Главная страница | Русское фэнтези | Творящая сны

Творящая сны
Юлия Зубарева
Третий том. Продолжение приключений Лизаветы, козы и ворона Иннокентия.
Научиться создавать свои собственные миры во сне – это ли не лучшая доля для сновидицы? Лизавета полна надежд и открыта новым чувствам, но не все так радужно.
Таинственная секта раз за разом наносит удары, неуловимый магистр охотится теперь персонально за Лизой, пытаясь получить от нее неосуществимое, за что можно поплатиться не только жизнью, но и посмертием.

Юлия Зубарева
Творящая сны

Глава 1. Явь. День рождения
Третий том. Продолжение приключений Лизаветы, козы и ворона Иннокентия.

Научиться создавать свои собственные миры во сне – это ли не лучшая доля для сновидицы? Лизавета полна надежд и наконец-то призналась в нежных чувствах достойному человеку, но не все так радужно. Таинственная секта раз за разом наносит удары, неуловимый магистр охотится теперь персонально за Лизой, пытаясь получить от нее неосуществимое, за что можно поплатиться не только жизнью, но и посмертием.

Глава первая. Явь.

Лизавету забирали из больницы, как долгожданного первенца в большой грузинской семье. В роли счастливого отца семейства выступал дед Василь, что вылез с почетом из дома на колесах и пошел к ней, широко раскинув руки, чтобы первым обнять непутевую внучку. Вазген с букетом цветов и улыбающийся во все тридцать два зуба Дато вышагивали следом. Гудел не переставая Ингвар, что привез в кузове пикапа троих довольных бородачей с кучей воздушных шариков. Василиса прикатила на своем железном коне с ветеринаром и кустом сирени. Было похоже, что, поддавшись общему безумию, они его прямо по дороге рвали. Мишка с детьми орали что-то хеппи бездное из окон машины, врубив еще и динамики на полную. Одна Роза Абрамовна, в прелестной розовой шляпке и платье в тон, взирала на творящееся безобразие с улыбкой Моны Лизы и невозмутимостью английской королевы. Рядом стояла припаркованная машина с открытыми окнами, где незнакомые Лизе лица тоже радостно улыбались, но благоразумно сидели внутри.

Вениамин вышел следом на крыльцо с рукой в мягком подвесе и недоуменно переглядывался с персоналом больнички, любопытно торчащим из дверей и окон. Такого цирка тут еще не видели.

– С Днем рождения! – орали, как на стадионе, близкие и такие смешные люди. Как бы ни повернулась ее жизнь, но здесь и сейчас это была ее семья. Шумная, бестолковая, связанная с Лизой не кровным, а душевным родством, что в народе называют дружбой.

Лавина обнимающих людей наконец-то добралась до именинницы и накрыла ее любящей волной. Доктору и медсестрам пихали цветы и какие-то сладости, чтоб тоже отпраздновали счастливое возвращение свежерожденной. Потом устроили хоровод с песнями про каравай. От улыбок и гвалта, творящегося вокруг, снова начала ныть голова, и только верное плечо Вени не давало упасть в этой буффонаде на больничной парковке.

Гости стали грузиться по машинам, оставив привязанные к перилам и скамейкам шарики и обалдевших медработников. Так больных в городской больнице у них еще не выписывали.

Поехали всей гудящей колонной в пансионат. Лиза отпросилась в номер, пока накрывали столы, – полежать и прийти в себя, а Ленка, затеявшая весь бедлам, побежала дальше рулить коллективным безумием под названием “Давайте ей уже устроим праздник!” В номере обнаружилось белье, нарядное платье и мягкие туфли без каблука, Лизиного размера. Ленкин подарок.

В шатрах на улице накрыли столы. Был огромный торт с козьими рогами по кругу и шоколадным вороном. Живых музыкантов эта сумасшедшая все-таки нашла и притащила, как и грозилась. Лиза в первый раз увидела, как танцуют вальс дед Василь и Розочка Абрамовна. Мужчины колдовали над мангалом, обещая какой-то волшебный шашлык, а дети носились кругами, лопая воздушные шарики, демонически хохоча и пугая официантов, что меняли тарелки. В компании с Ленкиными вредителями скакала еще какая-то мелочь со смешными косичками, но своя или приблудная девочка из постояльцев, спросить было не у кого.

– Привет. С Днем рождения и спасибо, что вытащила меня из лап этих сектантов.

Рядом с королевским креслом в торце стола, куда определили именинницу, присела молодая девушка, смутно знакомая по снам.

– Ольга?

– Ага. Прости, что сразу не приехала. Борюсик меня после больницы в такую глухомань засунул на реабилитацию, что там даже связь не ловила. Я думала, что ты в сон сама придешь поговорить, но похоже там не только мобильной связи не было, но и ментальная сбоила. Не проходил от меня телепатический сигнал, как не тужилась.

Улыбка у Ольги была замечательная, казалось она зарождалась где то в уголках глаз, потом смешно морщился тонкий нос и наконец на щеках появлялись маленькие ямочки и губы заканчивали преображение строгой и задумчивой дамы в озорную девченку с чертенятами в голубых глазах. Лиза рассмеялась в ответ, не удержавшись Первый ледок между ними треснул от немудрящей шутки, казалось первый раз видятся, а уже столько вместе прошли. Лиза наклонилась к уху своей новой на яву, но такой близкой во сне знакомой и почти прошептала:

– Я видела твое сосредоточение. Оно прекрасно. Это самое красивое, что я вообще во сне видела. правда, правда. Они тебе ничего бы не смогли сделать плохого, ты была под защитой, самой сильной, что есть на свете.

Поделилась она тщательно хранимой тайной, что не рассказывала ни бабушке ни друзьям. Ольга только сжала ладонь своей рукой, благодарно кивнув.

– Ты меня научишь по снам ходить?
– А ты меня феей становится, с крылышками?

Одновременно выдохнули девушки, глядя друг другу в глаза. Похоже у Лизы появилась еще одна подруга и соратница. Так бывает. Встретишь человека и кажется, знал его всю жизнь, а может и не одну.

Борюсик, Ольгин муж, подошел с Вениамином и незнакомым мужчиной в потертых джинсах и толстовке. Этого человека Лиза точно не знала. Короткая стрижка, худое лицо. Нет, никаких ассоциаций.

– Саня. С Днем Рождения и всего, всего. У тебя флешка моя затерялась где-то. тетя Роза сказала, что уже можно тебе на глаза показываться, вот мы с Алинкой и приехали. Младшую нашу привезли. Спасибо тебе хотел сказать. Алинка, как узнала, что меня на поруки Венькина тетка взяла, так и вернулась домой, а то думала на развод подавать. Кто в эти престарелые лапки попал, тот сам потом зож преподавать сможет. Теперь только балет и керамика. никаких запрещенных веществ, расширяющих сознание. Спорт, дисциплина и крепкий сон со здоровым питанием. Короче, я твой должник получается. и вообще.

– Привет Саш, приятно познакомится. Мы вживую и не виделись никогда. Вот ты какой оказывается, а во сне совсем другим мне показался и волосы длиннее были.

– Волосы, да, были длиннее – это точно. Состриг нафиг. Я тут на недельку задержусь. Мне Веник задачку подкинул про вашего общего злодея неуловимого, посидим потом в тесном кругу, покумекаем. Может какую шутку и забабахаем. Ты это. Готовься. Сейчас подарки будем дарить, а то наплодила себе должников по гроб жизни обязанных, а сама в больничку. Непорядок.

Саня взлохматил свои непослушные волосы и вдруг улыбнулся задорной мальчишеской улыбкой и сразу стало понятно, что это тот еще шутник. За таким не заржавеет забабахать такую шутку, что лучше рядом не стоять – снесет взрывной волной.

Ленка забралась на импровизированную сцену, где играли музыканты и отобрала микрофон.

– Раз. Раз. Слышно меня. Народ! Слушайте сюда! Мы начинаем наш аттракцион невиданной щедрости! Именинница на месте, торт на месте, давайте дарить подарки! Ура!!

Заиграл туш, по краям стола заискрились римские свечи. Официанты начали открывать шампанское с хлопками и пеной. Детям кто-то выдал хлопушки с конфетти и все кругом стало праздничным и усыпанным мелкими бумажными кружочками.

Перед Лизаветой поставили торт и выдали нож. Режь и одаряй, как говорится. Первой с Мишкой и детьми прискакала неугомонная Ленка. Близнецы сунули в руки Лизе бумажную корону с наклеенной фольгой и одну открытку на двоих. Взамен получили два огромных куска торта с шоколадными рогами.

– Коронуем вас Елизавета Петровна на царство. Подданные ждут и трепещут. Надевай корону, дура! Дети старались!

Ленка в своем репертуаре, небось сама этих вредителей и подбила. Теперь Лиза точно сидела как дура коронованная. Но было забавно и весело всем. Старший Лешка протянул флешку с фильмом, что сам монтировал под страшным секретом и никому не показывал. Подозвали администратора, попросили проектор, чтоб сразу и показать, а Елена Премудрая разразилась пространственной речью, что таких подруг у нее никогда не было, нет и больше не предвидится и если вселенная будет благосклонна, то еще и соседями станут и вручила вдобавок к подаренному платью красивую расписную табличку с улицей и номером дома. Расцеловались с друзьями и несмотря на протесты вечно худеющей Елены Толстопопой тоже выдали по куску торта с рогами.

– На стену прибьем, а то таксисты путаются. Давай Лешка, включай своенетленное творенье. Будем еще в Каннах красные дорожки лабутенами протирать на старости лет. Видала какого Феллини вырастили, а думали балбес балбесом.
Фильм получился отличный. тут была и Лизавета в пижаме на кухне и коза крупным планом. Акимыч махал вилами, показывая Витале, как перекладывать сено. Видео сменялось фотками с института, где трое неразлучных друзей махали в обьектив фотоаппарата, не зная горя и хлопот. Лиза даже прослезилась. Обняла Ленкиного старшенького, выдала кусок торта и приготовилась дальше получать поздравления и подношения.
Ленка опять взяла на себя роль тамады и громкоговорителя:
– Расступись народ! Прошу наших аксакалов и аксакалок вне очереди.
– Ох Ленка, доиграешься, договоришься. Будут тебе черти на том свете язык твой об сковородку натирать. Гляди у меня.
Акимыч в парадном костюме тройке, да под ручку с Розой Абрамовной действительно был похож на главу большого и древнего рода, а не на пьющего одинокого пенсионера, с кем знакомилась Лизавета считай месяц назад.
Вскочила со своего трона, чуть не уронив картонную диадему. Пошла обнимать стариков, целовать бородатого кавалера и его прекрасную даму. В подарок получила настоящий флюгер на крышу. Козел вставший на дыбы с расправленным крылом показывал направление ветра. Выполнен был искусно, явно мастером своего дела. Как только успели такую красоту заказать?

– Угодили тебе внучка? По моим эскизам Розочка заказывала. Ух, еле успели к празднику. Ленка твоя хотела ворона на крышу засадить, чтоб значить не лазили больше, но мое слово крепкое. Кли сказал коза, значить тому и быть.

– Так это козел, дед. Вымя-то нет.

– Сиськи в другом месте показывать будешь, нечего им на крыше делать. Значить будет нам память, когда басурманов заберут наконец.

А Роза протянула коробочку с брошью. На темном атласе блестела старая серебряная брошь с крупным зеленым камнем с необычайно глубоким цветом.

– Напомни, я потом тебе расскажу ее историю. Весьма занятная, тебе должно понравится деточка. Носи на здоровье, как раз к твоим глазам подойдет.

Потом подходили гости по очереди. Каждый старался выделится, угодить хозяйке вечера. Вазген с Дато подарили золотой браслет с подвесками, а Ингвар искусно вырезанную из карельской березы шкатулку. Смеялись, что не сговаривались – так получилось комплектом угодить. Зато будет где хранить богатства.

Братья-белорусы подталкивая друг друга локтями пришли с пустыми руками. С гордостью протянули телефон Матвей Иваныча с фоткой.

– Мы это. Решили, что нечего тебе на продавленной панцирной сетке спать. Деду кровать справили,а тебе значит сами своими руками сделали. Вот погляди. Нравится? Ты не думай, все аккурат, с периною перенесли, не трогали ничего. Только Елена Владимировна покрывало новое привезла, чтоб значит в тон.

Лизина спаленка преобразилась. Узкий ее закуток теперь занимала большая деревянная кровать с резным изголовьем и узкая этажерка. Даже полочке над кроватью нашлось место. Покрытое темным лаком королевское ложе действительно отлично смотрелось с пурпурным покрывалом. Если забыть, что это все в старом доме деревенском, можно было подумать, что в музее фотографировали.

– Дорогие мои, вот это подарок! Спасибо! Как мне этого не хватало, даже не представляете.

Лиза по очереди расцеловала бородатую свою команду, засмущала окончательно богатырей, но подходили новые гости и пришлось восторги оставить на потом, как домой вернется. Торт таял на глазах, а дарителей не убывало.

Сашка с Алиной и мелкой Дашкой от всей их компьютерной семьи, вручили новенький ноутбук. Чего еще от такого ожидать. С пожизненной гарантией, что мастер сам приедет и починит и установит, чего требуется. Алина – тонкая, высокая и смешливая все обнимала своего бестолкового мужа, уговаривая не забивать девушке голову техническими подробностями. Все равно ничего не поймет сейчас. Начнет работать, там и разберется.

А Василиса с Иваном долго тушевались, но подошли вдвоем. По оттопыренному краю куртки, было понятно, что подарок прятали у ветеринара за пазухой. а потом просто протянули Лизавете черного, пушистого, как помпон на зимней шапке котенка.
– Ты только не обижайся. Вот такой у нас сюрприз. Он сам нас нашел. Вчера около забора ходил, мамку звал. Ему может пару месяцев, но умница и смотри какой красавец. Похоже мейн куны в роду были, видишь морда какая и уши с кисточками. Я его осмотрел, чистенький, здоровенький. Прививки все сделаем, блох и прочей гадости нет. С пожизненным гарантийным обслуживанием дарим, от всей души.

Мелкий котофей щурил глаза на новую хозяйку и казалось, что подмигивал со значением. Лизавета вспомнила разговор с Прохором, что без кота и жизнь не та, в целом поняла откуда ноги растут у этой находки под забором. Протянула руки за новым своим питомцем и не успела охнуть, как лохматое безобразие оказалось у нее на плече. Хвост-морковка мазнул по щеке, а острые коготки вцепились в платье, и немножко в саму Лизавету.

– Ишь ты , шустрый какой! Лизавета, как назовем зверюгу? Поди Васькой ему быть не солидно.

Акимыч погладил пальцем по спинке нового жильца их веселого подворья, за что получил удар лапой, мгновенно освоившегося на плече демоненка. Под всеобщий хохот дед провозгласил, подняв в излюбленном жесте указательный палец с царапкой.

– Быть тебе Басилевсом, сиречь царственным, а пока в Васьках походишь мелочь пузатая.

Вокруг тянули руки погладить остальные гости. Все галдели наперебой

– Васька принесла, Васькой и называйте!
– Главное не перепутать потом!
– Васисуалий, кошкин сын!
– Басилевс – это вроде Базилио
– Да куда ему, не дорос еще.
– А хвост-то смотрите какой!

Кот Базилевс именем был вполне доволен, стеснятся даже и не собирался. Как уселся столбиком на плече новой хозяйки, так и взирал на творящееся кругом безобразие с поистине царским спокойствием. Лиза боялась лишний раз пошевелится, но похоже мелкий прохвост сидел крепко. Больше никого не царапал и испуганным никак не выглядел.

Веселящиеся гости расступились только перед Вениамином, что уходил куда-то, пропустив половину веселья. В здоровой руке Елизаветин юрист и по совмещению любимый мужчина нес деревянный чемоданчик. По каменному его лицу было непонятно, рад он находится в этом цирке шапито или просто плечо отдает при каждом шаге.

– Дорогая Лизавета Петровна, – начал Вениамин. Лиза. Дорогая. Прости, что задержался, нужно было встретить твой подарок. Вот, посмотри пожалуйста. Я надеюсь, тебе понравится.

Взяв в руки тяжелый ящик Лизавета аккуратно откинула крышку с изогнутой надписью “walther"

– Вальтер!
Выдохнул с восхищением дед. Вперед Лизаветы протянул руки к небольшому, пистолету с гравировкой ворона на рукояти. Как ребенка из колыбели вынул, покрутил в руках и передал имениннице. Как держать и восхищаться таким неоднозначным подарком было непонятно.

– Это настоящий? Он стреляет?

– Это травматический. Он резиновыми пулями стреляет. не бойся, я тебя научу пользоваться. Разрешение, как нашему консультанту я тебе сделал. Слишком много всего происходит вокруг, мне так будет спокойнее.

Мужская половина восхищалась знатным подарком, трогали аккуратно, цокали, качали головой. Дамы реагировали осторожнее – железка конечно красивая, но это ж надо такое придумать на день рождения дарить. Роза Абрамовна только сокрушенно головой покачала. Племянника не переделать, как был сапогом, так им и остался.

Лизе, впрочем, этот презент пришелся по душе. Стрелять она не умела, но если выбирать между визгом, ножом и пистолетом для самообороны – пусть лучше будет пистолет. Хотя от кого ей в деревне защищаться – все свои.

Потихоньку начали собирать со столов. Дед под благовидным предлогом, прихватив психиатра укатил на такси покормить козье семейство. Ленка звала всех в сауну, а к Лизе подошли Борис с Ольгой. Во всеобщей суматохе их оттеснили от раздачи подарков, да они и сами похоже не торопились лезть вперед.

– Лизавета, позвольте еще раз представится Борис, муж Ольги. Для вас просто Боря. Мы тут подумали и решили вам сделать не материальный подарок, а некое предложение, от которого вы вольны отказаться в любой момент, или перевести в твердую валюту при желании.

– Борюсик, ты опять все усложняешь. Лиза, это он настоял. Возьми пожалуйста, это наша благодарность и заодно предложение о дружбе. Я давно мечтала о небольшом центре по лечению расстройства сна, а тут похищение это дурацкое. В институт возвращаться смысла нет, дома сидеть – я с ума сойду, вот и решились. Пока только на бумаге, но Боренька обещал найти помещение и персонал. Начнем с малого. Пару кабинетов с физиотерапией, комната психологической разгрузки, прием невролога и сомнолога, то есть меня. Ты почитай в спокойной обстановке документы. Это тебя не к чему не обязывает, если не захочешь. Считай для меня это долг жизни или просто подарок на день рождения.

Пара протянула плотный конверт с таким видом, как будто там были закладные на их бессмертные души и пару коньков в придачу. Открыла конверт. Какие-то акции на медицинский центр “Здоровый сон” на Елизаветино имя, Устав, Свидетельства. Штатное расписание, программа лечения, описание процедур. Очень интересно, но ничего не понятно.

– Лизавета Петровна, вы не волнуйтесь. я с Вениамином все юридические вопросы обговорил. От вас ничего не требуется, считайте это просто выражением нашей признательности.

Небольшого росточка с начинающейся лысиной Борис тер очки вытащенным из кармана платком, вид имел смущенный и простодушный. Казалось бы, хотят люди приятное сделать, подарили часть своего свежего бизнеса – от сердца оторвали. А то, что Лизавета, как раз по этой части специалист и они об этом знают, то ничего страшного, не обращайте внимания. После инцидента с Ленкиными глобальными начинаниями по завоеванию информпространства верить на слово, даже хорошим с виду людям, было боязно. Может Лиза и была дурочкой доверчивой, но и дурочки обучаемы, если сильно захотеть.
Надо посидеть и подумать, а потом поговорить всем вместе и еще раз подумать. Нырять опять в омут головой, а потом грести неприятности лопатой – так себе перспективка.

– Спасибо. Я почитаю, правда. Очень неожиданно, не стоило так. Я от чистого сердца искала, не за деньги. Роза Абрамовна мне помогла, а я Ольге. Вы ничего мне не должны, тем более вот это все. Слишком обязывающий подарок.

– Вот и мы от чистого сердца. Честное слово. Это ни к чему тебя не обязывает, но если вдруг станет интересно, я с удовольствием тебе все расскажу. Может и получится на стыке науки и мистики что-то придумать нам всем вместе. Я бы и одна справилась, но от таких возможностей, как у тебя, глупо отказываться. Тебе нужно развиваться, мне хочется лечить, а людям нужна помощь – чем не вариант? Тетя Роза тоже обещала свою помощь и содействие – у нас может получиться интересная связка. Соглашайся.

Ольга подмигнула Лизавете, как задумавшая каверзу девчонка, а Базилевс, умостившийся было на плече в лохматый эполет с хвостом вдруг мяукнул, запустив когти в плечо хозяйки. Стоило обернуться, как желтые, разумные не по-детски глаза котенка уставились на Лизу и моргнули синхронно. Даже головой кивнул мелкий вредитель утвердительно, чего бы понимал.

– Ну если даже кот не против, то давайте тогда сядем завтра и подумаем. Вы не уезжаете еще? Я правда сейчас ничего не соображаю. Надо с этой мыслью переспать для начала.

На том и порешали. Жизнь опять совершала какой-то невероятный кульбит, Лизавету несло по течению, как бумажный кораблик и только во сне она оставалась хозяйкой своей судьбы.

Глава 2. Сон
Домой Лизавета попала ближе к ночи. Сначала сидели с Ольгой и Борисом, потом подтянулась Ленка, чуйкой своей нижней, отнюдь не 90-ти сантиметровой уловив намечающийся стартап. Как была в халате и полотенце тюрбаном на голове, там и прискакала народ в баню звать. Вцепилась в бумажки клещом, не оторвать. Глаза горят, изо рта тысяча вопросов, Лизу локтем пихает от избытка энтузиазма. Сначала про рецепты бабушкины намеки кидать начала, а потом до Ольги докопаться решила, как они рекламировать свой центр собрались. Какой бюджет? Целевая аудитория? Минимальная загрузка при из площади и персонале? Средний чек за прием?

Елену Неостановимую проще было убить прям там на месте, чем заткнуть. Ольга отдала этой полуголой богине маркетинга мужа на растерзание, а сама решила Лиза проводить до такси. Базилевс пригрелся на хозяйских руках, лишь один раз вцепился до крови, когда Лизавета в машину залезала,чуть не выронила малыша неумеха.

С Ленкой, Борюсиком и Ольгой она встретиться утром. Веня рвался проводить свою даму аморе, но всеобщими усилиями был отправлен спать. Утром приедет с честной компанией и машину свою отгонит, если надо будет. А сейчас всем на боковую. Доедать торт с обезболивающим вприкуску и видеть сны.

В доме было тихо. Только Барбос встретил у калитки, помахивая опахалом хвоста. Дед Василь отправив Розочку Абрамовну обратно в пансионат после прогулки и неспешной беседы изволил почивать, выводя сложные рулады своим торчащим над одеялом носом. Лиза поправила подушку деду и пошла в свою комнату.
Кровать действительно стояла новая, как и остальная мебель. Пусть не из ценных пород, а из обычной доски, но сделано было умело и с любовью. На такой и спать одно удовольствие.
Все Лизаветины сокровища из-под подушки Ленка аккуратно сложила на прикроватном столике и прикрыла полотенчиком. Пуховый матрас, взбитый в облачное состояние ждал свою сновидицу. Только мелкий пакостник спрыгнул с рук и сразу же улегся на подушку досыпать.

– Тебе ж туалет надо организовать, да и покормить стоит. Полежи тут, я пойду на кухню посмотрю какой-нибудь походный вариант. Молока принесу.

Царственный Василий только хвостом недовольно дернул, впечатлений для его маленькой лохматой шкуры было все-таки многовато. Здесь не до туалета, поспать бы.

На кухне чьи-то заботливые руки тоже навели порядок. Все, что могло быть вымыто и блестеть, было затерто до состояния предпродажной подготовки. У плиты обнаружился поднос с кошачьими мисками, а в предбаннике стоял заботливо насыпанный лоток. Вот и рассказывайте, что под забором нашли котенка и прям сразу привезли.

Умывшись в новой раковине и махнув рукой на новенькую душевую кабину Лиза поплелась обратно к кроватке. Одеялко, подушечка, мягкая пижамка и завтра обещали не будить спозаранку, это ли не счастье.

В сон проваливалась, как в теплое молоко. Урчание Васьки, что устроился у подбородка теплым пумпоном расслабляло, как ударная доза валерьянки. Открыв глаза во сне Лиза обнаружила, что привычное соседство с Милкой дополнилось еще одним кроватным захватчиком. Маленький бесеныш баловался с хвостом химеры. Амалфея дергала кончиком своего драконьего хвоста, легонько прихлопывая копьевидным кончиком черного, как безлунная ночь, котенка.

– Это ты как тут оказался Базилевс Прохиндеевич? Фамильяром я тебя вроде не делала, кровь не мешала, а ты тут как тут.

– Прощеньица просим, светлой ночи хозяюшка. Это значит я на первое время помощь несмышленышу оказал. Царапку то он сам на вашей длани сотворил, а мне только и осталось, что дорогу показать. Смышленый у нас зверь. Хороший сторож выйдет. Имя ему вы дали, значит и своим признали честь по чести. А тут дело за малым. Кошки они дом свой в любом мире чуют, если сердцем выбирали.

Прохор стоял в очередной толстовки с барского плеча около Лизаветиной кровати и мял в руках шерстяные носки. Понял, что Лиза ругаться не будет и настроение хозяйское нынче благостное, продолжил.

– Во всем почтением. Елена Владимира дочь, свойнеца ваша сказала о праздновании, так и нам в грязь лицом ударить не след. Вот примите, не побрезгуйте. С козьего пуха, самолично чесал, нитку тонкую прял, носочки связал. Наяву на печке лежат, вас дожидаются, а тут значит из рук в руки хотел презентовать. долгих лет вам Елизавета Петровна.

– Ой спасибо Прохор, дорогой. А я без отдарка. Хоть бы кусочек торта тебе наснила, а то так и заснула с пустыми руками.

– Так это дело житейское. Торты и мы печь обучены. Ежель праздник иль застролье какое организовать, мне только за радость будет. Мы считай кухню только для эк-спри-ментов используем, хоть пирогов напеку.

Произнес по слогам сложное слово и важно закивал протягивая Лизавете свои самовязные носки. Пришлось натягивать прямо не вставая с кровати под одобрительные взгляды химеры и домового. Похоже подарок от обоих получился. Носочки было мягкие, сели по ноге. Так и пошла до кухни, посмотреть, что там эти алхимики наэкспериментировали в ее отсутствие.
Все полочки, верх холодильника, стол и даже немножко пола были заставлены банками и бутылками с непонятным содержимом. На каждой стеклянке Ленкиным аккуратным почерком было написано – Рецепт номер и число. Стало понятно, что так усиленно моргала Елена Всемогущая. Она тут на полк с дивизией волшебных снадобий наготовила, а подопытных на горизонте не предвидится. Тут не то, что в чужого мужа вцепишься мертвой хваткой, тут в пору собственный кабинет открывать сонно-лечебный.

– Дала возможность детскую мечту исполнить, она нас этих кухонным волшебством завалит нафиг. Прохор, вы из кухни не вылезали чтоль?

– Так это еще не все. Я часть в подвал унес, что на соленья похожее поболе. А тут рецепты скоропортящиеся, на виду должны быть. Сроку таким явствам лунный месяц. Как на убыль пойдет – то значит и по-новому варить станем. Лексей Борович дюже вас хозяюшка уважает. кажную ноченьку корзинки у калитки стоят. как обидеть старика? Я значит и прибираю. Что сушить на чердак, а что попортиться могет, то на плиту, да в закрутку.

Прохора распирало от гордости. Этот кулинарный дуэт, дай им волю вообще бы весь дом консервами своими завалили.

– Так, дорогой мой Прохор. Вы конечно молодцы с Ленкой и хвалить вас буду и благодарить, но давай без фанатизма. Это у меня на плите только чайник приготовить получается с первого раза, но сильно хорошо тоже не хорошо. Скоро по дому пройти нельзя будет от ваших опытов. Давай сначала болящих найдем, кого и от чего лечить будем, подумаем, а потом уже рецепты готовить. А то скоро тут ступить некуда будет.

Вспомнила про одного болящего, что оставила у бабушки. Похоже вся ее веселая компания еще продолжает гулять и до подушки не добрались. На крыльце послышался дробный стук копыт и удар маленькими, но крепкими рожками о входную дверь. Потом еще один. Мимо проскользнул Прохор, причитая по-стариковски.

– Да погодь долбить ваше благородье. Так извиняюсь, всю дверь нам поломаете. Этож никакого сладу нету с вами.

В дом ворвались два заметно подросших козлика с крыльями. В отличие от матери они меняли свое обличие не полностью. То хвостом драконьим по бокам колотят, да когтями ступени дерут, а отвернешься копытца на месте, только и слышно барабанная дробь безобразников. Куда поскакали? Где опять чего уронят – один бог весть.

Проскакали мимо Лизаветы к матери, мимоходом лизнув руку и потершись о пижамные штаны. Дети, они и с рогами дети.

– Это ж разоренье одно. Опять горшки побьют. Ох-хо-хоюшки пойду, ка я дверку то на кухню прикрою. Убытки, одни убытки.

Прохор утопал за козлятами, сокрушенно вздыхая и заламывая руки. Бардак, что они творили наяву с сонными проказами не шел ни в какое сравнение. Вот прививки получат и пожалуй отпустит их Лиза в свободный полет. За несколько дней рогатые хорошо так подросли, силу почуяли. Хлебнут хозяева с ними веселья – полной ложкой.

Лиза боком выскользнула из дома, услышав только звон разбитой посуды и горестные воззвания к святым оладушкам от домового. Разбираться и наводить порядок среди домочадцев не хотелось. Хотелось увидеть, наконец Вениамина и нормально поговорить.

Шаг к калитке, заветные часики и она уже подходит к знакомому крыльцу. Баба Мила выглянула из окна и махнула рукой, чтоб не мялась у порога. Лиза и вошла. За столом в рубахе небеленого льна, но в армейских штанах и берцах сидел Веня. Большая миска зеленых щей со сметаной и отрезанным краем каравая стояли перед мужчиной. в руке деревянная ложка. Бабушка даже не встала, чтоб Лизу обнять.

– Ты ешь, ешь солдатик. Иш какой отощал, ну ничего. Откормим, в баньке попарим. Как новенький будешь. Чего стоишь то гулена, садись давай за стол, поди кошеварить так и не научилась? Чем мужика кормить будешь? Яишенцой прости господи. Иди, хоть поцалую тебя. Не сидиться тебе ЛИзка на одном месте. Кабы знала, что ты у меня такая непутевая, нипочем бы не стала помогать по снам шаландаться. Да молчи уже, знаю итак, без сопливых. Сороки на хвосте принесли. Мы тут чуть не поседели по второму кругу, а она с охальником пернатым валандается, за грань ей вздумалось. Вот как дала бы полотенцем да по мягкому месту.

Позыркай мне еще тут. Моя внучка, хочу ругаю, хочу по допе надаю. а сам, коли взялся женихаться, так и держал бы нареченную.  От хороших мужиков поди на воронах то не улетают незнамо куда.

Лиза обняла ворчащую бабушку, получила родственный подзатыльник и была усажена к Вениамину под бок. Из печи уже доставался большой парящий чугунок. Нашлась и крутобокая глиняная миска и сметанка для путешественницы.

– Бабуль, да я не нарочно. Так получилось, он падать стал, а я о таз с грибами оступилась, вот и вышибло. Хорошо, что Кеша рядом был  – подхватил.

Говорить с полным ртом было неудобно, но оторваться от давно забытого вкуса щавелевых щей, кисленьких да со сметанкой. Ммм – вкуснотища.

– Вот и я говорю. как у тебя дух-то не вышибло не понятно. Это хорошо, что сама одумалась, а то б лежала полумертвая пока пернатый налетается. Ему-то все едино. Время это только для нас, для людской породы значенье имеет. Ух, бестолковка. Ешь, ешь, наворачивай. Это по моему рецепту, значить от хворей, что с головушкой приключается. Поди так и забросила учебу?

– Почти все рецепты по памяти переписала. Пару страниц осталось. Правда с кухонными делами как было туго, так и осталось. Помощница у меня теперь, очень ей нравится. Ты не против?

– Вот значить как. Ну коли учениками обзавелась, так это и хорошо. Домового припряги, нечего ему без дела сидеть. Они без дела сохнут, да характер портится. А, что сама руками работать не хошь, так это ужо воспитанье такое у тебе. Не приучена с детства, вот и норовишь чужими руками блины жарить. Ну девка взрослая сама разберешьси. Доедайте и идите ужо. Поди есть о чем поговорить, помиловаться. Все мне твой болезный рассказал. Так и знай – не против я. Давно пора уже. Засиделась в девках, так и будешь до пенсии козам хвосты крутить, а жить когда?  Погуляете, а потом значит солдатика то мне верни, еще плечо править. Да еще чего сказать хотела. Елочку бы посадила чтоль во дворе, Поди чужим людям не побрезговала, а бабушке родной и шишкой обнесла.

– А ты откуда про шишки?

– Сорока на хвосте принесла. Обещался в гости заглянуть, коли тропинка нахоженная будет.   Ты сегодня и уважь старушку, не забудь. А я вам в дорогу соберу кой чего, значит на перекус. Ватрушки то мои помнишь?

Вениамин, наконец, прожевал хлеб и смущенно кивнул. Был он тихий и какой-то молчаливый. Впрочем, кто на лечение в этот сельский санаторий попадал, тот быстро права голоса и свободы распоряжаться собственным здоровьем лишался. У бабы Милы не забалуешь.


Глава 3. Сон
За порогом бабкиной хаты Лиза отдала корзинку с припасами и пошла к забору.
– Вень, там в сенях ведро с водой было, принеси пожалуйста.

Сунула в карман руку, нащупав свою неразменную шишку. Если будет в лесу тропинка до бабушкиного дома, то значит и Перводрево корешки свои любопытные сюда дотянет. Станет крепче еще на один маленький мирок.

Пальцами, не жалея маникюр, которого уже давно не было, взрыхлила черную землю, раскрошила шишку, стараясь не повредить семечки и при помощи Вени полила грядку.
Бабушка только кивала довольно, стоя на крыльце. Махнула Лизе прощаясь, а потом пальцем пригрозила, но похоже это для пациента был знак такой.

– Я тебя еще кое с кем хочу познакомить. Времени до утра не так много осталось, надо обязательно его повидать, тоже наверно издергался весь. видишь какой у меня тут дурдом на выезде. Бегаю почтальоном туда сюда, кому ты думаешь ватрушек столько напихали? Конечно не нам. Дружок у бабули остался, волнуется, тропинки вот протаптывает. Надо обязательно надо до Лексей Боровича дойти пока утро не наступило.

– На минутку остановись.

Вениамин придержал за локоть ускоряющую шаг Лизавету и на самой границе сна, в клубящемся тумане серой дымке развернул, обнял и поцеловал такую занятую, бегущую куда-то, неостановимую свою женщину.

Так и застыли одной ногой в зримом, а другой в неизведанном. И расцветали звезды и Вселенная опять завела музыку на одной своей вибрирующей ноте, а два человека никак не могли оторваться друг от друга.

Раскрасневшаяся Лизавета первая отстранилась от твердых, требовательных губ, понимая, что еще пару вздохов и они уже никуда не уйдут, зависнут в небытие, выпадут из пространства одной лишь силой мысли. Может так и создают новые галактики? Сливаясь в танце двумя половинками одного целого?

– Я почти с ума сошел, когда тебя поднимали с земли. Они меня на машину и в больницу, а ты там такая бледная лежала и кровь на виске. Врачи приехали и стоят, как над покойницей. Не уходи больше одна Лиза, не покидай меня.

Выдохнул куда-то в макушку ее бесстрашный воин, не разжимая рук. Он слегка покачивал Лизавету в своих объятьях и казалось, что нет в мире надежней причала для ее одинокой лодочки. Что будут еще стремнины и бурные воды, годы и невзгоды, но вот он спокойный берег, где ее всегда ждут.

– Я тут, рядом. Теперь только с тобой, вместе.
– Пока смерть не разлучит нас?
– Смерти нет, только бесконечные миры, время и пространство, но мы и с этим как-нибудь разберемся. Пошли солнце мое, ватрушками делится, пока не остыли.

Осторожно проведя рукой по лысой своей голове он совершенно по-мальчишески ухмыльнулся и обнял за плечи, прошептав на ухо.

– Хоть солнцем, хоть зайкой зови, только не Венечкой. Ну не солидно как-то.
– А зайка значит солидно?

Поддержала шутку Лиза, шагая через калитку на поваленный ствол старой ели. Лес звенел птичьими трелями, шуршал листвой, играл тенями с солнечными бликами на тропинке, так громко, что путешественники невольно замерли в восхищении вдыхая запахи трав, земли, хвои и мелких, душистых цветов на поляне куда перешагнули как в храм украшенный к празднику пробуждающейся жизни.

– Куда как солиднее, чем Веник, сзади академик.

Продолжил на автомате начатый шутливый спор. Перехватил корзинку поудобней и начал сдвигать Лизу за спину, услышав приближающийся из чащи шум.

– Здесь не причинят вреда ни мне, ни моим гостям. Пошли знакомится будем. И не смей мне больше Выкать. Как слышу, так просто стукнуть хочется от души.
– Тебе можно. Клянусь и обещаю. Только в официальных случаях, когда представляю юридические интересы своей драгоценной клиентки и консультанта по особо щекотливым вопросам.

Локтем в бок он все же получил от души. За что агрессорша была сгробастана и звонко чмокнута в макушку. Такого Вениамина Лиза еще не знала. Как будто снял доспехи и выпустил из бронированного насквозь тела, живого и хулиганистого мальчишку. Даже глаза смотрели по другому, не через прицел, а открыто, доверяя происходящему и идущей рядом подруге.

Навстречу потирая руки вышел Лексей Борович. Раскинул объятья и Лиза потащила своего спутника туда, в добрые и ласковые прикосновения леса. Казалось не маленький старичок со смешной бородкой и завитком на лысине обнимает их, а все деревья хлопают листьями по плечам и теплый ветер шевелит волосы и моховая подушка под голыми ступнями нежно обхватывает уставшие ноги и солнце бросает зеленые, прохладные тени на глаза.

– Видите как я вам рад! Так рад, что и сказать нечего. Знаю Лизаветушка, все знаю. Ты у нас умничка. Из кокона своего вылупиться смогла, и домой обратно дорогой сердца вернулась. Светлая новость то, радостная. Как словами не объясняй, а пока сама своими глазами правду не увидишь – никакого проку. И про елочки уже прознал. Прирастает мирок наш, есть куда дубку расти, развиваться. Скоро и сам начнет на ветвях своих новые пузыри надувать. Не кончилась сказка, на другой лад заново пошла. Смотри и лесок мой уже совсем как прежний стал. Лето только подолом машет, весну провожает, а я в полную силу уже развернулся. Поля заброшенные молодняком засадил. Ручейки с болотца запустил, будет нам и малинка и земляники сколько душе угодно. Ты уж представь друга сердечного, уважь старика.
– Вениамин, жених мой, как это правильно? Нареченный.
– Лексей Борович. Считай Лизавете еще один дедушка, тем родством, что из души в душу. Породнимся значит. Городской смотрю, да вроде смышленый. Рука крепкая, взгляд честный. Хороший парень, одобряю. Живите в мире.

Веня только руку протянул для рукопожатия, а его как сканером просветили. Горячо и щекотно от макушки до пяток. Рука у старика была твердая, как дубовая коряга. Такую сжать, сам вспотеешь.
– Ну будя, будя. Познакомились, значит можно и угоститься, чем лес послал. Не откажи свет душа моя, задержись у старика. А то все бежишь, торопишься, не догонишь.
– Так и мы не с пустыми руками. Привет тебе принесли от бабули. Целую корзину подарков передала. Сама пекла, старалась.

Так и сидели на пеньке, как в сказке про глупого медведя. Ватрушки молоком запивали и земляникой ранней заедали. Веня у Боровича про эндемики выспрашивал и сам рассказывал, как можно из леса наяву попробовать сделать природоохранную территорию, а Лиза просто наслаждалась весенним солнцем и птичьими перезвонами в самом замечательном своем сне.


Глава 4. Явь

Утро начиналось со скрипа половиц под дедовой ногой, звяканья ведра с водой для Милки. Сонная Лизавета нежилась в кровати, слушая как журчит дед водой из крана, хекает умываясь прямо на кухне. Хлопнула дверь на улицу, пуская утро на порог, радостно гавкнул Барбос, приветствуя хозяина. Пора было вставать. Тело после чудесного сна казалось невесомым, наполненным каким-то алхимическим раствором шампанского и сладкой истомы, предвкушением встречи, от которой щеки наливались жаром.

Быстренько, пока дед не вернулся, прошмыгнула в ванную комнату. Жить как цивилизованный человек, принимать душ горячей водой, отречься от деревянного престола на самом краю огорода – это ли не счастье. Простые радости тела, без которых можно существовать, но сложно чувствовать себя комфортно.
Кофемашина сегодня была проигнорирована. Лизе хотелось сладкого какао на молоке. Дед большой любитель оказался дедсадовского напитка. А когда распробовал там зефирки топить, то скупил в местном магазине все пачки, обеспечив их семейство на год вперед воздушным лакомством.

Акимыч открыл дверь спиной, на цыпочках разворачиваясь в сторону кухни с кострюлькой парного молока, в тот момент, как Лизавета сняла с огня ковшик и звякнула им о подставку.
– Ох, етическая сила. Я уж думал ты спишь после вчерашнего то. Будить вот не хотел.

– Доброе утро.

От деда уютно пахло молоком, козой и табаком, а обнявшая своего бородатого помощника Лиза ткнулась носом в щеку и прошептала:
– Как же я рада, что все закончилось хорошо.

– Ну добро, добро. Отпусти уже, молоко пролью. Чего удумала, закончилось. Это Лизонька все только начинается. Рано нам заканчивать, поживем еще, небо покоптим.
Я как сегодня утречком по привычке видать, до ветра на улицу собрался, а потом развернулся и домой пошел в тепло стало быть, и вот чего я тебе скажу Лизавета. Жить хорошо!

– А хорошо жить еще лучше.
Лиза смеясь закончила фразу и подхватив у дедушки молоко выдала чашку, куда с большим удовольствием налила до краев какаву. Это Акимыч так называл, напрочь игнорируя модные названия типа горячего шоколада и прочей словесной шелухи.

– Гляди ж, научилась варить. Впрок тебе Ленкина наука пошла. Пойду руки помою, а ты зефирки мои любимые достань. Печеня там еще были лошадиные. Перекусим и пойдем дальше делами заниматься.

Друзья приехали когда Лизавета уже выгуливала свое рогатое семейство на улице, пока Василь свежую солому перестилал. Милка наотрез отказывалась ходить на привязи, вот и приходилось с довольным ответственным делом Барбосом бродить вдоль заборов по улочке туда сюда, пока козьи морды соседские кусты обьедали.

Вениамина привез Сашка. Следом вылезла Елена Слегка Помятая с Ольгой в обнимку. Похоже спелись птички, теперь не отвертеться от нового проекта, вон глаза горят у обеих. Сейчас по второму кругу убеждать пойдут.

Лиза ткнулась носом в широкую грудь своего защитника. Только и успела вдохнуть родной аромат хвои, смолы и капельку мускуса, как была обнята здоровой рукой и не стесняясь остальных, под присвист Сани и хихиканье девчонок, поцелована долго и всерьез. Если б не гости, еще непонятно чем бы это приветствие у калитки обернулось.

– А теперь отошел от охраняемого объекта и открыл доступ к телу. Захапал себе, непонятно с какой стороны подойти.

Бесцеремонность похмельной Ленки была заразна и Лизу в две руки выдернули, как морковку из грядки из под крыла улыбающегося Вениамина. Смотреть на его ожившее лицо, что теперь не скрывалось под маской невозмутимости, а весело и радостно ухмылялось, было сплошным удовольствием. Подруги облепили вчерашнюю именинницу с двух сторон, весело продолжая начатую еще в машине беседу.

– Нет, ну ты рассуди нас. Нужен вам креативный директор или нет. Кто рекламу крутить будет, интервью давать и на публику лицом работать. Нет Оль, вы с Лизаветой не подходите никак, тут талант нужен и физические данные. Лиз, я ж не за деньги прошусь в команду. Я за идею готова работать.

– Пошли в дом идейная ты моя. Если на то пошло Оль, то Ленку нам все равно в штат придется брать. Хоть директором по рекламе, хоть штатной ведьмой на окладе. Здесь целое направление лечебного питания банками ночью гремит, скоро ставить будет некуда. Сейчас Милку заведу и все расскажу. Удивительно, как эта комсомолка еще не проболталась всему полит собранию.

– Я была нема, как рыба! Ни слова, ни намека, ни крошечки информации не рассказала.

Тут уже Ольга прыснула, забыв о своей сдержанности и стеснительности. Назвать эту богиню орального взаимодействия с окружающим миром немой рыбой было как минимум вершиной самопиара. Весь вечер Ленка окучивала Бориса, выспрашивая, выпытывая, предполагая и предлагая. Потом перекинулась на уставшую с дороги Ольгу и только муж с детьми смогли увести разошедшуюся красотку от жертв ее многословия. А тут рыба немая. Конечно верим. Хотя по глазам Лизаветы было видно, что между двумя подругами еще есть множество тайн, куда Ольгу еще не пускали.

Саня только рукой махнул приветствуя. Пока он перепарковывал свою машину, Милка королевой зашла во двор вслед за хозяйкой, а вот мелких безобразников девушки ловили по всей улице. Очень интересная игра, бегают, повизгивают, в ладошки хлопают, не то, что строгие воспитатели будущих хранителей. С теми не забалуешь.

Вениамин опять приобнял подошедшую со здоровой стороны к нему Лизу. Прижал к себе, покаянно признался, что хотел один пораньше уехать к ней, вдвоем побыть, но веселая компания сторожила влюбленного прямо в коридоре пансионата у двери номера. Если только в окно прыгать.

– Давай пока без прыжков обойдемся. Напрыгались уже. Это бы долечить.

Лиза с сочувствием косилась на подвешенную на повязке руку, стараясь попадать в шаг и не дергать итак растревоженное объятиями плечо.

Пока все здоровались с дедом Василием и ставили чайник на плиту, проскользнула в спальню в поисках Сашкиной флешки. Обещала вернуть, да забыла куда сунула. Наконец шумная компания расположилась за столом на кухне перед Сашкиным ноутом, что он привез с собой и как ребенка нес у груди.

Флешку не глядя спрятал в карман, кивнув Лизавете, чтоб не привлекала больше к ней внимание.

– Итак, люди, как я понимаю, тут все входят в ближний доверенный круг. Ходить вокруг да около долго не будем. Про ваши дамские затеи потом поговорите. Сейчас о серьезном. Товарищ майор ввел в курс дела и я набросал тут карту похищений и заодно одна идейка родилась, как твоего, Ольга, научного руководителя на вшивость проверить. Он, говоришь, не знает, что ты в себя пришла?

– Да Боря с Веней такую конспирацию развели, что я считай еще в Сербского лежу в палате без сознания. Даже родителей подальше на лечение отправили моих, чтоб лишнего никому не сболтнули. Полная информационная изоляция.

– Ага, надо Ваське сказать, чтоб видосы порезала. А то она вчера снимала всех кого не попадя. Секундочку.

Ленка подхватывающая любую аферу на лету, быстро набрала помощнице и вышла в комнату, чтоб не мешать.

– Значит с этим вопросом разобрались. Переходим к шутке юмора. Оль, дай свой телефончик. Лиза, найдется белая простыня на фон? Будем селфи делать на больничном фоне.

– Тогда лучше на кровать ее уложить. У меня подушка как раз белая, без узоров. А тебе зачем?

– Фокусы показывать буду. Идите фоткайтесь, а я сеть пока поищу в этом медвежьем углу. Говорил я тебе майор, надо было сразу все оборудование брать. Все равно интернет сюда тянуть будем. Сейчас точку доступа себе организую и дальше шаманства продолжим. Я сегодня ночью такую фишку сваял, пальчики оближешь. Изящная должна пакость получится. Все не мешайте. Фотку мне принеси, где ты красивая, но не в себе еще.


Глава 5. Явь. Шалость удалась.

Вернувшись на кухню, девушки застали уютную картину чаепития. Веня поставил чайник и нашел самую большую кружку. На столе образовались печеньки и шоколадные конфеты. Саня, как хомяк, засунул конфету за щеку и прихлебывал заварку, не дожидаясь, пока засвистит чайник.

Фотка получилась отличная. Ольга близоруко щурилась на белоснежной подушке, неловко прикрывая голые плечи одеялом. Полная беззащитность и немного эротики.

– А вот теперь мы возьмем твою почту и отправим на известный тебе адресок. Нет-нет, не торопись. Сейчас еще одну печеньку – и я буду готов. Пароль помнишь? Вот сюда забивай и фотку скинь мне. Надо нам ее, родненькую, подготовить. Говоришь, хороший человек твой научный руководитель? Имя у этого прекрасного человека есть? Володенков Владимир Николаевич? Командир, это ты про него мне говорил? Ага-ага. Минуточку ждем – и вуаля.

На экране в прикрепленном файле почты болталась фотка Ольги. В теме письма довольно хмыкающий Санька написал “Помоги мне”, потом помотал головой, исправил на “Помогите отсюда выбраться” и нажал Отправить.

– Ну, теперь осталось только ждать. Если плохой дяденька достаточно любопытен, то почту он свою не отключал. Выходов-то на него нет, да и следов особо не оставлял. Если бы не Лизаветины связи в тонких мирах, то хрен бы вы вообще Ольгу отыскали.
Откроет наш синьор Бармалей письмецо, а там фоточка. Достаточно ее открыть, чтобы моя маленькая програмулька начала работать. Вот тут он и попадется. Ты, майор, мне почту скинь, куда всю его переписку тебе потом слить. Будет он писать, написывать, а мы на сервак удаленный все это будем получать: и туда, и обратно. Зеркало – дело простое и надежное. А самое приятное, что эту фигульку ни один штатный антивирус не выловит. Ну все, ребятки, курим бамбук.

– О, чаек поспел! Давай, хозяйка, чего там в холодильнике осталось. Будем разговоры разговаривать и новый ноут имениннице настраивать. До старого меня только допустите, мне полчасика надо посидеть в тишине и спокойствии.

Никто, кроме Вени, ничего не понял. Дед сидел на табуретке тише мыши, только бороду свою топорщил от любопытства, пытаясь заглянуть в экран из-за плеча компьютерного вредителя.

Стол оккупировали Ленка с Ольгой, разложив бумаги по медицинскому центру веером, как в гадательном салоне.

– Вот смотри, как удачно все складывается. Пока Ольга у нас инкогнито пребывает, да и тебя Вениамин светить не даст, я вам сильно пригожусь. Возьму оставшуюся пару недель отпуска, и с Борисом посмотрим помещения. Рекламу пока пускать не будем. Ограничимся сарафанным радио. Есть у меня на примете товарищи с нервным срывом. Рекламщики вообще народ болтливый. Если одного подлечим, считай, клиентурой на год обеспечены. Я тут такой рецептик вычитала. Ой. Лиз, ну можно уже рассказать? Я взорвусь скоро. Столько всего наделали, а использовать не на ком.

– Да говори уже, хвастайся. Выпускница кулинарного техникума имени бабы Милы. С таким научным руководителем, как Прохор, я за зелья твои спокойна. Это не мои попытки сварить чего-нибудь, вот тогда ховайся под лавки. Дед и то пельменями предпочитает перебиваться, пока я на кухне хозяйничаю.

– Вот, товарищ юрист, мотай на ус. Будете на совместном проживании, придется тебе кашеварить. Не все коту масленица.

Ленка не могла не ущипнуть, но, весело подмигнув, разрядила обстановку.

– Тьфу ты, язык твой без костей. Мелешь и мелешь, язва прободная, а не баба. Пойдем, Веньямин, подымим на крыльцо. Я от этих шуточек ейних не знаю – то ли за самогон хвататься, то ли за пулемет. Мало тебя, Ленка, муж бьет, поди языком не размахивала б почем зря.

– Ну все, завелся, как старый трактор. Пошутить нельзя. Давай на мировую, Василь Акимыч. И в мыслях не было Вениамина с Лизой обидеть. Шутка это была, безобидная.

– Я тебе еще прошлую шутку не забыл, а ты опять Лизавету не пойми куда тянешь. Хорошо живем, на жись хватает, не – не сидится ей, баламутке. А впрочем, решайте сами, коли старших слушать не хотите. Потом локти кусать будете, да поздно.

Дед махнул на бумаги рукой и, шаркая, вышел с кухни. Лиза только глазами успела проводить правдоруба своего. Вениамин успокаивающе покачал головой, чтоб сидели и не вскакивали, и вышел успокаивать Акимыча.

– Ну и зачем? Вы вообще вместе находиться не можете, не поцапавшись.

– Ладно, каюсь. Потом извинюсь, ну правда, пошутила неудачно. Давай дальше смотри, чего мы с ребятами набросали.

Оставив бумаги на завтра, Лиза пообещала все внимательно прочитать еще раз и подумать, как и куда болящих можно будет поместить из их собственных снов. По всему выходило, что нужно будет какой-то санаторий организовывать с индивидуальными снами. Может, Лексей Борович советом поможет. Прыгать в эту авантюру без подготовки Лизавета была не готова, как и домой к Милке тащить незнакомых людей.

Пискнул Санин ноут. Похоже, рыбка клюнула, проглотила наживку, крючок и поплавок в придачу. Пора было подсекать.

Сдвинув на край стола документы Саня растопырил локти, склонившись над экраном. Щурился он недолго. Полоса загрузки на выпавшем окошке стремительно двигалась, наполняясь мегабайтами информации с чужого компа, а с ней и ползло вверх настроение их компьютерного гения.

Показав примолкшим девченкам большой палец он стал мурлыкать какую-то песенку, а потом забывшись напевать ее в голос. Мотив был странно знаком, но слова оказались совершенно другие.

… Вспомните, что где-то
Бродит вовсе голый,
С вами, в общем, не знакомый,
Снежный человек.
– А вот и познакомимся!

Открыв следующее приложение он быстро строчил в командной строке, продолжая петь припев уже не стесняясь невольных слушательниц.

И улыбка, без сомненья,
Вдруг коснется ваших глаз,
И хорошее настроение
Не покинет больше вас.

– А мы вот так его еще. И вот так! Очень интересный дядечка, сколько всего в одном месте хранит. Ну держись профессура, тебя ждет десантура.

И с места в карьер продолжил вокальное исполнение старого шлягера на новый лад, постукивая пальцами для аккомпанемента

Если вас за ногу
Кобра укусила,
Если жить осталось
Только полчаса.
Помолитесь богу,
Соберитесь с силой
И как в детстве начинайте
Верить в чудеса.
– Ча, ча, ча.
Отбил барабанную дробь и снова затянул приятным баритоном, ничего не объясняя и тем более не обращая внимание на вылупившихся дамочек, что боялись даже пикнуть во время неурочного концерта.

Пошел второй припев, когда заскрипела дверь и продолжая что-то говорить друг другу вошли мужчины после перекура.

Саня наконец-то обратил внимание на публику подмигнул Вениамину и изображая игру на воображаемой гитаре пропел последний куплет с особым актерским пафосом

Если вам замены
Нету из России,
Если не пускают
Встретиться с женой,
Вспомните, ребята,
Робинзона Крузо,
Как двенадцать лет прожил
Он лишь с одной козой…

Куплет допеть ему не дали. С любимой присказкой про лешего Василь Акимыч успокоившейся было попытался дать подзатыльник новоявленному Кабзону, но промахнулся. Увернувшись от карающей длани хулиган подхватил ноут и выпрыгнув из-за стола сунул под нос насторожившемуся Вене.

– Нет, ты глянь какая картина маслом. Этот хрен забугорный еще и пароли все на видном месте хранит. Командир, давай уже ломанем его нормально. Чего цацкаться? Никто не узнает, мамой клянусь. Пойдем на воздух, чего-то курить охота, да и репертуарчик мой на аплодисменты нарвался от благодарной публики.

Шут гороховый поклонился, шаркнул ножкой, вызвав дружное хихиканье у женской половины компании и выскочил как черт из табакерки с кухни. Пожавший плечами Веня опять махнул Лизе здоровой рукой, что он со всем разберется и вышел впустив хвостатый подарок. Базилио с торчащим морковкой хвостом громко заявил, что он проснулся и срочно хочет есть и может даже писить. Хулиганские куплеты были тут же забыты, а вот мелодия привязалась ко всем и то тут, то там на кухне раздавались мелодичные напевы девчонок, пока те кормили и гладили котенка. Один дед Василь, сидел насупившись на весь белый свет с неприязнью глядя на злополучные бумаги и ворчал про то, что раньше припаяли бы статью за такие песенки, а каким приличным человеком казался.

Пока прекрасное трио отпаивало Акимыча чаем и гладило кота, мужчины наконец-то договорились о чем-то важном. Сашка засобирался обратно к жене в пансионат, усиленно моргал Ленке и Ольге и косил взглядом на потупившуюся Лизавету. Наконец до гостей дошел смысл пантомимы и Елена Велеречивая сладчайшим из своих голосов предложила достопочтимому Василь Акимычу прокатится с ними до Розочки Абрамовны. Очень та хотела по парку погулять, а не с кем. Поигрывая бровями смотрела на Ольгу, пока и она не включилась в игру по оставлению влюбленных в одиночестве. Так под руки и вывели принарядившегося деда. Обещали вернуть через пару, тройку часов вместе с козоводами.

Когда машина полная гостей моргнула фарами и тронулась по деревенской дороге, Вениамин признался, что это он Сашку попросил.

– Лиз, пока никого нет, у нас с тобой один вопрос остался не решенный. Это правда важно и лучше без свидетелей.

Лизавета только взгляд испуганный успела поднять на стоявшего близко, близко Веню. Тот чмокнул ее в кончик носа, развернул и повел в спальню недоумевающую и растерянную. На сцену соблазнения это никак не походило. Там патче, что со сломанным плечом только в боливудских блокбастерах герои умудряются и сексом заниматься и танцевать одновременно. Дело было явно не чисто.

– Я тебе пакет оставлял на время, ребята сегодня должны заехать забрать. Итак парня на нарушение подбил, хватятся улик – тут служебным несоответствием не отделаешься. Не получилось по волшебному, будем по простому продолжать искать. Эти горемыки пропавшие точно не виноваты, что мы с тобой по больницам отлеживаемся. Сашка обещал помочь чем может.

Сквозь розовый туман гормонов слова проходили тяжело. Лизавета Петровна в мыслях уже припадала к крепкой мужской груди и сильные руки его обнимали ее дрожащее тело, а тут какие-то улики и пропавшие люди. Хотелось встряхнуть головой как мокрая собака, сбрасывая неприличные картинки 18+, что роились в воображении.
Сделав шаг назад и разорвав дистанцию с предметом своих девичьих фантазий, Лиза открыла створку окна, глубоко вздохнула и предложила провокатору присесть, пока вспомнит, куда спрятала вещдоки.

Глава 6. Сон. Созвездие гончих коз
Пакет лежал среди ее полотенец и наволочек забытый и не распакованный. Обещала посмотреть, попробовать, люди на служебное преступление шли, а она даже не притронулась – ясновидица фигова.

– Так, у нас с тобой пару часов есть в запасе? Посидишь со мной немножко, чтоб разбудить, когда приедут?

Проснувшаяся совесть жгла изнутри изжогой, так, что комок в горле не проглотить. Эти мужики целую операцию придумали, связи подняли, чтоб людям попробовать помочь, а она просто забыла. Возражающий было Вениамин был аккуратно пересажен на край кровати и сновидица с красным как помидор лицом стала снимать с себя тапки и носки. Совсем не о том мечталось, но тут сама себя потом поедом сгрызешь, если не попробуешь что-нибудь узнать.

– Может все таки не стоит? Ты только сама с больницы вышла. Лиза я с тобой пойду. Одну не отпущу. Или так или никак. Что надо делать?

Рядом с улегшейся сновидицей не отпуская руки лег и сам Веня. Нераспакованный пакет теперь оказался между ними.
– Просто ляг и попробуй заснуть или просто рядом полежи. Не мешай только. Я быстро.

Настроившейся на долгое засыпание Лизавете оказалось нужно было только закрыть глаза и мысленно позвать Амалфею. Дремавшая чутким послеобеденным сном химера, притянула хозяйку в сновидение, прихватив на королевское ложе и самца человеческого. Что хозяйка выбрала, то и нам в родню сгодится говорил весь козий вид, когда рогатое чудовище обнюхивало открывшего глаза безопасника.

– Здрастье.

Очутиться в кровати в любимой женщиной во сне, куда провалился через мгновенье, как лег, это одно, а вот нос к носу столкнуться с рогатым, бородатым чудом, что еще и в лицо лезет – это совсем другое. Единственно, что спасло мужчину от падения это Лизина рука. Она по-прежнему крепко сжимала ладонь спящего.

– Милка, это свой. Отстань от него, дело есть.

Лиза потянула с кровати Вениамина, прихватив под мышку пакет с вещами. Действуя скорее по наитию, чем имея четкий план – крикнула домовому.

– Прохор! Помощь твоя нужна.

Опешившему Вене предстал в проеме маленький бородатый старичок толстовке со спайдерменом, джинсах и разноцветных кроссовках. Поклонился с почтением.

– Доброго здоровьица. Совет да любовь. Дом без хозяина, что сарай без крыши. Мое почтение, добро пожаловать.

Лиза скосила взгляд на кивающего китайским болванчиком Веню и прервала ритуал знакомства самым бесцеремонным образом.

– Нам уйти надо. Дома никого нет. Если гости приедут, урони чего-нибудь или разбей. Надо нас там наяву разбудить. Справишься?

Глядя на округлившиеся глаза домовенка, подумала было, что идея не сработает, но тот только начал кивать, то-ли передразнивая Вениамина, то-ли сам по себе.

– Это значит мы со всем старанием. Дом на замок, чужой не войдет, коли распоряженьице есть такое. Коли добудиться надо, это тоже сподмогнем, как скажете. Только поаккуратнее там Лизавета Петровна, волненье за вас шибкое имеем. Вы уж поберегите себя.
– Не волнуйся, мы туда и обратно, главное разбудить не забудь.
– Да как можно, коли хозяйка слово сказала, так будет исполнено в полном соответствии. Не беспокойтеся, здесь все по порядку, значится будет.
– Мы туда и обратно. Мы быстро.

Повторила скорее для себя Лиза и пока не потеряла боевой настрой, шагнула с крыльца. Во дворе вместе к рогатыми бандитами обнаружились и из будущие владельцы. Похоже сегодня все решили себе сиесту устроить после обеда. Лиза прошла мимо, кивнув Милке, чтоб следовала за ней, но не тут то было. Два мелких охламона, вырвавшись из рук воспитателей рванули за матерью, за ними поднялись и трое взрослых.

– Если дозволите, тресветлая госпожа, мы с вами. Детей пора приучать к большой охоте. Не век же им во дворе куковать.
Милка подтвердила коротким меканьем, что банду пора выгуливать на воле. Ткнула калитку рогами и вопросительно посмотрела на Лизу.

– Ну если собрались сами не знаете куда, лишь бы на месте не сидеть, то запрещать не буду.

Вспыхнувшая в голове идея использовать химер в качестве поисковых собак обретала форму и содержание. Там же не сходя с места, раскрыла злополучный пакет и подсунула под нос любопытной Амалфеи с отпрысками.

– Надо искать! Ищи Милка, нюхай.

Коза недовольно фыркнула, выражая возмущение таким варварским использованием Хранителей, но Лиза была непреклонна. Или пан или пропал. Рисковать еще раз и просится под крыло ворона, что опять занесет неведомо куда, останется только на крайний случай. Тут стоило попробовать своими силами разобраться.

Представив, что летит над землей, поднимаясь все выше и выше, послала Милке мысленно этот образ с просьбой, с желанием отыскать пропавших сновидцев. Горячий комок в горле, что звался муками совести она тоже отправила и вину за свое разгильдяйство и головотяпство вдобавок. От такого коктейля химера только чихнула, укоризненно посмотрела на хозяйку, но нос в пакет сунула повторно. Козлята вслед за матерью полезли в этот полиэтиленовый мешок, чуть ли не с ногами. Кто-то из мелких еще и успел прихватить зубами мягкую игрушку, пока вытаскивали.

Теперь можно было начинать. Привычным уже гуськом, положив руки на плечи друг другу поисковый отряд вышел из калитки.

После бесед с Ольгой и Розой Абрамовной механизм управления сновидением был, как на ладони – бери и твори. Дурацкий термин “осознанность”, что краеугольным камнем торчал из всех объяснений, ей вообще был не нужен. С самой первой встречи с бабушкой эту осознанность ей полотенцем вбили. Оставалось только верить в себя и плевать на препятствия, как в бессмертном кино Лизиного детства.

– Вспомни, ты же летала во сне. Это всегда казалось так просто, какое-то незначительное усилие и вот ты уже паришь над землей, в самом своем естественном состоянии. Это совсем не сложно.

Уговаривала себя, настраивая на нужный лад во главе паровозика, что выходил в серое туманное небытие из калитки ее собственного сновидения.

Милка взмахом крыльев закрутила небольшие вихри из петель тумана и под ногами путников раскинулся далекий город в туманной дымке. Лиза только екнула, забыв все свои настройки. Нелепо взмахнув руками, провалилась в небо под собой, зажмурившись от ужаса.

Ощущения падения, но не камнем вниз, а скольжением. Рука Вениамина, что ни на секунду не отпускает Лизавету, удерживает, направляет. Раскинув руки и ноги он парит, удерживая сновидицу рядом с собой.

– Расслабься. Ты с парашюта чтоли не разу не прыгала. Ляг на воздух, как будто плывешь. Я тебя держу, давай вторую руку!

Рядом парили Хранители Севера и Юга, радуясь неожиданному приключению. Ингвар, растянув полы куртки, как белка-летяга выписывал в воздухе фигуры высшего пилотажа. Воздух удерживал неумелую летунью встречным потоком, приподнимая, подталкивая, не давая уйти в пике.

В связке с улыбающимся Вениамином, что держал уже обе разведенные по сторонам руки, страх отодвинулся, отпустил свои когти, что дергали тугой комок под ребрами и открылась даль бескрайнего небасвода. Земля не приближалась стремительно, а лоскутным одеялом плыла под ними. Серые, натянутые струны дорог и зеленые островки леса, жилые районы, пустыри промзон, складывались в мозаику, карту со спутника. Москва раскинулась, как огромный спрут на тверди, вытянула свои щупальца все дальше от центра, захватывая все новые территории.

Амалфея пронеслась мимо ЛИзаветы, чуть не задев крылом, за ней наэлектролизованными шаровыми молниями, бешено взмахивая крыльями летели оба козленка, выписывая невероятные кульбиты и похоже еще не очень понимая, как управлять поворотными рулями. Хвосты, в одночасье ставшие малым подобием маминого драконьего великолепия, болтались, больше мешая, чем помогая полету.

Лизавета рассмеялась от захлестувшего ее чувства полета, отпустила одну руку и раскинувшись, наконец, легла на воздух, позволяя потоку нести ее вслед на целеустренмленной химерой.

– Ищи Милка! Ищи дорогая! Хоть кого найти попробуй!

За пазухой нагревался пакет с вещдоками, что Лиза успела сунуть перед шагом в неизведанное. Наверно стоило пройти по каждому сну из пропавших, не спеша, взять вещь человека, думать о нем, идти в его сон, а не вот таким гуарским наскоком пытаться обьять необьятное. Она даже толком вспомнить не могла сколько там человеческих судеб в этом пакете.

Вслепую, свободной рукой пошарила в шуршащей мешанине вещей и наугад вытащила игрушечного зайца, что так радостно трепал один из рогатых бандитов.

– Чье?

Вениамин покосился на игрушку, нахмурился на мгновение и выдал короткую справку
Юля Барченкова, 19 лет,проживает в Алтуфьевском районе. Студентка Темирязевской Академии, семья полная, есть младший брат. Натура романтическая, увлекающаяся, вела сетевой дневник, описывала сны и намекала на тайные знания, что ей открыл Учитель. Пропала десять дней назад.

На окончании фразы мелкий негодник, подлетев к Лизе выхватил понравившеюся игрушку, дернув ее из руки. От рывка, раскрывшийся пакет выскользнул из груди Лизаветы, вещи и предметы из него рассыпались в воздухе, не спеша падать, парили мусорным облаком вокруг поискового отряда. Вспыхнул белым огнем шелковый платок, оставив лишь облако пепла, рядом в труху рассыпался чей-то брелок. Один за другим улики превращались в серый пепел, оставив лишь игрушечного зайца, цепочку с кварцем и черную футболку с принтом, что размахивая рукавами продолжала парить на расстоянии вытянутой руки от Лизаветы.

– Ищем тех, кого можем найти! Смотри, он взял след!

Вениамин взял бразды правления в свои руки, направляя за собой Лизу и подхватив оставшиеся целыми предметы пропавших. Мелкий озорник, продолжая удерживать зайца удалялся от компании, все быстрее. За ним, как инверсионный след расползалось серым маревом небытие, утягивая за собой и компанию сновидцев. Внизу мелькали, смазываясь от все возрастающей скорости улицы, жилые районы многоэтажек и стальная полоса изогнутой реки, что резала город безумным росчерком.

– Так, Кутузовский, МКАД, Новая Рига… Он на запад нас тянет! Не оставайте!

Вениамин фиксировал пролетающий внизу пейзаж, успевая и команду подбадривать и Лизу придерживать. Амалфея парила над погоней, не мешая, но и не выпуская своих отпрысков из виду. Потянулись коттеджные поселки, какие-то деревеньки, промелькнула и исчезла египетская пирамида в чистом поле, что удивила ЛИзу больше всего. Такого она еще не видела наяву.

Маленькая шаровая молния влетела в открытое окно двухэтажного здания. Территория была огорожена, похожие друг на друга строения напоминали пионер лагерь или дом отдыха.

Запустение еще не было явным, но трава уже отвоевала свое право расти на ступеньках входа и закрытые металлическими щитами окна первого этажа подразумевали, что обьект скорее законсервирован, чем используется по назначению.

– Так, с местом определились. Я потом на карте посмотрю, как летели. Надо мелкого вытаскивать и пошли отсюда. Сначала проверить все нужно.
– Подожди Вень, не так срочно.

Лиза опустилась на землю и бесстрашно пошла за козленком в здание. Судя по поведению парящей над крышей Милки опасности для них не было никакой. Пустой холл и лестница на второй этаж. Топающие за ней мужчины сбивают настрой и взмахом руки она просит отойти на пару шагов назад. Прислушаться, вобрать в себя воздух и пространство заброшенного здания. По мысленной связи с химерой найти малый, неотделимый комочек счастья, что смог пройти по следу, осилил, загнал ускользающую добычу.

Малыш стоял над очередным ледяным гробом, тыкал его рожками и подсовывал игрушку. Лизавета уже такое видела в вороньем особняке. Незнакомая ей девушка, застывшая в мучительном спазме сквозь куб замерзшей воды, спала в своем собственном сне, как мушка в смоле. Размерами эта глыба превосходила Ольгино заточение, от нее тянуло стылым холодом навьего сна. Казалось само пространство вытягивает свет и тепло. Мгновенно замерзли босые ноги и онемели пальцы на руках, и дотянувшись до козленка, Лиза сдернула его с ледышки и передала в заботливые руки хозяина. Ингвар прижал малыша к груди, отогревая окоченевшие копытца, что успели подернуться потусторонней изморозью.

– Ты туда не пойдешь. Давай сначала проверим наяву. Савченко и Игнатова следующим рейдом будем искать, остальные, похоже уже двухстотые. им уже не поможешь. Пошли, ты сама как ледышка стала.

Вениамин тянул за руку, из пустого зала, ледяного пола, вросшей ледяной темницы. Не давая сделать героическую глупость, не оставляя ни единого шанса Лизавете вырваться из захвата теплых рук, а потом подхватив замерзшую сновидицу на руки просто вынес по лестнице вниз, не спрашивая и не слушая слабых возражений.

Опустошенная Лизавета скукожилась у него на груди, как будто само пространство вытягивало из нее все силы, убаюкивая ледяным сном, замедляя реакцию, нашептывая многоголосьем “Замри, не шевелись, отдохни, не торопись, ш-ш-ш спи, усни с нами..”

Только теплый нос спустившейся на землю химеры, что ткнулся в лицо и кольцо рук Вени удержали, не дали провалится в безразличие и холод, что пронизывал девушку насквозь.

– Выходим. Милка давай домой, детей забери.
Отстукивая зубами дробь скомандовала хозяйка. С таким она еще не сталкивалась. Здесь нужен был совсем другой подход.



Глава 7. Сон про печку
В дом Лизавета не пошла. Озноб от прикосновений к ледяной глыбе не проходил и махнув Прохору, чтоб открыл дверь для химеры и ее потомства, она потянулась за бабушкиными часиками. Дело было нечисто, у нее такого не случалось еще ни разу, даже когда за брошкой ходила.
– Я с тобой.
Вениамин и не думал отпускать дрожащую от внутреннего холода сновидцу. Шагнул к калитке шаг в шаг с Лизой, все решив для себя и не ожидая согласия.
Баба Мила встречала у порога дома. Нарядная, с бусами и цветастым платком подпирала камнем дверь снаружи. В гости собралась или на свидание к ненаглядному своему Силуяну, никто даже спросить не успел. Лизе было все хуже. Холод пробирающий до костей не позволял сделать глубокий вдох. Приходилось дышать обжигающий воздух сквозь сжатые зубы, маленькими быстрыми глотками. Казалось, что теплый ветерок вечного полдня во сне несет мелкие льдинки и северную стужу. Как будто она босиком в пижаме сдуру сунулась в тридцатиградустный мороз и никак не могла из этого состояния выйти. Бабушка всплеснула руками, отпихнула ногой запорный камень, раскрыв дверь на всю ширь, скомандовала Вениамину:
– Чего телепаешься, давай бегом ее тащи. Ох ты ж леший-то. Лихоманку какую подхватила что ль? Я сейчас, я мигом.
Проскользнув перед Веней, что на руках занес Лизавету в дом, смахнула с лавки какие-то пучки травяные и стопку полотенец. Охнула, прижав горячую ладонь ко лбу окоченевшей внучки.
– Слушай меня служивый, да запоминай. Сейчас любое промедление такого вреда стоить будет, что не расхлебаешь. За печкой пошарь, там лопата деревянная для хлебов стоит – тащи сюда. Заслонку отодвинь, из печки чугунки достань, да на стол ставь. Куда голыми руками полез, ухват на что? Бестолковый какой мужик. У донышка подводи да приподнимай, все нормально хватается. Печь мне не выстуди.
Сейчас девонька моя, сейчас. Бабушка тебя в печку запихнет, на лопате испечет. Сглаз, худобу в трубу печную унесет. Сымай рубашку-то, пошевеливайся, и штаны свои шелковые. Куда руки тянешь, вцепилась она. Чего я у тебя не видела? Нету в наготе срама. Мужик твой баб видал голых столько, что ни в одной бане не моется зараз. Отдай, говорю рубашку, дура ты бестолковая.
Маланья с силой выдернула из рук Лизаветы пижамную рубаху, которой та пыталась прикрыться. Голая, жалкая, замерзшая до предела, она уже не понимала, что ей хотят добра, судорожно цеплялась за одежду, что не грела, но хотя бы как-то укрывала покрытое мурашками тело.
– Лопату принес? Да не то ты показываешь, ну как весло деревянное, да вот оно, клади давай на пол. А ты садись, коленки сожми, руками обхвати, голову меж коленей и локти, локти не растопыривай. Ох, бестолочь, хоть сама показывай. Уселась? Ну давай, помолясь в печку ее. Э-э-эх, взяли!
Беспрекословно подчиняющийся Веня, как заколдованный злой ведьмой, удерживал Лизу в противоестественной позе эмбриона на хлебной лопате. Обхватив руками, приподнял ее с пола, а сзади безумно хихикающая бабка подсовывала деревянную лопасть под попу и пятки. Огромный черный зев русской печи приближался стремительно и неотвратимо. Ее действительно попытаются запечь, как каравай, вместо того, чтоб помочь.
– Я тебе поору сейчас по мягкому месту. Ну-ка руки убрала быстро, веником получишь, не посмотрю, что выросла. Не трожь руками, обожжешься, да с лопаты не слезай, будет жопа горелая. Вот и ладненько.
Подавив сопротивление внучки на корню, Маланья с цирковой ловкостью подпихнула скрюченную страдалицу с шестка в зев печи и закрыла заслонку. Жар от подернутых пеплом углей и замкнутое пространство свода обволакивали горячим суховеем. Где-то сверху отодвинули вьюшку и у Лизы начали покалывать кончики обмороженных пальцев на ногах. Холодные мурашки бежали вверх по позвоночнику, раз за разом сдуваемые раскаленным воздухом. Пылали голени, обращенные к горнилу, и спина, что чуть-чуть не касалась железной заслонки. Чудилось, что и она светится малиновым жаром, но повернуть опущенную меж колен голову в этой печной утробе не было никакой возможности.
– Поддай, поддай хозяюшко! Уважь старушку. Не пожалей угольков-то! Шибче, шибче!
Раздавались вопли безумной бабки за каменной темницей. От криков ее угли, будто действительно, на них кто-то дул, начали разгораться: из черно-багряных с сизыми проплешинами пепла, превращаясь в алые, с белыми раскаленными трещинками и язычками пламени. Жар усиливался. Теперь стали гореть и плечи. Озноб от нездешнего, потустороннего холода отпускал свои когти. Ступни ощутимо припекало, еще чуть-чуть и Лиза задергается не в силах больше терпеть эту пытку, обжигаясь о свод и стены. Еще секунда и биться ей пойманной птицей о раскалённую заслонку.
– Бабушка, выпусти меня. Жарко!
– Вот, видишь и голос подала, а то притащил синюшную, краше в гроб кладут. Терпи, Лизка. Печной дух и не с такой немощью справляться обучен. До корки не поджарим, а остальное отвалится. Эх, годы мои не те, разобралася б этим супостатом, ишь че удумал. Девку мне заморить решил. Ну-ка подвинься солдатик, дай плесну для парку.
На секунду отодвинулась заслонка, внутрь нырнула рука с ковшиком и хлестким движением кисти мимо Лизаветы, прямо на угли, плеснула травяного взвара. Чуть коснувшись бока скрюченной в три погибели девушки, убралась обратно, задвинув заслонку на прежнее место.
Горячий пар с шипением заполнил все небольшое пространство свода, угли шипели рассерженными змеями, и Лизавета вдыхала травяной дух, обжигая гортань горячим мятным воздухом. Руки стали скользкими от пота, по спине потекли ручейки, мгновенно намокли волосы, облепили лицо, а она наконец осознав, что страшные сказки все врут, дышала, всхлипывая и не утирая слез.
Как будто с соленой водой выходило из нее это напускное колдовство, что прилипло в чужом сне. Осыпалось пеплом, смылось паром.
– Может, лучше в баню меня? Я уже готова вылезать. Мне лучше, правда! Баб Мил, выпускай!
– Сиди, кому сказала! Прыткая какая, собралась она. А ты не дергайся, а то следующим полезешь за суженой своей. Баню ей. Когда б я ее тебе топила? Пока прогреем, ты б уже окочуриться два раза успела, дура бестолковая. Хотя идея-то дельная. Шел бы ты, мил человек, баньку мне растопил. Справишься один, аль помочь попросить кого? Ну не кивай, иди тогда. За домом аккурат и увидишь, не промахнешься. Лизка, ты давай рассказывай, чего натворила, куда опять полезла, немочь бледная. Не молчи, а то жарку поддам, мало не покажется.

Когда Вениамин вынимал разомлевшую Лизавету из печных недр, все виделось уже не таким ужасным, как вначале. Широкая хлебная лопата, как лодка покачивалась плавно под попой, не позволяя раскаленному поду прикасаться филейной части. Горнило мягко светилось углями, и расслабившейся в конце экзекуции Лизе уже не казалось, что пальцы ног сейчас начнут покрываться волдырями и обугливаться от близости раскаленной топки.

Затекшую, не понимающую, как разогнуться из этого запеченного состояния девушку обернули в одеяло и так на руках в баню отнесли. Парить вениками и от сажи печной отмывать. Деликатное это дело бабушка мужчине доверять не стала. Донес, удостоверился, что все с внучкой гулящей нормально и вон из сна. Сороки на молодом ельнике трещали не переставая, похоже приехали за пакетом наяву, вот Прохор и попросил весточку передать. Канал связи через лешего у бабушки был налажен будь здоров. Шутка ли, с того света новости получать, да дружка проведывать в любое время.

Лизавета уплывала в сонную дрему, разморенная банным духом, согретая, многажды вспотевшая и чисто вымытая.

– Не спи Лизка! Негоже в чужом сне тебе нынче засыпать! Не смотри, что дом мой Муренка стережет, теперь только коза твой сон хранить может. Не пускай к себе чужих, двери не отворяй. За вещами своими пригляд имей наяву-то. Смотри, как упырь присосался – смертным сном тебя одолеть хотел вражина. Неспроста это девонька, ой неспроста. Вспоминай кому белье давала, чтоб еще и с кровями было. Через него тебя поймать решили, как хранительницу привязать, жизнь твою по минутке выпить.

Мы огнем ту связь порушили, но гляди крепко, по сторонам оглядывайся. Черное это дело, недоброе. Через покойника связь такую только и наладить можно. Коли вещи живого в гроб запрятать, то во сне будешь силу свою терять, пока сама за покойным не уйдешь. Кому такое непотребство только в голову пришло. Черная это ворожба, не отмоешься потом, сколько свечек не ставь. Исторгнет мир таку занозу, да может и поздно будет.

Ты меня слушай, да на ус мотай. Мусор за собой сжигай, не смей выкидывать. Вещи никому не доверяй, да сторожись девка. Второй раз вляпаешься, могет и не успеть помощь. Близехонько подобрались, кто-то рядом, что супостату передать твое мог.

– Я Витале давала вещи в стирку отвозить. Там и простыни были немножко с пятнами. Может он?
– Чего гадать, могет и он. Коли на одном попался, то и в прочем заляпаться мог. Как нынче узнаешь?

Вот узнать про это стоило. Лиза задумала, что Вениамина обязательно подключит, не постесняется гигиенических подробностей. Похоже поиски оставшихся бедолаг придется ему самому вести. Встрять еще раз в эту ловушку – спасибо наелась досыта.

– Это получается, что меня лично ждали? Знали, что приду и подготовились.
– Вот, наконец то через жопу и до головы дошло. Тебя душа моя и ждали, может не у этой девки несчастной, а по всем пропавшим раскидали. Чай простынка то не с носовой платок? Чтоб из дому не ногой, пока всю цепочку по звеньям не вытянете. Ты, радость моя, не за себя сейчас ответ держишь, а новый мир на огороде растишь. А ну как до дуба доберутся? Его сейчас повредить легче плюнуть. Молчи об энтом, чтоб ни одна душа даже знать не знала про наши дела. Пока в силу не войдет, будешь ты тише воды сидеть, да ниже травы. Итак ужо засветились на всю Ивановскую с дедом. Блогеры етить растудыть, что старый, что малая – один ветер меж ушей, да ума с горошину. Я Лизавет, молчала, покамест не прикипело, а тут слово мое такое будет. Чтоб никаких новых затей не смела даже думать! Пока хахаль твой разлюбезный вражину не вычислит сиди дома, да щи вари. Тоже вояка с одной стороны раскоряка. Как он с плечом таким тебя защитить то сумеет. У него пистолет хоть имеется? Я в телевизоре видала, что им положено при кобуре быть.
– Да найдется у него пистолет. Мне чего делать? Девченки такую интересную тему поднимают. Центр по сомнологии, я согласилась уже. Как людей подвести?
– Под монастырь тебя подвести девки хотят. Вот разберетесь за каким чортом жизнь твоя покойнику отдана была, так и хоть голышом пляши – слова не скажу, а пока одевайся и марш домой. Лексеюшку я сама предупрежу, чтоб сторожей поставил. Распустился старый хрыч, все ему мир да благолепие. Худо будет – в лес беги, тебя там и пешему ни конному не достать, а так домашний арест тебе. Чтоб ни шагу, ни носу за порог. Коли нужда какая во снах, то без Милки ни ногой, хотя чего с нее взять с козы бестолковой. Не распознала заразу, бестолочь рогатая, даром, что перерожденная. Все поняла или веником повторить по мягкому месту для вразумления? Иди ужо. Дела нынче лихие, не дадут бабушке отдыху и посля поминок отлежаться.
– Я поняла. Из дома ни ногой, про дуб ни слова.
– Ну хоть так, в куриных мозгах и три слова цельная энциклопедия.
Бабушка хлестнула Лизку при выходе из бане мокрым полотенцем по попе и та открыла глаза. Как у бабы Милы получалось так резво из сна ее выгонять? Даже подпрыгнула слегка на кровати. Ягодицы горели, как от настоящего удара. Вот тебе и сон в руку.


Глава 8 Явь. Сорочий патруль
Открыла глаза. На кровати ни Вени, ни пакета с уликами. Улетел сокол, только и оставил на подушке вмятину. Дед за печкой осваивал старый Лизкин ноут, гонял какие-то ролики на ту-тубе. Пора было вставать, проведать козу. Вдруг и на неё зараза эта перекинулась? Надо будет как-то Ленке с Ольгой намекнуть, что проект их откладывается. Мысли ходили по кругу в голове, как привязанные лошади. После экстремальных температурных скачков во сне, сил и желания двигаться оставалось на донышке. Хотелось просто лежать бездумно и смотреть на краснеющее небо за окном.
– Проснулась внучка? Говорят, кто на закате спит, тому сил едино не прибавится. Плохая это примета, ещё бабка твоя говорила, что мёртвое энто время, покойницкое, не для живых такой сон. Вот и ты давай уже вставай, разгуливайся. Чего ночью-то делать будем? Меня в расчёт не бери, у стариков сон короткий, а тебе здоровье беречь надоть. Веньямин наш как подорванный в столицу умчался, только и сказал, что позвонит тебе ввечеру. Меня-то ребятушки довезли на доме чудном на колёсах. Пора ужо отпускать их, загостили мы мужиков. У них свои дела поди имеются. Козлятки попривыкшие, да и нам мороки поменьше будет.
– Да, да всё верно. Ты Ивана попроси, чтоб на прививку нас записал и вет.паспорт какой-нибудь им выдал. Дают козам паспорта?
– Дык отчего ж не дадуть, привычки у народа такой нет, но коли попросишь, так не откажет поди. Он нынче у нас с Василисой как ниточка с иголочкой. Разгрузили старого, только и делов-то, что шутку какую немудрящую в кадре болтануть, али дураком прикинуться деревенским. Труд небольшой, а просмотров без энтих шуткований меньше на раз. Вот и получается, что без деда им никуда.
Василь Акимыч хорохорился, пытался разговорить хмурую свою работодательницу. Не нравилась ему эта идея с медицинским центром, а как подступиться, чтоб не упёрлась Лизавета, а прислушалась, пока не придумал, вот и ходил вокруг да около – почву прощупывал.
– Пойдём чайку что ль попьём. Я Милку-то на задний двор выпустил, нечай ноги разомнёт. Забор мужики нам поправили, да и Барбос приглядит. Вставай внуча, разговор к тебе серьёзный будет. Будем думу думать, покамест чужих нет.
Лиза не утерпела, вышла на улицу, пока дед на кухне ковырялся. Коза с удовольствием объедала соседскую сливу и траву, что лезла неровным газоном вместо прошлогодних грядок. Мелочь носилась друг за дружкой по дровнику, а на солнышке сидел, вывалив лопатой язык, дедов пёс. Умный охранник их только хвостом шевельнул, показывая, что всё под присмотром и хозяйский пригляд не нужен – сам справится. Пастораль из заставки виасат нейчер. Как будто и не было того стремительного полёта и страшной находки. Как будто действительно это всё ей приснилось.
На старую яблоню приземлилась сорока. Посмотрела на Лизу одним глазом, подпрыгнула и, коротко стрекотнув взлетела над крышей. Барбос насторожил уши, бухнул глухо и вразвалку, неспешно направился за угол дома. Кто-то заявился в гости. Хлопнула входная дверь. Акимыч с крыльца крикнул: «Чаво надо?», а потом, похоже, и сам пошёл встречать.
Хорошо было бы поинтересоваться и выйти, но разбираться с новыми гостями и шевелиться не было сил. Если свои, то и так найдут, а если чужие, то дед сам спровадит.
– Лизавета, подь суды. Дело есть. Кажись, по вашей с Ленкой специальности.
Дед был уже у калитки. С обратной стороны, опершись на забор, стояла продавщица из продуктового. Та самая, что собирала местные сплетни, да искала пропавшего мужа у Акимыча. Имя монументальной селянки вылетело из головы.
– Вот тебе Клавдия, внучка Маланьина, с ней и договаривайся. Я на энтот разговор только свой голос приложить могу. Дело нужное. Негоже человека в беде оставлять, не по-соседски получится.
Лиза подошла поближе. Просительница крутила в руках пустой пакет от продуктов. Вытягивала, расправляла полоской, скручивала и убирала в карман, потом опять доставала, чтоб занять руки. В глаза не смотрела, да и вела себя как-то слишком застенчиво с московской фифой. Не в пример с прошлыми встречами, не требовать, а просить пришла. Что у человека такого случилось?
– Здравствуйте, Лизавета …
– Петровна – подсказал дед, явно получая удовольствие от всей ситуации. Достал из пачки сигарету и покрутил кистью, предлагая продолжать.
– Да, да Лизавета Петровна. Дело у меня вот какое. Бабушка ваша в этих проблемах ведающая была, может и вам чего перепало по наследству. Померла, так и ходить стало не к кому, а у нас горе такое.
Из сбивчивых объяснений выходило, что Маланья местным бабам помогала по доброте душевной. Мужиков от пьянства держала. А как не стало её, так и пошло-поехало. Муж Клавкин после пожара запил в чёрную. На них штраф повесили за поджог, а платить Клавдии. Магазин в аренде, думала расширяться, кредитов набрала, а тут всё и посыпалось. Сил терпеть нет уже, а бросить забулдыгу не по-человечески получается. Сколько лет тянула, детей вот двое, хозяйство крепкое, да и человек хороший, рукастый, кабы не водка проклятая.
– Это Клав не водка виновата, а слабость характера. Дело ему надо какое, чтоб душа горела. А тут ты получается, всё за мужа сама тянешь. Впряглась аки лошадь ломовая, а ему только и сиди поплёвывай. Товар там принять, да скотине корму дать, вот и все его занятия. Витек мужик не плохой да безвольный. Ну что скажешь Лизавета, возьмёшь первого клиента? Всё ж практика какая. Не получится, невелик промах. Хуже ужо все едино некуда. Согласна и ты, Клавдия, на таких условиях эксперимент над живым человеком ставить? Без гарантий значится.
Тётка кивала по каждому дедову слову. Похоже, действительно до ручки дошла. Готова была мужа на опыты сдать, лишь бы из запоя вышел.
Лиза только глазами на Акимыча стрельнула. Она бы после сна сегодняшнего отказалась, но не просто так дедушка затеял эту аферу. Ему в деревенской сметке равных не было, явно с умыслом за алкаша заступился. В прошлый раз даже руки не подал дружку бывшему, а тут парламентером сам вызывается. Отвернулся от продавщицы и Лизавете подмигнул аккуратно. Явно идейка новая в бороде запуталась. Ничего не обещая, попросила вещь какую-нибудь принести из личных. Посмотрит, чем можно помочь.
– Ты только Клав, язык свой не распускай. Смотри, приснится Афанасьевна и рот зашьет. Она с этим делом шутить не будет. Под приглядом у неё наследница. В обиду не даст.
– Свят, свят. Как есть ведьма. Я тут, считай, не была, мимо проходила. Вот продуктов хотела спросить, может надо каких. Я бы старшенького прислала с сумкой на велике? Доставку, стало быть, организуем. Куда вам самим таскаться с тяжелым?
Пока дед обсуждал список продуктов и идею доставки по соседним деревням, как в городе уже вовсю делают, Лиза стояла и разглядывала припаркованный дом на колесах. По крыше важно вышагивала знакомая сорока, прислушивалась, не спуская блестящего взгляда с вышивки люрексом на футболке крупногабаритной модницы. Клавдия ушла задумчивая, обещала вещь, памятную с продуктами, прислать. Птица стукнула клювом по железу, как точку поставила и улетела в сторону леса. Похоже, не один Барбос дом сторожить взялся.
– Дед, а где наши гости из жаркого юга? Привезли тебя, а сами куда подевались? Свет не горит, может, спят ещё?
– Да куда спят! Они как приехали, сразу с Ингваром к мужикам подались в дом мой старый. Те хорошо сарайку в порядок привели. Удобств, конечно, как у нас тут нету, но крышу подлатали, да печь замазали. Я Матвейке с семьей его подписать хотел после смерти. Все не чужие. Мы, кажись, говорили с тобой, да запамятовал, старый пень. Мужики хорошие, пусть хоть семью привезёт, хоть так, наездами. Да и за тобой присмотрит, чего случись.
– Вот про пригляд и поговорим. Пойдём в дом. Тревожно что-то. Разворошили мы осиное гнездо. Осторожнее надо быть.
– Вот и я про то Лизонька. Коли Клавка нам должна окажется, то ейный глаз вострый в селе лишним не будет. К ней считай, вся деревня ходит, а ежели Витюшу в облик человеческий обратно вернём, то лучшего осведомителя и придумать нельзя. Кумекаешь? Коли во сне не сдюжишь, то найдётся в погребе средство. Я тогда ещё приметил, что сундук хрен сдвинешь, значит, озаботилась бабка твоя. Запасливая была, на всю деревню хватит.
– Василь Акимыч, чего темнишь? Какие запасы? Картошкой и капустой лечить станем? Пойдём коз домой заведём и посмотрим, чего ты там такого приметил, что мне не сказал. С продавщицей хорошо придумал, хотя бы предупредит, если чужие появятся, только алкоголизм травами не лечится, тут нарколог нужен.
Вдвоём загнали и накормили козу, сварили нехитрый ужин. Никто сегодня не спешил в гости. Даже удивительно, что многочисленная толпа Лизиных пациентов, друзей и помощников оставила их с дедом одних. Лиза начала разговор первой. Сидела на кухне, подложив под обыкновение согнутую ногу на стул и смотрела, как дед доедает пельмени.
– Я, кажется, не туда влезла с поисками людей. Не то что боюсь. Непонятно всё. Похоже, что эти гады, что людей галлюциногенами накачивают и мной заинтересовались. Не знаю уже кого подозревать, но вещи стирать будем дома и мусор лучше в огороде жечь станем. Нельзя мне больше бельё грязное или ещё чего чужим показывать. Вообще, лучше взаперти посижу, пока не разберёмся – рецепты недоученные остались. Ты тоже смотри в оба. Я тебе одному только и доверять могу, даже Вениамина уже не пойми в чем подозревать стала. Понимаешь?
– Ты это брось. Веня твой, мужик неплохой. Молчун, всё в себе, но дурного не думай. Я за него сам готов поручиться. Крепкий парень, этот не предаст.
– Так и Виталик наш тоже парень был хороший, а видишь, как всё вышло. Если бы только он один.
– А вот Ленка твоя, бестолковая. Попомни мои слова, Лизавета, втянет она тебя опять в аферу.
– Вот далась тебе Ленка. Не втянет уже. Говорю, что дома буду. Как бабушка сказала сидеть и не отсвечивать, так и сделаю. Испугалась я дед Василий. Все вроде игры было. Мой сон, мои правила, а оказалось, что всё не так. Заигралась, получается – пора голову включать.
На подоконник села сорока. Сорочий патруль встал на охранение.

– Пошли гостей встречать. Опять кто-то идет.

Лиза встала из-за стола, нашаривая тапок босой ногой. Под удивленным взглядом деда вышла в сени и открыла дверь. Во двор входили хмурые мужики с топорами и прочим железом. Барбос вывалив язык сидел у крыльца с довольной людоедской мордой. Хоть бы гавкнул для порядка. Охранничек.

– Деда зови Лизавета, разговор есть и здравствуй тебе. Не виделись сегодня еще.

Старший над белорусами был хмур, как грозовая туча и немногословен. Железный ящик с инструментами держал за ручку, как будто, собирался отмахиваться от невидимых пока врагов не на жизнь, а на смерть. Остальные столпившиеся за ним, включая козоводов тоже настроены были решительно. Зыркали по сторонам, не спеша убирать оружие ближнего боя, типа молотков с топорами.

– Поздорову ли Матвейко? Чего, как на рать собрались? Кого воевать пойдем? Прямо войско опричное, а не гости к нам в дом заявилися. Раскулачивать пришли буржуев чтоль?

Акимыч тут как тут. Вытирая усы от сметаны одной рукой, другой держался за перилы крыльца, огибая застывшую хозяйку. Как был в тапках, так и прошлепал мимо здороваться с воеводой.

– Здорово дед. Ты это, чего ж не сказал, что беда близко. Как с чужими, право слово. Пойдем в дом, совет держать будем. Не дело разговоры такие на улице вести. Вон сороки и те подслушивают, расселись.

На заборе и соседской сливе сидели поглядывая уже трое белобок. Тревожно перескакивая с ветки на ветку та, что покрупней, все косилась на Лизавету, готовая по первому взмаху сорваться с новостями в знакомом ей направлении.

– Это правильные сороки, они за нами приглядывают дядь Матвей. Проходите, похоже без разговора действительно не обойтись.

Виной переполоха, как оказалось, был вездесущий Вениамин. Уезжая, перекинулся с Вазгеном парой слов, прямо на выезде и попросил приглядеть за Лизой с дедом, пока не вернется.

Вот главный советник Колхидского царя и пошел с мужиками советоваться. Они то с Игнваром видели в каком состоянии Лиза вернулась с поисков, да и сопоставить один плюс один в разговорах ума хватило.

– Тресветлая госпожа моя, не гони нас. Тяжелые времена надо встречать кулаком, а не запертой дверью. Друзья мои, что камень класть будут уже в пути. Скоро в деревне совсем спокойно станет. Десять настоящих мужчин за твой волос жизнь свою отдадут, не сомневайся. А пока расскажи, куда смотреть. Какая напасть кружит рядом? Открой нам тревогу свою, не чужие уже люди. Кровью повязаны – не предадим.

Вазген невесомо держал пальцы Лизаветы в своей жесткой, продубленной южными ветрами ладони и говорил тихо, как с испуганным ребенком. Рядом на кухне нависали над столом остальные богатыри, и сил хватало только чтоб не разреветься от этой суровой мужской заботы.
Только Акимыч хмыкнул про спокойствие, когда десяток абхазов в деревеньке появится.
Плюнув на обещание никому не верить, Лиза начала рассказывать. Скупо, избегая подробностей связанных с потусторонним миром снов. Про знакомство с Розой Абрамовной, про похищение Ольги и прочие пропажи людей, связанных одним похожим вместе с ней признаком.
– Ворона они моего ищут похоже, вот и до меня добраться решили. Я по этим признакам тоже подхожу, даже лучше чем остальные.

– Стало быть неспроста мы тогда могилу смердячую нашли воронью? Не хулиганы залетные были, а с умыслом творили зло на кладбище?
– Неспроста Матвей Иванович. Краевед, что тут по деревням ходил, Витале оператору нашему голову задурил, ключи от дома моего украл. То ли хотел меня там дождаться, то ли Кешу приманить – сейчас никто не расскажет, но нашли его уже холодным. Вот я и нашла. Головой ударился и лежал мертвый совсем.

Черные ботинки с задравшейся штаниной опять встали перед глазами. Похороненные воспоминания вылезали острыми углами из памяти. Лизу уже натурально трясло. Битые вороны и задранные к потолку подошвы сливались в хоровод ужаса. За ней тоже охота идет, только осторожная. Краями ходят, как будто приглядываются. Ни в Москве, ни в деревне нет покоя. Тянутся жадные пальцы, промозглым ветерком, холодом по ногам крадутся. Не спрятаться, не уйти. Все про Лизавету знают, везде найдут.

– Ну-ка прекратить истерику! Куда собралась? Отставить!

Неожиданно прорвавшийся в старом вояке командирский рык вернул уплывающую в паническую атаку Лизавету обратно на кухню. В руки ткнулась горячим боком кружка с чаем. За плечи ее обнимал медвежьими лапами дядька Матвей. Уткнуться носом, стать маленькой и незаметной. Пусть все эти взрослые, страшные игры пройдут мимо. Она на это не подписывалась. Не надо ей такого волшебства.
– Ну будет. Никто тебя тут в обиду не даст. Чего смогла рассказать, того и довольно. Во многих знаниях толку нету, а вот дозор надо организовать по-человечески. Мы спередку, раз по три в сенях ночевать станем, а вы значит, как договаривались.

Вазген кивнул за всех троих козоводов. Они-то знали, что главное богатство дома в сарае живет. Вот там и дозор нести будут. Сутки через трое. Если таким веры не будет, то кому тогда?

В сенях мужики сколотили на скорую руку нары, вынесли пустую бочку и приделали засов на входную дверь изнутри. С кухней было сложнее. Там, только дверь менять – филенка от тычка сложится. Но крепость защищают не стены, а люди. До возвращения главного по безопасности было решено пока оставить, как есть, а там уже разбираться.

Под строгим дедовым взглядом раскисать было никак нельзя. Лиза вытащила комплект постельного белья в сенной сарай, где на первую ночь устраивался Ингвар со всем удобством. Подмигнул Лизе, пообещал, что все будет хорошо и в очередной раз фыркнул, когда завела разговор, что неудобно и его свои дела ждут дома.

– Дела подождут, а тут судьбы мира решаются. Я от хорошей драки никогда не бегал и сейчас не буду. Не забивай голову. Я считай за полгода тут отсыпаюсь, на человека стал похож, а ты гнать собралась. Иди домой, давай провожу.

Заднюю калитку все же дед заминировал. Навесил с обратной стороны консервных банок старых и таз с водой поставил, аккурат под вход. Чтоб значит, не прошли тихим ходом гости, ежель заявятся.

Первым остался Иваныч на посту. Сидел, правил топор на крылечке. Таким топором только бриться, а он знай посвистывает только, да на оселок поплевывает. Кремень мужик.


Глава 9. Сложные разговоры
Лиза искала телефон. Как уехал друг, не попрощался, так и не позвонил. Ленка тоже пропала, хотя это скорее хорошая новость была, иногда Владимировны было многовато в эфире. День все равно насмарку пошел, вместе с планами и надеждами, но Веня мог бы и позвонить. Хоть бы написал, что жив, здоров, злодеи повержены, растоптаны, обращены в бегство. Вот тебе и любовь-морковь: ему мир спасай и дела верши, а Лизе у окошка сиди, пельмени вари да придумывай ужасы, какие там случится могли.
На кухне грязная кастрюля была, чашки на столе из-под кофе тоже наличествовали, а телефона след простыл. В спальне спало Его Величество, хвостатое на кровати. Утоптал себе местечко на брошенном пледе, распушился, как меховая шапка, и дрых, спрятав нос под пушистым хвостом. Лиза мимоходом погладила бесенка и полезла под подушку. Была у нее такая привычка прятать туда, что ни попадя. Из спальни вышла еще более встревоженная. чем зашла. Куда в маленьком их доме мог пропасть смартфон? Его из любого угла услышать можно. Дедов аппарат лежал, как обычно, на зарядке. Попросив позвонить, набрала свой номер. Послушала гудки. В доме не звука. Вышла во двор. Тишина, только Барбос стучит хвостом по плахам крыльца.
– Лизавет, потеряла чего?
Дед вышел покурить вслед за мечущейся по дому хозяйке. Иваныч тоже начал подниматься с насиженного места. Тревога витала в воздухе, как навязчивый аромат чужих духов в лифте. Захочешь – не отмахнешься.
– Да просто телефон не могу найти. Вот набрала, слушаю, где, зазвонит. Не могла же я его выронить на улице, да я и не ходила никуда.
– Етить растудыть. Вспоминай давай, когда видала в последний раз, в руки, когда, говорю, брала?
– Да я и не звонила никому. Как проснулась днем, так сначала с Милкой во дворе сидела, а потом эта продавщица пришла.
– Вот, говорил я тебе, доверчивая ты Лизавета. Чужой человек пришел, а телефона и след простыл. Ох, беда, поди там чего только нет. Врагам подарок так подарок. Не было несчастья, так самое ценное увели.
Акимыч схватил себя за бороду причитая. Его детская вера во всемогущество всякой техники и интернета потерю телефона, чуть ли не мировой катастрофой раздувала. Крушение надежд и падение основ.
– Да подожди причитать, как над покойником. В доме хорошо смотрела? Пойдем, вместе поищем. Я ща наберу, а ты слушай, может, завалился куда.
Лиза метнулась впереди мужиков обратно в дом. Карманы куртки, рюкзак, полки, печка и снова кухня. Даже в холодильник заглянуть не поленилась. Незаметно подкравшись, сумерки растягивали по углам тени, заползали синевой вечернего неба в окна. Теперь искали уже втроем. Посмотрели под кроватью, в шкафу и еще раз под подушками. Базилевс только мявкнул недовольно, что топочут и спать мешают, вытягивая лапы с несоразмерно большими когтями для такого пушистого малыша. Дернули Инвара, что уже устроился на сеновале, подсвечивая фонариками, облазили весь задний двор.
Василь Акимыч костерил Клавдию, что гадкая баба умыкнула аппарат прям из-под носа и завтра ей покажет почем фунт лиха, если она его еще лиходеям за мильоны не продала. В очередной раз зайдя в спальню бледная Лиза, уже не надеясь на чудо, села на кровать, обхватив голову руками.
– И чего делать? Как искать? Ну не испарился же он?
– Помнится, сестра моя покойница, как чего потеряет, да найти невмочь, так платок носовой под табуретку привяжет да скачет вокруг. Очень это у нее забавно выходило. Сама-то была росточку не маленького, да и статью покрупнее меня, а проворная. Кругов десять навернет с присказкой, посидит на табуретке, отдышится, да и вспомнит куда запендюрила потерянное. Ни разу ее не подводило. Вот так. Сколько лет прошло, а как вчера было, нда.
– Погодь, погодь по сестре убиваться. Ты присказку-то не забыл на память? Глядишь, и Лизка покрутится, да амнезию свою в обратный зад развернет. Как есть средство народное, моя тоже, кажись, к столу полотенце вязала, да только не интересовался я ентими бабьими забавами, не до того было.
– Вы всерьез? Мы сейчас гугл поиск через табуретку активировать будем?
– Куды уж серьезней, не тебе Лизавета от такого способа отмахиваться, сама считай из ихней породы. Гугл ей подавай. Телефон сначала найди, а потом и будет тебе гугли и мугли в полном ассортименте.
– Ну ты дзядуля суров. гульня гэта, считалочка дзицячая: Мышка мышка пагуляй, и назад мне аддай. Гаспадар дамавик шуткует так, спрячет вещичку, а потом пляши вокруг табуретки, пока не натешится озорник.
Лизавета только по лбу себя не стукнула. Прохора она и сама попросить могла, просто из головы вылетело.
– Все, я поняла все. Выходите, сейчас прыгать буду вокруг табуретки. Шаманство большое камлать. Идите, покурите что ли, и чтоб не подглядывать.
– А я б посмотрел. У нас такие присказки не в ходу. Забавно наверно получится.
– Хиханьки ему. Тут воложба намечается серьезная, а ему все забавы. Пошли, коли сам дымить не приучен, рядом постоишь, нечего тут смотреть. Дома не насмотрелся еще на девок, наших ему подавай.
Дед выпихнул Ингвара, что так живо заинтересовался деревенскими побасенками и сам вышел вслед за Матвеем, плотно прикрыв дверь.
Табуретку Лиза притащила из кухни. Повязав носовой платок, уселась посреди спаленки и попыталась войти в то состояние полусна, что учил ее леший возле старого дуба.
– Прохор! Выйди, покажись. Помощь нужна. Телефон мне бы найти. Где-то дома был.
Ни с первого, ни со второго раза взбудораженной Лизавете войти в состояние полусна не получалось. Жесткая табуретка, поскрипывающая под пятой точкой, и внимательный взгляд Базилио сбивали настрой. Только, только начало получаться, как из-под кровати раздался тихий смешок и кот подпрыгнул на месте, как будто его за хвост кто дернул. Зашипел в угол и драпанул с кровати, зацепившись когтем за плед. Все покрывало утащить не смог, но и этого хватило, чтобы в нагретом месте Лиза углядела пропавший свой смартфон. Красная лампочка моргала о том, что батарейку стоит заряжать не когда придется, а регулярно. Засветился экран, и на последнем делении Лиза успела поднять трубку. Конечно, она как перевела на беззвучный режим перед поисковым сном, так и бросила на кровати.
Не на шутку встревоженный Вениамин сначала поинтересовался здоровьем и как спалось у бабули, а только потом признался, что волновался, но будить не хотел. Все ждал, когда на сообщения начнет отвечать. Ни дед, ни Лиза месседжи от этого деликатного мужчины, конечно, не читали. Когда им? Они то к осаде готовятся, то телефон ищут.
Веня пообещал приехать завтра ближе к обеду. Здесь нет никого, успели увезти, но кое-чего осталось, разбираемся. Из дома не выходи. Я Саню предупредил, чтоб приглядел за остальными там. Пока все непонятно. Лиз, аккуратнее будь, они очень спешили. Приеду поцелую. Приснись мне, хорошо?
– Да и я тебя. Обязательно приснюсь.
На этом несчастная батарейка и кончилась. Лиза поклонилась в угол, сказала спасибо, как вежливая девочка и, развязав носовой платок, вышла на крыльцо.
– Ну как? Сработало? Дальше ищем?
Наперебой начали спрашивать курильщики. Только телефоном перед носом покрутила и убрала в карман. Хорошее настроение потихоньку возвращалось. Жалко с девочкой не получилось вот так с наскоку, но какие-то улики, если остались, то может, еще надежда есть. Надо с Боровичем посоветоваться. Не бывает такого, чтоб на одну гадость другой управы не было.
– Гони косарь. Ишь удумал в Лизавете моей сомневаться, молод еще супротив деда спорить. Бабка еще та еще ведьма, значит, и внучку научить способная, а ты брехня, детские выдумки.
Акимыч требовательно протянул ладонь и забрал у смущенного Инвара деньгу. Тот только руками развел. Дед с победой пошел домой, а Лиза все стояла, дышала вечерним воздухом. И чего она решила так испугаться? Ну секта или психи какие. Что они с ней сделают? Заморозят, убьют, на части разорвут? Так, до нее еще добраться надо. Вон сорока по забору ходит. Ей уже, как честной птице спать пора, а все бдит, пост свой не бросила. Ребята тоже в обиду не дадут, а она расклеилась. Тени собственной боится. За Венину, да бабушкину спину спряталась и сидит, дрожит, как мокрый заяц.
– Думай, Лиза, думай. Хватит булки мять, пора уже жарить.
– Чего? Это ты мне чего сказала?
Вскинулся Матвей Иваныч, что опять взялся полировать свое топорище, пока света от открытой двери хватало.
– Да нет, это я так. Мысли вслух. Пошли в дом, чаю попьем и спать будем укладываться. Вряд ли нас сегодня приступом брать будут. Да и вообще, не средневековье же, кому мы нужны в этой глуши. Прям прибегут, мешок на голову оденут и украдут, как кавказскую пленницу.
– Ну так-то оно, конечно, так, но народец разный бывает. Остеречься никогда не помешает. Ты главное не геройствуй почем зря сама, да на рожон не лезь, а то в лес тебя нечистый тянет в одиночку, то во сне чуть богу душу не отдала. Деда пожалей, у него считай, кроме тебя никого и нет. И так ему досталось, дай уж на старости лет пожить спокойно. Гляди, как переживает. А дела эти темные пусть старшой по званию решает. Он в них похлеще прочих разбирается, вот ему и карты в руки. А мы так, подмогнем, чем сможем. Темное это дело кругом вертится, не к добру. Пойдем, нечего на пороге стоять. Барбос предупредит, если что.
На кухне посвистывал чайник. Ингвару отнесли уже перекусить, а сами втроем так и сидели за столом, перебирая немногие известные факты творящихся безобразий в деревне и городе. Как ни складывай, ничего не получалось. Одна Лизавета, что знала чуть остальных, все сильнее хмурилась, почесывая за ухом довольного жизнью котофея. Тот после заныканного телефона все норовил улечься обратно на теплый светящийся экран, потрогать мягкой лапой новую игрушку.
Лиза уже успела зарядить свою потеряшку, поговорить с Ленкой, что тоже безрезультатно дозванивалась весь день до подруги. Новости, что Лиза не будет пока лезть в медицинский центр и Ленку просит взять паузу в своем необузданном порыве сменить сферу деятельности, конечно, не порадовала Прекрасную троянку.
– Я тебе сейчас скажу, только ты не обижайся. Ладно? Ротик на замок и спать ложись пораньше. Утром сама все поймешь. Только не треплись, ради бога. Да знаю, какая ты могила. Шутки кончились, Лен, утром созвонимся. Да. Серьезней некуда, не прощаюсь.
– Вот так и надо, построже с ней. А то села на шею и ножки свесила. Лучшая подружка – девичья подушка. А твоей Ленке – палец в рот не клади. Только отвернешься, она уже на коне, а ты в яблоках лошадиных по самое того, не балуйся.  – Дед грел уши с Лизиных переговоров, не удержался, вставил свои пять копеек.
– Ну хватит уже. Если разобраться, мы с Ленкиной подачи в блогеры вышли и дом отремонтировали. Так бы и сидели без туалета и второго участка. Вот и думай, Василь Акимыч, может не она к нам, а мы к ней на шею сели? Много бы ты на пенсию часовен построил? Вот так и получается, что стоило бы спасибо сказать, а не собачиться на пустом месте.
– Буду я еще спасибо ей говорить. Свиристелке этой – надулся старый, но, похоже, Лизина отповедь была услышана. Больше про Ленку-Змеюку он не заикался.
Раздав все кнуты и пряники Лизавета, подхватив кота, пошла к себе. Сидела на кровати, не включая свет, и прокручивала прошедший месяц в голове уже по какому разу. Как пазл собирать. Элементов не хватает, фон черный и общую картинку никто не показывал, но пару кусочков она вместе крепко сложила. Не разобрать. Хорошо бы с Розой Абрамовной посоветоваться, но, похоже, придется ей самой эту задачку решать, без подглядывания в конец с ответами.

Глава 10
Засыпалось с трудом. Лиза по сотому разу гоняла в голове предстоящий разговор, придумывала каверзные вопросы и сама себе отвечала. Ничего не выходило. Любую подковырку можно в обратную сторону развернуть. Придется говорить в лоб и смотреть на реакцию. Пусть даже она ей не понравится, оставлять за спиной такую дыру было нельзя. Приняв сложное, но, похоже, единственно правильное решение соскользнула, наконец, в туманные объятья сна.

Ленка уже изнывала от любопытства и возмущения на кухне, гоняя чаи с Прохором и в сотый раз слушая, как он ловко Базилевса с телефона согнал. Виновник дневного переполоха сидел на столе меховой статуэткой и щурил наглые глаза. Вторым фамильяром его никто не делал, но подарочного котенка это, похоже, вообще не тяготило. Шерсти он по всему дому раскидал – не соберешь, а уж про царапки до крови и говорить нечего. Он сам всех домашних своими фамильярами сделал и на оба дома теперь главным хозяином себя считал. За исключением Амалфеи. Приближаться к химере, что в образе козы, что в истинном обличии кот даже не пробовал. Настоящая хранительница оккупировала Лизаветину спальню и охраняла кровать с хозяйкой почище Цербера. Соваться в святая святых ни Прохор с хвостатым бедствием, ни Ленка даже не думали. Дураков нет. Поднимет на рога и хвостом прихлопнет. Все ждали, когда Лиза сама выйдет из комнаты и выпустит рогатое чудовище погулять. Тогда и поговорим.

– Ну и чего ты полуночничаешь? Я как с тобой поговорила, сразу спать пошла, думала ждешь уже, а ты… Лиз, так дела не делаются. Сначала поманила калачом, а потом морду кирпичом. Тьфу, я скоро сама, как Акимыч говорить начну. Это он тебя с пути истинного сбил? Ретроград сельского разлива. Дома сидела, боялась на улицу нос высунуть, так и здесь заперлась в своей деревне. Только и профиту, что хоть во снах на человека стала похожа. Ну Лиз, такой проект сливаешь. Это же золотое дно. Знаешь сколько мы болячек можем с Прохором вылечить? Нам только клиентуру подвози, все остальное тебе даже думать не придется.
– Вот тут стоп. Думать, моя дорогая, теперь придется. И тебе и мне. Ты сказала, я услышала. А сейчас я буду говорить, а ты клянешься страшной клятвой, что дальше этой кухни звука не вынесешь, а то рот зашью.

Вспомнила присказку дедову, что Клавдию стращал. Впервые увидела у Ленки испуг в глазах. Безбашенная ее подруга прикусила язык, проглотила приготовленные слова, уговоры и обвинения и только кивнула. Здесь Лиза диктовала правила. К этому стоило привыкнуть, а не плыть по течению, как она всегда делала. Пора было взрослеть и думать своей головой.

Забрав обнаглевший комок меха со стола, привела на табурет, по привычке подогнув ногу под попу. Маленький бесеныш уселся на хозяйское колено и уставился на Ленку, как налоговый инспектор в конце отчетного года.

Лиза не спеша, раскладывая по пунктам, рассказала сначала про поиски Ольги и отстрел ворон в деревне, а потом и про остальных пропавших сновидцев. Только при упоминании Виталика и дубликатов ключей до Ленки стало доходить, что это все не про абстрактных каких-то людей, Лиза рассказывает, а про тех, кто рядом. Тех, кто заинтересованы и в самой Лизавете и на ворона глаз положили, что редко, но метко прилетает в гости. Засветится сейчас с сомнологическим центром, это как мишень на лоб повесить.

– Ты куда нас втянула? У меня же дети. Если эти сектанты недоделанные хоть пальцем, хоть взглядом туда посмотрят. Сразу не могла предупредить? Лиз, надо срочно просыпаться, надо Лешку с мелкими увозить и Мишку тоже. Он же ничего не знает, дом этот дурацкий строить собрался, архитектора своего замучил, а тут такая чертовщина творится.

Ленка подорвалась от стола, начала ходить по кухне, накручивая себя чем дальше, тем больше. Ужас неведомой угрозы, неявной, но такой близкой. Что может быть страшнее для матери?

– Лен, ты всегда можешь выйти из этой игры. Забудем все, что было и разбежимся, как в море корабли. Никто кроме Ольги и не знает, что ты что-то умеешь, да и здесь отбрехаться всегда можно. Скажешь, что цену себе набивала и все. Придумала, приснилось, в конце концов.

– Ты дура совсем Патрикеевна или притворяешься? Я мечту свою детскую здесь исполнила, настоящей ведьмой стала, зелья варю, а ты меня опять на офисную цепь посадить хочешь? В крысы записать? Так бы и дала в лоб, жалко не поможет. Давай, рассказывай как из этого altum asinum вылезать будем. Даже не надейся, что выставишь меня. Я в деле, короче. Семью только отправить надо. Блин, такую идею со своими маньяками запорола. Я уже первого клиента нам нашла в клинику. Мужика реально корежит, где только не лечился, это был бы фурор, если бы мы такого мамонта завалили баиньки. Ну и хрен с ним.

Успокоившись так же внезапно, как и вспылила, Ленка отобрала кота у хозяйки, попросила у Прохора еще кружку чая и села напротив, скопировав Лизаветину посадку и позу в зеркальном виде.

– Жги напалмом, какой план действий?
– Да никакого пока. Ребята почту вскрыли у главного подозреваемого, пока ждем, чего накопают. Мне надо поговорить кое с кем, что тут, что там. Ты картинно возмущаешься, но с Ольгой контакт не рвешь. Тяни время. Еще не забудь, краса девица, что на нас с дедом договор с вашим богопротивным агенством висит. Ты нас туда втянула, вот пока сроки не выйдут, будешь нас курировать, а не новую работу искать.

– Дадут мне вас курировать. Сняли с этого направления, только Васька и осталась, хорошо, что человек надежный. Лиз, давай хоть Василису в курс дела введем? Она не предаст, она уже по уши тут завязла. Нам понимающий человек жуть как нужен, а девку в темную держим. Хотя бы будет знать за что бороться. Я тебе за нее кровью клянусь. Надоело уже лапшу ей на уши вешать, кто нас прикрыть сможет, так только она.
– Давай подумаем. Завтра утром и поговорим. Я сейчас уйду ненадолго, а ты хочешь с Проходом чаевничай, хочешь в свой сон отведу, надо ночью и просто так спать иногда.

– Ага, отведешь и обратно привезти забудешь. Мне и тут хорошо, тепло и не капает. Иди уже тихушница, мы с котом посидим, пообщаемся.

Лиза выскользнула через кухонную дверь на задний двор и незамеченной ушла в калитку. Козоводы играли со своими хранителями у самой березы, но голову никто не повернул. Так и ушла не попрощавшись.

В раскинувшимся за огородами поле одуряюще пахло летними травами. Мягкая пыль на тропинке ласкала босые ноги и травы качались от легкого прикосновения, осыпая пижамные штаны пыльцой. Дубок возмужал, раскинул свои ветки далеко за пределы обережного круга, что выкладывал Лексей Борович. Лизавету тронули за ступню невесомые корешки, что вылезли внезапно из земли. Признали своей и спрятались от полуночного солнца. Лешего не надо было искать долго. Тут крутился, у дубка. Поправлял камушки в роднике, траву гладил по острым листьям, как причесывал.
Лиза шагнула в круг из камней, кашлянула для приличия, привлекая внимание.

– Добро, вот и поправили, чего хотели. Здравствуй девонька моя. Давно не заглядывала. Дела людские, да страхи ночные. Все пустое. Присядь, посили. Ты смотри, как тут дышится легко, как полста веков скинул. Сорок моих приметила смотрю. Рассказала мне Маланьюшка, про то как уморить тебя хотели. Это порука мертвая, да с вывертом, на особого человека делана была. Знали, что полезешь, вот и насторожили капкан значит. Ну ничего, чужого кого до тебя не пустим, не сомневайся. Огнем ведовство пожгли. Печной дух большую силу имеет. Огня, считай, даже лес боится, а тут покойник какой-то. Не совладать им со Сварожьим даром.
– Как мне дедушка в следующий раз в такую беду не попасть? Есть средство? Ты похоже больше всех знаешь. Расскажи.
– Чего знаю, то расскажу. Да не все применить получится. Старые боги давно ушли. Вместе с древом истлели, а новая напасть сама, кажись, корни дала. Через мертвую поруку воложбу творят нелюди. От одного человека жизненный сок забирают и другому год, другой прибавить норовят. Живой, кто на это согласится, а у мертвого и спросу нет. Лежит спокойненько, твори чего хошь, ему бедолаге живое время как рыбе зонтик. Вот проводником и заделали, кровь твою, да волос в гроб положили к покойнику, да с кровью потребника смешали. Чего уж там дальше творили, пень их знает, но все едино. Не будь бабки твоей, слегла бы, да преставилась через полную луну. Худое это дело, не по Божески поступают. Раньше кого заловят за непотребством, в колоду, да в болото, чтоб не озоровал. Проводника навьего огню предать, да божьего суда требовать, а нынче где жреца найдешь? Если только молельщика святого кого знаешь? Тот за упокой, кто в гробу лежит, просить должен. Словом своим, как мечом огненным порушит принуждение, а так только огнем и спасайся. Да смотри, коли с Милкою своей в пламя сунетесь, то и вашу связь потеряете. Сварожичу все едино, хороший, плохой – все сожжет. Вода вяжет – огонь рушит. Крепко помни, сторожись.

Глава 11. Явь. Клад в погребе
Утро встречало басовитым урчанием. Базилио оккупировал подушку, месил лапами растрепанный пучок волос и тарахтел как маленький трактор. Лизавета аккуратно освободилась от когтистых объятий и села, завернувшись в одеяло.

Начавшееся лето не баловало жарой, по утрам было прохладно. За окном надрывались птицы, солнце выкладывало мазаику теней по тропинке и соседская сирень, что чудом спаслась от рогатых вредителей, кудрявилась белой пеной по кромке зеленой волны.
Вчера ночью после лешего Лиза все же заглянула, как и обещала, к финисту своему, ясну соколу. На минуточку только, спросить, что нашли и какие планы.

– Лиз, давай завтра поговорим о всей этой чертовщине. Просто побудь рядом. Я приеду и все расскажу, будет еще один тяжелый день. А тут смотри какая красота.
Так и заснула в его сне, разглядывая звезды и огромные планеты, что величественно проплывали на угольно черном небе. Такие сны только на широкоформатке показывать и билеты продавать за полное погружение.
Выходя из душа столкнулась с дедом, что торопливо собирался в сарай. Гремел ведрами, ворчал и топал сапогами по кухне, как старый рассерженный ёж. Обычное деревенское утро. Иваныч поздоровался из сеней, пообещав, что передаст их из рук в руки Вениамину, а потом вечером свата пришлет.
Лизавета к стыду своему только Матвей Иваныча и знала по имени. Представлялись же мужики при знакомстве. Родня друг другу, то-ли кум, то-ли сват. Зарылась в телефон в поисках таблички с родством. Не разберешься, проще спросить будет потом.
Позвали Ингвара с сеновала, он же и отодвинул Лизу от плиты. Обещанная доставка продуктов задерживалась и на завтрак оставались только яица и пара кусков подсохшего хлеба. Намешал в большой чугунной сковородке омлета с молоком и белым мякишем. Попросил открыть холодильник и подавать что плохо лежит. В дело пошел подсохший кусок сыра и пара унылых помидор, остатки колбасы и зелень, что Лиза нарвала в огороде вчера для пельменей и забыла порезать и даже пакетик замороженных смочков, чудом оставшийся после прогулки по лесу. Запах от этой болтанки стоял изумительный. Оставалось только накрыть и подождать пару минут.
– Ты где так готовить навострился? Поди в походах своих на костре. Смотри как шибко кошеварит, прямо не викинг, ети его растудыть, а телеведущий со смаком своим. Давай уже клади. Горячо сыро не бывает и не такое едали.
Дед с прищуром поглядел на Лизу и первым подставил тарелку. Слава о неспособности хозяйки приготовить что-то сложнее гречки уже стала местным анекдотом и обижаться на подколки вредничающего с утра Акимыча было бессмысленно.
– Зато я как никто на свете, умею включать кофемашинку. И какаву твою любимую тоже освоила между прочим.
Застрекотала сорока. Из приоткрытого окна комнаты послышался звонок велосипеда и предупреждающий рык Барбоса. Похоже приехала та самая доставка, что не дождались вчера.
Старший Клавкин пацан не дожидаясь пока хозяева выйдут на крыльцо повесил сумки на забор и рванул на своем велике по дороге обратно. Разбирали разносолы уже на кухонном столе после завтрака. Внизу в бумажном конверте лежал простой крестик на засаленной капроновой нитке и записка от Клавдии.
«Делайте с ним, что хотите. Сил моих больше нет.»
Дед в задумчивости почесал бороду и отдал конверт Лизе.
– Я так чую сомневалась она, все ж не чужой человек, да поди опять на рогах приполз. Вот и кончилася жалость. Держи Лизавета, опыты ставить будешь. Да протри сначала, Энту гадость и в руки брать страшно.
Глядя на набычившегося Иваныча, похлопал по плечу и продолжил: – Не про крест толкую. Не ищи тут таво чаво нет, божий воин, не по энтой мы части. Ты посмотри как веревку-то замусолил. Он глядишь, и не мылся с пожарища, поросятина. Вы пока естеством пробуйте, а мы бабкино верное средство для поправки здоровья посмотрим. Глядишь и оно сгодится. Помоги лучше подпол открыть. Пойдем Лизавета покажу твое наследство, коли разговор зашел.

Подняли доски погреба и Ингвар с помощью Иваныча подтащили к свету запертый сундук. Ключ от амбарного замка на крышке никто в доме не находил, а запертый замок только разжигает любопытство. Всю троицу, за исключением деда, охватил азарт кладоискательства. Представлялись какие-то богатства или архивы старые, только Василь посмеивался, светил фонариком вниз и просил поаккуратнее быть. Другого запаса уже нет.
Первой позвякивание услышала Лизавета. Пока Иваныч расшатывал проушины для замка гвоздодером нарастал и стеклянный звон в унисон.
– Дед, ты сам знаешь чего там спрятано?
– Знаю, отчего ж не знать. Богатства большие, да не для всех цену имеют. Потому и под замком. А ключ где сам не ведаю, ломайте хлопцы. Там поглядим.
– Ба, да тут водки полный сундук!
Крышка, наконец, была откинута, и на свет вытащили первую бутылку пшеничной. Бумажная этикетка слегка пожелтела, и сама поллитровка запылилась, но опознать заводскую бутылку труда большого не надо.
– Аккуратнее, давай сюда. Да еще одну на всякий случай, а остальное не тронь. Вот помру, тогда и поминки закатите. Закрывай, нечего пялиться. Не нами положено.

Бережно обтерев брошенной с вечера майкой бутыль, пристроил за резинку штанов одну и вторую отнял у давящего улыбку Ингвара.
– Для дела беру. Скалится он. Шутник тоже нашелся.
– Так, ты вроде завязал. А нам для согрева сгодилась бы. Чего жадничаешь?

Не найдя придуманных сокровищ, оставалось только подтрунивать на ворчуном. Лиза решила ссору не затевать и поговорить со старым алкоголиком потом, наедине. Не отнимать же у него при мужиках бутылки. Вон какой воинственный. Вторую бутылку пристроил туда же за пояс, и куртку застегнул.
– Пойду, прогуляюсь, Лизавет. Надо за продукты расплатиться, да подарочек отнесть. С обеих сторон обложим супостата, чтоб наверняка, значит.
– Ты сам-то.
– Не боись. Я тебе слово давал, слово мое – кремень. Не для себя взял. Опосля расскажу.

Старый партизан надел сапоги, и не прощаясь ушлепал за калитку. Кладоискателям только и оставалось погреб закрыть и подмести за собой.
Надувшийся Ингвар не решился просить у Лизы сомнительную водку на пробу, хотя подмывало, конечно. Вот вернется старый, тогда и поговорим. Сколько она лет там хранилась, может уже некондиция полная. Хоть бы объяснил по-человечески, а то нагнал таинственности, а вместо клада одна стеклотара.
Лиза тоже была в недоумении, но продолжать разговор о странностях дедовых, желания не было никакого. За забором уже показалась черная громадина Вениаминовой машины, и сороки взлетели стаей, оглашая двор стрекотом, как будто проспали. Из двери припаркованного дома на колесах выглянул Дато без майки, помахал рукой и нырнул обратно. А сама хозяйка, убрав веник за дверь, поспешила навстречу, оставив предположения и разговоры о найденном кладе до вечера.
Хмурый юрист приехал не один. На водительском сидении оказался один из техников, что чинили замок в московской квартире. Вышел, забрал увесистые пакеты из багажника, и не спеша пошел к дому. Вениамин с подвешенной рукой на бандаже только дверь калитки придержал. Выглядел он осунувшимся и глаз на Лизавету не поднимал. Только у крыльца, когда от замершей Лизы оставалось полшага посмотрел прямо и сказал тихо, чтоб слышала только она:

– Не справился я со своими обязанностями. Гнать такого сыскаря поганой метлой со двора, а ты встречать бежишь.
– Еще чего случилось? Пошли в дом, не на пороге же разговаривать.
– Я там продуктов привез и деликатесов какие попались, а то даже в ресторан не могу пригласить. Запер в деревне, как дракон в башне – только и остается, что деликатесами подкармливать. Вот такой конфетно-букетный облом.

Лизавета посмотрела на страдающего фигней Вениамина и открыла дверь в дом, приглашая уже зайти и не мяться на пороге.

– Во первых меня никто не запирал, я сама сюда уехала. А во-вторых рестораны эти так себе развлечение. Букет потом нарвешь, так уж и быть.

Суровый дядька уже успел зайти в дом и выставить сумки на кухонный стол. Коротко поздоровался с Ингваром и Лизой, пожал Матвеичу руку и пообещал в машине подождать.
Мужики тоже засобирались по делам. Дежурство они свое передали Вениамину, а встревать в личные разговоры желания не было. Пока Лизавета засовывала икру и балык и контейнеры с готовой едой в холодильник, Веня здоровой рукой что-то яростно печатал в телефоне, а потом просто набрал номер, видно, не успевая за собеседником.

– Ты мне толком скажи – разобрался или нет. Строчишь, как писчая машинка без остановки. Разобрался – дуй сюда. Да, приехал. Закончили мы там, было бы чего заканчивать.
– Лиз, – обратился он к хозяйке: – Ты не против, если Санек заскочит? По телефону такие вещи лучше не обсуждать.
– Пусть приезжает конечно. Еды теперь на неделю всю деревню кормить.

Саня прискакал минут за десять, как будто сидел и ждал когда позовут в заведенной машине. Разложил ноут и ворох распечаток на столе, сдвинув остывший чай и нарезанные бутерброды.

– Ну, что, товарищи присяжные заседатели. Залезли мы с такую дупу, что свет в конце тоннеля очень похож на фонарь тепловоза. Начну по-порядку. Владимир ваш Николаевич – тот еще жук. Он помимо научной работы и кафедры своей консультантом подвязался. Вот смотри я выборку распечатал в пансионате. Какая-то фарм компания, что выходит на наш рынок. Маркетинговые исследования, научные разработки, гранты для головастых – короче очень они масштабно взялись за подготовку. А этот научный светила типа целое направление по лечению во сне курировал. Ничего не напоминает?

Сашка посмотрел на Лизу и подмигнул со значением. Подвинул Вене первую пачку распечаток и продолжил, прихватив чужую кружку.

– А тут у нас шпрехен по фене. Какие он им перспективы описывал, какие бабки выжимал. Там этой развесистой клюквы на несколько гигабайт. Я тебе скачал, потом ознакомишься. Если коротко, то финансы под какую-то новаторскую методу эти буржуи отстегнули не стесняясь, а последний месяц и отчеты в обратную сторону пошли положительные. Есть у меня нехорошее такое подозрение, что там чернуха адская. Больно все мутно. Так-то никто напрямую не говорит, но чую одним местом, что не зря мы эту консервную банку вскрыли. Наш клиент. Я немецкий только в школе прогуливал, поэтому автопереводчиком чего смог, то разобрал. А главное что? Что этот дядя ни хрена деньги на научные изыскания не тратил. Какие-то чеки на коленке нарисованные отправлял, договора с подрядчиками. Ты б тут покопал сам, но их даже в реестрах нет этих фирм. Крысил по-черному у фрицев или кто они там.

Вот смотри. Видал уровень знакомств? Нам такие рожи только по телевизору показывают в парламентском часе. Мне то пофиг, но Алинку с Дашкой лучше убрать подальше, на одну руку посадят – другой прихлопнут. Хрен мы ему чего сделаем, я тебе скажу. Одна только зацепка, про сонмологию эту. Какие-то методы омоложения и исцеления во сне. Ни черта не понятно, но клиентура была будь здоров. Эти не деньгами расплачиваются, а покровительством и лоббированием по самому верху.

Не закончив фразы, главный их добытчик компромата зевнул и ожесточенно начал тереть глаза. Было видно, что эти пара суток дались большой кровью и бессонными ночами.

– Я знаешь чего не понимаю. Чего этому хмырю не хватало? Перспективы очешуительные же были. Фиг ли он сдристнул? И еще одна странность – очень он воронами интересовался. Даже помощник какой-то все подборки с новостей и соцсетей собирал про случаи странные. Прямо какая-то мания у него была. Вот тут смотри тут целая стопка – где, кто видел говорящих птиц и отчеты по осведомителям. Целую сеть гад организовал. Истории ему присылали, кто какие слухи и мистику слышал – прямо садись краеведческие сказки пиши по районам.

– Это точно он. Вороны на полке. Он их собирал в том доме. Я тогда еще голову ломала – зачем столько ворон. И Кешу тоже ловить пытались. Ну не бывает таких совпадений.

Лиза заметалась по кухне, выхватив у Сашки распечатки с письмами. Буквы прыгали перед глазами. Какие-то сводки, происшествия по Московской, по Тверской областям. Районы, населенные пункты, фамилии, оплаченные суммы.

– Какая фамилия у этого несчастного, что в квартиру залез? Он тут тоже есть? Саш, ты проверял?
– Ты б лучше спросила сколько я спал сегодня. Какой такой залезень квартирный? Я вам мировой заговор рептилоидов и прививочников тут почти раскрыл, а ты со своим домушником. Помер Ефим и фиг с ним.
– А ты сегодня вообще спал?
– Вооот! Это уже речь боевой подруги, а не девочки-истерички. Давай свою шайтан-машинку включай, кофе хочу. Смотри еще чего нарыл. Это прямо на сладкое вам. Ольга в первых отчетах тоже упоминается, а потом раз и пропала. Я тварь любопытная, их переписку тоже посмотрел. Короче ребята, она там по самые помидоры была завязана. Если кто про этот проект знает – то она и есть наш главный свидетель.
– Если бы только свидетель, – про себя пробурчала Лиза. Дальше разговор с Ольгой оттягивать было нельзя. Слишком много вопросов с ее похищением вылезало на свет. Как она оказалась в том доме во сне? Почему та несчастная девчонка в полный рост в глыбу заморожена была, а Ольга феечкой маленькой в хрустальном гробу. Заманили? Сама легла?

– Я сейчас буду вам рассказывать все по порядку, а вы уже этот ребус сами расшифровывайте. Ворон бабушкин здесь давно живет, может про него этот краевед липовый и ходил выспрашивал. Ты Вень сам его видел. Это он меня через сны переносил. За ним похоже и охота ведется. На кладбище тоже ворон постреляли перед моим приездом неспроста – мы потом еще их тушки нашли. Может эти же охотники за головами? Дом во сне, где Ольгу нашли. Он же тоже на воронах завязан был. Я получается его убежище разрушила, блин. Там же брошка эта была в виде ворона. Говорила бабушка, чтоб не лезла. Я ж не понимаю ничего – как слон в посудной лавке. Это другие учатся, осознают, а меня затянула эта фигня сновидческая и крутись как хочешь. Они наверно практики там какие-то применяют, книжки умные читают, а тут то коза рожает, то дом горит.

– Нормально ты все понимаешь. У нас за речкой стрелок один был. Так он мины носом чуял, как собака. Нигде не учился, обычный контрактник, а любую халабуду мог обезвредить без инструкций и прочей мутотни. Саперы его к себе забрать, пытались, но потом после заварухи его на родину комиссовали. Пуля-дура. Да не об этом речь. Короче, родился клизмой – никакая жопа инструкциями не прикроется. У тебя талант просто такой, понимаешь. Где они на костылях да с учебниками, ты напрямую прешь и удивляешься – чего так просто то? Ты Лиз чеши главное, не останавливайся, а мы прикроем. Хрен бы меня эти гипнотизеры вытащили, а ты пришла и за руку вывела. Поэтому хорош рефлексировать – поехали дальше.

Саня в очередной раз потер лицо. Ему бы поспать хоть полчасика, а он кофе глушит. Вениамин не произнес ни звука, только хмурился все сильнее, разбирая распечатки и фотографируя заинтересовавшие его листы.

– Я так думаю, что спугнула его Лизавета. Смотри Сань, мы Ольгу в двадцатых числах нашли, а вызов на конференцию у него за неделю до этого был. Вот и получается, что сам себя спалил резидент. Испугался и в бега драпанул. Тут помощники встречи отменяли, кого-то важного через чек прокинули. Деньги возвращали, а Володенков только отбрехался, что занят сильно. Проект свой он не бросил, только теперь его за руку не поймать. Свалит на исполнителей и будьте здоровы.
– Я командир, вообще бы в эту клоаку не лез. Слей следакам контакты – пусть сами лопатой гребут. Куда ты со сломанным плечом воевать собрался? Чего там в заброшке нашли? То, что девчонку до вас вывезли – это я уже понял, а остальное?

– Опоздали на час-полтора. Даже не убрались за собой черти. Генератор и тот оставили. Растворы какие-то без маркировки, постель с бельем, пук волос под подушкой. Пальцы сняли, протекторы перед крыльцом тоже. Ты понимаешь же – нет тела, нет дела. Если бы я сам не попросил – кто б поехал? Самодеятельность чистой воды. По непроверенным данным.

Хлопнула входная дверь. Дед снимал сапоги, спрашивая, чья это машина у них перед калиткой раскорячилась, домой не зайти. Сашка сгреб бумаги одним движением со стола. Делится информацией с чужими он жуть как не любил.

Глава 12 Явь. Признание дорогой ценой
Сашка быстро попрощался и пообещал еще покопать вечером, похлопав ладонью по ноуту. Идея отправить семью подальше от разворачивающихся новостей у него засела в голове, как только начал разбирать почтовые завалы. Ждал только решения командира – ввязываться самим или слить инфу сопредельщикам и жить дальше. Алинка с Дашкой точно не откажутся от внезапного отпуска на теплом море, а папочка еще поиграет в эти веселые игры, где загнать слонопотама легче, чем завалить.

Лиза придержала Вениамина за руку. Он похоже собрался продолжить незаконченный разговор с Сашкой, слиняв до ужина. Ее боевой юрист был похож на волкодава, что учуял хищную тварь. Вчерашний провал операции и невозможность спасти девчонку, что была рядом – руку протяни, горел внутри кислой изжогой, лишая аппетита и сна. Куда там романтическим настроениям. Мир взрослых проблем не для тихого деревенского домика с беззащитной Лизой и старым дедом. Тут надо чай пить и мечтать о несбыточном, а не с Мировым злом бороться.

– Я тебя потом отпущу. Мне поговорить, – Еле слышно прошептала Лизавета. Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, этого робокопа дома не удержать. Сбежит, как есть со сломанным плечом – мир спасать и справедливость причинять.

Дед степенно поздоровался с Веней, его он чужим точно не считал. Сел, положил руки на стол и сказал, увесисто припечатывая слова хлопком ладони по дереву:
– Разговор к тебе Лизавета есть. Серьезный. Ты тоже останься, видаком пойдешь.

На кухне воцарилось молчание, даже муха, что до этого исступленно билась в оконное стекло затихла, потирая лапки. Лиза только глаза подняла. После сегодняшних серьезных разговоров дедов заход напугал не на шутку.
– Василь Акимыч ты чего?
– Я тебе Лиза наврал. Как есть так и говорю. Всю жизнь правду матку рубил с плеча, а тут набрехал и глазом не моргнул. Вот и думай чего хошь про меня теперь.

В голове табунами пронеслись мысли о предательстве, ушлом консультанте, корпорации, вспомнилось, как Виталя с дедом дружбу водил, явно неспроста. Неужели самый крепкий Лизин тыл рухнул, как карточный домик?

– Нет, дед, только не ты! Ну тебя чем эти фармацевты зацепили, все ж хорошо было?

Венина рука притянула за плечи, заставив уткнуться в рубашку, замолчать на секунду, прерывая поток, готовых вырваться злых и необдуманных слов.

– Говори Василий Акимович. Если сам пришел, значит сможем и договориться. Не тяни, тут камер нет, без протокола обойдемся.

Дед Василь как на Лизу глаза вылупил, так и замер. Не такой реакции ожидал. Ну повинился, с кем не бывает. Хотел, как лучше, а она такие глаза сделала, как убил кого.
– Ты это, того самого. Лиз, чего трагедь делать? Ну пьяница я старый, дык в этом секрета никакого, а что хвоста распустил, так дурак старый. Хотел, значит, впечатление произвесть. Вот и сбрехнул.

– К-к-какое в-впечатление?
Лиза от непонимания происходящего начала заикаться. Признание оборачивалось очередной дедовой побасенкой и черные тени, что сгущались на их маленькой кухне топорщили круглые глаза по углам.

– Положительное. Дурная твоя голова. Сама б ужо догадалась, что не мог я, значит в одночасье взять и завязать, коли горькую глушил беспробудно, как бабку твою похоронил. Пил, гулял, оглянуться не успел, как передовик и член, етить растудыть, партии. Не бывает так в жизни. Сказки это.

– А как бывает? Какой член партии?
Абсурдность разговора зашкаливала. Признаваться в предательстве Василь Акимыч не спешил, нес околесицу про пьянство и передовиков. Пазл не сходился. Лиза тупила, как зависший виндовс, раз за разом пытаясь запустить восстановление диска.

– Так я и говорю. Сбрехнул я тебе тогда. Знал, что водку подменную Афанасьевна настаивает. Первое средство от запоев – коли от похмелья не помрешь, так полгода на проклятущую смотреть не будешь. Похлеще торпеды, что дохтора зашивают в городе. Знал, да все откладывал. Кому ж хотца самому в петлю лезть? Это, когда тебе поднесут дураку, не почуешь, а коли сам – боязно. А тут ты. Мне бабка твоя покойница, как раз перед приездом сниться взялась, ведьма. Ругалась на чем свет стоит. Вот и загадал: коли сбудется сон, то сам в подпол залезу, да отраву эту на мухоморах выпью. Ты ж добрая душа, как к человеку отнеслась, дело нашла, не поглядела, что алкаш перед тобой. Как такой признаться? Все откладывал, а потом забыл грешным делом. Все ж хорошо было. Надо было Клавке-дуре со своим Витьком заявиться. Сам получается и прокололся. Вот такой, значит, коленкор. Сказал, самому легче стало. Простишь брехуна старого?

– Ты не из них?! Просто про водку не рассказал и решил сегодня это вывалить?! Вот так мимо проходил, а сейчас, когда кругом эти долбанные фармацевты интриги плетут решил признаться? Дед, это шутка такая несмешная?

Лизавету прорвало наконец. Даже спокойного английского джентльмена можно расшевелить, легко ткнув ему вилкой в глаз, а тут были настоящие вилы деревенские. Вывернувшись из-под руки Вениамина, она выскочила из-за стола, хлопнула холодильником и присосалась к банке холодного молока. Первого, что попалось под руку. Руки тряслись. Он не виноват, никто не виноват, что все закрутилось в тугой клубок узлов. Накатывала злость и желание разорвать эту мочалку из следственно-причинных связей. Перестать тыкаться слепым котенком, а начать понимать, что происходит вокруг. Мужчины смотрели на Лизу, молча. Один с видом побитой собаки, а второй с таким сочувствием, что выбешивало еще сильнее.

– Все. Поговорили. Давайте ужинать. Казней не будет.

Та прошлая ее жизнь с истеричной родной бабушкой и не менее вспыльчивой мамой была полна скандалов и семейных разборок. По любому поводу. Лиза представила, как бы орала ее матушка, бегая по кухне и швыряя тарелки об пол, и успокоилась окончательно. Нет лучшей прививки, чем богатое воображение и хорошая память.

– Я наверно, подымлю пойду. Чего-то сердце прихватило от энтих разговоров.
– Сиди уже курильщик. Тебе, что доктор сказал? Чтоб бросал, вот и терпи. Капли сейчас принесу из комнаты.

Вениамин перехватил стопку лотков из холодильника, а сама Лизавета отправилась искать сердечное средство. Партизан их был уже не того возраста, чтоб допрос с пристрастием без последствий вынести. А разобраться все-таки стоило.

После разносолов из города и лекарств осмелевший дед сам начал разговор.
– А ты каких фармацевторв поминала через слово? Ивана нашего чтоль отца? Неушто выведали про пацана чего? Так это предупредить стоить. Хороший парень, предупредить надо. Как бы чего не случилось.

– А вот тут поподробнее пожалуйста.

Молчавший до этого Вениамин внимательно посмотрел на деда и Лиза отчетливо поняла, что спать ей сегодня еще не скоро ложиться.


Глава 13. Полеты во сне
Глава тринадцатая. О полетах во сне
Василь Акимыч долго и путано рассказывал историю Ивана, что из дома родного сбежал, чтоб коровам хвосты крутить в их захолустье. Потом, глядя на недоверчивые лица слушателей, махнул рукой, набрал зоотехника и попросил приехать, чтоб тот сам все рассказал нормально.
Василиса прикатила вместе с Иваном и с кофром, полным аппаратуры. Ребята решили доснять сегодняшние ролики уже в доме с дедом. Блог о деревенской жизни никто не прекращал. Эта суета Лизу почти не касалась. Получилось, что кашу они с Ленкой заварили, а расхлебывали все остальные. Дед, впрочем, от этого получал ни с чем не сравнимое удовольствие. Незатейливые его шутки и колоритные присказки держали рейтинги на высоком уровне, а Ивана потихоньку вводили как популяризатора, переводя развлекательный канал в научно-популярный.
Базилио, привлеченный топотом и сдвиганием мебели, сразу же полез в кадр. Этого прохиндея сметаной не корми – дай только в центре внимания побыть. Все домочадцы уже не единожды были покусаны и поцарапаны мелким домашним тираном. Сегодня досталось даже Вениамину. Ощутимо подросший котенок с разбегу влетел по штанам, заставив зашипеть каменного юриста. Оказался вполне себе живой и кожаный.
Когда закончились съемки и Васька выключила камеру, Ивана мужчины взяли в оборот, утащив на кухню. Пытать его никто не собирался, но в случайные совпадения Вениамин не верил даже в детстве. Несчастный ветеринар только бросал укоризненные взгляды на деда, что раскрыл секрет, но тут вопрос был посерьезнее семейных тайн. Лизу за руку придержала Василиса.
– Лизавета Петровна, нам бы на минуточку поговорить. Мне Владимировна сказала, что… ну, можно уже, что я себя показала и достойна. Я не подведу, честное слово. Возьмите меня к себе в тайное общество.
Жест рука-лицо у Лизы скоро станет самым часто используемым в общении с близкими. Можно вообще руку не отнимать, так и ходить, как только кто приблизится. Тайное общество, мать ее Ленкину за ногу – слет Василис по обмену премудростями.
– Что еще она тебе сказала, эта болтливая Елена Владимировна?
– Честное слово, больше ничего. Я же сама все вижу, не слепая. Если вы мне не доверяете, что так и скажите. Может, какое испытание надо пройти или там учиться чему – я готова. Я больше никому – ни слова, ни намека, даже Ваньке не расскажу. Он хороший, правда, но я всю жизнь мечтала в ведьмы попасть.
На этой фразе Васька понизила голос до шепота и округлила глаза, став до невозможности похожей на свою начальницу и подругу. Елена Троянская явно успела помощнице своей намекнуть про открывающиеся перспективы – вот и доверяй секреты этой могиле. Хорошо, в газетах еще не напечатали.
– Я этой сороке рот зашью и тебе, Василиса, тоже. Хотите в ведьмы попасть – будет вам испытание, договорились. Давай вещь какую-нибудь памятную и дорогую для тебя и спать сегодня ложись пораньше. Если запомнишь, что приснилось, – завтра и поговорим.
Василиса порылась в кармане кожаных своих штанов и выудила ключи от мотоцикла. Отстегнула смешной брелок в виде фигурки тролля и передала Лизе.
– Он у меня с первого мотика остался. Ничего памятнее с собой и нет.
– Сойдет. Пошли, и давай уже на ты перейдем, хватит мне выкать – не в офисе… Тут все по-простому.
– Договорились.
Лиза улыбнулась, поворачиваясь спиной к новоявленной адептке тайного общества. От Васьки можно было прикуривать или лампочки зажигать. Такого чистого восторга она уже давно в зеркале не видела. Жизнь взаперти отучила от сильных эмоций. Может, оттого и глянулся немногословный Вениамин, а не открытый козий доктор? Гореть, как та же Васька или Ленка, вспыхивая эмоциями, у нее никогда особо не получалось, тут даже волшебные сны не помогут. Характер не тот.
Вениамина все-таки пришлось отпустить в пансионат. Пришел на ночное дежурство на топчане Петрович – сват Матвея. Мужик, и днем немногословный, тут без поддержки своих обходился кивком или невнятным хмыком. Положил топор у двери, не отказался от чашки молока и махнул Лизе, что больше ничего не нужно.
На заднем дворе, на сеновале устраивался Вазген, сменив Игнвара. Долго курил с дедом у сарая, помог покормить мелкотню и тоже отказался идти в дом. Вечер подкрадывался незаметно. Иван с Васькой давно укатили на двухколесном своем коне, и Лиза бездумно мешала ложкой остывший чай, уставившись на потемневшее окно и свое отражение.
– Чего задумалась, внучка? Гляди, какая команда собралась у нас, не в одиночку воевать будем. Даст Бог, одолеем супостатов и тебя в обиду не дадим.
– Нужна я им больно. Тьфу и звать никак. Я не про это сейчас. Знаешь, ощущение, как будто все не по-настоящему происходит. Как будто сон не кончался. Что здесь, что там – сплю и проснуться не могу. Все куда-то бегут, спасают кого-то, а я как в кинотеатре сижу и жизнь свою на экране смотрю. Раньше скучно было, медленно, но спокойно, а теперь – как на американских горках: мотает то влево, то вправо, непонятно, что завтра будет, а все равно как будто за стеклом. Понимаешь, у меня даже толком удивиться не получается, как будто под анестезией все время. Столько всего происходит, а живу, как во сне.
– Ну так ты и живешь, как во сне. Ущипни себя покрепче, чай и проснешься. Не дури себе голову, утро вечера мудренее. Шла б ты спать, завтрева проснешься и полегче станет. Радость к жизни воспитывать в себе надо, ты, считай, только учиться и начала.
Дед потрепал Лиза по плечу и прошаркал на свою половину дома. Витьке-алкоголику сегодня достанется бутылка из бабушкиных запасов, а ночью и девчонки подключатся, чтоб даже не думал про зеленого змея. Иван рассказал, что знал про фармкомпании, но знал мало и к делу отношения не имел. Если б с отцом его поговорить, но наяву они так и не помирились. Наяву. А если во сне их помирить? Лиза встала из-за стола, схватила сначала телефон, посоветоваться с Веней, но решила, что это подождет до завтра. Идея казалась интересной. Достать бы вещь какую от ветеринарного родителя. Опять она Ивана в слепую использовать хочет, но от такого эксперта информации в разы больше получить получится, чем из интернета. Он в этой кухне не первый год варится.
– Я подумаю об этом завтра. Сегодня будем новобранцев набирать.
Новая идея немного всколыхнула кашу, что булькала в голове у сновидицы. Хоть какая-то польза от нее будет. Сидеть сложа руки, запертой под охраной, было невыносимо. Она не безвольная кукла, что дергают за ниточки, – она сама решит, как ей жить. С этими мыслями выгребла из карманов очередные пропуска в миры снов и завалилась на одеяло, не разбирая постель.
Сон навалился тяжелым крылом химеры, теплым дыханием, запахом молока и шерсти. В очередной раз Лизавета удивилась реальности происходящего с ней. Не было особой разницы между двумя состояниями. Перья на вытянутом крыле поскрипывали меж пальцами, Милка дергала недовольно носом, в чуткой дреме. Лизавета просто открыла глаза в козьих хоромах, закрыв в своем доме. С каждым разом переход становился все легче и легче.
За стеной топотал Прохор, а где были неугомонные козьи дети – одному Предвечному дубу известно.
Аккуратно выбравшись из-под теплого бока чудовища, Лиза потянулась, как после долгого сна. Проблемы и суета дневного бодрствования отходили на задний план, как забывается неприятное сновидение. Тут она была у себя дома, на своем месте. Там, где и должна была быть.
Ленка обнаружилась на кухне. Очередная кастрюлька с бурым варевом и торчащими по краям корнями и ветками булькала на плите. Напевая что-то себе под нос, она сверялась с Лизаветиной книжкой, успевая мешать и считать вслух. Вот кому стоило бабушкиной наследницей становиться, а не Лизе. Удовольствие, с которым эта кухонная ведьма варила очередное волшебное снадобье, вызывало даже не зависть, а восхищение.
– Бу! – удержаться и не спугнуть увлеченную делом подругу не было никаких сил.
Подпрыгнув вместе с поварешкой, Ленка заполошно взмахнула руками, чуть не опрокинув на себя варево. Книгу Лиза поймала в полете. Дурацкая эта шутка как будто вернула студенческие времена, когда думать перед шалостью о последствиях считалось дурным тоном. Главное импровизация.
– Хорош у плиты торчать. Пошли новую ведьму инициировать. Сама напросилась, будешь у меня тут за Васькой приглядывать, чтоб чего не напортачила.
– Да ладно! Уговорила-таки Василиса твое святейшество? Сейчас, только минуточку подожди, Прохорушку надо попросить, чтоб доварил. Чуть-чуть осталось.
– Вот умеешь ты к мужикам подход найти, уже и домового моего привадила. Заканчивайте и выдвигаемся. Время дорого.
Настроение после немудрящей шутки было хулиганское. Шагнув из дома на крыльцо, Лиза улыбнулась вечному полдню, подставив лицо незаходящему светилу. В небе кружил ворон.
– Кеша! Иннокентий! Родной мой мальчик!
Вот уже сколько дней от ворона ни слуха ни духа не было, а тут приземлился на березу, перья на горле вспушил, каркнул. Красуется, красавчик. На развилке у самой вершины скопище веток и строящееся гнездо. Подруга из спасенных Лизой черных ворон тоже тут. Свой дом строят, поздновато, но во снах свое время.
Козлята нашлись на полянке перед домом. Все как обычно, гости и их питомцы неразлучны. Пора отпускать мелочь в самостоятельную жизнь, похоже, прав был дед. Время пришло.
Ленка выскочила на крыльцо, как черт из табакерки. Только дверь хлопнула.
– Хорошо-то как. А то я с этой кухней больше ничего и не вижу. Закопалась совсем. Днем от плиты на работу сбегаю, а ночью сама оторваться не могу.
– Пошли за твоей Василисой прекрасной, будешь ее кухонным премудростям обучать. Надо только вам место какое-нибудь другое придумать, а то на кухню не войдешь от банок этих.
Лиза схватила подругу за руку и потащила за собой к калитке. В кармане нащупала смешной брелок. Интересно, что снится их Василисе? Может, так на байке во сне и рассекает ночами, как и днем?
Василиса витала в розовых облаках. Огромный, гулкий авиационный ангар заполняли облака розовой сахарной ваты, и безликие карлики в противогазах, резиновых сапогах и брезентовых плащах споро закидывали ее лопатами в нутро готового к полету дирижабля. Надутый, как огромная зеленая жаба, он парил на тросах, не касаясь потолка и пола. На прикатном металлическом трапе и стояла капитанша этого сказочного судна, поглядывала на часы, поторапливая работников.
– Вась!
– У нас сроки горят. Пора лететь единорогов кормить, а мы еще погрузку не закончили. Сейчас вылетаем. Еще минутку и будем отчаливать.
– Василиса, без тебя тут справятся. Пошли, мы тебе поинтереснее единорогов кино покажем.
Ленка схватила бравую авиаторшу за руку, стаскивая по металличским ступенькам вниз, а Лизавета обняла подруг за плечи и вывела из сна в свою родную дурдомешную деревню. Ей еще единорогов не хватало к летающим козам в придачу.
– Она настоящая! – Выдохнула Васька, вывернувшись ужом из-под начальственной руки.
На крыше Лизаветиного терема стояла, распахнув крылья Амалфея. Белые перья сияли на солнце, легкий ветерок трепал козью бороду и в целом химера казалась крайне довольна жизнью, что не скажешь про двух рогатых бандитов, что скакали по черепице, подбираясь к матери с разных сторон. Крылья они свои почти не использовали, лишь для сохранения равновесия или когда Милка точным ударом хвоста скидывала упертых козликов с конька, отправляя кувыркающийся рогатый болид по пологой траектории вниз, в руки хранителей.
– Ты про нее где слышать могла? Ленка, опять ты воду во рту удержать не можешь?
Лиза с прищуром обернулась на недоуменно моргнувшую Елену Невинно Обвиненную, а Васька продолжила, как ни в чем не бывало.
– Да нет, это Ванютка мне все уши прожужжал уже. Ему эта химера уже какую ночь снится. Он ее сначала лечил вроде, а теперь она деток своих к нему водит и вообще по-разному.
– В смысле водит? Милка сама к нему во сны повадилась? Вот, блин, коза самостоятельная. Ладно, осваивайтесь тут. Лен, на тебе поиск рецепта от алкоголизма и введение нового члена, нашего не фига не секретного общества, в курс дела. Я на минутку отбегу, потом будем думать, что дальше делать. Милка пошли! Долго ждать буду?
Лиза обогнула дом, махнув рукой хранителям Юга и Севера и быстрым шагом направилась к калитке на заднем дворе. Химера спланировала следом под возмущенное блеяние отпрысков, что взобрались-таки на вожделенный конек крыши, но победителями себя так и не почувствовали.
Лизу гнало от дома предчувствие чего-то надвигающегося на их маленький мирок. Та самая интуиция, что так часто подводила в нормальной жизни, не давала спокойно разобраться с алкоголиком Витькой и Василисиным вступлением в мир снов. Торопило, подталкивало тикающими секундными стрелками, что она уже опаздывает сделать чего-то важное, жизненно необходимое, но вспомнить что именно никак не могла.
Дома во сне и наяву было слишком много народа. Гости, друзья, что заполонили Лизаветино пространство не давали выдохнуть, сосредоточится на действительно важном для нее ощущении. Не хватало времени, воздуха, одиночества, наконец. Постоянно что-то происходило и если сначала эта бурлящая жизнь захватывала, то последнее время Лиза хотела сбежать из собственного дома, запереться и не видеть никого. Понятно, что это не выход, но жить на вокзале в роли пригородной электрички тоже удовольствие сомнительное.
Единственным местом, про которое никто не знал кроме нее и лешего – было поле с молодым дубком. Вот туда и рванула сновидица. Не передохнет, так с мыслями соберется. Милка парила в вышине, не мешая приходить в себя. Не доходя до дуба, Лиза опустилась на траву, вздохнула полной грудью и просто бездумно смотрела на прозрачные небеса. Тут в самом центре их возрожденного мирка виделось далеко. Разворачивались галактики причудливыми спиралями, парили туманности и яркими росчерками сгорали кометы, привлеченные сиянием и тяжестью небесных тел и миров.
– Это какой-то выверт сознания, я как космический телескоп Хаббл, весь космос на ладони.
– Это ж сон Лизонька. Вот тебе чужие миры твоя душа, как могет, так и показывает. Отсюда далеконько видать. Раньше-то звездочки людишки искрами считали, али глазами отттудова, а нынче вы поди про каждую искорку на песок просеили. Человека в космос запулили. Вот шума -то было. Даже до нашего леса вести доходили.
– Лексей Борович! Я ж посоветоваться шла. Запуталась совсем. Только тут и осталось спокойное место. Дома ни там ни тут покоя нет.
– Вот, кажись своим умом докумекала, елки-метелки, что тайна она тишину любит. Сороки мои какой уж день балаган ваш сторожат. Чисто табор цыганский: туда-сюда носитесь. Ни днем, ни ночью без отдыха. Гости, что кости на погосте – грохоту много, а мяса нет. Ну да не слухай меня старого, наша судьба лесная, а ваша людская.
– Все правильно говоришь. Не дом, а проходной двор. Я даже сосредоточится не могу, но не гнать же их? Сама пригласила, вот и получается, как в коммуналке все ютимся на головах – не выгонять же их.
Лексей Борович почесал с удовольствием мшистую бороду. Покрутил в пальцах найденную едва розовую клюковку, да и бросил в рот. Скривился от кислинки, вздохнул и положил тяжелую руку свою на колено Лизавете.
– А ежели в лес их всех спровадить, чего скажешь? Ну глаза-то по жабьи не пучь, не идет тебе, чай не зверь какой в чащу соратников твоих тащить не буду, а вот заимку одну укажу.
– Это не та развалюха, где мы Витька нашли случайно?
– А хоть бы и та. Это она наяву развалюха, а тут теремок ладный, да лесок хвойный вокруг. Кумекаешь Лизавета про что разговор веду. Поди всех своих шишками одарила?
– Не всех, но это дело поправимое. Может и хорошо было бы. Пусть сами через свои сны ходят, а не у меня сидят, как в заключении.
– Ну ходить там только рогатый и может, остальных вести придётся за руку, но лиха беда начало. Человек такая животина, что из любого места тропинку найти могет, ежели показать. У меня под присмотром будут, да и от дубка подальше, а то носы-то любопытные, поди уже калиточку приметили.
Встал с корточек сам, потянулся и подал Лизавете руку.
–Пойдем. Одним глазком глянем. Ты посоветоваться за этим чтоль шла, аль другой какой вопрос? Не стесняйся. Чего знаю расскажу, а чего не знаю – придумаю.
Лиза за короткую прогулку по ельнику и выложила и про тревогу и про сомнения. Про Ольгу рассказала, что доверять страшно, а копать еще страшнее. С нее все, считай началось. Тут все подвязаны получается. Никому верить нельзя.
–Вот и не верь Лизавета. Себе доверяй, да совести своей. Кругом обман случиться может. Коли тревожит чего – возьми, да спроси напрямки. Это только по болоту тропки винтом вьются, а на четном поле дорога напрямки идет. Хочешь травкой поделюсь одной. Чайку человек выпьет, да всю правду как на духу выложит. Правда голова на утро болеть шибко будет, а так средство верное.
От травки отказываться не стала, но надо было самой в лес идти, а кто ее одну отпустит? Опять выкручиваться придется. Надоело.
Лесной теремок на полянке Лизе понравился. Тут и козлятам где разгуляться будет место и печка с чугунными конфорками оказалась, а не той громадиной, что бабушка пользовалась. Девчонки в доме сами освоятся – пусть свои эксперименты устраивают – места всем хватит. Милка по-хозяйски зашла в дом, покогтила порог и довольная запрыгнула на палати. Ей лесная дачка тоже по душе пришлась.
Возвращались совсем напрямки. Стоило лесовику еловые ветки в стороны отвести на краю поляны, так Лизаветин забор в паре шагов оказался.
–Эту дорогу для себя побереги. Пусть каждый со своего сна через елочки проходит. По перву разу за руку проводишь, а там как лес рассудит. Не заблудятся.
Последней каплей Лизаветиного гостеприимства стала картина маслом, что творилась на родном дворе. В отсутствие грозной матери рогатые бандиты расшалились не на шутку. На крыше зияла дыра от сорванной черепицы. Каркали потревоженные вороны с березы. По двору бегала Ленка размахивая метлой на негодников, на крыльце причитал, заламывая руки Прохор, а из трубы валил удушливый черный дым затягивая двор туманной пеленой.
– Ну все! С меня хватит!
Лиза выхватила метлу у пробегавшей мимо Елены Воинствующей взмахнула и неожиданно для себя воспарила сама удерживаясь лишь силой гнева. Смахнув наэлектризованных козлят с кровли одним широким жестом под лапы матери химеры, приземлилась на конек, забыв о боязни высоты и не умении летать в принципе.
– Все друзья мои. Нас ждет переселение и лесной воздух, а сейчас концерт окончен. Всем спать по своим кроватям. Еще один широкий взмах метлой и двор оказался пуст и тих. Только Кеша вскрикнул с березы: «Кррррасава!» всячески поддерживая наведение порядка такими решительными действиями.

Глава 14. Кладбищенские истории
Проснулась как от толчка. В последнюю секунду сна Лиза плавно спускалась с крыши одной рукой опираясь на метлу, что лежала на воздухе, как спасательный круг на воде. Захочешь не сильно утопишь. Долетела до земли или нет уже не разберешь.

На прикроватном столике вибрировал телефон, мигая экраном. За окном предрассветная тьма нехотя растворялась заревом встающего светила.
– Да.
Горло после внезапной побудки дернуло, как наждачной бумагой по стеклу. Лиза попыталась откашляться, но телефон уже вопил Ленкиным голосом, что ее выкинуло из сна. Только круги перед глазами и мокрая простыня с футболкой. Муж спит, а она ни в одном глазу. Вдруг случилось чего?

– Ты там описалась что ли? Почему простыня мокрая?
– Да взмокла я как мышь. Половину не помню чего было, как кувалдой по голове. Ты правда там на крышу взлетела или мне показалось? Можно уже спать ложиться? А меня летать так когда будем учить? Ты меня обратно пустишь к себе или все, прикрылась наша лавочка волшебная? Лиз, ну не молчи ты, как Штирлиц под Борманом, я ща с ума с тобой сойду. Ты там живая вообще?

– Я с тобой вместе туда сойду. Спи давай. Аварийный выход сработал, сама не ожидала. Давай спать ложись. Ночь на дворе.

– Куда сойдешь со мной? Сейчас уже можно?
– С ума! Спи!

Пошатнувшись, встала с кровати, босыми ногами попыталась поймать тапки на полу. Мелкий вредитель повадился ночью воровать хозяйскую обувь и угадать куда черномордин в очередной раз загнал обувь, спросони, не стоило даже пытаться.

В доме было стыло и тихо, как бывает только в нежилом помещении. Светлеющие окна загоняли остатки ночной тьмы глубже в комнату не добавляя ясности. Очертания предметов смазывались, складывались в фантасмагорические силуэты. То ли кофта на стуле, то ли сутулая тварь притаилась для броска. Черный провал двери, непроглядный из спальни, тянул жутью, как в кошмарном сне. Хотелось ущипнуть себя или громко крикнуть, развеять наваждение. Щелкнул пустым пистолетным затвором выключатель ночника. Ничего. Еще раз.
– Лампочка, подумал Штирлиц.
Не смешная эта шутка, казалось разрушила морок, а может просто звук собственного голоса привел в чувство. Лиза моргнула, с силой потерла глаза и решительно шагнула в коридор. Кому страхи ночные, а ей в туалет. Только по ногам холодным сквозняком, влажным туманом мазнуло и пропало. Глухо стукнули часы в дедовой половине дома отбивая половину неведомого часа, загудел в ответ холодильник, скрипнула половица под ногой. Дом оживал от наведенной жути, ластился ковриком в коридоре, скрипнул кухонной дверью. На столе, свернувшись черной меховой шапкой спал Базилевс. Подавив испуганный вскрик, переложила исчадье тьмы на стул и пошла дальше.

– Я буду думать об этом после душа, а может вообще думать не буду пока кофе не попью. Хватит меня пугать, достали уже.

После душа сходила тихонько проверила деда. Акимыч спал навзничь, разметавшись на кровати, как будто боролся во сне, да проиграл. Поправила одеяло и ушла на кухню. Ложиться обратно не тянуло. Сон, как корова языком слизала, а шуметь и будить всех не хотелось совсем. Открыла ноут и стала изучать информацию про эту фармкомпанию, что Сашка раскопал. Хлеб копирайтера может и покажется товарищам хакерам пресным и без масла, но просеивать интернет и искать крупицы информации Лиза умела искать не хуже чем поисковая программа. Пока перелопачивала гору ссылок сама не заметила, как на кухонном столе задремала, считай только моргнуть и успела.

Кто-то сначала деликатно кашлянул, а потом тронул теплой лапой за локоть.
– Ты только хозяюшка глаз не открывай. Не крепок сон твой, а наяву не пробиться, не слышишь ты меня. Сплоховал я надысь. Чую погонишь поганой метлой, да молчать силы нет. Пропустил мороку в дом значит. Став защитный давно не подновлялся, вот и шатають покойники, где не попадя. Неладное что-то за околицей твориться, озоруют на кладбище. Баламутят народ. У нас поди мимо пронесло, а кого крышка-колодушка ночью и накрыла. Не уберег родимый дом, эх святые оладушки. Обьегорился Прохорушка.
Рукав стал подозрительно намокать. Лиза аккуратно, боясь спугнуть сонное свое состояние резким движением, погладила свободной рукой спутанные вихры домового.
– Водички у батюшки попроси, хороший он поп – правильный. Я ничего, я привычный, потерплю. Веником полынным по углам крестить надобно, соль под порог сыпать. Не дело, коли лиходейству заступы нет. Не порядочек.
– Сделаю все, не переживай.
Получилось сказать вслух и очнуться одновременно. Над ухом раздался бодрый голос Василь Акимыча, что шлепал в ванную мимо кухни.
– Чего делать собралась со сранья такого? Лизавета, поди ночь не спала, с пустым углом разговоры ведешь. Глаза над интернетом своим ломать, да без свету никуда не годится. Сам, гляди нынче рановато чегой-то поднялся, будто черти всю ночь на мне горох молотили.
Похоже не одной ей сегодня досталось. Стоило до батюшки дойти, да про кладбище Прохор врят ли просто так сказал.
Сели завтракать, позвали Петровича из сеней. Как его на самом деле зовут Лиза так и не удосужилась спросить. Дед его по отчеству звал, да и старший из белорусов ни разу имя не упоминал. Вот и получилось, что человек есть, а имени у него никто не спрашивает. Мелькнула мысль, но к слову не пришлось, а потом и не до того стало.
Наскоро перекусив белорус засобирался услышав гудок рафика с улицы.
– Сегодня Крышу на часовне поднимать будем. На днях уже закончим. На освещение не забудьте прийти. Ладная конструкция получилась.
Лиза вытащила нескколько лотков со вчерашней едой из холодильника. Им с дедом столько не сьесть – только пропадет. Отдала работягам – на свежем воздухе салаты с нарезками на троих мужиков на один зуб. Проглотят и не заметят. Успела только на крыльце догнать строителя, всучив пакет с едой. Там же и спросила где батюшку найти – очень надо.
– Так он сегодня с нами целый день. Хороший мужик, не боится руки заморать. Передать чего?
– Хорошо бы да. Мне вода освященная нужна, святая которая. Можно будет попросить. Может я сама до вас дойду?
– Сделаем Лизавета Петровна. Не переживай. А вот ходить пока не надо. Сами привезем.
Лиза осталась на крыльце провожая взглядом уехавший рафик. Ей нужно было в лес, нужно было на кладбище и домашний этот арест бесил неимоверно. Играть роль живца на крючке для какого-то психопата, что людей ворует не улыбалось ни разу. Да и кто сказал, что он вообще про нее знает. Единственно кто Лизаветой интересовался – это краевед недоучка, да и тот тапки отбросил. Пометавшись по дому тигрой в клетке, решилась уйти с Милкой и Вазгеном на прогулку. Козу тоже стерегли, как Алмазный фонд. На прогулку выпускали под присмотром, либо на задний двор и никаких самостоятельных прогулок. А на привязи эта чудовица ходить отказывалась. Не тот характер. Мелкие бандиты носились как ни в чем не бывало. На улице ни души, только Дато на свирели наигрывает, сидя на порожке автодома. Лиза опять завела разговор, что козлята подросли и не стоит занятым людям с ее проблемами разбираться в ущерб своим. Итак все забросили, живут в машине, спят на сеновале. Вазген слушал молча, кивал на все доводы, поглядывал то на козлят, то на потешающегося Дато, но соглашаться с Лизой не спешил.
– Вижу тревожит тебя что-то госпожа моя. Не в обиде, что от дома отказываешь. Гости хороши, когда в радость, но бросить тебя с дедом одних – так мужчины нашего рода не поступают. Пойми и ты нас. Вот приедут братья мои, камень привезут, тогда и поеду. Душа моя не спокойна.
– Да и у меня тоже. На кладбище надо бы сходить, бабушку проведать, а я как собака на цепи.
Умный дядька отговаривать Лизавету не стал. Такую упрямицу запрешь, она огородами сбежит. Решено было всем вместе сьездить, а деда дома оставить с Василисой. Дождались сладкую парочку на мотоцикле. Наказали из дома не выходить и никого не пускать и поехали на автодоме до кладбища. С двумя абхазами в телохранителях и прогулятся не страшно.
На кладбище Лиза первым делом пошла к Маланьиной могилке. Хорошо бы до часовни прогулятся, но недавних покойников хоронили с краю, а строили куда дальше. Холмик еще несколько недель назад бывший оплывшим кто-то заботливо поправил лопатой. Свежие комья лежали и в проходе. Только цветы, что Лизавета приносила пропали. Так и казалось, что могила свежая – ни травинки. Только венки выцвели и фотография смотрит строго. Как будто губы поджала. Забыла внучка, давно не приходила. Чужие люди за могилой ухаживать взялись.
Лиза положила цветы и конфеты, фотку протерла, а дальше что делать не понятно. Попросила мысленно прощения. Эта могилка после снов казалась ей пустой. С бабушкой она ночью итак увидеться может. Может ребята дошли, решили поправить холмик? Хотя она вроде не говорила, но тут Василь Акимыч подсуетиться мог.
Часовенка была небольшой, но очень ладной. Как белая свечка среди черных старых вязов. У распахнутого настежь рафика переговаривались мужики, утирая пот. Деревянные стропила оказались тяжелее чем думалось и вчетвером никак не получалось закинуть сбитый углом брус. Поздоровались. Батюшка сегодня был в мирской одежде. Джинсы и рубашка на выпуск очень шли этому молодому мужчине. Лизе он показался гораздо симпатичнее, чем раньше. Да и вел он себя не так, как обычно. По простому с ребятами переговаривался. Чувствовалось, что среди своих он. Не надо себя блюсти. Гости с юга взялись помогать, вязать веревками и тянуть наверх остроконечную крышу, а Лиза отозвала отца Сергия в сторонку. Попросила воды святой и соли освященной, очень надо. Лучше бы сегодня. Обещал заехать и освятить. Спасибо, что не поинтересовался зачем.
Ничего подозрительного на кладбище она так и не нашла. Походила вдоль оград, недалеко от центральной аллеи, но ни подсказок со стороны ни следов черной воложбы о чем говорил Прохор видно не было. Только и зацепка, что могилку кто-то поправил.
– Матвей Иванович, это вас дедушка попросил бабушкину могилку приподнять? Спасибо хотела сказать. У самой руки не доходили никак.
Набравшись смелости Лиза подошла к старшему мастеру. Отрываать строителей от работы не хотелось, но и поблагодарить за доброе дело строило. Они это делать были не обязаны.
– Погодь Лизавета. Какая могилка? Мы тут от зари до темна. К Троице успеть хотим на освещение, итак задержались с недоимками. Да и батько Василь молчал. Коли надо чего, ты не стесняйся. Лопаты есть. Дело минутное.
– А кто тогда? Земля свежая, как будто вчера копали.
– Ну-ка, пойдем посмотрим, кто там копал чего? Шабаш робят! Батюшка и ты с нами прогуляйся. Я тебе говорил, что не к добру вороны утром орали, а ты суеверия все изничтожаешь.
Посерьезневшие враз мужики пошли за Лизой, а потом и вовсе в кольцо ее взяли. Как будто не по кладбищу идут, а на войну собрались. До ограды дошли быстро. Самого молодого послали за лопатой, а Лизу не смотря на все сотпротивление отправили домой с южанами. Найдут чего – расскажут, а не найдут – нечего над душой стоять. Опять ее в сторону отодвинули, но не драться же с ними. Вазген под один локоть подхватил, а Дато под второй. В машину и по газам, как будто бомбу нашла и палкой тыкать собралась.

Глава 15. Про убийства и прочие правонарушения
В салоне Дато усадил пассажирку на сиденье и пристегнул для надежности, пока старший разворачивал неповоротливый дом на колесах на узкой подъездной дороге.
Будущий колхидский царь смачно зевнул, усаживаясь напротив, взлохматил пятерней непослушную свою шевелюру и снова протяжно со вздохом почти зарычал, распахнув рот и зажмурившись.
– Биджо, ты опять на берег бегал к своей светлоокой пери? Хоть бы постеснялся в лицо хозяйки зевать. Ей и так достается, куда не ступи, а тут ты со своими дикими повадками. Стыдно, царь мой!
Вазген успевал и на дорогу смотреть и отчитывать воспитанника. Лиза на их перепалку не отреагировала. Сначала пыталась оглядываться – посмотреть, что там белорусы с батюшкой раскопают, а потом внезапно заболел висок. Как спицу кто засунул. Головная боль ворочалась горячим шилом, пробивала под веко, не давая сосредоточится. Машину качало на неровной дороге. Лиза прижала горячую ладонь к голове, вспоминая, что дома должны быть где-то таблетки обезболивающие. Вступать в беседу не хотелось абсолютно. Что раскопает команда белорусов и почему вообще неизвестные полезли бабушкину могилу поправлять? Дернула ее нелегкая на кладбище сунуться. Опять сплошные неприятности только нажила.
– А что это вчера случилось, когда нас из дома сна твоего гостеприимного, как волной на камни выбросило? Может, обидели чем, скажи, госпожа моя, не держи в себе. Может, слово резкое сказали, или опять этот мальчишка подглядывать взялся?
Похоже, Вазген продолжал говорить все то время, что Лиза пыталась утихомирить бьющие в виске молотки. Не отрывая руки от лица, только и умудрилась глухо ответить, что не в них дело. Новое место будет для козлят и гостей. Вазген обернулся от дороги, покачал головой, но продолжать допытываться не стал. И так понятно, что хозяйка их переживает сильно. Придет время – сама все расскажет.
На их улочке припарковаться рядом с домом, на привычном месте, не получилось. Проезд занимал уазик участкового, раскорячившись поперек. Двери машины были открыты, а у забора размахивала руками продавщица Клавдия. Дато распахнул дверь, и на Лизу обрушилась какофония деревенского скандала. Оглушительно лаял пес, орала баба, нависая над дедом, что с другой стороны держал калитку. Рядом стоял планшетом участковый, не пытаясь перейти на чью-либо сторону.
– А я говорю: арестуйте их. Убийцы! – трясла калитку, навалившись всем телом на свежевыкрашенный забор, Клавдия.
– Сама ты дура! Муж твой от водки окочурился, а ты поклеп наводишь. Пошла вон, чтоб духу твоего не было! Тебя саму арестовать надо за порчу имущества!
– Это все ты, все ты и твоя ведьма белобрысая. Мужа мне отравили водкой своей поганой. Я ее сама достану поскудину, не скроется. Поверила вам, крестик отдала. Убийцы!
Продавщица уже реально выла, размазывая по щекам слезы. Лиза как раз подошла поближе, выхватывая из скандала какие-то фразы, но категорически не понимая из-за раскалывающейся от боли головы, что происходит.
– Вам крестик вернуть надо? Я сейчас принесу, не кричите только. И так голова болит, сил нет.
Зачем она полезла к этой истеричке? Думала успокоить или просто в калитку по-другому не пройти было? Развернувшаяся бабища с размаха попыталась ухватить Лизу за футболку, ударить, втоптать в землю мерзкую ведьму, но промахнулась. Истошно заорали сороки на сливе. Резким порывом ветра пыль и мелкий сор шибанули в лицо, засыпали глаза. Где-то вдалеке заворчал далекий гром, обещая грозу. Клавдия задохнулась очередным ругательством, с ненавистью глядя в глаза Лизаветы, а подошедшие мужчины настойчиво отодвигали бой-бабу от калитки, распахнутой дедом Василием для своих.
– Пройдемте к дому. Там разбираться будем. Обвинение-то нешуточное. Человек пострадал. И вы, гражданка, успокойтесь и проходите. Криком делу не поможешь, поспокойнее надо.
Участковый прихватил Клавдию под руку и повел к беседке. На него Барбос даже не гавкнул.
Первые капли дождя ударили по металлической крыше беседки как гонг по окончании боксерского поединка. В красном углу ринга в торце длинного стола сидел дед с воинственно выставленной вперед бородой. Рядом притулилась Лизавета, одной рукой прижимая тикающий глаз и не перестающий болеть висок, а другой успевая одергивать рвущегося в бой Акимыча. Напротив, навалившись грудью на стол, нависала Клавдия. Длины стола едва хватало, чтобы противники не перешли в рукопашную. Между ними разложил свои бумаги участковый. Ссоре он не мешал. Задавал уточняющие вопросы и записывал. Поглядывал то на часы, то на Лизу со значением. Эти полные намеков взгляды проняли непонятливую обвиняемую не сразу, но ее соображалки хватило написать короткое послание штатному юристу, чтоб приехал, помог разобраться в ситуации. Полиционер, чьего имени к стыду своему Лизавета так и не запомнила, удовлетворенно кивнул, продолжая писать на планшете.
– Еще раз повторим. Значит, вышеупомянутый гражданин выдал вам две запечатанных бутылки водки, чтобы вы передали своему мужу. Передача происходила добровольно? Свидетели были?
– Да какие свидетели? Обманул меня этот шарлатан. Средство де верное. От пьянки лечение. А на самом деле яду он туда подсыпал или эта коза. Чего глазки прячешь? Пойдете по этапу как миленькие. Еще неясно, чем они тут вообще занимаются!
Полезшего с кулаками и матом на стол деда Василия Лизе пришлось ловить за ремень. Абхазы в эту свару благоразумно не лезли, наблюдая из-за забора. Участковый мотнул головой, так уставшая колхозная лошадь отгоняет невидимую муху, и продолжил спокойным тоном.
– Так и запишем. Свидетелей передачи не было. Водку муж ваш сразу употребил? Бутылки остались?
– Да я и не видела толком. Спрятала их подальше в шкафу с посудой вечером, чтоб казалось, что давно стоят, и спать легла. Коля мой с вечеру до свекрови отправился, кажись. Я его и не дождалась. Утром только магазин открывать, а он на ступеньках лежит. Холоооодный! Как есть покойник, синий весь, как с ледника. Коленька мой, родный!
Клавдия, пересказывая случившийся страх, продолжала подвывать, утирала распухший нос подолом футболки, и только близость ненавистных ей отравителей не давала скатиться в полную истерику. Дед с той стороны стола корчил зверские рожи и сжимал кулаки, а Лиза, отвернувшись ото всех, неподвижным взглядом продолжала следить за надвигающейся чернотой в небесах. Небо стремительно затягивало грозовыми облаками, глухо рокотало за дальним лесом.
– Значит, факта употребления тоже доказать не можем. Ага. Разберемся. Вы, Клавдия Степановна, мужа заранее не хороните. В больнице он, в коме. Я в больницу звонил, узнавал. Вы чего ж со Скорой не поехали, а сразу сюда побежали? Странная, значит, ситуация получается. Соседи и Скорую вызвали и полицию, а вы тут самосуд вершить взялись, еле успел.
– Так сбегут же, ироды! Как это в коме? Он мертвый совсем был, говорю, холодный весь. Я его уж трясла и звала по-всякому. Чего ж мне раньше-то не сказали? Так я чего здесь сижу, лясы точу, а Коля мой там один. Мне надо в город скорей. Я тогда побегу, а вы с ними сами разберитесь. Чего молчали-то? Я бы сразу тогда поехала.
– Кто бы слушал… Вот тут распишитесь и поспешите. Сейчас ливанет, мало не покажется. Вечером зайду к вам, посмотрим ваши вещественные доказательства.
Развернувшаяся на месте Клавдия снесла стул, подмахнула не глядя листы, что пытался рабросать поднявшийся ветер, и, вильнув кормой, ломанулась к калитке, чуть не выбив ее во второй раз. Дождь постепенно начал усиливаться, косые его струи оставляли сначала мокрые пятна на столе и лавке, но было понятно, что промедли еще немного – вымокнешь до нитки, не смотри, что под крышей.
Спешно собрав все в планшет, участковый подхватил фуражку и предложил пройти в дом. Начинался серьезный разговор.
– Я вас, Василий Акимович, очень уважаю, но спускать на тормозах это дело не буду. Если факт отравления вашей настойкой подтвердится, то ответственности не избежать. Это Клавдия Степановна на эмоциях сегодня кричала, толком не разобравшись, а дело-то куда как плохо пахнет. Сами все расскажете или Вениамина Брониславовича подождем? И простите, что за крестик упоминался в разговоре? Отец Сергий тоже в этом подпольном знахарстве завязан с вами?
На кухне, где расположилась допрашиваемые, повисла пауза, как в гоголевском «Ревизоре». Лиза первая замычала отрицательно, мотая больной головой. Она наконец-то добралась до аптечки и пыталась проглотить ударную дозу таблеток, запивая холодным чаем. Вслед за ней ошарашенно выставил ладони Акимыч.
– Нет, нет. Батюшка тут совсем не причем. Он даже не знает, что мы тут того этого самого. Ты уж, служивый, божьего человека не тронь. Моя это вина. Получается, что один я старый дурень во всем виноват. Лизка-то про бабкино наследство и не знала, куда ей. У меня и видок имеется да не один. Ежели чего, по всей строгости, значит, отвечу. Эх, наворотили делов. До самой смерти не отмолиться.
Василь Акимыч скукожился на табурете, разом потеряв свой боевой дух. Вылезли и старость его и впалые щеки с поникшей бородой. Узловатые пальцы с желтыми прокуренными ногтями и пигментными пятнами сжали край столешницы.
– Какой он маленький, дед мой, – невпопад подумала Лиза, вставая за плечом поникшего Акимыча и опуская обе ладони на худые плечи.
– Простите, но это ничего не доказано. Какие-то ложные обвинения и бабьи слухи. Водку мы вам, конечно, выдадим на экспертизу из тех запасов, что остались в подполе, но все остальное… Сами рассудите, зачем деду этого алкоголика травить? Крестик мне продавщица сама отдала через сына. Как лежал в конверте, так и лежит нетронутый. Никаких ритуалов и прочей мистики с ним не проводили. Я сама в эту чепуху не верю, но бабушка женщинам местным помогала, вот и меня попросили посмотреть. Давайте не будем нагнетать.
Былое оцепенение проходило, оставляя за собой и головную боль и растерянность. Отдавать деда на растерзание полиции и местным Лизавета не согласилась, даже если придется самой за все отвечать. Коли так повернется, то и адвоката наймет и Веню за хвост подтянет. Грудью встанет, шум на весь интернет поднимет, что ветерана засудить пытаются, а Акимыча в обиду не даст. Это ее дед и точка.
– Да, знал я вашу бабушку. И про средство это слышал от кумушек наших. Раньше ничего такого не было. Отлежится болезный, водичкой отопьется и полгода как человек ходит. Бутылки я изымаю у вас. Экспертиза лишней не будет. А там, что доктора скажут. Если Николай отравился вашей водкой подменной, то не обессудьте. Под ковер такое не замнешь. Прочитайте пока и распишитесь вот тут. Пока официального заявления нет, будем считать, что профилактическую работу я с вами провел. Во избежание. Показывайте вашу алхимическую лабораторию, да и Василь Акимычу, наверное, лечь стоит и лекарства свои выпить. В его возрасте такие дела воротить – никакого здоровья не хватит.
Грохотало прямо над домом. Летний ливень заливал окна сплошным потоком дождевой воды. Голову понемногу отпускало, и вся эта дикая ситуация не укладывалась у Лизаветы ни в какие смысловые рамки. Она обняла деда, проводив его до кровати. Накапала капель, заставив выпить и лечь и вернулась на кухню к участковому.
– Вы сейчас в подпол полезете? Там сундук с этими бутылками стоит. Мы его вскрыли на днях, а больше и не лазили. Надо, наверное, мужчин позвать, чтоб помогли?
– Да, задача. Посмотреть обязан. Если сундук, то можно и просто опечатать, чтоб больше повторения не случилось. Это в ваших же интересах – скорее экспертизу провести.
Лизавета показала, как откинуть половицы, и стояла светила фонариком, пока полиционер возился с тяжелой крышкой бабушкиного сундука. Выбрав две бутылки из оставшихся, сфотографировал и закрыл сундук, приклеив бумажку с подписью. Хорошо, что на кухне клей нашли из старых запасов.
– Я даже боюсь представить, сколько инструкций нарушил, вашу самодеятельность прикрывая. Елизавета Петровна, если бы не ваши знакомства в наших ведомствах, то дело могло бы принять весьма неприятный оборот. Считайте, что отделались легким испугом. Попросите Вениамина Брониславовича заехать в опорный пункт. Я человек понимающий, но каждому пониманию есть свой предел. Гости еще эти ваши подозрительные. Ничего не хотите рассказать, так сказать без протокола, в частном порядке?
Участковый стоял на крыльце, ожидая просвета в ливне. Оставаться и дальше в доме он отказался, сославшись на занятость. Лиза провожала его у открытой двери. Захлопнуть дверь под носом у порядочного этого дядьки не позволяли совесть и общая непонятность ситуации.
– Это не гости, это покупатели приехали за козлятами. Милка разродилась, а козлята маленькие еще. Ждем, когда им прививки сделают. Заберут малышей и уедут. Вот и застряли немножко. Мы сами не ожидали.
– Ага, покупатели, значит. В других местах козы не рожают. Понятно. Значит, не будет разговора. Ну всего хорошего. Просьбу мою передайте, не забудьте.
Закрыв дверь за спешащим по лужам участковым, Лиза прислонилась спиной к косяку. Все, что могло плохого сегодня случиться, уже, похоже, случилось. Осталось только дождаться Вени и переложить на его крепкие плечи весь этот клубок проблем из паленой водки и подозрительных козоводов.
Дед Василь уснул по шум стихающего дождя и уговорами Лизаветы, что все поправится. Сидела на кровати рядом, держала за руку этого чудаковатого, но такого родного ей деда и обещала, что приедет Вениамин и всем покажет, что они разберуться с участковым и неблагодарной Клавкой, муж ее непутевый на поправку пойдет, никуда не денется, а дед все равно был прав, что попытался этого забулдыгу от пьянства отвадить.
– Мне ж помогло. Я ж совсем пропащий был, а этот лось здоровый копыта отбросить собрался. Как так то? Я ж добра хотел. Афанасьевна тоже всегда пользовала, да и чему там портиться – это водка, она не киснет, чай не щи недельные.
– Спи, пока время есть. Ребята приедут – будем голову ломать, а сейчас просто поспи. Я тут рядом посижу. Без тебя не начнем даже разговаривать.
Вениамин приехал через полтора часа. Коротко поздоровался с Вазгеном, что-то у него спросил и поспешил к калитку выяснять у первых лиц, что именно стряслось с его беспокойными подопечными.
Пока на два голоса рассказывали историю лечебной настойки, что прятала Маланья в погребе и в красках расписывали сегодняшний визит полиции успел выпить чашку кофе. Посмотрел на часы, чмокнул Лизавету в нос и попросил больше никого не травить и не убивать пока не вернется. Участковые – народ обидчивый, надо успеть появиться пока у человека рабочий день не кончился. Сейчас переговорит с властными структурами и уже тогда вырабатывать линию защиты будут отдельно для деда и отдельно для Лизы. Главное никому не открывать и больше никому ничего не говорить до его приезда.
Про обновленную могилку бабушки Лиза просто забыла упомянуть. Не велика новость. Приедут вечером братья – белорусы, тогда и расскажем. Оставалось только ждать,да и козу стоило покормить и подоить. Утром Игвар травы хорошо накосил для козьего семейства, но мелкие еще и овсяночки с молоком ждут, да и Милка ждать не будет, пока двуногие свои проблемы порешают. Режим – прежде всего.
Большой военный совет собирался стихийно. Сначала приехал встревоженный батюшка с Матвеем Ивановичем. Спросили, где старший. На вышедшего деда Василия в майке алкоголичке и полосатых труселях до колена только рукой махнули.
– Бронеславович не доехал чтоль? Южане говорят, что у вас тут чуть до ареста не дошло, да и безопасника вашего видели в деревне.
– В полиции он. Поехал разбираться что да как. Обещал вернуться и рассказать как дальше действовать. Подождете? Может голодные, давайте за стол, у нас еще еда ресторанная осталась, не пропадать же.
Лиза не хотела тревожить деда еще и рассказом про кладбище и только глазами спросила у Иваныча, что там было. Суровый дядька нахмурился еще больше и подмахнул рукой, что расскажет позже, не за столом.
Батюшка от еды отказываться тоже не стал. Воды и соли привез Лизавете свои. Сказал, что источник тут местный хороший. Чистая благодать. Пятилитровую канистру прибрала в спальню, подальше от любопытных глаз.
Пока расставляли тарелки, подъехала черная машина Вениамина. Хлопнула дверь калитки и опять послышался звук мотора. Лиза выскочила на крыльцо, успев заметить только габаритные огни в начинающихся сумерках. Опираясь о калитку стоял ее суженный-ряженный. При попытке отчалиться от этой деревянной пристани его пошатывало, как корабль в шторм и возвращало обратно к заборному столбу. Вениамин был изумительно пьян.


Глава 16
– Кажись перебрал чутка наш вояка, эвона как его ветром шатает, гляди, шандарахнется оземь голубь сизый. Иди, Лизаветка, чайник ставь да мужиков позови, что ль. Одному мне этого богатыря не одолеть. Пойду, подержу болезного. Ох, грехи мои тяжкие, – пошаркал тапками по ступенькам крыльца вездесущий дед.

Тропинка, еще утром утоптанная до крепости камня, после короткого летнего ливня скользила под ногами, блестела лужами, и во что превратятся новенькие подаренные деду домашние тапочки, страшно было подумать. Лизавете проще было ужасаться этой бытовой мелочи, чем крушением репутации их железного Вениамина, что сейчас стоял и глупо улыбался Акимычу.

Старый партизан дошлепал до подпирающего заборный столб командира, повел носом, улавливая знакомый запашок бабкиного зелья, и вздохнул сочувственно:
– Эх, сынок, кто ж тебя пить так учил? Все на печень надеетесь, а закусью доброй градус боитесь спортить. На голодный желудок поди наглотался, вот и развезло. Теперь долгохонько тебе беленькой не видать, кабы совсем не отвратило. Все выпил аль с участковым поделился?

– Так точно, – четко, по-военному отрапортовал Вениамин, попытался резко кивнуть, но вестибулярный аппарат его и так перегруженный сверх меры этот маневр не оценил. Товарища юриста сначала качнуло вперед, наклонило, а потом отбросило к спасительному забору. Дед поднырнул под его здоровую руку, но куда ему этого бугая удержать.

Лизавета в сердцах хлопнула дверью – надо было спасать теперь обоих. Скульптурная композиция сплетенная, как два сиамских близнеца медленно сползала к подножью многострадального столба. Вразумление сковородкой можно оставить на потом, не на улице же этого защитника угнетенных дубасить. Пусть в дом занесут.

Мужики к новости отнеслись философски. Потопали к прихожей, приговаривая, что всяко случается, нечего и переживать. На кухне остались только батюшка и Лиза. Поглядывая на притихшего священнослужителя, она поставила чайник, собрала грязные тарелки в мойку и включила воду. Так напряженной спиной и встретила занос тела в дом.

Вениамин старался сохранять вертикальное положение, но стоило ребятам усадить его за стол, как локоть предательски соскользнул, и бравый вояка стукнулся лбом о столешницу. Иваныч бережно приподнял горемыку и встал за его спиной, придерживая. Такого только спать укладывать, а не допрос вести. Военный совет с таким командиром – курам на смех.

– Так дело не пойдет. Этак он совсем окочурится, ну-ка подвинься, девонька. Ща сподмогнем болезному.

Дед полез под мойку, позвякивая скопившимися там пустыми банками и шурша пакетами. Вытащил начатую бутылку бабкиной водки, и не успела Лиза возмутиться этой нычке и что не потерпит дома алкоголя, как Акимыч ловко откупорил горлышко и ливанул прозрачную жидкость в чашку.

– Цыц. Не учи отца детей делать! А ты пей, милок, ща полегчает.

Подсунутая шустрым дедом чашка ткнулась Вениамину в губы и плеснула в приоткрытый рот, вливаясь живительной влагой. Сделав два больших глотка, безопасник резко вздохнул, выпучил глаза, залился румянцем и надул щеки, как фокусник в цирке, что огнем плюется. Бывалый Матвей Иваныч только и успел развернуть Веню от кухонного стола, как дед уже лез под руку и подсовывал таз.

– В ванну его тащи, он ща головой-то не соображает, а Лизавете такого видеть не надь. По-мужски разберемся, по-свойски.

Белорусы подхватили туловище и уволокли в душевую. На кухне повисло неловкое молчание, мхатовская пауза все длилась и длилась…

– Может, чаю? У меня баранки маковые свеженькие с собой есть.

Батюшка забрал кипяток из рук задумавшейся девушки, выключил плиту и пошел расставлять кружки. Венину чашку брезгливо понюхал и сполоснул водой из-под крана. Южане в общей цирковой программе участия не принимали. Стояли у стенки истуканами и боялись лишний раз пошевелиться, от чая, впрочем, отказываться не стали.

– Неладно дело, Лизавета Петровна. Думал напрасно панику развели среди могил, а оказалось, что сам недоглядел. Смотрите, чего в могилу бабушки вашей закопать решили. Узнаете?

На экране телефона, на фоне свежевскопанной земли лежали серебряные часики на обрывке белой тряпки.
– Это же бабушкины. Они у меня под подушкой. Подождите. Я сейчас.
Сбив с пути табуретку и чудом не наступив на кота Лиза рванула в спальню, забыв на секунду про гостей, Вениамина и остальные неприятности. Сокровища свои, что она бережно пихала под матрас и подушку валялись спутанным хламом где и лежали. Кусок ветеринарной рубашки с пуговицей, запутался в креплении Василисиного брелока, дедов платок с шариковой ручкой, даже шишка и та нашлась, а вот серебрянной цепочки с часиками не было. Перетряхнула матрас и одеяло. Никого чужих в доме не было, тем более в спальне. Да и дом они вроде надолго не оставляли. Как получилось, что вора не заинтересовал ноут, деньги, что валялись мятыми бумажками на столике, а только этот кулончик. Сунула нос в сумку. паспорт и кошелек были на месте.
– Лизавета, у нас полотенце чистое найдется, али так пусть обтекает? Ты куды сбегла то? Реветь? Это ты брось, вернули ихтиандру твоего. Почти как живой. Давай, тряпки чтоль тащи, он тут весь пол ульет.
Дед орал как будто Лиза ушла на другой конец деревни. Бросив последний взгляд на бардак, что устроила при обыске, развернулась и вышла сама себе пожимая плечами. За полотенцем пришлось возвращаться. Хотелось как во вчерашнем сне, выставить всю эту гоп компанию за порог и побыть в одиночестве. Лечь спать и рвануть к бабушке за советом. А тут пусть разбираются с этими нелепыми обвинениями, полицией и ворами-гробокопателями, но похоже, что разбираться придется самой. Со всем, что здесь есть, было и будет.
Мужики сгрудились над мокрым по пояс Вениамином. Вокруг табуретки натекла приличная лужа, продолжая наполнятся капелью в тишине притихшей кухни. Дед с отеческой заботой промакивал кухонным полотенчиком лысую, поникшую голову. Мокрая майка облепила плечи и спину свежеутопшего. Под почти прозрачным трикотажем стали видны все рубцы и шрамы, что так упорно скрывал он от чужих глаз. С другой стороны пристроился Иваныч удерживая Веню за плечо, нежно, как брата. Пиджак и рубашку прижимал не боясь намокнуть и испачкаться младший из южан, глаза у Дато не отрывались от искалеченного тела, губы беззвучно шевелились.
– Молится он что ли, – подумала раздраженно Лизавета. Саму ее этими страшными знаками войны было уже не удивить, видела живьем, во сне, как наяву. Базилио взирал с нескрываемым презрением на все происходящее с подоконника и как только Лиза появилась в проеме и протянула махровое полотенце деду требовательно заорал на хозяйку.
– Чисто в зоопарке собрались, – поддержал внезапно, будто телепатией прочел Лизаветины мысли Акимыч. – Чего уставились, как на мамонту живую? Мужика мокрого, да в исподнем чай не видали? Давай его в комнату мою Иваныч, я нынче на печке перекантуюсь, а воя нашего на кровать и баиньки. Завтра ему небо в овчинку покажется. Не похмелиться тебе, ни в запой уйти. Думать надоть было, чего употребляешь.
– Подожди дед. Дело. – Вениамин мотнул головой пытаясь собрать слова и буквы в непослушном рту, – Дело закроют. Там не в водке дело. Сундук спрятать… убрать… сжечь.
Мысли были скользкие и тяжелые, как камни на дне пруда. Надо было сказать. Успеть предупредить, но ставший чужим язык еле помещался в пересохшем рту. Вениамин поднял мутные глаза в красных прожилках лопнувших сосудов и замер. Напротив стояла Лиза. Смотреть на побледневшее лицо своей, похоже, бывшей невесты, в упор, как под дулом пистолета, не отводя взгляда. Кипятком ошпарило понимание, что гусарский подвиг по уничтожению вещественных доказательств в опорном пункте был мальчишеской выходкой, а не острой необходимостью, как казалось на месте.
– Я пойду туда, в сарай. Там лягу. Потом, все потом. – Вениамин попытался подняться с мокрой табуретки, тяжело опираясь за край стола. Обвел взглядом из-под бровей присутствующий и кивнул на батюшку. – Он пусть главный. Принимай командование спецура божья.
На последних словах юриста вновь повело в сторону и не разогнувшееся до конца тело стало крениться, подрубленным деревом. Гравитация и бабкино зелье победило. Строители подхватили не дав упасть и вывели, почти вынесли поверженного воина к деду в комнату. Лиза так и осталась стоять столбом. Что нес этот герой – голова с дырой про батюшку? Какой божий спецназ?
Когда-то давно Ленка на своей студенческой свадьбе рассказывала анекдот про нашу русскую бабу, что вышла замуж за узбека. Все были изрядно пьяны, бородатую шутку эту знали и никак не могли договориться на какую сторону тюбетейку надо было надевать, но сегодня Лизавета четко вспомнила то самое заветное положение женских рук, когда вообще пофиг как у него там головной убор надет.
После того как бревно по имени Вениамин уложили на дедову кровать, оказалось, что батюшка с братьями белорусами уже куда-то очень спешат по делам, толпятся у двери, пока Вазген зашнуровывает ботинки. Этот жук тоже намылился слинять за широкой спиной простодушного Дато, а дед так сразу на печку полез – спальное место готовить себе. Натурально тараканы, а не сильный пол.
– Тааак. – Упор руки в боки еще никогда не давался Лизавете Петровне с такой легкостью и непринужденностью. Монументальностью фигуры она похвастать не могла, но мокрое полотенце в руке сейчас выглядело если не оружием, то весьма серьезным посылом, – А теперь дорогие гости развернулись и сели за стол. У меня накопилось уйма вопросов и я хочу получить на них ответы. Сейчас. Хватит хороводы тут водить.
Последнюю фразу она почти выкрикнула, припечатав ладонь об стол так, что звякнули неубранные чашки. Южане, что видели Лизину вспышку гнева не далее как прошлой ночью, молча развернулись из прихожей обратно. К ним вопросов было меньше всего, но вставшие за плечами два не самых тщедушных аргумента сразу придали уверенности.
– Лизавет, ты это. Обороты то сбавь. Чего взьярилась то? – Акимыч сполз с печки, поправляя труселя. Протянул руку, успокоить.
Перед его носом оказался побелевший от напряжения, вытянутый указательный палец. Точно из ружья целилась. Такую не успокоишь.
– К тебе дедушка тоже вопрос имеется. – Ласково, как шипит гадюка проговорила взбунтовавшаяся внучка.
Прицел ее взгляда сместился на священнослужителя, дед выдохнул, присел тут рядом на табуреточке. Хуже бабы в таком состоянии только пожар лесной, да и от того сбежать можно, а тут как сбежишь. Проклянет, как есть проклянет.
– Вопрос первый. – Указательный палец, как стрелка рулетки остановился на батюшке.
– Что значит божий спецназ? Кто вы такие на самом деле?
Отец Сергий потянул за ворот свой черный балахон, явно не желая вступать в диалог.
– Так он пьяный был. Чего спьяну не скажешь? Придумала тож, какой же мы спецназ, так помогаем помаленьку, то тут, то там – первым не выдержали нервы у Петровича. Он вообще не любил скандалов, да и жену свою, честно сказать побаивался за тяжелую руку и острый язык. А тут девочка так напомнила его благоверную, что мурашки по коже. Вот молчал же раньше, а тут как зыркнула, так рот сам понес околесицу.
Лиза вперилась взглядом в священника, не мигая, молча, сжав губы в тонкий белый шрам. За окном опять начиналось форменное безобразие. Ласковое лето решило устроить очередное штормовое предупреждение в отдельно взятой деревне прямо сейчас. Хлопнула незакрытая ставня, выпанув мелким бисером водной пыли. В кухне потемнело и снова, как пару часов назад глухо зарокотал гром.
– Да не зли ты ее. Опять сейчас ливанет. Видишь в силу входит девка. Бабке ее тож че не по нраву было, так все огороды в воде по три дня. Кудыть его растудыть, порода у них такая. Не молчи батюшка, тут ворогов нет. Дело нынче общее, хватит в партизанов играть. Итак все понятно.
Василь Акимыч почесал седую грудь и подтянул с диким скрежетом табурет к столу. Ему эти секреты были давно известны, одна Лиза, как дура узнает все последней.
– Ты откуда водку взял? Опять пить начал? – Развернулась еще заведенная до края Лизавета.
– Да побойся бога, Лизонька. Из сундука и взял. Там початая была, вот и прибрал, чтоб глаза не мозолила. Не о том речь. Давай робя, чего встали. Вишь ярится как, ща опять ливанет. Лучше уж чаю попьем ее раз, да поговорим по-сурьезному.
Ткнув болтливого не к месту Петровича в бок, старший из строителей тоже пошел к столу. Раз уж дед Василь решил инкогнито их раскрыть, то и запираться нечего. Все равно все расскажет. Дед за Лизу горой.


Глава 17. Рассказ отца Сергия
– Вы, Лизавета Петровна, верно помните, как мы познакомились, – батюшка распрямил складку на коленке и положил ладони на стол, как примерный ученик в школе.

– Ну да, вы еще тогда вместо умершего священника дела принимали и искали деньги на часовню. Я на память не жалуюсь. Давайте ближе к делу.

Сбить боевой свой настрой спокойным тоном и застольной беседой Лизавета позволить не могла. Сейчас опять заговорят, голову заморочат и разбегутся по своим важным мужским делам.

– Все верно, я тогда и помощь посильную предлагал. Знакомая ваша в неприятности, помнится, попала, правда, похоже, сами справились, не понадобилась реабилитация. Секрета никакого не делал, зря вы так остро реагируете. Если какая помощь нужна, то я от своих слов не отказываюсь. Поможем с братьями, что нас касается, да и сейчас помогаем. Грех это человека в беде оставлять, а вы с дедом, похоже, в самом эпицентре оказались.

От тихого голоса батюшки, от самого его спокойного тона у Лизы что-то щелкнуло во встрепанной ее голове. День, что начался по-дурацки, головная боль, скандал с продавщицей, полицейский этот, будь он неладен, а самое главное – Вениамин, которого она так ждала. Вот только начала себя чувствовать слабой и беззащитной девочкой за крепким мужским плечом, как он в отключке на дедовой кровати похрапывает. Какая уж тут адекватность. Скачет маленькой нахохленной дурочкой-воробушком среди уставших взрослых мужиков и строит их всех в шеренги по одному.

– Ладно. Согласна, была не права. Вспылила, наорала, ничего не поняла и запуталась окончательно. Давайте сначала. Кто вы, отец Сергий, и вы, Матвей Иванович? Что тут происходит и как дальше жить будем?

Батюшка специального назначения тоже перестал играть в молчанку и начал рассказ. Первые звоночки про нехорошую деревню поступали еще при старом священнике. На кладбище завелась стая шибко умных и озорных ворон. Следили за приходящими, хулиганили: где в сумку раскрытую залезут, своруют, что плохо лежит, а где и на человека налететь могут. Местных не трогали, а вот чужакам доставалось. Казалось, при чем тут священник, в деревне администрация есть – пусть разбирается. Было бы только это – никто б не пошевелился.

Люди стали в лесу пропадать. Кто из местных знал – в сторону болота старались носа не совать, а дачники с соседних снт не сколько бесстрашные, а все больше бестолковые. Участковый, как первые грибы на подходе, из леса не вылезал со службой спасения. Сапог и пустых ведер из болота бывало вытаскивали, а грибники как портал куда нашли.

Дед Василь задумчиво кивал под каждое слово батюшки. Знал старый партизан и ни словечка не рассказал. Хорошо, что Лиза это болото тогда с Милкой почистили. Кто бы догадался в сон полезть.

– Часовенку давно сладить хотели. У отца Алексия мечта была. Чтоб кладбище снова крест обрело. Не простые это места, Лизавета Петровна. Со всех деревень сюда на погост везут. Старые тут могилы, где-то можно и тысяча семисотого года найти захоронения, и храм тут не просто так в огне сгинул. Революцию пережил, немцев перетерпел, а тут, говорят, в одну ночь сгорел свечкою.

– Дык, энто в том годе было, как Анька-паскуда сестру свою потопила на речке. Кажись, не путаю. Страшно дело было. Суховей, дождей, почитай, с весны не было, сначала лес полыхнул дальним краем, а потом, как ветер переменился, через поле на погост огонь пошел. Я еще с дядькой лошадей колхозных в ночную гонял. С перепугу вперед табуна бежали. Зарево стояло, что день ясный. Ндаа. Видать, лес сжечь хотела бесова ведьма, да не одолела, вот и развернулось пламя. Анька-то опосля полгода платок не снимала, говорят, тушила со всеми, волосья пожгла. Тьфу, ну и гадская была баба. Прости грешным делом, Лизаветка, кто старое помянет – тому глаз вон. Считай бабка родная твоя, а я ее сволочу на людях

Акимыч опять влез в батюшкин рассказ. Дела давно минувших дней всплывали в памяти, как дохлые рыбы после динамита. Пузами кверху. Лиза только отмахнулась. Истории в ее тихой деревушке и вправду творились интересные.

– Вот и отец Алексий про ведьму писал. Он из местных был, старой закалки. Сначала думали блажит старик, наслушался бабьих сказок. А когда в один год пол-деревни на погост отправилось, то пришлось вмешиваться. Хоть и старики, только все по одной улице и как по расписанию, друг за другом.

– Ну это ты хватил лишка батюшка. Три дома, да мой четвертый. Сосед, тот давно болел, все больше лежал. Как его не стало, так жинка и руки опустила. Машка моя да Афанасьевна по перву до нее ходили, все уговаривали, а потом уж самим до себя стало. Почитай года три прошло, как дом опустел. Это Марья – супружница моя в том годе ноги промочила. Черт ее дернул белье пойти полоскать на речку. Вот считай по грудь и соскользнула с досок. Водица студеная, не гляди что осень. Маланья уж ее выхаживала, ночей не спала. Видать и сама надорвалась. Как одну схоронил, так и второй пришлось рядом копать.
– Вот и считайте Василь Акимыч. Двое ваших и восемь по новой улице на кладбище той зимой отправились. Все как под копирку скончались – тихо во сне от остановки сердца. Все возрастные, с проблемами, но ребят пришлось с объекта срывать и сюда отправлять, как снег сошел. Я грешным делом, задержался по делам. Если б с Матвей Ивановичем поехал, может и спасли бы нашего Алексия. Ведь было чувство, что он там самостоятельно начал расследование проводить. Краеведа этого привечал, про ворон ему, да про ведьму деревенскую все как есть доносил. Думал, коли избавятся от одной напасти, так и вторая проявится. Не простая птица, много дурного принести может.
– Ошиблись вы. Это не вороны принесли, – Лиза почти прокаркала внезапно севшим горлом. Мотнула растрепавшимся пучком и потянулась к оставленной кружке с недопитым чаем.
– Да, ошиблись. А потом еще раз ошиблись, когда внезапно наследница объявилась в старом доме. Кроме вашей бабушки подозреваемых особо не было, а тут вы как раз. И не на выходные или просто в гости, а решили заселиться, бросив столичную квартиру со всеми удобствами и престижную работу.
– Так коза рожала! – в один голос, не сговариваясь кинулись возражать Лиза с дедом.
– Про козу потом поговорим. Тоже тема интересная.
Голос батюшки уже не шелестел спокойными волнами, а набирал силу и властность. Сидящий перед ними мужчина не походил на их привычно скромного, интеллигентного служителя культа, а скорее напоминал следака, что Веня из Москвы привозил.
– Откровенность за откровенность. Если бы вам предложили покинуть деревню, продать дом за крупную сумму – согласились бы?
Лиза замотала головой, так и не отпустив из рук кружку. Картинки в ее голове складывались с бешенной скоростью. Белорусы, что дневали и ночевали на кладбище, похоже просто тянули время со своими денежными дрязгами. Слишком легко их согласие получить удалось на подработку, да и вообще, как ее этот альтруизм строительный не насторожил? Это сейчас, бросив взгляд на потупившегося Никитку, удивилась сама своей доверчивости. В Москве незнакомому человеку дверь бы не открыла, а тут как в сказке жила.
– Что и требовалось доказать. Да, Лизавета Петровна, подозревал я вас в первую очередь. Моя вина. Не разобрался поначалу. С местными вы на контакт не шли ни с кем, кроме Василь Акимыча. Пришлось через него связь налаживать.
– Что ж это получается? Это значит обман все? Привел старый хрен соглядатаев, да гробовые все деньги свои отдал за здорово живешь? Понарошку беда-то ваша была, а я уши растопырил? Дом вам подписал, внучками называл?
Дед начал вставать с нагретой табуретки сурово сведя брови. Кривой его прокуренный указательный палец тыкал и тыкал в старшего из строителей. Иваныч молчал потупившись, как школьник у доски, только уши у здорового мужика покраснели, будто на солнце перегрелся.
– Не их это вина. Без злого умысла в дом ваш вошли, только и задача была смотреть в оба. Моей волей отправлены, мне и ответ держать. Только одно оправдание и найдется – лучших очистников кроме них вам не сыскать. На писании каждый клялся душой своей, что нет в вашем доме черноты, поэтому и разговор ведем. Не сердись добрый человек, тут такие дела творятся, что каждый не словом, а делом помочь должен. Деньги твои на благое дело пошли. Вот освятим часовню и мертвым покой будет. Мощи святые я привез. С ними никакое черное колдовство не страшно.
– Я потом с тобой поговорю внучек, – не обращая внимание на увещевания батюшки проворчал дед, больно тыкнув в последний раз так и не поднявшего глаза Иваныча. Тот лишь кивнул, вздрогнув плечами.
– Давай дальше про ведьму свою рассказывай, коли засланцев сдал, так значится кончилась их служба. Поедуть дальше стариков облапошивать гастробайтеры хреновы.
Надеяться на легкое прощение белорусов Лиза даже рассчитывать бы не стала. Это с виду старик был смешным и растяпистым, а внутри у старого пограничника пороха было вдоволь. Сколько времени прошло, а Ленку никак простить не может, а тут в душу, считай, плюнули. Всей бригадой. Тут никакими благими намерениями не отмоешься. .
В целом стало почти все понятно про отстрел ворон, чему старый поп, похоже, весьма посодействовал и про болото. Смерти стариков, после прокатившегося по миру ковида, было объяснить еще легче. На всю деревню один фельдшер и один фонендоскоп в качестве диагностики.
– А икона? – вспомнила некстати про кражу в церкви Лизавета, – ее правда украли или тоже инсценировка была?
– Икона настоящая пропала. Подмены никто не ожидал. Если б не ваша подруга, обман так и не раскрылся бы. Ума не приложу куда этот негодяй мог ее увезти. Все проверили.
– Куда угодно, – протянула Лиза. Перед глазами встала заимка в лесу. Ее никто не обыскивал. Как нашли поджигателя, так и бросили. Бежать проверять и помогать этому доморощенному инквизитору со своими догадками было недосуг. Потом у лешего поинтересуется, под разговор.
– Разговор-то не уводи. Ведьму то нашли? Кто людев со свету сжил?
– А не было тут ведьмы. Пришлые куролесили да, – вдруг с злым азартом откликнулся батюшка, – алчность, да невежество вот и вся нечистая сила. Деньги украли, у отца Алексия от этого сердце не выдержало. Ворон постреляли, тот что у вас гостит – ведет себя прилично. Даже про лес с болотом никто ни одного заявления на написал. Сморчком в этом году видимо не видимо – хоть бы один дачник заблудился. Чистая благодать. С одним только кладбищем нелады, как будто истончилось тут что-то, вот слабых и затянуло за грань. Вот часовню освятим и поедем. А мертвым молитвы читать и новый батюшка сможет. Тихо кругом – одни вы как цирк-шапито, огнями сияете и фокусы показываете. Если сможете хоть что-то объяснить, то хорошо, а нет, так хоть сам повинился – все легче на душе.
Он замолк и смотрел на Лизу не мигающим взглядом, как на исповеди или допросе. Что ему рассказать? Ворона он видел, да и про сорок уже наверно рассказали добры молодцы.
– Баба Мила мне не только дом оставила, – начала она подбирая слова, как тропинку по минному полю. – Это не колдовство или порчи там какие, просто место тут такое, что лишний раз трогать нельзя, все посыпется.
– Это не дом и не коза, что-то материальное? – подтолкнул замолкшую на полслове Лизу батюшка.
– Нет, не коза.
– А они тогда тут зачем? – сельский инквизитор повел подбородком в угол, где притихли и не отсвечивали гости с Юга. Вазген уже набрал в грудь воздуха, что-то отвечать, но Лиза опять мотнула головой.
– Это просто друзья, они приехали помочь и козленка заберут. Я одна троих не потяну.
Надо было уводить разговор. Милку она сдавать не будет, хоть живой режь. По краешку разойдемся. В общих словах рассказала, что слышит лес и смогла разбудить спящего хозяина, поэтому болота можно больше не бояться. И что ворон зря расстреляли, птицы держали границу как могли, не пуская живых на кладбище.
– Я сама мало, что понимаю. Только чего забрезжит, то сразу наваливаются новые проблемы.
– Я ж говорю самоучка она, только в силу входит. Глядишь годик, другой и людей со скотиной начнет лечить, как Афанасьевна покойная.
Дед своими комментариями рушил всю легенду. То она не в чем не замешана, а тут здрасьте – ведьма самоучка. Понял видно, что зря влез, нахохлился, замолчал, только борода возмущенно торчит.
– Я крещенная вообще-то. В церковь хожу, ходила. – Оправдываться непонятно в чем было глупо, но уж больно взгляд у батюшки стал суровым. Как бы до костра дело не дошло. Не смотри, что век высоких технологий на дворе, сожгут и не почешутся.
– Не бойся Лизавета, мы за тебя поручились. Нет зла в тебе, а таланты человеческие все от Бога. веришь ты в него или нет. – На плечо легла тяжелая рука Иваныча. Как стена за спиной встал, не сдвинешь. Этот в обиду не даст. Даже батюшка пригасил свой пламенный взор, соглашаясь со строителем.
– Вы бы в заимке поискали, где мы Витька поймали в лесу. Может у них там схорон был? – Лиза подняла глаза вверх. Решение подкинуть всплывшую подсказку пришло внезапно. Хоть чем-то откупиться от подозрений. Матвей Иваныч вопросительно поднял бровь и перевел непонимающий взгляд на батюшку.
– Икону пропавшую вы везде искали, а там нет. Поджигатель этот не зря же с краеведом таскался, а потом куда они ее еще могли спрятать, не закопали же.
На том и разошлись. Одни в свой чудо дом на колесах, а другие всем составом за калитку и на отдых. Про исчезнувшего с кладбища Инвара Лиза вспомнила только, когда спать ложилась и пыталась собрать разлетающиеся вороньим граем мысли в кучку.


Глава 18. Сон. Прощание
Дед уже давно ушел на свою половину, а Лиза все сидела за столом. Крутила в руках возвращенные батюшкой часики на цепочке. Отец Сергий при выходе, смущенно полез в карман и протянул салфетку с находкой. Очищенные от кладбищенской земли, не работающие, как и прежде, они показались ей холодными и немножко влажными.
– Точно ваше? Я их святой водой окропил, поможет ли нет, но хуже не будет.
– Точно мое. До свидания и спасибо.
Стоило бы опять вызвать участкового, заявить о пропаже и о находке, но Лиза отказалась наотрез. Нечего ей было полиции рассказывать. Тот, кто залез в ее спальню не обогатиться хотел, а по-другому навредить, да и кроме часов ничего не пропало.
– Пропало, все пропало и не нашлось, – прошептала сама себе растерянная сновидица.
Холод могильный вчерашней ночью, что пришел в дом и никак не желающие согреваться часы в ее озябших руках. Ощущение близкой потери, как свистящей черной дыры в стене за спиной. Этот деревенский домик куда она сбежала от ночных кошмаров и пустой жизни уже никогда не будет надежным убежищем как раньше. Кто-то же смог пробраться пока их не было, обойти собаку и охрану в сенях. Кто-то достаточно близкий, чтобы пустили в дом, может даже чаем поили, пошел на кладбище и закопал единственную память от бабы Милы.
Лиза перебирала знакомые лица, поименно друг за другом, теряя веру в каждого из них. Любой мог спокойно обокрасть ее спальню. Ничего не запиралось, не пряталось – заходи и бери. Идти спать, проверять страшную догадку, что скреблась одинокой веткой в кухонное окно было выше Лизиных сил. В оскверненную спальню вообще заходить не хотелось. Это она при мужиках сегодня себя раздраконила, а сейчас до дрожи боялась даже дверь в спальню открыть. Так и задремала на табуретке, уткнувшись лбом в сжатые кулаки на столе.
Сонная одурь навалилась, насильником из-за плеча. Холодные щупальца тумана давили, лезли в рукава, за шиворот, обнимали промозглой жутью. Лиза отмахнулась сжатыми в руках часиками на цепочке и замерла. Не было привычного дома с козой-химерой, вечного полдня, калитки и забора, верха и низа, только стылая хмарь кругом. Казалось, что она тонет, уплывает в ней все глубже и дальше, не смея вздохнуть и одновременно боясь пошевелиться, проснуться, потерять последнюю призрачную надежду все исправить.
– Меее, – разнеслось далеким эхом. В этом безвременье звук расходился кругами по воде, слышался отовсюду, нарастая, сбивая с итак потерянного направления. Казалось, что Лиза сама превратилась в огромный колокол, что раскачивается и вибрирует бронзовым своим полым туловищем от легкого касания била.
– Хозяйка, хозяюшка! Да, что ж за горе такое навалилось на нас. Зови ее громче, может хоть тебя услышит!
Прохор тряс Лизавету, раскачивающуюся на табуретке тряпичной куклой. Истошно орала химера над самым ухом, пихая под локоть теплым носом и окончательно лишая равновесия.
В себя Лиза пришла банально свалившись на пол под лапы Милки вместе с развалившейся под ней мебелью.
– Ох ты горюшко! Святые оладушки! Ушиблась ласточка? В себя кажись пришла. Та это я сейчас мигом. Вот молочка глотни, просветлеет.
Обливаясь, захлебываясь белым холодным молоком Лиза жадно глотала, боясь опять провалиться из сна в межмирье. Казалось, что все вокруг плывет серой дымкой, меняет понемногу очертания и обопрись посильнее о широкие плахи пола – рука беспрепятственно пройдет сквозь, утянет за собой в небытие.
Милка фыркала сверху, дышала горячими вздохами, согревая затылок и плечо. Терлась, как большая крылатая кошка, радуясь возвращению блудной хозяйки. Надо было вставать, идти из дома и пробовать добраться еще раз. Баба Мила могла рассчитывать только на Лизину помощь. Никто другой не дозовется, да и не откликнется она на чужого.
Опираясь на стол и подставленное вовремя крыло химеры сновидица начала поднимать себя сначала на колени, а потом на подгибающиеся, ватные ноги. Лизавету шатало на такой высоте, хотелось просто лечь, упасть обратно, подождать, когда стены, пол и потолок перестанут изгибаться и просвечивать серым маревом. Хотелось отвернуться и заснуть по-настоящему, без сновидений и никому не нужной мистики, но вот получился первый шаг, потом второй. Милка прижимала Лизу к стене, не давая сложиться сломанной стремянкой. За спиной заламывал руки и причитал домовой.
На крыльцо Лиза выходила уже сама. Было острое ощущение, что она отсидела до судорог всю свою нижнюю часть туловища. Злые, огненные мурашки бежали по ногам от ступней вверх при каждом движении, заставляя шипеть от горячей этой пытки.
Испуганные козлята прижались к перилам крыльца. Дверь бахнула, распахнувшись во всю ширь, приняла на себя вес падающего тела. Выровнялась, отдышалась. Осталось преодолеть три ступени вниз и дойти до калитки. Лизавета никогда не считала себя способной на героические поступки. Ей проще было отступить, спрятаться, переждать тяжелые времена, но поднималось что-то внутри, толкая, не позволяя даже подумать от слабости и бесплостности ее самоубийственного похода. Она бы ползком доползла, если б ноги отказали. Ей туда было надо.
Милка казалось приросла к хозяйке. Была б ее воля, закинула б на спину и домчала за миг, но упрямая человеческая девчонка только, что и позволила идти рядом шаг в шаг, прижимаясь к бедру и придерживать распахнутыми крыльями от падения.
В калитку инвалидная команда входила полубоком. Лизавету на последних метрах повело непослушными ногами в сторону. Только и успела ухватиться одной рукой за столб, а второй за Милку. Бабушкин мостик через небытие услужливо подтолкнул босые пятки шершавым бревнышком, не дал соскользнуть с края.
Знакомый двор был пуст и заброшен, как будто и не гоняли Лизавету тут полотенцем. Покосившийся забор висел на высохших до стеклянного звона елочках. Белые, без коры и хвои веточки похрустывали тонкими птичьими косточками под ногой. Серая пыль на крыльце, прахом, золой скручивалась небольшими смерчами по тропинке. Ни травинки во дворе. Пустой, остывший, брошенный дом с треснувшей по всей высоте печью и никого.
Лиза опустилась на скамейку у окна, не боясь испачкаться вездесущей этой пылью, что забралась вслед за ними в дом.
– Опоздали мы Милка. Нет тут больше никого. Ушла наша бабушка.
Горькая эта правда острым комком распирала грудь, не давая вздохнуть. Милка слизывала шершавым языком соленую воду, что текла из глаз, а Лиза все пыталась протолкнуть хоть немножко воздуха, судорожно цепляясь за мягкую намокшую шерсть подруги.
Не осталось ни вещей на память, ни самой памяти в этом месте. Ушедшее ушло, скоро и дом начнет рассыпаться в серый пепел, отпуская на свободу Лизино горе и не остается ничего. Вздохнула государыня печь, с осыпавшимся куском штукатурки на пол пошатнулся расколотый бок, выводя из оцепенения и намекая, что живым тут не место. Милка потянула хозяйку из дома. В Лизиной ладони медленно оседали пылью серебряные часики. Последний привет от бабушки, которую она и наяву проводить по-человечески не смогла.
На границе засушенных елочек ее и нашел Лексей Борович. Как вышла из дома, так и сидела, невидящим взглядом упершись в рассыпающийся песочным куличиком бабушкин дом. Все кругом, куда хватало глаза подернулось мелкой пылью, оседающей на самой Лизавете и химере серой кисеей. Леший без лишних разговоров подхватил одной рукой сновидицу, а второй Милку и выдернул землю из-под ног, развернув обеих лицом в здоровый зеленый, колючий ельник.
– Это чего удумала? Последнюю хранительницу с собой уморить? Ушла Маланья, а тебе значит путь свой торить время пришло. Мертвым память – живым боль. Ты поплачь, поплачь. Вода душу моет. Она теперь совсем свободная стала. Вороний век долог, может и свидетесь когда, да не узнаете друг друга.

Глава 19. Явь. Василисины сказки


Лиза очнулась внезапно, рывком, как будто поднялась с немыслимой глубины с горящими огнем легкими, на последних каплях кислорода. Распахнула глаза, вдыхая такой сладкий, болезненно острый воздух своей спаленки наяву.
Там во сне хозяин леса сначала пытался словами утешить рыдающую девушку, рассказывал, что сухую ветку к живому дереву прирастить никак не получилось бы. Так и Маланьин мирок елочками, да корешками не удалось бы удержать надолго. Другая ей дорога была, задержалась на минуточку, чтоб внучку науке подучить, да попрощаться по-человечески и ушла, как всякий уходит. Сама ушла, да своих забрала.
– Да в том-то и дело, что не попрощались мы с ней. Не могла она вот так меня бросить! Убили, убили бабушку. Часы украли, в могиле закопали и разрушили, все что она создавала, все разрушили, – не слушая уговоров выла Лиза, вцепившись в густой мох подлеска, как будто пытаясь удержаться на плаву, не дать себе провалиться в это безграничное отчаяние.
– Вот еще, глупость какая. Не слыхал о таком колдунстве. Где ж видано, чтоб безделушкой, фигулинкой могли от древа целый мир оторвать. Это придумки все бабьи, просто время ее пришло, – погладил шершавой рукой по волосам леший, на бок уложил под елочкой, мох взбил кругом, как гнездом вокруг страдалицы. – Спи Лизанька, во сне засыпай. Смерти нет, времени нет, все сон. Не утешение, так забвение прими, не рви сердце. А прощаться она никогда не умела. Гордая.
Положил ладонь на висок и легонько толкнул Лизу еще глубже в мох, в сон во сне. В темноту, пронизанную лесным духом, опустил в самое сердце возрожденного леса. Ей снилось как корни раздвигают влажную землю, как гриб зреет под прелой листвой, снилось нежное касание усиков молодой земляники и шелест травы под ветром. Лиза спала, вместе с деревьями, вспоминая холодные осенние сумерки и бледный отблеск зимних рассветов в ожидании весны. Она таяла вместе с сугробами и поднималась живительными каплями от корней до самой вершины, распускалась клейкими почками во славу вечной повторяющейся жизни.
– Смерти нет, – шептали сухие травы, отдающие свои семена земле и поваленное дерево зеленело мхом, питая пронизывающие нити грибниц и целые города муравьев. Вечный круговорот медленно прокручивал планету, возвращая утраченное в другом воплощении, раз за разом.
– Лиза, вы плачете? Лизавета Петровна, может болит чего или сон страшный приснился?
На кровати рядом с вынырнувшей из самых глубин Лизаветой сидела Васька, держала горячей маленькой ладонью руку, не давая провалиться обратно. Придерживала за плечо, заглядывала в глаза, утирала, катящиеся по щекам слезы. Мерно урчал на одеяле черный меховой комок, щурил желтые глаза, одобрительно поглядывая на Василису.
– Меня бабушка учила, если сон плохой приснится говорить: «Куда ночь, туда и сон» и обязательно подушку перевернуть, чтоб не сбылся. Давай водички может выпьешь и подушка, смотри, уже вся мокрая, может перевернем?
От упоминания Васькиной бабушки и знакомого приговора, чем Лиза сама спасалась во времена московских кошмаров, слезы хлынули с новой силой. Наверно тут был виноват эффект попутчика, когда малознакомому человеку готов довериться больше чем близкому, а может наступил тот предел, когда больше нет сил молчать. Раскрыться за каплю простого человеческого сочувствия, плюнув в лицо подозрительности, недомолвкам этим с чужими тайнами. Путаясь и повторяясь, захлебываясь текущим носом вывалила на Василису всю свою историю, как на исповеди. Так, наверно, выходит гной из застарелой воспаленной занозой ранки, стоит немного нажать.
Васька только глазами хлопала. Слушателем она оказалась внимательным и заинтересованным. Большой талант не перебивать рассказчика, позволить выговориться живому неравнодушному человеку.
Хлопнула входная дверь. Лиза вскинулась на полуслове, перепугавшись сама не зная чего.
– Это наверно дед с Ваняткой. Мы тебя утром на кухне нашли, за столом. На кровать уложили, я осталась, а Ванька пошел с дедом к козе. У него сегодня выходной, думали отснять по-быстренькому материал, а потом в город смотаться. Я сейчас им скажу.
Молча замотала головой, вцепилась в Васькину руку. Шаги были не дедовы, тяжелые как в давнем, забытом сне. Глядя на расширившееся Лизины глаза и Василиса притихла мышкой.
– Хозяева, есть кто дома? Дверь открыта. Василь Акимыч, Лизавета Петровна?
Голос участкового Лиза узнала, но выходить зареванной, встрепанной, с красным текущим носом и опять нырять в дрязги деревенского расследования не было никаких душевных сил. Дойдет до их дери – тогда и поговорим.
Участковый обстучал о коврик сапоги и похоже дальше дедовой половины не пошел. Там, судя в полным страдания вздохам, пытался привести себя в вертикальное положение Лизин юрист. Заскрипел отодвигаемый стул, кто-то смачно выматерился вполголоса.
– Да, неаккуратненько ты Брониславович. С виду мужик крепкий, а тут вон чего. Давай-ка я тебя в баню к мужикам подброшу. Строители наши уже растопили, я мимо ехал – зазывали на парок. Чего тут опухшей рожей светить. Из похмела у хозяев небось одно молоко, да водяра контрафактная.
Что ответил Вениамин за толстыми стенами было не слышно. Это полицейский голоса не понижал, а может сам по себе громогласный был от природы. Васька сделала страшные глаза, показав подбородком на дверь, но Лиза опять замотала молча головой. Мужики шебуршились за печкой. Может уйдут и Лиза сможет привести себя в порядок без свидетелей?
– Да нету никого. Может по хозяйству пошли. Да не дергайся ты. Вернешься и поговорим. Этот припадочный башкой тюкнулся вот и отключился. Баба его заявление забрала. Водку вашу тоже никто в протокол не вносил. Я ж без понятых ее изымал, так припугнуть. Думал ты шутишь, что улики изьять собрался. Сдалась мне твоя Лиза вместе с дедом. Герой мля. Давай уже собирайся. Разговор есть. Попаримся, тами порешаем. Выходной на дворе.
Шаркая и цепляясь за скрипнувшую дверь поверженный вояка вместе с сопровождением выполз на крыльцо опять хлопнув дверью. Только Барбос лениво тявкнул на прощание. Василиса выглянула в окно, осторожно отодвинув шторку.
– Уехали. Ты думаешь он тоже замешан? Ну Виталя понятно – говнюк тот еще был, но Вениамин ваш точно не мог. Он же за тебя горой, я же видела как он на тебя смотрит, как на икону ожившую. Хотя знакомство это ваше. Странно, да? Как будто специально все подстроили. Нужен тебе был юрист – вот и он.
Лиза ничего не думала. Собрать бы себя из осколков, умыться, не встречаться сегодня ни с кем. Просто переварить, пережить этот день. Принять горькую потерю и попытаться жить дальше.
– Я так думаю, это все сектанты виноваты. Они столько людей уже на тот свет спровадили, что и бабушку твою ритуалами своими…
Василиса обернулась испуганно. Упоминать бабушку наверно не стоило. Только только в себя приходить стала Лизавета, а она дурында опять пальцами ковыряться взялась в ране.
– Ты если что не стесняйся, поплачь. Я ж сама все понимаю. У меня когда бабушка умерла, я даже на похороны не успела. В командировку рвалась, знала, что она плохая, даже не заехала попрощаться. Мамка потом обижалась, а мне даже легче. Я ее живой помню, а не в гробу. Только не снилась ни разу, может обиделась.
Нет вернее средства от горя, чем разделить его с другом. Сегодня Лизавета и сама поплакала и подругу утешала, как могла. Посидели, молча обнявшись и пошли умываться. Василиса загоревшись детективным азартом сыпала предположениями, а вот Лиза вспомнила, что хотела сама узнать через Ивана, что за фармацевты такие и с чем их едят. Может и не нужны эти мужики клубок распутать, сами справятся.
Когда дед с Иваном пришли с сарая, девченки уже были умыты и накидали примерный план действий. На место утренней апатии приходила чистая злость и желание найти подлого вора и наказать. Хватит прятаться за чужими спинами, сидеть в доме, боясь выйти на улицу. С нее хватит. Сама разберется. Это ее жизнь – ей и решать.
Васька за столом со смехом рассказала сегодняшний сон, как Лизаветина химера привела к ней Ивана и пихала влюбленных в самый ельник рогами. Там в лесной чаще они какую-то избушку нашли, с козлятами и другими гостями.
– Эвона как. Значится ты паря теперича точно наш человек, ежели Милка тебя за своего приняла. Видала Лизавет, как животин твоя своевольничает. Дохтора себе заимела рогатая, персонального.
– Ну я это. Она мне давно снится. Я сначала не очень помнил эти сны, а потом уже сам понял, что это не просто сон какой-то. Думал какое-то расслоение личности у меня. Ну не может же обычная коза переродится в летающую тварь. Это тогда во что коровы перерождаются? А если всем стадом полетят?
– Ты брось так шутковать, – дед, несмотря на мрачное Лизино настроение, сегодня балагурил за троих, – эдак они всю деревню бомбами закидают. Одна она у нас такая окрест. Другой и не надо. говоришь всех позвала, а меня значит забыла. Ну ужо задам рогатой.
В любой другой день Лизавета бы сама посмеялась над дедовыми шутками, да и порадовалась бы, что Милка такая самостоятельная, но не сегодня.
– Ты чего, внучка смурная? Случилось чего? На Веньку чтоль обиделась? Так это он не подумавши натворил. Будет у тебя муж непьющий совсем, коли выжил. Опосля такого даже пивка не захочешь. Он меня от тюрьмы спасать взялся, олух. Не злись не него, прости Бога ради.
– Нет, не из-за него. Он вообще не причем. Взрослый человек, сам себе хозяин.Пусть делает что хочет.
Рассказывать деду, что своими руками хоронил бабушку о ее уходе не поворачивался язык. Это для Лизаветы баба Мила была жива, а вот Акимыч уже давно подругу оплакал. Куда старое ворошить. Лиза незаметно покачала головой для Василисы, чтоб даже не думала влезать. Понятливая напарница только глаза в кружку опустила. Замечательную помощницу себе Ленка нашла. Сама Елена Прекрасная обещалась прискакать завтра на денек. В дело вступала женская лига детективов. Без Ленкиных связей было не обойтись. Ей Лиза тоже решила довериться, несмотря на прошлые залеты.


Глава 20. Явь. Лизавете везет как утопленнику
С какой ноги утро начинается, на ту и весь де

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/uliya-zubareva/tvoryaschaya-sny-71052445/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.