Главная страница | Триллеры | Приятно познакомиться

Приятно познакомиться
Настасья Астровская
Всегда грустно, когда отношения заканчиваются неудачно. Главное, чтобы с новыми повезло больше…

Настасья Астровская
Приятно познакомиться

1.

Дождь. Дымчато-изумрудный прямоугольник окна.
Мысли, будто сонные, спотыкаются на каждом шагу.
Какой-то звук… Вода. В подвале опять вода.
Плохо. Плесень, жуки… тараканы…
Сто раз говорила ему, а он не слушает… Никогда не слушает…
Льющаяся вода заглушает какой-то другой звук – маленький, тихий, но почему-то страшный. Что-то капает совсем рядом, но ведь капля ничего не значит в сравнении с потоком, правда?
Нужно будет… потом…
Что? Что нужно будет?
Кажется, уже ничего.
Удивительно, что не больно. Наверное, так должно быть.
Или…
Бабуля когда-то говорила: себе не веришь – верь колоде. Она – и есть ты, но если уж сама до себя не можешь достучаться, так она сумеет.
Что говорила колода?
Отчаяние. Чудовище. Смерть.
Бред какой. Нет таких карт.
Ну, почему же нет. По крайней мере, одна найдется…

***

– У меня подружка раскладывает таро, – смеясь, сообщила Олеся.
– Вот как? – рассмеялся Михаил в ответ. – И что она тебе нагадала про меня?
– Так я тебе и сказала!
Олеся боялась выглядеть чокнутой или жалкой. После всех предыдущих неудачных попыток она именно такой себя и ощущала – достаточно остро. Нужно было притворяться нормальной.
– А ты сама… тоже что-нибудь раскладываешь? – поинтересовался Михаил. – Или чем-то другим увлекаешься?
– Я… – она смутилась, хоть и готовилась отвечать на этот вопрос. – Я ничем не увлекаюсь, у меня все серьезно.
Перед глазами встали ее расписные кружечки. Ничего не осталось, ни одного осколка…
– Понимаю, – улыбнулся Михаил. – У меня тоже серьезно. Очень удачно мы встретились.
– Очень удачно, – машинально повторила Олеся.
– За удачу? – предложил он, поднимая бокал.
Она кивнула, соглашаясь, сделала глоток.
– Ты говорила, предыдущие отношения печально закончились, – задумчиво выговорил Михаил. – Поделишься?
– Ну конечно, я не жадная, – Олеся закатила глаза.
Он рассмеялся и внимательно посмотрел на нее, ожидая рассказа.
Олеся вздохнула. Начинается… Ну, а чего ты хотела.
– Если коротко: ревность.
– Так, – Михаил поднял бровь. – А если подлиннее?
– Мы знакомы два часа, – напомнила она. – Потом, может, и будет подлиннее. Сам понимаешь, забавных историй про ревность не бывает. А мы, вроде, настраивались на приятное общение…
– Это да, – согласился он. – Извини, не хотел давить. Точно, истории не очень забавные, и я таких знаю немало…
– Например? – с неожиданным интересом произнесла Олеся.
– А как же приятное общение? – засмеялся Михаил.
Она пожала плечами: не хочешь, не надо…
– Был у нас случай в поселке, – лениво проговорил он. – Муж с женой жили лет десять, а потом она нашла другого и решила уйти. Ну, что поделать, сердцу не прикажешь… По-тихому, пока мужа не было дома, приехала с любовничком, чтоб он помог ей вещи собрать. И, видимо, от выброса адреналина чувства ими овладели, и они там буквально на чемоданах развлекаться начали. А тут, как в плохом анекдоте, муж пораньше вернулся…
– И…? – спросила Олеся, чувствуя, что эта ситуация вряд ли хорошо закончилась.
– Убил обоих, – безразлично ответил Михаил. – Зарезал.
– И что теперь? – растерянно уточнила она. – Посадили?
– Найти не могут, – он пожал плечами. – Скрылся сразу.
Олеся вжалась в кресло. Ей было не по себе.
Отличная история для первого свидания, да?
Хотя чего уж тут. Поведай свою, не стесняйся…
Хотелось поддаться соблазну, но Олеся удержалась. Не нужно ему это знать. Потом. Сюрприз.
– Зря, – смущенно пробормотал Михаил. – Прошу прощения. Я дурной. Но только слегка. Я постараюсь вести себя хорошо и больше такое не рассказывать.
– Ну и ладно, – легко согласилась она. – За это и выпьем…
– За что? – удивленно уточнил он. – За то, что я дурной, или за отсутствие чернухи в наших дальнейших диалогах?
– За хорошо, – ответила Олеся.
Уже провожая ее до дома, Михаил рассказал, что он, в общем-то, художник.
Прямо вот так:
– Я, в общем-то, художник, в определенном смысле… Ну, если можно так выразиться.
– А почему может быть нельзя? – удивилась Олеся.
– Да мало ли, – он пожал плечами. – Дело тонкое. Все искусство по-разному видят… как и остальное, впрочем. Жене моей, например, сначала все нравилось, а потом почему-то перестало.
– А, у тебя еще и жена? – рассмеялась Олеся. – Злая мегера, наверное, с которой вы давно живете как соседи?
– Жена у меня хорошая, – усмехнулся Михаил. – Особенно она хороша тем, что бывшая. Если хочешь, я вас даже познакомлю. Но только в ближайшие несколько дней, потом она вынуждена будет уехать.
– Куда, если не секрет? – почему-то спросила Олеся.
– Думаю, в преисподнюю, где ей самое место.
– Добрый ты человек, – заметила она.
– Да, бывают у меня приступы доброты, – слегка печально согласился Михаил. – Но, к счастью, нечасто. В другое время я отрезвляюще отвратителен… Нет, на самом деле, жена нормальная. Наивная немножко. И красивая очень… У меня, как видишь, вообще отличный вкус на женщин.
– Не сомневаюсь, – хмыкнула Олеся. – Ты, главное, не подавись.
– Ни в коем случае, – заверил он.
Они остановились возле подъезда.
Олеся вздохнула.
– Ну, что ж… Мне пора.
– Спасибо за вечер, – улыбнулся Михаил. – На чай не напрашиваюсь, но надеюсь, что мы скоро увидимся.
– Обязательно, – тихо согласилась она. – У меня и чая-то нет. Так себе я хозяйка, конечно… Но в следующий раз, пожалуй, куплю.
– Я приду со своим, – пообещал он.
Они постояли немного молча, наблюдая друг за другом.
– Ладно, – решительно проговорила Олеся, – правда, пойду. Мне еще дневники вести…
– Дневники? – удивился Михаил.
– Ну да, разумеется, – кивнула она. – А у тебя что, нет дневника? Я вот сейчас приду, сяду у окошка, возьму ручку розовую и буду писать: сегодня я ходила на свидание с приятным мужчиной… А ты что?
– А я, похоже, приятный мужчина! – рассмеялся он. – Да нет, я понимаю. Это интересно иногда. Я тоже веду… периодически. Но чтобы сразу несколько…
– Ерунда, – Олеся поморщилась. – Это психолог посоветовал. В одном фиксируешь эмоции, в другом – сны. Пока не знаю, чем мне это поможет, но стараюсь. Пару дней уже пропустила.
– У тебя еще и психолог есть, – Михаил поднял брови. – Так и запишем: женщина с претензией на психическую адекватность… Неплохо, неплохо…
– Не обольщайся, – усмехнулась она. – Претензии у меня обычно другого плана. Несколько раз сходила по необходимости. Теперь вот только записи и бесконечный поток рутины, который не оставляет времени на психическую неадекватность.
– Вот как! – хмыкнул он. – Ты знаешь, это все… интригует.
– Неожиданная реакция, – рассеянно отозвалась Олеся. – Интриговать мне еще не приходилось…
– …а он говорит: ты просто не замечала, хотя, скорее всего, ты привыкла очаровывать, заинтересовывать и влюблять… – восторженно рассказывала Олеся вечером, накручивая на ручку бокала ниточку чайного пакетика.
Вера, улыбаясь, слушала историю о свидании, кажется, дольше, чем длилось само свидание. Впрочем, ей не привыкать. Олесина личная жизнь – кино остросюжетное, иногда драматическое, зато герои все, как на подбор… Вот и этот Михаил – симпатичный, остроумный, образованный, загадочный, голос у него такой приятный, смотрит-то он так выразительно…
– Это неплохо, – сказала Вера. – Только не торопись к себе его звать или ехать к нему.
– Ну, он же не маньяк какой-нибудь… – не очень уверенно возразила Олеся.
– Наверное, – Вера пожала плечами. – Но лучше приглядись. Вроде, и шутки шутит, и до дома проводил, и про бывшую… почти никаких гадостей не сказал. По краю прошел. На «хорошо» с недочетом выступил.
– Как бы он мне потом «неудовлетворительно» не влепил, – пробормотала Олеся.
Вера сочувственно посмотрела на нее.
– Ты правда до сих пор так переживаешь?
Олеся изменилась в лице.
– Я чуть человека не грохнула, Вер. О таком обычно долго переживают…
– Да это понятно, – чуть смущенно отозвалась Вера. – Я уж точно не могу указывать, чего и сколько тебе чувствовать. Но может быть… не стоит себя так винить. Это происходит у многих людей. Не должно, но… происходит. Это жизнь.
– Да уж, – вздохнула Олеся. – Просто я теперь думаю, мы с этим Михаилом как будто так друг другу подходим, на одной волне. Если вдруг что получится, мне же придется ему рассказать. Не хотелось бы, знаешь, чтобы он от меня сбежал. А это очень вероятный исход.
– А ты ему пообещай, что ты так больше не будешь! – рассмеялась Вера.
– А я не буду? – расхохоталась Олеся в ответ.
– Уверена, вообще, что он разведен? – поинтересовалась Вера, когда Олеся уже собиралась домой. – А то история широко известная…
– Не знаю. И как узнать, тоже не знаю. Время покажет…
– Я буду за ним следить, – решила Вера.
– Я оплачу твои услуги, – кивнула Олеся. – И все расходы. Дом неподалеку, хороший бинокль…
– Я потом на вашей свадьбе про это тоже расскажу! – рассмеялась подруга.
Около полуночи пришло сообщение от Михаила.
«Спокойной ночи?»
Олеся улыбнулась.
«Да, пожалуй. А почему спрашиваешь? Сомневаешься, что у меня ночь или что она будет спокойной?»
«Скорее, первое. Во второе хочется верить. Ночь – не время суток, а состояние души…»
Олеся прикрыла глаза, сползла на подушку.
Уголки губ отказывались возвращаться в привычное недовольное положение, оставались блаженно приподнятыми.
Состояние души…
Душа была взволнована, любопытна и готова влюбляться.
Уже засыпая, Олеся отметила, как тревожно стучит сердце.
Удивительный день. Слишком много эмоций…

Опять это началось.
Никогда такого не было, и вот…
За эту ночь я больше устала, чем отдохнула.
Ничего принципиально нового, я это видела много раз, только теперь тревоги больше, тревога огромна, уже непонятно, пытается она притвориться паникой – или сменяется ею.
Поезд вот-вот тронется, а у меня толком не собран чемодан. Отправление в двадцать один сорок, за окном сумерки… или рассвет… Часы в комнате показывают семь. Наверное, вечера? Хватаю телефон – пять утра. Бегу в другую комнату за электронными часами – двадцать пятьдесят.
Не понимаю, неважно, чувствую: меня забыли вовремя предупредить, что пора выезжать, и поезд вот-вот укатит, а я не могу ни собрать чемодан, в который ничего не лезет, ни вызвать такси.
Я знаю, что не успею, но хочу верить в чудо, хватаю вещи, бегу ловить попутку… Автобусы не ходят… Добираюсь до вокзала. Остается пара минут. Не могу найти документы. Забыла?
Снова не понимаю, снова неважно: не вижу выхода на платформу. Сотни каких-то тоннелей и лестниц, секунды глумятся, бегут от меня прочь, ускоряясь, а я несусь по очередному длинному коридору, которому нет конца, и плачу от отчаяния…
Наконец – вот он, состав. Заскакиваю в последний момент, поезд трогается…
Куда я еду?
Отчаяние не исчезает, только растет: куда? Где мне нужно выйти? Какая-то неприметная короткая станция, лишь бы не пропустить.
…и где мое место, в конце концов?
Беспокойно еду, потом выбегаю из вагона.
Что это?
Я ошиблась. Вышла не там. Где я?
Поезд уехал. Где я?
Сейчас утро или вечер?
Где я?
И, главное, где я должна быть?
Бреду по улице с чемоданом.
Я знаю, что дальше. Это тоже уже видела.
Нескончаемая прогулка по незнакомому городу в кромешной темноте.
Господи, я так хочу домой…
Что это все значит? Наверное, прежде, чем садиться в любой вагон, следует подумать…
Я обещаю подумать.
Я не знаю, сдержу ли я это обещание.

2.

– А в подвале у меня будет мастерская, – довольно сообщил он, как только они переехали.
– А чего не на чердаке? – рассмеялась она. – Зачем подвал, там же окон нет… Темно.
– Я все сделаю, – уверенно отозвался он. – Так обставлю, что жить там можно будет.
– Да уж, – вздохнула она, – представляю лица знакомых, которые услышат, что у моего мужа кабинет в подвале…
Она знала, что спорить бесполезно. Идеи захватывали его, не оставляя ни единого шанса отступиться, пока дело не будет доведено до логического завершения. Так что ей приходилось кивать и мириться со всем. Вложиться в дело друга? Да, дорогой, непременно. Переехать за город? Да, милый, разумеется. Сделать мастерскую в подвале? Да, конечно, я не против…
Уже потом они частенько ругались из-за этой мастерской: у него была дурная привычка включить воду и, забыв о ней, подняться наверх.
Она возмущалась:
– Я тысячу раз говорила следить за водой! Ты вечно там оставишь что-нибудь, она через край льется!
Он искренне удивлялся ее возмущению:
– Да какая разница? Ну, перельется, и что? Кротов затопим?
Она в очередной раз закатывала глаза. Дежурный аргумент, меняются только животные – затопим кротов, крыс, червей, змей… Ей, впрочем, тоже нечего было больше сказать, все уже звучало: сыро в подвале – сыро в доме, от этого ничего хорошего не бывает.
Да черт с ним, в самом деле. Главное – все остальное в порядке.
Он в мастерской занимается своими делами, восстанавливает душевное равновесие. Она в это время читает в гостиной или отдыхает в беседке. Успевают друг по другу соскучиться и встречаются с большой радостью.
Это продолжается несколько лет.
Все бы хорошо, если бы он не был иногда таким… жутким.
Поднимается в гостиную – злой, глаза страшные. С кем ты говорила? Ни с кем, здесь никого нет. Врешь? Под кровать запихала его или в шкаф, а? Да ты чего, можешь хоть всю мебель перевернуть…
И он переворачивал. Ругался, швырял вещи. Потом успокаивался, просил прощения. Стабильно – раз в пару месяцев. Если выпьет – совсем плохо: то прижимает к стене, грозится убить, если что, то плачет, клянется в любви, просит не оставлять…
Она любила его. Правда.
Раньше.
Потом терпела.
Потом боялась.
Результат один: продолжала жить с ним и делать, что нужно.
С каждым днем она все сильнее замирала, когда слышала его шаги на лестнице. В каком настроении он в этот раз выйдет из мастерской?
Если все прошло удачно, то влюбленный, сияющий, счастливый.
Милая, мне так хорошо, какая же ты красавица, поедем завтра в наше место, я подарю тебе, что захочешь!
Если нет – злой, угрюмый, ревнивый.
Опять это дерьмо, и все из-за тебя, неблагодарная, неверная, черствая дрянь!
Состояние легко угадывалось по звуку шагов.
Первое случалось все реже.
Однажды, успокаивая его после очередного приступа, она решилась сказать:
– Так нельзя. Твое искусство тебя с ума сводит.
Его голова, лежащая на ее коленях, медленно повернулась на голос, но веки не спешили подниматься, только странная злая усмешка тронула губы.
– Нет. Я сразу был сумасшедший. Я же говорил…
И глаза открылись, чтобы поймать ее встревоженный взгляд, чтобы напугать своим – диким и холодным.
С этого дня она все чаще думает о том, что пора уходить.
Однажды утром просыпается в гостиной на диване. Точно: муж всю ночь проторчал в мастерской, сидела, занималась своими делами… Как-то так здесь и отключилась.
Теперь, прислушиваясь к звукам дома, понимает: она одна. Он ушел куда-то.
В подвале льется вода.
Приходится вставать, бежать вниз, выключать.
Обратно она не спешит. Осознает вдруг, что почти никогда здесь не бывает. Мастерская – его пространство. Ходить туда не запрещено, но он, как правило, не одобряет этого.
Белые холодные руки робко касаются спинки стула.
Здесь происходит доброе сияющее волшебство – или черная злая ворожба.
Запах клея и краски, болезненный электрический свет. Все стены – как огромный коллаж: части репродукций, вырезки из журналов, фрагменты каких-то сделанных вручную записей. Неровные стопки листов, коробки, банки на столе рассеянно отодвинуты влево. Хаос, имитирующий порядок.
Эта комната пугает и завораживает.
То ли бежать, то ли остаться навсегда…
Повинуясь какому-то странному порыву, пальцы цепляют ручку выдвижного ящика, тянут на себя. Что это? Дневник? Специально его тут оставил? Или не ожидал, что жена посмеет спуститься?

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71032453?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.