Серебряная заря
Серебряная заря
Кейт Хьюит
Любовный роман – Harlequin #167
Молодая английская аристократка Эллери Данант живет в фамильном особняке, который вот-вот разрушится. Но денег на ремонт имения у нее нет. Чтобы как-то свести концы с концами, Эллери решает сдавать апартаменты любителям старины. И вот однажды в особняк приезжает пара из Лондона…
Кейт Хьюит
Серебряная заря
Роман
Kate Hewitt
The Undoing of De Luca
* * *
Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.
Это издание опубликовано с разрешения «Арлекин Энтерпрайзиз II Б. В./С.а.р.л.».
Иллюстрация на обложке используется с разрешения «Арлекин Энтерпрайзиз II Б. В./С.а.р.л.».
Товарные знаки Harlequin и «Арлекин» принадлежат «Арлекин Энтерпрайзиз лимитед» или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.
Эта книга является художественным произведением.
Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.
Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.
Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
The Undoing of De Luca
© 2010 by Kate Hewitt
«Серебряная заря»
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2012
© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2012
Глава 1
Лоренцо подумал, что у нее необыкновенные глаза – цвета лаванды.
– Ты слышал хоть слово из того, что я сказала?
Лоренцо де Люка нехотя оторвал завороженный взгляд от лица женщины, которая подала ему суп, и снова повернулся к своей спутнице. Несмотря на растущий интерес к очаровательной молодой женщине, которая обслуживала их, он не мог постичь того, зачем его помощница, возглавлявшая в его компании отдел по связям с общественностью, притащила его в этот старый английский дом. В такую развалюху!
Амелия Вэйтон забарабанила искусно накрашенными ноготками по полированной поверхности антикварного обеденного стола.
– Я нахожу, что это отличное место.
Удивленный, Лоренцо снова перевел взгляд на очаровательную хозяйку.
– Да, – пробормотал он. – Согласен.
Он взглянул на тарелку супа, аппетитно пахнущего розмарином, и погрузил в него ложку.
Амелия снова забарабанила ногтями. Крошечные царапины в форме полумесяца появились на блестящей поверхности стола. Боковым зрением Лоренцо увидел, как женщина вздрогнула, но тут же приняла тот же делано невозмутимый вид, как и час назад, когда он только что приехал в поместье Мэддок-Манор.
Он еще тогда заметил, как прищурилась эта леди Мэддок и как раздувались ее ноздри, хотя она приветливо улыбалась. Сейчас она быстро скользнула по нему своим фиалковым взглядом, и Лоренцо почувствовал, что не произвел на нее никакого впечатления. Это удивило его.
– Ты еще не видел, какой здесь парк, – продолжала Амелия, осторожно попробовав суп.
Лоренцо знал, что она едва притронется к обеду из трех блюд, который приготовила для них леди Мэддок, то есть Эллери Данант, которая была одновременно поваром, официанткой и хозяйкой Мэддок-Манора. «Этой аристократке, должно быть, ужасно неприятно обслуживать гостей», – подумал Лоренцо с циничным удовольствием. Конечно, им с Амелией удалось приобрести кое-какой лоск, но они все еще оставались нетитулованными нуворишами. Никакие деньги не в состоянии были отбить зловонного запаха трущоб, откуда они родом. Лоренцо прекрасно знал это.
– Парк? – повторил он, подняв бровь. – Он что, действительно такой выдающийся? – спросил он с насмешливым недоверием в голосе и краешком глаза увидел, как вздрогнула Эллери.
Амелия хихикнула:
– Не знаю, уместно ли здесь слово «выдающийся», но этот парк прекрасно бы… – Забыв про суп, Амелия водрузила оба локтя на стол и, отчаянно жестикулируя, опрокинула бокал с вином на старинный, а потому довольно потертый восточный ковер.
Лоренцо равнодушно взглянул на упавший бокал – тот, по крайней мере, не разбился – и расползающееся алое пятно. Тихо ахнув, Эллери прямо перед ним опустилась на колени и, схватив кухонное полотенце, попыталась промокнуть пятно. Тщетно…
Лоренцо пристально смотрел на ее наклоненную голову и светлые волосы, собранные на затылке в трогательный тугой пучок. Прическа была малопривлекательная, но открывала нежную кожу на шее Эллери, и Лоренцо вдруг захотелось дотронуться до этой сливочной кожи и проверить, действительно ли она такая мягкая…
– Кажется, разведенным уксусом можно удалить винное пятно с ткани, – вежливо произнес он.
Эллери быстро взглянула на него прищуренными глазами. Лоренцо подумал, что теперь они были не лавандового цвета, а скорее темно-фиалковыми, цвета грозовых туч, что вполне понятно, потому что Эллери явно пришла в ярость.
– Спасибо, – произнесла она с ледяной вежливостью – тоном, принятым в английском высшем обществе.
Эту манеру нельзя было подделать. Видит бог, Лоренцо однажды пытался это сделать, когда его отправили учиться в Итон на целый кошмарный год. Его сразу подвергли насмешкам, посчитав позером. Он ушел из университета еще до экзаменов, не дожидаясь исключения. И с тех пор никуда больше не поступал. Жизнь дала ему самое высшее образование.
Когда Эллери поднималась с пола, Лоренцо уловил легкий аромат ее духов. А может, это был запах приправ: розмарина и чего-то еще – тмина, например?
Восхитительный запах.
– Ну, раз такое дело, – протянула Амелия скучающим тоном, – может, принесете мне еще один бокал вина?
Она подняла безукоризненно выщипанную бровь, растянув щедро накачанные коллагеном губы в улыбку, которая не смогла скрыть ее ехидства. Лоренцо еле сдержал возмущение. Временами Амелия ведет себя слишком… неприкрыто. Он знал ее еще с тех пор, как в шестнадцатилетнем возрасте стал рассыльным в одном из лондонских универмагов. Амелия работала тогда в магазине, в котором Лоренцо покупал сэндвичи для бизнесменов, чтобы те могли подкрепиться во время заседаний совета директоров. С тех пор она значительно изменилась в лучшую сторону, но только внешне…
– Тебе не следовало бы, – проговорил он, когда Эллери поспешно вышла из столовой, тихо закрыв за собой дверь, обитую зеленым сукном, – так грубить.
Амелия пожала плечами:
– Она ведет себя надменно с момента моего приезда. Дама с необоснованными претензиями, но ты только взгляни на эту лачугу! – Она обвела презрительным взглядом столовую с изношенными занавесками на окнах и пятнами на стенах, где когда-то явно висели дорогие полотна. – Может, ее отец и был бароном, но этот дом теперь просто развалина!
– А ты говорила, что это выдающееся место, – сухо проговорил Лоренцо и отпил вина. Несмотря на то что имение действительно оказалось развалиной, вино здесь было, несомненно, высшего качества. – Зачем ты притащила меня сюда, Амелия?
– Слово «выдающееся» произнес ты, а не я! – тут же парировала Амелия. – Это рассыпающаяся развалина. – Она наклонилась вперед: – В этом-то и смысл, Лоренцо. В контрасте. Прекрасное место, чтобы запустить здесь «Марину».
Теперь Лоренцо удивленно поднял бровь. Он не понимал, как обветшалое поместье может стать подходящим местом для того, чтобы запустить новую линию одежды от-кутюр, которую готовил его фешенебельный универмаг «Де Люка». Но не напрасно же он назначил Амелию руководителем отдела по связям с общественностью! Она обладала даром предвидения. Ему оставалось лишь принять решение.
– Только представь себе, как роскошные наряды в цветах драгоценных камней заиграют на фоне этого затхлого уныния! Это будет великолепной декорацией. Противопоставление нового и старого, прошлого и будущего…
– Довольно живописная картина, – пробормотал Лоренцо.
– Это будет великолепно! – пообещала Амелия, и на ее накачанном ботоксом лице появились признаки оживления. – Поверь мне.
– Думаю, что придется, – ответил Лоренцо. – Но неужели мы вынуждены будем спать здесь?
Амелия засмеялась:
– Бедняжке Лоренцо придется пережить трудную ночь. И как тебе это удастся? – Она улыбнулась с напускной скромностью. – Разумеется, мне известен один способ, при котором нам обоим стало бы гораздо комфортнее…
– Это исключено, Амелия! – сухо ответил Лоренцо.
Время от времени она предпринимала попытку затащить его в постель, но Лоренцо никогда не смешивал дело и удовольствие, и нынешняя попытка, насколько он понимал, была предпринята ею без особого энтузиазма. Амелия была одной из тех, кто знал его во времена, когда он еще ничего собою не представлял. И это была одна из причин, по которым он позволял ей так много вольностей. Но даже Амелия понимала, что не должна чересчур навязываться или сильно давить. Ночь, максимум неделю – больше времени Лоренцо не отводил своим любовницам.
Он снова устремил взгляд на леди Мэддок, которая вернулась в столовую с бесстрастным выражением на хорошеньком личике, не тронутом косметикой. В одной руке она держала бокал вина, в другой – бутылку с уксусом. Она осторожно поставила бокал перед Амелией, а потом, бормоча извинения, опустилась на колени и начала тереть пятно. Резкий запах уксуса ударил в нос Лоренцо, лишив его возможности доесть суп с удовольствием.
– Вы не могли бы сделать это немного позже? – прошипела Амелия, демонстративно поджимая ноги. – Мы пытаемся есть.
Эллери подняла глаза. От энергичных движений она раскраснелась, а в ее глазах появился стальной блеск.
– Сожалею, мисс Вэйтон, – сказала она ровным голосом, в котором не слышалось ни нотки сожаления, – но если пятно въестся, мне никогда его не удалить.
Амелия сделала вид, что рассматривает потертый ковер.
– Трудно представить, чтобы такая старая вещь стоила того, чтобы ее сохранять, – сухо заметила она. – Это практически ветошь.
Эллери вспыхнула еще больше.
– Этому ковру, – с ледяной вежливостью возразила она, – почти три сотни лет. Это подлинный абиссинский ковер, и он определенно заслуживает того, чтобы его сохраняли.
– В отличие от некоторых других вещей здесь, как я предполагаю? – произнесла Амелия, демонстративно устремив взгляд на те места на стене, где обои были значительно темнее, чем везде.
Если бы это было возможно, Эллери покраснела бы еще больше. Она выглядела, по мнению Лоренцо, просто восхитительно. И если сначала он принял хозяйку поместья за робкую маленькую мышку, то сейчас мнение его изменилось. Эта женщина явно не лишена мужества и гордости, к тому же она, безусловно, красива.
Эллери грациозно поднялась с колен, держа в руке бутылку с уксусом, и убрала тряпку в карман своего передника.
– Извините, – произнесла она натянуто и поспешно вышла из комнаты.
– Стерва, – лениво произнесла Амелия, и Лоренцо неожиданно почувствовал легкое сожаление оттого, что Эллери ушла.
У Эллери дрожали руки, пока она споласкивала тряпку и убирала бутылку с уксусом обратно в кухонный шкаф. Сжав кулаки и глубоко дыша, она несколько раз прошлась по громадной кухне, пытаясь подавить чувство ярости.
Успокоиться ей было совершенно необходимо. Эти двое были ее гостями. Но как трудно терпеть их ехидные насмешки! Они полагали, что, заплатив несколько сотен фунтов, получили такое право. А Эллери так не считала. Они отдали только деньги, а она отдавала всю свою жизнь этому дому. Ей было невыносимо слышать то, что говорила о ее доме эта бесчувственная жердь, воротившая нос от старинных ковров и занавесей. Эллери и сама знала, что они потрепанные, но это не делало их менее дорогими для нее.
…Она невзлюбила Амелию Вэйтон с того самого момента, как та сегодня днем въехала на длинную широкую подъездную дорогу к поместью, развив такую скорость на своем маленьком автомобиле с откидным верхом, что всю траву вокруг буквально усыпало гравием, а на мягкой, влажной от дождя земле образовались глубокие рытвины. Эллери ничего не сказала ей, понимая, что не может позволить себе потерять клиентку, снявшую дом на уик-энд. Пятьсот фунтов были ей жизненно необходимы.
Не далее как сегодня утром рабочий сказал ей, что кухонный водонагреватель дышит на ладан, а новый будет стоить три тысячи фунтов. Эллери чертыхнулась в ужасе. Три тысячи фунтов! Она не заработает таких денег даже за несколько месяцев работы учительницей в близлежащей деревне. Впрочем, с того момента, как она полгода назад взяла на себя управление своим родовым поместьем, катастрофы случались одна за другой. Поместье Мэддок-Манор было не более чем развалиной, которой грозила скорая гибель.
Единственное, что могла сделать Эллери, – это замедлить неизбежный закат.
– Дом находится просто в катастрофическом состоянии, – изрекла Амелия, бросая свою шубу из искусственного меха на один из стульев. Шуба сползла на пол, и Амелия устремила многозначительный взгляд на Эллери в ожидании того, что та ее поднимет. Эллери закусила губу, но сделала это. – Лоренцо придется выдержать, – добавила Амелия себе под нос. От внимания Эллери не ускользнуло то, как ласково эта женщина произнесла имя Лоренцо. – Это будет настоящим испытанием для него. – Гостья, саркастически улыбнувшись, взглянула на Эллери: – Тем не менее думаю, что мы сможем выдержать здесь пару ночек. Ведь вряд ли поблизости найдется какой-то другой ночлег, не так ли?
Эллери заставила себя вежливо улыбнуться.
– А ваш спутник скоро прибудет? – спросила она, все еще держа в руках шубу этой ужасной женщины. Когда Амелия бронировала по электронной почте комнату на свое имя, она добавила «и гость». Эллери поняла, что этим гостем и будет вышеупомянутый Лоренцо.
– Он приедет к ужину, – лениво произнесла Амелия и медленно повернулась, разглядывая гостиную. – Господи, да тут все даже хуже, чем на снимке в Интернете!
Сдавать поместье отдыхающим Эллери стала недавно. По правде говоря, Амелия была всего лишь второй гостьей, останавливающейся здесь. До нее сюда приезжали милые пожилые супруги, которые остались абсолютно всем довольны. Эти люди оценили красоту и историю дома, которым почти пять столетий владела одна и та же семья.
Амелия и ее итальянский любовник были неспособны на это…
– Да еще всякие отдыхающие добавляют, – пробормотала Эллери. Она снова вспомнила об алом винном пятне на абиссинском ковре и громко застонала.
– С вами все в порядке?
Эллери резко повернулась. Она была так погружена в свои мысли, что не услышала, как этот мужчина – Лоренцо – вошел на кухню. Он приехал всего за несколько минут до ужина, и у Эллери не было времени не только на то, чтобы поздороваться с ним, но даже на то, чтобы хорошенько его рассмотреть.
Эллери натянуто кивнула Лоренцо. Он стоял на пороге, небрежно прислонившись плечом к дверному косяку, с удивлением глядя на нее синими глазами. Его глаза светились веселым изумлением.
Он смеялся над ней! Эллери почувствовала это еще раньше, когда оттирала пятно.
– Я в полном порядке, спасибо, – сказала она. – Могу чем-нибудь помочь?
– Да, можете, – ответил он с очень легким итальянским акцентом. – Мы уже доели суп и ждем следующего блюда.
– Да, конечно. – Она почувствовала, что краснеет. Как долго она витала в облаках на кухне, в то время как ее гости ждали свою еду? – Сейчас приду.
Лоренцо кивнул, но не сдвинулся с места. Его взгляд лениво скользил по ней, оценивающий и одновременно пренебрежительный. Эллери вряд ли могла бы осудить его за это. На ней была удобная для работы черная юбка и белая блузка с пятном от соуса на плече, и она взмокла от жары на кухне…
– Хорошо, – наконец сказал он и, оторвавшись от дверного косяка, снова исчез в столовой, не произнеся больше ни слова.
Эллери поспешно проверила цыпленка, тушившегося на медленном огне в духовке. К счастью, сметанный соус с эстрагоном не свернулся.
Амелия и Лоренцо молча ждали в столовой. Он сидел в свободной позе, в то время как она с напряженным видом снова барабанила ногтями, и их легкий стук эхом отзывался в тихой комнате.
Амелия едва притронулась к своему супу, а Лоренцо, как с удовлетворением заметила Эллери, все доел. Когда она потянулась за его пустой тарелкой, он положил ладонь на ее запястье, напугав неожиданным прикосновением.
– Суп был очень вкусный, – пробормотал он, и Эллери слегка кивнула ему:
– Спасибо. Сейчас будет готово ваше основное блюдо.
У нее от волнения задрожали руки, и тарелка звякнула, ударившись о его бокал. Эллери покраснела, а Лоренцо лениво улыбнулся:
– Осторожно! Вы же не хотите опрокинуть еще один бокал вина?
– Ваш бокал пуст, – колко возразила Эллери. Ей было ненавистно то, что он видел, какое впечатление производит на нее… Да, он невероятно привлекателен, но при этом высокомерен. – Я сейчас налью вам еще, – добавила она и направилась на кухню.
Поставив тарелки в раковину, Эллери торопливо выложила на блюдо аппетитного цыпленка, политого соусом, и жареную молодую картошку. Неожиданно она вдруг почувствовала себя совершенно вымотанной. Весь уик-энд ей предстояло готовить и терпеть высокомерные замечания Амелии и испытующие взгляды Лоренцо, а ей хотелось только одного – подняться наверх в свою спальню и залезть под одеяло.
За ее спиной скорбно лязгнул водонагреватель, и Эллери стиснула зубы. Ей необходимо было вынести все это! Единственной альтернативой могла быть продажа Мэддок-Манора, но это уже на крайний случай. Поместье – единственное, что у нее осталось от ее семьи, от ее отца…
* * *
Часа через два Лоренцо и Амелия наконец отправились наверх отдыхать.
Эллери выбросила остатки их ужина (в отличие от Лоренцо, Амелия едва притронулась к нему) в мусорное ведро, чувствуя назойливую боль в пояснице. Единственным ее желанием было не спеша принять горячую ванну, но такое удовольствие окончательно вывело бы из строя водонагреватель. Придется ей вместо этого ограничиться грелкой, которая и без того уже стала ее почти постоянной спутницей по ночам. Теперь, в конце октября, холод пробирался во все уголки дома и ждал, притаившись, особенно в насквозь продуваемой, неотапливаемой комнате, в которой спала Эллери.
Вздохнув, она поставила тарелки в посудомоечную машину и мысленно прикинула, что будет готовить утром. В пакет предоставляемых ею на уик-энд услуг входил горячий английский завтрак, однако Эллери была уверена, что Амелия Вэйтон по утрам ограничивается только черным кофе.
А вот Лоренцо наверняка привык к плотному завтраку. Неожиданно мысли Эллери устремились наверх, в лучшую спальню, где стояла старинная кровать под балдахином (новый шелковый балдахин съел основную часть ее бюджета, когда она обновляла интерьер этой комнаты), а в камине лежали березовые поленья, которые были сложены там сегодня утром. Станет ли Лоренцо разжигать огонь, чтобы им с Амелией было уютно в постели, огонь, который отбросит пляшущие тени на кровать и их сплетенные тела?
Она представила их там, среди подушек и одеял, и почувствовала неожиданный укол совершенно необоснованной ревности.
Господи, но чему тут завидовать? Ей была противна эта пара. Но едва задав себе этот вопрос, Эллери уже знала ответ на него. Она завидовала тому, что у Амелии был мужчина, да еще такой привлекательный и сексуальный, как Лоренцо де Люка. Она завидовала им обоим и тому, что они не будут одиноки сегодня. В отличие от нее…
Эллери вздохнула. Она жила в Мэддок-Маноре, стараясь хоть как-то свести концы с концами, уже шесть долгих одиноких месяцев. Она обзавелась несколькими друзьями в деревне, но ее жизнь тут нисколько не напоминала ту, которой она когда-то жила. И совершенно не была похожа на жизнь, о которой она мечтала.
Все ее университетские друзья были в Лондоне и жили той жизнью, которой жила вся городская молодежь и которая когда-то, смешно сказать, ей нравилась, а теперь казалась каким-то туманным сном. Лучшая подруга, Лил, постоянно уговаривала ее вернуться обратно в Лондон, хотя бы приехать ненадолго. И Эллери однажды удалось сделать это. Однако один уик-энд, проведенный в городе, не помог ей полностью побороть одиночество монотонной жизни в заброшенном помещичьем доме.
Эллери тряхнула головой, стараясь отогнать бесплодные мысли. Она впала в сентиментальность, и это раздражало ее. Она не могла поехать в Лондон в данный момент, но могла, по крайней мере, позвонить своей подруге. Она представила, как расскажет Лил об этих ужасных Амелии и Лоренцо…
Улыбнувшись, Эллери принялась вытирать столешницу. Закончив, она уже собиралась выключить свет, когда раздавшийся голос заставил ее подпрыгнуть чуть ли не до потолка:
– Извините…
Эллери круто повернулась, прижав руку к груди. Лоренцо де Люка стоял на пороге кухни, прислонившись к двери. Как это она опять не услышала его? Видимо, он ходит тихо, как кот. Он сонно улыбался, и Эллери заметила, каким приятно взъерошенным он был… Темные волосы, блестевшие при свете, вились надо лбом. Он был сейчас без пиджака и без галстука. Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, и Эллери мельком увидела полоску золотистой кожи у основания его шеи. Она неожиданно сглотнула.
– Я вас напугал? – спросил он, и ей показалось, что его акцент стал сильнее. Он знал, что итальянский акцент очень сексуален!
– Это было неожиданно, – ответила она сухим тоном застегнутой на все пуговицы школьной учительницы – старой девы, какой она была в глазах детей этой деревни. Она бросила на него свой строгий учительский взгляд и с удовлетворением увидела, что он невольно выпрямился. – Вам что-то нужно, мистер де Люка?
Лоренцо склонил голову набок и обвел ее внимательным взглядом из-под тяжелых век.
– Да, нужно, – сказал он своим сонным голосом. – Мне бы, если можно, стакан воды.
– В вашей комнате есть стаканы и графин, – ответила Эллери со скрытым укором в голосе.
– Возможно, но я бы предпочел воду со льдом.
Она натянуто кивнула:
– Конечно. Одну минутку.
Эллери чувствовала на себе взгляд Лоренцо, пока шла к морозильному шкафу и искала лед среди упаковок зеленого горошка и куриных котлет.
– Вы живете здесь одна? – спросил он теперь предельно вежливым тоном.
Эллери наконец обнаружила пакет со льдом и извлекла его.
– Да.
Она увидела, как он обвел взглядом огромную пустую кухню:
– И вам никто не помогает?
Это, безусловно, было и так очевидно, раз она сама готовила и встречала их сегодня.
– Один парнишка из деревни подстригает лужайки время от времени.
Ей не хотелось признаваться в том, какой одинокой она была в действительности, как иногда в тоскливой пустоте дома чувствовала себя крошечной и ничтожной, словно пылинка, кружащаяся в этом застойном воздухе.
Лоренцо опять поднял брови, и Эллери поняла, о чем он подумал. Лужайки были довольно запущенные и заросшие. В последнее время у нее не нашлось денег на то, чтобы заплатить за стрижку травы. Ну и что? Все равно уже приближалась зима.
Она бросила лед в два стакана и протянула их Лоренцо, вздернув подбородок:
– Еще что-нибудь?
Его губы дрогнули, и Эллери поняла, что ошибочно решила, будто Амелии тоже нужен лед. Беря стаканы, он слегка прикоснулся к ее пальцам, и Эллери отпрянула, словно обжегшись. Ей было неприятно, что она так открыто отреагировала на его прикосновение. Наверняка он сделал это преднамеренно, чтобы видеть, как она вздрогнет, чтобы насладиться тем, как действует на нее.
Губы Лоренцо растянулись в улыбке, превратившей его синие глаза в сверкающий сапфир.
– Доброй ночи, леди Мэддок.
Эллери застыла. Она никогда не пользовалась своим титулом (фактически совершенно бесполезным!), и он прозвучал слегка насмешливо в устах Лоренцо. Ее отец был бароном, и этот титул умер вместе с ним. То, что Лоренцо именно так назвал ее, было не более чем данью вежливости.
Она коротко кивнула, а Лоренцо, снова сонно улыбнувшись, повернулся и вышел.
Неожиданно для себя, несмотря на свое намерение не сказать ему больше ни слова, Эллери громко окликнула его:
– В какое время вы завтракаете?
Лоренцо остановился и бросил на нее взгляд через плечо.
– Обычно я завтракаю рано, но поскольку это уикэнд… в девять будет нормально? – Его губы дрогнули. – Мне хотелось бы дать вам возможность встать попозже.
Эллери строго взглянула на него. Она совершенно не нуждалась в его предупредительности!
– Спасибо, но в этом нет необходимости. Я ранняя пташка.
– Тогда, может, мы будем встречать рассвет вместе? – пробормотал Лоренцо и озорно улыбнулся. Дверь тихо закрылась за ним.
Лоренцо взял два стакана, в которых звенели кубики льда, и пошел, минуя дверь Амелии. Разумеется, она выбрала для себя лучшую комнату и лучшую кровать, и единственным способом насладиться таким комфортом было разделить эту постель с ней. Когда они поднимались вместе наверх, Амелия без умолку болтала о том, каким идеальным этот разваливающийся дом был бы для презентации «Марины», а Лоренцо утомленно думал, что решающий момент приближается.
Так и было. Амелия остановилась на пороге лучшей спальни, улыбнувшись ему своей кошачьей улыбкой, которая когда-то нравилась ему, а сейчас только раздражала.
– Ты знаешь, в этих старых домах всегда так холодно, – хриплым голосом промурлыкала она.
– Ты могла бы попросить у леди Мэддок грелку, – сухо ответил он, многозначительно отступая от открытой двери.
Она сразу все поняла и улыбнулась. Одним из достоинств Амелии было то, что она все схватывала быстро.
– Я уверена, что эта аристократка держит грелку для себя, – ответила она. – Должно быть, это единственный объект, с которым она когда-либо делила свою постель, – добавила она с тем легким ехидством, которого Лоренцо терпеть не мог.
– У тебя, по крайней мере, есть теплое одеяло, – ответил он и бросил через открытую дверь взгляд на кровать с балдахином, кучей подушек и атласным стеганым одеялом. Тут было намного комфортнее, чем в спартанской комнате, в которой предстояло ночевать ему.
Однако он так и не поддался искушению, вспоминая, как блестели фиалковые глаза Эллери Данант, как она вздрогнула при его легком прикосновении… Ее влекло к нему. Она не хотела этого, но так было.
Он снова повернулся к Амелии и уже не столь приветливо окончательно подвел черту:
– Спокойной ночи, Амелия.
Лоренцо отвернулся и не оглядываясь направился к своей спальне.
Теперь, вернувшись в свою комнату, он с гримасой взглянул на выцветшие обои и ветхое одеяло. Леди Мэддок явно не заботилась об обновлении других спален.
Он отставил в сторону стакан со льдом – лед был не более чем предлогом для того, чтобы опять увидеть Эллери Данант – и откинул одеяло. Порыв ветра сотрясал оконные рамы, и Лоренцо почувствовал ледяной холод. Он снова скорчил гримасу. Что, черт побери, Эллери Данант делает в таком месте? Ее семья явно переживала тяжелые времена, но Лоренцо не мог постичь, почему она не продаст этот дом и не переедет в какое-то более уютное для жизни место? Она была молодая, хорошенькая и явно в какой-то степени талантливая. Почему она пропадает в этом захолустье графства Суффолк и заботится о доме, который того и гляди рухнет?
Отогнав эту мысль, Лоренцо начал раздеваться. Обычно он спал в одних трусах, но тут было так чертовски холодно, что он решил не снимать рубашку и носки, хотя выглядел в этом наряде, как он подозревал, весьма нелепо.
Вряд ли комната самой Эллери Данант хорошо отапливалась. Он представил, как она, в белой хлопчатобумажной ночной рубашке, застегнутой до горла, и в пушистых тапочках, прижимает к себе грелку. От этой картины губы его дрогнули, а мысли скакнули вперед, к тому моменту, как он расстегивает эту крахмальную рубашку и обнаруживает под ней восхитительное нижнее белье…
Лоренцо вытянулся в постели, поежившись на холодных простынях, и снова обнаружил, что представляет Эллери здесь, с ним, согревающей простыни, согревающей его… И он тоже мог бы согреть ее… Он бы получил огромное удовольствие, согрев эту Снежную королеву. Так думал Лоренцо, закинув руки за голову.
Глава 2
Эллери проснулась с намерением заняться домашними делами. Тогда у нее останется меньше времени для размышлений и фантазий.
Это фантазии не давали ей уснуть прошлой ночью. Необъяснимая тоска неожиданно навалилась на нее. Снова и снова она вспоминала прикосновение Лоренцо, ненавидя себя за это. Ненавидя его.
После смерти отца она всего раза два приезжала сюда. Мама предпочитала видеться с ней в Лондоне. Эллери не могла бы даже сказать, что испытывала какую-то особенную привязанность к этому дому. За четыре года, проведенных в школе-интернате, и еще три – в университете, она отвыкла от него. И до сих пор помнила тот шок, который испытала при виде ужасающего состояния поместья, когда приехала, услышав от матери, что та собирается его продавать. Когда успели продать все картины? Когда парк пришел в запустение? Неужели она этого не замечала, или ей просто не было до этого дела? А вдруг – и это было бы самым ужасным, – ее семья разорилась много лет назад, а ее отец скрывал это от нее, как скрывал и многое другое?
Несмотря на упадок в хозяйстве, Эллери решила, что будет поддерживать поместье столько времени, сколько сможет. Почему-то перспектива потерять дом, с которым были связаны ее детские воспоминания, пробудила в ней желание не допустить этого. Она не могла отделаться от страха, что, потеряв Мэддок-Манор, она потеряет… отца. Это был глупый страх, потому что отца она потеряла еще много-много лет назад… если он вообще когда-то действительно был у нее.
Нахмурившись, Эллери взяла помидор и принялась нарезать его со слишком большим рвением. Она не любила предаваться воспоминаниям. Когда слишком много думаешь о прошлом, начинаешь сомневаться в его достоверности.
– Осторожней! Так можно и палец потерять.
И снова Эллери подскочила и круто повернулась, не выпуская из руки острый нож. На пороге стоял Лоренцо. Несмотря на раздражение, Эллери, не удержавшись, взглянула на него. Сегодня он выглядел еще лучше, чем прошлым вечером. На нем были выцветшие джинсы и видавшая виды серая футболка. Видимо, он намеренно оделся так для прогулки по бедному району. Однако Лоренцо был необыкновенно хорош в этой одежде, которая подчеркивала его крепкую фигуру, узкие бедра и мускулистые ноги.
– Все в порядке, – сухо сказала она. – И мне хотелось бы, чтобы вы стучали перед тем, как входить на кухню.
– Извините, – пробормотал Лоренцо без всякого видимого раскаяния.
Эллери заставила себя улыбнуться и, вскинув голову, кивнула:
– Вам чем-то помочь, мистер де Люка? Завтрак будет готов через несколько минут. – Она многозначительно взглянула на старые настенные часы над плитой. Они показывали без четверти девять.
– Почему бы вам не называть меня Лоренцо? – предложил он с улыбкой.
Ответная улыбка Эллери была скорее сдержанной.
– Боюсь, не в традициях поместья Манор обращаться к гостям по имени.
Эта была чистейшая выдумка, и по легкой улыбке Лоренцо можно было понять, что он знал это и явно этим забавлялся.
– Манор? – с сомнением переспросил он. – А разве вы не леди Мэддок?
– Вообще-то я не пользуюсь этим титулом, – натянуто произнесла Эллери. Она ненавидела свой титул, ненавидела его бесполезность, его лживость. – Вы можете называть меня просто мисс Данант.
– Мисс Данант, – задумчиво повторил Лоренцо. – Боюсь, что предпочел бы обращаться более неофициально. Но если вы настаиваете…
Он подошел немного ближе, широко улыбаясь своей ленивой улыбкой, и сердце Эллери забилось, как у испуганного кролика.
– Мисс Вэйтон присоединится к вашему завтраку?
– Нет, – улыбнулся Лоренцо еще шире. – Получилось так, что мисс Вэйтон уезжает сегодня утром.
– Что-о?
Эллери не смогла скрыть смятения. Она поняла, что расстроилась не потому, что потеряет деньги, а потому, что Лоренцо де Люка, этот невероятно интригующий мужчина, который встретился ей впервые за долгое время, может уехать.
– Да, она вынуждена вернуться на работу, – продолжал Лоренцо без всякого видимого сожаления. – Тем не менее я остаюсь до конца уик-энда.
Дыхание медленно вернулось к Эллери.
– А вы остаетесь? – повторила она с нелепым придыханием. – Один?
Лоренцо медленно приближался к ней и был уже меньше чем в футе. Эллери почувствовала чистый цитрусовый запах его лосьона. Она никак не могла отвести взгляда от пульсирующей ямки на его горле…
– Ну, я буду не один, – пробормотал Лоренцо и протянул руку, чтобы заправить ей за ухо непослушный завиток волос.
Эллери испуганно отпрянула. Ее кожа горела в том месте, к которому легко прикоснулись его пальцы. Заметив это, Лоренцо уточнил:
– Я буду с вами.
Она сделала шаг назад.
– Боюсь, я буду занята делами, – сухо произнесла Эллери, – но уверена, что вы получите удовольствие от расслабляющего уединения Мэддок-Манора… тем более что вы такой занятой человек.
Лоренцо наблюдал за ней с легкой насмешливой улыбкой.
– Разве я настолько занятой? – пробормотал он, а Эллери пожала плечами и широко развела руками, совсем забыв о том, что все еще держит в руке довольно грозный на вид нож.
– Я уверена…
– Осторожно с этим, – пробормотал Лоренцо все еще ленивым голосом, несмотря на то что лезвие ножа промелькнуло в нескольких дюймах от его живота.
– Ой… – Эллери со стуком бросила нож на столешницу. – Наверное, было бы лучше, – выдавила она, снова повернувшись к миске, чтобы не смотреть на него, – если бы вы позволили мне закончить приготовление завтрака.
– Как пожелаете, – ответил Лоренцо. – Но я собираюсь попросить вас показать мне сегодня приусадебную территорию.
Он вышел прежде, чем Эллери успела что-либо ответить.
Лоренцо бродил по пустым гостевым комнатам в ожидании завтрака, который готовила для него Эллери. Хотя тяжелые бархатные шторы были все еще задернуты, бледное осеннее солнце пробивалось сквозь щели и высвечивало пляшущие в воздухе пылинки.
Лоренцо обвел взглядом гостиную с ее высоким потолком и замысловатыми карнизами, красивым мраморным камином и узкими окнами. Торжественная, элегантная комната, и ему не составило труда представить ее такой, какой она когда-то была: величественной и впечатляющей, несмотря на выцветшие ковры и тронутые молью обивочные ткани, осыпающуюся позолоту и широкую трещину в мраморной облицовке камина.
Ему показалось, что он слышит, как Амелия наверху яростно кидает свои вещи обратно в чемодан. Она более чем с неудовольствием восприняла то, что ее бесцеремонно выставляют из этого помещичьего дома.
Лоренцо перехватил ее, когда она выходила из своей спальни:
– Я тут подумал относительно твоей идеи устроить здесь фотосессию коллекции «Марина». Идея хорошая.
Накрашенные губки Амелии скривились в довольной улыбке.
– Я знала, что тебе понравится.
– И, – добавил Лоренцо непререкаемым тоном, – мне надо, чтобы ты вернулась в офис сегодня же утром, чтобы начать подготовку бумаг. Я поговорю с Эллери.
– Ах, Эллери? – произнесла Амелия, прищурившись. Она заставила себя улыбнуться: – Что ж, лично я буду рада, что мне не придется долго созерцать эту развалюху.
Лоренцо с облегчением направился вниз.
Сейчас, неприкаянно бродя по гостиной, Лоренцо вспоминал, как Эллери резко повернулась, когда он сегодня утром вошел на кухню, удивленная и настороженная. Он улыбнулся и выбросил все мысли об Амелии из головы. Этот уик-энд обещал быть очень интересным и – в чем он не сомневался – очень приятным.
Эллери выложила яичницу-болтунью, жареные грибы, бекон, тушеные помидоры и горку запеченных бобов на блюдо, подхватила свободной рукой подставку с тостами и бутылочку кетчупа и направилась в столовую.
Где-то в отдалении хлопнула дверь, и Эллери вздрогнула, услышав звук заработавшего двигателя, сопровождаемый предательским шумом разлетающегося из-под колес гравия. Еще больше рытвин на дороге!
– Должно быть, Амелия отъезжает, – довольно сказал Лоренцо.
– Наверное, торопится? – спросила она сухо, стараясь не обращать внимания на то, как неожиданно заколотилось ее сердце при мысли о том, что она и Лоренцо де Люка остались теперь одни в доме. Она поставила еду на стол и повернулась, чтобы сходить за кофе. – Я сейчас вернусь.
– Со своей тарелкой, надеюсь? – спросил Лоренцо. Она замерла, стоя спиной к нему. – Я предпочитаю не есть в одиночестве, – уточнил мужчина слегка насмешливым тоном.
– Я ем на кухне, – сказала она, не оборачиваясь.
– Тогда позвольте мне присоединиться к вам.
Эллери медленно повернулась:
– Чего именно вы от меня хотите, мистер де Люка?
– Разве дружественное отношение не является частью рекламного предложения «отдых в уик-энд»? – ответил он вопросом на вопрос.
– Я стремлюсь вести себя дружелюбно и вместе с тем профессионально.
– А это, между прочим, как раз и будет профессионально, – произнес Лоренцо. – У меня к вам деловое предложение.
Эллери даже не попыталась скрыть свое неверие. Мысль о том, что этот богатый человек может иметь какое-то отношение к ней или к Мэддок-Манору, была абсолютно абсурдной.
– Вряд ли вы это серьезно…
Лоренцо улыбнулся:
– Вы всегда так реагируете на деловые предложения?
– Вы явно очень богатая и важная персона, – произнесла она с предельной откровенностью. – Не могу представить ни одного вашего делового предложения, которое могло бы касаться меня или усадьбы…
– Тогда вы ошибаетесь, – мягко произнес Лоренцо. – А мой завтрак остывает. – Он поднял тарелку. – Может быть, пойдем?
И Эллери сдалась. Она понимала, что у нее нет выбора. Лоренцо явно из тех мужчин, которые привыкли добиваться своего.
– Хорошо, – коротко ответила она и бросила через плечо: – Мы можем поесть на кухне.
Пока Эллери накладывала на свою тарелку яичницу и грибы, Лоренцо устроился за большим сосновым столом. Он обвел взглядом огромную комнату со старинным очагом такого размера, что в нем можно было бы зажарить быка, и ряд окон, через которые внутрь проникал бледный утренний солнечный свет.
– Я бы сказал, что здесь довольно уютно, – пробормотал Лоренцо, – а за этим столом могла усесться целая дюжина человек. Представляю, что когда-то, в лучшие времена этого дома, так и было. – Он улыбнулся. – И когда же это было?
Эллери напряглась.
– Лучшие времена этого дома? – повторила она и, к своему ужасу, откровенно вздохнула: – Вероятно, где-то в семнадцатом веке. Дананты были изначально пуританами, занимавшими стабильное положение при Кромвеле.
– И потеряли все в период Реставрации?
– Не думаю. Тогда люди десятки раз переходили то на одну сторону, то на другую. – Эллери взяла две тяжелые фарфоровые кружки и налила в них кофе. – Дананты не особенно славились своей преданностью. – Она слишком поздно опомнилась, услышав неприязнь и горечь в своем голосе, и закрыла глаза в надежде, что Лоренцо не заметил этого. – Пожалуйста.
Она поставила перед ним кружку и обошла вокруг, чтобы сесть на свое место на другом конце стола. То, что они сидели так далеко друг от друга, выглядело нелепо, но Эллери было все равно. Она не собиралась давать Лоренцо возможность случайно дотронуться до нее.
– Спасибо, – пробормотал он и отпил кофе.
Эллери принялась за свою яичницу. Ей не хотелось, чтоб он флиртовал с ней, подкалывал или дразнил ее. Однако она понимала, что уже поддалась искушению. Это было чисто физическое влечение. Так и должно было быть, потому что он был из тех мужчин, которых она презирала. Из таких, каким был ее отец…
Она подняла на него глаза. Лоренцо был удивительно красив. Ее взгляд скользнул по прямой линии его носа, разлету темных бровей, полным губам красивой лепки. Она представила, как эти губы прикасаются к ней – почти невинно, как прикасались его пальцы к ее запястью, – и едва не простонала вслух.
– Что-то не так? – Лоренцо поднес кружку ко рту и лукаво посмотрел на нее.
– Что вы имеете в виду? – резко спросила Эллери и со стуком положила вилку на тарелку.
Лоренцо поставил кружку, продолжая лукаво смотреть на нее.
– Просто вы выглядели немного… огорченной.
– Огорченной? – повторила Эллери. Она резко встала из-за стола и схватила свою тарелку, чтобы выбросить остатки почти нетронутого завтрака в мусорное ведро. – Боюсь, что я слишком озабочена, – объяснила она язвительно.
– Завтрак был очень вкусный, спасибо, – сказал Лоренцо. Он подошел к раковине и на глазах у изумленной Эллери сполоснул свою тарелку и кружку и поставил их в посудомоечную машину.
– Спасибо, – тихо пробормотала она, тронутая его предупредительностью. – Вам не стоило этого делать…
– Как ни странно, но я способен убрать за собой посуду, – проговорил Лоренцо с ироничной улыбкой, которая тронула сердце Эллери.
Она отвернулась, пытаясь занять себя чем-то: вытерла стол и выключила кофеварку. Уголком глаза она заметила, что Лоренцо прислонился плечом к косяку двери, сунув руки в карманы джинсов.
– Похоже, этот выходной день обещает быть прекрасным. Как насчет того, чтобы показать мне территорию и к тому же обсудить мое деловое предложение?
Эллери резко обернулась, все еще держа в руке мокрую тряпку. Она совершенно забыла о его деловом предложении. Что за предложение мог он сделать?
– Вообще-то я довольно занята… – начала она.
Лоренцо только улыбнулся:
– Обещаю, что вы не пожалеете. – Он почти лениво протянул руку и, забрав у нее тряпку, бросил в раковину. – Я отниму у вас не больше часа. Вы же можете пожертвовать мне столько времени?
Эллери заколебалась. Лоренцо стоял тут, расслабившись, и ждал. Легкая улыбка играла на его потрясающих губах, и она вдруг не нашла больше отговорок. Она даже не хотела их искать. Ей вдруг захотелось доставить себе хотя бы час удовольствия.
Она медленно выдохнула:
– Хорошо. Только нам придется надеть резиновые сапоги. – Она многозначительно взглянула на его кожаные мокасины. – Ночью шел дождь, и теперь довольно грязно.
– Боюсь, – пробормотал Лоренцо, – что я не захватил с собой никаких сапог…
– К счастью, мы держим их для гостей, – ответила она.
– Мы?
– То есть я, – поправилась Эллери, вспыхнув. – Эти сапоги лежат еще со времен моего детства… Когда у нас гостили люди. – У нее неожиданно сжалось горло. Она старалась не думать о тех временах, когда была маленькой, а Мэддок-Манор был наполнен людьми и смехом, комнаты сияли, и в них пахло свежими цветами и воском, и все было пропитано счастьем…
«Кажущимся счастьем», – мысленно поправила она себя и отправилась в кладовку, чтобы подобрать пару сапог для Лоренцо.
Лоренцо вышел вслед за Эллери из кухни прямо в примыкающий к дому парк. Он обратил внимание на жалкие огородные грядки, на грязные заплаты травы: «Интересно, пастернак для вчерашнего супа был отсюда?» Он представил, как Эллери сама занимается огородом, как это трудно делать одной, и его сердце неожиданно сжалось.
Это было совершенно несвойственно Лоренцо. Он слишком долго работал, стараясь выбраться из трущоб, чтобы чувствовать жалость к какой-то английской аристократке, переживавшей трудные времена, к которым, без сомнения, привел экстравагантный стиль жизни ее семьи.
Однако, наблюдая за тем, как Эллери вышагивала впереди него в сапогах на стройных ногах и с напряженной прямой спиной, он понял, что действительно испытывает к ней сострадание. Лоренцо подумал с приятным изумлением, что этой женщине присуща некая трогательная гордость. Похоже, она любила эту свою развалину.
Ему захотелось высвободить ее платиновые волосы из сиротливого пучочка, пробежаться пальцами по ее сливочной коже и проверить, так ли нежна она, как ему казалось. Хотелось, чтобы презрение на ее лице смягчилось выражением страстного желания. И так оно и будет. Он всегда получал то, что хотел.
– Вы сажали овощи этим летом? – поинтересовался Лоренцо, слегка пнув ногой ряд засохшей стручковой фасоли.
Эллери обернулась, глубоко засунув руки в карманы непромокаемой куртки.
– Да… небольшой огородик. – Ей удалось вырастить только немного картофеля и пастернака – овощей, которые не требовали особого ухода. Впрочем, Эллери довольно быстро поняла, что агроном из нее никудышный. – Трудно справляться одной, – натянуто пояснила она. – Но когда-нибудь… – Она замолчала.
С каждым днем своего пребывания в поместье Эллери все более убеждалась в том, какими бесплодными были на самом деле ее планы. Она никогда не сможет одна продвинуться вперед, никогда у нее не будет достаточно денег, чтобы сделать необходимый ремонт, не говоря уж об обновлении, никогда не сможет добиться от Мэддок-Манора былого блеска.
Она повела Лоренцо к конюшням.
– Так что это за деловое предложение? – бросила она через плечо.
– Позвольте мне посмотреть ваши конюшни, – спокойно ответил Лоренцо, и Эллери подавила вздох.
– Прекрасное здание, – пробормотал Лоренцо, когда Эллери ввела его в полутемное пыльное помещение конюшни, в которой когда-то размещалась дюжина рабочих лошадей.
– Было когда-то, – согласилась она, а Лоренцо только улыбнулся.
– Ваш дом далеко не первый из аристократических поместий, пришедших в ветхое состояние. Вам никогда не приходило в голову превратить это место в парк или музей?
– Нет. – Она не хотела, чтобы поместье перестало быть только ее домом, домом ее матери. – Сдавать комнаты на праздничные дни – это первый шаг. Но я просто не переживу, если кто-то установит в этом парке какие-то аттракционы или что-то еще.
Лоренцо повернулся к ней. Его глаза удивленно блеснули во мраке конюшни.
– Разумеется, вы не сделаете ничего такого радикального.
Эллери пожала плечами:
– Я не располагаю средствами, чтобы собственными силами возродить имение к жизни. Так что единственный выход – передать все в руки предпринимателей.
– У вас уже есть какие-то предложения?
Эллери вздохнула. К ее досаде, никаких предложений не было. Помещичьих домов, похоже, было в избытке, а ее поместье находилось в таком запущенном состоянии, что это отпугивало предпринимателей. Во всяком случае, ее пороги они не обивали.
– Нет. Мы находимся в глубинке… Лоренцо медленно кивнул:
– Честно говоря, я удивлен тому, что Амелия вообще наткнулась на это место.
Эллери, не сдержавшись, ощетинилась:
– У меня же есть сайт в Интернете…
– О! – Лоренцо заглянул под брезент. – Если не ошибаюсь, тут машина, да притом отличная!
Сердце Эллери, на секунду замерев, сильно забилось.
– «Роллс-ройс», – подтвердила она, когда Лоренцо отодвинул брезент в сторону.
Они молча рассматривали винтажный автомобиль, серебристая поверхность которого сверкала даже в полутьме. Эллери пожалела, что не отвела Лоренцо в другую конюшню. Она просто забыла, что автомобиль стоял здесь. Честно говоря, она вообще совершенно забыла об этой машине, а сейчас воспоминания нахлынули на нее снова, и она протянула руку, чтобы на миг прикоснуться к блестящему металлу.
– «Серебряная заря», – пробормотал Лоренцо. Он провел рукой по капоту. – Сороковые годы прошлого века. И в удивительно хорошем состоянии.
– Это был автомобиль моего отца, – тихо сказала Эллери.
– Он умер?
Она кивнула:
– Пять лет назад.
– Сочувствую. Вы, должно быть, были совсем юной.
– Мне было девятнадцать. – Она слегка пожала плечами. Ей не хотелось говорить об этом, особенно с Лоренцо, совершенно незнакомым человеком.
– Вы могли бы продать этот «роллс», – прокомментировал Лоренцо, снова накрыв автомобиль брезентом.
Эллери неожиданно остро ощутила боль потери. Она ездила в этом автомобиле ребенком, высовывала голову из окна и радостно смеялась, когда ее отец вел машину по узким проселочным дорогам и махал рукой всем, кто им встречался.
А еще она стояла на ступеньках крыльца и смотрела, как «роллс-ройс» исчезает вдали, когда ее отец уезжал по своим якобы делам. Она никогда не знала, когда он вернется.
– Возможно, я не захочу продавать его, – сказала она потеплевшим голосом.
Лоренцо невозмутимо взглянул на нее:
– Он должен стоить по меньшей мере тысяч сорок фунтов.
Сорок тысяч фунтов! Эллери даже не представляла, что эта машина может стоить так много. Теперь она чувствовала себя глупо, хотя и была уверена, что никогда ее не продаст. Повернувшись, она направилась к выходу из конюшни.
– Некоторые вещи не предназначены для продажи, – спокойно сказала она шедшему за ней Лоренцо и закрыла большую деревянную дверь на засов.
– Сорок тысяч фунтов могли бы очень многое изменить в таком месте, как это, – мягко заметил Лоренцо. – Для начала вы могли бы гораздо чаще стричь газоны.
Эллери круто повернулась к нему, неожиданно придя в ярость:
– А вам-то какое дело? Вы находитесь здесь меньше суток и уже считаете мой дом развалюхой. Кстати, – добавила она с горечью, – я не помню, чтобы просила у вас какого-то совета. – Она круто повернулась. Взметнув сапогами фонтан грязных брызг из большой лужи и, как она с удовлетворением отметила, забрызгав джинсы Лоренцо, Эллери бросилась обратно к дому, ни разу не оглянувшись на своего гостя.
Глава 3
Вернувшись в дом, Эллери сполоснула сапоги и поставила их снаружи, на каменную ступеньку. Злость все еще бушевала в ней. Она злилась на себя за то, что злилась на Лоренцо. Он не стоил той эмоциональной энергии, которую она на него потратила.
Было уже позднее утро, а она все еще не помыла грязную посуду и не перестелила кровати. И не сделала ничего из полудюжины дел, которые требовали ее повседневного внимания.
«Этот надменный Лоренцо де Люка совершенно испортил мне день!» – с яростью подумала она.
Но он сделал больше. Он выбил Эллери из колеи, заставив увидеть Мэддок-Манор таким, каким имение и было на самом деле. А ведь Эллери так трудилась! Вот только во имя чего? Этот приезжий Лоренцо, с его роскошной машиной и дорогой одеждой, с самодовольной ухмылкой и понимающими глазами, заставлял ее каждую секунду осознавать собственную никчемность. Но самым ужасным была предательская реакция ее тела на человека, к которому она не могла относиться даже с симпатией. Она поняла, что за человек этот Лоренцо, в ту же минуту, как он въехал на подъездную дорожку в своем элегантном «лексусе» и по-хозяйски бросил ключи на столик в холле. Она поняла это по той небрежной манере, с которой он общался со своей любовницей, Амелией. И по тому, с каким тошнотворным раболепием та ему отвечала. А самым убийственным было то, как он вел себя с ней самой, бросая быстрые испытующие взгляды и разговаривая ленивым голосом. Он явно развлекался и получал от этого удовольствие!
– Я прошу прощения…
Эллери круто повернулась. Лоренцо стоял на пороге кухни. Он снял сапоги, и было что-то почти трогательное в том, что он был в одних носках. На пальце одного из них красовалась дырка.
– Вы просите прощения? – переспросила она, меньше всего ожидая услышать такое от Лоренцо.
– Да, – спокойно повторил он. – Вы правы. Я не должен был давать вам совет. Это не мое дело.
Эллери пристально посмотрела на него. Его синие глаза потемнели. Он выглядел одновременно серьезным и раскаивающимся. Такое внезапное изменение обескуражило ее.
– Спасибо, – наконец выдавила она. – Я тоже сожалею. Не в моих привычках оскорблять своих гостей.
Уголки его губ дрогнули в улыбке, а глаза снова заблестели. От такой метаморфозы Эллери неожиданно ощутила такую вспышку страстного желания, что была не в состоянии ее подавить.
– А я не совсем обычный гость, разве не так? – мягко поддразнил он.
– Довольно непредсказуемый, – согласилась Эллери.
– Ну, тогда мне придется подтвердить это, – ответил он. – Как вы отнесетесь к тому, чтобы я приготовил нам ланч?
Эллери подняла брови:
– Вы умеете готовить?
– Кое-что.
Она заколебалась. Они вступали на опасную дорожку…
– Хорошо, – наконец ответила она, поняв, что в ее голосе прозвучали одновременно и нежелание и ожидание.
Лоренцо тоже уловил это, судя по его озорной улыбке:
– Замечательно! Где ваша кухонная утварь?
Еле сдерживая готовый вырваться наружу смех, Эллери показала ему, где что находится. Через минуту он уже вел себя как квалифицированный повар, проворно нарезая помидоры, пока в большой кастрюле на плите закипала вода. Эллери знала, что ей надо было подняться наверх и постелить постели, но вместо этого уселась на край стола, наблюдая за тем, как легко и грациозно Лоренцо передвигается по кухне. Наблюдать за ним было одно удовольствие.
– Каким образом такой человек, как вы, научился готовить?
Он замер на миг, прежде чем вопросительно взглянуть на нее.
– Такой человек, как я? – переспросил он. – Что это значит?
Эллери пожала плечами:
– Богатый, влиятельный, титулованный.
– Титулованный? – повторил он с иронией. – Боюсь, что нет. Это у вас есть титул.
Неужели ей показалось, что она уловила горькую нотку в его голосе? Наверняка показалось.
– Я не имею в виду формальный титул, – сказала она. – Они такие бесполезные…
– Правда?
– Мой, во всяком случае. – Она обвела рукой вокруг себя. – Хотя это дань тому, что мой отец был бароном. Да и что хорошего в том, чтобы быть леди Мэддок, кроме того, что приходится платить убийственные налоги?
– Неизбежны только смерть и налоги, – пробормотал Лоренцо, измельчая два больших зубчика чеснока.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70710403?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Кейт Хьюит
Любовный роман – Harlequin #167
Молодая английская аристократка Эллери Данант живет в фамильном особняке, который вот-вот разрушится. Но денег на ремонт имения у нее нет. Чтобы как-то свести концы с концами, Эллери решает сдавать апартаменты любителям старины. И вот однажды в особняк приезжает пара из Лондона…
Кейт Хьюит
Серебряная заря
Роман
Kate Hewitt
The Undoing of De Luca
* * *
Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.
Это издание опубликовано с разрешения «Арлекин Энтерпрайзиз II Б. В./С.а.р.л.».
Иллюстрация на обложке используется с разрешения «Арлекин Энтерпрайзиз II Б. В./С.а.р.л.».
Товарные знаки Harlequin и «Арлекин» принадлежат «Арлекин Энтерпрайзиз лимитед» или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.
Эта книга является художественным произведением.
Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.
Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.
Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
The Undoing of De Luca
© 2010 by Kate Hewitt
«Серебряная заря»
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2012
© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2012
Глава 1
Лоренцо подумал, что у нее необыкновенные глаза – цвета лаванды.
– Ты слышал хоть слово из того, что я сказала?
Лоренцо де Люка нехотя оторвал завороженный взгляд от лица женщины, которая подала ему суп, и снова повернулся к своей спутнице. Несмотря на растущий интерес к очаровательной молодой женщине, которая обслуживала их, он не мог постичь того, зачем его помощница, возглавлявшая в его компании отдел по связям с общественностью, притащила его в этот старый английский дом. В такую развалюху!
Амелия Вэйтон забарабанила искусно накрашенными ноготками по полированной поверхности антикварного обеденного стола.
– Я нахожу, что это отличное место.
Удивленный, Лоренцо снова перевел взгляд на очаровательную хозяйку.
– Да, – пробормотал он. – Согласен.
Он взглянул на тарелку супа, аппетитно пахнущего розмарином, и погрузил в него ложку.
Амелия снова забарабанила ногтями. Крошечные царапины в форме полумесяца появились на блестящей поверхности стола. Боковым зрением Лоренцо увидел, как женщина вздрогнула, но тут же приняла тот же делано невозмутимый вид, как и час назад, когда он только что приехал в поместье Мэддок-Манор.
Он еще тогда заметил, как прищурилась эта леди Мэддок и как раздувались ее ноздри, хотя она приветливо улыбалась. Сейчас она быстро скользнула по нему своим фиалковым взглядом, и Лоренцо почувствовал, что не произвел на нее никакого впечатления. Это удивило его.
– Ты еще не видел, какой здесь парк, – продолжала Амелия, осторожно попробовав суп.
Лоренцо знал, что она едва притронется к обеду из трех блюд, который приготовила для них леди Мэддок, то есть Эллери Данант, которая была одновременно поваром, официанткой и хозяйкой Мэддок-Манора. «Этой аристократке, должно быть, ужасно неприятно обслуживать гостей», – подумал Лоренцо с циничным удовольствием. Конечно, им с Амелией удалось приобрести кое-какой лоск, но они все еще оставались нетитулованными нуворишами. Никакие деньги не в состоянии были отбить зловонного запаха трущоб, откуда они родом. Лоренцо прекрасно знал это.
– Парк? – повторил он, подняв бровь. – Он что, действительно такой выдающийся? – спросил он с насмешливым недоверием в голосе и краешком глаза увидел, как вздрогнула Эллери.
Амелия хихикнула:
– Не знаю, уместно ли здесь слово «выдающийся», но этот парк прекрасно бы… – Забыв про суп, Амелия водрузила оба локтя на стол и, отчаянно жестикулируя, опрокинула бокал с вином на старинный, а потому довольно потертый восточный ковер.
Лоренцо равнодушно взглянул на упавший бокал – тот, по крайней мере, не разбился – и расползающееся алое пятно. Тихо ахнув, Эллери прямо перед ним опустилась на колени и, схватив кухонное полотенце, попыталась промокнуть пятно. Тщетно…
Лоренцо пристально смотрел на ее наклоненную голову и светлые волосы, собранные на затылке в трогательный тугой пучок. Прическа была малопривлекательная, но открывала нежную кожу на шее Эллери, и Лоренцо вдруг захотелось дотронуться до этой сливочной кожи и проверить, действительно ли она такая мягкая…
– Кажется, разведенным уксусом можно удалить винное пятно с ткани, – вежливо произнес он.
Эллери быстро взглянула на него прищуренными глазами. Лоренцо подумал, что теперь они были не лавандового цвета, а скорее темно-фиалковыми, цвета грозовых туч, что вполне понятно, потому что Эллери явно пришла в ярость.
– Спасибо, – произнесла она с ледяной вежливостью – тоном, принятым в английском высшем обществе.
Эту манеру нельзя было подделать. Видит бог, Лоренцо однажды пытался это сделать, когда его отправили учиться в Итон на целый кошмарный год. Его сразу подвергли насмешкам, посчитав позером. Он ушел из университета еще до экзаменов, не дожидаясь исключения. И с тех пор никуда больше не поступал. Жизнь дала ему самое высшее образование.
Когда Эллери поднималась с пола, Лоренцо уловил легкий аромат ее духов. А может, это был запах приправ: розмарина и чего-то еще – тмина, например?
Восхитительный запах.
– Ну, раз такое дело, – протянула Амелия скучающим тоном, – может, принесете мне еще один бокал вина?
Она подняла безукоризненно выщипанную бровь, растянув щедро накачанные коллагеном губы в улыбку, которая не смогла скрыть ее ехидства. Лоренцо еле сдержал возмущение. Временами Амелия ведет себя слишком… неприкрыто. Он знал ее еще с тех пор, как в шестнадцатилетнем возрасте стал рассыльным в одном из лондонских универмагов. Амелия работала тогда в магазине, в котором Лоренцо покупал сэндвичи для бизнесменов, чтобы те могли подкрепиться во время заседаний совета директоров. С тех пор она значительно изменилась в лучшую сторону, но только внешне…
– Тебе не следовало бы, – проговорил он, когда Эллери поспешно вышла из столовой, тихо закрыв за собой дверь, обитую зеленым сукном, – так грубить.
Амелия пожала плечами:
– Она ведет себя надменно с момента моего приезда. Дама с необоснованными претензиями, но ты только взгляни на эту лачугу! – Она обвела презрительным взглядом столовую с изношенными занавесками на окнах и пятнами на стенах, где когда-то явно висели дорогие полотна. – Может, ее отец и был бароном, но этот дом теперь просто развалина!
– А ты говорила, что это выдающееся место, – сухо проговорил Лоренцо и отпил вина. Несмотря на то что имение действительно оказалось развалиной, вино здесь было, несомненно, высшего качества. – Зачем ты притащила меня сюда, Амелия?
– Слово «выдающееся» произнес ты, а не я! – тут же парировала Амелия. – Это рассыпающаяся развалина. – Она наклонилась вперед: – В этом-то и смысл, Лоренцо. В контрасте. Прекрасное место, чтобы запустить здесь «Марину».
Теперь Лоренцо удивленно поднял бровь. Он не понимал, как обветшалое поместье может стать подходящим местом для того, чтобы запустить новую линию одежды от-кутюр, которую готовил его фешенебельный универмаг «Де Люка». Но не напрасно же он назначил Амелию руководителем отдела по связям с общественностью! Она обладала даром предвидения. Ему оставалось лишь принять решение.
– Только представь себе, как роскошные наряды в цветах драгоценных камней заиграют на фоне этого затхлого уныния! Это будет великолепной декорацией. Противопоставление нового и старого, прошлого и будущего…
– Довольно живописная картина, – пробормотал Лоренцо.
– Это будет великолепно! – пообещала Амелия, и на ее накачанном ботоксом лице появились признаки оживления. – Поверь мне.
– Думаю, что придется, – ответил Лоренцо. – Но неужели мы вынуждены будем спать здесь?
Амелия засмеялась:
– Бедняжке Лоренцо придется пережить трудную ночь. И как тебе это удастся? – Она улыбнулась с напускной скромностью. – Разумеется, мне известен один способ, при котором нам обоим стало бы гораздо комфортнее…
– Это исключено, Амелия! – сухо ответил Лоренцо.
Время от времени она предпринимала попытку затащить его в постель, но Лоренцо никогда не смешивал дело и удовольствие, и нынешняя попытка, насколько он понимал, была предпринята ею без особого энтузиазма. Амелия была одной из тех, кто знал его во времена, когда он еще ничего собою не представлял. И это была одна из причин, по которым он позволял ей так много вольностей. Но даже Амелия понимала, что не должна чересчур навязываться или сильно давить. Ночь, максимум неделю – больше времени Лоренцо не отводил своим любовницам.
Он снова устремил взгляд на леди Мэддок, которая вернулась в столовую с бесстрастным выражением на хорошеньком личике, не тронутом косметикой. В одной руке она держала бокал вина, в другой – бутылку с уксусом. Она осторожно поставила бокал перед Амелией, а потом, бормоча извинения, опустилась на колени и начала тереть пятно. Резкий запах уксуса ударил в нос Лоренцо, лишив его возможности доесть суп с удовольствием.
– Вы не могли бы сделать это немного позже? – прошипела Амелия, демонстративно поджимая ноги. – Мы пытаемся есть.
Эллери подняла глаза. От энергичных движений она раскраснелась, а в ее глазах появился стальной блеск.
– Сожалею, мисс Вэйтон, – сказала она ровным голосом, в котором не слышалось ни нотки сожаления, – но если пятно въестся, мне никогда его не удалить.
Амелия сделала вид, что рассматривает потертый ковер.
– Трудно представить, чтобы такая старая вещь стоила того, чтобы ее сохранять, – сухо заметила она. – Это практически ветошь.
Эллери вспыхнула еще больше.
– Этому ковру, – с ледяной вежливостью возразила она, – почти три сотни лет. Это подлинный абиссинский ковер, и он определенно заслуживает того, чтобы его сохраняли.
– В отличие от некоторых других вещей здесь, как я предполагаю? – произнесла Амелия, демонстративно устремив взгляд на те места на стене, где обои были значительно темнее, чем везде.
Если бы это было возможно, Эллери покраснела бы еще больше. Она выглядела, по мнению Лоренцо, просто восхитительно. И если сначала он принял хозяйку поместья за робкую маленькую мышку, то сейчас мнение его изменилось. Эта женщина явно не лишена мужества и гордости, к тому же она, безусловно, красива.
Эллери грациозно поднялась с колен, держа в руке бутылку с уксусом, и убрала тряпку в карман своего передника.
– Извините, – произнесла она натянуто и поспешно вышла из комнаты.
– Стерва, – лениво произнесла Амелия, и Лоренцо неожиданно почувствовал легкое сожаление оттого, что Эллери ушла.
У Эллери дрожали руки, пока она споласкивала тряпку и убирала бутылку с уксусом обратно в кухонный шкаф. Сжав кулаки и глубоко дыша, она несколько раз прошлась по громадной кухне, пытаясь подавить чувство ярости.
Успокоиться ей было совершенно необходимо. Эти двое были ее гостями. Но как трудно терпеть их ехидные насмешки! Они полагали, что, заплатив несколько сотен фунтов, получили такое право. А Эллери так не считала. Они отдали только деньги, а она отдавала всю свою жизнь этому дому. Ей было невыносимо слышать то, что говорила о ее доме эта бесчувственная жердь, воротившая нос от старинных ковров и занавесей. Эллери и сама знала, что они потрепанные, но это не делало их менее дорогими для нее.
…Она невзлюбила Амелию Вэйтон с того самого момента, как та сегодня днем въехала на длинную широкую подъездную дорогу к поместью, развив такую скорость на своем маленьком автомобиле с откидным верхом, что всю траву вокруг буквально усыпало гравием, а на мягкой, влажной от дождя земле образовались глубокие рытвины. Эллери ничего не сказала ей, понимая, что не может позволить себе потерять клиентку, снявшую дом на уик-энд. Пятьсот фунтов были ей жизненно необходимы.
Не далее как сегодня утром рабочий сказал ей, что кухонный водонагреватель дышит на ладан, а новый будет стоить три тысячи фунтов. Эллери чертыхнулась в ужасе. Три тысячи фунтов! Она не заработает таких денег даже за несколько месяцев работы учительницей в близлежащей деревне. Впрочем, с того момента, как она полгода назад взяла на себя управление своим родовым поместьем, катастрофы случались одна за другой. Поместье Мэддок-Манор было не более чем развалиной, которой грозила скорая гибель.
Единственное, что могла сделать Эллери, – это замедлить неизбежный закат.
– Дом находится просто в катастрофическом состоянии, – изрекла Амелия, бросая свою шубу из искусственного меха на один из стульев. Шуба сползла на пол, и Амелия устремила многозначительный взгляд на Эллери в ожидании того, что та ее поднимет. Эллери закусила губу, но сделала это. – Лоренцо придется выдержать, – добавила Амелия себе под нос. От внимания Эллери не ускользнуло то, как ласково эта женщина произнесла имя Лоренцо. – Это будет настоящим испытанием для него. – Гостья, саркастически улыбнувшись, взглянула на Эллери: – Тем не менее думаю, что мы сможем выдержать здесь пару ночек. Ведь вряд ли поблизости найдется какой-то другой ночлег, не так ли?
Эллери заставила себя вежливо улыбнуться.
– А ваш спутник скоро прибудет? – спросила она, все еще держа в руках шубу этой ужасной женщины. Когда Амелия бронировала по электронной почте комнату на свое имя, она добавила «и гость». Эллери поняла, что этим гостем и будет вышеупомянутый Лоренцо.
– Он приедет к ужину, – лениво произнесла Амелия и медленно повернулась, разглядывая гостиную. – Господи, да тут все даже хуже, чем на снимке в Интернете!
Сдавать поместье отдыхающим Эллери стала недавно. По правде говоря, Амелия была всего лишь второй гостьей, останавливающейся здесь. До нее сюда приезжали милые пожилые супруги, которые остались абсолютно всем довольны. Эти люди оценили красоту и историю дома, которым почти пять столетий владела одна и та же семья.
Амелия и ее итальянский любовник были неспособны на это…
– Да еще всякие отдыхающие добавляют, – пробормотала Эллери. Она снова вспомнила об алом винном пятне на абиссинском ковре и громко застонала.
– С вами все в порядке?
Эллери резко повернулась. Она была так погружена в свои мысли, что не услышала, как этот мужчина – Лоренцо – вошел на кухню. Он приехал всего за несколько минут до ужина, и у Эллери не было времени не только на то, чтобы поздороваться с ним, но даже на то, чтобы хорошенько его рассмотреть.
Эллери натянуто кивнула Лоренцо. Он стоял на пороге, небрежно прислонившись плечом к дверному косяку, с удивлением глядя на нее синими глазами. Его глаза светились веселым изумлением.
Он смеялся над ней! Эллери почувствовала это еще раньше, когда оттирала пятно.
– Я в полном порядке, спасибо, – сказала она. – Могу чем-нибудь помочь?
– Да, можете, – ответил он с очень легким итальянским акцентом. – Мы уже доели суп и ждем следующего блюда.
– Да, конечно. – Она почувствовала, что краснеет. Как долго она витала в облаках на кухне, в то время как ее гости ждали свою еду? – Сейчас приду.
Лоренцо кивнул, но не сдвинулся с места. Его взгляд лениво скользил по ней, оценивающий и одновременно пренебрежительный. Эллери вряд ли могла бы осудить его за это. На ней была удобная для работы черная юбка и белая блузка с пятном от соуса на плече, и она взмокла от жары на кухне…
– Хорошо, – наконец сказал он и, оторвавшись от дверного косяка, снова исчез в столовой, не произнеся больше ни слова.
Эллери поспешно проверила цыпленка, тушившегося на медленном огне в духовке. К счастью, сметанный соус с эстрагоном не свернулся.
Амелия и Лоренцо молча ждали в столовой. Он сидел в свободной позе, в то время как она с напряженным видом снова барабанила ногтями, и их легкий стук эхом отзывался в тихой комнате.
Амелия едва притронулась к своему супу, а Лоренцо, как с удовлетворением заметила Эллери, все доел. Когда она потянулась за его пустой тарелкой, он положил ладонь на ее запястье, напугав неожиданным прикосновением.
– Суп был очень вкусный, – пробормотал он, и Эллери слегка кивнула ему:
– Спасибо. Сейчас будет готово ваше основное блюдо.
У нее от волнения задрожали руки, и тарелка звякнула, ударившись о его бокал. Эллери покраснела, а Лоренцо лениво улыбнулся:
– Осторожно! Вы же не хотите опрокинуть еще один бокал вина?
– Ваш бокал пуст, – колко возразила Эллери. Ей было ненавистно то, что он видел, какое впечатление производит на нее… Да, он невероятно привлекателен, но при этом высокомерен. – Я сейчас налью вам еще, – добавила она и направилась на кухню.
Поставив тарелки в раковину, Эллери торопливо выложила на блюдо аппетитного цыпленка, политого соусом, и жареную молодую картошку. Неожиданно она вдруг почувствовала себя совершенно вымотанной. Весь уик-энд ей предстояло готовить и терпеть высокомерные замечания Амелии и испытующие взгляды Лоренцо, а ей хотелось только одного – подняться наверх в свою спальню и залезть под одеяло.
За ее спиной скорбно лязгнул водонагреватель, и Эллери стиснула зубы. Ей необходимо было вынести все это! Единственной альтернативой могла быть продажа Мэддок-Манора, но это уже на крайний случай. Поместье – единственное, что у нее осталось от ее семьи, от ее отца…
* * *
Часа через два Лоренцо и Амелия наконец отправились наверх отдыхать.
Эллери выбросила остатки их ужина (в отличие от Лоренцо, Амелия едва притронулась к нему) в мусорное ведро, чувствуя назойливую боль в пояснице. Единственным ее желанием было не спеша принять горячую ванну, но такое удовольствие окончательно вывело бы из строя водонагреватель. Придется ей вместо этого ограничиться грелкой, которая и без того уже стала ее почти постоянной спутницей по ночам. Теперь, в конце октября, холод пробирался во все уголки дома и ждал, притаившись, особенно в насквозь продуваемой, неотапливаемой комнате, в которой спала Эллери.
Вздохнув, она поставила тарелки в посудомоечную машину и мысленно прикинула, что будет готовить утром. В пакет предоставляемых ею на уик-энд услуг входил горячий английский завтрак, однако Эллери была уверена, что Амелия Вэйтон по утрам ограничивается только черным кофе.
А вот Лоренцо наверняка привык к плотному завтраку. Неожиданно мысли Эллери устремились наверх, в лучшую спальню, где стояла старинная кровать под балдахином (новый шелковый балдахин съел основную часть ее бюджета, когда она обновляла интерьер этой комнаты), а в камине лежали березовые поленья, которые были сложены там сегодня утром. Станет ли Лоренцо разжигать огонь, чтобы им с Амелией было уютно в постели, огонь, который отбросит пляшущие тени на кровать и их сплетенные тела?
Она представила их там, среди подушек и одеял, и почувствовала неожиданный укол совершенно необоснованной ревности.
Господи, но чему тут завидовать? Ей была противна эта пара. Но едва задав себе этот вопрос, Эллери уже знала ответ на него. Она завидовала тому, что у Амелии был мужчина, да еще такой привлекательный и сексуальный, как Лоренцо де Люка. Она завидовала им обоим и тому, что они не будут одиноки сегодня. В отличие от нее…
Эллери вздохнула. Она жила в Мэддок-Маноре, стараясь хоть как-то свести концы с концами, уже шесть долгих одиноких месяцев. Она обзавелась несколькими друзьями в деревне, но ее жизнь тут нисколько не напоминала ту, которой она когда-то жила. И совершенно не была похожа на жизнь, о которой она мечтала.
Все ее университетские друзья были в Лондоне и жили той жизнью, которой жила вся городская молодежь и которая когда-то, смешно сказать, ей нравилась, а теперь казалась каким-то туманным сном. Лучшая подруга, Лил, постоянно уговаривала ее вернуться обратно в Лондон, хотя бы приехать ненадолго. И Эллери однажды удалось сделать это. Однако один уик-энд, проведенный в городе, не помог ей полностью побороть одиночество монотонной жизни в заброшенном помещичьем доме.
Эллери тряхнула головой, стараясь отогнать бесплодные мысли. Она впала в сентиментальность, и это раздражало ее. Она не могла поехать в Лондон в данный момент, но могла, по крайней мере, позвонить своей подруге. Она представила, как расскажет Лил об этих ужасных Амелии и Лоренцо…
Улыбнувшись, Эллери принялась вытирать столешницу. Закончив, она уже собиралась выключить свет, когда раздавшийся голос заставил ее подпрыгнуть чуть ли не до потолка:
– Извините…
Эллери круто повернулась, прижав руку к груди. Лоренцо де Люка стоял на пороге кухни, прислонившись к двери. Как это она опять не услышала его? Видимо, он ходит тихо, как кот. Он сонно улыбался, и Эллери заметила, каким приятно взъерошенным он был… Темные волосы, блестевшие при свете, вились надо лбом. Он был сейчас без пиджака и без галстука. Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, и Эллери мельком увидела полоску золотистой кожи у основания его шеи. Она неожиданно сглотнула.
– Я вас напугал? – спросил он, и ей показалось, что его акцент стал сильнее. Он знал, что итальянский акцент очень сексуален!
– Это было неожиданно, – ответила она сухим тоном застегнутой на все пуговицы школьной учительницы – старой девы, какой она была в глазах детей этой деревни. Она бросила на него свой строгий учительский взгляд и с удовлетворением увидела, что он невольно выпрямился. – Вам что-то нужно, мистер де Люка?
Лоренцо склонил голову набок и обвел ее внимательным взглядом из-под тяжелых век.
– Да, нужно, – сказал он своим сонным голосом. – Мне бы, если можно, стакан воды.
– В вашей комнате есть стаканы и графин, – ответила Эллери со скрытым укором в голосе.
– Возможно, но я бы предпочел воду со льдом.
Она натянуто кивнула:
– Конечно. Одну минутку.
Эллери чувствовала на себе взгляд Лоренцо, пока шла к морозильному шкафу и искала лед среди упаковок зеленого горошка и куриных котлет.
– Вы живете здесь одна? – спросил он теперь предельно вежливым тоном.
Эллери наконец обнаружила пакет со льдом и извлекла его.
– Да.
Она увидела, как он обвел взглядом огромную пустую кухню:
– И вам никто не помогает?
Это, безусловно, было и так очевидно, раз она сама готовила и встречала их сегодня.
– Один парнишка из деревни подстригает лужайки время от времени.
Ей не хотелось признаваться в том, какой одинокой она была в действительности, как иногда в тоскливой пустоте дома чувствовала себя крошечной и ничтожной, словно пылинка, кружащаяся в этом застойном воздухе.
Лоренцо опять поднял брови, и Эллери поняла, о чем он подумал. Лужайки были довольно запущенные и заросшие. В последнее время у нее не нашлось денег на то, чтобы заплатить за стрижку травы. Ну и что? Все равно уже приближалась зима.
Она бросила лед в два стакана и протянула их Лоренцо, вздернув подбородок:
– Еще что-нибудь?
Его губы дрогнули, и Эллери поняла, что ошибочно решила, будто Амелии тоже нужен лед. Беря стаканы, он слегка прикоснулся к ее пальцам, и Эллери отпрянула, словно обжегшись. Ей было неприятно, что она так открыто отреагировала на его прикосновение. Наверняка он сделал это преднамеренно, чтобы видеть, как она вздрогнет, чтобы насладиться тем, как действует на нее.
Губы Лоренцо растянулись в улыбке, превратившей его синие глаза в сверкающий сапфир.
– Доброй ночи, леди Мэддок.
Эллери застыла. Она никогда не пользовалась своим титулом (фактически совершенно бесполезным!), и он прозвучал слегка насмешливо в устах Лоренцо. Ее отец был бароном, и этот титул умер вместе с ним. То, что Лоренцо именно так назвал ее, было не более чем данью вежливости.
Она коротко кивнула, а Лоренцо, снова сонно улыбнувшись, повернулся и вышел.
Неожиданно для себя, несмотря на свое намерение не сказать ему больше ни слова, Эллери громко окликнула его:
– В какое время вы завтракаете?
Лоренцо остановился и бросил на нее взгляд через плечо.
– Обычно я завтракаю рано, но поскольку это уикэнд… в девять будет нормально? – Его губы дрогнули. – Мне хотелось бы дать вам возможность встать попозже.
Эллери строго взглянула на него. Она совершенно не нуждалась в его предупредительности!
– Спасибо, но в этом нет необходимости. Я ранняя пташка.
– Тогда, может, мы будем встречать рассвет вместе? – пробормотал Лоренцо и озорно улыбнулся. Дверь тихо закрылась за ним.
Лоренцо взял два стакана, в которых звенели кубики льда, и пошел, минуя дверь Амелии. Разумеется, она выбрала для себя лучшую комнату и лучшую кровать, и единственным способом насладиться таким комфортом было разделить эту постель с ней. Когда они поднимались вместе наверх, Амелия без умолку болтала о том, каким идеальным этот разваливающийся дом был бы для презентации «Марины», а Лоренцо утомленно думал, что решающий момент приближается.
Так и было. Амелия остановилась на пороге лучшей спальни, улыбнувшись ему своей кошачьей улыбкой, которая когда-то нравилась ему, а сейчас только раздражала.
– Ты знаешь, в этих старых домах всегда так холодно, – хриплым голосом промурлыкала она.
– Ты могла бы попросить у леди Мэддок грелку, – сухо ответил он, многозначительно отступая от открытой двери.
Она сразу все поняла и улыбнулась. Одним из достоинств Амелии было то, что она все схватывала быстро.
– Я уверена, что эта аристократка держит грелку для себя, – ответила она. – Должно быть, это единственный объект, с которым она когда-либо делила свою постель, – добавила она с тем легким ехидством, которого Лоренцо терпеть не мог.
– У тебя, по крайней мере, есть теплое одеяло, – ответил он и бросил через открытую дверь взгляд на кровать с балдахином, кучей подушек и атласным стеганым одеялом. Тут было намного комфортнее, чем в спартанской комнате, в которой предстояло ночевать ему.
Однако он так и не поддался искушению, вспоминая, как блестели фиалковые глаза Эллери Данант, как она вздрогнула при его легком прикосновении… Ее влекло к нему. Она не хотела этого, но так было.
Он снова повернулся к Амелии и уже не столь приветливо окончательно подвел черту:
– Спокойной ночи, Амелия.
Лоренцо отвернулся и не оглядываясь направился к своей спальне.
Теперь, вернувшись в свою комнату, он с гримасой взглянул на выцветшие обои и ветхое одеяло. Леди Мэддок явно не заботилась об обновлении других спален.
Он отставил в сторону стакан со льдом – лед был не более чем предлогом для того, чтобы опять увидеть Эллери Данант – и откинул одеяло. Порыв ветра сотрясал оконные рамы, и Лоренцо почувствовал ледяной холод. Он снова скорчил гримасу. Что, черт побери, Эллери Данант делает в таком месте? Ее семья явно переживала тяжелые времена, но Лоренцо не мог постичь, почему она не продаст этот дом и не переедет в какое-то более уютное для жизни место? Она была молодая, хорошенькая и явно в какой-то степени талантливая. Почему она пропадает в этом захолустье графства Суффолк и заботится о доме, который того и гляди рухнет?
Отогнав эту мысль, Лоренцо начал раздеваться. Обычно он спал в одних трусах, но тут было так чертовски холодно, что он решил не снимать рубашку и носки, хотя выглядел в этом наряде, как он подозревал, весьма нелепо.
Вряд ли комната самой Эллери Данант хорошо отапливалась. Он представил, как она, в белой хлопчатобумажной ночной рубашке, застегнутой до горла, и в пушистых тапочках, прижимает к себе грелку. От этой картины губы его дрогнули, а мысли скакнули вперед, к тому моменту, как он расстегивает эту крахмальную рубашку и обнаруживает под ней восхитительное нижнее белье…
Лоренцо вытянулся в постели, поежившись на холодных простынях, и снова обнаружил, что представляет Эллери здесь, с ним, согревающей простыни, согревающей его… И он тоже мог бы согреть ее… Он бы получил огромное удовольствие, согрев эту Снежную королеву. Так думал Лоренцо, закинув руки за голову.
Глава 2
Эллери проснулась с намерением заняться домашними делами. Тогда у нее останется меньше времени для размышлений и фантазий.
Это фантазии не давали ей уснуть прошлой ночью. Необъяснимая тоска неожиданно навалилась на нее. Снова и снова она вспоминала прикосновение Лоренцо, ненавидя себя за это. Ненавидя его.
После смерти отца она всего раза два приезжала сюда. Мама предпочитала видеться с ней в Лондоне. Эллери не могла бы даже сказать, что испытывала какую-то особенную привязанность к этому дому. За четыре года, проведенных в школе-интернате, и еще три – в университете, она отвыкла от него. И до сих пор помнила тот шок, который испытала при виде ужасающего состояния поместья, когда приехала, услышав от матери, что та собирается его продавать. Когда успели продать все картины? Когда парк пришел в запустение? Неужели она этого не замечала, или ей просто не было до этого дела? А вдруг – и это было бы самым ужасным, – ее семья разорилась много лет назад, а ее отец скрывал это от нее, как скрывал и многое другое?
Несмотря на упадок в хозяйстве, Эллери решила, что будет поддерживать поместье столько времени, сколько сможет. Почему-то перспектива потерять дом, с которым были связаны ее детские воспоминания, пробудила в ней желание не допустить этого. Она не могла отделаться от страха, что, потеряв Мэддок-Манор, она потеряет… отца. Это был глупый страх, потому что отца она потеряла еще много-много лет назад… если он вообще когда-то действительно был у нее.
Нахмурившись, Эллери взяла помидор и принялась нарезать его со слишком большим рвением. Она не любила предаваться воспоминаниям. Когда слишком много думаешь о прошлом, начинаешь сомневаться в его достоверности.
– Осторожней! Так можно и палец потерять.
И снова Эллери подскочила и круто повернулась, не выпуская из руки острый нож. На пороге стоял Лоренцо. Несмотря на раздражение, Эллери, не удержавшись, взглянула на него. Сегодня он выглядел еще лучше, чем прошлым вечером. На нем были выцветшие джинсы и видавшая виды серая футболка. Видимо, он намеренно оделся так для прогулки по бедному району. Однако Лоренцо был необыкновенно хорош в этой одежде, которая подчеркивала его крепкую фигуру, узкие бедра и мускулистые ноги.
– Все в порядке, – сухо сказала она. – И мне хотелось бы, чтобы вы стучали перед тем, как входить на кухню.
– Извините, – пробормотал Лоренцо без всякого видимого раскаяния.
Эллери заставила себя улыбнуться и, вскинув голову, кивнула:
– Вам чем-то помочь, мистер де Люка? Завтрак будет готов через несколько минут. – Она многозначительно взглянула на старые настенные часы над плитой. Они показывали без четверти девять.
– Почему бы вам не называть меня Лоренцо? – предложил он с улыбкой.
Ответная улыбка Эллери была скорее сдержанной.
– Боюсь, не в традициях поместья Манор обращаться к гостям по имени.
Эта была чистейшая выдумка, и по легкой улыбке Лоренцо можно было понять, что он знал это и явно этим забавлялся.
– Манор? – с сомнением переспросил он. – А разве вы не леди Мэддок?
– Вообще-то я не пользуюсь этим титулом, – натянуто произнесла Эллери. Она ненавидела свой титул, ненавидела его бесполезность, его лживость. – Вы можете называть меня просто мисс Данант.
– Мисс Данант, – задумчиво повторил Лоренцо. – Боюсь, что предпочел бы обращаться более неофициально. Но если вы настаиваете…
Он подошел немного ближе, широко улыбаясь своей ленивой улыбкой, и сердце Эллери забилось, как у испуганного кролика.
– Мисс Вэйтон присоединится к вашему завтраку?
– Нет, – улыбнулся Лоренцо еще шире. – Получилось так, что мисс Вэйтон уезжает сегодня утром.
– Что-о?
Эллери не смогла скрыть смятения. Она поняла, что расстроилась не потому, что потеряет деньги, а потому, что Лоренцо де Люка, этот невероятно интригующий мужчина, который встретился ей впервые за долгое время, может уехать.
– Да, она вынуждена вернуться на работу, – продолжал Лоренцо без всякого видимого сожаления. – Тем не менее я остаюсь до конца уик-энда.
Дыхание медленно вернулось к Эллери.
– А вы остаетесь? – повторила она с нелепым придыханием. – Один?
Лоренцо медленно приближался к ней и был уже меньше чем в футе. Эллери почувствовала чистый цитрусовый запах его лосьона. Она никак не могла отвести взгляда от пульсирующей ямки на его горле…
– Ну, я буду не один, – пробормотал Лоренцо и протянул руку, чтобы заправить ей за ухо непослушный завиток волос.
Эллери испуганно отпрянула. Ее кожа горела в том месте, к которому легко прикоснулись его пальцы. Заметив это, Лоренцо уточнил:
– Я буду с вами.
Она сделала шаг назад.
– Боюсь, я буду занята делами, – сухо произнесла Эллери, – но уверена, что вы получите удовольствие от расслабляющего уединения Мэддок-Манора… тем более что вы такой занятой человек.
Лоренцо наблюдал за ней с легкой насмешливой улыбкой.
– Разве я настолько занятой? – пробормотал он, а Эллери пожала плечами и широко развела руками, совсем забыв о том, что все еще держит в руке довольно грозный на вид нож.
– Я уверена…
– Осторожно с этим, – пробормотал Лоренцо все еще ленивым голосом, несмотря на то что лезвие ножа промелькнуло в нескольких дюймах от его живота.
– Ой… – Эллери со стуком бросила нож на столешницу. – Наверное, было бы лучше, – выдавила она, снова повернувшись к миске, чтобы не смотреть на него, – если бы вы позволили мне закончить приготовление завтрака.
– Как пожелаете, – ответил Лоренцо. – Но я собираюсь попросить вас показать мне сегодня приусадебную территорию.
Он вышел прежде, чем Эллери успела что-либо ответить.
Лоренцо бродил по пустым гостевым комнатам в ожидании завтрака, который готовила для него Эллери. Хотя тяжелые бархатные шторы были все еще задернуты, бледное осеннее солнце пробивалось сквозь щели и высвечивало пляшущие в воздухе пылинки.
Лоренцо обвел взглядом гостиную с ее высоким потолком и замысловатыми карнизами, красивым мраморным камином и узкими окнами. Торжественная, элегантная комната, и ему не составило труда представить ее такой, какой она когда-то была: величественной и впечатляющей, несмотря на выцветшие ковры и тронутые молью обивочные ткани, осыпающуюся позолоту и широкую трещину в мраморной облицовке камина.
Ему показалось, что он слышит, как Амелия наверху яростно кидает свои вещи обратно в чемодан. Она более чем с неудовольствием восприняла то, что ее бесцеремонно выставляют из этого помещичьего дома.
Лоренцо перехватил ее, когда она выходила из своей спальни:
– Я тут подумал относительно твоей идеи устроить здесь фотосессию коллекции «Марина». Идея хорошая.
Накрашенные губки Амелии скривились в довольной улыбке.
– Я знала, что тебе понравится.
– И, – добавил Лоренцо непререкаемым тоном, – мне надо, чтобы ты вернулась в офис сегодня же утром, чтобы начать подготовку бумаг. Я поговорю с Эллери.
– Ах, Эллери? – произнесла Амелия, прищурившись. Она заставила себя улыбнуться: – Что ж, лично я буду рада, что мне не придется долго созерцать эту развалюху.
Лоренцо с облегчением направился вниз.
Сейчас, неприкаянно бродя по гостиной, Лоренцо вспоминал, как Эллери резко повернулась, когда он сегодня утром вошел на кухню, удивленная и настороженная. Он улыбнулся и выбросил все мысли об Амелии из головы. Этот уик-энд обещал быть очень интересным и – в чем он не сомневался – очень приятным.
Эллери выложила яичницу-болтунью, жареные грибы, бекон, тушеные помидоры и горку запеченных бобов на блюдо, подхватила свободной рукой подставку с тостами и бутылочку кетчупа и направилась в столовую.
Где-то в отдалении хлопнула дверь, и Эллери вздрогнула, услышав звук заработавшего двигателя, сопровождаемый предательским шумом разлетающегося из-под колес гравия. Еще больше рытвин на дороге!
– Должно быть, Амелия отъезжает, – довольно сказал Лоренцо.
– Наверное, торопится? – спросила она сухо, стараясь не обращать внимания на то, как неожиданно заколотилось ее сердце при мысли о том, что она и Лоренцо де Люка остались теперь одни в доме. Она поставила еду на стол и повернулась, чтобы сходить за кофе. – Я сейчас вернусь.
– Со своей тарелкой, надеюсь? – спросил Лоренцо. Она замерла, стоя спиной к нему. – Я предпочитаю не есть в одиночестве, – уточнил мужчина слегка насмешливым тоном.
– Я ем на кухне, – сказала она, не оборачиваясь.
– Тогда позвольте мне присоединиться к вам.
Эллери медленно повернулась:
– Чего именно вы от меня хотите, мистер де Люка?
– Разве дружественное отношение не является частью рекламного предложения «отдых в уик-энд»? – ответил он вопросом на вопрос.
– Я стремлюсь вести себя дружелюбно и вместе с тем профессионально.
– А это, между прочим, как раз и будет профессионально, – произнес Лоренцо. – У меня к вам деловое предложение.
Эллери даже не попыталась скрыть свое неверие. Мысль о том, что этот богатый человек может иметь какое-то отношение к ней или к Мэддок-Манору, была абсолютно абсурдной.
– Вряд ли вы это серьезно…
Лоренцо улыбнулся:
– Вы всегда так реагируете на деловые предложения?
– Вы явно очень богатая и важная персона, – произнесла она с предельной откровенностью. – Не могу представить ни одного вашего делового предложения, которое могло бы касаться меня или усадьбы…
– Тогда вы ошибаетесь, – мягко произнес Лоренцо. – А мой завтрак остывает. – Он поднял тарелку. – Может быть, пойдем?
И Эллери сдалась. Она понимала, что у нее нет выбора. Лоренцо явно из тех мужчин, которые привыкли добиваться своего.
– Хорошо, – коротко ответила она и бросила через плечо: – Мы можем поесть на кухне.
Пока Эллери накладывала на свою тарелку яичницу и грибы, Лоренцо устроился за большим сосновым столом. Он обвел взглядом огромную комнату со старинным очагом такого размера, что в нем можно было бы зажарить быка, и ряд окон, через которые внутрь проникал бледный утренний солнечный свет.
– Я бы сказал, что здесь довольно уютно, – пробормотал Лоренцо, – а за этим столом могла усесться целая дюжина человек. Представляю, что когда-то, в лучшие времена этого дома, так и было. – Он улыбнулся. – И когда же это было?
Эллери напряглась.
– Лучшие времена этого дома? – повторила она и, к своему ужасу, откровенно вздохнула: – Вероятно, где-то в семнадцатом веке. Дананты были изначально пуританами, занимавшими стабильное положение при Кромвеле.
– И потеряли все в период Реставрации?
– Не думаю. Тогда люди десятки раз переходили то на одну сторону, то на другую. – Эллери взяла две тяжелые фарфоровые кружки и налила в них кофе. – Дананты не особенно славились своей преданностью. – Она слишком поздно опомнилась, услышав неприязнь и горечь в своем голосе, и закрыла глаза в надежде, что Лоренцо не заметил этого. – Пожалуйста.
Она поставила перед ним кружку и обошла вокруг, чтобы сесть на свое место на другом конце стола. То, что они сидели так далеко друг от друга, выглядело нелепо, но Эллери было все равно. Она не собиралась давать Лоренцо возможность случайно дотронуться до нее.
– Спасибо, – пробормотал он и отпил кофе.
Эллери принялась за свою яичницу. Ей не хотелось, чтоб он флиртовал с ней, подкалывал или дразнил ее. Однако она понимала, что уже поддалась искушению. Это было чисто физическое влечение. Так и должно было быть, потому что он был из тех мужчин, которых она презирала. Из таких, каким был ее отец…
Она подняла на него глаза. Лоренцо был удивительно красив. Ее взгляд скользнул по прямой линии его носа, разлету темных бровей, полным губам красивой лепки. Она представила, как эти губы прикасаются к ней – почти невинно, как прикасались его пальцы к ее запястью, – и едва не простонала вслух.
– Что-то не так? – Лоренцо поднес кружку ко рту и лукаво посмотрел на нее.
– Что вы имеете в виду? – резко спросила Эллери и со стуком положила вилку на тарелку.
Лоренцо поставил кружку, продолжая лукаво смотреть на нее.
– Просто вы выглядели немного… огорченной.
– Огорченной? – повторила Эллери. Она резко встала из-за стола и схватила свою тарелку, чтобы выбросить остатки почти нетронутого завтрака в мусорное ведро. – Боюсь, что я слишком озабочена, – объяснила она язвительно.
– Завтрак был очень вкусный, спасибо, – сказал Лоренцо. Он подошел к раковине и на глазах у изумленной Эллери сполоснул свою тарелку и кружку и поставил их в посудомоечную машину.
– Спасибо, – тихо пробормотала она, тронутая его предупредительностью. – Вам не стоило этого делать…
– Как ни странно, но я способен убрать за собой посуду, – проговорил Лоренцо с ироничной улыбкой, которая тронула сердце Эллери.
Она отвернулась, пытаясь занять себя чем-то: вытерла стол и выключила кофеварку. Уголком глаза она заметила, что Лоренцо прислонился плечом к косяку двери, сунув руки в карманы джинсов.
– Похоже, этот выходной день обещает быть прекрасным. Как насчет того, чтобы показать мне территорию и к тому же обсудить мое деловое предложение?
Эллери резко обернулась, все еще держа в руке мокрую тряпку. Она совершенно забыла о его деловом предложении. Что за предложение мог он сделать?
– Вообще-то я довольно занята… – начала она.
Лоренцо только улыбнулся:
– Обещаю, что вы не пожалеете. – Он почти лениво протянул руку и, забрав у нее тряпку, бросил в раковину. – Я отниму у вас не больше часа. Вы же можете пожертвовать мне столько времени?
Эллери заколебалась. Лоренцо стоял тут, расслабившись, и ждал. Легкая улыбка играла на его потрясающих губах, и она вдруг не нашла больше отговорок. Она даже не хотела их искать. Ей вдруг захотелось доставить себе хотя бы час удовольствия.
Она медленно выдохнула:
– Хорошо. Только нам придется надеть резиновые сапоги. – Она многозначительно взглянула на его кожаные мокасины. – Ночью шел дождь, и теперь довольно грязно.
– Боюсь, – пробормотал Лоренцо, – что я не захватил с собой никаких сапог…
– К счастью, мы держим их для гостей, – ответила она.
– Мы?
– То есть я, – поправилась Эллери, вспыхнув. – Эти сапоги лежат еще со времен моего детства… Когда у нас гостили люди. – У нее неожиданно сжалось горло. Она старалась не думать о тех временах, когда была маленькой, а Мэддок-Манор был наполнен людьми и смехом, комнаты сияли, и в них пахло свежими цветами и воском, и все было пропитано счастьем…
«Кажущимся счастьем», – мысленно поправила она себя и отправилась в кладовку, чтобы подобрать пару сапог для Лоренцо.
Лоренцо вышел вслед за Эллери из кухни прямо в примыкающий к дому парк. Он обратил внимание на жалкие огородные грядки, на грязные заплаты травы: «Интересно, пастернак для вчерашнего супа был отсюда?» Он представил, как Эллери сама занимается огородом, как это трудно делать одной, и его сердце неожиданно сжалось.
Это было совершенно несвойственно Лоренцо. Он слишком долго работал, стараясь выбраться из трущоб, чтобы чувствовать жалость к какой-то английской аристократке, переживавшей трудные времена, к которым, без сомнения, привел экстравагантный стиль жизни ее семьи.
Однако, наблюдая за тем, как Эллери вышагивала впереди него в сапогах на стройных ногах и с напряженной прямой спиной, он понял, что действительно испытывает к ней сострадание. Лоренцо подумал с приятным изумлением, что этой женщине присуща некая трогательная гордость. Похоже, она любила эту свою развалину.
Ему захотелось высвободить ее платиновые волосы из сиротливого пучочка, пробежаться пальцами по ее сливочной коже и проверить, так ли нежна она, как ему казалось. Хотелось, чтобы презрение на ее лице смягчилось выражением страстного желания. И так оно и будет. Он всегда получал то, что хотел.
– Вы сажали овощи этим летом? – поинтересовался Лоренцо, слегка пнув ногой ряд засохшей стручковой фасоли.
Эллери обернулась, глубоко засунув руки в карманы непромокаемой куртки.
– Да… небольшой огородик. – Ей удалось вырастить только немного картофеля и пастернака – овощей, которые не требовали особого ухода. Впрочем, Эллери довольно быстро поняла, что агроном из нее никудышный. – Трудно справляться одной, – натянуто пояснила она. – Но когда-нибудь… – Она замолчала.
С каждым днем своего пребывания в поместье Эллери все более убеждалась в том, какими бесплодными были на самом деле ее планы. Она никогда не сможет одна продвинуться вперед, никогда у нее не будет достаточно денег, чтобы сделать необходимый ремонт, не говоря уж об обновлении, никогда не сможет добиться от Мэддок-Манора былого блеска.
Она повела Лоренцо к конюшням.
– Так что это за деловое предложение? – бросила она через плечо.
– Позвольте мне посмотреть ваши конюшни, – спокойно ответил Лоренцо, и Эллери подавила вздох.
– Прекрасное здание, – пробормотал Лоренцо, когда Эллери ввела его в полутемное пыльное помещение конюшни, в которой когда-то размещалась дюжина рабочих лошадей.
– Было когда-то, – согласилась она, а Лоренцо только улыбнулся.
– Ваш дом далеко не первый из аристократических поместий, пришедших в ветхое состояние. Вам никогда не приходило в голову превратить это место в парк или музей?
– Нет. – Она не хотела, чтобы поместье перестало быть только ее домом, домом ее матери. – Сдавать комнаты на праздничные дни – это первый шаг. Но я просто не переживу, если кто-то установит в этом парке какие-то аттракционы или что-то еще.
Лоренцо повернулся к ней. Его глаза удивленно блеснули во мраке конюшни.
– Разумеется, вы не сделаете ничего такого радикального.
Эллери пожала плечами:
– Я не располагаю средствами, чтобы собственными силами возродить имение к жизни. Так что единственный выход – передать все в руки предпринимателей.
– У вас уже есть какие-то предложения?
Эллери вздохнула. К ее досаде, никаких предложений не было. Помещичьих домов, похоже, было в избытке, а ее поместье находилось в таком запущенном состоянии, что это отпугивало предпринимателей. Во всяком случае, ее пороги они не обивали.
– Нет. Мы находимся в глубинке… Лоренцо медленно кивнул:
– Честно говоря, я удивлен тому, что Амелия вообще наткнулась на это место.
Эллери, не сдержавшись, ощетинилась:
– У меня же есть сайт в Интернете…
– О! – Лоренцо заглянул под брезент. – Если не ошибаюсь, тут машина, да притом отличная!
Сердце Эллери, на секунду замерев, сильно забилось.
– «Роллс-ройс», – подтвердила она, когда Лоренцо отодвинул брезент в сторону.
Они молча рассматривали винтажный автомобиль, серебристая поверхность которого сверкала даже в полутьме. Эллери пожалела, что не отвела Лоренцо в другую конюшню. Она просто забыла, что автомобиль стоял здесь. Честно говоря, она вообще совершенно забыла об этой машине, а сейчас воспоминания нахлынули на нее снова, и она протянула руку, чтобы на миг прикоснуться к блестящему металлу.
– «Серебряная заря», – пробормотал Лоренцо. Он провел рукой по капоту. – Сороковые годы прошлого века. И в удивительно хорошем состоянии.
– Это был автомобиль моего отца, – тихо сказала Эллери.
– Он умер?
Она кивнула:
– Пять лет назад.
– Сочувствую. Вы, должно быть, были совсем юной.
– Мне было девятнадцать. – Она слегка пожала плечами. Ей не хотелось говорить об этом, особенно с Лоренцо, совершенно незнакомым человеком.
– Вы могли бы продать этот «роллс», – прокомментировал Лоренцо, снова накрыв автомобиль брезентом.
Эллери неожиданно остро ощутила боль потери. Она ездила в этом автомобиле ребенком, высовывала голову из окна и радостно смеялась, когда ее отец вел машину по узким проселочным дорогам и махал рукой всем, кто им встречался.
А еще она стояла на ступеньках крыльца и смотрела, как «роллс-ройс» исчезает вдали, когда ее отец уезжал по своим якобы делам. Она никогда не знала, когда он вернется.
– Возможно, я не захочу продавать его, – сказала она потеплевшим голосом.
Лоренцо невозмутимо взглянул на нее:
– Он должен стоить по меньшей мере тысяч сорок фунтов.
Сорок тысяч фунтов! Эллери даже не представляла, что эта машина может стоить так много. Теперь она чувствовала себя глупо, хотя и была уверена, что никогда ее не продаст. Повернувшись, она направилась к выходу из конюшни.
– Некоторые вещи не предназначены для продажи, – спокойно сказала она шедшему за ней Лоренцо и закрыла большую деревянную дверь на засов.
– Сорок тысяч фунтов могли бы очень многое изменить в таком месте, как это, – мягко заметил Лоренцо. – Для начала вы могли бы гораздо чаще стричь газоны.
Эллери круто повернулась к нему, неожиданно придя в ярость:
– А вам-то какое дело? Вы находитесь здесь меньше суток и уже считаете мой дом развалюхой. Кстати, – добавила она с горечью, – я не помню, чтобы просила у вас какого-то совета. – Она круто повернулась. Взметнув сапогами фонтан грязных брызг из большой лужи и, как она с удовлетворением отметила, забрызгав джинсы Лоренцо, Эллери бросилась обратно к дому, ни разу не оглянувшись на своего гостя.
Глава 3
Вернувшись в дом, Эллери сполоснула сапоги и поставила их снаружи, на каменную ступеньку. Злость все еще бушевала в ней. Она злилась на себя за то, что злилась на Лоренцо. Он не стоил той эмоциональной энергии, которую она на него потратила.
Было уже позднее утро, а она все еще не помыла грязную посуду и не перестелила кровати. И не сделала ничего из полудюжины дел, которые требовали ее повседневного внимания.
«Этот надменный Лоренцо де Люка совершенно испортил мне день!» – с яростью подумала она.
Но он сделал больше. Он выбил Эллери из колеи, заставив увидеть Мэддок-Манор таким, каким имение и было на самом деле. А ведь Эллери так трудилась! Вот только во имя чего? Этот приезжий Лоренцо, с его роскошной машиной и дорогой одеждой, с самодовольной ухмылкой и понимающими глазами, заставлял ее каждую секунду осознавать собственную никчемность. Но самым ужасным была предательская реакция ее тела на человека, к которому она не могла относиться даже с симпатией. Она поняла, что за человек этот Лоренцо, в ту же минуту, как он въехал на подъездную дорожку в своем элегантном «лексусе» и по-хозяйски бросил ключи на столик в холле. Она поняла это по той небрежной манере, с которой он общался со своей любовницей, Амелией. И по тому, с каким тошнотворным раболепием та ему отвечала. А самым убийственным было то, как он вел себя с ней самой, бросая быстрые испытующие взгляды и разговаривая ленивым голосом. Он явно развлекался и получал от этого удовольствие!
– Я прошу прощения…
Эллери круто повернулась. Лоренцо стоял на пороге кухни. Он снял сапоги, и было что-то почти трогательное в том, что он был в одних носках. На пальце одного из них красовалась дырка.
– Вы просите прощения? – переспросила она, меньше всего ожидая услышать такое от Лоренцо.
– Да, – спокойно повторил он. – Вы правы. Я не должен был давать вам совет. Это не мое дело.
Эллери пристально посмотрела на него. Его синие глаза потемнели. Он выглядел одновременно серьезным и раскаивающимся. Такое внезапное изменение обескуражило ее.
– Спасибо, – наконец выдавила она. – Я тоже сожалею. Не в моих привычках оскорблять своих гостей.
Уголки его губ дрогнули в улыбке, а глаза снова заблестели. От такой метаморфозы Эллери неожиданно ощутила такую вспышку страстного желания, что была не в состоянии ее подавить.
– А я не совсем обычный гость, разве не так? – мягко поддразнил он.
– Довольно непредсказуемый, – согласилась Эллери.
– Ну, тогда мне придется подтвердить это, – ответил он. – Как вы отнесетесь к тому, чтобы я приготовил нам ланч?
Эллери подняла брови:
– Вы умеете готовить?
– Кое-что.
Она заколебалась. Они вступали на опасную дорожку…
– Хорошо, – наконец ответила она, поняв, что в ее голосе прозвучали одновременно и нежелание и ожидание.
Лоренцо тоже уловил это, судя по его озорной улыбке:
– Замечательно! Где ваша кухонная утварь?
Еле сдерживая готовый вырваться наружу смех, Эллери показала ему, где что находится. Через минуту он уже вел себя как квалифицированный повар, проворно нарезая помидоры, пока в большой кастрюле на плите закипала вода. Эллери знала, что ей надо было подняться наверх и постелить постели, но вместо этого уселась на край стола, наблюдая за тем, как легко и грациозно Лоренцо передвигается по кухне. Наблюдать за ним было одно удовольствие.
– Каким образом такой человек, как вы, научился готовить?
Он замер на миг, прежде чем вопросительно взглянуть на нее.
– Такой человек, как я? – переспросил он. – Что это значит?
Эллери пожала плечами:
– Богатый, влиятельный, титулованный.
– Титулованный? – повторил он с иронией. – Боюсь, что нет. Это у вас есть титул.
Неужели ей показалось, что она уловила горькую нотку в его голосе? Наверняка показалось.
– Я не имею в виду формальный титул, – сказала она. – Они такие бесполезные…
– Правда?
– Мой, во всяком случае. – Она обвела рукой вокруг себя. – Хотя это дань тому, что мой отец был бароном. Да и что хорошего в том, чтобы быть леди Мэддок, кроме того, что приходится платить убийственные налоги?
– Неизбежны только смерть и налоги, – пробормотал Лоренцо, измельчая два больших зубчика чеснока.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70710403?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Кейт Хьюит
Тип: электронная книга
Жанр: Короткие любовные романы
Язык: на русском языке
Издательство: Центрполиграф
Дата публикации: 23.05.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Молодая английская аристократка Эллери Данант живет в фамильном особняке, который вот-вот разрушится. Но денег на ремонт имения у нее нет. Чтобы как-то свести концы с концами, Эллери решает сдавать апартаменты любителям старины. И вот однажды в особняк приезжает пара из Лондона…