Главная страница | Эротические романы | Измена. Я хочу помнить

Измена. Я хочу помнить
Мэри Ройс
– Ты совсем слепая что ли? Твой муж изменяет тебе и уже давно! Я лишь кривлю губы в усталой улыбке.
– И с кем же?
– Много с кем.
Тяжело сглатываю, прежде чем коллега добавляет:
– Просто проверь его телефон, если не веришь.
– Я не понимаю, зачем ты мне это говоришь?
Она пожимает плечами:
– Потому что я думала, что он изменяет тебе только со мной.

Мэри Ройс
Измена. Я хочу помнить

Глава 1
– Не торопись, – выдыхаю прерывисто, почти отчаянно, и прикрываю глаза, пытаясь догнать сладкое ощущение.
Оно уже разрастается внутри, я чувствую его, но недостаточно сильно, чтобы финишировать первой. В отличие от кряхтящего Тараса, который напряженно сжимает мою задницу и усердно вколачивается сзади, словно я для него какой-то гребаный спорт.
И к слову, плевать мой муж хотел на прелюдию, которая для него лишь пустая трата времени, а мне сложно расслабиться и поймать нужную волну. Я просто-напросто не успеваю, слишком много думая над тем, как сосредоточиться на движении его члена во мне, и зачастую, как и сейчас, просто не успеваю настроиться.
И, судя по учащенному дыханию мужа, я в шаге от того, чтобы вновь остаться неудовлетворенной. Поэтому я опираюсь на одну руку, дергаясь от того, как быстро муж входит в меня, а второй тянусь к чувствительному местечку…
– Не двигайся, – пыхтит Тарас, продолжая вколачиваться в меня в неустойчивом ритме и не пытаясь проявить даже толику благородства, чтобы придержать свою приближающуюся разрядку.
С разочарованием снова опираюсь на локти и комкаю простынь в кулаках, готовясь к тому, что он вот-вот кончит. А я нет. Снова нет.
Так и получается. Потому что в следующее мгновение Тарас врывается в меня с истошным вздохом и замирает, после чего дергается, издает сдавленный стон и обессилено утыкается лбом мне в шею.
Я чувствую, как его сердце, точно обезумевшее, долбит напротив моих лопаток, пока набухший член еще несколько секунд пульсирует внутри, а затем обмякает, оставляя меня неудовлетворенной.
С силой зажмуриваюсь, медленно втягиваю носом воздух и почти незаметно выдыхаю, балансируя между желанием зареветь или закричать от бессилия.
Я была так близко! Черт возьми, так близко, что проигнорировать болезненное ощущение в животе просто не получается.
Несколько секунд он еще прерывисто дышит мне в спину, а потом словно приходит в себя и окончательно лишает меня своего тепла, отстраняясь, как от чего-то ненужного.
С минуту я так и стою на коленях, тяжело дыша и прижавшись щекой к матрасу. Боюсь, если пошевелюсь, действительно расплачусь от разочарования. Во мне все кипит. Он бросил меня на самой грани.
Я слышу, как Тарас переводит дыхание и стягивает с себя презерватив, потом его шаги удаляются, а через несколько минут из ванной доносится шум воды.
Черт, черт, черт!
Это издевательство какое-то!
Прикусываю нижнюю губу и просовываю руку между бедер в попытке догнать нереализованный оргазм, но с каждой секундой ощущение, что мгновение назад распирало низ живота, ускользает все дальше.
Чертовски хреновое чувство.
Просто охренеть можно.
Я готова захныкать от разочарования.
Но вместо этого нервно вскакиваю с кровати и подхожу к окну, вплетая дрожащие пальцы в волосы. Моя душа горит. Тело пульсирует от напряжения. И мне нужно время, чтобы отойти от всего, остудить зной и начать мыслить здраво. Только как мне это сделать, когда все внутри затапливает горькое тяжелое послевкусие.
От обиды грудь неистово вздымается и опускается. Дышу невпопад. Как же все достало!
А все момент предвкушения, из-за которого люди сходят с ума, когда твое тело вот-вот станет невесомым, воспарит в воздух и разлетится на тысячи осколков удовольствия… и вдруг ты его теряешь. Все теряешь. Так же внезапно, как успел почувствовать его приближение.
Секунду назад ты на краю обрыва собственного экстаза и вместо того, чтобы сорваться вниз, вдруг будто исчезаешь и не испытываешь ничего. Нет. Даже хуже. Ты застреваешь в этом безжалостном ощущении, когда все еще чувствуешь подступающий оргазм, но понимаешь, что уже ничего не произойдет. А удовольствие просто-напросто перейдет в дискомфорт, который тебе захочется вырезать из живота и затоптать ногами.
Вот что я сейчас чувствую.
Боль. Обида. Раздражение и неудовлетворение, потому что момент, когда я хотела кончить, наполненная членом мужа, у меня отняли, а мое удовольствие в очередной раз унизили и раздавили безразличием и эгоизмом.
Запрокидываю голову, прикрываю глаза и делаю успокаивающий вдох.
Не хватало еще истерики. Нет, вы не подумайте. Я не капризная девка. Но играть в одни ворота тоже устала. Я хочу, чтобы мой мужчина заботился и о моих потребностях, а не вел себя, как черствый сухарь с эгоистичным членом.
Так, я должна успокоиться. Если расплачусь перед ним сейчас, ничего, кроме унижения, не получу. А мне и без того достаточно.
Шаги позади становятся громче, Тарас проходит в комнату, выдыхает и, судя по звуку, вытирает голову полотенцем, после чего бросает то на пол. Затем слышится шорох простыней, и следом до меня доносится свежий аромат мужского геля для душа.
– Ты чего не ложишься? – натуженным голосом выдыхает Тарас, устраиваясь поудобней в постели. Ну а чего стоило ожидать-то? Освободил яйца и доволен, козлина.
Еще один короткий разочарованный вздох срывается с моих губ, и я вытягиваю руки вдоль тела, только голова по-прежнему запрокинута назад. Я еще не готова доставать свои ментальные доспехи, и мне приходится приложить усилия, чтобы голос прозвучал ровно:
– Да так, засмотрелась на закат.
Тарас зевает.
– Лен, ложись спать, завтра нам обоим рано вставать.
Вздыхаю и открываю глаза, сталкиваясь со своим отражением в окне. Я безнадежна в своих попытках соблазнить мужа. По-настоящему. Так, как обычно мужчина увлекается женщиной, которую жаждет всем своим нутром. Как мужчина, который думает не только о своем удовольствии, но и о желаниях законной жены. А что по факту? Я чувствую себя дыркой, куда тупо спустили физиологическую нужду, наплевав на все мои потребности. Просто секс. Без чувств и лишних эмоций. Сунул, вынул и пошел.
Прикусив от обиды нижнюю губу, качаю головой не в силах скрыть своего отчаяния. Забавно, но за последние несколько лет я могу на пальцах пересчитать, сколько раз достигла своей кульминации без помощи игрушек и рук. И каждый раз, когда я пытаюсь сказать об этом Тарасу или затронуть достаточно важную для отношений проблему, он просто отмахивается от меня, бросив одну из своих любимых отмазок, а то и вовсе сославшись на то, что я поправилась.
Но пошел бы он к черту! Я, конечно, не модель Petites (размеры для миниатюрных девушек), но за своим телом слежу. У меня нет ни растяжек, ни обвисшего живота, ни целлюлита. Ладно, последнее кое-где есть, но я над этим работаю. К тому же я каждый раз готовлюсь к нашему сексу, точно заядлая стриптизерша и бодибилдерша в одном флаконе, натирая кожу всем, чем только возможно: кремами, маслами с феромонами и другими различными флюидами, чтобы подчеркнуть лучшие стороны своей фигуры, помимо провокационного белья. Я молчу о том, сколько денег трачу на соблазнительные ароматы, косметологов и эпиляции.
Все для эгоистичной задницы одного мужчины.
И все же он даже не пытается заметить моих стараний.
Вздыхаю, поправляя не особо растрепавшиеся волосы, после чего провожу пальцами по лямкам красного кружевного лифа, который едва прячет мою пышную грудь и который я в очередной раз купила для мужа. А он, разумеется, не потрудился обратить на него внимания. Даже не прикоснулся. Ощущаю, как глаза начинает пощипывать от подступающих слез. Только этого не хватало. Смахиваю маленькие капельки и делаю глубокий вдох.
– «Агент Провокатор», – шепчу я в пустоту, качая головой.
– Что ты там бормочешь?
Невеселая улыбка касается уголков моих губ.
– Я купила это брендовое белье для тебя, думала, ты оценишь.
Слышу тяжелый истошный вздох, после чего Тарас издает такой звук, будто только что потер свое лицо руками. До красноты. Как обычно он делает, когда разговор заходит в тупик. Может быть. Я не знаю. Нет желания смотреть на него сейчас.
– Я не могу следить за каждой твоей новой тряпкой, Лен, – бросает недовольным тоном. – Или тебе не до чего доебаться на ночь глядя?
Прикрываю глаза и сглатываю горечь от прилетевшей в мою сторону грубости.
Еще один гвоздь забит в доску моего терпения. Я пытаюсь бороться с подступающим раздражением и желанием действительно закатить скандал на ночь глядя. Но слишком быстро вспыхнувшая ярость притупляется усталостью. Мне действительно надоело принимать такую реальность. Это становится невыносимо.
Я в первую очередь женщина и тоже имею право голоса, и хочу чувствовать себя желанной.
– Если для тебя мои старания пустое место…
– Лена, блядь, – повышает Тарас голос, вынуждая меня замолчать. – Давай не сейчас! Просто ложись спать, – цедит он сквозь зубы, а я сжимаю кулаки так, что ногти до жжения врезаются в ладони.
Не хочу, чтобы его слова причиняли мне боль. Но они причиняют. И я устала притворяться, что это не так.
– А когда, Тарас?
Не отступаю и поворачиваюсь к нему, сдерживая слезы:
– Я тоже хочу чувствовать себя удовлетворенной.
Он стонет на грани рычания и вжимает в свое лицо свободную подушку, ведя себя, как полный идиот. Да пошел он.
Срываюсь с места и рывком стаскиваю с него одеяло, а затем выдергиваю из его рук подушку, не задерживаясь больше ни на секунду.
– Прекрасно, блядь! – раздраженно врезается мне в спину, когда я хватаюсь за дверную ручку. Если я сейчас лягу к нему в постель, то растопчу последние капли своего достоинства. А этому не бывать.
– Я посплю сегодня в гостиной. Спокойной ночи.
С этими словами я захлопываю за собой дверь, мечтая, чтобы с такой же легкостью решались все мои проблемы.
Не отступаю и поворачиваюсь к нему, сдерживая слезы:
– Я тоже хочу чувствовать себя удовлетворенной.
Он стонет на грани рычания и вжимает в свое лицо свободную подушку, ведя себя, как полный идиот. Да пошел он.
Срываюсь с места и рывком стаскиваю с него одеяло, а затем выдергиваю из его рук подушку, не задерживаясь больше ни на секунду.
– Прекрасно, блядь! – раздраженно врезается мне в спину, когда я хватаюсь за дверную ручку. Если я сейчас лягу к нему в постель, то растопчу последние капли своего достоинства. А этому не бывать.
– Я посплю сегодня в гостиной. Спокойной ночи.
С этими словами я захлопываю за собой дверь, мечтая, чтобы с такой же легкостью решались все мои проблемы.
***
Утром легче не становится. Наоборот, вчерашняя тяжесть после нашей ночной ссоры только усилилась, вызвав головную боль. Поэтому мой завтрак состоит из аспирина и воды. В отличие от того, который я готовлю мужу, пока мысленно раскидываю план на весь день.
Сегодня у меня встреча с проблемным клиентом и его женой, которая хочет получить свободу от мужа тирана. Я должна быть готова как физически, так и морально. Вот только громко вошедший на кухню Тарас с телефоном у уха мешает мне устроить мозговой штурм. Он усаживается за стол и, закончив разговор односложным ответом, со вздохом убирает телефон в карман.
Некоторое время он молчит, а я делаю вид, что очень занята приготовлением сандвичей. После вчерашнего мы еще не обменялись и словом. Правда, вскоре я сама не выдерживаю и украдкой смотрю на мужа, тут же попадая в ловушку его серого взгляда.
– Кто звонил? – вылетает у меня неловко, потому что внезапно чувствую себя пойманной врасплох.
– Мама, – отвечает он сухо и откидывается на спинку стула, почесывая затылок.
Угукаю себе под нос, не желая дальше развивать тему. Мы и без того сейчас на ножах. А зная его мать, ничего хорошего она ему не сказала. И я слишком быстро в этом убеждаюсь.
– Глеб поживет с нами, – ошарашивает меня Тарас своим заявлением, но я стараюсь не подавать вида, что это как-то волнует меня.
Хотя волнует и очень. Пару недель назад мы уже поднимали эту тему, но мне удалось убедить мужа отказать матери, хотя бы в вопросе совместного жилья. Глеб только закончил юриспруденцию и теперь нуждается в практике, а так как мы с Тарасом владеем адвокатской конторой, разумеется, Аглая Петровна настояла, чтобы именно мы помогли ее младшему сыну обустроиться в северной столице.
Выключаю плиту и накладываю в тарелку глазунью с ветчиной. А когда понимаю, что теперь смогу без эмоций отреагировать на такую новость, отвечаю спокойно:
– Тебе не кажется это перебором? Мы вроде обсуждали этот вопрос? Твой брат достаточно взрослый, чтобы снять квартиру и жить самостоятельно.
Беру приборы, тарелки с едой и ставлю все на стол перед мужем, стараясь уговорить себя не опрокинуть их ему на голову.
– Может, и так, – пожимает он плечами и берет вилку, – но мама просила приглядеть за ним первое время.
В моих руках горячая чашка с кофе, которую я несу Тарасу, и, честное слово, он не вовремя начал говорить о своей матери.
– Ах, ну если мама попросила…
Достаточно резко опускаю кружку перед его носом и отхожу.
– Не начинай, Лен.
Вскидываю беспомощно руки, после чего, проиграв взбунтовавшимися эмоциям, начинаю бездумно тереть тряпкой столешницу.
– Мне кажется, твоя мать делает все, чтобы наш брак стал невыносимым, – ворчу себе под нос, втирая тряпку в столешницу так, будто это поможет промыть мозги мужа.
– Я не собираюсь с тобой обсуждать свою мать.
Ну разумеется! На святое позарилась! Как же!
– Лучше бы ты не передо мной рисовался, и мог хоть раз сказать «нет» своей матери! Я просто в шоке, – Останавливаюсь и бросаю тряпку в раковину, впиваясь в мужа взглядом. – Мама его попросила! А меня ты вообще не забыл спросить? Хочу ли я этого? Согласна ли на то, что в нашем доме будет проживать посторонний мужчина? Думаешь, мне хлопот мало?! Да бог с этим! Он, блин, взрослый парень, Тарас! Да мне даже в трусах будет не походить. Лифчик не снять. А я хочу быть свободной в своем доме!
– Это мой дом, Лена, – гремит он низким голосом, и я дергаюсь, как от пощечины.
С минуту молчу, ощущая, как по шее расползается удушливый жар. Тарас тоже понимает, что сказал лишнего, и, отбросив вилку, растирает лицо с мучительным вздохом.
– Простите, Ваше Величество! – мой голос звучит уязвимо, но мне уже плевать. – Я совсем забыла, что вышла за вас замуж и переехала в ваши угодья…
Он с грохотом бьет ладонями по столу, рявкая во все горло:
– Да сколько можно ебать мой мозг?! Я сказал, что Глеб поживет с нами, значит, так и будет! А теперь садись и ешь свой гребаный завтрак!
Сердце сжимается, словно его только что стеганули хлыстом, но я проглатываю это неприятное ощущение и вздергиваю подбородок, когда говорю бесцветным тоном:
– Что-то аппетита нет.
Сбросив фартук, вытираю руки и устремляюсь в прихожую, где проскальзываю по очереди в приготовленные лодочки на шпильках, мечтая наступить ими на одно из яичек мужа. Может, если бы он нормально оттрахал меня вчера, я бы не вела себя как колючий комок нервов, но что есть, то есть. Мало того, что у нас проблемы в интимной жизни, так теперь еще и брат его будет жить с нами? Бред какой-то. Как он вообще себе это представляет?! Может, и представляет, но я – нет!
Схватив сумку и ключи от машины, выхожу во двор и за несколько размашистых шагов добираюсь до своего мини-купера. До работы еще пару часов, но дома находиться совсем не хочется. Поэтому я выжимаю газ и бездумно срываюсь с места, вот только даже не успеваю выехать за поворот, как резко бью по тормозам и в следующее мгновение капот моей машины с глухим хлопком проминается от тяжести тела, которое скатывается в сторону и со стоном заваливается на газон…
Твою мать!
Я только что сбила брата своего мужа!


Глава 2
Глухой стук все еще оглушает меня, звеня в ушах белым шумом, пока я загибаюсь на земле от резкой боли в левой части тела.
Где-то на задворках сознания звучит мелодичный женский голос, но я не могу услышать ни слова.
А в следующий момент меня силой переворачивают на спину, и я резко втягиваю воздух от боли, которую на одно мгновение перекрывает сладкий аромат духов.
Но когда боль снова занимает лидирующую позицию, я заставляю себя разлепить веки.
Все вокруг расплывается, пока я не сосредотачиваюсь на больших напуганных глазах, затем на пухлых приоткрытых губах, которые соблазнительно шевелятся и будто зовут меня по имени, но все это меркнет, когда мой взгляд перемещается ниже, и я вижу раскачивающиеся перед моим лицом роскошные сиськи.
А после в глазах начинает слишком быстро темнеть, и, сам не желая того, я отключаюсь, мечтая об одном: забрать с собой то, что мгновение назад разжигало под кожей странные искры…
Голова дергается в сторону от смачного шлепка по щеке, и я снова открываю глаза.
Требуется еще пара минут, прежде чем мой взгляд фокусируется на жене брата – а это именно она склонилась надо мной, – которая с силой отрывает от своей груди мою руку и нервными движениями поднимается на ноги:
– Вижу, с тобой все в порядке, – ее дрожащий голос врезается в мой мозг вызовом, и я заставляю себя приподняться на локтях, но резкая боль в плече укладывает меня обратно на лопатки. И снова надо мной появляется встревоженное лицо Лены:
– Глеб… Глеб, посмотри на меня!
Она обхватывает мое лицо ладонями и судорожно осматривает, будто в ее голове гребаный рентгеновский аппарат.
– Какого хрена тут происходит? – гремит голос моего брата, и я тут же теряю тепло ее ладоней, падая затылком в траву. Блядь.
Слышу, как Лена ахает и извиняется передо мной, но вместо ее нежных прикосновений я получаю грубую хватку брата, которая ставит меня в вертикальное положение.
– Тарас! Что ты делаешь? Так нельзя! – вскрикивает Лена. – Его нужно в больницу! А что, если у него серьезная травма?
– Закрой рот и не привлекай ненужного внимания, – цедит он сквозь зубы, волоча меня в направлении дома. – Машину загони во двор… дура, блядь, – последнее слова рычит вполголоса и буквально затаскивает меня по ступеням.
Но я цепляюсь за перила, тем самым заставляя Тараса остановиться.
– Я сам могу, отпусти, – сдавленно выдыхаю и пытаюсь оттолкнуть брата, но он матерится и, подхватив поудобней, помогает мне забраться на крыльцо и провожает до самой гостиной, где сбрасывает мое тело на мягкий диван.
– У меня нет времени возиться ни с тобой, ни с той… блядь… – проводит ладонью по лицу и шумно выдыхает, после чего берет себя в руки и снова смотрит на меня: – Ты как вообще? Скорую вызвать?
Мотаю головой, тут же морщусь от этого движения и устраиваюсь на боку, который не пострадал.
– Нормально, – хриплю. – Полежу и пройдет, если что, сам вызову.
Тарас нервно прочищает горло и несколько раз кивает, осматривая мое тело.
– Телефон нужен?
– Нет, – хлопаю по карману джинсов. – У меня с собой.
Раздраженно дергает челюстью, поправляя запонки на рукавах белоснежной рубашки.
– Ладно, ты отдыхай, а я пойду занесу твои вещи.
Салютую ему и откидываюсь на мягкий подлокотник. Некоторое время так и лежу, привыкая к гулу в ушах и голове. Вроде удар пришелся по корпусу, но череп все равно ломит, а в висках пульсирует.
Не удерживаюсь от удушливого смешка.
Встретили так встретили.
Медленно облизываю пересохшие губы и прикрываю глаза, но крики, доносящиеся с другой части дома, вынуждают меня открыть их и нахмуриться.
Ничего не разобрав, набираю полные легкие воздуха и поднимаюсь, но вставать не спешу.
Даю себе минут пять, привыкая к боли и настраивая себя на то, что собираюсь встать. А когда переношу весь свой вес на ноги, удивляюсь тому, что все довольно терпимо, и направляюсь в сторону шума, с каждым шагом все отчетливей слыша разговор.
– Ты, блядь, машину погнула!
– Ты не в себе?! Я сбила твоего брата! Человека, мать твою, а ты думаешь о машине?!
– Ты видела на нем хоть царапину? Ни одной, сука! А теперь иди и посмотри на машину! Идиотка! Чтобы даже больше не возникала, он будет жить здесь столько, сколько потребуется!
Я появляюсь на пороге кухни ровно в тот момент, когда Лена запускает пальцы в свою густую шевелюру и запрокидывает голову, рыча себе под нос, после чего разворачивается и нападает на брата, тыча в него пальцем:
– О, брось! Ты еще вчера мне четко дал понять, что мое слово не имеет веса в этом доме!
Прочищаю горло, привлекая их внимание, и подпираю косяк арки плечом. Я не любитель подслушивать чужие ссоры, тем более, когда в этой ссоре явно дают понять, что я нежеланный гость.
– Я вам не мешаю?
Две пары глаз впиваются в меня с разгоряченной интенсивностью. На мгновение лицо Лены меняется, смягчаясь неловкостью, а может, даже смущением, но потом она словно одергивает себя и снова натягивает маску хладнокровия.
После чего, тяжело дыша, отступает от Тараса и изящно поправляет волосы.
– Нет. Все нормально, – тихо бурчит она и, избегая встречаться со мной взглядом, покидает кухню, но напоследок бросает: – Чувствуй себя как дома, Тарас проведет тебе экскурсию, а мне пора на работу.
Она проносится мимо меня порывом ветра, оставляя в воздухе раскаленные молекулы женского аромата: пряных цветов, терпкого граната и… блядь, взбитых сливок.
Покачав головой, я делаю глубокий вдох и перевожу взгляд на брата, который бросает на стол упаковку таблеток.
– Выпей и полежи, видимых повреждений нет, но мало ли… В общем, ты меня понял. Не доставляй мне лишних хлопот. – Допив содержимое кружки, Тарас оставляет посуду в раковине и, подцепив со спинки стула пиджак, направляется в мою сторону. – Мне тоже нужно ехать в офис, еда в холодильнике, мы будем к ужину. – Останавливается и похлопывает меня по плечу, отчего я с болезненным шипением уворачиваюсь. Этот придурок прекрасно знал, куда пришелся удар. – Давай, приходи в себя, – посмеивается он. – Пару дней и за работу.
– Я смогу начать только на следующей неделе, – ворчу себе под нос, все еще чувствуя ноющую боль в плече.
Направляюсь к кухонному гарнитуру, чтобы выпить обезболивающее, но замираю со стаканом в руке, когда в спину врезается строгий голос брата:
– Это не тебе решать, Глеб. У меня есть свои обязанности, и я не собираюсь подстраиваться под тебя. Надеюсь, мне не потребуется объяснять тебе дважды?
Пауза, которую у меня нет желания нарушать. Но Тарас не оставляет мне выбора, повторяя требовательным тоном:
– Это понятно, Глеб?
– Понятно.
Сдавливаю челюсти и резко открываю кран, чтобы наполнить стакан водой, усердно сдерживая желание перемотать все назад и послать его на хер.
Пульсируя желваками на скулах, выдавливаю из упаковки пару таблеток и закидываю их в рот, запивая большим количеством воды. А когда поворачиваюсь, брата уже нет в поле зрения, но это и к лучшему.
Конфликтовать сейчас не выгодно мне самому, поэтому я настраиваю свое терпение на нужный лад, обещая себе одно: как только я найду другую работу в дополнение к фитнесу, то свалю нахрен из его семейного гнездышка и фирмы, куда он пытается запихать меня по просьбе матери.
А я, черт возьми, не могу отказаться, пока она проходит лечение в больнице после очередного сердечного приступа из-за смерти отца.
Мой отказ от всех благ, которые мне готов предоставить Тарас, однозначно не оставит ее равнодушной. Она всю жизнь долбила меня с отцом, приводя в пример старшего брата, только мне нахер не нужно все, чем они так гордятся. Я хочу заниматься тем делом, что разжигает во мне огонь, чего, кстати, я никогда не испытываю, думая, об адвокатской деятельности. Я не мой брат. И у меня совершенно другие потребности.
Но для того, чтобы позволить их себе, мне потребуется время и возможность подкопить деньги. Хотя бы на первые несколько месяцев, чтобы потянуть съемную квартиру. Надеюсь, к тому времени мама придет в себя, и я смогу сообщить ей свое решение, не навредив здоровью, а она сможет принять его безболезненно.
Блядь, бошка опять начала раскалываться.
Выдыхаю сдавленно и провожу ладонью по лицу, морщась от боли в плече. Думаю, мне действительно нужно прилечь и позволить лекарству подействовать. И когда я падаю на мягчайший диван в гостиной, даже не замечаю, как веки слипаются, а время замедляет свой ход, пока из спокойствия меня не вырывает похлопывание по выставленному бедру.
– Давай, поднимайся, – голос брата окончательно снимает с меня оковы сна, и я разлепляю веки, после чего приподнимаю тяжелую голову и, прищурившись, замечаю удаляющуюся спину Тараса. – Ужинать скоро, сходи в душ и приведи себя в порядок.
Не удерживаюсь и показываю ему средний палец, падая затылком на мягкий подлокотник. Еще несколько минут лежу с закрытыми глазами, прислушиваясь к собственному телу и ощущениям и, поняв, что как минимум избавился от головной боли, рывком поднимаюсь в сидячее положение, получая наказание в виде опоясывающей боли в левом плече и боку.
Ладно, терпимо.
С этой мыслью я поднимаюсь и следую прямиком в душ, стараясь не думать о том, что меня ждет за ужином. В компании моего брата – ничего хорошего. Я вообще удивляюсь, как Лена терпит этого придурка столько лет.
Со стоном открываю кран и шагаю под холодные капли, желая избавиться от ненужных мыслей под контрастным душем.
Запрокинув голову, ловлю ртом будоражащие капли, после чего резко повышаю температуру воды и упираюсь ладонью в стену, позволяя горячему напору бить по спине.
Не знаю, сколько проходит времени, пока я забиваю легкие тяжелыми влажными клубами пара, но в тот момент, когда выхожу из душевой, меня охватывает странное облегчение. Наверное, оно больше связано с дискомфортом в теле, которое я испытывал весь день, а сейчас мои ощущения смягчаются.
Провожу ладонью по запотевшему зеркалу и, вцепившись в раковину, еще несколько минут пялюсь на свое раскрасневшееся лицо, потом начинаю осматривать тело, обнаруживая на ребрах и плече пару наливающихся гематом. Да и похер, со мной и похуже передряги случались.
Обернув полотенце вокруг бедер, выхожу из ванной и направляюсь на кухню, на ходу взъерошивая влажную копну волос, но замираю, когда на меня устремляются широко распахнутые глаза жены брата.
Я знаю, какой эффект мое тело производит на прекрасный пол, но видеть, как ее молочную кожу заливает красивый розовый румянец, ломает мой моральный ориентир, разливая по венам знакомое чувство, которое я никак не должен испытывать при виде этой женщины.

Глава 3
Ошеломленная, я какого-то черта до сих пор смотрю на обнаженное – не считая гребаного полотенца на бедрах, – мужское тело брата моего мужа.
Последнее, видимо, не совсем доходит до моего разума. Я словно застряла в этом моменте и у меня нет сил отвести глаз.
Или я ищу какой-то нелепый повод, чтобы просто-напросто задержаться взглядом на этой мощной горе мышц.
Иначе не могу объяснить, почему я до неприличия долго смотрю на эти словно выточенные из камня кубики пресса, мечтая оказаться на месте тех редких капель воды, которые облизывают их привлекательный рельеф…
Зажмуриваюсь. Господи, что я несу?!
Нервно сглатываю и чувствую, как колючий жар впивается в шею, безжалостно ползет выше, обжигая щеки стыдливым румянцем.
Кажется, все это время я не дышала, а сейчас, когда наконец делаю резкий глубокий вдох, запах гари тут же бьет прямо в нос и отрезвляет от нездорового помутнения.
С запозданием ахаю и вздрагиваю, опуская растерянный взгляд на блин, который уже дымит на сковороде.
– Черт!
Рассеянными движениями быстро снимаю сковороду с плиты и, схватив полотенце, начинаю судорожно разгонять дым, немного забывая о бестактном госте.
Сама не своя. Наверное, просто все как-то навалилось разом. Проблемы с мужем. Сложный клиент. Я сбила брата мужа, который теперь явно намерен усложнить мое проживание в собственном доме.
Проклятье…
Тяжело дыша, упираюсь руками в раковину, избегая встречаться взглядом с Глебом, тем самым предоставляя себе время, чтобы справится с неадекватными эмоциями.
Именно неадекватными, по-другому не могу назвать свою реакцию.
Делаю медленный успокаивающий вдох и облизываю нижнюю губу, качая головой в полнейшем недоумении.
Теперь мне понятно, почему моя машина пострадала больше, чем эта ходячая статуя Бога. В последний раз, когда я видела Глеба, его тело не напоминало гранитное воплощение Аполлона. Когда он успел так измениться?
Господи, это не имеет никакого значения. Он брат моего мужа. А я… я недотраханная женщина, которая напоминает собой пороховую бочку, готовую взорваться от малейшей провокации.
Шорох позади вырывает меня из мыслей.
– Это всего лишь блин, – ухмыляется Глеб. – Не стоит так расстраиваться.
Уставившись на деревянную поверхность, я выигрываю время и умоляю самообладание вернуться ко мне. Кажется, я все еще не могу ясно мыслить.
– М-м-м, – слышу гортанный удовлетворенный стон и, прикрыв глаза, проклинаю Глеба за этот звук. – Тебе вообще не стоит расстраиваться. Это лучший блин, который я когда-либо пробовал.
Засранец.
Поворачиваюсь и, прежде чем он успевает стащить с тарелки еще один блин, шлепаю его по руке и отодвигаю блюдо в сторону.
– Дождись, когда накрою на стол, – мой голос срывается на октаву выше, и я мысленно отчитываю себя, добавляя более сдержанно: – И надень на себя уже что-нибудь.
Нервно поправив волосы, прочищаю горло и наконец смотрю в темно-карие глаза Глеба, которого явно забавляет вся эта ситуация.
А я в полной мере могу оценить его внешность. Только что тут оценивать? Красивый американский мальчик. С копной густых черных волос и обворожительной белозубой улыбкой. Он всегда был таким. Разве что сейчас преуспел в мышечной массе. И тот факт, что на нем нет одежды, позволяет мне сполна убедиться в этом. Господи, да у него восемь чертовых кубиков! Уверена, по нему плачет не одно модельное агентство. Но нет, такое счастье свалилось мне на голову.
– Лена? – Глеб скалится, маша перед моим глазами ладонью. – Ты здесь?
Твою мать. Я опять засмотрелась на него? Ударьте меня кто-нибудь, пожалуйста.
– Да, прости, – опираюсь рукой на столешницу и вздергиваю подбородок, втягивая воздух носом. Но делаю это зря, потому что вместе с воздухом в легкие попадает и раскаленный запах его смуглой загорелой кожи и мятного геля для душа. – Так… что… ты там говорил?
Натягивая улыбку, быстро стучу ногтями по столешнице, с каждой секундой все больше и больше ощущая себя полной дурой. И все больше ерзая от дискомфорта под прицелом его нахальных жгучих карамельных глаз.
Его губы кривятся в однобокой ухмылке, после чего он кивает в такт невысказанным мыслям.
– Ты не слишком любезна для той, кто прокатила меня с утра на капоте.
Щелкнув языком, Глеб разворачивается и подходит к холодильнику, демонстрируя мне свою мускулистую спину, плечи и задницу, обтянутую одним полотенцем.
Но мое неугомонное либидо мгновенно притупляется, когда взгляд наконец цепляется за наливающиеся гематомы на плече и ребрах.
Господи… Чувство вины стремительно ползет вверх по позвоночнику к самой шее, оборачиваясь вокруг удушающей хваткой.
Прикрываю глаза и медленно выдыхаю, прежде чем снова посмотреть на Глеба, который невозмутимо повис на дверце холодильника.
Я могла его убить из-за своей невнимательности, а все потому, что села за руль в нервном состоянии. Чего, разумеется, не должна была делать.
– Я… – вздыхаю, потирая лоб ладонью. – Прости, мне жаль, что так вышло. Мне не следовало утром садиться за руль. Если нужно, могу завтра отвезти тебя…
– Забей.
Глеб захлопывает дверцу холодильника, после чего открывает бутылку молока и, запрокинув голову, принимается пить прямо, мать его, из горла.
К слову. У меня на этом пунктик.
Но прямо сейчас, наблюдая за тем, как на его мощном горле дергается кадык, а с губ ускользает капелька молока, стекает на волевой подбородок и срывается вниз, прямо на грудные мышцы… я отказываюсь думать вообще. И ничего не могу поделать с тем, как низ живота стягивает от разрастающегося тяжелого жара. Это действительно слишком горячо. Слишком, чтоб меня. Я с трудом удерживаюсь от желания сжать бедра. Боюсь, меня не порадуют последствия.
Сегодня же достану вибратор и разберусь со всей этой херней к чертям собачьим.
Словно почувствовав мое пристальное внимание, Глеб прекращает поглощать молоко в стиле варвара и встречается со мной взглядом, небрежно слизывая с губ языком остатки молока.
Забудьте, что я говорила выше про чувство вины. Этот парень невыносим.
Мое сердце колотится так, словно пытается вырваться из грудной клетки. Но Глеб делает еще хуже, когда большим пальцем поддевает каплю молока, практически достигшую его соска, и слизывает ее так, словно всю жизнь снимался в порно. Словно все в порядке вещей. И это, черт возьми, в присутствии жены брата!
Официально: мое терпение исчерпано.
Мне нужно выпить. Бокал «Киндзмараули». А может, два. И у меня неприятное предчувствие, что такими темпами я сопьюсь.
Сжав челюсти, тяжело сглатываю и цежу сквозь зубы:
– У тебя проблемы с одеждой? – Кусаю изнутри нижнюю губу и добавляю едким тоном: – И больше так не делай. – Указываю пальцем на холодильник. – Не пить с горла. Для этого есть кружки.
Глеб лыбится, проводя ладонью по выбритому подбородку, после чего шагает в сторону чаши с фруктами и, спустя минуту размышлений, отрывает от ветки самый зеленый банан.
– Нет, с одеждой у меня все ок, – наконец отвечает он, – просто после душа я предпочитаю свободу.
Незаконное возбуждение окончательно стирается вспышкой раздражения.
– Так. Давай договоримся. Свободно будешь чувствовать себя в своей квартире. Здесь будь добр использовать одежду.
Разозлившись больше на себя, чем на него, беру миску с блинами, поднос с приготовленными начинками: от мясной до фруктовой, – и разворачиваюсь, чтобы накрыть на стол, но вновь натыкаюсь на полуобнаженное недоразумение с бананом в руках.
Мне требуются все усилия, чтобы смотреть в нахальные глаза, а не ниже.
– Ну, если тебя это так смущает.
Может, ему добавить еще пару синяков?!
– Меня ничего не смущает, – огрызаюсь.
На что Глеб скалится, как довольный волчара.
– Ты покраснела.
Ах ты ж долбаный капитан очевидность.
– Я… – Дыхание перехватывает и в горле что-то дергается. – Я стояла у плиты, кэп, мне жарко.
Ухмыльнувшись, он очищает банан и откусывает практически половину, затем за пару укусов доедает остатки и выдает свое высокомерие, как кусок рождественского пирога:
– Ты хочешь в это верить.
Закатив глаза, я обхожу его и по пути в столовую делаю глубокий вдох, умоляя себя промолчать.
Пусть думает, как хочет. Его право. Уверена, его поклонницы слюни пускают, следуя по пятам за своим кумиром. И не мудрено с таким-то телом иметь такое кощунственное самомнение. Только меня это никак не касается. Я смутилась бы от любого полуголого мужика в своей квартире.
И не только в квартире. Спасибо моему мужу, который делает из меня ходячую неуравновешенную мегеру с зашкаливающим либидо. Дефицит оргазмов и все такое.
А когда я возвращаюсь на кухню, чтобы достать из духовки запеченное мясо, Глеба уже не обнаруживаю. Остался разве что только его запах, смешанный со свежестью геля для душа.
Господи, дай мне сил пережить хотя бы сегодняшний ужин.
С этой мыслью я достаю бутылку вина и, открыв ее, наполняю бокал до краев.

Глава 4
Я пытался. Правда пытался быть незаинтересованным, но… черт возьми. Лена не оставила мне выбора. Ни когда пялилась на мое тело, хотя не должна была. Ни когда прятала взгляд, краснея от собственных мыслей. Ни когда подошла ко мне и, несмотря на браваду, выдала свою неуверенность, не сумев скрыть блестящие потемневшие глаза, румянец и вздымающуюся грудь.
Сама того не желая, она приблизилась к красной черте, где девушка автоматически становится объектом интереса для моего члена. И, судя по вздыбленному полотенцу, Лена дернула не за ту ниточку, когда решила порычать на меня. И явно догадывалась об этом, потому что боялась посмотреть ниже.
Но это к лучшему.
Я был в шаге от того, чтобы спалиться. Лене было достаточно опустить глаза, чтобы увидеть истинную реакцию моего тела на ее близость и речь строгой училки. Она безусловно хотела бы выглядеть грозной, если бы не смущение, которое придавало ей некого… очарования.
Очарование.
Черт возьми. Что я несу?!
Она не должна оказывать на меня такого влияния, а я, блядь, не должен считать ее сногсшибательной.
Но она именно такая.
И это осознание шаровой молнией пронеслось над моей головой, когда я увидел румянец на ее щеках и захотел стереть его пальцами.
Я действительно позволил ее красивому лицу с полными губами застать меня врасплох и отвлечь от мысли, что она жена моего брата. Знаю, что она не хотела казаться сексуальной, но все в ней именно такое – притягивающее взгляд.
Объемная тяжелая грудь, высоко приподнятая кружевным лифом. Я успел разглядеть этот нюанс под просвечивающей блузой. Большие глаза, густые, собранные в хвост волосы, которые мне захотелось намотать на кулак, откинуть ее голову назад и посмотреть, как распахнутся чувственные губы…
Твою мать.
Я знаю, что не должен допускать подобных мыслей. Но то, как она нервничала и терялась от вида моего тела, запустило реакцию, которую я не в силах контролировать.
Ни один мужчина не останется равнодушным к подобному вниманию от красивой женщины. Так же, как и не упустит возможности зацепиться взглядом за сладкие части женского тела. Такова наша сущность.
Наверное, поэтому какая-то извращенная часть меня жаждет, чтобы я потерял этот гребаный контроль. У меня было много девушек, которых я хотел и получал. Но ни одна не походила на жену брата. И нет, меня не смущают ее округлые формы и тот факт, что она старше: Лена явно держит себя в форме. И она явно не собирается играть со мной. Только вот именно эта чопорность и строгость дразнит меня.
Мы пообщались от силы десять минут. Но этого оказалось достаточно, чтобы понять, насколько она интересная женщина.
Сдавливаю челюсти от того, как яйца напрягаются при мысли сломать эту красивую куклу.
Но проблема в том, что Лена не кукла. У нее есть характер. Она строгая. Мягкая. Живая. И, судя по всему, недотраханная моим братом.
Последнее предположение оглушительное и пьянящее. Черт знает почему.
Я не знаю, как перестать думать о ней. Бред какой-то. Может быть, дело в том, что Лена хорошенько приложила меня головой о капот машины?
Рука сама тянется к члену и сжимает его поверх полотенца. Низкий стон вырывается изо рта. Это так чертовски неправильно. У меня не должен вставать на нее.
Несмотря на то, как близко она стоит. Клянусь, там на кухне я видел, как напряглись ее крупные соски.
Это. Блядь. Неправильно.
Я почти трахнул ее грудь взглядом. Но было так много всего, что мне хотелось разглядеть в этой женщине. При том, что я видел ее раньше. Правда, от силы пару раз и то мельком, потому что общество моего брата меня не радовало лет с пятнадцати. Я даже не помню, когда мы встречались с Леной последний раз. Лет пять назад? Восемь? На их свадьбе? Не знаю.
Вот только раньше и она так не реагировала на меня. К тому же, у нее не было таких соблазнительных форм, с которыми мои руки охотно бы справились. Может быть, именно это и вызвало неконтролируемые химические процессы в крови? Что-то типа синдрома хищника и жертвы. А я не могу с этим бороться. Слишком манящее ощущение. Я просто почувствовал ее реакцию на себя и все. Заклинило.
Да похер вообще. Кто мне запретит?
Если я хочу думать о ее больших пухлых губах, я буду это делать. Или о глазах, которые призывно темнеют и приглашают меня на самое дно. Или о ее гладкой молочной коже. Уверен, на вкус она сливочная девочка. Сладкая. Нежная. Настолько, что я смогу оставить на ней свои следы. А она? Она сможет оставить на мне свои следы? Какие ее прикосновения? От подобной мысли волна жара скатывается по позвоночнику в пах.
А эти пышные мясные сиськи. Они определенно созданы для моих рук.
Бля-я-ядь.
Сжимаю член у основания так сильно, что он начинает пульсировать еще сильнее.
Я нахожусь в гостевой комнате. Сидя в кресле, откинувшись на подголовник и сбросив полотенце. Стены тонкие, и дверь не закрыта, меня наверняка могут застать с поличным или услышать, как я дрочу на женщину, которая под запретом. Но это не останавливает меня. Как и то, что они ждут меня на ужин.
Вот только вместо того, чтобы спуститься на кухню, я прикрываю глаза и представляю, как засовываю в ее рот два пальца. Как ее полные губы сжимаются вокруг них. И как она стонет в ответ. Грязно.
Черт. Нахера бля.
Из горла вырываются рычащие звуки, и я дрочу еще отчаянней, агрессивно трахая свой кулак и злясь на себя за то, что в это мгновение действительно представляю ее рот.
Но я переполнен потребностью и не могу остановиться. Поясницу охватывает невыносимым жаром, и он, точно кислота, опоясывает низ живота и пах. Я чувствую приближающуюся разрядку. Грязные. Неправильные и в то же время самые правильные картины мелькают перед глазами, провоцируя кровь в ушах шуметь сильнее, а жар прилить к самым яйцам. Член набухает и тяжелеет, я слышу ее невнятные стоны, потому что прямо сейчас, накрутив густые волосы на кулак, вдалбливаюсь ей в самое горло с такой одержимостью, что вязкая слюна капает по ее подбородку. Это становится финальным толчком, и я открываю рот, затем сдавливаю челюсти и испускаю шипящий звук, сжимая член в кулаке и содрогаясь от первой выстрельнувшей струи спермы.
Густые капли попадают мне на грудь и живот, но я не прекращаю сжимать и дрочить пульсирующий член, наблюдая, как струя за струей покрывают мой горящий от напряжения пресс. Часть стекает в ладонь, но я продолжаю скользить по твердой длине, пока не сдаюсь удовольствию рваным задыхающимся стоном.
Проходит минута, а может, две, прежде чем я понимаю, что в воздухе до сих пор висит мой стон в форме ее имени.
Лена.
Тяжело дыша, провожу рукой по расслабляющемуся члену и ударяюсь затылком о спинку кресла.
Заебись… я только что кончил, думая о пышногрудой жене брата.
А в следующее мгновение стук в дверь разрушает мое расслабленное состояние, и я подрываюсь за полотенцем, чтобы вытереть свое же семя с груди и живота. Поднимаю голову, и в этот момент дверь открывается, а на пороге появляется Тарас.
Несколько долгих секунд он смотрит на меня озадаченным взглядом. А потом качает головой и бросает небрежным тоном:
– Давай спускайся. Еда стынет.

Глава 5
Бокал вина благотворно влияет на мою нервную систему, и я с каким-то размеренным удовлетворением ополаскиваю бокал и убираю его на полку. Но не спешу к столу. Что-то мне подсказывает, что в такой компании у меня кусок встанет поперек горла.
Покачав головой, закрываю кран и опираюсь руками по бокам от раковины. И это только первый день. Чувствую, будет весело…
– Глеб еще не приходил? – скучающий голос мужа врезается мне между лопаток, и я резко оборачиваюсь, замечая Тараса в домашних хлопковых штанах и футболке, шаркающего по полу тапками.
Мне бы тоже не помешало переодеться после рабочего дня, но как-то времени не было.
Заправляю волосы за ухо, а потом спешно вытираю руки полотенцем.
– Был недавно, – бубню себе под нос, расправляя полотенце на ручке плиты. – Я на стол накрывала. Не видела, куда он ушел.
Опираюсь бедром о кухонную столешницу и складываю руки на груди.
– Ладно. Есть захочет – придет. – Кивает в сторону столовой: – Пошли за стол.
Тарас собирается уже выйти из кухни, но я останавливаю его своей просьбой:
– Поговори со своим братом.
Он поворачивает голову, и я вижу, как его лоб хмурится. А потом он бросает на меня вопросительный взгляд через плечо.
– По поводу?
Прочистив горло, я мешкаю и оглядываюсь по сторонам, будто боюсь, что меня услышит пара лишних ушей.
– Я хочу, чтобы ты напомнил ему о правилах приличия. Судя по всему, он мало что о них знает.
Глаза Тараса раздраженно сужаются.
– Говори конкретнее. Или это опять камень в мою мать?
Втягиваю воздух носом и, сжав кулаки подмышками, вздергиваю подбородок.
– Я не хочу смотреть на его обнаженное тело, – на одном дыхании выдаю я и чувствую, как краснею. – Достаточно конкретно?! Или мне быть более детальной? – Вскидываю руки. – Он вышел после душа в одном полотенце, представляешь?! Щеголял тут… – жестикулирую, пытаясь подобрать слова, – в чем мать родила… практически.
Тарас издает мычащий звук, умоляя меня заткнуться, и, покачав головой, полностью разворачивается ко мне.
– Он молодой парень, Лена.
Мои глаза округляются.
– Мне некомфортно!
– Это твои трудности, тебе не кажется?
Сжимаю губы в тонкую линию, чтобы не послать этого идиота в задницу.
Я уже даже открываю рот, чтобы возмутиться, но Тарас обрывает меня резким движением руки:
– Давай садиться ужинать. День был сложный. Хочу лечь пораньше.
– Ну, разумеется. – Я хлопаю ладонями по бедрам. – Ты один у нас устаешь! Только почему я должна уважать твои потребности, когда ты плевать хотел на мои?!
– Чего ты, блядь, от меня хочешь?! – рявкает он, впечатывая ладонь в дверной косяк. – Почему обязательно надо ебать мне мозг? Я хочу дома спокойствия, мать твою! А не вот эту еботню!
– А ты не хочешь спросить, чего хочу я, милый? – Мое лицо искажается в гримасе. – Я тоже хочу дома чувствовать себя спокойно и КОМФОРТНО! И, может, если бы ты справлялся со своими супружескими обязанностями в спальне, я не реагировала бы на голых мужиков, как на сахарные рожки!
Лицо Тараса багровеет, а я только сейчас понимаю, что вылетело из моего рта.
Твою ж мать.
Тяжело сглатываю.
Но пошел он на хрен. Я не жалею. Может, хоть так я смогу до него достучаться?!
Абласов поднимает указательный палец и тычет им в меня, раздувая ноздри. А затем сдавливает челюсти и, выругавшись, буквально вылетает из кухни.
Вот и поужинали.
Запрокидываю голову и, прикрыв глаза, сдавленно выдыхаю.
Не нравится мне наша ругань. В последние дни ее стало в избытке. И самое ужасное в том, что я не знаю, как остановить армагеддон, который вот-вот настигнет наш брак. Я понимаю это, потому что с каждым днем Тарас все меньше и меньше занимает мои мысли. Я больше не думаю о нем с довольной улыбкой на лице, он просто напросто не дает мне для этого поводов. И уже давно. Наша любовь стала горькой на вкус, если это можно назвать любовью. А в существовании его любви я уже вообще глубоко сомневаюсь.
Распустив хвост, встряхиваю руками волосы и еще несколько секунд разминаю пальцами кожу головы. Стон наслаждения срывается с губ. А я делаю мысленную пометку записаться на массаж. Если муж не может помять мое тело, то придется избавляться от напряжения уже привычными методами.
Выдыхаю и, опустив руки, плетусь в столовую. Может, поесть в одиночестве не самый плохой вариант в сложившейся ситуации? Да, если честно, что-то и аппетита нет.
В этот момент на кухне появляется Тарас. Проигнорировав мой взгляд, он выдвигает стул и садится за стол, а через пару секунд следом за ним заходит Глеб… в шортах и футболке, но почему-то легче мне не становится.
Тарас отрезает кусок утиной грудки, кладет в тарелку и туда же пару ложек киноа. Мы с Глебом какого-то черта стоим неподвижно и наблюдаем за моим мужем, пока тот не замечает странное молчание, нарушаемое лишь лязгом приборов.
Нахмурившись, он оборачивается на брата:
– Ты чего стоишь? Приглашение нужно?
Почесав затылок, Глеб молча занимает место слева от Тараса.
– Ты как в общем? Отошел? Или болит еще где?
Глеб отмахивается и тянется за блином.
– Норм. Есть только хочу – пиздец.
И подтверждает свои слова, буквально вгрызаясь с глухим стоном наслаждения в румяную мякоть блина, а я с открытым ртом представляю, каково будет, если эти зубы вопьются в мою чувствительную кожу. Встряхиваю головой. Ну вот какого хрена, Лена? О чем ты, черт возьми, думаешь?!
Тарас усмехается как-то по-злодейски.
– Пальцы не откуси. Хотя… что-что, а готовит моя жена отменно.
Глеб угукает с набитым ртом и макает остатки блина в сгущенку, бросая на меня веселый взгляд. Только вот я не разделяю его веселья и, почувствовав себя неловко, сажусь по правую руку от мужа.
И снова повисает это напрягающее молчание.
Я стараюсь не поднимать глаз, чтобы не сталкиваться с тестостероновым недоразумением, и накладываю себе в тарелку салат со шпинатом и гранатом. Но надолго меня не хватает, потому что Глеб случайно задевает меня ногой, и я по инерции поднимаю глаза. Он уже сидит, вальяжно откинувшись на спинку стула, и рассматривает меня без тени стеснения.
Подцепив длинными пальцами салфетку, Глеб неспешно вытирает свои руки. Сильные. Мускулистые руки. Словно нарочно демонстрируя мне каждую выпуклую вену и жилу.
– Тренажерка-то у вас в районе есть нормальная?
Его вопрос наконец отрезвляет меня, и, поперхнувшись, я возвращаю взгляд в свою тарелку.
Когда уже этот день закончится?
Я сама не своя.
Напряжение в теле достигает такого пика, что я с трудом его выношу. Мое либидо, кажется, полностью вышло из-под контроля. Может, такая реакция действительно только мои трудности? Не заставлю же я молодого парня надеть на себя паранджу. Проще себе глаза завязать.
Не знаю, смотрел ли на меня в этот момент Тарас.
Надеюсь, что нет.
Это было бы слишком. Я и без того устала от его высокомерия. Еще не хватало, чтобы он поймал мой заинтересованный взгляд на руках своего брата. Тем более после того, что я ему сказала на кухне. Но ведь подействовало? Судя по всему, Тарас все же сходил к брату и выполнил мою просьбу.
– Есть, но судя по моей жене, там не тренажерка, а булочная.
Слова мужа прилетают прямым ударом под дых, и я даже не замечаю, как стискиваю вилку в руке. До острой боли в ладони. Только мне плевать. Это ничто по сравнению с тем, что закипает внутри меня.
Ярость вспыхивает в груди и уже практически дерет в самом горле. Звук разочарования вибрирует на языке. Хотела бы я воткнуть эту вилку моему мужу-придурку в яйца, но каким-то чудом мне удается воздержаться от скандала.
Возможно, все дело в том, что мы не одни.
Жар дерет щеки, и на этот раз я избегаю встречаться с Глебом взглядом совсем по другой причине. Мне стыдно.
Телефонная трель входящего звонка отвлекает Тараса от ужина, и, подняв палец в жесте «всем тихо», отвечает:
– Да. – Хмурится. – А, Сергей Анатольич, конечно узнал. Как вы?
Не обращая на нас никакого внимания, Тарас поднимается из-за стола и направляется на веранду.
А потом повисает неловкая пауза, которую я нарушаю первая.
– Я хожу на йогу, – прочищаю горло. – Но там же есть небольшая тренажерка. Если нужно, могу завтра показать. Но лучше бы тебе показаться врачу…
На Глеба не смотрю, вожу вилкой по тарелке, гоняя камушки граната, но чувствую, что он прожигает во мне взглядом дыру. На каком-то физическом уровне. Даже дышать становится трудно.
– Я сам себе врач. Нормально все, Лен. Во сколько ты завтра на йогу?
Сглатываю и поднимаю взгляд, сталкиваясь с напряженным лицом Глеба. Хмурюсь. Что-то изменилось. Только не пойму, что именно.
– У меня утренняя тренировка, – наконец говорю я. – К восьми буду выезжать.
– Отлично, – Глеб поджимает губу, протягивая руку вперед, чтобы отбить пальцами по столу. Затем кивает: – Как раз успею сходить на пробежку.
Натягиваю улыбку, но что-то подсказывает мне, что сейчас самое время уйти. Чем скорее я доберусь до душа, тем быстрее смою с себя дерьмовый день, поэтому как можно спокойнее поднимаюсь из-за стола.
– Приятного аппетита. – Перевожу взгляд на Тараса, который расхаживает по веранде, ведя разговор и жестикулируя руками. И снова смотрю на Глеба. – Ты поешь с ним за компанию, а я после душа приду и уберу со стола.
Глеб обращает внимание на мою нетронутую тарелку и каким-то строгим взглядом, совершенно не свойственным его красивому молодому лицу, смотрит на меня.
– Ты не поела.
Дергаю плечом.
– Что-то аппетита нет.
С минуту играем в гляделки. Ноги будто вросли в пол, наверное, поэтому я не двигаюсь с места, пока Глеб не следует моему примеру и не встает из-за стола.
Зачем?
Сердце замирает, но только для того, чтобы забиться чаще.
– Мой брат придурок. С тобой его общество терпимо. Но у меня нет желания ужинать с ним один на один. – Он подходит ко мне почти вплотную, и я растерянно упираюсь взглядом в его широкую мускулистую грудь, отчего у меня какого-то черта перехватывает дыхание. – Не позволяй ему унижать себя, – раздается над моей макушкой мрачное предупреждение.
А я только сейчас понимаю, насколько он выше меня.
Медленно втягиваю носом воздух и поднимаю голову, позволяя его тяжелому взгляду вызвать холодок по спине.
Но тут его взгляд гаснет, и Глеб обходит меня, прежде чем скрыться в арке, оставив после себя только дразнящий аромат свежести.
Не позволяй ему унижать себя.
Эти слова не оставляют меня в покое весь оставшийся вечер.
Даже будучи в одной кровати с храпящим мужем, я думаю об этом.
Почему Глеб мне это сказал?
И почему его это разозлило?! Разозлило ведь?

Глава 6
После пробежки я принимаю быстрый контрастный душ, затем на ходу запихиваю в себя банан и закидываюсь обезболами.
Я немного опаздываю, и Лена уже ждет меня во дворе, поэтому, когда выхожу из дома, сразу натыкаюсь на взгляд строгой училки.
По физре.
Ее волосы собраны в высокий хвост, тело обтягивает розовый спортивный костюм: длинный топ, скрытый джинсовкой, и леггинсы с геометрическими линиями, еще больше подчеркивающими ее аппетитные бедра. Если бы она сейчас любезно повернулась и продемонстрировала мне свою сочную задницу…
Черт.
Нужно успокаивать свое либидо. Ехать со стояком до зала не по кайфу.
– Гуд монинг, – салютую ей, стараясь разрядить обстановку, но не очень-то получается.
Лена складывает руки на груди, демонстрируя свое хмурое настроение. Хотя чему я удивляюсь? С самого утра из их спальни слышалась только ругань. Неужели Тарас не может занять этот прекрасный рот более полезными вещами?
– Ты опаздываешь, Глеб. У меня вообще-то еще работа сегодня.
Лена нервничает. Вижу это по тому, как она трогает шею, ключицы и поправляет хвост, будто не знает, куда деть руки.
– Виноват, – вскидываю руки, направляясь к пассажирской двери. – Больше не смею задерживать.
– Ты уверен, что тренировка сейчас уместна?
Лена обводит меня скептическим взглядом, но я игнорирую его и, по-хозяйски открыв заднюю дверь, закидываю сумку на сиденье.
– Не переживай. Со мной случались и похуже ситуации.
Подмигнув ей, забираюсь в салон машины на переднее пассажирское и поправляю пах. Немного морщусь от дискомфорта в боку, но Лена этого не видит. Она медлит. Однако через минуту все же открывает водительскую дверь и с порывом ветра садится на свое место.
Мне требуется секунда. Одна гребаная секунда, прежде чем цветочно-фруктовый аромат ее духов попадает в мои ноздри.
Бля-я-ядь.
Ничего не могу с собой поделать. Прикрываю глаза и медленно втягиваю этот запах, охуевая от того, как меня накрывает, когда на языке появляется нежный вкус ванили.
Щелчок разбивает туман моего наслаждения, а затем я слышу ее строгий голос:
– Пристегнись.
Прищурившись, поворачиваю голову в ее сторону. Лена на меня не смотрит. Зато я на нее смотрю, как заядлый наркоман на пакетик с коксом. И ничего не могу поделать с тем, что мои глаза опускаются ниже. На эти пышные мягкие сиськи. А я уверен, они именно такие. То, как ремень разделяет их, вызывает во мне извращенное чувство возбуждения, и, черт подери, у меня встает. Отлично, блядь.
Мы трогаемся с места, а я, как придурок, продолжаю изучать ее профиль. И убранные в хвост густые волосы позволяют мне сполна насладиться видом.
Длинные ресницы. Изящные брови. Аккуратный прямой нос и эти большие пухлые губы, мать его. Это еще одно место, которое плохо влияет на мою эрекцию. Плохо в контексте того, что я не должен представлять, какими они окажутся на вкус, будут мягкими или упругими, или как они будут смотреться вокруг моего члена, особенно с красной помадой.
Взгляд падает ниже, на ее округлые бедра. Уверен, они тоже мягкие. Если судить по тому, как она ерзает на месте и шевелит ими. На ней слишком обтягивающие леггинсы, и это позволяет мне изучить каждый изгиб ее красивых ног.
– Глеб, я бы хотела с тобой поговорить, – наконец произносит она немного взволнованно. На светофоре красный, и мы тормозим. – Я бы, конечно, предпочла, чтобы об этом с тобой поговорил мой муж, но, видимо, придется мне.
Я молчу. А Лена воспринимает это как знак согласия и продолжает, снова трогаясь с места.
– Мне не нравится, что ты много себе позволяешь. Во-первых, я жена твоего брата. А во-вторых, старше тебя и заслуживаю уважительного отношения.
Не пойму, с чего она завелась?
Хмыкаю, потирая пальцами подбородок.
– И в чем же заключается мое неуважение?
– В том, что ты слишком фривольно общаешься со мной.
Хмыкаю, качая головой. Затем снова бросаю на нее взгляд, желая прямо сейчас увидеть ее глаза, в которых, я уверен, плещется ложь. Но Лена не смотрит. Пойдем другим путем.
– Фривольно, потому что тебя смутил вид моего обнаженного торса?
Она несколько раз беззвучно открывает и закрывает рот, прежде чем продолжить строить из себя строгую училку.
– Не только, Глеб. Прекрати ерничать, ты понимаешь, о чем я.
Пожимаю плечами.
– Нет. Не понимаю.
Лена поворачивает голову в мою сторону, и я, наконец, вижу ее расширенные зрачки и то, как взволнованно она облизывает губы, после чего с них слетает:
– Ты флиртуешь со мной.
Ну, флирт – это самое безобидное, милая. Знала бы ты, сколько спермы вытекло из моего члена при фантазиях о тебе, то и в машину бы со мной не села.
Но, прочистив горло, я говорю совершенно другое:
– То, что ты воспринимаешь хорошее общение за флирт, твои проблемы. Тебе так не кажется?
Снова красный, но на этот раз Лена тормозит резче, настолько, что мы дергаемся вперед, и мне приходится упереть руку в торпеду, чтобы найти опору: я ведь так и не выполнил ее указание – не пристегнулся. Урок усвоен.
– Нет, мне так не кажется, Глеб. Я еще способна найти разницу между попыткой смутить и хорошим общением, – заявляет со всей своей чопорностью и впивается руками в руль, монотонно отбивая по нему ритм изящными пальцами.
Усмехаюсь, трогая языком уголок рта. А потом откидываюсь на спинку и перевожу взгляд на дорогу. Загорается зеленый, и мы опять трогаемся. Но меня не оставляют в покое ее слова. Лена явно злится. И меня начинает раздражать, что она решила использовать меня в качестве груши для битья. Может, Тарасу стоит получше ее трахать, чтобы она не устраивала истерик от вида моего голого торса? Кого она обмануть-то хочет, черт подери?
Меня – не получится.
Хотя, возможно, я действительно мог где-то переборщить и смутить ее. Но что мне делать, если я не в силах это контролировать? Или просто не хочу. Сам еще не понял.
В ленивой манере я снова поворачиваю голову в ее сторону.
– Раз уж ты завела такой разговор, – нарушаю задумчивую тишину между нами и замечаю, как плечи Лены снова напрягаются, – давай будем на чистоту. Тебе нравилось то, что ты видела, и смущалась лишь только потому, что твоя фантазия провоцировала в тебе желание. – Секунда и ее щеки вспыхивают тем самым, блядь, румянцем. – Ничего страшного. У меня точно так же…
– Так, ну все, хватит.
Лена шумно втягивает воздух через нос и резко сворачивает, притормаживая на обочине.
Хмуро наблюдаю, как она сжимает и разжимает пальцы на руле, а потом выдыхает как-то глухо:
– Выметайся.
Вскидываю брови, не ожидая ничего подобного.
– Ты серьезно?
Она поворачивается ко мне с раскрасневшимся лицом.
– Абсолютно. Тебе осталось пройти три квартала и повернуть налево. Надеюсь, вывеску с названием клуба ты в силах прочитать сам. Хорошего дня, Глеб.
Она натягивает неестественную улыбку, которая гаснет, когда я остаюсь сидеть на месте.
– Выйди из машины, – требует четко и с расстановкой.
Клянусь, этот дикий взгляд ее больших глаз провоцирует во мне не самую мою лучшую сторону. Но, кажется, сегодня у нее действительно нет настроения на споры со мной.
Разозлившись на мое бездействие, она отстегивается и рывком подается в мою сторону, чтобы распахнуть мою дверцу, но что-то идет не по плану.
Лена теряет равновесие, и в следующее мгновение ее ладонь ложится на мой твердый член, и это не мягкое прикосновение, поэтому я не в силах сдержать шипящий стон.
Твою мать.
Ахнув, она тут же отшатывается на свое место. А я, забив на правила приличия, поправляю свой пострадавший стояк и поворачиваю голову в сторону Лены. Она краснеет всеми оттенками красного, а ее глаза испуганно распахнуты, точно так же, как и пухлые губы.
Она растерянно хватает ртом воздух, не в силах вымолвить ни слова, а я тянусь на заднее сиденье за сумкой, но прежде, чем вылезти, останавливаюсь в непосредственной близости от ее лица и произношу ровным тоном:
– Теперь ты знаешь, что я говорил правду. Ты моя больная фантазия, Лена. Но мне начинает это нравиться.

Глава 7
Я вот понять не могу, где я так согрешила?
Второй день какого-то нескончаемого пиздеца. С самого утра мы собачимся с Тарасом по поводу и без, затем мне звонит клиентка и слезно просит перенести встречу на пораньше, ну а вишенкой на торте становится эротический сон, от которого я проснулась вся в поту.
И все бы ничего. Мне не первый раз снится подобное, вот только еще никогда героем таких снов не был брат моего мужа.
Тот факт, что из-за него мое тело и мозг восстают против меня даже во сне, пугает. Не знаю как, но я кончила именно в тот момент, когда его рот оказался у меня между ног. Фигурально конечно же. Хотя в какой-то мере ощущения были слишком реальны. Мне кажется, я давно так не кончала. Но, к сожалению, все впечатления испортил Тарас. Знаете, что решил этот придурок?! Что я намеренно стонала в попытках соблазнить его и призвать к утреннему сексу!
Ну не идиот ли?
Боюсь, если бы во сне ко мне пришел Тарас, я бы и там осталась без оргазма. Но я не стала ранить его эго. Во-первых, это бесполезная трата времени, а во-вторых, мне в принципе не хочется связываться с ним. Говна не оберешься, а этого добра в последнее время у меня сполна! Поэтому я просто послала его нахрен и, не завтракая, наспех втиснулась в спортивную форму, а в сумку положила сменную одежду, чтобы с тренировки сразу поехать на работу. Домой возвращаться нет никакого желания.
По крайней мере, до вечера.
Тяну ладони к полу и замечаю, как мои руки до сих пор трясутся. И какого-то черта я снова вспоминаю этот проклятый твердый член, который слишком призывно дернулся под моей ладонью? Вот нахрена, а? Глеб явно достался мне за какой-то грех. Вот только за какой?
Ты моя больная фантазия, Лена,
И мне начинает это нравиться.
Встряхиваю головой в попытке избавиться от этого бреда, но мое больное воображение уже рисует всевозможные наброски того, какой у него массивный член. От вспыхнувших картинок колючий жар собирается внизу живота, и, зажмурившись, я кусаю себя за нижнюю губу. Твою мать! Дыхание сбивается, и вся разминка идет насмарку. Отлично.
И ведь головой-то я понимаю, что винить во всем Глеба как минимум нелогично. Это скорее всего следствие, вытекающее из моего собственного неудовлетворения.
Так. Хватит думать, Лена. Сосредоточься на тренировке.
Усевшись на коврик, скрещиваю ноги и перехожу к дыхательной гимнастике под счет тренера.
– Ты какая-то сама не своя, – тихое бормотание опоздавшей подруги возвращает меня к реальности.
В какой момент она пришла? Я даже не слышала, как Полина расположилась рядом, на своем законном месте. Я невольно улыбаюсь. Она всегда опаздывает, но никто не осмеливается занять его.
Смотря перед собой, втягиваю носом воздух и на выдохе отвечаю:
– Нормально все.
Я слышу ее недовольное цоканье и знаю наверняка, что прямо сейчас она закатила глаза.
– Лен, не беси! Выкладывай давай!
Инструктор шикает на нас.
– Только тихо, – еле слышным шепотом добавляет она.
Едва ли не прыскаю со смеха. О таком громко и не расскажешь.
По команде встаем в позу марджариасана: на четвереньки, плечи над запястьями, руки на ширине плеч, а таз над коленями.
– Да полный писец, Поль, – Выдыхаю, втягивая нижние ребра и живот. – Даже не знаю, с чего начать. – Вдох. Прогиб.
– С чего угодно, только не со своего мудака. Сорри. Но если ты не подашь на развод, я сама потащу тебя в суд.
– Ты же знаешь, все не так просто, – мой голос звучит сдавленно, потому что в этот момент я выгибаю спину вверх и развожу лопатки, ощущая, как разрабатывается позвоночник. Кайф.
– Да знаю я, но это не отменяет того факта, что я ненавижу его.
– Ты возненавидишь его еще больше, когда узнаешь, что прямо за ужином он подколол меня, будто я хожу не в спортзал, а в булочную. Представляешь, какого мне было? И это в присутствии его брата.
Мы возвращаемся в исходную позицию, и, повернув голову, я вижу прищуренный взгляд подруги.
– Я вонжу нож в его грязные яйца, помяни мое слово, дорогуша. Судя по всему, они все равно ему не… погоди-ка! – восклицает она громче, чем следовало бы, и тренер снова шикает на нас.
Когда все меняют позу на баласану, мы садимся и скрещиваем ноги. Я знаю, что сейчас Поля продолжит атаковать меня расспросами. Хорошо, что мы в самом конце зала. Хотя мне уже все равно. Стоило понять, что моя тренировка была обречена с самого начала.
– А что у вас делал его брат?
– Ну, Глеб теперь типа сосед, – последнее слово я выделяю воздушными кавычками.
Полина выпячивает нижнюю губу и кивает.
– Добилась-таки мамаша своего.
Поправляю хвост.
– Да не говори. У меня такое ощущение, что она просто издевается надо мной. Знает же, что я против была. А тут ее опять приступ схватил, так отказывать же нельзя. Нет, я, конечно, все понимаю, здоровье у нее расшатано, – я делаю вдох, и мои плечи опускаются, – но я так устала от ее манипуляций, Поль. Ты бы знала. Мы с Тарасом десять лет в браке, и восемьдесят процентов времени она постоянно сует свой нос в наши проблемы. А то и новых подкинет. Ой, короче, полный треш.
– Мда. – Подруга в недоумении качает головой. – И на сколько он к вам поселился?
Развожу руками.
– Да откуда я знаю? Мне сказано заткнуться и принимать гостей. – Натягиваю дурацкаю улыбку, скрывая раздражение. – Я же ко всему прочему Глеба еще и на машине сбила.
– Ну ты даешь!
– Но не в этом проблема, Поль. Этот Глеб, он… ну, он как бы наглый, понимаешь?
Ее глаза загораются любопытством, и она будто специально качает головой.
– Ладно! Подробности. Я поняла. – Вздыхаю. – Вчера он вышел из душа в одном полотенце, а чтоб ты понимала, какое тело у брата Тараса, ну, это что-то между Ван Даммом и Шварцнеггером в их лучшие годы. Сплошные гребаные кубики и мышцы. Как вспомню, что я пялилась на него, так со стыда готова провалиться сквозь землю. Но не смотреть не могла, понимаешь? – Вот тут подруга угукает, кто бы сомневался. – Так вот, помимо внешнего вида альфача, он еще и рот не закрывает, постоянно сыплет своими фривольными шуточками. И вообще, мне кажется, он со мной флиртует. Будто перед ним какая-то малолетняя подружка.
– Ну да, ты ж пенсионерка, – ворчит подруга.
– Поль, я серьезно. Я не могу с ним находиться на одной территории. Это какая-то нездоровая реакция. Я буквально чувствую эти химические заряды между нами, которых быть не должно!
– С чего это не должно? Подумаешь, моложе на пару годков. Или ты паришься, что он его брат? Так посмотри на ситуацию с другой стороны: не нужно будет заморачиваться со сменой фамилии. – Я уже хочу отвесить ей словесную оплеуху, но Полина опережает меня: – А вообще, тебе надо просто нормально потрахаться.
Закатываю глаза.
– Угу, ты это Тарасу скажи.
– Вот же козел старый. Давно не было?
– Да было-то недавно. Но что толку? Кончил и ушел, а я так…
Подруга тычет в меня пальцем, хлопая ресницами.
– Тебе нужна прелюдия.
Опускаю взгляд и провожу ладонями по бедрам, прежде чем хлопнуть по ним.
– Вот именно, что, походу, только мне.
– Ты знаешь, я, конечно, против леваков, но тебе бы прям настоятельно рекомендовала прогуляться в другую сторону.
Вскинув брови, я неверяще мотаю головой. Хотя именно за такие открытые разговоры я ее и люблю.
– Знаешь, я, может быть, уже и сама бы непрочь прогуляться. Но если моя «прогулка» всплывет на поверхность, этот козел точно воспользуется ситуацией и лишит меня всего. А просто так развода он мне никогда не даст. Не забывай о нашем брачном контракте.
Подруга хмурит брови, упирая руки в бока.
– И что теперь? Терпеть его до старости?
– В том-то и дело, я не хотела ничего терпеть. Сама знаешь, первые лет пять все было хорошо. Это потом наш брак стал рассыпаться по кубикам. Но у меня все же оставалась надежда, и в последнее время я из последних сил пыталась оживить этот остывающий труп. А спасать, оказывается, было уже и нечего. Но знаешь что? Я устала. К черту все. Я больше и пальцем не поше… Ты вообще слушаешь меня?! – возмущаюсь, оборвавшись на полуслове.
Но, судя по всему, Полина меня совершенно не слушает, потому что ее горящие глаза смотрят будто сквозь меня.
– Лен? – задумчиво протягивает она. – Ты глянь, как на тебя один орангутанг со спортзала смотрит. Симпатичный даже.
Я хмурюсь, не понимая, о чем вещает подруга, и оборачиваюсь, чтобы проследить ее взгляд.
Твою мать.
– Ля, какой, у него скоро слюни потекут, – шепчет мечтательно, а я чувствую, как сердце начинает учащенно биться, когда попадаю в ловушку пристального взгляда.
На Глебе просторные серые шорты и черная майка, которая слишком свободно свисает с широких плеч, оголяя массивные грудные мышцы. Это какая-то порно-майка. Почему они вообще разрешены в общественных местах?
Ухмыльнувшись, он подмигивает мне и тем самым отрезвляет.
Резко отворачиваюсь и ощущаю, как щеки печет от смущения.
– Можешь сходить подтереть ему, если хочешь, – бросаю подруге, быстро встаю и начинаю сворачивать коврик.
– Ты чего?
Убираю весь реквизит по местам, стараясь не мешать тренировке, а потом смотрю на Полину, которая ошарашено моргает, явно не понимая моей реакции.
Вздыхаю и медленно облизываю губы, которые почему-то пересохли.
– Этот орангутанг и есть брат моего мужа.
Полина выпучивает глаза:
– Да ну?!
– Знаешь, я, пожалуй, пойду. А ты позанимайся. – Полина открывает рот, но я перебиваю. – Я наберу тебя. Мне правда пора.
Посылаю ей воздушный поцелуй и, игнорируя недовольный взгляд тренера, направляюсь в раздевалку.

Глава 8
Всю дорогу до офиса я пытаюсь упорядочить свои эмоции. Нельзя в таком состоянии принимать клиента. И меня раздражает тот факт, что я никак не могу призвать свой мозг к порядку и напомнить ему о двух нерушимых правилах, которых я стараюсь придерживаться по жизни.
Приходя на работу, оставлять все личное дерьмо дома, а уходя с работы – оставлять все рабочее в офисе.
Только так.
Если все это перемешать в голове, можно свихнуться от эмоционального беспорядка.
Что, собственно, сейчас и происходит со мной.
Но я надеюсь, что смогу немножко помедитировать за чашечкой кофе в тишине кабинета.
Распахнув тяжелые двойные двери, я вхожу в фойе офиса.
– Доброе утро, Елена Викторовна, – приветствует секретарь из-за стойки ресепшн, выпрямив плечи и одарив меня лучезарной улыбкой. Как жаль, что я не могу разделить ее оптимизма.
– Доброе, Лер, – киваю на ходу. – Ко мне еще никого?
Останавливаюсь перед дверью в свой кабинет и открываю сумочку в поисках ключа.
– Нет. Пока никого не было.
– Хорошо, сделай мне тогда, пожалуйста, кофе.
– Ох, я как раз хотела вас предупредить.
Нахмурив брови, я наконец достаю ключи и вставляю в дверной замок.
– О чем?
– Так там это… Эм-м… кофемашина сломалась.
Замираю с распахнутой дверью и делаю вымученный вздох. Вот что за утро?
– Вызови мастера и запиши все расходы на меня.
– Хорошо, спасибо.
Она снова одаривает меня миловидной улыбкой, когда я уже практически закрываю дверь, но в последний момент останавливаюсь и спрашиваю:
– Лера, а Тарас Александрович заезжал?
– Нет. У него сегодня прием на Василеостровском.
– Спасибо, – натягиваю слабую улыбку и закрываю дверь.
Хотя бы здесь у меня будет передышка от его высокомерной задницы.
Сбросив сумку на пол, падаю в свое кресло и, облокотившись о стол, подпираю голову руками. Разве можно чувствовать себя такой усталой уже утром? Вообще стоит подумать о небольшим отдыхе, впереди как раз намечается парочка выходных. Надо бы намекнуть Полине, она быстрее сообразит нам культурную программу.
Треск громкоговорителя возвращает меня в реальность, и я поднимаю голову.
– Елена Викторовна, к вам пришли.
Тяжело сглатываю и протягиваю руку, чтобы нажать на кнопку.
– Пусть заходят.
Я слышу возню за дверью, прежде чем ручка поворачивается, и входит молодая женщина. Лицо у нее бледное, слишком бледное для здорового человека, а потухшие глаза выглядят затравленными. Несколько дней назад она уже приходила сюда со своим тираном и выглядела… лучше.
– Добрый день, Елена Викторовна.
Девушка заходит в кабинете одна и, закрыв за собой двери, дает понять, что мы никого не ждем.
– Добрый, Анастасия. Проходите. Присаживайтесь.
Она кивает и располагается на стул справа от моего стола.
– Хотите чего-нибудь? Может быть, воды, чаю?
Женщина отрицательно качает головой.
– Ничего, спасибо. Сразу хочу извиниться, что так рано позвонила вам. Просто у меня не было возможности сделать это вчера, – клиентка немного мешкает, будто пытается подобрать слова. – Булат придет со своим адвокатом в назначенное время. Он не знает, что я сейчас здесь. И не должен узнать. Я надеюсь, вы поймете меня. Я… я хочу забрать детей из школы и увезти их к маме. В другой город.
Нет. Это не выход, детка. Тем более с твоим ублюдком-мужем.
Прочищаю горло и, подавшись вперед, складываю на столе руки в замок, стараясь говорить тихим убеждающим тоном:
– Я думаю, вам не стоит торопиться и принимать необдуманные решения, Анастасия. Если вы сейчас спрячете детей, это могут приравнять в суде к манипулированию встречами с детьми. Это плохо и определенно может сыграть против вас. К тому же, если вы не будете действовать, скажем так, незаконными путями, то сможете получить компенсацию за психологическое насилие, которое он вам причинил изменами.
Женщина теребит подол платья, будто не знает, что ответить. Но она знает. Просто боится. И это понимание вызывает в моей груди дискомфорт.
– Мне все равно. И мне не нужны никакие компенсации. Я хочу как можно быстрее покончить со всем этим. Мне не нужны его деньги, – тараторит она на одном дыхании. – Мне ничего не нужно, кроме детей… Если… если он заберет их… Я… я не знаю, что буду делать. А он заберет. Вы же понимаете, кто мой муж.
Понимаю. Поэтому и стараюсь убедить тебя не делать глупостей.
Сглатываю, выдерживая понимающую паузу.
– Послушайте, я обещаю вам, что приложу все усилия, чтобы дети остались с матерью, то есть с вами. Но я прошу вас не делать глупостей и не усложнять мне работу. Если он подаст встречный иск за то, что вы мешаете ему видеть детей без какой-либо причины…
– Без причины?! – Анастасия резко поднимается из-за стола и начинает расхаживать по кабинету, нервно натягивая рукава кардигана. – Вы знаете, поначалу все было прекрасно. Мой муж был мечтой каждой женщины. Сын бизнесмена с обеспеченным будущим и наследник своего отца, хозяина металлургического завода. – Она испускает удушливый смешок. – Он дал мне все, в чем я нуждалась. Дом, квартиру и роскошную машину. Возил на море и по разным круизам. Умопомрачительный секс и все, что к нему прилагается. А потом… – она останавливается и поворачивается ко мне, – потом я забеременела первым ребенком. И моя сказка начала рушиться по хрусталику. На тридцатой неделе я поймала его на измене. Но я была одна. В чужом городе. На сносях. Мне просто некуда было уходить… – Ее глаза наполняются слезами. – Конечно же он раскаивался и клялся, что такого больше не повторится. Говорил красивые слова и давал обещания. И я осталась. Простила все и пообещала себе никогда ему этого не припоминать. Мы начали жить с чистого листа.
Анастасия замолкает, а я обращаю внимание, как она заламывает большой палец.
– А что было дальше? – произношу мягким голосом, предоставляя клиенту возможность выговориться, чтобы и самой получить как можно больше информации.
Анастасия смаргивает первые капли слез и переводит дыхание, после чего продолжает:
– Первое время после этого вроде все наладилось, и я даже перестала накручивать себя… Через полгода я забеременела вторым, а после его рождения все началось по новой. Булат стал реже появляться дома, приносил с собой аромат женских духов, появились сообщения и звонки, которые он регулярно подчищал, а потом и вовсе сменил пароль на телефоне. Вот только каждый раз, когда я заводила с ним разговор, он мастерски находил отговорки. Да такие, что я действительно начинала чувствовать себя накрученной шизофреничкой. Периодами мы «зацеловывали» проблемы ради детей. Но потом все по кругу. Истерики, скандалы и бесконечная ругань. Порой мне казалось, что я схожу с ума, сидя с детьми в четырех стенах. Он не разрешал мне выходить на работу. Заводить подруг. Я стала удобной для него… как домашнее кресло, в которое он садился, когда ему требовалось. Но подобное отношение полностью убило во мне желание сексуального влечения. А Булат из тех людей, которым нельзя говорить слово «нет». Но поймать его с поличным я так и не смогла, – грустная усмешка, – до сих пор. И все же я знаю, – она прижимает кулак к груди, – знаю и чувствую, что он мне изменяет. Хотя теперь это уже не имеет никакого значения. Он убил во мне все, что когда-то любило его. Я не могла вам рассказать всего этого на первой встрече, но говорю сейчас. Я больше не хочу такой жизни ни себе, ни своим детям. Мы не нужны ему. Он просто издевается над нами, управляя нашими жизнями. Поверьте, мне очень… очень нужен этот развод, только я вряд ли получу его. Я понимаю это. Поэтому умоляю вас не отговаривать меня от побега.
Когда я собираюсь открыть рот, чтобы заговорить, понимаю, что у меня пересохло в горле. Мне требуется минута, чтобы смочить его, и я несколько раз сглатываю.
– Вы пришли ко мне за помощью, и я обязана приложить максимум усилий, чтобы вы ее получили. Если мы предоставим судье какие-либо доказательства ваших слов, я даю вам девяносто девять процентов, что дети останутся с вами и вы получите от него как минимум пятьдесят процентов имущества.
– Мне ничего не нужно…
– А о детях вы подумали? Не торопитесь отказываться, Анастасия. В вашем случае ваш муж не дает вам развода не потому, что боится потерять часть денег. – Поджимаю губы и качаю головой. – Нет. Тут дело в другом. Он просто не хочет терять вас из своих эгоистических побуждений. Мне было достаточно убедиться в этом на нашей первой совместной встрече, куда, собственно, он не отпустил вас одну. Он контролирует каждый ваш шаг. Он диктатор и тиран. Это нездоровая ситуация, но у меня была уже подобная практика.
– Я… я знаю. Знаю. Но так я никогда не получу развода. Мне проще отказаться от всего и исчезнуть…
Она нервно закусывает нижнюю губу и натягивает рукава на ладони так, что левая часть кардигана сползает, и я замечаю фиолетовые отпечатки пальцев.
Какого черта?
Ярость вспенивается в моих венах, и я поднимаюсь на ноги, с трудом усмиряя порыв причинить боль ублюдку, который оставил это на ее теле. Это не просто синяк, там есть следы от ногтей, а значит, она пыталась вырваться. Господи, какое чудовище скрывается под маской ее мужа?
Проследив за моим взглядом, Анастасия вздрагивает и торопливо прячет следы, но я останавливаю ее, осторожно взяв за руку.
– Могу я посмотреть?
Она напрягается, но все-таки кивает, позволяя мне заново спустить кардиган на ее плече и теперь вблизи рассмотреть синяки, которые появились на ее коже насильным путем.
– Это его рук дело? – Я поднимаю взгляд и встречаюсь с ее испуганным лицом. – Вам нечего бояться. Я помогу вам. Поэтому чем больше вы мне расскажете, тем больше у меня будет возможности защитить вас. Может быть, есть, что-нибудь еще, что вы хотели бы мне сообщить?
Анастасия закусывает губы, но я вижу, как дрожит ее подбородок. А я стараюсь не напирать. Работа с жертвами насилия самая хрупкая и сложная. Эта тема окружена таким огромным количеством стереотипов, что иногда женщинам проще умолчать или скрыть ту часть, которую можно перевернуть и сделать виноватыми их. А еще хуже стать предметом осуждения. Как часто вы слышите: женщины сами провоцируют насилие, насилие всегда происходит только в неблагополучных семьях, милые бранятся – только тешатся и так далее. Это давит психологически и становится барьером для многих, чтобы говорить открыто.
Сделав шумный вдох, Анастасия сбрасывает полностью кардиган и рассеянными движениями задирает майку, позволяя мне увидеть с десяток гематом на животе, ребрах и руках. Все ее тело – сплошные отметины боли: от желто-зеленых до красно-фиолетовых. Бог мой! С каждой секундой мои глаза увеличиваются в размерах, а в горле скапливается желчь.
– Это лишь малая часть… – бормочет она. – Я могу показать больше.
Я мотаю головой, едва способная проглотить ком в горле.
– Но почему же вы молчали на нашей первой встрече?
– Потому что я боюсь, что он повторит все… это.
– Булат угрожал вам?
Она кивает, обнимая себя за плечи.
– Когда все это началось?
– Когда я впервые сообщила ему, что разведусь с ним. – Она прочищает горло. – Тогда я впервые обратилась в вашу фирму и попала к вам. Сначала мне порекомендовали мужчину адвоката, но я настояла на женщине. Я больше не могу доверять мужчинам. Мне кажется, это просто невозможно. – Анастасия растирает лицо ладонями, будто пытается содрать с себя следы слез, после чего выдыхает сдавленно: – Вы простите меня, пожалуйста, за то, что я тут устроила, на самом деле… я не такая плакса.
Она обхватывает себя за плечи.
– Мне просто страшно… мне очень страшно. И я больше не могу оставаться с этим мужчиной в одном доме. Поэтому и хочу сбежать.
Тяжело сглатываю, в тщетной попытке избавиться от горечи в горле.
– А дети? К ним он применял насилие?
– Нет! – тут же дает ответ. – Никогда. Детей он не трогал. Он любит их, но своей диктаторской любовью. Детям сложно это понять.
Я верю ей, но меня это не успокаивает. Даже если нет прямых насильственных действий, сама ситуация и нездоровая обстановка между родителями негативно сказываются на детях.
Протяжно вздохнув, тру пальцами лоб, а потом несколько раз киваю в такт своим мыслям.
– Давайте так. Поступим следующим образом. Сейчас мы поедем и зафиксируем все побои. А дальше я сама отвезу вас в школу, а оттуда с детьми мы поедем в кризисный центр для женщин. Там вам предоставят убежище. Мне нужно будет еще поговорить с вами о свидетелях и возможных доказательствах. А с адвокатом вашего мужа я свяжусь позже и сообщу о том, что мы подаем в суд.
На ее лице появляется гримаса, и она сжимает руки в кулаки.
– Я не могу. У меня не будет столько денег, чтобы судиться с ним. Я хотела просто проконсультироваться с вами и создать видимость, что серьезна в своих намерениях. Думала, он не захочет со всем этим связываться и отпустит нас. Но я ошиблась… очень сильно ошиблась. Я совершенно не ожидала, что мой муж наймет адвоката и попытается запугать меня тем, что отнимет у меня детей. Поэтому сегодня наша последняя встреча, Елена Викторовна. Я заберу детей и уеду из города. Надеюсь, мы успеем исчезнуть раньше, чем он узнает об этом.
– Не успеете. А даже если и успеете, то он все равно найдет вас. Представьте только, как вы его этим разозлите. Вам ни в коем случае нельзя делать таких опрометчивых поступков. Он может подать в суд, который уличит вас в том, что вы без ведома увезли и препятствовали общению детей с отцом. Но если мы доведем сейчас все до конца, вы будете свободны. А ваш муж получит ряд проблем при малейшем приближении к вам хотя бы на метр.
– Я не могу, у меня нет столько денег…
Я делаю шаг и беру ее за руки, сжимая их и вглядываясь в ее уставшие глаза.
– Если проблема только в деньгах, то считайте, что у меня нет причин отказываться от дела, – произношу вкрадчиво. – Я помогу вам. К тому же вы можете подать на юридическое и социальное сопровождение. Мы займемся этим немного позже. Но для начала вы должны пообещать мне выполнять все мои указания. И первым делом мы отправимся зафиксировать следы домашнего насилия. Но для этого мне нужно ваше согласие.
Вижу, как она трясется и нервно жует губы.
– Чего вы хотите, Анастасия?
– Свободы, – едва слышно шепчет она.
– Тогда доверьтесь мне. То, что делает ваш муж, это самое настоящее преступление!
– Если… если я соглашусь, его могут посадить?
– Вы хотите этого?
Анастасия качает головой.
– Каким бы он ни был, но я не желаю ему ничего плохого.
– Тогда мы обойдемся без этого, – успокаивающе говорю ей и улыбаюсь с пониманием. Глубоким пониманием.
– Хорошо. Тогда я согласна. – Ее губы дергаются в несмелой улыбке.
– Вы принимаете правильное решение. Подождите меня минут пять на расепшене, я сейчас сделаю пару звонков и выйду к вам.
Анастасия кивает, поправляет майку и натягивает кардиган, окончательно скрывая все следы, а затем выходит за дверь.
Как только я остаюсь одна, запускаю пальцы в волосы и запрокидываю голову назад. Что это вообще за херня? Как можно быть таким уродом?
Сейчас я понимаю, насколько мои проблемы с мужем незначительны на фоне того, что услышала. Гораздо страшнее, когда твой муж изменяет, а потом имеет наглость поднимать руку. Нет. Глупо сравнивать. У нас совершенно разные ситуации. И я больше не собираюсь терпеть к себе уничижительное отношение, но прежде, чем подавать на развод, мне нужно иметь на руках хоть одно весомое доказательство, какой мой муж мудак. Потому что с тем, что он еще и самый знаменитый в своей агрессивной подаче адвокат, который не проигрывал еще ни одного дела, на данный момент у меня шансов ноль. Так, надо тормозить.
Вот о чем я и говорю. В моей голове бардак. И личное смешалось с рабочим. А сейчас я должна думать только о том, как помочь этой милой женщине избавиться от ненормального тирана.
Я уже собираюсь набрать номер кризисного центра, когда дверь в мой кабинет открывается и на пороге появляется помощница моего мужа.
Что-то новенькое.
– Даш, мне сейчас некогда. Давай…
– Я пришла поговорить насчет твоего мужа, – бросает мне небрежным тоном, и я невольно замираю, так и не набрав нужный номер.

Глава 9
Отложив телефон, поднимаю голову и прищуриваюсь.
– Что-то случилось?
Даша хмыкает, довольная собой, что сумела завладеть моим вниманием.
Она подходит ближе и облокачивается на высокую спинку стула.
– А ты не догадываешься?
Настороженная ее тоном, я возвращаюсь в свое кресло и, сев ровно, сцепляю пальцы рук в замок.
– Послушай, Даш, вот честно, времени сейчас совсем нет. Если есть что сказать, говори, нет – выйди, пожалуйста, из кабинета. У меня сложный клиент.
Она медленно выпрямляется, и теперь ее отполированные ноготки впиваются в спинку стула. Ей не понравился мой тон. Но мне больше нечего ей предложить.
– У меня есть причина задержать тебя, – продолжает она ходить вокруг да около, зная наверняка, как меня это раздражает.
– Тогда назови ее, – произношу тихо, но все мое тело напрягается.
Даша убирает свои длинные волосы за уши, после чего вздергивает подбородок и бросает надменным тоном:
– Тарас изменяет тебе.
Застигнутая врасплох веским заявлением, открываю рот и тут же закрываю его в попытке скрыть, как ее слова ударили меня под дых.
Признаюсь, я немного растерялась.
Мы не были подругами, чтобы вести подобные беседы, но я всегда относилась к ней, как к младшей коллеге. Вот только порой она принимала мое хорошее отношение чересчур буквально. Как и сейчас, придя сюда и бросив мне эту информацию, как обглоданную кость.
– Изменяет мне, – пробую ее слова на вкус, ощущая, как в горле образуется привкус желчи. – Что ж. Спасибо. Я подумаю об этом дома, – киваю, и Даша, вытаращив глаза, моргает и беззвучно шевелит губами, но я игнорирую удивление коллеги: – Что-то еще?
Я стараюсь не подавать вида, что ее слова все-таки зародили во мне сомнения.
Да, у нас с Тарасом не самый благоприятный период, но у меня ни разу не было и мысли, что он мог мне изменять. Да и с чего бы? Никаких намеков. Ни запаха духов, ни переписок, ни звонков, да и внерабочее время он всегда проводит дома. К тому же Тарас не может быть настолько глупым, чтобы так рисковать всем, что имеет. Да и какая любовница согласится на секс с таким эгоистом? Он жн ленивая задница, которая заботится только о себе. Не знаю даже…
Мне нужно время подумать, потому что это очень серьезное заявление. Устраивать истерик сейчас я точно не собираюсь. Да и кому? Даше? Нет. Этим я лишь унижу себя, чего, как мне кажется, моя младшая коллега и добивается. Другого объяснения в ее «благородном» порыве я не нахожу.
Может, конечно, мой мозг интуитивно пытается включить защитный механизм, но я и правда не подозревала своего мужа в измене. По крайней мере, до этого момента.
Однако я не буду думать об этом сейчас.
Жаль, что Даша не улавливает моего настроения и продолжает развивать тему, будто имеет на это право.
– Я в шоке… – в каком-то неверии бормочет она. – Ты настолько не желаешь видеть очевидных вещей? Он же не любит тебя…
– Хватит! – повышаю тон и, хлопнув по столу ладонями, поднимаюсь на ноги. – Я не собираюсь обсуждать это с тобой. Выйди из моего кабинета.
Даша вся покрывается красными пятнами, презрительно сужая глаза и тыча в меня пальцем:
– Я-то уйду. А вот ты, Лен… ты-то совсем слепая, что ли? Твой муж изменяет тебе и уже давно!
Мое сердце громко стучит, но я лишь кривлю губы в усталой улыбке.
Ладно.
Складываю руки на груди, ощущая, как что-то дергается в горле, когда я спрашиваю:
– И с кем же?
Даша делает шаг ко мне и произносит вкрадчиво:
– Много с кем.
Тяжело сглатываю, прежде чем коллега добавляет:
– Просто проверь его телефон, если не веришь.
Качаю головой. Бред какой-то.
– Я не понимаю, зачем ты мне это говоришь?
Она пожимает плечами:
– Потому что я думала, что он изменяет тебе только со мной.
И вот теперь моя равнодушная маска с треском разлетается на мельчайшие осколки возле моих ног. А в следующую секунду сердце сжимается в груди от острого чувства, так похожего на… отвращение? Ревность? Злость? Сомнение? Или все вместе…
– Что? – Она не скрывает своего садистского удовольствия. – Думала, ты единственная у него?
– Я уже давно ничего не думаю, – произношу безэмоциональным тоном после короткого молчания.
И снова я вижу на ее лице замешательство.
– И ч-что?! Это все, что ты мне скажешь? Лен, ты вообще слышала меня?
Усмехаюсь едва слышно.
Я устала от этого брака не меньше, чем Абласов, но еще больше я устала от этого цирка.
– А что ты предлагаешь, Даш? Вцепиться тебе в волосы?
Ее глаза увеличиваются в размере, будто она не подумала о таком повороте событий, когда решила принести мне все это дерьмо на блюдечке.
– Н-нет, н-но… Тебе что, все равно?
– Во-первых, пока что твои слова не больше, чем сплетни. А во-вторых, мне не все равно. Если то, что ты сказала, подтвердится…
Даша взмахивает руками:
– Тебя что, носом надо ткнуть? Зачем мне врать тебе?
Медленно качаю головой и пожимаю плечами:
– Не знаю. Сама задаюсь этим вопросом. Пока что ты ведешь себя, как обиженная женщина. Может, ты просто в отчаянии после того, как мой муж отказал тебе?
Разинув рот, Даша прерывисто выдыхает, а потом начинает хохотать во все горло.
– Боже… Ты серьезно? – Она еще раз прыскает со смеху, прежде чем разворачивается, чтобы уйти, но в самый последний момент останавливается и смотрит на меня: – А знаешь что, я готова предоставить тебе доказательства измены Тараса. Я, может, и обижена на него, и даже раздавлена его предательством…
Я останавливаю ее грубым жестом руки. Это сюр какой-то.
– Ты сошла с ума, если думаешь, что я буду разговаривать с тобой на подобные темы.
– Это ты сошла с ума! – Даша едва ли не шипит на меня. – Я говорю как есть! Он обещал мне, что разведется с тобой! А ты, как дура, ждешь его дома, стряпая пирожки по-бабушкиному рецепту!
Меня начинает трясти, но я заставляю себя высоко держать голову, а голос звучать холоднее сибирского мороза, когда указываю пальцем на дверь:
– Пошла вон.
– Я докажу тебе!
Бросив эти слова висеть в воздухе, как зловещее предзнаменование, Даша распахивает дверь, чтобы хлопнуть ею и оставить меня наедине с горечью в горле и желанием придушить помощницу мужа собственными руками.
Тарас не настолько идиот, чтобы разрушить все таким глупым способом.
Но что, если Даша права и он все это время изменял за моей спиной?
Эта мысль не выходит из головы весь чертов день, и даже испуганная Анастасия с детьми не в силах этого изменить. Ни когда я везу ее в убежище, ни когда еду в суд, а после на встречу с ее мужем-тираном и его адвокатом, ни когда возвращаюсь домой измученная отвратительным днем.
И настроение портится еще больше, когда я не обнаруживаю Тараса дома. На часах девять вечера. Какого черта?

Глава 10
Взбешенная собственной неуверенностью, сдавившей горло, я достаю телефон и набираю номер мужа. Я даже не даю себе время, чтобы взять эмоции под контроль.
Автоответчик.
Чтоб его!
Набираю второй номер, и картина повторяется.
Ненавижу себя за то, что позволяю этому ранить меня.
А потом я начинаю складывать пазлы, вспоминая и прокручивая в голове разговор с Дашей. И с каждой секундой все больше и больше начинаю чувствовать себя дурой, коей могу оказаться в действительности.
Боже. Прикрываю глаза и делаю дыхательную гимнастику, чтобы хоть немного остыть. Я не должна вести себя, как истеричка.
Но что, если сейчас он и правда кувыркается с какой-то девкой и смеется надо мной, потому что ему все сходит с рук?
К черту все это. Бессмысленно насиловать свой мозг, не имея никаких доказательств, кроме чужих слов.
Останавливаюсь посреди гостиной и, бросив сумку в кресло, запрокидываю голову назад.
Вот чего я завелась?
В конце концов, я сегодня тоже задержалась.
Так.
Мне стоит использовать время с толком и привести свои мысли в порядок, а не накручивать себя, даже не поговорив с Тарасом.
Да и, на самом деле, я не сильно расстроюсь, если он нашел себе кого-то. Неприятен в этом случае будет только тот факт, что Тарас все это время лгал мне. Но если он найдет в себе смелость признаться во всем прямо, я приму его выбор, в противном же случае он окончательно упадет в моих глазах, и тогда никакой пощады не будет. Хватит с меня унижений.
Может, это и есть тот самый момент, когда нам обоим пора остановиться и отпустить друг друга? Прекратить мучить. Ведь между нами уже давно нет любви. Единственное, что нас держит вместе, – это… бизнес. Недавно я окончательно в этом убедилась.
И вот тут я не намерена проявлять благородство. Я заберу все, что мне причитается по условиям, которые он сам прописал в брачном договоре. Я отпущу этого мужчину, потому что наш брак оказался не более чем условие. Но не отдам то, во что я вкладывалась потом и кровью. Бизнес ему придется оставить.
Если это правда.
Правда, правда, правда…
Я слишком устала от этого слова.
Где есть правда, там есть ложь и сомнения.
А сомнение – это маленькая смерть, медленно разрушающая вас.
Что сейчас и происходит со мной.
А вообще, я просто морально вымотана, поэтому у Даши получилось так легко ранить меня.
Шумно выдыхаю, но желанное облегчение не приходит.
Мне однозначно нужен отдых, иначе свихнусь…
Телефон вибрирует в руке, и, когда я смотрю на экран, выдавливаю усталую улыбку.
Полина.
Мазнув пальцем по экрану, подношу телефон к уху.
– Угадай, что я достала?! – радостный голос слишком громко звучит в трубке. – Целых два вип-билета на закрытую вечеринку, ты со мной?
Боже, спасибо тебе за такую подругу.
– Если бы ты знала, насколько твое предложение сейчас актуально!
– Та-а-а-к, – протягивает она, – давай выкладывай. Что там у тебя?
Испустив тяжелый вздох, я рассказываю Полине весь свой дерьмовый день, особое внимание уделяя теме своего недомужа.
Подруга матерится себе под нос, прежде чем снова обращается ко мне:
– И что думаешь?
– Сейчас ни о чем не хочу думать. Так все достало, сил нет!
– Хочешь знать мое мнение? Я верю этой Даше. И это не предвзятое мнение!
– Да я и сама склонна верить ей, но что толку, Поль? Что я предъявлю Тарасу? Только дурой себя выставлю! Мне нужно хотя бы что-то, кроме слов, понимаешь?
– Ну, раз эта сучка пообещала тебе доказательства, тогда дождись их, а потом зови меня на помощь по кастрированию этого мудака.
Я испускаю удушливый смешок.
– Я тебя обожаю, знаешь, да?
– Ну еще бы это было не так, – в трубке раздается дилиньканье. – Черт… батарея садится. В общем, слушай внимательно, пироженка моя. Сейчас ты шлешь все нахер, открываешь бутылку вина и заходишь на сайт знакомств…
– Поль, мне что, пятнадцать? Какие сайты знакомств?
– «Баду», «Мамба», «Тиндер»…
– «Тиндер»? – повторяю скептическим тоном. – Ты серьезно?
– Да! А еще «Лавплэнет».
– Нет, мне это не нужно.
– Тебе нужен секс, дорогуша. А так как у тебя нет времени пойти и выбрать экземпляр в живую, то сайт знакомств то, что доктор прописал.
– Так, все, я отключаюсь.
– Сделай развратное фото…
– Связь плохая.
– Сиськи не забудь…
– Полина? Ты здесь?
– Просто найди хороший толстый член и потрахайся…
– Слушай, совсем ничего не слышно… Я перезвоню…
И прежде, чем я сбрасываю, с другого конца провода доносится:
– …и разведись уже со своим козлом.
Положив телефон, я несколько секунд смотрю на экран и чувствую, как тяжесть, которая до этого разговора разрушала меня, исчезает. Я улыбаюсь. Полина всегда так действует на меня. Вот что бы я без нее делала?
Разумеется, советы с сайтами знакомств я пропускаю мимо ушей. Но когда открываю бутылку вина, мое настроение немного меняется.
А потом в голову закрадывается вопрос: где Глеб и стоит ли ему звонить? Но я прогоняю подобную идею. Это не мое дело, где он и с кем проводит время.
Возможно, они вообще сейчас вместе с Тарасом, что, кстати, объяснило бы отсутствие обоих.
Все равно. Вообще это стоит принять как должное и использовать время с толком.
Когда я еще смогу так расслабиться? Дома никого. Так почему бы не воспользоваться любезно предоставленным мне уединением?
Я допиваю бокал, наливаю еще один и, подхватив его, ухожу в ванную. Открываю кран и наливаю под струю ароматный лавандовый гель, который мгновенно превращается в белую пену. А потом сбрасываю одежду и забираюсь в теплую воду, позволяя своим мыслям смыться вместе с усталостью. Не знаю, сколько проходит времени, но когда мой бокал заканчивается, я вылезаю из уже прохладной воды и принимаюсь просушивать тело махровым полотенцем, после чего на быструю руку укладываю волосы, накидываю свой шелковый комплект из халата и сорочки и следую на кухню, чтобы наполнить бокал заново.
К тому времени алкоголь уже благоприятно действует на мою нервную систему, и я позволяю себе отпустить все мысли и в полной мере насладиться гордым одиночеством.
Взяв бокал, я отправляюсь на балкон и, завалившись в мягкое кресло, беру в руки телефон. Пару минут тупо смотрю на заблокированный экран, задумчиво качая бокал в руке. А потом делаю глоток и открываю браузер, вбивая название сайта знакомств.
Это ведь безобидно на фоне того, чем, возможно, занят мой муж?
Нет, я не буду об этом думать.
С этой мыслью я завожу страничку и на стадии «загрузить фото» вспоминаю слова подруги.
Уголок губ дергается в веселой улыбке. Сажусь прямо, поправляю волосы и… скидываю с одного плеча халат и лямку сорочки. Вино. Это все вино.
Вытягиваю руку и щелкаю первый кадр. После поправляю еще раз волосы и, наклонив голову, фоткаю так, что грудь выглядит слишком призывно, но к черту все это.
Я делаю еще одно селфи, когда замечаю на экране телефона притяжение темных глаз.
Ахнув, оборачиваюсь и теперь сталкиваюсь с прямым взглядом Глеба, нагло соскальзывающим к моей груди.

Глава 11
Рассеянным движением возвращаю лямку на плечо и торопливо запахиваю халат, что лишь вызывает на лице Глеба волчью ухмылку.
– Прости, – дергает плечом. – Не хотел тебя смутить.
Я бросаю на него резкий взгляд, раздраженная его фальшивым сожалением.
Но когда он отталкивается от стены и заходит на балкон, раздражение сменяется волнением. Острым, пульсирующим под кожей.
С каждым его уверенным шагом я постепенно разворачиваюсь в кресле и присаживаюсь на колено, каждая мышца в теле напрягается, будто я вот-вот сорвусь с места.
По крайней мере, мне стоило бы это сделать.
Но я редко, когда бегу от проблем. Только что-то мне подсказывает, что с такой проблемой мне еще не приходилось сталкиваться.
Глеб с невозмутимым видом усаживается на перила и теперь нависает надо мной тяжелой тенью. И я не могу понять, отчего мое сердце заходится в трепете. То ли от испуга, что Глеб может рухнуть вниз, то ли от вида его мощных рук, которые напрягаются, демонстрируя крупные вены.
– Тяжелый день? – как ни в чем не бывало интересуется он и, потянувшись к столу, хватает мой бокал.
Наверное, я должна что-то ответить, но у меня так сильно пересохло во рту, что язык, кажется, прилип к небу.
Все, о чем я могу сейчас думать, – это как смехотворно смотрится хрупкая ножка бокала между его сильных пальцев. На мгновение я представляю, как между ними оказываются мои изнывающие по ласке соски, но от острой вспышки возбуждения смущаюсь собственных мыслей и вытряхиваю всю непотребщину из головы.
Это все из-за вина.
Наверное.
Или, возможно, причина моих спутанных мыслей сидит напротив.
Поэтому я не то что не должна думать об этом, я не должна даже находиться наедине с этим парнем. Потому что он опасность для меня. Это слишком очевидно, чтобы отрицать. Достаточно вспомнить его слова, брошенные мне в машине: «Ты моя больная фантазия…»
Господи.
Я рискую всем, просто оставаясь здесь. И все же я остаюсь, завороженная собственными ощущениями, которых очень давно не испытывала в компании мужчины.
Возможно, причина в том, как он смотрит на меня.
Плотоядно. Порочно. Греховно.
Он смотрит так, что я чувствую то, о чем мечтает каждая девушка.
Я чувствую себя желанной. А это слишком сладкое чувство. И тот факт, что это недопустимо, ни разу не отрезвляет.
– У меня тоже дерьмовый денек, – продолжает Глеб низким хриплым голосом в тишине позднего вечера.
Покачав в бокале рубиновую жидкость, точно истинный сомелье, Глеб делает большой чувственный глоток, а я… я с какой-то животной жадностью наблюдаю, как острый кадык дергается на его крепкой шее.
Даже то, как он хмурится от терпкого вкуса вина, вынуждает мое глупое сердце замереть.
Заметив мое потрясенное выражение лица, этот обаятельный засранец проводит языком по губам, слизывая гранатовые капли, а потом улыбается.
– Ты так смотришь, будто хочешь ударить меня.
Очень хочу. Прочищаю горло и, проведя по шее ладонью, выпрямляю спину.
– Ты пьешь из моего бокала. Мне это не нравится.
– Почему? – Уголок его губ дергается в провокационной ухмылке. – Потому что это негигиенично? У тебя какой-то пунктик по этому поводу? Как же ты целуешься?
И вот так, одной фразой, этот нахал лишает меня дара речи. Меня. Одного из лучших адвокатов в городе.
Уму непостижимо!
Я открываю рот и тут же закрываю его, не в силах вспомнить, когда меня в последний раз целовали.
Хотя вопрос и содержал другой контекст, я уловила в нем лишь то, что является моим больным местом. Глеб задел его. Пусть и ненарочно.
Но я не собираюсь обсуждать это с ним. Я всего лишь брезгую пить после того, кто оставил на горлышке бутылки или стакане отпечатки своих губ. Но сейчас во мне что-то ломается, потому что мне очень хочется прижаться губами к тому месту, где был его рот. Боже…
– Забудь, – трясу головой и украдкой перевожу дыхание. – Я возьму себе другой бокал.
Поднимаюсь на ноги, чтобы уйти на кухню, но резко оборачиваюсь, когда мое запястье попадает в плен теплых пальцев.
– Ты чего такая замороченная? – Глеб протягивает мне бокал. – Можешь не волноваться, я чист.
Взвинченная от нервов, которые шалят в компании его самоуверенности, я поддаюсь порыву и смеюсь, пока не ловлю его потемневший взгляд на своих губах.
– Что? У меня что-то на лице?
– Нет, – он указывает бокалом на меня. – Твой смех. Я еще не слышал его.
Я смотрю на Глеба в каком-то неверии, пока масса смешанных эмоций поднимается к горлу. И мне приходится проглотить их, чтобы голос прозвучал ровно:

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71054380?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.