Поминки по Финнегану. Книга 1. Глава 7 – Шем Писарев. Авторский перевод
Поминки по Финнегану. Книга 1. Глава 7 – Шем Писарев. Авторский перевод
Джеймс Джойс
Глава посвящена ироничному портрету Джойсом себя в образе Шема Писарева, как тот мог видеться окружающими без поправки на уникальность и всякобым претензиям результирующим из этого факта. В переводе сохранена пунктуация оригинала.
Джеймс Джойс
Поминки по Финнегану. Книга 1. Глава 7 – Шем Писарев. Авторский перевод
Глава 7. Шем Писарев
Портрет Шема. Первая загадка вселенной
Шем это так же коротко от Шемуса как Джем шуткольно от Джекоба. Парочка крутоворотов
до сих пор может быть донимаема кто сделают вид будто аборигинально был он респектабленного сте?бленья (был он внезаконцем меж линиями Рагонара
Блаубарба
и Хоррильда
Власожёска и зятьственник Капитану 'Достопочливному и Преоподдубному М-ру Ббердвуду
де Троп
Блоггу
был среди его самых отдаленных ро?дсвязней
), но каждый честно?го слова человек в стране пространства сегоднии знает что его оборотная жизнь не выдержит бывать написанной об лишь черным по белому
. Складывая правду и неправду вместе прострел может быть сделан на что этот гибрид бы вообще-то похож был взглянуть на.
Шема телесный встан, кажись, включал струг черепа
, одну осьмёшку озлорно?го глаза
, всямку носа, одну руку онемелую вверх по рукаву, сорок две волосины дрыз его некороны, осьмнадцать его стебучей губе, трио усиков из его меега подбородка (лосеятеля свын
), ложное плечо выше правого, весь уши, искусственный язык с естественным загогулем, ни одной стопы опереться на б, пятерню больших пальцев, слепой желудок, глухое сердце, рыхлую печень, две пятых от двух ягодиц, сто шустрнадцать эвердюпойдцев
для него, мужкорень всего зла, салмонкельта худородич
, угрякровь по взморзлым пальцам ног, пузырь триждутый, так сильно как что молодой Мастер Шемми в свой первый дебош
на самой заре протоистории видя себя таким-то и таким-то, когда игрючи с чертопословцами
в своих садовых яслях, Грифотрофио
, Свильнюская Рылица 111, Шувлин, Старая Гавляндия, (вернуться нам б что-ль сейчас за франтов шеренгами и сенсами
? так может за аннами и аннами
? так может за полной двацнёй восемь и лиреттой
? за двенадцатью блоками один боб
? за четырьмя тестерами один грот
? ни за динар! ни за джо
!) дикти?торствовал к всех своих маленьких бруидов и сластрёнок первую загадку вселенной: спрашивая, когда есть мужик не мужик? говоря им не спеши, девчура?, и обожди пока прилив не станет (ибо с первого дня его была то двухнедельщина) и предлагая награду в горько-сладкого краба
, маленький презент из прошлого, ибо их бронзовый век был еще нечеканен, победителю. Один сказал когда небеса были задрожами, второй сказал когда Богемеандовы губы, третий сказал когда он, нет, держи крепче одну сек, когда был он а) гнойстиком и б) ерешительным, следующий сказал когда ангел смерти сыграет в жизни ящик
, еще один сказал когда вином за разум заходит, а всё еще один когда прелестная уха?женка склонится чтоб побудить его
, один из малышовейших сказал ме, ме, Се?м, когда паппа клал обоим в кости? ноя
, один из остряшных сказал, когда он ейсть йе яблокухен и он змазь себён как жукен, всё ж один сказал когда ты стар я сер пасть полнмы сном, и всё еще другой один когда нарви до дева?х нерв
, а еще другой когда он только вот после побываючи как обра?зенным
, еще другой когда йи, у него нет мананов
, и один когда дозовые свиньи они начнут сейчас когда взлетят навозом дух
. Все ошибались, так что Шем сам, доктатор, забрал пирог
, правильное решение бывая – все сдаются? – когда он э – ваш до раздирания каменьиц
, – Шам
.
Про низость Шема (1)
Шем был мошеммиком и низким мошеммиком и низость его выползала в первую очередь путем съестных. Так низок был он что предпочитал Гибсенского
чаепитного лосося консервного, как недорогого так и угождающего, упитаннейшему икрой-тяжлённому лахсу или резвейшей пестрятке или серебряночной форельке что когда-либо сбагривалась меж Лейкслипом
и Айленд Бриджем
и много было раз повторял он в своем ботулизме
что никакое джунглерощенное пиньяблоко никогда не присмакивалось как кони те что вытряхиваешь ты из банки Ананиясов
, Финдлейтер
и Гладстона, Угловой Дом
, Енглея. Ни одна из твоих в дюйм толщиной голубокровых Балаклав
зажаренных-на-веры-кострёбрышках или сокожелейных голяшек Грехсовой топлёной баранины или сальнохрящевых хряков групонов или ломоть на сляб слачной гусегрудки с кусманом после отвала сливопуддинговой начинки всей на плаву в топи морёнодубной подливы для этого пугрекосердного юда
! Росбиф из Старой Зеландии! он не мог к нему прикуситься. Видишь что бывает когда твой соматофаговый
водяной западает на виргиторианскую лебедицу? Он даже навообежал сом с собой и стал о?тцынком, говоря что лучше б он гораздо скорее прочавкал с грехом пополам через чечевичное крошево в Европе чем встревал в Дурляндское лущёненькое горошево
. Раз когда среди тех бунтовщиков в состоянии безнадежно беспомощной интоксикации рыбоядный этот пытался поднести сцитрундовую кожуру к обеей ноздре, икая, очевидно сэкспромтен привычкой он имел со своей гортанной смычкой, что он мог бы процветочить вечно и запахом единым, как сцытр, как кедр, подобно цедре, с источников, на горах, с лимоном поверх, Ливана. О! низость его была ниже всего вплоть до втопленна куда! Никакой подобаемо-подобной огневоды или перводносимого первачка или глоткожгущего джина или честно?й буротёмной пивищи. О дорогая нет! Вместо того трагический паяц же захныкался пшеноючной тошно от жизни на нечтом вроде мандаре?веньской зжелтёной искросиней вендиговой диодаяновой
бормотухи выжатой из кислого виногрейпного сакэ и, послушать его меж его седиментальных губков
когда жадно троглотил он мумуму слишком ммммного тыквин её нарыгаясь на почти таких же низких сопо?йловцев, которые всегда знали несмотря ни на что когда им было уже достаточно и праведно негодуя на бедолаги гостеприимство как обнаружив к своему ужасу что не вынесут еще хоть капли, пришло то прямиком от благородного белого ожирка, йо, широскрыто сидя, йо йо, ее зачем прятать этот, йо йо йо, виножбан, ее светлейшего венгричества аз архиепискнязя, есль она голушка, она и герцушка, и когда ей там чутка фехербор
тне ее вина, ну так ль то? эрцгусыня, забавно ты тут лыбишься на, чудно? ты в ней еще, Фанни
Уриния
.
Про низость Шема (2)
Не круто ль это, хей? Пеаменгро
! Поговори о низости! Сколько догу угодное количество этого зримо высочилось густо из того грязного маленького чёрнящего жука для самого четвертого кадра что Таллохская
гимнасбычка со своим хладнокровым кодаком щелкала ж пока еще непоощрамленного национального апостата, что был трусливо пуглив до ружей и камеры, выбирая что он наивно думал было кратчайшим путем в Каер
Фере, Пьюжные Америги, путями ходопара Придвена
, после того как зарыл топор не так давно тому вперёд, избавлен от вредных благ, нумер деш ту трен
, в Пататапапавери
, к фруктовщиков и музыкальных флористов, со своим Чахо, чави
! Сар шин, шиллипен
? она знала порокец же из втюрьмившись был плохим быстрым мужиком по походке сразу ж на месте.
[Джонс
это совсем другого мясничего. Следующее место будешь в центре нанеси ему визит. Или лучше даже, приходи серьёздня. Отведаешь у скотовод озимого мясца. Джонс находится сейчас в полном разводе с выпеканием. Жиреет, убивает, свежует, вешает, потрошит, четвертует и кусочит. Почувствуй его ягнечности! Экс! Почувствуй за какую овценку! Эксекс! Печень его тоже огромная ценность, вместиликате?с! Эксексекс! КОММУНИЦИРОВАН.
]
Около сего времени, морава того
, там в общем, из-за лавэ
к деньгам надеялось или в любом случае подозревалось среди гробовщиков что он рано кончахнет худо, разовьет наследственный легочный Т.Б., и убейдётся без посторонней помощи в один пиздатый момент, тем более, проливной ночи закутанные в одеяла кредиторы, слыша как грубый песнь и всплеск
от Эдемской Пристани
вздо?хнул и перекульнулся, сто пудов всё было кончено, но, хоть и впал он тяжело и локально в дебит
, не даже и тогда мог подобный антиномист
послужить правдотипом. Он не предал б огню свой церебрум; не кинулся б Лиффи; не взревел б себя пневмантикой; он отказался задушить себя дерниной. С иностранного дьявола увольнительной бояльщик же прирожденный обманщик развел даже смерть. Андзи
, телеграфировано (но стряхивая словья у него с языка: Гвардакоста
лепорелло
? Зжасас крайщ
!) из Неарапабликанского
приюта его джонатану
за брата: Сих водах здесь, завтра туморе
, мы наибмели, сделай что-нибудь, Безогневой. И имел ответ: Неудобно, Давид.
Про низость Шема (3)
Видишь, чуваки, это выпаточится, капрезво конечно, но весь том и коротышка
того заключается в том: был он в своей бардической памяти низок. Всё время продолжал он сокро?вещать с заслуженным удовлетворением любую и каждую крупицу огрязков болтовни, возжелав соседова слова, и если вообще когда-либо, во время Мундовой
беседы сворошённой в нации интересах, деликатные пикьянствости были выбрасываемы ему затрагивая его плохие дорожки кой-какими доброжелателями, тщетно моля писа?ниевскими аргументами у позорного паписта по поводу пыхтения взбодриться кидоса
фишки ради, Лодырник, и будь мужикоми вместо ёинного халявщика, щорс возьми, как то: Прошу вас, каково значение, нализнец, этого континентального выражения, ежель ты с ним когда-ль скоре?щивался, мы думаем это будет слово прозримо подобное каналье?: или: Тебе где-либо, псарь, на твоих гуливерчивых приключениях иль в течении сельского трубадуренья, приходилось ли сталкиваться с некоторым определенным педерадостным молодым балагурдием отхныкивающимся на имя Низкий Свиньяк что обращается к женщинам из одного рта уголка, живет в займы и скрыдцать-прячь рад от роду
? без единого вздоха спешки как вырховный нахлыщ он и был, и ни капли не сожалея, состроит он праздное сухопутниково лицо, укоренит иервеккера
карандаш во внешке своей подслушки и тогда, шепелявя, болтобошенную парнеллу, чтоб убить время, и хлопотея всё от него возмёртвое чтоб подумать что под покровами Янсенса Хреста
бы любой причлинный сын Альбиогойцельмена
что побывал в универститетской думке, взяв в заем намек вдомек и принется рассказывать всей интеллигенции допущенной к этим тамилёгким самталёгким
разговозгласам (с тех пор, все еще и пред же врачевателями, купцовыми адвокатами, колокольными поллитиками, сельскохозяйственными манихалтурщиками, сакризничими Чисто Речного Общества, филантропиками заседающими на как можно больших скамьях вокруг панестетического
одновременно) целую в-жизнь-длиной свинще?нную историю своего всего низкого пройдохлого существования, понося покойных предков каковы бы ше?льмцы ни были и одно мгновенье тарабухая из упущечных неосторужей (пох!) про своего прославленного превосходного Поппамора, Мра Хумхума, кого история, климат и развлечение сделали первым из его клана и вечно долгана, хоть Ебеса? ушит ак
сколь б ему пеняли ни в лицо, и еще мгновение наобормот, изрыгая троекратное да здёвствует (пах!) за своего гнилого маленького призрака какого-нибудь Пеппербека
, Мра Химмишимми
, упадучего, провонного, легкоушленного, боестолкового, трепливого, придурчивого, тридцать седьмого среди разбойников
и вечно нижнего пильщика, пока ниод не знаел как домашет дёма могло быть, давая непрошенное свидетельство от лица отсутствующего, такое же речистое как вода с карниза тем присутствующим (которые тем временем, с возрастающим отсутствием интереса к его семантике, позволяли различным подсознательным ухлыбкам прослюниться медленно по своим рыблищам), бесхознательно объясняя, к примеру, с дотошностью гранича на безумном, различные значения всех отличающихся иностранных частей речи он злоупотреблял и пе?стрюя каждую ложь безусадочную обо всех других людях в этой истории, опуская, конечно, предсознательно, простую сцуть и месть и парсуну они загнав его в угол насчет пока не было там и кемарика среди них кроме как совершенно разо?бманутого по пятам на всю катушку декламацией сей канители.
Про низость Шема (4)
Он сам собой разумелся что любой додик неприязнил что-угодно как бы то ни было приближающееся к простой прямолинейной стойке или сокрушительной заваг'ушке, так часто как призывали его судействовать любой октагональный спор среди сленгохуищ, законченный сливалец же вечно терся плечами раньше с последним говорителем и жателей трящиками (рукосновение что есть речь без слов) и соглашался с каждым словом едва лишь пополам произнесенным, прикажь мне!, твой слуга, добро, я вас чту, как, мой сеер? подвыпить только! совершенно правда, гратиас, я твой, вишь шта слышу?, именно так, пожалуй то, мня уверен?, соверное, ясен перец, и не говори, апасафелло, мучась грязиясь, есть ли возогня-мне?, есть ли гаэлички-тебе?, за ваше доброго себя, ваша чертсть, а затем сразу фокусировал свое непредувзбалвешенное внимание на следующего октагониста что смог привлечь слушателя взгляд, спрашивая и умоляя его из своего жалобливого одномигунца, (hemoptysia diadumenos
) не было ли там чего-хочешь в этом мире он мог сделать чтоб угодить ему и переполнить его сногблазнителя для него еще хотя б разок.
Одной бомбзмятежкой ночкой (ибо его отбытие сопровождалось тяжелым про?ливнем) не недавней чем тыщенку дождей тому назад было к нему поэтому отношение что близко напоминало насилие над клирчностью, бивая надираем попа весь неподозревающе через заброшенную деревню
Тумблина-на-Лифе
от Мра Ванхомбри
дома 81 bis
Мабботс Молла
до самого Зеленого Лоскута за кирпичным заводами
Лососевого Бассейна
противыёборствующими братвами тупошпиков контер острошвырков
которые накогтец, как на-урально были там они уж спацануты довольно запоздевшись, думали, боязниз бьеть боязниз
, лучше рванут они по домам после своих Оборн-в-Оборн
, с посибами за приятный вечер, один и все отвраще?нно, вместо того чтоб регбить ему сдачи, и прочьбудив, примирились (хоть было им также завидно как могло быть и любопадло из-за катастрюфлей они навлекли на него) к дружбе, безудержно, которая просто возникла из вредной извращенца совершенной низости. Опять же была там надежда что люди, глядя на него с презременьем презременных, после сперва надавалши ему катышка в грязи, могут пожалеть его и простить, ежли надлежаще обезвошен, но плеб же рожден был где-то Квиклоу
и потонул понижаясь пока не свонял из виду.
Баллата Перси О'Рейлли. Игры
Все святые побивают Велиара! Микил Гол забивает Нихилу! Невозможно! Уже?
В Нигде принял еще Весь Мир участие собой для своей Жинки;
Рядом с Нигде быв Беднопредки приговорены к Червям и Кровь и Молнии по Жизни;
Еще не Имп из Корсики повыгнав Арта из Англетерры;
Еще не Саксоны и Юддеры на Курган Слова строив те?ррор;
Еще не Ведьмунья-Шалунья зажгла Огонь Очага его с Небес
Еще не его Аркобалейн предска?зав Мирмир на Землес;
Раздвой-копытный с Гемпал должен рёхнуть, Грехдурню Садовнику пасть суждено;
Биты Яйца гнать будут кусны Яблоки ибо где ихние 'то Воля там же их Стено;
Но Горнотишь хмурясь на Мельницлоток пока их Сумасыны лакают Сивуху;
И ее Ручьетрель змеётся с его Сердичества всеё чокнутые Дочи измываютс'ей на ухо;
Пока четыре Брега глухового Тори Острова дюжны?м Эйревиггам не спиздели,
Гирп! Гирп! за их Не?данны Разумения! Чири?к за баллату Перси-Орейлли!
О счастливая причинность
! Левшиц забирает херувай
пока Правы?х раздваивает его копыто
. Черныши никогда так и не вытащили этого проныгру чтоб поиграть в не-выделительные, анти-сексовые, мизоксенетические
, чистейше гаазливые
, плоть и кровные игры, написанные и сочиненные и спетые и станцованные Ницшемусом Немоном
, такие же что негритята играют весь день, те старые (никаких твоих мёдочек
и резинок) игры прикола и стихии ради что раньше играли мы с Диной
и стариком Джо пиная его сзади и вперед и желторотичкой пиная его позади старика Джо, игры типа Том Том
Чудикгромец, Нагни Страху Лущителю
; Шляпу на Ринг
; В Свинку на Счастье Кладезь, По Копеечке в Прорезь, Шейла
Шлюпка и ее Корова, Адам и Эль
; Шмельной Балдай
, Киска на Стене
, Двойки и Тройки
, Американский Пыжок
, Вылезай Лиса из своей Берлоги
, Битые Бутылки
, Писав Письмо в Петрушку
, Круче Всех Кондишка
, Почтальона Стук
, Феерически ли Мы Представлены?
, Соломон Читает про Себя
, Яблоня Несукосточка
, Я Знаю одну Прачку
, Госпитали
, В то Время как Я Шел
, Есть Чей-угоди?н лишь Домишко в Дрёмколаей
, Битва при Ватерлоо
, Цвета
, Яйца в Кустах
, Галантерейщиканитель
, Рассказывая Свои Сны
, Что там Время
, Сопнуть
, Нырящая Муммичка
, Холуй Бабуин и Соро?к Ворон
, В Рукобраке хоть раз в моей Жизни и Я никогда не свершу такого Греха старнова
, Зипа Куни Сласть
, Индейка в Соломе
, Вот как Мы сеем Семя долгого и сластного Утречка
, До Финегища Потех в Офигенновых по Минсках
, Я видав Зубную Щетку
с Пэтом Фареллом
, Вот Жир чтоб Скрести Священника Ботинки
.
Трусость Шема во время войны и восстания
Теперь это пресловуто известно как в то поразенно громилое Едине?я Воскресенье когда грандовый гермаголльский
олхстарский
забой
же был опустошуточно последним писком меж нашими вельтингтомами экстраординарными и мелкодурками маршальзучими
и Ирландские глаза добропожаловства быв улыбая кинжалов им вниз по спине, когда рот,
ваясь и блюясь
встретили
ныр бланов и ружей
и злённо белый и окринжевый
отпариздили чёрных бойцовых пегиков8, категорически неимперативированныйх максимами
, рядовой иструс беря над ним верх, скабарь же в дурном порыве отпижамы драпал как зайчудик голого жицце ради, в Талвиланд, ахон ахаза
, преследуем благоучующими проклятьями всех огородских красивок и, так и не нанеся ни одного удара, (спистик при нем был похо?тен он пешкая было то потомучтенно пыль он стряс
) коскенкорвя
себя туго в батальничном доме, чем плохее тем худше для алкогаза, чтоб там остаться старши?сь за всюю жизнь, где, т.к. был это не тот момент чтоб потерять, после того как набоксировался он по округе со своим фортепиано
пока не был весь бахни его и сблюзай
его, коллапсировал он бережно под наперником от Швитцера, лицо его закутано в мертвого война тельемах, и с колыбулькной солнцливностью и игралкой
в ногах чтоб шуровать свою энергию ожидания, стеная вяло, в монхмарийской монотеме, но тушевал долго и затем проклинация громче, пока поглощён глотанием из большого ампуляра
, что его подрика
чистилище было больше чем ниггер-быкарь
мог б вынести, полупарализован тонговой
войнушкой и всей бузой, (Ройся Мейлов, Полых Пугодати!Райска Мели, Мытарь Иидлоса!) его щеки и штаны меняясь в цвете каждый раз когда каркала волына.
Как вам тако для низенька
, ляди
и джентельматушки? Почему, дог Хрёстнаган
, целые континенты трезвонились этой Каирокорранской
низостью! Шеолы гурий в шемках на диванах, (возмущенные стеллы веспертинные ванёсся
им) при голом (О!) упоминании чешуйского
грыбаря
воскрикнув: Пойсь!
Хвастовство Шема про свои литературные способности когда бухой
Но стал бы кто, окромя разве что одной ногой уже как в дурке, верить в это. Ни один из тех чисте?ньких мелких ангелодыря, Нерон или Наукодонатор сам, никогда не нянчил такое испорченное мнение монтруозной ебическости как делал этот ментальный и моральный дефектив (здесь возможно на ванессеции своей гниздёнки) который был известен хрычить скорей чем ворчунить при одной оказии, пока напивая крепко спиртного тому собеседнику а-латере
и приватному привисекатеру он валял раньше корефана с кем, в кавехазах
, какому-то Дейви
Брауни-Ноулану, его снебёсенному близнецу
, (этот закостенервный пёспоэт псевдовал себя под прозвищем что дал себе Вифгелерт
) в портиковом проеме в цигана баре
(Шем вечно кощунствуя, согласно святой писуле, Билли
, он попробует, старый Белли, и заплатит этому как-один чуваку прихожанцу его четырех су?пов
каждую сле?дюшку мясца, Болли
, также точно как что у кометы есть хвост
, в качестве затравки для сторика стойкости
, так сказать, чтоб послушал тот, еще только миннок де?виц, Булли
, его Балладу Имажинарную
которая была быть титулированной Вино, Женщина и Ватерклохи
, или Как Гай
Финкит и Фойкит Когда Идет Кукухой
, Маэстром Шиимзом де ля Плюмом
, самый жуткий материал в убийственном зерукальце) что был он авупф
(парн мня!) в курсах про никакого другого шегспика, другого Шейхспиара
, или выполностью разноимённого его полярному антитёскизу или в тошности того же са?мнимого как упс (парн) как он воображал и гадал о тех же самых каким он и был и что, двуликий скоит, дакинс и так-киряй
, хоть и был он лисен
фукс к фуксу словно кисулик
роджер
со всеми чайны?ми лионихами
Лумдрума
хайвенгаясь
напротивив его, будчи ляпсусом линкво
с ровидаббным
кротконравом
, взлияние причинственности представливает
крассворды в послелогах, шиворот, ширеворот, широчеворотное ивсётьмудобное, если выстоя бухой барахты и его ланкажизлинье
продлится сотрет он сраннего англоиспукера, мультафонически говорвя, с лица языда
.
Шем, рискуя казать нос на улицу после войны, обнаруживает себя лицом к лицу с пистиком.
После того дотошного испуга как стал он так кровавлен, Сузянов день
, хоть каждый древной косяк в многоспытальном Лукализоде был измазан щедрой первенцев горью
и каждая куча-малайная мощёнка скользкой кровями героев, взывая к Велкинам
за других, и нои и кульверты
хлеща слезами радости, у нашего низкого профукта обычная ваалгнцева кишка была тонка чтоб шебуршариться по двору в то время как любой другой из факельщённой толпищи, рубакам и кромсакам подобно, сгрубь на массе, бродя и бредя по округе, ямпьям пампьям, распевая Гиллули
привев, из Громадной Книгищи Пудримозгической Пиэзии, O pura e pia bella!
в джонке и сампане или в секулярном синкаларуме
, выше го?ловы, на своем добросовестном призвании (малый люд ползя на четвереньках к своему естественному школьному угощеньицу, но по-детски ликуя когда какой заблудший клёвка?ч распевал промежуточно
) и счастливые принадлежницы к по-прекрасней полу на своих обычных поисках возвысшего, но тягаясь с Леди Смайз чтоб отмздить МакДжобберу
, пошли камнесту?пясь
со своими бикеррстафами
на просвещенной ноге, плинкити плонк
, через семипядевый понте дей колори
установленный над помойкой после войну-что-конечной
войны Мессрами а'благотворительное правительство
ибо один единственный раз (диа дос Финнадос
!) он взял-таки по?дглядь пипестрелом
сквользь трехдвижный в восемьнадцать соколиных сил ду?рдикий телескоп
, просветящий к ларбуарду
только подобно лампам на Нассаустрассе
, из своей самой западной замочной скважины
, сплюнув на непроглядный пагодок
, (это было свинужасно
та уёсень) с обоюдосторонней надеждой в своей продрогшей душе, как молился он облаку Неопределенность, на обнаружение для себя, в связи со всеми ку?лями
в Кроукапарке
или благодаряйца
всем кодсеоггам
в Каталавале
, было ли истинное примирение вырываясь вперед иль откатываясь назад после небесной той невоздержанности и, Дьябога
ради, почему, с его видю мне видю
и его моя видю ко?рвей
одну и его фрокерфоскерфускарными
прияйцами в мнеевидии, словил он кайф весь своей оптической жизни когда обнаружил себя (hic sunt lennones!
) в упора пределах мигунько
на дуло нерегулярного
револьвера из бульдогов
с намеренным паттерном
, рукоятенным каким-то неизвестным ссорщиком кто, предположительно, был отчитан стушевать и пострелить стрёмкого Шема стоит только человну? тому казать свое еблеско
наружу ненадолго чтоб посмотреть фактам в их лицо перед тем как быть рейтуженым и отстёбанным (вытроше и сджэкь его!
) шестеркой или дюжиной прожиголо.
Шем в качестве тенора
Чем, пара
Саом Плаом
, во имена Девкалиона
и Пирры, и богов восхваляростных уборных
и патентованных кладовок и Статора и Виктора
и Кутта и Рунна и всей месы редонды
Лоренсао
Отуласса
в конвокакао
, был этот незаинтересовывающе низкий человеческий тип, эта Клеветническая Колонна Клоаксности, этот Бенгальский Маяк Билохсности
, эта Аннамитная
Кривляка Зверствости, на самом деле за, буде то точным прояснить, ибо кажись он в бе?дскверном положении?
Ответ, чтоб заделать всех сисочек в одном дедале
, звучал бы: от оттягивания себя по своему самому любаному каналу же огромному костевому домику
своих стариков (Попапрета
, и какой-то морячок, заморыши) он надвспых и подгас в наркотского и пивнушного торчка, вырастая в мегаломань расплывщенного прошлого. Это объясняет литанию
септунциальных
письморупоров
гонорифицких
, высо?чурных
, эрудированных, неоклассических, которые он так любил как по-патрициански рукописывать своим собственным именем. Это б утвлекло, ежли когда-либо видено, содрожливный спектакль этого полубезумного
калича помеж густо-вьевшейся грязищи его сизой берлоги притворяясь читающим свою без-усилловскую
нечитабельную Голубую Книгу
Экклза
, еdition de tеn?bres
, (даже до сих пор вздыхает его Высокодифферентность
, Др. Пойндедженк
, авторизированный баудлер
и цензор, это не может быть повторено!) переворачивая три листка по ветру
, говоря себе восторженно, в зырькале так, что каждое хвастнышко на велени
он воплошал из-за было айлинговым
видением по-великолепней чем предыдущие т.и.т
.к.
, какой-то розашельный
коттедж у моря задаром навеки, какая-нибудь ледей примерочная чулочная хламтерея на вольности
, траншвея полная гинейзлатого вина с бранкомонжипаденонгом
и тошно-цилиндрических устриц ценой по миллиону за о?ткус, целый оперный театр (были там быть места ступая только в суфлеровой будке и всегда бы то ни? более толпы хвост всё пух) энтузиастских дворянок бросая каждый венцердевшийся стежок что был с себя ему на подмордки
, одна за другими, восторпрыгиваясь в поправлифчиканье себя, в своей геэти
пантеомиме
, когда, блин, сэр, в соозвучии со всеми акуштрихами, он выпищал истошквал в Дурогом Моленьком Шэмроке
на протяжении целых пяти минут, бесконечно лучше чем Баратон Мак Глюкин
с шикарной треуголкой и тремя зелеными сырными и мандариновыми
перьями на правом рукоятном боку своей амориловой троициной
головы, пальтом макфарлейн
, (керссешный
покрой, ты понял?) испоньярда
кинжалом на рёбрах, (Alfaiate punxit
) голубозурным сморкашником для наблузного цветка и декановым посохом что выиграл он у Кардинала Линдандарри
и Кардинала Карчингарри
и Кардинала Лориотули
и Кардинала Оксидентация
(ах хо!) в дербигском градзном дубленнике
ради свалиться первым через барьер, мадам, с другой стороны, и.в.т.п.
, но что же с мутным светом, халтурным принтом, драной обложкой, зигзубренной страницей, неуклюжими пальцами, фокстротящими блохами, лежебочными вшами, налетом на языке, мухой в глазу, комком в горле, бухлом в поллитровке, зудом в ладони, воем ветра, горем из дышла, туманом умокурка, жужжанием мозгодрева, тиком совести, верхо?м по самый экстаз, потоком вниз по фундаменту, огнем в глотке, щёкотом хвоста, отравой в брюйхе, грехщуром в глазу, глилью в едке, юхом в слышке, дрожью в пальцах ног, паршой в пузоте, тараканами в чердаке, саранчою в каланче, баджригарами
и бамбосоломскими щёгоголями, тарарамом и пылью в ушах после того как потребовался ему месяц чтоб украсть марш
он запарился выдурачивать больше слова в неделю. Hake's
haulin! Hook's
fisk
! Ты представляешь? Whawe!
Я скажу, ты предразняешь? Было ли когда-либо слыхано о таком подноготном мерзотстве
? Подожительно это стреманит задуматься об этом.
Его карьера в качестве поддельщика в различных европейских столицах, выгнанного за нечестностью
Все же, фужербрызгатель
сей, любил раньше хвастать вслух в одиночестве сам себе с икцентом поверх когда Минфадхер
был буром конструктором, а Хой
лексическим студентом
, пароль
, и исправлял школьной доской (пытаясь скопировать стереотипных Ингландцев что вызвал их гром он оваций на, крича: Бравура, сурр Чёрлз!
Безукоризненно! Кулоссал
, Льюсь Уоллер!
Шпрехня!) как выгнали его пинком ото всех по-шикарней что семейств клондайкеров из Пьюпьюрейха
, Швабспаиса
, Земли Нода
, Начхальщиков Страны, Пенсиона Дунайбирхайма
и Варварополиса, кто обосновался и стратифицировался в столице после ее ежеднельной метрополжеархиализации
в качестве солнцево?лдырного
, лунопластырного
, горьного
, бессредственного, юпитого
, бухотливого
и сытнего
, заказанный вон из роскошных помещений в большинстве случаев по причине его злопаха которому все кухарочки именито возражали как напоминающему отвратное пуззо
хлынув из поззо
. Вместо того чтоб преподаи?скивать те образцовые домохозяйства разборчивые полезных для здоровья каракулей (штука которой никогда не имел в своей Нигерийской собственности) что ж вы думаете Вульгариано делал как не учился с краденным плодом как клёво подделывать все их различные стили подписи
так чтоб в один день произнести епически подложный чек на публике для своей собственной частной выгоды пока, как только что поведано, Дустбинское
Объеднённое Судомоек и Домопомошниц Женщиство, лучше всего известное как Блудовидная Раступная Ваганка, не отвергло его и не посодействовало природе заботиночив источник раздражения нах отсюда совершенно и исключуятельно на запале момента, выдергивая друг другу за-ноз (ибо ни один, пес или драйледи, ни даже Турок
, негрекуемое воняясь за армирными
, не смел принюхнуть хорька этого сблизи) и отпуская парочку пункт-за-пунктящих ремарок как они и сделав так при перфективах Сниффи
, ваша честь, вышекасаемо львонца того почему он смердел, мистер.
[Джаймс желает получить ответ от носительниц брошенных женских костюмов, с благодарностью принимаемых, джемпера из грубого сукна, скорее полной пары панталон и поодёжшвеек, чтоб начать городскую жизнь вместе. Ее джаймс без работы, просто всё сидит и пишет
. Он совершил недавно одну из дезерти заповедей но она будет сейчас ассистировать. Превосходно сложена, семейная, хорошая несушка. Тоже получила ботинка. Он ценит это. Копирует. АБОРТИСМЕНТ.
]
Невозможно даже и начать пост яснять статус кво прежде что до насколько тормознутым в реальности отлученный тот Драмхондрик
, урожденный Хамис
, реально был. Кто может сказать сколько псевдостилистических шамиан, как мало или как много досточтимых публичных самочванств, как очень много набожно поддельных палимпсестов выскользнуло в первую очередь этим морбидным процессом из-под его пелагиатоского пера?
Как бы там ни было, если бы не этот легкий фантастик его гнозиса
свечения как выскользило оно люциферосно
в пределах дюйма своей страницы (он принимался за нее время от времени, красный глаз
его страха в грустноватости, даб знаме?нить цвета на бирлице
своего образумания, а его обучницам переокрикить самим себе в возгласах дево?сторга: джембер! инквер! конхамбр! цинцеро! зиннзабар! тинктура и джин!
) Острия никогда бы не расперились и серифом
на пергамент. Этим розовой пасквилампы миазменным горением и с помощью симульхронного прилива к перу (а гинея а гирк и он гениалит!) он строчил и царапал и чиркал и кропал безымянные бесстыдства про любого кого встречал, даже разделяя преципитацию
под ирландских старьеров зонтиком ливнестойкой стены, пока везде всюду вверх и вниз на четырех полях этого прогорклого Шемского материала злонюхец сей (который был предан Ульдфадару
Сарданапалу
) рисовал пунктиром бесконечно безхудожественные портреты себя в акте декламации старого Ницкиавелли монолука интервнутрируемого Hanno, o Nonanno
, acce'l brubblemm'as, ser Autore
, q.e.d.
, душераздирающего красивого
молодого паоло с любовной лиричкой для дево?чах в его о?чах, жалобщика дубильным голосом, холордским доходом в сто тридцать-две дранхмы за ярд от Брокен Хиллского
заброшенного на берег имения, Каймбридживыми маневрами
, производя огромный фурор в парадном с иголочки за две гинеи костюме и хогсфордке
в полосочку взятой напрокат для Вечёртвергской веселой тасовки, и анной любуемой
длинной парой чернильных Итальянских усов сияя борным вазелином и франжипани
. Пу! Как нешептаемо так!
Шема место проживания. Шем жарит яйца на кухне
Дом О'Ши
или О'Шейма, Quivapieno
, известный как Чернильница с Привидениями, без номера Серная Тропа, Азия в Ирландии, как кишел он крыстуками, с пеннеймом SHUT
сепия-царапанным
на дверной табличке и шторой из черной парусины над тусклым околдошком, в котором душестяжённый сын секретной якейли шарился сквозь жизнь за счет налогоплательщиков, угнетенный давно за? день и ночь с Иезуитов лаем да горьким кусаем
, ситцегидрантами золфора
и скополаминой
пятелных сорока Квизисанов
, каждый день у каждого на пути более превосходя в ожесточенном поношении себя и других, было хуже всего, можно надеяться, даже в нашем западном плейбойном мире для чистой мышехуторской мрази. Ты хвастаешь своим медным замком и черепичным домом в боллифермонте
? Ниггс, ниггс и ниггс опять? Ибо это был смрад как никакой другой смрад, духан буквонно. Собздвенно говнаря, Ангелы послейчас пасясь там думал не Едам
злопах более редкостно. Серьёзнуто! Искривленный настил его логовища и звукопроницаемых стен онаго?, не говоря ничего про стойки и пята?, были по-персидски мусоратуренны взодранными любовными письмами, сплетницкими историями, клейкозадыми снимками, сомнительными яичными скорлупами, бучерами
, кремнями, сверлами, пыхтами, амигдалойдными миндалинами, без кожуры изюминами, альфибеттиформными блудословиями, вивлейскими заёбами, угу
и ага
, невыразимыми всуе заходами на речь небезслоговую, ты должен мнессой, эйольдгимнами
, по сажий дымоход копотью, падшими люциферками, воскпичками никогда не пользованными, орошенными узорами, отдолженными брогами, выволачиваемыми пиждаками, фингальными линзами, семейными шклянками, рубашками из искусственного ворса, богом-сбытыми наплечниками, ни разу не ношенными бриджами, подложными франками, лучшими намерениями, подлизными записками, расстроенным латунным цинтаксом, незадействованными жерновыми и преткновения камнями, выкрученными перьями, болючими дайжестами, увеличительными бокалами, твердыми объектами швыряемыми в гоблинов, когда-то ходовыми каламбурами, словесными захлёбками, неоспоримыми папирусными бумажками, семенительными извергольствованиями, лимерикскими проклятвами, крокодильими слезами, пролитыми чернилами, хульными сплёвами, избитыми гнедотами, школьниц, молодых дамочек, молочниц, прачек, лавочников жен, веселых вдов, эксмонашек, вице аббатисс
, простидевственниц, супершлюх, сестер молчания, Чарлеев
тетушек, бабушек, тёщ, мачех, крёстных подвязками, косичными вырезками справа, слива и по цинтру, козявками соплей, зубными выковырками, банками сгущеного морока, высокобровыми лосьонами, поцелуями от антиподов, подарками от карманников, отдолженными перьями, расслабляемыми рукохватками, принцессными обещаниями, осадками винытья, раскисью углеродов, откидными воротниками, необрежными вальянами, надломленными вафлями, ослабленными ремешками для обуви, сгорбленными смирительными рубашками, свежими ужасами из Гадеса, шариками ртути, неизбавленным гноем, стеклянными глазами за глаз, вставными зубами за зуб, военными стонами, специальными вздохами, долгостражданьями долголжительного, ахами охами уишками сисами йасами йосами неями тасами sosами, дашками и дашками и дашками, к которым, если кишка не тонка добавить поломки, беспорядки, покоробленья, выверты всей этой камерного изготовления музыки имеется, при наличии крупицы доброй воли, неплохой шанс вообще-то увидеть вертлявого же дервиша, Бунта, сына Грома
, самоизгнанного в на свое эго, ночь напролет трясясь близмеж белых и красных ужасов, полднетерроризированного
до кожи да крайностей неотвратимым фантомом (да сбархатится над ним Форматор!) пишучи мисторию себя в будуарщем.
Конечно наш низкий герой был само лакейщиком по собственному выбору нужды так взял он и вмутил что бы ни имелось в виду под стоуербриджской
глиняной кухонкой и литаргогаленовым
курятником ради аек (шалтайблоко не очень далеко от болтайблони падает) которые дуромелодичный шутпляс сей (вопреки Неконтролируемого Рождения Презервативации (Дичь и Птичь) Акту, разыгрывая лалларукхого
книгулинара, тем что доегнув фонеру
, жужжарил и петушил и отковаривал в атаноре
, белки и желтки и желчки и болтки до взбитного щербетания Mas blanca que la blanca hermana
и Amarilla, muy bien
, с корицей и саранчашками и диким пчелиным воском и лакрицей и Каррагинским
мхом и бластером Барри
и Астеровым
бардаком и кашельника миктурой
и Желтуновой припаркой и Пинкингтоновой
лепешкой и звездной пылью и грешника слезами, в соответствии с Шарадана Искусством Ржарения
, напевая, для всего пиршества тем подобкам ножек что оставил он позади с Литти фан Летти фен Левен
, свои воро?жбы подбродивших слов, абракадабра калубра кулорум
, (его иоффки
а-ля Мадам Габриэлла де л'Еглиз
, его авги
а-ля Мистресс Б. де Б. Мейнфельде
, его аеры
Ускадмала
а-ля помм де сьел
, его уовы, овы и у?вы
а-ля Сульфат Су?да
, его окьюри
пассированные с лососем а-ля Монсеньер, его суфлёзия оогов
с чем-котом на тойсте а-ля Матушка Пюярд
, его Поггадовы алла Фенелла, его Жаряйца а-ля Трикарем
) в том что предназначалось для клозета (Ах хо! Если б только послучшал он четырех мастеров что вымладенчили его Отца Матфея
и Лё Пёра Нобля
и Пастора Шлукаса
и Падре Агилара
– не забывая Мирского Учителя Бодвина
! Ах хо!) Его запористая Сатаны антимониевая
марганцевая
лимолитмусовая
натура никогда не нуждалась в подобном алькове так, когда Роббер и Мамзель
, попли?чные диктаторы, по подталкивку своих юристов, Мистеров Кодекса и Подекса
, и с благословестности их Отца Фламмеуса Фальконера
, бойкотировали его свечкой на бараньем сале и римрульными
канцтоварами для любых целей, он скрылился на охоту за дикими гусля?ми через катарктический
океан и сделал синтетические чернила и чувствительную бумагу ради собственной концели из отходов своего ума. Вы спрашиваете, в Сэм Хилле
, как? Пусть манера и содержание этого ибо эти наши спортинг таймс
будут укрыты накидкой из языка краской-стыда-вскормленных порфиратов
что Англиканский
ординал
, не читая свою грубую дунскую тунгу
, да узрит когда-либо печать багрянца на челе Вавилонской болтницы и не почувствует розовость
у себя на собственной окаянной щеке
.
Шем делает чернила из своих экскрементов чтоб писать книги
Тогда, праведный Эней, совестимо со скоротечным фирманом
который предписывает на дрожащей терриане, когда поступит сигнал, он будет производить деннощно из своего безнебесного тела какое-то никакое не неопределенное количество непристойной материи не защищенной авторскими провоньями в Соединенных Звездах Урании
, со своей махровостью, доведенный до кровяной температуры
, галловой кислоты
на железной руде
, чрез недра его стрыдания, фальшикарно, верно, мерзотно, подыбающе, этот Исавский Меншавик и первый до последнего алхимик исписал более каждого квадрадного дюйма единственного шутовского колпака
в наличии, своего собственного тела, пока своей коррозийной сублимацией
один продолженно настоящего времени наружный покров медленно не раскрыл маривозную
настроением-формованную циклокружную историю (тем самым, сказал он, размышляя из своей собственной частной неделимой личной жизни неживабельной, трансаксидентированной
сквозь медленные огни сознания в делимый хаос, гибельный, мощный, общий для всеплоти, человеческий всего-лишь, смертный) но с каждым словом что не прейдёт моллюсксамость же что поразбрыскрывал он от кристаллитного мира
таяла шагреньстарой и дориангрейной в своей никчармности. Это существует что е?ствует после того как было уж сказано мы знаем
. И дабал дери дабнал!
И дал дабал добей алданабала! Так что возможно, аглогагломеративно
предполаговаривая, после всего и аркласт пред арклистом
на своем последнем публичном вредступлении, круготуря квадрат, для смертьменин
Святого Игнацика Ядоплюща
, Капризного То?лплачка
(прыгай на секстой день хогсвября, убейго нашего короля, за валиеву) размахивая своим шарфиковым стило, блестящий ключевик дебрей перемен, если что соус для гусыни то солесь для гусяки
, белокурый коп же что думал были то чернила был в не своей тарелке но понятправ в целом.
Шем арестован Констеблем Сакерсоном чтоб спасти его от толпы
Младший констебль Систерсен с Круис-Кроон-Крааля это был, местечный патруль, босс же пес же бес же поц же борзяк же поржак же булдожник же позорник, кому дали наряд в поллюцейском дрочастке спасти его, этого квемквема
, того квуума
, от лигатуродверженных
последствий грязной иглины
в маленьких комках и толпизжения по наружности, этот нето?твстречный не?жножка
ивлингом около жизначаетуниумгетерума
, Нокмари, Графство Мея
, качаясь больше вправо чем кренил влево, на пути от некой протопроститутки, (он постоянно имел какое-то (стп!) маленькое голубство где-ниблядь со своей архиевой девушкой, Аркоирис
, по дразнищу Мергит
) как-раз как вклемался он чуток по краю плохих времен бухой вхрам меж конкурирующих дверей молитвенного бордома чрез оконец своего пансионана, здоровая грацульнутых
лядушек как обычно: Хвор леди хур-де дети как, минсорт херре?
Серго
, хоть убей не знаю, неспособный бойкотрёп же с самоисключвидной тонкостью настолько явно подъебосной и, нара?щёсывая хаер, после милостья
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71175520?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Джеймс Джойс
Глава посвящена ироничному портрету Джойсом себя в образе Шема Писарева, как тот мог видеться окружающими без поправки на уникальность и всякобым претензиям результирующим из этого факта. В переводе сохранена пунктуация оригинала.
Джеймс Джойс
Поминки по Финнегану. Книга 1. Глава 7 – Шем Писарев. Авторский перевод
Глава 7. Шем Писарев
Портрет Шема. Первая загадка вселенной
Шем это так же коротко от Шемуса как Джем шуткольно от Джекоба. Парочка крутоворотов
до сих пор может быть донимаема кто сделают вид будто аборигинально был он респектабленного сте?бленья (был он внезаконцем меж линиями Рагонара
Блаубарба
и Хоррильда
Власожёска и зятьственник Капитану 'Достопочливному и Преоподдубному М-ру Ббердвуду
де Троп
Блоггу
был среди его самых отдаленных ро?дсвязней
), но каждый честно?го слова человек в стране пространства сегоднии знает что его оборотная жизнь не выдержит бывать написанной об лишь черным по белому
. Складывая правду и неправду вместе прострел может быть сделан на что этот гибрид бы вообще-то похож был взглянуть на.
Шема телесный встан, кажись, включал струг черепа
, одну осьмёшку озлорно?го глаза
, всямку носа, одну руку онемелую вверх по рукаву, сорок две волосины дрыз его некороны, осьмнадцать его стебучей губе, трио усиков из его меега подбородка (лосеятеля свын
), ложное плечо выше правого, весь уши, искусственный язык с естественным загогулем, ни одной стопы опереться на б, пятерню больших пальцев, слепой желудок, глухое сердце, рыхлую печень, две пятых от двух ягодиц, сто шустрнадцать эвердюпойдцев
для него, мужкорень всего зла, салмонкельта худородич
, угрякровь по взморзлым пальцам ног, пузырь триждутый, так сильно как что молодой Мастер Шемми в свой первый дебош
на самой заре протоистории видя себя таким-то и таким-то, когда игрючи с чертопословцами
в своих садовых яслях, Грифотрофио
, Свильнюская Рылица 111, Шувлин, Старая Гавляндия, (вернуться нам б что-ль сейчас за франтов шеренгами и сенсами
? так может за аннами и аннами
? так может за полной двацнёй восемь и лиреттой
? за двенадцатью блоками один боб
? за четырьмя тестерами один грот
? ни за динар! ни за джо
!) дикти?торствовал к всех своих маленьких бруидов и сластрёнок первую загадку вселенной: спрашивая, когда есть мужик не мужик? говоря им не спеши, девчура?, и обожди пока прилив не станет (ибо с первого дня его была то двухнедельщина) и предлагая награду в горько-сладкого краба
, маленький презент из прошлого, ибо их бронзовый век был еще нечеканен, победителю. Один сказал когда небеса были задрожами, второй сказал когда Богемеандовы губы, третий сказал когда он, нет, держи крепче одну сек, когда был он а) гнойстиком и б) ерешительным, следующий сказал когда ангел смерти сыграет в жизни ящик
, еще один сказал когда вином за разум заходит, а всё еще один когда прелестная уха?женка склонится чтоб побудить его
, один из малышовейших сказал ме, ме, Се?м, когда паппа клал обоим в кости? ноя
, один из остряшных сказал, когда он ейсть йе яблокухен и он змазь себён как жукен, всё ж один сказал когда ты стар я сер пасть полнмы сном, и всё еще другой один когда нарви до дева?х нерв
, а еще другой когда он только вот после побываючи как обра?зенным
, еще другой когда йи, у него нет мананов
, и один когда дозовые свиньи они начнут сейчас когда взлетят навозом дух
. Все ошибались, так что Шем сам, доктатор, забрал пирог
, правильное решение бывая – все сдаются? – когда он э – ваш до раздирания каменьиц
, – Шам
.
Про низость Шема (1)
Шем был мошеммиком и низким мошеммиком и низость его выползала в первую очередь путем съестных. Так низок был он что предпочитал Гибсенского
чаепитного лосося консервного, как недорогого так и угождающего, упитаннейшему икрой-тяжлённому лахсу или резвейшей пестрятке или серебряночной форельке что когда-либо сбагривалась меж Лейкслипом
и Айленд Бриджем
и много было раз повторял он в своем ботулизме
что никакое джунглерощенное пиньяблоко никогда не присмакивалось как кони те что вытряхиваешь ты из банки Ананиясов
, Финдлейтер
и Гладстона, Угловой Дом
, Енглея. Ни одна из твоих в дюйм толщиной голубокровых Балаклав
зажаренных-на-веры-кострёбрышках или сокожелейных голяшек Грехсовой топлёной баранины или сальнохрящевых хряков групонов или ломоть на сляб слачной гусегрудки с кусманом после отвала сливопуддинговой начинки всей на плаву в топи морёнодубной подливы для этого пугрекосердного юда
! Росбиф из Старой Зеландии! он не мог к нему прикуситься. Видишь что бывает когда твой соматофаговый
водяной западает на виргиторианскую лебедицу? Он даже навообежал сом с собой и стал о?тцынком, говоря что лучше б он гораздо скорее прочавкал с грехом пополам через чечевичное крошево в Европе чем встревал в Дурляндское лущёненькое горошево
. Раз когда среди тех бунтовщиков в состоянии безнадежно беспомощной интоксикации рыбоядный этот пытался поднести сцитрундовую кожуру к обеей ноздре, икая, очевидно сэкспромтен привычкой он имел со своей гортанной смычкой, что он мог бы процветочить вечно и запахом единым, как сцытр, как кедр, подобно цедре, с источников, на горах, с лимоном поверх, Ливана. О! низость его была ниже всего вплоть до втопленна куда! Никакой подобаемо-подобной огневоды или перводносимого первачка или глоткожгущего джина или честно?й буротёмной пивищи. О дорогая нет! Вместо того трагический паяц же захныкался пшеноючной тошно от жизни на нечтом вроде мандаре?веньской зжелтёной искросиней вендиговой диодаяновой
бормотухи выжатой из кислого виногрейпного сакэ и, послушать его меж его седиментальных губков
когда жадно троглотил он мумуму слишком ммммного тыквин её нарыгаясь на почти таких же низких сопо?йловцев, которые всегда знали несмотря ни на что когда им было уже достаточно и праведно негодуя на бедолаги гостеприимство как обнаружив к своему ужасу что не вынесут еще хоть капли, пришло то прямиком от благородного белого ожирка, йо, широскрыто сидя, йо йо, ее зачем прятать этот, йо йо йо, виножбан, ее светлейшего венгричества аз архиепискнязя, есль она голушка, она и герцушка, и когда ей там чутка фехербор
тне ее вина, ну так ль то? эрцгусыня, забавно ты тут лыбишься на, чудно? ты в ней еще, Фанни
Уриния
.
Про низость Шема (2)
Не круто ль это, хей? Пеаменгро
! Поговори о низости! Сколько догу угодное количество этого зримо высочилось густо из того грязного маленького чёрнящего жука для самого четвертого кадра что Таллохская
гимнасбычка со своим хладнокровым кодаком щелкала ж пока еще непоощрамленного национального апостата, что был трусливо пуглив до ружей и камеры, выбирая что он наивно думал было кратчайшим путем в Каер
Фере, Пьюжные Америги, путями ходопара Придвена
, после того как зарыл топор не так давно тому вперёд, избавлен от вредных благ, нумер деш ту трен
, в Пататапапавери
, к фруктовщиков и музыкальных флористов, со своим Чахо, чави
! Сар шин, шиллипен
? она знала порокец же из втюрьмившись был плохим быстрым мужиком по походке сразу ж на месте.
[Джонс
это совсем другого мясничего. Следующее место будешь в центре нанеси ему визит. Или лучше даже, приходи серьёздня. Отведаешь у скотовод озимого мясца. Джонс находится сейчас в полном разводе с выпеканием. Жиреет, убивает, свежует, вешает, потрошит, четвертует и кусочит. Почувствуй его ягнечности! Экс! Почувствуй за какую овценку! Эксекс! Печень его тоже огромная ценность, вместиликате?с! Эксексекс! КОММУНИЦИРОВАН.
]
Около сего времени, морава того
, там в общем, из-за лавэ
к деньгам надеялось или в любом случае подозревалось среди гробовщиков что он рано кончахнет худо, разовьет наследственный легочный Т.Б., и убейдётся без посторонней помощи в один пиздатый момент, тем более, проливной ночи закутанные в одеяла кредиторы, слыша как грубый песнь и всплеск
от Эдемской Пристани
вздо?хнул и перекульнулся, сто пудов всё было кончено, но, хоть и впал он тяжело и локально в дебит
, не даже и тогда мог подобный антиномист
послужить правдотипом. Он не предал б огню свой церебрум; не кинулся б Лиффи; не взревел б себя пневмантикой; он отказался задушить себя дерниной. С иностранного дьявола увольнительной бояльщик же прирожденный обманщик развел даже смерть. Андзи
, телеграфировано (но стряхивая словья у него с языка: Гвардакоста
лепорелло
? Зжасас крайщ
!) из Неарапабликанского
приюта его джонатану
за брата: Сих водах здесь, завтра туморе
, мы наибмели, сделай что-нибудь, Безогневой. И имел ответ: Неудобно, Давид.
Про низость Шема (3)
Видишь, чуваки, это выпаточится, капрезво конечно, но весь том и коротышка
того заключается в том: был он в своей бардической памяти низок. Всё время продолжал он сокро?вещать с заслуженным удовлетворением любую и каждую крупицу огрязков болтовни, возжелав соседова слова, и если вообще когда-либо, во время Мундовой
беседы сворошённой в нации интересах, деликатные пикьянствости были выбрасываемы ему затрагивая его плохие дорожки кой-какими доброжелателями, тщетно моля писа?ниевскими аргументами у позорного паписта по поводу пыхтения взбодриться кидоса
фишки ради, Лодырник, и будь мужикоми вместо ёинного халявщика, щорс возьми, как то: Прошу вас, каково значение, нализнец, этого континентального выражения, ежель ты с ним когда-ль скоре?щивался, мы думаем это будет слово прозримо подобное каналье?: или: Тебе где-либо, псарь, на твоих гуливерчивых приключениях иль в течении сельского трубадуренья, приходилось ли сталкиваться с некоторым определенным педерадостным молодым балагурдием отхныкивающимся на имя Низкий Свиньяк что обращается к женщинам из одного рта уголка, живет в займы и скрыдцать-прячь рад от роду
? без единого вздоха спешки как вырховный нахлыщ он и был, и ни капли не сожалея, состроит он праздное сухопутниково лицо, укоренит иервеккера
карандаш во внешке своей подслушки и тогда, шепелявя, болтобошенную парнеллу, чтоб убить время, и хлопотея всё от него возмёртвое чтоб подумать что под покровами Янсенса Хреста
бы любой причлинный сын Альбиогойцельмена
что побывал в универститетской думке, взяв в заем намек вдомек и принется рассказывать всей интеллигенции допущенной к этим тамилёгким самталёгким
разговозгласам (с тех пор, все еще и пред же врачевателями, купцовыми адвокатами, колокольными поллитиками, сельскохозяйственными манихалтурщиками, сакризничими Чисто Речного Общества, филантропиками заседающими на как можно больших скамьях вокруг панестетического
одновременно) целую в-жизнь-длиной свинще?нную историю своего всего низкого пройдохлого существования, понося покойных предков каковы бы ше?льмцы ни были и одно мгновенье тарабухая из упущечных неосторужей (пох!) про своего прославленного превосходного Поппамора, Мра Хумхума, кого история, климат и развлечение сделали первым из его клана и вечно долгана, хоть Ебеса? ушит ак
сколь б ему пеняли ни в лицо, и еще мгновение наобормот, изрыгая троекратное да здёвствует (пах!) за своего гнилого маленького призрака какого-нибудь Пеппербека
, Мра Химмишимми
, упадучего, провонного, легкоушленного, боестолкового, трепливого, придурчивого, тридцать седьмого среди разбойников
и вечно нижнего пильщика, пока ниод не знаел как домашет дёма могло быть, давая непрошенное свидетельство от лица отсутствующего, такое же речистое как вода с карниза тем присутствующим (которые тем временем, с возрастающим отсутствием интереса к его семантике, позволяли различным подсознательным ухлыбкам прослюниться медленно по своим рыблищам), бесхознательно объясняя, к примеру, с дотошностью гранича на безумном, различные значения всех отличающихся иностранных частей речи он злоупотреблял и пе?стрюя каждую ложь безусадочную обо всех других людях в этой истории, опуская, конечно, предсознательно, простую сцуть и месть и парсуну они загнав его в угол насчет пока не было там и кемарика среди них кроме как совершенно разо?бманутого по пятам на всю катушку декламацией сей канители.
Про низость Шема (4)
Он сам собой разумелся что любой додик неприязнил что-угодно как бы то ни было приближающееся к простой прямолинейной стойке или сокрушительной заваг'ушке, так часто как призывали его судействовать любой октагональный спор среди сленгохуищ, законченный сливалец же вечно терся плечами раньше с последним говорителем и жателей трящиками (рукосновение что есть речь без слов) и соглашался с каждым словом едва лишь пополам произнесенным, прикажь мне!, твой слуга, добро, я вас чту, как, мой сеер? подвыпить только! совершенно правда, гратиас, я твой, вишь шта слышу?, именно так, пожалуй то, мня уверен?, соверное, ясен перец, и не говори, апасафелло, мучась грязиясь, есть ли возогня-мне?, есть ли гаэлички-тебе?, за ваше доброго себя, ваша чертсть, а затем сразу фокусировал свое непредувзбалвешенное внимание на следующего октагониста что смог привлечь слушателя взгляд, спрашивая и умоляя его из своего жалобливого одномигунца, (hemoptysia diadumenos
) не было ли там чего-хочешь в этом мире он мог сделать чтоб угодить ему и переполнить его сногблазнителя для него еще хотя б разок.
Одной бомбзмятежкой ночкой (ибо его отбытие сопровождалось тяжелым про?ливнем) не недавней чем тыщенку дождей тому назад было к нему поэтому отношение что близко напоминало насилие над клирчностью, бивая надираем попа весь неподозревающе через заброшенную деревню
Тумблина-на-Лифе
от Мра Ванхомбри
дома 81 bis
Мабботс Молла
до самого Зеленого Лоскута за кирпичным заводами
Лососевого Бассейна
противыёборствующими братвами тупошпиков контер острошвырков
которые накогтец, как на-урально были там они уж спацануты довольно запоздевшись, думали, боязниз бьеть боязниз
, лучше рванут они по домам после своих Оборн-в-Оборн
, с посибами за приятный вечер, один и все отвраще?нно, вместо того чтоб регбить ему сдачи, и прочьбудив, примирились (хоть было им также завидно как могло быть и любопадло из-за катастрюфлей они навлекли на него) к дружбе, безудержно, которая просто возникла из вредной извращенца совершенной низости. Опять же была там надежда что люди, глядя на него с презременьем презременных, после сперва надавалши ему катышка в грязи, могут пожалеть его и простить, ежли надлежаще обезвошен, но плеб же рожден был где-то Квиклоу
и потонул понижаясь пока не свонял из виду.
Баллата Перси О'Рейлли. Игры
Все святые побивают Велиара! Микил Гол забивает Нихилу! Невозможно! Уже?
В Нигде принял еще Весь Мир участие собой для своей Жинки;
Рядом с Нигде быв Беднопредки приговорены к Червям и Кровь и Молнии по Жизни;
Еще не Имп из Корсики повыгнав Арта из Англетерры;
Еще не Саксоны и Юддеры на Курган Слова строив те?ррор;
Еще не Ведьмунья-Шалунья зажгла Огонь Очага его с Небес
Еще не его Аркобалейн предска?зав Мирмир на Землес;
Раздвой-копытный с Гемпал должен рёхнуть, Грехдурню Садовнику пасть суждено;
Биты Яйца гнать будут кусны Яблоки ибо где ихние 'то Воля там же их Стено;
Но Горнотишь хмурясь на Мельницлоток пока их Сумасыны лакают Сивуху;
И ее Ручьетрель змеётся с его Сердичества всеё чокнутые Дочи измываютс'ей на ухо;
Пока четыре Брега глухового Тори Острова дюжны?м Эйревиггам не спиздели,
Гирп! Гирп! за их Не?данны Разумения! Чири?к за баллату Перси-Орейлли!
О счастливая причинность
! Левшиц забирает херувай
пока Правы?х раздваивает его копыто
. Черныши никогда так и не вытащили этого проныгру чтоб поиграть в не-выделительные, анти-сексовые, мизоксенетические
, чистейше гаазливые
, плоть и кровные игры, написанные и сочиненные и спетые и станцованные Ницшемусом Немоном
, такие же что негритята играют весь день, те старые (никаких твоих мёдочек
и резинок) игры прикола и стихии ради что раньше играли мы с Диной
и стариком Джо пиная его сзади и вперед и желторотичкой пиная его позади старика Джо, игры типа Том Том
Чудикгромец, Нагни Страху Лущителю
; Шляпу на Ринг
; В Свинку на Счастье Кладезь, По Копеечке в Прорезь, Шейла
Шлюпка и ее Корова, Адам и Эль
; Шмельной Балдай
, Киска на Стене
, Двойки и Тройки
, Американский Пыжок
, Вылезай Лиса из своей Берлоги
, Битые Бутылки
, Писав Письмо в Петрушку
, Круче Всех Кондишка
, Почтальона Стук
, Феерически ли Мы Представлены?
, Соломон Читает про Себя
, Яблоня Несукосточка
, Я Знаю одну Прачку
, Госпитали
, В то Время как Я Шел
, Есть Чей-угоди?н лишь Домишко в Дрёмколаей
, Битва при Ватерлоо
, Цвета
, Яйца в Кустах
, Галантерейщиканитель
, Рассказывая Свои Сны
, Что там Время
, Сопнуть
, Нырящая Муммичка
, Холуй Бабуин и Соро?к Ворон
, В Рукобраке хоть раз в моей Жизни и Я никогда не свершу такого Греха старнова
, Зипа Куни Сласть
, Индейка в Соломе
, Вот как Мы сеем Семя долгого и сластного Утречка
, До Финегища Потех в Офигенновых по Минсках
, Я видав Зубную Щетку
с Пэтом Фареллом
, Вот Жир чтоб Скрести Священника Ботинки
.
Трусость Шема во время войны и восстания
Теперь это пресловуто известно как в то поразенно громилое Едине?я Воскресенье когда грандовый гермаголльский
олхстарский
забой
же был опустошуточно последним писком меж нашими вельтингтомами экстраординарными и мелкодурками маршальзучими
и Ирландские глаза добропожаловства быв улыбая кинжалов им вниз по спине, когда рот,
ваясь и блюясь
встретили
ныр бланов и ружей
и злённо белый и окринжевый
отпариздили чёрных бойцовых пегиков8, категорически неимперативированныйх максимами
, рядовой иструс беря над ним верх, скабарь же в дурном порыве отпижамы драпал как зайчудик голого жицце ради, в Талвиланд, ахон ахаза
, преследуем благоучующими проклятьями всех огородских красивок и, так и не нанеся ни одного удара, (спистик при нем был похо?тен он пешкая было то потомучтенно пыль он стряс
) коскенкорвя
себя туго в батальничном доме, чем плохее тем худше для алкогаза, чтоб там остаться старши?сь за всюю жизнь, где, т.к. был это не тот момент чтоб потерять, после того как набоксировался он по округе со своим фортепиано
пока не был весь бахни его и сблюзай
его, коллапсировал он бережно под наперником от Швитцера, лицо его закутано в мертвого война тельемах, и с колыбулькной солнцливностью и игралкой
в ногах чтоб шуровать свою энергию ожидания, стеная вяло, в монхмарийской монотеме, но тушевал долго и затем проклинация громче, пока поглощён глотанием из большого ампуляра
, что его подрика
чистилище было больше чем ниггер-быкарь
мог б вынести, полупарализован тонговой
войнушкой и всей бузой, (Ройся Мейлов, Полых Пугодати!Райска Мели, Мытарь Иидлоса!) его щеки и штаны меняясь в цвете каждый раз когда каркала волына.
Как вам тако для низенька
, ляди
и джентельматушки? Почему, дог Хрёстнаган
, целые континенты трезвонились этой Каирокорранской
низостью! Шеолы гурий в шемках на диванах, (возмущенные стеллы веспертинные ванёсся
им) при голом (О!) упоминании чешуйского
грыбаря
воскрикнув: Пойсь!
Хвастовство Шема про свои литературные способности когда бухой
Но стал бы кто, окромя разве что одной ногой уже как в дурке, верить в это. Ни один из тех чисте?ньких мелких ангелодыря, Нерон или Наукодонатор сам, никогда не нянчил такое испорченное мнение монтруозной ебическости как делал этот ментальный и моральный дефектив (здесь возможно на ванессеции своей гниздёнки) который был известен хрычить скорей чем ворчунить при одной оказии, пока напивая крепко спиртного тому собеседнику а-латере
и приватному привисекатеру он валял раньше корефана с кем, в кавехазах
, какому-то Дейви
Брауни-Ноулану, его снебёсенному близнецу
, (этот закостенервный пёспоэт псевдовал себя под прозвищем что дал себе Вифгелерт
) в портиковом проеме в цигана баре
(Шем вечно кощунствуя, согласно святой писуле, Билли
, он попробует, старый Белли, и заплатит этому как-один чуваку прихожанцу его четырех су?пов
каждую сле?дюшку мясца, Болли
, также точно как что у кометы есть хвост
, в качестве затравки для сторика стойкости
, так сказать, чтоб послушал тот, еще только миннок де?виц, Булли
, его Балладу Имажинарную
которая была быть титулированной Вино, Женщина и Ватерклохи
, или Как Гай
Финкит и Фойкит Когда Идет Кукухой
, Маэстром Шиимзом де ля Плюмом
, самый жуткий материал в убийственном зерукальце) что был он авупф
(парн мня!) в курсах про никакого другого шегспика, другого Шейхспиара
, или выполностью разноимённого его полярному антитёскизу или в тошности того же са?мнимого как упс (парн) как он воображал и гадал о тех же самых каким он и был и что, двуликий скоит, дакинс и так-киряй
, хоть и был он лисен
фукс к фуксу словно кисулик
роджер
со всеми чайны?ми лионихами
Лумдрума
хайвенгаясь
напротивив его, будчи ляпсусом линкво
с ровидаббным
кротконравом
, взлияние причинственности представливает
крассворды в послелогах, шиворот, ширеворот, широчеворотное ивсётьмудобное, если выстоя бухой барахты и его ланкажизлинье
продлится сотрет он сраннего англоиспукера, мультафонически говорвя, с лица языда
.
Шем, рискуя казать нос на улицу после войны, обнаруживает себя лицом к лицу с пистиком.
После того дотошного испуга как стал он так кровавлен, Сузянов день
, хоть каждый древной косяк в многоспытальном Лукализоде был измазан щедрой первенцев горью
и каждая куча-малайная мощёнка скользкой кровями героев, взывая к Велкинам
за других, и нои и кульверты
хлеща слезами радости, у нашего низкого профукта обычная ваалгнцева кишка была тонка чтоб шебуршариться по двору в то время как любой другой из факельщённой толпищи, рубакам и кромсакам подобно, сгрубь на массе, бродя и бредя по округе, ямпьям пампьям, распевая Гиллули
привев, из Громадной Книгищи Пудримозгической Пиэзии, O pura e pia bella!
в джонке и сампане или в секулярном синкаларуме
, выше го?ловы, на своем добросовестном призвании (малый люд ползя на четвереньках к своему естественному школьному угощеньицу, но по-детски ликуя когда какой заблудший клёвка?ч распевал промежуточно
) и счастливые принадлежницы к по-прекрасней полу на своих обычных поисках возвысшего, но тягаясь с Леди Смайз чтоб отмздить МакДжобберу
, пошли камнесту?пясь
со своими бикеррстафами
на просвещенной ноге, плинкити плонк
, через семипядевый понте дей колори
установленный над помойкой после войну-что-конечной
войны Мессрами а'благотворительное правительство
ибо один единственный раз (диа дос Финнадос
!) он взял-таки по?дглядь пипестрелом
сквользь трехдвижный в восемьнадцать соколиных сил ду?рдикий телескоп
, просветящий к ларбуарду
только подобно лампам на Нассаустрассе
, из своей самой западной замочной скважины
, сплюнув на непроглядный пагодок
, (это было свинужасно
та уёсень) с обоюдосторонней надеждой в своей продрогшей душе, как молился он облаку Неопределенность, на обнаружение для себя, в связи со всеми ку?лями
в Кроукапарке
или благодаряйца
всем кодсеоггам
в Каталавале
, было ли истинное примирение вырываясь вперед иль откатываясь назад после небесной той невоздержанности и, Дьябога
ради, почему, с его видю мне видю
и его моя видю ко?рвей
одну и его фрокерфоскерфускарными
прияйцами в мнеевидии, словил он кайф весь своей оптической жизни когда обнаружил себя (hic sunt lennones!
) в упора пределах мигунько
на дуло нерегулярного
револьвера из бульдогов
с намеренным паттерном
, рукоятенным каким-то неизвестным ссорщиком кто, предположительно, был отчитан стушевать и пострелить стрёмкого Шема стоит только человну? тому казать свое еблеско
наружу ненадолго чтоб посмотреть фактам в их лицо перед тем как быть рейтуженым и отстёбанным (вытроше и сджэкь его!
) шестеркой или дюжиной прожиголо.
Шем в качестве тенора
Чем, пара
Саом Плаом
, во имена Девкалиона
и Пирры, и богов восхваляростных уборных
и патентованных кладовок и Статора и Виктора
и Кутта и Рунна и всей месы редонды
Лоренсао
Отуласса
в конвокакао
, был этот незаинтересовывающе низкий человеческий тип, эта Клеветническая Колонна Клоаксности, этот Бенгальский Маяк Билохсности
, эта Аннамитная
Кривляка Зверствости, на самом деле за, буде то точным прояснить, ибо кажись он в бе?дскверном положении?
Ответ, чтоб заделать всех сисочек в одном дедале
, звучал бы: от оттягивания себя по своему самому любаному каналу же огромному костевому домику
своих стариков (Попапрета
, и какой-то морячок, заморыши) он надвспых и подгас в наркотского и пивнушного торчка, вырастая в мегаломань расплывщенного прошлого. Это объясняет литанию
септунциальных
письморупоров
гонорифицких
, высо?чурных
, эрудированных, неоклассических, которые он так любил как по-патрициански рукописывать своим собственным именем. Это б утвлекло, ежли когда-либо видено, содрожливный спектакль этого полубезумного
калича помеж густо-вьевшейся грязищи его сизой берлоги притворяясь читающим свою без-усилловскую
нечитабельную Голубую Книгу
Экклза
, еdition de tеn?bres
, (даже до сих пор вздыхает его Высокодифферентность
, Др. Пойндедженк
, авторизированный баудлер
и цензор, это не может быть повторено!) переворачивая три листка по ветру
, говоря себе восторженно, в зырькале так, что каждое хвастнышко на велени
он воплошал из-за было айлинговым
видением по-великолепней чем предыдущие т.и.т
.к.
, какой-то розашельный
коттедж у моря задаром навеки, какая-нибудь ледей примерочная чулочная хламтерея на вольности
, траншвея полная гинейзлатого вина с бранкомонжипаденонгом
и тошно-цилиндрических устриц ценой по миллиону за о?ткус, целый оперный театр (были там быть места ступая только в суфлеровой будке и всегда бы то ни? более толпы хвост всё пух) энтузиастских дворянок бросая каждый венцердевшийся стежок что был с себя ему на подмордки
, одна за другими, восторпрыгиваясь в поправлифчиканье себя, в своей геэти
пантеомиме
, когда, блин, сэр, в соозвучии со всеми акуштрихами, он выпищал истошквал в Дурогом Моленьком Шэмроке
на протяжении целых пяти минут, бесконечно лучше чем Баратон Мак Глюкин
с шикарной треуголкой и тремя зелеными сырными и мандариновыми
перьями на правом рукоятном боку своей амориловой троициной
головы, пальтом макфарлейн
, (керссешный
покрой, ты понял?) испоньярда
кинжалом на рёбрах, (Alfaiate punxit
) голубозурным сморкашником для наблузного цветка и декановым посохом что выиграл он у Кардинала Линдандарри
и Кардинала Карчингарри
и Кардинала Лориотули
и Кардинала Оксидентация
(ах хо!) в дербигском градзном дубленнике
ради свалиться первым через барьер, мадам, с другой стороны, и.в.т.п.
, но что же с мутным светом, халтурным принтом, драной обложкой, зигзубренной страницей, неуклюжими пальцами, фокстротящими блохами, лежебочными вшами, налетом на языке, мухой в глазу, комком в горле, бухлом в поллитровке, зудом в ладони, воем ветра, горем из дышла, туманом умокурка, жужжанием мозгодрева, тиком совести, верхо?м по самый экстаз, потоком вниз по фундаменту, огнем в глотке, щёкотом хвоста, отравой в брюйхе, грехщуром в глазу, глилью в едке, юхом в слышке, дрожью в пальцах ног, паршой в пузоте, тараканами в чердаке, саранчою в каланче, баджригарами
и бамбосоломскими щёгоголями, тарарамом и пылью в ушах после того как потребовался ему месяц чтоб украсть марш
он запарился выдурачивать больше слова в неделю. Hake's
haulin! Hook's
fisk
! Ты представляешь? Whawe!
Я скажу, ты предразняешь? Было ли когда-либо слыхано о таком подноготном мерзотстве
? Подожительно это стреманит задуматься об этом.
Его карьера в качестве поддельщика в различных европейских столицах, выгнанного за нечестностью
Все же, фужербрызгатель
сей, любил раньше хвастать вслух в одиночестве сам себе с икцентом поверх когда Минфадхер
был буром конструктором, а Хой
лексическим студентом
, пароль
, и исправлял школьной доской (пытаясь скопировать стереотипных Ингландцев что вызвал их гром он оваций на, крича: Бравура, сурр Чёрлз!
Безукоризненно! Кулоссал
, Льюсь Уоллер!
Шпрехня!) как выгнали его пинком ото всех по-шикарней что семейств клондайкеров из Пьюпьюрейха
, Швабспаиса
, Земли Нода
, Начхальщиков Страны, Пенсиона Дунайбирхайма
и Варварополиса, кто обосновался и стратифицировался в столице после ее ежеднельной метрополжеархиализации
в качестве солнцево?лдырного
, лунопластырного
, горьного
, бессредственного, юпитого
, бухотливого
и сытнего
, заказанный вон из роскошных помещений в большинстве случаев по причине его злопаха которому все кухарочки именито возражали как напоминающему отвратное пуззо
хлынув из поззо
. Вместо того чтоб преподаи?скивать те образцовые домохозяйства разборчивые полезных для здоровья каракулей (штука которой никогда не имел в своей Нигерийской собственности) что ж вы думаете Вульгариано делал как не учился с краденным плодом как клёво подделывать все их различные стили подписи
так чтоб в один день произнести епически подложный чек на публике для своей собственной частной выгоды пока, как только что поведано, Дустбинское
Объеднённое Судомоек и Домопомошниц Женщиство, лучше всего известное как Блудовидная Раступная Ваганка, не отвергло его и не посодействовало природе заботиночив источник раздражения нах отсюда совершенно и исключуятельно на запале момента, выдергивая друг другу за-ноз (ибо ни один, пес или драйледи, ни даже Турок
, негрекуемое воняясь за армирными
, не смел принюхнуть хорька этого сблизи) и отпуская парочку пункт-за-пунктящих ремарок как они и сделав так при перфективах Сниффи
, ваша честь, вышекасаемо львонца того почему он смердел, мистер.
[Джаймс желает получить ответ от носительниц брошенных женских костюмов, с благодарностью принимаемых, джемпера из грубого сукна, скорее полной пары панталон и поодёжшвеек, чтоб начать городскую жизнь вместе. Ее джаймс без работы, просто всё сидит и пишет
. Он совершил недавно одну из дезерти заповедей но она будет сейчас ассистировать. Превосходно сложена, семейная, хорошая несушка. Тоже получила ботинка. Он ценит это. Копирует. АБОРТИСМЕНТ.
]
Невозможно даже и начать пост яснять статус кво прежде что до насколько тормознутым в реальности отлученный тот Драмхондрик
, урожденный Хамис
, реально был. Кто может сказать сколько псевдостилистических шамиан, как мало или как много досточтимых публичных самочванств, как очень много набожно поддельных палимпсестов выскользнуло в первую очередь этим морбидным процессом из-под его пелагиатоского пера?
Как бы там ни было, если бы не этот легкий фантастик его гнозиса
свечения как выскользило оно люциферосно
в пределах дюйма своей страницы (он принимался за нее время от времени, красный глаз
его страха в грустноватости, даб знаме?нить цвета на бирлице
своего образумания, а его обучницам переокрикить самим себе в возгласах дево?сторга: джембер! инквер! конхамбр! цинцеро! зиннзабар! тинктура и джин!
) Острия никогда бы не расперились и серифом
на пергамент. Этим розовой пасквилампы миазменным горением и с помощью симульхронного прилива к перу (а гинея а гирк и он гениалит!) он строчил и царапал и чиркал и кропал безымянные бесстыдства про любого кого встречал, даже разделяя преципитацию
под ирландских старьеров зонтиком ливнестойкой стены, пока везде всюду вверх и вниз на четырех полях этого прогорклого Шемского материала злонюхец сей (который был предан Ульдфадару
Сарданапалу
) рисовал пунктиром бесконечно безхудожественные портреты себя в акте декламации старого Ницкиавелли монолука интервнутрируемого Hanno, o Nonanno
, acce'l brubblemm'as, ser Autore
, q.e.d.
, душераздирающего красивого
молодого паоло с любовной лиричкой для дево?чах в его о?чах, жалобщика дубильным голосом, холордским доходом в сто тридцать-две дранхмы за ярд от Брокен Хиллского
заброшенного на берег имения, Каймбридживыми маневрами
, производя огромный фурор в парадном с иголочки за две гинеи костюме и хогсфордке
в полосочку взятой напрокат для Вечёртвергской веселой тасовки, и анной любуемой
длинной парой чернильных Итальянских усов сияя борным вазелином и франжипани
. Пу! Как нешептаемо так!
Шема место проживания. Шем жарит яйца на кухне
Дом О'Ши
или О'Шейма, Quivapieno
, известный как Чернильница с Привидениями, без номера Серная Тропа, Азия в Ирландии, как кишел он крыстуками, с пеннеймом SHUT
сепия-царапанным
на дверной табличке и шторой из черной парусины над тусклым околдошком, в котором душестяжённый сын секретной якейли шарился сквозь жизнь за счет налогоплательщиков, угнетенный давно за? день и ночь с Иезуитов лаем да горьким кусаем
, ситцегидрантами золфора
и скополаминой
пятелных сорока Квизисанов
, каждый день у каждого на пути более превосходя в ожесточенном поношении себя и других, было хуже всего, можно надеяться, даже в нашем западном плейбойном мире для чистой мышехуторской мрази. Ты хвастаешь своим медным замком и черепичным домом в боллифермонте
? Ниггс, ниггс и ниггс опять? Ибо это был смрад как никакой другой смрад, духан буквонно. Собздвенно говнаря, Ангелы послейчас пасясь там думал не Едам
злопах более редкостно. Серьёзнуто! Искривленный настил его логовища и звукопроницаемых стен онаго?, не говоря ничего про стойки и пята?, были по-персидски мусоратуренны взодранными любовными письмами, сплетницкими историями, клейкозадыми снимками, сомнительными яичными скорлупами, бучерами
, кремнями, сверлами, пыхтами, амигдалойдными миндалинами, без кожуры изюминами, альфибеттиформными блудословиями, вивлейскими заёбами, угу
и ага
, невыразимыми всуе заходами на речь небезслоговую, ты должен мнессой, эйольдгимнами
, по сажий дымоход копотью, падшими люциферками, воскпичками никогда не пользованными, орошенными узорами, отдолженными брогами, выволачиваемыми пиждаками, фингальными линзами, семейными шклянками, рубашками из искусственного ворса, богом-сбытыми наплечниками, ни разу не ношенными бриджами, подложными франками, лучшими намерениями, подлизными записками, расстроенным латунным цинтаксом, незадействованными жерновыми и преткновения камнями, выкрученными перьями, болючими дайжестами, увеличительными бокалами, твердыми объектами швыряемыми в гоблинов, когда-то ходовыми каламбурами, словесными захлёбками, неоспоримыми папирусными бумажками, семенительными извергольствованиями, лимерикскими проклятвами, крокодильими слезами, пролитыми чернилами, хульными сплёвами, избитыми гнедотами, школьниц, молодых дамочек, молочниц, прачек, лавочников жен, веселых вдов, эксмонашек, вице аббатисс
, простидевственниц, супершлюх, сестер молчания, Чарлеев
тетушек, бабушек, тёщ, мачех, крёстных подвязками, косичными вырезками справа, слива и по цинтру, козявками соплей, зубными выковырками, банками сгущеного морока, высокобровыми лосьонами, поцелуями от антиподов, подарками от карманников, отдолженными перьями, расслабляемыми рукохватками, принцессными обещаниями, осадками винытья, раскисью углеродов, откидными воротниками, необрежными вальянами, надломленными вафлями, ослабленными ремешками для обуви, сгорбленными смирительными рубашками, свежими ужасами из Гадеса, шариками ртути, неизбавленным гноем, стеклянными глазами за глаз, вставными зубами за зуб, военными стонами, специальными вздохами, долгостражданьями долголжительного, ахами охами уишками сисами йасами йосами неями тасами sosами, дашками и дашками и дашками, к которым, если кишка не тонка добавить поломки, беспорядки, покоробленья, выверты всей этой камерного изготовления музыки имеется, при наличии крупицы доброй воли, неплохой шанс вообще-то увидеть вертлявого же дервиша, Бунта, сына Грома
, самоизгнанного в на свое эго, ночь напролет трясясь близмеж белых и красных ужасов, полднетерроризированного
до кожи да крайностей неотвратимым фантомом (да сбархатится над ним Форматор!) пишучи мисторию себя в будуарщем.
Конечно наш низкий герой был само лакейщиком по собственному выбору нужды так взял он и вмутил что бы ни имелось в виду под стоуербриджской
глиняной кухонкой и литаргогаленовым
курятником ради аек (шалтайблоко не очень далеко от болтайблони падает) которые дуромелодичный шутпляс сей (вопреки Неконтролируемого Рождения Презервативации (Дичь и Птичь) Акту, разыгрывая лалларукхого
книгулинара, тем что доегнув фонеру
, жужжарил и петушил и отковаривал в атаноре
, белки и желтки и желчки и болтки до взбитного щербетания Mas blanca que la blanca hermana
и Amarilla, muy bien
, с корицей и саранчашками и диким пчелиным воском и лакрицей и Каррагинским
мхом и бластером Барри
и Астеровым
бардаком и кашельника миктурой
и Желтуновой припаркой и Пинкингтоновой
лепешкой и звездной пылью и грешника слезами, в соответствии с Шарадана Искусством Ржарения
, напевая, для всего пиршества тем подобкам ножек что оставил он позади с Литти фан Летти фен Левен
, свои воро?жбы подбродивших слов, абракадабра калубра кулорум
, (его иоффки
а-ля Мадам Габриэлла де л'Еглиз
, его авги
а-ля Мистресс Б. де Б. Мейнфельде
, его аеры
Ускадмала
а-ля помм де сьел
, его уовы, овы и у?вы
а-ля Сульфат Су?да
, его окьюри
пассированные с лососем а-ля Монсеньер, его суфлёзия оогов
с чем-котом на тойсте а-ля Матушка Пюярд
, его Поггадовы алла Фенелла, его Жаряйца а-ля Трикарем
) в том что предназначалось для клозета (Ах хо! Если б только послучшал он четырех мастеров что вымладенчили его Отца Матфея
и Лё Пёра Нобля
и Пастора Шлукаса
и Падре Агилара
– не забывая Мирского Учителя Бодвина
! Ах хо!) Его запористая Сатаны антимониевая
марганцевая
лимолитмусовая
натура никогда не нуждалась в подобном алькове так, когда Роббер и Мамзель
, попли?чные диктаторы, по подталкивку своих юристов, Мистеров Кодекса и Подекса
, и с благословестности их Отца Фламмеуса Фальконера
, бойкотировали его свечкой на бараньем сале и римрульными
канцтоварами для любых целей, он скрылился на охоту за дикими гусля?ми через катарктический
океан и сделал синтетические чернила и чувствительную бумагу ради собственной концели из отходов своего ума. Вы спрашиваете, в Сэм Хилле
, как? Пусть манера и содержание этого ибо эти наши спортинг таймс
будут укрыты накидкой из языка краской-стыда-вскормленных порфиратов
что Англиканский
ординал
, не читая свою грубую дунскую тунгу
, да узрит когда-либо печать багрянца на челе Вавилонской болтницы и не почувствует розовость
у себя на собственной окаянной щеке
.
Шем делает чернила из своих экскрементов чтоб писать книги
Тогда, праведный Эней, совестимо со скоротечным фирманом
который предписывает на дрожащей терриане, когда поступит сигнал, он будет производить деннощно из своего безнебесного тела какое-то никакое не неопределенное количество непристойной материи не защищенной авторскими провоньями в Соединенных Звездах Урании
, со своей махровостью, доведенный до кровяной температуры
, галловой кислоты
на железной руде
, чрез недра его стрыдания, фальшикарно, верно, мерзотно, подыбающе, этот Исавский Меншавик и первый до последнего алхимик исписал более каждого квадрадного дюйма единственного шутовского колпака
в наличии, своего собственного тела, пока своей коррозийной сублимацией
один продолженно настоящего времени наружный покров медленно не раскрыл маривозную
настроением-формованную циклокружную историю (тем самым, сказал он, размышляя из своей собственной частной неделимой личной жизни неживабельной, трансаксидентированной
сквозь медленные огни сознания в делимый хаос, гибельный, мощный, общий для всеплоти, человеческий всего-лишь, смертный) но с каждым словом что не прейдёт моллюсксамость же что поразбрыскрывал он от кристаллитного мира
таяла шагреньстарой и дориангрейной в своей никчармности. Это существует что е?ствует после того как было уж сказано мы знаем
. И дабал дери дабнал!
И дал дабал добей алданабала! Так что возможно, аглогагломеративно
предполаговаривая, после всего и аркласт пред арклистом
на своем последнем публичном вредступлении, круготуря квадрат, для смертьменин
Святого Игнацика Ядоплюща
, Капризного То?лплачка
(прыгай на секстой день хогсвября, убейго нашего короля, за валиеву) размахивая своим шарфиковым стило, блестящий ключевик дебрей перемен, если что соус для гусыни то солесь для гусяки
, белокурый коп же что думал были то чернила был в не своей тарелке но понятправ в целом.
Шем арестован Констеблем Сакерсоном чтоб спасти его от толпы
Младший констебль Систерсен с Круис-Кроон-Крааля это был, местечный патруль, босс же пес же бес же поц же борзяк же поржак же булдожник же позорник, кому дали наряд в поллюцейском дрочастке спасти его, этого квемквема
, того квуума
, от лигатуродверженных
последствий грязной иглины
в маленьких комках и толпизжения по наружности, этот нето?твстречный не?жножка
ивлингом около жизначаетуниумгетерума
, Нокмари, Графство Мея
, качаясь больше вправо чем кренил влево, на пути от некой протопроститутки, (он постоянно имел какое-то (стп!) маленькое голубство где-ниблядь со своей архиевой девушкой, Аркоирис
, по дразнищу Мергит
) как-раз как вклемался он чуток по краю плохих времен бухой вхрам меж конкурирующих дверей молитвенного бордома чрез оконец своего пансионана, здоровая грацульнутых
лядушек как обычно: Хвор леди хур-де дети как, минсорт херре?
Серго
, хоть убей не знаю, неспособный бойкотрёп же с самоисключвидной тонкостью настолько явно подъебосной и, нара?щёсывая хаер, после милостья
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71175520?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Джеймс Джойс
Тип: электронная книга
Жанр: Современная зарубежная литература
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 03.10.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Глава посвящена ироничному портрету Джойсом себя в образе Шема Писарева, как тот мог видеться окружающими без поправки на уникальность и всякобым претензиям результирующим из этого факта. В переводе сохранена пунктуация оригинала.