Главная страница | Триллеры | Семь бед и змеиный завет

Семь бед и змеиный завет
Дарья Акулова


Никто. Чужая. Покинутая.Я готовилась стать следующей баксы? – шаманкой, но Духи оставили меня. Я лишилась поддержки рода, лишилась своего друга, а потом лишилась и единственного шанса выйти замуж, когда меня укусила змея.Никто не знает, что со мной происходит. Духи немы к моим мольбам. Мне может помочь только сам Тенгри. Нужно лишь забраться как можно ближе к Небу, чтобы он услышал…





Семь бед и змеиный завет



Дарья Акулова



© Дарья Акулова, 2024



ISBN 978-5-0064-3618-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




Дисклеймер


В тексте используются реальные географические названия, но действие истории происходит в альтернативной реальности и является художественным вымыслом. Книга не является научным трактатом, автор не эксперт в истории, мифологии и политике, а лишь использовал найденную информацию для вдохновения.




Глава 1. Отвергнутая



Никто меня не догонит.

Мой конь Саба?з[1 - Удалец, молодец, храбрец (каз.)] нетерпеливо фыркает, глядя вперёд. Я села на него, когда мне было восемь. Я знаю его. Сабаз знает меня. Сабаз – мои крылья.

Никто меня не догонит.

Я хлопаю Сабаза по шее, рыжей, гладкой, упругой и разгорячённой от солнца. Он кивает в ответ. Отлично, мы готовы. Я крепче сжимаю поводья и пригибаюсь к телу моего коня. По сигналу Сабаз срывается вперёд. Я вижу впереди цель, и Сабаз видит её. А ещё я слышу позади удаляющиеся возгласы жителей аула и приближающийся топот копыт моего соперника. Дам ему надежду. Ложную, конечно. Но от этого ведь веселей?

Никто меня не догонит.

Я прошу Сабаза чуть поднажать, и он с радостью выполняет мою просьбу. Не оборачиваюсь. Я и так слышу, что соперник начал отставать. Наша цель уже близка – кол с красным флагом. Я замедляю Сабаза рядом с ним и разворачиваю его. Парень на гнедом жеребце видит это и тоже тормозит. Надеюсь, он замечает и мою довольную улыбку. Рука тянется к камше[2 - Плеть или кнут, сделанный из натуральной сыромятной кожи (каз.)]. Подстёгиваю Сабаза, и он устремляется прямо к парню. Я вижу, как тот испуганно старается ускакать от нас. Но всё тщетно. Сабаз настигает его прежде, чем он успевает вернуться к старту. Я замахиваюсь и стегаю его камшой по спине. Аулчане разочарованно кричат.

Ха-ха. Какой позор.

Мы возвращаемся к толпе. Парень только мимолётно глядит в мою сторону и спрыгивает наземь. Тут же ему прилетает шапалак[3 - Затрещина, оплеуха (каз.)] по затылку от друзей. Я смеюсь.

Никто меня не догонит.

Никто. Кроме Айда?ра.

И вот появляется он, и он знает, что победит. Но не показывает вида другим. Обычно его каштановые волосы до плеч были распущены, но сейчас он собрал их на затылке в пучок. Только несколько прядей падают на лоб. Его белая кобыла Акку?[4 - Лебедь (каз.)] спокойно вышагивает. Айдар даже не смотрит на меня, будто я ему неинтересна. Я закатываю глаза и тоже стараюсь делать вид, что мне всё равно. Хотя, признаться честно, у меня в голове промелькнула мысль нарушить нашу договорённость.

Наконец Айдар оказывается рядом. Сабаз поворачивается к Акку и тянется мордой к ней. Кобыла сначала отпрядывает, фыркнув. Сабаз тоже дёргается. Но немного погодя Акку всё-таки благосклонно решает ответить приветствием моему коню. Я бросаю беглый взгляд на Айдара, разворачиваю Сабаза, и мы отходим вперёд на расстояние в две лошади – наше исходное положение.

И снова: сигнал, Сабаз бросается вперёд. Я знаю, что он ни капли не устал. Сабаз может проскакать так ещё раз десять. Он очень удивляется, когда я прошу его чуть притормозить: недовольно храпит и мотает головой.

– Знаю, друг, – говорю ему я. – Ты – мой чемпион, но так нужно.

Я слышу приближающийся топот Акку и не успеваю обернуться: рука Айдара мягко ложится мне на талию сзади, а сам он приникает губами к моей щеке. Я знала, что так будет. Так и было запланировано. Но поцелуй всё равно заставляет мои щёки пылать.

Я не успеваю встретиться глазами с Айдаром: Акку уже несёт его назад. Сабаз недовольно ржёт. Я подначиваю его скакать за ними и хватаюсь за камшу.

Отхлестать бы Айдара, как следует! За то, что поцеловал меня. За то, что я согласилась уступить ему в этой игре. За то, что он вызывает во мне какой-то необъяснимый смерч.

Но Акку оказывается на старте раньше под возбуждённые и одобрительные возгласы толпы. Аулчане тянут руки к кобыле и хлопают её по шее, хвалят, дают угощения. Айдар вскидывает голову и торжествующе и хитро смотрит на меня, учащённо дыша. Я убираю камшу и не говорю ни слова, а только улыбаюсь ему в ответ, пытаясь унять смущение.



***

– Инжу?? – обращается Айдар ко мне.

– М?

Мы прогуливаемся вдоль берега реки. Вдали, из аула, что расположился между ней и Священной рощей, слышатся музыка, радостные крики и смех детей. Сегодня великий праздник – День весеннего равноденствия, Наурыз.

– Как думаешь, наш план сработает?

– Конечно сработает.

Солнце уже клонится на запад, становится прохладно. Я поправляю шапку на голове и прячу ладони в рукавах шапана[5 - Кафтан из тонкой шерсти или шёлка у народов Центральной Азии.]. От ветра тихо шелестят камыши, и мех на воротнике Айдара отдаёт рябью, словно это волны на воде. А его волосы отливают золотым в закатных лучах.

– Завтра ты станешь баксы?[6 - Шаманка (каз.)], – продолжает Айдар. – А потом тебя ждёт несколько лет обучения…

– Это ничего не изменит.

Я беру его за руку, останавливаю и разворачиваю лицом к себе. Я знаю Айдара с раннего детства, хотя он из ру[7 - Род (каз.), ряд поколений, происходящих от одного предка.] Беркутов, а я из ру Лебедей. Наши аулы находятся на границе двух улусов, по обе стороны от Мугалжарских сопок, что позволило нашим отцам подружиться много лет назад, а потом и нам. Мне исполнилось двенадцать лет две недели назад, Айдару – сегодня. Наши первые двенадцать лет подошли к концу, а значит, что подошло к концу наше детство.

– Мы не можем выбирать себе пару, – вздыхает Айдар. – Тем более из другого ру. Выбор делают родители. Но я не представляю, на ком можно жениться, кроме лучшей подруги.

Я смеюсь.

– Я серьёзно, Инжу! – насупивается Айдар. – Ты такая беспечная!

Он хочет уйти, но я останавливаю его.

– Прости, Айдар, – вздыхаю я. – До этого ещё много времени.

– Ты ошибаешься, Инжу. Сюда стеклись семьи со всех сторон. Завтра ты станешь баксы. И к тебе начнут свататься женихи.

– Я буду всем отказывать! – решительно мотнув головой, отвечаю я.

– Можешь отказывать сколько угодно, но решаешь не ты.

Айдар задумчиво смотрит куда-то мимо меня.

– Брось, Айдар. – Я слегка по-дружески толкаю его в плечо. – Отец всё время ругается, что я слишком бойкая для Лебедя. Я слышала, как он делился с матерью подозрениями о том, что меня благословит не Дух Лебедя, а Дух Беркута. И сегодня ты поцеловал меня на игре. – Это воспоминание снова колыхнуло струны моей души. – Завтра на смотринах я подарю тебе перстень. Тебе, и больше никому!

Айдар вздыхает. Обычно он жизнерадостно относится ко всему, но сейчас я понимаю, почему он не уверен в нашем плане.

В семье Айдара уже давно не было баксы-Беркутицы. Последней была одна из его прапрабабушек. А сила эта передаётся от матери к дочери. Моя мама Лебедица-баксы. Моя бабушка, её мама тоже. Эта цепочка тянется уже несколько поколений. Но на самом деле никто не знает, какой Дух придёт завтра ко мне и одарит своей силой. По традиции к баксы с силой определённого Духа-покровителя сватаются женихи из соответствующего ру. Но нет гарантии, что ко мне прилетит Беркут. Хотя мы с Айдаром надеемся на это.

Пусть это будет ещё через несколько лет, но я тоже не представляю в роли своего мужа никого, кроме него. Поэтому мы и договорились, что на кыз куу[8 - Конная игра «догони девушку», о которой идёт речь в начале главы.] он догонит меня и поцелует, а я завтра подарю ему свой перстень – знак симпатии.

Айдар вскидывает голову к небу и прикрывает глаза.

– О Тенгри[9 - Верховное божество, владыка неба в тюркской мифологии]. Надеюсь, этого будет достаточно.



***

Мушел жас[10 - Мушел – это 12-летний цикл летоисчисления у казахов. «Жас» переводится как «год». Мушел жас – это каждый 13-й год 12-летнего цикла.] – опасный год. В это время важно заложить хорошую основу для следующего цикла, поэтому человеку в мушел жас рекомендуется делать как можно больше добрых дел, помогать людям, быть щедрым.

Отец зарезал барана этим утром. А мать подготовила для меня новое льняное платье. Его я и надеваю перед выходом.

– Ты у нас такая красавица, – умиляется мама, поправляя подвески у меня на шее. – Поверить не могу, что сегодня ты тоже станешь баксы.

Я вижу светлую грусть на её лице: похоже, она вспоминает тот день, когда её выбрал Лебедь. А когда она закончила обучение, её выдали замуж за моего отца, и она навсегда покинула родные места. И вот теперь моя очередь.

Я нетерпеливо вздыхаю: мне уже давно нужно было выйти – Айдар ждёт. А ещё я волнуюсь. Мама как всегда чувствует это, прикладывает ладонь к моей грудной клетке, закрывает глаза и шепчет какие-то слова так тихо, что я не могу разобрать. Но тут же приятная прохлада начинает растекаться по всему телу от этого места. Я тоже закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Выдох. Смерч внутри меня утихает.

– Спасибо, мама, – улыбаюсь я, когда снова распахиваю веки.

Я готова и выхожу из юрты с подносом разделанного мяса навстречу новому дню.

Всё будет прекрасно.

Друг уже ждёт меня снаружи и улыбается, когда видит. Днём будет жарко на солнце, поэтому он, как и я, не стал надевать тымак[11 - Головной убор из натурального неокрашенного меха лисицы или волка.]. Я выбрала вместо него красную расшитую монетами такия[12 - Мужской и женский головной убор.], макушку которой венчают перья филина. Вечером я буду встречать своего тотемного Духа. Ну а пока начинаются смотрины, и мы с Айдаром удаляемся от моей юрты.

– Спорим, я справлюсь быстрее и получу монет и бусин больше тебя? – хитро улыбается Айдар, глядя на меня.

– Ещё чего, – хмыкаю я и немного перехватываю поднос с мясом: он тяжёлый, а руки затекли.

– Тяжело? – замечает это он. – Могу помочь.

– Мой поднос станет легче, когда я раздам мясо вперёд тебя, – бросаю я, разворачиваюсь и быстро убегаю к первой юрте, которую я должна посетить.

– У тебя нет чести, Инжу! – кричит мне вслед Айдар. – А как же начать по сигналу?!

Я разворачиваюсь к нему, добежав до дверей, стучу по створке и кричу:

– Чем дольше ты там стоишь, тем позже получишь первую бусину!

Двери открываются, и я заныриваю внутрь.

Наша задача сегодня – раздать мясо всем в ауле. А ещё – показать себя народу, так как теперь мы вошли в возраст на выданье. Нужно поздороваться с жителями юрты, получить от них напутственные слова на этот год, и бусину, или монетку, которую одна из женщин пришьёт к одежде.

Айдар был прав: сюда съехались многие знатные семьи из Лебедей, Беркутов, Лошадей и даже несколько Волчьих семей, хоть их улус довольно далеко отсюда. Цель одна: найти невесту-баксы для своих сыновей. Нас таких сегодня пятнадцать детей – тех, кто вступил в мушел жас. Некоторых из ближайших аулов, включая Айдара, я знаю.

Получив свою первую бусину, я, довольная, выхожу из юрты и вдруг вижу, что Айдар уже бежит к следующей. Я нервно выдыхаю, но нет времени причитать – я бегу дальше, и монетки на такия и серьги с бубенчиками позвякивают.

Когда я стучу в следующую юрту, мне открывают.

– Ой, ещё одна? – шепчет женщина сквозь щель между створок. – Ты немного опоздала. У нас тут…

Она открывает дверь чуть сильнее, и я вижу внутри другую девочку.

– Ерли?к[13 - Ерлик (Жергилик, Эрлик, Ирлик и др.) – в тюркской мифологии владыка Нижнего мира.] тебя побери… – злюсь я. – Ой, простите!

Нельзя ругаться, поэтому я краснею, кратко кланяюсь и убегаю. У меня опять затекли руки от треклятого подноса. Решаю не ждать, а направиться к следующей юрте. Наверное, мне стоит научиться каким-то упражнениям, иначе как я смогу потом колдовать: там руки очень важны.

Не знаю, сколько времени проходит, чтобы опустел мой поднос, но вот живот оповещает меня о том, что нужно поесть. Я только что вышла из последней юрты на сегодня. Воротник моего платья и его рукава усыпаны разноцветным бусинками и пуговицами. А поднос пуст. Я стою в назначенном месте в ожидании друга.

– Ладно, ты выиграла, – слышу я его голос за спиной и оборачиваюсь.

Айдар снял свой шапан, потому что солнце снова по-весеннему припекает. Я подношу ладонь ко лбу, чтобы создать глазам тень. Его рубашка тоже изобилует нашитыми оберегами. Айдар подходит ко мне.

– Я же говорила, – самодовольно улыбаюсь я.

– Пошли поедим: я слышу, как воет волк в твоём желудке.

– Подожди, – останавливаю его я и снимаю серебряный перстень в форме птичьего клюва с пальца.

Мне кажется, что Айдар задержал дыхание, глядя на него. Прохожие обращают внимание на то, что я собираюсь сделать.

– Я обещала.

Это неправильно. Пока что я не Беркут, вот все вокруг и косятся. Я беру Айдара за руку и кладу ему перстень на ладонь. Он делает серьёзный вид, но на мгновение я замечаю полуулыбку на его лице. Смотрит прямо мне в глаза. Я вся заливаюсь краской и убегаю.



***

В этом году на встречу с Духами у Священной рощи приехали пять девочек и несколько десятков других семей: родственников, друзей, потенциальных женихов. Люди начали собираться за полверсты от кромки леса: все ждут, когда над деревьями покажется полная луна. Я сменила белое дневное платье на длинное серое. Оно закрывает руки и ноги и не имеет никаких орнаментов. Ещё я сняла все украшения и распустила косу. Всё это я сделала так же, как и остальные девочки. В ожидании луны над кронами, чтобы не замёрзнуть, мама накинула на меня шубу. Аулчане то тут, то там разводят костры, возле которых собираются небольшие группы людей, чтобы согреться. В свете огня я вижу пар от дыхания.

И вот мы наконец видим луну. Старшая баксы трубит в рог три раза – это сигнал. Я скидываю шубу. Мама сжимает мою руку на мгновение и отпускает. Смотрю на Айдара – он кивает. Оставляю позади своих близких и иду на встречу со своим Духом-покровителем. Холодно, но нужно немного потерпеть. Четверо других девочек делают то же самое. Постепенно мы удаляемся друг от друга, при этом приближаясь к роще. Она немного пугает своей темнотой. Но мы знаем, что роща не причинит нам вреда.

Когда мы отходим на достаточное расстояние от толпы, садимся на колени лицом к деревьям. И ждём. Луна восходит ещё выше, делая темноту не такой пугающей. Замечаю какое-то сине-зелёное свечение между стволов, и сердце замирает. Оно приближается, и я уже могу различить в нём Волка. Я видела раньше, как Духи приходили к другим девочкам. Но сейчас на их месте я. И это заставляет меня немного дрожать от восхищения. Волк подходит ближе, и я понимаю, что он направляется к девочке слева от меня. Наблюдаю за ним. Он идёт ровно и спокойно, смотря лишь на неё. А когда подходит к ней на расстояние вытянутой руки, замедляется. Подходит всё ближе с каждым шагом, пока не касается носом лба девочки. Тут же её пронизывают сине-зелёные волны, волосы развеваются от внезапного порыва ветра, а затем свечение прячется где-то внутри неё, и становится тихо. Девочка кланяется Волку до земли и встаёт после того, как он отходит от неё.

Волк направляется в мою сторону. Я замираю, но оказывается, что зря: он проходит мимо и останавливается у девочки справа. С ней случилось всё то же самое, а потом Волк удаляется в рощу.

Через некоторое время оттуда выскакивает Дух Лошади. Он громко ржёт, взмахивая гривой, и несётся к нам. Но снова не ко мне. Он так же, как и Волк, замедляется вблизи своей подопечной, тихо подходит к ней и касается мордой её лба. Снова яркая вспышка, и конь убегает в рощу.

Не успевает он исчезнуть среди деревьев, из-за крон вылетает другой Дух – Лебедь. И снова не ко мне. Он благословляет четвёртую девочку поцелуем клюва в лоб и улетает обратно.

Я уже очень замёрзла, но сейчас моя очередь, поэтому я терплю. Остальные ушли, я осталась одна. Луна поднялась уже высоко, а моего Беркута всё нет. Да, я не сомневаюсь, что это будет Беркут, так как иначе бы один из Духов уже подошёл ко мне.

Но его всё нет.

Подношу дрожащие пальцы к лицу и пытаюсь согреть их своим дыханием. Не помогает. Вглядываюсь во тьму деревьев впереди, но никого не вижу. Обнимаю себя руками в тщетной попытке согреться: без шубы не получается.

Беркута всё нет. Я не понимаю, почему. Хочется плакать от обиды и бессилия.

Слышу шаги позади и поворачиваю голову. Тут же мне на плечи ложится меховая тяжесть. Я инстинктивно хватаюсь за края, запахиваю шубу на плечах и выдыхаю.

– Инжу, идём, – говорит Айдар.

– Нет! – отрезаю я. – Я должна дождаться его! Он прилетит, я знаю!

– Инжу, ты сидишь тут, на холодной траве, уже вечность. Ты простынешь.

– Так не бывает, чтобы Дух не приходил. Всегда приходит, ко всем…

Слышу долгожданный клёкот со стороны рощи. Задержав дыхание вскидываю голову к небу – к нам летит Беркут. Слёзы радости бегут по моим щекам: Дух пришёл ко мне! Наверное, его задержали какие-то дела в мире духов. И это Беркут. А значит, что наш с Айдаром план получается просто идеальным.

Я не уверена, стоит ли Айдару сейчас находится тут, рядом со мной, и он тоже. Поэтому он медленно пятится назад. Беркут всё ближе. Я уже почти не дышу, ожидая его прикосновения.

Беркут пролетает мимо меня.

Я слежу за ним взглядом, оборачиваюсь и вижу, как он садится на голову Айдара. Тот замирает и дышит часто, не понимая, что ему делать. Я в замешательстве разворачиваюсь всем телом к ним. Беркут перебирает лапами по шапке, чтобы повернуться мордой к лицу Айдара и, ни секунды не мешкая, касается клювом его лба.

Вспышка.

Беркут благословил мужчину. Но ведь мужчины никогда не были баксы. Что происходит?

Когда сияние успокаивается, Дух улетает и скрывается в роще. Мы только смотрим друг на друга, не в силах сказать ни слова, пригвождённые к месту. Со стороны аула слышаться крики, к нам бежит четверо людей.

Айдар теперь баксы. А я – никто.




Глава 2. Саукеле[14 - Высокий конусообразный свадебный головной убор невесты.]


Мушел жас – опасный год. В это время нужно быть осторожным, внимательным и аккуратным, тщательно заботиться об отношениях с близкими и о своем здоровье. Важно заложить хороший фундамент для следующего цикла, поэтому человеку в мушел жас рекомендуется делать как можно больше добрых дел, помогать людям, быть щедрым.

Я всё делала по правилам. Но это не помогло.

О, Тенгри.

О, аруа?хи[15 - Духи предков.].

О, духи Земли, Огня, Воды и Воздуха.

Кто-нибудь…

Шолпан[16 - Венера (каз.)] сверкает высоко в небе, и я слышу, как бараны заблеяли со стороны моего аула. На востоке протянулась коралловая полоса света. Ещё немного, и солнце взойдёт и начнёт согревать всё своим теплом. А пока я сижу на коленях на траве, покрытой холодной росой, сложив руки в замок перед собой, и молюсь, закрыв глаза.

Кто-нибудь…

Но никто мне не отвечает. Слышу лишь, как жаворонки трепещут где-то высоко в небе. Баксы начинают слышать духов после Посвящения. Но ведь я не баксы. Я никто. Духи отвернулись от меня.

От этого осознания из груди вместе с облачком пара вырывается всхлип. Я открываю глаза и вытираю слёзы с щёк холодными пальцами. На жертвенном камне прямо передо мной виднеются алые пятна и потёки, и я будто всё ещё чувствую металлический привкус в воздухе. Поднимаю глаза выше. На голых ветках карагача медленно раскачиваются разноцветные ленты.

Я приходила сюда каждый день, когда наша стоянка оказывалась здесь. Я приходила к другим священным местам, чтобы понять, почему духи покинули меня. Я пыталась понять это уже шесть лет. Но ни мне и ни одной баксы так и не дали ответ. А сейчас какая уже разница?

– Инжу, – слышу я голос матери позади, но не оборачиваюсь, а только шмыгаю носом.

Её шаги, мягкие и осторожные, слышатся всё ближе. Я чувствую на правом плече тяжесть её руки.

– Инжу, ?ызым[17 - Дочь моя (каз.)], – мелодично повторяет она. – Идём, нужно готовиться.

Конечно. Я помню. Меня ждёт жених.

У родителей было достаточно средств, чтобы содержать меня все эти годы. Но предназначение женщины – уйти в род мужа и дать новую жизнь. Я хотела выйти замуж за Айдара. Но он стал баксы, а я нет. Мужчины никогда не были баксы, и весь народ расценил это как знак свыше. Все и раньше прочили ему великое будущее, а сейчас он обладает магией. В жизни такого человека нет места таким, как я. Айдар – единственный ребёнок в семье. Его родители не позволили ему жениться на мне. Что уж говорить, они даже запретили нам общаться, будто я прокажённая. Наверное, так и есть.

Эти шесть лет мне не позволяли участвовать ни в одном празднике. Наурыз, что был месяц назад, я провела дома. Я редко выходила из юрты, иначе мгновенно становилась объектом презрительных взглядов. Даже детей ко мне не подпускали. В одном ауле живут самые близкие родственники, но кто-то всё равно призывал аулчан к тому, чтобы меня изгнать. Кто-то, кто боялся. А боялись все. Отец, глава аула, не позволил, заступился за меня. С тех пор моя жизнь изменилась.

Я скучала по Айдару. До сих пор скучаю. Но сегодня я попрощаюсь со своим прошлым навсегда. Свадьба – мой шанс на будущее.

Мой жених – не слишком богатый и не слишком молодой Ыбыра?й. Он живёт где-то в дальнем ауле к западу от нас, у границы. Он единственный, кто осмелился посвататься ко мне. После смерти жены ему нужна новая хозяйка в дом, тем более, что детей она ему так и не смогла родить. Мои родители согласились. Даже без калыма[18 - Калым – уплачивается стороной жениха родителям или родственникам невесты.], лишь бы меня приняли в другую семью: может, аруахи мужа возьмут меня под крыло?

Хоть все и говорят, что духи отвернулись от меня, мама всё равно решила провести обряд очищения, положенный всем невестам. Это будет моим прощанием с аулом, семьёй и аруахами рода.

Я помню, как это было у другой девочки в прошлом году. Мама и сейчас подготовила всё в точности, как тогда. Юрта, куда мы идём, украшена рунами, а внутри нас уже ждут все мои взрослые родственницы. Когда мы входим, за нами закрывают двери. В юрте витает дым с горьковатым привкусом.

Я умру здесь.

Мама снимает свою верхнюю одежду, кимеше?к[19 - Головной убор замужней женщины (после рождения первого ребёнка), представляющий собой тюрбан из тонкой ткани, носился вместе с жаулыком – покрывалом с прорезью для лица по типу капюшона.] и распускает косы. Надевает шекели?к[20 - Украшение с подвесками на голову по типу тики.], который позвякивает своими монетками от каждого её движения. По бокам его украшают лебединые перья. Я бросаю взгляд вниз, где стоят её ритуальные кобыз и бубен.

Кобы?з…

Последние пару недель я плохо сплю. Все мои сны занимает его образ. Какие-то существа без лиц в длинных просторных серых одеждах своими длинными конечностями всё пытаются всучить мне в руки этот инструмент. Но каждый раз я отказываюсь и просыпаюсь.

Маме подают её шапан из белоснежной шерсти, украшенный такими же белыми перьями. Она накидывает его на плечи и подвязывает поясом. От взмаха руками колышутся длинные ленты вперемешку с перьями, которыми отделаны рукава. Затем она поднимает бубен. Женщины берут меня под руки и ведут в центр юрты под шанырак, начинают раздевать. Первой снимают мою такия. Я смиренно стою, опустив голову. Мама медленно идёт вокруг нас, выстукивая неторопливый ритм на инструменте. А когда я остаюсь совершенно нагая и с распущенными волосами, женщины садятся на колени вокруг меня. Я замечаю рядом с собой семь сосудов, наполненных водой. Смотрю наверх. Небо, которое видно через открытый шаныра?к[21 - Конструктивный элемент, увенчивающий купол юрты в виде решетчатой крестовины, вписанной в обод.], уже стало совсем голубым. На жердях юрты, что образуют купол, покачиваются многочисленные обереги из кожаных лент, перьев, бусин и колокольчиков.

Мама единожды громко ударяет колотушкой в бубен. Я закрываю глаза. Слышу, как журчит вода, а потом чувствую её холодное прикосновение то тут, то там по телу: это ручейки из сосудов устремились ко мне. Мама начинает петь на языке, который известен всем баксы, но недоступен простым смертным. Удары бубна становятся всё чаще и чаще. Низкий гортанный звук её голоса наполняет юрту.

Чувствую прохладу, которую создают водяные потоки, кружащиеся вокруг меня, и всё тело покрывается мурашками. Но я сдерживаю порывы обхватить себя руками и сжаться. Песня мамы и ритмичный звук бубна начинают занимать всё пространство в моём разуме. Кажется, тело само начинает немного покачиваться в такт мелодии. Чувствую, как вода касается головы, рук, груди, живота, ног, умывая, забирая у меня что-то. В каждом из четырёх ру свои обряды очищения. Волчиц обмазывают глиной, Лошадей опаляют огнём, Беркутиц окуривают дымом. А у нас, Лебедиц, нашу прошлую жизнь уносит с собой вода. Мы все умираем в таких ритуальных юртах, чтобы возродиться вновь в другой семье.

Мама снова единожды ударяет в бубен, и я открываю глаза. Водяные потоки замирают после удара, но продолжают парить в воздухе. Мама берёт кобыз и садится напротив меня. Как только смычок касается струн, её глаза становятся полностью белыми, и я слышу протяжную заунывную мелодию – плач. Тоску по девичьей жизни. Тоску по маминым мягким рукам. По колыбели, в которой лежала в младенчестве. Плач всех девушек, что расстаются со своими родными краями, со своими родными. Мой плач.

Я начинаю петь сы?су – песню прощание. Я не знаю слов, но они сами приходят ко мне. Они сливаются воедино с мелодией кобыза. Вода снова начинает кружиться. Я благодарю этот аул. Благодарю всех людей. Благодарю родителей за заботу и любовь. Я прощаюсь.



О? жа?тан кетiп барамын,

?ыз еркелеп ?л болмас.[22 - Ухожу из родного дома я, дочь сыном не будет никогда (каз.) – народная песня.]



Солёная влага выступает на глазах, но каплю за каплей магия уносит в общий водяной поток. Я пою, а вода кружится всё быстрее. Я пою, а вода поднимается всё выше. И с последней нотой, сорвавшейся со струн кобыза, водяные струи устремляются вверх, унося к Тенгри всё, что у меня было.

Я мертва для всех духов. Сейчас за мной никто не присматривает.

Мама постепенно возвращается к ясному уму. Женщины помогают ей подняться. Она выглядит уставшей, измотанной и тяжело дышит. Я смотрю спокойно и холодно. И не плачу: слёз не осталось. Делаю пару шагов из центра круга к ней. Мне несут одежду. Лёгкие нижние ткани накрываются сверху тяжёлыми. Волосы снова заплетают, но теперь уже в две косы: замужние могут носить только их. Голову накрывают тканью, надевают войлочный колпак, а затем саукеле, расшитое золотыми нитями, бирюзой, монетами и бахромой. По бокам свисают подвески. Они такие длинные, что доходят мне до пояса. На грудь ложится тяжесть ожерелий. Запястья и пальцы берут в плен браслеты и кольца. Наконец все отстраняются.

Подходит моя бабушка с завёрнутой в отрез ткани горстью соли и обводит вокруг моей головы три раза, приговаривая благословения. Я вижу слёзы в маминых глазах, а остальные выходят наружу, склонив головы.

Бабушка покидает юрту последней, оставив нас с мамой наедине.

– Мы женщины, наша задача – родить мужу дитя. Но чтобы внутри тебя зародилась жизнь, вы с мужем должны проводить вместе ночи. Он всё знает. Он всё сделает сам. Позволь ему себя раздеть и не противься – так будет лучше.

Мне становится тревожно от этих слов, но я киваю. Двери передо мной распахиваются. Я уже знаю, что меня там ждёт, и иду вперёд.

Снаружи собрались все аулчане. Они безмолвно провожают меня. Наверняка радуются, что отвергнутая духами покидает это место. А впереди рядом с двумя запряжёнными конями меня ждёт мой жених Ыбырай.

Выхожу из юрты, за мной тянутся все остальные. Сабаз, что стоит рядом с саврасой лошадью Ыбырая, беспокойно перебирает ногами и фыркает. Поэтому моему братишке Толе? приходится удерживать его. Сабаз – это моё последнее желание перед отцом.

Иду к Ыбыраю. Тишину разрывает крик из толпы:

– Инжу!

Я не узнаю голос.

– Инжу!

Какой-то парень расталкивает людей и выходит вперёд так, чтобы я его увидела. Его лицо кажется мне знакомым. Айдар.

О, мой дорогой Айдар. Как ты изменился за шесть лет! Но эти медовые глаза я узнаю из тысячи. Но где же ты был всё это время? Почему не приезжал?

Хочу поговорить с ним. Хочу упасть к нему в объятия. Хочу убежать с ним прочь. Но я не могу.

Я не останавливаюсь, иду дальше, лишь кратко взглянув на друга. А он делает порыв ко мне. Ыбырай хмурится, но стоит на месте.

– Держите его, – слышу я голос отца.

Двое мужчин хватают Айдара под руки, он начинает вырываться.

– Инжу! – кричит он мне.

Сабаз пытается встать на дыбы. Я не останавливаюсь. Я стараюсь не смотреть на Айдара. Каждый вдох даётся всё тяжелее, будто горло сковали невидимые цепи, и губы дрожат. Айдар не оставляет попыток освободиться, и его приходится тащить назад.

– Инжу! – его голос становится приглушённей.

Какое-то шевеление вверх по спине. Но я не останавливаюсь. Ыбырай улыбается, когда я подхожу ближе. Я протягиваю ему руку и тут же вскрикиваю от боли.

Судорожно хватаюсь рукой за шею, пытаясь понять, что произошло. Чувствую, как в этом месте меня будто пронзают два острия, будто иглы всё глубже погружаются в моё тело. В панике скидываю на земь саукеле вместе с колпаком и покрывалом, закрывающим волосы. Люди ахают. У меня кружится голова. Ноги подкашиваются. Небо, люди, трава – всё плывёт перед глазами. Слышу ржание Сабаза и падаю. Трудно дышать.

– Инжу! – кричит кто-то, но не могу разобрать, кто.

Держусь за шею, а сознание медленно покидает меня.




Глава 3. Сбежавшая ночь


Слышу сквозь туманную пелену приглушённые голоса. Они тихо переговариваются о чём-то.

Где я?

Пытаюсь разлепить тяжёлые веки – выходит плохо. Пытаюсь сделать глубокий вдох – что-то получается. Пытаюсь пошевелить руками – они будто свинцом налиты.

Голоса за пеленой оживились. Чувствую мягкие прикосновения на лбу, щеках. Мама. Я пытаюсь позвать её, но вместо слов из груди вырывается хриплый стон.

– Инжу, ?ызым, – наконец разбираю я.

Делаю глубокий вдох и заставляю свою руку накрыть мамину ладонь на щеке. Получается наконец открыть глаза. Вижу плохо, но понимаю, что это мама склонилась надо мной. В поле зрения появляется ещё одно лицо, и я слышу до боли знакомый голос:

– Инжу.

Голос, наполненный состраданием и нежностью – Айдар.

Мне так хочется разглядеть его, что я уже чувствую в себе силы для того, чтобы подняться и сесть. Тут же заныла шея с правой стороны, и я хватаюсь за неё. Ощущаю болезненную припухлость. От движений головой меня снова будто пронзают острые иглы.

Что со мной произошло?

Чувствую, как мама обнимает меня, пока я кряхчу и пытаюсь совладать со своим сознанием. Как следует потерев глаза и проморгавшись, я снова могу нормально видеть и поднимаю голову.

– О, благослови тебя Тенгри! – восклицает мама, со всей силой прижимает меня к себе и всё целует и целует в макушку.

Она обхватывает холодными ладонями мои щёки и заглядывает в глаза, чуть не плача. Я улыбаюсь, показывая, что со мой всё в порядке. На сколько это было возможно, конечно. Поворачиваю голову. Айдар сидит слева от меня. Позади него, сурово скрестив руки на груди, стоит мой отец. Рядом с ним мой младший брат Толе. Слёзы наворачиваются мне на глаза при виде друга, и я тянусь к нему, чтобы обнять. Айдар понимает это и делает порыв ко мне.

– Ерлик, мы так испугались… – шепчет он.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Тебя укусила гадюка, – отвечает мама.

Я нехотя высвобождаюсь из объятий Айдара и удивлённо смотрю на неё.

– Гадюка? Откуда?

– Вероятно, заползла в карман или спряталась в складках тканей.

Вспоминаю то самое странное ощущение по спине, и это снова заставляет меня коснуться места укуса. Ничего не понимаю. Гадюки так себя не ведут.

– Я старалась как можно быстрее извлечь яд из раны, – продолжает мама и аккуратно приподнимает мои волосы, осматривая рану, – но боль и отёк ещё остались. Будем молиться, чтобы они скоро прошли.

А это что такое?

Я случайно бросаю взгляд на свою левую кисть. Не могу понять, что я вижу, и прикасаюсь к ней второй рукой.

Чешуя. Это чешуя. Как у змеи.

Тру пальцами эти пятна. Затем ещё раз, сильнее. Не помогает. Задираю рукав. Такими же пятнами разного размера змеиная кожа покрывает моё предплечье.

– Что со мной? – Меня начинает колотить.

Осматриваю вторую руку – то же самое. Делаю попытку встать.

– ?ызым, тебе нужно лежать!..

Мама пытается поймать мою руку, но я уворачиваюсь, встаю, иду, покачиваясь, к сундуку, где лежит моё зеркало, и смотрюсь в него. На секунду успокаиваюсь: лицо осталось прежним, только стало более округлым из-за отёка. Кручу головой налево и направо, поднимая подбородок выше, и замечаю чешуйчатые пятна в области укуса и ближе к затылку. Боюсь представить, что теперь стало с остальными частями моего тела.

– Что со мной? – повторяю я свой вопрос и оборачиваюсь к своим.

Мама только вздыхает и молчит.

– Мы не знаем, – низким голосом отвечает отец. – Твоя мать не знает. Послали за баксы из соседних аулов – никто не знает. Ждём сокола от Старшей.

– Пока не вернулся, – тихо кивает Толе.

Отбрасываю зеркало и падаю в объятия отца. Он с радостью принимает меня, расслабляет мышцы, из-за которых всегда кажется горой, и тихо покачивает.

– Я проклята, да? – бубню я, уткнувшись лицом в его грудь.

– Нет. Нет-нет, – решительно отвечает мама. – Ни один из моих ритуалов этого не показывает. К тому же, змея была белой.

Я внезапно вспоминаю, что упала без сознания прямо перед своим женихом.

– А где… где Ыбырай? – спрашиваю я.

Отец приглушённо рычит. Мама отводит взгляд. Это не к добру. Толе мягко дотрагивается до моего плеча, и поворачиваюсь к нему.

– Он уехал.

– То есть как? Без меня?

– Он увидел на тебе змеиную кожу и… – Толе напряжённо выдохнул. – И сказал, что не вернётся.

В груди защемило.

Наверняка, он сказал не так. Из его уст полились другие слова. Грубые и обидные. Какие я и слышала отовсюду в свой адрес последние шесть лет. Никто. Чужая. Прокажённая. Покинутая. Забытая.

Теперь ещё и страшная.

– Простите меня, – обращаюсь я к родителям и падаю на колени.

Я понимаю, какой позор теперь навис над нашим родом: дочь баксы без магических сил, а теперь ещё и брошенная невеста. Мне не отмыться от этого. И я не знаю, как теперь восстановить честь моей семьи.

Отец молчит. Молчит и мать.

– Да как вы можете?! – вспыхивает Айдар, подходит ко мне и поднимает с колен. – Она не виновата.

– Мы не знаем, кто виноват, а кто нет, – отвечает отец, и от его голоса стынет кровь. – Может, не появись ты тогда у рощи с той проклятой шубой, Беркут прилетел бы к Инжу!

Айдар хмурится.

– Аса?н, – мама касается руки папы, чтобы немного остудить его пыл.

– Что «Асан»? Слухи обо всём этом уже разлетаются по степи. Как же наша дочь, Арда?к? Что теперь будет с ней? Что будет с нами?..

Отец задавал вопросы, на которые никто не знал ответа. Поэтому мы молча переглядываемся, пока в дверях не появляется подручный папы с соколом на предплечье.

– Послание от баксы-Старейшины, господин.

Папа отвязывает записку от лапки сокола, от чего он нетерпеливо переминается. Когда кожаные шнурки отпускают свёрнутую в рулон бумагу, отец передаёт её маме.

– Хвала Тенгри, – вздыхает мама. – Сейчас посмотрим.

Она раскручивает записку и бегает глазами по рунам.

– Что она говорит, Ардак? – нетерпеливо спрашивает отец.

Мама хмурится. Взгляд её становится тяжёлым и задумчивым.

– Мама?

– Ерлик побери… Она ничего не знает.

Мама отшвыривает в сторону записку и начинает беспокойно ходить по юрте. Я обречённо падаю на постель. Губы дрожат. Если даже Старшей духи не отвечают, что теперь будет?

– ?ызым, мы разберёмся со всем этим. Не знаю, как. Отправлю соколов к горным аулам, что ближе к Тенгри. Может, тем баксы что-то известно.

– Так ты позволишь новости разлететься ещё быстрее! – возражает отец.

– А что прикажешь делать, Асан? – повышает голос мама. – И дальше держать её взаперти? Изгнать?!.. Я хотя бы как-то пытаюсь помочь, ты же не делаешь ничего!..

Они ссорятся. Из-за меня. Я не выдержу этого. Я не должна быть здесь.

Чувствую, как к горлу снова подкатывают слёзы. Разворачиваюсь к выходу и, найдя глазами какую-то верхнюю одежду, накидываю её на голову и плечи и выбегаю наружу.

– Инжу! – пытается поймать меня за руку Айдар, но я всё равно ускользаю.

Солнце уже зашло, но небо ещё отливает оттенками оранжевого и сиреневого. Я бегу к дереву с лентами, у которого молилась вчера ранним утром. Я знаю, что мои молитвы не помогут. Духи меня оставили, я смирилась с этим. Мне просто нужно побыть одной. Аулчане на пути отшатываются от меня в сторону. Они боятся меня.

Только добежав до места, позволяю себе отдышаться и заплакать. От обиды. От безнадёжности.

Почему я? Что я сделала не так?

Смотрю наверх, на ветви, на которых от ветра колышутся разноцветные лоскутки. Здесь никто не слышит мои молитвы. Но говорят, что чем ближе ты к Небу…

Я замираю от внезапного осознания. Если я останусь здесь, ничего не изменится. Всю жизнь чахнуть взаперти? Я не готова. В лучшем случае меня отравят или ко мне подошлют убийцу, чтобы народ успокоился. В худшем – сделают что-то с моими родными. Мне совершенно точно нельзя здесь оставаться.

Я слышала, что далеко на юго-востоке, в землях Волчьего ру, аулы кочуют не так, как мы, живущие на равнинах. С наступлением весны мы перемещаемся с юга на север, осенью – обратно. Жители аулов, что живут близко к горам, летом поднимаются наверх, где трава изобилует таким разнообразием, что бока скота к осени лоснятся от полноты. Те жайла?у[23 - Летние пастбища.] находятся в горах, самых высоких в ханстве. Не зря их называют Танирта?у[24 - Т??iртау (каз.) – горы Тянь-Шань. Т??iртау буквально переводится как «горы Тенгри».]. А значит, что они находятся ближе к Небу, ближе к Тенгри.

Мне нужно ехать туда.

И пусть никто не обещает мне, что мои молитвы будут услышаны, я ухватилась за эту мысль как за единственную нить, которая, возможно, приведёт меня к ответам. Всё лучше, чем прозябать в родительской юрте в ожидании смерти. Даже если меня не убьют, я точно сойду с ума.

Вернувшись в дом, я молчу и делаю как можно более отрешённый и холодный вид, и меня никто не донимает расспросами. Не знаю, что за словесные баталии здесь были в моё отсутствие, но Айдару позволили переночевать у нас. Правда, за ужином в юрте висит тишина: никто друг на друга не смотрит, но все молча жуют.

У меня нет особой охоты есть, но я стараюсь набить живот: кто знает, когда в следующий раз мне удастся поесть так же плотно. Пока горит свет внутри, я подмечаю, где что лежит и что я могу взять с собой. Заранее перед сном и незаметно для всех готовлю одежду в путь: чистое платье, шерстяной шапан, пояс, шубу… Замечаю лук на стене: стреляла я неплохо, и, возможно, мне даже удастся подстрелить кого-нибудь.

От мыслей, что сейчас, когда все уснут, я уеду, у меня холодеет всё внутри. Скажу им, и они точно начнут меня отговаривать. Нет, так будет лучше для всех. Поэтому, притворяясь спящей, я жду, когда юрта наполнится спокойным сонным сопением. Дождавшись момента, хватаю стопку одежды, лук со стрелами, вяленое мясо с остатками хлеба, курт и бурдюк для воды. Бросаю взгляд на правую сторону юрты, где на стене висит отцовская конская упряжь и кинжал. Своего у меня нет. Надеюсь, отец простит меня за то, что я его позаимствую.

Полнолуние мне на руку. Я тихо выхожу наружу, иду к Сабазу, чтобы и его снарядить в путь. Он удивляется при виде меня, фыркает, и это фырканье проносится эхом по всему табуну. Собаки, спящие рядом, навостряют уши. Я шёпотом молюсь всем богам, духам и аруахам, чтобы животные не подняли шум, который разбудит всех в ауле.

Когда я набираю в бурдюк воды из колодца, кто-то тихо окликает меня совсем рядом. Я поворачиваю голову и вижу своего брата.

– Инжу, что ты делаешь?

Взлохмаченный и сонный, Толе подходит ближе. Я злюсь от того, что меня обнаружили.

– Так нужно, – отвечаю я и закрываю бурдюк.

– Куда ты?

Я иду к Сабазу, не останавливаясь.

– Скажи родителям, что я отправилась в улус Волков. Мама сама сказала, что тамошние баксы, возможно, что-то знают о том, что со мной происходит.

– Но Инжу, – Толе догоняет меня и продолжает говорить тихо, за что я ему благодарна, – ты хочешь поехать совсем одна, это опасно.

Сабаз уже готов. Я цепляю бурдюк к седлу.

– Я поеду с тобой, – вдруг говорит он и собирается идти, но я останавливаю его:

– Нет, ты нужен здесь. Тебе не стоит в это ввязываться. Я должна найти ответы сама.

.– Но я твой брат! Ты же знаешь, что я люблю тебя!

Я ставлю левую ногу в стремя, приподнимаюсь и перекидываю правую ногу через седло.

– Знаю. Но останься, прошу. Позаботься о родителях. И не позволяй грязным слухам распространяться.

Толе сдаётся и отходит в сторону. Я толкаю пятками бока Сабаза, и он делает рывок вперёд.

Когда брат оказывается позади, я даю себе расслабиться: мне самой сейчас до ужаса страшно от того, на что я решилась.

Ничего, я ведь знаю пути кочёвок нашего аула. И знаю, где сейчас стоянки соседей. Степь только кажется бескрайней, я не собьюсь с пути, ведь над головой у меня настоящая карта – звёзды. Я в последний раз гляжу на свой аул. Над ним в небе сверкает Железный кол[25 - Полярная звезда.].

Я скачу во всю прыть, но внезапно страх охватывает меня, торможу коня. Разворачиваю. Куда я собралась, одна, в ночь? Вернуться? Нет смысла! Снова тяну поводья Сабаза, чтоб повернуть его морду на юго-восток. Мне больше нет места в родном ауле, никто не будет меня там ждать, кроме родителей! Я не могу так жить! Но что ждёт меня в пути? Я никогда не ездила вот так, одна. Снова кручу Сабаза, и он возмущённо ржёт.

– Я знаю-знаю!

Слёзы выступают на глаза. Страшно до ужаса. От неизвестности. От ненависти других. Как решиться?

Я должна взять себя в руки.

Утираю рукавом мокрые щёки. Нет. Я еду. Сабаз стрелой бросается вперёд. Не смотрю назад, нет-нет. И чем дальше мы удаляемся, тем мне становится спокойнее.

Но вдруг – топот копыт, совсем рядом! Я вздрагиваю. Мимо проносится белое пятно, которое опережает Сабаза и перегораживает ему путь, от чего он недовольно ржёт и встаёт на дыбы. Я пытаюсь его успокоить и не сразу понимаю, кем является всадник.

– Ерлик бы тебя побрал, Инжу!

– Айдар?

Я удивлённо хлопаю глазами, а потом до меня доходит: наверное, Толе разбудил Айдара и рассказал ему всё.

– Не пытайся меня остановить, – хмурюсь я и даю Сабазу команду обойти Акку.

Слышу, как Айдар вздыхает, а потом они нагоняют и равняются с нами.

– Я и не пытаюсь.

Я поражённо смотрю на него.

– Но могла бы хотя бы мне сказать: мы же друзья.

– Теперь ты знаешь. Доволен?

Я стараюсь не смотреть на него, но на самом деле я очень рада его видеть. А если он это заметит, то…

– Я поеду с тобой.

Я резко торможу Сабаза, от чего тот взмахивает головой. Смотрю на Айдара. Он смотрит на меня.

– Ты с ума сошёл? – спрашиваю я, но по его глазам вижу, что он настроен серьёзно.

– Нет.

– Ты баксы.

– И?

– Первый мужчина-баксы.

– И?

– Тебе прочат великое будущее.

– И?

– Единственный сын своих родителей.

Тут-то он и потупляет взгляд, бессознательно дотрагиваясь до серьги-дуги в левом ухе как в подтверждение моих слов: по поверьям украшение защищает долгожданных и единственных продолжателей рода от внезапной смерти или сглаза.

– Я уже не тот мальчик, которого ты знала, Инжу, – наконец гордо поднимает голову он. – Меня обучали. Я тренировался.

– Узнаю старого Айдара-хвастуна, – хмыкаю я.

– Инжу, – вздыхает друг и улыбается, поняв, что я шучу. – Опасно бродить по степи в одиночку вне зависимости от того, мужчина ты или женщина.

Я издаю шипящий звук носом и закатываю глаза. Но Айдар прав.

– Я просто провожу тебя до места и обратно, сойдёт? – подмигивает он.

Я молчу.

– О Тенгри… Что за девчонка?.. Мы не общались шесть лет, Инжу! Неужели ты не хочешь провести в компании друга месяц-другой?

Друг. Единственный друг, что у меня остался. Мне этого хочется сейчас больше всего. И хотелось на протяжении всех этих лет. К тому же, Айдар ведь сам вызвался, так? Я его не заставляла и даже не просила.

– Ладно, – киваю я.

– Я ожидал большего восторга.

– Я должна кинуться в твои объятия?

– Я был бы не против.

Я поджимаю губы, хватаюсь за камшу, но Айдар замечает это, ударяет пятками в бока Акку, чтобы та отскочила вперёд. Камша попадает по крупу кобылы, от чего она недовольно взвизгивает.

– Мазила, – смеётся Айдар.

– Ну я сейчас тебе покажу! – закипаю я и устремляюсь вслед за ним.




Глава 4. Две звезды



Я просыпаюсь от крика жаворонка, что раздаётся прямо над местом нашей остановки. Сабаз и Акку сразу начинают перефыркиваться между собой. Я поднимаюсь на локтях, и шуба, которой я укрывалась, соскальзывает к животу. Шея болит. На сумке спать – это тебе не в юрте в мягкой постели. Но я осознаю, что впервые спала без тех снов с участием странных существ и кобыза.

Тру глаза и тут же смотрю на руку: вдруг исчезла змеиная кожа? Но нет. Радует только одно – она не расползлась ещё дальше. После короткого сна тревожность немного ушла. И я всё же рада, что отправилась в путь не одна.

Айдар переворачивается на спину, но глаза остаются закрытыми. Он так изменился с того злополучного дня. Ушли детские щёки, лицо стало более угловатым, да и ростом он вытянулся. Красавец…

Я смущаюсь от собственных мыслей. Раньше мне казалось, что я в него влюблена. Как и многие девочки в округе. Да и он говорил, что хочет жениться лишь на мне. Мы, конечно, были детьми, но изменились ли его чувства ко мне? А мои?

Айдар вдруг открывает глаза, словно почувствовав, что я его рассматриваю, а я перевожу взгляд наверх, разглядывая ветки.

– Давно не спишь?

Он зевает.

– Только что проснулась. Доброе утро, – говорю ему я и нехотя вылезаю из-под тёплой шубы.

Я роюсь в сумке, чтобы достать немного вяленого мяса и воды. Боюсь, что за нами всё-таки отправили кого-то из аула, поэтому нужно позавтракать и выдвигаться. Айдар тоже поднимается, прислоняется спиной к стволу, откупоривает бурдюк и делает несколько глотков. Пять деревьев, выросших кругом, послужили нам местом ночёвки. На ветках уже появились первые листочки. Но они слишком малы, чтобы укрыть нас в случае дождя. Дождь! Я ничего с собой не взяла, чтобы укрыться в пути! Хвала Тенгри, что обошлось без него. Будь я Лебедицей-баксы, соорудила бы нам щит.

А ведь Айдар тоже мог бы.

Меня стукает внезапное осознание, что мой друг – баксы. Они ничем не отличаются от обычных людей, разве что узнать их можно по ритуальному наряду, надеваемому во время обрядов. Вот и Айдар выглядит обычным. Он из богатой семьи бия[26 - Бий – судебный и политический деятель.]. Осанка всегда прямая и горделивая, речь слаженная, одежда жёлтых и светло-коричневых тонов, свойственных всем представителям Беркутов, только из дорогих тканей. Айдар, держа в зубах кусок лепёшки, повязывает на голову ткань, потом надевает расшитый растительным орнаментом шапан.

– Ты чего всё смотришь? – спрашивает он, жуя, снова замечая, как я пялюсь.

Я тут же делаю вид, что тоже собираюсь, и спрашиваю:

– Ты что, правда можешь использовать магию?

Айдар глядит на меня, ускоряет движения челюстями, глотает и только потом отвечает:

– А что?

– Просто это… – задумываюсь я, – это так странно. Для чего Ульгень[27 - Верховное божество, по поверьям обучивший первых баксы.] послал дар мужчине?..

– А для чего Ульгень наградил тебя змеиной кожей?

Смущённо прячу кисти поглубже в рукавах.

Ну спасибо, Айдар. Я только забыла об этом.

– Прости, – Айдар виновато чешет затылок.

Зачем он это сказал? Ему неприятно это видеть? Неприятно дотрагиваться до меня? Мне неспокойно от этих вопросов в голове.

– И… что ты умеешь?

– В смысле?

– Магия. Что ты можешь?

Айдар медлит с ответом, но потом задирает голову.

– Много чего.

– Покажешь?

– Прямо сейчас?

– А почему нет?

Айдар осматривается в поисках чего-то и садится поудобнее, скрестив ноги перед собой. Его взгляд останавливается на кучке пожухлых листьев рядом, оставшихся на земле с прошлого года. Он тянет руку, делает пару круговых движений кистью над ними, и – о Тенгри! – воздушные потоки начинают закручивать их, поднимая немного вверх.

Я никогда не видела, как колдуют баксы-Беркуты, поэтому мои глаза округляются. Рука его чуть переливается от некоего внутреннего свечения. Листья кружатся всё быстрее, поднимаются вслед за рукой друга, и вот он уже держит их в воздухе прямо над ладонью. Потом Айдар поднимает вторую руку и будто толкает ею в мою сторону. Воздушное течение вместе с листвой резко устремляется мне в лицо так, что перехватывает дыхание. И теперь у меня наверняка листья в волосах, поэтому Айдар улыбается.

– Как-то так.

А ведь это могла быть я. Я должна была получить эту силу. Почему он, а не я?..

Я стараюсь не выдать то, о чём думаю, поспешно убираю еду обратно в сумку, и принимаюсь поправлять косу, что растрепалась во сне.

– Эй, – слышу голос Айдара, но не смотрю на него. – Инжу.

– Что?

– Ты в порядке?

Но я уже встаю, хватаю свои вещи в охапку и направляюсь к Сабазу.



***

– Айдар! – грозно рявкаю я, увидев друга, сидящего у воды на камне.

Он дёргается и оборачивается. Я уже была совсем рядом с ним и утыкаю руки в бока.

– Почему не разбудил меня?!.. – Вижу тонкую красную струйку, стекающую по его щеке к шее. – Ой…

– Ой, – передразнивает меня Айдар, нахмурившись.

Только сейчас я замечаю, в одной его руке небольшое зеркало, а в другой – нож. Не совсем обычный: это бритва. Он откладывает её, берёт с коленей кусок ткани и, глядя в зеркало, прикладывает её к ране.

Я, кажется, стою бледная. Айдар видит меня в отражении.

– Всё нормально, просто небольшая царапина, – говорит он.

– Прости, что напугала.

– Забыли.

Он снова берёт нож, подносит к лицу и аккуратно начинает проводить лезвием по коже.

– Ты что, никогда не видела, как бреется твой отец? – усмехается он.

Я мотаю головой, чтобы немного прийти в себя.

– Нет… То есть да… То есть… – я шумно выдыхаю и топчусь на месте. – Я ещё не видела, как это делаешь ты.

– Мне восемнадцать, Инжу. И да, у меня растут волосы на лице. А не разбудил я тебя, потому… Потому что ты так сладко спала… Что с тобой? – спокойно спрашивает Айдар, всё так же сосредоточенно проводя лезвием по щекам.

Я узнаю перед собой своего друга детства. Но одновременно понимаю, что он незнакомец.

– Инжу? – переспрашивает Айдар, прерывая мои мысли.

– Я… Пойду.

Я резко разворачиваюсь, кулаки плотно сжаты, и слышно, как мои ноги быстро перебирают по гальке.

Лето приближается, и каждый день становится длиннее и жарче предыдущего. И каждый день мне кажется всё больше и больше, что прежние Инжу и Айдар остались в прошлом. Я скидываю шубу с плеч, чтобы сделать из неё свёрток и пристегнуть к седлу.

– Помощь нужна? – улыбается Айдар, подъезжая ко мне.

– Это просто шуба, Айдар, я справлюсь, – только отвечаю я, запрыгиваю в седло и прошу Сабаза проскакать чуть вперёд, чтобы не разговаривать с другом.

Это будет сложнее, чем я думала. Мы вроде и знаем друг друга, а вроде и стали чужими. Я не вполне понимаю, почему злюсь. Злюсь на Айдара, что он стал баксы? Но так ведь это Ульгень его выбрал. Злюсь на себя, что прогневала Ульгеня и Духов? Но я всегда старалась жить по правилам, чтобы заслужить благосклонность Неба. Злюсь на Ульгеня и Духов? Но как можно злиться на них и их великие замыслы?.. Однако мне всё равно не давала успокоиться эта несправедливость.

Незаметно степь уже успела позеленеть. Сабаз и Акку наслаждаются свежей зеленью, когда мы останавливаемся на привал. В течение дня Айдар предпринимает несколько неудачных попыток со мной заговорить, но сдаётся. Чего же это я? Он ведь ко мне всей душой. Решил сопроводить меня в путешествии. Почему мне так сложно с ним разговаривать? Наверное, я привыкла к тому, что окружающие не хотят иметь со мной никаких дел, хотя я так отчаянно желала, чтобы кто-то кроме отца, матери и брата составил мне компанию. И вот теперь я отвергаю единственного человека в округе. Он и сейчас едет поодаль от меня, не смотря в мою сторону. И только к вечеру, когда он видит место для ночлега, бросает:

– Остановимся тут.

Смотрю, как огонь отбрасывает тени на его спину, пока он лежит, отвернувшись от меня. Сна ни в одном глазу. Нужно как-то начать разговор.

– Айдар, – шёпотом зову его я.

Тишина.

– Ты спишь?

– Уже нет.

– Будешь спать?

Друг шевелится и переворачивается на другой бок лицом ко мне. Он не выглядит сонным, скорее всего он тоже не спал.

Вот он, Инжу, что дальше?

– А разве мы не должны охранять друг друга по очереди ночью? – вылетает у меня.

Айдар молчит и ждёт, что я скажу дальше.

– Ну… Вдруг разбойники там. Или волки.

Я никогда не путешествовала, поэтому не знаю, как принято. И оттого сейчас кажется, что я задаю неправильные и глупые вопросы. Чувствую, как щёки заливает жар. Хорошо, что этого не видно в оранжевом свете от костра.

– На самом деле, это хорошая идея, – вдруг отвечает Айдар и начинает выбираться из-под своей шубы. – Я караулю первые часа два, а потом разбужу тебя.

Он чуть отходит от огня и садится на большой плоский валун. Снова спиной ко мне.

Отличная работа, Инжу.

Я неудовлетворённо выдыхаю от необходимости выбраться из-под тепла, но делаю это, подхожу и сажусь рядом с ним.

– Я же сказал, что первый буду караулить, – говорит он.

– Я знаю, но… Я просто… Я хотела…

Опять не знаю, что сказать.

– Ты и слова не вымолвила с полудня. Не пойму, что я сделал?..

– Прости, – я склоняю голову, вжимая её в плечи, и тереблю пояс. – Ты ничего не сделал. Это я.

– Это ты?

Я вздыхаю.

– Скажи, – говорю я после долгой паузы, – ты тоже чувствуешь эту пропасть между нами?

Ложусь на камень лицом к звёздам. Айдар делает то же самое, и несколько минут мы молча смотрим на мерцающую россыпь. Тут на мгновение на небе вспышкой появляется короткая черта, и тут же пропадает – звезда упала. И мы с Айдаром почти одновременно произносим:

– Моя выше!

Глядим друг на друга и начинаем смеяться.

– Не смейся, – говорю я, – чья-то звезда закатилась, – а сама не могу остановиться.

– Главное, что не наша, – не успокаивается Айдар.

Постепенно смех всё же сходит на нет, и ещё пару минут мы лежим, стараясь перевести дыхание, но периодически хихикая.

– Ты такая же, – говорит Айдар. – Такой я тебя запомнил – круглолицая девочка с длинными косами, которая всё время улыбается.

– Улыбки для меня стали редкостью.

– Мне жаль. Непонятная ситуация, и непонятно, как и почему в ней оказались мы.

Вздыхаем одновременно. Я ёжусь от холода: под шубой было теплее.

– Почему ты не приезжал?

Айдар долго не отвечает.

– Я хотел, очень. Но меня не пускали. Хотел хотя бы послать тебе весточку, но упрямые соколы не слушались: родители попросили Старшую и за этим проследить.

– Конечно, в глазах всего народа я та, от кого отвернулись Духи, я прокажённая…

– Хочу, чтобы ты знала, что я так не считаю.

– Спасибо.

Чувствую, как рука Айдара лежит уже совсем близко с моей. Кажется, я слышу, как стучит моё сердце.

– И… – пытаюсь продолжить разговор я. – Что там было?

– Где?

– На севере, в Бурабае, где ты обучался.

Кажется, слышу, как он напряжённо сглатывает.

– Сначала все очень удивлялись. Потом плевались, мол, я мужчина и никогда не стану настоящим баксы, потому что не имею связи с природой как женщины.

Я хихикнула.

– Потом учился. Изучал управление воздушными потоками.

– Как интересно.

– Но я ни на секунду не забывал о тебе.

Этот тон в его голосе… Ощущаю, как Айдар сначала мягко касается моей кисти, а потом переплетает наши пальцы и немного сжимает их. Я вообще не понимаю, как себя вести. Я не смотрю на него, но моё дыхание сбивается, а сердце колотится пуще прежнего.

– Ерлик тебя побери, Инжу. Ты ледяная.

Я действительно уже очень замёрзла и волновалась. Айдар всё же высвобождает руку, идёт к моему спальному месту и возвращается с шубой, которую накидывает мне на плечи, когда я сажусь. Я с наслаждением хватаюсь за полы шубы и запахиваю её так сильно, будто собираюсь превратиться в кокон – сейчас быстро согреюсь. Шумно выдыхаю не то от холода, не то от благодарности за то, что Тенгри избавил меня от неловкого момента. Не знаю, готова ли я сейчас говорить об этом.

– Холод, Инжу и шуба. Как тогда, – улыбается Айдар.

– Когда ты украл мою магию?

– Эй!

Я заливаюсь смехом. Конечно, я шучу. И Айдар это знает.

– Я скучал по твоему смеху, – вдруг говорит он, и я вижу его посерьёзневшее лицо. – И по тебе.

– А я по тебе.

Это правда. Что бы ни было между нами, я рада, что он сейчас со мной. Долгий путь и куча времени, чтобы узнать друг друга лучше. К тому же, путешествовать с баксы уже не так страшно.

– Иди спать. Смена уже через полтора часа.

– Эй, куда делись полчаса? Я думала, твоя начнётся только сейчас!

– Пока ты болтаешь, луна движется, – подмигивает Айдар.

Я насупиваюсь и сжимаю кулаки от негодования, но всё же соглашаюсь, что нужно уже лечь. Ерлик меня за язык тянул предложить дежурство…




Глава 5. Кровь и медь


Обычно до заката мы успевали найти место для ночлега, но сегодня туман опережает нас.

Лошади шагают медленно и осторожно, а белая молочная пелена окружает всё плотнее. Не видно ничего впереди, даже неба.

– Может, остановимся прямо тут? – волнуюсь я.

– Не волнуйся, мне приходилось идти по туману, – отмахивается Айдар. – К тому же, лошади могут идти прямо десятки вёрст с закрытыми глазами.

Я киваю, но замечаю, как они беспокойно прядают ушами.

Не знаю, сколько мы идём так, час или несколько минут. Чувствую себя неуютно от того, что не вижу звёзд. Хочется остановиться, укрыться шубой и обнять Сабаза в ожидании рассеивания тумана. Но Айдар упрямо ведёт нас дальше.

– Смотри! – вдруг нарушает тишину его голос.

Мне тревожно, что он крикнул слишком громко, не хочется, чтобы кто-то нас услышал. Но кто?

Я пытаюсь разглядеть, что же он увидел там, впереди, и различаю еле мерцающий свет, будто от огня.

– Аул. Или такие же путешественники, как мы, – перебирает варианты Айдар.

Или кто-то ещё.

Я снова доверяюсь Айдару и следую за ним. Но не будь я верхом, точно бы встала как вкопанная.

Огонёк в тумане то появляется, то пропадает. Но мы идём. Лошади фыркают.

– Спокойно, девочка, – Айдар подбадривающе хлопает Акку по шее.

Сабаз не так сильно проявляет беспокойство, но я вжимаю голову в плечи и держу поводья похолодевшими пальцами.

Наконец туман будто рассеивается перед нами, открывая взору белоснежную юрту. Её двери открыты, оттуда и льётся такой манящий и родной свет от огня.

– Хвала Тенгри, – улыбается Айдар. – Я же говорил. Попросимся переночевать.

Он спрыгивает на землю, берёт Акку под уздцы и ведёт её ближе к юрте. Я делаю то же самое и следую позади. Достаю из сумки кожаные перчатки, надеваю их, а потом повязываю на шею лоскут ткани: нужно спрятать змеиную кожу, чтобы не пугать людей. В проёме мелькают тени, и вдруг возникает тёмный силуэт.

– Армысыз? – спрашивает мелодичный женский голос.

– Бармысыз[28 - Главное традиционное приветствие у казахов. Здороваясь «Армысыз», первый человек спрашивает «Честный ли ты человек?», на что другой отвечает «Да, я честный человек, а вы?»], – отзывается Айдар.

– Что привело вас, путники?

Мы подходим ближе.

– Мы идём на юго-восток, туман застиг нас в пути. Можно ли переночевать у вас? Как только взойдёт солнце, мы уйдём.

Из дверей выходит девушка, освещая Айдара передо мной светом от пламенника. Я немного выглядываю из-за его спины. Девушка улыбается.

– Оставайтесь, на сколько хотите, – будто пропевает она.

– Благодарим, хозяйка. – Айдар кланяется ей.

– Лошадей можете оставить тут.

Она указывает рукой с пламенником в сторону от себя, освещая коновязь возле юрты. Айдар тянет Акку к столбу, и теперь и мы с Сабазом открываемся взору незнакомки. Я замечаю, как пристально она смотрит на меня, улыбаясь. Она очень красива. Подбородок немного заострённый, большие светлые глаза. Две толстых, тугих чёрных косы спускается по грудям до бёдер. Я не узнаю белую одежду под шубой на плечах: не то платье, не то рубаха с запахом. Но рукава такие длинные и широкие, что закрывают кисти рук девушки. И украшения – так много украшений: шашбау на косах, крупные серьги, отражающие свет от пламени, тяжёлое ожерелье из пластин, пояс, украшенный камнями и узорами. Наверняка и на руках у девушки были браслеты и кольца.

– Жаным[29 - Душа моя (каз.)], чего же ты стоишь?

Я понимаю, что она обращается ко мне, и начинаю бегать глазами вокруг, не отпуская поводья Сабаза. Она всё продолжает смотреть, будто даже не моргая.

– Давай, Инжу, я помогу. – Айдар перехватывает поводья из моих рук.

– Инжу-у, – снова поёт девушка. – У меня много украшений с жемчугом[30 - Имя Инжу переводится с казахского как «жемчуг».] из разных уголков мира. Хочешь взглянуть?

Она не двигается, а ждёт, чтоб я пошла сама. Айдар ведёт себя спокойно. Даже лошади угомонились. Наверное, я слишком волнуюсь. Но не принимать гостеприимство хозяев невежливо. Так можно и гнев духов на себя навлечь.

– Да, с радостью, – отвечаю я и заставляю лицо улыбнуться, хотя сердце неспокойно колотится.

Наконец лошади привязаны, а мы с Айдаром заходим внутрь вслед за девушкой. Она ловко убирает пламенник, закрывает за нами двери и складывает руки перед собой, пряча кисти в рукавах странного одеяния. И не перестаёт улыбаться. Теперь я могу точно сказать, что все её украшения сделаны из золота. Я не могу понять, из какого она ру: мы всё ещё находимся на территории Лебедей, но Лебеди предпочитают серебро.

– А где же хозяин доброго дома? – спрашивает Айдар, потому что внутри больше никого нет.

– Он в отъезде, – отвечает она. – А вы пока можете отведать ужин.

Девушка кивком указывает в сторону, на стол. Могу поклясться, что его там не было, когда мы вошли. На нём нет свободного места: баурса?ки[31 - Небольшие пончики, жаренные в большом количестве масла в казане.], мясо, яблоки, какие-то ещё неведомые мне фрукты и сладости… Кем является муж этой девушки? Или же отец?

Я уже несколько дней не ела горячей пищи, но отчего-то мой аппетит не просыпается при виде такого богатого стола.

– Спасибо, хозяйка. Я с радостью, – улыбается Айдар и плюхается на подушки, скрестив ноги перед собой. Он тут же хватает одной рукой баранью ногу, другой – лепёшку.

– А ты, Инжу? – девушка снова пристально смотрит на меня.

– Я… не голодна, спасибо, – киваю я и начинаю осматривать убранство юрты.

Чисто, светло и просторно. Светлые ковры с узорами и орнаментами на стенах создают впечатление, что они их явно делали где-то не в наших краях. Айдар утопает в подушках из богатых тканей. Очень много места занимают украшенные сундуки разных размеров. Их здесь около десяти, может, больше.

– Тут часть моих украшений, – говорит девушка, когда я подхожу к одному из них.

Рука тянется к нему, но я не спешу.

– Не бойся, можешь открыть.

Мне интересно, что внутри. Я дотрагиваюсь пальцами до крышки, и на мгновение мой взор застилает красная пелена, а кости пронизывает резкий холод. Я одёргиваю руку, пытаюсь моргать и смотрю на девушку рядом. Она всё так же спокойно стоит и улыбается. Я оборачиваюсь к столу. Айдар не обращает на нас совершенно никакого внимания.

Показалось.

– Всё хорошо? – спрашивает хозяйка.

– Да, – киваю я. – Кажется, немного притомилась с дороги.

– Ничего, сегодня выспитесь. В юрте намного приятнее спать, чем посреди степи, верно?

Я киваю и снова тянусь к сундуку. В этот раз при прикосновении всё было в порядке. Я откидываю крышку и вижу десятки серебряных украшений с жемчугом разных размеров и цветов.

– Какая красота! – восхищаюсь я. – Никогда ничего подобного не видела.

Я наклоняюсь, рассматривая их ближе. Вот бы примерить.

– Можешь выбрать любое, какое ты хочешь. Я тебе его подарю, – вдруг говорит девушка, и я удивлённо смотрю на неё.

– О, не стоит, – отвечаю я. – Вы и так предоставили нам кров и еду.

– Я настаиваю. Мой дом – мои законы. К тому же, у тебя, я вижу, украшений не так много. Я что, не могу подарить одно из них прекрасной девушке?

Кто знает причуды этих богатых людей? Не приму подарок – обиду затаит.

– Хорошо, – улыбаюсь я. – Я выберу.

Она удовлетворённо кивает. Но когда я снова смотрю на украшения, вижу, что они лежат в крови. Я испуганно отпрыгиваю назад и чувствую, как похолодели руки. Задышала часто, но стараюсь не выдать этого перед хозяйкой.

– Что такое? – спрашивает она.

– Айдар, – дрожащими губами зову я.

Но слышу только, как он чавкает.

– Айдар! – повторяю я чуть громче.

– Что случилось? – спрашивает девушка, медленно делая шаг ближе ко мне.

Оборачиваюсь к Айдару. И кажется, что теперь я вообще не дышу: Айдар сидит, праздно трапезничает за столом, а позади него на стенах шкуры, испачканные огромными багровыми пятнами. Чувствую на языке железный привкус, а весь воздух в юрте будто становится всё тяжелее и тяжелее. Гляжу наверх – по жердям вниз стекают густые тёмно-красные струйки и капают на Айдара, на еду, которую он ест, на белоснежную скатерть

Кровь.

Мне хочется кричать, но горло будто стянуло тугой верёвкой, и всё, что я могу сделать, – пытаться хотя бы ещё раз обратиться к нему:

– Айдар. Нам нужно идти.

– Никуда вы не пойдёте.

Две руки хватают меня за плечи, и сжимают так сильно, что я никак не могу вырваться. Я пытаюсь посмотреть на эти руки, но вместо ногтей вижу длинные красноватые когти.

Жезтырна?к[32 - Жезтырна? – женский злой демонический персонаж в тюркской мифологии, буквально означает «медный коготь».].

– Кто ты такая, Инжу? – спрашивает девушка, прижимая всё сильнее к своей груди, и касается носом моего уха, вдыхая воздух. – Ты пахнешь та-ак вкусно.

Она грубо разворачивает меня лицом.

– На вид немного исхудалая. Даже румянца нет. Но запах… Твой друг тоже вкусно пахнет. Но ты… М-м-м…

Она снова глубоко втягивает воздух рядом со мной, начинает смеяться и кружиться, не отпуская меня.

– Не пойму, отчего мне так радостно. И не пойму, почему ты не подчиняешься мне. Мальчишку удалось склонить ещё снаружи.

Она перестаёт улыбаться и глядит прямо мне в глаза, широко их открыв.

– Подчинись мне, – приказывает жезтырнак, а я снова пытаюсь вырваться. – Подчинись мне, дрянь! Смотри в глаза!

Её звонкий голос режет слух. Она трясёт меня, её лицо совсем близко к моему, и я вижу, как её серые глаза становятся красными. Она сжимает плечи так сильно, что я вскрикиваю от боли.

– Надоела!

Чувствую, как бока пронзают, будто кинжалами. Чувствую, как они заходят всё глубже в тело, царапая рёбра, прямо в мышцы, лёгкие, печень и желудок. Я не могу вздохнуть, а только хватаю губами воздух.

– Не дёргайся. Сначала поужинаю тобой, а потом примусь за твоего друга.

Жезтырнак прикрывает глаза и вытягивает шею кверху. Мой взор начинает застилать тьма. Силы покидают меня. Вижу, как сосуды на её шее постепенно краснеют, набухают, наливаясь кровью. Моей кровью.

Я делаю последние глупые попытки вырваться, но только ещё больше раздражаю её и не даю наслаждаться.

– Я сказала не дёргайся!

Юрта наполняется пронзительным криком. Она кричит мне в лицо, по моим щекам бегут слёзы. Голова идёт кругом.

Кто-нибудь! Пожалуйста! Остановите её!

Даже если бы я могла кричать, никто не услышит. Никто не придёт. Мы посреди степи. Духи оставили меня. Айдар заворожён и будет съеден точно так же.

Мои ноги подгибаются, хочется закрыть глаза.

Внезапно крик обрывается, а я обессиленно падаю вниз. Звон в ушах. Пытаюсь не дать векам сомкнуться. Передо мной падает окровавленное тело в странных белых одеждах с длинными широкими рукавами. А потом всё плывёт. Кто-то хватает меня, приподнимает, слегка трясёт. Я пытаюсь разглядеть лицо, но не выходит.

Как же хочется спать…




Глава 6. Волк и лебеди



Открываю глаза и чувствую, будто выспалась и хорошо отдохнула. Только снова не понимаю, где я. Чья это юрта? Вокруг никого нет, только снаружи слышатся приглушённые голоса. Пытаюсь привстать на локтях, а рёбра и внутренности отзываются острой болью, что заставляет стон вырваться из груди. Я жмурюсь, но мне всё же удаётся подняться. Жду, пока тело перестанет болезненно пульсировать, и осматриваю себя и место, где нахожусь. Юрта простая и не слишком большая. В очаге тихо потрескивает огонь. Не понимаю, какое сейчас время суток. В голове вспыхивает воспоминание: окровавленный Айдар и пронзительный женский крик, от которого будто опять начинает звенеть в ушах. Мотаю головой, стараясь успокоиться. Одеяло, которым я укрыта, сползает до живота, и я обнаруживаю свое туловище обмотанным белоснежной тканью от груди и до пупка. От неё пахнет солью и какими-то травами.

– Эй! – стараюсь как можно громче сказать я, но рёбра снова начинают ныть, что заставляет меня морщиться. – Здесь кто-нибудь есть?

Слышу приближающиеся шаги, распахивается дверь.

– Инжу! – восклицает Айдар и кидается ко мне, но когда он уже почти добегает, то падает прямо лицом вниз. – Ай…

Я недоумённо смотрю снова на дверь. Там стоит женщина, в руках у неё какая-то верёвка, которая тянется к ноге Айдара.

– Глупец, мы же сказали, чтобы ты её не тревожил! – шипит женщина, чуть тянет Айдара за ногу назад от меня, а потом эта верёвка самовольно отпускает его, убегает к женщине и прячется в бурдюке, пристёгнутом к её поясу.

Это была не верёвка, а вода.

Айдар стонет и пытается подняться. Женщина с бурдюком приближается, и я вижу позади неё точно такую же: лица как две капли воды. Только у женщины с бурдюком голубой шапан, а у её сестры шапан светлого песочного цвета. Я бегаю глазами то к одной, то к другой, не понимая, что происходит.

Когда Айдар встаёт, женщина в песочном выталкивает его на улицу. А потом они садятся рядом с моей постелью.

– Как ты, девочка? – спрашивает женщина в песочном и кладёт ладонь на мой лоб. Чувствую, какая она прохладная.

– Вроде ничего, – отвечаю я.

Женщина в голубом убирает одеяло в сторону, осматривая мои бока.

– Не кровит. Встать сможешь?

Я неуверенно киваю и, учитывая прошлый опыт, без резких движений через бок встаю сначала на колени, а потом и на стопы. Выпрямляюсь. Тело протестует, и я морщусь, сжав кулаки. Женщины продолжают меня осматривать. На вид им лет сорок. У каждой по одной косе.

– Подними руки вверх.

Я слушаюсь и плавно поднимаю их над головой. У меня открыты руки и спина: они же видят чешую у меня на коже!

– Что скажешь? – спрашивает у сестры женщина в голубом, когда они заканчивают и встают передо мной.

– Думаю, – отвечает женщина в песочном, – ванны больше не нужны.

– Согласна.

Женщина в песочном достаёт из сундука рядом какую-то одежду и протягивает мне. Я не узнаю в ней свою и вопросительно смотрю в ответ, приняв стопку.

– На твоей было слишком много крови, уже не отстирать.

Кровь… да. Я смутно вспоминаю жезтырнак, которая заворожила Айдара и высасывала из меня кровь, вонзив в тело свои когти. Дыхание учащается, а женщины-близнецы одновременно берут меня за руки.

– Всё хорошо, – спокойно говорят они. – Твой друг жив. Тебе пришлось несладко, но ты выжила. Если бы не…

Двери открываются, и в юрту снова вваливается Айдар, а за ним входит кто-то ещё. Тёмные длинные немного вьющиеся волосы наполовину собраны в пучок сзади. Мелкие косички и вплетённые кожаные ленты качаются от его движений, когда он выпрямляется. Незнакомец ростом выше Айдара облачён в кожаные доспехи, к поясу привязана сабля.

Волк.

Он сурово окидывает юрту взглядом, но когда мы встречаемся глазами, складка между его бровей разглаживается.

– Надо же, выбралась, – ухмыляется он.

– Чего вы снова все сюда запёрлись?! – ругается женщина в голубом, направляется к парням и начинает выталкивать их наружу. – Велено же было – ждите!

Я наконец могу спокойно одеться. Близнецы помогают мне. Как этот незнакомец отыскал нас? Он убил демоницу?.. Как? Столько вопросов в голове. Но я задаю женщинам только один:

– Как его зовут?

– Арла?н.

Я киваю.

– И ваши имена я до сих пор не знаю.

– Дания?, – говорит женщина в голубом.

– Дария?, – вслед за ней говорит женщина в песочном.

– Те самые? – Мои глаза округляются. Я слышала о них. Лебедицы-близнецы!

– Мы, дорогая.

– Спасибо вам, – я кланяюсь им настолько, насколько позволяет боль в рёбрах.

– Ну что ты, девочка, полно! Не знаю, кто из Духов за тобой присматривает, но тебе очень повезло, что Арлан оказался рядом, – вздыхает Дария.

– И знал, куда тебя везти, чтобы вылечить, – кивает Дания.

– Я думала, что это конец. За мной уже давно никто не присматривает.

Женщины переглядываются.

– Ты дочь Асана и Ардак?

– Да, – у меня в груди всё сжимается. – Вы знаете меня?

– Все знают, дорогая. Девочка, от которой отвернулись Духи. Мы всё думали, что же с ней стало – за столько лет ни одной вести. А вот она, сама предстала перед нами.

Все знают. Хорошо, что мало, кто знает меня в лицо.

– А это? – я поднимаю рукав, оголяя предлечье, на котором виден змеиный узор. – Вы знаете, что это? Меня укусила змея. Белая гадюка.

– Дай нам немного времени, чтобы подумать, девочка, – улыбается Дария.

Я киваю.

– Спасибо вам. – Я кланяюсь им и выхожу наружу.

Каждый шаг отзывается болью в боках, но если делать это медленно, то терпеть можно. Голова кружится. Погода стоит пасмурная. Айдар беспокойно ходил возле юрты, но кидается ко мне, как только я выхожу.

– Тише, – я жестом останавливаю его. – Кажется, какое-то время придётся обойтись без объятий. Как ты? Ты в порядке?

Айдар кивает, учащённо дышит и улыбается.

– Обо мне не думай. Я отделался всего лишь помутнением рассудка. Но ты… – Ему хочется ко мне прикоснуться, и он берёт мои руки, чуть сжимая, заглядывает в глаза. – Ерлик, Инжу, я так переживал! – Моё сердце откликается на его слова. – Я помню лишь то, как мы подошли к юрте, а потом, как Арлан держит тебя на руках и кричит на меня, после того, как ударил меня.

– Ударил тебя?

– Пощёчина, чтобы я очнулся. Жезтырнак заворожила меня. Но после того, как он отрубил ей голову…

– Отрубил голову?!

– Да, после этого ему удалось растормошить меня. Он сказал, что знает, кто сможет излечить тебя. Мы оседлали коней и помчались быстрее ветра…

Я ищу глазами нашего спасителя, пока Айдар продолжает рассказ о том, как мы сюда добирались. Арлан сидит вдалеке у воды и, кажется, точит саблю.

– …принёс тебя сюда, и эти баксы-близнецы действительно смогли!

– Я должна лично поблагодарить его за спасение, – решаю я.

Айдар кивает, а я направляюсь к берегу.

Арлан поднимает голову, когда я подхожу совсем близко.

– Арлан, – начинаю я, а голос мой чуть хрипит от волнения. – Хочу выразить благодарность за спасение моей жизни и жизни моего друга. Теперь мы твои должники.

– Сочтёмся.

Он продолжает точить саблю. Ею Арлан и снёс голову демоницы.

И всё?

Я не понимаю, окончен ли разговор, но решаю встать рядом с ним. Ветра нет, поэтому поверхность воды совершенно спокойна. Арлан молчит, и слышен только лязг точильного камня по металлу. Пытаюсь разглядеть следы крови на нём, но, очевидно, уже прошло слишком много времени с убийства.

– Откуда ты знал, что нужно отвезти меня сюда? – прерываю молчание я.

– Много путешествую, – коротко отвечает он.

Путешествия? Пока я сидела дома взаперти, мне приходили сны о том, как мы с Сабазом мчимся по зелёной весенней степи. Снилось, будто я на плоту спускаюсь вниз по Жайы?ку[33 - Река Урал.]. А ещё как я лезу по отвесным скалам так легко, словно всю жизнь живу в горах.

Арлан Волк. Обычно Волки не путешествуют в одиночку. Они вообще не путешествуют. Интересно, что вынудило его встать на этот путь?

– Что это за место? – спрашиваю я, видя, что Арлан снова молчит.

– Егизко?ль[34 - Егiзк?л – букв. «озёра-близнецы», выдуманная локация.].

– Два озера, расположенные рядом, в одном вода пресная, а в другом – солёная.

– Верно, – Арлан откладывает точильный камень и аккуратно щупает лезвие. – По отдельности они бесполезны. Но если использовать оба под руководством Лебедей, то получится излечить самые страшные раны.

Близнецы на особом счету у Духов. Магия близнецов-баксы в этих случаях удваивается. У Лебедей очень редко рождаются двойни, поэтому о Лебедицах Дание и Дарие, наверное, известно всем в ханстве. Удвоенная магия баксы и необычная магия воды – поэтому женщины и выбрали это место в качестве дома.

Перед глазами снова являются безумные красные глаза демоницы, и я зажмуриваюсь, чтобы развеять воспоминание.

– Откуда ты знал, что меня получится излечить от ран жезтырнак?

– Я не знал. Я предположил. Но это было единственной моей идеей на тот момент.

Арлан встаёт, убирает саблю в ножны и наконец смотрит на меня. Я тут же чувствую себя крошечной рядом с ним. У него на лице темнеют короткие и не слишком густые борода и усы.

– Спасибо, спасибо тебе. Мы могли так глупо погибнуть.

– Совсем не глупо. Жезтырнак – хитрая охотница. Она очень умело прикидывается человеком.

– В её юрте было так много украшений.

– Очевидно, снятых с убитых ею девушек. Ты Беркутица?

Я опешила от внезапного вопроса.

– Н-нет.

– А кто?

– Лебедица.

– Хм… Странно.

– Что странно?

– Странно, что ты так много болтаешь.

Арлан разворачивается и идёт в сторону юрты, а потом исчезает за ней: там на привязи стоят лошади. Я в замешательстве, не понимаю, оскорбил он меня или наоборот. Но, видимо, продолжать дальше разговор он не хочет. Пожалуй, навещу Сабаза чуть позже.



***

Оказалось, что я очнулась только на утро третьего дня с той ночи, когда Арлан привёз нас сюда.

Между двумя озёрами Егизколь пролегает узкая полоса суши. Когда я прогуливаюсь по ней, замечаю дорожку из алых капель, застывших на камнях. Она приводит меня к бассейну, вырытому здесь, между двух водоёмов. От каждого к бассейну тянется канал. Меня лечили тут, погрузив в воды двух озёр.

Баксы-близнецы зовут нас к обеду в юрту. Ничего особенного: мясо, сорпа, лепёшки. Но я так давно не ела, что эта скромная трапеза кажется мне пиром.

– Кушай мясо, девочка. – Дания ставит передо мной миску. – Ты потеряла много крови.

– Спасибо.

Арлан молчит и спокойно ест. Айдар нетерпеливо смотрит то на меня, то на женщин.

– Что ж, – наконец начинает Дария. – Насчёт Инжу.

Моё сердце замирает в ожидании.

– Духи и нам не ответили, когда мы к ним обратились, – продолжает Дания. – Но этот случай с жезтырнак натолкнул нас на одну мысль.

– Да. Айдар, ты ведь сказал, что ничего не помнишь после того, как вы оказались возле её юрты?

Он кивает.

– А Инжу напротив, помнит всё до тех пор, пока не теряет сознание.

Я тоже киваю. Арлан уже не ест, а внимательно слушает.

– Все мы знаем, что белые животные, кто бы это ни был, не являются людям просто так. Змея укусила Инжу, и у неё появилась чешуя.

– Но нам кажется, что это не единственный подарок, который она тебе оставила.

Я непонимающе хлопаю глазами.

– Никто не может сопротивляться чарам жезтырнак.

– Она, кажется, злилась, – вспоминаю я. – Злилась, что я не подчиняюсь ей. А ещё говорила, что от меня приятно пахнет.

– Жезтырнак питается кровью людей, – вдруг вступает в разговор Арлан. – Но особенно ей нравится пить кровь необычных людей.

– Баксы? – спрашивает Айдар.

Волк кивает.

– Магия в крови для неё как лакомство.

– Но она не баксы.

Я киваю, подтверждая его слова.

– Однако ты смогла противостоять ей, – продолжают близнецы.

– Ты замечала за собой ещё что-то странное? Какие-то ощущения? Возможно сны? Или…

– Кобыз, – перебиваю я. – Несколько недель подряд до укуса каждую ночь какие-то существа пытались вручить мне кобыз во снах.

Женщины переглянулись.

– Инжу, ты же знаешь, что кобыз – один из главных инструментов всех баксы?

– Да, но… – я ничего не понимаю. – Что вы хотите этим сказать?

– Мы начинаем понимать язык духов, когда нас благословляют животные-покровители. Сложно сказать, чего именно хотели существа в твоих снах. Но кобыз там точно был неспроста.

Я смотрю на свои ладони. Ничего особенного, обычные руки. Я ничего не чувствую ни в них, ни где либо ещё.

– Интересно, – задумчиво произносит Арлан.

– Инжу, – обращаются ко мне близнецы. – Говорят, что в тот день Посвящения шесть лет назад Беркут выбрал не тебя, а мальчика. Это правда?

– Этим мальчиком был я, – отзывается Айдар.

Глаза женщин округляются.

– Очень интересно, – вскидывает брови Арлан.




Глава 7. Янтарное безумие



Зная, что Арлан не в восторге от моей болтовни, но снедаемая безудержным интересом, я всё равно спрашиваю:

– Куда ты теперь?

Арлан привязывает последние вещи к седлу своего серого коня Буры?ла[35 - Седой (каз.)]. Мы все провожаем его в дорогу. Дания нажарила лепёшек, а Дария выдала ему торсы?к[36 - Кожаный сосуд, использовавшийся для перевозки кумыса в пути вместимостью до 4—5 литров. Они отличались разнообразием форм: круглые, трапецевидные, в форме рога.] с кумысом.

– Дела на юге.

Интересно, какие у него могут быть дела. Почему же он так немногословен? Такой же хмурый, как и его конь. Сколько он уже путешествует вот так? Где бывал? Что видел?

– Поедешь через Мугалжары?

– Да.

– Могли бы поехать вместе. Мы отправляемся завтра. В компании весе…

– Я и так потерял три дня из-за вас. Меня ждут.

Кто ждёт? Чем он занимается?

Мне хочется узнать у него всё, но он уезжает. Бурыл готов и от нетерпения не может спокойно стоять на месте. Мой Сабаз тоже заскучал за то время, пока я восстанавливалась тут, у Лебедиц.

– Так чего же раньше не уехал? – спрашивает Айдар, подойдя ближе к нам.

Арлан оставляет его без ответа, кланяется близнецам и запрыгивает в седло. Мы с Айдаром переглядываемся.

– Пусть будет светлым твой путь, – говорит друг Арлану.

Тот кивает в ответ.

– Спасибо ещё раз, – в сотый раз говорю ему я. – Интересно, свидимся ли мы снова?

Арлан напряжённо выдыхает и, кажется, рычит.

– Прощай, змейка, – бросает он мне, ударяет пятками по бокам коня и стрелой устремляется в путь.

Змейка? Зачем он меня так назвал?! В этот раз это точно было оскорблением! Я не змея!

– Эй! – кричит ему Айдар. – Удобно вот так вот бросить слово, а потом ускакать на лошади, да?!

Но Арлан уже далеко и не обращает на это совершенно никакого внимания. Айдар берёт меня за руку в знак поддержки.

– Не бери в голову.

– Лишь бы не рассказал никому, – переживаю я.

– Не думаю. Судя по всему, он не из болтливых.

Это уж точно. Прощай.



***

«Ты Беркутица?»

Хоть я и стараюсь не думать о нашем угрюмом спасителе, его вопрос всё крутится у меня в голове.

Я родилась Лебедицей. Ру Лебедей славится своим спокойствием, холодным разумом и дипломатичностью. И эти качества проявляются у всех. У всех, кроме баксы, которым предначертано уйти в другой ру. И по некоторым чертам характера девочки можно хотя бы предположить, какой дух явится к ней на Посвящении. Отец подозревал, что меня выберет не Лебедь и я могу уйти в другой ру.

«Странно, что ты так много болтаешь».

Айдар такой. Активный, говорливый, назойливый. Беркута увидел во мне Арлан. Быть может, мне всё же было предначертано стать баксы-Беркутицей? Хотя после того дня Посвящения отец наказал мне вести себя по-Лебяжьи: быть немногословной, скромной и кроткой. Я должна была научиться в совершенстве делать все домашние дела. А всё для того, чтобы я всё же смогла выйти замуж. Несколько лет отец и мать усиленно занимались поисками пары для меня, а это было нелегко, учитывая, что весть о девочке, которую оставили Духи, разнеслась по всей степи. Нескончаемая домашняя работа угнетала меня, но родители хотели мне счастья.

А может, я и не должна быть баксы?

Я всё смотрю на свои руки, пытаясь ощутить в них силу: предположение близнецов о том, что белая гадюка наделила меня магией, плотно засело в моей голове. Вот только какой магией? Я ничего не ощущаю.

– Может, наперегонки? – спрашиваю я у Айдара, стараясь отвлечься от мыслей.

Мы едем уже три дня. Я чувствую себя прекрасно, если не учитывать то, что по ночам мне снится, как вновь и вновь жезтырнак вонзает в меня свои когти. Раны мои быстро затянулись благодаря близнецам. Лебедицы дали мне в путь одежду, более удобную, чем женское платье – мужскую льняную рубаху и чуть великоватые тёмные штаны. Хотя пояс и жилет спасали положение и не давали мне выглядеть мешком с зерном. Погода наконец стоит ясная. Ещё день, и мы доедем до Мугалжар. А пока перед глазами стоит зелёное море с яркими островками то тут, то там: это цветут ирисы и тюльпаны. Степь зовёт. Мне хочется отвлечься от кошмаров, а нашим лошадям не мешало бы немного размяться.

– Хочешь опять быть второй? – ухмыляется Айдар.

– В прошлый раз я поддалась тебе, забыл?

Я наклоняюсь к нему из седла и слегка ударяю кулаком по плечу.

– Ты не победишь.

– Проверим.

– По сигналу?

– Раз.

– Два…

– Три!

Мы одновременно ударяем пятками в лошадиные бока, отчего те с радостью пускаются вперёд, будто только и ждали этого. Айдар может сколько угодно выделываться тем, что у него белая кобыла. Акку хороша, но мой Сабаз лучший в скачках.

Обычно жеребята рождаются весной, но когда родился Сабаз, выпал первый снег. Отец ночью приводил его в нашу юрту, так как боялся, что тот заболеет. Родители часто вспоминают, как каждое такое холодное утро находили жеребёнка Сабаза и маленькую меня, свернувшуюся под его боком: в ночи я отползала от матери, прихватив одеяло, и укрывала себя и своего будущего коня.

Лошади равняются и скачут практически нога в ногу. Но Сабаз знает, чего я от него хочу, поэтому уже через несколько секунд он начинает отрываться от Акку вперёд. У меня будто вырастают крылья за спиной. Земля, трава, цветы – всё сливается в один поток. А я сливаюсь в одно целое со своим конём. И, кажется, почти не дышу.

Я оборачиваюсь, чтобы наградить Айдара улыбкой победителя, но замечаю, что он, хитро улыбаясь, догоняет нас.

Этого не может быть.

– Давай, брат! – кричу я Сабазу прямо в ухо. – Они нагоняют!

Я пригибаюсь ещё ближе к его телу, зажав в руках поводья. Он протянет ещё пару минут, главное – не дать себя догнать. Но внезапно в поле бокового зрения появляется белая кобыла, которая усердно обгоняет нас. Сабаз недовольно фыркает, замечая соперницу. Я хмурюсь от удивления. Айдар даже не смотрит на меня, когда мы равняемся, а потом Акку вырывается вперёд. Сабаз тяжело дышит и начинает останавливаться. Он ржёт и трясёт головой, выражая своё возмущение.

Я удивлена не меньше тебя, друг.

Я спрыгиваю с коня. Он всё никак не может перевести дыхание. Нужно отвести его к реке. Зато Акку, похоже, совсем не утомилась. Они с Айдаром возвращаются к нам: Айдар с прямой спиной и задранным носом, а его кобыла – гордо подняв голову.

Неужели за шесть лет она стала лучше моего Сабаза?!

Но тут меня осеняет мысль.

– Ты жульничал! – хмурюсь, когда Айдар останавливается рядом с нами.

Он только смеётся в ответ.

– Просто всё время забываю, что ты баксы и можешь магией ускорить себя или лошадь! Это нечестно!

Я шлёпаю его камшой, складываю руки на груди и обиженно дую губы, пока Айдар хохочет. Зато Сабаз решает отомстить прохвостам: он подходит к Акку сзади и кусает её за круп. Она наклоняется вперёд, чтобы лягнуть его в ответ, тот уворачивается, а Айдар от неожиданности вываливается из седла и падает на землю.

– Так тебе и надо!

Я беру Сабаза за поводья и поворачиваю к реке. Он, махнув хвостом, попадает прямо по морде Акку.



***

Мы заходим в Мугалжарские сопки утром. К вечеру будем уже на другой стороне, в землях ру Лошадей. Когда мы ныряем меж холмов, солнце уже висит над горизонтом, но из-за возвышенностей оно то появляется, то пропадает.

Мы едем по широкой долине. В детстве бабушка рассказывала, что давным-давно, на пороге создания мира, тут царила полная неразбериха. И Мугалжарские холмы были настоящими горами, да не простыми, а извергающими пламя. Вся земля была в беспорядке, пока не явился Тенгри, не воткнул свой железный кол, остановив тем самым путанные движения земли, неба, воды, огня и ветра. Хвала Тенгри за это! С тех пор прошла не одна сотня лет, но до сих пор ночью в небе мы видим верхушку этого кола, яркая и всегда недвижимая звезда, что служит нам ориентиром – Железный кол.

И я до сих пор удивляюсь: как горы могут извергать пламя?..

– Айдар, мы, кажется, уже были здесь.

Я вижу маленький островок из берёз меж холмов – мы проходили мимо него уже раза три.

– Хм, и правда.

Останавливаем лошадей и осматриваемся.

– Вы с аулом часто переходили Мугалжары, когда мы встречались при перекочёвках. Ты должен знать дорогу!

– Да, но то была северная долина, а это южная.

– Хочешь сказать, ты здесь никогда не был?

Айдар виновато чешет затылок.

– Хочешь сказать, что мы заблудились?

– Нет, ты что! – возражает Айдар, махнув рукой. – Как можно заблудиться в холмах?

Он глядит на небо – солнца почему-то не видно. И я не понимаю, сколько времени мы уже идём – то ли час, то ли уже скоро наступит ночь.

– Нужно просто забраться на холм.

Айдар разворачивает Акку к ближайшей сопке, а затем они забираются наверх.

– Ну, что там? – окрикиваю его я.

– Эм…

Айдар долго не отвечает.

– Айдар?

Я вижу его на вершине. Он не двигается некоторое время, но потом всё же спускается обратно.

– Что там? – снова спрашиваю я.

– Что-то… странное.

– В каком смысле?

– Ты видела меня?

– Да.

– А вот я тебя оттуда нет.

– Как это?

– Все сопки в дымке.

– Снова начинается туман? Я пока ничего не вижу. – Вздыхаю. – На этот раз в ночь мы точно никуда не пойдём!

Я решительно разворачиваю Сабаза к берёзам.

Хватило мне той встречи с жезтырнак, спасибо.

Ночь наступает действительно быстро после того, как мы обустраиваем ночлег и разводим огонь. Я не вижу беспокойства в поведении лошадей, поэтому чувствую себя в безопасности.

Но наступившим утром что-то идёт не так.

Или это не утро?

Я резко распахиваю веки с чувством, что сплю слишком долго. Небо, землю вокруг и холмы заволок золотисто-оранжевый туман. Не видно даже солнца на небе.

– Айдар! – Я толкаю его в бок.

– М-м-м… – стонет тот в ответ и, тяжело кряхтя, поднимается на локтях. – Что?

– Уже утро?

Айдар трёт глаза и запускает пальцы в волосы.

– Не знаю. Голова такая… тяжёлая.

– Кажется, мы проспали слишком долго. Нужно идти.

Я чувствую себя нормально, только где-то глубоко в груди зреет волнение. Думаю, это от того, что я не понимаю, сколько времени прошло с тех пор, как мы въехали в южную долину.

Мы собираем вещи. Айдар хмурится от головной боли, а лошади выглядят немного сонными. Но я подначиваю всех скорее продолжить путь. Айдар снова забирается на холм, но всё по-прежнему: долина в тумане.

– А ты не можешь разогнать этот туман своей магией?

Айдар кивает, начинает вращать руками, и я вижу, как сгущается воздух перед ним. Затем он толкает поток вперёд от себя. Завеса перед нами вздрагивает, но потом будто сгущается ещё больше.

– Попробую расчищать путь, сидя верхом, – говорит он, залезает в седло, и мы отправляемся.

Сабаз чувствует себя бодро, а вот Акку идёт медленно, будто уставшая, хотя я сквозь сон не слышала, чтобы её что-то беспокоило.

Мы идём, Айдар всё посылает перед нами воздушные потоки, то и дело зевая, но мне начинает казаться, что это бесполезно. Отчего-то в носу и на языке приторно сладко, будто я проглотила целую пиалу мёда. Мы идём, и я снова не могу понять, как долго. Неба по-прежнему не видно.

Тут неистовый холод проносится по моим костям так, что заставляет замереть и перестать дышать. Этот холод не от ветра. Он вынырнул откуда-то изнутри меня. Я зажмуриваюсь от неприятного ощущения, но оно быстро проходит. Однако тревога в груди разрастается ещё больше. Я пытаюсь снова сделать вдох и открываю глаза.

Такое уже было.

Сабаз останавливается, а вот Айдар и Акку не обращают на нас совершенно никакого внимания и продолжают медленно идти вперёд.

Чей-то тихий переливающийся хохот проносится меж холмов. Я вздрагиваю и верчу головой. Взгляд цепляется за что-то светлое. Присматриваюсь.

Не может быть.

Берёзовый островок. Снова.

Смех будто становится ближе, а потом я слышу, как почему-то смеётся Айдар. Я подстёгиваю Сабаза подъехать к нему.

– Айдар, – зову его я, но тот не реагирует. – Айдар!

– Что ты так кричишь, Инжу? – наконец отвечает он и смеётся. – Не могла бы ты шептаться как-то более деликатно?

– Что? – не понимаю я.

– Тут вообще-то трава растёт, и она тоже тебя слышит.

Айдар снова смеётся. Я хмурюсь.

– Не время для шуток, нужно уходить отсюда!

– Почему не время? Кажется, это просто идеальный момент! Ты и я, одни в этой степи.

Айдар тянется ко мне, вытянув губы трубочкой и прикрыв глаза, но Сабаз немного отклоняется в сторону от Акку, поэтому Айдар просто выскальзывает из стремян и с грохотом падает на землю. Кобыла ржёт и начинает рысцой удаляться от нас.

– Акку! – зову её я, но она даже не притормаживает.

Я переживаю, что та потеряется, спрыгиваю на траву и командую Сабазу:

– Догони её.

Он устремляется за ней, а я подхожу к Айдару, который только кряхтит и совсем не пытается подняться. Он никогда не вёл себя так. Никогда не лез целоваться.

– Ерлик тебя побери, Айдар. – Я закидываю одну его руку себе на плечи и пытаюсь встать, но даётся тяжело. – Ты что, выпил сабу?[37 - Саба – ёмкость, вмещающая в себя молоко пяти кобылиц (несколько сот литров).] перебродившего кумыса?

– Не перебродивший кумыс – это упущенная возможность провести весело время! – Айдар снова смеётся.

Я негодую.

– Ты только что упал с лошади. Не ушибся? Можешь сам идти? – Я хочу вернуться к берёзам. – Ты тяжёлый, я тебя не донесу.

– С лошади? О, ну это объясняет, почему я чувствую себя таким ошол… ошал… олошадевшим.

Айдар снова заливается смехом, и я слышу, как этот смех уносится вперёд, скачет меж холмов и возвращается к нам с десятком таких же, вторящих ему. Я снова вся продрагиваю от холода. От сладкого привкуса подташнивает, а воздух кажется таким тяжёлым, будто мы в нём вязнем. Айдар сначала еле перебирает ногами, но потом я чувствую, будто у него снова появилась опора.

– Инжу, – стонет он и хватается за живот. – Меня сейчас вывернет.

Он отпихивает меня в сторону, и содержимое его желудка изливается на траву.

– Духи всемогущие… – шепчет он, не в силах разогнуться.

Слышу приближающийся топот копыт, и из дымки возникают Сабаз и Акку. Они носятся беспорядочно, ржут и лягаются, даже чуть было не задев нас.

– Сабаз! – зову я своего коня, но он продолжает играть с Акку. – Да что со всеми вами происходит?!

Я злюсь. Я неимоверно злюсь. Такое ощущение, что только я одна здесь в своём уме!

Чей-то смех снова раскатом проносится вокруг нас. Айдар резко выпрямляется и оборачивается ко мне.

– Ты это слышала?

– О Тенгри… – всплёскиваю я руками. – Конечно слышала, хочешь сказать, что ты нет?

Айдар тяжело сглатывает и выглядит напуганным, но взор его чист.

– Ты… ты пришёл в себя? – осторожно спрашиваю я.

– А что со мной было?

– Ты будто был пьяным и глупо шутил.

– Я не помню.

Снова смех. Мы становимся спинами друг к другу, крутим головами, пытаясь понять, кто же рядом с нами. Но смех доносится не из какого-то конкретного места. Он будто везде.

– Нужно уходить, – повторяю я. – Из-за дурацкого тумана ничего не видно, но нельзя больше оставаться здесь. Нужно поймать лошадей. Сабаз меня не слушает и веселится как… – я замолкаю, ощущая, что в голове всё начинает сходиться. – Он веселится, прямо как ты несколько минут назад.

Я смотрю на свои ладони, а потом хватаю Айдара за холодную ладонь. Не знаю, почему, но мне нужно его держать, чтобы его разум оставался со мной. Я отпустила Сабаза, а он вернулся опьянённым. Я придержала Айдара, когда он поднимался после падения, а потом он пришёл в себя.

– Это туман, – шепчу я.

– Что? – не понимает Айдар, крепче сжимая меня за руку.

– Туман. Он отравляет.

Айдар непонимающе смотрит на меня.

– Я не уверена.

Снова смех.

Мы прижимается ещё ближе друг к другу. Моё сердце колотится, но я пытаюсь успокоить дыхание. Почему-то голову не покидает мысль, что только я могу вывести нас отсюда.

– Айдар, помоги поймать лошадей. Я могу отпустить тебя ненадолго, но потом ты должен снова прикоснуться ко мне.

Он кивает. Я отпускаю его, и мы бежим к лошадям, которые катаются по склонам. Завидев нас, они вскакивают и отбегают.

– Ерлик, – рычу я сквозь зубы. – Сабаз!

Я пытаюсь схватить его за поводья, но он уворачивается и отпрыгивает в сторону, почти заехав мне задними копытами по голове.

– Сабаз! – кричу я. – На ?азы?[38 - ?азы – колбаса из конины.] тебя пущу, если немедленно не подойдёшь ко мне!

Я тут же осекаю сама себя – нельзя так говорить лошадям, а то худо будет. Но я настолько раздражена этой ситуацией, что обидные слова сами собой слетели с языка. Сабаз фыркает, мотает головой, но стоит на месте, поэтому мне удаётся подойти, и сначала схватить его за поводья, потом притянуть к себе и обнять за морду.

– Тише-тише, брат, – шепчу ему я, поглаживая ладонью между глаз. – Прости, я… я не хотела тебя обидеть.

Он дышит тяжело, фыркает, пытается вырваться, но я знаю, что нельзя его отпускать. От моих прикосновений ему становится лучше.

Пока я обнимаю Сабаза, слышу, как Айдар гоняется за Акку и кроет её всеми известными мне ругательствами. В итоге, ускорившись с помощью магии, ему всё же удаётся её оседлать и подвести ко мне. Я одной рукой держу морду Сабаза, а другой тянусь к Акку. Айдар спрыгивает вниз и придерживает её, чтоб не вырывалась. Когда кобыла чуть успокаивается, я кричу ему:

– Быстрее ко мне!

Он быстро обнимает меня сзади и мы стоим вот так вчетвером в обнимку, пока дыхание окончательно не успокаивается.

– Кажется, правда работает, – говорит Айдар.

Теперь мы слышим совсем не смех. Это кто-то рычит, и этот звук неприятно щекочет что-то внутри, дёргает какие-то невидимые ниточки, что возникает только одно желание – бежать.

– Идём, скорее.

Не слишком удобно идти вот так. Но я держу в голове, что нельзя их отпускать.

– Как мы выберемся? – спрашивает Айдар. – Мы ходили тут кругами.

– Я думаю, это из-за тумана. Тут ведь одна дорога, так? Твой разум помутнел, а я шла за тобой. Сейчас ничто не помешает нам выйти отсюда.

Мы идём, а туман будто сгущается ещё больше и приобретает всё более красный оттенок. И в этой пелене чуть не натыкаемся на что-то, лежащее посреди дороги. Лошади подпрыгивают от неожиданности. Я только успеваю схватить их за уздцы, чтобы они, не дай Тенгри, убежали снова. Айдар выглядывает из-за моего плеча, а потом пускает воздушный поток, чтобы немного развеять туман.

– Это… лошадь? – спрашивает он.

Я сначала не понимаю, но, прищурившись, всё же действительно разбираю очертания лошади, лежащей на боку.

– Умерла?

Я пожимаю плечами, и мы подходим ещё ближе. Кровь отливает от моего лица и конечностей, когда я обнаруживаю ещё кое-что:

– Там человек. Под ней человек!

Мы подходим совсем близко. Я отпускаю лошадей и Айдара и наклоняюсь, пытаясь разобрать, жив он вообще или нет, но когда понимаю, кто это, кажется, что сердце пропускает удар.

– Тенгри всемогущий, – шепчу я и падаю на колени. – Айдар, это Арлан!

– Арлан? Волк?

Я склоняюсь над его лицом, пытаясь услышать дыхание, прикладываюсь ухом к груди, пытаясь разобрать стук сердца – ничего непонятно. То ли он действительно умер, то ли я что-то делаю не так от волнения. Наконец прикладываю пальцы к его шее, и из груди вырывается тихий всхлип радости:

– Он жив! О Тенгри, помоги мне…

Я убираю с его лица чёрные пряди и обхватываю его лицо ладонями.

– Давай, Арлан. Очнись.

Бурыл лежит прямо на нём. Видимо, они оба потеряли сознание, и конь упал на него, придавив своим весом. Я дотрагиваюсь одной рукой до шеи коня – он тоже жив.

– Давайте, ребята.

Мои кости снова простреливает холодом. Я оборачиваюсь, не отпуская Арлана и его коня.

– Что, Инжу? – обеспокоенно спрашивает Айдар.

– Тут кто-то есть.

– Правильно вы, людишки, говорите, – проносится меж холмов скрежет. – За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь.

Слышу тихий стон Арлана. Я смотрю на него и легонько шлёпаю по щеке.

– Давай, Арлан, просыпайся. Нам нужна твоя помощь.

Он раскрывает веки, но я не вижу его глаз, только оранжевую плёнку. Слышу чей-то мелкий топот вокруг.

– Думал, еды теперь хватит надолго. Три человека и три лошади! – продолжает голос.

– Инжу, – Айдар беспокойно оглядывается, а лошади беспокоятся. – Голова кружится.

– Ну же, Арлан!

Волк часто моргает и пытается пошевелиться. Другой рукой чувствую, что дыхание Бурыла стало глубже, и растираю его шею.

– Давай, дружок, ты должен встать!

Кто-то продолжает бегать вокруг нас, рычит и хохочет.

– Лучше бы съел сначала Волка! Но ты… Что ты за девка такая? – спрашивает голос из кровавой пелены. – Ты всё испортила!

Не знаю как, но я нутром почуяла, что он сейчас сделает.

Некто запрыгивает мне на плечи, и я чувствую его холодные гладкие пальцы, смыкающиеся на моей шее. Не могу дышать. Но я не должна отпускать Арлана и Бурыла. Они шевелятся всё активнее.

Наверное, Айдар снова упал в обморок, а наши лошади убежали.

Тенгри, помоги мне.

– Змейка?.. – слышу я тихий знакомый голос, но не могу ничего ответить.

Арлан приходит в себя и пытается выбраться из-под коня, но тому, видимо, нужно ещё какое-то время. А у меня этого времени нет. Я безуспешно ловлю губами воздух, отравленный красным туманом. Горло саднит от боли и приторной сладости. Кто-то вкладывает что-то мне в ладонь. Я ощущаю тяжесть металла и понимаю, что это – мой единственный способ спастись. Кинжал, сабля или меч – не знаю. Я собираю последние силы, сжимаю рукоять и замахиваюсь назад. Что-то тёплое, жёлтое и вязкое брызгает мне на голову и плечи, а по долине проносится предсмертный писк. Снова чувствую, что могу сделать вдох, скидываю с себя тяжесть своего несостоявшегося убийцы. Закрываю глаза и дышу, дышу, всё ещё не отрывая руки от шеи коня Арлана. Соображаю, что тот сейчас тоже остался без моей защиты, отпускаю рукоять и снова нахожу щёку Волка.

Наконец Бурыл поднимается на ноги, отряхивается и фыркает. Арлан шумно вдыхает. Я, немного успокоившись, решаю взглянуть на существо рядом: он примерно в половину меня ростом, длинные тонкие конечности и совсем маленькое, худое, жёлтое, чешуйчатое тело. Уродливая голова, с большими глазами, словно у мухи. А ещё длинный, очень длинный нос. Он выглядит иссохшим и немощным, однако горло до сих пор болит от его пальцев.

– Можешь встать? – хрипло спрашиваю я у Арлана. – Там Айдар…

– Иди.

Я уже отрываю свою ладонь от него, но он ловит меня за запястье:

– Спасибо.

Я киваю, разворачиваюсь и подползаю к Айдару, начинаю щупать его и звать, потом говорю Арлану:

– Быстрее, поймай лошадей и приведи ко мне.




Глава 8. Попутчики поневоле



Деревяшки в костре изредка потрескивают. Я сижу на шубе, обняв колени руками, и смотрю на пламя. Мои спутники сидят рядом. И все молчат.

Когда мы выбрались из долины, уже наступила ночь. Наконец я вижу Луну и звёзды – всё на месте. Но кажется, что руки всё ещё немного дрожат. Одежда и волосы испачканы жёлтой кровью, от которой разит кислым. Кожа вокруг шеи саднит, я потираю её и ловлю взгляд Арлана.

– Что? – спрашиваю.

– У тебя синяки от удушья.

– И что это была за тварь? – спрашивает Айдар.

– Шимурын[39 - Букв. – нос как чий, то есть очень длинный. Чий – травянистое растение семейства злаков, произрастающее обычно в степях и полупустынях или на каменистых склонах.], – отвечает Арлан.

– Шимурын?

– Сбивает путников с дороги, чтобы потом убить и съесть.

– Уже второй раз подряд нас пытаются убить и съесть, – вздыхаю я.

– Их можно понять. Человечина – единственное, от чего они насыщаются, змейка.

Я хмурюсь.

– Хватит её так называть! – рявкает Айдар.

– Предпочитаю называть всё своими именами, – закатывает глаза Арлан и подбрасывает в огонь ещё полено.

Я стыдливо натягиваю рукава до пальцев, скрывая тем самым видневшуюся чешую. Арлан бросает короткий взгляд в мою сторону.

– Шимурын слишком слабый и немощный, чтобы использовать физическую силу, – продолжает он. – Поэтому прибегает к хитростям.

– Жёлтый туман? – спрашивает Айдар.

Арлан кивает.

– Он призывает его из-под земли. Сначала жёлтый. Травит им путников. Это кажется безобидным, чувствуешь себя немного навеселе.

Всё так. Я вспоминаю поведение Айдара и лошадей.

– Потом красный. Начинают приходить видения. Кажется, что сходишь с ума. В итоге теряешь сознание. А шимурнын ждёт, пока ты ослабнешь настолько, что не сможешь сопротивляться.

Ёжусь от мысли, что мы все могли погибнуть там, в долине.

– Кто ты такой, что так много знаешь об этих существах? – с подозрением прищуривается Айдар. – И как ты умудрился попасть в эту ловушку? Ладно мы…

– Он стащил весь мой адыраспан[40 - Гармала, или могильник, многолетнее травянистое ядовитое растение, используется в ритуалах против нечисти и злых духов.]. – перебивает его Арлан. С ним я бы мог бродить в тумане хоть целый день. Но вопрос не в том, кто я такой. Вопрос в том, кто ты такая?

Он обращается ко мне. Я непонимающе поднимаю голову, глядя на него.

– Дай руку, – командует он, и я протягиваю ладонь.

Арлан крепко хватает меня за запястье, достаёт какой-то кинжал и полосует прямо по мягкой коже. Я вскрикиваю, пытаюсь вырваться, но он держит.

– Ты что делаешь?! – вскакивает Айдар с намерением кинуться на Арлана, но тот направляет кинжал на него, и Айдар останавливается прямо перед кончиком.

– Не советую, если не хочешь умереть.

Моя ладонь кровит, я хмурюсь и тяну её на себя.

– Пусти, – процеживаю я сквозь зубы, но Арлан, не опуская кинжал, поворачивает голову ко мне и внимательно смотрит в глаза.

– Чувствуешь что-нибудь? – спрашивает он. – Холод, резкую слабость? Онемение в месте пореза?

– Нет!

– Так и думал.

Он чуть ослабляет хватку, и я вырываю руку, тянусь к сумке, чтобы достать что-нибудь, чем можно перевязать рану.

– Вы знаете, чем отравлен этот клинок?

Арлан подносит кинжал к лицу и рассматривает его, а лезвие блестит в свете огня.

– Отравлен? – переспрашиваю я. – Ты только что порезал мне руку отравленным кинжалом?!

– Успокойся, змейка, тебе ничего не будет. – Он убирает кинжал в ножны.

– Зачем спасал меня от жезтырнак, раз на самом деле хотел убить ядом.

– Тебе. Ничего. Не будет, – громче повторяет он и снова смотрит на меня. – Хотя это яд из корня жунгарского аконита. Головокружение, потемнение в глазах, расширение зрачков, побледнение кожи, затруднённость дыхания и скачки сердцебиения. Смерть наступает от остановки дыхания через пару часов.

– Кто, Ерлик тебя побери, ты такой? – членораздельно повторяет Айдар, садится ко мне и помогает с рукой.

– Это неважно. Важно то, что у змейки есть способность к сопротивлению ядам. Любым.

– Что? – я недоумённо смотрю на него.

– Та магия, о которой говорили близнецы? – уточняет Айдар.

– Вероятно. Причём ты можешь передавать эту устойчивость другим. Ты и достала нас из забвения, вызванного красным туманом, змейка.

Я смотрю на свои руки и не могу отрицать утверждение Волка: я поняла это, когда мы были там, в долине, но не могла это объяснить.

У меня есть магия. Я не никто.

– Айдар, – улыбаюсь я. – У меня тоже есть магия!

Айдар напряжённо сглатывает.

– Да. Это странно.

– Ты можешь научить меня ей пользоваться!

– Я… не слишком хороший учитель, Инжу.

– У вас будет достаточно времени, чтобы научиться, – говорит Арлан и смотрит на луну. – До Сыгнака месяц пути, а там мы разминёмся.

– Мы?

Этот вопрос слетел одновременно с наших с Айдаром уст.

– Ты же не хотел с нами идти, – прищуривается он.

– Не хотел, но, видимо, Небо решило иначе, столкнув нас вновь.

Арлан спас нас, а теперь я помогла ему – мы квиты.

– А вы, я вижу, – говорит он, поднимаясь, – любите попадать в неприятности. Давайте условимся, чтоб до заката все собирались у огня на месте стоянки, хорошо?

Я киваю.

– Буду дежурить первым.



***

Не могу уснуть.

Держу глаза закрытыми, расслабляю тело, но ворох мыслей в голове не даёт покоя. Уже прошла смена Арлана, и настал черёд Айдара, а я всё переворачиваюсь с бока на бок.

У меня есть магия. Но что она из себя представляет? Как её контролировать? С какой стихией она связана? Я умею что-то ещё? Как мне научиться её использовать?..

Вероятно, мне стоило отдежурить всю ночь одной: хоть какая-то бы польза была. Айдар укладывается спать, а я сажусь на поваленный ствол дерева, вздохнув. Голова тяжёлая от бессонной ночи. Небо уже понемногу светлеет, скоро взойдёт солнце. Парни тихо сопят на своих местах, угли тлеют в костре. Мы, как и всегда, остановились недалеко от реки. Небо на востоке уже окрасилось в жёлтый, поэтому мысль о снующих неподалёку куропатках заставляет меня взять лук со стрелами и удалиться от места нашей стоянки.

Я умею стрелять. Но не охотиться. Вообще охотой у нас занимаются всегда мужчины. Отец обещал меня научить. Но после того, как я осталась без попечительства духа, он изо всех сил старался найти мне жениха. Когда молодая баксы выходит замуж, ей полагаются помощницы по хозяйству. Одна или больше в зависимости от обеспеченности её мужа. Но я не баксы. Я вообще рисковала остаться незамужней всю жизнь. Но отец старался, очень старался этого не допустить. И охота не входила в перечень навыков, которыми должна обладать идеальная жена для Лебедя.

Под ногой ломается веточка. Я вздрагиваю от звука трепещущих крыльев, возникшего совсем рядом со мной. Думаю, слишком долго думаю, прежде чем схватиться за стрелу – куропатка улетает.

Решаю вложить стрелу в лук и держать наготове. Иду медленно, шагая осторожно. И всё вглядываюсь в траву. Они где-то тут. Серые, как земля. Но их рыжие головы легко можно увидеть среди зелени, нужно только смотреть очень внимательно.

Вот она.

Я перестаю дышать, смотрю на неё, натягивая тетиву. Непонятно, заметила ли она меня или нет, но птица сидит смирно. Где-то сбоку слышу шелест, а затем громкую трель жаворонка. Я отвлекаюсь буквально на мгновение, а куропатка, вытягивая шею, вдруг резко взмывает вверх. Я стреляю.

Промах.

Шумно выдыхаю и осознаю, что забыла дышать, отчего грудь начинает частно вздыматься. Иду за стрелой и поднимаю её.

Треск за спиной.

Я резко оборачиваюсь, наставляя стрелу на неизвестного противника, и напрягаюсь всем телом, готовая выстрелить в любой момент.

– Охотница из тебя так себе, змейка.

Я опускаю лук.

– Зачем подкрадываешься? – хмурюсь я, разворачиваюсь обратно и иду дальше.

– Если бы я крался, ты была бы уже мертва.

Арлан догоняет меня и не спеша идёт рядом.

– Почему не спишь? Ещё не рассвело.

– Я за версту слышу, как ты наступаешь на ветки. Это мешает.

Я слышала, что у Волков чуткий слух, но сейчас Арлан явно преувеличивает. Ничего не отвечаю, просто иду дальше. Волк следует рядом.

Снова наступаю на что-то. Две! Две куропатки упархивают! Я не успеваю прицелиться и выстрелить. Они были прямо в нескольких шагах от нас!

– Да чтоб тебя! – разочарованно восклицаю я.

– А я всё думал, когда же ты их заметишь.

– Куропатки обычно держаться стаями, почему сейчас они сидят по одиночке?

– Выводят птенцов.

Я замечаю у него за спиной лук, который он достаёт и тоже натягивает тетиву, приложив стрелу. Я повторяю и следую за ним.

– На куропаток лучше охотиться с собаками. Они выгоняют – ты стреляешь, – говорит он тихо. – Стой.

Я слушаюсь.

– Тот куст. Стреляй справа.

Я выпускаю стрелу. Как только она приземляется в положенном месте, справа от него пугается птица и начинает улетать, но стрела Арлана её настигает. Воодушевление от полученной добычи распирает грудь. Мы идём туда, где рухнула куропатка.

– Самка, – говорит Волк, поднимая птицу за ноги. Её голова безжизненно болтается. – Проверь место, где она сидела.

Я иду к кусту и обнаруживаю гнездо с десятком яиц. Отец иногда приносил их с охоты. Мама готовила их в подвяленном бараньем желудке: яйца помещаются внутрь, взбалтываются, а после запекаются в нём же на углях. Но что делать с ними сейчас?

– Что смотришь? – спрашивает Арлан. – Собирай, зажарим. У меня в сумке есть желудок.

Я расплываюсь в улыбке, глядя на него.

– Что? – не понимает он.

– Просто я очень люблю взбитые яйца, – отвечаю я.

Мне кажется, что на мгновение уголок его рта поднялся вверх.

Айдар просыпается от запаха уже запечённой птицы, когда Арлан раскалывает глиняную шубу, в которой запекалась куропатка. Перья и кожа прижарились к глине, поэтому нам остаётся только наслаждаться мясом. По птице на каждого. Следом я достаю из углей бараний желудок с яйцами внутри и делю на троих.

– Вот это завтрак, – радуется Айдар, ухватив голень добычи.

– Сильно не привыкай, – равнодушно говорит Арлан, а потом обращается ко мне: – Ешь, я не хочу.

Он протягивает мне обратно свою порцию яиц. Я удивлённо смотрю на него, но он только медленно пережёвывает, глядя куда-то вдаль.



***

– Я так и не поблагодарил тебя за спасение.

Айдар на Акку приблизился к нам с Сабазом.

– Да ладно… – смущаюсь я. – Я даже не понимала, что делаю.

– Но быстро сообразила.

Вдруг на мою щёку садится короткий поцелуй.

– Прескверно, – вдруг говорит Арлан позади.

Мы одновременно оборачиваемся на него.

– Что «прескверно»? – переспрашивает Айдар.

– Прескверно путешествовать с влюблённой парочкой.

Арлан хмурится и чуть подгоняет Бурыла вперёд нас: видимо, ему тошно смотреть. Айдар хмыкет, а потом равняется с ним.

– Ты что-то имеешь против любви? – спрашивает он.

– Вы просто глупые дети.

– Что?! – возмущённо восклицает Айдар. – Тебе самому-то сколько?

– Тише, Айдар, – спокойно окликаю его я и тоже равняюсь с ними.

– Ну ты слышала? Он назвал нас глупыми!

– Послушай свою жену и успокойся, – бросает Арлан.

– Она не… она пока что не моя жена.

Арлан смотрит на нас, вскинув брови и изогнув губы в презрительной усмешке.

– И вы надеетесь, что в итоге будете вместе?

– Да! – сразу отвечает Айдар.

Волк издаёт тихий смешок.

– Глупые, глупые дети. Даже если бы вы были из одного ру, неужели вы думаете, что идти против воли родителей, против воли самой Степи – это правильно? Почему родители заранее выбирают пару своим детям? Чтобы те могли выжить. Мужчине ищут здоровую и умелую жену, чтобы она смогла выносить и родить ему детей. Девушке ищут состоятельного мужа, воина с хорошей репутацией, чтобы он мог обеспечить и прокормить семью. Если бы не эти законы, мы не выжили бы, как народ.

– Я смогу защитить её и обеспечить!

– Кого ты обманываешь? Ты единственный на всей земле мужчина-баксы. Тебя женят на какой-нибудь китайской принцессе, чтобы укрепить связи между государствами. Хочешь ты того или нет.

– Я сбегу.

– И поступишь очень глупо, возможно даже развяжешь войну. И тогда тебе придётся очень постараться, чтобы защитить и обеспечить семью.

Арлан подстёгивает Бурыла ускорить шаг, и конь рысцой уносит его вперёд. Я понимаю: разговор окончен и дальше он говорить не желает. Смотрю на Айдара, но тот, понурив голову, отъезжает от меня.

Я вздыхаю.

В словах Волка есть правда. Айдар слишком ценен для народа. А я? Если бы не укус гадюки, я бы стала женой Ыбырая. Он увёз бы меня далеко на запад. Он бы охотился, а я готовила. Собирала бы юрту на новой стоянке. Доила скот. Ночами согревала его постель. Рожала детей. Сколько бы их у нас было?.. И это не плохо. Наверное. Но сейчас у меня есть магия, и она для чего-то нужна. Впервые за долгое время я чувствую себя живой.




Глава 9. Незримая



Мы не разговаривали целый день.

Айдар ложится спать, Арлан снова безмолвно вызывается дежурить первым. Тишина невыносима. Айдар слишком упёртый, чтобы начать разговор. А Арлан… Кажется, он был бы рад, если бы в дороге ему вообще не пришлось ни с кем общаться.

– Так сколько, говоришь, тебе лет? – всё-таки спрашиваю я и подсаживаюсь к нему, вытянув ноги к огню.

– Инжу, он не будет с тобой говорить, – приглушённо бурчит Айдар, лежащий спиной к ним. – Мы для него слишком глупые.

Я закатываю глаза, но продолжаю:

– У тебя есть семья? Жена? Де…

– Чего ты добиваешься, змейка? – перебивает меня Арлан.

– Ничего. Просто нам предстоит провести вместе немалое количество времени. Неужели тебе не хочется… Не знаю. Ощутить себя в более дружелюбной обстановке?

– Ему чужды чувства других, забыла? – снова встревает Айдар.

Арлан замахивается, и Айдару в голову прилетает пустой бурдюк.

– Ай!

– Вы даже не пытаетесь наладить общение! – разочарованно всплёскиваю руками я.

– И ты решила этим заняться? – хмыкает Арлан. – Мы тебя об этом просили?

Я хмурюсь. Какой же он грубиян.

Вздыхаю, но продолжаю:

– У меня есть младший брат Толе. Ему уже пятнадцать, а невесты до сих пор не нашлось.

– Малышу Толе? – удивлённо переспрашивает Айдар и решает всё же развернуться к нам лицом, подперев голову одной рукой. – А ведь правда. Ему же в тот самый Наурыз было всего девять.

– Да, – улыбаюсь я. – Забываю, что мы вообще-то уже все выросли.

– У тебя хотя бы есть брат. А у меня ни брата, ни сестры, – Айдар задумчиво смотрит на огонь.

– Четыре, – вдруг говорит Арлан.

– Что? – не поняла я и поворачиваю к нему голову.

– У меня четыре брата.

– Четыре брата?! – Айдар аж подскакивает и садится, скрестив ноги. – Может, поделишься?

– Забирай хоть всех.

Арлан отрывает кусочек коры, которую теребил в руках, и запускает его в огонь.

– Ты старший или младший?

– Хуже. Я средний. Третий сын.

– Почему же хуже? – спрашиваю я.

– Потому что старшего надо во всём слушаться, будто он сам Тенгри, а перед младшим пресмыкаться, так как на нём, видите ли, великий долг заботы о наших родителях, когда они совсем постареют. А остальные…

Арлан яростно отрывает ещё один кусок коры, который незамедлительно отправляется вслед за предыдущим. Я замечаю, как напряжена его челюсть, но он делает глубокий вдох и успокаивается.

– Семья бывает невыносимой, – осторожно улыбаюсь я, но Айдар спрашивает:

– Почему ты ушёл?

Своим вопросом снова создаёт напряжённую обстановку.

– Захотел и ушёл, ясно тебе?

Арлан вскакивает и удаляется от нас в темноту. Мне хочется его остановить, но я держу рот на замке и обессиленно всплёскиваю руками. Грозно смотрю на Айдара.

– Что? – не понимает он.

Я насупиваюсь и запускаю в него маленький камешек, от которого он легко уклоняется, но возмущённо говорит:

– Да что вы, сговорились что ли бросаться в меня всем, что попадётся под руку?!

– Спи давай, – шикаю я, поднимаюсь и иду вслед за Арланом.

Он ушёл недалеко, сел на берегу небольшой речушки, у которой мы остановились, и смотрит, как в воде отражается убывающая луна.

– Прости Айдара, – говорю я и сажусь рядом.

– Хватит просить за него прощение. У Беркута есть язык.

– Который он не умеет держать за зубами, – хихикаю я, но Арлан остаётся всё так же серьёзен и не смотрит на меня.

Я прокашливаюсь.

– Я опять слишком много болтаю? – спрашиваю.

– Почему все вокруг так хотят со мной поговорить? Я уже пять лет один, и Бурыл был моим единственным собеседником.

У меня щемит сердце. Мы разные. Кто-то умирал от одиночества, а кто-то его жаждал.

– И тебе… не было грустно? – решаю всё же спросить я.

– Отчего же? Это были лучшие годы моей жизни. Я предоставлен сам себе, никто не указывает, что делать. Иди туда, куда хочешь, делай то, что хочешь.

Арлан замахивается, и в реку ныряет небольшой камушек. Он пропадает где-то на дне, не оставляя после себя даже ряби – течение уносит. Волк молчит.

– Я думала, мы сойдёмся на этом.

– На чём?

– На одиночестве. Но, видимо, я слишком наивна, полагая, что одиночество – зло.

Для Арлана в порядке вещей быть одному. Лучше и вправду не буду ему мешать наслаждаться своим уединением. Я собираюсь встать.

– Я полагал, что ты достаточно дружелюбна, чтобы иметь много друзей.

– Они боялись меня, – вздыхаю я. – И я стала невидимкой.

– Это из-за того, что к тебе не явился дурацкий дух?

Я вспыхиваю и толкаю его в плечо.

– Побойся Тенгри, Арлан! Это же Великие Духи Степей, мы все их подопечные!

– Подумаешь. Я бы никогда не перестал разговаривать с подругой детства только из-за того, что её не поцеловал в лоб какой-то дур… – я грозно смотрю на него. – Ладно, из-за того, что её не поцеловал в лоб Великий Дух Степей, – он нарочно изменил тембр голоса на более низкий и произнёс это как можно более вычурно и таинственно.

Это заставляет меня засмеяться. Арлан поворачивает голову ко мне и долго смотрит. От этого мне становится неловко, так что смех постепенно переходит в кашель, который затем замолкает.

– Прости, что докучала своей болтовнёй. Ты этого не любишь, я поняла. Я пойду. Смотри, не усни в карауле.

Снова накатывают воспоминания о годах моего одиночества. Я быстро встаю, отряхиваю штаны от глиняной пыли, разворачиваюсь по направлению от реки и удаляюсь, смахивая подступившие слёзы с ресниц и стараясь не всхлипывать – ещё не хватало расплакаться при этом чёрством баурсаке.

– Спокойной ночи, змейка, – говорит мне в спину Арлан.

Когда он уже перестанет меня так называть?!



***

Пальцы касаются холодной каменной поверхности. Я иду вдоль каких-то скал, что окружают со всех сторон. Иду уже час, а может и больше. И никак не могу выйти на свободу. Босые ноги стёрлись об острые камни. И чувство, что кто-то преследует, не покидает меня. Вздрагиваю от каждого шороха. Слышу чьи-то хлюпающие шаги совсем рядом. Ускоряюсь. А звук всё ближе и ближе. Хочу кричать и звать на помощь, но вырывается только какой-то всхлип. Мне не убежать. Липкие холодные пальцы вцепляются в мою шею.

Вскакиваю и просыпаюсь. Снова кошмар. Я устала от них. Но пытаюсь немного порадоваться, когда с утра парни обменялись парой ничего не значащих фраз и не подрались. Арлану придётся ещё немного времени потерпеть нас, а потом он продолжит и дальше наслаждаться своим одиночеством.

Но во время полуденной остановки Айдар вдруг замечает высоко в небе беркута, что приближается к нам. Айдар настораживается.

– Что такое? – спрашиваю я.

Он спрыгивает наземь, накидывает на голову шапан и, выглядывая из-за Акку, смотрит на северо-запад. У Беркутиц-баксы зрение острее, чем у обычных людей.

– Айдар? – окликаю его я.

– Кто-то приближается к нам, – хмурится он. – Всадники. Трое. – А через секунду глаза его расширяются. – Ерлик!

– Что?

Айдар укрывается за Акку полностью, натягивая шапан всё сильнее.

– Да что?!

– Нам конец, это Елуба?й.

– А в чём проблема? – спрашивает Арлан.

– Твой дядя? – уточняю я.

– Он самый. Видимо, за нами всё-таки отправили кого-то. Ерлик бы их побрал… Я сразу почуял неладное, когда птицу увидел. Надеюсь, она меня разглядеть не успела. Я могу нас ускорить.

– Среди них точно должна быть одна баксы, что сможет противостоять тебе, – возражает Арлан.

– Тоже верно, – кивает Айдар, снова чуть выглядывает из-за лошади, но снова прячется. – Скрыться от них не получится – их беркут будет преследовать нас. – Он бросает короткий взгляд на небо. Птица парит прямо над нами, снижаясь.

– Можем его подбить. – Арлан тянется к луку, но я одёргиваю его:

– Ты что! Это же бауырлас[41 - Собрат (каз.)]!

Он кивает. И я на секунду замечаю что-то странное и еле уловимое в его взгляде. Но он отворачивается так быстро, а Айдар так мельтешит, что я забываю об этом. Уже можно разглядеть в трёх точках посреди степи очертания всадников. Наше волнение передаётся и лошадям.

– Нам бы где-то укрыться и переждать, – рассуждает Айдар, вздыхая. – Хотя толку? Если бы не бауырлас… Ерлик, что же делать?!

Человек связан со своим бауырласом. У каждого живого существа на земле есть душа. Её посылает Небо в момент рождения. Но иногда случается так, что в полёте она делится на две половины, одна даруется младенцу, а вторая – животному: волку, лебедю, беркуту или лошади. Так они и становятся связанными на всю жизнь. Поэтому мы и называем их пару бауырласами: один чувствует то, что чувствует другой. Потому мы и переживаем сейчас: беркуты могут разглядеть зайца с высоты в две версты. Вопрос в том, узнал ли беркут Елубая племянника своего бауырласа.

Внезапно Арлан хватает меня за руку и вручает её Айдару:

– Быстрее! Делай вас со змейкой невидимыми!

– Ч-что? – хлопает глазами Айдар и неуверенно принимает её.

Я не понимаю, что происходит. Арлан мечется между лошадьми и нами, снимая с них наши вещи и передавая нам.

– Ты же баксы! – рычит он.

– Но как?

– Мне-то откуда знать, как вы проворачиваете эти штуки с воздухом?!

– Баксы-Беркутицы могут становиться невидимыми? – переспрашиваю я, хватая свободной рукой свою сумку.

– О Тенгри, как же до вас долго доходит! Быстрее, Айдар!

Арлан быстро снимает сёдла и прячет их в камышах. Ладонь Айдара холодеет.

– Ну?! – восклицает Арлан, хмурясь. – Чего ты стоишь?

Айдар крепче сжимает мою руку, и с грустью глядя на землю, говорит:

– Я не могу.

– Можешь. Я своими глазами видел Беркутицу, которая это умеет!

– Я… – он набирает воздух в лёгкие, будто собирается с силами. – Но я не умею.

Он не умеет. Что он такое говорит? У него было самое меньшее четыре года для того, чтобы научиться!

Моё сердце бьётся слишком быстро, что я перестаю слышать что-либо вокруг. Арлан ругается с Айдаром. А всадники подступают всё ближе. Я паникую и не знаю, что делать. Сейчас нас схватят. Айдара отошлют обратно на север. А меня? Было бы неплохо, если бы меня хотя бы оставили в живых. У меня чувство, будто погружаюсь под воду: очертания всего вокруг плывут. Я крепко держу руку Айдара и решаю взглянуть на него. Но происходит что-то странное: он удивлённо уставился на меня, а вокруг него всё тоже плывёт и переливается оттенками синего и зелёного.

– Инжу? – спрашивает он. – Это ты делаешь?

Не понимаю, о чём он говорит, и смотрю теперь на Арлана. Он хмурится и растерянно бегает взглядом по нам, но словно глядит сквозь нас.

– Что я сделала? – только и успеваю спросить я.

– Так, – говорит Арлан, а его голос слышится, будто я действительно нахожусь под водой, а он – на воздухе. – Что бы ты не делал, Айдар, продолжай в том же духе.

Он разворачивается к лошадям и начинает связывать их поводья между собой.

– Но это точно не я! – возражает Айдар.

Это я. Моя магия.

Трое всадников уже совсем рядом. Я пытаюсь понять, как это вышло. Магию не видно, она прячется где-то внутри, так? Но где? Не хватало ещё, чтобы она развеялась в самый неподходящий момент!

– Суарар к?бейсiн[42 - Пусть умножится живность, которую ты привел на водопой (каз.) – одно из традиционных приветствий.]!

Топот копыт заглох совсем рядом. Арлан расправляет плечи и выходит к всадникам.

– Айтсын[43 - Да будет так (каз.)], – отвечает он.

Его лицо серьёзное и не выражает совершенно никаких беспокойств. Чего не скажешь обо мне. Елубай вытягивает руку в перчатке вперёд, и на неё садится крупный беркут-бауырлас, перебирая лапками. На двух других лошадях сидят двое мне неизвестных, но одна женщина действительно является баксы. У всех длинные волосы, собранные наполовину в пучки. А у женщины виднеются жёлтые ленты.

– Инжу, – шепчет Айдар, но я одёргиваю его и, мотнув головой, говорю сама себе:

«Так, Инжу, не отвлекайся!»

Я зажмуриваюсь, пытаясь заглянуть куда-то в себя. Слышу, что дядя Айдара продолжает:

– Что делает Волк так далеко от своих земель?

– Работает.

Елубай хмыкает.

– Мой бауырлас вами заинтересовался.

О нет.

– Мы ищем кое-кого.

– Что ж, расскажите мне.

Меня поражает спокойствие Арлана. Снова подглядываю, чтобы убедиться, что мы всё ещё невидимые. Волк начинает неспеша поправлять подпругу своего седла. Сабаз и Акку ведут себя спокойно и пощипывают траву. Елубай внимательно смотрит на них. Он знает Акку, но наверняка уверенным, что это она, быть не может: мало ли белых кобыл во всей степи.

– Пропали молодые парень и девушка. Примерно твоего возраста.

– Ерлик, – шепчет Айдар.

– Тише! – шикаю я на него.

Всадники разом поворачиваю головы в нашу сторону, но ничего не видят. Беркут взмахивает крыльями. Глупый Айдар! Мне нужно скорее понять, как контролировать невидимость! Я снова закрываю глаза.

– Влюблённые сбежали? – громко спрашивает Арлан.

– Ты что-то знаешь?

– Просто предполагаю. Я никого не видел.

– Кхм. – Елубай замолкает, слышу, как кто-то, наверняка он, спрыгивает на землю. – Позволь спросить, откуда у тебя такие добрые лошади? Вроде один странствуешь.

Ерлик, Арлан, спасай нас, придумай что-нибудь!

Я брожу где-то внутри себя, пытаясь нащупать свою магию, крепко сжимаю ладонь Айдара и молюсь Тенгри. Где и как вообще искать эту силу? Наверняка Айдар сможет дать мне пару уроков, хоть он и владеет воздухом, а не… что это за магия вообще?

– Я вам не подчиняюсь. Поэтому отчитываться о том, что у меня за лошади, не обязан.

Бауырлас издаёт недовольный крик.

– Спокойно, Волк, – говорит Елубай. – Это просто вопрос.

– Мы видели труп шимурына в южной долине Мугалжар, – вступает в разговор баксы.

А это что такое?

Мне кажется, что я дотрагиваюсь до какой-то нити. Чувствую, что от неё исходит сила. Та ли?

– Это я его убил.

– Убил шимурына? – Трое всадников заливаются смехом. – Да кто ты такой, что так нагло врёшь?!

Улавливаю в её голосе недовольство и презрение. Прикасаюсь к нити, и она отвечает зеленоватым сиянием. Я уверена, что это та самая, хватаюсь за неё обеими руками.

– Обижаешь, Беркутица. Не верить простому честному кубыжыкшы[44 - ??быжы?шы – охотник на чудовищ, охотник на нечисть. Выдуманное слово.].

Чего?!

Уверенная, что я взяла под контроль невидимость, открываю глаза.

– Ты кубыжыкшы? Неужели? – ухмыляется дядя Айдара. – Чем докажешь?

Арлан спокойной снимает с седла свою сумку, а потом кидает её в руки баксы. Она открывает её, и лицо женщины искажается в гримасе отвращения от содержимого.

– Это…

– Руки жезтырнак, да.

Баксы отшвыривает сумку обратно ему. А следом, из другой сумки, он достаёт небольшой бутылёк с жёлтой жижей внутри.

– А это кровь того самого шимурына.

Баксы-Беркутица фыркает.

– Ладно, Волк, мы тебе верим.

– Прекрасно. А теперь я отправлюсь дальше в путь, если позволите, доставлю товар заказчику, – он указывает на сумку, – и заберу своё серебро. А этих лошадей продам, сниму себе лучшую комнату в постоялом дворе Сыгнака и найму лучших красавиц города, чтобы отмыли меня в бане как следует.

Надеюсь, он это специально им наплёл? Или он правда такой?

Баксы и второй всадник презрительно вскидывают брови, Елубай лишь ухмыляется:

– Конечно, Волк. Хорошей тебе дороги.

Беркут с руки взмывает вверх, Елубай запрыгивает в седло, всадники наконец разворачивают лошадей и уносятся от нас.

Подождав немного, взываю к той нити внутри меня и отпускаю её. Я сразу понимаю, что мы стали видимыми, так как тут же ловлю взгляд Арлана.

– А говорил, что не умеешь, – ухмыляется он, глядя на Айдара.

– Это не я. Это Инжу, – бурчит друг, но тут же накидывается на меня с вопросами: – Что это было? Как ты это сделала?

– Сопротивление ядам, невидимость. Что дальше, змейка?

– Когда ты собирался сказать нам, что охотишься на чудовищ?! – встреваю я.

– Будто это важно.

– А ты? – обращаюсь я к Айдару, расцепляя наши руки. – Ты говорил, что умеешь многое, но не смог нас даже спрятать, когда было нужно!

Я осознаю, что уже кричу, и замолкаю, как и парни. Мы смотрим друг на друга, переводя дыхание. Я тру виски и набираю в лёгкие побольше воздуха:

– Так, – выдыхаю я. – Давайте по порядку. Ты, – указываю пальцем на Арлана, – ты кубыжыкшы, охотник на чудовищ.

Он кивает.

– Ты убиваешь их за…

– Таньги?[45 - Таньга? – серебряная монета в странах на территории Центральной Азии.]. В основном.

– И это твоя работа?

Арлан снова кивает.

– Понятно, – я поворачиваюсь к Айдару. – А ты баксы, который не умеет… что ты вообще умеешь?

Айдар молчит. Вижу только, как он напряжённо поджимает губы.

– Скажи нам, чтобы мы знали, стоит ли вообще на тебя рассчитывать в опасных ситуациях!

Взгляд Айдара опускается к земле, а сам он краснеет. Я непонимающе смотрю на него.

– По правде сказать, – наконец говорит он, – я был не слишком усердным учеником.

– Что это значит?

– Этот дар не мой, а твой. – Айдар делает шаг ко мне и берёт мои руки. – Я хотел только одного – сбежать оттуда.

– Глупец, – вздыхает Арлан, но Айдар продолжает:

– Я думал, что если не буду учиться, то Ульгень поймёт, что выбрал не того, и заберёт свой дар обратно. Вернёт его тебе! И когда твой брат Толе сказал, что ты едешь к горам просить Небо о помощи, я подумал, что там и смогу вымолить себе другую судьбу!

Я вырываю руки и прижимаю к себе.

– Ты хочешь сказать, что не способен практически ни на что, что умеют обычные баксы-Беркутицы? – уточняю я.

Айдар молчит, но по его взгляду я понимаю, что ответ на мой вопрос утвердительный.

– Но у меня другая сила, Айдар. И я не знаю, как ей пользоваться. Я думала… я надеялась, что ты, как носитель магии, подскажешь мне.

– Прости.

Он пытается снова поймать мои руки, но я отступаю и хмурюсь.

– Прекрасно, – закатывает глаза Арлан. – Недобаксы, девчонка с неизвестной магией и охотник на чудовищ. Прекрасная компания, кто-то ещё хочет присоединиться?




Глава 10. Договор



Я снова просыпаюсь от кошмара. Это невыносимо – плохо спать которую ночь подряд. Уж лучше бы мне снились те странные существа.

Голова тяжёлая, в глазах будто песок. Не хочу засыпать и снова видеть эти сны. Кажется, что кто-то снова душит меня, но следы на шее постепенно проходят.

«Недобаксы, девчонка с неизвестной магией и охотник на чудовищ».

По крайней мере из нас троих Арлан может постоять за себя. А мы с Айдаром уже давно отправились бы к предкам, если бы не он. Меня не устраивает такой расклад.

– Айдар, проснись!

Я несколько раз тормошу его, пока он не начинает кряхтеть.

– Что случилось? – сонно спрашивает он.

– Случилось то, что ты баксы-неумёха! – шепчу я.

– Я же извинился! – громко возмущается он, но я шикаю на него:

– Тише! Арлана разбудишь!

Убедившись, что он точно проснулся, я встаю с колен. Айдар нехотя поднимается и смотрит на небо.

– Еле?-ала?[46 - Предрассветные сумерки.], на кой ты меня разбудила так рано? – недовольно шепчет он.

– Перестань бурчать и пошли!

– Что ты затеяла, Инжу? – спрашивает Айдар, когда мы отходим чуть в сторону от лагеря.

– Ничего. Всего лишь уроки магии.

Я улыбаюсь, довольная своей задумкой.

– Уроки? – не понимает Айдар.

– Я владею магией. Ты владеешь магией. Но мы оба делаем это плохо. А ты по крайней мере умеешь пускать листья по воздуху и ускорять Акку.

– И всё.

– Не всё. Ты баксы, Айдар.

– Ты знаешь, что я хотел стать батыром[47 - Почётный титул у тюркских народов за военные заслуги, присоединяемый к имени – «герой», «доблестный воин».], а не баксы.

– Знаю. Однако у тебя есть силы прямо сейчас.

Айдар напряжённо выдыхает и складывает руки на груди. Почему он сопротивляется? Не верит в себя?

– Послушай, – я подхожу ближе. – Только благодаря Арлану мы всё ещё тут. Но я не хочу надеяться на него, это не его путь. Тем более после Сыгнака мы продолжим идти сами. Нам нужно научиться использовать свои силы.

Это нужно нам обоим. Послушает ли он меня? Эти занятия должны помочь нам сблизиться. Будет ли пытаться, стараться ради… меня? Я высвобождаю его руки, и он не сопротивляется. Переплетаю наши пальцы.

– Прости, я слишком вспылила, когда ты рассказал про свою силу. Но ты только предствь. Свет и тень. Солнце и Луна. Муж и жена. – Перехватывает дыхание от его близости, но я продолжаю. – Два обладателя магии, силы которых разные, но будут дополнять друг друга. Как тебе такое?

Айдар наконец смотрит на меня.

– Вчерашний день не догонишь. Я потерял слишком много времени и не смогу ничему тебя научить.

– Жирны овцы или нет – зависит от усердия пастуха, – парирую я.

– Вдруг я наврежу тебе?

– Не навредишь.

Айдар внезапно наклоняется и целует меня в губы. Кратко, мягко, это занимает лишь мгновение, но у меня внутри что-то подпрыгивает. Я смущённо отвожу взгляд, но не отстраняюсь.

– Прости меня, – говорит он. – Прости, что не сказал сразу.

– Хорошо, что мы всё выяснили до того, как погибли, верно? – улыбаюсь я.

Айдар смеётся и осторожно гладит большими пальцами тыльную сторону моих ладоней.

– Те сны про кобыз и существ, – говорит он. – Они прекратились?

– Эм, – хлопаю глазами я. – Да. В ту ночь, когда мы сбежали. Зато теперь снятся кошмары… А что?

– Ничего. – Айдар отпускает мои руки, задумавшись на секунду, запускает пятерню в волосы. – Ладно, я попробую. Я постараюсь. Ради тебя.



***

– Я чувствую, как ты сверлишь меня взглядом уже полчаса, змейка.

Мои щёки начинают пылать от того, что Арлан поймал меня. Мы остановились на полуденный привал, а мне даже курт в горло не лезет от того, что я хочу спросить у него, но никак не решусь.

– Чего тебе, ну? – грозно спрашивает он, я вздрагиваю, задерживаю дыхание и решаюсь выпалить:

– Научи меня сражаться.

Арлан недоумённо поднимает брови.

– Что?

– Что? – переспрашивает Айдар.

– Пожалуйста, – умоляю я. – Пока я не понимаю, какой магией владею и как ею пользоваться, хочу уметь постоять за себя. Там, дома, я только и делала, что старалась стать лучшей невестой. Отец даже к луку притрагиваться не позволял. Но всё изменилось. Мои навыки по домашнему хозяйству бесполезны сейчас. Волки владеют пятью видами оружия – научи владеть хотя бы одним!

– Женщин, кроме Волчиц, не обучают искусству сражений, Инжу, – говорит Айдар.

– Но когда времена были неспокойны, мы ведь держали сабли в руках наравне с вами!

Я тянусь, чтобы взять рукоять сабли Арлана, что лежала неподалёку. Металлический звон – я одёргиваю руку, и хорошо, что успеваю. Топор Арлана вонзается в ствол, преграждая мне путь. Я могла остаться без пальцев!

– Только не сабля, – грозно говорит он, подходит, вынимает топор и вручает его мне.

– Почему? Я думала, что сабля должна быть у каждого воина…

– Но ты не воин, верно, змейка?

Я хмурюсь и сжимаю рукоятку. Злит меня. Специально?

– Маленькая злая змейка.

Я расцениваю это как некую проверку, замахиваюсь топором и с рычанием кидаюсь на Арлана, но он с лёгкостью сдерживает мой удар саблей, которой не было у него в руках ещё секунду назад. Я давлю, давлю со всей силы.

– Прекрасно. И на что ты надеялась?

Он делает небольшое усилие и отшвыривает меня назад так, что топор вылетает из рук, а я падаю на землю.

– Эй, полегче, Волк! – вскакивает Айдар, но Арлан вытягивает саблю вперёд, не давая ему подойти ко мне.

– Не лезь.

Арлан смотрит на меня, а потом подносит лезвие к лицу и разглядывает его.

– Сабля – это не просто оружие. Считается, что в ней заключена душа воина. Сабля рождается вместе с ним. Она сто?ит как табун лошадей. Ей дают имя, и на ней приносят клятвы.

Арлан возвращает клинок в ножны, подходит ко мне, протягивает руку. Я хватаюсь, и он поднимает меня на ноги.

– Никому не позволю прикоснуться к моей душе. А тем более использовать её неумёхе в обычной тренировке. Начнём с физических упражнений.



***

Погода эти четыре дня стоит солнечная. Айдар уже в который раз жалуется на жару, а Арлан в очередной раз успокаивает его тем, что скоро мы доедем до озера, что уже виднеется на горизонте. Они размышляют о том, как было бы хорошо сейчас окунуться в прохладную воду. Я возражаю, говоря, что озеро ещё не могло прогреться настолько, чтобы в нём купаться.

Мы ускоряем лошадей, чтобы добраться быстрее. Но чем ближе мы подъезжаем, тем отчётливее в носу ощущается неприятная тухлая вонь. Все трое это замечают.

Прикрыв носы одеждой, мы спешиваемся на берегу озера. Солнце палит, нагревая ил, воздух вокруг влажный и тяжёлый. Земля чавкает от наших шагов. Прямо у воды то тут, то там валяются рыбьи скелеты. Небольшие волны колеблют их туда-сюда. Даже через ткань пробивается невыносимый запах, что заставляет меня сдерживать рвотные позывы. Лошади тянутся к воде.

– Нет! – рявкает Арлан, дёргая Бурыла назад. Сабаз и Акку испуганно отшатываются. – Думаю, эту воду пить нельзя.

– Вот и искупались, – мрачно вздыхает Айдар.

Я прикрываю глаза тенью от ладони, чтобы осмотреться. Тихо, слишком. Ни одной мухи поблизости. У кромки воды лежит труп какого-то животного, не понять: он распух и наполовину разложился.

– Что тут случилось? – спрашиваю я.

– Непонятно, – отвечает Волк. Мы следуем вдоль берега за ним.

Ил и глина тёмные и вязкие, от каждого шага земля чуть вздувается, лопается, высвобождая неприятные запахи. Встречаем ещё несколько скелетов животных. Этот лошадиный, кости почернели. Сайгаки, лиса… И все тянутся к воде. А это волк. Арлан останавливается перед ним.

– Озеро отравлено? – предполагает Айдар, подходя к нему.

– Не только озеро. – Арлан перемещает взгляд от воды дальше в степь. – Смотрите.

Весной родные просторы пестрят жизнью и зеленью. Летом краски тускнеют, но тут происходит что-то совсем другое. Серая пожухлая трава. Поникшие кусты без единого листика. Редкие деревья искривили ветви, будто мучались, тянулись к Небу за помощью, но так и не смогли спастись. Далеко впереди виднеется то ли холм, то ли какая-то насыпь. Она приковывает мой взгляд к себе. Тянет, но одновременно хочется бежать прочь. То ли жар, то ли холод. Пейзаж тянется на много вёрст прямо до горизонта. Ни жучка, ни птицы, ни стебелька – всё мертво. О священная Мать Жер-Су[48 - Букв. «Земля-Вода» (каз.), божество Среднего мира у тюрков, Мать-Земля, сама природа.], что оставило на тебе этот шрам?

– Инжу?

Голос Айдара возвращает меня к реальности. Я вцепилась в поводья и прижала их к груди.

– Ты чего?

– Мне не по себе, – хрипло отвечаю я.

– Нужно убираться отсюда, – кивает Арлан. – Дальше рек не будет, но неподалёку есть колодец. Идём.



***

Не стоило нам гнать лошадей на пути к озеру. Но кто знал, что там будет невозможно напиться? Солнце нещадно припекает. Мы устали, Сабаз, Акку и Бурыл тоже. Их шаг замедлился, и они тяжело дышат. Но меня беспокоит кое-что ещё: поясница ноет так, что невозможно сидеть, а низ живота ей вторит. Вспоминаю текущую фазу луны. Всё сходится.

Ерлик, этого ещё не хватало. Лунные очищения.

Конечно, это повторяется каждый месяц. Но, сбегая из дома чуть больше двух недель назад, я не думала об этом. Как и о том, что лунные очищения застанут меня в компании двух парней.

Судорожно пытаюсь вспомнить содержимое своей сумки. Немного ткани найдётся, а вот шерсть…

До захода солнца мы добираемся до колодца. Пока парни открывают крышку и опускают ведро вниз, чтобы набрать воды, я осматриваюсь и вижу неподалёку куст саксаула. Я спрыгиваю на землю и тут же жалею об этом: не знаю, сколько из меня изверглось, но лучше бы я осталась в седле. Ухватив Сабаза за поводья тяну его к саксаулу, на что он в ответ упирается и взвизгивает.

– Тише, глупая ты голова! – шиплю я на него. – Там всё равно очередь, а ты мне нужен прямо сейчас!

Наконец Сабаз соглашается пойти со мной.

– Куда это ты? – слышу голос Айдара позади.

Ерлик.

– Я сейчас… я…

– Оставь Сабаза, я могу его напоить.

– Мне нужно… Я сейчас… – чувствую, как пылают щёки, и решаю ускорить шаг, не оборачиваясь, и со всей силы тяну Сабаза за собой.

Айдар решает больше ничего не говорить, и я облегчённо выдыхаю. Скрывшись от них двоих за кустом, снимаю с седла сумку. Ничего похожего на шерсть я не нахожу, поэтому решаю пожертвовать своими чулками из войлока. Сняв нижние штаны, вижу алое пятно. Стараясь не проклинать Умай[49 - Женское божество у тюрков, покровительница детей и рожениц.] за этот подарок, отстёгиваю ремешки, которые держат чулки на бёдрах. Потом достаю кинжал и разрезаю чулки на лоскуты. Рубашка моя довольна длинна, так что я решаю укоротить её, чтобы получить кусок материи. Разделяю войлок на части, разрываю ткань на отрезки и мастерю прямоугольные подкладки, обернув войлок. Всё это время меня не покидает чувство, что кто-то вот-вот выглянет из-за кроны.

Поправив свой внешний вид и немного успокоившись, я и Сабаз выходим обратно к колодцу. Бурыл допивает последние остатки на дне ведра, причмокивая губами. Мой конь тоже тянется к воде, хватая губами падающие капли. Парни ничего не говорят, только чувствую, как они пристально смотрят, но стыжусь смотреть в ответ и неловко переминаюсь с ноги на ногу. Арлан набирает воду и протягивает мне.

Что мне делать? Вот я влипла.

А Сабаз с наслаждением ныряет мордой прямо в ведро.




Глава 11. Пот против кошмаров



Бегу куда-то по степи. Дорогу освещает лишь кровавая луна. Страшно так, что не чувствую собственного дыхания. Смех. Замираю. Кто-то хохочет совсем рядом. Я тянусь к поясу, но ножны пусты. Смех перебегает за спину, заставляя обернуться. Снова никого. И ничего в руках, чтобы защититься. В ушах отчётливо слышу лишь звенящую тишину. Хочется кричать, но голос будто кто-то выдрал из горла. А потом кто-то впивается в меня когтями и смеётся так, что кажется, что уши начинают кровоточить.

Подскакиваю, проснувшись. Дышу часто и ощупываю себя. Это был сон. Кто-то тормошит меня за плечо, и я понимаю, что голос Арлана уже в течение какого-то времени зовёт меня:

– Змейка! Змейка, очнись!

Поднимаю глаза. Волк сидит рядом на коленях, обеспокоенно смотрит на меня, освещаемый с одной стороны светом от слабого огня, а с другой – зарёй с востока.

– Кошмар?

Я киваю, пытаясь восстановить дыхание.

– Кто?

– Жезтырнак.

– Понимаю.

Он встаёт и подаёт мне руку. Я поднимаюсь вслед за ним и осматриваю наше место стоянки. Айдар тихо посапывает и досыпает свои оставшиеся часы. Арлан протягивает мне бурдюк. Прохладная вода приятно стекает по горлу, и я понимаю, насколько сильно пересохло во рту. Дыхание восстановилось.

– Меня две недели мучали ночные видения после встречи с божаем[50 - Б?жай – демоническое существо, которое любит есть детей.], – вполголоса говорит Арлан.

– Божай? Я думала, его не существует.

– Сейчас ты уже слишком взрослая – Божая видят только дети. Родители не верят, поэтому он считается выдумкой, детским воображением.

– Получается, его никак не победить?

– Почему же? Это была моя первая нечисть, за которую я получил таньги.

– Значит, есть какой-то способ его увидеть?

– Да. Но тебе его знать не нужно.

Я нервно выдыхаю.

– И как ты с этим справился? С плохими снами.

– Когда каждый день видишь кошмары наяву, ночные кажутся бредом.

Я делаю ещё глоток.

– Но ты хорошо держишься.

– Ещё пара таких ночей, и я сойду с ума, – хмурюсь я.

– Сны снятся только тем, кто недостаточно устаёт днём. Но мы это исправим.

До меня доходит, что Арлан как раз пытался разбудить меня на первую воинскую тренировку. Предвкушение этого будоражит изнутри так, что на лице появляется улыбка.

– Надо же, улыбается ещё, – вскидывает брови Волк. – Ты даже не знаешь, что тебя ждёт.

– Какая разница, если это заставит меня крепче спать.

– Ты будешь молить Тенгри о быстрой смерти.

– А я думала, Волки столько языком не мелют.

Арлан ухмыляется. Айдар ворочается: наверное, мы слишком громко разговариваем.

– Идём.

Я поднимаюсь и следую за ним. Лунные очищения дают о себе знать, но я не подаю виду.

– С чего начнём? – спрашиваю его я, нагоняя и равняясь.

Мы подходим к привязанным лошадям.

– Проверим твою физическую подготовку.

Арлан отвязывает Бурыла. Я тянусь к Сабазу, но Волк меня одёргивает.

– Лошадь для меня.

Он седлает коня.

– Видишь то дерево? – он указывает вперёд, я киваю. – До него около двух верст. Твоя задача – бежать двенадцать минут. Настолько быстро, насколько можешь. Но распределяй силы. Беги.

– Что? Сейчас? – не понимаю я.

– Время пошло.

Я устремляюсь к дереву.

Отлично, он решил проверить мою выносливость. Поначалу я чувствую себя нормально. Но потом начинает колоть бок и спирать дыхание. Темп замедляется.

– Что, всё? – слышу я его издевательский голос совсем рядом.

Арлан спокойно едет верхом, даже не смотря на меня. Но мне не хочется упасть в грязь лицом перед ним. Собираюсь с силами, убираю ладонь от ноющего бока и пытаюсь ускориться, и Волк с Бурылом остаются позади.

Не знаю, сколько времени проходит, но я выдыхаю, не добежав до треклятого дерева, когда Арлан выезжает передо мной, перегораживая путь. В горле и в груди жжётся, ноги напряжены и никак не могут расслабиться. Кажется, я сейчас потеряю сознание.

– Ну, – пытаюсь дышать ровно. – Как?..

– Удовлетворительно.

Он разворачивает коня, и они скачут обратно к лагерю. Я хотела было заикнуться о себе, но понимаю, что Волк хочет, чтобы я вернулась на своих двоих.

Ладно.

Я уже отдохнула, только ноги ещё немного болят.

Живот урчит. Обычно мне не хочется есть так быстро после пробуждения. Но пробежка даёт о себе знать.

– Ты не змейка, ты черепаха, – говорит Арлан, когда я наконец дохожу до места, где он ждал, поправляя подпругу Бурыла.

Я делаю вид, что не замечаю этой колкости:

– Что дальше?

– Сражение – это работа, требующая не только выносливости, но и подвижности тела. Нужно проверить твои суставы.

Я киваю.

– Выполни наклоны головой в разные стороны.

Я делаю.

– Теперь повороты.

Я исполняю. Арлан обходит меня и встаёт сзади.

– Сомкни руки за спиной ладонями друг к другу.

Я дотягиваюсь.

– Как ощущения?

– Тянет руки, но в целом нормально.

– Подними ногу, согни в колене и прокрути в бедре.

Я снова выполняю проверку по инструкции. Что-то щёлкает в левом бедре. Арлан сразу обращает на это внимание и замирает.

– Нужно, чтобы ты легла на спину.

Трава, мокрая от росы, холодит спину. Арлан присаживается слева от меня.

– Я возьму твою ногу, хорошо?

Что он собирается делать?

Я киваю. Арлан хватается за неё чуть ниже колена и начинает поднимать её, сгибая в коленном суставе и в бедре. Затем тянет её к моему левому плечу, а потом медленно отводит в сторону влево. Я тяжело сглатываю и буквально впиваюсь пальцами в траву. Уши горят. Ерлик, как же неловко! Но Арлану, кажется, всё равно, он только говорит:

– Расслабь ногу.

Конечно ему всё равно, он же меня просто тренирует. О каких глупостях ты думаешь, Инжу? Лишь бы ничего не заметил.

Бедро снова щёлкает.

– Понятно, – задумчиво произносит Волк. – Излишки напряжения в мышцах и сухожилиях вокруг сустава.

Он встаёт.

– Это страшно?

– Исправимо. Отжимания делать умеешь?

Переворачиваюсь, упираюсь руками и носками в землю и поднимаюсь на них.

– Руки ближе друг к другу, – командует. – И, – чувствую, как Арлан чем-то несильно ударяет по моему заду, – попу подтяни. Тело – прямая линия.

Я сжимаю челюсти и начинаю отжиматься.

Раз.

Два.

Три.

Четыре.

Пять…

Мне тяжело выпрямляться. И дыхание сбивается.

Шесть…

Семь…

Локти трясутся.

На восьмой раз не могу подняться, а обессиленно падаю грудью на землю.

– Было бы неплохо, если бы ты сделала десять раз.

Я раздражённо выдыхаю, но молчу. Переворачиваюсь на спину и вижу, что Арлан подал мне руку. Я цепляюсь за неё и поднимаюсь.

– Ты говорила, что занималась одна всей домашней работой. Бегать десятки раз от реки до дома с вёдрами воды, собирать и разбирать юрту. Я думал, ты сильнее.

Я и сама так думала. Разочарованно опускаю глаза в землю.

– Только если… – Он вздыхает, поднимая глаза к небу. – Змейка, мне надо кое-что у тебя спросить.

– Что?

– Ты сейчас… О Тенгри, спаси меня. Твоя луна случайно не… Случайно не…

Я живо понимаю, о чём он, меня заливает жар, а вместе с тем и любопытство.

– Откуда ты узнал?

Он вздыхает, избегая смотреть в глаза.

– Волчицы занимаются вместе с нами. Но их тренировки более… гибкие. Следуют за луной. Как и свойства женского тела.

– Я не знала этого.

Говорить с мужчиной о лунных очищениях… Мне сейчас не помешало бы стать невидимой.

– Теперь нужно… Ждать? – несмело спрашиваю я.

– Волчицы совмещают. Я правда не уверен, как. Такого опыта у меня не было.

– Кроме тебя, мне подсказать некому.

Арлан задумывается на несколько минут, расхаживая взад и вперёд, а мой живот начинает требовать еды.

– Нужно растянуть твои мышцы. Идём, покажу тебе несколько упражнений для этого. Как раз успеем до завтрака.



***

Кажется, я задремала в седле, но сейчас просыпаюсь от того, что маленькая холодная капля упала мне на нос. Смотрю на небо – тучи завихряются, гремит гром.

– Тебя не добудишься, – говорит Айдар.

Оказывается, они с Арланом уже спешились и устанавливают шалаш, укрывая его сверху полотном из войлока. Я тру глаза.

– Простите. Я плохо сплю ночью.

Спрыгиваю на землю и помогаю перетащить вещи с лошадей внутрь шалаша.

– Как вы отправились в дорогу буквально без ничего? – ворчит Арлан. – Дождь, дикие животные, укусы насекомых. Простуда! Вы о чём вообще думали? Глупые дети.

Он прав. Я сбежала, Айдар отправился вслед за мной, чтобы догнать. Об остальном не было времени подумать. Успеваем забраться внутрь шалаша как раз к началу ливня. Внутри мало места. Арлан хмурится оттого, что мы толкаем его со всех сторон, поэтому говорю:

– Спасибо, что позволил нам спрятаться.

– Я уже жалею об этом. Айдар, ты усядешься уже наконец или нет?!

– Не ори, я всё.

Мы сидим молча какое-то время, слушая лишь шум капель и видя, как мокнут наши лошади снаружи.

– Айдар, может, попрактикуем магию? – перебиваю его я.

– Как было тихо пять минут назад, – вздыхает Арлан.

– Что? Сейчас? – удивляется Айдар.

– Не отлынивай, Беркут. Если учесть, что ты не смог бы соорудить щит из воздуха, вы бы промокли, не будь меня с вами.

– Мы поняли, – шипит Айдар. – Когда ты уже зат…

Я быстро перебиваю:

– Может, расскажешь что-нибудь об обучении, я чтобы я могла понять, что нужно делать мне? Чему вас учили наставники?

– Не помню.

Я закатываю глаза.

– Постарайся вспомнить.

Айдар разрдажённо выдыхает. Ему никогда не нравилось, когда им командуют.

– Помню, как мы собирались, одна из наставниц играла на кобызе. И девчонки потом делились восхищением, будто им удалось побывать в другом мире.

Вспоминаю, как сознание мамы уходило куда-то далеко от нас, когда она била в бубен или играла на кобызе при совершении ритуалов. Она говорила, что это помогает разговаривать с духами. Но ни бубна, ни кобыза у нас нет.

– Что ещё?

– Эм…

– Тенгри! Чему ты вообще учился все эти годы, что ничего дельного сказать не можешь?! – ругается Арлан.

– Учился ускорять лошадь, чтобы наконец сбежать оттуда, – огрызается Айдар.

– Глупец.

– Сможешь лучше? Пожалуйста, забирай мою магию, она мне не нужна! – Айдар пихает Волка в плечо.

– Эй, – я одновременно дотрагиваюсь до них, чтобы немного успокоить.

– Не моя проблема, что ты не можешь принять свои силы, – не оборачиваясь на меня, говорит Арлан. – Посмотри на змейку: у неё буквально позавчера появилась магия, а она уже хочет быстрее научиться ею пользоваться. Не то, что ты.

Он что, только что похвалил меня?

– Она должна была стать баксы. Она хотела стать баксы. В этом-то и разница, Волк.

– Ты только и делаешь, что ноешь, вместо того, чтобы просто взять и научиться. Это же ты хочешь защищать свою будущую жену! Но скорее твоя будущая жена научится защищаться сама.

Айдар не находит, что ответить. Молю Тенгри о том, чтобы дождь быстрее прекратился.



***

Когда Айдар кружил воздухом сухую листву, кожа его рук немного светилась. Я снимаю перчатку и рассматриваю кисть, пытаясь понять, как это происходит. Думаю о своей магии, представляю её, но ничего более. Лишь змеиная чешуя переливается в свете от ночного костра. Арлан занят точением сабли.

– Айдар, как ты заставляешь руки светиться при использовании магии?

– Девочки, которые обучались вместе со мной, говорили, что сила распирает их изнутри, течёт по их сосудам. Но я, – Айдар вздыхает, – я не ощущаю её так.

– Хм, – я задумываюсь. – Когда я случайно сделала нас невидимыми, то пыталась понять, как взять магию под контроль. Понимаю, что сила где-то внутри нас, но не понимаю, как её ощутить, хотя будто удалось нащупать.

– Я слышал, – вдруг вступает Арлан, – что магия связана с чувствами. Не знаю, насколько это правда.

Я смотрю на Айдара в подтверждение слов Волка. Но тот лишь пожимает плечами.

– Когда меня привезли туда, я был сплошным клубком нервов и чувствовал только одно – постоянную тревогу.

– Тебе нужно расслабиться, брат, – качает головой Арлан и убирает саблю в ножны.

– Не умничай.

– Клубок нервов… А знаешь, возможно он прав, – вдруг соглашаюсь я. – Представь, что твоя магия – это клубок, который спрятан где-то очень глубоко. Но от него тянется нить. По ней можно дойти до клубка.

– Ерунда какая-то, – фыркает Айдар.

Я сажусь поудобнее, набираю в лёгкие побольше воздуха и закрываю глаза.

– Что ты делаешь?

– Хочу попробовать погрузиться без кобыза.

– Никогда не видел, чтобы кому-то это удавалось.

– Просто помолчи немного.

Арлан усмехается. Я не вижу лицо Айдара, но представляю его недовольную гримасу. Он только что сбежал от своих наставников, а тут я. Я сама не ожидала, что такое скажу, и сейчас чувствую себя неуютно. Но пытаюсь отогнать все эти мысли и погрузиться в себя как тогда, когда мы рисковали быть обнаруженными дядей Айдара и его спутниками.

Выравниваю дыхание, отгоняя лишние размышления. Я плыву в поисках своей магии. Слышу только звук воздуха, циркулирующего в моих лёгких и потрескивание деревяшек в огне.

Где же ты?

Еле слышный звон. Я дёргаю плечом, будто хочу повернуться навстречу звуку.

Где же ты?

Что-то тянет меня, и я поддаюсь. Вдох, выдох. Спокойно и размеренно.

Где же ты?

Что-то ложится мне в ладони, и я сжимаю руки. Треск костра прячется за пеленой. А вот дыхание я продолжаю слышать так же чётко.

– Инжу? – слышу я голос Айдара где-то далеко.

Наверное, я стала невидимой. Но я не открываю глаза, а продолжаю погружаться в ощущения. Прохлада окутывает сначала мои пальцы, поднимается вверх по кистям и предплечьям. Я позволяю ей. Я открыта. Приятный холодок уже окутывает меня полностью. Я пытаюсь поймать эти потоки, скользящие по коже, хотя бы ухватиться за один, но у меня не выходит.

Кто-то касается моего плеча, но ощущение быстро пропадает. Я открываю глаза, и вижу, что Айдар сидит рядом и удивлённо смотрит на свою руку.

– Инжу? – переспрашивает он. – Ты тут?

Голос его всё ещё приглушён, а вокруг меня кружат сине-зелёные всполохи. Он не видит меня, но смог прикоснуться. Я решаю сделать то же самое, тянусь к верхней пуговице на его рубашке, и мне удаётся её расстегнуть.

– С ума сойти, – говорю я, и по взгляду Айдара понимаю, что он меня слышит. – Меня слышно?

– Немного тише обычного, но разобрать можно.

Я снимаю покров, и Айдар вздрагивает от неожиданности. Арлан присвистнул.

– Я думаю, что мне всё же удаётся немного нащупать частицы магии, – делаю вывод я. – Но нужно практиковаться дальше.

– Смотри и учись, дубина, – бросает Арлан Айдару и в этот раз заваливается спать первым.



***

Чувствую горячее прикосновение к своей холодной руке и просыпаюсь. Меня бьёт озноб, а в глазах слёзы. Кто-то слегка обнимает меня за плечи.

– Всё в порядке, тебе снова приснился кошмар.

Тихий голос Арлана приводит меня в чувства. Он такой тёплый, что я неосознанно жмусь к нему ближе. Веки тяжёлые, и кажется, что я могла бы снова уснуть вот так. Но когда до меня доходит осознание этого, смущённо отстраняюсь.

– Прости, – тут же оправдываюсь я. – Я просто…

– Не беспокойся, – он протягивает мне руку. – Идём?

Светает, он снова разбудил меня в мою смену как вчера. Утро после дождя довольно прохладное. Я потягиваюсь и зеваю. Ощущение, будто не спала вовсе. Сначала мы идём к лошадям, они радостно фыркают в знак приветствия.

– Что у нас сегодня? – спрашиваю я, гладя Сабаза по морде между глаз.

– Бег. Потом растяжка. Потом, думаю, покажу тебе основы ближнего боя. А завтра попробуем что-то потяжелее.

– Жду не дождусь, – улыбаюсь я.

– Хватит болтать, ты уже должна быть во-он у того камня.

Арлан указывает куда-то позади меня. Я оборачиваюсь и вижу одинокий валун. Молча набираю в лёгкие побольше воздуха и начинаю бежать.

После нескольких кругов вокруг лагеря Арлан останавливает меня, берёт меня за запястье и прикладывает пальцы к пульсу. Некоторое время ждёт, а потом бросает:

– Работай над дыханием.

Потом мы делаем небольшую разминку, после которой следует растяжка. Мышцы мои немного ноют после вчерашней.

– Ты не Волчица, тело у тебя довольно слабое, – говорит Арлан. – А когда ты научишься сносно владеть оружием, Ерлик его знает. Так что главными твоими приёмами будут внезапность и хитрость.

– Любой разбойник будет подготовленней меня.

– Верно, он будет ожидать от тебя беспомощности и покорности своей воли. Используй это. Давай изучим болевые точки на теле человека. Будешь их знать – сумеешь ускользнуть.

– Ну, одну я знаю.

– И любой мужчина будет этого от тебя ожидать. Если будешь бить в пах стоя, то можешь потерять равновесие и упасть. А у противника есть шанс схватить тебя за ногу.

Арлан обходит меня сзади.

– Представь, что тебя схватили так.

Он резко обхватывает меня одной рукой и прижимает спиной к себе.

– Что будешь делать?

Знаю, что это всё не по-настоящему, но всё равно накатывает волна тревоги.

– Эм… – пытаюсь думать я.

– У тебя на сапогах есть каблук. Можешь ударить им в подъём стопы.

Я чуть смотрю вниз, чтобы увидеть его ногу, и упираюсь каблуком в нужное место.

– Сюда?

– Так. А потом, когда от боли его хватка чуть ослабнет, расслабься, и, используя вес своего тела, сделай резкий рывок вниз.

Я тут же действую по инструкции, и мне удаётся выскользнуть из захвата.

– Отлично. Только ноги ставь устойчивей, а то свалишься. И тебе нужно развить скорость реакции. Разбойник не будет ждать, пока ты одуплишься.

– И не поспоришь, – хмыкаю я. – А если он будет держать так крепко, что вырваться не получится?

– Ищи его пальцы. Большой, безымянный или мизинец – сломаешь хоть один, выведешь из строя всю руку.

– Жуть. Кажется, я не смогу.

– Сможешь, если жить захочешь.



***

– Ты готов? – улыбаюсь я, когда подъезжаю к Айдару.

Он недовольно вздыхает. Сейчас будет обеденный привал, и я хотела заняться магией вместе с ним.

– Может, вечером? Я же первый дежурю.

– Вообще-то змейке тоже нужен сон, а её смена начинается утром, – хмыкает Арлан.

– Ой, ладно! – закатывает глаза Айдар. – Напали на меня. Только сначала поедим.

Он делает важный вид и подстёгивает Акку ускорить шаг, чтобы оказаться впереди нас.

– Спасибо, – шепчу я Арлану, тот только машет рукой в ответ.

Но я на самом деле действительно рада, что хотя бы с его помощью удаётся уговаривать Айдара. Не пойму, почему он так противится этому и нервничает.

Мы останавливаемся возле очередного колодца. Еды осталось не слишком много: хлеб уже съеден, но ещё остался курт, немного вяленого мяса и кусочки кожи, вываренные в крепком бульоне. Решаем воспользоваться ими, чтобы сделать суп. По расчётам Арлана припасов как раз хватит до Арала, а там пополним наши сумки в огузских поселениях.

Сегодня я заставляю Айдара вспоминать, каким приёмам их учили старшие баксы. Тот трюк, что он проделал с сухими листьями, конечно, хорош, но этого определённо мало, чтобы выстоять даже против обычного разбойника.

– А если попробовать увеличить скорость маленького смерча, что ты запустил мне тогда в лицо?

Айдар кружит руками, и под ними начинают закручиваться воздушные потоки.

– Теперь быстрее.

Айдар раскручивает потоки сильнее, и я уже начинаю ощущать колыхание воздуха вокруг себя.

– Попробуй ещё.

Мерцающие кисти Айдара сковывает мелкая дрожь. Он в напряжении поджимает губы. Скорость смерча увеличивается, но тут Айдар чуть не падает на колени, издав измученный стон, и вихрь останавливается. Магическое сияние тут же пропадает. Айдар тяжело дышит.

– Что случилось? – обеспокоенно подбегаю я к нему.

– Тяжело… держать…

– Попробуешь ещё раз?

Он поднимается на ноги, делает глубокий вдох и пытается снова. Пробуждающаяся магия белым светом окутывает пальцы, появляется маленький смерч. Айдар старается увеличить его скорость. Руки трясутся. Теперь точно вижу, что и глаза светятся белым. И…

Он снова не может справиться с потоком и сваливается с ног.

– Не могу я! – раздражённо бьёт кулаком по земле, но потом быстро успокаивается.

– Тебя будто что-то сдерживает, – предполагаю я.

– Он сдерживает свою злость, – говорит Арлан.

– Ничего я не сдерживаю, – ворчит Айдар и поднимается. – Просто у меня ничего не получается.

– И ты злишься.

– Я не злюсь!

Арлан подходит ближе к Айдару, смотрит на него сверху вниз.

– Я бы на твоём месте злился.

– Отвали, – процеживает Айдар, плотно сжимая кулаки.

Ерлик, опять эти двое устраивают ссору на ровном месте.

– А ты заставь меня.

Тут Айдар к нашему удивлению вспыхивает, да так, что яркая белая волна от него отбрасывает Арлана и меня назад. Я падаю на спину. Лошади пугаются, ржут, но убежать никуда не могут, потому что привязаны. Поднимаюсь на локтях и вижу, как ярко горят белым глаза Айдара, а сам он нахмурился, широко раскрыв ноздри.

– Ого, – говорю я.

– Ага, – вторит Арлан, который уже поднимается на ноги. – Я был прав.

Айдар меняется в лице, свечение пропадает. Он удивлённо смотрит на свои руки.

– Это я сделал? – он поворачивает голову в мою сторону, а потом кидается ко мне. – Инжу! Прости! Я сделал тебе больно?

– Всё нормально.

– Ты разозлился, поэтому у тебя и получилось, – Арлан ухмыляется, отряхивая одежду от пыли.

– Ты это специально? – Айдар подскакивает к нему и тычет пальцем в грудь.

– Мне нравится тебя бесить.

Руки Айдара снова наливаются светом магии, теперь уже я подбегаю и встаю между ними.

– Так, спокойно.

Парни чуть расходятся в стороны. Я облегчённо выдыхаю. Лопатку всё же неприятно саднит от удара.

– Злость поспособствовала выбросу магии. Чувствуешь что-то новое?

Айдар задумывается на секунду.

– Нет, как будто всё так же.

Я закрываю глаза, пытаясь представить, что злюсь. Злюсь на этих двоих, которые не могут и минуты протянуть без перепалки. Злюсь на жезтырнак и шимурына, из-за которых теперь не могу нормально спать. Злюсь, злюсь, злюсь. Я очень зла! Но по-прежнему ничего не ощущаю ни в своих руках, ни внутри, кроме единственной нити, ведущей в глубины сознания.

Какое чувство мне использовать, чтобы пробудить магию?



***

Просыпаюсь утром и понимаю, что я спала. Да, впервые за несколько дней я действительно спала! Похоже, усталость берёт своё, потому что оторвать голову от постели сейчас, пока Арлан тормошит меня за плечо, очень сложно. Но нужно вставать и идти тренироваться.

После пробежки чувствую прилив сил. Арлан предполагал, что так и будет, потому что лунные очищения подходят к концу. Поэтому сегодня не собирается меня щадить. Удаётся сделать одиннадцать отжиманий. Потом Волк требует постоять неподвижно, опираясь лишь на стопы и кисти столько, сколько могу. Я терплю, пока с громким стоном не падаю на землю. Затем снова растягивающие упражнения. Арлан заставляет меня делать их каждый раз всё глубже так, что конечности начинают дрожать.

– Отработаем боевую стойку. Ноги чуть согни в коленях, вес тела распредели на обе ноги, с небольшим перевесом на левую. Руки согни в локтях. Правую чуть вперёд, левый кулак держи у подбородка. Подбородок прижми.

Я встаю в стойку, напрягая всё тело, и готовая к дальнейшим указаниям.

– Расслабься, – неожиданно говорит Арлан. – Если рука или нога, которой ты собираешься бить, напряжена изначально, то разрушительным твой удар уже не будет.

Я киваю, веду плечами и делаю круг головой, чтобы снизить накал тела.

– Хорошо. Теперь дыши.

Я делаю глубокий вдох.

– Нет, неправильно.

Тенгри, как можно дышать неправильно?!

Арлан подходит ближе.

– Сейчас ты не в бою. Дыши медленно, чтобы привести разум в порядок и оценить ситуацию.

Я пытаюсь вдохнуть более медленно.

– Через нос. Спокойно. И, – он кладёт ладонь мне на живот, – задействуй мышцы здесь. – Он надавливает немного сильнее, а я стараюсь вдохом толкнуть её вперёд, а потом медленным выдохом возвращаю в прежнее положение.

– Хорошо, – почти шёпотом говорит он.

Пытаюсь правильно сделать несколько циклов дыхания, но близость Арлана вызывает какие-то непонятные ощущения внутри, и оно сбивается.

– Тренируйся, – говорит он и убирает руку. – Не будешь дышать правильно, раньше выдохнешься и не хватит воздуха именно тогда, когда нужно будет его больше потратить, например на резкие удары. А каждый нужно «продышать» как следует.

Я тяжело сглатываю, но быстро возвращаю сосредоточенное состояние тела. Так, расслабить тело, дышать медленно через нос.

– И запомни: никогда не поворачивайся спиной к лежащему противнику. Сейчас покажу, как правильно отступать.



***

Мне кажется, я умираю.

Сложно даже на бок перевернуться. Открываю глаза. Небо подозрительно светлое. Закидываю голову: Айдар спит, Арлан сидит рядом со мной:

– Доброе утро.

– За себя говори, – ворчу я, пытаюсь потянуться спросонья, но каждая мышца отдаёт болью.

Арлан усмехается.

– Который час? – мне удаётся еле как подняться. – Солнце уже на горизонте!

– Дал тебе поспать подольше, ты устаёшь. А теперь пошли.

Тенгри, убей меня молнией прямо тут.

Но я встаю и иду за Волком.



***

Уклоняюсь от одного воздушного потока. Потом от следующего.

– Быстрее, – командую я.

Айдар начинает посылать волны в мою сторону очередью. Я иду к нему, мне приходится то отпрыгивать в сторону, то наклоняться, то разворачиваться всем телом, чтобы не быть сбитой. Но скорость увеличивается, в итоге Айдар всё же валит меня на землю, когда я не успеваю увернуться, лечу прямо лицом в траву.

– Тебе нужно научиться падать, змейка. И над ловкостью ног поработать.

– Прости, Инжу.

– Ничего.

Я всё ещё лежу лицом в траве. Я очень вымотана. Каждый день мы тренируемся с Арланом по утрам. Бег, растяжка, упражнения – неотъемлемая часть каждой тренировки. Он учит, как себя вести в рукопашном бою, но пока что только как защищаться и уходить от атаки. С Айдаром мы тоже занимаемся каждый день, хоть он и ворчит и говорит, что никто не будет нас ругать за перерывы. Но я считаю, что ему не хватает дисциплины. И думаю, что благодаря ей у него и заметны успехи, хоть и небольшие. И это всего за неделю. Наверное, истину народ говорит, что Айдар станет великим баксы. А вот у меня почти никаких изменений, хотя покров невидимости стал даваться проще, но никаких других приёмов изучить мне пока не удаётся.




Глава 12. Незваная гостья



Когда мы добираемся до Арала, снова стоит невыносимая жара. Парни ускоряют лошадей и мчатся прямо к воде. Сабаз, чувствуя запал, тоже рвётся за ними, но я его немного торможу, на что он недовольно ржёт. Айдар с Акку залетают в озеро первыми, оставляя за собой облако брызг. Следом ныряют Арлан с Бурылом. Сабаз, подъезжает поближе, но я не пускаю его дальше. Парни спрыгивают в воду прямо в одежде, кричат и плещутся как дети.

– Инжу! Пошли, охладишься! – громко зовёт Айдар.

– Вода же ледяная! – недовольно отвечаю я.

– А солнце жаркое, всё сходится!

Они начинают снимать свою рубашки, верхние штаны, сапоги, и как попало бросают на берег.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70955911?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Удалец, молодец, храбрец (каз.)




2


Плеть или кнут, сделанный из натуральной сыромятной кожи (каз.)




3


Затрещина, оплеуха (каз.)




4


Лебедь (каз.)




5


Кафтан из тонкой шерсти или шёлка у народов Центральной Азии.




6


Шаманка (каз.)




7


Род (каз.), ряд поколений, происходящих от одного предка.




8


Конная игра «догони девушку», о которой идёт речь в начале главы.




9


Верховное божество, владыка неба в тюркской мифологии




10


Мушел – это 12-летний цикл летоисчисления у казахов. «Жас» переводится как «год». Мушел жас – это каждый 13-й год 12-летнего цикла.




11


Головной убор из натурального неокрашенного меха лисицы или волка.




12


Мужской и женский головной убор.




13


Ерлик (Жергилик, Эрлик, Ирлик и др.) – в тюркской мифологии владыка Нижнего мира.




14


Высокий конусообразный свадебный головной убор невесты.




15


Духи предков.




16


Венера (каз.)




17


Дочь моя (каз.)




18


Калым – уплачивается стороной жениха родителям или родственникам невесты.




19


Головной убор замужней женщины (после рождения первого ребёнка), представляющий собой тюрбан из тонкой ткани, носился вместе с жаулыком – покрывалом с прорезью для лица по типу капюшона.




20


Украшение с подвесками на голову по типу тики.




21


Конструктивный элемент, увенчивающий купол юрты в виде решетчатой крестовины, вписанной в обод.




22


Ухожу из родного дома я, дочь сыном не будет никогда (каз.) – народная песня.




23


Летние пастбища.




24


Т??iртау (каз.) – горы Тянь-Шань. Т??iртау буквально переводится как «горы Тенгри».




25


Полярная звезда.




26


Бий – судебный и политический деятель.




27


Верховное божество, по поверьям обучивший первых баксы.




28


Главное традиционное приветствие у казахов. Здороваясь «Армысыз», первый человек спрашивает «Честный ли ты человек?», на что другой отвечает «Да, я честный человек, а вы?»




29


Душа моя (каз.)




30


Имя Инжу переводится с казахского как «жемчуг».




31


Небольшие пончики, жаренные в большом количестве масла в казане.




32


Жезтырна? – женский злой демонический персонаж в тюркской мифологии, буквально означает «медный коготь».




33


Река Урал.




34


Егiзк?л – букв. «озёра-близнецы», выдуманная локация.




35


Седой (каз.)




36


Кожаный сосуд, использовавшийся для перевозки кумыса в пути вместимостью до 4—5 литров. Они отличались разнообразием форм: круглые, трапецевидные, в форме рога.




37


Саба – ёмкость, вмещающая в себя молоко пяти кобылиц (несколько сот литров).




38


?азы – колбаса из конины.




39


Букв. – нос как чий, то есть очень длинный. Чий – травянистое растение семейства злаков, произрастающее обычно в степях и полупустынях или на каменистых склонах.




40


Гармала, или могильник, многолетнее травянистое ядовитое растение, используется в ритуалах против нечисти и злых духов.




41


Собрат (каз.)




42


Пусть умножится живность, которую ты привел на водопой (каз.) – одно из традиционных приветствий.




43


Да будет так (каз.)




44


??быжы?шы – охотник на чудовищ, охотник на нечисть. Выдуманное слово.




45


Таньга? – серебряная монета в странах на территории Центральной Азии.




46


Предрассветные сумерки.




47


Почётный титул у тюркских народов за военные заслуги, присоединяемый к имени – «герой», «доблестный воин».




48


Букв. «Земля-Вода» (каз.), божество Среднего мира у тюрков, Мать-Земля, сама природа.




49


Женское божество у тюрков, покровительница детей и рожениц.




50


Б?жай – демоническое существо, которое любит есть детей.