Главная страница | Триллеры | Скриптер. Колодец Дракона

Скриптер. Колодец Дракона
Вильям Топчиев
ChatGPT написал об этой книге следующее:
В мире, где математические скрипты управляют реальностью, каждый ищет ключ к власти. "Скриптер. Колодец дракона" – это захватывающая история о Греге, молодом ученом, который неожиданно оказывается втянут в опасную игру между корпорациями, тайными обществами и неизведанными областями человеческого разума. Когда обычный поиск работы превращается в бегство за жизнь, Грег должен использовать все свои знания, чтобы раскрыть загадки, спрятанные в глубинах скриптов, и найти истинную силу, скрытую в "Колодце дракона".
Откройте для себя мир, где наука становится магией, а знания – оружием. "Скриптер. Колодец дракона" предлагает читателям не просто погружение в футуристический триллер, но и путешествие в глубину человеческой психики и возможностей. Присоединяйтесь к Грегу в его борьбе за выживание, поиске истины и пути домой, через загадки, предательства и открытия, меняющие представление о реальности.

Вильям Топчиев
Скриптер. Колодец Дракона

Глава 1. Нельсон

– Задублил скрипт? – послышался скрипучий голос.
Грег обернулся.
Скамейка стояла на гранитной скале, и кусты плотно обступали ее позади. Сквозь их облезлые, покрытые изморосью ветви небоскребы Вестсайда просыпались в свете уходящей луны.
Щелкнула зажигалка.
– Правило номер один, Грег, – сказал голос. В воздухе запахло сладким турецким табаком. – Скрипт может быть только один.
– Нельсон, я…
– Только один. Насколько тупым надо быть, чтобы этого не понимать?
Нельсон стряхнул снег и присел на другой край скамейки. Красная точка дрожала в ночи.
– Твоя работа?
Фонарик выхватил из темноты листок. Формулы громоздились друг на друга, сжимаясь на краю блокнотного листка.
– Ну?
Свет фонарика ударил в лицо, и Грег отвёл взгляд.
– Ну, мой скрипт. Ты же сам его купил у меня на прошлой неделе.
– Верно, – Нельсон кивнул. – А тогда… – из внутреннего кармана он вытащил второй листок. – Что вот это такое?
Он помахал листами перед Грегом.
– Дубль!
– В смысле?
– Вот и я тоже так подумал, – кивнул Нельсон. – Сколько лет продаю скрипты, а дублей видел наперечет.
Где-то вдалеке робот-уборщик бренчал урнами. На небольшой лестнице, ведущей к скамейке, белел нетронутый снег.
– И главное – насколько топорно все сделано. Формула совпадает, даже обрыв на том же месте. Что, не мог для приличия хотя бы закончить в другом месте?
Грег потёр переносицу.
– Ну и что? Сон всегда там обрывается. Наверное, не только у меня. Да и вообще, ты почерк видел? С моим ничего общего. Не мой это скрипт, говорю я тебе.
– Кого волнует почерк? – Нельсон усмехнулся.
– Ну проверь печать тогда. У тебя что, анализатора нет?
Нельсон усмехнулся. Он достал пачку сигарет и вынул из нее прибор, больше похожий на пейджер. Светодиоды мигнули.
– Вот, смотри сам.
Прибор в его руках пискнул, экран засветился.

«Соединение».

И затем:

«Грег Ра. Скриптер четвертого уровня».

Нельсон взял второй листок.
Прибор снова пискнул.
– Не может быть, – тихо сказал Грег.
– Я три анализатора перепробовал, – сказал Нельсон, не сводя фонарик с Грега. – Сомнений быть не может. Твой отпечаток. Твоя кровь.
Высокие шпили проступали в первой предрассветной дымке, и блеклый лунный диск уже растворялся в ней. Сгибаясь под тяжестью громоздких синих рюкзаков, мимо молча прошаркали школьники.
– Ну? – спросил Нельсон. – Сейчас самое время что-нибудь сказать.
Грег смотрел в точку перед собой, раскачиваясь вперед и назад.
– Так и скажи, – Нельсон криво усмехнулся. – Захотелось толкнуть скрипт двум разным дилерам и заработать вдвое больше? Почему бы и нет, верно? Только ты просчитался.
– Это же подстава, – сказал Грег. – Разве ты не видишь?
– Конечно, – рассмеялся Нельсон, и тату скорпиона на его руке дёрнулась в дрожащем свете. – Кто же не мечтает подставить скриптера четвёртого уровня?
Он откинулся на спинку скамейки.
– Ну, ну, не волнуйся, у всего есть цена. В твоём случае – двадцать кило.
– Сколько?!
– А чего ты на меня уставился? – Нельсон стряхнул пепел. – Ты мне сколько скриптов продал? А я скажу тебе. Пятнадцать штук. И теперь они просто мусор. Как и эти два.
Он помахал листами.
– Короче говоря, Грег, Четыре кило за скрипты…
– Ну хорошо, – кивнул Грег. – Четыре …
– И ещё пять за дубль. Итого двадцать.
– Интересная математика…
– Грег. – Нельсон поглаживал подбородок, и скорпион на его ладони то выпускал, то убирал жало. – Тебе ведь сказочно повезло, дружище. Хорошо, что дубль сначала попался одному коллекционеру, моему старинному знакомому. И тот принес его мне. А ведь он мог вместо меня отдать скрипт каким-нибудь отмороженным барыгам. Помнишь Кривого Джо? Задублил скрипт – и где он теперь? Вот так-то. Хадсон глубокий. Так что двадцать кило.
Грег сидел молча, уставившись на скорпиона.
– Нет, – не выдержал Нельсон. – Кажется, ты не понимаешь расклад. А ведь все просто – я получаю обратно золото, а ты сохранишь четвертый уровень. И жизнь.
Вдруг, как по команде, небо над ними загудело, и дроны рекой устремились поперек парка.
– Семь часов. – сказал Нельсон, – Самое время сказать что-нибудь.
– Это же подстава, ну как ты не видишь?
Нельсон ухмыльнулся, пряча скрипты.
– То есть ты утверждаешь, что кто-то раздобыл твою кровь и скопировал твой отпечаток?
– Ну… наверное. А как еще? Не дублил я его, понимаешь? Ну не писал я второй скрипт!
– Кровь подделать нельзя. Факт? Факт. Если анализатор говорит, что это твой отпечаток, значит, это твой отпечаток. И потом, допустим… Даже если тебя кто-то подставил, как-то достал твою кровь. Можешь искать его сколько угодно. Но Грег, сначала верни мои деньги.
Нельсон привстал.
– Двадцать кило, говоришь? – Грег вдруг засунул руку в куртку.
Нельсон метнулся в сторону, рука исчезла в кармане пальто.
Они застыли, глядя друг на друга. Дроны шумели в небе.
– Двадцать. – сказал Нельсон, отступая на шаг. – Двадцать.
Уже на лестнице, он обернулся:
– Я пришлю за золотом завтра.

Глава 2. Чердак

Понедельник, 8:15.
Сигнала нет.

Грег захлопнул крышку телефона. Затем, словно извиняясь, подышал на него и прилепил обратно отклеившийся было конец изоленты. Здесь, на этой холодной скале в центре Манхеттена, с оранжевым корпусом и синей изолентой, телефон был похож на непонятно как оказавшегося здесь попугая.
Холодное солнце уже отражалось в верхушках небоскребов, бросая длинные тени поперек парка. Пар шел изо рта.
– Ладно, – сказал Грег. – Надо что-то решать.
Телефон-автомат на углу 77-й тоже не работал.
Красный. Снова красный. Светофор сливался с рекой стоп-сигналов, натужно скрипя на ветру.
– Извините, – Грег обратился к человеку в синем пальто и кожаной папкой для документов, – Вы не позволите позвонить с вашего…
Человек в пальто прибавил шагу, обойдя Грега стороной.
Снова красный. Толпа смотрела вверх, на красную точку. Грег тоже смотрел вверх. Но немного в сторону. Туда, где на перекладине тускло зеленела жестянка «W 77 ST». Наклейка «Obey» поверх была прилеплена криво.
Раздался гудок, и Грег вздрогнул, выйдя из оцепенения. Затем пробился сквозь поток людей, схватился за столб, и заглянул за оборотную сторону знака.
Наклейки и граффити покрывали ее слоями.
Глухо пискнул сигнал светофора, и поток хлынул через дорогу, утянув за собой.
На другой стороне Грег заглянул за знак парковки. Пара смазанных рисунков на скорую руку – краска стекала с краев.
– Так, и здесь ничего, – пробормотал он.
Если бы следующие полчаса кто-то следил за ним, несомненно, он бы счел его действия странными. Квартал за кварталом Грег шел, разговаривая сам с собой, заглядывая за знаки. Он останавливался у мусорных баков, у красных гидрантов.
На 68-й, почти у самого Бродвея, прижался к бордюру огромный ржавый ящик. В такой почтальоны обычно закидывают свои сумки после смены, чтобы не тащить их обратно. Здесь было столько граффити, что, считай, этих граффити и не было. Словно на археологических раскопках, слои мешались, налезая друг на друга. Все те же «Obey», вперемешку с предложениями быстро похудеть поверх театральных афиш.
– Пусто. – Кулаком он ударил по ящику, и тот зазвенел. – Черт побери, ну где же ты? Куда вы все подевались?
Он хотел ударить ящик ещё раз, но вдруг замер…
Листок рекламы похудения промок, и синяя краска прорывалась сквозь слой сырой бумаги. Буква «Т». Большая, синяя, буква «Т», в самом углу ящика.
Грег сорвал рекламу.
Выведенная синей краской под трафарет, буква «Т» была еще свежей. Месяц, может быть два. Не больше. Её нанесли прямо поверх промокшей бумажной массы. Рядом – еще несколько букв поменьше, той же краской. Слева – «W», справа – «487».

«WT487».

– Ну вот. Это уже что-то.
Он повертел головой.
– Похоже, это на той стороне Бродвея!
Тридцать четыре. Тридцать пять.
На четырехсотом шаге, обогнув очередь у банкомата, он оказался на перекрестке. Пробился сквозь толпу и под гудки автомобилей перебежал дорогу.
Четыреста шестьдесят.
– Так, куда теперь?
Здание отеля Бельклер благородно возвышалось на углу. Его белоснежные стены не давали граффити ни единого шанса, но на всякий случай Грег прошел вдоль стены. Пара свежих отметок фломастером, и все. Никаких надписей.
Надписи были слева, шагах в ста к центру, на строительных лесах. Нет, это не вариант. Сегодня стройка здесь, завтра там… Нет, они всегда на чем-то постоянном. Ну, где же ты?
Она была в нише за колонной. Почти на уровне земли, на стыке здания отеля и магазина оптики, едва различимая на сером гранитном камне. Большая синяя буква Т. Слева – буква «S», чуть поменьше. И справа – цифра «72».

«ST72».

– Ну вот, уже теплее.
Двадцать пять, двадцать шесть.
Поток лиц мелькал на широком тротуаре.
Семьдесят один, семьдесят два…
Кофейный ларек на колесах прятался за деревом. Всего лишь картонный каркас с крохотным окошком сбоку, как если бы его обитатель собирался обороняться от назойливых покупателей. В потоке людей, неоновым зигзагом вывеска разрывала небо пополам, молнией срываясь вниз.
«Электро. Лучший эспрессо на Бродвее».
«Electro»
– Что будете? – осведомились снизу.
Грег вздрогнул.
– Двойной лонг блек, пожалуйста, – он протянул криптобанк в окошко. Оно располагалось в нише сбоку, за перегородкой, и чтобы дотянуться до него, Грегу пришлось отступить в сторону.
– И покрепче.
– Сожалею, сэр, – буркнул голос из окошка. – Но терминал не работает. Только кэш.
– Да что ж такое…
– Зоя, сэр. Уже второй день.
Сунув киоскеру двадцатку, Грег заглянул за киоск.

«Resist little, obey much» – свежая наклейка приклеена пару дюймов выше бордюра.

Грег открыл телефон.

Понедельник, 8:46.
Сигнала нет.

– Сеть перегружена, – сообщил радостный голос. – Пожалуйста, попробуйте позже.
– Да чтоб тебя!
– Это Зоя, сэр, – сочувственно донеслось из окошка. – Ничего не работает. Уже второй день. Ваш кофе.
Позади цокали каблучки, уверенно шаркали массивные подошвы туфель. Перегородка киоска располагалась таким странным образом, что покупателю были видны лишь загорелые руки киоскера, да бесчисленные ноги прохожих.
– Что-нибудь еще, сэр?
– Нет, – замялся Грег. – Хотя да. Можете дать чек? И ручку?
Взяв бумагу, он на секунду задумался, и затем на оборотной стороне написал формулу. Отложив ручку в сторону, он посмотрел по сторонам, и затем достал анализатор и приложил к большому пальцу. Дождался пока бурая капля набухнет, и поставил отпечаток в углу.
– Послушайте, – Грег помахал чеком. – Скажите, сколько бы вы дали за это?
Загорелые руки исчезли вместе со скриптом. Что-то пискнуло.
– Сто.
– Всего?
– А что ты хотел за четвертый уровень?
– Ну хорошо, давайте.
Внутри что-то зашуршало.
– А что, если… – Грег оглянулся, пряча в карман крохотный слиток в пластиковой коробочке. – Что если нужно много? И срочно?
– Першинг сквер. Там найдешь.
– У вокзала?
– Да, под мостом.

Грег чуть не поскользнулся. Затем свернул в крохотный, забитый снегом закуток и, не глядя, толкнул неприметную дверь. Узкий коридор вывел в фойе мимо набитых рекламой почтовых ящиков, мимо пыльного стола консьержа. Лифт долго тащил его до последнего этажа. Тусклая лампочка на лестничной площадке. Поворот, еще поворот, и чердачная лестница спиралью вскарабкалась вверх. Железная дверь приняла в себя ключ.
Внутри было тепло.
С Хадсона неслись низкие тучи. Они скользили над ржавыми бойлерами, над лифтовыми будками и пентхаусами, сбиваясь в кучи совсем низко, вызывая желание пригнуться.
– Привет, – сказал Грег.
Портрет наблюдал за ним с балки, в центре чердака. Витые локоны, удлиненные скулы, обведенные тонким карандашом глаза. Серые листы бумаги, приклеенные друг к другу скотчем, – она словно смотрела на него сквозь пространство, и каждый клочок дрожал в воздухе, и она то сердилась, то, казалось, смеялась.
– Все хорошо, – сказал он, усаживаясь на подоконник. – Нет, правда.
Он долго сидел, рассматривая расписанные формулами стены, разбросанные по полу скрипты. Скрипт на черной доске в углу был огромным – как и портрет, сшитый в единое целое кусочками скотча, он состоял из десятков, даже сотен скриптов. В центре светилось кольцо – аминокислоты сковывали все части воедино, сливаясь в вечном беге по кругу, цепочкой химических реакций сходясь в ряд. Циклическая реакция на скрипте переливалась, словно огромная змея кусала себя за хвост.
– Ладно, – вздохнул он. – Все равно другого выхода нет.
Он разворошил кучу писем у двери. Нашел большой желтый конверт, выпотрошил его, не глядя, и один за другим начал собирать в него скрипты.
Последним был составной скрипт с циклической реакцией – Грег отцепил магниты, снял его с доски и свернув по сгибам, засунул в конверт.
Из-под подоконника он достал пачку денег, бросил ее в рюкзак. И обернулся.
Сквозь серую бумагу, дрожа, она смотрела на него.
Грег потянулся к портрету.
– Не бойся. Все будет хорошо.

Глава 3. Радж

Понедельник, 10:35.
Сигнала нет.

– Слово.
До центрального вокзала оставался квартал.
Светофор горел красным. Грег обернулся. Прямо посреди тротуара, на бетонном блоке у моста, поджав под себя ноги, сидел Санта-Клаус в солнцезащитных очках. Рассекая поток людей на два рукава, Санта смотрел вдаль.
– Сначала было слово, – пояснил Санта, обращаясь к невидимому собеседнику. Отхлебнув из бумажного пакета, он вытер губы рукавом и улыбнулся. – Но может ли нож порезать себя?
Затрещал светофор, и толпа вокруг забурлила.
– Может ли зеркало увидеть себя? – гудел ветер, и Санта раскачивался ему в такт.
Грег смотрел не на Санту. Он смотрел на выведенную фломастером надпись на бетонном блоке прямо под ним.

«ST30»

Грег обернулся и нашел юг, мысленно отсчитывая шаги.
– Может ли слово понять себя? – донеслось ему вслед.
Тридцатый шаг привел к лестнице в цокольный подвал. Барбер-шоп притаился в щели между двумя фальш-колоннами, выглядывая на окружающий мир потрепанной вывеской.
«Молниеносные стрижки – для тех, кто спешит».
Он потянул за ручку.
Ряд зеркал и пустых кресел выстроились в ряд. Сквозь тишину бубнило радио.
Неожиданно для себя, Грег вдруг зевнул.
– Мы еще не открылись, сэр.
Сгорбленный старик со щеткой в руках приглядывался из-за кресла.
– Но он почти закончил, – буркнул старик с метлой, прежде чем снова исчезнуть. – Минут десять, не больше.
Действительно, в дальнем углу, у подсобки, за стеллажами с шампунем и средствами для укладки поблескивала лысина. Рядом, с бритвой в руке сновал мастер – его белый халат то появлялся, то исчезал в полумраке подвала.
Сняв куртку, Грег сгреб в сторону журналы с полуобнаженными красотками. Расположившись на скамейке, он собирался вытянуть ноги в проход, когда под потолком вспыхнул беззвучный экран.

«Греется телефон? Зоя подбирается к вашему кошельку? Еще не поздно – действуйте прямо сейчас. Доказано! Антивирус “МакАф-З” – единственный антивирус, надежно защищающий ваши криптоактивы от Зои. Скачайте прямо сейчас и получите одну тысячную биткоина скидки по промо-коду “CNN”. Действуйте, пока не поздно!»

Грег потянулся к рюкзаку. Достал телефон, подцепил перемотанную изолентой крышку.

Понедельник, 10:43.
Сигнала нет.

Телеэкран снова вспыхнул, и на фоне горящих мусорных баков говорящая голова замахала микрофоном, пытаясь перекричать толпу. Ползла строка:

«Штормовое предупреждение на Восточном Побережье… Зоя: уже более двадцати миллионов телефонов заражены… НАСДАК упал на 12%…»

Он не заметил, как холодная стенка уперлась ему в затылок. Грег зевнул. Шорох щетки по полу делался все тише и тише…

Она нигде не кончалась. Степь уходила в горизонт, сливаясь со свинцовыми облаками там, где потрескавшаяся выжженная земля переходила в небо. Двумя гигантскими зеркалами два поля отражались друг в друге, и лишь колодец давал понять, что в этом мире есть верх и есть низ.
Хрустела под ногами земля
Колодец. Совсем рядом. Шагов десять, не больше. И пар уже клубами дрожал над черной водой, складываясь в линии. Уже был виден интеграл. Еще немного и…
Вспышка. Разряд.
Молния ударила в степь совсем рядом.

Грег открыл глаза, непонимающе уставившись на ряд пустых кресел.
– Г-говорила мне мама – учись, Радж, – донеслось из глубины зала. – И что я? Балбес. Р-р-разве я ее слушал?
Грег выдохнул, пытаясь унять пульс.
Мастер шел к кассе, прихрамывая и коверкая слова, и его угольно-черное лицо сияло довольной улыбкой. Позади покорно семенил клиент.
– Н-нет, не слушал я маму, – заикался он, поправляя массивные круглые очки. – И вот результат… С вас шестьдесят пять.
Посетитель протянул кредитную карточку, и Радж было взялся за терминал оплаты, но вдруг хлопнул себя по лбу:
– Вот д-дурья башка! Терминал-то не работает. Извините, но сегодня только наличные.
Когда клиент исчез за дверью, мастер развернулся.
– П-прошу, – развел он руками, и в темноте подвала блеснули его ослепительные зубы. – Меня зовут Р-радж.
На полках теснились бутылочки и старые фотографии. Сверху на Грега с сомнением смотрел пыльный «Панасоник». Подушки кресла были еще теплыми. Они обхватили Грега со всех сторон, и он обмяк в невесомости. Мастер пощелкал ножницами.
– Чего желаем?
Cерые, бесцветные глаза уставились на Грега. Несколько секунд он смотрел на себя в зеркало, затем взял себя за волосы и потянул. Раздался щелчок.
– Однако, – сказал Радж, снова натянув улыбку на лицо, разглядывая белые, словно бумага, волосы своего посетителя.
Его лицо снова вытянулось, когда вслед за париком Грег положил на полку скрипт, и интегралы задвоились, затроились в зеркалах. Накинув на скрипт полотенце, Радж сделал радио погромче.
– Д-дзета-функция? – спросил он, оглядываясь.
– Похоже на то. Какой-то ее кусок. Но я в этом плохо разбираюсь…
Радж помолчал. Затем поправил очки и взялся за бутылку из-под «Джека Дэниэлса», переделанную в пульверизатор.
– Т-т-тройка?
– Что?
– Длина волос. Тройки достаточно, чтобы парик держался?
Грег кивнул.
От черных пальцев исходил мягкий, дурманящий аромат табака. Турецкого табака.
Словно снег, волосы падали на пол.
Несколько минут Радж молча водил машинкой под ухом у Грега.
– Не возражаешь? – Он отложил машинку и достал из тумбочки анализатор, приложил его к скрипту.
«Грег Ра. Уровень: 4» – высветил, пискнув, прибор. Радж еще раз поднес его к отпечатку пальца.
– Знаешь, – проговорил он наконец, – честно говоря, не каждый день встречаешь альбиноса. Тем более скриптера-китайца… К-к-кто тебе меня сосватал?
– Сколько дашь? – спросил Грег.
– Хм-м-м, – Радж держал лист на просвет. – Формула уж очень об-б-брывиста. Это явно лишь кусок чего-то б-б-большого. А полного скрипта точно нет?
– Так сколько? – повторил Грег.
– Сто, не больше. Фрагмент больно маленький. Да и вообще не понятно от-т-т-т… От-т-т-т-т… Вот блин… Не понятно, от-т-т… от чего он.
– Двести. Нормальный фрагмент. Скорее всего, какой-то частный случай Эйлера. Двести. Нормальная цена – продашь как минимум вдвое дороже.
Радж пощелкал ножницами.
– Д-двести граммов, Грег, это большие деньги для четвертого уровня. Давай сойдемся на ста п-п-п… Ста пятидесяти и пожмем руки.
Грег кивнул, и Радж, перевернув скрипт, положил его на тумбочку, придавив сверху анализатором.
Потянувшись к рюкзаку, Грег достал желтый конверт.
– Вот, – Грег вынул скрипт с цепочкой букв. – Это геном. Один килограмм.
Радж рассмеялся, не сводя глаз с пухлого конверта.
– Это же геном. РНК.
– Ну и что? – Радж взял себя в руки и побрызгал на Грега из пульверизатора. – Еще неизвестно, что он кодирует. Может, какой-нибудь мусор. И потом, это даже не ДНК. Просто обрывок РНК.
– Ну и что? Он же из колодца.
– Это еще ни о чем не говорит… Мало ли что приносит приливом. Был бы целым, то можно было бы еще о чем-то говорить… И потом, это в прошлом году все эти психи за геномом г-гонялись… – Радж рассматривал цепочку нуклеотидов, доходящих до края страницы и далее изгибающихся, отчаянно пытаясь уместиться на полях. Ногтем он поскреб красную печать. – И потом, да пусть это будет хоть полный скрипт. Но триста граммов…
– Килограмм, – сказал Грег.
– Триста граммов за скрипт четвертого уровня – это перебор. Даже для генома. Ты уж извини меня, брат…
Радж примолк, изучая связку нуклеотидов.
– А что это вообще такое? Издалека похоже на какую-то двунитчатую РНК.
– Более того, – кивнул Грег, – видишь, вот здесь оно, скорее всего, замыкается в кольцо.
– Катенан…
– Он и есть. Ну так что? Килограмм?
– Триста граммов. – Радж потянулся за анализатором. – И то п-переплачиваю.
– Полкило. За меньше не отдам. И можешь не проверять. Сколько РНК-катенанов ты видал?
Экран засветился зеленым, и Радж, перевернув листок с формулой, положил его на полку поверх первого скрипта. Взялся за следующий скрипт, тоже с цепочкой нуклеотидов.
– Печати нет.
– Сейчас.
Грег достал свой анализатор и приложил к пальцу.
Кончиками пальцев Радж взял скрипт. Помахав им в воздухе, поднес еще влажную печать к прибору.
«Грег Ра. Скриптер четвертого уровня» – пискнул тот.
– Хм-м…, – сказал Радж, пряча анализатор. – З-знаешь, это, конечно, не мое дело, но… Но ты ведь первый китаец-скриптер на моем веку.
– Я не китаец, – ответил Грег.
– Нет?
– Нет. Я полукровка.
Хмыкнув, Радж потянулся к следующему скрипту.
– Оп-па. Этот я знаю.
– Не может быть.
– Точно знаю. Д-девятнадцатый сигма-фактор РНК-полимеразы. У беспозвоночных отвечает за транспортировку трехвалентного железа. Из колодца еще до войны достали. Но расшифровали только пару десятков лет назад. Как сейчас помню. Секрет Полишинеля. Есть у любого коллекционера. Д-давай следующий.

Понедельник, 12:19.

– Все, – выдохнул Грег, когда, наконец, папка почти опустела.
– Итак … – Радж пролистал скрипты, подсчитывая столбиком. – Две триста… Четыре шестьсот… Вот. Итого п-пять восемьсот. Возьмите – получите.
Открыв тумбочку, вторым ключом он открыл крохотный сейф внутри и достал сверток. Аккуратно, словно распеленывая младенца, развернул ветошь.
«Switzerland. Melter Assayer. 1 Kilo Gold». Слиток переливался в зеркале, бросая блики на потолок. Четыре девятки.
– Килограмм. – Радж причмокнул, не выпуская слиток из рук. – З-з-за остальным приходи в пятницу.
– В смысле?
– За золотом. Приходи в п-п-пятницу. У меня смена п-после двух.
– Не-не, так не годится. Надо сегодня. Сейчас.
– Т-ты что, думаешь, я столько золота держу здесь? – Он обвел подвал руками. – Я закажу. Как раз к п-п-пятнице будет.
– Надо сейчас. Сегодня. Нет золота – возьму криптой. Деньгами, наконец. Не важно!
– Какими деньгами? Блэкаут. Они чистят Зою. До воскресенья ничего не работает.
– Но нужно сегодня!
– Да что ж за скриптер то такой п-пошел. – Радж снова открыл тумбочку. Достав скрученные в ролл купюры, он бросил их Грегу. – В-вот. Здесь десятка. Все, больше нет. Последнее забираешь.
Радж улыбнулся.
Несколько секунд Грег молча смотрел на него. Затем встал и взял скрипты с полки. Отсчитав несколько скриптов, он бросил их на стол.
Радж перегородил проход.
– Постой, приятель, так дела не делаются…
Грег засунул оставшиеся скрипты обратно в конверт. Затем взялся парик.
Радж схватил его за руку.
– Если ты думаешь, что можешь вот так просто…Ха!
Радж вдруг выдохнул на полуслове, и начал оседать, пытаясь ухватиться за кресло.
Грег перешагнул через него.

Глава 4. Олли Фицгеральд

Хлопья снега липли на экран, превращаясь в серые капли.
– Чего встал, раззява? Места получше не смог найти?
Грег поднял голову.
Он стоял на тротуаре, в самом узком месте, у моста. Бетонный блок теснил людской поток к грязной луже. Санта-Клауса не было видно.

Понедельник, 12:50.
Сигнала нет.

– Определенно сначала было слово, – пробормотал Грег.
Туча над головой стелилась низко, стирая шпили, поглощая рекламные щиты. Огни светофоров в бензиновых разводах на асфальте. Шапки, кепки, зонты… Машины едва ползли вдоль тротуара.
Грег сидел на бетонном блоке, чувствуя, как немеют ноги, как холод бетона проникал все глубже, как людской поток вокруг медленно размывал его. Лица, повсюду лица.
Девушка в пестром платке на миг замешкалась, готовясь прыгнуть через лужу. «Байредо». Грег осторожно вдохнул, совсем чуть-чуть, чтобы не сбить тонкий, едва заметный след. «Джипси Уотер», все всякого сомнения.
– Красавица, не разрешите позвонить? – спросил он. – Телефон не…
На ее месте уже было чье-то осунувшееся, небритое лицо.
– Ну нет так нет. Можно было так и сказать.
Поток бился приливами и отливами, в ритме светофоров исчезая в каньоне там, где невидимое солнце уже начало свое падение.
Снег повалил хлопьями, стирая последние краски.
– Ну что ж, – вздохнул Грег. – Раз другого выхода нет.
Он спрыгнул вниз и слился с потоком.
Десять минут спустя его капюшон показался у серого стеклянного здания на набережной Истсайда. Грег прошел мимо таблички у погрузочного дока и огляделся. Люди расходились после обеда.
Сбоку, за грузовиками, пара грузчиков возилась с каким-то ящиком. Стайка лаборантов с кофе в руках шла в дальний конец дока. Там, Грег знал, были грузовые лифты. Он двинулся вперед, считая шаги. И зашел в закрывающийся лифт.
– Привет, – кивнул он лаборанту в толстых очках. Тот дежурно улыбнувшись кивнул.
Лифт остановился на одиннадцатом, и Грег вышел первым. Вбежал по лестнице на пару этажей вверх, сквозь кухню, завешанную фотографиями, приказами, объявлениями о сдаче квартир студентам, к двери с фикусом у входа. Затем через крохотную приемную, к дубовой массивной двери.
– Стойте!
Он толкнул дверь плечом.
– Неожиданно.
Окна узкого кабинета выходили на реку, и свинцовая вода зеркалом отливалась в сплошном окне. На вешалке – смокинг в прозрачном кофре. Рядом за столом расположился крупный, чуть лысоватый человек в белоснежной рубашке с запонками и при бабочке. Увидев посетителя, он убрал ноги со стола.
– Неожиданно, – повторил он. – А как насчет постучать? Я уж не говорю о том, чтобы позвонить.
– Привет, Олли. – Кожаное кресло хрустнуло под Грегом.
– Профессор Фицгеральд, – в кабинет ворвалась девушка на высоких каблуках. – Я пыталась его остановить… Я… А он… А я…
– Ничего страшного, Нина.
– Профессор Фицгеральд… – присвистнул Грег, когда дверь закрылась. – И с каких это пор профессорам полагаются молоденькие секретарши? Знал бы – остался бы в науке.
Олли рассмеялся, достал откуда-то из недр стола два стакана.
– Виски или коньяк?
– Не рановато?
Олли глянул на часы.
Пока он отмерял виски, Грег осмотрел кабинет. Все как всегда. Стол, пара стульев. Стена, увешанная графиками дежурств и бесчисленными сертификатами об участии в семинарах. Полуопущенные жалюзи. На доске в центре комнаты ящерицей, кусающей себя за хвост, свернулась циклическая формула какой-то органической молекулы.
– Над чем работаешь?
– А, пустые бутылки собираю… – Олли пододвинул стакан.
– Хорошее дело.
Грег пригубил виски.
– Похоже на какой-то ксантин, – зевнул он, глядя на доску с циклической формулой. – Что, приступ ностальгии? Подняли архивы?
– Нет, серьезно, – рассмеялся Олли. – Собираем бутылки. Очки надень – сам увидишь, это обычный кофеин, лишь чуть модернизированный. А вот это, – Олли кивнул на вторую доску, за спиной Грега, – обычный АТФ.
– Ну и в чем прикол? Решили изобрести велосипед? Это что, какая-то новая шутка тринадцатого этажа?
Грег зажмурился – виски приятно обжигал небо. Внизу на хайвее молчаливо застыла река машин.
– Помнишь, как Евдрон нам объяснял про АТФ? Хотя откуда тебе помнить? Абсолютному чемпиону лицея по прогулам… – Олли встал и подошел к доске. – Аденозинтрифосфат. Переносчик энергии. Энергетическая валюта любого организма на этой планете. Бла-бла-бла… Состоит из аденозина… – Он покрутил пальцем у колец, – …и вот здесь три несчастных фосфора. При отщеплении каждого происходит выделение энергии. Молекула АТФ – это в каком-то смысле бутылка. С энергией.
– Да, ты был прав, – сказал Грег. – Надо было взять коньяк.
– Три фосфатные группы – полная бутылка. Одну отщепляешь – выделяется энергия. Бутылка теперь на треть пуста.
– Это не хорошо, – сказал Грег.
– Еще одну отщепляешь – еще энергия. Бутылка на две трети пуста. Отщепляем последнюю фосфатную группу, и все – у тебя лишь пустая бутылка. Голый аденозин.
– У тебя богатое воображение, – сказал Грег. – Но, по-моему, ты несколько отклоняешься от школьной программы. Я бы точно запомнил про бутылки.
– В каждой клетке есть рецепторы А2А, – Олли начал ходить туда-сюда вдоль доски, размахивая руками, – которые, когда мимо них проплывает аденозин, сцепляются с ним. И так вот, когда голый аденозин, наша пустая бутылка прицепляется к рецептору, то рецептор посылает организму сигнал «я устал». Так что когда в клетке начинает плавать слишком много пустых бутылок, мы знаем, что нам нужен отдых. Нужно больше энергии, нужно заново заполнить бутылки.
Олли вернулся в кресло.
– И вот тут-то организм идет куда? Правильно. В кофейню. – Он кивнул на первую доску – Кофеин. Молекулы кофеина и аденозина похожи. У кофеина есть кусок, очень похожий на голый аденозин. И им он блокирует рецептор, тем самым не давая молекуле аденозина присоединиться и послать сигнал. Поэтому каждое утро, покупая кофе, мы попросту пытаемся убедить организм, что пустых бутылок нет.
– Браво, браво, – зевнул Грег, снова наполняя себе стакан. – Вот ваш грант. Получите – распишитесь.
– Не, серьезно. Это настоящее научное исследование. – Потянувшись к хумидору, Олли достал две сигары, протянул одну через стол и улыбнулся, когда Грег мотнул головой. – Что, опять? Ну-ну…
Отрезав кончик, он затянулся, раскуривая сигару.
– И мы ведь грант действительно подняли! Ведь в чем беда с кофе? Его пьют утром. Знаешь, сколько кофеен закрывается до четырех вечера? Больше половины! А аренду-то платить надо. Представляешь, какой простой? Сплошной убыток. И вот один хорошо известный тебе производитель кофе, имя которого мы не будем упоминать всуе, выделил нам небольшой грантик, чтобы создать новый вид кофе, который можно пить перед сном. А еще лучше – но это строго между нами, – без которого нельзя будет заснуть. Представляешь, как будет хорошо? Кофейни смогут работать круглосуточно…
– То есть вы синтезируете новый наркотик?
– Нет, ну ты загнул… Ну, хотя… Зачем ты пришел, Грег?
Грег поставил стакан. Большими пальцам помассировал себе виски, затем вздохнул и потянулся к рюкзаку. Из желтого конверта он достал серые листы, склеенные скотчем. Большой скрипт. Раскрываясь цветком, круг циклической реакции замыкался на столе.
– Это же… – Олли привстал.
– Почти полный цикл.
Повисла тишина. Олли водил пальцем, не касаясь бумаги, бормоча что-то про себя.
– И что это? – спросил он наконец.
– Понятия не имею. Что-то вроде Кребса.
– Нет, нет… Какой цикл Кребса? Причем здесь Кребс? Не говори ерунды. Это такой же Кребс, как ты – ученый. Смотри. – Он включил настольную лампу. – Видишь, вот эта часть – это… Хотя… вместе с тем… вот эта хреновина явно должна соединяться с модулем синтеза жирных кислот. Вот здесь, видишь? А вот тут, посмотри-ка, вот тут – целая связка с цепочкой переноса электронов, в этом сомнения нет… Но это не Кребс… Это… Сколько же ты это собирал?
Грег пожал плечами.
– Ты глянь!– воскликнул Олли. – Смотри! Как все у нас элегантно! Вот здесь, видишь? Это ж… Протон, протон проникает сквозь мембрану просто так… Без пластокинона… Неужели это работает? А вот здесь что?
– Этого куска нет.
Олли щелкнул языком.
– Вот черт! И ведь, похоже, совсем немного не хватает! Тебе надо больше спать, Грег!
Несколько минут он стоял молча, склонившись над столом.
– Ты проверял, это работает? – он наконец-то оторвался от стола.
– Как? Без лаборатории? – Грег поставил стакан. – Но хоть раз бывало, чтобы оттуда что-нибудь не работало?
– Да… да, ты прав… Черт, но что же это такое? Да-а-а…
Он откинулся в кресле.
– И что… что ты хочешь за это?
– Девятнадцать кило.
На мгновение стало тихо.
– Я лабораторная крыса. Откуда у меня девятнадцать килограмм?
– Перепиши, поставь свою печать. Ты какого уровня? Десятого?
– Двенадцатого, Грег. Двенадцатого.
– Ну вот. Тем более. С твоей печатью двадцатку дадут. А то и тридцатку.
– Это же не ДНК, даже не РНК. – Олли нахмурился. – На столько он не потянет.
– Еще как! АТФ – ДНК, найдите десять отличий… Не смотри на меня как на второклассника, ты знаешь, о чем я. Синтез АТФ – это шаг к ДНК… Скрипт перепродастся легко. Наверняка у тебя есть какой-нибудь коллекционер на примете. А идею сможешь тихо-спокойно развивать дальше сам. И вот завтра ты – гениальный ученый… Мне нужно девятнадцать кило.
Олли затянулся.
– А ты?
– А что я? Кто вообще я такой? Смотрящий в колодец четвертого уровня.
Олли вскочил, начал отмеривать кабинет широкими шагами.
– Но золото нужно завтра, – сказал Грег.
– Профессор Фицгеральд. – В двери появилась голова секретарши. С неодобрением она глянула на бутылку на столе и с еще большим неодобрением – на Грега. – Машина же ждет. Опять опоздаете.
Олли не ответил. Он стоял, склонившись над скриптом.
– Начало через полчаса. И погода портится. Пробки. – Она снова метнула в Грега испепеляющий взгляд и добавила: – Я зонт в углу поставила, не забудьте.
Когда дверь закрылась, Олли сел и пару раз провернулся в скрипучем кресле.
– Грег.
– Да?
– Извини за столь нескромный вопрос, но… В чем срочность? Карточный долг?
Грег допил виски.
– Понимаешь, тут такое дело… Одним словом, меня…
– Да?
– Меня задублили.
Олли посмотрел на стол, будто на нем лежал дымящийся дробовик.
– Другой скрипт. Не этот.
Повисла тишина.
– Кто? – спросил Олли наконец.
– Хотел бы я знать. Но барыга требует деньги назад.
– Ну это понятно… А они уже знают?
– Покупатели? Вряд ли. Анализатор по-прежнему показывает четвертый уровень.
– Да-а-а. – Затянувшись, Олли посмотрел в окно. – Однако….
Хайвей внизу окончательно замер.
– В больнице? Порезался? Может, однояйцевый близнец? Ну а как тогда? Откуда у них твоя кровь? Ведь обмануть анализатор невозможно.
Некоторое время Олли смотрел, как по реке ползла баржа. Грег лишь слышал его дыхание.
– Дружище, – сказал Олли наконец, развернувшись, – ты же понимаешь, что это значит? Ты хочешь, чтобы я поставил на этом своё имя?
– И перепродать его. Да, именно это я и предлагаю.
– А что если… Нет, ты не подумай, я не сомневаюсь в тебе. Но что, если он тоже окажется задублен? Просто ведь кто-то же тебя задублил. Вдруг он задублил и этот скрипт? Ты пойми.
– Я понимаю.
Повисла тишина. Дым сигары собирался в облако над столом. Грег потянулся к скрипту.
– Но… – Олли посмотрел на смокинг. – Есть вариант. Как у тебя со временем?

Пять минут спустя они вышли из лифта внизу. Застегивая на ходу смокинг под кашемировым пальто, наброшенным на плечи, Олли кивнул на серую «Камри», терпеливо ждущую у входа.
– Гостиница «Клабкуотерс», – бросил Олли водителю, пока Грег забирался на заднее сиденье, – это на 45-й и…
– Я знаю, сэр.
Бесцветные улицы заскользили за окном. Скрипели щетки. Грег сидел, уставившись в окно, наблюдая, как капли собирались на стекле.
– Грег? – Олли обернулся с переднего сиденья.
– Да?
– Как думаешь, откуда они? – Машину тряхнуло на повороте.
Капля сорвалась.
– Должна же быть какая-то цель? Какой-то смысл?
Они встали на перекрестке, напротив шавермы с кебабом. По другую сторону стекла продавец слюнявил пальцы, пересчитывая деньги.
– Сэр, – спросил Грег, и его глаза пересеклись со взглядом водителя в зеркале заднего вида, – вы не знаете, в чем смысл? Сон случайно не видите? Пустыня, колодец, молния и все такое. Нет? Ну извините… Что? – сказал он уставившемуся на него Олли. – Статистику никто не отменял. Каждый тысячный.
Водитель взял правее, пытаясь втиснуться в освободившуюся нишу на правой полосе.
На 45-й машина свернула.
– Здесь. – Олли махнул рукой. – Остановите, мы выйдем.
Тротуар. Здание из красного кирпича устало поднималось в небо десятком этажей. Бутылки на стойке бара в фойе смотрели на них сквозь арку окна, приветливо поблескивая в золотом свете абажуров.
– Иди за мной, – он раскрыл зонт. – И ради бога, Грег, ничего не говори. Ни слова!
Мимо входа в гостиницу они прошли не останавливаясь. Завернув за угол здания, Олли резко встал и Грег чуть не врезался ему в спину.
– Ну и? Куда дальше?
Олли постучал в пожарную дверь.
– Да? – донеслось в тот же миг, словно по ту сторону только и ждали этого звука.
Олли еще раз оглянулся по сторонам. Небольшой закуток между домами. В верхнем углу, над дверью, краснела точка камеры.
– Тофино, – произнес Олли шепотом.
Повисла тишина.
– Извините, не могу вас впустить.
– Что? Вы знаете, кто я?
– Да. Но вашего компаньона нет в списке.
– Это мой плюс один.
Некоторое время было тихо, и лишь красная точка камеры мерцала в полумраке. За дверью послышалась какая-то возня, чуть погодя все снова стихло. Лязгнул замок.
– Ну вот! – повеселел Олли. – Так-то лучше!
За дверью открылась узкая лестница, уходящая вниз в темноту.

Глава 5. Подвал

– Первый слайд, пожалуйста.
На экран вышла полосатая собака.
– Перед вами, – снова проскрипел из темноты прокуренный женский голос, искаженный микрофоном, – тасманийский волк. Он же тасманийский тигр. Не выдержал конкуренции. Вымер. Увы.
Волк беспомощно взирал на сгрудившиеся в сумраке проектора фигуры.
Пробираясь вдоль стены к экрану, Олли вглядывался в темноту, шепотом извиняясь, время от времени здороваясь, приподнимая шляпу.
В углу, шагах в пяти от экрана, он обернулся.
– Я сейчас, – бросил он, прежде чем исчезнуть в лучах проектора.
Грег прикрыл глаза рукой.
На экране, натянутом поверх кирпичной стены, презентация шла своим чередом. Подрагивало изображение – проектор, должно быть, стоял где-то в противоположном углу подвала, и лучи прорезали воздух, выхватывая контуры лиц.
– Мамонт.
Проектор щелкнул, и экран заполнил массивный хобот. Еще щелчок – и слои бивней и черепов замерли в толще ледника, как застывшая в своем конце эпоха.
– Не выдержал конкуренции. Вымер.
Голос, казалось, доносился отовсюду и в то же время из ниоткуда.
– Следующий слайд.
Зал выдохнул. Разъяренное лицо со скошенными бровями уставилось исподлобья прямо на зрителей. Казалось, стоит ему податься вперед, и в подвале станет нечем дышать.
– Неандерталец. Не выдержал конкуренции. Вымер.
Голос затих, словно смакуя послевкусие приговора.
– Следующий слайд, пожалуйста.
Человек на экране выкручивал руль – камера поймала его на повороте. Пустой счетчик. Некогда белая рубашка с тряпичными погонами. Напряженное лицо всматривалось куда-то вперед, словно еще не зная, чего ожидать.
– Таксист.
Зал замолк.
– Не выдержал конкуренции, – ведущая тянула слова. – Следующий слайд.
На стену вышла кучка людей в костюмах и галстуках.
– Банкиры.
В руках они держали черные кожаные портфели. Камера крупным планом взяла самого высокого, в центре, и он, словно почувствовав на себе внимание, широко улыбнулся камере. Протянув руку, он шагнул вперед.
– Не выдержали конкуренции.
В тишине гудел вентилятор.
Проектор задергался, и банкиры неподвижно зависли в воздухе. Оператор искал следующий слайд, когда вдруг Грег почувствовал, как онемели кончики его пальцев. Тонкий, тончайший аромат, едва уловимый, как будто каким-то невероятным образом одна лишь молекула проникла в этот душный подвал, коснувшись рецептора. Сомнения быть не могло.
Шанель Циник.
Грег осторожно вдохнул.
Шанель Циник.
Оператор, наконец, справился с проектором, на экране показалась синяя рубашка, затылок с проседью. Два монитора с экселевской таблицей.
– Клерикус оффисум вульгарис… Ну вы сами поняли.
Кто-то кашлянул.
– Посмотрите… Посмотрите на эти лица… Шоферы, строители, официанты, охранники, военные, уборщики, банкиры, доктора, клерки… Фермеры, дизайнеры, архитекторы и программисты… Видите эти лица? Вы встречаете их на улицах каждый день. Девяносто девять из ста людей на этой планете. Толпы, толпы людей…
Грег стоял у стены, ощущая холодную кирпичную кладку за спиной. Слепил проектор. Свет падал под углом, преломляясь, блестя в линзах хрусталиков, прикованных к экрану.
– Ненужные, они не выдержали конкуренции. Они больше нам не нужны.
Грег моргнул. На мгновение ему вдруг показалась, что одна пара глаз смотрела прямо на него.
– Их всех уже нет. Просто они пока не знают об этом.
По залу пробежала рябь. На миг экран погас, чтобы вспыхнуть с новой силой.
– Мы, – с экрана Дарвин оценивающе осматривал собравшихся, – мы создали этот мир. Без нас человечество по-прежнему бегало бы по саванне с палкой-копалкой и пряталось от леопардов по пещерам. Со времен изобретения колеса технологический прогресс двигаем мы. Мы!
Под щелканье проектора на экране вспыхивали то борода Дарвина, то шляпа Эйнштейна. Крик и Уотсон присели рядом с проволочной спиралью ДНК.
– Человечество – это поезд. И мы его локомотив. Мы тянем его за собой. Локомотив и девяносто девять вагонов простых людей. Граждан. Избирателей. Так они себя называют. Но мы-то знаем, кто они на самом деле. Кто они?
– Балласт, – выдохнула толпа.
У Грега по спине побежали мурашки.
Экран вспыхнул, и на мгновение проступили из темноты лица. Из-за колонны, у проектора – на этот раз ошибки быть не могло, – пара глаз смотрела прямо на него.
– Балласт, – хрипел голос. – Девяносто девять вагонов пустого, бесполезного груза! Мечтающие о пенсии и четырехдневной рабочей неделе… Не знающие, чем занять себя в субботу…
Дарвин сидел приосанившись, сложив руки на груди.
– Это трудно объяснить, – продолжал голос. – Но по какому-то недоразумению балласт правит нами. Один человек – один голос. Они называют это демократией. Режим, в котором голос ученого, изобретшего вакцину от гриппа, имеет такое же значение, что и голос подметальщика улиц. Или, еще хуже, банкира, живущего на комиссию, не сделавшего в этой жизни ровным счетом ничего значимого. Я уже не говорю про агентов по недвижимости… Скажите, это нормально?
Подвал недовольно заворчал.
– Нас ни во что не ставят, – голос раздавался эхом. – Тесла изобрел электрический мотор – без него человечество по-прежнему бы размахивало кайлом. Чем они отблагодарили гения? Умер без единого цента, один, в гостиничном номере с клопами – здесь, недалеко, в паре кварталов… Мы живем в обществе, которое платит миллионы футболистам, пока ученые ютятся в меблирашках. Бюджет Футбольной лиги больше бюджета НАСА.
Зал снова заворчал.
– Позор!
– Бруно открыл миру Вселенную. Что клирики сделали с ним? Вот так-то! Про Сократа я вообще молчу. Никогда они не ценили нас. Бухгалтеры, юристы, налоговые консультанты… Особенно налоговые консультанты. Ну и, наконец, тот подвид балласта, который вы все знаете лучше меня… Менеджеры.
На миг голос замер, наслаждаясь волной негодования.
– Они следят за расписаниями, оплатой электричества и уборкой мусора. И каким-то немыслимым образом эти же самые клерки управляют нами. Они поставили себя над нами! Они, эти бесполезные, ничего не понимающие конторские крысы, распоряжаются, чем нам, ученым, заниматься… Подписывают бюджеты… Требуют от нас заполнения бесконечных, никому, кроме них самих, не нужных анкет и формуляров…
– Хватит!
– Для них мы рабы. Да, да, рабы! С самого зарождения цивилизации мы их рабы. Мы, ученые, единственная полезная каста, разум этой цивилизации, для них мы лишь дойные коровы на ферме. Работаем за еду. Мы рабы… Рабы!
На экране неандерталец, шофер и конторщик растерянно сменяли друг друга.
– Пора с этим покончить.
– Да!
– Это не революция, нет. Это эволюция… И мы ее острие. Нас больше не будут контролировать эти бездарности. Не будут клерки нам больше приказывать, чем заниматься. Скоро мир будет в наших руках. Наша судьба, судьба человечества в наших руках. Вперед! Мы идем вперед… Оставляя все ненужное позади… Вперед!
– Вперед!
– Пора отцепить балласт! Пустить его по откос!
– Да!
– Новая эра! Эра ученых. Мы возьмем власть!
Дарвин склонил голову, одобрительно поглядывая в зал.
Прожектор заморгал, а затем ослепительно вспыхнул свет, и Грег зажмурился.
Подвал оказался тесным, вытянутым помещением шагов на пятьдесят в длину, заполненный вечерними платьями и токсидо. Во внезапной тишине люди озирались, словно провинившиеся дети.
– Привет, Грег.
Он обернулся и волна Шанель накатила на него, охватив с головой. Темно-бордовое платье и нить жемчуга подчеркивали ее бледность. Поигрывая микрофоном, она чуть прислонилась к стене.
– Привет, Яна.
Она снова включила микрофон, не сводя с него глаз:
– Мир будет наш. Новый мир.
– Новый мир, – повторил зал.
– И еще раз напоминаю. Подальше от больших городов.
– Подальше от больших городов.
– Все так. И напоследок – вопрос на засыпку. Где мы встречаемся в следующий раз? – спросила она.
– В Тофино.
Она повернулась к залу:
– Ну вот и хорошо… А теперь – главное… Банкет!
Зал рассмеялся.
На стул забралась хрупкая девушка в серебристом платье со стразами.
– Коллеги, – зазвенел ее голосок, – мы совсем выбились из графика. Банкет уже начался. Прошу, следуйте за коллегами в синих жилетках. Пожалуйста, поспешите, нас все ждут.
Зал оживился, и у небольшой двери за ширмой запасного выхода мгновенно образовалась очередь.
– Ты где пропадал? – Олли вынырнул из толпы. – Быстрее же, ну!
Яна рассматривала портрет на стене.
Олли схватил его за руку.
– Ну же! Он же сейчас уйдет!
В углу, у проектора, небольшая кучка людей окружила коренастого человека с бокалом в руке. Смокинг, более похожий на военный камзол, чуть полнил его. Длинный нос, вытянутый, узкий подбородок – его, пожалуй, можно было принять за итальянца. Если бы не его глаза.
– Поздравляю. – Один из собеседников хлопал его по плечу, коверкая английские слова. – Это великое, феноменальное достижение.
– Ну что вы, что вы, – отмахивался тот, довольно покачивая головой.
Олли дождался, пока в потоке комплиментов образуется брешь.
– Артем, привет. Поздравляю!
Итальянец склонил голову, пожимая протянутую ему руку, готовясь к новой серии комплиментов.
– Артем, позволь мне представить тебе…
Артем повернулся и улыбка застыла у него на лице.
– Ну здравствуй, Грег, – сказал он, наконец. – Давно не виделись.
– Так вы знакомы?! – воскликнул Олли, растерянно переводя взгляд с одного на другого.
Артем снова улыбнулся.
– Никогда не знаешь, где встретишь старых друзей. Правда, Грег?
– Да, знать бы, где встретишь старых друзей… – Грег стоял, убрав руки за спину.
На мгновение Олли замялся, моргая. Затем махнул рукой и выпалил:
– Грег, я в двух словах рассказал Артему о твоей передряге. Он согласился помочь.
– Неужто? – исподлобья спросил Грег.
– Ну конечно, – улыбнулся Артем. – Для чего же еще нужны старые друзья?
– Ну вот и хорошо, – Олли потер руки. – Вот и хорошо! Как славно!
Подвал пустел. Лишь в углу пара синих жилетов возилась с проектором, да Яна прогуливалась вдоль стены, задумчиво рассматривая фотографии.
– Покажи, – Олли шепнул Грегу, – Ну, покажи же ему скрипт…
– Коллеги, ну что же вы отстаете! – зазвенел голосок. Девушка со стразами огибала их, сбивая в кучу как пастушья собака. – Банкет уже начался. Прошу, коллеги. Вот, сюда. – Она указала на запасной выход за гардинами.
Первым исчез Олли. За ним, бросив на них мельком взгляд, проследовала Яна.
Они стояли друг напротив друга, впиваясь глазами друг в друга.
– Ну же, коллеги! – Девушка со стразами беспомощно уставилась на них. – Коллеги?
На полголовы ниже Грега, Артем разглядывал его с легкой насмешкой. Сильный одеколон едва скрывал кисловатый запах. Грег незаметно втянул в себя воздух – да, пахло чем-то… Едва заметно. Словно запах пота, но нет, не он… Чем-то странным. Странным и кислым.
– Коллеги? Сейчас же начнется… Все же ждут!
Отчаявшись, она подбежала к двери и открыла ее, придерживая ногой.
– После вас, уважаемый мистер Ра. – Артем кивнул на дверь. – Вы же слышите, все ждут!

Глава 6. Премия      

Снежинки кружились в свете прожекторов, исчезая в серой пустоте.
– Сюда. Пожалуйста, сюда, коллеги. Вот в эту дверь.
Пожарный выход вывел во внутренний дворик, зажатый со всех сторон сплошными кирпичными стенами без окон. Гул ветра поднимал снежные вихри. Пожарная дверь в здании напротив была приоткрыта.
– Надо аккуратно выбирать двери, – скользнув рядом, Яна исчезла в проеме.
– Ты слышал, Грег? Не задерживай, – сказал Артем, и вошел следом.
Ветер гудел, и вихри снега метались между стен. Они появлялись из ниоткуда, чтобы мелькнуть и снова раствориться в холодной пустоте.
Грег перешагнул через порог.
– Сэр, позвольте предложить вам пиджак. – Швейцар, почтительно склонившись, держал блейзер на весу.
Высоко под головой свисали флаги с буквой «Н». Пестрел барельеф, и с бордовых стен, окантованных дубовой вязью, на него смотрели полустертые временем лица. Олли нигде не было видно.
– Прошу, – швейцар встряхнул пиджак, пахнущий нафталином и коньяком.
Он чуть болтался в плечах.
– Сэр, – скептически осмотрев Грега, швейцар взглядом указал на противоположный конец прихожей, где блестела стеклянная дверь до самого потолка.
Небольшой коридор остался позади, скрипнула еще одна дверь, и у Грега перехватило дыхание.
– Дорогие друзья, – голос заполнял огромное помещение, раздаваясь эхом, – на правах гостей, предлагаю поблагодарить Манхэттенский клуб Гарвардского университета, уже в пятьдесят третий раз подряд столь любезно соглашающийся терпеть в своих стенах нашу разнузданную вечеринку.
Зал рассмеялся.
Люстры сверкали сталактитами света, отражаясь в зеркальных окнах. Столы с тарталетками и фруктами на серебристых подносах подковой огибали помещение и вокруг, в широких проходах, среди черного моря смокингов, между островками оголенных плеч, вспыхивающими бриллиантами, снисходительно фланировали официанты. В ближнем углу, у стола с каскадом фужеров, небольшая очередь позвякивала бокалами.
– Кхм-кхм, – недовольно покашлял микрофон.
В самом центре, над целой батареей телевизионных камер, в лучах прожекторов возвышалась кафедра, укрытая красным бархатом.
Грег осторожно вдохнул и безумство запахов обрушилось на него, словно он попал в парфюмерный магазин.
– Для Нобелевской премии этот год не прошел зря, – продолжил ведущий, когда зал, наконец, притих. – Звездный, по-настоящему звездный состав. Открытия крупного калибра, какое ни возьми. Есть из чего выбрать. У нас здесь и прорыв в понимании генетики рака, и теория хаоса сложных систем. Про открытие интерференции гравитационных волн я вообще молчу – я сам до сих пор под впечатлением, должен вам сказать. Грандиозно. Грандиозно!
Зал сдержанно похлопал.
Грег снова попытался вдохнуть. Miss Dior и Escentric Molecules переплетались, давая адскую смесь, но защитные реакции уже активизировались, выключая обонятельные рецепторы. Ещё немного, и Грег смог дышать.
– Так вот, – продолжил ведущий, – обо всех них мы сегодня еще, без сомнения, услышим. Но первым я хочу предоставить слово человеку, который стал по-настоящему открытием, триумфом этого года. Прорывом воистину вселенского масштаба. Сверхновой мира экономики. Его революционная теория цифровой нео-монетарной политики дает всем нам шанс на построение по-настоящему справедливого общества будущего. Открытие, которое дает всему, не побоюсь этого слова, человечеству шанс на выживание.
Ведущий окинул взглядом зал. Где-то в углу приглушенно хлопнула пробка.
– Итак, позвольте представить… Выпускник Гарварда, профессор Чикагского университета. Ведущий экономический консультант Белого дома. Лучшие умы планеты ищут возможности с ним встретиться. Сам президент, поговаривают, вынужден заранее записываться к нему на прием…
Зал рассмеялся.
– И вот наконец-то – долгожданный шаг. Заслуженный шаг! Нобелевская премия по экономике… На передовой экономической науки. Дамы и господа, позвольте вам представить…
Ведущий осмотрел зал.
– Артем Тор.
Раздались аплодисменты. Кто-то пронзительно свистнул.
Дождавшись, пока луч софита найдет его, Артем вышел из-за колонны и начал пробираться сквозь столы, пожимая руки и улыбаясь. На сцене он обнялся с ведущим, перебросившись парой слов.
– Друзья, – произнес он, когда зал притих. Усиленный стократно, его мягкий голос растекся по залу, целиком заполняя его собой, – это был непростой путь.
Он пошарил взглядом по залу. Найдя Грега, стоящего у двери, он приподнял бокал.
– Чертовски приятно видеть столько знакомых лиц. Столько людей, помогавших мне все это время. Еще более приятно осознавать, что это время было потрачено не впустую. Ведь теперь, благодаря Нобелевской премии, мы вплотную приблизились к решению одной из главных задач – архи-задачи всего человечества.
Он пристально посмотрел в камеру «CNBC», сделал сосредоточенное, озабоченное лицо.
– Мы живем в непростое время. Наше общество, вся наша планета раздираема противоречиями и конфликтами… Богатые богатеют, бедные беднеют… Несправедливость всюду, куда ни кинь взгляд… – Артем вздохнул, окинул взглядом столы. – Инфляция снова показала свой гнусный оскал. Прямо сейчас она размывает пенсионные накопления. Простые люди, они честно сберегали всю свою жизнь, отказывая себе в насущном. И что делает с этим инфляция? Они сжигает все подчистую… Все плоды их трудов… Чем они провинились? Инфляцию необходимо остановить. Чудовище должно быть укрощено. Ради всех нас. Во имя справедливости.
Артем дождался, пока стихнут аплодисменты.
– И нашим ответом инфляции должна стать ультра-новая цифровая монетарная политика…
Минут пять Артем говорил, вцепившись в трибуну, переводя взгляд с одной камеры на другую, пока официанты разносили напитки.
– Новая цифровая валюта… Эффективное распределение капитала… Пора отказаться от пережитков каменного монетарного века…
– Гладко говорит.
Грег покосился – стайка журналистов в потертых пиджаках окружила соседний столик, ловко жонглируя тарталетками с лангустом и красной икрой.
– Да, только ведь не понятно ни хрена, – возразил парень с бейджем «CNBC» на шее.
– Профессионал, что скажешь, – проговорил, пожав плечами, его коллега в жилетке «CNN», дожевывая канапе с беконом. Вилкой он пытался поддеть профитроль.
Парень с бейджем вздохнул.
– И тогда звериное лицо инфляции больше никогда не покажет себя, – басил Артем с трибуны. – В этом наша цель. Наше великое предназначение как ученых.
Стекла зазвенели от оваций.
– Г-господин Тор, – парень с бейджем взял микрофон, когда поток аплодисментов иссяк. – Энди Крем, телеканал «CNBC». У меня вопрос к вам как к экономисту… Как к главному специалисту по цифровым валютам. Вопрос, который волнует сегодня, пожалуй, всех. Скажите, пожалуйста, что вы думаете о Зое? Удастся ли ей расшифровать биткоин?
Артем снисходительно улыбнулся.
– Друзья, биткоин расшифровать можно, это не секрет. Вот только ответьте мне на простой вопрос. Зачем? Чтобы расшифровать один биткоин, сколько Зое понадобится электроэнергии? Вот так-то. В разы больше, чем стоимость самого биткоина. Cкажите, какой в этом смысл?
– Нет смысла, – согласился парень с бейджем. – Если Зоя платит за энергию. Но это ведь мы, владельцы зараженных телефонов, мы платим за нее.
– Скажите, – устало вздохнул Артем, – зачем кипятить океан, чтобы сварить одно яйцо? Создатели биткоина продумали этот вариант, уверяю вас. Биткоин достаточно хорошо зашифрован и защищен. Не стоит волноваться.
– Господин Тор, скажите, пожалуйста, – другой журналист перехватил микрофон. – Есть мнение – просто мнение, – что Зою создало правительство, чтобы расшифровать биткоин и убрать конкурента, так сказать. Что вы думаете на этот счет?
– Послушайте… как вас?
– Джон Келли, «Fox News».
– Ну так вот, Джонни, не стоит распространять непонятно чьи мнения. Чтобы не утомлять наших достопочтенных коллег излишними деталями, скажу лишь, что я лично всю сумму своей Нобелевской премии – а это, между нами говоря, немаленькая сумма, – перевел в биткоин. Надеюсь, ваших зрителей это успокоит. Послушайте, уже создан штаб по борьбе с Зоей – проводятся все необходимые меры по ее блокировке и удалению. Все под контролем, уверяю вас. Не стоит беспокоиться.
– Великолепно, великолепно, – ведущий перехватил микрофон. – Поблагодарим мистера Тора за столь впечатляющую речь. На передовой экономической науки, да… Но экономика – это не единственная область, где у нас за последний год произошел прорыв. За Нобелевскую премию по медицине, как всегда, развернулась нешуточная борьба…
Спустившись со сцены с бокалом шампанского в руке, Артем пробирался сквозь зал, освещая его фарфоровой улыбкой.
Наконец, ему удалось отбиться от последней кучки почитателей.
– Ну? Как тебе? – спросил он, подойдя к Грегу.
– Ну…
– Недурно, да?
Снова грянули аплодисменты, и Артем кивнул в сторону лестницы.
– Пойдем. Там поспокойнее.
Артем поднялся следом. Со второго этажа зал казался еще просторнее – море смокингов, причесок и лоснящихся лысин.
– А ты совсем не изменился, – сказал Артем, поставив пустой бокал на балюстраду. – Все также злишься по поводу и без.
– Я и не думал злиться.
– Злишься, я же вижу. Ну сколько можно, мы же уже не дети…
Грег набрал воздуха.
– Посмотрите-ка, кто у нас здесь.
Оба обернулись.
Яна шла с другого конца балкона, стараясь не наступить на полы платья, с бокалом в руке. В лучах софитов ее жемчужное ожерелье сверкало созвездием.
– Значит, передовая линия экономической науки теперь проходит здесь?
– Моя дорогая Яна, – улыбнулся Артем, – а я уже боялся, что ты позабыла о нас…
– Как я могу пропустить этот… Как там его… – Она пощелкала пальцами. – Триумф экономической мысли, вот.
Остановившись в паре шагов, она бросила взгляд на свитер, выглядывающий у Грега из-под пиджака.
– Ян, позволь представить, это Грег. Грег Ра… – Артем запнулся. – Кстати, по удивительному совпадению, тоже микробиолог.
– О, как я рада, что хоть вы не экономист. В наши дни кого ни поскреби, окажется экономистом. Знаете, когда придет время, первым делом нам нужно будет избавиться вот от этих. – Она кивнула на Артема.
– Яна очень консервативна, – в ответ ухмыльнулся он. – Например, она не считает экономику наукой.
– Наука? – фыркнула она. – У вас ни одного воспроизводимого эксперимента. Вы просто гадаете на кофейной гуще. Прав был Планк.
– Грубо, Яна, грубо. Мы, ученые, должны помогать друг другу.
– Ученые? Вы? Да вас тут даже быть не должно. Какое вы вообще имеете отношение к Нобелевской премии? Нет никакой Нобелевской премии по экономике, понимаешь? Не-ту! Шахер-махер, двое с боку. Не знаю, кого вы тогда, в 68-м, купили и сколько заплатили, но если бы Нобель узнал, что кучка шарлатанов нацепит его имя на премию за фальшивую науку, он бы в гробу перевернулся. Шобла, одним словом.
– Все вирусологи такие невоспитанные?
– Смейся, смейся. – Она раздраженно махнула рукой, и бокал соскользнул с балюстрады, сорвавшись вниз, звонко разлетевшись на осколки и удивленные возгласы. – Только и умеете, что дурить балласт. Ничего, недолго вам осталась.
Яна глянула вниз, где уже бегали со щетками официанты.
– Счастливо оставаться. – Она бросила взгляд на Грега. – Если что, вы знаете, где меня найти.
Развернувшись, она молча спускалась по ступенькам.
– Тебя тоже было приятно увидеть, Ян, – вдогонку бросил Артем.
– Лжеученые, – усмехнулся он, когда ее ожерелье исчезло в толпе. – Что бы она сказала, если бы узнала, что все их открытия пришли оттуда. Ученые хреновы. Самый балластный балласт.
– Это действительно так? – спросил Грег.
– Что, про балласт? Ну конечно! Да кто бы вообще говорил! Ученые! – Артем фыркнул. – Да назови мне хоть одно значимое открытие, которое они сделали за последние триста лет! Что-нибудь существенное, а не изобретение какого-нибудь очередного тостера. Вот, видишь? Ничего они сами не сделали. Ни-че-го! Менделеев, Тесла, Павлов, Да Винчи… Да что Да Винчи, сам Ньютон. Все оттуда. – Он показал пальцем вниз.
– Нет, я про премию.
– А, ты про это…
На секунду он отвлекся на официанта с подносом Мартини.
– Ну что ты, Грег, всё упираешься? Когда ты уже поймёшь простую истину?
– Значит, так? – Грег отмахнулся от официанта. – Премия – фальшивка? Обман?
Артем отпил из бокала, наблюдая за залом.
– Грег, смотри. Представь, что ты – бактерия. Хорошая такая, полезная бифидобактерия. Ты живешь в кишечнике какого-нибудь организма и помогаешь ему переваривать еду. Скажи мне, кто ты? Зло или добро? – Он выжидательно посмотрел на Грега. – Конечно, добро. Ты делаешь полезное дело. А теперь представь, что вдруг ты узнал, что этот организм, организм в котором ты живешь – цепной червь. Паразит. Он живет в другом организме и тянет из него все соки. Теперь ты кто? Добро, помогающее злу?
Грег молчал.
– А теперь еще шаг. Представь, что этот третий организм, в котором сидит червь, – не кто иной, как… Ну, скажем, Гитлер. Да, точно! Гитлер! И кто ты теперь?
Артем ухмыльнулся.
– Вот и всё, Грег. Вот и всё. Добро, зло – нет их больше. Есть только правда. Одна абсолютная правда. Деньги. Единственная правда, которая имеет значение. Всё, что приносит деньги, – правда. Всё остальное – ложь. – Артем кивнул официанту и достал оливку из бокала. – Деньги – это показатель пользы. Вселенная платит тебе за то, что ты ей нужен.
– Торгаши…
– Да пойми ты наконец! Деньги – это единственный эталон, который всегда работает. Посмотри вокруг. – Артем махнул в сторону зала. – Кого мир ценит больше? Нас или их? Взять твоего Олли. Вон он, что-то там перетирает с физиками, может, пытается толкнуть твой скрипт. Что его ждет? Поиски грантов и редкие подачки из колодца. А теперь посмотри на нас. Нам достаточно обернуть пустышку в красивую идею, и весь мир ест у нас с рук. "Количественное смягчение", к примеру. И ведь верят! Годы идут, а они всё верят.
– Так вот зачем. Всё это ради денег? Ради того, чтобы печатать ещё больше?
– Конечно, – ухмыльнулся Артем. – Прими это, и станет легче. Правда только одна. Надо лишь…
Зазвенел будильник, и Артем замер. Громкий, настойчивый звонок.
Грег достал телефон.
– Однако, – сказал Артем, уставившись на синюю изоленту. – Знаешь, из всех скриптеров, с которыми я сталкивался, ты – самый технологически дремучий. Прямо ранний палеолит какой-то. Это не «нокия», случайно?

Понедельник, 16:20.

– Артем, послушай. – отключив будильник, Грег убрал телефон. – Олли сказал мне…
– Ах, Грег, Грег, – Артем похлопал его по плечу. – Знаю, все знаю… Ни слова больше.
Он взял с подноса салфетку и, достав ручку, что-то нацарапал на ней.
– Вот. – «100W, 106» корявые цифры плясали по диагонали. – Олли рассказал о твоей незадаче. Приходи сегодня. Решим вопросик.
Он икнул, и подошел к лестнице.
– Да, и еще… – Он помедлил. – Та стипендия… Помнишь? Ну да, списал. Списал – и что? Теперь всю оставшуюся жизнь будешь дуться? Не обижайся, Грег. Правда одна.
Артем взялся за перила.
– И потом, – он обернулся, – баба-то досталась тебе.

Глава 7. Мария

Понедельник, 16:50

На улице быстро сгущались сумерки. Грег, натягивая куртку на ходу, лавировал между прохожими. На Пятой авеню поток людей превратился в сплошную серую массу. Пару кварталов спустя он сбавил шаг, затем на углу 45-й нырнул под козырек автобусной остановки.
Грег остановился, пристально глядя на гранитную лестницу библиотеки. Тротуар был заполнен движущимися темными силуэтами, но на широкой площади снег был белым. Оглянувшись, Грег быстрым шагом пересёк её, оставляя за собой косую линию следов.
В пустом библиотечном вестибюле безжизненно попискивал турникет, да за колоннами кто-то перешептывался.
– Извините, – из-за стойки высунулась старушка, явно обрадовавшись посетителю, – система сегодня не работает. Вы зарегистрированы? Как ваше имя?
Покопавшись в картотеке, она достала карточку.
– Вот, нашла. Хорошо, что архив здесь держим. Иначе что бы мы сегодня делали? Проходите, мистер Ра. – Она подтолкнула турникет рукой, и створка, заскрипев, отворилась.
Грег прошел через полупустой читальный зал, поднялся мимо стеллажей и свернул в коридор западной читальни. В самом его конце, словно в кладовке, по диагонали напротив дамской комнаты, пара потрескавшихся кресел с лампами под абажурами стояла в тени.
Никого.
Проскользнув внутрь, он расположился в дальнем кресле, вытянув ноги. Он долго вслушивался в тишину: где-то поскрипывали часы, изредка шуршали шаги. Стрелка ползла к половине шестого.

Молния вонзилась в землю совсем недалеко от колодца, и функция вспыхнула над водой. Кватернион висел, вращаясь, между облаками и землей.

– Па, я так больше не могу.
Грег открыл глаза.
Бросив синий портфель на пол, девочка забралась с ногами в соседнее кресло.
– Они ходят за мной повсюду. Вчера в школу зашли. Нет, ну ты представляешь? В школу! Я как белая ворона. На меня разве что пальцем не показывают.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vilyam-topchiev/skripter-kolodec-drakona-70372396/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.