Я знаю пару интересных мест в городе.
– Точно, – они с Лехой переглядываются. – Помнишь тот отель? Там один холл как музей. А в номерах вообще отпад, – меня передергивает от этого пошлого намека.
– Помню, – Олег кивает, я начинаю беситься, – розовый купальник шикарно смотрелась бы в той джакузи…
Он хочет сказать еще какую-то гадость, но я взрываюсь.
– Забыли! – рычу, – этот купальник мой!
Парни поднимают руки вверх, обозначая сдачу, на их лицах одинаково довольные выражения.
– Мы поняли, – улыбка на роже Олега растягивается до самых ушей, я сжимаю кулак, потому что мне хочется удалить ему пару зубов. – Брат, просто обозначь, что она – твое.
– Хватить лыбиться, – шиплю я, – береги зубы.
– Спокойно, друг, – Леха бьет меня по плечу. – Мы шутим.
А я знаю. Мы постоянно подкалываем друг друга. И они знают, что бросаться на них с кулаками я не стану. Но и перебарщивать с шутками на счет «сводить Тину в отель» теперь тоже не будут.
– Она в эти выхи тоже к тебе? – уже обычным голосом спрашивает Олег, отправляя полотенце в сушилку.
– Думаю да, – хотя я еще не уверен в этом.
– Мы ж хотели зависнуть.
– Всем места хватит.
– Действительно.
Стучусь в женскую раздевалку. Ответа нет, и я заглядываю. Пусто. Значит, пока я слушал бредни пацанов, Тина ушла.
Перед сном звоню дяде Русу, прошу привезти новый телефон утром. Мой охранник не спрашивает для чего, и я точно знаю – еще до завтрака моя просьба будет выполнена.
Подавляю желание проведать Тину и ложусь.
***
– О, смотрите-ка, это наша шустрая новенькая, – поворачиваю голову и вижу Лену.
Рядом с ней две ее подруги, Маша и Света.
Они сразу косо на меня посматривали, но после моей ночевки у Юры, видимо, холодная война переходит в наступательную стадию.
– И на завтрак первая и в спальню к одноклассникам, – Лена смотрит на меня сверху вниз уничижительным взглядом.
– Расстраиваешься, что тебя в эту спальню не зовут? – я мило улыбаюсь, смотря ей в глаза.
Юра уверил меня, что между ними ничего нет, и у меня нет причин не доверять ему.
– А ты все-таки умеешь разговаривать?
Маша накручивает на палец прядь своих длинных, явно выпрямленных утюжком, выкрашенных в темно-русый цвет, волос.
Все девочки, как и я, одеты в школьную форму. Клетчатая юбка Леночки укорочена больше, чем у ее подруг, а сквозь белые кружевные плечи блузки виднеются лямки черного лифа. Какая глупая мода – выставлять напоказ белье. И я высказала бы ей эту мысль с самодовольным видом, не выделяйся розовый лифчик под моей белой рубашкой.
– С такой то поддержкой, – усмехается Света, юбка которой, кстати, всего на пять сантиметров выше колен.
– А может, вы займетесь своими делами? – мне совершенно не хочется ругаться.
– А может, ты найдешь кого-нибудь другого для ночевки? – Лена наклоняется ко мне, достает жвачку изо рта и собирается приклеить ее на мои волосы.
Я резко отклоняюсь.
– Действительно, шустрая, – шипит она, катает шарик из резинки и кидает его в мой чай.
Из моего носа еще не пошел огонь? Нет? Повезло, потому что я готова откусить ей руку.
– Ты даже не знаешь, насколько! – мои руки трясутся от злости.
Поднимаюсь, хватаю стакан с чаем и выливаю его ей на грудь.
Ни о чем не думаю в этот момент. Я должна показать, что нельзя просто подойти и оскорблять меня.
Визг Леночки оглушает. Маша и Света отпрыгивают в разные стороны, чтобы брызги чая не задели их. Смотрю на Лену, замечая краем глаза, как головы всех завтракающих поворачиваются в нашем направлении.
– Вот идиотка! – визжит Леночка, это ей еще повезло, что чай теплый. – Ты мне форму испортила!
– А ты мне чай, – кричу я, все еще держа стакан трясущимися руками.
– Сука! – Лена кидается на меня, я не успеваю отступить, и ее руки вцепляются в мои волосы.
Пытаюсь отцепить ее от своих волос одной рукой, второй царапая обидчицу, не видя куда. Становится жарко.
Нас разнимают. Я вижу перед собой Юру. Леночку держит Олег. Остальные не вмешиваются. Слышу улюлюканье, доносящееся откуда-то издалека, фырканье, вздохи.
– Мразь! – орет Леночка. – Я тебя еще выцеплю! Лучше одна по школе не ходи!
– Заткнулась! – Юра не кричит, но Леночка замолкает, как и все вокруг, его голос тверд, как и руки, которыми он держит меня. – Олег, уведи ее.
Лена беспрекословно, мирно уходит из столовой, ведомая Олегом.
– Че пялитесь? – Юра теперь говорит громко, осматривая зал. – В тарелки свои все уперлись!
Головы медленно, некоторые нехотя, разворачиваются. Почему все такие послушные?
Замечаю, что рядом стоят Леша с Машей. Леша что-то говорит ей. Одноклассница пытается обнять его, но он отталкивает ее. Они что, вместе? Света уходит к раздаче.
– Пошли, – Юра легонько подталкивает меня к выходу из столовой.
– Я еще не поела! – Кричу, еще не отошедшая от этой сцены, не могу успокоить мелкую дрожь, пробивающую все тело.
– Не ори, – он довольно груб, но спокоен. – Скоро урок начнется. Сегодня все голодные будут. Не ты одна, – уголок его губы немного подается вверх, но я рада тому, что это не полноценная усмешка, я не выдержала бы ее сейчас.
Он выводит меня из столовой. Мы проходим по холлу, где на диванчике сидят Леночка с Олегом. Она что-то шипит мне вслед, когда мы проходим мимо них, но затихает, когда Юра оглядывается на нее.
– Ты в порядке? – спрашивает Юра, закрывая за нами дверь моей комнаты.
– Да я вообще просто ела! – ору я, махая руками, иного выхода моим эмоциям пока не находится.
– Да не ори ты! – его грубость действует, как успокоительное, и я начинаю рассказывать, как все случилось, лишь иногда покрикивая.
– Тетя Маша будет молчать, как и все остальные. Если кто-то спросит, отвечай, что ничего не было, – сухо произносит Юра, когда я заканчиваю рассказ.
– Что? – выходит визг.
– Потом объясню. А пока расчеши волосы и пошли. У нас десять минут осталось.
– Ты сказал, что у вас нет ничего!
– Я сказал правду. Я поговорю с ней еще раз.
– Все из-за этой долбанной ночевки! – психую, мне приходится расцеплять култышку, чтобы расчесать волосы. – Вот надо было мне к тебе тащиться! – я так взбудоражена, что непроизвольно перехожу на английский, мне тяжело в таком состоянии следить за речью. – Сидела бы в школе и все!
Расческа застревает в волосах, и я психую еще больше, дергаю ее, чувствуя боль в голове, и швыряю причиняющий боль предмет в стену.
Юра, абсолютно спокойный, поднимает ее и подходит ко мне.
– Успокойся, – я ошарашена, он произносит это слово на чистейшем английском, расцепляет пальцами мои спутанные волосы, и проводит по ним расческой. Уже не так больно. – Мы круто провели время, и будем и дальше проводить его так же. А теперь перейдем на русский.
– Еще чего! – я произношу это на русском.
– Еще чего, я не хочу говорить на русском, – усмехается Юра, – или еще чего, я не собираюсь больше проводить с тобой время?
Мои мысли спутаны. Закрываю глаза, пытаясь привести их в порядок.
– Второе, – тихо говорю я, – определенно второе.
Я уже не могу кричать. Он выкидывает расческу на кровать, приглаживает ладонью мои волосы и смотрит мне в глаза.
– Забей на нее. Не разговаривай с ней. Не обращай на нее внимания. Постарайся не оставаться с ней наедине.
Успокаиваюсь от его монотонного голоса и глаз, излучающих спокойствие. А от поглаживаний мне вообще хочется лизнуть кончик его носа.
– Если она еще раз…
– Нет, – он не дает мне договорить, – ты не станешь вступать с ней в этот конфликт.
Он, очевидно, ждет от меня какого-то ответа, так как смотрит в мои глаза очень долго.
– Скажи, что не станешь.
Он, случайно, не владеет гипнозом?
– Не стану.
Кажется, владеет.
– Вот и замечательно, – чувство, словно я получила конфетку за хорошее поведение. – А теперь пошли.
Мы подходим к дверям, но я останавливаюсь.
– Юр, знаю, ты купил фен для меня, и рассчитывал, что я поеду к тебе в выходные. Но я не поеду, – я тараторю, чтобы как можно скорее сказать это.
– Хорошо, – просто говорит он и за руку вытягивает меня из комнаты.
***
Ага, щас, не поедет она! Поедет, как миленькая. Я уже все продумал. Я хочу, чтобы она поехала. А это значит что? Именно – она поедет.
В кабинете наши одноклассники с увлечением обсуждают происшествие в столовой. Все взгляды обращены на Орловскую, когда мы заходим в кабинет. Я сажусь с Тиной за парту.
– А ты не попутал? – спрашивает возмущенно Кирилл, заходя за нами.
Очевидно, я занял его место. Но, ничего не поделать – теперь оно мое.
– Кир, давай ты на моем пока посидишь? – я говорю переговорным тоном, но мы оба понимаем, что это не вопрос и не предложение, и оба знаем, что спорить он со мной не будет.
Кир просто садится на другой ряд, туда, где за партой сидит Ленка, сидеть с которой должен был я.
Замечаю, что Ленка сидит на парте перед Машкой, уже с идеальной прической, гордо расправив плечи.
А Тина, рядом со мной, явно чувствует себя не в своей тарелке. Еще бы, наши одноклассники абсолютно не стесняются отпускать комментарии. Ярик с Серегой рассматривают новенькую, и переговариваются, и хищные улыбки на их лицах мне совсем не нравятся.
– Эй, народ, – я решаю остановить обсуждение, от которого лучше никому не станет, – заканчивайте обсуждение! Все же помнят, что случается, когда информация о конфликтах доходит до школьного совета?
После того, как два ученика устроили разборку, и попали оба в больницу, родительский совет решил, что в подобных случаях наказаны будут все ученики. После одного такого наказания, продлившегося четыре месяца, мы, на собрании старост, решили отслеживать и предупреждать конфликты.
– Советую всем забыть о том, что случилось. Если узнаю, что кто-то еще не забыл, буду лично стирать память.
– Интересно, как? – усмехается Ярослав.
– Вот именно тебе сегодня покажу, – смотрю на него не моргая, – не уходи никуда на перемене.
Парень закатывает глаза, мотая головой. Усмешка на его лице остается. Но это ненадолго. И Ярик не может не знать этого. Мне придется убрать ухмылку с его лица, чтобы остальным и в голову не пришло опротестовывать мое право на главенство.
Они сами избрали меня старостой, и я согласился. Еще в пятом классе. Так что следить за порядком – одна из основных моих обязанностей.
У меня серьезная группа поддержки, в лице Олега, Михи и Леши, на которых я всегда могу положиться. Наше золотое правило – мы всегда горой друг за друга – разбор полетов уже после.
Тина сидит молчаливая. Инцидент в столовой напугал ее, как бы она не храбрилась.
После урока мы с парнями выгоняем всех из кабинета. Они остаются стоять на шухере у закрытой двери.
В кабинете только я и Ярослав. Подхожу к нему. Он хочет что-то сказать, но я не собираюсь ничего слушать. Просто прижимаю его морду к столу. Парень вскрикивает.
– Мы же договорились, – угрожающе рычу, – не развивать конфликтов. Что не ясно тебе?
Врезаюсь кулаком под его ребра. Бью лишь в полсилы. У меня нет цели увечить его.
– Да понял я, – парень молодец, не орет, даже кашлять старается тихо.
– Очень на это надеюсь.
– Что, теперь всех бить будешь из-за девахи? – выдыхает он.
– Посмотрю, кто не поймет, – снова врезаюсь в него кулаком, раз он не понял меня.
– Хватит! Пусти, – хрипит он, – я понял-понял.
– В следующий раз предупреждать не буду.
Выпускаю его, и парень трет спину.
– Можно было обойтись без рукоприкладства, – говорит он.
– Можно было обойтись без комментариев, – парирую я, и для закрепления результата добавляю, – думаю, до тебя дошло, что это всего лишь тренировочные удары?
Парень кивает.
Выхожу из кабинета.
– Нормально? – интересуется Олег.
– Конечно, – спокойно говорю я, – мы поговорили, он меня понял.
Ищу глазами Тину и не вижу ее. Не спрашиваю у парней, где новенькая. Мы не одни, и я не хочу, чтобы кто-то услышал этот вопрос.
В курилке девчонки тоже нет.
И в столовой, куда я заглядываю после перекура, она тоже не обнаружена.
Успокаиваюсь, когда вместе со звонком моя новая знакомая заходит в класс и усаживается рядом со мной за парту.
– Ты где потерялась? – интересуюсь я.
– Бегала в комнату.
– Что там?
– А ты что за мной следишь?
Кукольное лицо резко разворачивается в мою сторону, и я вижу в пяти сантиметрах от себя водянистые зеленые глаза, суженные в возмущении. Черт! Даже дыхание замерло… Я хочу потрепать ее по щеке. Ну не дурак ли? Девчонка то разозлилась.
– Я лишь предостерегаю тебя.
Говорю тихо, чтобы не привлечь внимание исторички, которая уже вещает о революционных настроениях начала века.
– Себя предостереги, – злобно фыркает Тина, морща маленький нос, становясь похожа на котенка перед прыжком на цель, – это все из-за тебя! Хотел и с новенькой замутить и без проверенного варианта не остаться?
– У меня нет с ней ничего! – шепчу я.
– Что тогда она так взбесилась?
– Наплюй на нее. Просто пока постарайся не ходить одна, во всяком случае, в безлюдных местах.
– Не собираюсь я прятаться, – шипит Тина и…
Пинает меня по ноге! Вот блин! Больно! Попала туфлей по щиколотке, и от неожиданного нападения мое колено уперлось с громким стуком в столешницу парты.
– Че, охренела? – выкатываю глаза, в возмущении.
– Романов, может это ты ох… обнаглел? – осекает меня историчка. – Ты уж извини, что в нашей стране произошла революция, и я рассказываю тебе об этом! Может быть ты уже все сам знаешь?
– Конечно, я уже сам все знаю, Марина Викторовна!
Я даже не собираюсь извиняться, хотя стоило бы. К тому же я действительно знаю все, о чем она тут вещает.
– Может быть, ты нам расскажешь?
– Может и расскажу.
– Тогда, будь так любезен, выйди к доске, и сделай нас всех немного умнее.
Историчка усаживается за свой стол, приглашая меня к доске жестом. Учителям вообще можно быть такими язвительными? Или это она так к молодежи подстраивается?
Делать нечего, иду к доске. Рассказываю. Не помню, на каком месте остановилась учительница, поэтому начинаю с самого начала. Не обращаю внимания на выкрики одноклассников о том, что это они уже только что прослушали. Смотрю на Тину. Девчонка сидит с важным видом, идеально выпрямив спину, сложив ручки на парте, как примерная ученица, растянув губы в широкой улыбке. В глазах выражение невинности, словно она не причастна к тому, что мне приходится читать тут лекцию. Не свожу с нее глаз. Она не отводит взгляд от меня. Кажется, я интересен ей так же, как и она мне. Тут маленькая ручка с длинными розовыми ногтями, поднимается вверх.
– Да, Кристина? – реагирует историчка.
– Марина Викторовна, – произносит тоненький голосок, – мне не совсем понятна эта тема. Боюсь, мне нужно позаниматься дополнительно, чтобы сдать тест в конце курса. Может быть, у вас найдется на это время?
– Романов позанимается с тобой, – отвечает историчка, – он прекрасно разбирается в теме. Кроме того, он староста вашего класса, так что со всеми вопросами ты можешь обращаться к нему.
– Юра, ты не будешь против позаниматься со мной дополнительно?
Она хлопает густыми ресницами, все так же улыбаясь, не отводя от меня глаз. Внутри меня что-то дергается от этого взгляда. Что она делает? Нафига ей дополнительно заниматься?
– Без проблем, – кидаю я, и продолжаю раскрывать тему.
Новенькая стреляет злобными глазами в Ленку, ноздри которой раздуваются от гнева. Девчонки испепеляют друг друга воинственными взглядами. Блондинка отворачивается к доске, что-то шепча себе под нос. Брюнетка победно поворачивается ко мне, снова складывая на парту загорелые ручки.
Мне надо поговорить с ней. Она не представляет, на что способна Ленка. Тине, действительно, лучше не злить эту мегеру.
***
Не собираюсь прятаться по углам, как того просит Юра. С чего это я должна бояться сучку, которая возомнила себя королевой школы? Теперь я спокойно смогу остаться с Юрой наедине, под предлогом дополнительных занятий. Пусть одноклассники и злобная блонди думают, что хотят. Мне понравилось, как мы провели время с Юрой, и я хочу еще. Конечно, в гости к нему лучше не ездить. А значит, мне придется снова сидеть в школе все выходные до приезда родителей. Кроме того, сейчас, увидев озлобленное лицо обидчицы, я испытала такой кайф, что просто не могу стереть с лица улыбочку. Этот раунд за мной.
– Думаешь, сможешь залезть к нему в штаны, занимаясь историей?
Опасность! Вижу в зеркале школьного туалета отражение идеального лица блондинки.
– Какие штаны? – невинно хлопаю глазами. – Леночка, я лишь попросила учительницу позаниматься со мной дополнительно. Я и не думала, что она скажет, чтобы это сделал Юра.
– Не строй из себя дурочку, стерва!
Она меня раскусила. Но это не важно. Сознаваться в чем-либо я не собираюсь.
– Я просила тебя по-хорошему, – продолжает Лена. – Ты сама решила воевать!
Тут она подставляет руку под бегущую из крана воду и брызгает ей на мою форму.
Спокойно! Это всего лишь вода!
Резко вдыхаю воздух. Округляю глаза. Нет смысла запугивать ее.
– О боже! – утираю несуществующую слезу на лице. – Вода! Что же мне теперь делать?
Начинаю смеяться. Она что, действительно хотела напугать меня, обрызгав водой? Меня? Однажды я выгнала Стеллу Риз, с которой мы вместе ходили на английский, из-за нашего столика в столовой, мне не понравилось, что она высмеивала наряд Эшли. Она так взбесилась, что облила меня соком, или газировкой. Этого уже не упомнить. Тем более, я была слишком возбуждена, чтобы запоминать такие мелочи. Я лишь, гордо расправив плечи, но с несчастным видом, сдерживая слезы, которых и в помине не было, покинула столовую. Какой смысл было нападать на эту дуру в столовой, где все видели нас? Мы сговорились с Эшли и Шен, подкараулили Стеллу в туалете и окунули головой в унитаз, куда только что сделали по очереди свои дела. Девчонка провела полдня в душевой, отмываясь от наших испражнений. Остановилась ли я на этом? Держите карман шире… Я записалась в литературный кружок, куда ходила эта ведьма, и, улучив момент, когда та сидела одна на задней парте, остригла ей довольно толстый пучок волос. Никто этого даже не увидел, ведь все были увлечены прослушиванием какого-то романа. Я подговорила Кайла и пару его друзей на одной из вечеринок закрыть девку в подвале, где ее нашли, лишь когда стихла музыка. После этой моей выходки Стелла нажаловалась родителям. История дошла и до директора школы. Но в чем меня можно было обвинить? Да ни в чем! Свидетелей нет! А вот как она облила меня в столовой, видели все. Я похлопала в кабинете директора невинными глазами, даже выдавила из себя слезы, чтобы мои родители, вызванные в школу, не сомневались в моей невиновности. И победа осталась за мной. После этого я еще изредка доставала девку невинными издевками. Она ничего не могла с этим поделать.
Думаю, я смогу справиться с Леночкой, не смотря даже на то, что сейчас рядом нет ни Эшли, ни Шенен, ни Кайла.
В лицо мне попадает несколько капель воды. Это Леночка, улучив момент, снова брызгает меня. Надо заканчивать витать в облаках.
– Думаешь, это все? Это только начало. Еще раз повторяю. Юра мой. Отстань от него! – шипит блондинка.
– Но я ничего не хочу от него, – продолжаю играть в невинность, – кроме урока истории.
И тут в голове возникает идея. Я сама брызгаю на себя водой так сильно, что белая школьная рубашка промокает насквозь, мокрая ткань прилипает к моему кружевному розовому лифчику, отчетливо выделяя его.
– Ты что, дура? – смеется Леночка.
В открывающейся двери туалета появляется Ирина, наша одноклассница.
– Леночка, – я вытираю рукой воду с лица, хлопая ресницами, словно плачу, – да что я тебе сделала? Мне не нужен Юра. Я поняла, он твой. Мне всего лишь надо позаниматься!
– Лена! – Ирина осматривает меня, затем смотрит на блондинку. – Заканчивай измываться над людьми! Кристина, с тобой все в порядке?
– Да, – киваю я, обреченно, – ничего страшного. Надеюсь, скоро высохнет.
Мой голос дрожит. Я пытаюсь сдержать слезы, как в тот раз, в кабинете директора своей школы. Ничего не понимающая Лена ошарашено пялится то на меня, то на пухленькую одноклассницу.
– Хочешь, провожу тебя в твою комнату? – спрашивает Ирина.
Тут раздается звонок, призывающий нас вернуться в класс.
– Нет, – шмыгаю носом, мотаю головой. – Уже надо идти на урок. Не хочу опаздывать. Мне и так надо подгонять вашу программу.
– Нагонять, – поправляет меня Ирина.
– Да, точно, – киваю я, снова шмыгая носом.
– Пошли.
Ирина выводит меня из туалета, держа за плечи, бормоча под нос «Лена вечно нападет на кого-нибудь, не обращай на нее внимания». У самих дверей я поворачиваюсь к Леночке, ухмыляюсь и выхожу. «Ирин, да я даже не сделала ничего!» – доносится до нас. Но ничего не поделаешь – она напала на меня в туалете – таков вердикт.
– Что случилось? – Юра уже ждет меня за нашей партой.
– Ничего, – отвечаю я.
Но мое несчастное лицо и сырая блузка говорят об обратном.
– Это Ленка, да?
Я мотаю головой. «Ничего не случилось, все в порядке». Юра накидывает на меня свой пиджак.
– Говорил же, не ходи пока одна. Не провоцируй ее.
– С кем мне в туалет ходить? – возмущаюсь я. – Может, с тобой?
– Ну а что, – парень пожимает плечами, – я не против.
– Лучше с ней ходи, чтобы она на людей не кидалась!
Остаток дня я не разговариваю с Юрой. Пусть знает, что бегать за ним я не стану. И вообще, пусть держит на цепи своего блондинистого цербера. Если они не встречаются, и у них ничего нет, то какого черта Леночка прицепилась ко мне?
Мне нравится этот парень. И он единственный, кто проявил ко мне внимание. И далеко не дружеское внимание, что мне очень льстит. Но как я могу думать о нем в романтическом ключе, когда не знаю, можно ли верить ему?
***
– Да не нападала я на эту ненормальную! – орет Ленка.
Я всего минуты три в ее комнате, а уже мечтаю никогда больше не заходить сюда.
– Что, она сама себя забрызгала? – спокойно интересуюсь я, развалившись на диванчике.
– Да! Именно! Так все и было!
У меня что, на спине табличка «идиот»? Оборачиваюсь, оглядывая в зеркале спину. Нет там такой таблички.
Видя неверие на моем лице Ленка затыкается, и садится рядом со мной на диванчик. Поправляет сначала бретели серого сарафана, затем задравшийся подол. Усмехаюсь. Я видел ее голой десятки раз, чего она стесняется? А может, специально манипулирует? Неужели не понятно, что на меня уже не действуют ее манипуляции с телом?
– Юр, – ее ладонь опускается на мою, но я одергиваю ее, девка замолкает, вздыхая убирает руку и начинает снова. – Юр, я только немного на нее водой брызнула. А дальше она сама.
– Что сама? Сама себя забрызгала?
Акинтова кивает.
– Ты же понимаешь, что я не дебил?
Лучше ей ответить на этот вопрос положительно, иначе я обижусь.
– Конечно, понимаю! Думаешь, я такая дура, что стала бы ее в туалете мочить?
Стараюсь не засмеяться над фразой «мочить в туалете» – это совсем, как из фильмов про девяностые.
– Ладно, – поднимаюсь с дивана, – ты меня поняла. Никаких конфликтов в школе.
С этими словами я ухожу. Ленка должна понять, иначе мне придется перейти от разговоров к наглядной демонстрации пособия «как избежать конфликта в школе», чего очень не хочется.
Тянет зайти к новенькой, но через десять минут я должен быть в спортзале, на тренировке. А после придут маленькие каратисты, ребята с первого по третий классы, с которыми я помогаю тренеру заниматься. Дальше по плану собрание старост. Необходимо наметить план похода, который мы ежегодно организовываем для младших классов. И еще я должен решить вопрос с празднованием своего восемнадцатилетия, которое уже не за горами.
В общем, времени для Тины пока нет. Но мои ноги сами разворачивают меня к комнате, где поселилась девчонка. В конце концов, десять минут – это тоже время. Уже подняв кулак для того, чтобы постучать в ее дверь вспоминаю про новенький мобильник, точно такой же, какой Ленка утопила вчера. Мне его привезли утром, и не распакованная коробка все еще лежит на моем столе.
Как мне отдать ей этот телефон? Что сказать? Привет, мы знакомы всего несколько дней, ты мне понравилась, так что вот тебе новый мобильник? Не подумай, я не собираюсь требовать от тебя что-то за него. Звучит по идиотски. Может, вообще не стоит отдавать его? Но ей же нужен телефон. Как минимум для того, чтобы отвечать на сообщения, которые я буду посылать ей. А я буду писать ей сообщения! Ее номер уже забит в мои контакты.
По дороге из своей комнаты, держа в руке коробку с мобильником, стараюсь не думать о пробегающих десяти минутах. Я уже понял, что мне влетит от физрука.
– Привет, – искренняя улыбка Тины, открывшей дверь после моего третьего стука, лишает меня последних сомнений по поводу опоздания на тренировку.
– Привет, можно? – указываю подбородком на ее комнату.
– Да, проходи.
Она отступает, пропуская меня в комнату, и закрывает дверь. Берет валяющийся на кровати розовый халатик и накидывает его на себя, прикрывая короткие черные шортики и спортивный розовый топ, открывающий ее животик. Стараюсь не смотреть на нее, не хочу смущать. У нее и без этого был тяжелый день.
– Юр, извини, – девочка садится на угол кровати, складывая маленькие ладошки между колен, жует нижнюю губу, устремляет взгляд в пол и замолкает.
Я жду некоторое время продолжения, но его не следует. Извинения мне не понятны.
– Тина, – разворачиваю ее рабочий стул, усаживаюсь на него, опершись локтями о спинку, – что случилось?
– Я не хотела, – тонкий нежный голосок звучит глухо, словно она боится говорить, – чтобы заставлять тебя заниматься со мной.
Улыбаюсь. Она так смешно разговаривает. Акцент не ярко выражен, наверное, дома они разговаривают и на русском. Но вот ошибки в словах и предложениях звучат как-то… мило.
– Я совсем не против позаниматься с тобой, если это действительно необходимо.
– Да? – она поднимает взгляд на меня.
В ее глазах озорной огонек, и я улыбаюсь еще шире. Черт, я готов заниматься с ней все свободное время, любыми предметами, а еще лучше не уроками а… м-м-м, я не должен думать об этом сейчас.
– Да, Тина. Вообще-то, я подумал, что ты сделала это специально. Чтобы мы могли проводить вместе время.
– С чего это ты так решил? – девчонка ощетинивается так быстро, что мне остается только наслаждаться тем, как расширяются зрачки ее глаз.
– Ну, я мог и ошибиться, – пожимаю плечами, стараясь сдержать усмешку, кажется, ей неприятно, что я раскусил ее. – Это не важно. Я буду рад позаниматься с тобой.
– Знаешь что, – зеленые глаза сужаются, как у кошки на охоте, и мое дыхание останавливается, – вообще-то, я не думала, что Марина Викторовна скажет заниматься тебе. Я думала, она сама будет.
– Ладно, – уголок моей губы все же приподнимается, – тогда я передам ей завтра, что как учитель, я тебе не подхожу. Пусть подыщет тебе другого репетитора.
И тут же, реагируя на мою фразу, ее глаза расслабляются, принимая выражение непонимания. Вот блин! Я могу целый день сидеть и наблюдать изменения в этих глазах. Мой новый фетиш.
И пока девчонка не опомнилась и не завалила меня гневными репликами, перехожу к основной цели моего посещения этой комнаты.
– Я тут принес новый телефон, – ставлю коробку на ее стол. – Он точно такой же, какой ты купила. Гарантия действует год, так что нам надо просто вернуть в магазин сломанный.
Идея пришла в голову моментально, как только я заговорил. Мой мозг идеален.
– Серьезно? – удивляется Орловская.
– Ну да, а ты что думала? Давай сюда тот, и мой водитель увезет его завтра в магазин.
Кукольное лицо озаряется улыбкой, сначала несмелой, а затем широкой, открытой, открывающей ровный ряд маленьких белых зубок.
– Это так круто!
Тина вскакивает с кровати, хлопает в ладоши, в два прыжка допрыгивает до меня и касается губами моего лба. Вот блин, надо было лицо приподнять, чтобы она попала в мои губы. Я хочу снова ощутить ими ее вкус.
– Юр, ты гений! Я даже не подумала об этом! Ведь правда, есть гарантия! Как же здорово, – ее речь ускоряется. – А я уже думала, что придется ехать в город за новым в выходные. Сегодня я пыталась дозвониться до родителей, но связь то и дело исчезает. Пришлось связаться с ними по скайпу, и соврать, что я еще не успела перенести их номера. А мне не нравится им врать. Но я же не могу сказать, что я сломала новый телефон! Если учесть то, что мне перед вылетом покупали новый!
Она резко замолкает, втягивая носом воздух. Перестает прыгать по комнате и хлопать в ладоши. Мы встречаемся взглядами.
– Как мне сказать тебе спасибо? То есть, ммм, – задумывается, видимо, не может вспомнить слово, – благодарить тебя?
О, как бы мне хотелось ответить на этот вопрос правдой. Но тогда я буду выглядеть задротом, который только и мечтает, как бы поскорее снять с нее трусы.
– Я буду не против, если ты прогуляешься со мной вечером.
Вообще-то, я был бы не против еще одной совместной ночевки, но я прикусываю свой похотливый язык.
– Сегодня?
– У тебя другие планы?
Не может у нее быть других планов! Она в школе за три недели ни с кем не подружилась, чего я так и не могу понять.
– Нет, я уже закончила растяжку…
Так вот чем она тут занималась в этих своих мини шортах и потрясном розовом топе. Хотел бы я посмотреть на эту ее растяжку.
– Мне осталось сделать домашку, и я свободна.
– А у меня тренировка, – на которую, судя по часовой стрелке, я опоздал уже более, чем на пятнадцать минут. – Две тренировки, – вспоминаю про мелких каратистов. – А потом еще собрание.
– Ты собрался ночью идти гулять?
Она снова собирается начать возмущаться. Но я опережаю ее, вскакивая со стула и отходя к двери.
– Не ложись спать, пока я не приду. Я зайду за тобой часа через три, может чуть больше, – не даю ей вставить даже слова, и Тина прикрывает рот. – Тебе как раз хватит разделаться с уроками и разобраться с телефоном.
Открываю дверь, собираюсь выйти.
– Но…
– Оденься потеплее, вечером холодно, – перебиваю ее. – И не ложись спать, пока я не приду. Потому что если ты уснешь, я все равно заберусь в твою комнату, разбужу тебя, и вытащу на улицу. И еще не ешь ничего, я покажу тебе местный ресторанчик.
***
Дверь за Юрой захлопывается раньше, чем я успеваю что-либо сказать.
Ну а что? Три часа не так уж и долго. Я бы все равно не легла спать так рано. К тому же бабочки в моем животе совсем разволновались, предвкушая вечер в компании этого парня. Кажется, он разгадал мою тактику на уроке истории, что немного стыдно. Но Юра, вроде бы даже рад тому, что все так сложилось.
Включаю музыку и продолжаю делать упражнения. Затем делаю домашнее по английскому, на которое уходит всего минут пять, с родным языком у меня проблем нет. А вот с русским вожусь около получаса, с грамматикой у меня сложные отношения. Дальше читаю параграфы биологии и истории. И, наконец, приступаю к телефону. До сих пор не могу поверить, что Юра занялся этой проблемой. Вот что бы я без него делала? Мне и в голову не пришло обратиться в магазин с гарантией! Ведь мобильник сломан по моей вине, а это значит, что менять его на новый магазин не должен. Но Романов не поленился, и разобрался с этим. Я была готова расцеловать его. Хорошо, что он сидел на стуле, иначе я накинулась бы на него с обнимашками.
Натягиваю на себя джинсы на низкой талии и рубашку в розовую клетку. Мне хочется надеть что-нибудь красивое. К примеру, платье и туфли на каблуках. Но думаю, эту прогулку нельзя считать свиданием, так что и выглядеть я должна как на обычной прогулке. Но все же… Он позвал меня прогуляться вечером! Прогуляться! Круто уже то, что я не проведу очередной одинокий вечер в своей комнате. А еще круто, что я пойду гулять с Юрой, который мне так приятен, что хочется проводить с ним как можно больше времени.
В животе уже урчит. Но Юра сказал ничего не есть, и я выпиваю стакан томатного сока, чтобы обмануть желудок.
Рассматриваю отражение в зеркале. Может, мне надеть юбку? Натягиваю колготки, вытаскиваю из шкафа короткую джинсовую юбку, отделанную пайетками, которая плотно обтягивает мою попку. К ней подбираю простой белый топ с треугольным вырезом. Поправляю грудь, чтобы стала видна ложбинка. Нахожу джинсовку, отделанную внутри белой шерстью. Повязываю горло тонким шарфом, так как на улице ветрено. Брызгаюсь духами. Распушаю две косички, чтобы они смотрелись небрежно. Подкрашиваю ресницы, подвожу глаза, наношу блеск на губы. Надеваю черные кожаные кеды. Я готова. Где мой провожатый?
Снова смотрюсь в зеркало, благодарю маму за свое отражение, потому что это, безусловно ее заслуга. Не забываю поблагодарить папу за то, что его шнобель мне не достался. Какая же я миленькая. Целую собственное отражение. А что в этом такого? Да я просто красотка! Может, именно поэтому Леночка на меня так взбесилась. Она, конечно, очень симпатичная, и не может не знать этого, как не может не понимать того, что соперничать со мной в плане внешности сложно.
Наконец в дверь стучат. Я открываю так быстро, что мне становится стыдно. Юра поймет, что я только его и ждала. Хотя, чего мне стыдится? Он сам меня позвал.
Темные глаза проходят по моему телу, и мое дыхание замирает. Парень останавливается на моем лице. Делаю над собой усилие и улыбаюсь. Мне неловко.
– Может, никуда не пойдем? – уголок его губы приподнимается. – Посмотрим фильм, поплачешь на моей груди?
Неловкость отступает. Парень просто рассматривал мой наряд, и он ему понравился. Так что я улыбаюсь теперь без усилий.
– Ты должен забыть тот вечер. Я считаю, ты специально включил трагедию, чтобы утешать меня на своей кровати.
– Я могу включить комедию, мне интересно, как воспримет моя кровать твой смех.
– Может, – подхожу к нему, кладу руку на его плечо, – предложишь мне посмотреть ужасы? Я буду весь фильм лежать, прижимаясь к тебе.
– Пошли, – парень тут же хватает меня за руку, вытаскивает из комнаты, которую я даже не успеваю запереть, и тащит по коридору.
– Юр, – смеюсь, – я же пошутила.
Он останавливается. «Точно?». Киваю.
– Ладно, но попробовать стоило, – разочарованно протягивает Романов. – И, на будущее, когда речь заходит о том, что ты будешь прижиматься ко мне на кровати, я плохо себя контролирую.
Мы выходим на улицу. Отмечаемся в домике коменданта об уходе, сообщив время возвращения, и покидаем территорию школы. Я даже не знала, что так можно.
Идем по выложенной плиткой аллее, распинывая ногами цветные красно-желтые листья. Юра с воодушевлением рассказывает, как прошла тренировка. Я заливаюсь смехом, когда речь заходит о малышах, которых он тренирует. Парень изображает, как один из первоклассников, впервые пришедший на тренировку пытался поднять для удара ногу и повалился на бок, крича при этом что-то о мести тому, кто его повалил. «Но его никто не валил с ног, карапуз сам потерял равновесие» – смеется Юра.
Тут красиво. Я только пару раз выходила за территорию школы, пока не приехал Романов, и уже успела прогуляться по аллее. Но не заходила далеко. Одной исследовать новые места некомфортно. Зато теперь, прогуливаясь с ним спокойным шагом, могу насладиться этим местом. Это что-то вроде небольшого поселка, в середине которого находится парковая зона, соединяющая школьную территорию с жилыми домами. Вдоль аллеи, освещенной фонарными столбами, расставлены скамейки, замечаю нескольких наших соучеников, сидящих на них. Кто-то читает учебники в свете уличных фонарей, а кто-то попивает напитки из термо-кружек, обсуждая прошедший день. Самый высокий парень из моего класса, с кудрявыми светлыми волосами, Миша, забрался на лавку с ногами и болтает по телефону. Они с Юрой посылают друг другу знаки приветствия.
Когда мы заходим в жилой район, застроенный коттеджами, он расспрашивает меня о моей растяжке. И я поясняю, что в своей школе занималась гимнастикой для того, чтобы попасть в группу поддержки, но теперь необходимости в этом нет, ведь я уже не буду учиться в той школе.
– Ты могла бы заниматься тут, если хочешь, – предлагает Юра. – У нас много секций. Кто-то из девчонок занимается фигурным катанием, не профессионально, конечно. Есть еще другие спортивные секции.
– Нет, – отказываюсь я. – Сейчас я не могу заниматься чем-то кроме учебы. У вас совсем другая программа, и мне многое нужно догонять. Я не думала, что мне будет так сложно. Я даже не всегда понимаю, что говорят на уроках. Много времени отнимает домашняя работа. Боюсь, если начну заниматься чем-то еще, то совсем отстану от вашей программы.
Возможно, при подаче документов в школу-пансионат имени Гагарина, произошла ошибка, потому что программа одиннадцатого класса, куда меня приняли, ушла далеко от той, на которой я остановилась в конце того учебного года, в своей школе.
– Ты можешь обращаться ко мне по любым вопросам, – произнося это, Юра берет меня за руку.
Я смотрю на него, останавливаясь. Этот жест, такой простой, и в то же время интимный, доверительный, что я ощущаю некоторую близость к этому человеку. И из меня вылетает признание, которое я не хотела, чтобы он слышал.
– Юр, я специально это сделала, – произношу эти слова тихо, словно признаюсь в преступлении.
– Что?
– На уроке истории, – поясняю я.
Парень растягивает губы в улыбке, крепче сжимает мою руку и тянет меня дальше по дороге.
– Ну и что, – он пожимает плечами. – Я рад, что ты это сделала. На самом деле, ты могла бы просто подойти ко мне и попросить. Я и без руководства учителя позанимался бы с тобой.
– Но мне не нужно, чтобы ты со мной занимался, – я останавливаюсь снова, и тяну его за руку, призывая остановиться тоже.
– Тогда для чего это?
Он всматривается в мое лицо. Мне сложно ответить, я и сама толком не понимаю этого своего поступка. То ли мне хотелось официально проводить с ним время, и сказать об этом – значит, признаться ему в своем интересе. То ли я хотела насолить Леночке, признание в чем еще хуже.
– Тогда, – мне тяжело говорить под его взглядом, но я заставляю себя произносить слова, – если мы будем проводить время, твоя подруга не сможет ммм, претензия…
Из головы улетучиваются слова, которые еще мгновение назад я точно помнила.
– Тина, – он поднимает наши сплетенные руки до уровня моего живота, – она не моя подруга.
– Тогда кто вы друг другу?
– Слушай, – парень усаживает меня на ближайшую скамейку, садится передо мной на корточки, подтягивая колени на джинсах, и берет обе мои ладони в свои, – я буду честен, хорошо?
Киваю.
– У нас не было отношений с Ленкой, может, она и хотела, чтобы они были, и поэтому бесится сейчас. Я ничего не обещал ей. Нам по семнадцать. Какие отношения? Мы с ней, – он задумывается, наверное, подбирает слова, – общались.
– Я тоже общалась с парнями в своей школе, но они не стали бы так ненавидеть тебя, – вставляю я.
– Хорошо. Мы трахались, Тина, – выдает парень. – Так понятно?
Я ошарашена. Но киваю. Да, так понятно.
– Но это был просто секс. Никаких отношений. Мы ни о чем не договаривались.
Секс? У них был секс? Им всего по семнадцать. Нам всего по семнадцать! Не рановато ли? Съедаю эти вопросы. Это не мое дело. Зато теперь претензии Леночки становятся гораздо более понятными.
– А со мной ты тоже хочешь так общаться?
Я невольно выделяю слово «так». Да я вообще невольно произношу этот вопрос. Он просто вылетает из меня.
– Я хочу общаться с тобой так, как ты позволишь, – без раздумий отвечает парень.
Успокаиваюсь. Да, он мне нравится. Очень нравится. И мне хорошо с ним, интересно и спокойно. Но я не готова к такому общению, которое было у них с блондинкой.
– По-моему, – продолжает мой одноклассник, – нам обоим интересно друг с другом. Тебе так не кажется?
– Кажется, – улыбаюсь.
– Тогда забудь про Ленку, не думай о ней вообще. Только не провоцируй ее сама, хорошо? А я прослежу, чтобы она не причинила тебе неудобств.
Киваю и поднимаюсь с лавки. Юра встает, закидывает руку на мое плечо, но я тут же скидываю ее, стреляя в него злобным взглядом. Парень смеется, поднимая руки вверх.
– Я понял-понял, – сдается он, – у нас будет дружба без рук.
– Мы не друзья! – возмущаюсь я.
– Как это не друзья? – притворно удивляется он. – Я знаю, какое кино ты любишь!
– И какое?
– То, над которым можно нехило так поплакать, – он снова смеется.
– А вот и не правда.
Шагаю в том направлении, в котором мы шли, пока не прервали нашу прогулку для скамеечного разговора.
– А вот и правда, – он догоняет меня одним гигантским шагом, хватая снова мою ладонь своей и сжимая ее. – Ты просто стесняешься признаться, что любишь слезливые фильмы. Уверен, что ты рыдала над «Армагедоном» и «Перл-Харбором», и выплакала литров пять на просмотре какого-нибудь «Хатико».
Парень меня разгадал, но признаваться в этом я не собираюсь. Меня возмущает то, с какой легкостью он прочитал меня. Вот надо же было мне заныть в первый день нашего знакомства. В нашу первую ночь, если быть точной.
– Боюсь даже представить, что с тобой было, когда Гендальф упал в эту чертову скалу с огнем, – кажется, Юра веселится, представляя все эти жуткие моменты крутых фильмов. – И, готов спорить, ты проснулась на сырой подушке, когда в «Игре Престолов» казнили Короля Севера.
Парень рассекает рукой воздух, изображая меч, лишивший головы Неда Старка в первом сезоне сериала. А затем склоняет голову набок, высунув язык, словно отсеченная голова катится по лестнице. При этом он так смешно кряхтит и выкрикивает проклятья, что я начинаю хохотать.
– Видишь, я уже знаю, как развеселить тебя, – не останавливается Романов. – Это ли не дружба?
Ну что ж, кажется, у меня появился первый друг в Москве. И это не может не радовать.
В ресторанчике, куда привел меня Юра, мы продолжаем разговор о фильмах, обсуждая героев. Юра чаще всего посмеивается над моими любимыми фильмами, а когда узнает, что я обожаю Гарри Поттера, разочарованно вздыхает, закрывает глаза и, склонив голову, мотает ей. «Я был о тебе лучшего мнения» – шепчет он раздосадовано. И эта реакция совсем меня не обижает. Шен тоже вечно смеется над моей одержимостью юным волшебником и его потрясающим миром. Кроме того, я надеюсь, что Юра шутит. Поэтому, закидываю в рот кусок жаркого, я принимаюсь доказывать ему, что Дж. Роулинг настоящий гений, раз смогла придумать целую волшебную вселенную. Юра с интересом поддерживает разговор, что добавляем мне энтузиазма.
После жаркого, перед которым был съеден еще и овощной салат, я понимаю, что наелась до отвала. Откидываюсь на спинку стула, и похлопываю животик, который теперь выпирает чуть больше, чем хотелось бы. Но я всегда гордилась своим телом, так что меня не смутить двумя блюдами, и поэтому, когда официант спрашивает, будем ли мы заказывать еще что-нибудь, я, не дожидаясь, когда он раскроет меню, прошу принести мне бананово-шоколадный пирог, который тут называется тортом. Юра заказывает мороженое с малиновым джемом, и получает свой заказ гораздо раньше меня. Я прямо слюной исхожу, как хочу его попробовать.
– Я бы поделился, – он словно мысли мои читает, – но, боюсь, в тебя уже торт не влезет.
– Ты не знаешь о месте моего желудка! – важничаю я.
Юра давится мороженым, но быстро откашливается, сдерживая смех.
– О вместимости твоего желудка? – переспрашивает он.
До меня доходит, что опять неправильно вставила слово, и я тушуюсь.
– Блииин, – разочаровано протягивая слова, пытаюсь не раскраснеться, как помидор, – это должно было прозвучать круто!
– Тина, ты была так крута, что я отдам тебе все мороженое, – Юра, стараясь оставаться серьезным, подталкивает вазочку с холодным лакомством ко мне.
– Спасибо.
Неуверенность проходит, и я с удовольствием поедаю вкуснятину, съедая сначала половину джема, а затем и мороженое с остальной половиной.
– Вот это аппетит, – подкалывает меня одноклассник, когда я с энтузиазмом пробую принесенный мне торт. – Может, заказать еще с собой?
– Можешь издеваться, сколько влезет, – никакие издевки по поводу моего аппетита не могут вывести меня из равновесия, я не собираюсь отказывать себе в удовольствии полакомиться вкусностями, – но если эту вкуснятину можно взять с собой, то я это сделаю.
Юра подзывает официанта и заказывает еще пару кусков торта с собой.
– Я бы поделилась, – слизываю остатки шоколада с ложки, с наслаждением наблюдая, как расширяются зрачки парня от этого зрелища. О, да, я знаю, как выгляжу. – Но кусок и для меня то слишком мал.
– Если ты будешь так облизывать ложку, то я закажу тебе целый чертов торт!
Я лишь похлопываю ресницами, держа ложку во рту.
Юра расплачивается, как и в прошлый раз, отметая протягиваемые мною деньги.
Я возвращаюсь в школу объевшаяся, уставшая и счастливая.
«Мне понравился этот вечер. Повторим?» сообщение с незнакомого номера застает меня лежащей в кровати в легкой сорочке. Уверена, что это сообщение от Юры. Кто еще может написать мне такое?
«Я на незнакомые номера не отвечаю» пишу я, играясь.
«И тем не менее, ты ответила»
«И тем не менее, этот номер мне не знаком»
«Тогда попрощайся с замком на своей двери, потому что я иду подправить твои контакты!» представляю, с каким воинственным выражением лица Романов произносит эту фразу, и бабочки в животе устраивают танцы. Ну, или, возможно это торт танцует с мороженым.
«Я запишу твой номер, шоколадный король» отвечаю я. Мне совсем не надо, чтобы Юра приходил в мою комнату в полночь. «Спокойной ночи»
«Не могу уснуть. В моей голове ты все еще облизываешь эту долбанную ложку!»
Нет, это определенно бабочки в животе. Улыбаюсь во весь рот, облизывая губы. Я была бы сейчас не против уснуть в его кровати.
Боже! Тина! О чем ты думаешь? Мы же знакомы с ним меньше недели! Приди в себя, подруга…
Но… у нас были бы такие красивые дети.
«Тогда этот вечер просто необходимо повторить. В следующий раз я закажу рожок с мороженым» похихикиваю я.
«Издеваешься?»
Смеюсь в голос. Я и правда хочу, чтобы этот вечер повторился. Он был прекрасен.
«Спокойной ночи» повторяюсь я, и закрываю глаза.
***
– Чувак, ты отдал ей мою комнату? – возмущенно спрашивает Олег, сложив ноги на стеклянный кофейный столик.
Мы сидим в зале вдвоем. Тина ушла в комнату, которую раньше занимал Олег, и не выходит уже минут пятнадцать. Может, родителям звонит?
– А где ей еще ночевать?
– В гостевой два дивана.
Друг, возможно, обиделся. Действительно, он с детства живет в этой комнате, когда ночует у меня. Но как я могу засунуть Тину в гостевую? Там два дивана, и если еще кто-то из парней останется ночевать, ей придется спать с кем-то из них. А эта идея мне очень не нравится. Кроме того, мне хочется, чтобы Тине было максимально комфортно у меня в гостях, так как я планирую и дальше приглашать ее.
– Вот и займешь один из них.
– А если Миха с Лехой припрутся?
В комнате с двумя диванами обычно спят наши друзья.
– К тому же Леха может еще и с Машкой притащится, – не унимается друг.
– Брат, – извиняющимся тоном говорю я, не хочу ссориться с Олегом, он мой лучший друг, – Леху с Машей положим в зале. Всем места хватит. Я просто хотел, чтобы ей тут было удобно.
– Ты друга на бабу променял! – ухмыляется Самойлов.
Точно! Вот блин. Это залет, товарищи! Мне становится стыдно.
– Да ладно, я шучу, – смеется парень. – Пусть живет там. В случае чего, лучше я посплю в зале. Машке тут неудобно будет.
– А тебе мы отремонтируем пустую комнату.
До меня доходит, что одна комната в квартире совершенно пуста.
– Можно обойтись без ремонта, мне хватит кровати и шкафа.
Да, идея неплохая. Эта квартира огромна, в ней всем должно хватить места.
Стучусь в комнату, где застряла моя будущая добыча, но мне никто не отвечает. Стучусь еще раз, но в ответ снова ничего, поэтому я принимаю решение заглянуть, надеясь, что девчонка переодевается. Мне не везет. Тина сидит за ноутом, и что-то сосредоточенно печатает.
– У тебя все в порядке?
Почему-то я спрашиваю шепотом. Вдруг она с кем-то разговаривает, и не хочет раскрывать место своего пребывания? Вряд ли ее родителям понравится, что она ночует у своего одноклассника.
– Да, – в поднятых на меня глазах столько воодушевления и даже счастья, что во мне просыпается зависть к тому, к кому обращена эта ее эмоция, – мы переписываемся в чате с Эш.
– Это твоя подруга?
Кивает, снова что-то набирая на клавиатуре, и через секунду в комнате раздается ее звонкий, резковатый смех. Снова укол зависти. Мне хочется, чтобы она так смеялась наедине со мной. Конечно, нам было весело, и я слышал уже ее смех, причем вызван он был моими шутками, но было бы круто, будь его причиной только я.
– Извини, – еще смеясь, она снова обращает на меня внимание, – я сейчас скажу Эш, что меня уже ждут.
– Нет-нет, – останавливаю ее, – общайся, сколько влезет. Я зашел только чтобы узнать, все ли у тебя в порядке.
Тина стучит пальцами по клавиатуре, закрывает комп, и соскакивает в кровати.
– Все, переписка окончена. Я готова к тому, что вы сможете мне предложить, – ее ручки тянутся вверх, тело приподнимается на носочки и вытягивается. – Все, я размялась, пошли.
– Мы собирались заточить что-нибудь.
– Заточить? Типа точить ножи, или…
Ну да, ей тяжело понимать сленг. Не смеюсь.
– Типа поесть, – поясняю я.
– Ааа, – Тина кивает, понимая, – типа как те жуки, которые обтачивают деревья. Я согласна. Чем будете меня кормить?
Мы выходим из комнаты, направляясь на кухню, где нас уже ждет Олег.
– Роза приготовила котлеты…
Перечисляю ей содержимое холодильника, объясняя, что Роза – моя бывшая няня, которая теперь приходит прибираться и готовить. Олег при этом уже наворачивает пюре, которого в его тарелке ровно в два раза меньше, чем котлет.
– Я буду тоже самое, – Тина указывает на тарелку моего друга.
– Похоже, нам нравится все одинаковое, – едко замечает парень.
– Что?
Тина перевод взгляд с Олега на меня и обратно.
– Олег обиделся из-за того, что ты поселилась в его комнате, – вздыхаю, и поворачиваюсь к ним спиной, наполнить тарелку гостьи.
– Я не поселилась в твоей комнате. Я временно заняла ее!
Тина не испытывает, кажется, ни капли смущения, что мне очень нравится. А что такого? Она и не должна быть смущена. Она приехала к парню, который пригласил ее, и он же выделил ей комнату.
– А я не обиделся, – друг растягивает слова, словно получая кайф от назревающей перепалки, – я временно остался без жилья.
– Плохо, если ты поспишь в холле? – Тина усаживается за стол, напротив Олега. – Что в этом такого? Если ты будешь из-за этого реветь, – ее тело перегибается через стол, а рука касается плеча моего друга поглаживающим движением, – малыш, то просто скажи, и я освобожу твою кроватку.
Девчонка смотрит на Олега, как на какого-то дурочка, с выражением невинности и озорства в глазах. Я ухмыляюсь. Мне нравится, как она ведет себя. Блондин прищуривает смеющиеся глаза, внимательно рассматривая мою гостью.
– Моя кровать к твоим услугам, Тина, только смотри, как бы тебе не пришлось реветь, – зловеще произносит он, и тут же получает от меня подзатыльник. – Что? Я только хочу, чтобы нашей однокласснице было тут уютно, – теперь друг смотрит на меня с выражением участливого дружелюбия.
– Подумаешь, – девчонка пожимает плечами и хмыкает, – я займу твою комнату всего на одни выходные. Переживешь.
Олег смеется, и закидывает в рот щедрый кусок мяса. Я, стоя за спиной Орловской, с ухмылкой переглядываюсь с другом. Нет, одними выходными она не отделается. Она будет ездить сюда, пока я не решу прекратить это. Все только начинается.
Вечером идем гулять по городу, заходим в кино, потом в кафе. Олег с Тиной подкалывают друг друга, в основном на счет комнаты. Не понимаю, что так взбесило моего друга? Не могу сказать по Орловской, как она относится к этим подколам, но за словом в карман точно не лезет.
К дому подходим уже ближе к одиннадцати. Заходим в магазин, где набираем полную тележку пива и закуски на всю компанию, ведь у подъезда нас уже должны ждать Леха с Машкой и Миха.
– Юр, мне надо отойти, – шепотом произносит Тина, когда на кассе подходит наша очередь.
– Куда? – не понимаю.
– Мне надо кое-что купить, – пухлые щечки покрываются румянцем.
– А че ты сразу не взяла? Тебе помочь?
– Нет, просто подождите меня у выхода, хорошо?
И, не дождавшись моего ответа, она убегает в торговый зал.
Олег кивает в мою сторону, с немым вопросом. «Что это с ней?» Пожимаю плечами. «Сам не понял».
– Ну где она?
Мы сидим на лавке возле супермаркета, поставив два больших пакета в ноги, в ожидании Тины уже пятнадцать минут. Олег нетерпелив.
Миха названивает каждые три минуты. Он устал ждать. Он хочет выпить. У него был тяжелый день. А еще он надеется, что мы не сожрали всю домашнюю еду, приготовленную Розой.
– Может у нее случилось что-то? – не унимается друг.
– Слушай, можешь быть с ней помягче? – прошу я. – Ей тут тяжело, не надо доставать ее по поводу комнаты.
– Да мы же шутили. Или мне что, молчать? – возмущается белобрысый.
– Я просто прошу обойтись без конфликтов.
– Так нет никакого конфликта!
Тина выходит с черным пакетом наполовину забитым непонятно чем.
– Все нормально? – интересуюсь я.
Девочка смущенно кивает, и мы двигаемся в сторону дома.
– Ну наконец-то! Хвала небесам, вы пришли! – разоряется Мишка, поднимая с асфальта огромный пакет, и выкидывает в мусорку пустую пивную бутылку. А затем перемещает взгляд на Тину, которую, очевидно, не рассчитывал увидеть в нашей компании и растягивает губы в широченной улыбке. – А кто это у нас тут?
Черт! Я забыл, какой Мишаня любвеобильный и общительный. И прежде, чем я успеваю что-либо ему сказать, парень уже ставит пакет обратно на асфальт, достигает в два шага Тину, хватает ее своими ручищами и поднимает, прижимая к себе сильнее, чем мне хотелось бы. Орловская взвизгивает, чем только раззадоривает моего друга.
– Девочка с косой! Наконец-то мы познакомимся поближе! – ржет этот придурок. – Колись, кто из них пригласил тебя? Брюнет или блондин? А?
Леха с Олегом начинают ржать, Машка закатывает глаза, морща нос и отворачиваясь. Мне, в общем-то, тоже смешно, ведь я знаю, что друг ничего с Тиной не сделает, такой уж он у нас – неуправляемый. Но девочка кажется напуганной.
– Поставь меня на землю! – вопит она. – Отпусти! Миша!
– Мих! – мой правый кулак, сжимающий пакет, готов встретиться с его мордой. – Отвали от нее!
– А, так это Юрец! – Мишка вытягивает руки, все еще держа Тину за талию, поворачивая ее из стороны в сторону, как куклу, при этом продолжая лыбиться. – Так вот кем ты был занят, когда игнорил нас в те выходные? – мы встречаемся с ним взглядом, я чувствую, как раздуваются мои ноздри. – Ладно, – он ставит новенькую на асфальт, – она хорошенькая, я прощаю тебя.
– Спасибо, – дрожащим голосом тихо произносит Тина, одергивая короткую юбку, и поправляя курточку, а затем пинает Миху под колено, – придурок! Ты меня напугал!
– Да ладно, – Мишка почти не реагирует на удар, ему частенько попадает, – я безобиден. Мы подружимся. Пошли, я спою тебе сегодня в караоке извинительную песню.
При этих словах все, кроме Тины, ну и самого Михи, конечно, тяжело вздыхают. Миша известен у нас как самый немузыкальный человек во всей школе. Хотите навсегда возненавидеть какую-нибудь песню? Попросите Мишку спеть ее.
– Привет, – здоровается Леха.
– Привет, – Тина кивает, а затем перемещает взгляд на Машу, – привет, Маш.
Подружка Лехи, не отвечая не приветствие, молча направляется к подъезду, что неудивительно, ведь Маша с Ленкой лучшие подруги. Леха устало выдыхает, мотая головой.
Вот что мне с ними делать? Три этих парня – мои друзья, мы знакомы с ними уже девять лет. С Олегом вообще всю жизнь. Но… девушка Лехи на дух не переносит Тину, Олег не может успокоиться по поводу комнаты, а Миха… вообще, думаю, что с Михой проблем будет как раз меньше всех.
***
Похоже, друзьям Юры я не нравлюсь. И это меня бесит! Вот что с ними не так? Я всем нравлюсь! В моей школе все хотели дружить со мной, мне оставалось лишь выбирать заговаривать с кем-то или нет.
Если подумать, я им не то, чтобы не нравлюсь, а, может, просто не вписываюсь в их компанию. Или им не нужен в компании новый человек? Это все равно странно. Маша открыто игнорирует меня, отчего Леша чувствует неловкость. Олег не перестает подкалывать меня комнатой. А Миша… Миша просто меня пугает.
– Тина, – Юра находит меня в кухне, где я сижу с бутылкой пива и наблюдаю в окно, как с деревьев опадает красно-желтая листва, – они привыкнут к тебе, – он прикрывает за собой дверь и присаживается рядом.
– Это было бы здорово, – улыбаюсь, но не верю в это.
– Обещаю, просто дай им немного времени.
– Юр, я бы уехала в школу, но уже ночь, я завтра уеду. Поможешь мне с вызовом такси?
– Нет, – он мотает головой. – Ты не поедешь никуда. Что ты будешь там делать? Парни ничего не имеют против тебя, а Машка… не обращай на нее внимания.
– Как и на Леночку?
– Именно, – парень улыбается, вызывая улыбку и на моем лице.
Может, он прав? Какая разница парням, что я тут? В конце концов, никаких грубых комментариев от них не поступало. А Маша… Я бы и сама вела себя так-же с девушкой, конфликтующей с моей подругой.
– А теперь пошли в зал, надо срочно чем-то занять Миху, пока он не врубил караоке. Поверь, ты не хочешь этого слышать.
Парни смеются над чем-то, развалившись кто в креслах, а кто на диване. Маша чаще всего молчит, не отходя от Леши ни на шаг. Я принимаю решение не поддаваться чувству уныния и участвую в их беседе, которая плавно перетекает на мою персону, что очень круто, ведь это моя любимая тема. Рассказываю парням, ну и Маше, раз уж она тут сидит, как так вышло, что я оказалась в их стране. Всех интересует моя школа и жизнь в Мид-сити, расположенном в нескольких часах езды от ЛА, и я щедро утоляю их любопытство.
– А теперь время для песен!
Миша вскакивает с дивана и в четыре гигантских шага пересекает зал от дивана до телевизора, закрепленного на противоположной стене.
– Нееет! – Олег умоляюще закатывает глаза.
– Только не это! – возмущается Леша.
– Миш, я этого не вынесу! – стонет Маша.
– Он что, действительно так плох? – встреваю я.
– Я великолепен! – Миша запускает длинные пальцы в кучерявые волосы, убирая пряди на затылок, и показывает нам свой музыкальный талант, вытягивая на распев букву «а», при этом разводя руки в разные стороны, как оперный певец.
– Да замолчи ты! – кричит Маша.
Но ее крик утопает в хохоте, которым разражаются ребята. Я тоже не могу сдержаться, и хихикаю, потому что голос Миши то скрипит, то подвывает.
– Вы просто ничего не понимаете в оперной музыке! – не унимается кудрявый парень. – Ладно, – он бухается обратно на диван, где сидел до этого, – тогда придумайте, чем заняться, чтобы мне не было скучно. Вы же знаете, как только мне стает скучно, я начинаю петь. Может, вы двое, – он смотрит поочередно на меня и Машу, – станцуете?
– Отвали! – Леша кидает в парня маленькой подушкой, которую тот ловит.
– Как на счет тебя, Тина?
Танцы? Я только за! Я рождена для этого!
Хочу уже ответить, чтобы парень врубил музыку погромче, потому что я готова устроить настоящее шоу, но краем глаза вижу, как Юра заинтересованно смотрит на меня, видимо, ожидая моей реакции на провокацию своего друга.
– Я только за! – улыбаюсь, но с места не двигаюсь. – Но ты должен станцевать первым.
– Ой как ты зря это сказала, – в унисон, обреченно, протягивают Юра с Олегом.
А счастливый Миша в это время уже включает музыку и начинает двигаться в такт пацанскому голосу, вещающему о каком-то номерке блатном и трех семерочках. Смысл песни остается для меня загадкой, однако бит так шикарен, что я не могу усидеть на месте, и присоединяюсь к Мише, который, поддавшись общему давлению, все же не стал поддерживать певца чтением рэпа.
Ребята улюлюкают нам, подбадривая, Леша вскакивает и присоединяется к нам, похоже, он тоже любитель танцев. Музыка меняется, но мы не останавливаемся, нам слишком весело. Никто не обращает внимания, что Маша ушла в комнату, где они должны ночевать с Лешей. Зато крик Юры «Убери от нее свои гребанные руки!» немного охлаждает наш пыл, и я понимаю, что ладонь Миши уже не первый раз хлопает мою попку, и, театрально возмутившись, даю ему, театральную же пощечину, от которой Миша, «падает» на диван.
– Чуваки! – Миша старается перекричать музыку. – Я не специально, это у меня стиль такой, – оправдывает он наш танец.
Но никто его не слушает. Я не в обиде, подумаешь, хлопнули пару раз по заду. Что такого? На вечеринках с друзьями я еще и не так танцевала. Юра, злобно поглядывая на Мишу, слегка бьет себя по щеке, и тот поднимает руки вверх «Мужик, я не собираюсь клеиться к твоей девчонке, мы просто танцуем».
– Эй! – я складываю руки под грудью, так, что она сексуально приподнимается. – Я не его девчонка!
– Тогда иди сюда!
Миха так резко хватает меня на руки и падает вместе со мной на диван, что я даже вскрикнуть не успеваю, но опомнившись, вырываюсь из его рук.
– Прекрати!
– Мих, – Юра поднимается и забирает меня из рук друга, усаживая на свое место, – ты нажрался, иди спать.
– Я буду спать тут, – Миша разваливается на диване, поджимая под себя ноги, и закрывает глаза, упираясь щекой на сложенные вместе ладони.
Беру со столика первую попавшуюся бутылку с пивом, хочу сделать глоток, но она пуста. Вытряхиваю в себя последние капли, двигая головой в такт музыке, но и музыка тоже затихает.
– Леш, может хватит? – по залу проносится Машин крик, это она выползла из комнаты и вырубила музыку.
– Машунь, не ори, – парень обнимает ее, и пытается покружить, но та резко толкает его и пьяный Леха падает на свободное кресло, рядом со мной.
– А есть еще пиво? – интересуюсь я, меня разборки этой парочки не должны касаться.
Рядом сидящий Олег протягивает мне бутылку пива, устало вздыхая, словно то, что он видит, происходит с такой частотой, что успело ему надоесть.
– Машунь, иди сюда, давай еще посидим, – просит Леха подругу.
– Да пошел ты, так и знала, что не надо сюда тащиться! – орет она и возвращается в комнату, с громким хлопком закрывая за собой дверь.
– Да ладно тебе! Сходим мы в твой музей завтра! – пьяно кричит Леха и протягивает руку к бутылке, которую ему дает Олег. – Иногда мне кажется, что мы женаты тридцать лет, – шепотом жалуется парень, – а мы еще даже полугода не встречаемся. Похоже, я попал, да? – последний вопрос обращен к Юре.
– Музей? – Юра подносит бутылку к губам, держа ее за горлышко, и я не могу оторвать глаз от этого его жеста, я хочу быть этой бутылкой.
– Выставка с какой-то египетской херней, – Леха откидывается на спинку кресла и вытягивает ноги, – я не смог отмазаться.
– Слабак, – смеется Олег, и получает в ответ от друга средний палец левой руки.
***
Я ловлю на себе ее взгляд, отпивая из бутылки. Тина пьяна, и неотрывно смотрит на мои губы. Провожу языком по нижней губе, задерживая его в уголке рта, и девчонка сглатывает. Она забралась в кресло с ногами, подогнув их под себя, пальцы левой руки теребят тонкую серебряную цепочку на шее. Наблюдаю за ней, как и весь вечер, мне интересно ее поведение. Делаю еще один глоток, и она тоже подносит бутылку ко рту, приподнимает голову, отхлебывая, и мы встречаемся глазами. Я подмигиваю ей, и она посылает мне застенчивую полуулыбку, опуская глаза. Поднимается с кресла.
– Я немного устала, – произносит на родном языке, но тут же поправляется, – я устала, пойду спать. Так, мальчики, вы будете вести себя прилично, или мне закрыть дверь на замок?
Пошлый вопрос, заданный ее детским тонким голосом вызывает желание закрыться в комнате вместе с ней, но еще рано для этого. Я не должен спугнуть ее.
– Не переживай, – мне приходится сдерживать улыбку, – тут все ведут себя прилично.
Тина опасливо косится на Мишку, который уже в полной отключке.
– Он совершенно безобиден, – заверяет ее Леха заплетающимся языком.
– Надеюсь, ты не вынесешь меня ночью из комнаты? – с напором интересуется девчонка у Олега.
– Только если ты сама попросись, – ехидничает друг.
– Тина, ты можешь спокойно спать, за кого ты нас принимаешь?
Я возмущен! Что она себе напридумывала? В моем доме ее никто не обидит.
– Спасибо за вечер, – ее последняя фраза обращена ко мне, и от взгляда, посланного мне же, мое дыхание нарушается.
– Чувак, она классная, – тихо говорит Леха.
– Ага, – поддерживает Олег, – с юморком.
Итак, первый вечер Тины с моими друзьями прошел не так уж и плохо, даже если взять в расчет присутствие тут Машки, с чем я ничего не могу поделать. Нельзя же запретить другу приводить ко мне его девушку? Надеюсь, Тина и дальше будет проводить выходные у меня, в конце концов, что ей делать в школе?
Конечно, было бы круто иметь возможность сейчас уйти в комнату вместе с ней. Но до этого я еще доберусь.
Утром, пока все спят, заказываю завтрак из ресторанчика на углу дома и иду на пробежку – надо выгнать хмель. Доставщик ждет меня у подъезда, когда я возвращаюсь из парка. Выпиваю стакан кофе, вприкуску с бутербродом, и иду в комнату с грушей, где тренируюсь. А когда выхожу из душа на кухню, обернутый в полотенце, сталкиваюсь с Машей, которая жарит на сковороде огромный омлет.
– Я взяла, ты не против?
Видимо, она говорит о продуктах.
– Все, что найдешь, твое.
И это так. Мой холодильник всегда заполнен до отказа. Роза в курсе, что по выходным я редко бываю дома один.
Достаю из холодильника минералку и выпиваю за раз половину бутылки.
– Юр, – Маша поворачивается ко мне лицом, и каменеет, сглатывает, видимо, от неловкости моего одеяния, и забывает, что хотела сказать, – ты не мог бы одеться?
– Сейчас, – просто говорю я, хотя знаю, что не должен разгуливать при ней в такой виде. – Не знал, что ты уже проснулась.
Надеваю свободные шорты, майку, хотя мне хотелось бы походить с голым торсом, в квартире жарко. Но тут девчонки, и я вынужден соблюдать кое-какие нормы приличия. По дороге на кухню, куда меня манит запах свежесваренного кофе и омлета, заглядываю в комнату к Тине, потому что туда меня манит сильнее. Девчонка спит, скинув с себя одеяло. Лежит на животе, согнув в колене одну ногу. Майка, одолженная ей в прошлый раз, задралась почти до середины спины. Я могу спокойно рассматривать два бугорка ее задницы, обрамленные тонкими розовыми нитями, перекрещенными буквой «Т», с блестяшками на месте стыка. Никогда не понимал, зачем девчонки носят стринги, самая идиотская и мало функциональная вещь на свете. Но сейчас я говорю «спасибо» этому произведению чьего-то воспаленного мозга за то, что передо мной открыт самый потрясный в мире вид. Черт, подушечки пальцев начало покалывать от желания прикоснуться к этой попке. Интересно, какая она на ощупь? Мягкая? Хочу, чтобы была мягкая. Ее черные волнистые волосы перекинуты на одну сторону кровати, и спускаются до самого пола. Мне хочется подойти и аккуратно уложить их на кровать. Но я этого не делаю. Тихо прикрываю дверь, и некоторое время стою в коридоре, глубоко дыша, чтобы не напугать Машку эрекцией.
– Юр, я хотела спросить, – Маша возвращается к вопросу, который хотела задать, но смутилась моим видом, – у вас с Леной все кончено?
А не слишком ли прямолинейно? Мы с Машей не друзья. Это не ее дело.
– Что кончено? – я держу лицо серьезным, чтобы до одноклассницы дошло, что у нее нет права задавать мне такие вопросы.
Подружка Лехи ставит передо мной тарелку с омлетом и большой стакан с кофе, за что ей огромное, человеческое спасибо. Но улыбаться я ей все равно не стану.
– Отношения, – это слово она произносит уже не так смело, что меня вполне устраивает, значит, мое поведение достигает цели.
– Какие отношения? – смотрю ей прямо в глаза, и Маша не выдерживает, отводят взгляд.
– Ну, я думала, – совсем тихо, уперевшись взглядом в тарелку, продолжает она, – у вас…
– Маш, – перебиваю ее, – мне не интересно, кто и что думает, и даже то, кто и что говорит. Но вот то, как ведут себя люди в моем доме, мне интересно. Скажи, тебя кто-нибудь тут обижал?
– Нет, – она непонимающе мотает головой.
– Или кто-нибудь из нас относился к тебе неуважительно?
– Юр, я не понимаю…
– А я понимаю, Маша, – делаю глоток кофе, – то, что вчера одной моей гостье тут было не слишком комфортно, потому что некоторые из других моих гостей не пожелали даже поздороваться.
Она тупит взгляд, обдумывая что-то некоторое время. Затем сводит вместе брови, и поднимает на меня темно карие глаза. Кажется, она поняла, о чем я. И ей стыдно. Очень хорошо.
– Извини, Юр, – выходит из-за стола, – я сейчас уйду. Только разбужу Лешу.
– Не надо уходить, – останавливаю ее. – Леха мой друг, и он может приходить сюда, когда пожелает, и ты тоже. Я не могу заставить тебя общаться с Тиной, но она ничего плохого тебе не сделала. Она нормальная девчонка, и у нее тут никого нет. Не надо усложнять ей жизнь. Мы поняли друг друга?
Маша кивает. Но на место не садится. Теперь мне надо исправить ситуацию, потому что я не должен запугивать девушку друга. Не важно, нравится она мне или нет. Подхожу к ней, мягко надавливаю на ее плечи ладонями, и усаживаю обратно за стол, достаю из морозилки клубничное мороженое, и ставлю перед ней. Она непонимающе смотрит на меня. А я пускаю в ход широкую улыбку, которая, как мне известно, может растопить сердца людей.
– Это мой вклад в твой завтрак, – говорю милым голосом, чтобы она поняла, сложный разговор закончен, мы не ссоримся. – Спасибо за кофе и омлет. Это очень вкусно, – заталкиваю в рот кусок болтушки и с удовольствием жую.
Маша одаривает меня дружественной улыбкой. У нас все ровно. Мы не друзья, но и ссориться нам незачем. К тому же теперь она в курсе, в какие дела не должна лезть. Она может не любить Тину, не иметь желания общаться с ней, но она будет вести себя с ней прилично, потому что я прошу ее об этом.
Глава 2
***
Юра пересчитывает малышей, давая каждому леденец перед тем, как помочь им забраться в автобус. Леша в это время закидывает детские походные рюкзачки в багажное отделение.
Они уезжают в поход на выходные, помогать учителям с ребятами из начальных классов, как и каждый год. Что-то вроде дополнительной нагрузки.
Юра звал меня с собой, но я отказалась. Природа – это здорово, но для меня блага цивилизации в виде туалета и душа куда важнее. Так что без особой необходимости, а она возникнет только в случае ядерной зимы или зомби апокалипсиса, я не соглашусь справлять нужду в кустах.
Сейчас только пять утра. Первый урок начнется в десять. Но я не сплю, так как мне не спокойно оставаться в школе без него. Я уже привыкла к тому, что выходные провожу у этого парня.
Юра, словно чувствуя, что я наблюдаю за ним, поднимает голову на мое окно, и мы встречаемся взглядами. Он машет рукой в ответ на мой точно такой же жест и улыбается. Достает телефон и печатает сообщение, которое через несколько секунд приходит на мой мобильник.
«Мне будет не хватать тебя в палатке». Пошляк! Как будто мы с ним только в палатке и видимся.
Смеюсь «Не потеряй своих питомцев» – отвечаю ему.
«А ты будешь меня искать, если я сам потеряюсь?» – приходит его вопрос.
Вывожу черным маркером на тетрадном листе три толстые буквы «НЕТ» и прикладываю к окну.
Юра прижимает ладонь к сердцу и изображает взрыв, закрыв глаза и откинув голову назад, словно от взрывной волны.
«Но я буду тут, когда ты вернешься» – смягчаю удар.
«Тогда я обязательно вернусь» – приходит его ответ, и мои скулы сводит от улыбки.
Телефон снова пиликает и на экране высвечивается новое сообщение – «Встреть меня в тех зеленых шортах».
Заливаюсь смехом. Я эти зеленые шорты однажды в рамку повешу «Может лучше без них?» – быстро набираю текст и отправляю.
С интересом наблюдаю, как Юра долго всматривается в текст, а затем снова поднимает голову к моему окну «Я ВЕДЬ МОГУ И НЕ ЕХАТЬ НИКУДА!».
«Не переживай, я скину тебе фотку» посылаю ему воздушный поцелуй.
«Не провоцируй! Меня неправильно поймут, если застукают со стояком в автобусе, полном ребятни».
«Не представляю, чем тебе помочь».
«Зато я представляю, постоянно».
Тут физрук дает команду, и Юра с Лешей садятся в автобус. Через пять минут экспедиция покидает школьную стоянку.
Иду в душ, пока там не собралась толпа. Проходя мимо комнаты Анжелики, слышу возню. А ей что не спится? Но нет, это не просто возня. Я отчетливо слышу скрип кровати и приглушенное мычание. Интересненько. Некоторое время слушаю, почти прислонившись к дверям, что происходит в комнате. Я не боюсь быть застуканной, время еще раннее, все спят. «Шшш, не стони» – говорит мужской голос, но вопреки ему снова слышатся стоны. Ну и школа! Вот вам и Анжелика! А по ней и не скажешь. Сглатываю любопытство и бреду в душ.
Интересно, у меня когда-нибудь так будет? Что испытывают люди, занимаясь сексом? Как выглядит оргазм и что это такое? У меня, кроме поцелуев ничего не было. Но я уже знаю, что и они бывают разными и приносят разные ощущения. Поцелуй с Кайлом приятный. Медленный. Кайл словно пробовал меня на вкус, иногда касаясь своим языком моего. При этом держал за талию и старался отследить мои движения, следуя им. Я ощущала легкое головокружение и бабочек в животе.
Поцелуй с Юрой словно шторм. И нет, не потому, что слюней много. А потому, что он напрочь сносит мне крышу. Юра лишь в первый раз попробовал на вкус мои губы мягкими прикосновениями. Теперь он придерживает меня, гладя рукой по спине, или за волосы, направляя в нужном себе направлении. Его губы четко знают, чего хотят. И когда он покусывает мою губу, а затем втягивает ее в себя, я моментально сырею и чувствую пульсацию между ног. А когда его язык проходится по моему небу, ноги слабеют, и в ладони впиваются сотни маленьких игл.
Выхожу из душа, все еще в мечтах о поцелуях и подпрыгиваю от неожиданно открывшейся двери Лики, из которой выскакивает Олег. Наткнувшись на меня, он резко прикрывает дверь и прикладывает палец к губам, приказывая мне молчать. Я показываю, как закрываю рот на замок и парень, весело подмигнув мне, направляется к выходу с женской половины этажа.
Я шокирована. Теперь в моей голове уже не поцелуи с Кайлом или Юрой. Какого черта я их вообще сравниваю? Кайл определенно проигрывает Юре в этой битве. В голове возникает образ Олега, и я представляю, что происходило в комнате Лики. Гребанные гормоны! Дурацкий половозрелый возраст! Я еще не готова ко всему этому!
Заплетаю французскую косу, зацепляя ее шпильками с цветными стразами, надеваю форму, цепляя на блузку брошь с маленькой серебряной кошечкой, и иду в столовую. До начала уроков еще целый час, но проводить его в комнате не хочется. За нашим столиком сидит Олег. Его светлые волосы еще влажные, парню явно не хватает фена. Обращаю внимание, что парню идет школьная форма. Две верхние пуговицы белой рубашки расстегнуты, рукава закатаны по локоть, оголяя покрытые золотистыми волосиками руки с выделенными венами. Почему он вдруг показался мне привлекательным? Его поднос уставлен несколькими тарелками, что наталкивает меня на мысль о повышении аппетита при выплеске гормонов. Больше в столовой никого нет, за исключением тестостерона, явно витающего в воздухе.
Да что со мной такое? Мне нравится Юра! Юра мне нравится! Это бесспорно так же, как моя любовь к столовской выпечке, гействе моего американского друга, огромного размера носа папы и… и все же Олег, с взъерошенными волосами и выражением вселенского блаженства на красивом лице выглядит безумно привлекательным.
Так, мне срочно нужно что-то сделать с зашкаливающим гормонотоксикозом.
– Уже можно говорить? – шепотом спрашиваю я, словно он мне навеки запретил разговоры.
– Можно, даже не шепотом, – ухмыляется парень.
Набираю на поднос сырники с джемом, два пирожка с капустой и бутылку с морсом. Усаживаюсь напротив Олега.
– А…
– Нет, – блондин не дает мне и слова сказать, – вопросы по поводу утренней встречи отметаются.
– Нууу, – тяну разочарованно, я то рассчитывала на грязные подробности, – тогда нам и поговорить не о чем.
Олег смеется, засовывая в рот кусок запеканки.
– Да ладно тебе, – не выдерживаю я, – поделись.
– Нет.
– Ну пожалуйста, – делаю самое свое ангельское лицо.
– Нет.
– А если так? – нацепляю милую улыбку, провоцируя ямочки на щечках.
– Уже лучше, но нет.
– Но почему?
– Потому, что это не твое дело. К тому же тебе нечего рассказать мне взамен.
– Так нечестно! Ты мог бы поделиться со мной опытом.
– Уверен, Юран с удовольствием поделится с тобой.
Заливаюсь краской. Мы не так давно знакомы, но я, определенно, хотела бы, чтобы так оно и было.
– Или, – на лице Олега появляется ехидное выражение, – тебе уже есть, чем поделиться?
Грустно мотаю головой.
– И какие мысли на этот счет? – ехидец не сходит с лица блондина.
– Ну, – грустно вздыхаю, – я не понимаю, готова ли, и хочу ли я…
Да что я говорю? Это же Олег! Друзья Юры вечно надо мной прикалываются, а я собралась тут душу раскрывать. Девушка, сидящая напротив коварного блондина! Вернитесь в реальность и позвоните подругам!
Мне катастрофически не хватает девчачьего общения – это факт.
Олег ухмыляется, а по моему лицу растекается жаркая волна стыда.
– Вот ты! – возмущаюсь, так бы и воткнула вилку в его довольную рожу.
– Но ты рассматриваешь варианты уже сейчас? Или решишь подождать до свадьбы? – прыскает парень.
– Замолчи, идиот, – шикаю я.
– Да не парься ты, это все между нами. Я понял, что ты сказала то, чего не хотела говорить, – и тут ухмылка слетает с его лица. – А если серьезно, то в делах секса сомнений быть не должно. Так что если ты хоть чуть-чуть сомневаешься, значит, еще не готова, Тина, и в этом ничего плохого нет. Ты должна быть четко уверена в том, что делаешь. Не стоит торопиться.
– Так ты был уверен?
Мне определенно нужна подруга, лучше женского рода. Говорить о таких личных вещах с друзьями Юры, статус которого в моей жизни не определен, это не то, о чем я мечтала.
– Ну, – Олег пожимает плечами, – у нас разные организмы. Парням проще.
– Что нам проще?
Вздрагиваю от раскатистого голоса Миши за спиной.
– Лишиться девственности, – поясняет, как ни в чем не бывало, Олег.
– Да, нам проще, – Миха треплет меня по голове, скорее всего, нарушая целостность моей французской косы, – так что ты не торопись, девочка с косой, успеешь еще.
Мишка уходит к раздаче, а я выпучиваю глаза на Олега. Какого черта он рассказал Мише?
– Расслабься, Тина, – отмахивает тот, – он не узнал ничего, чего не знал до этого.
– Так, – Миша приземляется на соседнее со мной сиденье, – вы обсуждали секс без меня? – Он возмущенно оглядывает нас с Олегом. – Больше так не делайте. Я должен присутствовать при каждом разговоре на эту тему. Давайте все с начала. У кого че было?
Парни буровят меня взглядом и я, не выдерживая, забираю свой поднос.
– Ну и придурки вы, – кидаю им, собирая остатки еды с собой и удаляюсь.
За моей спиной парни дают друг другу пятерни и ржут.
Моя проблема в том, что я не могу часто разговаривать с Шен и Эшли. Разница между Москвой и ЛА десять часов, и вечером, когда я могла бы звонить им, они в школе. Мое утро – их вечер. И наоборот. Было бы куда проще, имей я возможность поговорить на интересующие меня темы с кем-нибудь близким.
Уже почти месяц я провожу выходные у Юры, и мне кажется, я действительно могу считать его другом. Вот только сложность в том, что тянет меня к нему не как к другу. Я знаю это точно, ведь у меня есть Том, он парень, он мой друг, но притяжения между нами нет. Я не мечтаю о его губах на своих, когда он прикусывает их, и я не ощущаю пустоту в животе от его прикосновений. С Юрой все по-другому. Я и сама не могу пока объяснить, даже себе, что чувствую. Надеюсь только на то, что и он не относится ко мне, как к обычной девчонке, с которой он проводит время. Во всяком случае, мне хотелось бы верить в его ко мне притяжение. Быть отвергнутой отвратительно.
***
В кабинете прохожу к своему месту, запинаюсь обо что-то и падаю, развалившись в проеме между партами. Потрясающий день!
– Что, ноги не в состоянии выдержать твой толстый зад? – слышу над собой голос своего врага.
Я что, упала прямо рядом с местом Леночки? Ну да. Вот и ее нога, плавно забирающаяся под парту. Змея поставила мне подножку. Поднимаюсь. Отряхиваюсь.
Не обращать внимания на смешки! Мне плевать на них!
– Как много ты знаешь про толстые задницы! – смотрю Леночке прямо в глаза, пусть знает, что я не боюсь ее. – Твоя хоть в зеркале помещается?
– Думай, что говоришь, нерусская, – блондинка расправляет плечи. – И, может, все-таки застегнешь блузку?
Что? У меня, что блузка расстегнулась?
Смотрю вниз, но все пуговицы застегнуты.
– Вот тут, – она просовывает палец в проем между пуговицами, воспользовавшись моим замешательством, с силой тянет палец на себя, и я вижу, словно в замедленной съемке, как жемчужная пуговица отлетает от моей блузки, выставляя напоказ белое кружево лифа. – О, как неприлично, – сочувственно мотает головой, – видимо, тебя выгнали из школы за распущенность. Но не переживай, мы тут найдем тебе место. Я даже помогла тебе перенести вещи. Вот там, – тонким пальчиком с ноготком, покрытым черным лаком, она указывает на угол, где стоит мусорка.
Поворачиваю голову. В мусорном ведре валяются все мои учебники, тетради и ручки, лежавшие в шкафчике под партой. Вскипаю. Кто-то из ребят в классе посмеивается, кто-то просто следит за развитием ссоры. Но отвлеченных от происходящего нет. Мельком вижу сочувственный взгляд Кирилла и заинтересованный Ярика. Последний перешептывается с соседкой по парте, ожидая кровавой развязки. Мои руки сжимаются в кулачки. Я готова врезать этой наглой твари, а еще лучше впечатать ее напыщенное лицо в столешницу.
– Лен, – голос за моей спиной суров, и придает мне сил, – иди и подними все, что выкинула.
Гомон в кабинете утихает.
– А ты ее новый защитник? – взгляд Лены перемещается за мою спину.
– Подними, – повторяет Олег, и я выдыхаю немного облегченно, хоть мне все еще тяжело разжать руки.
– Не понимаю о чем ты, – змея откидывается на спинку стула, закидывая ногу на ногу, – я бы не стала прикасаться к ее вещам, боюсь запачкаться.
– Тина, иди переоденься, – чувствую, как мне на плечи опускается что-то, это Олег накинул на меня свой пиджак.
– Нет, – мой голос звучит хрипло из-за комка в горле.
Я не должна плакать! Надо быть сильной перед этой гадиной.
– Пошли, я провожу тебя, – Олег кладет руки мне на плечи и хочет вывести из класса.
– Нет! – кричу, мои руки трясутся от злости на несправедливость, учиненную этой мегерой.
Достаю из кармана бумажный платок и высмаркиваюсь, не обращая внимания на скорчившуюся от неприязни морду блондинки, а затем делаю шаг к ней, мы смотрим друг другу в глаза, я резко зажимаю ее нос пальцами, и когда она открывает рот, начиная орать, засовываю в него скомканный платок. В классе полнейшая тишина, Маша, сидящая на следующей за Леночкой парте, ошарашенно выпучивает глаза. Крик Леночки, выплюнувшей платок, доносится до меня словно издалека, я не понимаю, что происходит, когда она кидается на меня и не достает руками, потому что Олег держит меня подмышками и оттаскивает с прохода.
В одно мгновение я оказываюсь в коридоре, где школьники бегут по своим делам, ведь перемена еще не окончена. Олег заинтересовано смотрит на меня, но я вижу его как-то размыто.
– Черт, тебя трясет, – его голос достигает моего сознания, и я понимаю, что ноги подкашиваются.
Дверь класса распахивается, и до меня доносится мат Акинтовой, а затем она сама вылетает из кабинета и кидается на меня.
– Оооо! – это Миха, появившийся неизвестно откуда хватает Лену, и оттаскивает от меня, она снова не смогла меня ударить.
– Миха, держи ее, – кричит Олег другу, и тянет меня сквозь толпу учеников к лестнице.
Олег выводит меня из здания. Наверное, мы идем к общежитиям. Я молчу, нервно дыша, стараюсь не упасть на подкашивающихся ногах.
– Пей, – друг Юры протягивает мне стаканчик с водой, когда мы оказывается в холле нашего этажа, и я выпиваю его залпом, опрокидывая на себя половину.
– Я убью ее, – глухо выговариваю я.
– Пошли.
Пытаюсь открыть комнату трясущейся рукой, но ключ выпадает, и Олег помогает мне.
– Я скажу, что тебе плохо, – говорит он, усаживая меня на стул. – Хочешь, попрошу в медчасти что-нибудь успокоительное?
– Нет, – мотаю головой. – Иди на урок, – начинаю приходить в себя.
– Тина, я больше не оставлю тебя одну, пока Юрки нет. Посиди пока тут, успокойся. Придешь на урок, как отойдешь.
– Нет, я переоденусь и приду.
– Тебя же трясет, – Олег обеспокоен, удивительно.
– Можешь подождать меня. Мне надо пару минут.
Парень выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь. А я достаю из шкафа чистую белую блузку. Смотрю в зеркало. Лицо почти белое. Щипаю щечки, разрумянивая их. Я не позволю этой суке измываться над собой. Привожу себя в порядок. Выпиваю стакан апельсинового сока, стоящего на полке в моей комнате, и выхожу.
– Слушай, не говори ей ничего, – Олег сопровождает меня до кабинета. – Мы все уладим.
– О, – мотаю головой, я зла, возмущена и хочу наказать обидчицу, – нет. Не надо ничего уладить, – путаю слова, но мне плевать, странно, что я вообще могу говорить. – Я сама все улаживать.
Олег извиняется за опоздание за нас двоих. Учительница литературы снисходительно кивает нам на места, приглашая занять их. Проходя к своей парте, кидаю взгляд в сторону ведра, в котором уже нет моих вещей. Олег садится со мной, видимо, в качестве поддержки. Открываю парту – мои вещи в шкафчике. Хорошо.
– Эй, – Миша, сидящий за мной, трясет мое плечо, – ты как? Я немного ее охладил, – шепчет он.
– Нормально, спасибо, – поворачиваюсь к нему. – Кто достал мои учебники?
– Я, – улыбается парень.
– Спасибо.
– А че случилось то?
– Ничего, – шепчу я и отворачиваюсь.
Леночкино место пустует. Я пару раз оборачиваюсь на Машу, но она отводит взгляд. Ей стыдно? Но она то тут при чем? Надеюсь, она не участвовала в этом, иначе мне придется распространить план мести и на нее тоже, а мне этого очень не хочется. Юре с Лешей и так не нравится наше с ней молчаливое недовольство друг другом. Одноклассники то и дело кидают на меня взгляды, перешептываясь. Плевать. Они будут шептаться еще больше, когда я воспроизведу свой план.
Я молчу весь урок, с усилием сглатывая слюни, то и дело заполоняющие рот. Надеюсь, что не выгляжу как маньяк-убийца, ведь в моей голове крутится картинка того, как я медленно, один за одним выдираю все блондинистые волосы гадины.
Когда звенит звонок, я не двигаюсь с места.
– Пошли покурим, – зовет Миша, но я не двигаюсь.
– Тина, – Олег тормошит меня за плечо, – пошли.
– Нет, я не хочу. Идите.
– Нет, я тебя не оставлю. Неизвестно, чего ожидать от этой мегеры.
– Чуваки, я быстро, – Мишка выбегает из кабинета, наверное, в курилку.
– Слушай, – заговаривает Олег, но я не смотрю на него, я жду, когда все выйдут из кабинета, – во-первых то, что ты сделала, было круто, хоть и мерзковато. Во-вторых, не бойся, я не оставлю тебя ни на минуту.
– Я не боюсь.
Наконец мы с Олегом остаемся одни в кабинете. Достаю из шкафчика свою бутылку с водой, открываю Леночкину парту и выливаю туда всю жидкость.
– Ты че делаешь? – Олег хочет остановить меня, но успевает выхватить из рук уже пустую тару.
– Я не собираюсь оставлять ее безнаказанностей! – шиплю я, кажется, снова неверно, но это и не важно, мой мозг сейчас нацелен на месть, и ошибки в словах меня интересуют меньше всего. – Верни бутылку, – требую я.
– Хватит, – Олег серьезен.
– Верни ее, – кричу я, – или я дотащу до парты этой сучки весь гребанный кулер!
– Сейчас ты не права, Тина, – просто говорит Олег, возвращает мне бутылку и направляется к двери, он что, собрался сдать меня?
Нет. Олег не собирается меня выдавать. Он лишь приоткрывает дверь и наблюдает, скорее всего за тем, чтобы в кабинет никто не зашел. Я наливаю в бутылку воду и снова выливаю ее в шкафчик обидчицы, чувствуя блаженство, когда листы ее тетрадей промокают насквозь и чернила расходятся голубыми кляксами. Затем замечаю косметику. Зачем злу тушь от Chanel? Откручиваю крышку от тюбика и выкидываю в воду. Ломаю помаду от Mac, вымазывая ее о посыревшие тетрадные листы. О да, пудра от Guerlain, она ей тоже не нужна, поэтому я открываю крышку маленькой блестящей черной коробочки, и опускаю ее в воду. Да и туалетная вода ей ни к чему. Выкидываю красивую стеклянную баночку голубой водички в окно, удовлетворенно наблюдая, как разлетаются мелкие осколки.
– Тина, заканчивай, народ возвращается, – сигналит Олег.
Набираю воды в бутылку – в горле пересохло. Возвращаю столешницу Ленкиной парты в исходное положение, закрывая шкафчик, и возвращаюсь на свое место. Теперь я могу насладиться тем, как вода охлаждает мое горло, потому что мне становится жарко, а руки все еще дрожат.
– Держи, – Олег протягивает мне шоколадный батончик.
– Спасибо, – я даже могу улыбнуться.
Надкусываю батончик и жадно жую.
– Не улыбайся, – наставляет шепотом Олег, когда ребята заполняют кабинет, – ты все еще расстроена.
Стираю улыбку с лица, хоть мне этого очень не хочется. Я готова расхохотаться, и желательно в лицо злу.
Леночка заходит в кабинет одной из последних, буровя меня взглядом.
– Твои защитники не всегда будут рядом, тварь, – шипит она, усаживаясь на свое место и слегка нагибаясь ко мне.
– Отвали, – рычит Олег в ее сторону.
Я делаю несчастный вид, и достаю тетрадь и учебник по литературе, учительница которой тоже заходит в класс. Мишка забегает последним.
Внимательно слежу за тем, как Леночка открывает шкаф парты. Как же мне хотелось бы увидеть сейчас ее лицо, но мне доступна лишь ее спина. Жаль. Но нет, мне везет, злобная блонди поворачивает голову в мою сторону. На пунцовом лице гримаса ужаса и злобы. Делаю глубокий вдох, чтобы не рассмеяться.
– Я тебя прикончу, мразь, – еле слышно шепчет она, и я почти вижу, как клубы дыма выбиваются из ее рта.
Поднимаю брови вверх, выражая полное непонимание происходящего, указываю пальчиком на ухо, как бы говоря, что мне не слышны ее слова. Мы обе знаем, что она не пойдет к директрисе с жалобой. В этой школе поступать так не принято.
– Кто решил прочитать первым сочинение по «Тихому дону»? – голос учительницы не нарушает нашего с Леной зрительного контакта.
Но в мою голову приходит еще одна мысль. Леночка должна прочувствовать всю прелесть моей мести. Чуть улыбаясь, все так же, не отрывая взгляда от блондинки, поднимаю руку.
– Кристина? Я удивлена, – Елена Михайловна, присаживается за свой стол, и жестом приглашает меня к доске, – выходи.
– О, нет, Елена Михайловна, если честно, я еще не все прочитала, – не отвожу глаз от Лены, я просто не могу этого сделать, – вы дали мне время до следующей недели.
– Действительно, – соглашается учительница.
– Мы с Леной обсуждали вчера эту книгу, и ее сочинение мне показалось замечательным.
При этих словах голубые глаза округляются, Леночка сжимает губы, и поворачивается к Елене Михайловне.
– Лена? – теперь учительница обращается к ней. – Мне всегда нравились твои сочинения. Давай, выходи, прочитай нам всем свои любимые места.
Но зло не может выйти. Ее тетради промокли, и даже если сочинение было ей написано, теперь его нет. У нее ничего не осталось! Я так счастлива!
– Кажется, нас ждет битва под Москвой, – тихо говорит Олег, поворачиваясь к Мише.
– Это будет Сталинград, – поддерживает тот друга.
– На самом деле, Елена Михайловна, – дрожащим голосом произносит блонди, – я еще не доработала сочинение. Кристина поторопилась с выводами. Мне хотелось бы еще немного подточить мысли.
– Ну что ж, есть еще желающие? – учительница обращается к классу.
***
После литературы, которая стоит последним уроком в пятницу, ребята начинают разъезжаться по домам, и я очень надеюсь, что и Леночка тоже уедет. Не хотелось бы после выходки с водой остаться с ней наедине на выходные. Выражение ее лица меня до сих пор смешит и страшит одновременно. Думаю, теперь война объявлена. Но я должна справиться. Она первая начала, а терпеть оскорбления я не собираюсь.
Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть.
– Кто?
– Олег.
Открываю дверь.
– Слушай, Ленка, конечно, уехала, но я бы предложил тебе поехать ко мне, – предлагает парень.
– Олег, – улыбаюсь, я сейчас так взбудоражена собственной выходкой, что чувство страха напрочь улетучилось, не понимаю, почему я вздрогнула от его стука, – не переживай. Все в порядке. Едь домой. Со мной ничего не случится.
– Ну как скажешь, в случае чего, звони.
– Хорошо, – киваю я, забывая, что его номера у меня нет.
Набираю еду в столовой. Намываю свое настрадавшееся тельце в душе. Около получаса болтаю с Шен по скайпу. Она осветлила волосы, и теперь похожа на загорелую версию Леночки. У моих друзей все отлично. Том все так же боится своей эрекции, переодеваясь с парнями в раздевалке. Эшли все так же страдает по Лэнсу. Шен экспериментирует с пирсингом и парнями.
Включаю «Настоящую кровь» и валюсь на кровать, поедая мясные биточки с макаронами, припасенные как раз для такого повода.
В субботу нежусь в кроватке до обеда, пока возмущенный пустой желудок не вынуждает меня покинуть комнату.
В столовой сидят несколько человек, но из моего класса никого нет. Завтракаю потрясающими тонкими блинчиками, щедро политыми абрикосовым вареньем, запивая все это какао. Не забываю взять эту вкуснятину в комнату.
Делаю уроки, пока желание прогуляться не пересиливает мою любовь к науке. Смеюсь собственной мысли. Остроумно. Любовь к науке и я. Нонсенс!
На улице довольно прохладно, возможно ближе к вечеру, приходится обуться в ботинки и утепленный плащ. Отмечаюсь на выходе из школы и бреду по той дороге, по которой мы с Юрой гуляли в первую неделю знакомства. Вдыхаю воздух полной грудью, распинывая ногами кучу цветных листьев, опавших с деревьев. Осень в России потрясающая, хоть и деревья стоят уже голые, а по утрам виднеется иней. Делаю несколько фотографий и отправляю их папе, он просил почаще присылать ему пейзажи его Родины. Затем фоткаю свою симпатичную мордашку и посылаю ее всем – родителям и друзьям, а то вдруг забудут меня. По аллее прогуливаются мамаши с малышами, и обнимающиеся парочки. Завидую. Нет, не мамашам, мне для детей пока рановато, а парочкам. Мне тоже хотелось бы прогуливаться, обнимаясь с Юрой. Вот если бы он сейчас положил свою руку мне на плечо, я б ее не скинула. И если бы он коснулся губами моих, я бы не стала сопротивляться.
– Девушка, – рядом останавливается машина, и высунувшийся из нее парень рассматривает меня, – а куда вы идете?
Это он мне? Осматриваюсь по сторонам. Рядом никого. Значит мне.
– Просто гуляю.
– А может покатаемся?
Парень выходит из машины, и подходит ко мне.
– Я Андрей, – представляется парень.
– Кристина, – странно, что я называю полное имя, оно только для моего папы.
– Я к родителям приехал на выходные, и тут увидел тебя, – парень чуть выше меня ростом, немного полноват, и выглядит как плюшевый мишка, не могу не улыбнуться, когда на его загорелом лице появляется улыбка, – и забыл, куда еду.
– Может, немного пройдемся? – предлагаю я, ибо не хочу садиться в машину к незнакомому человеку, хотя я бы не прочь прокатиться.
– Давай.
Мы оставляем его синюю Тойоту на обочине и идем в обратном направлении по аллее.
– Ты тут недалеко живешь? – спрашивает Андрей.
– Да, – киваю, надеюсь, он не станет вдаваться в подробности, не хочу рассказывать, что я школьница.
Хотя, почему бы и не рассказать? Он мне что, понравился? Так не должно быть! Я ведь только что мечтала о Юриных объятиях и его губах. Я вообще не должна знакомиться с парнями.
С другой стороны, мне же не помешает практика разговорного русского?
Как будто мне не хватает того, что все вокруг меня разговаривают на русском, скорее уж я родной язык забуду.
Андрей не расспрашивает меня о том, где я живу, зато я узнаю, что он вернулся недавно с Кубы, где отдыхал месяц, пока находился в отпуске. Вот отчего он такой загорелый. Мне бы тоже хотелось побывать на Кубе. Он учится в Высшей школе экономики, в Москве, где живет в общежитии, а сюда приезжает по выходным, видаться с родителями и братом. Отсюда до Москвы почти два часа езды, и жить ему тут неудобно.
Мне не интересно слушать его, но я не знаю, как отказаться от этой прогулки теперь, раз уже согласилась. Мне везет, кто-то звонит на его мобильник, и ему срочно нужно ехать. Он просит мой телефон, чтобы пригласить меня вечером куда-нибудь. Я решаю быть честной, и говорю, что учусь в местной школе-пансионате, и что мне только семнадцать лет. Андрей расстраивается сначала, но потом все же дает мне свой номер, вдруг мне станет скучно, и я решу провести с ним вечер. Он обещает вести себя со мной как с сестрой, пока я не повзрослею. Смеюсь этой шутке.
Брожу дальше по аллее. Мне хочется позвонить Юре. Мне надо услышать его голос, узнать, что он есть. Но я уже звонила дважды, его номер вне зоны доступа. Наверное, они уехали далеко от сети.
Дохожу до ресторанчика, куда меня водил Юра и заказываю порцию антрекота и шоколадный торт. Тут полно народа, и пока я листаю новости в социальных сетях, в ожидании своего заказа, замечаю на себе несколько заинтересованных взглядов представителей противоположного пола разных возрастов, даже тех, за столиками которых сидят и женщины. Улыбаюсь. Моя самооценка вальяжно выделывает пару танцевальных па в голове. Мне нравится ощущать на себе взгляды. Что в этом такого? Это при том, что сегодня я одета в голубые джинсы скинни и зеленый свитер с треугольным вырезом, волосы заплетены в две косы и обмотаны вокруг головы обручем в несколько слоев. На мне ни грамма косметики. И раз уж я пошла на прогулку, высокие каблуки были оставлены на полке в шкафу, ведь гулять в мягких ботиночках на каблучке в три сантиметра гораздо удобнее.
Удивляюсь, когда официант, вместе с десертом приносит мне бокал вина. На мой вопрос он поясняет, что это подарок от углового столика. Улыбаюсь и киваю в знак благодарности трем парням, сидящим за этим столиком. Моя самооценка на вершине мира. Но… им что, не понятно, что я еще школьница? Ау! Я не выгляжу старше своих семнадцати! Народ! Очнитесь! Но еще больше я удивляюсь тому, что мой счет оплачен той же группой парней. Вот это да. Да я могла бы жить тут, не тратя ни копейки. Забираю контейнер с жареной курицей, заказанной мною на вечер, и выхожу из ресторанчика. Бокал красного вина остается стоять на столике не тронутым.
– Девушка! – окликают меня уже на выходе.
Оборачиваюсь и вижу симпатичного парня, вряд ли ему больше восемнадцати. Светло каштановые волосы довольно мило торчат в разные стороны, словно он только что взъерошил их руками, а карие глаза рассматривают меня с таким интересом, как будто я какое-то чудо света.
– Привет, – сегодня улыбка не слезет с моего лица, я чувствую у своих ног весь мир. – Это ты заплатил за меня?
– Я не мог отвести от тебя глаз, – улыбается парень, подходя ближе. – Я влюблен, – он прикладывает обе руки к сердцу. – Проведи со мной вечер. Я Денис, и если ты откажешь, я буду преследовать тебя, как маньяк.
Ого! Шустрый какой!
А вообще, два знакомства за день? Надо не забыть расцеловать мамочку за эту красотку, которую я по десять раз в день вижу в зеркале.
– Я Кристина, – снова называю полное имя, – и мне семнадцать, – и я не хочу этого скрывать, потому что сейчас мне не нужен никто кроме парня, сидящего где-то в зарослях и следящего, чтобы малышня не разбежалась по лесу.
– Что? – резко выдыхает парень, округляя глаза.
Смеюсь.
– Извини, я готова вернуть деньги за ужин.
– Неет, – протягивает Денис, разводя руки в стороны, – тебе не может быть семнадцать. Я хотел пригласить тебя в клуб сегодня.
– Мне очень жаль, – не могу унять смех.
– Пожалуйста, скажи, что сегодня у тебя день рождения и тебе исполняется восемнадцать!
Мотаю головой.
– Вот облом! Может, мы хоть прогуляемся вечером?
– Прости, но у меня очень много домашнего задания, – начинаю движения в сторону аллеи.
– Да я все знаю, я все за тебя решу! – кричит парень мне вдогонку. – Я сам школу недавно закончил!
– Мой день рождения десятого ноября! – кричу ему, поворачиваясь и идя спиной вперед. – Я буду тут в этот день!
– Я буду ждать тебя! – кричит парень, смеясь, и забегает обратно в ресторан.
Прыгаю от счастья подскоками, как маленькая дурочка и размахиваю пакетом с едой. Ну а что, до совершеннолетия остается всего ничего и это, без сомнения круто.
Отмечаюсь о прибытии в школу. В комнате валюсь на кровать от усталости.
Итог дня: двое симпатичных парней, бесплатный ужин в дорогом ресторане, потрясающая прогулка и… ну вот, забыла в магазин зайти, ужас, как хочется мороженого.
Высвеченное на экране мобильника имя Юры отбивает аппетит. Нажимаю кнопку принятия вызова.
– Слышно? – спрашивает парень, конечно, к чему эти приветствия?
– Да, – отвечаю я.
– Тут связи вообще нет, мне пришлось идти пешком почти километр и залезть на дуб. Не факт, что ветка меня выдержит, так что если я вдруг перестану говорить, не обижайся, просто знай, что я свалился.
– Ты мой герой, – смеюсь, я счастлива.
– Как у тебя дела?
– Все здорово. Сходила в ресторан, куда ты водил меня.
– Что? С кем? – в голосе слышится возмущение, я надеюсь, это ревность.
– Одна. Но за меня заплатил один парень, который хотел познакомиться.
– Серьезно? – да, это ревность со сладким привкусом раздраженности. – Я оставил тебя на одни гребанные выходные и ты уже заводишь новые знакомства?
– Не переживай. Я сказала, что мне семнадцать, и я школьница.
– А ты сказала, что твой лучший друг будущий чемпион мира по карате?
– Какой такой друг? – шучу я.
– Я! Тина! Я твой лучший друг! – бесится Юра, не пойму в шутливой ли форме. – Запиши это себе на лбу. Я твой лучший друг! И пользуясь этой привилегией, я больше ни на минуту не оставлю тебя одну. С этого момента, ты везде будешь ходить со мной.
– Хорошо.
– А теперь повтори, кто твой лучший друг?
– Ты! – весело кричу я в трубку.
– Не слышу!
– Ты мой лучший друг! – кричу громче, и парень на другом конце провода начинает смеяться.
– Повторяй это себе перед сном, и после пробуждения. Вообще, просто почаще повторяй. Всем это говори.
– Я поняла.
– А теперь скажи, ты в зеленых шортах?
– Нет, но собираюсь их надеть, как только схожу в душ.
– Надень их и не снимай до моего приезда. И еще эту желтую майку. И волосы распусти.
– Для чего?
– Дружить будем, – смеется парень.
– Юр, я уже хочу, чтобы ты приехал, – шутки в сторону, я действительно хотела бы сейчас провести с ним время.
– Я угоню автобус, плевать на мелких, сами доберутся, – ржет Романов.
– Знаешь, я соскучилась, – говорю я, но в трубке что-то начинает дребезжать, шуметь и связь пропадает. – Вот черт! – возмущаюсь я, на что оператор монотонно вещает мне, что абонент в настоящее время не доступен.
А мне так хотелось, чтобы он услышал эту фразу.
***
Дебильная связь! Двадцать первый век, а в лесу неподалеку от Москвы! Одного из самых больших, развитых и дорогих городов мира не работает гребанная сотовая связь!
Сижу на ветке дерева, болтая ногами. Заплатили за нее в ресторане! Какого хера она вообще одна туда поперлась? А если бы не только заплатили? Надо провести с ней беседу о безопасном передвижении по Москве и области. А точнее, о безопасности сидеть в своей комнате, пока меня нет. Нет, не то, чтобы у нас гетто, и ее утащат среди бела дня, вообще-то, я всегда считал школьный поселок спокойным местом, но так к ней точно всякие уроды подкатывать не будут. Орловская слишком хорошенькая, чтобы отдать ее кому-то, не попробовав сначала самому.
С другой стороны, она мне все рассказала, и это круто, ведь это значит, что у нее нет желания с кем-то знакомиться. Следовательно, в ее голове есть я. И от этой мысли я готов восхвалить небеса, от которых не так уж и далеко, потому как дерево довольно высокое. Рассматриваю проплывающие облака на темнеющем небе, наслаждаясь обдувающим меня ветерком. Вот было бы круто, будь Тина тут. Я бы забрался в ее палатку, где так тесно, и…
– Романов! Куда смылся опять?
Гребанный физрук! Он почти как мой охранник, только матерится больше.
– Да как вы меня тут то нашли? – возмущаюсь я.
Дмитрий Николаевич пытался заставить меня петь с мелкими песни под гитару. Я ничего не имею против этого, но вот детские песни… как-то голубизной отдает. Ну, типа, если тебе шестьдесят, ты можешь это делать, а если ты подросток, то… В общем, я предложил спеть Бутусова, или Чижа, но мое предложение было отвергнуто и я придумал, что мне срочно надо позвонить, и свалил в лес. И вот сижу на дереве уже час, а детские песенки поет Леха, которого я подставил под это дело.
– Слезай оттуда! – орет физрук.
– Детский утренник уже закончен? – интересуюсь я.
– Я щас сам к тебе залезу и ты у меня прямо на дереве запоешь.
Мужик не шутит. Он может. Вот, уже за сук ухватился. Как его вообще на работу в школу взяли? Он и дети – вещи несовместимые. Интересно, как он психолога прошел? Ах да, его взяли специально, чтобы заниматься со мной карате, ведь он заслуженный мастер спорта. Когда я выпущусь, он станет совладельцем спортивного клуба, куда я хожу иногда тренироваться. Это было его условием. Мужик один из лучших тренеров Москвы, но ездить ежедневно к нему на тренировки у меня занимало бы слишком много времени. Может, он из-за этого меня ненавидит?
Вот, его рука уже хватает меня за щиколотку. Какой прыткий мужик.
– Сам слезешь, или тебе помочь? – он словно огнем дышит.
Не удивлюсь, если сейчас он превратится в огромную собаку, как в этих тупых фильмах про всяких оборотней. Хотя, если физрук в кого и превратится, то в кабана. Прямо вылитый.
– Да слезаю я, – не лезть же мне от него до самой верхушки дерева?
По дороге к палаточному лагерю Дмитрий Николаевич, интеллигентно, используя мат лишь через каждые два слова, и всего раза три дав мне подзатыльники, объясняет, какой я говнюк, что свалил в лес в темное время суток, да еще и так далеко от разбитого лагеря. И как всем будет хреново, если я пропаду, хотя, он то, конечно, порадуется, ведь он вообще никогда не ожидал, что я свалюсь на его голову, поскольку до моего появления, в его жизни все было прекрасно.
– Я пел гребанные песни, – Леха встречает меня у костра, – значит ты идешь проверять палатки.
Киваю. Это справедливо. Пересчитываю палатки, заглядывая в каждую, освещая маленькие головы фонариком. Я знаю всех малышей в лицо. Отмечаю в списке каждого. Поход – это действительно серьезно, филонить тут нельзя. Ну, если только в детских песнях.
Вообще, мы с Лехой впервые поехали в поход с мелкими в восьмом классе. Мы не хотели. Но проштрафились. Все вышло до боли банально, мы дурели с парнями в холле нашего этажа, кидались друг в друга мячом. Кто-то, уже не помню кто, зарядил мячом в окно. И все не так уж страшно, наши родители просто вставили бы новое стекло, и проблема была бы исчерпана. Дело в том, что в тот период стоянка с машинами сотрудников школы располагалась прямо под нашими окнами, и пострадали три машины. И это тоже не самое страшное, ведь наши родители могли бы отремонтировать эти тачки. Проблема все в тех же тетках, сидящих в школьном совете, и решающих наши судьбы. Они посчитали, что мы должны стать более ответственными, и понимать всю ту общественную опасность, которую могли бы нанести, находись в машинах люди, или гуляй кто-нибудь под окнами. Мысль об изначально неверном расположении стоянки никого не заинтересовала. А для того, чтобы мы все это осознали, было принято решение о том, что следить за младшими классами будет теперь не только школьный совет, но и старшеклассники, для поднятия нашей социальной ответственности. То, что мы не являлись тогда старшеклассниками никого не смутило. Мишке достались экскурсии с мелкими по музеям. Лехе и мне – ежегодные походы. Олегу пришлось помогать тренеру вести тренировки для малышей. Я был привязан к тренировкам на следующий год, но уже за другой косяк. И знаете что в этом самое дебильное? В школьном совете не присутствует родитель ни одного из нас!
Не то, чтобы меня это напрягало, мне нравится помогать малышам узнавать что-то новое. Просто сейчас, когда мне так нужно время, чтобы проводить его с Тиной, я начинаю чувствовать его нехватку.
– Ну че? – спрашивает Леха, когда я возвращаюсь к костру. – Она свалила?
Это про училку ОБЖ, Елену Николаевну.
– Да, она закрыла свою палатку. Доставай.
Это я про коньяк, который мы прихватили с собой, и пьем по ночам, когда убеждаемся, что все мелкие на месте. Физрук знает об этой нашей вольности и ничего не имеет против, пока мы, цитирую «не валяемся в луже грязи и не орем пошлые песни».
Разливаем коньяк по стаканам и делаем по глотку. Хорошо.
– Дозвонился? – спрашивает Леха, он знает, что я бегал звонить Тине.
– Ага.
– Нормально?
Леха немногословен, но я понимаю, что он спрашивает, все ли в порядке в школе. Ситуация с конфликтом Ленки и Тины напряженная.
– Вроде да.
– Хорошо, я поговорил с Машей, она обещала не вмешиваться в это.
– Ты веришь ей?
– Конечно, – обидно произносит друг.
– Хорошо.
Надеюсь, он прав. Не хочу ссориться с другом из-за девчонок. Не понимаю, что он нашел в Машке, но это его выбор.
– У нее скоро день рождения. Не знаю, что ей подарить, – тихо говорит Леха. – Раньше все было как-то проще, вообще все, и подарки в том числе. А теперь, ну раз мы типа… встречаемся, наверное, я должен подарить что-то личное, или… может купить ей украшение?
– Чувак, я тут не советчик.
– А что ты подаришь Тине на день рождения?
День рождения Тины в ноябре, через неделю после моего, как я выяснил из ее личного дела. Вообще, хрен ее знает, как она к нам в класс попала, исходя из уровня ее знаний место ей в десятом, но никак не в выпускном. Но я благодарен всевышнему за то, что какой-то чувак допустил ошибку в оценке тестирования при ее переводе. Я не знаю, кем мы являемся друг другу, и не думаю, что в этот день я буду рядом с ней, но я уже прикупил ей в подарок жемчужный браслет. Жемчуг настоящий и подарок вышел довольно дорогим, учитывая, что мы знакомы чуть больше месяца. Но мои планы на эту девчонку предполагают некоторые растраты, так что я не экономлю. Кроме того, мне кажется, зеленоглазая любитель блестящих штучек, а в деньгах я не стеснен. И учитывая то, что после выпуска из школы мы больше не увидимся, я собираюсь приложить максимум усилий для воспроизведения своего плана.
– Я не думал об этом, – мне не хочется рассказывать другу о приобретенном подарке, происходящее между мной и Орловской должно остаться только между нами.
– День рождения Маши уже через месяц.
– Своди ее в ресторан, проведи с ней время, ей понравится. Купи билет на какой-нибудь концерт, или спектакль. Она же любит все это.
– Точно, – оживляется друг, – ты гений.
Как он сам до этого не додумался? По-моему, Машке вообще плевать на всякие побрякушки, и это один из ее немногочисленных плюсов.
– Леша, Юра, – нас отвлекает детский голос.
– София, ты почему не спишь? – малышка подходит к костру.
– Я Славу потеряла, – девчушка заплакана и трясется от холода всем своим маленьким тельцем.
Они близнецы-третьеклассники. София и Слава Ковалевы. Ничего друг без друга делать не могут. Даже спят вместе. Живут в школе в одной комнате, им только в этом году поставили разные кровати, но они все равно спят в одной. Уже второй год мы кладем их в разные палатки, типа нельзя класть мальчиков и девочек в одну. И второй год они выходят на поиски друг друга. Прошлой ночью я нашел их, лежащих в одном спальнике у костра, бог знает, как они туда вместе забрались. Мы с Лехой перенесли их в палатку Елены Николаевны. Не можем же мы их положить с физруком или к себе забрать? Вот хотел же взять для них двухместную палатку. А то София стесняется спать в палатке с мальчиками, а если положить Славу в палатку с девочками, то они начинают визжать, видимо, этому их учат с самого рождения.
Так и вижу, как какая-нибудь молодая мамаша объясняет своей принцессе: «Ты не должна обсуждать проблемы. Тебе это не нужно. Ты же девочка. Не нравится что-то – визжи. Хочешь чего-то – визжи. И чем громче ты будешь это делать, тем быстрее получишь желаемое».
А после таких вот уроков по школам расхаживают целые королевы, смотрящие на тебя как на исполнителя их желаний.
– Пошли, я знаю, где он, – накидываю на малышку свою куртку, а то она совсем продрогла.
Но Славы в его палатке нет.
– Юр! – зовет Леха шепотом. – Идите сюда, он тут.
Мелкий приперся к костру со своим спальником. Видимо, близнецы хотели повторить чудеса акробатики и втиснуться вдвоем в один спальный мешок. Бегу за спальником Софии. Хочу отвести их, как и прошлой ночью, в палатку к ОБЖ-шке, но ребята сопротивляются, просятся посидеть у костра. И мне приходится идти за их одеждой.
Теперь у костра нас четверо. Близнецы сидят на бревне, подложив под попы спальник, обнимаясь, смотрят на костер и молчат. Мы с Лехой продолжаем разговор.
Когда мелкие начинают посапывать, мы засовываем их в спальники и тащим к палатке Елены Николаевны. Но… в палатке она не одна, и поскольку половозрелых мужчин в походе только трое, вывод напрашивается сам собой – физрук и наша Елена не просто коллеги.
Принимаем решение уложить малышей в своей палатке. Нам все равно через три часа готовить завтрак, а еще через пару часов поднимать ребятню. Отоспимся в автобусе.
Когда утром Елена Николаевна и физрук орут на нас за перегар, мы тактично рассказываем им о своих ночных видениях, и объясняем причины отсутствия у нас возможности поспать. По смущению ОБЖ-шки ясно, что по ее предмету мы будет отличниками до окончания школы. С физруком все не так просто, он расширяет словарный запас нашей ненормативной лексики почти вдвое и идет на зарядку с малышней.
В автобусе мы, как и предполагалось, засыпаем. Нам нужно восстановить силы для встречи с девчонками. И если Леха поедет из школы домой, где в соседнем доме его ждет Маша, которая определенно, истратит запас восстановленных им сил, то мне это не светит. Потому что у нас с Тиной дружба «без рук».
***
В школу возвращаемся к обеду воскресенья. Обычно я уезжал домой, как и Леха. Но сейчас мне очень хочется увидеть свою новую одноклассницу, и я провожаю мелких до столовой, куда они бегут с криками, требуя блинов со сгущенкой, которые им обещала по приезду тетя Маша.
Сердце начинает стучать чаще, когда я вижу копну черных волос, сквозь волны которых пробиваются желтые полоски лямок майки. Концы волос спускаются чуть ниже скамейки, закрывая вид на бедра, которые должны быть обтянуты зеленой джинсой. Тина подгибает под себя одну ногу, перекидывает волосы на левое плечо, словно чувствует мое желание на расстоянии. Теперь мне видна загорелая кожа ее поясницы и округлости задницы, и я не могу просто смотреть на это.
Осматриваюсь. Кроме малышни, парочки ребят из седьмого класса, и нас с ней, в столовой больше никого нет. Две колонны, стоящие между столами, загораживают обзор со стороны раздачи, так что мелкие нас даже не заметят. Подхожу медленно, она не слышит моих шагов, из-за гомона малышни. Вздрагивает, когда я провожу двумя пальцами по ее плечу, забираясь под ткань майки и убирая с пути лямку лифчика. Кожа такая нежная. Девчонка затаивает дыхание, но не оборачивается. Провожу пальцами по ее шее, наслаждаясь вызванными этими прикосновениями мурашками, моментально распространяющимися по ее телу, затем вниз по выступающей косточке ключицы, и еще немного вниз, туда, где сквозь вырез майки виднеется розовое кружево лифчика, очерчиваю выделяющуюся сверху округлость ее груди, и, возвращаясь к плечу, подношу губы к ней.
– Ты надела их, – шепчу низким голосом, и провожу кончиком языка по хрящу маленького ушка, кайфуя от того, как выгибается ее тело в ответ на это прикосновение.
Тина глубоко вдыхает.
– Ты же просил, – выдыхает.
– Да. Спасибо.
Я действительно благодарен ей за это зрелище.
– Я быстро в душ, – все так же шепчу ей на ухо, – подождешь меня?
– Нет, – девчонка поворачивается, встает на колени на своем стуле, и мое дыхание замирает от зеленых глаз, смотрящих на меня так, словно она жила эти пару дней только моим возвращением. – Не уходи еще, – от нежного голоса и ее рук, вцепившихся в мои плечи, дышать становится тяжелее, а затем она тянется ко мне губами.
Это божественно. Ничто не может сравниться с тем, как несмело она касается губами моих губ, как аккуратно хочет втянуть мою губу в себя, видимо, перенимая это движение с меня. Касается языком моей верхней губы и у меня сносит крышу. Подхватываю ее подмышками, впиваясь большими пальцами в мягкую грудь, поднимаю, перетаскиваю через стул к себе. Нас ничего не разделяет больше. Тина привстает на носочки, прижимаясь ко мне грудью, держась руками за мои плечи. Прижимаю тело к себе одной рукой за талию, другую запускаю в ее волосы, кайфую от легкого стона, скорее даже выдоха, когда тяну ее голову назад за корни волос. Провожу языком от ее подбородка до губ по солоноватой коже, я хочу почувствовать ее вкус, попадаю прямо в ее ротик. Она потрясающа. Не могу оторваться от нее. Оттягиваю зубами нижнюю губу, и когда отпускаю, вновь встречаюсь с ее языком.
– Ты, Романов, опять оборзел?
Сука! Снова этот гребанный физрук! Да сколько он за мной еще ходить будет? Он что, меня преследует?
Отрываюсь от девочки, поворачиваюсь на доставший меня за эти выходные голос.
– Лучше бы ты на дереве сидел! – физрук не орет так громко, как в походе, ведь мы находимся в здании, но мне все равно хочется набить его заслуженную морду.
Тина выскакивает из моих рук и выбегает из столовой.
– Я вам в той палатке не мешал, – шиплю я.
– Премного благодарен, – смеется физрук, – но эта девочка несовершеннолетняя, – он что, умеет нормально разговаривать?
– Я тоже! – парирую я.
– Да. Но я учитель, и должен следить за порядком в школе. Или ты думал, что можешь трахать одноклассниц на столе в столовке и никто тебе ничего не скажет? – он понижает голос до шепота, и кажется сейчас вполне адекватным человеком.
– В следующий раз я сниму на видео фильм «В походе с физруком», – он прервал сейчас то, чего я никогда раньше не чувствовал.
– И я с удовольствием посмотрю его, малыш, потому что прекрасно выйду на картинке.
Физрук хлопает меня по плечу и уходит к раздаче.
Стоп! Он назвал меня «малыш»? Только дядя Рус так называет меня. И тут до меня доходит. Похоже, мой физрук не без причины прикипел ко мне. Возможно, его ко мне приварил мой охранник. Какого хера они меня обложили? За мной везде следят, и меня это бесит! Я обычный подросток, вашу мать, а не сын мафиозного короля, или как их там называют.
Быстрым шагом иду к раздаче. Нет, не поговорить с физруком, он все равно ничего мне не расскажет. Аккуратно расталкиваю оголодавших в походе малолеток, одному даже даю щелбан, а то уж больно борзо он зыркает на меня за мое проникновение вне очереди. Набираю еды на двоих с Тиной, и со скоростью света несусь в душ.
***
Стук в дверь, который я ждала и который пугает меня, наконец, раздается. Юра не дожидается, пока я открою, и когда он открывает дверь, намеренно оставленную неприкрытой, я жду его рядом с ней.
– Забей на физрука, – тихо говорит он, прикрывая за собой дверь и защелкивая замок, – меня никто не видел по дороге к тебе.
По логике Юры, я должна забить на всех. На физрука, на Леночку, на его друзей, и жить по принципу «забей на все и раскрепощайся».
От его потемневших глаз в руках и горле появляется дрожь. Я могу делать лишь мелкие вдохи, и воздуха катастрофически не хватает.
Он приближается, и наши губы снова встречаются. То, что случилось в столовой, повторяется, только сейчас, не прерывая единения наших губ, Юра поднимает меня и укладывает на кровать. Дышать становится еще тяжелее от его тела, нависающего надо мной. Он не опирается о меня, но расстояния между нами нет, наши тела соприкасаются, трутся друг о друга. Он поднимает ладонью мою майку, гладя животик, его язык нажимает на мое небо, рука уже сжимает грудь, проникнув под лифчик. Затем его голова опускается вниз, и язык проходит от моего пупка вверх. Юра поднимает майку и лифчик, высвобождая грудь, и тут же втягивает губами сосок. «Боже» вздыхаю я, выгибаясь всем телом. Другая его рука сжимает второй сосок, играя с ним. Еще никто никогда не трогал меня так, не прикасался к этим нежным местам. Я и подумать не могла, как это приятно.
– Ты вкусная, – шепчет Юра, очерчивая языком контур маленького бугорка на груди, – я даже не представлял насколько.
И он снова возвращается к моим губам, не прекращая поглаживать животик и мять грудь.
– Прикоснись, – командует он, снимая с себя майку, выкидывая ее на кровать, – не бойся.
И я несмело глажу обеими руками его торс, изучая изгибы тела. Юра твердый, рельефный и горячий. Я провожу руками по его бокам. Он выдыхает воздух из легких громко, как будто не дышал до этого никогда. Перемещаю руки на его спину, прижимая к себе, и его губы снова прижимаются к моим. Мы изучаем тела друг друга. Я несмело. Я боюсь трогать его, боюсь что-то сделать не так, боюсь показаться смешной. Губы Юры блуждают по моему телу так, словно хотят высосать самую частичку меня из него. Пустота в животе ощущается сейчас болезненно, пульсация между ног так сильна, что я начинаю двигать бедрами непроизвольно, чтобы хоть как-то утихомирить возникший поток чувств. Юра, погладив пару раз мою промежность сквозь плотную ткань шорт, запускает руку в них. И когда его пальцы касаются моего лобка, я понимаю, что не могу сейчас пойти так далеко. Я не готова, ни физически, ни морально. Хватаю его за запястье. Он отрывается от моих губ и впивается в меня вопросительным взглядом темных глаз.
– Не надо, пожалуйста, – трясущимся голосом пищу я.
Юра моргает несколько раз, как будто ему необходимо выйти из транса, и тут же вытягивает руку из моих шортиков, на что мое тело отзывается еще большей пульсацией. Несколько секунд Юра смотрит в мои глаза. Мы оба пытаемся понять, что сейчас произошло. Мне стыдно. Я не выдерживаю напряжения, и мои глаза наполняются слезами. Как же глупо!
– Извини, – ною я, – я не могу. Не надо.
Меня потрясывает.
– Шшш, – Юра гладит меня по голове, – все в порядке. Не плачь.
– Прости, – шепчу я, мне жаль, что он ожидал большего, а я не оправдала его надежд, и я отворачиваю голову.
– Тина, посмотри на меня, – его ладонь, аккуратно касаясь мокрой щеки, поворачивает мою голову, я заставляю себя посмотреть на него. – Ничего не случилось. Я слишком возбудился, и подумал, что ты готова.
Его спокойный, тихий голос, размеренно произносящий эти слова, и легкие поглаживания моей головы, успокаивают.
– Не плачь. Я не имею права требовать от тебя то, чего ты не можешь дать. Я поторопился. Я буду внимательнее прислушиваться к тебе.
Он наклоняется и нежно касается губами моего лба. А затем его руки аккуратно опускают лифчик, а за ним и майку на грудь. Он легко гладит мой животик и ложится рядом со мной. Прижимает меня к себе, и теперь уже поглаживает спину. Мы лежим так пару минут. Я изредка всхлипываю. Юра закрывает глаза, и его дыхание выравнивается. Затем мы встречаемся глазами.
– Юр, – тихо всхлипываю я, – мне хорошо, но я не готова к большему. Может, позже?
– Когда скажешь. Я буду ждать, – он убирает с моего лица прилипшие прядки волос и мягко улыбается. – Я буду ждать, сколько потребуется. Установи мне рамки. Говори, если я забегаю вперед. Идет?
Киваю, смахивая слезы с лица.
– Дружбы «без рук» не получилось? – моя улыбка не смелая, я все еще чувствую вину за то, что он так возбужден.
– Нет, – он мотает головой, – у нас не будет такой дружбы, – он серьезно выделяет слово «такой». – Мне мало дружбы с тобой, Тина.
От этих слов я улыбаюсь шире. Приятно слышать такие слова от человека, к которому питаешь романтические чувства, а я их, определенно питаю.
– Мне нужно быть готовой. Мы еще мало знакомы, – опасливо говорю я.
Мне страшно. Вдруг он решит, что без секса я ему не нужна? Ведь мне он уже нужен.
– Значит, мы познакомимся поближе, – он снова улыбается. – Не думай об этом, ладно? Пусть все будет, как было до этого.
– Ты сможешь?
– Что?
– Если тебе нужен только секс, – решаю сказать прямо то, что в моей голове, – то я так не умею.
Он делает глубокий вдох.
– Тина, я уже сказал, я буду ждать, пока ты не будешь готова, и я не стану торопить тебя.
– Спасибо, – прижимаюсь к нему, и касаюсь его губ.
– Но вот с этим пока поаккуратнее, – усмехается Романов, садясь на кровати, – я не железный. Сходим прогуляться вечером? Может, кино?
– Конечно.
– Круто, а теперь мне надо в душ.
Парень вскакивает с кровати и направляется к двери.
– Ты же только что из душа.
– Тина, я теперь туда буду часто ходить, – бросает он и выходит из комнаты.
А я остаюсь валяться на кровати и думать о том, что неплохо бы поискать салон, где я начну делать эпиляцию. Не хочу, чтобы в следующий раз, когда я буду готова к большему, Юра наткнулся на ежика.
***
Такого облома у меня еще не было. Остановиться было чертовски трудно. Я сначала даже не понял, что она сказала. Слава Богу, до моего, помутненного возбуждением, разума, дошло ее тихое послание, иначе я натворил бы дел, потому что я был готов к этому. Почему она так испугалась? И откуда эти слезы? Я перестал дышать, когда увидел, как за одну секунду ими наполнились ее глаза. Смотрел, и как дурак, ничего не мог выдавить из себя. Мне потребовалась почти минута, чтобы произнести хоть что-нибудь, и вроде у меня получилось успокоить ее. Мое тело все еще возбуждено, но теперь мысль трахнуть ее отступает. Я не могу. Не могу надавить на нее, искусственно приблизить этот момент уловками, как бы мне не хотелось. И теперь мне кажется, что Тина не та девчонка, которую я смогу поиметь и оставить, как было задумано изначально.
Как бы там ни было, я уже дал ей обещание, и намереваюсь его сдержать. Так что теперь, что бы ни случилось между нами, в любой момент я должен быть готов оторвать от нее руки, если она этого попросит.
Извинилась. Усмехаюсь, пялясь в экран ноута, где кручу какой-то сериал, не вызывающий у меня интереса, хотя еще полтора месяца назад он захватывал меня. Теперь меня мало что захватывает. Только эта девчонка. За что она извинилась? Это я должен был извиниться. Вот только я не вижу смысла в извинениях. Что они дают? Ничего!
Из размышлений об Орловской меня выдергивает звонок мобильника. Отец. Не хочу отвечать. Но если я не возьму трубку, дальнейшие события ограничатся двумя действиями: а – мне перезвонит Роза, и проведет беседу об уважении к старшим, и Розу придется слушать, потому что обидеть женщину, вырастившую меня, я не имею права; б – уже через час в школу приедет дядя Рус, заберет меня, как бы я ни сопротивлялся, потому что этот громила может меня и на руках вытащить, хоть я не так мал, как в детстве, и увезет на встречу с отцом. А отец в Москве, раз звонит.
Три года назад я перестал брать трубку от папаши, потому что он названивал мне пару раз в месяц с тупыми вопросами о моих делах. Мои дела перестали его касаться в тот момент, когда я пролил последнюю слезу по маме и сестре, а он испарился из моей жизни, оставив на попечение Розе и начальнику службы своей безопасности. И он перестал звонить. Теперь его звонки лишь оповещают меня о его присутствии в Москве и желании встретиться со мной, чему я пока не могу противиться.
Ничего не поделаешь – иногда нам приходится делать то, с чем наши желания не совпадают.
Нажимаю на кнопку приема звонка и молчу в трубку.
– Сын, ты тут? – ухмыляюсь вопросу отца, заданного спустя полминуты молчания.
– Нет, это телефон сам тебе ответил, – хамлю я, не получается у меня без этого с ним общаться.
– Оставь при себе подколы. Я заеду за тобой через час.
– И куда мы поедем?
– Есть пожелания?
– Есть пожелание остаться там, где я сейчас.
– Значит, выбор за мной, сынок, – он что, хохотнул в трубку?
Отец сбрасывает вызов. Вот такое семейное общение. Не сказать что мы близки, не так ли?
Бегу к Тине, надо сказать ей, что кино отменяется, неизвестно, как долго папаша решит играть в семейную идиллию. Мои одноклассницы Майя, Ирина и Светка устроили в холле какое-то обсуждение, и мне приходится развернуться на полпути к цели. Не хочу, чтобы они видели, как я захожу к Тине, ей и так не сладко.
Пишу сообщение «жду тебя в курилке», отправляю ей и направляюсь к лестнице.
– Романов! – останавливает меня девчачий голос.
Ну блииин. Что им надо от меня? Сейчас не до них.
– Что?
Останавливаюсь, напуская на себя скучающий вид, чтобы дать понять женсовету, что не готов к обсуждению чего-либо.
– Скоро второе ноября, – напоминает Майя, – что придумал?
– Пока ничего.
– И что, оставишь нас без вечеринки? – возмущается она. – Вам же по восемнадцать! Давай зажжем! Кроме того, это же наш последний совместный год!
Да, все так и есть. Школу мы закончим в полные восемнадцать из-за эксперимента с четвертым классом, которого в обычных школах пока еще не ввели. Надо бы отметить этот день так, чтобы запомнилось. Наши с Олегом дни рождения в один день, поэтому обычно мы договариваемся и устраиваем что-нибудь. Майя, как сверхактивный человек, всегда нам помогает. К ней можно подойти с любой идеей, и она воплотит ее в жизнь. Поэтому большинство мероприятий в классе, как и в школе, не обходится без этой высокой громкоголосой шатенки. И в этом году ей хочется чего-то необычного, потому как она считает, что восемнадцатилетние – это какая-то «Вау» дата, отметить которую необходимо так, чтобы всем запомнилось. Вот есть правда в ее словах, но наши с Олегом дни рождения и так всем запоминаются. В том году мы ходили в лабиринт страха, на выходе из которого нас встретил автобус, отвезший в караоке, снятый нами для класса. Все нажрались. Миха уснул с микрофоном. Компьютеры в кабинете информатики, нашими стараниями, потом еще месяц вместо заставки крутили ролик, где он поет «Голубую луну», размахивая рубашкой над головой. Миха оправдывается чувством всепоглощающего страха, который он испытал в лабиринте, где ему навстречу выпрыгнули две окровавленные медсестрички. Он, кстати, до сих пор их не любит.
В этом году я еще не думал, как отметить день рождения, хотя времени осталось в обрез. Ведь в моей дурацкой башке только эта девчонка! Я ни о чем не могу думать.
– Я предлагаю уехать на выходные в лагерь, – воодушевляется Майя, – можно даже заброшенный какой-нибудь…
Я не слушаю, что она говорит. В этот момент мимо меня проходит Тина. На ней обтягивающие джинсы и узкая кожанка, в вырезе которой виден кружевной край розового лифчика. Издевается? Пялюсь на Орловскую, которая проходит мимо меня, словно мы не знакомы, важно расправив плечи, спускается по лестнице, проведя ладонью по моей руке, загнутой за спину. Этого ее движения девчонки не видят.
– Ау! – Майя щелкает пальцами, привлекая мое внимание, и я перевожу взгляд на болтливую одноклассницу. – Че задумался? Как идея?
– Круто, вот ты все и организуй, финансы за нами, – говорю быстро, я должен от них отвязаться.
– Как обычно, пятьдесят на пятьдесят?
Почему она решила обсудить это сейчас? Наверное, потому, что осталась неделя…
– Ага, – я готов сорваться с места, но лучше будет уйти спокойно, чтобы женсовет не заподозрил, что я спешу к Тине, мне не хочется подставлять ее.
– Мне нужна будет твоя помощь, – не унимается одноклассница.
– Я весь твой, давай поговорим вечером, хорошо?
Не слушая ее ответа, спокойным шагом спускаюсь два пролета по лестнице, а затем, уйдя из поля зрения одноклассниц, срываюсь на бег и, перепрыгивая через три ступеньки, вылетаю на улицу.
Тина стоит в кустах, где мы оборудовали курилку. При виде меня на ее лице появляется улыбка. Я хочу обнять ее, потискать, растормошить ее волосы, уложенные обручами из тяжелых кос, вокруг головы. Когда она успела заплестись?
– Ждешь меня в курилке? – обвиняет она, но глаза ее искрятся смешинкой.
Похоже, она уже отошла от слез в своей комнате.
– Женсовет поймал меня в холле, – оправдываюсь я.
– Кто? – смеется девчонка. – Это ты так называешь своих одноклассниц?
– Не хотел идти при них.
– Почему? Думаешь, мне интересно, что ни думают? Что такого, если бы ты пришел в мою комнату? Ты стесняешься? Ууу, – ее полные губки сжимаются уточкой, – какой ты стеснительный, Юрочка, – она издевательски мотает головой, – ты как маленький, боишься, что тебя застукают с девочкой.
Дразнит меня? Да. И выглядит при этом супер сексуально. Но меня не так легко вогнать в краску.
Обвиваю руками ее маленькое тельце, прижимая к себе так крепко, что она резко выдыхает воздух. Ее лицо подается вверх и широко раскрытые зеленые глаза, упираются в меня ожидающим взглядом.
– Что-то я не помню, чтобы ты была лишена стеснения час назад, – говорю низким голосом, пусть знает, что инициатива в моих руках.
И тут же насмешливость стирается с ее лица. Длинные ресницы прикрывают глаза, а подбородок опускается чуть ниже.
– Давай, покажи, какая ты не стеснительная, – подкалываю ее, мне нравится сбивать с нее напускную важность.
– Пусти, – тихо говорит она, но не вырывается.
– Я не хочу давать им лишний повод обсуждать тебя, – говорю уже спокойнее.
– А мне плевать, – она снова вздергивает подбородок, – что они говорят. Что плохого в том, что мы общаемся?
– Только плюсы, – улыбаюсь, легко касаясь ее губ.
– Так что вы там обсуждали? – Тина прячет глаза, кажется, стесняется своего любопытства.
– Вечеринку в честь восемнадцатилетия.
– Чьего?
– Моего.
Удивленно смотрит, снова в глаза.
– У тебя скоро день рождения? Тебе исполнится восемнадцать?
Киваю с широченной улыбкой, потому что теперь идея с лагерем мне по вкусу. Много укромных мест, где я смогу провести время в компании этих глаз, и не только их. Надо продумать, как веселить там народ.
– Почему ты не сказал?
– Говорю сейчас. Мы устроим крутую тусу, будь готова. Ты приглашена.
– А что тебе подарить?
– Свое присутствие.
Хочется сказать «себя», но… она ясно дала понять, что не готова к таким подаркам.
– Приготовься на следующие выходные. Мы уедем за город.
– Куда?
– Ты все узнаешь, – снова касаюсь ее губ, не могу не делать этого, я должен их чувствовать, раз уж большего мне не позволено.
Тина отдается поцелую больше, она уже не стесняется так сильно, как в первые разы. Мне нравится, как ее руки обвивают меня. А потом она прижимается щекой к моей груди, и я улыбаюсь во все тридцать два, как какой-нибудь идиот.
– Погулять сегодня не получится. Мне надо уехать в Москву, – мне не хочется этого говорить, не хочется менять вечер с ней на вечер с человеком, которого я даже слышать не хочу, не то, чтобы проводить с ним время.
– Хорошо. Но ты вернешься?
– Да, только не могу сказать во сколько.
– Знаешь, скоро должен прилететь мой папа. В конце ноября.
Она говорит это с грустью в голосе, что очень странно. Насколько я понял, у Тины прекрасные отношения с родителями и длительное расставание с ними дается ей тяжело. Так в чем же дело?
– Это хорошо?
Усаживаюсь на импровизированную лавку, состоящую из разрезанной вдоль столешницы парты, держащейся на двух сломанных стульях, и притягиваю к себе девчонку. Она устраивается на моих коленях, ссутулив спину. Смотрит на землю и как-то обреченно вздыхает.
– Хорошо, – слабо кивает головой.
А что тогда не так? Она скучает по родителям. Родители скоро прилетят. Они будут вместе… Ах, вот что не так…
– Он может забрать тебя из школы? Перевести в другую?
– Нет, вряд ли. Но у него будет служебная квартира в Москве.
Снова молчит. У Тины есть странная привычка – не договаривать и отвечать на вопросы жестами. Она часто кивает вместо того, чтобы сказать «да», или, наоборот, при отказе мотает головой. А я привык разговаривать напрямую. Ненавижу недоговоренности.
– Юр, – смотрит на меня, – ну как ты не понимаешь?
Снова молчит. Конечно, я сам должен догнать ее мысли. Она там в своей голове что-то поняла, а я, видимо, маг восьмидесятого уровня, и читаю мысли. Ну, будет у отца квартира. Это же круто, она сможет видеться с ним чаще… А вот со мной реже – доходит до меня. Вряд ли ее отец с удовольствием отпустит дочурку на выходные к однокласснику в гости, где, тем более, ошиваются вечно еще и его друзья. Даже если Тина сможет отпрашиваться иногда, типа к подруге, это не будет постоянным, как сейчас.
– Но мы же все равно будем в школе пять дней в неделю, – пытаюсь обратить ее внимание на положительное.
– Да, но…
Блять! Просто говори! Эти ее перерывы в речи меня подбешивают. С другой, стороны, Тине иногда действительно трудно выражать свои мысли, это объясняется ее не слишком обширным словарным запасом. Так что я не тороплю ее.
– Мне нравится ездить к тебе.
– Правда?
Я удивлен. Я то думал, она ездит потому, что ей больше поехать некуда. Нет, мы, конечно, круто проводим время, но мне казалось, что Тина была бы не против иметь подруг, с кем могла бы проводить выходные.
– Да. Иногда твои друзья меня раздражают, – смеется, – как и ты, – касается подушечкой пальца моего носа. – Но, мне все равно нравится, что мы можем проводить вместе время вне школы.
– Это не проблема, – улыбаюсь, не хочу, чтобы она грустила, ведь ее отец еще не прилетел, мы не знаем, как все повернется. – Я просто перееду в соседнюю с вами квартиру, – конечно, я шучу. – Буду приходить к вам на завтрак, помогать тебе делать уборку, проведу экскурсию твоему отцу по всем местам Москвы, которых он не видел, и втерусь к нему в доверие. Через месяц он сам без меня не сможет.
Тина смеется, запрокидывая голову. Смотрю на нее и не понимаю, что творится внутри меня от этого смеха, он как будто наполняет меня изнутри…
И тут в кармане спортивников вибрирует мобильник, раздается знакомая мелодия.
Сегодня день обломов.
Принимаю вызов.
– Я жду тебя на стоянке, – произносит голос отца.
В трубке раздаются гудки.
– Мне пора, – аккуратно ставлю ее на землю и поднимаюсь сам, – меня ждет каторга.
– Что?
Вот он – не слишком обширный словарный запас.
– Меня ждут, – объясню ей значение этого слова как-нибудь в другой раз. – Я наберу тебя, как вернусь, если это будет не слишком поздно, хорошо?
Тина кивает и исчезает в зарослях кустов, выходя из курилки.
А я направляюсь к школьной стоянке, готовясь к вечеру в компании своего единственного родителя.
Спокойствие. Только спокойствие. Не смей срываться при нем. Не давай ему эмоций, никаких. Он ничто. Его нет.
***
Стараюсь не думать о скором приезде папы. Я ужасно соскучилась. Мне хочется похлопать его пухлое брюшко и потискать за большой нос, который, спасибо вселенной, не оставил отпечатка на мне. И будет круто снова завтракать вместе, смеяться над глупыми комедиями, которые папа не в состоянии не комментировать. Я держусь за живот от хохота, когда он ворчит над тупостью героев. Но… все теперь поменялось. Всего за каких-то два месяца, которые я провела вдали от них. Да и скоро начнутся осенние каникулы. Я полечу в ЛА на целую неделю, где встречусь с друзьями и родителями. Том уже готовит вечеринку в честь моего восемнадцатилетия. Жаль, что Юры на ней не будет.
Вот же черт! Я лечу в ЛА в следующую пятницу. Мама уже забронировала билет на пять утра, папа договорился с директрисой школы, чтобы меня отпустили в этот день. Мне осталось только заказать такси, которое ночью увезет меня в аэропорт. В пятницу. Второго ноября. В день рождения Юры. Похоже, я не попадаю на этот праздник.
Поплакать? Что от этого изменится? Ничего. Но мне станет легче.
После получаса глотания слез голова начинает болеть. Надо заканчивать. Умываюсь.
Поменять билет? Я потеряю кучу денег. Да и как объяснить это родителям?
Привет, мам, пап, я прилечу позже и потрачу на тысячу долларов больше, потому что хочу потусить на вечеринке одноклассника, с которым целовалась сегодня целый день. Вы не против? Спасибо, что любите меня.
Какого черта Юра не сказал мне раньше о своем дне рождения? Я купила бы вылет в другой день.
Звоню по скайпу Эшли, мне не помешает поддержка.
Вот только поддержку приходится оказывать Эшли. Ей она сейчас нужнее. Моя подруга рассказывает, как друг Кайла, Лэнс, за которым моя подруга, как последняя дура, бегает с этого лета, снова опрокинул ее. Она ходит на все его соревнования и тренировки, на всех вечеринках пытается привлечь его внимание, и даже составила с ним пару на уроках искусства для написания самостоятельных работ, но он в упор не замечает ее. Успокаиваю подругу всеми доступными мне добрыми словами, мне не нравится, что она огорчена. Эшли такая милая, светлая, умница, каких мало, не хочу, чтобы она страдала, тем более по такому придурку, как Лэнс, которому кроме его долбанного футбола, вечеринок и девчонок ничего больше от жизни не надо. Про свою беду даже не заикаюсь. Эшли сейчас не в состоянии выслушивать еще и о моих проблемах, ей хватает своих. Тем более, что она ждет меня чуть ли не больше, чем мои родители.
Почему все так?
Одеваюсь и выхожу гулять на аллею, которая мне уже полюбилась. Не могу сидеть в комнате.
***
В сауне жарко, но мне нравится. Да и выходить мне не хочется, ведь там, за дверью, отец. И не только. Мы уехали на нашу дачу в нескольких километрах от Москвы, где нас уже ждали дядя Дима и Олег, что круто, потому что это лучше, чем проводить время наедине с папашей. Думаю, он специально позвал своего друга, чтобы нам было проще общаться. Так что мы с Олегом, после порций шашлыка, забурились в сауну, откуда выходим в бассейн охладиться, и обратно.
Кроме нас на даче еще четыре молоденькие девчонки. Возможно, они элитные проститутки, что неудивительно, ведь наши папаши частенько прибегают к услугам таких вот дамочек. И если мой отец холостяк, то Олегу сейчас, наверное, еще хуже, чем мне, ведь дядя Дима на его глазах изменяет его матери.
Мы молчим уже минут двадцать, и, выйдя из сауны в помещение с бассейном, одновременно идем не к воде, а к бару. Нам будет проще пережить этот вечер, если по крови растечется немного алкоголя.
– Блондинка, – друг открывает банку пива и делает глоток холодного напитка, – та, которая в белом купальнике, ничего, – он говорит без каких-либо эмоций, ему все это не нравится так же, как и мне.
А как должны чувствовать себя подростки, которым их отцы притащили шлюх?
Наши, бесящиеся с жиру, родители находятся в паре помещений от нас, где девчонки делают им расслабляющий массаж, который нам, кстати, сейчас тоже не помешал бы.
Когда они заказали нам стриптизерш с продолжением на шестнадцатилетие, мы, конечно, обрадовались. Но теперь это кажется каким-то пошлым.
– Дай угадаю, – Олег все же ухмыляется, – а тебе понравилась та малышка в розовом купальнике?
– Отвали, – устало говорю я.
– Да ладно, неужели ты собрался хранить верность своей американке?
– Она русская.
– Как скажешь, братан, – он чокается своей банкой с моей. – Так ты собираешься?
– Твое какое дело?
– Молчать надоело просто. Я, типа, ситуацию разряжаю.
– Разговором о Тине?
Это вообще не помогает. Я никак не могу решить для себя могу ли сделать то, чего хочу. А я, правда, запал на розовый купальник. Девка хорошенькая. Все при ней. Синие глаза, цвет, скорее всего изменен линзами, идеально гладкие волосы до середины спины, красивого каштанового цвета, четкая фигурка с большой грудью. Но больше мне понравился, конечно, розовый купальник, так похожий на тот, в котором была Тина в первый раз.
– Да ладно тебе, забей, у вас же нет отношений, – подбадривает Олег.
И он прав. Отношений нет. Но сегодня дружба, которая мне и не нужна с этой девчонкой, стала чем-то большим. Больше, чем дружба, но меньше чем то, чего я хочу от нее. А секс мне нужен. Последний раз я трахался в день приезда в школу в сентябре. Так почему не удовлетворить свое желание? Тина к этому еще не готова, и торопить ее я не стану.
– Эй, вы че тут притихли? – на дяде Диме набедренная повязка и довольнейшее выражение лица. – Мы с Илюхой, кстати, посылаем вас в Париж на каникулы. Это подарок на восемнадцатилетие.
– Серьезно? – одновременно возмущаемся мы с другом.
– Париж? На кой он нам сдался? – продолжает Олег.
– Что нам там делать? – поддерживаю его я.
Недалеко от Парижа остался домик моей мамы, где-то в Сен-Клу. Мама обожала это место, и часто возила нас туда. Но я его не помню, и не хочу вспоминать. Мне тяжело даже прикасаться к вещам матери. В Московском доме, где мы жили, когда я был ребенком, я не появлялся уже несколько лет. А на дачу езжу только потому, что она недалеко от города, и тут можно классно провести время с компанией. И вообще, Париж – не место для двух восемнадцатилетних подростков.
– Я в вашем возрасте на деревне коров сторожил, – отец моего друга повышает голос, – и не жаловался. А вас Париж не устраивает? Вы совсем оборзели? Может, если нам пересмотреть ваши карманные расходы, то вы станете посговорчивее?
Мы с другом ухмыляемся. Это нас не пугает. Во-первых, потому, что наши отцы частенько этим угрожают, но никак не могут воплотить угрозы в реальность. А во-вторых потому, что мы уже давно откладываем деньги, именно из-за таких вот угроз. Наличка у нас припрятана по всем углам.
– Димон, не гони на пацанов, – а эта высокоинтеллектуальная реплика поступает из уст моего отца, вваливающегося в бассейн. – Пусть сами решают, где хотят провести каникулы. Как подготовка к соревнованиям?
Это он про мировые соревнования по карате в Токио, на которые мы летим в январе.
– Все круто, – Олег делает еще глоток из банки, – мы всех там уделаем. Да? – поворачивается ко мне.
– Еще бы.
В моем голосе энтузиазма нет, я хочу, чтобы вечер поскорее закончился, ну или продолжился с той девчонкой, вот только без наших, вылезших из девяностых, родственничков, в набедренных повязках.
– Котик, ты меня совсем оставил.
Наши с Олегом головы поворачиваются на стеклянную дверь, прислонившись к которой стоит высокая блонди, в одних только стрингах. Черт, ненавижу стринги. И кто, интересно, котик?
– Иди, подожди меня в комнате, – отсылает ее котик голосом отца Олега.
– Там девчонки уже заждались, – блонди надувает губы, разворачивается, и виляя задом удаляется.
– Слышали? – дядя Дима оглядывает взглядом нас со своим сыном.
Это значит, нам с другом надо идти в комнату к шлюхам. Но мы остаемся сидеть на месте. Его отец хмыкает, мотает головой и ныряет.
– Говорят, у вас в этом году новая ученица, – отец присаживается за наш столик.
– Ага, ее зовут Кристина, – поддерживает разговор Олег. – Симпатичная.
– Думаю, это хорошо, в вашей школе совсем не бывает новых людей. Свежая кровь необходима, иначе становится скучно, – отец наливает виски в стакан, делает глоток и закуривает.
– Ага, с ней стало гораздо веселее, особенно Юрану, – ухмыляется белобрысый.
Козел.
– Вы сдружились? – отец изучает мое лицо.
Это слово из его уст звучит как-то… не так, как должно звучать. Он словно оскорбляет его, хотя интонация абсолютно ровная. Или само упоминание о Тине, прозвучавшее от него меня бесит?
– Немного, – отвечаю односложно, я не хочу ничего рассказывать ему.
На самом деле мое молчание не имеет смысла, уверен, он и так все знает. Просто старается наладить контакт, потерянный много лет назад.
– Так, какие планы на каникулы?
Переглядываемся с Олегом, но молчим.
– Пацаны, если вы не посвятите меня в свои планы, будет сложно переубедить Димона на счет Парижа, – отец смотрит нам в глаза, переводя взгляд, ждет.
– Мы думали слетать куда-нибудь в Тай, – я решаю, что нет смысла скрывать наши планы.
– Вам не хватит недели в Тае, – говорит отец, и после недолгого раздумья, предлагает, – слетайте лучше в Айна-Напу.
– Это на Кипре? – я заинтересован.
– Точно, недели вам хватит, чтобы развлечься. А в Тай летите летом на месяц или дольше, куда-нибудь на остров. Я забронирую вам бунгало.
– Я согласен, – Олег отхлебывает пиво, поднимается со своего места и идет к выходу из помещения, – я читал на Кипре можно круто потусить, – он останавливается в дверях, разворачивается к нам и оскаливает зубы, – а пока я развлеку себя той блондинкой.
Мы с отцом остаемся одни. Разговаривать нам не о чем. Мне хочется пойти за Олегом, но я продолжаю сидеть на месте, откинувшись на спинку плетеного кресла, покрытого мягкой подушкой.
– Ты не хочешь идти к девкам из-за этой девочки из Америки?
Он знает, что она из Америки. Я не говорил ему. Он все знает. Раздражаюсь, но держу себя в руках. Я не должен показывать ему, что чувствую.
– Зачем ты притащил меня сюда?
– Я прилетел всего на несколько дней, у меня пара дел в Москве. Почему бы мне не повидаться с собственным сыном? Я хочу участвовать в твоей жизни.
– Круто, – поднимаюсь, хочу свалить, – а я хочу поучаствовать в жизни того розового купальника, – оскаливаюсь точно так же, как до этого Олег, и сваливаю.
Вслед мне доносится хохот отца.
В моей голове она. Тина. Я представляю, как какой-нибудь извращенец, что между моими ногами сейчас двигается ее голова. Но когда хватаю девку за волосы, понимаю, что нет, волосы Тины на ощупь совсем другие. Да что со мной? Мне делает минет потрясная красотка, а я думаю о той, которая сегодня меня отшила?
***
Потом, в школе, когда из головы выветривается хмель, а первобытные инстинкты удовлетворены, я понимаю, как все было унизительно для этих девчонок, и грязно. Но так же я понимаю, что тогда просто не мог остановиться. То, чему учила меня эта девка, имя которой я узнал, уже когда забивал ее номер в свой мобильник, она, кстати, Марина, полностью захватило меня.
Я не чувствую вины перед Тиной, потому что между нами происходит что-то непонятное. Она хочет отношений, это ясно. Но я не рассчитывал на них. Я хотел простого перепиха. Но теперь знаю, что этого не будет. Может, забить на нее? Идея не плохая. Но я уже не могу этого сделать. Ее образ, ясно всплывающий в моей голове, и то, что мои мысли независимо от обстоятельств, возвращаются к ней, только подтверждают это.
Я так запутался, что даже не сообщаю ей о своем возвращении в школу. Иду в спортзал, где тренируюсь, надеясь, что физрук сюда не заглянет. Из спортзала иду в бассейн, парни, должны уже быть там. Мы дурим в воде около часа. Засыпаю, только коснувшись подушки. Денек был насыщенный.
А утром, за завтраком я снова вижу ее и улыбаюсь, как придурок, пока подсевшая Майя не отвлекает меня.
– Доброе, – кидает она, усаживаясь с нами за столик. – Вы куда вчера пропали? – она осуждающе смотрит на нас с Олегом. – Я вас ждала. Я все придумала. Лагерь недалеко от Москвы, я уже заказала автобус. Нам хватит одного. Там очень круто, я загуглила фотки. К нашему приезду там приберутся и доставят еду, и…
Слова вылетают из нее шустрой автоматной очередью. Как она все успела за полдня?
Олег смог только выпучить глаза, он ведь вообще не в курсе, что Майя готовит наш День рождения.
– В общем, я все посчитала, – продолжает Майя, – деньги мне нужны сегодня. Я должна внести предоплату клининговой компании и в ресторан. Не вздумайте потеряться сегодня после уроков, – она угрожающе тычет поочередно в нас с Олегом длинным пальцем, – у нас совещание в моей комнате после ужина. И если вы не явитесь, я вас все равно найду. И, Тина, – поворачивается к Орловской, – мне нужна еще твоя помощь. Я зайду к тебе сразу после уроков.
Майя покидает наш столик, эффектно виляя бедрами, отчего плиссированная юбка разлетается в разные стороны, открывая сильные ножки.
– Пожалуйста, – стонет Олег, – можно я к ней после ужина один зайду?
– Чувак, – кажется, Олег нашел новую жертву, – она динамо. Это все знают.
– Да, но попробовать то я могу!
– Майка собирается ждать до свадьбы, – шепчет Леха. – Так что не трать силы, дружище.
– Ничего, что я тут? – подает голос Тина.
– Ты должна забывать все, что слышишь, как только это произнесено, – Миха заговорчески сверкает голубыми глазами.
Мы с парнями смеемся, а Орловская обреченно вздыхает, но столик не покидает.
– Вы отвратительны.
– Да ладно тебе, – кладу руку ей на плечо, пробуя ее реакцию на это прикосновение, не забываю при этом улыбаться, – скажи честно, тебе же нравится все это слушать.
– Конечно, это моя мечта оказаться в компании четырех подростков со спермотоксикозом, – она закатывает глаза, но руку со своего плеча не скидывает.
– Ты тренировалась, чтобы выговорить это слово? – я удивлен, она произнесла его без запинки.
– Да, придурок, я каждый вечер тренируюсь перед зеркалом, – хамит девчонка.
– Я приду сегодня на репетицию, ты не против?
Задаю вопрос с серьезным видом, пусть знает, что ее хамство на меня не действует.
– Вообще-то, вечер у всех занят обсуждением вашего дня рождения!
– А, – Олег хлопает ладонью по столу так резко, что Тина подскакивает, – вот в чем дело. Я и забыл. Значит, Майка готовит нам вечеринку?
– Точно. Уже, похоже, приготовила, – подтверждаю я.
***
Стук в дверь отвлекает меня от приседаний. Да-да, я подкачиваю попку. Три подхода по тридцать раз.
– Заходи, – кричу я, – открыто.
Быстро поправляю спортивный розовенький лифчик, чтобы грудь выпирала побольше.
Но все зря, потому что в комнату заходит Майя. Совсем забыла про нее. Мне грустно думать о том празднике, который она готовит.
– Крутой костюм, – Майя прикрывает за собой дверь и проходит в комнату.
Она чуть ли не единственная девочка в школе, которая улыбается мне. Сторонницы Леночки практически фыркают, завидя меня, остальные просто не проявляют ко мне интереса. Так что это официально мой первый разговор с одноклассницей в новой школе. К сожалению, не долгий, ведь что бы ни предложила сейчас Майя, я не смогу согласиться оказать ей помощь в организации дня рождения парня, который мне нравится. Жизнь говно!
– Почему ты не занимаешься в зале? – она усаживается на небольшой диванчик, закидывает ногу на ногу, расправляя длинную юбку, и раскрывает синюю папку, доставая какие-то бумаги. – Ты ведь знаешь, что у нас есть тренажерка?
– Теперь да, – грустно улыбаюсь, сажусь на кровать по-турецки, думаю, как буду отказываться от помощи ей.
– Там очень удобно, можешь ходить в любое время, только согласуй тренировки со старостой, чтобы он внес тебя в общее расписание. Так никто не будет мешать друг другу. Кстати, там еще проводится зарядка каждый день в шесть утра для всех желающих.
Эта школа странная. Я должна согласовывать все со старостой класса. То есть с будущим пятничным именинником. Вообще все вопросы я должна решать с ним, что не всегда удобно. Мне было бы гораздо комфортнее согласовывать все с кем-нибудь из руководства школы. Есть еще классный руководитель, но она слишком поглощена программой обучения, и какими-то более важными, чем тренировки учеников, делами, и все равно отсылает тебя к старосте.
Не нужен мне этот тренажерный зал.
– Теперь к делу, – Майя потирает ладони, достает пару листов из своей папки, что-то в них рассматривает. – Значит так, я решила, что мы тебя похитим. Знаешь, чтобы все не нажрались раньше времени, устроим ролевую игру. Так что когда тебя будут похищать, можешь орать, как тебе вздумается. Даю тебе право выбора, можешь сама назначить похитителей. Конечно, именинники отметаются. И я предлагаю тебе не выбирать для этой роли Коршуна, потому что от него неизвестно, чего ожидать. К тому же он все равно нажрется раньше времени. И не переживай, в месте, где тебя спрячут, все круто, я продумала это, там будет тепло, я организую еду и выпивку. Кстати, что предпочитаешь пить? Я уже заказала шампанское, вино и пиво, водка, конечно, тоже будет. Как ты переносишь тяжелый алкоголь? Мне не надо, чтобы ты там уснула…
Что? Ничего не поняла. Она говорит так быстро, что я за ней не успеваю. Что-то о моем похищении? Что за день рождения такой? Почему я? Подвох?
– Похитить меня? Почему я?
Недоумеваю, мне кажется, она сговорилась с Леночкой, и они хотят просто поиздеваться надо мной. Закроют меня в каком-нибудь заброшенном подвале, как я однажды поступила со Стеллой Риз. Неужели карма есть и она меня настигает?
– А ты как думаешь? – хихикает Майя. – Юра к тебе неравнодушен, так что я сразу подумала о тебе. Он весь лагерь перероет, чтобы найти тебя первым, я бы хотела посмотреть на это.
– Я не его девушка!
Но мне бы очень хотелось ею стать.
– Да это не важно, Тина, ты ему нравишься, – в голосе Майи нет ни сарказма, ни злобы, так что я склонна поверить в ее добрые намерения, – и ты самый подходящий вариант. Если мы похитим кого-нибудь другого, он даже глазом не поведет. А я хочу, чтобы оба именинника были задействованы в игре. Так что приготовься орать от испуга! Это будет круто, – Майя снова потирает руки в предвкушении. – Это случится через час после начала вечеринки. Не переживай, ты не просидишь там долго, уверена, Романов найдет тебя в два счета. Мне даже интересно, как они с Олегом будут соревноваться друг с другом. Олег будет искать Лику. Если у тебя есть предложения по поводу похищения, я готова выслушать.
– Нет у меня предложений, – бурчу я.
Мне обидно. Я теперь еще больше хочу попасть на эту вечеринку, и готова вообще не лететь на каникулы в Мид-сити.
– Ну ладно, тогда слушай. Как только мы поедим в холле, ты уйдешь покурить на улицу, тут то тебя и схватят. Все будут в холле, так что ты должна орать так громко, чтобы все переполошились. Кстати, я не против мата и грубых слов, пусть это будет максимально натурально. Но и парней сильно не бей, не хочется вызывать скорую, – она заливается смехом, и мне становится еще обиднее.
– Май, – грустно вздыхаю, я больше не могу слушать об этом празднике жизни, на который не попаду, – меня не будет на этой вечеринке. У меня билет в ЛА на пять утра пятницы.
Я сдерживаю слезы, подходящие к глазам. Сглатываю обидный ком в горле. Вот ведь черт! Похитят кого-то другого! И пока я буду дрыхнуть в неудобной самолетной позе, Юра будет искать другую девочку! И найдет! И эту вечеринку будет вспоминать весь класс! А я снова не пойму их шуток! Я никогда не вольюсь в этот коллектив.
Никогда не думала, что скажу это, но… Гребанные каникулы! Ненавижу их!
– Как это тебя не будет? Это же твоя первая вечеринка с классом, Тина, – Майя укоряюще смотрит на меня, и я готова завыть в голос, – разве тебе не хочется познакомиться с нами поближе? Ты и так ни с кем не общаешься. Тем более, ты мне нужна для похищения. Я делаю большую ставку на это!
– Я тоже хочу пойти! – я почти кричу. – Но что мне делать? Меня родители ждут. Я не могу поменять билет.
– Вот же гадость! – Майя складывает свои бумажки обратно в папку и поднимается. – Ты мне весь сценарий портишь. Вот кого мне теперь похищать? Юра искать больше никого не будет. Мне что, одного Олега гонять? Я вообще все это придумала только из-за тебя. Теперь мне все надо переделывать.
Она в два шага достигает двери, взявшись за ручку, останавливается «Если твои планы поменяются, сообщи мне», и выходит из комнаты.
А я скручиваю покрывало в жгут, которым мне очень бы хотелось сейчас кого-нибудь придушить. Ну почему все так?
***
– В смысле, она не идет?
– Я думала, ты в курсе.
Майя зашла несколько минут назад, а мне уже расхотелось устраивать вечеринку. Тины там не будет. Какого хера она мне не сказала, что улетает? Или, может, говорила, я не слишком прислушиваюсь к ее словам, мне нравится просто слышать звук ее голоса. Опять же, у нас каникулы, я сам мог бы догадаться, что она улетит домой.
– И, чтобы ты знал, – Майя разглаживает длинную юбку, вставая с моего стула, – самолеты до ЛА летают не только по пятницам. Вот, – она кладет на стол листок бумаги и выходит.
Да! Майка гений! Как она все успевает? На белом обрывке бумаги идеальным девчачьим почерком выведено время и номер рейса. Пятое ноября, два часа утра. Осталось еще несколько мест.
Я бронирую билет для Тины, потому что нихрена она не улетит в пятницу. Она будет в этом чертовом лагере, даже если мне придется лечь под колеса самолета, чтобы тот не взлетел. Кстати, идея неплохая.
– Привет, малыш, – суровый голос отвечает, как всегда, после первого гудка.
– Дядя Рус, как отменить рейс самолета?
– Сначала поздоровайся, – басит охранник.
– Да ладно тебе, – возмущаюсь я, хоть он и прав, – вопрос серьезный.
– Чем скорее поздороваешься, тем быстрее решим его, – не поддается он.
– Привет, дядя Рус, как дела?
– Привет, малыш, все замечательно, – голос громилы не выдает никаких эмоций, но я точно знаю, что он издевается. – Купил тебе подарок на день рождения.
– Что купил? – поддерживаю разговор, как того желает мой наставник, при этом убиваю кулаком собственную подушку.
– То, что ты хотел.
– Откуда ты знаешь, что я хотел?
– Я всегда знаю, чего ты хочешь, малыш.
Единственное, что я хочу получить на день Рождения, это новенькую черную Ламбо, и я ее получу. Скорее всего, она уже стоит в гараже загородного дома отца. Так что подарок дяди Руса все равно ее не переплюнет.
– Ладно, – мне надоело, – такого приветственного разговора хватит?
– Вполне. Теперь говори, что там с отменой рейса?
Объясняю ситуацию басистому гиганту, и снова выбиваю из подушки дух, пока тот ржет в трубку. Вот урод!
– И ты решил, что можешь остановить самолет? Веселишь ты меня, малой, – выдыхает охранник. – Кто внушил тебе такую мысль?
– А что мне делать?
– А ты не думал, просто попросить девочку остаться?
Да я вообще подумать не успел. Как только за Майей закрылась дверь, я купил билет для Тины, решив, что она улетит в понедельник. Я что, принял за нее решение? Да нет! Я принял решение за себя – решил, что на праздновании моего дня рождения она будет.
Теперь надо донести это до нее так, чтобы она решила остаться. И если наши решения не совпадут, вот тогда я должен знать, что чертов самолет не увезет ее от меня.
– Блиин, – протягиваю в трубку, – конечно, я с ней поговорю. Но…
– Слушай, парень, я, конечно, многое могу, но остановить самолет это уж через чур, – в трубке снова раскатистый смех.
– Ладно, пока дядя Рус.
Отключаюсь, кидаю мобильник на кровать. Смех охранника еще витает в комнате. Придется самому придумать, как оставить Орловскую на выходные. Она мне нужна в этом лагере.
Валяюсь на кровати несколько минут. Но хитрые идеи в голову что-то не лезут. Может, дядя Руслан прав, и мне надо просто поговорить с ней? Тогда какого хера я валяюсь?
Подрываюсь и практически лечу в комнату девчонки.
Закрыто. Уверен, она удрала в душ. Ладно, так и быть, не пойду туда искать ее. Хотя, девчонки прикольно визжат, если зайти к ним неожиданно.
Курю. Снова стучу в ее дверь. И снова закрыто. Решаю прогуляться.
Погода становится холоднее, все-таки скоро ноябрь. Снег еще не выпал, и в некоторых закоулках еще валяются чернеющие листья. Аллея, соединяющая территорию школы и поселка, ярко освещена и пустынна. Машин на дороге почти нет. Мне нравится это место. Тут спокойно, никакой московской суеты. Жители поселка редко ходят пешком, чаще всего сидят в особняках, территории которых огорожены высокими заборами. Неподалеку есть пруд, куда я и направляюсь. Хочется побыть в тишине, собраться с мыслями. Покупаю в небольшом кафе шаурму и кофе.
Я слишком резко отреагировал на информацию об отлете Тины домой. Я не могу заставить ее остаться, ведь, уверен, она соскучилась по родителям и друзьям, с которыми последнее время стала созваниваться каждый день. Каникулы всего девять дней, и этого времени ей вряд ли хватит повидаться со всеми, а я хочу отобрать у нее еще три дня. Но.., черт! Я хочу, чтобы она была в этом лагере! Я знаю, что не смогу расслабиться, если ее там не будет. Мне плевать на всех, кто будет там, мне нужна она!
– Эй!
Я что, призвал ее силой мысли? Оборачиваюсь и вижу Тину метрах в пяти от себя. Девчонка идет по тропинке со стаканчиком кофе и какими-то бубликами в пакете. Улыбается, махая мне рукой с пакетом. Она потрясно выглядит в этой своей джинсовой курточке с белой шерстью, с белым шарфом, обвязанным вокруг шеи в несколько слоев. Распущенные волнистые волосы развевает легкий ветер. Стройные ножки обтянуты узкими белыми джинсами. Я даже улыбнуться ей не могу, смачиваю засохшее горло глотком кофе.
– Ты трубку не берешь, – констатирует она, усаживаясь рядом со мной на лавку.
Порыв ветра сдувает на ее лицо прядь волос. Убираю ее, поражаясь, как привычно делаю это.
– Ты один тут? – Тина озирается по сторонам, достает из пакета бублик, оказавшийся пончиком, покрытым толстым слоем шоколада.
– Вышел прогуляться.
– А я в салон ходила. Недавно его нашла, вот, – показывает мне тоненькие пальчики, наверное, сделала маникюр, но я не помню, каким цветом были покрыты ее ногти утром, сейчас они красные, с белыми узорами. – Я первый раз тут в салон ходила. Знаешь, боялась, что не понравится. Но тут очень даже ничего. Записалась еще на завтра.
– Зачем?
– Ну так, – Тина пожимает плечиками и чуть краснеет, – еще кое-что хочу сделать.
– Что?
– Юр, – она понижает голос, как будто кто-то может нас услышать, но больше у пруда никого нет, – ну в салоне же не только ногти делают. Еще.., – отпивает из стаканчика кофе, и потому, как начинают блестеть ее глаза, и щечки румянятся сильнее, я понимаю, что за этим движением она скрывает улыбку, – всякое.
– Ты улетаешь в пятницу, – фраза вылетает из меня грубовато.
Зеленые глаза тут же перестают блестеть.
– Тебе Майя сказала? – она говорит это виновато, и хорошо, значит, она сама хочет остаться на выходные. – Я сама хотела сказать. Я не знала, что у тебя день рождения. Если бы знала, то попросила бы родителей купить билет на другой день.
– Я купил тебе билет на понедельник, – мой мозг выдает то, чего я не хотел говорить, и снова грубо.
– Что?
Она откладывает недоеденный пончик, цепляясь в меня вспыхнувшими глазами.
– Я не знаю, зачем сделал это, – опираюсь локтями о колени, ероша пальцами волосы. – Это вышло как-то автоматически. Майя сказала это и ушла. А я просто купил билет.
Ненавижу оправдываться. Но я, правда, поступил как придурок. Решил за нее, что она полетит домой почти на три дня позже.
– Слушай, – смотрю на ее, все еще шокированное лицо, – я сдам билет.
Тина мотает головой, и мне кажется, как-то разочарованно. Нет, только не это.
– Черт, не знаю, что на меня нашло. Я даже не помню, как зашел на этот сайт. Все получилось так быстро. Я просто решил, что ты должна быть со мной в пятницу. Я сдам билет, – повторяю, – я не тот, кто должен решать за тебя.
– Нет, ты не должен решать за меня, – тихо говорит она. – Но ты это сделал. Спасибо.
– Что?
А где ее «козел» или «придурок»? А еще я ждал удара.
– Я хочу остаться на выходные, – пухлые губы растягиваются в робкой улыбке, – но я не смогла бы сама сдать билет.
– Серьезно? То есть я не дебил?
Фух! Выдыхаю. Стало намного легче. Нет, стало просто круто! Я гений!
– Нет, – смеется девчонка. – Конечно, ты не должен был делать этого. Но я так мучилась, не зная, что делать. А теперь, когда ты сделал то, что хотела я, мне осталось только придумать, как сказать родителям, что я прилечу позже.
– Скажи им правду. Что в этом такого? Ты же должна сближаться с одноклассниками?
– Со всеми? – ее глаза снова озорно поблескивают.
– Да, – киваю, а затем притягиваю ее к себе одной рукой, – но не слишком близко, потому что я слежу за тобой.
– И принимаешь за меня решения, – она ерошит мои волосы, и целует в щеку, какие милости, – и помогаешь мне, и веселишь меня, и гуляешь со мной, и не знаешь, как сделать комплимент, по поводу нового маникюра.
– Он великолепен, – моментально реабилитируюсь я.
– Да ты что? – она удивленно расширяет глаза. – А какого цвета они были днем?
– Розового?
– Ты угадал! – девчонка смеется и отталкивает меня обеими руками.
– Нет, я запомнил, – вру я.
– Ладно, выкрутился, – смеется Орловская.
Поднимается, выкидывая в мусорку стаканчик кофе, а пакет берет с собой.
– Тебе надо начать одеваться теплее. Скоро похолодает.
– Еще сильнее? – Орловская ежится, кутается в шарф.
– Гораздо, – смеюсь я, – еще даже снег не выпал.
– Я пройдусь по магазинам с мамой, и девчонками, – при упоминании о доме улыбка на ее лице становится шире, да, она правда, очень хочет домой.
– В лагерь оденься потеплее, – не хочу, чтобы она простыла.
– О, папочка, но я хотела надеть короткую юбку, вот такую, – девчонка останавливается, проводя пальцем чуть ниже бедер, там, где заканчиваются виться ее волосы, и невинно хлопает глазами.
– Ты можешь надеть ее сразу, как мы вернемся в школу и зайдем в твою комнату, – улыбаюсь, облизывая губы.
– И я смогу потанцевать в ней вот так? – она делает телом волну, накручивая длинную прядь на палец.
– Возможно.
– Поточнее, папочка, – играется Тина, пританцовывает и вытягивает пухлые губки.
Притягиваю к себе ее лицо за подбородок, желание коснуться ее губ невыносимо, облизываю их. Тина прикрывает глаза, когда я пробую полную нижнюю губу, на которой еще остался вкус шоколада и кофе. «Ты шоколадная» выдыхаю, аккуратно прикасаясь ртом к уголку ее рта. «Ммм» – мычит Тина, и я усмехаюсь. Ей не терпится, и я знаю это. Ее губы раскрываются мне навстречу, но я играю языком лишь с одной их частью – нижней, и Тина, решив взять инициативу в свои руки, тянет меня за плечи, приподнимаясь на носочках, и вцепляется в меня губами. Нижняя часть моего, и без того возбужденного тела, твердеет в ту же секунду, как я чувствую в себе ее язычок. Вот же блин! Я с ума схожу от этой девчонки. Прижимаю ее к себе крепче…
– Романов!
Долбанный физрук! Тут то откуда взялся? Вздрагиваю от его резкого голоса, Тина тут же делает шаг назад, отстраняясь от меня и широченными глазами пялится за мою спину. Оборачиваюсь. В нашу сторону бежит фигура моего тренера, одетая в серый спортивный костюм. Вот придурок, даже шапку нацепил с идиотским помпоном. На пробежку он вышел! Другого времени не нашел? Почему именно сейчас? Гребанный кайфолом!
– Вам уже школы мало? – орет физрук, ровняясь с нами, но не останавливается, а делает поворот и бежит уже спиной, медленно отдаляясь от нас. – Орловская, я теперь за тобой тоже слежу, – он показывает двумя пальцами, как следит за Орловской, указывая ими на свои глаза, а затем на Тину.
– Бежали бы вы, – кричу я, потому что он уже метрах в пяти от нас, – а то дыхалку собьете.
– Смотри, чтобы я тебе кое-что не сбил, – ухмыляется физрук, да, он знает, что в миллионный раз обломал меня, и ему это нравится.
– По этому парку еще можно гулять, или тут уже висит табличка «Осторожно, маньяк» с вашей фоткой?
Я! Ненавижу! Гребанного! Физрука!
– Уже висит, – ржет тренер, – твою тоже прикрепили. Так что, Орловская, в темное время суток лучше с Романовым не выходить. Он у нас парень резвый. Да, Романов?
Я так взбешен, что готов разбить его морду, чтобы стереть долбанную ухмылку, а еще вдарить пару раз по шее, чтобы больше не слышать его голоса, который официально признан мною кайфоломным.
– Кстати, я в курсе про пятничную вечернику, – орет физрук, все еще двигаясь спиной вперед, – вот думаю, не проконтролировать ли.
Ну все, он меня достал. Беру пакет Тины из ее рук так быстро, что она даже возмутиться не успела, и кидаю со всей силы в бегущую фигуру. Попадаю прямо в физрука, но он ловит пакет, довольно вытаскивает последний пончик и откусывает половину.
– Спасибо! – ухмыляется он. – Как раз голоден!
Дмитрий Николаевич разворачивается и, махая нам на прощанье рукой, скоро удаляется.
– Надеюсь, он подавится!
Я взбешен! Сколько раз он еще будет обламывать меня? Все сильнее убеждаюсь в том, что он в этой школе не только ради моих тренировок.
– Юр, ты кинул в него пончиком, – боязливо произносит Тина.
– Я куплю тебе еще один.
– Не надо. Но что теперь будет?
– Да ничего не будет, – ее испуг меня веселит, – он даже не потолстеет.
***
Юра гений! Обожаю его! Конечно, если бы не он, я была бы сейчас уже на пути к дому. Но туда я еще успею. А вот день его рождения в году только один раз. Так что на мне потрясающий спортивный костюм из розового плюша, который мне посчастливилось найти в торговом центре поселка, рядом со школой. Белая курточка на меху и белые же теплые кеды. Волосы заплетены в косу. Майя предупредила, стиль одежды – спортивный. Надевать пресловутые джинсы не захотелось, так что мне пришлось потратить большинство своих накоплений на этот прикид, поскольку цены в том торговом центре нашего поселка намного выше моих ожиданий. Но это ничего, ведь скоро я буду дома, и родители пополнят мои финансовые запасы. Кроме того, Юра отказался брать деньги за билет, купленный для меня, так что немного денег у меня еще осталось.
Майя кудесница! В лагере обалденно. Не представляю, как она это сделала, ведь я слышала, что речь идет о заброшенном лагере. Но это место заброшенным никак не назовешь. Тут потрясно. На улице протянуто несколько проводов, с развешанными фонарями, так что территория освещена, по периметру огороженной территории расставлены огромные колонки из которых бьет самая разнообразная музыка. Вот сейчас я пританцовываю под "Seven Nation Army" группы White Stripes, и смотрю на фотки разных годов, запечатлевшие Юру и Олега в разных ситуациях, которые крутятся на огромном экране. Да. Майя установила на площадке перед корпусом лагеря самый настоящий кинотеатр! А на столиках перед ним расставлены закуски и алкоголь, на который уже налегают мои одноклассники. Не все, некоторые валяются в большущем бассейне с шариками. Кто-то исследует сцену.
Пошарпанные стены огромного холла, как и потолок занавешены белой тканью, к полу привязаны кадки с воздушными шарами, устремляющимися вверх, в шарах что-то есть, но я не могу понять что. По периметру расставлены диванчики и пуфы. К одной стене так же прикреплен кинотеатр, транслирующий видеозаписи с именинниками в главных ролях. Вот маленький Олег бежит по стадиону, а отстающий от него Юра останавливается и, прицеливаясь, кидает в друга бутылкой воды. Попадает в затылок. Олег падает. Юра разгоняется, и пока его друг поднимается, обгоняет его. Смеюсь.
– Не важно, как ты побеждаешь, – вздрагиваю он рук, обвивающих меня со спины, и тихого голоса у самого ушка, – главное, видеть цель, – говорит Юра.
– Ты ему по голове попал, – смеюсь я, Олега мне не жалко, он же выжил.
– Это было в первом классе, мы тренировались для кросса. Он потом меня подкараулил в раздевалке и побил этой же бутылкой.
– Серьезно?
– А ты думала он ангел? – Юра приподнимает курточку и спортивную кофту в поисках участка голой кожи, но не находит ее и касается губами моей шеи.
Этот вечер мне нравится все больше.
Ребята выкатывают из комнаты несколько столиков и помещение наполняется ароматом жареного мяса. Столики уставлены мясными блюдами, выпечкой, салатами, напитками. Тут даже мороженое есть.
– Принести что-нибудь? – спрашивает Юра.
– Нет, постой так еще, – прошу я.
Мне становится плевать на то, что все одноклассники сейчас видят, как он прижимает меня к себе. Его равномерное дыхание согревает мою макушку, он иногда упирается о нее подбородком. Его руки расположились чуть выше моего животика, я могу гладить их своими. Моя спина прижата к нему. Мне так хорошо. Мне плевать, что думают другие. Да и всем должно быть плевать на то, что происходит у нас с Юрой.
Осматриваю толпу моих одноклассников. Леша закинул руку на плечи Маши и она счастливо что-то говорит ему на ухо. Олег прикармливает Лику, принеся для нее еду на тарелке. Ирина танцует с Ярославом. Кир смеется над чем-то со Светой. Даже Леночка обнимается с Сережей и приятно улыбается ему. Все тут, все довольны и веселы. Майя что-то ищет в своей папке.
А где Миша? Не вижу его. Подозрительно. Обычно он в гуще событий.
Как только все немного наелись и выпили, на сцене появляется какая-то танцевальная женская группа в светящихся в темноте топиках и коротких шортах. Ежусь. На улице действительно холодно для танцев в такой одежде. Но парни, и даже некоторые девочки подвывают, свистят и подбадривают танцовщиц.
Майя, взявшая на себя роль тамады, проводит несколько конкурсов, в которых мои одноклассники с удовольствием принимают участие. Смеюсь до боли в животе, когда Ярик и Леша, печатают на ноутах, под диктовку Майи, различные фразы, при этом их глаза завязаны темной тканью, так что парни делают кучу ошибок. Мы следим за тем, что они печатают на большом экране. Поскольку за каждую ошибку необходимо сделать глоток из стакана с водкой, ребята даже и не пытаются печатать правильно. Конкурс продолжается недолго, его прерывает Маша, которую не устраивает, что ее парень может скоро напиться. На ее остановочный клич, на экране появляется сообщение, написанное большими буквами «Детка, я не нажрусь до самого главного момента». Мы взрываемся смехом. Леха умеет печатать с закрытыми глазами! Все это время он прикалывался, чтобы влить в себя побольше алкоголя.
После конкурсов возвращаемся в помещение, отогреться и поесть. Мне это необходимо, я продрогла, вечером на улице совсем похолодало. Народ выкрикивает тосты, поздравляя Олега и Юру. Каждый, кто произносит тост, кидает запакованные подарки в корзины.
Моих подарков тут нет. Их вообще нет. Откуда я должна знать, что подарить парням? Решила, что поздравлю их позже.
– Юр, мне нужна помощь, – Майя чем-то обеспокоена, так что Юра идет с ней.
Наблюдаю, как к их разговору присоединяется Леша с Машей и Олег.
А меня кто-то берет за руку, поднимаю глаза и вижу ухмыляющегося Мишку. Он показывает глазами на выход. Иду за ним.
– Мадам, – Коршун кланяется, выведя меня на улицу, – сегодня я ваш похититель.
Я ждала этого! Я хотела этого! Я рада этому! Подпрыгиваю от удовольствия.
– Майя сказала, что я должна покричать, – шепчу я.
– О, да, – кивает Миша, потирая руки.
– Еще она сказала, что я могу ударить тебя пару раз, – шучу я.
– Нифига она не говорила этого! – возмущается парень.
– А вот и говорила! – я бью своего похитителя кулаком в живот, со всей силы, но Коршун лишь довольно потирает пресс.
– А теперь кричи, Тина, – смеется он и подхватывает меня на руки.
В секунду я оказываюсь на руках похитителя, и, представляя, что меня ожидает самое страшное, вхожу в роль. Кручусь в его руках, вырываясь, ору во все горло «Помогите! Пусти меня, урод! Юрааа! Не трогай меня, скотина!» Мы с Мишей не можем сдержать смеха, так что через несколько метров он отпускает меня на землю. Осматриваюсь. Мы в каких-то кустах. Издалека слышен крик Анжелики, которая тоже должна быть похищена.
– Пошли, – Миша тянет меня вглубь кустов, достает из-под одного две бутылки пива и одну протягивает мне. – Я все предусмотрел, – веселится он.
– Миш, вообще то, тут темно и страшно, – я иду за парнем, но дороги особо не вижу.
– Не бойся, я ж тут. Мне придется сидеть с тобой, пока твой парень тебя не найдет. Иди сюда.
Коршун останавливается у заброшенного лагерного корпуса, подхватывает меня подмышками, садит на оконную раму, а затем забирается на нее сам.
– Он не мой парень, – тихо произношу я, потому что в таких местах хочется разговаривать шепотом.
– И тебя это не радует, не так ли? – Миша спрыгивает с рамы, протягивая ко мне руки, я поддаюсь ему, и скоро мы стоим посреди заброшенной комнаты.
– Это не твое дело!
– Но мы же должны о чем-то тут говорить.
Миша зажигает насколько свечей. Теперь я могу рассмотреть очертания двух стульев и столика, заваленного едой.
– Не замерзла?
Мотаю головой.
– Майка оставила тут теплые покрывала, так что можешь укрыться. Мы сидим тут сорок минут, и если Юран нас не найдет, то выйдем сами.
– Он найдет нас, – уверенно говорю я.
– А ты в нем уверена, – Мишка смеется, отпивая из своей бутылки.
– Естественно!
Парень кидает в угол комнаты несколько теплых покрывал, и валится на них, вытягивая длинные ноги. Я еще не оставалась наедине с Коршуном, поэтому сейчас мне слегка не по себе. Друзья Юры не те люди, с которыми я чувствую себя спокойно и комфортно. Делаю большой глоток из своей бутылки и закашливаюсь. Круто, Тина! Ты сама общительность.
Миша смеется, вливая в себя алкоголь.
– Ты настолько нас боишься? – парень достает сигарету и закуривает.
– С чего ты это взял?
– У тебя ноги трясутся от того, как сильно ты их сжала.
Да, я действительно сижу на стуле, сжав ноги вместе, а еще сжимаю бутылку пива в руке настолько крепко, что удивительно, как на ней трещины не появились.
– Просто мне неловко, – говорю тихо, – я как-то не привыкла оставаться с вами без Юры.
– Расслабься, ты мне нравишься. Ты веселая и без лишнего пафоса, – а затем его глаза останавливаются на моем лице, – и ты потрясная красотка.
– От этого мне не становится комфортнее, Миша, – я прямо чувствую, как лицо покрывается краской, а спина испариной.
– А что такого? Ты красотка! И не надо заливаться краской, Тина, – Мишка посмеивается, снова прикладываясь к бутылке, – ты сама это знаешь. Не делай вид, что не видишь, как все на тебя пялятся.
– Миш, ты заставляешь меня краснеть, – но я улыбаюсь.
А кто не улыбнулся бы? Парень только что сказал мне, что я потрясно выгляжу, и все это замечают. Моя самооценка улетает в космос.
– Эй, я могу сказать девушке своего друга, что она красотка, – Мишка откидывается на стену, подкладывая под голову руки, – в этом нет ничего страшного, я не подкатываю к тебе.
– Спасибо, – заставляю себя посмеяться, – теперь эта ситуация не кажется мне такой странной.
– Тогда иди сюда, – он хлопает по покрывалам, рядом с собой, – я не буду приставать к тебе, – подмигивает, цокает языком, и ждет, когда я перемещусь к нему на покрывала. – Хотя я до сих пор матерю себя за то, что пропустил тебя.
– Что?
– Ты себя вообще в зеркало видела? – восклицает парень. – Ты выглядишь как эти фарфоровые куклы, мать их, которые все такие милые и походят на гребанных ангелов, со всеми своими завитушками и огромными глазами. И вот я думаю, какого хера я в сентябре был занят той телкой из тира? Если бы не она, ты бы Юрану не досталась, – Миша высовывает язык и поигрывает бровями, отчего я смеюсь уже искренне, потому что невозможно находиться с этим парнем больше десяти минут и не засмеяться. – Но… та девчонка, м-м, – Мишка мечтательно закидывает голову назад, – тогда она сводила меня с ума. Прости, мне было не до тебя, – от его извиняющегося взгляда я хохочу в голос.
– Спасибо, Миша, боюсь, я не выдержала бы твоего напора.
– Это точно. Янка сдалась за неделю. Я буквально оккупировал ее.
– Не хочу знать подробностей, пожалуйста, – я просто боюсь услышать это.
***
Нет, Мишаня че, вообще страх потерял? Уже пять минут сижу под окном с отсутствующими стеклами и прекрасно слышу как он, практически признается в любви моей девчонке. Я, конечно, с ним согласен. Он озвучил мои мысли. Тина и правда похожа на этих гребанных фарфоровых кукол с ангельскими лицами. Но это моя кукла!
Поднимаюсь, опираясь на оконную раму локтями. Тина подпрыгивает, испугавшись, когда я залажу на подоконник.
– О, а ты быстрый, – Мишка поднимается, поднимая бутылку.
Когда он нажраться успел?
– А ты красноречив до тошноты, – я очень на него зол.
– Да ладно тебе, – Мишаня отпивает из бутылки, – я к ней не приставал, просто сделал пару комплиментов, – друг улыбается, потряхивая кудрявой головой, и я понимаю, что…
Черт, это просто Мишаня, ну что с него взять? Я не могу на него злиться, как бы не старался.
– Проваливай, – злобно говорю я.
– Эй! – возмущается парень. – Я тут за твоей девушкой присматривал!
– Я не его девушка! – орет Тина, но замолкает, как только я зыркаю на нее.
– Ты, – перевожу взгляд на друга, – вали отсюда, – указываю на окно, – а ты, – снова оглядываю Тину, – помалкивай.
– Ты злой, – Тина поднимается со своего места, чуть пошатываясь. Сколько они тут выпили? Не могли они так нажраться за двадцать минут, пока я искал их. – Я ухожу с Мишей, он милый.
Мишка протягивает ей руку, посмеиваясь. Тина посылает мне воздушный поцелуй, собираясь выпрыгнуть из окна вместе с моим другом, но я резко притягиваю ее к себе.
– Нет, – мотаю головой, ухмыляюсь, – ты останешься тут. Твое ангельское личико Михе сейчас ни к чему, а вот мне пригодится.
Коршун ржет как конь, выпрыгивая из окна, и удаляется от заброшенного здания, распевая «Ах, Юра, Юра, Юра, я такая дура, что в тебя влюбилась»! Вот козел! Что он вообще слушает?
Тина смеется, тянется ко мне губами, и я не могу противостоять этому.
– Он назвал меня фарфоровой куклой, – хвастает она. – Ты считаешь так же?
– Я считаю, что тебе не стоит оставаться с ним наедине.
– Да ладно тебе, мы просто болтали, он такой смешной. Нам надо идти?
– Нет, – мотаю головой, усаживая ее обратно на какие-то обрывки ткани, валяющиеся в углу комнаты, – Самойлов будет счастлив выиграть, Майка обещала целую неделю делать домашку за победителя. Так что устраивайся удобнее.
– Мы завтра будем в Москве?
– Да, – прижимаю ее к себе, просовывая руки под ее кофту, но снова не чувствую ее кожи, там какая-то ткань, края которой я не могу нащупать.
– Мы поедем к тебе? – посмеивается Тина.
– Да, – пытаюсь нащупать конец ее майки, или что она там нацепила на себя.
– Ты не найдешь, – девчонка заливается смехом.
– Чего?
– Это боди, – снимает курточку, расстегивает плюшевую кофту и открывает передо мной потрясающий вид на свое тело, обтянутое белой маечкой, ее соски явно выпирают из нежной ткани.
– Ты издеваешься? Теперь я даже дотронуться до тебя не могу?
– Нет, – смеется она, – ты можешь дотронуться, – сдергивает тонкие лямки, стягивая майку, открывая грудь, покрывшуюся мурашками, – мне холодно, так что поздравь себя поскорее.
– Черт, – накрываю ладонями ее грудь, желая согреть ее, дотягиваясь губами до ее рта.
Тина усаживается на меня, просовывая руки под мою кофту. Балдею от того, как ее пальчики ласкают мою плоть. Член яростно впивается в ширинку джинс, а мои ладони в ее грудь.
– Это мой подарок? – выдыхаю в ее рот.
– Да, – кивает она, прикрыв глаза от наслаждения. – Я знаю, что ты хочешь большего, но я не могу так быстро. Потерпи, – легкое касание губами, – немного, – еще одно, – я должна быть готова, – и я снова чувствую в себе ее язык.
А что мне остается, кроме как терпеть? Я наслаждаюсь тем малым, что она позволяет мне. Этими касаниями губ, прикосновениями к ее груди, чего совсем недавно она испугалась. Сейчас она дрожит, не понимаю от холода, или еще боится. Надеюсь, что первое, поэтому отрываю ладони от нее и натягиваю белую майку на ту часть, которую сегодня она открыла мне. Мне сложно сдерживать свое возбуждение, и я не хочу пугать Тину напором.
– Почему? – выдыхает она, не понимая.
– Слезь, – тихо прошу я, сдерживая дрожь в руках.
– Юр, мне было приятно, я хочу еще.
Пухлые губы приближаются ко мне, готовые к поцелую, и я беру ее за талию, и отсаживаю рядом с собой. Опираюсь головой о стену, тру лицо руками, чтобы унять чувства, накрывшие меня от ее близости.
– Оденься, – стараюсь говорить мягко, чтобы не обидеть девчонку, – тут холодно.
– Юр, что я сделала не так? – этот нежный голосок меня убивает, и я пару раз бью стену затылком.
– Пошли, – вскакиваю с раскиданных в углу тряпок, подаю руку Тине.
– Куда? Что я сделала не так? – она повышает голос.
– К народу.
– Нет, сначала ты скажешь, – она поднимается сама, игнорируя мою руку.
– Мне тяжело, – говорю спокойно, ведь Тина не виновата в том, что мне сложно находиться вблизи от нее. – Давай сбавим обороты, пока ты не решишь, что можешь позволить мне большее.
Чувствую себя задротом. Но лучше сказать ей это сейчас, чем повторить то, что случилось в ее спальне после похода. Не хочу снова видеть слезы в ее глазах.
– Извини, – тихо говорит она, застегивая кофту, и натягивает курточку дрожащими руками. – Я не подумала об этом.
Кукольное лицо омрачено, зеленые глаза прикрыты, нижняя губа втянута. Тина расстроена. И я матерю себя за то, что на этом прекрасном лице нет улыбки, которую я хочу видеть всегда. Обнимаю ее, касаясь губами ее лба.
– Тебе не за что извиняться. Это я виноват, что не умею держать себя в руках.
– В следующий раз я буду готова к большему, я обещаю, – тихо говорит она.
– Пошли, – оставляю фразу, дающую надежду, без внимания, я не могу сейчас даже думать об этом, я все еще возбужден. – Мой день рождения в разгаре.
***
Олег в центре внимания, как победивший в соревновании по поимке похищенных одноклассниц. Танцует в середине небольшой толпы. Приглашенный ди-джей крутит ритмичные треки, и я забираюсь в центр толпы к Олегу, потому что Юра направляется к столику с алкоголем.
– С днем Рождения! – кричу Самойлову, и он тут же приобнимает меня в танце, немного кружит и отпускает.
– Я тебе должен, – смеется он, – уверен, это ты задержала Юрана.
– Это мой тебе подарок! – кричу я, и парень целует меня в щеку.
Я танцую несколько треков, а затем иду к Юре, который все это время наблюдал за мной. Он протягивает мне пиво, которое я жадно поглощаю, утомившись на танцполе. Валюсь на мешок, набитый поролоном. Мне надо отдышаться. А через несколько минут снова бегу танцевать. Как же давно мне не было так хорошо. Наконец я могу расслабиться. Сейчас я чувствую себя более раскрепощенно среди этих людей. Никто не смотрит на меня косо, не перешептывается у меня за спиной, и это потрясающее чувство.
На улице уже давно стемнело, но фонари освещают территорию довольно ярко. Мне нравится выходить туда и, выкуривая сигаретку, смотреть на снимки ребят, все еще транслируемые на большом экране. Вот Юра сидит на Олеге, открыв рот и подняв руки в победном кличе. Они оба одеты в белые кэйкоги. Наверное, это соревнования по карате. А на следующем фото Олег берет реванш, перекидывая Юру через спину. Их лица перекошены от усилий, и выглядят они довольно смешно. Следующие несколько фотографий показывают школьные будни. Ребята прибирают территорию школы, собирая опавшие листья в большие кучи, затем обкидываются ими, стирая насмарку свои усилия. Мне становится грустно, что я не причастна ко всему этому. Они здорово проводили время. А вот все мои одноклассники где-то на озере, сидят у костра. А вот Юра сидит на бревне, а рядом с ним… Леночка, довольная и счастливая, красиво улыбается в камеру своей идеальной улыбкой, ее глаза светятся, а рука Юры, обвившись вокруг шеи девушки, свисает с ее плеча. Энтузиазм просматривать фотки пропадает. Выкидываю бычок, бесясь. Кем я могу стать для этого парня? Леночку он знает всю сознательную жизнь, они знают друг о друге все. А я даже не понимаю, что лучше подарить ему на день рождения. Я ничего не знаю о нем! Раздражаюсь. Может, Леночка и права, он лишь поиграет со мной. И мне будет очень больно, когда он решит, что наша игра закончена.
– Мы неплохо смотримся с ним, а, коротышка? – ледяной голос за моей спиной ввергает меня в отчаяние, потому что этот чертов голос прав, они потрясно смотрятся вместе. – Ты еще не видела фото, где Романов целует меня. Ты бы сразу поняла, что ему никто больше не нужен.
– И где эти поцелуи сейчас? – поворачиваюсь к Леночке, и получаю в лицо сигаретный дым, но я не собираюсь плакаться, хоть мне и хочется, я не позволю этой стерве измываться над собой. – Остались в далеком прошлом?
– Не в таком уж и далеком, – Лена затягивается, и снова выпускает дым мне в лицо, я отступаю на шаг. – Они еще в будущем.
– Ох уж эти мечты, – смеюсь я. – Не думала, что ты такая фантазерка, Лена.
– Развлекайся, нерусская, – Лена подходит ко мне так близко, что мне приходится поднять голову, чтобы смотреть на нее. – Только подумай, что в каникулы тебя тут не будет. С кем он будет проводить время? Думаешь, Романов тут на твои фотки дрочить станет? Ммм, – она мотает головой, ухмыляясь, – я не смогу этого допустить.
В нос ударяет запах гари, и он явно исходит от меня. Я понимаю это, увидев, как рука Лены отдаляется от рукава моей куртки, оставляя на нем аккуратно прожженную маленькую дырку. Она прожгла мою новую куртку! Да что не так с ней? Несколько секунд пялюсь в смеющееся довольное лицо, не понимая, что мне делать. Я хочу вцепиться в это лицо и расцарапать его. Но это не та месть, к которой я привыкла. Драка с Леночкой ничего не даст, тем более, что на улице стоят ребята. Поэтому я выдавливаю из себя ухмылку, достаю зажигалку из кармана и закуриваю еще одну сигарету, чтобы занять чем-то руки.
– И что ты сделаешь? Будешь голышом конючить перед его дверью? – заставляю себя рассмеяться и забыть об испорченной новой курточке.
Теперь уже мой дым летит в лицо этой мегере, и я понимаю, почему на ее лице играла такая удовлетворенная улыбка, ведь сейчас я тоже с удовольствием задымляю ее прекрасные голубые глаза, продумывая план мести за черную дыру в моей белоснежной обновке.
– Я посмотрю, как будешь конючить ты, – Леночка отмахивается от сигаретного дыма, просверливая дыру в моей голове, отчего я ухмыляюсь еще шире, – когда вернешься с каникул и поймешь, что больше не нужна ему.
– Девчонки, у вас тут все нормально?
Смотрю за спину блондинки на направляющегося к нам Романова.
– Все прекрасно, – Леночка тут же лучезарно улыбается парню. – Я как раз говорила Кристине, какая она молодец, что отложила поездку домой. Ведь провести время с одноклассниками бывает иногда так весело.
Юра переводит взгляд с нее на меня, и я делаю самое невинное выражение лица, чуть вытягивая губы, а затем с сожалением прикрываю глаза.
– Что? – Юра понимает этот взгляд.
Вытягиваю прожженный рукав, жалобно вздыхая.
– Прожгла, – мотаю головой от расстройства, – так обидно, я только на неделе купила ее.
– Вот блин, – Юра верит в мою искренность, склоняясь к моей руке, – жалко, тебе идет эта куртейка.
Злобно улыбаюсь Леночке, поверх Юриной головы, облизываю губы. Мне хочется показать ей средний палец, но Юра уже вытягивается, закрывая обзор, и мне приходится снова состроить расстроенное личико. Я вижу только, как блондинка закатывает глаза.
– Юр, – томным голосом зовет она парня, который должен быть моим! – я так и не поздравила тебя. Жаль, – гадина лезет обниматься и целует его, нежно прижимаясь губами к его губам! Меня просто колотит… но Юра оттаскивает девку от себя, – в том году тебе понравилось мое поздравление, – ее язык проходится по нижней губе, – только не говори, что не помнишь. Уверена, в этом году твое поздравление и в подметки не годится моему.
Леночка зазывно улыбается, ее рука ласковым движением проходится по плечу Романова, и я сжимаю ладони в кулаки. Я готова наброситься на нее, но вместо этого яростно тушу ногой бычок, представляя, что это Акинтова загибается под носком моего кроссовка.
– Но ты можешь получить свое поздравление в любое время, – произносит Лена и удаляется.
Прожигаю спину удаляющейся блондинки яростным взглядом. Из моего носа сейчас огонь польется! Перевожу взгляд на парня, и натыкаюсь на его обеспокоенные глаза.
– У нас. Ничего. Нет, – Юра выделяет каждое слово, готовясь к взрыву, назревающему во мне.
Но его слова не достигают моего сознания, и я кидаюсь на него с кулаками.
– Так скажи об этом ей! – ору я. – И скажи ей, что забыл, как она тебя поздравляла, что тебя тошнит от ее поздравлений, и чтобы она больше не прикасалась к тебе, козел!
Юра ловит мои руки после нескольких ударов, и теперь держит меня на расстоянии, поэтому я стараюсь дотянуться до него ногами, и мне удается пару раз пнуть его по бедрам.
– Потому что пока эта сучка трогает тебя, ты, урод, ко мне не прикоснешься. Понял?
Юра резко дергает меня на себя, и я оказываюсь прижатой к его телу. Рьяно вдыхаю его запах, пытаясь зарыться носом в мягкую кофту, все еще постукивая кулаками по его плечам. Его руки гладят мою спину. Сейчас я жалею, что в куртке, она заглушает кайф этих прикосновений.
– Я не собираюсь за тобой бегать! – надеюсь, Юра слышит меня, потому что теперь я бормочу слова, которые пропадают в его одежде. – А вот за мной всегда найдется, кому бегать. И если ты, дебил, не скажешь ей, чтобы отстала от тебя, то двигаться дальше я буду не с тобой. Понял?
– Я понял, – он касается губами моей макушки.
Это что еще? Он трясется! Он что… ржет надо мной? Говнюк! Хочу вырваться из его рук, но он держит меня еще крепче. Отталкиваю его от себя руками, но он только сильнее прижимает меня к себе.
– Пусти! – пинаю его по ноге, но уже без прежнего энтузиазма, получается как-то вяло.
– Шшш, – гладит меня по голове, – стой так, так хорошо, не дергайся. Успокойся. Дыши, – он говорит ровно, сдерживая смех, но я чувствую, как смешливые нотки проскальзывают в его голосе, это и бесит меня и успокаивает в то же время.
Этот парень странным образом управляет мной. Расслабляюсь, тыкаясь щекой в его грудь.
– Я же оттолкнул ее, ты видела. Мне не нужны ее поздравления. Мне нужно чтобы ты стояла вот так со мной.
У меня сейчас слюна потечет, потому что рот отказывается закрываться, так широко я открыла его в улыбке. Если Юра сейчас посмотрит на меня, то, скорее всего увидит сумасшедшую улыбку в стиле Джокера. Так что я жмусь к нему щекой, и просовываю свои руки под его, чтобы обнять тело, которое еще несколько дней назад изучала первыми прикосновениями, и сдерживаю поток эмоций, наполняющий легкие. Только бы не закричать от счастья.
– Давай, посмотри на меня, я знаю, что ты улыбаешься, – он поднимает мою голову за подбородок, и я вижу его красивые губы, чуть влажные, манящие меня. – Вот так, кукла, – проводит большим пальцем по моей губе и я, сама того не желая, кусаю его, – отпусти, – говорит тихим хрипом, – у меня опять стояк.
– Ну и придурок ты, – отпускаю его палец.
– Ты вообще поняла, что орала на английском? – парень смеется.
Что, правда? Мотаю головой. Надо бы начать следить за своей речью, а то я не понимаю, как переключаюсь с одного языка на другой. Вот так заговорю с кем-нибудь, и останусь непонятой. Хотя, какая разница? Юра понимает любой мой язык.
***
Вечеринка не утихает всю ночь, и только когда начинает светать, ребята расходятся по спальням. Ну как, расходятся? Расползаются. А кто и вообще остается валяться на мешках, разбросанных по периметру холла. И как, по спальням? Это две большие прибранные комнаты с раскиданными на полу матрасами. Но я удивлена и этому. Майя продумала даже это! Она стала бы моим кумиром, желай я стать великим устроителем вечеринок.
Ди-джей и танцевальная группа из девчонок покинули лагерь часа три назад, так что мы тут совершенно одни, на этой заброшенной территории. Хорошо, что Майя позаботилась об освещении, иначе мне было бы жутковато выходить на улицу, хоть Юра и не оставляет меня одну больше, чем на пятнадцать минут.
И вместо того, чтобы пойти спать, мы гуляем по лесу, обсуждая планы на каникулы. Юра собирается лететь на Кипр, конечно, не один, а со своим вечным спутником – вторым сегодняшним именинником. Клянусь, будь один из них девчонкой, они были самой крепкой в мире парой. Озвучиваю эту мысль Романову, и он распугивает всех лесных духов своим ржачем, а затем смеюсь уже я, потому что парень утверждает, что девчонкой был бы точно Олег, но никак не он.
Заходим в холл, когда уже начинает светать, чтобы перекусить. Я не удивляюсь, когда у стола мы натыкаемся на Мишку, который так пьян, что на ногах еле держится. Но держится! Запивает водку энергетиком, закусывает шоколадной конфетой, затем вливает в себя полбанки пива… и держится! И не выглядит при этом как бездомный алкаш! Он робот. Он не может быть человеком.
– О! – генеральский сын разводит руки, приглашая меня обниматься, но я отступаю на шаг от него. – Да ладно тебе, девочка с косой, иди ко мне. Я тебя немного полетаю, – он все же хватает меня и подкидывает в воздух.
– Юра! – ору я. – Забери меня! Он меня уронит!
– Тина, – Романов притворно обижается за друга, – что за недоверие? Он и не такие тяжести поднимал.
– Точно! – веселится Коршун. – Ты зря во мне постоянно сомневаешься.
Я все-таки оказываюсь на ногах. А Мишка хватает Юру, который только на полголовы ниже его, и поднимает в воздух так же, как меня, разве что не подкидывает. Это так смешно, Юра, словно обиженный малыш, вырывается из рук приятеля, и, играясь, ударяет его по лицу.
Мы валимся на мешки, набрав еду в тарелки. Я замерзла и проголодалась. Но это сейчас не важно. Я выжидаю момент, когда смогу остаться одна, чтобы воплотить в реальность задуманную месть злобной блондинке. Нет, я не позволю портить свои вещи и насмехаться над собой. Если я спущу ей с рук то, что она вытворила сегодня, она почувствует свою безнаказанность и никогда от меня не отстанет. Поэтому когда Юра с Мишей уходят на перекур, я бегу в комнату, где спят девчонки и, подсвечивая себе телефоном, вытаскиваю из общей кучи ее синюю кожанку. Мне приходится делать все так быстро и аккуратно, что я не успеваю дышать. Куртка моего врага отправляется в окно и приземляется на грязный асфальт. Вслед за ней отправляется салат из нарезанных овощей, который я щедро поливаю пивом. Закрываю форточку и спрыгиваю с подоконника, и когда парни возвращаются с перекура, я уже полулежу на том же месте, где они оставили меня. Угрызения совести? Нет, не слышала о таком.
– Где твоя сумка? – интересуется Юра.
– Валяется в комнате, – что он задумал?
– Автобус часа через четыре, мы решили домой на такси уехать, – сообщает он.
Круто! Я рада. Тут больше нечего делать. Кроме того, мне не придется столкнуться с последствиями мести, ведь когда Леночка найдет свою пропажу, меня тут не будет.
– Я разбужу парней, – Миха вскакивает, теряет равновесие и, борясь с заплетающимися ногами в неизвестном миру танце, все же одерживает победу и, прихлебывая на ходу из своей бутылки, идет в комнату к парням.
– А ты разбуди Машу, – командует Юра.
– Да, капитан! – встаю по стойке смирно, отдаю ему честь с самым серьезным лицом, и отправляюсь в комнату, откуда только что стырила курточку Лены, вслед мне доносится смех Романова.
Маша бормочет что-то типа «Леш, отвали», пока я пытаюсь растрясти ее, а потом резко садится на матрасе и мотает головой.
– Тебе что надо? – закрывает глаза ладонью, пряча их от фонарика моего телефона.
– Собирайся, мы едем к Юре.
– Вы больные? – возмущается она.
– Не кричи, всех разбудишь!
Но девочки уже начинают возмущаться. В комнате слышится возня.
– Не поеду я никуда! – она ложится обратно.
– Давай собирайся, иначе я разбужу тебя серенадой! – угрожает Миха, приоткрывая дверь.
– Ненавижу вас всех!
Маша поднимается, и мы аккуратно двигаемся к выходу, стараясь не наступить на тела, заполонившие весь пол.
На двух машинах, с орущей в салонах музыкой, мы доезжаем до парка рядом с домом Юры. Скоро утро, и парк пуст. Гуляем по белеющим от инея тропинкам, допивая остатки прихваченного из лагеря алкоголя. Сидим на лавках, распевая песни. Это так здорово – гулять до самого утра. Перед таким времяпрепровождением отступает даже сон. Маша не ворчит, а принимает участие в общем веселье.
Как только открывается «Былина» мы с Машей и Лешей идем туда – заказывать еду. Гору еды. Ведь все изрядно проголодались. А Юра с Мишей и Олегом идут в магазин за алкоголем. Ведь наш уже закончился, но мы собираемся продолжить праздник.
По нашей с Машей просьбе перемещаемся в квартиру Юры. Мы с ней замерзли и устали. Но дома никто не уходит спать, и я, влив в себя две огромных кружки кофе, танцую с Мишей под его плейлист. Мы засыпаем только к вечеру субботы и просыпаемся к вечеру воскресенья.
Я отказываюсь от услуг водителя Юры, и вызываю такси, которое везет меня до школы, где забираю свой уже собранный чемодан. А в аэропорту меня ждет Юра, и мы не может оторваться друг от друга, целуясь пока не объявляют посадку на мой рейс.
Улетаю домой окрыленная, радостная, и такая счастливая, какой еще не была никогда.
***
– Потрясающие новости, да! Доченька, ты вернешься домой, тебе не придется больше жить в этой школе. Я так рада, – мама обнимает меня так крепко, что я не могу дышать.
Да я и не хочу дышать!
Новости отвратительные. Мама то, конечно, счастлива, а вот я готова разрыдаться. И я не сдерживаю себя.
– Детка, – она целует мои щечки, поглаживая по голове, – я тоже разревелась, когда Володя сказал мне, что с филиалом в Москве придется подождать. А возможно, его вообще открывать не будут! – чем с большим энтузиазмом говорит мама, тем с большим энтузиазмом я реву.
Этого не может быть! Я должна вернуться в Москву. Я хочу в Москву. Я не могу остаться тут! Юры тут нет! Он в Москве… и я хочу быть там… с ним. Как объяснить это родителям?
– Милая, я уже переговорила с директором Коллинз, тебе только надо сдать все тесты, – воркует мама, – но ты же у меня умница, – ее губы приземляются на мой нос, – ты обязательно все сдашь. В конце концов, мы наймем репетиторов, и ты догонишь программу.
«Да не надо мне ничего нагонять!» хочу заорать я. Во-первых, программа в Московской школе ушла так далеко, что я могу еще полгода ничего не делать в своей. Юра зорко следит за тем, чтобы я выполняла всю домашку, порой не выпускает меня из комнаты, пока я не перескажу ему прочитанное. А во-вторых, не собираюсь я возвращаться! Решено! Я сделаю все, что угодно, чтобы вернуться в Москву.
– Кроме того, учеба тут обойдется нам дешевле на три тысячи в год! – радуется мама.
Все, я больше не могу выносить ее счастливое воркованье. Вырываюсь из ее объятий и несусь в комнату, где кидаюсь на кровать и утыкаюсь лицом в подушку. Нет! Нет! Нет! Они не могут так просто сначала заставить меня переехать одну в чужую страну, а потом забрать оттуда. Я же не морская свинка. Нельзя просто так перетаскивать меня с одного места на другое. Как они не понимают? Руки тянутся к мобильнику, мне хочется написать обо всем Юре. Но разве он сможет что-то сделать? Конечно нет.
– Детка, – мягкий голос мамы настигает меня, она садится на кровать рядом со мной, – ну что с тобой? Ты не рада?
– Нет! – кричу в подушку, но знаю, что мама все слышит. – Вы не можете распоряжаться моей жизнью! Мне нравится там! Я хочу жить там!
– Что?
– Да! – откидываю подушку в угол комнаты. – Я не вернусь!
Лицо мамы омрачается. Начинаю ненавидеть себя за то, что обидела ее, поэтому тут же подползаю к ней, укладывая голову на родные колени.
– Прости, – тут же извиняюсь, стирая слезы подолом ее платья, – я не хотела кричать. Но, мама, – смотрю в ее слезящиеся глаза, хлюпая носом, – пожалуйста, не забирайте меня из Москвы. Я знаю, что вы можете заставить меня вернуться, вы оплачиваете учебу и все такое, но… пожалуйста, не заставляйте…
– Все, – мама аккуратно приподнимает меня, освобождая свои колени, и поднимается с кровати, – я приготовила для тебя грудку, пошли, ты все мне расскажешь за ланчем.
Уже ланч? Время просто летит.
Она выходит из комнаты, а я бегу в ванную, где умываю лицо холодной водой и несусь в столовую. Мама достает из духовки форму с запеченной грудкой, от запаха которой я глотаю слюни, так давно я не ела еду, приготовленную мамочкой.
– Итак? – она ждет объяснения случившегося.
– Прости, – я больше не кричу и не плачу, мне слишком стыдно за то, как я обидела ее. – Понимаешь, я не могу перевестись в середине года. Там другая программа, – запихиваю в рот кусок курицы, я не могу терпеть этот аромат, – и совсем другие предметы, и мне придется прекратить курсы, на которые я рассчитываю при поступлении в колледж, и…
– И ты врешь мне, Кристина, – укор в ее голосе заставляет меня опустить голову.
Я не умею врать. Надо просто смириться с этим, и прекратить попытки.
– И если ты не скажешь мне правду, то я заберу твои документы из Московской школы уже сегодня.
– Извини. Но, мамочка, – беру ее руку в свои две, поглаживая мягкую кожу, – пожалуйста, это очень важно для меня. Я не могу сейчас вернуться.
Женщине, сидящей напротив меня, не приходится выпытывать информацию. Я рассказываю все сама, утаивая, естественно, что провожу у Юры все выходные, и что последнюю неделю мой язык практически жил в его рту. Маме это знать не обязательно, ей и так ясно, что я влюблена по уши в этого парня. Она воодушевленно улыбается моему рассказу, то и дело приобнимая меня, когда мы сидим на диване в холле. Я слезно умоляю ее не возвращать меня в ЛА, ведь мне уже нравится Москва. Нет, я не только из-за Юры вернуться хочу. Я хочу таким образом стать ближе к папе, узнать лучше его Родину. Приукрашиваю. Но мама, которая все совместные с папой годы отсекала идею посещения России, чувствует вину. Добиваю ее тем, что закончу школу с гораздо более хорошим баллом, чем могла бы сделать это тут, соответственно, и мои знания будут выше, что позволит проще поступить в колледж. На самом деле я начинаю подумывать о поступлении в Московский государственный университет, но маме об этом знать не обязательно. Пока. Приводимые аргументы приходятся ей по вкусу и этого достаточно. Опять же, пока. Она обещает взять тяжелый разговор с папой на себя, и под страхом смерти запрещает мне говорить о первой причине моего желания вернуться в Москву – Романове. Мы обе знаем, что если папа надавит, я не смогу держать язык за зубами, поэтому надеемся, что аргумент о моем желании получше узнать свою историческую Родину, зацепит Владимира Орловского.
Конечно, мама расстроена отсутствием у меня желания вернуться в прежнюю школу. Обнимаю ее так крепко, как могу. Так я выражаю свою благодарность за понимание.
А оказавшись в своей детской снова плачу, потому в голову бьет осознание страшной вещи – школа закончится в мае. В июне будут сданы экзамены. И мне придется вернуться, если я что-нибудь не придумаю с поступлением.
Жизнь несправедлива, раз закинула меня в другую страну, чтобы объединить с самым потрясающим человеком всего на девять месяцев.
В день рождения Романов поздравляет меня по телефону. Ему хотелось бы быть рядом со мной, но прилететь он не может. А я и не рассчитывала на это.
Зато возвращаясь в свою школьную комнату, я нахожу на письменном столе жемчужный браслет, который тут же цепляю на запястье. Просто и очень нежно. Надо будет поблагодарить одноклассника.
***
Нифига не выспался. Мы с Олегом вернулись из Айна-Напы вчера вечером, и поскольку летали мы только с рюкзаками, из аэропорта поехали сразу в школу. Физрук поймал нас в холле нашего этажа и потащил на тренировку, чтобы проверить, действительно ли мы занимались в каникулы и не потеряли ли своих навыков. Он заткнул нас раньше, чем мы успели сказать хоть слово о том, что устали от перелета, так как всерьез задался целью вырастить из нас чемпионов. Или, что более вероятно, он просто питается нашей подростковой неуемной энергией и жизненной силой, которые не в состоянии вырабатывать сам, в свою тридцатку.
Выпиваю уже второй стакан кофе и поглощаю третью порцию оладий с абрикосовым вареньем. Сдерживаю зевоту. Мечтаю поспать. Я так и не смог выспаться в каникулы. Каждую ночь мой друг притаскивал в наш номер новую девку. Вернее каждое утро, ведь мы возвращались из клубов, где тусили, только с рассветом. Так что я слышал оргазмы как минимум на трех языках, не считая русского, и лишний раз убедился, что Олег любит поговорить, когда его член находится в чьем-нибудь рту. Какого хера я не снял себе отдельный номер? Блондин уговорил меня, надеясь, что я присоединюсь к его секс-марафону. Но я лишь потанцевал пару раз с одной девчонкой. У нее были зеленые глаза, на которых я, похоже, помешался. Так что каждый раз, смотря на нее, я думал о Тине и желание трахнуть кого-то пропадало. Мысли о ней довели меня до того, что даже катаясь после пробуждения на яхте, я мечтал, чтобы вместо Олега рядом была она. Самойлов обиделся. Зря я поделился с ним этой мыслью.
Теперь сидит напротив меня, зевая через каждое слово, но очень довольный. Говорит, что к его двадцати пяти в мире не останется национальности, с которой он не переспал бы. Им бы вдвоем с Коршуном путешествовать, но тот уезжал на какие-то военные сборы, куда его добровольно-принудительно отправил отец.
– Ненавижу Египет, – Лешка приземляется на стул рядом с Олегом, с красным, от не улегшегося загара лицом, таким же, как наши с блондином, – все эти храмы, пирамиды и гребанные фараоны, чтоб их… блин, им даже не пожелаешь ничего, – разочарованно вздыхает, – они ж и так уже сдохли.
– Ну, если ты там на раскопках был, то, считай им нагадил уже, – задумчиво произносит Мишка, и мы смотрим на него как на инопланетянина. Когда это Коршуну стало интересно что-то кроме оружия, девчонок и алкоголя? – Ну, они же верили во всю эту хрень про загробную жизнь, – парень пытается легкомысленно ухмыльнуться, чтобы мы, не дай бог, не подумали, что он не такой уж и тупой, – и если их гробницы разграбить, то у них… ну, типа… не будет этой загробной жизни, – странно медленно заканчивает он свой интеллектуальный порыв, и, видя издевательское изумление в наших глазах, откидывается на стуле, обидчиво кидая, – да пошли вы, хотел вас просветить!
– Я хотел просто поваляться на пляже, – Леха пропускаем мимо ушей Коршуновский экскурс, чешет подгоревший лоб, – поплавать, рыб там всяких посмотреть. И знаете что? – Мы все во внимании. Парень оглядывает нас выпученными глазами, показывая, как он возмущен поездкой. – Я всего дважды искупнулся! Дважды! Зато теперь я знаю разницу между Ахеменидским и Эллинистическим периодами!
– О! – оживляется Миха, позабыв свою обиду. – Расскажи-расскажи, в чем там разница?
– Ни в чем! – практически орет Лешка, показывая нам чудеса своей физиологии, выкатив глаза еще сильнее. – Нет никакой разницы, Миха! Ни-ка-кой! Они были, – парень стучит по столу ребром ладони, привлекая внимание к нашему столику остальных завтракающих, – жили, пили, жрали, – еще три удара, – и сдохли! – столу влетает еще раз. – Нет! Разницы!
– Ладно-ладно, – Мишка поднимает руки, защищаясь от нашего взбешенного одноклассника, – я не глухой, незачем так орать.
– Гребанные мумии и их раздолбанная посуда снятся мне третью ночь, – выдыхает, успокаиваясь, Кобарь. – Ненавижу Египет.
Мы знали, что этим и кончится его поездка к родителям Машки. Они оба археологи, практически живут в Египте, кочуя по местам раскопок. Машка летает к ним на все каникулы. В этот раз ей удалось уговорить Леху полететь с ней, хотя мы с Олегом звали его с собой на Кипр. Но, определенно, Машка умеет что-то такое, чего нам с Самойловым, слава богу, делать не приходилось, раз она вертит нашим другом, как хочет.
– Доброе утро, мальчики, – нет, только не она, – как провели каникулы?
Ленка садится рядом со мной так близко, что наши бедра соприкасаются. Отодвигаюсь. Я уже давно не получаю удовольствия от ее прикосновений. Машка, пришедшая вместе с подругой, садится к своему парню.
Мы лениво здороваемся с ними. Леха не смотрит на свою подругу, кажется, в Египте ему надоели не только мумии.
На вопрос Ленки отвечает один Миха, и то как-то вяло мотая головой. Сегодня он какой-то несобранный.
– А я привезла из Франции пару бутылок вина. Может, посидим сегодня в моей комнате, отметим начало новой четверти?
Самообладанию девчонки можно позавидовать. Она явно понимает, что никто туда идти не хочет, но улыбка с ее лица не сходит.
– Мы придем.
Ах да, никто, кроме ее подруги. Леха раздувает ноздри и то ли от злобы, то ли от безысходности, роняет голову на руки, громко выдыхая воздух.
– А вы двое? – Ленка оглядывает Олега, и останавливает взгляд на мне.
– Извини, другие планы, – бросаю ей и встаю из-за стола, забирая поднос.
До начала первого урока остается еще несколько минут, так что я добегаю до комнаты Тины, которая является частью моих «других» планов, убеждаюсь, что она еще спит, так как ее комната закрыта изнутри, и лениво тащусь на физику.
Тина вернулась сегодня ночью, около четырех. Она отказалась от моего предложения встретить ее в аэропорту, так что я поджидал ее, высматривая в окно, и выбежал, когда ее такси въехало на территорию школы, чтобы помочь ей дотащить чемодан до комнаты. Да-да, вот такой джентльменский поступок. С меня можно зарисовывать портрет какого-нибудь героя старинного романа. Я хотел еще заплатить за такси, но не успел, Тина сделала это сама. Девчонка была такой же заспанной, как и я сам, поэтому я лишь поцеловал ее пару раз.
Сегодня на уроках ее не будет. У нее отсыпной. В школе это нормальная практика, если ученик прилетает ночью.
***
После уроков бегу к Тине. Но ее нет. Нахожу Орловскую в столовой, где она наворачивает солянку вприкуску с мясным пирогом. Я не понимал, как скучал по ней, пока не увидел ее загорелое лицо.
– Выспалась?
Занимаю соседний с ней стул, придвигаясь поближе, провожу кончиками пальцев по ее шее, играясь с завитушками коротких волос, выбившихся из косы, закрученной в высокую култышку на макушке.
– Да, – девчонка улыбается, откладывая ложку, – и почти наелась. Юр, – ее ресницы медленно опускаются и тут же идут вверх, распахивая глаза, о которых я мечтал всю неделю, – я соскучилась.
– Так и должно быть, – ухмыляюсь, я хотел это услышать.
– А ты? – замирает, прикусывая губу, словно боясь моего ответа.
– И я, – пролажу пальцами вниз по ее шее под майку, обводя выступающую круглую косточку.
– Что ты?
Она хочет услышать это, и я поддаюсь ей.
– Соскучился, – поглаживаю позвонок, оттягивая ткань майки, возвращаю руку на ее шею, обхватывая ее, притягиваю к себе.
– Ну Юр, – Тина отмахивается, – все же смотрят, – шепчет она.
Ее глаза горят, улыбка не сходит с ее лица, но стеснение берет свое.
– Да плевать, пусть смотрят, – заговариваю ее, гладя другой рукой обнаженную ножку.
– Я так не могу! – толкает меня сильнее, чудно краснея, хихикает, как маленькая, и я поддаюсь, выпуская ее.
– Тогда доедай, и я жду тебя в своей комнате, – в приказном тоне тихо говорю ей, оттягиваю поясок розовых шортиков, щелкая резинкой по ее пояснице, и выхожу из столовой.
Черт! Ее огромные глаза завораживающе округлились, когда она услышала мой приказ, она сглотнула слюну и облизала губу так… так что я ложусь на пол своей комнаты и отжимаюсь, пока стук в дверь не останавливает меня.
Я хочу ее губы. Почувствовать их вкус. Мои пальцы, которыми я играл с завитушками ее волос, до сих пор пахнут розой и цитрусом. Это ее запах… Возможно мне даже повезет, и она позволит мне дотронуться до ее потрясающего тела, такого упругого, мягкого и нежного…
– Пошли в басик, – на пороге Олег, так что я просто закрываю дверь. – Да ладно тебе, – ржет блондин, открывая ее и проходя в мою комнату, – не так уж сильно я и достал тебя.
– Чувак, проваливай. Мне хватило тебя за неделю на целый месяц.
– Ты сам не захотел развлекаться со мной! – парень валится в кресло.
– Я знала, что вы геи!
Ну почему? Почему Тина всегда оказывается рядом в неподходящий момент? Ненавижу своего друга!
– Юр, – она надувает губки, – почему ты не захотел развлечься с ним? – Тина треплет блондинистую голову, и Олег высовывает язык, закатывает глаза и бьет ногой по полу, как хороший пес. – Смотри, какой он миленький, – играется девчонка, – и хорошенький. Мальчики, вы прекрасная пара, – она, наконец, убирает руку от его головы, чему я безумно рад, ведь я готов был уже запустить в них чем-нибудь. – Мне даже немного жаль разлучать вас, но, – она склоняется к моему другу, молебно сводя брови, складывает ладони вместе, – умоляю, оставь его сейчас мне.
– И что вы, ребята, собрались тут делать без меня? – белобрысый открывает рот и полирует языком верхнюю челюсть, хитро улыбаясь.
– Вали отсюда, – рычу я.
– Понял, – Самойлов, наконец, освобождает кресло, и направляется к двери. – Вы же помните про безопасный секс, да?
– Пошел вон!
Тина выталкивает его и защелкивает замок.
Наконец мы одни.
Она стыдливо подходит к кровати и садится на самом краю, в моих ногах. Я сижу у основания, вытянув ноги, подложив под спину подушки. Жду, что она сделает. Нет, я не прикоснусь к ней первым, хоть и хочу. Мне интересно наблюдать за ней.
– Твои друзья меня раздражают порой, – выдает тихо.
Нет, я не это хочу услышать. Да я вообще сейчас ничего слышать не хочу. Пусть будет тихо и возбуждающе. Молчу. Рассматривает покрывало. Что там смотреть то? Это всего лишь черная ткань. Непроизвольно улыбаюсь. Наблюдать за ней – одно из моих новых любимых занятий. Это все равно, что в детстве смотреть на хомячка в клетке, только гораздо интереснее.
Давай же, Тина, ты не просто так сюда пришла. Ты хочешь того же, что и я, хотя бы частично. Я готов рявкнуть, чтобы она шла ко мне, но молчу. Пусть она сама придет к такому решению.
– Ты так и будешь лежать? – снова жует губу, смущается, стыдится попросить того, чего хочет, и я еще больше вливаюсь в эту игру под названием «раскрепости Орловскую».
– А ты так и будешь сидеть? – приподнимаю уголок губы в усмешке.
– Поцелуй меня, – она произносит это еле слышно, но эти слова разносятся по моим венам так быстро, что я готов подпрыгнуть к ней в эту же секунду и сделать все, что она пожелает, но я лишь медленно набираю воздуха в грудь, чтобы утихомирить свою похоть.
– Я хотел это сделать в столовой, ты не разрешила, – говорю нагловато, проверяя, насколько девчонка управляема, – теперь твоя очередь, – подзываю ее двумя пальцами.
Она размышляет о чем-то несколько секунд, возможно, мое движение показалось ей обидным, поднимает глаза, я стираю ухмылку с лица и улыбаюсь ей открыто. Да, управление Тиной возможно, потому что она тут же улыбается мне в ответ и подползает по кровати.
– Сядь на меня, – прошу я, именно прошу, так мягко, как умею, и она садится, нагибаясь к моим губам.
Глажу ее колени и бедра. Я так хотел этого. Такие простые, маленькие наслаждения – ее губы на моих, закрытые от наслаждения глаза, ее гладкая кожа под моими ладонями, и сейчас это все, чего я хочу. Я даже не позволяю себе думать о большем, ведь если она стесняется попросить поцеловать ее, то говорить о чем-то более серьезном не имеет смысла. Она не останавливает меня, когда я спускаюсь губами по ее шее, когда целую чуть выпирающие ключицы, и поднимаюсь обратно. Не отводит мои руки, снимающие с нее майку. Она только наблюдает, глубоко дыша, как я расстегиваю лифчик и выкидываю его на диван. И когда я облизываю нежную розовую кожу соска, готовый остановиться в любую секунду, по одному ее слову, она запускает руки в мои волосы, массируя кожу. «Ссс» резко вздыхает, почувствовав на нежной коже мои зубы, но я не сжимаю ее сильно, я изучаю ее реакцию на прикосновения, и она мне нравится. Аккуратно укладываю ее на кровать. «Мы пробуем» – стараюсь говорить нежно, чтобы она верила мне, а она должна верить, ведь я говорю правду. «Я остановлюсь, как только ты скажешь». Она кивает и доверчиво ложится. Снимаю майку. Хочу чувствовать ее как можно большей площадью своего тела. Яростно торчащие соски впиваются в мою грудь, когда я целую ее губы. Тина возбужденно отвечает моим губам, ерзая подо мной. Ее руки упираются о мои плечи сильнее, и мне кажется, она пытается спустить меня. Снова перехожу к ее груди, играя с ней руками и ртом, отчего девочка выгибается мне навстречу и тяжело дышит. Да, я правильно понял напор ее рук.
– Юр, – а сейчас она остановит меня, это я понимаю по какому-то ее обреченному тону, – хватит, пожалуйста.
Тут же отстраняюсь от нее. Рассматриваю ее лицо. Не как в первый раз. Сейчас я готов к остановке, готов двигаться в темпе, приемлемом для нее. Но когда Тина хочет встать с кровати, я не даю.
– Полежи, – прошу я, – остынь.
Она остается лежать на месте, втягивает в себя нижнюю губу, стараясь не смотреть мне в глаза. А я устраиваюсь рядом с ней, облокачиваюсь, чтобы видеть ее немного сверху, и провожу ладонью по ее животику вверх, к груди и обратно, стараясь делать это ненавязчиво. Она долго втягивает воздух, и еще дольше выдыхает его, стараясь восстановить дыхание.
– Тебе неловко? – я хочу это знать.
Кивает в ответ.
– Посмотри на меня, – прошу я, и она переводит взгляд с потолка на меня. – Это только между нами, – успокаиваю ее, держу серьезное лицо, – это только наше. Я не возьму больше, чем ты можешь дать мне.
– Мне было хорошо, – несмело улыбается, но лежит не двигаясь, как будто боится пошевелиться.
– Но? – мне приходится вытягивать из нее ощущения.
– Сейчас мне стыдно, и хочется поскорее одеться и сбежать в свою комнату, – она произносит это на одном дыхании, видимо, набралась смелости.
– И ты можешь это сделать, я не в праве тебя удерживать, – моя рука все еще легко поглаживает ее тело, но смотрю я только в ее глаза. – Но будет круто, если ты останешься, потому что, мне кажется, сейчас хорошо нам обоим. Нам нечего стесняться. Мы не делаем ничего плохого. Ты же понимаешь это?
Кивает. А затем ее взгляд останавливается на моем члене, выпирающем из штанов. На мне нет боксеров, но не смотря на свободные спортивники, я чувствую его трение о ткань штанов. Я возбужден так сильно, что это причиняет мне боль.
– Юр, прости, – тихо говорит она, поднимаясь с кровати, не смотрит на меня, быстро хватает майку с пола, куда та упала, натягивает ее и выскакивает из комнаты.
Пялюсь на розовое кружево ее лифчика, оставшегося валяться на кресле. Что так ее напугало? Она же знает физиологию? Конечно знает. И ей нравилось то, что случилось на этой кровати несколько минут назад. Так что, блядь, с ней не так?
Надеваю футболку, легкую курточку и выхожу из школы. Бегу по аллее к пруду, оттуда в небольшую рощицу. На улице уже совсем похолодало. Изо рта выходит пар с каждым выдохом, но холода я не чувствую. Делаю пять кругов вокруг водоема. Не хочу возвращаться в школу. Какого черта она приехала сюда? Почему я не могу просто трахнуть ее и отбросить, как делал уже несколько раз? Не будь ее, я просто развлекался бы, как раньше. Но теперь мне не интересны прежние развлечения. Я хочу все свободное время проводить с ней. Даже не уроках и тренировках она в моей голове! Блядь! Уйди из моей головы! Вся эта хрень с Тиной перестает приносить веселье и погружает меня в какой-то беспросветный вакуум, из которого я не могу выбраться.
Телефон. Орловская.
– Да, – мой голос резок, и я не утруждаю себя говорить помягче.
– Я потеряла тебя, – а ее голосок такой нежный и тоненький, как будто чертовы котята пищат.
– Я вышел на пробежку. Ты что-то хотела?
– Юр, извини, я…
– За что ты извиняешься?
В самом деле, она слишком часто произносит это слово. Ей не за что извиняться передо мной.
– Нет, – выдыхает она в трубку, – я не могу…
И я слышу гудки в мобильном! Гудки! «Нет, я не могу»… Чего она не может? Я не просил ее о большем. Я не заставлял ее ничего делать! А она терзается так, как будто я ее зажал где-нибудь в углу и изнасиловал. Я готов идти ее темпом. Но если она и дальше будет выбегать из комнаты, испугавшись моего стояка, то мне придется выкинуть ее из своей головы, чего бы мне это не стоило. И я сделаю это!
Вечером я не иду к ней. Бегать за кем-то не в моих правилах. Теперь пусть сама проявляет инициативу. Я, со своей стороны дал ей понять, что заинтересован в ней, а не только в сексе. Больше не будет совестливых бесед.
***
Он не игнорирует меня. Нет. Но я больше не чувствую себя особенной для него. Он уже неделю общается со мной так же, как с остальными. Лениво, не проявляя интереса ни к чему, что происходит. Я больше не вижу его улыбку, только ухмылка. Он не прикасается ко мне, не пытается поцеловать, не подкалывает. Все мои улыбки и взгляды остаются незамеченными.
Он не зовет меня к себе на выходные. Просто уезжает, как обычно, с дядей Русланом. Он даже не поднимает глаза на мое окно, хотя знает, что я смотрю на него.
Я так не умею. Я выражаю свои эмоции всегда. Я не умею молчать, если мне хочется смеяться, или улыбаться, когда мне хочется плакать. Не умею оставаться равнодушной, если хочу кричать. Но Юра спокоен, выдержан и невозмутим.
Гулять по аллее теперь уже не так привлекательно, на улице так холодно, ветрено, что мне не хочется выходить, еще и мокрый снег падает целый день. Противно. И голова болит.
После обеда чувствую легкий озноб. На градуснике тридцать восемь. Мне становится хуже. Приходится выйти на улицу дальше, чем до курилки. Бегу в аптеку и набираю лекарств. По дороге в школу дышать становится тяжело, чувствую, как набухает горло, голова кружится так сильно, что я решаю присесть. И это идея глупая, ведь все скамейки намокли. Но ноги становятся ватными и отказываются нести меня. Пакет с лекарствами выпадает из руки, я вижу, как он летит до земли, долго, медленно, хотя лететь ему всего сантиметров десять, а затем с глухим звуком бухается на асфальт. Усаживаюсь на вымокшее дерево лавки. Вот теперь мне гораздо лучше. Прикрываю глаза. Мне нужна небольшая передышка.
– Девушка, эй! – меня трясут за плечо.
Открываю глаза. Мне больно смотреть на человека, нагнувшегося передо мной. Глаза как будто покалывает. Я вижу его размыто. Зачем он меня трясет?
– Вам плохо?
– А? – не понимаю, что происходит, я присела на лавку отдохнуть, зачем меня трясти?
– Да вы же бледная, как смерть, – говорит парень. – Может, отвезти вас в больницу? Поднимайтесь.
Он помогает мне подняться, ведет к серебристому внедорожнику, садит на пассажирское сиденье. В салоне тепло, играет тихая музыка. Прислоняюсь затылком к мягкому подголовнику и закрываю глаза. Темнота вокруг меня кружится. Разве темнота может кружиться?
Не могу дышать… Удивительно, как бывает тяжело вдохнуть воздух. Он проходит через мое горло с каким-то хрипом. Делаю глубокий вдох и закашливаюсь. Кто-то протягивает мне стакан с водой. Делаю несколько глотков теплой жидкости и только потом рассматриваю девушку в белом халате, напоившую меня.
– Ты хорошо меня видишь? – у нее приятный голос.
Киваю. Мне немного сложно сосредоточить взгляд. Тут слишком светло, и боль в глазах отдает в голову. А может и наоборот. Кстати, где я? Оглядываюсь. Комната похожа на больничную палату. Тут еще несколько кроватей, но все они заправлены.
– Ты в больнице. Тебе стало плохо на улице. Тебя привез парень. Он ждал несколько часов, но вечером уехал.
Вечером? Я вышла в аптеку сразу после обеда!
– Оказалось, вы с ним не знакомы. У тебя при себе не было ни документов, ни даже телефона. Нам необходимо установить твою личность. У тебя есть карта в нашей больнице?
Мотаю головой. У меня нет карты в России. Вот блин! У меня тут и страховки нет, а может и есть. Я как-то упустила этот вопрос. Интересно, во сколько выльется лечение моим родителям?
– Что со мной?
– Ты простыла. Сейчас ты стабильна. Мы сбили температуру. Она резко поднялась до сорока градусов, поэтому тебе стало плохо, и ты потеряла сознание. Такое случается очень редко. Я выпишу тебе лекарства и витамины. Ты проведешь у нас еще несколько дней. А теперь давай познакомимся. Я Лида, – девушка улыбается, берет блокнот с тумбы, и присаживается на стул рядом с моей кроватью, – терапевт.
– У меня нет страховки, – говорю я.
– У нас все граждане имеют страховку, – Лида снимает колпачок с ручки, готовясь записывать мои данные.
– Я не гражданка России. Я Орловская Кристина Владимировна. Гражданка США, – снова закашливаюсь, и девушка опять протягивает мне стакан с водой. – Я учусь в частной школе Гагарина. Все мои документы там. Я вышла в аптеку, мне стало плохо, села на скамейку, потом подошел этот парень. А дальше не помню.
– Мы созвонимся с твоей школой. А ты ни о чем не переживай, хорошо? Сейчас тебе принесут обед. Я хочу, чтобы ты все съела.
Девушка открывает дверь палаты, и врезается в мужчину, в котором я узнаю Дмитрия Николаевича.
– Орловская, Кристина Владимировна, – говорит он Лиде, – мне сказали она в этой палате.
– Да, Дмитрий Николаевич. Ее привезли вчера днем.
– Почему нам сразу не сообщили? – я еще не видела физрука таким злым, он практически заносит врача обратно в палату.
– Девочку привез незнакомый человек. У нее при себе не было никаких документов.
– Орловская, – от его яростного взгляда хочется накрыться одеялом с головой, – ты какого хера одна пошла?
– Дмитрий Николаевич, немедленно покиньте палату. Ребенок болен, – я поражена, эта хрупкая девушка ловко выталкивает каратиста из палаты, и закрывает дверь.
Я слышу их голоса за дверью, но не понимаю, о чем они говорят.
Мне приносят еду. Куриный бульон, гречневая каша с печенью и компот. Я съедаю половину бульона и откладываю поднос на тумбу. Больше не хочу. Зато от горячего бульона кашель накрывает меня с новой силой.
– Как чувствуешь себя?
В комнату снова заходит физрук, и мне становится не по себе. Если честно, я не знаю, как Юра постоянно пререкается с ним, мне этот человек кажется страшным.
– Извините, – голос хрипнет, теперь я говорю шепотом, – мне стало плохо, и я пошла в аптеку. Я не думала, что могу где-то упасть. Со мной никогда такого не случалось.
Хочется плакать, и я, как обычно, не сдерживаю себя.
– Кристина, не плачь, – его голос становится мягче, он не рявкает, как обычно, садится на стул, рядом со мной. – В школе все перепугались. Ученица пропала! Ты себе представляешь? Нам пришлось вызвать милицию. Это же происшествие. Но теперь все в порядке. Ты нашлась. Лида говорит, у тебя акклиматизация так прошла.
– Дмитрий Николаевич, я что, тут останусь?
– Да, на неделю, не больше. Они возьмут все необходимые анализы, – сейчас физрук похож на нормального взрослого человека, такого, к которым я привыкла, к которым можно обратиться за помощью. А не на того засранца, который гоняет всех по школе. Мне становится спокойнее. – Думали, что у тебя грипп, но ты просто простыла. У нас коварная погода, тебе стоит следить за здоровьем.
– Дмитрий Николаевич, а вы позвонили моим родителям?
– Пока нет. Мы думали, ты уехала на выходные к Романову, или к кому-то из одноклассников. Романов с дружками недоступны, остальные тебя не видели. Потом сторож сказал, что видел, как ты выходила. Можешь позвонить родителям, – он протягивает мне свой мобильник.
– Нет. Не хочу. Мама будет очень переживать. Мне не хочется их расстраивать.
– Но ты все равно должна рассказать им, что заболела.
– Расскажу, когда мне выдадут чек за лечение. Страховки у меня нет, так что мне все равно придется звонить родителям, чтобы они перевели мне денег.
– Кристина, ты полностью застрахована в этой школе. Ты вообще видела, сколько платят за твое обучение?
– То есть, им не придется ничего платить?
Мужчина мотает головой, и я расслабляюсь.
– Документы твои я принесу. Что тебе нужно? Телефон? Напиши список. Я пошлю кого-нибудь из учителей купить тебе все, что нужно.
– А я могу позвонить классной?
Краснею. Мне нужна одежда и белье, средства гигиены. Как я могу сказать Дмитрию Николаевичу об этом?
– Да, так будет лучше.
Физрук оставляет мне свой мобильник, и я звоню классной. Рассказываю где лежит то, что мне нужно. Зачем покупать что-то, если у меня все есть?
Учитель оставляет меня одну, и я засыпаю.
А открыв глаза, вижу темноту за окном. Сейчас ночь или еще вечер? Не поймешь. Темнеть начинает все раньше. Рядом стоит поднос с новой едой, приятно пахнет выпечкой. Голова еще болит. Я снова кашляю.
– Ты в порядке?
Вздрагиваю от неожиданного вопроса, донесшегося из темноты комнаты. Я думала, что одна в палате. Но в углу комнаты, на свободной кровати сидит Юра. Подходит. Садится рядом, прямо на кровать.
– Почему ты не сказала, что плохо чувствуешь себя?
– Ты не спрашивал, как я чувствую себя, когда уезжал.
– Я психанул, – он сжимает мою ладонь своей, и я не выдергиваю ее. – Ты просто вышла тогда из комнаты, ничего не объяснив, и я решил, что…
– Мне стало стыдно, ясно! – хрипло кричу я. – Потому что ты мучаешься из-за меня!
– Что? Мучаюсь?
– Да. Тебе тяжело, и я вижу это! – закашливаюсь, Юра терпеливо ждет. – Я не хочу мучить тебя! Ты не должен страдать из-за того, что я не могу…
– Да ты не должна мне ничего! – Юра не кричит, но произносит эту фразу непривычно эмоционально, а затем делает вдох и продолжает снова совершенно спокойно. – Я говорил тебе правду. Я не тороплю тебя. Ты не должна думать обо мне. Ты должна быть готова ко всему, что делаешь. Я устал говорить об этом, Тина, давай больше не будем.
– Спасибо, что пришел, – он прав, тема секса последнее время основная.
– Я не мог не прийти. Был недоступен, а когда перезвонил в школу, узнал, что ты в больнице. Я буду приходить каждый вечер. Я, кстати, принес твои вещи, – указывает на мою спортивную сумку. – Мне пришлось обшарить все твои шкафы, – он лукаво улыбается, – так что теперь я знаю всю твою подноготную.
Не спрашиваю значение последнего слова. Я наслаждаюсь тем, как он смотрит на меня. Я мечтала об этом взгляде все время, пока он вел себя как самодовольный козел.
– Ты нашел в комоде мои обнаженные фотки? – притворно ахаю.
– Что? – Юра вскакивает с кровати. – Вот же блин, где они лежат? Я зайду к тебе через пару часов, сразу, как найду их.
Хохочу, перебивая смех кашлем. Он такой смешной.
– Они в среднем шкафу, под моими трусиками.
– Ты мне пиз….? – Юра интересуется, не вру ли я.
– А ты проверь, – заливаюсь я.
– То есть ты официально разрешаешь мне рыться в твоих вещах? – он садится обратно на мою кровать, красиво улыбаясь.
– Да, – киваю.
– Ладно, тебе надо отдыхать. А мне на уроки через пять часов.
Что? Сейчас четыре утра? Смотрю в окно. На улице становится светлее.
– Я зайду завтра сразу после уроков. Что тебе принести?
– Мой ноут, пожалуйста. И что-нибудь сладкое, – прошу я.
***
Вернуться в школу здорово. Все лучше, чем валяться на больничной койке. Меня забрал из больницы Дмитрий Николаевич, такой любезный, что даже завез в кафе и угостил пирожными, в честь выздоровления. Теперь он будет следить за тем, тепло ли я одета, как он сам сказал.
Юра встречает меня на крыльце школы, забирает мою сумку. Мы вместе заходим в мою комнату.
– Как ты? Устала?
Парень прижимает меня к себе, и я прислоняюсь щекой к его груди.
– Нет. Я хорошо чувствую себя. Надо позвонить родителям, рассказать, что случилось. Они узнают все равно.
– Конечно. Завтра ко мне? – спрашивает он.
Киваю, наслаждаясь его поглаживаниями.
– Возьми побольше вещей сразу, оставим там, чтобы не таскаться каждый раз
Изумленно смотрю на него. К такому я не была готова.
– Что? – хитро лыбится парень. – Я оставил тебя на одни выходные, и ты перезнакомилась с половиной поселка, – это Юра про выходные, когда он уезжал в поход с малышами, а я повысила свою самооценку знакомством на аллее и бесплатным обедом в ресторанчике. – Я оставил тебя на вторые выходные, и ты угодила в больницу. Мне кажется, со мной тебе безопаснее.
Мне хочется упрекнуть его, что в те выходные он сам не позвал меня, но я молчу, не хочу портить этот момент.
– Тогда Олег никогда не получит комнату обратно.
– Да ладно, ему все равно, его шмотки по всей квартире раскиданы.
Глава 3
***
В душе все кабинки заняты. Ну почему мы, девушки, всегда так долго моемся? Усаживаюсь на широкий подоконник, устремляю взгляд в окно. В голове крутятся слова Юры «Возьми побольше вещей сразу, оставим там, чтобы не таскаться каждый раз». Улыбаюсь. Так здорово. Значит, мы что-то типа пары. Интересно, можно ли называть пару парой, если они не спят вместе?
Юра держит свое слово и не пристает, ведет себя спокойно в этом отношении. Кроме поцелуев, объятий и поглаживаний между нами ничего нет. Начинающая пара? Близкие друзья? Кто мы?
Да какая разница?
Из больницы меня выписали. Я прекрасно чувствую себя, если не считать легкого кашля.
Все так здорово. Еще бы Леночка отстала, вот бы жизнь настала!
У меня что, рифма получилась? Улыбаюсь.
– Че улыбаешься, нерусская?
Ну зачем? Зачем я вообще о ней подумала? Вот же выскочила!
Леночка заворачивает полотенце на голове.
– Не ходить же всем вечно злобными, как ты. И я русская! – спрыгиваю с подоконника, направляясь в душевую.
Навстречу мне выходит Аллочка и встает в стенной арке, преграждая мне путь. Ой! Что-то не нравится мне все это.
Леночка подходит почти вплотную со спины. За Аллочкой уже стоит Светка.
– Ну что? – психую я.
– Я просила тебя расстаться с ним, – шипит Леночка, имея ввиду Юру.
– И я сказала, что не собираюсь этого делать, – поворачиваюсь к ней лицом.
Нельзя показывать страх!
– Какая же ты тупая, – она выбивает из моих рук косметичку, и душевые принадлежности разлетаются по коридору. – Ты всерьез думала, я не узнаю, что это ты нагадила на мою кожанку?
Час расплаты за месть на дне рождения Юры настал, понимаю я. Но сдаваться я не собираюсь.
– А по-моему, мы квиты, Лена. Твоя куртка, за мою. Разве не так? Или ты считаешь, раз я забрала Юру и оставила тебя ни с чем, – смотрю на одноклассницу с деланным сожалением, – тебе можно от обиды портить мои вещи? Ах, – мотаю головой, снисходительно посмеиваясь, – бедная девочка…
– Заткнись, тварь!
Она хватает меня за кайму теплого халата, притягивая к себе. Моя рука словно самостоятельно поднимается к лицу обидчицы. Звонкая затрещина. Писк Лены…
– А ну-ка, держите эту суку!
Аллочка и Светка хватают меня за руки, я не могу вырваться, словно между двух деревьев привязана. Мне тут же прилетает несколько пощечин. Слышу, как из душа выходят еще пара моих одноклассниц. Они стоят за моей спиной.
– Еще только посмей ударить меня! – вопит Леночка. – Я даю тебе неделю, сучка, чтобы оставить его в покое… а пока, чтобы ты не расслаблялась, – она плотоядно улыбается, – снимай халат!
– Ага, разбежалась, – улыбаюсь я, – ни с кем расставаться я не собираюсь, и одежда останется на мне!
Что они мне сделают?
– А ты уверена? – она достает из кармана зажигалку, подходит ближе, берет с тумбочки освежитель воздуха. – Девочки, отойдите дальше, и не отпускайте эту тварь!
Слышу шаги за спиной. Аллочка со Светой вытягивают мои руки на себя и отступают.
– Ты что, совсем больная? – кричу я, кажется, что-то она сделать все-таки может. Пытаюсь вырваться, но Леночка толкает меня довольно резко, я падаю на кафельный пол. Удар смягчается мягким капюшоном халатика, попавшим под голову. Хочу встать, но кто-то наступил на мои волосы, а ноги Светы или Аллочки, а возможно и их обеих, стоят на моих ладонях. Я обездвижена. Начинаю колотить ногами и кричать, и тут же чья-то ладонь опускается на мой рот.
– Хочешь, сделаю тебе эпиляцию? – смеется Леночка.
– Лена! – слышу голос из-за спины, не могу понять чей он, – ты переходишь границы.
Серьезно? Только сейчас заметили?
– А я тут никого не держу, – злобно говорит Леночка, зажигает огонек зажигалки и распаляет освежитель на мои ноги.
Я ору и мотаю головой. Ноги двигаются без моего ведома от резкого жжения. Это всего мгновение, но я успеваю прокрутить в голове всю свою жизнь. Вспышка огня исчезает, как только Лена убирает палец с пульверизатора. Огня больше нет.
– Включите ей холодную воду! – кричит Света, и они с Аллой затаскивают меня в кабинку, снимая по пути мой халат.
– Что тут происходит? – слышу голос кого-то входящего. – Что за запах?
– Нерусской плохо стало, – отвечает другой голос, – упала.
– Ясно.
Вот и все. Я сижу в углу кабинки, сверху льется ледяная вода. На мне только стринги. Холодно. Выключаю воду. Не чувствую боли. Смотрю на ноги, кожа ровная, ран нет. Может, покраснеет потом? Пока не ясно. Включаю теплую воду. Тут ноги начинает щипать. Вскрикиваю от неожиданности.
– Что случилось? – голос из соседней кабинки.
Молчу. Терплю жжение. Мне надо согреться.
Стук в стенку.
– Эй! Ты там как? В порядке?
Не хочу отвечать. Пошли они все! Не знаю, как в комнату пойду. Халат Леночка забрала. Полотенце, наверное, валяется где-то, но оно небольшое, я не смогу замотаться в него.
Не знаю, сколько сижу так в кабинке. Замечаю, что стало совсем тихо. Не хочу выходить. Ничего не хочу.
Дверь открывается. Шаги. Сижу тихо.
– Тина! – это голос Юры.
Молчу. Стыдно, если он найдет меня такой.
– Тина! Я знаю, что ты тут! Не заставляй меня шерстить все кабинки.
– Романов! Совсем оборзел?!
В душевую заходит одна из моих одноклассниц. Я не узнаю ее голос.
– Потеряйся отсюда! – злобный голос Юры.
– Че, душа своего мало? – снова женский, может это Лиза? Похоже.
– Я сказал, пошла отсюда! – шипение Юры. – Или тебе жить стало скучно? Я могу устроить тебе веселье.
Хлопок двери. Мы снова одни. Его шаги приближаются. Он дергает сразу дверь моей кабинки.
– Открывай, – почему он уверен, что тут именно я?
Я послушно встаю и открываю дверь. Он медленно оглядывает меня, начиная с глаз, заканчивая ногами, и обратно. Мое тело уже не мокрое, не считая попы, под которой набралась лужица воды, и влажной култышки. Я замотала ее без резинки, так что теперь долго буду распутывать. Тело покрывается мурашками, соски напрягаются, Юра останавливает на них взгляд, сглатывает. Поднимает глаза к моим. Я отвожу взгляд. Он снимает свою футболку, протягивает ее мне. Надеваю и тут начинаю реветь.
– Не реви, – тихо произносит он и обнимает меня, – пожалуйста.
Но я не могу остановиться. Тыкаюсь носом в его грудь. Он гладит меня по спине. Мы стоим так какое-то время, пока он не выводит меня из кабинки. Усаживает на подоконник, собирает мои бутыльки и складывает их в косметичку. Поднимает полотенце, протягивает мне.
– Умойся.
Умываю лицо. Он вытирает его, ведь мои руки до сих пор трясутся, как и все остальное. Не могу прийти в себя.
– Пошли.
В коридоре уже никого нет. Он ведет меня на половину мальчиков, заводит в свою комнату.
– Ложись.
Я ложусь в его кровать и укрываюсь одеялом. Он ложится рядом, но под одеялом я остаюсь одна. Мы молча смотрим друг на друга. Он убирает прядь волос с моего лица. Глубоко дышу, поднимаю одеяло, приглашая его. Юра подвигается и обнимает меня. Тянусь к нему губами, он проводит большим пальцем по ним, я открываю рот и облизываю его, закрывая глаза. Слышу его дыхание. Он накрывает мой рот своим. Я чувствую его язык. Он слегка покусывает мою нижнюю губу, оттягивая ее, опускается губами на шею. Я мычу от удовольствия. Его руки поднимают футболку и гладят мою грудь, затем ее ласкают его губы. Это так приятно. Я изгибаюсь всем телом. Его рука залазит мне в трусики, и я охаю. Он гладит меня пальцами между складочек, и я раздвигаю ноги. Продолжает целовать грудь и гладить промежность. Мне тяжело дышать. Мое тело напряглось. Я хочу большего, представляю его в себе. Протяжно стону от накрывшей меня волны тепла.
Юра накрывает мой рот ладонью, и звук становится приглушенным. Он убирает руку, когда я прекращаю стонать, переворачивается на спину.
– Черт! – стонет он, растирая лицо ладонями.
Я не понимаю. Сажусь на кровати, подгибая под себя ноги. Что я сделала не так?
– Юр? – говорю тихо. – Извини, я не хотела кричать. Не сдержалась. Я никогда не чувствовала такого раньше.
– Ничего. Не в этом дело. Я не хотел, понимаешь… Не хотел тебя трогать.
– Но мне было очень хорошо, – пытаюсь оправдать его.
– Ты не готова.
Я замечаю, как натянуты его спортивники в паху. Я хочу видеть его, трогать его.
– Я готова к тому, что случилось, – не хочу, чтобы он чувствовал себя виноватым.
– Ладно, давай спать.
– Нет, – протягиваю руку к его члену и глажу его.
– Тина, ты не должна, – парень резко выдыхает воздух.
– Пожалуйста, я хочу.
Я не собираюсь останавливаться. Стягиваю с него брюки, боксеры. Беру член в руку.
– Поплюй на руку, – хрипит Юра.
– Что? – не понимаю, да и звучит противно.
– Будет лучше скользить.
Я делаю, как он сказал. Мне хочется облизать его, попробовать на вкус, но я стесняюсь. Продолжаю просто сжимать ствол и водить по нему рукой вверх и вниз.
– Ты пережала, – говорит Юра, и я ослабляю хватку. Мне нравится, что он помогает мне, руководит процессом.
– Так хорошо?
– Офигенно, – выдыхает он, заставляя меня улыбаться.
Он начинает дышать чаще, тихо рычит и из него фонтанчиком выливается сперма.
– Не останавливайся, – сдавленно произносит он, и я продолжаю.
Скоро Юра восстанавливает дыхание, а я убираю руку. На ней осталась его слизь.
– На столе салфетки, – говорит он.
Я приношу их. Юра протягивает руку. Но я вытираю его сама. Я хочу, мне интересно. Одну каплю беру пальцем и слизываю. Чуть соленая. Юра смотрит на меня. Я улыбаюсь, он нет, и мне становится стыдно.
– Тебе неприятно? – тихо спрашиваю я.
– У меня сейчас снова встанет. Это было круто.
Я облизываю губы и снова улыбаюсь.
Он садится и целует меня. Я выкидываю салфетки в мусорку, но промахиваюсь. Хочу встать, чтобы подобрать, но Юра не пускает меня. Держит за руку и смотрит в глаза.
– Все в порядке?
– Да, – киваю я.
Он широко улыбается. Его глаза хитро блестят. Мы ложимся.
– Юр, – я не могу теперь уснуть, я должна спросить.
– Что?
– Ты не думаешь, что… не думаешь обо мне плохо?
Он открывает глаза и внимательно смотрит на меня.
– Почему я должен плохо думать о тебе?
– Ну… не думаешь, что я… веду себя как…
– Тина, конечно нет.
Мы молчим. Никто не может уснуть.
– Слушай, – прерывает он тишину, – если это важно для тебя, то давай больше не будем.
– Нет, – останавливаю его, – мне понравилось, – улыбаюсь. – Я не готова зайти дальше. Но мне не хочется… как… – не могу подобрать слов, Юра ждет, – не хочется… – в такие моменты начинаю нервничать, и говорить стает сложнее. Юра гладит меня по голове, – не хочется не делать так.
В его глазах загораются черные огоньки, он пытается не улыбаться, но не выдерживает и прыскает.
– Правда? – Смеется он, – не хочется не делать так?
Я тоже начинаю смеяться. Мы не можем успокоиться. Нас переполняют эмоции. Я хватаюсь за живот. Но тут синхронно стучат в обе стены, и мы резко замолкаем. Я округляю глаза. Нас застукали. Чувствую, как загораются щеки.
– Братан, – слышим мы голос Олега за стеной, – дай поспать. Два часа осталось. И так всю ночь вас слушаем.
Я открываю рот и закрываю его ладонью.
– Все-все, – громко говорит Юра, – ложусь.
– Ага, – слышим мы из другой комнаты, – и Тину уложи, – это Миха.
Я краснею еще больше.
– Не парься, – тихо говорит Юра, – парни могила.
– Конечно, брат, – ржет Миха.
– Да как ты слышишь то? – в голос спрашивает Юра.
– Я уже у розетки, со стаканом, – доносится голос Михи, – мне интересно, что там у вас.
– Козел, – рычит Юра. – Одевайся, – снова понижает голос до шепота. – Скоро просыпаться начнут. Лучше тебе уйти сейчас. Я провожу тебя.
– Во что одеваться то? – оглядываю комнату, пытаясь найти одежду, подходящую для себя.
– Тина, ты голая? – удивленный голос Михи из розетки.
– Завали! – бесится Юра.
А мне стает так смешно от всей этой ситуации, что я снова прыскаю со смеха, не в силах сдержаться.
Юра достает из шкафа спортивные штаны и сухую футболку, протягивает мне.
– Я буду спать в ней, – говорю я о футболке, продевая ее через голову, затем целую его в щеку.
Мы выходим из комнаты. В коридоре никого нет. Дверь соседней комнаты открывается и выходит Олег.
– В экзаменационную неделю, – взбешенно говорит он, – я сниму двух шлюх, – обращается к Юре, – так что можешь сразу сваливать. А твою соседку, – перемещает взгляд на меня, – мы с Михой будем драть так, что она рта не закроет. Да, Миха? – он смотрит на Мишину дверь.
– Точно! – орет тот из своей комнаты.
– Спокойной ночи, – мурлычет Олег с широченной улыбкой, и заходит к себе.
Я шокирована. Таким Олега я еще не видела. Мне всегда казалось, что он самый спокойный из ребят.
– Не парься, – шепчет Юра, – они прикалываются, – он приобнимает меня за талию и подталкивает по направлению к коридору девочек.
До моей комнаты мы доходим никем не замеченные. Он целует меня у моих дверей, и уходит.
Я бегу в душ, потому что все равно не смогу уснуть. Да и вставать уже совсем скоро.
С ногами все в порядке, не считая легкой красноты и жжения. Надеюсь, это самое страшное последствие воспаленного сознания Леночки.
Немного обидело, Юра даже не спросил, что произошло в душевой. Не стала сама рассказывать, хотя очень хотелось почувствовать его поддержку. И все же я не могу не улыбаться, вспоминая произошедшее в его комнате. Даже стыд от того, что его соседи все слышали, не может стереть улыбку с моего лица. Его руки на моем теле, его губы, его глаза, следящие за мной.
Собрала вещи для поездки к Юре и пошла завтракать, пытаясь не прыгать и не трясти руками по дороге, как счастливая дурочка.
– Ты чего это так рано? – удивилась мне тетя Маша.
– Что-то не спится, – улыбаюсь во все тридцать два.
Усаживаюсь за столик, уплетаю свежие, еще горячие пирожки. Чай сегодня особенно сладкий. Или это все только кажется? Говорят же, когда ты счастлив, то мир вокруг тебя приобретает дополнительные краски, звуки, вкусы. А я счастлива? Ну конечно! Да! Все мое тело напряжено. Я готова рассмеяться каждую секунду. И если бы у меня была сейчас возможность забраться в кровать Юры, прижаться к нему, закинув на него одну ногу и наслаждаться его поглаживаниями, я обязательно сделала бы это.
– Мне нравится твоя улыбка, – голос Юры вытаскивает меня из воображаемой постельной сцены.
Он усаживается рядом со мной, выкладывая с подноса завтрак.
– Ты хоть немного поспала? – спрашивает он.
Мотаю головой.
– А сегодня никто не спал, – усмехается Олег, усаживаясь напротив Юры и запихивая в рот кусок бутерброда.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71203954?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Дана Райт
Тип: электронная книга
Жанр: Эротические романы
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 11.10.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Новая школа. Другая страна. Выпускной класс. Кто мог знать, что именно тут, на школьной лестнице я встречу парня, затмившего весь мир. Он заставляет меня смеяться, заботится обо мне, принимает решения. Его хулиганская усмешка и абсолютная уверенность в своем превосходстве над миром лишают дара речи. Он мой новый мир, моя жизнь, мой школьный мальчик.