Главная страница | Юмористическое фэнтези | Приключения гоблинёнка Друза

Приключения гоблинёнка Друза
Птица Мифологическая
Эта история приключилась с одним непоседливым гоблинёнком, которого зовут Друз.Он, видите ли, неожиданно для себя и своей семьи вдруг открыл внешний мир и полюбил его!Что ещё более странно, он захотел по нему путешествовать, что для большинства гоблинов ну совершенно немыслимо!

Птица Мифологическая
Приключения гоблинёнка Друза

Часть I: Страшный, но интересный мир. Глава 1 – Жили-были гоблины
В одной высокой-высокой горе была глубокая-глубокая пещера, в которой жили гоблины. Как и все другие гоблины, они были приземистые, коренастые, и у них была твёрдая, прочная, шершавая серая кожа. В целом они походили на ожившие каменные статуи с длинными острыми носами и большими заострёнными ушами.
Ещё у них были маленькие острые зубки, потому что питались они, в основном, мясом и рыбой. Впрочем, с помощью волшебных ламп они умели выращивать и кое-какой урожай. Может быть он и не впечатлил бы фермеров большого мира, но овощи, крупы и хлеб тоже немножко присутствовали в их рационе.
Несколько гоблинских семей обитало здесь из поколения в поколение, занималось своими гоблинскими делами и даже не думало покидать свой уютный пещерный лабиринт.
Они добывали драгоценные металлы и самоцветы, умело и красиво их обрабатывали, а потом заговаривали – делали их волшебными. Эти материалы служили им для создания нужных, полезных и красивых вещей. Вещи они тоже умели заговаривать, если им было нужно.
Такие предметы были куда прочнее обычных, могли подолгу не пылиться и частенько обладали какими-нибудь необычными, но очень полезными свойствами.
Умели они создавать и собственные материалы – своим волшебным способом. У них не было льна и хлопка – тех волокон, из которых жители большого мира делают себе ткани для одежды, постельного белья или занавесок. Но их ткани, созданные из имеющихся у них материалов, не уступали по качеству лучшим образцам большого мира. С заговорами для прочности и от сырости они не требовали большого ухода.
Гоблины делали всё это для себя, и даже не подозревали, насколько ценны эти вещи в большом мире. За них жители со всех концов мира готовы были отдавать друг другу большие деньги, а за некоторые даже целые богатства.
У каждой семьи была своя пещера со множеством комнат, но они никогда не закрывались – и даже дверей у них не было. Гоблины спокойно относились к тому, что сосед может зайти и погостить, потому что такого никогда не случалось. Они были большими домоседами, и даже понятия «гости» у них не было.
Поскольку никто из гоблинов не стремился покидать родные пещеры, для мира они были чем-то вроде сказки: многие знали, что есть такие существа – гоблины, но почти никто и никогда не встречал хотя бы одного. Из-за этого о гоблинах кое-где ходили слухи и мнения, которые бы самих гоблинов очень удивили, если не огорчили. Впрочем, далеко не все жители внешнего мира им верили, и далеко не все ими интересовались.
Как ни странно, у таких закрытых от мира существ рождались очень любознательные детишки. Каждый гоблинёнок, едва освоив передвижение на четвереньках, непременно начинал изучать ближайшее пространство. Никто из взрослых не переживал и не препятствовал этому: врагов и особых опасностей в гоблинских пещерах не было, а найти заблудившегося отпрыска всегда можно по рёву. К рыданиям гоблинят взрослые тоже относились очень спокойно.
Стоило же гоблинским детишкам встать на ножки, как их исследовательский пыл принимал ещё более активный характер: изучив родные пещеры до последнего уголка, они принимались искать приключений в окрестностях.
Хотя там опасностей было больше, гоблинские родители всё так же оставались спокойными. Играющих гоблинят было легко обнаружить по шуму и гаму, которые они устраивали, играя в пещерном лабиринте. К тому же, взрослые были уверены, что настоящий гоблин со всем справится, даже если он маленький, ведь учить гоблинским делам и премудростям своих отпрысков они начинали с очень малого возраста.
Гоблинята и сами представляли опасность для случайных врагов, поскольку их сильные и твёрдые кулачки могли сравниться с острыми камнями. Ватага гоблинят легко могла одолеть почти любое подгорное чудовище.
Некоторые особо любознательные гоблинские детишки рано или поздно обнаруживали длинный извилистый лаз, приводивший их наружу. Здесь даже самые смелые и отважные приключенцы теряли свой пыл.
Мир снаружи был совершенно непохож на их тихие уютные пещеры. С большого уступа, к которому приводила пещерная тропа, открывался пейзаж с зелёными лесными и луговыми пространствами внизу. Чуть дальше виднелись уходящие вдаль холмы. Отсюда были заметны извилистая тёмная ниточка дороги и ярко сверкающая ленточка большой реки.
Здесь не было ни стен, ни потолков, которые гоблинятам тут же начинали казаться такими надёжными и безопасными. Им виднелась бескрайняя высь, которая бывала и голубой, и тёмно-синей, и серой, в зависимости от того, в какое время и в какую погоду гоблинята оказывались на уступе.
Всё это было так странно и незнакомо маленьким пещерным обитателям, что они теряли всякое желание что-либо исследовать дальше. Они сразу же понимали, почему их родители так любят свои пещеры и никуда не стремятся. Детишки возвращались оттуда к своим родителям с ясным пониманием того, какой должна быть счастливая гоблинская жизнь.
В один погожий денёк очередная ватага малышей случайно выбралась на тот самый уступ. Гоблинята застыли, столпившись у самого выхода пещеры, с трепетом озирая открывшийся им вид. Спустя немного времени некоторые из них начали ворчать, что ничего интересного тут нет, что в пещерах намного лучше и уютнее, и что надо возвращаться.
Один гоблинёнок, которого звали Друз, тоже был напуган размерами и красками внешнего мира, купавшегося в тёплом зелёном лете, но вместе со страхом почувствовал и другое. Он ощутил, насколько мал и скромен его пещерный мирок. Он поддался на уговоры друзей и вернулся в пещеры, но его настолько заворожил странный вид, что он стал каждый день вылезать на уступ.
Сначала Друз бывал там совсем понемногу: его быстро начинал одолевать страх, особенно когда снаружи менялась погода. Его очень поразил первый увиденный им дождь. Его удивлял и волновал ветер, ведь в пещерах его не бывало. Он знал только сквозняки, а они ощущались совсем по-другому.
Несколько раз он заставал утреннюю зарю, и она привела его в тихий восторг своей нежной красотой. Закатов ему не было видно, потому что солнце садилось по другую сторону гор.
Друз обнаружил на больших камнях, на которых часто сидел, наблюдая за миром, ярко-зелёный мох. Однажды он увидел рядом с ними птичку. Она клевала каких-то жучков, живших во мху. Гоблинёнок не знал, что это за существо, но оно ему понравилось куда больше летучих мышей. Те предпочитали прятаться в тихих и тёмных уголках, и лишь во время охоты носились под пещерными сводами, издавая тонкий писк. Птичка не сразу заметила Дру?за, а когда увидела, чирикнула и улетела. Гоблинёнку очень понравился этот звук.
Мало-помалу его страх отступал, и он всё проводил на уступе всё больше времени. Возвращаясь же в пещеру, он часто принимался рассказывать обо всех странностях и чудесах, которые увидел. Взрослые тоже всему этому удивлялись, но не понимали, зачем он продолжает вылезать из пещеры.
– Раз уж там всё так странно, то и не надо туда ходить, – назидательно говорила ему мама, – это не гоблинский мир, так что нечего там тебе делать.
Но на этих советах воспитательные меры заканчивались, поэтому Друз продолжал своё знакомство с наружным миром. Он и сам себе не мог толком объяснить, почему его так туда тянуло, а уж другим и вовсе не пытался.
В очередной раз Друз вылез, когда солнца на небе уже не было, и оно было тёмно-синим. Вместо солнца был золотой круг луны, не такой яркий, а ещё в небе мерцали серебристые искорки звёзд. Раньше он всегда вылезал днём, поэтому никогда не видел внешний мир таким.
Но он не успел этому удивиться, потому что увидел какую-то красивую даму в изящном пурпурном одеянии. Она сидела на большом камне на краю уступа.
Друз никогда не видел никого, кроме гоблинов, поэтому не мог понять, почему она так странно выглядит. На гоблина она походила лишь тем, что у неё также было две руки, две ноги и голова. При этом она выглядела нежной, хрупкой и светилась почти так же, как золотой диск на тёмно-синем небе. Ещё у дамы были крылья – Друз видел подобные у каких-то дневных насекомых с длинными тельцами. Дама была размером почти со взрослого гоблина, и её крылья, конечно, тоже были большими.
Она окинула Друза взглядом больших лиловых глаз.
– Вот это да! – воскликнула она, – скольких существ я перевидала, а такое вижу впервые! Кто ты, малыш?
– Я не малыш, – поправил её Друз, – меня зовут Друз и я гоблин!
Дама снова его оглядела, наклонив изящную голову.
– Надо же… Что ж, а я – фея Ипомея! Тебе нравятся цветы, Друз?
– А что это такое? – гоблинёнок почесал затылок.
Дама на мгновение застыла, размышляя, не стоит ли обидеться, но потом протянула изящную ручку и указала на свисавшие по бокам уступа зелёные побеги, усыпанные лиловыми бутонами.
– Они бывают и другими, разных форм и размеров, но вот эти штучки и есть цветы. Эти, кстати, зовутся ипомеями, как и я.
– Значит, мне нравятся цветы, они красивые, – с довольным видом заключил Друз.
Хоть Ипомея и была удивлена, что Друз не знал, что такое цветы, но ей понравился ответ – искренний и приятный. Они беседовали некоторое время, и Друз узнавал всё больше и больше о разных вещах – и о цветах, и о феях, и о мире. Фее было странно и забавно рассказывать ему про названия и суть самых обычных для неё вещей – растений, неба, земли, облаков, солнца, луны и звёзд.
Когда она объяснила ему, что такое «день» и «ночь», и рассказала про «утро» и «вечер», Друз призадумался.
– О, я знаю эти слова. Но для меня они всегда были временем на часах: когда спать, когда вставать, когда бодрствовать и когда ложиться спать.
– Ах, но ведь можно лечь спать днём или утром, – возразила Ипомея.
– Это ещё зачем?
– Не важно зачем. Захотелось спать днём – и ложишься.
– С чего бы мне хотеть спать днём? – Друз рассмеялся, – днём нужно заниматься делами, а спать ночью.
– Тогда тебе нужно поскорее возвращаться к себе, – пожала плечами Ипомея, – потому что уже ночь.
Гоблинёнок с этим согласился и они попрощались, условившись встретиться здесь же в такое же время.

Глава 2 – Ви?денье и впечатление
Друз, как любой уважающий себя гоблин, любил время и точность. У него даже были свои собственные наручные часы. Они никогда не спешили, не отставали и не останавливались, потому что были сделаны гоблинами. Он явился на уступ ровно в то же самое время, что и вчера. Феи почему-то не было.
Друз сидел на небольшом камне на своём уступе, наблюдал за темнеющей синевой неба, полётом светлячков, о которых узнал вчера, и вдыхал свежий воздух. Ему так долго пришлось сидеть, что уже начало казаться, будто он сам того и гляди станет камнем.
Но вот он наконец-то увидел среди деревьев внизу нежный свет Ипомеи. Она неторопливо подлетела к уступу, снова устроилась на большом камне и улыбнулась:
– Какой чудесный вечер! Привет, Друз!
– Сейчас уже почти ночь! – обиженно возразил гоблинёнок.
Фея пожала плечами:
– Почти – это ещё не ночь. Да и какая разница, ночи тоже бывают приятными и красивыми. Иногда даже полезно поспать днём, а ночью погулять под луной и звёздами!
– Так днём же дела! Учёба! Игры с друзьями! Мы ведь договорились о времени! Посмотри на часы!
– У фей нет часов, – жеманно ответила Ипомея, – да и зачем они?.. Скучно всё время пытаться всюду успеть.
Друз был озадачен её равнодушным отношением ко времени. У него было совершенно гоблинское представление о том, как нужно распоряжаться отведёнными часами и даже минутами.
– Так ведь я ничего про мир не знаю, – помявшись произнёс он. – Только ты мне всё и объясняешь, а мне вот-вот нужно будет возвращаться к себе.
Ипомея призадумалась. Она не понимала его любви ко времени, потому что для фей время обозначало лишь течение их долгих жизней. Но ей стало его жалко, потому что большинство фей – очень добрые существа.
– Ну хорошо… я постараюсь прилетать сюда в синие сумерки – этого времени до ночи будет достаточно.
До самого ухода Друза они болтали о времени и какое оно для гоблинов важное. Конечно, гоблинские жизни тоже короткими не были, но само их существо протестовало против любых игр со временем.
Фея выполнила своё обещание, и в следующий раз прилетела, когда вечер окрасил всё в синие цвета.
– Раз я сегодня прибыла раньше, – предложила она, – то почему бы нам не спуститься к лесу? Там намного интереснее, чем здесь.
Друз почесал затылок и согласился. Уступ находился слишком высоко от земли, поэтому прыгнуть гоблинёнок бы не решился. Вместо этого он благодаря свету Ипомеи смог найти уступы поменьше, по которым ему удалось спуститься на пологий травяной склон.
Лес открылся ему с новой стороны: если раньше он видел только пышные зелёные кроны, похожие с высоты на мягкие холмы, то теперь он увидел устремляющиеся к небу стволы со множеством веток. Кроны же теперь в какой-то мере походили на пещерные своды, только зелёные, местами пропускающие лунный свет и сумеречную синеву вечернего неба со звёздами.
Друз был взволнован и тем, что решился уйти с привычного уступа, и красотой вечернего леса. Ипомея шла, или скорее плыла, рядом, озаряя своим мягким светом пространство вокруг. Она показывала ему на различные деревья и растения, называя их и рассказывая о них.
Вот дубы с резными листьями. Те, что постарше полны величия и силы, те, что помоложе, – уже проявляют свою стойкость и стремятся соответствовать своим старшим родичам.
Вот могучие вязы тянут свои узловатые ветви в пышной листве к луне и звёздам.
Вот нежные берёзы свесили длинные плети с зелёными гирляндами листьев и «серёжками», в которых зреют семена будущих берёз.
Вот гибкие ветви орешника, усыпанные пока незрелыми плодами.
На земле Друза и Ипомею тут и там встречали целые облачка голубых незабудок. Местами над травой беззвучно покачивались стебли, увешанные гроздьями сиреневых колокольчиков.
– Почему они не звенят? – удивился Друз.
– Слишком нежные, – улыбнулась Ипомея, – цветы вообще не любят шуметь, иначе их кто-нибудь сорвёт или съест.
– Тогда почему они такие яркие?
– Они хотят, чтобы ими любовались и восхищались, но не трогали.
И Друз восхищался, но не трогал цветы. Конечно, ему бы хотелось показать их другим гоблинам, но раз цветам не хочется, чтобы их срывали, то так тому и быть. Есть и другой способ показать другим увиденное.
Гоблины – существа ответственные и старательные во всём, что требует труда руками. Гоблинята, обладающие этими важными чертами с самого юного возраста, очень тщательно осваивают гоблинские ремёсла и инструменты.
Друз может и был необычным в том, что касалось интереса ко внешнему миру, но при этом оставался одним из лучших учеников. Его изделия уже выделялись среди прочих своей аккуратностью и детальностью. При этом у него на них уходило куда меньше времени, чем у других гоблинят.
С тех пор, как он понял, что взрослые всегда будут ворчать, если пытаться им рассказывать о чудесах большого мира, гоблинёнок предпочёл молча воплощать свои знакомства в творчестве.
Обычно на гоблинских изделиях встречаются лишь простые геометрические орнаменты и украшения, пускай и очень искусно выполненные.
На всём, что делал Друз, вот уже некоторое время появлялись изображения птиц и красивых насекомых, которых он успел увидеть, и даже пейзажи, вдохновлённые видом с уступа.
Теперь их разбавили изображения лесных цветов и фей, которые походили на Ипомею – потому что это была пока единственная знакомая ему фея.
К тому же, Друз стал часто притаскивать из леса деревяшки – упавшие ветки, коряги и даже небольшие не успевшие сгнить пеньки. Он быстро понял, что их тоже можно прекрасно шлифовать и делать из них интересные вещи. Он бы очень удивился, расстроился и, возможно, бросил бы это, узнав, что этим занимаются мастера во многих уголках мира. Но он не знал, а потому увлечённо открывал для себя это ремесло самостоятельно, используя свои гоблинские премудрости и инструменты.
Другие гоблины с изумлением и с возрастающей тревогой изучали его творения, чесали подбородки и затылки, обсуждали и боялись представить, к чему может привести Друза его чудачество. Увы, красота изображений почти никого не впечатляла, что очень огорчало юного мастера.
Недоумение сородичей заставило гоблинёнка усомнился в своей способности передавать красоту увиденного, поэтому он решил показать свои вещи Ипомее.
«Возможно, – подумал он, – фея лучше разбирается в красоте, чем я!».
Он собрал несколько своих шкатулок, и положил в них различные безделушки и украшения, которые создавал в последние дни. Всё это он сложил в небольшую сумку-мешок и вечером отправился с ней на уступ.
Ипомея явилась даже раньше обычного, и ко времени, когда Друз явился, уже сидела на большом камне.
Фея удивилась сумке за плечами гоблинёнка, но когда он начал доставать и показывать ей предметы, пришла в полный восторг. Она крутила каждую вещицу в руках, то и дело восклицая: «Ах, какая красота!» или «Что за прелесть!». Друз был ещё больше озадачен, но искреннее восхищение Ипомеи обрадовало его. После того, как она пересмотрела всё, что он принёс, он объяснил причину своего беспокойства.
– Я подумал, что делаю что-то неправильно, раз не могу передать красоту того, что вижу. А тебе всё нравится…
– Да у тебя прекрасно получается! – заверила его Ипомея, завороженно вертя в руках серебряное зеркальце со стрекозами, – я, конечно, не гоблин, чтобы понять, как смотрят на мир гоблины, но я встречала множество существ, которым нравились разные вещи. Даже существа одного вида могут восхищаться разным. Ты, Друз, очень отличаешься от своих сородичей тем, что смог увидеть красоту внешнего мира, и тебе, возможно, придётся смириться с тем, что твоя семья никогда не сможет увидеть мир точно так же.
Друз был огорчён её словами, но чувствовал, что она права. Он хорошо помнил первое ощущение страха, которое испытал, увидев внешний мир, поэтому понимал, почему гоблины боятся всего, что с ним связано. И всё же ему было жаль, что они из-за этого не могут испытать тот же восторг, который он испытывал теперь каждый раз, когда ему открывалось что-нибудь новое.
– А каких существ ты встречала? – спросил он, чтобы отвлечься.
– Много кого… людей, гномов, говорящих зверей. И, конечно же, фей, ведь я сама фея.
– Ого, сколько их разных! Расскажи, какие они!
– Я, конечно, могу долго их описывать и рассказывать, но это будет лишь моё впечатление. Пожалуй, тебе стоило бы познакомиться с ними самому.
– Разве моё впечатление будет отличаться?
– Конечно, – улыбнулась Ипомея, – каждый смотрит на мир не только через глаза, но и через характер. Я быстро устаю от общения со множеством существ, какими бы хорошими они ни были, потому и переселилась сюда. Иногда я скучаю по своему дому, но тишина и спокойствие мне нравятся куда больше. Впрочем… пожалуй, я попробую тебе рассказать про город, где их всех можно встретить, и где я сама родилась.

Глава 3 – Про Одонату
– Примерно в паре-тройке дней ленивого полёта феи, и неизвестно сколько пешим ходом отсюда находится огромное озеро. С одной стороны оно окружено густыми лесами, а с другой – изумрудными лугами.
Символом этого озера стали стрекозы, которых здесь водится очень много. В честь другого названия их семьи оно получило имя Одоната. Это имя перенял и город, выросший на одном из озёрных берегов – в том месте, где луга незаметно переходят в сосновые рощи.
Сложно отыскать в мире более спокойное и зелёное место для жизни. Сама природа Одонаты диктует размеренность и тишину. Впрочем, время от времени город перестаёт быть тихим, потому что местные жители и гости города любят ярмарки. Две самые большие проходят зимой – на Новый год, и летом – на праздник Долгого солнца.
К каждой ярмарке, особенно праздничной, жители готовятся обстоятельно. Улицы украшаются разноцветными фонариками, флажками и гирляндами. По всему городу открываются лавочки и магазинчики, которые в обычные дни не работают. В Одонату то и дело съезжается множество гостей – не только из других городов и деревень, но даже из дальних стран!
Всё дело в том, что здесь проживает множество умельцев и мастеров разных направлений, а потому здесь проходят одни из лучших на всём свете ярмарок, где любой может купить себе то, что нигде и никогда больше не найдёшь. Заезжие тоже прибывают не с пустыми руками, так что им и жителям Одонаты всегда есть, чем разжиться.
Удивляет многих Одоната не только своими чудесными ярмарками, но и умением объединять у себя таких разных своих обитателей. Почти во всём мире все живут своими тесными компаниями, прямо как гоблины. Где-то кучкуются гномы, где-то люди, где-то – говорящие звери. В Одонате нашлось место всем понемногу, и даже феи, которые обычно держатся от всех прочих существ подальше, тоже преспокойно соседствуют с остальными.
Одоната способна принимать новых жителей, но умеет и прогонять их. Если желающий поселиться в ней гость ведёт себя неуважительно к прочим, и тем более – к природе самой Одонаты, надолго он здесь не задержится. У нарушителя попросту всё начинает разлаживаться. За какое бы дело он ни взялся, всё будет идти наперекосяк. Иногда такие гости берутся за ум и меняются в лучшую сторону, или хотя бы пытаются это сделать, но зачастую, так и не поняв причины своего невезения, просто уезжают в другие места.
Был когда-то в жизни Одонаты один выдающийся случай. Однажды она приглянулась старенькому злому волшебнику. Он был очень надменный и амбициозный, и ему хотелось на старости лет пожить в собственном тихом городке. Да-да, собственном – в самом буквальном смысле. Чтобы жители были его слугами и выполняли его приказы – такие же злые.
Горожанам нечего было противопоставить его волшебству, и будь это место самым обыкновенным, они непременно стали бы слугами этого вредного, но довольно могущественного старикашки. Но Одоната – это Одоната, и всё пошло так же, как и с любым другим нарушителем.
Да, волшебнику удалось построить на высоком утёсе над городом аж целый замок, пусть и совсем небольшой, и даже в нём поселиться. Но любые попытки колдовать в этом месте оканчивались полнейшим крахом. Заклинания либо работали не так, как нужно, либо не работали вообще.
В конечном итоге, волшебник разозлился и попытался проклясть и город, и озеро, и весь край Одонаты. Проклятье сработало, только вместо всего остального, оно ударило прямо в его же замок. Сам злобный старик исчез, а полуразрушенный замок так и остался стоять на вершине утёса.
Никто к нему не решался приблизиться – не только из страха перед волшебником. Проклятье осталось наложенным на руины замка и было заметным, поскольку образовало вокруг него полупрозрачный чёрно-красный купол. Так они и стоят теперь зловещей достопримечательностью.
К счастью, больше в истории Одонаты никаких приключений не происходило. Она по-прежнему любима и жителями, и гостями.
За время рассказа Ипомеи об Одонате, Друз не проронил ни слова. Он слушал очень внимательно, и хотя всё его представление о внешнем мире сводилось к ближайшему лесу, его воображения хватило на очень даже красочные картины этого места. Гоблинёнок так увлёкся, что совершенно забыл про время. Когда Ипомея замолчала, была глубокая ночь.
– Как было бы здорово хотя бы глазком взглянуть на эту Одонату! – воскликнул Друз.
– Ну, когда-нибудь можно будет там побывать, – улыбнулась Ипомея.
– Может, завтра? – глаза гоблинёнка сияли, он был полон энтузиазма.
– Ну уж нет, – улыбка феи стала более натянутой, – я не хочу пока туда возвращаться. Для меня там слишком шумно. Пожалуй, следующей весной я их навещу. Тогда и ты тоже сможешь увидеть Одонату.
Друза несколько огорчил отказ Ипомеи, но обещание со временем показать ему удивительный город немного его утешило.
– А почему не раньше? – поинтересовался он.
– Когда в мире становится слишком холодно, я крепко сплю, так что раньше весны мы никуда не отправимся.
Друз не знал, чему ему больше поражаться – обещанной феей переменой погоды или тому, что она спит, когда холодно. Ипомее пришлось ему объяснять, что феи, будучи душами растений, на время осени и зимы засыпают вместе с ними. Они не могут бодрствовать, когда в мире слишком холодно.
– Ой, как поздно! – вдруг воскликнул Друз, глянув на часы, – мне давно пора спать! Увидимся завтра!
Они распрощались и гоблинёнок поторопился к себе. Его семья давным-давно смотрела свои гоблинские сны, а он, улёгшись в постель, всё думал про Одонату и странный образ жизни фей. Теперь ему хотелось посмотреть и на осень, и на зиму, а с новым приходом тепла посетить стрекозиные город и озеро. Когда он наконец-то уснул, ему виделись стрекозы и лес, птицы и цветы, небо и солнце – совсем уж не гоблинские сновидения.
На утро он огорошил свою семью странным решением: на следующий год он собирается посетить какое-то лесное озеро и город! На осторожное предложение родителей сходить и посмотреть на родное пещерное озеро, Друз заявил, что это совсем не то, и вообще дело даже не в озере.
Гоблины не стали переубеждать Друза, хотя после всех объяснений лишний раз убедились, что у него что-то не в порядке с головой. Переучивать и пытаться переделывать кого-либо было совершенно не в их характере и обычаях. «Гоблины – крепче скал, их не отшлифуешь и не перекуёшь» – таково было всеобщее гоблинское убеждение.
А потому Друз продолжал ежевечерне бродить с Ипомеей по окрестным лесам. Эти прогулки стали ему ещё милее благодаря мечте об Одонате.

Глава 4 – Дорога
В один умеренно тёплый денёк Ипомея сказала Друзу:
– Я тут подумала, что когда я осенью усну, тебе наверняка станет скучно. А мир тебе ещё познавать и познавать, и не только через мои рассказы. Тут неподалёку есть место, откуда можно чуть-чуть понаблюдать за жителями разных мест поблизости. Думаю, тебе будет интересно.
Друзу и правда было интересно. Они отправились через рощу к северу от спуска из гоблинской пещеры и оказались на заросшем кустами и молодыми деревьями пологом склоне холма. Отсюда внизу была хорошо видна тёмная извилистая линия, словно разрезавшая собой траву в самой низине. Друз видел её и с уступа, откуда она казалась тонкой ниточкой. По мере приближения гоблинёнок понял, что на самом деле это очень широкий участок земли.
– Это называется «дорога». Видишь, земля так утрамбована, что на ней почти ничего не растёт. Это потому, что по этой дороге постоянно кто-нибудь куда-нибудь путешествует. Пешком или на повозках… ты пока не знаешь про них, но я тебе их потом покажу. Если просто сидеть в той роще, то оттуда можно прекрасно рассматривать всех, кто тут проходит и проезжает.
Друз очень обрадовался. Ему ещё с рассказа Ипомеи об Одонате очень хотелось узнать, какие из себя люди, гномы и говорящие звери.
С тех пор они стали регулярно посещать придорожную рощу. Ипомея приглушала своё волшебное свечение, и их присутствия никто не замечал, а они могли спокойно за всеми наблюдать и тихонько обсуждать. Друз увидел множество разных повозок, колесивших по дороге в обе стороны. Среди них были почтовые фургоны, крестьянские телеги, купеческие обозы, брички с пассажирами… а пару раз они видели кареты. Кареты выглядели куда краше, чем прочий транспорт, но разглядеть пассажиров не представлялось возможным. Хорошо были видны только возницы. Обе кареты сопровождались отрядами конных всадников.
– Они перевозят какие-то сокровища? – спросил Друз, провожая взглядом одну из них.
– В каком-то смысле – да, – подумав, с улыбкой ответила Ипомея. – Сидящие внутри сами себе такие сокровища, что только так перевозить себя и позволяют.
Хватало на дороге и пешеходов разных мастей. Друзу удалось увидеть и людей, и гномов, и говорящих зверей – одетых не хуже прочих. Друзу мало доводилось видеть обычных животных, но из рассказов феи он знал, что у всех этих прямоходящих незнакомцев есть младшие собратья – четвероногие, не говорящие и не такие разумные.
Ещё фея показывала Друзу на заплечные мешки и рюкзаки, в которых пешеходы несли свои пожитки. Она рассказывала ему о путешественниках и их дорожной жизни.
– Их часто заносит в Одонату, так что я их много перевидала. Кто-то путешествует с какими-нибудь целями, а кто-то – просто потому, что ему это нравится.
Хотя Друз ещё никогда не уходил от своего дома дальше, чем на прогулку по лесу, у него возникло чувство, что он вполне мог бы быть из тех, кому для путешествия не нужно никакой причины.
Однажды, когда Друз в очередной раз вылез на уступ, снаружи оказалось намного холоднее обычного. Дул зябкий ветерок, а по небу стремительно пролетали облака. До сих пор он видел лишь их неспешное странствие, и он долго глядел на их сегодняшний стремительный полёт.
Ему пришлось изрядно подождать, прежде чем Ипомея появилась среди деревьев. Друзу показалось, что полёт давался ей тяжелее обычного, а лицо было какое-то усталое и недовольное.
– Привет! Что это с тобой?
– Здравствуй, Друз… как-то холодно сегодня, вот и мне нехорошо. Можно я зайду в пещеру, чтобы не сидеть на ветру?
Друз согласился. Фея зашла внутрь тоннеля, сразу озарив его мрак своим светом, нашла тихий уголок, куда ветер не доставал, и со вздохом уселась на пол.
– Вот и закончилось лето, – пожаловалась она Друзу, – похоже, скоро будет пора засыпать.
Друз помнил про странную особенность фей – спать, когда в мире слишком холодно, но почему-то ему на душе стало тревожно. Он очень сдружился с Ипомеей, и её уход на сон означал для него долгое расставание. До сих пор гоблинёнку ни с кем не приходилось надолго прощаться, и новое чувство тяжким грузом повисло у него на сердце. Ипомея заметила его грусть и погладила его по жёстким как проволока волосам.
– Ничего, ничего, Друз, – с ободряющей улыбкой сказала она, – вот придёт весна, и мы снова будем гулять по лесу и разговаривать обо всём на свете.
Друз попытался побольше расспросить её об осени, но она не могла ничего добавить к тому, что уже рассказывала раньше, ведь каждую осень она засыпала вместе с цветами. Ипомея знала лишь про относительно тёплую её часть – ту, что позволяла растениям бодрствовать. Что-то ей, конечно, доводилось слышать от других, но всё-таки открывать для себя холодный мир Друзу предстояло в одиночку.
Фея и гоблинёнок продолжали гулять – теперь уже только днём, потому что вечера становились всё прохладнее. Днём воздух тоже бывал довольно свеж, но пока пригревало солнце, Ипомея чувствовала себя довольно неплохо. Они подмечали первые признаки осени. Вот первые желтеющие листочки. Вот собираются в стаи и улетают на юг птицы – к облегчению Друза не все. Ипомея знала, что кое-кто из птиц всё-таки остаётся зимовать.
Вскоре фея практически поселилась в пещере рядом с уступом, и становилась всё более сонной и грустной. Всё чаще шли холодные дожди, и она совершенно не хотела гулять в такую погоду.
– Где же ты будешь спать? – озабоченно спросил её Друз, когда она сказала, что ей уже действительно пора уснуть, – скоро ведь станет ещё холоднее.
– Не знаю, – печально ответила Ипомея, – феи спят, где уснут. Нас укрывает снег и мы ничего до весны не замечаем.
Гоблинёнку стало жалко фею.
– Почему бы тебе не перезимовать у нас? Гоблины, конечно, удивятся, но возражать вряд ли будут. И трогать тоже не станут, они всё равно всегда заняты своими делами.
Ипомея задумалась. И правда, спать под снегом то ещё удовольствие. Куда уж приятнее будет чувствовать, что спишь в спокойном и укрытом от любой непогоды месте. Фея согласилась на предложение Друза, и он повёл сонную Ипомею в недра гоблинского лабиринта.
Гоблины и правда очень удивились, а заодно поняли, что безумие Друза выходит на какой-то новый уровень. Они долго расспрашивали гоблинёнка о том, кого это он привёл и зачем.
Новость о том, что есть такие существа феи, которые спят, когда во внешнем мире слишком холодно очень их поразила. Для гоблинов упускать время, которое можно потратить на полезные дела, было едва ли не кощунственным.
Впрочем, лезть с нотациями было не в их привычке. Они не стали возражать, что какая-то фея проспит несколько месяцев в какой-нибудь комнате в их лабиринте, если о неё не придётся чуть что спотыкаться. Она не выглядела опасной, и этого хватало, чтобы они потеряли к ней всякий интерес.
Вообще-то, Друз немножко надеялся, что при виде Ипомеи гоблины наконец-то поймут, как интересен мир снаружи. Ему хотелось, чтобы у них проснулось такое же любопытство к наружной жизни, какое ежедневно выводило его из родной пещеры. Поэтому он был несколько огорчён их реакцией, но его немного утешало то, что они, по крайней мере, не будут её выгонять.
Друз провёл Ипомею в комнату рядом со своей. Он притащил ей туда несколько матрасов, подушку и одеяло. На них было очень удобно спать.
Ипомея поблагодарила Друза, легла на сделанную им кровать и мгновенно уснула – да так крепко, что никакой шум, доносившийся из гоблинских мастерских, располагавшихся неподалёку, не мог её разбудить. Друз укрыл её одеялом и пошёл к остальным гоблинам.
Каждое утро Друз заглядывал в комнату Ипомеи в надежде, что она хоть ненадолго ещё разок-другой проснётся. Но она всё спала и спала. Иногда она с улыбкой бормотала во сне что-то про птичек, бабочек и цветы, и было понятно, что ей снится тёплая пора.
Друз не ожидал, что ему станет настолько одиноко лишь от того, что фея уснёт. Она ведь никуда не улетела, а всё равно будто бы не здесь. Для других гоблинов, да и для него прежнего, чувство одиночества было совершенно незнакомо. Какое же это одиночество, если ты всё время в какой-нибудь компании – семьи или друзей? И тем не менее, теперь Друз его испытывал, сколько бы гоблинов ни находилось рядом. Ему не с кем было поговорить о внешнем мире, потому что никто из его окружения не хотел об этом самом мире даже слышать.
Необычного гоблинёнка всё также тянуло наружу. Виды засыпающей природы завораживали его. Теперь он гулял по лесу без сопровождения Ипомеи, и хотя разговоров с феей ему очень не хватало, почему-то ощущение одиночества немного притуплялось. На душе становилось легче.
Он теперь сам наблюдал, как разбегается по листочкам деревьев желтизна. Одни деревья меняли наряды на осенние быстрее, другие – понемногу, словно бы нехотя, будто ещё надеялись, что осень передумает приходить.
Некоторые растения всё ещё пытались цвести, но у насекомых уже не хватало сил их опылять. Многие животные готовились к холодам. Кто-то искал себе подходящие норки, а кто-то уже обустраивал их, набивая травой, листьями и пушинами чьего-то меха.
Ещё не так давно Ипомея успела показать Друзу рыжевато-серого зайца, прежде чем тот в панике унёсся прочь, и вот гоблинёнок уже сам его заметил. Только теперь у него побелели уши, лапы и живот. Благодаря им Друз долго наблюдал, как заяц несётся через лес, петляя между кустов и деревьев.
Самым оживлённым местом оставалась дорога. Друз продолжал наблюдать за путешественниками и повозками, каждый раз задаваясь вопросами о целях их путешествий. С энтузиастами ему всё и так было понятно, а вот те, кто оказался в пути по необходимости, его очень интересовали. Любопытство было таким сильным, что он постарался переместиться как можно ближе к дороге. Он обнаружил группу серых валунов прямо у обочины, и скоро понял, что сливается с ними настолько, что никто его там не различает.
«Как же всё-таки хорошо, что я гоблин!» – думал он, следя за проезжающим мимо обозом. Отсюда он прекрасно мог различать и лица возниц, и морды лошадей, и тюки с товарами, и множество прочих деталей.
Наблюдение за дорогой стало для Друза самым любимым времяпрепровождением. Гоблинёнок смастерил себе маленькую подзорную трубу и увлечённо высматривал в неё «гостей» – это слово он ещё летом почерпнул у Ипомеи. Окрестности пещеры он теперь относил к своему дому, а потому каждого странника на дороге считал своим гостем, пусть и незваным, и даже не ведающим, что он оказался у кого-то в гостях.

Глава 5 – Карта и компас
«Золота» на деревьях прибавлялось, но вместе с тем оно потихоньку осыпалось под порывами осенних ветров. К огорчению Друза, по мере похолодания, гостей на дороге становилось всё меньше. Ему приходилось подолгу ждать появления хоть кого-нибудь.
И всё-таки даже тут он нашёл для себя нечто полезное. Друз заметил, что некоторые из повозок – одни и те же, и совершают свои поездки примерно в одно и то же время. Некоторые проезжали дважды – утром и вечером, некоторые ехали в одну сторону в одни дни, а возвращались в другие.
В один солнечный денёк Друз сидел среди валунов и высматривал в свою подзорную трубуновых гостей. Вот из-за поворота появилась одинокая фигурка пешего странника. Она на мгновение задержалась, а затем двинулась вперёд. По мере приближения путника Друз понял, что это гном. Его борода была заплетена в косу и плотно заткнута за широкий кожаный пояс с большой металлической пряжкой. На гноме была прочная походная куртка с откинутым капюшоном, штаны из такой же ткани и прочные ботинки. За его спиной висел огромный рюкзак, увешанный инструментами и полезным инвентарём, включая котелок и большой отполированный до блеска чайник.
Друз немного удивился и озаботился, заметив, что гном, неспешно идя по дороге, не спускает глаз с валунов. Ещё больше гоблинёнок поразился, когда гном, поравнявшись с его укрытием, обратился к нему:
– Не знаю, кого ты высматриваешь, малыш, но труба у тебя знатная!
– Спасибо, – озадаченно отозвался Друз. – А как ты меня заметил? Обычно меня тут никто не видит!
– Сегодня же солнечно, у тебя линза так и сверкает! – гном рассмеялся, – я аж чуть не ослеп!
Не то чтобы Друз не знал про отражаемость света. В гоблинском лабиринте использовались зеркала, отражающие свечение волшебных ламп. Благодаря этой системе комнаты и коридоры освещались равномерно и хорошо. Но он не учёл яркость солнца и его положение на небе. Пока он размышлял о своём промахе, гном ушёл с дороги и стал устраиваться на привал.
– Вот мне интересно, а ты, малыш, кто таков будешь? Я перевидал многих жителей этого мира, а таких существ что-то не встречал.
– Я гоблин, и меня зовут Друз!
– Надо же! Сколько слыхал я про ваш народ, а ни разу настоящего гоблина не видел! А меня зовут Грам. Скажи-ка, Друз, а тут где-нибудь поблизости есть ручей с чистой водичкой?
Друз, уже излазивший все окрестные места знал хороший ручей неподалёку. Грам вручил ему чайник и попросил принести воды. Когда Друз вернулся, гном был занят разворачиванием большого плотного валика, который снял с верхушки рюкзака. Друз подошёл ближе.
– Что это такое?
– Это палатка! Может и старая, но надёжная.
– Что такое «палатка»?
– Ну, можно сказать, что это переносной дом. Укрытие от ветра и дождя. В ней можно спать и не беспокоиться, что простудишься из-за какой-то непогоды!
Гном собрал каркас и натянул на него ткань. Друз заглянул внутрь и увидел, что внутри образовалось нечто вроде мягкой полутёмной пещерки. Палатка восхитила гоблинёнка до невозможности.
Тем временем Грам набрал хвороста и несколько сухих крупных веток. Он расчистил от травы неподалёку от палатки небольшую площадку и сложил на ней собранное. В самую глубь он воткнул несколько скомканных пучков сухой травы. Затем он вытащил из груды валунов пару плоских камней и разместил их в прямо будущем кострище. На один он водрузил металлический котелок, в который отлил часть воды из чайника, а чайник установил на второй камень. Друза этот процесс заворожил не меньше, чем установка палатки.
Ещё больше Друз впечатлился, когда увидел, как Грам с помощью кремня и огнива высек небольшой сноп искр. Яркие огоньки прыгнули на веточки и на траву. Сперва гоблинёнку показалось, что ничего не происходит, но затем он увидел тоненький дымок, вылезший из самой гущи хвороста. Он становился всё плотнее, и вскоре Друз разглядел небольшие язычки пламени, радостно затанцевавшие сперва по мелким веточкам. Огню нравился его костёр, и он разгорался всё ярче.
Спустя некоторое время костёр нагрел камни, а следом за ними и воду в котелке и чайнике. В котелке гном сварил кашу с тушёным мясом, а в чайник с водой закинул какие-то сушёные листья, от которых немедленно разнёсся приятный аромат.
Прошло ещё некоторое время, и Грам вручил Друзу миску с кашей и ложку.
– Угощайся.
Сам он устроился с другой миской на невысоком валуне рядом.
Гоблинёнок впервые ел подобное. У гоблинов иногда бывали каши, но совсем простые, без всего прочего.
Затем Грам точно также угостил его и чаем. Сперва Друзу новый вкус не очень понравился. Тогда Грам добавил ему в кружку что-то белое и сыпучее, под названием «сахар». Сахар сделал чай намного вкуснее. После еды гоблинёнок рассказал гному о том, как питаются гоблины.
– Что ж, – ответил Грам, – когда-нибудь наведаюсь в гости попробовать ваших копчёностей, я это дело ой как люблю.
– А я хочу когда-нибудь наведаться в город Одонату, – поделился с ним своей мечтой Друз.
– Забавно, что я как раз туда иду, – гном почесал бороду, – отсюда до неё дней пять ходу. Хочешь пойти со мной?
Друз хотел. Очень-очень хотел. Но понял, что не может – ещё не пришло время. Он рассказал гному про Ипомею и что они с ней следующей весной посетят Одонату.
– О, так Ипомея здесь теперь живёт! – удивился Грам. – Надо же, вот так дела!
– Ты знаешь Ипомею? – Друз тоже удивился.
– А то как же, она известна многим в Одонате. Только вот ей в Одонате не очень нравилось. Она любит ночь и тишину. Одоната хоть и считается по большей части тихим местом, но все друг друга знают и по доброму соседству друг другом интересуются. Так что ей, пожалуй, там было неуютно. Да ещё ярмарки то и дело случаются…
Некоторое время они разговаривали об Одонате, и Друз был очень счастлив, что встретил настоящего жителя этого города. Затем разговор перетёк на тему путешествий, и здесь для гоблинёнка оказалась уйма полезнейшей информации.
До сих пор он даже не задумывался, что к путешествию нужно готовиться заранее. И эта подготовка включает не только сбор нужных в походе вещей, но и продумывание маршрута. Оказалось, что все эти странники идут не куда глаза глядят, кроме самых опытных энтузиастов. Да и те предпочитают время от времени сверяться с картами, чтобы представлять, куда они двигаются.
Грам показал Друзу карту – сложенную во много раз бумагу, на которой было схематичное изображение гор, лесов, рек, лугов, дорог и населённых пунктов. У гоблинёнка ушло некоторое время, чтобы понять, как её «читать». В этом ему помогли Грам и стрелочка в углу карты. Над ней красовалась большая буква «С».
Гном показал Друзу компас – маленькую коробочку, в которой обнаружилась подвижная стрелочка. Как бы Грам ни вращал коробочку, стрелочка упрямо показывала в одном и том же направлении. Её кончик был окрашен в красный цвет.
– Куда этот кончик показывает, там и север – та самая буква «С». Значит, тебе надо расположить карту так, чтобы её стрелочка указывала туда же. Тогда тебе останется только понять, где именно ты находишься. Вот дорога, у которой мы находимся. Вот, видимо, ручей, из которого ты брал воду. Тут река, а тут горы… Вот лес… А если двигаться вот сюда, сюда и вот сюда, то можно дойти до Одонаты. Вот она, обозначена стрекозой.
Друз взволнованно рассматривал карту. Глядя на дорогу до Одонаты, он подумал, что это не так уж и далеко. Если собраться с вещами и решиться, то он наверняка и сам сможет туда дойти. Однако Грам остудил его энтузиазм.
– Сам лучше не ходи. Можешь или присоединиться ко мне, или дождаться пробуждения Ипомеи. Хотя бы разок пройди этот путь с кем-нибудь знающим дорогу. Новичку сбиться с пути гораздо легче, чем кажется.
Хотя Друз был уверен в познаниях и опыте гнома относительно путешествий, он очень усомнился в его словах про новичков. Ведь вот же, всё на карте видно как на ладони!
Однако он не стал спорить с Грамом. Гном подарил ему и карту, и компас, сказав, что у него есть запасные, и на этом они попрощались. День уже клонился к закату, и Друзу нужно было возвращаться к себе.

Глава 6 – Планы и тренировки
Друз очень жалел о том, что не отправился в Одонату вместе с Грамом, однако он понимал, что поступил правильно. Взять хотя бы то, что к путешествию и правда нужно хорошо подготовиться – запастись нужными вещами, собрать их, да ещё так, чтобы было удобно их нести.
К тому же, было бы нехорошо отправляться в путь, не известив об этом свою семью. Даже если они ничего не говорят и не понимают его страсти к открытиям большого мира, это не означает, что они не переживают за него.
Вернувшись в пещеру, гоблинёнок первым делом заявил семье, что по весне отправляется в в Одонату. Он уже привык к их удивлению и непониманию по любому поводу, касающемуся внешнего мира, но теперь ему пришлось удивляться самому.
– Ну, значит так тому и быть, – со смиренным кивком ответил ему папа.
– Значит, весной и пойдёшь, – вздохнула мама.
Все остальные гоблины тоже приняли решение Друза без возмущений и возражений, и даже не закатывали глаз. Гоблинёнок, ожидавший, что ему придётся отстаивать своё желание посетить Одонату, был в совершенном недоумении. На деле же объяснение их реакции было совершенно простым.
С тех пор, как Друз притащил аж целую фею, гоблинское сообщество поняло, что его безумие то ли достигло максимума, то ли находится где-то рядом. Хотя подобного опыта у гоблинов не бывало, они каким-то образом сошлись на том, что последним шагом к этому станет желание Друза отправиться изучать внешний мир. К тому времени, когда он сообщил семье о своих планах, они уже были к этому готовы.
Более того, все в сообществе облегчённо вздохнули, узнав, что Друз даже определился со временем отбытия. Для них оно означало, что жизнь вернётся к своему абсолютному размеренному спокойствию, которое беспокойный отпрыск постоянно нарушал.
Гоблины даже пообещали помочь ему со сборами, когда подойдёт время. Это очень обрадовало Друза, и он преисполнился мечтаний о своём грядущем путешествии в Одонату.
Ни Друз, ни гоблины не заметили, как цель «посетить Одонату» постепенно превратилась в цель «поселиться в Одонате». Для Друза Одоната стала такой важной мечтой, что он успел мысленно породниться с ней. Да и гоблинское сообщество этому было вполне радо.
Гоблинёнок не расставался с компасом и картой, и даже клал их себе под подушку, когда укладывался спать. Чтобы не маяться понапрасну и не тратить времени даром, всё свободное время он изучал расположение указателей на ней. Гуляя по лесу, Друз теперь не только любовался преображающейся природой, но ещё и учился пользоваться рисунками на карте – той их частью, которая изображала знакомые ему окрестности. Первое время он немного путался в направлениях, но благодаря компасу и стрелке на карте потихоньку научился не сбиваться со своих маршрутов.
За это время он сумел разведать местность за дорогой и даже немного её протяжённость. Он был так увлечён своими тренировками, что даже не всегда замечал появления прохожих и повозок. Лишь когда они оказывались рядом, он отрывался от своей карты, чтобы сказать «Привет!». Правда в ответ с ним почти никто здоровался.
Он даже заметил, что вместо ответа путешественники частенько предпочитали ускориться и, по возможности, обогнуть его по широкой дуге. Он впервые видел такую реакцию и совершенно не понимал, почему так происходит. Спустя некоторое время размышлений, он заключил, что в мире много не очень хорошо воспитанных личностей.
Среди этих странных грубиянов были регулярно проезжавшие здесь почтовые повозки и торговцы – благодаря Ипомее Друз хорошо их различал. Спустя время ему предоставился хороший случай разгадать тайну их странной реакции.
В одно пасмурное утро он увидел близ придорожных валунов странного человека. Он как-то отличался от всех, кого Друзу доводилось видеть. Одежда на нём была грязная и вся латанная-перелатанная. Поверх плотной рубахи на нём был панцирь из сплетённых полос вываренной кожи. Гоблинёнок никогда не видел кирасы. Для него это был просто элемент одежды, и он даже не мог предположить её назначения.
Выглядел неизвестный довольно хмурым. На щеках во все стороны торчала неровная щетина, а через всё лицо шёл длинный шрам. Незнакомец сидел среди валунов и всматривался в дальнюю часть дороги. В руках он сжимал увесистую узловатую дубину.
– Привет! – по заведённой привычке поздоровался с ним Друз. Он решил, что этому человеку тоже интересно смотреть на путешественников, а значит есть шанс с ним подружиться.
Вместо ответа угрюмый человек вытаращил на гоблинёнка глаза и открыл рот, словно что-то хотел сказать, но почему-то не мог вымолвить ни слова.
– Ну и прохладненький сегодня денёк, – Друз попытался хоть как-нибудь развить разговор.
– Уйди отсюда, чем бы ты ни было! – хрипло рявкнул человек и погрозил кулаком.
Теперь уже глаза вытаращил Друз.
– Не уйду! Это вообще-то моё место! Грубиян!
Человек снова затряс кулаком и стал ругаться на гоблинёнка, требуя, чтобы он убирался. Помимо прочих эпитетов прозвучали «чудище», «маленький монстр» и «страшилище».
– Сам ты страшилище! – огрызнулся на него Друз и зашагал прочь. Ему совершенно расхотелось общаться с этим странным человеком.
Чтобы отвлечься и успокоиться, гоблинёнок достал карту и компас. Ему стоило большого усилия сосредоточиться на них. И вроде бы в какой-то момент у него это получилось… но ему скоро пришлось вспомнить про неприятного типа среди валунов.
Дело в том, что дорога была одним из главных ориентиров на карте, и многие избранные гоблинёнком маршруты так или иначе приводили к ней. Раз за разом Друз не только выбирался на дорогу, но и неизменно оказывался в поле зрения угрюмого незнакомца.
Каждый раз человек нервно вздрагивал, иногда вскакивал, чуть что принимался яростно размахивать то руками, то своей дубиной, и каждый раз много и громко ругался, но от валунов не отходил.
С точки зрения Друза это было странно, но он бы очень удивился, если бы он знал причину этих воплей. Для разбойника – а это был самый настоящий разбойник – оказалось большой неожиданностью внезапное появление маленького непонятного существа. Несмотря на свой размер, по впечатлению разбойника, оно выглядело довольно опасно: оно было подобно ожившей маленькой статуе, ушастое, носатое, с острыми зубками и острыми коготочками на пальцах рук.
Ещё больше его потрясло поведение этого монстрика. Его неожиданные появления то из одних кустов, то из других, то из чащи, то из-за бугра выглядели для разбойника каким-то опасным поведением, и потому он каждый раз так нервничал.
А уходить отсюда ему очень не хотелось, потому что эти валуны близ дороги были идеальным местом для засады. Разбойник ждал какого-нибудь торговца или другого путешественника с хорошей добычей.

Глава 7 – Сражение и благодарность
Вскоре надежды разбойника сбылись. Когда странное существо с картой снова убралось куда-то в гущу леса, вдалеке из-за поворота показалась повозка, запряжённая парой неторопливых лошадок. Разбойник затаился.
Животные явно тащили какой-то большой груз, а возницей был упитанный и тепло одетый торговец-жаб. Его малые собратья давно отправились спать по норам, но разумным жабам спячка была не нужна. До самых зимних холодов они занимались своими делами, а на зиму закрывались в тёплых домах и ждали весну.
Ни охраны, ни других путешественников рядом с торговцем не было. Повозка, размеренно покачиваясь из стороны в сторону, сползла с пологого склона и двинулась в сторону валунов. Жаб выглядел вполне спокойным. Одной лапой он держал вожжи, а в другой сжимал хлыст, которым, впрочем, совершенно не пользовался.
Как только повозка поравнялась с валунами, разбойник выскочил из укрытия и бросился с грозным воплем к торговцу. Жаб, проявив необычайную для своей комплекции ловкость, перехватил поудобнее хлыст. Как только лицо разбойника показалось у подножки, торговец принялся изо всех сил яростно принялся хлестать его. Сперва это возымело действие, и разбойник с воплем схватился за лицо, но тронуться с места жаб не успел – злодей яростно схватился за вожжи и выдернул их из лапы торговца.
– А ну слезай, коли жизнь дорога! – взревел разбойник и замахнулся своей дубиной на жаба. Тот скатился с другой стороны на дорогу.
– Стой! Прекрати! – испуганным квакающим голосом взмолился жаб, – это все мои вещи!
– Ну уж нет! Теперь они мои!
Угрюмость разбойника как рукой сняло. Теперь он был весел и доволен – в его распоряжении оказалась целая повозка добра, которое можно где-нибудь хорошенько сбыть!
В предвкушении хорошей прибыли и с ощущением своей полной безопасности разбойник повернулся к поклаже, но её увидеть не успел. Прямо за ним оказалось то самое странное существо, о котором он из-за потасовки с торговцем совершенно забыл. Оно заехало кулачком разбойнику в глаз, и тот с воплем свалился с подножки на землю.
Будь на месте Друза обычный ребёнок, удар бы не возымел никакого эффекта. Но мало того, что кулачки гоблинят по твёрдости и остроте были подобны камням, так они ещё и постоянно встревали в драки с подгорными чудовищами, где тренировали ещё и силу удара. Так что разбойнику было действительно больно.
Впрочем, ему тут же стало ещё больнее, так как теперь Друз и воспрявший духом торговец налетели на него вдвоём. Дубина, которую разбойник выронил при падении, валялась в стороне, и до неё ему было не добраться. Под градом подзатыльников, тычков и тумаков разбойник кое-как выполз из-под повозки и бросился наутёк.
Когда он скрылся из виду, жаб довольно рассмеялся, уперев руки в бока.
– Что, получил, глупый ты разбойник!
– А что такое «разбойник»? – поинтересовался Друз, услышав новое слово.
Жаб удивлённо квакнул.
– Шутишь, что ли? Ты ведь только что как раздрался с разбойником. Это тот, кто учиняет разбой – то есть отбирает у мирного народа вещи.
– Это потому, что он беден?
– Это потому, что ничего он больше не умеет, а кушать хочет!
Друз задумался. Он никогда не встречал тех, кто ничего не умеет. Гоблины с самых малых лет учились многим делам, а потому для него это было совершенно новое знание. Тут ему пришло в голову, что он никогда не видел Ипомею за работой. «Ну, она как минимум умеет светить, – заключил он, – а это уже дело!».
– А я ведь тебя и раньше тут видел, – заявил вдруг жаб, почёсывая подбородок, – и когда ты здоровался, мне это казалось странным. Разбойники бывают такие разные, что я предпочитал тебя на всякий случай объехать.
– Так вот оно что! – воскликнул Друз. – Я-то думал, что столько народу плохо воспитано, а они все просто думают, что я хочу отобрать их вещи!
– Всё верно. Если перед тобой на дорогу выскакивает невесть что и пытается заговорить, мало кто отважится остановиться.
Друз хотел было обидеться и сказать «сам ты невесть что», но тут жаб стянул с повозки какой-то узел и заявил:
– Ну, в любом случае, ты мне очень помог! Я же чуть всей поклажи не лишился из-за этого дуралея! Так что, думаю, надо бы тебя отблагодарить!
Гоблинёнок передумал обижаться и подошёл ближе. Жаб достал из узла мешочек и вручил его Друзу.
– Вот, замечательные носки!
Друз заглянул внутрь и увидел аккуратно сложенную стопку каких-то тряпочек. Про носки гоблины никогда и слыхом не слыхивали.
– Что это? – Друз достал один носок и стал его осматривать.
– В каком смысле – что? – жаб надулся, – это полезнейшая в мире вещь! Надеваешь на ноги – и им становится тепло!
– Мне больше нравятся ботинки. А эти тряпочки будут чуть что мокнуть…
Жаб не мог поверить, что в мире есть существо, не знающее про носки. Про них были в курсе даже многие из тех, кому они были не нужны. Только после объяснения жаба Друз понял, что эти тряпочки и правда могут быть полезными. Он снял ботинок, натянул на ногу носок и снова обулся.
– Ух ты, как тепло! – изумился гоблинёнок. Только теперь он понял, насколько прохладными по сравнению с летом были теперешние дни. Он с благодарностью принял узелок с носками от жаба. Они поговорили ещё некоторое время. Когда жаб узнал, кто перед ним, он аж подпрыгнул от волнения.
– О-о, настоящий гоблин! Значит ты умеешь делать всякие зачарованные предметы!
Друз смущённо улыбнулся и подтвердил.
– Только я ещё учусь, – пояснил он, – я хоть и большой, но мне до взрослых далеко.
– Ах, всё равно! – глаза торговца сияли, – я теперь каждый раз буду с тобой здороваться! И вообще, давай попробуем меняться! Ты мне – свои волшебные штуки, а я тебе тоже что-нибудь ценное буду в обмен давать! Хоть носки, хоть что!
Друзу понравилось это предложение, ведь жаб мог помочь ему со сборами для путешествия. Он согласился, и они условились о времени, в которое обоим было удобно встречаться, а заодно и познакомились. Жаб узнал имя гоблинёнка, а гоблинёнок узнал, что жаба зовут Квакел.
Они и правда теперь встречались каждый день в условленное время, и Друз показывал Квакелу свои творения. Тот очень живо восхищался мастерством Друза и интересовался их свойствами. Большая часть была заговорена на ударопрочность, либо назащиту от влаги, пыли и грязи. Квакел сиял и радоваться.
Первое время он менял некоторые из предметов на носки, и Друз не возражал, поскольку быстро заметил, что носки могут не только промокать, но ещё и грязниться, и вообще портиться. Квакел рассказал ему, как их стирать, и даже снабдил нового приятеля стиральным порошком, но гоблинёнок решил, что хороший запас носков – вещь стоящая.
Однако со временем Друз решил, что носков ему теперь хватает. Квакел был не очень доволен, но возражать не стал. Конечно, ему было куда сподручнее менять замечательные вещицы на носки, но любые гоблинские предметы на деле были куда дороже любых вещей, которые запрашивал Друз.
Постепенно гоблинёнок разжился несколькими тёплыми штанами, несколькими свитерами, двумя парами тёплых ботинок, парой шапок, парой варежек и парой шарфов. Он ещё не был знаком с зимой, но он понял, что если уже сейчас так холодно, то потом станет ещё холоднее.
Благодаря Квакелу гоблинёнку удалось заполучить и вещи для весеннего похода. Хорошую тёплую курточку со множеством карманов. Кремень и огниво, вроде тех, которыми разводил костёр Грам. Палатку и спальный мешок по своему размеру, вместительную флягу для воды, пару термосов и конечно же вместительный рюкзак, лишь немного великоватый.
У Квакела нашлись и некоторые продукты, вроде чая, соли, сахара и круп. Друз решил, что будет нехорошо обирать кладовую своих сородичей, поэтому смело закупился всем необходимым. Сахара взял даже с запасом, уж больно он ему понравился.
Все эти приобретения словно бы приближали собой день отправления, и Друз каждый раз ощущал приятный трепет предвкушения.

Глава 8 – Зимний рубеж
Друз был так увлечён подготовкой к походу, что не сразу заметил, что осеннее золото всё больше осыпается на землю, оставляя спящий лес без его лиственных нарядов. Лишь сосны и ели оставили себе свои иголки – им, похоже, хотелось спать красивыми.
Дорога стала так часто превращаться в труднопроходимую грязевую кашу, что Квакел несколько раз опоздал, а затем вынужден был сообщить Друзу, что их сделки придётся прекратить до лучших времён, потому что теперь по дороге почти не проехать, а потом наступят морозы. Хотя он, в отличие от обычных жаб, был способен переносить холода посильнее, зимние стужи для него были совершенно невыносимы.
Друз, которому почти ничего не было известно про зиму, очень заинтересовался морозами. Он стал расспрашивать Квакела про них, и хотя тот был в очередной раз поражён такой неосведомлённостью гоблинёнка, объяснил подробнее.
– Становится настолько холодно, что вода замерзает, превращаясь в лёд, и этот лёд скрепляет землю, так что она становится почти как камень! И сверху всё это посыпается белыми крупицами, которые зовутся «снегом»! Его так много, что он покрывает собой всё, куда только способен упасть! Терпеть его не могу!
Хотя Друз подозревал, что зимой будет сильно холоднее, но только теперь ему начала открываться полная картина настоящей зимы.
– Значит, замёрзнет всё? И ручьи тоже?
– Смотря какие. У всех ручьёв свои характеры. Одни замерзают, другие не хотят. Некоторые замерзают лишь отчасти. Мне это мой сосед-выдр рассказал, если не соврал.
Вскоре они распрощались, пообещав, впрочем, писать друг другу письма. Гоблины жили одним сообществом, но большая занятость не всегда позволяла видеться, поэтому письма они любили и уважали. Все они были очень грамотными и учили грамотности своих отпрысков. Друз тоже умел и любил писать письма, и очень обрадовался, что у него появился друг вне гоблинской общины, с которым можно было обмениваться мыслями и впечатлениями.
Через некоторое время лес потерял последний жёлтый цвет: осыпавшиеся листья от постоянных дождей побурели и стали коричневыми. Друз бродил среди спящих деревьев и смотрел то на них, то на холодное осеннее небо. Чаще всего оно было затянуто серыми облаками, не желавшими пропускать даже лучика, но иногда ветер разгонял мглистое полотно, и тогда гоблинёнок видел синее небо. Это было самое яркое и большое цветное пятно, и потому оно больше всего нравилось Друзу.
Спустя месяц стало ещё холоднее. Гоблинёнку очень пригодились и курточка, и свитера, и штаны, и шапки, и шарфы, и ботинки, и, конечно же, носки. Без всего этого он бы не смог бывать снаружи, и это могло стать для него тяжким испытанием.
Каждый раз выходя наружу, Друз первым делом принимался старательно дышать: ему нравилось смотреть на вырывающийся изо рта пар.
Друз давно уже не боялся внешнего мира. Он стал такой же частью привычной жизни гоблинёнка, как и родные пещеры. Даже изменчивость его погоды не казалась Друзу особо странной или страшной, хотя гоблинёнок находился в самом начале своего изучения его бескрайних просторов.
Путешественников на дороге теперь почти не было. Редко-редко кое-как по грязи пробирались почтовые повозки. Они то и дело застревали где-нибудь в грязюке, и каждый раз целая бригада из четырёх сильных рабочих немедленно спрыгивала и принималась с кряхтением вытаскивать и выталкивать свой транспорт из дорожного плена.
Эти заминки оказались очень удобными для Друза, потому что он смог ими пользоваться для передачи и получения писем. Конечно, сперва рабочие пугались странного существа, вылезающего из кустов в этой дикой местности. Пару раз они даже пытались прогонять его, угрожая палками и кнутами. Но когда они поняли, чего Друзу надобно, то стали относиться к нему куда спокойнее и даже вроде как добрее. Они считали, что тот, кто любит писать другим письма, не способен причинить серьёзного зла.
Чтобы поменьше маяться, гоблинёнок стал работать в мастерской даже больше прежнего – ведь когда-нибудь они с жабом увидятся снова, и у Друза будет много новых предметов.
И всё же у него оставалось время для грустных блужданий по холодному мокрому лесу и тому, что когда-то было приветливыми зелёными лугами. Теперь вся трава была безжизненного буровато-жёлтого цвета. У Друза даже закрались подозрения, что она никак не сможет зазеленеть снова.
Дни стали заметно короче. Солнцу словно было труднее просыпаться по утрам и хотелось поскорее скрыться по вечерам. Сумерки наступали непривычно рано, и в те периоды, когда летом небо подолгу оставалось глубокого тёмно-синего цвета, теперь оно было.
Однажды Друз вылез из пещеры ранним утром, когда солнце уже окрасило небо на востоке в нежные цвета надежды, но ещё не показалось над горизонтом.
Гоблинёнок увидел, что и трава, и кусты и деревья покрылись белым налётом. Он был и на камнях, и на побуревшем мху, и на засохших цветах. Он придал всему какой-то более красивый вид. Друз внимательно рассмотрел этот налёт, и вблизи он оказался тоже красивым: он состоял из огромного множества малюсеньких иголочек. В какой-то момент, гоблинёнок осознал, что это очень похоже на целый ковёр, состоящий из друз кристаллов – их слияний, похожих на щётки. Именно в честь этих самых друз родители и назвали своего беспокойного сына.
На ощупь это странное покрытие было совершенно холодным и очень хрупким – как только гоблинёнок прикасался к кристаллам, они тут же ломались и превращались в холодную воду. Друз помнил рассказ Квакела про лёд и снег. Но фея и жаб могли говорить о них только со слов тех, кто их видел, а Друз смог наконец-то потрогать застывшую от холода воду.
Он долго рассматривал иней но потом вдруг вспомнил про то, как лёд сковывает землю. Гоблинёнок вскочил на ноги, торопливо спустился с уступа и побежал проверять дорогу.
Ещё недавно дорожная грязь была мягкой, мокрой и липкой, и готова была поглотить в себя всякое колесо и всякий ботинок, отважившиеся коснуться неё. Теперь же она была куда твёрже. Холод и лёд прихватили грязь, и теперь она лишь крошилась под ногами. Правда теперь поверхность дороги была ужасно неровной. Все борозды, бугры и колеи сохранили принятую под тяготами мира форму.
Друз обрадовался возможности вновь увидеть каких-нибудь путешественников и стал ждать. Сидеть на месте было холодновато, поэтому он бродил вдоль дороги, поглядывая то в один конец, то в другой, надеясь увидеть хоть повозку, хоть какого-нибудь путешественника.
Ему случайно повезло увидеть почтальонов, которые торопливо ехали по своим делам раньше обычного. К сожалению, у Друза сейчас не было с собой письма, и ответа Квакела было ждать рановато, а потому повозка, лишь немного задержавшись, унеслась прочь. В остальное время дорога оставалась совершенно пустынной. К полудню сонное тяжёлое солнце нашло в себе силы пригреть воздух и стылую землю. Грязь на дороге расслабилась и вновь приготовилась ловить любого, кто решится по ней пройти или проехать.
Гоблинёнок разочарованно поплёлся к себе в пещеру. Дорога оставалась пустынной и на следующий день, и в дальнейшие пару недель. Друз понял, что в такое время большинство предпочитает сидеть в тепле и никуда без дела по этой грязи не соваться.

Глава 9 – Белый мир
Друз с трепетом продолжал наблюдать, как некогда тёплый и зелёный мир погружался в тяжкую холодную дрёму. В округе оставались некоторые птицы, но давно уже не было слышно весёлых переливчатых трелей и чириканья тех, кто улетел в края потеплее.
Как-то особенно холодно поскрипывали синицы, деловито стучали по стволам спящих деревьев дятлы, иногда подавали хриплые голоса вороны. Остальной лес был тих и не приветствовал шума.
Природа словно замерла в ожидании чего-то. Друз не мог объяснить себе этого чувства, но он тоже ждал это что-то вместе с природой.
И вот наконец-то он увидел мир обновлённым. С неба, весело кружась, летели белые хлопья. Они устилали белыми покрывалами всё, куда только мог донести их северный ветер. И голую землю, и сухую траву, и горные уступы. Они нарядили тёмные ветви деревьев и кустов в белые одежды, превратив голые ветви в нарядные кружева.
– Снег!.. – восторженно воскликнул Друз. Теперь он смог увидеть и его. И не только увидеть. Гоблинёнок потоптался по пытавшемуся заползти в пещеру краю снежной простыни, и с удовольствием увидел на нём тёмные следы своих ботинок.
Друз радостно спустился вниз, и на последнем уступе вдруг подскользнулся и свалился вниз. Будь он обычным ребёнком, он непременно бы ушибся, но он был гоблинёнком, а потому отделался лишь небольшим испугом. Поднявшись, он увидел на снежном одеяле свой тёмный силуэт – ровно в той позе, в которой он шмякнулся на траву.
Гоблинёнок вприпрыжку побежал в лес, оставляя за собой цепочки следов. Белеющий мир привёл Друза в восторг, какого ему давненько не приходилось испытывать. Нечто подобное он когда-то чувствовал, когда сперва выбрался из родных пещерных комнат, и ещё потом – когда он с друзьями исследовал подгорные лабиринты.
Вскоре снег превратился в метель и принялся устилать всё ещё быстрее, чем раньше. Друз с большим интересом зачерпнул его рукой. Совершенно неосознанно гоблинёнок слепил снежный шарик, и ему тут же захотелось его во что-нибудь кинуть. Он бросил его в ближайшее дерево, и снежок разлетелся белыми брызгами во все стороны. Друзу это очень понравилось, и он провёл некоторое время, лепя и кидая снежки.
Снег не только подтаивал от прикосновений, но и легко принимал любую форму. Друз, которому приходилось иногда работать с глиной, быстро сообразил, что из такой штуки можно многое изваять.
«Только вот жаль, что он так легко тает!» – с сожалением думал он, увлечённо лепя снежного гоблина. Друз любил показывать всем свои поделки, даже не смотря на то, что гоблины с сомнением относились к его природным орнаментам и изображениям. Поэтому ему было жаль, что никто не увидит его работ.
И всё же его творческий пыл заставлял его ежедневно создавать всё новые и новые снежные фигуры. Старые тоже никуда особо не девались, поскольку зима решила взяться за дело как следует, и оттепелей не случалось. Лес пополнился множеством снежных существ – гоблинов, фей, зайцев, гигантских птиц, белок и мышей. Делал он и лис, поскольку Друзу однажды удалось встретить одну из них.
Настроение Друза ещё больше поднялось, когда он обнаружил, что вместе с появлением снежных покрывал дорога перестала пустовать. Теперь у повозок вместо колёс были длинные жерди, на которых они быстро и плавно скользили следом за лошадьми, и некоторые пешие путешественники тоже стали цеплять на ноги длинные плоские доски, а в руках держали по паре длинных палок, которыми они отталкивались от снежной дороги. Позже от Квакела он узнал, что зимние повозки зовутся санями, их скользящие жерди – полозьями, а доски на ногах путешественников – лыжами.
Друз пытался общаться с новыми гостями, но как и летние, зимние путники побаивались внезапно появляющегося на дороге существа, и предпочитали сделать хорошую дугу, чтобы оно до них не добралось.
В надежде улучшить отношение к себе, Друз решил налепить у дороги разные снежные фигуры – точно такие же, какие уже стояли в лесу. Однако это привело к странному эффекту: путешественников очень сильно поубавилось.
Пожаловавшись на странность путешественников в письме Квакелу, Друз вскоре от него узнал, что, скорее всего, его фигуры скорее их пугают, а не привлекают. Даже если они действительно красивые, в чём жаб нисколько не сомневался.
«Я просто представляю себя на их месте, – писал торговец, – если бы я ехал через знакомую местность, а меня со всех сторон окружалиневесть откуда взявшиеся многочисленные отряды снежных фигур, я бы определённо напугался и перестал там ездить!»
Друз не сказать, что не поверил жабу, однако сильно усомнился в том, что столько народа напугали бы такие красивые и детальные статуи, не уступающие живым существам. Он и представить себе не мог, что это как раз одна из главных причин всеобщего страха.
Эта часть леса вдоль дороги получила славу заколдованного места. Пошёл слух, будто здесь водится некий монстрик, который превращает живых существ в снежные фигуры. Из-за этого многие стали предпочитать сделать большой крюк, и передвигаться по своим делам более длинными, но безопасными, по их мнению, путями.
Вскоре эти слухи дошли и до Квакела, и он послал Друзу газету с описанием этой странной легенды. Однако Друз получил её не скоро, и уже после того, как произошло одно событие.
Обеспокоенные странными фигурами и существом жители окрестностей стали слать жалобы властям. Те в свою очередь начали обращаться к достойным доверия волшебникам, чтобы они как-нибудь помогли разобраться в ситуации.
На их просьбы откликнулся волшебник, живший не очень далеко отсюда. У него было довольно забавное имя – Язабыл. Он и правда был очень забывчивый, хотя и добрый. Собственно, и имя своё он успешно забыл, потому теперь так всем и представлялся.
Язабыл незамедлительно отправился в указанное место, и уже сам увидел множество фигур, выглядевших так, будто они вот-вот оживут. Волшебник стал бродить между ними, внимательно разглядывая каждую через очки в толстой оправе. Иногда он доставал волшебную палочку, касался некоторых из них и что-то бормотал. Ничего не происходило, а потому он продолжал свой путь к следующим.
Так мало-помалу он отошёл от дороги, углубился в лес, а там скоро обнаружил петлявшие между деревьями и фигурами довольно свежие следы маленьких ботиночек.
Язабылу не составило труда проследить, откуда они ведут. Он добрался до нужной горы, а затем переместился на уступ с пещерой. Тут он смахнул с большого камня снег, уселся и стал ждать.
Дело было ранним утром, и вскоре из пещеры вылез виновник переполоха. Друз был очень удивлён, увидев на камне, на котором летними вечерами сидела Ипомея, странного дедулю в длинном одеянии и с пышной бородой.
– Привет! – поздоровался гоблинёнок.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ptica-mifologicheskaya/priklucheniya-goblinenka-druza-70936309/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.