Главная страница | Зарубежное фэнтези | Год жнеца

Год жнеца
Макия Люсье
Young Adult. Запретная магия. Темное фэнтези
«Год жнеца» – темное фэнтези, история о надежде, дружбе, семье и стойкости человеческого духа.
«Одна из самых ожидаемых книг 2022 года», «Лучшее YA фэнтези этого года», «Книга месяца» – по версии изданий THE NEW YORK TIMES, BUZZFEED, EPIC READS, BUSTLE и многих других.

При встрече с покойниками лучше притвориться, что ты их не видишь. Это лорд Кассия познал на собственном горьком опыте, когда отправился защищать границы королевства. Тем временем по земле распространилась чума, оставив после себя бесчисленное количество мертвецов. Даже титул не смог спасти Каса от беспощадной болезни и тюремной камеры.

Макия Люсье
Год жнеца
На небесах нет ярости сильней,
чем обратившаяся в ненависть любовь;
В аду нет фурии страшней, чем женщина,
которую презрели.
    Уильям Конгрив «Невеста в трауре»
Makiia Lucier
YEAR OF THE REAPER
Copyright © 2021 by Makiia Lucier

© Иванова В., перевод на русский язык, 2024
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Пролог
Они скакали долгие часы, всю ночь напролет – до самого рассвета, не останавливаясь даже ради того, чтобы дать лошадям отдохнуть. Они знали, кто за ними гонится. Угроза, которую нельзя ни услышать, ни увидеть, ни почувствовать. Стоит лишь одному из них повернуться – и беда настигнет. Будет поздно бежать. Ведь чума распространяется по воздуху. Это все знают.
Джехан изо всех сил старалась не уснуть на своей лошади. От усталости подбородок девушки тянуло к груди, она дернулась, резко выпрямившись в седле. Обвела изможденным взглядом высокие величавые кипарисы вдоль дороги и солнце, восходившее над горами на востоке. Перед ней скакали десять стражников, еще десять – позади. Их теперь было совсем мало. Остальных они оставили в городах и деревнях, через которые пролегал их путь. Ее люди. Брошенные, как змеиная кожа.
Мертвые, как змеиная кожа.
Джехан не могла сейчас о них думать. Потому что иначе бы закричала. И кричала бы, и кричала, и кричала. Но ей было нельзя – не перед теми, кто выжил.
Мари была жива. И за это она была благодарна. Как раз в этот момент Мари оглянулась на нее со своей лошади. На девушке был дорожный плащ такого же полуночного цвета, как и на Джехан. Капюшон был приспущен, и длинные темные волосы свободно развевались на ветру. Она взглянула на Джехан с улыбкой – усталой, но обнадеживающей. «Еще чуть-чуть», – произнесла она одними губами.
Несмотря ни на что, Джехан улыбнулась. Мари повторяла одно и то же изо дня в день. «Еще немного. Мы почти доехали». Но Джехан не успела сказать ей об этом – один из стражников впереди начал сваливаться со своей лошади. Он не очнулся, не выпрямился – и рухнул всем телом, ударившись о землю со звуком, который ни с чем нельзя было спутать, – звуком переламывающихся костей.
– Стойте! – закричала Джехан.
Поднялась пыль, полетела галька. Кортеж резко остановился. Не дожидаясь помощи, Джехан спешилась. Она схватила Мари за руку, и они вместе бросились к брисанскому послу, что уже опустился на колени рядом с упавшим стражником.
Посол вскинул руку, чтобы их остановить.
– Не подходите!
Обычно этот седовласый благородный мужчина вел себя довольно скромно. Свирепость его тона заставила их застыть на месте. Это, и еще паника, что скрывалась внутри. Они подчинились. Джехан, Мари, стражники, посол из Оливераса. Пожилая няня и придворная художница сжимали руки от ужаса.
Упавший стражник лежал на спине без сознания. По тому, как располагалась на земле одна из его рук – под жутким, неестественным углом, – Джехан поняла, что она сломана. Как и то, что переломленные кости были меньшей из проблем. По лицу стражника, покрывшемуся знакомыми красными пятнами, градом катился пот. Ее переполняли жалость и горе – но удивления не было.
– Чума? – тихо спросила Джехан. Мари еще крепче сжала ее руку.
– У него лихорадка. – Посол занялся туникой стражника. Чтобы не стягивать ее через голову и сломанную руку, он снял с пояса кинжал и разрезал ткань.
Мари продолжила:
– Если лихорадка, то это не значит… – она умолкла, оцепенев от ужаса: посол откинул тунику стражника, обнажив подмышку, где из-под черных волос выдавался фурункул размером с яйцо. Из него доносился странный булькающий звук. Фурункул подрагивал и пульсировал, словно кровь, гной и яд в нем были живыми и жаждали прорваться наружу.
Ощутив приступ тошноты, Джехан отступила. Все шагнули назад. Дрожь страха пробежала у нее по спине, распространившись на руки и ноги. Вдали поднимались клубы дыма. Очередная деревня сжигала своих мертвецов. Джехан почти чувствовала горечь пепла: этот привкус стоял у нее в горле.
Посол по-прежнему сидел, согнувшись, рядом со стражником. Он на короткое мгновение закрыл глаза. Открыв их, он поднял взгляд на Джехан. Его глаза были красными от изнурения, синяки под ними с каждым днем становились всё темнее.
– Принцесса Джехан, так продолжаться не может. Вы должны нас покинуть.
Джехан и Мари обменялись ошеломленными взглядами. Джехан спросила:
– Что вы имеете в виду? Покинуть кого? Уехать куда?
Со всех сторон зазвучало встревоженное бормотание.
– Мы вас задерживаем. – Посол встал, хрустнув коленями. – Каждый из нас – угроза. Уезжайте вместе с лордом Вентилласом. Заберите с собой Мари, заберите женщин – и найдите короля Райана.
– Отец, нет! – воскликнула Мари. Взгляд посла заставил ее умолкнуть.
Джехан не собиралась ехать в столицу Оливераса без него.
– И оставить вас здесь? Конечно же, я не поеду…
– Принцесса Джехан, – в голосе посла зазвучали стальные ноты. – Сколько лет мы уже воюем с Оливерасом?
Урок истории? Сейчас?
– Какое это имеет значение?
– Сколько? Ответьте мне.
Джехан не могла вспомнить точное количество лет. Да и кто бы смог? Все смотрели, ждали, и жар от стыда поднимался по шее девушки. Мари сжала ее руку. Едва слышно – только лишь для ушей Джехан – Мари прошептала:
– Пятьдесят два.
Джехан сжала ее руку в ответ. На Мари всегда можно было положиться.
– Пятьдесят два, – повторила она громко.
– Столько, сколько я живу. – Взгляд посла дал ей и Мари понять, что им не удалось его обмануть. – Я не знал жизни без войны. Бесчисленные смерти. Ваши братья. Мои сыновья. Эта война закончится в тот день, когда вы выйдете замуж за короля. Вы обязаны пережить это путешествие, и ваши шансы возрастут, если вы будете двигаться быстрее. Если получится избежать все угрозы.
Своеобразный дорожный карантин. Его слова не были лишены смысла.
– Но почему вы не поедете с нами? Вы глава этой делегации. Отец послал вас.
Стоявшая рядом с ней Мари вдруг сделала резкий вдох. Она уже знала ответ на вопрос Джехан. Увидела его у отца на лице.
– Я не могу, – посол отогнул воротник, чтобы показать фурункул под ухом. Он был похож на перезревшую ягоду винного цвета, готовую разорваться.
Джехан так сильно прикусила губу, что почувствовала вкус крови. Рука Мари выскользнула из ее ладони, но, когда подруга качнулась вперед, Джехан схватила ее под локоть и оттянула назад.
Посол не смотрел на дочь. Вместо этого он не сводил глаз с Джехан, чтобы увидеть, что она сделает. Из деревни доносился звон церковных колоколов. Они все звонили и звонили. Предостережение для всех тех, кто слышит, – чтобы держались подальше. Там они не найдут приюта. Борясь с нарастающей паникой, Джехан думала о том, что значила болезнь посла. Для них всех. Она ненавидела Оливерас – королевство, где ей предстояло стать королевой. Оно не приносило тем, кого Джехан любила, ничего, кроме боли и смерти. Ей хотелось уехать домой, в Брису. Но она обещала своему отцу. Дала свое слово. Джехан тихо спросила:
– Что вы собираетесь делать?
На лице посла промелькнуло одобрение. Он окинул взглядом лес у дороги.
– Мы останемся здесь, разобьем лагерь, – опустив взгляд на обреченного стражника, он добавил: – Такими нас никто не примет. Мы последуем за вами, если сможем.
– Когда сможете, – поправила Джехан.
– Когда, – согласился посол. Она знала, что он лишь пытается ее успокоить. Он отвел от нее взгляд. – Милорд Вентиллас.
Рассудительный оливеранский посланник был еще довольно молод, ему не было и тридцати. Он сделал шаг вперед.
– Я позабочусь об их безопасности, посол. Даю вам свое слово.
– Бриса перед вами в долгу. – Посол поклонился. – Да благословит бог вашу честь на долгие годы.
– И вашу. – Лорд Вентиллас поклонился ему в ответ, низко и церемонно.
Через несколько минут сильно сокративший свою численность кортеж был готов к отъезду. Мари подъехала на своей кобыле к послу настолько близко, насколько ей хватило смелости.
– Отец.
Посол стоял рядом с умирающим стражником. Джехан услышала, как он тихо произнес:
– Мари, сердце твоего отца всегда с тобой. Будь храброй, моя девочка, ради меня.
Джехан не могла больше на это смотреть. Она пришпорила лошадь и поскакала по древней дороге, вдоль которой росли кипарисы. Слезы застилали ей глаза. Она не оглянулась, чтобы посмотреть на тех, кого оставила позади. Не оглянулась посмотреть, последовала ли за ней подруга. Всю их жизнь, куда бы ни направилась Джехан, Мари всегда следовала за ней.

1
Год спустя

При встрече с мертвецами лучше притворяться, что ты их не видишь. Это Кас познал на своем горьком опыте, вскоре после того, как разразилась чума. Трупами теперь было устлано все вокруг. Когда Кас пересек мост, а призрак все продолжал следовать за ним по пятам, стало очевидно: нужно притворяться старательнее. Этот дух начинал что-то подозревать.
Кас был с ним знаком. Его звали Изаро. При жизни он охранял мост, что находился у границ земель, унаследованных Касом. Седовласый заставщик с черной бородой, ниспадавшей ему на грудь. Почти такой же плотный, как живое существо. Значит, Изаро тоже умер. Кто же остался?
– Мальчик? – Вопрос, заданный Изаро, прозвучал резко и грубо. Призрак застал Каса врасплох, появившись из-за дерева у подножия моста. Кас не успел скрыть свои эмоции, и Изаро что-то увидел – осознание, узнавание, – это пробудило в нем любопытство.
Порывистый осенний ветер пронизывал своим утренним холодом. Кас не замедлил шага. Завернулся в плащ и опустил взгляд на реку с ее бурным уходящим на запад потоком. Дыхание оставалось спокойным, выражение лица – непроницаемым. Если его сердце и билось чаще обычного, об этом не знал никто, кроме него самого.
Еще одной проблемой была лошадь. Она следовала за Касом на поводу. Прекрасная белая кобыла с черной звездочкой под правым глазом – смирная до появления Изаро. Ее шаг сбился. Она потянула поводья и взмахнула головой, явно разволновавшись. Увидела ли она Изаро? Или только почувствовала?
Кас ласково произнес:
– Что такое, девочка? Устала? Мы почти дома.
– Ты меня видишь, мальчик?
Кас зевнул. Они почти дошли до середины моста. Изаро остановился, в то время как Кас с лошадью продолжали идти. Хорошо. Заставщика удалось обмануть. Вдруг Кас услышал за спиной бормотание:
– Ба, тупой как пробка. Прям как его мамаша.
Кас застыл на месте. Лишь на мгновение. Но этого оказалось достаточно. Изаро тут же оказался перед Касом. Он победоносно вскинул руки.
– Ты меня видишь! Я так и знал!
Кас рявкнул:
– Убирайся с моей дороги.
Он шагнул вправо. Заставщик преградил ему путь. Двинулся влево. Снова. Кас не хотел проходить сквозь него, хотя это было возможно. Однажды он уже это делал и никогда не забудет то отвратительное ощущение – словно черви обволокли его внутренности. Он тогда упал на колени, и его стошнило в грязь.
Лишенный возможности идти дальше, Кас выпрямился, расправил плечи и с негодованием уставился на заставщика. Касу было восемнадцать, он провел три года вдали от дома и теперь стал достаточно высоким, чтобы взглянуть заставщику прямо в глаза. Это ошарашило их обоих.
– Что тебе надо? – сурово спросил Кас.
– Что мне… Почему ты меня видишь?
– Не знаю. – Кас не единожды задавал себе этот вопрос. Он не знал, может ли видеть духов кто-то еще. Но спрашивать об этом, и тем более открыто в этом признаваться, вряд ли было разумно. Для сумасшедших существовали специальные места, и их сложно было назвать приятными. – Это все? Тогда хорошего дня тебе, заставщик. – Он ждал, что Изаро поймет намек и отойдет.
Но Изаро не двинулся с места. Добившись внимания Каса, он, казалось, засомневался, что ему делать дальше. Ветер крутил черные волосы Каса во все стороны. Борода Изаро же, напротив, неподвижно лежала у него на груди. Секунды шли. Наконец Кас снова заговорил. Он не хотел об этом спрашивать, но ему просто необходимо было узнать:
– Ты видел моего брата? – его голос унизительно задрожал.
– Нет, – нечто похожее на жалость отразилось на лице Изаро. – Уже год как. С начала эпидемии. Здесь больше никто не ходит.
Кас особо и не рассчитывал получить ответ. Он шагнул в сторону. На этот раз Изаро позволил ему пройти, к большому облегчению лошади, но несколько мгновений спустя Кас услышал его тихий голос:
– Ты меня похоронишь?
Кас остановился. Он ответил, не поворачиваясь:
– Ты оскорбил память моей матери, а теперь ждешь, что я почту твою?
– Ба. Да я же сказал это, только чтобы тебя подначить…
Кас оглянулся через плечо.
– Ну, это сработало.
– Лорд Кассиапеус… – Кас поморщился, услышав имя, данное ему при рождении, но Изаро этого не заметил. Его взгляд был прикован к противоположному концу моста, сбоку от которого стоял каменный коттедж. В течение нескольких столетий там работали и спали заставщики. – Никто не пришел меня сменить. Только звери пришли.
Его слова пробудили в голове Каса череду страшных образов. Он неохотно взглянул на коттедж. Соломенная крыша частично обрушилась. Этого бы ни за что не произошло, будь Изаро жив. Дверь была распахнута, верхние петли слетели, и она висела криво, держась лишь на нижних.
«Только звери пришли».
– Пожалуйста, – добавил Изаро.
Кас посмотрел на свои руки. Все в шрамах и мозолях. Руки, привыкшие хоронить мертвых. Он надеялся, что с этим уже покончено.
– У тебя есть лопата?
Облегчение на лице Изаро вызвало в нем чувство стыда. Кас отвернулся и притворился, что ничего не заметил.
* * *
Изаро умер много месяцев назад. Отвратительного запаха уже почти не было, как и плоти с внутренностями: их съели лесные животные.
Застыв в дверном проеме, Кас оглядел комнату. На столе лежали счеты и журнал учета, покрытые пылью. Часть журнала была изжевана. Пол, ковер и подоконник покрыты пометом. Крысиным и птичьим, судя по виду. В углу стояли кровать и стул. Изаро обошел Каса и опустился на стул. Они оба уставились на тело на постели. Кас видел и похуже. А вот Изаро, как он догадывался, не видел.
– Лопата? – тихо повторил Кас.
– На заднем дворе.
– Где? – Кас махнул в сторону кровати. – Ты предпочитаешь? В деревне?
– Слишком далеко, – ответил Изаро, не в силах отвести взгляд от своих останков. – Без разницы где. Просто… – Его голос надломился. – Не здесь.
Быстрыми умелыми движениями Кас расправил простыни и обернул ими тело. Потревоженные его действиями, из-под тела заставщика во все стороны бросились блестящие желтые жучки. Насекомые устремились к кучке у ботинка Каса. Издаваемый ими звук – «клик, клик, клик» – становился все громче, жуки сбились в единый поток, что пересекал комнату по направлению к открытому окну и уходил на улицу. Кликанье постепенно стихло. Изаро, по-прежнему сидя на стуле, как-то странно позеленел. Кас и не подозревал, что у призраков могут быть приступы тошноты.
– Не смотри, – посоветовал Кас. Было легче дышать ртом. Зловоние, может, и сошло на нет, но не полностью. Он с ворчанием закинул обернутого в простыню Изаро себе на плечо и тяжело зашагал к двери. Вес тела хоть и чувствовался, но оно уже представляло собой лишь кости и волосы, соединенные жилами и гниющими волокнами. Оно гремело и клацало, пока Кас обходил коттедж мимо маленького, обнесенного забором дворика, по которому, как он помнил, прежде бродили куры. На земле у задней стены лежала заржавевшая лопата. Подняв ее, он взобрался на береговой вал. Изаро последовал за ним.
* * *
– Здесь? – спросил Кас.
Они стояли в роще диких олив и густых сосен. Хорошее место, подумал он, чтобы похоронить человека, так ценившего свое одиночество. Изаро кивнул, и Кас бросил лопату на землю, а тело уложил рядом. За ними последовал и его тяжелый плащ.
Утреннее солнце почти не грело, ветер оставался пронизывающим, но из-за работы он этого не замечал. Кас уже дважды спускался к реке, чтобы наполнить свою флягу. Что касается Изаро, то он сидел, прислонившись спиной к ближайшей оливе. Поначалу молча, пока Кас, рубашка которого уже неприятно липла к коже, не стянул ее через голову и не кинул к плащу. Изаро зашипел, и Кас замер.
Идиот. Как он мог забыть про шрамы? Кас взглянул на Изаро, в глазах которого читались шок и ужас, и увидел то, что увидел заставщик.
Шрамы покрывали всю его спину и грудь. Длинный след от кнута – от левого плеча до правой тазовой кости. Темно-фиолетовые полосы на запястьях, где железные наручники стерли кожу до мяса. Кас уже потерял надежду, что яркие отметины когда-нибудь сойдут.
– Кто это так с…? – Голос Изаро оборвался. Что бы он ни увидел на лице Каса, это заставило его умолкнуть.
Ничего не ответив, Кас потянулся к рубашке и снова надел ее. Желчь от унижения поднялась к его горлу.
Он схватил лопату и принялся копать.
Глубже.
И он вспомнил.
В последний раз его избили год назад – ничто не могло стереть память об этом.
– Вставай, – стражник пнул Каса по ребрам, когда он наклонился за очередным камнем. Вздрогнув, Кас сделал, как было велено. За годы плена он вытянулся ростом и стал шире в плечах, хотя этот стражник по-прежнему был выше него. – Иди за своей похлебкой, – приказал стражник и зашагал прочь, раздавая пинки и рявкая на остальных заключенных.
Кас никогда прежде не был так далеко от дома. Всего в нескольких футах отсюда лежал в руинах самый большой мост Брисы. Разрушенный во время продолжавшейся войны Оливераса, страны, где он был рожден, и Брисы – этого проклятого королевства на севере. Каса в числе остальных пленников отправили сюда помогать восстанавливать мост. Камень за камнем. Он встал в очередь к котлу с похлебкой. Репа с кошачьим мясом, если там вообще было мясо. По крайней мере, каша была горячей. Он проснулся от жестокого холода с осознанием, что ему некому об этом сказать. Он оказался окружен врагами, и здесь не с кем было поговорить.
Толчок в спину был ожидаемым. Почти дежурным. Кас его проигнорировал, лишь заработав еще один. На этот раз он повернулся и любезно улыбнулся серозубому Мендо.
– На что это ты уставился, оливеранец? – сердито спросил Мендо. – Будешь и дальше так на меня смотреть – набью тебе твою уродливую рожу.
В одиночку Мендо не представлял собой угрозы, но у него были друзья. Товарищи-брисанцы. Уже не в первый раз Кас жалел, что рядом не было его брата. Чтобы защитить и дать совет. Что бы Вентиллас сделал на его месте? При мысли о брате ответ пришел сам собой. Кас ответил:
– Уродливую рожу? А твоя сестричка сказала по-другому.
То, что надо. Одновременно просто и жалко. Глаза Мендо распахнулись от ярости, лицо налилось кровью, когда остальные узники, услышав ответ, засмеялись. Кас напрягся. Сейчас начнется. Несколько секунд спустя он уже лежал в грязи, его били и пинали Мендо и все, кто мог дотянуться до него кулаком или ногой. Губа была рассечена. От ударов в живот он кашлял кровью. Один пинок или тысяча. Можно было бы предположить, что за годы плена он привык к избиениям, переносить их стало легче. Но это было не так. Легче не становилось. От каждого очередного унижения он все больше чувствовал себя псом, а не мальчиком, которого так любила его семья. Хотя Каса переполняли ужас и боль, он с ними не боролся. Даже не пытался прикрыть лицо, когда удары сыпались на него градом. «Делайте со мной что хотите, ослы. Сколько хотите, сегодня».
Издалека донеслись крики. Избивавших Каса узников оттащили. Он приоткрыл опухшие глаза и увидел все того же стражника, злобно взирающего на него сверху вниз.
– Эй! Это еще что такое? – спросил он.
– Это оливеранец начал, – подал голос один из заключенных. – Оскорбил сестру Мендо.
Ответил ему не стражник, а его капитан, шагнувший в поле зрения Каса. Мужчина был ненамного старше самого Каса, со слабым подбородком, в идеально чистой униформе. Он оценивал ситуацию с умеренным интересом.
– А. Старая провокация с сестрой. Вот только у тебя же нет сестры, Мендо.
– Он этого не знал, – возразил Мендо. – А я не мог позволить грязному оливеранцу оскорблять наших женщин.
– Верно. – Капитан оглядел заключенных с окровавленными костяшками пальцев, а потом повернулся к Касу, поднявшемуся на колени. – Что с тобой сегодня, оливеранец? Обычно ты бьешь в ответ.
Кас сплюнул кровью на землю.
– Один против тридцати? – прохрипел он. Говорить было больно. – Ради чего?
– Но раньше-то тебя это не останавливало, – отметил капитан. – Я бы так не торопился умереть, будь я на твоем месте. Ведь все мы знаем, куда ты потом отправишься.
Мендо, у которого не было сестры, сказал:
– В ад, ублюд…
– Да, Мендо, думаю, он понял. Вставай, оливеранец. – Капитан повернулся к стражнику, что снял со своего пояса кнут. – У меня в лагере драки запрещены. Кого-то нужно наказать. Например, тебя.
Кас поднялся на ноги, пошатнувшись. Каждый дюйм его тела кричал в агонии. Его трясло. Было так нестерпимо холодно.
Стражник сделал шаг вперед.
– Рубашка.
Кас с трудом стянул через голову рубашку, рваную и покрытую грязью еще до избиения. Все вокруг вдруг в ошеломлении замолчали и, толкаясь, отступили от него – заключенные, стражник, капитан.
Кас опустил взгляд. Он обнаружил фурункулы этим утром. Один под ключицей, второй у бедра. Еще вчера ночью их не было. И теперь они раскрылись, разбитые пинками и ударами кулаков. Он знал, что это значит, до него доходили слухи из города о переполненных больницах и телах на улицах. Он замечал неловкую настороженность среди стражи.
Именно это сделал бы его брат. Если побег был невозможен, а смерть неизбежна, Вентиллас забрал бы своих врагов с собой. Столько, сколько бы смог. Несмотря на неимоверную боль, Кас улыбнулся, обнажив перепачканные кровью зубы, глядя на мужчин вокруг – с окровавленными костяшками пальцев и испуганными глазами.
– Так я отправляюсь в ад? – Он едва узнавал свой голос. – Я заберу всех вас с собой.
Но в тот день Кас не умер, как и в последующие дни. Из всех людей у моста ему единственному суждено было пережить чуму.
* * *
– Ты уже это делал, – голос Изаро вернул его к действительности. Заставщик указал на лопату. – Копал могилы. Это не первый раз.
Кас отвернулся.
– Нет.
– Где ты был?
– На севере. – Кас отбросил землю на постепенно возвышающийся холм. Могила должна была быть достаточно глубокой. По меньшей мере шесть футов. Иначе животные ее учуют и снова раскопают.
– Где именно на севере? – настаивал Изаро.
Кас не ответил. Он расшатал огромный камень и оттолкнул его в сторону.
После недолгой паузы Изаро произнес:
– Раньше ты больше болтал.
– А ты меньше.
Заставщик фыркнул. Может, это был смешок.
– Ты так и не рассказал своему брату, что я с тобой сделал.
– Нечего было рассказывать.
– Разве? – с глубоким скептицизмом спросил Изаро. – Заставщик поднял руку на младшего брата лорда Вентилласа. Я мог лишиться за это жизни.
Лопата ударилась об очередной камень. Кас выкопал его и отбросил в сторону.
– Я это заслужил.
– Ба, – удивленно произнес Изаро. – И вправду.
Когда Касу было восемь или девять лет, решив подшутить над Изаро, он отпер садок и выпустил всех кур. Кас хихикал, спрятавшись за деревом, в то время как заставщик ругался и бегал за птицами, пытаясь их изловить. К несчастью, несколько кур скрылись в лесу и пропали. Кас не предполагал, что так выйдет. Как не предполагал и то, что одежда его выдаст. Красная туника была более чем заметна среди диких олив и сосен. У Изаро не заняло много времени догнать его и перекинуть через колено. Касу пришлось идти домой пешком, с зареванным лицом, потому что он не мог сидеть на лошади. И об этом унизительном случае он так никому и не рассказал.
Кас мысленно вернулся к коттеджу Изаро. Маленький садок был заперт, а двор пуст.
– А куда делись твои куры?
Изаро что-то невнятно пробормотал.
Кас оглянулся через плечо.
– Что?
– Сюда приходил мужчина. Забрал заставные деньги. Забрал моих кур.
Кас перестал копать. Он развернулся и уставился на Изаро.
– Ты уже?.. – Он махнул в сторону вырытой могилы.
– Умер? – Изаро скривил рот. – Еще нет. Мне пришлось еще помучиться после того, как он явился сюда в поисках наживы. Не сказал ни слова. Не подал мне воды, когда я просил. Забрал мой топор. Я слышал, как он сказал своей девчонке собрать кур.
Перед глазами Каса возникла картина: Изаро лежит больной и беспомощный, в то время как мародеры собирают добычу.
– Кто это был? – резко спросил он.
Изаро ответил. Имя мародера было знакомо Касу. Он жил в Пальмерине, если был еще жив.
– Где ты хранил деньги? – спросил Кас.
– Под половицами.
– И сколько там было?
От названной суммы у Каса дернулся глаз. Эти земли принадлежали лорду Рубену, соседу, и Касу на ум пришла лишь одна причина, по которой никто так и не пришел проверить Изаро. Хотя бы забрать деньги. Внутри у него все сжалось в горячий, горький ком. Он задал вопрос, уже зная ответ:
– Где лорд Рубен?
Изаро лишь покачал головой.
– А семья?
– Никого не осталось.
До этого момента все мертвецы были незнакомцами. Или врагами. Лорд Рубен не был ни тем, ни другим. И если чума уже дотянулась своими костлявыми, почерневшими пальцами до этих гор, что это значило для его брата? Кас снова принялся копать. Но спустя некоторое время взглянул на Изаро, угрюмо смотревшего в углубляющуюся яму, и спросил:
– Ты можешь покинуть это место?
– Нет. Я не могу отойти от реки.
– Ты пытался уйти?
Кивок.
– И что случилось?
– Вот тут начинает болеть. – Изаро приложил ладонь к сердцу. Он посмотрел куда-то мимо Каса и с любопытством спросил: – А ее ты видишь?
Кас оглянулся туда, куда показывал Изаро. Там не было ничего, кроме тропинки, ведущей к реке. На руках у него приподнялись волоски.
– Нет.
Он продолжил копать. Достигнув достаточную глубину, он отбросил лопату в сторону и выбрался из ямы. Изаро смотрел, как Кас перекидывает его тело, по-прежнему завернутое в простыню, через край могилы. Кас снова запрыгнул в яму и осторожно взял труп на руки. Ноздри жгло от зловония. Он аккуратно уложил Изаро на дно, выбрался и закидал тело землей. Они оба молчали, пока Кас не закончил. Подняв лопату, он произнес: «Ну, прощай», – и подобрал с земли пустую фляжку.
Изаро взглянул на него с изумлением.
– Что? Погоди. – Он поспешил за Касом. – А как же молитва?
Кас не остановился. Сунул фляжку за пояс.
– А что с ней?
– Лорд Кассиапеус…
– Молитвы не мое. – Кас смотрел прямо перед собой. Он слышал обеспокоенность в голосе Изаро. Не было нужды смотреть ему в глаза, чтобы найти подтверждение. – Я надеюсь… надеюсь, что теперь ты сможешь упокоиться, Изаро. Прости за кур.
Но Изаро не заботили давно потерянные птицы.
– Ты не веришь в молитвы?
– Больше нет.
– Но…
Кас повернулся к нему так внезапно, что Изаро отшатнулся.
– Посмотри, где ты! Где мы все, и скажи мне, что веришь: кто-то сверху присматривает за нами. – Так много смертей. Чем могла им помочь молитва? – Он воткнул лопату в землю.
Руки Изаро повисли по бокам. Подавленный, он произнес:
– Если я не буду верить, что же со мной станет?
– Не знаю. Я не могу тебе помочь.
Прежде чем Кас отвернулся, Изаро спросил изменившимся голосом:
– Ты ее видишь? – Они дошли до берегового вала, что был над мостом и коттеджем, где Кас оставил лошадь.
– Нет, я же сказал… – Кас остановился. Возле кобылы кто-то стоял.
С этого расстояния Кас разглядел щуплого мальчика лет двенадцати или тринадцати. Тот держал поводья и уже поставил одну ногу в стремя – и подозрительно вглядывался в Каса. Кас узнал ливрею. На незнакомце была синяя туника и серые штаны королевского посланника, шапочка небрежно приспущена назад.
Но Изаро сказал «ее».
– Это девушка? – спросил призрака Кас, полный сомнений.
– Я мертвец и вижу это.
Незнакомец крикнул:
– С кем вы говорите?
– Ни с кем, – ответил Кас.
Изаро увидел то, чего он видеть не мог, потому что голос явно принадлежал девушке. И не двенадцатилетней, а примерно того же возраста, что и сам Кас. Лет семнадцати или восемнадцати. У нее не было горного акцента, как у него. Ее сглаженный, размеренный говор наводил на мысли о столице на востоке. Она была из Эльвиры. Кас скрестил руки на груди, восхищенный силой ее духа. Она пыталась украсть у него лошадь.
– Ты знаешь, как поступают с конокрадами в этом королевстве?
– По правде говоря, знаю. – Она грациозно перекинула вторую ногу через седло, очевидно, совсем не опасаясь, что Кас ее поймает. Они оба знали, что он слишком далеко, чтобы преследовать ее. Для начала ему нужно было спуститься с вала. К тому времени она уже ускачет в противоположном направлении. – Но я не краду вашу лошадь, сэр. Я ее одалживаю. Вы сможете забрать ее обратно в Пальмерине, в конюшнях у донжона. Полагаю, там такие есть. Знаете, где это?
Донжон его семьи. Конюшни его семьи. И все же девушка была ему не знакома.
– Одолжить – это когда просят разрешения.
– А. – Она подняла палец вверх, словно наставник, объясняющий нечто особенно важное. – Это также означает «взять с обещанием вернуть». Что я и делаю. Так что мы оба правы.
– Это кто так сказал? – спросил Кас.
Она приподняла плечо.
– Книга, которую я читала.
Изаро неодобрительно фыркнул.
– Остерегайся умных, – предупредил он.
Кас не обратил на него внимания.
– А где твоя лошадь?
– Украли. – Проигнорировав его взгляд, девушка скинула на землю седельную сумку, достала из кошелька у себя на поясе монету и подбросила ее в воздух. Та упала на его сумку. – За доставленные неудобства. Остальное получишь, когда доберешься до города.
Кас взглянул на монету, потом на свою пропитанную потом одежду, всю в коричневых и зеленых пятнах – ничто не отличало его от любого другого грязного усталого путника. А он очень устал. Если ему придется идти остаток пути пешком, путешествие затянется еще на несколько часов.
Можно было просто сказать ей, кто он. Она бы поверила. Он представил, что было бы дальше. Он не смог бы оставить ее здесь, а значит, им пришлось бы ехать вместе на одной лошади. Нет. Лучше он пойдет пешком. Он уже давно потерял способность чувствовать себя легко и комфортно в компании других людей. Теперь ему гораздо больше подходило одиночество.
– Ладно, – сдался он. – Можешь ее одолжить. Но я собирался перед отъездом проверить, целы ли у нее копыта. И я сделаю это сейчас.
– Хорошая попытка, – ответила она с искренней улыбкой. – Приношу свои извинения, но эта лошадь нужна мне больше, чем тебе. Я и так ужасно опаздываю.
«Куда?» – хотел он спросить, но она уже пришпорила лошадь. Кас смотрел, как она уезжает по дороге в Пальмерин. Гнев боролся в нем с восхищением. Воровка лошадей, да, но как сидит в седле! Он повернулся, чтобы сказать об этом Изаро, но заставщика уже рядом не было. Тот заковылял к своей могиле, лишенный молитвы, неоплаканный, оставив Каса у деревьев на берегу реки в компании одного лишь чувства вины.

2
Несколько часов спустя Кас нашел свою лошадь. Или, если быть точнее, лошадь нашла его.
Он шел по пустой дороге, по тропе, которую не видел уже несколько лет. После того как девушка украла у него лошадь, он искупался в студеной реке – к счастью, рядом не было никого, кто мог бы услышать его вскрики и вздохи, – и переоделся. Черная шерстяная туника и такие же брюки под плащом с капюшоном. Высокие черные ботинки. Всё превосходного качества. Их отдала ему вдова доктора в качестве оплаты за две вырытые могилы. Одну для мужа, вторую для сына. Кас был ей благодарен. Ему не хотелось возвращаться домой в старой одежде и стоптанных ботинках. У него была гордость. Даже сейчас, после всего, что с ним произошло.
Слева от него поднимался большой акведук Пальмерина – с высокими двойными арками, из старого потертого камня. В древности строители не клали раствор между гранитными блоками. Те подходили друг к другу, словно части огромной мозаики. То, что акведук простоял уже тысячу лет после возведения, было инженерным чудом. Справа находилась небольшая рощица. Большинство листьев еще оставались зелеными, но некоторые уже были оранжевыми или золотыми. Пока он смотрел, как листья медленно опадают на землю, из-за рощицы вдруг выскочила белая лошадь. Его кобыла. Она свернула на дорогу по направлению к Касу, и тот от удивления выронил свою седельную сумку. Он вытянул руки перед собой, выставив ладони, и закричал:
– Тпру! Тпру! Это я. Тпру!
Лошадь неслась к нему галопом. Он боялся, что она не остановится. Но за несколько мгновений до того, как она втоптала бы его в грязь, лошадь встала. Тяжело дыша. Как и он.
– Иди сюда. Всё хорошо, – он говорил тихо, успокаивая ее, поглаживая по гриве, в то время как кобыла в ответ уткнулась носом ему в ухо. Он поднял сумку и не мешкая привязал к седлу. – Что случилось? – спросил он лошадь. – Где она? – Кас огляделся вокруг. Одинокий стервятник кружил в небе, бородатый и зловещий. Бородач. Поднялся ветер, и вокруг слышны были лишь шелест листьев да шуршание травы, что доходила ему до колена.
Пока не раздался крик.
– Мерзкая тварь! Кыш отсюда! Уходи!
Кас развернулся. Там. Голос доносился из рощи. Женский, напуганный, без сомнения, принадлежавший воровке, что увела у него лошадь. За ее криками последовал вой. Похожий на крик амбарного кота, но гнусавый – это был кто-то покрупнее. Узнав его, Кас подхватил поводья и подвел лошадь к дереву, где ее не смогли бы заметить проезжающие мимо путники. А потом побежал.
Чем ближе раздавался вой, тем настороженнее становился Кас. Он обошел дуб и сосну, вяз и можжевельник, переступая через ветки и скользя мимо сухих, хрустящих листьев, чтобы скрыть звук шагов. Седельная сумка валялась в пыли. Как и шапочка посланника. Рощица выходила к небольшой поляне. Кас выглянул из-за вяза.
Воровка находилась у противоположного края поляны. Он видел ее ботинки на высокой ветке одинокого огненного дерева. Только ботинки. Ярко-красная крона скрывала все остальное. Прямо под ней шипела и царапала когтями ствол дерева горная рысь. Кошка была размером с большую собаку. Поменьше, чем те, что жили в донжоне Пальмерина. И все же она представляла собой страшную угрозу. Даже с такого расстояния Кас видел, что с кошкой что-то не так. Рыси ценились среди знати за роскошный мех – с черными пятнами на белом. Их мехом часто оторачивали воротники и манжеты, подбивали дорогие зимние плащи. Но мех этой рыси вряд ли бы подошел для плаща. Он был жидким и паршивым. На боках виднелись проплешины – рысь то ли облезла, то ли ее покусали. В этих местах проглядывала ободранная кожа.
Воровка продолжала сыпать проклятьями. Непрерывным потоком красочных ругательств и угроз. Кас подкрался ближе – очень осторожно, чтобы остаться незамеченным. Он уже был в пятидесяти футах от них, когда вой прекратился. Рысь закрутилась на месте, волосы на загривке встали дыбом. Она учуяла его запах.
Кас вытащил из-за пояса пращу[1 - Праща – простое оружие, состоящее из ремня с двумя петлями на концах. Использовалось для метания снарядов: камней или свинцовых дробинок. Также применялось как охотничье и военное оружие.]. Потом сунул руку в сумку и достал железный шарик размером со сливу, покрытый шипами. Он научился держать при себе несколько штук на случай, когда нельзя было обойтись обычным камнем.
Все это время рысь всматривалась в линию деревьев. Кошка обнажила зубы. Заметила Каса.
– Когда я спущусь с этого дерева, ты об этом пожалеешь… И куда это ты собралась, мерзкая…
Кас вышел из-за деревьев. Шипя, рысь оставила дерево и бросилась к нему. Ее лапы плавно скользили по траве. Когда она приблизилась, Кас увидел, что ее рот был покрыт пеной, стекающей на подбородок. Глаза – ужасны: они были налиты кровью, из уголков сочилась какая-то жидкость. Аккуратно, чтобы не уколоться, Кас вложил шар в пращу, натянул ремень и застыл. Сердце грохотало в груди. Он не мог промахнуться. Нельзя, чтобы животное укусило его или даже оцарапало. Не с такой пеной изо рта и не с такими кровавыми глазами. Только когда рысь прыгнула, оторвавшись от земли, Кас выстрелил в нее шаром.
– Прости, – произнес он.
Шар угодил ей прямо в глаз, и рысь рухнула замертво к его ногам. Зашипев в последний раз, животное испустило дух. Кас сунул пращу за пояс и побежал.
Воровка стояла на толстой ветви огненного дерева, довольно высоко, чтобы забраться туда без зарубок и опор. Но он не видел ни тех, ни других. В отсутствие шапочки ее длинная темная коса свободно свисала вниз. Девушка широко распахнула глаза, узнав его.
– Ты!
– Ты ранена? – торопливо спросил он.
– Нет! А ты? Где эта ужасная кошка?
– Она мертва. У тебя кровь на руке. – Кас видел это со своего места. Если рысь ее укусила, этот день не закончится для нее ничем хорошим.
– Что? – Она подняла обе руки, оглядывая себя. – Это от коры, – объяснила она. – Просто царапины. Она меня не задела. Ты не видел мою лошадь?
Ее вопрос заставил его замолчать на целых пять секунд.
– Моя лошадь у дороги.
– О. Отлично. Она цела?
Кас немного смилостивился к ней, увидев ее обеспокоенность из-за его лошади.
– Она хотела отведать не конины.
Воровка скривила лицо, поняв, что он имеет в виду. Рыси обычно питались кроликами или утками. Иногда оленями. Но в прошлом году животных стали привлекать человеческие трупы, лежавшие непогребенными или похороненные недостаточно глубоко. Как следствие, появились разные звери – собаки, свиньи, козы, кошки – с кровавыми глазами и пеной изо рта. Этих зверей нужно было при необходимости избегать, по возможности убивать и всегда, всегда – сжигать.
Прислонившись спиной к стволу дерева, воровка соскользнула вниз и уселась на ветку, вытянув ноги перед собой.
– Не знаю, как я залезла так высоко, – призналась она. – Я никогда раньше не лазила по деревьям. Да даже по пням.
Страх делал возможным и не такое, подумал Кас. Когда смерть гонится за тобой по пятам, ты перескакиваешь поляну и взбираешься на дерево, подобно белке.
– Сможешь спуститься?
Девушка оценила взглядом расстояние от ее ветки до его ботинок.
– Нет. – Ее ответ был однозначен. Она закрыла глаза и прислонила затылок к стволу.
Тогда Кас указал на очевидное.
– Ты не можешь оставаться там вечно.
– Я знаю. – Ее глаза были по-прежнему закрыты. – Что ты предлагаешь?
Хм. Кас задумался. Он мог бы взобраться на дерево, но что потом? Он не сможет спуститься без опор, тем более с воровкой, висящей у него на шее. Решение было только одно. Вздохнув, он вытянул руки.
– Прыгай, – скомандовал он.
Девушка резко открыла глаза и ошарашенно посмотрела вниз на Каса.
– Ты сошел с ума. Ни за что.
– Ладно. – Кас не опустил руки. Его тон был сердитым. Они бы не оказались в этом положении, если бы она не украла его лошадь. – А ты что предлагаешь?
– Лестницу… – Она умолкла, сразу же осознав абсурдность своей просьбы. Они были слишком далеко от деревень, ферм и лестниц.
Кас никак не отреагировал.
– Тогда давай. Прыгай.
Она не сдавалась.
– Почему ты вообще мне помогаешь? Я же украла у тебя лошадь.
– Вот как? А я думал, ты ее одолжила.
Последовало молчание, сопровождаемое угрюмым взглядом.
Кас уже чувствовал себя идиотом – стоя с вытянутыми руками и разговаривая с деревом.
– Слушай, – произнес он. – Если здесь была одна рысь, могут быть и другие. Тебе повезло, что у нее повыпадали когти. Обычно они отлично лазают по деревьям. – Он дал ей время подумать над этим, а потом добавил: – Я считаю до пяти, а потом ухожу. И забираю свою лошадь с собой. Один.
Его слова заставили ее тут же выпрямиться.
– Ты меня уронишь, – сказала девушка с нелестной уверенностью.
– Не уроню. Два.
Нота паники.
– Ты недостаточно сильный…
– Как мило с твоей стороны. Три.
– Пожалуйста, подожди!
– Четыре.
Кас не назвал бы то, что произошло дальше, прыжком. Она просто соскользнула с ветки в свободном падении. Он ее поймал. Удар пришелся ему на грудь, он отшатнулся назад, споткнулся и… уронил ее.
Кас упал, больно ударившись спиной. Воровка рухнула в траву лицом вниз. Она застонала. Прямо у них над головами закружил стервятник – все ближе и ближе. Некоторое время никто из них не двигался и не говорил.
Воровка привстала на колени. Кас наблюдал, как она сплюнула с языка несколько травинок. На ее тунике в области груди был вышит королевский щит. Черной нитью на синем – грозный бык рядом с пышным бутоном граната.
– Ну, – сказала она, с опаской поднявшись и потирая спину. – Это первое и последнее дерево, на которое я взбиралась. – Она взглянула на Каса с ослепительной улыбкой, полной облегчения и доброжелательности, а потом протянула руку, чтобы помочь ему встать.
Кас не улыбнулся в ответ. Перекатившись на ноги с искривившимся лицом, он взял кисть ее руки в свою и перевернул ладонью вверх, чтобы проверить кровь и царапины.
Ее улыбка испарилась.
– Я же сказала, она меня не кусала.
– Хорошо. – Кас обязан был удостовериться. Он отпустил ее руку – та была намного меньше его собственной – и потянулся к другой. Эта, левая, выглядела хуже. Без укусов, но царапин было больше, крови тоже, и к тому же в большом пальце сидела ужасного вида заноза.
Кас поднял взгляд и дождался, пока она сделает то же. Ее кожа была золотистой, на тон светлее его, а глаза – глубокого карего цвета, темного, как лесная чаща. «Я мертвец и вижу это», – сказал Изаро. Да, теперь Кас тоже видел.
– Как тебя зовут?
– Лина. Что… ай! – вскрик не позволил ей продолжить. Она увидела, как он отбросил в сторону занозу, которую вытащил из ее большого пальца. На этом месте теперь наливалась капля крови. Лина выдернула руку, пососала ранку и, наконец, обиженно произнесла: – Спасибо.
Его улыбка удивила их обоих. Кас спрятал ее за хмурой гримасой и сказал:
– Кошку нужно сжечь. – Он указал на бородача. Стервятник опустился на можжевельник, терпеливо дожидаясь их ухода, чтобы попировать. В пожирании гниющей плоти не было ничего хорошего. Воровка Лина заметила птицу и скривила лицо.
– Будет сделано.
Рысь умерла на дальней стороне поляны. Девушка пробежала мимо нее в рощу и вернулась со своей шапочкой и седельной сумкой. Достала из последней два камня и выбила искру. Через несколько минут рысь уже горела, языки пламени и клубы дыма поднимались от нее к солнцу. Отойдя подальше, они наблюдали, как полыхает костер. Лина не видела того, что видел Кас, – в дыму были человеческие лица. Десяток или даже больше. Они кружились в вихре, черты было не различить, только широко распахнутые, напуганные глаза и разинутые рты перед тем, как они рассеивались по ветру. Лина могла бы стать одной из них, если бы события этого дня развивались иначе. Кас бросил на нее взгляд и обнаружил, что она изучает его, нахмурившись.
– Ты как-то побледнел, – отметила она. – Тебе нехорошо? Вот, обопрись на мою руку…
Кас развернулся и пошел за кобылой. Он слышал, как Лина торопливо шагает за ним.
Она крикнула ему в спину:
– Прости, мне очень жаль, что так вышло с твоей лошадью.
– Но недостаточно жаль, чтобы ее вернуть. – Кас не обернулся и не замедлил шаг.
Пауза.
– Да, ну…
Кас вдруг остановился. Когда она его догнала, он спросил:
– Откуда ты знаешь, что я не спешил по собственным делам? М? Например, чтобы навестить свою больную бабушку, пока не стало слишком поздно?
Девушка побелела.
– Ты и вправду ехал к ней? К своей умирающей бабушке?
– Нет. – Кас никогда не видел своих бабушек. Они умерли еще до его рождения. Но она-то этого не знала. Он снова пошел вперед.
Лина что-то пробурчала, он не услышал – наверно, это к лучшему.
Они оба молчали, пока он отвязывал кобылу и взбирался в седло. Он бросил взгляд на воровку – открывшаяся ему картина была довольно жалкой. С одной руки свисает седельная сумка, в другой шапочка, голова опущена. Из косы торчат травинки. Как бы ему ни хотелось, он просто не мог оставить ее здесь. То, что он сказал насчет рыси, было правдой. Здесь могли ходить и другие.
Кас наклонился и протянул руку. Его слова прозвучали грубовато:
– Так ты едешь или нет?
Лина вскинула голову. Взгляд просиял от надежды.
– Ты заберешь меня с собой?
– Именно это я только что и сказал, разве нет?
– Нет, – медленно произнесла она. – Не совсем…
Кас посмотрел на нее – на волоске от того, чтобы передумать. Должно быть, она это увидела. Девушка торопливо натянула шапочку и ухватилась за его руку. Он усадил ее перед собой так, что ее спина прижалась к его груди, а шапочка идеально прилегла к подбородку. Кас сам был удивлен своему решению ей помочь, позволить ей разделить с ним лошадь, потому что за последние годы он кое-что понял о себе: он больше не хочет, чтобы его трогали. Ни в гневе, ни в любви. Никак. Даже сейчас он чувствовал кандалы на своих запястьях и лодыжках, как они до крови натирают ему кожу. Слишком много тел для такого маленького пространства, отчего так трудно было дышать.
Дышать.
Кас сделал долгий, сдержанный выдох. Он молча привязал ее сумку к своей. Лина не дрогнула, когда он обвил рукой ее талию, но развернулась, чтобы взглянуть на него с улыбкой.
– Спасибо! Ты очень добр. А я даже не знаю твоего имени.
Он уставился вперед – поверх ее головы.
– Кас.
– Каз, – протянула она. – А полное имя – Каспиан?
– Нет.
– Каспар?
– Нет.
В ее голосе зазвучали ноты раздражения.
– Ну тогда как?..
– Твоя одежда тебе велика. – Он окинул взглядом подвернутые рукава ее синей туники и серые штаны – настолько широкие, что любой уважающий себя портной не одобрил бы подобное применение. – Ты такой же королевский посланник, как я. Чья на тебе ливрея? Полагаю, ее ты тоже одолжила.
– Я… – Девушка резко захлопнула рот. Ее сердитый взгляд сообщил ему, что она поняла. Кас не будет задавать вопросы, если и она не будет ни о чем спрашивать. Она молча уставилась перед собой.
Удовлетворенный, Кас пришпорил лошадь, направив ее на дорогу в Пальмерин. Где он наконец узнает, остался ли его брат в живых. Или уже бродит среди мертвецов.

3
Как оказалось, воровка была лучшим спутником, какого он только мог пожелать. Она проспала всю дорогу. Если Кас и сделал долгий, дрожащий вдох, как только увидел свой донжон, если и потер защипавшие глаза кулаком – она не проснулась, чтобы это увидеть или услышать. Маленькие радости. Заставив лошадь сбавить шаг, он наслаждался открывшимся видом.
Крепость Пальмерина была построена в долине, окруженной крутыми заснеженными вершинами гор. Ее обитателей защищали розовые стены – их первоначальный темно-красный цвет выцвел за столетия. Это был самый безопасный город в Оливерасе – по большей части потому, что он находился в таком отдалении. Узкие проходы, негостеприимные зимы. Если этого оказывалось недостаточно для устрашения незваных гостей, впечатление усиливало родовое гнездо прославленного военачальника лорда Вентилласа. Большинство недоброжелателей предпочитали оставить Пальмерин в покое и искали более легкую добычу.
Чтобы войти в Пальмерин, нужно было сначала миновать ворота и заплатить сбор. Кас остановился в конце очереди, состоявшей из сотни людей. Чем ближе они были к городу, тем больше людей становилось на дорогах – в поток вливался народ с близлежащих ферм и деревень. Мужчины верхом на лошадях, семьи в телегах, женщины в кружевных чепчиках и огромных соломенных шляпах, в пышных ярких юбках. Мальчик впереди них катил повозку с горными козлятами. Держит путь на главную площадь, предположил Кас. Сегодня был рыночный день.
Уже наступил полдень, небо было ясным, воздух чистым. Прекрасный день. Но что-то не так. Солдаты, охранявшие ворота, были в королевском синем, как и Лина. А где же солдаты в красном? Люди его семьи?
Кас не обошел очередь, не уклонился от уплаты сбора, хоть и мог. Донжон Пальмерина был его домом. Но сегодня ужас заставил его замедлить шаг. За этими стенами лежала правда, и глубоко внутри он не хотел знать наверняка, что стало с его братом. Но под руку с сомнением шла надежда.
– Когда ты в последний раз был дома? – спросила Лина, заставив его подпрыгнуть. Она огляделась вокруг, и Кас увидел ее ясные глаза и внимание в них.
– И давно ты не спишь? – спросил он. Лицо его горело.
Она приподняла одно плечо.
– Я и не спала. Просто размышляла. – Пауза. – Думаю, ты уже давно здесь не был.
Они, кажется, уже нашли взаимопонимание. Никаких вопросов. И все же, к собственному удивлению, Кас обнаружил, что отвечает ей.
– Три года.
Он буквально почувствовал, как изумилась девушка.
– У тебя здесь семья? Бабушка?
– Брат. Я не знаю, здесь ли он до сих пор.
– О. – Лина коснулась его руки, лежавшей на луке седла, и Кас рефлекторно отдернул ее. Девушка замерла. Ее позвоночник выпрямился, и спина больше не прислонялась к его груди. Что было еще хуже, она подняла руки, выставив ладони вперед. Так же, как он делал чуть раньше, пытаясь успокоить свою испуганную лошадь.
– Ну, я пойду, – тихо произнесла она и легко спрыгнула с кобылы на землю. Она попыталась развязать узел седельной сумки, неловко потянув за него.
Кас спешился. Она всего лишь хотела его успокоить. Его реакция была ненормальной. Он был ненормальным. Он хриплым голосом произнес:
– Я не хотел тебя напугать.
Лина подняла голову.
– Ты меня удивил. Это не одно и то же.
– Позволь мне. – Он взялся за ее сумку, что дало ему возможность отвернуться. «Отдай ей сумку. Пусть идет восвояси». Но ему хотелось знать, почему она путешествует одна. Как потеряла свою лошадь и где достала униформу королевского глашатая. Что такое срочное ждало ее в Пальмерине, раз она согласилась поехать на одной лошади с незнакомцем? Он мог оказаться кем угодно. Он и был кем угодно.
Кас протянул ей сумку.
– У тебя проблемы?
Тихий смешок. Лина забрала у него сумку.
– О да. Но я вне опасности.
Кас потянулся к своей собственной седельной сумке и вытащил из нее золотую монету, которую девушка оставила ему, украв лошадь. Он протянул ее Лине, но та отказалась.
– Она твоя.
– Оставь себе. На случай, когда понадобится одолжить еще одну лошадь. Только на этот раз по закону.
Лина ответила печальной улыбкой. Монета исчезла у нее в кошельке. Она бросила взгляд на стражников у ворот.
– Мне пора.
Кас молча кивнул.
Лина перекинула сумку через плечо.
– Прощай, Кас. Просто Кас, без других имен. Надеюсь, ты найдешь своего брата.
Она потерла кобыле нос с ласковой улыбкой, а потом удалилась, поспешив к началу очереди. Головы поворачивались к ней, когда она проходила мимо. Лина не стала утруждать себя тем, чтобы засунуть косу обратно под шапочку, и все вокруг видели симпатичную девушку в мужской одежде. Стражник зашагал к ней от ворот. Он был слишком далеко, чтобы Кас мог рассмотреть выражение его лица, и тем не менее он увидел, как тот замер на полпути, словно от удивления, а потом низко поклонился. Склонив голову, стражник слушал, что говорит Лина. Рядом с ними тут же появились лошади. Лина со стражником оседлали их и проскакали через ворота, оставив Каса задаваться вопросом, кого же он сопроводил к себе в город.
Два козленка высунули головы между планок повозки, принюхиваясь к Касу, и он улыбнулся. Он повел лошадь вперед, слушая, как стража выкрикивает расценки:
«Одна циветта за пешего!
Одна рысь за всадника!
Полрыси за вьючную лошадь!
Два горностая за телегу!»
Сборы выросли. Неудивительно. Они никогда не снижались. Очередь двигалась быстро, и уже вскоре Кас оказался у ворот.
– Одна рысь, – сообщил ему заставщик, невысокий мужчина в королевском синем. Его тонкие усы свисали вниз, а в голосе слышались высокие гнусавые ноты, характерные для городов южной границы.
Кас окинул взглядом его синюю тунику.
– А где городская стража?
– Не твоего ума дело. – Заставщик выставил ладонь вперед. – Одна рысь. Плати или проваливай.
– Осел.
Оскорбление произнес не Кас. Всего в нескольких футах от них, прислонившись к внешней стене, стоял солдат. Лодыжки скрещены, голова наклонена – он изучал ногти на руках.
Солдат в красном.
Улыбка облегчения на лице Каса испарилась так же быстро, как и возникла. Солдата звали Тиаго. Он охранял стены Пальмерина все то время, что его знал Кас. Кас видел каждый дюйм камня позади него – камня, что был бы невидим для всех нормальных живых существ. Тиаго поднял голову, и Кас в то же мгновение отвернулся.
Кас неуклюже сунул руку в сумку и протянул раздраженному заставщику серебряную рысь. Торопливо пройдя через ворота, он ни разу не обернулся. Даже когда услышал, как Тиаго окликнул его по имени.
– Лорд Кассиа? Это вы? Но как… Лорд Кассиа!
* * *
Кас направился домой. Вверх по лабиринтам улочек – некоторые из них были настолько узкими, что он мог расправить руки в стороны и дотронуться до стен кончиками пальцев. Повсюду цвели гранаты – темно-оранжевые бутоны свисали из корзин и вырывались из глиняных горшков. Они цвели до самых морозов, а потом вновь распускались весной. Он несколько раз остановился только ради того, чтобы с восхищением оглядеться вокруг. Его переполняли чувства оттого, что здесь все было таким родным и знакомым.
Другие прохожие задевали его, торопясь на главную площадь, откуда доносились радостные возгласы. Он с любопытством последовал за ними, ведя за собой кобылу. Чем ближе Кас подходил к площади, тем громче становились крики, и, выйдя на площадь, заполненную зеваками, он понял почему.
Слева от него возвышалась старая каменная церковь. Из ее дверей выходила процессия. Сначала стражники в отполированных кольчугах и королевском синем. За ними лорды и леди Оливераса. Леди Рондилла, старший советник Амадор, леди Сол. Эти лица были ему знакомы. Кас тщетно вглядывался в них. Вентиллас так и не появился. Его брата среди них не было.
Сразу после знати вышла женщина с младенцем на руках. На ней были простые белые одежды – такого же цвета платок, это няня. Ребенок был одет более изысканно – в наряд из кремового кружева, подол которого опускался почти до самой земли.
Это крестины? Кем был этот ребенок? Насколько Кас знал, последними крестинами, ставшими подобным зрелищем, были его собственные, восемнадцать лет назад. Всматриваясь поверх шляп и голов, Кас снова повернулся к распахнутым дверям церкви и нашел свой ответ.
Две фигуры перешагнули порог. Мужчина и женщина. Кас узнал бы короля Райана откуда угодно: на нем – парадная одежда самого глубокого оттенка синего. Он был того же возраста, что и Вентиллас, на десять лет старше Каса, широкоплечий и мускулистый, с каштановыми волосами и аккуратно подстриженной клинышком бородкой. Цвет кожи, бронзовый летом и чуть более светлый зимой, Райан унаследовал от своей матери, которая родилась и выросла на восточном архипелаге. Рядом с королем шла его королева, которая была не знакома Касу. С такого расстояния он видел лишь ее кремовый наряд и отороченный мехом белый капюшон. Он никогда прежде не видел ее лица. Но даже он, будучи так далеко от дома, знал ее историю.
Год назад брисанская принцесса Джехан приплыла в Оливерас, чтобы выйти замуж за врага ее отца, молодого короля Райана. Вместе с ней отправилась внушительная свита. Стража, чтобы охранять ее. Музыканты, чтобы развлекать. Дипломаты, чтобы давать мудрые советы. Путешествию предшествовали месяцы подготовки, и все шло согласно плану.
Пока не разразилась чума.
Принцесса Джехан прибыла в столицу, Эльвиру, глубокой ночью, без всяких церемоний. Напуганная, перепачканная, в сопровождении лишь горстки людей. Все остальные умерли или сбежали по пути. Свадьбу провели сразу же, не откладывая. Но, что еще важнее, был подписан договор, положивший конец полувековой войне между двумя королевствами. Кас ничего не слышал о том, что было дальше. Как не слышал и о рождении принца или принцессы. А именно им или ей, по-видимому, являлся ребенок. И теперь королевская семья была здесь, в Пальмерине. Почему?
Кас почувствовал, как при виде королевы сменилось настроение толпы. Они все еще выкрикивали приветствия, но во взглядах появилась настороженность. Любопытство смешивалось с неприязнью.
– Так вот она какая, – пробормотал мужчина рядом с Касом. – Джехан, иноземная ведьма.
Кас напрягся. Он тоже не испытывал к ней особой любви, как и ко всем остальным, кто прибыл из этого адского королевства за горами. Если бы вся Бриса целиком упала в море или сгорела бы до основания, он бы не проронил ни единой слезы. Но король Райан – другое дело. Кас не мог позволить оскорблять его избранницу, кем бы она ни была. Нахмурившись, он повернулся к мужчине. Тот был высоким, но худосочным. Белки его глаз имели желтоватый оттенок. Женщина рядом с ним, вероятно, приходилась ему сестрой.
Кас тихо произнес:
– Я бы на твоем месте следил за словами среди незнакомцев.
– Или что? – ухмыльнулся мужчина, потом всмотрелся в него, сдвинув брови: – Я тебя знаю?
– А хочешь?
– Замолчи, дурак! – Женщина схватила его за руку, шипя. – Да он тебя пополам переломит. Пошли! – Мужчина заворчал, отходя, и скрылся в толпе.
Процессия направилась к декоративному озеру. Кас подвел кобылу к кромке воды. С этого места ему открывался более удачный вид на процессию, которая должна была пересечь мост. Рядом с ним оказался мужчина в черном – строгий белый воротник был смят маленькой девочкой, сидевшей у него на плечах и вцепившейся обеими руками ему в волосы.
– Что происходит? – спросил его Кас. – Это крестины?
Незнакомец окинул Каса недоверчивым взглядом. Это был крепкий, гладко выбритый мужчина лет на пять старше Каса. Он мог бы сойти за рассудительного чиновника, если бы ребенок не устроил хаос у него в волосах.
– В смысле? Вы что, с холмов приехали?
– Дальше. – Кас вытянул шею, чтобы лучше видеть.
Мужчина перевел взгляд с Каса на его лошадь, потом обратно. Покачав головой, он объяснил:
– Это маленький принц.
Кас отвел глаза от моста.
– Мальчик?
– Ему три месяца. – Незнакомец улыбнулся, а потом вдруг поморщился. – Отпусти папины волосы. Слишком крепко, – сказал он малышке, прежде чем договорить для Каса. – Сегодня его нарекают именем.
Имянаречение, не крестины. Но Кас все равно не понимал, почему церемонию проводили здесь, в Пальмерине, а не в столице. Он спросил:
– А где еще им ее проводить? Король с королевой живут здесь. Уже год как, со свадьбы.
Кас уставился на него. У него появилось дурное предчувствие.
– Что?
– Ну, королева точно живет здесь, – поправил себя мужчина. – А король приезжает и уезжает. В Пальмерине безопаснее. Эльвира сильно пострадала.
Кас пытался уложить все в голове.
– А мы нет?
В выражении лица мужчины промелькнула знакомая тоска. Он сжал покрепче ботинки малышки.
– О, нас тоже не обошло, конечно. Но большинству повезло. Пальмерин изолирован. Здесь чисто. И здесь людей больше, чем крыс. В отличие от Эльвиры.
Кас озадаченно спросил:
– А крысы-то тут при чем? – Чума распространялась по воздуху. Все это знали.
Вопрос вызвал у незнакомца сильную реакцию. Мужчина приподнял ножку дочери и ткнул маленьким ботинком в сторону Каса.
– Крысы, – с особым ударением произнес он. – Очень даже при том.
А потом вдруг крысы перестали волновать Каса. Ужасное осознание заставило его спросить:
– А где живут король с королевой?
– В донжоне, где же еще? Там полно комнат, семьи же больше нет, упокой господь их души… Эй! Что такое? Вы в порядке?
Кас больше ничего не видел. Лицо мужчины будто расплылось, голос доносился откуда-то издалека. «Семьи больше нет, упокой господь их души». Вентиллас, мой брат. Мир Каса накренился. Он бы упал, если бы кобыла не подтолкнула его, заставив устоять на ногах. Он схватился за ее гриву. Мужчина и девочка наблюдали за ним с одинаковой тревогой в глазах.
– Вы в порядке? – снова спросил незнакомец. Кас кивнул. Говорить он не мог.
– Честно говоря, выглядите вы не очень… – Мужчина отвел взгляд, отвлекшись на няню, что ступила на мост с принцем в руках. – Смотри, дочка! Вот они!
Кас сглотнул горечь, что подступила к горлу. Он отвернулся от моста. Берег озера был застроен магазинами и домами. Из розового камня, трехэтажными. Зеленая вспышка привлекла его взгляд. Он сосредоточился на зеленом, разум пытался разобрать, что же он только что увидел. Вон там, в высоком окне. Фигура в плаще цвета леса, с луком и стрелой в руке, нацеленными на мост.
Сердце замерло у него в груди. Кас завопил:
– Лучник! – так громко, что мужчина рядом с ним вздрогнул и едва не уронил дочь. Кобыла отшатнулась в сторону с укором в глазах. Кас указал на окно. – Лучник!
Стража у моста была хорошо обучена. Они сразу же окружили королевскую чету и подняли щиты, но предупреждение оказалось запоздалым. Кас в ужасе смотрел, как стрела полетела по воздуху и вонзилась в няню. Та вскрикнула, сделала оборот вокруг себя и рухнула с моста прямо в озеро – с младенцем на руках.
Толпа вокруг взревела.
– О боже, – произнес мужчина рядом, прежде чем схватить поводья, брошенные ему Касом.
Кас скинул с себя плащ и ботинки и нырнул в ледяную воду. Со дна озера поднялся ил, из-за чего в воде почти ничего не было видно. Но он помнил, куда упала няня, и поплыл в этом направлении. Потрясенные лица наблюдали за ним с моста. Стражники неуклюжими руками пытались снять с себя кольчуги. Доплыв до белого платка, оставшегося на поверхности воды, Кас нырнул. Он тянул руки вслепую все ниже и ниже, хватая пустоту, и, когда уже больше не мог задерживать дыхание, вдруг коснулся чего-то твердого. Рука? Он крепко схватил ее.
Кас с няней вынырнули на поверхность, сплевывая воздух. Из плеча у нее торчала стрела. Но ребенок… принца нигде не было. Кас протер глаза, которые нестерпимо жгло, а потом поднял руку, чтобы защититься от женщины, в истерике бьющей его по лицу и плечам и кричавшей: «Отпусти, отпусти меня!» Ему нужно было найти малыша.
– Я ее заберу! – В воду прыгнул солдат. Он был совсем рядом с ними. Кас подтолкнул к нему няню и нырнул.
Где он может быть? Накидка должна была утянуть принца на самое дно. Кас погружался все глубже, и, хотя он больше не верил в молитвы, он то и дело мысленно повторял: «Пожалуйста, он же еще дитя».
Перед ним вдруг мелькнуло кремовое кружево. Он ухватился за ткань и почувствовал, что принц внутри нее. На этот раз Кас вынырнул из воды под оглушительные восторженные крики.
Кас крепко прижимал ребенка к своему боку. Он лихорадочно греб одной рукой, пока чужие руки не вытащили его из воды и не усадили на землю. Он встал на колени на каменистом берегу, ледяной воздух обжигал его кожу. Вокруг гудели голоса:
– Он жив?
– Бедное дитя!
– Он дышит?
– Давай его сюда! – крикнул стражник, по-прежнему в полной амуниции.
Не обратив на него внимания, Кас поднес ухо к губам малыша и ничего не услышал.
– Он не дышит! – прошептал кто-то.
Оглушительная тишина. А потом громкое и пронзительное:
– Он не дышит! Принц мертв! Принц…
– Да заткнись ты! – рявкнул Кас. Он перевернул ребенка, уложив лицом и телом на свое предплечье, и дважды похлопал по спине.
– Кассиа?
Кас узнал этот голос. Он в изумлении поднял голову. Перед ним стоял его брат, Вентиллас. В двух футах от него, с белым от потрясения лицом, в кроваво-красном мундире стоял солдат Пальмерина. Маленький принц закашлял. Его крошечное тельце задрожало, а Кас с облегчением опустился на землю. Ребенок закричал, и хотя то был возглас испуга и негодования, это был самый желанный звук на свете.

4
Кас оставался собранным, спокойным. Здесь и речи не шло об уединении. Они были у всех на виду. Ему годами приходилось скрывать свои чувства – ради выживания, – и теперь только эта привычка удержала его от того, чтобы обнять брата и разрыдаться. Так, как он привык делать, будучи маленьким мальчиком, когда страдал от обиды или чего-то еще, и Вентиллас всегда был рядом.
Вентиллас же в недоумении упал на колени и схватил Каса за плечи. Принц оказался между ними.
– Кассиа… как… где?..
Кас словно смотрел на собственное отражение в реке, воды которой покрылись рябью. Они оба были похожи на отца, строгого по внешнему виду, хотя тот был очень добрым, с острыми, будто выточенными из камня чертами лица и носом, который обожатели называли благородным, а враги – клювообразным. Отец был лучшим военным инженером королевства, пока его не убили на войне против Брисы.
– Брат, – все, что смог выдавить Кас. Потому что вопли ребенка звенели у него в ушах. Кольцо зевак сжималось вокруг них, голоса становились все громче, к ним тянулись чьи-то руки. Кас прижал к себе принца. Кто мог быть уверен, что лучник действовал в одиночку? Принц по-прежнему был в опасности.
Вентиллас тоже это осознал. Он поднялся, отдавая приказы стоявшим рядом солдатам. Людям в красном и синем. Смешению королевского войска и городской стражи. Толпу сразу оттеснили назад. Вокруг Каса, Вентилласа и ребенка, который был тяжелым, как камень, из-за пропитанной водой одежды, образовался свободный периметр. Солдаты выставили щиты, закрывая их. Кас слышал звон металла о металл, пока пытался успокоить принца, покачивая того на руках. Ведь что он знал о младенцах? Он прижал мокрого принца к своему мокрому плечу и вздрогнул, когда ребенок закричал ему прямо в ухо.
Кас разделял его чувства.
– Я знаю, быть мокрым малоприятно, – успокаивающим тоном произнес он. Зубы его стучали. – Мне тоже несладко. Но мы же храбрые мужчины, сын Райана, принц… принц… Как они тебя назвали?
Один из солдат, охранявших периметр, рассмеялся. Дородный старик с морщинами на лице, одетый в красное. Капитан Лоренц был правой рукой его брата. Он крикнул:
– Его зовут Вентиллас! Следующий король Оливераса будет носить имя вашего брата. Лорд Кассиа, как же я рад вас видеть!
Вентиллас откуда-то взял плащ и набросил его на плечи Каса. Низким голосом, еле слышимым на фоне криков, он сказал:
– Три года, Кассиа. Я тебя едва узнал… Где же ты был?
Кас не успел ему ответить. Раздался грохот экипажа, топот и ржание лошадей. Король Райан и его королева торопливо вошли в периметр вместе со своей стражей, и все вокруг погрузилось в хаос. Кас молча протянул младенца королеве Джехан. Она прижала к себе ребенка и повернулась к мужу, тот тут же обнял ее. На Каса никто даже не взглянул.
А у него впервые появилась возможность рассмотреть ее вблизи. Королева Джехан была ненамного старше него. Меховой капюшон по большей части скрывал ее темные волосы. Но он навсегда запомнит ее глаза. Полные слез и ярости. Она выглядела так, как выглядела мать, – его мать, любая другая мать, – когда кто-то пытался причинить вред ее ребенку.
Король Райан прижался поцелуем к голове королевы, потом поцеловал сына. Он подтолкнул семью к ожидавшему их экипажу – роскошной карете с четырьмя лошадьми. Махнув рукой замешкавшемуся слуге, Райан снял с себя парадный мундир и протянул в дверь кареты. Принца нужно будет переодеть в сухое. Когда король развернулся, вся его мягкость испарилась. Если гнев его королевы был тихим, у него все было иначе.
– Запереть ворота! Обыскать здание! Найти его! Я хочу, чтобы к концу этого дня его голова висела на стене. Вентиллас, за мной!
– Ваше величество, – слова Вентилласа прозвучали приглушенно. Что-то в его голосе заставило короля остановить свою полутираду. Он повернулся к Касу – насквозь промокшему и дрожавшему под одолженным плащом.
– Друг, – обратился король к Касу, приложив усилия, чтобы совладать со своей яростью, – как мы можем тебя отблагодарить? Мы перед тобой в долгу… – Он вдруг умолк, пристально всмотрелся, затем вытаращил глаза. – Малыш Кассиа? – Он произнес его имя с таким изумлением, что Вентиллас рассмеялся.
Кас поклонился.
– Ваше величество.
– Но где… Как?.. – Король Райан взглянул на Вентилласа, который тут же вскинул руки вверх. Он тоже пребывал в неведении.
Вентиллас обратился к Касу:
– Мы поговорим с тобой позже. Ты пойдешь домой? Найдешь Джакомеля? – По нему было видно, что он не хочет оставлять Каса, ведь они воссоединились всего несколько минут назад. Вентиллас как будто боялся, что Кас снова исчезнет.
Король же, нетерпеливо, но не без понимания, произнес:
– Кассиа, садись в карету.
Он махнул в сторону открытой двери. К своему собственному удивлению, Кас послушно уселся в прекрасную, но очень маленькую карету напротив ошеломленной королевы, второй няни и сердитого принца, плачущего на руках матери.
Король засунул в экипаж голову только для того, чтобы коротко сказать:
– Джехан, это друг.
Дверь закрылась. Приказ был отдан, и карета покатилась.
Кас неловко заерзал. Его присутствие здесь вряд ли могло кому-то понравиться. Он чувствовал себя огромной обезьяной в этом тесном пространстве, которое теперь казалось еще меньше. Озерная вода стекала с него на изысканную обивку, мятый бархат, окантованный шелком цвета ночного неба.
Но почти сразу стало очевидно, что здесь никому нет дела ни до него, ни до порчи мебели, ни до чего-либо еще. Королева Джехан сжимала сына, из-за чего няне было сложно расстегнуть затейливое платьице принца. По спине спускалось не меньше сотни жемчужных пуговок – от основания шеи к подолу, что теперь лежал, потемневший и безвозвратно испорченный, у сапог Каса.
– Разорви его, – тихо приказала королева Джехан.
Няня была пожилой, с пятнами на щеках и красным носом. На ней был белый платок.
– Моя дорогая, пожалуйста, – запротестовала она. – Этому платью две сотни лет…
– Позвольте мне. – Кас потянулся к ним. Он начал с маленького разрыва у ворота. Пуговки отлетали и падали на пол, пока дырка не стала достаточно просторной, чтобы вытащить принца. С болью на лице няня подняла мундир короля. Он был оторочен мехом рыси. Королева завернула принца в теплую сухую одежду, и он сразу же прекратил кричать.
Королева Джехан взглянула на Каса поверх головы сына. Ее меховой капюшон упал назад, обнажив черные гладкие волосы, без единого завитка. Над бровями блестела бриллиантовая диадема. Ее лицо было округлым, но не пухлым, без острых скул и углов. Миловидная, неохотно признался себе Кас, даже с покрасневшими глазами и высохшими слезами на щеках.
Она сказала:
– Я не уверена, что мы сможем оплатить свой долг перед вами.
– Вам и не нужно. – Он встретился с ней глазами, потом опустил взгляд. Рассеянно потер шрам на запястье, скрытый под одеждой. – Я просто оказался самым быстрым пловцом, вот и все.
– Еще как нужно. Как вас зовут? – Она говорила на официальном, идеальном оливеранском.
– Кас, ваше величество. Лорд Вентиллас – мой брат.
Две пары глаз широко распахнулись. Женщины переглянулись. Королева Джехан с сомнением произнесла:
– Так вы малыш Кассиа?
Кас подавил вздох. Он надеялся, что детское прозвище забудется, ведь теперь он мог стоять плечом к плечу с братом и был на полголовы выше короля. Странная мысль.
– Просто Кас, ваше величество.
– Я не понимаю, – произнесла королева Джехан. – Лорда Кассиапеуса из Пальмерина убили три года назад, вместе со всем его отрядом. Как это возможно?
Он тихо ответил:
– Моих друзей убили. Возможно, я бы предпочел смерть тому, где в итоге оказался. Но я тот, кем себя называю.
Карета наехала на камень на дороге и слегка затряслась, прежде чем снова поехать в спокойном, размеренном ритме. Кас завернулся в плащ. Он озяб до костей.
– Я не говорю, что я вам не верю, – сказала королева Джехан. – Как можно? Вы ведь копия своего брата. Вентиллас! – она вдруг воскликнула. – В каком же он сейчас состоянии! Можешь себе представить, Фаустина? И как скверно вы, наверно, себя чувствуете. – Она улыбнулась Касу. – Не волнуйтесь. Скоро вы будете в донжоне, и мы о вас позаботимся.
Каса внезапно охватило негодование. Она говорила так, словно это был ее донжон, а он всего лишь гость. Слова вырвались у него прежде, чем смог их удержать:
– Я могу и сам позаботиться о себе у себя дома. Не утруждайте себя, ваше величество.
Наступило молчание.
Няня возмутилась:
– Что… эй ты, наглец!..
– Оставь его, Фаустина.
Кас сердито уставился на обшивку. Он убеждал себя, что не увидел в глазах королевы Джехан ни обиды, ни смущения из-за его грубости.
– Он не имеет никакого права так говорить с вами. Да как он смеет! Король…
– В долгу перед лордом Кассиапеусом, как и я. – Королева Джехан встретилась с ним взглядом. Теплоты, которую он прежде чувствовал в нем, уже не было. – Сегодня он не может сделать что-то не так. – Она отвела взгляд и с нежностью прижала к себе принца, вдыхая его запах. – А завтра уже будет другая история.
Предупреждение. Кас понял. И ничего не ответил.
Занавески были приоткрыты. Сетка позволяла ему смотреть, оставаясь невидимым. Кас разглядывал город, что проносился мимо. Собравшаяся толпа махала им, бросая на дорогу цветочные венки. Уже было слишком поздно, когда он вспомнил о своей лошади, оставленной у озера. Кас простонал про себя. Он потерял ее уже дважды за этот день.
Всю оставшуюся дорогу королева и няня его игнорировали, разговаривая между собой на брисанском. Кас понимал этот язык так же хорошо, как свой. Няня Фаустина произнесла:
– Бедная девочка. Это я должна была нести малыша. Ох, если б не моя окаянная нога.
– Я рада, что это была не ты, моя милая, – ответила королева Джехан. – Я бы не вынесла, если бы тебя ранили, – а потом едва слышно добавила: – Я найду того, кто это сделал, и убью его.
Фаустина скатала испорченное платье в шар.
– А я помогу.
Кас молчал. Он проигрывал в памяти секунды, предшествовавшие попаданию стрелы в няню. Он видел лучника нечетко. Перед ним лишь мелькнул профиль, рука, натянувшая тетиву со стрелой. Расстояние от Каса до окна через все озеро нельзя было назвать небольшим. И все же он не мог перестать думать, что человек в окне, пытавшийся убить принца, был не мужчиной, а женщиной.

5
Дверь распахнулась в то же мгновение, как карета остановилась, и перед ними возник мужчина – бледный и взволнованный.
– Ваше величество, ребенок…
– Не пострадал, – заверила его королева Джехан. – Но он ужасно замерз, мастер дворецкий.
– Ну, это мы исправим. Пожалуйста, позвольте мне. – Он помог ей выйти из кареты, не заметив Каса, который пристально за ним наблюдал. Джакомель, мастер дворецкий Пальмерина, был уже в годах, по-прежнему с солдатским мускулистым телосложением, несмотря на то, что давно вышел в отставку. Брови у него были такими же темными и густыми, как и его усы, завивавшиеся у кончиков. На нем была безукоризненная черная униформа. На поясе висела связка ключей всех форм и размеров. В детстве Кас всегда безошибочно распознавал его приближение по бряцанию и перезвону железа.
Старая няня последовала за королевой. Но, прежде чем выйти, Фаустина убедилась, что Кас на нее смотрит. Она приложила палец к уголку глаза, а потом указала на него. Ее послание было ясным: она за ним наблюдает. Кас приложил все усилия, чтобы в чертах его лица не промелькнуло веселье. Он уже кое-что знал о самосохранении.
Кас остался в карете один. Там было тихо. Снаружи царил хаос. Стражники шумели вокруг королевы. Слуги лихорадочно бегали туда-сюда. Хрипло мяукала домашняя рысь. Через дверь Кас впервые за долгое время взглянул на донжон Пальмерин – массивное здание того же розового цвета, что и стены, окружавшие город. Невысокие ступени вели к дверям, обитым железными гвоздями. Прямо над дверями находилось великолепное окно в три человеческих роста, вырезанное в форме изящной розетки с двенадцатью лепестками.
Королева Джехан остановилась у крыльца и повернулась к дворецкому.
– Мы уже знаем дорогу, мастер дворецкий. Нам не нужно сопровождение. Ваше внимание требуется кое-кому другому.
Последовало короткое озадаченное молчание.
– Другому, ваше величество? Простите меня, но кому же?..
Королева Джехан перевела взгляд на карету. «Ты и дальше будешь там прятаться? – сказало выражение ее лица Касу. – Давай уже выходи». Сделав глубокий вдох, он шагнул вниз, из тени к свету.
Вопросительный взгляд дворецкого упал на Каса. Он сразу же его узнал. Глаза мастера Джакомеля становились все шире и шире. Он схватился за сердце, словно этот шок причинил ему физическую боль.
– Кассиа?
– Мастер Джак. – Касу не удалось скрыть дрожь в голосе. Дюжина шагов донесла его до дворецкого, и тот обхватил лицо Каса обеими ладонями. Кас напрягся от прикосновения, но вдруг осознал, что руки дворецкого дрожат. Он приложил все усилия, чтобы не дернуться, как это было с Линой, ведь этот человек его любил.
– Откуда вы здесь? Где вы были? О мой бог, да вы гигант. Мы думали!..
– Я всё вам расскажу, клянусь, в обмен на ванну. – Кас накрыл ладони дворецкого руками. – Я и забыл, какая ледяная у нас в озере вода.
– В озере? – Только сейчас мастер Джакомель понял, что Кас стоит весь мокрый под плащом. – Так это вы спасли принца. Как… ох, да сейчас это неважно! Идите за мной.
Королева Джехан уже скрылась в донжоне. Кас и мастер Джакомель последовали за ней. Посередине лестницы пара рысей без особого интереса наблюдала за их встречей. Они были совсем не такими, как та рысь, что гналась за Линой в роще. Эти были лоснящимися, красивыми, здоровыми кошками. Большими кошками. Проходя мимо, Кас провел рукой по меху одной из них. Встав на все четыре лапы, та спиной доставала ему до бедра.
Кас дошел только до главного зала. Прислуга окружила его, все заговорили что-то хором. Здесь находились и новые лица – слуги, которые были с ним не знакомы, стояли позади основной толпы. Но большинство из них он знал всю свою жизнь. Он был счастлив их видеть, очень счастлив. Он улыбался. Произнесенные им слова не звучали глупо. Он потренировался заранее. Снаружи все было прекрасно. Но внутри? Внутри он боролся с сокрушительным чувством клаустрофобии, мир будто смыкался вокруг. Ему всегда было тесно в камере. Даже воздух, которым он дышал, принадлежал остальным. Никогда не был его собственным. Слава богу, мастер Джакомель выпроводил всех обратно на свои посты, но прежде приказал немедленно принести ванну и горячую воду, а также еду.
Толпа неохотно рассеялась, когда к ним навстречу вышел мужчина того же возраста, что и Кас. Среднего роста и веса, с темными, коротко остриженными волосами. В руках у него был поднос с кипой свитков. Кас узнал Фаро – личного секретаря его брата. Фаро поднял глаза, услышав звон ключей, с вежливой улыбкой на губах. А потом увидел Каса.
Фаро замер, словно столкнувшись со стеной. Его рот открывался и закрывался, как у рыбы, и он уронил поднос. Тот ударился о камни с жутким грохотом. Свитки разлетелись в разные стороны, и все остальные в главном зале рассмеялись. Фаро даже не заметил.
– О, во имя всего святого, – произнес мастер Джакомель, когда они миновали секретаря, не остановившись, и пошли дальше по лестнице. – Помогите ему, – велел он одной из оказавшихся рядом горничных.
Кас бросил через плечо:
– Рад тебя видеть, Фаро.
К секретарю наконец вернулся голос.
– И я вас, лорд Кассиа! Добро пожаловать домой. Но где же вы?..
– Свитки, мастер Фаро, – напомнил ему дворецкий. – И поторопитесь. Боюсь, вам придется еще не раз увидеть такое, – предупредил он Каса, пока они поднимались по лестнице. Ключи звенели. – Да и кто мог бы их винить? Ох, что за день сегодня? Ужасный! И прекрасный!
Наверху слуги торопливо входили и выходили из покоев Вентилласа. Но когда Кас заглянул в них через приоткрытую дверь, то увидел королеву, сидевшую у камина с принцем на руках. Над ними склонялся человек в серебристой одежде – должно быть, врач.
– Лорд Вентиллас предоставил в их распоряжение свои покои, – пояснил мастер Джакомель в ответ на вопросительный взгляд Каса. – Сам он занял ваши комнаты, так что вам придется жить там вместе, пока все не утрясется. Замок заполнен людьми под самую крышу.
В коридоре было светло, но благодаря не факелам, а последним из летних светлячков. В каждой стенной нише стояло по стеклянному шару на железной подставке. Внутри них метались тысячи сияющих, мерцающих насекомых, света от которых было едва ли не больше, чем на улице. Кас и мастер Джакомель пошли по коридору и свернули направо, где располагались вторые по величине покои, бывшие комнаты Каса. Мастер Джакомель закрыл за ними двери.
Кас замер в центре комнаты. А потом медленно повернулся.
– Здесь как будто ничего и не изменилось.
В камине приятно потрескивал огонь. Стены были покрыты гобеленами, сохранявшими тепло. Еще одна дверь вела в затемненную спальню. На полке над камином стояла миниатюра пальмеринского акведука, которую он сделал сам, будучи еще мальчиком.
– Не могу сказать того же о вас. – В глазах мастера Джакомеля заблестели слезы. – Мне сначала даже показалось, что из кареты вышел ваш отец. Ваш брат знает, что вы здесь?
Кивок.
– Я видел его у озера.
– Вы рассказали ему, где?..
– У меня не было времени.
Мастер Джакомель достал из рукава носовой платок и промокнул глаза.
– Тогда не рассказывайте мне. Я не должен быть первым, кто это услышит. Мальчик мой, как мы по вам горевали.
Кас коснулся плеча дворецкого, потом опустил руку. Это было единственное утешение, которое он мог предложить.
– Я бы не отсутствовал так долго, если бы на то была моя воля, мастер Джак.
Дворецкий смял платок в кулаке.
– Мне не понравится ваш рассказ, да?
Кас вдруг снова ощутил шрамы на спине.
– Нет.
В дверь постучали.
Двое слуг занесли в комнату огромную ванну и поставили у огня. За ними последовали шесть горничных – каждая с ведром горячей воды. Еще одна принесла полотенца. В руках у последней было мыло и бутылочка с ароматическим маслом. Кас остановил ее, не дав налить масло в ванну. Он не хотел, чтобы от него разило жасмином или что еще там источало этот ужасный запах.
– Вдесятером наливаете одну ванну? – Платок мастера Джакомеля исчез у него в рукаве. Если слуги и заметили его покрасневшие глаза, никто из них не осмелился этого показать. – Лорд Кассиа едва не умер от холода. Все прочь отсюда! – Он указал на дверь, подгоняя подчиненных.
Когда они ушли, мастер Джакомель опустился на колени рядом с сундуком у стены. Он открыл крышку и порылся в белье. Кас повесил плащ на спинку стула, потом подошел к камину.
– Я слышал, королева живет здесь уже год.
– Да. – Мастер Джакомель поднял одну из туник Вентилласа, чтобы осмотреть ее, после чего отложил в сторону. – Ваш брат был в кортеже принцессы Джехан. Он привез ее к королю в Эльвиру, но там уже было небезопасно из-за чумы. Лорд Вентиллас предложил им убежище. Остальные гости в Пальмерине не так долго. Большинство из них приехали только на церемонию имянаречения.
– Я не знал, что Вентиллас входил в ее кортеж. – Это значило, что он ездил в Брису. Кас и его брат были в одном и том же королевстве, но не знали об этом.
– Он сам вызвался поехать. Ему было тяжело оставаться здесь, после того как… да. Смена обстановки пошла ему на пользу.
После того как Кас исчез – вот что имел в виду мастер Джакомель.
– О чуме не сообщали уже несколько месяцев – ниоткуда. Кроме нескольких животных. Почему она все еще здесь?
Мастер Джакомель изучал манжеты камзола. Услышав вопрос Каса, он оглянулся, нахмурившись. Кас знал, что его слова прозвучали злобно и неблагородно. Но не собирался за них извиняться.
– Из-за ребенка, – прямо ответил мастер Джакомель. – Королева Джехан узнала, что носит принца, когда они прибыли сюда. Она захотела остаться, пока не родится ребенок.
– И Вентиллас согласился? – Его брат ненавидел северное королевство даже больше, чем сам Кас. По крайней мере, раньше.
– Как он мог отказать? Женщине с ребенком?
– Она брисанская принцесса, – равнодушным тоном ответил Кас.
– Она королева Оливераса, – поправил его мастер Джакомель. – Теперь наша королева.
Кас придвинулся к огню – так близко, насколько было можно, чтобы не обжечься.
– Кассиа. – Мастер Джакомель встряхнул камзол и перекинул через руку. Он подошел к Касу. – Я начинаю подозревать, где вы провели последние три года. – Кассиа не сводил взгляда с языков пламени. Он чувствовал груз понимания мастера Джакомеля. – Но война закончилась. Поверьте, нельзя сказать, что у королевы Джехан нет влияния. У нее есть могущество короля, который у нее за спиной. Он ее любит. Не гримасничайте передо мной, это правда, – добавил он, увидев, как Кас скривился. – Сегодня вы спасли жизнь ее сыну. Не потеряйте их благосклонность, сморозив в ее присутствии какую-нибудь глупость.
Кас подумал о поездке в карете с королевой и няней. «Я могу и сам позаботиться о себе у себя дома. Не утруждайте себя, ваше величество». Да уж. Слишком поздно.
– Когда она уедет?
– Через неделю. Может, и раньше. Принц уже достаточно большой для этого путешествия. Они все уедут. Уже начали собирать вещи.
Снова раздался стук в дверь. Новые слуги принесли подносы с едой. Но стоило лишь им выскользнуть из комнаты, как в дверном проеме появился еще один силуэт.
Сорна.
– Кассиа. – На ее раскрасневшемся лице сияла улыбка. Как будто она не шла, а бежала сюда. На ней был кожаный фартук поверх красного платья, из карманов торчали перчатки и ножницы, волосы подвязаны красной косынкой. – Когда я услышала, то не поверила своим ушам. Но ты жив и, о боже, ты здесь!
Она пересекла комнату, обняла его и начала шумно всхлипывать, уткнувшись ему в шею. Кас не двигался. Руки висели по бокам. Отец Сорны верой и правдой служил его отцу на войне. Оставшись сиротой, будучи еще совсем ребенком, она стала жить в донжоне под опекой сначала его отца, а потом, после его смерти, Вентилласа. Сорна была для Каса подругой детства, перед своим отъездом он воткнул ей в волосы цветок и поцеловал, пообещав вернуться к концу лета. Он едва помнил того мальчика. Кас бросил беспомощный взгляд поверх ее головы. На мастера Джакомеля.
– Пошли, Сорна. У тебя будет время поговорить с ним позже. – Дворецкий осторожно взял ее под локоть и повел к двери, не обращая внимания на возражения девушки. – Эта одежда будет вам слегка не по размеру, – сказал он Касу. – Но пока подойдет. Поешьте. Отдохните. Вас никто здесь не побеспокоит. – Он вышел вместе с Сорной и закрыл за собой дверь.
* * *
Кас не помнил, когда в последний раз мылся в горячей воде. Вода обжигала, но ему было все равно. Он с наслаждением тер кожу, пока не смыл с себя все следы озерного ила. Потом он надел брюки брата, обнаружив, что по длине они как раз, но слишком уж широки и сползают на бедрах. Рубашку и камзол он оставил там, где их положил мастер Джакомель. Здесь никто не мог увидеть шрамы, сморщенные и уродливые, покрывавшие его грудь и спину.
Урчание в животе напомнило Касу, сколько времени прошло с тех пор, когда он в последний раз ел. Это было сегодня утром, до того, как он похоронил Изаро, убил рысь и обнаружил на дереве ту, что украла у него лошадь. Он уселся на коврик перед камином и принялся уплетать еду. Ее хватило бы на троих. Гусь с грушами и утка с репой. Грибной суп. Хлеб, вино и свежий козий сыр, политый медом. Он съел все до последней крошки, облизал пальцы и едва удержался от того, чтобы вылизать тарелки. Ни кусочка не пропало зря. Он научился есть что мог, когда мог. Откуда ему было знать, когда удастся поесть в следующий раз? В жизни не оставалось никакой определенности, кроме той, что жизнь была неопределенной. Напомнив себе об этом, Кас передумал. Тщательно и с огромным удовольствием он поднял каждую тарелку, каждую миску и вылизал их дочиста.
Мастер Джакомель сдержал свое слово. Никто не подошел к двери.
Час был еще не поздний. Ранний вечер, и всё же от усталости он широко зевнул и оглядел затемненную спальню. Когда он в последний раз спал на настоящей кровати? Лишь несколько минут отдыха. Все, что нужно, перед тем как он предстанет перед братом и королем и расскажет им историю, которая никого не порадует.
Он пересек комнату. С голым торсом. С босыми ногами. Широко раскинул руки и упал лицом вниз на кровать. «Лишь короткий отдых», – сказал он себе, прежде чем его поглотила тьма.
Несколько минут.
Не больше.
* * *
Когда Кас проснулся, вокруг уже была глубокая ночь. На подоконнике стоял стеклянный шар. Светлячки в нем рассеивали мрак спальни. На кресле рядом с кроватью сидел его брат, наблюдая за Касом с непроницаемым выражением лица.
Бросив на него сонный взгляд, Кас приподнялся на локте. Он умирал от голода. Как странно. Он же только что поел.
– Принц. Он?..
– Он ест, спит, мочится. Он в порядке, – ответил Вентиллас.
Хорошие новости.
– Вы нашли лучника?
– Ни следа. Кем бы он ни был, он скрылся.
С лицом его брата было что-то не так. Кас всмотрелся. Под правым глазом Вентилласа темнел уродливый синяк. Прежде его там не было.
– Кто тебя ударил?
– Ты.
– Что? – Кас резко сел. Огромная кровать была засыпана плоскими подушками. Одеяла раскиданы и скомканы. Меховое покрывало сброшено на пол. Каждый дюйм постели был примят. Его сторона, сторона его брата. Вентиллас спал рядом с ним, а Кас совершенно об этом не помнил. – Я не… А который сейчас час?
– Ты вернулся домой вчера, – ответил Вентиллас, и Кас разинул рот от удивления. – Ты проспал всю ночь и весь следующий день, брат. Хотя я вряд ли бы назвал сном то, что видел. – В мерцании светлячков Вентиллас опустил взгляд на шрамы, покрывавшие грудь Каса.
Вентиллас знал, как выглядят раны. Он видел, какие следы наносит хлыст.
Внутри Каса поднялось знакомое, пронизывающее до костей чувство унижения.
– Прости, – тихо произнес он, хотя и сам не знал, за что извиняется. За то, что позволил захватить себя в плен? Потерял людей брата?
– Не извиняйся. – Под маской спокойствия уже бурлил неистовый гнев. На столике рядом с ним стояли кувшин и стакан. Вентиллас встал, налил в стакан воды и протянул его Касу. – Здесь только ты и я, Кассия. И я хочу знать, где ты был. Ничего не утаивай.
Сначала Кас осушил стакан до последней капли, а потом рассказал все Вентилласу. Со дня, когда брисанские солдаты захватили его в плен, до дня, когда он стал свободным. Ну. Почти все. Он не упомянул призраков.
В дверь постучали.
– Оставьте нас, – рявкнул Вентиллас.
Дверь открыл единственный, кто мог на такое осмелиться. Мастера Джакомеля прислали снизу. С ними желал говорить сам король.

6
– Мы уже начали волноваться, Кассиа, – король Райан обратился к Касу из-за стола на возвышении, сидя на стуле, который обычно занимал лорд донжона. У его ног спала огромная рысь. Все остальные в зале умолкли, как только появился Кас. Весь дом и их гости, сотни людей, собрались за ужином за длинными деревянными столами. Молчание такого количества присутствующих было странным и даже пугающим.
Встав рядом с Касом, Вентиллас пробормотал:
– Здесь ты среди друзей. Держи голову высоко. – Синяк на лице брата в ярко освещаемом зале выглядел еще более зловеще. На каждой свободной поверхности стоял шар со светлячками, а на стенах висели факелы. Его брат зашагал к столу, чтобы занять место рядом с королем.
Все подождали, пока Вентиллас сядет, и он продолжил с улыбкой:
– Однако наш доктор заверил нас, что у тебя нет ничего такого, что нельзя было бы излечить отдыхом.
Ошеломленный Кас нашел взглядом врача в серебристой одежде – того самого, что склонялся над королевой в покоях Вентилласа. Он обследовал Каса, пока тот спал? Но, конечно же, королевская семья хотела убедиться, что он не страдал ничем, кроме упадка сил. В конце концов, он держал на руках принца и ехал в карете вместе с королевой. Кровь прилила к его лицу. А что еще происходило, пока он спал? Кто еще заходил к нему в спальню, рассматривая и ощупывая? У него возникли сильные подозрения насчет мастера Джакомеля. Касу выдали другую одежду Вентилласа для ужина, из черной шерсти с серебряными нитями, только она уже сидела идеально. Перед глазами у него возникла картина, как дворецкий склоняется над ним со своими измерительными лентами, бурча себе под нос ширину и длину для местного портного. Как он мог все это проспать?
Кас подошел к столу на возвышении, ступая по полу, усыпанному засушенным иссопом и горным чабером. Он остановился в двадцати футах. Справа от него была Сорна, сидевшая рядом с Фаро, личным секретарем Вентилласа. Голову Сорны украшал венок из цветов граната. Девушка широко улыбнулась Касу, а потом нахмурилась, потому что Фаро что-то прошептал ей на ухо. Кас отвел глаза. Ему полегчало, когда он сосредоточил взгляд на короле, королеве и Вентилласе. Стало проще притворяться, что на него не смотрят все остальные. Он поклонился, а потом произнес:
– Простите меня, ваше величество. Я не собирался спать день и ночь напролет.
– Любой скажет: вы заслужили свой отдых, – эти слова произнесла королева Джехан, одетая в платье цвета леса, рукава его были оторочены черным мехом. Весьма любезно, с неохотой признала она, с учетом его вчерашней грубости.
Кас снова поклонился, пробормотав:
– Ваше величество.
Король Райан улыбнулся, повернувшись к ней.
– Моя королева мне напоминает, что каким бы темным нам ни казался этот день из-за убийцы поблизости, нам есть за что благодарить судьбу. – Он поднялся, подождав, пока стихнет скрип стульев и лавок, потому что все последовали его примеру. – Наш сын вне опасности, а мальчик… мужчина, которого, как мы думали, мы потеряли, вернулся к нам. – Он поднял свою чарку. – Мы перед вами в долгу, лорд Кассиапеус из Пальмерина. Добро пожаловать домой.
«Добро пожаловать домой, лорд Кассиапеус. Добро пожаловать домой», – слова повторились эхом по всему залу. Касу отчаянно хотелось сбежать, и он подозревал, что Вентиллас это знает. Улыбка его брата была натянутой. Он единственный знал, где Кас провел последние три года.
Где.
И как.
Благодаря ему Касу удалось вымучить улыбку. Он снова поклонился, говоря спасибо. Прежде чем выпрямиться, Кас краем глаза уловил красную вспышку. Девушка за столом на возвышении, у самого его конца. Он узнал ее. На ней было платье из шелка винного цвета, в темных волосах, что свободно ниспадали на плечи, золотой обруч. Этот наряд разительно отличался от плохо сидевшей ливреи посланника, что была на ней вчера. Лина, воровка, укравшая у него лошадь. Он так и знал, что никакой она не посланник. Но кем же она была, раз сидела за главным столом, рядом с пустым стулом, предназначенным ему самому?
Их взгляды встретились. Едва заметно улыбнувшись, она приподняла свою чашу и одними губами произнесла единственное слово. Кассиапеус. Не Каспиан, не Каспар. Ее улыбка вдруг перестала казаться обманчивой. Пока король Райан не опустился снова на стул и не произнес:
– Как бы рады, как бы благодарны мы ни были, мы обязаны спросить тебя, Кассиа… Где, во имя всего святого, ты был все эти три года?
Лучше побыстрее с этим покончить.
– Сначала в тюрьме. В Брисе.
Вокруг воцарилось молчание. Король Райан бросил быстрый взгляд на Вентилласа, опустившего голову в угрюмом подтверждении. Во взгляде, которым он обменялся с королевой, сложно было что-либо прочесть. Больше не улыбаясь, он спросил:
– Как?
Касу с трудом удавалось сохранять спокойствие в голосе.
– Меня послали проверить акведуки, начиная с Пальмерина и заканчивая северной границей. Меня и еще троих. – Если акведуки плохо обслуживались и защищались, существовал риск, что они могут засориться или воду из них выкачают воры для личных нужд. Кас отправился туда вместе с тремя солдатами в качестве личной стражи, его друзьями, и все они погибли. – На дорогу туда и обратно должно было уйти всего несколько месяцев, по пути мы должны были заехать к соседям. Но возле перевала Севаллес нам устроили засаду брисанские солдаты.
Снова тишина. Кровь отлила от лица королевы. А потом:
– На чьей стороне перевала? – спросил король Райан.
Кас понимал важность своего ответа. Королевский брак был заключен совсем недавно. Договор между двумя королевствами был так же хрупок, как пергамент, на котором он был записан. Знание, что Кас, член одной старейших, сильнейших семей Оливераса, был похищен в собственном королевстве и содержался в плену в другом, вряд ли могло укрепить дипломатические отношения. Но Кас не мог солгать своему королю.
– На нашей стороне, ваше величество.
Зал заполнился гневным ропотом. Взгляды в сторону королевы были крайне недружелюбными – такими же, как вчера после церемонии наречения именем. В воздухе, подобно смраду, поднялось негодование.
– Да? – произнес король, не обращаясь ни к кому конкретно. Он накрыл ладонь королевы Джехан своей. – Кто-то желает высказаться?
Никто не захотел. Голоса утихли. Вентиллас обхватил свою чашу, костяшки его пальцев, лежавших на серебре, побелели.
Король Райан спросил:
– Что было дальше, Кассиа?
– Меня держали в тюрьме рядом с границей. Я не знаю, как долго. Потом нескольких из нас отправили в столицу. Там был разрушен мост, и им нужны были заключенные, чтобы его восстановить. Меня назначили ныряльщиком, чтобы закладывать основание, потому что я умел плавать. – Кас не возражал против работы. Невыносимыми для него были ночи в камере, где его приковывали к стене, словно зверя. Он обнаружил, что смотрит на Лину, чьей улыбки уже не было и в помине.
– Кассиа. Как тебе удалось сбежать? – спросил король Райан. Под столом проснулась рысь. Голова ее лежала на лапах, она наблюдала за Касом своими желтыми глазами.
– Я не сбежал. Не совсем. Я заразился чумой.
Поднялся гул – но лишь на несколько мгновений, прежде чем кулак его брата опустился на стол, требуя тишины.
Кас добавил:
– Я помню только, как мне стало плохо у моста. Год назад. Очнулся в больнице шесть недель спустя. Мне сказали, что… остальных узников и стражников тоже забрали.
«Так я отправляюсь в ад? Я заберу вас всех с собой».
– Им повезло меньше, чем тебе, – догадался король Райан.
– Верно. Там было столько умирающих или уже мертвых. Никому не было до меня дела, когда я встал, нашел чью-то одежду и ушел.
– Но почему путь домой занял у тебя столько времени? – озадаченно спросил король Райан. – Ты же мог найти корабль и вернуться сюда несколько месяцев назад.
Вентиллас поднял свою чашу и отпил большой глоток.
– Мне нечем было заплатить за поездку, – прямо ответил Кас. В Брисе не было оливеранских контор. Ему негде было занять денег под залог имущества своей семьи. – Даже если бы у меня и были деньги, гавань непроходима. Кладбища переполнены. Они сжигали тела в полях. И все равно не успевали. Тогда один из епископов освятил воды.
Королева Джехан прижала ладонь к горлу. Кас чувствовал ее ужас. Она об этом не слышала. Никто из них, даже столько месяцев спустя. Епископ в отчаянии благословил воды, чтобы тела можно было хоронить в море. Но к ним не привязывали груз. А их было слишком много. Кас спрашивал себя, предполагал ли епископ, к какому страшному зрелищу приведут его действия. Что трупы будут биться о рыбацкие лодки и галеры. Или что выплыть из гавани будет невозможно. Несколько кораблей, на которых еще остались команды, просто не могли маневрировать среди мертвых тел.
Далеко не один человек отодвинул от себя тарелку, потеряв аппетит.
Кас продолжил:
– Так что я отправился по суше. Я брался за любую работу, чтобы заработать денег на лошадь. – Еще один взгляд на Лину, лицо которой теперь выражало чувство вины. – А потом я вернулся домой по той же дороге, по которой уехал.
– Через перевал Севаллес, – произнес король Райан.
– Да.
«Мы искали повсюду, Кассиа, – сказал ему в спальне Вентиллас. – Всех вас. Мы думали, что на вас в лесу напали бандиты. Что ваши тела сбросили в реку, а лошадей украли. Мы не нашли ни следа».
Следующий вопрос задала королева Джехан:
– Почему вы не сказали стражникам, кто вы, когда вас захватили в плен? Вы ведь наверняка знали, что ваш брат заплатит любой выкуп, чтобы вы смогли вернуться домой.
– Я им сказал, ваше величество, – ответил ей Кас. – Нас четверых отделили от остальных заключенных, с нами относительно хорошо обращались. Мне сказали, что сюда отправили посланника. Но когда он вернулся… он привез письмо, в котором говорилось, что оба лорда Пальмерина находятся у себя дома и, кто бы я ни был, я самозванец. Людей, что были при мне, сразу же убили.
Каса трясло. Ему казалось, будто он рассказывает чью-то чужую историю. Он едва знал того юного Каса, который был таким глупцом, уверенным, что имени его семьи будет достаточно, чтобы гарантировать им безопасность.
– Их убили, – мрачно произнес король Райан. – Но тебя не тронули.
– Нет, ваше величество. Я не знаю почему.
– Ты видел письмо?
– Нет.
Вентиллас впервые заговорил. Голос его звучал ровно:
– От нас никто не требовал выкупа. Любого посланника принял бы я сам или, если бы меня не оказалось на месте, мой секретарь. Они солгали.
Но Кас уже не слушал его. Какое-то движение слева заставило его повернуть голову. Он посмотрел на сидевшего рядом с Сорной Фаро, на лбу которого проступил пот. Фаро, личный секретарь Вентилласа, который бы принял требование о выкупе в отсутствие своего лорда. Фаро, который вдруг побледнел и выглядел крайне напуганным.
Кас шагнул к нему. Его руки покрылись гусиной кожей.
– Фаро? – сам себе не веря, произнес он.
Фаро не смотрел на Каса, вместо этого разглаживал несуществующие складки на черной тунике. Он сидел в конце длинного стола. К этому времени Вентиллас уже медленно поднялся со своего стула. Не сводя глаз с секретаря.
– Фаро? – От взгляда Вентилласа тоже не укрылись пот и ужас.
Фаро вскочил на ноги.
– Милорд Вентиллас? – Сорна по-прежнему сидела, положив руку на рукав Фаро, со смущением на лице.
Слова Вентилласа зазвучали размеренно, взвешенно:
– Доставлял ли три года назад брисанский посланник требование о выкупе с перевала Севаллес?
Фаро пробормотал что-то нечленораздельное.
Вентиллас рявкнул:
– Говори же!
Весь зал подскочил, включая Каса. Единственным исключением стал король Райан, который откинулся на спинку стула, приложив руку к подбородку.
Фаро, заикаясь, ответил:
– Да. Да!
– И что ты с ним сделал?
Фаро лихорадочно повернулся ко входу в зал, где стояли два стражника. Сбежать он уже не мог. Тогда он обратился к королю:
– Ваше величество, я…
– О, не смотри на меня, – спокойно произнес король Райан. – Я здесь всего лишь гость. И вряд ли ты захочешь знать, что бы я сделал на месте лорда Вентилласа. – Его лицо ожесточилось. – Отвечай на вопрос.
– Я его сжег, – признался Фаро.
– Но почему? – одновременно выкрикнули Кас и Вентиллас.
Как бы напуган ни был Фаро – добродушный, прилежный, кроткий Фаро, – его взгляд, брошенный на Каса, был полон яда.
– Она даже не смотрела на меня, пока он был рядом, – ответил он. – Всегда был только он, с самого детства. А я хотел, чтобы она заметила меня.
В зале снова воцарилась тишина. Кас молчал. Он встретился взглядом с полными ужаса глазами Сорны. Она прижимала обе ладони ко рту, словно пытаясь сдержать крик.
– Ты хочешь сказать мне, – голос Вентилласа звучал еще более угрожающе в своем спокойствии, – что позволил отправить троих людей Пальмерина на смерть, приговорить моего брата к брисанской тюрьме – и все из-за девушки?
Кас пытался переварить тот факт, что Фаро не просто проигнорировал требование о выкупе. Он потратил время на то, чтобы написать ответ, назвав Каса лжецом. У него перехватило дыхание от мстительности секретаря.
Вентиллас оттолкнул от себя стул. Тот с грохотом повалился на пол. Лорд обошел главный стол, миновав замеревшую королеву и широко распахнувшую глаза воровку лошадей. Еще до того как спуститься с помоста, он выдернул из-за пояса кинжал. При виде этого Фаро завопил и попытался сбежать, но оступился и рухнул на колени. Те, кто оказался с ним рядом, тут же расступились.
– Пожалуйста, пожалуйста, не надо, – взмолился Фаро. Вентиллас схватил его за ворот, обнажив горло. – А-а-а!
– Вентиллас, – произнес Кас.
Вентиллас мотнул головой, чтобы бросить гневный взгляд на Каса, наблюдавшего за ним в тумане гнева. Что бы он ни увидел на лице Каса, он сказал:
– Нет. Не проси меня о милости после того, что он сделал.
– Не ради него. – Кас стоял один в центре зала. Он едва замечал зрителей. Здесь был только он, Вентиллас и рыдающий от отчаяния Фаро. Но и это было неправдой. Были еще трое, которые уже не могли говорить за себя, но требовали справедливости. Джордж, Санс и Ариас. Они умерли на севере, в страхе, в сотнях миль от дома.
Кас подошел к брату, смотревшему сверху вниз на стоявшего на коленях Фаро. Он тихо произнес:
– Я до смерти устал от смерти.
– Как и все мы. – Вентиллас не сдвинулся с места. – Одной больше, одной меньше. – Он прижал кинжал к горлу Фаро. Раздался вскрик. Появилась кровавая линия. Вентиллас вгляделся в Каса, хотя в висках у него пульсировала ярость. – Что ты предлагаешь? – резко спросил он.
Его вопрос вызвал удивленный шепот. Вентиллас редко менял свое мнение, когда решение уже было принято.
Фаро это увидел. Он повернулся к Касу с надеждой.
– Пожалуйста, лорд Кассиа, простите…
– Молчи. – Кас даже не взглянул на него. В донжоне имелась темница, но Кас не хотел, чтобы Фаро оставался в Пальмерине. Он хотел, чтобы тот ушел. Поэтому он сказал: – Изгнание.
– Нет, – сразу же отказал ему Вентиллас. «Слишком снисходительно, – говорило выражение его лица. – Придумай что-нибудь получше».
Ладно. Пусть будет более подходящее наказание. Что-то между изгнанием и смертью. У Каса пересохло в горле. Но его слова, когда они пришли, звучали ровно:
– Мистер Фаро, ваша семья служила Пальмерину в качестве писарей последнюю сотню лет. Разве не так?
– Так! – крикнул Фаро. – Преданно, лорд Кассиа! Мой отец и дед…
– В ответ, – перебил его Кас, – к вам хорошо относились в нашей семье, так?
Фаро опустил взгляд на кинжал, зависший в дюйме от его горла.
– Да?..
– Вам щедро платили, предоставили дом, ценности. – Кас указал глазами на булавку на тунике Фаро. Золотую, в виде двух перекрещенных свитков. С инкрустацией рубином.
– Да, – прошептал Фаро.
– Вы левша, мастер Фаро. Я помню. – Их обучал один и тот же наставник. Давно. Они вместе работали над чистописанием, сидя плечом к плечу в архивах донжона, в окружении книг и чернил.
Фаро не ответил, лишь молча переводил взгляд с одного брата на другого.
– И этой же рукой вы воспользовались, чтобы отказаться платить за меня выкуп, – продолжил Кас. – Назвать меня лжецом. Убить моих друзей. Больше у вас не будет этой власти. – Он посмотрел на Вентилласа и заметил, как в глазах того промелькнуло удивление, прежде чем брат кивнул, выражая согласие.
– Отлично. – Вентиллас вложил свой кинжал в ножны. – Покончим с этим прямо сейчас.
– Что вы имеете в виду?.. О нет! Нет! – завопил Фаро.
Кас заставил себя смотреть. Это заняло всего несколько секунд. По приказу Вентилласа трое мужчин шагнули вперед. Один солдат схватил Фаро за плечи. Другой взял его левую руку и вытянул на столе. Последним был Джакомель. Мастер дворецкий Пальмерина. В прошлом солдат. С ничего не выражающим лицом он вытащил из ножен меч и резко опустил его чуть выше запястья, отделив кисть руки ровным срезом. Она осталась лежать на столе, ладонью вверх, рядом с блюдом с тушеным кроликом и кувшином вина, окропленными кровью.
– Изгнание, – повторил Кас среди разразившихся вокруг криков. Сорна рыдала. Остальным стало дурно. Ужин был окончен.
Кас развернулся и пошел к выходу. Он не посмотрел на главный стол и приложил все усилия, чтобы не бросить взгляд на Лину. Стражники у двери были в красном – люди Пальмерина. Они опасливо расступились в стороны, когда он проходил мимо. Словно больше не узнавали его. Кас их не винил.
Иногда он и сам едва себя узнавал.

7
Кас бросился в конюшни. Его перестало трясти к тому моменту, как он распахнул двери, и его ноздри наполнились запахом сена и кожи, а еще душком конского навоза.
– Я слышал, что вы вернулись.
Голос донесся слева. На лавке, широко расставив ноги в стороны, сидел мужчина – он чинил кожаную упряжь. При виде него, живого, невредимого, Кас испытал чувство облегчения. Джон был конюшим донжона. Старше Каса на восемь лет, он был ростом пять футов и имел кудрявые волосы. В этот поздний час, занятый такой работой, он уже сменил более приличную одежду на заношенные штаны и потертую рубаху. Он отложил упряжь в сторону, встал, оглядел Каса с ног до головы и покачал головой.
Кас произнес:
– Тогда почему ты так удивлен меня видеть?
– Почему? Вы выглядите совсем не так, как в последний раз, когда я вас видел. – Джон подошел ближе и обхватил Каса за руки выше локтя, где выступали мускулы. Он потряс их и отпустил – все произошло так быстро, что Кас не успел отступить назад. – Вы были палкой, которую я мог переломить надвое. Как богомол, на которого я мог наступить.
Они оба глупо заулыбались, глядя друг на друга. Кас спросил себя, как вообще он мог улыбаться после той кровавой расправы, что устроил за ужином. Но, идя сюда, он боялся, что Джона здесь не будет. Джона, который и сам был мальчишкой, когда учил Каса ездить на лошади.
Улыбка Джона потускнела.
– Я слышал, что вы вернулись. Но ничего больше. А остальные?
У Каса не хватило духу повторить свой рассказ. Джон услышит его от других.
– Их больше нет.
Джон молчал. Потом перекрестился.
– А мои лошади?
– Их забрали. Им бы не навредили. – Не таким лошадям, как эти. Боевые скакуны, иноходцы. Некоторые животные ценятся выше, чем люди. Думая о лошадях, Кас сказал: – А ты не видел белую кобылу с черной звездочкой вот здесь? – Он поднес палец к правому глазу. – Ее мог привести сюда мужчина с маленькой девочкой.
Незнакомец у озера показался ему честным малым. Не таким, который ушел бы с чужой лошадью.
– Вы, наверно, имеете в виду городского инспектора. – Джон направился в сторону ближайшего прохода, и Кас последовал за ним. – Гаспара. Он заходил вчера. – Несколько лошадей наблюдали за ними из своих стойл. На Каса снова нахлынуло ощущение, что он оказался в месте, одновременно ему знакомом и незнакомом. Они остановились возле кобылы Каса. Она уткнулась ему в нос своим, будто мягко бранясь: «И куда ты пропал?»
– Прости, девочка. – Кас открыл дверь и провел ладонью по боку лошади. Имя Гаспар было ему не знакомо. – Городской инспектор. Он здесь недавно?
– Год, может, чуть больше. Он оставил здесь и вашу седельную сумку. – Она висела на крюке на стене. – Он компетентный. Хотя купцы его недолюбливают.
– Почему?
– Потому что он компетентный. – Джон пожал плечами. – Он не берет у них взятки, как это делал бывший инспектор. Мясникам больше не дозволено сливать кровь на улицы. Как и оставлять свиные головы в переулках. – Конюший прислонился к стойке и скрестил руки на груди. – Ваша кобыла избалованная. К ней уже дважды приходила леди, чтобы расчесать.
Леди. Это заставило Каса повернуть голову.
– Здесь была Лина?
Джон фыркнул.
– Для вас она, может, и Лина. А для нас, всех остальных, леди Аналина.
Кас перебрал в голове всех благородных леди, которых когда-либо встречал в Пальмерине и за его пределами. Ее он не знал.
– Кто она?
– Один из историков короля, как я слышал. Я не уверен, что это правда. Разве историки не должны быть бородатыми стариками?
– Не все. – Королевский историк, поразился он про себя. Одевающийся как мальчик, путешествующий один и слишком легко доверяющий незнакомцам.
Кас снял со стены щетку. Лошадь можно было и не расчесывать. Лина отлично справилась с этой работой. Но он все равно занялся этим – повторяющиеся движения отвлекали его от мыслей, что то и дело возвращались к Фаро и его отрезанной руке. «Ты хочешь сказать мне, что позволил отправить троих людей Пальмерина на смерть, приговорить моего брата к брисанской тюрьме – из-за девушки?»
– Как ее зовут? – спросил Джон, глядя на лошадь.
Кас всегда называл ее просто «девочка».
– У нее нет имени.
Джон окинул его взглядом, но оставил в покое. Вероятно, почувствовав, что мысли Каса приняли темный оборот, он отступил, готовый оставить его наедине с самим собой.
– Джон.
– М?
Кас слышал, что конюхи еще работали в конюшне, несмотря на поздний час, видел, как они снуют туда-сюда с лопатами и ведрами. Но брата Джона, тоже работавшего в конюшне, нигде не было видно. Кас спросил:
– А где Феликс? – И тут же пожалел о своем вопросе, увидев лицо Джона. – Прости. Мне очень жаль, друг.
Джон кивнул – им уже тысячу раз говорили «Мне жаль».
– Он поехал в Эльвиру на лошадиную ярмарку вместо меня. Я сломал ногу накануне. Упал с лошади. Так глупо. Когда он вернулся домой… ему было нехорошо. Мы не позволили ему пройти через ворота.
– Почему?
– Из-за городского инспектора. Он не впускал никого больного. Даже если они выглядели здоровыми – он заставлял их временно разбивать лагерь за стенами, пока не удостоверялся, что они здоровы. Здесь ведь уже была королева. С ребенком. Он очень осмотрительный.
Кас молчал.
– Это помогло?
– Думаю, да, – признался Джон. – Говорят, Трастамар потерял половину своих людей. И Салом почти столько же. А мы нет. – Позади него на полке лежали седла. Он взял одно, закинул на плечо и добавил: – В мире очень много плохих людей, Кассиа. Мошенников, убийц. А мой брат лежит мертвый в земле. – Он улыбнулся, но одними лишь губами, без радости в глазах, прежде чем отвернуться. – Я рад, что вы вернулись. Добро пожаловать домой.
* * *
Кас не знал, сколько времени провел в конюшне. В какой-то момент он закрыл дверь и уселся в углу, в то время как лошадь отдыхала в другом. Он сказал себе, что не прячется.
Его мысли вернулись к «А что, если бы…». Что, если бы Вентиллас смог заплатить за него выкуп? Если бы Фаро не было на свете? Если бы родители Сорны были по-прежнему живы? Если бы они были живы, она бы не приехала в Пальмерин в качестве воспитанницы. И ревнивый Фаро не положил бы на нее глаз. Что, если?.. Этот вопрос мог поглотить человека и заставить его от отчаяния спрыгнуть с городской стены.
Дверь со скрипом отворилась. Он поднял взгляд, ожидая увидеть Джона, но это была Лина: она стояла там и смотрела сверху вниз на него – прислонившегося спиной к стене, державшего локти на прижатых к груди коленях.
Касу хотелось, чтобы его оставили одного, а не нашли в стойле, сжавшимся в комочек среди сена и овса. От смущения его голос зазвучал угрюмо:
– Я не хочу разговаривать.
– Тогда не будем. – Ее тон, напротив, звучал беспечно. Она повесила плащ на крюк рядом с его седельной сумкой, а потом потянулась за щеткой. Ее красные юбки заклубились, когда она наклонилась. Вокруг было не так уж и много места. Подол ее платья накрыл его ботинки. Кас наблюдал, как она целует лошадь в нос. Лина достала из кармана юбок блестящее яблоко и улыбнулась, глядя, как кобыла тут же принялась жевать угощение. Верная своему слову, она молчала. Девушка расчесала щеткой гриву лошади, а потом разделила ее на три одинаковые части.
Кас догадался, что она собирается делать.
– Никаких кос, – сказал он.
Руки Лины замерли.
– Но они ей нравятся, – возразила она.
– Откуда ты знаешь?
– Да просто посмотри на нее.
Он бросил скептический взгляд на лошадь. Кобыла и вправду казалась довольной, но он предположил, что настоящая причина в яблоке. И все же он сдался.
– Только одну.
Кас наблюдал за ее работой, быстрой, ловкой, и, к его удивлению, ее присутствие стало бальзамом для его души после этого отвратительного вечера. В ушах Лины он заметил крошечные золотые сережки в форме бутонов граната. Такими же был усыпан золотой обруч на ее голове – на разных стадиях цветения. Когда она начала вторую косу, а потом и третью, он не стал возражать. В конце концов любопытство победило его желание находиться в тишине.
– Ты историк.
– Да. Ну, на самом деле нет. Почти. – Она отвела взгляд в сторону, смутившись. – Надеюсь им стать.
– Ты ученица?
– Вроде того. – Ее пальцы продолжали плести. – Меня учит мой дедушка… учил. Теперь уже все.
Кас услышал заминку в ее голосе. И не стал просить ее объяснить.
На середине четвертой косы она сказала:
– Можно попросить об услуге? – Она не стала ждать, ответит ли он «да» или «нет». – Пожалуйста, не рассказывай никому о нашей первой встрече. Никогда. И о второй, если уж на то пошло. Это избавит меня от проблем с семьей.
Украла чужую лошадь. Едва не стала добычей рыси. Он в этом не сомневался.
– Я не знаком с твоей семьей.
– О, еще как знаком, – заверила она. – Год назад у меня было пятнадцать братьев и сестер. – Она оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть округлившиеся от удивления глаза Каса. – Сводных, – пояснила она. – С большинством я даже никогда не встречалась. Так было до чумы. Сегодня же у меня остался только один брат, и он сидит за главным столом.
– Ты сестра короля Райана? – Он не заметил между ними особого сходства, кроме густых каштановых волос и темных глаз. Эти черты были характерны для большинства жителей королевства. Ничего общего с тем, когда незнакомцы сначала видели Вентилласа, потом Каса и сразу же понимали, что они связаны кровью.
– Да, – отвечая, она не отрывала взгляда от косы. – Один из многочисленных скелетов в шкафу старого короля.
Прежний король славился своими опрометчивыми поступками. Мать Райана пребывала в отчаянии, пока в одну морозную ночь, узнав о рождении еще одного ребенка в результате измены ее мужа, не сбежала из дворца в монастырь в Саломе. Она провела там свои последние годы – в тишине и одиночестве.
Кас произнес:
– У нас всех есть скелеты в шкафу.
Лина едва заметно улыбнулась.
– О, я знаю. Меня растил дедушка, отец моей матери. Историки – эксперты по скелетам.
– А где твоя мать?
Тень легла на ее лицо.
– Не знаю. Она принесла меня к дедушке сразу после того, как я родилась. А потом ушла. О ней никто больше не слышал. – Лина засунула руку в карман и вытащила горсть шелковых лент – таких же красных, как ее платье. И протянула их ему. – Вот, охраняй, ладно? Иначе она попытается их съесть.
Кас взял ленты.
– Эта лошадь принадлежит мужчине, – напомнил он ей.
– Их не будет, когда ты решишь снова ее оседлать. Обещаю. – Она взяла ленту, перевязала ей косу и начала новую.
Касу придется убедиться, что она сдержит слово, ведь он не мог ездить на кобыле в таком виде. Хоть она и выглядела довольно мило со всеми этими косичками и ленточками. Но уж этого он точно никогда не скажет вслух. В конце прохода Джон напомнил кому-то наполнить ведра овсом.
Лина сказала:
– Я помню, как в детстве читала историю твоей семьи.
– Моей? Зачем?
– Ради развлечения.
Кас фыркнул.
– Это правда. – Уголки ее рта приподнялись вверх. – Пальмерин был основан двумя братьями, как я узнала, тысячу лет назад. Старший, по имени Вентиллас, был прославленным военачальником и инженером. А младший, Кассиапеус, был солдатом и инженером, но главной его обязанностью считалась охрана Пальмерина. Пока Вентиллас защищал королевство на границах, Кассиапеус оставался в горах, отвечая за безопасность города и его людей. Вы были названы в честь них.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70415893?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Праща – простое оружие, состоящее из ремня с двумя петлями на концах. Использовалось для метания снарядов: камней или свинцовых дробинок. Также применялось как охотничье и военное оружие.