Принеси мне избавление
Принеси мне избавление
Дамира
Сериалы? Сигареты? Фанфики?Отказаться от перспектив и уйти работать в небольшую кафешку?Родион, казалось, перепробовал все доступные способы избавиться от всепоглощающего чувства вины, которое накатывало на него долгими вечерами.Отключиться.Не думать.Даже судья признал, что он не был виноват. Но сам для себя он – был.Молчать было проще. Задавливать эмоции, чтобы не получать эти сочувствующие взгляды, от которых хочется провалиться под землю.Не говорить.Сгорать внутри, улыбаясь снаружи.Говорят, сон – лучшее лекарство. Но еще никто не предлагал Родиону сон в качестве работы.Поможет ли она справиться со сжирающей нутро виной? Не станет ли очередной ловушкой без выхода?
Дамира
Принеси мне избавление
– Представляешь!.. – услышал Родион возбужденное шептание – то самое, на которое обращаешь больше внимания, чем на обычную речь. Невольно прислушиваешься к тайне, которая вопреки стараниям хочет стать известной. – Она его видела.
На самом деле ему неинтересен трёп двух подростков в стремительно сгущающихся сумерках двора.
– Да ладно, – с деланным скептицизмом отозвался второй, ни на секунду не отрываясь от игры в тетрис. – Прямо во время?..
Родион стоял на несколько ступеней выше на лестнице, которую подростки предпочли лавочкам. Стоял и не понимал, какого черта его так зацепила пара фраз из отрывка чужой сплетни. Очнувшись, он быстро сбежал вниз, стараясь не смотреть на подростков, даже не обративших на него внимание. Оказавшись у дверей в подъезд, он замер.
«Она его видела», – заезженной пластинкой крутилось в мыслях, и Родион тщетно пытался найти в них тот смысл, который заставлял чувствовать холодок в загривке.
Но какой смысл он хотел найти в трех простых словах? Может, дело в интонации? В витавшем в воздухе ореоле опасной недосказанности? В нерешительности озвучить нечто другое, крывшееся за настороженным умалчиванием, в котором как раз-таки больше смысла, чем в словах? Или, может, в непривычной тишине двора, похожем на размытый с затемненной сепией снимок в безлунном вечере.
Родион покачал головой, выбрасывая ненужную шелуху из головы. Он зашел в подъезд с новой мыслью, вытеснившей предыдущую, но не менее тревожащей – откуда во дворе бабушки взялась лестница?
Он поднимался вверх по спирали и держался за перила. Ещё одна лестница, винтовая, с каждым новым кругом погружала в оцепенение. Родиону казалось, что он ныряет в кроличью нору все глубже и глубже, делая очередной шаг наверх.
Он настолько сконцентрировался на каждой ступени, что начисто забыл, куда ему нужно. Девятая или тринадцатая квартира? Он перевел рассеянный взгляд с черного дерматина двери на такую же темно-бордовую. В голове ни одной нужной зацепки – сплошной вязкий туман.
«Наверное, тринадцатая», – решил Родион, наконец. Никакой логики, голая интуиция, которая советовала держаться подальше от девятой квартиры. В серой тьме мерещилось, как темно-бордовая дверь немного вваливалась внутрь, будто продавленная настороженным взглядом Родиона – пряталась, сгущая тени по краям, становясь почти черной.
Он спешно потянулся открыть другую дверь, чтобы спрятаться внутри, но не успел.
– Родион? – лицо бабушки казалось обеспокоенным и рассеянным, когда она столкнулась на пороге с внуком. Похоже, она куда-то собиралась.
Родион почувствовал неуместное смущение и подозрительность. Куда она собралась так поздно?
Словно прочитав мысли, бабушка добавила:
– Уже три ночи, я думала, ты не придешь.
Родион обернулся к девятой квартире и передернул плечами. Затем вошел внутрь, не дождавшись приглашения, и повернулся к бабушке. Она хмурила брови, закрывая за ними дверь, но казалась отрешенной.
– Я приготовила тебе постель, – буднично произнесла она. – И тёплые носочки.
Невозмутимость бабушки, когда внутри у Родиона все сворачивалось в тугой узел от напряжения, только завязывала туже этот клубок сумбурных чувств.
Бабушка, обогнув замершего внука, суетливо занялась перекладыванием вещей с места на место. Родион хотел спросить, куда она собиралась, но почему-то не решился задать вопрос вслух.
У дальней стены тамбура виднелась спальня и уголок заправленной кровати со сложенными на покрывале носками. Последние вызывали в Родионе противоречивые чувства – как будто смотришь на вроде бы безобидную мышь, но все равно хочется взвизгнуть от испуга и не прикасаться к ней. Желательно, никогда.
Родион отчетливо понял, что не хочет здесь оставаться. И словно в ответ на эти мысли, спальня потемнела, обиженная отказом от предлагаемых благ.
Он почувствовал, что бабушка на него смотрела. Её совсем не смущала бездна за окном и притаившиеся в углах клубящиеся тени. Оставляли равнодушной даже носки, все равно различимые в темноте на кровати, которые смотрели на Родиона все с большим укором. Если бы, у них, конечно, были глаза. Но проверять не хотелось.
– Вот, тебе принес, – произнес Родион и протянул бабушке пакет, который все это время держал в руке. – Сказали, ты поймешь.
– Ах да, спасибо, – её лицо вновь отразило эмоции – на этот раз деловую озабоченность. Она на долю секунды заглянула внутрь и вернула пакет. – Можешь отнести в лабораторию. И скажи – да.
Растерянный Родион забрал пакет и посмотрел на рисунок. Яркие ромашки в пестрой зелени показались ему совсем неправильными, неуместными в темноте квартиры.
Бабушка опять просто смотрела, как будто ждала, что он сейчас уйдет.
«Она его видела», – вновь прозвучал в голове таинственный шепот.
"Она" – его бабушка, вдруг отчетливо осознал Родион. Это мысль такая яркая, что на мгновение в комнате становится светлее. И он уверен в этом больше, чем в знании собственного имени.
И он тут же вспомнил ещё один разговор о расследовании убийства. Тоже случайно подслушанный – он не помнил, где и когда, но, опять же, непоколебимо уверен в логической связи этих двух фактов.
Уйти захотелось еще сильнее. Носки из спальни прибавляли уверенности в этом желании, как бы странно это ни звучало. Сейчас – они воплощали в себе вселенский ужас.
В девятой квартире кого-то убили, и его бабушка "его" видела. Родион понимал, что не сможет пройти мимо этой темно-бордовой двери снова, нет, ни за что. Словно теперь, когда он знал секрет, то обязательно станет очередной жертвой. Но и оставаться здесь в компании бабушки, сыгравшей свою роль и замершей, просто смотрящей на него – не менее страшно.
Выхода нет. И единственное за что смог уцепиться Родион, это пакет с по-издевательски красочными ромашками. Он заглянул внутрь впервые за все время и тяжело сглотнул. Содрогаясь, как будто качая несуществующую кровь сердце, в пакете лежала печень.
Он не успел посмотреть на бабушку и открыл глаза с осознанием, что та давно мертва.
Собственное, живое и настоящее сердце не колотилось в ужасе. Нет. Оно билось слишком медленно, как будто оцепеневшее, как и все тело Родиона. Он лежал ещё несколько минут, пытаясь отгородиться от атмосферы сна и невольно задаваясь вопросами: кого убили, кто убил. Причём здесь бабушка и зачем ей печень? Когда рассуждать об этом серьёзно стало казаться уже странным, он скосил глаза на часы: было пять минут четвертого.
«Отлично выспался на смену», – отстраненно подумал Родион. Он уже осознавал себя в реальности, но все равно не мог прекратить думать над странным сюжетом, что подкинул ему мозг. Тетрисы, ну и выкопало же откуда-то эту древность подсознание.
Нужно было спать, но сколько бы Родион не подкалывал сам себя – было очень не по себе.
Он проделал нехитрый маршрут в ванную, на кухню и снова в кровать с мыслью, что точно не сможет уснуть от впечатлений, однако, ошибся. Отключился Родион чуть ли не сразу, как лег, и, слава богу, без всяких сновидений.
***
– Ну и, как там твой проект? – спросил Пашка и стряхнул пепел.
Родион хмыкнул и поднес сигарету к губам. Только что прошёл дождь, и невыносимая жара ослабила свою хватку хотя бы на недолгое время.
– Да пока никак, – он пожал плечами. – На рассмотрении. Хрен его знает сколько они будут смотреть.
Если в первое время он и был весь на нервах, отправляя свои рисунки одной студии за другой, то спустя почти полгода перестал мандражировать и чего-либо ожидать в принципе. Зато, казалось, Пашка взял на себя инициативу переживать эмоции за них двоих разом. Сам он в их кафешке уже доработался до су-шефа и метил теперь в дорогущие рестораны столицы. А Родиона позвал временно поработать, пока тот не найдёт студию, где бы тот мог создавать иллюстрации к новеллам. И вот уже прошло полгода, а дело так и не сдвинулось с мёртвой точки.
– Немного терпения, друг мой, – Пашка выкинул окурок в урну рядом. – Гениев не признают сразу. Обычно, только после смерти.
– Очень воодушевляюще.
– Не дрейфь, сейчас мир быстрее развивается и реагирует на все.
– Классно, значит, к пенсии прославлюсь.
– А, может, и раньше, если прекратишь кряхтеть, как бабка старая, – не дожидаясь ответа, Пашка скрылся за дверью черного хода.
Вздохнув, Родион последовал за ним.
Перерыв кончился, и админ уже волком косился на припозднившегося Родиона.
«Ради бога, я задержался лишь на пару минут», – закатил глаза Родион и взял со стойки меню. Как раз за его столик сели.
Парень рассматривал гостя: порой, так веселее коротать время – придумывать историю, или же просто подмечать какие-то интересные детали для заимствования в творчестве. А любое сходство с реальными людьми, лишь совпадение. Самый заюзанный дисклеймер, и Родион усмехнулся этой мысли, как раз подавая меню.
– Добрый день, будете сразу заказывать, или мне подойти попозже? – он поменял усмешку на дежурную улыбку и выжидательно смотрел на мужчину.
У него холодный, сканирующий взгляд, от которого невольно хочется спрятаться. И даже видимый дружелюбный настрой в виде лёгкой улыбки и небрежной копны светлых вьющихся, почти кудрявых, волос не сильно сглаживали впечатление.
– Добрый день, дайте мне пару минут, – вежливый, излишне учтивый тон не обманули Родиона. Обычно, самые скандальные клиенты начинали с ним диалог подобным образом.
Родион кивнул и призвал на помощь все остатки потрепанных нервных клеток на ближайшие час-полтора.
Больше клиентов у него нет, и он отошел назад к стойке, где скучающе подпирала рукой подбородок Алена.
– Красавчик, правда? – лукаво спросила она, глядя поверх плеча Родиона.
Тот обернулся: его клиент расслабленно пролистывал меню, особенно не вчитываясь.
– Он? – на всякий случай уточнил Родион, покосившись в сторону своего столика.
Со спины вроде обычный, осанка уверенного в себе человека, хоть и одежда совсем простая – футболка да джинсы.
Но Родион вспомнил его глаза, и его пробрала внутренняя дрожь. У него язык не повернулся бы согласиться с Аленкиным высказыванием.
– Обычный сноб, – пробурчал Родион. Не Алёне даже, а себе.
Мужчина тут же обернулся и поймал взгляд Родиона, усмехаясь.
– Отдашь тогда свой столик? – фыркнула Алёна.
Если где-то на периферии и мелькнула мысль согласиться, то Родион её намеренно пропустил мимо внимания. И тут же разозлился на свою беспочвенную трусость. А главное – перед кем?
Злая уверенность толкнула его подойти к столу, игнорируя смешки напарницы.
– Определились с выбором? – выученным профессиональным тоном поинтересовался он, приготовив блокнот и ручку.
– Да, пожалуй, – кивнул мужчина. Он закрыл меню и медленно перебивал пальцами какой-то ритм по обложке. Родион, как загипнотизированный, следил за движениями длинных пальцев, мыслями снова улетая в туман. – Мне рагу из печени. С овощами, – голос у мужчины почти мелодичный, смеющийся – как у привыкшего много шутить заводилы любой компании. Но от его слов Родиона вновь пробирает дрожью.
Он снова заглянул в пакет с содрогающейся в конвульсиях кровавой печенью.
– С вами все в порядке? – как сквозь вату услышал Родион знакомый голос. Мужчина, вскинув бровь, внимательно смотрел на него. – Вы резко побледнели.
Родион сильнее сжал пальцами ручку и даже услышал едва уловимый треск пластика.
– Всё в порядке, – язык еле ворочался. – Что будете пить?
Ощущения из сна возвращались с новой силой, и Родион наблюдал за происходящим сторонним зрителем. На автомате выполнил работу. И незаметно дожил до конца смены.
Тот мужчина не то что не поскандалил, а даже оставил щедрые чаевые – в принципе, неделю можно было бы и не выходить на работу.
Желание вернуть крупную сумму было сильным, но Родион заметил деньги только после ухода гостя.
«Если он вернется, верну», – твердо решил он, потому что не чувствовал радости. Лишь тупое онемение и уверенность, что нажил себе долгов, за которые вряд ли сможет расплатиться.
Чужое ему никогда не было нужно.
***
Первым делом по возвращению домой Родион принял душ. Заставший почти у подъезда внезапно начавшийся ливень промочил его до последней нитки.
Всю дорогу его подзуживало непреодолимое желание проверить свои рисунки, черновики к новелле, над которой он сейчас работал. С психа после очередного радиомолчания от какой-то там студии разработки, он решил отрисовать и собственноручно написать свою историю. И пока он трясся в троллейбусе, то вспомнил, что долго выбирал протагониста – набросал десятки вариантов и неделю мучился выбором.
Он должен найти эти черновики.
В рекордные три минуты Родион покинул ванную и стал копаться в ящиках со своими ранними и не очень набросками. Пальцы подрагивали, и листы предательски из них выскальзывали, заставляя Родиона материться сквозь плотно сжатые зубы. Наконец, он нашёл стопку со скетчами так и не введенных в историю персонажей. Он кинул её на стол и упёрся обеими руками о край, переводя дыхание.
Кровь набатом стучала в висках. Словно со стороны Родион слышал свое тяжёлое дыхание: будто бы он бежал весь час до дома за троллейбусом, а не стоял внутри, вцепившись в поручень.
Лица с рисунков усмехались его глупым страхам. Родион длинно выдохнул и встряхнул руками, избавляясь от нервной дрожжи. На столько, на сколько вообще было возможно. Он подвинул стул и сел, начиная перебирать листы. Третий Родион выронил и опустил руки на колени, с силой их сжимая.
С белого листа на него смотрели прищуренные глаза сегодняшнего клиента. Вьющиеся, очень крупные кудряшки волос. Рисунок не был выполнен в цвете, но Родион понимал, что имел в виду на тот момент светло-русый, почти переходящий в блонд, цвет. Такой же овал лица – с резкими, угловатыми чертами, смягченные улыбкой тонких губ, но совсем не касающейся глаз – проницательных и колючих. И Родион уверен, таких же темно-серых, почти черных.
Единственное различие, что поверх белой футболки – был накинут врачебный халат.
Что ж, в кафе сегодня он приходил без него, и на том спасибо.
В углу была заметка: «Нил – лаборант главного врача-злодея. В какой-то момент понимает, что в лаборатории творится что-то неладное и пытается выяснить – что. В общем, всячески помогает ГГ и все такое». Родион испустил нервный смешок. Да ладно – на альтруиста и борца за справедливость этот Нил походил меньше всего. Может быть, поэтому Родион и оставил его пылиться в ящике? Потому что выглядел Нил так, будто это он заставил врача выполнять всю грязную работу, чтобы самому оставаться чистеньким. А потом наблюдал за представлением, посмеиваясь с потуг других найти крайнего, и развлечения ради подкидывал теории главному герою. Просто чтобы скучно не было.
Родион покачал головой. Это все, конечно, было смешно и забавно. До тех пор, пока "Нил" не пришёл к нему на работу отведать свежей печени. Вот вам и «все совпадения с реальными людьми абсолютно случайны».
Ладно. Ладно… если оторваться на минутку от снов, рисунков и ощущения того, что твои персонажи оживают и приходят отомстить за то, что их не ввели в сюжет, на реальную работу в реальной жизни…
Родион мог просто увидеть этого парня на улице или в магазине – да где угодно в городе, – когда-то давно. Образ отпечатался в подсознании, просто сам он этого не запомнил. А потом вот выдал рисунок. Так ведь это и происходит. Не удивительно, что ему снова встретился этот "Нил" вживую, город не такой уж и большой.
Просто так совпало: предпочтение этим парнем печенки, впечатленный своим странным сном Родион – отсюда и головокружительные теории. Хорошо, что он нашёл причину беспокойства в виде рисунка, и нет тут никакой мистики, обычное удивительное совпадение.
Родион почти убедил себя, что все так и есть. А паникующую мистическую составляющую своей души, кричащую, что все не так, это не просто совпадение, запихнул куда поглубже, и она почти не беспокоила. Так, зудела не очень приятно, но почти незаметно.
Завтра и это пройдёт.
***
– Всё в порядке, – пилот улыбался.
Небо, казалось, горело, но это был нос самолета. Пламя охватило весь корпус, заволокло полностью стекла.
– Всё в порядке, – продолжал повторять он, и его приклеенная намертво улыбка вселяла больший ужас, чем плавящий тело жар.
Родион закрыл папку, и ведение исчезло. В кабинете было холодно. На контрасте он ощущался обжигающими иглами льда под кожей.
– Их всех надо предупредить, – уверенно заявил он, все ещё ощущая фантомные ожоги на своём теле.
– Сказать им, что они погибнут, если полетят? – насмешливо прозвучало за спиной. – Удачи!
Родиону было плевать на явную издевку над своей идеей. Ему не понять, какого это чувствовать приближающуюся смерть, вооруженную пламенем.
Он сделает все от него зависящее, чтобы этого не допустить.
Он поговорит с каждым, ведь у него есть список. Родион снова открыл папку, пробегаясь глазами по списку с фотографиями. Быстро надо запомнить, чтобы снова не вызвать это яркое видение.
Жаль, он не смог ни до кого достучаться. Родиона попросту не замечали, игнорировали.
Кто-то даже смеялся над чем-то, заходя на борт. Не то что поверить, даже слушать никто не стал.
Родион проводил взглядом взлетающий самолет. Внутри, наоборот, что-то оборвалось и стремительно падало в пропасть.
Он открыл глаза с тяжёлым чувством того, что случилось нечто непоправимое. На часах было три минуты четвертого, а на губах привкус железа. Родион усилием воли расслабил челюсти и слизал кровь.
Вскакивать среди ночи становилось дурной традицией.
Вчера все казалось просто странным, возможно, нелепым. Немного пугающим своей неестественностью. Сегодня же Родион ощутил на себе, что значит бояться смерти. Мучительной смерти. А, главное, чужой. Раньше он никогда об этом не задумывался, но сегодня ощутил на собственной шкуре – и это казалось до чёртиков правдивым и ни разу не воображаемым.
Он был в этом самолете. И видел главного пилота, который мог только улыбаться от безысходного бессилия и твердить, что все в порядке, приближаясь к земле обволакиваемый огнем.
Родион залпом опустошил кружку с водой и уставился на круглую бледную луну. Такую, наверное, только в мультиках и рисуют.
На её фоне Родион разглядел летящую чёрную точку самолета и нервно задернул штору. Возможно, стоит продолжить работу над новеллой, чтобы отвлечься хоть немного.
***
– Выглядишь паршиво, – заметила Алёна, когда они готовились к открытию.
Родион опускал стулья, и в этой методичности находил свое успокоение. Недостижимый дзен, чтоб его.
– А ты щедра на комплименты, – он взглянул на протирающую пыль напарницу: сегодня она заплела волосы в две толстые косички и нарисовала длинные фиолетовые стрелки на глазах.
Родион все ещё не понимал, как ей удавалось сладить с вечно брюзжащим Антоном, радеющим за классический внешний вид. А ему самому иногда доставалось за темно-серые джинсы вместо чёрных. Хотя, стрелки смотрелись красиво, может, потому Антон и терпел?
– Не воспринимай это за критику, а как заботу, – Алёна выглядела весьма серьёзно, даже брови насупила. – Просто живее тебя выглядят даже зомби. Сам понимаешь, чтобы добиться такого эффекта, нужно действительно постараться.
Родион закатил глаза.
– Ох, забей, я просто не спал.
– Из-за Дианы, да? – внесла она очень интересную, прежде всего, своей внезапностью идею.
Они с Дианой расстались полгода назад, но периодически одна из сторон пыталась возобновить что-то наподобие отношений. Как показало время, ничего из этого не выходило.
В разрыве, как принято считать, виноваты всегда оба. И Родион чувствовал вину со своей стороны, но и не мог простить Диану, хоть и пытался. Вообще, полгода назад его жизнь претерпела большой перелом, от которого, если быть честным, Родион так до конца и не отошел.
Они с Алёной тогда только познакомились здесь, на новой работе. И Родион только спустя время поделился своей историей отношений – когда они с Дианой пытались что-то исправить в первый раз.
Узнав историю, Алёна вообще не могла понять, почему Родион давал какие-то там вторые шансы, в принципе, и смотрела на его попытки все вернуть с жалостью, за которую ее хотелось придушить.
Неужели, Родион выглядел настолько плохо, что Алена решила, будто все это началось снова?
– Нет, не из-за неё, – покачал головой Родион, думая о том, что лучше бы Алёна оказалась права в своих предположениях.
– Смотри мне, – пригрозила она кулаком с тряпочкой, которой она протирала пыль. – Мои запасы грузинского вина подходят к концу.
Родион только нервно рассмеялся на это, и они продолжили работу. К обеду он почти избавился от ночных тревог.
***
– Нет, ну ты представляешь, я ему битый час объяснял все, а он взял и порезал все кубиками! – у Пашки появился стажер, и это было мемом всего дня. – Куда я дену целую миску нарезанной кубиком моркови? Лего буду собирать? И че ты ржёшь? Вообще не смешно!
Родион последний раз фыркнул от смеха и вытянул сигарету из пачки, протягивая её другу.
Им обоим требовался перерыв.
Антон, конечно, когда-нибудь прибьет его за внеплановые перекуры. Но это будет не сегодня.
Пашка всплеснул руками в последний раз и забрал сигарету, прикуривая.
– Ладно, просто нужно смириться с тем, что у меня ноль очков в навыке наставничества.
– Да нет, просто сегодня загруженный день, вот и все.
– Ещё скажи, что фаза луны в гребанном стрельце, вот все с ума и посходили, – фыркнул он, выдыхая дым в сторону.
– Может быть, – бездумно кивнул Родион. Луна сегодня ночью действительно была… необычайно яркой.
– Щас проверим, – воодушевился Пашка, доставая телефон.
Пока тот копался в гугле, Родион рассматривал задний двор и наслаждался в кои-то веки приятно греющим солнышком.
– Ого, – вдруг выдохнули рядом, и Родион скосил глаза на сосредоточенно хмурящего брови друга. – Прикинь, недалеко от деревни в нескольких километрах самолёт упал. Пишут, из-за пожара. Все погибли.
Родиона по спине лизнул холодок.
– Самолёт? – хрипло уточнил он, не узнавая собственный голос.
– Ага, – Пашка заблокировал телефон. – Именно поэтому, когда мне нужно будет перебираться в Москву, я скорее поеду на упряжке ездовых собак, нежели добровольно шагну в эту машину смерти. Ещё повезло, что он не задел деревню, когда падал.
– Да, повезло, – едва слышно произнес Родион, рассматривая красный тлеющий кончик сигареты. Цвет, который все эти люди видели перед своей смертью.
– Ты чего, бледный, как поганка, весь? – тронул его за плечо Паша.
Родион мотнул головой и выбросил недокуренную сигарету в урну.
– Ничего, – он вяло улыбнулся. – Просто… задумался о том, что человек внезапно смертен.
Паша скривил губы в подобии улыбки и кивнул.
Не говорить же в самом деле, что Родиону приснилась эта авиакатастрофа. И, в конце концов, не признаваться же даже самому себе в знании, что именно это крушение ему и снилось.
"Нил" сегодня не приходил. И Родион до конца не понимал, рад он этому или нет. С одной стороны, ему хотелось вернуть деньги, что карман не грели, а скорее норовили откусить руку. С другой стороны, он не был уверен, что для его эмоционального равновесия было бы полезно увидеть своего "ожившего" персонажа воочию.
С третьей стороны, Родион хотел подойти и спросить, какого черта тут происходит, если хватит смелости в моменте.
Как много сторон, из которых он не в силах выбрать что-то одно.
***
Завтра выходной, и Родион мог себе позволить безпоследственно засидеться за работой, пока не уснет лицом в планшет. Этим надо было пользоваться.
Он отрисовывал сцену погони монстра за одним из сотрудников лаборатории, когда поймал себя на том, что временами косится в сторону наброска с Нилом. Тот так и остался на столе, и Родион не мог себе объяснить, почему не убрал его.
Создавалось совершенно безумнейшее ощущение, что Нил напрашивался в историю. Родион отложил перо в сторону и помассировал виски. Ну что за чертовщина лезла в голову? Не мог нарисованный персонаж – им самим! – чего-то там хотеть.
Не.
Мог.
Это все живое воображение и впечатлительность.
Нужно просто отвлечься и заняться чем-то вне стен квартиры и работы, а то так и с ума сойти можно.
Первый контакт, на который он обратил внимание, тоже не внушал перспектив на лучшее. Две ночи плохого сна, и он уже бежит к Диане? Нелестная характеристика даже в собственных глазах.
Он надеялся, что она не ответит.
Хотя возможно они друг друга стоили, потому что Диана ответила меньше, чем через две минуты.
«Привет)
Не сплю, не ожидала, что напишешь»
Родион тоже от себя не ожидал. Когда он там заверял Алену, что Диана тут ни при чем? Ах да. Сегодня.
«Понимаю, что поздно, и ты можешь быть занята…
Но вдруг ты будешь не против прогуляться?»
Диана что-то печатала около минуты, чтобы, в конце концов, выдать:
«Давай прогуляемся»
Родион хмыкнул, раздумывая, стоит ли уже сейчас написать Алене, чтобы та готовилась распрощаться с остатками грузинского вина, или пока повременить.
Родион ждал Диану возле подъезда. Атмосфера отсылала память куда-то лет на пять назад по реке времени, и на минуту Родион ощутил себя снова двадцатилетним – и его единственной проблемой было то, что Диану могли не отпустить так поздно гулять с ним. Да, даже если ей уже исполнилось восемнадцать.
Она всё-таки вышла бы через полчаса и начала бы возмущаться этому факту ещё минут пятнадцать, а потом забыла об этом и предложила пойти в кинотеатр под ночным небом – который организовали её одногруппники. И желательно успеть до тех пор, пока их не разогнала бы полиция.
Сейчас Диана жила уже одна и не придумывала тысячу и одно доказательство в пользу того, почему она может уйти в двенадцать ночи гулять. И все равно опаздывала.
Он взглянул на часы и достал пачку сигарет. Дурная привычка, появившаяся полгода назад, временами его натурально выбешивала, но Родион не мог придумать, как ещё справиться с неврозом, что преследовал его по пятам неотделимой тенью.
В ночной тиши противно скрипнула подъездная дверь, и в свете фонаря Родион разглядел силуэт Дианы.
– Поделишься? – она протянула руку к зажатой губами сигарете Родиона. Тот от удивления безмолвно подчинился просьбе.
– С каких пор ты куришь? – спросил он, смотря на скривившееся от дыма лицо Дианы.
– С этих самых, вероятно, – она вернула сигарету сразу и сморщила нос. – Отвратительно.
Родион невесело рассмеялся.
– Ты все ещё гадаешь?
Диана вскинула бровь.
– Ты про то, что называл шизотеризмом?
Родион выкинул окурок в урну и покачал головой.
– Забудь. Не знаю, зачем об этом спросил.
– Что случилось? – Диана невесомо положила руку ему на плечо – будто сомневалась, что имеет на это право.
– Ничего… такого, – Родион вздохнул. Он был вообще без понятия, как можно было рассказать все, что его действительно беспокоило, и при этом остаться в чужих глазах психически здоровым человеком. – Просто… творческий кризис? – он беспомощно посмотрел в чёрные глаза Дианы и опустил взгляд на асфальт. На не до конца стершиеся классики.
– И именно творческий кризис не даёт тебе уснуть? – иногда у Дианы включался тон бывалого психолога, как сейчас. Родиона это всегда раздражало.
– А ты почему не можешь уснуть? – как всегда, он переходил в нападение.
Диана знакомо закатила глаза.
– Так ты хочешь, чтобы я погадала тебе на Таро? – она пожала плечами. – Так и скажи.
– Это… плохая идея.
Но сегодня это знание Родиона не останавливало от их осуществления.
В темноте кухне, сидящим за столом в свете толстых свечей напротив Дианы, Родион отчетливо ощущал весь сюрреализм ситуации.
Какой же это бред!
«Ни капельки не меньший, чем уверенность в преследовании собственным персонажем. Или в вещих снах», – ехидно нашептывал внутренний голос.
Лучшее, что мог сделать сейчас Родион – это смириться с творящимся вокруг абсурдом и плыть по течению. Куда-то он точно приплывет.
«Хорошо бы не в психушку», – думал он, глядя, как сосредоточенно перетасовывала карты Диана. – «Было бы славно».
– Что ты хочешь узнать у карт?
Родион со скепсисом покосился на мелькавшие между длинными пальцами картонки.
Ладно, если позориться – то до конца.
– М-м, ладно, – преодолевая внутреннее сопротивление творящемуся абсурду, начал Родион. Абсурду, творившемуся на полном серьезе, если быть точнее. – Есть ли у меня какой-то… экстрасенсорный талант?
Диана на секунду сбилась, и пара карт выпала на стол. Родион посмотрел сначала на них. Потом на приоткрывшую рот Диану. И выгнул бровь.
Диана медленно перевернула карты и испуганно посмотрела на парня. Родион же прищурился.
– Что не так? – вздохнул он. – Я умру?
– Все когда-то умрут, придурок, – Диана погладила подушечкой пальца по первой карте – Родион различил внизу витиеватую подпись "Дурак". Как… символично. – Ты либо сам все прекрасно знаешь, либо тебя виртуозно водят за нос, – она подвинула вторую карту с надписью "Жрица". – И, судя по всему, последнее – более вероятный исход. Тебе встречался в последнее время кто-то, кто… ну, возможно, мог быть… осведомленным? – последнее слово она произнесла так, как будто сама сомневалась в том, что всерьез это произнесла.
Родион проигнорировал пробежавшие от холки до копчика мурашки.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Карты тебе его не смогут дать. Во что ты ввязался? – шепотом спросила Диана.
Ах, если бы он и сам знал…
***
Его заперли. Подземная пещера походила на сошедшую со страниц сокровищницу Али-Бабы. Только без сокровищ, но с решетками.
Десятки ящичков шкафа не больше полутора метров были прямо напротив, только руку протяни. Туда бородатый мужик и положил ключ от решетки: словно подразнить решил.
Родион не дотягивался: пара сантиметров, но они все решали.
Паники не было, только раздраженность делила место с нездоровым азартом.
За углом раздавался гул голосов его пленителей.
Как же это все нелепо.
Родион сел на корточки и стал осматривать землю. Может, где-то завалялась палка. И он сможет поддеть ей ящик? Было бы весьма неплохо. Он стал судорожно оглядываться, когда услышал крадущиеся шаги. Родион уверен, не будь он так напряжен и сосредоточен, вряд ли бы различил едва уловимый скрип подошвы о мелкий каменистый грунт.
Родион прижался щекой к холодным прутьям клетки, пытаясь выглянуть за угол. Тени плясали на стене, и все, что оставалось Родиону, это гадать: показалось или нет.
Одна из теней отделилась от прочих, и из-за поворота показалась фигура. Человек оглядывался, крадучись приближаясь к Родиону, пока не оказался прямо перед ним.
Он показался ему до боли знакомым: светлые вьющиеся волосы блестели на свету со спины, но лицо оставалось в тени.
Но даже силуэт отдавался в груди радостным узнаванием.
Родион хотел его окликнуть, имя вертелось на кончике языка.
– Ключ в этом ящике, – ткнул он пальцем в нужный.
Мужчина, замешкавшись на секунду, нашёл ключи и отпер решётку. Та предательски громко скрипнула, но голоса в отдалении не стихли.
Все хорошо.
– Как тебя угораздило? – недоуменно спросили Родиона, и тот пожал плечами. Послышался обречённый смиренный вздох. – Где посылка?
Родион, ни на мгновение не поколебавшись, открыл первый пришедший на ум ящик и достал пакет.
– Вот, – он качнул в руке подарочный пакет с разноцветным букетом радужных конфетти.
Мужчина кивнул:
– А теперь пора убираться отсюда.
Они, согнувшись в три погибели, прокрались к коридору. Мужчина выглянул за угол и махнул рукой, мол, пошли.
Родион уже уверился, что они смогут спокойно уйти, когда за спиной раздалось возмущенное «Эй!», а затем «За ними».
– Бежим!
Родион припустил изо всех сил. Обычно, он так себе бегун, но усталость не наваливалась. И вообще, он чувствовал себя великолепно. Даже нашёл в себе силы спросить:
– Так как тебя зовут?
Мужчина на него возмущенно воззрился темно-серыми глазами, блеснувшими в рябящем от бега свете.
– Сейчас? Серьёзно?
– Так все же? – не отставал Родион. Сейчас это казалось важнее, чем головорезы, севшие им на хвост.
Мужчина раздражённо чертыхнулся и с явной неохотой ответил.
– Виктор.
Они выбежали в лунную ночь, и Родион открыл глаза.
– Черт возьми! – воскликнула Диана. И обессиленно рухнула на стул.
Родион все ещё сидел за столом и медленно моргал, пытаясь сфокусировать взгляд на танцующих, как от ветра, огоньках свечей.
– Я уснул? – отупело спросил Родион. Ему казалось, что его силком вырвали из реальности и посадили в банку мёда – где все пространство липкое и искаженное.
Он помотал головой, стараясь прийти в себя.
– Я тоже так думала, – голос Дианы дрожал. – А потом хотела разбудить, чтобы хотя бы на диван отправить… и не смогла. Я полчаса пыталась, думала, сначала, что вредничаешь, как обычно.
Родион взбодрился от её паникующих ноток в голосе.
– Уже собиралась в скорую звонить. Может, все-таки позвонить?
– Не надо.
– Это ведь… ненормально! Что с тобой?
– Всё в порядке. Мне стоит поехать домой.
– Уверен? – Диана встала и положила ладонь ему на лоб.
Будто бы его состояние объяснялось простой температурой.
Родион запоздало увернулся от её руки. Нет, в этот раз он не станет рассчитывать на её заботу. Особенно, проявляемую из чувства вины. Скорее всего.
– Всё нормально, – он прозвучал раздраженнее, чем рассчитывал. И, судя по искривленному лицу Дианы, она уловила ход его мыслей. – Не беспокойся, я доберусь до дома.
Диана чувствовала, что не имела права настаивать. И хотя бы за это Родион испытывал благодарность.
Приезжать сюда было ошибкой.
– Хотя бы напиши, что добрался до дома, – попросила она, провожая его у порога.
Родион хмуро кивнул, и оба поняли, что он не напишет.
Когда Родион вышел из подъезда Дианы, было три пятнадцать.
***
На работе Родион думал о чем угодно, кроме самой работы. Пару раз он ронял напитки, через один путал заказы и добился того, что на кухне на него уже точили ножи. Уборщица, Нина Павловна, каждый раз завидев его, спрашивала обречённо «Ну что, опять?», а Антон так вообще прожигал убийственным взглядом.
Даже Пашка бурчал из-за очередного неправильно выбитого чека. А Алёна так вообще предлагала пойти отоспаться.
Но в том-то и дело, что Родион не хотел спать. Он выжидал. Почти уверенный, что вот сегодня "Нил" придёт. Или, вернее будет, назвать его Виктором.
Все выходные Родиону снилось, как он разносил разного формата и расцветки пакеты по странным местам. И стоило ему во сне почувствовать флёр реальности и сознательности, как он неизменно просыпался. Недоумевая и прокручивая в голове различные детальки сна, он вертел их с разных ракурсов, пытаясь составить из имеющихся кусочков-образов цельный паззл, который ни в каком варианте не имел логичного вывода.
И тут варианта всего два. По правде, ни один из них не казался Родиону хоть чуточку позитивным. Либо с ним кто-то изощренно игрался и пользовался в своих целях, каким-то невообразимым способом проникая в сны. Либо Родион просто дурел от той жизни, что себе создал, и банально сходил с ума.
Ему жизненно необходимы ответы. Желательно, прямо сейчас. Потому что от своих мыслей он уже потерял нормальный здоровый сон. Во всех смыслах.
Когда дверь кафе в очередной раз открылась, Родион почувствовал триумф, смешанный со страхом. Это был он – "Нил".
«Или Виктор?» – сам же себя одернул Родион.
Это он сегодня и собирался проверить.
Не успел гость усесться за стол, как Родион уже возник перед столиком. Собранный и готовый стоять до конца.
– Добрый день, Виктор.
– Добрый день, Родион, – после секундной паузы ответил Виктор. Он не поспорил с Родионом. И не взглянул на бейджик.
В этот момент что-то разрушилось в груди Родиона и собралось заново.
Так это не сон. То есть, сон, конечно. Но не совсем простой.
И он действительно видел Виктора, тот был там, в его подсознании. Каким-то невероятным, непостижимым образом. Это правда.
С ним Родион говорил, когда не видел лица. Виктор его направлял, оставаясь в тени.
И, возможно, не просто так Родион нарисовал его. Не понятно – как, зачем, почему… но это все правда.
– Определились с заказом? – с вызовом спросил Родион, наплевав на вежливость.
Виктор дёрнул уголком губ в намеке на усмешку. В тёмных глазах вспыхнула искорка веселья.
– Ещё я хотел бы вернуть вам деньги. Мне чужого не нужно, – не дав возможности открыть рот собеседнику, выпалил Родион.
– Зачем? Теперь они твои, – Виктор расслабленно откинулся на спинку стула. И хоть он сидел, а Родион стоял: ему удалось окинуть официанта взглядом сверху вниз.
Как же он раздражал Родиона. И все ещё пугал.
– За что? – сглотнул Родион.
– Ты же умный мальчик, – Виктор пожал плечами, не отрывая пристального взгляда от Родиона. – Уверен, ты и сам поймёшь, если ещё не понял, конечно.
Если Родион что-то и понял, то только одно: что подобно лабораторной крысе он выполнял чьи-то задания извне, совершенно не представляя, кто или что находилось за стенами короба, в котором он жил.
– Уверен, нам будет что обсудить вне моего рабочего дня, – с холодной уверенностью, которую только хотел бы чувствовать, проронил Родион.
Виктор вскинул бровь:
– Как любопытно и интригующе.
– Не сомневаюсь.
Родион затылком ощущал гневный взгляд Антона. Но это было последним в списке приоритетов его беспокойства.
– Что же, – Виктор открыл меню и ткнул в первую попавшуюся строчку. – Тогда мне это и томатный сок.
Родион взглянул в меню и скривился. Сочетание томатного сока с жареной форелью казалось кощунственным гастрономическим извращением. Но кто он такой, чтобы осуждать чужие вкусы?
– Ладно. Я заканчиваю в десять, – Родион забрал меню и развернулся, игнорируя насмешливый взгляд Виктора.
Он игнорировал Антона с его, возможно, обоснованными претензиями. Даже Алёну и Пашку, который между бурчанием засыпал Родиона взволнованными вопросами.
Но Родион не мог на них ответить. И, если откровенно, не хотел.
Конца смены Родион ждал, как Рождественского чуда в стиле Бертона.
– Пожалуйста, скажи, что все хорошо, а то я почему-то волнуюсь, – сказала Алёна, когда уже переоделась и собиралась уходить.
Родион специально медлил, чтобы никто не увидел, как он разговаривает с Виктором. Зачем? Логика отказывалась давать ответ.
Хотя даже популярные тру-крайм видео призывали к информированию окружающих о своих действиях. Особенно, таких глупых и опасных, как встреча с незнакомцем ночью.
Жаль, Родион не находил случаев с кейсами, как у него хотя бы отдаленно. Ну, если не считать истории с психологическими расстройствами.
– Нет поводов волноваться, – улыбнулся Родион, и даже он сам понял, на сколько это нервно было сказано. – У всех бывают дни наперекосяк, – вздохнул он в попытке исправить положение.
Алёна закусила губу и покачала головой.
– Ты знаешь, что мои остатки грузинского вина ждут тебя в любое время.
– Знаю, спасибо.
Алёна неуверенно открыла дверь и, секунду помедлив, вышла на улицу.
Родион помахал ей на прощанье и расслабил плечи.
Ничего страшного. Он справится.
Родион сбился со счета, какую уже сигарету доставал из пачки. Надо было взять телефон этого Виктора. Родион уже полчаса околачивался около закрытого кафе в ожидании, и даже местный бомж стал коситься на него с подозрением.
Вряд ли Родион выглядел со стороны адекватно, если даже он сам себя так не чувствовал.
Когда любая надежда на встречу испарилась, к остановке в метрах десяти от Родиона подъехала чёрная шкода.
Переднее пассажирское стекло опустилось, представляя взору расслабленного Виктора.
Родион замер, неуверенный, что подходить к машине – блестящая идея. Виктор коротко посигналил, поторапливая Родиона. И тот понял, что если не сейчас, то возможно никогда больше не представится шанса узнать ответы на свои вопросы.
Он подошёл и наклонился к окну.
– Мы что, куда-то поедем? – спросил он с опаской.
– А ты предлагаешь посидеть на остановке? – хмыкнул Виктор. – Мне давно не пятнадцать. Или ты меня боишься?
– Вот ещё, – Родион быстро сел внутрь, пока здравый смысл не заставил его отказаться от этой идеи.
Стоило дверце за Родионом хлопнуть, как машина резко тронулась с места. Замки с громким щелчком закрылись.
Минут пять они ехали молча, Родион даже не знал, куда, что не способствовало расслаблению.
Мышцы всего тела закостенели от напряжения, а непослушный язык прилип к небу.
– Слушай, ты не обижайся, мне нетрудно тебя подбросить до дома… но ты вроде как хотел поговорить? – подал голос Виктор.
– Мне стоит удивиться тому, что ты знаешь, где я живу?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/damira/prinesi-mne-izbavlenie-70945474/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Дамира
Сериалы? Сигареты? Фанфики?Отказаться от перспектив и уйти работать в небольшую кафешку?Родион, казалось, перепробовал все доступные способы избавиться от всепоглощающего чувства вины, которое накатывало на него долгими вечерами.Отключиться.Не думать.Даже судья признал, что он не был виноват. Но сам для себя он – был.Молчать было проще. Задавливать эмоции, чтобы не получать эти сочувствующие взгляды, от которых хочется провалиться под землю.Не говорить.Сгорать внутри, улыбаясь снаружи.Говорят, сон – лучшее лекарство. Но еще никто не предлагал Родиону сон в качестве работы.Поможет ли она справиться со сжирающей нутро виной? Не станет ли очередной ловушкой без выхода?
Дамира
Принеси мне избавление
– Представляешь!.. – услышал Родион возбужденное шептание – то самое, на которое обращаешь больше внимания, чем на обычную речь. Невольно прислушиваешься к тайне, которая вопреки стараниям хочет стать известной. – Она его видела.
На самом деле ему неинтересен трёп двух подростков в стремительно сгущающихся сумерках двора.
– Да ладно, – с деланным скептицизмом отозвался второй, ни на секунду не отрываясь от игры в тетрис. – Прямо во время?..
Родион стоял на несколько ступеней выше на лестнице, которую подростки предпочли лавочкам. Стоял и не понимал, какого черта его так зацепила пара фраз из отрывка чужой сплетни. Очнувшись, он быстро сбежал вниз, стараясь не смотреть на подростков, даже не обративших на него внимание. Оказавшись у дверей в подъезд, он замер.
«Она его видела», – заезженной пластинкой крутилось в мыслях, и Родион тщетно пытался найти в них тот смысл, который заставлял чувствовать холодок в загривке.
Но какой смысл он хотел найти в трех простых словах? Может, дело в интонации? В витавшем в воздухе ореоле опасной недосказанности? В нерешительности озвучить нечто другое, крывшееся за настороженным умалчиванием, в котором как раз-таки больше смысла, чем в словах? Или, может, в непривычной тишине двора, похожем на размытый с затемненной сепией снимок в безлунном вечере.
Родион покачал головой, выбрасывая ненужную шелуху из головы. Он зашел в подъезд с новой мыслью, вытеснившей предыдущую, но не менее тревожащей – откуда во дворе бабушки взялась лестница?
Он поднимался вверх по спирали и держался за перила. Ещё одна лестница, винтовая, с каждым новым кругом погружала в оцепенение. Родиону казалось, что он ныряет в кроличью нору все глубже и глубже, делая очередной шаг наверх.
Он настолько сконцентрировался на каждой ступени, что начисто забыл, куда ему нужно. Девятая или тринадцатая квартира? Он перевел рассеянный взгляд с черного дерматина двери на такую же темно-бордовую. В голове ни одной нужной зацепки – сплошной вязкий туман.
«Наверное, тринадцатая», – решил Родион, наконец. Никакой логики, голая интуиция, которая советовала держаться подальше от девятой квартиры. В серой тьме мерещилось, как темно-бордовая дверь немного вваливалась внутрь, будто продавленная настороженным взглядом Родиона – пряталась, сгущая тени по краям, становясь почти черной.
Он спешно потянулся открыть другую дверь, чтобы спрятаться внутри, но не успел.
– Родион? – лицо бабушки казалось обеспокоенным и рассеянным, когда она столкнулась на пороге с внуком. Похоже, она куда-то собиралась.
Родион почувствовал неуместное смущение и подозрительность. Куда она собралась так поздно?
Словно прочитав мысли, бабушка добавила:
– Уже три ночи, я думала, ты не придешь.
Родион обернулся к девятой квартире и передернул плечами. Затем вошел внутрь, не дождавшись приглашения, и повернулся к бабушке. Она хмурила брови, закрывая за ними дверь, но казалась отрешенной.
– Я приготовила тебе постель, – буднично произнесла она. – И тёплые носочки.
Невозмутимость бабушки, когда внутри у Родиона все сворачивалось в тугой узел от напряжения, только завязывала туже этот клубок сумбурных чувств.
Бабушка, обогнув замершего внука, суетливо занялась перекладыванием вещей с места на место. Родион хотел спросить, куда она собиралась, но почему-то не решился задать вопрос вслух.
У дальней стены тамбура виднелась спальня и уголок заправленной кровати со сложенными на покрывале носками. Последние вызывали в Родионе противоречивые чувства – как будто смотришь на вроде бы безобидную мышь, но все равно хочется взвизгнуть от испуга и не прикасаться к ней. Желательно, никогда.
Родион отчетливо понял, что не хочет здесь оставаться. И словно в ответ на эти мысли, спальня потемнела, обиженная отказом от предлагаемых благ.
Он почувствовал, что бабушка на него смотрела. Её совсем не смущала бездна за окном и притаившиеся в углах клубящиеся тени. Оставляли равнодушной даже носки, все равно различимые в темноте на кровати, которые смотрели на Родиона все с большим укором. Если бы, у них, конечно, были глаза. Но проверять не хотелось.
– Вот, тебе принес, – произнес Родион и протянул бабушке пакет, который все это время держал в руке. – Сказали, ты поймешь.
– Ах да, спасибо, – её лицо вновь отразило эмоции – на этот раз деловую озабоченность. Она на долю секунды заглянула внутрь и вернула пакет. – Можешь отнести в лабораторию. И скажи – да.
Растерянный Родион забрал пакет и посмотрел на рисунок. Яркие ромашки в пестрой зелени показались ему совсем неправильными, неуместными в темноте квартиры.
Бабушка опять просто смотрела, как будто ждала, что он сейчас уйдет.
«Она его видела», – вновь прозвучал в голове таинственный шепот.
"Она" – его бабушка, вдруг отчетливо осознал Родион. Это мысль такая яркая, что на мгновение в комнате становится светлее. И он уверен в этом больше, чем в знании собственного имени.
И он тут же вспомнил ещё один разговор о расследовании убийства. Тоже случайно подслушанный – он не помнил, где и когда, но, опять же, непоколебимо уверен в логической связи этих двух фактов.
Уйти захотелось еще сильнее. Носки из спальни прибавляли уверенности в этом желании, как бы странно это ни звучало. Сейчас – они воплощали в себе вселенский ужас.
В девятой квартире кого-то убили, и его бабушка "его" видела. Родион понимал, что не сможет пройти мимо этой темно-бордовой двери снова, нет, ни за что. Словно теперь, когда он знал секрет, то обязательно станет очередной жертвой. Но и оставаться здесь в компании бабушки, сыгравшей свою роль и замершей, просто смотрящей на него – не менее страшно.
Выхода нет. И единственное за что смог уцепиться Родион, это пакет с по-издевательски красочными ромашками. Он заглянул внутрь впервые за все время и тяжело сглотнул. Содрогаясь, как будто качая несуществующую кровь сердце, в пакете лежала печень.
Он не успел посмотреть на бабушку и открыл глаза с осознанием, что та давно мертва.
Собственное, живое и настоящее сердце не колотилось в ужасе. Нет. Оно билось слишком медленно, как будто оцепеневшее, как и все тело Родиона. Он лежал ещё несколько минут, пытаясь отгородиться от атмосферы сна и невольно задаваясь вопросами: кого убили, кто убил. Причём здесь бабушка и зачем ей печень? Когда рассуждать об этом серьёзно стало казаться уже странным, он скосил глаза на часы: было пять минут четвертого.
«Отлично выспался на смену», – отстраненно подумал Родион. Он уже осознавал себя в реальности, но все равно не мог прекратить думать над странным сюжетом, что подкинул ему мозг. Тетрисы, ну и выкопало же откуда-то эту древность подсознание.
Нужно было спать, но сколько бы Родион не подкалывал сам себя – было очень не по себе.
Он проделал нехитрый маршрут в ванную, на кухню и снова в кровать с мыслью, что точно не сможет уснуть от впечатлений, однако, ошибся. Отключился Родион чуть ли не сразу, как лег, и, слава богу, без всяких сновидений.
***
– Ну и, как там твой проект? – спросил Пашка и стряхнул пепел.
Родион хмыкнул и поднес сигарету к губам. Только что прошёл дождь, и невыносимая жара ослабила свою хватку хотя бы на недолгое время.
– Да пока никак, – он пожал плечами. – На рассмотрении. Хрен его знает сколько они будут смотреть.
Если в первое время он и был весь на нервах, отправляя свои рисунки одной студии за другой, то спустя почти полгода перестал мандражировать и чего-либо ожидать в принципе. Зато, казалось, Пашка взял на себя инициативу переживать эмоции за них двоих разом. Сам он в их кафешке уже доработался до су-шефа и метил теперь в дорогущие рестораны столицы. А Родиона позвал временно поработать, пока тот не найдёт студию, где бы тот мог создавать иллюстрации к новеллам. И вот уже прошло полгода, а дело так и не сдвинулось с мёртвой точки.
– Немного терпения, друг мой, – Пашка выкинул окурок в урну рядом. – Гениев не признают сразу. Обычно, только после смерти.
– Очень воодушевляюще.
– Не дрейфь, сейчас мир быстрее развивается и реагирует на все.
– Классно, значит, к пенсии прославлюсь.
– А, может, и раньше, если прекратишь кряхтеть, как бабка старая, – не дожидаясь ответа, Пашка скрылся за дверью черного хода.
Вздохнув, Родион последовал за ним.
Перерыв кончился, и админ уже волком косился на припозднившегося Родиона.
«Ради бога, я задержался лишь на пару минут», – закатил глаза Родион и взял со стойки меню. Как раз за его столик сели.
Парень рассматривал гостя: порой, так веселее коротать время – придумывать историю, или же просто подмечать какие-то интересные детали для заимствования в творчестве. А любое сходство с реальными людьми, лишь совпадение. Самый заюзанный дисклеймер, и Родион усмехнулся этой мысли, как раз подавая меню.
– Добрый день, будете сразу заказывать, или мне подойти попозже? – он поменял усмешку на дежурную улыбку и выжидательно смотрел на мужчину.
У него холодный, сканирующий взгляд, от которого невольно хочется спрятаться. И даже видимый дружелюбный настрой в виде лёгкой улыбки и небрежной копны светлых вьющихся, почти кудрявых, волос не сильно сглаживали впечатление.
– Добрый день, дайте мне пару минут, – вежливый, излишне учтивый тон не обманули Родиона. Обычно, самые скандальные клиенты начинали с ним диалог подобным образом.
Родион кивнул и призвал на помощь все остатки потрепанных нервных клеток на ближайшие час-полтора.
Больше клиентов у него нет, и он отошел назад к стойке, где скучающе подпирала рукой подбородок Алена.
– Красавчик, правда? – лукаво спросила она, глядя поверх плеча Родиона.
Тот обернулся: его клиент расслабленно пролистывал меню, особенно не вчитываясь.
– Он? – на всякий случай уточнил Родион, покосившись в сторону своего столика.
Со спины вроде обычный, осанка уверенного в себе человека, хоть и одежда совсем простая – футболка да джинсы.
Но Родион вспомнил его глаза, и его пробрала внутренняя дрожь. У него язык не повернулся бы согласиться с Аленкиным высказыванием.
– Обычный сноб, – пробурчал Родион. Не Алёне даже, а себе.
Мужчина тут же обернулся и поймал взгляд Родиона, усмехаясь.
– Отдашь тогда свой столик? – фыркнула Алёна.
Если где-то на периферии и мелькнула мысль согласиться, то Родион её намеренно пропустил мимо внимания. И тут же разозлился на свою беспочвенную трусость. А главное – перед кем?
Злая уверенность толкнула его подойти к столу, игнорируя смешки напарницы.
– Определились с выбором? – выученным профессиональным тоном поинтересовался он, приготовив блокнот и ручку.
– Да, пожалуй, – кивнул мужчина. Он закрыл меню и медленно перебивал пальцами какой-то ритм по обложке. Родион, как загипнотизированный, следил за движениями длинных пальцев, мыслями снова улетая в туман. – Мне рагу из печени. С овощами, – голос у мужчины почти мелодичный, смеющийся – как у привыкшего много шутить заводилы любой компании. Но от его слов Родиона вновь пробирает дрожью.
Он снова заглянул в пакет с содрогающейся в конвульсиях кровавой печенью.
– С вами все в порядке? – как сквозь вату услышал Родион знакомый голос. Мужчина, вскинув бровь, внимательно смотрел на него. – Вы резко побледнели.
Родион сильнее сжал пальцами ручку и даже услышал едва уловимый треск пластика.
– Всё в порядке, – язык еле ворочался. – Что будете пить?
Ощущения из сна возвращались с новой силой, и Родион наблюдал за происходящим сторонним зрителем. На автомате выполнил работу. И незаметно дожил до конца смены.
Тот мужчина не то что не поскандалил, а даже оставил щедрые чаевые – в принципе, неделю можно было бы и не выходить на работу.
Желание вернуть крупную сумму было сильным, но Родион заметил деньги только после ухода гостя.
«Если он вернется, верну», – твердо решил он, потому что не чувствовал радости. Лишь тупое онемение и уверенность, что нажил себе долгов, за которые вряд ли сможет расплатиться.
Чужое ему никогда не было нужно.
***
Первым делом по возвращению домой Родион принял душ. Заставший почти у подъезда внезапно начавшийся ливень промочил его до последней нитки.
Всю дорогу его подзуживало непреодолимое желание проверить свои рисунки, черновики к новелле, над которой он сейчас работал. С психа после очередного радиомолчания от какой-то там студии разработки, он решил отрисовать и собственноручно написать свою историю. И пока он трясся в троллейбусе, то вспомнил, что долго выбирал протагониста – набросал десятки вариантов и неделю мучился выбором.
Он должен найти эти черновики.
В рекордные три минуты Родион покинул ванную и стал копаться в ящиках со своими ранними и не очень набросками. Пальцы подрагивали, и листы предательски из них выскальзывали, заставляя Родиона материться сквозь плотно сжатые зубы. Наконец, он нашёл стопку со скетчами так и не введенных в историю персонажей. Он кинул её на стол и упёрся обеими руками о край, переводя дыхание.
Кровь набатом стучала в висках. Словно со стороны Родион слышал свое тяжёлое дыхание: будто бы он бежал весь час до дома за троллейбусом, а не стоял внутри, вцепившись в поручень.
Лица с рисунков усмехались его глупым страхам. Родион длинно выдохнул и встряхнул руками, избавляясь от нервной дрожжи. На столько, на сколько вообще было возможно. Он подвинул стул и сел, начиная перебирать листы. Третий Родион выронил и опустил руки на колени, с силой их сжимая.
С белого листа на него смотрели прищуренные глаза сегодняшнего клиента. Вьющиеся, очень крупные кудряшки волос. Рисунок не был выполнен в цвете, но Родион понимал, что имел в виду на тот момент светло-русый, почти переходящий в блонд, цвет. Такой же овал лица – с резкими, угловатыми чертами, смягченные улыбкой тонких губ, но совсем не касающейся глаз – проницательных и колючих. И Родион уверен, таких же темно-серых, почти черных.
Единственное различие, что поверх белой футболки – был накинут врачебный халат.
Что ж, в кафе сегодня он приходил без него, и на том спасибо.
В углу была заметка: «Нил – лаборант главного врача-злодея. В какой-то момент понимает, что в лаборатории творится что-то неладное и пытается выяснить – что. В общем, всячески помогает ГГ и все такое». Родион испустил нервный смешок. Да ладно – на альтруиста и борца за справедливость этот Нил походил меньше всего. Может быть, поэтому Родион и оставил его пылиться в ящике? Потому что выглядел Нил так, будто это он заставил врача выполнять всю грязную работу, чтобы самому оставаться чистеньким. А потом наблюдал за представлением, посмеиваясь с потуг других найти крайнего, и развлечения ради подкидывал теории главному герою. Просто чтобы скучно не было.
Родион покачал головой. Это все, конечно, было смешно и забавно. До тех пор, пока "Нил" не пришёл к нему на работу отведать свежей печени. Вот вам и «все совпадения с реальными людьми абсолютно случайны».
Ладно. Ладно… если оторваться на минутку от снов, рисунков и ощущения того, что твои персонажи оживают и приходят отомстить за то, что их не ввели в сюжет, на реальную работу в реальной жизни…
Родион мог просто увидеть этого парня на улице или в магазине – да где угодно в городе, – когда-то давно. Образ отпечатался в подсознании, просто сам он этого не запомнил. А потом вот выдал рисунок. Так ведь это и происходит. Не удивительно, что ему снова встретился этот "Нил" вживую, город не такой уж и большой.
Просто так совпало: предпочтение этим парнем печенки, впечатленный своим странным сном Родион – отсюда и головокружительные теории. Хорошо, что он нашёл причину беспокойства в виде рисунка, и нет тут никакой мистики, обычное удивительное совпадение.
Родион почти убедил себя, что все так и есть. А паникующую мистическую составляющую своей души, кричащую, что все не так, это не просто совпадение, запихнул куда поглубже, и она почти не беспокоила. Так, зудела не очень приятно, но почти незаметно.
Завтра и это пройдёт.
***
– Всё в порядке, – пилот улыбался.
Небо, казалось, горело, но это был нос самолета. Пламя охватило весь корпус, заволокло полностью стекла.
– Всё в порядке, – продолжал повторять он, и его приклеенная намертво улыбка вселяла больший ужас, чем плавящий тело жар.
Родион закрыл папку, и ведение исчезло. В кабинете было холодно. На контрасте он ощущался обжигающими иглами льда под кожей.
– Их всех надо предупредить, – уверенно заявил он, все ещё ощущая фантомные ожоги на своём теле.
– Сказать им, что они погибнут, если полетят? – насмешливо прозвучало за спиной. – Удачи!
Родиону было плевать на явную издевку над своей идеей. Ему не понять, какого это чувствовать приближающуюся смерть, вооруженную пламенем.
Он сделает все от него зависящее, чтобы этого не допустить.
Он поговорит с каждым, ведь у него есть список. Родион снова открыл папку, пробегаясь глазами по списку с фотографиями. Быстро надо запомнить, чтобы снова не вызвать это яркое видение.
Жаль, он не смог ни до кого достучаться. Родиона попросту не замечали, игнорировали.
Кто-то даже смеялся над чем-то, заходя на борт. Не то что поверить, даже слушать никто не стал.
Родион проводил взглядом взлетающий самолет. Внутри, наоборот, что-то оборвалось и стремительно падало в пропасть.
Он открыл глаза с тяжёлым чувством того, что случилось нечто непоправимое. На часах было три минуты четвертого, а на губах привкус железа. Родион усилием воли расслабил челюсти и слизал кровь.
Вскакивать среди ночи становилось дурной традицией.
Вчера все казалось просто странным, возможно, нелепым. Немного пугающим своей неестественностью. Сегодня же Родион ощутил на себе, что значит бояться смерти. Мучительной смерти. А, главное, чужой. Раньше он никогда об этом не задумывался, но сегодня ощутил на собственной шкуре – и это казалось до чёртиков правдивым и ни разу не воображаемым.
Он был в этом самолете. И видел главного пилота, который мог только улыбаться от безысходного бессилия и твердить, что все в порядке, приближаясь к земле обволакиваемый огнем.
Родион залпом опустошил кружку с водой и уставился на круглую бледную луну. Такую, наверное, только в мультиках и рисуют.
На её фоне Родион разглядел летящую чёрную точку самолета и нервно задернул штору. Возможно, стоит продолжить работу над новеллой, чтобы отвлечься хоть немного.
***
– Выглядишь паршиво, – заметила Алёна, когда они готовились к открытию.
Родион опускал стулья, и в этой методичности находил свое успокоение. Недостижимый дзен, чтоб его.
– А ты щедра на комплименты, – он взглянул на протирающую пыль напарницу: сегодня она заплела волосы в две толстые косички и нарисовала длинные фиолетовые стрелки на глазах.
Родион все ещё не понимал, как ей удавалось сладить с вечно брюзжащим Антоном, радеющим за классический внешний вид. А ему самому иногда доставалось за темно-серые джинсы вместо чёрных. Хотя, стрелки смотрелись красиво, может, потому Антон и терпел?
– Не воспринимай это за критику, а как заботу, – Алёна выглядела весьма серьёзно, даже брови насупила. – Просто живее тебя выглядят даже зомби. Сам понимаешь, чтобы добиться такого эффекта, нужно действительно постараться.
Родион закатил глаза.
– Ох, забей, я просто не спал.
– Из-за Дианы, да? – внесла она очень интересную, прежде всего, своей внезапностью идею.
Они с Дианой расстались полгода назад, но периодически одна из сторон пыталась возобновить что-то наподобие отношений. Как показало время, ничего из этого не выходило.
В разрыве, как принято считать, виноваты всегда оба. И Родион чувствовал вину со своей стороны, но и не мог простить Диану, хоть и пытался. Вообще, полгода назад его жизнь претерпела большой перелом, от которого, если быть честным, Родион так до конца и не отошел.
Они с Алёной тогда только познакомились здесь, на новой работе. И Родион только спустя время поделился своей историей отношений – когда они с Дианой пытались что-то исправить в первый раз.
Узнав историю, Алёна вообще не могла понять, почему Родион давал какие-то там вторые шансы, в принципе, и смотрела на его попытки все вернуть с жалостью, за которую ее хотелось придушить.
Неужели, Родион выглядел настолько плохо, что Алена решила, будто все это началось снова?
– Нет, не из-за неё, – покачал головой Родион, думая о том, что лучше бы Алёна оказалась права в своих предположениях.
– Смотри мне, – пригрозила она кулаком с тряпочкой, которой она протирала пыль. – Мои запасы грузинского вина подходят к концу.
Родион только нервно рассмеялся на это, и они продолжили работу. К обеду он почти избавился от ночных тревог.
***
– Нет, ну ты представляешь, я ему битый час объяснял все, а он взял и порезал все кубиками! – у Пашки появился стажер, и это было мемом всего дня. – Куда я дену целую миску нарезанной кубиком моркови? Лего буду собирать? И че ты ржёшь? Вообще не смешно!
Родион последний раз фыркнул от смеха и вытянул сигарету из пачки, протягивая её другу.
Им обоим требовался перерыв.
Антон, конечно, когда-нибудь прибьет его за внеплановые перекуры. Но это будет не сегодня.
Пашка всплеснул руками в последний раз и забрал сигарету, прикуривая.
– Ладно, просто нужно смириться с тем, что у меня ноль очков в навыке наставничества.
– Да нет, просто сегодня загруженный день, вот и все.
– Ещё скажи, что фаза луны в гребанном стрельце, вот все с ума и посходили, – фыркнул он, выдыхая дым в сторону.
– Может быть, – бездумно кивнул Родион. Луна сегодня ночью действительно была… необычайно яркой.
– Щас проверим, – воодушевился Пашка, доставая телефон.
Пока тот копался в гугле, Родион рассматривал задний двор и наслаждался в кои-то веки приятно греющим солнышком.
– Ого, – вдруг выдохнули рядом, и Родион скосил глаза на сосредоточенно хмурящего брови друга. – Прикинь, недалеко от деревни в нескольких километрах самолёт упал. Пишут, из-за пожара. Все погибли.
Родиона по спине лизнул холодок.
– Самолёт? – хрипло уточнил он, не узнавая собственный голос.
– Ага, – Пашка заблокировал телефон. – Именно поэтому, когда мне нужно будет перебираться в Москву, я скорее поеду на упряжке ездовых собак, нежели добровольно шагну в эту машину смерти. Ещё повезло, что он не задел деревню, когда падал.
– Да, повезло, – едва слышно произнес Родион, рассматривая красный тлеющий кончик сигареты. Цвет, который все эти люди видели перед своей смертью.
– Ты чего, бледный, как поганка, весь? – тронул его за плечо Паша.
Родион мотнул головой и выбросил недокуренную сигарету в урну.
– Ничего, – он вяло улыбнулся. – Просто… задумался о том, что человек внезапно смертен.
Паша скривил губы в подобии улыбки и кивнул.
Не говорить же в самом деле, что Родиону приснилась эта авиакатастрофа. И, в конце концов, не признаваться же даже самому себе в знании, что именно это крушение ему и снилось.
"Нил" сегодня не приходил. И Родион до конца не понимал, рад он этому или нет. С одной стороны, ему хотелось вернуть деньги, что карман не грели, а скорее норовили откусить руку. С другой стороны, он не был уверен, что для его эмоционального равновесия было бы полезно увидеть своего "ожившего" персонажа воочию.
С третьей стороны, Родион хотел подойти и спросить, какого черта тут происходит, если хватит смелости в моменте.
Как много сторон, из которых он не в силах выбрать что-то одно.
***
Завтра выходной, и Родион мог себе позволить безпоследственно засидеться за работой, пока не уснет лицом в планшет. Этим надо было пользоваться.
Он отрисовывал сцену погони монстра за одним из сотрудников лаборатории, когда поймал себя на том, что временами косится в сторону наброска с Нилом. Тот так и остался на столе, и Родион не мог себе объяснить, почему не убрал его.
Создавалось совершенно безумнейшее ощущение, что Нил напрашивался в историю. Родион отложил перо в сторону и помассировал виски. Ну что за чертовщина лезла в голову? Не мог нарисованный персонаж – им самим! – чего-то там хотеть.
Не.
Мог.
Это все живое воображение и впечатлительность.
Нужно просто отвлечься и заняться чем-то вне стен квартиры и работы, а то так и с ума сойти можно.
Первый контакт, на который он обратил внимание, тоже не внушал перспектив на лучшее. Две ночи плохого сна, и он уже бежит к Диане? Нелестная характеристика даже в собственных глазах.
Он надеялся, что она не ответит.
Хотя возможно они друг друга стоили, потому что Диана ответила меньше, чем через две минуты.
«Привет)
Не сплю, не ожидала, что напишешь»
Родион тоже от себя не ожидал. Когда он там заверял Алену, что Диана тут ни при чем? Ах да. Сегодня.
«Понимаю, что поздно, и ты можешь быть занята…
Но вдруг ты будешь не против прогуляться?»
Диана что-то печатала около минуты, чтобы, в конце концов, выдать:
«Давай прогуляемся»
Родион хмыкнул, раздумывая, стоит ли уже сейчас написать Алене, чтобы та готовилась распрощаться с остатками грузинского вина, или пока повременить.
Родион ждал Диану возле подъезда. Атмосфера отсылала память куда-то лет на пять назад по реке времени, и на минуту Родион ощутил себя снова двадцатилетним – и его единственной проблемой было то, что Диану могли не отпустить так поздно гулять с ним. Да, даже если ей уже исполнилось восемнадцать.
Она всё-таки вышла бы через полчаса и начала бы возмущаться этому факту ещё минут пятнадцать, а потом забыла об этом и предложила пойти в кинотеатр под ночным небом – который организовали её одногруппники. И желательно успеть до тех пор, пока их не разогнала бы полиция.
Сейчас Диана жила уже одна и не придумывала тысячу и одно доказательство в пользу того, почему она может уйти в двенадцать ночи гулять. И все равно опаздывала.
Он взглянул на часы и достал пачку сигарет. Дурная привычка, появившаяся полгода назад, временами его натурально выбешивала, но Родион не мог придумать, как ещё справиться с неврозом, что преследовал его по пятам неотделимой тенью.
В ночной тиши противно скрипнула подъездная дверь, и в свете фонаря Родион разглядел силуэт Дианы.
– Поделишься? – она протянула руку к зажатой губами сигарете Родиона. Тот от удивления безмолвно подчинился просьбе.
– С каких пор ты куришь? – спросил он, смотря на скривившееся от дыма лицо Дианы.
– С этих самых, вероятно, – она вернула сигарету сразу и сморщила нос. – Отвратительно.
Родион невесело рассмеялся.
– Ты все ещё гадаешь?
Диана вскинула бровь.
– Ты про то, что называл шизотеризмом?
Родион выкинул окурок в урну и покачал головой.
– Забудь. Не знаю, зачем об этом спросил.
– Что случилось? – Диана невесомо положила руку ему на плечо – будто сомневалась, что имеет на это право.
– Ничего… такого, – Родион вздохнул. Он был вообще без понятия, как можно было рассказать все, что его действительно беспокоило, и при этом остаться в чужих глазах психически здоровым человеком. – Просто… творческий кризис? – он беспомощно посмотрел в чёрные глаза Дианы и опустил взгляд на асфальт. На не до конца стершиеся классики.
– И именно творческий кризис не даёт тебе уснуть? – иногда у Дианы включался тон бывалого психолога, как сейчас. Родиона это всегда раздражало.
– А ты почему не можешь уснуть? – как всегда, он переходил в нападение.
Диана знакомо закатила глаза.
– Так ты хочешь, чтобы я погадала тебе на Таро? – она пожала плечами. – Так и скажи.
– Это… плохая идея.
Но сегодня это знание Родиона не останавливало от их осуществления.
В темноте кухне, сидящим за столом в свете толстых свечей напротив Дианы, Родион отчетливо ощущал весь сюрреализм ситуации.
Какой же это бред!
«Ни капельки не меньший, чем уверенность в преследовании собственным персонажем. Или в вещих снах», – ехидно нашептывал внутренний голос.
Лучшее, что мог сделать сейчас Родион – это смириться с творящимся вокруг абсурдом и плыть по течению. Куда-то он точно приплывет.
«Хорошо бы не в психушку», – думал он, глядя, как сосредоточенно перетасовывала карты Диана. – «Было бы славно».
– Что ты хочешь узнать у карт?
Родион со скепсисом покосился на мелькавшие между длинными пальцами картонки.
Ладно, если позориться – то до конца.
– М-м, ладно, – преодолевая внутреннее сопротивление творящемуся абсурду, начал Родион. Абсурду, творившемуся на полном серьезе, если быть точнее. – Есть ли у меня какой-то… экстрасенсорный талант?
Диана на секунду сбилась, и пара карт выпала на стол. Родион посмотрел сначала на них. Потом на приоткрывшую рот Диану. И выгнул бровь.
Диана медленно перевернула карты и испуганно посмотрела на парня. Родион же прищурился.
– Что не так? – вздохнул он. – Я умру?
– Все когда-то умрут, придурок, – Диана погладила подушечкой пальца по первой карте – Родион различил внизу витиеватую подпись "Дурак". Как… символично. – Ты либо сам все прекрасно знаешь, либо тебя виртуозно водят за нос, – она подвинула вторую карту с надписью "Жрица". – И, судя по всему, последнее – более вероятный исход. Тебе встречался в последнее время кто-то, кто… ну, возможно, мог быть… осведомленным? – последнее слово она произнесла так, как будто сама сомневалась в том, что всерьез это произнесла.
Родион проигнорировал пробежавшие от холки до копчика мурашки.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Карты тебе его не смогут дать. Во что ты ввязался? – шепотом спросила Диана.
Ах, если бы он и сам знал…
***
Его заперли. Подземная пещера походила на сошедшую со страниц сокровищницу Али-Бабы. Только без сокровищ, но с решетками.
Десятки ящичков шкафа не больше полутора метров были прямо напротив, только руку протяни. Туда бородатый мужик и положил ключ от решетки: словно подразнить решил.
Родион не дотягивался: пара сантиметров, но они все решали.
Паники не было, только раздраженность делила место с нездоровым азартом.
За углом раздавался гул голосов его пленителей.
Как же это все нелепо.
Родион сел на корточки и стал осматривать землю. Может, где-то завалялась палка. И он сможет поддеть ей ящик? Было бы весьма неплохо. Он стал судорожно оглядываться, когда услышал крадущиеся шаги. Родион уверен, не будь он так напряжен и сосредоточен, вряд ли бы различил едва уловимый скрип подошвы о мелкий каменистый грунт.
Родион прижался щекой к холодным прутьям клетки, пытаясь выглянуть за угол. Тени плясали на стене, и все, что оставалось Родиону, это гадать: показалось или нет.
Одна из теней отделилась от прочих, и из-за поворота показалась фигура. Человек оглядывался, крадучись приближаясь к Родиону, пока не оказался прямо перед ним.
Он показался ему до боли знакомым: светлые вьющиеся волосы блестели на свету со спины, но лицо оставалось в тени.
Но даже силуэт отдавался в груди радостным узнаванием.
Родион хотел его окликнуть, имя вертелось на кончике языка.
– Ключ в этом ящике, – ткнул он пальцем в нужный.
Мужчина, замешкавшись на секунду, нашёл ключи и отпер решётку. Та предательски громко скрипнула, но голоса в отдалении не стихли.
Все хорошо.
– Как тебя угораздило? – недоуменно спросили Родиона, и тот пожал плечами. Послышался обречённый смиренный вздох. – Где посылка?
Родион, ни на мгновение не поколебавшись, открыл первый пришедший на ум ящик и достал пакет.
– Вот, – он качнул в руке подарочный пакет с разноцветным букетом радужных конфетти.
Мужчина кивнул:
– А теперь пора убираться отсюда.
Они, согнувшись в три погибели, прокрались к коридору. Мужчина выглянул за угол и махнул рукой, мол, пошли.
Родион уже уверился, что они смогут спокойно уйти, когда за спиной раздалось возмущенное «Эй!», а затем «За ними».
– Бежим!
Родион припустил изо всех сил. Обычно, он так себе бегун, но усталость не наваливалась. И вообще, он чувствовал себя великолепно. Даже нашёл в себе силы спросить:
– Так как тебя зовут?
Мужчина на него возмущенно воззрился темно-серыми глазами, блеснувшими в рябящем от бега свете.
– Сейчас? Серьёзно?
– Так все же? – не отставал Родион. Сейчас это казалось важнее, чем головорезы, севшие им на хвост.
Мужчина раздражённо чертыхнулся и с явной неохотой ответил.
– Виктор.
Они выбежали в лунную ночь, и Родион открыл глаза.
– Черт возьми! – воскликнула Диана. И обессиленно рухнула на стул.
Родион все ещё сидел за столом и медленно моргал, пытаясь сфокусировать взгляд на танцующих, как от ветра, огоньках свечей.
– Я уснул? – отупело спросил Родион. Ему казалось, что его силком вырвали из реальности и посадили в банку мёда – где все пространство липкое и искаженное.
Он помотал головой, стараясь прийти в себя.
– Я тоже так думала, – голос Дианы дрожал. – А потом хотела разбудить, чтобы хотя бы на диван отправить… и не смогла. Я полчаса пыталась, думала, сначала, что вредничаешь, как обычно.
Родион взбодрился от её паникующих ноток в голосе.
– Уже собиралась в скорую звонить. Может, все-таки позвонить?
– Не надо.
– Это ведь… ненормально! Что с тобой?
– Всё в порядке. Мне стоит поехать домой.
– Уверен? – Диана встала и положила ладонь ему на лоб.
Будто бы его состояние объяснялось простой температурой.
Родион запоздало увернулся от её руки. Нет, в этот раз он не станет рассчитывать на её заботу. Особенно, проявляемую из чувства вины. Скорее всего.
– Всё нормально, – он прозвучал раздраженнее, чем рассчитывал. И, судя по искривленному лицу Дианы, она уловила ход его мыслей. – Не беспокойся, я доберусь до дома.
Диана чувствовала, что не имела права настаивать. И хотя бы за это Родион испытывал благодарность.
Приезжать сюда было ошибкой.
– Хотя бы напиши, что добрался до дома, – попросила она, провожая его у порога.
Родион хмуро кивнул, и оба поняли, что он не напишет.
Когда Родион вышел из подъезда Дианы, было три пятнадцать.
***
На работе Родион думал о чем угодно, кроме самой работы. Пару раз он ронял напитки, через один путал заказы и добился того, что на кухне на него уже точили ножи. Уборщица, Нина Павловна, каждый раз завидев его, спрашивала обречённо «Ну что, опять?», а Антон так вообще прожигал убийственным взглядом.
Даже Пашка бурчал из-за очередного неправильно выбитого чека. А Алёна так вообще предлагала пойти отоспаться.
Но в том-то и дело, что Родион не хотел спать. Он выжидал. Почти уверенный, что вот сегодня "Нил" придёт. Или, вернее будет, назвать его Виктором.
Все выходные Родиону снилось, как он разносил разного формата и расцветки пакеты по странным местам. И стоило ему во сне почувствовать флёр реальности и сознательности, как он неизменно просыпался. Недоумевая и прокручивая в голове различные детальки сна, он вертел их с разных ракурсов, пытаясь составить из имеющихся кусочков-образов цельный паззл, который ни в каком варианте не имел логичного вывода.
И тут варианта всего два. По правде, ни один из них не казался Родиону хоть чуточку позитивным. Либо с ним кто-то изощренно игрался и пользовался в своих целях, каким-то невообразимым способом проникая в сны. Либо Родион просто дурел от той жизни, что себе создал, и банально сходил с ума.
Ему жизненно необходимы ответы. Желательно, прямо сейчас. Потому что от своих мыслей он уже потерял нормальный здоровый сон. Во всех смыслах.
Когда дверь кафе в очередной раз открылась, Родион почувствовал триумф, смешанный со страхом. Это был он – "Нил".
«Или Виктор?» – сам же себя одернул Родион.
Это он сегодня и собирался проверить.
Не успел гость усесться за стол, как Родион уже возник перед столиком. Собранный и готовый стоять до конца.
– Добрый день, Виктор.
– Добрый день, Родион, – после секундной паузы ответил Виктор. Он не поспорил с Родионом. И не взглянул на бейджик.
В этот момент что-то разрушилось в груди Родиона и собралось заново.
Так это не сон. То есть, сон, конечно. Но не совсем простой.
И он действительно видел Виктора, тот был там, в его подсознании. Каким-то невероятным, непостижимым образом. Это правда.
С ним Родион говорил, когда не видел лица. Виктор его направлял, оставаясь в тени.
И, возможно, не просто так Родион нарисовал его. Не понятно – как, зачем, почему… но это все правда.
– Определились с заказом? – с вызовом спросил Родион, наплевав на вежливость.
Виктор дёрнул уголком губ в намеке на усмешку. В тёмных глазах вспыхнула искорка веселья.
– Ещё я хотел бы вернуть вам деньги. Мне чужого не нужно, – не дав возможности открыть рот собеседнику, выпалил Родион.
– Зачем? Теперь они твои, – Виктор расслабленно откинулся на спинку стула. И хоть он сидел, а Родион стоял: ему удалось окинуть официанта взглядом сверху вниз.
Как же он раздражал Родиона. И все ещё пугал.
– За что? – сглотнул Родион.
– Ты же умный мальчик, – Виктор пожал плечами, не отрывая пристального взгляда от Родиона. – Уверен, ты и сам поймёшь, если ещё не понял, конечно.
Если Родион что-то и понял, то только одно: что подобно лабораторной крысе он выполнял чьи-то задания извне, совершенно не представляя, кто или что находилось за стенами короба, в котором он жил.
– Уверен, нам будет что обсудить вне моего рабочего дня, – с холодной уверенностью, которую только хотел бы чувствовать, проронил Родион.
Виктор вскинул бровь:
– Как любопытно и интригующе.
– Не сомневаюсь.
Родион затылком ощущал гневный взгляд Антона. Но это было последним в списке приоритетов его беспокойства.
– Что же, – Виктор открыл меню и ткнул в первую попавшуюся строчку. – Тогда мне это и томатный сок.
Родион взглянул в меню и скривился. Сочетание томатного сока с жареной форелью казалось кощунственным гастрономическим извращением. Но кто он такой, чтобы осуждать чужие вкусы?
– Ладно. Я заканчиваю в десять, – Родион забрал меню и развернулся, игнорируя насмешливый взгляд Виктора.
Он игнорировал Антона с его, возможно, обоснованными претензиями. Даже Алёну и Пашку, который между бурчанием засыпал Родиона взволнованными вопросами.
Но Родион не мог на них ответить. И, если откровенно, не хотел.
Конца смены Родион ждал, как Рождественского чуда в стиле Бертона.
– Пожалуйста, скажи, что все хорошо, а то я почему-то волнуюсь, – сказала Алёна, когда уже переоделась и собиралась уходить.
Родион специально медлил, чтобы никто не увидел, как он разговаривает с Виктором. Зачем? Логика отказывалась давать ответ.
Хотя даже популярные тру-крайм видео призывали к информированию окружающих о своих действиях. Особенно, таких глупых и опасных, как встреча с незнакомцем ночью.
Жаль, Родион не находил случаев с кейсами, как у него хотя бы отдаленно. Ну, если не считать истории с психологическими расстройствами.
– Нет поводов волноваться, – улыбнулся Родион, и даже он сам понял, на сколько это нервно было сказано. – У всех бывают дни наперекосяк, – вздохнул он в попытке исправить положение.
Алёна закусила губу и покачала головой.
– Ты знаешь, что мои остатки грузинского вина ждут тебя в любое время.
– Знаю, спасибо.
Алёна неуверенно открыла дверь и, секунду помедлив, вышла на улицу.
Родион помахал ей на прощанье и расслабил плечи.
Ничего страшного. Он справится.
Родион сбился со счета, какую уже сигарету доставал из пачки. Надо было взять телефон этого Виктора. Родион уже полчаса околачивался около закрытого кафе в ожидании, и даже местный бомж стал коситься на него с подозрением.
Вряд ли Родион выглядел со стороны адекватно, если даже он сам себя так не чувствовал.
Когда любая надежда на встречу испарилась, к остановке в метрах десяти от Родиона подъехала чёрная шкода.
Переднее пассажирское стекло опустилось, представляя взору расслабленного Виктора.
Родион замер, неуверенный, что подходить к машине – блестящая идея. Виктор коротко посигналил, поторапливая Родиона. И тот понял, что если не сейчас, то возможно никогда больше не представится шанса узнать ответы на свои вопросы.
Он подошёл и наклонился к окну.
– Мы что, куда-то поедем? – спросил он с опаской.
– А ты предлагаешь посидеть на остановке? – хмыкнул Виктор. – Мне давно не пятнадцать. Или ты меня боишься?
– Вот ещё, – Родион быстро сел внутрь, пока здравый смысл не заставил его отказаться от этой идеи.
Стоило дверце за Родионом хлопнуть, как машина резко тронулась с места. Замки с громким щелчком закрылись.
Минут пять они ехали молча, Родион даже не знал, куда, что не способствовало расслаблению.
Мышцы всего тела закостенели от напряжения, а непослушный язык прилип к небу.
– Слушай, ты не обижайся, мне нетрудно тебя подбросить до дома… но ты вроде как хотел поговорить? – подал голос Виктор.
– Мне стоит удивиться тому, что ты знаешь, где я живу?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/damira/prinesi-mne-izbavlenie-70945474/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Дамира
Тип: электронная книга
Жанр: Триллеры
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 04.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Сериалы? Сигареты? Фанфики?Отказаться от перспектив и уйти работать в небольшую кафешку?Родион, казалось, перепробовал все доступные способы избавиться от всепоглощающего чувства вины, которое накатывало на него долгими вечерами.Отключиться.Не думать.Даже судья признал, что он не был виноват. Но сам для себя он – был.Молчать было проще. Задавливать эмоции, чтобы не получать эти сочувствующие взгляды, от которых хочется провалиться под землю.Не говорить.Сгорать внутри, улыбаясь снаружи.Говорят, сон – лучшее лекарство. Но еще никто не предлагал Родиону сон в качестве работы.Поможет ли она справиться со сжирающей нутро виной? Не станет ли очередной ловушкой без выхода?