Главная страница | Попаданцы | Не особо принципиальный отдел

Не особо принципиальный отдел
Ана Жен
Изобретая чудеса #2
Кто-то сказал: «Если хочешь идти – иди». Лара вот взяла и пошла прямиком в семидесятые. Но Лариса Константиновна не была бы собой, если бы не влезла в непонятную историю с КГБ, шпионами и сомнительного качества отношениями. К тому же, назрел вопрос: если она может гулять по времени, то может ли вернуться домой?Вторая книга серии «Изобретая чудеса»

Ана Жен
Не особо принципиальный отдел

Глава 1. А вы точно комсомолка?

Крис Мид ненавидел сам факт того, что его запрос на посещение архивов Ленинграда удовлетворили. Кто бы мог подумать, что это закрытое государство внезапно для всех (скорее всего и для самого себя) приоткроет занавес своего красного закулисья. Все в его амбициозной просьбе свидетельствовало о неизбежном отказе. Но вот, волей случая, за ручку с дядей послом, Крис Мид приземлился в Москве, а вчера вечером в целости и сохранности был доставлен в гостиницу «Европейская».
И таким все это странным казалось, что вместо радости от невероятной удачи покопаться в архивах Российской империи, он страстно мечтал о скорейшем своем возвращении на родину. К тому же, до Ленинграда его сопровождала противная старушенция, с отвратительно правильным произношением. Еще и программа визита казалась весьма подозрительной, в архивы ему предстояло попасть только через две недели, когда будет готов особый доступ. А пока, слоняться ему по музеям и выслушивать идеологизированный бред!
И вот, в унылое майское утро, накинув на плечи клетчатый пиджак, Крис спустился в холл. Здесь его должна была ожидать гид, которая, как сообщала программа, проведет его по особо значимым местам города-героя – по ленинским местам. Крис огляделся. Пустой зал, по которому эхом разносился смех мужчины лет сорока. Мужчину этого веселила высокая блондинка, которая подносила руку к губам, запрокидывала голову, а потом нюхала локоть. Странный ритуал сопровождался довольным хрюканьем со стороны сорокалетнего мужчины. Еще и сопровождение опаздывает: вот как Мида ценят в этом варварском государстве! Обозначать свое присутствие казалось чем-то унизительным, впрочем, симпатичная блондинка вовремя обратила внимание на неприкаянного американца:
– Я рассказываю мистеру Ройсу о том, как правильно пить водку! – объяснила она свой странный ритуал.
– В этой стране заставляют пить всех? – нахмурился Крис.
– Даже собак и детей! – доверительно понизила голос блондинка.
Крис вытянулся и замер, точно пытаясь понять, шутит эта серьезная красотка или нет.
– И как вам Ленинград? – подал голос мужчина лет сорока.
– Не имел удовольствия видеть, прибыл накануне… Впрочем, сомневаюсь, что меня может что-то удивить, когда сопровождение и шагу ступить не дает.
– А я вот влюблена в Северную Венецию! – девушка театрально взмахнула рукой.
– Не могу не согласиться, – кивнул мужчина, – если бы не знал, что здесь посадить могут даже за твист, наверняка бы переехал.
– Какой вы отважный! Говорить такое, при людях, сдающих отчеты! – девушка хлопнула по плечу своего первоначального собеседника. – К тому же, твист здесь вполне в моде…
– Не знаю, как можно хотеть жить там, где не дают даже фотографировать без особого разрешения. – фыркнул Крис.
– Не понимаю, о чем вы, я весьма вольно фотографирую! – Мистер Ройс потряс камерой. – Простите мою грубость, – опомнился мужчина лет сорока, – Дэвид Ройс, журналист, – он протянул руку.
– Кристиан Мид, историк, – сухо кивнул тот.
– Какая удача, мистер Мид! – всплеснула руками девушка. – Лара Ворон, ваш личный гид на ближайшие три месяца.
Крис недоверчиво смерил ее взглядом. Высокая, с отличной осанкой, в приятном, вполне модном платье, она бегло говорила по-английски, немного с южным акцентом. Мисс Ворон не выглядела коммунисткой.
– Вы мое сопровождение? – недоверчиво поморщил нос Мид.
– А вы что же, огорчены?
– Мое сопровождение должно хорошо переводить старорусский язык.
Крис тяжело вздохнул. Ему нужна профессиональная помощь в расшифровке бумаг, а что может эта девчонка? Да, говорит она сносно, но специфический язык… Все устаревшие слова, едва ли она знает хоть что-то из лексики минувших веков.
– Мистер Мид, не хочу вас огорчать, но для чтения текстов прошлого столетия едва ли нужно разбираться в берестяных грамотах, – хихикнула она.
Крис не до конца понял, что он сказал не так. Но в разговор вмешался сорокалетний:
– Вижу вы знакомитесь, а мне пора, балерины, как знаете, сами свою репетицию не отснимут…
– А жаль… – вздохнула сопровождающая.
– В любом случае, мистер Мид, был рад знакомству, надеюсь, пропустить с вами коктейльчик как-нибудь… Лара, был рад снова вас встретить.
Девушка проводила журналиста взглядом, многозначительно вздохнула и снова обратила внимание на своего американца.
– Что ж, есть ли у вас предпочтения по визитам?
– Мне дали план. – Мид продемонстрировал бумажку.
– И вы хотите ему следовать? – приподняла бровь комсомолка.
– А можно не следовать? – удивился Крис, наслышанный про местную бюрократию.
– Вы же не в плену! – усмехнулась она, – что же, пойдемте выйдем на улицу, вы завтракали? Знаю отличное кафе, не то чтобы там делали первоклассный кофе, но…
И девушка все говорила и говорила, словно была ему старой знакомой, точно гостя принимала по настоянию родителей. А Крис все мрачнел и мрачнел. В какой-то момент Лара не выдержала, резко остановилась и недовольно свела брови:
– Чем я вам не нравлюсь? Работать нам с вами долго, хочу знать, что со мной не так.
Она уселась на гранит набережной и испытующе уставилась на собеседника. Крис помедлил, попытался подобрать нужные слова, но решил не церемониться:
– Вы слишком красивы, явно не просто так… Пытаюсь понять, что вашему правительству от меня нужно!
– От вас? – изумилась девушка. – Простите, мистер Мид, но вы лишь пешка на пути к секретам вашего дяди…
Повисла пауза, Крис застыл и окончательно растерялся. Но Лара снова рассмеялась:
– Забавный вы, мистер Мид, у меня диплом подходящий, а то что красивая, ну простите, в Союзе вообще много красавиц… – потом она снова посерьезнела и доверительным шепотом добавила: – а так – да, я величайшая шпионка, пользуюсь своей красотой, чтобы вы потеряли бдительность и выложили мне все свои тайны!

***
– Какая ж ты счастливая, Лариска! – позавидовала подружке пышногрудая буфетчица и уточнила: – каждый день как за границей!
Лара медленно оторвалась от своих бумажек и скептично приподняла бровь. Буфетчица не унималась:
– У меня из всех знакомых ни у кого столько колготок нет! А твои духи с Парижу?
– А мои отчеты еженедельные? – передразнила Лара, отпивая чай.
Она могла заполнять бумажки где угодно, но предпочитала делать это в театральной столовой, дожидаясь брата.
– Все жду, когда тебя прынц какой увезет в Европу!
– А я бы многое отдала, лишь бы здесь остаться навсегда… – философски протянула она. – Есть что-то прекрасное в отчетах и… ну и хотя бы в твоем буфете!
– Тоже мне! Еще скажи, что ради моей стряпни в Ленинграде прозябаешь. Чего в Москву не поедешь? Там же жизня вся… Ты б там устроилась, опять-таки в свой интурист!
Женщина мечтательно подняла глаза к облупившемуся потолку:
– Опять же, Сагалаев там твой, неженатый ходит… Ты девка видная…
Лара хмыкнула и откинулась на стуле. Вся жизнь в Москве, но нужна ли ей такая жизнь?
– Я думала об этом как-то, но люблю я Петербург…
– Петербург! – передразнила буфетчица. – Вы, барышня, с какого столетия будете?
– Да все ты поняла!
Лара встала, облокотилась на буфетную стойку и с какой-то горечью заявила:
– Я бы лучше в школе работала, с детьми, а не с иностранцами бегала… Я вообще в деревню хочу!
Буфетчица честно сохраняла серьезное лицо, но не выдержала и прыснула со смеху:
– Ты – в деревне? И что, будешь коровам на английском своем декламировать о философии? И на этих своих цокалках на покос! – от хохота с белобрысой головы слетел чепец.
– Лара снова какие-то дикости рассказывает?
– Кирилл Константинович! Освободились? А я вам котлеток отложила. – захлопотала буфетчица.
– Я все в толк не возьму, почему ты, Маринка, со мной на «ты», а с ним на «вы»? – от недовольства Лара втянула щеки и скрестила руки на груди.
– Простите, Лариса Константиновна, но годы восхищений вами, увы, давно минули…
Он подмигнул сестре, та лишь отмахнулась, а что тут скажешь, действительно, он звезда, солист, а она по-английски иностранцев развлекает, как коров…

Глава 2. В подвенечном платье

Она обернулась в будущем. О том, что это будущее, сообщила поливальная машина, окатившая ее. Короткая мысль: приснилось! Причудилось и не было этого всего, не было восстания, она спешит к Эрмитажу или куда она там спешила? Все это происходило только в ее голове!
Лара огляделась. Неверное какое-то будущее. Она точно не могла сказать, что с этим будущим не так, но что-то явно выглядело неверно.
– Это ж для каких таких целей платья эдакие надевают? – покачала головой тетка с двумя авоськами. Из одной торчало что-то зеленое.
Она дома, вполне себе соответствующего вида тетка, даже по моде одетая. Лара дома… Нужно взять кофе… Кофе и домой… Помыться…
– Гражданка, здесь фильму что ль снимают? – не успокаивалась тетка в модном платке.
– Нет, просто стечение обстоятельств… – рассеянно отозвалась Лара.
– Разрядятся для целей каких-то и людей в заблуждение вводят… – разочаровалась та, еще раз оглядела Лару и поспешила куда-то в сторону Дворцовки.
Ларе было некомфортно. Что-то выглядело не так, а что, если она изменила будущее? Не смогла изменить текущих событий, но изменила глобальную историю. Что же здесь не так?
Можно дойти до дома прабабки… Не хочется туда идти, но там валялись кроссовки и можно позвонить… Услышать голос мамы и принять душ! Да, именно так, нужно узнать, кто президент! А что если президент стал другим? Киберсталин? Она же могла изменить всю историю! Всю!
И вновь, не изменяя традициям, Лара подхватила юбки и помчалась в дом на набережной. Исторический центр Петербурга тем и хорош, он практически не меняется, появляется что-то новое, но в целом… Добежав до подъездных ворот, девушка замерла: он не изменился, дом не изменился, такой каким был. Отчего-то страшно войти.
Она мотнула головой, не удивилась, что железная дверь не закрыта. Нужно подняться к соседке за ключом. Баба Нюра, конечно, удивится пышному костюму, но ключ даст… Как странно видеть дом снова поделенным на квартиры, а ведь она так старалась сделать ремонт…
Короткий звонок и на пороге появилась моложавая женщина с бигуди под платком. Она недовольно поджала губы:
– Вам кого?
– Добрый день, – кивнула Лара незнакомке, – я ваша соседка. – она указала в сторону старенькой двери напротив.
– Вот как? – еще больше скривила лицо моложавая, а руки ее как-то особенно агрессивно сжали газету.
– У вас должен быть ключ…
Лару оборвали:
– Вот нахальная девица!
Дамочка зарядила газетой прямо по Ларе.
– Вы что же? – ужаснулась Лара.
– Управы на вас нет! Ключ от его квартиры им подавай! Совсем оборзели! Комсомолки ж, а ведут себя?!
Лару продолжали бить газетой, а она была так удивлена, что сперва не предприняла каких-либо действий.
– Какая, к черту, комсомолка?! – наконец сообразила возмутиться она и выхватила газету.
– Да я даже не удивлена, что ты не комсомолка! Позор таким! Позор!
– Каким таким?! Не нужно мне ключа…
– А наряжена! Нашлась тут царевна!
– Я не…
Лара обомлела, с первой полосы на нее зловеще глядела надпись «12 сентября 1970».
– Что за шум и драка здесь? – веселый мужской голос и быстрые шаги по лестнице. – О, Анна Васильевна, вы, я вижу, мою бестолковую сестрицу встретили? Лариса Константиновна, что же вы объяснить не можете толком? Человека нервируете!
– Сестру? – переспросила скандалистка. – А я уж думала, опять поклонницы…
– Не сложно спутать! – рассмеялся высокий молодой человек и каким-то ненатуральным, но эффектным движением, поправил волосы.
Лара растерянно хлопала ресницами. Она точно сломала будущее.
– Все, Ларисочка, пойдем-ка, ты с дороги уже ничего не соображаешь. Анна Васильевна, благодарю вас за бдительность, выглядите как всегда неотразимо. – незнакомец поцеловал ручку дамочке.
– Кирилл Константинович, я совсем смущаюсь от ваших слов! – закокетничала Анна Васильевна, точно ей было лет семнадцать.
Лара предпочла вопросов не задавать. Если ее чему-то и научили события прошедшего года, то это тому, что иногда следует заткнуться и ничего не делать. Если бы она училась лучше, наверняка бы вынесла другой урок: иногда лучше заткнуться и бежать без оглядки. Еще можно было бы добавить параграф: не ходи за незнакомыми мужчинами непонятно куда.
Но дверь в квартиру прабабки захлопнулась. Лара вздохнула и все же решила прояснить:
– Вы здесь живете? Простите мою дерзость, я право не хотела столько беспокойств доставить… Но нахожусь в некотором замешательстве.
– О… – протянул незнакомец, – да уж, Лариса Константиновна, ты, выходит, меня совсем не узнаешь?
– А должна?
Молодой человек пожал плечами и вошел в гостиную, Лара продолжила стоять около входа.
– Я же знал, что ты сегодня придешь, но не ожидал, что так рано… Ты проходи, дом-то твой. Я сейчас одежду тебе достану, я ж готовился! Вот!
Он вышел из комнаты и протянул ей какую-то одежду и полотенце.
– Все, иди мойся, переодевайся, я чайник поставлю!
Ее затолкали в ванную и закрыли дверь. Назвать ситуацию странной – явно преуменьшить происходящее, но сбегать в одежде, соответствующей моменту, – куда сподручней, к тому же, начинать что-то с воровства сорочки, как показывает практика, идея скверная.
Лара заперлась, кое-как выбралась из подвенечного платья. Как странно, час назад она планировала венчаться, а теперь стоит в своей квартире, очевидно, снова не в своем времени… Как там Марк, что он подумал? Нет, не время, если сейчас она снова упадет в пучину страданий, то не сможет решить, как жить дальше…
В короткой юбке и с полотенцем на голове, девушка осторожно заглянула на кухню.
– Дай-ка подумать… – протянул незнакомец. – Я, по-моему, впервые вижу тебя в такой юбке… Хотя!
– Вы планируете меня убить? Может изнасиловать?
– Ха! Никогда об этом не думал… Вообще-то нет, я планировал счастливую жизнь в Союзе! Сама же говорила, что это буквально твое любимое время… Еще не говорила?
Быстрая манера говорить казалась знакомой, но Лара не могла сообразить откуда может знать здесь кого-то.
– Я в прошлом? – напрямую спросила она.
Лара села за стол и приметила нож, воткнутый в торт.
– Отличный вопрос! Лично для меня это самое настоящее будущее! Лара, ты меня не узнаешь? Мы ж с тобой всю жизнь вместе… – он замолчал и точно сообразил. – Ну, да! Ты ж со мной не всю жизнь! Кирилл я!
– Какой Кирилл?
– Тот самый! Из Рождествено!
Лара приподняла бровь и откинулась на холодильник.
– Кириллушка? Тебе же тридцать…
– Вообще-то тридцать два! Но рад, что выгляжу моложе! И, кстати, Кириллушкой меня уже никто не зовет.
Он подсунул Ларе чай и уселся напротив.
– Тебе было шестнадцать, – точно констатировала она.
– Ага, а потом еще восемнадцать и двадцать… Знаешь, люди-то растут! Тебя удивляет, что я на десять лет старше, а не то, что я здесь?
– Я вообще стараюсь не удивляться… – пожала плечами Лара. – А какими судьбами ты здесь?
– Как это? Время ж течет для всех по-разному, но всегда по определенному закону. Мое время не течет без тебя. – он усмехнулся: – моя жизнь буквально вокруг тебя крутится…

***
С момента этого разговора прошло больше полугода. Лара держала Киру под руку, пока они возвращались домой. Странно было не решать проблемы самой. Кирилл нашел для нее работу, подсуетился с документами… Ларе было хорошо в семидесятых годах, когда все казалось очевидным ясно.
– А почему мы не в Москве? – внезапно прервала она рассказ о генеральной репетиции.
– Ты Москву не любишь. – отозвался мужчина.
– Я просто подумала, может быть, там бы что-то по-другому было…
– Тебе здесь не нравится? – удивился он.
– Наверное нравится…
– Тебя твой новый американец расстроил?
Лара задумалась, она приподняла голову, чтобы видеть лицо рослого компаньона.
– Он приехал в архивы, про декабристов писать хочет. Зачем его вообще пустили? – она не дала ответить, – да все я сама знаю… Но я не хочу опять туда попасть… Не хочу про инженера думать!
– Лара, он мертв, воспоминание… Может, работая с американцем, поймешь, что можно уже отпустить, что его жизнь на тебе не закончилась.
– Жаль, что не закончилась… – вздохнула Лара. – Я и американцу не очень нравлюсь, он на меня как на тронутую смотрит!
– На тебя поначалу все как на тронутую смотрят!
Лара толкнула его в плечо, Кира лишь рассмеялся. Девушка не хотела признаваться, но ей действительно нравилась ее жизнь, в которой не было глобальной цели, терзаний, а только работа, друзья и отчеты. С Кирой было спокойно и тепло. Но навязчивая мысль: а что если она не вернется домой? И колкий ответ: а она и не хочет. Уже не хочет.

Глава 3. Товарищ Ворон

В кабинете Дмитрия Викторовича Касторского всегда было холодно и как-то темно. Он не любил яркое освещение и предпочитал держать окно открытым в любую погоду, а дверь старался не закрывать, так по его мрачному кабинету всегда гулял ветер. Серьезный по складу характера, Дмитрий Викторович с искренней неприязнью относился к вверенному ему НОПО в целом. Он не понимал, как можно держать на государственной службе этих разгильдяев, половину из которых следовало посадить за фарцу, а вторую за тунеядство. Но во всех раздражающих группировках найдется один представитель, вызывающий особенно яркие чувства.
– Дмитрий Викторович! Доброго вам утра! – бодро заявила Лара, вбегая в кабинет.
Понедельник – самый тяжелый день. В понедельник один за другим в кабинет серьезного товарища стекались разноцветные кофточки и модные брюки молодых и красивых, жаждущих передать отчеты. Раньше, когда люди помнили официальную расшифровку аббревиатуры НОПО, каждый понедельник все эти вольнодумцы собирались в кабинете и по очереди отчитывались, выслушивали конструктивную критику и… Теперь все это было в прошлом, когда-то грозный Национальный отдел прогулочного отдыха, работающий с иностранцами и потенциальными врагами, окрестили «Не особо принципиальным», а дисциплины в нем стало меньше, чем в колонии для малолетних.
И гнать их всех нужно в шею, но с работой ребята справлялись отлично, в духе времени перевыполняя план. Но серьезный Дмитрий Викторович никак не мог заставить себя уважать этих работяг, стремящихся к роскоши, а не к прогрессивному коммунизму!
– Товарищ Ворон, что же вы опаздываете? – покачал головой Дмитрий Викторович. – Вам же назначено на восемь, а уже восемь десять.
– Товарищ Касторский, вот вы ругаетесь, а я, между прочим, вам целую встречу освободила!
Полковник КГБ сурово свел брови, а девушка, точно не обращая внимание, продолжила весело рассказывать:
– Я вам отчет Кирилла принесла, у него сегодня премьера в театре, забежать не сможет.
Во всех раздражающих группировках найдется один представитель, вызывающий особенно яркие чувства. От Ларисы Константиновны дергался глаз, но какие отчеты она писала! И дело даже не в том, что она описывала, а как она это делала. У нее каждое сопровождение превращалось в увлекательное приключение, детектив, шпионский роман.
– Что? Для кого вообще здесь правила? Товарищ Ворон?
Лариса точно смеялась над ним. С дисциплиной проблемы были буквально у всех, но в Воронах как будто инстинкта самосохранения не было. Они не смущались, не немели. Ладно старший, Кирилл Константинович – звезда, его то и дело в Москву зовут, сейчас вообще в Париж ехать готовят, но эта…
– Что же вы? Товарищ Касторский, – наивно спросила Лара. – Кирилл же вас предупреждал, вы еще тогда кивнули. Нет? Да и вообще, нужен вам его отчет? Он же уже месяц группы не сопровождает. А сегодня премьера…
Девушка примостилась на краешке стула. Было в ней что-то чуждое гражданке Советского Союза. Сидела Лариса Константиновна всегда ровно и говорила излишне правильно.
– Ладно, докладывай про своего Мида, – он скрестил руки на груди.
– Иностранец как иностранец. – пожала плечами Лара. – Вы лучше скажите, как вам удается такую холодину устраивать в любую погоду? За окном градусов двадцать уже!
Она посмотрела на раздраженного начальника, вздохнула и продолжила:
– А вы вообще уверены, что ему бумаги какие-то передадут? Он же такой… Такой историк! В архивы хочет скорее попасть. Ему современная политика даром не сдалась.
– Где ваша бдительность, товарищ? – разочарованно покачал головой Дмитрий Викторович.
– Разумеется, я не расслабляюсь. Он очень насторожился, когда вы ему меня дали. Так и спросил, что вашему КГБ от меня нужно? – Лара изобразила американский акцент.
– А ты что? – напрягся Касторский.
– А я ему так и сказала, что нам от него ничего не нужно, мы просто хотим выкрасть секреты его дяди посла! – она усмехнулась.
– Ты в своем уме?! – не сдержался серьезный товарищ.
– А что я должна была сказать? Смутиться, начать оправдываться? Дурацкий вопрос, – она откинулась на стуле.
– А он что?
– Честное слово, товарищ начальник, я зачем отчеты пишу? Там черным по белому, на машинке набрано. Ничего он. Я ему показала некоторые дома, где его декабристы жили… Вот, в театр идем сегодня. Культурно время проводим.
– Какой театр? В программе нет театров!
– Дмитрий Викторович, – вздохнула Лара. – Как какой театр? Мы же с вами разговор весь начали с того, что у Кирилла премьера сегодня. Я разве могу не пойти?
Дмитрий Викторович собрал всю свою волю в кулак, вздохнул и холодно произнес:
– Не выяснишь про бумаги, я тебя из Ленинграда вышлю, – он задумался. – А лучше тебя и брата твоего!

***
Крис с недоверием следовал за Мисс Ворон, которая быстрым шагом миновала картинные галереи, спеша к какой-то неведомой ему цели. Он старался не задавать лишних вопросов. Странная русская, которая никогда не смущалась, постоянно приводила в растерянность историка Мида. С ней все в Ленинграде виделось ему в чарующем свете минувших веков. Крис не хотел признаваться в том, что очаровался девушкой, живущей историей. Как бы отвратительно это не звучало, но она стала первой женщиной в его жизни, которая разделяла его интерес к прошлому.
Пока в Советском Союзе, да и в США, все устремлялись в будущее, Крис четко видел, как они притормаживают и идут против течения времени. И не нужно никакой гонки вооружения, пятилетки в три года…
Накануне Крис встретил Ройса в баре. Журналист подсел к новому знакомому, предложил закурить. Говорили про «Лебединое озеро»:
– А ты выходит в театре Кирова не был еще?
– Пока мисс Ворон показала мне только город… Не уверен, что разделяю твою любовь к театру, Дэвид. – Крис сделал глоток.
– О, это ты зря, если тебя сопровождает Лара, поверь, до конца сезона вы пересмотрите весь репертуар! – рассмеялся Ройс.
– Она так сильно любит театр? – отчего-то удивился мужчина.
– Она так сильно любит своего брата. Она вас еще не знакомила? Главный баритон Ленинграда, все голову ломаю, почему с таким талантом он не в Большом театре…
– А ты давно знаешь ее? – внезапно спросил Крис.
– Нет, с прошлой осени. Она тогда только работать начала. Я как раз с ее братом больше общаюсь. В мой первый приезд в Ленинград он меня с театром знакомил, консультировал… Да, тогда я в Ленинград и влюбился.
Дэвид задумчиво посмотрел вдаль, словно прикидывая, заказать ли еще чего-нибудь в баре. По лаунджу разлетался мелодичный звук пианино. Крис не дал повиснуть паузе:
– И она правда такая?
– Какая? – Ройс встряхнул головой, выходя из каких-то своих приятных мыслей.
– Открытая, наверное. Не понимаю, странная она какая-то.
– Знаешь, Кристиан, у них же работа такая, тебе нравиться. Она, мне кажется, одинокая очень. Я по ее брату судить могу: у них семьи никакой нет, живут вместе, а жизнь всю строят вокруг нас… Ты, наверное, ее рассказы не читал?
И пока Крис старался не отстать от своего гида, не потеряться в лабиринтах Эрмитажа, он все думал, как лучше у нее спросить про рассказы. А тем временем они остановились около закрытой двери. Лара огляделась, помахала смотрительнице. Смотрительница, женщина, немолодая, с благородной сединой, обняла Ворон. Лара что-то быстро и по-русски начала объяснять, потом обе переговорщицы рассмеялись. Лара показала Крису «ОК» и запертая дверь отворилась. Пустой просторный зал, в котором ничего примечательного и не было.
– Мы прошли мимо стольких комнат ради этого? – удивился Крис. – Ради этого ничего, – разочарованно добавил он.
– Это не ничего. – внезапно тихо начала Лара и подошла к окну. – Здесь раньше музей Революции был, а до этого еще что-то. Но важно, что в декабре двадцать пятого года сюда заговорщиков сводили на допрос. Император тогда чуть рассудка не лишился, днем и ночью допрашивая…
Крис огляделся. Ему показалось, что Лара открыла ему что-то очень дорогое и ценное, что-то по настоящему значимое. Он огляделся.
– Там был стол императора, здесь собирались его советники, а здесь стоит главный виновник восстания на Сенатской площади.
Она внимательно посмотрела на своего американца.
– Я зря вам не нравлюсь, – после короткого молчания продолжила Лара. – Я ведь действительно с вашим исследованием помочь могу. Я столько знаю про то время. – И быстро улыбнулась, – кстати, мне большое начальство сказало, что завтра можно ехать в ГПБ.
– Что это? – Крис точно вышел из ступора. – Ваши аббревиатуры…
– О, про аббревиатуры это вы совершенно правы! Я вот в НОПО работаю! – рассмеялась она, – Кто знает, что это такое. Но а мы пойдем в Публичную библиотеку. Это еще не самый-самый архив, но начало отличное.
Теперь, заглянув в странное место допросов, Лара медленнее рассказывала про сам музей.
– Кстати, знаете почему некоторые рамы пустуют? – мисс Ворон уселась на диванчик в Военной галерее.
– Зная эту страну, офицеры на тех картинах стали неугодны власти. – предположил Крис и сел рядом.
– По такой логике, рамы с портретами Александра и Константина тоже пустовать должны… Хотя идея неплохая! Нет, просто люди умерли, не оставив после себя портретов, и после их смерти никто не смог вспомнить, как они выглядели и висят теперь только пустые рамы… Представляете? Были люди, герои, а после них остались лишь пустые зеленые квадраты. И это им повезло! От некоторых ведь ничего не осталось. Представляете?
Под взглядом десятков портретов он смотрел на девочку. Не на красивую шпионку, а на простую девочку, одинокую девочку.
– Мисс Ворон, вы поэтому рассказы пишете? Хотите остаться в истории? – наконец нашел повод спросить про творчество историк.
– А вам кто про рассказы сказал? Ройс? Ему кажется, что я очень одинока… Хотя, знаете, наверное, все хотят оставить след в истории… Знаете, раньше люди становились признанными гениями только после смерти, а сейчас при жизни. Гений на то и гений, чтобы быть недосягаемым, а еще лучше мертвым! Пройдет еще лет тридцать и не будет людей, прославившихся посмертно, только те, кого мир узнал сейчас… Знаете, что в этом страшно? Что люди все равно забывают.
Лара взглянула на наручные часы Криса, резко встала, точно сдернула с себя дымку загадочности и продолжила:
– А вы ведь по-русски говорите.
– С чего вы взяли? – насторожился Мид.
– Вы улыбнулись шутке, которую я Маргарите Александровне рассказывала. Не отпирайтесь. Я давно это подозревала: не вижу смысла иностранцу ехать в архивы, не зная русского языка. Не переживайте, я сохраню ваш секрет. Не знаю зачем, но сохраню.
В зал вошла группа французов. Лара обернулась к ним, подмигнула Крису и заявила:
– И все же, нам пора! Я отведу вас в отель, вы поужинаете, наденете самый парадный костюм и я заеду за вами в шесть! Мы идем в театр!
– Но в программе нет театра. – возмутился Крис.
– В программе и комнаты, где допрашивали декабристов, нет. – парировала Лара. – И вообще, если Ройс вам про мои рассказы говорил, наверняка упомянул, что у меня есть брат, которым я горжусь и всем иностранцам как достопримечательность показываю!

Глава 4. Как живые
Работа в читальном зале отчего-то веселила. Она напоминала Ларе ее студенчество. Все кругом готовились к экзаменам, как делала она, делала мучительно давно. Лара снова чувствовала себя молодой. На нее не давила ответственность за десяток людей, за судьбу Отчизны, за финансы. Кириллушка за нее отвечает, Союз развалится в любом случае, а деньги зарабатываются регулярно. Счастливое время. В этом мире уже есть телевидение, радио, транспорт. Это отличное время, где все у Лары хорошо.
Крис оторвался от сборника писем Рылеева и с интересом начал наблюдать за Ларой. Она внимательно читала мемуары Трубецкого, выпущенные его дочерьми. Странно было работать над делом декабристов. Странно было считать их историей. В какой-то момент она не сдержалась и закрыла рот рукой, сдерживая смех. Мид тоже улыбнулся.
– Впервые вижу, чтобы исторический документ так веселил, – шепотом заметил Крис.
– О, но это и правда очень смешно! – также шепотом продолжила Лара. – Здесь Сергей Петрович про допрос у Николая как раз рассказывает. И у него Николай Павлович Екатерину Ивановну красавицей называет несколько раз! Представляете? – она снова хихикнула.
– И что вас веселит? – удивился Мид.
– Вы меня простите, Каташа сколько угодно замечательная, умная, талантливая, но красавица… Сразу видно муж про любимую жену пишет!
Ларе кто-то цыкнул из-за соседнего стола. Она смутилась и вновь опустила глаза в книжку.
– Уже первый звонок был, может пойдем? Достаточно поработали сегодня. – предложил Крис, вставая из-за стола.
На улице стояла теплая предлетняя погода. Крис вздохнул полной грудью, сидеть в библиотеке, конечно, хорошо, но Мид словно забыл, как это – никуда не спешить.
– А пойдемте гулять, Лара?
– Лара? Не мисс Ворон? – прищурилась девушка. – Если разрешите назвать вас Кристиан и угостите вином, соглашусь составить вам компанию!
Мид встал напротив девушки:
– Вам разрешу называть себя Крисом.
Он улыбнулся и сделал странную для Лары вещь, он протянул к ней руку: «Позволите?». Не схватил, а попросил.
– Разумеется, Крис.
Они гуляли долго, тихо обсуждая кино. Лара поразительно много знала о культуре. Наверное, в СССР нет этого надуманного контроля. Она же ходит, вольная и прямолинейная, и столько всего знает. Лара и Крис выглядели молодой парой, парой, у которой могли бы родиться чудесные светленькие детишки. Об этом подумала Вера Максимовна, возвращавшаяся со смены.
В теплый майский вечер в сквере возле манежа играла музыка. Парни с девушками, позабыв обо всем, танцевали в теплом бесконечном закате белых ночей. Заиграл вальс.
– Позволите?
– Сочту за честь.
Все в ее движениях было непринужденным. Словно она танцевала вальс каждый день. В ней не было неловкости других танцующих. Девушка двигалась так свободно и легко, что в какой-то момент Крису показалось, что они на настоящем балу. Он ярко видел, как чудесно на ней смотрелось бы пышное платье.
– Знаете, – заговорил он, – вы словно в XIX веке бывали и с декабристами лично знакомы.
Крис поделился мыслями, которые роились в его голове с того дня, когда девушка показывала ему квартиру Рылеева.
– Вот как? – неуловимая и неясная эмоция скользнула в точных чертах ее лица.
Крис счел, что комплимент партнерше понравился:
– Да, особенно, когда вы говорили сегодня про Трубецкого и его жену. Как вы ее назвали? Катруся?
– Каташа…
– Да-да! Она вам как подруга!
– Скверная из меня подруга, раз я ее красоту обсуждаю…
Внутри у Лары все заныло: как она может смеяться? Каташа! Бедная Каташа на севере отрезала ленты с зимних сапожек, чтобы сшить шапку Оболенскому! Лариса Константиновна предательница! Ее не наказали, она должна быть в ссылке! А лучше казнена! Она не искупила грех, она просто сбежала.

***
Лара вернулась домой заполночь. Она опустилась на пол в коридоре и заплакала. У нее не было сил дойти до спальни или спрятаться в ванной комнате. У нее не было сил. На красивую синюю юбку падали грязные слезы, смешанные с тушью. У Лары не было сил поднять руки, стереть слезы. Девушка плакала тихо, сотрясаясь всем телом.
– Лар, ты плачешь? – вдали зажегся свет, вышел Кирилл.
Она ничего не ответила, лишь откинулась на стену. Мужчина быстро опустился рядом с ней и также без слов прижал к груди. У Ларисы Константиновны он научился одной важной вещи: сострадать без лишних размышлений. Когда сердце разрывается, никакие слова не помогут. Неясно, сколько они так сидели. Лара полюбила своего компаньона за то, что он с ней. За то, что он, кажется, будет всегда. Она хотела верить, что Кириллушка никогда не предаст, как это сделал Рылеев.
– Я не хочу возвращаться в архив… – прошептала Лара. – Меня никто не простит! Уже не простит! Про меня никто не вспоминал в бумагах. Ни одной строчки…
– Милая Лара, – его подбородок лежал на ее макушке, а руки крепко сжимали, он хотел спрятать ее ото всех. – Тебе не их прощение нужно, тебе себя простить пора. Пойми, мы просто часть потока событий. Мелкие камушки в реке времени.
– Он сказал, что я словно из XIX века, что я будто с декабристами знакома… Я так перед ними виновата! Перед Каташей виновата, я же с ней ни разу не встретилась после ареста… Мне здесь так хорошо… Мне так гадко…
Кирилл ласково погладил вечную спутницу, к которой был привязан провидением. Ему нравилось снова видеть ее молодой, хоть израненной, но все еще наивной. С возрастом она изменилась, точно смирилась с чем-то, но эта Лара, как отголосок воспоминаний о доме. Ему нравилось, что боль у них одна на двоих. И представить, казалось, невозможно, как Лара жила при их первой встрече, когда никому рассказать нельзя было. Нет, он будет ее поддержкой, потому что Лариса Константиновна с самого начала оказывалась рядом.
– Мне так странно, что ты взрослый уже…
Они вошли на кухню, Кирилл поставил чайник.
– Меня здесь никто не называет Ларисой Константиновной, от меня ничего не зависит… Я никогда не пойму, как это происходит… – Лара взяла полотенце и постаралась стереть макияж, вышло скверно.
– Ты не спрашивала, окажешься ли дома, – заметил Кира, прислоняясь к кухонной тумбе.
– Я не хочу знать, потому что уже не уверена, хочу ли вернуться… – Лара закрыла лицо руками. – нет, я хочу увидеть родителей, но для меня прошло около трех лет, я уже не та, кем была… Хотя сейчас, когда у меня никакого влияния, как раньше… Я боюсь, что ты скажешь, что я никогда домой не вернусь! Вот поэтому не спрашиваю. Я такие глупости говорю и делаю…
Помолчали. Закипела вода. Спать не хотелось.
– Но ты ведь встречал меня позже, да? Как это происходит? – девушка внезапно оживилась.
– Зачем тебе? Ты не любишь знать, что будет. И сама знаешь почему.
– Я не спрашиваю про будущее, я спрашиваю про сейчас! – внезапно разозлилась Лара.
Кирилл долго всматривался в ее неподвижный взгляд. В гляделки Лариса Константиновна играла мастерски.
– Время для всех течет по-разному, но по определенным правилам, – начал он с той неразборчивой фразы, которую произнес прошлой осенью. – Для многих время – прямой коридор из залов, как в Зимнем. Люди идут из комнаты в комнату и в ус не дуют… А мы гулящие, у нас коридор длинный со множеством дверей и двери эти в разных годах открываются, а мы гуляем. Тебе, к слову, поэтому Воннегут и нравится, у него тоже один персонаж засыпал в прошлом, просыпался в будущем…
– Что значит по определенным законам? – она старательно пыталась представить коридор.
– Ну, я, например, могу быть только в том времени, где есть ты, я же говорил…
– Тогда почему ты так повзрослел? – Лара свела брови.
– Я покажу… – сдался Кира.
На бумажке мужчина начертил длинную линию и расставил цифры в случайном порядке.
– Я впервые вышел из простого коридора в 1829, мне было двадцать, – он перевел карандаш на новую цифру, – я жил в новом времени, взрослел, умнел и все такое, пока меня не дернуло из будущего в прошлое, так я оказался в тысяча восемьсот тридцать седьмом или шестом, не помню, и снова я там жил-жил, мне исполнилось примерно двадцать семь, меня опять дернуло… И вот я здесь. Понятно? Ну, а у тебя такая же линия, только возраст от моего отличается. Это не как у Доктора и Ривер Сонг, когда «your first is my last, your future is my past»… Мы просто в случайном порядке пересекаемся.
Лара задумалась, внимательно всматриваясь в аккуратную цифру 2018. Они связаны, он был в ее времени, она будет дома!

Глава 5. Точное совпадение
Лара любила Московский вокзал. Всегда любила, любила за близость к Галерее и Старбаксу на первом этаже, за суету, за Сапсаны, на которых просто так можно рвануть в другой город… В свое время Лара любила Московский вокзал. Сейчас, обхватив себя руками, она смотрела, как Кирилл относит вещи в вагон.
Он уезжает, такое чувство, что навсегда уезжает. Молодой человек подмигнул проводнице и вышел на перрон.
– Вы, Лариса Константиновна, совсем с лица схлынули, – покачал он головой. – Я бы мог остаться, мы ведь обсуждали…
– С такими приглашениями, как с балами: откажешься и больше никуда уже не поедешь… – печально посмотрела она на верного друга. – А от этого твой Париж зависит, карьера, тебе же это важно…
– Лар, я действительно за тебя тревожусь! У тебя в Ленинграде друзей совсем нет… Раньше хоть Каташа и Кондраша… а теперь?
– Теперь у меня есть ты… – она постаралась улыбнуться. – А еще у нас, хвала пролетариату, есть телефон!
Он обнял Лару и положил голову ей на макушку, как делал всякий раз, когда девушка не могла справиться с тревогой и болью.
– Кто же будет защищать меня от Касторского, когда тот вновь начнет отчитывать за вызывающий внешний вид? – Лара крепко прижалась к Кире.
– Ну, вспомни, кто стрелялся за свою честь, близкую дружбу с королевой водил и в карты выиграл поместье! А потом уж переживай об этом старом зануде! – усмехнулся он.
– Ты смеешься… А мне кажется, когда я остаюсь одна, я страшные глупости делаю, я это и Марку объяснить пыталась… А что если я опять? – она уткнулась носом ему в грудь.
– Что опять? Затеешь государственный переворот? Лар, не драматизируй, ты, конечно, всесильна, но не настолько. Я тебя уверяю, ты весьма обычная и, не обижайся, здесь вообще ничего не решаешь…
– Товарищ! Товарищ в пальто, сейчас отправляемся! – окликнула его молоденькая проводница.
Кирилл отпустил Лару, чмокнул в лоб и, с видом истинного старшего брата, напутствовал:
– Делай как я, прикинься веточкой и плыви по течению! Однажды и тебя в Париж занесет!
Когда поезд тронулся, Лара сделала пару шагов за ним, Кирилл послал воздушный поцелуй. Она не хотела быть токсичной или эгоистичной, но так страшно снова остаться одной. Ей нравилось не думать. Показалось, что замужество не такой уж и страшный вариант – все проблемы не только твои.
Она снова осталась в доме на набережной одна. Даже кота у нее не было. Лара включила проигрыватель – любимая игрушка. Она видела в нем ретро-аксессуар, скрежет иглы добавлял некоего шарма звучанию. Она во всем видела прелестный винтаж, но сейчас с ужасом осознавала, что это прогресс, не будущее, но настоящее. Хотелось выпить, но нельзя: завтра ехать в пригород, в музей.
Любимая пластинка, на которой чередовались веселые мотивы, озвученные приятным баритоном. Если бы Кириллушка не уехал, он бы сам пел местные хиты, а так – новая пластинка, с веселой мелодией, с холодной отдачей.
Она скинула привлекательное платье, надела Кирину футболку, подобрала волосы. Все еще ярко накрашенная, она вышла на улицу. Хорошо, что ночи в Ленинграде светлые и безлюдные. Она бежала, как бегала в Рождествено, стараясь сбежать от мыслей об инженере и неизбежном конце всего. Лара бежала одна, жалея, что Джобсу еще нет двадцати, как жаль, что мир еще не знает про айподы.
На чувстве отчаяния девушка могла бежать бесконечно долго, но в какой-то момент, добежав до площади Островского, остановилась. Нужно остановиться. Нужно вернуться домой. Она рухнула на скамейку и запрокинула голову. Лара не любила останавливаться во время пробежек, потому что боялась не вернуться в ритм и остаться непонятно где. А что? Гостиница буквально в двух улицах отсюда. Можно и не заходить завтра домой. Нет, Лара всегда должна оставаться прекрасной.
А может не зря товарищ Касторский так к ним относится? Нужно сфотографировать бумаги любой ценой. Чтобы сфотографировать что-то, нужно попасть в номер, а как порядочной девочке попасть в номер? Она просто должна всем нравиться. Она всегда должна всем нравиться. А если не нравиться, то возникают лишние вопросы…
Лара вернулась домой в три, приняла ванну и не легла спать. В шесть, подведя губы красной помадой, она убрала волосы немного в старомодную прическу и вышла на еще прохладную улицу. Пасмурное утро.
– Лара! Лариса! Лариса Константиновна! – к ней подбежали две симпатичные девочки.
– Доброе утро, – холодно кивнула Лара, надевая солнцезащитные очки.
– А нам в театре вчера сказали, что Кирилл Константинович играть до следующего сезона не будет…
– Это правда?
Лара смерила их взглядом. В дни плохого настроения она с презрением относилась к назойливым фанаткам Киры. Ей не нравилось, что любой может пробраться в ее парадную и поджидать ее.
– Любезные, Кирилл уехал в Москву, а караулить около моего дома считаю неприличным.
Девушки растерялись. Ларису Константиновну здесь знали хорошо: всегда приветливая и веселая, она часто лично отдавала им контрамарки перед спектаклями и не стеснялась стоять вместе с ними на служебках. Сейчас же, злая и недовольная, к такой Ларисе Константиновне по собственному желанию не подойдешь. Она испытующе посмотрела на этих несчастных, прибежавших к ее дому явно до школы, вздохнула и мягко добавила:
– Простите мою грубость, я, как и вы, огорчена отъездом брата. Если честно, не знаю, чем вам помочь. У меня нет его расписания и будет ли он выступать в Большом до конца сезона не знаю… Прошу простить, но я спешу…
Она поправила платок и быстрым шагом направилась к Невскому. Девушки переглянулись: небось с женихом поссорилась. Ларе не нравилась жизнь без Кириллушки.

***
Кира вышел из такси перед гигантским зданием «России». Есть такие молодые люди, которые просто всем нравятся. Кирилл не очень нравился Касторскому, но зато приглянулся местному министру культуры. Кире не в первой было водить дружбу с министрами. Появление Ворона в Москве стало вопросом времени, как бы ему ни хотелось поддерживать Лару, душа его рвалась на сцену, к славе. Да, он покорил сердца ленинградцев, но Москва, Париж… С Парижем просто много всего связано и, оглядываясь назад, возникает большой вопрос, какого рода воспоминания связаны с этим городом… Вообще, он всегда хотел выступать в Лондоне. Из всех городов, в которых ему посчастливилось жить, именно Лондон, Белгравия оставили неизгладимый след в его сердечке.

Кириллу нравилась жизнь в Москве. По сути, ему просто нравилось жить. Около гостиницы толпились молоденькие девушки, сам факт такой концентрации прекрасного пола вселял какую-то надежду. Он остановился, прикидывая вероятность того, что барышни собрались ради него:
– Кого ждете? – наконец спросил он у невысокой и рыженькой.
– Как кого? – изумилась невысокая и рыженькая. – здесь же Сагалаев живет.
– Да? – Кира как-то неоднозначно поджал губы. – Обожаю его исполнение.
– А кто же не обожает? Он к нам иногда выходит, общается, автографы дает, – закивала рыженькая. – Если хотите, можете со мной постоять, – радушно предложила она и доверительным шепотом добавила: – могу поделиться с вами его портретом…
– Благодарю за оказанную честь, но сегодня не располагаю временем, – он покосился на свой чемодан.
– Я здесь часто бываю, может еще увидимся! Я, кстати, Ксюша, – кинула она вдогонку высокому незнакомцу.
Тот лишь лукаво подмигнул и, к ее удивлению, скрылся в гостинице. Еще никогда с ней так по-свойски не общался житель «России». Кира не любил одиночество, но всегда умел завести себе компанию.
Придя с репетиции, он позвонил Ларе, та была слишком взволнована и никак не могла толком объяснить, что такого случилось во время поездки за город, но что-то ее беспокоило. И снова, как в плохом кино, она твердила что-то про прощение. Кира, конечно, слушал ее, но невнимательно, не вслушиваясь. Он не любил этот период в жизни подруги, когда уже вроде все проговорили, а она по-новой… Кирилл с трудом осознавал, что он здесь старший.
Кира не любил одиночество, поэтому, вернувшись в гостиницу, взял книжку с записями репетиций одного режиссера и спустился в общий холл. Он бы выпил, но после Англии бросил. Ни к чему хорошему одинокие попойки не приводят. Он устроился в углу и сосредоточился на чтении. Хотя едва ли мог сконцентрироваться на буквах. Он думал о том, как было бы славно, если бы и по его душу собирались такие толпы у гостиницы. Еще ему показалось, что было бы здорово спеть что-то с Сагалаевым. И много всего.
Кто-то бросил пиджак на кресло рядом. Кира удивленно поднял взгляд на вторженца. Не то чтобы он не хотел делить кресло с кем-то, но едва ли его можно назвать невидимкой. Незнакомец все еще стоял спиной к Кире, прощаясь с невысоким мужчиной. Наконец приятного вида вторженец уселся напротив и, точно лишь теперь заметил, что помешал кому-то.
– Думаю, мне стоило спросить, свободно ли у вас… – заключил наконец тот и смущенно улыбнулся.
– Да бросьте, – отмахнулся Кира, – я бы не обиделся, даже если бы вы пиджак мне на голову кинули. Кстати, Кирилл Ворон, в какой-то степени ваш последователь.
Кира положил книжку на стол, всем своим видом демонстрируя желание продолжить знакомство. Есть такие знакомства, которые просто невозможно игнорировать. Подумалось, что мысли материальны, а вселенная слышит каждое его слово.
– Очевидно, мне представляться не нужно? – он приподнял взгляд, улыбаясь как ребенок. – Если хотите, подпишу вашу книгу.
Муслим пребывал в добром расположении духа, потому общение с поклонником сегодня не вызывало в нем негативных чувств. Он бегло взглянул на название:
– Мейерхольд? – удивился он. – Выходит, вы актер?
– Так, – отмахнулся Кира, – балуюсь понемногу… А впрочем, недурные у вас дедуктивные способности!
– И в каком театре вас можно увидеть?
– Знаете, Муслим, есть беспартийные, а я нынче без театральный. – он развел руками.
– Мы коллеги, можно и на ты… Приехал покорять Москву?
Было что-то в этом молодом мужчине располагающее, неуловимое, но приятное. С ним хотелось быть лучшими друзьями с того мига, когда Кирилл начинал улыбаться.
– В Москве я на репетициях, может, к Большому прибьюсь и с ними в Париж поеду в конце августа…
– Будешь? – Муслим чиркнул спичкой, Кира отрицательно мотнул кудрявой головой. – Ты, выходит, оперный?
– Предпочитаю модное слово «синтетический», что значит и швец, и жнец, и на дуде… – усмехнулся он.
Слово за слово, и вот они уже поднялись в номер к Муслиму и открыли коньяк. Кира не любил пить, но ради благого дела… Когда выходили из лифта Муслиму казалось, что они знакомы долгие годы, а Кира – его лучший друг.
– Ты сказал, что мой последователь? На эстраду хочешь?
– Я в Париж хочу, а если ради этого нужно петь эстрадное всякое, то положим, что и хочу на такую массовую сцену!
– У тебя какое-то пренебрежительное отношение к эстраде… – покачал головой Муслим.
– О, нет, я неверно выразился, – замахал руками Кирилл, отбиваясь от собственных слов, – я очень ваше ремесло уважаю, к тому же, я твоих песен знаю… – он запнулся, прикидывая сколько песен он знает, – да думаю, что буквально все!
– Все же подписать книжку? – удовлетворенно рассмеялся Муслим.
– Только если на имя Лары…
– Невеста?
– Хуже – сестра! Сейчас покажу! – из брюк он извлек бумажник, а оттуда маленькую карточку. – Песни твои обожает! Особенно бодрые. У нас с тобой тембр похожий, вот она меня порой часами по твоему репертуару гоняет!
Муслим внимательно всматривался в портрет: совсем молоденькая девушка с интересными чертами лица, в ней не было мягкости, но и строгой она не выглядела.
– Студентка? – зачем-то уточнил он.
– В интуристе работает, два языка знает…
– Она выходит Лариса Ворон?
– Да! – Кивнул Кирилл и поднял стакан. – Хочешь сказать, что «лучший баритон Ленинграда» тебе не известен, а вот гид интуриста знаком? – шутливо надулся он.
И говоря все это, Кира даже не сильно удивился. Есть такие люди, которые рождаются чтобы быть значимыми и знаменитыми. Лариса Константиновна была значима, даже когда пыталась вести уединенный образ жизни.
– Если я мог читать ее рассказы в «Юности» или «Новом мире»… – Муслим задумался. – Мне очень запомнился тот, про декабристов… Странная такая история…
– Ага, как у Булгакова – «Все люди добрые»! – воодушевился Кирилл.
– Необычная должна быть девушка…
Муслим бросил последний взгляд на фотографию: приподнятый подбородок, волнистые пряди, крупные бусины, большая буква «Л».

***
– Какие легенды? – ахнула моложавая экскурсовод и растерянно взглянула на серьезную сопровождающую, на лице которой крупными буквами читалась аббревиатура «КГБ».
На век Октябрины Васильевны беды выпадали не так уж и часто. Гордиться она могла двумя вещами: дипломом с отличием в области истории искусств и тем, что самоотверженно помогала эвакуировать свой музей и попрятать то, что не влезло в эвакуацию. Октябрина сама не заметила, как выучила абсолютно все экспонаты и даже те, которые скрывались в хранилищах, не заметила она и того, что прочла и рассортировала не одну тысячу страниц писем и дневников царской семьи и придворных. Ускользнуло от ее взгляда и то, что жизнь спешила к своему финалу, а за душой у моложавой Октябрины не осталось ни семьи, ни достойного имущества.
Октябрина предпочитала разбирать, перебирать и выдумывать экспозиции. Она знала три языка лишь для того, чтобы лучше разбираться в бумагах. Женщина не водила группы, а уж тем более не встречалась с иностранцами. В то дождливое утро, как огромный осколок вражеского снаряда, поразило ее распоряжение начальницы сопровождать американского историка.
Октябрина Васильевна великодушно прощала монархам прошлого их надменность и честолюбие, смеялась над Екатериной Великой, которая думала, будто имела право тратить миллионы на искусство. Она могла понять, почему совершались дворцовые перевороты, почему самодержцы имели фаворитов. Но она ужасалась от одной мысли о том, что с ней будет говорить американский шпион! Какой историк? Нет, Октябрину Васильевну не провести! Американец, а следовательно, шпион.
И вот, под непроницаемым надзором этой из Интуриста, несчастная моложавая экскурсовод рассказывала что-то про Николая I, про декабристов. А сопровождающая лишь изредка приподнимала бровь и хмыкала. Как же, сопровождающая из Интуриста! Октябрину Васильевну не проведешь! Если следит за иностранцем, точно кагебшница! В темном пальто, в платке и темных очках, едва ли там можно было увидеть хоть какое-то одобрение.
Моложавая Октябрина обратилась к тем качествам, которые помогли пережить голод и все лишения. Она искала самые официальные выражения и всеми силами держалась самой верной трактовки событий. А эта из КГБ лишь приподнимала бровь и хмыкала, будто Октябрина говорила глупости. И вот нате! Расскажите что-то интересное, легенду какую-нибудь!
– Да, Октябрина Васильевна, – мягко начал Крис.
Его невероятно раздражало, что Лара с самого утра не в духе: молчит, не шутит, а только рот кривит и бровь приподнимает. А что если он позволил себе что-то лишнее? Что если обидел? Ему казалось, что мисс Ворон делает все, чтобы ему угодить, в какой-то момент он смело предположил, что красивая Лара к нему не равнодушна. А что если он неправильно ее понял, что если позволил чего-то лишнего? А здесь еще эта старая моль Октябрина, которая точно за дурака его держит и только общеизвестные факты выкладывает.
– Вам мой рассказ показался недостаточным? – побледнела экскурсовод, в ужасе представляя, что после плохого приема ее выгонят из любимого музея. Нет, не выгонят! Расстреляют.
– Что вы, – холодно начала та из КГБ, – ваш рассказ поражает официальностью, товарищ.
В голосе Ларисы Константиновны звучала сталь. Октябрина чуть ли не рухнула замертво.
– Мы не сомневаемся в вашей компетентности, но мистер Мид и так историк, боюсь, что вы не рассказываете ему ничего нового, а мы ведь не хотим сделать его визит в нашу великую страну бессмысленным, не так ли? – товарищ Ворон вновь приподняла бровь и немного склонила голову, так чтобы ее ледяные глаза стали видны из-за очков.
– Малоизвестный факт! – в отчаянии воскликнула Октябрина, мысленно прощаясь со своими фиалками, кроме которых никто и не вспомнит о пропащей душе. – Считается, что в восстании на Сенатской площади участвовали только мужчины. Женщинами декабристами называют жен, которые ушли за своими мужьями в ссылку. Но я могу предположить, что среди прочих была одна примечательная графиня!
Мид вздохнул с облегчением: не самый интересный для него факт, но хоть что-то новое.
– Из некоторых писем видно, что в Северном обществе активно фигурировала некая Лариса Вовк. В некоторых дневниках Николая Павловича есть обозначение ЛКВ. Можно проследить, что она приходилась близкой подругой князю Трубецкому, Николай Павлович так и писал, будто ему кажется, что ЛКВ убедила диктатора не выходить на площадь.
– Конечно, историки столько лет не могут прийти к однозначному мнению об истинной причине замешательства Трубецкого, а во всем виновна какая-то графиня! – чуть ли не отмахнулся Крис.
– Товарищ иностранец! – к удивлению Мида оскорбилась Октябрина. – есть такие женщины, чье влияние на историю невозможно переоценить!
– Простите, но выходит она должна была проходить по делу декабристов. – смутился Крис.
– Вы легенду хотели? Вот я вам легенду и рассказываю! – Октябрина Васильевна снова взглянула на мрачную сопровождающую. – Эта графиня не только с декабристами общалась, но и с императорской семьей! Разумеется, она не проходила по общему делу!
Как странно слышать свое имя в контексте легенды. Как странно слышать, что она была подругой Трубецкого, а что если и правда она повлияла на Сергея Петровича и из-за нее он не вышел на площадь? И как же она не проходила по делу? Очень даже проходила и в камере сидела!
– Странный она революционер, – заметил Мид, – в тайном обществе состояла, а с царской семьей была так близка, что изо всех бумаг ее вычеркнули.
– Это ведь история настоящей любви! Она за свободу сражалась и Николая Павловича любила…
Лара погрузилась в размышления о судьбе Марка, о том, что все могло бы сложиться иначе. Почему она не согласилась быть любовницей? За окном сверкнула молния. Отличная погода для загородной поездки.
– Спасибо за легенду, но меня интересуют факты. – Крис не любил сказок про любовь.
– Не верите? – ужаснулась разгоряченная Октябрина, она никогда не думала, что доказывать свою правоту так интересно. – у нас же ее портрет есть. Пойдемте, в кабинете…
Лара резко развернулась и практически сорвала очки. Под витриной, среди множества старинного, лежала аккуратная миниатюра, на ней светловолосая девушка с лицом под тонкой вуалью, а на шее мелкая нитка-ошейник с круглой подвеской, крупные бусины жемчуга и золотая буква «Л». Лара машинально дотронулась до своего украшения.
– Обратите внимание, ожерелье из барочного жемчуга, редкий выбор для украшений, примечательно, что к этому портрету явно прикреплен фрагмент того ожерелья…
Лара сжимала в пальцах букву «Л», глядя на нее же под стеклом. Не может быть, чтобы одна вещь раздвоилась! Это вам не Простоквашино: наши бусы и там и тут не показывают! Так не бывает. Откуда она у него? Заказал копию? Но он ее ненавидел!
– Это может быть кто угодно, – практически сдался Мид, который не любил сказок про любовь, но обожал истории истинной привязанности.
Опережая его вопрос, Октябрина быстро натянула перчатки, огляделась, как ребенок, собиравшийся нашкодничать, и открыла витрину. Осторожно она подняла миниатюру, перевернула ее и открыла раму с другой стороны:
– Смотрите!
Благоговейно, не доставая из рамки, она продемонстрировала клочок бумаги: «Любимый, никого я не любила так, как люблю тебя. Ты не увидишь этого письма, потому что во мне слишком много гордости, слишком много глупости. Но я так хочу получить твое прощение. Без любви к тебе, кажется, я бы покончила с собой еще в тот февраль. Но ты был моим смыслом. Любить тебя было смыслом. А есть ли у меня смысл сейчас?» – последняя строчка точно затерта или размыта, а дальше – то самое: «Л.К.В.».
– И что же с ней стало? – сдался Крис.
– Увы, но кажется, будто она исчезла… Хотя, знаете, в то время самоубийство считалась страшным грехом, возможно, факт ее смерти просто скрыли…
Октябрина Васильевна расслабилась. Этот американец отличный мужик, даром, что американец! И историю любит также, как и она! Отличный мужик, жаль, что американец.
– Лара, взгляни, – наконец обратился к спутнице Крис, – она же на тебя так похожа и бусы, кажется, у тебя такие?
– Действительно, – странно усмехнулась она, – и инициалы у меня, какое совпадение, Л.К.В…

Глава 6. Вещи, которые не осознать
Некоторые вещи можно увидеть, но вот осознать и осмыслить – едва ли. Например, Крис с упоением рассказывал Ройсу, как мисс Ворон, на коне, точно амазонка, задержала британского шпиона. Ройс, попивая бурбон, только усмехнулся: были у него некоторые фантазии о воительнице Ларе.
Лара довольно редко сталкивалась с тотальной несправедливостью. Как правило, если она получала от руководства, то только за дело. Но вот сейчас, выслушав публичное порицание, губы ее дрогнули. На миг Касторскому показалось, что, наконец-то, гордая Княгиня расплачется, но нет. Она проследовала в кабинет начальника, дождалась, когда он подпишет ей отстранение и направление. А затем, убедившись, что комната пуста, произнесла:
– Дмитрий Викторович, а какое зло я вам сделала, что вы так мою честь позорите?
– Ворон, это обычная процедура. У вас работа такая, все всё понимают. Не начинай. – Касторский не любил женских истерик и быть неправым.
– Обычная процедура? – она нервно усмехнулась. – Там, в коридоре, весь отдел, вы при всех сказали, что я больна… Вы говорите, что у меня работа такая. Какая? У меня обычная советская работа в сфере туризма. Я не делаю ничего дурного… Ничего…
Мертвенно бледная, она была стойкой. Губы ее то и дело срывались в улыбку.
– Не нужно этой драмы! Просто так жалобы не поступают!
Касторский раздраженно стукнул ладонью о стол. Знает он, чем в его отделе молодежь промышляет, а эта здесь святую невинность строит.
– Да что вы?… – Лара хотела уже покинуть кабинет, как вдруг замерла и горько заметила: – вам ведь куда проще меня презирать, как и всем здесь. А знаете, ведь всем было бы куда проще, если бы я сифилисом пол-Америки заразила. Глядишь, Союз бы и в холодной войне победил… Доброго дня, Дмитрий Викторович, я справку от гинеколога занесу, будьте покойны.
Она вышла в коридор, прервав бурное шушуканье прочих сотрудников НОПО. Бросила беглый взгляд на шляпу Фредди, в которой небрежно лежали ставки на ее заразность срамной болезнью. Девушка поджала губы, раскрыла сумочку и достала двадцать пять рублей.
– Пожалуй, поставлю на свою честь.
– Было бы на что там ставить, Княгиня! – фыркнула Люси, закидывая ногу на ногу.
Лара неспешно закрыла сумочку и также медленно подняла голову на усмехающуюся коллегу:
– Графиня, – холодно произнесла Ворон.
– Что? – безмятежность опальной пугала.
– Мне льстит, что вы, – Лара обвела собравшихся взглядом, – прибавляете мне статуса, но я графиня Лариса Константиновна. И, Люся, каких бы доносов ты на меня не написала, чести во мне будет поболе твоего.
– Чего?! – Люси резко выпрямилась, поставила обе ноги на пол и, почему-то, приготовилась защищаться. – Больно ты мне нужна с твоим историком! Сама непонятно с кем спишь, а потом честных людей обвиняешь!
– Стало быть, я не права? – Лара приподняла бровь, – в таком случае, прошу простить.
И словно ничего не стряслось, будто не унизили ее при всех этих злобных мажорах, Княгиня вышла прочь.
– Не, ну, вы слыхали? – возмутился Мэтью.
– Нашлась аристократка! – подхватила Мэри.
– Как ее здесь вообще держат?! – вскинулась Люси.
– Очень просто, ее братец тесно с Фурцевой общается! Вы пони… – Алекси не договорил.
– Прекратить этот цирк – из кабинета вышла темная фигура Касторского.
Офицер печально посмотрел вглубь коридора, вслед Ларисе. Отчего-то, впервые за долгое время, ему стало стыдно. Не сильно, но какой-то неприятный скрежет где-то в районе сердца.

***
Странно было не работать. Девушка одернула рубашку, взятую из шкафа Кириллушки, зашнуровала кеды, привезенные Ройсом. Она еще немного помялась в коридоре и наконец вышла в летний зной.
Чуть больше жизненной несправедливости Лара ненавидела своего участкового гинеколога. Противная старая женщина, которая предпочитала выступать в роли полиции нравов, а не экспертного врача.
– Добрый день, Анна Николаевна! – Лара плотно закрыла за собой дверь.
– Ворон? – женщина посмотрела поверх очков. – Ты ж была на осмотре в марте.
– Соскучилась по вам, Анна Николаевна, – уклончиво отозвалась Лара, ощущавшая себя школьницей у завуча. – Нужно анализы сдать.
– Что за молодежь! Замуж еще не вышла, а уже! – она махнула рукой, бегло просматривая направление. – Что за работа у тебя такая? Боюсь представить!
– Работа как работа. – Лара пожала плечами.
– Ты же советская девушка, – покачала головой старая врачиха, – а выглядишь и ведешь себя…
– Вы хотите чтобы я что сделала? Извинилась за то, что невинность не сохранила?
Врачиха только недовольно покачала головой:
– Гляди у меня, в подоле принесешь…
– Ну, как принесу, так и воспитаю.
– Больно ты довольная для человека с таким направлением!
– А что грустить? Регулярный секс вообще настроение поднимает. – Лара стянула шорты и залезла на кресло, опережая замечание врачихи, она добавила: – и я все еще гражданка Советского Союза!

***
Пребывая в некоторой растерянности Крис спустился в холл, где его должна была ждать Лара. Как-то странно съездили они за город. Веселую сопровождающую что-то тревожило. Он явно сделал что-то не так, ведь именно после их ночной прогулки по Ленинграду, девушку как подменили. Крис подозревал, что дело все в его недоверии. Несомненно, Лара была самым прекрасным, что он смог отыскать в стране Советов, но навязчивая мысль о ее причастности к КГБ не давала ему покоя. И вот она совсем поникла. Он ее оттолкнул.
Мид остановился около стойки администратора и удивленно огляделся: мисс Ворон не было. Несмотря на внешнюю непосредственность, Лара отличалась пунктуальностью и обязательностью. Крис хотел обратиться к портье, как вдруг к нему подбежала она. Невысокая, с белесыми, явно крашеными волосами и декольте, не вызывающем никакого доверия.
– Мистер Мид, простите, я опоздала! У нас задержалось собрание! – защебетала незнакомка с каким-то напускным французским акцентом.
– С Ларой что-то случилось? – обеспокоенно осведомился он.
– С Ларой? – поморщилась неизвестная. – Ваш предыдущий гид продемонстрировал некомпетентность и временно отстранен от работы… Или не временно… Но что мы об этом? – она всплеснула ручонками. – Люси, к вашим услугам! Знаете, для меня такая честь сопровождать вас! Несомненно, мы получим невероятное удовольствие от общения!
Люси прищурилась, и подалась вперед, отчего бюст ее практически дезертировал из лифа платья.
Крис, будучи историком, отличался невероятным терпением. Он мог пережить самый скучный текст, добиться самого точного перевода, но справиться с Люси оказалось ему не по силам. Сначала она неуместно шутила, потом дула губки и просила объяснить, кто такие декабристы. Рассказывала ужасную историю о моральных устоях мисс Ворон и о том, что та с позором была отправлена на лечение, дабы не подвергать опасности никого. И Крис все слушал и слушал и все хуже и хуже ему становилось.
И продолжался этот кошмар почти неделю! Сначала он просто злился, но когда чужая несносная нога, скинув туфельку, дотронулась до него под столом, Мид не выдержал. Он резко встал, извинился и, сказав, что ему срочно нужно в уборную, сбежал. Хотелось найти Лару, прояснить ситуацию, а что если она и правда больна? Что если кто-то воспользовался ее открытостью и… Крис не знал ее адрес, а вот Ройс вполне мог. Но Дэвид на съемках и когда вернется неясно. Крис уже подумал вернуться в отель, но тут его посетила внезапная мысль: когда еще он сможет погулять по городу в одиночестве? Вечно за ним кто-то ходит, а здесь, такой шанс!
Странное случилось, когда он покупал мороженое у добродушной женщины, которая, не имея другого занятия, принялась расспрашивать иностранца о том, как там за океаном и не сильно ли он страдает от чувства зависти к столь продвинутой державе, как Советский Союз. Разговор выходил веселый, хотя и медленный: Крис знал русский, как верно определила когда-то Лара, но куда лучше читал на нем, нежели говорил.
И вот, когда добродушная мороженщица показывала ему, как пройти к лучшему книжному магазину на Литейном проспекте, женщина охнула:
– Мать честная! Как это!
Мимо Мида на мотоцикле промчался представительного вида мужчина, неловко прижимающий портфель. Портфель норовил вырваться и рухнуть на землю. За этим представительным мужчиной, который чуть не наехал на зазевавшегося прохожего, летела девушка. Ее длинные волосы развевались на ветру и точно искрились на солнце. Со всей силы она ударяла коня… Коня? По бокам. В руках девушка сжимала какую-то палку, отчего напоминала средневекового рыцаря на турнире.
– Вот дурная!
Мороженщица что-то кричала, а Криса точно пронзило – это мисс Ворон.
Следом за этими двумя еле поспевал дворник на велосипедике. Он грязно ругался, то и дело повторяя: «Метла! Метла!». Последним бежал милиционер. Он старательно дул в свисток, но куда ему поспеть за процессией?
Не зная из какого чувства, позабыв обо всем, Крис бросил недоеденное эскимо и поспешил присоединиться к колонне.

***
Буквально полчаса назад она заходила в НОПО к Касторскому. У Лары был четкий план, который должен был сработать несомненно! Но в плане этом был один существенный изъян – другие люди. Все в ее замысле строилось на мысли, будто люди, как пешки, разыграют ту стратегию, которая родилась в ее светлом мозгу.
– Нет, Ворон, к сожалению начальства сегодня нет. – покачала головой уставшая секретарша.
– Я могу подождать? Я бы хотела закончить с этим сегодня… Думаю к брату поехать, в Москву.
– Можно, но дня четыре. Дмитрий Викторович уехал из Ленинграда, – продолжила клацать на машинке секретарша.
– Могу ли я оставить документы? – вздохнула Лара.
– Ворон, все равно же оставишь! Иди уже! – фыркнула женщина, взяла из рук Лары аккуратную папку. – Что за бумаги-то?
– От гинеколога и заявление… – поморщилась девушка.
– В отпуск чтоль захотела? Давно пора.
И вот Лара неслась галопом и тяжелые волосы, вырвавшись из-под власти ленты, развевались на ветру. Повинуясь случаю, она вновь чувствовала себя значимой, не вырванной из контекста истории, но ее частью. Солидному мужчине на стареньком мотоцикле было достаточно допустить одну ошибку, сбавить скорость лишь на самую малость, и Лара закричала:
– Стоять!
Что было мочи она швырнула метлу, отобранную у несчастного дворника. Резкое движение, настолько точное, будто девушка готовилась выступить на олимпиаде и… И нет никакой заслуги Лары в том, что старенький мопед не самой качественной сборки, заглох.

Глава 7. Завтра я скажу, что ничего не помню
Довольная Лара вышла из кабинета представительного следователя: ей обещали выдать официальную благодарность за поимку шпиона. Девушка поправила футболку примерно в том месте, где могли бы приколоть небезосновательно заслуженный орден. И тут ее взгляд пересекся со взглядом Мида. Историк сидел на лавке, прямо под стендом «Их разыскивают». Отчего-то стало неловко. Кристиан не мог до конца понять, зачем сначала бежал за Ларой, а потом пошел за ней в милицию.
Он чувствовал что-то наподобие вины, но не мог сказать наверняка, за что. И, вроде, Лару он не бросал, но словно изменил ей. А, может, наоборот? Ладно, он не связался с ней, откуда ему знать адрес гида, но Лара! Лара ведь знала, и где он остановился и куда ходит. Отчего же она не постаралась назначить тайного свидания?
Девушка приблизилась к Крису, свела брови и с легким недовольством уточнила:
– И за что вас загребли, товарищ историк?
– Что? – удивился Мид, ожидавший чего-то другого.
– Что ты здесь делаешь, Крис? Вот что, – усмехнулась она.
Крис опустил голову. А что он здесь делает? Пошел с толпой свидетелей и уселся в коридоре. Вот что он делает. Как покорный одомашненный зверь, он был готов мчаться за мисс Ворон куда угодно. Почему-то стало стыдно.
– Крис, ты чего?
Лара села рядом и попыталась заглянуть ему в глаза. Мид понял, что если позволит этому случиться – потеряет контроль. Не сможет мыслить рационально. Она имела неясную власть над ним, его чувствами, она пугала, как пугают Сирены.
– Крис, – Лара положила руку ему на колено, – я правда не понимаю, что ты здесь делаешь. Я не понимаю, почему ты со мной не разговариваешь. Я только вижу, что ты обеспокоен… – она вздохнула и снова попыталась улыбнуться: – я не знаю, насколько тебе нравится здесь сидеть, но, может быть, пойдем? А то и нас за шпионаж привлекут…
Мужчина молча встал и направился к выходу. Лара быстро попрощалась с молодым милиционером, внимательно наблюдавшим за разговором на неведомом ему языке. Девушка устремилась за историком.
– Крис! Мне и тебя догонять нужно? – окликнула она. – Крис! Я тебя обидела?
Крис резко остановился, понимая, насколько глупо себя ведет.
– Ты ведешь себя не по-христиански! – она обогнала историка и встала напротив него. – Я не понимаю, чем тебя обидела! Не понимаю! И я не понимаю, что ты здесь делаешь? Как ты меня вообще нашел?
– Ты, Лара, исчезаешь также неожиданно, как и появляешься! – горячо воскликнул он. – Если бы я не погнался за тобой, то больше бы тебя не встретил! Я вообще не понимаю, что в твоей жизни происходит. Почему ты была на коне? Почему ты гналась за шпионом? Лара, мы не в вестерне, здесь люди не останавливают преступников на скаку!
Он бы продолжил этот невероятный поток несвязных возмущений, но красивая Лара не позволила. Девушка быстро обхватил его руками и прижалась всем телом. Не пытаясь поймать его взгляд, она торопливо заговорила, словно на все вопросы разом отвечая:
– Я просто сделала то, что была должна сделать… Это мой долг… Я не хотела тебя ранить… Я вот такая, на милицейском коне, со шваброй в руках, я врываюсь в жизни людей, навожу беспорядок и исчезаю… Не злись на меня! Прошу не злись! Я не перенесу этого…
А Крис уже не мог злиться. Странная русская. Прекрасная русская. Загадочная русская. Крис и сам не понял, как оказался на полу ее гостиной, как они допили бутылку шампанского. Эта русская, не давала ему ответов. Уклончиво пожимала плечами, запрокидывала подбородок и улыбалась. Улыбалась неясной печальной улыбкой.
– Ты такая необычная сегодня, – заметил Крис вернувшейся Ларе.
Девушка протянула ему бутылку шампанского и опустилась рядом.
– Какая? – она удивленно улыбнулась, подавая свой опустевший бокал.
Поразительно спокойная, все еще та сопровождающая, с которой они вальсировали в сквере, но что-то в ее взгляде словно опустело.
– Почему ты оставила меня? – набрался сил спросить напрямую он.
– Это было не мое решение. – она пожала плечами. – Я бы с тобой и всю жизнь провела.
Она сказала это небрежно, не придавая особого значения словам. Как будто для нее это не было признанием. Но внутри Криса все сжалось, как у мальчишки, приглашающего самую красивую девочку в классе на выпускной. Лара это заметила:
– Чем я тебе так нравлюсь?
– Ты не такая… Ты не обычная. Я не понимаю тебя до конца. Не понимаю, чего ты от меня хочешь… Ты от меня чего-то хочешь?
Грустные ласковые глаза. Она приблизилась и двумя руками обхватила его руку, прижимаясь всем телом. Мид чувствовал сладкий запах ее волос, холод кончиков пальцев, глубокий вздох.
– Я чувствую, что ты со мной… – Крис не знал как выразить те глупые мысли, что роились в его голове. – Что ты делаешь это потому, что это твоя работа… Таких как ты не бывает…
– Все еще думаешь, что мне нужны твои секреты? – Лара заглянула в его глаза, словно в душу заглянула. – Я заявление сегодня в отдел отнесла. – она снова уткнулась ему в плечо. – Крис, ты не моя работа. Ты здесь, потому что я захотела быть с тобой…
Крис приподнял ее подбородок, коснулся приоткрытых губ. Лара потянулась к нему и поцеловала. Нежно, робко, как целуют в первый раз. Девушка немного отстранилась. Посмотрела на Мида, будто искала какие-то ответы в его глазах, а затем резким движением перекинула ногу на него. Оказавшись лицом к лицу, на миг Крис отстранился, опираясь на диван. Ворон кончиками пальцев дотронулась до его щеки и медленно провела линию вдоль шеи, скользнув настолько далеко, насколько позволяла последняя расстегнутая пуговица его рубашки. Мужчина не решался пошевелиться, словно боялся проснуться.
Лара подалась назад, осторожно стащила футболку, оставшись в светлом бюстгальтере. Снова наклонилась к нему и укусила за нижнюю губу. Дыхание участилось. Не разрывая поцелуя, Ворон принялась расстегивать рубашку.
Легкими поцелуями она спустилась к его груди и, внезапно, прикусила кожу возле ключицы. Крис машинально запустил пальцы в ее мягкие волосы. Лара чувствовала как его кожа покрывается мурашками.
– Завтра я скажу, что ничего не помню, – прошептала она, расстегивая его ремень.
Медленно она избавилась от последней ткани, скрывавшей ее грудь. Лара опустилась ниже, стоя на коленях, она начала целовать низ его живота, приближаясь к цели.
– Ты не должна… – сказал он, запрокидывая голову назад, долгий вздох наслаждения.
Лара оторвалась от него. Большим пальцем вытерла губы. Крис приподнялся к ней, помог стащить шорты и развернул к себе спиной. Положил руку на шею. Отчего-то Лару хотелось подчинять и одна лишь мысль о том, что он ею владеет, пьянила. Ее спина изогнулась, Ворон издала сладостный стон.
Грубые пальцы инженера впивались в ее бедра. Он властвовал. Николай Павлович навалился на нее всем телом, подчинил себе. Один он имел над ней силу. Только он резко хватал ее за руки, только с ним она хотела бороться и давать побеждать. Лариса Константиновна чувствовала его в себе. То что у них – не любовь. У них лишь боль и страсть, но за эти сладкие страдания графиня была готова отдать все.

***
Лара сидела на краю кровати, обнаженная и погруженная в какие-то свои далекие мысли. Крис провел пальцами по ее талии, девушка вздрогнула, будто забыла, что в комнате не одна. Она проследила взглядом за движением его пальцев, улыбнулась.
– Что это? – он замедлился на неровном шраме.
Она пожала плечами:
– Ты же сам видел: то я за шпионами гоняюсь, то еще какие-то глупости совершаю.
– Ты так и не рассказала, откуда взялся шпион, – заметил Мид.
– А откуда у нас берутся шпионы? – она помедлила. – Я просто оказалась в нужном месте.
Лара вздохнула, понимая, что эту историю ей придется рассказать.
– Меня очень обидели на работе, усомнились в моей порядочности и отстранили…
– Почему ты не пришла ко мне? Почему ты просто исчезла? – вновь начал злиться Крис.
Лара удивленно приподняла бровь: рассказывать про шпиона она не хотела совершенно, оттого с радостью переключилась на романтические сопли.
– А что бы ты сделал? – она улыбнулась и встала.
Крис осекся, ощущая вину.
– Ничего… Но… Но мы могли бы проводить вечера вместе…
– Как сегодня? Как любовники? – она подхватила с пола футболку. – Крис, ты мне нравишься, но у нас с тобой нет будущего. Зачем мечтать о том, чего не будет? Ты уедешь через неделю. А я останусь здесь, а потом и вовсе затеряюсь во времени.
Она держалась так спокойно, словно не было никакой обиды, но в голосе сквозила горечь.
– Мы могли бы уехать вместе…
Она издала сдавленный смешок:
– Уехать? Из этой страны не уезжают, из нее сбегают.
Она задумчиво подошла к окну. Выглянула на улицу.
– Не думай, – Лара вздохнула, но так и не посмотрела в его сторону:

Я люблю свою родину
Без трусливой пометки «вроде бы»,
Без стыда за ошибки нации,
Не меняя гражданство по акции
Магазинов, с эмблемой фирменной…

Лара еще помолчала. Мид опустил голову. Он полюбил ту веселую Лару, ироничную Лару. В ней столько энергии. Его Лара скакала верхом на коне с какой-то шваброй. Эта голая уязвимая девушка, декламирующая стихи о родине, она словно границы начала видеть.
– Я приготовлю кофе и надо бы позвонить…
По пути она натянула шорты, подобрала рубашку Криса:
– У тебя здесь пятно, мороженое?
– Видимо слишком спешил за тобой…
– Я застираю, – не спросила она.
– Можно что-нибудь надеть? – внезапно ему стало некомфортно в отсутствие одежды.
– Посмотри там, – она махнула в сторону поразительно устаревшего платяного шкафа, – Кира там всякое свое ненужное хранит, я не заглядываю, надеюсь, ты не найдешь там полуразложившиеся останки одной из его пассий.
Крис даже не стал уточнять, шутит ли мисс Ворон. Лара оставила его совсем одного, будто не скрывала никаких тайн. Крис подошел к шкафу, нерешительно приоткрыл дверь. Ровные ряды рубашек и костюмов на вешалках. Почему-то американский историк не задумывался о том, что у советского человека может быть столько разнообразной одежды. Мид вытащил первую попавшуюся однотонную рубашку, неловким движением повлек две соседствующие вешалки и вот два костюма оказались на дне шкафа. Он поспешно наклонился и тут его взгляд привлекла длинная юбка. Платье в пол выбивалось из череды мужского гардероба.
Не долго думая, он выхватил находку: подвенечное старомодное платье. Оно могло бы принадлежать кому угодно, но Крис был уверен, что оно Ларино. Расшитое мелкими стекляшками, напоминавшими драгоценные камни, чем-то похожее на театральный костюм. Он впервые задумался над тем, что совсем ее не знает. Не знает ее прошлого. Ему стало гадко от собственного лицемерия. Мисс Ворон совершенно права: за что она ему так нравится? Отвечая на этот вопрос честно: она нравится ему за легкость, за своеобразный юмор, за увлеченность историей. И, конечно, за красоту.
Лара никогда не поедет за ним, не потому что не любит его, а потому что не живет в мечтах. У нее есть своя история, которой он не интересовался. У нее жуткий шрам на талии, у нее подвенечное платье в шкафу, у нее своя боль.
– Да, Люсь, не плачь, то что ты в библиотеке сегодня потеряла, я забрала… – Лара опиралась на тумбу в прихожей, говоря по телефону. – Нет, я никому не сообщила… Да, я гораздо лучше, чем ты думала…
Не успела девушка повесить трубку, как Крис нежно обнял ее со спины.

Глава 8. На Москву
В приподнятом настроение Крис взбежал по ступенькам парадной. Теплый летний день, не жаркий, а такой как следует. Мид немного замедлился, любуясь остатками имперской роскоши: не доходный дом, а настоящий особняк, причудливо поделенный на квартирки. Кристиан с легкостью представил, как по парадной лестнице, а именно на парадной лестнице находилась квартира Лары, неспешно спускалась прекрасная княжна. Придерживая подол вечернего платья, она следовала на прием во дворце…
Крис спешил к Ларе, оттого не смел промедлить хоть минуту. Кристиан Мид влюблен. Влюблен без памяти! Именно к этой мысли он пришел, побеседовав с Ройсом. Дэвид резонно заметил, что никакой здесь любви нет, что чувства эти смахивают на банальную страсть. Именно тогда Крис решил, что бесповоротно влюблен. В конце концов, страсть – дело пошлое, ему не подобающее.
И теперь, казалось, словно все невзгоды остались в том ночном разговоре, теперь все будет как в сказке. Кристиан представит Лару Ворон дяде на посольском приеме и все будет хорошо! Лара непременно понравится его дяде! Непременно…
Мид замер, заметив темную фигуру около дверей Лары. Сперва ощутив жгучую ревность, он быстро нашел в себе силы прислушаться:
– Ворон, я не понимаю, почему ты даже уволиться нормально не можешь? – в стальном голосе слышались нотки раздражения.
– Нормально это как? Я планировала уехать в Москву, мне сказали, что вас не будет еще несколько дней. Предлагаете мне каждый день ваши пороги обивать? – фыркнула Лара.
– Я не понимаю. Твои анализы в полном порядке, возвращайся к работе хоть сейчас!
И даже понимая, что разговор ведется между начальником и подчиненным, Крис не мог отделаться от навязчивой идеи, будто и этот мрачный незнакомец неравнодушен к Ларе.
– А я не хочу! Не хочу работать в месте, где меня шлюхой считают! – воскликнула Ворон.
– Я тебя не понимаю, Лариса, чем ты вообще занимаешься? Меня сегодня утром на столе ждали две бумаги: твое заявление и просьба представить тебя к награждению за заслуги перед Родиной.
– А что, служить стране во время отстранения нельзя? – съязвила Лара.
– Ворон, что ты себе позволяешь?! Почему я сам должен к тебе бежать? Почему ты меня в квартиру не пускаешь? Ты совсем берегов не видишь? – не выдержал ее собеседник.
Неизвестный говорил так резко, что Крис едва ли мог оставаться на месте. Хотелось ударить этого темного, защитить милую Лару… Отчего-то Крис продолжал стоять на лестнице, не решаясь обозначить свое присутствие.
– Так вызвали бы меня в кабинет! У меня есть телефон! – Лара перевела дух. – Товарищ Касторский, вы, верно, правы, но я не хочу лишний раз в отдел заходить и работать с вами я больше не хочу… – она говорила поразительно медленно. – Я, может, счастье свое нашла наконец… Отпустите меня в Москву, по-человечески прошу. Я вернусь позже и все, что нужно подпишу. Отпустите меня… Я больше так не могу…
Мужчина на лестничной клетке помолчал, обдумывая слова.
– Странный ты человек, Лариса. Делай, конечно, что хочешь, но имей в виду, сбежать с историком тебе не дадут. Может быть ты и уволилась, но страна тебя не отпустит… – Касторский вздохнул и холодно добавил: –  О брате подумай. Хорошей поездки.
Крис не дослушал: осторожно он спустился на первый этаж и встал под лестницу. Мид чувствовал, что стал свидетелем разговора, не предназначенного для его ушей. И снова назойливая мысль: у Лары из-за него проблемы. Мимо прошла внушительная фигура в деловом костюме. Крис дождался, когда входная дверь захлопнется, и поспешил к Ворон. Он нетерпеливо надавил на звонок.
– Что-то еще?! – Лара резко распахнула дверь. – А, это ты?
Она быстро переменилась в лице. Улыбнулась, чмокнула его в щеку и пригласила войти.
– Меня немного задержали. Такси уже внизу? – она быстро забежала на кухню, вернулась уже с небольшой сумочкой в руках, – возьмешь чемодан?
Она говорила довольно быстро, возможно одно лишь это выдавало ее недавнее недовольство, а может и не выдавало. Приди он минут на десять позже, не узнал бы, что с Ларой что-то не так. На миг Крис пожалел, что пришел слишком рано. Элегантная, без коротких шорт, Лара снова была собой. А Мид хотел видеть ее прежней.
– Пойдем же! Не хочу опоздать, – она кокетливо улыбнулась.

***
Лара любила Московский вокзал. Всегда любила, любила за близость к Галерее и Старбаксу на первом этаже, за суету, за Сапсаны, на которых просто так можно рвануть в другой город… Она спешила через переполненный перрон – скорее к Кире. Только сейчас девушка поняла как сильно скучает. Погрязнув во всей этой неразберихе последних дней, Лара совсем перестала звонить верному другу. Буквально ночь и она кинется ему в объятия, кинется к единственному человеку, который не осудит.
Они остановились возле носильщика. Погруженная в радостные грезы, Лара терпеливо ждала, когда у нее заберут сумки. Ворон не сразу поняла, что на нее смотрит заплаканная девочка. Она смотрела робко, пугливо, словно и сама хотела заговорить с Ларой, но никак не решалась. Совсем юная, она отчего-то показалась знакомой. В голове у Лары Ворон билась лишь одна мысль: не подходи! Не нужно в это все влезать, у нее и своих проблем уйма. В конце концов Лара не выдержала и подошла:
– У вас что-то стряслось?
Крис с интересом наблюдал за внезапным актом милосердия. Невольно задумался о том, что в Ларе невероятно развит альтруизм.
– Лариса Константиновна, здравствуйте… – всхлипнула та. – А вы к Кириллу Константиновичу, в Москву, да? – и девушка снова разрыдалась.
Лара поморщилась и вздохнула, конечно девчонка ей знакома: ведь это она не пропускала ни одного выступления Кириллушки, именно эта девчонка подкарауливала Лару возле дома в день отъезда Киры. Ларе казалось, что в ней не осталось той странной любви к людям, которая свела ее с Федей, с Пелагеей… Девушка печально улыбнулась и села рядом на скамейке:
– Боюсь представить, кого ты провожала.
– Никого… Поезд пропустила, билетов нету… – и девушка зарыдала пуще прежнего.
– А уехать нужно прямо сегодня?
– Завтра начинается… Начинается поступление… В театральный… А я все пропущу… А я так хочу, как Кирилл Константинович… – девочка уткнулась в Ларино плечо.
В суете вокзала Ларе показалось, будто они одни. Чувство полной беспомощности, однажды она сама переживала что-то подобное, когда хотела уехать учиться в Европу, но проклятый средний балл, испорченный тогда на первом курсе, не дал ей возможности поступить со стипендией. Ужасное чувство: полностью осознаешь свою вину, но сделать уже ничего не можешь. Ничего. И будто все двери перед тобой закрываются.
К ним подбежала бледная женщина, сжимающая в руках деньги. Мускулистая, с круглым лицом, она наверняка работала на каком-нибудь заводе, возможно откладывала деньги на светлое будущее дочки, а теперь стоит с этими деньгами и никак не может ей помочь.
– Прости, прости меня, Аннушка… – она чуть ли не упала на колени перед дочерью. – Нет билетов. Прости, меня, это моя вина… Я так виновата…
Аннушка издала какой-то ужасный нечеловеческий вой. Лара обхватила ее двумя руками. Прекрасно зная, каково это осознавать беспомощность, она хотела снять эту боль. Ворон еще раз похлопала девочку, встала, подошла к Крису:
– Поезжай на поезде без меня, я ей билет отдам.
Лара улыбнулась носильщику и сняла свой чемодан. Крис должен был как-то ее остановить, почему-то показалось, что если мисс Ворон останется в Ленинграде одна, он больше ее не увидит. Нужно было сказать хоть что-то:
– Это твоя подруга?
– Нет, она поклонница моего брата. – Лара потянулась к сумочке. – Девочка завтра поступает, а билетов на поезд нет. Представляешь, как ужасно, если она не сможет попасть на экзамен?
Крис не видел в этом ничего ужасного. Куда страшнее возможность упустить Лару:
– А как поедешь ты?
– Возьму билет на утренний поезд или ночью на машине поеду. Мне-то в Москву можно когда угодно приехать…
Совершенно спокойная Лара. Крису показалось, что он сошел с ума: почему мисс Ворон делает вид, что отдать дорогущий билет на поезд – обычное дело? Он презрительно покосился на Аннушку:
– Если это так важно, почему озаботилась поездкой в последний момент? Ей это может стать хорошим уроком.
Лара изумленно посмотрела в глаза спутника, недовольно поджала губы и разочарованно заметила:
– Ты такой злой? Какая разница почему она едет так поздно. Неужели, имея возможность, ты не постараешься ей помочь? Это жестоко.
Лара вернулась к рыдающий девочке и с улыбкой протянула ей билет. Аннушка сначала нерешительно посмотрела на бумажку, а затем бросилась мисс Ворон на шею. Мать Аннушки расплакалась, а Лара казалась такой счастливой, что Крис не выдержал:
– Думаю, вы должны поехать вместе.
Не понимая почему, Мид протянул женщине свой посадочный, а на душе стало так легко: пусть Лара останется в Ленинграде, но он останется подле нее.
– Как же? Как же мне вас благодарить? – всхлипнула женщина. – Вот, – она протянула деньги, – прошу возьмите.
Лара снова ласково улыбнулась и покачала головой:
– Аня, не вздумай провалить вступительные, – она игриво свела брови, – Выслежу тебя на концерте брата и спрошу по всей строгости!
Мисс Ворон обняла малознакомую девочку и затем долго смотрела ей вслед. Крис же всматривался в свою спутницу, гадая, откуда в человеке такое сострадание к бедам других. Он бы непременно спросил, но тут их окликнул Ройс.
– О, мои дорогие! Лара, – он бросил чемодан, чтобы поцеловать руку девушки, – наслышан о ваших подвигах.
Лара покосилась на Криса: эта история совершенно ей не подходила. Да и вообще, наличие английского шпиона скорее создавало дополнительные вопросы, нежели что-то проясняло. Повезло же, что Крис стал свидетелем!
– И, что, голубки, куда направляетесь? – Ройс сверился с часами, прикидывая, не пропустит ли свой поезд.
– О, Дэвид, я имел неосторожность пригласить Лару на прием в посольстве… – начал Крис голосом жалующегося мальчишки.
– Да, а я как главная бессребреница – подарила свой билет одной очаровательной абитуриентке! – перебила Лара. – Крис, я только понять не могу, зачем ты свой билет отдал?
Мид замешкался: он ожидал услышать высокую оценку этого великодушного поступка, а вместо этого чувствует себя последним идиотом. И каким-то неестественным показалось признаться в том, что все это ради нее. Разве Лара не понимает таких простых вещей?
– Я решил, что позволить ехать тебе на машине одной ночью в другой город – бесчестный поступок! – нашелся историк.
– Вот как? – Лара приподняла бровь, но тут же перевела взгляд на журналиста. – Поэтому, любезный мистер Ройс, мы теперь едем в Москву на машине! Такой вот план. – она прицокнула языком. – А вы куда?
– Какое приключение! Не поверите, но я тоже направляюсь в столицу! – воодушевился Ройс.
Крис нахмурился, подумав, что хорошо бы никакого приключения у них не вышло. Приключения хороши, когда ты молодая студентка, а не когда у тебя PhD и самые авторитетные научные публикации по истории дореволюционной России.
– Скажите, Лара, – прищурился Дэвид, – не найдется ли у вас еще одного места для фотографа невероятных талантов?
– Скажите, а у этого фотографа имеются права? – Лара доверительно понизила голос, будто собиралась отправиться с ним на дело.
Крис снова помрачнел: ему нравилось общество Ройса, нравилось потягивать с ним алкоголь в баре и обсуждать преимущества жизни в США. Крису нравился Дэвид, когда он не становился помехой в общении с Ларой.
– Разумеется! – излишне театрально обрадовался Ройс.
«Дьявол!» – подумал Крис.
– Ну и славно! – всплеснула руками Лара. – Тогда пойдемте скорее. Нужно забрать ключи от машины и позвонить Кириллу, предупредить, что нас не нужно встречать на вокзале.
Меньше чем за полчаса компания оказалась в квартире Воронов. И как бы Крис ни кривил рта, девушка точно не замечала его недовольства.
Легкая Лара велела мужчинам ждать в гостиной, а сама прильнула к телефону. Ройс с интересом оглядывался: прежде его не приглашали в гости. Между делом, обратив внимание Кристиана на то, что историк явно частый гость апартаментов, Дэвид раскрыл свеженькую рукопись с интригующим названием «Слезай с баррикад». Бегло он просмотрел несколько страниц и пришел в какой-то, несоответствующий масштабу произведения, восторг.
Лара терпеливо дождалась, когда ее соединят с номером Кириллушки – большая удача, что она застала его в гостинице. Наконец трубку подняли:
– Слушаю, – сообщил знакомый, но не Кирин голос.
Лара приподняла бровь: она была готова услышать женский голос, но никак не мужской. В голове пронеслась какая-то гейская шуточка, но собрав всю волю в кулак, она смогла произнести что-то пристойное:
– Могу ли я попросить Кирилла? Это его сестра.
– Ах да, Лара! – ей обрадовались, словно именно этого звонка и ждали. – Боюсь, что Кирилл занят, передать что-нибудь?
– Да, скажите, что я решила ехать на машине и встречать меня не нужно. Я приеду сразу в гостиницу.
– Поедете из Ленинграда до Москвы? За рулем? – то ли удивились, то ли ужаснулись в трубке.
– А вы, стало быть, возражаете? – усмехнулась Лара.
– Нет, скорее беспокоюсь за сохранность столь прекрасной девушки.
Лара почувствовала, что собеседник также улыбнулся.
– Знаете, у вас поразительно знакомый голос, мы уже встречались? Чувствую себя глупо, но не могу вспомнить… – заметила она.
– К сожалению, знакомы лишь по рассказам вашего брата.
– Надеюсь, он не рассказывал вам нелицеприятные подробности моей биографии?
– Только приятные.
Лара снова усмехнулась, ей нравилось флиртовать.
– В таком случае, надеюсь, встретить вас завтра. Доброго вечера.
Лара повесила трубку, прежде чем поняла, что не узнала имени собеседника. Она вздохнула, достала ключи от Кириной машины и вошла в гостиную.
На самом деле, в этом мире Лара не думала о финансах ни минуты. Не обращая внимания на собственную зарплату, она не задавалась вопросом, откуда у нее деньги на тряпки от знакомого фарцовщика. Вот и сейчас девушка жала на газ новенькой иномарки, происхождение которой оставалось загадкой.
Лара любила водить. Ей нравилось быстрое движение и мнимое ощущение свободы, поэтому как только девушка узнала, что, когда-то крепостной мальчишка Кириллушка, умеет ездить на механике, она сначала долго смеялась, а потом потребовала обучить ее кататься на машине с тремя педалями. Вообще, сложно было усмотреть в этом заботливом мужчине, который, кажется, умел делать все, того дурного мальчишку, который не следил за языком и потратил все карманные деньги на оловянных солдатиков. В такого Киру можно и влюбиться.

***
В идее ехать в другой город на машине прекрасно было абсолютно все, кроме необходимости путешествовать по дорожному атласу. Крис сидел на переднем сиденье и внимательно изучал карту, стараясь показать Ларе маршрут.
– Придумал бы кто какой-нибудь встроенный радар в машину, – решил заговорить Ройс, когда они, наконец, выехали на прямую дорогу, а Лара и Крис перестали спорить из-за каждого съезда.
– Типа навигатора? – уточнила девушка и тут же осеклась.
– Навигатора? Как у моряков? – Крис усмехнулся. – Нет, я думаю, пройдет десяток лет и мы будем пользоваться спутниковыми картами.
– Это еще что? – Ройс выдвинулся немного вперед.
– Ты, Дэвид, так театром увлечен, что за наукой совсем не следишь. – включил учительский тон Мид. – Между прочим, заслуга Советов! Я читал, что американские ученые отслеживали сигнал, который передавал ваш, Лара, искусственный спутник на орбите и с невероятной точностью определяли его нахождение. Представьте, если спутник будет улавливать сигналы машины и отражать их на наших картах? Мы сможем точно знать, где находимся!
Лара нервно хихикнула от того, с какой точностью Крис предсказал будущее. Впрочем, Ройс трактовал это иначе:
– Глупости говорите, мистер Мид, вот и Лара в эти сказки не верит!
– Почему же? – вступила Лара, – В космос мы летаем, а знать, где наша машина находится, не можем? Нет, я здесь с Крисом согласна, скоро вся наша жизнь в компьютеры уйдет!
– Вот уж нет, – хмыкнул Ройс, – если вся жизнь уйдет в вычислительные машины, у нас здесь какая-то антиутопия начнется, наподобие «Мы» или «1984»!
– Но ведь там проблема не в компьютерах! – возмутилась Лара, любившая мироустройство в «Мы».
– Сначала все эти ваши цифры, а потом и компьютеры, и роботы! – запротестовал Ройс. – Все проблемы из-за математиков и физиков. Только вспомните, кем был Теллер с его водородной бомбой!
– Американцем? – улыбнулась Лара.
Ройс осуждающе покачал головой с таким выражением, будто Лара разбила ему сердце:
– Физиком!
– Отчего же вас страшат вычислительные машины? – поинтересовался Мид.
– А что, не должны? Представьте, что каждый шаг отследить можно будет! – не унимался Дэвид.
– Зато упадет число преступлений. Вот, например, Зодиака ведь не поймали, а представьте, если бы по всему городу висели камеры видеонаблюдения, а убийцу можно было бы найти по ДНК! – закивала Лара.
– Какие глупости! Камеры? По всему городу? Ха! Это где вы столько пленки возьмете?
Ройс самодовольно рассмеялся.
– Но ведь информацию можно хранить не только на пленке, будут ее шифровать нулями и единицами…
– Вот! – торжествующе вскинулся Ройс: – я же говорю, все проблемы начинаются с цифр!
Когда Лара перебралась на заднее сидение и благополучно уснула, Мид с Ройсом пустились в обсуждение таких мужских тем, как девушки и снова девушки.
– Жаль, что Лара не американка, – наконец подытожил Дэвид.
– Почему?
– Будь она американкой, вы бы непременно поженились. Не знаю зачем, конечно, но вам бы пошел домик где-нибудь в Техасе. Нарожали бы детишек – сказка. – не внес ясности Ройс.
– У меня квартира в Нью-Йорке и работа в Колумбийском, зачем мне Техас, – хмыкнул Мид.
– Ладно, была бы она американкой, купили бы дом в пригороде Нью-Йорка и нарожали бы детишек. Старшего сына назвали бы Дэвидом!
– А что нам сейчас мешает рожать детишек и называть одного Дэвидом? – фыркнул Крис.
Ройс только пожал плечами, будто не видел смысла продолжать разговора, который сам же и начал. А в висках Криса стучало тревожное: «Жаль, что она не американка».

Глава 9. Лучший город Земли
Будучи истинной петербурженкой в третьем поколении, Лара недолюбливала Москву. Впрочем, сейчас, скользя по залитым солнцем улицам, она ощущала чарующую органичность. Если бы Лара пожила в XXI веке чуть дольше, наверняка бы обнаружила, что этим утром существует на высоких вибрациях, что находится в потоке и что-нибудь еще обнаружила. Но Лара отправилась гулять по времени слишком рано, а потому лишь отметила, что в Петербурге весьма уместным казался быт XIX столетия, но вот XX век – эпоха прогресса и все еще не угасшей веры в силу коммунизма – куда гармоничнее вписывался в московские декорации.
Бессонная ночь уж больно милостиво обошлась с обликом девушки, оттого, выйдя из машины, Ларе оказалось достаточным встряхнуть головой, чтобы кудрявые волосы, не укрощенные расческой, вольно расплескались по плечам. Она потянулась, несколько раз повернулась во все возможные стороны и, наконец, смерила гостиницу «Россия» взглядом. Лара не то чтобы возражала против стиля 70-х, но предпочитала классику: отвыкнув от прямых и строгих линий современности, привыкнуть вновь к ним не смогла.
– Солидно выглядит. Вы выходит остановитесь здесь? – Ройс высунулся из автомобиля.
– А ты разве нет? – удивилась Лара, которой и в голову не пришло, что Дэвид, живший с Крисом в одном отеле, а затем проделавший с ними такой долгий путь, следовал куда-то в другое место.
– Меня определили в «Интурист», который, к слову, должен быть где-то неподалеку… – Ройс огляделся.
– Вот как? Милый Дэвид, давай я отвезу тебя и твои вещи? – немного растерялась девушка, будто по ее вине Ройс остановился в другом здании.
Прежде, чем Ройс возразил, Лара уже командовала Кристиану, все еще не отошедшему от тревожного сна:
– Крис, Дэвид остановится не в нашей гостинице, это совсем рядом, но я помогу ему с багажом. Начинай заселение без меня. Я подъеду буквально через десять минут…
Мид не возражал. Он отчего-то заметил, что Ларе никто не возражает. Как и сама мисс Ворон, Кристиан не знал о высоких вибрациях, но не без раздражения заметил, что не может так быть, чтобы у нее все складывалось! Отчего-то историк не припомнил о ее отстранении, о том, как обнаженная она стояла у окна и говорила о невозможности покинуть страну.
Он так погрузился в размышления о том, что Лара может все, а он какая-то тряпка… (А кто бы отказался от таких приятных терзаний собственного эго?), что лишь когда весь багаж был сдан портье, а ноги вяло плелись к стойке регистрации, Лара вновь обратила на него внимание. На миг Крис понадеялся, что девушка крикнет что-то вроде: «Люблю тебя» или пошлет воздушный поцелуй, но она лишь прагматично попросила вызвать Кирилла на первый этаж. Отчего-то Крис не отметил, что в первые минуты после сна у него отвратительное настроение.
Но давно не было разговора о Кире. Мужчина пребывал в тревожном состоянии с тех пор, как узнал, что Лара поедет ночью на машине. Несмотря на то, что, за все эти годы дружбы, Кирилл привык к своевольным выходкам спутницы, с каждой новой встречей он тревожился о ней все больше и больше. Возможно, он взрослел и начинал сомневаться в том, что его Ларисе Константиновне подвластно все. Когда они встретились впервые, он был простым крепостным мальчишкой Кириллушкой, который не мог ясно выражать мысли, сейчас же, будучи Кириллом Константиновичем, он начал подозревать в Ларе импульсивность и опрометчивость молодости.
Итак, Кирилл Константинович сидел в холле гостиницы с пяти утра и безуспешно пытался читать. Странная привычка читать, приобретенная не без помощи Лары, обычно приносила ему спокойствие и умиротворение. Он словно растворялся в потоке ровных строк и все остальное теряло важность. Впрочем, сегодня, как настоящая мать, ждущая непослушного ребенка с ночной прогулки, Кира то и дело глядел на часы и подходил к окну. Даже молоденькая дежурная администратор, любившая пофлиртовать с постояльцем, с досадой заметила, что сегодня очаровательный певец не так очарователен.
Около десяти в лобби появился Муслим, он уже заходил в номер к другу, рассчитывая, что они вместе смогут позавтракать. Муслима нельзя назвать фанатом завтраков, но вот ежедневные утренние беседы с веселым парнем словно делали каждый день чуть светлее. И вот, без особых надежд на встречу, он спустился на первый этаж, узнать не оставил ли приятель какой-либо записки, как вдруг заметил самого Кирилла: очень высокий, он стоял у окна и тревожно глядел сквозь стекло; широкие прямые плечи отчего-то округлились, он весь поник. Странно было видеть товарища таким. Муслим не сразу подобрал верное слово, всплывало только сомнительное «взрослым».
– Доброе утро, – осторожно, словно боясь спугнуть, обратился Муслим.
Кирилл вздрогнул, вырванный из глубоких мыслей, и улыбнулся; он быстро искал взглядом того, кто подал голос. Заметив Муслима, мужчина воспрял: плечи тут же расправились, а в глазах заблестели лукавые искорки, делавшие его моложе лет на десять.
– А я, как видишь, жду, – он театрально вытянул руку, точно готовясь к поклонам «балкон-балкон-партер-партер».
– Нужно было позвать тебя к телефону… – вздохнул Муслим, подозревая за собой вину.
– Пустое, – отмахнулся Кира, – Лариса Константиновна если уж решила что-то чудить, то план свой исполнит.
Они сидели в квадратных кожаных креслах и обсуждали какую-то ерунду. Конечно, у Муслима были друзья, но почему-то только с Кирой он знал, что его не осудят. Как-то, когда они вместе пили, Сагалаевым поделился этим наблюдением, Кира тогда просто пожал плечами: «Лара научила». И вот они сидели в холле и ждали ее. Кирилл провожал долгим взглядом каждого, кто открывал стеклянную дверь, словно надеялся узнать в редких посетителях сестру.
Муслим же, хоть и торопился на встречу, но отчего-то оставался, желая как можно скорее увидеть воочию эту диковинную девушку, которая точно обладала вселенской мудростью, к тому же, Сагалаев был вынужден признать, что ее рассказы крепко цепляли его. Так или иначе, но он придумал себе образ умной, немного печальной и бесконечно глубокой писательницы с отличным образованием. А вчерашний разговор лишь добавил интереса.
Наконец мимо прошел озадаченный мистер Мид. Кира весь встрепенулся, окликнул историка и помахал ему.
– Мистер Ворон? – почему-то удивился Крис.
– Мистер Мид, как добрались? – Кирилл протянул историку руку.
– Если ваша сестра мне когда-нибудь предложит подобную авантюру снова, напомните мне, что я не сторонник подобного досуга… – Крис растеряно оглядел Муслима.
– Боюсь, что Лара о таком не спрашивает, – усмехнулся Кира и тут же опомнился: – простите мою грубость! Мистер Мид, позвольте вам представить: гордость нашей страны и лучший певец – Муслим Сагалаев! Муслим, это Кристиан Мид – историк, с которым работает Лара.
– Рад вас видеть, – кивнул Крис, – но я полагал, что лучший певец Союзов – вы, мистер Ворон.
Муслим приподнял бровь, а Кира поспешил рассмеяться:
– Только для моей сестры, только для моей сестры! К слову, где она?
– Лара подвозит Ройса, он остановился в «Интуристе»…
– И после такой тяжелой дороги, вы отправили ее заниматься этим одну? – возмутился Муслим.
Крис едва заметно сжал челюсти, хотел, ответить что-то едкое, но не успел:
– О, скорее всего наша самостоятельная Лара не дала возможности бедному мистеру Миду сопроводить ее! – поспешил сменить тему Кира, – К слову, Дэвид тоже в Москве?
Мужчины еще немного постарались сохранять взаимоуважение, затем Мид ушел оформляться. Муслим стоял спиной к двери, говоря о том, что на выходных его пригласили на дачу к друзьям, что Лара и Кирилл обязательно должны составить ему компанию. Кира заверил друга, что они обязательно воспользуются его предложением, если, конечно, после очной встречи с Ларой Сагалаев не изменит своего решения.
И тут, как весенний ветер, в отель ворвалась она. Высокая и гибкая, Лара огляделась вокруг и, заметив Киру, бросилась к нему навстречу, громко крича: «Кириллушка!», девушка практически влетела в его объятия. Он прижал ее к себе и несколько раз по инерции обернул в воздухе. Муслим еще толком не рассмотрев ее лица, довольствуясь тем образом, что он видел на маленькой черно-белой карточке, окончательно очаровался ею.
Наконец, Лара отцепилась от брата, одернула юбку и, не ожидая особого успеха, постаралась привести в порядок распущенные волосы.
– Что ж, – сказала она, переводя взгляд на собеседника Киры.
Некоторое непонимание отразилось на ее лице, девушка словно видела знакомого, имени которого вспомнить не могла, она озадаченно прикусила губу, вновь взглянув на Киру
– Лар, знакомься, мой друг и сосед – Муслим, вы вчера беседовали.
– С вами? – побледнела Лара.
– Именно, – кивнул Муслим, – а вы разочарованы?
– Я просто уточню, вы тот самый?
Кристиан отошел от стойки регистрации и хотел было вернуться к Воронам, но тут заметил лицо Лары и замер. Внутри все сжалось – она никогда не смотрела на него так. Гордая Лара, смущавшая всех и не смущавшаяся сама, сейчас краснела, как школьница. И все из-за него? Из-за этого долговязого темного мужчины? Да, мистер Ворон сказал, что это лучший певец, но что с того? Разве он, Крис, не лучше? Да, этот русский выше, возможно раскованнее, но Крис уж точно умнее! В конце концов, в тридцать с небольшим он уже PhD и успешный исследователь ведущего вуза США! Так почему Лара не смотрит на него так? Все, что зрело в нем с самого приезда, растеклось по каждой нервной клеточке, заполняя его тревогой и разочарованием. Крис не выдержал и ушел к себе в номер, не подходя к прекрасной мисс Ворон.
– И все же, простите! – заливисто смеялась Лара над собственной глупостью.
– Да-да! – закивал Кира, – сердце нашей Лары делят сразу два выдающихся исполнителя…
– Если не замолчишь, ты, Кира, из моего сердечка вылетишь! – она шутлива стукнула брата в плечо.
Они еще какое-то время смеялись, как подростки, которых веселит любая глупость. А затем Лара заметила:
– А где Крис? – она огляделась, – и мой багаж!
– Он был у ресепшн… – Кира также огляделся.
– Подумать только! Забрал все мои сумки! Кира, меня подселят в твой номер?
– Да, я договорился.
– Славно… В таком случае, простите, мальчики, пойду отбивать свои советские лифчики у коварного капиталиста! – она легко махнула рукой и ее заявление отчего-то не прозвучало пошло.

***
Как провинившаяся школьница Лара стояла у номера Мида и не решалась постучать. К собственному несчастью, она не была дурой. Она не была дурой и прекрасно понимала, что скорее всего, Крис не дождался ее оттого, что услышал ее беседу с Муслимом. Одному богу известно, что он себе напридумывал: Лара должна быть только его. Девушка ненавидела подобное, но, увы, таков Крис. И вот она стояла под дверью, не решаясь постучать.
– Неужели вспомнила обо мне? – после непродолжительного ожидания на пороге возник Крис.
– Я и не забывала, – она потянулась к нему, хотела поцеловать, но Крис отшагнул. – Что-то не так?
Крис отвел взгляд, а затем и вовсе вернулся вглубь номера. Лара приподняла бровь, хотела также развернуться и уйти, но вспомнила про лифчики и что «женщина должна быть мудрее».
– Ты прихватил мой чемодан, если не планируешь провести день, примеряя дамские платья, могу я его забрать?
Крис неопределенно мотнул головой, не понимая, как она может делать вид, что ничего не произошло? А, может, и правда не произошло? С чего он вообще на нее разозлился? Почему-то подумалось о Ройсе: «Жаль, что она не американка».
– Крис, ты огорчен, но я не понимаю чем…
Она снова подошла к нему, ухватила за руку, потянула к себе и заглянула в глаза. Такая открытая и точно невинная. Он знал, что простит, как только их взгляды встретились. Этот ее пронзительный взгляд…
– Ты зол из-за Муслима?
Внутри все сжалось: неужели он не напрасно злился и тревожился?
– Я так люблю его песни! Он ведь здесь такая же звезда, как… – девушка замешкалась, припоминая имена уже родившихся певцов, – Он как Элвис в США!
Крис фыркнул, он не любил громких и вульгарных песен.
– Крис, я же так стараюсь быть с тобой! Я ведь тебя… – Лара не договорила, уткнувшись ему в плечо.
Кристиан вздохнул. Она не договорила, но ведь хотела сказать! Хотела! Он приподнял ее подбородок и поцеловал: он позволит ей себя убедить. Потому что не доверять куда сложнее, чем верить. Мид поцеловал ее еще раз и еще. Столько раз, сколько будет необходимо, чтобы поверить в ее верность.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ana-zhen/ne-osobo-principialnyy-otdel-70839643/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.