Главная страница | Стимпанк | Магия большого города. Леди

Магия большого города. Леди
Нинель Нуар
ТРЕТЬЯ часть трилогии.
Говорят, магов больше нет.
Их истребили тогда, в Великую магическую смуту, под корень. Они сами уничтожили друг друга, а уцелевших добили разъяренные люди, уставшие от бесконечных войн.
Человечество воспряло, без гнета одарённых чудовищ прогресс двинулся вперед семимильными шагами.
Наивная провинциалка оказывается дочерью президента. Воспользуется ли она шансом изменить мир или же соблазнится красивой жизнью элиты?
Говорят, женщин-магов толпа казнит с особой жестокостью…
В тексте
#стимпанк и дизельпанк, альтернативные 30е
#магия вне закона
#котик, птичка и куча проблем

Нинель Нуар
Магия большого города. Леди

Глава 1

– Теперь ты будешь жить здесь!
Я оглядела просторную светлую комнату, по размерам немногим больше всей квартирки, в которой до недавнего времени мы ютились вдвоём с Самантой. Мой чемодан, привезенный кем-то из старого жилища, и клетка Бенджи смотрелись в этой приторной роскоши странно и чужеродно. Изящный туалетный столик был сплошь уставлен баночками и флакончиками, милыми сердцу любой девушки, шкаф ломился от нарядов – несколько разноцветных подолов предательски выглядывали сквозь неплотно прикрытые дверцы – а на воздушной перине в небрежном художественном беспорядке кто-то разложил с десяток мелких подушечек, украшенных кружевом.
Сердце кольнуло острым сожалением.
Как-то там сейчас соседка? Поди, в тюрьме невесело. Ни рукоделия, ни приятных бесед за вечерней чашечкой чая, не говоря уже о том, что сейчас бедняжка проживает последние дни. Куда бы ни повернуло теперь следствие, она будет казнена в любом случае.
Как и любой пойманный маг.
– Нравится? – Президент нашей страны, Норман Хармс, заглянул мне в лицо, с тревогой ожидая ответа.
– Очень! – ответила я. Ну, правда, какой девице моего возраста тут могло бы не понравиться? Все нежное, бежево-розовое, с кружавчиками.
Гадость, одним словом.
Но обижать моего новоявленного отца не хотелось. Он старался как мог.
Мистер Хармс – язык не поворачивался назвать его папой, впрочем, он не настаивал – привез меня в свой особняк прямо из госпиталя и настоятельно просил обустраиваться, как моей душе угодно. Мол, любой каприз, и тут же все поменяют-переставят-перестелют.
Я покосилась на выстроившихся ровным рядочком слуг. Ближе всех, вытянувшись по струнке и преисполнившись сознания важности своей миссии, почти не дышала моя личная горничная, Бетти.
– Если тебе что-то будет нужно, зови их, – мистер Хармс небрежно кивнул в сторону шеренги. Он явно потерял ко мне интерес, убедившись, что меня все устраивает, и готовился заняться своими делами.
Я потянулась было тронуть его за рукав, но не осмелилась. Что там, я дышала в присутствии самого президента с трудом! Но и оставаться молча в комнате в качестве очередного чемодана я тоже не собиралась.
– У меня остались некоторые вопросы, – тактично обозначила я свою проблему.
Да что там некоторые… у меня была тьма вопросов! Начиная с того, почему он оставил мою маму и позволил ей беременной уехать в провинцию, заканчивая тем, с чего вдруг он воспылал отеческой любовью, хотя та могла стоить ему карьеры, и потребовал, чтобы я жила с ним сейчас, когда выросла и вполне способна существовать самостоятельно? Мы запросто могли разобраться с нашим родством, не привлекая внимания общественности. А так, у выхода из госпиталя меня поджидали с дюжину коллег мистера Хэмнетта, с блокнотами и фотокамерами. При виде последних я побелела сильнее прежнего, хотя и без того здоровым румянцем не блистала. Однако мистер Хармс этого не заметил. Он шагнул навстречу вспышкам и потянул меня с собой, крепко удерживая за локоть.
– Моя дочь себя не слишком хорошо чувствует, – зычно объявил он на все крыльцо. Случайные прохожие, и без того косившиеся в нашу сторону, оживились и придвинулись ближе, образуя толпу.
Не каждый день у идеального действующего президента обнаруживается внебрачный ребенок.
Ну, ребенком меня можно было назвать с большой натяжкой, но сейчас я чувствовала себя слабее и глупее младенца. Признаться, в тот момент я вообще с трудом соображала, что вокруг происходит. Больше походило на бредовый сон, чем на реальность.
Мистер Хармс – мой отец? Смешно, честное слово.
Хотя…
Звали его Норман, а письма, заботливо хранимые моей матушкой, как раз были подписаны буквой Н. Учитывая, что президент уже лет двадцать состоит в крепком и счастливом с виду браке, в котором завел очаровательную дочь немногим младше меня, более понятным становилось добровольное изгнание, которому подвергла себя мама. Жизнь в качестве любовницы она бы не выбрала никогда.
Отчего же мистер Хармс не женился на ней?
За время поездки я успела немного прийти в себя, убедиться, что не сплю, пару раз ущипнув саму себя за руку, и перепугаться насмерть.
У меня в квартире осталась куча нелегальных вещей, начиная с фолианта под прикрытием и заканчивая пентаграммой на полу. Я же всю карьеру человеку загублю!
Пока я раздумывала, как бы потактичнее намекнуть мистеру Хармсу, что со мной лучше не связываться, а еще лучше вовсе держаться подальше, мы дошли (я, так, добрела, еле переставляя ноги) до моей новой комнаты, и выдохнула с облегчением.
Чемодан был полон, и из-под неплотно прикрытой крышки выглядывала предательская розовая обложка. Компромат неведомые мне заботливые руки упаковали вместе с остальными вещами.
Обошлось.
Бенджи выпорхнул из неплотно прикрытой клетки и привычно устроился на моем плече, не забыв укоризненно клюнуть за ухо. Мол, вконец одурела хозяйка, отправляет боевого птица неизвестно куда, а сама чуть не помирает в это время. Я успокаивающе почесала защитника под клювом.
Мне и самой было страшно так, что дальше некуда.
Как ни странно, сейчас тоже. Вроде бы все закончилось, я осталась жива и на свободе, но та самая проклятая интуиция буквально вопила, что самое жуткое только начинается.
Мистер Хармс недовольно поджал губы, но отказываться наотрез отвечать на мои вопросы не стал. Понимал, наверное, что я не из тех, кто будет смирно сидеть и ожидать своей участи.
– Завтра утром, после завтрака, жду тебя в своем кабинете, – неохотно назначил он мне аудиенцию. Клянусь, прозвучало именно так, будто я пытаюсь выбить время посещения через секретаря.
– Благодарю, – кивнула, раздумывая, не сделать ли книксен. Или, может, реверанс? Хотя не в платье же!
Наряд был с чужого плеча и сидел на мне странно, слишком свободно в груди и плотновато в талии. Пышная юбка и множество оборок на воротнике делали меня похожей на куклу. Никогда не любила подобный стиль, но, к сожалению, сейчас он был в моде. От шляпки, больше напоминавшей разоренное гнездо, мне удалось отбиться, хотя отец и настаивал. Но если без платья я выйти из палаты не могла, то без головного убора – вполне. К великому моему сожалению, брючный костюм восстановлению не подлежал. Без Саманты.
А ее услугами еще неизвестно, смогу ли я когда-нибудь воспользоваться.
Я сморгнула набежавшие слезы и поняла, что стою одна, уставившись в пространство. Мистер Хармс поспешил удалиться, пока у него еще что-то не попросили. За спиной едва слышно шуршали одеждой, переминаясь с ноги на ногу, слуги.
Бенджи с моего плеча недовольно каркнул. Вообще-то он таких звуков не издавал, стараясь ограничиваться загадочными скрипами и клекотанием, но тут, видно, птичья душа не выдержала. Я нервно дернулась и взяла наконец себя в руки.
– Всем спасибо, все свободны, – отчеканила я, сама удивляясь собственному тону. Никогда в жизни никем не командовала, а как здорово получается! Не иначе, наследственность сказывается. – А ты останься.
Выделенная мне горничная, собравшаяся было удалиться вместе с остальными, послушно вернулась обратно и остановилась в центре комнаты, поглядывая с плохо скрываемым любопытством то на меня, то на мой нелепый багаж.
– Как тебя на самом деле зовут? – поинтересовалась я, со вздохом облегчения падая в кресло. Доктор выписал меня под честное слово, пришлось пообещать, что я ни в коем случае не буду бегать по канализациям в ближайшие недели две, да и вообще постараюсь с постели без крайней нужды не вставать. Переход от машины на второй этаж особняка, даже учитывая, что поднимались мы на лифте – затаив дыхание, само собой – дался мне нелегко, и геройствовать я сегодня больше не собиралась.
Переодеться и спать.
– Миссис Хармс называет меня Бетти, – прошелестела девушка. Она явно пребывала в растерянности. С одной стороны, я внебрачная дочь, то есть подобострастие не требуется… а с другой, лично президент приказал меня во всем слушаться. То есть некий вес в этом доме мое слово имеет.
Интересно, что там за миссис Хармс? Мне еще предстоит познакомиться с женщиной, которая заняла место моей матери. Как ни странно, ненависти или же неприязни я к ней заранее не испытывала. Не знаю, какая размолвка вышла у родителей и отчего все сложилось так, как сложилось, а значит, обвинять в чем-либо совершенно постороннюю даму смысла нет. Вот когда узнаю все детали, тогда и решу, презирать мне ее, или обойдется.
Я вяло махнула рукой.
– Бетти – это кличка. Полностью как? – уточнила у теребящей передник служанки. Отчего-то мне казалось важным выяснить настоящее имя девушки, а не повторять слепо за хозяйкой дома.
– Беатрикс, но мисс Хармс считает, что это слишком длинно, – косясь в сторону, промямлила горничная.
– У меня пока еще нет склероза, могу и запомнить, – слабо улыбнулась я. – Не могла бы ты приготовить мне ванну, пожалуйста? В больнице меня обтерли чем-то, но чувство, что я до сих пор грязная.
– Да, разумеется! – воскликнула служанка и бросилась выполнять поручение.
В каком-то смысле даже хорошо, что я попала сюда в полумертвом состоянии. Хочешь – не хочешь, а приходилось командовать прислугой, сама я не сумею ни включить воду, ни разобраться с пузырьками, которых, вне всяких сомнений, в ванной ничуть не меньше, чем на туалетном столике.
Зато добраться до чемодана я смогла. Приоткрыла створки, убедилась, что все книги небрежно свалены поверх пальто – потому он и не закрывался толком, туда видно побросали, что под руку попалось, и застегнули как сумели – захлопнула его обратно и пересадила на потертый матерчатый бок скворца.
– Охраняй, – шепнула я Бенджи и вернулась чуть ли не ползком в кресло. Последний порыв высосал все мои силы, однако следовало убедиться, что мои нелегальные сокровища в безопасности.
Доверия в этом доме я ни к кому не испытывала. Как-то оно все случилось резко, спонтанно и неожиданно. Президент вдруг воспылал ко мне отеческой любовью, решил пожертвовать карьерой и спасти сиротку? Сильно сомневаюсь. Какие бы дифирамбы не пел ему мистер Хэмнетт, мне не верилось в бескорыстие и широту души у политика.
А значит, имелся некий расчет. Выгода, которую он обретал, приютив внебрачную дочь. Пока что мне неизвестная, но вскоре я надеялась немного этот вопрос прояснить.
Как и многие другие.
Не сомневаюсь, что содержимое чемодана мистеру Хармсу уже известно. Однако рядовым горничным лучше в него нос не совать. Судя по любопытным взглядам, которые Беатрикс бросала в ту сторону, первое, что она сделает, когда я устроюсь в ванне – сунет туда нос. Самовольно или по приказу миссис Хармс – мне еще только предстояло узнать.
– Вода готова, мисс Хармс! – сообщила горничная, подходя к креслу с явным намерением дотащить меня волоком, если понадобится. Кряхтя, как столетняя бабка, я все же поднялась самостоятельно.
– Я мисс Шерман, – поправила ее я, все же опираясь на услужливо подставленное плечо. Дорога до белоснежного мраморного бассейна, в котором при желании можно было поплавать, показалась мне вечностью, но оно того стоило. Пена высилась неровными шапками, от поверхности поднимался парок, от которого огромное зеркало над раковиной уже успело запотеть.
Пожалуй, ванная не уступала размерами самой комнате.
С помощью Беатрикс я устроилась в горячей, на грани комфортного, воде и почувствовала, как меня наконец-то отпускает напряжение. Даже чей-то болезненный вскрик, донесшийся из-за двери, не потревожил наполнявшего меня покоя. Зато горничная дернулась, собираясь бежать и выяснять.
– Не переживай. Это кто-то пытался залезть в чемодан, – сонно пробормотала я, удерживая ее за запястье. – Пожалуйста, продолжай.
– Хорошо, мисс Ха… Шерман! – покорно пискнула она, принимаясь массировать мне голову. Шампунь пах травами и сладковатыми фруктами, и преследовавшая меня до сих пор канализационная вонь отступила.
Не думаю, что от меня и впрямь воняло, скорее, подсознание никак не могло прийти в себя после пережитого.
Когда я, завернутая в пушистый халат, румяная и разморенная, выплыла из ванной, меня там ждала еще одна горничная, которую мне не представляли. Поднос, принесенный ей, стоял на прикроватном столике и испускал дурманящие ароматы куриного бульона.
– Мистер Хармс велел вас накормить, учитывая больничный режим, – пробормотала она, баюкая руку, на которой явственно проступала ярко-красное пятно. Что ж, ей повезло, Бенджи ее не клюнул, а всего лишь ущипнул.
– Благодарю, – кивнула я, устраиваясь на кровати. Есть за столом я бы все равно не смогла – тряпочкой сползла бы на пол. Поднос перекочевал мне на колени и опустел за считанные минуты. Как его убирали, я уже не заметила. Сон сморил меня прямо так, сидя.

Глава 2

Когда я очнулась от тяжелой, дурной дремы, больше напоминавшей затянувшийся обморок, солнце давно добралось до зенита.
Спешно одевшись и приведя себя в порядок – кроме синяков под глазами и общей бледности, ничто особо не напоминало о пережитых мною давеча событиях – я поспешила на встречу с новоявленным отцом, понимая, что безнадежно опаздываю.
Разумеется, никто меня в кабинете не дожидался, мало того – и на порог-то не пустили. Рядом дежурил дворецкий, не слишком любезно объявивший, что «мистер президент изволил отбыть на работу», после чего смерил меня презрительным взглядом. Я ответила тем же, хотя глубоко внутри хотелось съежиться и заплакать. Во что превратилась моя жизнь? Что за фарс, оперетта с нелепыми поворотами и гротескными злодеями? Ну какая из меня дочь президента, если даже его собственные слуги считают, что мне здесь не место?
Честно сказать, я и сама так считала.
– Благодарю, я зайду попозже, – выдавила из себя вместе с остатками вежливости.
Развернулась и решительно двинулась к своей комнате. Что мне здесь делать, в самом деле? Ждать, пока меня изволят принять? У меня работа, между прочим! Как бы не уволили за прогулы.
– Мистер Хармс велел вам передать, что территорию усадьбы лучше не покидать. И к забору тоже не приближаться, – повысив голос, сообщил дворецкий.
Вздрогнув, я остановилась. Не поняла! Это домашний арест? Меня тоже в чем-то подозревают?!
– Там журналисты, – тон слуги смягчился, когда он заметил мое затравленное, испуганное лицо.
Шаг вбок, и он слегка отодвинул в сторону занавеску, жестом предлагая мне выглянуть в образовавшуюся щель.
Помедлив секунду, я послушно подошла и заглянула.
– Что там происходит? – вырвалось у меня в сердцах. Хотелось высказаться позабористее, но воспитание в последний момент внесло коррективы.
Улица, на которую выходили окна этой стороны дома, была перекрыта напрочь живой стеной. Не только журналисты, кого легко узнать по переносным камерам и лихо заправленным в самые неожиданные места блокнотам и ручкам, но и простые зеваки, привлеченные массовостью собрания; полицейские, пытающиеся рассортировать толпу и хоть как-то освободить проезд – движение, разумеется, тоже остановилось; рабочие в униформе; офисные сотрудники в черно-белых костюмах… Застрявшие в людской массе таксисты не слишком возмущались, вместо этого пользуясь случаем и глазея на президентский особняк вместе со всеми.
Встречавшая нас у больничного крыльца группа показалась сразу мелкой и незначительной.
– Ждут вас для интервью, – любезно сообщил дворецкий, оценил мое побледневшее лицо и крепко ухватил под локоть. – Похоже, вам не помешает присесть.
– И воды, – слабо добавила я.
Не заметила, как меня проводили в гостиную, очнулась только от резкого запаха, исходившего из стакана, что сунули мне прямо под нос.
– Пейте! – скомандовал слуга, и я, не задумываясь, глотнула. Показалось, что по пищеводу прокатилось сладковатое пламя. Я закашлялась, выпучив глаза, но зато реальность вернулась вместе со звуками и зрением.
– Что это за гадость? – не сдержалась я, протягивая стакан обратно.
Дворецкий неодобрительно поджал губы, не делая ни малейшей попытки забрать пойло.
– Советую выпить до дна. Как лекарство, – заявил он. – Мистер Хармс предупредил меня, что вам может стать дурно. Вы не привыкли к публичности. Потому вам лучше на улицу не выходить. Нет, если хотите, то пожалуйста…
Он широко повел рукой, предлагая мне переступить порог и обратиться к людской массе. Я замотала головой в ужасе.
– А можно как-то связаться с редакцией? – пролепетала едва слышно. – Меня там, наверное, потеряли.
– Думаю, они уже в курсе. Но тем не менее, можете позвонить, если вам станет легче. – Слуга подбородком указал на странного вида металлическую конструкцию, в которой я только сейчас опознала телефон.
Ух ты, я такие только в журналах видела! У нашего старосты имелся один, в мэрии, для экстренных случаев связи, но, во-первых, тот выглядел куда проще: без украшений, матово-белой костяной отделки и серебрения, а во-вторых, ломался куда чаще, чем работал, так что скорее служил красивой декорацией в кабинете, чем реально функционирующим средством общения.
Пересев в стоявшее рядом удобное мягкое кресло, я неуверенно сняла с рычажка округлую трубку и приложила к уху. Тишина.
– Прошу прощения, – пробормотал дворецкий, мягко отбирая у меня устройство и переворачивая в воздухе. Оказывается, я приложила его наоборот! Мало того, нужно было еще крутить рычажок, чтобы в аппарате зажужжало и приятный женский голос сообщил:
– Слушаю!
Я от неожиданности чуть трубку не выронила. Вот ведь, одно дело читать о том, что разговор можно передавать за многие километры, и совсем другое – вживую слышать человека, которого сейчас нет в комнате.
Все же умеют обычные люди изобретать! Не хуже магов, право слово.
– Соедините с офисом мистера Хэмнетта, пожалуйста, – откашлявшись, попросила я. И поспешно добавила:
– «Нью-Хоншир Таймс».
– Соединяю, – безлично отозвалась телефонистка, делая вид, что не заметила моей заминки, и в трубке послышались протяжные гудки. Я попеременно то краснела, то бледнела, чувствуя себя одновременно развратной женщиной – как же, первой звоню мужчине – и первопроходцем в диких джунглях. Кажется, даже в канализации мне не было так страшно!
– Алло? – раздался в трубке хрипловатый знакомый голос журналиста, и я от облегчения чуть не разрыдалась.
– Это Эбигаль, – выдавила я, преодолевая сводящий горло спазм. Впрочем, больше мне ничего говорить и не пришлось, инициативу перехватил мистер Хэмнетт.
– Эбби! Хвала всему сущему, ты очнулась! Я уж было подумал… неважно. Как ты себя чувствуешь? Ты была у врача?
– С этим возникла небольшая сложность, – промямлила я. От заботы, сквозившей в каждом слове начальника, мне немного полегчало. – Я не могу выйти из дома. Тут толпа. Я хотела поговорить с мистером Хармсом, но утром я спала, а он рано уехал… и я теперь совершенно не представляю, что мне делать!
Последняя фраза получилась с неожиданным для меня самой надрывом. Я едва успела заглушить рвущийся всхлип, но мистер Хэмнетт, похоже, что-то таки услышал, потому что мгновенно посерьезнел.
– Никуда не выходи, я сейчас приеду. Жди, – скомандовал он и отключился. В трубке поселилась тишина. Я с трудом оторвала ее от уха, протерла рукавом – кажется, я все же вспотела от нервов. Так себе из меня леди. И водрузила прибор на место. Дворецкий тут же принялся все вытирать белоснежной тканевой салфеткой, словно я успела не просто подержаться влажными руками за аппарат, а изваляла его в грязи.
С другой стороны, штука дорогая, даже дороже фотоаппаратов. За ней уход и присмотр нужен.
Пока слуга занимался наведением красоты и чистоты, я обошла просторную гостиную, выглянула в холл, проверила толпу у решетки, опасливо выглянув сквозь кружевную занавеску. Наверное, я была недостаточно осторожна, поскольку зеваки оживились и принялись тыкать в дом пальцами. Засверкали вспышки, и я отскочила от окна, будто обжегшись.
– Изволите погулять в саду? – поинтересовался дворецкий, устав, очевидно, ждать, когда я на что-то решусь. Я бродила кругами по пушистому ковру, то и дело осторожно трогая расставленные на полках безделушки. В доме явно чувствовалась женская рука, да и из прессы я знала, что президент счастливо и давно женат и у него есть дочь примерно моего возраста. Возможно, чуть младше.
Встречу с ними я предвкушала с содроганием.
– Нет, мне нужно поговорить с моим начальником, – рассеянно отозвалась я. – А вот и он!
Мистер Хэмнетт, кажется, побил все возможные рекорды скорости, добираясь сюда, и теперь пробивался к воротам, как воин древности. Благо, его здоровью никто не угрожал. Разве что помяли немного в толпе.
Дворецкий подошел и выглянул в окно вместе со мной. Нахмурился.
– У меня приказ не пускать журналистов, – отчеканил он, не делая ни малейшей попытки открыть двери и впустить гостя. Мистер Хэмнетт добрался до калитки, вцепился в нее, не позволяя себя оттеснить, и принялся махать рукой, давая понять, что вот он, уже прибыл.
– Это не журналист, а мой начальник! – возмутилась я. Дрожь куда-то ушла, сменившись истеричной яростью.
Меня лишили не только привычного быта и спокойствия, теперь мне еще и круг общения ограничат? Да, это дом президента, и сюда вряд ли пускают кого ни попадя, но еще в больнице мистер Хэмнетт объявил, что у нас отношения. Пожалуй, придется это использовать, как последний козырь.
Я ткнула в сторону калитки пальцем для наглядности.
– Кроме того, он еще и мой жених! Мистер Хэмнетт… Ричард… пришел меня проведать. Это тоже запрещено? Мне нельзя принимать посетителей?
– Такого мистер президент не говорил, – пошел на попятный дворецкий. – Но впустить этого человека без личного разрешения мистера Хармса я не могу.
– Ну так позвоните ему и спросите разрешения! – повысила я голос.
Толпа наседала все плотнее, моему начальнику может и не поздоровиться. Нужно его побыстрее впустить, как бы с ним не случилось чего! От переживаний за здоровье мистера Хэмнетта я позабыла страх перед президентом. В конце концов, это его дом. Я теперь его дочь. Раз уж он сам так решил – пусть принимает меня такой, какая я есть, либо выпнет отсюда. Последний вариант меня не то чтобы расстроит. Скорее, наоборот.
– Мистер Хармс занят, его нельзя отвлекать, – заученно отрезал дворецкий.
– В этом случае туда выйду я! – рявкнула в ответ и поняла, что да, именно это я и сделаю, если потребуется. Плевать, что тогда все завтрашние газеты будут пестреть моей бледной, измученной физиономией – главное, я наконец-то сумею вызнать все подробности происходящего у кого-то, кто в курсе.
Пообщаться с президентом в ближайшее время я не слишком рассчитывала. Как сказал дворецкий, он занят. И всегда будет занят, раз уж для едва обретенной дочери времени не нашел. Он разве не видел вчера, в каком я состоянии? Все он прекрасно понимал: и что я без сил, и что, скорее всего, просплю утреннюю встречу. Никого не прислали меня разбудить, хотя горничных и слуг полный дом.
Нет, мистер Хармс явно не горел желанием со мной общаться. А значит, мне придется выяснять все самой.
Что произошло, пока я была без сознания? Отчего Саманту протестировали, а меня нет? Или же ничего не нашли – но как это возможно? Пожалуй, именно этого вопроса лучше журналисту не задавать… Но что же теперь будет? Раз мистер Хэмнетт раздул из нашего похищения громкое дело, замять его уже не получится. Маньяка будут судить, и я хочу при этом обязательно присутствовать… надеюсь, теперь мне хоть это позволено. Да и вообще – мы не успели толком пообщаться в больнице, меня слишком быстро увезли!
В конце концов, где мой кот?
Без Шейда поисковая группа вряд ли нашла бы место нашего пленения. Но что с ним теперь? Надеюсь, никому не пришло в голову избавиться от бедолаги?
В общем, вопросы меня переполняли и требовали источника информации. Не дворецкого же допрашивать, право слово! Вряд ли ему известны столь интимные подробности.
Мы какое-то время буравили друг друга взглядами, не обращая внимания на нарастающий шум за окном.
Слуга сдался первым.
– Если что – я был против. Вы настояли, – сообщил он, и хлопнул дверью.
Только тогда я позволила себе выдохнуть. Отрешенно пронаблюдала за короткой, но ожесточенной борьбой – поняв, что одного из них вот-вот пустят в заветную зону, стервятники оживились и ринулись на штурм калитки. Дворецкий и мистер Хэмнетт едва сумели отбиться от нападающих и не пропустить лишних визитеров.
– Прошу в переговорную! – немного помятый, но не потерявший апломба слуга прошествовал мимо меня, не забыв плотно закрыть за посетителем входную дверь. По ту сторону забора разочарованно завопили, но мне было уже все равно. Как-то очень быстро я приучилась игнорировать доносящиеся с улицы звуки. Самозащита, точно.
– Привет. Ты в порядке? – тихо спросил меня мистер Хэмнетт.
Или все же Ричард?
Все-таки теперь мы жених и невеста… пусть и притворные. Вынужденно. Временно.
Тепло его руки коснулось моей, наши пальцы привычно, сами собой, сплелись. Я кивнула молча, опасаясь, что, если открою рот сейчас – меня уже будет не остановить.
– Прошу, – дворецкий пропустил нас в полупустое, если не считать круглого стола и дюжины стульев вокруг, помещение. Ни полок, ни шкафов – лишь окна, за которыми виднелся расцветающий к лету сад. Густая зелень надежно скрывала нас от любопытных глаз, усадьба явно могла похвастаться немалой территорией. – Если понадоблюсь, я буду неподалеку. Звонок для вызова тут.
Он указал на витой бордовый шнур, неожиданно висевший в углу у входа, и с незначительным, не слишком уважительным кивком удалился.
Мы с мистером Хэмнеттом… Ричардом… остались наедине.
Я гулко сглотнула, остро сознавая, что моя рука все еще надежно сжата его ладонью. И убирать ее он не собирается. Вместо этого мужчина потянул меня к себе, осторожно, словно опасаясь спугнуть.
Покорно сделав этот единственный, разделявший нас шаг, я уткнулась лицом ему в пиджак и позорно разревелась.

Глава 3

Плакала я с надрывом, чувством и полной самоотдачей. У Ричарда еще и нашёлся платок, очень кстати – откуда только их у него столько? Не иначе, стратегический запас как раз на такой случай. Так что я всхлипывала, спрятавшись на широкой груди, пока совершенно не кончились слезы и сотрясавшие меня спазмы не утихли.
– Все хорошо, – шепнул Ричард, как тогда, в подземелье, приподнимая мое лицо пальцем за подбородок и вытирая все еще катящиеся слезы платком. Чистым! Которым по счету? Точно запасся заранее!
– Не очень. – Я совершенно по-простонародному шмыгнула и отобрала платок. У него их много, а мне пригодится. – Я совсем запуталась и не понимаю, что происходит. С чего вообще мистер Хармс взял, что я его дочь?
– Ты очень похожа на свою мать, как я понял. – Ричард уселся на один из не слишком удобных стульев и придвинул второй мне. Я послушно на нем притулилась. Да я бы сейчас что угодно послушно сделала, лишь бы кто-нибудь мне объяснил, что вокруг происходит! Чувство, что я проснулась в иной реальности, не отпускало. Или вообще все еще сплю? – Мистер Хармс заявился к нам в редакцию сразу после публикации той статьи. Помнишь, я постарался поднять шумиху вокруг вашего с Самантой похищения? Я думал, он примется скандалить, а он первым делом спросил, как фамилия той девушки на фото. Как услышал, что Шерман, оживился и потребовал проводить его к тебе. И регулярно посещал все то время, что ты лежала без сознания.
– То есть он не первый раз приехал в больницу тогда? – Хорошо, что я сидела. От новостей шла кругом голова. Получается, мистер Хармс действительно знал мою мать, раз так среагировал на нашу схожесть и фамилию. Хоть что-то проясняется. – А зачем я ему?
– Ты же его дочь! – прикинулся непонимающим журналист.
Я нахмурилась. Он же не собирается играть со мной в эти игры? Мне казалось, он уважает меня и мой ум тоже… Впрочем, Ричард быстро исправился, заметив мое недовольство.
– Не знаю, – вздохнул он, отбрасывая светскую маску и привычно перевоплощаясь в охотника за сенсациями. Ему-то точно не нужно было объяснять, что здесь пахнет чем-то подозрительным. – Прессе скармливается сказка о потерянной и вновь обретенной кровиночке. Часть электората негодует, но, поскольку ты старше его законной дочери, все списывается на ошибки молодости, так что постепенно общественное мнение перетягивают в сторону «он благороден и все осознал».
– Но ты в это не веришь? – уточнила на всякий случай. Перейти на более интимное «ты» вышло как-то само собой, я и не заметила как.
Ричард помотал головой.
– Близятся выборы. Ему совершенно ни к чему была эта шумиха, тем более что рейтинг у него стабильный, а имидж счастливого семьянина до сих пор работал ему только на благо. Если бы он промолчал, никто бы никогда не узнал, что у него когда-то была интрижка… прости.
– Ничего. – Я отмахнулась. Пока мистер Хармс совершенно не воспринимался мной как отец. Не удавалось поставить его рядом с матушкой даже мысленно, тем более в матримониальном плане. Возможно, поэтому у них ничего и не вышло? А интрижка у них была или глубокое чистое чувство, я скоро узнаю лично из уст участника событий.
Надеюсь.
– Получается, если бы не он, меня бы тихо казнили вместе с Самантой, и никто не узнал бы о его позоре… – протянула я, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Мне чудом удалось избежать горестной участи, но подруга, которая пострадала ни за что, да еще и вместо спасения угодила в тюрьму, взывала к справедливости. Есть ли она, эта справедливость, для магов в нашем мире?
– Тебя бы не казнили в любом случае! – возразил Ричард неожиданно. Я захлопала глазами, на мгновение забыв о своей роли невинно пострадавшей девы. Как это не казнили бы? Я думала, за меня заступился лично мистер Хармс, поэтому меня миновал суд. – Тесты показали, что маг только Саманта. Кстати, ты в курсе, что она пыталась тебя извести?
– Что?! – Тут я вовсе неприлично вытаращилась, ибо новость не лезла ни в какие рамки.
– У твоей кровати, под ковриком, который она, по ее собственному признанию, сшила, обнаружили выжженную пентаграмму! – тоном, каким подают сенсации, сообщил журналист.
Я не знала, плакать мне или смеяться. Получается, содеянный мной нечаянный акт вандализма тоже приписали бедняжке соседке?
Шум за окном то стихал, то возобновлялся с новой силой. Я не обращала внимания, насколько меня поглотила беседа. А потому, когда дверь в переговорную распахнулась и на пороге возник – уже привычно-театрально – мой новоявленный отец, вздрогнула от неожиданности.
– Что вы здесь делаете? – холодно поинтересовался он у гостя. Ричард поднялся, собираясь то ли приветствовать хозяина дома, то ли оправдываться.
– Его позвала я. Доброго дня, мистер президент, – успела я раньше. Не хватало еще, чтобы моих друзей – а мистера Хэмнетта за прошедшее время я точно перевела в ранг близких и надежных знакомых, если не более – ругали за то, что я натворила.
Хватит того, что Саманте мои грехи приписывают.
Скорее всего, я действительно была не права, вызвав журналиста, не спросив разрешения у мистера Хармса. Все же его крепость, его правила. Но и разборок при посторонних лучше не устраивать.
– Доброго. Он уже уходит, – процедил президент, не пытаясь казаться любезным.
– Разумеется, – склонил голову Ричард и двинулся к выходу, не забыв улыбнуться мне на прощание. – За кота не переживай, я присмотрю за Шейдом!
– И впредь прошу порога этого дома не переступать! – напутствовал его мистер Хармс в спину. Позади журналиста тенью тут же пристроился дворецкий – проводить гостя и проследить, чтобы никакая вилка с ним вместе не ушла. Ощущение было именно таким. Я куснула себя изнутри за щеку, чтобы удержаться от рвущихся наружу колкостей.
Интересно, с чего вдруг «отец» примчался на всех парах, лишь услышал, что ко мне пришел посетитель? Не сомневаюсь, что именно слуга и доложил о госте, как только мы с мистером Хэмнеттом закрыли за собой дверь переговорной. Что, собственно, мог мне рассказать журналист эдакого нежелательного? И чем он сам до такой степени умудрился не угодить президенту?
– А ты больше не будешь приближаться к этому типу, – выдал мистер Хармс уже мне и, сочтя, очевидно, разговор законченным, развернулся, собираясь уходить.
Нет, так дело не пойдет! Он приехал лично, чтобы выпроводить неугодного гостя, а теперь и дальше будет меня игнорировать?
– Почему? – тихо, но твердо поинтересовалась я. – По какому праву вы решили, что будете распоряжаться моей жизнью? С кем мне общаться, с кем нет, я могу определить и сама. Хвала всему сущему, я уже совершеннолетняя и в родительском указе не нуждаюсь.
Мистер Хармс вздохнул, осознавая, что просто так от меня не отделаться.
– Патти тебя отвратительно воспитала, – буркнул он недовольно. – Хамишь, противишься воле старших, нарушаешь установленные правила. Пойдем. Я обещал с тобой поговорить утром, но ты спала, и я решил тебя не будить.
Он размашисто зашагал по коридору уже известным мне маршрутом – к своему кабинету. Я поспешила следом в расстроенных чувствах. Вроде бы пыталась отстоять свою независимость – а получилось, что поругалась с хорошим человеком, проявлявшим обо мне заботу.
«Этот хороший человек выгнал мистера Хэмнетта, даже не пытаясь казаться любезным», – напомнила я себе, чтобы заглушить возникшее чувство вины. Для начала стоит подробно обсудить все наши взаимные недопонимания – возможно, мистер Хармс действительно настолько благороден, что не смог бросить в беде дочь некогда любимой женщины? А журналист, вполне вероятно, по долгу службы когда-то ему насолил… хотя я помню, только недавно мистер Хэмнетт брал у президента интервью и отзывался о нем чуть ли не с благоговением.
Массивная дверь кабинета закрылась за нами, отрезая от звуков жилого дома. Тишина навалилась вязкой массой, давя на и так уже напряженные нервы. Я помялась у входа и села на небольшой стул у самого окна. Мистер Хармс устроился за рабочим столом, полным бумаг и канцелярских принадлежностей, и сложил в задумчивости пальцы домиком.
– Итак, что у тебя за вопросы были вчера? – поторопил он меня, видя, что я долго собираюсь с мыслями.
– Что со мной будет? – выпалила я самое наболевшее. Хотела спросить про Саманту, про мою мать, про его семью – примут ли они внебрачную дочь… получилось немного эгоистично, зато в самую суть.
– Будешь жить здесь, – удовлетворено хмыкнул мистер Хармс, точно я его чем-то порадовала. – Денег на одежду и прочее выделю, две тысячи тайлеров в месяц, надеюсь, хватит?
Я икнула. Две тысячи? Да я зарплату в сто воспринимала подарком свыше!
Тем временем президент продолжал немного скучающим тоном, словно перечислял политические преимущества своей партии перед противником:
– На все выезды я тебя брать не буду, не обессудь, я и Джеклин не везде беру, чаще всего по протоколу меня сопровождает только жена, а не дочери… но публичные посещения театра и всякое такое – вместе, как большая дружная семья. Работать тебе больше ни к чему, из издательства тебя уже уволили. Завтра приедет модистка, подберете вместе с Кэйтлин тебе новый гардероб…
– Минуточку! – я подняла руку, как примерная школьница. Собственно, так я себя и чувствовала – ученицей перед строгим директором, решающим сейчас, будет ли она учиться дальше, или же пора ее отчислить. – Что значит, уволили? Мне нравилась эта работа!
Мистер Хармс закатил глаза.
– Ты же не можешь всерьез думать, что моя дочь будет подносить захудалому журналюге кофе? Если так хочется чем-то заняться, помоги моим девочкам с благотворительностью. Поездите по больницам и приютам, соберете пожертвования. К тому же скоро у тебя не будет времени на такие глупости – замуж выйдешь, займешься семьей.
Он произнес это вот «мои девочки» с такой заботой и нежностью, что у меня защемило сердце. Однако отвлекаться я не собиралась. Что еще за замуж?!
Именно так я и спросила.
– О, прекрасный кандидат. Мой ассистент. Молодой, красивый, здоровый, обеспеченный, с отличной родословной. Вы еще не знакомы, он приедет сегодня на ужин, – с улыбкой искусителя сообщил мистер Хармс. – Он в восторге от твоей храбрости и жаждет видеть тебя в роли своей супруги.
– Вы так здорово расписали мне мое будущее, что я почти в него поверила, – хмыкнула я. Смешинки в глазах президента поблекли, когда до него дошло, что я совершенно не в восторге от открывающихся перспектив.
Поднявшись со стула, я подошла ближе, переложила пару бумаг с места на место, собираясь с мыслями и подбирая верные слова.
– Мне очень ценно то, что вы не забыли мою маму, – произнесла я наконец. – И приятна ваша забота. Все то, что вы здесь пообещали, звучит весьма соблазнительно, но вынуждена отказаться. Эта жизнь не для меня. Я простая деревенская девушка, провинциалка. Громкая слава и вспышки камер мне внушают ужас. Думаю, мне стоит уехать, чтобы не подвергать вашу репутацию еще большему ущербу. Скандал скоро забудется, и все пойдёт как раньше. Благодарю за вашу доброту и понимание.
Решительно повернувшись спиной к светлому будущему, я направилась к выходу из кабинета. Не дошла я до него считанные шаги.
– Ты не спросила о своей подруге, – донесся до меня голос мистера Хармса, когда я уже почти дотянулась до ручки двери.
Разумеется, открывать я ее не стала.
Вместо этого молча вернулась и села на тот же стул, что и прежде.
Кажется, вот теперь-то мы начнем разговор всерьез.
– Жаль, что ты не пустоголовая дурочка, озабоченная тряпками, – с искренним сожалением произнес президент. – Все было бы куда проще.
– Жаль, что вы меня вообще впутали в эту историю, – ответила я ему в тон. – Что бы это ни было, мне оно заранее не нравится. Но я слушаю. Что с Самантой?
– Если тебе действительно хочется знать, что будет с твоей подругой, то завтра ты расскажешь на пресс-конференции, как счастлива вновь обрести отца. И что всю жизнь ты мечтала именно об этом моменте, – жестко потребовал мистер Хармс. – Тогда тебе разрешат одно посещение тюрьмы.
– То есть вы ее не отпустите? – я досадливо прикусила губу. Не то чтобы я рассчитывала на подобное чудо, но где-то в глубине души на то истово надеялась.
– Разумеется, нет! – фыркнул мистер Хармс, а я с трудом подавила порыв бросить в него увесистым пресс-папье. Мою подругу отправить на тот свет собираются, а ему смешно! – Но могу гарантировать, что ее не казнят.
Я подобралась, чувствуя, что мы подходим к самому главному.
– А что сделают вместо этого? – уточнила недоверчиво. – Не поймите меня превратно, я счастлива, что моя подруга будет жить… но есть варианты, когда смерть предпочтительнее.
– О, вижу истинного некроманта! – расхохотался мистер Хармс, а у меня забегали по спине ледяными лапками мурашки. Он в курсе, что я маг!
Ну конечно, если он мой отец, то будет в курсе. Какая я тупая, в самом деле! Он же и сам маг, причем немалой силы, если верить матушкиным словам!
Как я могла забыть?!

Глава 4

Пока я сидела в полном ошеломлении – до меня только сейчас дошло очевидное, что мой родитель и сам некромант, как и я, и мысль эта ударила не хуже молота – мистер Хармс выудил откуда-то чистый лист бумаги и быстро набросал небольшое послание.
– Чтобы не быть голословным. Вот пропуск, заверенный моей личной подписью. – Он подышал на увесистый штамп и тщательно поставил оттиск. – И печатью. Покажешь на входе в участок, тебя проводят к заключенной.
– А потом? – слабым голосом уточнила я. Осознание того, что передо мной сильнейший некромант, который каким-то непостижимым образом умудрился стать президентом в стране, преследующей магов, никак не желало укладываться в моей голове.
– А потом все будет зависеть от тебя, – жестко отрезал мистер Хармс. – Будешь вести себя прилично, будешь хорошей дочерью и примерной невестой – Саманта будет жить. Не могу сказать, что припеваючи, но вполне сносно.
– Я смогу в этом убедиться? – Взяв себя в руки, я усилием воли заставила себя не дрожать, как осиновый лист.
Внутри меня буквально колотило, но внешне милая улыбка не сходила с лица, будто мы обсуждали погоду, а не судьбу моей подруги. И мою собственную, если на то пошло. Подчиниться? Прогнуться? Выйти замуж за незнакомца по указке? Что ж, до определенного предела я готова сделать вид, что смирилась и готова на все. Но прожить так всю жизнь я точно не собираюсь! Соберу улики, сведения… не знаю, что буду делать с ними дальше, но, наверное, уж не сидеть взаперти под контролем отца!
И абсолютно точно – никакого замужа!
– Разумеется, – усмешка, прочертившая лицо мистера Хармса, мне совершенно не понравилась. – Мало того, ты будешь ее регулярно навещать. Только сначала тебе придется дать мне клятву полного подчинения.
– Ни за что! – отчеканила я, снова вскакивая.
Про подобные клятвы, передававшие волю и саму суть приносящего их в руки принимающей стороны, я слышала от матушки, с комментарием «никогда, никому и ни за что!» Впрочем, и без ее подсказки было все очевидно – «полное подчинение» изначально звучит так себе.
– Сядь! – поморщившись, приказал мистер Хармс.
Я нехотя подчинилась. Не потому, что испугалась или решила сдаться, нет. Наш диалог еще не окончен. Наоборот, сейчас мы наконец-то переходим к самому интересному: любимой стадии завсегдатаев южных базаров – торгу. Меня попытались подкупить, затем запугать. Любопытно, что будет следующим? А оно точно будет, я нужна президенту. Не знаю ещё зачем, но явно нужна, иначе не стал бы он рисковать репутацией и привозить безродную провинциалку к себе домой.
– Как насчет клятвы о неразглашении? – осведомился мистер Хармс после небольшой паузы.
– Возможно, – поджав губы, сдала я позиции. – Смотря, какие условия и триггеры. Смертельной давать не буду, и не думайте!
– А как же твоя подруга? Где твоя благодарность за ее спасение? – лукаво прищурился собеседник, но меня этим уже было не пронять. Я поняла, что казнить Саманту не будут в любом случае, это слишком удачный рычаг давления на меня. Смысл от нее избавляться? Как тогда меня шантажировать? Угрозы моему личному благополучию, сказать по правде, не так уж и пугают.
Слишком многое я успела пережить за этот неполный месяц в столице.
– Я уже упоминала, что безгранично вам признательна за заступничество. Но жертвовать собой во благо неизвестно чего не собираюсь, – отрезала я. – И тем более не собираюсь становиться рабой человека, которого вижу второй раз в жизни. Извините, но на предвыборных плакатах не считается.
Мистер Хармс помолчал, постукивая подушечками пальцев друг о друга. Я сидела с неестественно выпрямленной спиной, сконцентрировавшись на том, чтобы не позволить эмоциям отразиться на лице. Отчего-то казалось очень важным не дать понять президенту, насколько мне на самом деле страшно.
А страшно мне было, и еще как!
– Ну хорошо, – кивнул он наконец то ли мне, то ли каким-то своим мыслям. – Клятва о неразглашении и обычный, немагический договор. Все по закону – содержание, доля имущества в наследовании, официальное признание тебя дочерью, и прочее.
– Что взамен? – деловито уточнила я, не веря до конца, что так легко умудрилась вывернуться.
– Взамен… слушаться меня беспрекословно, ездить куда скажу, общаться с кем разрешу и делать то, что прикажу. Подробнее узнаешь после того, как я услышу клятву, – довольно ухмыльнулся президент.
Наступила моя очередь задумчиво помолчать.
– Не вижу для себя плюсов, – наконец сообщила мистеру Хармсу не без сарказма. – Фактически – то же самое рабство, только не магическое. Зачем оно мне?
– Ты же любопытна, как все женщины, – протянул он полуутвердительно. – И хочешь узнать, что станет с твоей подругой. А еще ты не хочешь закончить так же, как невеста этого выскочки.
По спине пробежали уже не ледяные, а просто-таки вечномерзлотные мурашки. При чем здесь несчастная невеста мистера Хэмнетта?
– А как, ты думаешь, высокородные семейства избавляются от пятнающих их репутацию отродий, у которых так некстати проснулся дар? – голосом мистер Хармс явно кого-то изобразил – кого-то, кто яростно ненавидел всех магов без исключения. – Сдают в приют для умалишенных, разумеется. А потом… расскажу после клятвы. Либо отправлю туда, чтобы ты сама, на собственном опыте, узнала. Выбирай.
И уставился меня с видом объевшегося сливок кота.
Я же не знала, что думать и за какую мысль первой хвататься.
Мистер Хэмнетт… Ричард… сдал невесту в сумасшедший дом? Вряд ли – на него не похоже. Скорее, ее семья!
Меня отправят туда же? Пожалуй, это хуже казни. Я слышала жуткие вещи про опыты, которые ставили над душевнобольными. Те вроде бы призваны были улучшить их состояние, но чаще всего просто быстрее сводили бедолаг в могилу.
Кстати, действительно, тем самым улучшая их состояние. Там хоть не больно.
Я нервно сглотнула. Нет, туда я точно не хочу. Что остаётся?
Клятва неразглашения? Это не кабала, а, скорее, некий магический кляп, запрещающий раскрывать детали посторонним. Обычно в тексте произносимого обета упоминались лица, допущенные к тайне, с которыми можно ее обсуждать… отличный шанс узнать, кто же замешан в этом фарсе! Рассказать я, правда, этого никому не смогу, но ведь можно как-то дать понять, намекнуть, написать в конце концов!
– Я согласна, – выпалила решительно и быстро, пока не передумала.
Прекрасно понимая, что сама себя загоняю в ловушку, тем не менее я не могла поступить иначе. Не столько ради Саманты, сколько ради самой себя. Я никогда не простила бы себе, упусти сейчас этот уникальный шанс. Думаю, мистер Хэмнетт мною бы гордился, если бы узнал. Он всегда докапывался до истины… пусть ее не всегда разрешали опубликовать.
Похоже, настал мой черед раздобыть сенсацию, о которой нельзя никому поведать.
– Замечательно, – расплылся в совершенно искренней – наконец-то – улыбке мистер Хармс. – Я подготовлю текст, завтра принесёшь клятву. Как раз вовремя, очень все удачно складывается!
Последнее он пробормотал себе под нос, азартно потирая руки. Я поняла, что со мной беседа на сегодня окончена, и поднялась.
– И не вздумай общаться с этим репортеришкой! – сурово глядя на меня, как настоящий строгий отец, потребовал президент. – Не нашего он поля ягода. И при Джеклин наши особенности не упоминай! Она не в курсе… всего.
Я понятливо кивнула. Меньше всего на свете мне хотелось обсуждать собственный дар со сводной сестрой, которую я еще и не видела ни разу. Мистер Хармс взмахнул рукой, дозволяя мне покинуть кабинет, что я и сделала на дрожащих ногах, из последних сил сохраняя достоинство и равновесие. Стоило за мной захлопнуться массивной двери, как я тут же прислонилась к косяку, ловя ртом воздух и старательно загоняя обратно рвущиеся из горла всхлипы. Не место, тут меня увидят слуги. Нужно держать лицо и добраться сначала до спальни.
Похлопав себя от души по щекам, так что кожа заалела и разогрелась, я двинулась по коридору в сторону своей комнаты, придерживаясь одной рукой за стену, чтобы не так шатало. Мысли разбегались вспугнутыми тараканами, не позволяя сосредоточиться ни на одной из них. Наверное, это меня и спасало от истерики прямо там, посреди коридора: если не осознавать весь масштаб случившегося, то вроде и переживать не из-за чего.
Перед глазами же стояли бумаги, которые я только что перекладывала на столе мистера Хармса. Я поднесла к лицу зажатое в кулаке разрешение с подписью и печатью, и вгляделась еще раз, для надежности, в убористые ровные строчки.
Больше всего меня пугала не перспектива клятвы о неразглашении неведомой тайны и не угроза сдать меня в дурдом.
Самое страшное, что почерк президента радикально отличался от того, что я видела в письмах от моего отца матушке.
Мистер Хармс нагло врал. Он вовсе мне не родитель. Но тогда какое отношение он имеет ко мне, и откуда знает мою мать в лицо? А он ее точно видел, и не раз, иначе не сумел бы меня так запросто опознать по фотографии в газете.
До своей комнаты я добралась не иначе как чудом. Ни одного слуги или горничной мне в коридоре не встретилось, что очень кстати. Лицом я не владела, и пусть по нему не катились градом слезы, прочитать смятение и панику можно было невооруженным глазом.
А доставлять радость президенту, которому о том непременно доложат, не хотелось совершенно.
Как ни странно, плакать мне уже не плакалось. Хотелось ругаться неподобающими леди словами и бросить что-нибудь тяжелое в стену.
А еще лучше – в мистера Хармса.
Но увы, правила хорошего тона были на этот счет категоричны. Так что я ограничилась тем, что немного попинала ни в чем не повинную кружевную подушку с постели, бормоча себе под нос все то, что воспитание не позволяло проорать в лицо оппоненту, и отправилась умываться. Ледяная вода всегда уместна, когда нужно прийти в себя и собраться. А мне сейчас именно это позарез и нужно было: собраться, взять себя в руки и составить план действий. Понятно, что после того, как я произнесу клятву, я никому ничего рассказать не смогу. Значит, нужно каким-то образом связаться с мистером Хэмнеттом и намекнуть ему о грядущей сенсации…
Я села на кровать и глубоко задумалась.
Ну допустим, я отправлю скворца с письмом. А в нем напишу – что? Я – некромант, мой отец тоже, несмотря на то что президент? Впрочем, доказать я это никак не могу, потому что тест не показывает во мне мага.
Замечательно. Тут-то меня сам журналист в дурку и отправит. Потому что первое, что необходимо для скандальной статьи – при условии, что Нью-Хоншир Таймс вообще возьмётся за столь скользкую тему – доказательства. А у меня их, кроме собственных слов и дара, нет.
Стоит мне выйти и продемонстрировать способности, меня осудят и казнят. Или же не казнят, если исходить из вновь приоткрывшихся сведений, но все равно меня больше никто и никогда не увидит. А мистер Хармс будет себе руководить страной и дальше, разве что траурную ленточку на рукав повяжет в знак скорби о столь скоро утраченной дочери.
Как вариант – скажет, что ошибся. Обознался. Бывает. И не дочь я ему вовсе, вот и весь сказ.
Нет, тут нужно действовать куда тоньше и продуманнее. На одних словах я далеко не уеду, светить своими способностями не собираюсь, а как после принесения клятвы кому бы то ни было что-то рассказать – неизвестно.
Долго мучиться размышлениями мне не позволили. Уже знакомая мне Беатрикс поскреблась в дверь и попросила разрешения подготовить меня к ужину. «Небольшое семейное мероприятие», по словам миссис Хармс, на котором я должна выглядеть подобающе.
Ну-ну, знакомство с восхищающимся мною заочно женихом, как же.
Я помусолила идею нарядиться в ярко-алое вечернее платье со стразами – имелось в моем новом гардеробе и такое – и накраситься как падшая женщина, но со вздохом от той идеи отказалась. Она заманчива, но ни один знающий меня хоть немного человек на этот цирк не купится. А у мистера Хармса наверняка на меня собрано подробное досье, к которому его помощник, разумеется, имеет доступ. Нет, тут нужно что-то другое.
Пока что побуду самой собой.
Впрочем, с этим тоже оказалось все сложно. Найти в шкафу наряд без рюшей и обильного кружева стало задачкой не из простых. Я, конечно, девочка, но мне и не пять лет, чтобы юбочка колоколом и рукава фонариками! Взрослой самостоятельной женщине, работавшей в лучшем издательстве города, подобная фривольность не к лицу.
Пришлось спарывать лишнее. Беатрикс поахала, попричитала, но села рядом – выдергивать торчащие не к месту нитки. В четыре руки мы успели как раз к вечерним сумеркам превратить одно из аляповатых платьев в нечто приличное.
Эх, где мистер Даур, когда он нужен!
Впрочем, повертевшись перед зеркалом, я признала, что мы и без специалиста неплохо справились в этот раз. Фонарики-рукава я, так и быть, оставила, и на контрасте с узкой юбкой они смотрелись вполне стильно. Волосы горничная собрала в простенькую ракушку, никаких перьев, бантов и прочих ужасов, вместо этого акцентом служили темные, тщательно прорисованные губы.
Строго, чопорно и местами даже стервозно.
А кому не нравится, пусть не сватается!

Глава 5

Беатрикс проводила меня почти до самой столовой. Бедняжка дергалась и нервничала не меньше, а то и больше, и мне ее отчасти было жаль – горничную приставили, чтобы следить за моим благоразумием и внешним видом, а получается, что она не слишком-то справляется. Однако упустить шанс произвести верное первое впечатление я не могла.
Если сейчас спущусь в тех рюшах – проиграю сразу по двум фронтам. Соглашусь на то, чтобы миссис Хармс за меня решала, что мне носить, и явлюсь в образе наивной глупышки потенциальному жениху.
Возможно, я не слишком умна, но и дурочкой себя не считаю. Пусть мирится с тем, что у меня есть свое мнение, даже если выражается оно всего лишь в одежде.
Пусть все они с этим смирятся.
Иначе жизни мне в этом особняке не будет. Заклюют.
Первое, что я заметила, когда дверь передо мной открылась – строгие, даже чопорные наряды двух присутствующих дам. Младшая так и вовсе была застегнута под подбородок на тысячу мелких бисеринок-пуговиц, не иначе по моде прошлого века, а ракушка на ее голове почти ничем не отличалась от моей.
На мои губы наползла непрошеная улыбка. Хотели выставить меня разряженной курицей? А не вышло!
– Добрый вечер! Надеюсь, я не опоздала, – пропела я, уверенно вплывая в просторное помещение. Огромные окна, полузакрытые тяжёлыми шторами, выходили в ночной сад, загадочно подсвеченный редкими, низко висящими фонарями. Округлый стол для уютной семейной трапезы вполне мог бы вместить человек двадцать, но сидели за ним только трое. Пока что. Мистер Хармс запаздывал, отметила я с облегчением. Не хотелось бы сесть за стол позже хозяина дома. Как бы он не счёл это демонстрацией неприязни или чем-то вроде.
Неприязнь я к нему испытывала, еще какую. А вот демонстрировать ее не собиралась. Нет, мне сейчас нужно быть тише воды ниже травы, со всем соглашаться – в разумных пределах – и не отсвечивать, чтобы президент уверился в том, что я ему союзник, а не враг, и расслабился. А там можно будет и удар наносить.
Знать бы еще какой.
Третий участник трапезы поднялся при моем появлении со стула и отодвинул соседний, предлагая мне присоединиться. Высок, темноволос, чуть худоват и бледноват, но не до болезненности, – скорее, то, что принято называть аристократичностью. Породистый, как и обещал мистер Хармс.
– Вы, как я полагаю, мисс Шерман? – приятным баритоном осведомился он, дождавшись, чтобы я устроилась на стуле, и усаживаясь рядом. – Я Алекс Чемберс, личный помощник мистера Хармса.
– Наслышана, – хлопнула я глазками и мило улыбнулась. Отторжения и гадливости неожиданный жених не вызывал, что уже хорошо. Не то чтобы я собиралась за него выходить на самом деле, но изображать покорность и влюбленность в человека, который глубоко противен, мне не по силам. Актриса из меня никакая. А в этого – ничего, справлюсь. – Очень приятно познакомиться.
– Что вы, мне куда приятнее! – возразил он, но нашу милую беседу пришлось прервать на самом интересном месте. Появился хозяин дома. Мы обменялись пожеланиями приятного аппетита, лакеи шустро разнесли блюда, уже подготовленные, с изысканно выложенными и украшенными порциями салата, и какое-то время за столом не было слышно практически ничего, кроме редких просьб передать соль или же деликатного позвякивания приборов.
Мистер Хармс ел быстро, деловито, как будто пища была энбрикетом, который нужно срочно заправить в топку для того, чтобы организм функционировал дальше. Вряд ли он распробовал всю гамму вкусов, несмотря на то что повар расстарался от души. Невзирая на обстоятельства, я искренне насладилась ужином. Когда же после десерта мистер Чемберс предложил мне прогуляться в саду, с радостью согласилась.
Помощник выглядел довольно молодым, вряд ли сильно старше меня, и я рассчитывала вытянуть из него информацию до того, как мне придется принести клятву. Судя по неодобрительным и даже враждебным взглядам со стороны прекрасной половины обитателей этого дома, кое-кто намеревался завладеть вниманием мистера Чемберса и теперь счел меня за соперницу. Знала бы этот «кое-кто», что тот мне сто лет не сдался, и на все воля ее же батюшки… но объяснить ей я ничего не смогу, к сожалению.
«Она же не в курсе наших особенностей», – как деликатно сформулировал мистер Хармс.
Вечер был прохладен и свеж и щедро пах ранней магнолией. Густой плющ, оплетавший забор, надёжно скрывал дорожки от посторонних взглядов с улицы, так что можно прогуливаться спокойно, не опасаясь, что нас заснимут задержавшиеся репортеры.
Собственно, ничего такого эдакого мы и не делали. Просто неспешно шли по утоптанному гравию, уютно шуршавшему под ногами, и молчали каждый о своем.
– Клятву вы еще не приносили, – полувопросительно, полуутвердительно заявил мистер Чемберс в качестве начала беседы. Я покачала головой.
– Мистер Хармс обещал составить текст завтра, – отозвалась так же отстраненно.
Какая все-таки забавная штука – жизнь. Могла ли я представить неделю назад, что буду вот так, запросто, идти рядом с одним из самых завидных женихов столицы и обсуждать условия нашего брака?
– Во избежание недопониманий хочу сразу сказать, что не против жениться на вас. Вы мне правда понравились, – сообщил мистер Чемберс тем тоном, каким сообщают прогноз погоды на неделю. – А ваш дар – бесценное сокровище, которое необходимо передать детям.
– Это замечательно, – вежливо согласилась я. – Но до детей еще нужно дожить. Как вы представляете себе наш совместный быт? Я, например, хотела бы работать.
– Ни в коем случае! – поморщился мужчина. Но прежде, чем я успела возмутиться, продолжил:
– По крайней мере, официально. Я наслышан о вашей журналистской деятельности, прочел опубликованную под псевдонимом статью – кстати, именно псевдоним и привлек в первую очередь внимание мистера президента. Шерман – не слишком распространенная фамилия. И должен сказать – у вас неплохой слог. Можете продолжать публиковаться, но главное, разумеется, чтобы никто об этом не узнал.
– Благодарю, – я покосилась на него, стараясь не глазеть откровенно.
Признаться, он меня удивил пониманием и снисходительностью. Я-то готовилась к битве за права и возможности, а тут все практически подносят на блюдечке. Где подвох? Или это попытка усыпить мою бдительность, очаровать? Если так, он опасно близок к успеху.
Не так близок, как Ричард, но шансы есть.
При мысли о мистере Хэмнетте я встряхнулась и собралась.
Вообще-то выходить замуж за этого хлыща я совершенно не планирую. Моя задача – собрать сведения и придумать, как их обнародовать.
Но стелет он мягко, завлекает умело, нельзя не признать.
– Ваш отец, наверное, упоминал, что я стану следующим президентом, – продолжал тем временем мистер Чемберс. – Надеюсь, для вас не станут слишком большой проблемой выходы в свет и внимание прессы? Как я понял, вы их не очень-то любите.
Я с трудом удержала маску вежливого внимания.
Ничего себе! То есть все эти гонки с выборами и соревнование партий всего лишь фикция? Уже известно заранее, кто станет во главе страны не только на ближайший срок, но и на последующие?
– Я постараюсь соответствовать званию первой леди, – сдержанно пообещала я, усилием воли не озвучив десяток крутившихся на кончике языка вопросов.
Мужчина расцвел и наконец-то остановился, развернувшись ко мне лицом.
– Я так счастлив, что мы с вами пришли к взаимовыгодной договоренности! – провозгласил он и церемонно поцеловал мою руку. После чего устроил ее на сгибе своего локтя и развернулся обратно к особняку.
Нагулялись… вроде как. Я послушно двинулась следом, перебирая вновь открывшиеся сведения и прокручивая заново всю беседу с самого начала. Значит, мой псевдоним – П. Шерман – привлек внимание президента? Получается, он действительно знал и помнил мою мать, раз среагировал всего лишь на фамилию с первой буквой имени. Первая любовь? Матушка рассказывала, что дебютировала в свете с немалым успехом.
Кстати, это означало, что ее семья должна была обладать немалым состоянием и положением в обществе. Раньше я об этом как-то не задумывалась, но домишко на пересечении сорок шестой и сто двадцать седьмой не слишком вязался с балами дебютанток. Получается, они разорились? Или же пережили некую трагедию, вынудившую их переехать и снизить уровень жизни?
Учитывая, что в семье у них был маг, как минимум один – моя мать – то о причинах долго думать не нужно. Похоже, кто-то пронюхал об их «порченой крови».
К причинам, по которым я не могла все бросить и уехать, добавилась еще одна. Узнать, что произошло с родственниками моей матери более двадцати лет назад. И если получится, помочь им.
Несмотря на то что та престарелая дама, встретившая меня на пороге, вела себя не слишком любезно, зла я на нее не держала. Кто знает, как бы я сама отреагировала на ее месте.
Как отреагирует, например, Джеклин на известие, что ее отец – маг?
Проверять нервную систему сводной сестры я, разумеется, не собиралась. Мне это ни к чему, как и лишние склоки в доме, как и ссоры с новообретенными родственниками.
Только вот сами родственники считали иначе.
Стоило за гостем закрыться входной двери, как за моей спиной послышалось угрожающее шуршание юбок. Меня пробрало по спине морозом. Чувство было, что сзади подползают две ядовитые змеи. Я развернулась, надеясь, что их немного сдержит присутствие дворецкого, как постороннего. Но нет.
– Милочка, с какой стати вы сочли себя вправе уродовать одолженные вам наряды? – вопросила миссис Хармс.
Одолженные? Я мысленно поморщилась. Мне не пришло в голову уточнить у горничной, мои ли платья висят в шкафу, но кто бы мог подумать, что это изобилие всего лишь выдано мне временно? Разумеется, президенту некогда бегать по магазинам в поисках подходящих тряпок, но слуги могли бы прикупить и новое. Не разорились бы поди.
Не говоря уже о том, что новый гардероб мне не слишком-то и нравился.
Но ситуация сложилась неловкая, нельзя не признать, что цели своей первая леди добилась – я почувствовала себя виноватой.
– Простите, я не хотела… точнее, не знала… – промямлила я неуверенно, косясь на дворецкого. Тот сделал вид, что его здесь вовсе нет и не было, с достоинством развернулся и двинулся в сторону флигеля для прислуги, оставляя меня на растерзание. Собственно, я на его помощь не слишком и рассчитывала, но обидно стало все равно. Особенно мистер Хармс хорош. Мог бы и дать понять домочадцам, что я ему нужна для каких-то президентских дел, и не посягаю на их семейное гнездо.
Впрочем, если вспомнить, что он мне обещал договор и содержание, получается, что посягаю.
– Тебя пригрели, приютили, одели как приличную женщину, так изволь быть благодарной! – заявила мисс Хармс из-за плеча матери. Они были похожи между собой, как две копии, постарше и помладше. Одинаковые строгие прически, массивные украшения, глухие наряды в пол. Насколько я знала из новостных колонок, обычно они одевались куда моднее и современнее. Не иначе, сейчас идет представление для одного зрителя – мол, ты выскочка, знай свое место, а мы из старой аристократии, род наш древен и славен.
– Я благодарна, – покривила я душой.
На самом деле совершенно не благодарна за то, что меня выдернули из привычной обстановки и зачем-то пытаются втиснуть в самую сердцевину сложной глобальной махинации, но распространяться об этом непосвящённым я не собиралась. Признаться, мне было немного жаль бедняжек. Оказаться пешками, ширмой, за которой мистер Хармс проворачивает свои темные дела, не очень-то приятно, а учитывая, что они вовсе об этом не подозревают, картина вырисовывается грустная. Не хотела бы я быть на их месте.
Мне и на моем не слишком комфортно.
– Больше я к вашим нарядам и пальцем не прикоснусь, – торжественно пообещала, не скрывая радости по этому поводу. – Завтра же закажу себе новый гардероб. Огромное вам спасибо, но не стоит приносить ради меня такие жертвы.
– Не успела поселиться, уже шикует, – поджала губы миссис Хармс. – Постеснялась бы!
– Она этого и добивалась, не видишь разве, матушка? – капризно протянула Джеклин. Я переводила взгляд с одной на другую и флегматично размышляла, для кого сейчас устраивают концерт. Пытаются меня напугать, чтобы сбежала? Увы, мне некуда. Да и не пугают меня дамские склоки. Утомляют, да, порядком. Репетируют выступление перед мужем и отцом семейства? О, я бы с большим удовольствием подыграла, если бы появился шанс освободиться. Но вряд ли мне светит эдакое счастье. – Теперь она сядет на шею папеньке и примется тянуть из него деньги.
– А вы разве не тем же заняты? – полюбопытствовала я, склонив голову набок. – Или вы тратите исключительно собственные сбережения? Возможно, как-то зарабатываете? Подскажите, где и как, я бы тоже не отказалась.
Била я наверняка.
Женам политиков категорически запрещалось работать официально. Не законами, разумеется, но общественное мнение зачастую куда суровее прописанных правил. Что вы, первая леди должна поддерживать супруга и красиво выглядеть с ним под ручку на фотоснимках. Максимум – попозировать в саду с ножницами. На этом все.
Впрочем, этих двух леди подобное положение дел полностью устраивало. Они надулись, став окончательно идентичными, и синхронно фыркнули.
– Я его законная жена и имею на то полное право! – гордо воздев голову, сообщила миссис Хармс.
Ну, вот мы и подобрались к самому интересному. Мне укажут мое место.
По крайней мере, попытаются.


Глава 6

Я задрала подбородок, отзеркаливая позу первой леди. Внутри меня разбирал смех от абсурдности происходящего, но расхохотаться в лицо миссис Хармс значило откровенно оскорбить ее. До такой степени наглости я еще не дошла. В конце концов, я и в самом деле гостья в этом доме, для многих нежеланная, пусть и не моя вина в том, что мне придется отныне здесь жить.
Надеюсь, не слишком долго.
Тянуть до замужества я не собиралась. Пара-тройка месяцев у меня точно есть, помолвки в высшем свете дело небыстрое. А там… если что, маленьких городков по стране разбросано видимо-невидимо. Да и по ту сторону границы тоже. Главное, чтобы в клятву о неразглашении не вплели тему подчинения или привязки к месту.
– А давайте мы самого мистера Хармса спросим, можно ли мне новые наряды? – почти миролюбиво предложила я, заметив в проеме холла президента. Он прислонился к косяку и лениво наблюдал за своими «девочками», не торопясь приходить мне на помощь, и меня это немало взбесило. Шантажом вынуждает меня жить здесь, но при этом не делает ничего, чтобы облегчить и улучшить мое пребывание в стенах его дома! Не слишком удачное начало сотрудничества!
Или это тоже проверка? Так стелиться перед его семьей я не собираюсь! Сама вроде как официально часть ее.
– В чем проблема? – мистер Хармс все же изволил подойти, когда все взгляды присутствующих дам скрестились на нем.
– Она пытается пустить тебя по миру, – наябедничала Джеклин. Отец снисходительно, как пятилетнюю, потрепал ее за щечку.
– Милая, у твоего папы достаточно денег, чтобы обеспечить десяток таких, как она, – ответил он, продолжая употреблять третье лицо, как будто меня рядом не было. – Не переживай, твой наряд на приеме будет самым красивым.
Я молча закатила глаза. Дайте волю, я бы вообще ни на какие приемы не ходила, а со мной тут нарядами пытаются мериться? Девочка, мне бы твои проблемы!
– Зачем тебе новая одежда? Тебе мало того, что есть? – неожиданно спросил у меня мистер Хармс. Я напряглась, но ответила максимально нейтрально:
– У меня другой стиль. Я благодарна тому, кто заполнял гардероб, но носить такое не буду. Тем более, в людные места.
Президент окинул меня придирчивым взглядом и пожал плечами.
– Выглядишь вроде бы пристойно. Делай что хочешь, если это не будет меня позорить. – Глаза его ясно говорили, что мне лучше бы не испытывать его терпение. Я благодарно кивнула и опустила голову, пряча тихо закипающее бешенство.
Спасибо, конечно, что разрешили одеваться, во что хочу, но кто бы мог подумать, что мне придется просить на то соизволения!
Поморщившись, мистер Хармс вполголоса раздраженно пробормотал:
– Бабы… Тряпками мне еще заниматься не хватало!
После чего его жена покраснела чуть ли не до слез, глядя на меня с нескрываемой ненавистью. И где, спрашивается, логика? Сами пристали, сами устроили скандал, а я теперь виновата!
По крайней мере, тема гардероба на этом закрылась, и меня оставили в покое. На сегодня.
Я поспешила к себе, мысленно запланировав визит к мистеру Дауру на ближайшее время. Вот он, наверное, удивится! Зато мечта пожилого портного сбудется. Если вещи, сшитые им, будет носить дочь президента, пусть и внебрачная, то слава ему обеспечена.
Бесконечный, полный событий день подошел к концу. С помощью Беатрикс я выпуталась из платья, сняла макияж, распутала волосы и собиралась уже было лечь спать, как в дверь постучали.
– Мистер Хармс просил передать, что ждет вас утром у себя в кабинете, – сообщила встрепанная молоденькая горничная, изо всех сил старавшаяся казаться старше и серьезнее. И деловито уточнила:
– Рано утром.
– Хорошо, я буду, – пообещала я и с тоской уставилась на свое отражение в зеркале.
Похоже, президент уже составил текст клятвы и теперь спешил обезопасить себя от моих возможных эскапад. Даже интересно, отчего он так спешит? Максимум вреда, который я могу причинить ему – это сбежать.
И то, пока не увижу Саманту, вряд ли.
Я снова разгладила ладонью и без того ровную поверхность пропуска, лежавшего на краю туалетного столика. Пожалуй, после того как мы разберемся с ритуалом, я съезжу ее проведать. Смысл откладывать неизбежное? Заодно порадую бедняжку тем, что казнить ее не будут.
Знать бы еще, что с ней сделают вместо этого. Надеюсь, мистер Хармс мне утром сообщит.
Я проснулась затемно и села на постели, потирая полузакрытые глаза. Сама не понимаю, что меня разбудило. Словно что-то зудело, ныло, как надоедливый зуб, мешая провалиться обратно в сладкую дрему.
Сдавшись, я накинула плотный халат и вышла в коридор. Невидимая нить, дергавшая меня все это время и тянувшая неизвестно куда, ослабла, словно почуяв, что я повинуюсь, и теперь лишь указывала направление.
Я брела по темным коридорам, безошибочно сворачивая и спускаясь по лестницам, умудрившись не промахнуться ни разу мимо ступенек. Если бы не холод стены под пальцами, можно было бы подумать, что мне снится затянувшийся кошмар, но нет. Все происходило очень даже на самом деле.
Гул нестройного хора на задворках моего сознания то набирал силу, то почти стихал, заставляя меня плотнее кутаться в теплую ткань и ежиться от пробегавших волн мурашек. Где-то творилась магия, и меня с неудержимой силой тянуло в самый эпицентр.
Дверь в кабинет мистера Хармса слегка приоткрыта, я толкнула ее без малейших сомнений и колебаний. В помещении никого не было, зато неестественно торчащий из стены стеллаж с папками сразу бросился в глаза даже в едва зарождающемся предрассветном сумраке. Нить вела меня именно туда, и я, не задумываясь, шагнула в потайную комнату.
Темноту здесь рассеивали расставленные по углам пентаграммы свечи. Они успели довольно сильно оплавиться, что означало – меня здесь ждут уже давно.
– Сильна ты спать, – со смесью уважения и насмешки прокомментировал мое появление мистер Хармс. Он как раз закончил выводить последнюю руну и поднялся, защёлкнув щегольский колпачок перьевой ручки. Знаки быстро темнели, превращаясь из алых в бордовые, и до меня дошло, что писал он их кровью. Удобно, странно только, что жидкость не свернулась. Хотя он же маг…
Ох, и о чем я только думаю!
– Становись в середину, – скомандовал президент, протягивая мне лист с отпечатанным текстом. Клятва была довольно короткой, но емкой, и охватывала практически все способы передачи информации, которые я могла вообразить.
– Ни словом, ни делом. Ни письменно, ни устно, ни графически… – пробормотала я вслух.
– Имеется в виду, что картинки рисовать тоже нельзя, – любезно пояснил мистер Хармс. – А то находились умельцы. К счастью, их быстро нейтрализовали.
Я передернула плечами, догадываясь, как именно избавлялись от излишне сообразительных перебежчиков. Самое досадное, что в клятве ни одного имени не упоминалось, разве что намеком: «будут оговорены дополнительно».
– Со мной и Алексом можешь спокойно все обсуждать, – видя, что я дошла до финальных фраз, снова прокомментировал президент. – Остальных представим тебе со временем.
– Хорошо, – кивнула я, хотя, конечно же, ничего хорошего в этом всем не видела.
Однако выбора у меня не было, потому сжимая в руках шпаргалку клятвы, я шагнула в середину пентаграммы. Та настолько въелась в каменный пол, что бороздки цеплялись за тонкую подошву ночных тапочек, и невольно подумалось – сколько же народу здесь вот так же принесло обязательство никому и ничего не рассказывать? Похоже, что немало.
– Наше общество существует уже давно, – напевно, словно старую страшную сказку, поведал мистер Хармс, двигаясь вдоль внешней линии плавными равномерными шагами. Обувь ритмично ударялась подошвой о камень, вводя меня в подобие транса, и вслед за обходящим окружность мужчиной переплетения рун оживали, загораясь темно-красным.
Вот он, образованный некромант в действии! Не то что я, недоучка.
– Еще до падения власти магов, до иссушающей Последней Магической, до переворота и до воцарения демократической системы управления, некроманты объединились между собой в союз. Орден тьмы, как мы себя называли.
– Никогда не слышала, – произнесла я вслух, чтобы хоть немного прийти в себя. Слишком уж завораживало это неустанное кружение.
– Неудивительно, – усмехнулся мистер Хармс и остановился прямо передо мной. Все линии пентаграммы уже полыхали ярким, но не жгущим пламенем. – Это, знаешь ли, было тайное общество. А теперь – клятву. Я жду.

– Я, Эбигаль Шерман, клянусь своей кровью и плотью… – начала я, косясь одним глазом в текст. Изменить слова по ходу дела я не рискнула. Пусть сейчас руны всего лишь светятся, без сомнений, нарушь я хоть в малейшей детали ритуал, и от меня останется лишь кучка пепла. Некоторые из символов мне были знакомы, и чаще всего повторялась «Смерть».
Сама по себе клятва, впрочем, гибелью мне не грозила. Разве что, если я буду очень сильно упорствовать и все же попытаюсь поведать тайну непосвящённому, не обращая внимания на предупреждающие сигналы. И то – затягивающаяся на шее магическая петля обычно мешает говорить, так что чисто физически у меня это вряд ли выйдет.
Пока я зачитывала фразы, плясавшие вокруг тени от множества свечей начали видоизменяться, обрели если не плоть, то материальность. Смутный силуэт, напоминавший чем-то мистера Хармса, обошел меня по кругу в обратную сторону, уже внутри пентаграммы. Все волоски на моем теле встали дыбом от близости изнанки бытия. Даже лич не вызывал во мне такого ужаса, как это не до конца оформившееся создание. Казалось, сама тьма изучает меня, присматривается, силясь понять – достойна ли я ее доверия. Тем не менее, губы словно сами продолжали произносить речитатив клятвы. Тень переместилась мне за спину, и горло прочертила ледяная линия. Казалось, какой-то шутник крохотным кусочком льда провел по моей коже, рисуя воображаемую удавку, что станет моей погибелью, если я вздумаю поведать миру что-то лишнее.
Только шутка выходила несмешная.
Каким чудом я не сбилась, сама не знаю. Но финальное «Пока смерть не заберет меня» выдавила едва слышно, дрожащим голосом, и поспешно обернулась. Позади никого не оказалось, и я выдохнула с нескрываемым облегчением. Ноги подкосились, отказываясь держать меня, и тело мешком осело в середине рисунка.
– Сильная. Это хорошо, – прокомментировал мистер Хармс, аккуратно перешагивая линии и поднимая меня на руки. – Чем больше магии, тем сильнее откат. Вижу, ты неплохо одарена.
– Благодарю, – пролепетала я, не слишком соображая, что говорю. В голове шумело, глаза застилала кровавая пелена, и все никак не получалось сфокусировать на чем-то взгляд. Реальность уплывала, мешаясь с полусном. Мягкую обивку, коснувшуюся моих обнаженных лодыжек, и упругую спинку кресла я осознала, как в тумане, издалека. Зато влитый в меня насильно глоток чего-то ядреного, пахнущего дубовой корой и почему-то шоколадом, опалил гортань и привел меня в чувство.
Рука сама потянулась к стакану – закрепить успех.
– Э, нет, еще сопьешься, – строго погрозил мне пальцем мистер Хармс и допил содержимое залпом. Я скорчила обиженную рожицу, но и сама чувствовала – следующая порция будет лишней. Мне не хотелось, чтобы мир снова куда-то поплыл.
Зато я наконец сообразила, что сижу в халате и ночнушке перед мужчиной, который всего лишь притворяется моим отцом, а на самом деле имеет ко мне весьма косвенное отношение, и поспешно укутала ноги подолом.
– Ну, добро пожаловать в наши ряды, – поздравил меня президент, очищая пузатый бокал небрежным заклинанием и убирая его в тайник за картиной, к не менее пузатой початой бутылке. – Теперь можешь задавать любые вопросы. Отвечу, на какие могу.
– Зачем я вам? – выпалила я самое наболевшее.
Мистер Хармс уселся за своим рабочим столом, как совсем недавно – целую жизнь назад – когда он торговался со мной по поводу клятвы.
– Так сразу тебе и не объяснить, – протянул он, задумчиво постукивая кончиками пальцев друг о друга. Я уже замечала у него эту привычку, когда происходило что-то, ему не слишком нравящееся. Значит, тема неприятная. Но отступать поздно, я подобралась и приготовилась внимать.
– Зайти придется издалека, – голос президента снова приобрел ту певучесть, что я слышала во время ритуала. По спине пробежала дрожь. Кажется, я теперь не слишком люблю белые стихи. – С тех давних времен, когда маги не просто беспрепятственно разгуливали по улицам – они владели теми улицами. Перед ними преклонялись и пресмыкались, благоговели и боготворили их. Но, как это обычно бывает, среди множества великолепных всегда найдется некто недостойный величия.

Глава 7

Я потуже стянула лацканы халата, борясь с накатившим внутренним ознобом, не имевшим отношения к прохладному воздуху кабинета. Узнавать наконец-то правду и подоплёку происходящего было любопытно и страшно одновременно. Будто жутковатая сказка, рассказанная на ночь – только вот матушка подобными глупостями не увлекалась, а ужастики про черную перчатку в пересказе одноклассников, скорее, смешили, чем пугали. Сейчас же все на самом деле, неумолимые факты и тайные детали реальной истории, о которых не пишут в учебниках.
Мне было совершенно не до смеха, это точно.
– И кто же оказался этим недостойным? – уточнила я наконец, видя, что пауза затягивается. Президент встрепенулся, словно мой вопрос вырвал его из полудремы. Наверное, ритуал утомил его – моргал он медленно, глубоко уйдя в воспоминания и собственные мысли. Думаю, если бы не мой вопрос, он бы забыл, что я сижу в соседнем кресле.
– Некроманты, разумеется, – сообщил он обыденно. – Мы считались своего рода… ассенизаторами общества. Иронично, не правда ли, учитывая твои недавние приключения?
Мистер Хармс хохотнул, но тоже как-то невесело.
– Некромантов презирали. Нас боялись, нас ненавидели, дай им волю – уничтожили бы под корень. Но, к сожалению обычных, «настоящих» магов, мы были нужны – не для какого-то абстрактного баланса темного и светлого, как иногда врут в сказках, а для самых приземленных нужд. Ни у кого лучше нас не получалось умерщвление сущего. Бесследная аннигиляция – не слышала про такое?
– Нет, – покривила я душой. Заклинания такого я и впрямь не знала, а термин был вполне знаком и пугал до дрожи. Матушка, помнится, после официальных уроков иногда рассказывала мне отдельно, чуть больше, чем входило в программу. Не в таких подробностях, как сейчас мистер Хармс, скорее, в общих чертах, чтобы ребёнок понял, отчего люди так озлобились на магов. Я искренне недоумевала, чем девочка вроде меня или матушка могли насолить обычным гражданам до такой степени, что нас могут растерзать прямо на улице, если вдруг поймают с искрами на руках.
И вот в ее-то рассказах фигурировали подобные выражения, особенно во время Великой Магической войны. Полная зачистка всего живого, будь то человек или зверь. После оставались лишь нетронутые здания, пустые, лишенные птичьего звона леса и чистейшие водоемы. Без рыбы. Удобно, конечно, – освободил территорию от противника и заселяй ее в свое удовольствие.
Именно после этого простой народ взбунтовался, не желая молча и покорно ждать, когда их настигнет бесшумная смерть. Корнем проблемы сочли само существование магов и решили ее просто, хоть и кроваво.
Государственный переворот.
Отныне на территории бывшего королевства, а ныне республики Онорики, магов объявили вне закона. Соседние государства возмутились было, но идти войной на захвативших власть обычных людей не рискнули. У них и самих перекос населения шел в сторону неодаренных, велик был риск того, что собственный народ взбунтуется и потребует свергнуть правящие династии. Как известно, дурной пример заразителен.
Да и несмотря на отсутствие магии, связываться с новоиспеченной республикой никому не хотелось. Наша страна довольно густо заселена, в случае чего озлобившиеся, только-только обретшие подобие свободы люди были готовы массово встать на защиту границ… и соседи отступили. Выдали собственным гражданам побольше бонусов, урезали власть магов, говорят, в Синьшане теперь треть Совета – простые люди.
Пожалуй, сумей я пересечь границу, именно туда бы и направилась. Но увы – выехать за пределы Онорики не так-то просто. К тому же, плохо зная принцип выявления магов, я банально опасалась проходить таможенную проверку.
Откуда мне было знать, что та мне не страшна…
– Орден тьмы существует уже очень давно, – неожиданно сообщил мистер Хармс, вырывая меня из задумчивости. Похоже, я тоже вымоталась и слушаю далеко не так внимательно, как следовало бы. Что еще за орден? Матушка мне такого точно не рассказывала! – Некроманты древности объединились, недовольные собственным униженным положением, и ждали подходящего момента, чтобы ударить.
– Своих же? – вырвалось у меня. Я никак не могла поверить, что президент сейчас не выдумывает ужастик, чтобы напугать меня посильнее. Однако теперь многое становилось яснее. Мне всегда было непонятно, как именно обычные люди сумели победить магов. Те же… ну, маги! Одаренные, повелевающие природой и стихиями, вызывающие огонь щелчком пальцев… вот как с ними бороться?
Оказалось, очень просто. Нож в спину, если можно так выразиться, от недооцененных коллег. И здравствуй, республика!
– Мы были худшими из лучших, но в одно мгновение все переменилось, – все так же напевно повествовал мистер Хармс. – Нас невозможно засечь, нельзя опознать. Мы не обычные маги, с их искрами и фейерверками. Справедливость наконец-то восторжествовала!
– И потому вы решили добить уцелевших? – не без издевки поинтересовалась я, садясь ровнее. Голова уже не так кружилась, хотя вставать на ноги я бы пока не рискнула.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71096443?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.