Главная страница | Триллеры | Санта

Санта
Лина Янтарова
Краски и холст – лучшие друзья Алессы Дэвис. Молодая художница ведет закрытый образ жизни из-за тайн своего прошлого, пока не получает необычное предложение. Обаятельный и влиятельный заказчик хочет получить не только картину, но и саму Алессу со всеми ее секретами.

Лина Янтарова
Санта

Пролог
Марк Ферренс прогуливался по галерее, заполненной множеством людей: здесь находились как обеспеченные ценители искусства, так и привлекательные девушки, у которых ни гроша за душой. Пару раз он ловил на себе пристальные взгляды тех, под чьими платьями прятались неотрезанные бирки, а в глазах светился голод. Однако никто не рисковал подойти к нему ближе, чем на два метра – прищур темных глаз отпугивал всех желающих поживиться за его счет.
Остановившись перед картиной автора с поэтичным именем Санта, Марк склонил голову вправо, любуясь мрачными переливами оттенков на полотне: от бледно-голубого до темно-зеленого и серого. Цвета казались выцветшими, блеклыми, а само изображение вселяло тревогу: поле с высокой травой – точно зеленое море, – невзрачные цветы с бледными бутонами и низко нависшее небо с застывшими облаками.
Такая погода могла быть перед грозой – Марк почувствовал бы легкую прохладу ветерка, аромат собирающегося дождя и отдаленные раскаты грома, если бы не одно «но»: трава, как и цветы, были неподвижны. Напряжение, в котором они замерли, свидетельствовало вовсе не о приближении непогоды – нет, луг притих в ожидании чего-то другого, чего-то более ужасного…
– Несколько мрачновато, вы не находите? – раздался рядом женский голос.
Марк с раздражением повернулся, вырываясь из плена, в который его затащила картина Санты. Незнакомка со светлыми, выбеленными добела локонами – как же он ненавидел этот неестественный, вульгарный цвет волос, – растянула в улыбке губы, щедро накрашенные красной помадой.
– Не нахожу, – бросил Ферренс, возвращаясь взглядом к полотну.
Девушка, несколько ошарашенная таким грубым ответом, отвернулась, но не ушла. Пару секунд она нервно переминалась с ноги на ногу, пока снова не заговорила:
– В той части зала есть очень красивые пейзажи. Не хотите посмотреть?
Марк собрал все самообладание, чтобы не сорваться на дерзость. Свое время он ценил, а моменты, когда ему удавалось насладиться чем-то, были и вовсе бесценны. Увы, в жизни Марка Ферренса было буквально все – и к своим тридцати годам он по большей части ощущал лишь пресыщение.
– Я хочу, – губы произнесли безжалостные слова ласковым тоном, – чтобы вы исчезли. Немедленно.
Незадачливая хищница удивленно приоткрыла рот, обнажая верхний ряд зубов, чуть испачканный помадой. По гневу в ее глазах Ферренс понял – девушка крайне возмущена и собирается дать отпор, потому он прикрыл веки и взглянул на нее особенным взглядом.
Взглядом, которым его наградила жизнь – тщательно выученным, вросшим в него намертво, да так, что вовек не выскребешь. Это был взгляд дикого зверя – полный холодной, как лед, ярости.
– Хам, – вырвалось из уст собеседницы. Смешно прижав сумочку к боку, она поспешно отошла от Марка, стараясь скрыть нервную дрожь, пронзившую ее тело.
Ферренс снова повернулся к картине, оценивающе прищурился – раздражение внутри никак не утихало, и перешел к следующему полотну авторства Санты. Здесь, на небольшом холсте размером с компактный ноутбук, художница нарисовала заросший пруд. От изображения веяло прохладой и запахом болотной воды: узкие и острые, как стрелы, растения торчали по краям пруда, синяя гладь смешивалась с зеленоватой ряской, превращаясь в аквамарин, прогнившие доски причала разбухли и покрылись скользким налетом.
Марк пригляделся. Заросли зелени и очертания деревьев вдали его не привлекали – он смотрел в воду, на очертания едва заметного темного силуэта.
Кто там, под водой? Большая коряга, или притаившаяся хищная рыба? Мифическое чудовище?
А может, человек?..
Картина называлась «Сестра». От короткого слова позвоночник Марка пробрал пронизывающий холод, сердце, в существовании которого многие сомневались, гулко забилось под ослепительно белой рубашкой.
Сбросив с себя наваждение, Ферренс подошел к последней из трех картин Санты. Темная, она притягивала его взор с момента, как он вступил в галерею – однако Марк решил оставить ее напоследок, почти уверенный в том, что это полотно будет интереснее других.
Он не угадал. Картина была не просто интереснее. Стоило Марку увидеть, что на ней, воздух будто выбили из легких мощным толчком. Несколько мгновений Ферренс молча смотрел на полотно – чернильная темнота разлилась по холсту, подбираясь к хрупкому силуэту девочки. Она сидела боком, отвернув лицо – копна спутанных волос спускалась почти до пола, смешиваясь с щупальцами мглы. Единственным цветным пятном оставалось блеклое розовое платье с дурацкими рюшами оранжевого цвета – нелепое и смешное.
Но Марку было не до смеха.
Отступив назад, он отыскал официанта, залпом выпил бокал шампанского и направился к владелице картинной галереи, которая встретила его, как родного сына.
– Мистер Ферренс, – расплылась в улыбке миссис Ванс. – Какое счастье, что вы заглянули к нам! Приглядели себе что-нибудь?
– Я покупаю все три картины Санты.
Миссис Ванс, ничуть не удивленная его ответом, подобострастно закивала, одобряя выбор Марка.
– Санта постаралась на славу, но, может быть, вы взглянете на что-нибудь еще?
– Ничто другое меня не интересует, – отрезал Марк. – Санта не передумала насчет моего предложения?
– Вы о личном знакомстве? Боюсь, что нет, – заговорила огорченным голосом миссис Ванс. – Санта – девушка закрытая, стеснительная. Да вы и сами знаете: люди творческие, ко всем нужен подход. Бог ведает, что у них в голове…
На толстой шее миссис Ванс, уютно расположившись в ложбинке грудей, сиял золотой крестик с бриллиантами, словно выставленный напоказ. Марк, посмотрев на него, скривился, не пытаясь скрыть гримасу – он жертвовал этой галерее столько, что Эмили Ванс могла завалить свой дом такими крестиками.
«Не Бог, – подумал Марк, вспомнив мрачные картины Санты. – Скорее, Дьявол. Эмили назвала ее девушкой… Уже что-то».
Ферренс не в первый раз пытался добиться личной встречи с художницей. Им двигало банальное любопытство – до поры, когда Марк увидел ее картины, искусство его не особо интересовало. Он вкладывал в него деньги, но чтобы самому пялиться на мазню и с восторженным придыханием восхищаться красками – увольте, нет. Однако картина Санты, которую он приобрел на благотворительном аукционе, заворожила его – Марк понял, что не может отвести от нее взгляд. Буквально.
Что-то было в ней, помимо синих, голубых и розовых красок, изображавших восход солнца над морем. Что-то, запрятанное глубоко-глубоко, но Марк чувствовал это.
Картину, которую он планировал поместить в одну из дальних комнат своего особняка, Ферренс повесил в собственной спальне. С нее начинался каждый его день: Марк открывал глаза, смотрел на розовые пятна в воде, и вставал вместе с солнцем, а желание познакомиться с художницей, сотворившей такое, росло в геометрической прогрессии.
Но Санта отказала ему – через миссис Ванс передала, что не может удовлетворить его просьбу, несмотря на то, что Марк был постоянным и щедрым покупателем. Дважды Ферренс просил о знакомстве – и дважды Санта давала неуклонный ответ. Уважая право на частную жизнь, Марк не стал разыскивать ее, однако сегодняшняя выставка все изменила.
Время пришло. Им с Сантой пора встретиться лицом к лицу.

Глава 1
– Почему ты не хочешь с ним встретиться? – с недоумением в голосе пробормотала Таша, вертя в пальцах прямоугольник из плотной бумаги. – Марк Ферренс явно твой поклонник, а еще – красивый и состоятельный мужчина. Не думаю, что он окажется маньяком или начнет трогать тебя за коленки при первой встрече.
– Странно, обычно ты как раз против сомнительных знакомств, – сухо ответила Алесса, втягивая молочный коктейль через трубочку.
Они сидели в летнем кафе, расположенном на углу улицы – мимо медленно ползли машины, непрерывно сигналя друг другу, дневное солнце раскалило асфальт до предела, заставляя прохожих задыхаться от духоты. Алесса и Таша, устроившиеся в тени зонтика, с сочувствием смотрели на бедолаг, распивая прохладительные напитки.
– Это нельзя назвать сомнительным знакомством. Марк Ферренс – владелец гостиничного бизнеса, щедрый спонсор и просто обворожительный холостоймужчина, – подчеркнула Таша. – Где твои глаза, Алесса? Да он же шикарен! Посмотри, какой у него взгляд!
Она повернула экран телефона, демонстрируя свежее фото Марка Ферренса, сделанное прессой. Алесса машинально включила зрение художника, отмечая цветовую гамму: костюм оттенка графита, смоль волос, контрастирующая с белизной рубашки, благородное мерцание запонок из белого золота и хищный взгляд.
– Вот именно. У хороших людей не бывает такого взгляда.
Таша цокнула языком.
– Где ты вообще встречала их, этих хороших людей? Посмотри вокруг – каждый в чем-то да виновен. Уверена, наступи сейчас Судный день, никто бы не спасся.
– Ты хорошая, – незамедлительно ответила Алесса, и, предвосхищая возражения подруги, добавила: – Ты меня спасла, и даже не смей спорить с этим.
Таша махнула рукой.
– Я просто не могла пройти мимо, – она хлопнула по сумочке, где хранилась лицензия частного детектива на имя мисс Эйбл, – кем бы я была тогда? И уж, сказать честно, спасать тебя практически не пришлось.
Зелёные глаза Алессы потемнели.
– Нет, – чуть тише сказала она. – Ты меня спасла от самой себя, понимаешь?
Таша кивнула, не желая спорить и ворошить столь болезненную для подруги тему. Они познакомились при весьма необычных обстоятельствах: Алесса, вышедшая на вечернюю прогулку, чуть не стала жертвой насильника – Таша вовремя подоспела. Благодаря ее хладнокровным и решительным действиям никто не пострадал в тот день – день, с которого они не расставались.
– И все же, – настаивала Эйбл, – почему ты отказываешься? Одна встреча, и Марк от тебя отстанет. Можешь даже высморкаться в скатерть – он сбежит из ресторана, не дождавшись десерта.
– Я просто не хочу, – сказала Алесса.
«Ты боишься, – раздался шепот в ее голове. – Ты трусиха».
Дэвис нервно дернула плечом, не желая признавать очевидную правоту. Ей было хорошо в своем маленьком уютном мирке, который ограничивался квартирой, редкими вылазками в галерею и встречами с Ташей. Никого нового впускать в свою жизнь Алесса не собиралась. Да и не имела права – представив мужчину, который добровольно примет ее, Дэвис мрачно усмехнулась.
– Ладно, закрыли тему, – видя, что Алесса готова вот-вот спрятаться в своей раковине, Таша решила не давить. – Ты помнишь, что сегодня мы идем в ресторан праздновать успешное завершение моего дела?
Алесса кивнула. Дело, о котором говорила Таша, стало первым значимым в ее карьере – до этого Эйбл следила за неверными мужьями или собирала компромат для любовниц. Когда к ней обратился Майкл Корнер с просьбой помочь ему отыскать семейную реликвию, Эйбл страшно оживилась и целых два месяца Алесса не видела подругу: Таша носилась по стране, как гончая, взявшая след. Реликвию благополучно отыскали, Таша получила хороший гонорар, а Майкл пообещал посоветовать ее своим знакомым.
– Сарафанное радио работает лучше всех реклам, – с довольной усмешкой сообщила Таша. – Надеюсь, скоро у меня отбоя от клиентов не будет, так что стоит ловить момент и провести друг с другом время сейчас, иначе потом я снова буду рыться в развалинах какого-то дома и чихать от пыли.
– Если дела пойдут успешно, ты сможешь нанять помощника, – с улыбкой заметила Алесса. – Но отпраздновать – хорошая идея. Куда хочешь пойти?
– В «Фламинго», – беспечно ответила Таша, отпивая свой мохито. Солнце подсветило ее золотистые волосы, делая их похожими на нимб.
– Это… Весьма дорогой ресторан, – подняв брови, заметила Алесса. – Ты уверена?
– А еще там полно красивых мужчин, – подмигнула ей Таша. Дьявольски хитрая улыбка на ее лице резко контрастировала с сиянием волос. – А я одинокая женщина.
– А как же Майкл?
Таша сразу поскучнела и принялась утрамбовывать соломинкой мяту в стакане. Алесса терпеливо ждала, зная, что подруга не сможет долго хранить молчание.
– Все туманно, – фыркнула Эйбл. – Вроде как я ему нравлюсь, но… Никаких решительных действий с его стороны не было.
– Возможно, он хотел подождать, пока перестанет быть твоим клиентом?
– Ой, да кого это волнует, – скривилась Таша. – Не знаю, чего он ждал, но свой поезд точно упустил.
Алесса засмеялась. Эйбл всегда была категоричной – но только на словах. Уверенная, что подруга забудет обо всех прегрешениях Майкла, если он вдруг появится на ее пороге с цветами, Дэвис согласилась:
– Ресторан, так ресторан. В шесть?
– В семь, иначе я не успею собраться и привести в порядок волосы, – Таша с грустью покосилась на водопад темных локонов Алессы: они спадали картинными кудрями до талии. – Не всем так повезло, как тебе.
– Не прибедняйся, – шутливо шлепнула ее по руке Дэвис. – Мужчины головы сворачивают, когда ты проходишь мимо.
– Это результат моей ежедневной каторги, – простонала Таша. – Попробовала бы ты каждый день бегать по утрам и мучиться в спортзале.
– Я слишком ленива для спорта, – легкомысленно отозвалась Алесса, вонзая ложечку в воздушный и приторный десерт, в котором притаилась масса калорий.
Эйбл с завистью проследила за куском крема, исчезающим во рту подруги, и придвинула к себе тарелку с овощным салатом, думая, что душу продала бы за возможность есть и не толстеть, как Алесса.
– Пойдем в черном и белом? – уточнила Таша, обожающая контрасты. – Я помню, что у тебя было миленькое светлое платье. А я как раз надену то, что мы вместе купили в …
Ее речь прервал звонок мобильного Алессы, лежащего на столе возле локтя хозяйки. Извинившись, она приняла вызов, выразительно округлив глаза:
– Да, миссис Ванс? Конечно, я слушаю вас.
Таша, жующая сельдерей, наблюдала, как спокойно-апатичное лицо подруги меняется на встревоженное. Дождавшись, пока Алесса попрощается с хозяйкой картинного галереи, где выставлялись ее работы, Эйбл тут же накинулась с вопросами:
– Что? Выкладывай.
– Миссис Ванс хочет со мной о чем-то поговорить, – Алесса растерянно допила остатки молочного коктейля с отвратительным хлюпаньем. – Но не сказала, о чем. Попросила приехать завтра к десяти в галерею.
– Может, она хочет порадовать тебя какой-нибудь сногсшибательной новостью?
– Вряд ли, – усомнилась Дэвис. Дурное предчувствие охватило ее с головой. – Обычно так сообщают плохие новости.
– Какие плохие новости могут быть? Ты пишешь замечательные картины, которые покупают, а миссис Ванс имеет с этого хороший процент, – возмутилась Таша.
– Покупает.
– Что?
– Мои картины не покупают, а покупает. Марк Ферренс купил три последние. И до этого… Большая часть моих полотен ушла к нему.
– Тогда тем более не пойму, чего ты отказываешься от встречи с ним, – проворчала Таша.
Алесса упрямо промолчала. Спустя минуту подруга, с усталым вздохом приняв поражение, спросила:
– Так ты наденешь белое?
– Только если ты наденешь черное, – ответила Алесса, и они обе расхохотались в голос.
Отказать Таше в такой мелочи она и впрямь не могла – поэтому в семь вечера Алесса Дэвис грациозно поднялась по ступеням ресторана, одетая в элегантное платье сливочного цвета. Свои роскошные кудри она собрала в пышный пучок, оставив несколько прядей свободными у висков, шею украсил скромный кулон.
Платье Таши выглядело как полная противоположность – короткое, черное, как ночь, оно было закрытым сверху, однако полностью открывало спину. Встретившись с подругой, Алесса с усмешкой заметила, как несколько мужчин, курящих у входа, синхронно повернули головы вслед Таше.
– Я заказала нам столик, – довольная донельзя Таша болтала без умолку. – Тебе наверняка понравится! Он в самом углу, но возле окна, так что ты можешь не бояться чужих взглядов и пристального внимания.
Алесса, с любопытством оглядывая убранство ресторана, удовлетворенно кивнула, найдя цветовую гамму очень приятной.
– А еще тут готовят божественные десерты, – понизив голос, сообщила Таша. – Я решила, что непременно попробую один из них. Уж один-то день в году могу себе позволить полакомиться чем-нибудь жутко вредным.
– Не представляю, как ты выносишь жизнь без сахара, – ответила Алесса, не покривив душой. – Я бы точно совершала тайные набеги на холодильник по ночам.
– Потому я и не держу сладкое дома, – поучительно подняла палец вверх Таша.
Они обе покатились со смеху – несмотря на неприязнь к общественным местам, Алесса чувствовала себя хорошо. Публика в ресторане подобралась достойная, музыка была приглушенной, как и освещение, а расстояние между столами – достаточным, чтобы никому не мешать.
Устроившись за столиком, Алесса привычно спряталась за кремовыми страницами меню, исподтишка изучая остальных посетителей. Недалеко от них сидела, очевидно, супружеская пара – муж и жена преклонных лет тихо о чем-то беседовали. От них исходили приятные волны доверия и умиротворенности – чувствовалось, что между ними стоят не только бокалы с вином, но и сама Любовь, благосклонно смотрящая на них. Через столик расположился мужчина с худым лицом и настороженным взглядом: он время от времени рыскал глазами по залу, точно искал кого-то, а напротив него сидела молоденькая девушка с кудрявыми светлыми волосами.
Алесса поняла, что ошиблась – страх, кислый на вкус, как незрелый виноград, растекался от него. Мужчина вовсе не искал – он опасался, что кто-то найдет его.
«Наверное, это его любовница», – решила Алесса.
– Ты уже выбрала? – спросила Таша, заметив, что подруга изучает зал вместо меню.
– Да, – она продиктовала заказ подошедшему официанту.
Пока выбранные блюда озвучивала подруга, Алесса снова окинула взглядом ресторан, ощущая нарастающее внутри чувство легкого азарта. Живот слегка свело, по открытым плечам побежали мурашки – списав все на новую обстановку, Дэвис почти лениво скользнула глазами в противоположный конец зала.
И замерла, как добыча, прячущаяся в кустах.
За угловым столиком – таким же, как у них, – на другом конце зала сидел Марк Ферренс. Именно его взгляд – тяжелый, пристальный, – вызвал у Алессы мурашки.
– Эй, ты чего? – Таша щелкнула пальцами. – Алесса?
– Он здесь, – выдавила Дэвис.
– Кто?
– Марк Ферренс, – прошептала она.
Стоило ей произнести его имя, как Марк, чуть наклонив голову, посмотрел прямо на нее, словно услышал, что она говорит. Алесса побледнела.
Таша, украдкой обернувшись, только изумленно вздернула брови.
– Надо же, как тесен мир. Впрочем, это же один из лучших ресторанов… Алесса, – Таша нахмурилась, – что с тобой? Успокойся.
– Он смотрит прямо на меня, – пробормотала Дэвис.
Марк и в самом деле не отрывал от нее взгляда. Кого-то другого порадовало бы, что столь привлекательный мужчина не может отвести от нее глаз, но только не Алессу.
– Потому что ты красива, – с недоумением произнесла Таша, не понимая, как подруга не видит очевидного. – Поэтому и смотрит. Брось, он даже не знает, как ты выглядишь! Я имею в виду, не совсем ты, а Санта.
Это немного успокоило Алессу – она с самого начала взяла себе псевдоним, а также отказывалась от любых публичных появлений. Марк и в самом деле не мог знать, как она выглядит – свою частную жизнь Дэвис оберегала тщательно.
Официант принес им красное полусладкое, которое окончательно вернуло Алессе ясность ума.
– За тебя, – она подняла бокал, – и твою головокружительную карьеру!
Таша растроганно сжала ладонь подруги.
– И за успех твоих картин, – добавила она. Звон стекла завершил тост.
Через двадцать минут, когда им принесли блюда, пахнущие так восхитительно, что у Алессы невольно скопилась слюна во рту, она расслабилась. Вечер из приятного стал волшебным: Таша делилась подробностями своего поиска реликвии, то и дело перескакивая на Майкла, а Алесса просто слушала торопливую речь подруги и наслаждалась семгой.
Они распили бутылку вина на двоих – от второй Алесса мужественно отказалась, чувствуя легкий туман в голове. Перед тем, как отправиться домой, Дэвис решила заглянуть в уборную – Таша пообещала ждать ее на улице, нисколько не огорченная отсутствием кавалеров: за весь вечер к ним никто не подошел.
Женский туалет располагался в конце длинного коридора, чей пол был устелен ковровой дорожкой, заглушающей шаги. Дойдя до середины, Алесса почувствовала, как одна из сережек с рубином вероломно соскользнула – на них был слабый замок, и Дэвис все хотела отнести комплект к ювелиру, но забывала.
По инерции пройдя еще немного, она обернулась и взглядом поискала украшение на полу. Красный камень коварно слился с алым ковром – прищурившись, Алесса растерянно стояла, думая, не будет ли слишком неприличным, если она встанет на колени, чтобы отыскать серьгу.
– Это ваше? Чуть правее.
Мужской голос, любезно подсказавший местонахождение украшения, принадлежал Марку Ферренсу. Окаменев от неожиданности, Алесса уставилась на него во все глаза.
Марка такая реакция не смутила. Он улыбнулся, приподняв кончики губ в легкой улыбке, и шагнул к ней. Инстинктивно Алесса попятилась, чувствуя себя в узком коридоре, как в ловушке.
– Серьга. Вы ее обронили? – мягко, точно разговаривая с ребенком, спросил Марк.
– Д-да, она моя, – кивнула Алесса, приказав себе успокоиться. – Спасибо, без вас бы я еще долго искала.
– Был рад помочь, – безукоризненно вежливо ответил Марк.
Засунув руки в карманы брюк, он стоял, не делая ни одной попытки приблизиться к Алессе или поднять украшение. Чувствуя себя донельзя глупо, Дэвис присела на корточки, схватила серьгу и поспешно выпрямилась.
Крик ужаса едва не вырвался из ее горла – за время, что она поднимала находку, Марк чудесным образом оказался прямо перед ней. Теперь их разделяло ничтожно жалкое расстояние – Алесса могла разглядеть золотистые крапинки в его глазах и едва наметившуюся щетину.
– Хотел помочь вам, но вы меня опередили, – с улыбкой объяснил Марк.
Но Алесса не поверила ему. Ни капли. Она ощущала, как от Ферренса исходит какое-то странное чувство – чувство, которому она никак не могла дать определение.
– Не стоило, – пересохшими губами прошептала она. – Спасибо.
Обойдя его, Алесса, стараясь не сорваться на бег, выскочила в зал и оттуда бросилась к выходу. Только на улице она поняла, почему сразу не смогла понять, что ощущал Марк – потому что это было несколько эмоций, соединившихся в коктейль: злость, азарт, ненависть.
– Все нормально? На тебе лица нет, – Таша нахмурилась, стоило ей увидеть подругу.
– Это из-за вина, – солгала Алесса. – Мне что-то дурно.
Ей и вправду стало дурно – но точно не от сладкого напитка. В такси она попросила водителя открыть окно и вдыхала свежий ветер полной грудью – к ночи значительно похолодало.
– Хочешь, переночую у тебя? – спросила Таша, когда они подъехали к дому Дэвис.
– Нет. Все будет хорошо, не переживай, – Алесса обняла подругу на прощание, – напиши мне, как доберешься.
Посторонних в своей квартире – даже Ташу, – Алесса не любила. Дом был ее крепостью, в которой она могла спрятаться, как раненый зверек в норе – войдя в прихожую, Дэвис шумно выдохнула, сняла надоевшие за вечер туфли и прошлепала босиком на кухню, совмещенную с гостиной, где залпом выпила стакан воды.
Стало легче. Приняв душ, Алесса скользнула под одеяло, уговаривая себя, что случившееся в коридоре – не более чем нелепость, роковое стечение обстоятельств. Заснуть не получалось – проворочавшись с час, она наконец сдалась и встала. Ее путь лежал через коридор на кухню – босые ноги ступали по теплому ореховому полу, пока Дэвис не замерла перед холодильником, в недрах которого была припрятана коробка с пончиками.
Достав один и запихнув его в рот, Алесса с добычей направилась к столу, щелкнула кнопкой кофемашины и включила бра: гостиную залил мягкий желтоватый свет. Свою квартиру, состоящую из трех комнат: спальни, мастерской и зала, Алесса просто обожала. Она досталась ей от родителей, которые после смерти бабушки Клары перебрались в пригород. К тому моменту жилплощадь нуждалась в ремонте: Алесса добросовестно занялась им, купив новую технику и мебель, а из своей старой комнаты соорудила мастерскую.
Тревога, скручивающая желудок в ком, отступила после второго пончика, щедро посыпанного сахарной пудрой, а тени в углах больше не казались зловещими. Забравшись на диван с ногами, Алесса закуталась в мягкий белый плед и уснула под шум дождя, барабанившего в окна. Свет она оставила включенным.
По ощущениям, поспать почти не удалось – назойливая мелодия будильника заголосила над ухом почти сразу после того, как Алесса смежила веки. Глянув на экран, она убедилась, что проспала четыре часа, почувствовала себя еще более разбитой, и принялась собираться в галерею.
Миссис Ванс снисходительно относилась к внешности художников, всячески подчеркивая, что они – люди не от мира сего. Она прощала им опоздания, забывчивость, грязную обувь и даже дурные привычки: главными для Эмили оставались их работоспособность и продажи. К Алессе, чьи картины в начале пути покупали неохотно, миссис Ванс относилась с явным неодобрением, но стоило объявиться Марку Ферренсу в роли феи-крестной, как Эмили начала улыбаться и разговаривать с Алессой так, словно она была душевнобольной.
Вот и сейчас – едва Дэвис вошла в кабинет миссис Ванс, стены которого подпирали шкафы с книгами, ни разу не открытыми хозяйкой, Эмили поднялась и шагнула ей навстречу с приторной улыбкой.
– Дорогая, – схватив тонкие руки Дэвис своими пухлыми пальцами, Эмили повела ее к креслу и усадила в него. – Прекрасно выглядишь.
Дэвис оглядела свой повседневный брючный костюм, к которому прилагалось ее лицо без грамма косметики и скромные серьги, но комплимент не только приняла, но и вернула.
– И вы, миссис Ванс, чудесны, – сказала Алесса, оглядывая платье из красного бархата. – Как и всегда.
– Скажешь тоже, – Эмили разразилась неприятным смехом. – Но стараюсь, да. В моем возрасте немногие могут позволить себе надеть такое платье.
«Старуха выглядит как дура, – фыркнул голос. – Платье обтянуло все ее телеса так, что она похожа на кусок ветчины в сетке».
– Но что мы все обо мне, – спохватилась миссис Ванс. – Деточка моя, пора поговорить и о твоих успехах. У тебя хотят взять интервью.
– У меня? – поразилась Алесса.
Ладони вспотели, а сердцебиение участилось. Неосознанно подавшись вперед, Дэвис еще больше разволновалась, когда Эмили кивнула:
– Со мной связалась Кита Эверхорт, она ведет колонку об изобразительном искусстве в модном журнале. Сказала, что хотела бы лично встретиться с тобой и немного поболтать.
– Но, – растерялась Алесса.
Она была рада, что кому-то ее работы показались стоящими того, чтобы быть упомянутыми в модном журнале. Однако личная встреча и разговор означали бы раскрытие ее личности. Алесса потерла ладони друг об друга: секунду назад они были влажными, а сейчас, казалось, заледенели от холода, сковавшего внутренности.
– Что думаешь, милая?
– Я не готова, – честно призналась Алесса.
Разговор с кем-то по душам был чем-то немыслимым для нее. Кита Эверхорт наверняка будет задавать разные вопросы: безобидные и не очень, и все они будут касаться ее жизни. Алесса представила, как выкладывает о себе всякие мелочи, вроде той, что она дает своим кактусам имена – и ей стало дурно.
Лучше обнажить свое тело в какой-нибудь рекламе, чем вывернуть наизнанку душу. Ее жизнь – и ее картины – были чем-то сокровенным. Тем, что должно принадлежать только ей.
– Милая, – тон Эмили стал сочувствующим. – Ты же понимаешь, что от таких предложений не отказываются? В колонке будет упоминаться и наша галерея. Это отличный шанс привлечь больше покупателей и инвесторов.
– Да, я знаю, но…
– Но из-за своего эгоизма ты лишаешь талантливых молодых художников получить шанс быть выставленными в нашей галерее.
«Это не наша галерея», – хотела сказать Алесса, но язык прилип к нёбу, отказывая повиноваться.
Таша наверняка посоветовала бы ей соглашаться. Это и в самом деле отличный шанс – не только для нее, но и для многих. Галерея получит пожертвования, начинающие художники – возможность показать свои картины миру, а она, Алесса, станет чуть более весомой фигурой в светских кругах.
Тогда почему все ее нутро так отчаянно противится этому шансу?
– Не будь эгоисткой, милая, – тихо добавила Эмили.
– Я не эгоистка, но, если уж на то пошло, то здоровый эгоизм еще никому не вредил, – резко ответила Алесса. – Миссис Ванс, поймите… Я не стремлюсь к публичной жизни. Все, чего я хочу: это спокойно жить и продолжать писать. И я не собираясь извиняться за свои чувства и желания.
– Когда-то ты пришла в мою галерею, будучи никем, – заговорила Эмили. – У тебя не было портфолио, не было рекомендаций, тебя и твои картины никто не знал. Но я дала тебе шанс – а кому-то отказала. Твое первое полотно провисело у нас две недели, занимая чье-то место, и никто его не покупал. Я могла бы приказать снять его, заменив чужой работой, но не сделала этого. Мне тоже было неудобно, Алесса. Я понесла убытки. Я потратила свое время, более того – рискнула своей репутацией, но я сделала это: помогла тебе. А то, о чем ты говоришь сейчас – не здоровый эгоизм, а простая человеческая неблагодарность.
Алесса пристыженно молчала. Ей нечего было возразить – все было так, как сказала Эмили. Но, тем не менее… Речь миссис Ванс была похожа на манипуляцию, и строптивый нрав Дэвис упорно сопротивлялся ей.
«Ты не обязана это делать, – сказал голос. – Ты имеешь право отказаться».
Но эти слова должна была сказать миссис Ванс, не тот, кто жил в голове Алессы. Просто поразительно, как верные и правильные слова утрачивают свою ценность, если их произносят не те люди.
– Милая, – вдруг смягчилась Эмили, заметив, с каким напряжением Алесса стиснула ремешок своей сумочки. – Ты можешь не отвечать на некоторые вопросы. Само интервью будет коротким – совсем немного о твоей жизни, и чуть побольше – о твоих картинах.
– Хорошо, – стоило ей согласиться, как она ощутила, что совершает ошибку. – Я встречусь с мисс Эверхорт.
– Славно, – окончательно подобрела Эмили. – Сегодня вечером, в пять. Вот ее визитка.
Двумя пальцами, на которых тускло сверкали массивные кольца, миссис Ванс подтолкнула к Алессе прямоугольник из плотной светло-бежевой бумаги с четкими темными цифрами.
– Свяжись с ней и уточни место встречи. Рада, что ты пошла мне навстречу, Алесса, – за весь разговор Эмили впервые назвала ее по имени, что на языке Ванс означало повышение. – Удачного интервью. И не бойся быть собой – ты просто очаровательна.
Алесса криво улыбнулась. О, если она будет собой, то Кита Эверхорт убежит от нее в ужасе. Эмили, сочтя их разговор оконченным, уткнулась в бумаги, и Дэвис не оставалось ничего, кроме как бесшумно выскользнуть в коридор.
В отличие от нижних залов, чьи стены были увешаны картинами, узкий извилистый коридор второго этажа был выкрашен в благородный каштановый оттенок с примесью золота – и здесь, когда взор не цеплялся за обилие полотен, продираясь сквозь них, как через дебри леса, Алесса присела на корточки, пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь прийти в себя.
Предстоящее интервью страшило ее, а врученная визитка жгла кончики пальцев, словно позабытая горящая спичка.
«Чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше, – сказал голос. – Просто сделай это. В твоей жизни были вещи куда хуже, чем любопытство посторонних».
Алесса скрипнула зубами. Как бы ей ни хотелось этого признавать, но совет был дельным. Сделать – и забыть. Так она и поступила: торопливо набрала номер и, дождавшись ответа, вежливо сообщила:
– Добрый день, меня зовут Алесса Дэвис. Вашу визитную карточку дала мне Эмили Ванс…
– Ох, Алесса, – перебила ее Кита. – Не продолжай, я сразу поняла, кто мне звонит. Профессиональное чутье, знаешь ли.
У Эверхорт был сильный, хрипловатый голос, в котором ощущалась улыбка. Алесса вспомнила ее внешность: гладкие волосы, рассыпающиеся по плечам, хитрый взгляд. Кита Эверхорт была из тех женщин, которых называли роковыми.
– Ты свободна сегодня? Можем встретиться в каком-нибудь кафе? Или лучше у тебя дома?
– Нет, – резко ответила Алесса. – То есть, лучше в кафе. Да, я свободна.
Она еле слышно выдохнула, ощущая себя донельзя глупо, но Киту ее ответ не смутил.
– Отлично. Я вышлю адрес в сообщении. Не бойся, Алесса, – она рассмеялась. – Я не кусаюсь, честное слово. Думаю, мы с тобой отлично поладим.
– И я рассчитываю на это, – Алесса прикусила губу, чувствуя неловкость. – До встречи.
Едва завершив вызов, Дэвис тут же набрала номер Таши, собираясь обсудить новости с ней, но подруга не ответила на звонок – услышав механический голос автоответчика, Алесса попросила перезвонить, как только она освободится, и спустилась на первый этаж.
Народу в галерее было немного – не желая привлекать к себе лишнее внимание, Дэвис проскользнула мимо зала к выходу, вышла на улицу и забралась внутрь автомобиля, точно улитка, спрятавшаяся в домик. С утра времени на завтрак не хватило, но при одной мысли о еде подступала тошнота – и, тем не менее, вернувшись в квартиру, Алесса заставила себя проглотить немного риса, понимая, что на встрече с Китой ей кусок в горло не полезет.
Таша ей так и не перезвонила – недоумевая, что приключилось у подруги, которая обычно была доступна круглые сутки, Дэвис пришлось самостоятельно подобрать наряд – скромный джемпер сливочного цвета и темные брюки, поскольку погода окончательно испортилась – и отправиться на интервью с Эверхорт.
Предварительно Алесса забралась в интернет и просмотрела все снимки журналистки за последние полгода: во-первых, ей было интересно, как выглядела эта женщина; а во-вторых, Алесса надеялась, что интуиция сможет подсказать ей, как себя вести на интервью.
Личные фото Киты пестрили яркими красками: журналистка вела активный образ жизни. Алесса пролистала снимки, больше вглядываясь в лицо Эверхорт, нежели в потрясающие пейзажи у нее за спиной: горы с остроконечными белыми шапками, высокие волны, которые пугали своим видом даже на экране телефона.
Кита оказалась невысокой блондинкой с белоснежной улыбкой. Вся ее фигура излучала уверенность, оптимизм и жизнерадостность, а под каждым фото значилась какая-нибудь вдохновляющая цитата. Как минимум, она была экстравертом – что можно было понять и раньше, учитывая профессию, – и Алесса тяжело вздохнула.
Общение с энергичными людьми давалось ей с трудом – они будто высасывали всю энергию, которую потом приходилось долго восстанавливать. Оставалось лишь надеяться, что интервью будет коротким, а сама Кита – не слишком жадной, и к концу дня у Алессы будут силы, чтобы уделить время своей самой старой картине, которую она писала вот уже без малого… Десять лет.

Глава 2
Кита Эверхорт была живым ураганом. Везде, где бы она ни появилась, по пятам за ней следовали хаос и разрушение. Ворвавшись в холл квартиры Ферренса, она стряхнула с плаща капли дождя, бросила зонт мимо специальной подставки и громко крикнула:
– Мне срочно нужен бурбон!
Марк, улыбаясь, вышел из гостиной с бокалом в правой руке, где плавал ярко-желтый кружок лимона, и протянул Ките.
– Это коньяк, – она недовольно сморщилась, понюхав янтарную жидкость, но проглотила содержимое залпом. – Хоть немного согрелась. Погода просто отвратительная – сейчас бы в Мексику или Италию. Может, слетаем вместе на недельку-другую?
– Ты выполнила то, о чем я тебя просил?
Губы Киты недовольно дрогнули. Стянув с себя плащ, она скомкала его и бросила на мягкий округлый диванчик, провела ладонью по волосам, специально оттягивая время – ей нравилось иногда дразнить Марка, поскольку это было сродни тому, что махать куском сырого мяса перед клеткой с тигром.
Кита обожала азарт и чувство растекающегося по венам адреналина. Она вела активный образ жизни: прыгала с парашютом, плавала на байдарках и с удовольствием проводила выходные в горах, но ощущение, что она ходит по лезвию ножа, появлялось только рядом с Ферренсом.
– Выполнила, – неохотно ответила Эверхорт, когда пауза слишком уж затянулась. – И ты мне теперь должен, Марк. Более скучного и закрытого человека, чем Алесса Дэвис, я еще не встречала. Мне потребовалось приложить массу усилий, чтобы разговорить ее.
– Успешно?
Кита пожала плечами.
– Смотря что тебе от нее нужно. Я записала наш разговор на диктофон, задала все вопросы, на которых ты настаивал.
– Давай, – он требовательно вытянул руку.
– А благодарность? – в глазах Киты появился мерцающий блеск. Ее темный взгляд плавно очертил разворот плеч Марка, скользнул ниже, по обнаженному торсу, виднеющемуся благодаря расстегнутой рубашке. – Я потратила несколько часов, слушая односложные ответы и пытаясь хоть что-то вытянуть из девчонки.
– Кита, – Марк улыбнулся, но улыбка вышла недоброй. Предупреждающей. – Дай мне диктофон и возвращайся к себе. Сегодня я не настроен на компанию.
Уязвленное выражение Эверхорт сменилось робкой надеждой.
– Много работы? – спросила она, пытаясь сохранить каплю своего достоинства. – Тогда, может встретимся завтра? Поужинаем вместе.
– Много, – с отвратительной усмешкой согласился Марк, протягивая ей плащ обратно. – Возможно.
Помедлив, Кита достала из сумки компактный диктофон и вложила его в раскрытую ладонь Ферренса. Лицо Марка смягчилось – он поцеловал Киту в щеку, и от этой скупой ласки внутри растеклась теплая волна удовольствия, греющего лучше, чем коньяк.
Да, Кита Эверхорт была живым ураганом, сносящем все на своем пути, но когда она встретила Марка, то потерпела неудачу, разбившись как ветер о скалу. Они могли бы стать достойными врагами – но вместо этого Кита пошла другим путем, решив занять роль его друга. На большее она не рассчитывала – Ферренс был не из тех мужчин, что создают семью и каждое воскресенье ужинают с родителями, но не заметила, как сама стала мечтать о таком.
– Зачем тебе эта художница? – спросила Кита, стараясь скрыть нотки ревности в голосе.
Алесса была красива. Эверхорт было бы легче, окажись она страшной девицей – но, едва увидев входящую в кафе Дэвис, Кита почувствовала, как внутри подняла голову мирно спящая змея-ревность. Ее кольца сейчас сжимались, обвивая горло – и Марк своим ответом не спешил ослабить жуткую хватку.
– Потом узнаешь, – уклончиво ответил Марк.
Разумеется, он врал. Кита чувствовала это, но не смела ни возразить, ни надавить на него – при малейшей попытке загнать Марка в угол он отдалялся от нее, становясь холодным и отчужденным. А она не готова была его терять. Не сейчас.
– Хорошо, – пробормотала Кита. – До завтра, милый.
Поцеловав его в щеку и оставив там отпечаток своей алой помады, вид которого принес ей болезненное удовлетворение, Эверхорт вышла, намеренно позабыв зонт – будет повод вернуться. Едва дверь за ней закрылась, насмешливое выражение стекло с лица Марка, как грим под дождем – круто развернувшись, он направился в гостиную, на ходу стирая след от губной помады.
Опустевший бокал наполнился снова; положив диктофон перед собой, Ферренс нажал на кнопку воспроизведения записи, и пространство заполнил хрипловатый и резкий голос Киты:
– Алесса, расскажите, что повлияло на ваш выбор профессии?
Марк затаил дыхание – ладонь, обвившая бокал с коньяком, замерла в воздухе.
– Я с детства любила рисовать. Сначала это было невинным хобби, которое вскоре стало делом жизни.
У нее был приятный, напевный, завораживающий голос, который хотелось слушать. Но вскоре его перебила Кита:
– Как родители отнеслись к вашему решению?
– Положительно.
– Они поддержали вас?
– Да.
– Наверное, у них хранится много ваших картин?
– Нет.
– Вот как? Почему?
Повисла долгая пауза. Марк уже решил, что проблема в записи, как тишину нарушил голос Алессы:
– Есть один пейзаж, который висит в гостиной. В остальных комнатах для картин нет места.
– Они заняты чем-то другим? – удивилась Кита.
– Да, – Алесса немного помолчала, а потом добавила: – Полками для книг.
Марка разобрал смех. Спрятав лицо в локте, он безуспешно пытался справиться с приступом хохота, пока недовольный голос Киты уже задавал следующий вопрос:
– Расскажите, как вы выбираете тему. Что подталкивает вас изобразить тот или иной объект? Как рождаются ваши картины?
И снова долгая пауза.
– Сами собой. Я просто беру кисть и начинаю писать.
– Это все? Вы не продумываете образы, не создаете эскизы?
– Не всегда.
– Какое из ваших полотен вы считаете наиболее удачным?
– Они все одинаково любимы мной.
Марк поджал губы. То, с какой сухостью начал звучать голос Алессы, говорило лишь об одном – она хотела поскорее закончить разговор. Долгие паузы перед ответами свидетельствовали о том, что художница старательно обдумывала каждое свое слово.
Она лгала. Нагло и отчаянно.
Дальше последовали стандартные вопросы – этот отрезок записи Марк прослушал на ускоренной перемотке, желая наконец услышать главный вопрос.
– Одно из ваших последних полотен… Под названием «Аберрация». Расскажите о нем поподробнее.
На этот раз в голосе Алессы прозвучало откровенное удивление:
– Эта картина уже приобретена для частной коллекции.
– Для меня это не секрет, мисс Дэвис. Я увидела картину в выставочном зале и захотела приобрести, но мне сказали, что произведение уже нашло покупателя.
Марк фыркнул, отдавая должное вранью Киты – она полотно и в глаза не видела, но сумела убедительно солгать.
– Я бы хотела узнать о ней побольше. Девочка, изображенная на картине – чей-то прообраз?
– Нет. Я придумала ее.
– Что символизирует картина? В ней чувствуется некая обреченность, беспомощность.
– Я вижу в ней справедливость, – бесстрастно ответила Алесса.
Теперь уже Кита не сдержалась. Марк описал ей сюжет картины – маленькая девочка в ярком платье, на которую охотилась мгла.
– Там ребенок…
– Вы видите ребенка. Я вижу другое, – заметила Дэвис. – Монстры не всегда выглядят как монстры. Иногда они слишком похожи на нас.
– Девочка на картине – монстр?
– Это должен решить каждый сам для себя.
Пальцы Марка сжались в кулак с такой силой, что костяшки побелели. Невидящим взглядом он уставился на диктофон, из которого лился мягкий голос:
– Извините, мисс Эверхорт, но мы можем перейти к следующей теме? Я не хочу больше говорить об этой картине.
– Конечно, – с фальшивой радостью согласилась Кита. – Итак, что вы скажете о галерее, в которой…
Не выдержав, Марк вскочил на ноги и швырнул бокал с недопитым коньяком в стену. Коричневые брызги веером разлетелись по гостиной, пачкая светлые обои, осколки посыпались на пол, как стекляшки из дешевеньких бус.
На Ферренса было страшно смотреть. Его лицо побелело от ярости, уголок рта нервно дергался. Запустив руки в волосы, он сделал нескольких глубоких вдохов, пытаясь взять гнев под контроль. Посадить его на поводок, как бешеную собаку. Так, как учил отец.
Через несколько секунд ему это удалось. Ощутив, что сердце перестало колотиться во всех частях тела, Ферренс выключил запись и, обойдя разлитую на полу янтарную лужицу со стеклянной крошкой, направился в гостиную, где сварил себе крепкий кофе. Через полчаса у него была назначена встреча с Джоном – Марк подозревал, что это вовсе его настоящее имя, однако пока ему в руки передавалась информация под грифом «секретно», Джон мог называть себя как угодно.
Привычные движения помогли успокоиться окончательно – поглощая кофе мелкими глотками, Марк задумчиво смотрел в панорамное окно, за которым роились пухлые грязно-серые облака, исторгающие из себя остатки дождя.
Алесса Дэвис.
Ее имя он повторял мысленно пару сотен раз в день – как другие крутят в руках кубик Рубика, прицениваясь к разноцветным квадратикам, Марк смаковал каждый слог, пытаясь предугадать, что скрывается за буквами.
Он мог разузнать ее биографию, мог выяснить, с каким баллом она окончила школу и к какому врачу ходила лечить зубы, – но это не позволило бы ему узнать, из какого теста слеплена Алесса Дэвис. Чем она набита изнутри? Мягкой ватой вперемешку с гвоздями? Может, и вовсе ничем?..
Плотную пелену облаков прорвал острый солнечный луч, и где-то вдалеке радужно засветилась дуга. Марк хмыкнул.
Радуга. С земли выглядит как полукруг, из самолета – как круг. Все зависит от того, под каким углом смотреть – и так происходит с каждой вещью. Под каким углом ему посмотреть на Алессу?
Обвинить ее или попытаться оправдать?..
Спустившись вниз, к машине, где его терпеливо ожидал водитель, Марк отдал указание вызвать клининг и нацепил на нос солнцезащитные очки. В месте, куда они направлялись, такие люди, как Ферренс, были редкостью, а привлекать к себе лишнее внимание не хотелось.
– Мне пойти с вами? – спросил Луис.
– Нет, – Марк покрутил кольцо, обхватывающее средний палец – массивный перстень с камнем. – Это всего лишь закусочная.
– Дешевая закусочная, – невозмутимо поправил его Луис, не опасаясь нарваться на гнев начальника.
И совершенно оправданно – Луис знал Марка еще с пеленок, помнил его угрюмым бледным мальчиком с несвойственным детям тяжелым взглядом. Покинув Италию, Марк забрал Луиса с собой – или, по мнению отца, нагло выкрал.
– Все будет в порядке, – Марк тепло улыбнулся. Луис был чуть ли не единственным, кто видел подобную улыбку. – Я ненадолго.
– Эта девушка, – спустя минуту нарушил молчание водитель. – Думаете, она что-то знает?
– Однозначно.
– Это не может быть совпадением?
– Нет. Я чувствую, что нет.
Интуиция еще ни разу его не подводила. В день, когда это случилось, Марк почувствовал, что его сердце словно сжала невидимая ледяная рука – щемящая боль пронзила грудную клетку.
Он сразу понял, что ее нет в живых. С внезапной ясностью сел, не обращая внимания на суетящихся вокруг людей, обвел взглядом помещение и понял: ее нет. Она исчезла.
– Как знаете, – смиренно отозвался Луис.
Автомобиль припарковался за углом закусочной. Ферренс выбрался наружу, оставив пальто в салоне – порыв влажного ветра налетел, беспощадно затрепал темные волосы. Погода капризничала изо всех сил, послав после дождя ошеломляющий ветер.
В закусочной было многолюдно – десятки людей спешили укрыться от непогоды за чашкой дешевого горячего шоколада. Марк огляделся, сразу направив взор на дальние столики, скривился: Джон занял место возле уборной, справедливо полагая, что на этот столик желающих не найдется.
Сев напротив приятеля, Ферренс тут же почувствовал дискомфорт: за его спиной сновали люди, бегающие в туалет – Марк ненавидел, когда сзади кто-то находился. Поприветствовав Джона коротким кивком, он без церемоний поинтересовался:
– Что-нибудь интересное нашел?
Джон – немолодой мужчина с цепким взглядом и серебряными висками, – неторопливо сделал глоток дрянного кофе и молча пододвинул к нему темную папку. Слишком тонкую для того, чтобы содержать интересные сведения.
– Ничего особенного, – наконец произнес он, видя, что Ферренс не спешит знакомиться со содержимым. – Кроме двух моментов. Первый: девушка была удочерена семейной парой. Второй – около года назад на нее напал грабитель.
– Подробнее, – попросил Марк, игнорируя взгляд замученной беготней официантки. Ничего есть в месте, подобном этому, он не собирался. – Что с удочерением?
– Все подробности этого есть в папке. Момент с ограблением куда интереснее. Вор потребовал сумку, угрожая ножом – девушка спорить не стала, что похвально. Отдала сумочку безропотно. Но, – Джон сделал еще один глоток, – незадачливый грабитель решил еще и развлечься с ней.
– Изнасилование?
– Попытка, – лаконично ответил Джон. – Мисс Дэвис оказалась не робкого десятка. Она откусила ему мочку уха и попыталась выдавить глаза. Нападавший вмиг превратился в жертву. Свидетелем выступила некая мисс Эйбл, идущая с работы домой. Она помогла мисс Дэвис и вызвала полицию. Рик Андерс был отправлен сначала в больницу для оказания помощи, а потом – в тюрьму. Получил всего ничего – год.
Марк уставился на грязный пол, испещренный следами сотен ботинок.
– Что тебя так зацепило?
– Редко когда жертвы оказывают такое сопротивление. Согласно показаниям Андерса, Дэвис словно превратилась в обезумевшее животное – он всерьез испугался за свою жизнь. На суде он сказал, что она бы убила его, если бы не подоспела Эйбл.
– Невелика беда, – поморщился Марк. – Угрожал девушке ножом, да еще и пытался изнасиловать…
Джон кивнул, допив кофе.
– Но Алесса Дэвис действительно продемонстрировала сильную волю. Обычно так ведут себя те, у кого был травмирующий опыт. Женщина, никогда не сталкивающаяся с насилием, как правило, растеряется или испытает ужас. Те, кто привычен к нему, знают, как отреагировать.
– В жизни Алессы Дэвис были еще подобные случаи? – уточнил Марк.
– По отчетам – нет. Но кто знает, – туманно ответил Джон. – Она родилась в Италии. Мать умерла при родах, девочку воспитывал отец. Когда он умер, ее забрала семейная пара туристов и увезла к себе на родину.
Марк не дослушал речь Джона. Стоило тому упомянуть про Италию, как тело Ферренса охватил жар – всплеск адреналина был столь силен, что он с трудом сохранил невозмутимое выражение лица.
Италия.
Это не могло быть совпадением.
– Где? – прохрипел он.
Удивленный Джон осекся, непонимающе взглянул на собеседника. Марк всегда его пугал – своим нечеловеческим равнодушием и скупостью эмоций, но сейчас в его глазах светилось столько чувств, что это ошеломляло. Ферренс был похож на гончую, взявшую след – его трясло от нетерпения.
– Палермо.
Лицо собеседника побледнело настолько, что Джон всерьез подумал о необходимости вызвать врача. Но Ферренс справился – кивнул, но будто бы самому себе, подтверждая собственные догадки, а потом, точно пьяный, неловко взял папку и попрощался с Джоном:
– Я тебе позвоню, если возникнут дополнительные вопросы. Это за помощь.
Из кармана Марк достал конверт и положил перед собой. Через мгновение конверта на столе не оказалось. Быстрым шагом Ферренс покинул закусочную, торопливо направляясь к припаркованному автомобилю – папка жгла его ладонь, как горящие угли.
«Италия, Палермо», – он не мог перестать повторять это мысленно. Окажись перед ним Алесса Дэвис сейчас, он бы схватил ее за плечи и тряс до тех пор, пока из нее, как из коробки с конфетти, не посыпались бы ответы на вопросы.
Луис, заметивший приближение хозяина издалека, обеспокоенно выбрался из машины – верного водителя смутил стремительный шаг и странное выражение на лице Марка.
– Все в порядке? – он бросился к нему навстречу.
– Едем домой, – приказал Марк. – Мне надо подумать.
Луис, страстно желающий узнать, как все прошло, благоразумно промолчал, понимая, что в таком состоянии его лучше не трогать. До того, как он начал работать на Марка, Луис некоторое время возил его отца – старик был сварлив, жесток и славился буйным темпераментом. Сын пошел в него, но научился контролировать свой гнев, сдерживая приступы агрессии.
Однако иногда его выдержка все же давала осечку. Поглядывая на лицо хозяина через зеркало заднего вида, Луис с беспокойством отмечал бешено пульсирующую венку на виске Ферренса.
– Разворачивайся, – сказал Марк, когда они уже почти доехали. – Едем в галерею. Хочу поговорить с Эмили Ванс.
Луис молча выполнил требование, мысленно посочувствовав миссис Ванс. Промерзлый насквозь тон хозяина не оставлял сомнений в том, что беседа будет вестись в ультимативно-жесткой форме. Эмили Ванс могло бы спасти ее отсутствие, но она была в галерее – ее ярко-желтая машина стояла на парковке.
Луис припарковался рядом. Массивный темный автомобиль с хищно вытянутыми фарами рядом с желтенькой букашкой смотрелся угрожающе.
– Жди, – коротко бросил Марк. – Я быстро.
В этот раз пальто Ферренс накинул – его полы развевались от ветра, как крылья птицы; за недолгое время, что он шел ко входу, холод уже успел покусать тело. В галерее было тепло – контраст между температурой снаружи и внутри был ощутим, однако, вместо того, чтобы расслабиться, Марк еще больше напрягся.
Он был полон решимости довести дело до конца. Хватит уже Алессе от него бегать. В первые разы он был милостив, потому что не знал, кто скрывается под набожным псевдонимом. Но теперь…
– Мистер Ферренс? – Эмили была шокирована бесцеремонным вторжением в ее кабинет. – Что-то произошло? Не ожидала вас увидеть без звонка…
Ее глаза распахнулись, рот глупо приоткрылся, а во взгляде появилась настороженность. Эмили была достаточно умной женщиной, способной понять: когда такие люди, как мистер Ферренс, вторгаются в личное пространство, то это всегда влечет за собой неизбежные неприятности.
– Произошло, – коротко ответил Марк, по-хозяйски усаживаясь в кресло.
– И что же? – еще больше насторожилась Эмили. – Что случилось?
– Настало время платить по счетам, Эмили, – он неприятно улыбнулся. – Мне нужна услуга.
Застигнутая врасплох миссис Ванс нервно потянулась к крестику, болтающемуся на ее груди. Марк в который раз заметил ослепительный блеск бриллиантов и скривился – такие вещи не принято выставлять напоказ.
Впрочем, Эмили тут же опомнилась. Не зря она долгие годы управляла галереей и смогла превратить свое хобби в прибыльный бизнес. Отбросив возмущение в сторону, Ванс деловито поинтересовалась:
– Услуга какого рода?
– Алесса Дэвис. Художница, которая выставляет свои работы под именем «Санта». Я хочу увидеться с ней.
«Санта» означает святая. Ей не подходило. Марк был намерен сорвать эту маску лживой непорочности.
– Помнится, вы не в первый раз просите о таком, – осторожно напомнила Эмили. – Алесса отказала вам уже дважды.
– И третьего раза быть не должно. Вы уговорите ее встретиться со мной. Меня не интересует, как вы это сделаете, Эмили, мне важен лишь результат. Если Алесса снова проигнорирует мою просьбу, то в последующем я проигнорирую ваши.
Эмили поджала губы.
– Хорошо, – недовольно протянула она. – Я сделаю все, что в моих силах.
– Вы не поняли, – взгляд Марка стал холодным, а температура в помещении, казалась, сравнялась с той, что царила снаружи, – я жду от вас только утвердительного ответа. Когда люди говорят, что сделали все, что было в их силах – как правило, этого всегда оказывается недостаточно.
Миссис Ванс поморщилась, словно проглотила горькую пилюлю, но покорно ответила:
– Я устрою вам встречу.
– Я знал, что вы будете благоразумны, – улыбнулся Марк.
Улыбка-насмешка. Tак улыбались все победители.
Вопреки стальным нервам, Эмили Ванс ощутила дурноту, и потянулась к ящику стола сразу, как только Марк покинул ее кабинет – там хранилась припрятанная на случай тяжелых переговоров бутылка отличного хереса. Налив себе рюмку, Эмили залпом выпила содержимое, пытаясь успокоиться – гортань обожгло, в груди потеплело.
Это был первый на ее памяти случай, когда гнев Ферренса обрушился на ее голову. Дважды Эмили становилась свидетелем того, как он мастерски обрубал людей на полуслове – и, как показала практика, потом у этих людей случались большие неприятности. Поговаривали, что с мистером Ферренсом лучше не связываться – Эмили чужим советам внимала, потому старалась не делать ничего, что могло бы омрачить их деловые отношения.
И вот… Какая-то девчонка встала между ними.
Алесса Дэвис. Эмили налила себе еще одну рюмочку, наплевав на то, что в кабинете уже поселился стойкий запах алкоголя. Плевать, сегодня можно. Только бы художница согласилась… Ванс выпила, скривилась, жалея, что поблизости нет ничего съестного – после спиртного натощак у нее всегда болел желудок. Девчонка, пожалуй, талантлива. В ее мрачноватых картинах было нечто особенное, что цепляло глаз и вызывало разные эмоции: порой – радость, а иногда – оторопь. Но сама она…
Эмили прикрыла глаза, воскрешая в памяти образ Дэвис: худая, с темными волосами, бледным лицом и зеленоватыми глазами, точно веронская земля, разбавленная водой. Чем она могла заинтересовать Ферренса? Одно Эмили знала точно: Алессе крупно не повезло.
Да простит Господь ее грешную душу.

Глава 4
– Наконец-то, – вздох облегчения вырвался у Алессы из груди. Светофор мигал красным, так что Таша позвонила как раз вовремя. – Я писала тебе весь вчерашний день! Где ты была?
– Пришлось уехать за город, – голос Таши был виноватым. – Не злись. Майкл позвонил…
Алесса закатила глаза, борясь с недовольством – очень хотелось отчитать подругу за то, что пропала без предупреждения, но облегчение было настолько большим, что Дэвис благоразумно промолчала. В конце концов, Таша вовсе не обязана отчитываться. Проблемы и страхи Алессы – не ее забота. Достаточно того, что она полностью принимает ее странности.
– И как прошла ваша встреча?
– Сначала ты, – Таша повеселела, поняв, что Алесса не сердится. – Я видела сообщение про интервью. Все хорошо?
– Нормально, – призналась Алесса. – Правда, мне показались странными некоторые вопросы… Но Кита Эверхорт – очень приятная девушка.
– А что за вопросы? Спрашивала про личное?
– Нет. Личной жизнью она вообще не интересовалась. Спрашивала про последние картины – сказала, что видела их в галерее и хотела купить, но ее опередили.
– А, наш мистер Ферренс, – насмешливо протянула Таша. – У него не так-то просто вырвать добычу из пасти.
Алесса поежилась. Шутка подруги отозвалась внутри холодком.
– Возможно, – продолжила беззаботно Эйбл, – тебе не стоит принимать так близко к сердцу вопросы этой журналистки. Знаешь, они все готовы землю носом рыть, чтобы поймать сенсацию. Никто не будет читать скучное интервью.
– Я не настолько известна, чтобы со мной вообще читали какое-либо интервью, – резковато отозвалась Алесса. – Мне показался странным интерес Эверхорт к моей персоне, а некоторые ее вопросы это только подтвердили.
– Алесса, мир вокруг не столь враждебен, – вздохнула Таша. – Почему ты не можешь принять тот факт, что талантлива?
Дэвис прикусила губу.
– Я могу, – с осторожностью начала она, не желая втягивать подругу в спор. – Просто… Моя интуиция говорит обратное.
– Ты параноик, – рассмеялась Таша. – Все хорошо. Вот увидишь – когда выйдет свежий выпуск, мы вместе прочитаем его за чашечкой кофе, и ты сама поймешь, что ничего страшного не случилось.
– Да, наверное, – нехотя согласилась Алесса, поворачивая направо. – А что с Майклом? Вы помирились?
– Технически, мы и не ругались, – Таша снова довольно хихикнула. – Но он был очень мил. Пригласил посетить его загородный домик. Прости еще раз, что не успела предупредить – приглашение было спонтанным, мы поехали сразу же.
– В следующий раз напиши хотя бы сообщение, – попросила Алесса. – Таша, я перезвоню – подъехала к галерее. Миссис Ванс хочет узнать, как прошло интервью.
– Могла бы и по телефону узнать, – справедливо возмутилась Эйбл. – Может, встретимся после обеда?
– Отличная идея, – одобрила Алесса. – В нашем кафе?
– Да. В три, – назначила время Таша. – Мне тоже пора бежать – встреча с клиентом. Расскажу все в кафе, целую.
Алесса не сдержала улыбки – подруга была столь воодушевлена, что Дэвис почувствовала себя старой и унылой каргой, – и выбралась из машины. Рассеянно погладив металлический холодный бок на прощание – она делала так всегда, будучи из породы людей, что привязываются к вещам всей душой, – Алесса поспешила в галерею.
Погода не радовала. Дождя и ветра не было, но осень наконец смогла уничтожить последние остатки лета – тепло сменилось острым холодом, от которого пощипывало щеки. Стуча каблуками своих туфель, Алесса подумала о том, что следовало бы достать другую обувь и одеться потеплее – ее тонкий кардиган совсем не спасал от укусов колючего прохладного воздуха.
Как и в прошлый раз, выставочный зал она миновала, сразу поднявшись по лестнице на второй этаж. Менеджер не обратил на нее никакого внимания, продолжив общаться с посетителями – семейной парой, держащейся за руки. Алесса бросила быстрый взгляд на переплетенные ладони и испытала глухую тоску – сможет ли она когда-нибудь вот так довериться кому-то?..
«Нет, – противный шепот возник в ее голове. – Нет, не сможешь».
Алесса остановилась на мгновение – лампы в коридоре горели тускло, потому что миссис Ванс экономила на освещении второго этажа, – потерла виски прохладными ладонями и, стараясь не смотреть в дальний угол, тонущий во тьме, постучалась в кабинет.
– Входите, – раздался голос Эмили.
Дэвис потянула на себя ручку – дверь открылась бесшумно, выпуская в коридор легкий запах алкоголя. Брови Алессы недоуменно взмыли вверх – неужели Эмили выпивает на рабочем месте? За время работы с ней она никогда не замечала, чтобы та злоупотребляла спиртным.
– Алесса, дорогая, проходи, – Эмили улыбнулась, завидев ее. – Усаживайся, нам есть о чем поговорить.
– Здравствуйте, – Алесса устроилась в кресле. – Вы хотели узнать про интервью?
– Не только. Видишь ли, моя милая, мистер Ферренс купил три твои последние картины. Он сообщил, что поражен твоим талантом и снова…
Эмили многозначительно подняла пухлый палец вверх.
– Попросил о встрече.
– Нет, – вырвалось у Алессы прежде, чем она успела дослушать.
– Не будь столь категорична, милая. Мистер Ферренс не только единственный, кто приобретает твои картины, – улыбка стекла с лица Эмили, – но он также вносит существенный вклад в развитие галереи. Отказывая ему в третий раз, ты выказываешь неуважение, а так как ты являешься моей художницей…
В голосе миссис Ванс прорезалась сталь. Алесса, прищурившись, взглянула на нее по-новому – за нелепыми яркими платьями, лишним весом и жеманными жестами пряталась хищница, которая не упустит своего.
– Я настоятельно рекомендую тебе встретиться с ним. Мистер Ферренс сказал, что у него к тебе сугубо деловое предложение, – речь Эмили потеряла всякие ужимки, став быстрой и краткой. – Так что за свою честь можешь не волноваться.
Она с презрением окинула взглядом худощавую фигуру Алессы, подумав о том, что чересчур светлый цвет лица делает ее неживой, а глаза – зеленые, прозрачные, как бутылочное стекло, – казались стеклянными.
Алесса все поняла сразу.
– Я не могу отказаться? – спросила она ровным голосом.
Эмили кивнула.
– Боюсь, в таком случае нашей галерее придется попрощаться с тобой.
– Вот как, – протянула Алесса.
– Вот так, – Эмили откинулась в кресле, спинка которого жалобно скрипнула под ее весом. – Я милосердна, Алесса. Когда ты пришла ко мне, то была никем и ничем. Твои картины, безусловно, талантливы, но слишком мрачны, чтобы ты могла снискать известность без чьей-либо помощи. Благодаря мне твои полотна выставлены в зале, благодаря мне их покупают. Я не прошу от тебя многого – только соблюдать условия нашего сотрудничества.
– В договоре не сказано, что я должна ужинать с покупателями.
– До чего же ты упряма, – Эмили покачала головой, – мистер Ферренс платит немалые деньги за твои картины.
– За мои картины, а не за мое время. Ваша проблема в том, что вы считаете примерно так: раз мистер Ферренс настолько щедр, что не глядя приобретает мои полотна, то я должна из кожи вон вылезть, чтобы угодить ему. Но я считаю, – Алесса подалась вперед, немигающим взглядом уставившись на миссис Ванс, – что мои картины стоят каждого цента, что за них платит мистер Ферренс. И я не обязана расшаркиваться ни перед ним, ни перед кем-то еще.
Последние слова Алесса произнесла с нажимом, надрывно – пытаясь убедить миссис Ванс в правильности своих слов. Это был единственный способ переубедить ее – Алесса была не тем художником, кто мог бы диктовать свои условия, и Эмили это отлично понимала.
Она осталась равнодушной к пылкой речи Дэвис. Закончив, Алесса выдохнула – казалось, весь воздух вышел из ее грудной клетки, как из проткнутого воздушного шарика; плечи опустились.
– Ты отказываешься? – после недолгого молчания осведомилась Эмили. – Мы с тобой прощаемся, Алесса?
Она проиграла.
– Нет. Я встречусь с мистером Ферренсом.
Иначе ей не на что будет жить и нечем платить за квартиру. Это с самого начала было предложение, от которого невозможно отказаться – а Алесса и так бегала слишком долго.
Рано или поздно любая газель устает и попадает прямо в пасть ко льву.
Эмили, достигнув цели, больше не стала тратить свое время на несговорчивую и упрямую художницу – спешно попрощавшись с Алессой, она тактично выпроводила ее из кабинета. Дэвис это не огорчило, а скорее обрадовало: ей не терпелось связаться с Ташей и излить свое возмущение в разговоре с подругой.
– Да, – Таша, судя по невнятному ответу, что-то активно жевала. – Что такое?
– Боюсь, сегодня не выйдет встретиться, – Алесса вышла из галереи, глотая холодный воздух горстями. Внутри нее все кипело от гнева. – Миссис Ванс поставила условие: или я встречусь с мистером Ферренсом за ужином, или мои картины из ее галереи отправятся прямиком на помойку.
В трубке повисло молчание – скорее всего, у Таши отвисла челюсть от услышанного.
– Что, – выдохнула она через пару секунд. – Это, вообще-то, незаконно!
– Предлагаешь обратиться в полицию? – усмехнулась Дэвис.
– Нет, – сникла Таша, но тут же воспряла духом: – А если к журналистам? Они такую новость с руками и ногами оторвут! Загадочный бизнесмен Марк Ферренс преследует красивую художницу!
– За красивую спасибо, – Алесса горько улыбнулась. – А в остальном… Ты представляешь, в какой ад превратится моя жизнь после выхода статьи?
– Зато возрастет популярность, – философски заявила Эйбл.
– Меня не оставит в покое не только Ферренс, но и свора журналистов. Будут караулить у дома и заглядывать в окна, – Алессу пробрала дрожь от подобной перспективы. – Нет. Ни за что.
– И что ты планируешь делать?
– Я уже дала согласие на встречу.
– Может, это и правильно, – после недолгого молчания вдруг сообщила Таша. – В конце концов, он давно пытается добиться встречи с тобой. Я считаю, что его нужно хотя бы выслушать. Разве тебе самой не интересно, почему Марк Ферренс так рвется тебя увидеть?
– Нет, – солгала Алесса.
Она думала об этом. Не часто, но все же – мысли-вопросы проскальзывали в ее голове в свободное от работы время. Но не один из приходящих на ум ответов не нравился Дэвис.
– Вот и узнаешь, – воодушевилась Таша, которая по природе была ужасно любопытна.
Впрочем, это качество только играло ее на руку – трудно представить частного детектива, которого ничего не волнует.
– Возможно, ты права, – сдалась Дэвис. – Буду молиться всем богам, чтобы Марк Ферренс оказался таким же любопытным, как и ты, и чтобы одна встреча смогла утолить его жажду.
– Вот, – возликовала Таша, принимая снова хрустеть чем-то. – Умница! Позвони мне после ужина.
Вечером того же дня Алесса вежливо поблагодарила водителя такси, взялась за ручку дверцы, медленно потянула и не спеша выбралась наружу. Холодный воздух окутал ее с ног до головы, словно оборачивая разгоряченное тело в кокон – внутри Алессы все еще кипела злость, вызванная бесцеремонным вмешательством Марка Ферренса в ее жизнь.
Эмили Ванс недвусмысленно намекнула, что если Алесса не пойдет на встречу с мистером Ферренсом, то ее картины больше никогда не увидят свет. И дело даже было не в том, что Эмили перестанет размещать полотна в своей галерее – в мире красок и холстов достаточно было двух-трех слов, сказанных кем-то влиятельным, и вот – из набирающего популярность гения ты превращаешься во всеми позабытого новичка.
Сделав глубокий вздох, который никак не помог ей успокоиться, Алесса приказала себе быть мужественной и просто вытерпеть эту встречу.
«Вынести невыносимое, стерпеть нестерпимое» – так звучало обращение императора Хирохито к своим подданным; и именно эта услышанная где-то фраза стала жизненным кредо Алессы.
Она все вытерпит, все проглотит, не глядя, только бы никто не отнял у нее возможность рисовать. Конечно, Алесса могла бы найти любую другую работу, а картины писать чисто для удовлетворения своих потребностей, но это казалось ей несправедливым по отношению к собственным творениям. Они должны увидеть мир – а мир должен увидеть их.
Настроившись на победу, Дэвис зашагала по ступеням ресторана, держа спину прямо, а подбородок – гордо вздернутым. Она не стала наряжаться для Марка Ферренса в платье – приехала в брючном костюме цвета стали, который, по мнению Алессы, должен сделать ее такой же непоколебимой и твердой, как металл.
В отличие от вчерашнего вечера, «Фламинго» на сей раз показался ей неприятным и аляповатым. Чужие разговоры стали громкими и вызывающими, а музыка – фальшивой. Сообщив, что ее ждет Марк Ферренс, Алесса с отвращением увидела, как лицо метрдотеля расплывается в улыбке.
– Прошу вас, следуйте за мной, – расшаркиваясь в поклонах, он повел ее к дальнему столику.
Дэвис мельком подумала, что метрдотель явно переигрывает, потому как заискивание в его голосе и жестах было чересчур назойливым. А потом уловила его – тонкий, слегка кисловатый аромат страха, который через секунду перебил густой запах мужского парфюма.
«Показалось», – решила Алесса.
И тут же услышала знакомый ехидный голосок, возразивший ей: «Ты знаешь, что когда кажется – не кажется». Следом донеслось тонкое, злобное хихиканье.
Нервно дернув плечом, Алесса изобразила на лице улыбку – вовсе не потому, что ей хотелось порадовать Марка Ферренса. Нет, просто она знала, как будет выглядеть без нее – испуганной, дерганой молодой женщиной с неживыми глазами.
Эти глаза – холодные и прозрачные, точно вода, – каждый день смотрели на нее из зеркала. Алесса всегда отрешенно думала в такие моменты, что они принадлежат не ей – глаза были чужими, незнакомыми, но за столько лет она позабыла, как выглядели ее собственные, и свыклась с этими – беспощадными и пустыми.
Марк Ферренс увидел Алессу сразу, как только она вошла в зал в сопровождении метрдотеля. Его лицо показалось Марку смутно знакомым, однако через секунду он выбросил его из головы – все его внимание привлекла женщина, вышагивающая по скользкой плитке ресторана с величием королевы. Не той злой, что погубила принцессу, и не той, что родила троих наследников – это была королева-воин, чьи руки ощущали тяжесть меча.
«Занятная будет битва», – подумал Марк, приподняв кончики губ в насмешливой улыбке.
– Добрый вечер, мистер Ферренс, – Алесса, устроившись на стуле, едва удостоила его взглядом, прислушиваясь к собственной интуиции.
Она, предательски молчавшая все время, сейчас вопила во все горло, прося хозяйку убираться прочь. Решившись посмотреть на Марка, Алесса четко осознала: он не удивлен. Еще вчера Ферренс знал, кто она. Знал, как она выглядит.
– Добрый вечер, Санта, – откликнулся он. – Или лучше звать вас Алессой?
– Второй вариант меня больше устраивает, – сухо ответила Дэвис. – Но разве вы из тех, кого интересует чужое мнение?
– У вас интересное имя и необычная внешность, – пропустив открытое обвинение мимо ушей, заметил Марк. – Поправьте, если я ошибся: итальянские корни?
– Вы не ошиблись. У вас тоже запоминающаяся внешность, – колко ответила Алесса. – Вы похожи на итальянского мафиози.
– И много мафиози вы видели в своей жизни?
Алесса стушевалась, не зная, что ответить. По правде сказать – она не видела ни одного, однако в фильмах мафиози были именно такими: дьявольски красивыми и столь же опасными.
– Вы хотели встретиться, чтобы поговорить об Италии?
– Конечно, нет. Просто подумал, что небольшая беседа положит начало нашему общению, – Марк поставил бокал с вином на стол, который до этого момента держал в руке. – Вы голодны?
– Я уже поужинала.
Ферренс ухмыльнулся, нисколько не удивившись ответу.
– Я тоже, но здесь превосходно готовят рыбу, так что не откажу себе в удовольствии, – он подозвал официанта, чтобы сделать заказ.
Алесса с нарастающим внутри бессилием смотрела, как двигаются его тонкие губы – верхняя имела капризный изгиб в виде сердца, что придавало Ферренсу тщеславия и испорченности, как у какого-нибудь мальчишки-принца.
Вопреки ее ответу, Марк заказал блюдо и для нее. Когда официант отошел, предварительно наполнив бокал Алессы, Ферренс, очаровательно улыбаясь, сообщил:
– Я долго мечтал с вами встретиться. Сначала, признаюсь честно, меня покорили ваши полотна – когда я смотрю на них, то словно вижу таинственный портал в другой мир, и мне кажется, что меня вот-вот затянет в картину.
Алесса, державшаяся в напряжении, немного обмякла. Как бы ей ни хотелось отрицать это, но похвала ее работ всегда доставляла удовольствие.
– Потом, когда вы отказались – дважды, я понял, что помимо картин, меня привлекаете и сами вы. Аура таинственности, неприступности, – Марк заговорил медленнее, – мне хотелось узнать, как вы выглядите, сколько вам лет, каким образом вы создаете свои шедевры…
– Я понимаю ваш интерес, мистер Ферренс, но и вы также должны понимать, что я имею право на частную жизнь, – без улыбки сказала Алесса. – Я создаю картины, которые вы только что назвали шедеврами. Стало быть, они вам нравятся, так почему же вы не испытываете хотя бы толику уважения к их создателю?
– С чего вы взяли?
– Шантаж, – Алесса рассердилась. – Вы заставили миссис Ванс выдвинуть мне ультиматум!
– Разве? – Марк склонил голову, любуясь ее гневом. – Я всего лишь попросил миссис Ванс устроить нашу встречу. То, что она вышла за пределы, – только ее ответственность. Я не угрожал ей и тем более вам.
– Я вам не верю, – ответила Алесса, вспомнив кислый вкус страха, исходивший от метрдотеля.
– Я не собираюсь вас разубеждать. У вас будет время убедиться в том, что я не лгу.
– Что это значит? – насторожилась Алесса.
Мужчина, сидящий перед ней, вне всяких сомнений наслаждался ее замешательством. Она все пыталась уловить что-то еще, кроме удовлетворения, которое источал Марк, видя вопросы в ее глазах, но не могла.
– Я хочу попросить вас написать картину. Лично для меня, – подчеркнул Ферренс.
– Я не пишу на заказ.
– И никаких исключений?
Эта беседа выматывала ее. Хуже всего – она заранее знала, что проиграет, но продолжала сопротивляться из чистого упрямства.
– Никаких.
Марк назвал сумму. Алесса попыталась скрыть шок, вызванный количество цифр – спрятав изумление, она холодно покачала головой.
– Я не продаюсь.
– Но ваши картины – да. Это щедрое предложение, Алесса. Если вы примете его, я поспособствую вашей карьере в качестве художницы.
– Заставите всех полюбить мои картины за то, что я выполню ваш заказ?
– Да.
Алесса прищурилась, разглядывая Марка. Здесь определенно таился какой-то подвох – но какой?
Сидящий перед ней мужчина был глянцевой красивой оберткой, которая нравилась всем без исключения. Матери мечтали выдать за него своих дочерей, женщины сходили с ума от той небрежности, с которой Марк демонстрировал свое положение в обществе, мужчины завидовали его успеху – все они готовы были рискнуть, не зная, что скрывалось за блеском.
Но Алесса знала.
– Мне нужно время подумать, – она прибегла к единственно возможному варианту.
Марк еле уловимо качнул головой, но по выражению его глаз Алесса сразу же поняла – он не уступит.
Она ошиблась. Он был не глянцевой оберткой, а тяжелой скульптурой, покрытой тончайшим слоем золота – но сковырни его, и взгляду откроется твердый материал, который невозможно согнуть.
– Почему я? – вырвалось у нее почти детское изумление.
– Потому что вы чрезвычайно талантливы, Алесса.
И это была такая филигранная ложь, что каждый, очутившись на ее месте, поверил бы. Но не Алесса. Не Алесса, умеющая чувствовать чужие эмоции кожей, считывающая малейшие колебания собеседника – она не поверила.
Было что-то еще – причина, по которой Марк выбрал ее из сотен других художников, способных написать не просто хорошую картину, а шедевр. Алесса, при всей своей любви к искусству, прекрасно осознавала, что не доросла до звания гения; внешность ее была необычной и даже завораживающей, но Дэвис встречала девушек намного красивее. С Ферренсом она никогда не общалась ранее – версия, что ему полюбилась ее душа, тоже не подходила.
По правде сказать, Алесса была обычной. Из тысячи других ее выделяло только одно – тайна, которую она хранила долгие годы.
Секрет, который разрушил ее до основания и помог выстроить себя новую. Но Ферренс не мог его знать, потому что все, кто причастен к случившемуся в Италии, были безвозвратно мертвы.
– Какую картину вы хотите? – смирившись с поражением, уточнила Алесса.
В глубине себя она старательно прятала страх, заталкивая его в самые укромные уголки – страх был плохим помощником. Он заставлял людей обливаться потом и источать кислый, резкий и неприятный аромат, который туманил их разум, он толкал их на отчаянно-глупые поступки, крал время, чтобы жертва не могла остановиться и разумно оценить ситуацию.
Алесса не понаслышке знала о том, как страх может воздействовать на людей. Когда-то в ее жизни было много страха – когда она еще была ребенком, некрасивой худой девочкой с двумя тощими хвостами, прячущейся за домом от пьяного отца.
Страх почти уничтожил ее, сотворил из нее безумное, загнанное животное – только чудом Алесса смогла вывернуться из его цепких объятий и вынести ценный урок на всю жизнь: она больше не будет бояться.
Но мужчина, сидящий перед ней, пугал ее. Он не делал ровным счетом ничего, что могло бы бросить в дрожь, однако руки Алессы, спрятанные под столом, предательски подрагивали. Она опасалась его на каком-то инстинктивном уровне, древнем, как мир – так, как маленькая лань, впервые видя хищника, понимает, что нужно бежать.
Бежать – это то, чего сейчас хотелось Алессе. Но она осталась сидеть на месте, выжидательно глядя на Марка.
– У меня нет четкого виденья, – признался он. – Я хотел бы, чтобы вы нарисовали картину лично для меня. Не столь важно, что на ней будет.
– А если она вам не понравится? – ровным голосом спросила Алесса, сжимая пальцы в кулак.
– Такого просто не может быть, – сообщил Ферренс, и пригубил немного вина.
Его губы окрасились в красный, и он быстро провел по ним языком, точно зверь, слизывающий алую кровь.
Алессе некстати вспомнилось, что у представителей семейства кошачьих язык оснащен колючими сосочками, которые помогают отделить мясо от кости, а если тигр вдруг надумает лизнуть человека, то вполне способен расцарапать нежную кожу до крови. Разыгравшееся воображение живо подкинуло ей яркую картинку: Марк, облизывающий ее запястье, из которого сочится кровь.
– Алесса?
– Да, – она вынырнула из пучины собственной фантазии, часто заморгала. – Я вас слушаю.
– Это я вас слушаю, – без недовольства отозвался Марк. – И давайте без лишних церемоний, раз уж нам предстоит сотрудничество.
Он сказал это так легко и уверенно, словно бы вопрос уже давно решен. Как будто бы ему не требовался ее ответ – Ферренс не сомневался, что он будет положительным.
Это взбесило Алессу.
– Хорошо, – ледяным тоном ответила она. – Будет тебе картина.
Даже дурак бы понял: из-под рук Алессы для Марка выйдет нечто неприятное. Но Ферренс лишь усмехнулся и кивнул, совершенно серьезно поблагодарив ее:
– Спасибо. Выпьем?
Он чуть приподнял бокал, приглашая ее присоединиться. Отказываться было невежливо – на миг Алесса задумалась, что произойдет, если она вдруг плеснет рубиновую жидкость в лицо Ферренсу, но потом наткнулась на жесткий взгляд и поняла: он не простит.
– Сколько времени тебе нужно?
– Недели три, – задумавшись, Алесса назвала примерные сроки. Ей хотелось поскорее написать картину и отделаться от Ферренса, но живопись – дама капризная. – Может, чуть больше. Месяц или около того.
– Я хочу видеть этапы работы.
– Исключено, – отрезала Дэвис.
– Не будь столь категорична, – насмешливо попросил Марк. Полуулыбка, играющая на его губах, больно щелкнула ее по носу, напоминая, кто хозяин положения. – Алесса, я всего лишь хочу видеть эскизы. Когда приступишь к краскам, можешь не демонстрировать промежуточные итоги.
Следующая фраза далась ему с трудом:
– Мне… Интересно. Я прошу пойти на уступку.
Алесса вскинула голову.
Просит?.. Ей казалось, такие люди не умеют просить.
– Хорошо, – кивнула она. – Я покажу наброски. Встреча окончена?
– Ты куда-то торопишься?
– Да, – солгала Алесса.
Марк покачал головой. Его тонкие губы сложились в усмешку.
– Врать ты совершенно не умеешь.
– С чего ты взял, что я вру? – Алесса приподняла бровь.
– Ты не знала, сколько займет наша встреча – вряд ли бы стала строить планы на остаток вечера. И за все время нахождения здесь ты ни разу не посмотрела на часы. Уверен, ты даже не знаешь, сколько сейчас времени.
Он откинулся на спинку кресла, победно улыбаясь. Алесса коротко кивнула.
– Раз ты просишь быть честной с тобой, то я буду честна. Я действительно никуда не тороплюсь. Просто мне неприятен этот разговор, поэтому я хочу поскорее его закончить.
– Почему? – спросил Марк.
Алесса не сразу нашлась с ответом. Он просит объяснить причины ее неприязни к нему? Разве они не лежат на поверхности?
– Я не люблю, когда меня лишают права выбора, – тактично ответила Дэвис. – Именно это ты и сделал.
– Ты всегда ищешь только негатив? – поинтересовался Марк. – Я предложил тебе выгодное сотрудничество.
– Ты не предложил, – отрезала Алесса.
– Даже если подобный формат тебя не устраивает, получишь ты больше, чем потеряешь, – с леностью в голосе заметил Ферренс. – Не вижу причин расстраиваться.
Дэвис промолчала. Смысла отвечать она не видела – они думали по-разному, говорили на разных языках и существовали в параллельных мирах. Они не поймут друг друга – как живущая в воде рыба и ходящий по земле тигр. Иногда проще согласиться с собеседником, чем доказывать свою правду с пеной у рта.
Чтобы сгладить неловкое молчание, Алесса потянулась к бокалу, сделала глоток. Марк тем временем продолжил:
– Я опечален тем, что у тебя сложилось негативное отношение обо мне. Твои картины поистине прекрасны – и я всего лишь хотел познакомиться с их создателем. Иногда я бываю чересчур настойчив, – его губы тронула улыбка, смягчая сказанное, – однако не считаю это недостатком.
– В бизнесе – может быть, – не сдавалась Дэвис. – Но не в жизни. Я ценю свое личное пространство, и уважаю личное пространство других людей.
– Я прошу прощения, – Марк широко улыбнулся. На его щеках обозначились две ямочки, придавая ему по-мальчишески озорный вид. – Мы не с того начали, Алесса. Давай попробуем еще раз?
Пару секунд она молчала, с подозрением глядя на него и отчаянно сопротивляясь желанию поддаться обаянию Ферренса. Безусловно, он умел расположить к себе людей – если того хотел.
– Хорошо, – скрепя сердце согласилась Алесса.
Им еще придется контактировать – лучше поддерживать видимость добрых отношений, чем открыто плеваться в лицо друг другу.
– Марк Ферренс, твой давний поклонник, – представился он.
Алесса подавила смешок.
– Алесса Дэвис, художница.
– Какое вино ты предпочитаешь? Я забыл спросить, – взглядом Марк указал на бутылку, словно извиняясь за сделанный без нее выбор.
– Красное. Это отлично подходит, – заверила его Алесса. – У тебя не будет никаких предпочтений для будущей картины?
Марк покачал головой.
– Я доверюсь тебе. Ты сама сказала, что не пишешь на заказ, так что, думаю, тебе и без того будет сложно. Не хочу помещать твой талант в строгие рамки.
– Даже общих рекомендаций нет? – Алесса нервно постучала указательным пальцем по бокалу. – Мои картины разнообразны: на них можно встретить как пейзажи, так и изображения животных и даже людей. Я должна знать хотя бы что-нибудь о твоих предпочтениях.
– Я бы хотел, чтобы эта картина соответствовала мне, – сдержанно поведал Марк. – Что-то, что подходило бы мне, и только мне.
– Но для этого нужно хорошо знать человека, – заметила Алесса.
Улыбка, наметившаяся в ее голосе, пропала, когда она поняла.
Нет.
«Да, – сказал голос. – Ты все правильно поняла».
– Я тоже думал об этом. Что, если нам познакомиться поближе?
Заметив гримасу брезгливости и отвращения на ее лице, Марк рассмеялся. Он нарочито пренебрег правильной формулировкой – хотел посмотреть на ее реакцию.
Алесса Дэвис вовсе не набивала себе цену, когда отказывалась встретиться с ним и демонстрировала неприязнь при личном разговоре. Он ей действительно не нравился. Возможно, подсознательно она чувствовала опасность – к людям с тонкой интуицией Ферренс относился уважительно, поскольку сам считал себя таковым.
– Ты неверно поняла, – успокаивающе сказал он. – Я бы мог ответить на все твои вопросы или же устроить тебе нечто вроде дня со мной.
– Дня… С тобой? – бровь Алессы приподнялась, а голос дрогнул, выдавая ее возмущение.
– Да. Если ты будешь неотлучно находиться при мне весь день, то сможешь получше узнать меня – каков я в работе, чем занимаюсь, как веду себя в неформальной обстановке, – Марк прищурился.
Он не рисковал, потому что знал, что она не согласится. А если и примет предложение – всегда можно организовать что-нибудь для отвода глаз.
– Первый вариант подойдет, – небрежно ответила Алесса. – Вопросы. Думаю, этого будет достаточно.
– Я весь в твоем распоряжении, – заверил ее Марк.
– Погоди, мне сначала нужно их придумать, – наморщила лоб Алесса, и прикусила язык – надо же, сама себя загнала в ловушку.
«От второй встречи теперь точно не отвертишься, – хихикнули детским голосочком. – Но если он будет сильно надоедать, ты всегда знаешь, как можно решить проблему».
– Времени предостаточно, Алесса. Нам некуда торопиться.
В этих словах, высказанных вполне доброжелательным тоном, ей почудилась угроза. Алесса ощущала себя глупым насекомым, вокруг которого неторопливо сплетает паутину хищный паук.
– Хорошо. Я отправлю тебе список вопросов, – она заставила себя не терять нить разговора, выбросив пугающие мысли из головы. – Если не возражаешь, я бы хотела отправиться домой.
Марк бросил взгляд на ее тарелку.
– Ты даже не притронулась к еде.
– Я уже сказала, что не голодна.
К ее удивлению, Ферренс не стал настаивать на том, чтобы она съела хотя бы кусочек.
– Я отвезу тебя, – он отыскал глазами официанта, который со всех ног бросился к их столику.
Алесса судорожно помотала головой.
– Не стоит, правда. У меня… Я еще заеду к подруге. И мне не мешало бы все обдумать. В одиночестве, – добавила она, опасаясь, что Марк начнет настаивать на своей компании.
Однако лимит его настойчивости наконец-то закончился.
– Я буду ждать звонка, – сдержанно попрощался он, поднимаясь вместе с Алессой.
Она растерялась, не зная, как следует себя вести – манеры Ферренса были безупречны, и ее на мгновение посетила нелепая мысль подать ему руку для поцелуя. К счастью, Дэвис вовремя вернулась в реальность из собственных фантазий.
– До скорого, – сказала она, не добавив привычного «рада была познакомиться».
Его взгляд преследовал ее, пока она быстрым шагом пересекала площадь ресторана – хотелось свести лопатки, чтобы избавиться от неприятного чувства. Но Алесса вытерпела. Как только она покинула ресторан, дышать сразу стало легче – и виной тому был отнюдь не свежий вечерний воздух.