Главная страница | Попаданцы | Время выбора

Время выбора
Владимир Георгиевич Босин
Середина 17-го века. Правление первого царя из династии Романовых. Наш современник попадает в тело его второго, рано ушедшего сына. Роялей нет, прогрессорство практически тоже не наблюдается. Попаданцу в прошлое не хочется просто наблюдать за стремительными изменениями в жизни страны. Он решает вмешаться.

Владимир Босин
Время выбора

Глава 1
Выйдя из здания почты, я осторожно спустился по крутым ступенькам. Колени немилосердно хрустели, вызывая самые неприятные болезненные ощущения. Да возраст, будь он не ладен. В душе то я ого-го, как юноша. Несмотря на то, что в позапрошлом году разменял восьмой десяток, по-прежнему полон планов и весьма даже интересуюсь женским полом. Вот и сейчас с удовольствием проводил взглядом девушку в коротком летнем платье. Ветерок мне в помощь, его порыв оголил стройные бёдра и даже на мгновение мелькнули белые трусики. Девушка свободной рукой испуганно навела порядок с платьем. Оглянувшись, она успокоилась. Кроме старого человека свидетелей нет. Мне на мгновение стало обидно, что меня отнесли в разряд неодушевлённого предмета. Но потом я улыбнулся своим мыслям и подхватив мягкую посылку под мышку, направился в сторону сквера.
Несмотря на проблемы с ногами стараюсь не пользоваться палочкой. Более того, регулярно хожу в бассейн. Где старательно плаваю, изображая спортсмена. В детстве с первого по пятый класс я занимался плаванием и позориться не приходится. Другое дело, что проблемы с сердцем не позволяют принять хорошую нагрузку. Зато в воде я снова чувствую себя молодым и полным сил. Тело становится почти невесомым и мне удаётся даже похвастаться стилем баттерфляй (эффектная бабочка). Что вызывает удивлённые взгляды посетителей бассейна.
А вообще я ловелас ещё тот. Кстати, забыл представиться. Константин Павлович Браиловский. Ну, про свой возраст уже сказал. Жизнь моя сложилась в общем-то неплохо. После школы поступил в медучилище. Это меня дружок Пашка увлёк идеей стать врачом. С институтом, правда, случился облом – не хватило балов. А вот Паша поступил, он хорошо учился в школе и всегда мечтал о врачебной стезе. И к тому же у него маман работала преподавателем в мединституте, помогла любимому чадушке. Она и меня заставила подать документы в медучилище. Типа после его окончания легче поступить вновь в высшее заведение. На удивление туда приняли легко, в группе кроме меня было ещё два парня, остальные дамы нежного возраста. Вот мы там и разговелись, девчонки одна лучше другой. Там я и потерял невинность с девушкой постарше меня с последнего курса. Оксана была в моём вкусе, высокая и фигуристая. Наверное, она строила на меня серьёзные планы. Но они были нарушены военкоматом. Ну тут я и сам виноват, не сдал вовремя сессию, увлёкся «взрослой» жизнью. В результате с фанфарами я загремел в армию, потеряв отсрочку. Правда учитывая два с половиной курса медучилища меня определили санинструктором или военфельдшером. Для этого пришлось пройти курс, после окончания которого я попал в небольшую часть ракетчиков, что дислоцировалась в глухой степной дыре на южном Урале. Служба поначалу шла нелегко. Быстрая подготовка по принципу «взлёт-посадка» не позволила мне полноценно работать. А это была именно работа. У меня была отдельная комнатушка, в которой я часто ночевал на кушетке. Фельдшер – это вообще универсальная специальность. В отличии от медбрата, которые только выполняет распоряжения врача, фельдшер в этом плане самостоятелен. Он проводит доврачебный приём. Он же ставит первичный диагноз, назначает лечение в некоторых случаях, оказывает срочную помощь и так далее. Понятное дело, что серьёзная помощь оказывается в госпитале. Но постепенно я освоился. Да, каждый день у меня были посетители. Мозоли, ушибы, лёгкие травмы, диарея, чирьи и прочие радости армейской службы. Реже приходилось сталкиваться с переломами. Трижды за мою службу отправлял больных с диагнозом апендицит. К счастью, на ранних стадиях. Апофеозом моей врачебной карьеры стали роды. Жена старшего прапорщика Вознецова решила срочно рожать. Дело было зимой, степь завалило снегом и трактора ещё не пробили к нам дорогу. Снабжение по необходимости вертолётом. Как назло, он улетел днём, привозил жрачку и почту. А этой припёрло. Знали бы вы как я мандражировал. Чисто теоретически я знал процесс родов весьма поверхностно. Но принимать самому с помощью двух опытных тёток из числа жён комсостава – это жесть. Наш командир дивизиона, подполковник Владимир Иванович Полищук, вызвал меня на профилактику. Я от него отродясь не слышал нормальных слов. Всё больше матом и в приказном тоне, старой закалки дядька был, фронтовик. А тут по-мужски так повёл разговор:
– Костя, ты понимаешь, что есть слово надо. Она не родит без медика сама.
– Да Владимир Иванович, – нервно перебил я начальство, – я не имею право оказывать такую помощь. А если патология у ребёнка, а роженица изойдёт кровью. А я же только носки умею штопать. На выходе получим два остывающих тела.
– Ну, не кокетничай мне тут. Ты что думаешь, я не знаю про единственного медика в своей части? А ногу рядовому Мамедову кто зашивал? А чирей прапорщику Саломатину вырезал? Было дело? Короче, иди готовься, ну там что надо для родов. А всю ответственность я беру на себя.
В конце концов, я получил на руки бумаженцию, о том, что командир взял последствия на себя, а я просто подчинился приказу.
Утром, после всего произошедшего, он лично проставился, вручил мне бутылку водки и две банки мясных консервов. Наказал отдыхать день после бурной ночи.
Роды я принял, они оказались классическими. На моё счастье, роженица далеко не первородка, этот пацан у неё уже третий. Да и сама из местных, деревенская. Крепкая такая дамочка.
Часа два я ждал, когда родовая деятельность позволит рожать. Вроде всё стерилизовал, обработал наружные половые органы 5% раствором йода. Жидкость давно отошла.
При этом меня колотило не по-детски. Тогда жена командира начштаба, опытная тётка сунула мне в руки полстакана разбавленного спирта. А я и хватанул не глядя, – ничего, это не помешает, – она постучала меня по спине, когда я закашлялся. Но после дозы сразу успокоился. Когда ребёнок пошёл, мы подскочили к рожавшей. Помощницы держат руки роженицы, уговаривая тужится циклично. От этого момента я самоустранился, ну не знаю я как правильно дышать и тужиться. Когда показалась головка плода, я поблагодарил всевышнего за это, идёт правильно, головкой вперёд. Женщина лежит поперёк кровати, голова на табуретке, под тазом две подушки. Роженица как-бы полусидит.
Пошла Соня за кефиром, наконец-то вышла головка. Рукой проверил, шейка ребёнка чистая, без обвития пуповины. Чёрт, куда? Стремительно ребёнок скользнул вперёд по смазанному кровью пути к жизни, родились на свет божий плечи и я вовремя подхватил выскользнувшего на свет божий из материнского чрева. Благо помощницы знают лучше меня, что делать. Лёгкий хлопок по попке и малой пискляво заорал. Его бухнули между ног матери, укрыв пелёнкой.
Так, сейчас пуповина. Стерилизация спиртом. Блин, а где резать-то. Прикинув расстояние, поставил зажим сантиметрах в восьми, если что – подрежу. Отсёк синюшную трубочку и попытался перевязать толстой шёлковой нитью. Получилось не очень эстетично, но пусть там в госпитале разбираются, как могу. Смазал пупок йодом и обессиленно опустился на стул, скинув окровавленные перчатки.
Ребёночка отдали матери, а на меня резко напал отходняк. Не знаю, сколько отсидел в прострации, опустив руки.
– Костя, не тормози, – это одна из помощниц сильно стукнула меня по плечу.
– А детское место?
Точно, вылетело из головы. Пришлось опять одевать и стерилизовать новые перчатки. Ввёл руку внутрь и удалил отошедший послед. На всякий случай проверил ещё раз – вроде чисто. А через полчаса мамочка уже крепко спала, ребёнок тоже дрых в коляске. Всё кончилось под утро, когда пришла вертушка и обоих забрали. Меня освободили в этот день от службы, я тупо отсыпался после ночных волнений. Потом два дня не просыхал, это счастливый папаша накрывал мне поляну. А когда очухался, то понял, что быть медиком – это не моё. И если до этого у меня и были планы продвинуться по этой линии, то именно тот случай показал, что надо заняться чем-то иным.
С единственной любовью своей жизни познакомился, когда учился на втором курсе политеха. После армии я не стал восстанавливаться в медучилище, подал документы на специальность «Машиностроение». На студенческой дискотеке, которая проходила в студии бального танца при нашем институте заметил незнакомую девчонку. Она была в сопровождении нескольких подружек. Высокая стройная брюнетка, меня зацепили её глаза, необычно красивые и искромётные. Они жили особой жизнью, я постарался оказаться поближе и откровенно подслушивал, как общаются девчонки. Само собой при первой же возможности пригласил девушку на медляк. При этом опередил какого-то хлыща, тоже торопившегося к ней. Танцевали на пионерском расстоянии, но, несмотря на громкую музыку, удалось познакомиться. Наталья первокурсница нашего универа, будущий педагог. К концу вечера мы уже прошли первую стадию «я Вас впервые вижу» и перешли к следующей – «где-то я Вас видела».
Сразу скажу, ничего у меня с ней не получилось. Как я не ухаживал за нею, дальше дружбы не срослось. А Наташа мне так нравилась, она удивительно умела слушать. А как она смеётся, смешливая девчонка. Я уже и домой её приводил, с предками знакомил. Ну никак мне не удавалось перейти к отношениям, когда двое становятся парой, «милый, я твоя навеки».
Случайно увидев на улице Наталью с незнакомым парнем, который уверенно обнимал её за талию, я просто окаменел. Тупо проследовал за ними пару улиц и понял, что вот сейчас я вижу парочку. Наташа охотно принимает мужские знаки внимания. А когда они нашли свободную лавочку и стали целоваться, я убежал.
Личную трагедию переживал со всей остротой молодости. Казалось, что жизнь кончена. Зачем жить без неё.
Но, поступенно переломил себя. Нашёл другую пассию. В моей жизни было два брака. Оба неудачных, детей бог не дал. Мы расставались оба раз тихо, интеллигентно. Без скандалов и претензий друг к другу. В сорок восемь лет я окончательно понял, что следующего брака не будет.
А вот отношения с Наташей я никогда не прерывал. Мы дружили, вернее меня признавали другом семьи. В отличии от меня Наталья весьма удачно вышла за муж за того самого парня и прожила с ним долгие годы в любви и верности. Игорь оказался неплохим мужиком, и мы с ним охотно встречались в выходные. Любили незамысловатые мужские радости, типа смотаться на рыбалку или в лес по грибы-ягоды. Опять-таки, преферанс, шахматы или просто продегустировать коньяк или хороший виски. Меня охотно принимали в их доме. И с жёнами и одного.
А я всегда любовался Наташей, наблюдая, как она превращается из худосочной студентки в красивую женщину. Любовался, иногда позволял себе в мыслях представить – а как бы оно могло получится, если бы я смог тогда в молодости найти нужные слова и главное правильные поступки. Это чувство, что я по собственной вине упустил свою счастье, очень долгое время терзало меня. Я мечтал, а если бы можно было перенестись в молодость.
Ух, вот тогда бы я… У неё просто не было бы шанса…
Несмотря на наличие лифта в доме, я подымаюсь на пятый этаж по ступенькам. Колени протестуют, сердце немного ноет, но я сжимаю зубы и упрямо прусь наверх. Знаю точно, нельзя поддаваться своим слабостями. Тогда только быстрое старение и угасание. Я даже очками пользуюсь редко, только если нужно прочитать мелкий текст. Предпочитаю оттянуть тот момент, когда очки приклеятся к лицу. Все мои знакомые их носят постоянно. Одел, раз и всё, без них как слепой. А я стараюсь читать при ярком свете и ничего.
Вынув из пакета забранную посылку, я на мгновение залюбовался содержимым.
У Наташи была слабость, она коллекционирует шерстяные одеяла. Начало этому положил я сам, когда привёз из поездки настоящий качественный шотландский плед. А когда поинтересовался в следующий раз, что привести, она попросила что-нибудь подобное. Теперь у неё огромная коллекция, занимающая два специальных шкафа. Мягкие изделия свёрнуты в скрутки и аккуратно уложены в ячейки.
А я теперь постоянно выискиваю новые, других производителей, с другой окраской. Надо отдать должное – супруг тоже пополнял коллекцию, чтобы сильно от меня не отставать.
Вот и сейчас я развернул мягкий плед. Он родом из Австралии мятно-зелёного цвета из кашемира и шерсти мериноса. На ощупь как попка младенца, так говорит всегда Наташа. У нас с нею традиция, я вручаю новый экземпляр. Она медленно его раскрывает, изумленно распахивает большие глаза, – вау, какая прелесть!
Женщина прижимает к лицу шерсть и произносит эту сакраментальную фразу. Затем нежно целует меня в щёку, если остаётся помада, сама же стирает. Вот ради этого и стараюсь.
На сей раз она сама меня навестила. Наташа сдала, как два года назад ушёл Игорь, она перестала радоваться жизни. Из глаз что-то важное ушло, осталось ожидание неизбежного.
– Наташ, может бокал вина?
– Нет, Костик, лучше чаю. Ты посиди просто рядом со мной.
Женщина безвольно опустила руки с пледом на колени и замерла, уставившись в одну точку. Я не смог удержаться и провёл рукой по её волосам. Ответная ласка, она прижала мою ладонь к своей щеке. Так мы и сидели. Чай давно остыл, на город опустились сумерки, а мы в темноте сидели тихо-тихо. Каждый думал о своём.
А ночью меня прихватило, проснулся от сильной давящей боли в сердце. Привычно закинул в рот лекарство, но лучше не стало. Наоборот.
Ненавижу больницы, но пришлось набрать скорую. Приехали они довольно быстро, на звонок в дверь попытался встать. Зря, резанула дикая боль в груди и я отключился.
Темнота, сквозь неё доносятся какие-то глухие звуки. Напоминает фоновый бубнёж телевизора. Попытавшись проморгаться, мне удалось различить свет. Напряг зрение, статичные мутные пятна. Но разобрать можно. Я лежу на неудобной кровати. В ногах тяжесть, сбоку стоит тёмная фигура и бубнит. Слова смутно знакомы, но их смысл ускользает от меня. Путаюсь пошевелить головой, удаётся с трудом. Свет идёт от некоего светильника, похож на свечку, но не она. В комнате ужасно душно и жарко. От запаха кадила, которым машет стоящий сбоку мне поплохело и я отключился.
Очнулся рано утром, через маленькой окошко видно, как светлеет небо. Наверное, часов пять. В данный момент чувствую себя получше, вчера раскалывалась голова и накатывала дурнота. Сейчас в голове прояснилось и я хотя бы могу осмотреться. Какого-то хрена я полусижу в кровати. Тяжёлое деревянное изголовье, украшенное резьбой. Под спиной несколько подушек. Откинув пуховое жаркое одеяло, я с недоумением смотрю на себя. Ночная длинная рубашка, кстати вся мокрая, хоть отжимай. Видны тонкие конечности, маленькая ступня. Блин, это же руки ребёнка. Маленького ребёнка пальчики ещё пухлые. Я провёл рукой по лицу, круглая мордашка, длинные мокрые запутанные волосы.
Я немного полежал, прислушиваясь к своему сердцу. Бьётся учащённо, но никакой привычной боли в грудине. Не сказать, что я в панике, но растерян однозначно. Варианты привычные, или у меня крыша поехала или же я перенёсся в другое тело. Щипки за ляжку не помогли. Кстати, я задрал рубаху – слава тебе господи, писюн на месте. Уже хлеб, первые солнечные лучи позволили мне оглядеться. Большая комната, много тяжёлой мебели. Но она напоминает мне исторические фильмы. Вместо шкафов монтсроидальные комоды с громадными замками. Стола нет, зато присутствуют несколько лавок, оббитых бархатом. У окна лёгкий столик, на котором стоят различные склянки с непонятным содержимым. Надо понимать, что это лекарства, а я видимо болен. Но почему не проветрена комната, воздух тяжёлый и спёртый.
Неожиданный звук за дверью привлёк моё внимание. Открылась дверь и зашла женщина. Она, не глядя на меня направилась к столику, переставила склянки, выбрала одну и принялась набирать в ложечку жидкость.
Я смотрю на неё, передо мной юная девушка. Одета в сарафан, на ногах мягкие туфельки. На голове кокетливая шапочка, украшенная бисером. Лицо я вижу сбоку, но заметно, что она совсем молодая. Ну для меня, конечно. Лет восемнадцать, может меньше.
– Ой, боженьки, – девица повернула голову и заметив мой изучающий взгляд, распахнула огромные глазищи. Я с интересом наблюдаю за её эмоциями. А они мгновенно переходят различные стадии.
В глазах сначала был испуг, потом удивление и наконец неприкрытая радость.
– Иоанн Михайлович, как же так? Сейчас я мигом лекаря кликну. Намедни батюшка Вас соборовал, а вчерась службу провёл, причастил. Да что же это я, – у девушки от эмоций из рук выскользнула склянка. Она полетела на пол и разбилась на мелкие осколки. От жидкости пошёл неприятный приторный запах. От этого девушка ещё больше растерялась и вскочила, собираясь бежать. Я слабой рукой успел ухватить её за подол сарафана. Удержать конечно не смог, но девушка остановилась. Я попытался сказать, но изо рта только вырвался хрип. Тогда нетерпеливо махнул рукой. Девчонка оглянулась, будто в надежде что сзади ещё кто-то есть и настороженно приблизилась ко мне. Пришлось взять её руку и положив на мокрую рубашку, сделать знак, типа поменяй.
Та изменилась в лице, – а так я мигом, только лекаря кликну.
Я отрицательно помахал головой и со всех детских сил сжал её руку. Какой на хрен лекарь. Он меня окончательно залечит, судя по всему, я в далёком прошлом. И об уровне современной медицины представление имею.
Девушка пребывала в сомнении, но мои грозные гримасы в сочетании с нетерпеливым дёрганием её вялой руки сработали. Она метнулась к огромному комоду, распахнула его и быстро достала новую рубаху. Я не успел опомнится, как она сдёрнула с меня пропотевшее исподнее, притащила тазик с тёплой водой и мягкой тряпочкой омыла меня. Поначалу я комплексовал, но потом успокоился. Заодно изучил своё тело. Пацан лет пяти-шести. Её движения были мягкими и уверенными. Моё тело среагировало на это я и расслабился. Ещё сложнее было заставить девицу распахнуть окно. К тому же чтобы его открыть та притащила здоровый нож. Стопудово окно не раскрывалось годами. Сразу стало легче от свежего воздуха.
Наконец меня переодели и водрузили опять на кровать. А через полчаса мою детскую тушку уже кормили с ложечки бульоном с крошечными кусочками курицы. В помощь девушке притащилась грузная тётка. Но видимо её должность принеси-подай. Потому что моя сиделка отправила ту восвояси.
От сильно толчка дверь распахнулась и в комнату ввалился мужчина. Средних лет, полный, внушительная неухоженная борода по грудь. Глаза серые, одет в кафтан. На голове шапочка, на ногах мягкие сапоги. Секунду он недоумённо смотрел на нас, а потом заревел:
– Это что за паскудство, кто разрешил царевича хладом мучить. Ты почему, мразь мелкая не позвала меня, аль лекаря. Тебе что сказано было?
С этими словами вошедший придвинулся к нам и угрожающе протянул руку.
Девушка пролила мне на грудь содержимое ложки и заслонилась рукой. Непроизвольно я вскинул руку и угрожающе зарычал. Ну, раз говорить пока не получается. Зато звук получился забавный, будто щенок пробует силы.
Мужик тормознул и растерянно посмотрел на меня.
– Выйди отсюда придурок, – и я решительно указал рукой на дверь. Правда вместо эффектной фразу опять получилось мычание. Но видимо оно убедило того. Он постоял минуту, сверля меня глазами, потом развернулся и на прощание хлопнул дверью.
Блин, ну и порядочки здесь. Проходной двор. Из произошедшего меня заинтересовала фраза про царевича. Мужик явно боярин, а статус моей сиделки где-то глубоко внизу. Но я её смог защитить, радует.
Сейчас девушка нагнулась за ложечкой, а та трясётся в руках. На глазах слезки, я погладил руку девушки и попросил продолжить моё насыщение. Постепенно она успокоилась и скормила мне половину чаши.
Всё, больше не могу. А вот по малой нужде не отказался бы. Девушка поняла мои знаки и помогла облегчиться на горшок. Потом опять уложила и исчезла.
Теперь я могу подумать наедине. Если ничего не произойдёт в ближайшие дни, то можно считать, что я переместился в другой мир. Или другое время или ещё что. Информации пока нет. Если я останусь здесь, то пока можно констатировать следующее. Я маленький пацан не рядового происхождения. А это неплохое начало новой жизни. Дальше пока серая зона неизвестности. И пока что я смог наладить какую-то связь с одним человеком, моей сиделкой. Надо бы через неё пытаться утолить информационный голод. Но как? Есть я не могу говорить. Сглотнув слюну и прощупав горло, определил опухоль в горле. То ли ангина, то ли иное воспаление. Придётся подождать.

Глава 2
Видимо я крепко уснул, потому что пробуждение было довольно резким. Комната неожиданно наполнилась людьми. Прямо передо мной стоит мужчина средних с короткой бородкой. Ему на глаз под сороковник, может чуть больше. Одет броско, кафтан усеян камнями и позолотой, шапочка тоже богато украшена самоцветами. Позади две дорого одетых женщины, тот боярин, что заходил утром и сутулая фигура странноватого человека. А это, стало быть, тот самый лекарь. Явно иноземец. Лицо чисто выбрито, платье тоже разительно отличается от прочих.
– Ну, как ты сыно? Вижу, пришёл в себя.
Мужчина зацепил пальцами меня за чёлку и довольно больно потрепал. Закончив с сомнительной отцовской лаской, он обратился к врачу.
– Ну, сэр Артур, что скажете?
Дальше меня начали мучать. Доктор заставлял дышать, прижимался ко мне ухом, слушая хрипы. Смотрел горло, оттягивал веко. В итоге он на ужасном русском сказал, что я скорее жив, чем мёртв. При этом забрал все микстуры со стола и вывалил из саквояжа новые. Объяснял он нюансы моего лечения дородной женщине. Та активно кивала. Напоследок ко мне подошла молодая круглолицая барыня с печатью усталости на лице. Она просто наклонилась и поцеловала меня в лоб. Затем вся команда к моему облегчению дружно удалилась. Осталась полная тётка, та принялась расставлять склянки и прибирать вещи.
Так, я не понял. Они что, хотят мне все планы переломать? Вместо молодой девчонки с нежными пальчиками прислали эту тётки. И дело не в симпатиях, просто с этой я общий язык не найду. Это однозначно, у неё тупая баранья физиономия.
Ну, тогда включаю капризного малолетнего идиота. Когда принесли обед и женщина попыталась меня покормить, я отвернулся. Она не нашла ничего лучшего, как взять с силой мой лицо и попытаться просунуть ложку в рот. Ну, чашка от моего неловкого рывка оказалась у неё на подоле. Вторая грохнулась на пол. Тогда на помощь пришёл утренний мужик.
– Ая-яй-яй, Иоанн Михайлович. Что я скажу Вашему батюшке?
Бла-бла, в духе общения с малоразумным. Ему же невдомёк, что я в два раза старше него. Я закатил глаза к потолку и не мигая гипнотизировал здоровенную зеленую муху, примостившуюся на лепнине. Потом просто закрыл глаза. Нет, я анализировал его речь, даже скорее не смысл, а интонации. Мне пока ясно, что у дядьки нет рычагов борьбы со мной. Я важная птица и он не решается применить силу или наорать от души. А очень видать кулаки чешутся выписать мне люлей. Это явно просматривается в его маленьких глазках.
Так он и ушёл, не солоно хлебавши. Позже история повторилась, опять заявилась толстуха. На меня бросает злобные взгляды, но входит с опаской. И правильно, а у меня как раз под кроватью ночной горшок. Да и не пустой, эта даже не побеспокоилась его опорожнить. Ну он, вместе с содержимым и полетел точнёхонько в цель. Досталось и ей и её одежде. Тётка с воплями умчалась прочь. Даже дверь не закрыла, и я слушал, как возмущённо стучат по лестнице её башмаки.
Всё, теперь ждём ответки. Не могут же они морить голодом принца крови. А я уж постараюсь донести до папеньки эту проблему. Лекарь называл его государем, то есть царём. А я, стало быть, принц. Минут через сорок заявилась уже знакомая мне женщина, которая вполне вероятно мать моего тела. По-крайней мере она заявилась в окружении когорты тёток разного возраста и одежда её на порядок богаче.
Женщина подошла к кровати и села на край. Она положила прохладную ладонь на мой лоб. А потом взглянула мне в глаза, улыбнувшись своим мыслям она также молча вышла.
А когда солнце пошло к закату и в комнате повисла глубокая тень, дверь тихо открылась, и незаметная мышка шмыгнула в комнату. Она постояла около меня, а когда я открыл глаза, несмело улыбнулась.
Росточком невеликого, если исходить из моих прежних оценок. Круглолицая, серые глаза, волос очень светлый, я бы сказал пшеничный с желтоватым отливом. Аккуратные ушки убраны под обруч из кости неведомого животного. Я заметил, что тут женщины ходят с покрытой головой. Видимо на моей девичий наряд, оставляющий открытой макушку. Одета девушка в тот же сарафан, что и вчера. Он простенький, но есть элементы красивой вышивки.
Девчонка выразительно посмотрела на меня, – будем вечерять?
Неожиданно у меня заурчало в животе от мысли о еде, и я активно закивал головой. Пришлось подождать, пока моя сиделка подтянет помощниц с кухни. Мне принесли печёные овощи и мелко порезанную птицу. И определённо это не курица, но всё равно вкусно. Девочка подставила поближе тарелку и стала брать руками кусочки еды и осторожно отправляла мне в рот. Она делала это так искусно, что я спокойно положил руки вдоль туловища и только активно пережёвывал. Причём, когда тарелка опустела, я возмущённо посмотрел на столик, не осталась ли добавка.
Девчонка меня поняла, – мой хороший, лекарь запретил по первой много есть. Давай лучше кисель попьём.
Кисель был великолепен, я забрал кружку и с удовольствием опустошил её. В меру густой, с кислинкой. Явно сварен без вкусовых добавок. Аля-натурель, с этим мне повезло.
Потом девушка всё вынесла из комнаты, видимо оставила у порога. Потому что сразу вернулась. Перед сном она опять меня протёрла мокрой тряпицей и достала из ящичка гребень. Девушка чуть подняла мою голову и тщательно расчесала голову.
– Будем почивать? – она улыбнулась мне и собралась выйти. Но я удержал её руку, так захотелось простого человеческого тепла. У меня никогда бы не возникло подобных мыслей. Наверняка в этом случае сказался мой очень юный возраст. На глаза навернулись слёзы и я заплакал. Так горько и искренне, как могут плакать только дети и душевнобольные.
Через секунду меня подняли с кровати и я оказался головой на её коленях. Она подула мне тёплым воздухом на макушку и принялась ласково гладить по голове. А потом запела, что-то незнакомое. Я не понимал слова, но это подействовало на меня усыпляюще. Глубоко вздохнув, я успокоился. Так и заснул, обняв её руку.
Утром, к моему счастью, перемены не произошли, моя помощница вернулась. И сразу начала водные процедуры. Девушка заметила, что мне это нравится. Сначала здоровенный парень принёс деревянную кадушку с водой и водрузил её. Потом две девицы притащили разные причиндалы. Затем моя всех выгнала и начала меня омывать. При этом она говорила ласковые слова. По смыслу полный бред, но мне было приятно. Так матери говорят со своими детьми, сюсюкают с ними. На мгновение даже стало смешно от всей этой ситуации.
На завтрак мне принесли кашу и так понравившейся вчера кисель. Каша, по-моему, пшённая. Но в ней мягкие кусочки чего-то похожего на тыкву. А сверху это великолепие было полито сладким вареньем. Я забрал ложку и быстро всё смолотил.
Когда открылась дверь и вошёл священник, судя по его обличию, я понял, что в жизни не всё будет легко.
Святой отец перекрестил меня, попытался сунуть мне в лицо лапоть для поцелуя. Но я отвернул лицо. Ещё не хватало, нахватать заразы. Батюшка поинтересовался моим самочувствием. Меня выручила девушка:
– А царевич как очнулся утром, так и онемел. Ни словечка, даже с папенькой не разговаривает.
– Ох ты горюшко какое, – лицемерно повздыхал святоша и быстро распрощался.
Так потянулись мои дни. Каждый день являлся боярин, который видимо отвечал за меня. Раз в три дня заходил папаша, иногда радовала своим посещением маменька. А через день приходил англичанин, лекарь щупал меня и заставлял показывать язык. Удовлетворённо кивал и назначал новые микстуры. С последними я расправлялся по-своему, отправлял в ночной горшок. Служанка пискнула было слово против, но я проявил характер, и она смирилась.
О современном лечении я много читал, наиболее популярным было пускание крови и лечение солями свинца. То, что надо неокрепшему детскому организму.
В один из дней я прокашлялся и отхаркнул здоровый сгусток зелёной мокроты. Сразу стало легче дышать, а когда моя служанка вышла, я попробовал заговорить.
Какой ужасный звук, писклявый голос с хрипотцой. Опухоль в горле спала, и я могу потихоньку говорить. Могу, но не буду. Сейчас я кто?
Малолетний безголосый оболтус, какой с меня спрос? Самое время притвориться хворым и малёхо не в себе. Пусть что-угодно думают, а мне надо навёрстывать упущенное.
На следующий день я покинул постель. Просто откинул одеяло и путаясь в длинной рубахе пошёл. Поначалу изрядно мотыляло, но с помощью служанки потихоньку расходился. Сразу подошёл к окну, полюбовался на заснеженные кроны деревьев и фрагмент площади. Суетились люди, бегом перемещалась дворня. Изредка важно проходили бояре. Блин, как же мне нужна информация. А она вот здесь, рядышком. Сидит на низкой табуреточке и занимается рукоделием. Держит в руках кусок ткани и с помощью деревянного кругляша ловко орудует иглой с цветной ниткой.
Господин Артур Ди, мой лекарь, выписанный аж из самой Британии, критически посмотрел на мою прогулку по комнате. Но запрещать не стал, а побежал хвастаться папеньке. Тот пришёл через полчаса в сопровождении двух важных бояр и того прощелыги, что навещал меня ежедневно.
– Сыно, радостно видеть тебя здоровым. С сего дня хочу видеть тебя в храме.
С одной стороны – это продвижение, меня перестали считать калекой. Я могу гулять по дворцу. Но сразу вылезли многочисленные отрицательные моменты. Рано утром мою безвольную тушку выдернули из тёплой постели. Несколько женщин одели меня, я сам себе стал напоминать матрёшку из-за трёх слоёв одежды. Я с трудом стоял под её весом. Правда идти мне не пришлось. Меня подхватил как пёрышко дюжий мужик и мы кавалькадой потащились по ступеням дворца. Затем пять минут ходьбы по обжигающе холодному воздуху. Здесь конкретная зима, правда спасает меховая шубка. В огромном храме идёт заутреня. Впереди отец, рядом парнишка лет десяти и три девочки. Мама чуть подальше, за нею поставили меня. Дальше, видимо представители известных боярских родов. В зале одновременно холодно и спёртый воздух. Неуютное впечатление, попы водят хороводы, один машет кадилом. Звучно басом запевает дьяк, народ размашисто крестится в положенных местах. Всё тянется нудно и меня начало кемарить. Я привалился к служанке, которую затёрли назад, но я притянул её к себе. А вот сейчас воспользовался моментом. После литургии меня подвели на исповедь, но учитывая мою немоту, батюшка меня пожалел и отпустил. Около чаши я повторил за другими движения. Сложил руки на груди, за меня назвали моё имя и причастившись я поцеловал нижний край чаши. Потом отплёвывался, блин какая антисанитария. Надеюсь, они протирают чем-то посуду перед царским причащением.
Затем мне, учитывая болезненное состояние и возраст, дали поспать ещё часика полтора. А после завтрака заявился вчерашний священник. Мужичку под полтинник, он в простом подряснике чёрного цвета с крестом на груди. Батюшка быстро пробежался по горнице, о чём-то пошептался с моей служанкой и выпроводил её.
– Ну-с, дитя моё. Я почитаю тебе сегодня отрывки из книги «Жития святых».
Учитывая, что этот несомненно важный текст написан на старославянском, я мало что понял. Но тщился не зевать через-чур откровенно. Несмотря на малый возраст, мне не удастся долго отлынивать от церковной работы. Да, для меня это работа. Вставать в четыре утра каждый божий день, вечерняя служба тоже не подарок. И в течении дня молиться перед каждым важным мероприятием. Слава богу, что до девяти лет на меня не действуют строгие посты.
Но уходил отец Феодосий в благостном настроении. Я послушно бил поклоны и изображал молитву, шевеля губами. А вот на вошедшую служанку я посмотрел с таким гастрономическим интересом, что она испуганно застыла. Хватит, сегодня же вечером проведём операцию по вербовке в свои ряды нового сторонника. Я с трудом дождался вечернего часа, после ужина меня переодели в ночную рубашку и служанки удалились, оставив меня наедине с девушкой.
Как обычно она подошла ко мне, поцеловала в лоб и пожелала спокойной ночь. Но я удержал её, заставив сесть на край кровати.
– Тихо, ничего не говори, только слушай. Ты меня понимаешь?
При неверном свете лампадки её глаза казались огромными. От удивления она открыла рот, так и захотелось сунуть в него палец. Девица только закивала в знак согласия.
– Да, я заговорил. Сильно болело горло, потом отпустило. Только это никто не должен знать.
Блин, может я зря с нею связался. Она будто язык проглотила, только мелко трясёт головой на любое моё слово. Заметно, что она ошарашена и не понимает смысл моих слов.
– Ой, Вы зачем это делаете? – мне пришлось больно ущипнуть её за руку чтобы вывести из состояния кататонии.
– Тихо ты, услышат. Говори шёпотом, мне нужна твоя помощь. Если поняла кивни два раза.
Как зачарованная она дважды мотнула головой, но в её исполнении это было больше похоже на отрицание.
Постепенно девушка стала отвечать вразумительно. Сразу наше знакомство, оказывается моя служанка не совсем и служанка. Прасковья Дмитриевна Зубова боярского рода. Захудалого и небогатого, но она не из подлого сословия и состоит при мне личной челядинкой. Больше года, как на это место её пристроила родственница, удачно вышедшая за муж за царского стольника. Прасковья, вскоре выяснилось, что близкие величают её чаще Парушей или Прося. Мне не понравились оба сокращённых имени.
– Буду тебя звать Проша. Сразу скажу тебе, что хворь сильно подействовала на меня. Я почти ничего не помни. Ни имён, ни людей. Поэтому ты должна молчать и помочь мне всё вспомнить. Ты меня понимаешь?
Ну вот, опять ступор. Пришлось снова её ущипнуть. Тогда девушка обиженно забрала свою многострадальную руку, но не отстранилась.
Боже, как же я не выспался в эту ночь. Мы шептались несколько часов, а на заутреню опять бессердечно разбудили в четыре утра. Так я сонный и стоял покачиваясь, пока меня наряжали. В церкви я как робот повторял за другими, а больше спал, прислонясь к Прасковье.
От неё я узнал многое. Сейчас конец января 1639 года. Это я пересчитал в уме, оказывается летоисчисление ещё считается от сотворения мира. И да, я в Московском Кремле и правит мой батюшка Михаил Фёдорович Романов, первый царь из этой династии.
Уже можно от чего-то отталкиваться. А маменька у меня Евдокия Лукьяновна из рода Стрешневых. Получается, что я второй из сыновей в очереди на трон. И тот парнишка, который стоит подле отца получается мой старший братец Алексей, будущий второй царь из рода Романовых. Говорили мы много, я расспрашивал о моём окружении. Оказывается, что боярин, навещающий меня ежедневно – это мой дядька. Не в плане родства. Глеб Иванович из влиятельного клана Морозовых и является моим воспитателем, назначенным батюшкой. Также он дальний родственник моей бабки по отцовой линии. А попик, посещающий меня каждое утро – это отец Феодосий, мой исповедник и наставник, присланный патриархом Иосифом. К сожалению, мой дед патриарх Филарет, покинул этот бренный мир незадолго до моего рождения. Первые годы отцовского правления он являлся главой церкви и батюшкиным соправителем. Вот такая закавыка. А бабка, инокиня Марфа ушла ещё раньше.
После службы, завтрака и посещения отца Феодосия я отказался от прогулки и занялся рассуждениями, лёжа на кушетке.
Как любой уважающий себя человек я много читал. В том числе модные в последнее время книжки о попаданцах. Частенько ловил себя на мысли, а как бы сам бы действовал на их месте. Российскую историю в общем, и дома Романовых в частности, я знаю неплохо. Отлично помню, что вскоре на смену батюшке взойдёт на трон мой брат Алексей, которого будут называть Тишайшим. А его сын Пётр станет первым российским императором. Я помню всех Московских правителей, начиная, пожалуй, от Василия II Тёмного. Но вот их деток и семейства естественно запомнить было сложно.
Оказывается, у меня кроме брата имеются две сестрёнки. Это двенадцатилетняя Ирина, старшая из нас и девятилетняя Анна. Мне страшно захотелось их увидеть, и я заторопил Прасковью одеваться.

Глава 3
В этот день мне никто не разрешил навестить сестёр, зато я мельком пересёкся с братом. Невысокий мальчик только мельком глянул на меня и быстро прошёл с двумя спутниками вниз по каменным ступеням. Как оказалось он торопился на двор, где был обустроен сектор для стрельбы из лука. Алексей стрелял в цветастую тряпку, служащую мишенью из небольшого и явно тугого лука.
Зато я с удовольствием прогулялся по огромному зданию. Почему-то мне ранее представлялся дворец этаким царским деревянным теремом с башенками и открытыми переходами. Оказалось, что совсем недавно мы переехали в только что построенный Теремной дворец, который примыкает к Грановитым палатам. Мы до обеда таскались с Прасковьей по этажам. Пятиэтажный комплекс поражал своей роскошью. В нём заметен старорусский мотив, он искусно перемешивается с итальянским стилем. Здание состоит из трёх частей. В западной и восточной имеются домовые церкви, куда я из любопытства заглянул. А тут намного уютнее, чем в Благовещенском Соборе, который являлся домовой церковью нашего семейства. Он в принципе находится совсем рядом с новыми палатами, но там всё подавляет человека. Лично я, попадая в него, сразу мечтаю оказаться на улице. Особенно мне понравилась домовая церковь, носящая имя Спаса Нерукотворного. Я постараюсь со временем именно её сделать своей домовой.
Весь дворец построен из кирпича, длинные анфилады внутренних помещений богато украшены изразцами и резьбой с позолотой.
Нижний этаж являлся хранилищем продовольствия и припасов. Его подклети называли Сытным дворцом.
Второй этаж изначально планировался жилым, но сейчас тут расположены различные мастерские. Работали оружейники, ювелиры, серебряники, мастера резьбы, чеканки и даже мастерицы золотого шитья и кружев. К сожалению, это интереснейшее место для меня пока недоступно.
Третий этаж – это подклет теремов. Здесь находятся служебные и деловые палаты, помещения для приближённых. Ну а в противоположном крыле наши палаты, то есть детские и моя в том числе. Были и временные покои царицы, только она в них не проживала в данное время.
На этом этаже много всего интересного. Был люк, который вёл на второй этаж. Только там стоял вооружённый стрелец. Конец этажа венчает «чугунный» коридор. Наверное, название произошло из-за того, что пол вымощен чугунными плитками. Он соединяет «боярскую» лестницу с Верхоспасской площадкой. Из этого коридора мы и попали прямо в главный вход церкви Воскресенья Словущего.
А ещё на нашем этаже имеются две открытые площадки, где мне разрешили гулять. Одна имеет прямой выход к церкви Рождества Богородицы и соединяется с хоромами царицы. А вот другая, Верхоспасская поинтереснее будет для меня. Она ведёт к Постельному крыльцу и к домовым церквям.
Четвёртый этаж для всех закрыт. Там батюшкины покои, включающие опочивальню, молельную, престольную палату с передней комнатой. Там же по рассказам Прасковьи шикарная портретная галерея и масса комнат общего назначения.
Пятый этаж поделён на две части. В одной огромная зала, где вроде бы раньше заседала боярская Дума. В другой части детская. То есть по идее она предназначена для Алексея и меня. Здесь к моему старшему брату приводят учителей и он занимается с ними разными науками. Представляю, наверняка одно богословие.
Мне очень интересно было побывать в смотровых башнях. И к моему счастью позволили подняться в Смотрильную башню. Отсюда открывается шикарный вид на Кремль. А ещё в моих планах прогуляться по Верхнему каменному двору. Эта открытая галерея прикрыта сверху навесом из черепицы и идёт вокруг всего дворца. Но ввиду холодной погоды меня увели вниз.
А до ужина я активно имитировал деятельность. Пока Прасковья шуршала по комнате, гоняя двух девиц, которые в ней прибирались, я лежал на кушетке. При этом держал на животе молитвенник, который намедни вручил мне отец Феодосий. Наверное, для неумеющего читать святая книга пока просто символ. Но мысли мои были далеки от церкви.
Я пытался представить своё будущее. Слава богу не мне всходить на царский престол. Я ничего не знаю о судьбе владельца своего тела Иоанна Михайловича. Может он жил тихонько в тени своего брата. А скорей всего умер ещё в детстве. Я же закончил свой жизненный путь в свои семьдесят два года. И неведомым путём оказался в теле пятилетнего пацана. А куда делась его личность, его сознание? Вполне вероятно, что я попал на вакантное местечко. Ну, когда его прежний владелец умер. Возможно? Вполне. В любом случае мне нужно устраиваться в этой жизни. Стартовая позиция просто великолепна. Я не на прицеле, как будущий престолонаследник. Значить ко мне будет по-любому внимания поменьше. Судя по всему, отец любит сыновей. Я просто оценил убранство своей опочивальни. Оно довольно богато, в отделке стен много позолоты, атласа и шёлка. По моей одежде тоже сразу заметен важный статус. Я за последние дни встречал множество людей и присматривался к ним, к их одежде и манере разговора. В моей комнате масса игрушек. Это богато украшенные резьбой деревянные лошадки, серебряные зверушки и птички. А ещё прикольные потешные книжки с забавными картинками. Особую роль играла роскошная книга, которую мне передал братец Алексей. Она претензионно называлась «Книга степенная благоверного и благочестивого рода Романовых» Существовала в единственном варианте и её берегли как зеницу ока.
Помещений во дворце тоже повидал немало, поэтому знаю, что говорю. Перед моей опочивальней есть анфилада из нескольких комнат. На входе предбанник, где сидит вооружённый охранник. Дальше идёт комнатка хозяйственного назначения. В ней же закуток, где спит Прасковья. Дальше следует пока пустующее помещение. Думаю, это будущий учебный класс. Ни у собственно моя спальня. Она большая, метров тридцать по площади. В ней два стрельчатых окна. Одно побольше, и оно законопачено намертво. А второе, поменьше. Я заставляю проветривать перед сном комнату. Для этого пришлось проявить характер перед дядькой. Тот уже понял, что со мной лучше договариваться. Внешне он грозен. Крючковатый нос, висячие усы и налитые кровью глаза устрашали по первой. Но мои поступки ставили его порой в тупик. И тогда он зависал, страшно крутил глазами и хлопал громадными кулачищами по бедрам. Но после того, как мне вернули Прошу, я сделался ангельским ребёнком. Никаких проблем ему не доставлял. Отец Феодосий тоже меня очень хвалил за послушание и тягу к слову божьему. Так видимо до дядьки дошло, что я вполне договороспособный. Было заметно, что должность воспитателя его тяготит, ну не его это занятие. Вот где-нибудь в Думе драть соседа за бороду, за пиршественным столом с кубком мёда или в одном из своих имений с кнутом в руках – он был бы очень убедителен. А вот воспитатель из него, как из меня балерина. Мужик он очень богатый, и должность дядьки царского сына даёт немало козырей всему клану Морозовых. Кстати, у моего братца в воспитателях Борис Иванович Морозов, старший брат. Но тот по слухам более пронырливый.
Вот у нас с дядькой и установились взаимоустраивающие отношения. Он не упорствует в некоторых моментах, а я изображаю полное послушание и нахваливаю батюшке своего воспитателя.
Так что каждый божий день у меня в комнате в моё отсутствие дворовые девки производили влажную уборку. Перед сном обязательное проветривание. Через день я принимал ванну. В соседнюю комнату двое дюжих ребят заносили кадушку с горячей водой. Рядом ставили ещё одну поменьше, скачиваться. Проша выгоняла помощниц, проверяла температуру воды, раздевала меня и помогала усесться в кадушку с горячей водой. Потом она давала мне понежиться в воде минут десять. Затем начинала намыливать пахучей пастой, тщательно промывала всё тело. Учитывая мой малый возраст, стеснятся мне было нечего. Наоборот, я млел под её нежными ручками и меня сразу тянуло в сон. Потом она скачивала меня чистой водой и ставила на табуреточку. Укутывала в пушистое полотенце и одевала рубаху. Затем относила полуспящего в постель и медленно расчёсывала длинные волосы. При этом девушка тихо напевала колыбельную. Так я и засыпал, чувствуя себя абсолютно счастливым.
Больше длительных ночных разговоров между нами не было, мне хватало днём притянуть её к себе и на ухо спросить об интересующем меня предмете. Судя по всему, личная челядинка царского сына – это немалая дворцовая должность. И при встрече я замечал, как женщины и дворня угодливо здоровались с Прасковьей. И ей это нравилось, на щеках появлялся румянец, а в глазах мечтательность.
– Прош, тебе восемнадцать скоро. А почему не замужем?
Девушка поначалу впадала в панику, а потом привыкла, что я задаю вопросы явно не по возрасту. Она замолкала и неистово крестилась. Мне приходилось убеждать её, что я умер-таки месяц назад. Но вернулся благодаря воле божьей. Придумал сказку, что видел архангела и он говорил со мной. А потом меня вернули, не дали окончательно умереть. Тогда девушка долго молчала, смотря на меня как на чудо и прикрыв рот ладошкой. Её глаза напоминали два огромных блюдца. Но в это время люди легковерны и всему верят. Вот и она поверила, что я чудесным способом воскрес. Мне даже пришлось бороться с проявлением обожествления меня родимого. Девица стала молиться на меня как на чудодейственную икону. Пришлось доказывать ей, что я обычный мальчуган, только со странностями. Не знаю, что она себе решила в своей хорошенькой головке. Но смотреть на меня ошалелыми глазами перестала. Единственно о чём я её слёзно просил, это молчать. Даже на исповеди, иначе мне кранты. Пока что работает, ко мне не прибежали попы, с требованием рассказать о пребывание в чертогах царя небесного.
На мой вопрос о замужестве девушка отреагировала своеобразно, она горько расплакалась. Я тут же пожалел, что проявил любопытство. Действительно 18 лет – это предельный срок для современной девушки. Дальше шанс остаться в девках -перестарках стремительно увеличивается. Обычно к этому времени её сверстницы уже носят второго ребёнка.
История оказалась банальна. Всё упиралось в презренный металл. Род Зубовых из худых, воспитывал её отец. Матушка умерла родами. Когда девушке исполнилось шестнадцать, её просватали. Отец хотел породнится со своим боевым товарищем и выдать дочь за его сына. И уже дату венчания назначили. Но произошло несчастье, сгорело загородное имение, которое кормило семейство. Остался только небольшой дом в Москве. Ввиду новых обстоятельств свадьба расстроилась. Жених исчез с горизонта и вскоре ему подобрали более успешный вариант.
– Всё стало совсем плохо, батюшка начал много пить. У меня ещё есть старшая сестра и брат. Сестрица Дарья успела выскочить замуж и проживает в Коломне. А вот мы с Митенькой оказались одни. Зачастую в доме даже еды не было. Помогла тётка по материнской линии. Её супруг царёв стольник и смог устроить меня на новое место. Знаешь, как меня пытали, прежде чем допустили к тебе.
– Представляю, зато какое счастье, что у меня есть ты.
Девушка порывисто прижала мою голову к своей груди. Я действительно рад этому моменту. До девяти лет я считаюсь ребёнком и у меня имеются послабления. Потом наступит более сложная жизнь, спрос пойдёт как со взрослого. Ну почти. Значит целых четыре года мне жить под опекой Прасковьи. А лучшей служанки не придумаешь. Как вспомню ту толстозадую хабалку, которую выгнал. Бррр, аж в дрожь бросает.
– Не переживай, Прасковья. Выдадим мы тебя замуж. Женихи в очередь встанут. Дай только мне чуть подрасти.
Девушка улыбнулась и задумалась о чём-то своём.
– Так, Проша. Давай на прогулку одеваться. Сегодня погода прелесть, солнце и не холодно. Может разрешат во двор выйти.
Мой день сложился окончательно:
Ранний подъём в четыре или полпятого утра. Потом откровенные мучения и борьба со сном на заутрене. Длилось богослужение не менее полутора часов. В особые и праздничные дни ещё дольше. Затем ввиду малолетства разрешалось часик покемарить на кушетке. Далее омовение и завтрак. Приход отца Феодосия знаменовал начало учёбы. И хотя я не умел читать, но слушать был обязан. В принципе мне всё интересно. Ведь от того, насколько я буду адекватен, зависит отношение церковников ко мне. Жизненно необходимо научиться правильно молиться и прослыть набожным человеком. Ещё не пришло то время, когда можно было быть безбожником и успешным человеком одновременно.
После часовых занятий, часть из которого поп просто сидел на табуретке и мучительно боролся со сном, я получал право в сопровождении личной челядинки и моего охранника прогуляться по зданию. Пока что мне дозволялось только выходить во внутренние дворики Теремного дворца. Отец категорически запрещал нам появляться на людях на территории Кремля. После обеда приходила пора отдыха. Я укладывался спать. А что поделать, детский организм не обманешь. Но надо сказать, послеобеденным сном не брезговали и взрослые. Бояре и даже говорят мой папенька, отдавали должное этому нужному занятию. Отдыхали не меньше двух часов. Примечательно, что дворня прихватывала послеобеденный сон в одежде. Прятались по закоулкам и дрыхли. А мне Прасковья омывала ноги в тазике и частично раздевала.
У меня получалось ещё урвать пару часов для беготни по этажам, подглядыванием за занятиями взрослых и приставанием к Игнату, нашему истопнику. Тот отвечал за отопление в нашем крыле. Мужик хитро поглядывал на меня и любил поговорить за жизнь с умным человеком. А что, пацан немой, а поговорить охота. Всё лучше, чем со стенкой. Вот он и делился своими житейскими проблемами, на которые Прасковья фыркала и старалась увести меня в комнату.
Ну а после ужина обязательная краткая молитва, после которой меня купали, и Прасковья относила в постель. Там каждый раз повторялся один и тот же сценарий. Она доставала костяной гребень и начинала неторопливо, со вкусом расчёсывать мои отросшие волосы. При этом что-то тихо напевала, и я моментально уплывал в царство Морфея.
Я, конечно, видел, что мать моего тела в положении. А когда в апреле месяце ей пришло время рожать, я заметил значительную суету в её покоях. Повивальная бабка с прислугой носились по этажу, потом побежали попики и к утру поползли слухи, что ребёнок родился мёртвым.
На меня это очень сильно подействовало. Тут-то и выяснилось, что я уже потерял четыре сестры. Последнюю Евдокию всего два года назад. Детская смертность просто ужасающая. Получается, что из десяти детей нас осталось только половина. А что же говорить про обычный люд?
Младенца Василия похоронили в Архангельском соборе Кремля, родовой усыпальнице русских монархов. Привели и меня, вот там я более внимательно рассмотрел сестёр.
Старшая Ирина стояла рядом с Алексеем и судя по всему, у них очень близкие отношения. Я, пользовался тем, что дворня и даже рангом повыше, не опасались меня и частенько сплетничали. Вот от одной маменькиной комнатной барыни я и узнал, что батюшка направил послов к датскому королю Кристиану IV. Хочет сосватать нашу Ирину за его третьего сына Вальдемара Кристиана. Тоненькая девочка с вытянутым и некрасивым лицом стояла ко мне в пол-оборота. Фигура долговязая для девочки, а вот глаза говорят о незаурядном уме и характере.
Девятилетняя Анна, наоборот круглолица с голубыми глазами, пошла в отцову породу. А вот характер явно не бойцовский. Девочка постоянно прячет глаза и смотрит преимущественно в пол. Вот и сейчас она стрельнула в меня и быстро отвернулась.
Третьей сестрице малявке Татьяне всего два годика, шустрая кареглазка, но больше спит на руках у мамки.
Я смотрел, как маленькое тельце брата помещают в саркофаг. Была ли возможность ему помочь? Вполне вероятно, если бы мне предоставили её. Но ведь я всего лишь маленький мальчик, кто меня будет слушать в подобных вопросах? Уже ежели опытные повитухи и царёв лекарь вынуждены были звать попа на отпевание, куда уж мне. Надо побыстрее становиться взрослым. С девяти лет переставали действовать поблажки на возраст. А в пятнадцать наступало формальное совершеннолетие. Я уже мог в этом возрасте жениться. Девушек вообще выдавали замуж с двенадцати лет.
В пятнадцать лет я теоретически мог покинуть отчий дом. Но полное совершеннолетие наступало после двадцати лет. А вот ежели я женился раньше, то с этого момента и считался взрослым, и отвечающим за свои поступки.
Именно после похорон младшего брата я решился на выздоровление. Хватит ходить немым. За несколько месяцев я довольно неплохо освоился, научился шустро бормотать молитвы и уже не должен попасть впросак. А отсутствие полноценного вербального общения начинало мне сильно мешать. Поэтому в ближайшее время будем снимать гипс. Ну, сдамся при первом же посещения покоев отца.

Глава 4
Божий помазанник, великий государь Михаил Фёдорович откинулся в кресле своего кабинета и задумчиво смотрел в окно, рассеянно наблюдая за суетой на площади дворца.
Видит бог он не хотел своего восхождения на царственный престол. Оказаться в 16 лет во главе огромного государства было настоящим шоком для него. И если бы не мать и её горластая родня, он ни за что бы не согласился с решением Земского собора. У юноши был мягкий и нерешительный характер, чем и попытались воспользоваться противоборствующие боярские рода. Да и времечко выдалось нелёгкое, только закончилась Великая Смута. На юго-западе бунтовали казаки, на юге в Астрахани пыталась создать своё государство Марина Мнишек с Иваном Заруцким. На северные границы вторглись шведы, у Смоленска хозяйничали поляки. На русский трон ещё претендовали трое алчущих власти. На севере шведский принц Карл Филипп. На западе польский королевич Владислав. А на юге трёхлетний Иван, сын Марии Мнишек и Лжедмитрия II.
Пришлось брать власть в свои руки. Правда когда из польского плена вернулся отец, стало полегче. Патриарх Филарет взвалил на себя часть забот по управлению государством и помог оттеснить братьев Салтыковых от государственной кормушки. А они тогда занимали важные придворные посты, дворецкого и кравчего.
Боярская Дума и сподвижники настаивали нас скорейшей женитьбе молодого государя. Первому царю из рода Романовых срочно требовался наследник. Первый брак на Марии Долгорукой оказался неудачным. Молодая супруга умерла через пять месяцев после венчания. А вот следующая, Евдокия Стрешнева из небогатого боярского рода оказалась здоровой и плодовитой. Она рожала каждый год и наконец после двух девочек подарила мужу наследника. Всего она родила десять детей, из которых выжило пятеро. Младший Иван родился слабым и немного слабоумным. В возрасте пяти лет он сильно заболел, и даже иностранные врачи признались в бессилии. Мальчика причастили и соборовали, он практически покинул бренный мир. Это было настоящим чудом, божественным вмешательством. Пролежав почти двое суток без сознания, он открыл глаза. С тех пор второй в очереди на наследие царевич стремительно пошёл на поправку. Вот только господь лишил его голоса.
А сегодня государь навестил младшего сына и был приятно поражён тем обстоятельством, что сын заговорил.
Нет, правитель любил всех своих чад. Но кто он такой, чтобы спорить со всевышним, когда тот прибирает к себе достойнейших. Здесь дело ещё в том, что единственный наследник – это всегда опасность. Что с ним что-либо случится и династия прервётся. А вот наличии других сыновей наполняет жизнь государя уверенностью в будущем. Это означает, что новая династия будет жить.
Именно поэтому на устах московского правителя гуляет довольная улыбка.
Стольник доложил о приходе младшего Морозова, который несколько лет тому назад был назначен воспитателем к младшему царевичу.
– Ну, Глеб Иванович, что скажешь о сегодняшнем чуде?
Дородный боярин огладил окладистую бороду, – действительно чудо. Господь отворил уста невинному дитя.
– Да, да. Как думаешь, не пора ли приучать царевича к наукам?
– Право не ведаю. Какой спрос с пятилетнего. Батюшка отзывается о занятиях с ним благоприятсвенно. Малец показывает прилежание в изучении слова божьего. Думаю, будет правильно разрешить обучение азбуке и чтению. Отец Феодосий глаголет, что без этого невозможно изучать святые книги.
Губы Михаила Фёдоровича тронула улыбка, когда он вспомнил, что его самого отец не заставлял корпеть над науками и он до сих пор с трудом читал. А вот его детки, пожалуй, обгонят отца в науках.
– Ладно, дозволяю. Но смотри, за сыном стой. Животом ответишь, если что. Приставь к нему для бережения и научения толкового учителя.
Второго июня 1642 года мне исполнилось девять лет. Прошло несколько лет после моего попадания в тело пятилетнего мальчугана. Сколько всего произошло, с одной стороны. А с другой, вроде только вчера я испуганно смотрел из-под юбки своей личной челядинки на взрослый мир и три с половиной года мелькнули как молния посреди грозового неба. Прасковья по-прежнему со мной. К сожалению, девка так и осталась перестаркой. Мои робкие попытки донести до Морозова, что не помешало бы найти ей достойного жениха, вызвали только улыбки и насмешки. А бедная девчонка окончательно перешла в разряд вековух. Но я только один раз видел её слёзы по этому поводу. А затем она нашла себя в служении мне любимому. Как выяснилось, её должность личной челядинки царевича предполагала весомый статус боярыни-мамки. У неё в подчинении состояло несколько женщин различного возраста. Это две комнатные боярыни, постельницы и прочая прислуга. Если верить моему наставнику, то должность досталась Прасковье абсолютно случайно и незаслуженно. Не по роду она её получила и должна век мне ноги мыть.
Не знаю, по мне так лучше неё не найти. За эти годы женщина расцвела физически и из худенькой девушки превратилась в статную даму. Я замечал, как на неё заглядывались представители мужского пола. И что интересно, Проша понимала преимущество своего положения. Она всегда хорошо одевалась, на это я обращал особое внимание. Только раз намекнул батюшке, что моя челядинка смотрится как замухрышка и сразу последовали правильные выводы. Увеличилось финансирование на её содержание. Когда мы идём вместе, рядом со мной держится Пахом, мой постоянный охранник. Проша с одной из подручных позади и у встречных наша кавалькада вызывает неизменный интерес, а порой и недоброжелательные взгляды. Для последних Пахом при выходе на улицу и берёт хорошо вооружённого помощника. Ну и конечно я торжественно вышагивал впереди в тяжеленном кафтане, опираясь на маленький посох в руке. Эту науку величественного поведения мне прививали в первую очередь. Я обязан чтить свой сан и ступать медленно, с достоинством. Никаких стремительных перебежек и попыток поиграться со сверстниками. Как же это меня напрягает.
Сразу после достижения девятилетнего возраста меня перевели на пятый этаж, где уже давно обитал мой братец Алексей. Теперь у меня несколько комнат и другая прислуга. Так как я считаюсь почти взрослым, то теперь у меня вместо боярыни-мамки появился личный постельничий. Худой молодой парень, представитель славного боярского рода Пётр Салтыков, не знал толком своих обязанностей и я смог пробить, чтобы Прасковью перевели в мои апартаменты. Ну не хочу я жертвовать своим комфортом. Я настолько привык к её молчаливому присутствию, что устроил истерику своему воспитателю и даже пришлось выдержать серьёзный разговор с отцом. Его доводы, что невместно мне как маленькому жить рядом с мамкой, я упрямо отмёл. К счастью, отец не был самодуром и его можно было переубедить. Тем более если показать успехи в учёбе.
А я поражал своего нового наставника в точных науках Афанасия Ивановича Федосеева, когда бегло читал «Часослов» и другие святые книги. А таже я увлекался рукописными книгами о путешествиях, написанных в духе сказки. Из любимых это «Бова-королевич», «Еруслан Лазаревич» и «Пётр златые ключи». Отсутствие привычной информации в виде электронных книг понудило меня увлечься доступными книгами.
Занятия начинались рано, в шесть утра и длились по шесть-восемь часов с перерывами на молитву, еду, прогулки на воздухе и послеобеденный сон.
Особой гордостью моего наставника был тот факт, что я выработал каллиграфический подчерк. Мне это было несложно. Усидчивость и природная склонность – вот и весь секрет. Я подсматривал за работой писарей и копировал их повадки. Учил меня большой авторитет в этом деле, подьячий «Посольского» приказа Григорий Львов. Буквы получались ровные с красивыми авторскими завитушками. Отец даже оставил у себя на рабочем столе переписанную мною книгу «Житие Алексея, человека Божьего». Сам батюшка предпочитал не портить бумагу, а если и чертил каракули, то буковки получались кривые и разного размера.
Отец Феодосий по-прежнему ежедневно навещал меня. Он являлся моим исповедником и меня полностью устраивало, что мне не запрещали молиться в одной из домашних церквей. Я почти наизусть знал Евангелие, Апостола и бегло читал Псалтырь, чем вызывал одобрения патриарха Иосифа. Со временем даже научился получать удовольствие от ухода в молитву. Я погружался в медитативное состояние, как бы уходил на другой план. В эти моменты мне не мешала людская суета, звуки и запахи. И после этого у меня резко улучшалось настроение. Голова становилась пустая до звона, но в течение нескольких часов мне великолепно думалось.
А вот считать, как местные мне трудно. При том, что система исчисления применяется десятичная, цифры записывают с помощью славянских титлов. Ещё та головоломка. Наставники умели даже оперировать дробными числами, но простейшие операции с арабскими цифрами считали дикой ересью и всячески боролись со мной. Я как-то на спор со своим учителем подбил окончательную цифирь в ведомости нашего казначея. И если Афанасий Иванович использовал счёты, даже «дощаный» помощник не позволил ему опередить меня. Я просто быстрее складывал столбиком. А потом с интересом наблюдал за его мучениями. С этого момента он, как проигравшая сторона, предпочитал не замечать моей новаторской системы счёта. Мы с ним просто не распространялись на этот предмет.
К моей радости, наконец-то я получил разрешение покидать Кремль в сопровождении свиты. До этого моя физическая активность ограничивалась дворцовым комплексом в пределах Кремля. Да, моё высочество учили фехтованию и выездке. У меня был свой собственный конь трёхлетка по кличке «Буян» и флегматичная кобыла «Зорька», на которой я и предпочитал передвигаться. Жеребец уж больно горячего нрава, хотя и являлся более статусным. Но с ним у меня отношения установились сложные. Этот зараза больнюче укусил меня за плечо год назад и с тех пор я подхожу к нему с большой осторожностью. Как и Алексея в своё время, меня учат стрелять из специального детского лука и махать учебной сабелькой. У меня уже есть личное оружие и даже детский доспех.
Мои отношения со старшими детьми сильно разнились.
Ирина, к сожалению, так и не вышла за муж за датского принца. Все хлопоты оказались пустыми. Вальдемар отказался принять православие и дело кончилось пшиком. Всю свою энергию моя старшая сестра тратила на брата. Я часто видел их вместе, изредка она даже присутствовала на занятиях будущего царя. А вот на меня сестра смотрела со снисхождением, как на несмышлёныша. Мы редко пересекались и почти не общались. Я за эти годы по пальцам могу пересчитать её визиты ко мне.
А вот Алексей мне благоволил, именно он впервые, когда мне было шесть лет, посадил на своего коня. Брат часто присутствовал на моих тренировках. У нас даже была общая тайна. Его наставник, Борис Иванович Морозов, в отличии от младшего братца, был весьма образован. И он приучил мальчика к тайнописи. Вот и младшим досталось это увлечение. Мы шифровали сообщения между собой называя их «хитрыми» или «затейливыми» письменами. В дальнейшем это увлечение наследника повлечёт создание «Приказа тайных дел» и многие Приказы будут шифровать свои записи. Второй царь рода Романовых, уже будучи повенчанным на престол самолично составит 12 азбук для изучения тайнописи.
Вторая сестрица Анна вообще почти не участвовала в нашей жизни. Двенадцатилетняя девочка жила тихо и уединённо. Поговаривали, что она мечтает посвятить себя богу.
Ну а шестилетняя красавица Татьяна была нашей общей любимицей. Росла на удивление смышлёной и грозила превратиться в весьма симпатичную девицу. Ну это на мой взгляд. Лично я частенько упрашивал маменьку разрешения навестить малую. Обычно это происходило ближе к вечеру, когда заканчивался послеобеденный сон. Я старался припасти книжки с красочными картинками. Зачастую рисовал сам, вырезал и наклеивал на подобие картона. Получались сказки в 3-D изображении, если чуть складывать страницы, то фигурки оживали. Танюшка сидела с огромными глазами, когда я разными голосами читал ей сказки. Пришлось вспоминать сказку о «Золотой рыбке» и некоторые другие из своего золотого фонда. На шумок подтягивались все мамки и постельничие девки. Мне очень нравилось сажать принцессу на колени или кружить её по воздуху, изображая птицу. Девочка заразительно смеялась, и я с сожалением уходил, когда меня начинали выпроваживать.
Русские самодержцы не гнушались выбирать себе жён из своих, внутри страны. И не обязательно из знатного рода. Вон маменька была простой прислужницей, дочерью мещовского дворянина. Главное – это здоровье, чтобы могла выносить царственному супругу многочисленное потомство.
А вот царевен ждала печальная участь. Выходить за муж за своих не дозволялось. Урон чести, выйти за нижестоящего. А заморские принцы в очередь к нам не стояли. Мало кто хотел менять веру и связываться с загадочной и непостоянной Московией. Вот и жили царские дочери на женской половине дворца до завершения жизненного пути. Занимались рукоделием и меценатством. Некоторые принимали постриг и уходили в монастырь. Так появлялась очередная инокиня. Но большинство куковали свой век взаперти, изредка выходя на улицу.
Отец любил нас всех, но, конечно на Алексея он возлагал большие надежды. Я знаю, что государь с недавнего времени стал брать старшего сына на заседания Думы. Ко мне он пока приглядывался, но я чувствовал его поддержку. Он частенько позволял мне своевольничать, чем бывал страшно недоволен Глеб Иванович.
А когда наступила весна, батюшка дважды брал меня с собой в поездки по городу. Он ехал впереди, чуть отстав Алексей и я. А позади пара десятков конных стрельцов. Оба раза мы посещали только Белый город. Кавалькада пролетала ворота и по мосту на Никитскую улицу. Безусловно я крутил головой на 180 градусов. После каменной роскоши Кремля Москва производила удручающее впечатление. Подавляющее большинство строений деревянные. Народ одет убого, в серые рубища, на ногах зачастую лапти или кожаные онучи. Попадались добротно одетые, ну эти наверняка из купеческого сословия или чиновничьего люда. Бояре разъезжали исключительно верхом или в повозках. Но мне было ужасно интересно, что почём. Как живёт простой народ. Но видимо отец не хотел травмировать молодую психику и мы посещали только вполне достойные объекты. Аптекарский двор, аглицкий и шведские дворы. С трудом удалось убедить его заехать на Охотный ряд. Здесь наряду с торговыми рядами стояли дома известных людей. Меня интересовали цены и я поучил очень приблизительное представление об этом.
Так средняя зарплата простого обывателя составляла 3 копейки в день. На эти деньги можно было купить трёх цыплят. Или сорок пять яиц. Или полтора кило свежей сёмги. На овчинную шубу можно заработать за две недели, а вот сапоги потребовали бы десять дней. На кормилицу-корову пришлось бы вкалывать два месяца.
Я подивился на представленное здесь мясо, в основном дичь. Тазы с красной и чёрной икрой, а также гигантские тушки белорыбицы поражали своей ерундовой стоимостью.

Глава 5
Именно после моего дня имени я стал непрерывно думать о будущем. Своём и ближайшего окружения. Я и раньше размышлял об этом, но по малолетству был абсолютно беспомощным.
Сегодня воскресенье и занятий не будет. После утренней молитвы, когда я привычно скользнул в медитацию, появилась возможность в очередной раз попытаться разложить имеющуюся информацию по полочкам.
Голова ясная и мне удаётся подтянуть некие подробности из своих воспоминаний по истории этого периода.
Я не знаю точных дат, но отец не проживёт долго и мой братец будет венчаться на престол совсем юным. А это значит, что я перехожу в разряд второго человека после царя. Что, несомненно, откроет мне определённые возможности.
И так, что я помню об этом периоде:
1. Главное, это долбанная реформа Никона. Я много читал на эту тему, и специалисты дружно уверяют, что она была ошибочной. Тут надо вспомнить, в каких условиях она происходила. Новый московский патриарх Никон стремился к единообразию между русской и греческой церковью. Но почему-то за образец взял именно греческую. Это был чисто политический ход. Дело в том, что мой братец, под воздействием языкатого патриарха возомнил себя Василевсом и собрался таким образом сесть на древний византийский трон. И таким образом встать во главе всего православия. Наивность этих замыслов говорила о недалёкости царя и слепой вере своему духовному наставнику. Да, Алексей тянулся к опытному, тогда ещё игумену. Как к человеку, способному заменить рано ушедшего отца. Алексей Михайлович видел в Никоне прежде всего отца духовного. А последний и воспользовался этим для продвижения своих честолюбивых реформ. Даже не подкрепив свои действия церковным собором и одобрением глав церквей. Обошёлся чисто силовым решением. В результате страна раскололась пополам из-за херни. И именно это аукнулось, когда в двадцатом веке Россия стала рушиться как карточный домик. А в Сибири сидели богатые и влиятельные старообрядческие общины, которые пальцем не пошевелили для спасения отчизны.
Вместо двоеперстия вошло троеперстие. Появился новый символ веры. Вместо восьмиконечного – четырёхконечный крест. В книги по богослужению и в само таинство внесли изменения в угоду греческому стилю.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vladimir-georgievich-bosin/vremya-vybora-70841266/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.