Капитализм и свобода. Милтон Фридман. Саммари
Капитализм и свобода. Милтон Фридман. Саммари
Smart Reading
Smart Reading. Ценные идеи из лучших книг. Саммари
Это саммари – сокращенная версия книги «Капитализм и свобода» Милтона Фридмана. Только самые ценные мысли, идеи, кейсы, примеры.
Экономист Милтон Фридман в 1960-е годы представлял интеллектуальное меньшинство в экономической и политической мысли стран Запада: он убежденно и последовательно отстаивал принципы ограничения государственной власти в пользу рыночных механизмов – во времена, когда капитализм был ругательным словом.
Его книга «Капитализм и свобода» стала манифестом классических либералов. Фридман и его сторонники последовательно критиковали расширение влияния правительства на жизнь общества: образование, здравоохранение, денежную политику, борьбу с бедностью, неравенством и дискриминацией. Фридман доказывает, что единственный действенный способ для государства улучшить благосостояние граждан и сохранить свободу – довериться рыночной экономике.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Smart Reading
Капитализм и свобода. Милтон Фридман. Саммари
Оригинальное название:
Capitalism and Freedom
Автор:
Milton Friedman
www.smartreading.ru (http://www.smartreading.ru/)
Свобода против монстра Франкенштейна
Президент Джон Кеннеди как-то сказал: «Не спрашивайте, что может сделать для вас ваша страна; спрашивайте, что вы можете сделать для своей страны». Для поборника личной свободы, каким был экономист Милтон Фридман, эти слова вдвойне ошибочны. Первая часть выражения говорит о том, что государство может и должно опекать гражданина. Она уничижительна, так как говорит о несамостоятельности индивида. Вторая часть не менее уничижительна, по ней человек не принадлежит себе, он раб, а правительство – царь и бог.
К 1960-м годам слово «либерал» потеряло свой истинный смысл: либерал – это уже не сторонник рыночной экономики и минимального участия государства в общественной жизни. Наоборот, либерал – это борец за расширение полномочий государства ради прогрессивных целей, социальной справедливости. Классические же либералы верили в индивида, в его способность с помощью рыночных механизмов достичь успеха. Новые «либералы» не верят в самостоятельного индивида: доброе государство, руководимое добрыми людьми, – оно, а не капитализм, наш спаситель от нищеты, дискриминации и голода.
Милтон Фридман относился к тому интеллектуальному меньшинству, которое верило в индивида. Даже когда слово «либерал» потеряло свое прежнее значение, Фридман продолжал называть себя либералом. По его мнению, вопрос в высказывании президента Кеннеди следует переформулировать в два отдельных вопроса. Что граждане могут сделать с помощью государства для достижения своих индивидуальных целей, не нарушая свободу других? И как следует ограничить полномочия созданной нами власти, чтобы государство не превратилось в монстра Франкенштейна?
Начнем с последнего. По мнению Фридмана, общество в политике должно следовать принципу ограничения и рассредоточения государственной власти. Власть должна быть максимально децентрализована: большинство полномочий федерального центра лучше передать штатам, а еще лучше – округам. В конце концов, если тебе не нравится политика какого-то штата или округа, ты можешь сменить прописку. Но если тебе не нравится политика, навязываемая сверху всем штатам сразу, то сменить место проживания станет значительно сложнее. Основной функцией государства должна быть защита свободы: оборона от враждебных соседей, сохранение внутри страны закона и порядка, обеспечение выполнения контрактов между частными лицами, поддержание рыночной конкуренции.
Сторонники централизации государства выступают за то, чтобы правительство получало еще больше полномочий. Они считают, что таким образом социальные программы по созданию всеобщего счастья станут эффективнее. Но когда власть получает обширные полномочия, возникает риск, что ими могут воспользоваться люди с сомнительными намерениями: вчера в правительстве доминировали сторонники добра, а сегодня – зла. Люди, вручившие обширные полномочия благонамеренным политикам, рискуют их предоставить также и негодяям. Только сознательно ограничивая государство и полагаясь вместо правительственных инструментов на частную инициативу и добровольное сотрудничество, общество может сохранить свою свободу от посягательств монстра.
В конце концов, существует и прагматичная причина, по которой нам следует ограничивать государство. Достижения науки, архитектуры, литературы, живописи – это достижения индивидов, а не чиновников. Покорение новых высот в культуре невозможно по указу монарха или президента. Зато по их предписанию возможно достичь единообразия: в еде, одежде, жилье, образовании и т. д. Разнообразие в итоге будет уничтожено стандартизацией, эксперимент и инициатива – приказом, прогресс – стагнацией. Без поддержания институтов конкурентного капитализма невозможны ни свобода, ни прогресс.
Политическая свобода невозможна без экономической
Великая сила частного сектора
Существует представление, что политика и экономика не связаны между собой: любое политическое устройство совместимо с любым экономическим. Но связь между личной свободой и экономическим устройством общества все-таки есть. Экономическая свобода – это часть свободы в широком смысле, без свободы торговать, предпринимать, изобретать не может быть и политической вольницы.
Несколько примеров из американской повседневности. Государство принуждает гражданина отдавать 10 % дохода на обеспечение пенсионного страхования. Правительство штата запрещает человеку быть парикмахером, если у него нет лицензии на эту работу. Продавец в Калифорнии попадает в тюрьму за продажу товара ниже цены, установленной производителем.
Во всех этих случаях правительство – хоть федеральное, хоть региональное – покушается на свободу: принуждает под угрозой судебного преследования делиться доходом, запрещает под страхом наказания вести трудовую деятельность, угрожает уголовной ответственностью за следование рыночному ценообразованию.
Таким образом, государство не просто ограничивает экономическую активность, оно также покушается на личную свободу угрозами судебного преследования.
Отсюда, от противного, можно вывести важность капиталистических институтов: освобождая граждан от регуляций хозяйства, мы также обеспечиваем им и общую свободу. Поэтому сильный частный сектор – это необходимое условие для защиты от тирании правительства. Основа этого сектора – взаимообмен. На нем строится не только свободное хозяйство, но и свободное общество.
Общество – это великое множество самоуправляемых хозяйств. Каждое из них нуждается в другом хозяйстве – кто-то производит, другие обменивают, третьи покупают. Каждое хозяйство начинает координацию с другими группами на своих условиях, преследуя собственные интересы. Эти хозяйства теоретически могли бы быть закрытыми и работать только на себя, на обеспечение исключительно своего выживания. Но все они вступают в обмен – потому что обмен взаимовыгоден. Если бы обмен не был взаимовыгоден, у сторон не существовало бы стимула связывать друг друга экономическими отношениями.
Таким образом, выгода и частный интерес обеспечивают добровольность кооперации. Люди взаимодействуют с кем хотят, получают друг от друга что хотят, не прибегая к принуждению, – так они и остаются свободными, и процветают.
Для обеспечения добровольности кооперации нужны два условия: частная собственность и свобода выбора. Первая необходима для обеспечения взаимовыгодного обмена: если ты ничем не можешь владеть, то в чем для тебя смысл кооперации? Свобода выбора, наличие множества продавцов товаров и услуг с одной стороны и множества потребителей с другой оберегает обе стороны от экономического принуждения.
Свобода рынка – это неотъемлемое условие для политической свободы, но необходимо и ограничение государственной власти. Если правительственная власть централизована настолько, что подавляет частный сектор, то вся свобода неизбежно будет утрачена. Рассмотреть это подробно можно на одном примере.
Свобода слова: рынок и социализм
Политическая свобода ассоциируется для нас в первую очередь со свободой слова. Один из показательных способов ее выражения – пропаганда радикальных общественных перемен. В капиталистическом обществе люди вольны проповедовать блага социализма. Но могут ли люди, живущие в социалистическом обществе, призывать к либерализму? Ответ кажется предельно очевидным, но тему стоит раскрыть подробнее.
Прежде чем задуматься о политике, человек сначала задумается о выживании – еде и крыше над головой, средствах для существования. Заработать для либерала в социалистическом обществе уже проблема – и речь не столько даже о величине доходов, сколько о поиске работы. Рабочие места при социализме создаются не самоуправляемыми хозяйствами, а государством. Государством, которое жестко отстаивает свою монополию в экономике и политике. Чтобы принять диссидента на работу, чиновники-социалисты в какой-то степени должны публично отречься от своего режима.
Но допустим, что диссидент все-таки получил работу, он обеспечил себе базовые потребности и теперь готов активно заняться политикой. Для проведения массовой агитации в виде митингов, печати газет и брошюр, эфиров на радио нужны серьезные деньги. Откуда их взять? В капиталистическом обществе могут найтись обеспеченные люди, которые готовы поддержать деньгами распространение левых идей: Фредерик Вандербильт Филд, член сверхбогатой семьи Вандербильтов, Анита Маккормик Блейн, дочь крупного бизнесмена Сайруса Маккормика, фабрикант и друг Карла Маркса Фридрих Энгельс. Для филантропа не обязательно самому быть левым, подобно Энгельсу, – его можно просто убедить в прибыльности предприятия. И вообще: обеспечить финансирование агитации могут и пожертвования обычных людей, у которых есть самый широкий доступ к информации для принятия политического решения.
Но кто может выступать филантропом в социалистическом обществе? Своих Энгельсов и Вандербильтов у либералов не найдется. Не потому, что в социалистическом обществе нет людей с высокими доходами, а потому, что таким человеком будет высокопоставленный бюрократ. Снова речь заходит о публичном отречении от идеалов социалистического общества – сочувствующий «подрывной» деятельности чиновник долго на важной должности не протянет. Получается, что на роль финансиста могут претендовать только мелкие чиновники. Они не способны поделиться крупной суммой, а значит, их нужно будет привлекать в массовом количестве. Но чтобы привлечь эту массу, ее нужно сначала убедить в правоте либерализма. Провести агитационную кампанию. Мы получаем порочный круг.
Но, допустим, мы каким-то образом вырвались из порочного круга. У нас есть деньги. Теперь перед нами встает проблема распространения информации. Особенно ярко эта проблема проявляется, если мы хотим, чтобы провокационные идеи распространялись в книгах, газетах и журналах. В капиталистическом обществе производители бумаги продают ее типографиям, исходя из рыночных, а не политических интересов – им совершенно неважно, что печатают типографии, главное – платите. То же самое с последними: из соображений выгоды они напечатают и The Wall Street Journal, и Daily Worker.
Либералу же в социалистическом обществе предстоит сначала убедить государственных производителей бумаги предоставить ему материал для печати, затем убедить государственные типографии напечатать капиталистическую пропаганду, а после и убедить государственную почту, что рассылка антисоциалистических памфлетов – это не экстремистская деятельность. Мы снова заходим в тупик.
Кто такой Роберт Рич?
Рынок – вот выход из всех тупиков. Конечно, и в преуспевающем капиталистическом обществе государство может нападать на политическую свободу, яркий пример – маккартизм в послевоенной Америке. Но этот случай демонстрирует также и освободительную силу капитализма. Здесь показательна история черного списка сценаристов: на волне маккартизма боссы киноиндустрии составили список из примерно 150 человек, подозреваемых в сотрудничестве с красными и симпатиях к ним, – им запретили работать в Голливуде. Американская киноакадемия, которая занимается раздачей «Оскаров», даже запретила номинировать на премию левых.
Но вот незадача: в 1957 году никому не известный Роберт Рич получил «Оскар» за сценарий фильма «Храбрец». Вскоре выяснилось, что Роберт Рич – псевдоним известного сценариста Далтона Трамбо, который входил в черный список. В список, членов которого вообще запрещено номинировать, не то что награждать «Оскаром».
Также выяснилось, что не менее 15 % голливудских фильмов того времени были написаны красными, которым формально запретили работать. Когда эти факты стали общедоступными, маккартизм в Голливуде был забыт.
Именно экономическая свобода стала спасением для Трамбо и других внесенных в черный список. Исключение множества талантливых авторов из индустрии оказалось слишком невыгодно для рынка – коммерческий интерес тех же боссов, которые ранее составляли черные списки, давал изгоям профильную работу «втемную». В конце концов, рынку безразлично, кто ты и какие у тебя взгляды, главное – что ты можешь предложить обществу. Смогли бы получить либеральные сценаристы работу по профилю в социалистическом обществе, где экономику контролирует государство?
Итак, для сохранения свободы и процветания общества необходима капиталистическая экономика, а власть должна быть ограничена и рассредоточена. Но что все-таки тогда должно (и не должно) делать государство?
Финансы либерального государства
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/smart-reading/kapitalizm-i-svoboda-milton-fridman-sammari-70973227/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Smart Reading
Smart Reading. Ценные идеи из лучших книг. Саммари
Это саммари – сокращенная версия книги «Капитализм и свобода» Милтона Фридмана. Только самые ценные мысли, идеи, кейсы, примеры.
Экономист Милтон Фридман в 1960-е годы представлял интеллектуальное меньшинство в экономической и политической мысли стран Запада: он убежденно и последовательно отстаивал принципы ограничения государственной власти в пользу рыночных механизмов – во времена, когда капитализм был ругательным словом.
Его книга «Капитализм и свобода» стала манифестом классических либералов. Фридман и его сторонники последовательно критиковали расширение влияния правительства на жизнь общества: образование, здравоохранение, денежную политику, борьбу с бедностью, неравенством и дискриминацией. Фридман доказывает, что единственный действенный способ для государства улучшить благосостояние граждан и сохранить свободу – довериться рыночной экономике.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Smart Reading
Капитализм и свобода. Милтон Фридман. Саммари
Оригинальное название:
Capitalism and Freedom
Автор:
Milton Friedman
www.smartreading.ru (http://www.smartreading.ru/)
Свобода против монстра Франкенштейна
Президент Джон Кеннеди как-то сказал: «Не спрашивайте, что может сделать для вас ваша страна; спрашивайте, что вы можете сделать для своей страны». Для поборника личной свободы, каким был экономист Милтон Фридман, эти слова вдвойне ошибочны. Первая часть выражения говорит о том, что государство может и должно опекать гражданина. Она уничижительна, так как говорит о несамостоятельности индивида. Вторая часть не менее уничижительна, по ней человек не принадлежит себе, он раб, а правительство – царь и бог.
К 1960-м годам слово «либерал» потеряло свой истинный смысл: либерал – это уже не сторонник рыночной экономики и минимального участия государства в общественной жизни. Наоборот, либерал – это борец за расширение полномочий государства ради прогрессивных целей, социальной справедливости. Классические же либералы верили в индивида, в его способность с помощью рыночных механизмов достичь успеха. Новые «либералы» не верят в самостоятельного индивида: доброе государство, руководимое добрыми людьми, – оно, а не капитализм, наш спаситель от нищеты, дискриминации и голода.
Милтон Фридман относился к тому интеллектуальному меньшинству, которое верило в индивида. Даже когда слово «либерал» потеряло свое прежнее значение, Фридман продолжал называть себя либералом. По его мнению, вопрос в высказывании президента Кеннеди следует переформулировать в два отдельных вопроса. Что граждане могут сделать с помощью государства для достижения своих индивидуальных целей, не нарушая свободу других? И как следует ограничить полномочия созданной нами власти, чтобы государство не превратилось в монстра Франкенштейна?
Начнем с последнего. По мнению Фридмана, общество в политике должно следовать принципу ограничения и рассредоточения государственной власти. Власть должна быть максимально децентрализована: большинство полномочий федерального центра лучше передать штатам, а еще лучше – округам. В конце концов, если тебе не нравится политика какого-то штата или округа, ты можешь сменить прописку. Но если тебе не нравится политика, навязываемая сверху всем штатам сразу, то сменить место проживания станет значительно сложнее. Основной функцией государства должна быть защита свободы: оборона от враждебных соседей, сохранение внутри страны закона и порядка, обеспечение выполнения контрактов между частными лицами, поддержание рыночной конкуренции.
Сторонники централизации государства выступают за то, чтобы правительство получало еще больше полномочий. Они считают, что таким образом социальные программы по созданию всеобщего счастья станут эффективнее. Но когда власть получает обширные полномочия, возникает риск, что ими могут воспользоваться люди с сомнительными намерениями: вчера в правительстве доминировали сторонники добра, а сегодня – зла. Люди, вручившие обширные полномочия благонамеренным политикам, рискуют их предоставить также и негодяям. Только сознательно ограничивая государство и полагаясь вместо правительственных инструментов на частную инициативу и добровольное сотрудничество, общество может сохранить свою свободу от посягательств монстра.
В конце концов, существует и прагматичная причина, по которой нам следует ограничивать государство. Достижения науки, архитектуры, литературы, живописи – это достижения индивидов, а не чиновников. Покорение новых высот в культуре невозможно по указу монарха или президента. Зато по их предписанию возможно достичь единообразия: в еде, одежде, жилье, образовании и т. д. Разнообразие в итоге будет уничтожено стандартизацией, эксперимент и инициатива – приказом, прогресс – стагнацией. Без поддержания институтов конкурентного капитализма невозможны ни свобода, ни прогресс.
Политическая свобода невозможна без экономической
Великая сила частного сектора
Существует представление, что политика и экономика не связаны между собой: любое политическое устройство совместимо с любым экономическим. Но связь между личной свободой и экономическим устройством общества все-таки есть. Экономическая свобода – это часть свободы в широком смысле, без свободы торговать, предпринимать, изобретать не может быть и политической вольницы.
Несколько примеров из американской повседневности. Государство принуждает гражданина отдавать 10 % дохода на обеспечение пенсионного страхования. Правительство штата запрещает человеку быть парикмахером, если у него нет лицензии на эту работу. Продавец в Калифорнии попадает в тюрьму за продажу товара ниже цены, установленной производителем.
Во всех этих случаях правительство – хоть федеральное, хоть региональное – покушается на свободу: принуждает под угрозой судебного преследования делиться доходом, запрещает под страхом наказания вести трудовую деятельность, угрожает уголовной ответственностью за следование рыночному ценообразованию.
Таким образом, государство не просто ограничивает экономическую активность, оно также покушается на личную свободу угрозами судебного преследования.
Отсюда, от противного, можно вывести важность капиталистических институтов: освобождая граждан от регуляций хозяйства, мы также обеспечиваем им и общую свободу. Поэтому сильный частный сектор – это необходимое условие для защиты от тирании правительства. Основа этого сектора – взаимообмен. На нем строится не только свободное хозяйство, но и свободное общество.
Общество – это великое множество самоуправляемых хозяйств. Каждое из них нуждается в другом хозяйстве – кто-то производит, другие обменивают, третьи покупают. Каждое хозяйство начинает координацию с другими группами на своих условиях, преследуя собственные интересы. Эти хозяйства теоретически могли бы быть закрытыми и работать только на себя, на обеспечение исключительно своего выживания. Но все они вступают в обмен – потому что обмен взаимовыгоден. Если бы обмен не был взаимовыгоден, у сторон не существовало бы стимула связывать друг друга экономическими отношениями.
Таким образом, выгода и частный интерес обеспечивают добровольность кооперации. Люди взаимодействуют с кем хотят, получают друг от друга что хотят, не прибегая к принуждению, – так они и остаются свободными, и процветают.
Для обеспечения добровольности кооперации нужны два условия: частная собственность и свобода выбора. Первая необходима для обеспечения взаимовыгодного обмена: если ты ничем не можешь владеть, то в чем для тебя смысл кооперации? Свобода выбора, наличие множества продавцов товаров и услуг с одной стороны и множества потребителей с другой оберегает обе стороны от экономического принуждения.
Свобода рынка – это неотъемлемое условие для политической свободы, но необходимо и ограничение государственной власти. Если правительственная власть централизована настолько, что подавляет частный сектор, то вся свобода неизбежно будет утрачена. Рассмотреть это подробно можно на одном примере.
Свобода слова: рынок и социализм
Политическая свобода ассоциируется для нас в первую очередь со свободой слова. Один из показательных способов ее выражения – пропаганда радикальных общественных перемен. В капиталистическом обществе люди вольны проповедовать блага социализма. Но могут ли люди, живущие в социалистическом обществе, призывать к либерализму? Ответ кажется предельно очевидным, но тему стоит раскрыть подробнее.
Прежде чем задуматься о политике, человек сначала задумается о выживании – еде и крыше над головой, средствах для существования. Заработать для либерала в социалистическом обществе уже проблема – и речь не столько даже о величине доходов, сколько о поиске работы. Рабочие места при социализме создаются не самоуправляемыми хозяйствами, а государством. Государством, которое жестко отстаивает свою монополию в экономике и политике. Чтобы принять диссидента на работу, чиновники-социалисты в какой-то степени должны публично отречься от своего режима.
Но допустим, что диссидент все-таки получил работу, он обеспечил себе базовые потребности и теперь готов активно заняться политикой. Для проведения массовой агитации в виде митингов, печати газет и брошюр, эфиров на радио нужны серьезные деньги. Откуда их взять? В капиталистическом обществе могут найтись обеспеченные люди, которые готовы поддержать деньгами распространение левых идей: Фредерик Вандербильт Филд, член сверхбогатой семьи Вандербильтов, Анита Маккормик Блейн, дочь крупного бизнесмена Сайруса Маккормика, фабрикант и друг Карла Маркса Фридрих Энгельс. Для филантропа не обязательно самому быть левым, подобно Энгельсу, – его можно просто убедить в прибыльности предприятия. И вообще: обеспечить финансирование агитации могут и пожертвования обычных людей, у которых есть самый широкий доступ к информации для принятия политического решения.
Но кто может выступать филантропом в социалистическом обществе? Своих Энгельсов и Вандербильтов у либералов не найдется. Не потому, что в социалистическом обществе нет людей с высокими доходами, а потому, что таким человеком будет высокопоставленный бюрократ. Снова речь заходит о публичном отречении от идеалов социалистического общества – сочувствующий «подрывной» деятельности чиновник долго на важной должности не протянет. Получается, что на роль финансиста могут претендовать только мелкие чиновники. Они не способны поделиться крупной суммой, а значит, их нужно будет привлекать в массовом количестве. Но чтобы привлечь эту массу, ее нужно сначала убедить в правоте либерализма. Провести агитационную кампанию. Мы получаем порочный круг.
Но, допустим, мы каким-то образом вырвались из порочного круга. У нас есть деньги. Теперь перед нами встает проблема распространения информации. Особенно ярко эта проблема проявляется, если мы хотим, чтобы провокационные идеи распространялись в книгах, газетах и журналах. В капиталистическом обществе производители бумаги продают ее типографиям, исходя из рыночных, а не политических интересов – им совершенно неважно, что печатают типографии, главное – платите. То же самое с последними: из соображений выгоды они напечатают и The Wall Street Journal, и Daily Worker.
Либералу же в социалистическом обществе предстоит сначала убедить государственных производителей бумаги предоставить ему материал для печати, затем убедить государственные типографии напечатать капиталистическую пропаганду, а после и убедить государственную почту, что рассылка антисоциалистических памфлетов – это не экстремистская деятельность. Мы снова заходим в тупик.
Кто такой Роберт Рич?
Рынок – вот выход из всех тупиков. Конечно, и в преуспевающем капиталистическом обществе государство может нападать на политическую свободу, яркий пример – маккартизм в послевоенной Америке. Но этот случай демонстрирует также и освободительную силу капитализма. Здесь показательна история черного списка сценаристов: на волне маккартизма боссы киноиндустрии составили список из примерно 150 человек, подозреваемых в сотрудничестве с красными и симпатиях к ним, – им запретили работать в Голливуде. Американская киноакадемия, которая занимается раздачей «Оскаров», даже запретила номинировать на премию левых.
Но вот незадача: в 1957 году никому не известный Роберт Рич получил «Оскар» за сценарий фильма «Храбрец». Вскоре выяснилось, что Роберт Рич – псевдоним известного сценариста Далтона Трамбо, который входил в черный список. В список, членов которого вообще запрещено номинировать, не то что награждать «Оскаром».
Также выяснилось, что не менее 15 % голливудских фильмов того времени были написаны красными, которым формально запретили работать. Когда эти факты стали общедоступными, маккартизм в Голливуде был забыт.
Именно экономическая свобода стала спасением для Трамбо и других внесенных в черный список. Исключение множества талантливых авторов из индустрии оказалось слишком невыгодно для рынка – коммерческий интерес тех же боссов, которые ранее составляли черные списки, давал изгоям профильную работу «втемную». В конце концов, рынку безразлично, кто ты и какие у тебя взгляды, главное – что ты можешь предложить обществу. Смогли бы получить либеральные сценаристы работу по профилю в социалистическом обществе, где экономику контролирует государство?
Итак, для сохранения свободы и процветания общества необходима капиталистическая экономика, а власть должна быть ограничена и рассредоточена. Но что все-таки тогда должно (и не должно) делать государство?
Финансы либерального государства
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/smart-reading/kapitalizm-i-svoboda-milton-fridman-sammari-70973227/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Smart Reading
Тип: электронная книга
Жанр: Экономический анализ
Язык: на русском языке
Издательство: Смарт Ридинг
Дата публикации: 22.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Это саммари – сокращенная версия книги «Капитализм и свобода» Милтона Фридмана. Только самые ценные мысли, идеи, кейсы, примеры.