Главная страница | Триллеры | Бригада с запада

Бригада с запада
Александр Александрович Тамоников


Спецназ КГБ
Роман о напряженной работе специалистов уникального подразделения КГБ. От мозгового штурма при подготовке секретной операции до реальной схватки с коварным противником в любой точке земного шара – путь, который по силам только мужественным и преданным своему делу профессионалам.

1978 год. Полным ходом идет строительство Байкало-Амурской магистрали. Этим всерьез озабочены западные спецслужбы. Они готовят диверсионную группу, которая должна взорвать мост на одном из важнейших участков дороги. О готовящемся теракте становится известно руководству КГБ. Под видом столичной инспекции на стройку прибывает отряд спецназа «Дон» майора Вячеслава Богданова. Бойцам удается обезвредить противника. Однако в последний момент становится известно, что взрыв моста – это только часть вражеской акции, самая же кровавая ее фаза намечена в другом месте. На подготовку ответного шага у Богданова остаются считаные часы…

«Романы А. Тамоникова – о настоящих мужчинах, для которых понятия доблести, чести и долга – не пустой звук». – В. Колычев

Общий тираж книг А. Тамоникова – более 10 миллионов экземпляров.





Александр Тамоников

Бригада с запада



© Тамоников А. А., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.


* * *




Романы А. Тамоникова – о настоящих мужчинах, для которых понятие доблести, чести и долга не пустой звук.

    Владимир Колычев

Общий тираж книг А. Тамоникова – более 10 миллионов экземпляров




Пролог


Что такое Байкало-Амурская магистраль (сокращенно – БАМ), знает, пожалуй, всякий человек в России. Для старшего поколения это красивая легенда, вызывающая добрые воспоминания о той стране, которой больше нет, и о той жизни, которая также осталась в прошлом, равно как и страна. Для нового поколения это часть истории.

Впрочем, и ностальгические воспоминания, и наука под названием «история» – все это понятия не материального, а больше духовного свойства. А есть БАМ и вполне реальный. Стоит лишь взглянуть на карту российского Дальнего Востока, и вы увидите тонкую извилистую линию, берущую свое начало от озера Байкал и упирающуюся другим своим концом в Тихий океан. Это и есть БАМ. Он до сих пор еще не достроен, но тем не менее по нему идут поезда с различными грузами, идут также и пассажирские поезда. С запада на восток и с востока на запад… БАМ – это легенда и история, имеющие свое реальное воплощение, – можно сказать и так.

К строительству Байкало-Амурской магистрали приступали несколько раз – в разное время. И каждый раз по какой-то причине железную дорогу не достраивали. То нехватка средств, то война…

В последний раз попытка завершить строительство магистрали случилась в шестидесятых годах минувшего века. О, это была великая, можно даже сказать, грандиозная стройка! Старшее поколение помнит то время! Какие лозунги тогда звучали! Какие песни пелись! Сколько людей стремилось принять участие в строительстве легендарной магистрали! Какие у этих людей были счастливые, одухотворенные лица!

Это была, так сказать, поэзия Байкало-Амурской магистрали. А была еще и проза. В те годы Советский Союз, скажем так, был не в ладах со своим южным соседом Китаем. Страны готовились к войне друг с другом, и такая война казалась неминуемой.

По советской территории пролегала железнодорожная линия, соединявшая центральную часть страны с ее окраиной – Дальним Востоком. Это была единственная ветка, которая соединяла две части страны. К тому же она пролегала вблизи советско-китайской границы. Не надо быть стратегом, чтобы понять очевидную истину: в случае военного конфликта между СССР и Китаем Китай запросто мог захватить железнодорожную ветку и таким образом отрезать советский Дальний Восток от центральной промышленной части страны. Проблема усугублялась еще и тем, что никаких других дорог и магистралей – ни железнодорожных, ни автомобильных – в тех краях не существовало. Оружие, продовольствие, промышленную технику можно было доставить на Дальний Восток только по железной дороге, пролегавшей вблизи советско-китайской границы, и никак иначе.

Поэтому строительство параллельной железнодорожной магистрали, то есть БАМа, которая проходила бы северней, подальше от границы, было для Советского Союза просто-таки насущной необходимостью как в военном, так и в промышленном плане.

Понимали это все: и советское правительство, и китайское, и, между прочим, правительства стран Запада. Казалось бы – какое дело западным странам до строительства Байкало-Амурской магистрали? Где Запад, а где советский Дальний Восток? Однако же это были довольно-таки наивные вопросы. Было западным державам дело до советского Дальнего Востока, было! А значит, было дело и до строительства БАМа. Для многих западных держав Советский Союз был врагом – вечным, заклятым. И отчего бы такого врага не одолеть не собственноручно, а с помощью третьей стороны, скажем, того же Китая? И пожинать затем богатые плоды такой победы? А чтобы Китаю сделать это было легче, необходимо ему помочь.

Как именно? Например, помешать строительству Байкало-Амурской магистрали. То есть разрезать гигантскую территорию Советского Союза на две части. Простая и вместе с тем гениальная мысль. Если вывести из строя железные дороги, соединяющие западную часть СССР с ее восточной частью, то восточная часть таким образом окажется беспомощной и парализованной. Бери ее голыми руками со всеми ее неисчерпаемыми богатствами! Воевать с паралитиком – это так просто и так заманчиво. Тем более не своими, а чужими руками!

Итак, Китаю в его устремлениях захватить восточную часть СССР надо помочь. Совсем немного – сорвать строительство Байкало-Амурской магистрали. Погасить рвение советского народа и его энтузиазм! Сделать так, чтобы речи и песни советских людей умолкли, а сами строители-энтузиасты врассыпную побежали во все стороны со своей «стройки века» – как они ее называют! И тогда дело можно будет считать сделанным. Стройка будет остановлена, артерия, соединяющая территории огромной страны, будет перерезана. Останется только подождать, когда китайцы приберут к рукам другую артерию – ту железнодорожную ветку, которая проходит вблизи границы. Ну, за этим, думается, дело не станет…




Глава 1


Кабинет был как кабинет – со стандартной мебелью, мрачного вида металлическим сейфом в углу, полузадвинутыми шторами, вентилятором с лениво шевелящимися лопастями под потолком. Единственное отличие от других подобных кабинетов – географические карты на стенах. Карт было несколько, они занимали сразу две стены. Все это были карты восточной части Советского Союза. Точнее сказать, не всей восточной части, а той, которая примыкала к советско-китайской границе. Карты были выполнены в разных масштабах, на некоторых из них были видны непонятные, разного цвета обозначения. Отдельным ярко-оранжевым цветом была изображена извилистая линия, начинавшаяся у озера Байкал и упиравшаяся в какую-то точку у побережья Охотского моря. На этой линии в нескольких местах значились другие непонятные обозначения, нарисованные красным цветом.

В кабинете было три человека – все мужчины среднего возраста. При внимательном взгляде легко можно было определить, что один из них начальник, а двое других – его подчиненные. У начальника было насмешливо-ироничное выражение лица, казалось, что он постоянно улыбается. Про себя подчиненные его так и называли – «смеющийся шеф». Или проще – «Веселый». На самом же деле начальник улыбался, а тем более смеялся исключительно редко. Это был въедливый, педантичный сотрудник разведки, и к своим подчиненным он относился так же въедливо и педантично.

– Вот, – сказал начальник, подходя к картам. – Это результат труда всего нашего отдела. Должен сказать, что труд был довольно-таки кропотливым и во всех смыслах непростым.

При этих словах подчиненные переглянулись между собой, а один из них даже усмехнулся едва заметной саркастической усмешкой. Дело в том, что любую работу, даже самую малозначительную, которую доводилось выполнять отделу, начальник непременно считал непростой и кропотливой. Даже если выполнять ее не составляло никакого труда.

– Да, именно так – дело оказалось кропотливым и непростым, – шеф, разумеется, заметил, как один из подчиненных усмехнулся. – Я всегда называю вещи своими именами! Прежде чем создать эти карты, нам пришлось провести большую работу. В нашем распоряжении оказались схемы и планы работ, которые русские производят на этом участке. Вы профессионалы и потому понимаете, что добыть такие планы – дело весьма нелегкое. Но наши люди их раздобыли…

Шеф помолчал, прошелся по кабинету и вновь остановился у развешанных по стенам карт.

– Кроме того, – веско произнес он, – при составлении этих карт использованы снимки наших разведывательных спутников. Что тоже, как вы понимаете, дело непростое. Так что ваш сарказм, Майк, – он взглянул на одного из подчиненных, – в данном случае неуместен. Я всегда называю вещи своими именами! – повторил он.

– Прошу прощения, – сказал на это Майк.

Но шеф, казалось, не обратил на эти слова никакого внимания. Его взгляд был устремлен на карты.

– Вот, – сказал он, указывая на карты, – это то, что русские называют главной стройкой пятилетки и даже стройкой века. Или, если убрать патетику и лирику, Байкало-Амурской магистралью. Впрочем… – он помедлил и по очереди посмотрел на каждого из подчиненных, – патетика в данном случае имеет некоторый смысл. Действительно, для русских это очень важное дело. Строительство параллельной железной дороги, которая должна проходить гораздо севернее, чем та, которая у них уже имеется! Джентльмены, вы, разумеется, в курсе тех отношений, которые в настоящее время сложились между русскими и китайцами. И вы понимаете, какую выгоду мы можем извлечь из этих отношений. Поэтому останавливаться подробно на этом вопросе я не стану. Скажу о другом…

Шеф, которого подчиненные называли «Веселый», вновь несколько раз прошелся по кабинету и опять остановился у карт.

– Скажу вот о чем, – произнес он. – Все изменится, если русским удастся построить магистраль. Все существенно изменится, и притом не в лучшую для нас сторону! Прошу ознакомиться с картами!

Оба подчиненных поднялись со своих мест и подошли к картам. Какое-то время они молча их изучали, а затем так же молча взглянули на шефа.

– Джентльмены, вам все понятно? – спросил шеф.

– Не совсем, – сказал один из подчиненных. – Карта – это еще не железная дорога. Насколько мне известно, русские пытались построить эту магистраль уже несколько раз. И каждый раз им это по разным причинам не удавалось. Почему же это у них должно получиться сейчас?

– Сейчас русские взялись за это дело основательно, – заметил шеф. – В настоящее время эта магистраль для них – вопрос жизни и смерти. Вы же знаете их отношения с Китаем…

– Насколько мне известно, – сказал второй подчиненный, – там очень сложные условия. Лес, горы, вечная мерзлота, болота… Вдобавок – большие реки. Кажется, никто еще не строил железную дорогу в таких условиях.

– Никто, – согласился шеф. – Но русские построят. Они… – шеф замялся, вспоминая нужное слово, – энтузиасты.

– Ну, – не согласился подчиненный, – на одном энтузиазме мост через реку не построишь и тоннель в горе не пробьешь…

– Русские построят и пробьют, – возразил шеф. – Для них энтузиазм – это движущая сила. Оружие! Майк, не стоит недооценивать врага. Не повторяйте ошибок предшественников. И где они теперь – те, кто недооценивал? Русские лбами пробьют тоннель в горе, голыми руками возведут мост через реку – но магистраль построят! Уверяю вас!

– Значит, задача у нас безнадежная, – хмыкнул Майк. – Как можно помешать тем, кто лбами пробивает тоннели?

– Ваша ирония не к месту, – вот уже во второй раз шеф с застывшей гримасой, напоминавшей усмешку, взглянул на Майка. – Любого врага можно победить. Значит, и русских тоже. Несмотря на их энтузиазм и всю их фанатичность. И наша с вами задача сделать это. Пока что не в глобальном масштабе, а лишь на одном отдельно взятом участке. На том месте, где они пытаются строить свою магистраль.

На этот раз подчиненные не сказали ничего. По опыту они знали, что коль уж шеф заговорил о грядущей победе, значит, у него имеются на этот счет кое-какие соображения. Дельные и выверенные соображения, можно сказать и так.

– Прошу внимательно взглянуть на карты, – сказал шеф. – Что вы на них видите?

– Разноцветные знаки, – сказал первый подчиненный. – Хотелось бы получить по поводу них подробные разъяснения.

– Вы смотрите в самую суть, – одобрительно произнес шеф. – Именно на знаки и следует обратить особое внимание. Итак, фиолетовым цветом на картах изображены места наиболее сложных участков на месте строительства предполагаемой магистрали. То есть это именно те места, где русские предполагают строить мосты, тоннели и прочие сложные технические сооружения. Повторяю: сложные и при этом весьма затратные! – шеф многозначительно поднял палец. – Как видите, таких мест довольно много. Прошу обратить внимание на те места, где рядом с коричневыми обозначениями имеются символы, обозначенные красным цветом. Как вы думаете, что это такое?

Вопрос был больше риторический, чем конкретный, поэтому подчиненные промолчали.

– Это наиболее уязвимые места на месте строящейся магистрали, – пояснил шеф.

– Что значит уязвимые? – уточнил Майк. – В чем их уязвимость? И почему мы должны именно на них обращать внимание?

– Вопросы по существу, – ответил шеф. – На этих местах расположены важные объекты, имеющие большое значение для всей магистрали. И соответственно, для людей, которые строят магистраль. Причем, прошу заметить, все это готовые объекты, которые уже действуют или вот-вот должны быть запущены в эксплуатацию. Строительство большей части этих объектов, – продолжал шеф, – далось русским с большим трудом. Причины здесь разные, но в данном случае они для нас не важны. Важно другое: эти объекты имеют для русских огромное значение как в материальном, так и в моральном плане. Ну и, разумеется, в политическом плане тоже. И если их вывести из строя…

Шеф внезапно умолк и испытующе посмотрел на подчиненных.

– А теперь, джентльмены, я хочу услышать вас, – сказал он. – Как вы считаете, что будет, если названные мною объекты вывести из строя? Как на это отреагируют русские?

– Ну, – усмехнулся Майк, – энтузиазма в этом случае у них поубавится – это уж точно!

– Кроме того, – добавил другой подчиненный (его звали Михаэль), – русским будет нанесен значительный материальный ущерб. Потребуется долгое время и вложения значительных средств, чтобы восстановить выведенные из строя объекты. Думается, ни того ни другого у русских не будет, учитывая скорое столкновение Советского Союза с Китаем.

– Все правильно, – одобрил шеф рассуждения своих подчиненных. – Но вы упустили еще один момент, а это очень важный момент! Добавьте к разрушениям еще и человеческие жертвы. Много жертв – чем больше, тем лучше. И каковы же будут последствия? А таковы, что люди просто не пожелают участвовать в строительстве магистрали! Они начнут разбегаться и устраивать бунты! И в результате строить магистраль будет некому. Останутся лишь солдаты и заключенные, которые также участвуют в строительстве. У них, как вы понимаете, нет возможности уйти с магистрали или устроить бунт. Но таковых немного. А коль так, то ее строительство остановится на долгое время!

– Несмотря на лозунги, бодрые песни и энтузиазм, – хмыкнул Майк.

– Именно, – кивнул шеф. – Такова теоретическая подоплека предстоящей задачи. А теперь поговорим о ее практической части.

Шеф умолк и стал пристально глядеть на подчиненных. Подчиненные также молчали, ожидая от шефа дальнейшего продолжения разговора.

– Еще раз прошу обратить внимание на карты, – сказал наконец шеф. – А именно – на символы, обозначенные красным цветом. Их суть всем нам понятна, поэтому повторяться не буду. Скажу о другом: те объекты, которые на картах обозначены красным цветом, нам необходимо вывести из строя. В этом и заключается практическая часть порученной нам задачи.

– Что, сразу все объекты? – удивленно спросил Майк. – Их на картах никак не меньше двух десятков! Для этого нам надо объявить русским настоящую войну…

– Джентльмены, будем реалистами, – недовольным тоном произнес шеф. – Никто от нас не ставит такой непосильной задачи. То есть никакой войны для этого не потребуется. Все гораздо проще. Нужно лишь вывести из строя несколько объектов, а все остальное случится само собой.

– Кажется, у русских это называется эффектом домино, – усмехнулся Майк. – Уронишь одну костяшку, а все остальные…

– Именно так, – прервал его шеф. – Все остальные рухнут сами по себе. А если учесть, что люди – это все же не костяшки домино, то тем более разрушать сразу все объекты на магистрали нет никакой надобности. Для начала, я думаю, достаточно будет вывести из строя всего несколько объектов – самых значимых. Хватит двух.

– И каких именно? – поинтересовался Михаэль.

– Прошу взглянуть вот на эту карту, – сказал шеф. – Обратите внимание на этот объект. Это железнодорожный мост через реку Витим. Очень сложное инженерное сооружение! Наша разведка внимательно следила за его возведением. Представьте, джентльмены, что русские строили этот мост почти десять лет! И когда они его построили, это был для них настоящий праздник. Победа, как они провозгласили.

– Победа над кем? – не понял Майк.

– Не знаю, – пожал плечами шеф. – Просто все свои значимые достижения русские именуют победой. Может, над природой, может, над собой… Понять психологию русских – задача для нас практически невыполнимая. У русских своя логика. Хотя, на мой взгляд, полное отсутствие таковой… Но не в этом сейчас дело. Итак, мост. Его-то нам и нужно будет вывести из строя. Проще говоря, взорвать. Надеюсь, джентльмены, вы понимаете, что это будет значить для русских?

– Еще бы! – ухмыльнулся Майк. – В этом случае их победа превратится в поражение!

– Можно сказать и так, – согласился шеф. – Поражение со всеми вытекающими из него последствиями. Последствий же, насколько я понимаю, будет множество. И главное такое последствие – это сигнал. Возможно, именно от звука взрывов на этом мосту спящий дракон наконец проснется и пойдет на север… Надеюсь, джентльмены, вы правильно поняли суть моего иносказания?

Подчиненные разом кивнули.

– Теперь прошу взглянуть вот на этот символ, – указал шеф на карту. – Это поселок для строителей магистрали. Он расположен примерно в пятидесяти километрах к востоку от моста. Итак, поселок…

Представьте – раньше строители жили практически под открытым небом. Ну, или в палатках, что, по сути, одно и то же. А что такое жить под открытым небом в местах, где летом дожди, зимой снег, где вечная мерзлота, насекомые, звери… Скажите, джентльмены, сколько времени лично вы смогли бы прожить в таких условиях? Можете не отвечать, я отвечу за вас. Максимум неделю – и это несмотря на то что вы люди подготовленные и закаленные. А русские жили в таких условиях годами! Все, в том числе и женщины. И вот представьте себе поселок. Настоящие дома с крышей над головой и отоплением! Конечно, это довольно-таки примитивные жилища, так называемые общежития, в которых проживает множество людей и имеется минимум удобств, но в них тепло, и это главное! К тому же такие поселки имеют огромное символическое значение, что для русских весьма важно.

– И что же они символизируют? – не понял Майк. – Это же всего лишь сооружения, в которых можно укрыться от снега и дождя…

– Они символизируют заботу правительства о тех, кто строит магистраль, – возразил шеф. – Вообразите, лишь вчера вы ночевали под открытым небом у костра, а сегодня – под теплой крышей. Разумеется, вы правы, – шеф взглянул на Майка. – По меркам цивилизованного мира, это немного. Но русским многого и не нужно. Особенно когда они объединены некой общей целью. Некой задачей, которую они выполняют сообща. Тогда для них примитивное деревянное строение все равно что для вас, Майк, дворец британской королевы, – кажется, здесь шеф позволил себе усмехнуться, но из-за застывшей на его лице гримасы настоящую усмешку разглядеть было невозможно. – Ну а дальше, джентльмены, говорите вы…

– Дальше ясно, – сказал Михаэль. – Если мы уничтожим поселок, то начнутся недовольство, разброд, страх, а в результате люди станут уходить. К тому же их вера в заботу правительства изрядно пошатнется.

– Именно так, – согласился шеф. – На это и расчет. Все это – и взрыв моста, и уничтожение поселка – должно надолго остановить строительство магистрали. Согласимся, что это логично. Люди везде люди. Они не любят, когда взрывают и поджигают их дома.

– Из каких материалов построены здания в поселке? – поинтересовался Майк.

– Наша разведка сообщает, что из дерева, – ответил шеф. – Самый доступный и подходящий материал в тех местах. Не считая, разумеется, камня, но из камня строить сложнее и дольше. А русским надо, чтобы было быстрее и проще.

– А дерево очень хорошо горит… – ухмыльнулся Майк.

– Я рад, что вы смотрите в суть вопроса, – одобрительно произнес шеф. Он помолчал, несколько раз прошелся по кабинету и остановился перед подчиненными. – Итак, джентльмены, теоретическая и практическая суть предстоящей задачи вам ясна. Дело остается за малым… То есть уничтожить мост и поселок. Причем в самое короткое время. А вот как именно это сделать лучше всего – думайте. Вы профессионалы с немалым опытом. Завтра жду от вас готовых предложений. Встречаемся здесь же в такое же время. Я вас больше не задерживаю.




Глава 2


На следующий день они встретились вновь.

– Итак, джентльмены, я слушаю ваши предложения, – сказал шеф.

Суть предложений заключалась в следующем. Майк и Михаэль предлагали отправить на магистраль две группы диверсантов. Одну – к мосту и другую – к поселку. Соответственно, первая группа должна взорвать мост через реку Витим, а другая – сжечь поселок. Как именно группы будут действовать на месте – это их дело: давать какие-то конкретные поручения в данном случае – дело бессмысленное. Кто знает, что может ожидать группу на месте? Впрочем, беспокоиться на этот счет нужды нет: состав групп должен быть укомплектован опытными специалистами, не раз уже выполнявшими подобные поручения в разных концах планеты.

– Допустим, – сказал на это шеф. – Но как группы доберутся до места?

– Разумеется, под прикрытием, – ответил Майк. – То есть, я хотел сказать, используя легенду.

– И какова легенда? – спросил шеф.

– В строительстве магистрали, помимо строителей-профессионалов, участвуют и те самые энтузиасты, о которых мы упоминали вчера, – ухмыльнулся Майк. – То есть добровольцы. Это так называемые ударные бригады, состоящие в основном из студентов и молодежи. Причем это студенты и молодежь не только из Советского Союза, но и из других стран. Разумеется, все это страны так называемого социалистического лагеря.

– И что же? – спросил шеф.

– По сути, это и есть легенда, – пояснил Майк. – То есть под видом такой группы мы отправляем на магистраль наших диверсантов. Скажем, это будут добровольцы из Болгарии или Венгрии. Да хотя бы из Монголии. Монголы, оказывается, также большие энтузиасты… Документами прикрытия мы их обеспечим. По ним они беспрепятственно пересекут советскую границу и вместе с другими энтузиастами доберутся до места проведения диверсий. А уж там…

– Что будет там – об этот поговорим чуть позже, – сказал шеф. – Сейчас будем говорить о болгарах, венграх и монголах. То есть под каким прикрытием вы предполагаете отправить на магистраль наших диверсантов?

– Однозначного ответа, похоже, здесь нет, – ответил на сей раз Михаэль. – В каждом варианте имеются свои плюсы и минусы. Конечно, в каком-то смысле проще отправить на место, где мы рассчитываем провести диверсии, наших людей под видом монголов. Магистраль не так и далеко от советско-монгольской границы. Во всяком случае, гораздо ближе, чем от западных границ. Но… Для этого все наши люди должны, соответственно, иметь монгольскую внешность. Или, скажем так, подчеркнуто азиатскую. А к тому же знать еще и монгольский язык. Внешность – это не проблема. Мы бы вполне могли подобрать группу людей азиатской наружности. А вот с языком хуже… Среди наших людей, насколько известно, нет ни одного, кто бы мог изъясняться по-монгольски.

– Значит, болгары или венгры, – продолжил Майк. – С таким прикрытием проблем будет меньше. Есть у нас специально обученные люди из болгар-эмигрантов. Из них мы и сформируем группу. И, разумеется, обеспечим их соответствующими документами. Придумаем также, как их внедрить в состав настоящих болгарских энтузиастов. – Похоже было, что Майку чем-то понравилось слово «энтузиаст», и потому он часто его повторял к месту и не к месту.

– Допустим, – осторожно согласился шеф. – И что же дальше?

– А дальше наши люди вместе с истинными энтузиастами, – Майк вновь ввернул в разговор любимое словечко, – добираются до нужного места. Путешествие долгое, ну да что делать? Ну а добравшись до этого места, они приступают к действиям…

– С этого момента как можно подробнее! – потребовал шеф. – Со всеми нюансами. Надеюсь, вы их продумали, такие нюансы?

– Разумеется, – почти одновременно произнесли Майк и Михаэль.

– Я вас слушаю, – сухо произнес шеф.

– Нюансы таковы, – сказал Михаэль. – Как мы уже сказали, наши люди вместе с болгарами-строителями добираются до нужного места. Как именно они будут добираться – об этом, думаем, нам беспокоиться не нужно. Доставку к магистрали обеспечивает советское правительство. Практически из любых точек планеты: хоть из Монголии, хоть даже из Кубы. Соответственно, из Болгарии тоже.

– В этом деле Советы нам помогут – хотят они того или не хотят, – добавил Майк с усмешкой.

– Никакого оружия и взрывчатки наши люди с собой брать не будут, – сказал Михаэль. – Это очень рискованно. Им придется пересекать границу, а советские пограничники очень бдительны, и они профессионалы. Утаить от них личное оружие и взрывчатку – дело практически невыполнимое. Поэтому наши люди поедут с пустыми руками. Так будет гораздо надежнее.

– Допустим, – сказал шеф, и было непонятно, согласился ли он с таким предложением или против него возражает.

– Взрывчатку и стрелковое оружие, если оно им понадобится, наши люди должны добыть на месте, – пояснил Майк.

– И каким же способом? – спросил шеф.

– Способ простой, – стал пояснять Майк. – Особенно что касается взрывчатки. Дело в том, что на магистрали проводится много взрывных работ. Там, как мы знаем, весьма сложный ландшафт, поэтому без взрывных работ обойтись невозможно. А где взрывные работы – там и взрывчатка. Ну а добыть ее таким профессионалам, как наши люди, дело не такое уж и сложное.

– Дальше, – сказал шеф, и опять было непонятно, одобряет ли он такое предложение или он с ним не согласен.

– А дальше все просто, – на этот раз сказал Михаэль. – Впрочем, мы слегка забежали вперед… Позвольте я все изложу в хронологическом порядке.

Шеф молча кивнул.

– Итак, наши люди прибывают на место, – начал Михаэль. – Осматриваются, вникают в обстановку.

– Возможно, какое-то время им придется поработать на строительстве, – вставил Майк. – Проявить энтузиазм…

– Именно так, – сказал Михаэль. – Необходимо будет легализоваться. Лучшего способа, чем участие в строительстве магистрали в качестве рабочих, не придумаешь. Тем более что на магистрали, скорее всего, присутствуют специальные наблюдатели. Я имею в виду сотрудников КГБ. Магистраль, прежде всего, имеет военное значение, поэтому сотрудники КГБ просто обязаны там присутствовать. Ну а легализовавшись и усыпив бдительность КГБ, наши люди должны приступить к выполнению поставленных перед ними задач.

– Здесь мы предлагаем вот что, – продолжил Майк. – Группа должна разделиться на две части. Одна часть занимается мостом, другая – поселком. Обе акции должны состояться одновременно – так сказать, для пущего устрашения и большего политического эффекта.

– Давать нашим людям какие-то исключительно конкретные поручения, – сказал Михаэль, – думается, смысла нет. Диверсанты должны действовать в соответствии с обстановкой.

– Мы сейчас говорим не о тактике, а о стратегии, – дополнил Майк. – Тактика должна вырабатываться на месте с учетом всевозможных обстоятельств, которые отсюда нам попросту не видны. Ну да ничего страшного в этом нет. Наши люди – профессионалы высокого класса. А потому они легко приспособятся к любым обстоятельствам и извлекут из них необходимую выгоду.

– И что же дальше? – спросил шеф.

– А дальше – все, – развел руками Майк. – Дальше – сумятица, волнения и, как следствие, экономическая и политическая нестабильность у Советов. И, разумеется, приостановка строительства магистрали на неопределенный срок.

– Как вы намерены вывести наших людей из игры? – спросил шеф.

– Тут все будет зависеть от того, как сложится обстановка на месте, – сказал Михаэль. – Уходить с магистрали сразу же после того, как дело будет сделано, неразумно. Потому что это обязательно вызовет подозрения. Поэтому какое-то время наши люди должны оставаться на месте. Да и куда можно уйти из тех мест? На Запад? Каким, спрашивается, образом? Аэропортов поблизости нет, поезда не ходят… А если и ходят, то лишь специальные, а это означает под контролем КГБ или каких-то других силовых структур. Идти на юг с целью пересечь границу Монголии или Китая? Тоже не выход. Во-первых, далеко, во-вторых – пограничники.

– Да и что они там будут делать, в Монголии? – покрутил головой Майк. – Монголия – это не наша территория… Поэтому после выполнения задания наши люди какое-то время должны оставаться на месте.

– Но не просто оставаться, а действовать, – дополнил слова Майка Михаэль. – Возможно, если представится удобный случай, устроить еще какую-то громкую акцию. В том хаосе и неразберихе, которые непременно возникнут после взрыва моста и поджога поселка, взорвать или поджечь еще что-нибудь не такая уж и сложная задача. Впрочем, это – как получится. Главная задача наших людей после совершения акций будет заключаться в другом. Во-первых, это сбор и систематизация различной информации. Уверен, что там, на строящейся магистрали, есть много чего такого, о чем мы пока не знаем, но что, безусловно, будет представлять для нас интерес. Это, повторяю, первое. А второе – наши люди должны будут вести определенного рода агитацию среди строителей магистрали.

– А именно? – спросил шеф.

– Агитацию в смысле «все пропало, спасайся, кто может, вот до чего довело нас советское правительство своими авантюрами», – пояснил Майк. – Как говорят сами русские, подбрасывать дров в костер. Проще говоря, сеять панику и неуверенность. Ну, а где паника и неуверенность, там и мятежные настроения. А где мятежные настроения – там, разумеется, не может быть и речи о какой-то осмысленной работе.

– Для этого наши люди должны знать русский язык, – заметил шеф. – Хотя бы некоторые из них.

– Разумеется, – ответил Майк. – Многие болгары прекрасно умеют говорить по-русски. Так что это не вызовет никаких особых подозрений там, на магистрали.

– Ну а дальше будет видно, – сказал Михаэль. – Дальше ничего конкретного предположить просто невозможно. Дальше может быть все, что угодно. Может быть, даже война Советов с Китаем. Поэтому в такой обстановке наши люди должны будут действовать на свой страх и риск. Возможно даже, все они будут разоблачены. КГБ умеет это делать… Что ж, в этом случае мы лишимся десятка профессионалов, только и всего.

– Впрочем, и в этом случае мы также сможем извлечь некоторую выгоду, – сказал Майк.

– Поясните подробнее, – потребовал шеф.

– Допустим, КГБ и впрямь удастся выявить и арестовать наших людей, совершивших диверсии на магистрали, – сказал Майк. – Что ж, замечательно. В этом случае они должны будут говорить, что к нам они никакого отношения не имеют, а действовали по заданию китайских спецслужб. В этом случае отношения между Советами и Китаем, безусловно, испортятся еще больше. Что нам и нужно.

– Да, но Китай будет это отрицать, – заметил шеф.

– И что с того? – пожал плечами Майк. – Пусть отрицает, сколько ему заблагорассудится. Кто Китаю поверит? Советы так уж точно не поверят.

– Да, но что тогда станется с нашими людьми? – спросил шеф. – На войне как на войне, – Майк еще раз пожал плечами. – Впрочем, мы обнадежим наших людей. Скажем, что выменяем их по дипломатическим каналам. В конце концов, – добавил он, – это их работа, на которую, насколько мне известно, они согласились добровольно. И за выполнение которой им обещано немалое вознаграждение. Да потом – еще далеко не факт, что КГБ их непременно изобличит. Безусловно, в КГБ работают профессионалы, но ведь и наши люди также профессионалы. Так что речь здесь идет всего-навсего о профессиональном риске. А он присутствует в любой работе. Я так думаю, – Майк ухмыльнулся, – что энтузиасты на магистрали рискуют ничуть не меньше. Одно только жительство в палатках, когда под тобой вечная мерзлота, чего стоит!

– Вот, собственно, и весь наш план, – подвел итог разговора Михаэль. – Остаются сугубо практические моменты, с которыми мы справимся без затруднений.

– Что ж… – неопределенно произнес шеф и стал ходить по кабинету.

Ходил он довольно-таки долго, не говоря при этом ничего. Майкл и Михаэль также молчали и ждали, что шеф скажет и что он решит.

– План мне понятен, – сказал наконец шеф. – И особых возражений он не вызывает. За исключением одного момента. Это очень важный момент. Это момент одновременно и психологического, и политического свойства. И вы, джентльмены, этот момент упустили.

Майкл и Михаэль по-прежнему молчали: по опыту они знали, что в таких случаях шефа перебивать не следует, он сам скажет все, что сочтет необходимым.

– Да, это очень важный момент! – заговорил наконец шеф. – Точнее сказать, целых два важных момента! Рассмотрим их по порядку. Сколько людей вы намерены отправить на магистраль?

– Десять, – ответил Майк. – Больше рискованно. Чем больше людей, тем больше вероятность их разоблачения. Мы считаем, что десять – наиболее оптимальное число.

– Десять, – сказал шеф и повторил, будто пробуя это слово на вкус: – Десять… Десять человек, которые, прибыв на место, должны будут разделиться на две группы… Одна группа должна будет взорвать мост, а вторая – отправиться за двести километров, чтобы поджечь поселок. Пять человек на мост, и еще пять – на поселок… Джентльмены, вам не кажется, что это маловато?

– Да, но риск разоблачения… – попытался возразить Майк.

Шеф раздраженно махнул рукой.

– Мост – серьезный объект, – сказал он. – Весьма серьезный… Наверняка и подобраться к нему будет нелегко. Я убежден, что он серьезно охраняется. А потому взорвать его впятером – дело весьма затруднительное, если не сказать – невыполнимое. Кому-то нужно будет закладывать взрывчатку – причем сразу в нескольких местах, кому-то – быть в охранении. Я уже не говорю о том, что прежде необходимо будет ликвидировать охрану моста. И как со всем этим справиться впятером? Джентльмены, вы не задавались всеми этими вопросами? Вижу, что не задавались. А следовало бы! – назидательно произнес шеф.

Он умолк и вновь стал ходить по кабинету – такая у него была привычка. Находившись, он продолжил свою повелительную речь:

– То же самое я могу сказать и о поселке. Разумеется, это задача проще хотя бы потому, что там-то никакой охраны, скорее всего, не предвидится, но тем не менее необходимо и в этом случае учитывать возможные непредвиденные риски. И справиться впятером с такими рисками – дело непростое. Даже если ваши люди и впрямь профессионалы высокого класса. Ведь поджигать придется не одно здание, а, я думаю, добрых два десятка зданий. И это впятером? Джентльмены, я призываю вас быть реалистами.

Майк и Михаэль переглянулись. Они чувствовали и понимали, что шеф куда-то клонит. Знать бы еще куда. Наверняка у него есть свой собственный план, оттого он и затеял столь долгую подробную речь. И точно, шеф повел разговор дальше:

– Это первый момент. Так сказать, момент практического свойства. А есть еще и момент политического свойства. И этот момент в определенном смысле важнее.

Майк и Михаэль еще раз переглянулись. Шеф это заметил.

– Я вижу, джентльмены, – сказал он, – что вы меня не совсем понимаете. Что ж, постараюсь изъясняться совсем просто. Одно дело – если акцию совершат наши люди. И совсем другое – если ее совершат строители магистрали своими руками. Вам понятна разница? Вы понимаете, какой политический колорит приобретет такая акция! Отчаявшиеся строители магистрали – той самой магистрали, которой Советы придают столь большое значение и на которую возлагают так много надежд, – сами, своими собственными руками устроили диверсию на этой самой магистрали. Пускай это будет всего лишь сожженный поселок – в данном случае это не имеет особого значения. Главное, что собственными руками. Народ протестует, он не желает участвовать в авантюрах своего правительства. Он не желает гибнуть в болотах и в вечной мерзлоте. Вот вам и политическая подоплека.

Шеф помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:

– К тому же это отчасти решит и вопрос нехватки наших людей. Группе не надо будет делиться на две части, все люди смогут сосредоточиться на подрыве моста. А что касается поселка, то его подожгут другие люди из числа местных. Теперь-то вам понятна моя мысль?

– Вполне, – осторожно ответил Майк. – Вопрос только в том, где мы найдем таких людей…

– Вопрос закономерный, – кивнул шеф. – Джентльмены, открою вам секрет. На магистрали действуют наши люди – разведчики. Разумеется, они надежно зашифрованы. Разумеется также, что у нас с ними имеется связь. К сожалению, их не так много, но это не имеет особого значения. В данном случае хватит и одного нашего человека. Так вот. Такому человеку будет дано соответствующее поручение – организовать диверсионную группу из числа строителей магистрали. Она-то и должна поджечь поселок. Понятно, наш человек, о котором я веду речь, при этом обязан позаботиться и о том, чтобы после поджога по всей магистрали разошелся слух: и поджог, и взрыв моста совершены именно руками строителей и не еще чьими-то. Джентльмены, надеюсь, вы понимаете, что будет дальше? Каков будет эффект? Каково смятение на всей магистрали? Какую растерянность, в конце концов, испытает советское правительство?

– Понимать-то мы понимаем, – все так же осторожно произнес Майк. – Да вот только… Попробуй-ка уговорить всех этих энтузиастов на такое дело! Кто же согласится?

– Там, – шеф ткнул пальцем куда-то вверх, – предусмотрели и это. И я вполне согласен с теми, кто предусмотрел все эти непростые моменты. Есть такие люди, которых будет легко уговорить.

– И кто же они? – недоверчиво поинтересовался Михаэль.

– Вы наверняка знаете, – сказал на это шеф, – что на магистрали, помимо профессиональных строителей и добровольцев, работают и другие категории советских граждан. Я имею в виду военнослужащих и заключенных. Не будем говорить о военнослужащих, поговорим о заключенных. На том месте, где должна пролегать магистраль, расположены несколько исправительных учреждений, в которых отбывают наказание многие сотни, если не тысячи советских преступников. И они, разумеется, недовольны советской властью, заключившей их в лагеря, да еще и заставляющей строить их магистраль. Вот об этом-то и идет речь. Представьте: в один прекрасный день, – здесь шеф позволил себе ироничную и вместе с тем победоносную улыбку, – из одного из таких учреждений совершается массовый побег. Разумеется, заранее подготовленный. Понятно также, что его участники пожелают оказаться как можно дальше от магистрали. Для этого им нужны будут деньги, которыми их снабдит наш человек, но не просто так, а в обмен за некую незначительную для них, но очень важную для нас услугу…

– Поджог поселка! – догадался Майк.

– Именно так, – кивнул шеф. – Поджог поселка. Уж кому-кому, а им-то, я имею в виду заключенных, совершить такое дело не составит никакого труда. На то и расчет. А далее мы постараемся объяснить миру, что сделали это не беглые уголовники, а те самые энтузиасты, – тут шеф мельком взглянул на Майка. – И мост они взорвали, и поселок тоже подожгли они. Ну а объяснять мы умеем… – здесь шеф позволил себе еще одну усмешку. – А если к тому же обе акции произойдут одновременно, то из этого и вовсе получится настоящая информационная бомба! Вот это и есть те самые два момента, которые вы, джентльмены, упустили из виду. Я закончил и жду от вас вопросов.

Вопросов не последовало.

– Что ж, джентльмены, приступайте к выполнению своей части задачи, – приказал шеф. – Готовьте группу. Постарайтесь сделать это как можно быстрее. Сейчас лето, а летом все горит и взрывается куда как веселее. Держите меня в курсе событий. Ну а всем прочим я займусь сам.




Глава 3


В военное училище Сергей Кислицын поступил легко и учился в нем охотно. А отчего бы не учиться, если Сергей сам, без чьей-либо подсказки выбрал себе такое поприще? Впрочем, некоторая проблема с выбором все же была: Сергей долго не мог определиться, в какое именно училище он будет поступать. Может, в артиллерийское? В пограничное? А может, ему стать танкистом или военным моряком? В конце концов, он сделал окончательный выбор – решил стать курсантом училища, в котором готовят офицеров внутренних войск. Почему именно такое решение принял Сергей – он и сам этого не знал. Просто понравилось. Да и надо же было принять какое-то окончательное решение.

В училище Сергея определили на факультет, где готовили оперуполномоченных для работы в исправительных учреждениях. И это ему также нравилось. По своему характеру Сергей был изворотливым, хитрым, отчасти даже коварным, к тому же обладал неплохими артистическими способностями. По его мнению, именно такими качествами и должен обладать тюремный или лагерный оперуполномоченный – кум. Именно так, «кум», называют в тюрьмах и лагерях оперуполномоченных. Причем называют все – и заключенные, и коллеги. Почему кум? Да кто ж его знает? Просто прижилось в местах лишения свободы это словечко, и все тут. Может, это оттого, что слово оперуполномоченный слишком длинное. А может, по какой-то другой причине. Да это, в общем, и не важно.

Преподаватели в училище – подполковники и полковники – также утверждали, что хитрость, изворотливость, артистизм, даже некоторое коварство – все это черты характера, которыми в обязательном порядке должен обладать настоящий кум. Потому что ему придется иметь дело с заключенными, а они все сплошь хитрецы и артисты, все изворотливы и коварны. И, образно выражаясь, бить их нужно их же оружием – то есть хитростью, коварством, артистизмом. Поэтому замечательно, если у курсанта все эти свойства присутствуют изначально. А если их нет, то все эти профессиональные качества придется в себе вырабатывать. Иначе какой же ты будешь кум? Обведет тебя вокруг пальца самый завалящий заключенный.

Словом, все у Сергея в училище было хорошо до тех пор, пока не настала пора распределения по будущим местам службы. Ни сам Сергей, ни его товарищи-курсанты не горели особым желанием попасть на службу в какие-нибудь отдаленные, суровые и холодные края. Конечно, служба в таких краях имела некоторые преимущества: тут тебе и повышенный оклад, и год службы, который засчитывался за полтора, а то и за два года. Но все же недостатков и неудобств было гораздо больше. Вечный холод. Нет уж, лучше как-нибудь извернуться и получить место где-нибудь получше, в каких-нибудь теплых и обжитых краях. А еще лучше – если уж не в столице, то хотя бы в каком-нибудь крупном областном центре. А почему бы и нет? Тюрьмы есть везде, не только в отдаленных северных краях, но и в тех местах, где теплое солнышко, люди, цивилизация и все блага, которые она дарует.

С такими-то мечтами и надеждами лейтенант Кислицын и предстал перед распределительной комиссией. И каково же было его разочарование, когда он услышал о месте своей будущей службы! Хабаровский край! Даль далекая, о которой Сергей и представления никакого не имел, так как за всю свою жизнь восточнее Волги никуда не ездил! А тут, можно сказать, Дальний Восток! Одно только это словосочетание пугало Сергея, не говоря уже о том, что ему предстояло в тех неведомых местах служить, да что там служить – ему предстояло там жить.

– Но… – робко пытался выразить протест Сергей.

– Вам что-то неясно, товарищ лейтенант? – спросил его незнакомый полковник, возглавлявший распределительную комиссию.

– Все ясно, – пробормотал Сергей. – Только я хотел служить где-нибудь поближе…

– Но ведь и там кому-то надо служить, – по-отечески произнес полковник.

– Так точно, – уныло согласился Сергей. – Но…

– Кру-гом! – скомандовал полковник. – Шагом марш!

На том, собственно, разговор и закончился. С тяжелым сердцем и унынием в душе Сергей вышел из кабинета. Еще в большее уныние он впал, когда вечером того же дня нашел в библиотеке подходящую книжку о Хабаровском крае и прочитал в ней, что представляют собой те места, где ему предстоит служить. Ничего хорошего, по мнению Сергея, они не представляли. Крупных городов почти нет, природа – сплошь тайга и горы, к тому же холодно почти год напролет. А в отдельных местах присутствует даже вечная мерзлота – вот так-то. Эта предполагаемая вечная мерзлота добила Сергея окончательно. Это надо же – вечная мерзлота! Подумать только!

Но что же поделать? Нужно привыкать к мысли о будущей службе, нужно готовиться к неизбежному. Уклониться от предназначенной судьбы было никак невозможно, за это могли последовать суровые кары вплоть до трибунала. Как-никак Сергей был военным человеком, распределение – это приказ, а невыполнение приказа – это трибунал.

Но и это была еще не вся беда для Сергея. У него была любимая девушка Катя, можно сказать, невеста. Они должны были вскоре пожениться. Катя была очень милой девушкой, к тому же ее отец занимал какой-то видный пост в областных руководящих верхах. Больше того, Катя однажды рассказала Сергею, что отца скоро должны перевести на какую-то ответственную должность не куда-нибудь, а в саму столицу. А коль так, то и Катя переберется туда же. Ну а вслед за Катей в столицу должен отправиться и сам Сергей, как ее муж. А как иначе? Здесь все справедливо, все по закону. Быть того не может, чтобы начальство Сергея разлучило их. Ведь они муж и жена, ячейка общества! Конечно, могла случиться и обратная ситуация – то есть Катя, как офицерская жена, поедет с ним в какую-нибудь тьмутаракань в тысяче километров от столицы.

Все могло случиться, однако же женитьба на Кате – это был для Сергея шанс остаться служить в столице. Конечно, если жениться на Кате загодя, еще до того, как Сергей получит распределение. Но Катя пока свое окончательное согласие на брак не давала. И кто его знает почему. Может, так ей присоветовал папа-начальник, может, оттого, что и сама Катя училась в университете и должна была его окончить только через два года. Она так и сказала Сергею – давай, мол, подождем, куда нам торопиться. И добавила с лукавой усмешкой, не опасайся, дескать, никуда я от тебя не денусь. Сергей и согласился, а что еще ему оставалось делать? Мысль о том, что его самого при распределении могут отправить в какую-нибудь отдаленную глухомань, он старался от себя отгонять. «Почему именно меня? – думалось ему. – Есть ведь и другие… Вот пускай они туда и едут!»

И вот на тебе – отправили в эту самую глухомань не кого-нибудь, а именно его, Сергея! О чем Сергей и поведал Кате на свидании. Катя выслушала горестный рассказ Сергея с молчаливой холодной отстраненностью.

– И что же, поедешь в свой Хабаровский край? – спросила она, когда Сергей умолк.

– А куда мне деваться? – уныло произнес Сергей. – Это приказ.

– Почему же ты не сказал, что у тебя невеста и что ты собираешься жениться? – спросила Катя.

– Ну да, им скажешь! – махнул рукой Сергей. – У них один разговор – кругом и шагом марш. А то сказали бы: женись и отправляйся к месту службы вместе с женой. Вот и все. – Он помолчал и нерешительно спросил: – Ну что, поедешь со мной?

– Куда? – каким-то чужим голосом спросила Катя.

– В Хабаровский край, куда же еще, – пожал плечами Сергей.

– Я спрашиваю, куда именно? – все тем же голосом повторила вопрос Катя.

– Куда? – Сергей растерянно потер лоб. – Куда назначат… Может, останусь в Хабаровске, может, отправят куда-нибудь дальше… Хабаровский край большой. Горы, тайга…

– И где мы там будем жить, в той тайге? – скривилась Катя. – И что мне там делать – с моим университетским образованием?

– Ну, живут же там люди… – неуверенно возразил Сергей.

– Здесь тоже живут! – отчеканила Катя. – И в Москве живут! – Она помолчала и добавила: – Три дня назад отец получил новое назначение. В Москву. С предоставлением жилплощади. Вот готовимся к отъезду… Доучиваться буду в Москве. А ты мне говоришь о Хабаровском крае… Где Москва, а где твой Хабаровский край!

– А как же я? – спросил Сергей и почувствовал, что вопрос получился глупым, неуместным и даже каким-то бессмысленным.

– А что ты? – пожала плечами Катя. – Ты – это ты. А я – это я…

После такого ответа разговор можно было бы и не продолжать. Но и заканчивать отношения с Катей вот так по-глупому Сергею не хотелось. Тем более что у него был к ней еще один вопрос, очень для Сергея важный.

– Послушай… – сказал он. – Может, попросить твоего папу…

– О чем? – спросила Катя.

– Чтобы он за меня похлопотал, – пояснил Сергей. – Ведь он у тебя начальник! Большой начальник, московский. Замолвит за меня словечко, где надо, ну и… Расскажи ему обо всем. Обо мне и о тебе… О нас.

На это Катя ничего не сказала, лишь усмехнулась и покачала головой.

– Но почему же? – в отчаянии спросил Сергей. – Ведь это так просто – взять и попросить!

– Ты плохо знаешь моего папу, – Катя усмехнулась еще раз. – Не станет он ничего ни у кого просить. Еще и меня отругает. Он такой принципиальный.

– Понятно, – после молчания произнес Сергей.

Ему отчего-то показалось, что дело здесь вовсе не в принципиальном папе, а в самой Кате. Это она ни о чем не хочет просить папу. А значит, не хочет выходить за Сергея замуж. Да-да, так оно и есть. Вот какая она сейчас холодная и отстраненная. Девушки, которым грозит потеря любимого, такими не бывают. Ну, так то если они теряют любимого, а не еще кого-то. Словом, здесь все понятно. Остается только попрощаться с Катей и забыть о ней навсегда. А винить ее не надо. В чем Сергей может ее обвинить? В конце концов, каждый выбирает для себя свою собственную жизненную дорогу. Катя выбрала для себя дорогу, и Сергею на той дороге места нет. Вот и все.

Ничего не говоря, Сергей повернулся и ушел. И с тех пор он Катю больше не видел. Даже почти о ней не думал. И на то были свои причины. Когда Сергей начинал думать о Кате, ему тут же приходили в голову и другие мысли. Например, о том, что жизнь с ним поступила несправедливо. Хотя что такое житейская несправедливость? Она существует не сама по себе, ее творят люди. Конкретные люди. К примеру, взять того полковника из распределительной комиссии. Что ему стоило выслушать Сергея и принять другое решение – то есть не отправлять его в этот окаянный Хабаровский край? Нет же, не пожелал выслушать. Кругом, шагом марш – и все тут. Но ведь этот полковник – не сам по себе полковник, он представитель власти, часть государства. Значит, это не полковник, а государство поступило с Сергеем так несправедливо. Вот в чем дело.

И у Сергея постепенно сформировалась обида на государство. На то государство, которому он, как человек военный, обязан был служить честно и безропотно. А вот поди ж ты – обида… Сергей понимал, что это нехорошее и даже опасное чувство и его всеми силами и способами следует от себя гнать, и он его старался гнать, но оно отчего-то далеко не уходило. Сегодня ты его от себя отгонишь, завтра оно подступает к тебе опять, уже с другого боку и, кажется, еще с большей силой, чем вчера…




Глава 4


С такими-то мыслями и чувствами, в таком-то расхристанном душевном состоянии Сергей и отбыл к месту своего назначения. В принципе, ему было все равно, куда его назначат по прибытии. Хабаровск так Хабаровск, глушь с тайгой и вечной мерзлотой – что ж, пускай будет так. Какая, по большому счету, разница? Все равно жизнь не задалась. Ни тебе теплого солнца над головой, ни многолюдных городов, ни Кати… Ну а все прочее просто не имеет значения.

В Хабаровске его не оставили, а приказали отправляться дальше на север в какой-то затерянный поселок, который и названия-то своего не имел, а именовался как-то по-казенному – Участок номер семнадцать. В том поселочке имелась колония строгого режима – вот в ней-то и должен был теперь служить лейтенант Сергей Кислицын. Само собой оперуполномоченным – на кого и учился.

Поселок Сергею не то чтобы не понравился, но и особого отвращения у него не вызвал. Может, потому что ничего этакого Сергей и не ожидал, а может, и по какой-то другой причине. Местность, в которой расположился поселок, была соответствующей: кругом горы и тайга с чахлыми деревьями, под ногами влажный мох, сверху – угрюмое северное небо какого-то неопределенного то ли серого, то ли бледно-зеленого цвета. Сквозь поселок протекала такого же цвета река, разрезавшая поселок примерно на две равные части. Строения в поселке были все больше барачного типа, продолговатые, приземистые, выстроенные из круглых серых бревен, с серыми крышами и серыми окошками. Одним словом – Север во всем своем неброском, суровом, мрачном величии.

Лагерь, где содержались заключенные, Сергей нашел сразу же – его было видно издалека, это было самое грандиозное сооружение в поселке. Сергея принял начальник лагеря – майор с помятым, усталым лицом: из-за этого невозможно было определить возраст майора, да Сергей, впрочем, к этому и не стремился.

– Проходи, – совсем не по-уставному произнес майор, пожимая Сергею руку. – Моя фамилия Торгованов, зовут меня Михаилом Семеновичем. Я начальник лагеря. Хозяин, на здешнем наречии. А там – лагерь… – майор неопределенным жестом указал куда-то в сторону окна. – Твое, значит, место службы. Ты по распределению или, так сказать, по зову души?

– А что, есть разница? – криво усмехнулся Сергей.

– Разница, конечно, имеется… – неопределенно ответил майор. – А впрочем… Там поглядим.

– По распределению, – признался Сергей.

– Ну, понятно, – равнодушно кивнул майор. – Значит, будешь всеми силами стремиться обратно на Большую землю… Те, кто по распределению, всегда так делают. Стремятся, бунтуют, добиваются… Как, скажем, твой предшественник старший лейтенант Алябьев. Он тоже добивался. И вот добился перевода. А ты, значит, на его место. Да… Ну, ничего, ничего… Кальченко! – крикнул он, приоткрыв дверь. – Где ты там? Мигом ко мне!

Через минуту в помещение неторопливо вошел коренастый мужчина средних лет и с погонами прапорщика. Докладывать о своем прибытии, как оно полагается по уставу, он не стал, а просто остановился у двери и выжидательно уставился на майора.

– Вот тебе, Кальченко, наш новый кум – лейтенант… как бишь тебя?.. Ах, да, лейтенант Кислицын. Прибыл к нам после окончания училища. Отведи его на квартиру, покажи, растолкуй, что к чему. Да и возвращайтесь оба обратно. Будем беседовать о службе.

Кальченко лениво махнул рукой: этот жест явно означал, что Сергей должен следовать за ним. Они вышли из помещения. На дворе нудно моросило. Казалось, дождь сочится отовсюду – падает сверху, возникает откуда-то со стороны, вернее сказать, сразу со всех сторон. Дул ветер не слишком сильный, но довольно-таки холодный. У ветра был свой собственный запах – незнакомый и отчего-то смутно тревожащий душу. Сергей остановился и посмотрел на небо.

– Да-да, – усмехнулся Кальченко. – Дождь. Уже вторую неделю кряду – с небольшими перерывами. Ну, ничего: когда-нибудь да закончится. И тогда наступит чистый тебе курорт. Все тридцать три удовольствия! Сам увидишь. Ну, пойдем, что ли? Здесь недалеко.

И впрямь идти оказалось недалеко, и вскоре Кальченко привел Сергея к приземистому барачного типа зданию, стоявшему особняком от других таких же строений.

– Это общежитие нашего комсостава, – пояснил он. – Живут здесь и семейные, и холостые – всякие. Ты-то сам семейный или холостой?

– Холостой, – буркнул Сергей.

– Вот и хорошо! – отчего-то обрадовался прапорщик. – Холостой – это замечательно. Я и сам холостяк. Меньше, знаешь ли, хлопот, когда холостой. Сам себе казак, да и жена пилить не будет, ежели чего. А то ведь пилят. Как послушаешь других, которые при женах, так просто за голову схватишься. Сплошные семейные сцены. Сплошные женские монологи. Пилят, говорю тебе.

– Это за что же? – криво усмехнулся Сергей.

– Оттого, что страдают и маются, – пояснил прапорщик. – А куда им, бедолагам, податься? Тут для них нет никакого простора. Никакого фронта работ, правильнее выражаясь. Кто-то, конечно, пристроился при школе, другие – при больничке, третьи – продавщицами в магазине… А все прочие тоскуют. Ну а куда им податься? Конечно, под боком – зона, да ведь женщину туда не пристроишь. Сам небось понимаешь – дело такое… На зоне сплошь мужской пол. А тут женщина. Это, если что, постоянный конвой к ней приставлять надо! Да и то… У нас зона строгого режима, понятно тебе? Там не абы кто, там зверье в человеческом обличье… Э, да сам увидишь. Лучше покажу-ка я тебе твою квартирку. Да ты не сомневайся, квартирка что надо. По здешним меркам, так даже со всеми удобствами. Ни у кого в поселке больше нет таких квартир – только в нашем ведомстве! Наш майор постарался насчет удобств. Дельный мужик. И справедливый. Ты, главное, не делай никаких подлостей ни по службе, ни вообще. Уж тогда он расстарается ради тебя.

Слушая разговорчивого Кальченко, Сергей невольно вспомнил о Кате. Точнее, о том, что она не захотела стать его женой и отправиться с ним в качестве боевой подруги в неведомые дали. То есть получается, в этот поселок, который даже названия и то не имеет. Что бы она делала в этом поселке с ее университетским образованием? Вот то-то и оно. И получается, что Катя, как это ни скорбно осознавать, поступила правильно. Разумно она поступила…

– А вот и твоя квартира, – сказал Кальченко. – Как видишь, даже с отдельным входом. Отдельный вход многое значит. Можешь позволить себе какие-никакие вольности вдалеке от посторонних глаз, – прапорщик с двусмысленным видом подмигнул.

Вошли в квартиру. Она была небольшой – с крохотной прихожей, кухонькой и комнатой, которая, как уразумел Сергей, должна была служить и гостиной, и спальней, и кабинетом, если, конечно, таковой Сергею понадобился бы. В комнате была даже мебель – самодельный шкаф из цельного дерева, такой же самодельный стол и несколько стульев, а в углу – железная кровать с заправленной постелью.

– Говорю же, наш майор постарался, – указал на всю эту роскошь Кальченко. – Как узнал, что к нам направили нового кума, то есть тебя, так и дал команду все приготовить честь по чести. Говорю же, дельный он мужик. По нашим меркам – это просто-таки царские апартаменты! Ну, располагайся.

Примерно через час Сергей явился к майору Торгованову – своему непосредственному начальнику.

– Осмотрел жилье? – спросил майор. – Понравилось? Ну, да это и не важно – понравилось или не понравилось, потому что все равно ничего лучшего предложить не могу. Сам проживаю примерно в таких же условиях, да притом еще и с семейством. А у тебя-то, кстати, как насчет семейства?

– Никак, – односложно ответил Сергей.

– Ну и ладно, – махнул рукой майор. – Со временем появится и семья… А пока давай-ка поговорим о твоей службе. Введу тебя в курс дела. Ознакомлю, так сказать, со всеми моментами.

Проговорили они больше часа.

– Вот такая, значит, у нас обстановка на данный момент, – подвел итоги беседы майор. – Как видишь, пока ничего особенного. За пределы, так сказать, не выходим. Вот и блюди эти пределы – в этом и будет твоя задача. Главное, чтобы не случилось побегов или какой-нибудь резни. Добывай информацию, выявляй, пресекай на корню… Какими именно способами ты будешь это делать – тебе виднее. Главное, чтобы был результат. Теории ты обучен, а практика – что ж? Будет тебе и практика. А если что, обращайся ко мне. Подскажу, помогу, направлю… Значит, с завтрашнего дня и приступай к службе.

Сергей хотел уже уходить, но майор его остановил.

– Погоди, – сказал он. – Куда тебе торопиться? Сам же говоришь – семейства у тебя нет. Ты вот послушай… Особое внимание обрати на наших прапорщиков-контролеров. Взять, к примеру, того же Кальченко… Да и другие не лучше. Вступают наши контролеры в неслужебные отношения с заключенными – такая, понимаешь, беда. Выполняют всякие их поручения с выгодой для себя. Скажем, покупают в нашем вольном магазине водку за десять рублей, а продают ее заключенным за сто рублей. Выгода? Еще какая! А коль выгода, то чем их остановишь? Никак я их остановить не могу, и Алябьев, бывший кум, тоже не мог. Потому как шальные деньги! Покупаешь бутылку за десять рублей, а продаешь – за сто! Девяносто рублей выгоды с одной только бутылки! Тут не то что Кальченко, а какой-нибудь святой – и тот, пожалуй, не устоял бы!.. Ну, что ты на меня смотришь? Удивляешься? Говорю же, это от отсутствия практики. Вот поднаберешься практики, тогда, я думаю, и не станешь удивляться. В училище-то, я думаю, тебе ни о чем таком не рассказывали? Так то училище, а здесь – жизнь…

Майор помолчал, задумчиво глядя в окно, затем продолжил:

– А написать рапорт на того же Кальченко я тоже не могу, – вздохнул он. – Потому что нет в том никакого смысла. Ну, напишу… Так завтра на его место пришлют кого-нибудь другого – такого же. А то, может, еще хуже… Или вовсе никого не пришлют. Немного, знаешь ли, желающих в здешних краях выполнять такую работу – день напролет пересчитывать заключенных по головам. Вот так-то… Так что считай, что это мой тебе приказ. В смысле, обратить внимание на товарищей прапорщиков. Да гляди, сам не поддавайся их влиянию. А то ведь станут искушать и соблазнять. К примеру, тот же Кальченко… Ты не гляди, что он душа-мужик. Он, понимаешь ли… – майор не договорил и лишь махнул рукой.

Опять помолчали. И опять первым заговорил майор.

– Есть и еще одна закавыка, – сказал он. – Уж и не знаю, радоваться ли мне такой закавыке или горевать. Слышал или нет – железную дорогу строят в здешних местах. Называется БАМ. Слышал или нет?

– Разумеется, – ответил Сергей. – Как не слышать? Ведь и в газетах об этом пишут, и по телевизору говорят! Хорошее, наверно, дело.

– Хорошее-то оно хорошее… – майор в задумчивости прошелся по тесному кабинету. – Да только вот дорога-то эта должна проходить аккурат мимо нашего поселка!

– И в этом я не вижу ничего плохого, – пожал плечами Сергей. – Железная дорога – это цивилизация! Так что мигом преобразятся здешние места! А то ведь глушь. Вот даже своего названия у поселка нет.

– И с этим я согласен, – кивнул майор. – Будет, я думаю, и цивилизация, и название… А только строить-то эту дорогу придется нам с тобой, вот ведь какое дело!

– Это как же так? – удивленно спросил Сергей.

– А вот так, – вздохнул майор. – Руками наших заключенных, точнее говоря. Не всю, конечно, дорогу, а тот ее участок, который будет пролегать мимо нашего поселка. Говорят, на строительстве не хватает людей. Может, оно и так – не хватает… Мне уже дан приказ сформировать из заключенных строительную бригаду. Строительный отряд, точнее говоря! А для этого перевести их из конвойников в бесконвойников. Ну а коль приказ, то его следует выполнять. Будем формировать бригады. Хотя кого переводить, а кого нельзя переводить ни в коем случае – это, понимаешь ли, тоже задача… Переведем какого-нибудь варнака, а он и ударится в бега! Лови его потом! Хотя, конечно, из этих мест далеко не убежишь, а все равно… В общем, вот тебе еще один мой приказ – присматриваться к каждому заключенному, которого придется переводить в бесконвойников. Просвечивать его насквозь! На три метра вглубь под его ногами! Особенно тех, кто по своей воле будет проситься в бригаду. А такие будут, уж я-то знаю. А уж как ты это будешь делать – это дело твое. На то ты и кум.




Глава 5


И пошла у Сергея служба. Ну а что? Хочешь или не хочешь, а приказы надо было выполнять. Сергей и приступил к их выполнению. Вначале дела шли со скрипом, затем пошли веселее. Сергей втянулся в службу, обзавелся осведомителями, еще часть осведомителей досталась ему от прежнего оперуполномоченного Алябьева. То есть у Сергея появились в лагере свои глаза и уши, а это очень важно для лагерного кума – иметь в лагере глаза и уши. Это означает, что ты владеешь важной информацией, что ты в курсе дел, которые подспудно творятся в лагере. Может, и не всех дел, но хотя бы некоторых, самых важных и потенциально опасных.

Постепенно формировалась и бригада будущих строителей магистрали. Кого-то из заключенных Сергей рекомендовал в такую бригаду, кого-то рекомендовать не хотел, руководствуясь ему одному известными соображениями. Начальник лагеря доверял мнению Сергея о том или ином заключенном, и это Сергея ободряло. Это, несомненно, означало, что у него все получается, он становится настоящим лагерным уполномоченным-кумом. Но никакой радости от этой мысли Сергей не ощущал. Наоборот, отчего-то она его тяготила, вызывала в нем неудовольствие и даже отвращение. На свою службу он смотрел, как, должно быть, ледащая лошадь смотрит на свой хомут: хочешь того или не хочешь, а тащить его на своей шее надо, потому что нет никакой возможности его сбросить.

Такая душевная угнетенность не проходила в нем даже тогда, когда он заканчивал работу и возвращался домой. Домой… Сергей упорно не желал называть выделенное ему жилище домом – отчего-то у него протестовала душа против такого слова. Какой же этот дом? Разве о таком доме мечтал Сергей? Это холодный и неуютный казенный угол, а не дом. И, что самое главное и печальное, нет у Сергея никакой возможности выбраться из этого угла, потому что выбраться означало поменять место службы. Добровольно он этого сделать не мог – он был человеком военным, а значит, исполнял приказ. Конечно, можно было написать рапорт о переводе в другое место, при желании можно было бы написать хоть десять рапортов. Да вот только что с этого проку? Все равно ведь не переведут, а если и переведут, то наверняка в такое же место, как и то, где он служит сейчас. А то, может, еще и в худшее – хотя есть ли где место хуже, чем этот чертов Участок номер семнадцать?

Не ладилось у Сергея и с личной жизнью. И речь здесь шла не только о женщинах, вернее сказать, не столько о женщинах. С женщинами, теоретически рассуждая, у Сергея особых проблем как раз и не было. Он был молод, красив и одинок, да еще и с приличной, по местным меркам, жилплощадью, и потому на него сразу же положили глаз местные красавицы. В принципе, при желании Сергей мог бы даже жениться – кандидаток на роль его невесты хватало. Но он пока не хотел жениться.

Не было у него и настоящих друзей. Да, он изредка встречался с другими офицерами, даже приглашал их к себе домой, даже они вместе пили водку, но на этом все и заканчивалось. У офицеров была своя жизнь, у Сергея – своя. А завести какого-нибудь закадычного друга-приятеля Сергею хотелось. По характеру он был человеком общительным, и одиночество его тяготило.

И потому он волей-неволей сошелся с прапорщиком Кальченко. Нельзя сказать, что этот Кальченко был ему симпатичен или что у них имелись какие-то общие интересы. Ничего такого как раз и не было. Можно сказать, даже наоборот. Будучи лагерным оперуполномоченным, Сергей волей-неволей имел некоторые представления о том, кто таков Кальченко на самом деле. Прохвост и проныра – вот кто он такой. Вступает в неслужебные отношения с заключенными, продает им втридорога водку и закуску, купленную в вольном магазине и тайком пронесенную на зону. У Сергея имелись на этот счет неопровержимые доказательства, и он докладывал о них начальнику лагеря Торгованову. Доклады начальник внимательно выслушивал, вздыхал и говорил Сергею постоянно одно и то же: «Ладно… Ты сказал, я услышал. Будем разбираться. Благодарю за службу. Ступай». Вот и все. А уж как он там разбирался, да и разбирался ли вообще, того Сергей, конечно же, не знал.

И вот, поди ж ты, именно с Кальченко Сергей и сошелся. Даже, можно сказать, подружился. Возможно, это случилось потому, что надо же было ему хоть с кем-то сблизиться, а может статься, оттого, что сам Кальченко был человеком общительным, напористым и энергичным, а потому сближение случилось больше по его воле, чем по инициативе Сергея. Но как бы там ни было, они стали часто встречаться. Иногда у Сергея, иногда у Кальченко. Прапорщик так же, как и Сергей, проживал в одиночестве в своей квартирке, очень похожей на квартирку Сергея. Даже в том же самом доме, правда, в другом его крыле.

Встречались они в основном после работы, по выходным и по праздникам. Что они делали при встрече? Пили водку, беседовали. Иногда в женской компании, но чаще вдвоем. При женщинах, впрочем, никаких серьезных бесед не вели, было, как и полагается в таких случаях, сплошное игривое легкомыслие, а вот когда Сергей и Кальченко оставались вдвоем, беседы случались гораздо серьезнее. Говорил больше Кальченко, а Сергей слушал, соглашался с ним или не соглашался, молчал или возражал – это смотря о чем велась беседа. Так было и в этот раз.

– Тоска! – пожаловался Кальченко. – Ох и тоска же! Лютая тоска! И вчера была тоска, и сегодня тоска, и завтра она будет так же, родимая!.. Ничего, кроме тоски, в здешних местах нет и никогда не будет. Вот в чем беда. А ведь я такой же столичный житель, что и ты. Ты спросишь – как меня занесло в эти погибельные места? Ну, об этом долго рассказывать… Да и не в этом дело! То есть не во мне дело, а в тебе! Я-то что? Я прапорщик. Захочу, и напишу рапорт об увольнении хоть завтра. И уволят меня, куда они денутся. А почему? А потому что я пешка, понятно тебе? Таких, как я, много. А вот ты – другое дело. Ты офицер. А потому как ты ни колотись, сколько рапортов ни пиши, а никто тебя не уволит. Не для того тебя пять лет учило родимое государство, чтобы взять да и уволить! А потому так ты здесь и останешься на веки вечные в лагерных кумовьях. Ну, может, со временем выбьешься в лагерное начальство… А только это одно и то же. Даже еще хуже, потому что на тебе больше будет лежать ответственности. И вот я у тебя спрашиваю – об этом ли ты мечтал? Это ли цель твоей жизни?

– Но ведь мой предшественник Алябьев сумел добиться перевода, – возразил полухмельной Сергей.

– Алябьев! – с нотками презрения произнес Кальченко. – Сумел добиться перевода! Да, сумел! Да вот только… Знаешь ли ты, сколько лет он протрубил здесь в кумовьях, пока там, наверху, изволили обратить внимание на его горестные вопли? Не меньше десяти лет. Десять лет! Можно сказать, все молодые годы. Да и то… У Алябьева были связи, так сказать, мохнатая рука, которая и вытащила его отсюда. А вот у тебя есть мохнатая рука?

– Нет, – ответил Сергей. – Была бы, разве я сюда угодил бы?

– Вот! – Кальченко многозначительно поднял палец. – А потому никто тебе не поможет! А отсюда вывод – спасаться собственными усилиями. Так сказать, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Вот и делай выводы! – назидательно произнес Кальченко.

– Да какие тут могут быть выводы? – уныло спросил Сергей. – Нет тут никаких выводов. Так, сплошная теория…

– Ну, это как сказать! – не согласился Кальченко. – Умный человек всегда найдет выход. Было бы только желание и понимание. А ты, я вижу, человек умный…

– И что с того? – поморщился Сергей. – Умный, неумный… Значит, не слишком умный, коль угодил в эту дыру.

– Эге! Угодить в дыру может любой, – не согласился Кальченко, – и умный, и дурак. А вот выбраться из нее – это под силу только умному! Вот и соображай!

– Да о чем тут соображать? – криво усмехнулся Сергей. – Выход… Где он, этот выход? Может, его и вовсе нет?

– А может, и есть – да только ты его не замечаешь? – возразил, в свою очередь, Кальченко и посмотрел на Сергея глазами, в которых, казалось, не было ни капли хмеля, хотя пил он наравне с Сергеем.

– А ты, значит, замечаешь? – спросил Сергей. – Ну так подскажи, коль ты такой прозорливый и проницательный!

Но Кальченко, как обычно, уклонился от ответа и постарался перевести разговор на другую тему.

– Вот ты оперуполномоченный, – заговорил он. – Кум… А значит, много чего тебе известно – и о заключенных, и о нашем брате, контролере-прапорщике. Например, о том, что мы делаем свой маленький гешефт. То есть продаем заключенным водку втридорога… Ведь знаешь же? Ну вот, знаешь… И даже докладываешь обо всем Торгованову. А мы на тебя не в обиде. И я тоже на тебя не в обиде. Правильно делаешь, что докладываешь. Такая, понимаешь, у тебя должность. Алябьев тоже знал и докладывал. Да вот только… Скажу тебе по-честному: как все оно было, так и будет. И знаешь почему?

– Догадываюсь, – ответил Сергей.

– Вот и молодец, – поощрительно проговорил Кальченко. – Давай за это выпьем. За твою догадливость.

Они выпили и какое-то время молчали, думая каждый о своем. А затем Кальченко, глядя с хитрецой на Сергея, продолжил:

– Между прочим, и ты тоже мог бы иметь здесь неплохой приработок. Ну а что? Деньги всегда пригодятся. Это здесь нам деньги ни к чему, а вот когда мы отсюда выберемся на широкие просторы да на солнечную часть планеты… А уж там-то без денег просто никак. Вот и разумей… Оно, конечно, ни в какие деловые отношения зэки с тобой вступать не станут. Ты кум, и этим все сказано. Подумают, что это твоя кумовская хитрость. А вот, скажем, если через меня… Тогда другое дело. Я у зэков свой человек. Ну, так как?

– Не хочу, – пьяно помотал головой Сергей. – Не по мне это торгашество. Да и ты прекратил бы. А то ведь рано или поздно…

– Не будет здесь никакого рано и никакого поздно! – уверенно сказал прапорщик. – Здесь, понимаешь ли, такое место, что всегда будет одно и то же. И сегодня, и завтра, и послезавтра. Во веки вечные! Ну, так как?

– Все равно не хочу! – помотал головой Сергей.

– Ну, как знаешь, – спокойно ответил Кальченко. – Дело, конечно, хозяйское…

И он перевел разговор еще на одну тему. Темой этой было строительство магистрали.

– Вот БАМ, – проговорил он. – Железнодорожная ветка, которая пройдет мимо нашего поселка, соединит, так сказать, поселок со всем миром. Может, и соединит. А только по большому счету ничего от этого не изменится. Я знаю, что говорю… Как была здесь глушь, так она и останется. Единственное удовольствие – проще будет сесть в вагон и уехать туда, – Кальченко неопределенно указал рукой вдаль. – Вот так-то…

Сергей на это ничего не ответил, да и что тут можно было ответить? Ну, дорога, ну, соединит она поселок с внешним миром. Так и что с того? Как от этого изменится его жизнь? Похоже, что никак она не изменится.

Ударный строительный отряд из зэков формируешь? – как бы невзначай интересовался Кальченко.

– Формирую, – неохотно ответил Сергей.

– Ну, и как успехи? Охотно идут заключенные в отряд? Или упираются?

– Кто как, – ответил Сергей.

– Ну да, ну да, – задумчиво покивал Кальченко. – Кто как… Ну, давай еще по одной! За строительство БАМа. И за наше с тобой участие в этой стройке века!

Они выпили еще. Сергей опьянел, а вот Кальченко, похоже, хмель не брал вовсе. Во всяком случае, глаза у него оставались трезвыми и осмысленными.

– Ты вот что, – сказал он. – Имеется у меня к тебе одна маленькая просьба. Так, пустяк… Но все равно уважь. По-дружески. Для тебя это не составит никакого труда. А мне пригодится…

– Ты это о чем? – непонимающе спросил Сергей.

– О строительном отряде, – ответил Кальченко. – То есть о зэках. Точнее говоря, о том и другом вместе.

– Не понимаю, – Сергей с пьяным удивлением посмотрел на своего товарища и собутыльника.

– Я тебе сейчас все разъясню. Вот ты формируешь строительный отряд из зэков. И даешь характеристику каждому кандидату. Докладываешь обо всем Торгованову, а он с тобой соглашается. И никогда тебя не перепроверяет, потому что доверяет тебе… Так или не так?

– Ну, так…

– Вот! – хлопнул ладонью по столу Кальченко. – К тому я и веду!

– И к чему ты ведешь? – все еще не понимал Сергей.

– А ты возьми и включи в строительный отряд нескольких зэков, имена которых я тебе назову, – пояснил Кальченко. – Немного, всего каких-то десять человек. Только и того. Вот в этом и заключается моя пустяковая просьба. Ведь пустячная же просьбочка, разве не так?

– Да для чего же это тебе надо? – с удивлением спросил Сергей.

– А ты не опасайся, – уклончиво ответил Кальченко. – Никакой потайной мысли у меня за душой нет. Вот я тебе сейчас все объясню… Ты правильно сказал – есть такие заключенные, которые хотят поучаствовать в строительстве. Хотят-то они хотят, да вот только грехи не позволяют… Оттого-то ты и не включаешь их в свой рекомендательный список. А ты возьми и включи! Только и всего. Да ты не опасайся! Никакой беды никому от этого не будет. Никуда они не побегут, потому что отсюда некуда убежать. Да и нет у них такой цели – бежать.

– А какая же у них цель?

– Обыкновенная цель, зэковская. Говорят, что всем зэкам, которые будут строить дорогу, будет положена амнистия. То есть досрочное освобождение. Разве это не резон для любого зэка? Оттого они меня об этом и попросили. Помоги, говорят, попасть нам в списочек… Отчего же не помочь?

– Да тебе-то что от этого за выгода?

– А никакой мне выгоды, – беспечно хмыкнул Кальченко. – Просто попросили люди… Ну, разве что сделают они когда-нибудь через меня какой-нибудь коммерческий заказец. Водки им принести или еще чего-нибудь… Вот и вся выгода. Ну, так сделаешь мне такое одолжение?

– Давай! – Сергей пьяно махнул рукой. – Действительно, дело пустячное. Какая разница, зэк Иванов или зэк Сидоров будет участвовать в строительстве. Все они одинаковые, эти зэки.

– Ну, а я о чем говорю! – обрадованно поддакнул Кальченко. – Значит, вот тебе списочек. В нем имена тех зэков, за которых я ходатайствую. Только ты его никому не показывай, ладно? А то ведь невесть что могут подумать… Хотя на самом деле ничего противозаконного здесь и нет. И быть не может!

И Кальченко протянул Сергею листок бумаги с именами.




Глава 6


На самом же деле Кальченко, уговаривая Сергея включить десяток заключенных в список строительного отряда, преследовал совсем другие цели. И если бы, скажем, Сергей знал об этих целях, то, скорее всего, он ни за что не взял бы у Кальченко список с десятью фамилиями зэков. Да и самому прапорщику, наверно, не поздоровилось бы. Но Сергей ни о чем таком не ведал, да к тому же был пьяным и вдобавок считал прапорщика Кальченко своим приятелем.

Так какую же мысль преследовал Кальченко? Тут, прежде всего, надобно сказать о нем самом. На самом деле он не был никаким Кальченко, у него была совсем другая фамилия. И ни в каких столицах он отродясь не жил, он был коренным обитателем Хабаровска. Вернее даже, и не самого Хабаровска, а одного из его пригородов. И вел он в этом пригороде довольно-таки легкомысленную жизнь. Работать не любил и потому ни на одном рабочем месте долго не задерживался, а вот погулять был не дурак.

Но для разгульной жизни надобны деньги, а где их взять? Разве что в долг. Кальченко, который, впрочем, не был тогда еще никаким Кальченко, а был субъектом по фамилии Николаев, так и делал. И, в конце концов, у него накопилась немалая сумма долгов. А долги-то тем и страшны, что их рано или поздно приходится отдавать. А чем, спрашивается, их отдавать, из каких таких доходов? Не было у Николаева никаких источников дохода. А кредиторы наседали. Сгоряча Николаев попытался даже совершить несколько краж, но очень скоро понял, что кражи не его стихия. Но где же тогда ему раздобыть денег, чтобы хватило и на покрытие долгов, и на дальнейшую беспечную жизнь?

Выход из безнадежного, казалось бы, положения образовался вдруг, как бы сам собой, будто бы кто-то подстроил его нарочно. Однажды поздним вечером, когда Николаев возвращался домой с очередной гулянки, его остановили какие-то люди. Их было пятеро – пять мрачных крепких мужчин. Они подошли к Николаеву вплотную, окружили его, прижали к стене – вырваться из этого кольца не было никакой возможности.

– Что вам надо? – нервно спросил Николаев.

– Деньги, – ответил один из мрачных мужчин. – Ты взял деньги в долг у одного человека. Пятьсот рублей – припоминаешь?

– Это очень добрый и терпеливый человек, – добавил второй мрачный мужчина. – Он ждал полгода, пока ты вернешь ему долг. Но ты не хочешь возвращать долг. И этот добрый человек обиделся на тебя. И попросил нас помочь. Ну? – грозно и вместе с тем насмешливо произнес мужчина. – Пришла пора рассчитаться. Прямо здесь и сейчас. Гони деньги. Иначе…

– У меня нет таких денег, – ответил Николаев, и его глаза испуганно забегали. – Сейчас нет… Но скоро будут. Послезавтра… И я отдам. Обязательно отдам.

– Сейчас, а не послезавтра! – жестко произнес мрачный мужчина. – Сей-час! Ты понял? Иначе мы сделаем с тобой то, что ты заслуживаешь. Нет, убивать мы тебя не станем – зачем нам пачкаться? А просто мы возьмем тебя в плен. Отправим тебя в глухую тайгу валить лес. Бесплатно, само собой, – пока не отработаешь долг, а кроме того, не возместишь моральный ущерб. А он очень большой, потому что тот человек, у которого ты полгода назад занял деньги, очень на тебя обиделся. Так что потрудишься с годик в тайге, а там – поглядим… Ну так что?

Угроза была серьезная и при этом вполне реальная, так что Николаев не на шутку испугался. Ему доводилось слышать о том, что есть такие ловкачи, которые и в самом деле набирают по вокзалам и пристаням всякий забубенный люд, обещают им золотые горы, отбирают у них паспорта, после чего отвозят в глухую тайгу, и там эти люди день и ночь валят лес. Причем, по сути, бесплатно, в буквальном смысле за кусок хлеба и миску похлебки. Отказаться от такой работы нельзя, потому что приставленные надзиратели мигом объяснят тебе, что и к чему, убежать тоже проблематично, потому что это тайга и до ближайшего населенного пункта добрая сотня километров, да и непонятно при этом, в какой именно стороне этот населенный пункт находится. А если к тому же зима? То вообще гиблое дело… Слышал о таком рабстве Николаев, как не слышать – многие о нем слышали. Кто-то верил таким слухам, кто-то не верил, считая их обычными народными легендами-страшилками. Николаев не верил, да и какое ему было дело до всех этих разговоров и пересудов? Но, оказывается, зря он не верил, потому что вот они, эти страшилки, в реальном, как говорится, исполнении. То, что окружившие Николаева люди не шутят – в этом сомневаться не приходилось.

– Я вижу, тебе наше предложение не нравится, – ухмыльнулся один из мужчин. – А тогда возвращай деньги.

– У меня нет денег! – хрипло повторил Николаев. – Сегодня нет…

– Ну, тогда вернешь их завтра, – в голосе мужчины послышалась ирония. – Или послезавтра. А можешь через неделю. Или даже через месяц. Но с процентами. По сто рублей за каждый день просрочки тебя устраивает? Неужели не устраивает? Вот ведь какой ты капризный. И то тебе не нравится, и это… Ты уж выбирай. А то ведь положение у тебя безвыходное. Или ты этого не понимаешь?

– Ну уж и безвыходное! – раздался голос из темноты. – Умный человек из всякого положения найдет выход!

Николаев от неожиданности вздрогнул. Что же касается пятерых мужчин, то они, похоже было, ничуть не удивились этому голосу и лишь расступились в стороны. Из темноты вырисовался силуэт еще одного мужчины. Насколько Николаев мог разглядеть, этот мужчина казался старше обступивших Николаева ночных разбойников. Те были молодыми балбесами, а этот мужчина едва ли не годился им в отцы. Никаких других подробностей Николаев разглядеть не мог – было довольно-таки темно.

– Я говорю – из любого положения можно найти выход, если ты человек умный, – повторил возникший из темноты мужчина, вплотную подойдя к Николаеву. – Что ты на это скажешь, сынок?

– Можно, – Николаев сглотнул. – Почему же нельзя?

– Вот это разумные слова, – одобрительно произнес мужчина. – А разумные слова может говорить только умный человек. Глупый человек умных слов не скажет. Мальчики, оставьте нас и покурите в сторонке. А мы перекинемся парой слов.

Молодые ночные разбойники тотчас же отошли в сторону и пропали из виду.

– Зови меня дядя Сева, – сказал мужчина Николаеву. – Ну а ты сам можешь не представляться, я и без того знаю, как тебя звать-величать. Ну и заодно я знаю о тебе еще кое-что. Знаком, так сказать, с некоторыми чертами твоего характера. Впрочем, сейчас это не так и важно. Сейчас важно другое…

– Кто вы такой? – спросил Николаев.

– Дядя Сева, – повторил мужчина. – Я ведь уже отрекомендовался.

– Что вам нужно? – спросил Николаев.

– Хороший вопрос, – сказал дядя Сева. – Прямой и конкретный. Сразу видно, что задает его умный человек, который попал в затруднительное положение. Ну, да это бывает даже с умными людьми… Так вот: на прямой вопрос полагается давать такой же прямой ответ. Я хочу помочь тебе выпутаться из того затруднительного положения, в которое ты угодил. А оно и впрямь затруднительное. И чревато множеством бед и неприятностей. Потому что эти мальчики не шутят. Они, видишь ли, также по-своему люди разумные и называют вещи своими именами. Без всяких иносказаний и тому подобных эпитетов! Валка леса в зимней тайге – значит, так оно и есть, сто рублей процентов в день – и это тоже сущая правда. Так вот, я хочу помочь тебе выпутаться из беды. То есть избавить тебя от валки леса в зимней тайге и от неподъемных процентов. Ну да я выразился неточно. Я сказал, что хочу тебе помочь. Правильнее будет сказать, я могу тебе помочь. Ты понимаешь, в чем здесь разница?




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70516279?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.