Главная страница | Магические академии | Выживут только волшебники

Выживут только волшебники
Людмила Е. Клемят
Матильда Старр
Для того, кто живет в насквозь техногенном мире, писать стихи – плохая идея. Именно эта способность приводит к тому, что студент-математик Кир оказывается во враждебном мире магов-гуманитариев, где любая техника не просто ломается, а вообще не приживается. Похищения, путешествия между мирами, череда загадочных событий и даже убийств – со всем этим Киру предстоит разбираться самому. А еще хорошо бы понять, кому из нового окружения можно доверять, а кто только и ждет его ошибки.

Матильда Старр, Людмила Клемят
Выживут только волшебники

Глава 1
В коридоре было пусто. Яркий солнечный свет проходил сквозь стеклянную крышу, сквозь голографическую доску объявлений и причудливыми бликами ложился на пол и стены. Кир сидел на скамейке и ждал. Неужели отчислят? И прощайте, мечты о работе в главном вычислительном центре. Прощай, всё.
В конце коридора зацокали каблучки, послышалось девичье хихиканье. Кир на секунду поднял глаза – первокурсницы. Только они с такой гордостью носят мантии, да еще и заколки-ленточки выбирают в тон. Эти девушки были с факультета Прикладной математики – зеленые накидки и бантики цвета травы в июне не оставляли никаких сомнений. Кир автоматически пригладил непослушные волосы.
Завидев его, девчонки перестали смеяться, ускорили шаг, да так, что почти пробежали мимо. А удалившись на безопасное расстояние, загадочно зашушукались.
Да, новости тут разлетаются быстро. Он теперь местная знаменитость. Увы, не такая знаменитость, которую барышни провожают томными взглядами, а такая, от которой все шарахаются. Хотя могли бы и провожать. Красавцем его вряд ли можно назвать, а вот симпатичным парнем – запросто: умные серые глаза, нос с едва заметной горбинкой, пожалуй, лишь подбородок тяжеловат, отчего лицо кажется непропорционально вытянутым.
Тишина. И снова шаги. Тяжелая, размеренная поступь. Это точно не первокурсницы. Так мог бы идти тот, кого он ждет. Кир подобрался, готовый подскочить со скамьи и двинуться навстречу. Но из-за угла вырулил Берток – его однокурсник.
Непонятно, что этот верзила вообще забыл в академии, – двухметровый, с крепкими кулачищами – ему бы на ринге выступать. Впрочем, он и выступал, а потому уже четвертый год подряд факультет Устройства природы занимал первые места в соревнованиях по всем силовым видам спорта. А сам чемпион с «тридцатками» по всем предметам еле-еле переползал с курса на курс. Неприятный тип.
В отличие от девчонок, Берток пробегать мимо не стал, а напротив – замедлил шаг. Он ухмылялся, и эта ухмылка не сулила ничего хорошего. Немного не дойдя до скамьи (один метр пятьдесят три сантиметра – автоматически отметил про себя Кир), остановился и достал из сумки планшет. Это еще зачем? Может, решил повторить таблицу умножения? Ему точно не помешает!
Но нет. Берток сделал еще шаг (минус семьдесят четыре сантиметра), покрутил планшет в руках, выключил его, затем опять включил. И с деланым удивлением заявил – не Киру, а так – в окружающее пространство:
– Ух ты, работает! Не сломался. Даже странно.
До Кира дошло не сразу. А когда дошло, кровь отлила от лица, а зубы сами собой сжались. На что этот бесполезный набор мускулов намекает? Стерпеть такое оскорбление было невозможно. И не важно, что обидчик на голову выше и в полтора раза шире в плечах (в одну целую шесть десятых, если быть точным). Кир подскочил со скамейки и бросился на него с кулаками.
Исход этой битвы был предрешен, но кому терять нечего – тот ничего и не потеряет. Кир изо всех сил ударил Бертока под дых. Тот даже не подумал согнуться – так и стоял скалой. И усмехаться не перестал, лишь подчеркнуто медленно начал заносить кулак.
– Гм, Кирсен Грасс? Вы давно меня ждете? – этот голос заставил их обоих вытянуться во фрунт.
– Добрый день! Нет, не очень.
– Здравствуйте!
На лице Бертока образовалось выражение смиренной почтительности, которое шло ему как пастору мини-юбка. Кир с неудовольствием подумал, что и его собственная физиономия сейчас выглядит так же нелепо.
– Здравствуйте, – директор говорил негромко, но звук его голоса, казалось, гремел под сводами коридора. – Грасс, пройдите в кабинет, Берток, почему вы не на занятиях?
– Извините, задержался в библиотеке. Уже бегу, – верзила и правда торопливо зашагал прочь. На прощание он успел одарить Кира весьма красноречивым взглядом: разговор еще не окончен…
* * *
– Ну-с, рассказывайте, молодой человек, как вы докатились до жизни такой. – Профессор Шерн уселся за свой монументальный стол, хорошо знакомый всякому нарушителю дисциплины. Киру он кивнул на стул напротив – садись, мол. Тот рухнул на сидение и приготовился к худшему.
Взгляд из-за невидимой фотонной пленки очков казался добрым, но Кира не обманешь. Возможно, так же месяц назад директор академии см отрел и на несчастного второкурсника, который провел опыт по управлению кинетической энергией. После этого опыта юго-западное крыло пришлось отстраивать заново, а незадачливого экспериментатора отчислили. Помещение тогда пустовало, так что пострадавших не было, даже восстанавливать никого не пришлось. И за такую мелочь талантливого студента вышвырнули за дверь! Ясное дело, у Кира и вовсе никаких шансов остаться…
Если тебе посчастливилось попасть в лучшую во всём Сарегоне академию (средний конкурс за последние три года 788,6 человека на место – быстро подсчитал в уме Кир), быть изгнанным из этого храма науки – смерти подобно. Из счастливчика, которому предстоит покорять высоты и разгадывать тайны, ты автоматически превращаешься в неудачника, чья птица счастья вырвалась из рук и даже перышка не оставила на память…
– Я не знаю… Я не хотел, честное слово… Это само как-то вышло, – Кир уже ненавидел себя за это беспомощное бормотание.
Профессор Шерн взял из папки распечатку.
– Это из библиотеки, – он смотрел на Кира с любопытством. – Довольно странный выбор, ты не находишь? Ни одной книги по специальности.
– Понимаете, я живу у дяди, и все книги по точным наукам могу брать там. Даже очень древние или совсем-совсем новые, – почему-то звучало неубедительно. Оставалась надежда, что Шерн и без того в курсе: библиотека доктора Гора – одна из самых богатых частных библиотек в мире.
– Да-да, я знаю, – кивнул профессор.
Обычного в таких случаях «Кланяйтесь дядюшке от меня, вот мы, помнится…» в этот раз не последовало, зато последовал вопрос, которого Кир ждал и боялся:
– Так чем тебе не угодили уже существующие стихи? Зачем понадобились новые?
Что-то похожее у него сегодня спрашивали не впервые. Сначала – красный от гнева профессор Жардик, потом – дотошная Мата, ментотерапевт академии. И ответа у Кира не было. Он действительно не понимал, как всё произошло.
Это случилось на невероятно скучном занятии. Поразительно, но некоторые преподаватели умудряются об интереснейших вещах рассказывать скучно… Так было на лекциях Жардика по матанализу: уснуть можно!
В окно сияли первые апрельские лучи, на белоснежную стену аудитории россыпью легли разноцветные солнечные зайчики. Кир залюбовался дисперсией, и так хорошо, так странно стало на душе… А в голове откуда-то сами собой появились рифмованные строчки… И вот тут он совершил страшную, чудовищную ошибку – торопливым почерком записал их на полях тетради. Еще секунда – и Кир успел бы перевернуть страницу. Только именно в этот момент Жардик заглянул через плечо. И началось…
– Я не собирался… Оно само сочинилось.
Профессор, кажется, его уже не слушал. Он лишь кивнул, уставившись в какие-то бумаги. Кир присмотрелся – и еле удержался от возмущенного возгласа: директор внимательно изучал его медицинскую карту. Они тут что, считают его сумасшедшим? Только этого не хватало!
Профессор Шерн между тем отложил книжицу в сторону и задумался. Вроде бы он смотрел на Кира, но в то же время сквозь него. Руки Кира похолодели, а к горлу подобралась тошнота. Пауза затягивалась, и он наконец нарушил молчание:
– Меня отчислят? – хотелось произнести это ровно и бесстрастно, как и положено будущему ученому, но голос дрогнул.
Шерн рассеянно ответил:
– Скорее всего, да. Но это уже не так важно. Поверьте, молодой человек, вы еще послужите науке, как никто другой.
* * *
Кир тревожно мерил комнату шагами. Правда, мерить было особенно нечего – три широких шага в длину и один в ширину – а потом упираешься в узкую кровать. Маленькая каморка на чердаке, любезно выделенная ему дядюшкой. И это не от жадности или желания притеснить племянника – сам хозяин дома ютился в такой же комнатушке, но на первом этаже. А всё остальное пространство дома, подаренного доктору Гору муниципалитетом за научные заслуги, занимали книги…
До девяти оставалось еще два часа. Профессор Шерн обещал заехать за Киром в 21:00 и отвезти показать что-то очень важное. Велел об их разговоре никому не рассказывать и предупредить дядюшку, что вернется поздно. Гадать, куда и зачем они отправятся, было нецелесообразно. Так или иначе, скоро он все узнает.
Кир остановился и уселся на кровать.
Курс истории! Это всё из-за него. На этот курс отводилось три лекции, а в академии все еще велись споры о том, не стоит ли его сократить или вовсе отменить. В самом деле, идея изучать прошлое, на которое уже повлиять невозможно, выглядит несколько нерациональной. Тем более что в мире столько неизученного, неоткрытого, неизобретенного – и будущие поколения ждут от них, сегодняшних, научного подвига!
Никаких зачетов-экзаменов по истории не было, а потому студенты со спокойной душой эти занятия прогуливали. Из их потока приходили послушать историка лишь четверо. Сестры Диег – отличницы и зубрилки, они не пропускали вообще ничего и никогда. Похоже, им не приходило в голову, что это в принципе возможно. Парень, фамилию которого Кир никак не вспомнит, – тот все время спал на задворках аудитории и, вполне вероятно, даже не знал, что физика с математикой закончились и началось нечто совсем другое. И сам Кир.
В первый раз он замешкался, решая задачу на перемене, и не успел сбежать. Когда поднял глаза от тетради – историк уже входил в аудиторию. Пришлось остаться. А потом просто стало интересно. Этот невзрачный дядечка с грустными глазами рассказывал забавные вещи. Оказывается, когда-то магики (учитель политкорректно назвал их «людьми с альтернативной организацией мыслительной деятельности») жили с ними в одном мире. Тогда их звали гуманитариями, и вроде это слово даже не было ругательным. Они верили во всякую чушь, например, что определенным образом расставленные слова могут влиять на окружающую действительность. И усиленно это дело изучали. С техникой у гуманитариев был полный раздрай. От страшного заклинания «Я ничего не трогал, оно само!» ломались даже сверхпрочные приборы. Да что там говорить, простейшие механизмы вроде квантового пылесоса не выдерживали такого обращения.
Потом случилось то, что должно было случиться: эти недотепы с их неспособностью обращаться с техникой, устроили апокалипсическую заваруху и чуть не погубили мир. Технарям удалось что-то подлатать и подправить, и миров стало два – Сарегон, где царствовали высокие технологии и разум, и Альтара, куда ушли «криворукие» магики, ой простите, люди с альтернативной организацией мыслительной деятельности – со своими суевериями и дремучестью…
Сейчас о магиках в их мире говорили мало. Воспоминания о них сохранились, пожалуй, лишь в комиксах – там эти глуповатые недотепы ломали и взрывали все, что попадало в их поле зрения. А еще – в страшилках, которые передают друг другу дети и взрослые. Ужасные легенды о том, что если магик появится в любом из городов Сарегона, сломается вся техника: электростанции, станки, компьютеры, и даже механические органы – сердца там или почки – тоже перестанут работать. Вот такой вот армагедец. Разумеется, свою якобы существующую словесную силу применить они тут не смогут – эти вруны и мечтатели утверждают, что она в принципе есть, но в присутствии технарей не работает.
Кир, конечно, посмеивался над недалекими магиками. Ну как можно верить, что слова оказывают какое-то влияние на окружающую действительность! Это же просто звуковые волны, которые производятся связками… Для передачи информации – отличная штука, но не более того. И все-таки было интересно: о каком определенном порядке идет речь? Было бы неплохо разобраться.
После второго занятия Кир подошел к историку и спросил: как же предлагали эти… гм… гуманитарии расставить слова? Тот засуетился, замямлил что-то, а потом, старательно глядя в сторону, посоветовал почитать стихи.
Читать стихи! Кира передернуло. От самой этой идеи веяло чем-то противоестественным. Но присущая каждому настоящему ученому любознательность (такая формулировка Киру нравилась больше, чем обычное «любопытство») в конце концов победила. Он отправился в библиотеку.
Библиотекарша долго таращила на него круглые и выпуклые как у рыбы глаза, но все-таки выдала старинный том в тяжелом деревянном переплете. И Кир стал читать.
Поначалу было страшновато. Он и сам бы себе в этом не признался, но мысль, что от его чтения что-то в окружающем мире начнет меняться, пульсировала где-то на краю сознания. Прочитал одно стихотворение, другое… Ничего. Вообще ничего. Но назвать эксперимент корректным было нельзя. Звуки-то не извлекались – Кир читал про себя, возможно, дело в этом.
Он вырвал из тетради лист и аккуратно переписал несколько стихотворений. Конечно, набрать их в планшете было бы быстрее, но кто знает, вдруг от этой дряни и правда техника ломается. Планшет дорогой – дядюшкин подарок. Сам себе Кир в жизни такого не купит.
Дома он перечитал стихи вслух – сначала шепотом, потом громче, и еще громче. А когда в пятницу дядюшка по обыкновению отправился к соседу играть в трехмерные шахматы, то и прокричал изо всех сил. Ничего. Что и следовало доказать!
Можно было спокойно возвращаться к учебе и не думать больше о глупостях. Можно было бы. Если бы не появилась новая версия – а вдруг на окружающую действительность влияют не все стихи, а только некоторые из них. Кир вздохнул – и засел в библиотеке.
Всего там было четыре книги со стихами. Одна совсем тоненькая, три – увесистых. В них обнаружилось 367 стихотворений разных авторов. И все эти стихи Кир по очереди переписал и продекламировал. Опыт наконец-то был окончательно и бесповоротно завершен. Никакого влияния на мир – и точка. Можно было отправить «экспериментальные» листки в преобразователь мусора и покончить с этим.
И вот тут возникло первое затруднение. Одни из них летели в металло-пластиковую пасть легко и свободно. А другие бросить туда рука не поднималась. Кир обнаружил, что некоторые строчки и вовсе помнит наизусть, словно это определения математических терминов, хотя никакой необходимости запоминать стихи у него не было.
Надо сказать, там встречались вполне дельные мысли – разумеется, не о науке и устройстве мира – с этим у гуманитариев полная неразбериха – а так, о делах житейских. Да и насчет прекрасного пола древние поэты были явно не дураки! Читая о «стане, изогнутом словно цветок», «персях в тугих объятиях платья», он никак не мог отделаться от образа Аэрис – первой красавицы академии.
Попадались Киру и куда более фривольные пассажи, которые заставляли его щеки заливаться густой краской. Некоторые стихи вызывали улыбку, а некоторые – грусть… Может, именно с этого начинается их воздействие на мир? С воздействия на самого Кира?
Вот! В этом месте и нужно было бежать к ментотерапевтам и разбираться, что происходит! Специалисты по разуму быстро бы нашли изъян и исправили его. Но Кир не побежал. Портить безупречный образ отличника не хотелось. К тому же ему пришлось бы обращаться по месту учебы, к Мате, а она ему совсем не нравилась. Странная. Почему-то не пользовалась достижениями эстетической медицины. Кир слышал, что ей едва исполнилось пятьдесят, да она могла еще выглядеть юной, как ее студентки. А выглядела как столетняя старуха: складочки в уголках губ и даже несколько морщин под глазами! Общаться с таким человеком не каждому захочется.
И все же он оставил свое опасное увлечение в тайне по другой важной причине: не хотелось отказываться от тех странных, словно чужих ощущений, которые накатывали, когда он вновь и вновь читал любимые строчки.
Вот за эту-то слабость он теперь и расплачивается. А обратился бы вовремя, и возможно, медики ему бы быстро помогли. У них есть средства от любых недугов. Или нет! Вдруг его случай уникален? Может, его заперли бы в какой-нибудь из больниц и изучали бы в свое удовольствие.
Стоп! Кир подскочил с кровати и снова заходил по комнате. А что им мешает сделать это сейчас?
Все сложилось в одну картину – и то, как внимательно изучал профессор медкарту, и обещание, что после отчисления Кир послужит науке, и эта странная ночная поездка… Вот значит, какую судьбу ему подготовили?
Бежать! Кир посмотрел на часы. До приезда директора оставался час пятнадцать минут. Слишком много времени он провел в раздумьях. Значит так. Спортивная сумка. Туда – две смены одежды, деньги – их совсем мало, и зайти на кухню – настрогать бутербродов в дорогу.
Только вот в дорогу – куда? К отцу, в Марвилль? Его там будут искать в первую очередь. Да и как спрятаться в маленьком городке, где слухи разлетаются со скоростью света. А это такая новость: из столицы вернулся сумасшедший сын Грасса! Лучше уж поселиться в лесу, где его никто не найдет. Ну да, построить шалаш и жить отшельником. И в любом случае опозорить семью. Кир снова опустился на кровать. Какое-то время он так и сидел – глядя в одну точку и прижимая к груди сумку…
Дело было даже не в том, что идти ему некуда. Никогда еще Грассы не бежали от неприятностей… И если свой вклад в науку он может внести только в качестве подопытного – что ж, так тому и быть.
Он швырнул сумку в угол, лег на кровать и закрыл глаза. Думать больше не хотелось.
* * *
Профессор Шерн был пунктуален. Ровно в 21:00 его мобиль уже стоял под окнами дома. Кир тенью выскользнул во двор: главное – не разбудить дядюшку.
– Куда мы? – этот вопрос волновал его больше всего.
– Все увидишь. Не спеши. Тебе нужно кое с кем встретиться.
Мобиль направлялся за город. Что там? Наверное, какая-нибудь особая клиника вдали от посторонних глаз…
– Как здоровье дядюшки?
– Все хорошо, спасибо.
– Нужно будет как-нибудь зайти в гости.
Кир кивнул. Дядюшка, гости, традиционные посиделки за чаем и научные споры до хрипоты… Готов ли он оставить все это в прошлом? Впрочем, его никто не спрашивал. Может, так и лучше.
Они проехали по едва освещенной загородной дороге, свернули в лес, потом долго петляли, пока не остановились в непроходимой глуши.
– Тебе туда, – указал рукой профессор.
– А вы?
– Мне нельзя.
Кир вышел из мобиля. Темно-то как! В городе никогда не бывает такой темноты – густой, настоящей. Директор заглушил двигатель, и уже спустя несколько мгновений заговорил лес: защебетал поздними птичьими голосами, зашуршал листвой, заскрипел ветвями. Поодаль светил тусклый огонек (на расстоянии 43 с половиной метра от мобиля – снова автоматически подсчитал Кир). Подойдя чуть ближе, он смог рассмотреть: огонек – это что-то вроде фонаря. Он выхватывал из темноты дощатую дверь и кусок стены. Киру пришлось хорошенько присмотреться, чтобы разглядеть домик. Неужели такие до сих пор строят? Еще несколько размашистых шагов – и Кир уже рядом. Что за странный источник света! Слабый, едва видный мерцающий огонек за мутным стеклом. Точно не электричество.
Кир немного помедлил, прежде чем войти в дом. Страшно. Но не побежишь же теперь назад, к мобилю. Он потянул на себя дверь, осторожно переступил порог и остановился. Перед ним была небольшая комната (площадь – 14,68 квадратных метров). Кругом царил полумрак. Ну и освещение! Две высокие подставки, на каждой из которых в маленьких чашечках стоят высокие свечи. С открытым огнем! Тут вообще кто-нибудь следит за безопасностью?
Из мебели в комнате были только стол и два стула по его сторонам. На одном из стульев неподвижно сидел человек – седой старик. На его морщинистом лице росли длинные белые волосы. Как неприятно! Неужели в мире все еще есть люди, которые не умеют пользоваться кремом для бритья! На столе перед стариком лежал прутик и… тетрадь. В синей обложке, пухлая, наполовину исписанная – та самая тетрадь Кира по матану.
Как только Кир вошел в дом, что-то стало не так. И это «не так» не было связано ни с освещением, ни с тетрадью, которой тут совсем не место. Изменилось что-то серьезное и фундаментальное. Словно из окружающей действительности пропало нечто, пусть и незначительное, но незыблемое… Киру понадобилось несколько секунд, чтобы отыскать разницу. Звук. Ему не хватало одного звука – тихого, почти незаметного, но такого привычного.
Кир взглянул на часы и похолодел. Секундная стрелка стояла как вкопанная и не двигалась. Часы – подарок отца – не шли. Кир поднял взгляд на старика по другую сторону стола. Понятно. Магик. Настоящий живой магик. На Кира накатила волна отвращения.
Его предали! Он мечтал совершать открытия, был готов трудиться не покладая рук. Да он даже подопытным согласился бы стать – во благо науки и своего мира! Но к такому он уж точно был не готов. Кир резко повернулся и дернул дверь. Дверь не поддалась.
– Меня зовут Махагрон, – голос старика звучал глухо. – Боюсь, тебе все же придется со мной поговорить.
– О чем? – зло бросил Кир. Он понимал, что должен злиться на Шерна, на академию, на весь свой мир, на всех, кто заманил его сюда, в этот дом, в эту комнату, но злился почему-то только на магика. – О том, как при помощи слов управлять миром? Или о том, почему ваши силы не действуют в моем присутствии?
– А почему ты решил, что не действуют? – старик смотрел на Кира с улыбкой. Эта улыбка ему не нравилась. Нет, магик ему не нравился весь, но теперь он еще и улыбался, словно знал что-то такое, что было Киру невдомек.
Старик взял со стола прутик, рассек им воздух – и тетрадь открылась. Сама собой. На той самой злополучной странице. И Кир понимал, что там нет никаких невидимых нитей, пультов управления и намагниченных пластин. А есть то самое неприятное, антинаучное колдовство.
И тут Кира прорвало.
– Не-ет! – он истошно закричал, повернулся к двери и заколотил по ней кулаками. Все что угодно, пусть хоть убьют, только не заставляют смотреть на это…
Словно пружина, которая весь день сжималась где-то внутри, наконец не выдержала и распрямилась.
Его охватил иррациональный, ничем не объяснимый ужас. Какая-то часть сознания Кира еще отдавала себе отчет: то, что происходит, конечно, необычно, но не настолько, чтобы впадать в истерику. Но этот голос был тих и неслышен, а все инстинкты кричали – прочь отсюда, бежать, спасаться! Любой ценой!
Дверь распахнулась, и в комнату, почему-то прихрамывая, влетел профессор.
– Кирсен, ты в порядке? Что тут у вас происходит? – он испепелял взглядом магика.
Говорить Кир не мог. Но он всем телом ощутил: как только появился Шерн, стало легче. Сделав два нетвердых шага, он опустился на свободный стул.
– Благодаря тебе уже ничего не происходит. Зачем было вламываться? – магик крутил в руках прутик. От улыбки не осталось и следа.
Ага. Кажется, появление профессора испортило волшебную игрушку так же, как присутствие магика испортило его часы. Вот и смейся после этого над городскими легендами и страшилками. Может, и в песочного человека придется поверить?
– Но он закричал… – в голосе Шерна слышались виноватые нотки.
Да что же это такое, великий интеграл! Профессор не только не спешит увезти Кира из опасного места, но еще и оправдывается перед этим… существом. Мир определенно перевернулся.
– А чего ты ждал? Это вообще-то первый из ваших, кто лично присутствовал на магическом сеансе. Видимо, некоторое недомогание – это, как у вас говорят, побочный эффект.
Кир, съежившись, сидел на стуле. Его била мелкая дрожь, голова кружилась. «Некоторое недомогание» – не слишком точная формулировка. Но сейчас нужно было выяснить главное. И слушать, как эти двое ведут научный диспут о нем, о Кире, он не собирался.
– Почему эта штука при мне работает? И почему мне от этого так плохо?
Шерн молчал. Вместо него ответил отвратительный старик:
– Вы все тут усиленно ненавидите и презираете магию. Так уж воспитаны… Только остальные ненавидят ее в других. А ты – в том числе и в себе. Очень советую тебе пересмотреть это отношение, пока ты себе не навредил.
– Довольно на сегодня! – прогремел профессор. – Мы уезжаем.
Кир поднялся со стула. Раздумывать над словами магика он будет позже. Сейчас хотелось только как можно быстрее выбраться отсюда.
– Ты прав, пора. А у нас с молодым человеком еще будет время все обсудить.
Старик поднялся и, не прощаясь, вышел за дверь.
Киру же понадобилось несколько минут, чтобы собраться с силами, встать со стула и нетвердой походкой выйти из избушки. Когда они с профессором оказались на улице, там уже никого не было.
Они сели в мобиль.
– Почему вы ничего мне не сказали?! – Кир сорвался на крик и сам удивился, что позволил себе разговаривать с директором академии таким тоном.
– Понятие «чистота эксперимента» тебе о чем-то говорит? – голос снова был ровным и доброжелательным, словно только что не произошло ничего из ряда вон выходящего.
Да, кажется, роль лабораторного материала, с которой Кир в благородном порыве был готов согласиться еще несколько часов назад, оказалась не такой уж и привлекательной.
– Какие эксперименты? Я не соглашался ни на что такое. И вообще, – мысль, которая пришла ему в голову была совсем неприятной, – а вдруг бы у меня был искусственный заменитель сердца? Или легких? Или…
– Тогда это было бы в твоей медкарте, – Шерн повысил голос. – Никто не собирался тобой рисковать. Просто есть некоторые особые обстоятельства…
– О которых я до сих пор ничего не знаю, – закончил за него Кир.
– За десять минут пути я не успею объяснить тебе всё. И вопросов появится еще больше. К тому же я очень устал, – Кир искоса глянул на профессора и понял, что это правда. – Мне тяжело даются встречи с… с нашими соседями. У меня два механических сустава.
Ого! Должно быть, ему и правда пришлось несладко. Кир посмотрел на часы. Они равномерно тикали, но опаздывали на двадцать три минуты.
– И что это за магик?
Шерн поморщился:
– Пожалуйста, выбирай слова. Гуманитарии, маги, волшебники – можно называть их, и не оскорбляя. А уважаемый Махагрон – преподаватель, профессор. Доктор магических наук, между прочим.
Кир пристыженно замолчал. Конечно, в чем-то профессор прав: в приличном обществе магов не принято называть магиками, так же как охранников порядка – гоблинами, а жителей северных провинций – папуасами. Но как ни назови – магик остается магиком! И дружеские посиделки с ними никому не нужны. По крайней мере, Киру точно не нужны. Магические науки, надо же! Это как горячий снег. Или соленый сахар.
Профессор между тем продолжал:
– Сейчас я отвезу тебя домой. Ты примешь снотворное – ровно две таблетки – и проспишь до полудня. В академию завтра не приходи. Дяде скажешь, что выполняешь самостоятельное исследование. В 16:00 я заеду, и мы подробно обо всем поговорим. Раньше не смогу. Думаю, ты и сам понимаешь: обсуждать все это нельзя. Ни с родными и близкими, ни с друзьями, вообще ни с кем…
Кир кивнул. Его все еще знобило. Мысли путались. Пожалуй, профессор прав – лучше ему сегодня просто лечь спать.

Глава 2
Кир проснулся в 12:00. От усталости не осталось и следа. Он был голоден. Очень голоден. Спустившись на кухню, он довольно быстро смёл все, что нашел в пластиковых контейнерах. Подумал немного, сделал четыре бутерброда – аккуратно выдавил сбалансированную массу для завтраков из тюбика на тонкие ломтики хлебцев. Их приговорил тоже. Интересно, отличный аппетит – это результат здорового медикаментозного сна или последствие встречи с магиком?
Ужаса, который охватил его вчера, уже не было. Но вот беспокойство осталось. Не мог же он стать магиком? Дикость какая. Ничто в его присутствии не ломалось: кофеварка делала кофе, холодильник урчал, плита грела, планшет… Планшет не работал! Кир застыл, глядя на черный прямоугольник экрана.
Нет, ну как можно быть таким идиотом! Он же сам вчера отключил устройство, когда шел к директору, чтоб случайно не тренькнуло в самый неподходящий момент. Кир с облегчением вздохнул и нажал на кнопку «Вкл».
Экран зеленовато засиял. И со звякающим звуком полетели сообщения – словно весь мир пытался отыскать Кира, пока тот разбирался со своими проблемами.
Отец, однокурсники, еще какие-то едва знакомые люди… Он набрал текст, который разошлет сейчас всем: плохо себя чувствовал, остался дома – проводить исследования. Говорить о стихах он ничего не будет. Хотя очевидно, что именно из-за них о Кире вдруг вспомнили даже те, кто годами не писал и не звонил. И даже… Сердце застучало, словно он только что пробежал двухсотметровку, губы пересохли. Аэрис… Их история переписки до сих пор была пуста и чиста – королева еще ни разу не снисходила до простого смертного. Вокруг нее обычно вился рой поклонников побогаче и попредставительней.
Кир не сразу открыл сообщение. А если она просто ошиблась адресатом? Хотелось продлить этот сладостное ощущение неизвестности хотя бы на несколько мгновений. Но ведь вполне вероятно, что студент с дурацкими стихами, о котором гудела вся академия, вызвал у нее хотя бы любопытство. Вдруг она спрашивает, что это с ним случилось? И тогда он сможет ответить небрежно: так, издержки исследования, не обращай внимания…
Письмо, которое пришло от Аэрис, заставило Кира остановиться посреди коридора: «Привет, Кир! Знаю, они постараются запудрить тебе мозги. Никого не слушай. Надо поговорить». Он посмотрел на дату. Девушка писала это вчера, как раз в то время, когда он сидел в кабинете директора.
Романтический настрой как ветром сдуло. Она что-то знает. Она хочет его о чем-то предупредить… «Никого не слушай» – неужели это она о Шерне? Это сообщение всколыхнуло целую бурю его собственных чувств и мыслей. Может ли он верить директору? Может ли он теперь верить хоть кому-нибудь?
Планшет запульсировал. Аэрис! Кир торопливо достал из кармана миниатюрный наушник и вставил его в ухо.
– Наконец-то ты появился! – у Кира снова пересохли губы. Аэрис, далекая, неприступная Аэрис говорила с ним тоном ревнивой подруги. – Ты где сейчас?
– Я? – Кир всё не мог сообразить, как на это отвечать. Что за странная перемена? До этого дня они даже не здоровались. – Я дома. У дяди…
– О, да! У старика Гора, – закончила за него Аэрис. – Никуда не уходи, я скоро приеду.
Кир хотел что-то спросить, но она уже дала отбой.
Скоро! Сколько же у него времени? Кир рванул в ванную. Намочил торчащие во все стороны волосы и попытался придать им хоть какой-то вид. Нанес пену для бритья, досчитал до трех и насухо вытер лицо салфеткой. Провел рукой по щеке – гладкая. Теперь почистить зубы и…
В дверь позвонили. Она что, дежурила рядом с домом? Или это не она? Но кто тогда? Кир направился к двери. Шерн? Еще рано. Дядюшка? Нет, сегодня он целый день будет в загородном клубе разгадывать кроссворды.
Семь метров прихожей показались ему невероятно огромными, словно в каждом было по нескольку километров. Наконец-то видеофон. Она!
Стоит, нервно наматывая на тонкий палец темный локон, покусывает губы, а в глазах – ох! В этих глазах можно утонуть, пропасть навсегда.
Кир дрожащими руками открыл дверь.
– О, как я перепугалась! Никогда больше не пропадай так надолго, – заявила Аэрис на пороге и крепко обвила руками его шею.
Кира окутал дурманящий аромат… орхидеи, жасмин, какая-то горчинка. Потом девушка провела рукой по его щеке, и он увидел в аквамариновых глазах слёзы. Да что это всё значит? Он стоял как истукан не в силах не то что пошевелиться, а даже моргнуть.
Гостья между тем протолкнула его вглубь коридора и захлопнула дверь.
И сразу стала прежней Аэрис. Слезы, беспокойство и нежность в глазах исчезли в одно мгновение.
– Извини. Я боялась, что за домом следят…
– Да, конечно… – Кир все еще не мог совладать с голосом. – Я понимаю.
Нет. Ничего он понимал.
– Рассказывай, что произошло. Что они с тобой сделали?
Похоже, она в курсе всех событий. И, скорее всего, знает даже больше, чем он сам. А ему не помешало бы знать хоть что-нибудь…
– Ничего со мной не делали… Ты вообще о чем?
– Ну как же, Шерн и его приятели. Ты их видел?
– Кого?
– Да магиков же! – она начинала терять терпение.
– А ты что-то знаешь о магиках?
– Знаю, что с ними нельзя связываться. Они… опасны. Очень опасны! Шерн даже не представляет… Так ты их видел? Сколько их было? Что они говорили?
Говорили. Кир вздохнул. Конечно, они говорили. Голос жуткого старика все еще звучал у него в ушах.
Вы все ненавидите магию. Только остальные ненавидят ее в других. А ты – еще и в себе.
Довериться Аэрис, рассказать ей всё, узнать, что же, интеграл побери, тут происходит!.. Было бы здорово. Если бы только он мог быть уверен, что он не один из тех самых… магиков. Кира передернуло от ужаса и отвращения. Как бы то ни было, рассказывать об этом никому не следовало.
– Где бы я мог их видеть? И вообще. С чего ты взяла, что я…
Девушка резко перебила его:
– Ох, не притворяйся только. Врать – особое искусство, на наших факультетах такому не учат. Вчера ты с Шерном куда-то ездил. Что там было? – в глазах Аэрис снова появилось то же выражение, что он увидел на видеофоне – беспокойство, забота, нежность, словно и не было сейчас на свете человека важнее, чем он, Кир. Он бы хотел еще долго стоять так и смотреть в эти невероятные глаза…
– Аэрис, ты что-то путаешь. Я вчера весь вечер провел дома. Знаешь, мне стало плохо на занятиях… Я даже чушь какую-то написал в тетради… Вот ментотерапевт и отправила домой…
Глаза девушки вмиг сузились, стали холодными, колючими. Кир понял, что сказал что-то не то.
– Ну что ж. Выбор у тебя был, – проговорила она и легко коснулась его шеи.
Стены коридора покачнулись, лицо Аэрис превратилось в размытое пятно с тремя кляксами – одной вишневой и двумя аквамариновыми, – а потом все вокруг стало черным…
* * *
Темно. Сыро. Комната небольшая (три на четыре метра, ровно). Тусклая лампочка под потолком. Судя по влажности, он где-то под землей. В подвале. Лежит на тонком матрасе, брошенном прямо на пол. Кир сел. Во рту странный солоноватый привкус. Его отравили… Был бы химиком – знал бы чем. Но пока достаточно того, что жив. Шею жгло до сих пор. Наверное, инъекция. В сонную артерию: надежно как банковский вклад.
Аэрис! Да как она могла? Впрочем, что он о ней знает?
Кир пошевелился. Что-то звякнуло. Ого! Вот это сюрприз. Он прикован к стене метровой железной цепью… За ногу. За кого его тут принимают? За человека, который с легкостью просочится сквозь стены подвала, если его хорошенько не привязать? Кажется Аэрис и те, кто с ней, шутить не намерены…
Он на всякий случай подергал цепь. Разумеется, безрезультатно. Только грохот поднял… Теперь они знают, что он пришел в себя. Кто такие «они» Кир не представлял, но не сомневался – в одиночку девушка это всё бы не провернула.
Долго ждать не пришлось. Тяжелая дверь открылась. В его камеру (а что, нужно называть вещи своими именами) вошла Аэрис. В руках – сумка-холодильник. Волосы цвета воронова крыла аккуратно уложены. Она успела сменить платье – это было коричневым. Немаркое – понял Кир, и в душе зашевелилось нехорошее предчувствие.
Сколько же он тут торчит? Часов на руке не было.
Аэрис подошла и села возле него. Молча постелила на пол полотенце и стала медленно доставать из сумки контейнеры с салатами и бутербродами.
– Мы плохо начали, Кир… Тебе, наверное, трудно поверить, но я не враг.
– Ну-ну, и сюда ты меня упаковала исключительно по дружбе, – чтобы прозвучало правильно, нужно было иронично смотреть в глаза красавице, но в животе урчало от голода, а взгляд самопроизвольно падал на бутерброды, так что получилось неубедительно.
– У меня не было выбора. И времени. Ты не представляешь, во что ты ввязался.
Голос Аэрис звучал кротко, да и сама она – в скромном платье, на полу выглядела очень трогательно. И, даже зная, на что способна эта красавица, Кир хотел ей верить. Она подвинула к нему ложку:
– Ты ешь… Тебе сейчас нужно.
– Там тоже отрава какая-нибудь?
– Зачем ты так, Кир, – с упреком сказала она, и он почувствовал себя негодяем, который черт знает в чем упрекает невинную девушку. Да, похоже, в тех неведомых местах, где учат врать, она преподает! – Это был транквилизатор. Он безопасен. Но чтобы восстановиться после сна, нужна еда. Так что ешь. А я пока расскажу тебе одну историю…
Принимать что-то от похитительницы не хотелось, но голод был невыносимым. Кир помедлил и взял бутерброд. Предложенную ложку демонстративно проигнорировал. Так себе компромисс…
– Знаешь Заста Свентра? Учится у нас в Академии, но на биологическом.
Свентр… Что-то знакомое. Кир на всякий случай кивнул.
– Три месяца назад у него умерла мать. Она переехала в столицу из далекой деревеньки и не смогла привыкнуть к большому городу. Каждый вечер она садилась в мобиль и уезжала за город. Гуляла. И однажды не вернулась… Ее нашли быстро. Сначала мобиль – по навигатору, а потом невдалеке – и ее. У нее остановилось сердце.
– Искусственное? – догадался Кир.
– Я знала, что ты поймешь, – кивнула Аэрис. – Да. В больнице все проверили. Оно было исправно. Совершенно исправно.
История грустная и, скорее всего, правдивая… Но чем может помочь он, Кир?
– Я понимаю. И сочувствую… – а что тут еще скажешь?
– Магики – чудовища. Чтобы убить человека, им даже не нужно делать чего-то особенного. Просто оказаться рядом. И всё. У моей мамы искусственное сердце, я не хочу ее потерять, – снова слезы в глазах и, кажется, на этот раз искрение. – Только подумай, несколько магиков в городе – это же катастрофа!
Киру хотелось сказать что-то ободряющее, но нужные слова не находились.
– Переход между мирами существует. Что бы там ни говорили о разделении – оно не окончательное. И до тех пор, пока есть эта связь, мы все в опасности. Представь, что там появляется какой-нибудь сумасшедший и перебирается к нам. И уничтожает здесь всё – просто потому что он это может!
Кир представил. Картинка получилась совсем паршивая…
Аэрис продолжала:
– Нужно найти переход и уничтожить его. Закрыть раз и навсегда. Только его скрывают и охраняют… Мы ищем уже несколько лет!
Да тут целый заговор с подпольщиками! Во что же его угораздило вляпаться?
– «Мы» – это кто? – он сначала задал вопрос, а потом понял, что знать ответ совсем не хочет. Если эти благородные радетели о безопасном мире запросто сажают людей на цепь, кто знает, как далеко они зайдут во имя конспирации.
– Те, кому не все равно… – такой ответ его вполне устраивал. – Кир, сейчас миру можешь помочь только ты! Шерн и те, кто за ним стоит, играют в опасную игру.
– Да чем я могу помочь?!
– После этой истории со стихами Шерн возил тебя на встречу с магиком, – сказала она уверенно. – Ты был рядом с переходом. Просто скажи точное место. И ты предотвратишь большую беду.
– Послушай, но было темно. Мы петляли… Лес… Да я понятия не имею!
Аэрис улыбнулась – грустной, понимающей улыбкой.
– Я просила тебя не врать, Кир, – она смотрела в его глаза с неподдельной нежностью. – Жаль, что ты не хочешь дружить. Ты всегда мне казался очень милым мальчиком.
Она встала и вышла. И Киру стало по-настоящему страшно. Сумка-холодильник осталась в камере. Он внимательно осмотрел ее содержимое: легкие пластиковые контейнеры, пластиковая же ложка… Ничего такого, чем можно повредить железную цепь.
Он вытянулся на жестком матрасе, закрыл глаза, чтобы лучше думалось. Выход должен быть, хоть какой-то но должен… Так, в тишине Кир пролежал несколько минут. Двигаться совершенно не хотелось. Никаких толковых мыслей в голову не приходило. Даже бестолковые почему-то ее покинули.
А потом он услышал отрывок разговора. Первый голос он сразу узнал и сразу же понял, что звучит он не рядом, а в одной из соседних комнат:
– …достань из него эту информацию… любым способом!
– Аэрис! А вдруг он и правда не знает… – и этот голос был знаком. Более того, Кир слышал его совсем недавно.
Разбираться, откуда появилась странная способность слышать сквозь стены, было некогда. Не открывая глаз, Кир попытался сосредоточиться на разговоре. Реплики стали четче, голоса – громче.
– Не будь дурой! Ты его личное дело читала? Он спец по спортивному ориентированию, на глазок определяет расстояние, углы поворота и даже, говорят, скорость ветра… Не знать дорогу он может в одном случае – если его везли без сознания.
Кир мысленно обозвал себя идиотом. Дважды идиотом. Надо было догадаться, что подпольщики потрудились о нем что-то узнать, и твердо стоять на своём – не был, не ездил, сидел дома. А еще не следовало говорить, что домой он ушел по приказу ментотерапевта… Потому что именно она, Мата сейчас спорила с его похитительницей.
– Ты должна всё вытащить из него! – это уже мужской голос. – Раз уж появился шанс всё выяснить. Другого может и не быть…
– Да вы сами не представляете, о чем просите! – голос Маты сорвался на крик. – Ментоскан – аппарат, чтобы лечить амнезию. Если использовать его на здоровом человеке, который просто не хочет говорить, – не сработает!
– На малой мощности не сработает… – тихо произнесла Аэрис. – А на большой – сработает.
– На большой у него расплавятся мозги. И возможно даже раньше, чем мы что-то узнаем.
– Но попробовать-то можно, – несмело протянул мужской голос.
«На себе попробуй» – зло подумал Кир.
– Я врач, а не маньяк-убийца… – в голосе Маты не было нужной уверенности.
– Сейчас не то время, чтобы сентиментальничать, от нас зависит судьба всего мира… – а вот Аэрис говорила серьезно и убедительно, даже Кир был готов поверить: да, не то время, особые ситуации требуют особых решений.
Стало тихо. То ли окончилась эта странная трансляция и дальнейшие переговоры шли уже без него, то ли заговорщики решили перейти от слов к делу. Как бы то ни было, ничего хорошего для Кира это не означало.
Он с ужасом смотрел на дверь. Интересно, а этот ментоскан – штука большая, тяжелая? Она у них уже есть или ее еще нужно откуда-то доставить? В общем, сколько у него осталось времени?
Обидно, что последние минуты или часы своей жизни он проведет тут – в темной душной каморке, да еще и на цепи. Был, конечно, и еще вариант: честно рассказать и показать на карте всё, что знал.
Но, увы, это была лишь видимость спасения. Прежде всего, кто сказал, что отчаянные ребята, которым не время сентиментальничать, после всех откровений оставят его в живых? А уж какой бардак они, движимые праведным гневом, сумеют навести, когда доберутся до перехода…
Как-то странно в последнее время складывается жизнь. Самым правильным решением оказывается сидеть и ждать, что наступит что-то ужасное. Но, похоже, на этот раз ждать осталось недолго…
Словно подтверждая его правоту, дверь открылась. В камеру вошел высокий блондинчик. Это, наверное, и есть тот самый Свентр. Ну да, он в последнее время крутился возле Аэрис. В руках у него была коробка с торчащими из нее проводами. Можно было и не спрашивать, что это. Следом вошла бледная как смерть Мата. Казалось, с утра она постарела еще лет на десять…
Кир попытался подняться с матраса – и не смог. Он снова попытался. Тело его не слушалось. Нет, он трижды, четырежды идиот! Бутерброды! Что-то она туда подложила. И теперь Кир отлично осознавал, что вокруг происходит, но даже пальцем пошевелить не мог. Приплыли…
Блондинчик поставил прибор рядом с матрасом и наклонился над Киром:
– Ну здравствуй! – в его голосе слышалась издевка, – будем знакомы? – он протянул руку.
Кир с удовольствием двинул бы его по физиономии, но руки не слушались.
– Да пошел ты!
Ого, а говорить он может. Интересные у них тут лекарства. Ну да, у ментотерапевта наверняка есть доступ и не к таким изобретениям.
– Прекрати, – резко сказала Мата блондину. – Отойди и не мешай работать.
Похоже, что сообщник ей совсем не нравился. Да и то, чем она сейчас занималась, тоже.
– Может, ему руки связать? – было видно, что блондинчик уходить не хочет.
– Не нужно. В ближайший час он будет неподвижен, а потом… – Мата помрачнела. – Не мешай!
Тот нехотя отошел в сторону.
– Просто назови координаты, – с Киром ментотерапевт говорила не так резко. В ее голосе даже слышалось сочувствие. Впрочем, это могли быть и какие-то особые профессиональные приемчики. – Скажи. Пока ты еще можешь говорить. И ничего страшного не случится.
Кир молчал. Мата вздохнула.
– Ты знаешь, что это? – она кивнула на прибор.
– Ментоскан, – ответил Кир.
А что, пусть понервничает. Брови Маты взметнулись вверх.
– Да, – она смотрела на него удивленно. – Хорошо, что ты знаешь. С его помощью я смогу просмотреть твои воспоминания. Вчерашние – это не так уж и трудно. Но интенсивное исследование может повредить твой мозг. Ты это понимаешь?
– П-понимаю, – проговорил Кир.
– Для всех будет лучше, если ты скажешь сам, – в голосе Маты теперь слышалась чуть ли не мольба.
Кир молчал, и ментотерапевт со вздохом начала крепить проводки на его голове. Последний она присоединила к планшету.
Нужно думать о чем-то другом. Например, вспоминать доказательство теоремы Брама. Кир сосредоточился – и цифры ровными рядами и столбиками стали проноситься перед внутренним взором.
Мата нахмурилась и повернула ручку прибора.
Сквозь цифры вдруг явственно проступили черты профессора Шерна. А затем лес, избушка, лицо магика, тетрадь… Кир зажмурился и постарался вспомнить Аэрис. Такой, какой она приехала к нему сегодня. Или уже не сегодня.
Образ получился ярким и убедительным. Мата побледнела и отшатнулась от планшета. Интересно. Неужели врач, взрослая серьезная дама, так боится Аэрис – в сущности, совсем девчонки?
– Так дело не пойдет. Достань карту.
Блондинчик отделился от стены и развернул карту города и окрестностей. Хорошая карта. Большая. Детали отлично проработаны. А вот избушка наверняка там не отмечена… Что значит – какая? Такая деревянная избушка с фонарем из огня, она находится…
Стоп! Всё-таки он «поплыл». Не следовало смотреть на карту! Кир зажмурился, но отличная память (фотографическая, будь она неладна!) услужливо развернула ее в кромешной тьме. И где-то там яркой точкой сияла избушка. Двумя яркими точками, тремя, четырьмя… Кир сосредоточился – и вот уже все леса в округе были в красных точках.
– Да он издевается!
Кир открыл глаза.
Лицо Свентра было перекошено от ярости. Он в два шага пересек камеру, оказавшись у прибора, и повернул ручку до отказа.
Резкий приступ головной боли и вскрик «Не смей!». Кир сжал кулаки.
Да, именно! Сжал кулаки. Кажется, подвижность восстанавливается.
– Исчезни отсюда, сейчас же! – рявкнула Мата.
Блондинчик мгновенно растерял весь апломб и послушно потрусил к выходу. Правильно, нечего путаться под ногами у профессионала! Кажется, в отличие от этой парочки, ментотерапеввт хочет сохранить Киру рассудок. Вот пусть она и рулит.
Выйти из камеры похититель не успел. Дверь с грохотом упала на пол, и в помещение смерчем ворвались люди в форме Охраны порядка. Они схватили Мату и ее сообщника. Следом появился профессор Шерн и девушка в белом халате с врачебным чемоданчиком.
Профессор бросился к Киру:
– Живой?
– Похоже, да, – он попытался пошевелиться. Получалось медленно и неуклюже, но уже получалось.
Шерн кивнул девушке, и та раскрыла чемоданчик.
– Как вы меня нашли?
– По навигатору, конечно.
Заговорщиков уже вывели, и в каморке стало свободнее. Ребята в форме ловко перепилили цепь и помогли Киру сесть. Медичка же продолжала возиться – что-то измеряла, прикладывала что-то ко лбу, запястьям и даже к затылку. Она бы, наверное, продержала его тут еще сутки, если бы Кир, улучив момент, не шепнул Шерну, что мечтает попасть в уборную…
Двигался Кир уже вполне сносно. Оказалось, он и правда был в подвале – заброшенного здания, на окраине. Раньше тут стоял завод, потом производство переехало в более современные корпуса, и пока решалась судьба старых цехов, бравые революционеры, видимо, решили, что негоже добру простаивать…
Кир вышел во двор. А вот и они. Аэрис, Мата и высокий блондинчик стояли в наручниках, а вокруг них суетились охранники порядка.
– Что с ними теперь будет?
Шерн пожал плечами:
– Похищение… Пытки… Это серьезно. Ответят по всей строгости закона, как положено.
Кир смутно представлял себе, как выглядит строгость закона. Воображение тут же нарисовало прекрасную Аэрис в мрачном подземелье за железными дверями. Без нарядов, духов и украшений, в лохмотьях…
– А меня никто и не похищал! – заявил он. – Я сам поехал с Аэрис.
Профессор Шерн хохотнул:
– И цепью к стене себя сам приковал? И свои мозги в микроволновке испечь сам собирался? Умеешь ты развлекаться, ничего не скажешь.
– Они уверены, что сражаются за правое дело. И я все еще не знаю, может, они и правы!
Шерн взглянул на Кира с любопытством:
– А что тогда не примкнул к бойцам за правое дело?
– Не нравятся они мне. И я им не верю, – глядя в землю пробурчал он.
– А мы, значит, нравимся? – Шерн улыбался.
– И вы не нравитесь. Но вам я верю, – буркнул Кир.
Наверное, следовало бы добавить: «чуть больше, чем им», и тогда это было бы чистой правдой. Но добавлять он не стал. Лишь устало спросил:
– Может, уже расскажете, что тут происходит?
– Да. Обязательно. Вот только дождемся этого гражданина.
Кир давно обратил внимание на невысокого роста человека в штатском. «Форменные» служаки то и дело подходили к нему, докладывали, задавали вопросы. Ну что же. Ничего удивительного. Если речь идет о безопасности мира, вряд ли главный тут – директор академии.
– Опять завтра, после, когда-нибудь?
– Зря злишься. Мы с ним приехали к тебе, для серьезного разговора. А оказалось, что тебя не просвещать, а искать и спасать надо… Но если ты плохо себя чувствуешь…
– Я отлично себя чувствую! – громче, чем следовало бы, сказал Кир, и взгляды всех присутствующих обратились к нему.
– Отлично так отлично, никто же не спорит. Значит, прямо сейчас и поговорим. Только не здесь.

Глава 3
– Так почему же все-таки переход не закроют?
Они сидели за тем же столом в той же избушке. Кир, профессор Шерн, магик (как бишь его – Махагрон?) и невыразительный человек в штатском. Его Киру не представили. Но то, как поглядывали на этого человека оба научных светила, недвусмысленно указывало: именно он тут главный.
Хорошенькая получилась компания! Ни электроника, ни магия в избушке не работали. Свечи мерцали, отбрасывая замысловатые тени. От этого происходящее казалось еще более зловещим.
– А почему ты решил, что его вообще можно закрыть без вреда для обоих миров? – вопросом на вопрос ответил Шерн.
– Тогда хотя бы поставить охрану. И чтоб никто не ходил туда-сюда…
– Охрана есть… И очень серьезная, по обе стороны. А не ходить не получится, – профессор замялся и вопросительно посмотрел на человека в штатском. Тот кивнул. – Понимаешь ли, Кир… Дело в том, что в Сарегоне практически нет редкоземельных металлов. Всё, что было, уже выбрано десятки лет назад. А вот на Альтаре они встречаются. Более того, там есть… эм… технология, позволяющая без труда добывать их даже из довольно бедной руды.
Вот это да! Киру понадобилось несколько секунд, чтобы уложить в уме эту новость. Память услужливо нарисовала экономическую карту Обитаемого полушария. Два десятка крупных месторождений. Россыпь значков, знакомых еще со школьных уроков географии. В учебнике – хороших две страницы о том, что без этих металлов цивилизация в том виде, в котором она есть, просто невозможна: сверхточная электроника, полеты в космос, медицина… И ни одного слова о том, что рудники пусты.
Единственный источник стратегически важного ресурса находится во враждебном им мире, это выглядит как злая шутка судьбы.
– И мы их покупаем? А платим чем?
– Обсидианом. Камень, необходимый для магических ритуалов. И его месторождения на Альтаре чрезвычайно скудны… Практически бесплодны.
Кир усмехнулся. Еще одна шутка судьбы. Словно кто-то подталкивает чуждые друг другу по своей сути миры к неизбежному взаимодействию.
– Так что, как видишь, закрыть переход – худшая идея из всех возможных, причем для обоих миров.
Кир задумался. Всё это, конечно, было крайне интересно. Но не просто же так его посвящают в сверхсекретные детали существования мира. Может, уже пришла пока получить ответ на главный вопрос?
– И какая роль во всей этой истории отводится мне? Надеюсь, хотя бы это не слишком секретная информация.
– Разумеется, – кивнул профессор. – Но об этом лучше расскажет наш гость с Альтары.
До сих пор Кир избегал смотреть на магика. Неопрятная растительность на лице, глубокие морщины, поблекшие глаза – зрелище само по себе не слишком привлекательное. Но дело было даже не в этом. От чужака исходила опасность. Не такая, как от его сегодняшних похитителей… Неявная. Тогда Кир боялся, что может погибнуть. А сейчас он мог перестать быть самим собой. Или еще хуже – оказаться кем-то совсем другим. И старик имел к этому самое непосредственное отношение.
– Вы так же невежественны в вопросах истории, как и все в этом мире? – в голосе магика слышалась насмешка.
– Я прослушал полный курс, – с вызовом ответил Кир. – Все три лекции.
Старик рассмеялся:
– Целых три лекции! Да вы знаток… А имя Лео Нарта вам знакомо?
Кир отрицательно помотал головой:
– А кто он? Из наших или из ваших?
– Лео Нарт в свое время добился больших успехов и в гуманитарных и в точных науках. Делом его жизни было примирить стороны, прекратить вражду. А вот в этом, увы, он не преуспел. И тогда он решил дать каждой из сторон то, о чем они мечтали: мир, полный единомышленников. Как он это сделал, никто из ныне живущих понять не может. Он использовал волшебство и технологии – вместе. Создал два мира из одного.
Кир бросил быстрый взгляд на Шерна. Кажется, у них в академии преподавали какую-то не такую историю. Профессор отвел взгляд.
Старик между тем достал из кармана сложенный вчетверо исписанный лист, придвинулся к свету и продолжил:
– Вот. Я это выписал из единственной сохранившейся его книги. «Бессмысленна любая вражда, но лучше покинуть ненавистного супруга и уйти свободным, чем жить во гневе. Два мира – далеки они друг от друга. Широк переход между мирами. Станут ближе миры – и станет меньше переход. А если исчезнет переход – столкнутся миры, и лишь один останется под солнцем…
Но, может быть, им повезет. Когда переход пойдет на убыль, тот, кто постигнет ученую мудрость двух миров, вернет всё на место. Труден будет его путь. Найдется ли такой человек? Мне то неведомо. Сумеет ли удержать миры? И это мне неведомо. Я не провидец, я лишь тот, кто с любовью и вниманием взирает вокруг, не уставая изумляться тому, что видит…»
Старик закончил читать и воцарилась тишина. Слышно было, как потрескивают свечи.
– И что это значит?
В разговор снова вступил профессор Шерн:
– В последние несколько лет переход между мирами сужается… Мы надеемся, что ты и есть тот, кто сможет изучить не только точные науки, но и науки магические.
Кир смотрел на Шерна, словно впервые его увидел:
– Вы это серьезно? Древние пророчества и всё такое… Мы же современные, цивилизованные люди. Мы уже давно отказались от всего этого мракобесия, – он невольно скользнул взглядом по магику. Да уж, политкорректностью тут и не пахнет.
– А это и не пророчество. Там очень ясно сказано: или такой человек найдется к нужному времени, или… – Шерн красноречиво развел руками.
– И какой же мир останется?
– Могу предположить, что не наш… – вздохнул профессор. – Уверенности у меня нет – слишком мало исходных данных. А проверять эту гипотезу на практике, знаешь ли, не хотелось бы. Так что я, как и все присутствующие, очень надеюсь, что у тебя всё получится.
– Да кто сказал, что у меня вообще это может получиться?!
– Я! – подал голос магик.
Кир перевел взгляд. Да у него же в руках тетрадь! Та самая, со стихотворением. Старик, прищурившись, всматривался в строчки:
– Нет, это еще не хорошо. Более того, это слабо, неуклюже и беспомощно. У нас даже малые дети рифмуют лучше. Но в этом есть искра. Несколько образов весьма интересны… Уверен, ты станешь бережно обращаться со словом. И, возможно, оно откроет тебе свои тайны.
– Тебе нужно учиться магии, – тихо сказал профессор Шерн.
Нужно? Кир не был в этом так уверен. А еще ему совсем не нравилось, что кто-то другой решает, что ему нужно.
– Но я ведь могу отказаться?
– Можешь, конечно, можешь.
– И что тогда будет?
– Трудно сказать… Ты не единственный математик, у кого есть способности к гуманитарным наукам. Мы уже несколько лет ищем подходящего человека. И на Альтаре тоже. Там есть кое-кто с математическим складом ума. Но на сегодня у тебя лучшие показатели. Значительно лучшие, чем у кого-либо, – тут Шерн почему-то бросил сердитый взгляд на магика и тот опустил глаза. – То есть вероятность того, что следующий за тобой претендент справится, гораздо ниже. А она и так невелика.
В разговор вступил магик:
– Конечно, ты не должен решать прямо сейчас. Если тебе нужно подумать…
– Нет. Я согласен, – Кир и сам не смог бы сказать, почему согласился так быстро.
Или мог? А вдруг они выберут кого-то с Альтары? Мысль о том, что здесь, среди его соотечественников, возможно, рядом с кем-то из близких, окажется магик, была невыносимой.
Оставался еще один вопрос. И что-то подсказывало, что этот вопрос куда важнее, чем то, куда, когда и как он отправится.
– Как и почему погибла мать Заста Свентра?
* * *
Камера была небольшой, но чистой. Ровно, словно по струночке, заправленная кровать. Пластиковый стул. Столик со стопкой бумаги и карандашом. На случай если заключенный вдруг вспомнит о какой-то своей вине и захочет в ней чистосердечно признаться. Коврик на полу… От комнаты в общежитии это помещение отличала лишь дверь: тяжелая, металлическая, словно сейфовая. И еще стены. Серовато-фиолетовые. Цвет, который при долгом воздействии неизменно нагоняет тоску и безысходность, – это Мата знала точно, еще с курсов переподготовки ментотерапевтов.
И еще кое-что она помнила с этих курсов очень хорошо. Их преподаватель в свое время стажировался по судебной ментологии. Высший доступ он так и не получил – что-то там не срослось, но баек на эту тему рассказывал немало. Например, о том, как работают крутые судебные ментотерапевты. Какими умопомрачительными технологиями они обладают… Как матерые преступники рассказывают всё, абсолютно всё, что знают. Причем без малейшего насилия или даже принуждения… Нет, наоборот. Они счастливы сообщить что-то новое дознавателю. И очень опасаются что-то забыть. Для того и нужна бумага в камере – бедняги ужасно огорчаются, если вдруг к моменту встречи с любимым доктором забывают, как им кажется, важные детали…
Впрочем, ей встреча с дознавателем предстоит только завтра. Арестовали их «банду», когда день уже клонился к вечеру. Потом много времени заняли бюрократические формальности. Очевидно, по ночам специалисты предпочитают заниматься своими делами, а не допрашивать не на шутку заигравшихся юных заговорщиков. Да и что могут сказать эти дети? Ничего.
То ли дело она, Мата.
Глупо. Как же глупо все вышло… Сама эта история с похищением не стоит выеденного яйца. Детский сад! Но как только местные умельцы начнут свой допрос с пристрастием, они будут просто ошарашены. Ордена и повышения гарантированы всем участникам.
Этого нельзя допустить.
Дверь с железным лязгом открылась. Заглянул охранник.
– К вам посетитель.
В камеру проскользнула миниатюрная женщина. Шляпка с плотной вуалью скрывала лицо. Но оно и не нужно было Мате: эту высокомерную осанку и тяжелый, удушающий парфюмерный аромат она узнает везде. Пробраться сюда, в тюремную камеру! Похоже, для этой женщины вообще не существует ничего невозможного.
– Почему ты его не убила? – в голосе гостьи был металл.
Тут же захотелось съежиться, стать меньше и закатиться куда-нибудь в уголок.
– Не успела… Пока я выясняла подробности, его вызвали к директору, было опасно.
– А потом?
– А потом вмешалась Аэрис. У меня были связаны руки! Не хватало еще ей быть замешанной в истории с убийством.
– Как она вообще там оказалась? – гостья в сердцах хлопнула рукой по тумбочке, и несколько листов бумаги упали на пол. Поднимать их она не стала.
– Они следили за ним… Аэрис уколола ему транквилизатор, вызвала этого своего приятеля и они через черный ход вынесли Грасса из дома. Глупые дети! Мне она позвонила, когда было уже слишком поздно…
– Она поступила неумно и неосторожно. Но ты! Ты должна была все исправить, отправить ее домой, наконец.
– Я так и сделала! Она обманула меня и вернулась, когда я начала допрос…
– Где переход? – голос из-под вуали снова был холоден.
Мата, ни слова не говоря, набросала на бумаге нечто, похожее на карту, и поставила крестик. Протянула листок.
– У меня для тебя гостинец, – в руку Маты лег маленький белый шарик…
– Благодарю, – голос вдруг осип, словно не желал слушаться, – вы очень добры.
– Девочка не должна пострадать, – сказала гостья и вышла за дверь.
– Девочка не должна пострадать, – эхом повторила Мата.
Она подняла упавшие листки, села за стол и начала писать.

Глава 4
Кир всегда любил май. Особенно когда с первых его дней природа радовала теплыми днями и жизнерадостными одуванчиками на траве. Целый месяц лета, когда лето еще даже не начиналось, это же настоящий подарок! Можно запланировать уйму удовольствий и успешно претворить задуманное в жизнь. Главное – не откладывать это дело в долгий ящик, иначе можно дотянуть и до августа.
Только в этот раз планировать получалось не столько удовольствия, сколько хлопоты и заботы.
Переезд на Альтару всё еще откладывался. На занятия Кир больше не ходил, так что времени на то, чтобы думать, гадать, переживать и строить предположения, было предостаточно. Пока на высоких уровнях – он даже и представить не пытался, насколько заоблачно высоких, – согласовывались детали, Кир успел экстерном сдать экзамены и даже съездить на несколько дней к отцу.
Дома его встречали как героя. Ничего удивительного: по официальной версии Кир, как один из самых талантливых и трудолюбивых студентов, отправлялся на практику на сверхважный и сверхзасекреченный объект. Такая командировка вполне объясняла, например, отсутствие нормальной связи на протяжении долгого времени. Рядом со сверхсекретным оборудованием планшетам-телефонам не место. Отец всю жизнь проработал в Охране порядка и очень хорошо понимал, что такое государственная тайна. С вопросами он не приставал, а когда услышал, что в течение нескольких лет будет получать от сына исключительно бумажные письма, даже бровью не повел: надо – значит надо.
Отец им гордится! Нет, конечно, прямо об этом он не говорил. Никаких тебе «Сынок, я знал, что ты прославишь нашу семью» или «Жаль, мать не увидела, каким ты вырос». Это точно было не в его характере. Зато советовался по любому поводу, рассказывал истории из своего славного прошлого… Одного этого Киру было достаточно, чтобы окончательно увериться: он все делает правильно.
Эти небольшие каникулы помогли примириться и с неизвестностью, и с возможными трудностями… Да и просто отдохнуть вдали от шума города. Он бродил по знакомым с детства улочкам, раскланивался с соседями, с удовольствием отмечая, как уважительно на него теперь смотрели.
Однажды, повинуясь какому-то внезапному порыву, он зашел в воскресную школу. Тут всё было как прежде – голографические наглядные пособия, мерцающие надписи на стенах: «Учиться, учиться и учиться», «Математика – царица всех наук», «Ученье – свет!». Кир улыбнулся. Он любил обычную, ежедневную школу, но с нетерпением ждал воскресений, чтобы прийти сюда. И сейчас, оказавшись в знакомых стенах, вспоминал себя прежнего – долговязого, неуклюжего. С каким восторгом слушал он лекции о великих открытиях и грандиозных задачах будущего, как замирало сердце, когда представлял, какую роль он сам сыграет в этом будущем…
– Кирсен! Рад тебя видеть! – Из задумчивости его вывел голос пастора.
– Здравствуйте! Вот решил зайти… – он крепко пожал протянутую руку.
– Слышал о твоих успехах. Поздравляю!
– Спасибо! – Кир поговорил еле слышно. Уши и щеки стали пунцовыми. От стыда? Пожалуй.
Наверное, нужно было оказаться здесь, чтобы понять: никаких особенных успехов в науке он пока что не добился. Да и вряд ли добьется. А то, чем ему предстояло заниматься… Это и наукой-то не назовешь.
– Мы все тобой гордимся! – продолжал пастор.
А гордились бы, если бы знали, какое у него поручение на самом деле? Вряд ли. И отец… Как бы он отнесся к тому, что его сын собирается стать магиком?
Кир торопливо попрощался с пастором и поспешил в отцовский дом: собирать вещи. Лучше скорее вернуться в столицу, к делам, которых было не так уж и мало.
* * *
Трижды за этот месяц Кир встречался с тем неприметным мужичком из охраны порядка. Тот появлялся неожиданно, увозил его за город и они часами гуляли по лесным тропинкам. И хотя кругом была тишина, Кира не отпускало ощущение, что рядом кто-то есть. Кто-то незримый, кто следит за каждым их шагом. Впрочем, он не сомневался: люди, что скрываются за деревьями и листвой, не враги. Это коллеги его загадочного собеседника.
«Зови меня просто Рикс» – и больше никаких объяснений о том, кто он и откуда. Видимо, этого Киру было не положено знать. Зато по любым другим вопросам Рикс давал пояснения легко и охотно: «Тебе придется решить задачу. Сложную, многоходовую, но все-таки задачу. Так что разбираться будешь уже на месте, там… Тебе понадобится информация, но какая именно – никто не знает. Так что спрашивай обо всем, что кажется важным».
И Кир спрашивал. Много. Он узнал столько тайн Сарегона, что голова шла кругом. Но первый вопрос, который он задал, касался судьбы Аэрис.
– Да что с ней станется, с твоей Аэрис? Переночевала в камере, наутро мамочка забрала под залог. Ментотерапевт ваша написала чистосердечное. Это она задумала похищение и привлекла к нему студентов. Просила не судить их строго. Конечно, надо было бы с ней обстоятельнее поговорить… Кто за ней стоит, чего хотят… Но, увы…
– Увы – что?
– Она умерла. Прямо в камере.
– И вы верите, что это случайность?!
– Нет, не случайность. У нее давно были проблемы со здоровьем. А тюрьма – это тебе не санаторий… В общем, отделается твоя Аэрис легким испугом, не переживай, – Рикс понимающе усмехнулся.
Кир нахмурился. Нет, многоопытный представитель неведомых служб ошибается. Тут есть о чем думать и о чем переживать. Мата перед смертью солгала. Это Аэрис запросто помыкала ею и отдавала всем распоряжения. Это Аэрис задумала похищение. И Мата явно была не в восторге от ее планов. Да только как это объяснишь Риксу? Сказать: мне, пока я сидел на цепи, кое-что примерещилось? Кто это станет слушать! А если и станут… Снова возьмутся за Аэрис? Кир промолчал.
Рикс же продолжил рассказывать о судьбе похитителей:
– Паренька этого – Заста Свентра – пока перевели в больницу. Он никак не может оправиться от трагической гибели матери…
Кир внутренне собрался. В прошлый раз, когда речь зашла об этой истории, Рикс пообещал всё подробно рассказать. Может, наконец пришла пора сдержать обещание?
– Как это случилось?
– Мы не знаем. Да, у нее остановилось совершенно исправное сердце. И самая вероятная тому причина – встреча с кем-то из жителей Альтары.
– С кем-то? Их тут что – много? И они так спокойно разгуливают?
– В том-то и дело, что нет… Переход охраняют и маги – со своей стороны, – и мы. Пройти там незамеченным невозможно. И главное – в тот день, когда погибла мадам Свентр, никого из мира Альтары тут не было.
– И что это значит? – Кир пытался прикинуть, как такое могло произойти.
– О, версий сколько угодно. Одна фантастичнее другой.
– Например?
– Ну, к примеру, такая. Кому-то удалось изобрести прибор, способный остановить сердце. И он воспользовался этим прибором.
– Зачем?
– Вариантов масса. Мишенью могла оказаться сама мадам Свентр – мало ли, кому она перешла дорогу. Или это было испытание, а прибор предназначался для кого-то другого… Фантазировать можно сколько угодно.
– Да уж… – Кир нахмурился. Он живо представил, что по столице ходит маньяк с таким чудовищным оружием. Это же сотни, а может, тысячи смертей. – Жуткий был бы приборчик, хуже не придумаешь.
– На самом деле это еще не худшая версия, – Рикс говорил совершенно спокойно. – Если такой прибор изобретен, долго хранить его в тайне не получится. Мы его найдем. А вот если верно другое предположение…
Перед мысленным взором Кира еще проносились последствия действия гипотетической машины смерти. Что-то еще хуже?! Кир не мог этого представить. Он лишь вопросительно смотрел на Рикса.
– Если где-то есть еще один переход, о котором мы не знаем. И боюсь, что так оно и есть…
А пожалуй, он и прав. Магики, разгуливающие туда-сюда по их миру, гораздо хуже убийственного прибора. Прибор можно выключить, уничтожить. А что сделать с нескончаемым потоком существ, способных убивать одним своим присутствием?
А еще это было бы плохо для него самого. Предположим, на Альтаре есть магики, которые зачем-то ходят сюда и не спешат сотрудничать с властями. Да еще и замешаны в убийстве… Как быстро смогут они определить, что Кир – чужак? И как поведут себя, если определят?.. Ответов не было. И не то, чтобы он торопился их получить.
* * *
Наконец, недели ожидания и неизвестности подошли к концу.
Это был обычный день. Кир уже приготовился провести его дома: отыскал в дядюшкиной библиотеке интересный задачник, вооружился бумагой и ручкой и, только он собрался выбрать что-нибудь позаковыристее, раздался звонок. «Завтра» – не поздоровавшись, бросил знакомый голос и тут же отключился.
Кир снова придвинул задачник. Долгие сборы не требовались: всё равно брать собой на Альтару ничего не разрешают. Как ни уговаривал он Рикса разрешить прихватить с собой хотя бы отцовские часы – пусть даже там они не будут работать, – тот был непреклонен.
* * *
Заговорщики не ошибались: переход и правда был рядом со знакомой Киру избушкой. В двух с половиной километрах, если быть точным. Разумеется, место встречи с магиками следовало организовывать неподалеку: ни один мобиль с таким пассажиром на борту точно не заведется, а магический транспорт (если, конечно, у них вообще есть транспорт) доставлять в Сарегон вряд ли кто-нибудь рискнет.
До избушки Кира довез профессор Шерн. Здесь на месте встречи он сдержанно попрощался с «талантливым и смелым студентом», пожелал ему успехов и передал «ценный груз» Риксу. Тот молча пожал Киру руку и двинулся сквозь чащу.
Кир потянулся следом, отмахиваясь от веток и спотыкаясь о низкие кусты и корни деревьев. В этот раз было не до разговоров – Кир едва поспевал за ловким и тренированным силовиком. Они шли около получаса, пока Рикс не остановился. Кир обрадовался возможности отдышаться и оглядеться.
И где же переход? Никаких строений, ничего, похожего на охрану поблизости не было. Деревья, кусты, трава…
Провожатый с силой потянул на себя одну из ветвей старого дуба – и куст прямо перед Киром начал беззвучно медленно отъезжать в сторону, словно декорации в фильме. На том месте, где только что всё зеленело и цвело, теперь зияла черная дыра колодца.
– Нам сюда, – коротко сказал Рикс и первым нырнул в темноту.
Кир последовал за ним. Он тяжело дышал после пробежки по лесу, а спускаясь по металлической лестнице, умудрился подвернуть ногу. Идеальный секретный агент, интеграл побери! Ну кто сказал, что у него хоть что-то получится?
Рикс повернул рычаг на стене, и люк, в который они спускались, медленно закрылся, отрезав от Кира небо, ветки деревьев и щебет птиц.
Темный пустой тоннель. Лампы на стенах подсвечивали его совсем тускло.
– Это для конспирации, – пояснил его провожатый, – дальше будет светлее. Пойдем.
Рикс махнул рукой и двинулся по тоннелю.
– А мадам Свентр погибла далеко отсюда… – словно между прочим заметил Кир.
Рикс остановился и внимательно посмотрел на него:
– Кирсен Грасс! Твоя задача на Альтаре – выучиться всему, чему только можно. Конечно, если получится узнать что-то о втором переходе, это будет хорошо. Но зря не рискуй. Мы не знаем, кто стоит за этой историей и насколько они опасны… Постарайся поберечь себя, потому что заменить тебя особо некем.
Кир кивнул. Что ж, просто и прагматично. Редкая деталь сложно задуманного механизма – не слишком почетная роль. Но уж какая есть.
Еще минут двадцать они петляли по тоннелю, пока наконец Рикс не сказал:
– Всё, пришли. Дальше пойдешь сам.
Они оказались у металлической двери. Рядом дежурили четверо охранников. Одетые в темные костюмы, вооруженные неведомыми Киру штуковинами, ребята у двери выглядели очень внушительно. Ну что ж, граница на замке. Представить себе, что кто-то может пройти из одного мира в другой без разрешения и остаться при этом целым и невредимым, было очень трудно.
Минут десять стражи порядка переговаривались с Риксом, считывали какую-то информацию с многочисленных карточек, которые тот доставал и доставал из кармана. Потом еще столько же открывали тяжеленную дверь – вводили какие-то коды, нажимали на бесконечные кнопки.
И вот дверь бесшумно отъехала и Кир сделал первый шаг в неизвестность.
* * *
Неизвестность оказалась еще одним тоннелем длиною пятьдесят четыре с половиной метра. Вогнутые стены, пол, потолок. Высота – четыре метра. Ширина – три метра. Если переход и сужался, то не стремительно. До того момента, когда по нему можно будет передвигаться исключительно ползком, похоже, еще было далеко.
Тяжелая дверь закрылась за спиной. Еще одна дверь, за которой осталось всё, что было раньше его жизнью. Что ж, пора посмотреть, что там впереди. Кир быстрым шагом преодолел тоннель, стараясь не думать о том, что будет дальше.
На другой стороне его уже встречал Махогрон. В руках у него был сверток.
– Приветствую тебя на земле славной Альтары… – высокопарно начал магик, но закончил быстро и буднично, – ну и все такое!
Он бросил сверток. Кир поймал.
– Это одежда. В твоей, сам понимаешь, к нам нельзя. Так что переодевайся.
– Белье хоть можно оставить?
– Нет, конечно.
Кир сжал зубы. Ну что ж, он и не рассчитывал, что едет на курорт.
* * *
Одежда оказалась вполне приемлемой. Серовато-коричневые штаны, белая с серым геометрическим рисунком рубаха. Ботинки. Не кроссовки с пружинящей подошвой, конечно, но легкие и довольно удобные. Единственное, что показалось странным, – на одежде не было швов. И этикеток не было, вместо них с изнанки стояли печати. Кир машинально поискал глазами зеркало, но откуда ему тут быть!
Выход из тоннеля на стороне Альтары был закрыт не тяжелой дверью, а сияющим голубоватым полем. Что-то подсказывало Киру, что, несмотря на видимую эфемерность преграды, пытаться пройти сквозь нее не стоило. Махагрон что-то пробормотал себе под нос, Махнул прутом – и поле исчезло.
За переходом их встретили четверо. Тоже охранники – понял Кир. Эти были одеты кто во что горазд – никакой тебе единой формы. Запястья, шеи и даже головы стражей были обильно увешаны украшениями – с камнями и затейливыми узорами. Аналогия с оружием у охранников со стороны Сарегона прослеживалась легко.
– Идем! – позвал Махагрон, и Кир двинулся за ним следом.
Они еще немного попетляли по темным подземным коридорам, а затем по деревянной лестнице выбрались наружу.

Глава 5
Цвета… Первым, на что он обратил внимание, были цвета. Листва – такая яркая, сочная, зеленая, словно к обычному хлорофиллу добавили синтетические красители… Среди травы пятнышками красовались синие, желтые, сиреневые цветы. Кир зажмурился и потер глаза, потом открыл их, но все осталось по-прежнему.
– Почему так ярко?
Махагрон только пожал плечами:
– Так и должно быть. Это у вас все тусклое. Есть предположение, что ваш мир – копия нашего…
Копия? Так вот в чем дело. Становилось более-менее понятно, о чем говорил Шерн. Если именно этот мир – оригинал, при столкновении у него будет больше шансов.
Вопросов было много. Но задавать их магику совсем не хотелось. Так что Кир ограничился главным:
– Куда мы?
– Ко мне домой. Ты ничего в этом мире не знаешь и не умеешь. А нужно знать и уметь. Так что твоя учеба начнется незамедлительно. К сентябрю ты должен быть готов. Времени, сам понимаешь, мало.
Теперь магик говорил с ним вполне доброжелательно, без насмешек. Но его общество от этого приятнее.
Через час ходьбы по лесу они оказались у избушки – такой же маленькой и невзрачной, как и та, где прошла первая встреча с миром магии.
И здесь ему придется жить? Кир окинул взглядом строение. Впихнуть туда даже две комнатки, кухню и уборную – уже почти невозможно! Он автоматически начал подсчитывать, какую площадь могло бы занимать каждое из помещений. Как ни крути – получается что-то миниатюрное и совершенно нефункциональное. Он, конечно, был готов к некоторым бытовым трудностям, но, интеграл их возьми, не к таким!
Махагрон отворил дверь и сделал приглашающий жест. Кир осторожно вошел. Светлая прихожая, отделанная деревом, была совершенно пуста. Ни тебе стула, ни вешалки для одежды, ни зеркала, да вообще ничего такого, что бы показывало, что в доме кто-то живет. Только три двери. На каждой – табличка с рисунком. Рисунки разные – это очевидно, но вот что именно там изображено, понять невозможно.
Магик ухватил Кира за плечи, развернул к себе и окинул оценивающим взглядом. Тот возмущенно стряхнул руки старика. Махагрон усмехнулся:
– Для деревенщины неплохо… В общем так. От меня ни на шаг не отходи. По сторонам особо не глазей. Если кто-то заговорит – не отвечай. Молчи, кивай, можешь улыбаться. Ну или вот так, как сейчас удивленно таращиться – тоже неплохо. Ну, свет с нами!
Он чуть помедлил и открыл крайнюю справа дверь. Кир переступил порог – и оказался в такой же прихожей, отделанной деревом. Следом вошел Махагрон и закрыл дверь.
Кир огляделся. Это и правда была точная копия той комнаты, из которой они только что вышли: по одной стороне три двери с табличками, напротив – еще одна, входная.
– Готов? – почему-то спросил Махагрон.
Кир пока не очень понимал, к чему он должен быть готов и какое это отношение имеет к домику, в котором ничего, кроме дверей, нет. А магик снова придирчиво оглядел его, открыл вторую входную дверь и вышел. Кир шагнул следом – и застыл, пораженный.
Леса уже не было. Они оказались на оживленной улице какого-то населенного пункта.
Телепортация! Самая настоящая телепортация! Вот тебе и отсталые магики.
Было это место городом, или деревней, или чем-то вроде деревенского города, Кир не представлял…
Архитектор, если, конечно, к созданию этого уродливого городка вообще приложил руку архитектор, очевидно, был сумасшедшим. Кир со вздохом вспомнил ровные, до миллиметра выверенные улицы Стройграда, его безупречные дома – похожие друг на друга как близнецы. Неудивительно, что магики такие странные – жить в таком месте и не свихнуться просто невозможно. Домики небольшие, двух-, ну максимум трехэтажные. Ни одного небоскреба! Некоторые строения вместо того, чтобы стоять себе спокойно на земле, парили в воздухе. «Левитация! Антинаучно!» – надрывался внутренний голос. Отвратительно. И глупо. Ну как можно взобраться на крыльцо такого дома? Приставлять лестницу?
Не успел Кир задаться этим вопросом, к одному из висящих между небом и землей домов подлетела старушка. Она восседала в большой деревянной емкости, похожей на обычный стакан. Этот необычный летательный аппарат ловко припарковался у крыльца, пассажирка с неожиданной для ее возраста прытью выскочила из «стакана» и, приветливо улыбаясь, помахала рукой магику. Тот помахал в ответ.
Кир напомнил себе, что называть Махагрона магиком здесь не имело никакого смысла – в этом месте кругом были одни лишь магики. Они летали, ходили, разговаривали, улыбались и даже ссорились. Странно одетые, почти все мужчины – с растительностью на лице. Подумать только! У многих из них эти «лицевые» волосы были даже замысловато пострижены. Может, тут это считается красивым?
Рассмотреть все внимательно Киру не удалось. Махагрон шел быстро, успевать за ним и одновременно разглядывать достопримечательности было невозможно.
Вскоре город остался позади, и они снова оказались среди ярко-зеленой листвы и деревьев. Спутник молчал, ничего не объяснял и не рассказывал. Что ж, ну и пусть. Задавать глупые вопросы и вести себя как первоклашка на экскурсии на шоколадную фабрику Кир точно не станет!
Еще час пути – и они прибыли на место. Кир с облегчением вздохнул. Дом Махагрона твердо стоял на земле. Это уже хорошая новость. Ни летать в стакане, ни карабкаться к крыльцу по лесенке не хотелось.
Сам дом оказался вполне вместительным, а комната, которую выделили Киру, – большой и светлой. Он осмотрелся. Кровать, стол с бумагой и какой-то палочкой, книжный шкаф, обычный шкаф, а в нем – несколько смен одежды. Все это для него, Кира. Ну что ж, хоть какое-то имущество. Рядом со шкафом была еще одна дверь.
– А там что? – об этом спросить следовало, мало ли что.
– Ванная комната, – Махагрон открыл дверь. За нею и правда была узкое помещение с огромной емкостью посередине и эхм… прочими гигиеническими приспособлениями. – Отхожее место осенено заклятием самоочищения, разберешься… А вот ванну наполнять нужно учиться. На первый раз я тебе помогу.
Старик взмахнул прутиком и в емкости начала прибывать вода.
– Приведи себя в порядок, да спускайся к обеду. Сегодня отдыхаешь, завтра начнется учеба.
Когда Махагрон вышел, Кир почувствовал облегчение. Магик ему по-прежнему не нравился. К его экзотической внешности и даже к волосам на лице (кажется, они называют это бородой) он уже почти привык. Но вот постоянная насмешка в его глазах… И вообще, он магик и этим все сказано!
Кир наскоро принял ванну, отыскал в шкафу чистую одежду и отправился в столовую. Ели они молча. Кир говорить не хотел, а Махагрон и не настаивал. Ограничились вежливым «Приятного аппетита».
Когда трапеза подходила к концу, входная дверь хлопнула и из прихожей донесся девичий голосок:
– Я дома! Я приехала! Меня раньше отпустили! Угадай, кому все зачеты поставили по итогам работы? И кто тут главная умница?
В комнату вбежала девушка. Невысокая, светловолосая, худенькая – она была чем-то похожа на мальчишку. Ярко выраженные скулы, острый подбородок, движения резкие – казалось, незнакомка вся состоит из углов и ломаных. Кир невольно вспомнил Аэрис – вот та была словно соткана из окружностей и изгибов.
– Ну здравствуй, – пробасил Махагрон, – а у нас как видишь, гости. Это Кир, точнее, Кирсен…
Девчонка во все глаза смотрела на Кира. Она уже не улыбалась.
– Это… Это же техник! Ты все-таки притащил его сюда! Как ты мог!
Похоже, она не очень-то обрадовалась гостю. Ну что ж, Кир ее понимал. Он и сам не слишком стремился попасть в этот дом и с удовольствием бы избежал этой чести.
Девчонка выхватила откуда-то прутик. Взмахнула им, замерла на мгновение, а потом запричитала:
– Моя ветка! Она не работает… Вот что ты наделал!
В руках старика тоже появился прут. Взмах – и остатки обеда вместе с грязной посудой и белой скатертью исчезли со стола, а на их месте появилась изящная вазочка с алыми цветами.
– Как видишь, все работает. И у тебя заработает, как только ты успокоишься и перестанешь выдумывать пламень знает что, – Махагрон говорил тем особым назидательным тоном, которым принято общаться с подрастающим поколением, но в голосе его слышалась теплота.
Щеки девчонки вспыхнули, она с силой махнула прутом. «Опять не сработало», – подумал было Кир. И оказался не прав: в вазе на месте благоухающих алых цветов теперь торчал репей. Магичка же, схватив сумку, скрылась в глубине дома.
– Ничего, – Махагрон улыбался, – она скоро успокоится.
Киру было совершенно безразлично, успокоится ли угловатая девица. И вообще семейные проблемы магиков его волновали меньше всего. Он бы с куда большим удовольствием поговорил о своем будущем: о том, чему и как будет учиться, когда сможет выходить на улицу. Пару раз он даже собирался спросить об этом у старика, но что-то внутри отчаянно этому сопротивлялось. Начать выспрашивать, беспокоиться – значит признать, что он, Кир, зависит от магика. И хоть зависимость это была очевидна, расписываться в ней не хотелось.
* * *
Весь день до вечера Кир провел в своей новой комнате. Старик куда-то ушел, а бродить по дому с риском столкнуться с неприветливой девицей не хотелось. Какая же тоска! Ни планшета, который дает выход в мир, ни задачников, чтобы интересно провести время. Только книжки в шкафу. Кир пробежался по названиям. «Поэзия бардов четвертой эпохи», «Стихотворные размеры и метафоры: готовимся к серьезным заклинаниям», «Магия для самых маленьких», «Я познаю мир: ветки и слова». Ну уж нет, стихов с него пока что хватит! На верхней полке он отыскал томик «Краткая история Альтары: пособие для отроков». Уже лучше. Может, там будет что-то про Лео Нарта.
Как ни странно, книжка оказалась интересной. Хотя читать ее было трудновато: встречалось много незнакомых слов. Спросить, что значит «бррракуда» или, к примеру, «ступа», было не у кого. Он мог лишь догадываться, что первое – какая-то неприятная тварь, нападающая на мирных торговцев, а второе – вид транспорта… И все-таки жизнеописания местных правителей, рассказы о сражениях и мирных договорах, истории о магических артефактах и утерянных фолиантах его увлекли. Когда начало темнеть и Махагрон позвал его ужинать, Кир с трудом оторвался от книги.
За ужином за столом были оба – магик и девчонка. Она что-то сделала с волосами, и теперь стала куда меньше похожа на мальчишку. Но взгляд, которым она одарила Кира, не оставлял сомнений: своего отношения к чужаку она не поменяла. Ну и не то, чтобы очень хотелось. Кир уткнулся в тарелку.
– И что ты собираешься с ним делать? – не слишком любезно поинтересовалась судьбой гостя девушка. Она говорила о Кире так, словно его тут и не было.
– Отправить в УЧИ.
Девчонка скривилась, а Кир переспросил:
– Куда-куда?
– УЧИ – Университет чародейства и… – пояснил Махогрон.
– И чего? – не понял Кир.
– И много чего еще, если все перечислять, название будет слишком длинным.
Девчонка не успокаивалась:
– И как ты себе это представляешь?
– Обычно. Скажем, что это мой племянник из глубинки, из Телии, к примеру. Так что учиться вы будете вместе.
– С ним! Ты что издеваешься? Хорошо, пусть даже ветки и заклинания при нем работают. Но он же ничего не умеет – ни кровать заправить, ни еду приготовить.
Тут Кир не выдержал:
– Да с чего ты вообще это взяла! Я что, безрукий?!
Та закатила глаза:
– Прекрасно. Он собирается что-то делать руками! Давайте тогда вообще вернемся в пещеры.
И что это значит? Тут с помощью рук только машут ветками? Кир снова уставился в тарелку. Его знаний об этом мире явно не хватало. Он, к примеру, уже выяснил (спасибо книгам!), что от раскосых елей надо держаться подальше, но воспользоваться этим знанием бы вряд ли смог, потому что понятия не имел, как раскосые ели выглядят и чем они отличаются от обычных, нераскосых.
– Впереди лето. Ты успеешь его всему обучить.
– Я?! – возмущению девушки не было предела.
– А кто же еще!
Старик встал из-за стола и подошел к Киру:
– Протяни руку. Левую.
Кир почему-то послушался. Магик надел ему на руку тонкий браслет – черные блестящие камешки, переплетенные толстыми нитками.
– Обсидиан? – догадался Кир.
– Он самый. А теперь ступайте в лес. Нужно найти твою ветку.
– Ступайте? – переспросила девчонка.
– Конечно. Ты же не хочешь, чтобы он шел туда один, – Махагрон улыбался.
Та фыркнула и пошла к двери. Кир нерешительно двинулся за ней. Похоже, общаться с недовольной девицей, кто бы она ни была, ему придется. Стоило наладить отношения.
– Меня вообще-то Кир зовут, – проговорил он, когда они вышли из дому.
– Я рада, – буркнула девушка.
– Что-то не похоже…
– Что? – она удивленно уставилась на Кира.
– Не похоже, чтобы ты была рада, – повторил он.
– Очень смешно! Меня зовут Рада. Считай, что познакомились.
Несколько минут они шли в молчании. Кир первым его нарушил:
– Что за ветка? И зачем ее искать?
– А как без ветки ты собираешься учиться магии? – Рада смотрела на него со снисходительностью старшеклассницы, попавшей в детсадовскую группу. – Это направляющая ветвь, она усиливает магию.
– И как я ее найду?
– О, даже не сомневайся! Найдешь! – Рада улыбалась с некоторым злорадством. И глядя на эту улыбку, Кир начал смутно догадываться, что поход за персональным волшебным прутом может оказаться не слишком приятным.
Они подошли к лесу. Кир все еще не мог привыкнуть к тому, какими яркими были здесь деревья. Он залюбовался листками, цветами и не заметил, как обогнал свою спутницу.
– Погоди, – окликнула его Рада. – Теперь повторяй за мной. Это заклинание, простенькое. Срабатывает только один раз – когда ищут свою ветвь.
Киру стало не по себе. Его первое заклинание. Он еще помнил, как подействовала на него та, чужая магия. А что будет, когда он сам начнет… это… заклинать? Вдруг ему опять станет плохо?
Рада с самым серьезным видом проговорила:
– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать!
Кир не сразу нашелся, что ответить.
– Это что, шутка такая? Вроде – разыграть новичка?
Рада фыркнула:
– Нет, конечно. Делать мне больше нечего – шутить тут с тобой. Запомнил?
– Да как тут не запомнить! У нас это чудо-заклинание каждый ребенок знает. Очень ценная информация – если, конечно, играешь в прятки.
– Ну, знаешь ли, у нас его тоже не старики используют. За своей веткой в лес отправляются на шестой день рожденья. Так ты будешь повторять или мы тут до ночи постоим?
У Кира еще оставались сомнения: вдруг девчонка и впрямь решила над ним посмеяться. Особой симпатии она к нему не испытывала, так что ожидать от нее подвоха было бы правильно. И все-таки он пробормотал то, что требуется.
Рада оставалась серьезной – не хохотала радостно, не кричала «Попался!». Да и чувствовал он себя как и раньше: никаких побочных эффектов.
– А теперь иди и ищи…
Кир осторожно вошел в лес. Поначалу он просто бродил, глядя под ноги и высматривая среди травы сухие ветки. Как можно определить, которая из них волшебная, он не представлял.
– Что ты там ищешь на земле? – поинтересовалась Рада. Она держалась неподалеку, но шла чуть сзади.
– Как что? Ветку…
Теперь девушка хохотнула:
– Твоя ветка еще живая и растет на дереве. Так что ты не туда смотришь. Впрочем, если ты решил развести костер и подыскиваешь хворост, продолжай в том же духе!
Кир развернулся к ней:
– Да откуда мне знать, где ее искать! Посмотрел бы я, как ты у нас себя будешь чувствовать! Между прочим, я сюда к вам не очень-то и стремился! Все эти ветки, летающие дома, колдовство! Чушь!
Он круто повернулся и ускорил шаг. Напролом, сквозь кусты, спотыкаясь о деревья. Вглубь леса, в чащу, да куда угодно – лишь бы подальше от этой девицы.
Все, что он знал, все, чему учился долгие годы, все, в чем был лучшим, здесь никому не нужно. В этом нелепом и чуждом мире чужак – он. Он, Кир, победитель все мыслимых и немыслимых олимпиад, тут оказался беспомощнее и глупее первоклашки! И какая-то девчонка, явно не знающая таблицы умножения, мало того что прекрасно живет без этой самой таблицы, так еще и насмехается над ним.
Что-то просвистело рядом, больно ударило его по лицу и упало вниз.
– Стой! – Рада уже подбегала, – только не потеряй.
Кир потер щеку – больно! – и посмотрел под ноги. Там валялась зеленая ветка.
– Ну вот, я же говорила – найдешь. Быстро ты! Ну что застыл – поднимай, это твоя!
– Что вот так просто поднимать? Без всяких магических выкрутасов? Ритуальных танцев или… – он не смог придумать, какие еще нелепости могли бы сопровождать таинственный процесс поднятия ветки.
– Теперь уже нет, – озадаченно протянула Рада, – теперь с танцами. Ритуальными.
Кир уставился на нее:
– Ты шутишь, я надеюсь?
– Да что тебе кругом шутки мерещатся! Всё серьезно. Это твоя ветка. Твоя, понимаешь? Вон она тебя как хлестнула – как родного! А раз ветка твоя, тебе и решать, как ее поднимать. Если уж ты заговорил про ритуальные танцы – значит без них никак…
Кир выругался про себя. То есть эту танцевальную проблему он еще и сам на себя навлек. Краснея и оглядываясь на Раду, он пару раз подпрыгнул возле ветки, потом взмахнул руками, потом еще подпрыгнул, еще раз взмахнул. Ничего ритуальнее придумать не получалось.
– Так сойдет? – спросил он у девушки. Щеки пылали огнем.
– Я-то почем знаю? Это тебе решать, сойдет или нет.
Кир уставился на ветку. Нет, кажется, этого было недостаточно. Он вспомнил уроки вальса, на которые в принудительном порядке отправили всех мальчишек его школы в преддверии выпускного. У него вроде неплохо получалось тогда.
Как же это было?
Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три.
Кир вальсировал вокруг ветки, уже не обращая внимания на Раду и не особо беспокоясь, что выглядит со стороны совершенно по-идиотски. Ему даже вспомнилась музыка с репетиций – и пусть она звучала только в голове, получалось довольно гармонично. Шаг, шаг, поворот… Кир сделал еще несколько па, остановился и поднял ветку.
Ничего особенного. Просто веточка с резными по краям листьями и зелеными шишечками на конце.
– Ольха, – проговорила Рада задумчиво. – Странный выбор. Но он – твой. Мы можем идти.
– И чем же он странный? – Кир снова начал закипать.
Почему здесь никто и ничего не говорит прямо? Сплошные загадки и недоговорки! Но вопреки ожиданиям Рада ответила вполне обстоятельно:
– Обычно выбирают дуб, клен, липу… У меня – береза. А ольховой ветки я и не припомню ни у кого. Даже не знаю, есть ли в ней сила. Ну это мы скоро увидим.
Она помолчала и добавила:
– И танцы эти… Почему тебе пришло это в голову?
– Не знаю. Я вообще-то пошутить пытался.
Рада вскинула брови:
– Тебе всё это кажется несерьезным?
Кир молчал. Он и сам себе не мог бы ответить на вопрос, каким ему всё это кажется. Он предпочел избежать неудобной темы:
– И чем эти странности могут обернуться? У меня не получится?
– А я почем знаю? Может, это и не странности вовсе. До сих пор никто не искал ветку уже взрослым.
– И даже если потеряет или сломает ее?
Девушка рассмеялась:
– Это невозможно. Ветка этого не допустит.
Кир покрутил в руках свой трофей.
– Листья оборвать? – он вспомнил, что на прутиках Рады и Махагрона никакой зелени не было.
– Ты что! Ни в коем случае! Сами опадут. Надеюсь, что быстро. Не хватало еще явиться в университет с зеленой веткой!
Кир уверенно шагал по лесу. К счастью, его способность ориентироваться на местности никуда не делась. Рада не отставала.
– И что мне теперь с нею делать?
– Пока просто носи с собой. Думаю, сегодня-завтра дед научит тебя ее прятать.
Дед. Ясно.
Когда они вернулись домой, уже стемнело. Махагрон встретил их на пороге. Взглянул на ветку, присвистнул. Кир наконец-то решился засыпать мага вопросами, но его опередила Рада:
– Дед, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Кирсен, светлого тебе сна! – и, не дожидаясь ответа, она направилась в гостиную.
Старик последовал за ней. На пороге он обернулся к растерянному Киру:
– Светлого сна! Завтра начнется твоя учеба.
Кир поднялся в свою комнату. Сколько можно! Когда, наконец, ему начнут хоть что-то рассказывать! Он небрежно бросил зеленую ветку на тумбочку. Итак, судя по тому, какие лица были у Рады с Махагроном, что-то с этим прутиком не так. А вот что именно, похоже, придется выяснять самому. Кир достал с книжной полки толстенный том «Веток и слов». Если повезет, хоть что-то тут да будет.
Слава интегралам, статьи в энциклопедии были расположены по алфавиту, а не по какому-нибудь неведомому принципу – по важности там или и вовсе по запаху, с этих магиков станется! После недолгих поисков Кир нашел нужное и стал читать, жадно впиваясь глазами в строчки.
Ольха
Последнее из тринадцати священных деревьев. Символ загробной жизни, пути между здесь и там, между сегодня и потом. Дерево ответов на незаданные вопросы.
*Мудрецы не говорят о том, что нашли, они продолжают свой поиск*
В целительстве и кора, и листья, и шишки могут быть применены, но лишь для того, кто уже готов уйти. Иным же вред вместо пользы могут принести.
*Чей путь ты выбираешь, того и обувь бери, странник. Босым ли идти, дома ли остаться – невелика разница*
Ольховая ветка – слаба и беспомощна для того, кто стоит на месте, но силу обретает в пути. Что же до знаменитого предрассудка о том, что взявшие в ветви ольху уходят в великий пламень молодыми, ничего ни за, ни против сказать не можем. Мудрец и маг Карабарат (из глубокой Третьей эпохи) дожил до старости. Но иные историки пишут, не ольха, а липа была его ветвью. Других же сведений об ольховых долгожителях у нас нет.
*Человек ольхи то, что далеко, хорошо видит и слышит, а то, что перед носом, может и не заметить*
Кир перечитал текст несколько раз, закрыл книгу и, не раздеваясь, упал на кровать. Что за чушь! Все слова по отдельности – понятны, но вместе составляются в какую-то абракадабру. Говорить прямо и просто магики, похоже, вообще не могут.
Единственное, что он вынес из этого бредотекста, – шансы дожить до старости у обладателя ольховой ветки невелики. Если бы Кир был настолько глуп, чтобы верить в такого рода туманные предсказания, наверное, он бы даже расстроился. Но он в них не верил.
И все-таки было там еще что-то, не дававшее покоя. Какая-то мысль, которую он не успел уловить и теперь тщетно пытался ухватить заново. Он еще долго ворочался, не в силах уснуть, пока вдруг не подскочил от нежданно свалившейся догадки. Хорошо слышит и видит то, что далеко! Не отсюда ли внезапно появившаяся и тут же пропавшая способность подслушивать сквозь стены? Было бы неплохо!
Кир закрыл глаза и попытался вспомнить, как у него получилось тогда. Он просто лежал. Не было никаких мыслей, только тишина и пустота. Если он постарается, ну очень постарается, возможно, у него получится узнать, о чем же говорит магичка с ее великоученым дедом. Он долго прислушивался к тишине, но ничего не услышал. Зато увидел. И это были вовсе не магики.
В просторном кабинете за заваленным бумагами столом сидел Рикс. В руках у него был исписанный мелким почерком листок. «Это еще что?» – подумал Кир, и тут же листок приблизился настолько, что стало возможным прочитать: «Я, Розалия Мата, хочу признаться в содеянном преступлении…». Дальше прочитать Кир не успел, потому что Рикс перевернул документ белой стороной к верху и несколько раз провел по бумаге рукой. Потом посмотрел на просвет. Еще раз провел рукой. Хмыкнул. Достал из ящика аэрозольный баллончик и распылил над листком.
На белой поверхности начали проступать сероватые линии, еще секунда – и Кир узнал в этом неровном рисунке знакомую карту.
Крестик стоял в правильном месте.

Глава 6
Кир взмахнул веткой и с чувством проговорил: «Чистота и красота!». Одеяло пришло в движение. Медленно, словно нехотя, оно сложилось вдвое и растянулось на кровати. Синее тканое покрывало так же лениво сползло со стула, развернулось в воздухе и плавно опустилось. Сверху шмякнулась подушка. Идеально ровно и аккуратно, увы, не получилось, так что пришлось приглаживать одеяльные волны руками. Сегодня – самую малость, так что это уже почти победа.
Первый месяц на Альтаре пролетел быстро. Кир учился. Он бы, конечно, хотел, чтобы в его еженедельных отчетах было побольше сообщений об успехах и свершениях, но увы. Бытовая магия давалась ему с трудом, а о том, чтобы перейти к изучению какой-нибудь другой, пока и речи не шло.
Если с «чистотой и красотой» все было более или менее терпимо, то освоить заклинание «красота и чистота» пока не получалось вообще, поэтому свою одежду Кир тайком от Махагрона стирал руками и сушил на подоконнике. К счастью, майская погода это позволяла.
С наполнением ванны дела тоже шли не очень. Весьма тонкий процесс. Горячей водой управляло заклинание «Течет вода – чудо как горяча», а холодной – «Течет вода – чудо как холодна». Температура регулировалась так: одно заклинание произносилось чуть эмоциональнее, чем другое. Хочешь потеплее – с большим чувством скажи «горячее» заклинание и без особых эмоций – «холодное». Нужна летняя водица – сделай наоборот.
Вот это было по-настоящему трудно. Как ни старался Кир читать заклинания с правильным выражением, вкладывать в них именно ту силу, что хотел вложить, – безрезультатно. Обычно получалось значительно холоднее, чем хотелось бы. Поначалу после водных процедур зубы энергично обивали дробь, а кожа покрывалась пупырышками. Впрочем, со временем Кир стал хитрить: наполнял ванну только горячей водой и ждал, пока та остынет…
Он провел рукой по щеке. Колется! И игнорировать этот факт уже нельзя. Кир поплелся в ванную, тоскливо глянул в зеркало и начал намыливать щеки.
Даже с простейшими бытовыми заклинаниями все шло ни шатко ни валко, а уж формула для трансформации бороды ему не давалась совсем. Ничего удивительного: бытовую магию с легкостью осваивали малые дети, а бриться им, и это очевидно, было ни к чему. Бритье требовалось уже совершенно взрослым волшебникам. Надо сказать, что и среди них далеко не все владели этим заковыристым заклинанием: многие предпочитали отращивать бороду.
Для Кира битва с бородой обернулась чередой бесславных поражений. То все лицо покрывалось пятнами, причем всякий раз – разными, что немало веселило Раду. Она даже пыталась угадывать, чем Кир порадует сегодня: синими квадратами или красными полосками. Особенно ей понравились зеленые точки – над ними она хохотала долго и заливисто.
Ближе всего к желаемому результату Кир подобрался в тот день, когда остался при щетине, зато совершенно без бровей. Но даже это не поколебало его воли к победе: он продолжал работать с заклинанием.
Закончилось всё бесславно. После очередной попытки справиться с напастью, он обзавелся ярко-рыжей бородой до пояса. Она росла неровно, клоками и, кажется, даже пыталась шевелиться. Тут уж Махагрон велел прекратить эксперименты и выделил Киру острый нож. Если хорошенько намылить лицо и приноровиться, непослушные щетинки можно было аккуратненько срезать…
Ну, опять же, если уметь. В первый раз Кир просто порезал щеку. Прибежавшая на крики Рада быстро заговорила сначала рану, а потом и нож. Она, конечно, всю дорогу ворчала и вспоминала пещерных людей, зато после ее вмешательства нож уже щеки не резал, ограничиваясь волосками.
* * *
Умытый и чисто выбритый Кир спустился в столовую. Сегодня можно было никуда не спешить. Занятий не будет. Рада улетела в университет, у нее сегодня самый главный, переводной экзамен. Махагрон же отправился туда еще три дня назад: экзамены были не только у Рады.
Девушка так нервничала перед отъездом, что забыла дать Киру задание на день, чему тот обрадовался несказанно. Если кто-то думает, что изучать магию слов – это интересно, весело и чудо как увлекательно, он ошибается. Дни напролет Кир проводил, читая стихи. И не просто читая, а выбирая из текста метафоры, аллитерации, перифразы и прочие синекдохи. А к вечеру ему предстояло отвечать на страшный вопрос: «Что хотел сказать автор?». И ладно бы только отвечать! В конце концов, автор с большой долей вероятности преставился лет двести назад, а потому уличить во лжи незадачливого исследователя никак не может. Так нет же, нужно было еще и аргументировать! Объяснять, почему именно это слово поэту приспичило вставить именно сюда, а еще искать во всем глубинные смыслы. И со смыслами тоже было непросто. В некоторых стихах этих смыслов было – за год не переберешь. А в некоторых, как ни ищи, не то что глубинного, даже самого обычного не найдешь. Тонкая материя, в общем.
На этом гуманитарные трудности не заканчивались. Недавно Рада пообещала, что еще чуть-чуть – и они отправятся вглубь слова. Иначе говоря, займутся расчлененкой: фонетика, морфология, этимология и прочие радости жизни. Этого Кир ждал с благоговейным ужасом.
Наскоро перекусив, он вышел из дому. Погода была настолько хороша, насколько она вообще может быть хороша в конце мая. В голову сразу пришел десяток метафор, которые образно и эмоционально описывали прелести природы в эту пору, но Кир, тряхнув головой, отогнал их прочь. У него не было никакого плана, он не собирался ничего обдумывать или исследовать, он просто шел гулять.
Витая тропинка привела к лесу. Кир остановился. За все время он ходил туда лишь однажды: когда искал свою ветку. Больше не пришлось. Рада готовилась к экзаменам и на прогулки была не настроена, а когда он сказал, что сходил бы туда и один, сделала круглые глаза и замахала руками: заблудишься. Это он-то, Кир, заблудится! Она и не представляла, как смешно звучало ее предположение. Компас может сломаться, но его, Кира, внутреннее чутье никогда не подводило.
Впрочем, возмущался он молча: лишний раз распространяться о своих талантах не хотелось. Про внезапно открывшуюся способность подслушивать и подглядывать он тоже никому не сказал. Да и была ли она – эта способность? Проявившись дважды – в подвале у похитителей да в первый вечер на Альтаре, – она больше никак не желала давать о себе знать. Все попытки Кира взглянуть, к примеру, на Аэрис или выяснить, о чем шушукаются Рада с дедом, до сих пор оставались безрезультатными.
Кир вошел в лес и с удовольствием вдохнул прохладный сыроватый воздух. Солнечный свет едва пробивался сквозь густые кроны и пятнами ложился на траву. То ли из-за слишком яркой зелени, то ли из-за чего-то еще, связанного с магией, лес казался нарисованным – дружелюбным, уютным, добрым. Птичий хор пел приветственную песню, цветы ковром ложились под ноги, и Кир чувствовал себя частью всего этого.
Словно завороженный, он уходил все глубже и глубже в чащу.
Отвлечься от мыслей и остановиться его заставило странное зрелище. За ветками и деревьями на высоте двух метров, извиваясь, ползла (нет, наверное, все-таки летела, вряд ли можно ползти в воздухе) огромная красная змея.
Кир осторожно приблизился. Сделал несколько шагов, присмотрелся. Да нет же, это не змея! Это ягоды. Самая обычная малина. Хотя, может, и не совсем обычная. Ягоды срывались с веток и, сбившись в ручей, текли куда-то вглубь леса. В воздухе стоял сладкий малиновый аромат.
Кир уже привык то и дело сталкиваться с чем-то необычным, но это зрелище настолько его захватило, что он, не раздумывая, пошел по течению малиновой реки. Долго идти не пришлось: вскоре река замедлила свой ход, затем начала спускаться и вот уже тонким ручейком устремилась в плетеную корзину.
Поодаль сидела белокурая девочка лет пяти в платьице жизнерадостного розового цвета – вероятно, хозяйка корзины. Она что-то тихо напевала себе под нос и, кажется, совсем не обращала внимания на ягодный поток.
Такая маленькая, в такой глубокой чаще, да еще и при таких необычных обстоятельствах… Кир похолодел от нехорошего предчувствия. Прикинул объем корзинки, величину и скорость малиновой реки – только с тех пор, как он, ошарашенный, остановился возле девочки, емкость должна была наполниться трижды, но ягоды все еще свободно сыпались. Что у нее там? Портал? И что она вообще такое?
Девочка повернулась, и Кир вздрогнул. С миловидного детского личика, обрамленного золотистыми кудряшками, на него смотрели неживые, пустые глаза.
Она заговорила:
– Ты странный. В обморок не падаешь. Сломя голову не бежишь… Может, ты из тех, кто столбенеет и слова вымолвить не может?
Голос ее был самым обычным, девчоночьим – звонким, похожим на щебетание. Но это не могло обмануть Кира. С первых же слов он понял, что разговаривает далеко не с младенцем. Этому существу много, очень много лет. Он почувствовал, что ответить нужно. И не в вежливости дело, просто нужно и все тут.
– Отчего же, могу, – скорее пробормотал, чем сказал он.
Девочка вмиг оказалась на ногах, непостижимо быстро преодолела разделявшее их расстояние (три метра восемьдесят шесть сантиметров) и дважды обошла вокруг Кира. В мертвых глазах на мгновение мелькнуло что-то вроде любопытства и на то же мгновение затормозила ягодная река. Но после все снова пришло в движение.
– Да ты не знаешь, кто я! – догадалась девочка.
Плохо дело. Значит, если бы знал, непременно хлопнулся бы в обморок, аки барышня, или пустился бы наутек? Что же ты за чудище такое невиданное?
– Не знаю, – понуро согласился Кир. Интересно, незнание сортов местной нечисти освобождает от перспективы быть съеденным?
– Из какого же ты из такого далека прибыл, что обо мне не слышал?
– Из другого мира, – сразу нашелся он. Кто знает, вдруг, если не конкретизировать, это чудо-юдо решит, что он из загробного мира или какого-нибудь местечка похуже, и не станет связываться. А что, может и сработать! В душе затеплилась надежда.
В глазах девочки снова мелькнуло что-то похожее на интерес, и снова пропало.
– Ты издалека. Но силы в тебе мало. Меньше, чем в местных.
Кир молчал. Крыть было нечем.
– Назови свое имя, раз мое ты зна… – она запнулась. В мертвых глазах промелькнуло что-то похожее на растерянность. – Ты мое не знаешь…
– Значит, и свое я называть не буду! – Кир не очень понимал, о чем они сейчас говорят, но старался держаться как можно уверенней. Может, у них тут незнакомцев трескать не принято. Тогда имело смысл держать свое имя в секрете до упора.
– Джарра! – проревела девочка. И этот «голосок» был совсем не детским.
– Кир, очень приятно, – он мог поклясться, что слова эти вырвались сами собой, без его участия.
– И мне приятно, – снова вернулась к детской версии голоса девочка. – Давно мне не приходилось самой называться. В честь знакомства будет тебе подарок. Когда выберешься из леса.
Пока они разговаривали, поток малины иссяк, последние несколько ягод юркнули в корзину. Девочка потеряла интерес к новому знакомому, легко подхватила корзину, словно та была пуста, и зашагала в чащу.
– Счастливого пути! – крикнула она не оборачиваясь, и Кир с ужасом понял, что путь домой вряд ли будет таким уж счастливым.
Джарра – кем бы ни было это существо – уже скрылась в лесной чаще, но он долго еще стоял и смотрел ей вслед. Наконец, сбросил оцепенение и огляделся. Вроде, пока ничего страшного не произошло, лишь солнце больше не светило так ярко сквозь ветки деревьев. Кир присмотрелся. Окружающая действительность и правда заметно помрачнела.
Объяснений могло быть сколько угодно. Может, погода портилась – весной это запросто. А может, все гораздо хуже. Например, пока он беседовал с очаровательной барышней, незаметно пролетел весь день или и того веселее – целый год. А может, смеркалось точечно – только в лесу, и это означало что-нибудь совсем зловещее. Или вообще происходило что-то настолько ужасное, что даже его подстегнутое страхом воображение не могло такого представить. А что, с этого насквозь магического мира станется. Как бы то ни было, двигаться в сторону дома следовало как можно быстрее.
Кир мысленно пробежался по проделанному пути, вспомнил все отрезки, каждый поворот, мгновенно и безошибочно определил, где сейчас находится. Ого! Далековато он отошел. Семь с небольшим километров. По лесу, да еще в сумерках – это как минимум два часа ходьбы. Как бы за это время совсем не стемнело!
Он торопливо зашагал в сторону дома, то и дело спотыкаясь о коряги, наскакивая на ветки и перепрыгивая ручьи. Откуда это всё вообще взялось? Где аккуратные тропинки, где цветочный ковер под ногами? Веселенького щебета птиц тоже уже не было. Лес наполнили совсем другие звуки – уханье, скрипы, завывания… И не угадаешь же – то ли это ветер гудит в дупле дерева, то ли зверь какой плотоядный поет свою предобеденную песню, почуяв близкую добычу.
От этой мысли Кир и вовсе сник. И вот почему, отправляясь на прогулку, он не сообразил, что лес может быть заселен не только пушистыми зайчиками, сладкоголосыми птичками да шустрыми белочками, но и кем-нибудь менее привлекательным. Воображение уже рисовало оскаленные пасти, острые клыки, горящие глаза и мощные когтистые лапы. А он с пустыми руками – ни ножа, ни…
Стоило Киру подумать о пустых руках, в правую привычно легла ольховая ветка. Да-а… Будь он настоящим магом, лучшего оружия и придумать было бы невозможно. Только он им не был. И при встрече со свирепым зверем мог попытаться разве что аккуратно заправить или постирать его. Ну или наполнить горячей водой, но вряд ли это сработает. Впрочем, от заклинания бритья противник, конечно, может всерьез пострадать.
Все эти размышления энтузиазма не добавляли. Чем больше Кир торопился, тем больше препятствий встречалось на пути. Он весь превратился в слух, обоняние и страх. Нужно было смотреть под ноги, оглядываться по сторонам и идти, идти, идти – быстро, но создавая как можно меньше шума.
Чем дальше он шел, тем больше нарастала тревога. По его подсчетам выход из леса был уже совсем рядом – через полтора километра. А значит – местность должна быть знакомой – кудрявые кусты, раскидистые и не слишком частые деревья… Но нет! Вместо этого Кир с трудом пробирался сквозь чащу, а впереди маячили долговязые ели, которых – и это он помнил совершенно точно – на входе в лес просто не было! Что за чушь? Он преодолел положенные (последние!) пару сотен метров, обогнув непроходимые заросли, но это было уже лишним… Именно здесь должен заканчиваться лес и начинаться зеленый луг с высокой травой с пестрыми вкраплениями цветов. Но реальность была неумолима: вокруг стеной стояли деревья. Случилось невозможное – он заблудился.
* * *
Рада нервно крутила ожерелье. Крупные рельефные бусины словно горели огнем. Сильный талисман. Таким даже среди солидных магов мало кто мог похвастаться. Ей же, студентке-первокурснице, он достался в наследство. Только на экзамене по теории ни он, ни ветка, ни все волшебство мира помочь ничем не могли. Тут можно полагаться исключительно на собственные знания. И вот как раз со знаниями что-то было не так.
Девушка уже в который раз перечитывала билет и понимала: она не помнит ничего. Просто вот ничегошеньки. Это было невероятно. Весь прошедший месяц, сидя над книгами и тетрадками, Рада тихо радовалась: учить было практически нечего. Все сто вопросов были хорошо знакомы и понятны. Каждому известно: если не пропускать лекции, добросовестно готовиться к семинарам, да в свободное время почитывать литературу по теме – перед экзаменом нужно будет лишь повторить, освежить знания в памяти и идти покорять сердца строгого жюри. Каждому известно – только мало кто это делает: у студентов есть куда более привлекательные занятия, чем зубрежка. Рада – делала.
И вот теперь она едва узнает буквы, которыми исписан билет. Термины, вместо того чтобы быть знакомыми и понятными, лишь вызывают смутное ощущение: где-то я уже что-то похожее встречала.
Рада обернулась. Конечно, применять магию на теоретическом экзамене строжайше запрещено. Но вдруг! Вдруг это чья-то неумная шутка или, на худой конец, происки недоброжелателей. Нет. Ничего подобного. Просто какой-то провал в памяти…
В аудитории было свежо: работало заклинание холодного воздуха, но Раде казалось, что она сейчас задохнется. Ну как такое может быть? Она подготовилась блестяще – и не могла ответить ни на один из трех вопросов. Словно кто-то вырвал страничку с надписью «Учеба» и теперь на ее месте зияла пустота.
И сейчас ей придется предстать пред светлые очи экзаменаторов – магов, к каждому из которых она относилась с огромным уважением и почтением, – и либо нести чушь и пытаться сказать хоть что-нибудь, либо просто признать, что она не готова… Она, которую считали одной из лучших студенток курса! Как это унизительно!
На глаза навернулись слезы.
* * *
Кир без сил опустился на землю и прислонился к стволу дерева. Он снова начал «раскручивать» свой путь – от того момента, когда вошел в лес. Вспомнилось легко – как он вошел, в каком направлении прогуливался, как увидел малиновую реку и последовал за ней. Как после встречи с девочкой по имени Джарра определил, куда идти, собрался с силами и… пошел в противоположную сторону. Великий интеграл! Как такое вообще могло случиться! И что с этим делать?
До дома теперь уже было почти пятнадцать километров. Кир устал и вымотался, он был голоден, а главное – даже не представлял, который час и когда совсем стемнеет. Даже по самым оптимистичным подсчетам выходило, что ночь наступит скоро, и оказаться в это время в лесу – идея не из лучших.
Что же, Джарра запросто могла обещать путникам какие угодно дары на выходе из леса, поскольку выход этот не планировался…
Ну уж нет! Не на того напала, юная леди! То, что для других обитателей этого мира – беда, для Кира всего лишь задача. Решение пришло быстро. Нужно просто учесть погрешность, принять во внимание ошибку.
Он глубоко вздохнул. Еще раз высчитал, сколько и в какую сторону нужно пройти, встал, развернулся и двинулся в строго противоположном направлении.
Это было трудно. Даже не потому, что он был вымотан, истощен и напуган. И не потому, что теперь лес буквально бросался ему под ноги корягами и кустами, словно злой пес, защищающий свои владения. Нет, главное, что мешало идти, – ощущение, что он уходит все дальше и дальше от цели, и это было невыносимо.
Он вдруг понял, что именно этим и занимался в последние недели – шел вперед, несмотря на то, что все инстинкты, все его прежние убеждения просто кричали: остановись, не туда, вернись! Но все-таки он продолжал движение. Это было неприятно, непривычно, но правильно. По крайней мере, он надеялся, что правильно.
Кир остановился и снова присел на землю. Прикинул расстояние. Да, получилось! Он был на два километра ближе к дому. Ну что, съела, кроха? Не такая уж эта и сложная задача.
Он поднялся и зашагал уже куда бодрее. Выберется, обязательно выберется!
Писк? Или стон? Кир вгляделся в темноту. Он шел уже почти на ощупь, но старался не сбавлять темп: темнело быстро, а путь был далеким. Он обратился в слух. И действительно – кто-то тихонько скулил неподалеку.
Первой мыслью было ускорить шаг и проскочить мимо того, что издает звуки. Жалобный писк не казался опасным. Только и девочка в розовом платьице в обыденной жизни – явление безобидное, а в этом лесу… Кир все еще рассуждал о том, что ему не следовало ввязываться – что бы там ни происходило, – но уже шел на голос. Несколько шагов, отодвинутые ветки – и он увидел зверушку. Щенок! Крупный, черный, с непропорционально большой головой и оттопыренными ушами – значит, совсем еще малыш. Недели три от силы. Но глаза уже открыты… Каким же ты вырастешь, дружище, если уже сейчас – размером с небольшую собаку? Щенок пополз навстречу, но почти сразу же остановился, бессильно уронив большую голову на лапы, и снова заскулил.
Никого из «взрослых» поблизости не было. Это Кира, скорее, обрадовало. Глядя на отпрыска, он приблизительно представлял, как могут выглядеть его родители, и совсем не горел желанием с ними встречаться.
– Что, бросили тебя? – звук собственного голоса почему-то звучал успокаивающе.
Щенок пискнул в ответ. Глазенки-бусины смотрели на Кира с надеждой. Ну не оставишь же его здесь – умрет ведь от голода животинка! С другой стороны, если семья этого малыша, или хуже того – стая, не потерялась, а бродит где-то рядом, лучше убираться отсюда и как можно быстрее.
Щенок снова сделал попытку ползти навстречу и снова рухнул. Кир вздохнул, снял куртку, оставшись в рубахе с короткими рукавами. Завернул дрожащего щенка в тонкую, но теплую ткань. Поднял – и присвистнул:
– Ну ты и тяжел!
А потом, отгоняя мысли о длине клыков взрослых особей этого вида, продолжил идти, как ему казалось, в самую гущу леса.
* * *
К дому Махагрона он пришел поздно ночью, когда на небо взобралась огромная круглая луна. Уставший, чуть живой. Руки ныли нестерпимо – зверушка, которую он уволок из леса, с каждым шагом, казалось, становилась все тяжелее. Дойдя до крыльца, Кир осторожно опустил на землю свою ношу и рухнул рядом. Сил на то, чтобы открыть дверь уже не было.
Легкие шаги. Рада! Никогда еще ее появление не доставляло ему столько положительных эмоций. Честно говоря, оно вообще никогда не доставляло положительных эмоций, поскольку означало одно из двух: или ему дадут новое задание, или выдадут серию колких шуточек по поводу того, как он справился с прежним.
Девушка осторожно приоткрыла дверь. Полоска света упала на ее лицо – такое растерянное, что Киру даже стало ее немного жаль. Припухшие, покрасневшие глаза. Неужели плакала? Кир сомневался, что она вообще знает, что это такое.
– Ты? Где ты пропа… – она не договорила, обернулась и прокричала в дверь, – дед, он явился!
На душе у Кира вдруг стало удивительно хорошо и тепло. Видимо, оттого, что он наконец понял: добрался. И сейчас его покормят, потом он примет ванну и наконец упадет в мягкую и чистую постель. Да, именно из-за этого. Исключительно. В конце концов, не мог же он расплыться только потому, что совершенно посторонняя магичка с дурным характером, оказывается, о нем беспокоилась!
Щенок пискнул и пошевелился. Рада вскрикнула, а ее миндалевидные глаза вдруг стали широкими как блюдца.
– Где ты его взял? – чуть слышно проговорила она.
– Да вот привязался в лесу. Да ты не бойся, он еще совсем маленький, хоть и здоровый… Покормить бы его.
– Покормить! Ну ты скажешь, – хохотнул появившийся в дверях Махогрон. – Этот зверь прокормится и сам. А вот тебе, похоже, не помешает подкрепиться.
Старик помог Киру подняться.
– А щенка? Вы хотите оставить его здесь?
Стоило тащить бедолагу через пол-леса, чтобы вот так вот бросить во дворе! Днем, конечно, стояла жара, но ночью-то на улице было довольно зябко.
– Оставишь его, как же, – усмехнулся Махагрон.
Рада молчала и смотрела на зверушку полными ужаса глазами. И Кира осенила запоздалая догадка: кажется, он приволок из лесу что-то не то. Щенок между тем довольно уверенно поднялся на лапы и всем своим видом показывал готовность следовать за Киром. Странно, какой-то час назад этот малыш еле ползал, а тут – такая прыть.
Он послушно потрусил за Киром наверх, терпеливо дождался, пока тот умоется. Затем, неуклюже скатываясь по ступенькам, спустился следом за ним в столовую и улегся у ног.
Кир набросился на еду. Он, конечно, ожидал, что Рада устроит ему скандал, да и Махагрон хорошенько выговорит за самовольную отлучку. И, в общем-то был готов к неприятному разговору: в конце концов, сам виноват и отрицать это глупо.
Но старик лишь спросил, применяется ли в Сарегоне такой восхитительный и во всех отношениях полезный метод воспитания, как розги. Кир ответил, что не имеет понятия, что это такое, а потому – маловероятно. Махагрон же на это сказал, что очень жаль.
А потом внимательно выслушал подробный рассказ Кира о его замечательной прогулке. Рада в разговор не вмешивалась, так и сидела – белее мела. Молчала, что уже само по себе было странно.
– А зачем тебя вообще понесло в лес?
– Просто хотел прогуляться…
– Но Рада должна была тебя предупредить, – старик зыркнул на внучку.
– Она предупредила! – поспешно заговорил Кир, – Предупредила! Это я… Просто я думал, что она беспокоится о том, что я заблужусь… А я ориентируюсь, и хорошо…
Махагрон заговорил – и в голосе его Кир, как ни старался, не услышал ни гнева, ни недовольства:
– Ты еще слишком мало знаешь об этом мире. И пока ты в нем хорошо не освоишься, запомни правило. Если тебе говорят: этого нельзя, то, будь добр, к тем возможным неприятностям, о которых ты догадываешься, мысленно добавь те, которые тебе и в страшном сне не привидятся. Для наглядности – представь, что Рада прогуливается по атомному реактору. И думает, что в худшем случае она заблудится.
Кир опустил голову.
– Ладно, похоже, мы кое-что упустили в твоем образовании. Вот, ознакомься.
Махагрон протянул книжку. «С ними лучше не встречаться: книга для непослушных малышей», – прочитал Кир.
Он взял книгу, и уже собрался пожелать всем светлых снов и уйти, как вдруг вспомнил. Ну как, как можно быть таким растяпой! Ну да ладно, лучше поздно, чем еще позднее:
– Как прошел экзамен? Высший балл, как обычно?
Рада не ответила. Одарила Кира ненавидящим взглядом, резко поднялась и вышла из столовой, громко хлопнув дверью.
Кир вопросительно уставился на Махагрона.
– Экзамен она не сдала. Переживает. Так что ты того… Поосторожней. Лучше в ближайшие несколько дней не показывайся ей на глаза.
Ну вот. Теперь все встало на свои места. И покрасневшим от слез глазам нашлось куда более правдоподобное объяснение, чем переживания из-за Кира. Почему-то настроение упало – рухнуло, словно в пропасть с обрыва. Устал, наверное. Денек выдался тот еще.
– Как такое может быть? Она же знала всё…
– Не знаю. Все были удивлены.
«Знает!» – мысль проскользнула и пропала, оставив твердую уверенность: что-то с Радиным экзаменом было не так.
– И что теперь будет? Ее отчислят?
– Не совсем. Она начнет обучение с самого начала – с первого курса.
Чудовищно! Он попытался представить себя на месте Рады. Остаться на второй год и каждый день встречаться с однокашниками, которые благополучно перешли на новый уровень обучения? Уж лучше бы отчислили, наверное.
Кир догадывался, что внезапный провал Рады каким-то образом связан с ним. Как старик-магик это провернул, он не представлял, но уверенность в том, что это было сделано нарочно, крепла. Пожалуй, и правда лучше не мозолить ей глаза в ближайшие дни. Она и так-то Киру не слишком благоволила, а теперь наверняка его ненавидит. Стакиваться с разгневанной ведьмой – себе дороже.
Щенок громко засопел и перевернулся, обняв ногу Кира мохнатыми лапами. Махагрон с любопытством разглядывал зверя.
– Кто это? И как он питается? И почему ходит за мной?
– Беркерк. Лунный волк. Питается, как ему и положено, лунным светом. А за тобой он и будет ходить – это теперь твой магический питомец. Друг на всю жизнь.
– Это хорошо или плохо? – вопрос, может, и дурацкий, но сил на умные разговоры не было, а выяснить, чем ему грозит появление такого необычного друга, следовало.
– С одной стороны, хорошо. Твои собственные магические силы и умения, прямо скажем, слабоваты. А с этим зверем ты еще многих удивишь и сам удивишься. Правда, только на растущую и полную луну. На сходе он слабеет, а в новолуние будет нуждаться в твоей поддержке…
– А с другой?
– С другой, ты станешь слишком заметным… Твоя биография и без того шита белыми нитками. Тебе бы затеряться среди студентов, быть тише воды, ниже травы. С беркерком это невозможно.
– Редкий зверь? – Кир ласково потрепал щенка по голове. Шерсть была мягкой и теплой…
– Не то слово. Такого зверя в питомцах уже столетия ни у кого не было. Принято считать, что это и вовсе сказки.
– И за что же мне выпала такая честь?
– А ты не понял? Это и есть твой подарок от Джарры. Тетка она вредная, но слово обычно держит. – Махагрон взмахнул веткой и убрал остатки ужина со стола. – Иди, отсыпайся!
Из книги «С ними лучше не встречаться: книга для непослушных малышей»:
Джарра живет в лесу. Она может встретиться в любом лесу, да-да и в том самом, что начинается прямо за твоим домом.
По преданиям, она никогда и ни при каких обстоятельствах не показывается людям, которые приходят в лес вдвоем, втроем, вчетвером или большой компанией. Она страшна лишь тому, кто отправляется туда в одиночку.
Джарра может являться в образе маленькой девочки, красивой девушки или горбатой старухи, но в любом обличии узнать ее можно по глазам – нет в них жизни…
В древних преданиях говорится, что встретивший Джарру может уйти от нее с подарком, но в них же говорится, что встретивший Джарру из лесу не вернется.
О возвращениях с подарками нам неизвестно, а вот о многих безрассудных юнцах, ушедших в лес в одиночку, мы слыхали – и они не возвращались, это совершенно точно.
Так что, отправляясь в лес, убедись, что с тобой есть кто-то из старших, в лесу не отходи от него далеко, а лучше крепко держи за руку.

Глава 7
– Что это ты тут рисуешь?
В последние три дня Киру удавалось благополучно избегать Рады, но сегодня она явилась в его комнату сама.
– Да вот, пытаюсь набросать план леса – такой, каким его помню.
– Сейчас же прекрати! – девушка нахмурилась. – Земля не любит, когда ее рисуют.
Кир бросил быстрый взгляд: она точно не шутит? О том, что у здешней земли могут быть какие-то экзотические фобии, он пока ни разу не слышал и нигде не читал.
– Что значит – не любит?
– То и значит! – кажется, Рада всерьез рассердилась. – И с картами, и с теми, кто их составляет, обычно случаются неприятности.
– И как же вы тут находите нужные вам места? Территории-то огромные.
Что за мир! Только тебе кажется, что ты немного в нем разобрался – вот он уже подбрасывает новые сюрпризы. Вот как они тут ориентируются на местности – без карт?
– С помощью веток, разумеется. Ты решаешь, куда тебе надо, а ветка указывает путь.
– А если не указывает? – Кир занервничал. Иррациональность здешнего мироустройства – это совершенно невыносимо!
– А если не указывает, значит, тебе туда не надо, – Раде, похоже, начал надоедать этот разговор. – Сожги карту немедленно. Зачем тебе вообще понадобилось ее рисовать?
– Хотел рассказать, как выбираться из леса. Там, как я понял, немало народу заблудилось. А всего-то и нужно – идти в противоположную сторону. Ну в вашем случае – в противоположную тому, куда указывает ветка… И раз я догадался, как Джарра запутывает своих жертв, может, нужно об этом поведать широкой общественности? У вас тут есть научные журналы или что-то в этом роде?
– Журналы есть. Только публиковать это не стоит.
– Почему? – Кир развернулся к девушке, готовый защищать свое первое самостоятельное открытие в мире магиков всеми возможными способами.
– И правда не понимаешь?
Ну вот. Умеет она сделать так, чтобы он чувствовал себя глупо! Кир промолчал.
– Только представь, сколько народу, прочитав это, рванет в леса за подарками. А сколько из этих несчастных не смогут идти не туда, куда велит ветка, и все-таки пропадут? Ну и главный вопрос: кто сказал, что Джарра, увидев, как ловко тебе удалось выбраться, уже не сменила тактику и не придумала чего-нибудь посложнее?
Кир потупился. Кажется, Рада была права. Совершенно неожиданно права. До этого ему не приходилось задумываться о последствиях открытий. В их мире вопрос решался просто и однозначно: знания – сила, за знаниями – будущее, больше открытий – хороших и разных! Смотреть на прогресс с точки зрения возможного вреда – такое ему вообще не приходило в голову.
– Ладно, уничтожь поскорее свои художества и собирайся. Мы идем в город.
– Зачем?
– Во-первых, за покупками. А во-вторых, нужно же тебе как-то социализироваться. А то будешь шарахаться от людей в университете.
Ким с сожалением взглянул на карту – старался же, высчитывал, вычерчивал – и со вздохом скомкал бумагу.
– Ладно, пойдем.
Стоило ему произнести эти слова, из-под кровати черной молнией выскочил щенок и нетерпеливо затанцевал у ног Кира. За три дня малыш изрядно прибавил в размерах. Он доставал хозяину до колена, а встав на задние лапы, спокойно мог положить передние ему на грудь. Махагрон уверял, что волчонок еще вырастет. Впрочем, период усиленного роста временно закончился: луна пошла на сход.
Рада побледнела, но ничего не сказала.
– Он же пойдет с нами? – Кир не представлял, как сможет объяснить щенку, что тот останется дома, но на всякий случай спросил.
– Он всегда будет с тобой, так что да, – похоже, девушку это обстоятельство совсем не радовало.
Рада быстро вышла из комнаты. Кир нагнал ее уже за порогом дома.
– Послушай, я хотел сказать. Твои экзамены… Это несправедливо! И если это из-за меня…
– Не нужно, – голос Рады был ровным и бесстрастным, словно ей и вправду все равно. – Давай-ка лучше проверим, как ты усвоил охранное заклинание. Запри дверь.
Кир сосредоточился. Охранная магия работала так же, как замки на дверях в их мире: чтобы открыть, нужно было знать конкретное заклинание – ключ. Чужим его не сообщали, а подобрать не представлялось возможным.
Он взмахнул веткой, пробормотал заклинание. Потом прислушался и понял, что дом закрыт. Никто бы сейчас не смог туда проникнуть. Рада подергала дверь, затем взмахнула веткой, но дом – Кир это чувствовал – оставался неприступным. Он словно нахмурился, насупился, ушел в себя и совершенно не собирался идти на контакт. Несколько недель назад Кир бы не поверил, что может всё это сказать о доме. А сейчас так оно и было.
– Неплохо, – одобрительно проговорила Рада. – Ты делаешь успехи.
– У меня хороший учитель, – не моргнув глазом заявил Кир.
Он беззастенчиво врал. Учитель у него был, прямо скажем, так себе. Мудреную гуманитарную науку Киру приходилось постигать самостоятельно: по книгам. На все вопросы ученика Рада отмахивалась – прочитай, мол, сам, в учебниках все есть, ты просто ленишься. Если Кир продолжал настаивать и требовать объяснений – такое редко, но случалось, – она смотрела на него как на законченного тупицу, сквозь зубы бросала ответ, заканчивая его неизменным «И что тут можно не понимать!». В такие минуты Киру хотелось наплевать на судьбы мира, собрать вещички и двинуть домой, туда, где все просто и понятно, а если что-то непонятно, то есть В-Угол – всемирная поисковая система.
Когда дело доходило до практики, его преподавательница обычно показывала заклинание один раз, а потом равнодушно наблюдала за отчаянными попытками ученика что-то повторить. Помочь, разъяснить, что он делает не так, – нет, такого приема в ее педагогическом арсенале не наблюдалось. Максимум, на что Кир мог надеяться, это на то, что ей удастся сдержать смех во время этих «проб и ошибок». Но и такое случалось редко.
– Врешь. Учитель из меня никакой. Понятия не имею, почему дед меня к тебе приставил. После первого семестра у нас распределение – выявляют таланты, чтобы можно было выбрать факультет. У меня склонностей к учительству нет вообще.
– А к чему есть?
– Стратег и законник. Одинаково, – голос Рады заметно поскучнел.
Кир присвистнул:
– Круто! Будешь править миром.
– Ага, завтра приступлю!
– А что не так-то?
– Чтобы ты знал, миром правят мужчины. В совет восемнадцати входит только одна женщина – Сардара. И то только потому, что ее боятся оттуда попросить.
– Такая страшная?
– Ведьма…
– Тоже мне новость. У вас же тут все ведьмы-маги-волшебники!
– А у вас – все ученые-математики? – не без ехидства спросила Рада.
– Не-ет, – протянул Кир.
– Вот и у нас нет. Конечно, простейшую бытовую магию знают все. Но большинство этим и ограничивается… Есть еще мастера, он учат одно-два заклинания, но зато очень хорошо. И всю жизнь делают ну, например, мебель. Или украшения. Или одежду. А настоящих волшебников мало.
– И эта твоя Сардара – настоящая?
– Сардара – исчадие тьмы.
– Ну ты, знаешь ли, тоже не подарок. Так что получилось у нее – получится и у тебя.
Рада пристально взглянула на Кира, словно пыталась понять: комплимент он сказал или не очень. Кир рассмеялся.
– Смейся-смейся, – с деланой обидой проговорила Рада. – Посмотрим, что ты скажешь, когда сам с ней встретишься.
– Я бы, если честно, с удовольствием избежал этого знакомства.
– Не получится. Сардара – ректор УЧИ. Так что встреча состоится и скоро!
По подсчетам Кира, они уже подходили к уродливому городу, с которого он начинал знакомство с этим миром.
– А что нам нужно купить?
– Ступу, вестимо. С завтрашнего дня начнешь учиться полетам.
* * *
Летать! Вот этого он точно не планировал. Нет, конечно, он уже летал. Только делал это на сверхзвуковом летаплане – аппарате во всех отношениях надежном, – сидя в уютном кресле, попивая чаек и глядя в окно на облака. А вот подниматься в воздух в деревянном стакане не хотелось совершенно.
– А без полетов никак?
– Если хочешь стать всеобщим посмешищем – можешь попробовать.
Он не хотел.
Они вошли в тот самый город, который при первом знакомстве показался Киру уродливым и нелепым. Как же давно это было! Прошел всего-то месяц, а казалось – целый год. Сейчас, осматривая городок без спешки, Кир с удивлением обнаружил, что это местечко уже не кажется таким безобразным. Воспоминание о безукоризненно прямых улицах городов Сарегона, о великолепной стройности его архитектуры, чувствительно кольнуло сердце: он скучал по дому. И все-таки новые впечатления не дали ему хорошенько погрустить. Кир рассматривал дома и пытался угадать, кто же там живет.
Вот этот разукрашенный домик с цветами и диковинными зверушками на распахнутых ставнях наверняка принадлежит весельчаку и балагуру. А то каменное здание, почти до крыши упрятанное за высоким забором, – человеку нелюдимому. Ну а это строение, безмятежно болтающееся в воздухе, несомненно, сумасшедшему, и на этот счет Кир своего мнения ни за что не поменяет!
Петляя между домами, они дошли до рынка и словно с головой окунулись в шум и гам. Да уж, местной торговой точке было далеко до супермаркетов Сарегона с их ровными рядами товаров в удобной упаковке. Здесь не было вообще никакой системы – продукты соседствовали с украшениями, а одежда – с книгами и свитками. В воздухе витал запах ароматной выпечки. До Кира доносились обрывки не слишком понятных выкриков: «Да кому нужны такие скорры? Они и двух лат не продержат!», или «Хватайте баста!», или даже «Крякнешь это зеркало после, пока не луна». Великий интеграл, как же мало он знал об этом мире! И чтение стихов, которым нагружала его Рада, тут, кажется, ничем не поможет.
А вот и ступы! Кир уверенно направился к бородатому мужичку, возле которого рядком стояли резные деревянные стаканчики. В нескольких шагах от них толпились мальчишки. Они восхищенно поглядывали на «транспортные средства», перешептывались, спорили – совсем так же, как и сам Кир несколько лет назад у витрины с самыми современными и дорогими мобилями.
Стоило у ступ появиться Киру и компании, внимание пацанят переключилось на них. Теперь уже он, придерживающий за ошейник неправдоподобно крупного щенка, стал объектом их завистливых взглядов.
– Ты куда? – спросила его Рада.
– Вот же, ступы!
Девушка хмыкнула.
– Это уж точно не про тебя. Они, конечно, со всех сторон хороши – скорость, маневренность, все дела… Но такую ты не потянешь.
– Дорого? – понял Кир. Ну конечно, они с приятелями в свое время тоже не ржавые консервные банки разглядывали, мог бы и сам догадаться.
– И дорого тоже, но дело не в этом. С твоей стипендией можно и не на такую модель замахнуться. Только вот чтобы этой махиной управлять, нужно знать с десяток заклинаний. И не просто знать – отточить до совершенства.
Еще один удар по самолюбию. Кир вздохнул. Впрочем, окажись Рада в Сарегоне, он бы ей даже мобиль-автомат не посоветовал, предложил бы ездить в метро.
– А тебе мы купим самолет, – объявила приговор Рада. – Он, конечно, не такой презентабельный, летает медленно, высший пилотаж на нем не покажешь. Зато управляется двумя простенькими заклинаниями. Так что нам туда.
Рада развернулась и уверенно пошла между рядами. Киру ничего не оставалось, кроме как следовать за ней. И хотя он не мог вполне оценить достоинства дорогих ступ, почему-то уходил от них с сожалением.
Немного потолкавшись по рядам, они наконец вышли к палатке, где стояла одинокая ступа. Она не была ни резной, ни удобной. Возле нее никто не толпился. Лишь сидела на высоком стуле девчонка лет тринадцати, вероятно, продавец. Она грызла яблоко, болтала ногами и читала книгу.
– Вот! – объявила Рада. – То, что нужно.
Помощь его спутнице явно не требовалась. Она деловито осмотрела ступу и обратилась к девчонке:
– Сколько?
– Двести пятьдесят, – продавщица неохотно оторвалась от книги.
– Многовато что-то, – Рада строго посмотрела на девчонку. – А на самом деле сколько?
– Ну двести, – недовольно протянула та.
Рада еще немного поторговалась – и вот Кир стал счастливым обладателем летающего корыта сомнительной ценности стоимостью сто восемьдесят монет. Только он собирался спросить, как они эту штуковину доставят домой, как за его спиной раздался мужской голос – густой, глубокий. Именно от обладателей таких голосов обычно млеют барышни, независимо от возраста.
– Рада? А ты здесь какими судьбами?
Кир обернулся. Выглядел говоривший вполне убедительно – высокий, широкоплечий. Таких парней запросто можно встретить и в Сарегоне, но преимущественно в рекламных буклетах – они там профессионально сияют улыбками и излучают уверенность. Знакомец Рады, ко всем своим прочим выдающимся качествам, очевидно, был еще и богат. По крайней мере, его одежда выглядела недешево. Как это называлось, Кир понятия не имел: длиннополый пиджак из черной плотной ткани, расшитой золотом и камнями. И сидел этот костюм как влитой.
– Роальд! – никаких сомнений: девушка обрадовалась этой встрече. – А я живу неподалеку, вот – выбрались за покупками.
Вспомнив о покупках, она бросила взгляд на Кира. Что-то подсказывало ему, что сейчас она предпочла бы оказаться тут одна, без спутника. Красавчик вопросительно уставился на него. Рада, перехватив взгляд затараторила:
– Знакомься это Кир – дедушкин дальний родственник из Телии. Кир, это Роальд, мы вместе учимся. Вернее, учились… – голос Рады потух.
– Я слышал про экзамен. Не знаю, что там случилось, но большинство из тех, кто сдал, тебе и в подметки не годятся. Не расстраивайся.
– Ничего, прорвемся, – щеки Рады зардели. Этому Роальду она улыбалась тепло и дружелюбно. Пожалуй, даже слишком тепло. – А ты как сюда попал? Ты же живешь на другом краю Альтары!

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/matilda-starr/vyzhivut-tolko-volshebniki-70538620/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.