Главная страница | Стимпанк | Первый рыцарь

Первый рыцарь
Алексей Александров
Война проиграна. Империя мертва. Техно-колдовство людей сошлось в схватке с Высшей магией альвов и потерпело сокрушительное поражение. Армии империи разбиты, города лежат в руинах, а остатки выживших бегут с материка. Прикрывая эвакуацию выживших, последнее копье паро-магических големов – рыцарей принимает неравный бой, ведомое Первым и последним рыцарем империи… ГГ, одаренный, так называемый рыцарь – пилот паро-магического голема. Погибает в бою и переносится в прошлое, во времена когда он еще только учился на рыцаря. До начала цепочки войн и катастроф, приведших к поражению людей осталось несколько лет.

Алексей Александров
Первый рыцарь

Для создания обложки была использована нейросеть DreamStudio.
Условия использования тут: https://beta.dreamstudio.ai/terms-of-service


Пролог
Парадный мундир выглядел шикарно.
Когда-то давно меня завораживали белые с золотом эполеты, словно светящиеся на фоне строгого темно-синего бархата. Когда-то давно… в той другой, мирной жизни.
Смахнув с погона несуществующую пылинку, я принялся за ордена. Этой ночью оставшиеся слуги хорошо поработали и все положенные мне побрякушки сияли, словно охваченные огнем.
Звезда храбрости с мечами за Аркнейский перевал. Три копья ушли держать узкую горную долину, давая остаткам Пятого корпуса вырваться из ловушки альвов. А вернулось три… рыцаря.
Еще одна звезда, теперь уже Доблести… Этот орден я получил за Скион – день нашей славы и скорби. Казалось, что грохот сотен орудий не смолкает ни на минуту, сливаясь в единый гул. Дрожала земля. Пороховой дым затмил солнце, и мы дрались в полутьме. А разъяренное небо плевало на землю обломки дирижаблей воздушного флота империи, вперемешку с телами драконов и виверн.
День, когда мы не просто заставили альвов отступить, а полностью разгромили их армию, обратив в бегство. Но боги, какой же дорогой ценой досталась нам эта победа. Она стала концом. Не войны, а империи. На следующий год через Нарнские горы прошла новая армия. А еще две ударили с севера и юга. А мы за выигранное время передышки, напрягая все силы, не смогли восстановить и трети понесенных потерь…
Альвы поставили себе целью истребить наглых хомо если не во всем мире, то хотя бы на Суренасиле, вышвырнув наглых пришельцев с материка. И ничто не могло их остановить.
Полный набор из четырех Крестов Заслуг, начиная с железного, и заканчивая золотым. По одному кресту за каждые два года этой бесконечной войны, которую мы медленно, но верно проигрывали, откатываясь все дальше на запад.
Крест Отваги, орден Стойкости… и прочие. Названия боевых орденов в империи никогда не отличались оригинальностью, зато с гражданскими их не спутаешь.
Да, когда-то давно меня завораживал блеск боевых наград. А сейчас они вызывают скорее раздражение, напоминая об ужасах войны и понесенных потерях. Когда-то давно…. в той другой, спокойной жизни у меня было много друзей и мало наград. А теперь – я провел пальцами по многочисленным железкам, добиваясь идеального равнения – все ровно наоборот. Наград много, полная коллекция всех орденов империи, даже от островитян прилетело две каких-то побрякушки, тоже что-то про отвагу, а вот с друзьями проблема… считай, никого и не осталось.
Хмурый тип в зеркале стал мрачным. Несмотря на парадную форму, вид он имел зловещий и какой-то откровенно бандитский. Возможно, всему виной гладко выбритая голова со следами ожогов, и косой шрам, рассекший нижнюю губу и подбородок на две неравные части.
И последний штрих, массивная золотая цепь, подтверждающая новый статус. Поздравляю, старик. Мы достигли своей мечты.
Когда-то давно у меня была мечта. Наивная, недостижимая мечта заслужить, завоевать, заполучить это звание. И вот я Первый рыцарь империи Эдан, главнокомандующий рыцарей… и я же последний.
Покончив с орденами, я покинул свое пристанище. В ставшей на время штабом армии империи городском магистрате было на удивление тихо. Сбежав по ступенькам, я остановился перед массивными дверьми. Унял дыхание и степенно вышел на городскую площадь, чтобы тут же попасть под прицелы сотен и тысяч пар глаз.
– Старик.
– Смотри, Старик.
Шепотки пошли по толпе, волной прошлись по площади и смолкли где-то ближе к двум черным громадам самоходных осадных бомбард. Чтобы протащить их в центр города, на их последние позиции, пришлось снести часть главного городского храма. Целой осталась только колокольня, да и то потому, что на ней разместили корректировщиков. Боги нас давно оставили, в отличие от сверхтяжелой артиллерии.
Медленно спускаясь по ступенькам, я внимательно рассматривал собравшихся на площади людей. Как их много и как же нас мало. Сержанты в тяжелой самоходной броне. Латники в зачарованных латах. Артиллеристы с посеревшими от пороха лицами. Ополченцы, одетые и вооруженные чем боги на душу положат. Три оруженосца, которым не суждено стать рыцарями. Два рыцаря, которым не стать паладинами. И одинокий последний паладин. Первый и последний рыцарь империи, Гарн Вельк, по прозвищу «Старик». И ничего, что этому старику нет и тридцати.
Все они ждут от меня чуда. Напрасно. Лимит на чудеса исчерпан. И обманывать я их не стану.
Добравшись до спящего «Феникса», я хлопнул верного друга по изрезанной рунными цепочками пластинам брони. Бодро перебирая ногами по скобам лестницы, забрался наверх. Открыл люк и замер.
Нет, так нельзя. Надо им что-то сказать. Сегодня я образец для подражания, легенда, знамя – первый рыцарь.
Я выпрямился в полный рост, еще раз медленно окинул внимательным взглядом площадь, словно пытался сосчитать собравшихся. Как много нас и как нас мало. Жалкие остатки некогда великой армии, империи и целого народа. Набрал в грудь воздуха и начал:
– Я не мастер говорить красивые слова. Врать не умею. Да и не хочу. Эта война нами проиграна! И уже неважно, кто в этом виноват. Готовьтесь к смерти! – Обрадовал. Даже положивший голову на плаху смертник до последнего верит в чудо. – Все мы сегодня встретим безносую! – я возвысил голос и теперь кричал: – Помните главное! Каждая выигранная нами минута, каждый час – это спасенные жизни наших соотечественников. А каждая такая жизнь – шанс! Шанс вернуться и отомстить! Не сегодня, не завтра, но рано или поздно потомки тех, кого мы сегодня спасли, вернутся! Вернутся и отплатят древолюбам. Отплатят сполна! Мы не увидим этой победы, но она будет! Я в это верю! Нет, знаю! Знайте и вы. Все, хватит болтовни.
– Старик! – нестройно поддержала меня собравшаяся толпа.
– Старик! – уже более дружно заорали они, потрясая разнообразным оружием от скорострельных барабанных винтовок до древних гладкоствольных ружей, сабель, пик, а то и вовсе плотницких топоров.
Захлопнув люк, я пристегнул себя ремнями к похожему на трон пилотскому креслу. Надел управляющие браслеты. Достал с груди кристалл-активатор и вставил его в пусковое гнездо.
Ожившие рунные цепочки замерцали тусклым светом. Самодвижущийся паро-маго-механический голем или просто мех пробуждался от сна. Под ногами зашипел пар в котле паровой машины. Получив подпитку маной, огненный кристалл испарял ихор, повышая давление в цилиндрах.
Достав из кармана серебряную пластинку дагерротипа, я некоторое время смотрел на изображение молодой девушки в форме рыцаря, а затем поцеловал пальцы и провел ими по нему.
– Встретимся в синем пламени, Дэя. Недолго осталось.
Свет рун стал обжигающим, синхронизация закончилась. Мир исчез, но тут же появился вновь. Мощь переполняла тело. Сталь, пар и магия. Теперь мех – это я, а я – это мех. Одно тело – одна сила – одна судьба!
– Феникс один, всем фениксам. Доложить о готовности!
Ответы возникали прямо в голове. Жаль, что зачарованные на кровь амулеты связи появились так поздно. Какими только извращениями не пользовались рыцари в первые годы Великой войны. Сигнальные ракеты и флажки были самыми невинными из них. И самыми бесполезными.
– Феникс два, готов! Хорошая речь, Старик, я даже прослезился.
– Хорошо, что не обделался. Феникс три, готов!
– Феникс четыре, готов!
– Феникс пять, готов! Порвем их.
– Феникс шесть, готов!
Три легких оруженосца, два рыцаря и один тяжелый паладин – последнее копье империи под началом ее Первого рыцаря готовилось уйти в синее пламя.

Глава 1
Герой проигранной войны
Прекрасный Лангрон, жемчужина запада, выглядел жалко. Половина города лежала в руинах, а вторая – горела. Черный дым пожаров смешался с пороховым, породив на улицах грязно-серый смог. Плотный, словно утренний туман. Видимость упала до нескольких метров, лишая огнестрельное оружие его преимуществ.
– Старик, я все, – в голосе Теодора Горза, он же «Феникс-2», чувствуется усталость и облегчение. – Синее пламя!
Яркая синяя вспышка где-то на востоке, за крышей остатков крытого центрального рынка известила меня о том, что теперь я воистину первый и последний рыцарь если не на всем континенте, то в этом обреченном городе.
Оруженосцы сгорели еще в предместьях, пытаясь удержать наспех вырытые деревоземляные форты с остатками полевых пушек. Но за эти три года альвы научились брать даже грандиозные родовые замки фольхов, так что наши жалкие орудия и форты оказались сметены, словно сухая листва. А с ними и три юнца, три месяца как закончившие ускоренные до невозможности курсы Академии Доблести. Впрочем, большинство выпускников этих курсов погибли еще раньше.
– Синее пламя! – Звуки вырываются из груди с трудом. Магическое истощение и возможное выгорание не просто маячит где-то там, а стоит в полный рост и приветливо раскрывает мне свои объятия. Радует одно, милосердное синее пламя я встречу все же раньше.
Но не сейчас. Чуть позже! Война проиграна, но сражение еще не закончено!
С диким ревом разметав наспех собранную баррикаду, прикрываемую сержантом, латником и горсткой ополчения, на площадь ворвалась альвская боевая химера – редкая по силе и уродству помесь лесного тура, виверны и паука.
Прицелится, привычно напитать маной глефу. Сверкнув цепочкой золотых рун, волна магической энергии прошла по стальному древку, сфокусировалась на острие и рванула к цели тонким белым лучом светового копья. Лишившись половины черепа и одного из трех рогов химера взревела, словно ее убивают. И не ошиблась!
В три длинных прыжка сократив дистанцию, тяжелый голем одним небрежным движением крутанул глефу над головой. Потемневшее от слизи и крови боевых химер, слабо искрящиеся от остаточной маны лезвие ухнуло вниз. Лязгнув острыми клыками, голова химеры покатилась по выщербленной мостовой. Очередной яркий луч светового копья прошил покрытое чешуей и уродливыми, похожими на гнойники наростами тело насквозь, выбивая из него последние остатки жизни.
– Назад! – прохрипел я, в переговорную трубу сорванным голосом. Но защитники баррикады в моих приказах не нуждались. Пофыркивая паром из поврежденного паропривода, сержант подхватил малую бомбарду и потащил ее на новый рубеж обороны. Латник залил тело химеры и остатки баррикады огнесмесью из ранцевого огнеметателя, и в городе на один пожар стало больше. Используя ружья вместо посохов и помогая ходячим раненым, ополченцы стали отступать через площадь к новому рубежу обороны. Несколько тяжелых раненых остались лежать возле полыхающей баррикады, сжав в руках круглые шары ручных бомб. Спасать их не было никакого смысла. Да они и сами знают это.
Все мы мертвецы. Просто одни уже умерли, а другие умрут если не на новой позиции, так на следующей. Сколько тех позиций осталось до темной воды залива Гостей?
Ветер крепчал, раздувая пожары. Похоже, кораблей больше не будет. На море Рифов и в заливе Гостей сейчас должна твориться знатная болтанка. А значит, корабли за нами не придут. Да и откуда им взяться? Один из последних, как я знал, должен забрать малый круг магов. Остатки рода герцогов Флона слишком ценный ресурс, чтобы жертвовать ими в битве, которую нельзя выиграть. Несколько часов они прикрывали весь город сферой защиты, нейтрализуя большую часть зловредной магии альвов. За это время жаждущие сковырнуть последний оплот хомо древолюбы так влезли в битву, что ударить ничем особо убойным, способным снести Ланстронг вместе с защитниками, уже не могут.
Островитяне пригнали все, что держится на воде и несколько последних дней вывозили с побережья всех кого могли. Надо отдать им должное, многих удалось спасти. Но не всех, увы.
– Дракон! Дракон!
Дикий крик пронесся над городом, подхваченный сотнями глоток. Где-то справа огненный поток ударил с небес, сметая оборонительные рубежи с улицы Горшечников. А затем пламя дошло до площади и отыскало «Гром». Артиллеристы, в том числе и одаренный офицер, просто исчезли, не успев понять, что их убило. Тяжелая осадная бомбарда взорвалась, опрокинув набок своего соседа «Сотрясателя».
Вот и все, прощай поддержка сверхтяжелой артиллерии. Не мне судить об эффективности ее обстрела, но периодический грохот двух гигантов дарил какую-то странную уверенность.
Если раньше у меня была надежда, то теперь она исчезла – до ночи мы не продержимся. Наши оборонительные линии тают, словно снег на солнце.
Проклятый дым! Проклятый дракон! Откуда только взялся? Давно альвы не бросали их в битву. Несмотря на слабость империи, война не была для альянса древолюбов легкой прогулкой. Потери их не сравнятся с нашими, но велики. Да и хоть их земли простираются на половину континента, самих альвов не так много. Капля, по сравнению с морем людей. В долгой, практически вечной жизни есть свои недостатки.
Но куда делся этот проклятый дракон? Все произошло так быстро, что я ничего не успел сделать. Но шанс есть! Альвы самоуверенны и высокомерны.
Притаившись в тени колокольни – сомнительная, но все же защита – я направил глефу в небеса. Где же ты? Покажись! Возможно, боги услышали мои молитвы, но скорее всего наездник дракона так уверовал в близость победы и свою неуязвимость, что потерял последние остатки осторожности.
Тень появилась со стороны залива. Даже не тень, а просто темное пятно явственно видимое в дыму на фоне клонящегося к горизонту солнца – первая ошибка.
Дракон по-хозяйски пронесся над портом, поливая огнем во все стороны. Сделал круг торжества, поджигая то, что еще не горело, и пошел прямо на меня – вторая ошибка.
Луч светового копья разрезал густой туман дыма, ударил в тень. В последний миг, почувствовав угрозу, дракон дернулся в сторону. Поздно! Луч пробил щит, поставленный наездником, и резанул по крылу. Владыка небес смешно дернулся, пытаясь удержаться в воздухе. Но куда там, против естества не попрешь. Он еще попытался замедлить свое падение, отчаянно работая крыльями, но новый луч поразил его точно в грудь, распарывая толстую, похожую на стальные пластины чешую, словно нож бумажный лист.
Дракон перестал бороться за свою нелепую жизнь и рухнул вниз, разворотив верхние этажи мэрии.
Переборов слабость, я подбежал к развалинам и очень удачно свесившейся в пролом башке ящера. Глефа взлетела вверх и вновь с беспощадной точностью упала, врубаясь в шею твари, возомнившей себя владыкой неба. Удар! Еще удар! Толстая чешуя, жесткие мышцы и плотные кости поддавались с трудом. Даже зачарованному на остроту и прочность лезвию, способному разрубить железнодорожный рельс, потребовалось несколько ударов. Наконец отделенная от тела голова дракона рухнула на мостовую. Все, теперь тварь не откачают!
Осматриваюсь.
Так, а это что за козявка суетится?!
Несмотря на падение с немалой высоты, управлявшая драконом альва уцелела. Ноги ее были вывернуты под неестественным углом, лицо залито кровью. Но несмотря на раны, она уже отчаянно творила какую-то волошбу… пока нога «Феникса» не раздавила ее, словно назойливое насекомое.
Только так и никак иначе! Никакой жалости и пощады! Пленные нам не нужны! Да и альвы крайне редко попадали в плен. Гордячки – в неволе не живут. Приказывают себе умереть и умирают.
Да и драконы достаются только верховным, а к этим сучкам у меня особые счеты. Эти твари руководят массовыми жертвоприношениями, во время которых под нож пускают тысячи пленников. Но это мелочи по сравнению с эффектом от подобных ритуалов. Одна Изумрудная чума стоила империи такого количество жизней, что если сложить кости погибших вместе, то гора вырастет до неба. Так чего их жалеть?
Улица Горшечников пылала, остатки уцелевших в огненной бездне защитников откатывались назад к порту, где тоже ждал огонь. Один из сержантов, почерневший, словно трубочист, мимоходом стукнул меня по ноге, привлекая внимание, и указал на ведущую к порту улицу.
– Уходите. Остаюсь, – отозвался я.
Молча кивнув, сержант ушел.
Каждый из нас сам выбирает себе место для смерти. А мне отступать не имеет смысла. Все тело болело, из носа текло что-то теплое. А при синхронизации с мехом это то еще ощущение. Похоже, выгорание пришло раньше, чем милосердное синее пламя.
Хотя… я пошевелил рукой. Мех подчинялся. Слабо, неохотно, словно тело было погружено в воду. Но пока что подчинялся.
Что же, даже умирающий тигр способен нанести не один смертельный удар.
Остатки заслонов на улице Горшечников ушли, отступили лишившиеся работы корректировщики, сидевшие на колокольне. Хотя, что они в таком дыму могли корректировать?
Встав перед ведущей к порту улице, я поставил «Феникс» на одно колено.
Положив глефу перед собой, голем замер, уперев руки в землю. Со стороны создавалось впечатление, что рыцарь покинул свой «доспех». Сделав самое совершенное оружие людей бесполезным куском железа.
Первый ликан появился минут через десять. Двухметровая, тень промелькнула в клубах дыма. Но тут же скрылась, явно заметив сквозь мутную пелену очертания угрозы в виде паладина. Да и сложно не заметить такую махину, высотой с трехэтажный дом.
Кислотная граната прилетела откуда-то из дыма слева. Метали явно наугад, куда-то в мою сторону, а потому глиняный сосуд разбился, не долетев где-то метр до ноги «Феникса». Темно-зеленая жидкость зашипела на мостовой, пошла пузырями, постепенно разъедая камни брусчатки.
Все же ликаны хоть и дикари дикарями, а в алхимии толк знают. Одна кислотная граната ничто даже для оруженосца. В худшем случае повреждения получат руны на внешней броне. Но десяток таких гранат, прилетевших из засады – а в них ликаны настоящие мастера, если не магистры – приведет к выводу легкого меха из строя. Повезет, если сам оруженосец уцелеет. И упаси боги живым попасть ликанам в плен. Поедание еще живых врагов, впрочем, как и свежих трупов, является частью их богомерзкой культуры. По их верованиям, вкусив плоти врага, ты получаешь часть его силы. А если враг имел глупость попасть к тебе живьем, то его еще и хорошенько помучить надо – и мясо слаще, и силы больше.
Еще две гранаты прилетели более удачно. Одна угодила в левую ногу, вторая разбилась о корпус, едва не поразив полусферу люка, расположенного сверху вместо головы. Попавшая на ногу кислота разъела одну из рунных цепочек. Насколько я помню, она отвечает за облегчение меха и улучшение управляемости. А значит, левая нога станет слушаться хуже, чем раньше.
Неважно! Ждать! Терпеть! Долгий бой в мои планы не входит – не выдержу я долгого боя. А на те несколько минут, что у меня будут, это никак не повлияет.
Еще одна кислотная граната прилетела в корпус. Теперь ликаны не прятались. В дымной пелене мелькало не меньше десятка теней. А слуховые окна доносили до меня их грубую, больше похожую на смесь рычания с подвыванием речь. Человеческие голосовые связки ничего подобного выдать просто не в состоянии.
Ближе. Подходите ближе, мои серозадые друзья.
Жаль, что пришли вы, а не альвы. А еще жаль, что в баках с огнесмесью пусто, как в пустыне. Но ликаны все же лучше, чем просто призванные и измененные неразумные твари, которых альвы волнами гонят перед своими армиями.
Наконец-то, не дождавшись реакции, ликаны решились. С радостными подвываниями и гортанными подрыкиваниями два десятка дикарей, похожих на вставших на задние лапы волков, окружили застывшего «Феникса». Размахивая пращами, кривыми длинными ножами и копьями они чуть ли не танцевали вокруг «Феникса».
Огнестрельное оружие, как и все союзники древолюбов, ликаны презирали. Считали его нечистым. Да что оружие, они и одежду практически не носили. Все их одеяние – ременная сбруя для гранат и оружия. Несмотря на это надо признать, противниками они всегда были довольно опасными. Безоружный ликан с легкостью порвет десяток мужчин. А десяток ликанов-воинов, вооруженных только мечами и копьями, имеет все шансы разделаться с десятком латников. Несмотря на то, что у последних будут револьверные винтовки.
Один из ликанов, возможно вожак, подошел к ноге «Феникса». Обнажив скрытое в меховом мошоночном мешке хозяйство, он принялся мочиться на голема. Остальные ликаны поддержали соплеменника радостными подвываниями.
Он и умер первым, размозженный железным кулаком.
Подхватить глефу. Быстрый взмах. Разрубленные зачарованным лезвиями на пополам ликаны валятся. Радостные подвавания сменились скулежом обиженных и испуганных шавок.
Бить! Топтать! Крушить!
Двум или трем удалось удрать. Быстрые они, эти половички для ног. Очередная граната, прилетевшая со стороны колокольни, разбилась о грудь «Феникса», начав разъедать броню. Щит маны мне уже не поставить, световым копьем наглецов не резануть – сил не осталось. Да и не убивают мух с помощью кувалды.
Вперед! Пока выгорание не произошло и махина голема подчиняется мне, словно родное тело.
Поздно… Понять, что в меня прилетело, я не успел. Ослепительная вспышка резанула по глазам, заставила зажмуриться. А вот и магия. Где-то близко маги альвов у шаманов другой арсенал заклятий.
Понял, что падаю. Сложно удержать равновесие тяжелой машины, если одна из ног практически оторвана.
Короткий миг падения. Удар. Несмотря на синхронизацию, притупляющую боль, чувствую, как ремни кресла впились в тело, едва не сломав ребра. А может и сломав, кто его теперь разберет. Ощущения в области груди препаршивые.
Вот и стал я ближе к земле.
Пытаюсь приподнять меха, завалившись на бок можно использовать хотя бы одну руку. Но сделать этого мне не дали. Разворотив мостовую, из-под меха вынырнули длинные щупальца толстых, словно корабельные канаты лиан. Я и дернуться не успел, как «Феникс» оказался надежно связан по рукам и ногам.
Пароприводы взвыли, плюнулись паром ихора, но разорвать путы было не в моих силах.
Можно себя поздравить, Старик. По мою душу пришел кто-то достаточно сильный, чтобы спеленать тяжелого паладина. Либо еще одна верховная, либо кучка магов помельче, так называемых видящих, а не жалкие шестерки вроде тех же шаманов.
Первыми в этот раз появились варгары – самый молодой из разумных видов нашего мира. Очень похожие на людей, но с рядом звериных черт. Словно кто-то смешал ликана и человека. Уши торчком, как у тех же ликанов, но хвостов нет, как и шерсти. На голове вполне нормальные волосы. А вот глаза с вертикальным зрачком, а во рту присутствуют явно выраженные звериные клыки.
Собственно, каких-то пятьсот лет назад варгары и были людьми. Проиграв очередную войну, Высокий дом Варгар увел за Владычицу всех своих последователей. Знал, что в Великих топях никто не станет его искать.
Про беглецов быстро забыли. Время тогда было такое, что Высокие дома, предтечи фольков, исчезали также стремительно, как и появлялись. Но беглецы выжили. Выжили и изменились. Решив последовать примеру ушастых пророков древолюбов, дом Варгар отринул только нарождавшийся технический прогресс и решил стать единым с природой. Может сами решили, а может и «друзья» альвы взяли их в оборот – история тут умалчивает. Но по итогу в мир пришли варгары – уже не люди, но еще не ликаны.
Погано, что новый вид не значит малочисленный. Плодятся эти ублюдки, что кролики или крысы. И трех веков не прошло, как варгары заселили всю Великую топь и земли к юго-востоку от дельты Владычицы и Пресного моря. А сколько их на землях альвов не знают наверное и сами альвы, охотно беря варгаров к себе в услужение. А те и рады прогнуться перед ушастыми сучками, считая альвов чуть ли не богами.
От экскурса в не столь далекую историю меня отвлекло появление альвов. Ушастые хозяева, а вернее хозяйки, мужчины альвов если и существуют, то их никто никогда не видел – перестали прятаться за спинами «союзников» и явили таки миру в моем лице свои лица.
Я вновь дернулся всем телом, пытаясь вырвать «Феникса» из плена лиан. Один удар! Всего один! Но куда там! Остается одно.
– Синее пламя, – прошипел я одними губами, вливая остатки маны в рунные цепочки управления огненным кристаллом парового котла… но ничего не произошло.
Проклятые древолюбы! Не хотят мирно взлететь на воздух вместе с «Фениксом». Но я сам виноват – слишком долго ждал.
Пластины нагрудной брони «Феникса» стали лопаться и отлетать, словно сброшенная чешуя. Сначала легко заменяемый внешний слой, а затем пришел черед и цитадели пилота. По глазам резануло светом заходящего солнца, тело скрутила дикая боль принудительно разорванного слияния. Увы, миг забытья был краток. А когда он закончился, я обнаружил себя лежащим на мостовой, в окружении древолюбов всех видов и полов. Безоружным, что самое обидное. Кортик, висевший на левом боку куда-то делся. Хотя, какое из него оружие, чисто ритуальная цацка из тех времен, когда рыцарям полагался меч. А вот мой верный «Вепрь» – пятизарядный револьвер, было жалко.
– Ты жив, хомо? – зло прошипела одна из альв на довольно неплохом имперском. Судя по украшенной драгоценными камнями диадеме в черных волосах, она была одна из видящих, что стоят лишь на одну ступень ниже верховных. – Хорошо! Легкая смерть не для тебя. Ты будешь долго мучиться!
– Планируешь затрахать меня до смерти? – усмехнулся я, сплюнув кровь из разбитой губы. – Так все альвы в постели – бревна. А ты еще и доска.
А вот это было больно. Очень! Нога в высоком, словно сшитым из листвы сапожке с силой впечаталась мне в промежность, заставив скорчиться в позе эмбриона.
– Уже пошли предварительные ласки? – прохрипел я. Язык мой – враг мой. Но ничего не могу с собой поделать.
– Для начала я отрежу твой грязный язык, – пригрозила альва, но тут же резко передумала. – Хотя, нет! Язык тебе пригодится, скоро ты начнешь меня умолять о быстрой смерти. Da’ulle ila, – нараспев добавила она на ивиатаре – истиной речи, как называют свой язык альвы.
Два ликана подхватили меня под руки и потащили следом за гордо вышагивающей альвой. Что-то неправильное было с правой ногой. Скосив взгляд, я заметил толстый шелковый шнурок, тянувшейся из кобуры. И подпрыгивающий на камнях мостовой револьвер, буксируемый следом за своим владельцем. К счастью, альвы и ликаны не обращали на него ни малейшего внимания.
Тащили меня не особо аккуратно, но недалеко, до более менее чистой и ровной площадки на городской площади, с которой утром уходила на смерть последняя армия империи на континенте.
А вот увиденное на «месте прибытия» мне категорически не понравилось. Встав через идеально ровные промежутки, альвы образовали круг заклинателей. И у каждой из ушастых под ногами появилась сложная рунная печать. Одну из них я узнал.
– Вижу, ты понял, – победно усмехнулась видящая, что-то разглядев в моих глазах. Возможно, что и страх. – Знаешь, хомо. В честь нашей победы я буду милостива. Пытка продлится только пока не сядет солнце, но для этого тебе придется вылизать мне сапоги.
– Вылизать сапоги… В некоторых закрытых заведениях, в которых я не имел чести бывать, шлюхи с подобными наклонностями пользовались популярностью, – съязвил я, аккуратно перебирая пальцами по шелковому шнуру, подтягивая револьвер ближе к себе. Нет, в пыточную печать я не хочу, лучше застрелюсь. – Или ты в видящие оттуда и попала?
Лицо альвы исказилось от ярости. Она хотела что-то сказать, но мои пальцы нащупали долгожданную рукоять с накладкой из драконьей кости. Надеюсь, колпачки пистонов не соскочили с затравочных трубок, пока револьвер прыгал по камням мостовой. Одним быстрым движением взведя курок, я направил ствол «Вепря» в лицо альвы. С наслаждением вдавил спусковой крючок. Осечка! Пистон все же слетел! Еще одна попытка! Взведенный самозводом и тут же освобожденный из плена курок ударил вновь.
Грохнул выстрел. Альва дернулась и насмешливо улыбнулась, демонстрируя тонким пальчиком пулю, застывшую в воздухе перед ее лицом.
– Ваше жалкое оружие ничто по сравнению с силой магии, – презрительно бросила она, повелительно взмахнув ликанам, чтобы не вмешивались.
Ничего! Сейчас я сотру с лица остроухой эту мерзкую улыбку. Три из пяти пуль в барабане рунные. Делать больше я вчера вечером не стал, чтобы за ночь потраченная мана смогла восстановиться. В барабане они заряжены через одну вместе с двумя обычными пулями, одну из которых я только что выпустил.
Да и цель есть подходящая. Даже у магии есть свой предел.
– Проверим, – усмехнулся я, дернув стволом чуть в сторону. Видящая проследила за моим взглядом. Глаза ее расширились от удивления, рот открылся… Вновь щелкнул спущенный курок, грохнул выстрел. Кто-то из стоявших сбоку ликанов, поняв угрозу, прыгнул под пулю. Поздно! Похожая на шаровую молнию маленькая искорка впилась в один из валявшихся рядом с опрокинутой набок осадной бомбардой алхимических зарядов, лежавших среди огромной кучи разбросанного по мостовой боезапаса.
Последнее, что я запомнил – синие глаза видящей, в которых наконец-то появился ужас, сияние творимой альвами магии и обжигающий огонь взрывной волны.

Глава 2
Грани будущего
– Эй, малец!
В голове стоял туман. Это сейчас было кому? Мне?!
Не знаю, что меня больше разозлило. Отдающие пренебрежением обращение или то, что кто-то упорно трясет меня за плечо.
– И как тебя угораздило? Голову не разбил?
Открыв глаза, я с недоумением воззрился на говорившего. Им оказался хмурый пожилой дядька, в незнакомом, но явно гражданском мундире. Швейцар? Что он от меня хочет и почему так фривольно обращается к паладину Его Императорского Величества? Да не просто к паладину, а к Первому рыцарю. Он что не видит…
Стоп! Какой к альвам швейцар, если это типичный проводник? Вон на медных пуговицах императорская литера на фоне рельса блестит…
Опять не то! Какая к альвам разница швейцар это или проводник? Как он оказался в осажденном городе?! Что это: зловредная магия альвов или причудливый выверт моего умирающего сознания?
Заметив, что я открыл глаза, непонятная галлюцинация перестала меня трясти. Мир сразу стал более четким, запестрил красками.
– Что же ты так неаккуратно с лавки скатился, гимназист. Голова не кровит вроде. Только шишка будет, – вынес вердикт неизвестный, зачем-то внимательно осмотрев мой лоб. – Пятак есть? Приложи, поможет. Или вот… – в его руках появилась начищенная железная ложка. – Держи.
Холодный металл коснулась моего гудящего лба. Стало как-то легче. Я машинально дернулся к ложке правой рукой. И замер. Почему у меня такие тонкие руки? Ложка звякнула об пол.
– Экий ты неуклюжий, – посетовал проводник. Подняв ложку, он степенно протер ее вынутым из кармана платком и вновь вручил мне. – Держи. На конечной вернешь. Ты же, гимназист, до Тирбоза едешь?
«Какой к демонам и альвам Тирбоз, – мысленно взвыл я, все еще находясь в полной прострации от происходящего. – Альвы уничтожили его три года назад, в самом начале вторжения, когда сумели прижать к дельте Владычицы большую часть Третьей армии, прикрывавшей Южную и Речную марку.
В голове стояла настоящая каша. Что вообще происходит? Где я? И кто я? Может меня пора того, в Скорбный дом?
Я сосредоточился, пытаясь вспомнить события последнего дня. Короткая речь на площади. Потом… бой. Тяжелое, изматывающее многочасовое сражение. Сначала мы встретили армию древолюбов на подступах к Лангрону. Но долго периметр не удержали. Да и не могли удержать… Началась героическая агония, по другому не скажешь. Альвы давили на нас мощью своей магии, всеми силами измененных тварей, рейдовыми отрядами ликанов и варгаров. Мы пятились, сдавая улицу за улицей. Устилая мостовые телами порождений зловредной магии. К сожалению, порождений становилось все больше, а нас – меньше.
Утром оборону города держало несколько тысяч ополченцев, сводный полк усиленных остатками артиллерии латников, пятьдесят четыре сержанта в самодвижущейся броне, восемь магов рода Флона, сумевших сформировать малый круг заклинателей, и одно копье рыцарей. Мое копье!
К вечеру от общего числа защитников осталось, дай боги, несколько сотен. И последний рыцарь. Он же первый…
Дракон! Видящая! Начало ритуала. Да, все так и было!
Я вспомнил сияние, охватившее меня. Боль, что начинала терзать тело. Полные превосходства и ненависти голубые и холодные глаза альвов. Холод рукояти револьвера. Выстрел. Взрыв.
Я умер… но почему-то жив. На загробный мир это как-то не походит. Ни на поля радости, попасть на которые мне все равно не светит. Ни на землю плача, в которую я все равно не верю.
За окном внезапно потемнело, поезд въехал в густую чащу и высокие сосны, невзирая на насыпь железной дороги, загородили своими стволами солнце. Зато это позволило мне оценить в стекле окна свое отражение. Очень молодое, даже юное, но МОЕ отражение.
Гимназист, поезд, Тирбоз – мозаика в моей голове сложилась.
Если отбросить версию, что все это галлюцинация умирающего сознания, то я каким-то образом переместился в прошлое. Нет, не так. Тело Гарна Велька, Первого рыцаря по прозвищу Старик осталось лежать там, на площади пылающего Лангрона. Но моя душа, слепок личности или только воспоминания (кто я такой, чтобы разбираться в этой эзотерике?) переместились в прошлое. В год моего поступления в Академию Доблести Тирбоза.
Невероятно! Невозможно! Но это факт. Нельзя отрицать то, что я вижу вокруг себя.
Меня последовательно бросило в холод, а затем в жар. С одной стороны, вернуться назад и исправить ошибки прошлого – разве есть в мире хоть один человек, не желавший чего-то подобного? С другой, я знаю к чему все идет. Что ждет империю. Постепенное сползание в кошмар, обернувшийся ужасом. Шаг за шагом, чтобы все закончилось одним – исходом остатков людей с Суренасила.
Это знание ложилось на мои плечи тяжелым бременем ответственности. А в мире нет ничего тяжелее долга.
Второй шанс? Боги или демоны вмешались, альвы что-то не то намагичили при взрыве – но я получил второй шанс?!
За этими размышлениями меня незаметно сморил сон. Ошалевший от обилия информации и эмоций мозг просто в какой-то момент решил – с него хватит. И отключился, отправив тело в блаженную негу похожего на маленькую смерть сна без сновидений.
Разбудил меня гомон и начавшаяся в вагоне суета. Открыв глаза, я некоторое время смотрел вверх, плохо понимая, где нахожусь.
– Проснулся, гимназист?! – добродушно прогудел знакомый проводник. – Конечная станция, – добавил он, забирая со стола ложку.
Некоторое время я недоуменно смотрел на него, хлопая глазами.
Гимназист… Точно! Теперь понятно, почему у меня такое худое и маленькое тело. Сколько там мне сейчас? Шестнадцать? Уже не ребенок, но еще не мужчина.
Память вернулась, породив очередную порцию сомнений. Да как можно поверить в то, что считалось невозможным даже для архимагов. А где я, и где высшая магия?!
– Ну что разлегся? Прибыли, выгружайся давай. Скоро паровоз отгонят на запасной путь, – сказал проводник уже не так добродушно. Видимо, мой ошалевший вид от него не ускользнул.
Все еще прибывая в легкой прострации, я поднялся с деревянной лавки вагона второго класса. В запыленном окне показалась виденное перед сном нечеткое отражение – юнец в потертой форме гимназиста казенной гимназии для одаренных. Пальцы нащупали одну из начищенных медных пуговиц – единица в лавровом венке. Не сон! Все правильно, именно первую гимназию, рассоложенную в славном городишке Хоронг, что также располагается в Спорных землях, я и закончил.
Нет, надо где-то привести мысли в порядок! Желудок противным ворчанием напомнил, что еще неплохо бы перекусить.
– Молодой человек! – Стоило дернуться к выходу, как меня остановил окрик проводника. – Вещички не забываем. – Смахнув одним движением с багажной полки потертый походный сидор, он всучил его мне прямо в руки. – Ты смотри, паря, не зевай. Людишки на вокзале разные, – посоветовал добродушный старик напоследок.
Почему-то именно появление этого привета из детства – потертого сидора с инициалами, вышитыми белыми нитками на лямках, слегка привело меня в чувство. Ну а еще легкий наставительный шлепок по плечу. Для бреда слишком много деталей. Да и сомнительно, что бред может продолжаться так долго.
Неужели это все взаправду! Но тогда… да ведь я… Спокойно! Не делаем резких движений и бездумных действий. Может мне сон красочный приснился и не было никакой войны, звания Первого рыцаря. Да вот только не знаю я столь подробных снов длительностью в несколько лет. Конечно, не в моих силах вспомнить каждую деталь прошлой-будущей жизни, но одних ключевых воспоминаний наберется на три-четыре недели беспрерывных «сновидений».
На перроне вокзала царила рабочая суета: исходил паром могучий паровоз, сновали люди. Провожающие – провожали, встречающие – встречали. И все это шумело и бурлило жизнью. Подозрительного вида носильщик окинул меня проницательным взглядом из-под кустистых бровей. Быстро просчитав по не самой новой гимназической форме мое скромное происхождение и еще более скромный достаток, он не стал предлагать свои услуги, а поволок поскрипывающую колесами тележку к вагонам первого класса, и «чистой» публике.
Ну да не очень-то и хотелось! Все свое ношу с собой! Я вскинул сидор на плечо и огляделся.
Шум вокзала бил по ушам. Стоит найти место, чтобы все обдумать, прийти в себя и (проклятый проглот-желудок и не думал успокаиваться) перекусить.
Выбор мой пал на чайную, что располагалась прямо на привокзальной площади, но ближе к темным подворотням, ведущим к складам и хозяйственным пристройкам вокзала. Нашел я ее интуитивно. Вышел из здания вокзала и двинулся на запах свежей выпечки, словно охотничий пес, взявший след. Место выглядело не особо презентабельно, но и цены приятно радовали глаз. Да и публика выглядела прилично. Не аристо или богатеи, а обычные мещане, как и я сам.
Последнее, впрочем, скоро будет исправлено. Зачисление в пажи приравнивается к получению статуса сквайра – ненаследуемого дворянства. Правда, дают его, так сказать, авансом. Стоит простолюдину не потянуть, да из пажей вылететь, как он сразу же лишится этой сладкой косточки.
Зато при выпуске, став оруженосцем, титул сквайра твой, без дураков. Лишиться его можно, но уже только по суду. Десяток лет безупречной службы в оруженосцах и ты полноценный дворянин. А если одолеешь ступень рыцаря, то вместе с подтверждением нового ранга получаешь наследное дворянство и собственный герб.
Рангу паладин и вовсе полагается титул. Обычно это баронет. Можешь добавить на герб золотую ленту с девизом. А по сути болтаешься между полноценными титулованными и обычными дворянами.
В моем тощем кошеле была всего парочка мелких серебряных монет в двадцать лим, остатки положенного на проезд пенсиона. И одна из этих монет ушла в руки хозяина чайной, превратившись во вместительную тарелку свежей и вкусной до одурения выпечки с мясной и рыбной начинкой. А вот чай подкачал, не удивительно, что хозяин щедро и совершенно бесплатно наливал его всем посетителям.
Утолив первый голод, я вернулся к делам насущным.
Итак, примем как данность – это не галлюцинация. Вопрос, кто в произошедшем виноват, отбросим, как несущественный. Остается второй фундаментальный вопрос мироздания – что делать?
Кричать: «Я знаю будущее!» и рваться на прием к государю императору или в Фольхтаг не стоит.
Во-первых, никто меня к императору не пустит, как и на заседание фольхов. Кто я такой? По сути – никто с именем никак.
Во-вторых, даже если случится невозможное и мне удастся попасть к кому-то из сильных мира сего, то кто мне поверит? Предсказания будущего? Ну давай, парень, предскажи мне исход ближайших скачек? Что значит не знаешь? Ты же сам говорил, что можешь будущее предсказать. Какая война? Какое вторжение? Охрана! Проводите молодого человека в клинику. Да-да, император там тоже есть и обязательно вас выслушает.
Прокрутив этот диалог в голове, я только мрачно хмыкнул.
Сначала поразить всех своими предсказаниями будущего? А уже потом с ноги открывать двери к императору и фольхам? А что я помню, чтобы прослыть таким пророком?
Проверка памяти выявила, что никаких особых дат в ней не отложилось. Начало войны с альвами? До нее еще девять лет. А к тому времени готовиться станет поздно. Смерть императора и собрание фольхов империи для выборов нового – это произойдет через три с половиной года. Другие, менее значимые события, которые произойдут раньше? А что я про них знаю? Да и вообще, кто из людей, не пользуясь никакими записями, способен вспомнить точные даты событий, произошедших более десяти лет тому назад? Точно не я, хоть на память никогда не жаловался. Просто в эти годы мне было не до событий в мире. Как больших, так и малых.
Судьба предоставила мне шанс, дав возможность попасть в одну из академий доблести, не самую престижную, но все же. И я, не будь дураком, вцепился в этот шанс всеми руками и ногами, ногтями и зубами, упорно нажимая на учебу. Вчерашнему выпускнику сиротского дома, пусть и для одаренных, где образование и содержание было получше, чем в обычных казенных домах, сложно соревноваться с родовитыми аристократами с их домашним, а не общим образованием. Да и выпускники частных школ, популярных у зажиточных сословий, превосходили меня на добрую голову. Так что лучшим на курсе я никогда не был. Но и мои старания не пропали впустую – среди отстающих я так же не числился. Был крепким середнячком… ближе к концу списка. Но не в самом конце! Правда, про жизнь вне учебы на эти три года пришлось забыть. Но кто же знал, что мне доведется вернуться в прошлое, где нужно играть роль всезнающего пророка?!
Нет, этот вариант – не вариант. Да и за некоторые пророчества мне просто и без затей оторвут голову. Среди родов фольхов полно предателей, продавшихся альвам. Что самое прискорбное, я знаю далеко не всех. Многие из них в больших чинах и при власти. Что они сотворят с выскочкой, решившим вмешаться в их планы?
Нет, рисковать и открываться нельзя. Нужно придумать что-то другое. Но что?
А что я умею? Воевать! Да, Великая война – отличный, но излишне строгий учитель. До ее заключительного этапа – нашествия альвов, не дожили три из четырех выпускников академии моего года выпуска. Последнего выпуска мирного времени. Ну а к последнему году проигранной войны я мог пересчитать уцелевших по пальцам… одной руки. Про общее число рыцарей, встретивших альвов на последнем рубеже, и вспоминать не буду.
Нет, погибли далеко не все, кто-то сумел уйти к островитянам… наверное. Все же Лангрон был одним из последних, но явно не единственных очагов сопротивления. Да и Вольная марка смогла удержаться. Альвам было не до нее, а болотники застряли под стенами Степного стража. Но все равно, все это крохи тех сил, что некогда были у империи.
Стоп! Не о том думаю! Не о том! Что я могу сделать, чтобы предотвратить это безумие?
Может плюнуть на все, отучиться и свалить к островитянам? Им в колониях всегда нужны рыцари, как для усмирения дикарей, так и для постоянных мелких войн между торговыми домами.
Самое разумное решение из возможных. Но где я, а где разум? Хотел бы сбежать, давно сбежал – возможности были. Но нет, упрямый дурак остался сражаться и умирать. И даже зная, к чему все идет, я опять повторю этот путь.
И вновь все возвращается к вопросу, а что я могу?
Будем решать проблемы по частям. Лезть в пророки не стоит – закопают. А вот отправить в будущем несколько писем лишним не будет. Если первые послания проигнорируют, то по мере развития войны к новым посланиям прислушаются… если все и правда повторится.
Но этого мало. Стоит и о себе позаботиться. Нужно имя, чтобы к нему прислушались или состояние. А в идеале, все вместе – имя и состояние.
Может, следует спасти какую-нибудь наследницу герцогства, по быстрому женить ее на таком замечательном мне и одним махом попасть в число значимых фигур империи? Жених на такие жертвы согласен, осталось убедить невесту.
Я хмыкнул собственной невеселой шутке. План хорош. Но, увы мне, так просто не будет.
Имя и состояние… а еще связи. Куда же без связей. На вершине тот еще серпентарий. Проредит его только война с альвами, а до нее далеко. Без связей такого умного меня, ползущего наверх, расталкивая всех локтями, просто уничтожат. Количество мест наверху всегда меньше желающих их занять.
Но все это потом. Сперва стоит сосредоточиться на знакомом и хорошо известном – академии и учебе. Если состояние в стенах академии сделать сложно, то вот блеснуть, чтобы мое имя какое-то время было у всех на устах, возможно.
А дальше… посмотрим.
Время еще есть. Великая война далеко не сразу стала таковой. Первые три года шли просто мелкие стычки в Спорных землях. Все в рамках так называемой Малой или Законной войны – суверенного права фольхов решать крупные споры друг с другом при помощи военной силы. Традиция древняя и, на мой взгляд, совершенно дикая. Но попробуй император отобрать у фольхов их древние права! Такой умник быстро лишится не только трона, но и головы.
Даже железный маркграф, во времена своего регенства, сумел только существенно ужесточить правила Малых войн, превратив их в более крупную и кровавую версию турниров. Но так и не сумел их полностью запретить.
«Турнир!» – молнией мелькнуло в моей голове. Ежегодный императорский турнир академий пройдет в конце года именно в Тирбозе – вот он мой шанс блеснуть.
Не знаю, возможно ли предотвратить или хотя бы смягчить последствия войны за престол, которая плавно перетекла в Великую войну и закончилась падением империи под атакой дружной своры древолюбов, но я должен попытаться. А для этого из «никто» стоит стать хотя бы «кое-кем». И турнир – это первый шаг.
Что же, от этого и будем играть.
Бросив взгляд в окно, я сделал очередной глоток дрянного чая и поперхнулся. По улице катил тележку с вещами носильщик. Но не он привлек мое внимание, а молодой, с иголочки одетый юноша, послушно следовавший за ним. Юношу этого я очень давно не видел, но отлично знал. Здравствуй первый привет из прошлого – барон Константин Дорал-Ранк.
Двойная фамилия говорила о том, что барон принадлежит к побочной ветви рода Ранк. Того самого, что управляет Железной маркой – одним из пограничных маркграфств, имеющих статус фольха. А странное, причудливое имя указывало на то, что его обладатель является потомком Железного маркграфа, оставившего огромный след в истории империи.
И тут, получив нужные вводные, моя память ожила, напомнив об одном событии, которое должно произойти. Да что там должно… Мой взгляд вновь упал на носильщика, который целенаправленно тащил багаж барона куда-то в сторону глухих улочек. Это событие происходит прямо на моих глазах.

Глава 3
Вокзал для двоих
Подхватив сидор со сменным бельем и личными вещами, я поспешил покинуть гостеприимную чайную.
Неужели это произойдет здесь и сейчас?
Друзьями с бароном Константином Дорал-Ранком мы никогда не были, но приятельствовали. Константин был человеком открытым, не заносчивым. Умел посмеяться над собой и не видел в этом ничего дурного. Не считал это уроном чести, потерей лица и прочими бредовым условностями, на которых помешаны многие родовитые аристо. Именно поэтому история его злоключений в день приезда была мне хорошо знакома. Да вот только я не знал, что он приехал в тот же день, что и я.
Подозрительный носильщик, а заодно и барон успели скрыться. К счастью, я успел заметить, на какую именно улочку они свернули.
Нет, но Константин тоже хорош! Неужели не видит, что проводник ведет его куда-то не туда? Возжелал приключений? Что же, сейчас он их получит сполна. Насколько я помню, сейчас барона огреют по голове, нацепят ограничитель и попытаются ограбить. Но тут появится наряд городских охранителей и повяжет всех бандитов.
Если вмешаюсь, то можно сохранить голову Константина в относительной целости. А там и охранители подоспеют. Вон дежурная тройка крепышей как раз идет в нашу сторону. Правда, они довольно далеко.
Не долго думая, ныряю в полутьму узкой боковой улочки. Поворачиваю и нос к носу сталкиваюсь с четверкой мрачных типов, окруживших поваленного на мостовую и явно плохо соображающего Константина.
Не успел. По пустой голове юный барон уже получил. Но не до этого сейчас. Немая сцена продолжалась недолго. Один из работников ножа и топора, поспешно убрал за спину руку с дубинкой, очень похожей на обычную ножку от стула, и дружелюбно улыбнулся.
– Эй, малец, подсоби, тут родовитому плохо.
Да что все так пристали к моему росту? Средний он! Средний, для моих лет! И этот урод, он свою рожу в зеркале видел? От его улыбки впечатлительная дама может в обморок упасть, а дети начинают плакать. Или на этом и строится расчет?
Ладно, сыграем роль сельского дурачка.
Нацепив на лицо встревоженную мину, делаю несколько неуверенных шагов навстречу грабителям.
– Хороший мальчик, – сказал один из них и в его руке сверкнул острый нож.
Это с родовитым они обошлись по возможности «мягко». Вон Константин даже не вырубился, глазами хлопает. Хоть и явно не в себе. Кто знает, какой там за родовитым род? Ограбление могут и спустить, а вот убийц будут искать долго и тщательно. Со мной же никто церемониться не собирается. По одежде видно, что дворянством и родовитостью тут и не пахнет.
Сброшенный с плеча сидор летит в лицо тому головорезу, что с ножом. Уворачиваюсь от удара дубинкой слева и начинаю маневр – отступление на заранее подготовленные позиции. Я хоть и одаренный, но не идиот. Рыцарю не нужен голем, чтобы раскидать четырех грабителей. Но то рыцарю! Вчерашний гимназист Гарн Вельк хоть и одаренный, но никаким заклинаниям, пусть и первого круга, обучен быть не может. Все, что мы проходили в приюте – это основы медитации, необходимые для увеличения доступного магического резерва.
Добежать до площади не успеваю. За спиной раздается хорошо знакомый щелчок. На бегу бросаю быстрый взгляд назад. Так и есть! Выудив оттуда-то древний пистолет, видевший времена завоевания Спорных земель, один из незадачливый грабителей взвел курок. Прицелился!
В момент выстрела бросаю тело в сторону с линии огня. На всякий случай сотворив плетение воздушного щита. Эти древние, пусть и переделанные с кремня на пистоны пукалки меткостью не отличаются. Пуля из них летит куда-то туда и может, несмотря на прыжок в сторону, прилететь в меня просто случайно.
Оно мне надо?
Обошлось. Пуля выбила крошку из кирпичей стены на другой стороне улицы.
– Ты ошалел! – крикнул один из грабителей.
– Валим! – вторил ему другой, сообразивший, что сейчас на безлюдной улочке станет очень людно.
И ведь угадал!
– Стоять!
А вот и городские охранители. Что-то они припозднились, да и прибежали только после выстрела. Да за это время Константина могли выпотрошить и освежевать. Естественно, в переносном смысле. Хотя, и в прямом тоже.
Может на самом деле это с ним и произошло? А рассказы про вмешательство охранителей – треп, чтобы скрыть глубину своего провала?
Но следую приказу – стою, прижавшись к стене. На всякий случай поднимаю руки вверх, чтобы стражам порядка сразу было видно, кто тут жертва, а кто злодей. А в теле слабость. Все же мой магический резерв и каналы еще не развиты. Одно простенькое плетение и я практически без сил. Хорошо, что вовремя про это вспомнил и не стал играть в героя, стремясь поразить грабителей мощью своего невеликого колдунства. Валялся бы рядом с бароном. И хорошо, если бы все ограничилось шишкой на голове, а не избытком железа в печени.
Нет, к альвам подобные приключения! Такими темпами до Великой войны можно и не дожить. Учиться и еще раз учиться. Восстанавливать былую форму. Увы, но магической силы после возврата в прошлое во мне не прибавилось.
Надо отдать охранителям должное, глупых вопросов они задавать не стали. Быстро оценили ситуацию и рысью рванули за улепетывающими грабителями. Капрал при этом отчаянно свистел в свисток.
Что же, операцию спасения можно считать условно успешной. Константин помят, но сохранил свои деньги и ценности.
Возвращаюсь к юному барону.
Сидя на мостовой, Константин спешно накладывал на себя исцеляющее плетение. Причем, судя по ярко-зеленому свечению ладоней, второго круга! И как он так подставился грабителям? Впрочем, грабители тоже не дураки. Первым делом саданули родовитого по голове. А подавитель просто не успели нацепить – я появился. Да и жертвой выбрали юнца, который сильным магом по определению быть не может, потому что просто не обучен. Шестнадцатилетние мастера – это сказки. В такие годы ступень адепта взять – это достижение, достойное гения. Но сколько таких гениев в империи? Я не знаю ни одного.
Но второй круг – это тоже неплохо. Мне оставалось только завистливо вздохнуть – вот что значит домашнее образование. Империя, конечно, в меру сил тянет наверх всех одаренных. Ведь с каждым годом их требуется все больше и больше. Но для родовитых, развитие дара – ровная дорога, с которой заботливо убрали все препятствия. Да еще тебя по этой дороге даже не ведут, а тащат опытные учителя. А для таких, как я, развитие дара – крутая лестница, и каждая ступенька стоит уйму пота.
Нет, подлинных талантов, с хорошим магическим резервом быстро находят. Но не особо выдающиеся середняки, вроде меня, не настолько интересны, чтобы сдувать с них каждую пылинку. Возможность дают, а дальше – крутись сам.
Ладно, вместо грусти о несовершенстве мира стоит прогнуть этот мир под себя… или хотя бы попытаться.
– Спасибо, – поблагодарил меня Константин. Несмотря на удар по голове, что-то он все-таки запомнил. На это и был расчет. – Вовремя ты появился.
Поднявшись с мостовой, он критически оглядел свой помятый и запачканный костюм. По-простецки вытер ладони о штаны и протянул мне правую руку.
– Константин, можно просто Конст. – Узнаю старого доброго барона Константина. Кто еще из родовитых аристо не станет щеголять титулом и позволит сокращать свое имя Хотя надо признать, имена у потомков железного маркграфа довольно причудливые, непривычные уху: Анастасия, Константин, Александр. Словно не из этого мира. Не из империи, так уж точно.
– Гарн Вельк. Можно просто Гарн, – усмехнулся я, крепко пожимая барону руку.
– Инженер, сержант? – уточнил Константин, быстро произведя в голове нехитрые вычисления. И уже не так уверенно добавил: – Целитель?
Что может на вокзале делать вчерашний выпускник далеко не местной гимназии? И зачем он пожаловал в неофициальную столицу Спорных земель? Ответ ясен – приехал учиться, учебный год как раз начинается. Раз отправился в такую даль, то явно одарен. Будь сильным, давно бы попал в поле зрения одного из дворянских родов. Значит, недостаточно силен. А для таких есть только четыре пусти. Три первых Константин и озвучил, но не угадал.
– Паж, – скромно признал я.
– Вот как, – удивился и обрадовался Константин. – Значит, вместе учиться будем… Слушай, не поможешь мне с вещами? – добавил он и честно признался, посмотрев в ту сторону, где скрылись грабители и охранители: – А то носильщикам я теперь как-то не доверяю.
– Не проблема, – пожал плечами я. – А как же охранители?
– Думаешь, они кого-то поймают? – хмыкнул он, прислушиваясь ко все удаляющейся трели свистков. – Не-е, к демонам их. Хватит мне на сегодня впечатлений.
Забросив свой сидор к вещам Константина, я безропотно потащил тележку обратно на привокзальную площадь. Помогать мне в этом Константин даже не пытался. Все же у его свободомыслия есть границы. Но выше я уже сетовал на несовершенство мира.
– Регистрация новых учеников начнется завтра. Тебе есть где остановиться? – спросил барон, вышагивая рядом.
– Нет, думал переночевать в общежитии при академии.
В прошлый раз я без проблем сумел договориться с комендантом, просто показав ему сопроводительные бумаги. Старый дедок, сам выгоревший оруженосец, хоть и поворчал, что так не положено. Но на улице будущего ученика не оставил.
Вообще-то выделенного на проезд пенсиона должно было хватить на съем комнаты на пару дней в не особо притязательной гостинице, да еще и с кормежкой. Но я, признаться, потратил большую часть денег еще в родном Хоронге. Потратил на всякую ерунду, признаю, без которой мог бы обойтись. Но что вы хотите от юнца, практически всю жизнь проведшего в полуармейских условиях сиротского приюта и вырвавшегося на свободу с состоянием в виде трех серебряных ктанов? Сохраненные до Тирбоза сорок кин, можно считать удачей.
– Отлично! Будешь моим гостем! – Константин не столько спрашивал, сколько ставил в известность. Но против таких ультиматумов я не возражал.
Как и все у кого были деньги, барон предпочитал снимать квартиру в городе. Да я и сам не прочь, да нужной суммой не располагаю. В общежитие при академии не то чтобы плохо. Но свободы поменьше. А молодым оболтусам и девицам, вырвавшимся из под опеки родителей, этой самой свободы очень хочется – я не исключение.
Давно прошли те времена, когда в академии доблести пытались ввести армейские порядки. И теперь все куда проще. К лучшему или к худшему не знаю. Не мне судить! Но все же некоторые строгости, в частности для тех, кто проживает в общежитии при академии, остались.
А хочется без них. Ведь все мы такие взрослые. К концу второго курса большинство пажей из общежития съезжают. Снимают в складчину квартиру или комнату в городе. Ну а аристо в тех самых общежитиях разве что в ознакомительных целях бывали.
Поймав извозчика, Константин назвал нужный адрес. Я не особо удивился, что квартиру барон снял в лучшем районе города. Удивление пришло позже, когда вместо квартиры нас привезли к полноценному поместью. Небольшому, но довольно представительному. Особенно если учитывать, что располагалось оно в городской черте, в самом дорогом районе Тирбоза. Да одна земля тут стоит… Много стоит!
– Это родовое, – пояснил Константин. – Обычно в нем все Ранки останавливаются, кто в академии учится. Но в этом году я один.
Садовник он же привратник, который открыл нам ворота, занялся вещами. К приезду хозяина в прихожей поместья принято собирать всех слуг. Но Константина встречала одна единственная служанка. Молодая, хоть и несколько старше нас и довольно фигуристая. Помимо нее, как я позже узнал, была кухарка – жена того самого садовника. Но она была слишком занята приготовлением приветственного обеда, поэтому навстречу с Константином не вышла. Других слуг в поместье не было. В этом плане барон оказался довольно неприхотлив, дюжины лакеев только для утреннего туалета ему не требовалось.
– Добро пожаловать господин, – поклонилась служанка, смотря почему-то прямо на меня. Крайне подозрительно смотря, надо сказать. – У вас гость?
– Да, Лилла. Познакомься с моим спасителем.
– Спасителем?
– Да, меня пытались ограбить, – признался Константин, потерев голову. После целительной магии она не болела, но шишка осталась.
– Я предупреждала, – осуждающе заметила Лилла. – Вам следовало взять охрану.
Все страньше и страньше. С каких это пор слугам разрешается поучать господина? Или она не только служанка, но и любовница? Ладно, дело молодое. А я не аристо, чтобы осуждать Константина за подобную связь. Тем более негласное правило «не спасть с прислугой» нарушается довольно часто.
Да и служанка хороша. Я непроизвольно мазнул взглядом по ладной фигурке, а фантазия дорисовала все, что скрыто одеждой. В штанах тут же стало тесно. Хорошо, что длинные полы гимназического кителя помогают скрыть непотребство.
Ох уж это подростковое тело с его буйством гормонов. Я уже начал забывать, что это такое.
– Обед готов? – поинтересовался Константин, проигнорировав замечание служанки. – Я голоден, словно дракон. Гарн, ты же составишь мне компанию?
Я хоть и успел перекусить в чайной, но отказывать барону и себе не стал. Когда еще я смогу позволить себе подобную трапезу? В Академии кормят. И на мой невзыскательный вкус, кормят неплохо. Но деликатесов к столу не подают. Как и вина. А у Константина, предвижу, всего будет в избытке. семья Дорал хоть и побочная ветвь рода Ранк, правителей Железной марки, но и ему досталась своя доля легендарных богатств железного маркграфа. А Константин последний и единственный представитель этой ветви.
Накрытый стол нас уже ждал в гостиной. Причем приборов стояло в избытке, словно Лилла знала, что барон обязательно приведет с собой гостей.
– Чем нас сегодня радуют? – поинтересовался Константин, с интересом изучая то ли содержимое, фарфоровой супницы из которой Лилла наполняла его тарелку, то ли вырез платья служанки. Несколько более откровенный, чем полагается в рамках приличий. – Гляжу, чем-то вкусным.
Взяв ложку, он с веселым прищуром бросил быстрый взгляд на ровные ряды столовых приборов, выстроившихся, словно латники вокруг его и моей тарелки.
Если Константин хотел подшутить, то прогадал. Столовый этикет был мне хорошо знаком. Даже практика кое-какая имелась. Не слишком богатая, все же во время Великой войны было не до званных обедов, но обилие столовых приборов не привело меня в священный трепет, близкий к ужасу.
За супом с трюфелями было вымоченное в неизвестном мне соусе рыбное филе с гарниром из сладкого колониального картофеля. Поняв, что в столовых приборах я не путаюсь, Константин резко погрустнел.
Надо отметить, в обращение с батареей столовых приборов барон дважды ошибся. Скорее всего, не из-за незнания, а просто плюнув на условности этикета. Думал, я ничего не замечу. А я заметил!
Впрочем, мне все равно. Его дом – его правила. Он может хоть руками есть, используя вместо тарелки скатерть. После горячего боя или долгого, выматывающего отступления, я и не такое видел.
Помнится, едва не попавшись в ловушку в Речной марке, спешно отступая все дальше на запад, к спасительному Артону, на противоположном берегу которого строилась новая линия обороны, остатки нашего потрепанного пятого корпуса долго считали слово снабжение изощренным ругательством. А разоренная от пяти лет беспрерывных боев земля с разбежавшимися жителями много дать не могла.
Находка остатков разгромленного драконами и вивернами обоза стала настоящим праздником. Найти удалось немного, но получить на копье жалкую горсть крупы и кусок начавшей подгнивать солонины казался нам за счастье. Рыцари, оруженосцы, латники, сержанты, родовитые, сквайры и простолюдины – голод уравнял всех. Используя каску одного из латников, мы сварили жидкий кулеш, а потом все с наслаждением черпали получившееся, больше похожее на суп варево одной единственной ложкой, передавая ее по кругу. И ничего, счастливы были горячей еде. На войне быстро начинаешь ценить такие маленькие радости, которые в мирной жизни воспринимаются как данность.
Остаток обеда прошел в приличествующем молчании и разговор мы возобновили позже, когда добивали остатки трапезы. Это было сложно, но оставлять на столе столько вкусностей я не собирался. А Константин, судя по едва заметному, но уже наметившемуся брюшку, всегда любил поесть.
– Что планируешь делать после выпуска? – спросил он, отодвигая от себя тарелку.
– До него еще три года, – напомнил я.
– Веришь в древние суеверия? Брось, все это ерунда.
Насчет суеверий я не понял, а потому предпочел взять паузу, приложившись к бокалу с вином.
Ах да, точно! Есть в пограничных марках такое поверье. Расскажи о своих планах – посмеши богов.
– Особых планов на будущее пока что нет. Для начала нужно выучиться, а там посмотрим, – несколько слукавил я.
Планы у меня огромные, неподъемные. Но делиться ими не стоит. Да и Константин, при всей моей симпатии к нему, не тот человек, который может мне сильно помочь в достижении моих главных целей.
– Если планируешь поступить в родовую дружину, то я могу дать тебе рекомендации к нескольким приличным семьям, – предложил он.
– Поговорим об этом в будущем, – вновь ушел от ответа я.
Предложенный Константином вариант не самый плохой, но и не лучший. В прошлом именно в дружину одной из семей Северной Марки я и попал, три года гоняя ликанов, совершавших вылазки из-за гор. И радуясь тому, что не оказался в замесе начавшейся войны за престол. Пограничные маркграфства лучше прочих знали, сколько теплых, полных любви и всепрощения глаз смотрит на земли империи с той стороны границы. А потому маркграфства в войне за престол практически не участвовали. Более того, неоднократно пытались примирить враждующие стороны. Все без толку! Рода, правившие девятью герцогствами, всегда смотрели на пограничных маркграфов как на наглых выскочек. Каким-то неведомым чудом получивших статус фольхов. Ну а затем пришла Изумрудная чума, участились нападения ликанов и пограничным маркграфам стало не до войны в империи.
Кстати, Константин, насколько я помню, после начала разборок за освободившийся трон уехал к островитянам. Догадывался, к чему все идет, и решил оказаться подальше от гражданской войны. Впрочем, во время вторжения альвов он вернулся, а дальнейшая его судьба мне неизвестна. Может погиб, а может прорвался в Железную марку, где и воевал вместе со своей родней. В последнее, я не особо верю. То что Железная марка выдержала первые несколько ударов вовсе не означает, что она могла три года сражаться, находясь полностью отрезанной от земель людей.
Людям хотелось верить в чудо. Вот они и придумали легенду о несломленном маркграфстве далеко в тылу альвов.
– Дело твое, но я предложил. Лилла, подай-ка нам еще вина. Того красного… И не вздумай его разбавлять!
К моему удивлению, служанка наградила хозяина строгим, каким-то материнским взглядом, но спорить не стала.
– А ты ей понравился, – Константин заметил мой взгляд на Лиллу и лукаво подмигнул. Надеялся смутить? Зря.
– Иного и ожидать глупо, – кивнул я с напускной важностью.
Барон расхохотался. Бокал в его руке затрясся, уронив красные капли на свежую белоснежную сорочку и это рассмешило Константина еще больше. Ну да, не он же будет потом стирать.
Надо признать, вино у Константина было превосходным. Особым ценителем я никогда не был, но вкус мне понравился. За первой бутылкой последовала вторая, и к ее концу я понял, что еще немного и до постели меня придется кому-то нести.
Константин продолжал расспрашивать о моей жизни, мягко выведав всю мою небогатую биографию. Приходилось держать себя в руках, чтобы не ляпнуть что-нибудь, чего вчерашний гимназист знать не может. Впрочем, о своей жизни барон тоже поведал. Но большую часть рассказанного я и так знал.
Как и я, Константин был сиротой. Но я таким был с рождения, а он до двенадцати лет рос в полноценной семье. Его родители погибли чуть больше четырех лет тому назад во время кораблекрушения.
Закончили беседу мы ближе к ночи, окончательно став друзьями. По крайней мере, Константин точно стал считать меня таковым.
Для сна мне отвели одну из гостевых комнат. Быстро раздевшись, я с наслаждением упал на мягкую перину. И едва ли не застонал от удовольствия. Может я и вырос в суровой скромности, а возможно именно потому, что я вырос в суровой скромности, но где-то в глубине души был еще тем любящим комфорт, изнеженным аристо. Просто никому не показывал эту свою сторону. Да и особых возможностей, признаться, не было.
Провалиться в сон я не успел. Едва слышно скрипнули петли. Дверь открылась.
Моя рука машинально дернулась в сторону прикроватного столика. И только потом я вспомнил, что безоружен. К тому же, что мне может угрожать в доме Константина?
Да и ночной гость, а вернее гостья, оказалась хорошо знакомой. Придерживая подсвечник со свечой, в гостевую комнату тихонько проскользнула Лилла, одетая только в длинную ночную рубашку. Такую прозрачную, что одеждой ее можно считать весьма условно.
Не особо удивившись тому, что я не сплю. Она задула свечу, одним быстрым каким-то неуловимым движением скинула с себя ночнушку, откинула одеяло и забралась ко мне.

Глава 4
Тени из прошлого
Проснулся я не так чтобы рано, но и не позорно проспал, как это было в моем прошлом-будущем. Вымотался в пути, плюс куча новых впечатлений, а в итоге прошел регистрацию одним из последних, едва не опоздав к торжественному ужину.
Лилла исчезла. Только приятная нега во всем теле и оставшийся на подушках отчетливый запах женских духов говорил о том, что прошедшая ночь не была сном, порожденным сознанием озабоченного юнца. А не озабоченных юнцов не бывает, это я могу утверждать смело – две юности за плечами.
Моя одежда обнаружилась на кресле. Ровно там же, где и была оставлена. Но пребывала в гораздо лучшем состоянии. Все вычищено, выглажено, а медные пуговицы сияют так, словно их долго и усиленно натирали.
Да, хорошо иметь служанку…
После горячей ночи звучит как-то пошло…
Юный наследник баронства, если за его титулом есть реальный земельный надел, ожидал меня в гостиной. Накинув на плечи шелковый халат, небрежно перетянутый в талии красным поясом, Константин сидел возле камина, подставив голые пятки поближе к огню. Правая его рука сжимала винный бокал, левая – длинную колониальную сигару.
Выглядело это нелепо.
Наверное, таким образом, он хотел поразить незадачливого простака провинциала, явив образ настоящего родовитого аристократа. Да, силами Константин не блистал, но он не просто гербовой – титулованный. А к тому же маг в третьем поколении! Потомок, пусть и не по прямой линии, знаменитого железного маркграфа, сумевшего в свое время поставить империю с ног на голову, так пнув ногой под зад вялотекущий прогресс, что империя вот уже сто лет летит вперед чисто по инерции.
Будь мне действительно шестнадцать лет, Константин мог достичь своих целей. Но мне, ветерану двух затяжных войн, которые принято объединять в одну, все это казалось донельзя смешным – мальчишка пытается играть во взрослого.
Да, сам я тоже не умудренный сединами и шрамами муж. Но то всего лишь тело. Разум мой успел не только вырасти на Великой войне, но и постареть. Это значительный кусок моей жизни. Да что там – это вся моя сознательная жизнь.
На войне взрослеют быстро… а умирают еще быстрее.
– Вижу, ты плохо спал. Ну и как оно? – похабно подмигнул он мне, попыхивая сигарой. Причем, как я успел заметить, больше набирая дым в рот, чем в легкие – какой бездарный перевод хорошего табачного листа.
Значит, это не я такой великолепный, поразил Лиллу в самое сердце, а он ее ко мне подослал. Самолюбие слегка взбрыкнуло, но молодое тело, подуставшее от воздержания, лениво на него цыкнуло, и самолюбию пришлось смириться с неприглядной реальностью.
Да и Лилла не выглядела жертвой дворянского произвола. А в постели… но не стоит об этом.
– Благовоспитанным юным пажам не пристало обсуждать такие темы, – отозвался я, смиренно опустив взгляд в пол. – Тем более речь идет о чести дамы.
Константин подавился дымом и звучно расхохотался, вновь расплескав вино из бокала. Боги, как просто ему понравиться. Чувствую себя мастером интриги. Да к сожалению, это просто Константин – компанейский и пока что недостаточно искушенный паренек. Не интриган, не заговорщик, а просто прожигающий жизнь молодой балбес.
– Садись! – уже привычно потребовал, нежели чем пригласил он. – Вина?
– С утра? Да еще и в день приема?
– Так мы по чуть-чуть!
– И все же воздержусь.
– Ладно. Не надумал остаться у меня?
Вчера вечером, в очередном приступе дружелюбия, Константин решил, что во время обучения я должен остановиться у него. Пажам дозволялось жить в городе. Все же среди них полно аристо. Загнать их в общежитие – та еще задача.
– Спасибо, но нет, – твердо отказался я. – Поначалу остановлюсь в общежитии, а потом сниму квартиру в городе.
– Дело твое, – не стал настаивать юный барон, явно сожалея, что лишился потенциального собутыльника.
Его предложение было интересным, но не для меня. И дело тут не в какой-то там гордости. Нежелание быть приживалой у родовитого аристократа.
Мне нужна свобода действий!
Став гостем Константина, я стану жертвой его гостеприимства. А он гостя без внимания не оставит. Такой уж человек! Сам займется моим развлечением, таская за собой по всем злачным местам Тирбоза. Или Лиллу отрядит, чтобы она скрашивала мой досуг. К альвам такое счастье!
Я еще не знаю, чем мне предстоит заниматься в городе. Но предвижу, что многие эти действия вступят в противоречие не только с общепринятыми нормами морали, но и с законами империи.
Благая цель… Ради нее я могу пойти если не на все, то на многое. В том числе и переступить закон.
А преступать придется. Не раз и не два. Империя пала не только из-за потерь в войне за императорский престол. Было и предательство. Вернее, предательств было немало. Будет неплохо, если будущие предатели не получат возможности предать…
Многих из них мне не достать, слишком высоко сидят, да и далеко находятся, но и в Тирбозе есть несколько достойных целей.
Впрочем, я тороплю события. Сначала стоит разобраться с учебой. Влиться в учебный процесс, провести ревизию своих знаний, проверить, что там с моей синхронизацией и магической силой.
Учиться, выжидать, собирать связи, искать возможность заработать и возвыситься – вот планы на ближайший год.
Этим я и займусь!
***
Когда Гарн Вельк ушел, с лица барона Константина исчезла напускная веселость. Взгляд стал холодным и расчетливым.
Осторожно постучав, в гостиную вошла Лилла.
– Проходи, присаживайся, – кивнул ей барон.
– Служанке не подобает сидеть рядом с господином.
– А ты возьми и забей, сестричка. Просто возьми и забей, – посоветовал Константин, указав рукой на освободившееся после ухода странного гостя кресло.
Надо отметить, родственная связь между хозяином и служанкой была довольно запутанной и спорной. Лилла не являлась родной сестрой барона, как и двоюродной. Если глубоко залезать в генеалогию, она была его какой-то там троюродной тетушкой из другой младшей ветви рода Ранк.
Молоденькая служанка понесла от сына господина. Обычная, в общем-то, история. Официально порицаемая, но довольно частая. В семьях родовитых, с их вечной погоней за сильными наследниками, бастардов чуть ли не больше, чем законных детей.
Да что далеко ходить – железный маркграф славился не только своими достижениями на ниве прогресса и укрепления империи, но и тем, что наплодил кучу бастардов, собрав настоящий гарем из собственных рыцарей. Именно от одного из таких признанных бастардов и происходила ветвь рода, к которой относился Константин.
К сожалению, Лилле не повезло, даже крупицы дара она не унаследована, а потому и не была официально признанна, оставшись в роду на положении прислуги. Впрочем, не самая плохая судьба. Официальный слуга рода – это тоже статус. Образование она получила отличное. Учили ее те же учителя, что и Константина. Да и вообще они с детства были вместе. Более старшая Лилла присматривала за юным господином, и он привык считать ее практически сестрой.
– Что думаешь о нашем юном госте?
– Он не притворщик альвов.
– Это я понял, когда он выбрался из твоих объятий живым, – нетерпеливо перебил названую сестрицу барон. – В следующий раз, будь добра, предупреждай о своих инициативах заранее, – ворчливо добавил он.
– Мой господин ревнует?
– Вот еще, – фыркнул Константин. – Так что там мой новый друг?
– Странный… – задумчиво обронила Лилла, взяв паузу. Пусть ей не досталось магического дара, но внимательности и проницательности было не занимать. – Юн, но на юнца не особо похож, – как ни в чем небывало продолжила она, отлично зная, каким нетерпеливым в словах и суждениях может быть Константин. Особенно когда сталкивается с чем-то интересным и загадочным, способным его заинтересовать.
– Островитяне, тайсшицы? – азартно предположил барон.
Лилла покачала головой.
– Не знаю. Да и не похож он на тайного агента. Он просто… другой. Это трудно объяснить. Да ты и сам заметил. Он держится с тобой, как с равным. Слегка неотесан, но с этикетом явно знаком. Да не с тем подобием, что преподают в гимназических классах. А где он мог его узнать? Речь правильная. Роскошь его не смущает. Убранство гостевых комнат он принял как данность. Да и в постели… – она слегка покраснела, вспомнив ночь. – Я явно не была у него первой. Историю его ты слышал – откуда он сумел почерпнуть столько знаний?
– Согласен. Слишком много достоинств, для вчерашнего гимназиста, – кивнул Константин. – Да и наша встреча наводит на мысли. Зато меня он, похоже, считает кутилой и повесой.
– Потому что ты кутила и повеса, – припечатала Лилла.
– Не только и не столько, – обиженно возразил служанке Константин.
– Но все, а особенно островитяне и альвы, должны считать именно так и никак иначе, – напомнила она.
– Знаю, знаю – слабое звено древнего, славного рода. Точка возможного влияния. Сколько красивых эвфемизмов для слова наживка, – раздраженно поморщился Константин. – Что же, я тебя услышал, – задумчиво добавил он, покрутив фужер с вином. – Наш юный друг – загадка. – Лилла поморщилась, предугадав слова, которые последуют за этим утверждением. И Константин ее не разочаровал. – А ты же знаешь, как я люблю загадки… У нас есть какие-нибудь связи в Академии Доблести? Хочу быть уверенным, что попаду в одну группу с моим новым другом.
***
Неспешно, но вместе с тем бодро вышагивая по таким знакомым и забытым улочкам, я размышлял о произошедшем, прошлом, будущем, прошлом-будущем. Вновь и вновь возвращаясь к главному, как предотвратить то, что предотвратить на первый взгляд невозможно.
Война за императорский престол, Изумрудная чума, вторжение альянса древолюбов, предательство части родовитых – даже одного из этих четырех факторов достаточно, чтобы империя покачнулась. Два фактора – это практически приговор. Ну а итог всех четырех мне известен.
К сожалению, пока что моих сил недостаточно, чтобы как-то повлиять хотя бы на один фактор. Да и не факт, что их когда-нибудь будет достаточно. Но разве это оправдание ничего не делать?
Не люблю громких слов, но я имперец до мозга и костей. Империя Эдан, хорошая она или плохая, – мой дом. И я ее рыцарь… первый и последний.
Да, рыцарь…
Помню, когда я впервые увидел паро-магического голема, меня поразило его величие и мощь. Это было на параде в честь чего-то там. За давностью лет повод я не очень помню. Может какой-то большой имперский праздник. А может, один род выиграл Малую войну у другого рода и решительно отпраздновал данное событие большим парадом во втором по величине городе Спорных земель.
В любом случае, по такому поводу всех одаренных сирот нашего приюта вывели на прогулку в город. Вполне возможно именно с целью показать будущее, к которому каждому из нас, раз империя тратит на наше воспитание деньги, нужно стремиться. Что же, расчет оказался верен. На меня торжественное зрелище степенно шествующих, пофыркивающих паром мехов произвело впечатление. Породив наивную мечту, которая исполнилась. Пусть и не совсем так, как я хотел.
Пилотов паро-магических големов не зря называют рыцарями, ведь именно от рыцарей они и произошли. Магия даже сейчас императрица поля боя. Но магов всегда было мало. И им требовалась свита. Эту свиту нужно было как-то защитить, чтобы она не сдохла от простейшего заклинания. Сначала это были простые доспехи. Все же пробить железо воздушной или той же ледяной стрелой куда сложнее, чем человеческую плоть. Потом на доспехи стали наносить простейшие рунные цепочки: на прочность, защиту от льда или огня, скорость, силу и другие. Затем пришло время встраивать в доспехи камни маны они же кристаллы накопители – рунные доспехи обзавелись стихийными щитами. И где-то в это время появился первый магический паровик, обслуживать который могли недомаги – слабые одаренные, не способные освоить заклинания выше первого-второго круга. Собственно именно такие недомаги всегда составляли костяк рыцарей. Воин, умеющий хоть что-то в плане магии лучше, чем не умеющий ничего.
Ну а с появлением магического паровика мир стал меняться. Первыми это почувствовали рыцари. Империя никогда не была миролюбивым государством, а земли за Артоном и Волограном давно притягивали ее жадный взгляд. Да вот только племена ликанов и недавно появившиеся варгары, обитавшие на обширных землях за этими крупными реками, почему-то были против. Походы «За речку», давно стали делом обыденным, рутинным. Но особых успехов долгое время не было. Закрепиться на землях, что теперь называются Спорными, не получалось… пока не появилась самоходная паровая броня сержантов и паро-магические големы рыцарей.
Да, архимаг – это мощь. А полный круг магов – это всесокрушающая мощь. Один архимаг может с легкостью уничтожить рыцарское копье. Но сколько тех архимагов? Человек десять! И это на всю империю! Даже в некоторых родах фольхов нет архимагов, хотя в старые времена такой род рисковал не просто лишиться власти, но и вообще исчезнуть.
Рыцари тоже немногочисленны, но по сравнению теме же магами их настоящее море. На одного вышедшего в поле мага империя могла выставить несколько десятков рыцарей. К тому же обучение архимага, да даже магистра, это не годы – десятилетия. А стандартная подготовка оруженосца занимает три года. Еще года через два-три он может подняться на ступень выше, став рыцарем. А там и до паладина недалеко. Разумеется, из-за малого магического резерва многие так и останутся вечными оруженосцами. Но этих оруженосцев опять же тысячи. Вот такая математика.
Именно благодаря массовому применению рыцарей, а вовсе не магии, империя наконец-то смогла завоевать Спорные земли, раздвинув свои границы до Владычицы на востоке, залива Дикарей и Голодного нагорья на севере и смертельно опасных Пепельных земель на юге. Дальше были земли альвов…
Разбрызгивая грязь из немногочисленных луж, появившихся после ночного дождя, мимо прогрохотал роскошный экипаж, с четверкой лошадей.
Мазнув взглядом по гербу на дверце, я замер. А затем стремглав бросился следом за каретой. Ворон, сжимающий ключ! Этот герб мне слишком хорошо знаком!
Экипаж повернул, я повернул следом. Едва не налетел на дородную торговку или экономку, несшую корзинку с припасами.
– Простите! – фальшиво повинился я, даже не думая останавливаться. Успеть! Должен успеть! Зачем? Об этом я подумаю позже.
Налетевший порыв ветра сдернул с моей головы фуражку. Плевать! Она все равно старая. Да и от гимназической формы следовало бы избавиться, но у меня просто нет другой одежды.
Забег закончился так же внезапно, как и начался. Экипаж, мелькавший где-то впереди, стал останавливаться и замер точно перед решетчатыми воротами престижного доходного дома. Квартиры в нем предназначались явно не для простых смертных, а для родовитых аристократов. Не у всех есть собственное небольшое поместье прямо в черте города. А снимать или строить оное вне городских стен как-то хлопотно. Спорные земли потому и называются спорными, что на них неспокойно. То родовитые очередную Малую войну развяжут, борясь за земли и ресурсы. То где-нибудь в диком месте портал появится из которого ликаны в набег хлынут.
Любят они это дело. А вот людей ненавидят, особенно одаренных.
Проклятье, о чем я только думаю?!
Это было сложно, но я все же заставил себя остановиться. Ожесточенно потер лишившуюся фуражки голову и лоб. Прислонился к стене.
Да, память меня не подвела. Это ее герб! Чувствуя непонятное даже мне самому смущение, словно прямо на улице занимаюсь каким-то непотребством, я осторожно выглянул из-за угла.
Сердце пропустило удар. В дверь дома, услужливо распахнутую дворником, входила молодая девушка. Тонкий стан – тростинка. Карие глаза. Длинные каштановые волосы заплетены в косу. Виконтесса Дэя Готмал – моя погибшая жена. Вернее еще совсем не погибшая… и не жена.
Да только ради этого стоило вернуться!
Я дернулся вперед, но заставил себя отступить назад. Головой думай! Не время и не место раскисать, вспоминая о былой любви.
Да и что я ей скажу? Привет? Ты меня не знаешь, но в будущем, лет через десять, мы будем женаты пять месяцев, а потом ты погибнешь? После таких слов на любых отношениях можно ставить крест. Душевнобольных нередко жалеют, но замуж за них не выходят. Особенно аристократки из не самых последних родов империи.
Проклятье, мы ведь еще даже не знакомы. Да и в целом в академии не так чтобы очень много общались.
Хоть в стенах академии и всячески пропагандируется равенство. Ведь все пажи приравниваются к дворянам. Но когда это у нас родовитые смотрели как на равных на нетитулованных, а тем более на не наследных дворян? Фантазии это, и не более того.
Разгладив непослушные, всклоченные вихры, я выбрался на улицу. Неспешным шагом прошелся возле дома, в котором скрылась Дэя. Нужно запомнить это место. Не знаю, как все сложится, но ждать десять лет все же глупо.
Да и ресурсы рода Готмал, фольхов Южной марки, лишними не будут.
Впрочем, с делами сердечными можно и повременить. Мне еще империю спасать… главное в пути не надорваться.
Не хочется этого признавать, но сегодня обычно равнодушные ко всему боги были явно на моей стороне. Впрочем, после возвращение в прошлое, я даже готов уверовать. Знать бы еще в кого. Да неважно! Спасибо вам боги! Всем вместе и каждому по отдельности! Двери доходного дома распахнулись. На улице вновь появилась Дея, сопровождаемая то ли экономкой, то ли телохранительницей.
Я оказался совсем рядом, и с трудом удержался, чтобы не ускорить шаг, оставаясь на почтительном расстоянии и делая вид, что просто иду в то же сторону.
О боги, но как же она хороша. Я даже немного себе завидую. И этот костюм ей очень идет.
Более века назад, с появлением первых паро-магических големов. Женская мода разительно изменилась. Корсеты и пышные юбки ушли в прошлое. Им на смену пришли вариации костюмов для верховой езды, больше похожих на военную форму, ну и сама военная форма.
Впрочем, на этот счет у империи особый пунктик. Ученики гимназий носят мундиры, охранители носят мундиры, чиновники всех мастей носят мундиры. Про армию и говорить не стоит, там без мундира ты и не человек вовсе, а какой-то гражданский. Из этого стройного ряда выбиваются только маги. Эти имеют возможность наряжаться как угодно. Хотя у многих родов фольхов есть, барабанная дробь, мундиры своих цветов.
Да что говорить, в гимназии целый курс был посвящен этим проклятым мундирам! А то ведь не дай боги офицера и почтальона перепутаешь – сраму не оберешься.
Опять мои мысли свернули куда-то не туда. Наверное, я все еще не могу поверить в то, что происходит. И разум чисто на подсознательном уровне пытается уловить фальш. Вот его и заносит от моды к политике.
Выбросив из головы не просто ненужные, а все мысли, я некоторое время просто шел, стараясь сохранять почтительную дистанцию и не очень пялиться.
А все же Дея немного не такая, какой она мне запомнилась. Все такая же прекрасная, но другая. Более живая, что ли. Но Дея – это Дея. Не могу назвать ее своей первой любовью, зато последней – наверняка. Короткая передышка после Скиона свела нас вместе, когда из остатков переживших эту битву рыцарей формировали новые копья.
Страсть захватила нас сразу. С головой. Это было безумие. Пламя. Пожар. Вспышка. Словно нам было мала огня в сгорающей в войне империи. Через месяц страстного романа я сделал ей предложение. В тот же день мы поженились. А через пять месяцев она ушла в синее пламя…
Наверное, наплевав на приличия, я бы и ходил весь день, любуясь своей будущей женой. Но к счастью или несчастью (вопрос спорный) нам на пути попалась новомодная часовая башенка. В крупных городах такие последние лет десять ставят на особо важных перекрестках.
Демоны меня дернули посмотреть на стрелки. Те стремились к двенадцати, а это означает… я опаздываю!

Глава 5
Родные стены
Давно я так не бегал. Все же бегающий Первый рыцарь в мирное время порождает смех, а в военное – панику. Хотя, вру. Забег за каретой был не менее впечатляющим.
Хорошо, что память не подвела, приведя меня точно к воротам Академии Доблести.
Из-за непредвиденной задержки, связанной с безнадежной погоней за прошлым, я вновь опоздал. Не то чтобы сильно, в прошлый раз было куда хуже. Но все же как-то принято, что пажи из простолюдинов начинают скапливаться за воротами академии еще утром. А все формальности заканчивают до полудня.
А для меня нарушение этого негласного правила стало чем-то вроде традиции, ведь перед воротами я оказался незадолго до полудня.
Академия Доблести располагалась на окраине Тирбоза, рядом с внушительным овальным полигоном. Вернее, ипподромом. Или ипподромом-полигоном, это с какой стороны посмотреть. Короче, по договору с городским магистратом южная часть полигона академии отдана на откуп конюшням и всем, что связано с лошадьми и скачками, которые проводятся на полигоне три раза в месяц в конце каждой декады. Все остальные дни полигон в полном распоряжении Академии и будущих рыцарей.
Когда я увидел Академию впервые, она поразила меня своими размерами. Главное здание насчитывало четыре этажа, имело широченные стрельчатые окна, словно собор всех богов. И над всем этим возвышалась высоченная башня с широкой, похожей на длинный язык площадкой. Башня не только несла часы на своей вершине, но и служила запасной причальной мачтой для почтовых дирижаблей. На неискушенного, неопытного провинциала, мало что видевшего за стенами приюта для одаренных, зрелище производило впечатление. И это только один корпус! А таковых в академии насчитывалось восемь. Это если не считать крытые ангары для големов. Общежития, учебные классы, кухня, столовая, закрытый спортивный зал, бальный зал, бассейн – любой новичок с легкостью запутается в этом лабиринте.
Да мы поначалу настоящие планы местности составляли, спешно набрасывая их на внутренней стороне обложек ученических тетрадей. Тоже своего рода тренировка будущих рыцарей. Карт, как показала Великая война, постоянно не хватает. Вот и приходится довольствоваться собственноручно нарисованными кроками.
Заметив хорошо знакомые ворота, я остановился, стремясь унять расшалившееся сердце. Шалить ему сегодня приходилось часто – слишком много впечатлений для одного короткого дня. Слишком много воспоминаний. А дальше будет только хуже…
После выпуска, я видел эти стены только один раз, когда остатки Пятого корпуса, не сумевшие пробиться на помощь к окруженной и гибнущей Третьей армии, откатывались назад, пытаясь оторваться от сидевших на пятках сил древолюбов и при этом прикрыть колонны беженцев.
Тогда, в самом начале войны с альвами, беженцев было довольно мало. Никто не верил, не понимал, что это не просто война, а война на полное уничтожение. Альвам не нужны были хомо на этих землях. А у ликанов с варгарами с империей свои, давние счеты.
Нельзя сказать, что люди безвинны. Свет цивилизации, что мы несли в эти земли, был залпами ружей, заклинаниями боевых магов, а в последствии и лучами световых копий паро-магических големов. Сначала колонии людей освоились на побережье материка, но и двухсот лет не прошло, как новым колониям стало тесно, и люди начали медленное продвижение на восток, уничтожая или оттесняя племена диких ликанов, прежде обитавших на этих землях. Век за веком, шаг за шагом тогда еще молодая империя раздвигала свои границы. Какое-то время ликанам удавалось сдерживать ее продвижение на тех землях, что называются Спорными. Но затем, с появлением первых паро-магических големов, пришла очередь и этих земель принять стальную поступь человеческого прогресса и цивилизации.
Что скрывать, даже с альвами империя успела поцапаться, предприняв два крупных похода за Владычицу, крупнейшую реку не только Суренасила, но и всего известного мира, рассекающую материк на две почти равные части. Окончились эти походы кровавой баней. Что самое обидное, именно для империи.
Да, в грядущей войне Эдан не совсем безвинная жертва, но это не значит, что за нее не стоит биться! Вся история людей показывает, что наш вид не хуже и не лучше прочих разумных видов этого мира. Сильный всегда пожирает или подчиняет слабого! Инструменты могут быть разными: сила оружия, религии, денег, возведенных в абсолют идеалов. Но итог предопределен – ты или тебя.
От мыслей о прошлом-будущем, которые стали посещать мою голову излишне часто, меня отвлек грубый тычок в плечо. С трудом устояв на ногах, оборачиваюсь и замираю, не в силах поверить собственным глазам. Давно мне не доводилась лицезреть мертвецов… где-то полчаса.
– Эй, чего застыл, рот разинул? – сказал мертвец с громким именем Сагар Ганик-Вегейр и скромным титулом графа. Хотя, нет. В это время он еще не получил титул от почившего отца, а значит не граф – виконт. – Дай пройти, деревенщина!
После толчка, отбросившего меня на край дороги, пройти ему никто не мешал. Да и ширина дороги перед центральным входом в Академию Доблести такова, что на ней могут разминуться два оруженосца, а то и рыцаря. Крупные города империи последние сто лет строятся исходя из особенностей рыцарей. Да и самобегающей коляской в последние годы мало кого удивишь. Даже в Тирбозе их не меньше трех десятков. Но если даровитый аристо хочет показать свою важность, то разве такие мелочи как широкая дорога станут его заботить?
Подумать только, а ведь я успел позабыть, каким редкостным мудаком будущий граф Ганик был в юные годы. Ладно, в честь Аркнейского перевала спустим задиристому петушку грубость.
Не дождавшись реакции, виконт презрительно хмыкнул. Смерил меня взглядом из разряда «я аристо, а ты – говно» и пошел дальше. Еще молодой, без ожогов на лице. С длинными золотистыми кудрями и смазливым личиком, не знавшим нескольких переломов носа и чудом собранной в полевом лазарете целителями челюсти. Первый перелом носа, кстати, ранение не совсем боевое. И получил он его в первый год учебы в академии. История не знает имени того, кто совершил это выдающееся деяние… я хотел сказать, недостойный пажа поступок. Но Сагар так долго нарывался, что ничем иным это закончиться не могло. А его противник был достаточно умен, чтобы не пытаться играть в благородство, затевая запрещенные дуэли.
Самое обидное, для пока что виконта – он был так пьян, что не помнил, кто ему врезал и за что именно. Ну а мой кулак будет молчать. В этом я уверен…
Впрочем, в моей памяти остался и другой Сагар Ганик-Вегейр. Смертельно уставший, как и все мы, грязный и пребывающий на грани выгорания, но вызвавшийся добровольцем.
С Аркнейского перевала вернулось три рыцаря и горстка латников с сержантами. Но чтобы эти жалкие остатки отряда прикрытия ушли и смогли оторваться от погони, одному рыцарю пришлось остаться…
Интересно, почему виконт прибыл так рано? Константин вон в академию не торопится. Как и Дэя. В первый день родовитые ближе к торжественному ужину подтягиваются. На нем ректор академии, произносит стандартную, не меняющуюся год от года речь о том как нам всем, новым поступившим, повезло. Затем зачитывают списки групп и всех отпускают заниматься своими делами.
Вот такой первый день учебы… для аристо. С простыми парнями как я, все гораздо сложнее. Не в плане учебы, тут мы с аристо будем на равных… если не учитывать разницу в качестве начального образования. Но в первый день мне придется порядком побегать по академии если не в толпе, то в стае таких же простолюдинов, размахивая необходимыми бумагами. Не сказать, что их много. Но хватает. Плюс общежитие, в котором так же надо отметиться и заселиться. И на все про все отводится один день. Завтра изволь быть на занятиях. Да при полном параде, чтобы не позорить звание пажа Академии Доблести.
Почему для простолюдинов такие сложности? Видимо, чтобы будущие рыцари «из народа» заранее прочувствовали трудности выбранного пути. В Академии, конечно, все пажи равны, но некоторые равнее прочих. И забывать об этом не стоит! Особенно если за твоей спиной нет древнего, знатного рода или хотя бы внушительного состояния.
Со второго дня начнутся занятия по различным предметам, включая управление големами. Да, вот так практически сразу. И таких занятий будет много. Синхронизация – тонкая штука, без постоянной практики ее не добиться.
С подачей документов проблем не возникло. Процесс в канцелярии академии был отлажен, словно конвейер в мануфакторуме.
В прошлый раз, устав от долгого пути, я позорным образом проспал и появился в канцелярии во второй половине дня, когда большинство будущих пажей успели пройти регистрацию. А потому пришлось побегать, выискивая нужного секретаря. А утром оный сидел себе в своем кабинете, принимая прибывших, что загодя выстроились перед административным корпусом.
Стоит отметить, что и в этот раз я слегка припозднился. Но это только к лучшему. От очереди пока еще не пажей остались жалкие крохи, и мне не пришлось долго ждать.
Приняв сопроводительные бумаги, секретарь, имени его я совершенно не помнил, отыскал мое личное дело, присланное из приюта. Бегло проверил метрику. Вдруг вместо меня в академию пробрался шпион островитян. Зачем это могло ему понадобиться? Да кто же этих островитян знает?
– Поздравляю вас с поступлением в Академию Доблести, паж Гарн Вельк.
Штамп упал на заполненный лист, рядом с подписью секретаря. Одни бумаги у меня забрали, а вместо них выдали другие.
Все, слово сказано, зачисление произошло.
Говорят, что в былые времена существовал целый ритуал: медленный, тягучий. Каждого пажа принимал чуть ли не ректор. Но ускорившийся с прогрессом ритм жизни диктует свои законы. И теперь все свелось к обычным бюрократическим формальностям.
Впрочем, часть старых ритуалов все же осталась. Доказательства ждали меня в следующем кабинете. В него я входил с легким, давно позабытым чувством робости. Да и не совсем кабинет это был, а скорее зал. Очень похожий на выставочный. Длинные витрины стояли вдоль стен. В каждой из них лежало от пяти до десяти простеньких на первый взгляд серебряных амулетов с мутными, похожими на обычный кварц камнями.
Кристаллы-активаторы являются неотъемной частью рыцарей. Это знак статуса, инструмент для активации меха и… наш посмертный медальон. После первой синхронизации кристалл навсегда запечатывает в себе след ауры носителя, привязываясь только к нему. Ходит упорная теория, что именно кристаллы-активаторы влияют на эффективность синхронизации. А поэтому расставаться с ними нельзя ни на миг. Доказательств у данной теории немного. Замена кристалла-активатора и правда несколько снижает уровень синхронизации. Но вот повышается ли он или лучше растет от постоянного ношения амулета – вопрос открытый.
Впрочем, свой амулет я никогда не снимал. Хотя временами, признаю, это не слишком удобно.
– Проходим, выбираем, паж, – приветливо кивнув, администратор зала даже не стал проверять протянутые ему бумаги. Сегодня он видел их столько, что давно перестал реагировать на то, что там записано на этих листах. Да и что там может быть написано, если каждый год происходит одно и тоже? Одни птенцы вылетают из гнезда, получив вожделенный пояс оруженосцев. Им на смену приходят новички.
Нетерпеливо пройдясь вдоль витрин, вглядываясь в такие похожие друг на друга, но все же слегка различные амулеты, я не нашел своего! Что-что, а свой кристалл-активатор я изучил досконально. На нем был небольшой, едва заметный дефект – трещина в центре камня. Тонкая, словно волос, но хорошо различимая.
Проклятье, неужели мое скромное вмешательство в судьбу Константина как-то изменило будущее, и кто-то уволок именно мой кристалл? Да, он еще не стал таковым. Но после стольких лет без него я чувствую себя голым. И никакой другой мне не нужен.
– А другие есть? – набравшись храбрости, спросил я у администратора. В ответ мне достался взгляд, каким смотрят на слабоумного – с легкой опаской и сочувствием.
– Ты что же, паж, веришь в эти глупые суеверия о влиянии кристаллов-активаторов? – чиновник явно сомневался, причем в моем душевном состоянии. А может, он по природе был ворчливым. Да и вообще, сотрудники администрации академии не одаренные. Что они могут знать о законах магии и магических теориях? В них и архимаги до сих пор плавают.
– Если это глупое суеверие, то зачем здесь, – обвожу взглядом многочисленные витрины, – столько кристаллов-активаторов.
– Блажь все это, – вновь проворчал чиновник, но все же залез куда-то под стол. – На вот, смотри. Других нет, – сообщил он, водрузив на стол коробку с двумя десятками амулетов, имевших те или иные недостатки. Где-то цепочка порвана или оправа слегка помята. Где-то кристаллы имеют сколы, трещины или неправильный цвет.
Уверен, именно один из этих бракованных амулетов все же оказался тогда в витрине. Хотя… Я наконец-то точно вспомнил – не было у меня выбора! Как упоминалось, в тот раз я пришел поздно, практически к моменту закрытия. Амулет мне просто вручили и отправили прочь. Мстя за опоздание, этот ворчливый дядька просто подсунул мне «порченый» амулет!
Мелькнула мысль выбрать другой, хороший. Но тут же пропала, когда мой взгляд упал на знакомый камень.
– Этот! – схватив из ящика свой кристалл, я сжал его так, что от острых граней амулета заболели пальцы.
Моя прелесть! Мое сокровище!
Не знаю, причуды сознания это были или одна из неразгаданных загадок магии, но мне показалось – амулет меня узнал. Обрадовался, словно верный сторожевой пес, дождавшийся хозяина.
– Доволен? – уточнил чиновник, окончательно утвердившись в мысли о моей адекватности с приставкой «не». – Все, свободен!
С регистрацией, получением необходимых бумаг и выбором кристалла-активатора мучения этого дня не закончились. По сути, они только начинались. Следующим стал интендант.
Каждому пажу полагается полный комплект формы. Аристо предпочитают строить мундир в городе, у портных. А простым парням приходится довольствоваться тем, что выдает академия.
Перед складом смущенно толпился народ, но останавливать меня никто не стал. Быть опоздавшим оказывается очень выгодно, не приходится стоять в долгих очередях.
– Бумаги, – грозно потребовал интендант, едва я переступил порог склада.
– Так, вижу. Академия Доблести рада приветствовать вас в своих стенах, – подслеповато щурясь сквозь очки велосипеды, дежурно пробубнил он, без особой радости изучив отданные ему листы.
Причины его недовольства понятны – трудный день. Сидишь себе спокойно, интенданствуешь. Вверенное имущество защищаешь и периодически расхищаешь, а тут разом набегает толпа юношей и девушек и все что-то от тебя хотят, внося хаос в устоявшуюся действительность.
Родовитые, как я и говорил, казенную форму проигнорируют. Но и таких, как я, в этом году наберется больше трех десятков. И каждого нужно обслужить, чтобы к ужину смог предстать при полном параде.
На глаз прикинув нужный мне размер и достав свежий формуляр, интендант ушел в глубину склада. Пошуршав там немного, он вернулся, нагруженный горой вещей, которая тут же упала на стойку перед моим лицом.
– Два кителя полушерстяных, – начал методично перечислять он, делая пометки в формуляре. – Бриджи полушерстяные, две штуки. Штаны спортивные, хлопковые, две штуки. Четыре комплекта белья нательного и нижнего. Носки, шесть пар. Ботинки, одна пара. Полусапоги, одна пара. Френч коровьей кожи, одна штука. Петлицы, пуговицы и прочая мелочевка, одна коробка. Швейный набор, одна штука. Сумка планшетная, кожаная, одна штука. На торжественном ужине должно быть при полном параде. Распишись здесь и здесь. – Он ткнул формуляр мне под нос, дождался, пока моя рука выведет нужную закорючку, и махнул ладонью – Все, свободен!
Эти слова какой-то неофициальный девиз этого дня. Одного не могу понять, куда чиновники администрации так торопятся? Рабочий день у них до шести часов, а время едва перевалило за полдень. Перерыв на обед? Так он у них ближе к трем часам.
Нагруженный горой вещей, покидаю интенданта. Главная проблема, не уронить все это богатство.
В небольшом парке внутреннего двора академии, аккурат рядом со складом, царит знакомая суета. Группки юношей и девушек, нагруженных только что полученными вещами, что мулы, недоуменно переглядываются, не зная, что делать дальше. Куда идти?
Ценные указания от чиновников администрации закончились, а дальше – крутись, как хочешь.
Немногочисленные пажи старших курсов наблюдают за этой суетой с дистанции, даже не пытаясь скрывать усмешек. А когда кто-то из новичков набирается храбрости задать им вопрос – картинно их игнорируют.
Это что-то вроде местной традиции – ритуала посвящения для простолюдинов. Помогать будущим пажам запрещено. А если вызовутся помочь – жди беды. Могут отправить в женское общежитие вместо мужского. А они в разных концах академии.
Для девушек, кстати, снисхождений не делали, игнорируя их точно так же как и парней. В Академии в этом плане сплошное равенство полов.
Рыцари всегда были элитой и закрытой кастой, не вписывающейся в рамки строгих воинских уставов. В этом плане, хуже рыцарей только полноценные маги. Но они – элита среди элиты. И число их невелико.
Одно время рыцарей пытались загнать в рамки общих уставов, словно каких-то сержантов или латников, но быстро поняли – бесполезно. И стали действовать от противного, развивая в будущих рыцарях большую самостоятельность и инициативу. Данное посвящение берет свое начало от этого постулата. Вроде бы считается, что оно, да и весьма обширные свободы Академии Доблести, должны развить в нас эту самую самостоятельность. Ведь рыцарь не должен ждать ценных указаний от начальства, а действовать сам, исходя из сложившейся ситуации!
На мой взгляд, так себе идея. Но до недавнего времени единственный приказ, который можно было отдать рыцарям, это направление атаки. А дальше, на поле боя, связаться с ними становилось той еще задачей. Потом появились амулеты связи, и стало чуть легче, но ненамного.
Кстати, насчет амулетов связи – стоит ими заняться! Я не артефактор, но кое-что могу. Да и рунная цепочка там не такая сложная. Даже удивительно, что до подобного раньше не додумались.
Но изобрести мало. Сливки соберет тот, кто наладит производство и продажу. А мне до таких высот далеко. Так что пока будем решать задачи не такие глобальные. Но зарубку в памяти стоит оставить. Бедная моя память – зарубок будет много.

Глава 6
Баннерлорд
Оглядываю растерянных юношей и не менее растерянных девушек. В эти годы, налегая на учебу, я мало с кем общался. Так что от многих в памяти не осталось даже тени образа. Но присутствовали и другие, навевая неприятные воспоминания.
Мертвецы…
Сколько в одном месте собралось мертвецов…
Вон у скамейки мнется Конн Лит, мой сосед по комнате. Тихий, как и я помешанный на учебе парень. Выходец из семьи мелких лавочников. После выпуска попадет в спокойную Южную марку. С тех пор как за Пресным морем появилась так называемая Вольная марка, Южную и пограничьем-то нельзя считать. Там Конн успешно переживет первые годы Великой войны. И сгинет вместе с Пятой армией где-то в болотах у дельты Владычицы.
Рыжеволосая девушка с пышными формами, что с потерянным видом сидит на скамье неподалеку от него, Амита Гонар, будущая староста моей группы. В последний раз я видел ее на носилках, замотанную в бинты словно тайсшицкая мумия, выгоревшую и сломленную. Через два дня она застрелится в лазарете. Потерять в один день дар, здоровье, красоту и мужа – не каждый способен пережить подобное.
Рядом с ней Амалия Корн, эта невзрачная курносая девчушка на втором курсе сможет раскачать свой резерв до седьмого уровня – весьма неплохой показатель, сделавший ее ценным активом для родовитых. К третьему курсу Амалия будет обручена с наследником одного из графских родов герцогства Эзгель, не самым сильным и перспективным, но все же адептом. Правда счастье ее будет недолгим и несостоявшаяся графиня погибнет в самом начале войны за престол в какой-то глупой, практически случайной стычке между Северными и Южными домами.
Этот кареглазый шатен умрет от Изумрудной чумы. Девушка рядом с ним, его сестра, погибнет на Аркнейском перевале.
Столько разных лиц и одинаковых судеб. Мертв… мертв… мертва.
Я тряхнул головой, прогоняя наваждение. Будущее не предопределено! Особенно если один Первый рыцарь не станет тупить!
Но пока что стоит разобраться с настоящим. Ведь порой будущее складывается из незначительных мелочей.
Внезапно меня охватило чувство почти отцовской ответственности за этих неоперившихся юнцов и девиц. Будущих рыцарей и моих боевых товарищей – последний выпуск Академии Доблести Тирбоза мирного времени.
С чего бы это такой приступ сентиментальности? Скрытые, нереализованные желания иметь семью? Ответа на этот вопрос я не знаю. Да и не хочу знать.
Путь труден, долг тяжел и только смерть легка. Кажется, как-то так говорят наши далекие восточные друзья из Тайсши? Что же, возможно иноземная мудрость недалека от истины.
– Что стоим, кого ждем? – начал я громко и уверенно, привлекая к себе множество взглядов. Годы командования отучили меня от ненужного стеснения при общении с людьми. Впрочем, хорошим оратором я так и не стал. – Прекрасные дамы, вам прямо по этой дорожке до корпуса из белого кирпича. Остальные, не такие прекрасные и не дамы вовсе, следуют за мной.
– А откуда ты знаешь, куда идти? – уточнил один из тех, кого я совершенно не помнил. Вертится что-то в голове, но нужного образа нет. Все же столько лет прошло.
– Считай это даром предвиденья. Впрочем, никто не мешает тебе остаться.
Оставаться на месте, ожидая неизвестно чего, никто не захотел. Первыми, поблагодарив, исчезли девушки. Возможно, стоило их проводить, но эта мысль пришла мне как-то запоздало. Да и услуга будет медвежьей. Пусть с первого дня привыкают, что скидок на пол им никто делать не будет. Звание сквайра, а именно таковыми считаются все пажи, если уже не происходят из дворянских родов, они получили не за красивые глаза. Хотели бы другой жизни, пошли бы в инженеры или целители. Там тоже нужны одаренные. А где они в наше время не нужны? Обычный паровой двигатель – жалкая пародия на паромагический. Но в целителях и инженерах дворянство предстоит еще выслужить, а тут ты его получаешь сразу. Так сказать, авансом. А получив звание рыцаря, сможешь обзавестись собственным гербом, сделав ненаследуемое дворянство наследуемым… если не сложишь голову в процессе.
Нестройною толпою, зато под моим чутким руководством, мы направились к корпусу мужского общежития, что располагался в северной части академии, ближе к полигону и казармам латников.
Идти пришлось прилично. Хоть в Академии Доблести и не так много учеников, всего-то чуть больше трех сотен. Но территорию, как я и говорил, она занимает обширную. Это если прилегающего полигона-ипподрома не считать. А если считать, то территория становиться не просто большой – огромной! Без должных знаний, здесь легко заблудиться. Ведь указателями, вроде тех, что с недавнего времени вешают на улицах, никто не озаботился.
Рыцарь должен проявлять инициативу, быть внимательным… О боги, как же крепко мне вбили в голову эти правила. Разбуди меня ночью и даже мучимый похмельем я отбарабаню их лучше любой молитвы.
Где-то справа мелькнула группа пажей старших курсов, среди которых оказался и мой давний знакомый Сагар Ганик-Вегейр. Виконт, как и старшекурсники, был чем-то недоволен, буравя нас злыми взглядами.
Ах да! Я же лишил их отличного развлечения – мечущихся в поисках общежития новичков.
Придется быть осторожнее, Сагар обязательно постарается отомстить. А с учетом недавней встречи у ворот, он точно положил на меня глаз. Впрочем, я положил на него кое-что другое, о чем в приличном обществе говорить не принято.
Боги, мне только подростковых разборок с избалованными аристо для полного счастья и не хватало!
Приземистое двухэтажное здание общежития встретило нас широкими, длинными коридорами с натертым до блеска паркетом. Старичок комендант, явно удивленный столь быстрым прибытием новых «заселенцев» мучить нас не стал, бодро раскидав по комнатам.
Одна комната была рассчитана на двух человек. Обстановка скромная, но приличная: две узкие кровати, большой стол, за которым вполне можно разместиться вчетвером, не мешая друг другу. Два вместительных шкафа.
– Туалет в конце коридора, – ворчливо закончил инструктаж комендант. Имени его я не помнил, а может, никогда и не знал. За глаза мы его называли Призрак, а в глаза – мастер Шорг. – Там же общая душевая. Вода только холодная.
Врет и не краснеет. Не холодная она – ледяная. Из глубоких подземных скважин. Есть у меня подозрение, что сделано это специально – такой вот стимул для необученных одаренных поскорее изучить доступные заклинания первого круга, чтобы иметь возможность хотя бы воду подогреть и нормально помыться.
В этот раз история отказалась меняться, моим соседом остался Конн Лит.
– Какую кровать займешь? – только и спросил он, не решаясь войти в комнату. Похоже, наглость моего выступления поразила не только ждущих развлечения аристо, но и часть новоиспеченных пажей.
– Выбирай первым, – щедро предложил я. Кровати отличались только расположением относительно дверей.
– Если ты не против, я возьму левую, – решился Конн, сгружая свои вещи рядом с комплектом постельного белья, лежавшего на матрасе.
Молча переправляю свои вещи на правую кровать и протягиваю ему руку.
– Гарн Вельк.
Несколько секунд Конн с недоумением смотрел на протянутую ему руку, а затем спохватился, сжал ее и представился.
– Конн Лит.
Все такой же, каким я его помню: тихий, неуверенный в себе, домашний мальчик. Ему бы в инженеры следовало пойти или целители, а не в рыцари. Но воля отца загнала его в Академию Доблести. Дворянин в семье – это вполне ощутимые налоговые послабления.
Ограничившись этим коротким приветствием, Конн быстро разорвал рукопожатие и принялся неуклюже разбираться с доставшимся ему гардеробом.
А разбираться было с чем! Форма хоть и была выглажена, местами успела помяться, за время наших метаний по академии. На нее требовалось пришить погоны, чистую материю сменного воротника, прикрепить яркие медные петлицы с вензелем академии. Работы не так много, но с непривычки это может доставить проблемы.
Со своей формой я закончил быстро. Может в последние годы о правильно подшитом сменном воротнике и беспокоились слуги, хотя такое случалось далеко не всегда, но руки не утратили былых навыков, приобретенных как раз во время учебы. Да и в приюте слуг не было, лет с шести все приходилось делать самому.
А глаз у интенданта алмаз. Когда я вышел в общий коридор, в зеркале, расположенном на стене у входа, отразился практически образцовый паж. Парадный мундир сидит как влитой. Все подшито, прикручено, пуговицы блестят, эполеты сверкают. Даже мастер Шорг, оценил мои старания, одобрительно кивнув со своего наблюдательного поста.
Жаль, наград нет…
Меня передернуло. К альвам эти мысли! Обойдусь! Слишком велика цена, которую принято за них платить. Оно того не стоит.
В голове сами собой всплыли слова веселой застольной песенки сержантов:
Нецензурная лексика,
Нам уставом дана.
Под мундир ходит весело
Смерть, даря ордена… *
(* Слегка переделанный куплет Техногенной пьяной Ольги Волоцкой)
Вернувшись в комнату, я посмотрев на мучения Конна с иголкой. Сын лавочника явно держал ее первый раз в жизни и допустил типичную ошибку новичка. Вдев слишком длинную нитку, он быстро в ней запутался.
Можно было ему помочь, но я задавил в себе эту мысль. Пускай привыкает, вырабатывает навык. Мы не аристо, слуг у нас нет, и с иголкой ему придется возиться постоянно.
А у меня есть и другое дело. Важное. Требуется хотя бы частично решить вопрос с финансами, и я знаю верный способ разжиться серебром.
Магические накопители! Они же магические камни, кристаллы накопители, камни маны, мана накопители и прочие производные от четырех слов: копить, мана, камни или кристаллы.
Они нужны всегда. Нужны везде. Их преобразуют в огненные камни, что идут на питание паро-магических котлов. Используют в артефактах и для производства ихора, заполняющего котлы паро-магических машин. Они идут на активные щиты рунных доспехов латников. И еще в сотни если не тысячи разных мест.
Весь прогресс строится на магических накопителях. Ну и немного на угле, железе и паре.
Именно поэтому в любом мало-мальски большом населенном пункте есть неприметная, а то и весьма приметная магическая лавка. В ней не только продают разнообразные бытовые техно-магические устройства и разрешенные к продаже простолюдинам артефакты. Но и эти самые магические накопители заряжают и подзаряжают. Иногда силами владельца, но чаще всего с помощью слабых одаренных, желающих подзаработать несколько лишних монет.
В Тирбозе подобных лавок несколько. Все же это довольно крупный город Спорных земель, тысяч на пятьдесят жителей. И одна из таких лавок располагалась прямо за воротами академии.
Латники на воротах покосились на новенькую форму, но ничего не сказали и спокойно выпустили меня из академии. Запрета на это нет. Ты даже вместо занятий можешь просто взять и уйти в город. В конце-то концов, именно тебе, а не академии нужны знания. Тебе с полученными или неполученными знаниями жить и строить свою судьбу.
Даже наставники насчет пропущенных занятий ничего не скажут. Замечаний не сделают. Просто запомнят и постараются оторваться на промежуточных зачетах и ежегодных экзаменах. Так что прогуливать можно, но лучше этим делом не злоупотреблять. Особенно если за твоей спиной нет богатого аристократического рода, способного позаботиться о непутевом сыне или дочурке.
Отыскав взглядом нужную вывеску, направляюсь туда, разменять магическую силу на звонкие монеты. Практические занятия начнутся быстро, но все же не в ближайшие дни. А за это время мой небольшой резерв успеет вновь заполниться. К тому же его необходимо периодически опустошать и вновь заполнять. Именно так и происходит раскачка доступного магического резерва и развитие энергоканалов.
В приюте мы каждый месяц сливали запас магического резерва в накопители. Нет, денег нам за это не платили, все шло в городскую казну. Но и на условия жизни грех было жаловаться.
Видел я приюты для неодаренных. Дыра еще та.
Бодро звякнул дверной колокольчик. Сидевший за высоким прилавком хозяин, а вернее хозяйка магической лавки подняла голову.
– Господин паж, – приветливо улыбнулась она, отложив в сторону книгу. – Желаете что-то приобрести?
– Думаю, это вы желаете что-то у меня приобрести. Я хочу продать ману.
– Вы правы, желаю, – не стала спорить она, указав ладонью на правую половину магической лавки.
Здесь на добротном столе размещалась причудливая конструкция: изрезанная рунами медная пластина, от которой шли тонкие, похожие на обычную серебряную проволоку манопроводы. Уйдя вглубь конструкции под пластину, они выныривали с другой стороны и тянулись к отдельно стоящему держателю для кристаллов и похожему на часы измерителю с яркой синей стрелкой.
– Положите ладонь на рунную пластину, а теперь начинайте вливать в нее Ману, – сказала торговка, закрепив в держателе стандартный кристалл маны, размером с крупный орех. – Но не торопитесь. Почувствуете слабость, сразу же прекращайте, – дежурно добавила она, заодно и проинструктировав насчет безопасности.
Положив ладонь в центр рунного круга, я с интересом уставился на стрелку измерителя. Еще одна причина, по которой я решил заработать таким образом – хотелось проверить объем магического резерва.
Стоило начать вливать ману в пластину, как стрелка вздрогнула и медленно поползла вверх. Сначала быстро, но затем она начала замедляться, а вскоре чуть ползла, пока не остановилась. Да, чуда не произошло, по имперским меркам мой уровень развития дара – крепкая пятерка. Не боги весть что, но уже кое-что. В былые времена с таким уровнем в дружину родовитых можно проситься. В те самые рыцари да сержанты, что еще воевали по старинке, без големов и самоходной брони. Или в слуги рода, что тоже весьма престижно.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleksey-aleksandrov-23111542/pervyy-rycar-70254301/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.