О любви, наркотиках и терроризме
О любви, наркотиках и терроризме
Ник Вассилевский
Работа на ядерно-опасном объекте – это надёжно, стабильно и безопасно. Каждый шаг регламентирован и прописан в инструкциях. Но что если происходит что-то из ряда вон выходящее? Например, твою любимую и коллег захватывают террористы, готовые взорвать ядерное хранилище, лишь бы помочь своим собратьям? Однако не всё так просто. И Николаю предстоит разобраться в этой запутанной истории, спасти свою девушку и не допустить ядерную катастрофу с помощью самопального "обезболивающего".
Ник Вассилевский
О любви, наркотиках и терроризме
«Грустный герой»
… к полудню воздух прогреется до двадцати трех градусов. Дожди сегодня не ожидаются. Сейчас в нашем городе плюс десять, бодро протараторил женский голос в больших серых наушниках.
«Сейчас максимум плюс пять. И это в середине мая! Охренеть!», подумал Николай и, поёжившись, поднял воротник пальто. Диктор явно ошибался, что, впрочем, для гидрометцентра и весенней погоды в этих краях было обыденностью.
Серое низкое небо давило своей депрессивной бесконечностью. Пронизывающий ветер задувал между пуговицами длинного лёгкого пальто и, проникая сквозь тонкую белую рубашку, гулял по коже, заставляя Николая скрестить руки на груди и вжать поглубже подбородок в воротник.
Николай был крепкого телосложения, среднего роста с лысой головой и густой чёрной бородой на болезненно сером, словно у заядлого курильщика, лице. При этом черты его лица были плавными и мягкими, источающими доброту, даже когда он не улыбался и смотрел своими ярко-голубыми, как у щенка бассета, глазами на окружающий мир безразлично. Чёрное пальто, тонкие вязаные перчатки и начищенные чёрные берцы завершали его образ.
Помимо угрюмого бородача на автобусной остановке «Москва» стояли ещё трое. Двое коренастых мужчин одинаковой комплекции в сине-серой, как их лица, потёртой форменной одежде и пожилая женщина в плотной зеленоватой куртке.
Характерное для столь раннего времени малолюдье. Немногие желали вставать на работу в пять-половину шестого утра, ехать на первом автобусе и появляться на работе в семь, когда рабочий день начинается с восьми. К тому же по раннему маршруту ходили старые раздолбанные автобусы с протёртыми сидениями, проржавевшими до дыр полами и вонью от выхлопной системы в салоне. Человек в своём уме попросту не поедет на подобном транспорте без крайней необходимости.
Николай стоял среди этой компании, мучаясь от тяжелой похмельной бессонницы и легкого голода, в ожидании, когда трясущийся автобус отвезет его на работу. Там в кабинете Николая ждал невкусный растворимый кофе, основательно засохшее песочное печенье в тёмном шоколаде и вчерашний кекс, который достался Николаю от одной из сотрудниц. Кекс был прекрасен: домашний, ароматный, полный орешков и изюма, покрытый толстой корочкой из белоснежной глазури и посыпанный разноцветной кокосовой стружкой.
От мыслей о кексе рот наполнился слюной, и Николой шумно ее сглотнул. Раз уж похмелье подняло его ни свет ни заря, а дома еды не было, он счёл прекрасной идеей приехать на работу пораньше и съесть его в тишине. Ещё неплохо бы все же зайти после работы в магазин и купить продуктов домой, а то единственными обитателями холодильника были несколько бутылок пива и начатый Red Label.
Николай жил один и большую часть времени проводил на работе, поэтому он не утруждал себя ни уборкой, ни готовкой, ни даже покупкой продуктов. Еженедельные «набеги» уборщицы Сары пухлой невысокой узбечки лет пятидесяти с вечно улыбающимися узкими глазами на круглом лице – помогали остановить распространение хаоса и энтропии в его квартире.
Но, на самом деле, квартира ему опостылела. Он старался возвращаться туда только ради некрепкого короткого сна, душного самокопания и расслабления в любимом дизайнерском кресле. Высокое, серое и мягкое – оно как будто поглощало Николая, унося его в царство уюта и безмятежности. Под ламповое потрескивание винилового проигрывателя он терялся во времени и мыслях, потягивая виски со льдом. Но недавно Николай, неуклюже резко плюхнувшись, сломал кресло. «Нужно не забыть взять детали с работы», – подумал он.
Его мысли прервал старый грязно-желтый автобус, появившийся из-за поворота! Громко порыкивая и выпуская из прогнившей выхлопной трубы клубы копоти, автобус приблизился к остановке и с пронзительным скрипом открыл расшатанные двери.
Николай зашел в заднюю дверь, где была большая площадка, свободная от сидений, встал у окна и облокотился на облезлый поручень. В автобусе воняло, как будто кто-то протянул шланг из выхлопной трубы прямо в салон в надежде надышаться угарным газом и распрощаться с жизнью.
Он огляделся вокруг: протертые до дыр сидения, стены с облупившейся краской, прогнивший пол – ничего нового. В другом конце сидел укутанный в армейское пальто кондуктор. Зацепившись взглядом за бородатого мужчину, он мотнул головой. Жест был понятен. Николай достал из кармана рабочий пропуск, позволяющий ездить на отдельных автобусных маршрутах бесплатно, и показал его кондуктору. После одобрительного кивка кондуктора пропуск был убран.
Николай давно не ездил в автобусе, но со вчерашнего вечера он остался без машины, которая встала на плановое ТО в сервис. Никто из коллег на работу в такую рань не ездил, альтернативы у него не было, поэтому он смиренно расслабился и отдался чарующим звукам музыки в наушниках, подумав: «Я спокойно доеду до работы и, возможно, даже не блевану».
Николай облокотился спиной на поручень, поправил наушники и прикрыл глаза. Двери со скрежетом захлопнулись, и автобус, ведомый неизвестными силами, кряхтя устремился вперёд.
Спустя минут двадцать пять в голову Николая постучалась мысль: «Семь треков. Уже должны подъезжать». Он открыл глаза.
«Хм… быстрее, чем раньше, кажется», подумал он, увидев за окнами знакомые серые башни.
Здание хранилища отработавшего ядерного топлива, где работал Николай, находилось в ближней к городу части периметра атомной электростанции. Оно было огорожено двухметровым забором с колючей проволокой и имело собственную проходную с охраной. Возвышавшееся над заливом здание было хорошо видно с дороги, ведущей из города на атомную станцию. Хранилище было огромным: две высотные части, словно оборонительные башни крепости, возвышались на сорок метров над водами залива. В одной из башен располагалось отделение разделки, где отработавшее топливо резали на три части для дальнейшей упаковки в контейнер. Мощное, монолитное, с полутораметровыми стенами из тяжелого бетона и свинца, хранилище было пронизано километровыми коридорами, в которых неопытный гость без сопровождения мог заплутать на час-другой. Немногочисленные окна пропускали редкие лучи солнца и волны от сотовых вышек – в метре от окон связь пропадала. Три участка, десять этажей и километры коммуникаций этой неприступной крепости обеспечивали ядерную и радиационную безопасность не только самого объекта, но и всего региона. На одном из участков, в бассейне временной выдержки, располагалось отработавшее за более чем сорок пять лет работы АЭС ядерное топливо. Со стороны залива к хранилищу был пристроен огромный, на подобии ангара, отсек, где ждали отправки на длительное хранение контейнеры, наполненные ядерным топливом. А к ближнему к городу краю здания уютно примостился трехэтажный административно-бытовой корпус, среди работников называемый «Пристройка». На втором этаже «Пристройки» в кабинете с табличкой на двери «Начальник контейнерного хранилища» Николая ждали кофе и печеньки.
Мысли о кофе и бодрящая промозглость весеннего утра не располагали к медленной прогулке. Как только автобус распахнул двери на остановке «АЭС-1», Николай в один прыжок выскочил на улицу и бодрым шагом пустился по направлению к проходной №1. Дальше на его пути не встретилось ничего примечательного, кроме, пожалуй, нового приветливого сотрудника внутренней проходной хранилища. Крепкий парень лет тридцати с чёрными волосами, бородой и сросшейся бровью, которые выдавали его восточные корни, долго всматривался в потёртый пропуск. Николай, практически каждый день проходивший этот контрольно-пропускной пункт больше семи лет подряд, от подобного отвык.
Да похож, похож, Николай показательно закрыл ладонью бороду, тем самым сымитировав гладко выбритое лицо с пропуска.
Вам не мешало бы перефотографироваться, и на этот раз с бородой, протараторил парень и бодро с улыбкой протянул пропуск.
Что-то в этом молодом человеке смутило Николая. Хоть он видел парня впервые, но первый день на проходной хранилища никогда не бывает первым на проходных опасных ядерных объектов. Сюда не ставят новичков, а отправляют только матёрых охранников. От нарочитой приветливости, нехарактерной для всех без исключения работников государственной охраны, веяло неестественностью. Николай на секунду провалился в свои мысли о новичке, но быстро пришел в себя и бодро ответил:
Вот сегодня обязательно найду время и сделаю новый пропуск. Честное пионерское!
«Да хуй там, подумал он про себя, поднося пропуск к магнитному считывателю на «вертушке». Когда пойду домой, тебя уже сменят, а в следующий раз я опять отшучусь».
Николаю очень не хотелось тратить свободное время на оформление нового пропуска. Вся эта бюрократия: множество специальных форм заявлений, ходьба по кабинетам, работающим по крайне неудобному графику и общение с неприветливыми сотрудниками в окошках – не вызывали у него ни единого всплеска желания заниматься столь скучным делом.
Он прошел турникет, и его резко обдало канализационной вонью.
Кстати, мужики, когда у вас уже сток прочистят? Воняет же. Я-то зашёл и вышел, а вам тут целый день потолок коптить. Озадачьтесь уже наконец, бросил он на выходе из небольшого здания.
Николай пересёк пустынный внутренний двор с его дорожками и скамейками, зашел в пристройку и вбежал по лестнице на второй этаж, где по правой стене коридора располагались кабинеты начальников, а слева в конце коридора виднелся проход в женский санпропускник. Николай заскочил в свой кабинет, включил свет и выдохнул.
Уфф… работушка. Ну привет, вполголоса произнёс он, снял пальто и повесил его на крючок в кладовке.
Клацнуть кнопочкой чайника, достать из тумбочки кекс, печенье и кофе «Черная карта». Три ложки сублимированной гадости, сахар, кипяток. Николай закончил маленький ритуал, и аромат дрянного растворимого кофе наполнил небольшой кабинет. Усевшись в высокое чёрное кресло, мужчина включил компьютер, сладко потянулся и откинулся на спинку в ожидании завершения загрузки системы. День обещал быть спокойным.
«Злодеи»
– Папочка, ты всё-таки приехал, светловолосая, с волнистыми волосами, девочка лет десяти в розовом платье резко вскочила из-за праздничного стола. Она подбежала к отцу и прыгнула ему на шею.
– Как же я мог не приехать к своему ангелу, произнёс мужчина, улыбаясь, и прижал её к себе правой рукой.
– А мама сказала, что ты снова где-то в Африке по своим важным делам, девочка показательно нахмурилась и сделала губы уточкой.
– Не слушай маму, милая! Ни одна работа в мире не заставит меня пропустить твой день рождения. Вот, держи подарок, он свободной рукой достал из-за спины небольшую коробку, обтянутую розовой бумагой с большим серебристым бантом.
Девочка схватила подарок, подняла его высоко над головой и отбежала от отца к столу, где сидели многочисленные гости. Дети и взрослые с интересом смотрели на именинницу с коробкой.
– Настя, покажи, что тебе подарил папа, – попросил один из гостей, – покажи!
Теперь к его просьбе присоединились все гости. Они громко скандировали: «Открывай! Открывай!»
Девочка, явно испытывавшая удовольствие от внимания гостей, повернулась к отцу.
– Папочка, можно я открою подарок?
– Конечно, ангел мой, открывай!
– Ура!!!
Она быстро принялась разрывать яркую упаковку. Когда обёртка лежала на полу, девочка в восторге воскликнула: «Новый Iphone! Последний! Ни у кого в классе такого нет. Спасибо папочка», – она радостно потрясла коробкой с новым телефоном, подбежала к отцу и крепко обняла его.
– Ты не считаешь, что это перебор, Давид? – послышалось сзади.
Мужчина обернулся. В дверях комнаты стояла его бывшая жена.
– Ты её балуешь, Давид. Это очень дорогой подарок.
– Мама, я буду беречь его, – обратилась к матери девочка и лучезарно улыбнулась.
– Мы купим тебе классный чехол и защитный экран, – сказал Давид, которого дочка всё еще не отпускала из своих объятий. Он посмотрел на мать девочки. – Всё будет хорошо.
– Зайди на кухню, Давид, – сказала женщина и мягким движением поманила мужчину на кухню.
– Зайка, – обратился Давид к девочке, – нам с мамой нужно поговорить.
Он улыбнулся и осторожно высвободился из объятий. Пройдя за бывшей супругой на кухню, он закрыл за собой дверь.
– Давид, ты появляешься ниоткуда, даришь дочери дорогие подарки и пропадаешь на несколько месяцев. Так не может продолжаться. У Насти новый папа, а она его не принимает, повторяя, что ей нужен её папа, что её папа вернётся.
– Это всё еще моя дочь и мой дом, – прервал её Давид, – я вернулся и больше не собираюсь уезжать. Я очень устал. Моя комната всё еще не занята? Мне нужно поспать.
– Комната всё еще твоя. Сейчас мы с гостями поедем в торговый центр, там забронирован игровой зал для детей. Сегодня можешь переночевать тут, но завтра, пожалуйста, найди себе жильё, – она нервно заломила кисти рук.
– Хорошо, – сказал Давид и вышел из кухни.
Он поднялся на второй этаж, зашел в комнату и без сил рухнул на кровать. Три пересадки и почти двое суток в дороге дали о себе знать. Давид подложил подушку под голову и провалился в сон.
Резкий крик над ухом жёстко выдрал его из сна, как ломик выдирает ржавые гвозди из досок. Склонившись над ним, вся в слезах, стояла бывшая. Её руки вцепились в рубашку на его груди.
– Настя пропала, – всхлипывая прокричала она, – если это твоих рук дело, я тебя убью, слы…
Кабину КамАЗа сильно тряхнуло от выбоины в дороге, и Давид проснулся. Сон о дочери мгновенно развеялся. Он недовольно посмотрел в окно и узнал местность, по которой они ехали.
Чёрт! – выругался он. – Это стратегически важная дорога. Дорога для эвакуации людей при аварии единственная магистраль для доступа скорой помощи и пожарных к АЭС, а они делают этот уёбищный «ямочный» ремонт! Неееет! Эта страна не будет жить нормально никогда! Слышишь меня, Артур? Никогда! Поэтому получаем деньги и сваливаем отсюда к чертовой матери на Карибы. Море, солнце, еда и отсутствие полиции! Ты открывал ссылку с островом, которую я тебе прислал? спросил мужчина лет сорока в сине-серой утеплённой спецовке. Его лицо с большим приплюснутым носом, карими глазами, чёрными густыми волосами и пышными усами было напряжено.
– Тебе понравился остров, Артур? Я куплю его. После дела я его обязательно куплю. Построю дом. Перееду туда жить с дочкой. Она будет довольна такой красотой и простит меня. Артур, как считаешь? Простит?
Да, Давид. Уверен, что дочка будет счастлива жить в доме мечты и забудет события последнего месяца, как страшный сон.
Водитель включил правый поворотник и остановился на обочине.
– Давай поменяемся, мы почти приехали.
Мужчины синхронно открыли двери машины и вышли из кабины. Обойдя машину, Давид забрался на водительское место, а Артур уселся рядом.
– Послушай меня, Давид, я всё понимаю, но не отвлекайся от дороги. Последний километр мы должны проехать без проблем. Если мы ещё раз попадём в яму, песок может осыпаться и груз будет видно на камерах наблюдения. И не будет ни дочери, ни острова, ни мечты, сказал голубоглазый мужчина средних лет с гладко выбритым лицом, подобием ирокеза на голове, одетый точь-в-точь, как собеседник. Он задрал рукав на правой руке, обнажив запястье, на котором болтался браслет из небольших круглых чёрных бусин и одной белой покрупнее. Перебрав их по кругу, он глубоко вздохнул и улыбнулся.
Давид боковым зрением посмотрел на соседа. Хоть лицо Артура и расплылось в улыбке, было понятно, что про остров и мечты он не шутит.
«Да уж. Он не шутит», подумал Давид, убедился, что машин нет, и включив левый поворотник, вырулил на дорогу.
Справа, сквозь небольшой просвет в тяжелом сером небе, выглянуло солнце, ослепив пассажиров кабины. Вдалеке, освещаемые лучами, показались очертания сначала хранилища, а потом и блоков АЭС.
Почти приехали. Осталось самое сложное, Давид смахнул проступивший пот со лба, к какой проходной нам ехать, Артур?
К четвёртой. Пропуск оформлен на четвёртую.
Машина прошла ещё три поворота и снизила ход для финального манёвра к проходной №4. «Змейку» из бетонных блоков Давид преодолел виртуозно. Очереди не было. Заскрипев тормозами, машина остановилась перед отодвигающейся створкой высокого серого металлического забора с кудрями колючей проволоки по верху. За забором находилась досмотровая площадка для грузовых автомобилей.
Артур, бери документы, вылезай и иди на проходную. Я загоню машину и подтянусь. Скрести пальцы, друг, нас ждут великие свершения. Давид прикоснулся к чёткам, висящим на зеркале заднего вида.
Артур бодро дёрнул за ручку двери и спрыгнул на бортик. Дверь за ним закрылась.
КамАЗ, дёрнувшись, неспешно въехал на территорию досмотровой зоны. Машина остановилась, Давид заглушил двигатель в точности, как велела ему жирная красная надпись на стенде. Створка ворот со скрипом начала закрываться.
Артур проводил скрывающийся за забором КамАЗ, в кузове которого возвышалась куча песка. Несмотря на неказистый вид мужчины, одетого в рабочую куртку и как будто ватные штаны, в нем читалась стать и военная выправка. Он, в отличие от большинства среднестатистических работников станции, понуро не опускал голову, упирая глаза в пол и не сутулился под тяжестью нависающих над ним проблем. Дождавшись, когда груз песка скроется за массивными воротами, он дошел до одноэтажного здания проходной №4 и открыл тяжёлую дверь. Пройдя мимо входа в досмотровую зону, он приблизился к бронированной металлической кабине проходной, положил документы в выдвинутую металлическую ячейку, торчащую из серой кабины, и посмотрел в окошко.
Я сопровождаю груз песка и смесей для ремонтных работ в хранилище отработавшего ядерного топлива, обратился он к часовому в будке и повернулся к окну, из которого была видна досмотровая зона.
Тощий солдатик, привстав на подножку КамАЗа, обратился к Давиду.
Мне необходимо осмотреть кабину и кузов. Везёте что-нибудь запрещённое? Флэшки, сотовые телефоны, устройства записи? вяло отчеканил выученную фразу молодой парень в военной форме с потухшими впалыми глазами, залезая в кабину с пассажирской стороны.
«Почти пятьдесят единиц огнестрельного оружия, включая пулемёт Калашникова и СВД, двадцать пять кг С4, бронежилеты, рации, тепловизоры, приборы ночного видения, глушители на почти всё оружие и много ещё чего», подумал Давид, но из его уст прозвучало совсем иное:
Нет. Смесь для бетона и полтора куба песка. Больше ничего интересного.
Пройдите, пожалуйста, в здание проходной для проверки документов, сказал солдат, открывая бардачок.
Давид плавно открыл дверь и выпрыгнул из кабины. Не закрыв за собой дверь, он неспеша подошел к проходной. Зайдя внутрь, он подошел к Артуру, и тот кивком указал на место, где мгновение назад виднелся ящик для документов.
С металлическим скрежетом ящик открылся и сквозь хрип динамиков послышалось мужское:
Игорь Александрович, заберите свои документы.
Артур подошел к выдвинутому ящику и достал документы. С пронзительным щелчком сработал электромагнит, блокирующий «вертушку» в полтора человеческих роста.
Проходите, произнёс мужской голос. Следующий.
Давид подошел к кабинке и опустил документы в ящик.
Минуту спустя ящик снова выдвинулся. Голос предложил Давиду забрать документы и вернуться к машине.
Когда Давид вышел во внутренний досмотровый двор, солдат, осмотрев содержимое кабины, бодро взбирался на площадку для досмотра кузова. Вооружившись длинным шестом с острым концом, он осмотрел целостность мешков со смесью, потыкал отделённую от мешков деревянной перегородкой кучу песка, повернулся к Давиду и с мольбой в глазах произнёс:
Всё нормально. Садитесь и проезжайте.
Под лязгающий звук цепей привода ворот машина снова завелась, фиксирующий машину сзади и спереди барьер опустился, и Давид, выехав из досмотровой зоны, остановился возле Артура:
Когда вы успели завербовать этого сопляка? спросил Давид, у Артура. Я искренне напрягся, когда он начал тыкать в песок своей палкой. Думал, что всё, приплыли. Но ты меня в очередной раз не разочаровал, друг. Надеюсь и на внутренней проходной будет также?
Будет, пробубнил Артур, но потом встрепенулся. Блядь, Давид! Мы же так давно работаем вместе. Ты мой друг, мой шеф и ты не тупой, но скажи мне, как ты идёшь с таким настроением на дело? Как ты можешь хотя бы чуточку думать о том, что нас поймают на первой же проходной перед въездом на объект? Ну хуйня же какая-то! он повысил тон и продолжил, все куплены, все, кто мог встать на первую, четвёртую проходную или досмотровую хранилища в течении этой недели. Все. Нам платят огромные деньги, чтобы случайностей не было, Давид, и их не будет. Никаких, блядь, случайностей, голос Артура понизился, в нём появилась усмешка, с этим парнем, кстати, было тяжелее всего. Принципиальный очень. И маму любит. Вот, собственно, пока его мама у нас в гараже лежит, он будет тыкать в ящики и вместо «калашей» находить там песок. Так будет всегда. Если не деньги, то страх открывает все ворота. Вот лично я выбираю деньги. У тебя память хорошая. Напомни убрать после дела мать этого сопляка и его самого. Ибо нехуй.
Хорошо! пробурчал Давид, явно недовольный, что с ним общались сейчас как с каким-то школьником.
«Хотя, не задавай тупых вопросов, не получишь ещё более тупых ответов», подумал он, переключился на первую скорость и направил грузовик в сторону проходной хранилища. Машина ехала мимо унылых, безжизненных громадин первого и второго энергоблоков атомного гиганта. Со времени остановки реакторов свет в немногочисленных окнах погас, серые облезлые купола сливались с майским небом, снова потерявшим солнце в тяжелых тучах.
Проходную хранилища они преодолели еще легче. Давид припарковал машину у ворот и пошёл за разрешением обратно на проходную. Артур направился в хранилище к команде, которая устраняла недочеты ремонта после предыдущего подрядчика, который пару недель назад пропал.
«День будет хорошим!» подумал Давид и улыбнулся.
«Любовь, наркотики …»
Дело близилось к обеду. Сквозь серые тучи пробились робкие лучи весеннего солнца. Позади осталось три никчёмных совещания, впереди маячило ещё одно, на которое Николаю идти не хотелось. Работы было много, но какой-то вялотекущей, даже, скорее, рутинной.
Николай уставился в экран и открыл «Сменное задание на 15.05.2023». Затем долго смотрел в одну точку. Его веки стали смыкаться, а голова предательски потяжелела. Он практически отключился. Дремоту и мерный гул кондиционера нарушил звонкий голос, прозвучавший откуда-то из-за спины:
Николай Дмитриевич, здравствуйте! Нужно подписать ведомости отгрузки. Вы свободны?
Сопровождаемая звонким звуком собственной речи в кабинет начальника отделения хранения, приятная как лёгкий морской бриз после тропической духоты, впорхнула очаровательная блондинка. На вид ей было не больше двадцати пяти, и по свежему, сияющему в свете майского солнца лицу было понятно, что она работает тут недавно.
Лучистые светло-серые глаза источали нехарактерную для этого места жизнь. Прямые светлые волосы спадали ниже плеч. Никаких сложных конструкций, пучков или хвостов на голове – она всегда давала «подышать» своим волосам, когда выходила из «грязной» зоны, где всё это великолепие было спрятано под белым несуразным чепчиком. Стройная, миниатюрная, воздушная, в лёгком голубом платье чуть выше колен, которое подчёркивало тонкую талию. Голубые туфли на шпильках придавали дополнительной стройности и акцентировали внимание на подтянутых икрах и тонкой лодыжке. На правом плече висела крохотная сумочка, а в левой руке девушка держала весьма объёмный «Журнал учёта отгрузочных ведомостей».
Ворвавшись в кабинет, она на секунду застыла на пороге, как будто прислушиваясь к окружающим звукам, затем решительно потянула металлическую дверь на себя и закрыла её изнутри на замок. Подошла к столу и повернула сидящего в кресле Николая лицом к себе.
Привет! поправив юбку, девушка уселась к нему на колени, – я к тебе! Владимир Николаевич не отпустит ремонтников ещё минимум полчаса, Карпов опять накосячил с подрядчиками. Тебя, как представителя службы эксплуатации, он не вызовет, а все остальные разбираются с новыми заливателями пола.
Она приобняла его, наклонилась к его голове и шепотом, слегка касаясь уха Николая губами, произнесла:
У тебя есть полчаса свободного времени, поэтому я здесь, и я тебя хочу.
После этих слов она решительно встала, подошла к кладовке, где висело пальто, взяла с полки небольшую потрепанную серую подушку в виде плюшевой собаки и бросила к ногам сидящего в кресле Николая. Медленно опустилась на подушку коленками, скользнула руками по штанине Николая от середины бедра к ремню и начала расстёгивать ширинку брюк.
Николай мягко накрыл ладонью руки Светы, пресекая её манипуляции с ширинкой, и полушёпотом сказал:
Стоп, стоп, стоп, милая. Тебя могли видеть заходящую в мой кабинет. Ещё не хватало коллегам узреть твою голову между моих ног.
Нет. Никто меня не видел. Я же солнышко. Все меня любят и непременно, повторяю, Коль, непременно со мной здороваются, когда слышат. Я сказала про ведомости громко на весь коридор. Если кто-то в крыле и был, он бы крикнул: «Привет, Светик».
– Наверное, логично, но, если упрутся в закрытую дверь, будут ломиться.
– Милый, обед же. Кто будет к тебе ломиться в обед, она подняла голову, высвободила свою руку и, нежно запустив пальцы в бороду, потянула к себе. Совсем перестал за бородой следить, она жёсткая, как копна сена.
Света смотрела на Николая огромными серыми глазами. Завороженный её красотой Николай не заметил, как руки девушки уже расстегнули ремень. Он привстал с кресла, позволив девушке приспустить брюки.
– И то верно! Ну а как я тебя выпущу из-за закрытой двери-то, Светик мой? Вдруг кто стоять будет?
Она резко встала с колен, оставив Николая стоять с полуспущенными штанами.
Оставь свою паранойю! Ты свободный мужик, но почему-то всё время чего-то боишься и не уверен в себе. Ну застукают, и что?
Облокотившись на стол, Света недовольно посмотрела на него:
Я всё утро мечтаю о сексе с тобой. Безумно хочу, чтобы ты жестко трахнул меня, держа за волосы. Буквально не могу перестать об этом думать. А ты параноишься о том, что кто-то застанет тебя в обеденный перерыв в закрытом на замок кабинете, и портишь все мои мечты! – она посмотрела на него, и недовольство на лице сменилось на улыбку. – Неважно, милый, ты не испортишь мне настрой.
Света дотянулась до края его рубашки и притянула к себе.
Николай нежно посмотрел ей в глаза:
– Sientate.
– Что это значит?
– «Садись» по-испански. Когда-нибудь мы побываем там с тобой. Обязательно!
– Sientate? Хорошо! Я запомню! она приподняла платье, обнажив прекрасные, чуть полные бёдра, села на край стола и развела ноги.
Поймав удивлённый взгляд Николая, направленный вниз, она чуть улыбнулась:
Да, на мне нет трусиков. Я же сказала, что думала о тебе всё утро.
Он подошел к ней вплотную и поцеловал. Не отрываясь от губ Светланы, Николай ногой дотянулся до плюшевой собаки и подвинул её к себе под ноги. Опустился на одно колено, притянул девушку на самый край стола, и его голова скрылась под голубой юбкой.
Некоторое время спустя Николай завязал презерватив в узел, завернул его в исчирканную ручкой копию письма подрядчику и кинул в урну.
Так, а что будем делать с людьми снаружи? К нам всё время кто-то ломился, и я слышал голос Карпова из-за стены! Как будем выпутываться из этого?
Он застегнул ширинку, заправил белую рубашку под брюки и потуже затянул ремень.
Милый, сказала она на выдохе, ты мне как будто совсем не доверяешь. Тебе выдали этот новый рабочий планшет? Дай его мне!
Всё-то ты знаешь. Да выдали, правда я это дерьмо даже не включал. Нам сказали держать их в сейфе, но я забил. Он на полке, где была подушка.
Света подняла с пола подушку, вернула ее в кладовку и взяла планшет.
Смотри, она выждала время, пока система загрузится, я вчера пила кофе с айтишником, и Миша показал вот что!
Света произвела непонятные ему манипуляции со встроенным приложением службы безопасности. Николай ничего не понял, однако прекрасно запомнил последовательность действий.
Але-оп, провозгласила Света, и на экране появились маленькие квадратики с изображением со всех камер хранилища. Миша сказал, что служба безопасности просмотрела этот баг. А зная их «потрясающую расторопность», они найдут его и устранят не меньше, чем через месяц. Так что этот девайс на ближайшее время наш лучший друг.
Она посмотрела на Николая и улыбнулась. Найдя окошко камеры, на котором отчетливо виднелся коридор и их запертая дверь, она нажала на него. Маленький прямоугольник раскрылся на весь экран.
Всё чисто, – шепнула она заговорческим тоном. Мне было очень хорошо, милый. Вся эта «опасность» с коллегами за дверью меня несказанно возбуждает.
Света поправила платье, подошла вплотную к Николаю и нежно поцеловала в губы.
Я побежала, Коль. Сегодня нужно задержаться часа на два, чтобы доделать документы на послезавтрашний рейс. Если подождёшь, поедем вместе на такси. Я вчера сделала плов – в кои-то веки поешь нормально.
Посмотрим. Да, кстати, с каких это пор ты пьёшь кофе с айтишниками? И откуда ты знаешь их по именам?
За пловом расскажу! Света улыбнулась, игриво посмотрела на него, отдала планшет и скрылась из виду.
На телефоне Николая, лежащего рядом с клавиатурой, высветилось уведомление о сообщении. Он провел пальцем по экрану.
Сообщение от «Солнышко»:
«Люблю тебя, милый. Дождись меня пожалуйста»
Николай уставился в телефон, его палец завис над сенсором. Света впервые за чуть меньше, чем полгода их отношений, написала, что любит. А он не говорил и не писал ей об этом ни разу. Николай задумался, а что он чувствует к ней. После прошлых длительных отношений он контролировал все свои нежные чувства и привязанности, не позволяя даже мысли о них зародиться в его голове. Время шло, и постепенно он забыл, что значит испытывать к кому-то что-то нежное и яркое. Единственным, но крайне редким источником эндорфина был меф. Но за полгода знакомства со Светой что-то в нём изменилось. Она своей добротой, нежностью и заботой проложила не просто тропинку к сердцу Николая, а построила восьмиполосный автобан без ограничения скорости, и сегодня его торжественно открыли.
Он ещё раз, теперь уже тихо вслух, прочитал слова «Люблю тебя, милый».
Николай повернулся к монитору и расслаблено откинулся в кресле. Света своим «люблю» пробудила его, словно лучик солнца, попала в самую глубокую тьму души Николая и растопила ледяную корку, из-под которой в его голову хлынуло счастье, в кои-то веки не вызванное синтетическими усилителями. «Ядерный пиздец! Я и забыл, как это здорово», подумал он. Ощущение перманентной похоти к Свете внезапно трансформировалось во что-то большее.
Он снова посмотрел на экран телефона и написал: «Обязательно дождусь» и отправил сообщение. «Скажу ей о своих чувствах вечером», подумал он, и почувствовал тепло, растекающееся по телу от мысли о Свете. Нежность, забытая им, наполнила каждую клеточку, вытеснив всё. «Влюбился», подумал он, блаженно вытянул ноги и откинул голову на подголовник кресла.
Колямбула! Здорова, стервец! услышал Николай, когда веки его снова почти сомкнулись.
Он повернулся на голос. В дверях стоял Сергей давний друг и вечный спутник Николая на алкогольных и наркотических вечеринках. Конченный, на первый взгляд, наркоман, Сергей был при этом совершенно гениальным химиком, организовавшим в подсобке дозиметрической лаборатории хранилища небольшое экспериментальное производство различных запрещённых порошков и таблеток – тихую, недоступную и защищённую от посторонних глаз компактную нарколабораторию.
За два месяца, что они не виделись, Сергей похудел килограмм на пять, сбрил бороду и свой убогий беличий хвостик, который до этого «украшал» его голову. Теперь перед Николаем стоял не брутальный любитель тяжёлого рока, а копия одного из рэперов с залитой перекисью водорода головой, в длинной, на пару размеров больше, чем нужно, белой футболке, кожаной куртке, широких джинсах и больших солнцезащитных очках.
Николай пару секунд смотрел на Сергея, пытаясь понять точно ли это его лучший друг, а потом радостно выпалил:
Серёжа, ты ли это? Николай расплылся в улыбке, вскочил с кресла и по-братски обнял Сергея, похлопав его по спине. Ты в своём отпуске даже схуднул, наркоман чёртов. Где ты, что ты? Пропал! Не звонишь не пишешь, на звонки не отвечаешь. Я уж, грешным делом, подумал, что ты передознулся и сдох, но на похороны меня не звали. Рассказывай, чем ты занимался последнее время, псина сутулая?
Проветри кабинет, братан, тут пахнет сексом! Неужели Светик заходила? предположил Сергей и громко залился смехом, больше похожим на ржание коня.
У тебя нос запах деревенского сортира не воспринимает, а ты Свету учуял? засмеялся Николай и пошел открывать окно. Давай кофе попьём. Расскажешь, чем живёшь
Сергей улыбнулся:
Братан, работы много. Давай я сейчас из твоего сейфа заберу свой ноут, поработаю, а потом к тебе после четырех зайду. Посидим, кофе попьём, потреплемся.
Замётано. Схожу на смену, раздам всем пиздюлей и в четыре буду тут тебя ждать с чашечкой руссиано.
Блядь, мужик, у тебя денег жопой жевать можно, а ты все никак не купишь себе нормальную кофеварку и пьёшь эту растворимую ссанину. Не понимаю я тебя, жлобина. Ну да хуй с ним. Давай, до вечера, сказал Сергей и вышел из кабинета.
До четырех оставалось еще три часа. Николай пошевелил мышкой, экран компьютера снова загорелся. Наведя курсор на сменное задание, он принялся писать: «16.00-22.00 – замена контейнера под шахтой загрузки …»
За написанием писем, регламентов и сменных заданий на вечернюю и ночную смены пролетело ещё пару часов. Дело близилось к половине четвертого.
«Надо сходить на смену», потянувшись, Николай направился в операторскую.
Чтобы добраться до операторской, необходимо было переодеться в санпропускнике, расположенном на первом этаже. Этот своеобразный ритуал он совершал не меньше двух раз в сутки. Спустившись вниз, Николай снял туфли и перешагнул санитарный барьер. Его взору в тысячный раз предстал гардероб «чистой зоны», в котором стройными рядами стояли десятки свежевыкрашенных серых шкафчиков оперативного персонала хранилища и смежных подразделений.
В голове Николая всплыла картина, когда здесь были лишь монолитные бетонные столбы и всё впопыхах обшивалось гипсокартоном, чтобы сдать объект в срок. Он вспомнил, как был тогда обычным инженером, как по указанию начальства они расставляли шкафы, вешали полки, полотенцесушители, радиоточки, мыльницы и прочее, до чего своевременно не дошли руки рабочих. Николай работал тут с середины строительства контейнерного хранилища и знал каждый закоулок здания, каждый переход, тоннель, проходку. Знал, какие стены отлиты из тяжелого бетона со свинцовой дробью, а какие, на скорую руку, соорудили из гипсокартона.
Картинка с монолитными стенами в его голове сменилась воспоминанием, когда Света ещё в начале их отношений заходила через уличную дверь в мужской санпропускник, и они добрый час целовались в незапущенной сауне. После недавней встречи со Светланой Николай испытывал сильный эмоциональный подъем, и в его голове вился рой позитивных мыслей. Он даже подумал, не подсыпал ли ему кто-то в кофе чего-то духоподъемного.
«Если это Света так влияет на выработку эндорфина, то я хочу быть с ней всю жизнь, а с наркотой можно завязать», подумал Николай, ощущая себя счастливым.
Он подошел к своему шкафчику и открыл замок ключом с зелёной биркой и номером 153. Снял с себя всю одежду, аккуратно сложил на полочки шкафа и отправился в гардероб «грязной зоны». Пройдя босиком по холодному полу «чистого» санпропускника, Николай открыл дверь в «грязную» зону. Это была особенная дверь: со стороны «чистой» зоны ручка была, а со стороны «грязной» не было. Это было сделано для того, чтобы персонал из грязной зоны не мог пройти напрямую в чистую, а следовал исключительно через душевые и рамки стационарных пунктов дозиметрического контроля. Конечно, можно было нарушить все правила и выскользнуть, минуя средства безопасности, но так никто не делал. В «грязной» зоне был аналогичный шкаф с «белянкой» – одеждой для грязной зоны, полностью белой от куртки до подштанников, носков и ботинок.
Быстро, словно солдат срочной службы, Николай переоделся в «белянку», накинул на голову каску, защёлкнул на подбородке ремешок и взял «грязную» обувь. Пройдя в носках до санитарного барьера, он поставил ботинки за него, взял из висящей на стене панели с сотнями номерков маленький дозиметр с №176 и закрепил его на пуговице нагрудного кармана. Перешагнув барьер, он сразу поставил ногу в ботинок, а затем вторую в другой. Ритуал обеспечения нераспространения радиационного загрязнения соблюдён.
Идти до операторской было минуты три, и на протяжении всего пути Николаю встречались коллеги. Со всеми необходимо было поздороваться и обсудить последние новости о митингах в Москве, аномальной жаре на Урале и захвате крупнейшей террористической ячейки, которая готовила теракт где-то на северо-западе. Это всё было необходимой рутиной, которая, впрочем, Николаю давалась с завидной естественностью. Плюс ко всему он по пути зашел в слесарку и забрал пластину для кресла.
Николай дошел до операторской как раз в самый разгар процесса приёма-передачи смены:
Привет, бездельники. Как погодка на улице? обратился он к подчинённым, пришедшим на смену.
Солнце, но прохладно, шеф.
Проблемы на смене были, Андрей? – обратился он к мастеру сдающей смены.
– Никак нет, – весело отрапортовал Андрей, уже одной ногой переступивший порог операторской, – только возле кабинета начальника отделения мокрого хранения эти новоиспечённые ремонтники баллоны с кислородом не убрали! Скажи Денису, что это очень опасно и что он, как начальник, сам должен подобные вещи пресекать. Но Денис – это другой участок, а на нашем проблем нет.
– Хорошо. Так, а с тобой, Димон, – обратился он к мастеру пришедшей смены, – давай пулей по первой ступени пробежимся! У меня дела. И, Дима, скоро четыре, а у тебя на смене только три бойца! Это ж ядерный пиздец! Где блядский Паша? Позвони ему, и, если этот гадёныш опять опаздывает, впиши его в журнал как присутствующего. Еще проблем с начальником смены не хватало. У тебя смена на три четверти состоит из бывших военных, царит армейская дисциплина, которая вечно нарушается лишь одним оператором. Паша хоть и бывший десантник, но по природе раздолбай, которого ни армия, ни работа на ядерно-опасном объекте не научила пунктуальности. Блядь! Заебало! Пошли на обход.
Традиционный обход и запись выявленных нарушений с обратной дорогой через санпропускник заняли пятнадцать минут, поэтому, когда Николай вернулся в свой кабинет, Сергей уже сидел в его кресле с чашкой растворимого кофе и отхлёбывал мерзкую, по его же собственным словам, жижу, манерно оттопырив мизинчик.
– Если бы я мог ставить деньги на твою непунктуальность, я бы уже нихуёво разбогател, – сказал Сергей, глядя на чуть запыхавшегося Николая, – давай, блядь, проходи. Присаживайся.
Он приподнял вверх кружку кофе, как бы приглашая Николая сесть.
– У тебя есть что-нибудь от головы? Я сегодня ехал на злоебучем автобусе и, похоже, надышался угарным газом. Весь день голова только слегка ныла, но сейчас просто ядерный пиздец, – Николай зашел в кладовку, чтобы положить пластину для кресла во внутренний карман пальто.
Взгляд Сергея превратился из праздного в мечтательный. Он вскочил с кресла, запер за Николаем дверь на замок, как это сделала Света несколькими часами ранее, и произнёс.
– Другаааан, у меня есть кое-что получше. Я делаю эту хуйню уже полгода. Варю тут, в лаборатории отбора проб, по выходным, когда никого нет. В отпуске, собственно, от чего и не отвечал – обкатывал и дорабатывал её на подопечных по пожеланиям заказчика. Штука сильная. На основе «белого». Я сам не понимаю пока до конца, как эта хуйня получилась. Формула вроде простая, но, блядь, эта дрянь вступает в усиленную реакцию с гормонами типа эндорфина или адреналина, хуй знает, короче. Я ж не биолог. Она действует, как спиды, только сильнее. Энергии становится пиздец сколько, плюс как будто растёт сила. Правда, это не точно. Ну и, естественно, болевой порог повышен до максимума. Хотя если сделать себе очень больно, то вставит сильнее. Глюков не имеет, и я думаю, что даже ты со своим годом в армии под этой хуйнёй сможешь шутя вытаскивать угли из костра, не ведя глазом, и прижигать ими лица неверных. Смотри, – он подошел к столу Николая, на котором лежала небольшая потёртая кожаная сумка, нехитрыми манипуляциями отщёлкнул у неё дно, под которым скрывался потайной карман. Он извлёк маленькую пластиковую коробочку и вынул одну белую таблетку в растворимой оболочке.
В коробочке оставался ещё с десяток таблеток. Сергей протянул руку с таблеткой Николаю:
– Можно раскрыть и нюхать, а можно просто проглотить, но подействует позже. Пока лишь одна побочка – голос пропадает иногда, а в остальном штука шикарная, – весело сказал Сергей и протянул таблетку, – ну и глаза краснеют. Но это вообще не у всех, – добавил он, – а, и навязчивые мысли лезут на грани одержимости. Главное – не зацикливаться на чём-то одном, но тут я за тебя не беспокоюсь. Ты у нас – кремень!
– Сколько держит? – по привычке спросил Николай, протянув руку за таблеткой, но слегка замешкался.
– Час ровно. Минута в минуту. На вес похуй. Я правда на 200 килограммовых людях не пробовал. Ну, ты понимаешь. Где взять наркомана весом 200 кг!? – Сергей снова истошно заржал.
– Какой-то ядерный пиздец, дружище, ты меня пугаешь. Где ты взял наркомана весом 150 и что это, блядь, вообще за существо? – Николай рассмеялся вслед за своим другом.
– Не ссы. Мы же друг друга с лицея знаем. Так ты будешь? – Сергей призывно потряс перед Николаем ладонью с таблеткой.
Николай действительно доверял Сергею в вопросах наркоты больше, чем себе. Сбоев не было. Никогда. Будь то белый, МДМА, мефедрон, спиды или марки, Сергей точно знал, что нужно Николаю и в какой дозе. Николай решительно взял таблетку из рук друга и отправил её в рот.
– На, запей, – сказал Сергей, протянул кружку тёплого кофе Николаю, убрал баночку с таблетками в кармашек сумки и снова защёлкнул тайник, – Ты спорт свой окончательно забросил? На карате не ходишь, в тире не стреляешь?
Николай проглотил таблетку и запил её кофе. Он ничего не почувствовал, но не стал акцентировать на этом внимания. В вопросах принятия наркотиков доверие важно не менее, чем в отношениях, если не больше.
– Нет, братишка. Забил я на всё. Даже на страйкбол с мужиками сто лет не ездили. Но сегодня решил, что нахуй эту лень. Буду расти над собой. Так что завтра же вернусь в секцию. Надо немного привести себя в форму, – Николай снова вспомнил платье Светы, сияющее в редких солнечных лучах, пробивающихся сквозь окна кабинета, и наполнился ещё большей уверенностью в решении изменить свою жизнь. – Но завтра. Когда «нурофен» твой отпустит. Ты сам-то будешь?
– Не, – бодро произнёс Сергей, – это не эйфоретик, кайфов с него нет, так что мне его точить незачем. Лучше дома покурю перед сном.
Сергей снова сел в кресло и отхлебнул кофе из кружки. Его голос смягчился и наполнился теплотой:
– Как ты, дружище? Говорил с ребятами из слесарки. Ходят слухи, что Николай Дмитриевич стал ещё более унылым говном, чем даже пару месяцев назад. Я понимаю, развод с женой пережить сложно, но уже год прошел. Закрываться от людей, которые к тебе хорошо относятся – не самый лучший путь. Я уже сотню раз говорил, что ты не мог ни на что повлиять. Влюбилась в другого, предала, да и хер бы с ней. Ты много работал, ничего не замечал, но, чувствую, что в этой истории от тебя не зависело ничего. Хватит себя закапывать, отдохни, сгоняй в Тай, покури травы, возьми Светика с собой! Она долго тебя вывозить не сможет. На тебя больно смотреть, а терпеть твоё унылое ебало вообще невозможно!
Он встал с кресла, отставил кружку, подошёл к облокотившемуся на стол Николаю, одной рукой взял его за бороду и слегка потянул вверх на манер отца, тянущего своего провинившегося сына за ухо:
–Где мой весёлый бородач? Куда ты, унылая хуйня, дела моего друга?
– Я не знаю, дружище. Может какое-то выгорание, может депрессия, а может просто два года без отпуска. Я не понимаю, что со мной происходит. Я не понимаю, почему Света до сих пор со мной.
– Ну, со Светиком-то всё ясно: ты у нас большой и надёжный, немного заплывший жирком, но присутствие в прошлом спорта в твоей жизни очевидно. Так. Что ещё? – Сергей скорчил гримасу, изображая позу Роденовского мыслителя, и, сделав небольшую паузу, продолжил, – шучу! Бабки есть, машина есть, квартира есть, приятные черты лица есть, пьёшь немного, про наркотики никто кроме меня не знает, но и тех немного. Что там твоя бывшая про тебя в начале говорила? Чуткий, в постели – огонь. Мда. Что этой суке не хватило!? Ходят слухи, что ты тот ещё добряк и очень заботливый, – Сергей засмеялся, – это, кстати, сама Света рассказывала на последней пьянке.
– Когда она про меня рассказывала? – оживившись, с нескрываемым интересом спросил Николай.
– Помнишь пару месяцев назад, когда мы у Лерки на днюхе гуляли. Ты ещё на час куда-то уезжал по работе!? Так вот, к Свете, которая к тому времени изрядно выпила, тогда кто-то из ребят подкатывал, и она его отшила, рассказывая какой у неё замечательный молодой человек. Как он о ней заботится, какой внимательный, что цветы дарит, поддерживает. И вообще он супер-пупер. Не знай я, что она о тебе, никогда бы не догадался, – Сергей снова нарочито засмеялся, – кстати, почему вы ещё не рассказали никому, что встречаетесь? Ты одинокий, она одинокая, а я ничего, похоже, не понимаю в отношениях. Никто не будет осуждать, что ты с молодой коллегой закрутил. Времена не те уже, Николя. Всем поебать. Давай оживай и двигайся дальше.
– Да, – задумчиво произнёс Николай, уставившись в окно, – ты прав. Мне нужен был подобный разговор с кем-то. Раз уж решил признаться Свете в любви, то и не стоит останавливаться на этом. Слишком зациклился я на себе. Сегодня же предложу ей съехаться. Так, – встрепенулся Николай, словно воробей, которому бросили семечек, – ты про себя-то расскажи. Ты же не случайно смешал «белый» с другими ингредиентами и получил средство для создания универсальных солдат?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71022292?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ник Вассилевский
Работа на ядерно-опасном объекте – это надёжно, стабильно и безопасно. Каждый шаг регламентирован и прописан в инструкциях. Но что если происходит что-то из ряда вон выходящее? Например, твою любимую и коллег захватывают террористы, готовые взорвать ядерное хранилище, лишь бы помочь своим собратьям? Однако не всё так просто. И Николаю предстоит разобраться в этой запутанной истории, спасти свою девушку и не допустить ядерную катастрофу с помощью самопального "обезболивающего".
Ник Вассилевский
О любви, наркотиках и терроризме
«Грустный герой»
… к полудню воздух прогреется до двадцати трех градусов. Дожди сегодня не ожидаются. Сейчас в нашем городе плюс десять, бодро протараторил женский голос в больших серых наушниках.
«Сейчас максимум плюс пять. И это в середине мая! Охренеть!», подумал Николай и, поёжившись, поднял воротник пальто. Диктор явно ошибался, что, впрочем, для гидрометцентра и весенней погоды в этих краях было обыденностью.
Серое низкое небо давило своей депрессивной бесконечностью. Пронизывающий ветер задувал между пуговицами длинного лёгкого пальто и, проникая сквозь тонкую белую рубашку, гулял по коже, заставляя Николая скрестить руки на груди и вжать поглубже подбородок в воротник.
Николай был крепкого телосложения, среднего роста с лысой головой и густой чёрной бородой на болезненно сером, словно у заядлого курильщика, лице. При этом черты его лица были плавными и мягкими, источающими доброту, даже когда он не улыбался и смотрел своими ярко-голубыми, как у щенка бассета, глазами на окружающий мир безразлично. Чёрное пальто, тонкие вязаные перчатки и начищенные чёрные берцы завершали его образ.
Помимо угрюмого бородача на автобусной остановке «Москва» стояли ещё трое. Двое коренастых мужчин одинаковой комплекции в сине-серой, как их лица, потёртой форменной одежде и пожилая женщина в плотной зеленоватой куртке.
Характерное для столь раннего времени малолюдье. Немногие желали вставать на работу в пять-половину шестого утра, ехать на первом автобусе и появляться на работе в семь, когда рабочий день начинается с восьми. К тому же по раннему маршруту ходили старые раздолбанные автобусы с протёртыми сидениями, проржавевшими до дыр полами и вонью от выхлопной системы в салоне. Человек в своём уме попросту не поедет на подобном транспорте без крайней необходимости.
Николай стоял среди этой компании, мучаясь от тяжелой похмельной бессонницы и легкого голода, в ожидании, когда трясущийся автобус отвезет его на работу. Там в кабинете Николая ждал невкусный растворимый кофе, основательно засохшее песочное печенье в тёмном шоколаде и вчерашний кекс, который достался Николаю от одной из сотрудниц. Кекс был прекрасен: домашний, ароматный, полный орешков и изюма, покрытый толстой корочкой из белоснежной глазури и посыпанный разноцветной кокосовой стружкой.
От мыслей о кексе рот наполнился слюной, и Николой шумно ее сглотнул. Раз уж похмелье подняло его ни свет ни заря, а дома еды не было, он счёл прекрасной идеей приехать на работу пораньше и съесть его в тишине. Ещё неплохо бы все же зайти после работы в магазин и купить продуктов домой, а то единственными обитателями холодильника были несколько бутылок пива и начатый Red Label.
Николай жил один и большую часть времени проводил на работе, поэтому он не утруждал себя ни уборкой, ни готовкой, ни даже покупкой продуктов. Еженедельные «набеги» уборщицы Сары пухлой невысокой узбечки лет пятидесяти с вечно улыбающимися узкими глазами на круглом лице – помогали остановить распространение хаоса и энтропии в его квартире.
Но, на самом деле, квартира ему опостылела. Он старался возвращаться туда только ради некрепкого короткого сна, душного самокопания и расслабления в любимом дизайнерском кресле. Высокое, серое и мягкое – оно как будто поглощало Николая, унося его в царство уюта и безмятежности. Под ламповое потрескивание винилового проигрывателя он терялся во времени и мыслях, потягивая виски со льдом. Но недавно Николай, неуклюже резко плюхнувшись, сломал кресло. «Нужно не забыть взять детали с работы», – подумал он.
Его мысли прервал старый грязно-желтый автобус, появившийся из-за поворота! Громко порыкивая и выпуская из прогнившей выхлопной трубы клубы копоти, автобус приблизился к остановке и с пронзительным скрипом открыл расшатанные двери.
Николай зашел в заднюю дверь, где была большая площадка, свободная от сидений, встал у окна и облокотился на облезлый поручень. В автобусе воняло, как будто кто-то протянул шланг из выхлопной трубы прямо в салон в надежде надышаться угарным газом и распрощаться с жизнью.
Он огляделся вокруг: протертые до дыр сидения, стены с облупившейся краской, прогнивший пол – ничего нового. В другом конце сидел укутанный в армейское пальто кондуктор. Зацепившись взглядом за бородатого мужчину, он мотнул головой. Жест был понятен. Николай достал из кармана рабочий пропуск, позволяющий ездить на отдельных автобусных маршрутах бесплатно, и показал его кондуктору. После одобрительного кивка кондуктора пропуск был убран.
Николай давно не ездил в автобусе, но со вчерашнего вечера он остался без машины, которая встала на плановое ТО в сервис. Никто из коллег на работу в такую рань не ездил, альтернативы у него не было, поэтому он смиренно расслабился и отдался чарующим звукам музыки в наушниках, подумав: «Я спокойно доеду до работы и, возможно, даже не блевану».
Николай облокотился спиной на поручень, поправил наушники и прикрыл глаза. Двери со скрежетом захлопнулись, и автобус, ведомый неизвестными силами, кряхтя устремился вперёд.
Спустя минут двадцать пять в голову Николая постучалась мысль: «Семь треков. Уже должны подъезжать». Он открыл глаза.
«Хм… быстрее, чем раньше, кажется», подумал он, увидев за окнами знакомые серые башни.
Здание хранилища отработавшего ядерного топлива, где работал Николай, находилось в ближней к городу части периметра атомной электростанции. Оно было огорожено двухметровым забором с колючей проволокой и имело собственную проходную с охраной. Возвышавшееся над заливом здание было хорошо видно с дороги, ведущей из города на атомную станцию. Хранилище было огромным: две высотные части, словно оборонительные башни крепости, возвышались на сорок метров над водами залива. В одной из башен располагалось отделение разделки, где отработавшее топливо резали на три части для дальнейшей упаковки в контейнер. Мощное, монолитное, с полутораметровыми стенами из тяжелого бетона и свинца, хранилище было пронизано километровыми коридорами, в которых неопытный гость без сопровождения мог заплутать на час-другой. Немногочисленные окна пропускали редкие лучи солнца и волны от сотовых вышек – в метре от окон связь пропадала. Три участка, десять этажей и километры коммуникаций этой неприступной крепости обеспечивали ядерную и радиационную безопасность не только самого объекта, но и всего региона. На одном из участков, в бассейне временной выдержки, располагалось отработавшее за более чем сорок пять лет работы АЭС ядерное топливо. Со стороны залива к хранилищу был пристроен огромный, на подобии ангара, отсек, где ждали отправки на длительное хранение контейнеры, наполненные ядерным топливом. А к ближнему к городу краю здания уютно примостился трехэтажный административно-бытовой корпус, среди работников называемый «Пристройка». На втором этаже «Пристройки» в кабинете с табличкой на двери «Начальник контейнерного хранилища» Николая ждали кофе и печеньки.
Мысли о кофе и бодрящая промозглость весеннего утра не располагали к медленной прогулке. Как только автобус распахнул двери на остановке «АЭС-1», Николай в один прыжок выскочил на улицу и бодрым шагом пустился по направлению к проходной №1. Дальше на его пути не встретилось ничего примечательного, кроме, пожалуй, нового приветливого сотрудника внутренней проходной хранилища. Крепкий парень лет тридцати с чёрными волосами, бородой и сросшейся бровью, которые выдавали его восточные корни, долго всматривался в потёртый пропуск. Николай, практически каждый день проходивший этот контрольно-пропускной пункт больше семи лет подряд, от подобного отвык.
Да похож, похож, Николай показательно закрыл ладонью бороду, тем самым сымитировав гладко выбритое лицо с пропуска.
Вам не мешало бы перефотографироваться, и на этот раз с бородой, протараторил парень и бодро с улыбкой протянул пропуск.
Что-то в этом молодом человеке смутило Николая. Хоть он видел парня впервые, но первый день на проходной хранилища никогда не бывает первым на проходных опасных ядерных объектов. Сюда не ставят новичков, а отправляют только матёрых охранников. От нарочитой приветливости, нехарактерной для всех без исключения работников государственной охраны, веяло неестественностью. Николай на секунду провалился в свои мысли о новичке, но быстро пришел в себя и бодро ответил:
Вот сегодня обязательно найду время и сделаю новый пропуск. Честное пионерское!
«Да хуй там, подумал он про себя, поднося пропуск к магнитному считывателю на «вертушке». Когда пойду домой, тебя уже сменят, а в следующий раз я опять отшучусь».
Николаю очень не хотелось тратить свободное время на оформление нового пропуска. Вся эта бюрократия: множество специальных форм заявлений, ходьба по кабинетам, работающим по крайне неудобному графику и общение с неприветливыми сотрудниками в окошках – не вызывали у него ни единого всплеска желания заниматься столь скучным делом.
Он прошел турникет, и его резко обдало канализационной вонью.
Кстати, мужики, когда у вас уже сток прочистят? Воняет же. Я-то зашёл и вышел, а вам тут целый день потолок коптить. Озадачьтесь уже наконец, бросил он на выходе из небольшого здания.
Николай пересёк пустынный внутренний двор с его дорожками и скамейками, зашел в пристройку и вбежал по лестнице на второй этаж, где по правой стене коридора располагались кабинеты начальников, а слева в конце коридора виднелся проход в женский санпропускник. Николай заскочил в свой кабинет, включил свет и выдохнул.
Уфф… работушка. Ну привет, вполголоса произнёс он, снял пальто и повесил его на крючок в кладовке.
Клацнуть кнопочкой чайника, достать из тумбочки кекс, печенье и кофе «Черная карта». Три ложки сублимированной гадости, сахар, кипяток. Николай закончил маленький ритуал, и аромат дрянного растворимого кофе наполнил небольшой кабинет. Усевшись в высокое чёрное кресло, мужчина включил компьютер, сладко потянулся и откинулся на спинку в ожидании завершения загрузки системы. День обещал быть спокойным.
«Злодеи»
– Папочка, ты всё-таки приехал, светловолосая, с волнистыми волосами, девочка лет десяти в розовом платье резко вскочила из-за праздничного стола. Она подбежала к отцу и прыгнула ему на шею.
– Как же я мог не приехать к своему ангелу, произнёс мужчина, улыбаясь, и прижал её к себе правой рукой.
– А мама сказала, что ты снова где-то в Африке по своим важным делам, девочка показательно нахмурилась и сделала губы уточкой.
– Не слушай маму, милая! Ни одна работа в мире не заставит меня пропустить твой день рождения. Вот, держи подарок, он свободной рукой достал из-за спины небольшую коробку, обтянутую розовой бумагой с большим серебристым бантом.
Девочка схватила подарок, подняла его высоко над головой и отбежала от отца к столу, где сидели многочисленные гости. Дети и взрослые с интересом смотрели на именинницу с коробкой.
– Настя, покажи, что тебе подарил папа, – попросил один из гостей, – покажи!
Теперь к его просьбе присоединились все гости. Они громко скандировали: «Открывай! Открывай!»
Девочка, явно испытывавшая удовольствие от внимания гостей, повернулась к отцу.
– Папочка, можно я открою подарок?
– Конечно, ангел мой, открывай!
– Ура!!!
Она быстро принялась разрывать яркую упаковку. Когда обёртка лежала на полу, девочка в восторге воскликнула: «Новый Iphone! Последний! Ни у кого в классе такого нет. Спасибо папочка», – она радостно потрясла коробкой с новым телефоном, подбежала к отцу и крепко обняла его.
– Ты не считаешь, что это перебор, Давид? – послышалось сзади.
Мужчина обернулся. В дверях комнаты стояла его бывшая жена.
– Ты её балуешь, Давид. Это очень дорогой подарок.
– Мама, я буду беречь его, – обратилась к матери девочка и лучезарно улыбнулась.
– Мы купим тебе классный чехол и защитный экран, – сказал Давид, которого дочка всё еще не отпускала из своих объятий. Он посмотрел на мать девочки. – Всё будет хорошо.
– Зайди на кухню, Давид, – сказала женщина и мягким движением поманила мужчину на кухню.
– Зайка, – обратился Давид к девочке, – нам с мамой нужно поговорить.
Он улыбнулся и осторожно высвободился из объятий. Пройдя за бывшей супругой на кухню, он закрыл за собой дверь.
– Давид, ты появляешься ниоткуда, даришь дочери дорогие подарки и пропадаешь на несколько месяцев. Так не может продолжаться. У Насти новый папа, а она его не принимает, повторяя, что ей нужен её папа, что её папа вернётся.
– Это всё еще моя дочь и мой дом, – прервал её Давид, – я вернулся и больше не собираюсь уезжать. Я очень устал. Моя комната всё еще не занята? Мне нужно поспать.
– Комната всё еще твоя. Сейчас мы с гостями поедем в торговый центр, там забронирован игровой зал для детей. Сегодня можешь переночевать тут, но завтра, пожалуйста, найди себе жильё, – она нервно заломила кисти рук.
– Хорошо, – сказал Давид и вышел из кухни.
Он поднялся на второй этаж, зашел в комнату и без сил рухнул на кровать. Три пересадки и почти двое суток в дороге дали о себе знать. Давид подложил подушку под голову и провалился в сон.
Резкий крик над ухом жёстко выдрал его из сна, как ломик выдирает ржавые гвозди из досок. Склонившись над ним, вся в слезах, стояла бывшая. Её руки вцепились в рубашку на его груди.
– Настя пропала, – всхлипывая прокричала она, – если это твоих рук дело, я тебя убью, слы…
Кабину КамАЗа сильно тряхнуло от выбоины в дороге, и Давид проснулся. Сон о дочери мгновенно развеялся. Он недовольно посмотрел в окно и узнал местность, по которой они ехали.
Чёрт! – выругался он. – Это стратегически важная дорога. Дорога для эвакуации людей при аварии единственная магистраль для доступа скорой помощи и пожарных к АЭС, а они делают этот уёбищный «ямочный» ремонт! Неееет! Эта страна не будет жить нормально никогда! Слышишь меня, Артур? Никогда! Поэтому получаем деньги и сваливаем отсюда к чертовой матери на Карибы. Море, солнце, еда и отсутствие полиции! Ты открывал ссылку с островом, которую я тебе прислал? спросил мужчина лет сорока в сине-серой утеплённой спецовке. Его лицо с большим приплюснутым носом, карими глазами, чёрными густыми волосами и пышными усами было напряжено.
– Тебе понравился остров, Артур? Я куплю его. После дела я его обязательно куплю. Построю дом. Перееду туда жить с дочкой. Она будет довольна такой красотой и простит меня. Артур, как считаешь? Простит?
Да, Давид. Уверен, что дочка будет счастлива жить в доме мечты и забудет события последнего месяца, как страшный сон.
Водитель включил правый поворотник и остановился на обочине.
– Давай поменяемся, мы почти приехали.
Мужчины синхронно открыли двери машины и вышли из кабины. Обойдя машину, Давид забрался на водительское место, а Артур уселся рядом.
– Послушай меня, Давид, я всё понимаю, но не отвлекайся от дороги. Последний километр мы должны проехать без проблем. Если мы ещё раз попадём в яму, песок может осыпаться и груз будет видно на камерах наблюдения. И не будет ни дочери, ни острова, ни мечты, сказал голубоглазый мужчина средних лет с гладко выбритым лицом, подобием ирокеза на голове, одетый точь-в-точь, как собеседник. Он задрал рукав на правой руке, обнажив запястье, на котором болтался браслет из небольших круглых чёрных бусин и одной белой покрупнее. Перебрав их по кругу, он глубоко вздохнул и улыбнулся.
Давид боковым зрением посмотрел на соседа. Хоть лицо Артура и расплылось в улыбке, было понятно, что про остров и мечты он не шутит.
«Да уж. Он не шутит», подумал Давид, убедился, что машин нет, и включив левый поворотник, вырулил на дорогу.
Справа, сквозь небольшой просвет в тяжелом сером небе, выглянуло солнце, ослепив пассажиров кабины. Вдалеке, освещаемые лучами, показались очертания сначала хранилища, а потом и блоков АЭС.
Почти приехали. Осталось самое сложное, Давид смахнул проступивший пот со лба, к какой проходной нам ехать, Артур?
К четвёртой. Пропуск оформлен на четвёртую.
Машина прошла ещё три поворота и снизила ход для финального манёвра к проходной №4. «Змейку» из бетонных блоков Давид преодолел виртуозно. Очереди не было. Заскрипев тормозами, машина остановилась перед отодвигающейся створкой высокого серого металлического забора с кудрями колючей проволоки по верху. За забором находилась досмотровая площадка для грузовых автомобилей.
Артур, бери документы, вылезай и иди на проходную. Я загоню машину и подтянусь. Скрести пальцы, друг, нас ждут великие свершения. Давид прикоснулся к чёткам, висящим на зеркале заднего вида.
Артур бодро дёрнул за ручку двери и спрыгнул на бортик. Дверь за ним закрылась.
КамАЗ, дёрнувшись, неспешно въехал на территорию досмотровой зоны. Машина остановилась, Давид заглушил двигатель в точности, как велела ему жирная красная надпись на стенде. Створка ворот со скрипом начала закрываться.
Артур проводил скрывающийся за забором КамАЗ, в кузове которого возвышалась куча песка. Несмотря на неказистый вид мужчины, одетого в рабочую куртку и как будто ватные штаны, в нем читалась стать и военная выправка. Он, в отличие от большинства среднестатистических работников станции, понуро не опускал голову, упирая глаза в пол и не сутулился под тяжестью нависающих над ним проблем. Дождавшись, когда груз песка скроется за массивными воротами, он дошел до одноэтажного здания проходной №4 и открыл тяжёлую дверь. Пройдя мимо входа в досмотровую зону, он приблизился к бронированной металлической кабине проходной, положил документы в выдвинутую металлическую ячейку, торчащую из серой кабины, и посмотрел в окошко.
Я сопровождаю груз песка и смесей для ремонтных работ в хранилище отработавшего ядерного топлива, обратился он к часовому в будке и повернулся к окну, из которого была видна досмотровая зона.
Тощий солдатик, привстав на подножку КамАЗа, обратился к Давиду.
Мне необходимо осмотреть кабину и кузов. Везёте что-нибудь запрещённое? Флэшки, сотовые телефоны, устройства записи? вяло отчеканил выученную фразу молодой парень в военной форме с потухшими впалыми глазами, залезая в кабину с пассажирской стороны.
«Почти пятьдесят единиц огнестрельного оружия, включая пулемёт Калашникова и СВД, двадцать пять кг С4, бронежилеты, рации, тепловизоры, приборы ночного видения, глушители на почти всё оружие и много ещё чего», подумал Давид, но из его уст прозвучало совсем иное:
Нет. Смесь для бетона и полтора куба песка. Больше ничего интересного.
Пройдите, пожалуйста, в здание проходной для проверки документов, сказал солдат, открывая бардачок.
Давид плавно открыл дверь и выпрыгнул из кабины. Не закрыв за собой дверь, он неспеша подошел к проходной. Зайдя внутрь, он подошел к Артуру, и тот кивком указал на место, где мгновение назад виднелся ящик для документов.
С металлическим скрежетом ящик открылся и сквозь хрип динамиков послышалось мужское:
Игорь Александрович, заберите свои документы.
Артур подошел к выдвинутому ящику и достал документы. С пронзительным щелчком сработал электромагнит, блокирующий «вертушку» в полтора человеческих роста.
Проходите, произнёс мужской голос. Следующий.
Давид подошел к кабинке и опустил документы в ящик.
Минуту спустя ящик снова выдвинулся. Голос предложил Давиду забрать документы и вернуться к машине.
Когда Давид вышел во внутренний досмотровый двор, солдат, осмотрев содержимое кабины, бодро взбирался на площадку для досмотра кузова. Вооружившись длинным шестом с острым концом, он осмотрел целостность мешков со смесью, потыкал отделённую от мешков деревянной перегородкой кучу песка, повернулся к Давиду и с мольбой в глазах произнёс:
Всё нормально. Садитесь и проезжайте.
Под лязгающий звук цепей привода ворот машина снова завелась, фиксирующий машину сзади и спереди барьер опустился, и Давид, выехав из досмотровой зоны, остановился возле Артура:
Когда вы успели завербовать этого сопляка? спросил Давид, у Артура. Я искренне напрягся, когда он начал тыкать в песок своей палкой. Думал, что всё, приплыли. Но ты меня в очередной раз не разочаровал, друг. Надеюсь и на внутренней проходной будет также?
Будет, пробубнил Артур, но потом встрепенулся. Блядь, Давид! Мы же так давно работаем вместе. Ты мой друг, мой шеф и ты не тупой, но скажи мне, как ты идёшь с таким настроением на дело? Как ты можешь хотя бы чуточку думать о том, что нас поймают на первой же проходной перед въездом на объект? Ну хуйня же какая-то! он повысил тон и продолжил, все куплены, все, кто мог встать на первую, четвёртую проходную или досмотровую хранилища в течении этой недели. Все. Нам платят огромные деньги, чтобы случайностей не было, Давид, и их не будет. Никаких, блядь, случайностей, голос Артура понизился, в нём появилась усмешка, с этим парнем, кстати, было тяжелее всего. Принципиальный очень. И маму любит. Вот, собственно, пока его мама у нас в гараже лежит, он будет тыкать в ящики и вместо «калашей» находить там песок. Так будет всегда. Если не деньги, то страх открывает все ворота. Вот лично я выбираю деньги. У тебя память хорошая. Напомни убрать после дела мать этого сопляка и его самого. Ибо нехуй.
Хорошо! пробурчал Давид, явно недовольный, что с ним общались сейчас как с каким-то школьником.
«Хотя, не задавай тупых вопросов, не получишь ещё более тупых ответов», подумал он, переключился на первую скорость и направил грузовик в сторону проходной хранилища. Машина ехала мимо унылых, безжизненных громадин первого и второго энергоблоков атомного гиганта. Со времени остановки реакторов свет в немногочисленных окнах погас, серые облезлые купола сливались с майским небом, снова потерявшим солнце в тяжелых тучах.
Проходную хранилища они преодолели еще легче. Давид припарковал машину у ворот и пошёл за разрешением обратно на проходную. Артур направился в хранилище к команде, которая устраняла недочеты ремонта после предыдущего подрядчика, который пару недель назад пропал.
«День будет хорошим!» подумал Давид и улыбнулся.
«Любовь, наркотики …»
Дело близилось к обеду. Сквозь серые тучи пробились робкие лучи весеннего солнца. Позади осталось три никчёмных совещания, впереди маячило ещё одно, на которое Николаю идти не хотелось. Работы было много, но какой-то вялотекущей, даже, скорее, рутинной.
Николай уставился в экран и открыл «Сменное задание на 15.05.2023». Затем долго смотрел в одну точку. Его веки стали смыкаться, а голова предательски потяжелела. Он практически отключился. Дремоту и мерный гул кондиционера нарушил звонкий голос, прозвучавший откуда-то из-за спины:
Николай Дмитриевич, здравствуйте! Нужно подписать ведомости отгрузки. Вы свободны?
Сопровождаемая звонким звуком собственной речи в кабинет начальника отделения хранения, приятная как лёгкий морской бриз после тропической духоты, впорхнула очаровательная блондинка. На вид ей было не больше двадцати пяти, и по свежему, сияющему в свете майского солнца лицу было понятно, что она работает тут недавно.
Лучистые светло-серые глаза источали нехарактерную для этого места жизнь. Прямые светлые волосы спадали ниже плеч. Никаких сложных конструкций, пучков или хвостов на голове – она всегда давала «подышать» своим волосам, когда выходила из «грязной» зоны, где всё это великолепие было спрятано под белым несуразным чепчиком. Стройная, миниатюрная, воздушная, в лёгком голубом платье чуть выше колен, которое подчёркивало тонкую талию. Голубые туфли на шпильках придавали дополнительной стройности и акцентировали внимание на подтянутых икрах и тонкой лодыжке. На правом плече висела крохотная сумочка, а в левой руке девушка держала весьма объёмный «Журнал учёта отгрузочных ведомостей».
Ворвавшись в кабинет, она на секунду застыла на пороге, как будто прислушиваясь к окружающим звукам, затем решительно потянула металлическую дверь на себя и закрыла её изнутри на замок. Подошла к столу и повернула сидящего в кресле Николая лицом к себе.
Привет! поправив юбку, девушка уселась к нему на колени, – я к тебе! Владимир Николаевич не отпустит ремонтников ещё минимум полчаса, Карпов опять накосячил с подрядчиками. Тебя, как представителя службы эксплуатации, он не вызовет, а все остальные разбираются с новыми заливателями пола.
Она приобняла его, наклонилась к его голове и шепотом, слегка касаясь уха Николая губами, произнесла:
У тебя есть полчаса свободного времени, поэтому я здесь, и я тебя хочу.
После этих слов она решительно встала, подошла к кладовке, где висело пальто, взяла с полки небольшую потрепанную серую подушку в виде плюшевой собаки и бросила к ногам сидящего в кресле Николая. Медленно опустилась на подушку коленками, скользнула руками по штанине Николая от середины бедра к ремню и начала расстёгивать ширинку брюк.
Николай мягко накрыл ладонью руки Светы, пресекая её манипуляции с ширинкой, и полушёпотом сказал:
Стоп, стоп, стоп, милая. Тебя могли видеть заходящую в мой кабинет. Ещё не хватало коллегам узреть твою голову между моих ног.
Нет. Никто меня не видел. Я же солнышко. Все меня любят и непременно, повторяю, Коль, непременно со мной здороваются, когда слышат. Я сказала про ведомости громко на весь коридор. Если кто-то в крыле и был, он бы крикнул: «Привет, Светик».
– Наверное, логично, но, если упрутся в закрытую дверь, будут ломиться.
– Милый, обед же. Кто будет к тебе ломиться в обед, она подняла голову, высвободила свою руку и, нежно запустив пальцы в бороду, потянула к себе. Совсем перестал за бородой следить, она жёсткая, как копна сена.
Света смотрела на Николая огромными серыми глазами. Завороженный её красотой Николай не заметил, как руки девушки уже расстегнули ремень. Он привстал с кресла, позволив девушке приспустить брюки.
– И то верно! Ну а как я тебя выпущу из-за закрытой двери-то, Светик мой? Вдруг кто стоять будет?
Она резко встала с колен, оставив Николая стоять с полуспущенными штанами.
Оставь свою паранойю! Ты свободный мужик, но почему-то всё время чего-то боишься и не уверен в себе. Ну застукают, и что?
Облокотившись на стол, Света недовольно посмотрела на него:
Я всё утро мечтаю о сексе с тобой. Безумно хочу, чтобы ты жестко трахнул меня, держа за волосы. Буквально не могу перестать об этом думать. А ты параноишься о том, что кто-то застанет тебя в обеденный перерыв в закрытом на замок кабинете, и портишь все мои мечты! – она посмотрела на него, и недовольство на лице сменилось на улыбку. – Неважно, милый, ты не испортишь мне настрой.
Света дотянулась до края его рубашки и притянула к себе.
Николай нежно посмотрел ей в глаза:
– Sientate.
– Что это значит?
– «Садись» по-испански. Когда-нибудь мы побываем там с тобой. Обязательно!
– Sientate? Хорошо! Я запомню! она приподняла платье, обнажив прекрасные, чуть полные бёдра, села на край стола и развела ноги.
Поймав удивлённый взгляд Николая, направленный вниз, она чуть улыбнулась:
Да, на мне нет трусиков. Я же сказала, что думала о тебе всё утро.
Он подошел к ней вплотную и поцеловал. Не отрываясь от губ Светланы, Николай ногой дотянулся до плюшевой собаки и подвинул её к себе под ноги. Опустился на одно колено, притянул девушку на самый край стола, и его голова скрылась под голубой юбкой.
Некоторое время спустя Николай завязал презерватив в узел, завернул его в исчирканную ручкой копию письма подрядчику и кинул в урну.
Так, а что будем делать с людьми снаружи? К нам всё время кто-то ломился, и я слышал голос Карпова из-за стены! Как будем выпутываться из этого?
Он застегнул ширинку, заправил белую рубашку под брюки и потуже затянул ремень.
Милый, сказала она на выдохе, ты мне как будто совсем не доверяешь. Тебе выдали этот новый рабочий планшет? Дай его мне!
Всё-то ты знаешь. Да выдали, правда я это дерьмо даже не включал. Нам сказали держать их в сейфе, но я забил. Он на полке, где была подушка.
Света подняла с пола подушку, вернула ее в кладовку и взяла планшет.
Смотри, она выждала время, пока система загрузится, я вчера пила кофе с айтишником, и Миша показал вот что!
Света произвела непонятные ему манипуляции со встроенным приложением службы безопасности. Николай ничего не понял, однако прекрасно запомнил последовательность действий.
Але-оп, провозгласила Света, и на экране появились маленькие квадратики с изображением со всех камер хранилища. Миша сказал, что служба безопасности просмотрела этот баг. А зная их «потрясающую расторопность», они найдут его и устранят не меньше, чем через месяц. Так что этот девайс на ближайшее время наш лучший друг.
Она посмотрела на Николая и улыбнулась. Найдя окошко камеры, на котором отчетливо виднелся коридор и их запертая дверь, она нажала на него. Маленький прямоугольник раскрылся на весь экран.
Всё чисто, – шепнула она заговорческим тоном. Мне было очень хорошо, милый. Вся эта «опасность» с коллегами за дверью меня несказанно возбуждает.
Света поправила платье, подошла вплотную к Николаю и нежно поцеловала в губы.
Я побежала, Коль. Сегодня нужно задержаться часа на два, чтобы доделать документы на послезавтрашний рейс. Если подождёшь, поедем вместе на такси. Я вчера сделала плов – в кои-то веки поешь нормально.
Посмотрим. Да, кстати, с каких это пор ты пьёшь кофе с айтишниками? И откуда ты знаешь их по именам?
За пловом расскажу! Света улыбнулась, игриво посмотрела на него, отдала планшет и скрылась из виду.
На телефоне Николая, лежащего рядом с клавиатурой, высветилось уведомление о сообщении. Он провел пальцем по экрану.
Сообщение от «Солнышко»:
«Люблю тебя, милый. Дождись меня пожалуйста»
Николай уставился в телефон, его палец завис над сенсором. Света впервые за чуть меньше, чем полгода их отношений, написала, что любит. А он не говорил и не писал ей об этом ни разу. Николай задумался, а что он чувствует к ней. После прошлых длительных отношений он контролировал все свои нежные чувства и привязанности, не позволяя даже мысли о них зародиться в его голове. Время шло, и постепенно он забыл, что значит испытывать к кому-то что-то нежное и яркое. Единственным, но крайне редким источником эндорфина был меф. Но за полгода знакомства со Светой что-то в нём изменилось. Она своей добротой, нежностью и заботой проложила не просто тропинку к сердцу Николая, а построила восьмиполосный автобан без ограничения скорости, и сегодня его торжественно открыли.
Он ещё раз, теперь уже тихо вслух, прочитал слова «Люблю тебя, милый».
Николай повернулся к монитору и расслаблено откинулся в кресле. Света своим «люблю» пробудила его, словно лучик солнца, попала в самую глубокую тьму души Николая и растопила ледяную корку, из-под которой в его голову хлынуло счастье, в кои-то веки не вызванное синтетическими усилителями. «Ядерный пиздец! Я и забыл, как это здорово», подумал он. Ощущение перманентной похоти к Свете внезапно трансформировалось во что-то большее.
Он снова посмотрел на экран телефона и написал: «Обязательно дождусь» и отправил сообщение. «Скажу ей о своих чувствах вечером», подумал он, и почувствовал тепло, растекающееся по телу от мысли о Свете. Нежность, забытая им, наполнила каждую клеточку, вытеснив всё. «Влюбился», подумал он, блаженно вытянул ноги и откинул голову на подголовник кресла.
Колямбула! Здорова, стервец! услышал Николай, когда веки его снова почти сомкнулись.
Он повернулся на голос. В дверях стоял Сергей давний друг и вечный спутник Николая на алкогольных и наркотических вечеринках. Конченный, на первый взгляд, наркоман, Сергей был при этом совершенно гениальным химиком, организовавшим в подсобке дозиметрической лаборатории хранилища небольшое экспериментальное производство различных запрещённых порошков и таблеток – тихую, недоступную и защищённую от посторонних глаз компактную нарколабораторию.
За два месяца, что они не виделись, Сергей похудел килограмм на пять, сбрил бороду и свой убогий беличий хвостик, который до этого «украшал» его голову. Теперь перед Николаем стоял не брутальный любитель тяжёлого рока, а копия одного из рэперов с залитой перекисью водорода головой, в длинной, на пару размеров больше, чем нужно, белой футболке, кожаной куртке, широких джинсах и больших солнцезащитных очках.
Николай пару секунд смотрел на Сергея, пытаясь понять точно ли это его лучший друг, а потом радостно выпалил:
Серёжа, ты ли это? Николай расплылся в улыбке, вскочил с кресла и по-братски обнял Сергея, похлопав его по спине. Ты в своём отпуске даже схуднул, наркоман чёртов. Где ты, что ты? Пропал! Не звонишь не пишешь, на звонки не отвечаешь. Я уж, грешным делом, подумал, что ты передознулся и сдох, но на похороны меня не звали. Рассказывай, чем ты занимался последнее время, псина сутулая?
Проветри кабинет, братан, тут пахнет сексом! Неужели Светик заходила? предположил Сергей и громко залился смехом, больше похожим на ржание коня.
У тебя нос запах деревенского сортира не воспринимает, а ты Свету учуял? засмеялся Николай и пошел открывать окно. Давай кофе попьём. Расскажешь, чем живёшь
Сергей улыбнулся:
Братан, работы много. Давай я сейчас из твоего сейфа заберу свой ноут, поработаю, а потом к тебе после четырех зайду. Посидим, кофе попьём, потреплемся.
Замётано. Схожу на смену, раздам всем пиздюлей и в четыре буду тут тебя ждать с чашечкой руссиано.
Блядь, мужик, у тебя денег жопой жевать можно, а ты все никак не купишь себе нормальную кофеварку и пьёшь эту растворимую ссанину. Не понимаю я тебя, жлобина. Ну да хуй с ним. Давай, до вечера, сказал Сергей и вышел из кабинета.
До четырех оставалось еще три часа. Николай пошевелил мышкой, экран компьютера снова загорелся. Наведя курсор на сменное задание, он принялся писать: «16.00-22.00 – замена контейнера под шахтой загрузки …»
За написанием писем, регламентов и сменных заданий на вечернюю и ночную смены пролетело ещё пару часов. Дело близилось к половине четвертого.
«Надо сходить на смену», потянувшись, Николай направился в операторскую.
Чтобы добраться до операторской, необходимо было переодеться в санпропускнике, расположенном на первом этаже. Этот своеобразный ритуал он совершал не меньше двух раз в сутки. Спустившись вниз, Николай снял туфли и перешагнул санитарный барьер. Его взору в тысячный раз предстал гардероб «чистой зоны», в котором стройными рядами стояли десятки свежевыкрашенных серых шкафчиков оперативного персонала хранилища и смежных подразделений.
В голове Николая всплыла картина, когда здесь были лишь монолитные бетонные столбы и всё впопыхах обшивалось гипсокартоном, чтобы сдать объект в срок. Он вспомнил, как был тогда обычным инженером, как по указанию начальства они расставляли шкафы, вешали полки, полотенцесушители, радиоточки, мыльницы и прочее, до чего своевременно не дошли руки рабочих. Николай работал тут с середины строительства контейнерного хранилища и знал каждый закоулок здания, каждый переход, тоннель, проходку. Знал, какие стены отлиты из тяжелого бетона со свинцовой дробью, а какие, на скорую руку, соорудили из гипсокартона.
Картинка с монолитными стенами в его голове сменилась воспоминанием, когда Света ещё в начале их отношений заходила через уличную дверь в мужской санпропускник, и они добрый час целовались в незапущенной сауне. После недавней встречи со Светланой Николай испытывал сильный эмоциональный подъем, и в его голове вился рой позитивных мыслей. Он даже подумал, не подсыпал ли ему кто-то в кофе чего-то духоподъемного.
«Если это Света так влияет на выработку эндорфина, то я хочу быть с ней всю жизнь, а с наркотой можно завязать», подумал Николай, ощущая себя счастливым.
Он подошел к своему шкафчику и открыл замок ключом с зелёной биркой и номером 153. Снял с себя всю одежду, аккуратно сложил на полочки шкафа и отправился в гардероб «грязной зоны». Пройдя босиком по холодному полу «чистого» санпропускника, Николай открыл дверь в «грязную» зону. Это была особенная дверь: со стороны «чистой» зоны ручка была, а со стороны «грязной» не было. Это было сделано для того, чтобы персонал из грязной зоны не мог пройти напрямую в чистую, а следовал исключительно через душевые и рамки стационарных пунктов дозиметрического контроля. Конечно, можно было нарушить все правила и выскользнуть, минуя средства безопасности, но так никто не делал. В «грязной» зоне был аналогичный шкаф с «белянкой» – одеждой для грязной зоны, полностью белой от куртки до подштанников, носков и ботинок.
Быстро, словно солдат срочной службы, Николай переоделся в «белянку», накинул на голову каску, защёлкнул на подбородке ремешок и взял «грязную» обувь. Пройдя в носках до санитарного барьера, он поставил ботинки за него, взял из висящей на стене панели с сотнями номерков маленький дозиметр с №176 и закрепил его на пуговице нагрудного кармана. Перешагнув барьер, он сразу поставил ногу в ботинок, а затем вторую в другой. Ритуал обеспечения нераспространения радиационного загрязнения соблюдён.
Идти до операторской было минуты три, и на протяжении всего пути Николаю встречались коллеги. Со всеми необходимо было поздороваться и обсудить последние новости о митингах в Москве, аномальной жаре на Урале и захвате крупнейшей террористической ячейки, которая готовила теракт где-то на северо-западе. Это всё было необходимой рутиной, которая, впрочем, Николаю давалась с завидной естественностью. Плюс ко всему он по пути зашел в слесарку и забрал пластину для кресла.
Николай дошел до операторской как раз в самый разгар процесса приёма-передачи смены:
Привет, бездельники. Как погодка на улице? обратился он к подчинённым, пришедшим на смену.
Солнце, но прохладно, шеф.
Проблемы на смене были, Андрей? – обратился он к мастеру сдающей смены.
– Никак нет, – весело отрапортовал Андрей, уже одной ногой переступивший порог операторской, – только возле кабинета начальника отделения мокрого хранения эти новоиспечённые ремонтники баллоны с кислородом не убрали! Скажи Денису, что это очень опасно и что он, как начальник, сам должен подобные вещи пресекать. Но Денис – это другой участок, а на нашем проблем нет.
– Хорошо. Так, а с тобой, Димон, – обратился он к мастеру пришедшей смены, – давай пулей по первой ступени пробежимся! У меня дела. И, Дима, скоро четыре, а у тебя на смене только три бойца! Это ж ядерный пиздец! Где блядский Паша? Позвони ему, и, если этот гадёныш опять опаздывает, впиши его в журнал как присутствующего. Еще проблем с начальником смены не хватало. У тебя смена на три четверти состоит из бывших военных, царит армейская дисциплина, которая вечно нарушается лишь одним оператором. Паша хоть и бывший десантник, но по природе раздолбай, которого ни армия, ни работа на ядерно-опасном объекте не научила пунктуальности. Блядь! Заебало! Пошли на обход.
Традиционный обход и запись выявленных нарушений с обратной дорогой через санпропускник заняли пятнадцать минут, поэтому, когда Николай вернулся в свой кабинет, Сергей уже сидел в его кресле с чашкой растворимого кофе и отхлёбывал мерзкую, по его же собственным словам, жижу, манерно оттопырив мизинчик.
– Если бы я мог ставить деньги на твою непунктуальность, я бы уже нихуёво разбогател, – сказал Сергей, глядя на чуть запыхавшегося Николая, – давай, блядь, проходи. Присаживайся.
Он приподнял вверх кружку кофе, как бы приглашая Николая сесть.
– У тебя есть что-нибудь от головы? Я сегодня ехал на злоебучем автобусе и, похоже, надышался угарным газом. Весь день голова только слегка ныла, но сейчас просто ядерный пиздец, – Николай зашел в кладовку, чтобы положить пластину для кресла во внутренний карман пальто.
Взгляд Сергея превратился из праздного в мечтательный. Он вскочил с кресла, запер за Николаем дверь на замок, как это сделала Света несколькими часами ранее, и произнёс.
– Другаааан, у меня есть кое-что получше. Я делаю эту хуйню уже полгода. Варю тут, в лаборатории отбора проб, по выходным, когда никого нет. В отпуске, собственно, от чего и не отвечал – обкатывал и дорабатывал её на подопечных по пожеланиям заказчика. Штука сильная. На основе «белого». Я сам не понимаю пока до конца, как эта хуйня получилась. Формула вроде простая, но, блядь, эта дрянь вступает в усиленную реакцию с гормонами типа эндорфина или адреналина, хуй знает, короче. Я ж не биолог. Она действует, как спиды, только сильнее. Энергии становится пиздец сколько, плюс как будто растёт сила. Правда, это не точно. Ну и, естественно, болевой порог повышен до максимума. Хотя если сделать себе очень больно, то вставит сильнее. Глюков не имеет, и я думаю, что даже ты со своим годом в армии под этой хуйнёй сможешь шутя вытаскивать угли из костра, не ведя глазом, и прижигать ими лица неверных. Смотри, – он подошел к столу Николая, на котором лежала небольшая потёртая кожаная сумка, нехитрыми манипуляциями отщёлкнул у неё дно, под которым скрывался потайной карман. Он извлёк маленькую пластиковую коробочку и вынул одну белую таблетку в растворимой оболочке.
В коробочке оставался ещё с десяток таблеток. Сергей протянул руку с таблеткой Николаю:
– Можно раскрыть и нюхать, а можно просто проглотить, но подействует позже. Пока лишь одна побочка – голос пропадает иногда, а в остальном штука шикарная, – весело сказал Сергей и протянул таблетку, – ну и глаза краснеют. Но это вообще не у всех, – добавил он, – а, и навязчивые мысли лезут на грани одержимости. Главное – не зацикливаться на чём-то одном, но тут я за тебя не беспокоюсь. Ты у нас – кремень!
– Сколько держит? – по привычке спросил Николай, протянув руку за таблеткой, но слегка замешкался.
– Час ровно. Минута в минуту. На вес похуй. Я правда на 200 килограммовых людях не пробовал. Ну, ты понимаешь. Где взять наркомана весом 200 кг!? – Сергей снова истошно заржал.
– Какой-то ядерный пиздец, дружище, ты меня пугаешь. Где ты взял наркомана весом 150 и что это, блядь, вообще за существо? – Николай рассмеялся вслед за своим другом.
– Не ссы. Мы же друг друга с лицея знаем. Так ты будешь? – Сергей призывно потряс перед Николаем ладонью с таблеткой.
Николай действительно доверял Сергею в вопросах наркоты больше, чем себе. Сбоев не было. Никогда. Будь то белый, МДМА, мефедрон, спиды или марки, Сергей точно знал, что нужно Николаю и в какой дозе. Николай решительно взял таблетку из рук друга и отправил её в рот.
– На, запей, – сказал Сергей, протянул кружку тёплого кофе Николаю, убрал баночку с таблетками в кармашек сумки и снова защёлкнул тайник, – Ты спорт свой окончательно забросил? На карате не ходишь, в тире не стреляешь?
Николай проглотил таблетку и запил её кофе. Он ничего не почувствовал, но не стал акцентировать на этом внимания. В вопросах принятия наркотиков доверие важно не менее, чем в отношениях, если не больше.
– Нет, братишка. Забил я на всё. Даже на страйкбол с мужиками сто лет не ездили. Но сегодня решил, что нахуй эту лень. Буду расти над собой. Так что завтра же вернусь в секцию. Надо немного привести себя в форму, – Николай снова вспомнил платье Светы, сияющее в редких солнечных лучах, пробивающихся сквозь окна кабинета, и наполнился ещё большей уверенностью в решении изменить свою жизнь. – Но завтра. Когда «нурофен» твой отпустит. Ты сам-то будешь?
– Не, – бодро произнёс Сергей, – это не эйфоретик, кайфов с него нет, так что мне его точить незачем. Лучше дома покурю перед сном.
Сергей снова сел в кресло и отхлебнул кофе из кружки. Его голос смягчился и наполнился теплотой:
– Как ты, дружище? Говорил с ребятами из слесарки. Ходят слухи, что Николай Дмитриевич стал ещё более унылым говном, чем даже пару месяцев назад. Я понимаю, развод с женой пережить сложно, но уже год прошел. Закрываться от людей, которые к тебе хорошо относятся – не самый лучший путь. Я уже сотню раз говорил, что ты не мог ни на что повлиять. Влюбилась в другого, предала, да и хер бы с ней. Ты много работал, ничего не замечал, но, чувствую, что в этой истории от тебя не зависело ничего. Хватит себя закапывать, отдохни, сгоняй в Тай, покури травы, возьми Светика с собой! Она долго тебя вывозить не сможет. На тебя больно смотреть, а терпеть твоё унылое ебало вообще невозможно!
Он встал с кресла, отставил кружку, подошёл к облокотившемуся на стол Николаю, одной рукой взял его за бороду и слегка потянул вверх на манер отца, тянущего своего провинившегося сына за ухо:
–Где мой весёлый бородач? Куда ты, унылая хуйня, дела моего друга?
– Я не знаю, дружище. Может какое-то выгорание, может депрессия, а может просто два года без отпуска. Я не понимаю, что со мной происходит. Я не понимаю, почему Света до сих пор со мной.
– Ну, со Светиком-то всё ясно: ты у нас большой и надёжный, немного заплывший жирком, но присутствие в прошлом спорта в твоей жизни очевидно. Так. Что ещё? – Сергей скорчил гримасу, изображая позу Роденовского мыслителя, и, сделав небольшую паузу, продолжил, – шучу! Бабки есть, машина есть, квартира есть, приятные черты лица есть, пьёшь немного, про наркотики никто кроме меня не знает, но и тех немного. Что там твоя бывшая про тебя в начале говорила? Чуткий, в постели – огонь. Мда. Что этой суке не хватило!? Ходят слухи, что ты тот ещё добряк и очень заботливый, – Сергей засмеялся, – это, кстати, сама Света рассказывала на последней пьянке.
– Когда она про меня рассказывала? – оживившись, с нескрываемым интересом спросил Николай.
– Помнишь пару месяцев назад, когда мы у Лерки на днюхе гуляли. Ты ещё на час куда-то уезжал по работе!? Так вот, к Свете, которая к тому времени изрядно выпила, тогда кто-то из ребят подкатывал, и она его отшила, рассказывая какой у неё замечательный молодой человек. Как он о ней заботится, какой внимательный, что цветы дарит, поддерживает. И вообще он супер-пупер. Не знай я, что она о тебе, никогда бы не догадался, – Сергей снова нарочито засмеялся, – кстати, почему вы ещё не рассказали никому, что встречаетесь? Ты одинокий, она одинокая, а я ничего, похоже, не понимаю в отношениях. Никто не будет осуждать, что ты с молодой коллегой закрутил. Времена не те уже, Николя. Всем поебать. Давай оживай и двигайся дальше.
– Да, – задумчиво произнёс Николай, уставившись в окно, – ты прав. Мне нужен был подобный разговор с кем-то. Раз уж решил признаться Свете в любви, то и не стоит останавливаться на этом. Слишком зациклился я на себе. Сегодня же предложу ей съехаться. Так, – встрепенулся Николай, словно воробей, которому бросили семечек, – ты про себя-то расскажи. Ты же не случайно смешал «белый» с другими ингредиентами и получил средство для создания универсальных солдат?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71022292?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ник Вассилевский
Тип: электронная книга
Жанр: Боевики
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 28.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Работа на ядерно-опасном объекте – это надёжно, стабильно и безопасно. Каждый шаг регламентирован и прописан в инструкциях. Но что если происходит что-то из ряда вон выходящее? Например, твою любимую и коллег захватывают террористы, готовые взорвать ядерное хранилище, лишь бы помочь своим собратьям? Однако не всё так просто. И Николаю предстоит разобраться в этой запутанной истории, спасти свою девушку и не допустить ядерную катастрофу с помощью самопального "обезболивающего".