Главная страница | Попаданцы | Осиновый кол прилагается

Осиновый кол прилагается
Елена Станис
Случайным образом героиня проваливается в активированный портал и попадает в ужасающее место с багровым небом и выжженной землёй. Спасаясь от чудовища, она снова проходит через портал и на этот раз оказывается в мире очень напоминающий нашу эпоху Возрождения. Там ей даёт приют местный лекарь, но с условием, что она будет выдавать себя за его ученика. Вскоре маркиз земель, где они проживают, приказывает явиться в свой замок в связи со странным недугом дочери. И этот недуг оказывается вызван укусом вампира.

Елена Станис
Осиновый кол прилагается

Глава 1. «Зов полуночи»
Окончание второго курса физмата наша небольшая компания из пяти человек, сдружившаяся во время обучения, решила отметить прохождением квеста с пафосным названием «Зов полуночи». Зойка забронировала на 17:00 его на сайте «Квестландия». У меня к этому времени уже был опыт прохождения трёх квестов: «Шерлока», «Индианы» и «Магического дома». В нашей небольшой, но дружной кампании было два парня – Лёша и Рома, которые при выборе квесте настаивали на полуторочасовом «Выживи если посмеешь». Но девичья группа подавляющим большинством воспротивилась. Ну не хотели мы за свои деньги оказаться, пусть и на час в клетке маньяка или в заброшенной комнате психбольницы. В итоге сошлись на «Зове полуночи». Зря, очень зря. Хотя, как говориться чему бывать… Ах, если бы я хоть смутно могла представить, что произойдёт потом, убежала бы сломя голову подальше от подвальчика «Квестландии», а может и из города уехала. Но я не знала. Смутное предчувствие было, но я, как человек науки, не предала этому значение.
Целью «Зова полуночи» было разгадать тайну носферату и обезвредить монстра за отведённое время, то есть – за час. Оделась я на квест не практично. В платье. Мои подружки – Людка и Зойка надели джинсы. Но я выбрала моё тёмно-фиолетовое миди-платье с квадратным вырезом. Мне показалось такой выбор наряда соответствовал выбранной тематике, кроме того фиолетовый цвет мне весьма шёл, как и само платье. А ещё одной причиной был Алексей Цыганов, Лёшка, который входил в нашу кампанию. Я где-то читала, что парням нравятся, когда у девушки длинные волосы и надето на ней платье. А нравится им это из-за зависти – сами-то такое не носят. Большинство не носит, скажем так. Ну вот и любуйся, Лёша. Может наконец наберёшься храбрости и пригласишь на свидание? Я загадочно улыбнулась и с этой улыбкой меня застала Зойка.
– О чём думаешь? – Спросила подруга, укладывая утюжком свои непослушные курчавые волосы.
– О том, что будем делать оставшееся лето, – бессовестно соврала я.
– Ну я еду домой, Танька тоже. Будем продолжать дружить виртуально.
Я кивнула. Зойка и Танька, как собственно и Ромка жили в другом городе. Уже завтра они съедут из общежития и вернуться к родителям. Я ощущала лёгкую тоску от предстоящей разлуки.
– Платье – огонь! Ну-ка покрутись! – подскакала к нам Танька, одаряя всё вокруг лучами позитива.
Подчинилась, медленно повращавшись вокруг своей оси под одобрительное причмокивание подруг.
– Мазовое, Лёшке понравится, – заговорчески шепнула Танька, вводя меня в краску. – Да весь курс уже заметил ваши экивоки. – Добавила она в ответ на мой сочившийся неприкрываемым осуждением взгляд.
А Зойка на это прямолинейное утверждение только потупилась со странной улыбкой. Сделалось жутко неловко. Надо было срочно перевести тему.
– У меня в холодилке газировка со вкусом бабл гам. Принести?
Получив пару одобрительных кивков, я нырнула на кухню к холодильнику.
«Весь курс уже заметил ваши экивоки» – шёпотом передразнила я Таньку и хмыкнула. Ну и пусть замечают, на то и глаза.
Ромка и Лёшка зашли за нами через полтора часа. Одеты они были в джинсы и водолазки. Несмотря на вступившее в права лето на улице было прохладно. Оценив прогноз погоды понадеялась, что в платье не замёрзну, а вот шею лучше закрыть, чтобы не простудиться. Завязав фиолетоватый под цвет платья шейный платок, я посмотрелась в зеркало: тушь не размазалась, светлые волосы собраны в хвост на макушке, живот надёжно стянут нижним бельём. Всё в порядке, можно идти.

Цена квеста составляла 6 тысяч рублей. Мы честно поделили сумму на пятерых, получилось по одной тысячи двести рублей с носа. До квеста ещё оставалось более часа, и мы решили немного перекусить в близлежащем кафе. Заказали вредный, но аппетитный фастфуд, во время поедания которого с Ромкиной подачи принялись обсуждать пространство и время. Обычная такая тема для студентов физмата. Особенно для ботаников.
– Вот, что такое время? – задумчиво вопросил Ромка.
Зойка, Танька и Лёшка ответили хором начало вызубренного за два года определения:
– Форма протекания физических и психических процессов…
Лёшка ещё по-деловому палец вверх поднял.
– А ты, Алин, что думаешь? – Обратился Ромка ко мне.
Я слегка улыбнулась, как бы поблагодарив его за внимание к своей персоне.
– Энтропия пространства, о чём тут спорить.
Да, я поклонница Альберта Эйнштейна, что скрывать.
– Думаешь путешествия во времени возможны?
Я закатила глаза. Ну, вот о чём ещё говорить молодым людям на каникулах. как не о гносеологических категориях? Ромка любил науку, отлично учился, в общем как и я, кстати, а ещё был страшно мил и учтив. Хотя иначе, чем как друга я его не воспринимала и вряд ли когда-либо стану.
– Думаю вряд ли, – честно призналась я. – Другое течение времени возможно только в другом пространстве (я подумала об известном случае с космонавтом, имеющим брата-близнеца[1 - Парадокс близнецов]).
Перевёл тему Лёшка, схватив мою левую руку и уставившись на запястье.
– О, серебро. Подготовилась сражаться с кровопийцами?
Он говорил о моём серебряном браслете в виде двух переплетённых змеек, но думаю, вернее, хочу думать, что вопрос об украшении – только повод прикоснуться к моей руке.
– И как же я браслетом справлюсь с упырями? – Хмыкнула я. – Кстати, у меня ещё серебряное кольцо с фианитами и серебряная цепочка с серебряным ключиком.
Я не без удовольствия похвасталась украшениями. После меня Танька продемонстрировала свою серебряную цепочку с крестиком, а Зойка – золотую. Покрасовались перед мальчиками.
– Золото от вампиров не спасёт, – с интонацией знатока заключил Ромка.
– Зато даст возможность от них откупиться, да и вообще – буркнула Зойка, а мы рассмеялись её несмешной шутке.
Настроение в нашей компании царило благодушное.
– Пойдёмте уже, а то опоздаем, – поторопила Танька.
Мы так спешили, что не то что не опоздали, а пришли раньше чуть ли не на двадцать минут. Квест комнаты располагались в подвальном помещении, однако сыростью не пахло. Улыбчивая администратор сказала, что раз мы уже все здесь, то можно начинать пораньше. Возражений у нас не было. Пораньше так пораньше. Оставив девчачьи сумки в камере хранения и схватив по сосульке из конфетницы мы скучковались вокруг девушки – администратора.
– Вы готовы столкнуться с чем—то ужасным, что находится за гранью вашего понимания? Готовы уничтожить носферату ради жизни на земле? – Заговорила она доверительным шёпотом, на что мы дружно кивнули. – На это у вас есть всего 60 минут, но за 600 рублей можем ещё продлить на 20 минут. Есть одна подсказка. На некоторых вещах имеются значки с рукой – их можно трогать, на некоторых – значок с перечёркнутой рукой – с ними можно взаимодействовать как-то иначе, дотрагиваться нельзя. Камеры не трогать. Если вы дотронетесь до того, что не является частью квеста, услышите неприятный гул. А теперь повернитесь, я завяжу вам глаза – никто не должен знать место, где скрывается носферату!
Каждому из нас по очереди завязали глаза красным платком и покрутили вокруг для дезориентации. Вдруг я ощутила, что меня берут за руку.
– Не бойся я с тобой – прошептал мне на ухо Лёшка и по телу пробежала приятная волна, губы сами собой распустились в улыбке.
В ответ я благодарно сжала тёплые пальцы парня.

– Можете снять повязки, – услышали мы голос, когда нас загнали в какое-то тесное помещение.
Мы сняли платки. Дверей видно не было, но я подозревала, что дверь, в которую мы вошли была спрятана за искусственным вьюнком красного цвета. Всё в комнате было красного цвета: пол, стены, приклеенные облачка на потолке, красный искусственный водопад (наверно по замыслу оформителей у гостей должна появится ассоциация с фонтаном крови). Страшно не было ни капельки, только интересно, а ещё меня грела мысль от предвкушения чего-то особенного, а ладонь, в который были пальцы Лёшки ещё «помнила» тактильный контакт.
Первую зацепку нашёл Ромка. Надо было кинуть в как-бы водопад монетку, обнаруженную под искусственным багровым камнем. После этого заросли задвигались и обнаружилась дверь в половину нашего роста с замком в виде головы летучей мыши.
– Теперь нужно найти ключ! – Вдохновилась Танька и с удвоенной энергией (как и мы все) стала рассматривать искусственную пещеру в поисках следующей зацепки.
– Вот он! – вскрикнула Зойка. – Я подула на цветок, он раскрылся, а там – ключ.
Похвалила находчивость подруги. Лёшка взял ключ и сунул его в замочную скважину мини двери – подошло идеально.
– А что открывает твой ключик? – парень кивнул на мою ключицу, имея в виду серебряный ключик на цепочке.
«Твоё сердце» – хотела сказать я, но постеснялась и вслух ответила:
– Путь к самопознанию.
Лёшка хмыкнул и отошёл, открывая перед нами мини дверь. За ней оказался длинный тёмный туннель, по которому можно было пойти, только пригнув голову. Первым двинулся Лёшка, за ним все остальные, я оказалась последней. Окинув взглядом на прощание «красную пещеру», скрючилась и полезла в туннель.
– О! Эта зал Дракулы! – услышала я издалека восторженный возглас Таньки.
В тот момент я ещё шла по искусственному туннелю. А потом случилось то, о чём я горько пожалею. То, что едва меня не убило. То, что, перевернула мою нормальную жизнь. Я свернула не туда. Стена вдруг поддалась, и я мягко её отодвинув прошла вглубь.
– Ребят, тут ещё комната! – Объявила я о своей находке, но никто меня не услышал.
Решив вначале разобраться, действительно ли это ещё одна квест комната я зашла глубже и почувствовала холод. Поёжившись мысленно подивилась, что «Квестландия» даже температуру для достоверности поддерживает такую холодную. Сделала ещё пару шагов и моим глазам открылось то, что никак не может быть в подвале – небо. Странное багряное небо. Высоко-высоко. А ещё – почувствовала неимоверную тяжесть, как будто гравитация увеличилась вдвое. А ещё увидела бескрайнюю безжизненную пустыню. Этого не может быть! Как можно выйти не пойми куда и оказаться огромном чуждом пространстве с неземным притяжением. В висках пульсировала мысль «это не мой мир». Внутри всё похолодело, руки затряслись. Я рванула назад. Рванула как могла: ноги переставлялись медленно и с трудом. Скала. Чёрная скала без входа внутрь. Паника начала завладевать мной, последняя осознанная мысль, мелькнувшая на краю сознания – это злость на Лёшку, который обещал быть рядом и не сдержал своё обещание.
Ощутила как сдавливает грудную клетку, как тяжело дышать, вдыхать этот «чужой воздух». Пальцами продолжала ощупывать скалу, из которой якобы вышла, но она не поддавалась, я принялась колотить по ней что было силы и издала жуткий вопль. А мне ответил другой не менее жуткий вопль кого-то или чего-то…
Я замерла и стала озираться по сторонам. Мой взгляд зацепился за что-то тёмно-серое, приближающееся ко мне. Опасностью от этого существа так и веяло. Я была его добычей, в том не было сомнений. В горле пересохло, я ощутила всем существом свою скорую кончину.
Нет, это не конец. Дёрнулась что было мочи к пещере справа, до которой было не более ста метров. Я не думала, не оценивала свои шансы, не пыталась найти рациональное объяснение всему этому, просто не могла стоять и ждать.
«Слишком высокое атмосферное давление» – догадалась я.
Ноги переставляла с трудом, дышать было сложно, но я не останавливалась. Быстрый взгляд назад: существо с высокой скоростью передвигалось на четырёх лапах. Нет, не на лапах. На руках и ногах! Это был человек. Вернее, существо походило на безволосого голого и очень худого человека с оскалом зверя. Рассматривать его у меня не было времени. Ещё совсем не много и он схватит меня. Вопьётся зубами, сожрёт. Почему-то я в этом не сомневалась и продолжала бежать путём неимоверных усилий. Достигнув пещеры, я вдруг ощутила, что дышать стало легче. Но зверь (человеком называть это существо было бы неправильно) не отставал. Надо было бежать дальше, но сделав неверный шаг в темноте я поскользнулась и сорвалась вниз.

Глава 2. Новый (не) прекрасный мир
Не знаю как я выжила, помню жуткий страх, помню тяжесть, сдавившую грудную клетку и боль от многочисленных порезов стекла. Стекла? Я с трудом приоткрыла глаза надеясь проснуться от кошмара, но кошмар продолжался. Я обнаружила, что мои руки связаны за спиной, а лежу я в каком-то помещении на деревянных половицах. Вокруг темно, ничего не видно, но дышать стало легко. Я подвигала ногами – ничего не обычного, нет больше того адского, придавливающего к земле атмосферного давления. Но всё же то где я сейчас находилось не было моим миром.
«Должно быть я сплю» – пронеслась в голове успокаивающая мысль.
Сон во сне. То есть кошмар в кошмаре. В детстве я научилась просыпаться, если сон был страшным или неприятным. Нет, не щипать себя, а резко открыть глаза. Наверно ещё кто-то так делает, но я об этом не слышала. Мои подруги рассказывали как мучились от кошмара и не могли пробудиться. А ведь на самом деле прервать сон легче лёгкого – резко распахиваешь глаза и просыпаешься. Всегда срабатывало, но не сейчас.
«Это реальность… это реальность…» – подсказывало сознание, но я упорно отбрасывала тревожащую мысль, не хотела в это верить. А может меня больше нет и это…
Вдруг резкий свет больно ударил в глаза. Прищурившись смогла рассмотреть высокую фигуру в дверном проёме с фонарём в руке. Фигура медленно приблизилась ко мне и неожиданно произнесла на человеческом, более того – на русском языке:
– Кто ты?
Я так опешила, что на пару секунд забыла как разговаривать. А когда дар речи вернулся ответила другим вопросом:
– Где я?
Мужчина в широкополой шляпе помолчал, но потом всё же ответил:
– В доме Тилли.
Голос у него был немолодой. Привыкнув к свету я разглядела морщинистое лицо и седые пряди.
– Где? – Снова повторила я.
А мужчина вновь повторил свой вопрос:
– Кто ты?
– Али.. Алина, – пролепетала я своё имя.
– Ты что за тварь?! – Вдруг рявкнул незнакомец, потеряв терпение.
Вспыхнувшая злость и негодование частично возвратили меня к жизни.
– Я не.. сами вы… – Я запнулась. Что же делать? Хотелось хоть какой—то определённости. – Я жива? Это взаправду? Вы человек?
Мужчина присел и стал внимательно меня разглядывать. А потом ни с того ни с сего вдруг плеснул мне в лицо какой-то жидкостью. Немного влаги попало мне в рот, и я с отвращением плюнула. Вроде не кислота, кожу не жжёт и не воняет.
– Что это? – Поморщилась я.
– Святая вода, – ответил мужчина чуть более доброжелательно. – Я человек, зовут Грэг. А теперь Амина, будь добра прочитай «Отче наш».
Я ещё раз резко открыла глаза в надежде проснуться. Эффекта не было.
– Алина, – машинально поправила я.
Церковь я посещала редко и причащалась всего два раза в жизни, но «Отче наш» знала. А вдруг наш «Отче наш» совсем не такой как ихний? Может всё-таки это другая жизнь и чтоб не вернутся в ад (я мысленно окрестила адом пустынное место с багровым небом и жутким зверем, где сложно дышать и двигаться), а хотя бы остаться здесь мне нужно прочесть молитву. Я прочла. Без запинки. И почувствовала, что мне стало чуть легче.
Грэг удовлетворённо кивнул и достал из-за пояса кинжал. Я в ужасе отшатнулась.
– Разрежу верёвки – пояснил мужчина.
Повернула к нему как могла связанные руки и он, наклонившись, перерезал путы. Подвигала затёкшими суставами. Мои серебряные украшения остались на мне.
– Я смогу вернуться? – вскинула я на него глаза.
– Куда? – не понял мужчина.
– Домой, в мой мир.
– А как ты по-твоему здесь оказалась?
– Был проход в виде мягкой скалы, а потом – пустыня с багровым небом, где сложно дышать, – я махнула рукой в сторону открытой двери, в которую вошёл Грэг.
– Пустыня с багровым небом? – Нахмурился мужчина.
– Ну, ваш мир, точнее.
– Идём, – Грэг схватил меня за руку и потащил к двери, я с трудом переставляла затёкшие ноги.
Выйдя в дверь из которой сочился свет, я обнаружила жилое помещение, обитое деревом со скромным но вполне жилым убранством. Грэг потянул меня дальше, как я догадалась на улицу. Я заупиралась, не хотелось снова сталкиваться с тем жутким существом, но мужчина был явно сильнее меня и пришлось подчиниться.
– И где ты тут видишь багровое небо? – Рявкнул он.
Я с изумлением обнаружила, что снаружи не багровое, а совсем обычное синее небо. Дышать было ничуть не сложнее, чем в привычном мне мире, двигалась я тоже вполне привычно. Вокруг росла трава, деревья, кустарники, вдали виднелись дома, только не привычные многоэтажки, а двух- и трёхэтажные постройки.
– Где я?
Мужчина вздохнул и повторил то, что уже сообщил:
– В доме Тилли.
– Нет, какой город, страна, континент?
– Сторнул на севере Виены.
Я молча продолжала смотреть вдаль.
– А как я…
– Попала в дом Тилли? – угадал Грэг мой вопрос, я кивнула. – через зеркало.
– Что? – Мне показалось я неправильно его поняла. – Через зеркало, вы сказали?
– А откуда думаешь все эти порезы у тебя? Я только связал тебя и закрыл в подвале, больше ничего.
Машинально дотронулась до лица и поморщилась от болезненных ощущений.
– Мне страшно, я хочу проснуться, – подумала я вслух.
– Боюсь, не получится, девочка, – сочувственно покачал головой Грэг, – идём, отведу тебя поспать. Утром решим что с тобой делать.
Послушная как ягнёнок поплелась за господином Тилли. Я была в таком подавленном и изнурённом состоянии, что не очень-то сопротивлялась даже если бы он повёл меня на заклание.
Грэг привёл меня в комнату. Совсем небольшую и весьма скромно обставленную старенькой мебелью. Там была кровать в полтора раза уже моей собственной, сундук и столик с табуретом. Окно было заколочено досками. Что-то хрустнуло у меня под ногами. Остатки зеркального стекла.
– Это отсюда я… – едва поспевая за своими мыслями произнесла я.
– Да, – последовал короткий ответ.
– А что с зеркалом, – я запнулась, – остатками зеркала из которого я хм… появилась.
В моём голосе прозвучал страх. Если Тилли избавился от зеркала, то как мне вернуться обратно?
– Чёрный камень я уничтожил.
Внутри меня всё похолодело: неужели я не смогу вернуться?
– Чёрный камень? – Промямлила я.
Тилли внимательно на меня посмотрел.
– Под зеркалом, с обратной стороны был чёрный камень, Амина, из него тварь и наведывалась.
– Алина, – одними губами поправила я, чувствуя, что к горлу подкатывается ком, руки холодеют и начинается паника.
Неужели пути назад нет?! Не было сил спрашивать. Не было сил думать. Я просто опустилась на чужую узкую кровать. Не помню как Тилли вышел. Не помню как я сбросила одежду, зарылась в штопанное одеяло и провалилась в сон.

Глава 3. Помощник лекаря
– Ммм, как вкусно! – Радостно пискнула я, уплетая кремовое пирожное.
– Не налегай особо, оставь братику, – упрекнула мама, садясь с нами – со мной и отчимом, её вторым мужем – за стол.
– Ничего-ничего, – примирительно махнул рукой дядя Женя, мой отчим, – девчонкам сладости больше по душе, чем нам, мужикам.
Я одобрительно взглянула на второго мужа матери. Своего родного отца я и не помнила, да и не интересовалась в общем-то, а дядю Женю признала сразу. Хороший он мужик всё-таки.
– А где Сенечка? – Замотала я головой, ища трёхгодовалого братика.
Ну и что, что у нас лоскутная семья. Живём мы дружно, даже счастливо.
– А вот и ты! – обрадовалась я ребёнку в комбинизончике и протянула пирожное.
Сенечка резко тряхнул мою руку и пирожное плюхнулось на пол. Я только хотела возмутиться как Сенечка странным образом вытянул губки и прокукарекал.
– Зачем кукарекаешь? – Спросила я.
А мальчонка, у которого почему-то из комбинизончика вдруг вылезли петушиные крылья снова закукарекал.

Когда я проснулась, то вся моя лёгкость, подаренная сновидением, тут же испарилась. Мрачное и тяжёлое осознание новой реальности грузом легко на всё моё существо, хотя во рту до сих пор ощущался вкус эфемерных пирожных. Я закрыла глаза, желая снова вернуться в мой мир, единственный для меня мир и остаться там на всегда. Но заснуть не удавалось. Ком подкатил к горлу и слёзы потекли по щекам, оплакивая саму себя и тех, кого я оставила не по своей воле. Тех, кто сейчас, наверно, скорбит обо мне. Или хуже – надеется, что я найдусь, переживает и не находит себе места от волнения. Мама… Хорошо, что она не одна, хорошо, что есть дядя Женя и Сенечка. А Лёшка? Мне почему-то захотелось, чтобы он страдал, беспокоясь обо мне, корил себя из-за того, что так и не… Я устыдилась своего желания. Нет. Хорошо, что мы так и не стали ближе. Пусть живёт счастливо.
– Алина, ты проснулась? – Услышала я за дверью господина Тилли.
Алина. Наконец-то запомнил как меня зовут. Я улыбнулась сквозь слёзы. Но горечь и тяжесть на сердце никуда не ушли. Чувствовала себя как пирожные из сна: их можно увидеть, можно взять в руки, откусить и даже почувствовать вкус, но это не сделает их настоящими.
– Да, господин Тилли, сейчас выйду.
Несмотря на то, что я ещё не приняла эту новую до жути пугающую меня реальность, забеспокоилась, что он выставит меня. Тилли мне ничего не должен. Я ворвалась в его дом, разбила зеркало, хорошенечко напугала, наверное. Он и так отнёсся ко мне милосердно. Позволил переночевать у себя в конце концов. Но куда же я пойду если меня выгонят?
Я вышла из комнаты с тяжёлым чувством. Наверно глаза у меня были припухшие, потому как посмотрел Грэг на меня с сожалением. А может сочувствует из-за того, что собирается выставить за дверь?
– Проходи завтракать.
Я послушно кивнула и пошла на запах свежезаваренных трав в помещение, через которое уже проходила вчера, когда Тилли вывел меня на улицу. На столе дымилась кастрюля с чем-то, напоминающим манную кашу. От бадьи рядом распространялся манящий аромат трав.
Хозяин дома разложил кашу (это всё-таки была каша) по двум деревянным мискам и плошкой налил чай из второй кастрюли в кружки. Я поблагодарила. Каша оказалась безвкусной, сахара в ней не было вовсе, но я съела всё и даже не отказалась от добавки. Кто знает, когда ещё удастся поесть человеческой пищи. Разнотравный чай, к счастью, оказался с сахаром, и я с удовольствием выпила аж несколько кружек.
– Алина, – проговорил Тилли и по его напряжённому лицу я поняла, что речь пойдёт о моём будущем, по крайней мере ближайшем.
– Да, – напряглась я.
Мужчина молчал что-то обдумывая, собираясь с мыслями.
«Вот сейчас выставит, точно выставит» – решила я.
– В свой мир ты вряд ли сможешь вернуться. Если хочешь, можешь жить здесь.
– Да, да, хочу, господин Тилли! – вдохновлённо воскликнула я, да так бойко, что мужчина слегка опешил.
– Хорошо, – растерянно улыбнулся Грэг. – Уберу посуду.
– Давайте, я вам помогу, – вскочила я, показывая свою полезность.
Тилли было начал протестовать, но быстро сдался. После того, как я помыла посуду в лоханке с водой, вызвалась помочь с развешиванием пучков трав.
– Я – здравник, помогаю больным в Сторнуле, – не оборачиваясь на меня сообщил Грэг. – Год назад погибла моя жена. Её высосала тварь, питающаяся кровью.
– Мне очень жаль, – вставила я.
– Думал, оно приходило через окно, – продолжил Грэг, – заколотил его, окропил святой водой, нарисовал кресты на ставнях и на двери. А оно влезало через зеркало! – Мужчина ударил по столу кулаком, заставив меня вздрогнуть. – Говорят, чтобы вурдалак попал в дом его надо пригласить. Пригласить должен хозяин или хозяйка. Эти твари хитры, они прикидываются людьми, выглядят и говорят как люди, а на самом деле это – порождения преисподней!
– Но тот зверь, что я увидела не был похож на человека, – вставила я. – Вернее, скелет у него был человеческим, но всё остальное… Никто бы не принял его за человека.
– Ты, верно, видела вурдалака в истинном обличье. Говорят, они могут принимать разные формы.
– Волка, летучей мыши, чёрного тумана, – вспомнила я книгу Брэма Стокера и вопросительно уставилась на Грэга.
– Боже, надеюсь нет! Но почему ты так решила? Тебе что-то известно о них?
– В нашем мире много литературы про вампиров, есть фольклор и всё такое.
Тилли внимательно на меня посмотрел, словно был близок к научному открытию.
– Расскажи о своём мире, Алина.
О, с чего-бы начать?
– Я живу в России, – начала я и запнулась. – А в этом мире есть Россия?
Грэг отрицательно покачал головой.
– Тогда почему вы говорите по-русски? – Изумилась я.
– Ты говоришь по-виенски, – медленно, делая акцент на каждом слове возразил Тилли. – А ну-ка, попробуй прочесть, – он положил передо мной потрёпанную книгу.
Я открыла на середине и начала читать:
– Боярышник обыкновенный – помогает снять отёки, унять головную боль…
– Ты можешь читать, – констатировал Тилли. – Должно быть знания нашего мира передались, когда ты прошла сквозь чёрный камень. Так они и получают знания о нас….
– Через порталы… – Задумалась я, ища какое-то хотя бы немного правдоподобное объяснение в своих скудных познаниях второкурсницы физмата.
– А насколько продвинутая у вас медицина? – спросила я, предвкушая как могу улучшить тот мир, в который меня забросило.
Вот открою таблицу Менделеева, Специальную теорию относительности, изобрету компьютер, стану здешним мультимиллионером, да мне при жизни памятник поставят….
– Мы умеем лечить многие недуги, знаем полезные травы, вот, – Тилли положил передо мной ещё три толстенькие книги.
Пролистав их, я поняла, что застряла где-то на рубеже средневековья и Нового времени. Может даже в начале эпохи Возрождения.
– Ну, мы продвинулись куда больше, пиявками не лечим, кровь не пускаем.
– Отец Брауниг тоже против кровопускания и пиявок, считает это дело бестолковым, – воодушевился Тилли и подсунул мне книгу с пустыми листами, птичье перо и чернила. – Вот, Алина, запиши всё что помнишь полезного.
Уфф, а я ещё боялась, что он меня выставит! Да Тилли будет рыдать от счастья, что такая удача в виде меня ему подвернулось! Сейчас как совершу технологическую революцию! Надо начать с изобретения шариковой ручки. Я с вдохновением опустила перо в чернила и зависла…
Вот ведь, учись я в меде, могла бы реально помочь этому Сторнулу, как его там. Изобрести пеницилин, например. А сейчас что? Я привыкла пользоваться вещами, но изобрести их… Как? Ну как я изобрету, например, электричество? Переменный или хотя бы постоянный ток? Не говоря о компьютере. Я даже велосипед-то из отдельных деталей не соберу. А шариковая ручка? Как создам малюсенький шарик? Я упала духом. Ладно, опишу для начала мой мир.
Я подробно, насколько это у меня получилось, изложила суть современных технологий своего мира, старательно избегая темы оружия, особенно атомной бомбы. Ещё я не стала писать о самодвижущихся повозках на бензине, то есть автомобилях – не буду способствовать порче здешней экологии – но про электромобили всё же упомянула.
На описание достижений моего мира ушёл весь день с короткими перерывами на обед и ужин. Тилли старался лишний раз меня не беспокоить, чтобы я могла как следует сосредоточиться. Писать пером оказалось весьма затруднительно и первые страницы буквально «пестрили» кляксами, но потом я кое-как приспособилась, быстрее водила пером и приноровилась между страницами класть листы бумаги навроде промокашек. Эх, всё-таки нужно изобрести шариковую ручку!
Наступил вечер. Солнце начало медленно закатываться за горизонт, а большая часть книги оказалась исписана. Тилли с благовейным трепетом принял из моих рук сиё творение. Я отправилась спать, а Грэг полночи читал и перечитывал мою рукопись.

Снова приснился сон о родном доме. Там были я, мама, дядя Женя и Сенечка. Должно быть мой мозг пытался успокоить сознание, сбалансировать шок настоящего сладким и привычным эфемерным бытом прошлого.
Вырвал меня из сладких объятий Морфея петушиный крик. Снова. Вот ведь, действительно, никакие будильники не сравняться с этими птичьими воплями. Осознание реальности пришло тут же и сделалось очень тоскливо. Чёрно-белая действительность вместо красочного сна.
Тилли позвал есть. На завтрак было то же, что и вчера – безвкусная каша. Перед едой, мужчина, как и вчера прочёл благодарственную молитву, и мы поели. Добавок я на этот раз не просила.
– Алина, – обратился ко мне Грэг, – мне надо уйти, я обещал посмотреть нескольких хворых. Приду до заката. Дверь никому не открывай и ни в коем случае никого не приглашай в дом.
Я кивнула. Тилли надел широкополую шляпу, накинул на плечо авоську с лечебными травами и ушёл.
Оставшись одна, я осмотрелась. Не пентхаус, конечно, но жить можно. Хотя, я закусила губу, стоило бы убраться. Наверно, теперь эта обязанность ляжет на меня. Признаться, занятия уборкой у меня никогда не вызывали энтузиазма. Но надо – так надо. Самодельный веник было найти не сложно. В подвале, где Тилли держал меня связанной когда принял за кровопийцу, я нашла кадушку с водой, песок, который, очевидно, заменял чистящее средство, порванную ткань – тряпки. Отдельно лежали хлопковые полоски ткани, свёрнутые в рулоны. «Бинты, – догадалась я». Ещё разыскали нитки, иголки, ножницы. В общем – средневековый швейный набор, благо что прялки не было.
Около двух часов ушло у меня чтобы подмести во всех комнатах, протереть пыль и более компактно разложить некоторые вещи. Тилли всё ещё не было и до заката оставалось порядочно времени. А мне надо было себя занять, чтобы не сидеть и не убиваться горем по своей поломанной судьбе. Может собрать катушку Тесла? В конце второго курса мы в минигруппах это делали, и я смогла бы повторить, но где тут, скажите, можно достать питающий трансформатор? Нет, не пойдёт. Может еду приготовить? Я пошла на кухню. Из съедобного обнаружились только пряные травы, сушёные грибы, соль, молоко и хлеб. Мнда, не разбежишься особенно. И тут мне пришла в голову неплохая, как показалось, идея, даже две. Хотя я училась на физмате (теперь у меня, вроде как неоконченное высшее) я знала, что пенициллин Александр Флемминг получил из плесени грибов. Я скептически посмотрела на сушёные грибы. Нет на них никакой плесени. А вот на хлебе может и появиться. Что если… Я отломала небольшой ломоть хлеба, сбрызнула водой, поместила в пустую банку и плотно закрыла крышкой. Что ж, дней через пять будет готово. Сначала появится белая плесень, потом – голубая и, наконец, зелёная. Именно зелёная – источник пенициллина. Вернее, она вырабатывает пеницилин в ответ на раздражители, например, глюкозу или недостаток питательных веществ.
На мне было всё тоже фиолетовое и уже изрядно испачканное платье, которое я надела на злополучную прогулку. Вот знала бы, надела джинсы и водолазку и кучу всего-всего с собой бы прихватила. Нет. Если бы я знала, чем всё обернётся или хотя бы предполагала нечто такое я бы ни за что не сунулась в «Квестляндию» и друзей бы не пустила. Я тяжело вздохнула. Что ж будем исходить из нынешних обстоятельств. Очень неприятных обстоятельств, но могло бы быть ещё хуже. Попади я к какому-нибудь садисту-извращенцу или нагони меня монстр из мира с багровым небом… Лучше не думать об этом. Я двинулась к сундуку с одеждой. Одежда была женской – платья, сорочки и всё такое. Наверно раньше это принадлежало жене Грэга. Нет, не буду трогать без его разрешения. Я закрыла сундук и спустилась в подвал. Повертела в руках кусочки рваной материи. Хм, можно сшить лоскутное платье аля Баба Яга или изготовить антиковидные повязки. Антиковидные повязки, точно! Вот, что я научилась изготавливать, когда в 2019г. в первые месяцы пандемии пропали все одноразовые медицинские маски. Ну, ковида в этом мире, надеюсь, нет, а вот простудные заболевания есть наверняка. Вот и займу себя.
Входная дверь открылась когда я вовсю мастерила уже четвёртую повязку.
– Бог в помощь, Алина! – Поприветствовал меня Тилли. Славный всё-таки мужик. Не возмутился что я его вещи кромсаю. – Спасибо, что прибрала.
– Не за что, – махнула я рукой. – А я тут повязки мастерю.
– Повязки? – Заинтересовался мужчина и подошёл ко мне поближе.
Я взяла одну из повязок и продемонстрировала на себе, завязав на затылке.
– Если кашляющий простудившийся больной надевает такую повязку, то не заражает окружающих. А если здоровый надевает, то снижает риски подцепить болезнь воздушно-капельным путём, ну то есть от кашляющих, чхающих и сморкающихся больных.
– Это из твоего мира? – Спросил Тилли, не отводя заинтересованных глаз от повязок.
– Да. Помогает не распространять болезнь. Вернее, снижает риск заражения. Полностью от заразы не убережёт, но…
– Я понял, ты молодец. Вот, дали в благодарность за помощь, – он протянул котомку с едой.
Я заглянула: мёд, сыр, хлеб. Он что работает за еду? Не, я конечно всё понимаю, но что деньги в этом мире не в ходу. Бартер на бартер?
– В нашем мире есть такой эмм… эквивалент товаров как деньги, – начала я издалека.
– В нашем мире тоже ходят монеты. Серебряные и золотые. Но в основном в больших городах, где людей тысяча, а то и больше.
Тысяча? Большой город? А как начёт городов-миллионников? Есть тут такие?
– А сколько людей в Сторнуле? – Осторожно поинтересовалась я.
– Почти триста, – был ответ.
Почти триста?! Да это не город, а деревенька по нашим меркам. Мнда, и денежная система тут не развита…
– Ещё раз спасибо, что прибралась, девонька. Идём, перекусим.
С удовольствием съела сыра с хлебом и запила молоком с мёдом. А что если сам Грэг заболеет? Останется без еды вовсе. Интересно, есть ли у него дети. Как-то неудобно спрашивать человека, недавно потерявшего жену. Вдруг нет, вдруг он совсем один? Я жалостливо посмотрела на мужчину, а он, вероятно, понял мой взгляд по-другому.
– Алина, я мог бы брать тебя с собой лечить больных если сидеть взаперти не по тебе.
– Отлично, буду вашей ученицей! – взбодрилась я, представив как благодарные больные кланяются мне и протягивают еду.
– Но… – Тилли замялся. – У нас тут не одобрят, что незамужняя девица живёт в доме с мужчиной. Нравы у здешних довольно…
Дальше я не слушала. Меня прошибла волна холода. Он хочет… жениться на мне?! Но ведь он старше меня больше чем в два раза! Да, Грэг… господин Тилли помог мне очень-очень, был добр и всё такое и живу я у него, питаюсь за его счёт, можно сказать… Но жениться! Я вгляделась в лицо мужчины: старческие морщинки, седина на висках. Был бы он хотя бы лет на двадцать помоложе, я бы подумала. Как же помягче отказать ему, да так, чтобы он меня после не выгнал?
– … придётся остричь твои красивые волосы. – Закончил Тилли речь, на середине которой я зависла.
– Что? – переспросила я. Причём здесь волосы?
– Если будешь претворяться мальчишкой, придётся подобрать мужскую одежду и остричь волосы, – пояснил Грэг.
– Что?
Мужчина напрягся и произнёс медленно как будто разговаривал со слабоумной:
– В городе не одобряют сожительство женщины и мужчины без брака. Могут забросать камнями или привязать к позорному столбу. А если ты претворишься мальчишкой, то сможешь появиться на людях. Я бы говорил, что взял мальчишку в обучение. Но придётся соответственно одеться и подрезать волосы.
Наконец до меня дошло.
– Замечательно, я согласна! – Выдохнула я. Мне не придётся выходить за него! Какой же Грэг, всё-таки, отличный мужик. Как дядя Женя. Даже лучше.
– Хорошо, – Грэг тоже обрадовался, что до меня наконец-таки дошло. – Давай подберём тебе подходящее имя.
Придумать себе мужское имя… Ален, Алек – начала я перебирать производные от собственного имени. Может Лёшка как моего несостоявшегося парня? Не, слишком больно. Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, Донателло…Хм, какие-то черепашки-ниндзя получаются. Может двойное имя? Типа Марк Антоний?
– Тод, – прервал мои творческие размышления Тилли.
Что? Тод? Не… Не…
– Может Тодео? – пошла я на компромисс. Вроде так звали принца из «Сказки сказок» Джамбаттиста Базиле.
– Нет, Тод, – отрезал мой благодетель.
Тод.. Удот… Не… Не… Точно не…
– Хорошо, – как-то неожиданно для самой себя вдруг согласилась я.
Всё-таки Грэг приютил меня, кормит и всё-такое. В общем ему и кличку придумывать, не стану лишать его этой привилегии.

На следующее утро, после того как вынесла свой ночной горшок (да-да, я снова хожу на горшок, содержимое которого сливаю в вонючую ямку за домом) и позавтракала безвкусной кашей, принялась натягивать мужскую одежду. Одежда, разумеется, принадлежала Грэгу, он подобрал мне самую узкую и, хм, чистую. Грудь я перебинтовала, так что под просторной хлопчатой рубахой (если особо не выпячиваться) ничего видно не было. Штаны пришлось укоротить, а на талии туго затянуть ремень, что б не свалились в самый ответственный момент. Я взяла небольшое зеркало на деревянной ручке и осмотрела себя. Волосы Грэг отстриг мне ещё вчера. Он особо не заморачивался по этому поводу: надел на голову горшок (надеюсь не ночной) и выстриг всё, что торчало из-под него. Теперь я на себе понимаю откуда взялось название «стрижка под горшок». Кстати, у самого моего благодетеля стрижка была аналогичная. Видать мода в Сторнуле такая. Или просто стричь удобно.
Из зеркала на меня смотрел… нет, всё-таки смотрела – уж очень парень из меня вышел миловидный – девушка с короткими светлыми вьющимися волосами: после сна мои волосы стали особенно рьяно виться. Надо, хоть голос делать погрубее.
– Я – волосатый мужик по имени Тод. Пью пиво и лапаю девок, – сказала я своему отражению в зеркале самым низким голосом, на который способна и тут заметила в дверном проёме Тилли.
Он как-то странно на меня посмотрел, отчего сделалось немного стыдно.
– Пойдём, Тод, – махнул он рукой и в его голосе послышалась усмешка.
Как только мы вышли на улицу и мне в лицо пахнула утренняя прохлада, то я почувствовала себя гораздо лучше, чем за последние несколько дней. Вдалеке виднелись деревянные дома, крыши которых прятались в тумане, маячили едва различимые человеческие фигуры.
– Держи, Тод, – Тилли протянул мне светло-коричневую шляпу, не такую разляпистую как у него, но тоже изрядно поизносившуюся.
Тод-енот. Наверно, если бы у него был сын, он назвал его Тодом. А есть ли у него сын? Или вообще кто-нибудь остался? Нет, пока не удобно спрашивать. Поинтересуюсь в более подходящий момент.
Вдруг осознала, что семеню за Тилли как-то уж слишком по-женски. Надо шире шаг делать и руками размахивать. Я немного расставила ноги и стала идти большими шагами. Заметив преображение моей походки, Грэг остановился и поинтересовался с выраженным участием и некоторой обеспокоенностью:
– Штаны жмут?
– Нет, – быстро ответила я и пошла дальше своим обычным шагам, только немного более широким.

Сначала мы направились к чуть накренившемуся двухэтажному домику с соломенной крышей. Навстречу нам выбежала женщина в тёмно-синем платье с жёлтым фартуком и, как водится среди местных лиц слабого пола, с завязанным у подбородка платком, покрывающим голову. На вид ей было около сорока.
– Мастер Тилли, – обратилась она к Грэгу, – Микочка второй день плачет, видать ночница его совсем замучила.
Я покосилась на здравника. Какая ещё ночница?
– Здравия, сударыня Васса, разберёмся, – ответил тот и, не замедляя шага, направился к накренившейся постройке.
Мы подошли к приоткрытой двери, из которой доносился детский плач и причитания как минимум двоих взрослых.
– Я вас не приглашаю! – внезапно для меня воскликнула встречающая нас женщина, та, которую Грэг назвал сударыней Вассой.
Я вопросительно посмотрела на неё, потом на учителя. Но Тилли никак не отреагировав шагнул в дом, я последовала за ним. В нос тут же ударил запах детских пелёнок. Такой же запах стоял у нас дома, когда Сенечка делал каку.
– Мастер Тилли! – подбежала к нам женщина, держащая на руках плачущего и выгибающегося малыша, очевидно, его мать.
Здравник взял ребёнка на руки, пелёнка сползла и дитя, продолжающий хныкать оказался совсем голеньким.
– Следов ночницы на нём нет, – заключил Грэг, внимательно осмотрев малыша.
– Можно? – Спросила я, протягивая к нему руки.
Три женщины, которые стояли в комнате, включая Вассу тут же переключили внимание на меня.
– Это мой ученик, Тод, – представил меня Тилли. – Весьма способный.
Он протянул мне ребёнка, женщины не возражали. Имея опыт общения с младенцами на практике, я умело перехватила малыша и принялась сюсюкать. Ребёнок даже замолчал по первости, наверно, опешил от такой наглости, а когда снова начал кукситься, я его пару раз слегка подбросила и это ему, как и Сенечке, понравилось да так, что он даже улыбнулся беззубым ротиком.
Может зубки режутся? Чтобы проверить догадку сунула в ротик свой палец – нет, зубок ещё не было. Колики? Я присела на сундук, положила ребёнка на колени и погладила животик. Грэг и женщины внимательно за мной наблюдали.
– Должно быть колики, – заключила я. – У вас есть укроп?
Васса кивнула.
– Поите укропной водичкой и поглаживайте спинку и животик, чтобы газы выходили. Ещё можно в ванночку добавлять полстаканчика соли и настой ромашки, – заключила я с умным видом. Эх, надо было всё-таки в мед поступать.
– Соль чтобы ночницу отпугнуть? – уточнила мать ребёнка.
– Ну ещё это делает воду мягче и успокаивает, – пояснила я.
– Вот, это травы, успокаивающие для ребёнка, – вставил Тилли, протягивая женщинам несколько засушенных пучков.
– Спасибо, мастер, – слегка разочаровано произнесла Васса, – а круг ножом вокруг колыбели не нарисуете? Или может у вас есть камень с отверстием?
Хм, если бы сама не видела чудовище в мире с багровым небом, посмеялась бы над суевериями женщин. Но опасность существовала, и мы с Тилли это знали точно.
– Можете повесить над колыбелью связку чеснока, – вставила я, играя с малышом в «ку-ку».
– Дык откуда же у нас чеснок, милсдарь ученик? – Развела руками Васса. – Это ж только у богачей он водится.
Тилли же, не теряя времени на пересуды, скоблил ножом по деревянным доскам, рисуя окружность вокруг колыбели. Как мне показалось сделал он это больше для успокоения взволнованных женщин, нежели для защиты от ночницы.
Вскоре третья женщина, которая всё это время молчала куда-то ушла и вернулась с корзинкой яиц. Нас поблагодарили, и мы двинулись к следующим пациентам.
– Хорошо с младенцем управилась, – похвалил Тилли, – У тебя там… – он сделал многозначительную паузу, и я поняла, что речь о моём родном мире, – были дети?
– Нет, только братик. На нём и практиковалась.
Грэг понимающе улыбнулась. Я хотела спросить про его детей, но опять не решилась.

Вторым пунктом назначения оказался одноэтажный домик с резными окнами. Нас встретила пожилая женщина с внучкой лет шестнадцати. Хворым оказался муж женщины. У него болела спина.
– Разогнуться не мог, – сиплым голосом посетовал старичок.
Хондроз – дело знакомое. Видя, как я оживилась, Тилли предоставил мне слово.
– Ну, что скажешь, Тод?
– Во-первых, кровать должна быть жёсткой.
Старичок постучал по своей кровати и недовольно крякнул:
– Ещё жёстче?
Я подошла и тоже постучала – деревяшка, накрытая тряпкой! Как он вообще на таком спит.
– Нет, кровать – что надо. – Сдулась я. – Меньше тяжестей носите, если носите, – предусмотрительно оговорилась я.
– Дык кто ж ещё таскать будет, больше мужиков у нас нет, – развёл руками бедняга.
– А вы понемножку таскайте. Много раз, но понемножку. Делайте каждое утро гимнастику, вот, – в ответ на непонимающий взгляд я продемонстрировала несколько упражнений, которые мне самой рекомендовали от сколиоза. – Ещё поможет верблюжья… у вас тут нет, наверно, верблюдов, собачья или овечья шерсть, носите её в виде пояса на позвоночнике. А ещё поможет мазь на основе змеиного яда.
Когда я закончила, то поняла, что слушают меня все и очень внимательно. Что ж, приятно, когда тебя слушают.
– Милсдарь ученик, а где нам это, мазь найти со змеиным ядом? – пролепетала девочка.
– А вы, вот, змею поймайте, ядовитую, яд выдавите и нам дайте, а мы сами мазь приготовим, – нашла я решение, а потом, пожалев змею, спохватилась, – вы можете яд сами не выдавливать, просто змею нам в баночке принесите. Только баночку закройте крышечкой с дырочками, чтобы змея дышала, но не вылазила.
Молчание царило около минуты. Наверно прикидывали как змею ловить будут.
– А пока вы змею не поймали, – с многозначительным взглядом на меня проговорил лекарь, – вот вам босвелия, вы часть её для чая заваривайте, а часть измельчите с салом и вотрите в больные места. И вот, зверобой вам. Его тоже и чаем пейте и с салом для втирания перетрите.
– Спасибо, мастер Тилли, и тебе милсдарь, – поклонилась хозяйка, а взгляд на мне задержала и хитрый такой взгляд, а потом и говорит, – Агнушка наша расцвела, – она показала рукой на зардевшуюся девчушку, – Ох, расцвела. А у вас мастер ученик такой ладный, я смотрю, так не сосватать ли нам их? Как раз, молодой мужичок за хозяйством смотреть будет, а то старик мой ужо не справляется, дряхленький.
Я метнула испуганный взгляд на Грэга, тот – растерянный на меня.
– Дело в том, что у Тода договор со мной на десять лет, – с кручиной в голосе поведал Тилли, – не может он жениться покуда десять лет на меня не отработает.
А врал мой благодетель неплохо, я бы и сама поверила.
– Ох, – всплеснула руками женщина, – неужто ничто нельзя поделать?
Грэг печально покачал головой. Я глубоко вздохнула.
– Проведаю вас после в тритийника, – пообещал Тилли.
Я не сразу, но сообразила, что это в среду. Нас, как водится, поблагодарили и хозяйка в знак признательности вынесла свежеиспечённый пирог.
– С яблочками, Агнушка сама пекла, – улыбнулась женщина.
– Спасибо, Агнушка, – улыбнулась я девочке, снова вгоняя ту в краску.
Ой, как-то не по себе мне выдавать себя за парня. Очень не по себе. Но если раскрыться – камнями закидают, как сказал Грэг.

Третий дом оказался ещё более маленьким и неказистый чем предыдущие. Хозяйка нас встретила сидя на бревне перед домом и как-то очень уж недружелюбно на нас зыркнула.
– Здравия, Уля, – поприветствовал её Тилли.
– Здравия, мастер. Он там, – она махнула рукой на дверь избы.
В избе нас встретил мужчина лет сорока пяти и после стандартных приветствий перешёл сразу к проблеме, а проблема у него находилась в штанах. Когда он без предупреждения спустил штаны, под которыми никакого нижнего белья не было я взвизгнула и отвернулась.
– Чегой-то он? – не понял мужчина. – У него в штанах что-то другое? Собственных причиндалов никогда раньше не видел?
Я поспешно вышла, а Тилли о чём-то с ним беседовал добрую четверть часа. Женщина, сидящая на бревне, понимающе ухмыльнулась. Вышел здравник минут через десять с крынкой молока. А может и не молока.
– Бывают разные хворые с разными болезнями, – проговорил он мне, когда мы уже направлялись обратно к себе домой. – Ты, не растеряла свой пыл ходить со мной по больным?
– Нет, мне нравится общаться и помогать людям, – отозвалась я и подумала: «А зачем я тогда пошла на физмат?».

Второй мой день в роли ученика здравника прошёл не менее насыщенно: мы побывали у роженицы, навестили больного ребёнка, проведали полуслепую старушку и заглянули к искусанному осами детине моего возраста. Как водится, нас угостили разными яствами, самыми вкусными из которых были сырные лепёхи, чем-то напоминающие те, что готовят в моём мире.
– Завтра – воскресенье. – сообщил Тилли за ужином, я кивнула, уплетая сырную лепёшку, – пойдём на службу. Познакомишься с оставшейся нашей паствой.
Наверно здесь принято каждое воскресенье ходить на церковные службу. У нас в общем-то тоже, только среди так называемых истинных верующих. Интересно, а их службы сильно отличаются от наших? Христиане, уже хорошо. Надо же, у них и у нас одна религия. Следует об этом серьёзно философски поразмыслить. Может здешний мир – зеркальное отражение нашего? Только в более раннюю эпоху. Интересно, а здесь принято стоять или сидеть? Надеюсь сидеть.

Мы стояли. По-видимому, на службу заявился весь Сторнул – почти триста человек, даже младенцев с собой принесли. В ворота церкви мы банально не вместились и слушали службу на улице. Да, проповеди похожи на наши, очень похожи. А что если вурдалака и впрямь отпугнёт крёстное знамя? Вопреки кинематографу, где упорно говорилось, что христианские атрибуты вампирам не почём, на самом деле, вполне вероятно, это не так. А что, если это Высшая сила помогла мне выбраться из мира с багровым небом и именно Высшая сила привела меня сюда. Вдруг у меня здесь особая миссия? Например, уничтожить Дракулу?
На этих мыслях меня застало приветствие незнакомой беременной женщины месяце эдак на седьмом, стоящей под руку с темноволосым бородатым мужчиной.
– Здравия отец, а это твой ученик? Весь Сторнул только о нём и судачит.
Пара с интересом меня оглядела. Значит, это – дочь Тилли. Хорошо, что у него есть дочь. Хорошо, что он не один в этом мире. А дочь довольно симпатичная с родинкой под правым глазом, задранным носиком, вдумчивыми, как и у её отца, глазами.
– Рад познакомиться, – я слегка поклонилась.
– Это Тод, – представил меня Тилли, – а это моя дочь Ия и её супруг Ставр. – Как сами, ничего сверхмеры не беспокоит?
Здравник вопросительно смотрел на дочку, но отозвался Ставр.
– Здравы, здравы. Отец, скажи, хоть на этот раз будет у меня сын от твоей дочери?
По лицу Ии пробежала тень испуга. Видно муженёк ей изрядно нервы потрепал заданиями типа «Роди сына, жена!».
– Ставр, – по лицу Тилли я заметила, что этот разговор учителю неприятен. Видно поднимался данный вопрос не первый раз, – кто родится – на то воля Божья, у тебя две здоровые девочки от моей дочери, грех недовольствовать.
– Отец, – потянула Грэга за рукав Ия, – ну помоги как-нибудь, наколдуй…
– Я не колдун! – оборвал дочь Тилли, вырывая свой рукав.
Тут я поняла, что надо вступить в дискуссию, чтобы не разразился скандал.
– Вообще-то, доказано, что пол ребёнка целиком зависит от отца, – начала я и все вокруг резко затормозились возле нас и уставились на меня, даже вовсе незнакомые прихожане, выходившие из церкви. – У женщин есть только женское начало, а у мужчин – и женское, и мужское. Если эмм… в процессе превалирует мужское начало, то рождается мальчик, а если женское – то девочка. Так что, Ставр, видать маловато у тебя мужского начала…
Когда я замолчала, то поняла, что люди в радиусе пары метров от нас как-то замолкли, а вокруг уже столпилось человек двадцать.
– Так это из-за тебя у нас только девочки рождаются! – Услышала я за спиной.
– Да откуда ты такой выискался? – Сплюнул Ставр и ринулся мимо нас со здравником, таща под руку жену.
Мы тоже решили поскорее ретироваться. Что ж, вот присмирила местных шовинистов, пускай и ненадолго.

– Это правда? – Недоверчиво спросил Тилли, когда мы оторвались от толпы на приличное расстояние.
– Да, – кивнула я. Версию об Х и У хромосомах я адаптировала под средневековые понятия, но в общем-то – да.
Здравник задумался, а потом признался:
– Хорошо, что так. Ия – мой единственный ребёнок, моя Милгра не могла больше иметь детей. Ставру Ия уж двоих родила, третьего носит, а он всё не доволен. Когда на свет появилась Ия мне было всё равно мальчик, это или девочка, только имена для ребёнка задумал: девочку собрался назвать Ией, а мальчика – Тодом.
– А мой биологический отец, бросил меня с матерью, я его даже не помню, – вдруг призналась я, расчувствовавшись.
– Он просто идиот, – отозвался Тилли.

Глава 4. Зелёная плесень и приглашение маркиза
После моей памятной речи у церкви к нам наведалось больше десятка местных мужиков с просьбой нарастить мужское начало, но Тилли всех спроваживал со словами «всё в руках Божьих».
На этой неделе меня пытались просватать аж четыре раза. Известие о десятилетнем договоре не сильно остужало пыл родственников не пристроенных девочек на выданье. Ну, по крайней мере, отговорка работала.
За это время я изучила многое такое о травах, чего раньше и даже подозревала. Я узнала, что от небольшой передозировки настоя наперстянки может остановиться сердце. Что репчатый лук противопоказан при недугах почек и печени. Что крапиву и пастушью сумку нельзя применять при повышенной свертываемости крови. Что при подагре вредно есть малину, калину и щавель. И я научилась распознавать многие растения. Тилли научил где находить лечебные травы и грибы. В основном они росли на опушке леса. В глубь чащи мне ходить настрого запретили, да я в общем-то особо и не стремилась.
Реальных или во всяком случае похожих на реальные случаи появления в Сторнуле вампиров не было и постепенно жизнь в этом чужом мире начала обрастать обыденностью, которая была мне по душе. Но вскоре эту желанную обыденность нарушило первое потрясение – по городу прокатился вирус. К счастью не чума и даже не ковид, но и с гриппом местные справлялись с большим трудом. Ведь у них не было даже представления об антивирусных препаратах или антибиотиках.
Стук в дверь раздался в пятничное утро.
– Я тебя не приглашаю! – Отозвался Грэг Тилли. Теперь я понимаю, что этой фразой местные ограждают себя от греха ненароком пригласить к себе кровососа.
Мальчишка лет восьми, явно знакомый с этим порядком, тут же вошёл, вернее ворвался в дом. Он тяжело дышал потому как сильно запыхался и выглядел перепуганным.
– Мастер Тилли, милсдарь ученик, Полельке совсем худо, думали до утра не дотянет, – выпалил он, так и не отдышавшись.
– Опиши, что произошло с твоим братом? – Нахмурился здравник.
– Позавчера здрав был, играл с нами, а под утро занемог, а к закату и вовсе горячий стал, будто на огненной сковороде кто его поджаривал, испарила на лбу, буровит невнятицу, глаза покраснели. Мы думаем его сглазили или даже прокляли, помогите, мастер, вы знаток таких дел.
Похоже на вирус гриппа, все симптомы.
– Скажи, а ещё кто в семье занемог, – спросила я мальчика, пока Тилли собирал в авоську высушенные травы.
– Вроде никто, милсдарь, только матушке не здоровится, но это, верно, из-за переживаний о Полельке.
– А сам как? – Я внимательно посмотрела на просителя: глаза вроде ясные, явных признаков болезни не видно.
– Вроде ничё, – пожал плечами мальчик.
Я дотронулась тыльной стороной ладони до его лба, тот непонимающе отпрянул.
– У тебя начинает подниматься температура, – констатировала я. – Это – не проклятье, а болезнь, которая, судя по всему, распространяется по воздуху. Сейчас, обожди.
Я подошла к Грэгу, оставляя напрочь перепуганного мальчишку у двери, и шепнула на ухо:
– Господин Тилли, похоже его брат и вся семья заболели гриппом.
– Чем? – Также тихо переспросил здравник.
– Это болезнь, которая передаётся воздушно-капельным путём, то есть при тесном общении заболевают и другие. Она характеризуется высокой температурой, слабостью, а потом – насморком и болью в горле. В нашем мире эта болезнь не такая страшная, потому что мы научились её лечить. Помните, плесневый хлеб в банке, за который вы меня наругали? Если развести его в стакане с небольшим количеством воды и добавить немного сахара, а потом в течение трёх – пяти дней давай больному по три раза за сутки, то должно помочь.
– Уверена?
– Нет, но это может помочь.
– Ладно, разводи свой плесневый хлеб, – согласился учитель.
– И ещё кое, что господин Тилли, помните маски из тряпок, что я сшила, наденем их на себя, а остальные раздадим членам этой семьи, чтобы в конец друг друга не позаражали.
Здравник кивнул.

Мы дошли минут за двадцать. По дороге на нас все оборачивались, окидывая заинтересованными взглядами, поскольку мы все трое были в тканевых масках на пол лица. Добрались. Двухэтажная старая постройка с протекающей крышей.
– Я вас не приглашаю, – послышался из-за двери усталый женский голос, и мы шагнули внутрь. Запахло затхлостью и грязными тряпками.
– Матушка я привёл мастера, – подбежал наш провожатый к измождённой женщине в старом платье. – Вот, милсдарь ученик, просил надеть, – мальчишка протянул матери сшитые мной маски.
– Мастер Тилли, спасибо, что пришли.
Говорила хозяйка медленно. Глаза у неё были покрасневшие с лопнувшими капиллярами.
– Она тоже больна, – шепнула я здравнику, тот еле заметно кивнул.
– Полель там, – махнула женщина рукой на верхний этаж.
– Сколько всего здесь человек? – Поинтересовалась я, надо же знать сколько заражённых.
– Остались я, Полелюшка и Васка, – она потрепала макушку приведшего нас мальчонки, – муж с младшими уехал в отчий дом, пока действует проклятие.
– Это правильно, – одобрила я. По крайней мере, остальных изолировали.
– Когда Полель занемог? – спросил Тилли женщину.
– Я же сказал, позавчера к вечеру ужо странный ходил, – влез в разговор Васка и тут же схлопотал от матери оплеуху.
– Вчера к заходу Полелюшку особо худо сделалось, – пояснила женщина и чуть было не навернулась на деревянной лестнице, благо здравник вовремя удержал её за локоть.
На чердаке у окна лежал ребёнок от силы лет десяти с нездоровым зеленоватым оттенком кожи. Он с трудом повернул на нас изнурённое лицо.
– Здравствуй, Полель, – мягко сказал Тилли, присаживаясь на край кровати и доставая слухательную трубу, – Дайка я послушаю твоё сердечко.
Здравник помог ребёнку задрать рубашку и прислонил раструб слухательной трубы к исхудалому детскому тельцу.
– Можно я тоже его осмотрю, учитель? – Попросилась я. Если хрипы в лёгких, значит слизь опустилась уже далеко.
Здравник уступил мне место, встав с края кровати и передал аппарат. «Мнда, средневековый стетоскоп» – повертела я в руках незамысловатое устройство и приложила его к грудной клетки ребёнка, послушала спину.
– Слизь в лёгкие ещё не опустилась, но запускать нельзя, – повернулась я к Тилли.
Жалко, градусников у них нет. Может, изобрести щелочной измеритель? Да, но как? Моих знаний явно не хватит. Дотронулась до лба ребёнка – горячий.
– Учитель, попробуем мою… э… настойку?
Грэг кивнул.
– Вот, он поставил на сундук банку с разведённым плесневым хлебом, напоминающим мутную болотную жижу, – пить это по полстакана три раза в день.
– Всем вам, – добавила я, а увидев воинствующе-протестующее выражение Васки быстро добавила, – от проклятия убережёт.
Лукавить насчёт всяких проклятий и сглазов я научилась от Тилли, так люди охотнее принимают лечение и с большим воодушевлением следуют всем указаниям лекаря.
Васка под строгим взглядом матери сник.
– Мы придём завтра, – пообещал здравник, узнаем как вы.
– А пока больше пейте горячего, желательно тёплое молоко с мёдом. Побольше ешьте фруктов, особенно кислых – они полезны против… проклятий. И желательно поддерживать чистоту. А если поднимется температура к вечеру, протрите больного прохладной водой с уксусом, – заявила я, ощущая себя почти состоявшимся педиатром.
Женщина и Васка уставились на меня с явным удивлением, а потом перевели взгляд на здравника.
– Делайте так, как велит Тод, – кивнул учитель.

– Ты изучала медицину, там, в своём мире? – Поинтересовался Грэг, когда мы уже возвращались к себе.
– Нет, скорее интересовалась по необходимости, – призналась я. – Я больше по части математики.
– Математики… – задумчиво повторил Тилли. – У нас считается, что девочки не склонны к математике. И вообще если они начинают заниматься наукой, то кровь приливает им к голове и лишает репродуктивной функции.
– Ерунда, эти вещи никак не связаны, – фыркнула я. – У вас тут вообще женщин в чёрном теле держат. То есть… недооценивают.
Тилли помолчал, а потом озвучил свои мысли:
– За Ию я беспокоюсь, как она сейчас там со Ставром.
Я не ответила, не смогла подобрать нужных слов.

Как и обещали мы отправились на следующее утро в дом больного ребёнка. Тилли прихватил с собой несколько зелёных яблок для больных – источника витамина С.
«Я вас не приглашаю», на этот раз прозвучал гораздо бодрее и у меня затеплилась надежда, что плесень подействовала.
Женщина действительно выглядела лучше.
– Мастер, милсдарь ученик! – Прыгнул к нам с лестницы Васка со съехавшей на бок маской.
– Ты не так завязал, – Я шагнула к нему и поправила своё творение.
– Полельке полегчало! – Радостно возвестил мальчишка. – Он даже с кровати встал и умял всю кашу! Правда рвало Полельку и обгадился он изрядно, но проклятие уходит, милсдарь!
– Отличные новости, – обрадовалась я и поднялась наверх, где вели беседу хозяйка и здравник.
Тилли посмотрел на меня с гордостью и объявил:
– Это рецепт моего Тода, его благодарите.
– Благодарствую, благодарствую, милсдарь, – поклонилась мне хозяйка, – Вы спасли Полельку и всех нас, благодарствую. Поделитесь мудростью, милсдарь, как сварить такое снадобье?
Вопросительно взглянула на Грэга, тот кивнул. И я рассказала, как сделать снадобье из плесневого хлеба, но предупредила, что принимать его можно только при определённых симптомах и не дольше пяти суток по три раза в день.
В итоге меня провожали чуть ли не с большем почтением, чем самого Тилли. Женщина распиналась перед нами, извиняясь за то, что сейчас не может как следует с нами расплатиться, но клятвенно обещала принести еды, как только вернётся её муж. Однако без всего мы не ушли, нам вынесли целый мешок плесневого хлеба. Плесень на нём была голубоватая. До зелёной он должен был ещё долежать.

– Мастер, вы бы могли обогатиться, продавая рецепт от болезни, почему вы позволили рассказать его бесплатно? – спросила я Тилли, когда мы оказались на улице.
– Как можно обогащаться на чужой беде? – Вопросом на вопрос ответил здравник. – Мы же не ростовщики какие, а достопочтенные люди, богоугодным делом занимаемся. Излечили хворь, помогли ближним, с нас и довольно.
Я улыбнулась, редко встретишь такого бескорыстного человека как мой благодетель. Вероятно, поэтому он меня и приютил. Хорошо, что он такой бескорыстный. И да, мне действительно нравится помогать людям.

Несмотря на меры предосторожности в виде самодельной маски Грэг заболел. Не знаю, как сама ещё держалась, наверно, помог иммунитет, отработанный в моём мире, а ещё зелёные кислые яблоки, богатые витамином С, которые учитель скармливал мне ежедневно. Когда я поняла, что у лекаря поднимается температура, то сразу пресекла его порыв идти за травами и грибами. Благо плесневого хлеба у нас теперь хватало. Я выходила только за водой. К нам снова прибегал Васка, брат Полеля, но я ответила, что мастер захворал (как же за неделю ко мне уже прицепились все эти деревенские словечки, чувствую, что становлюсь своей среди здешних!) и эта новость, по-видимому облетела весь Сторнул, потому что больше к нам пока никто не наведывался.
На мои плечи свалились обязанности по готовке и уборке. Зато вместо безвкусной каши я по утру подала Грэгу картофельное пюре с грибами на молоке. Несмотря на немоготу тот съел аж две тарелки, неустанно нахваливая мои кулинарные способности.
– Алина, почему же мы всё это время ели моё месиво, если ты так славно готовишь? Я даже лучше стал себя чувствовать.
Ощутила себя польщённой и с энтузиазмом начала готовить не только завтраки, но и обеды, и ужины. В своём мире эта обязанность лежала на маме и вообще там я себя домашними делами не особо утруждала. Но теперь всё по-другому. Как ни больно осознавать, той семьи у меня больше не было, зато появилась другая, совсем маленькая, состоящая из меня и Тилли, но которую я очень боялась потерять.

– Вот, выпейте, лекарство, учитель, – протянула я стакан с разведённым плесневым хлебом.
Вместо «господин Тилли», я всё чаще называла моего благодетеля «учитель». Это короче и менее формально.
– Ну и гадость же лекарство из твоего мира, – проворчал мужчина, делая несколько мучительных глотков.
– Нет, у нас лекарство в основном делают в виде маленьких таблеточек, но у меня нет необходимого оборудования, – пожала я плечами.
– Не страшно, – отозвался здравник. – Главное – это твои знания и твоё доброе сердце.
Я задумалась, неужели у меня доброе сердце? Никогда не думала о себе в таком ключе, но почему-то стало приятно осознавать себя хорошим человеком, помогающим людям.

Плесневого хлеба у нас было с запасом, а вот человеческая еда уже к третьему дню болезни учителя совсем иссякла. Тилли заметил моё поникшее настроение.
– Что-то случилось, Алина? – поинтересовался сердобольный учитель.
– Похоже припасы иссякли, – не стала я темнить душой.
– Эх, удружил я нам с этой хворью, – вздохнул Тилли. – Вот что, девочка, там в шкатулке в верхнем сундуке лежит обручальное кольцо моей супруги. Сходи, на рынок на главной площади, обменяй его на еду.
Что? Обручальное кольцо его почившей жены? Память о ней? Нет, не могу.
– Лучше я продам мои серебряные украшения, – возразила я и уже полезла за ними в верхний сундук (на себе я носила только серебряный ключик).
– Нет, нет, Алина, это же твои воспоминания о родном мире, о семье, – запротестовал здравник.
– Теперь, вы моя семья, – высказала я вслух то, о чём до этого думала.
Тилли благодарно сжал в руке мою ладонь, и дальше возражать насчёт продажи моих украшений сил у него по-видимому не осталось.

Ломбарда в Сторнуле не было. Работающей денежной системы, впрочем, тоже. Добравшись до рынка, в начале я обошла знакомых горожан, торгующих едой, предлагая серебряный браслет и кольцо с фианитами. Увидев диковинные украшения, они восхищались и изумлялись, но обменять на еду упорно отказывались. Украшения жителям Сторнула были без надобности. В итоге я стала рядом с торговцами и положила на самодельный деревянный прилавок браслет и кольцо. На всякий случай зорко за ними смотрела, чтобы не украли. В городе все друг друга знали и церковь исправно посещали, но мало ли что.
Потенциальные покупатели, проходящие мимо, останавливались, смотрели, восхищались, но не покупали. Одна худощавая женщина предложила обменять мои украшения на новые сапожки, но я, конечно, отказалась. Время уже подходило к обеду, бойкий парень справа от меня успел распродать всю ботву и стал собираться домой. Я вздохнула. Может если бы у меня был дар Гермеса, я бы на все лады расхваливала товар, мол с этими украшениями у девиц от женихов отбоя не будет, то и сторговалась бы с кем, но деловой жилки у меня, по-видимому, не было. Бесплатно нам с учителем тоже никто снасти нести не торопился. Одно дело оплатить ими лечение или магические наговоры, а другое дать просто так, как жест доброй воли. Вздохнула, подумав о больном мастере Тилли, который сейчас лежит и ждёт моего возвращения с припасами.
Мои невесёлые размышления прервал вид двоих прилично одетых молодых людей, которых я раньше не встречала. И, очевидно, не только я, потому что местные сразу как-то оживились, завертели головами, окидывая их любопытными взглядами, а торговцы принялись, перекрикивая друг друга, усиленно расхваливать свой товар.
На первом молодом человеке был синий бархатистый камзол, у него были вьющиеся каштановые волосы по плечи и добрые глаза. Второй был одет гораздо проще, но тоже на фоне местного колорита – очень недурно, он шёл чуть позади и отмахивался от особо настырных торговцев. «Слуга» – догадалась я и снова перевала глаза на первого господина. Улыбчивый, с высокими скулами и слегка раздвоенным подбородком. Красивый. Я засмотрелась на него, а он, точно почувствовав мой пристальный взгляд, вдруг поднял на меня глаза. Карие, такие тёплые, мягкие, под тёмными пушистыми ресницами. Запоздала поняла, что краснею. А красивый господин направился прямо ко мне.
Поравнявшись с моим прилавком, он улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. Но вдруг вспомнила, что изображаю парня и тут же подавила улыбку.
– Какое необычное украшение, – он дотронулся пальцами до ожерелья, – и это кольцо. Что за камни на нём?
– Фианиты, – выдавила я, с ужасом осознавая, что голос предательски дрогнул. Алина, соберись, как будто раньше симпатичных мальчиков не встречала.
– Что за фианиты? – Спросил слуга из-за спины красавца.
– Камни такие, – промямлила я.
– Сколько просишь за оба украшения? – Спросил господин.
– Я хотел обменять их на еду, чтобы продержаться несколько дней, – выдала я, не сообразив сказать что-то поумнее.
– Ты живёшь один? – Поинтересовался красивый парень.
– Нет, с учителем. Учитель сейчас болеет, а еда закончилась, – срывающимся голосом ответила я, ощущая волну неловкости. Почувствовала себя просительницей в центре нуждающихся, которая, не смотря на высшее образование, так и не нашла своё место в жизни и не способна себя содержать. И это перед парнем, который впервые заинтересовал меня после Лёшки. А ведь он чем-то напомнил мне Лёшку…
– Держи, – объект моего залипания протянул мне туго набитый кошель со звонкими монетами.
– Сударь Эгберт, это слишком много, – запротестовал было слуга, но хозяин успокоил его многозначительным взглядом.
– Спасибо, большое спасибо, господин, – я низко поклонилась, меня переполняла благодарность и сердечная симпатия к красавцу.
– Пусть твой учитель скорее поправляется, – улыбнулся напоследок Эгберт.
Эгберт… Мой герой… Целую минуту после того, как господин со слугой пошли дальше вдоль доморощенных прилавков, я стояла, не веря своему счастью. Теперь я смогу купить всё что надо, учитель, не волнуйтесь.
Тратить деньги оказалось гораздо проще, чем пытаться их заработать. Минут через пятнадцать врученный кошель опустел едва ли не наполовину, в итоге у меня оказалось столько еды и молока, что я теперь не знала как это всё дотащить. Это как ходишь по супермаркету с коляской, накупаешь целую гору всего-всего, а потом, понимаешь, что сама это не дотащишь и вызываешь такси. Но такси тут не водились. Я с тоской посмотрела на виднеющийся вдали деревянный домик Тилли. Вздохнув, решила идти мелкими перебежками. Закинув за правое плечо два мешка – один с овощами, другой с выпечкой, а в левую руку взяв тяжеленный бидон с молоком, я заковыляла по направлению к дому.
– Ха, нахапал столько, что нести невмоготу, тащишься как черепаха, – нагнал меня слуга Эгберта.
Я остановилась и повернула голову. Рядом со слугой стоял и мой любезный спаситель.
– Давай поможем, Карт, – обратился он к слуге, а потом повернул своё красивое лицо ко мне, – милый юноша, далеко ли тебе идти?
Он назвал меня милым… Правда юношей, но это детали.
– Туда, – я махнула на избушку Тилли, ощущая, как щёки заливает румянец.
– Нам почти по дороге, – сообщил Эгберт, перехватывая у меня из рук мешок с овощами, который пихнул недовольному Карту, а бидон с молоком понёс сам.
– Господин, я у вас в неоплатном долгу, – попыталась я как-то выразить свою невыразимую признательность.
– Полно, – улыбнулся Эгберт, – скоротаем путь разговором? Скажи, милый юноша, как тебя зовут и чьи это дивные украшения, что ты мне продал.
– Али.. Тод, – я чуть было не ударила себя по лбу освободившейся рукой, – меня зовут Тод. А украшения эти моей матери.
Когда я шла продавать украшения, то заранее решила, что скажу насчёт украшений. Поскольку сестёр у меня не было, то логично, что украшения перешли мне.
– А где сейчас твоя матушка? – спросил кареглазый красавец.
– Она в другом мире, – честно ответила я, чувствуя, как на глаза навернулись слёзы.
– Соболезную, Тод, – отозвался Эгберт. – У меня тоже не осталось ни отца, ни матери, хвала господу, хозяин моего отца был так добр, что воспитал как родного.
– Сам маркиз Виены, – вставил слуга с таким тоном превосходства в голосе будто сам являлся этим маркизом Виены.
– О, да вы – маркиз, моё почтение, – растерялась я.
– Я не маркиз, – оборвал меня Эгберт, – и не унаследую ни титул, ни состояние моего покровителя, у него есть собственные дети.
Я что-то понимающее пробурчала и нить разговора истончилась, но Эгберт решил начать с другого конца:
– Ты был когда-нибудь влюблён, Тод?
Я на секунду опешила. Что сказать? «Ну, в общем-то мне нравился один парень, а теперь, кажется, ты – мой новый объект обожания»?
– Нет, – ответил я. Тоду в отличие от Алины никто не нравился.
– А вот я влюблён, – задумчиво проговорил Эгберт, и я ощутила укол ревности, на которую не имела права, но укол этот был очень болезненный.
– Очень повезло вашей избранницы, – сухо отозвалась я.
– Нет, это мне повезло, – ковырял мне свежую рану Эгберт, – Селеста – самая прекрасная девушка во всей Виене. Чистая и добрая душа.
– Это для неё будет подарок? – Поинтересовалась я о дальнейшей судьбе своих украшений.
– Да, Тод, для неё.
Что ж, пусть хоть так. Странно, но мне было приятно, что на возлюбленной Эгберта будут украшения, которые носила я.
– Только вот её батюшка и он же ваш заботник такого мезальянса не допустит, – напомнил о себе Карт.
При этих словах Эгберт сразу сник. И так захотелось его обнять, утешить.
– Вода камень точит – изрекла я народную мудрость.
– Спасибо за добрые слова, милый юноша, – улыбнулся воспитанник маркиза.
Нет, всё-таки этой Селесте очень повезло. Ну и что, что её отец против, препятствия только распыляют чувства.
– Вот и пришли, – проговорил Эгберт останавливаясь у двери дома Тилли и ставя на землю бидон.
Карт с охоньем опустил на землю мешок с овощами.
– Сердечно благодарю вас, любезные господа, удачи в ваших начинаниях, господин Эгберт, надеюсь у вас всё получится, я никогда не забуду вашей доброты.
Мнда, раньше я так не выражалась. Быстро же на меня подействовал Сторнул!
– Бог даст ещё свидимся, – ответил Эгберт, и они с Картом быстро зашагали в обратном направлении.
Вот ведь! Оказалось, совсем им было не по дороге! Какой же славный господин Эгберт. Как же я хочу снова его увидеть.
– Мастер Тилли, с порога возвестила я о себе учителя, – смотрите, что я принесла!
Грэг не мог поверить своим глазам, сколько всего я получила за свои побрякушки. Ещё и сколько серебряных монет с надменным профилем здешнего самодержца осталось в кошеле. Я рассказала как мне помог Эгберт, воспитанник маркизы Виены.
– Видно он славный парень, – отозвался здравник. – Хорошо, что на свете есть такие отзывчивые люди.
«Он ещё и очень красивый» – хотела добавить я, но благоразумно сдержалась.

На следующий день у нас была два посетителя, которые мягко сказать выбели меня из колеи. Первой была сторнулская девица, славящаяся своей красотой. Каллиста.
– Я вас не приглашаю! – Отозвалась я на стук в дверь.
В дом шагнула черноволосая девушка в нарядном сарафане и синем платке, из-под которого свисали перекинутые вперёд две увесистые косы.
– Мастер Тилли не здоров, – Пояснила я, махнув рукой в сторону комнаты здравника.
– А я к вам, милсдарь Тод, – проворковала девица, как-то подозрительно теребя косу. – Я – Каллиста.
– Да, я о вас премного наслышан.
Только ленивый не судачил о прекрасной Каллисте – «жемчужине Сторнула». Но что ей от меня надо? Может хочет получить любовный приворот? Тогда подсуну ей слабительное, прочищать желудок время от времени тоже полезно.
– Пройдёмте, сударыня, – я повела её в свою комнату.
Каллиста окинула помещение жадным взглядом и по-свойски уселась на кровати.
– Говорят, я самая желанная девушка Сторнула, – пропела гостья, обворожительно сверкнув глазками.
– Без сомнения, – отозвалась я.
До чего же неловко притворятся парнем, особенно когда к тебе кадрятся девочки. Мне сразу стало как-то душно с ней в одной комнате и захотелось на свежий воздух.
– А вы.. – Каллиста закусила нижнюю губу, – самый завидный мужчина в городе.
Опа, опа.. Нет.. нет… нет… Мне захотелось убежать за дом и зарыться головой в солому. Не надо этого. Вот Тилли, вот удружил! Не надо было делать из меня парня!
– Я связан с мастером договором на десять лет… – скороговоркой начала я, но Каллиста остановила, встав с кровати и приложив палец к моим губам.
– Нет такого договора, который нельзя нарушить, – прошептала она.
Я резко отпрянула. Мастер, хватит спать, может окликнешь, наконец, своего горе ученика?
– Невозможно, – проговорила я, наблюдая как Каллиста преграждает мне путь к выходу, закрывая собой дверной проход. – Я никогда не смогу быть ни с одной женщиной или девушкой, потому что я…
К счастью, гостья опередила меня, не дав сознаться.
– … скопец, – ахнула Каллиста.
Скопец, кажется, это что-то вроде кастрата. Ладно, может так она отвяжется.
– Да, – кивнула я.
Каллиста отступила, её брови сдвинулись на переносице:
– Так вот почему у тебя не растёт щетина, кожа мягкая, как у девицы и голос такой тонюсенький, – проговорила она тоном Пуаро, разоблачающего преступника.
Я хотела было что-то сказать, но гостья выбежала из дома как ошпаренная.

– Хоть девицы напирать теперь не будут, – заключил Тилли после моего рассказа об утреннем визите.
– Да уж, – опустила я голову, – всё это дико неловко. Как вы чувствуете себя, учитель? Пора пить лекарство.
Тилли поморщился.
– Ну же, учитель, не упрямьтесь, – настояла я, протягивая Грэгу мерзкую жижу с ужаснейшим запахом.
Мастер мученически выпил предложенное.
– Закусите сладкими ягодами, – сжалилась я, протягивая миску с чёрной смородиной.
Через минуту Тилли буквально вылетел из дома, крикнув мне:
– Я за дом, не беспокой меня!
Еле подавила смешок. Побочный эффект у моего доморощенного лекарства тот ещё.
Через минут десять в дверь постучали.
– С облегчением! – Отозвалась я, не понимая, зачем Тилли стучит в свой дом.
Постучали снова.
А, он наверно, бедняга, не добежал! Что ж ЧП у человека, с каждым может произойти. Постараюсь особо не глумиться.
– Вам исподнее чистое подать и корыто чтоб подмыться? – Постаралась придать своему голосу серьёзно-сочувствующие нотки, но в конце не удержалась и хихикнула.
Нда, зелёная плесень – та ещё дрянь, но зато действует.
– Письмо от маркиза! – Вдруг раздался незнакомый резкий мужской голос с той стороны двери.
Во мне всё похолодело. Вдруг это – нечисть, а учитель на улице.
– Я вас не приглашаю! – Крикнула, пытаясь совладать с накатившим страхом.
– А как же я тогда передам послание?! – Раздражённый мужской голос за дверью.
– Я вас не приглашаю! – снова взвизгнула я.
– Мне велено передать письмо милсдарю Тилли!
«Он не может войти! А учитель сейчас рядом с ним! Тварь сожрёт учителя…» – панически пронеслось у меня в голове.
Святая вода и осиновый кол. Вот они. Держись, мастер, я не дам тебе погибнуть!
Я резко открыла дверь и плеснула святую воду в стоящего за дверью. Замахнулась колом. А потом медленно опустила заострённую палку, ощущая облегчение и конфуз. Передо мной с выпученными от страха глазами и открытым ртом навзничь лежал вполне себе человек и закрывался от меня руками, в одной из которой и впрямь было письмо. По лицу незнакомого мужчины стекали струйки святой воды.
– Я – мастер Тилли, – появился здравник откуда-то сбоку.
Незнакомец, не поднимаясь с земли, резво перебирая ногами и руками подобно крабу, шарахнулся в сторону. Собравшись с силами, он вскочил на ноги, бросил в нас скомканное письмо и дал дёру с завидной прытью.
– Странный людина, – потёр маковку Тилли.
– Угу, – согласилась я.

Здравник велел мне прочесть. Я раскрошила красную печать с оттиском чего-то, напоминающего лошадь, вынула украшенный по краям лист бумаги и начала читать:
– Его сиятельство Бертрам Олиньи Клоре де Виена, божьей милостью маркиз Виены, повелевает здравнику города Сторнул, именуемому как Грэг Тилли, немедленно явиться в резиденцию Синих скал дома Виена. И тут ниже разляпитая подпись.
Я передала письмо учителю, тот несколько раз пробежался глазами.
– Зачем этот маркиз хочет вас видеть? Он заболел? – Спросила я.
– Странно. У них там свои доктора, – проговорил Тилли то ли отвечая на мой вопрос, то ли обращаясь к самому себе. – Больше ничего не написано. Как странно.
– Вы ещё больны, вам нельзя сейчас ехать.
– Я и не смогу, ты права. Но и не поехать к маркизу Виены не могу. Я должен.
– Отлежитесь пару дней, а потом вместе сходим, – предложила я компромисс. А потом, добила ещё одним аргументом: – Вы же не хотите заразить самого маркиза Виены?
Тилли внимательно посмотрел на меня, потом на письмо, вздохнул и согласился.
– А Виена больше Сторнула? – Поинтересовалась я.
– Ещё бы! – Всплеснул руками здравник, полез в сундук и протянул мне карту. – Сторнул – всего лишь один из сорока двух городов Виены. Все жители Сторнула – подневольные маркиза.
Я охнула. Надеюсь мне ничего не будет за то, что чуть не вогнала кол в сердце гонцу этого самого маркиза. Карту свернула и положила к себе – пригодится.
– Алина, нужно пополнить запасы. Если маркизу и правда требуется здравник, то возьмём лечебные травы и немного плесневого хлеба, мало ли что. Нет, девочка, не сегодня. Скоро солнце зайдёт. Ступай завтра утром и помни, в сам лес не заходи. И вот, – Тилли протянул мне длинный железный нож с деревянной ручкой. – Возьми, пригодится.
– Слишком большой для грибов, – покрутила я в руках лезвие. – А против вампиров не поможет.
– Монстры бывают разные, – вздохнул Грэг Тилли.

Глава 5. Страсти синих скал
Пополнять запасы я пошла рано, сразу после восхода солнца. Надеюсь, учитель преувеличил опасность и мне ничего не угрожает. В Сторнуле все друг друга знали и.. хотя кого это когда сдерживало. Хватит. Не нагоняй, Алина, подумай о чём-нибудь приятном, например, об Эгберте. Я глубоко вдохнула свежий утренний воздух и улыбнулась. Раз он воспитанник маркиза, то вполне может оказаться в замке Синих скал. Хорошо бы.
У опушки леса раскинулись заросли зверобоя. Я срезала увесистый букет и положила в корзину. Жёлтые соцветия выглядели просто изумительно. Зайдя недалеко в лес к протоптанной тропинке, заметила волчеягодник и поспешила к ядовитому и, одновременно полезному кустарнику.
Наполовину заполнила вторую корзину, когда услышала конский топот. Сбежала с тропинки, что б меня ненароком не растоптали. В этой маловозрастной цивилизации свои минусы – никаких правил дорожного движения и соцзащиты. Хотя, природа, незагазованный воздух, нескошенная трава и полевые цветы затмевают все индустриальные минусы.
Всадников было трое. Ехали иноходью. Первый восседал на гнедом жеребце и был одет богаче двоих остальных. Второй, скакал на чалой кобыле, то и дело подшпоривая бедное животное. Третий, под чубарой кобылкой, одет был совсем просто и при взгляде на него у меня возникла смутная узнаваемость – где-то я его уже видела.
Первый, что был особенно богата одет, держался в седле лучше остальных попутчиков. Он привстал на стременах, разглядывая меня. Заметил гад. Поравнявшись со мной, потянул коня за уздечку и остановился, лошадь, резко затормозив, захрапела. Остальные всадники также остановились.
– Кто ты? И зачем собираешь волчьи ягоды? – Произнёс всадник на гнедом жеребце высокомерным тоном.
Я подняла на него голову. На вид не более двадцати пяти лет. Черты лица по-аристократически изящны, светлые волосы зачёсаны назад. Весь его вид выражал лоск и горделивое превосходство. Серо-голубые глаза под изогнутыми бровями смотрели холодно, идеально сочетаясь с брошью на шейном платке.
– А вы сами кто? – Бросила я и немного попятилась.
Ко мне прогарцевал второй всадник на чалой кобыле и нарочно сделал так, чтобы его лошадь задела мою корзину с ягодами.
– Вот зараза, – прошипела я.
– Перед тобой наследный сын маркиза Виены граф Натаниэль Кристан Виенский, смерд, окажи почтение, – встряхнул рыжими космами всадник на чалой.
Нож у меня конечно был, но пускать его в ход не было ни смысла, ни возможности. Я сделала книксен или что-то вроде того. А потом с ужасом сообразила, что я претворялась парнем, а парни книксены не делают.
– Как смеешь! – Взревел рыжий и замахнулся плёткой на меня – я инстинктивно пригнулась.
Но ударить он не успел, его остановил блондин с надменным лицом. Всего лишь подняв вверх указательный и средний палец.
– Полно, Датмир. – А от тебя, – он указал на меня своим приподнятым вверх подбородком, – Я жду ответа на свой вопрос.
И тут вмешался третий черноволосый всадник на чубарой кобыле и в этот миг я его узнала – тот самый посыльный, что принёс вчера письмо от маркиза, которого я облила святой водой и чуть не вонзила бедолаге кол в сердце. Мнда, неудобно как-то получилось. Заговорил он в полголоса, но я отчётливо слышала каждое слово:
– Это тот умалишённый, про которого я рассказывал. Сначала он заявил, что я обгадился и мне надо поменять исподнее, а потом заорал, что не приглашает меня. А потом… потом облил меня чем-то, надеюсь не мочой и как накинется с копьём на меня. А тут второй из-за угла как выскочит, но я сбежал, не дался аспидам.
– У простолюдинов суеверие, что нельзя никого в дом приглашать, вот всякую дребедень и орут, – пояснил сын маркиза, чуть склонив голову к смотрящему на меня исподлобья незадачливому «почтальону».
– Так этот Тилли одного из своих пациентов, страдающих слабоумием поди и пригрел. – Заключил рыжий Датмир. – Кретин вместо лекарственных трав ему волчьи ягоды собирается притащить.
Рыжий мне сразу больше всех не понравился. В общем-то все трое как на подбор, но «почтальона» хоть понять можно, сама его перепугала до белого колена. Но, раз нож в ход пускать нецелесообразно придётся прогнуться.
– Мастер Тилли, велел мне собрать травы и ягоды, – я сделала упор на последнем слове, – перед поездкой к вашему батюшке, ваша светлость.
Я поклонилась.
– Ваше сиятельство, – поправил меня сын маркиза. – Хочешь быть учтивым, зови меня ваше сиятельство или граф Натаниэль Кристан Виенский. А где, собственно, твой учитель, он уже должен быть у Синих гор, в нашем поместье.
Конь под блондином нетерпеливо зафыркал. А я ещё раз поклонилась, чтобы задобрить этого высокомерного мажора и, стараясь, придать своему голосу учтивости, проговорила:
– Мастер Тилли ещё болен. Но через пару дней мы с учителем непременно прибудем куда велено.
– Этот слабоумный тоже поедет? – Не на шутку перепугался «почтальон».
Сын маркиза поднял вверх два пальца, пресекая дальнейшие рассуждения на эту тему.
– Выезжаете сегодня же. Я пришлю дормез.
Не дожидаясь реакции с моей стороны, граф Натаниэль Кристан развернул коня и пустил аллюром. Остальные последовали за ним.

Грэг Тилли новости не обрадовался и выглядел крайне обеспокоенным.
– Алина, а вдруг я заражу маркиза? И его сына?
– Значит не пропадут наши плесневые хлебцы, – хитро улыбнулась я, представив, как буду поить вонючей жижей чванливого сына маркиза.

Как и обещал граф Натаниэль Кристан вскоре мы из окна увидели, как к нашему дому подъезжает вместительная карета с закрытым верхом, запряжённая шестёркой лошадей. Я ахнула. Неужели я проедусь в настоящей карете, как в исторических фильмах?! А ещё увижу настоящий замок!
– Чего ты, улыбаешься, Алина? – спросил из-за спины Тилли.
– Я никогда не ездила в каретах, – призналась я.
– В таких роскошных я тоже не ездил. Ты приготовила котомку с травами?
– Да, учитель, – кивнула я, не отрывая глаз от приближающегося дормеза.
Кучер остановил карету в ста метрах от двери нашего дома. Дверца открылась и из неё бодро выпрыгнул немолодой господин в серой шляпе и тёмном плаще на двух завязках.
– Идут к нам, – возвестила я здравника.
– Отойди от двери, Алина, и не вздумай приглашать в дом.
Я вспомнила свой конфуз с «почтальоном» (ну, вернее со слугой, выполняющим почтовые поручения), который никак не мог понять что ему делать раз его не приглашают.
В дверь постучали.
– Я вас не приглашаю! – Возвестил Тилли.
– Учитель, а может не всем знакома такая форма ммм… приветствия. Может…
Я не успела закончить мысль. Гость был явно знаком со сторнуловской практикой «приглашать, не приглашая» и уже, открыв дверь, шагнув внутрь.
– Здравия, Грэг Тилли, давненько не виделись, – поприветствовал учителя незнакомец в плаще.
– Донсон Брауниг! Какими судьбами! – Обрадовался здравник и в несколько шагов оказался рядом со знакомцем.
Мужчины дружески обнялись, похлопывая друг друга по плечу.
Имя Донсона Браунига неоднократно звучало из уст мастера Тилли. Причём всегда в хвалебном ключе. Со слов учителя, я тоже сложила вполне лестное представление об этом человеке. Он первым опроверг расхожее мнение о том, что большую часть тепла женское тело теряет через голову и вытекающую из этого необходимость постоянного ношения головных уборов. Он первым заявил о бесполезности кровопускания как способа лечения. Именно от Донсона Браунига Грэг Тилли узнал о способах противостояния вампирам, он, собственно, и научил жителей Сторнула «приглашать, не приглашая». Проведя большую часть сознательной жизни в монастыре, отец Брауниг покинув святую обитель полностью погрузился в мирские дела. Но при этом он не переставал искать следы носферату, сделав это главной целью своего существования. Тилли рассказывал, что причиной тому была личная трагедия Браунига, в детали которой учитель меня так и не посвятил.
После приветствия, здравник представил другу меня:
– Мой ученик Тод, очень способный.
Я поклонилась:
– Очень рад личной встречи, отец Брауниг. Мастер много рассказывал о вас такого что вызывает искреннее восхищение.
Донсон Брауниг улыбнулся. Он мне чем-то напомнил профессора философии, которого я, кстати, очень уважала и с жадностью слушала каждую его лекцию.
Брауниг пробежался по мне внимательным взглядом. Похожим взглядом я окидывала наряженную новогоднюю ёлку, определяя в каком месте будет лучше смотреться ещё одно украшение.
– Значит Тод, – повторил отец Брауниг— тебе всегда нравилось это имя, да Грэг? А юной барышне по душе ли рядиться юношей?
Я открыла рот и вопросительно посмотрела на здравника. Тот поднял брови и пожал плечами: «Я не говорил – он сам догадался».
По мне пробежали мелкие мурашки, если Брауниг так быстро меня раскусил, так ведь и маркиз может догадаться и ой как это будет нехорошо. А отец Брауниг? Он же священник, так что же, разве не осуждает ношение женщиной мужской одежды? По взгляду не видно. Эмоциями Донсон Брауниг владел превосходно. Характер «нордический», что называется.
А вот Тилли напрягся, сразу видно.
– Донсон, люди бы осудили. Мужчина в одном доме с незамужней барышней. Понапридумывали бы такого, что…
Брауниг, сжалившись над другом изобразил на лице снисходительное понимание.
– К сожалению большинство людей проявляют терпимость и добродетельность к ближним только когда боятся Бога или чего-то от Него хотят. А повседневная природа человека такова, что, осуждая других он возвышает себя в собственных глазах и глазах таких же как он, – изрёк Донсон.
– Отец Брауниг, а как вы догадались? – не удержалась я. Он ведь единственный, который заподозрил, нет не заподозрил, а уверенно заявил, что я девушка и на догадку у него ушло меньше минуты.
– Физиология мужчины и женщины сильно отличается, – пояснил Брауниг, – даже если остричь волосы и надеть мужскую одежду, которая тебе, кстати, явно велика. А теперь, удовлетвори моё любопытство ты, юная барышня. Ты сбежала из дома, чтобы стать лекарем или стала лекарем, потому что сбежала из дома?
– Она пришла из мира с багровым небом, – ответил за меня Грэг Тилли.
– Что?! – Донсон Брауниг поменялся в лице, ясные серые глаза сузились, между бровей пролегли глубокие морщинки. – Присядем, девочка, расскажи подробнее. Ты видела его? Встречала его? Носферату?
Слово «носферату» отец Брауниг произнёс с особым омерзением, будто выплюнул.
– Да, – тихо созналась я и в голове всплыло ужасающее существо, от которого я чудом спаслась. – Я думала, что попала в ад, а этот монстр…
– сам дьявол, – продолжил за меня отец Брауниг. – Так и есть.
– Милсдари, прошу поторопиться, – раздалось с улицы: кучер забеспокоился нашим долгим отсутствием.
– Минуточку, любезный, – отозвался Донсон Брауниг, а потом обратился к нам. – Договорим в экипаже. Слуге на козлах слышно не будет если говорить негромко, а кроме нас троих в кузове никого не будет.
Мы вышли. Завидев нас, кучер запрыгнул на облучок. Внутри дормез оказался весьма удобным и вместительным. На длинных сиденьях с мягкой бежевой обивкой вполне можно было улечься.
Отец Брауниг сел на сидение рядом со мной, здравник – напротив нас. Лошади тронулись. Чтобы изложить суть произошедшего со мной ушло около часа. Донсон Брауниг внимательно слушал каждое моё слово, изредка задавая уточняющие вопросы.
– Отчего не написал мне тут же как только барышня попала к тебе?! – поднял на Грэга Тилли укоризненный взгляд отец Брауниг. – Но ты вместо этого разрядил её в свои шмотки и записал в мальчики-подмастерья.
– Донсон, надо было позаботится о бедном создании, – ответил здравник другу с уловимой обидой в голосе.
Я, как «бедное создание», о котором шла речь сидела молча, принимая отведённое мне амплуа.
– Ладно, Грэг, погорячился, – примиряюще вздохнул отец Брауниг. – Но ты же знаешь, когда речь о нём нельзя терять ни минуты.
– Думаете его можно поймать и убить? – Шёпотом спросила я Донсона Браунига.
Тот посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом и когда я решила, что он уже не ответит, произнёс:
– Тварь уязвима к божьему свету, символам Господним и осиновому древку. Его можно уничтожить.
А ещё не переносит чеснок и серебро, – добавила я. – Или переносит?
Отец Брауниг снова задумался:
– Возможно ты права.
Из дальнейшего разговора с отцом Браунигом мы узнали о цели визита. Дочь маркиза заболела странной болезнью и есть подозрения на сверхъестественную природу недуга. По этой причине послали за Донсоном Браунигом, а он уже сообщил маркизу, что ему понадобится помощь Грэга Тилли, здравника из Сторнула. Только теперь передо мной начало кое-что проясняться. Что ж, по крайней мере нам не грозит наказание, нас вызвали помочь. Кроме того, в случае удачи Тилли неплохо наградят, а значим, мы сможем себе позволить некоторое время хорошо питаться, а может, даже купим новую одежду.

Кони чуть замедлились, а карету начало потрясывать. Я выглянула в окошко: вдалеке синими очертаниями среди скал возвышался замок. Теперь я поняла, почему скалы назвали синими. Прекрасная оптическая иллюзия. Короткие синие волны света, окрасившие частицы пыли и влаги, создавали волнующий фэнтезийный образ.
По мере приближения к месту назначения, синева рассеивалась и можно было лучше рассмотреть величественный замок, окружённый крепостной стеной с башнями и узкими бойницами.
Мы подъехали к подъёмному мосту. До нас донесся окрик «Открыть ворота». Мост с шумом начал опускаться, а решётка за воротами со стальными четырехгранными прутьями поднялась, открывая путь внутрь крепостной стены. Самым высоким строением внутри был каменный донжон, соответствующий десятиэтажному зданию моего мира.
Внутри крепостной стены росли яблоневые, абрикосовые и грушевые плодоносные деревья. Радовали взгляд цветники сизой гвоздики, ветреницы и бергении. По разным сторонам замка были выкопаны колодцы. Из укромно примостившейся рядом с донжоном голубятни доносилось воркование голубей. Неподалёку возвышалась часовенка.
К нам подошёл мужчина в серых одеяниях опрятного вида. Сразу стала заметна солдатская выправка встречающего.
– Его сиятельство Бертрам Олиньи Клоре де Виена, божьей милостью маркиз Виены ждёт вас. Прошу следовать за мной.
Мы двинулись следом за ним. Камер-лакей (не знаю как именно называлась его должность, но мысленно я присвоила ему чин камер-лакея) повёл нас коридором с арочными окнами к главным воротам жилой части замка.
Двое стражников распахнули тяжёлые дубовые ворота, и мы зашли в здание. Внутри оказалось холоднее, чем снаружи, я поёжилась, но уже через пару секунд напрочь забыла о холоде зачарованная атмосферой величественного строения и не могла удержаться, чтобы перестать крутить головой, восхищаясь изысками самого настоящего старинного замка. Каменная кладка, штандарты с изображением лошадей на стенах, лепнина на потолке, манекен в стальных пластинчатых доспехах у стены. Наши шаги отдавались гулким эхом, что усиливало мрачную готическую романтику.
Камер-лакей приостановился возле двухстворчатых дверей, охраняемых двоими стражниками, открыл их и шагнул внутрь.
– Священник Брауниг и здравник Тилли с учеником прибыли, ваше Сиятельство! – Зычно доложил он и, очевидно, получив разрешительный знак, отступил на пару шагов, пропуская нас внутрь.
Первым вошёл отец Брауниг, а я – вслед за учителем, то есть последней. Зал, куда мы попали казался размером со средненький стадион. Под ногами лежал камыш (предполагаю, что для нейтрализации неприятного запаха), благодаря зажжённому камину воздух был значительно теплее, чем в коридоре. Стены украшали гобелены со сценами охоты. На возвышении стоял напоминающий трон увесистый стул, на котором восседал тучный мужчина в парчовой котарди. Несмотря на почтенный возраст его лицо сохранило остатки былой привлекательности. Моё внимание привлекла картина в полный рост, на которой был изображён светловолосый всадник на белом коне. Сходство этого грузного мужчины на троне с тем, что был изображён верхом угадывалось с трудом.
Рядом с ним стоял седобородый сутулый мужчина, осматривающий нас более доброжелательно, нежели маркиз. У подножия стула-трона развалился песочный грейхаунд. При виде нас собака задрала голову, но не издала ни звука.
Брауниг и Тилли склонились в поклоне, я повторила за ними.
– Я пригласил вас, чтобы прояснить болезнь моей дочери и предотвратить дальнейшие осложнения. Но в любом случае, всё что касается Селесты и её болезни не должно выйти за пределы Синих скал.
– Если вы преуспеете, получите достойную награду, – добавил сиповатым голосом, стоящий рядом с маркизом седобородый советник.
Тут двери отворились и в зал зашёл Натаниэль Кристан, уже знакомый мне высокомерный граф. От него пахнуло цитрусово-лавандовым ароматом с нотками кумарина и ванили. На нём как влитой сидел искусно вышитый сизый редингот с витиеватым рисунком, выполненным металлической ниткой. Грейхаунд подбежал к нему, активно виляя хвостом, Натаниэль потрепал пса по холке. Как только аристократ поравнялся с маркизом, их сходство стало очевидным: сын являл собой прекрасную молодую и худощавую копию его сиятельства.
И в этот момент я почувствовала себя так ущербно, как не ощущала до этого. Напротив источающего аромат лощённого франта стояла я, в холщовой рубахе, не накрашенная, с обкромсанными волосами, ещё и притворяющаяся парнем. Страшненьким таким парнем. И чего только Каллиста во мне нашла?
– Моё почтение, сиятельный отец, – поприветствовал Натаниэль маркиза.
– Будь здрав, сын, – ответил Бертрам Олиньи Клоре де Виена.
Мы снова поклонились, теперь уже – наследному сыну.
– Покажи гостям комнату сестры, – кивнул маркиз Натаниэлю, – Жозеп! – Крикнул он в пустоту. Двери залы тут же отворились и возник камер-лакей. – Распорядись о комнате для сударей и пусть на них накроют сегодня ужин в большом зале.
– Слушаюсь, ваше Сиятельство, – поклонился камер-лакей Жозеп.
– Благодарим, ваше Сиятельство – склонился в поклоне Донстон Брауниг, а за ним Тилли и я.
– Прошу следовать за мной, – обратился к нам Натаниэль Кристан и двинулся к выходу.
Он шёл быстрым шагом, так что мы втроём едва поспевали. Чуть пройдя по коридору, Натаниэль стал резво взбираться вверх по винтовой лестнице. Пройдя по моим меркам этажа четыре, он вошёл в дверной проём и далее двинулся по более узкому в сравнении с нижним, коридору. Из стен через каждые два метра торчали металлические держатели для факелов, но ни один факел не был зажжён, но света из стрельчатых окон хватало, чтобы разглядеть куда наступаешь.
Граф открыл одну из деревянных дверей и прошёл в светлую опочивальню, мы проследовали за ним. Комната оказалась довольно просторной, метров двадцать пять я бы сказала, и хорошо освещённой благодаря двум стрельчатым окнам. На полу лежала медвежья шкура, на стене висел гобелен, изображающий гуляющую у пруда молодую пару. На полу стояли три изысканные метровые вазоны. Рядом с окном дубовый столик со стулом. На столе стояло зеркало, письменные принадлежности, томик Библии и незаконченное вышивание. Кровать с розовым балдахином стояла у стены. На кровати сидела девушка в длинном молочного цвета платье, светло-русые волосы убраны в высокую витиеватую причёску. У ног девушки примостился серый грейхаунд. При виде нас, незнакомцев, собака ощетинилась.
– Лежать, – скомандовал Натаниэль Кристан и животное тут же повиновалось, но настороженных глаз от нас не отвела. – Как чувствуешь себя? Болит рана на шее? – Обратился он к девушке.
– Нет, всё хорошо, не стоило об этом вообще беспокоиться, – ответила она мелодичным голосом и подняла на нас голову.
Натаниэль представил нас друг другу.
– С отцом Браунигом ты уже знакома, это – здравник из Сторнула Грэг Тилли. А это, – он выразительно посмотрел на меня, – ТОД.
Ну вот почему он сделал ударение на моём имени, типа: это ТОД! тот самый, неадекватный, от которого лучше держаться подальше! Вот что он ко мне прицепился?
– Моя сестра Селеста Виенская, – кивнул он на девушку.
Мы все поклонились. Она – мило улыбнулась. Ну конечно, милая, голубоглазая, богатая, ещё и с длинными волосами (чем я благодаря учителю похвастаться больше не могу), немудрено, что Эгберт ею увлёкся. А может и влюбился. Насколько это у них серьёзно? Тут мой взгляд упал на запястье девушки – мой серебряный браслет. Что ж видно серьёзно. Я улыбнулась: пусть носит, кажется они с Эгбертом хорошая пара.
– Госпожа, позвольте взглянуть на рану, – подошёл к ней ближе отец Брауниг.
– Право, не стоит, рана пустяковая, не о чем беспокоится, – запротестовала Селеста, но тем не менее оттянула ворот платья, обнажив две ровных отметины в трёх сантиметрах друг от друга.
– Как вы их получили госпожа? – вкрадчиво спросил священник.
Между бровей девушки пролегли морщинки.
– Не помню. Правда не помню. Я ведь хожу во сне. Я – сомнамбула, – она нервно хихикнула, – и я была в саду, когда какое-то животное меня укусило.
– Какое именно животное? – насторожился Донсон Брауниг.
– Я не помню. Я спала.
– А что вы видели во сне, когда спали? – Продолжал опрос священник.
– А это важно? – Округлила свои и без того большие глаза Селеста.
– Да, госпожа.
– Мне снилось будто я стою рядом с мужчиной, – она робко покосилась на брата, тот демонстративно закатил глаза.
– Что это был за мужчина? – Не унимался Брауниг.
Селеста снова мимолётом глянула на Натаниэля, но всё же продолжила:
– Незнакомый. Но мне отчего-то сделалось страшно, очень страшно. Его глаза были… будто налиты кровью. Но это же просто сон, правда?
– И что потом? – Подключился Натаниэль Кристан.
– Он сказал, что я достойна быть с ним в первом мире, а потом… поцеловал меня в шею.
– Я убью его. – Процедил граф.
– А больше, госпожа, больше вы ничего не помните? – Уточнил отец Брауниг.
Селеста отрицательно покачала головой.
– Я могу нарисовать его портрет, если вы опишите незнакомца из сна, – предложила я, стянув на себя взгляды всех присутствующих.
– Умеешь рисовать? – Поднял бровь Натаниэль Кристан.
– И довольно неплохо, – похвалила я себя.
– Хорошо, – кивнул граф. – Но сначала, – он окинул взглядом Браунига и Тилли, – помоетесь и отужинаете с нами в большом зале.
– Нужно обработать рану госпожи, что б не загноилась, – добавил Грэг Тилли.
– Ладно, только не скормите сестре волчьи ягоды, поганки или ещё что-нибудь ядовитое, – усмехнулся Натаниэль, сверля меня взглядом.
– Всё яд, всё лекарство. То и другое определяет доза, – процитировала я Парацельса.
– Не дерзи, – осадил меня учитель.
– И не думала.
Граф только поднял бровь так, как только он умеет это делать и вышел из комнаты. Мы поклонились Селесте и тоже вышли. За дверью нас ждал Жозеп. Несмотря на протесты учителя о том, что сначала нужно обработать рану госпожи, камер-лакей настоял на том, чтобы выполнить приказ маркиза и отвести нас в предназначенную комнату.
По дороге он показал нам гальюн. Надо же какой продвинутый замок, самый настоящий деревенский туалет вместо ночных горшков! Воняло конечно из крошечного помещения изрядно, но зато не придётся ходить на горшок как в детском саду, а потом искать куда его вылить.
Затем провожатый повёл нас наверх по винтовой лестнице. О, я буду жить в настоящем замке как принцесса! Спать в кровати под балдахином! Как же это романтично, несмотря ни на что.
– Вот ваша комната, – проговорил Жопеп, открывая перед нами дверь в …келью с тремя кроватями!
Что?! А где комната с большой кроватью под балдахином?! Моё ожидание сказочного и восхитительного скукожилось и выкинуло себя в угол. Масюсенькая комнатка, в которой чудом уместились три узенькие-узенькие кроватушки и маленький столик с сундочком вместо табуретки под узеньким стрельчатым оконцем. И никаких тебе шкур на каменном полу или гобелена на стене. Зато посерёдке, заняв всё оставшееся свободное пространство стоял чан с водой. Большой. Но лечь в нём не получится, мыться можно только сидя. На столе я заметила предлагающееся самодельное мыло и одно (одно!) полотенце.
Расшаркивание Грэга Тилли и отца Браунига перед камер-лакеем я как-то пропустила, застыв с, могу представить себе каким выражением, перед выделенными нам троим маркизом апартаментами. Нет, я ещё могу понять, если бы подобное предложили нам крестьяне, которые сами еле ютятся в маленькой хижине, но маркиз целого громадного и большей частью пустующего замка! И одно полотенце! Одно на троих! Какой же скряга этот маркиз, приказывает срочно явится, а сам и разместить гостей толком не может.
– Алина, мойся первая, – тихо прошептал мне на ухо Грэг Тилли, – Иди сейчас, а то вода остынет.
– А что воду менять не будут? – Опешила я. – Одна на троих?
– Ну, дело хлопотное, видать не будут. Давай побыстрее, девочка. Мы с отцом Браунигом покараулим за дверью. Никто к тебе не войдёт.
Мнда, по сравнению с маркизом Скрудж – сама щедрость! Ладно, искупаться мне действительно не помешает. За время пребывания в этом мире я только раз обмылась в речке, когда Тилли полоскал бельё. По крайней мере помоюсь с мылом. Вода была хорошо так тёплая. Скинула одежду, залезла в чан, намылила голову, потом всё остальное и ненадолго обмякла в тёплой воде. Какое же всё-таки это благо горячая ванна, жаль я раньше этого не ценила. Но, помня об очереди, долго сидеть не стала и вылезла минут через пятнадцать. Обтёрлась единственным предоставленным полотенцем, натянула на себя то в чём была и вышла. За дверью стояли учитель и отец Брауниг, которые при виде меня заметно оживились.
– Я немного прогуляюсь по саду, – сообщила я и пошла к винтовой лестнице.
Эх, главное не потеряться и найти потом дорогу в апартаменты класса «суперэконом».

Охрана выпустила меня из замка без лишних слов. Они вообще ничего не говорили, только стояли у ворот как две горгульи.
Как только я вышла на свежий воздух меня окутало тепло солнечного дня и приятно пахнуло ароматом луговых цветов. Волосы были ещё влажные, но на солнышке они быстрее подсохнут, чем в замке. Всё вокруг так и дышало благодушием и не скажешь, что в этот мир заползли жуткие кровососущие чудовища.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70983997?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Парадокс близнецов