Главная страница | Книги о войне | Юность дедов наших

Юность дедов наших
Дмитрий Алексеевич Кучеренко


Из названия можно понять, что речь пойдёт о днях давно минувших, а точнее о Великой Отечественной войне. Кто-то очень мудрый сказал: «Как только мы забудем прошедшую войну, то начнётся новая». Поэтому нелишне освежить память.Как это ни ужасно, в войне участвуют не только взрослые, но и дети. Дети войны, страшное и неоднозначное звание. Они становились старше в десять раз быстрее, но не думайте, что вы держите в руках слезливое повествование о тяготах и лишениях. Это рассказ о том, как обычные деревенские подростки, повзрослев в одночасье, заменили отцов у сохи. Эти истории – былины северных районов Волгоградской области, передаваемые из уст в уста, а я постараюсь рассказать их вам как можно интересней.





Дмитрий Кучеренко

Юность дедов наших





1


Июнь 1941 года. Известно, какие события произойдут в истории нашей великой родины в это время, но два пацана, Санька и Василь, об этом ещё не знают. Они с рождения делили один горшок на двоих, так как жили в соседях. Василию тринадцать. Высокий для своих лет, сухопарый. Он чуть хитрей, всё взвесит, прежде чем сделать. Санька напротив, всегда говорит то, о чём думает, сразу, напрямую, в лоб. Младше Василя на год, невысокого роста, крепыш. Сейчас они крадутся по высокой осоке к пруду, где спасаясь от полуденного зноя и намаявшись с утра, купаются работницы плантации.

– Тише, тише, – шептал идущий позади Василь, – ты, как лось сохатый по березняку ломишься, всех зайцев распугал.

– Мы так и до вечера не дойдём, – отвечал раздражённый Санька, – времени нет. Как ты говоришь её имя?

– Катерина. Она к тётке в гости из Минска на лето приехала, сейчас нашим бабам помогает. Активистка, комсомолка, на инженера учится.

– Чего, баба на инженера? – изумился Санька, – инженерица что ли, – хохотнул он.

– Не ори ты, инженерица, заметят – мало не покажется, – Василь, как гусь, вытянул шею и пытался рассмотреть купающихся. – Смотри, вон она из воды выходит.

Санька чуть приподнялся, аккуратно развёл камыши руками и обомлел. Катерина брела по колено в воде, отжимая волосы, уложенные в пучок на затылке, и щурилась от разлетающихся брызг прозрачной, чистой воды, которые переливались радугой в ярком солнечном свете.

– Вот это да! Всё, не усну теперь, наверное.

– Я тебя предупреждал, ошалеешь, – сказал довольный собою Василь, – на почте у Мироныча есть такая в газетных вырезках. Венера называется, точно помню.

– Прям такая? – спросил Санька, не сводя глаз с Катерины.

– Не совсем, но очень похожа. Эта вот посмазливей и погрудастее.

Белая мокрая сорочка плотно облегала тело девушки, подчёркивая все его изгибы. Вдруг Катерина обернулась и удивлённо, чуть испуганно посмотрела прямо в глаза Саньке. Тот от неожиданности застыл как вкопанный и не знал, что делать. Взгляд девушки стал меняться на пристальный, и она улыбнулась.

– Ах, вы стервецы, чего удумали? – разнёсся над прудом противный, пронзительный крик тёти Дуси.

Грузная пожилая женщина быстро приближалась к пацанам, перекатываясь, как утка, и путаясь в траве.

– Атас! – раздался возглас Василя.

Но Санька всё так же стоял не в состоянии отвести глаза. Удар веником из свежей крапивы по голой спине быстро привёл его в чувство. Он обернулся, Василя уже и след простыл. Тётя Дуся снова вознесла к небу свой карающий веник, но виновник торжества уже летел, сверкая пятками, прочь от охающей брани вредной женщины и под заливистый звонкий смех Катерины.

Василь стоял под тремя дубами в ожидании друга и истерично смеялся. Наконец подбежал пострадавший, потирая спину.

– Чего ты ржёшь? Сначала дёру дал, а потом «атас» крикнул.

Василь не унимался и сказал сквозь смех:

– Я же говорил, тише будь, а ты что?

– Что? – возмущённо спросил Санька.

– Дышишь как мерен туберкулёзный, – стал передразнивать друга, выпучив глаза, – Василь, Василь, я не усну, Василь.

Теперь уже они оба смеялись.

– Ладно, – сказал смирившийся Санька, – за такую красоту не грех крапивы получить. Всё, хватит, погнали на ферму, а то всех коней разберут.



Друзья бежали по нескошенному лугу, перепрыгивая через мелкие кусты железняка. Колючки под ногами не чувствовались, да какие там колючки, если на ферме подготовили большой круг глины под закладку самана. Саман – кирпич-сырец, производимый в те времена для возведения любых построек от сараев до домов. Никто не ходил в магазин за стройматериалами, их делали своими руками. Прямо на земле раскладывали глину, сверху немного соломы, песка и заливали водой. Затем в круг загоняли лошадей, и они перемешивали всё своими ногами. Труд каторжный, но на это не обращали внимания, потому как если надо, то брали и делали. Чтобы лошади было полегче, седоками выступали подростки, они же потом купали лошадей после работы. Перегон коней на пруд и был главным бонусом. Мальчишки устраивали скачки. Горе тому, кто придёт последним, всё время до следующего замеса его будут называть хвостом при каждом удобном случае.

Чтобы быть первым, нужно успеть занять лучшую лошадь, за этим и бежали сейчас Санька и Василь.

– Чур, Янтарь мой, – попытался заранее договориться Василь.

– С хрена ли? Ты на нём прошлый раз был, пора и честь знать, дай другим прокатиться.

– Сань, он же два метра в холке почти, а ты чуть выше курицы. Опять будешь просить, чтобы подсадили.

– Сам залезу, – отрезал Санька, – давай, если получится, то я ещё три раза на нём.

– Ой, люди добрые, – Василь стал пародировать старуху с подвыванием, как на поминках, – чего это делается? Клоп на слоне едет, лапкой подгоняет, за волосок в носу поворачивает.

– Хорош скалиться, оглобля, – огрызнулся Санька, – ну, что, забились?

Василь высокомерно и хитро посмотрел на друга.

– Забились, – он протянул ладонь, предварительно в неё плюнув, – если сказал, то делай, или всем расскажу, что ты брехло.

– Сам брехло, – Санька хлопнул своей ладонью по ладони друга и тут же вытер её об штаны, – зараза. Опять обслюнявил.

– Это для крепости, – улыбнулся Василь.



Конюшня располагалась на общей животноводческой ферме у пригорка, на котором был открытый загон, в нём гуляли лошади. Среди них прохаживался молодой верблюд Яшка. Его привезли с сельскохозяйственной выставки. Тот прижился и поведением своим уже не отличался от своих новых сородичей. Правда, его привлекали редко, так и не освоив всех премудростей работы на корабле пустыни. Он был как защита. Ещё будучи молодняком, он проявил свирепость по отношению к собакам и лисам, а уж если в воздухе появился запах волка, то он поднимал такой крик, что слышно было в соседних хуторах.

Подростки подошли к изгороди. Санька подал условный знак свистом. В ту же минуту от общей группы отбился и пошёл в сторону мальчишек высокий, золотисто-рыжего окраса жеребец.

– Глянь, помнит, – восхитился Василь, – а говорят, что скотина не соображает ничего.

Санька достал из кармана сухарь и на ладони протянул подошедшему коню, который с удовольствием и громким хрустом принялся жевать его.

– Всё они соображают, – сказал довольный Санька и аккуратно похлопал коня по щеке, – у них ума побольше, чем у людей некоторых. Жуй, жуй, Янтарь, не слушай этого недоразвитого. Прости убогому грехи его, так как слаб умом от рождения и не ведает, что мелет языком своим, – добавил Санька, издеваясь над другом.

– Сами вы убогие, – ответил Василь, – поцелуйтесь ещё.

– Обязательно поцелуемся.

Санька достал ещё один сухарь и чмокнул коня в нос, когда тот потянулся за очередной порцией лакомства.

– Ну, точно мозги одни на двоих, – констатировал Василь, – ты его закормишь, он будет только пешком передвигаться, как Ветерок.

– Не будет, – Санька трепал Янтаря за гриву и гладил его шею, – Ветерок полутяж, у него и копыта чубатые, а здесь, сразу видно, кровь донская намешана. Орёл.

Василь с лёгкой ревностью смотрел на эту парочку, но понимал, что тут явно взаимное чувство, и остаётся только радоваться за друга, к которому так привязалась лошадь.

– Хватит лобызаться. Давай, акробат, запрыгивай, – понукал Саньку Василь, – чувствую, ты его только кормить будешь, а я кататься, пока ты хотя бы собаку перерастёшь.

К конюшне подошли ещё двое мальчишек, Сергей и Коля. Они тоже явились сюда в надежде занять для себя Янтаря, но, увидев Саньку с Василём, сбавили ход.

– Смотри, Колян, эти двое уже тут, – буркнул Сергей, – снова самых лучших обхаживают. За ними разве успеешь? Похоже, ночуют здесь в яслях, чтоб их коровы съели. Эй, коневоды! – обратился он к Саньке и Василю. – У вас совесть есть? Я хоть раз на Янтаре покатаюсь?

– Тебе и пробовать не стоит, – ответил Санька, продолжая гладить коня, – есть три категории наездников: ездок, ездюля и звездюля. Вот ты к третьей относишься. Вон Яшка в сторонке пасётся, хватайся за горб обеими руками и вперёд. Я слыхал, они быстрей любой лошади бегают, когда петух жареный в задницу клюнет.

Василь с Колей рассмеялись, а Сергей решительно пошёл в сторону Саньки. Василь, предвидя конфликт, встал между ними.

– Угомонись, он конечно прав, но у тебя есть возможность посмотреть представление невероятного накала – «полёты во сне и наяву или Санькины мечты».

– Чего?

– Того, – ответил Василь, расстроившись, что глубокая мысль и игра слов не дошли до адресата, – Санька побожился, что с лёту на Янтаря вскочит, а если нет, то всё лето к нему подходить не будет.

– Я такого не говорил, – возмутился Санька, – уже целую гору приплёл.

– Так что, брехун, не запрыгнешь?

– Сам ты брехун. Сейчас увидите. Если получится, то я ещё три раза на нём. Ясно вам? Даже не подходите.

– Ясно, ясно, – ответил Сергей, – разгон только возьми пару вёрст, с пригорка.

– Ага, – добавил Коля, – и коня в навоз поставь, чтобы головой туда по плечи войти, когда долбанёшься.

– Обязательно. Больше ничего не надо? Может, чаю с сахаром?

– Ты давай прыгай, падай и чеши отсюда. Не хрен время терять, а то уже круг водой заливают.

Санька насупился. Леший дёрнул пообещать. Собрались все, как будто ждали, пока скажешь что-нибудь, сразу за слова цепляются. Друзья называется.

Санька взял уздечку, висевшую на заборе, и пошёл в загон. Сам Янтарь, казалось, смотрел на него с пренебрежением. Вроде – куда тебе-то? Ростом метр в кепке, и то, если подпрыгнуть, а туда же. Ну, пробуй, я как раз возле большой лепёшки встал, вместе посмеёмся.

Санька надел на него уздечку, закинул на шею поводья. Нога в коленке предательски стала подрагивать. Надо пересилить себя.

– Янтарь, дружок, ты, главное, стой смирно, пожалуйста, а то хана мне, засмеют. Я тебе каждый день сухари носить буду. Даже сахар, – он замялся, – если найду.

Парень взялся получше за гриву левой рукой. Он знал, что долго готовиться нельзя. Это как с обрыва в омут, если перетопчешься, то совсем не прыгнешь. Чуть отступил спиной к голове Янтаря, гриву не отпускал. Резкий шаг, правую ногу забросил на коня, вернее, докуда смог, ухватился правой рукой за холку и стал подтягиваться. Тут, как нож в спину, Янтарь пошёл. Пошёл, предательски повернув Саньку, который висел сбоку раскорячившись, к зрителям. Раздался смех и понукания.

– Давай, давай, карабкайся.

И Санька смог. Запрыгнул, вернее влез. Тем не менее, он на коне. Не упал. Сердце колотилось так, что в ушах было слышно. Пацаны хлопали в ладоши и одобрительно посвистывали.

– Хрен тебе, а не сухари, травяной мешок, – запыхавшись, сказал Санька Янтарю, – ты почему, зараза, не стоял на месте? Я же тебя просил.

Тут же обнял коня за шею:

– Ладно, принесу, не бойся, голодные не останемся.

– Ты где так научился? – спросил удивлённый Василь, – на прошлой неделе ещё без подсадки не мог.

– Батя подсказал, – ответил довольный собой Санька, – он у меня в Гражданскую с лошади не слазил. Даже Батьку Махно гонял и в плену у него был. Убежал потом.

Он сделал круг рысью по загону и снова подъехал к остальным.

– А правда, что Махно косматый был, как лешак? – спросил Коля.

– И сабля турецкая была? – вторил ему Сергей.

– Брехня, – по-стариковски ответил Санька, – батя рассказывал, что Махно был всегда чисто выбрит, подстрижен, и форма на нём сидела как влитая, у хорошего портного заказана. Сабли ни кривой, ни прямой у него не было. Были два маузера, и он умел из двух рук стрелять как в копеечку.

Санька сделал ещё круг по загону лёгким галопом.

– Ну, вы чего, махновцы, берите скорее коней и погнали. Нам сейчас бригадир по шее накостыляет за опоздание.



На другой стороне села, на широкой скошенной площадке уже было всё готово. Глина с соломой разложена, бочки с водой на подводах полны и ждут только мальчишек. Наконец они явились. Бригадир обматерил каждого по отдельности, а потом всех вместе. Солому полили водой и загнали пацанов на конях в круг. Брызги воды с глиной разлетелись в разные стороны и прилипли рыжими пятнами на одежде окружающих и на всём, куда достали. Женский визг, мужское крепкое словцо, смех и ощущение причастности к чему-то большому, нужному переполняли сердца мальчишек.

Наконец всё было готово. Мужчины взялись за свою часть работы. Бригадир подозвал к себе пацанов.

– Так, хлопцы, коней искупать и не гоняйте сильно, им завтра снова работать.

– Снова месить? – радостно спросил Сергей.

– Кроме замесов, разве другой работы в колхозе нет? Поверьте, выходной нескоро. Всем ясно?

– Ясно, – хором ответили парни.

Санька наклонился ближе к Янтарю и сказал полушёпотом:

– Сейчас мы им дадим хвоста нюхнуть.



Пацаны на конях мчались к пруду через луг с сочной невысокой травой, где постоянно паслись гуси, которые, недовольно гогоча, разлетались в стороны и, чуть успокоившись, сходились обратно, грозно вытягивая длинные шеи. Санька иногда оборачивался на друзей, чтобы посмотреть, не нагоняют ли его. Конкуренцию ему могли составить лишь две кобылы – Маруська и Рыжая, но Василь с Сергеем, которые были на них, отстали метров на двадцать. Про Колю вообще говорить не стоило. Он на полутяже Ветерке только выезжал рысью на луг. Санькиной радости не было предела. Это был тот, ещё детский, восторг, о котором мы помним всю жизнь до глубокой старости. Из-за этих ярких, милых нашему сердцу мгновений, повзрослев, мы часто произносим: «Эх, вот раньше было …»

Приближаясь к пруду, Санька притормозил, перевёл коня сначала на рысь, а потом и на шаг. Его догнали Василь с Сергеем.

– Не пускайте пока коней в воду, – распорядился Василь, – пусть отдышатся.

Санька, находясь в отличном настроении, не хотел ссориться, но не смог удержаться, чтобы не ответить своему другу:

– Без тебя прямо не знает никто, дураки кругом народились. Не можем без чуткого руководства.

Василь с лёгким пренебрежением осмотрел всех:

– Я об этом и толкую. Не скажешь вам, так вы коней запорите.

На этот раз Санька не стал отвечать, хотя очень хотелось вставить ещё пару слов по поводу Васькиного командного гонора.

Наконец подоспел и Коля на Ветерке. Он сразу спешился и стал прохаживаться, держа своего коня за повод и кряхтя, как столетняя бабулька.

– Опять полчаса враскорячку ходить. На нём только пасти хорошо. Ляжешь и спи себе, круглый, как диван.

– Тебе ещё повезло, – поддержал разговор Сергей, – я вон опять копчик сбил на Маруське, худая, ребра считать можно. Эй, кунсткамера, – обратился он к кобыле, – ты вроде вместе со всеми пасёшься, а всё равно на забор похожа.

– Зато на ней седло хорошо держится, – хохотнул Василь, – можно не затягивать постромки.

Когда дыхание у коней восстановилось, Санька направил Янтаря к воде. Тот аккуратно зашёл по колено и наклонился, чтобы попить. Подплывающую ряску он разгонял воздухом из ноздрей и уводил от неё нос в сторону. Вдоволь напившись и удовлетворённо потрясая головой, он пошёл глубже. Вот уже по брюхо, дальше, дальше и поплыл. Санька был рядом, он, держась руками за гриву, тоже помогал, бултыхая ногами, но скорее выступал в роли балласта. Обогнув петлю, Янтарь вышел на отмель, где уже плескались остальные. Санька выдернул несколько пучков осоки, скрутил их в подобие мочалки и стал мыть спину своего коня, попутно выбирая из гривы и хвоста кусочки застывшей глины. Василь подошёл к нему.

– Раз уж ты на Янтаре сегодня, тебе и отгонять всех к табуну.

– Хорошо, – ответил Санька, – тогда разнуздывайте остальных, а я верхом провожу.

Пацаны сняли уздечки и отпустили лошадей. Почувствовав свободу, кони выскочили из воды и стали кувыркаться на траве, как это обычно делают собаки. Да, именно так они делают, когда ничего не держит. Даже спинами трутся о землю.

– Ну, куда? – расстроенно крикнул Сергей, – только искупали.

– Покажи еще раз, как ты запрыгиваешь, – попросил Коля Саньку.

Тот с самодовольным видом вывел Янтаря из воды и уже уверенно повторил трюк. К нему подошёл Василь и протянул собранные уздечки.

– Не задавайся, архаровец. На обратном пути соли захвати, мы пока раков в ведро накидаем.

Санька накинул на плечо сбрую, покрепче ухватился за гриву, наклонился вперёд и зычно крикнул, пришпорив своего скакуна голыми пятками.

– Аджа! – разнеслось эхом по пруду.

Янтарь с места дал в галоп. Остальные кони помчались за ним, подпрыгивая и брыкаясь, как молодые жеребята.



Ловить раков руками в норах – задача нетрудная, но требует определённой смелости. Мало того, что ощупывать берег в мутной воде не очень приятно, так ещё в водорослях, которые как раз расположены вдоль берега, обитает множество водяных насекомых: жуков-плавунцов, водяных ос, агрессивных личинок стрекозы и всякого клопья навалом. Раки тоже дружелюбностью не отличаются, так и норовят ущипнуть своими клешнями. Причём чем мельче рак, тем больнее щиплет, у него клешни острее.

Парни наловили ведро раков, набрали в роднике воды, повесили вариться над разведенным костром и расселись вокруг, протянув руки к огню.

– Вроде вода не очень холодная, а замёрз, – дрожал Василь.

Сергей, сидевший напротив, стучал зубами.

– Это потому, что долго в воде возились. Сначала коней купали, потом раков ловили. Примерно час и вышел. Как бы не заболеть.

– Как там раки? Я крапивы чистой нарву, – сказал вернувшийся Санька.

– Ну да, кто же ещё? – развёл руками Василь, – ты у нас по ней спец.

Вот на траве толстым слоем расстелили свежую «зелёную скатерть». Санька надел дежурные рукавицы и снял ведро с костра. Аккуратно сливая воду, ошпарил крапиву, слил остальную в сторону, придерживая раков веточкой, чтобы не вывалились, затем резко перевернул его на импровизированный стол.

– Погоди, не убирай, – сказал, потирая ладони, Василь, – пусть травяным душком возьмутся.

Подняли ведро. Ярко-оранжевые раки рассыпались горкой, и в воздух поднялся душистый пар. Есть захотелось как после годового поста, молодой, растущий организм требовал пищи. Сергей схватил горячего рака, стал подбрасывать его как картошку, пытаясь остудить. Глядя на это, Санька с Василём тоже взяли по одному раку правой рукой за усы, а левой за «пёрышки» хвоста и, синхронно встряхнув, улыбнулись друг другу.

– А я малого брательника своего учил в часовых играть, – сказал Коля, держа рака за красные усы.

– Как это?

– Он вяжется за мной постоянно, вот я его в караул и поставил, сарай охранять. Говорю ему, смотри, мол, пост никак покидать нельзя. Расстреляют, и всё тут, дело-то ответственное. А если до ветру там или попить, то кричи секретный пароль – «керогаз». Я тогда подойду и сменю тебя.

– И как, получилось?

– Получилось. Я про него уже и думать забыл. Мать в хату зашла и спрашивает: чего это у тебя малой дурниной орёт и никого к себе не подпускает? Я к нему, а он горланит: керогаз, керогаз по-большому.

Василь даже поперхнулся от смеха, представив эту картину.

– Ладно. Раки хороши, – сказал Санька, поднимаясь и отряхивая колени, – время к вечеру, завтра дел много, нам с Василём разнарядка на кузню с утра.



Утром Санька и Василь вошли в кузню, там Пашка, крепкий, коренастый парень семнадцати годов, работал средним молотом по раскалённому зубцу от бороны, оттягивая заострённый конец.

– Здорово, братан, – поприветствовал его Василь, – а дед Наум где? Ты один здесь?

Тот продолжал работу, не обращая внимания на вошедших, затем кинул готовый зуб в носилки к остальным таким же.

– Дед Наум на родину ушёл, – ответил он, подойдя к печи, взял из неё клещами очередную раскалённую заготовку и стал рассматривать.

Санька в лёгком недоумении приблизился к Василю.

– На какую родину? Он же цыган у вас, – спросил он шёпотом.

Василь не успел ответить.

– В степь. Отдыхает он так, – Пашка воткнул заготовку обратно в угли и обернулся к пришедшим, вытирая руки о тряпочку, – он, когда устаёт от всех, берёт курицу и жарит её за селом на костре. Потом возвращается спокойный и дружелюбный. Бабушка шутит: на родину съездил.

Санька засмеялся.

– Чего ржёшь? Пойдёмте во двор, фронт работы обрисую.

Парни вышли вслед за Пашкой, который подвел их к огромной куче металлолома.

– Вот это всё разобрать надо и ко мне. Выпрямлять, оттягивать, готовить, в общем, к работе.

Рядом, сначала тихонько, а затем всё громче по мере приближения, послышался скрип велосипеда. Дед Мирон, сельский почтальон, удручённо уставившись на дорогу и что-то бурча себе под нос, подъезжал к кузне. Левую ногу он потерял в боях Первой мировой, её заменял торчащий из штанины железный протез. К левой же педали велосипеда был привязан свинцовый груз. При помощи этого нехитрого приспособления дед Мирон довольно резво колесил даже по тропинкам.

– Бросайте работу, хлопцы, идите сюда.

Почтальон, подъехал к забору и спешился, подпрыгивая на одной ноге. Затем поставил велосипед и уселся на лавочку, отставляя в сторону «железную ногу».

– Война началась, – сказал он, оглядывая окрестности, прищурившись от солнца, – вот так.

Слова эти прозвучали из его уст как-то обыденно. Будто ничего не случилось. Вроде как дождь обещали.

– С кем? Когда?

Старик достал кисет с табаком и стал сворачивать из газеты «козью ножку».

– Вчера немец Киев бомбил.

Пашка в недоумении покачал головой, не веря своим ушам.

– Погоди, погоди. Как это?

– Так это, – отрезал дед Мирон, – вероломно, без объявления, и всё такое.

Он прикурил самокрутку, выпуская в разные стороны клубы синего махорочного дыма.

– И что теперь? – спросил ошарашенный Санька.

Старик встал с лавочки, опираясь о забор:

– Пойдемте к правлению. Сейчас всё объяснят.




2


На крыльце сельсовета стояли председатель и парторг, перед ними тихо гомонящей толпой собрались обеспокоенные местные жители. Люди ждали, ждали, что председатель сейчас всё объяснит, всех успокоит: «Ошибочка вышла, нет никакого нападения, это пограничники, с недосыпу, танки с зайцами перепутали». Но нет, все по-настоящему. Война началась и будет собирать дань. Отцы, сыны, братья уйдут и, возможно, навсегда.

– Земляки, – начал председатель свою речь, – нашу многострадальную родину втянули в войну, но я верю, что мы справимся и вломим врагу, как всегда это происходило. Много говорить не считаю нужным. Основная часть наших жителей знает, что такое боевые действия. Поэтому всем мужикам призывного возраста надлежит явиться завтра утром сюда с вещами. Поедем в район для распределения. Также женщинам и подросткам с двенадцати лет тоже надо прийти, – председатель сделал небольшую паузу и вытер платочком пот со лба, – полевые работы никто не отменял. Будем учиться в эту уборку без мужиков обходиться. Очень надеюсь, что только эту уборку, точнее, дай Бог, чтобы только эту. Всё. По рабочим местам.

К мальчишкам подошёл Иван Наумович, отец Василя и Павла.

– Всё, хлопцы, детство кончилось. Пашка, возвращайся в кузню. К тебе сейчас бригадир придёт, новый фронт работ обрисует, а вы, – обратился он к Саньке и Василю, – завтра утром берёте с собой обед и шуруете в звено механизации. Вас будут обучать работе на тракторах. Теперь не будете бегать просить, чтобы прокатили, а сами будете управлять.



Вечером деревня выглядела не как обычно. Не было посиделок на завалинке, не бегали гурьбой дети, которые всегда знали, чем себя занять. Напряжённое безмолвие, которое изредка нарушалось лаем дворовых собак, висело над посёлком.

Иван Наумович разложив на столе вещмешок, собирал в него всё, что может пригодиться в походе. Рядом, задумавшись над чем-то и глядя в пустоту, сидела его жена София.

– Вань, может тебе не обязательно прямо сразу ехать?

– Почему это?

– Ну, ты же партийный. Может, ты здесь для какой работы нужен?

Иван Наумович, отвлекшись от сборов, обернулся к жене и попытался объяснить свою позицию:

– Именно потому, что партийный, я и должен быть в первых рядах. Нужно на своём примере показать народу, что катастрофического ничего не произошло. Страна в кулаке, всё идёт,как положено, и мы справимся с любыми напастями вместе, если не будем по сараям прятаться.

Но на Софию его слова, казалось, не произвели особого впечатления. Она была далеко в своих мыслях.

– Пашку тоже сразу заберёте? – спросила она, резко обернувшись на мужа и обеспокоенно посмотрев ему в глаза, – он ведь взрослый совсем уже.

Иван Наумович поднялся со стула и прошёлся по комнате.

– Нет. Ему восемнадцать через год только будет, к тому времени мы уже дома будем, – он подошёл к жене и положил руку ей на плечо, – мне звание сержанта сразу дадут, буду взводом командовать или отделением. Не переживай.

– Ой, не знаю, – София зарыдала, закрыв лицо ладонями.



Ночь постепенно окутывала село. Проснулись и звенели в траве маленькими колокольчиками чёрные сверчки. Лягушки на заросшем камышом поливном пруду пели свадебные серенады. Уютный деревенский тёплый вечер.

Санька и Василь сидели на лавочке у соседского дома.

– Что там отец твой? – спросил Санька.

– Собирается. Мамку жалко, плачет постоянно. Говорит, чувствует, что больше не увидит его.

– А он?

– Он говорит, что не надолго едет, что у нас армия самая мощная в мире, но по глазам видно – сам не знает, отобьёмся или нет, – Василь задумался, – твои там как?

– Тоже собираются, – ответил Санька, – это у него уже третья война. Говорит, что Гражданскую и Финскую прошёл и эту пройдёт. Ободряет мамку, но что-то не очень получается.

Василь встал и осмотрелся как заговорщик.

– Мне отец шепнул, оружие придумали, что может целые полки солдат перелопачивать, но у немцев тоже такое имеется. Вот теперь и будут меряться, чья лопата шире. Ладно, у нас другая задача, – подвёл итог Василь, – нас с тобой в звено механизации определили.

– Это хорошо, – ответил Санька.

– Чего же хорошего? Все путёвые трактора забрали из колхоза. Не знаю, орудия или ещё чего-то таскать, а нам рухлядь оставили. Будем постоянно в мазуте по уши, а ведь норму будут требовать. Девчат ещё в бригаду к нам назначили зачем-то.

– Так у них, может, ещё лучше получится, чем у Кольки с Сергеем. Они раздолбаи тупорылые, любая девка хитрей и дотошней. Да и веселей с ними, – Санька хитро улыбнулся.

Василь снова сел рядом с другом.

– Лошадей тоже проредили, даже Яшку увели. Калмык его за повод тянет и орёт: «Пошёл, пошёл, горбатый». Я ему говорю: «Сам ты горбатый, а его Яшкой зовут». Хрен с ним, сдюжим. Лишь бы батьки наши вернулись быстрей. Всё. Давай по домам. Утром всех проводим и к тракторам пойдём, учиться.



Санька подошёл к своему дому и взглянул в окно. На лавочке у печи сидел отец, Архип Емельянович, и подбивал сапог, на кровати мать, Домна Ивановна, подшивала одежду и причитала по-женски:

– Чего они тебя сразу тащат? Молодых вон сколько, пусть они повоюют, не всё же тебе.

– Молодых много, только техника сейчас другая, это тебе не шашкой махать. Один грамотный пулемётчик может наступление остановить, а пару залпов артиллерии целый полк с землёй и навозом перемесят. Вот и думай. Они же к нам не с рогатками пришли, вот и требуются опытные люди.

– Что же будет теперь? – слова женщины прервал короткий всхлип.

Архип Емельянович отложил сапог, подошёл к жене и обнял её, присев рядом на кровать.

– Ну чего ты, родная?

Она тихо заплакала и уткнулась лицом в плечо мужа.



Утром провожать призывников собралась вся деревня. Стояли подводы, запряжённые лошадьми, несколько грузовиков из района. Весело заливалась гармошка. Чуть в стороне находились мужчины с вещмешками. Между ними, надев боевые награды, подпрыгивая на протезе, маячил старый Мирон и ободрял собравшихся. Он проверял на них одежду, интересовался, что взяли с собой и наставлял их по-отечески, на правах бывалого солдата.

Из здания вышли председатель и парторг в сопровождении представителя комиссариата. Провели перекличку.

– По машинам! – прозвучала команда, и сразу же кто-то из женщин вскрикнул, как на похоронах.

– Хватит причитать, – рявкнул председатель и добавил уже спокойно, – всё хорошо будет. Мужики у нас крепкие, не первый раз в руки оружие берут, справятся.

– Трогай, – снова прозвучал зычный голос представителя военкомата.

Санька с Василём смотрели в след машинам, увозившим куда-то их отцов.

– Пойдём, – резко сказал Василь и быстрым шагом направился прочь от собравшихся.

– Так рано ведь, – семенил рядом Санька.

– Давай, давай, не хватало ещё, чтобы я слезу пустил.

– Ой, беда какая. Я в любой момент, по желанию могу. Хочешь зареву? Не веришь?

– Знаю я, что ты артист, отстань.

Санька стал забегать вперёд и пытался приободрить друга.

– Накостыляют наши батьки немцам и вернутся, вот увидишь.

– Хорошо бы, – Василь остановился и сказал, серьёзно глядя другу прямо в глаза, – одно я точно знаю, не получится у тебя с тракторами как с Янтарём.

– Чего? – не понял ничего Санька.

Василь повалил его на землю резкой подсечкой и пустился бежать.

– Семнадцатый трактор мой, – крикнул он на ходу, оглядываясь на друга и выставив ему кукиш.

Санька, кряхтя, поднялся:

– Зараза ты хитрожопая, ещё меня артистом называет.



На краю поля стояли колхозные трактора. Вид у них был потрепанный. Нужен практически ежедневный ремонт и обслуживание, они не годились для армии, поэтому их и оставили. Именно на этой технике предстояло трудиться Саньке и Василю. Работа на полях стоять не должна, хоть война, хоть природные или политические катаклизмы происходят в стране, а деревня должна молча выполнять свой долг. В то время, пока две столицы выходят на демонстрации, совершают перевороты и свергает правительства, русское село, смирившись с обстоятельствами, кормит страну и пополняет свежей кровью армию.

Перед тракторами полукругом стояла группа девушек, с ними же Санька и Василь. Молодой механик Николай проводил знакомство с техникой и объяснял, какие дела предстоят.

– Не будем долго рассусоливать, – начал он, – все друг друга знают, новый человек один. Просим.

Вперёд вышла Катерина. Она была одета в неизвестный деревенским жителям рабочий комбинезон и косынку, из-под неё выскальзывала непослушная прядь волос, которую девушка постоянно поправляла, смущённо поглядывая на молодого механика.

– Вот, знакомьтесь, Катерина. Она приехала к нам в гости из Белоруссии, но из-за того, что началась война и проходит сейчас как раз в тех краях, тётка её домой не пустила. Спасибо ей за это, рабочие руки нам сейчас позарез нужны.

Девушка хитро посмотрела на Саньку и чуть заметно улыбнулась. Тот сразу залился румянцем и как бы случайно, спрятался за Василём.

– Так, познакомились, – продолжил Николай, – всех, кого удалось собрать, разбили на звенья и распределили по разным фронтам. Перед нашей группе поставлена задача: проводить вспашку полей вслед за теми, кто будет убирать зерно. Пока уборка не началась, мы должны научиться управлять техникой, проводить техобслуживание и элементарный ремонт. Болячки у тракторов одинаковые, редко что-то новое сломается.

Николай подошёл к кусту, отломил длинную тонкую веточку, оборвал листочки и вернулся к группе. Он несколько раз взмахнул прутиком так, что тот издал свистящие звуки.

Пороть будете, товарищ преподаватель? – спросила Катерина, а девушки залились звонким смехом.

– Указка, – ответил Николай, смутившись, – сейчас я вас кратко ознакомлю с устройством техники и оборудования, потом будем пробовать заводить и управлять. У кого получится, тот будет за рычагами, а остальные пойдут на плуги, в прицепщики. Дело, я вам скажу, не менее ответственное и опасное. Поэтому ухо держим востро.

Нужно заметить, что у девушек совсем не получалось заводить трактор. Сколько ни пытались. То пусковой двигатель дёрнет в обратную сторону, то девчонка, напуганная грохотом и вырывающимся из выхлопной трубы дымом, стоит, как вкопанная, обхватив голову руками, и боится подойти к трактору.

Было решено: утром, после обслуживания и заправки, Санька и Василь заводят все трактора, а управлять как-нибудь научимся. Научились. С горем пополам, неуверенно, но всё же научились хрупкие, молодые девушки, которые ещё недавно в дочки-матери играли, управлять железными «чудо-юдами» с непонятным именем НАТИ, которых до недавнего времени и в глаза не видели.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/dmitriy-alekseevich-kucherenko/unost-dedov-nashih-70305133/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.