Главная страница | Стихи и поэзия | Мой край

Мой край
Сборник
Алина Ланина
В сборнике «Мой край» представлены живописные картины нашей родины, созданные в произведениях современных писателей и поэтов.
Меняются времена, идеалы и природа, но любовь к родным местам, к своей малой родине остаётся в сердце навсегда.
Талантливые авторы поделились своим видением, эмоциями и переживаниями через прозу и поэзию, чудесные фотографии и иллюстрации.
Сборник предназначен для широкого круга читателей и станет прекрасным дополнением к изучению краеведения. Книга поможет открыть для себя и сохранить в душе яркую, многогранную картину нашей общей истории, пробудит интерес к её изучению.

Мой край. Избранная проза и поэзия
Составитель Алина Ланина

© Издательство «Четыре», 2024

Нэлля Баева


Живёт на острове Сахалин. Получила два высших образования. Сорок лет посвятила педагогике. Увлекается поэзией, живописью, цветоводством, туризмом.
Стихи пишет с детства. Автор 16 исторических, познавательных, поэтических книг. Её произведения опубликованы в 100 сборниках и альманахах. Дипломант фестивалей, книжных ярмарок, конкурсов.
Награждена медалями «Кирилл и Мефодий», «Российская литературная премия» (2018), «Борис Богатков», «65 лет ИСП»; «Александр Пушкин 220 лет», «Владимир Маяковский 125 лет», «Анна Ахматова 130 лет», «Георгиевская лента» (2020) за вклад в развитие современной литературы и патриотическое воспитание молодёжи, «Сергей Есенин», «Иван Бунин 150 лет», «Станислав Лем», «100 лет СССР», «Святая Русь», «Пётр Первый», «Владимир Мономах», «Княгиня Ольга», «Екатерина Вторая», «Константин Бальмонт», четырьмя орденами за патриотическое воспитание подрастающего поколения, золотой звездой «Наследие».
Член-корреспондент Международной академии наук и искусств, член ИСП и РСП.

На морском берегу
На морском берегу, у пролива,
Стоит городок небольшой.
Ластятся волны игриво,
Красоту охраняя, покой.
Сопки – стражи уют сохраняют,
Лес таёжный приносит усладу.
Хозяин тайги навещает,
Страха не зная, преграды.
Тучи часто дождём поливают.
Появлению солнышка рады.
Перелётные птицы считают:
Отдыхать в этом городе – благо.
Приветлив, радушен наш город.
Людским добродушием славен.
Даже зимний лютующий холод
Теплотою сердечной разбавлен.

Декабрь весенний
Балует декабрь весеннею погодой:
Трава сияет ярким изумрудом,
Солнцу ветерок притих в угоду,
Облака заигрывают с прудом.
От бликов солнца стало веселее.
Кот серый, словно напоказ,
Вышагивает важно по аллее,
На людей косит хитрющий глаз.
Снег пугливо жмётся к бугоркам.
Вот-вот растает, в землю просочится.
С крыш катится то тут, то там.
Летя, как бриллиант, искрится.
Недолго длится эта благодать.
Королева Снежная очнулась.
Три месяца придётся подождать,
Чтобы весна в объятия вернулась.

Зимняя встреча
В парк сказочный как-то занесло.
Компания, смеясь, в снежки играла.
Снежком лицо внезапно обожгло —
Случайно девушка попала.
– Ой! – извиняясь, подбежала. —
Простите, вовсе не хотела.
А меня зовут Снежана, —
Руку протянула парню смело.
Не робок я, защиты не просящий.
Стою, тише воды, ниже травы.
Голосок – ручей, звонко журчащий,
Глаза – бездонность синевы.
В игру со смехом заманила.
Сердцем чувствую – пропал.
Твёрдо зимушка решила
Душам двум устроить карнавал.
Снег кружится, плавно оседая.
Рука в руке – отправились домой.
Наша встреча счастье предвещала:
Сердца в мороз испытывают зной.
Эта встреча нас соединила.
Двадцать лет прошли, что дивный сон.
Всё так же настроение игриво.
Чувств трепетность рождает унисон.

Капели перезвон
Блестят сосульки за окном,
Зима ворчливо отступает.
Как колокольный перезвон,
Капель мелодию играет.
В сердца вселяется весна.
Восторг внутри переполняет.
Ручьёв весенних трель слышна.
Радость мысли заполняет.
Синий маленький цветок
К солнцу тянется сквозь снег.
Радуется жизни стебелёк,
Улыбкою одаривает всех.
Весенние невидимы флюиды,
Но сердце к подвигам влекут.
Редкой красоты планиды
Весной счастливцам выдают.
Мелодия весны не утихает,
Придавая жизни новый ритм.
И шепчу, берёзку обнимая:
– Я живу, и сердце не молчит!



Горячие ключи
Хозяева топких болот
Защищают обжитые земли.
Создают надёжный оплот.
Комариное войско не дремлет.
Прибавилось дерзким забот,
Пищат, возмущаются очень.
Для них – что всемирный потоп.
Мешают им жить днём и ночью.
Зазеваешься – вмиг загрызут.
Живая мишень им по вкусу.
Люди стойко себя берегут
От крылатых вампирных укусов.
Сколько их, комаров, полегло,
Но на смену «друзья» прилетают.
В комариных нападках – не зло:
Владенья свои защищают.
Люди давненько приходят
В комариное тихое царство.
Порядок везде свой наводят.
Комарикам – только мытарство!
Человека нужда привела:
Источников польза целебная.
Сила воли людей помогла
Победить комарьё очень вредное.
Проведён яркий свет в болота,
К ключам ведут стёжки-дорожки.
Кипит месяцами работа.
Доделать осталось немножко.
Настроили светлых домишек:
Над каждым ключом свой шатёр.
Слышен плеск озорных мальчишек,
Согревает приезжих костёр.
Мест «владельцы» не покорились,
Кусают всех злобно подряд.
С их повадками люди смирились:
Дни жизни ключи всем продлят.
Здоровье спешат все поправить,
Окунаясь в целебную ванну.
Этой радостью жизнь разбавить,
Ощущая блаженство, нирвану!
Хвори вмиг отойдут в сторонку:
Нуждаемся все мы в здоровье.
Хоть пищат комары тонко-звонко…
Что поделать?! Не нужно злословья!
Комарам тут раздолье, приют.
Себе место нашли потеплей.
Всех ключи лечебные ждут,
Прорастает надежда людей.
С разных мест приводят дороги:
Помогает природное чудо.
У старушки болели ноги,
Бодрый взгляд появился отсюда.
Суставы лечат, бодрость придают
«Ключи горячие». Это волшебство.
Всем помогают, все это признают.
Для всех это – здоровья торжество!

Осень ранняя настала
Осень ранняя настала,
В золото деревья наряжая.
Синева небес прозрачней стала,
Тучам серым своё место уступая.
Капельки прозрачные – дождинки
С жарой торопят распрощаться.
Сверкающие нити-паутинки
Бабьим летом манят наслаждаться.
Ветер листьями янтарными играет,
Ведя игривый, дружный хоровод.
Хризантемы приветливо кивают,
Ожидая увядания черёд.
В ожидании спокойствия природа
Ласкает дни осенние теплом.
Лишь ветер, предвещая непогоду,
Просторы обдувает холодком.
Но всё ещё живёт и вдохновляет
Красотами земными любоваться.
Веру и надежду оставляет
Цветущую весну дождаться!

Валерий Василевский


Мой Смоленск с золотыми сединами
Как-то непроизвольно начало автобиографии простучало строчками любимого Маяковского: «Когда я итожу то, что прожил…», вспоминаю города, где довелось бывать и пожить, и яркой звездой на их фоне вспыхивает в сознании Смоленск. Родился я в одном из величайших городов русской воинской славы в 1937 году. Туда же после эвакуации в Казахстан вернулась и наша семья, когда Великая Отечественная закончилась.
Жили в бараке. В комнатке помещались одна кровать, где спали родители, и сундук, на котором мостились мы с младшим братом. Между ними еле вписывался маленький столик. Да.?Не могу не упомянуть достоинство этого сундука: в нём с довоенных времён сохранились всего две вещи: избранные произведения Пушкина и Лермонтова!..
Зато через год судьба подготовила подарок: Смоленское отделение Союза писателей выделило для трёх своих членов (В.?Ф.?Шурыгин. Н.?Г.?Антонов, И.?И.?Василевский – мой папа) маленький домик. Здесь уже было роскошно: две комнаты, туалет, кухонька. И даже по маленькому садику досталось каждой семье. А рядом с нашим участком находился огородик Марии Митрофановны, мамы А.?Т.?Твардовского. Так что мне доводилось видеть Александра Трифоновича и даже слышать его разговоры с моим отцом, известным на Смоленщине поэтом, получившим рекомендацию в Союз писателей от М.?Исаковского.
Так что юность моя прошла в окружении поэтов и писателей. Первой, естественно, вспоминается школа № 7, теперь – гимназия.

Одноклассникам с любовью и поклоном
Мы полвека не бывали в школе,
Убежав оттуда классом в жизнь…
Подними бокал (хоть с кока-колой)
И ещё полвека продержись.
Пролетели годы, пролетели,
Выставив отметки из морщин.
Но не хмурься. Что ты, в самом деле?
Это не смертельно для мужчин.
Нам уже друзей не встретить многих.
Не благодарить учителей.
Их едва ли угощают Боги.
Потому за память их налей!
Вспомним Чую, Макса и Эмиля,
Дине Алексеевне поклон!
Долгих лет препятствия не смыли
В юности родное слово «Блонь»…
Школа рядом с этим старым парком,
Где общаться так любили мы,
Убегая дружно из-за парты,
Чтобы встретить проводы зимы.
Зов весенний нам тревожил души,
В неизвестность взрослую маня.
Никогда те чувства не нарушит
Опыта усталого броня.
Выйдем улыбнуться старым клёнам!
С Глинкой поздороваться, как встарь.
И себя почувствовать влюблённым,
Позабыв года и календарь.

Выиграть свой первый бой
Далеко уехавшим смоленским друзьям
Не раз я видел, как аллея,
Пленив уютной красотой,
Потом скитальца не жалеет
И вдруг окажется не той.
Внезапно множество колдобин
Под ноги путнику кладёт.
И путь становится подобен
Тому, что к пропасти ведёт.
Так и мальчишка недозрелый
В плену томительных страстей
Тотчас мечтами подогрел их
И от судьбы ждал новостей.
Она ж сурово улыбнулась:
– Богатство, счастье? Не спеши!..
И вот уже он ходит снулый:
Кто правосудие вершит?
Какими славными путями
Он, добрый, честный, не бродил —
Судьба за ниточку потянет —
И он пустышку вдруг родил.
Какому богу поклониться,
Чтоб показал мне верный путь?
Куда податься? За границу?
В мечтах прославленную Ниццу?
Ну подскажите кто-нибудь!
…Уютный путь – не та дорога,
Что к самобытности ведёт.
Лишь одолев ущелий много,
Трудяга свой ответ найдёт.
Какой Париж? Какая Ницца?
Ты ж на Смоленщине рождён.
И здесь твоя судьба гнездится.
Ищи свою тропу. Пойдём!
И спотыкайся, но не падай!
Уменье не даётся вдруг.
Путь к совершенству – не услада,
А труд твоих ума и рук.
И ту далёкую аллею,
Что к пропасти тебя вела,
Судьба подбросила, жалея.
Экзаменом твоим была.
Всего-то надо – не вернуться,
А смело путь продолжить свой.
Стоптать не раз лихие бутсы
И выиграть свой первый бой!



Куда пропало бабье лето?
(Письмо из Смоленска университетским друзьям)
Сентябрь, как выпивший художник,
Споткнувшись, обронил листву.
А подмастерье – мелкий дождик —
Семь дней учился волшебству.
Перемешал все краски лета,
Устроил пышный карнавал,
Присвоил клёну эполеты,
Мундир ему пририсовал.
Толпе танцующих берёзок
Накинул на плечи парчу…
И наяву, как в детских грёзах,
Все удаётся ловкачу.
Рисует на стекле узоры,
По лужам выбивает марш,
Был, как бродяга, беспризорный,
А стал – как королевский паж.
Вступает, ритмами играя,
Моей гармонии назло.
То затихая, то сгорая,
То вкривь, то вкось – как повезло.
И вдруг – аккорд громоподобный:
Пришла хозяйка торжества!
Ах, ОСЕНЬ! Право, неудобно
Не чтить каноны естества.
Куда пропало бабье лето?
Где зорь малиновый закат?
Где в парках наших игры света?
Где наш Сентябрь-аристократ?
Неужто стал уже банкротом?
Продрог, промок, лишился сил?
На листьев золотых банкноты
Семь дней усердно моросил.
В старанье этом, с ветром споря,
Завесой туч от солнца скрыв,
Он грибникам (и мне!) на горе
В лесу устроил перерыв.
Скучают березняк и боры,
И всё ж, хозяйка торжества,
Давай устроим вместе сборы,
Ну, вот хотя б из озорства!
Наденем старые бахилы,
Накинем поседевший плащ,
Возьмём мой посох, правда, хилый,
И в лес… Хоть смейся, а хоть плачь!
Привет, поникшие берёзки!
Поклон тебе, усталый дуб!
Поправьте взмокшие причёски,
Взметни поникший жёлтый чуб!
Смотрите, ветер изменился.
Сквозь щёлку туч пробился луч.
Он перед вами извинился,
Что недостаточно могуч…
Вдруг слышу клёкот журавлиный:
На юг собрался птичий люд.
Напев старинный, клич былинный
Они полям знакомым шлют.
А мне прислали вдохновенье:
Курлы, курлы – звучит мотив.
Ловлю, храню это мгновенье —
Осенней сказки детектив…

Путь в Шамбалу[1 - Изданы «В поисках Шамбалы», «Призрачная Шамбала», «У каждого своя Шамбала», в работе «Много ложных дорог в Шамбалу».]
Нырнём-ка в прошлое, дружище!
Поговорим о старине.
Когда ты счастлив был, поищем.
И наяву, а не во сне.
Ты перестал ведь улыбаться,
Всё критикуешь, дочку злишь.
В стихах судьбу свою коришь,
Давай одумаемся, баста!
И о счастливом пишем лишь.
Ах, те великие мгновенья,
Юн, весел, краше, чем пион.
И, по Каиссы мановенью,
В Смоленске стал ты чемпион.
О, шахматы! Любовь и мука.
И с наслажденьем – тяжкий труд.
Одним – полезная наука,
Другим – как Цезарю друг Брут.
К вершине путь вот-вот осилю.
Уж с Нежметдиновым ничья.
Он первым был тогда в России,
Ничья. Но выиграть мог я.
Да, не хватило тренировки,
Сильнее тренера играл
(В домпионеровской тусовке).
И сам себя тренировал.
Ну как тут с Карповым сравниться?
Наставником Ботвинник был!
Разве сравнишь деревню с Ниццей?
Так что умерь свой праздный пыл.
И пыл угас довольно скоро,
Призвали в армию, а там
Совсем не шахматные споры
Отдал казённым трём годам.
Потом отца взыграли гены,
Блокноты старые открыв,
В литературную геенну
Взорвал накопленный нарыв.
И в МГУ на журналиста
Учиться вскоре поступил.
Стараясь искренне и истово,
Я знаний много накопил.
Они, конечно, пригодились,
И вязью слов я овладел,
Но очерки с трудом родились:
Был низок опыта предел.
Меня ковали долго годы,
Исподтишка стихом кормя.
Подкинув жизненные оды,
И славы символом гремя.
И получился что-то, как-то
Стихами разродился вдруг.
И виртуозное стаккато
Уж для меня – ближайший друг.
Но неожиданно и больно
Пришёл удар исподтишка:
Слабо от этих партий сольных
Уйти к тому, чья жизнь тяжка?
Кто ищет к истине дорогу,
Проходит длинный путь Судьбы.
И, верный отчему порогу,
Мечтает: повстречать суть бы!
В родном краю! Чтоб там была
Веков загадка – Шамбала!
И этот тяжкий груз взвалив,
Писать я начал детектив.

«Сарынь на кичку!»
Забытых дней окатывает пламя —
Черноголовой юности мечта.
Трамвай желанья снова рядом с нами
Промчался до днепровского моста.
И я помчался, рифму догоняя,
Легко пружиня смелые шаги.
Не замечал ни ночи и ни дня я,
Судьбе позволив встать не с той ноги.
Ушла в сторонку мудрая Каисса,
И отупело дерзкое перо.
А два прирученных и дорогих мне Лиса,
Любя, считают: я для них – Нерон.
Сжигать судьбу – понурая привычка,
Заплатки дней меняя на рубли…
Ну крикни снова мне: «Сарынь на кичку!»
Пока талант совсем не загубил.

Раэлле, 1967 год
(два письма в Смоленск)
Рыжий сад оплакивает лето,
Листья-капли медленно текут.
В шорохе прощающихся веток
Слышится печальное «ку-ку».
Издалёка отклик колокольный
Заплутал в берёзовых сетях.
И стучится в душу больно-больно
Одиночества унылый стяг.
Видно, я устал от оптимизма.
Односпальная вредна кровать.
Сколько же в трагедии комизма:
Жён подолгу в письмах целовать.

Раэлле и Элле[2 - Два последних стиха посвящаются моей любимой Раэлле, с которой 22 мая мы отметили бриллиантовую свадьбу!]
Заклинанья, песнопенья,
Да вина заветный рог,
Да весеннее волненье
Мне подарят пару строк.
И сказанья, и признанья
Переполнили блокнот.
Словно гимны петь я нанят,
Только, жаль, не знаю нот.
Позабытый рифмы голос
Всё ж тревожит чувств покой.
И волос осенний колос
Вспыхнет под твоей рукой.
Медитирую, словами
Наполняя белый лист.
Вечно Ваш и Вечно с Вами
В. Валерий – журналист.

Восторг души
Наш Красный бор – зелёная прохлада.
Сорочий грай – в хрустале тишины.
Далёкие лягушечьи рулады
Лишь украшают этой сказки сны.
Я прихожу сюда, как в избавленье
От повседневных городских забот,
Здесь забываю о своём давлении,
Таблетках, нудных поисках работ.
Меня манит загадочная осень,
Припрятав, как сокровища, грибы,
Туманный шлейф к подножьям сосен бросив,
Украсить листьями не позабыв.
Восторг души излив фонтаном звуков,
Я здесь пою и нравлюсь сам себе…
Со сценой этой не грозит разлука,
За что и благодарен я судьбе.

Моё душевное лекарство
Помани меня песней негромкою,
Тихий вечер в подарок пошли,
И, как встарь, соберу я котомку
И уйду, чтоб меня не нашли…
Поброжу по лесной глухомани,
Посмакую берёзовый сок,
Лесовик меня в сказку заманит,
Чтоб от скуки совсем не засох.
Налюбуюсь сосновым убором,
Надышусь грибным духом я впрок,
Покорённый, пленён Красным бором,
Принесу свой духовный оброк —
Эти строки, рождённые сердцем
В тишине приднепровской глуши,
Где мне верится, верится, верится:
Здесь лекарство для стылой души.

Уж выросли дело и тело[3 - Это одно из стихотворений, которые автор читал в клубе университетских друзей, которые много лет после выпуска четыре раза в год собирались на квартире у Люды Шевцовой, известного радиожурналиста.]
Когда был я молод, ходить не умел,
А бегал, спешил постоянно.
И песни весёлые всюду я пел
В насмешку судьбе окаянной.
Стал старше, сменился мой жизненный ритм.
Мечтаю я, бросив машину,
Сходить бы пешком в этот сказочный Рим
Или на Эльбруса вершину.
С годами мой выбор совсем оскудел,
Командует леди Степенность.
И бег, и мечтания – совсем не у дел.
Другая царит во мне ценность.
Разборчиво книги читаю теперь,
Могу умиляться цветами.
Старательно я избегаю потерь.
Ни-ни. Ни ногой на татами.
Когда пролетело полвека ещё
И грозно вползает одышка,
Избранные помыслы – нет уж, не в счёт!
Забыть про диван – это слишком!
А впрочем, не всё растерял я теперь,
Пою-то по-прежнему лихо.
Но, помня о грузе ушедших потерь,
Судьбе промурлыкаю тихо:
Спасибо за память, за то, что хожу,
Что петь ещё как-то способен.
И знаете, чем я сейчас дорожу?
Что хлеб на столе моём сдобен.
Что рядом жена, как обычно, добра.
И дочки – сверх меры забота.
А значит, позвольте мне крикнуть «Ура!»,
Сейчас побегу на работу.
Из комнаты в кухню, конечно. За стол.
Урок свой исполню обычный.
Сегодня здесь будет мой личный престол:
Я борщ приготовлю отличный!
А ночью приснится мне праздничный сон:
Бегу, обгоняя трамваи.
Пою на ходу, мне молчать не резон,
В дорогу судьба призывает.
Ведь это в Смоленске вся юность прошла.
Далёкие, славные годы!
Здесь муза тихонько ко мне подошла,
И первых стихов взошли всходы.
Здесь шахматы думать учили меня.
Стал области я чемпионом.
Твардовский, Рыленков учили, маня
Своим поэтическим троном.
Мой папа был признанный тоже поэт,
И мне было очень неловко
Приравнивать даже свой силуэт
К поэзии, к их зарисовкам.
Лишь через полвека друзьям показал
Рифмованных строчек попытки.
Хвалили. Видать, не напрасно дерзал:
Поднять за героя напитки!
Вот так и осталось – шутить и жалеть:
Ах, сколько ещё не доделал!
Не ной-ка, ведь некуда больше взрослеть:
Уж выросли дело и тело.

Письмо папе в Смоленск
Мысль заметалась, оголтелая,
Сорвав покровы бытия.
Скользит, как сказка неумелая,
В которой только Я и я.
Где перепутаны страницы
Моей судьбы и ворожбы.
Где, словно спугнутые птицы,
Мерцают вестники судьбы.
Где посещает первознание
Сквозь даль космических глубин.
Или вещает мне изгнание?
Иль о несбывшемся трубит?
И вдруг, сойдя походкой лёгкою,
Звенит настойчивый мотив:
Звезда далёкая-далёкая
Мне путь в поэзию мостит.
Переполняет вдохновение.
Не ты ль послал его, отец?
Сойди, заоблачное пение,
В мой недостроенный дворец.
Я столько лет тебя вынашивал,
Давно во мне зачатый стих,
А ты – ни нашему, ни вашему…
Вдруг побарахтался – и стих.
Так заскорузлое мечтание,
Найдя в душе запретный плод,
Подарит давнее предание,
Как утопающему – плот.
И, унося далёко разум,
Вдруг спотыкнётся на ходу…
Не смог я всё-таки ни разу
Найти заветную звезду!
…Усталый путник иль ленивый
Не воспарит вослед мечте.
Вдали мерцающие нивы
Не те, не те, не те, не те.

Нашей памяти луч
Заскучал я по родине, где давно уже не был,
Вспоминаю далёкие молодые года…
Днепр весенний, смоленское небо.
Той счастливой поры не вернуть никогда.
И влюблённость наивную, и успехи спортивные,
Покорённые шахматы и мечты на бегу.
И Твардовского строчки, разящие, дивные —
Символ целой эпохи я забыть не могу.
В центре города парк, мной любимое Блонье,
Где встречаю друзей: два Валерки, Эмиль.
Кругоход и мечты о Париже, Болонье,
Намотали мы здесь, верно, с тысячу миль.
А рыбалка в Дубровенке, домик Тольки Дроздова
И ночёвка в холодном осеннем стогу.
Да особенно звонкий закат тот багровый
И тебя, замерзавшую, в сердце я берегу.
Промелькнул я недавно по памятным улицам:
Нет совсем Старо-Рославльской, ни домов, ни садов.
Срыты старые дворики, здесь громады сутулятся,
И от яблонь и слив не осталось следов.
Нет тропинки, которая по оврагу зелёному
Каждый день приводила на свиданье в твой дом.
Где сирень под окном, где глазами влюблёнными
Я, бывало, высматривал тень в окошке с трудом.
Иль насвистывал арии, притулившись к сараю.
Ты едва ли их слышала. Ну, да что за беда.
Ты сегодня со мной. Каждый сам выбирает:
На три дня, на полвека, повезёт – навсегда!
Мы с тобою состарились. И скандалим, и спорим.
Пустяковые поводы: что на холод надеть,
Позабыл мусор выкинуть, не отдал книжку Боре,
И куда и откуда на ошибку глядеть.
Оба честно и искренне мы хотим в доме мира,
Но, увы, темперамент двух горячих кровей
Не умеет делить даже общих кумиров,
Если вдруг спичкой вспыхнули – понеслось вдруг, ой-вей!
Всё, конечно, проходит. Ты, как прежде, заботлива,
Я стараюсь кухарить. Стал готовить борщи.
Но моё настроение – то приливы, то отливы —
Мне мешают писать. Будь добра, не взыщи.
Даже этот сюжет я писал всю неделю.
Знаешь, что подтолкнуло? Фото, где мы вдвоём
На днепровском мосту на собор наш глядели,
Молодые, весёлые. Ну, вот-вот запоём.
Их, конечно же, много, тех счастливых мгновений,
Вспоминай их почаще – это к радости ключ.
Нам её не хватает золотых дуновений.
Пусть почаще нас греет нашей памяти луч.
Что-то я разбежался, а ведь просто подарок
Мне хотелось придумать в этот праздник весны.
Но ведь мы же богаты тем божественным даром,
Что зовётся Любовь, не имеет цены.

Плата
Неспетых песен ритм тревожит душу,
Стреножена газетных знаний рысь.
На цыпочках, молчанья не нарушив,
За словом сокровенным прокрадись.
Прислушайся: со скрипом заржавелым
Открылась в память в паутинах дверь.
Доверь тропинку ту мечтаниям несмелым
И в достижимость невозможного поверь.
Забытых звуков клёкот журавлиный,
Волшебных рифм дурманящий стозвон.
Счастливый, молодой, почти былинный
Смоленской юности состарившийся стон.
Ах, диалектика и практики, и воли,
И в юность рвись, и помни о былом.
Я не хочу, я молодостью болен,
Я нищ, я волен, крепок на излом.
Со мной сразишься? Кто? Пустое дело.
Я в шахматных сраженьях закалён…
Вот так опять: уже и мысль созрела,
Бестрепетная, как на саван лён.
…Неспетых песен ритм тревожит душу,
Стреножена газетных знаний рысь,
Но в пересохшем горле песню душит
«Уменье жить». Ему не покорись!

Тоска по Смоленску
Снятся мне города моей юности
И ушедших друзей голоса.
Сердцу трудно сейчас это вынести.
Нелегко мне об этом писать…
Мой Смоленск с вековыми сединами,
Стен кремлёвских в заплатках броня,
Остаёмся с тобою едины мы,
В сердце дружбу и верность храня.
И в каких ни живали бы странах мы,
Дорога нам твоя седина.
Твой собор, как маяк дальним странникам,
Сквозь туман над Днепром светит нам.
А наш парк – дорогое мне Блонье,
Бывший пригород, выпас скота,
Я не спутаю даже спросонья
С красотою курорта Болонья.
Красота? Да не та ведь, не та.
Дорог мне нестареющий Глинка,
Здесь стоящий на вечном посту,
И знакома любая дождинка
На деревьях, что рядом растут.
В середине ушедшего века
Вокруг парка царил людоход,
Здесь искали друзей человеки,
Отправляясь в вечерний поход.
Телевизоров мы не знали
И не ведали дискотек,
Едва слышали о криминале,
Не вылазили из библиотек.
Вместе слушали репортажи:
Репродуктор вещал на углу.
Что сегодня Синявский расскажет?
И заслужит ли Хомич хвалу?
А меня увлекли шахматисты
В свой загадочно-дерзкий мир,
И не стал я, как папа, артистом,
Хоть и был для меня он кумир.
Зато в области стал чемпионом,
И всего-то в семнадцать лет.
Впрочем, в мире нас миллионы,
Не оставивших такой след,
Как известный всему народу
Автор «Тёркина» дорогой,
С кем встречался я в огороде
И беседовал раз-другой.
Ах, Твардовский, Пржевальский, Конёнков —
Знаменитые земляки,
Перед вами я словно котёнок,
Увидавший вдали маяки…

Свидание с юностью…
Здравствуй, вольная воля —
Приднепровье моё!
Счастлив я своей долей,
Нынче вместе споём!
С юных лет я здесь не был.
Постарел Красный бор.
Сосны – лесенка в небо,
Травы – словно забор.
Я лечил здесь отчаяние
И мечтал стать Дерсу,
И учился молчанию
В предгрозовом лесу…
Приходил сюда часто,
Как послушник – в собор,
Красный бор – ты мой пастор,
Мой душевный убор.
И сегодня, как прежде,
Разреши здесь пожить,
Чтоб воскреснуть надежде
И хандру отложить.
Чтобы сердце и душу
Освятил птичий грай,
Чтоб кукушку послушать,
С белкой в прятки сыграть.
Поклониться осинке
За грибной урожай.
И берёзке-блондинке:
Ты сестре подражай!
Заплутавши в трёх соснах,
Встретить берег Днепра.
С грустью вспомнить о блёснах:
Сто лет в руки не брал.
Здесь рыбачили с папой,
Я учился удить,
Когда дождик закапал,
Не хотел уходить.
А в вечернюю зорю
У костра в первый раз
О таинственном море
Слушал папин рассказ.
Что такое облога,
Вабить волка зачем…
Жито – пряжить немного…
Сколько познанных тем!
К языку – уваженье,
И природе – поклон!
Будешь вечно в движеньи,
Не пойдёшь под уклон!
Помню эти заветы.
Трудно их сохранить.
Разбрелись мы по свету,
И потеряна нить,
Что сшивала навеки
Поколений судьбу.
Привязав к каждой ветке
Предков наших мольбу,
Их обычаи, нравы,
Их словарный запас,
Их лечебные травы —
Жизни крепкий каркас.
Я прожил на Кавказе,
Папа – в Минске, а брат,
Как в нелепом рассказе, —
В Нарве ищет добра.
Но прошло четверть века,
Папы с братом уж нет,
Лишь в шкафу – фототека.
Внукам будет нужней.
Мне же – папины книги,
Их лиричный настрой.
В них так памятны миги
У рыбацких костров.
Сквозь витрину сравнений
Проступает портрет:
Каждый вздох – вдохновенье,
В каждом слове – секрет,
Простота и уменье
Словом так ворожить,
Что любое мгновенье
Можно вместе прожить.
…Замечтался я что-то.
Жизнь сегодня не та.
Ценят только банкноты
Девяносто из ста.
Красотой любоваться?
Не в лесу! Во дворце!
Шерлок Холмс либо Ватсон,
Разберись в подлеце,
Что повырубил сосны,
Проредив Красный бор.
Где был луг сенокосный,
Вырос наглый забор.
Землю – четверть гектара! —
Схапать в соснах смогли.
Обошлось – почти даром.
Здесь куются рубли.
Продаются коттеджи:
Миллионы в карман.
И накопят их те же,
Чей хронометр – обман.
Если это продлится,
Позабудется бор.
И в сосновой столице
Будет царствовать вор.
Ведь дворцы и поместья
По плечу только им.
А живущим в предместьях —
Сказки про Аркаим.
Про величье и славу
Той и этой Руси,
Про победы державы,
Что должны воскресить!
И молчок про зарплаты,
Нищету работяг,
И на платьях заплаты
У невест-симпатяг…
Замолкаю устало.
Ты прости, старый лес!
Я слабей капиталов,
Не туда я полез.
Но лелею надежду,
Что настанет пора:
Ворам сменят одежду
На тюремный парад.

Мечты, видения…
Лучшему другу
Володе Ганиковскому, 2017 год
Давно соловьёв я не слушал,
Давно я рассвет не встречал,
Давно оскудевшую душу
Поставил на скучный причал.
Сорвусь. Позвоню я Володьке:
– Давай соберём рюкзаки!
Шпаклюй твою старую лодку,
Походную куртку накинь…
Грущу по Смоленску родному,
Давай по Днепру проплывём!
Я буду готов к выходному…
Надеюсь, ещё доживём!
А он усмехнётся лукаво.
– Не вредно, дружище, мечтать.
Допей свою чашку какао
И отправляйся в кровать.
Померяй скорее давленье,
Таблетки принять не забудь.
Жене напиши заявленье.
Засни, и отправимся в путь.
Приснится тебе твой Бештау,
А мне, может быть, Алибек.
И в дымке туманной растает
Наш в юность унылый побег.

Услада сердца моего
Мечтаний город дорогой,
Счастливой юности избранник..
Из брани выкован судьбой
Тысячелетний гордый странник.
Услада сердца моего:
Преодолел я рифм преграды.
В награду – приз мой боевой:
Читателей восторг и радость.

Татьяна Волкова


Родилась 20 февраля 1963 года в деревне У Речки Варыж. Училась на удмуртском отделении филологического факультета УдГУ им. 50?летия СССР. Но уже 36 лет живёт далеко за пределами Удмуртии – на Ямале. Оттого у Татьяны Анатольевны и такая тоска по малой родине. Работает в детской библиотеке города Тарко-Сале.
Татьяна публиковалась в газете «Северный луч», а также в социальной сети ВК. Является соавтором книги Н.?Владыкина «Малая родина – отсюда наши корни».

Родничок
(сказка-быль)
В одной глухой деревне с удивительным и очень красивым названием У Речки Варыж струился маленький весёлый ключик, источник. Находилась эта деревня в прекрасном родниковом крае.
Ключик свой жители деревни называли просто – Родничок. Вода в нём была чистая, прозрачная. И очень вкусная. Родничок доверчиво смотрел своими озорными серебристыми глазками на этот живописный окружающий мир, который казался ему самым красивым, самым добрым, самым мудрым.
Надо сказать, что жители деревни, сами того не ведая, это чувство особой значимости Роднику и вселяли. Они бережно огородили то место, откуда бил ключ, деревянным срубом, чистили, чтобы оно не заросло травой. Сделали деревянную жёрдочку – первую дорожку для родниковой водицы. Да и набирать воду в ведро из жёрдочки было намного удобнее.
Деревня находилась в такой глубинке, где не было почти никакой цивилизации, и Родник был своеобразным центром притяжения. Да и находился он в центре селения. К Роднику с двух сторон были сделаны тротуары. А потому даже повелось делить жителей на тех, кто по ту сторону Родника, и на тех, кто по эту.
Журчала вода в Родничке днём и ночью, зимой и летом. Зимой она не замерзала, а летом была холодная – около 2–3 градусов. У Родника жители деревни встречались, делились новостями, планами, смеялись, возможно, даже и спорили изредка.
К нему, Роднику, приходили жители маленькой деревни в любую погоду, в любое время года за водой. Чаще всего с вёдрами. Только те, кто жил в отдалении, зимой изредка воду возили на деревянных санках. Очень важно было иметь в хозяйстве правильное коромысло. На него цеплялись наполненные водой вёдра, идти с которыми нужно было с особенной грациозностью, чтобы содержимое не расплескалось. Даже примета была: если у девушки вода не плескалась, значит, муж будет трезвенником.
Здесь полоскали постиранное бельё, которое становилось удивительно чистым, хрустящим, с неповторимым ароматом свежести. Для полоскания белья заботливые жители сделали специальные приспособления из дерева. И, между прочим, здесь присматривали матери взрослых сыновей будущих невесток себе: замечали, как постирано бельё у девушки, как она выжимает его – во всём были свои премудрости. И всё это наблюдал и Родничок, подбадривая всех своим приятным звонким голосочком. Даже в самые сильные морозы никто не позволял себе полоскать бельё у себя в бане – это считалось дурным тоном.
Летом, в жару, к Родничку бежали утром умываться, получая заряд бодрости на целый день. Летом он служил даже холодильником. Здесь до утра стояли фляги с молоком, собранным от хозяек после вечерней дойки.
Но самое главное, пожалуй, что, благодаря особому вкусу воды в этом источнике, в деревне была построена пекарня, хлеб в которой был таким вкусным, что привлекал всех жителей соседних деревень. Пекарня была гордостью жителей. Возле пекарни и Родника собиралась чаще всего детвора: летом – играть в прятки, салки, а зимой – кататься на санках и лыжах с пригорка.
В общем, весело жилось Роднику. Он очень ценил, что его любят, что он необходим.
Шли годы. И жителей в деревне становилось всё меньше. Со временем не стало и пекарни. Дети выросли и играть сюда больше не приходили. Изредка разве что коровы и овцы подходили с пастбища напиться водицы. А Родник и этому радовался.
А потом наступила полная тишина. Как воды Родничка, «растеклись» по белу свету жители деревни. Летом хоть нет-нет, да заглянет какой-нибудь путник, грибник или ягодник. Подойдёт к Родничку, умоет лицо своё, напьётся водицы с горсточки прямо. Удивится, наверное, даже: какая же живительная сила в этом ключике. А ведь сам источник даже непросто заметить среди трав и кустарников. И Родничок опять растекается в улыбке, глаза начинают блестеть по-особенному.
Зимой же пуще всего тоскливо Родничку. Никто не идёт за водой. Снег засыпает все подходы к воде. Да и самого Родничка почти не видно.
Его глаза, искрящиеся и лучистые в те прежние годы, стали печальными, а вода всё больше напоминала слёзы грусти. Вместе с водой, теперь уже не плещущейся, а медленно тянущейся по своему маленькому руслу, вытекла будто и сама жизнь из Родничка.
Но есть же люди, у которых помыслы так же чисты, как вода нашего Родника…
В соседнюю деревню переехала в своё время библиотекарь Нина Геннадьевна Касаткина. Она – настоящий хранитель наших духовных ценностей. Нина частенько летом приезжает со своими братьями, сыном, невесткой и внуками к Роднику, чистит его исток, беседует. Будто вдыхает в него новую жизнь. Чтоб не закрылись глазки Родничка навсегда.
А ещё Нине Геннадьевне раза три удалось собрать многих выходцев из деревни. И встречи эти, конечно же, состоялись у Родника. Вы бы видели, как он светился и серебрился в эти дни! Гости пели, и Родник подпевал им звонко, как тогда, когда жива была деревня с таким красивым и неповторимым названием У Речки Варыж.
Дорогой Родник, поивший меня в годы прекрасного детства своими водами, прости, что я так далеко от тебя. Но очень верю, что мы обязательно увидимся и я попробую ещё раз вкус твоей волшебной водицы, наполняющей новой силой. И мы вспомним те лучшие годы…
Живи, Родник!

Дом детства
Среди лесов у речки,
От всех городов вдали,
В маленькой деревушке
Детские годы прошли.
Кто-то, быть может, скажет:
«Богом забытый край».
А знаете, мне казалось,
Здесь настоящий рай.
Вот в две колеи дорога,
Тропиночка полосой,
И серебрятся травинки
Под утреннею росой.
Свернула тропа к калитке,
Зовя за собой, маня
К дому, где в колыбели
Качала мама меня.
А вот и крыльцо родное.
Может, открыть мне дверь?
Помню я скрип тот знакомый
Даже сквозь годы, теперь.
И тротуарчик вот этот
С широкой одной доской,
Из-под него подорожник
Кивает мне головой.
А справа наш палисадник,
Сирени в пышных цветах.
Чуть дальше растут гвоздики,
Крыжовников два куста…
Наше резное окошко,
Бабушкина герань.
Мне кажется, те цветочки
Давно уж полить пора…
Из старой трубы над крышей
Струится лёгкий дымок.
Это так дом наш дышит.
А в русской печи – пирог…
Котик за печкой мурлычет,
Ждёт, видно, молоко.
К вечеру дом осветится
Тёпленьким огоньком.
Я утром пораньше встану.
И с вёдрами – к роднику,
Чтобы доверить все тайны
Ему, словно дневнику.
Лицо я своё умою
Чистой холодной водой,
И в этот момент поверю:
Буду всегда молодой…
Деревня У Речки Варыж
В сердце живёт моём.
Здесь жизни моей начало,
Самый первый мой дом.
Печально на месте дома
Травы лишь нынче шуршат,
Они-то уж понимают,
Как рвётся сюда душа.



Елена Галеева


Псевдоним Элен Астр. Родилась в волшебный день, 31 декабря, в Сибири. В 18 лет переехала с родителями на Урал. Первое стихотворение, «Весна», написала в 9 лет. Любовь к книгам привила мама, а к рисованию – папа. В рисунках, сказках и стихах старается передать детское видение и непосредственность, веру в добро и чудеса. Детская мечта стать писателем напомнила о себе с рождением внука.
Участник, лауреат российских и международных конкурсов, печаталась в самиздате, сотрудничает с издательством «Четыре» (Санкт-Петербург). В планах издание книг-картинок, «тихих» книг, сказок, раскрасок для детей. «Детство – это мир волшебства. Я хочу взять тебя за руку и отправиться в детство».

Детство
Детство! Дверь в мир добра и волшебства.
Хочу открыть её на миг.
Дух игр вспомнить, озорства.
Дух детства – тот ещё шутник!
Смотреть в окно и видеть мир,
Наполненный добром и светом.
Луч солнца, как ориентир
На день чудесный, шлёт приветом.
А в воздухе глоток – озон
После дождя разряжен вдоволь.
В руках красивый мамин зонт.
На сердце так легко, нет боли.
Зимой катались мы с горы,
Друг друга смело обгоняя.
Ах, детство! Лучше нет поры!
Поняв, став взрослым, размышляя.
А осенью, под лист опавший,
Шурша по парку, шли, кружась.
И окрик дворника уставший,
На стороны все разбежась.
Весною яблоневый цвет,
Вдыхая взором, наслаждаясь.
Как в детство мне купить билет,
Чтоб Жизнью жить, всем восхищаясь?
И детство – дверца в волшебство —
Всем нам откроется навеки,
Когда начнём мы мир любить,
Всё на Земле, Земле-ковчеге!
10.04.2024

Жизнь
Что наша Жизнь? Любовью окрылясь,
Мы вдруг взлетаем на вершину.
Друг другу в верности клянясь,
Мы выбираем путь судьбины.
И вместе под руку идти,
В одном мы смотрим направленье.
И не сойти нам с полпути.
Любовь, Судьба в большом значенье.
Я Жизнь люблю! Люблю Судьбу!
И всё, что в жизни происходит.
А Смерти я скажу «Табу!»,
И пусть к нам рано не приходит.
Не забирает пусть родных,
Кто дорог сердцу в моём мире.
Не надо нервов мне стальных,
Не нужно крови на секире.
Я Жизнь люблю! Люблю свой Мир,
Что голубем внутри летает.
И шар земной, как тот сапфир,
В кольце любви земной сверкает.
Расправлю крылья я в мечте
И полечу навстречу солнцу.
Защита, оберег в кресте,
Поклон иконе Чудотворца.
Что наша Жизнь? Любовь, и Мир,
И красота Земли, Природы.
Внутри – духовный монастырь.
Переживём души невзгоды.
10.04.2024



Сибирь
Я родилась зимой в Сибири,
В краю тайги и горных рек.
Нет места для меня красивей,
Его я помнить буду век.
Я помню милую девчонку,
Что в гору лезла, не боясь.
Держа в руке своей книжонку,
Читая на ходу, смеясь.
Я сказки с детства обожаю,
Стихи и прозу – всё люблю.
И край родной, где я мечтаю.
Сибирь я матушкой зову.
Где бурый мишка в гости ходит
На дачи ягоду поесть.
И бурундук по саду бродит,
И птиц на дереве не счесть.
Шахтёрский город – город детства —
Мы Междуреченском зовём.
Люблю его я с малолетства
И вспоминаю с каждым днём.
Как горнолыжники несутся,
С горы спускаясь, словно вихрь,
И на подъёмнике взберутся,
Чтоб вновь скатиться на пустырь.
Я помню травы луговые,
Подснежники и кандыки.
На даче – кедры вековые
И связанной колбы пучки.
Ах, Родина моя малая,
Всем сердцем я люблю тебя!
Сибирь – здоровья кладовая,
Взрастила ты меня, любя.
10.04.2024

Александр Громогласов


Родился в 1959 году в городе Сатка Челябинской области. Член Российского союза писателей (РСП). Авторские сборники: «Души моей страстной кусочки» (2013); «Пишите письма по утрам» (2017); «А в душе, как прежде, лето, далеко до декабря» (2019); «Мечтать, надеяться, любить» (2022); «Души мятежные сезоны» (2024). Публикации: во французско-российском альманахе-аллигате «Жемчужины современной русской словесности»; в американском альманахе русской литературы Dovlatoff, в альманахах и сборниках РСП; в альманахах и сборниках издательства «Четыре»: «Самому себе не лгите», «Небывалому быть!», «Пушкин навсегда», «Рукопись души», «Восторг души», «Точка зрения»; «Постановка “Жизнь”», «Пока часы двенадцать бьют», «И нет тебя прекрасней», «Города и судьбы» и пр. Награждён РСП юбилейными медалями: «Сергей Есенин 125 лет» (2020), «Святая Русь» (2022), «Просветители Кирилл и Мефодий» (2023).

Малая родина
Солнце в зените, синь бесконечна…
Малая родина в сердце навечно!
Снятся ночами леса белоствольные,
Степи ковыльные – дикие, вольные,
Горы седые, цветами одетые,
Или морские прибои заветные!
Вот бы упасть в твои травы дурманные,
Счастье поймать мне с пушинкой обманное
И надышаться, наполниться силою,
Силой могучею, непобедимою!
Хмелем цветастого жаркого лета,
Дивной красою, что осень одета,
Скрипом и хрустом крещенских морозов
И удивительным цветом мимозы!
Малая родина, матерь Россия —
В этом твоя бесконечная сила!
Степи и горы, леса наши, реки —
Ты, моя Родина, в сердце навеки!

Февральская примета
Снег кружится, снег искрится,
Январь-гуляка прочь ушёл,
Ну а февраль, как тому сбыться,
Китайский Новый год привёл.
У февраля есть две подружки,
Близняшки две – метель и вьюга.
Как заметут они, закружат,
Не уступая спор друг другу.
А к ним мороз решил вмешаться,
Добавив ветра в спор девичий,
Уж лучше дома всем остаться
Да ждать тепла и гомон птичий.
Но есть спасенье в этом споре,
К нам долгожданный день придёт:
Сожжём мы чучело все вскоре,
Закружит блинный хоровод.
И русский блин, как символ солнца,
Наполнит светом каждый дом.
И пусть здоровье, радость, счастье
Поселятся навеки в нём.
И будет в жизни обновленье,
Природа вновь готовит пир,
И пусть сбываются приметы,
А на Земле наступит мир.



Запах весны
Запах весны, как внезапный подарок,
Выходишь на улицу – пахнет-то как!
А воздух кристальный и влажный – так сладко —
Врывается в грудь – то весны добрый знак.
Вот с веток доносится птиц перекличка,
И канул уж в Лету вьюжный февраль.
А эхо задорного птичьего пенья
Несётся свободно в небесную даль…
И солнца лучи щекочут усталый
От зимнего серого сумрака взгляд,
Отвык он от света, но начал меняться
И дарит нам всем позитива заряд.
Все лужи блестят, облака отражают,
И ветер хмельной – перемен он гонец,
И белое царство стремительно тает,
Мы все понимаем: зиме-то конец.
Не будет уж больше иголок морозных,
Рукою подать и до первой листвы,
Но я не могу никак надышаться,
Смакуя глоток ясной той синевы!

Июль – макушка лета
Блики солнца сквозь листву
К нам проникают, как прозрение.
Вкусив природы красоту,
Нас наполняет вдохновение.
Давайте радоваться дням,
Слезам дождя, восходу солнца,
Задорной трели соловья —
Сей миг пройдёт и не вернётся.
Росе, блестящей на листве,
И розе яркой, жгуче-красной,
Лучу закатному в окне,
Полёту бабочки цветастой.
И хрусту первых огурцов,
Их аромат и вкус так сладок…
И беззаботность летних снов
Нам дарит тысячу загадок.
Дурманный запах летних трав,
Желанье всех простить, забыться.
Простые истины познав,
Опять так хочется влюбиться!
И понимаешь – неспроста
Нам всем даётся в жизни это:
Природы, мира чистота…
Пришёл июль – макушка лета!

На земле осколки солнца
Ах, осень дивная опять стучит в оконце,
Ковёр цветастый выстилает на земле.
А листья клёна как осколки солнца,
Полуденного солнца в сентябре.
А лето бабье дарит всем тепло и ласку
И шепчет тихо: «Не грусти, не унывай!
Смотри, вокруг какое буйство красок,
И жизнь прекрасна, весела – ты так и знай!»
А дождь осенний – проливной и сильный —
Все неудачи смоет без следа…
И воздух свежий и кристально дивный
Наполнит грудь – и прочь летят года!
А небо будет чистым и прозрачным,
И невесомым, как росинка на заре,
Таким бездонным, голубым и бесшабашным,
Каким бывает только в сентябре.
Ах, осень-чаровница, дней прекрасных донце,
Прогулки и свиданья во дворе…
А листья клёна, как осколки солнца,
Нам дарят радость жизни в сентябре!
А мы несёмся в Турцию, в Египет,
И на Канары едем отдыхать,
Совсем не замечая, к сожаленью,
Какая есть в России благодать!

Елена Давиденко


Родилась 3 августа 1985 года, выросла во Владивостоке Приморского края. В 2011 году переехала в Санкт-Петербург. Любовь к творчеству, стихам появилась ещё в школьные годы. Дома всегда была обширная библиотека. Елена много читала. Тогда же и написала своё первое стихотворение. В семье считают, что этот талант достался ей от дедушки. Творчеством занимается исключительно для собственного удовольствия, для души, параллельно с основной работой.
В 2019 году Елена стала участником конкурса «Большая Любовь. Санкт-Петербург», который проводился киностудией «Ленфильм». Там она впервые решилась показать своё творчество публике. Дебют оказался успешным.
Кроме поэзии в творческой копилке обширная фильмография. На сегодняшний день более 26 картин «с моим скромным участием», как говорит сама автор.

С любовью, Питер
Менял названия трижды город:
То Петроград, то Ленинград…
Но возвратился он к истокам,
Им любоваться каждый рад.
Величие. Истории страницы.
Пропитан Невский судьбами людей,
И белыми ночами нам не спится,
Гуляя вдоль каналов и аллей.
Здесь правили цари, и войны были,
И страшная блокада позади.
Ты много пережил, любимый Питер!
Но лучшее, конечно, впереди!
Любовь к тебе крепка и постоянна.
Влюбившись раз, останешься навек.
Душа твоя безмолвна, но прекрасна —
Гранит веков и здания «хайтек».

С первым днём весны
Сегодня первый день весны,
И Питер задышал любовью.
Воркуют птицы, посмотри,
Когда-нибудь и мы с тобою…
Март заступил в свои права,
Невы журчанье слышно в кромке,
И тает лёд, вот-вот трава…
А я сижу смотрю в сторонке.

Любимый город мой
Что такое Питер, детка?
Это по утрам в метро газетка
И ароматный кофе по пути.
Дворцы, сады, прекрасные аллеи,
Дворы-колодцы, крыши и музеи,
Речной трамвайчик вдоль берега Невы,
И ночью непременно разведут мосты.
И всё? Конечно, нет…
Здесь творчеством пропитан воздух,
С большой любовью этот город создан,
Живая музыка из каждого двора.
Резвится и смеётся детвора.
Здесь люди помнят страх блокады,
Всегда помочь друг другу рады.
Порой бывает сложно, не беда!
С любовью к тебе, Питер, навсегда!



Люблю и верю в город «нашенский»
Памяти моего дедушки
Мочалова Станислава Васильевича
Мы памяти предков навечно верны,
Нижайший поклон им до самой земли!
Они интервентам разных мастей дали примерный урок
И отстояли в неравных боях край наш и Владивосток!
Заря взошла, выходит город из тумана.
Всё больше видится в красе своей.
Форпост страны на Тихом океане —
Неутомимый страж и труженик морей.
А бухту сопки окружают
В сплетенье, словно девичья коса.
Они родные нам, от ветров защищают,
К тому ж неописуема краса.
Сирены судов тишину разрывают,
Будто бы людям труда они гимн исполняют.
Отсюда в море на задание идут —
На месяцы и даже на года —
Рыбак, моряк, военные суда…
А после снова возвращаются сюда.
Знакомым курсом возвращаются они,
И уж посчитаны разлуки дни.
Спешат прийти к домашнему порогу,
А это значит – в бухту Золотого Рога.
Мой город юн, но это не порок,
А потому – расти и процветай, Владивосток!

Антон Дронов


Родился 1 декабря 1991 года в небольшом посёлке Хоста между Сочи и Адлером. Сейчас проживает в Краснодаре.
В школьное время работал внештатным корреспондентом нескольких городских газет. Сейчас является соавтором учебных пособий «Современная зарубежная литература» и «Американская литература: поэтика и дидактика», а также автором десяти научных статей, опубликованных в разных тематических журналах по литературоведению и текстологии.
Художественные работы стал публиковать сравнительно недавно. В 2023 году вышли три рассказа в сборнике «55?словники. Выпуск 8». В данный момент готовится к выпуску авторский поэтический сборник «Мантиссада».

Образок в душе
Повзрослел я – четвёртый десяток
Разменял впопыхах на чужбине.
То в степях, то в равнинах измятых,
То в полях колосисто-косматых
Дождевал по утрам проливными.
Убежал я в семнадцать из дома
Покорять бесконечность России,
Да не знал я, что столь неудобно
Будут в мыслях шептаться любовно
Помутнённые дали родные,
Где горой подпоясалась Хоста,
Обернулась в лесистый наряд,
Заплела свои реченьки в косы
И глядит на Синоп денно-нощно —
Незабытый мной родненький град.
Там шагал босиком я по лужам
И учился там вслух говорить
О любви, о предательстве, дружбе
По душам, сокровенно, наружно —
Хоста сердце сумела взрастить.
И качали меня на руках,
Прекапризного, прелюбопытного,
Черноморские бризы в шелках,
В стрекотне же бродяжек-цикад
Я искал себя, столь ненасытного.
Там и маменька в ночь целовала —
Исцеляла от детских невзгод,
А бабуля с утра просыпалась
И пекла, на романсы сбиваясь,
Хороводы ажурных блинов.
Там отец, шебутной заводила,
Нас подбадривал с младшей сестрой,
И Семён, рыжебрюхий Аттила,
Вместе с Мошкой, трёхцветной Сибиллой,
Потешались над Фарькой-щенком…
…Оставайтесь, родные престолы,
В наших душах святым образком!
Мы без вас под ребром суходольны,
И без Родины мы не способны
Забываться целительным сном.
Ты, Россия моя, бесконечна —
У тебя столько ч?дных дорог.
На одной я, конечно, исчезну,
Ведь людские пути не безмерны,
Только помнить бы свой уголок.

Край ста солнц
Молча вечер догорает,
Остужается земля.
Осень летний зной сметает
С постоялого двора.
На земле моей родимой
Пожелтела уж трава,
Горы градом нелюдимым
Расстилаются с крыльца.
Приоделся тополь чинно —
Багровела в нём роса,
Золотистою лепниной
Покрываются леса.
И, казалось, нет на свете
Сиротливее поры —
Провожает юкка цветом
Смех и крики детворы.
Я родился в крае тёплом,
Где сто солнц со всех сторон,
Как изысканно подобран
Сочи солнечный фасон!..



Горянка
В скупой долине проклятых судьбой низин,
Где жил отрёкшийся от рода Керанд?к,
Росла красавица – её узнал я крин,
Чеканный горем скал, и, право, не рискнул
Предать забвению её полночный вздох,
Луна когда зажглась в глазах немых морей,
А горец жаждал сыновей, не дочерей,
Нарёк отец Мацестой дочь свою в ту ночь.
В ложбинах скал скитался тенью злобный дух —
Стяжающий Исток – живительный ручей.
Коль скоро изнемог от боли Керанд?к,
Мацеста, взявши Слово, в отблесках свечей
Покинула очаг, к ущелью пробралась.
Скала по воле девы тотчас раздалась,
Явила в затхлых недрах грозный Дух во мхах —
Корнями он оплёл невесту впопыхах…
Оплакивала мать Мацесту горько там,
Где дочь стояла, жертвуя в заре собой.
Но где Исток? Лишь день стоял пустой
И скорбный Керанд?к, взывающий к Богам.
Послышался вдруг в землях странный гул,
Протяжно нарастал – бежал он прочь, на волю, —
И вырвался из недр Исток, и протянул
Родителям дитя, дышащее надломно.
– Того, кто жил во тьме предвечных скал, —
Мацеста молвила, – сумела одолеть…
Вода целебная впредь будет к людям течь,
Никто чтоб смерти в жизни не искал.
Её завет последний странствует в теснинах,
Услышать смог его во скалах я Орлиных.

Ольга Дюкова


Родилась недалеко от Омска в 1974 г. Живёт и работает в Москве. Жизнь связана с творчеством в разных направлениях. Первая специальность – учитель музыки. В 2006 г. окончила Московский государственный университет леса. В этом же году прошла курс «Музейное дело» при Академии кинематографии и искусства. Более 16 лет Ольга Николаевна является научным сотрудником Российского музея леса, проводит лекции, экскурсии, презентации, сотрудничает с другими музеями, публикует свои статьи на сайте музея и в ежегодном журнале.
В 2020 г. сотрудничала с искусствоведами AICA при создании мультимедийного проекта Countryside в Нью-Йорке. В 2021 г. окончила курсы радиоведущего и актёра дубляжа шоу-школы Останкино и получила навык по записи аудиокниг в мастерской «Радиотеатр Д.?Креминского». В том же году стала участницей Международного литературного онлайн-проекта при поддержке ИСП. Её публикация о жизни и творчестве М.?М.?Пришвина «Жизнь как ощущение русской души» вошла в сборник «Звёздный путь».

Патологоанатом
– Внученька! – Тревожный голос зазвучал в телефонной трубке. – Здравствуй, дорогая!
– Ба, привет! Что случилось? – спросила Лиза.
– Ничего страшного, не волнуйся, – пыталась скрыть тревогу бабушка. – Я просто упала.
– Что? Упала? – с ужасом воскликнула Лиза. – Когда?
– Спускалась по ступеням в магазин и промахнулась на ступеньку, не увидела. На ногу упала. Ушиб, наверное. Хорошо, магазин рядом. Доковыляла до дому, натёрла мазью, лежу.
«Только бы не шейка бедра, – подумала про себя Лиза. – Ну, раз дошла, возможно, и правда ушиб».
– Так, – твёрдым, решительным голосом сказала Лиза, – лежи, не двигайся! Я сейчас приеду к тебе. В больницу поедем рентген делать.
Бабушка Лизы жила одна в небольшом городишке Тверской области. В свои восемьдесят плюс, как принято сейчас говорить, выглядела она хорошо, здоровье не подводило. Активная, энергичная, привыкла всё делать сама.
Лиза прыгнула в свою «Шкоду» и помчалась к бабушке. Открыв ключом дверь, она увидела бабушку, которая спешила к входной двери, вытанцовывая степ или твист, передвигалась, не отрывая подошву от скользкого ламината, делая повороты корпусом и помогая руками.
– Ты что, бабуль, к конкурсу «Танцы со звёздами» готовишься? Это ещё что за пляски? – возмущённо сказала Лиза. – Я же просила не вставать с кровати, пока не приеду.
– Да я услышала, как ты дверь ключом открываешь, – виновато сказала бабушка, – и пошла. Я прямо шагать не могу, а вот скользить такими движениями получается.
– Понятно. Скажи, где документы, полис? Помочь одеться?
– Всё здесь, на комоде лежит, – сказала бабушка.
– Тогда поехали.
Лиза взяла её под руку, и они стали спускаться по ступенькам в подъезде. Хорошо, первый этаж.
Районная больница была на окраине города, в довольно плачевном состоянии. Здание было построено ещё в советскую эпоху и требовало капитального ремонта. Бабушка и Лиза вошли в дверь корпуса, где была вывеска «Приёмное отделение».
– Ух, сколько народу сегодня! – удивилась бабушка. Человек пятнадцать расположилось в коридоре в ожидании врача. Присесть было некуда. Пара лавок была занята людьми. Остальные стояли.
– Здесь терапевт принимает? Кто последний? – спросила Лиза.
– За мной будете, – сказал мужчина и уступил место бабушке со словами: – Садись, мать. Я постою.
– Спасибо, не нужно беспокоиться. Мне бы опереться на стену. Не могу ногу согнуть. Больно.
– Упала? – поинтересовался мужчина. – Я тоже руку сломал, наверное.
Кто-то из очереди сказал:
– Сегодня воскресенье, всех здесь принимают.
Лиза огляделась по сторонам: длинный коридор с облупившейся зелёной краской, стёртый линолеум на полу, драные лавки из кожзама. Полумрак. Где-то вдали горела всего одна на весь коридор «лампочка Ильича», раскачивавшаяся от сквозняка. И постоянный скрип двери кабинета, которая не закрывалась. Бррр… Зрелище не для слабонервных. Не больница, а «заброшка» какая-то из фильма «Чернобыль».
– А приём вообще будет сегодня? – начала возмущаться уже длинная очередь в кабинет. – У многих срочно! Есть врач вообще в кабинете?
И первый в очереди рванул ручку двери кабинета. Но войти в него не успел, ему навстречу вышел врач, интеллигентный мужчина пожилого возраста, и прояснил ситуацию.
– Уважаемые! – громко произнёс он. – Все врачи, специалисты задействованы сейчас на операции. Операция сложная, сколько продлится, никто не знает. Сегодня воскресенье, и приём вести некому.
– А вы что, не врач? – спросили недовольные пациенты.
– Я патологоанатом, – с достоинством сказал мужчина. – Попросили вам передать эту информацию.
И он снова заперся в кабинете.
Очередь с больными затевала бунт, переговаривалась между собой и возмущалась. Надо же, патологоанатом! Его на операцию не взяли, дежурить оставили. Отделение у него спокойное.
– Ага, – сказал мужчина, – «жмурики» тихо лежат, никого не беспокоят.
– А мы ещё живые здесь! – крикнул больной. – Нам помощь нужна.
Кто-то стонал, корчился от боли. Парень лет двадцати схватился за желудок. Бабушка Лизы больше не могла стоять и подпирать стенку.
Услышав все эти возмущения, патологоанатом не выдержал и, вооружившись тонометром, вышел к больным.
– Так, давайте, – окинув взглядом толпу, подошёл к бабуле, которая обмахивалась платком. – На что жалуетесь?
– Давление подскочило под двести.
– Высоковато, – врач сдвинул её рукав, чтобы померить давление. – Плохо чувствуете себя? Что принимаете?
Бабуля назвала препарат.
– Так, так, так, ага, ага, ага, – доктор стал несколько раз повторять эти слова, как бы искал в своей голове список медикаментов от давления, чтобы посоветовать пациентке. – Целую или половинку таблетки принимаете? Пейте целую, понятно?
– Понятно, – сказала бабуля и как-то приободрилась.
– Чай каркадэ у вас есть дома? Очень помогает снижать давление.
– Не патологоанатом, а гомеопат какой-то, – хихикали люди из очереди.
Довольная бабуля поковыляла к выходу, а очередь потянулась к специалисту широкого профиля.
– Стоп, стоп! – отстранил рукой врач надвигающуюся массу людей. – Не все сразу. Так, бабушка, которая стенку подпирает, как атлант… – Увидев у стенки бабушку Лизы, врач сделал жест рукой. – Что случилось?
Лиза, подхватив бабушку, начала объяснять проблему:
– Упала на ногу. Нам бы рентген сделать.
– Это я и сам знаю, что снимок нужен, – перебил её патологоанатом. – Никита! – крикнул врач.
Из кабинета появился молодой крепкий санитар.
– Кресло инвалидное прикати, бабушку довезти в другое крыло на рентген.
– Хорошо, Семён Иванович. – Санитар быстрыми шагами пошёл по коридору, из подсобки выкатил кресло. – Садись, бабуль, включай пятую передачу и погнали.
– Может, на первой поедем, помедленнее? Тут у вас бездорожье такое и линолеум вздулся, – осторожничала Лиза, усаживая бабушку в кресло.
– Ой, ай! – стонала бабушка, усаживаясь.
– Потерпи немного, – успокаивала её Лиза.
После того, как снимок был готов, Лиза, бабушка и санитар вернулись к кабинету патологоанатома. Очередь заметно уменьшилась. Специалисты-врачи всё ещё были на операции. Патологоанатом оказался очень компетентным специалистом. Молодому парню диагностировал острый панкреатит и определил в палату. Пациенту со сломанной рукой уже накладывали гипс. Мужчине, от которого исходило такое амбре, что, постояв минуту около него, можно было самому оказаться в нетрезвом состоянии, патологоанатом посоветовал не злоупотреблять спиртными напитками. Принёс аспирин от головной боли и дал напутствие на будущее беречь сердце и сосуды. А то так можно оказаться прямиком в его отделении, в морге, на полке с биркой. И тут он уже ничем не поможет.
– А вот и наша бабушка, – заботливо произнёс доктор, посмотрел на снимок. – Слава богу, перелома шейки бедра нет, ушиб, – диагностировал он. Выписал лекарства: мазь, таблетки, уколы – и эластичный бинт, чтобы обматывать всю ногу.
У Лизы груз с сердца упал.
– Понимаю вас, – сказал Степан Иванович. – У пожилых это беда. Многие не встают, боятся упасть, так и лежат до конца своих дней.
– Спасибо вам, доктор, – искренне сказала Лиза. – Как повезло, что вы сегодня здесь.


Патологоанатом улыбнулся:
– Сорок лет здесь работаю. Вот на пенсию не отпускают, а молодёжь не едет сюда.
– У нас Степан Иванович на все руки мастер. Постоянно выручает, и за кардиолога, и за терапевта, и за травматолога. В общем, специалист, поискать ещё такого! – с гордостью заявил санитар.
– Ваша правда, – добавила Лиза.
– Девушка, давайте я вам помогу бабушку до машины доставить.
– Меня Лиза, кстати, зовут. А вас?
– Никита, – ответил молодой человек.
– Очень приятно. Буду вам безмерно благодарна, – сказала Лиза.
Улыбаясь и поглядывая друг на друга, молодые люди повезли бабушку на кресле к машине.
Покидая это больничное здание, Лиза удивилась, насколько мрачным и отпугивающим оно ей сначала показалось. Но люди, добрые и отзывчивые, с которыми она познакомилась, полностью поменяли эту картинку. А на сердце стало легче и светлее.
С улыбкой Лиза завела машину.

Любовь Косинова


Родилась в день весеннего равноденствия в городе Балашове. Первое стихотворение – «Дед нарёк меня Любовью» – посвятила дедушке. Бабушка пекла на дни рождения внучки жаворонков в честь прилёта первых весенних птиц и тем самым «пришила ей крылья». Долгие годы красиво летала во сне и наяву: школа – музыкалка, изостудия, танцевальный класс.
Новое мощное железное крыло любимого унесло в далёкие тёплые края, где в уютном гнёздышке родились дочь и сын.
Саратовский педагогический институт позволил поработать с детьми, передать им творческие умения и навыки, многому научиться у них.
Сегодня с мужем возделывает сад, где есть место и детям, и цветам, и птицам, и, тем более, книгам. Соавтор многочисленных сборников от различных издательств, лауреат и победитель многих литературных конкурсов. Награждена медалью Екатерины Великой «За пополнение библиотечных фондов», многочисленными грамотами, дипломами, благодарственными письмами и кубками.

Дорога домой
Колёса окрылённых «лошадиных сил» спешно вращаются, отматывая километры серого асфальтового полотна, бегущего к нашей с мужем общей малой родине. Торопимся! Летим! Скачем!
Летим в город – кузницу пилотов военно-транспортной авиации.
Скачем в город – здравницу представителей доблестного Хопёрского казачества.
Неповторимый и ничем не заменимый Балашов – родина славных предков, город-дедушка, «город большой, как Солнце». Мы согласны с Борисом Пастернаком, воспевшим нашу обитель в своём одноимённом стихотворении:
По будням медник подле вас
Клепал, лудил, паял,
А впрочем – масла подливал
В огонь, как пай к паям.
И без того душило грудь,
И песнь небес: «Твоя, твоя!»
И без того лилась в жару
В вагон, на саквояж.
Сквозь дождик сеялся хорал
На гроб и в шляпы молокан,
А впрочем – ельник подбирал
К прощальным облакам.
И без того взошёл, зашёл
В больной душе, щемя, мечась,
Большой, как солнце, Балашов
В осенний ранний час.
Лазурью июльскою облит,
Базар синел и дребезжал.
Юродствующий инвалид
Пиле, гундося, подражал.
Мой друг, ты спросишь, кто велит,
Чтоб жглась юродивого речь?
В природе лип, в природе плит,
В природе лета было жечь.
1917 г.


Успеть надо засветло, чтобы вдоволь налюбоваться придорожным природным ландшафтом, с которого и начинается наша малая родина. Дороги у нас в стране везде красивые! От Ульяновска до Хвалынска путников сопровождают вечнозелёные приволжские мачтовые сосны, произрастающие на высоких белёсых песчаных склонах, перемежающиеся с подсолнуховыми, пшеничными, ржаными и гречишными полями. Но как только мы уходим вправо от стелы «Саратов» по направлению на Воронеж, то как будто попадаем в иное измерение, настолько по-другому устроена здесь природа, издали и многоярусно окаймляющая родные пенаты.
Это совершенно особенный, уникальный волшебный мир: стройные сосновые великаны сдают пост стражей дорожного правопорядка дубовым исполинам широколиственных лесов с обширными кронами различных форм и окрасов, тесно уживающимся с южными, сизыми пирамидальными тополями, похожими на остроконечные мечи богатырей в парадном строю, ведущему к высокому плато, испещрённому многочисленными разбойничьими оврагами.
Там, на левом берегу реки Хопёр, на холме, и обосновался наш Балашов, а по правому берегу он оставил место для разгула лесных массивов. До города остаётся часа три пути. Дыхание перехватывает, ком подкатывает к горлу, а в животе оживают бабочки.
Дорога постепенно наряжается в невероятно переливчатое кружево, в узорах которого игриво прячутся озорные лучи солнца. К вечеру оно подсветит дорожный ажур пурпурно-оранжево-лиловым закатом, и краски заиграют по-новому. А крупное яркое светило, пока не сядет за горизонт, будет смотреть нам прямо в глаза, словно спрашивая: «Надолго ли?» И сильное клокочущее волнение охватит нутро, как перед первым в жизни свиданием. Желание в такие минуты нас посещает одно: только бы не в последний раз, только бы вернуться сюда ещё…
Ещё и ещё раз прогуляться по кудрявым дубравам окраин знаменитого Хопёрского заповедника, где можно встретить робкого пятнистого оленя, мощного лося и опасного кабана!
Ещё и ещё раз окунуться в прохладную освежающую купель самой чистой реки Европы, устланную повсеместно у отмелей округлыми распластанными листьями белых водяных лилий и ярко-жёлтых кувшинок на тёмно-зелёном фоне воды. Добавьте сюда тонкие мазки свешивающихся серебристых ветвей плакучей ивы и синих трепещущих прозрачными крыльями стрекоз, и вы получите правдивый хопёрский пейзаж.
Когда после долгой разлуки я доверяю своё тело и душу Хопру, я плачу, как будто вхожу в священные воды Иордана! Река моя родная окутана тайнами и легендами, взлелеянными в моём детском сердце, о старике Хопре, который однажды, в очень далёкие времена, набрёл на холм, из которого било двенадцать ключей. Старик соединил русла ручейков в один, и получилась река, на которой он построил небольшую мельницу и молол зерно для крестьян из окрестных деревень.
Хлеб на хопёрской водичке был очень вкусный. На том месте, где родники соединяются в одну речушку, сидит на камне под сенью дубов старик Хопёр, а река стекает с его бороды. А деток-родников стало с тех пор ещё больше! Оттого и водица в реченьке прохладная и освежающая до самой что ни на есть приятности! Дедушка мой меня часто хопёрским родничком называл, потому что детство моё целиком и полностью на Хопре прошло. Многому меня научил: плавать, лодочкой управлять, рыбку ловить. Правда, всегда приговаривал: «Плохая из тебя рыбачка, ты рыбу ешь, а хорошие рыбаки её не едят, у них другой спорт – ловить!» А я, и правда, рыбку очень люблю. До сих пор!
В детстве мелкую сушёную предпочитала всем остальным, особенно когда заболею. У дедушки в сенцах рюкзаки висели с сушёной рыбкой, так я её вместо конфеток и таблеток таскала.
Название «Хопёр» Владимир Иванович Даль перевёл как «пристанище диких гусей». И отчасти он был прав, потому что по реке проходит один из маршрутов миграции перелётных водоплавающих птиц. В прибрежных, богатых кормами, затонных ольховых заводях прячутся озёра с милыми птичьими названиями: Лебяжье и Гусиное. В этих живописных озерцах, красиво заросших осокой, рогозом, камышом, сусаком зонтичным и какими-то дивными розовыми болотными душистыми цветами, ловится бесчисленное количество карасиков, маленьких, сладеньких, с ладошку. «Ну и улов!» – засомневаетесь вы, но когда обваляете в муке и на разогретую, шкворчащую маслом сковородочку, да до хрустящей корочки, то быстро поймёте, что большего и желать не надобно. Ммм!!! Не оторваться! Семечки!
Поэтому и конкуренты у рыбаков имеются: ужик молоденький подплывёт к садку, да так и норовит голову в сетку засунуть и рыбку стащить. А рыбаки ему: «Цыц! Воришка! Самим мало!»
Рыбы и в самом Хопре видимо-невидимо! От мелкого колючего ерша до хищной зубастой щуки. Бабушка моя отменные щучьи котлетки готовила, а ушица по-царски, да в котелке, да на костре, да на природе сама себя сделает, только вот пескариков, окуньков, плотвичку или краснопёрочек наловить надобно, помыть, почистить, в марлечку сложить, а как сварятся – вынуть и разных специй добавить. А ещё водятся голавль, лещ, язь, судак, густера, чехонь, сазан, жерех, и даже стерлядка попадается, и вырезуб. В омутах и ямах таятся от посторонних глаз огромные усатые сомы и налимы им под стать. Однажды дед с отцом выловили такого размером с ванну. Там он и жил, пока бабушка из него пироги не приготовила и соседкам не раздала. А до той поры все мальчишки с улицы прибегали диковинку за усы подёргать и разговоры послушать про рыбацкие подвиги.
В Хопре и его окрестностях много какой живности водится. Бывает, купаешься, а с тобой ужик заигрывает, длиннющий, больше метра, а случалось, и гадюка проплывала мимо. Но с этой особой шутки плохи. В хопёрских дубравах много гадюк, того и гляди наступишь, а ещё и медянки. Все чистую водичку любят. Глядишь, ласка промелькнёт на том берегу или норка, да – в норку. А порой и копытное придёт водицы испить, да свой оставит след, из которого «Иванушке» пить не след, иначе… Т-с-с!.. Не ровён час Баба Яга объявится… растопит костерок на ольховых шишках, да и… а не то леший подслушает… и напугает, помешает дикую смородину да малину у него воровать. А терновник, куда Братец Лис не должен бросать Братца Кролика», кикимора с особой жадностью охраняет, потому как сказку из детства беречь надобно! Дедушка меня часто с собой в лес брал, чтобы я с природой не по учебникам знакомилась, а воочию.
Однажды я, семилетняя, нос к носу в лесу с лосёнком встретилась. Рожки у него только проклюнулись, а ножки уже хорошо окрепли. Дедушка неподалёку был и велел мне не бояться, зверю прямо в глаза смотреть, тогда тот поймёт, что слабее, и уйдёт. А мне и не хотелось, чтобы лосёнок уходил, интересно было его рассматривать. Так и стояли вдвоём, глазели друг на друга человеческое дитя и лосиный детёныш. А рядом, за деревом, наверняка мама его затаилась и наблюдала, как бы я не обидела её малыша. А за ней дедушка мой следил… Теперь-то уж я точно это знаю.
Леса хопёрские густые, сказочные: дубовые рощи, обвитые пахучим хмелем, берёзовые пролески, сдобренные земляничными полянами, – скорёхонько к себе приманивают. «Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, а четвёртая мерещится…» – глядь, а ты уже в знатном сосновом бору, для сов, орлов и грибников приветном. Вон кто-то дудочку и кувшинчик потерял, а кто-то корзинку оставил, неужто двенадцать месяцев повстречал… Пионеры, наверное! Рядом «трио» пионерских оздоровительных лагерей прямо среди сосен расположилось, и все они благополучно соседствуют друг с другом: «Космос», «Салют» и «Восток».
Я свой лагерь «Космос» для детей работников железной дороги до мельчайшего камушка помню. Он самый красивый, наверное, потому что железнодорожники многие мечтали свои электровозы до самого космоса водить. Супруг мой, будучи мальчишкой, ещё и в общегородском «Салюте» бывал, а в «Востоке» дети лётчиков отдыхали. Мы с будущим мужем в ту пору и не знали о существовании друг друга. Вот бы взглянуть тогда на судьбу свою одним глазком на состязаниях – «Зарницах», которые регулярно проводились между соседями, и «космонавты» у «салютовцев» почти всегда выигрывали! А потом, после соревнований, «соперников» обязательно купаться на Хопёр водили.
Пляжи хопёрские чистые, тёплые, светлые! Молочно-белый, мелкий, как овсяная мука, горячий песочек так и манит зарыться в него всем телом, согреться. И снова в прохладную воду!
Мальчишки постарше украдкой за буйки заплывут, кувшинок нарежут и ну девчонкам дарить на бусы! Каждый балашовец с детства знал, как длинный, гибкий стебель хопёрского цветка перочинным ножичком нарезать так, чтобы он в цепочку превратился. Вот и форсили девочки по пляжу в аборигенных украшениях – доказательствах мальчишеской симпатии. Как папуаски, загорелые, коричневые, песочком присыпанные, но белокурые, потому что под жарким балашовским солнцем даже волосы брюнеток выгорают и приобретают ржано-пшеничные оттенки.
А ещё на Хопре байдарочники водятся! А как им не водиться, коли быстрая водица! Только ведь у берегов-то на Хопре мелко и спокойно, а шагнёшь чуть поглубже, и понесёт тебя течением, быстрым, стремительным. Недаром с башкирского, а, возможно, и скифско-сарматского языка «Хопёр» переводится как «река Река», то есть быстрая. Вот и влечёт путешественников-сплавщиков навстречу приключениям. Многое их на пути поджидает: омуты и водовороты, многочисленные коряги от давно упавших в воду мощных вековых дубов, душистых акаций, извилистых вязов, клёнов, ясеней и прочей береговой растительности, в хитросплетениях останков которых бобры и выдры обосновались и плотины понастроили. Из морёного-то дуба и хатка славная выходит, долговечная, надёжная!
Слышала когда-то, ещё в советскую эпоху, от взрослых историю о том, что японцы, мол, предлагали местным жителям русло Хопра почистить, но с условием: всё добытое себе забрать. За морёным дубом иностранцы очень охотились, ведь дуб – превосходный строительный материал, а если он в воде несколько лет пролежит, то цены ему не будет, настолько прочен и красив становится. Но не договорились с хопёрскими казаками японцы…
Вот так и выходит, что у дедов моих добротный дом на берегу Хопра уже второй век гордо стоит и до сих пор не подмигивает прохожим покосившимися ставнями. А за домом – сад. Тургеневским среди своих называется, потому что на улице имени великого русского писателя расположен и новую, другую, сказку-быль из себя представляет. Родина – она ведь с дороги начинается, а рекой, лесом и родным домом заканчивается. Где на свет появился, чему обрадовался, что на всю жизнь до боли в сердце запомнил – то и Родина! Так-то.

Татьяна Крамарева


Стихи пишет с детства. Любовь к чтению и творчеству ей привила мама, Макарова Ольга Васильевна, библиотекарь, основатель кружка поэтов «Литературная капель». Первые публикации Татьяны Геннадьевны были в районной газете «Тубинские вести», в студенческом сборнике Минусинского колледжа культуры и искусства «Сердце на ладони». Публиковалась в сборниках произведений студентов, преподавателей и сотрудников Сибирского федерального университета, альманахе нового «Енисейского литератора».
С 2022 года является членом народного коллектива литераторов «Эхо Арги» (г. Назарово). Участник проекта «Поэтическая молодость», победитель городского поэтического конкурса «Живу я на земле Сибирской», победитель краевого литературного конкурса «Всё, что сердцу дорого».
В настоящий момент Татьяна Геннадьевна – педагог, организатор КГКУ «Назаровский детский дом», руководитель музыкально-драматического кружка «АМПЛУА».

Мы – сибиряки
За Уралом – край чудесный:
Размахнулся вдаль и вширь,
Занимает много места —
Это матушка-Сибирь.
«Краснояры сердцем яры»,
Имя нам – сибиряки,
Сотни лет живём в Сибири,
Дети мы одной реки.
Сколько наций и народов —
Невозможно сосчитать,
Любим горячо природу,
Бережём её, как мать.
Здесь и русский с украинцем,
И татарин, и бурят,
Каждый в мире самобытен,
Сохранить себя был рад.
Недра нам дары отдали,
И мы все богаче стали,
Вместе – дружная семья,
И все мы – сто тысяч я!
Всех Сибирь нас закалила
И дары земли открыла
У красавицы реки.
Имя нам – сибиряки!
Нет России без Сибири,
Без её богатств, красот!
Но всего важнее в мире —
Славный здесь живёт народ!
Мы дадим Европам фору,
Пусть попробуют догнать!
Ещё долго без разбору
Будут помнить нашу стать.
«Краснояры сердцем яры»,
Мы с тобой – сибиряки,
Много лет живём в Сибири,
Дети мы одной реки.

Посвящение малой родине
Люблю тебя, мой Красноярский край!
Огромен ты, просторы необъятны,
Есть города, посёлки, сёла.
Люди! Знайте, в огромном мире
Очень много красивых мест,
Я горжусь, что родилась в Сибири —
Места в мире прекрасней нет.
Кордово – село моё родное,
Крепкое таёжное село,
За опасным за Бурлукским перевалом
К солнцу свои крыши подняло.
Красота и мощь вокруг такая —
Сердце защемит от них порой.
День и ночь любуются тобою склоны
Джеланджи, Берёзовой и Громовой.
Рядышком с красавицей-рекою
Кордовчане счастливо живут,
Землю свою холят и лелеют,
Матушку-природу берегут.
Чистота прозрачных струй Кизира,
Гор таёжных наших громадьё,
И пускай объедешь хоть полмира,
Сердце в Кордово оставишь ты своё.
Кордово – село моё родное,
Крепкое таёжное село.
За опасным за Бурлукским перевалом
Белым снегом твои крыши замело…

С днём рожденья, город наш!
В нашем городе небо не хмурится,
И чисты его длинные улицы.
В каждом доме украшенье двора —
Наша шумная детвора.
Прекрасней города на свете не сыскать,
Люблю по его улочкам гулять,
С днём рождения города всех поздравляю,
Лучше города на свете я не знаю…
Пусть наш город расцветает
С каждым годом, с каждым днём,
Пусть всегда в нём процветает
Каждый житель, каждый дом!



Зимние мотивы
Наш город в сказку погрузился,
В окне туманной дымкой удивив.
Зимы-красавицы дыханием укрылся,
Рисуя на стекле причудливый мотив.
Сомненья нету – то зимы дыханье,
В душе звучит восторженный мотив.
Её красе спешу я выразить признанье,
Надолго в сердце этот образ сохранив.
Ах, кудесница ты, Зимушка-зима!
На деревьях всюду чудо-бахрома
Из прозрачных, тонких льдинок,
Звёздочек, жемчужинок, снежинок!
По городу волшебница гуляет,
Красою радует своей людей,
А с ней душа и сердце отдыхают,
И жизнь становится светлей!

Нинэлла Кукса-Слободчикова


Окончила Иркутский государственный мединститут. До 2014 г. проживала и работала в Иркутской области. В настоящее время живёт в г. Новосибирске.
Изданы книги стихов «Миражи», «Вселенной зов», «Мгновения» «Осень жизни моей», «Белоснежный всплеск». Печаталась в коллективных сборниках стихов – «С Илимом связаны навек», «Свет Астреи», «Российская поэзия – 2022», «Наш Пушкин», «Город Истин», «Постановка “Жизнь”». Лауреат региональных, областных поэтических фестивалей: «Золотая рождественская звезда», «Тареевские чтения».
Малая родина – что же всё-таки это такое? Место, где ты родился, где прошли детские годы, юность, студенчество. Или место, где жили твои предки, откуда пошёл твой род. Для Нинэллы малая родина – это север Иркутской области, Приилимье, Илимский край, куда она приехала в 33 года, чтобы продолжить свою трудовую деятельность, и где прожила и проработала 35 лет. Там прошли лучшие годы её жизни. Родина её предков, её любимый и удивительный север, вдохновляющий до сих пор…

Север мой!
Как мираж в туманном молоке,
Замерли застывшие дома.
Спящие деревья в белой мгле,
Холод, стужа – то пришла зима.
В ледяном безмолвии иду,
Стылый ветер рвётся под одежду,
Как люблю твою я красоту,
Север мой! Сияющий и снежный!
Ты – мой дом, мой мир, моя земля!
В бледном небе звёзды голубые,
Ты навеки покорил меня,
Край Илимский! Ты – моя Россия!
16.12.2013

Воля
Отпусти меня, город, на волю…
    Франц Нахтигал
Ослепляло глаза синевой,
Дуновением тайн освежало.
Отпусти меня, город, домой,
Чтоб смогла я начать всё сначала.
Где зимой воет ветер, пурга
Заметает дома и тропинки.
Застывают озёра во льдах,
Превращаются в льдинки слезинки.
Воздух пряный весною так свеж,
И цветёт на полянах подснежник.
Он наполнен сияньем надежд,
Затаённых желаний нездешних.
Отпусти меня, город, домой,
Где тайга в беспредельность уходит,
Уплывает зелёной волной,
Словно море при ясной погоде.
По просторам гуляет душа,
Наслаждаясь закатом, рассветом…
Где любовь расцвела, не спеша,
Опалив, превратила в поэта!
Там, где воля – желание жить,

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71050987?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Изданы «В поисках Шамбалы», «Призрачная Шамбала», «У каждого своя Шамбала», в работе «Много ложных дорог в Шамбалу».

2
Два последних стиха посвящаются моей любимой Раэлле, с которой 22 мая мы отметили бриллиантовую свадьбу!

3
Это одно из стихотворений, которые автор читал в клубе университетских друзей, которые много лет после выпуска четыре раза в год собирались на квартире у Люды Шевцовой, известного радиожурналиста.