Главная страница | Современная русская литература | Ожидание Рассказы

ОЖИДАНИЕ рассказы
Анатолий Алексеевич Гусев
Современные рассказы о любви и дружбе в наше беспокойное время, где человек всегда остаётся человеком, чтобы не случилось..

Анатолий Гусев
ОЖИДАНИЕ рассказы


«По ком глаза заплаканы»
Вика устроила девичник – послезавтра, в субботу была назначена её свадьба. Грустно ей было, очень грустно. Сердце ныло, сердце кричало: не ходи! Сама себя насильно замуж выдавала. А подруги веселились, пили шампанское, смеялись, болтали о пустяках. Грустно было только двум сёстрам – Виктории и Веронике.
– О чём грустишь, сестрёнка? – Вика обняла Нику.
Виктория старше сестры на полтора года. Сёстры в чём-то похожи, а в чём-то разные: Вика жгучая брюнетка, а у Ники волосы русые.
– Так, – Ника пожала плечами, – ты уходишь из дома. У Паши будешь жить.
Вика кивнула.
– Ты сама не своя, Викуся, как будто не рада. Счастливая, за такого парня выходишь!
– Да, он хороший, – безразличным тоном сказала Вика.
– Ты Юрку, что ли, забыть не можешь? Ты с ума сошла, сестра. Зачем тебе этот уголовник?
– Он не уголовник. Каждый человек может оступиться. Всё, Ника, мне неприятен этот разговор. Давай веселиться.
А у самой Вики слёзы на глазах, она их зло вытерла кулачком, шагнула от сестры, захлопала в ладоши, привлекая внимание.
– Девочки, давайте что-нибудь споём.
– Пусть папка твой споёт. У дяди Вити так хорошо на гитаре играть получается.
– У него репертуар дворовый, – возразила Вика.
– А мы другого и не знаем. Зови.
Вика вышла в другую комнату.
– Пап, бери гитару. Сыграй что-нибудь.
– Дочка, у вас там такой женский тусняк, и тут я со своим блатняком.
– Пап, бери гитару, – настаивала дочь, – нехорошо девчонкам отказывать. И выражения свои при себе…
– Ладно.
Виктор взял гитару, пошёл за дочерью.
– Ну, девочки, что-нибудь весёленькое?
– Да. «Семнадцать с половиною».
– Ты думаешь, Юленька, что это весёлая песня?
Девчонки разом загалдели, что это самая лучшая песня в его репертуаре. Виктору ничего не оставалось делать, как согласиться.

В Москве ночные улицы
В неоновых распятиях.
У ресторана блудницы
Целуются в объятиях.

Гитара звенела в умелых руках. Девчонки дружно подхватили две последних строчки. Очень даже неплохо получилось.

Средь них и ты влюбляешься
С глазами неба синего
В чужих ногах валяешься
В семнадцать с половиною.

Пели бодро, сёстры только почему-то грустили, чем очень удивляли их отца.

Кого так жадно ищешь ты,
Бредёшь дорогой длинною,
По ком глаза заплаканы
В семнадцать с половиною?

В глазах Вики и Ники чуть ли не слёзы стояли, но они делали вид, что им весело.
Всей гурьбой вышли из подъезда в тёплый августовский вечер. Темнело. Провожала подруг Вика, Ника осталась дома мыть посуду.
Вика возвращалась, почти подошла к подъезду, и вдруг из-за большой берёзы вышел мужчина.
– Привет.
Вика вздрогнула.
– Юрка?
И девушка бросилась парню на шею.
– Бежал?
– Ты чего? Отпустили с полсрока, условно-досрочно.
– Как хорошо!
Они прижались друг к другу в порыве нежности и стали жадно целоваться, парень полез девушке за пазуху.
– Ой, Юрка, ты что?
– А что? Соскучился. А ты?
Он вынул руку и не дал ей ответить, стал целовать в губы.
– И я, я очень тебя люблю, – тяжело дыша ответила Вика, когда Юра оторвался от её, – только я замуж выхожу. Послезавтра свадьба.
Юра отстранился от девушки.
– Не дождалась.
– Я же тебе писала. Ты согласился.
– Я тебе написал, чтобы ты повременила, меня дождалась. Если бы я тебе не разрешил, ты бы согласилась?
– Нет! Да! Не знаю.
– Не знаешь? У тебя свадьба!
– Родаки давили.
– Родаки давили, – передразнил он. – А письма какие ты мне писала! Я их наизусть помню. На длительные свидания ко мне ездила.
Юра из кармана достал письмо, развернул, стал читать:
«Юрочка мой любимый. Я приехала от тебя и мне так было очень грустно и одиноко. Я прям с ума сходила от скучашек по тебе, единственное, что меня греет – это мечты и планы на будущее с тобой, как у нас будет с тобой счастливая семья».
Юрий внимательно посмотрел на Вику.
– И что? Планы поменялись?
Вика опустила голову, потом подняла её, посмотрела ему в глаза:
– Нет, Юра, я по-прежнему люблю тебя. Пойдём на наше место.
Они пошли к соседнему дому, там в тени акации маленькая скамеечка, они сели, обнявшись, как когда-то сидели здесь.
– Зачем ты влез в драку? Ну, били тогда Серёгу, прошёл бы мимо. Зачем вы избили тогда того армянина? Серёге дали пять лет, тебе – четыре. Четыре года – целая вечность! Зачем ты влез в эту драку?
– Ты опять с этим вопросом? Друга били, а я мимо проходил. Помочь другу – святое дело.
– За святое дело два года просидел, – упрекнула Вика.
– И отмечаться ещё два года ходить.
– Вот. И что нам теперь делать?
Вика положила голову на плечо парня, он погладил её по волосам.
– Что делать? Бежать, если ты меня и правда любишь.
– Куда бежать? – подняла голову Вика.
Карие глаза Вики смотрели на парня тревожно-вопросительно.
– На край света. Если ты согласна идти со мной на край света, у тебя есть такая возможность.
– Ты шутишь?
– Нет, я серьёзно.
Юра взял её лицо в свои ладони, посмотрел ей в глаза.
– Я очень тебя люблю, все два года только о тебе и думал. Бежим.
– А жить на что?
– Не думай о мелочах, Викуся, найдём на что.
– А свадьба?
Он встал со скамейки.
– Хорошо, – сказал холодным тоном, – будь счастлива.
Вика кинулась к нему, обняла.
– Я согласна, любимый мой. Когда?
– Послезавтра в пять утра я жду тебя у гаражей. Вещи собери. И чтобы никому ни слова. А свадьба у тебя будет, я обещаю.
***
Следующий день у Вики был как в тумане. В доме предсвадебные хлопоты, а она ждёт завтрашнего утра, чтобы сбежать с Юрой и быть с ним всю жизнь. Вика украдкой собрала вещи в рюкзак, вроде никто ничего не заметил. Хотя Ника что-то заподозрила, но вида не подала. Ну и ладно.
Утром Вика выскочила из подъезда и, ежась от утренней прохлады, понеслась к гаражам за домом. У Юры в руках небольшая лопата. Поцеловались.
– А лопата тебе зачем?
– Как зачем? Тебя убить и закопать, – улыбался Юра.
Вика приняла игру.
– Маленькая лопатка, долго провозишься.
– Какая есть, не привередничай. Пойдём.
Юра взял Вику за руку, и они полезли сквозь узкий проём между двумя гаражами. За противоположным торцом Юра сел на корточки и стал лопаткой раскапывать землю. Вскоре в его руках оказался продолговатый предмет, завёрнутый в непромокаемый мешок и в целлофан.
– Юр, что это?
– Узнаешь.
Юра закопал яму, и они полезли обратно. Открыл гараж.
– Заходи.
В гараже стояла тёмно-красная «семёрка».
– Моя машина, вчера купил, на ней поедем.
– Куда поедем?
– В Крым.
– Как же ты поедешь, если тебе отмечаться надо? До меня только сейчас дошло.
– Всё схвачено. Сказал, что мне там работу предлагают. Какая разница, где отмечаться?
Юрий вскрыл перочинным ножиком целлофан, мешок. Внутри оказался «дипломат». Юра открыл его. Там аккуратными стопками лежали пачки долларов.
– Ничего себе! – воскликнула Вика. – И сколько здесь?
– По курсу чуть больше десяти миллионов.
– И откуда они у тебя?
– Теперь уже у нас. Скажем так: один нехороший человек своровал их у очень плохих людей. А я, в свою очередь, украл их у него.
– Ты его убил? – у Вики округлились глаза.
– Нет. Но дальнейшую судьбу его я не знаю, мог и пострадать. Тебе какая разница… Обещаю тебе – такое больше не повторится. Всё, садись, смс родакам напиши.
Юра завёл машину, выехал, закрыл ворота, ключ положил под кирпич, как было условлено с хозяином гаража.
– Юр, а может ты и в тюрьму сел из-за этих денег, чтобы тебя не нашли? – спросила Вика.
– Если бы искали, – усмехнулся Юрий, – нашли бы и в тюрьме. Нет, сел, чтобы не было соблазна их тратить. И из родного города бегу, потому что невесту со свадьбы украл. Логично? Никаких подозрений. А в Крым сейчас, как говорят, многие переселяются и, надо думать, с деньгами. И тоже никаких подозрений. Там нас никто не знает.
– Какой же ты…
– Какой? Зато мы теперь при деньгах, и всё шито-крыто. Надо в ближайшем Сбербанке на дорогу часть долларов поменять.
– А почему бы их все не поменять и положить на карту?
– В Крыму Сбербанка нет.
Виктория задумалась. Если так разобраться, сегодня самый счастливый день в её жизни: она едет с любимым человеком, а там будь что будет.
***
Дома у Виктории творился кошмар. Виктор Витальевич, отец Вики хватался за голову.
– Сбежала в день свадьбы! И с кем? С этим уголовником!
– Пап, он за драку сидел, – как можно спокойнее сказала Ника.
– За драку? Но сидел! Какой позор!
– Она любит его, – Ника заступилась за сестру.
– Любит! Сбежать в день свадьбы. И что нам теперь делать?
– Отменить всё, – озвучила очевидное Ника.
– Отменить?
– А что такого, Вить? – сказала Нина Сергеевна, мать девочек и жена Виктора Витальевича. – Другого больше ничего не придумаешь.
– Это позор, Нин. Банкетный зал заказан, гости подарки купили и скоро подъедут. А мы что им скажем? Извините, но свадьба отменяется? А Павел? Бедный парень! Какой позор.
– Ничего не поделаешь, – мягко сказала Нина Сергеевна.
– Дочка, – Виктор Витальевич резко повернулся к Нике, – а почему бы тебе не заменить сестру?
– В каком смысле, пап?
– Пойти в ЗАГС вместо неё. И всё, всё, не больше.
– Отец, ты с ума сошёл, – сказала Нина Сергеевна.
– А почему нет? А через месяц скажем, что развелись, не сошлись характерами. С кем не бывает? Разница всего в одном имени. Не Виктория, а Вероника. Скажем – перепутали.
– Папа, там паспортные данные другие, и фамилию менять.
Виктор Витальевич задумался.
– Думаю, что были бы деньги, а вопрос решаемый. Фамилию можно и не менять. Ты, дочка, согласна?
Ника покраснела и еле слышно произнесла:
– Да.
– Ну и чудненько. Звоните Павлу и подругам Вики.
– Вить, ты серьёзно? – удивилась Нина Сергеевна.
– Да. Сейчас поеду в ЗАГС, договорюсь.
– Тогда Павлу лучше ничего не говорить пока, до ЗАГСа.
– Правильно, дочка, в ЗАГСе уже будет поздняк метаться.
– Фи, папа?, – сказала Ника, – какой у тебя дурной скус. Что за выражения?
– Извини, дочь, вырвалось.
– Платье свадебное надо ещё под меня подогнать.
– Действуйте, девочки. Я поехал.
***
Павел поначалу не понял, кто перед ним: лицо невесты скрывала фата. Когда они спускались по лестнице вниз среди гостей и слегка растерянных подруг Вики, невеста взяла жениха под руку, и он почувствовал что-то не то.
– Тише, Паша, тише. Это я – Ника. Не подавай виду, новости ужасные: Вика сбежала сегодня утром со своим бывшем парнем. Папа решил не срамить ни тебя, ни нас. Свадьбу отгуляем – разведёмся.
На лице Павла выразилось недоумение, но он справился с собой. В машине пришло понимание: его предали, и предали коварно. Хотелось рвать и метать. Но как это сделать в машине? Волей-неволей успокоился и подумал, что несостоявшийся тесть прав. Это какой позор – прийти в ЗАГС забирать документы. Женщины на него там смотрели бы с лёгким презрением. Правильно – расписаться, отгулять свадьбу, а потом развестись.
– Не расстраивайся, Паш, – сказал Вовка, свидетель со стороны жениха, – выпьем, погуляем спокойно.
– Погуляем… Но ситуация, согласись, идиотская.
– Соглашусь, реально жесть.
Процесс бракосочетания прошёл для Павла как в тумане. Он принимал поздравления с вымученной улыбкой.
Поехали кататься по городу, пока гости собирались в кафе. На смотровой площадке фотографировались, пили шампанское, Ника захотела мороженого. Напряжение спало, молодёжь развеселилась.
Подошла свидетельница Юлия.
– Вика прислала сообщение. Просит её извинить.
– Скажи пожалуйста – прощения просит! И где она?
– Не знаю, – пожала плечами Юля, – где-то едет. Не злись, Паш, всё бывает в жизни.
Павел махнул рукой, подошёл к невесте. Ника ела эскимо, стараясь не накапать на платье.
– Думаешь, что ещё пригодится?
– Всё может быть, вещь чужая. Обычно я за ней донашивала, пусть хоть что-то она за мной доносит.
– Прислала СMС. Извиняется.
– Не злись, побелел весь от злости.
– Как его зовут?
– Тебе не всё равно? Юрий.
– Откуда он взялся?
– Из тюрьмы вышел.
– Уголовник! Она, что, давно его знала?
– Давно, Паша, давно. На длительные свиданки к нему ездила, а ты не замечал.
– Вот!… Не замечал, да. Надолго она и не пропадала.
– Пропасть на три дня можно и не заметить. Но неужели ты не замечал, что она тебя не любит?
– Нет.
– Слепец. Что теперь ругаться? Ты много чего не замечал.
– Что, например?
– Меня, например.
Ника пошла выкидывать обёртку от мороженого и палочку, Павел удивлённо смотрел ей вслед. А на самом деле?
Подошёл Вовка.
– Какая девушка! Я согласен стать её любовником, пока она числится твоей женой. Не против?
– Против.
– Это как-то не по-братски. Зачем она тебе?
– А тебе зачем? Я разберусь. Лучше к Юльке подкати.
Ника махала рукой им от урны.
– Поехали! Что встали, как два истукана?
***
Свадьба шла своим чередом, а Павел думал: когда она закончится? В душе копилась злость на Вику. Ника же вела себя так, как будто это её настоящая свадьба.
Павел схватил Юльку за рукав.
– Слушай, Юль, а что за Юра такой? Что в нём Вика …
– Паш, ты дурак?
– Не понял.
– Ника все глаза проплакала, что ты на Вике женишься. Ника влюбилась в тебя с первого взгляда. Глаза разуй. Смотри, какая она счастливая. Хоть день, а её. А Вике ты сразу не нужен был.
– Почему же она тогда замуж за меня собралась, если я ей безразличен?
– Не знаю. Юрку устала ждать, тоска заела. Всё равно она бы от тебя ушла.
– О женщины! Коварство ваше имя.
– Да-да, конечно, – улыбнулась Юлия.
В конце застолья отец Павла сказал сыну:
– Неплохая замена твоей Вике. Приглядись к девочке. Может быть, не надо разводиться?
– Пап, откуда ты знаешь?
– Так все знают, просто виду не показывают, – удивился полупьяный папа. – Подруги же невесты знали. Скажи курице, а она всей улице. Ты полгода про Вику говорил, а женишься на Нике. По-твоему, мы с матерью полные идиоты? Но замена полноценная. Вместо одной дочки дали другу? дочку. Точка!
– Что? – не понял Паша.
– Неважно. Приглядись к девочке. Она нам с матерью понравилась.
Ночевать в гостиницу, как и планировали ещё с Викой, поехали в сопровождении Виктора Витальевича.
Вытащили две сумки из такси, вошли в гостиницу. Девушка на ресепшене с удивлением посмотрела на невесту с женихом и выдала два ключа.
– Четвёртый этаж, – сказала она.
На четвёртом этаже оказалось два одноместных номера друг напротив друга.
– Почему два? – удивился Павел. – Должен быть один.
– Я перезаказал, – сказал Виктор Витальевич, – вы же всё-таки не совсем муж и жена.
– А ты, Паша, на что-то надеялся? – язвительно спросила Ника, насмешливо глядя на него своими синими глазками.
Этот вопрос поставил Павла в тупик.
– По документам ты моя жена.
– Это по документам. Спокойной ночи, муж.
Ника взяла у отца сумку со своими вещами, развернулась и ушла к себе в номер.
– А как ты хотел? – сказал Виктор Витальевич. – У меня приличные дочки.
– Вы думаете?
– С Викой потом разберёмся. Если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло, парень. Вместо Ульянки даю другу? дочку. Точка.
– Что? – не понял Паша.
– Это из мультфильма. Не обращай внимания. Утро вечера мудренее. До свидания. На? тебе снотворное.
С этими словами Виктор Витальевич достал из внутреннего кармана пиджака бутылку коньяка, Павел машинально её взял.
В номере Паша сел на кровать. Запить предательство Вики коньяком? Интересная ситуация: первая брачная ночь и без невесты, но со спиртным. Вроде как женат, а вроде, как и нет. А девочка ему понравилась. И как он её раньше не замечал? Но Вика как заноза в сердце. А что сидеть? В соседнем номере его законная жена, в конце концов. Лучший способ забыть Вику.
Павел решительно взял коньяк и постучался в номер Ники. Она открыла, как будто ждала его, глаза заплаканы, на ресницах слезинки. Стоит перед ним в ночной рубашке и халате.
– Ты знаешь, – отвечая на вопросительный взгляд девушки, сказал Павел, – я решил не откладывать на завтра конфетно-букетный период.
– А это что? – Ника показала взглядом на бутылку коньяка. – В номере зеркала нет, выпить не с кем?
– Я один не пью и с зеркалом не пью, а это Букет Армении. У нас как-то всё по-идиотски получилось – свадьба должна в конце быть. Сначала конфеты-букеты, потом постель…
– Постели пока не будет, – с раздражением в голосе прервала его Ника. – Спокойной ночи, Паша.
Ответ Ники почему-то развеселил парня, он улыбнулся первый раз за этот день и сказал:
– Как я понимаю: ключевое слово здесь «пока». Спокойной ночи, жена.
Павел развернулся и вышел из номера.

13.02.2024 г.


Да кому я нужна?
В кафе молодёжь праздновала день рождения – днюху, как они сейчас выражаются.
Стас, старший брат именинницы Маши, немного припозднился, задержался на работе. Он преподнёс ей подарок, цветы, поцеловал в щёку.
– Съешь чего-нибудь?
– Маш, я что, из голодного края? Я сыт. Я пришёл тебя поздравить, повеселиться.
Стас оглядел скучающим взором толпу молодёжи. Его внимание привлекла симпатичная девушка, которую он раньше в окружении сестры не видел. Она в джинсах и голубой блузке с распущенными русыми волосами о чём-то оживлённо беседовала с двумя парнями.
– Куда ты смотришь, Стас? – спросила Маша.
– Да вон девушка, что-то раньше я её не замечал.
– А, Баронесса.
– Кто?
– Ирка Бараненко, она перевелась к нам в этом году.
– Красивая. А Баронесса, потому что гордая и неприступная?
– В какой-то мере – да. А ещё фамилия.
– С твоим, между прочим, кокетничает. Или уже не твой?
– Мой, мой. Ну и пусть. К Баронессе я не ревную.
– Что так?
– Ну так, – пожала плечами Маша.
– Пойду познакомлюсь поближе.
– Братик, не заморачивайся. Если обидишь её, ребята тебя могут и по стенке размазать.
– Что сразу пугать? Не собираюсь я её обижать.
– Вот и хорошо, посмотрел и забудь.
– Заинтриговала, сестра. Пойду приглашу её на танец, пока музыка подходящая.
Стас, пока шёл, пока пригласил, успел потанцевать с девушкой совсем ничего, только познакомился, и решил продолжить беседу после танца. Но тут подошли к нему ребята и отвели в сторону.
– Стас, без обид. Если Баронессу обидишь, мы за неё всем курсом впишемся.
– Это уже становиться забавным. Я трусом никогда не был. Что меня пугать? То Машка, теперь вы. Ваша Баронесса что – хрустальная ваза или писаная торба?
– Стас, просто предупредили. Не обижайся, братан.
Сказать, что Стас был озадачен – ничего не сказать. Он вернулся к Ирине, решив спросить напрямую.
– Слушай, я что-то тему не секу, у тебя, может быть, парень есть?
– Ой, да кому я нужна. А что ты спрашиваешь?
– Да мне все угрожают. Мол, если Иришку обидишь, то мы за неё впишемся.
– А, ну это они могут. А ты испугался?
– С чего это?
– Как с чего? Потому что спрашиваешь.
– Выясняю: что в тебе такого особенного?
– Поверь – есть.
– И что?
– Какая разница?
– Интересно. То, что ты красивая, вынесем за скобки. Это и так ясно, это, так сказать, медицинский факт.
Девушка засмеялась.
– Спасибо за комплимент. Грубо, но приятно.
– Всегда пожалуйста. Так что же ещё в тебе такого?
– Не парься. Я из Донецка, натерпелась, вот ребята меня и жалеют. Немного напрягает ненужная забота. Что меня жалеть?
– Тогда я не буду.
Ира улыбнулась.
– Договорились.
Они пообщались весь вечер, а когда всё закончилось, Стас пошёл её провожать.
***
Начало февраля, они шли по ночной Москве, снег скрипел под их ногами.
– Ты чуть прихрамываешь на правую ногу. Ранение?
– Заметно?
– Почти нет. Город обстреливают? Там страшно?
– Ко всему привыкаешь.
– К этому можно привыкнуть?
– Как ни странно – да. Сначала было страшно, но постепенно привыкли. Ты знаешь, когда обстрел застаёт людей в магазине, очередь к кассе замирает. Кассу закрывают, так положено, а люди в бомбоубежище не бегут, ждут. А что туда-сюда бегать? Обстрел заканчивается, жизнь продолжается. Привыкли. Ты знаешь, Стас, мне неприятно об этом говорить…
– Понял. Ты одна живёшь?
– Можно сказать, что да, одна. Отец – хирург, мама – анестезиолог. Они там.
– Ага. Вот почему ты на медицинском учишься, династия.
– Династия, – согласилась девушка.
– Назад, в Донецк, хочешь вернуться, – сказал Стас и продекламировал:

Когда белый свет оккупируют бесы,

Когда повсеместно бесчинствует зло –

Безропотно бальный наряд баронессы

Меняется на сапоги и седло.

Ирина улыбнулась печально:
– Тебе тоже Фролов нравится?
– Автора я, честно говоря не знаю, а стихи понравились.
– Стравили нас, как два индейских племени, – сказала она грустно, – зачем воюем – не понятно. Мне эти тоже стихи нравятся, но они не про меня. А ты чем занимаешься, Стас?
– У меня микробизнес, торгую.
– Один живёшь?
– Один. Есть однокомнатная квартира.
Они шли, болтали, и им было хорошо вдвоём. У подъезда её дома Стас спросил:
– Я позвоню?
– Зачем?
– Глупый вопрос. Потому что ты мне понравилась. Встретиться хочу.
– Звони, главное, чтобы потом не пожалеть.
– Ну, опять начинается.
– Я пошутила.
Ира послала ему воздушный поцелуй и упорхнула в подъезд.
***
И они стали встречаться. Ира поначалу с неохотой принимала ухаживания Стаса, но потом сдалась под напором молодого человека. А Стас был восхищён этой милой жизнерадостной девушкой. Дружба переросла в любовь, хотя они об этом не говорили. И с интимом как-то не заладилось. Девушка мягко отклоняла поползновения Стаса.
Как-то в начале мая они сидели на диване у Стаса дома, смотрели фильм. И так, про между прочем, Стас спросил:
– Ир, а почему ты юбки не носишь?
Ира улыбнулась как-то неловко, настороженно.
– Почему ты спрашиваешь?
– Хочется залезть тебе под юбку.
– И что ты там будешь делать?
– Найду чего делать.
– Вынуждена тебя огорчить: юбок не ношу. В моём гардеробе ни одного платья, ни одной юбки нет.
– Жаль, – искренне сказал Стас.
И вдруг резко привлёк девушку к себе, стал целовать её, шарить по её телу руками. Ира не сопротивлялась, а наоборот, обнимала парня, страстно ласкала. Стас осмелел: повалил девушку на диван и стащил джинсы вместе с трусиками. И почувствовал что-то неживое под левой рукой.
Ира посмотрела на Стаса.
– Бионический протез, – сказала она насмешливо, – дорогой, импортный. Осколки раздробили кость, началась гангрена, ногу спасти не удалось, пришлось ампутировать. Хорошо, что ниже колена. Ты что так в лице переменился, Стасик? Прошла любовь, завяли помидоры? Ну, извини. Этого следовало ожидать.
Девушка натянула на себя трусы и джинсы, встала с дивана и направилась из комнаты в коридор. Оглянулась и добавила:
– Мне было хорошо с тобой. Прощай.
Стас посидел несколько секунд под впечатлением, а потом в два прыжка оказался в коридоре. Ира уже надела туфли. Он схватил её за плечи, развернул к себе.
– Значит, вот как ты обо мне думаешь? Ожидала, значит? А я почему-то думал, что как минимум тебе нравлюсь.
– Да кому я нужна без ноги? И тебе не нужна, – сказала Ира грустно.
– Откуда такая уверенность?
– А что? Не так? – Ира говорила уже гордо, с вызовом. – Ты не знаешь, Стасик, как я любила платья. В платье женщина выглядит более изящно, более женственно, на каблучках если… Я год плакала, прыгая на костылях. А протез… Учиться ходить на нём, это же больно, трудно. Я уже свыклась с мыслью, что никому я не нужна и семьи у меня не будет. Кому нужна калека? Ты же тоже не захочешь всю жизнь мучиться с безногой? Что родители по этому поводу скажут?
– Они сказали: «Это твоё дело, сынок».
– Сказали? Так ты знал?
Ира удивлённо посмотрела на Стаса.
– Какая ты наивная! Конечно. Ты общаешься с моей сестрой, а она же знает, что у тебя правой ноги нет.
– Что же ты тогда так в лице переменился, как увидел?
– Одно дело знать, другое дело увидеть.
– И давно ты знаешь?
– С третьего свидания. Машка и мне, а заодно и родителям всё выложила. Честно говоря, я думал, что всё гораздо хуже.
– А сейчас что думаешь?
– Что люблю тебя, и что это лишний повод таскать тебя на руках всю жизнь.
Ира рассмеялась.
– Стас, может, лучше всё-таки не таскать, а носить?
– Как скажешь, спорить не буду, можно и носить.
И он подхватил девушку на руки и, глядя в глаза, спросил:
– Замуж за меня пойдёшь?
– А откажу – бросишь? – она лукаво смотрела на него.
– Брошу, – Стас не понял игры слов.
Ира обхватила его за шею.
– Тогда пойду, а то так ещё одной ноги лишусь.
Стас развернулся со своей ношей и задумчиво произнёс:
– А без протеза, наверно, будет легче?
– Наверное, – согласилась Ира.
Стас поцеловал её и понёс в комнату.

16.02.2024 г.

А жизнь-то прошла
Николая Петровича уволили. У фирмы, где он работал, начались финансовые проблемы, и поэтому увольняли всех, кого можно, и экономили на всём, на чём можно. Николая Петровича на фирме любили: он всё умел и мог починить всё, что угодно – от сантехники до компьютера. Хозяин подумал, что выгодней вызывать соответствующие службы, чем держать такого умельца на все руки, тем более, что он чаще чинил автомобили сотрудников, чем вышедшее из строя имущество фирмы. И походил Николай Петрович больше на директора, чем на ремонтника. На нём неизменный костюм-тройка, свежая рубашка, галстук, он всегда в начищенных до блеска ботинках, чисто выбрит, источает запах приятного парфюма и ходит всегда прямо, как будто палку проглотил.
И всё равно уволили, с неохотой, но уволили.
Николай Петрович сильно не расстроился. Он был искренне уверен, что с его-то золотыми руками и светлой головой работа найдётся. Но не тут-то было. Сказался пред-пенсионный возраст. У этого возраста то преимущество, что на транспорт не надо тратиться, когда ездишь на многочисленные собеседования. На этом преимущества заканчивались. И деньги тоже. А до пенсии ещё долгих три года, а жить как-то надо. Николай Иванович с макарон и покупных пельменей плавно перешёл на «Доширак» и, наконец, докатился до бомж-пакетов. Дети – сын и дочь – были в шоке. Николай Иванович жил один в однокомнатной квартире, дети жили отдельно, но навещали отца довольно часто.
Учуяв химический запах быстрорастворимой лапши на отцовской кухне, дочь Ольга всплеснула руками:
– Папа, ты докатился до этого?
– Так у меня не миллионы под подушкой, дочка.
– А денег попросить не судьба? – упрекнул сын Пётр.
– Когда я у кого просил? Я привык сам зарабатывать на жизнь, – гордо ответил Николай Петрович.
– Каким образом, папа? – настаивал сын.
– Я что-нибудь придумаю.
– Давай ты просто у нас будешь жить. Хочешь у меня, а хочешь у Оли.
– Где я у вас буду жить? В прихожей на коврике?
– Почему? В комнате у внуков.
– Нет, нет, я уже старею, мне и полежать в тишине на диване охота. И комп у меня тут. Нет. Всё, дети, разговор окончен, я справлюсь.
Брат с сестрой переглянулись.
– Ну и упрямый ты, папа, – сказала Оля.
– Пап, – сказал Петя, – вот двадцать тысяч, кладу в сервант. Не придумаешь ничего – живи на них. Кончатся – ещё добавлю.
– Придумаю, – упрямо повторил Николай Петрович.
– Интересно – что? Ближайшие фирмы ты уже объездил. Не берут. Ты думаешь, что на дальних возьмут?
– Москва большая.
– Но работы для пред-пенсионеров нет.
– Да, – согласился Николай Петрович, – пенсию ещё не дают, а бабы уже не дают.
– Ну, папка! – возмутилась дочь.
– А что? Я же ещё живой.
– Тебе надо как-то самому зарабатывать деньги, отец, – сказал Пётр.
– Как? Просить милостыню?
– Ну, почти…
– Никогда Николай Баринов не протягивал руки!
– Я не про это. Дать объявление в интернете, что ты можешь починить всё. Твой же бывший работодатель тебе первый и позвонит.
– Хорошая идея, сынок.
***
Идея-то хорошая, жаль только, что пришла в голову не только одному сыну Николая Петровича.
– До чего же работящий у нас народ, – ворчал на конкурентов Николай Петрович.
Ему повезло, его вызвали пару раз, а потом сообщение ушло куда-то вниз и оказалось, что за бесплатное объявление надо платить, если желаешь, чтобы оно размещалось на первой странице, его видели и, соответственно, звонили. Николай Петрович поворчал, вздохнул и заплатил. Ему почти сразу пришёл заказ, да ещё и на соседнюю улицу.
Как всегда, в костюме-тройке, при галстуке, в руке чемоданчик с инструментом, Николай Петрович позвонил в дверь заказчицы. Дверь открылась. В коридорчике стояла моложавая женщина шестидесяти лет в изящном дорогом деловом костюме, чёрные волосы без признаков седины спускались густыми волнами до плеч.
– Я по объявлению, – солидно произнёс Николай Петрович.
– Менять унитаз? – уточнила женщина, удивлённая внешним видом сантехника.
– Да.
– Проходите.
Женщина отступила назад, Николай Петрович вошёл, закрыл за собой входную дверь, на ноги одел синие бахилы, поднял голову и удивлённо воскликнул:
– Лилька! Бик!
Женщина одела очки, пригляделась и тоже радостно:
– Колька Баринов! Ну, конечно. Кто ещё придёт чинить сантехнику при полном параде? Когда ты галстук надел? В пятнадцать лет?

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70979806?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.