Главная страница | Современные любовные романы | До встречи с собой

До встречи с собой
Irina Sherry
Потеря мужа пробудила в Кейт старые раны, с которыми она не могла справиться, пока на её пути не повстречался таинственный незнакомец. Вольный как ветер, он всколыхнул в Кейт давно ушедшие чувства. Но будет ли их достаточно, чтобы вновь захотеть жить?

Irina Sherry
До встречи с собой

Пролог
Катя

Как же хорошо. Ветер уносит всю мою боль, растворяя в потоке слёзы отчаяния. Кожа покрывается мурашками от резких перепадов температуры, но мне даже приятно. Впервые за последние дни я ощущаю себя живой.
Гром заглушает стук сердца в груди, и мне удается представить как оно отбивает свой постоянный ритм. Нос щекочет аромат сирени. Той самой, что росла когда-то прямо под окном и каждый год ярко-ярко цвела, распространяя свой волшебный аромат по саду, заглядывая еле слышно в щели деревянного дома. Я вспоминаю прикосновение белоснежной шали из козьей шерсти, что бабушка всю зиму усердно для меня вязала, и бережных ласковых рук той, что заменила мне мать. На мгновение растворяюсь в ощущениях тепла и искренней нежности. И в какой-то момент даже кажется, что всё возможно, и выход есть. Но обернувшись, понимаю, что все мои мысли – игра сознания. За моей спиной – никого. В моем сердце пустыня. В душе пустота. Я бы хотела сказать, что это временно, но что толку тешить себя иллюзиями о радужном будущем, если его никогда не будет. В моей жизни свет погас уже очень давно. Еще до того, как появился ОН. Если бы судьба не смеялась и сразу же вынесла вердикт, всем было бы проще. И возможно, ОН был бы жив.
Стоять и вдыхать аромат дождя приятно, когда тебя окружает прекрасная жизнь, наполненная радостью, теплом и светом. Но те, по кому прошлись танком, не способны видеть радужных единорогов и скачущих на лугу пони вместо асфальтового неба. Для таких как я, каждый вдох – пытка. Я уже давно не ощущаю холодок под носом во время наполнения легких и не способна заметить теплоту выходящего потока воздуха. Весь мир кажется серым и обезличенным. Трава просто зеленая, а небо такое же, как в другие дни.
По какой-то неведомой причине я всё еще дышу, по другой – закрываю или открываю глаза. И во всем этом нет логики, как и нет моего собственного желания. Я есть. А что дальше? Как найти смысл в своем существовании? Зачем каждый день просыпаться и куда-то идти? Зачем есть? Зачем пить воду? В голове сотни, тысячи, миллионы этих пресловутых «зачем». Только ответа нет. И жизни, как оказалось, теперь тоже нет.
Мне хочется закрыть глаза. Но еще ярче внутри желание наконец-то их открыть. В последние минуты совершить то, что так боялась сделать всю свою жизнь. Возможно, взглянув на мир, я узнаю, почему он не принял меня. А пока осталось сделать несколько шагов.
– Один. Решение принято. Бежать бессмысленно.
– Два. В голове всё громче крики самых близких, самых родных. Тех, кто жил по соседству или проходил мимо. Изо дня в день мне слышится их шёпот: «Чужая». «Странная». «Уродка». «Так тебе и надо». «Ты ничто». «Сама виновата». «Ты там, где должна быть». «Может стоило сдохнуть».
Каждая фраза даже сейчас разрезает меня на части, забивая в моё наивное сердце снова и снова ржавый кривой гвоздь. Отставленные шрамы со временем стали дырками, через которые ушла сама жизнь. Осталась пустота. И она сжирает все мои мысли.
– Три.
Вспоминаю свои крики, оглушающую боль от ударов, лужицы засохшей крови и ожоги, оставленные на теле. Окунаюсь в болото беспроглядной темноты, где нет места солнечному свету. Я не боюсь людей, но они боятся таких, как я. И моей вины в этом нет. Как и нет причины в том, что нелепая случайность разрушила мой мир. Я не должна нести грех за чьи-то ошибки. Но не могу и больше не желаю жить с тем, что слепота людей слишком жестока.
Вот он край. То самое место, где можно попробовать вдохнуть полной грудью, не боясь быть непонятой. Все говорят, что нужно держаться на плаву и оставаться сильной. Только мыслят они со своей колокольни, забывая, что люди не похожи друг на друга. Ставят себя на моё место, хотя во мне изначально не было «силы». Откуда взяться тому, чего никогда не существовало? Судьба в момент моего рождения играла с Богом в рулетку и не одарила меня толстой кожей, которая бы позволила мне все тяготы жизни достойно пронести на своих хилых плечах. И потому в глазах мира я изначально была сломанной, слабой, лишней. Возможно по этой причине, как бы мне не хотелось выгрызть свой шанс на существование, жизнь каждый раз окунает меня лицом в грязь, указывая на место. А я просто хотела быть…
Ник
А вы знали, что существует более ста определений слова «жизнь». Правда ни одно из них по-настоящему её не описывает. Но самое важное, никто до сих пор не может дать исчерпывающего и единственного ответа на вопрос «Кто нам её подарил?». И почему этот таинственный «кто-то» дарует шанс каждому из нас и спустя время отнимает обратно. По какой причине он делает это?
Верующие скажут, что жизнь бесконечна. И будут правы. В их понимании существование в настоящем моменте – крупица вечности. И потому отнятая в реальности жизнь, случайная погибель или смертельная опасность для них не более, чем неизбежность, перекрываемая необъятностью бытия. Но я не верю в это. Ровно как и в то, что жизнь – подношение. Если бы одно из этих течений хотя бы на половину отражало действительность, то я бы не застрял в клетке без выхода. И давно отыскал способ выйти из петли, в которой оказался.
Но что случится, если на мгновение предположить, что жизнь – это способность? И может быть даже талант? Что тогда? Я понял для себя, что можно «жить», только создавая подложку для будущего, а можно им наслаждаться. Можно тестировать пробную версию, а можно приобрести полный пакет. Можно постоянно отказываться, объясняя себе всё отсутствием возможностей и дара, а можно быть в моменте. И вот тогда просыпается тот самый «талант». Талант к жизни. Именно по этой причине я всё еще пытаюсь разыскать новую дверь. И, кажется, наконец-то её нашёл.

Нулевой километр
Должно быть я лечу. Парю над городом, который так не сумела назвать домом. Беспорядочно меняю место, пытаясь отыскать покой. Но не нахожу. Внешние силы тянут меня в разные стороны, а тело не поддается. Нежится на покрывале внутри земной коры и не опускается глубже. К истоку. Словно густой смог, убаюкивающий зимний лес, тишина заполняет сознание, стирая мысли, растворяя чувства. Эта полнота дарит желанный покой телу и голове.
– Боли больше не будет, – шепчет голос издалека. Он похож на мой, только гораздо тише, глубже и умиротвореннее. – Скоро всё закончится.
– Но я не хочу, – произносят еле слышно мои губы.
– Что? – звучит мне ответом. Малейшие колебания отзываются в моем теле сладкой дрожью, и кажется, будто тысячи перышек касаются каждой его клетки.
– Значит время еще не пришло,– доносится эхом, и мое тело пронзает тысяча осколков. Раскаленная магма становится жидкой и наполняет мои вены жгучим теплом, вынуждая сердце сжиматься сильнее. В этот момент что-то утягивает меня вниз, а до моего мутного сознания долетает пронзительное:—Чтобы всё исчезло. Я не хочу! – кричу так громко, что стены иллюзорного мира трещат по швам. Не понимаю как, но мне удается заставить тело откликаться на мои бесчисленные попытки к движению.
– Очнись!
Молчаливо обнимая меня, ветер неистово подхватывает редкие мужские приказы, задувая их в уши. Разум хватается за соломинку из приятных воспоминаний. Чарующий голос кажется смутно знакомым, но образ ускользает также быстро, как и пришел. От очередного приказа мои глаза распахиваются, цепляясь взглядом за окружающую действительность. Изо всех сил стараюсь поймать рукой луну, но не могу к ней даже приблизится. Спутник Земли напоминает мне парус, мирно покачивающий на волнах ночного неба. Последнее же подобно чёрной воронке, в которой исчезают редкие падающие звезды. Они как люди, загораются сами, в надежде совершить нечто выдающееся, а потом, сбрасывая свою оболочку, гаснут, растворяясь в пучине пустоты. Из них лишь немногие оставляют после себя яркий световой путь, связывающий небо и землю.Возвращаюсь в реальность медленно. Боль. Она повсюду. Вязкая и неприятная, проникающая в каждую свободную дыру в теле. Я пытаюсь отыскать источник своей агонии, но натыкаюсь на омерзительную тишину, которую разряжает бархатный голос. Эхо ускользающих фраз «Очнись! Вставай! Открой глаза!» словно осенний лист, сорвавшийся от дуновения ветра, уносится куда-то в темноту.
Повернув голову в сторону, дотрагиваюсь ладонями до потрескавшейся шершавой поверхности, на которой лежу. Тепло смолистого материала согревает каждую клеточку тела, а я концентрируюсь на ощущениях. Разум собирает информацию от нервных окончаний, определяя месторождение боли.
В обрывках воспоминаний лишь редкие капли дождя. Они стекают по моему лицу вниз, образуя под ногами небольшую лужу. Я погружаюсь в своё состояние глубже и вижу свои шаги к цели, сквозь оглушающую тишину, прерываемую время от времени сильными раскатами грома. Чувствую боль. От мыслей. От слов. От себя. И то, как сознание проваливается в темноту. Кажется, что я падаю долго-долго с высоты. Но на самом деле моя связь с реальностью обрывается в тот момент, когда порыв ветра сбивает меня с ног, утягивая изо всех сил назад на крышу, прямиком на спину. Воздушный вихрь смягчает падение, обволакивая собой потерявшее равновесие тело.
– Я жива. Жива, – шепчу, осознавая случившееся. В это мгновение тишину заброшенного пригорода разрезает истошный женский визг:
– Помогите!
Дребезжание в черепной коробке и сильное головокружение делают мою попытку подняться на ноги несбыточной, но я, объятая из ниоткуда взявшейся силой, резко встаю, хватаясь пальцами за виски. Втянув в себя несколько горьких затяжек пыльного воздуха, подбегаю к кромке крыши и бегло осматриваю опустелую территорию заброшки. Обхожу быстрым шагом периметр, пытаясь определить, в какую сторону от здания двигаться. Налево, к заброшенному парку? Или назад, к лесополосе? А, может, прямо, к полуразрушенному дому с аркой?
Мой музыкальный слух не потерял своей идентичности даже после стольких лет лютого безмолвия, поэтому, повинуясь волнам девичьего отклика, устремляюсь в сторону выхода, намереваясь во чтобы то ни стало предотвратить хотя бы одно неминуемое падение в пропасть насилия. О том, как буду действовать, думаю в последнюю очередь.
Преодолевая бесчисленные препятствия в виде дверей и лестниц, направляюсь вниз. Перебирая ногами ступеньки, бегу к выходу из подъезда. Дыхание сбивается, но я не сдаюсь. Судорожно хватаю ртом немного воздуха и продолжаю спуск, не обращая внимания на зудящую боль в левом подреберье. Только оказавшись на улице, вдыхаю полной грудью.
Гениальный и в тоже время глупый ответ на вопрос приходит практически мгновенно. Трясущими от кипящего в коре надпочечников адреналина руками вбиваю в YouTube «полицейская сирена». И включаю на полную.Идти прямиком в парк рискованно. Оставлять девушку на произвол судьбы тоже. Что же делать?
Звук закономерно быстро распространяется по открытой местности, не достигая нужных «ушей». Втоптав в землю ощущение собственной беспомощности довесок со стоном досады, предпринимаю еще одну попытку отыскать решение. И оно мгновенно посещает мой хиленький мозг.
Выудив из потрепанного рюкзака портативную колонку, нажимаю на кнопку включения и замираю в ожидании закономерного писка от соединения с телефоном. Как только вспыхивает синим огонек надежды, я врубаю на максималку звук на видео и, вытянув руку с телефоном перед собой, медленно шагаю вперед, создавая иллюзию приближающейся полицейской машины.
Почувствовав на себе прицельный взгляд скорой расправы, отморозки спешно ретируются, разбегаясь в разные стороны словно тараканы. Обмякшее же тело девушки мимолетно летит в самую грязь, касаясь земли, едва прикрытую разнотравьем. Подавив в себе ярое желание пойти на выручку, продолжительное время кручу телефон в руках, постепенно меняя угол падающего света, чтобы малодушное трио растворилось окончательно в ночной тьме. Страх быть пойманной и растерзанной навсегда повис над моей головой.
Лишь после того, как мужские перешептывания стихают, становясь невидимыми, я покидаю корявое укрытие, ставшее мне родным, и, скрываясь за его собратьями, медленно подползаю к наполовину раздетой девушке, перебарывая сковавшее прямо под грудью оцепенение.
– Жива? Приблизившись достаточно, чтобы помочь и при этом в случае курьеза не огрести с полна, касаюсь грязных темных волос, убирая их за ухо, и не сдерживая страха интересуюсь:
– Пхапха, – сипит девчонка спустя продолжительное безмолвие, и неспешно поворачивает голову в мою сторону. С трудом разлепляя веки, что в свете фонаря больше напоминают ветки тех кустарников, в которых я пряталась некоторое время назад, миловидная брюнетка с кукольным овалом лица скользит по мне изучающим взглядом. Но силы быстро покидают её. Последних крупиц хватает лишь на то, чтобы вновь погрузиться во тьму и пару раз приоткрыть искусанные в кровь губы.Сердце заходится в истошном ритме ожидания. Пульс от непрерывной тишины разрывает черепную коробку, подкидывая яркие картинки из прошлого. Но я их стоически изгоняю. Нельзя умирать. Попросту нельзя. Ей предстоит еще сделать много хорошего. С ней никто не поступит так… Она же так молода.
Выудив из скромного рюкзачка из плащовки пластиковую бутылочку с водой, подношу ко рту, не забыв одной рукой приподнять голову.
Пока несостоявшаяся жертва жадно поглощает каплю за каплей, оглядываю девушку с ног до головы. Моё внимание не останавливается на деталях гардероба, от него пахнет кричащей изысканностью, граничащей с несдержанностью, на очевидно дорогой сумочке, валяющейся где-то впереди, ни на худощавом теле, исполосованного ссадинами и залитого синяками, в туфлях с блестяшками по периметру, с явно поломанным каблуком. Я уделяю сотни секунд поиску подтверждения своим кривым догадкам, пока не цепляюсь за выкованные тонкие позолоченные музыкальные символы на браслете и серый, грузный камень посередине. Скучный, однообразный, без каких-либо переливающихся граней он кажется лишним на этой кухне.
Когда девушка заходится в кашле, отрываю бутылку от рта, прогоняя душещипательные образы мужского безрассудства, и пытаюсь живой кукле, так сильно напоминающей меня, придать сидящее положение. Удостоверившись в устойчивости, убираю воду обратно в рюкзак, закрывая плотно замки. Как раз к этому времени Скиперр (барби-брюнетка) окончательно приходит в себя.
– Ты как, нормально? – наклоняю голову в бок, чтобы озвученная фраза быстрее долетела до адресата.
В ответ получаю легкий кивок.
– Нам нужно идти, пока они не вернулись. Мы и без того потеряли много времени.
Еще один.
– Идти можешь? – спрашиваю, оглядывая голые ступни. Единственное, что я сейчас могу ей предложить, носки. Будет больно, но терпимо. Нам же главное выбраться? Ведь так?
– Да. – Неужели мои мысли были вслух? А может это ответ на другой вопрос? Скинув флёр задумчивости, выуживаю из внутреннего кармана рюкзака мрачные, повидавшие многое носки из шерсти, которые по счастливому стечению обстоятельств попали со мной в больницу, и натягиваю их на безмолвную деву.Она медленно ворочает губами, и они выдают некое подобие:
– Я подойду со спины и подниму тебя, хорошо? – никто не знает, как девушка среагирует на неожиданные прикосновения к телу. Во мне до сих пор живет этот страх.
– Угу, – звучит припеваючи, когда я обхватываю девушку под грудью.
– Если будет больно, терпи! – предупреждаю, перед тем как потянуть вверх. – Главное, не кричи.
Поднявшись на ноги, смуглая барби несколько раз топчется на месте, проверяя степень затекания мышц, а после оглядывается по сторонам в поисках сумочки, машинально хватаясь за несуществующий ремешок на плече. Подняв с земли кожаный мешок, молчаливо протягиваю девушке, но та, будто завороженная, просто на неё любуется.
Я опускаю взгляд на кисти рук, которые мелко потряхивает то ли от волнения или спазма. То ли от … Додумать не успеваю, напуганная шелестом травы неподалеку от нас.
– Пошли? – хватаю девушку за руку, попутно, закидывая на плечи два рюкзака.
– Вэа? – вцепившись ногами в землю, брюнетка пытается вырваться.
Недоумевающе утыкаюсь в потрепанное, но всё также обязательно красивое лицо.
– Вэа? – повторяет девушка, указывая подбородком вперед.
– Я не понимаю! – отвечаю сердито и снова тяну за руку, приложив на этот раз гораздо больше усилий.
– Кюда? – доносится в спину, когда мы выходим к заброшенному зданию, с крыши которого не так давно я хотела сигануть.
– Ты не русская?
– Русскай. – Оно и видно, с налетом злости думаю про себя. Но прикинув в какой ад бы превратилась чужая жизнь, если бы мы не оказались в одном пространстве, затухаю. Мне повезло гораздо меньше в своё время. И если бы знать тогда наперед, возможно было бы лучше сгореть в том чертовом доме, чем жить с осознанием собственной неполноценности. – Я from Америка, – перебивает мои мысли про самобичевание девушка и расплывается в кровавой улыбке до ушей.
– Тогда понятно, – отрешению в моем голосе позавидовал бы любой. Но то, что я вляпалась по самое ни хочу, вместо того, чтобы сейчас ни о чем не думать, отдаленно даже радует мою израненную душу.
Я прежде не верила, что странное стечение обстоятельств может спасти, когда ты в считанных секундах от неминуемого.
– Куда мы идем? – снова интересуется барби, на этот раз получая ответ.
– К трассе, – не сворачивая с намеченного плана, веду нас к выходу. К выходу же?
Только не говорите, что я в очередной раз ошиблась.
– Почему не там? – стукнув по плечу, ждет, пока я не повернусь, а затем указывает пальцем на дорогу.
Выдохнув напряжение вперемешку с усталостью, отвечаю:
– Парни, что тебя домогались, очевидно приехали сюда на машине, поэтому передвигаться по дороге – большой риск. Мы пойдем по тропинке вдоль лесополосы.
– Страшно, – прикинув что-то в голове, подводит итог американка, отстраняясь от темных веток, что так и манят затянуть к себе в темноту.
– Боюсь, этот выход единственный, – пожимаю плечами. – Здесь у нас будет хотя бы возможность спрятаться.
– Ок, – впервые не возражает девушка и делает смелый шаг вперед.
Не теряя времени даром, мы движемся по едва намеченному в моей голове пути. То, что он приведет к нужному результату, конечно сомнительно, но чем черт не шутит. Он и без того годы изрядно потешался надо мной. Даже сегодня закончить начатое не позволил. Поэтому пусть поиграет еще разок.
Хотя о чем это я?
– This is my car, – верещит барби, подпрыгивая от радости.
– Твоя ка? – от недоумения нога слегка подкашивается, поэтому я останавливаюсь.
– Да, мая ка, – прижимаясь к темным дверцам, девушка зацеловывает каждую её часть. Ой, ты господи.
– Так ты на машине? – от неожиданности повышаю голос на несколько октав.
– Что? – недоумевающе девушка косится то на меня, то на свою красную машинку.
– Ты приехала сюда на ней? – киваю в сторону алого безумия.
– Да, – с акцентом отвечает «Бренди». Ну, а что? Блонди есть, а брюнеток обделили.
– Завести сможешь? – не надеясь на понимание, превращаюсь в мима, что сначала гипотетически открывает дверь машины, затем берется за руль и вертит ключ зажигания.
– Ключи нет, – разводит руками девушка, томно вздыхая.
– Где они? – теперь моя очередь оголять легкие, смакуя мысль о том, что я могла уже давно нежится в пучине забвения, а не пытаться решать чужие проблемы. Как показал опыт, с этим у меня большая беда.
– Там, – повернувшись на сто восемьдесят градусов, барби устремляет палец к кустам.
– На траве?
В ответ она кивает словно болванчик. Гораздо легче было валяться где-нибудь на асфальте, чем пытаться понять эту взбалмошную мадам.
– Запасные есть?
– Не понимать.
– Еще одни ключи есть? – интересуюсь, прикидывая в голове план. Идти назад крайне безрассудно, стоять здесь и ждать утра – тоже. Остается только надеяться, что девушка помнит о запаске.
– Да, – указывает в сторону переднего пассажирского сидения.
– Что же ты молчала? – хлопаю в ладоши, снимая портфель с плеч. Главная задача – проникнуть внутрь.