Главная страница | Морские приключения | Месть сэра Левина. Похищение грудного ребёнка

Месть сэра Левина. Похищение грудного ребёнка
Василий Боярков
Мстительный лорд Скраймджер, желая отомстить за прежние поражения, выкрадывает сына неуловимой пиратки мисс Доджер. Только пленённый мальчик поможет заманить непобедимую капитаншу в смертельную, заранее спланированную ловушку. Как же поступит несчастная мать? Позволит ли она грудному младенцу томиться во вражьей неволе или, воистину любящая, всё же рискнёт?..
Обложка нарисована мною.

Василий Боярков
Месть сэра Левина. Похищение грудного ребёнка

Пролог
Год 1740-й. Середина августа месяца. Где-то, недалеко от восточно-американского берега. Английская провинция Южная Каролина…
– Джек?! – красивая дама, черноволосая, но с лёгонькой проседью, тихонько толкнула лежавшего рядом седовласого старца. – Проснись, пожалуйста, старый пират.
Оба они: и шестидесятидвухлетний Умертвитель, наводивший панический страх на всю Карибо-Саргассову акваторию, и бесподобная хозяйка элитной усадьбы, отличавшаяся изысканными манерами, – находились в уютной комнате, лежали в широкой кровати и крепко прижимались друг к другу.
– Что там такое, Маргарет? – пробурчал недовольный избранник, отодвигаясь от зрелой красавицы; он открыл единственный глаз и уставился в расписной потолок, разукрашенный замысловатым цветочным рисунком (второй прикрывался выцветшим кожаным кругляшом и закреплялся неширокой перемычкой за голову). – Ты же знаешь, как трудно я засыпаю. Сейчас пять утра, – в открытые окна пробивались лучи всходившего солнца, – а я отруби?лся, – выразился нетипичным словцом, позаимствованным у Леры Хуляевой (она же славная капитанша мисс До?джер), – пару часов назад, а значит, опять буду весь день ходить как в воду опущенный, кха… кха… кха…
Не закончив высказываться, болезненный старик натужно закашлялся; он энергично затрясся и могучим корпусом, и курчавой бородой, и кучерявыми волосами. Джек Коли?по (имя, либо унаследованное им от рождения, либо самому же себе и выдуманное?) когда-то слыл грозным морским разбойником, но, утратив прежнюю хватку, отошёл от ратного дела и поселился на отдалённой тростниковой плантации. Называлась она Нью-Провиденс (в честь одноимённого Багамского острова) и принадлежала овдовевшей миссис О’Коннелл (в прошлом ушлой пиратке, по имени Монни Рид). Прокашлявшись, он посмотрел на восхитительную подругу, оказавшуюся моложе на добрые двадцать лет. Учтиво моргнул. Что расцени?лось, как молчаливое разрешение продолжить высказываться.
– Не посещает ли, Джек, тебя тревожное чувство, – она стрельнула каре-голубыми глазами; в глубине они выдавали самозабвенную отвагу, небывалый рассудок, сейчас же выглядели чуть-чуть озабоченными, – что должно случиться чего-то скверное, очень плохое?
Даже в сумрачном свете, гладкая, по-дворянски холёная, кожа казалась исключительно белой, соблазнительные губы – легонько надутыми. Не дожидаясь успокоительного ответа, задумчивая хозяйка по-быстрому встала. Продемонстрировала изумительную фигуру, не отмеченную вообще никаким изъяном; она прикрывалась лишь полупрозрачной женской сорочкой. Наморщила идеальный нос, украшенный изящной горбинкой. Тряхнула волнистыми прядями, спускавшимися к милым плечам. Поспешной походкой направилась к личному будуару, установленному в правом, дальнем от входа, углу.
– С чего ты взяла? – недоумевал рациональный пират, не привыкший доверять одной лишь проницательной прозорли?вости; он грузно покряхтывал и неторопливо усаживался с краю двуспальной кровати (по четырём углам она украшалась резными столбами, а сверху накрывалась живописной материей). – Приснилось, что ли, чего?
Испытанный человек, прошедший огонь и воду и медные трубы, выглядел внушительно, наделённым недюжинной силой. Он обулся в домашние тапочки, выпрямился до среднего роста и, шаркая по паркетному полу, направился к резному деревянному стулу; на нём развешивались его носимые вещи. Предчувствуя приближение «нехорошего», и тот и другая быстро засобирались: она надела длинное цветастое платье да дамские остроносые туфли; он – коричневые шаровары, однотонный камзол и грубые сапоги. Помимо прочего, истинный капитан не позабыл вооружиться неотъемлемыми боевыми «аксессуарами»: абордажной саблей, заряженным пистолетом. Когда он закончил, направился к Маргарет. Та уже вышла на полукруглый балкон, пристроенный прямо к спальне; он устанавливался на втором этаже усадьбы и смотрел на кованые ворота, а дальше на дорожную насыпь.
– Джек, а не кажется ли тебе – говорила она, когда тот засовывал длинное ствольное дуло за простецкую, хотя и широкую перевязь, – что рассвет сегодня слишком уж красный? Не такой, какой бывает обычно.
– Похоже на то, – согласился угрюмый воин, становясь подле любимой женщины; высохшее лицо его смотрелось непривлекательно, но по привычке, сложившейся за ратные годы, браво, готовым к борьбе. – Как будто кровавыми реками его обагрили. Постой-ка!.. – воскликнул буквально через секунду и всмотрелся единственным глазом в извилистый путь, уходивший к далёкому горизонту. – Мне кажется, или я вижу дорожную пыль? Точно в нашу сторону направляется множество конных всадников… Ты ничего похожего, Монни, не наблюдаешь? – иногда он обращался к ней по имени родовому, а изредка по привычному, по пиратскому. – Я уж достаточно стар, и мне могло померещиться.
– Но что это может быть? – озаботилась растерянная брюнетка, строя чуть глуповатые глазки; она выказывала непривычную нерешительность. – На нашу фазенду, находящуюся в стороне ото всех основных дорог, и почту-то завозят не чаще, чем раз в полгода… Тут же, по-видимому, целое кавалерийское войско галопом несётся.
– Я вроде догадываюсь!.. – резко воскликнул Колипо и сморщился значительно больше (от чего показался гораздо страшнее). – Он нас выследил, Маргарет! Приговорённого Умертвителя и «непове?шенную» пиратку. Срочно нужно бежать! Немедленно, пока отъявленные враги находятся на линии горизонта. Так у вас с маленьким Джоном появится хоть какое-то время.
– Не понимаю?.. – миссис О’Коннелл посмотрела в глаза отважному собеседнику. – Ты что, предлагаешь «тебя здесь оставить, предательски бросить», а самой трусливо сбежать, удачливо скрыться – это ты говоришь?
– Много, непокорная, рассуждаешь! – старый морской разбойник нежно, но и решительно взялся за милые плечи, повернул непослушную подругу к двустворчатой дверце и, увлекая с собой, повёл во внутреннее пространство. – Мы уже потеряли нашего сына, юного Джо, так давай попытаемся сохранить любимого внука. Хватай его – особо не мешкай! – и во весь опор скачите в прибрежную бухту; она тебе неплохо известна и сокрыта от постороннего глаза. Там – если ты помнишь? – до поры до времени оставлена «Великолепная Монни». Поднимете паруса… хм, с несложной задачей, заправская пиратка, ты как-нибудь справишься. Поскорее выходите все вместе в открытое море и следуйте вдоль восточного побережья – вплоть до Багамского архипелага, до главного острова. Найдёшь там капитана мисс Доджер. Передашь ей родного сына… она о нём позаботиться, – он удручённо вздохнул.
– Но, Джек?! – как и все остальные женщины, миссис О’Коннелл (некогда лихая разбойница) сдаваться, непримиримая, так просто не собиралась (они как раз заходили в детскую комнату), – Если ты не забыл, Лера оставила новорождённого мальчика, чтобы с ним, во время её военных походов, ничегошеньки не случилось. По-моему, нам всем троим надо получше спрятаться, где-нибудь тихонько пересидеть – не останутся же английские гвардейцы караулить здесь вечно? – а после спокойно вернуться на собственную усадьбу и продолжить жить дальше.
– Ага, если только её у тебя, как у бывшего врага английской короны, благополучно не конфискуют?! – злорадно усмехнулся Джек-Умертвитель; он приблизился к спавшей кормилице, молодой симпатичной девушке, едва-едва достигшей двадцатидвухлетнего возраста: – Сьюзи, срочно вставай, и быстренько собирай обоих детей.
Оказывается, та юная куртизанка, что предоставила Валерии шанс «проникнуть в охранное помещение форта Нью-Лондон», впоследствии «о-о-очень!» сдружилась с боцманом Риччи, полукровкой-индейцем, и, счастливая, удачливо забеременела. Разродились практически вместе, всего-навсего с полумесячной разницей. Капитан пиратского судна, естественно, не смогла оставить «Кровавую Мэри» без надлежащего управления. Поэтому особая честь «вскармливать новоро?жденных деток»: и маленькую черноволосую девочку, и белобрысого мальчика – досталась податливой девушке Сьюзен. Сейчас она, окружённая двумя красивыми колыбелями, беспечно посапывала в мягкой кровати и, беззаботная, ни о чём совершенно не беспокоилась. Однако её беспечная жизнь нарушилась в одночасье, вместе с приходом зловещего у?тра.
– Что случилось? – поинтересовалась рыжеволосая девушка, томно потягиваясь; она всё ещё надеялась, что тревога окажется несущественной и что ей разрешится вернуться к приятному сновидению. – Такая несусветная рань… может, позволите поваляться хотя б часов до семи? Дети спокойно спят – так чего их бесцельно «гала?шить»?
За последние три месяца (а именно столько она жила в комфортабельном особняке у миссис О’Коннелл) бывшая жрица любви настолько привыкла к размеренной жизни, насколько ни о какой иной: опасной, губительной, жуткой – даже и не задувалась. Неудивительно, что хозяйские сомнения (возникшие по какой-нибудь пустяковой надобности?) казались ей чем-то напрасным, не заслуживавшим повышенного внимания. Не желая расставаться со сладостными иллюзиями, она приоткрыла каре-оливковый глаз (второй умышленно оставался закрытым) и замутнённым взором уставилась на непрошенных посетителей.
– Сьюзен Мак-Лейн! – воскликнула Маргарет неприветливо, жёстко. – Хватит нежиться да лишнее время натягивать: безжалостный враг уже близко. Нашим милым деткам угрожает опасность! Ну-ка быстро вставай, в два счёта, поживей, собирайся – и чтобы за пять минут подготовилась и к дальнему, и к долгому путешествию! Мы пошли седлать нам двух лошадей. Милу повезёшь ты, а Лериного мальчика, стало быть, я.
После недвусмысленного, однозначно понятного, разъяснения, всякий нормальный человек не остался бы в мягкой кровати – не стала особенным исключением и бывшая бермудская куртизанка. Она резко вскочила, протёрла полусонные очи, а оставаясь в нательном белье, поспешно кинулась одеваться. Укрытая белоснежными ретузами да однотонной коротенькой блузкой, выглядела прелестная красавица соблазнительно, если не сногсшибательно. Ежели неровностями она, какими, и выделялась, то весьма незначительными. Старый пиратский плут, выходя вместе с любимой женщиной, невольно остановился. Он на секунду залюбовался эффектными формами, передавшими как безмятежную юность, так и завидную молодость.
– Пошли уже, законченный ловелас, – отойдя на десяток шагов, хозяйка фазенды поняла причину задержки Колипо и шутливо нахмурилась, – седьмой десяток идёт. Ходит скрипит, того и гляди развалится, а всё туда же – по смазливым девчонкам. Кстати, не ты ли всего минутой назад меня торопил, говорил, что двигаться необходимо как можно скорее? Вон погляди: дорожная пыль клубится уже не где-то вдали, а поднимается в «пяти минутах пути». Значит, бессердечные недруги находятся близко.
Действительно, до переднего авангарда, скакавшего что есть силы, во весь опор, оставалось не более пол сухопутной мили; то есть людям, желавшим сбежать, требовалось сильно поторопиться. Вдохновлённые очевидной угрозой, партнёры проследовали в придомовую конюшню (там всегда имелась пара осёдланных лошадей), вывели двух коняг и приблизили их к задней, потаённо секретной, калитке. Когда заканчивали, от внешних ворот уж слышался гулкий топот, нестройный, зато разборчивый; он явственно подтверждал, что заклятые недруги бессовестно вторгаются на частную территорию. А! Безответственной кормилицы с маленькими детьми так всё и не было…
– Где её, беспечную дуру, носит?! – возмущалась взволнованная хозяйка, собираясь возвращаться назад, прямо в руки ворвавшихся неприятелей. – Вроде бы поручили отнюдь не сложное дело: и собраться самой, и захватить заранее «спелено?ванных» малышей. Нет, тут что-то явно не так?.. Я пойду посмотрю.
– Не вздумай! – гневно возмутился Колипо; он чуть не насильно помог любимой женщине усесться в седло и вывел одну из кобыл на тростниково-сахарную плантацию. – Вон она бежит, спешит, торопится, – указал он на разгорячившуюся кормилицу, державшую два сереньких свёрточка, – поска?чите на одной, – старый пират на что-то решился, – во-первых, так станется гораздо удобней; во-вторых, на другой я отвлеку вражеское внимание на одного на себя – уведу английских гвардейцев в противную сторону.
Договаривал он, помогая Сьюзен усесться на ко?нюший круп и поудобнее устроиться сзади умелой наездницы Монни. Запрыгивая, предусмотрительная девушка передала родного внука седовласому дедушке, а собственную дочку наверх, миссис О’Коннелл. Оказавшись на месте, она поправила тёмно-серое платье, украшенное незамысловатым разноцветным орнаментом, встряхнула кудрявыми волосами, похлопала себя по раскрасневшимся гладким щекам, энергично потёрла чуть вздёрнутый носик, а после, кое-как успокоенная, приняла обоих детей и покрепче прижала к роскошной деви?чьей груди. Обеим женщинам, ввиду неудобства верхнего одеяния, пришлось задрать подолы до самого последнего минимума – у них оголились и прелестные ноги, и красочные женские туфли. И! Снаряжённые всадницы решительно поскакали.
– Глядите, поаккуратней! – крикнул им вслед Умертвитель, утирая скупую мужскую слезу. – Слишком уж не гарцуйте! Времени хватит – я обязательно их задержу.
Договаривал он, хватая гнедого мерина за уздцы; он увлёк его к правому домовому углу. Едва очутился снаружи, где толпилась английская гвардия, одетая в бело-красную форму, Джек лихо присвистнул, выпустил последнюю пулю, ранил какого-то рассеянного солдата, умело вскочил на норовистого скакуна и помчался в направлении, противоположном «выбранному двумя сбежавшими заговорщицами».
– Не стрелять!!!
Услышал он позади пронзительный возглас, знакомый «до боли в печёнках». Понял, что принадлежит тот усердному лейтенанту Ру?бинсу, бессменному помощнику капитан-командора Ле?вина.
– Он нужен живой! Половина – за старым пиратом, – распоряжался расторопный помощник, распределяя подвластные силы, – остальные марш прочёсывать дом! Они задумали отвлечённый манёвр, чтобы увлечь нас за удирающим старцем и чтобы пиратская бабушка, захватив новорождённого малыша, успела бы сча?стливо скрыться. Мы не можем их упустить!
***
Не проскакав и четверти мили, проворные беглянки услышали сзади один, единственный, выстрел и, озадаченные, жёстко остановились, едва не свалившись на травянистую прерию.
– Неужто же всё?.. – полюбопытствовала юная мисс, предполагая самое страшное.
– Нет… – засомневалась зрелая леди, наморщив аристократический нос; вдобавок свела к переносице суровые брови, – стрелял, highly likely, – подразумевалось «вернее всего», – сам Джек?.. Да, пожалуй, именно он! Без ожесточённого боя старый пират, уж точно б, не сдался, нет! По-моему, его вознамерились брать живьём. Ну что же – как Умертвитель не скажет – посмотрим, – она ударила по конским бокам точёными каблуками, довела ему болезненный стимул, и они, все пятеро, пригибаясь пониже, напористо поскакали.
Ни та ни другая ещё не знали, что капитана Колипо схватили ни больше ни меньше, а по прошествии всего двадцати минут. Он попал в предупредительную засаду, предусмотрительно выставленную в полумиле по выбранному маршруту.
Тем временем любящие мать с бабушкой скакали без дополнительных остановок, пока не достигли конечного пункта – удобной за?ливной бухты; она располагалась к северо-востоку от тростниковой фазенды и надёжно скрывалась от лишних, любопытно ненужных, взглядов (заодно и ураганных, и шквальных ветро?в). Поскольку на резвой лошадке восседал седок не единственный, а целых четыре, постольку на преодоление двадцатикилометровой дороги, отделявшей плантацию Нью-Провиденс от Восточной Атлантики, пришлось затратить чуть больше чем сорок минут. Первой соскочила с загнанной лошади, конечно же, миссис О’Коннелл. Она приняла поочередно обоих детей, затем позволила спуститься и миленькой кормилице-нянечке. Уставшего скакуна отпустили свободно гулять, а сами, разделив невинных малюток (соответственно кровным узам), помчались по пологому песчаному берегу – бегом побежали к крохотной бухте-заливу, отграниченной от моря высокими скальными выступами.
– Ты останешься здесь, вместе с детьми, – распоряжалась беспрекословная Маргарет, когда они оказались у прибрежной воды; она передала Джона молоденькой девушке, недоумённо хлопавшей бездумными глазками, и спешно скинула пышное, в нижней части объёмное, платье, – я скоренько сплаваю в потаённое место, в невидимую пещерку, и пригоню сюда рыбацкий баркас.
Заканчивала седовласая бабушка, когда разделась до белоснежной исподней одежды и когда торопливо входила в бирюзовую воду. Через минуту она уже вовсю рассекала руками спокойную гладь и плыла к правосторонней скале, возвышавшейся над ровной поверхностью ярдов на тридцать; с левой, точно такой же, она образовывала своеобразные впускные ворота, соединявшие с основной атлантической акваторией. Бывшая пиратка, не растратив наработанных навыков, с лёгкостью преодолела расстояние, равное пяти сотням футов; она приблизилась к едва заметному углублению, скрытому раскидистым древним дубом. Как и до?лжно, в маленьком ую?тненьком углублении отстаивалось двена?дцативёсельное убогое горе-судёнышко, оборудованное двумя невысокими мачтами – фоком и гротом; на носу оно имело парочку кливеров и выделялось красочной надписью: «Великолепная Монни». Разумеется, название придумывалось в честь славной морской разбойницы, которая волею жестокого случая нежданно-негаданно возвращалась к давним, некогда позабытым, идейным истокам. Чтобы вывести миниатюрный парусник из тайного углубления, немолодой особе пришлось недолго, но основательно потрудиться. Попеременно пересаживаясь то на одно весло, то впоследствии на второе, она двигалась то вправо, то влево. Постепенно вывела большую лодку на открытую местность, а через полчаса с небольшим причалила к ровному берегу.
– Загружайтесь скорее! – командовала миссис О’Коннелл, выпрыгивая в тёплую воду и отправляясь за скинутым платьем. – За нами могли отправить погоню?! Мы и так тут изрядно подзадержа?лись. Пора выходить в открытое море и править отсюда подальше – двигаться вдоль всего американского берега, вплоть до Багамских островов, негласного пристанища современных свободолюбивых разбойников.
– Но я же промокну?.. – юная девушка попыталась слегка воспротивиться; она попробовала разноцветной туфлей прибрежную гладь (вероятно, раздумывая, а не скинуть ли ей и красивую обувку, и широкое платье?).
– Здесь неглубоко, – терпеливо разъясняла ей зрелая женщина, умудрённая и пиратскими приключениями, и про?житым опытом; она ловко натянула неудобное корсетное одеяние и умело стянула его задней тугой шнуровкой, – если и замочишься, то немногим выше колена. Давай уже, ступай: неугомонные недруги, мне кажется, где-то близко.
Не прошло и пяти минут, а две распрекрасные дамы, разные как по возрасту, так и социальному положению, вначале поставили фок, затем задний грот, а напоследок два кливера. Выровняли маломерное судно на выход в открытое море. Обе малютки: и мальчик и девочка – смирно лежали на деревянных лавках. Сморённые быстрой ездой, и тот и другая спокойно посапывали. Когда паруса посчитались подня?тыми, «Великолепная Монни», подгоняемая утренним бризом, устремились в бескрайнее море – поплыла из уединённой, словно специально устроенной, бухты. У кормового руля уселась былая пиратка. В отличии от береговой куртизанки, она гораздо лучше была знакома с морскими причудами.
Шестьсот футов, отделявших прекрасных беглянок от естественного проёма, что образовался в скалистой породе, преодолели за пять с половиной минут: с непривычки пришлось провозиться с лодочным такелажем. Шли, пока не приблизились к узенькому проходу, способному пропустить лишь небольшое судёнышко. Потребовалось дружно впрягаться в мужскую работу и налегать на тяжёлые вёсла. Поскольку в нешироком проходе ветер ежесекундно менялся, постольку маленький парусник стало швырять и вперёд, и назад, и снова обратно. Наконец, трудное препятствие осталось далеко позади, и удлинённый баркас отправился в свободное плавание. Теперь можно сворачивать строго на юг и неторопливо продвигаться вдоль всего американского берега, пока не появится Багамский архипелаг. Тем или иным способом там можно связаться с капитаном мисс Доджер. Но!.. Наивным мечтаниям не суждено было сбыться. Едва принуждённые путешественницы очутились в необъятном морском пространстве, пред их ошеломлёнными взорами предстал трёхмачтовый фрегат «Слава Британии», личный корабль сэра Чарльза, мистера Скра?ймджера Ле?вина.
Положение виделось плачевным и жалким, убогим и обречённым. Попробовать прорваться назад? Паническая, едва ли не бредовая мысль пришла бы любому нормальному человеку. Не стали неестественным исключением и две разочарованные особы. Они было кинулись обратно в проём; однако… к берегу во весь опор приближалась колонна гвардейских всадников, возглавляемая молодым лейтенантом Ру?бинсом. Выхода не существовало практически никакого – требовалось покориться злосчастной судьбе. Тем более что с военного парусника прозвучал предупредительный выстрел; он произвёлся из мелкокалиберной пушки и требовал немедленной остановки. Следом спустилась гребная шлюпка. Невезучие беглянки убрали ненужные паруса и, поникшие духом, смиренно дожидались развития унылых, безумно тоскливых, событий.
Кручиниться, предаваясь подавленным мыслям, пришлось недолго: ровно двадцать пять минуть понадобилось рослым шести гвардейцам (из-за единообра?зных мундиров казавшихся одноликими), чтобы преодолеть две тысячи футов и чтобы предстать пред удручёнными пленницами во всей военной красе. Все они находились в красных камзолах, в белых штанах и чулках, в чёрных треуголках и башмаках; вооружились изо?гнутыми саблями и длинноствольными ружьями. Разговаривать взя?лся высокий мужчина, отличавшийся капральской нашивкой, зрелым, сорокалетним возрастом, чёрными волосами, длинными и волнистыми, да шикарными, кверху виты?ми, усами. Он встал и во время недолгой беседы оставался учтиво стоять.
– Я Крис Хендрикс, – процедил он твёрдо, сквозь жёлтые, плотно сжатые зубы; попутно наморщил крючковатый, едва не орлиный нос, подвигал стальными, выпиравшими в стороны, ску?лами, – послан капитан-командором Ле?виным пригласить Вас подняться на «Славу Британии». Сразу скажу: отказаться – вам шанса не предоставлено.
Подтянутый, внешне суровый, на королевской службе мужчина провёл лучшие годы жизни (правда, без благородного происхождения он смог добиться, единственное, лишь незавидного низшего звания); человеком являлся преданным, смелым, не подвластным бесхарактерным настроениям; как отличный воин, пользовался среди других сослуживцев особым, если и ли не безграничным доверием. Сейчас он, придав себе воинственную осанку, говорил от имени всего английского флота, точнее высокородного сэра Скра?ймджера.
– Итак, миледи, – поинтересовался посыльный капрал, убедительно расширяя серовато-карие очи, – ваше решение?.. Учтите: мне приказано действовать, не особенно церемонясь, – сказал как отрезал, а замолчав, плотнее сжал тонкие губ; бравый служака давал понять, что обсуждения являются бесполезными.
Глядя на непоколебимую, по духу могучую, внешность, крамольные мысли улетучатся у любого – чего уж там говорить о хрупких, бесправных женщинах? Одна из них, между прочим, боевому искусству не обучалась совсем; вторая лет двадцать оставалась без тренировочной практики. Да ещё и двое грудных детей! У них на руках. Словом, никакой надежды на чудесное спасение, счастливое избавление. Чтобы уберечь несчастных малюток и чтобы избавить их от жутких, не заслуженных ими страданий, без долгих раздумий (хотя и с сердечной болью!) решили сдаваться.
– Мы подчиняемся грубой силе, – глядя на грозного воина уверенным взглядом, Маргарет согласилась; она перекинула во встречную лодку шварто?вый конец, – ведите – чего уже там? Повстречаемся с мистером Левиным – ни разу его не видела! И ещё бы столько не видеть, – прошептала значительно тише, предназначая исключительно для себя.
Через сорок минут, с помощью галантного Хендрикса, и высокородная леди (былая пиратка), и простая кормилица (бывшая куртизанка), подня?лись по верёвочной лестнице. Они очутились на гладкой палубе «Славы Британии», окружённые как любопытными гвардейцами, так и неза?нятыми матросами. Обе женщины удерживали по маленькому ребёнку; те только-только, минутой назад, проснулись и настойчиво возвещали, что настало время очередного кормления.
– Пусть молодая девушка займётся голодными детками, а зрелую миссис приведите ко мне! Скажем так, для задушевной, выгодной нам обоим, беседы, – из капитанской каюты, расположенной на корабельной корме, раздался настойчивый возглас, не терпевший ни малого ослушания.
Как и обычно, командорские помещения оставались открытыми. Едва поступил суровый приказ, Маргарет провели к распахнутым дверцам, до половины застеклённым сине-зелёным, практически непрозрачным, стеклом. Кормящую мать сопроводили на нижние палубы, где ей предоста?вилась отдельная комната, один из многочисленных кубриков. Немолодую особу, сопровождаемую неизменным капралом да парочкой одноликих гвардейцев, ввели в приличную кэп-каюту. Хотя она и не считалась сильно большой, но выглядела достойной, наиболее здесь респектабельной. Первое, что сразу бросалось в глаза, – дубовый стол, массивный и длинный, установленный ровно посередине; он прочно крепился к дощатому полу. Сверху, как полагается, присутствовали нехитрые принадлежности, обычные для мореходного дела: морская карта, разложенная по полной длине; бронзовый подсвечник, коптивший тремя восковыми свеча?ми; писчие принадлежности, состоявшие из гусиного пера, стеклянной чернильницы, личной дворянской печати; измерительные приборы, простые, вовсе не хитрые. Ещё выделялись немногочисленные мебельные предметы: центральный стул, украшенный замысловатой резьбой; пять убогих табуретов, поставленных по завершённому кругу; платяной, стоявший по левую руку шкаф; вместительный сундук, расположенный строго напротив, прямо под разноцветными окнами; удобная, с мягким матрасом, кровать, установленная у правой стены; железная стойка-вешалка, «услужливо застывшая» прямо при входе.
Подведя бывшую пиратку к протянутому столу, исполнительные солдаты отступили назад, за?мерли в почтительном ожидании. С противоположной стороны, сложив перед собою руки, постаивал тридцатипятилетний мужчина; он как бы спрятался за разукрашенной спинкой, а надменным, чопорным, чисто английским, видом передавал принадлежность к высшей британской аристократии. Помимо прочего, о влиятельном положении говорил отлично подогнанный офицерский мундир; он состоял из тёмно-зелёного камзола, белоснежных коротких штанов, однотонных чулок, чёрных башмаков, украшенных позолочёнными пряжками, командорской треуголки, увенчанной шикарными перьями. Меняя положение широких ладоней, хозяин капитанского помещения медленно перевёл их за широкую, истинно могучую, спину, также неторопливо сдвинулся влево и шёл, пока не предстал во всей высокомерной красе. Когда на утончённое обозрение предъяви?лась фигура статная, высокая и подтянутая, он посчитал необходимым учтиво представиться:
– Я лорд Чарльз Скра?ймджер Ле?вин. Мне поручено командовать морскими силами, базирующимися в пределах двух акваторий: Саргассовой и Карибской.
Родовитый сноб на несколько секунд замолчал. Вперил проникновенный взгляд, передававший непоколебимую волю, общую смелость, небывалую твёрдость. Колкие голубые глаза словно пытались постичь в обескураженной собеседнице все сокровенные, потаённо глубинные, мысли. Беспристрастное лицо, в меру смуглое, обветренное сырыми ветрами, в то же время оставалось непроницаемым; по нему совсем не читалось, какие великосветского обладателя поедают живые эмоции. Несвойственная «игра в молчанку» продлилась недолго. «Подарив» ей пристальный взор, выдававший как расчётливый ум, так и мстительную жестокость, заносчивый сноб вернулся к закономерному продолжению.
– Вы, я так понимаю, миссис О’Коннелл, владелица тростниковой плантации? – британский сэр сжал тонкие губы, выказывая завышенную самооценку, кичливое своенравие; затем он изобразил некое подобие чванливой улыбки и ехидно полюбопытствовал: – Или прикажете именовать Вас Монни Рид, удало?й пираткой, грозой атлантических, обоих северо-американских, морей? Э-эх! Если б нам встретиться в то славное, давно ушедшее, время?.. Поверьте, от меня Вы, точно бы, не ушли, – говоря, своенравный аристократ повернулся вправо и позволил рассмотреть и прямой, до полной идеальности, нос, и ровное, плотно прижатое, ухо (сверху оно прикрывалось седым париком, отмеченным двумя завитушками). – Вы думали, про Вас забыли? Ан нет!.. Ну, да речь сейчас пойдёт о другом, – он уставился на прекрасную женщину, молча дожидавшуюся логичных обоснований. – Как, наверное, Вам известно, я практически вычистил вверенное океаническое пространство, то есть избавил его от мерзких морских разбойников. Попутно добился образцового порядка, английской законности. Однако! Остаётся одно проблемное судно, Вам знакомое, отлично известное. Вначале оно принадлежало Бешеному Фрэнку Уойну, потом Джеку Колипо, по прозвищу Умертвитель, впоследствии лично Вам. Затем перешло обратно, к истинному владельцу. Поразительное дело! Или такова пиратская участь?.. Тот его повторно утратил, и сейчас «Кровавая Мэри» находится у дерзкой пиратки, с которой никак не удаётся пока расправиться. Вот Вы-то, миссис О’Коннелл, счастливая бабушка, нам непременно поможете! – сказал он резко, лицом же остался каменным и бесстрастным.
– Ни за что! – импульсивно вскрикнула Монни; она стрельнула презрительным взглядом, заняла? выразительную позицию и немножечко подбоченилась. – Ни за какие посулы не подбить Вам меня на низкую подлость – уж лучше бесславная смерть!
– Позорно, вздёрнутой на гладкую рею, умереть Вы всегда успеете! – прервал сэр Чарльз её грубо, совсем неучтиво. – Не забывайте, любезная Монни, она же Повелительница морей, что казнь «через повешение», приостановленная в тысяча семьсот двадцатом году, с лёгкостью, по моему указанию, может возобновиться. Но-о-о… – он моментально сменил наигранный гнев на непонятно любезную милость, – принимая во внимание высокородную родословную, почтенное положение, а главное, последнее заявление, я вознамерился Вас отпустить.
– Как?! Разрази меня гром! – из правого угла, из-за железной вешалки, завешанной различной одеждой (она затеняла невидимое пространство), прогремел грубый, пропито?й, изрядно прокуренный голос. – Уговор наш вроде совсем не такой?
– Я-я? здесь решаю! – дал мистер Левин однозначный ответ; он распорядился, обращаясь к беспрекословным гвардейцам, неотступно стоявшим на входе: – Капрал Хендрикс, посадите миссис О’Коннелл на реквизированный баркас, дайте ей пару сильных гребцов и сопроводите до берега. Лейтенанту Рубинсу укажите, что такова моя личная воля.
– Но постойте?! – встревоженно вскрикнула Маргарет, когда к ней приблизился бравый служака и когда он с лёгким поклоном, учтивый, указал на приоткрытые створки. – Как же мой маленький внук и как его прямая кормилица? Без них я никуда с корабля не сойду, и даже не думайте!
– Не Вам, Повелительница морей, здесь грозно распоряжаться, – невозмутимый капитан-командор выдавил некое подобие злорадной ухмылки. – Хватит с отъявленной пираткой любезничать, – обращался он к безупречному Крису, не допускавшему и мысли о своевольном непослушании, – будет сопротивляться – волоките её, особенно не стесняясь.
Далее, враз позабыв про светские нравы, применилась грубая солдатская сила – она попрала чужое достоинство. Как бы одинокая женщина не кричала, как бы не билась в безвольной истерике, как бы, враз обезумевшая, отчаянно не брыкалась и как бы, многострадальная, не призывала Господа Бога в прямые свидетели, её грубо протащили на глазах у бравого английского воинства. Невежливо спустили в рыбацкий баркас. Угрюмую, насупленную, всех проклинавшую, сопроводили к скалистому берегу. Предусмотрительно не завели «Великолепную Монни» в удобную природную гавань. Почему? Стало ясно из запоздалого высказывания высокородного сноба.
– Кто-то же должен передать несчастной матери о злой сыновьей судьбе, – сказал он тихо, предназначая то ли лично себе, то ли грубому незнакомцу, притаившемуся в тёмном углу, так и продолжавшему оставаться невидимым.

Глава I. Stingy and Tramp
Несколькими днями ранее, где-то в открытом море…
– Послушай, Бродяга, – обратился пропито?й, рано состарившийся, мужчина ко второму, более презентабельному; оба они находились в утлом рыболовецком судёнышке, – подскажи мне, старому дурню, чего это мы переметнулись в вонючие рыбаки? Я бы, к примеру, со?здал собственное свободное братство. Ну и чего, что Бешеный Фрэнк сошёл на берег и решил уйти на покой?.. Мы-то ещё ого-го-о-о!
Преувеличенная бравада, проявленная сорокачетырёхлетним старцем, смотревшимся крайне плачевно, выглядела смешной и вызвала участливую улыбку. Она возникла на гладковыбритой физиономии, передававшей, что второй собеседник достиг лет тридцать восемь (может, чуть больше?). Он виделся намного справнее, хотя и представлялся худощавым, сравнимым с длинной оглоблей. В отличие от убогого одеяния первого (тот отметился голым торсом, потрёпанными штанами и стоптанными штиблетами), оделся изыскано, в аглицкое сукно, перехваченное кожаной перевязью (правда, без сабли), прочные, едва ли не новые сапоги.
– Уж не ты ли, Скупой, чуть живой бедолага, собираешься сделаться кровожадным морским капитаном? – опрятный попутчик привстал; он недоверчиво сморщился, ещё сильнее искривляя лицо, обезображенное уродливым шрамом (тот проходил от правого голубого ока и вплоть до треугольного подбородка). – Если ты не знаешь?.. Для того чтобы снова вернуться в пиратское дело, надо либо обзавестись собственным двухмачтовым кораблём, либо удачно прибиться к какой-нибудь умалишённой команде, либо поступить на службу к английской короне. В последнем случае получить доверительный патент и стать ненавистным, презренным капером, брр! которых мы ранее, ведомые почитаемым Франком Уойном, безжалостно истребляли, – он снял завидную треуголку, украшенную густыми белыми перьями, и оголил курчавые белокурые локоны (давно не мытыми прядями они спускались к тонким плечам). – Постой! – неожиданно он не на шутку напрягся. – Может, старый плут, ты спрашиваешь вовсе не просто так?.. Возможно, втайне уж с кем-то сошёлся? Ну-ка давай, тупоголовый пройдоха, скорей признавайся да рассказывай мне всю подноготную истину.
– Нет, брат Бродяга… ничего конкретного, – невысокий мужчина, отличавшийся нескла?дным телосложением, точно так же привстал, поиграл непривлекательными рубцами, испещрявшими оголённое тело, и озарился загадочной миной, – просто я слышал о некоей пиратке, мисс Доджер… Говорят, она умело захватила наш собственный бриг и в течении последнего года наводит и жуткий страх, и подлинный ужас – на «всю-у-у!» Бермудскую акваторию, – тёмно-серые зенки, лупоглазые, какие-то рыбьи, отобразились заговорщицким выражением; объёмный, похожий на картошину, нос легонько наморщился; небритые щёки по-звериному ощетинились. – Сдаётся мне, она именно тот человек, какой нам сейчас и нужен. Как думаешь? – не отличаясь рациональным умом, бывший морской разбойник словно специально погладил лысую голову. – Ну, и пускай она плавает на личной посудине Бешеного Уойна – в последнее время, кстати, он не пользуется прежним доверием, не обладает былыми возможностями – нам какое до этого дело?! Поступим к ней в матросскую службу и постепенно награбим на безбедную, по-тихому почтенную, старость. Что-то бесприбыльное рыболовецкое предприятие не слишком меня привлекает… а, тебя, любезный соратник?
– Да?.. Действительно? – возвращая капитанскую шляпу на прежнее место, второй участник слегка озадачился. – Не та ли она самая мисс, которая в прошлогоднюю осень подвергла нас жестокому испытанию и из-за которой мы лишились и нашего судна, и всех достигнутых привилегий? Ты случайно не позабыл, по чьей именно милости мы сделались презренными рыбарями? Явно она не обрадуется ненадёжному, если не вражьему пополнению?
– Хм?.. – так и продолжая поглаживать загорелую лысину, невысокий мужчина исподлобья насупился. – Может, то вовсе и не она? Ту вроде б все Лерою звали, а эту – мисс До-о-оджер! Да и чем мы, собственно, никчёмные служа?ки, рискуем? Непонимание у них, какое-то… оно сложилось с Бешенным Фрэнком, а мы, тупые чурба?ны, – применённым сравнением он, естественно, себя не расценивал (но выразиться для красного словца… а, почему бы и нет?), – мы только исполняем строгие капитанские указания – заметь, Бродяга, послушно! – и ни в какие подозрительные интриги не лезем. Да таких незаменимых прислужников во всем свободолюбивом братстве не сыщешь! Так что чего хочешь мне «щас» рассказывай, а попробовать пробиться в пиратскую команду, к удачливому кэпу – тьфу ты, удачливой! – мы просто обязаны.
– Постой! – применяя любимое слово, высокий собеседник тревожно напрягся; ясные очи всмотрелись в отдалённую линию горизонта, а сам он приподнялся на цыпочки. – Мне мерещиться, или я вижу плывущий корабль?
– Правда?.. Какой у него опознавательный флаг? – допытывался Скупой, поворачивая круглую головёнку; он приставил правую руку, ладонью снизу, к обоим глазам. – Я ничего не вижу.
– Потому что ты слеп, да и ростом намного ниже, – от пристального гляде?ния, неотрывного, напряжённого, Бродяга чутка прослезился. – Судно находится далеко, очертания представляются неясными и расплывчатыми, верхний флагшток пока не просматривается. С другой стороны, мы находимся у острова Нью-Провиденс, плаваем в прибрежных водах, подконтрольных английской короне; вблизи проходят сторожевые пути. Какой, ты думаешь, к нам может приближаться корабль?
– Я просто… без задней мысли, – походя на обиженного енота, низкорослый спутник угрюмо насупился; он сел обратно, на узкую лавку, и принялся энергично вытягивать их рыболовные снасти, неловко сплетённую сеть, – подумал, что к нам приближается лично мисс Доджер. Мы вот только поговори, а она – хвать! – и сразу же здесь. Было б чертовски «потрясно» – ты не считаешь?
Пока один задумчиво рассуждал, применяя замысловатые словечки двадцать первого века, второй усиленно вглядывался; он смотрел в бескрайнюю морскую пучину. Чтобы вернуться с приличным уловом, они рисково отдались на чересчур приличное расстояние. Наконец, удручённо выдохнув, Бродяга уселся прямо напротив и стал усиленно помогать. Когда отяжелевшая сетка вся, без остатка, появилась внутри, стало понятно, что рыбы попалось немного; но на приличную выпивку двум неприхотливым бедолагам «хватило бы за глаза».
– Как я и думал, – поделился тот прискорбными мы?слями, не позабыв состроить плаксиво-ехидную рожицу, – к нам – строго и неотступно! – приближается английский фрегат. Через несколько часов – а может, и раньше? – мы будем, брат Скупой, болтаться на гладких, сухо обветренных, реях.
– С чего ты взял? – не обладая незаурядным умом, лысый сообщник рассуждал и нерезонно, и непрактично. – На наших измученных рожах ведь не написано, что мы былые пираты. Погляди вон на жухлые туловища: кожа да кости – смотреть, тьфу, противно! Да и оружия при нас никакого нет, – кивком облысевшего черепа он указал на пустовавшую перевязь, – как определить принадлежность к свободному воинству?! По сути, никак. Подойдут спросят, мол, кто такие, а после, введённые в счастливое заблуждение, что, типа, мы обычные моряки, отчалят спокойненько восвояси. Рыбёшки мы наловили не так уж и много, в основном она какая-то мелкая – на неё не позарятся. В случае чего, отдадим её добровольно. Самое худшее, останемся без горячительной выпивки – только-то и всего.
– Мне бы твоё тупое спокойствие, – закидывая последний конец, Бродяга хмурился всё более, всё суровее, – знаешь, Скупой, чего-то мне как-то не по себе. Сначала, как обычно бывает, без суда, без следствия вздёрнут, а когда уже будет поздно, возьмут разбираться. Гляди: идут прямо на нас, никуда не сворачивают. Уж не по наши ли грешные души они отправились специально?
***
Словно бы подтверждая, с носового орудия, установленного по левому бо?рту, раздался пушечный выстрел; он требовал замереть на месте и терпеливо дождаться королевского флагмана. Делать нечего, убежать на хлипкой лодчонке от трёхмачтового фрегата – это чего-то из разряда ненаучной фантастики. И два слаженных приятеля, освобождая непрочную сетку от пойманной рыбки, послушно исполнили властное приказание. Через двадцать минут одинокие бедолаги вскарабкивались наверх. Едва они перевалились за метровую балюстраду, недружелюбно, ружейными тычками и болезненными пинками, их познакомили с гвардейской командой. Встречать вышел лейтенант О?ливер Ру?бинс. Он отличался двадцатишестилетним возрастом, покладистым характером, где-то излишне весёлым, но в основном исполнительным, и принадлежал к дворянскому роду, в силу печальных обстоятельств незадачливо разорившемуся. За истекший неполный год худощавый офицер заметно поправился; он не выглядел теперь уж слишком высоким, а соответствовал средним стандартам; в жилистых руках и ловких телодвижениях так и продолжала угадываться немалая сила; привлекательное веснушчатое лицо теперь отметилось истинно мужскими оттенками – представлялось суровым и непреклонным; хмурые брови сводились к прямому, по-аристократически ровному, носу; пухлые губы, прикрытые лёгким, по-юношески жидковатым, пушком, выпячивались как будто капризные; рыжие, чисто саксонские, кудри скрывались за стандартным седым париком, а далее за форменной треуголкой, увенчанной изящными перьями. Новёхонькое обмундирование различалось ярко-красным камзолом, белоснежными штанами да чёрными высокими сапогами. Неудивительно, что первым начал разговаривать именно он.
– Кто вы такие и что намереваетесь делать? – серые глаза загорелись подозрительным блеском; он продвинулся чуть вперёд. – Отвечать! Ну-у?.. Быстро! – пытаясь прослыть не в меру грозным, он злобно нахмурился.
– Простите, ежели мы как-нибудь помешали королевским военным манёврам или же – что нисколько не лучше – заплыли в запретные воды, – опережая неотёсанного мужлана, изъясняться взя?лся более смышлёный единомышленник; он мечтал отделаться лёгким испугом (проскочить между наковальней и молотом). – Мы бедные рыбаки и промышляем скромной, самой обычной, ловлей. Добываем не много, а так… чтобы хватало на дешёвую выпивку да честную, более-менее пристойную, жизнь. Сами поглядите, господин лейтенант, – он кивнул на старую рыболовецкую лодку, – сегодняшний улов, как есть, небогатый, оружия при нас никакого, сами мы слабые, не в меру замученные – разве можем представлять какую-нибудь опасность?
– О?ливер! – из капитанской каюты раздался распорядительный голос. – Хватит выслушивать их лживые бредни! Ведите мерзких пиратов сюда: я самолично их выведу на чистую воду.
Едва суровый голос замолк, незадачливых пленников, ошалевших до чистого полоумия, грубыми тычками, болезненными «пырка?ми», затолкали в капитанское помещение. Поставили перед дубовым столом. Во главе, с противоположного края, восседал горделивый английский аристократ и с чопорным видом рассматривал доставленных бедолаг, неэтично захваченных горемык. Расторопный лейтенант и пара гвардейцев (ну так, на всякий случай – мало ль чего?) отодвинулись к приоткрытым дверя?м. Застыли в молчаливом подобострастии.
Мистер Левин изволил вкусно обедать. На столе у него, накрытом соответственно случая, дымилось горячее, вкусное по виду, жаркое, соблазняли разнообразные овощные закуски, томились в серебряной вазе сочные фрукты, заманчиво волновала бутылочка неплохого «бургундского». Пираты, и тот и другой, непроизвольно сглотнули голодной слюной.
– Можете мне не врать, трусливо не изгаляться, – отламывая аппетитную куриную ножку, хрустевшую поджаренной корочкой, капитан-командор демонстративно, чванливый, её надкусил; медленно, как будто нарочно подразнивая, принялся пережёвывать. – Я знаю, кто вы такие, – не забывал он про содержательную беседу, попутное изъяснение, – к вам, собственно, я и прибы?л. Да, да, – перехватил он удивлённые взгляды и то?тчас же развеял любые сомнения: – Именно вы, презренные два пройдохи, удостоились сегодня неслыханной чести. Итак?.. Я жду и настоящие имена, и искренние признания, – он замолчал и, смачно откушивая, принялся дожидаться прямого ответа.
– Помнишь, что я тебе чуть ранее говорил? – недальновидный сподвижник толкнул второго под печень и шёпотом произнес: – Мистер «самовлюблённая чопорность» как будто подслушал наш давешний разговор; видимо, он предлагает нам третий, разработанный впопыхах, вариант?
– Чего-чего? – не сразу доту?мкал сметливый Бродяга; в минуту реальной опасности он мысленно потерялся и совершенно не понимал, куда его склоняет беспечный единомышленник. – Что ты такое несёшь? – говорил одними губами, нисколько не слышно. – Какой, к дьяволу, вариант и кем он, скажи-ка, придуман?
– Я говорю о каперской грамоте, – не обижаясь, а только лишь энергичней моргая, высказывал Скупой логичные вещи, – мне кажется, он предлагает нам королевскую службу, а заодно и неплохую пиратскую перспективу. Давай соглашаться: всё одно иной, более выгодной, будущности у нас пока не предвидится.
– Похоже, действительно так, – еле слышно согласился второй компаньон, не видевший иного исхода; он натужно вздохнул и перешёл к правдивой, практически искренней, исповеди: – Я Бродяга, первый помощник капитана Бешенного Фрэнка Уойна. Это, – кивнул на коренастого спутника, – Скупой, мой давний соратник, преданный соучастник да неизменный попутчик. В настоящее время мы как бы в отставке… – подбирая нужное слово, словоохотливый рассказчик на несколько секунд призадумался; далее, вдохновлённый настойчивым взглядом, он не замедлил возобновиться: – Утратив грабительский интерес, сошли на берег, решили жить честно и заниматься исключительно промысловой рыбалкой.
– Я же сказал – не лгать! – кладя обглоданную косточку, лорд Скраймджер поднял с коленок белое полотенце, вытер холёные губы, лоснившиеся масляным жиром, а следом, частично удовлетворённый, спокойно продолжил: – Хотя, по правде, мне вовсе не интересны те истинные причины, в результате коих вы остались ни с чем и слоняетесь здесь без дела. В гораздо большей степени меня занимает печальная участь пиратского капитана; точнее, где он, отвергнутый и гонимый, может находиться-скрываться, да просто болтаться? Так вот, мой первый вопрос: готовы ли вы, два презренных пирата, послужить и лично мне, и Британской короне?
– Без сомнения! – с готовностью выпалил второй, более тупой, соучастник; расторопный, он решился держать ответ: – Мы сделаем всё, чего не прикажите. Велите: бравые морские разбойники в Вашем полном распоряжении! – говорил он с бравурной горячностью. – Только дайте нам, господин капитан-командор, хорошее судно, отменную команду – ну, хотя бы послушную? – и можете на нас всецело рассчитывать.
– Так ли он рассуждает? – обратился сэр Левин к другому соратнику; он сразу определил, кто в бандитском тандеме является и умным, и предприимчивым.
– Похоже, о лучшем исходе и думать не стоит, – не воспротивился сметливый Бродяга (соглашался он то ли откровенно, то ли с таинственной подоплёкой?), – полагайтесь на нас, мистер Скраймджер, и Ваши ожидания никак не обма?нутся.
– Хорошо, – сытно покушав, сэр Чарльз поднялся с резного стула, напыщенно выпрямился и, заложив ладони за? спину, прошёлся до середины стола; он остановился в двух с половиной ярдах от завербованных пленников, резонно полюбопытствовал: – Вопрос второй: где скрывается капитан Уойн – пират, по прозвищу Бешеный?
– Простите, сэр, но Фрэнки особо нигде не прячется, – разоткровенничался простофиля Скупой; он выказывал одну жестокую жадность и никакого здравомыслящего рассудка, – в отличии от нас, желающих, как все нормальные люди, успешно разбогатеть, он – после странного, если и не таинственного похода – опустился глубже подводного киля, поселился в замызганной забегаловке и спокойненько пропивает награбленное богатство.
– Между прочим, – вклинился рациональный Бродяга; он посчитал, что обязан остаться полезным тоже, – наличных капиталов у него осталось не так уж и много. К чему я сейчас?.. Они вот-вот закончатся, и его, опустошённого, возьмут да попросту выгонят.
– И найти бездомного «прощелыгу» станет проблематично, достаточно сложно, – омрачившись, заключил расчётливый капитан-командор. – Получается, дорогие ребятки, – сказал он с неприкрытой иронией, – нам надо спешить, чтоб непременно успеть. Заметьте, от успешного исхода зависит и ваше жизненное благополучие в том же числе. Если всё понятно, говорите лейтенанту Рубинсу корректное направление, забирайте с накрытого стола, что сможете унести, и ступайте пока подкрепляться.
Отдав неоспоримое приказание, высокородный лорд отвернулся к распахнутому окну и отошёл, чтоб насладиться свежим морским дуновением. Другие собеседники похватали, что посчитали сытнее, и отправились, сопровождаемые исполнительным офицером, прокладывать курс; он вёл к приморскому городку Нассау, к отвергнутому пиратскому капитану.

Глава II. Поединок в прибрежной таверне
В 1740 году, в летнее время, в одной из наиболее захудалых харчевен, какие только имелись на острове Нью-Провиденс, одиноко посиживал седой человек. Имея неприятную наружность, он выделялся свирепым видом, озлобленным взглядом. Расположился он в затемнённом углу и разглядывал других посетителей ненавистным, по-пиратски суровым, взглядом. Чёрные злые зенки зыркали из-под нависших густых бровей, из-под кожаной, изрядно замызганной треуголки; она передавала несомненное капитанское звание. Когда-то он, и правда, являлся славным морским разбойником и одним лишь именем «Бешеный Фрэнк» наводил и страх и ужас на всю Саргассово-Карибскую акваторию. Сейчас он изрядно «подвы?сох» и не выражал уж прежнего зверского вида, какой был присущ ему совсем в недалёком прошлом. Возраст преодолел шестидесятилетний отрезок; сильное телосложение передавало небывалую силу; злобные, по-звериному яростные, глаза заставляли трепетать всякого, на кого обращались; бесформенный нос устрашал как корявой формой, так и неимоверно громадным размером; курчавая борода давно поседела и вообще никогда не чесалась; мерзкий беззубый рот обладал всего-навсего двумя гнилыми клыками. Венцом представлялся потрёпанный, правда модный когда-то, костюм; пошился он из китайского ситца и украшался позолоченной перевязью, увенчанной однозарядным пистолетом да специальной саблей, абордажным клинком.
Питейный зал представлял собой типичное заведение того далёкого времени; оно наполнялось всяческим сбродом, заядлыми искателями приключений да обычными обывателями. Восемь столов, расставленные вдоль узкого коридора, оказались заполненными по-разному. Где-то расположилось до восьми оголтелых головорезов – эти, конечно, орали, шумели, по-всякому дебоширили, задирались до более слабых. Где-то расселились усталые рыбаки, пришедшие снимать дневную усталость единственным, им известным, доступным способом. Где-то приткнулись бомжеватого вида бродяги – всем внешним видом и одичалыми глазками те скрытно передавали, что пришли сюда не только за горячительной выпивкой, но и чем-нибудь поживиться. В общем, публика собрала?сь разношёрстная, разномастная, Бешеному Фрэнку всецело привычная.
Когда-то его грозное имя гремело в каждом окружном городишке, а в каждой таверне, куда он входил, беспощадному злыдню тот ча?с же уступали дорогу – освобождали приличное, до?лжное его рангу, место. Сейчас, изрядно побитый пиратской жизнью, он мало чем походил на свирепого негодяя-выродка, некогда державшего «железной хваткой» Багамский архипелаг, все здешние острова. Поэтому и ютился грязный бродяга Уойн в углу затемнённом, зашква?рном, едва не позорном. Накрыли ему на столе, давненько не мытом; за него подсаживали личностей исключительно неказистых: сомнительных проходимцев, зачуханных нищих да обездоленных бедолаг. Посиживал он скромно, ни с кем не цеплялся. Хотя в былые, давно ушедшие, годы непримиримый задира, безбашенный забияка, давно бы уже вцепился кому-нибудь в пьяную глотку или, следуя при?нятым правилам, вызвал бы раздухарившегося нахала на сабельную дуэль. Что, говоря откровенно, заканчивалось обычно всеобщей весёлой потехой; непререкаемым лидером в ней оставался, конечно же, Бешеный Фрэнк.
Про старые славные годы былой капитан припомнил отнюдь не зря. Недалеко от него, на соседнем ряду, за третьим столиком, расположенным ближе к выходу, разместилась слишком уж разухабистая молодая компания. Выглядела она как обыкновенное сборище подвыпивших сорванцов; но было в них нечто, бывалого проходимца очень насторожившее. Что вели себя развязные парни нахально, вызывающе, дерзко – ну, и чего? Что ж тут особо странного? То обычные проявления, нормальные для питейных забегаловок, третьесортных харчевен; они изобиловали на морских побережьях в неприхотливые времена «эпохи колонизации». Правда, одна отличительная особенность, проявившаяся в наиболее ретивом юнце (по-видимому, он считался среди остальных за главного?), насторожила старого морского волка сильнее обычного. Нет, он не испугался, но страшно напрягся. Повеяло чем-то нехорошим, до «боли в печёнках» знакомым, точнее предательским.
«Интересно, чего от меня, от старого бедолаги, кому-то вдруг страсть как понадобилось?.. – седовласый разбойник не являлся тупым простофилей и давно догадался, что игрова?я прелюдия разыгрывается аккурат-таки для него. – Но что я такого сделал? Кому вдруг потребовался? Про меня и думать, наверно, давно забыли. Если не считать, разумеется, Умертвителя – Джека Колипо. Нет!.. Тьфу, меня к чёрту, к морскому дьяволу! Тот на бутафорские концерты, комедийные сцены, совсем не способен – ОН пират настоящий! – и явится сам. Чтобы собственной рукой со мной посчитаться и чтобы воздать за смерть единственного, горячо им любимого, сына». Пока он размышлял, Фрэнку стало казаться, что один из бравых молодчиков кого-то ему напомнил, кого-то из давнего, навеки забытого, прошлого. «Не может быть?! – воскликнул он тихо, в отцовских сердца?х. – Не сама ли Мэри Энн вернулась из дьявольской преисподней, чтобы лично мне вырвать дряблое, ромом прожжённое, сердце. Но постойте?.. Этот вроде красивый парень, безусый юнец. По-моему, к старой пиратке, мужланке-солдатке, он относи?ться никак не может… или я чего-то не пониманию, о чём-то таком не знаю?»
Мучительные сомнения прервались сами собой: нахальный тип отделился от других собутыльников, независимой походкой направился прямо к нему, поставил обутую ногу на соседнюю табуретку (что считалось ве?рхом неуваже?ния) и со злорадной миной, с молодым превосходством, напыщенный, замер. Он ожидал адекватной реакции, соответствующей бестактному (хотя, пожалуй, нет!), скорее бесцеремонному, поведению.
– Как смеешь ты, мерзкий паскудник, – от небывалой неучтивости Уойн даже слегка привстал, готовый немедля броситься в битву, – поступать – разрази меня гром! – неподобающим образом. И кто вообще ты такой?! – он взял секундную паузу, а после сурово воскликнул: – Назовись!
– Что я вижу?.. – вместо положенного ответа, неучтивый охальник надменно язвил; он чуть изменил бесстыдную позу, а именно выставил кожаный, выше колен, сапог, обутый на молодую ногу, прямо перед собой и опустил её на? пол. – Не тот ли это грозный морской разбойник, что наводил здесь страх и ужас долгие, давно ушедшие годы? И что он представляет сейчас? Грязный, никчёмный, во всём униженный человек, заливающий поганую глотку самым дешёвым пойлом.
Любому нормальному человеку сделалось б больше чем очевидно, что моложавый прохвост напрашивается на явный скандал, кровопролитную битву. Подкреплённый солидной поддержкой, состоящей из семи полупьяных, вооружённых до зубов человек, тот явно не собирался оставлять былого пирата живым, ну, или на крайний случай не сплошь изувеченным. Так подумал измочаленный невзгодами седовласый старик, исподлобья поглядывая на оголтелых соперников; нескла?дным гурто?м те кучкова?лись в трёх метрах поодаль. Все они являлись молодыми и сильными, ловкими и умелыми, шустрыми и проворными. Что не позволяло надеяться на снисходительную пощаду.
– Чего вам надо? – оценив прискорбные перспективы, поникшим голосом выпалил Фрэнк, понимая, что бой его, сегодняшний, будет последним; он собирался провести его до последнего издыхания. – Прежде чем нападать, «Кодекс» повелевает представиться. Так, кто ты… сказал?
– Плевал я и на «Кодекс», – зарделся неучтивый негодник враждебным румянцем, – и на все устаревшие пиратские правила – я сам по себе!
Весь его напыщенный вид, манера держаться, бесстыдная наглость напомнили старому прохвосту его самого; но, правда, лет сорок назад, когда он слыл и дерзким и славным пиратом, а главное, когда мог с лёгкостью перебить всю эту беспардонную, напрочь оголтелую, шо?блу. Так же, как некогда у него, у нахального противника выделялись похожие признаки: грубоватые, хотя и приятные лицевые черты; беззастенчивые голубые глаза; крючковатый, больше обычного, нос; густые чёрные волосы, вившиеся к худощавым плечам. Облачиться распоясанный незнакомец изволил в коричневую кожаную жилетку, однотипные брюки, золочённую перевязь, унизанную резными ножнами да парочкой пистолетов, широкополую шляпу, украшенную экзотическими, едва ли не дивными перьями. Разбираться в манерных привычках, отличительных сходствах, времени не было, поэтому бывалый морской разбойник, приученный к неписанным правилам, деловито провозгласил:
– Так, ты – ядро мне в нехорошее место! – смеешь бросить мне вызов? – он выдвинул первую версию, а следом кивнул на остальных семерых подельников: – Или, никудышный ублюдок, желаешь просто-напросто, позорный, убить. Тогда ты навсегда себя опорочишь и оставишь лишь грязную славу! Никто из нормальных пиратов не подаст тебе больше руки и прослывёшь ты трусливым вероотступником, – опытный лидер, отличный психолог, специально забалтывал вероятного оппонента, чтобы натянуть побольше лишнего времени, чтобы придумать хоть что-то достойное и чтобы вынудить наёмного выродка (а он был, естественно, кем-то подослан) на правильный (один на один) поединок. – Я Бешенный Фрэнк! Ты? кто такой?! Впрочем, неважно: отпоют безымянного!
С последними словами закоренелый убийца обнажил широкую саблю и бросился на молодого, более подвижного, недруга. Тот, как выяснилось, оказался к чему такому готов. Ловко, без медленных колебаний, извлёк из-за плотной, прекрасно сложённой, спины удлинённую офицерскую шпагу. Парировал смертельный удар, предназначенный в дерзкое, излишне горячее, сердце. Укол прошёл «по касательной», лишь слегка оцарапав отменно натренированный корпус.
– Я бросаю, неизвестный – тебе! – бродяга, вызов! – прокричал развенчанный капитан, настраиваясь на длительный поединок; он чувствовал себя горячим, непобедимым, умелым, хотя давно, если честно, подрастра?тил былые боеспособные силы. – Запомни!.. Если кто-нибудь из них, – он зыркнул на бравых злодеев, в нетерпении ожидавших начала кровавой битвы (в кульминационный момент они готовились страховать), – в нашу честную битву сунется, ты опозоришься, паскудный наймит, тогда навсегда.
– Да мне, собственно, «по-о…», – беспардонный молодчик выразился нецензурным высказыванием, в пиратском мире обычно не практикуемом, – я сам по себе, и дурацкие законы мне вовсе не писаны. Захочу – призову их в помощники… Хотя зачем? С дряхлеющим стариком я справлюсь и сам.
Едва он договорил, блеснули стальные искры – вновь скрестились вражеские клинки. Дальше стало твориться чего-то неописуемое, из ряда вон выходившее: разновозрастные, старый и молодой, драчуны носились взад и вперёд, запрыгивали на столы, переворачивали дубовые лавки, грубо кричали, высказывали недвусмысленные угрозы, наносили друг другу периодические удары. Спутники моложавого пока не совались (очевидно, дожидались какой-то определённый момент?), а только того подзадоривали; остальные посетители предпочитали занимать нейтральную сторону. Понять их можно: был брошен «Вы-ы-ызов!»; а значит, лучше не лезть, иначе сам останешься «крайним» и моментально сделаешься объектом всеобщего недовольства.
Бой продолжался добрые десять минут – старый воин изрядно сдавал. Фрэнк всё больше занимал выжидательные позиции, прятался за перевёрнутыми преградами, тяжело дышал и всем усталым видом показывал, что ратные битвы не доставляют ему уж прежнего удовольствия. В какое-то время он просто остановился. Горло схватило нежданным мускульным спазмом. Натужно закашлялся. Пониже нагнулся. Подставился для предательского удара.
– Что, старый паскудник, – победоносно съязвил безжалостный неприятель; он приготовился произвести последний укол, – растратил хвалёные силы?..
Острый дворянский клинок (скорее всего, добы?тый по примерному случаю?) уже летел в пиратскую грудь; но тут… голос уверенный, властный, спокойный, непререкаемый, расставил все точки над «И».
– Что, сын вот так хладнокровно убьёт родного отца? – спрашивал мистер Левин, озаряясь ехидной ухмылкой.
Он шёл, сопровождаемый неразлучными Скупым да Бродягой. Его нежданное появление прекратило любые поползновения: смертельный поединок мгновенно закончился; обнажённые клинки отправились в ножны; непримиримые недруги разошлись по разные стороны; «группа поддержки» да посторонние зеваки выстроились в единую линию, растянулись неровной цепочкой.

Глава III. Неравное морское сражение
Одной неделей позднее…
– Перетащить все орудия на правый борт, на верхнюю палубу! – кричала красивая девушка, одетая в типичное пиратское одеяние. – У них выше оружейные лузы, – перевирались «порты?», – мы немного себя накре?ним и наделаем королевскому судну нижних пробоин. В них моментально хлынет вода, и боевым расчётам станет не до активного отражения. У королевских прихвостней появится занятие более важное: отчерпать излишнюю жидкость. Не то как бы не утонуть, ха-ха! – она язвительно рассмеялась.
Пока исполнялась озвученная команда, миленькая блондинка застыла на капитанском мостике и внимательно следила за ходом ожесточённого боя. Как и обычно, она заняла? эффектную позу: вызывающе подбоченилась, выставила левую ногу немного вперёд, расхлебе?нила длинный кожаный плащ, надвинула пониже широкополую шляпу, простую, рыбацкую, ничем не украшенную. Все предметы наружной одежды имели коричневый цвет и не отличались особой изысканностью; становилось очевидно, что восхитительная владелица предпочитает выделяться не столько броскими предметами внешнего одеяния, сколько ратными подвигами, решительной хваткой, непреклонным характером, бесстрашной натурой. Солёный ветер развевал её прекрасные волнистые волосы, бездонные голубые глаза слепило яркое летнее солнце, вокруг грохотали ружейные залпы, сыпалась взрывная картечь; однако она застыла в непоколебимой, отважно горделивой, позиции – ни жестом, ни мимикой не передавала, какие жестокие бури бушуют внутри. Нахмуренное лицо, милое и прелестное, оставалось непроницаемым; пухлые губы выпячивались немного вперёд, словно надулись от детской обиды; прямой, на кончике вздёрнутый, нос казался капризным; румяные щёки переливались игривым задором – в общем, весь её воинственный вид говорил, что боевая особа участвует отнюдь не в первой баталии и что она готова к любым неожиданностям.
– Мисс Доджер, мисс Доджер! – окликнул её тринадцатилетний юнец, по всей видимости исполнявший обязанность юнги. – Боцман сказал, что он с Вашим планом чуточку не согласен…
– Чуточку?! – возмутилась белокурая бестия. – Объяснитесь, Бертран, это как понимать? – обратилась Валерия по наречённому имени, не желая лишний раз говорить ему «шкет».
Тот стоял с понурой головушкой, в потёртой тельняшке, ободранных до половины штанах, и всем своим видом активно высказывал: «Я здесь не при делах – спросите-ка его сами». Поняв нехитрую мальчишечью мимику, девушка-капитан не стала утруждаться дальнейшим расспросом, а ловко сиганула через метровую балюстраду. Она спрыгнула на верхнюю палубу, оказалась аккурат у личной каюты, легонько присела, по-быстрому выпрямилась и ровной походкой зашагала к нечистокровному полукровке-метису, больше похожему на истинного индейца. Тот выделялся высоким ростом, немалой силой, крупным телосложением и пользовался среди морских разбойников весомым авторитетом; биологический возраст приближался к тридцатичетырёхлетней отметке; круглая физиономия книзу чуть-чуть сужалась; карие самоуверенные глаза выражали непоколебимую твёрдость, решительную суровость, какое-то бычье упрямство; красноватая кожа выглядела грубой и загорелой, обветренной и шершавой; больше другого отмечались сгорбленный нос да иссиня-чёрные волнистые локоны. Верхнее одеяние представлялось прочным камзолом, добротными шароварами, кожаной перевязью и не имело головного убора.
– Риччи, – не употребляя полное имя Ричард, девятнадцатилетняя блондинка обратилась к возрастному мужчине, как считала себе удобней, – ты, кажется, подставил под сомнение мой капитанский приказ?.. Ты-ы?, первый поборник «Кодекса», нарушил первостепенное правило. Отчитайся: что за херня?
– Я думаю, мисс Доджер, – хотя грубый боцман и выглядел на фоне женственной капитанши громоздко, массивно, но от требовательного напора слегка стушевался; он тупо хлопал растерянными глазами, – что если мы дадим себе ещё и дополнительный крен, то подставимся неприятельским пушкам на самую прямую наводку.
– Объяснись… – Валерия выглядела слегка озадаченной, но ни за что, ни за какие посулы на свете, не собиралась так просто сдаваться.
– Ежели сейчас, – озадаченный метис-полукровка мгновенно воспрянул и пустился в детальные разъяснения, – большая часть вражеских ядер пролетает над палубой, то – как только мы поднимемся левым бо?ртом – каждое из них будет «ложиться» точно по наведённой цели. Не лучше ли нам сегодня попросту отойти? Тактическое отступление не будет считаться позорным бегством. Тем более что у нас маломерный бриг, а у них излишне вооружённый фрегат. Говоря по правде, я первый раз такой вижу, и…
Договорить он не успел. Миловидная пиратка сделала ехидную рожицу, руки уткнула в бо?ки и, не обращая внимания на пролетавшие мимо пушечные заряды, озорно? рассмеялась:
– Аха-ха-ха! Мы удираем не менее чем от двух кораблей – заметь, боевых! – а тут всего лишь один. Ну и чего, что пушек у них понатыкано значительно больше? Зато у нас отпетых головорезов – на их пятьдесят солдат да тридцать матросов – в два раза побо?ле. Хотя-а… – она задумалась не дольше чем на секунду, а после загадочно выпалила: – Слу-у-ушай, Риччи, а у нас запасная парусина-то есть?
– Ага, есть, – фыркнул слегка обиженный боцман, – осталось «стибрить» и принесть, – что означало обыкновенное «нет». – Если ты не забыла, мисс Доджер, – раскрепощённая Валерия, пришелица из XXI века, приучила всех обращаться запросто и только в исключительных случаях (во время крайнего недовольства) переходила на «Вы», – весь припасённый запас мы – не прошло и двух дней – благополучно поставили, сменили заместо старого, полностью обветшалого.
– Тогда используем ихний, – она кивнула в сторону английского судна, один за другим выпускавшим пушечные заряды.
Бравая капитанша хотела высказать что-то ещё, но в этот момент к ним приблизились, намереваясь проследовать дальше, Плохой Билл, по сокращённому прозвищу Бед, да Барто?ломью Стич, он же Опасливый. Первый, массивный мулат, огромный, как человек-гора, нёс огневую систему, или простую литую пушку; второй, худощавый, но сухопарый, неотступно вышагивал рядом. Их неразлучная дружба завязалась давно, и теперь (хотя и являлись друг другу едва ли не резким несоответствием) они ни в какую передрягу не лезли один без другого.
Билли (как называла его своевольная командирша) числился назначенным канониром, считался непревзойдённым стрелком и пользовался повышенным уважением. Возрастной порог его варьировался в пределах лет тридцати пяти – тридцати семи (точно не сказал бы он сам); могучее тело дышало безграничным здоровьем и обладало нечеловеческой силой; чернокожее лицо походило на грозную, точь-в-точь разгневанную, гориллу; выпуклые серо-голубые глаза, обычно дружелюбные, когда необходимо, передавали звериную ярость; приплюснутый, на конце непривлекательно сморщенный нос, курчавые чёрные волосы, торчавшие в разные стороны, да лопоухие уши довершали страшный, едва ли не демонический облик. Оделся он оответственно гориллообразной внешности, а именно: буйволовая макушка прикрывалась потрёпанной треуголкой; голый торс скрывался лишь кожаной перевязью; на слоноподобных ногах отмечались широкие шаровары, высокие сапоги. Обладая завидной меткостью, пушкарь был по-детски, наивный, глуп.
В отличии от тупого мулата, Барти (точно так же окрещённый бравой пираткой) отличался острым умом, рациональным подходом, изворотливой хитростью. По небритой щетине он выглядел лет на сорок; неприкрытая маковка успела значительно облысеть; зеленоватые глазки-пуговки беспрестанно, «пугливые», бегали, быстро-быстро (раз за разом) моргали; в круглом, плотно прижатом ухе (левом) торчала золотая серьга; острый, едва не лисиный нос, впалые щёки да тонкие губы заканчивали внешний портрет. Облачиться, как и обычно, он изволил в поношенный синий кафтан, укороченные штаны, серые, однотонные им, чулки, тупоносые башмаки.
– Эй, двое из ларца! – непонятно, но почему-то саркастическая блондинка применила именно такое сравнение. – Несите вверенное имущество, – имелась в виду переносимая пушка, – обратно: все свободные люди потребуются мне в скором времени здесь… наверху, – добавилось для пущей определённости. – Поднять паруса – и полный вперёд! – кома?ндовалось ею в следующий момент.
Опытный боцман свистнул сугубым, отличительно определённым, мотивом и всё завертелось: подвластная команда мгновенно засуетилась; расторопные люди повставали по нужным местам; работа привычная закипела. Даже тринадцатилетний Бертран не оставался сидеть без дела, а по мере необходимости то помогал одному, то подносил другому. В итоге потребовалось не дольше пяти минут, чтобы выставить быстроходное судно по ветру да встать на правильные курс. Стрелявший королевский фрегат постепенно оставался далеко позади, а выпущенные ядра, все до единого, летели впустую.
Вдруг! Вражеский военный корабль обозначился аналогичным манёвром: якорь медленно потянулся кверху; парусное вооружение поставилось в полном объёме; начальное ускорение значительно увеличилось. Пошла стремительная погоня. Валерия загадочно улыбнулась.
– Отцепляйте живее грот, а с ним же и фок, да пускайте их оба на волю морского ветра! – воскликнула боевая блондинка, решившись на какой-то дерзкий, ею одной замышленный план. – Как будто они закрепились недостаточно прочно, а в результате нашей торопливой нерасторопности сорва?лись с такелажных креплений, – говорила она чуть тише, единственно для себя.
– Мисс Доджер?! – вытаращил индейский полукровка растерянные глаза. – Ты, что ли, с ума сошла? Нас же так враз догонят! Это главные паруса. Не знаю, что творится в твоей бесшабашной головушке, но сейчас, мне кажется, ты принимаешь воистину опрометчивое решение.
– Некогда рассуждать!.. Исполнять!!! – отъявленная пиратка кричала дерзко, слегка грубовато, излишне настойчиво; как случается в минуты сильных волнений, она извлекла любимую арабскую саблю и подняла её повыше над головой. – Сейчас не до глупых споров и не до детских сюсюканий, – она специально принижала боцманское достоинство, чтобы заставить его шевелиться гораздо шустрее.
Хорошо представляя её острый язык, Ричард так точно и поступил; он только вполголоса проворчал:
– Безбашенная чертовка, никогда не распространяется о собственных планах, а ставит всех перед фактом. Пока ей везёт; но неизвестно, когда сплошная удача закончится?
Дальше он свистел в неизменный сталистый свисток, отдавая чётко отрегулированные команды, и прикрикивал громоподобным голосом:
– Быстрее, ротозеи беспечные, – применял он любимое изречение Умертвителя, прочно вошедшее в его словарный запас, – кому-то чего не ясно?!
Старания, как его собственные, так и слаженной команды, оказались настолько проворными, насколько ровно через пару минут два наиболее главных паруса полетели в свободном полёте по? ветру. «А-а-а!!!» – разда?лся радостный возглас, прозвучавший с враждебного военного корабля; видимо, ловкий трюк там при?няла за «подлинную монету» и по?няли, что неравная погоня особенно не затянется. «У-у-у!!!» – вторил им наигранно разочарованный крик; им, используя арабскую саблю, «дирижировала» непревзойдённая плутовка Ловкачка (так переводится на «русский» именование Dodger).

Глава IV. Предательский сговор
– Кэп, нас догоняют, – докладывал нахмуренный боцман, стреляя суровым взглядом по курсу английского судна, – до вражеского фрегата осталось чуть более кабельтова. Понимаю, на абордажный манёвр они не решатся, но продолжать расстреливать нас из пушек – это всегда пожалуйста. Они и так понаделали нам пробоин. Что будет, когда королевские приспешники приблизятся снова, – я и представить себе не берусь. Какие, мисс Доджер, поступят распоряжения? Необходимо на что-то решаться.
– Слегка потерпи, – отчаянная пиратка таинственно улыбнулась; она достала заряженный пистолет и положила его стволом на плечо. – Ты правильно, Риччи, заметил, подойти к нам вплотную они не решатся – на этом и основан мой хитрый расчёт. Немножечко подожди и скоро сам всё увидишь, – как и всегда, вынашивая дерзкие планы, Лера не особенно (до поры до времени) ими делилась.
А! Вражий корабль становился всё ближе и ближе. А! «Грозовые тучи» сгущались всё круче и круче. Английские пушкари уж зарядили боковые орудия (по левому бо?рту), чтобы, как только враждующие суда опять поравняются, дать чёткий, единый залп. Ранее, ввиду внезапного нападения (хитрые! – они подошли под британским флагом), понятно, стреляли разрозненно, сейчас появилась возможность скорректироваться, отменно прицелиться. Однако миловидная бестия, решительная особа, отнюдь не боялась; напротив, она стояла и, удерживая длинноствольный «пистик» на правом плече, бесноватая, двусмысленно улыбалась. Когда разделявшее расстояние сократилось до девяноста ярдов, Валерия громко распорядилась:
– Руль резко вправо! Бросить якорь по правому борту! Йа-хо-о-ой!!! Готовимся к абордажу!
Первое приказание относилось к Бертрану, оставшемуся на рулевой подстраховке; второе и третье – само собой разумеется, ко всей остальной команде. Боевая капитанша тем временем продолжала:
– Боцман остаётся за старшего; Малой – за рулевого; с ними – шесть человек-матросов. Я иду на королевский корабль; со мной – все остальные, боеспособные люди.
Пока несравненная мисс говорила, поворотное судно накренилось на правую сторону, по инерции проследовало до половины кабельтова и, разом застопоренное, повернулось назад, навстречу беспечному, на всех парусах спешившему неприятелю. В результате предпринятого манёвра пиратский бриг очутился у английского фрегата по правому бо?рту, где, как известно, огневые орудия оставались неподготовленными. Враждовавшие стороны неминуемо поравнялись. Одна балюстрада коснулась другой. Едва они тихонечко стукнулись, прозвучала очередная команда, произнесённая деви?чьим пронзительным голосом:
– Закрепиться абордажными кошками! Йа-хо-о-ой!!! Все следом за мной! – И, подавая наглядный пример, воинственная особа легко перемахнула на вражий фрегат.
Следом за ней, пока двое или трое как следует закреплялись, засто?поривали королевский военный корабль, перескочило не менее ста сорока отпетых головорезов. Первого, кто осмелился к ней приблизиться, Валера уложила из пистолета, ранила в правую ногу. Откинула использованное оружие. Извлекла арабскую саблю, неизменную спутницу всех ратных баталий. И! Увлекая отважных соратников, бросилась в самую гущу воинственных недругов. Далее, по ходу нещадного столкновения, стало твориться нечто невообразимое, словами неописуемое: во-первых, отовсюду слышались громкие крики, обоснованные угрозы, радостные вопли победы, болезненные стоны отчаяния; во-вторых, раз от раза, крайне редкие, доносились пистолетные да мушкетные выстрелы (в ближнем бою они являлись бессмысленными и производились лишь так, в разгорячённом пылу); в-третьих, вовсю звенели острые сабли, стальные клинки, пристёгнутые штыки; в-четвёртых, общее столкновение походило на некий змеиный клубок, где невозможно выделить ни чья голова, ни чьё остальное туловище; в-пятых (хотя и странно?), пыли подня?лось столько (словно она разом осыпалась с давно нестиранных предметов одежды?), сколько не бывает и во время песчаной бури (по крайней мере, стороннему наблюдателю показалось бы именно так).
Постепенно явное пиратское преимущество оттесняло оборонявшихся к левому бо?рту. В конечном итоге, изрядно уставшие и основательно поредевшие, они скучкова?лись бесформенной кучкой. Тяжело дыша, около тридцати английских воинов находилось в своеобразном вражеском полукруге. Матросы предусмотрительно спустились на нижние палубы, где, «осторожные», теперь и отсиживались. Вперёд выступила белокурая мисс, и бесподобная, и крайне воинственная. Распалённая, она смотрелась очень эффектно. Не откладывая в долгий ящик, Валера, истинная почитательница пиратского «Кодекса», приступила к парламентёрским переговорам.
– Корабль наш, джентльмены! – первое, что принято сообщать и в таких, и в аналогичных им случаях, разбойничья предводительница довела до всех пред нею собравшихся; для большей убедительности она подняла повыше любимую арабскую саблю. – Кто не согласен – прошу на личный, со мной, поединок, – правая ножка, обутая в разноцветный дамский сапог, выдвинулась немного вперёд, безотказный клинок опустился вниз и остриём упёрся в дощатую палубу.
Таковых не нашлось. Слава блистательной фехтовальщицы давно уж укоренилась за несравненной мисс Доджер, и никто не захотел попытаться её опровергнуть да лишний раз опозориться. Понятно, Лера убивать бы не стала, но хороший урок, на общую потеху, преподать бы не отказалась. Поверженные солдаты стыдливо молчали и, понурые, чего-то усиленно изучали на полу, перед собственными ногами. В ходе недолгого разбирательства выяснилось, что «грузом», перевозимом на сверхобычного укреплённом судне, являлись невольники, захваченные в прибрежном городишке Нассау; их направляли на каторжные рудники Британской Ост-индской компании. Как и сложилось, привередливая пиратка вознамерилась пустить «захваченную посудину поглубже на дно»; но… когда мимо неё проводили освобождённых пленников, планы её, давно устоявшиеся, кардинально переменились. Первоначально и рабов, и пленённых гвардейцев, и сдавшихся моряков намеревались разместить на «Кровавой Мэри», дабы впоследствии переправить на какой-нибудь (непременно!) обитаемый остров, дабы там их ссадить и дабы, живыми, всех отпустить. Однако! Когда разрозненный невольничий строй поравнялся с взыскательной капитаншей, её внезапно окликнули…
– Мисс Доджер! Вы ведь мисс Доджер?.. – выкрикнул невысокий седой мужчина, похожий на обычного горожанина.
– Стойте! – распорядилась предупредительная пиратка, почувствовавшая некий завуалированный подвох; материнское сердце невольно сжалось. – Кому до меня есть дело и по какой конкретной причине? Покажитесь на полное обозрение.
Вперёд выдвинулся окликнувший белый пленник. По виду он выглядел лет шестьдесят на пять, хотя, возможно, был много моложе (в период «Эпохи колонизации» старились значительно раньше); морщинистое лицо обладало голубыми глазами, длинным, кверху вздёрнутым носом, широкими, плотно прижатыми друг к другу губами; длинные волосы спускались чуть ниже ушей и тянулись из-под коричневой кожаной шляпы; худощавое тело скрывалось за тёмным, от времени обветшалым камзолом; чёрные брюки прятались в им однотонные сапоги. Подводя итог, взыскательному капитанскому взору предстал типичный представитель гражданского населения.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vasiliy-boyarkov/mest-sera-levina-pohischenie-grudnogo-rebenka-71047798/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.