Главная страница | Публицистика | «Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма

«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма
Сергей Николаевич Магнитов
Олег Анатольевич Матвейчев
За последние годы вышло много книг о Сталине, казалось бы, жизнь и работа вождя советского народа исследованы всесторонне. Однако данный проект может удивить даже самого искушенного читателя. Авторы ставят себе амбициозную задачу: «отобрать» Сталина у «левых» и доказать, что в своей практической деятельности создатель великой державы не только не руководствовался догмами марксизма-ленинизма, но и прямо противоречил им. Сталин создал два государства: реальное и консервативное и прикрывающее его-левое идеологическое. После смерти вождя, второе государство уничтожило первое.
Для того чтобы усвоить сталинские уроки и победить, так же как побеждал он, нам нужно очистить подлинный сталинизм от марксистско-ленинской идеологической шелухи.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Сергей Магнитов. Олег Матвейчев
«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма
Посвящается всем многочисленным философам, поэтам, священникам, ученым, экономистам, художникам, писателям, историкам, политикам, режиссерам, инженерам и всем, чьи мысли, образы и озарения мы собрали в эту книгу. Благодарим!

Научные рецензенты:
Анисин Андрей Леонидович, д. филос. н.
Беляков Анатолий Владиславович, к. филос. н.


© Магнитов С.Н., Матвеичев О.А., 2023
© Книжный мир, 2023
© ИП Лобанова О.В., 2023

Как мы относились к Сталину?
Удивляет, что в 2023 году ещё приходится разоблачать какие-то мифы о Сталине… Казалось бы, всё уже сказано за последние 20 лет… Но народ у нас многочисленный, 150 миллионов, и просыпается он долго, медленно.
Вообще период «возвращения Сталина», появление разнообразных книг и исследований, начался сразу же после его очернения. Напомним, что у нас в отношении Сталина было несколько волн восприятия.
Сначала, собственно, была эпоха Сталина.
Потом наступила эпоха Хрущёва – эпоха очернения, когда состоялся известный XX съезд и так называемая «оттепель».
В эпоху Брежнева господствовало, скорее, нейтральное отношение, была некая заморозка, когда про Сталина, как про умершего, предпочитали говорить либо хорошо, либо ничего. Правда, на самом деле, «хорошо» не было. Сталин с трубкой появлялся в каких-то фильмах, что-то там многозначительно говорил, но потом куда-то исчезал. Но его нельзя было цитировать, на него нельзя было ссылаться. Памятники ему не вернули, но и очернителей не поощряли и даже высылали из страны, как например, Солженицына.
Потом наступил горбачёвский период в 1980-е годы – это время страшного тотального, просто дичайшего очернения Сталина. Поколение тех, кто постарше, конечно, это прекрасно помнит, а те, кто моложе 30 лет, конечно, в силу возраста этого не могут помнить и понять.
В то время не было интернета, средством массовой информации служили газеты, журналы и телевидение. Каждый день в почтовых ящиках у людей появлялись одна-две газеты, кто-то выписывал и больше, кроме того, люди любили выписывать и читать журналы. Нужно сказать, что вся эта пресса тогда была битком забита критикой Сталина и разнообразными мифами о нём. Казалось бы, на дворе 80-е годы, Сталин давно умер, так чего вдруг всех понесло его обсуждать? Как бы то ни было, это был открытый кран, из которого лились рекой всякие небылицы, а ведь нужно учесть, что Советский Союз был на тот момент самой читающей страной в мире. Именно в такой атмосфере и формировалось в 80-е годы целое поколение антисталинистов…
Ни для кого не секрет, что люди больше и активней читают всё-таки в молодом возрасте, то есть это и подростки, и молодежь, и люди чуть постарше, а пожилые и старики читают меньше, так как всё-таки уже больше доверяют прожитой жизни, своему жизненному опыту, да и других дел у них невпроворот. Поэтому в 80-х годах, вплоть до начала нового десятилетия, именно на людей в возрасте до 30–35 лет обрушилась критика Сталина, а ведь это большой пласт нашего народа, который получил антисталинскую закваску.
Интенсивность очернения была такой, что у людей сформировалось, по сути дела, целое антисталинское мировоззрение. А мировоззрение – это такая штука, что если ты вытаскиваешь один кирпичик из общей кладки стены, то вся стена не разрушится. Поэтому сколько угодно можно спорить с этими людьми, которые формировались как личности в конце 80-х годов, разоблачать какие-то отдельные мифы, тыкать их носом в какие-то факты и говорить «посмотри, здесь же вранье на вранье, вот подтверждающие документы, что всё было совсем не так» – это абсолютно бесполезно. Такой человек скажет: «Ну хорошо, в этом конкретном месте не так, но зато в другом-то это так». Будешь говорить про другое место, что здесь «тоже не так, что здесь тоже сплошное вранье», хоть ты тресни, но он скажет в ответ: «Ну и что? Зато в другом случае…» После того, как ты ему докажешь в третий раз, что и здесь было вранье, то он просто перестанет с тобой спорить и скажет: «Да всё же ясно и так. Всё равно Сталин – страшный злодей с его репрессиями, он установил тоталитарную систему, в конце концов рухнувшую. Если бы “советская” (почему-то равно “сталинская”) система была хорошей, то она бы жила, победила бы всех, но она же рухнула. Она же кончилась? Историческая практика доказала, что ничего в этом хорошего не было. И люди, которые тогда жили, об этом вспоминают, да и партия всё видела… Почему руководство страны отказалось от сталинизма? Наверное, не просто так. Не может вся страна быть дураками. Все отказались, значит, правильно сделали». В общем, спорить бесполезно, потому что человека уже сформировал настолько плотный вал критики, который, продолжался и все 90-е годы, то есть, 15 активных лет.
Более того, и в «нулевые годы» была принята программа по десталинизации, и антисталинские фильмы демонстрировались 15 лет по нашему телевидению.
Идет, например, рядовой сериал под названием «Тальянка». Начинается он с того, что нашего летчика, который был сбит где-то в Италии, вернули из плена, и когда он пересекает советскую границу, то первым же делом его избивают до полусмерти чекисты… Зачем все эти кадры? Немцев даже до полусмерти не избивали! Есть книжка немецкого летчика Клауса Фритцше, который был сбит и попал к нам в плен. Так вот, когда его поймали, действительно, один из наших бойцов ударил его по лицу во время пленения. После этого подошел офицер и этого бойца, ударившего немца-фашиста, арестовали. Именно с этого воспоминания начинается книга Клауса Фритцше «Вынужденная посадка», в которой он много рассказывает о том, как его вообще поразило отношение русских к военнопленным. Он-то думал, что его просто на куски разрежут и съедят, как, собственно, геббельсовская пропаганда утверждала. Он рассказывает про сталинские лагеря, которые он воспринимал вообще как курорт. Пленный немец с девушками нашими блудил, воровал и делал себе мебель во время нахождения в лагере, занимался художественной самодеятельностью, читал книжки, гулял по полям и лугам… Вот так немецкий летчик сидел в лагере, в страшном ГУЛАГе[1 - Государственное (Главное) управление исправительно-трудовых лагерей, трудовых поселений и мест заключений (существовало в СССР с 1934-го по 1956 год). – Прим. ред.], про который Солженицын нам много чего написал…
За время открытой антисталинской пропаганды, собственно, исчезла «самая читающая страна на Земле», резко сократились тиражи газет, журналов, попросту говоря, людям было не до этого в 90-е годы. Поэтому, когда в то же время стали появляться первые исследования и первые книги, которые начали опровергать всё, что связано с антисталинской пропагандой – этого никто не заметил!!!
Именно тогда в журнале «Социологические исследования» (далее «Социс») в начале 1990-х годов были напечатаны публикации В. Земскова, который стал самым авторитетным историком среди тех, кто занимались сталинскими репрессиями. Земсков получил доступ во все архивы так называемого ГУЛАГа. Всё досконально исследовав, он в научный оборот ввел правдивые цифры, связанные со сталинскими репрессиями.
1. За 33 года с 1921-го по 1954 год всеми возможными судами было приговорено к смерти 642 980 человек по политическим мотивам.
2. С 1934-го по 1947 год в лагерях умерло 963 766 человек, включая уголовников. Если учесть, что политических было от 12 %, как, например, в 1937 году, до 38 % как в 1947 году, то можно предположить, что непосредственно к приговоренным к смерти добавится ещё около 250 тысяч «политических». Если увеличить временную амплитуду, так же от 1921-го по 1954 год, то, скорее всего, надо будет удвоить эту цифру. Таким образом, мы получим всего погибших не более 1 миллиона 300 тысяч человек. При этом говорить о том, что все они были невиновные – абсурдно. Наверняка по-настоящему невиновных был какой-то процент, несколько тысяч человек.
3. Осужденных (не расстрелянных!) на разные сроки за 33 года по политическим мотивам оказалось 3 миллиона 777 тысяч 380 человек.
4. Число осужденных ГУЛАГа в среднем было 1,5 миллиона человек единовременно, лишь ближе к 1950-м годам оно поднималось до 2,5 миллионов человек максимум, и то благодаря тому, что тут и уголовники, и шпионы, и предатели, и дезертиры, и вредители, и диверсанты, и мародеры, и проч. При этом надо помнить, что уголовники в общей массе заключенных всегда составляли от 60 % до 90 %!
5. И наконец, не имеет под собой основы миф, что «вся страна построена заключенными, их рабский труд сделал индустриализацию» и проч. Из ГУЛАГа в народное хозяйство привлекалось чуть больше 2 миллионов человек, а трудоспособного населения в СССР тогда было свыше 70 миллионов, труд зеков – капля в море. Есть даже цифры, что их вклад в ВВП[2 - Валовой внутренний продукт. – Прим. ред.] никогда не превышал 4 %.
6. Все данные Конквестов, Коэнов, Медведевых, Кургановых, Солженицыных, Разгонов, Антоновых-Овсеенко и других, превышающие реальные цифры в 5—10–50 раз, – чистой воды фальсификации, которые подстроены сознательно для того, чтобы представить СССР не меньшим, а даже большим злом, чем Гитлер.
Вот такие цифры. Кому-то они покажутся страшно большими, кому-то страшно маленькими, но чтобы понять их истинный смысл, воспользуемся старой поговоркой: «всё познается в сравнении».
Например, такое сравнение: только за время реформ Ельцина избыточная внеплановая смертность в России составила 3 миллиона! Но Сталин-то к войне готовился, увеличил ВВП в три раза и великую державу создавал и создал, и войну выиграл. А Ельцин за что 3 миллиона положил? За то, чтобы ВВП стал в два раза меньше?
Или вот ещё одно чудесное сравнение: на сегодня в США в заключении находится порядка 2,4 миллиона человек. Население США больше, чем население сталинского СССР, на одну треть. Если взять, что в среднем в ГУЛАГе находилось в год по 1,5 миллиона человек, то получится, что в США сидячих сегодня на душу населения столько же, сколько при Сталине. Там, где у нас в разные годы цифра была больше – это оправдано, дело было послевоенное, всегда есть куча мародеров, дезертиров и предателей. Но почему никто не пишет сейчас про американский ГУЛАГ? Где американские Солженицыны? Почему им не дают Нобелевскую премию? Не будем напоминать вообще про кровь американской истории, про десятки миллионов убитых негров и индейцев, это дело прошлое, но вот сейчас на планете существует ГУЛАГ, и все молчат!
Итак, из 1 млн 300 тыс. расстрелянных и умерших в лагерях людей какой-то процент был наверняка «невиновными». Допустим, что это даже 10–20 % (вопреки разговорам, будто расстреливали «ни за что», надо сказать, что следствие велось очень тщательно: простого доноса, тем более для расстрела, не хватало, как и простого признания). Таким образом, невинных может быть за все 30 лет до 200 тысяч человек. Максимум. А вот США за две бомбардировки в Хиросиме и Нагасаки уничтожили 250 тысяч человек. Действительно невинных мирных жителей. Вдалеке от фронта. И это за два дня. А не за 30 лет. И никто не считает Трумэна символом тоталитаризма и жестокости.
Публикации Земскова были напечатаны в научных журналах и разошлись по всему миру. Во всех университетах профессора, которые действительно серьёзно занимаются этим периодом времени в нашей истории, цитируют и ссылаются только на Земскова, как на абсолютно принятый авторитет. В этом вопросе на всех остальных авторов, типа Солженицына, ссылаться нельзя, в том числе на публикации 80-х годов, авторами которых были Лев Разгон, Максудов, Антонов-Овсеенко, Рой Медведев, Конквест. Ссылаться на них сейчас в научной работе о Сталине просто некорректно, потому что это была, оказывается, просто ложь и пропаганда.
С тех пор прошло уже 30 лет, но до научного мира постепенно всё дошло как до жирафов. Скажем, уже через 10–15 лет, в нулевых годах, все всё знали, по крайней мере, научный мир точно знал правду, а вот до огромных пластов населения это не доходило, тем более, до всего остального мира, до Украины или до Европы.
Популярные книги с разоблачением мифов про Сталина стали появляться в конце 90-х и в начале нулевых годов. Опять же, что значит популярные? Это популярно написанные книги, четкие, бравые и понятные большинству, в общем, без каких-то особых научных изысков, но тем не менее правдивые. Эти книги, однако, всё равно расходились тиражами в 3, 5, 10 тысяч. Если из крупных вспомнить, то, наверное, это книги Сергея Георгиевича Кара-Мурзы, но у него антисоветские и антисталинские мифы рассматривались вместе, зато и тиражи были большие, которые в общей совокупности, наверняка, были больше 100 тысяч. Для сравнения: газета «Аргументы и факты» («АИФ») во времена «перестройки» имела тираж 33,5 млн экз. и вошла в книгу рекордов Гиннесса. Только «АИФ» регулярно читали 100 млн советских граждан! Что удивляться тому факту, что сейчас мы встречаем 60-летних людей, которые были молоды в то время и которым тогда промывали мозги, и видим, что их духовное и умственное развитие сформировалось и остановилось на журнале «Огонёк» редактора Коротича, ярого антисталиниста!
Интернет ещё появился, и массовым он стал только к концу «нулевых». В это же время популярность Сталина стала резко расти, его историческая фигура стала набирать вес. В различных конкурсах, типа «Имя России», Сталин стал неизменно входить в тройку победителей. В итоге, сейчас подавляющее большинство населения, 75 процентов, относится положительно к Сталину, как к исторической фигуре России…
Казалось бы, пик популярности Сталина уже достигнут, и он вернул себе заслуженное место в нашей истории, как один из тех исторических деятелей, кто по праву входит в тройку, в пятерку самых величайших фигур российской истории. Людей, категорически настроенных против Сталина, которые входят в оставшиеся 10–15 процентов населения, не переубедить ни в чём. Это дети того упертого поколения, которые до сих пор живут идеалами журнала «Огонёк». Казалось бы, историческая справедливость восстановлена! Должен схлынуть интерес к Сталину, но он только продолжает расти, а вопросы, связанные с ним, как мы видим, поступают постоянно.
Вызывает уважение, что наш народ хочет докопаться до истины, что он чувствует загадочность в этой фигуре и хочет её раскрыть. А ведь действительно, Сталин – фигура загадочная, и чтобы её понять, нужно как луковицу чистить, снимая слой за слоем, мифы и «факты» и видя, что не всё оказывается так, как ты думал в начале.

Почему сталинизм не отпускает?
Массовый и неослабевающий интерес к Сталину, в особенности в момент кризиса с внешним миром, принуждает нас включиться в процесс, чтобы понять природу этого интереса и предложить свой ответ на вопрос: если Сталин победил – почему сегодня не всегда и не везде используются его победительные технологии?
Далее этот вопрос преобразуется так: почему Сталин победил при помощи своих технологий в невыносимых условиях, – а его последователи проиграли во вполне сносных условиях уже построенной системы СССР?
Как гениальный кадровик, который, создав из секретариата в три человека гигантскую кадровую машину, не сумел подготовить ни одного преемника, который бы сохранил дело его жизни и в том числе его честное имя?
И как получилось, что гигантская держава на полмира всего за тридцать лет после его смерти пришла к самоубийству, пропустив во власть абсолютного антипода Сталина – Горбачёва?
Если так, что же можно взять (или невозможно) из сталинского опыта? Или его нет, а значит задраить люки и забыть?
Проиграл ли Сталин историческую конкуренцию с Троцким? Ведь сегодня факт, что троцкизм имеет мировое распространение, почитание, миллионные тиражи книг, а самого Сталина не публикуют даже союзники внутри страны? Приглашали же и Троцкий, а затем поствоенные союзники Сталина в проект построения Мирового Государства, начиная с включения в Бреттон-вудскую финансовую систему – отказался. Зря? Был бы «в тренде»! Как и был до отказа от вступления в Бреттон-вудский клуб. Был хорошим во всем мире, появлялся на обложке «ТАИМ» – и вдруг получает Фултонскую речь Черчилля! Допустил ошибку? Были бы сейчас на месте Китая мировым заводом.
Не отпускает нас и исторический контекст: Сталин – это гигантское достижение страны или ошибка народа и русской истории? Это – великое звено в нашей истории, предмет гордости, или повод для закомплексованности? Если ни то и ни другое – то что?
Нужно ли защищать Сталина, если он сам себя не смог, по сути, защитить, если тень его неудачи ляжет на нас? Не дискредитируем ли мы себя защитой Сталина – особенно, если начинаем придумывать липовые победы и достижения, превращая его в мёртвый канон?
Далее, нужно объяснить, в чём причина тяги к нему, может быть это форма некоего мистического мессианства, и Сталин закладывал некое ещё нам непонятное будущее с мистической верой в русский народ? Во всяком случае, по общему признанию – сталинизм, образ Сталина, его победы – одна из скреп страны. Причём неважно, в негативном или позитивном толковании. Примеры невероятной результативности масс, фантастических прорывов в экономике, неподражаемого карьерного роста миллионов людей, показавших немыслимые интеллектуальные и творческие достижения в предельные сроки в жутких условиях северных широт – до сих пор не дают покоя воображению социологов: а разве возможно это Невозможное? А сталинская технология принуждения к гениальности масс вообще не имеет аналогов и сильно до сих пор травмирует либеральный мир, который надеется только на творческую свободу. Сталин показал, что творческая несвобода в предельных формах может дать гениев из низов народа больше и быстрее, чем свобода.
И потом, что делать со сталинским опытом в Китае, который со времен Мао, открытого ученика Сталина, пестовался в Поднебесной почти с копийном виде? Как же так, у Мао и такого же ученика Сталина, выпускника Университета трудящихся Востока имени Сталина, Дэн Сяопина получилось сохранить, по сути, Сталинизм, а в СССР нет? Может, Россия не доросла до сталинизма или оказалась непригодной для него? Или дело в неумении нашем хранить Имена нашей истории? Ведь даже в мире все почитают Дэн Сяопина как автора «китайского чуда», но мало кто помнит, что 2000 трупов, – демонстрантов, расстрелянных из танков на площади Тяньаньмэнь в 1989 году – это дело его рук. Памятников Дэну масса, а у Сталина только скромный бюст на Красной площади…
Наконец, одна из важнейших задач, которую нам решать – четко определить – сталинский период легитимен, законен для нашей истории, или это то, что по требованию вольной общественности, надо забыть и не вспоминать как страшный сон, вычеркнуть из истории и проклясть навсегда. Ведь то, что происходит «ползучая» возвратная легитимация, узаконивание Сталина, очень беспокоит наших «добрых партнёров». Пробуждение сталинских кодов, которые он же пробудил в народе в период мобилизации, – не самое ли главное озадачивание в головах наших партнеров? Один американский публицист сказал: «Самое страшное для нас в сталинизме – это пробуждение в русских страсти к достижению Невозможного».
Может быть, Сталин заставляет нас постоянно возвращаться к нему некой магией, тайной, которую он унёс с собой, а мы сегодня пытаемся её постичь. И пока не постигнем, будем постигать. И может быть, в этом постижении Сталина постигнем и себя?
Пока ясно, что нам не интересно ни огульное приятие Сталина, ни огульное проклятие.

Поп-версия вождя
Самое примитивное понимание Сталина, которое при этом кажется «положительным», заключается в том, что Сталин:
– «навел порядок», что он был «жёстким мужиком»;
– что «сейчас он бы всех коррупционеров загнал бы за Можай», что он умел разбираться, так сказать, с «врагами народа», с «чиновниками»…
– а также «он был за простых людей», «ходил в одних сапогах и в одном френче всю жизнь». Именно «такой народный правитель нам и нужен».
– Сталин был «учеником Ленина», который тоже был «простой». Причём, если другие, Троцкий и Бухарин, Зиновьев и Каменев, сформировали некие «уклоны» от Ленина, то Сталин это «чистый, беспримесный ленинизм». Сталин – это Ленин сегодня. Если бы Ленин не умер, он бы делал, то же, что и Сталин. В конце концов, сам же Сталин это и говорил…
– Сталин «построил социализм», а «социализм это бесплатное образование, медицина, всем – пенсии, на которые можно было жить»…
– Сталин заставлял всех работать, это жёстко, неприятно и не выгодно, но народ ленив, да ещё и время было военное, поэтому надо было силу и жестокость применять, пусть это примитивно и феодально-рабовладельчески, зато эффективно…
Конечно, огромное количество симпатий по отношению к Сталину относятся именно к такому его примитивному и ложному пониманию, к такому дискурсу, который на самом деле настолько же не соотносится с действительностью, как и остальные карикатуры, которые на Сталина были написаны, но со знаком минус.
С этим карикатурным образом Сталина будет спорить эта книга.
Списки сталинских резиденций известны. Их в два раза больше, чем у Путина. Существует масса документов, всевозможных отчетов комендатуры Кремля и воспоминаний очевидцев, показываются такие элементарные черты быта, как, например, знаменитые сталинские застолья, которые отличались, скажем так, валтасаровой и раблезианской неумеренностью. Привозили зажаренных кабанов, осетрину, всевозможную икру, вино и водку и так далее. Всё это изобилие выставлялось с избытком на стол, приходили люди, пировали… Потом скатерти просто собирались за четыре угла и складывались вместе со всем недоеденным… И так происходило довольно часто…
Таким образом, говорить о том, что люди в Кремле ели полбу, грызли ленинградские блокадные сухари и запивали их водой, не приходиться. Всё это, ещё раз повторим, фигурирует в различных отчетах и в воспоминаниях. Аскетическая жизнь вождя – это легенды, которые создают всего лишь некий романтический образ… Сталин любил большие кабинеты с высокими потолками, красное дерево, зеленое дорогое сукно, роскошь в интерьере, хорошую обстановку, удобные и дорогие вещи не первой необходимости. А вот, скажем, Царь Николай Первый действительно спал на железной кровати, укрываясь солдатской шинелью, ел щи и кашу, не пил вина… В Гатчинском дворце жил Александр Третий, в низких комнатах с очень скромной обстановкой, которая развеселит сейчас любого олигарха… Но про царей не знает никто, а то, что после Сталина осталась одна шинель, повторяет всякий…
Конечно, были у Сталина и лучшие в мире автомобили и любовницы, и прочие атрибуты «элитного потребления», как сейчас говорят. Но в том-то и дело, что дело не в этом! Обращать на это внимание и придавать этому значение – это быть быдлом, которое со своего хамского уровня пытается понять величайшую фигуру мировой истории! Как говорил Гёте, «для лакея нет героя, но не потому что герой не герой, а потому, что лакей это лакей». Все эти мещанские разговоры о том, у кого сколько дач и ковров и попытка с этого уровня что-то понять в Сталине – это даже не верхний слой луковицы.
Да, и чтоб два раза не вставать, не только сам Сталин далеко «оторвался от народа» и «смотрел на жизнь из окна персонального автомобиля», но и его окружение…
Сталинская элита, то есть, собственно, профессура, инженеры, военные, партаппарат, художественная интеллигенция и так далее, конечно, жила очень даже неплохо. Все эти многокомнатные квартиры, комнаты под библиотеки, площади под мастерские, загородные дачи, соцпакет от профсоюза и особые санатории и спецпайки… Верхушка жила о-го-го по сравнению с тем, как жил народ. Разрыв был очень большим, по крайней мере, никак не меньше, чем сейчас между нашими «олигархами» и простыми людьми. Так что, при Сталине, в отличие от хрущёвских времен, ни к какому «равенству» не стремились…
Можно разоблачить много подобных мифов, но не лучше ли взяться за главный: а был ли в СССР вообще «социализм» или нет? Если мы пойдем ещё глубже, будем дальше эту луковицу раздевать, то обнаружим ещё более глубокую историю. Может быть, Сталин никакой не социалист и не коммунист? Можно, проанализировав его практику и многие другие вещи, обнаружить, что он был глубоко чужд и Ленину, и Марксу, и вообще социализму и коммунизму. А вдруг то, что он делал, то, что он строил, все его действия повторяют и копируют то, что до него, до Сталина, делали очень многие люди, очень многие великие государственные деятели, которые не были ни социалистами, ни коммунистами, ни либералами? Они даже консерваторами не назывались, потому что великие государственные деятели были до появления этих ярлыков в виде либерализма или консерватизма!.. Многие великие люди в практике, в политике, в экономике, в человеческой истории уже делали то, что потом делал Сталин, только они не знали, что, оказывается, они «социализм» строят.
Таким образом, снимая слой за слоем, заходя в глубину Сталина, обнаруживаешь, что это очень загадочная фигура, в которой много чего спрятано.

Какими чернилами писал Сталин?
Здесь сразу же возразят и скажут о том, что если взять 13 томов сочинений Сталина, то в каждом абзаце вы обнаружите: «мы большевики», «мы коммунисты», «настоящий коммунизм – это то-то», «настоящий социализм», «Ленин завещал нам это», «марксизм требует, чтобы было то-то». Мол, не надо говорить, что Сталин не был марксистом, если в 100 процентах его сочинений, во всех 13 томах, которые он написал, он везде пишет, что «я марксист», «мы – ленинцы», «мы – большевики» и так далее. Что вы придумываете? Что вы тут нам рассказываете, что он не марксист? Хайи хотите словить вопреки очевидным вещам? Строй в стране по всем конституциям и документам был социалистический, в каждой газете, в каждой статье об этом говорилось.
А кто-то мудро скажет: «Хорошо, давайте сойдемся на том, что Сталин не был “чистым” последователем Маркса и Ленина, но он был всё-таки марксистом, сам себя осознавал марксистом и развивал марксизм внутри. Он-де просто дал некую свою версию марксизма! Да, своя версия марксизма была у Троцкого, у Ленина, была у самого Маркса, была у какого-нибудь Бернштейна, Каутского, Корша, Лукача, Блоха, Грамши, Маркузе, был, в конце концов, евромарксизм, да и Мао Цзэдун, в конце концов, был марксистом. Соответственно, есть и сталинская версия марксизма. Вуаля![3 - От франц, voila («вот так вот»). – Прим. ред.] Поэтому давайте хоть на этом сойдемся».
Этот этап – следующий слой луковицы, и было время, когда мы тоже были с этим согласны. Мы тоже считали, что сталинизм – это просто одна из версий марксизма, довольно практическая, специфическая, конкретноисторическая, но тем не менее это одна из версий марксизма. Однако сейчас мы знаем, что это не так.
Но мы хотим всё-таки настоять, заглядывая несколько глубже, и высказать версию, противоречащую всему, что написал Сталин, версию или тезис о том, что Сталин на самом деле был не марксистом, а был, в не меньшей степени – антимарксистом.
Здесь могут сказать, что мы придумываем что-то слишком экзотическое с нелепой претензией на то, что «Сталина знаем лучше, чем сам Сталин», и более того, «за Сталина придумываем то, чего у него нет», а следовательно, все его утверждения в этой книге ни на чем не основываются.
Действительно, любой, кто нас будет критиковать, может взять любой том из собрания сочинений Сталина, открыть его, ткнуть и сказать: «Здесь написано “мы марксисты”, “мы социалисты”. Вот, пожалуйста, работы Сталина “Марксизм и вопросы языкознания”, “Марксизм и национальный вопрос”. А вы что предъявите нам в доказательство того, что он не был марксистом, кроме своих каких-то домыслов?»
Да, есть такие ситуации, в которых ты не можешь ничего предъявить по определенной причине. Проиллюстрируем это очень забавным замечательным анекдотом, который приводит Славой Жижек – современный философ, левый интеллектуал: «Едет из Югославии в Советский Союз человек в командировку на какую-то длительную работу. Знаете, югославы же строили в Советском Союзе какие-то здания, заводы, и жили здесь подолгу… Он договаривается с женой: “Еду в Советский Союз, а там же страшный тоталитаризм, везде спецслужбы, вездесущие агенты КГБ, которые за всеми следят, естественно, всё прослушивается и прочитывается. Поэтому давай так договоримся с тобой: когда я буду тебе писать письма про советскую жизнь, то, если письмо написано синими чернилами, всё написанное в нём правда, а если письмо написано красными чернилами, то в нем написана ложь. Договорились? Таким образом я буду тебе жизнь описывать, а ты будешь понимать, хорошо мне там живется или плохо”. Он уехал и вскоре приходит в Югославию от него письмо. Написано оно синими чернилами, значит, правда. “Здравствуй, моя Меланья. Я живу в Советском Союзе хорошо, просто замечательно. Общежитие прекрасное, как пятизвездочная гостиница. Кормят прямо на убой, до отвала с утра до вечера. Мы ходим и в кино, и в театры, и в прекрасные музеи. Здесь полная свобода, и люди здесь никого не бояться. Никаких шпионов и КГБ нет, всё это ерунда. В магазинах всего навалом, еды завались, стоит всё дешево. Просто рай! Я не нашел никаких недостатков. P. S. Пожалуй, единственный недостаток – нигде не могу купить красных чернил”».
Понимаете, в чём состоит парадокс этой всей истории? Давайте ещё раз попробуем провести эту параллель между всеми этими 13 томами сочинений Сталина, его выступлениями, речами, его деятельностью и этой историей. А что, если весь этот «сталинский марксизм» – это и есть 13 томов, написанные синими чернилами, но при невозможности использовать красные чернила?
Почему нет никакой возможности взять красные? Югослав из анекдота сказал бы: во-первых, их просто не продают. Если у нас в Советском Союзе что-то не производят и не продают и это дефицит, то ты реально это нигде не купишь. Пришел в магазин, а продавщица тебе говорит: «Красные чернила? А мы таких и не видели. Вот все чернила какие есть. Они только синие бывают, фиолетовые. Красные? Нет, мы таких даже и не видели». Если советская промышленность их не выпускает, то ты оказываешься в дурацкой ситуации. Ты никак не можешь сообщить своей жене на родину, что всё, что ты пишешь, с двойным дном, это ирония, это всё нельзя понимать напрямую: и про то, что прилавки здесь завалены колбасой и сыром ста сортов, что мы тут чёрную икру едим, что у нас тут и продукты дешевые можно купить без очереди и так далее. Если бы это было написано красными чернилами, как они договорились, то тогда было бы всё понятно, но написано-то синими. Получается, что ключ ко всему письму лежит в последней фразе. Она единственная – правдива во всём письме. Но как отличить? И те фразы, и эта написаны синими «правдивыми» чернилами! Ведь было сказано, что синими чернилами пишется «правда», но на самом деле – там написана неправда, а правдой является единственная строчка о том, что «здесь нет красных чернил». Эта строчка дает указание, она переворачивает всю договоренность, которая была между этими супругами. Теперь супруга понимает, что всё, что написано синим, за исключением этой последней строчки, является неправдой, что нельзя понимать напрямую всё, что написано похвального в письме. Более того, сама необходимость писать восхваления и указывать в постскриптуме, что чернила имеют значение – указывает на то, что договаривались они не зря и люстрация писем тоже существует.
Что если со всем этим гигантским корпусом сталинского марксизма, со всеми этими томами собрания сочинений, выступлений, дело обстоит точно так же? Это марксизм, который написан синими чернилами, вроде бы, правдиво и искренне, а с другой стороны, где-то внутри него скрываются отдельные, написанные тоже синими чернилами, кусочки, такие же, как этот маленький постскриптум в письме из Советского Союза в Югославию? Везде есть «марксизм», все эти дежурные фразы типа, «как Маркс правильно сказал», «как говорил товарищ Ленин», «как Маркс требовал от товарищей рабочих», «как Ленин говорил нам, большевикам», «давайте жить ленинскими нормами». А потом неожиданно проскальзывают какие-то приписочки: «Настоящий марксизм – диалектический, живой, а не мёртвый, поэтому мы должны его развивать», «большевики никогда не были догматиками». Грубо говоря, сначала указание на то, что если бы товарищ Ленин был жив, он бы согласился с тем, что здесь мы сейчас правильно делаем, а потом идет прямо противоположное тому, что предлагал Ленин в своих работах и что делал на практике. Раз! – и какое-то легкое переворачивание. Потом в другом месте переворачивание, в третьем, в пятом, и вот такие переворотики, такие «постскриптумы» встречаются частенько. Одна беда – у Сталина нет красных чернил. «Ленин бы сказал…, но вот, к сожалению, нет подходящей цитаты Ленина, но он бы сказал именно так, он бы так сделал».
Интерес к Сталину не утихает, это правильно. Нам нужно ещё углубляться, нам нужно ещё изучать и изучать. Должны появиться новые серьёзные книги о Сталине, которые бы изучали именно этот глубинный пласт сталинизма, досконально исследовали не только коммунистическую трескотню, не дежурные формулировки, а как раз те самые оговорочки, разные пометочки, эти примечания и постскриптумы с точки зрения того, что это его бессознательный крик «у меня нет красных чернил». Эти подмигивания Сталина, эти его лукавые ухмылки и прищур глаз сквозь дым от его знаменитой трубки – это как раз то, что нужно изучать и отделять. Тогда мы будем понимать, что такое настоящий сталинизм.
Враги Сталина, особенно из лагеря марксистов и особенно троцкистов, постоянно упрекают Сталина в том, что он переиначивал Ленина и Маркса, использовал их в своих целях, грубо манипулировал цитатами… и приводят этому многочисленные доказательства. Враги здесь видят более остро, чем друзья Сталина.

От осинки не родятся апельсинки
Мы, наверное, все с вами знаем из своей педагогической практики, из воспитания детей, собственных и чужих, что есть такая закономерность: ребенок будет делать не так, как вы ему говорите, а так, как вы сами делаете. Если, грубо говоря, отец курит, а сыну дает подзатыльники, когда его поймали с сигаретой в подростковом возрасте, со словами «не кури», то эти запреты не сработают. В конце концов, сын вырастет, в 18 лет сходит в армию и вернется оттуда уже курящим, но отец уже и подзатыльник ему не даст, а сын, как правило, всю жизнь продолжит курить. Конечно, бывают какие-то исключения, важна ещё позиция матери и другие какие-то вещи, но чаще всего будет именно так. Как говорится, от осинки не родятся апельсинки, яблоко от яблони не далеко падает. Дети в значительной степени похожи на своих родителей именно в том смысле, каковы родители есть, как они себя ведут, как они делают, чем интересуются, у них имеется какой-то общий круг микро-практик. В значительной степени воспитание как раз замешано на подражании, так это происходит и у животных, и у людей. Что родители при этом говорят ребенку, какие нотации читают, значительно меньше влияет на то, какой личностью этот человек станет. Именно поэтому многие воспитательные концепции строятся на том, чтоб воспитать самого родителя, сделать его идеалом или примером для ребенка, а не на том, что просто говорить ему какие-то правильные вещи, которые взрослые сами же нарушают.
Так вот, возвращаясь к советской реальности и к Сталину. В Советском Союзе очень хорошо было проявлено, что как раз и служило объектом критики со стороны так называемых диссидентов, поразившее всё вокруг, чудовищное лицемерие и двоемыслие, прежде всего, лицемерие власти. Это называлось начётничеством, и даже критиковалось самими советскими властями, потому что игнорировать его было нельзя.
Люди собирались на собраниях и провозглашали бессмысленные чеканные формулировки: «…как нас учит товарищ Ленин и наша ведущая коммунистическая партия…» и так далее. Выходил очередной оратор и, как какой-то пономарь, который в церкви монотонно читает Псалтирь, бубнил на канцелярите звучные лозунги. Включаете любую передачу на ТВ и слышите этот вечный «одобрямс»: «навстречу съезду», «наши хлеборобы и наши комбайнёры выдвинули встречный план», «увеличим яйценоскость к празднику великого октября», «намолотим, удои и надои, выдадим на-гора» и так далее. Чеканные формулировки, которые кочуют из газеты в газету в течение многих лет.
Существует огромный набор этих мантр. Если ты хочешь быть в обществе успешен, сделать карьеру, то ты этот канцелярит просто выучиваешь и, умея на нём говорить, попадаешь в партийную среду, в среду начальников. Обычные наши советские рабочие люди, конечно, на этом языке в быту нигде никогда не разговаривали, но они видели, что начальники говорят на этом языке, на этом арго. Как у бандитов есть своя феня, так и у партийной элиты свой – «советский язык». Обычные люди презирали их за это, потому что считали лицемерами. Тот, кто делает советскую партийную карьеру, тот выучил эту шелуху, ничего не значащие слова, и за счет этого, а не за счет труда – продвинулся, «умеет по бумажке шпарить».
Это стало в советское время предметом разных шуток-прибауток. Антисоветчики, собственно, на этом и строили все свои моральные осуждения. Дескать, посмотрите на эту ложь. Солженицынское «Жить не по лжи!» – выросло отсюда. Вокруг сплошные маски, комсомольские профили, отчеканенные «из дерьма и стали», как писал Венечка Ерофеев.
Можно вспомнить Высоцкого, который неоднократно высмеивал советские штампы, а ещё лучше Галича с его искрометно юмористической песней «О том, как Клим Петрович Коломейцев выступал на митинге в защиту мира».
У жене моей спросите, у Даши,
У сестре её спросите, у Клавки,
Ну, ни капельки я не был поддавши,
Разве только что – маленько – с поправки!
Я культурно проводил воскресенье,
Я помылся и попарился в баньке,
А к обеду, как сошлась моя семья,
Начались у нас подначки да байки!
Только принял я грамм сто, для почина
(Ну, не более, чем сто, чтоб я помер!),
Вижу – к дому подъезжает машина,
И гляжу – на ней обкомовский номер!
Ну, я на крылечко – мол, что за гость,
Кого привезли, не чеха ли?!
А там – порученец, чернильный гвоздь,
«Сидай, – говорит, – поехали!»
Ну, ежели зовут меня,
То – майна-вира!
В ДК идет заутреня
В защиту мира!
И Первый там, и прочие – из области.
Ну, сажусь я порученцу на ноги,
Он – листок мне,
Я и тут не перечу.
«Ознакомься, – говорит, – по дороге
Со своею выдающейся речью!»
Ладно – мыслю – набивай себе цену,
Я ж в зачтениях мастак, слава Богу!
Приезжаем, прохожу я на сцену,
И сажусь со всей культурностью сбоку.
Вот моргает мне, гляжу, председатель:
Мол, скажи свое рабочее слово!
Выхожу я,
И не дробно, как дятел,
А неспешно говорю и сурово:
«Израильская, – говорю, – военщина
Известна всему свету!
Как мать, – говорю, – и как женщина
Требую их к ответу!
Который год я вдовая,
Всё счастье – мимо,
Но я стоять готовая
За дело мира!
Как мать вам заявляю и как женщина!..»
Тут отвисла у меня, прямо, челюсть,
Ведь бывают же такие промашки! —
Этот сучий сын, пижон-порученец
Перепутал в суматохе бумажки!
И не знаю – продолжать или кончить,
В зале, вроде, ни смешочков, ни вою…
Первый тоже, вижу, рожи не корчит,
А кивает мне своей головою!
Ну, и дал я тут галопом – по фразам,
(Слава Богу, завсегда все и то же!)
А как кончил —
Все захлопали разом,
Первый тоже – лично – сдвинул ладоши.
Опосля зазвал в свою вотчину
И сказал при всём окружении:
«Хорошо, брат, ты им дал, по-рабочему!
Очень верно осветил положение!»…
Эта песня написана Галичем, как и весь цикл песен о «герое Соцтруда» Коломейцеве (привет, кстати, его клону-однофамильцу из КПРФ, выступающему сейчас в Государственной Думе точно так же) не в 80-е, когда рушился СССР, а в конце 60-х. Это культура всего руководства, всей партийной тусовки, огромной партийной номенклатуры, которая уже полностью таковой была в 1960 годы. Более того, Булгаков в образе Швондера из «Собачьего сердца» описал это уже в 20-х!!! А вспомним Остапа Бендера в «Золотом теленке», который составил для журналиста Ухудшанского универсальный генератор передовиц и фельетонов для советской печати, состоявший из этих бесконечных «взвейся-развейся»…
А ещё потом спрашивают: подождите, товарищи, а как же Сталин не оставил после себя замечательных искренних наследников, настоящих коммунистов, большевиков, так сказать, честных борцов за коммунистическое дело, с горящими глазами, а практически сразу же после него к власти пришли подонок на подонке? Может быть, кто-то типа Берии был ещё настоящим наследником, да и то у разных исследователей возникает масса всяких вопросов по нему. А вот Никитка Хрущёв и рядом с ним всякие бюрократы, какие-то «каменные задницы», «суконные рыла», как говорил Гоголь. Там были не только какие-то Булганины, Маленковы и прочие, которые как раз сдвигали ладоши с каменными лицами, произносили эти формулировки про Ленина, про то, как нас учит партия, про «решения – в жизнь» и так далее.
По сути дела, все они – непосредственные дети Сталина. Как же у него такие дети-то получились?
А это как раз потому, как сказано выше, что есть закономерность в педагогике. Дети получились ровно такие, потому что папа был такой, потому что всё окружение Сталина и, соответственно, дальше вниз по цепочке до каких-нибудь председателей обкомов, райкомов и прочих, вся эта номенклатура, вся эта гигантская элита считывала не то, что говорится, а считывала то, как это говорится… Всё, что Сталин говорит во всех этих 13 томах, не совсем серьёзно, это нужно читать, как «написанное синими чернилами, потому что нет красных чернил». Они все стали такими начётчиками и лицемерами, потому что Сталин был в этом смысле (!!!) начётчиком и лицемером. Нужно понимать, что мы сейчас его ни в коем случае не осуждаем, а говорим это лишь для того, чтобы было четко понятно, что Сталин относился к этому корпусу лозунгов именно, как к корпусу лозунгов. Он относился ко всей марксистской идеологии исключительно, как к идеологии, как к ритуальным словам, которые нужно сказать, потому что нужно их сказать. Сталин по своему образованию – священник, жрец. «Как начал ты, так и пребудешь», – говорил Гельдерлин, образование определяет мышление на всю жизнь. Сталин видел, как на проповедях и в религиозных сочинениях манипулируют библейскими и евангельскими фразами, словами святых и пророков… Сталин видел, как его соратники и враги особенно легко вворачивают к месту и не к месту цитату из Маркса иди Энгельса, как это делали наставники в его семинарии. «Со всеми я был всем», – учит Апостол Павел, выученный в иудейской проповеднической школе. Если ты идешь к рабочим, значит, ты должен рабочим говорить, что «рабочий класс – это гегемон истории, что наше государство – первое в мире государство рабочих и крестьян, которое, наконец-то, освободило нас от жёсткой эксплуатации, господствовавшей во времена царизма. Наши деды и прадеды были там рабами, а теперь свободный человек свободно трудится» и так далее.
В реальности, понятное дело, крепостной крестьянин иной раз меньше работал, чем промышленный рабочий или тот же крестьянин за трудодни во времена Сталина. То есть, с точки зрения характера и интенсивности труда, никто на диване лежать не стал, да и некогда было лежать, да и, слава Богу, что никто не стал лежать… Да, плоды труда не отчуждал капиталист или помещик, хотя и дворянин, кровь за Отечество проливавший, и капиталист своими капиталами рисковал, торговые схемы какие-то придумывал и прочее, оба они имели право на доход. Допустим, теперь никто у рабочих и крестьян не отчуждает плоды их труда, а что же они все живут точно так же, или хуже, чем жили при капиталистах и помещиках? Да, страна была отброшена назад революцией и гражданской войной, да, потом новая война, потом опять восстановление. А раньше войн не было? Чтобы люди не начали задавать себе такие вопросы, пока ещё годилась идеология, с которой совершали революцию. Можно списывать на войну, да и это и вправду так… Но потом люди будут задавать вопросы и тогда понадобится новая идеология или новая теория, которой нет, но которая нужна. В конце жизни Сталин повторял это.
Ещё раз: Сталин относился к марксизму-ленинизму как человек, который понимал, что это набор догм, идеологем, проповедей и так далее, которые действительно нужно выучить, знать и применять на всех съездах, субботниках, митингах, в своих работах, так же как это делали раньше священники с цитатами из Святого Писания.
Писательница и поэтесса Олеся Николаева, жена священника о. Владимира (Вигилянского), в одном из романов рассказала историю про то, как у её героини были какие-то свои духовные проблемы и она поехала за советом к сильному старцу куда-то в Псково-Печорский монастырь. Поскольку она сама – матушка, да и в церкви уже очень давно, по пути ей пришло озарение. Она села, и сама написала ответы на те вопросы, которые должен ей был священник дать. Она настолько уже книжек, заповедей, проповедей в церкви начиталась и наслушалась, что, в общем-то, прекрасно понимала, что ей ответят. К примеру, «ты, дочь, гордыню свою умерь», «кто ты такая, чтобы осуждать такого-то человека», «это тебе Бог испытание попустил» и так далее. В общем, есть десяток формул, которые в таких случаях будут говорить. И вот она написала сама себе записки, прочитала их, успокоилась и вернулась обратно, не стала старца беспокоить, потому что чего-то другого и нового, собственно, он ей бы и не сказал.
Мы недаром здесь проводим параллель между Церковью, церковными формулами, формулировками, которые оттачивались в течение тысячелетий. Мы знаем, что одни и те же проповеди звучат на протяжении столетий по определенным дням, что есть ритуалы, катехизисы, есть стандартные ответы на вопросы. Если вы посмотрите на соответствующую рубрику в газете или в интернете, например, с ответами священника на вопросы, то вы увидите, что они везде довольно типовые. Не подумайте, что мы здесь обвиняем Церковь. Это суть любой структуры, так и должно быть. Это в каком-то смысле правильно для всех этих организаций.
В данном случае разговор идет о Церкви, чтобы провести параллель между ней и этим большим коммунистическим дискурсом, запечатленным в томах собраний сочинений Ленина, Сталина, Маркса, Суслова, Брежнева, в толстых книжках с решениями съездов и пленумов, в статьях в журнале «Коммунист». Вся элита должна была всё это читать и учить. Различные брошюры типа «Три источника и три составных части марксизма», «Задачи союзов молодежи» Ленина начинали зубрить уже со школы… Памятки настоящего пионера, кодексы строителей коммунизма, клятвы комсомольца… Точно так же, как есть в Церкви катехизис, есть большой корпус текстов отцов церкви «Добротолюбие», например, есть сочинения Иоанна Златоуста и Исаака Сирина, Феофана Затворника и Игнатия Брянчанинова, которые все современные священники обязаны прочитывать, и невозможно, чтобы они их не знали.
Почему эта параллель между Церковным Писанием и марксизмом корректна? Потому что Сталин совершенно сознательно строил по модели Церкви и монастыря – Советский Союз. Более того, он сам свидетельствует об этом, на страницах романа Достоевского «Братья Карамазовы», который читает и оставляет пометки. Об этом мы расскажем ниже.

Слова… Слова…
Если кто не убедился ещё, что Сталин ко всей марксистской трескотне относился с иронией (по-гречески – ирония – означает употребление слова в несобственном смысле, как в словах «шибко умный ты, как я погляжу!»), – ох уж эта знаменитая сталинская ирония и юмор сквозь прищур глаз, то вот ещё одно свидетельство, от генерала Штеменко.
«И. В. Сталин вдруг спросил:
– А как думает молодой начальник Генерального штаба, почему мы разбили фашистскую Германию и принудили ее капитулировать?
…Оправившись от неожиданности, я подумал, что лучше всего изложить Сталину его собственную речь перед избирателями, произнесенную накануне выборов в Верховный Совет СССР 9 февраля 1946 года. Я сформулировал положение о том, что война показала жизнеспособность общественного и государственного строя СССР и его большую устойчивость. Наш общественный строй был прочен потому именно, что являлся подлинно народным строем, выросшим из недр народа и пользующимся его могучей поддержкой… Говорил о промышленной базе, созданной за годы пятилеток, о колхозном хозяйстве, о том, что социализм создал необходимые материальные возможности для отпора сильному врагу. В заключение сказал о высоких боевых качествах нашей армии, о выдающемся искусстве советских военачальников и полководцев.
Терпеливо выслушав меня до конца, И. В. Сталин заметил:
– Всё, что вы сказали, верно и важно, но не исчерпывает всего объема вопроса. Какая у нас была самая большая численность армии во время войны?
– Одиннадцать миллионов человек с небольшим.
– А какой это будет процент к численности населения?
Быстро прикинув в уме численность перед войной населения – 194 млн, я ответил:
– Около 6 процентов.
– Правильно. Но это опять-таки не всё. Нужно учесть и наши потери в вооруженных силах, потому что убитые и погибшие от ран бойцы и командиры тоже входили в численность армии…
Учли и это.
– А теперь, – продолжал Сталин, – давайте подсчитаем, как обстояло дело у Гитлера, имевшего с потерями более чем 13-миллионную армию при численности населения в 80 миллионов человек.
Подсчитали. Оказалось – больше 16 процентов.
– Такой высокий процент мобилизации – это или незнание объективных закономерностей ведения войны, или авантюризм. Скорее, последнее, – заключил Сталин. – Опыт истории, общие законы ведения войны учат, что ни одно государство не выдержит столь большого напряжения: некому будет работать на заводах и фабриках, растить хлеб, обеспечивать народ и снабжать армию всем необходимым. Гитлеровский генералитет, воспитанный на догмах Клаузевица и Мольтке, не мог или не хотел понять этого. В результате гитлеровцы надорвали свою страну. И это несмотря на то, что в Германии работали сотни тысяч людей, вывезенных из других стран…
Немецкие правители дважды ввергали Германию в войну и оба раза терпели поражение, – продолжал Сталин, шагая по балкону. – Подрыв жизнеспособности страны в первой и второй мировых войнах был одной из причин их краха… А какой, между прочим, процент населения был призван кайзером в первую мировую войну, не помните?
Все промолчали. Сталин отправился в комнату и через несколько минут вышел с какой-то книгой. Он полистал её, нашел нужное место и сказал:
– Вот, девятнадцать с половиной процентов населения, которое составляло в 1918 году 67 миллионов 800 тысяч.
Он захлопнул книгу и, снова обратившись ко мне, сказал:
– На Гитлера работали сотни тысяч людей, вывезенных в Германию и превращенных, по существу, в рабов. И всё-таки он не смог в достатке обеспечить свою армию. А наш народ сделал невозможное, совершил великий подвиг»[4 - Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. – М., 1989. – С. 557–559.].
Вот он, сталинский подход в действии. Четкое разделение цифр и фактов, весьма научное, и трескотни из газеты «Правда» или речи перед избирателями…
В самом деле, а почему собственно, бы и не сказать народу, то, что было сказано в узком кругу генералов? Почему перед избирателями одно, а в генеральном штабе – другое? Не поймут? Да нет, не бином Ньютона… Тем более и речь-то идет о том, что власть берегла народ, оказывается, в отличие от Гитлера… Однако стилистически, так сказать, эти рассуждения не годятся и не подходят потому, что они лишены марксистской идеологии, которая обязательна и ритуальна для предвыборных речей. Там надо сказать, что именно «советский народ», «государство рабочих и крестьян» является победителем и именно потому победитель, что он «провел социалистические преобразования» перед войной…
А ведь эта идеология – совершенно троцкистская и противоположная тому, что думал и делал Сталин. Мы видим, что троцкизм жил и после войны, более того, и сам Сталин был вынужден выступать в популистском и троцкистском духе.
Поясним, причём тут троцкизм. Троцкизм это радикальный разрыв с предшествующей историей, с традицией, в которой остаются эксплуататоры и эксплуатируемые. Предшествующая история – вся сплошной мрак, в котором ничего не стоит того, чтобы взять его с собой в новый мир.
Никаких героев, нравственных ценностей, проверенных временем… все они дискредитированы тем, что служили эксплуатации. Тем более для троцкизма ненавистны всяческие институты типа государства, и сопутствующий государству патриотизм. Орудие в руках господствующего класса должно быть захвачено, повернуто против эксплуататоров, а затем, когда они будут уничтожены, отброшено. И если и государство следует защищать, то только социалистическое, то есть то, которое является тем самым орудием в борьбе с прежним миром и реакционными классами.
Вот троцкистское стихотворение, выражающее эту позицию.
Я предлагаю Минина расплавить,
Пожарского.
Зачем им пьедестал?
Довольно нам
Двух лавочников славить,
Их за прилавками
Октябрь застал.
Случайно им Мы не свернули шею.
Я знаю, это было бы под стать.
Подумаешь,
Они спасли Рассею!
А может, лучше было б не спасать?
    Джек Алтаузен. Погиб в 1942 году в бою под Харьковом.
Надо было, как предлагал Смердяков у Достоевского, и с Наполеоном не сражаться, и тогда «умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила бы к себе. Совсем даже были бы другие порядки». Да и во все иные времена защита Отечества не имела никакого смысла с точки зрения этих «марксистов». Позиция Ленина во время Первой мировой, о «превращении империалистической войны в гражданскую» и о желательности «поражения царизма войне» из этой же серии… Да и сегодня всякие троцкисты, типа Константина Семина, рассказывают нам, что русские не победят и не должны побеждать, потому что сражаться за «яхту Абрамовича» не имеет смысла…
Сталин уже тогда (!!!) в Первую мировую войну не разделял позиции Ленина. Выступая за рабочих, а не за идеалы марксизма, Сталин четко понимал, что в случае поражения России жизнь рабочих ещё больше ухудшится. Господи, как просто! Но Ленину это не понятно, потому что у него другие критерии и мерки: его «рабочие» интересовали только как элемент марксистской теории, в которую он верил, как фанатик, верил в то, что она поможет, эффективна, как теория, приводящая к власти…
В 30-е годы Сталин начинает программу реабилитации героев русской истории. Александр Невский, Александр Суворов, Минин и Пожарский – это те, на ком воспитывается молодое поколение…
И вот, он же произносит речь о том, что победили мы благодаря тому, что народ у нас советский и мы провели предварительные социалистические преобразования, а социалистическая система показала свою эффективность в сравнении с капиталистической…
Сталин понимал, в отличие от троцкистов, великую роль исторической инерции и поэтому даже самих троцкистов и их риторику использовал, для того, чтобы не спорить с этой инерцией, а поддерживать её, плавно замедляя. В этом и есть гений Сталина-руководителя, он был с историей на ты, чувствовал и понимал её, не был оторванным от жизни теоретиком, готовым за свою теорию погубить живую жизнь… И кто-то после этого говорит, что Сталин был марксистом… Для Сталина ни одна теория не стоила того, чтоб быть её фанатиком. Сталин слишком часто разочаровывался в разных идеологиях, чтобы доверять безоглядно хоть одной из них.
Гуманитарии часто замечают, что всевозможными сектантами часто становятся именно технари. Как это получается? Гуманитарий учится в университете, на первом курсе прочитывает Платона и у него «открываются глаза», он, наконец-то, начинает понимать, как устроен мир. Он ходит, как ошалевший, и объясняет всё, что вокруг происходит, платоновскими категориями. Но дальше он читает Аристотеля и видит ещё более логичную систему, которая ещё лучше всё объясняет, но она, правда, не бьётся с Платоновой. Потом на 2–3 курсе он прочитает отцов церкви и узнает истины христианства, потом его поразит буддизм, потом к концу учебы он будет обожать уже Канта, Гегеля, а, в конце концов – не Маркса даже, а циничного Ницше. Влюбиться в какую-то теорию для него уже после всех его влюблённостей, это как проститутке потерять голову от цветов и шоколадки…
Технарь же ничего этого не знает, но свято место в душе пусто не бывает и без мировоззрения жить нельзя. Поэтому стоит ему прочитать хоть одну мировоззренческую книгу, будь то Бхагавадгита, будь то Сайентология, будь то Маркс, будь то Поппер, он становится фанатичным сектантом её и приверженцем, так как она «всё объясняет» в мире. Глупец не подозревает, что такие объясняющих идеологий – море, это свойство любой метафизики.
Ленин с его фразой «учение Маркса всесильно, потому что оно верно», есть пример такого узколобого недоучки, прочитавшего одну книгу… Кое-как образованный (какое образование может дать юридический экстерн, сразу же и забытый?), почти не работавший по специальности[5 - Владимир Ульянов в 1892–1893 гг. работал помощником у присяжного поверенного (адвоката) А.Н. Хардина (1842–1910) в Самаре (мелкие уголовные дела, «казенные защиты»). – Прим. ред.], он запоем читает модные тогда книги только марксистской традиции, потому как зачем читать другие, если здесь и только здесь собрана вся истина?
Переживший вовлеченность в христианское богословие, и разочаровавшись в нём, переживший влюбленность в марксизм и самого Ленина и разочаровавшись в нём, увидевший, как ловко жонглируют марксистской фразой в своих интересах и выворачивают всё наизнанку, доказывают всё что угодно, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин и вспомнивший в этой связи свою семинарскую юность и претензии к христианским богословам, Сталин уже никогда не мог больше влюбиться в теории. Нельзя вернуть себе интеллектуальную девственность. Сталин стал философом в греческом смысле слова. Софос – мудрец и философ – любитель мудрости, отличаются, по остроумному замечанию Гегеля, так же как пьяница и ценитель вина. Софос – мудрец, любит мудрость как пьяница любит вино, он зависим от него, пьет без меры, и без разницы, что именно пить, не может никогда напиться и дуреет. Ценитель вин, разбирается в сортах, годах и урожаях, никогда не теряя нюх. А нам говорят, что Ленин учитель Сталина… Смешно.
Сталин действует как партизан внутри марксизма и социализма. Недаром он и в войне очень любил партизанское движение, а партизанским отрядам уделял огромное внимание, считал очень важной боевой силой, важной составляющей победы, кстати говоря, которой они и были на самом деле. И сам он значительной степени был таким партизаном внутри марксизма, таким Штирлицем, который за счет этого же марксизма, через марксизм, этот же марксизм изнутри выворачивал, реформировал, превращал где-то в мёртвую труху, выхолащивал, а где-то наполнял совершенно другими смыслами.
Почему Сталина отодвигали в конце жизни от дел всё больше и больше? Потому что он уже находился, так сказать, на отдыхе, где много размышлял и как раз думал о том, как постепенно выходить из той системы, заложником которой он был. А он был именно заложником этой марксистской трескотни. Революция в этой огромной стране, в Российской империи, была совершена под знаменами Маркса, Ленина, свержения капитализма, буржуазии, олигархов, помещиков и так далее. Всё! Ты находишься в этой системе, ты из неё никуда. Ты не можешь прийти и сказать: «Ребят, это всё была ошибка, всё было неправильно». Тебя вся эта система вынесла на самый верх, ты находишься внутри неё и ты её возглавляешь! У тебя есть только ручка с синими чернилами. У тебя есть только этот дискурсивный аппарат. У тебя есть только шелуха этих лозунгов. Ты можешь говорить только об эксплуатации, о коммунистах, о новом строе, о новом мире, о людях свободного труда, о злых и страшных буржуях, которые нас раньше угнетали и так далее. Других чернил тебе не дали. Это всё, о чём ты можешь писать, это твоя данность. Ещё Аристотель отмечал в «Риторике», что оратор, который не говорит то, что уже знакомо людям рискует быть освистанным. Как минимум. Все мы рассказывали сказки детям и внукам и замечали, что они любят слушать два раза знакомую сказку, а не новую и тщательно следят, чтобы не было исправлений и ошибок в старой сказке. Так и народ.
В общем, у тебя есть Ленин, культ которого ты сам создал, чтобы спрятаться за него, для более эффективного руководства – живи с этим. Попробуй из имеющихся у тебя четырех букв «ж», «о», «и» и «а» сложить слово «счастье» – вот тебе такой пазл.
Более того, на тебя устремлены миллионы глаз, которые в тебя инвестировали все надежды и говорят: «Он, главный, сейчас он всё сделает, всех врагов уничтожит, коммунизм построит и счастье», и так далее.
Нужно при этом выкрутиться так, чтобы действительно построить, а не развалить, как некоторые требуют, всё окончательно, даже снести память о страшной угнетающей Российской империи, а действительно начать строить что-то божественное, что-то хорошее, действительно, строить храм для людей, в том числе создать государство, империю, при этом не нарушая того, заложником чего ты оказался, не нарушая этого дискурса.
И он берется за эту задачу. Он взял из этих четырех букв «ж», «о», «и» и «а» и сложил слово… Правда, не «счастье», так как не удалось достигнуть коммунистического счастья, но он за время своего правления сложил другое слово – слово «победа».

Устаревшая сталиниана
Уникальность новых книг о Сталине спустя десятилетия – в том, что живость Сталина сегодня факт и попытка его мумифицировать в сознании масс не дает результата. Открытие новых фактов о Сталине впечатляет таким количеством неизвестного свидетелям, но известного нам, что сталиниана советских и времен, увы, почти неинтересна. Несмотря на то, что это вроде бы писалось с позиции свидетелей.
Вот К. Симонов «Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине». Ну что говорить? Неинтересно почти всё. Причина налицо: полное отсечение глубины вопроса. А нам нужно – как раз в глубину! Там корневая система сталинизма! Которая прорастает и сегодня.
Вот сложная ситуация с Штеменко. С его увольнением в 1952 году. Сталин отзывает Василевского в сторону.
Цитата «После этого мы ушли. Первый ушёл Штеменко. Потом мы с Соколовским. Штеменко так и не сказал за всё заседание ни слова. Когда я, уходя последним, уже был в дверях, Сталин позвал меня обратно. Я зашёл, поняв, что он хочет говорить со мной, с одним из нас троих.
– Чтоб вы знали, товарищ Василевский, почему мы освободили Штеменко. Потому что он всё время пишет и пишет на вас, надоело. Поэтому решили освободить.
Так Сталин объяснил мне тогда причины снятия Штеменко. Впоследствии я мог убедиться в правильности его слов, держа в руках документы»[6 - См.: Симонов, К.М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. – М.: АПН, 1989.].
Что дают эти свидетельства? Это слова Василевского Симонову. Что это нам дает, кроме иллюзий? Что это дает по существу вопроса – конфликта Штеменко и Василевского? И волнует вопрос качества транскрипции этого конфликта писателем, пусть и с погонами, Симоновым? По сути, ничего. Мы сразу идем к ошибке в оценке действий Сталина. И это вроде бы слова и тексты свидетелей событий, знающих Сталина лично.
Мы полагаем, что в свидетельстве событий больше подлога, чем в раскрытии Логики Истории и раскрытии истинных Идеологем и мотивов действий исторического лица. Или мы полагаем, что свидетель не имеет ангажированности? Как раз наоборот! – Как раз свидетель и заперт в тиски ангажемента! Вот Симонов пишет о Жукове и передает слова Жукова (причем без рефлексии). Стыдно читать. Что это, если не примитивная агитация за Жукова против Сталина? Вот фрагмент, где Жуков рассказывает, как он воспитывает Сталина.
Цитата: «Уже в тот период, когда я стал заместителем Верховного Главнокомандующего и между выездами на фронт иногда по месяцу, по два работал в Москве, я однажды сказал Сталину, что все его ближайшие помощники, я в том числе, издергались и измотались до последней степени.
Он с некоторым удивлением спросил: “Почему?”
Я сказал ему, что, когда он работает по ночам, мы тоже в это время работаем. И пока нам не становится известным, что он уехал и лег спать, мы не уезжаем и не ложимся спать. А утром, когда он спит, у нас самое горячее время, мы вынуждены работать. Он встает в два часа и начинает работать, а мы, уже проработав к этому времени всё утро, находимся в любую минуту в готовности к его вызову. Так идет день за днем, месяц за месяцем. И люди измотаны этим.
Пока я ему всё это говорил, он несколько раз переспрашивал меня, уточнял, даже выразил удивление тем, что никто не ложится спать, пока не лег он. Потом сказал:
– Хорошо. Обещаю вам, что больше не будут звонить вам ночью.
И действительно, с того дня до самого конца войны он ни разу не позвонил мне позднее двенадцати часов ночи. Один раз позвонил ровно в двенадцать, но свой разговор со мной начал с вопроса: «А вы ещё не ложились спать, товарищ Жуков?» Я сказал, что нет, только собираюсь. Он задал какой-то деловой вопрос, не из числа самых существенных, и, сразу закончив разговор, сказал: «Ну, прощайте, отдыхайте»[7 - См.: Симонов, К.М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. – М.: АПН, 1989.].
Только наивный может сделать из этого вывод, что Сталин воспитывался Жуковым. Сегодня мы знаем весь путь Жукова – от военного до интимного – и можем совершенно однозначно сказать, насколько Сталин иронически относился к Жукову как военачальнику и человеку. Но у Симонова этого скепсиса другой стороны нет, – так зачем нам такая сталиниана? И признать, что Сталин использовал Жукова строго в «топорных» миссиях, Симонов тоже не сможет. Наоборот – в словах Жукова о Сталине Сталин предстает таким стратегом, как и он, Жуков, но только Жуков «кое-что» понимал и в тактике.
Цитата: «Личные эмоции уживаются в этих записях с несомненным стремлением к той справедливости в оценках, которая, как мне кажется, вообще присуща Жукову, несмотря на всю резкость, а порой и непримиримость его характера».
<Жуков>: «В стратегических вопросах Сталин разбирался с самого начала войны. Стратегия была близка к его привычной сфере – политике, и чем в более прямое воздействие с политическими вопросами вступали вопросы стратегии, тем увереннее он чувствовал себя в них.
В вопросах оперативного искусства в начале войны он разбирался плохо. Ощущение, что он владеет оперативными вопросами, у меня лично начало складываться в последний период Сталинградской битвы, а ко времени Курской дуги уже можно было без преувеличения сказать, что он и в этих вопросах чувствует себя вполне уверенным.
Что касается вопросов тактики, строго говоря, он не разбирался в них до самого конца. Да, собственно говоря, ему как Верховному главнокомандующему и не было прямой необходимости разбираться в вопросах тактики»[8 - См.: Симонов, К.М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. – М.: АПН, 1989.].
При этом Жуков не сшивает два плюс два, противореча себе в следующем фрагменте.
Цитата: <Жуков>: «Куда важнее, что его ум и талант позволили ему в ходе войны овладеть оперативным искусством настолько, что, вызывая к себе командующих фронтами и разговаривая с ними на темы, связанные с проведением операций, он проявлял себя как человек, разбирающийся в этом не хуже, а порой и лучше своих подчиненных. При этом в ряде случаев он находил и подсказывал интересные оперативные решения.
К этому надо добавить, что у него был свой метод овладения конкретным материалом предстоящей операции, метод, который я, вообще говоря, считаю правильным. Перед началом подготовки той или иной операции, перед вызовом командующих фронтами, он заранее встречался с офицерами Генерального штаба – майорами, подполковниками, наблюдавшими за соответствующими оперативными направлениями. Он вызывал их одного за другим на доклад, работал с ними по полтора, по два часа, уточнял с каждым обстановку, разбирался в ней и ко времени своей встречи с командующими фронтами, ко времени постановки им новых задач оказывался настолько хорошо подготовленным, что порой удивлял их своей осведомленностью»[9 - См.: Симонов, К.М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. – М.: АПН, 1989.].
Так владел Сталин всё-таки оперативным мастерством или нет? Принимал тактические решения или нет? Что мы можем почерпнуть из двух противоположных заявлений Жукова? Вроде да, но вроде бы и нет?
Амбивалентность сталинианы крайне вредная штука, как показано на этом примере, где не появляется человек, который свершил то, что свершил. Именно поэтому нам не интересны ни слепые крайности обвинительной сталинианы, ни слепые крайности оправдательной, ни амбивалентной сталинианы.
Мы хотели бы основать новую сталиниану, которая бы стала заниматься Субъектом истории, а не Отражением чьих-то ангажементов. И самый очевидный способ – вникнуть в убеждения Субъекта Истории, в идеологемы, которые имели генеративный характер. Это дает нам возможность не скользить по поверхности, не понимая, почему Сталин говорил одно, а делал другое, а понимать глубину замысла и его реализации. В конце концов, нам, потомкам, это и важно понять: Сталин это наше национальное достояние или историческое недоразумение или что-то ещё? Чему учить наших детей – продолжать дело Сталина или разбазарить его на ярмарке убогих амбиций?
Прежняя сталиниана на этот вопрос ответа не дает.
А для чего нам нужно понимать, что такое настоящий сталинизм? Эпоха Сталина и сталинизма была одним из высших достижений российской истории, а наша Великая Победа действительно производит впечатление самой главной победы в русской истории. Да, был мощнейший взлет везде и во всём, что только ни возьми. И практики, которые были связаны с хозяйствованием, и гигантский научный взлет, и культурный мощнейший расцвет. Было восстановление религиозной жизни, развитие искусства, техники, которая уже потом, после смерти Сталина, выведет нас в космос, даст нам мирный атом. Также было сделано огромное количество и других заделов, например, в биологии с её огромными планами по преобразованию природы. Куда ни глянь – везде всё бурлило, всё делалось правильно и все планы были правильными, как показал позже опыт. Просто поразительно, что практически все решения, которые Сталин принимал в совершенно разных областях, оказываются эффективными и дальновидными.
Поэтому мы должны эти практики Сталина освободить от трескотни и шелухи, от того, за чем они спрятаны, собственно, от этой лексики социализма, марксизма, ленинизма, должны начать это всё реально изучать и обращать внимание не на те слова, которые там говорятся, а на то, что реально делалось, не на то, как это всё оформлялось потом в документах или решениях сьездов, а на определенные механизмы принятия решений, которые там, несомненно, применялись.
Ведь не может Сталин быть специалистом во всех абсолютно вопросах: и в архитектуре, и в музыке, атоме и экологии. Но во всех отраслях, а государство всегда работает как гигантский механизм, оно работает эффективно. Где-то когда-то какая-то идея появлялась. Как получалось, что она появляется? Как получается, что её кто-то схватывает? Какой путь она проходит до того момента, когда она утверждена и потом воплощается в жизнь? Эти все моменты, эти все практики нужно просто превратить в алгоритмы. В конце концов, так же в алгоритм превратить способы обсуждения и принятия решений в военной области. Как это делалось, как происходило планирование военных операций на фронтах? Всем известно, что были какие-то зеленые столы, что по ночам они сидели над картами, Сталин трубку курил, но как конкретно принимались решения, и что было критерием оценки качества предложений. Экономия средств? Неожиданность для врага? Может быть, какой-то комплекс критериев? Есть куча мемуаров разных полководцев. Конечно, много лжи и самопиара в этих мемуарах, поэтому нужно тоже внимательно смотреть, сопоставлять, вычленять одно, второе, третье. Такого рода исследования есть, но их мало, и ещё предстоит основную работу проделать. Если мы хотим постичь высший этап нашей истории и её высшего руководителя, мы должны эту работу проделать, для того чтобы воспользоваться этим ценнейшим опытом.

Сталин и карьера
Надо с оппонентом говорить на его языке. Так советуют нам эти самые оппоненты. Мы – за. Но начнем с переадресовки вопроса: почему либеральные авторы не оценивают Сталина в либеральном же духе – с точки зрения его личной успешности, например?
Либеральные мыслители любят слово «карьера».
И ненавидят имя Сталина. Это странно. Мы как-то спросили, а как вы оцениваете Сталина с точки зрения как раз либеральной – с точки зрения личной карьеры, его личного успеха?
И вот тут происходит зависание.
Действительно, если взять сталинскую карьеру – она не имеет аналогов по крутизне. Его восхождение из низа до мирового верха покоряет тем самым «социальным динамизмом», о котором толкуют «успешники».
Невзрачный внешне осетин (то есть даже для грузин, среди которых он жил, человек «второго сорта», что уж говорить о русских) с вечным акцентом, с лицом, изуродованным оспой, руками одна короче другой… По некоторым источникам, мать в молодости была гулящей женщиной и, как многие такого рода женщины, в зрелости и старости ударилась в религию, чтоб замолить грехи; отец – сапожник, неопределенных занятий, бил жену и сына, потом был убит в пьяной драке или пропал без вести, как бродяга. Юный Сталин проводил время среди хулиганов.
Многократно ссыльный, поднадзорный, не особо здоровый сделал карьеру самого знаменитого человека в мире на XX век, может быть, самого значимого человека этого века, а может быть, и в истории (!), признанного даже «Таймом» дважды человеком года, с невиданной доселе властью – это как с карьерной точки зрения? Миллионы публикаций, тысячи книг не иссякают до сих пор. Эта книга не исключение.
А мы добавим, что в придачу к своей карьере он вытащил из полного аута не фирму, а целую страну, которая на 1920 год была в полном кровавом социальной тупике, раздираемая гражданской войной, – до победы в 1945-м над объединенной Европой?
Почему нет такого подхода? Ведь «аналоги» закончили – проиграв все. Наполеон разорил Францию, ополовинил её (тогда как рождаемость даже в войну при Сталине только росла!), проиграл конечные битвы – и он в почете не только во Франции, но и в мире! Его чудесное восхождение, которое просто устлано трупами, до сих пор чуть ни пример для подражания. При этом давно уже не секрет, что Наполеону очень сильно помогали тайные друзья, к примеру, с Тулоном, с которого началось его политическое восхождение. То есть, говоря языком успеха, у Сталина был крайне низкий старт, тогда как у Наполеона как дворянина, пусть и периферийного, достаточно высокий. Но почему Сталин не становится эталоном личной карьеры у либералов? Почему он не в пропагандистском эталоне у карьеристов? Где бизнес-тренинги, которые учат секретам жизненной стратегии Сталина? Почему с утра до вечера его биографию не изучают коучи?
Далее, сколько у него карьер было по профилю? Либеральные люди в качестве эталона любят говорить о карьере финансиста и выдвигать в качестве критерия финансиста – выживание в финансовых кризисах. Сталин создал финансовую систему, которая выжила в войну. У нас нет продвинутых работ по финансовой стороне дела в войну по понятной причине – она идеологически была «не очень». Но сегодня другие времена и можно открыть вопрос о гигантской сложнейшей финансовой системе войны. Мы, к примеру, поражаемся, как деликатные финансовые конфликты, которых было много, не стали препятствием для Победы. А ведь это как раз тот самый кризисный критерий, который так любят либеральные «успешники».
Помимо финансовой, Сталин сделал десятки разноотраслевых карьер! Как учёный-идеолог, которого штудировали миллиарды (!), как публицист, которого читал весь мир и вдохновлялся на подвиги, как организатор миллиардов человек, как дипломат, даже как оратор (!), которого слушали залы, не шелохнувшись, как законодатель, как проектный специалист, как успешный кадровик, в конце концов!
Наконец, как военачальник.
В этом вопросе есть экспертная проблема. Даже генералы, воевавшие с ним бок 6 бок, давали разные оценки. Есть и проблема начала войны. Но если взять кристально объективных военачальников, вроде Рокоссовского и подавляющей массы воевавших генералов, оценка Сталина как военачальника была наивысшей. Есть и живые рядовые свидетели. Один из соавторов этой книги помнит спор дедушки и бабушки о Сталине, когда дедушка четко формулировал: «если бы не Сталин, мы бы проиграли и нас бы уже не было». Дедушка соавтора прошел все четыре года войны – от первого до последнего дня – то есть знал и позор отступления, и эйфорию победы. И эта фраза была твердо озвучена в 60-е годы, после 20 лет осмысления, когда многие под давлением власти шестидесятников изменили позицию. Он – нет.
Кто же посоревнуется с карьерой Сталина?
На языке либерального карьериста карьера Сталина вообще не имеет аналогов. Особенно с учетом того, что у него не было никакой стартовой поддержки – продвигать своего помогают все, а он генерировал себя, свою команду на ходу, с нуля, и полностью самостоятельно. То есть он многое взял своими мозгами и талантами. Классический либеральный «селф-майд-мэн» – человек, сделавший себя.
Более того. Понятие личности – почетнейшее в лексиконе либерального сознания. И выражение Культ Личности можно вполне вписать в религиозное сознание либералов. Так была же личность! – это же очевидно. Почему это упорно не замечается? Почему он не пример для подражания у либеральной массы? Почему же либеральные оппоненты не обращают внимания на этот аспект Сталинской фигуры и его судьбы?
Мы удивляемся тому, что коучи и бизнес-тренеры не проводят семинаров по методикам Сталина, хотя он круче любого Стивена Джобса и Илона Маска. То есть к Сталину нет чисто рационального отношения.
Мы удивляемся так же, почему к Сталину массово нет и чисто иррационального религиозного отношения. Известно, что не глупый человек Гегель всерьёз, глядя на Наполеона, скачущего по улицам Иены, называл последнего – воплощенным Богом. В самом деле, человек из таких низов – на такие верхи – без помощи Бога взлететь не способен. Но и у Сталина и старт был невыгоднее и конец успешнее, Сталин вообще не имеет аналогов в истории по везучести. Казалось бы – вот предмет для поколения действительно воплощенного Мирового Духа, предмет для изучения каждого шага, каждой фразы, причём, трепетного изучения, как священного… Но ничего такого нет и близко!
А значит – мы ещё очень далеко от Сталина, мы ещё слишком малы для него, мы хотим его мерить мерками обычного человека. Пишем биографии… Хотя тут даже агиографии вряд ли будут подходящим жанром.

Большевизм Сталина против Огюста Бланки
Когда мы вычленяем идеологемы для формулирования сталинизма как идеологии, то часто впадаем в теоретическую предвзятость – то есть в крайние оценки с позиции теории, не отдавая себе отчёт с позиции практики. Это касается понятия большевизма, несомненно, для нас негативной категории, который строит систему на непрофессиональной массовке, что не может не привести к массовому обману масс – причём по определению, кто большевизм бы ни проводил в жизнь – хоть Сталин, хоть Рузвельт – не меньший большевик, чем Сталин.
Но что мы будем делать, если массовка есть, и она работает только как организованное большинство? Да, всегда непрофессионально, да, всегда на свою голову, но как организованное большинство, которое организуется только фантомами и обманом.
Сталин был реалист и просто ничего не стал сочинять – взял большевизм предыдущей религиозно-организационной системы монархического царизма. Но тем не менее Сталин был большевиком в очень важной теоретико-практической части, которая не касалась царизма, а сейчас подзабыта и на неё мало кто обращает внимания. Но по тем временам педалирование на понятии «большевик» имело огромное значение и не совсем то, что мы сейчас предполагаем (управление большинством). Речь шла о большинстве не только как субъектно-правовой категории в решениях и подчинении меньшинства, а движущей силе истории.
Дело в том, что в борьбе с Троцким понятие «большевик» было у Сталина системообразующим и вот почему. Троцкий, хотя марксист, был несомненным последователем Огюста Бланки. Если писать о троцкизме как идеологии, то бланкизм, несомненно, составляет его часть. Именно против неё боролся Сталин.
Это крайне важное разделение. В чём же его суть?
Огюст Бланки – французский социалист. Социализм для него цель. Не ново. Но вот технологии были другими.
Первая позиция бланкизма: к социализму ведет только террор. Террор нужен для двух вещей: расшатать систему, вызвать негативную реакцию верхов, которые обрушатся на низы, тем самым вызывая революционную бурю. Как видим, логично – и вся дореволюционная практика в России работала именно как бланкизм. Как видим, для этой технологии даже не обязательно быть левым. Либерал Навальный требовал «шатать Россию», чтобы власть обрушила репрессии на низы, а именно из «пострадавших от власти» выйдут наиболее злые оппозиционеры. Поэтому хорошо, что «менты винтят на митингах», чем больше «винтят» – тем больше сторонников…
Вторая и самая главная: организовать террор и прийти к власти, взять власть, может только организованное, яростное (не рыхлое и не сомневающееся) меньшинство. Потому что создать небольшую террористическую организацию реально, а большой фронт (партию) нет. Самые мощные технологии – вязать кровью. Нечаевская организация, которая потом была изображена в романе «Бесы» Достоевским, была именно бланкистской. Именно те времена были разгаром бланкизма. И если кто-то полагает, что в России это направление было маргинальным, ошибается: писатель-бланкист П. Ткачёв был несомненный лидер молодежного сознания в те времена. Да и сам размах террора (тысячи (!) убитых чиновников и служащих от Царя, министров, губернаторов до мелких околоточных) говорит сам за себя.
Третье. По понятным причинам террористическая группа меньшинства может быть только тайной и нелегальной. Это значит, что не только организация, но и способы управления её могут быть только тайными, а значит произвольными, грубо говоря, незаконными.
Четвёртое: в социализм людей можно загнать только страхом и силой и держать социализм можно только страхом и силой в рамках персональной, а значит личной военной диктатуры (называй её хоть диктатурой пролетариата), у которой совершенно развязаны руки.
Как видим, даже небольшой абрис бланкизма делает Сталина чуть не святым. Как говорится, многое познается в сравнении. Но проблема в том, что бланкизм, по сути, именно та технология, которая и привела к революции:
1) террор;
2) дестабилизация страны;
3) антагонизация верхов и низов;
4) заговор верхов;
5) развал государства;
6) гражданская война и интервенция;
7) жестокая диктатура.
Тогда гораздо меньше были интересны аморфные коммунизм и социализм как цели, гораздо важнее методы и движущие силы. Такой маразм: цель отошла в сторону и была битва только вокруг средств.
Поэтому возникла не очень хорошая ситуация: Сталин категорически отрицал заговорщическую версию революции – но она состоялась благодаря бланкизму и его фигурантам – Троцкому и Свердлову. Последний символ бланкизма был и остается до сих пор мало исследованный – Яков Свердлов, классический террорист, заговорщик и диктатор. Сталин возненавидел Свердлова ещё в ссылке, которую они совместно отбывали.
Поэтому акцентирование на идеологеме большевизма у Сталина было сверхпринципиальным – оно означало отказ от экстремизма, терроризма, заговоров, военной диктатуры, но обращение к массовому сознанию и «творчеству» масс. Сейчас эти выражения смешны, но по тем временам имели категорическое значение серьёзного идейного поворота – от диктатуры армейского начальника к идеократии – власти идеологии и идеологам, жрецам, кем, собственно, Сталин и был.
Косвенно жёсткий отказ от террористического меньшевизма был началом отказа от перманентной революции. Поэтому Сталин свой большевизм выставлял как главную идейную доминанту.
Это выводит нас на реквалификацию двух исторических событий.
1. II съезд РСДРЦ где было разделение на большинство и меньшинство по анекдотическому признаку – результатам голосования. Есть очень основательное подозрение, что это было разделение именно в отношении бланкизма. Именно поэтому термин прижился. Ведь спустя пару лет тот же Ленин попал в меньшинство, но это не «переименовало» партию. Ленинцы остались «большевиками» потому что отрицали силовую диктатуру меньшинства и выступали за идеологическую индоктринацию большинства.
Почему институты марксизма-ленинизма не любили тему бланкизма тоже понятно – все (!) меньшевики-бланкисты… стали после революции членами ВКП (б) и… заложили новый заговор.
2. Заговор Троцкого в тридцатых имел несомненный бланкистский оттенок – во всех деталях. Тогда нужно чётко определять его как бланкиста. И тогда многое встанет на свои места.
Если дополнить бланкизм решением финансового вопроса, то ясно, что те же банкиры дадут небольшие деньги скорее на заговор, от которого можно получить хотя бы шантажный эффект, чем огромные – на воспитание массового большинства. Это говорит о том, что бланкизм был и остается мощнейшим идейно-технологическим течением в современном мире – все «цветные» революции шли строго по формату Бланки.
А значит борьба за «просветлённое большинство» Сталина тогда имело форму многостороннего вызова.
Это не меняет нашего отношения и к большевизму, но понимание его фатальности после разрушения и демонтажа систем приходит.

Почему нужно противопоставить сталинизм марксизму
И не потому, что нет ничего общего, несмотря на цитатные маневры, а потому что сталинизм есть идеологическая реальность, воплощённая в исторические формы и результаты, а марксизм остался просто суммой идейных провокаций. Важно то, что нет никакой генетической связи одного и другого, несмотря на клятвы и памятники. У Сталинизма совершенно иная генетика, нежели у Маркса.
Но зачем на этом настаивать сегодня? Время прошло. Но странность в том, что именно эти две фигуры вышли в актуалитет, далеко задвинув и Ленина, и Троцкого. Чем это объяснить? Объяснить можно только одним: и то, и другое актуально не только как проблема, но и как проекты, которые живут до сих пор. Во-вторых, дело не в лицах, а идеологемах, которые как раз начинают жить, когда авторы уже за чертой жизни. А проблема упирается в идейное банкротство «гения» и идейную результативность «тирана». Именно поэтому нам и сегодня надо определяться, по какому пути мы идем.
Так как сталинизм трактовался как искажение марксизма с обвинительным креном, есть смысл вообще отделить одно от другого и заявить, что Сталинизм никакого отношения не имеет к Марксизму. В этом случае Марксизм не станет обеляться тем, что его кто-то зачернил, и тем самым требовать возврата для чистоты эксперимента: мол, раз не получилось, должно получиться в другой раз в хороших руках. В конце концов, ясно, что у Сталина получилась не то, что заявлял Маркс. Это очевидно. Это значит нужно просто отринуть Маркса как фантомата, тогда то, что получилось, будет связано с тем, кто создавал свою основу. Доказывая полную ничтожность, плагиатность, вторичность и мошенническую природу марксизма, мы просто его выбраковываем как факт идейной истории: это была ложь, обман, на которую повелись массы, так как ведется человек на призраки. Конечно, Маркс, осознавая призрачность проекта, не обманывал, называя всё своими именами («призрак бродит по Европе»), но факт есть факт: массы самообманулись.
Основной вывод такой: Сталин не мог испортить Маркса, потому что последний и так был сплошная порча. Сталинизм – оригинальное учение, в большой части основанное на русской имперской традиции, а Маркс – производитель идейных соблазнов и провокаций.
Если отделить Сталинизм от Марксизма, и сталинизм перестанет быть искажением, а значит неудачей марксизма, то он займет своё место как имперская практика Советского периода, идейная легитимность которого будет чёткой и внятной. Не будет нужды оправдываться в том, что искажение марксизма было в таких-то интересах, временным, а значит изначально нелегитимным. Напротив, мы чётко говорим: сталинский период – это поступательный Сталинизм с вытеснением марксизма (причём и в версии и Троцкого) целиком и полностью, а поздний СССР – вытеснение сталинизма. И тогда история сталинского СССР – это не история дисквалификации и делегитимации того, что принято за основу, а формирование новой основы, которая и состоялась в новой форме легитимации.
Почему необходимо именно противопоставление? Чтобы подчеркнуть отсутствие генетических связей, которые всегда будут ставить последующее в зависимость от предыдущего. Если этого не будет, то возникнет другая генетическая связь – с той же имперской традицией, которая практически полностью была взята Сталиным на вооружение. Его заслуга состояла в переводе имперской традиции на другой язык – сначала чтобы никто ничего не понял, а потом чтобы никто ничего не изменил. По сути, сталинизм состоял в собирании и транскрибировании имперской традиции при небольших идейных и процедурных вставках.
Возьмем такой центральный для марксизма вопрос, как вопрос о собственности. Кстати, уже то, что он центральный, и по нему определяется, какая сейчас общественно-экономическая формация, это уже выдает буржуазность мышления Маркса, его идеологию вайшья[10 - Третья по значимости варна (каста) древнеиндийского общества, состоявшая из торговцев, землевладельцев и ростовщиков. – Прим. ред.]. Собственность во главу угла ставят только буржуа, кшатрии ставят – власть, брахманы – истину. Так вот, Маркс нигде метафизически и онтологически не обосновывает, на чём вообще держится право собственности. Неважно пока какой: частной или общественной.
У Гегеля всё было понятно. В его мире, в мире абсолютного идеализма, дух властвует над материей, материя и природа определены как «бытие-для-другого», то есть для духа. Грубо говоря, коровы созданы, чтоб людям, венцам творения, молоко давать. Именно потому, что дух выше материи, он может ей владеть.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70929637?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Государственное (Главное) управление исправительно-трудовых лагерей, трудовых поселений и мест заключений (существовало в СССР с 1934-го по 1956 год). – Прим. ред.

2
Валовой внутренний продукт. – Прим. ред.

3
От франц, voila («вот так вот»). – Прим. ред.

4
Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. – М., 1989. – С. 557–559.

5
Владимир Ульянов в 1892–1893 гг. работал помощником у присяжного поверенного (адвоката) А.Н. Хардина (1842–1910) в Самаре (мелкие уголовные дела, «казенные защиты»). – Прим. ред.

6
См.: Симонов, К.М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. – М.: АПН, 1989.

7
См.: Симонов, К.М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. – М.: АПН, 1989.

8
См.: Симонов, К.М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. – М.: АПН, 1989.

9
См.: Симонов, К.М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине. – М.: АПН, 1989.

10
Третья по значимости варна (каста) древнеиндийского общества, состоявшая из торговцев, землевладельцев и ростовщиков. – Прим. ред.