Главная страница | Любовное фэнтези | Во главе конца

Во главе конца
Лия Арден
Нити судьбы #3Охотники за мирами. Бестселлеры Лии Арден
Пока ради спасения любимого Кассии предстоит разгадать секреты Переправы и отыскать закрытые для всех земли Фантаса, Микеля ожидают ужасающие последствия провального плана, о котором он и не догадывался.
Оба уверены, что каждый из них знает правду, но во главе конца стоит нечто неподвластное даже богам.
Заключительная часть трилогии городского фэнтези «Нити судьбы» Лии Арден.
Лия Арден – автор популярной трилогии о Марах и Мороках, YA-сказки «Невеста Ноября» и фэнтези-цикла «Потомки первых».
Суммарный тираж книг Лии Арден превысил миллион экземпляров!
«Нити судьбы» – в сюжет цикла заложена авторская мифология, восходящая к древнегреческому пантеону богов первого поколения.
Финал, который потрясёт всех: сложные решения, опасные повороты судьбы, вопросы с неоднозначными ответами, которых не знают даже боги!
Ещё больше напряжения между героями – вызовы судьбы и проверка чувств.
Чем закончится история миров, пересечённых друг с другом?
Яркие внутренние иллюстрации от художницы AceDia, запоминающаяся обложка от Дарьи Бобровой.

Лия Арден
Во главе конца

© Арден Л., текст, 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *







Плейлист
Duncan Laurence – Arcade ft. FLETCHER
MIIA – Dynasty
David Kushner – Daylight
Ruelle – The Other Side
NEONI – Darkside
Fleurie – Hurts Like Hell
KALEO – Way Down We Go
Fallulah – Give us a Little Love
Zayde Wolf & Ruelle – Walk Through the Fire
Icon for Hire – Blindside
League of Legends & PVRIS – Burn it all down

1

КАССИЯ
Я обернулась на далёкие фигуры Гипноса и Весты. Те наблюдали за происходящим без какого-либо интереса, а при взгляде на Весту я наконец осознала, о какой ловушке бог сна говорил.
Сивиллы и их видения, упомянутые Микелем.
Я вспомнила Весту, протягивающую кубок Морфея Гипносу.
«…маковый напиток по-разному действовал, смотря кто его подавал. Если Гипнос, то пьющий засыпал без грёз. Оказывался в тишине, так как Гипнос – бог безмолвного сна. Приняв напиток из рук Морфея, видели сны, вещие или лживые, смотря как он желал. Фобетор насылал кошмары, а Фантас – фантазии».
Кай говорил правду. Веста подавала кубок Морфея Гипносу ради видений будущего.
Гипнос посмотрел на меня, и даже с такого расстояния я разобрала его довольную улыбку. Веста и Кай его кровные дети. Они не настоящие Морфей и Фобетор, но обладают их силами. Дочь Гипноса легко управляется с территориями Морфея. Маковые поля – её земля.
Я перевела взгляд на Кая, окружённого армией из преданных кер. Они подчиняются ему, а сами живут на Переправе. Он не просто сын Дома Кошмаров, но ещё и владеет силой и территорией Фобетора, которая моментально отреагировала на его желание, чтобы я исчезла, и создала расщелину под моими ногами. Мы были на его земле.
Рядом кто-то застонал. Меня замутило при взгляде на несчастного. Истоптанный керой даорий по-прежнему был жив. Он болезненно завыл, пытаясь двинуть сломанным запястьем, я видела часть его внутренностей и траву, обильно окрашенную кровью. Не отдавая себе отчёта, вытянула руку и нажала на спусковой крючок, как только пистолет снова появился в ладони. Бедняга затих. Эхо выстрела заставило большинство умолкнуть, я ощутила на себе всеобщее внимание, но не подняла глаз, рассматривая с лёгкостью созданный «Глок». Сложное механическое оружие, иллюзию, которую даже Кай и Веста не смогли повторить.
Я едва не утопила нас в комнате.
Это не обычные иллюзии.
Это были фантазии, лишь они могут отражать реальное и нереальное, как внезапная вода из ниоткуда на третьем этаже.
Я должна была стать дочерью Гипноса.
Кровь трёх сильнейших Домов Палагеды.
Три ребёнка.
Фантас.
Ради моей жизни Гипнос вырвал кусок территорий Фантаса, поэтому Переправа сразу утянула меня именно туда.
Я вздрогнула, когда десятки кер обступили меня, защищая и скалясь в сторону собравшихся даориев. А во главе всех оживших кошмаров встал Кай, закрыв меня собой. Теперь я отчётливо поняла, что мы здесь не ради его спасения. Сына Гипноса и не нужно было спасать. Мы здесь ради мести.
– Убейте каждого, – сухо приказал Кай.
Керы сорвались с места, а я замерла, оглушённая услышанным. Даории заслужили. Мы никого не трогали и пошли на мировую, но, воспользовавшись нашими благими намерениями, цари подстроили ловушку, которая стоила Элиону, Авиле и Деклану жизни. Кай до сих пор мучается от последствий.
Я продолжала убеждать себя, что они заслужили, когда раздались первые вопли. Керы нападали, агрессивно сминая по несколько даориев за раз. У них не было мечей или копий, но сам их вес, рога, зубы с ядом и когти являлись достаточным оружием для того, чтобы выпотрошить врага, как рыбу. Вверх взвился огонь, керы, попадая под него, с воплем сгорали, а меня затрясло при воспоминании об Элионе.
Они заслужили.
Кай отошёл в сторону и метнул своё копьё в одного из бегущих солдат, тот упал замертво, а блестящее чёрное оружие вновь появилось в руке хозяина. Он отвернулся, чтобы отбить атаку ещё двоих, в это же время с другой стороны воин Клана Металлов крутанулся, уходя из-под когтей керы, размашистым ударом меча распорол чудовищу крыло, отчего та завопила, и бросился к нам. Он напролом ринулся ко мне, кровь глухо зашумела в ушах, я уклонилась, избегая мощной рубящей атаки. Противник проскочил на пару шагов мимо, а я создала пистолет и без какого-либо угрызения совести выстрелила ему в затылок.
Я могла бы сделать меч и принять бой, хотя бы временно подыграть в благородном поединке, но, окружённая разворачивающейся резнёй, не видела в этом смысла. Цари отравили нас на мирных переговорах, а Элиона сожгли огненные, не дав и шанса на самозащиту. Я содрогнулась от заполонивших голову непрошеных картин. Не будь дети Гипноса достаточно сильны, даории без единого сомнения убили бы Весту и Кая.
Они заслужили.
Среди кошмаров я приметила эриний. Изображения в учебниках оказались поразительно верными: такие же женские тела, крылья и рога, пугающие глаза и острые клыки. Однако руки больше напоминали человеческие, как и ноги в сапогах. Эринии держали копья, а наряды из чёрных платьев и кожаных нагрудников скрывали наготу. Неясными звуками они помогали Каю руководить керами, словно генералы подле своего главнокомандующего.
Голова кружилась от криков и творящегося хаоса, я запоздало заметила стремительно приближающегося даория. Тот нёсся с такой скоростью, что я неловко попятилась, но сделала не больше трёх шагов, как противника снёс кинутый Каем щит. Даорий рухнул и больше не двинулся: удар пришёлся в голову. Кай бросил на меня мимолётный взгляд и вернулся к прерванному бою, вновь создав щит на руке. В движениях сына Гипноса не было ни грации танцора, ни изящества благородного фехтовальщика, его техника и резкие, до смертоносного совершенства отточенные движения были результатом десятилетий упорных практик и хладнокровного мастерства. Обжигающий ледяной гнев читался в каждом выпаде, а выражение лица оставалось пугающе пустым, пока под его ногами множились трупы.
– Нет! Хватит! Кай, останови их!
Среди звуков резни, рёва чудовищ, воплей боли и приказов прорвался крик Микеля. Я выстрелила в одного из даориев, который попытался приблизиться, и обернулась к брату. Одна из кер бросилась к сивиллам, Микель и стражники Клана Металлов отражали атаки существа. Кай тоже услышал зов и повернул голову, но на его лице не дрогнул ни один мускул, взгляд остался холодным, будто он даже не узнал Микеля.
– Кай, – несмело позвала я.
Одно дело мужчины с оружием, но сивиллы… Они содействовали созданию ловушки, но всё же известно, что прорицательницей не становятся по желанию, а Лекса и вовсе хотела избавиться от дара.
– Кай, оставь сивилл, – попросила я, когда кера сломала позвоночник последнему стражнику и Микель остался один против неё.
– Не трогайте безоружных, – сжалился Кай.
Все керы как один повернули головы к своему главнокомандующему. Внезапная перемена и пауза в сражении выглядели жутко, почти сюрреалистично. Кай, сын Дома Кошмаров, да ещё и с силой Фобетора. Все ночные кошмары принадлежат ему.
На несколько длинных мгновений бой полностью прекратился, но какой-то огненный воспользовался заминкой. Сжёг одну из кер и подпалил крыло другой. Раненая пронзительно завопила и на глазах у всех с остервенением вгрызлась ему в шею. Даорий не кричал, потому что существо зубами вырвало противнику кусок горла. Резня возобновилась, обе стороны принялись нападать друг на друга с большей ненавистью.
«Я несдержан. И часто поддаюсь гневу, который способен принести тебе одни кошмары. Это не то, что мне хочется тебе подарить, но более у меня ничего нет. Не обманывайся моим показным спокойствием, потому что я и есть смесь гнева и кошмаров».
Кай предупреждал меня.
Как давно он знает о своей силе Фобетора? Она у него с рождения?
Я подавила волну раздражения при мыслях о Гипносе с его треклятыми планами. Если я пешка в его игре, то кто в ней Кай?
– Опустите оружие! – властно приказал Микель, сбивая меня с мысли. Он обращался не ко мне с Каем, а говорил с соплеменниками.
Многие посмотрели на него как на сумасшедшего. Единицы из его собственного Клана подчинились, и Микель ещё дважды озвучил приказ. Огненный царь прокричал какие-то проклятия, огонь вился, пытаясь достать кер на подлёте. Одна из чудовищ подхватила какого-то огненного, сломав ему руку. Тот кричал, пока она стремительно поднимала его вверх, а следом сбросила с огромной высоты. Я поморщилась, хотя в стоящем шуме не слышала звука, с которым тело встретилось с землёй.
– Баал! Прикажи им бросить оружие! – снова крикнул Микель. – Керы не тронут безоружных!
И он был прав. Кай велел оставить беззащитных сивилл, но Микель умело использовал формулировку фразы, чтобы защитить остальных сородичей. Солдаты бросали мечи, и керы замирали перед ними, а затем атаковали других, тех, кто не успел или побоялся убрать оружие.
Медленно бой прекратился, даории напряжённо замерли, а керы перестали нападать, сбитые с толку приказом и отсутствием оружия у недавних противников. Они мотали головами и взглядом белых глаз искали новую цель, но, не находя, рычали, фыркали и топтались на месте, гневно раздувая ноздри, словно бездействие и необходимость ждать их раздражали.
Изначально кер было несколько десятков, но они успели за короткий срок разодрать на части одну треть присутствующих даориев. Многие из оставшихся стонали, зажимая рваные раны. Зелёная трава покрылась кровью и телами. Я старалась не акцентировать внимание на валяющихся конечностях ещё недавно живых даориев, но с трудом удержала остатки съеденного за сегодня при виде оторванной головы и торчащих рёбер из вскрытого когтями торса.
Кай мог бы вновь изменить приказ и с лёгкостью убить безоружных, но почему-то медлил. Его убийственный взгляд встретился с Микелем. Усмешка у Кая вышла злой и надменной, и, несмотря на притягательно красивое лицо, кровь на губах добавила его образу жути. Он продолжал улыбаться, пока зубы были стиснуты. Почудилось, что я опять ощущаю вонь пожаров и гари, трава под ногами Кая начала стремительно чернеть, обугливаться и вянуть без пламени. Я заморгала, ожидая, что видение исчезнет, но то не пропадало, а чернота ползла во все стороны, пока небо над головой краснело.
Гнев. Его усиливающая эмоция – гнев.
Кровь отлила от лица при мысли, что увиденное нами ранее было горем. Теперь же он злился, и его иллюзии не исчезали. Я не дёрнулась, когда и под моими ногами вся зелень почернела.
– Хватит, Кай! Отзови своих чудовищ, – заговорил Микель, медленно шагая к нам. Его явно пугали перемены пейзажа: брата передёрнуло, и встревоженный взгляд то и дело поднимался к темнеющему небу, но он умело храбрился, забирая всё внимание сына Гипноса на себя. Ранее Микель заметно хромал, но адреналин помог ему двигаться проворнее. – Я знаю тебя, Кай! Беспочвенная жестокость не про тебя!
– Ты в этом уверен? – наклонив голову, уточнил Кай.
И, прежде чем Микель успел ответить, взгляд сына Гипноса переместился на Троя. Огненный был жив. На одежде следы крови, но, похоже, не его. Последний из близнецов вместе со своим дядей – Ангелем – защищал царя из Клана Огня.
Кай подбросил копьё, перехватил поудобнее и с яростью метнул. Рот Микеля раскрылся в немом крике. Между нами и Троем было большое расстояние для точного прицела, и всё же оружие со свистом пролетело буквально в сантиметрах от близнеца и сбило с ног одного из солдат Клана Огня позади. Копьё попало точно в глотку незнакомца, который затих, рухнув на землю. Трой побледнел как полотно, запоздало осознав близость к смерти.
– Раз ты меня так хорошо знаешь, то осознаёшь, что я промахнулся намеренно, – напомнил Кай, опасно растягивая слова, и посмотрел на Микеля. – Беспочвенная жестокость? Будь по-твоему.
Неожиданное согласие сбило всех с толку, в руке Кая снова появилось копьё, и звон оружия о щит оглушил не меньше, чем в первый раз.
– Воздадим тем, кто заслужил. Убейте всех представителей Клана Огня, – изменил приказ Кай, керы оскалились. Земля вздрогнула, когда они принялись мощно отталкиваться от земли и взмывать в воздух, чтобы напасть сверху.
– Нет! – закричал Микель, бросаясь к Каю, тот не двинулся с места, расслабленно наблюдая за приближением соперника.
Путь брату преградила я, Микель растерянно замер под дулом пистолета. Я держала оружие твёрдой рукой, направляя его точно в лоб. Между нами осталось четыре шага и ни единого шанса, что я случайно промахнусь.
Растерянность Микеля сменилась гневом.
– Останови его, Кассия! Это неправильно! Керы – чудовища, и силы не равны! – закричал он на меня.
– Неправильно?! – рявкнула я. – А заманивать нас в ловушку было правильно?! Мучить Кая неделю тоже правильно?!
На лице Микеля отразились сожаление и вина, но довольно быстро исчезли под звуки воплей новых жертв. Рёв огня и приказы смешивались с криками чудовищ. Царь Огня перестал сдерживать свою мощь, и струя пламени из его рук разом сожгла трёх кер на подлёте. Одно из обугленных тел рухнуло на него и Ангеля, снося мужчин с ног. Я пристально следила за Микелем, пока Кай оставался где-то позади.
– Это всё наш отец! Он отравил не только вас, но и меня вместе с моими друзьями! Ты знаешь, что я бы никогда не согласился на подобное!
Микель действительно не мог.
Я видела, как он относился к Деклану и Авиле, видела ужас на его лице. Даже если Микель лжёт и не дорожит собственной жизнью, то не стал бы приводить друзей.
– Ты отомстила! Ты убила Мелая, Кассия. Давай закончим на этом? – переходя на мягкий тон, начал убеждать Микель, бросая встревоженный взгляд на окружающий нас бой. – Не нужны лишние жертвы, они ни в чём…
Я не услышала продолжения из-за звона щита Кая у лица. Тот оказался рядом и отбил брошенное в меня копьё. Если бы не Кай, я бы испустила последний вздох. Глаза Микеля шокированно округлились, он обернулся, чтобы увидеть одного из своих солдат. Тот предпринял отчаянную и очень глупую попытку. Без капли сожаления я перенаправила пистолет и дважды выстрелила в мужчину.
– Кассия, хватит! – рявкнул Микель, когда я выстрелила ещё дважды в уже мёртвое тело на траве.
Я не ощущала ничего, кроме гнева и разочарования. При этом не могла понять, кто именно вызывает эти чувства. Казалось, мной играют и манипулируют буквально все. Кай ничего не сказал и просто отошёл, потому что другой даорий отбился от керы и бросился к нему. Поединок даже не успел начаться, Кай убил противника одним мощным колющим ударом копья. Даорий закряхтел, роняя оружие, и рухнул. Но из-за его спины неожиданно выпрыгнул Трой и напал на сына Гипноса с мощным потоком пламени. Каю пришлось отступить, прикрываясь щитом. Трой выжимал из себя все силы, делая поток устрашающим. Я занервничала: щит Кая покраснел, поддаваясь жару. Хотелось закричать, рука дёрнулась, когда я решила пристрелить огненного, чтобы защитить Кая, как неожиданно заметила дикую усмешку на знакомых губах.
– Нет, – едва слышно пробормотал рядом со мной Микель.
Словно вторя его словам, Кай слегка тряхнул рукой с щитом, и наполовину искорёженный и покрасневший металл восстановился, следы повреждений исчезли. На лице Троя отразился шок, огонь, соприкасаясь со щитом, стал чёрным, призрачным. Кай властным движением отмахнулся от пламени, и мощный поток вернулся обратно к Трою, сбив его с ног.
– Нет! – закричал Микель, глядя, как воспламенилась одежда друга, но тот принялся кататься по земле, пытаясь себя затушить.
– Вы же Клан Огня, как насчёт сдохнуть от своего же дара?! – мстительно рявкнул Кай, направляясь к противнику. Микель попытался рвануть к другу, но я опять встала у него на пути, угрожая пистолетом.
– Останови Кая! – продолжил с надрывом упрашивать Микель, но во взгляде помимо страха сквозила ярость, я приметила, что брат поудобнее перехватил меч.
Окровавленное лезвие по-прежнему было опущено, но плечи и руки Микеля напряглись, он приготовился атаковать меня, если не удастся убедить.
– Трой ни в чём не виноват! Отец шантажировал и его! Кассия, останови Кая!!
– Его брат сжёг Элиона! Хочешь соврать мне, что они не были в сговоре?! Они оба намеревались нас убить! – возразила я, переполняемая ответным гневом. Я дала Микелю пару секунд, чтобы опровергнуть моё обвинение, но он промолчал. – Элион мёртв из-за них! Из-за отца! Из-за треклятых царей! Он стал мне почти братом!
Микель стремительно преодолел расстояние между нами, я приготовилась к атаке, но неожиданно он сам упёрся лбом в направленное на него дуло, оставляя меч опущенным. Черты лица Микеля исказились от ярости и досады, голубые глаза горели отчаянием. Он мог попытаться вырвать пистолет или ударить меня, так как ростом и длиной рук я ему уступала, но Микель, наоборот, провоцировал пустить ему пулю в лоб, и палец на спусковом крючке задрожал.
– А я кто, по-твоему, Кассия?! – хлёстко напомнил Микель. – Я твой настоящий брат, но за меня ты мстить никогда не станешь!
Я раскрыла рот, но не нашлась с ответом. Я не желала ему смерти, но не знала, смогу ли ощутить боль от потери кровного брата.
– Я хотел мира, – напомнил Микель с тем же напряжением. Я смотрела ему в глаза и узнавала себя при нашей первой встрече. Узнала пустоту и отсутствие страха. Он лишился почти всего, что было ему дорого, поэтому оставшееся будет защищать с особым остервенением. – Ты сделала меня новым царём, сестра, и сейчас делаешь всё, чтобы стать моим первым врагом.
Он больше не кричал, но низкий угрожающий тон звучал пугающе из-за вложенной искренности. В первый раз он позвал меня предупредить, что отец охотится за мной. Возможно, раньше я была в списке тех, кого Микель хотел защитить.
Возможно, раньше…
– У нас есть выбор! Мы можем продолжить эту войну или же её прекратить. Поэтому либо пристрели меня, либо останови Кая, – поставил ультиматум Микель и с ненавистью во взгляде сильнее надавил лбом на дуло, вынудив меня отступить на шаг.
Все необходимые гнев и горе бросили меня наедине с гудящей пустотой в мыслях. Мы оба вздрогнули от нового звона копья о щит. Вопли и крики затихли, потому что керы отступили, прекратив убивать.
На наших глазах Кай скучающе дёрнул головой в сторону Микеля, что-то приказывая одной из кер. Та за ногу подтащила Троя к нам. Микель едва не задохнулся, увидев, что тот хоть и побит, но жив. Огненный отбивался от чудовища, но казался несуразным юнцом рядом с ним и предусмотрительно затих, как только оно его отпустило. Кера бросила рядом покорёженные браслеты для высекания огня, которые, похоже, содрала с близнеца ранее. Чудовище обдало Микеля недовольным рёвом, и брат отступил на пару шагов, вняв предупреждению. Я тоже отошла поближе к Каю.
– Ты ждёшь от неё решения, которое должно сгладить ошибку ваших же царей. Вынуждаешь взять на себя ответственность выбора, который не смеешь требовать, – холодно бросил Кай Микелю. Осуждающий тон усиливала повисшая тишина. – Убить собственного брата или же предать меня, встав на чужую сторону. Что сделал ты для Кассии, чтобы давить на её совесть и склонять к удобному для тебя варианту? Что сделал ты, чтобы сравнивать себя с Элионом в её глазах? – Гнетущая, намеренно выдержанная пауза была такой же оскорбительной, как и презрение во взгляде Кая. Он отчитывал нового царя Металлов словно зазнавшегося юнца. Микель выдерживал обвинительный напор достойно: не отнекивался и не возражал, разве что изредка сглатывал излишне тяжело, будто правды становилось слишком много, чтобы прожевать. – Ты думаешь, что отстаиваешь шанс на перемирие? Что убеждаешь сестру во имя всеобщего блага? Оглянись вокруг! – резко повысив тон, приказал Кай, вскинув взгляд на Баала. Царь Огня более не выглядел самоуверенным или довольным. Он отлично скрывал какую-либо растерянность и всё же желания продолжать бой у него явно не было. Сын Гипноса шумно вдохнул сквозь стиснутые зубы, губы медленно изогнулись в презрительной усмешке. – Нас привели сюда на казнь, да полученный отпор, видите ли, оскорбил. Какая неприятная для вас неожиданность! – издевательски выплюнул Кай.
Я же, несмотря на тон и уверенную позу, слышала всю горечь, которую он скрывает. Отказ от мести давался Каю тяжело. Ему было бы проще позволить керам разорвать всех присутствующих на части, может, ему бы даже немного полегчало. В груди болезненно сдавливало от признательности и вины, потому что он остановился ради меня.
– Я отступлю, потому что ты хоть немного, но дорог Кассии, – бросил Кай Микелю, подтвердив мои мысли. – Но не думай, что я когда-либо забуду произошедшее. Пойдём, Кассия.
Некоторые из даориев аккуратно попятились от нас и кер подальше, словно получили сигнал к отступлению. Микель протяжно выдохнул, но я мотнула головой и возразила:
– Это не всё. Лекса пойдёт с нами.
– Я не дам тебе заложника, – ощетинился Микель, его голос едва заметно дрогнул, выдав больше страха, чем я ожидала.
Брат сам это понял и быстро взял себя в руки, возвращая сдержанное выражение лица. Оно не изменилось, даже когда я направила дуло на сивиллу.
– Ты дважды звал меня на встречу, прося довериться. Оба раза я пришла, – напомнила я, подражая его злому тону. – Один раз всё прошло нормально, во второй ты меня предал. Теперь твоя очередь.
– Хочешь сказать, что я могу её тебе доверить?
– Хочу сказать, что я ещё не решила. Всё зависит от того, каким царём ты станешь.
Я не планировала вредить Лексе, хотя из неё выйдет достойный заложник. В первую очередь сивилла поможет разобраться в видениях и объяснит, что произошло или произойдёт, а после я намерена выполнить свою часть долга и показать её Гипносу. Но Микелю немного волнения не помешает, может, переживая за её жизнь, он будет усерднее сдерживать остальных царей от необдуманных действий.
Микель стиснул зубы. Лекса встретилась со мной взглядом. Я дёрнула дулом, приказывая ей подойти. Не сразу, но она подчинилась. Её ноги заметно тряслись, пока сивилла испуганно обходила стоящую на пути керу. Та потянулась за прорицательницей, намереваясь то ли обнюхать, то ли при опасности оттащить за волосы.
– Ты идёшь с нами, – сказала я ей и добавила, как только она испуганно посмотрела на Микеля: – Он не разрешал, но его никто и не спрашивает. Пошли.
Брат предусмотрительно не стал комментировать, лишь твёрдо кивнул Лексе. Я продолжала держать его на прицеле, больше не доверяя.
Мы подошли к Каю и направились вверх по холму к Гипносу и Весте. Никто нас не остановил, потому что керы остались на месте, прикрывая со спины. За ненадобностью пистолет исчез из руки, а Лекса и без угрозы держалась ко мне поближе, боясь сына Гипноса и его кошмарных созданий. Я с беспокойством поглядывала на Кая. Щит исчез, но копьё он использовал как опору. Шаг был тяжёлым, дыхания не хватало, кожа покрылась мелкой испариной, а идущую ртом кровь он бездумно стирал рукой с губ и подбородка, не в силах более её скрывать. Я попыталась подставить своё плечо, но он лишь благодарно сжал его пальцами и отказался от помощи.
Я обернулась один раз, будучи на самой вершине. Небу возвращался натуральный цвет, а иллюзия выжженной травы померкла, доказывая, что гнев Кая потерял былую свирепость. Однако другая сторона равнины оставалась тёмной от пролитой крови. Я торопливо отвернулась, боясь подсчитать убитых керами. Хуже самого факта многочисленных смертей было то, насколько дикой вышла расправа.
Я не стала говорить что-либо Гипносу и Весте, всё их внимание сосредоточилось на Кае и его состоянии. Похоже, они не ожидали, что ему до сих пор так плохо. Мы дошли до прохода на Переправу, Кай громко свистнул один раз и попросил подождать. В воздухе появились керы, я едва не упала от порывов ветра, когда оставшиеся в живых чудовища залетели на Переправу. Следом мы сами прошли сквозь проход, Гипнос соединил разорванную материю, и стоило пейзажу Даории скрыться из виду, как копьё Кая исчезло. Веста закричала, заметив, что её брат начал заваливаться и упал на колени. Моё сердце пропустило удар, когда он рухнул, потеряв сознание.

2

КАССИЯ
Я сидела на поляне перед домом на Переправе, обхватив себя руками и сжимаясь от порывов ветра. Он не был холодным, но меня нервно трясло от всего увиденного. После каждого происшествия казалось, что я уже не смогу испытать больший страх или тревогу, но затем судьба доказывала обратное.
Я специально села именно на этом месте: отсюда видно входную дверь и окна спальни Кая на втором этаже. Шторы раскрыли, трое целителей ходили туда-сюда по комнате. Изредка я замечала Гипноса, Мороса и Весту, но никто ещё не выходил, чтобы озвучить новости о состоянии Кая для меня.
Он отключился, как только мы оказались в безопасности, и повезло, что неподалёку ждал Морос. Вместе с братом они подняли Кая, но дом был слишком далеко, чтобы нести его на руках. Только я об этом подумала, как Гипнос резко взмахнул появившимся в руке кинжалом, лезвие распороло пейзаж, словно тот не более чем изображение на гобелене. Окружающие маки и голубое небо на мгновение потускнели, словно от мимолётного приступа боли. Гипнос дёрнул за край материи, распахивая проход шире: показался дом, совсем близко, всего несколько метров до порога. Неся Кая на себе, два бога протиснулись в проход.
Я была слишком ошарашена и всё ещё не в себе, чтобы собрать мысли в кучу для вопроса. Веста выдавила вымученную улыбку и взмахом руки приказала следовать за ней:
– Радикальный метод, но так можно сокращать путь на Переправе. Скорее, он уже затягивается.
Мой взгляд упал на Лексу, которая широко распахнутыми глазами смотрела на образовавшийся разрыв. Она была напугана. Нехотя, но я отступила обратно к ней.
– Иди первая, я сопровожу сивиллу пешком, – предупредила я Весту, та скованно кивнула, но протиснулась в проход, и разрыв почти сразу затянулся, скрыв вид дома.
Мне отчаянно хотелось помочь Каю, но в сложившейся ситуации, будучи бесполезной, я лишь сильнее ощутила себя чужой в семье Гипноса, поэтому решила не путаться под ногами целителей.
Лекса шокированно озиралась, впервые оказавшись на Переправе. Я повела сивиллу к дому, слушая рассказ о произошедшем в Даории, о том, как цари подставили Микеля.
Вначале она не намеревалась делиться информацией, но я была не в настроении для угроз или притворства, поэтому честно объяснила, что взяла её ради выполнения долга. Услышав, что сможет поговорить с Гипносом, Лекса заметно расслабилась. Она даже описала увиденное предсказание, которое должно было привести к моей смерти.
– Микелю наврали. Цари сказали, что все сивиллы увидели прорицание о мирном будущем с Палагедой, но на самом деле грезили о том, как ты сдаёшься. Кай был пленён, а ты спускалась с холма. В том видении реализовалось желанное царям. Мелай отрубил тебе и Каю головы.
Я судорожно выдохнула, напоминая себе, что Кай в безопасности.
– Значит, Микель действительно не видел прорицания до отравления?
– Нет, ему его не показали.
– Почему ты его не предупредила? – уточнила я, шагая вверх по холму, Лекса семенила рядом, стараясь не отставать, но часто вертела головой, не в силах насмотреться на маковые поля. – Вы же друзья или встречаетесь…
– Я не смогла, именно потому что мы друзья и его величество – отец Микеля… точнее ваш отец, – поправила себя Лекса, но я в ответ лишь хмуро на неё взглянула. – Он знал об этом и запер меня, чтобы я не встретилась с Микелем.
Я никак не отреагировала, но, заметив дом впереди, невольно ускорила шаг.
– Как вы это сделали?
Неожиданный вопрос Лексы заставил меня замереть.
– Что сделали? Прошли в Даорию? – уточнила я.
Сивилла опешила, обернулась назад, словно только сейчас подумала об этом.
– И это тоже, да и как удалось подчинить кер… – залепетала Лекса, но затем сама же оборвала своё бессвязное бормотание. – Но это потом. Я про прорицание. Как вам удалось его сделать? Одновременное у всех сивилл ложное видение. Это связано с той девушкой с длинными волосами, верно? Кто она?
Я окинула Лексу взглядом, не совсем понимая, о чём речь и как она догадалась, что их видения связаны с Вестой.
– С чего ты взяла, что это связано с ней?
– Я и другие сивиллы узнали её. Она тоже была в том прорицании, но раньше. Сперва я думала, что девушка – выдуманная часть моего предыдущего сна, но она оказалась реальной. Я рассказала об этом Микелю, и он пошёл тебе навстречу, но такого в пророчестве не было. И тогда я начала подмечать детали. На тебе хоть и была идентичная одежда, но шла ты немного по-другому, солдаты стояли не так, как надо. В целом происходящее было схоже, но детали дру… гие…
Я подняла руку, призывая к молчанию. Лекса споткнулась на последнем слоге и испуганно затихла. Я зажмурилась на пару мгновений, пытаясь заставить голову работать. Одежду выбрала мне Веста, а Гипнос сказал, где назначить встречу. Детали плана, всё придумали они, указав даже, на котором по счёту шаге поднять руки. При подготовке эти нюансы казались странными, но я была готова делать всё, что они говорили, если это могло помочь вытащить Кая.
– Темноволосая девушка сделала что-то необычное в твоём видении? – уточнила я, желая убедиться в догадке. До боя она пришла внезапно, я нутром чувствовала, что видения сивилл и Веста как-то могут быть связаны, раз уж Гипнос говорил о ловушке, но теперь хотела понять наверняка.
– В целом нет, – нахмурив лоб, ответила Лекса, – но там она была на полях… совсем как эти. И дала мне кубок с каким-то питьём.
Кубок Морфея.
Я потёрла лицо ладонями, пытаясь снять напряжение.
Сила Морфея не только в прорицании будущего, но и в ложных видениях.
«Ты слишком доверчивая, Кас. Разве Камаэль не предупреждал, что нужно думать, от кого принимаешь мак на Переправе?»
Я поморщилась, вспомнив наставление Гипноса. Веста притянула сивилл во сне на Переправу, точно так же как и меня ранее для тренировок. Дала им испить макового нектара из кубка Морфея. Она подавала его самому Гипносу, но отцу она предложила кубок с прорицанием, а сивиллам – с ложным видением.
Получается, она показала им лживую победу. Показала для царей то, что они хотели увидеть. Мою смерть. Я с трудом подавила дрожь при мысли, что, не будь этого ложного видения, не было бы и встречи. Элион, Деклан и Авила не умерли бы, а Кай не просидел бы неделю в кандалах, отравленный. Я несколько раз шумно вдохнула и выдохнула, силясь унять гнев. Это не план Весты.
«Ты до сих пор не поняла, что нынешняя ситуация – это не ловушка для тебя. Это ловушка для них».
Идея Гипноса. Зачем ему всё это?
Морос и Веста, похоже, были в курсе с самого начала, а Кай? Мог ли Кай добровольно просидеть в цепях целую неделю?
«Зачем ты пришла?!»
Почему Кай был зол из-за моего появления?
С губ сорвался горький смешок, и я гневно завопила. Мне хотелось орать до сорванного голоса, лишь бы избавиться от давления скапливающейся ярости. С ветвей ближайшего дерева вспорхнули потревоженные шумом птицы. Лекса дёрнулась от меня подальше, но не зная, куда идти, замерла в паре метров.
Если и Кай знал, то я, Элион и Микель пошли на всё, как скотина на убой, единственные болтали о мире, пока настоящая игра велась за нашими спинами.
Да я просто непроходимая доверчивая дура.
Я согнулась то ли от смеха, то ли от желания заплакать. Горькие смешки перемешивались с разочарованным стоном. Я свесила голову, опершись ладонями в колени.
– Кассия? – с опаской подала голос Лекса, когда я немного успокоилась.
– Всё в порядке, – отстранённо ответила я, выпрямляясь.
Сивилла не выглядела убеждённой.
– Пойдём в дом. Ты голодна?
Та испуганно замотала головой, перемены в моём поведении сивиллу явно пугали. Успокоить я её не могла: мой рассудок на грани развала, готовый в любой момент сорваться в омут безумия.
– Хорошо. Тогда я запру тебя в одной из комнат до ужина. Обещаю, что никто тебе вреда не причинит. Главное, не пытайся сбежать, иначе попадёшь в кошмары, а там тебя сожрут керы, – как можно спокойнее заверила я и пошла дальше.
Лекса лишилась дара речи, но заторопилась следом, теперь оборачиваясь ещё чаще, будто ждала, что чудовища набросятся на неё со спины.
В доме стояла суматоха. Трое целителей, Морос, Гипнос и Веста ходили туда-сюда, помогая всем, чем нужно. Комната Кая и так небольшая, поэтому я заперла Лексу в своей спальне и ушла на улицу, чтобы подавить искушение стать лишней в спальне Кая, и села на поляне.
Несколько часов спустя пришёл Гелион, привести которого я попросила ждущего в доме Иво. Я прониклась доверием к сыну Аресты, но Гипнос, видимо, моих чувств не разделял, потому что преградил ему путь.
– Кирий, позвольте мне оценить состояние вашего сына! Иво рассказал о симптомах, и у меня есть определённые идеи, но необходимо удостовериться, – порывисто попросил он у Гипноса, тот молча бросил взгляд сперва на Иво, мнущегося позади Гелиона, а затем на меня.
Я не рискнула подходить ближе, наблюдая со стороны, Гипнос наверняка догадался, что Гелион здесь по моей просьбе.
– Если не верите в моё желание помочь, то поверьте в желание вернуть долг! Кай не раз меня выручал, а мы в Доме Гнева всегда возвращаем долги. – Гелион казался искренне встревоженным, хоть и держался с присущим сыну архонта достоинством.
Гипнос не сразу, но кивнул и пропустил Гелиона в дом. Попросить его о помощи было единственной пришедшей мне в голову мыслью, потом я села, погружаясь в чувство собственной бесполезности.
Я только и делала, что ждала, не отрывая внимания от окон спальни Кая, лишь раз прервалась, чтобы на закате отнести Лексе обещанный ужин. После я снова вернулась на поляну у дома, дожидаясь, когда кто-нибудь соберётся уйти. Солнце скрылось за горизонтом, а к наступлению сумерек наружу вышли все трое целителей Дома Раздора, Гелион, Морос и Гипнос. Я тут же подскочила на ноги.
– Мы вернёмся завтра и обсудим дальнейшее лечение, когда он придёт в себя, – ответил самый пожилой из целителей. Я встречала этих мужчин ранее, они служат дедушке, но по именам их не знала. – Лучше, если Камаэль лично опишет своё самочувствие. Продолжительный сон сейчас нужен ему больше всего остального.
– И не забудьте – никакой твёрдой пищи, – дополнил наставление другой целитель, а третий одобрительно закивал.
Я следила за собеседниками не дыша, но и не скрываясь. Гелион вроде был согласен, но выглядел всерьёз задумчивым. Гипнос встретился со мной взглядом.
– Я провожу вас в Пелес, – сказал Морос, указывая целителям в нужном направлении.
– Кириа, а вам не требуется помощь? – спросил один из мужчин, поклонившись.
Все трое представителей Дома Раздора замерли около меня. Я растерянно оглядела себя, позабыв, что забрызгана кровью одного из даориев.
– Нет, со мной всё в порядке. Спасибо за помощь.
Те вновь поклонились и пошли вместе с Моросом и Гелионом. Гипнос, словно зная мои мысли, не стал подходить ближе, сохранив между нами расстояние в пять шагов.
– Как он?
– Неважно, но жить будет.
– В этом ты тоже уверен из-за видений будущего?! – заорала я, не в силах сдержаться.
Бог сна не выглядел удивлённым из-за сказанного, но крика явно не ожидал.
– Или ты думал, что твой сын спокойно посидит в темнице отравленный, а потом вернётся домой как ни в чём не бывало?!
Гипнос медленно поднял руку, призывая меня то ли успокоиться, то ли замолчать. Но я не собиралась делать ни то, ни другое.
– А жизнь Элиона ты посчитал мелкой платой за свой идиотский план?!
– Кассия, ты же знаешь, что я могу умереть от пули? – ровным тоном уточнил он.
– Знаю, и что?! – огрызнулась я.
– Тогда, если соберёшься меня пристрелить, я бы хотел, чтобы ты сделала это осознанно, – сдержанно пояснил Гипнос, выразительно опустив глаза.
Я проследила за его взглядом и опешила, найдя пистолет в руке. Я не думала о нём и не концентрировалась на создании иллюзии, но Веста была права, говоря, что, создав однажды, с каждым разом повторять будет всё легче. Рука с оружием вибрировала от скопившегося напряжения, я с трудом сняла палец со спускового крючка, продолжая направлять дуло в землю.
– На Переправе ты сильнее, Кассия. Особенно если переполнена своей усиливающей эмоцией, – мягко напомнил Гипнос, и я с трудом проглотила ком в горле, вспомнив, как упала в расщелину, стоило Каю поддаться гневу.
Могла ли я застрелить Гипноса?
Сомневаюсь.
Я зла на него. С одной стороны, мне действительно хочется его убить, но с другой – я бы не смогла этого сделать, в глубине души искренне его любя. Однако я могла вскинуть руку, даже не заметив оружия, и случайно нажать на спусковой крючок. Вот почему Кай так терзался. Переправа вторила худшим мыслям, хотела угодить ему и убрать меня с глаз, когда он пожелал. Переправа не разделяет нормальные желания от мимолётных, порывистых и неправильных. Тех, которым никогда не стоит сбываться.
Мне понадобилось время, чтобы избавиться от иллюзии пистолета. Пришлось заставить себя успокоиться.
– Будь ты реально бессмертный, то пару пуль в лоб ты бы заслужил, – пробубнила я.
Гипнос вымученно улыбнулся и кивнул.
– Всё произошедшее было твоим планом? – спросила я после продолжительной паузы.
Я больше не кричала, даже тон голоса не могла повысить, вымотанная всем увиденным. Сознание было истерзано многочисленными вопросами и догадками.
– Не всё.
– Что-то опять пошло не так? – с трудом уточнила я.
…пошло не так из-за моего существования?
Я хотела дополнить мысль, но не смогла озвучить вопрос целиком, и без Гипноса зная ответ. Бог сна рукой указал в сторону, безмолвно предлагая пройтись.
– С ним Веста, всё будет хорошо, – заверил он, когда мой взгляд нервно дёрнулся к окнам спальни Кая.
Мы медленно направились к далёкому яблоневому саду. Два массивных спутника на небе сияли ярко, а многочисленные созвездия и туманности цветными пятнами растеклись по небу. Гипнос шагал тяжело, устало и едва поднимая ноги. Его голова была опущена, и невидящим взглядом он смотрел вниз. Светящаяся трава блёкла рядом с ним, будто вторила его настроению.
– Морфей, Фобетор и Фантас мертвы, верно? – едва слышно спросила я, но Гипнос моментально сбился с шага.
– Мертвы, – подтвердил он.
– У Кая копьё Фобетора, у Весты кубок Морфея.
Гипнос одарил меня безрадостной улыбкой.
– Расскажи мне, я больше не могу гадать. Постоянно каких-то ответов не хватает, и я устала их искать, – взмолилась я.
Руфус обхватил меня за плечи и подтянул к себе то ли ради объятий, то ли сам остался без сил и ему необходимо было на кого-то опереться. Несмотря на многочисленные недомолвки и ложь, у него под боком я немного расслабилась, согретая теплом.
– Я бог безмолвного сна, и созданная мной Переправа была пустой, простым переходом и не более, – расслабленно начал Гипнос, останавливаясь подле яблоневого сада, я замерла рядом, по-прежнему прижимаясь к его тёплому боку. Среди стволов приметила духов Гесперид, те пару раз выглянули, но после спрятались в глубине, то ли чуя напряжённую атмосферу, то ли не желая попадаться богу на глаза. – Три моих сына привнесли сюда сны и иллюзорные миры, у каждого была своя территория. Здесь также жила моя жена – Пасифея. Тебе известно, кем она была?
– Одной из прекрасных харит. Она олицетворяла расслабление.
– Да, но не только это. Ещё медитацию, галлюцинации и любые другие варианты изменённого сознания. Именно поэтому у нас родились такие разные сыновья, – с мечтательной улыбкой добавил Гипнос, а его блуждающий по полям взгляд, казалось, видел нечто большее, чем просто светящуюся траву, одинокие деревья и сумеречный небосвод.
Улыбка Гипноса медленно померкла, он моргнул, сбрасывая пелену воспоминаний, и посмотрел на меня. Оглядел с придирчивой внимательностью, а затем погладил по волосам и, всё так же прижимая к себе, медленно повёл дальше.
– После взрыва на Переправе и смерти всех близких от каждого что-то да осталось. От сыновей – территории, хранящие их силы. Из-за гибели Танатоса здесь стало опасно, и мы можем по-настоящему умереть, а от Пасифеи Переправа стала восприимчива к сознаниям и помыслам входящих сюда. Поэтому некоторым не везёт отправиться к онирам и керам.
– Веста действительно обладает силой Морфея, а Кай – Фобетора? – уточнила я, помогая перейти к нужной теме.
– Я знал, что рано или поздно ты догадаешься, – похвалил Гипнос, но я ответила ему недовольным взглядом. – Из-за взрыва Переправа была покалечена и стала опасной даже для меня. Я тогда не желал что-либо делать, мир и жизнь потеряли смысл, время текло, и Переправа медленно восстановилась сама, но одичала, а кошмары с земель Фобетора разбрелись по всем территориям. Не сразу, но я собрался с силами привести их в порядок, однако у меня мало что получилось. Требовалась помощь сыновей, способных контролировать те или иные земли. Когда у меня всё-таки появились новые дети, то они помогали восстанавливать Переправу как могли, но нужны были все трое, а рождались лишь с даром Морфея и Фобетора.
– Значит, Веста и Кай обладают силами с рождения?
– Не совсем. Тяга к тому или другому открывается с возрастом. Весте было около пятнадцати, когда она впервые смогла повелевать территориями Морфея, а с возвращением кубка получила способность передавать видения. Годами позже семилетний Камаэль внезапно привёл в дом двух ониров, вероятно хотел завести питомцев, – усмехнулся Гипнос, а я от изумления уставилась на него во все глаза. Хотя, может, для него это действительно забавно. – Так мы выяснили про его дар Фобетора. Тебе известно, что самые могущественные из кошмаров не керы, а эринии? – Гипнос задал вопрос, но сам же ответил, несмотря на мой согласный кивок: – Керы более свирепые, но они олицетворяют несчастья. Эринии же созданы для отмщения, они умнее, способны анализировать ситуацию, поэтому недостаточно грубой силы, чтобы их победить. Усиливающая эмоция Камаэля – гнев, потому даже эринии, которых прозвали «гневными», подчиняются ему.
Я невольно улыбнулась, уловив неприкрытую гордость и откровенную любовь в голосе Гипноса. Он рассуждал об ужасах и кошмарах, о гневе и ярости, но говорил с такой теплотой, словно желал напомнить, что это всё часть гармонии и недостаточно любить свет, необходимо полюбить и тьму, чтобы жить в балансе с самим собой и с миром.
Я вспомнила, как приняла наркотик с кровью представителя Дома Гнева. Тогда и я, одолеваемая яростью, подчинялась Каю, не осознавая, почему. Я просто нутром чуяла, кто главный и против кого не стоит поднимать оружие. Помню, что пыталась сопротивляться его доминированию, но в итоге он всё равно победил.
– Где твои внуки?
– У меня их нет. – Всё веселье исчезло с лица Руфуса. – Ни один из моих детей не обзавёлся собственными, не потому, что не могли, они не желали этого. Они все будто обречены на знакомое мне одиночество.
– Зачем же ты бросаешь матерей? Мать Весты хотела сохранить память о дочери и о тебе, но ты всё равно забрал её воспоминания.
– Потому что я не желал видеть, как она постареет и умрёт. Раньше поступал именно так, забирал тех, кого любил, на Переправу, но затем они умирали у меня на глазах. Медленно их время подходило к концу, а я опять оставался один. Поэтому перестал вырывать их из привычного им мира, решил лишать воспоминаний, чтобы они получили шанс на любовь с теми, кто состарится и покинет мир с ними.
В носу защипало, горло свело, но я упрямо сглотнула. Рассказ Гипноса прозвучал отстранённо, и всё же я ощутила его горе и одиночество, словно Переправа печалилась с ним, наполняя воздух горьким привкусом тоски.
– Ты сам многих стёр из памяти?
Я не забыла его рассказ. Гипнос время от времени просил Мороса забирать его воспоминания, чтобы не сойти с ума от потерь и такой длительной жизни, чтобы сохранить возможность радоваться мелочам.
– Я никого не стирал. Помню каждую возлюбленную и каждого своего ребёнка, – заверил Гипнос. – Но я попросил брата избавить меня от боли их потерь.
Он развернул меня и вновь повёл в направлении дома. Прогулка действительно помогла немного выпустить скопившееся напряжение в теле.
– А что с территориями Фантаса?
– Ни один из моих рождённых детей не получил его способности, поэтому его территории всё ещё дикие и самые скрытные, даже я не могу найти туда проход. Камаэль рассказал, что ты там была.
– Но я не твоя дочь.
– По крови – нет, но я вложил в тебя часть Переправы, и это делает тебя моей роднёй. – Он обнял меня крепче. – Я не знал, какая именно часть Переправы в тебе, Кассия, но, похоже, судьба решила всё за нас. Переправа позволила тебе побывать на территории Фантаса. Именно мой третий сын мог создавать самые сложные иллюзии, как ты создала пистолет. И самое главное отличие в том, что он владел фантазиями. Чем, по-твоему, они отличаются от обычных иллюзий?
Я нахмурила лоб, пытаясь вспомнить что-то из книг или учебников, но грань у людей между этими понятиями слишком тонка. Иногда они почти синонимы.
– Это что-то существующее и несуществующее одновременно, – расплывчато выдала я.
– Верно. Иллюзии – это воссоздание чего-то реального, виденного тобой. Как скопировать оружие, яблоко или одежду. Но фантазии – это смесь реального и нереального. Как если бы привычное яблоко покрылось травой, а свою одежду ты создала бы из блинов, – пояснил Гипнос, а я часто заморгала, пытаясь соединить два несовместимых предмета во что-то одно, но кардиган, сотканный из еды, был за пределами моего воображения. – Камаэль рассказал, что ты едва не утопила вас обоих. Ты создала фантазию, словно комната была под водой, хотя вы находились на третьем этаже. Начни ты затапливать спальню с пола, то это бы походило на иллюзии, но ты создала другое.
– Да, но я не помню, как это сделала. Оно вышло случайно, – оправдалась я, услышав надежду в голосе Гипноса. Не хотелось, чтобы он слишком сильно верил в мои способности Фантаса, может, произошедшее не более чем случайность. Поэтому перевела тему, помня, что он не ответил на главный вопрос. – Зачем ты заставил Кая пробыть в клетке целую неделю? Ради чего он терпел боль?
– Ради спасения тебя и Весты.
Я замерла на месте. Гипносу, который продолжал меня обнимать за плечи, тоже пришлось остановиться и взглянуть мне в глаза.
– Веста ненавидит заглядывать в будущее и погружаться в пророчества, поэтому никогда не пьёт из кубка Морфея. Вместо неё время от времени это делаю я, – принялся рассказывать бог сна, верно поняв моё молчание. – Однажды я увидел сцену… Ту самую, где ты сдаёшься, обменивая себя на моего сына. Вы оба умерли там. Я был убеждён, что это правда, потому что впервые ты по-настоящему появилась в видении. Пока ты жива, в прорицаниях твой образ размыт, есть только ощущение твоего присутствия. Но там ты лежала мёртвая рядом с Камаэлем. События были слишком далеко, чтобы я мог понять причины и предпосылки произошедшего, так возник план, как обмануть сивилл. Я знал, что они понесут это видение царям, требовался ход с их стороны, чтобы тот обмен состоялся.
– Ты не предотвратил будущее, а подтолкнул к нему! – напряжённо бросила я, но хватка Гипноса на моих плечах сжалась сильнее, не дав отодвинуться.
– Неимоверно длинная жизнь научила меня, совёнок, что слишком опрометчиво с ходу менять даже плохой вариант развития, потому что равновесие отплатит тебе чем-то похуже, – вернув нравоучительный тон, пояснил бог сна. – И если то скверное будущее я хотя бы знал, то новая катастрофа могла настигнуть внезапно, не дав и шанса её избежать. Поэтому уже известное лучше не избегать, а скорректировать так, чтобы оно вышло нам на руку.
Я не нашла что возразить. Его помыслы казались логичными разуму, но в отличие от бога я не могла так просто игнорировать боль в сердце и страх за близких, которые в этом плане участвуют.
– Стоило сивиллам рассказать царям, а тем придумать план с отравлением, как появились новые образы. Ваша встреча с Микелем. По первоначальному видению ты с Вестой умерла там. По увиденному я не мог понять, что вас убил именно яд, но это шло вразрез с прошлым прорицанием, однако скорректировать его оказалось легко. Камаэль помог своим присутствием.
– Значит, он знал обо всём с самого начала?
– Лишь малую часть. Слишком много знаний, наоборот, вредит и подвергает опасности. Будущее меняется очень легко, совёнок. Достаточно изменить одну деталь. Я лишь попросил его пойти с вами на встречу, не хотел тревожить сына раньше времени, рассказывая подробности вашей гибели. Простой просьбы хватило, чтобы получить изменённое будущее. Оно было размытым и путаным, но, главное, я удостоверился, что вы выживете.
– Ты видел, что Элион умрёт, а Кая схватят? – прямо бросила я.
– Видел, что Камаэля схватят, и рассказал ему об этом прямо, а ещё описал сцену обмена, с которой всё началось. Мы решили разыграть её для даориев. Мы все знали, Кас, что Мелай не успокоится, пока не доберётся до тебя, а прорицания слишком ненадёжны, чтобы полагаться на них и защищать тебя, постоянно меняя будущее.
– И вы решили сами избавиться от Мелая, – поняла я, лихорадочно собирая мысли в кучу.
– Да.
– Но ты не мог убить его сам. Слишком большое вмешательство. Поэтому решил оставить сына наживкой, а царя убить моей рукой?
– Твоей. Хотя, по договорённости с Камаэлем, я не должен был тебя приводить. От меня требовалось открыть проход, чтобы сын призвал кер и эриний, а твой образ воссоздать иллюзией. Камаэль намеревался сам разобраться с Мелаем, не вмешивая тебя, но… – Гипнос впервые споткнулся на середине ровного предложения, судорожно вздохнул и потёр грудь, словно ему досаждала непроходящая ноющая боль. – Но я побоялся, что отклонения от первоначального будущего слишком велики. А как уже сказал, чем сильнее изменения, тем меньше над ними контроля.
– Поэтому ты взял меня, – закончила я, поняв, что им движил страх за сына. К счастью, здесь мы были едины во мнении, и я рада, что он не послушал Кая.
– Я знал, что ты сумеешь разобраться с Мелаем, не подвергая себя опасности, раз создала пистолет, – вернув измученную улыбку, поделился Гипнос. – Цари слишком сильно полагаются на прорицания сивилл, а с кубком Морфея во снах Веста продолжила показывать старое видение, ставшее ложным. Мы поддержали видимость желанной им победы.
Я не знала, радоваться или ужасаться, что он озвучил мои догадки.
– Видение встречи с Микелем было путаным, поэтому произошедшее в день переговоров не поддавалось какому-либо контролю. Ни я, ни Веста, ни Камаэль не знали, что именно произойдёт, нам был известен только итог. Ты с Вестой выживешь, а Камаэля схватят.
Поэтому Кай менял еду и бокалы. Он не думал, что будут отравлены все напитки, раз Микель и его друзья пили, но он предупреждал, что отравой могут быть смазаны блюда, бокалы. Знал, что ему не уйти, поэтому и не особо заботился о своём благополучии.
– Сына заперли в темнице, и Веста утянула его сознание на Переправу, когда ему стало немного получше. По словам Камаэля, ему дали противоядие от нескольких ядов, но он продолжал мучиться от металла. Я не рассчитывал на такое, Кассия. Не хотел, чтобы он страдал, но Камаэль запретил пытаться его вытаскивать раньше времени. Он хотел покончить с Мелаем, чтобы тот перестал представлять для тебя угрозу. Мы надеялись, что остальные цари оставят попытки тебе навредить без его влияния.
Гнев, который ещё недавно сжигал мой разум изнутри, потух, оставив после себя мрак, холод и слабый запах гари. Голова опустела под давлением слишком большого количества информации. Руки покрылись мурашками, и я потёрла кожу, пытаясь унять неприятное чувство.
– А Элион… – начал Гипнос, но не сумел сразу продолжить.
Я прекратила тереть кожу, застыла в страхе перед следующими словами, которые Гипнос явно не хотел произносить.
– Элиона не должно было быть на встрече. Ни в одном из видений его не было. А узнав, что он пойдёт с вами… я не подумал, что с ним может что-то произойти, ведь он никогда не был целью царей.
Меня окатило волной непрошеных воспоминаний. Воздух наполнился смесью запахов: алкоголь, еда, кровь и жжёная плоть. Желчь подступила к горлу. Я не хотела помнить смерть Элиона, не хотела видеть трагедию. Но из уважения к другу и его жертве я не могла позволить себе забыть.
– Это опять из-за меня, – пролепетала я, язык вдруг стал непослушным. – Он заупрямился, когда я пообещала дать ответ по поводу брака после встречи. Руфус… эт-то м-моя в-вина.
Меня начала колотить мелкая дрожь, зубы застучали. Я так старалась об этом не думать, сваливала всю вину на Гипноса, надеясь, что смогу переложить часть ответственности на него, но это не более чем ребячество. Попытка бегства от правды, которую я не имею права игнорировать просто потому, что мне стыдно, больно и страшно. Гипнос схватил меня за плечи и встряхнул, заставив взглянуть ему в глаза.
– Помни, что я тебе говорил, совёнок. На каждый поворот влияет множество различных факторов, и это не обязательно ты. Скорее я виноват! Я вмешался в ход событий и сказал Камаэлю пойти с вами, тем самым сместив баланс. Я так привык манипулировать происходящим через других, что совсем забыл, насколько зыбким всё стало из-за вмешательства мойр и твоего рождения. – Гипнос до боли сдавил мои плечи, хлёстко озвучивая каждую фразу, взваливая бремя ответственности на себя. – Ты внесла элемент неожиданности, будущее перестало быть чётко предопределённым, но ты никогда не узнаешь, как много хорошего принесла, потому что не можешь сравнить, – торопливо объяснял Гипнос, поглаживая меня по волосам и успокаивая словно маленького ребёнка. Он удержал моё лицо в ладонях, не позволяя отвести взгляд, и приступ паники ослабил хватку на моём горле. – Ты постоянно думаешь о том, как много плохого произошло по твоей вине. Но я не верю, что Элион пришёл лишь из-за тебя. Он пришёл ради всех вас. Из-за Весты, с которой познакомился, из-за Камаэля, которым дорожил. Это был его свободный выбор, как и желание спасти своего друга. Перестань отнимать у всех право поступать по собственному велению.
Гипнос говорил напряжённо, я бы решила, что он злится, если бы не бледность лица и нескрываемое горе.
– Мне стоило отказаться от попыток строить подобные планы после произошедшего с куколкой, но я решил, что смогу обыграть сестёр, а в итоге оказался не лучше их, – неожиданно признался он, хотя я не была уверена, говорит он это мне или себе. Гипнос перешёл на шёпот, а сказанное походило на исповедь. – Элиона там не должно было быть, но, может, я ошибся. Веста рассказала, что Элион спас Камаэля. А если бы его там не было, Кас? Что было бы с Камаэлем, если бы Элион не пошёл?
Он не договорил, бог сна, испуганный собственной мыслью о том, что отправил сына на верную гибель, посмотрел мне в глаза. Его руки продолжили гладить мои волосы, он будто успокаивал уже себя этим движением. Я знала этот страх, чувство вины и неуверенности. У меня не было ответа на его вопрос, точно так же как и не было ответа на свой.
Я обняла его, надеясь немного успокоить, вернуть часть той заботы, что Гипнос дал мне, а может, просто боялась снова расплакаться прямо у него на глазах. Я больше не хотела кричать или обвинять кого-либо. Злость и гнев не вернут нам тех, кого мы потеряли. Поэтому я сосредоточилась на новом. На попытках спасти то, что осталось, и раз за разом напоминала себе, что мы вернули Кая и он обязательно поправится.

3

КАССИЯ
Я даже обрадовалась, что сдержалась от желания врезать Гипносу в самом начале нашего разговора, потому что он получил сильный удар от ближайшего дерева, когда мы вернулись к дому. Веста на пороге стояла заплаканная, но в таком гневе, что её зелёные глаза приобрели маковый цвет, как у сивилл, выдавая в ней способности к прорицанию. Ручка двери, за которую она держалась, треснула, ругань в сторону отца полилась потоком, а затем дерево рядом с нами ожило, и я едва успела пригнуться, чтобы ветка меня не задела. Гипнос не сумел увернуться и согнулся на траве от мощного удара в живот.
– Чтобы я ещё хоть раз поддержала твой керов план! Я потеряла одного брата, а теперь страдает другой! – рявкнула Веста, выплёскивая накопленный гнев. – В мой дом ты не зайдёшь!
Гипнос поднялся на ноги, пошатываясь и держась за ушибленное место.
– Дорогая, я же предлагал его забрать из клетки, но Камаэль сам отказался. Невозможно предугадать финальный исход, пока пытаешься изменить будущее, – елейным тоном оправдывался Гипнос, удерживая на губах виноватую улыбку, которая время от времени становилась страдальческой.
– Не можешь сделать как надо, не берись! – Не повелась на его жалостливый вид Веста, а повернув голову ко мне, она стала пугающе спокойной. – Кассия, заходи в дом, я приготовлю ужин.
– А Гипнос?
– Он пусть спит где хочет, но в мой дом не войдёт, – отрезала она, игнорируя присутствие отца.
Я опешила, глядя то на одного, то на другого, сомневаясь, можно ли оставить их в таком настроении.
– Это ведь и мой дом, – напомнил Гипнос с приклеенной неловкой улыбкой.
– Что-то ты не шибко об этом вспоминал, оставляя нас здесь с Камаэлем месяцами в одиночестве! Дом вновь станет твоим, когда сын, которого ты едва не угробил, выздоровеет!
От её угрожающего тона трава вокруг засветилась ярче, а плющ под окнами пополз по стенам дома, закрывая камень. Теперь я боялась Весту даже больше, чем Гипноса с его божественностью. Веста шумно выдохнула, плющ прекратил расти, а свет травы вернулся к привычной яркости.
– Всё хорошо, Кас, иди в дом. Я заслужил, а Весте нужно немного времени, – вполголоса заверил меня Гипнос, потирая живот. Я вспомнила, что иногда он спал в «Подворотне», может, Веста не раз гнала его из дома? Отец из Руфуса не самый примерный. Кажется, что он безмерно любит своих детей, но при этом до сих пор не знает, как правильно их растить. Или, может, он действительно считает, что оставлять их один на один с проблемами – это лучший вариант воспитания?
– Кассия, – строже позвала Веста, и я заторопилась в дом, часто оглядываясь на Гипноса.
Тот ободряюще кивнул. Как только я зашла, Веста с такой силой захлопнула дверь, что с потолка посыпались крупицы. Она сделала глубокие вдох и выдох, утёрла слёзы и наконец посмотрела на меня. Вся краснота ушла из радужек, вернув им привычный зелёный цвет.
– Прости, – тихо пробормотала она. – Моя усиливающая эмоция – горе. Я с трудом держу себя в руках после произошедшего с Элионом, а теперь Камаэль. Отцу лучше не показываться на глаза, могу придушить случайно.
– Ты бы никогда не смогла его убить, – заверила я, успокаивающе сжав её плечо.
Веста мотнула головой.
– Нет. Однажды я действительно его чуть не придушила. Веткой дерева, та обвилась вокруг шеи. Тогда еле взяла себя в руки и отпустила.
Я замерла с открытым ртом.
– Это произошло после того, как отец вернулся из Санкт-Данама без тебя. В тот вечер я… я разрушила наш дом почти до основания, а пришла в себя, едва не задушив отца, – стыдливо призналась она.
– Эти земли принадлежат Морфею и подчиняются тебе? – уточнила я, и Веста кивнула.
– Всё хорошо. Я жива, – заверила я, видя, что тот момент её сильно травмировал. – А Гипносу есть куда идти или он будет спать на траве?
Веста встрепенулась, отбрасывая старые воспоминания.
– Он бог и может ночевать где угодно. Если что, пойдёт к Моросу, – отмахнулась Веста. – Ты голодна?
Я помотала головой, чувствуя что угодно, но не голод.
– Ты заперла сивиллу в своей комнате? Уверена, что от неё не будет проблем или всё-таки приковать её к кровати?
– Думаю, она достаточно напугана упоминанием о керах и тем, что они где-то поблизости. Хотя можешь на всякий случай создать на окнах решётки, – предложила я, и Веста задумчиво кивнула.
Она выглядела истощённой тревогой, лицо осунулось и совсем побледнело.
– Тебе самой лучше отдохнуть, а я посижу с Каем. Ему что-нибудь нужно?
– Нет, он под капельницей и проспит до утра, – пробормотала Веста, обеспокоенно глянув вверх по лестнице. Затем она закусила губу, рассеянно обводя гостиную взглядом. – Хорошо, я посплю немного, но если что-то будет не так – буди.
Я проводила её до комнаты, убедилась, что она ляжет. Веста рухнула на кровать, свернулась калачиком, подтянув колени к груди, и почти сразу погрузилась в сон. Я ещё немного постояла рядом, наблюдая, как её дыхание выравнивается и замедляется, а затем вышла. После возвращения воспоминаний в комнате Кая я не бывала, и мне стало вдвойне совестно входить к нему без приглашения.
Я ожидала увидеть какие-то отличия в декоре: расцветке или мебели. Думала, что найду собрание памятных или любимых вещей. Может, Кай что-то коллекционировал? У Весты хранилась пара картин, по её словам, это настоящие человеческие произведения искусства, а не копии. Она сама любит рисовать, в углу у неё в спальне – мольберт и краски.
Однако комната Кая едва отличалась от моей. Мебель на вид новая, ковёр, балдахин и занавески чистые, на письменном столе и комоде практически пусто. На одном из низких столиков свалены лекарства и травы. Комната казалась необжитой и никак не характеризовала своего владельца. Даже его спальня и кабинет в доме Санкт-Данама что-то рассказывали о хозяине, но здесь… словно у Кая и не было детства.
Может, его вещи спрятаны где-то в коробках в подвале или убраны в кладовку? Или на Переправе нет ничего настоящего и на самом деле вечного, и все следы его детства исчезли с его переездом в Санкт-Данам?
Зашуршали простыни, Кай пошевелился, и это вывело меня из раздумий. Он шумно выдохнул и вновь затих. Единственного горящего торшера в дальней части комнаты было достаточно, чтобы видеть Кая, но занавески балдахина приглушали свет, чтобы его не разбудить.
Я проверила капельницу и лишь потом посмотрела на самого Кая. Он выглядел лучше. То ли сам помылся, то ли ему помогли целители. Лицо оставалось осунувшимся, синяки под глазами казались ещё темнее из-за удлинившихся теней, но кожа перестала быть серой. Кровь ртом больше не шла, и он размеренно дышал, лёжа на спине. Я проверила его лоб: тёплый, не горячий и не ледяной. Кай перестал потеть. Облегчение навалилось, и мне стало тяжело стоять. Самой захотелось лечь рядом и уснуть, прижимаясь к его тёплому боку, но я не стала, боясь разбудить.
С ногами забралась в ближайшее кресло, обняла колени и принялась наблюдать, отдаваясь отсутствию каких-либо мыслей и эмоциональному опустошению. Как только Кай поправится, будет новая возможность подумать, как жить дальше.

На рассвете меня разбудила Веста. От лёгкого прикосновения к плечу я вздрогнула и попыталась вскочить, едва не опрокинув кресло. Сердце заколотилось как сумасшедшее.
– Всё хорошо, – заверила она. – Я тебя сменю. Скоро придут целители и, скорее всего, Гипнос. На кухне есть завтрак. Твою сивиллу я уже покормила, дала ей новую одежду. И, Кассия, тебе тоже стоило бы… переодеться, ты можешь воспользоваться моей ванной.
Я рассеянно кивнула и покачнулась, встав на ноги. Всё тело ныло от сна в неудобной позе. Я запоздало заметила засохшую на мне кровь раздавленного керой даория. Помню, что помыла руки, а потом голова была занята другим.
– Хорошо, – хрипло заверила я и, бросив взгляд на спящего Кая, нехотя вышла из его комнаты.
Я сделала, как Веста велела. Пошла в её спальню, а там в личную ванную комнату. Прохладная вода немного привела в чувство. Я выбрала первое попавшееся платье Весты. Чёрное, как почти все её наряды. Сандалии Весты были мне малы, но я уже хорошо управлялась с иллюзиями одежды и смогла их изменить под себя.
Я послушно спустилась на кухню и принялась за приготовленный завтрак. Каша и выпечка с трудом лезли в горло, но, даже не ощущая вкуса, я заталкивала их в рот, зная, что Веста будет переживать, если я не поем, а ей необходимо сосредоточиться на Кае. Я съела половину, когда пришли целители вместе с Гелионом и Гипносом. Последний спокойно прошёл в дом, они с Вестой вели себя так, словно вчерашней ссоры и не было, хотя взгляд дочери в сторону отца оставался холодным.
– Руфус, что мы будем делать с сивиллой? – спросила я, пока Веста сопроводила целителей к Каю, а мы с богом сна остались наедине.
– Точно. Кас, выведи её наружу.
Я отложила завтрак и пошла наверх. Лекса действительно переоделась в чистое красное платье с чёрной вышивкой. Свой завтрак она безропотно съела. Ей бы побольше осторожности, но либо она не боялась смерти, либо поверила, что травить или убивать каким-либо другим способом мы её не собираемся.
Сивилла рассматривала пейзаж за окном и не сразу обернулась на звук открывшейся двери, которую я отперла ключом.
– Доброе утро, – скованно поздоровалась она.
Я ничего не ответила, любезный разговор после произошедшего казался мне неуместным.
– Могу ли я погулять снаружи хоть немного? – уточнила Лекса, прервав продолжительное молчание.
– Зачем?
– Просто интересно. Вряд ли когда-либо ещё смогу побывать на Переправе.
Я скорее качнула головой, чем кивнула, но понимала её желание.
– Пойдём. Гипнос хочет с тобой поговорить.
Лекса сперва занервничала, похоже, на мгновение даже передумала покидать комнату, а желание прогуляться перестало казаться хорошей идеей. Однако, немного помявшись, всё-таки пошла за мной. Гипнос ждал у одиноко стоящего ясеня недалеко от дома. Я уверенно шагала к нему по полям. Не оборачивалась, и так слышала, что Лекса идёт за мной. Она то отставала, то нагоняла, вероятно не в силах решить – попытаться сбежать или нет.
Гипнос медленно повернулся, и Лекса замерла как вкопанная, не дойдя пяти шагов. Лицо бога сна было лишено каких-то эмоций, напоминая любимое выражение лица Кая. Суженные зрачки пугали, а привычный голубой цвет радужки стал светлее. Гипнос мало моргал, а наклон головы и изучающий взгляд заставляли поёжиться. Я встала между ними чуть в стороне, ничем не выдавая странностей в его образе. Он будто намеренно пугал Лексу, обычно его лицо мягче и живее, с мимическими морщинами на лбу из-за подвижных бровей. Сейчас же они разгладились, вернув ему более молодой образ, но и менее человечный. Я только теперь обратила внимание, что его каштановые волосы отрасли и немного вьются.
– Кассия сказала, что ты хочешь избавиться от своего дара провидицы. Почему? – перешёл к делу Гипнос.
– Из-за него я умру, – не сразу, но, кажется, правдиво призналась Лекса.
Мои брови вопросительно приподнялись, но я не стала вмешиваться. Гипнос лишь раз моргнул, ожидая более подробного ответа.
– У меня слабое здоровье. Из-за появления Кассии на свет многочисленные видения мучают меня и остальных сивилл. Будущее меняется с одного жуткого сценария на другой, но почти везде Даория в огне.
Я стиснула челюсти. После гибели Элиона я и правда не прочь увидеть всех царей вздёрнутыми в петле, но по-прежнему считаю, что смехотворна мысль, словно я способна сжечь всю Даорию. Они ведь говорят не об Эридане – городе, куда ведут проходы. Они постоянно упоминают весь их мир. Не знаю, способны ли на подобное боги. Даже если способны, то как это должно получиться у меня?
– Видений слишком много, они размытые, нечёткие, рваные на события, – пояснила Лекса. – Когда мы видим их во сне – это в целом нормально, но затем нам нужно передавать их царям. В этот момент мы испытываем физическую боль, у многих сивилл обострились хронические заболевания. Уже есть жертвы, и я чувствую, что стану одной из них, если продолжу показывать прорицания.
Я нахмурила лоб, припоминая встречу в переулке. Лекса предложила передать мне часть видений, а Микель упрямился, отговаривая.
– У тебя есть какое-то лекарство, – встряла я.
– Да, но оно временное и помогает, только когда моё положение некритично.
Из кармана в складках юбки она достала знакомый пузырёк из тёмного стекла. Гипнос протянул руку, и Лекса отдала лекарство, но при этом выглядела испуганной, словно боялась, что он его не вернёт.
– Соли? – уточнил Гипнос, принюхавшись.
– Да, из розового озера в порошке семян асфоделуса.
Гипнос понимающе кивнул. Услышанное мне ничего не сказало, хотя последнее слово напоминало название цветка. Бог сна отдал лекарство Лексе, и она поспешно спрятала его в кармане.
Движением пальцев Гипнос приказал сивилле подойти ближе, она посмотрела на меня в поисках подсказки, но я никак не отреагировала, сохранив беспристрастное выражение лица.
Гипнос сам приблизился и, не спрашивая позволения, ощупал Лексе голову. Девушка прекратила дышать, вся вытянувшись в струну. Гипнос время от времени прикрывал глаза, что-то бормотал себе под нос, а затем отступил в тень одинокого ясеня.
– Соли и правда тебе не помогут, – равнодушно подтвердил он, а маковые глаза Лексы шокированно округлились. Может, в глубине души она ещё надеялась на положительный исход, и вот Гипнос растоптал его одной фразой. – Но ты думаешь в верном направлении. Если забрать у тебя прорицание, то мучающие тебя боли исчезнут со временем. Ты излечишься сама.
– Ты можешь забрать дар?
– Могу.
Гипнос ласково улыбнулся, когда Лекса не смогла выдавить ни слова, издав сдавленный восторженный звук. Бог сна поднял руку, и в ней появился бутылёк с молочной жидкостью голубоватого оттенка.
– Вот лекарство от прорицания. Бери. – Гипнос протянул напиток Лексе.
Я опешила, не догадываясь, что скрывается в этом напитке. Лекса обратила на меня молящий взгляд, явно надеясь на подсказку, можно ли брать.
– Это ведь не отрава? – сдавшись, спросила я Гипноса.
Тот издал смешок, не отрывая хищного взгляда от сивиллы.
– Зачем же мне её травить? Она просто хочет избавиться от прорицания, которое получили её предки от моего сына, – удивился Гипнос, усиливая наигранность вопросительно приподнятыми бровями.
– Бери, пока даёт. Ему действительно незачем тебя травить, – согласилась я.
– Спасибо, – промямлила Лекса и забрала предложенное, но пить не стала, прижав склянку к груди.
– Это лекарство создано из иллюзий. Ты не можешь унести его с Переправы, поэтому пей, если желаешь излечиться, – настоял Гипнос, удерживая улыбку на губах.
Лекса шумно выдохнула, собираясь с духом, вынула пробку и, запрокинув голову, махом опустошила склянку. Поморщилась, но довольно быстро расслабилась. Пустая бутылка исчезла из её пальцев, а Гипнос глядел на сивиллу с интересом, едва наклонив голову. Я тоже принялась рассматривать Лексу в поисках изменений, но та оставалась собой.
– Сработало? – не выдержав, спросила она у нас.
– Глаза у тебя по-прежнему маковые, – ответила я, и мы повернулись к Гипносу.
– Лекарство сработает, как только ты выполнишь своё условие сделки, – облокотившись плечом о ствол и сложив руки на груди, пояснил он.
– Сделки с Привратником плохи, – пробормотала Лекса, мрачнея.
Я не сильно удивилась. Гипнос ничего не делает без выгоды. Он равнодушно пожал плечами.
– Можешь не выполнять. Ты хотела лекарство, и я тебе его дал, остальное в твоих руках. Но решить придётся в течение пяти дней. Не выполнишь свою часть, и лекарство растворится в крови, а ты продолжишь нюхать соли, пока… ещё способна дышать.
Жестокие слова заставили Лексу немного присмиреть. Она раздосадованно пожевала нижнюю губу, во взгляде появилось упрямство.
– Хорошо. Что мне нужно сделать?
Улыбка вернулась на лицо Гипноса, он оттолкнулся от ствола, проявляя былой интерес к разговору. Бог сна подошёл к Лексе, та не дрогнула и не отступила, лишь сжала пальцы в кулак.
– Я хочу, чтобы ты спасла своих сестёр, – сладко протянул Гипнос, обходя Лексу по кругу, как загнанную в ловушку мышь. – Хочу, чтобы ты помогла мне вылечить не только себя, но и всех остальных сивилл. Помогла забрать их дар прорицания, чтобы ни одна из бедняжек впредь не погибла от видений.
Он даже не пытался скрывать наигранную заботу.
Я прикусила щёку изнутри, чтобы не выдать удивления. Гипнос скользнул по мне взглядом. Несмотря на приклеенную улыбку, в глазах стоял ледяной гнев. Похоже, смерти Мелая ему стало мало, он отомстит остальным царям за отравление Кая. А так как он не может ничего сделать сам, то опять действует чужими руками.
– Ты хочешь, чтобы я остальным сивиллам подлила подобное лекарство? Но его же нельзя унести с Переправы, – уцепилась за первый же предлог Лекса.
– Теперь оно в твоём теле. Добавь свою кровь в напиток каждой сивилле, и лекарство подействует на всех вас. Пропустишь хоть одну сестру, и ничего не произойдёт.
– Но я… не все сивиллы хотят лишаться дара.
– Выбор за тобой, – сухо ответил Гипнос, теряя к ней интерес. – У тебя есть пять дней, а после в твоей крови не останется лекарства.
– Сомневаюсь, что смогу… в-ведь надо с-собрать всех. Дай мне б-больше времени.
– Нет, – отрезал Гипнос. – Это единственная сделка, которую я готов тебе предложить. Пять дней. Согласна?
Он протянул ей ладонь для рукопожатия, и взгляд Лексы заметался между мной и богом сна.
– Второго шанса он не даст, – подсказала я, уверенная, что в основном это месть царям, хотя и сивилл, похоже, Гипнос не против наказать.
Даже если большинство прорицательниц хотят избавиться от дара, то кто-то всё равно этого не желает. За счёт своих способностей они живут в роскоши и достатке, но что они будут делать со своей судьбой, лишившись главного преимущества? Знают ли они вообще, как жить без этого дара и благ, что приносит их статус? Я не чувствовала сожаления к Лексе. В конце концов, она хотела исцеления, и Гипнос его дал. Принимать его с полученными условиями или нет – уже её выбор.
– Я согласна, – сдалась Лекса и пожала руку Гипносу. – Как мне узнать, что всё сработало?
– Ваши глаза. Они снова станут естественного цвета, – заверил бог сна и сжал ладонь Лексы.
Та зашипела от боли, но Гипнос отпустил раньше, чем она успела воспротивиться или что-то сказать. Я подошла ближе, рассматривая отпечаток большого пальца, оставшийся на внешней стороне ладони Лексы. Тёмно-серый. Издалека можно подумать, что это грязь, странное родимое пятно или просто синяк.
– Что это? – недовольно спросила Лекса, пытаясь стереть след.
– Метка об условии. Она исчезнет, когда ты выполнишь свою часть сделки, или же пропадёт через пять дней, если ты провалишь договорённости, – ответил Гипнос, стряхивая упавший лист ясеня с плеча.
Метка сделки?
Я потёрла пальцами переносицу, вспоминая метку Элиона. Та больше походила на завиток, а не на отпечаток пальца. И всё же увиденное сейчас что-то напоминало.
– А у тебя почему не осталось? – недовольно пробормотала Лекса, и Гипнос одарил сивиллу снисходительной улыбкой.
– Метка остаётся до тех пор, пока долг не выплачен. Тебе лекарство я уже дал, поэтому моя метка не появилась.
Гипнос посмотрел на небо и рукой убрал упавшие на глаза волосы.
– Пойдёмте в дом. Скоро придут Иво и Мейв, они вернут тебя в Санкт-Данам, а там ты доберёшься в Дао… рию…
Он не договорил, потому что я сократила расстояние, схватила Гипноса за правую руку и резко дёрнула на себя, от чего он чуть не упал. Я развернула его запястье, видя старую, едва заметную отметину: блёклая, будто выцвела. Видела её раньше, даже спрашивала, когда ещё знала Гипноса как Руфуса, но он заверил, что это родимое пятно. Теперь я осознала, что это метка сделки. И подобную видела не только у него.
– Лекса, погуляй по поляне справа, – бросила я, не отпуская Гипноса.
Сивилла покорно отошла, а бог сна не попытался освободиться из моей хватки.
– Это тоже метка сделки, верно? – перешла к делу я.
– Верно.
– Она старая.
– Ей больше двадцати лет.
– Ты бог сна и уже двадцать лет кому-то должен?
Медленно с лица Гипноса сошёл какой-либо намёк на радость. Смесь эмоций во взгляде стала неясной: не злость, но и не грусть.
– Это Кай, верно?
Гипнос умело скрыл удивление, лишь уголок губ дёрнулся, словно он хотел усмехнуться, но передумал.
– Если что, это была его идея, сын не поверил мне на слово.
Я фыркнула, полностью поддерживая Кая. Попроси я что-либо у Гипноса, тоже просто так не повелась бы, тем более если на выполнение требуется время.
– Ты не скажешь мне условия сделки?
Гипнос аккуратно вытянул свою руку из моих пальцев и поправил рукав, всем видом демонстрируя, что не намерен это обсуждать. Элион упоминал, что, вероятнее всего, Кай тоже заключил сделку с Привратником, но после я решила, что это было ложью для Эля, точно такой же, как когда он притворялся представителем Дома Чревоугодия.
«Ты заставил меня подчищать дерьмо!»
Я замерла, ощутив близость к разгадке.
«По твоему поручению я решал проблемы за других, да ещё и нянькой стал для племянника архонта!»
– Твоим условием было подчинение Кая, чтобы он беспрекословно выполнял все поручения, – пробормотала я, вспоминая жизнь в Санкт-Данаме. Я слепо смотрела вперёд, но, озвучив эту мысль, моргнула и сосредоточилась на Гипносе. – Так ведь? Больше двадцати лет он делает всё, что ты скажешь. Поэтому он поддержал каждый твой план. Даже просидел неделю в камере!
– Нет, – отрезал Гипнос. – Этого я действительно не просил. Камаэль не внял убеждениям и сам приказал мне не вмешиваться. Я действительно начал этот план, но закончить его решил Камаэль. И не думай, что эта метка делает из него моего раба. Он всё равно волен выбирать и упрямиться. Как в твоём детстве, когда решил, что не желает позволять мне втягивать ребёнка в наши разборки с мойрами. Он заупрямился, как эриния, так что у меня не осталось выбора, кроме…
Гипнос умолк, вновь взяв себя в руки.
– Кроме как разыграть мою смерть для своих детей? – с горькой усмешкой уточнила я. Он не ответил, хотя было и не нужно. Эта часть пазла давно сложилась. – Ты мне не расскажешь, что Кай потребовал у тебя взамен?
– Нет.
Я кивнула, не ожидав ничего другого. Гипнос попытался смягчить резкий ответ ласковой улыбкой. Он сжал моё плечо и развернул к дому, намекая, что нам пора вернуться.
Я стиснула зубы, сдерживаясь от крика и проклятий. Устала ловить их на секретах, а следом искать ответы в одиночестве, но в то же время знала, что на Гипноса не подействуют ни крики, ни уговоры. На глаза попалась Лекса, которая, стоя на коленях вдалеке, рассматривала цветы мака.
– Ради чего ты хочешь отнять прорицание у всех сивилл? – тихо уточнила я, стараясь вытянуть хоть каплю другой информации. – И почему не сделаешь этого сам, раз можешь?
– Сделанное моими руками всегда будет иметь сильный резонанс. Моё невмешательство предпочтительнее, поэтому через других безопаснее.
Мне хотелось высказать недовольство тем, что и меня он использовал, чтобы убить Мелая. Хотела предупредить, что я это не забуду, но промолчала, заметив, что Лекса поднялась на ноги, отряхнула платье и направилась к нам, чтобы вернуться в дом. Гипнос наклонился к моему уху.
– Я собираюсь отнять не просто прорицание у сивилл, я хочу забрать лживую самоуверенность царей. Они так долго полагались на дар прорицательниц, что стали как слепые котята, неспособные осмотреться вокруг. Они верят каждому предсказанию, заразившись болезнью их богинь. Считают себя всесильными и смеющими влиять на будущее, но пора сбить с них эту спесь. Пусть принимают решения, опираясь на свои мозги, а не на видения. Посмотрим, как они справятся, – Гипнос выпрямился, закончив рассказ.
– Ты так ухмыляешься, потому что доволен своим планом? – пробормотала я.
Улыбка Гипноса стала шире, как у самодовольного кота.
– Я подумал о сёстрах.
– О мойрах?
– Да, о мойрах и о их заблуждениях. В этот раз они будут бдительны, а эта сивилла станет моим очередным подарком. Если у сестёр ещё остались секреты, то мы совсем скоро их узнаем.
Рассказ о мстительном плане бог сна приправил мёдом в голосе и ласковым поцелуем в мой висок. На мгновение мне показалось, что, не сдерживай он себя, Гипнос действительно мог бы сжечь целый мир.

Весь оставшийся день я провела снаружи или на первом этаже, вновь предпочитая не мешаться под ногами у целителей. Веста изредка сообщала мне новости: Кай проснулся и чувствует себя лучше. Она же прибежала успокоить, когда из его спальни послышался шум, что-то разбилось, а судя по громкому голосу Кая, он был не рад принудительному постельному режиму. Простое недовольство переросло в гневные крики, и у меня сжалось сердце, когда я разобрала имя Элиона.
Моё одиночество немного скрасил приход Иво и Мейв. Они передали, что в ближайшие дни меня ждут на Совете архонтов, а дедушка хочет поговорить о принятии титула. Время свободы подходит к концу. Майрон продолжит руководить Домом вместе со мной, выступая в качестве регента, но советники желают, чтобы венец архонта взяла женщина, как и подобает правилам Дома Раздора. Даже если я предпочту позже передать венец Хлое, сперва сама должна проносить его несколько лет, в течение которых необходимо сохранить не только главенство, но и собственную голову.
В чём-то Кай был прав: с Элионом в качестве мужа мне было бы проще и безопаснее.
Я бросила взгляд на краснеющее небо за окном и сжала голову руками, уперев локти в кухонный стол. Я старалась не вспоминать об Элионе, потому что мысли о потерянном друге утягивали меня в пучину отчаяния. Мне начало казаться, что из каждой проблемы я в любом случае выхожу проигравшей.
Мейв с Иво ушли, пробыв с нами пару часов. Они забрали Лексу, обещая отвести сивиллу к ближайшему проходу в Даорию.
– Я же говорю, кирий, всё дело в запущенности его отравления. На ноги-то мы его поставим, но не быстро. Есть вероятность, что он ещё годами будет страдать от последствий, – вполголоса объяснял последний из оставшихся целителей. Другие двое ушли час назад в сопровождении Мороса.
Я вскочила на ноги, осознав услышанное. Гипнос и мужчина прошли мимо входа на кухню, даже не заметив меня. Не скрываясь, я последовала за ними на улицу.
– Есть какое-то средство для ускорения выздоровления? – уточнил Гипнос.
– Конечно. От отравления человеческим металлом помогает асфоделус. Но проблемы две… – бормотал целитель, расстроенно качая головой.
Асфоделус?
– Первое: мы привыкли применять его в качестве мази, так как отравления человеческим металлом обычно внешние. Это ж какое зверство – подсыпать такое в напитки, – рассерженно взмахнул руками мужчина, вместе с Гипносом шагая по полю.
Я не отставала, они не могли меня не слышать, но не обращали внимания, увлечённые разговором.
– Сын архонта Гнева предложил дельную мысль касательно отвара. Есть записи старых разработок рецептов, но голова у него молодая, и его экспериментальная формула выглядит многообещающе, – похвалил он Гелиона, который едва ли не выбежал из дома пару часов назад, вероятно получив задание от старших коллег-целителей. – Для настойки асфоделуса понадобится много, очень много цветка, но сейчас не сезон. Это вторая проблема. У нас большие запасы мазей, а самого цветка нет. Притом нужны не просто цветы, но и их семена. Асфоделус цветёт ближе к осени, а нам он необходим сейчас, чтобы уменьшить последствия.
Я наконец вспомнила, о чём они говорят. Асфоделус, или же асфодель. Довольно высокое растение с длинными листьями и в основном белыми цветами, собранными в кисти или метёлки. Форма цветка из шести острых лепестков чем-то напоминает лилию.
– Цветок смерти, – встряла я, Гипнос и целитель замерли и обернулись. – Зачем вам цветок смерти?
Гипнос снисходительно улыбнулся, сорвал один из маков под ногами. Тот в его руке вытянулся и полностью изменил форму, превращаясь в кисточку, которая распустилась белыми цветами.
– Не пугайся названия, Кас, их у асфоделуса много. Его также именуют «цветком забвения», – напомнил бог сна.
– Да, я слышала и об этом. Говорят, что по лугам асфоделя в царстве мёртвых бродят неприкаянные души. Мёртвые его едят, так как в клубнях много крахмала и чем-то похоже на картофель. А цветком забвения его называют, потому что он помогает умершим забыть свою прошлую жизнь, – выдала я весь заученный материал.
– Красивая легенда, – согласился целитель. – Хотя живым я бы не советовал его есть. У асфоделуса нужные свойства для противоядия отраве в теле Камаэля, и мы решаем, где его достать.
– Вы сказали, что он растёт осенью, но это же неправда.
– Правда. Это в мире людей он цветёт весной-летом, но нам предпочтительна здешняя разновидность цветка. Он отличается и цветёт осенью.
Я ткнула пальцем в цветок у Гипноса.
– Он только что его сделал и может создать ещё. Можешь ведь? – запоздало уточнила я у Гипноса, улыбка которого стала печальнее, цветок исчез из пальцев.
– Могу, но мои цветы – иллюзии. Целители не сумеют унести их с Переправы в лаборатории, чтобы приготовить лекарство.
Я резко согнула руку в локте, демонстрируя свой браслет, который он сделал реальным, чтобы я взяла украшение в Пелес. Гипнос всё понял без слов.
– Помни, что я говорил о невмешательстве. Из-за баланса лишь что-то незначительное и маленькое я могу сделать реальным, но для нужного лекарства требуются килограммы цветков и семян. Небезопасно мне делать реальным такое количество.
Целитель потёр подбородок, осмотрел местность и согласно кивнул.
– Мы не сможем приготовить настойку здесь без специального оборудования и…
– Создай им оборудование, Руфус! Да хоть целую лабораторию создай, на Переправе это возможно!
Бог сна издал тихий смешок и положил широкую ладонь мне на голову. Я недовольно смахнула её, не позволяя воспринимать мои слова без должной серьёзности. Гипнос открыл рот, явно намереваясь возразить, но в последний момент промолчал. Его остекленевший взгляд устремился куда-то на юг.
– Идея с лабораторией хороша, – промямлил Гипнос, пребывая в своих мыслях. – Но, кажется, есть мысль получше.
– Какая? – воодушевилась я.
– Нужна помощь Фантаса.
– Фантаса? Если ты думаешь, что я могу помочь, то по-прежнему не знаю, не было ли всё чистой случайностью. Может, тебе и Каю показалось, и я не…
– Вот и пришло время узнать, – уверенно оборвал меня Гипнос и обернулся к целителю. – Спасибо, Саяш. Доработайте формулу и приходите через пару дней, а пока мы с Вестой справимся.
Целитель поклонился нам обоим, попрощался, развернулся и пошёл в первом попавшемся направлении, зная, что совсем скоро выйдет в Пелес.
– Почему вы здесь? Я вас в доме искала, – привлекла наше внимание Веста.
– Что-то случилось? – заволновалась я.
– Нет, но Камаэль отказался принимать лекарства, пока ты не придёшь. Он хочет убедиться, что с тобой всё хорошо. А что вы здесь делаете?
– Решаем, как Кассия создаст нам необходимое количество асфоделуса, – заговорил Гипнос.
– Пап, мы уже обсудили бесполезность иллюзий цветка. Да и твоё вмешательство.
– Иллюзии – да, но сила Фантаса может сделать их настоящими.
– Глупости. Они станут реальными и за пределами Переправы, только если исполь… О-о-о, – задумчиво протянула Веста, и они с отцом уставились на меня.
– Что? – не поняла я.
– Атрибутика, – подсказала Веста. – Каждый из сыновей Гипноса создал атрибут, помогающий усиливать их способность. Морфей сотворил два кубка. Один из рога, другой из слоновой кости. Если напоить из рогового кубка, то маковый нектар подарит видения будущего, а напиток в кубке из слоновой кости создаст ложные пророчества, которые я могу настраивать.
– Кубки работают как ворота в легенде про Сивиллу и Мелису? – припомнила я. – Выходит, кубков Морфея было два?
– Да, но ворота разрушились при взрыве на Переправе, а кубки были утеряны, – добавил Гипнос. – То же самое с копьём и щитом Фобетора, и с наручами Фантаса.
– Тогда как вы всё нашли?
– Не всё. Один из кубков оказался вовсе за пределами Переправы. Его принёс Элион в качестве платы за услугу. Второй кубок Веста нашла на территориях Морфея.
– Он воззвал ко мне, – призналась Веста. – Однажды я услышала звон и пошла за ним вниз по реке Забвения. Около потоков часто возникают кубки для желающих напиться. Обман или ловушка, вызывающая жажду.
Я кивнула: сама едва не выпила макового нектара.
– Я нашла кубок на дне реки. Она неглубокая, но вода непрозрачная и пришлось полдня искать, откуда исходит звон. С тех пор я не могу его потерять, – Веста раскрыла ладони, и два схожих кубка появились у неё в руках. – Они теперь всегда со мной.
Она демонстративно уронила артефакты на траву, и те исчезли. Веста встряхнула кистями, и предметы снова появились у неё в руках.
– Кай что-то искал недавно, – припомнила я, с трудом оторвав взгляд от кубков Морфея. – Копьё… ты отправил его искать копьё и щит на территориях Фобетора?
– Да, я догадывался, что они нам пригодятся.
– Его покусали керы!
Гипнос тихо хмыкнул и сжал губы, пытаясь скрыть улыбку. Мне было не до смеха, а взгляд Весты стал предупреждающим. Гипнос откашлялся, возвращая серьёзный настрой.
– Обладая силой Фобетора, лишь Камаэль мог найти утерянные копьё и щит. Керы прекрасно знают, что он может ими управлять при помощи этого оружия, вот и не хотели отдавать. Зато теперь они как шёлковые.
Веста упёрла руки в бока, не оценив его примирительный тон.
– А у Фантаса, значит, наручи? Кубки приносят видения, копьё и щит управляет кошмарными чудовищами, а что делают наручи? – спросила я.
– Они усиливают способности иллюзий и фантазий. Ты можешь сделать их реальными. Так, например, Фантас однажды сотворил Морфею крылья. Настоящие крылья.
– Если я найду наручи, то смогу сделать столько асфоделуса, сколько понадобится Каю для выздоровления? Их даже можно будет унести с Переправы?
– Верно.
– Где найти эти наручи? – воодушевилась я, ощутив, что могу быть полезной.
– Они где-то на территории Фантаса, – ответил Гипнос и уставился на меня в ответ.
Мне понадобились долгие секунды, чтобы осознать намёк и почувствовать, как радость ускользает сквозь пальцы словно песок.
– Вы не знаете, как туда попасть. И тем более не знаете, где найти наручи, – озвучила я догадку.
Веста приобняла меня за плечи и повела к дому.
– Давай завтра попробуем поискать вместе. Ты ведь выбралась с его территорий к реке Забвения. Помнишь, как это сделала?
– Смутно. Я просто попросила Переправу меня вывести.
– Тогда завтра попытаемся сделать наоборот, хорошо? Может, Переправа даст тебе дверь на земли Фантаса. А сейчас проведай Камаэля, а не то он сам встанет и пойдёт тебя искать.
Гипнос с нами не пошёл, всё ещё побаиваясь оставаться на ночь в доме с Вестой. И судя по всему, к Каю он тоже предпочитал не подходить, пока тот не свыкнется с мыслью об Элионе. Веста дала мне лекарство, которое должен принять Кай, и отправила наверх.
Кай сидел в кровати, облокотившись на подушки. Он ничего не сказал при моём появлении, а я бегло осмотрела комнату, подмечая, что он съел весь ужин и даже если и вставал, то только до книжного шкафа и обратно, потому что на одеяле лежала книга.
– Оказывается, ты примерный пациент, – разбавила я неловкое молчание, вспомнив слова Весты, что Кай хоть и кричал, но разбил несколько бутылок со стаканами случайно, задев поднос рукой.
– От Весты бесполезно бежать. Лучше быть смирным, и тогда она быстрее отпустит, – признался Кай и сам раскрыл ладонь, чтобы я отдала ему таблетки.
– Согласна. По её желанию одно дерево врезало Гипносу, – со слабой улыбкой поддержала я, отдавая лекарство и стакан воды.
– Заслужил, – сухо согласился Кай и проглотил таблетки.
Он выглядел лучше. Истощён по сравнению со своим обычным состоянием, но определённо поправляется. И всё же в глазах я различила затаённое горе. Ему удалось спасти Иво, но с Элионом произошло с точностью наоборот. Не попытайся Эль помочь Каю, то, может, остался бы жив. Сведения об отраве человеческим металлом доказывали обратное, Элион был обречён, как Авила и Деклан, но уверена, что Кай полностью стёр эту информацию из памяти, прокручивая лишь мысли о том, что Эль погиб от огня, защищая его. Я с трудом проглотила вязкую слюну, понимая терзающее его чувство вины.
– Мне известно про план, про твоё копьё Фобетора и какие у вас с Вестой силы, – после непродолжительного молчания призналась я.
– Вот как, – безучастно отозвался Кай и расслабленно откинулся на подушки.
– Я даже знаю, что у тебя есть какая-то сделка с собственным отцом.
Дёрнув подбородком, я указала на его правую руку, где на запястье было пятно от пальца. Он солгал, говоря, что это старый ожог от металла из мира людей. Кай взглянул на метку и едва слышно выругался. Он выглядел разочарованным её наличием и потёр пальцами, словно мог стереть, как грязь, но быстро бросил бесполезное занятие.
– Отец поделился с тобой условиями?
– Нет.
– Хорошо. Это наше с ним дело, тебе не стоит переживать.
– Есть хоть что-то, из-за чего ты позволишь мне переживать?
Кай ответил вымученной улыбкой.
– Мне холодно.
Мои брови взлетели вверх. Сейчас лето, погода на Переправе идеальная, а одеяла на вид достаточно тёплые.
– Ляжешь рядом? – напрямую спросил он, устав наблюдать, как я пытаюсь разгадать намёк.
Меня не нужно было просить дважды. Я выключила все светильники, кроме дальнего торшера, сбросила обувь и забралась под одеяло. Кай поправил подушки и лёг, заключив меня в объятия. Только теперь, ощутив настоящий покой, я поняла, как тревожно мне было всё время. Я уткнулась лицом Каю в ключицу. Пыталась не сдавливать ему рёбра в объятиях, но и боялась ослабить хватку, будто он мог исчезнуть.
– После всего увиденного ты не боишься ложиться рядом? – едва слышно пробормотал он мне в волосы.
Я улыбнулась его волнению, прикрытому, казалось бы, простым интересом. Но Кай всегда интересуется с какой-то целью.
– Не скрою, немного тревожит, что у тебя целая армия свирепых поклонниц с когтями и огромными крыльями, – пробубнила я.
Кай сотрясся в беззвучном смехе. Оставалось надеяться, что они не испытывают к Каю собственнических чувств и не знакомы с ревностью.
– Они тебя не тронут, – расслабленно ответил он.
– Почему?
Я не стала прерывать затянувшуюся тишину, позволив Каю повременить с ответом. Одна его рука погладила мою спину, пока вторая массировала шею.
– Потому что я люблю тебя, – признание прозвучало с незнакомой беззащитностью в голосе, словно Кай осознал поражение, в которое не хотел верить.
Вместо восторженного трепета я ощутила давление в груди, заразившись смятением Кая. Счастье от того, что мы вместе, пришлось поделить на горе от потери Элиона. Несмотря на все их взаимные колкости, Кай определённо дорожил им не меньше, чем Иво.
– Кажется, ты впервые сказал это искренне, – ответила я, пытаясь немного облегчить повисшее молчание.
Когда-то я воображала, как это будет, гадала, отличу ли искреннее признание от вежливого и лживого, или окажется, что я всегда заблуждалась и каждое его признание было правдивым. Но перемена была. В этот раз я уверена, что Кай сказал правду, и она почему-то оставила больше горечи, чем радости, будто он всеми силами пытался избежать именно этого исхода, но не смог.
– В Даории, за дни в одиночестве, у меня было время подумать, – тихо продолжил Кай, не прерывая поглаживаний. – Я сожалею, что оттолкнул тебя. Мне вовсе не следовало позволять нашим отношениям развиваться. Было слишком жестоко с моей стороны сказать тебе о любви, а потом бросить.
Это вновь не то, что я бы хотела слышать. Сердце болезненно кольнуло от мысли, что он вообще сожалеет о наших отношениях, но в то же время я понимала, о чём он говорил, и молча слушала дальше.
– Я многое обдумал и понял, что не смогу тебя отпустить. Представил месяцы, годы, десятки лет поблизости, но раздельно… Даже если бы Элион был жив, я бы не смог…
Кай сбился, дыхание стало прерывистым, я успокаивающе погладила его по спине.
– Ты не виноват в смерти Элиона, – заверила я. – Из-за смеси ядов у него… не было шансов. – Необходимые слова. Но как бы они ни были правдивы, сказанное вышло с трудом. – В ночь перед встречей Элион сказал, что ты для него лучший друг и он готов позаботиться обо мне не столько из-за меня, сколько ради тебя. Элион поступил как Сирша, а вы все твердили, что я должна уважать выбор своей подруги.
Я старалась говорить ровно, проглатывая подкатывающие слёзы. Кай молчал, продолжая пальцами перебирать мои волосы.
– Знаю, что ты чувствуешь. Смерть Элиона не была напрасной. Он спас тебя.
Кай крепче стиснул меня в объятиях, на мгновение мне стало тяжело дышать, но я не сопротивлялась, зная, что ему жизненно важно ощутить что-то реальное, избавиться от зыбкости и потери. Он ослабил нажим, и я вдохнула свободнее.
– За Элиона они ещё ответят, – едва слышно пробормотал Кай. Несмотря на сонный голос, он говорил серьёзно. – Мойры хотели Единого царя, тогда я доберусь до всех остальных и помогу Микелю остаться одним и единственным.
У меня мурашки побежали по спине. Объятия стали расслабленными, лекарство подействовало, и Кай мирно уснул. Я и не подумала уйти, сама закрыла глаза, анализируя услышанное. Сомневаюсь, что Кай остановится. У него есть керы, но цари тоже сильны. Их армии многочисленны, и если он убьёт хоть одного из них, то Даория откроет охоту уже не только на меня, но и на самого Кая.
Я разделяла его чувства, мне хотелось видеть каждого из царей мёртвым, но и слепая месть здесь не поможет. Я желала, чтобы они исчезли из моей жизни, чтобы более не представляли угрозы и чтобы впредь Каю не приходилось за меня бояться. И раз даории отказались от официального перемирия, то нужно найти другой способ навсегда избавиться от них.

4

КАССИЯ
Я задержала дыхание от звука разбившейся бутылки. Затем в стену полетели два недавно наполненных бокала. От третьего удара я вздрогнула, но продолжила прятаться.
После полудня я проснулась в постели Кая одна, а спустившись на кухню и увидев Весту в одиночестве, уже почувствовала неладное. Дочь Гипноса сидела за столом в полнейшей тишине, обнимая кружку с чаем, который давно перестал быть тёплым. Она сказала, что Кай ушёл на рассвете, но не стала его возвращать, прочитав оставленную им записку.
Я хотела бы проявить такое же уважение и чуткость к его горю, как это удалось Весте, но беспокойство перевесило, и я последовала за ним в семейный склеп архонтов Дома Чревоугодия. Уже бывала здесь, когда собранный в урну прах Элиона поставили за одной из мраморных плит, среди его предков. Отыскав Кая, я подавила первый порыв выйти и утешить его. Поняла, что это нужно мне, а не ему. Кай же не искал успокоения, ему необходимо было выпустить всё, что приходилось держать, поэтому я спряталась за широкими колоннами, решив дать ему столько времени, сколько понадобится.
– Ну же, Элион! Я принёс бурбон, который ты у меня клянчил, – с горьким смешком выплюнул Кай, схватив новую бутылку алкоголя. Неуклюже плеснул напитка в один из приготовленных бокалов, отпил и поморщился. У него едва заметно тряслись руки от смеси гнева и горя, которую он попытался утопить в алкоголе ранее, опрокинув в себя одну бутылку чего-то крепкого. – У этой дряни немыслимый ценник для какого-то бухла, но ты клянчил и клянчил.
Наступила напряжённая пауза, я тяжело задышала, когда взгляд Кая вновь ожесточился. Он сделал ещё несколько глотков напитка, словно через силу. Оставшаяся в бокале жидкость разбавилась кровью, доказывая, что до выздоровления Каю слишком далеко.
– Я хранил его для тебя, хотел подарить, – с напряжением выдал он, зло взглянув на мраморную плиту Элиона. – Куплю ещё тысячи бутылок этого дерьма, поэтому возвращайся и пей. Возвращайся, я сказал! – рявкнул Кай, швырнув бокал в одну из колонн.
Он ещё что-то крикнул, но я не разобрала за звоном разбитой бутылки. Жидкость расплескалась по полу. Послышался топот ног со стороны коридора, я едва успела перехватить пожилую жрицу – смотрительницу за склепом.
– Что же творится? Откуда столько… – возмущённо залепетала она, но я оттащила женщину подальше, чтобы она не попалась Каю на глаза.
Я приложила палец к губам, моля её помолчать. Торопливо сняла с запястья один из браслетов – украшение, которое мне постоянно приходилось носить, чтобы поддерживать статус наследницы. Тот был из артемзии, но сейчас я не задумываясь отдала его смотрительнице.
– За беспокойство и за последующую уборку. Прошу.
Она была из Дома Чревоугодия, но явно меня узнала. Глаза распахнулись, рот растерянно приоткрылся, со стороны склепа послышался новый шум: кажется, Кай ещё что-то разбил. Однако я не спускала глаз со жрицы, преграждая ей дорогу. Я не знала, что ещё ей предложить, не хотелось переходить к угрозам, а других украшений у меня не было. Будь это склеп Дома Раздора, я бы уладила всё легко, но сейчас Кай громил чужое святилище.
Жрица не сразу, даже с некой опаской приняла взятку, несмотря на продолжающийся шум за моей спиной, слегка поклонилась и аккуратно попятилась. Я позволила себе бесшумно, протяжно выдохнуть, когда она скрылась за поворотом и даже закрыла дверь. Я напряглась, поняв, что в склепе повисла гнетущая, пугающая тишина. Вернувшись в своё укрытие, я выглянула. Кай тяжело дышал, лбом уткнувшись в надгробную плиту Элиона, пальцами он держался за края, будто намеревался её снять, чтобы достать урну с прахом, но в последний момент сдался, оттянув мрамор лишь на сантиметр. Пол был усеян осколками бокалов, бутылок и ваз. В лужах воды и алкоголя валялись цветы, которые Кай принёс вместе с напитками и другими дарами, словно запоздало пытался подарить Элиону всё, что он когда-либо хотел.
– Боги, как же я тебя ненавижу, – едва слышно прошептал Кай. – Ненавижу больше всех на свете.
У меня защипало в глазах, я часто заморгала и отвернулась, зная, что всё с точностью до наоборот.
– Спасти меня – твоё самое идиотское решение. Оно глупое и бессмысленное. Ничего тупее придумать было невозможно.
Я до боли закусила губу, стараясь не разрыдаться, потому что слышала отчаяние в голосе Кая. Мне стало стыдно, что я посмела быть свидетелем его горя, но не могла себя пересилить и оставить его одного. Страх, что ему станет хуже, душил вместе со сдерживаемыми слезами.
Кай ещё что-то шептал, но всё тише, и я уже не могла разобрать слова. Ему потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. А после он отцепился от плиты и, к моему облегчению, толкнул её обратно, возвращая на место. До этого я ещё боялась, не решит ли он забрать прах Элиона, не вскроет ли могилу, лишь бы убедиться, что там что-то есть. Но, к счастью, Кай взял себя в руки. Его покрасневший взгляд обвёл пол, а после он безошибочно нашёл моё укрытие.
– Иди ко мне.
Его надтреснутого голоса хватило, чтобы я сразу выбралась на свет. Кай раскрыл руки, и я стремительно пересекла просторный зал, чтобы его обнять. Стекло трещало под ногами, но я не обращала внимания, обхватив Кая руками. Он стиснул меня в ответ, уткнулся лицом в волосы и судорожно выдохнул. Я ничего не говорила и не спрашивала, дав возможность успокоить разум, но я чувствовала, как надрывно бьётся его сердце, как с хриплым свистом выходит воздух из лёгких. Этот внезапный приступ гнева лишил его остатков сил, Кай почти повис на мне, словно я спасательный круг в открытом океане.
Помимо потери сил он ещё был и не совсем трезв, хотя я не представляла, сколько ему нужно выпить, чтобы оказаться в подобном состоянии, хотя, может, подорванное здоровье сделало его более восприимчивым.
Мне удалось привести Кая на Переправу только к вечеру, где Веста поставила ему новую капельницу и уложила спать. Я не стала рассказывать подробности происшествия, но его сестра и не спрашивала, похоже, зная повадки и мысли младшего брата лучше кого-либо другого.

Рассвет занялся, и я нехотя выскользнула из объятий Кая. Он прижимал меня к себе всю ночь, и нечто беззащитное в этом жесте делало мой ранний уход ещё сложнее.
Может, мне повезёт, и я справлюсь довольно быстро? Я почти искренне верила в эту мысль. Она подбадривала, пока я сменяла ночное платье на штаны, подпоясанную тунику и сапоги из тонкой кожи. Заплела волосы в косу, стараясь не гадать, что меня может ждать на территориях Фантаса. Однако не готовиться к проблемам было бы глупо. Благодаря способности к иллюзиям мне не требовалось брать с собой оружие или еду.
Я оставила короткую записку Весте, заверила, что не забыла её браслет и, если что, найду дорогу домой. Я догадывалась, что она, Кай и Гипнос будут не в восторге от моего исчезновения, однако что-то внутри подсказывало отправиться одной, раз за пройденные столетия даже Гипносу не удалось попасть на территории Фантаса. К тому же я не была уверена, что найду путь.
Выбравшись из дома, я просто пошла вперёд, помня, что Переправа сделает всё за меня. На протяжении восьми лет это был мой дом, и, судя по рассказам, в детстве я бродила по разным местам. Однако после возвращения воспоминаний по собственной воле не заходила дальше маковых полей.
Солнце полностью показалось из-за горизонта, маковые цветы ярче загорелись красным, а трава стала зеленее. Я упрямо шагала вперёд по холмам. Дом давно пропал из виду. Луга время от времени сменялись рощами или фруктовыми садами, но всё равно тут и там виднелись маки, подсказывая, что я не покинула территорий Морфея.
– Ну хорошо, пришло время попросить, – сдалась я спустя очередной час бесполезных блужданий и опустилась на колени в траву.
Я положила руки на землю и прислушалась. Веста говорила о звоне. Я зажмурилась, пытаясь сконцентрироваться, но сомнения не позволяли сосредоточиться. Уже не первый день я ощущала полнейшее опустошение, которое достигло апогея и окатило внезапной сонливостью.
Я резко распахнула глаза, упав лицом вперёд, словно действительно отключилась на время. Щёку обжёг песок, и я неуклюже подскочила на ноги. Небо было выкрашено в оттенки заката, всё ярко-алое с оранжевым, тепло серого песка чувствовалось даже сквозь ботинки. Я торопливо завертелась, осматривая пейзаж. Маковые поля пропали, оставив меня в середине нереалистичной пустыни. Мягкие барханы перекатывались волнами, совсем вдалеке виднелись красные и чёрные скалы. Но оцепенеть меня заставили не они, а огромного размера чёрная дыра на небе. Яркий свет искривлялся, спиралью овивая ониксовую черноту. Свет беспрерывно двигался вокруг, засасываясь во тьму. Мощь и великолепие чёрной дыры завораживали и пугали до дрожи. Та доминировала на небе, не давая забыть о её присутствии. Из-за гигантского потока света, окружающего тьму, чудилось, что и земля под ногами находится в беспрерывном, но медленном движении по свой оси.
Несмотря на окружающее тепло, я поёжилась. Можно было притвориться, что я не узнала территории Фобетора, но правда была очевидной. Тем более, оказавшись здесь, я вспомнила пейзаж. Пустыню, чёрную дыру и расщелину, в которую упала. Я нервно обернулась в поисках последней, но вокруг только пески.
– Это кошмары и не более, – напомнила я себе, когда тело вновь замерло при взгляде на круглый провал тьмы в ореоле света. – Земли Фобетора и должны пугать.
Вспомнив о своей основной цели, я напряглась, воспроизводя в голове увиденные территории Фантаса. Неплохо, что мне удалось покинуть земли Морфея, но я по-прежнему не там, где надо. Я долго жмурилась, но каждый раз, когда открывала глаза, ничего не менялось. Не имея другого плана, я продолжила шагать, взбираясь на ближайшую песчаную дюну.
Спустя полчаса в тишине земель Фобетора я немного расслабилась, привыкнув к окружающей обстановке. Молчание и отсутствие каких-либо признаков жизни навевали беспокойство, но вместе с тем пейзаж казался прекрасным из-за своей нереальности. Сапоги вязли в песке, я обернулась, чтобы проверить, как далеко ушла, но у меня на глазах оставленные следы исчезли, возвращая пустыне нетронутый вид. Вначале это показалось забавным, но спустя ещё час появилось ощущение, что земля Фобетора пыталась избавиться буквально от любых признаков моего пребывания здесь.
– Твой хозяин любит меня, произошедшее в детстве – недоразумение! – твёрдо заявила я, и ветер будто специально с удвоенной скоростью смёл оставшиеся следы. Я громко фыркнула, догадываясь, что мне здесь не рады.
– В следующий раз я приду с ним и докажу! – припугнула я.
Мне не казалось глупым разговаривать с Переправой: она действительно живая и способна реагировать на мои эмоции и придуманные образы, даже могла помочь, если хотела, но сейчас явно не была настроена на услуги. Похоже, землям Фобетора я вообще не нравилась. Гипнос оторвал ради меня часть Переправы, и это привело к катастрофе, они могли затаить обиду. Я умолкла, решив больше не препираться.
– Выходит, время здесь не двигается. – Отсутствие звуков утомляло, и я изредка бормотала короткие фразы себе под нос.
Погода и освещение не менялись. Я запоздало поискала взглядом солнце или другую звезду, но не нашла. Весь свет шёл от яркого потока вокруг чёрной дыры. Я упрямо шагала дальше, спина и шея вспотели. И только запыхавшись, я поняла, насколько в действительности жутко не чувствовать перемен. Солнце не катилось с востока на запад, ветра почти не было, как и других звуков, а любые следы исчезали за моей спиной, путая сознание. Я всё сильнее сомневалась в прошедшем времени. Шла уже час или три? Вспотела и устала от жары или от затянувшейся ходьбы? Стоило мне задуматься над этим, и я принялась подсчитывать шаги, но сбилась после первой же сотни. Разум, путаясь в реальности, паниковал, и мне пришлось остановиться и привести сбитое дыхание в норму.
– Это кошмары. Игра Фобетора, – напомнила я себе вслух. – Ужасы – это не обязательно устрашающие твари и чудовища. Паника, страх, отчаяние. Всё здесь пытается сбить меня с толку.
Я создала флягу с водой. Первые три глотка действительно напоминали желанную воду, а затем по языку растёкся маслянистый привкус, и я всё выплюнула. Вылила остатки из фляги на руки, стараясь понять, почему она испорчена, но по виду жидкость по-прежнему оставалась водой.
– Галлюцинации? Серьёзно? – недовольно бросила я неприветливому пейзажу, а не получив ответа, швырнула флягу на песок, который моментально засосал предмет в себя, опять стирая отпечатки моего присутствия. У меня побежали мурашки по спине, но я не поддалась страху. – В прошлый раз ты скинула меня в расщелину, попробуешь сделать это ещё раз, и я все твои пески покрою лугами с розовыми цветочками! – раздражённо предупредила я, стараясь звучать непреклонно.
Веста учила, что Переправа бывает капризной, как ребёнок. Главное – не позволять ей собой манипулировать, но я выдала угрозу наугад, решив, что неспроста у земли Фобетора такой пейзаж и перемены не придутся ей по душе.
Я ощутила движение сзади и обернулась, сердце лихорадочно забилось, и я попятилась, пока из-под песка поднималась фигура. Серые песчинки ссыпались с длинных конечностей, и я узнала онира раньше, чем он полностью выпрямился. Не тратя время на крик, я вытянула руку, сосредотачиваясь на иллюзии пистолета в ладони. Онир не успел среагировать и показать мой страх, я выпустила пулю ему в голову. Звук выстрела прозвучал глухо, здешний воздух приглушал высокие звуки и резал эхо. Онир рухнул обратно, а я отвернулась, не желая видеть, что осталось от его мозгов и есть ли они у него вообще.
Песок под ногами завибрировал. Я завертелась на месте, ожидая, не начнёт ли дюна подо мной проваливаться, но, наоборот, со всех сторон поднимались новые ониры, десятками всё это время дремавшие у меня под ногами.
– Да чтоб тебя.
Пристрелив двух ближайших чудовищ, я бросилась бежать к скалам. Не уверена, что те мне помогут, но, по крайней мере, из камней не вылезут новые неприятности.
Бежать по песку было тяжелее, чем идти, но я не останавливалась, услышав знакомое стрекотание за спиной. Я тяжело дышала, пока сердце надрывно билось, разгоняя кровь. Уже близко к подножию дюны я споткнулась и скатилась кубарем, стараясь уберечь голову и шею. Рухнув на ровной местности, несколько секунд не двигалась, не в силах подняться из-за головокружения.
На мгновение мне захотелось схватиться за браслет Весты и попросить Переправу вернуть меня домой, но яростный вопль привёл в чувство, и я мигом подскочила. С десяток ониров, оказавшихся ещё более неуклюжими, нерасторопно ползли вниз по склону дюны, но далеко в небе показались летящие фигуры, и вся кровь отлила от моего лица. Это могли быть либо керы, либо эринии, а встречаться ни с теми ни с другими без Кая совсем не хотелось.
Я бросилась бежать дальше, на ходу мысленно прося Переправу отвести меня на территории Фантаса. Но сколько бы ни визуализировала, ни вспоминала и ни умоляла, под ногами продолжал оставаться песок. Я не могла отделаться от ощущения, что мне нельзя сдаваться. Возвращение выдаст мою слабость, и тогда поиски территории Фантаса растянутся на недели, а то и месяцы, но наручи нужны мне уже сейчас.
До скал оставалось меньше ста метров, ноги едва слушались, а преследующие ониры были совсем близко. Сверху накрыла тень и, схватив за руку, она резко оторвала меня от земли. Крик боли застрял в горле, я задохнулась от паники, глядя вниз. Земля удалялась, ониры завертелись на месте, запрокидывая уродливые головы. Я взглянула на держащее меня чудовище и узнала керу. Её когти на пальцах царапали кожу, но не впивались. Она несла меня по воздуху словно добычу, и мимолётное облегчение сменилось тревогой: есть ли у неё гнездо и может она тащить меня к своим сёстрам, чтобы вместе разорвать на обед?
Не хотелось её убивать, похоже, она спасла мне жизнь, поэтому я направила пистолет в сторону, надеясь спугнуть её выстрелом, но не успела даже нажать на спусковой крючок, как кера презрительно фыркнула и отпустила мою руку.
Пару мгновений я зависла в полёте, а последующий удар спиной о песок выбил остатки мыслей. Боль пронзила всё тело, я застонала, не в силах двинуться. Из песка показались лапы других ночных кошмаров, они схватили меня и начали утягивать под песок. Паника захлестнула разум, пока я пыталась отбиваться, но никак не могла перевернуться. Рук было слишком много, одна из них содрала мой браслет, а следующий мой вопль быстро оборвал попавший в рот песок. Разум сковал настоящий ужас от мысли быть погребённой заживо. Я зажмурилась, когда меня резко дёрнули вниз, чужая хватка исчезла, но я погружалась в неизвестность. Давление песка становилось невыносимым, я не могла двинуть и пальцем, не могла дышать, сердце зашлось в надрывном ритме. Внезапно все ощущения пропали, температура опустилась. Тело стало невесомым, а окутавшая со всех сторон влага впиталась в одежду. Оставшись абсолютно одна, я распахнула глаза, и вопль вырвался из моего рта пузырями. Я очутилась на глубине где-то под водой.

5

МИКЕЛЬ
Забрав Лексу, Кай и Кассия просто ушли, а я застыл, гадая, не сон ли это. Невидящим взглядом пошарил по земле. Вид растерзанных керами мертвецов и тело отца казались нереальными. Всё произошедшее ощущалось фальшивой постановкой.
Баал твёрдо отдавал приказы, а я продолжал стоять, растерянный оттого, что оставшиеся в живых представители Клана Металлов смотрели на меня. Они ждали моих решений, а я уставился на мёртвого Мелая, не в силах почувствовать что-либо.
Я не готов к свалившейся ответственности, а мой Клан не готов к ничего не знающему царю. Отец держал меня подальше от управления, все полученные мной знания через нанятых наставников хоть и относились к будущему правлению, но никогда не касались нынешнего положения дел. Есть ли у нас долги? Обязанности или обещания перед другими Кланами? Могу ли я доверять хоть кому-то из царей или любое общение не более чем показуха? Я даже засомневался, стоит ли доверять советникам отца, но в действительности у меня нет других вариантов, кроме как положиться на них.
Взяв себя в руки, я распорядился, чтобы позаботились о погибших и раненых, и сопроводил тело Мелая в храм мойр, где его кончину засвидетельствовали жрицы. После вернулся во дворец, который теперь считается моим, и потерял какую-либо связь с реальностью. Я был окружён советниками, бумагами и рассказами о положении дел. Никто из них не упомянул о другом наследнике Мелая. Это навело на мысль, что они либо не знают, и тогда лучше не заикаться об этом, чтобы не устраивать смуту в умах, либо никакого другого наследника и нет, а отец просто пытался меня запугать. В любом случае задавать вопрос о другом принце прямо в лицо никому я не стал, решив выяснить правду позже.
Вспоминая о Лексе, я раз за разом пытался убедить себя, что Кассия не станет причинять ей вред. Она уже отомстила, выплеснув гнев на Мелая. Однако сознание рисовало жуткие картины при мыслях о Кае. Вот на его счёт я не уверен, и, похоже, даже Кассия не может за него поручиться.
Давно за полночь, а остаться одному мне позволили только полчаса назад. Советники поняли, что я более не в состоянии воспринимать какую-либо информацию, и всё-таки покинули кабинет, дав мне отдохнуть. Кабинет царя, ставший моим.
Я – глава Клана Металлов. Ещё несколько месяцев назад я не знал своей настоящей родословной, а теперь царь. Внутри нарастало давление, мне хотелось рассмеяться от комичности и ужаса сложившейся ситуации, но всё нервное веселье застревало где-то в горле, продолжая меня душить. Сегодня во дворце стоял переполох, но каким-то образом я сумел не поддаваться панике, мой голос почти не дрожал, пока я открывал рот и что-то говорил. Я внимательно выслушал десятки советников, среди которых был Креон. Я даже смог успокоить плачущую Октавию и распорядиться за ней присмотреть. Всё вроде бы казалось реальным, но стены время от времени покачивались у меня перед глазами, словно я был под дозой успокоительных препаратов.
Экономические, политические, торговые отчёты, донесения от представителей Клана Металлов из других городов. Всё это приходило ежедневно. Немыслимое количество информации, большую часть которой надо передавать ответственным и доверенным советникам, но проблема в том, что я их слишком плохо знал, чтобы понять, кому действительно можно доверять, а кому нет. В нынешнем положении обдурить или подставить меня проще, чем пятилетку.
Ранее наставники упоминали, что Кассия вот-вот станет новым архонтом Раздора. Чувствует ли она то же самое? Помогает ли сестре Майрон, или её тоже бросили на произвол судьбы? Никто не высказался против моей кандидатуры на главенство в Клане, потому что нет никаких вариантов, но всё обязательно изменится, если объявится ещё один сын Мелая.
Я откинулся на спинку стула и запрокинул голову, разглядывая освещённую заревом лепнину на потолке. Есть ли смысл сражаться с истинным наследником? С детства надлежаще обученный кандидат станет куда лучшим вариантом для благополучия моего Клана. Мысль отдать своё место неизвестному единокровному брату не вызвала отторжения. Я не ощутил почти ничего, не находя в себе стремления к власти. Если мне что и было интересно, то это справедливость, поэтому я охотно лез разбираться с проблемами в Санкт-Данаме, но здесь… в нынешней ситуации уже не мог отличить, кто плохой, а кто хороший. И на какой из сторон оказался я сам?
Я помассировал пальцами виски, слыша, как сменяются гоплиты у дверей кабинета. Хочу того или нет, но охраняют меня с удвоенной силой. Завтра из Клана Огня должен прибыть новый телохранитель, который станет моей личной охраной. У Мелая тоже был, но от пули дочери он его спасти не сумел, да и, к несчастью, собственную жизнь в драке с керами тоже.
Нужно с чего-то начать. Ранее я отдал распоряжения о подготовке к похоронам отца, попросил советников выяснить о погибших и раненых, подсчитать количество. Их семьям будет выделена медицинская и материальная помощь. Завтра во второй половине дня состоится встреча всех царей. Я принялся выдвигать ящики стола и рыться в документах отца в поисках любых личных переписок, чтобы узнать как можно больше за оставшийся короткий срок.

Бессмыслица какая-то.
– О каком переселении идёт речь? – упрямо повторил я свой вопрос, так как, задав его в первый раз, получил от царей гнетущую тишину и тяжёлые взгляды.
– Сегодня на повестке разговор не об этом, а о ложном видении сивилл и сыне Гипноса, – перевёл тему царь Воздуха.
Я посмотрел на Пелия, а затем обвёл взглядом оставшихся царей. Лишь Баал казался мыслями совсем не здесь. Вчера погибло свыше сотни его солдат, из-за смерти Элиона именно Клану Огня Кай желает отомстить больше, чем другим. Я ожидал, что Баал будет в бешенстве, начнёт агитировать за открытые военные действия в сторону Палагеды, но, к моему удивлению, он молчал с начала встречи, думая о чём-то своём. Мне нравился Клан Огня из-за дружбы с близнецами, сейчас царь и вовсе выглядел едва ли не самым уравновешенным среди остальных, несмотря на управление буйной стихией. Хотя моя симпатия к нему сильно приуменьшилась, так как он содействовал Мелаю в их паршивом плане.
– Палагейцы пересекли черту, убив Мелая и забрав одну из наших сивилл, да и как нам спокойно жить, зная, что Гипнос легко может открыть старый путь в Даорию? – поддержал Хел царя Воздуха, и я очнулся от своих мыслей.
– Пересекли черту? – с недоверием повторил я, гадая, не ослышался ли.
Я перестал испытывать какое-либо благоговение к присутствующим после того, как они не моргнув и глазом подставили меня, а с царём Воды мои отношения не заладились давно, поэтому я не стал даже притворяться.
– Не вы ли самонадеянно планировали убить наследницу Дома Раздора, пригласив её на мирные переговоры? – рявкнул я, потеряв остатки терпения. Я почти не спал, пытаясь вникнуть в записи отца, и теперь, когда мы наконец собрались под вечер следующего дня, ждал более подробных разъяснений, но присутствующие упрямо переводили тему, выставляя себя жертвами. – Вы игнорируете первопричину их нападения, и пока что мы не получили ответа от самого Совета архонтов. Вы убили племянника архонта Чревоугодия, и сомневаюсь, что они это забудут!
– Своими рассуждениями, Микель, ты не позволяешь нам забыть, что в тебе течёт кровь Палагеды, – предупреждающе напомнил Пелий.
Не знаю, чего он ожидал, но его глаза округлились, когда я презрительно фыркнул.
– Она во мне есть и будет! Если хотите, попытайтесь забыть, что я сын Мелая и Илиры! Или попытайтесь забыть, что у меня есть сестра-близнец, которую вы раз за разом пробовали убить, хотя она не думала о Даории, занятая собственными проблемами! Забывайте о чём хотите, но это не изменит реальности, – я грубо выплёскивал всё накопленное, и мне было откровенно плевать на их чувства, уважение или другую показуху. – Я жил в Санкт-Данаме, общался с палагейцами и могу взглянуть на ситуацию с разных сторон. Вы использовали меня как червя на крючке ради самонадеянного плана, который, вместо того чтобы сработать, подвёл нас к войне с Палагедой! И сколько отговорок ни придумывай, виноваты именно мы! Если вас так не устраивало перемирие, то не стоило портить хотя бы существовавшую отстранённость между нашими мирами. Поэтому как насчёт того, чтобы продолжить эту встречу с некоторых объяснений?!
Я ощущал, что разошёлся, но одновременно с этим знал, что мы на пороге настоящих проблем. Они использовали меня и моих друзей как скотину на убой, поэтому мне всё равно, с кем из царей я разругаюсь, сдерживаться не имело смысла.
– Поддерживаю, – сухо заговорил Баал. – Мелая больше нет. Девчонка убила его с лёгкостью, которой мы не ожидали. Она истинная глава Раздора, а сын Гипноса ведёт за собой ожившие кошмары.
– Мы уже обсуждали это, Баал. Вам не повезло столкнуться с самим Гипносом, он каким-то образом обманул сивилл, а на вас мог наслать галлюцинации, – со снисходительным сочувствием бросил на него взгляд Хел. – Это могли быть более низшие создания с Переправы. Эмпусы, например, но керы и эринии? Никто не способен управлять ими.
– Я пришлю тебе один из трупов тех тварей в качестве доказательства, – угрожающе пообещал Баал, мрачнея на глазах. – Вас там не было, и вы не видели, с какой лёгкостью сын Гипноса сбросил свои кандалы. Вы так и не поняли?! Он просидел все эти дни в клетке намеренно! Мы его не схватили, он сам позволил себя сковать!
«– Что ты делаешь?
– Жду».
Воспоминание о его ответе ударило меня наотмашь. Я не придал тогда значения услышанному, Кай выглядел не в себе. Теперь же всё встало на свои места. Я потёр переносицу, гадая, что бы Кай сделал, расскажи я ему тогда про Элиона. Сдержался и остался бы верным намеченному плану или же свернул мне шею?
– Как им удалось обмануть сивилл? – Илиос озвучил один из самых важных вопросов, на который ни у кого не было ответа.
– Дар сивилл идёт от Морфея, возможно, Гипнос может влиять на них, но почему он не делал этого раньше? – поддержал Пелий другим тупиковым вопросом.
– За лживым видением стоит не наш брат, а Морфей, – раздался знакомый голос.
Я торопливо встал и обернулся к мойрам. Остальные цари также поднялись, чтобы поприветствовать богинь. Клото натянуто улыбнулась и жестом пригласила вернуться к разговору.
– Морфей мёртв, – я первым озвучил всем известный факт.
Атропос с печалью посмотрела на трон за моей спиной, даже не задев меня взглядом. Не знаю, действительно ли она печалилась о смерти моего отца или просто грустила, что тот не справился с возложенной на него задачей.
– Верно, но не его сила, – возразила Клото, обратив внимание на себя. Мы все сели, готовые слушать. – Переправа по-прежнему хранит способности Морфея, Фобетора и Фантаса. Уже бывало, что у Гипноса рождались новые дети, способные перенять дары. Мы пристально следили за ними первые столетия их жизни, но те дети не были достаточно сильны. Унаследовавшие силу Фобетора лишь подчиняли низших кошмарных созданий, но никогда не могли взять под контроль кер и эриний, чтобы создать настоящую армию. Мы решили, что… – Клото переглянулась с сестрой, прежде чем продолжить, – …что это невозможно, но Камаэлю удалось.
– У него копьё Фобетора, как в летописях, – встрял Баал.
Атропос согласно кивнула, будто сама всё видела.
– Керы чуть более податливые, но эринии своенравные и ненавидят чужой контроль, так как сами главенствуют среди кошмаров. Копьё, щит и личные способности Камаэля к лидерству помогли ему встать во главе, – признала Атропос с долей восхищения.
Я невольно вспомнил, как Кай подчинил себе Кассию, пока та была под действием наркотика с кровью Дома Гнева. Тогда она едва не пристрелила Мейв, избив всех подонков. Её даже Деклан не мог сдержать, а Каю хватило голоса, и она подчинилась. Нехотя, но отдала оружие и смиренно осталась рядом, словно после приказа от хозяина.
Уважение и страх.
– Кто же получил способности Морфея? – вернулся я к первоначальной загадке, хотя стоило мне озвучить вопрос, и ответ сам собой завертелся на языке: – Веста дочь Гипноса?
Она создала иллюзию меча при драке в компании «Меридий», но тогда я сам был под действием отравы и сомневался, что увиденное не глюки. К тому же Веста поразительно похожа на Элиона, а не на Кая.
– Верно, – поддержала Клото. – Веста – старшая дочь Гипноса. Она никак не проявляла свои способности, тихо живя на Переправе, поэтому мы не воспринимали её как угрозу. После произошедшего мы с сестрой опросили сивилл, и те рассказали о девушке, которая перед видением поила их из кубка. Скорее всего, то был кубок Морфея для лживых видений.
– Что насчёт Фантаса? – добавил Баал.
Я открыл рот, но поспешно его закрыл, оставляя мнение при себе. Поддержав кратковременную задумчивую тишину, я почти решил, что пронесло, но, к несчастью, не мне одному пришла догадка.
– Девочка… Кассия. Она жива благодаря Привратнику, а именно Гипносу. Может ли она получить дар Фантаса? Это бы объяснило покровительство с его стороны, – обратился царь Земли к мойрам.
– Раньше мы бы опровергли эту идею, но нынешнее поколение наследников Гипноса сильно, – признала Клото. – Они способны на то, что у предшественников не получалось, поэтому я бы не стала исключать эту мысль.
– В таком случае девчонка опаснее, чем мы думали. Смешанная кровь, способности одного из детей бога сна, – возмутился Хел, будто оскорблённый новыми силами Кассии.
Я медленно выдохнул, сдерживая раздражение.
– Десять минут обсуждений и всё опять свелось к Кассии! – напряжённо повысил голос я, заставляя всех обратить внимание на себя. – Не она корень нынешней проблемы, а ваша неудачная попытка покушения! Кассия даже не была нашей проблемой, она разбиралась с собственной жизнью в Палагеде и Даория её не интересовала, но теперь… Вы думали, они никак не ответят на нападение?! Вы слепо доверились видениям! Как часто вы это делаете? Может, пора перестать все свои действия основывать на них?!
Я попал в точку. Цари оскорбились, но быстро скрыли эмоции за недовольством или задумчивостью. Они промолчали, и мне потребовались усилия, чтобы вовремя умолкнуть и не накалить обстановку ещё сильнее.
– Мы ходим по кругу, – сдержаннее закончил я. – Сейчас необходимо решить, как вернуть одну из наших сивилл и наладить отношения с Палагедой, пока всё не переросло в войну. И раз вы любите доверять видениям, то напоминаю, что, судя по предсказаниям, войну мы проиграем.
У меня есть лидерские задатки, я работал на Дардана Хилла и помогал разбираться с трудностями, создаваемыми даориями и палагейцами, но не знал, как выступать или склонять на свою сторону царей. Они привыкли, что все слушают их, а не наоборот, поэтому я повернулся к мойрам, надеясь на слово поддержки от них.
– Возможно, Микель прав, – заступился за меня царь Земли, я бесшумно выдохнул, заметив, что нервно задержал дыхание. – Лучше шаткое перемирие, чем открытое военное противостояние. Даже если мы победим, из-за кер и эриний именно наши потери будут немыслимыми.
– Тогда попытаемся вернуться к переговорам, – предложил я, надеясь, что Кассия всё же не пристрелит меня при следующей встрече. – Нужно вернуть Лексу. Однако меня по-прежнему волнует вопрос, на который вы не дали ответа. Почему в документах отца были расчёты о переселении?
Повисла тишина. Совсем как в первый раз. После второго меня перебили и перевели тему, поэтому, уверенный в недосказанности, я весь напрягся.
– Мы не планировали ставить тебя в известность так рано, но раз ты сам нашёл информацию… – начала Клото, вновь переглядываясь с Атропос, словно две сестры вели безмолвный диалог.
Мне не нравилось, как они тянули и выбирали, что именно сказать, а о чём умолчать.
– Зачем нам переселение? Вы хотите построить новый город и сделать столицей его? Ради чего…
– Не город, – оборвал меня Баал. – Мир.
– Мир? – переспросил я, будто не мог вспомнить смысл слова. Я не понимал, что он имеет в виду.
– Мы обсуждали такие варианты раньше, просчитывали затраты, масштабы необходимых усилий и лет для реализации задумки, – пояснил Баал. – Это просто проект в разработке. Потом сивиллы начали предрекать ужасы и конец Даории. Когда выяснилось, что во всём виновата наследница Раздора, решили с ней разобраться, но расчёты для переселения продолжали делать в качестве крайнего, запасного, варианта.
– Не слишком ли радикальные меры? Я понимаю, рассматривать это как запасной план вполне резонно, но зачем думали об этом раньше?
– Мы хотим вернуться в наш родной мир. В Палагеду, – ответила Атропос, и я застыл, ошеломлённый. – Мы желали сделать переход мирным. Ради этого и нужен был ты. Единый царь с кровью обоих миров.
Я часто заморгал, силясь уложить услышанное в голове.
– Это невозможно. Ни один из нас не может главенствовать над Палагедой, у них своя власть. Совет архонтов с Домом Раздора во главе, – убеждённо напомнил я, но взгляд метался от одного царя к другому в поисках поддержки. – Архонт Раздора никогда…
Я осекся, ощущая, как детали головоломки встают на свои места.
– Вы намеренно лишили Дом Раздора наследницы? Будущей главы? – ошарашенно пробормотал я.
– Нет, смерть Илиры, наоборот, всё усложнила, как и появление двух детей вместо одного, – возразила Клото. – Илира была бы матерью и главой Дома одновременно. Она могла помочь убедить Совет архонтов и свой народ в важности объединения и принятия нового Единого царя. Без неё мы потеряли способность влиять на мнение палагейцев мирным путём.
– Но была Калисто, – напомнил я.
– Да, но нам требовался покладистый архонт, заинтересованный в благополучии Единого царя.
– Поэтому с Калисто пришлось разобраться, чтобы ослабить Дом Раздора. К счастью, нам удалось создать видимость естественной кончины, – поделился Пелий, и я невидяще уставился на царя Воздуха.
– Калисто была моей бабушкой, – зачем-то пробормотал я, и Пелий моментально стёр горделивую улыбку.
Смерть Калисто не была трагической случайностью, как все думают.
Они убили мою бабушку.
Я откинулся на спинку, не в силах сконцентрировать внимание, хотя сведённые брови болели от напряжения. Чужой и тут, и там. Я не мог понять, что чувствовать по этому поводу.
– Всё бессмысленно, – снова заговорил я, пытаясь сосредоточиться на информации, а не на эмоциях. – Зачем это переселение? У нас есть Даория.
– Это не наш родной мир. Пришло время вернуться домой, – ответила Клото, одарив меня ласковой улыбкой.
Богини смотрели на меня с теплом, взгляды казались доброжелательными и любящими, а остальные цари молчали, ожидая моей реакции. Это всё лишь сильнее сбивало с толку. Идея – сущий бред, и я абсолютно не понимал, откуда она взялась спустя сколько?.. Тысячелетия?
– Если мы вернёмся в Палагеду, то произойдёт именно то, чего ты так желаешь, Микель. Со временем мы вновь станем единым народом, как было в самом начале, и мир наступит сам собой, – добавила Атропос, заметив моё смятение.
– Мы никогда не сможем объединиться с палагейцами, – уверенно возразил я, ошарашенный их непониманием. – Вы действительно их не знаете! Тысячелетия мы жили раздельно. У нас единые корни, схожий язык и традиции, но мы более не единый народ. И я говорю не только о наших способностях. Слишком много времени прошло. Если все даории попытаются вернуться, как вы говорите… домой, – я с трудом выдавил это слово, оно не имело ничего общего с правдой, – то палагейцы не примут нас с фейерверком и конфетти! Мы будем захватчиками в их глазах… и это абсолютная правда. Начнётся война! И даже при победе ассимиляция займёт многие столетия. Целые поколения проживут либо в страхе, либо угнетённые…
Я не сумел продолжить, наблюдая, как богини расслабленно кивают в такт моим словам. Я пытался переубедить, а они согласны? Их поведение сбило с толку, как и спокойствие на лицах царей, словно эти темы уже обсуждались, а я бессмысленно сотрясаю воздух.
– Определённо трудности будут, – согласилась Атропос, на её губах держалась успокаивающая улыбка, но я, наоборот, ощутил нарастающий ужас. Трудности?! – Разделение тоже шло проблематично, заняло годы, и никто не ждёт, что воссоединение пройдёт легко, но территории Палагеды в два раза больше Даории. Сперва мы всё так же сможем жить раздельно, как две соседствующие страны, и затем медленно придём к нужному согласию.
У богинь в запасе бесчисленное количество времени. Несколько сотен лет для них ничто, тогда как для моего Клана это целые поколения. Я посмотрел на царей, ожидая реакции, ведь они должны осознавать, что это скажется на их подданных.
– Но у нас уже есть дом! Мы в нём живём! – не выдержал я, не получив никакой поддержки. – Даория действительно планета с меньшим количеством континентов, может в этом дело? Нам не хватает места? Деторождение, что у нас, что у палагейцев, процесс сложный. Детей появляется мало, и я не думал, что перенаселение когда-либо станет проблемой… – Я не успел озвучить все свои мысли и внезапные вопросы, встречу прервал стук в двери.
Не дожидаясь позволения, вошли гоплиты, а я резко вскочил на ноги, заметив между ними Лексу. Она выглядела усталой, понуро смотря под ноги, пока двое мужчин из Клана Воды практически волокли её в центр зала. Первоначальное облегчение при виде живой сивиллы сменилось недоумением, ведь только вчера её увела Кассия, и на этом совещании я надеялся совместно с царями решить, как нам её вытащить.
– Ваше величество, мы нашли её в доме прорицательниц вместе с Кругом Старших. Эту сивиллу ищут, поэтому мы пригласили её пройти с нами, но она отказалась. Пришлось привести силой, – отчитался один из них Хелу.
Лекса раздражённо дёрнула рукой, вырвав свой локоть из хватки говорящего стража, но он снова вцепился в неё, будто она действительно могла убежать.
– Я же сказала, что хочу переодеться. Даже приказы царей не дают вам права прерывать собрания сивилл, – горделиво вскинув голову, строго отчитала гоплитов Лекса.
– Отпустите её, она прорицательница моего Клана, и я не отдавал приказов приводить её сюда, – твёрдо заявил я, направляясь к Лексе.
В горле встал ком, но мне удалось сохранить спокойное выражение лица. Мужчины её отпустили и с поклонами отступили назад, намереваясь покинуть помещение.
– Со всем уважением, Микель, но это мы отдали приказ, сняв с тебя часть внезапно свалившейся ответственности, – с неприкрытой снисходительностью разъяснил Хел.
Похоже, с царём Воды у нас действительно обоюдная неприязнь, но сейчас мне было не до препирательств. Я проигнорировал его заявление, больше обеспокоенный состоянием Лексы.
– Ты в порядке? – не думая о свидетелях, я взял её руки в свои, сивиллу колотила нервная дрожь, а вся показная уверенность – просто притворство, чтобы скрыть тревогу. – Тебя кто-нибудь обидел? Как ты вернулась?
– Я в порядке. Меня никто не тронул и хорошо кормили. Я только переночевала на Переправе в комнате Кассии, а после меня отпустили, сопроводив до прохода в Санкт-Данаме. Вернувшись, я хотела сменить одежду, увидеться с сёстрами, а потом пойти к тебе, но эти двое не хотели слушать, – она говорила тихо, пока я успокаивающе поглаживал её запястье, чтобы помочь унять дрожь.
– Что это? – я перевернул её левую ладонь, заметив бинт.
– Всё хорошо, это не они. Кассия и Гипнос мне ничего не сделали, – торопливо оправдалась Лекса, пытаясь спрятать руку, но я держал крепко, осматривая. На бинтах была кровь, похоже, порез свежий. – Из-за этих болванов пришлось торопиться, и я случайно порезалась о ножницы на столе, – заверила она, бросив недовольный взгляд на гоплитов, открывающих двери, чтобы выйти.
Я позволил ей забрать ладонь, убедившись, что синяков на запястьях нет, платье достаточно открытое, чтобы осмотреть горло и ключицы. Я немного расслабился, не найдя никаких ссадин или ушибов. Вряд ли Лекса стала бы скрывать, если бы палагейцы её обидели.
– Это ведь та самая сивилла, которую забрали с собой? – уточнила Атропос, выходя вперёд, я отошёл, чтобы не загораживать Лексу, но встал рядом, негласно оказывая ей поддержку перед богинями. – Как ты сбежала?
– Я не сбегала, – опять занервничала Лекса, торопливо кланяясь мойре. – Они меня отпустили. Судя по всему, я была временным заложником, чтобы они могли беспрепятственно уйти. Утром двое палагейцев сопроводили меня в Санкт-Данам к проходу в администрацию. Оттуда я направилась вначале домой, а затем хотела доложить о возвращении своему царю.
– Мы рады, что ты вернулась целой и невредимой, – заверила Атропос, Лекса улыбнулась в ответ неуверенно, явно чувствуя себя неуютно под всеобщим вниманием. – Ты видела Гипноса?
– Да.
– Подойти ближе, я хочу посмотреть, что ты видела на Переправе. Может, это наведёт нас на понимание его дальнейших планов. Брат всегда любил их строить. – Атропос посмотрела на согласно кивнувшую Клото и протянула руки к Лексе, приглашая ту подойти.
Сивилла неопределённо мотнула головой и отступила на полшага.
– Я почти не говорила с Гипносом, он просто… просто спрашивал… про своего сына. С-спрашивал, кто я… и… потом меня сопроводили с Переправы. В основном я г-говорила с Кассией. Я могу рассказать, если…
Все с недоумением смотрели на Лексу, не ожидав её внезапного и столь очевидного волнения.
– Не будем терять время, – успокаивающе заверила Клото. – Сестра посмотрит так же, как и ваши видения. Это будет быстрее.
Лекса мёртвой хваткой вцепилась мне в руку, до боли сдавив запястье. Она бросила на меня затравленный взгляд.
– Я не могу, Микель, – едва шевеля губами, взмолилась она, не желая идти к Атропос.
Кровь отлила от моего лица, когда я понял причину.
– Твои соли? Ты потеряла их?
– Соли? – Мимолётное недоумения на её лице сменилось пониманием, Лекса энергично закивала. – Да, соли! Точно. Я не успела их взять. Они остались в другой одежде. Я не могу им показать…
– Думаю, Лекса очень устала после произошедшего, – заговорил я. В её ответе было нечто странное, но я сделал шаг вперёд, отвлекая внимание от сивиллы. – Она обязательно покажет вам увиденное завтра. Из-за демонстрации своих прорицаний ей бывает плохо, и лучше, если вы позволите ей немного отдохнуть.
Атропос с недоумением подняла брови, Клото задумчиво закусила губу, глядя то на меня, то на сестру.
– Да, прорицание – сложная способность, и некоторые сивиллы действительно с трудом переносят передачу видений, но сейчас речь ни о них, – заверила меня Атропос. – Я посмотрю пережитое ей вчера. Это абсолютно безопасно.
– Вы уверены, я ведь видел…
– Обещаю. Это отличается от передачи прорицаний.
Я обернулся к Лексе, но та побледнела как полотно. Хоть она и пыталась выглядеть сдержанной, но в распахнутых глазах читался ужас. Она сильнее сдавила моё запястье.
– Она пообещала, Лекса. Соли не понадобятся.
– Мне нельзя… я…
– Подойди, дорогая, – прервала Атропос чуть строже.
Лекса тяжело сглотнула, торопливо дыша через нос. Она с трудом разжала пальцы и медленно направилась к Атропос, время от времени бросая встревоженный взгляд на меня. Я старался сохранять уверенность и подбадривающе улыбнулся, кивнув. Если что-то пойдёт не так, я заставлю мойр ей помочь любым доступным способом. Взмахом руки я подозвал своего нового телохранителя от Клана Огня. С Тионом познакомился только сегодня, у нас разница в двадцать лет, но внешне он ненамного старше. Мне понравилась его молчаливость. Простого жеста хватило, чтобы он оказался рядом.
– Приведи целителя с лекарствами. Маловероятно, но возможен обморок, – тихо попросил я, и Тион тут же направился к выходу.
Дверь закрылась, и Лекса моментально обернулась на звук, не дойдя до Атропос несколько шагов. Я нахмурился, стараясь понять причину её тревоги. Есть ли смысл богиням врать, они ведь ничего не увидят, если ей станет плохо. По спине поползли мурашки от мысли, что что-то не так с её воспоминаниями. Её дар… она же хотела…
– Давайте перенесём это на завтра, – попросил я, широким шагом догоняя Лексу. – Она слишком устала, и эта сивилла принадлежит Клану Металлов. У неё нет наследников, и я должен быть уверен, что просмотр воспоминаний не подорвёт её здоровье.
Лекса буквально приросла к месту, в маковых глазах появилась надежда.
– Не стоит волноваться. С ней всё будет хорошо, – ответила Атропос.
Лицо Лексы вытянулось, когда она ощутила приближение мойры. Сивилла успела лишь обернуться, и богиня прикоснулась пальцами к её вискам. Я замер, видя, как вены Лексы на шее налились чем-то светящимся. Оно стремительно поднялось по подбородку и щекам, направляясь к её вискам. Словно нечто было в её крови и разом отозвалось на прикосновение богини, исчезнув под её пальцами. Глаза Атропос удивлённо распахнулись. Я задержал дыхание, не зная, что мне только что померещилось. Остальные цари притихли, наблюдая. Выражение недоумения Атропос сменилось изумлением, а следом ужасом.
– Нет… нет-нет… – лепетала богиня, мотнув головой.
Лекса мелко задрожала, но первый вопль боли сорвался именно с губ Атропос, за ней вторила сивилла. Секунды растянулись, всё тело Лексы вытянулось в болезненную струну, словно каждую мышцу свело спазмом. Они продолжали стоять, невидяще глядя друг на друга, они кричали, но не могли пошевелиться. Несмотря на гримасу боли, исказившую лицо Атропос, та не отнимала рук. Я бросился к Лексе, а Клото оттащила сестру от сивиллы. Обе обмякли и прекратили вопить, как только мы их расцепили.
– Вы солгали! – гневно закричала Лекса, едва не бросаясь на Атропос. – Это всё ложь! Вы знали уже давно!
Она едва стояла, пока я её держал. Всё тело сивиллы знобило, а щёки были в слезах, но она всё равно повышала голос на ошарашенную Атропос в руках Клото. Обе богини смотрели на сивиллу в ужасе и недоумении.
– Что он тебе дал? Что в твоей крови?! – опомнилась Атропос, пытаясь встать на ноги.
Она казалась обессиленной, свет вокруг потух, и, несмотря на всю красоту, Атропос выглядела проще, чем мгновения назад, будто пелена божественности спала.
– Вы солгали!! – в бешенстве заверещала Лекса, и у неё пошла кровь из носа.
– Успокойся! Что происходит? – я пытался её утихомирить, но она вырывалась, намереваясь наброситься на мойр с голыми руками.
– Ради этих лживых прорицаний погибла моя бабушка?! Мои сёстры?! Сколько сивилл умерло из-за этих кошмарных видений, а вы всё повторяли, что это Кассия?! Она лишь часть, и не самая главная!
– Кассиопея станет нашим концом… – залепетала Атропос, не в силах скрыть страх.
– Кассиопея, а не Кассия! Вы лгали! – эхо нового крика Лексы разнеслось по залу, а я не мог собрать мысли воедино. – Всё это ложь! Неважно, родилась Кассия или нет! Умрёт она или нет! Мы всё равно сгорим!
– Неправда! – встряла Клото, бледнея. – Она усугубит…
– Да, усугубит, но не она… принесёт смерть… – Лекса захрипела, на губах появилась розовая слюна.
Цари повскакивали с мест, когда глаза Лексы закатились.
– Нет! – я встряхнул её, заставляя прийти в себя. – Целителя! Приведите целителя! – закричал я присутствующим, пытаясь поддержать заваливающуюся сивиллу.
Послышались крики. Кто-то бросился в коридор. Другие цари также отдали приказы привести помощь. Я опустил Лексу на пол, готовый взять её на руки и самому отнести в больницу, но она пришла в себя и вцепилась мне пальцами в виски.
– Я помогу, это можно стереть. – К нам заторопилась Атропос.
– Они… лгали, Ми…кель, – сквозь зубы зло процедила Лекса, пока розовая слюна смешивалась с кровью из её носа.
Я не успел ничего ответить. Мой собственный крик заглушил мысли, потому что Лекса начала передавать увиденное. Тело перестало слушаться, а сознание секунда за секундой горело вместе с Даорией.
Не знаю, как быстро нас разняли, но, когда я снова обрёл способность двигаться, рядом уже были трое целителей. Они пытались привести Лексу в сознание. Та не реагировала на соли и другие препараты.
Меня пару раз встряхнули, прежде чем я вспомнил, кем являюсь и что происходит. Взглядом я нашёл мойр, не в силах озвучить увиденный ужас. Все прежние пророчества я рассматривал лишь как возможное развитие будущего, нерешённое и нереальное. Будущее, которое можно изменить, если не сегодня, то завтра. Я был готов пойти на любые уговоры, может, даже согласился бы на убийство Кассии, если не оставалось бы шансов на другой исход. Но первопричина не она, а Кассиопея.
Я отмахнулся от всех целителей, приказав позаботиться о Лексе. Собственную кровь из носа я вытер белым рукавом роскошного царского наряда. Не спуская глаз с мойр, я приказал выйти всем, кроме царей и богинь. Похоже, произошедшее произвело немалое впечатление, чтобы мои приказы выполнили незамедлительно. Целители унесли Лексу на носилках, пообещав сделать всё возможное. Меня разрывало от желания плюнуть на всё и пойти с ними, чтобы узнать, насколько Лексе плохо, но я не мог… не мог после всего увиденного.
– Гипнос, он что-то дал сивилле, – заговорила Атропос в повисшей тишине. – Он её обманул… всех нас обманул. Прорицательнице передались мои видения случайно. Необходимо понять, что брат задумал, дав нечто, способное…
– Кассиопея, – хрипло перебил я, не позволяя сбить себя с толку оправданиями. Я не понимал, почему уверен, но чуял, что показанное Лексой – настоящее будущее. Не ложь и не обман Гипноса, не сон и не иллюзии. Настоящее даже не прорицание, а само знание. – Мелай рассказал, что это последнее слово, произнесённое Илирой перед смертью. Его слышали Майрон и Калисто. Сперва решили, что это был предсмертный бред, потому что из её покоев во дворце было видно одно из самых знаменитых созвездий, в центре которого звезда по имени Кассиопея. Прекраснейшая на нашем небе, – я оборвал речь, видя понимание на лицах мойр. Они не сопротивлялись, не пытались отобрать то, что мне показала Лекса, не собирались возражать или отговаривать.
Я с трудом перевёл дыхание, окончательно убедившись, что увиденное правда.
– Почему вы не сказали?
– Ранее мы были неспособны говорить и боялись вмешиваться так открыто, не знали, к чему это может привести, – дрожащим голосом призналась Клото, скорее напоминая молодую испуганную девушку, чем богиню, плетущую нити судьбы. – Мы привели вас в этот мир, мы же и хотели спасти.
– Что ты видел? – вмешался Илиос.
Я повернулся к царям, выражения их лиц подсказали, что они не понимают.
– Похоже, что Илира успела дать своим детям имена перед смертью. И она действительно назвала Кассию в честь небесного тела. Только погибнет Даория не из-за моей сестры, а из-за взрыва звезды. Та находится к нам довольно близко, и если не сам взрыв, то выброс радиации уничтожит здесь жизнь. Мы не можем этому помешать, – с отстранённым смирением объяснил я. – Действия моей сестры тоже каким-то образом сыграют роль, но Даория сгорит и без её вмешательства.
Атропос вытянула руки, и в них появились десятки золотых нитей, они сверкали и лучились в её ладонях. Были разной длины с одной стороны, но с другой все обрывались одинаково, в одном месте. Серые, будто опалённые концы.
– Это ваши нити и нити ваших близких, – объяснила Клото. – А есть ещё миллионы таких же. Нити всех жителей Даории обрываются почти одновременно, одинаково сожжённые. Вы все погибнете, а мы хотим вас спасти.
Цари лишились дара речи при виде своих жизней в руках богини, я же смотрел отстранённо, пытаясь собрать в голове воедино всё, что узнал.
– Поэтому вы так настаивали на переселении. Дело не в желании вернуться домой и вновь стать единым народом. Просто нам некуда идти. Поэтому нужен Единый царь, – с нервным смешком озвучил я догадку. – У нас был шанс попросить убежище мирно, но вы не захотели переселяться как беженцы, а пожелали вернуться, сохранив максимум созданного в Даории влияния и структуры власти. Мы напали на наследницу Дома Раздора и убили племянника архонта… впредь у нас нет шансов даже на жалость с их стороны.
Наступила тишина. Я потёр лицо ладонями. Все эмоции заледенели, казалось, я разучился чувствовать вовсе.
– Что насчёт мира людей? – подал голос Пелий.
– У них есть против нас оружие, и наши миры слишком разные. К тому же их металлы опасны для нашего здоровья. Мир людей сгодится лишь в качестве отчаянного плана, – признал Илиос.
– Нас миллионы, на переселение таких масштабов понадобятся годы, – заговорил Баал. – Не говоря уже о том, что здесь у нас города и инфраструктура. На новом месте всё придётся возводить с нуля. Мы не можем эвакуировать людей, отнимая у них дома. Куда мы их переселим? Под открытое небо?
– Сколько у нас на самом деле времени? – напрямую спросил я у мойр.
– Десять лет, – ответила Клото.
Я протяжно выдохнул, пытаясь прийти в себя и начать думать. При учёте объёмов работы этого мало, но пока достаточно, чтобы что-то решить.
– Нам требуется поддержка архонтов. Они по-прежнему наш лучший вариант, – подытожил я. – Но архонты необходимы нам как союзники, а я не уверен, что это реально.
Цари выглядели не менее шокированными положением дел, в гнетущий тишине Илиос и вовсе тяжело сел на ближайший трон, невидяще уставившись перед собой.

6

МИКЕЛЬ
– Микель, знаю, что ты занят, но мне необходимо поговорить с тобой, – торопливо заверила Октавия вместо приветствия.
Я не заметил её, окружённый тремя помощниками, которые наперебой пытались мне что-то рассказать, однако всё услышанное вылетало из головы через мгновение. Я изо всех сил пытался понять и сконцентрироваться на задачах, но произошедшие потрясения и масштабы проблем были за пределами моего понимания. Мне необходимо собраться, но никогда ещё голова не была настолько пустой.
– Чуть позже мы обязательно поговорим, – бездумно ответил я, продолжая шагать по коридору.
Прошло всего несколько дней со смерти Мелая, а о треклятой звезде, которая уничтожит нас всех, узнал лишь позавчера. Мне доложили, что Октавия проплакала два дня, горюя о погибшем муже, но я не стал её тревожить, дав время пережить утрату.
– Нет, нужно поговорить сейчас, – настояла она, отпихнув одного из помощников. – Это важно!
Я попросил мужчин идти вперёд, пообещав, что присоединюсь к совету через пару минут. Скорость шага я снизил, но не мог тратить время на длительный разговор.
– Микель, пожалуйста, остановись. Это действительно важно, – взмолилась Октавия, но не её взволнованный голос, а рука вынудила меня замереть.
Мачеха вцепилась в мой рукав до побелевших пальцев. В чёрном траурном платье и с волосами, заплетёнными в обычную косу, вместо изысканной причёски, она выглядела утомлённой, а её кожа чересчур бледной. Не удивили только покрасневшие глаза и опухшие веки, не знаю, любила ли она Мелая по-настоящему, но Октавия давно оставила о себе впечатление сопереживающей личности. Я нахмурился, дышала она сбито, словно пробежала половину дворца.
– Тебе нездоровится?
– Да, то есть нет, – отмахнулась она. – Я хотела сказать тебе всё лично, потому что на нынешнем собрании наверняка и так узнаешь, но мне было важно, чтобы ты услышал от меня, а не от Креона.
Я усилием воли заставлял себя стоять и не упускать нить её рассказа. Казалось, немного расслаблюсь, и сознание вновь опустеет. Стоять на месте тоже было невыносимо. Количество дел за гранью возможного, я ощущал, что не имею права тратить ни одной лишней минуты на мелочи. Хотя бы пока шёл, создавалась имитация деятельности, чудилось, что я хоть что-то делаю для решения проблем, даже если просто направляюсь в зал для их обсуждения.
– Прости, что ты сказала? – переспросил я, заметив, что губы Октавии двигались, но не расслышал ни единого слова, потонув в болоте мыслей.
– Я сказала, что беременна, – с дрожащей улыбкой повторила мачеха, находясь на грани новых слёз. Хотя неясно, они вызваны радостью или скорбью.
До меня не доходило. В недоумении я опустил взгляд на её живот, по которому она провела рукой, а затем вернул внимание к лицу. Внешне у неё не было никаких изменений, хотя, может, недомогание и усталость как раз следствие её положения. Я молчал, не находя в голове ни единой мысли, как должен отреагировать. Всё эмоции будто задерживались.
– Ты не рад? – В глазах Октавии отразился испуг, намёк на улыбку исчез.
Я шумно вздохнул, ощутив, что всё это время задерживал дыхание до боли в лёгких. Октавия нервно дёрнулась и отступила на маленький шаг, словно опасалась, что я прямо сейчас вырежу ребёнка из её живота. Не хотелось, чтобы она меня боялась.
– Рад, – признался я. – Правда рад. Просто голова забита слишком многим.
На сознание обрушилась лавина тревог о последствиях этой новости. Чистокровный даорий, наследник Мелая. Я выдавил нечто похожее на улыбку, отмахнувшись от назойливых мыслей об удачном для Алейкос стечении обстоятельств. И всё же Дариус и Юталия подтвердили, что Октавия сама пешка в игре своей семьи. Если начну подозревать и её, то превращусь в параноика. Со смертью отца я во всей полноте почувствовал предупреждение принца Клана Земли и принцессы Огня. Я и раньше не мог никому доверять во дворце, однако пока рядом был Мелай, он, как более дорогая и значимая рыба в пруду, забирал внимание всех врагов на себя, но теперь я остался один.
– Мелай знал?
Октавия печально кивнула, но расслабилась.
– Да, на прошлой неделе я поделилась вероятностью, а пару дней назад целители подтвердили.
Отец не успел об этом позаботиться.
Я даже не понял, обрадовала меня эта мысль или огорчила, потому что новость о беременности царицы точно принесёт проблемы, но потеря очередного ребёнка окончательно бы разрушила жизнь Октавии.
– Значит, ты уже сказала Креону, – это был не вопрос, мне стало ясно, почему она настояла на разговоре до совещания. Хотела предупредить, чтобы я не выглядел идиотом, впервые услышав новость.
– Он мой брат, – неловко оправдалась Октавия.
Я коротко кивнул, не собираясь срываться на мачехе. Если Креон что-то и придумал, то сомневаюсь, что его сестра поставлена в известность.
– Спасибо, что поделилась со мной. Я не отказываюсь от своих слов, Октавия, и буду рад брату или сестре, – моя улыбка вышла чуть более живой, я верил в то, что говорил. Глупо в ещё не рождённом младенце видеть соперника. Во-первых, неизвестно, родится ли он. Во-вторых, это может быть девочка, а в-третьих, свалившейся на меня власти я не хотел.
Однако моими соперниками оставались Креон и семья Алейкос. Сейчас мне требовалась их поддержка, финансирование и помощь, чтобы справиться с более масштабными проблемами.
– Ваше высочество, – первым поприветствовал меня Креон.
Собравшиеся в кабинете отца мужчины оторвали головы от документов.
Мой кабинет. С недавних пор это моё рабочее место.
Снова пришлось напомнить себе об этих переменах, но каждый раз, заходя сюда, я задумываюсь о том, чтобы перенести его. Наверняка во дворце десятки кабинетов, где я могу работать без давления отцовского призрака.
Брат Октавии выглядел сосредоточенным, но теперь, зная причину этого внезапного совещания, я разглядел блеск триумфа в его взгляде. Он ещё не знал, что в руках я держал бумаги, подписанные всеми царями, о предстоящей гибели Даории от Кассиопеи. Мы составили документ, который убедит советников всех Кланов в грядущем. Мне хотелось усмехнуться, но мышцы лица задеревенели, я даже не мог ощутить злорадство или радость, что хоть тут невольно оказался на шаг впереди.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71012620?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.