Главная страница | Эротические романы | Мальчик на качелях

Мальчик на качелях
Олег Николаевич Жилкин
Герой шесть лет прожил в Америке. Впервые за это время он приезжает в Россию. В Америке остались бывшая жена, дом, двое детей, работа, кредит на тридцать лет. Но в то же время есть ощущение последнего шанса, заката жизни. Герой погружается в череду непрекращающихся романов. С многочисленными женщинами он словно переживает вторую юность, пытаясь восстановить разрушенную связь со своим прошлым, понять, что для него действительно важно в жизни. Он переживает возврат чувства любви к Родине, чрезвычайно острой, аффективной, выходящей за грани нормы, но в то же время встречающей живой отклик в людях. Роман написан в жанре реальной истории. Читатель наблюдает за событиями глазами героя, переживающего настоящий катарсис, поэтому события в романе словно подсвечены тем удивительным светом, который придает обычным людям характеры героев театральной пьесы, разворачивающейся у нас на глазах.

Олег Жилкин
Мальчик на качелях

Синопсис
История написана от имени главного героя Алика, который после шести лет жизни в США решает поехать в Россию в отпуск. Время действия настоящее время до пандемии. Главному герою за сорок. В Америке у него семья, двое совершеннолетних детей, дом, работа. Он работает в школе уборщиком, но работа его не удовлетворяет, рабочий график не оставляет времени для общения с семьей, он одинок, друзей нет, поэтому он отводит душу предаваясь дурным привычкам, но чувство глубокого неудовлетворения толкает его на авантюру. В один из дней, после работы, находясь в своем привычном состоянии отрешенности, ему приходит на ум образ мальчика на качелях в райском саду. Ему кажется, что он ведет беседы с самим Господом, и тому нравятся его шутки и тот непринужденный тон, который он выбрал. Это состояние легкости, которое он обрел, дало ему основания полагать, что с ним ничего дурного не случится, он под надежной защитой и может позволить себе следовать тем импульсам, которые толкают его на отъезд из страны.
В России у него никого нет, мать умерла пока он был в эмиграции, и он решает, что должен посетить ее могилу в небольшом курортном городке на Северном Кавказе. Но в глубине души он хочет за десять дней отпуска оттянуться по полной. Ему хочется общения, женщин, раскрепощенности и счастья, которого он лишен в Америке.
В первый же день своего пребывания на курорте он встречает старого друга своей семьи – музыканта Валеру, которого он считал умершим еще четыре года назад. Валера зарабатывает тем, что играет для отдыхающих в парке на гитаре. Его многодетный сын баптист развелся и ушел из семьи. Алик объявляет, что приехал в отпуск на могилу к маме и признается Валере в том, что в Америке не чувствует себя счастливым.
С первых же дней отпуска герой стремится реализовать свои планы. С первыми лучами солнца он выходит в курортный парк и пытается завязать знакомство с отдыхающими женщинами. Его увлекает стихия русского языка, ему нравится легкость, с которой у него завязываются знакомства, он снова чувствует себя в родной с детства среде, где у него нет языкового барьера и где эмоционально все открыты к общению с ним. Он буквально опьянен местом и ему кажется, что парк стал тем райским садом, а он тем мальчиком, который раскачивается на его качелях.
Среди первых женщин, которые попали в орбиту его внимания администратор гостиницы Тоня, и продавщица путевок Оксана, которые служат главному герою гидами в его мире приключений. Он делится с ними своими впечатлениями и планами, спрашивает у них совета, не забывая при этом с ними флиртовать. Администратор гостиниц его ровесница, крупная и довольно бесцеремонная женщина, любящая выпить. Главному герою удается нащупать ее слабые места и использовать ее в качестве собутыльницы и поверенной в его похождения. Продавщица путевок Оксана – миниатюрная брюнетка тоже не прочь принять участие в жизни главного героя, но ее останавливает его легкомыслие и не желание строить серьезные отношения. Тем ни менее она принимает участие в его жизни и даже готова содействовать его авантюрам, если за ними видится финансовая составляющая.
Герой тем временем вовлекается в очередную игру с курортницей и на ходу придумывает для себя новый вид занятия, которое могло бы в дальнейшем стать его профессией гида-консультанта. Он обнаруживает в себе способность вызывать в людях доверие и желание открывать свои тайны и болезненные переживания. Это соответствует его прежней специальности гида-экскурсовода и образованию психолога, которое он некогда получил в России. Пригласив курортницу на прогулку по Кисловодскому парку, он заметил, что она быстро доверилась ему, несмотря на свой опыт и возраст, и как эмоционально преобразилась за время этого короткого путешествия. Однако он так же обратил внимание на то, что женщина неверно истолковала его намерение, приняв интерес мужчины к общению за любовный интерес и четко определяет условные тематические границы их отношений как отношения гида и экскурсантки на маршруте. Гид, он же психотерапевт, чья уникальность методики заключается в том, что не пациент идет к специалисту, а специалист спускается на бытовой уровень и там находит себе пациентов, с которыми работает как равный с равным, что упрощает терапию и нивелирует ту вынужденную условность, которая неизбежно формируется при общении врач-пациент.
В дальнейшем этот прием отстраненности главный герой применяет и при общении с другими людьми, и в ряде случаев это приносит ему успех, хотя и без сопутствующего успеху финансового вознаграждения. Вознаграждение герой получает в эмоциональной форме и в качестве тех впечатлений, которые он коллекционирует, еще не зная того, что они лягут в основание книги, которую он через год напишет.
Одной из самых ярких страниц его пока ненаписанной повести явилась встреча с продавщицей в шляпном салоне. Женщина околдовала его своей броской внешностью и раскрепощенными манерами, за которыми скрывался финансовый интерес. Шляпница смело шла на контакт, не стесняясь демонстрировать перед случайным посетителем салона свое ухоженное тело, провоцируя главного героя совершать действия, которые он прежде себе не позволял по причине эмоциональной скованности и того груза не слишком счастливых семейных отношений, который он приобрел в браке. Отрезвление наступило, когда женщина пригласила его к себе домой, а после обвинила в том, что он ведет себя неподобающим образом, компрометируя ее в глазах сына-подростка. Герой решает порвать эту связь, которая изначально строилась как ловушка на одинокого курортника со средствами.
Герой все больше вовлекается в свою игру и уже выбирает объекты с элементами экзотики. Он ставит себе все более сложные задачи, превращая свой авантюрный роман в восточную сказку. Так ему удалось завладеть вниманием женщины из другой страны и вызвать у нее прилив настоящей страсти.
Администраторша гостиницы Антонина решает познакомить его со своими друзьями, один из которых якобы нуждается в помощи. Оказавшись дома у него, герой понимает, что попал в полукриминальное окружение, но ему удается благодаря стечению обстоятельств и развитой интуиции завоевать доверие этих людей и выйти из сложного положения без дурных последствий для себя.
Лето приблизилось к концу, и Алик окончательно решает остаться в России, где у него осталась квартира в Подмосковье. Ему удается на оставшиеся деньги обзавестись недорогой недвижимостью на курорте, куда он решает приезжать, чтобы навещать могилу матери и отдыхать.
В конце курортного сезона он знакомится с москвичкой Ольгой, и та советует ему вернуться в Москву и найти себе работу. Ольга приглашает его к себе в гости, и проведенный с ней вечер становится началом новых отношений, в которых он надеется обрести стабильность. Ему предстоит короткая поезда в город, где он провел лето, чтобы забрать документы и ключи от приобретенного на курорте жилья. Закончив все свои дела, герой идет в парк, где встречается с уличной певицей, под музыку которой он не так давно танцевал в парке, сбрасывая с себя весь груз своих сомнений и переживаний. Она знакомит его со своей давней подругой Верой из Воронежа, и они вместе идут праздновать новоселье в квартиру к главному герою. Алик тут же забывает все свои клятвы и обещания верности, данные москвичке Ольге перед отъездом и пускается во все тяжкие. Неожиданно хрупкая и непосредственная Вера вызывает в нем настоящее желание, которое заставляет его перенести свой отъезд на неделю. То, что начиналось как случайный курортный роман дало в скромной квартире из старого фонда ростки подлинных чувств и Вера доверила Алику свою тайну: она с детства страдала врожденным вывихом бедра, из-за которого дети дразнили ее хромоножкой, а впереди ее ждет операция по замене сустава, которую она боялась, так как понимала, что за ней некому будет ухаживать в послеоперационный период.
Какое решение примет главный герой и какие испытания ждут его и его случайную знакомую в дальнейшем? В этой правдивой повести по реальным событиям много неожиданных событий и случайностей. Они приводят героя к поступкам, которые он вряд ли бы совершил, будь он скован своей привычкой и страхом ожидающего его будущего. Страх стать жертвой обмана и способность к открытости и доверию определяют судьбу героев и их поведение на всем протяжении повествования, которое не заканчивается на том, что автор ставит точку в конце. Это настоящие герои и их судьба сейчас в собственных руках, история развивается и нас ждет продолжение этой кинематографической повести, где нет места вымыслу, вопреки свойственному человеку желанию понравится и выглядеть в глазах других чуть лучше и счастливей, чем он есть.

Глава 1. С того света.
Я приехал в Америку в сорок семь лет с семьей, а уехал в пятьдесят три уже один. Мне одновременно осточертела и Америка, и моя семейная жизнь. Приехал летом и уехал тоже летом. Вернее, прилетел, как жук, бабочка или еще какое-нибудь безмозглое насекомое с крыльями. Я не сравниваю себя с птицами – птицы умнее, гораздо умнее человека. У птиц для сезонных миграций есть причина, у меняя ее не было, чистое любопытство, не более того, ну и расчет на то, что любые перемены будут полезны для нашей семьи. Так оно и случилось, я сделал то, что давно хотел сделать – я развелся. Сперва получил гражданство страны, которую не любил и вскоре уехал из нее навсегда – ну, ни странно ли? Разве я не насекомое? Тупое насекомое с неутоленной страстью к размножению. К производству себе подобных особей, к беспорядочному флирту и упорядоченному сексу – со всеми по порядку, как говорит моя ироничная подружка.
Сначала я прилетел в Россию из США, как бы, в отпуск, на 10 дней. Дело было в июле, и мне позарез нужно было в краткие сроки выполнить свою экспресс программу. В мои планы входило найти себе женщину, заняться с ней сексом, снять со счета, накопившиеся от сдачи квартиры рубли, перевести их в доллары и благополучно вернуться на свое рабочее место уборщика в школе, где я без малого проработал три с половиной безрадостных года. План изначально провальный, и даже не потому, что я так и не затащил в отмеренные сроки в гостиничную койку ни одной бабы, а потому что я в глубине души понимал, что назад по доброй воле я не вернусь. Купленный обратный билет, на самом деле, был элементарной уловкой, наивной попыткой обмануть самого себя.
Летом труднее всего удержаться в привычных рамках работа-дом. Работать летом в школе труднее всего хотя бы потому, что вместо уже привычной вечерней смены, когда ты работаешь один, приходится переходить в дневной режим и работать в команде, состоящей из четырех человек, двое из которых твои непосредственные начальники. Начальник начальнику рознь, в моем случае это довольно амбициозные и недалекие люди, которые, как мне кажется, поставили целью своей жизни усложнить условия деятельности до предела, доходя в своих усилиях до абсурда. Лето для меня – это период стресса, я жду его наступления с содроганием. Летом приходится ломать свой привычный график с трех часов после полудня и до одиннадцати часов вечера и выползать на свет божий чуть ли ни с зарей, видеть опостылевшие рожи своих начальников, впрягаться вместе с ними в одну упряжку и тянуть ее до конца рабочего дня, выслушивая их указания, подчиняясь угнетающему ритму и выполняя все прихоти, которые приходят им в голову. В моем обычном расписании куда больше возможности работать в одиночестве и не пересекаться с другими уборщиками без необходимости. К грязной работе можно привыкнуть, но к людям привыкнуть куда сложней, особенно если они не слишком озабочены тем, чтобы соблюдать чужие границы и чтить твое право работать в своем темпе, используя привычные методы работы. Порой несогласованность в действиях и привычка выполнить работу используя грубую силу приводит к травмам, и тут будь готов к тому, что именно тебя обвинят в том, что это ты не понял то, что тебе говорят, потому что ты русский, не способный следовать сложившейся практики действий. Так всякий раз, как мой начальник брался перетаскивать тяжелую мебель из кабинета в кабинет, и выбирал меня в напарники, он демонстрировал мне свои синяки, полученные после такой нашей с ним совместной работы, которую мы обычно делали куда с меньшим шумом и пылью, когда я работал в паре с моим чернокожим сменщиком. Приходя домой, я уходил на задний двор, прихватывал с собой несколько банок пива и забивал косяк. Дом воспринимался мной как привычные интерьеры одиночества, как одеяло, в которое можно завернуться, и постараться ни о чем не думать. В один из таких дней, я зашел в интернет и забронировал перелет до Москвы, из Москвы в Минеральные Воды и обратно в Штаты. По легенде, которую придумал, я еду в отпуск. Я и сам еще не знаю, насколько трудно мне будет вернуться. Ниточка оборвалась. Мне еще предстояло объяснить жене причины своего внезапного отъезда, и по ее дрожащей в руке сигарете я понял, что она мне не поверила. Возвращаться в Россию и опять начинать все с начала она не хотела. Мы только что получили гражданство, к которому шли долгих шесть лет.
Две недели до вылета прошли на эмоциональном подъеме, у меня словно гора свалилась с плеч, я уже видел конец того срока, который сам себе отмерил и никакие аргументы разума меня не в силах были удержать.
Возвращаться в Россию было не страшно. Я допустил единственную ошибку, покинув транзитную зону во Франкфурте на Майне. Больше всего мне понравилось то, что на выходе из аэропорта можно было свободно курить, но, вернувшись в транзитную зону, я обнаружил специальную комнату для курящих и небольшой зал для занятий йогой, где мог бы провести время ожидания своего рейса на Москву, полеживая на коврике.
В первый же день моего пребывания на курорте произошло маленькое чудо. Я оставил вещи в гостинице – номер был еще не готов к заселению, – и отправился к источнику испить водички и присмотреться к обстановке.
На подходе к источнику я услышал гитарные аккорды. В Ессентуках жила семья близких друзей моей мамы: глуховатого уличного музыканта Валеры, его жены и многодетного сына-баптиста, закончившего консерваторию. Четыре года назад через знакомых я получил весточку, что Валера скончался, что было не удивительно, поскольку он был уже пожилым человеком с набором соответствующих его возрасту недугов и вредных привычек. Я невольно подумал о том, что вот уже несколько лет этого человека нет в живых, но звуки гитары на улицах города все еще напоминают о его былом присутствии на этой земле. Что если это его сын, который тоже был гитаристом? Но нет, силуэт человека с гитарой не походил на молодого паренька, играл человек в солидном возрасте, и чем ближе я подходил, тем очевиднее становилось, что это давно упокоившийся в моем сознании Валера, о котором я с таким сожалением только что размышлял.
– Бог мой, Валера, ты ли это?! – воскликнул я изумлении.
– Да, я. А кто вы, я что-то не узнаю?
– Я Алик, Алевтины Павловны сын.
– Алик! Как ты здесь очутился? Ты же в Америке!
– Приехал в отпуск. Это мой первый день. Я так рад, что тебя увидел! Представляешь, мне сказали, что ты умер!
– Неужели? От кого ты мог это слышать? Я сильно болел, мне сделали сложную операцию, всего разрезали, заменили артерии, вставили трубки, и заново собрали. И вот, как видишь, я опять в строю, играю, зарабатываю себе на жизнь, еще сыну помогаю. Ты же не знаешь, что Коля развелся.
– Как развелся? У него же четверо детей!
– Вот так, все бросил, детей, бизнес и уехал в Геленджик. Сейчас там пытается бизнес наладить. Ничего не получается. Он же не торгаш по натуре. Я ему говорил: бросай ты это дело, возвращайся в специальность, зарабатывай тем, на что учился. Он ведь неплохой музыкант, закончил консерваторию, что он с этими шмотками связался? Взял кредиты, сейчас эти кредиты на нас повисли, приходиться работать, чтобы проценты платить, а он сбежал и в ус не дует. Жена, дети малые. Жена эта, правда, никчемная. Не работала ни дня, дома бардак, я его понимаю, ему тяжело было, крутился как мог, а она только на шее у него сидела, все заграницу мечтала уехать. Ты, вот, был там знаешь, как там тяжело. А им же молодым не объяснишь, они лучше нас все знают.
– Вот так новости! Не ожидал такого от Коли. Все же четверо детей, он же на алиментах разорится.
– Да жена и хочет его в тюрьму посадить, машину забрать, у него же нет ни шиша, одни долги. Она и квартиру нашу обчистила, все продала, что только можно было, котел нагревательный сняла, забрала детей и к родителям в Астрахань умотала.
– А в церковь-то он ходит, не знаешь?
– Ушел он из этой секты, слава Богу! Хоть с этим закончил, мало того, что в долгах как в шелках, так он еще и десятину столько лет платил. Везде деньги. Банки нас достали. Коллекторы звонят каждый день, пришлось телефоны поменять. Коля сейчас банкротство на себя оформляет, но там тоже деньги на адвоката нужны. Куда деваться, иначе посадят.
– Да не должны. Разве если он от алиментов будет уклоняться.
– От этой стервы все можно ожидать. Она грозилась, что в суд подаст за то, что он машину на мать записал. Дела, в общем… Сам-то как? Как тебе Америка, в Россию не тянет?
– Как не тянет, вот, не выдержал, приехал в отпуск, нужно отдохнуть, хочу оградку маме на могиле поставить.
– Да, мама у тебя хороший человек была. Добрая очень, гостеприимная. Когда заболела, никому даже вида не показала. Для меня шок был, когда узнал, что она умерла. Жаль, на похоронах не удалось побывать.
– Как же не удалось, Валера, ты еще гроб помогал нести. Мужиков не хватало, пришлось тебя просить.
– Правда? Я что-то уже забывать начал. Ты меня извини – возраст. Что тебе сыграть? Я так рад, что тебя увидел!
– Я-то как рад, что ты живой! Это же чудо просто!
– Ну, значит долго жить буду.
– Куда теперь торопиться? У тебя сын, внуки, работа. Играй, что сам желаешь, я рядом постою послушаю.
– Закурить у тебя есть?
– Ты что ли еще и куришь?
– Я и выпить могу, у меня в подвале сорок литров вина стоит. Заходи вечерком, посидим, поговорим. Я супруге скажу, она стол сообразит. Столько лет не виделись!
Я достал сигареты, мы закурили. Валера взял несколько аккордов и заиграл вальс Доги из фильма «Мой ласковый и нежный зверь». Сухие пожелтевшие пальцы музыканта перебирали гриф, не всегда успевая за мелодией, но, в целом, Валера выглядел неплохо – в белой рубахе, аккуратно отглаженные брюки. Он чем-то напоминал мне уличного музыканта из еврейского местечка на ярмарке: печальные мудрые глаза, большие мочки ушей, доминирующий на лице крючковатый нос. Ярко светило утреннее солнце, мимо шли праздные люди, я курил и чувствовал себя счастливым – первый мой день в городе подарил чудо встречи с близким человеком, который выкарабкался с того света, чтобы дарить радость другим людям и помогать близким.
С этой нечаянной встречи я окунулся в сказочную атмосферу этого города, насыщенную возможностями для завязывания новых знакомств, флирта, общения, разговоров по душам. Я хотел стать частью этого пространства, говорить с каждым встречным, любить всех женщин, приводить в дом сирых и убогих, слушать их запутанные истории жизни и воображать себя посланником небес, призванным решить их проблемы одним фактом своего физического присутствия. Я наслаждался Россией, русским языком, опьяняющим чувством свободы. Я не годился для Америки. Я был слишком своенравен. Чтобы победить эту своенравность в себе, нужно было стать другим человеком, но я им не стал. Мне не с руки было биться с гражданами этой страны за место под солнцем, когда у меня было свое. Первое время жизни в США я пребывал в эйфории. Мне казалось, что еще немного, и страна с ее безграничными возможностями откроется для меня, и я в один миг стану сильным, свободным и независимым. Вместо этого, она загнала меня в резервацию для белых. Все в этой стране говорило мне, что я чужой. Слишком сложный, слишком ранимый, слишком требовательный и неблагодарный. Я инвестировал в эту страну свой труд, время и деньги. Страна высосала меня и выплюнула как бесполезный инородный организм, раздражающий простых американских парней, живущих представлениями и предрассудками девятнадцатого века, с их наивной верой в грубую силу, семейные ценности, приземленного и глуповатого Бога.
Всегда мечтал знать иностранные языки. Теперь, когда я мог читать, писать и говорить на английском он стал мне неприятен. У меня не было тем для разговора, больше всего мне хотелось побыть в тишине, я все больше и больше погружался в молчание и одиночество. В качестве компенсации, в мою жизнь вошел алкоголь и разрешенная в моем штате марихуана. Траву можно было приобрести, предъявив водительские права, в которые никто даже не заглядывал. Десятидолларовой дозы хватало на неделю.
Первое время мне казалось, что это прекрасная замена несостоявшимся надеждам на нормальную адаптацию. Сидя на заднем дворе своего дома, который мы с женой приобрели в кредит через два года после приезда, я часами наблюдал в небе порнографические шоу, которые устраивали в мою честь облака. Однажды я увидел огромную вагину, которая хотела меня поглотить и понял, что с меня довольно.
– Кончай свои шуточки – обратился я к Богу, – давай поговорим серьезно.
– Давай! – согласился Господь, и с тех пор наши беседы с ним стали привычным элементом досуга. Наши с ним диалоги большей частью носили шутливый характер. Я любил немного подразнить старика. Я понял, как ему скучно с серьезными до уныния поклонниками. Господь любил мои шутки и прощал мне мою дерзость. Постепенно я понял, кто я для него – я был мальчиком на качелях в его саду. К счастью, наркотик не успел стать моей привычкой. Возвращаясь в Россию, я знал, что там он мне не понадобится. Я все еще верил в удачу и желал как можно дольше оставаться мальчиком на качелях в саду у Господа своего.
Два первых года эмиграции я находился в эйфории, которая не позволяла мне впадать в панику. Я был деятелен, энергичен и верил в свои силы. На третий год что-то случилось. Я устал биться за место под солнцем на чужой мне земле. Я не был способен ни на сложные расчеты, ни на многоходовые операции. Через шесть лет, получив гражданство США, я посчитал проект законченным. Мой план состоял в том, чтобы снять кассу и бежать. Я хотел продать дом, который за четыре года вырос в цене и с этими деньгами вернуться к Россию, чтобы вложить их в недвижимость, а потом сдавать ее, имея какой-то минимальный доход. Но в мой план кроме меня одного больше никто не верил. Всем надоело следовать моим прихотям, и я не исключаю, что и в мою адекватность к тому моменту мало кто верил. Я понял, что разрыв с семьей углубляется и мне предстоит действовать на свой страх и риск, полностью доверившись своему растущему желанию вернуться на родине без каких-либо гарантий и сторонней поддержки. Умом я понимал все риски подобного импульсивного решения, понимал всю серьезность и необратимость последствий своего поступка, но ничего не мог с собой поделать. Вернувшись в Россию, я понял, что сразу поставил на кон все, что имел: семью, детей, свое будущее в Америке. Надо честно признать, что я был вне себя. Находясь в состоянии сильнейшего стресса, я был постоянно на адреналине, и незаметно вошел в зону психопатических реакций с непредсказуемыми последствиями. Я очень мало спал, много курил, нервная система была перевозбуждена, физический тонус повышен. Из напитков я употреблял три раза в сутки минеральную воду, вечером пил полусладкое вино или коньяк. Я жил в странном мире сбывающихся эротических фантазий. Я действовал очень самоуверенно, если не сказать, нагло, но это приносило успех, как ни странно. Тем летом я познакомился с небывалым количеством вдов. Вдовы почему-то сразу воспринимали меня очень серьезно. Они рассказывали мне о своей нелегкой женской доле, попутно интересуюсь моими взглядами на жизнь. Кажется, вопреки своей легкомысленности и открытости, граничащей с патологией, я производил на женщин хорошее впечатление. Впрочем, я довольно быстро их огорчал своим безответственным поведением, легко находя им замену. У меня не было цели строить серьезные планы, мне больше нравилась непредсказуемость и мимолетность курортных отношений, которой я наслаждался с непосредственностью мотылька. Если бы мне кто-то сказал, что мне предстоит умереть осенью, я бы даже не удивился. Я был готов заплатить за эту фантастическая легкость бытия любую цену. Женщины интересовались мною так, как никогда прежде. На контрасте с аскетичной американской жизнью последних шести лет, это переживалось как нескончаемая восточная сказка, которая, наверняка, была весьма плотно населена своими джинами и демонами, но я рассчитывал на покровительство высших сил и готов был идти на риск ради сохранения динамики сюжета авантюрного романа. Я сочинил легенду, которая служила мне поводом для знакомств и служила катализатором отношений. По легенде, я был гидом-консультантом – редкая несуществующую профессия, сочетающая в себе профессию гида на туристическом маршруте – чем в пору юности я зарабатывал себе на жизнь в Сибири, и профессию психолога. В 90-е мне удалось за год получить второе высшее образование, которое позволяло мне при необходимости представляться тем, кем я никогда в своей профессиональной деятельности не был, однако, университетский диплом психолога говорил сам за себя – мне не нужно было ничего доказывать. Метод, который я изобрел, заключался в том, что психолог спускался с небес и погружался в гущу реальных событий, находя себе пациентов прямо в толпе. Я не навязывал потенциальному клиенту никакой терапии, я предлагал ему маршрут, на котором мы могли исповедовать друг другу свои тайны, проблемы, планы, мечты и фантазии. Маршрут служил метафорой терапевтического сеанса. Он имел свое начало и свой конец. Мы находились в равной позиции по отношению к друг другу, но только мне принадлежала привилегия объявить маршрут законченным и прекратить всякие отношения, если на тот момент я считал, что основной конфликт выявлен и дальше клиенту предстояло самому решать, как, и на каких условиях, он будет с ним разбираться. Это был абсолютно филантропический проект с элементами экспериментальной психологии, исключающий всякую ответственность, поскольку я не назначал своему «клиенту» никакой цены, удовлетворяясь роскошью человеческого общения. Надо признать, что метод работал хотя бы потому, что у меня с моими собеседницами очень быстро создавалась иллюзия давнего знакомства. Это был эффект «случайного попутчика», который срабатывал всякий раз, как только я начинал использовать свой «метод». У меня даже зародилась горделивая мысль, что я стал автором уникальной психологической технологии, которая в скором времени должна будет принести мне славу и материальное благополучие. Для человека моих лет, без сколько-нибудь серьезного занятия, я был настроен крайне нереалистично. Как и подобает гению в стадии обострения, я планировал завоевать мир щелчком пальцев еще до конца курортного сезона. Пару раз меня принимали за профессионального жигало. В одном случае женщина представилась успешным предпринимателем, раскручивающим у себя в регионе проект по строительству мусороперерабатывающих заводов, планируя выйти на всероссийский рынок. Вечер становился томным, после пары бокалов вина мы покорили танцпол, где на нее неодобрительно поглядывали со скамеек грузные матроны, приехавшие на лечение. На следующий день я составил ей компанию в поездке в Кисловодский парк, где мы забрались на гору и там она дала волю своим чувствам, рассказав о драматическом эпизоде гибели своего мужа в автокатастрофе. Идея стать гидом-консультантом пришла мне именно здесь, поскольку я заметил, что если общение происходит на природе, в горах, где вы ставите перед собой некую условную цель, которую нужно достичь, то сближение идет куда быстрее, чем обычно. Это, своего рода, «хадж» – восхождение, и через преодоление физического напряжения, снимаются и психологические барьеры, человек раскрывается. Все эти мысли мне пришли в электричке на обратной дороге, пока женщина, совершенно расслабившись, рассказывала мне о молодом любовнике из Египта, который на берегу Красного моря всякий раз с нетерпением ожидает ее приезда и подарков. Она даже позволила себе назвать меня «котиком», что уже совершенно вывело меня из себя. Я, вдруг, увидел себя ее глазами, и на меня накатил приступ тошноты. Женщина явно намекала на продолжение отношений, но уже в ином качестве.
– У всякого путешествия есть свой маршрут, – резюмировал я, глядя ей в глаза – точка отправления и точка прибытия. Наш маршрут закончен, большое спасибо!
Женщина от неожиданности спала с лица. Ей, очевидно, стоило большего труда не выдать своих чувств. Я вызвался проводить женщину до входа в санаторий, чтобы смягчить резкость, с которой я подвел итог нашей дружбе. Женщина для разговора выбрала тему святых мест и того особого чувства благодати, которое она испытывает, когда их посещает. По дороге к нам пристал бродяга и я дал ему сто рублей, чтоб от него отвязаться.
– Зачем ты дал ему денег, он их пропьет.
– С чего ты взяла, что он алкоголик?
– По нему видно. Я никогда не подаю нищим.
– Нельзя судить о человеке по его внешности. Вчера на танцплощадке восточные женщины тоже думали, что ты меня купила, я это видел.
В этот момент я услышал, как за спиной раздался удар. Я обернулся, на земле лежала девочка лет десяти, рядом валялся велосипед, на котором она только что врезалась на полном ходу в колонну, стоящую у входа в парк. Девочка находилась без сознания.

Глава 2. Шляпница.
Каждое утро я ходил на рынок за свежими овощами. Мой стол был прост и неприхотлив. Я покупал картошку, помидоры, огурцы, кабачки, баклажаны, зелень и сыр. В Америке я соскучился по натуральным продуктам, выращенным под жарким южным солнцем. Путь к рынку пролегал мимо магазинчиков с курортным ассортиментом. На третий день своего пребывания, в открытых дверях шляпного салона, я углядел продавщицу, поразившую мое воображение. Это была довольно высокая брюнетка с пышными формами, которые едва прикрывал легкий летний сарафан с глубоким декольте. Я вошел в салон и сделал вид, что интересуюсь стендом с мужскими летними кепками. Продавщица сдержанно и даже холодно ознакомила меня с ассортиментом и удалилась в глубину салона, общаясь с другой покупательницей. Даже если я куплю кепку, у меня не будет повода сюда вернуться – рассудил я и, приценившись к одной из них, обещал продавщице подумать.
– Только не очень долго – предупредила меня она, товар быстро раскупается, я буду здесь до шести часов вечера, а потом ухожу.
– Что ж, я могу прийти завтра.
– Завтра я не работаю, у меня смена через день.
– Тогда я загляну послезавтра.
– Смотрите сами, как вам будет удобно. – холодно попрощалась со мной продавщица.
Так иногда случается, что мимолетное знакомство сначала оставляет яркое впечатление, но спустя короткое время быстро забывается. Но на этот раз все происходило иначе. Узкое лицо с забранными назад длинными волосами, черные глаза, а более всего, пышные формы продавщицы при узкой талии, продолжали владеть моим воображением. Мне нужно было успеть поставить оградку на могиле мамы, и на некоторое время я погрузился в хлопоты, не переставая думать о том, как найти подход к этой странной женщине. То ли ее не идущая к яркой внешности холодность, то ли давно сложившийся архетип южной красавицы из итальянского кино, какой-то магической силой занесенный в провинциальный городок, – что-то определенно заставляло меня мыслями возвращаться к предмету своего внезапно вспыхнувшего вожделения. Местный таксист-армянин, дал мне дельный совет, когда я решил поделиться с ним своими сомнениями.
– Это Кавказ, братан, не надо много думать, зайди прямо к магазин и спроси ее: замужем она или нет?
Простой совет моментально разрешил все мои сомнения. Через день, я зашел в салон, имея уже в голове четкий план действий.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте! Помните меня?
– Конечно, вы, кажется, хотели купить кепку.
– Честно говоря, я не хочу покупать эту кепку, я просто зашел с вами поговорить.
– Не хотите – не покупайте, чтобы поговорить не нужен повод. Что вас интересует, какие темы?
Такой неожиданно теплый прием меня слегка обескуражил, но более всего обрадовал и вдохновил.
– Вы сегодня какая-то другая. В прошлый раз вы выглядели более строго и официально.
– Просто я всегда боюсь общаться с покупателями-мужчинами, вдруг, следом зайдет его жена и устроит мне скандал. Но вы, я смотрю, сегодня подготовились.
– Что значит подготовился?
– В прошлый раз у вас было кольцо на пальце, сегодня вы его сняли, следовательно, вы здесь без жены.
– А вы замужем?
– Я разведена. Мне тридцать семь, у меня взрослый семнадцатилетний сын.
– Мне чуть больше пятидесяти, у меня две взрослые дочери, я женат, но семья живет в другой стране
– Что мешает вам жить вместе?
– Ничего. У меня даже есть билет на самолет. Ровно через неделю и один день я должен буду улететь, но мне, честно говоря, очень не хочется.
– Странно. Многие из России мечтают уехать жить за границу. Я бы тоже хотела, чтобы мой сын уехал жить к своему биологическому отцу в Германию на учебу. Мы сейчас собираем документы для получения визы. Что вас там не устраивает?
– Я слишком люблю русских женщин, мне трудно жить без флирта, а за границей это практически невозможно с моим знанием языка, да и законы на Западе таковы, что можно довольно легко нарваться на неприятности.
– Понятно, поэтому вы сейчас здесь отрываетесь. Я бы тоже так хотела.
– Что же вас сдерживает?
– Что сдерживает? Вы смейтесь, наверное. Это Кавказ! И это маленький город, здесь всем сразу все становится известно: кто, с кем и сколько раз. У меня взрослый сын, и я бы не хотела, чтобы его друзья называли меня шлюхой.
– Не похоже, чтобы вы были отсюда родом – у вас нет местного говора.
Женщина рассмеялась.
– За девять лет жизни здесь, я его так и не приобрела. Мы переехали сюда с сыном из Нижневартовска после моего развода. Я думала, что здесь Европа, а попала в Азию.
– А в чем разница?
– Ну, знаете, там я могла позволить себе более открытую одежду, могла, например, не одеть под платье нижнее белье, здесь это исключено. У вас такой взгляд, будто вы меня осуждаете. Может быть я слишком откровенна?
– Напротив, мне это приятно, это говорит о том, что я вызываю у вас доверие. Мне очень хотелось бы познакомиться с вами поближе.
– Я понимаю, что вы имеете в виду. Буду откровенной до конца: мне тоже бы хотелось познакомиться с вами поближе, но здесь так устроено общество, что, если об этом узнают, то сразу сочтут продажной женщиной и будут с тобой вести себя соответствующе. Я уже с этим сталкивалась, и не раз. Проще принять правила и под них подстраиваться, чем постоянно попадать в неприятные истории. Кстати, сегодня очень жарко. Я постоянно обрызгиваю себя из пульверизатора, хотите вас освежу, вы, кажется, слегка перегрелись. Женщина подошла ближе и направила струю распыленной воды мне в лицо, а затем себе на открытые плечи и грудь.
– А хотите, приходите завтра, я буду работать с одиннадцати, а вечером можем куда-нибудь сходить поужинать. Знаю одно неплохое место, где хорошо готовят и можно спокойно посидеть без лишних глаз. Я и так с вами сегодня заболтались, могут заметить и передать хозяйке, а мне бы не хотелось потерять это место. Мы работаем на процентах и у меня почти всегда самая высокая выручка, потому что я умею общаться с покупателями, только и всего.
– Самые активные покупатели – это мужчины, я угадал?
– Не угадали. Женщины гораздо общительней и любопытней.
– Хорошо, я приду, мы поболтаем, а потом сходим куда-нибудь. А мы ведь даже не познакомились. Меня зовут Алик.
– Алик? Какое необычное для русского мужчины имя.
– Так я же с Кавказа. В армию призывался из этого города, у меня здесь мама жила, она и похоронена здесь же, на Франчихе. В детстве я зеленью на рынке торговал. Местные тетушки меня за своего принимали.
– Интересно. Ладно, еще поговорим. Приходите завтра, я вас буду ждать.
– Вы так и не назвали своего имени.
– Анна! Зовите меня Анной. Мне не нравится мое настоящее имя, поэтому я представляюсь тем именем, которое я выбрала сама. Что-то вроде творческого псевдонима. Я немного рисую для себя. Может когда-нибудь я вам покажу свои работы.
– Хотел бы я взглянуть на ваши работы. Где вы их храните?
– Дома, разумеется.
Анна выразительно посмотрела мне в глаза и от этого взгляда у меня в душе что-то перевернулось и растеклось по телу приятной обволакивающей негой. Я попрощался и пошел вверх по улице в сторону парка, находясь под впечатлением от состоявшегося разговора. Будущее обещало мне интересное приключение я был поражен скоростью, с которой сбывались мои мечты.
На следующий день я был в салоне еще до обеда. Температура на улице росла с каждым днем. На Анне был другой сарафан, не так сильно открывающий грудь, но, в тоже время, я не заметил и бретелек от бюстгальтера на ее загорелых плечах. Анна сидела за высоким прилавком так, что с улицы ее почти не было видно.
– Так жарко. Я сегодня без белья. – сразу задала тон беседе Анна.
– А я вас сразу и не разглядел, первое ощущение, что в салоне никого нет.
– Да и так с утра практически никого не было. Сегодня обещали, что температура под сорок будет – народ на улицу не выходит, так что выручки не жди, просижу как дура одна целый день. Давай с тобой, что ли поболтаем. Ничего что на ты?
– Да, давай будем на ты. Я думал, что ты ради прикола со мной на вы разговариваешь. Ты сегодня не боишься, что тебя хозяйке заложат?
– Ну, заложат, так заложат, я все-равно решила от нее уходить в конце сезона. Она мне процент с выручки платит каждый день – такая у нас с ней договоренность, так что меня зарплатой не удержишь. Так ты сказал, что через неделю улетаешь? А то оставайся, здесь баб незамужних полно, найдем тебе пару.
– Мне не всякая подойдет.
– А тебе какие женщины нравятся?
– Типа тебя. Свободные, красивые, не закомплексованные.
– Ты считаешь меня красивой?
– Ну, да, все при тебе: лицо, волосы, ноги, грудь.
– Как ты можешь судить о моих ногах, у меня сарафан в пол?
– Ну, так, можно догадаться.
– Только догадаться? Посмотреть не хочешь?
Женщина подняла сарафан до бедер, и я обомлел: под ним было только голое тело и ничего больше.
–Так лучше видно? Нравится?
Я почувствовал легкое головокружение, то ли от прильнувшей к сердцу крови, то ли действительно становилось через чур жарко, от чего создавалось ощущение нереальности происходящего.
– Ладно, побаловались и хватит! – решила Анна, одернув сарафан. – Еще здесь возбудишься, что я с тобой делать буду?
– А ты сама от этого не возбуждаешься?
– Возбуждаюсь, конечно. Я женщина страстная, тем более, без мужчины.
– И как ты выходишь из положения?
– Мастурбирую, ты как думал? Мне минимум два раза в день нужно, иногда днем прихватываю, даже здесь, когда никого нет. Не могу без этого, иначе буду злая и нервная, а в таком настроении много не заработаешь, покупатели ласку любят.
– Да у тебя почти весь ассортимент женский!
– А женщины нелюди, что ли? Сюда кто только не заходит, я сразу замечаю, как на меня смотрят. Бывало, что ни с того, ни с сего по руке вдруг проведут – не знаешь, как реагировать.
– Тебя, что ли женщины заводят?
– Они сами на меня заводятся, я – нет, я мужиков люблю.
– Но ты бы могла ответить на женскую ласку?
– Почему нет? Я могу поласкать в ответ. Я смотрю, что тебя такие темы возбуждают, я не права?
– Я настоящий эротоман, мне интересно все, что связано с сексом.
– Блин, я тоже от этого завожусь. Представляешь, я и по дому почти голой хожу. Я бы и голой ходила, да у меня сын взрослый, хотя я считаю, что ему полезно видеть обнаженное женское тело, чтобы он за первой юбкой не побежал. Да он и не побежит, это точно. Спокойно на баб реагирует, он маму свою больше всего любит.
– К мужчинам не ревнует?
– Да может и ревновал бы, если бы у меня был кто-то. Он и так обижается, если я где-то задерживаюсь, не разговаривает со мной, может неделями не общаться. Я поэтому к себе никого, практически, не приглашаю. Да и не хочу, чтобы соседи видели – слухи мигом полетят по городу. Меня тут один мужик крутой второй год добивается. Но с местными нельзя слабину давать – мигом в рабство попадешь, они же женщину за человека не считают, а я свободу люблю. Потому и работаю всю жизнь – финансовая независимость самое главное. Сегодня ни рубля еще не заработала. Я так не могу, мне тысячу в день минимум надо сделать.
– Грудь покажи.
Анна мельком посмотрела на выход. Редкие прохожие с сонными от жары лицами равнодушно проходили мимо магазина, даже не подымая глаз на витрины.
– На, смотри, пожалуйста – Анна спустил бретельки сарафана и обнажила тяжелую красивую грудь с крупными набухшими от возбуждения сосками – Мне и самой нравиться себя демонстрировать, я эксгибиционистка, наверное.
– А мне нравиться смотреть. Всю свою жизнь мечтал встретить такую женщину.
– Понятно, похоже ты не слишком избалован.
– Считаешь меня озабоченным?
– Я еще не решила, но, похоже, что ты нуждаешься в дополнительном кормлении, раз пялишься на голые сиськи других баб.
– Такие формы как у тебя не часто встретишь.
– Я заметила, что ты возбудился. У тебя встал даже.
– Ты действительно красивая и умная женщина, и ты в моем вкусе.
– Про ум ты так же, как про мои ноги догадался? У меня вроде не было повода его демонстрировать.
– Ноги покажешь еще разок?
– Ты на ноги хочешь посмотреть или на что-то еще? Вряд ли тебя действительно интересует мой ум.
– Покажи пизду.
– Фу, как грубо! Почему бы не назвать ее как-то иначе?
– Влагалище?
– Ты какой-то грубиян, хотя с первого взгляда производишь впечатление интеллигентного человека: очки, шляпа.
– Поэтому я и хочу приобрести кепку, чтобы сменить имидж. По крайней мере, сделаешь хоть какую-то за день выручку. Покажи!
– Пожалуйста, называй ее киской.
Анна подняла сарафан и раздвинула бедра.
– Киска это пошло. Мне нравиться называть вещи своими именами.
– У меня даже влага выделилась.
Анна запустила пальцы внутрь.
– Покажи грудь.
– Пожалуйста. Я сейчас, кажется, кончу.
Женщина издала легкий стон и её бедра сжались в конвульсии. Тело Анны было практически полностью обнажено, я заметил пирсинг в ее пупке.
– У тебя красивое тело. Очень женственное.
– О, боже! – я кончила.
Анна извлекла пальцы, достала из-под прилавка гигиеническую салфетку и вытерла блестящую от влаги руку.
– Я вся теку. Это все из-за тебя. Мне даже подмыться негде. Я смотрю, что у тебя тоже встал. Как-то очень, уж, заметно.
– Я тоже не ношу под шортами белья в жару.
– Как насчет вечера, мы идем с тобой в ресторан?
– Идем. Во сколько ты заканчиваешь?
– Обычно в восемь, но сегодня я хочу закрыться пораньше, все равно покупателей нет. Давай встретимся около шести на площади?
– Договорились.
Анна привела одежду в порядок, ее дыхание выровнялось, но румянец возбуждения не торопился покидать её лица.
– Как ты пойдешь с таким стояком?
– Хочешь мне помочь?
– Нет, не здесь, сюда в любой момент могут войти. Я и так с тобой слегка потеряла голову.
– Возьми деньги. – Я передал Анне тысячу одной купюрой, снял с витрины кепку, надел ее на голову и направился к выходу.
– Кепка стоит полторы! – окликнула меня на выходе Анна в последний момент, опешив от моей наглости. Я невольно усмехнулся. Выглядело все так, будто я хотел лихо надуть продавца. Я вернулся к витрине и повесил кепку на место.
– Ладно, кепки не нужно. До вечера! Буду ждать тебя в шесть на площади.
– До встречи, Алик! Теперь я вижу, что это имя тебе подходит. – засмеялась Анна.
Я вышел из салона и на долю секунды почувствовал, что плохо ориентируюсь в пространстве. Я смотрел на улицу и не узнавал её. Нет, это не сеанс магии, и я действительно стою у дверей обыкновенного шляпного салона, и все же этот странный город и его необыкновенные обитатели наводили меня на мысль, что со мной здесь происходят какие-то удивительные события.
Гостиница, в которой я проживал, находилась прямо в парке. Это, наверное, было её главным преимуществом, плюс невысокая цена за благоустроенный номер. В номере, правда, не было окна. Надо заметить, что и в других, более дорогих номерах отеля, не было окон, вернее они были, но в потолке. Совсем крохотная мини-гостиница на три номера с шикарной стойкой регистрации в греческом стиле и постоянно дежурившими двумя сменными администраторами, одна из которых была вдова, другая крепко выпивающая выпускница консерватории моих лет. Вдова меня мало интересовала, а вот с бывшей выпускницей консерватории мы легко сошлись на почве бескорыстной привязанности к дагестанскому коньяку, который мы периодически распивали вместе в ее смену. Дамой выпускница была солидной, и когда напивалась, то начинала разговаривать матом. Я с удовольствием поддерживал интеллектуальную беседу. Женщина вот уже два года как была в разводе, я был озабочен поиском партнерши и самой популярной темой наших разговоров был секс. Звали даму Антониной. У нее был низкий голос, напоминавший мне голос совы из мультика про Винни-пуха.
Несмотря на пышную грудь, которую я конечно же сразу оценил, я не рассматривал женщину в качестве потенциального сексуального партнера и поэтому со всей откровенностью делился своими впечатлениями от минувшего дня. Отсутствие реального успеха на сексуальной ниве компенсировало богатство впечатлений и нам было о чем поговорить. Тоня живо сопереживала моим поискам и, заступая на смену, первым делом интересовалась, удалось ли мне на этот раз кого-то привести к себе в номер.
Антонина рекомендовала мне быть с женщинами более романтичным и не говорить им в лоб, что собираюсь с ними переспать. Я объяснял ей, что мне как раз нравится быть честным и не плести интриги, так как я сильно ограничен во времени, поскольку собирался через неделю вернуться в Москву. То, что из Москвы мне предстоит перелет в Штаты я ей не говорил, чтобы не будить женского любопытства и не множить лишних вопросов. Тоня, впрочем, была не единственной поверенной в моих интрижках. Как-то так получилось, что параллельно я завел себе еще одну подружку-слушательницу и советчицу, торговавшей путевками прямо напротив павильона минерального источника. На контрасте с пышногрудой администраторшей, это была миниатюрная брюнетка чуть старше меня, с хорошей фигурой и миловидной, прекрасно сохранившейся внешностью. Звали ее Оксаной. В наших с ней разговорах присутствовал элемент флирта, что, однако, не мешало мне в любой момент прервать беседу и увязаться за приглянувшейся мне одинокой курортницей, пришедшей на водопой. Оксана была на работе, а я на охоте. Древняя тактика хищника в пересыхающих от зноя прериях хотя и не приносила ярких побед, но была довольно эффективным способом ненавязчивого, ни к чему не обязывающего знакомства. Переполненный впечатлениями после посещения шляпного салона я остро нуждался в трезвом взгляде на сложившуюся ситуацию со стороны. Поскольку у Антонины был выходной, я пошел к источнику. Оксана была на своем рабочем месте и первым делом осведомилась о моих любовных успехах.
– Ноль. Пока ноль! – многозначительно произнес я и пошел к бювету наполнить стакан минералкой.
– Что значит пока? Ну-ка, колись, подцепил кого-то? – взяла меня с оборот Оксана, как только я неторопливой походкой вернулся к стойке с предложениями посетить красоты Северного Кавказа.
Я заметил, или мне показалось, что в глазах Оксаны блеснули ревнивые огоньки. Наши отношения находились на грани дружбы-флирта, у которой, впрочем, как уверяла меня сама Оксана, нет любовной перспективы.
– Во-первых – у меня уже есть молодой любовник, а во-вторых – если я буду спать с каждым курортником в этом маленьком городке, я довольно быстро приобрету дурную славу.
Знакомая песня. Я, впрочем, не слишком настаивал. Пару раз после работы я приглашал Оксану в кафе, где я угощал ее кофе, только и всего. Разумеется, я пересказал ей свое приключение в шляпном салоне, исключив из рассказа лишь некоторые детали, по которым она могла бы опознать конкретный магазин и конкретную женщину. Рассказ поверг Оксану с шок. Она и в мыслях не держала, что в этом патриархальном, застрявшем где-то в 80-х годах прошлого века городишке, могут пылать подобные страсти.
– Она проститутка, что ли?
– Почему сразу проститутка, может просто соскучившаяся по сексу одинокая женщина.
– Не могу себе представить, что просто одинокая женщина будет мастурбировать на глазах незнакомого человека, да еще на своем рабочем месте!
– Может она хотела произвести на меня впечатление?
– Произвела?
– Произвела.
– Ты так со своим впечатлением по улице и пошел, да? Никого не напугал?
– Да народу мало на улице. Жарко сегодня.
– Так ты что, в ресторан собираешься ее вести?
– Конечно, мне же интересно продолжение истории.
– Смотри, чтоб тебя не развели на деньги. Может у нее сутенер есть.
– Да не похоже. Говорит, что иняз закончила, с мужем развелась, приехала с Севера, работы нет, пошла торговать.
– Насчет торговать она не соврала. Только шляпками ли она торгует – вот в чем вопрос. Ладно, мне самой интересно, как у вас все сложится. Завтра расскажешь. Будь осторожен только – это Кавказ, если за ней мужик стоит, могут и голову оторвать. Попадешь как кур во щи – герой-любовник. Телефон хоть оставь свой, на всякий случай. Позвоню тебе, если завтра не объявишься.
– Ну, слушай, наговорила всего, мне самому страшно стало.
– Это хорошо, а то ты слишком расслаблен.
– Ладно, я понял. Буду собран и осторожен, хотя бабы – это моя страсть, ничего с собой поделать не могу. Я общительный очень, а секс – самая лучшая форма общения – человек познается в постели.
– Ну, удачи тебе, теоретик. Много не пей, а то сорвешь практику.
– Постараюсь. У меня неделя до отъезда – боюсь не успеть
– Видать, тебя какая-то баба заговорила. Ну, может и повезет тебе напоследок, пожалеет какая-нибудь.
– Может не ходить, с тобой договоримся?
– Иди-иди, стар ты для меня.
– Ты же старше.
– А кто мне мои годы даст? Юбочку коротенькую надела, прическу сделала и вперед. Мне тридцатилетние парни прохода не дают. А ты если еще потаскаешься немного в таком темпе, скоро ноги носить не сможешь, придется тебя родным с курорта на колясочке увозить.
– Любишь ты подкладывать. Ничего, будет и на моей улице праздник.
– Гей-парад, что ли? Ты может не той ориентации, вот у тебя ничего с женщинами и не получается. Рассказываешь мне какой ты герой-любовник, а у самого уже и не работает ничего.
– Да, знаешь, чем больше я здесь нахожусь, тем меньше мне хочется.
– Так ты минералки сколько хлещешь каждый день – я за тобой наблюдаю. По три стакана за раз. А в ней бром, если ты не знал!
– Да и ладно. Я уже просто по инерции за бабами бегаю, чисто из спортивного интереса. Мне больше с ними разговаривать нравится, общаться. С мужиками так не поговоришь, они зажатые слишком, так что с ориентацией все в порядке.
– А почему с мужиками не поговорить? Я, вон, с тобой общаюсь регулярно и ничего.
– Так я и не мужик вовсе.
– А кто ты?
– Я ангел.
В шесть я уже стоял на площади, ожидая Анну. Она немного запаздывала. Я развлекал себя, разглядывая лениво прохаживающихся отдыхающих. Обычно, часам к восьми, парковочную площадку неподалеку оккупируют молодые люди на недорогих машинах, оснащенных мощными акустическими системами, с помощью которых они пытаются растопить девичьи сердца немудрящими песнями с кавказским акцентом. Но сейчас было короткое время затишья – переход жаркого южного дня в томные сумерки. Еще час-другой и скамейки парка заполнятся целующимися парочками и мобильными группами людей постарше, с закуской и алкоголем.
С двадцатиминутным опозданием на площади появилась Анна. Волосы ее были распущены, шла она неторопливо, покачивая бедрами и улыбаясь.
– Извини за опоздание, пришла хозяйка, нужно было свести кассу за два дня работы.
Я слегка приобнял Анну за талию, давая понять, что можно забыть о работе и подумать о чем-то более приятном.
– Ну, что, куда идем ужинать? Какую кухню ты предпочитаешь?
– Я тебе говорила, что знаю один хороший ресторан – он, правда, на выезде из города, но там всегда отлично кормят и там не будет столько посторонних глаз, как здесь в курортной зоне.
– Далеко от сюда?
– На такси рублей сто пятьдесят, не больше.

Мы вызвали такси и уже через несколько минут были в ресторане. Заведение располагалось на первом этаже стандартной панельки, но внутри было довольно уютно. Каждый столик был отделен декоративной изгородью, горел приглушенный свет, доброжелательный и любезный персонал. Блюда и напитки выбирала Анна, я лишь следовал ее советам. В итоге у нас на столе оказалась бутылка грузинского вина и несколько тарелок с разнообразными закусками, названия которых я даже не старался запомнить – так я был поглощен женщиной, сидевшей со мной за одним столом на расстоянии вытянутой руки. Я воспользовался этим обстоятельством и незаметно под столом положил ей руку на бедро. Анна была оживлена. Было заметно, что она чувствует себя здесь как рыба в воде. Она активно и с удовольствием ела все, что мы заказали и, сверкая глазами, пила красное вино, чувственно улыбаясь. Рука моя поднималась все выше, постепенно осваивая все новые пространства на ее теле. Никогда прежде я не сидел в ресторане с женщиной, под юбкой у которой не было нижнего белья. Не то, чтобы это обстоятельство лишило меня рассудка, но ситуация была щекотливой. Я заказал еще одну бутылку вина и заметил, как быстро Анна хмелеет.
– Я вообще-то не пью, но сейчас мне очень хорошо, и я немного позволила себе лишнего. Ты мне нравишься, честно сказать, но я не собираюсь ложиться с тобой в постель в первый же вечер.
– Напрасно. Зачем терять время, мы потом можем о нем пожалеть. У меня и без того осталось четыре дня.
– Сейчас мы допьем вино, ты закажешь мне такси, и мы расстанемся до завтра. Я тебя действительно хочу, но сейчас я слишком пьяна, чтобы принимать какие-то решения. Давай отложил. Ты не пожалеешь, я обещаю.
Я чувствовал жар ее губ у своей щеки, и мне очень хотелось ее поцеловать. Может мне показалось, но боковым зрением я отмечал, как заинтересованно официантки наблюдают за нашей парой, сгрудившись где-то за моим плечом в глубине зала. У девушки, принесшей счет, я тоже заметил подобие улыбки, промелькнувшей тенью на ее приятном, без признаков порока, молодом лице.
– Почему они на нас так смотрят? – поинтересовался я у своей спутницы. – Они тебя знают?
– Думаю, они просто нам завидуют.

Мы вышли на улицу и почти сразу же стали целоваться.
– Давай не здесь. – Анна увлекла меня в глубину двора в густую южную зелень, но и там, на дорожке, то и дело появлялись прохожие. Улучив момент, я в одно мгновение присел на коленях и, поднырнул под широкий подол сарафана. По телу Анна прошла волна возбуждения, но она с силой одернула сарафан и отстранилась.
– Ты сумасшедший. Что ты делаешь?!
– Мне захотелось тебя попробовать.
– Пожалуйста, давай не будем мучать друг друга. Вызови мне такси. Я тебе позвоню, и мы встретимся завтра. Сегодня я не могу. Меня дома ждет сын, он и так наверняка устроит мне скандал за то, что я задержалась, да еще вернулась домой пьяной.
– Можно я тебя провожу до дома.
– Ни в коем случае. Тут каждый таксист знает, кто где и с кем живет. Я не хочу, чтобы обо мне судачили, я и так у всех на виду – одинокая, молодая.
– Какая тебе разница, ты независимая женщина.
– Трудно женщине быть независимой на Кавказе, поверь. Даже если она сама зарабатывает на жизнь, всегда найдется тот, кто захочет взять над ней власть.
– Я все же вызову такси, довезу тебя до дома, а потом этой же машиной вернусь к себе в гостиницу.
– Хорошо, только прошу тебя вести себя прилично в салоне.
– Если ты сама не начнешь распускать руки, дорогая.
– Ты на самом деле наглый. Внешность обманчива.
– Кто ошибался раз, может ошибиться и дважды. Я очень нежный, ласковый и ранимый.
Когда машина подъехали к дому Анны, я вышел, чтобы проводить ее до ворот.
– Подожди секунду! – попросила Анна и зашла в дом.
Через пару минут она вышла и предложила мне ненадолго зайти в дом, чтобы выпить по кружке чая. Я расплатится с таксистом и отпустил машину. На пороге нас встретил долговязый подросток. Он был явно недоволен визитом ночного гостя.
– Данила, познакомься – это Алик. Алик – это Данила, мой сын. – представила нас друг другу Анна.
Данила ни слова не говоря, развернулся и побежал по лестнице наверх.
– Обиделся на меня, за то, что я пришла поздно. – извинилась за сына Анна – ничего, он скоро успокоится, давай я поставлю чайник, переоденусь и покажу тебе дом. Когда Анна, переодевшись в «домашнее» предстала в нем передо мной, я на секунду прикрыл глаза, чтобы убедиться в том, что я не сплю и передо мной не явление из моих юношеских эротических фантазий, а настоящая зрелая женщина из крови и плоти. Домашний наряд Анны представлял собой полупрозрачный пеньюар, под которым не было ни нитки белья.
Анна предложила мне экскурсию по дому, и я последовал за ней словно Алладин, попавший в пещеру чудес. Вопреки ожиданию, обстановка в доме была самой обычной – ни тебе шатров, ни ковров на стенах, ни восточных балдахинов. В комнатах было чисто, прибрано и аккуратно. Портреты на стенах, лаконичная современная мебель, качественная отделка и драпировка стен. Неожиданно для себя я окунулся в атмосферу домашнего уюта, в которую хотелось погрузиться, которой хотелось принадлежать, словно бы я после долгого отсутствия вернулся в родной дом, где меня ждали близкие люди. Когда Анна завела меня в спальную комнату, большую часть которой занимала большая белая кровать, я принялся расстегивать пуговицы у себя на рубашке.
– Что ты делаешь?! – испуганно воскликнула Анна.
– Я хочу спать с тобой. – ответил я.
Не знаю, почему я так поступил, мной руководил странный импульс: с одной стороны, я был готов остаться в доме Анны на ночь, с непредсказуемыми для себя последствиями, а с другой, – мне хотелось спровоцировать ее на реакцию.
– Ты с ума пошел! Прекрати немедленно, у меня в доме взрослый сын, что он может подумать? Немедленно уходи, вызывая тачку и уезжай!
– Успокойся, пожалуйста, я пошутил. – сказал я как можно мягче. – Давай все же выпьем чаю, и я уеду. По крайней мере, это будет выглядеть в глазах твоего сына более нормальным, чем мое внезапное бегство.
– Скажи, почему ты себя так повел?
– А как я должен был себя повести с полуголой женщиной, которая заводит меня в свою спальную?
– Ты что валяешь дурака? Я всего лишь хотела показать тебе свой дом, только и всего. В этом нет ничего провокационного.
– На мой взгляд, начать показ со спальни и есть провокация.
– Хорошо, ты сейчас пьешь чай и уезжаешь.
– Можешь вызвать такси сразу. Пока я пью чай, машина приедет, я не хочу, чтобы ты так расстраивалась и волновалась из-за моего присутствия.
– Да, ты меня сильно расстроил. Я не ожидала от тебя такого поведения.
– Еще раз, Анна – это была шутка.
Машина подъехала уже через пять минут. На пороге Анна подошла ко мне и поцеловала.
– Скажи честно, тебе нравится, как я выгляжу? Я не слишком толстая?
Я окинул Анну взглядом еще раз и подумал, что еще немного, и аппетитные формы женщины начнут расплываться. Наш взгляд часто становится более жестким и критичным, когда нам нужно что-либо обесценить.
– Твоя фигура идеальна.
– Спасибо, позвони мне завтра.
– Конечно, как договаривались.
– Я помню, что я тебе обещала!
Наваждение спало и, отпуская таксиста на оживлённой, наполненной яркой толпой площади, я испытал облегчение. Я опять почувствовал себя легким и свободным, вечер только начинался, вся ночь была впереди.

Глава 3. Антонина
По дороге в гостиницу я зашел в магазин и купил бутылку конька. Сегодня была смена Антонины, на этот раз мне было, что ей рассказать. В гостинице стояла тишина. Я по-прежнему был ее единственным постояльцем. Тоня расположилась в фойе у телевизора и смотрела какой-то любовно-криминальный сериал.
– Вернулся гулена! – встретила она меня, снимая очки в толстой оправе – Я уже думала закрывать входные двери и ложиться отдыхать.
– Выпить не хочешь, я купил коньяк и шоколадку?
– Мне нельзя, я на смене, тут везде камеры. Если хочешь, можешь посидеть рядом. Ты откроешь свой коньяк, а я буду пить чай с твоей шоколадкой. Заодно расскажешь о своих успехах. Нашел себе кого-нибудь?
Я заметил, что Антонина сегодня постаралась выглядеть максимально эффектно. Яркая помада на губах, макияж, нарядная блузка с глубоким, подчеркивающим ее пышные формы, декольте.
– Есть одна история, но пока ничего серьезного. Я тут начал задумываться, может я импотент?
– Ты просто придурок. Ладно, расскажешь мне, я поставлю чай. Можешь плеснуть мне немного в кружку для настроения.
Мы расположились в фойе, я пил коньяк, Тоня тоже понемногу прикладывалась к напитку, делая вид, что пьет горячий чай и угощается горьким шоколадом. Мой рассказ ее потряс.
– Признайся, ты все сочинил. Не могу поверить, что подобное возможно.
– Тем ни менее. В следующий раз специально для тебя сделаю фотографии.
– Ты что, правда, засунул ей язык?
– Что такого? Ты что никогда не ласкала мужа орально?
– Ты конченный! – Тоня занервничала – Мы с мужем занимались только традиционным сексом.
– Поэтому вы с ним и развелись.
– Ты просто развращен до предела, поэтому тебя привлекают всякие шлюхи, готовые ходить перед тобой в чем мать родила.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/oleg-zhilkin/malchik-na-kachelyah-66281024/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.