Главная страница | Современные любовные романы | Формула любви

Формула любви
Юрий Леонидович Романов
Герои романа "Формула любви" случайно встречаются ещё в юности и начинают дружить, но через некоторое время судьба их разводит по разным уголкам большой страны. Они взрослеют и сильно меняются внешне, так что при встрече не узнают друг друг. Приходит время, и любовь даётся героям романа сверху. Она не терпит фальши, грубости и обмана. Звезда любви чистым светом светит каждому из них в отдельности. Герои выдерживают испытания временем. С взрослением героев в их сердцах сохраняются и разгораются искорки, которые запали им в душу ещё в юности, и в конце концов объединяют их сердца!. Автор кандидат технических наук. Служил в армии. Был нештатным членом Комитета по науке и технике. По совместительству работал в Художественном фонде. Был начальником крупного отдела научно-производственного объединения. Работал вице-президентом американской компании.

Юрий Романов
Формула любви

Глава 1. Расширение кругозора
Я с мамой, бабушкой и дедом, жил на даче зимой и летом, как и большинство дачников по Савёловской дороге. О существовании своего отца я ничего не знал и никто мне о нём не рассказывал. Время было суровое, но мне казалось, что всё идёт нормально. Дед разрешал мне мастерить и делать разные поделки. Он показал как пользоваться его молотком и гвоздями. В последствии эти навыки я использовал для изготовления сабель, планеров и парусных макетов, которые затем относил в детский сад и раздавал ребятам для проведения придуманных мною различных игр.
Однажды, когда у нас ремонтировали печку, работники неожиданно куда-то ушли. Мне понравилось что они, закончив своё дело, оставили глину и инструменты. Это обстоятельство так дохновило, что я, из оставшейся глины, соорудил большой танк. Своим творением я был так доволен, что, не дождавшись, окончательного высыхания глины, покрасил его зелёной краской, изобразив какое-то подобие красной звезды на башне… Дед, пришедший с работы, меня не ругал, а даже похвал, но танк убрали и больше никогда не подпускали к глине.
Теперь мама отвозила меня на продлёнку в детский сад, расположенный где-то в районе «Марьиной Рощи» города Москвы. Раз в неделю, по окончании продлёнки, она забирала меня на работу, чтобы завершить свои расчёты. Затем, поздно вечером, мы возврвщались на дачу. Такой распорядок позволял мне кататься, на деревянных счетах с «колесиками», по длинному коридору бухгалтерии «Фабрики кухни» и не мешать маме заканчивать свои бухгалтерские подсчёты…
Однажды в воскресенье к нам пришла учительница, чтобы записать меня в школу, но я спрятался под кровать. Меня старались оттуда выманить, соблазняя тем что в школе много ребят и девочек с которыми можно играть на переменах. На что я тут же сообщил, что ребята у меня есть, а девчёнки не интересуют!..
Подошло первое сентября. На нашей улице, таких как я мальчишек, набралось пять человек… Нас направили в деревянную, одноэтажную школу с большой кирпичной печкой. В моём первом классе «А» мальчишек было намного меньше, чем девчонок. А так как в последствии выяснилось, что я был покрепче моих даже старших сверстников (видимо сказывалась пилка дров для своей печки), то я часто вместо русского языка занимался не профильной «учёбой».
В этой «Деревяшке», как её величали ученики, существовала странная традиция – перед началом занятий между школярами регулярно происходили соревнования в виде драки – Хлебниковских ребят с Шереметьевскими. Согласно этой «традицией», побеждённые мальчишки, на следующий день обязаны были драться за тех кто их победил. Поскольку я был не из слабеньких, то меня часто перед школой встречали ребята из младших классов и с криками: «Наших бьют!» – забирали портфель, чтобы я мог быстрее добрался до места драки и успеть поучаствовать в этом мальчишеском, но очень странном состязании…
Время бежало быстро и однажды, когда я был уже в восьмом классе, мама, без всяких предисловий, сообщила, что мы скоро уезжаем к папе на Сахалин.
В школе я постоянно что-то рисовал. Видимо этому способствовало и то обстоятельство, что я сидел на последней парте в "гордом одиночестве". Однажды на бумаге, которой была накрыта моя парта, на одной части я нарисовал морской бой парусных судов, а на другой изобразил бойца в окопе с гранатой против вражеского танка. Как потом сказал учитель по рисованию: «Рисунки очень хорошие, а глаза бойца очень точно и ярко отображают состояние души этого человека».
Как ни странно, но меня за эти мои импровизированные «творения» на не профильном уроке не ругали и не вызвали к директору, а, так называемые рисунки, поместили на какую-то выставку. Через несколько дней после этого происшествия меня пригласили в какую-то студию, но этим планам не суждено было сбыться.
Время бежало быстро и однажды, когда я был уже в восьмом классе, мама, без всяких предисловий, сообщила, что мы через неделю уезжаем к папе на Сахалин. Надо было ехать на Сахалин…
Поездка вызвала во мне большой интерес. Мы ехали в плацкартном вагоне дальнего следования и я, лёжа на верхней полке, смотрел в окно. Меня очаровывали бесконечные просторы страны, тайга, Байкал, многочисленные тоннели…
Но вот и Владивосток… Соблюдя все установленные правила и санитарные нормы, мы с мамой оказались, на огромном многоэтажном океанском карабле «Крильон», в Тихом Океане. Мне казалось, что это сооружение будет идти по поверхности океана, как коньки по льду, ощущая только толчки своего корабельного «сердца-двигателя»…
Было очень много вербованных… Первый день мы не ощущали каких-либо воздействий океана, но на второй – ощутили его в полной мере.
Откуда-то ночью пришёл сильный шторм. Огромные волны Тихого Океана бросали этот многоэтажный корабль как щепку. Из-за любопытства я вышел на палубу. Волны, шипя огромной бурлящей и пенящейся белой шапкой, медленно нарастали за бортом перед моим восхищённом взором, а корабль быстро проваливался в бездну. Но затем, достигнув низшей точки, начинал медленно набирая силы, подниматься из глубины океана на вершину огромных волн и, достигнув её, корабль, на какие-то мгновенья замирал на самой вершине, царствуя над этой разбушевавшейся стихией, с пенящейся, бурлящей седой и грозной поверхностью Тихого и Великого Океана! Этот вид и «его музыкальное оформление» меня завораживали и приводили в неописуемый восторг!.. Неожиданно над кораблём стала нарастать волна, значительно превосходящая прежние. Вокруг, на вершинах закручивающихся мощнейших потоках, голубовато-зелёных водных творений Тихого Океана, кипела серо-белая пена. Но, достигнув своих прежних размеров, волна всё продолжала расти и вздыматься над кораблём, а корабль продолжал «проваливаться» вниз. Я, загипнотизированный гигантской волной, смотрел на неё с восхищением, не в силах пошевелиться.
Вдруг кто-то меня сильным рывком рванул за одежду во внутрь корабля и тут же захлопнул за нами водонепроницаемую дверь. Волна с такой силой ударила по стене и двери, что корабль содрогнулся всем корпусом!
– Считай, что ты второй родился! – произнёс коренастый матрос с приветливой улыбкой, – будем знакомы, Сергей.
– Серж, – произнёс я, – ещё не осознавая, что случилось.
– Ну, привет тёзка! Ещё б мгновенье и ты отправился бы на завтрак океанским обитателям. Это волна – убийца! Она возникает неожиданно, когда выше девяти баллов. Я тоже с ней познакомился, когда салагой пришёл служить на Тихоокеанский флот…
На следующий день океан, успокоившись, снова стал «Тихим Океаном» и, как не в чём не бывало, продолжил медленно нести свои умиротворённые волны. Небо было ясное и создавалось впечатление, что океан с ним слился в едином поцелуе. Какой-то парень, встав на корабельную возвышенность, произнёс:
– Смотрите! Смотрите контуры Японии на горизонте появились! – все, кто был на палубе и услышал это послание, стали смотреть в сторону, куда сообщивший указывал рукой, а солнце оповещало о начале новой жизни!
Через день, тот же любознательный парень, указав на плывущих за нашим «Крильоном» касаток, сообщил: «Значит скоро прибудем в порт Корсаков». Его прогноз оправдался и, предъявив необходимые документы, мы с мамой сели в нужный транспорт. Как мне тогда показалось, на поезде мы ехали очень долго, видимо сказывался постоянный плач маленького мальчика, который находился в вагоне. Неожиданно пассажиры засуетились и со словами «Тайхара», «Тайхара», направились к выходу. Мы с мамой, взяв свой саквояж, проследовали за ними.
В Южно-Сахалинске нас встретил высокий майор с орденами. Оказалось это и был мой папа!
Нас поселили в одном из трёхэтажных деревянных домов, рядом с привокзальной площадью, куда я впоследствии частенько бегал за углём для нашей чугунной печки, стоявшей посреди огромной кухни. Здесь многое вокруг меня было новым и необычным – даже окна открывались вверх. Помещение, по сравнению с домом в Хлебниково, было очень просторным.
В соседнем доме, в отличии от нашего, была большая терраса, где постоянно собиралась большая ватага мальчишек из близлежащих домов, чтобы вместе во что-нибудь поиграть. С мальчишками я дружил, а девчонки меня по-прежнему не интересовали. Несколько мальчишек были немного младше меня, но в основном такого же возраста как и я. Ребята были доброжелательными и скоро мы все перезнакомились. Они показали мне бильярдный, с зелёным сукном, стол средних размеров, но немного потёртым в нескольких местах. Такой стол я видел впервые и рассказал о нём папе. Через некоторое время он, раздобыв, где-то один бильярдный кий и шарики, подарил их мне. Это был большой подарок для всех мальчишек.
Через некоторое время мальчишек стало приходить значительно больше. Одни приходили, чтобы поиграть в биллиард командами, передавая единственный кий по кругу, а другие, чтобы посмотреть на биллиард и на эту новую для них игру.
И вот однажды пришла очень стройная девочка, с голубыми лентами и бантиками на концах косичек! Я, почему-то сразу на неё обратил внимание, чего раньше со мной не случалось. Мы быстро с ней подружились. Папа у неё тоже оказался военным, что сближало наши взгляды. Это была очень стройная, красивая, весёлая, приветливая, начитанная, рассудительная и отзывчивая девчонка. Девчонку звали не обычно – Жасмин.
Жасмин часто, нам – ребятам, рассказывала различные истории из прочитанных ею книг. После её рассказов, я, однажды, попросил папу принести мне какую-нибудь интересную книгу. Через некоторое время он подарил мне «Порт Артур» и несколько произведений Бальзака… Но всё хорошее, как говорят взрослые, всегда заканчиваются невовремя. Однажды Жасмин пришла грустная и сообщила мне, что завтра они уезжают, так как папу куда-то переводят. Мне от этих её, тихо произнесённых, слов стало очень грустно. На следующий день, перед самым отъездом, я ей подарил её улыбающейся большой портрет и мою грустную улыбку с моими глазами, но смотрящими на неё, которые я нарисовал при помощи нашего зеркала – трюмо.
Через некоторое время моего папу тоже перевели в другую часть и свою учёбу я уже продолжил на Северном Сахалине – в городе Смирных. Там папа познакомил меня с художником нашей воинской части – Дурициным, который научил пользоваться масляными красками и показал некоторые приёмы художников.
Время шло и как-то раз в очередном письме, бабушка сообщила, что дедушка заболел и ему сделали операцию. На этом основании папа попросил перевод… Его просьба была удовлетворена и, уже к новому учебному году, мы прибыли домой – в Хлебниково.
Старое здание деревяшки к тому времени снесли, а на его месте красовалась четырёхэтажная кирпичная школа, в которую меня сразу определили в десятый «А» класс, видимо памятуя, что раньше я учился тоже в «А». В этом прежнем классе все выглядели более взрослыми и я, кроме нескольких парней, не узнал никого – возможно, что остальные были новенькими. Здесь же встретил некоторых моих знакомых парней, которых я когда-то, в соответствии с тогдашней странной местной традицией младших классов, лихо колотил.
Из девчонок я не узнал никого, как говорят – ни новеньких ни стареньких. Они, изменив причёски, сильно повзрослели. Стали более привлекательными, но одна из них, шатенка, была особенна хороша! Она внешне на порядок превосходила других и одним внешним видом сводила парней с ума. Плюс, великолепная фигурка и большие, ярко-синие глаза на прекрасном загорелом лице…
Как позднее поведал мне старый знакомый Юлий Швец: «Это Берёзка – фамилия такая! Она из нашего класса …, одним словом, как в том легендарном фильме – отличница, комсомолка, спортсменка, да и просто красавица! Наши парни, поголовно в неё влюблены! Да и не только нашей школы, но и соседних школ области! Особенно настойчиво волочатся и открыто ухаживают, влюбленные – Пелёнкин с Матковским из нашего класса и Пильчин с Валуевым из десятого «Б». В принципе эти парни, в общем, ничего, но уж слишком заносчивые!» – доверительно сообщил Юлий.
Меня же в нашей школе, девчонки почему-то прозвали Ален Делоном. Кто такой Ален Делон я тогда не знал, но не обижался, поскольку они так называли меня между собой.
В этой школе я подружился с Олегом Цукановым. Он немного заикался, но был интересный и верный товарищ. Юлий Швец, поскольку жил не далеко от моего дома, заходил за мной по дороге в школу и сопровождал из школы до станции. Поскольку он был ответственный за уплату комсомольских взносов, то обладал определённой информацией, которой почему-то делился со мной. Сплетником он не был и больше говорил о любви других к Берёзке, хотя чувствовалось, что он к ней тоже не равнодушен. Однажды я не удержался и спросил: «Юлий, а откуда ты взял, что практически все парни нашей школы влюблены в эту Берёзку?»
– Да у них же у всех её фотография в комсомольском билете!
– А вот, например, у меня и у тебя фотографии ведь нет!
– Ну, Серж, ты меня не дооцениваешь, – и, раскрыв свой комсомольский билет, показал её фотку…
Я тоже был не равнодушен к ней, но скрывал это даже от самого себя, боясь потонуть в толпе влюблённых. При общении с ней, что происходило не часто, я старался держаться ровно и даже как-то независимо. Если честно, то давалось мне это с очень большим трудом и, каждый раз при общении, я опасался, что о любви к ней, меня могут выдать мои же глаза.
Однажды, она проходя мимо, быстро вручила мне какую-то бумажку. Я весь напрягся, но раскрыв записку увидел только закорючки. Сообразив, что это какое-то зашифрованное послание, через некоторое время, сильно озабоченный содержанием записки, сам попросил Берёзку написать ещё что-нибудь. Она написала и также скрытно передала мне. Опять для меня это были какие-то каракули…
Как-то перед майскими праздниками, ко мне подошёл Геша Сотников: «Привет, Серж! Мы с моей Лилей решили съездить на ВДНХ, так сказать на открытие летнего сезона. Не составишь ли ты нам компанию?»
– А что… Погода отменная – согласен и спасибо за приглашение! Лиле привет!
– Тогда встречаемся после завтра на Савеловском вокзале ровно в одиннадцать…
Чтобы не оказаться одному, мне удалось встретиться и переговорить с моим двоюродным братом Анатолием. Согласно договорённости, мы с ним в назначенное время, уже стояли на Савёловском, внимательно вглядываясь в прохожих. Вдруг я за спиной услышал голос Геши: «Серж, привет! Рад тебя видеть!» – мы повернулись.
От увиденного я опешил, передо мной стояла ОНА – Березка и Геша с Лилей. Несколько секунд я молчал, а затем поздоровавшись, представил брата. По выставке я ходил как заторможенный, но при расставании Берёзка не заметно сунула мне в руку записку.
Дома, положив на стол перед собой записки и анализируя обстановку, время и события, некоторые слова, произнесённые ей в мой адрес, которые могли наложиться на смысл этих посланий и содействовать разгадки её шифровок. Вдруг разгадав некоторые буквы, я разгадал и последнюю зашифрованную ей записку – «МАЗИЛА».

1.1. За гранью разумного
Как говорят – всему своё время. Для нашего возраста пришло время осваивать технику танца, а не просто дёргаться группой или в одиночку, изображая сумасшедшего. С возрастом, парный танец приобретает некоторую интимность и позволяет разговаривать друг с другом о чём-то личном, не касающихся чужих ушей. Такую благородную миссию, видимо ради развлечений, неожиданно взяли на себя соседские девчата, которые были значительно старше нас. Об этих бесплатных «курсах» я узнал от моих, сверстников с которыми я дружил с детства, но которые после седьмого класса пошли в профтехучилища. И вот однажды они пришли ко мне и уговорили присоединиться к ним.
Через дом от моего обитания, жила тётя Маруся со своей дочкой Лидой, у которой было много подружек, старый, «времён очаковских и покоренья Крыма», патефон и огромное количество довоенных пластинок. Как ни странно, к ним и старому репертуару, на огромную террасу, сразу потянулась молодёж из соседских домов. Улица как-то преобразилась. На эти танцы (по воскресеньям) стали наведываться девчата даже из Москвы. Меня эти девчата не интересовали, но мои ребята, с которыми мы постоянно общались, сильно увлеклись одной такой девушкой. Звали её Рая.
Мне, после нескольких уроков Лиды, удалось уловить основу движений и я прекратил посещение этих "курсов", основательно увлёкшись живописью.
В один из таких воскресных дней, ко мне на террасу, вместе с моими постоянными друзьями, ввалилась приличная группа молодежи, с легендарным патефоном и попросила их «приютить». Мои ребята объяснили это внезапное нашествие тем что у тёти Маруси только что прокрасили террасу и сильный запах не позволял там танцевать, да и одежду можно испортить! Вслед за ними пришла Лида, дочь тёти Маруси, вместе с Раей из Москвы.
Это ветловолосая девушка с короткой стрижкой, была приятной наружности, с хорошей фигуркой и манерами. Она очень хорошо танцевала. От ребят не было отбоя. Там были и другие девчата, но к Рае выстраивалась большая очередь. Я не танцевал, так как заканчивал картину «Последний день Помпеи». Неожиданно ко мне подошла Лида: «Серж, а ты что не танцуешь?»
– Да вот картину спешу закончить, а то после будет некогда – выпускные экзамены на «носу».
– На твоём месте, я бы отбила Раю у ребят!
– А зачем портить настроение моим ребятам. Вон и Воробьёв Виктор со своей чернобровой Люсей танцует, а не с Раей, – Лида обиженно замолчала, – всё, Лида, спасибо за подсказку, но мы уже из детских штанишек выросли. Теперь всё будет по-взрослому! Так что всё идёт своим чередом…
В школе тоже всё шло своим чередом… Как и полагалось по завершению экзаменов, для выпускников десятых классов, школьный Совет постановил организовать выпускной вечер…
После официальной части, в фойе школы, по решению Совета, устроили танцы с приглашением выпускников из других школ и даже был приглашён небольшой самодеятельный квинтет. В фойе было очень много народу. Парни стояли группами и беседовали у одной стены, а по другой стороне, вдоль стены, расположились девчата. Самодеятельный оркестр играл с молодым задором, очень прилично и практически без «перекуров». Лохматый парень классно исполял песню:
… Приходит время, люди голову теряют
И это время называется весна…
Берёзку, один за другим, приглашали поклонники, которые, после каждого танца, тихо перешёптывались между собой.
Неожиданно на средину вышла школьный завуч и объявила: «Белый танец!» – девчата, оторвавшись от стены, оживились и направились к своему избраннику. Этот момент для молодёжи играет большую роль, так как сразу становиться ясно предпочтение каждой девушки.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70610401?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.