Главная страница | Юмористическое фэнтези | Огненный лис

Огненный лис
Анна Алиот


Энни четырнадцать, и она начинает жизнь с чистого листа в школе Рубеж. Магия, новые друзья, первая любовь и возможность спрятаться от прошлого.У каждого в её группе своя цель: Роул скрывается от тюрьмы, Джина мечтает разбогатеть, Нор и Лас ищут приключений. Кто-то из них лжёт о себе. Кто? Зачем этот человек приехал в школу? И человек ли он?Автор обложки – Людмила Ширяева.Иллюстрации – Марии Громовой.





Анна Алиот

Огненный лис





Глава 1 Вступительная речь


Энни проснулась среди ночи и резко села, ударившись головой о кровать сверху. Сердце её колотилось. Кто-то сонно выругался.

Огромная комната была заставлена кроватями в несколько ярусов – около двадцати человек в одном помещении. Барак, как назвал сухонький хозяйственник, распределявший поступающим места.

Это временное неудобство. Потерпеть осталось недолго – собеседование прошло, их уже распределили на группы. Завтра всех заселят в общежитие для студентов.

Временное неудобство для всех и кошмар для единственного эмпата среди них. Энни с раздражением отмахнулась от чужого беспокойства и тяжёлых снов. Ночью было проще, днём у неё не переставая болела голова.

Она снова легла, прикрыла глаза. Ухватилась за ускользающее ощущение, оставленное собственным сном.

Что-то в нём было очень важное.

Она не любила сны. Её необузданный дар приносил отголоски чужих воспоминаний, иногда – видения прошлого, иногда – будущего. Не всегда её собственного. Очень редко – радостного.

Счастье ещё, что подобное случается нечасто и всего лишь во сне. Она бы давно сошла с ума, если бы воспринимала не только эмоции людей вокруг, но и кусочки их жизней.

Но этот сон ей не хотелось забывать.

В этом сне у неё не было зрения, сколько бы Энни ни вглядывалась. Она сидела на земле, руками чувствовала траву и холодную, немного влажную почву.

Там были люди, но она не могла сказать сколько. Энни могла бы прислушаться к своим ощущениям и их голосам и посчитать, но это было неважно.

Значение имел только один человек, и он склонился над ней. Его ладонь сжимала её запястье – Энни поняла, что он прислушивается к её пульсу.

– Не бойся, всё будет хорошо, – уговаривал её незнакомый голос. – Ты только держись, я сам отнесу тебя, по тропе это быстрее…

Энни не слушала его. Что такое слова для того, кто и без них чувствует, что у человека на душе?

Его пронзали горечь и страх – колючие эмоции, но он боялся не её,  а за неё – и это ощущалось как ласковый ветер, тревожащий сердце. И самое важное – такое огромное тёплое чувство, которое Энни боялась называть. Похожее чувство было у мамы, когда она обнимала Энни. Никто больше так не умел. Кроме него.

Энни хотелось плакать оттого, что всё это тепло – ей одной. Так не бывает. О Первые, хоть бы это было правдой. Она потянулась к этому солнцу в его груди, хотелось раствориться в нём без остатка. Ничего больше не чувствовать и не слышать. Даже если это последнее, что с ней случится.

Чужой липкий испуг разбудил её.

***

Для середины осени погода выдалась на удивление тёплой и солнечной. День, когда новых студентов зачисляли в школу Рубеж, всегда был для персонала самым хлопотным и трудным – после недели хаоса нужно было совершить последний рывок и тогда спокойно… нет, не выдохнуть – начать трудовые будни. Хотя спокойно – это не про Рубеж.

Площадь перед главным корпусом была полна народу. Будущие студенты, ждущие своего распределения на группы, с нетерпением и любопытством поглядывали на помост и уже стоявшего на ней мужчину в неброской светлой одежде. Плечи его прикрывал короткий плащ с круглой брошью. Выгравированный на ней огонёк будто сиял на солнце. Девушки с интересом рассматривали рыжие волосы заместителя, собранные в низкий хвост. Парни – сломанный в нескольких местах нос с характерной горбинкой. И те и другие успели оценить старый зарубцевавшийся шрам на правой щеке мужчины. То, что этот след оставило, обладало очень острыми когтями. В толпе послышались шепотки: «Мастер Тиен», «заместитель».

Заместитель директора прикрыл глаза, мысленно перечисляя весь объём проделанной работы. Это его успокаивало. «Принять студентов, расселить по баракам, выдать всё необходимое – сделано. Провести собеседование, распределить на классы и группы – сделано. Два дня почти без сна всех преподавателей (три ментала уже отпущены в двухнедельный отпуск), но, хвала Первым, всё сделано. Назначить командиров – сделано. Заселись их в общежития – сделано. Провести инструктаж – почти. Уже должен закончиться, что-то мастер Айрон задерживается».

Толпа заволновалась, перешёптываясь, восклицая, привставая на цыпочки – по этому мастер Тиен заключил, что из трёхэтажного здания позади появился директор Айрон и командиры – ровно двадцать. До выпускных экзаменов дойдут далеко не все.

Директор и следом за ним пятнадцать юношей и пять девушек поднялись на сцену. Мастер Тиен почувствовал, как ящики у них под ногами закачались. «Надо всё же построить нормальные подмостки», – мысленно добавил он в список задач. Конструкция из деревянных ящиков в спешке составленных один на один и прикрытых досками и дырявым ковром грозила не выдержать веса стольких людей. Но к концу приёмных дней ни у кого уже не было сил строить что-то более прочное, а с прошлого года, эта задача так и осталась невыполненной.

Мастер Тиен дождался, когда последний юноша поднимется. Все они были в одинаковой форме – коричнево-серые брюки и светлые рубахи, с серебряными значками. Единственное, что их различало – цветные платки, повязанные на шее: синие, алые, зелёные, голубые, оранжевые – этих было большинство. Потом заместитель директора спустился. Он лучше постоит внизу.

Мастер Айрон, директор школы и преподаватель типологии магических тварей на старших курсах, оглядел новичков. Это был мужчина лет шестидесяти в отличной физической форме – невысокий, но жилистый и подтянутый. Можно было бы сказать, что это человек неприметной внешности, если бы не волосы – коротко стриженые и не просто седые, а абсолютно белые.

–Новобранцы! – гаркнул директор хорошо поставленным генеральским голосом. Гам на площади разом стих, мастер Тиен с удовольствием отметил, что несколько человек выпрямилось по струнке. Заместитель директора с завистью подумал, что Айрон ведь даже не прибег к магическому усилению.

– Я не скажу, что рад вас приветствовать в академии Рубеж. Это неправда! Большая часть из вас жулики, ворьё и прочий базарный сброд. При этом жулики паршивые, раз вас поймали и привезли сюда. Ну а те, кто пришёл добровольно – идиоты. И у тех, и других выбора особо нет – отсюда уходят либо с дипломом, либо никак, потому что, если твари сожрут вас в Пустоши, никто не пойдёт подбирать ваши кости. Хотите выжить – учитесь. За моей спиной стоят ваши командиры. Мастер Тиен представит их, потом озвучит списки групп. Сегодня обживаетесь в своих казармах, обед в два, ужин в восемь. Занятия начинаются завтра с семи утра, опоздавшие моют учебный корпус вне очереди. У меня всё.

Аплодисментов не было.

Мастер Айрон шагнул вперёд и исчез в облаке серой пыли – он никогда не заботился о зрелищности своей телепортации.

Мастер Тиен поморщился. Старый вояка явно устал и сгущал краски – в Пустоши погибали единицы, и у академии было для таких случаев своё кладбище, а по желанию родственников (и оплате соответствующих расходов на транспортировку и магическое бальзамирование) тело могли доставить в любой город или деревню.

У заместителя директора была ещё одна причина для недовольства. Подготовленная им вступительная речь завершалась изящным пассажем о том, каким важным профессиям – из академии выпускались маги, травники, лекари, специалисты в воинском деле – они обучатся за эти пять лет. Когда после получения диплома выпускникам будет позволено выйти в мир законопослушных людей, они станут очень востребованными специалистами, школа даже поможет с трудоустройством. Мастер Тиен был уверен, что после такой речи даже студенты Золотой Академии в Верхнем Полисе бросили бы свои престижные места и выстроились бы в очередь в Рубеж. И уж точно она приободрила бы этих запуганных детей. Здесь не было никого старше двадцати трёх. У академии было не так много требований для приёма, откровенно говоря, всего два – возраст и собеседование, на котором тебя сразу определяли в класс.

– Когда я называю имя командира, он делает шаг вперёд и озвучивает состав группы. Слышите своё имя – подходите сюда и вместе отправляетесь в общежитие, – скомандовал мастер Тиен, усиливая голос. – Командир Эрнс, группа один…




Глава 2 Группа одиннадцать


Роул стоял за спиной директора среди других командиров и слушал его приветственную речь с непроницаемым лицом. Он не относил себя ни к пойманным жуликам, выбравшим учёбу здесь как альтернативу тюрьме, ни к честным людям, добровольно пришедшим. Роул был отличным малым, молодым подмастерьем в строительной бригаде и имел все шансы стать их бригадиром – толковый парень, старательный и обучен грамоте. Вот только инженер, у которого они подвязались, допустил значительную ошибку в просчётах, заказчик понёс убытки. Проще всего оказалось обвинить самого молодого в их бригаде в халатности до того, как следствие докопалось до истины. Роул подозревал, что хозяин подкупил судью. У самого парня не было денег ни на защитника в суде, ни на эксперта, как не было и нужных связей. Единственная его удача – следователь, предложивший обучение в школе как альтернативу тюрьме. Проведя здесь несколько дней, Роул убедился, что никакая это не альтернатива, а просто другая тюрьма. Неизвестно ещё, что лучше. Во всём виноваты клятые богачи, сочиняющие в белых дворцах законы, которые даже не могут защитить невиновного. Чтоб они подавились своими бумажками!

Роул покосился на тонкий витиеватый рисунок вокруг запястья на правой руке – магическая печать, которая не позволит ему покинуть стены школы без личного разрешения директора. Сдохнуть можно, какая предусмотрительность. Такую печать получил каждый новый студент сразу после собеседования. Печати, которые носят только узники и рабы.

Роул вспомнил виденную однажды мельком сцену: какой-то богатей проезжает со своей свитой по дороге, разделяющей Верхний и Нижний Полис. Рядом со знатным киром в повозке сидели мужчины и женщины странного вида – мягкотелые и белые, явно не работавшие и дня. Лица их были ярко и причудливо раскрашены, а на обнажённой груди у мужчин и женщин были заметны магические печати. Так Роул впервые увидел рабов – предмет особой роскоши, предназначенный исключительно для услаждения господ.

«За моей спиной стоят ваши командиры…» – голос директора вернул его к реальности. Демоны, они же даже не спросили его, хочет ли он быть командиром. В ремесленной школе это, вообще-то, называется староста, и даже тот год, что Роул там учился, он никогда не рвался на эту роль. А тут на собеседовании маг-ментал с посеревшим от усталости лицом глянул на Роула своими жуткими глубокими глазами и поставил две галочки на каком-то бланке. Собеседование прошло без единого слова. Выходя из комнаты, парень прочитал, куда его определили – командир группы, воинские искусства. Последнее его не удивило – если ты не маг и не имеешь хоть малейших познаний в медицине и травах, дорога только в воины. Ещё можно отказаться от учёбы и провести не пять, а семь лет работая на кухне или в хозяйственной части. Разумеется, ничего тебе за это не заплатят, будь рад, что кормят. Учёба была немного привлекательней, ведь и свободу можно получить раньше, и стипендию заработать. Она, правда, полагалась только тем, чьи группы отличалась успеваемостью и выходили на рейды за барьер.

Роул рассудил так: в конце концов, за пять лет можно и деньжат подкопить, а потом он выйдет, будет на что отстроить собственный дом, женится на Кристине – румяной полноватой дочке пекаря – она и согласие своё дала, обещала ждать…

– Группа одиннадцать, командир Роул – провозгласил мастер Тиен.

Роул шагнул вперёд и начал читать с выданного ему листа имена вверенных ему людей:

– Нор Дэт…

Толпа расступалась, пропуская к помосту тех, кого уже позвали.

– Лас Дэт…

«Родственники эти что ли?»

– Джина Шээс…

Ему даже не нужно было видеть чёрную головку в мелких кудряшках, пробирающуюся к нему, чтобы понять по фамилии, что у него в группе будет девчонка из эшидов. Роул ненавидел эшидов. Крикливый вороватый народец, ютившийся в одном из кварталов Нижнего Полиса. В школе их было полно.

– Энни Гарет.

Выкрикнув последнее имя, Роул спустился с помоста, дождался, когда к ним подойдёт девчонка невзрачной наружности, и по кивку мастера Тиена повёл их за собой. Он спиной чувствовал, как четыре пары глаз разглядывают его. Из краткого досье на каждого, выданного директором, Роул знал, что трое были магами. Двое совсем слабенькие – первого уровня, а один – аж третьего. Это говорило не просто о природном даре, но и то, что его обладатель получил соответствующее образование. Что нужно было натворить, чтобы с таким уровнем оказаться здесь, Роул не знал, и, кажется, знать не хотел. Магов он ненавидел почти также, как богатеев. Деньги за свои услуги они требовали такие, каких у Роула сроду не водилось.

***

Роул провёл вверенную ему группу в третий жилой корпус – он успел получить отдельные инструкции раньше и уже заселился. То, что директор по-военному окрестил казармой, на деле оказалось не таким уж плохим общежитием. Трёхэтажное здание, сложенное из крупных камней, имело два входа в просторный холл, откуда по коридорам и лестницам студенты попадали в свои комнаты. Каменные рельефные стены, такие же полы, светильники для магического огня, днём потушенные, и крупные окна – кому-то атмосфера могла показаться даже романтичной. Каждая группа заселялась в подобие квартирки: из общего коридора можно было попасть в гостиную, из которой четыре двери вели в спальни и санузел с душевой. Обстановка в общей гостиной более чем скромная – широкий прямоугольный стол с пятью стульями, шкаф, крючки для плащей у входа. Светло-бежевые стены свежевыкрашены, в комнате ещё немного пахло краской. Над дверью в коридор – часы.

Светловолосый парень – Нор – открыл нараспашку окно, и высунулся наружу, оценивая вид с третьего этажа. Их сторона общежития выходила на один из спортивных стадионов с дорожками для бега и снарядами в центре.

Будучи командиром, Роул ни с кем не делил свою комнату, остальным предстояло жить по двое.

– Ой-эй, одно зеркало для двух прекрасных ликов и трёх рож похуже? – воскликнула Джина, успевшая заглянуть во все комнаты (включая жилище командира!) и в ванную. Услышав характерный эшидский говор, Роул поморщился.

– Надеюсь, вторым ты посчитала меня? – ухмыльнулся Нор, только что небрежно закинувший сумку с вещами в одну из комнат. Другой парень – худой и рыжий Лас – последовал его примеру. Спальни были одинаково узкие – места хватало только для двух кроватей и крошечных шкафов, так что выбирать не приходилось. Девушки – Джина и немногословная Энни – заняли оставшуюся комнатушку.

Роул дал им время освоиться и осмотреться. Сам он дальше порога не прошёл, так и остался стоять, скрестив на груди руки. Наблюдал.

Все они – включая его самого – одеты одинаково в выданную школой одежду: свободные брюки-шаровары и рубашка. Всё из грубоватой, но добротной ткани. В качестве отличительного знака своего класса им полагались цветные платки и плащи для холодного времени года. Они уже лежали в шкафу и ждали, когда Роул их выдаст.

Школа заботилась о своих студентах – многие приходили в таких лохмотьях, что переодеться им было жизненно необходимо.

Но даже в одинаковой форме каждый в группе выглядел по-разному.

Нор выпустил рубаху поверх брюк, закатал рукава и застегнул лишь пару пуговиц.

Лас был застёгнут на все, даже на самую крохотную пуговку под горлом.

Джина небрежно повязала слишком длинные для неё полы рубахи узлом на бёдрах. Поверх брюк она нацепила пояс с множеством мешочков и побрякушек, а на шею – звонкое монисто. Руки её также были увешаны дешёвенькими браслетами, а пальцы унизаны кольцами. Каждый её шаг сопровождался бряцаньем и перезвоном. Двигалась она словно танцевала, покачивая полноватыми бёдрами, передёргивая плечами и встряхивая запястьями.

Энни же не имела ни одного украшения, рубаху аккуратно заправила, но при этом не подвернула манжеты рукавов, которые доставали ей до середины ладони. Она была высокой, но очень худой и подобрать одежду по росту и размеру ей не смогли – всё на ней выглядело, как будто снятое с чужого плеча.

Когда все осмотрелись и немного обжились, Роул рассудил, что пора. Достал из шкафа четыре свёртка, положил на стол.

– Я должен выдать вам кое-какие вещи и провести инструктаж, заодно и познакомимся.

Он старался говорить спокойно и уверенно. «Ваша группа – ваша семья, демоновы вы дети. Запомните это!», – сказал им директор на собрании командиров. Сейчас задача Роула – сплотить всех, найти сильные стороны. От их совместной работы зависит всё, включая стипендию. А ещё жизни, когда они выйдут на рейд.

Роул очень хотел посмотреть на этих четверых, как на свою семью. Скажем, как на младших братьев и сестёр – а он среди них был самым старшим. На очень нерадивых младших, нагулянных мамашей от разных отцов. Все они ему решительно не нравились.

– И что же, нам тоже дадут такие цацки? – спросила Джина, усаживаясь за стол. В пальцах она крутила блестящий значок с выгравированным кулаком. Проверила металл на зуб и уважительно изрекла. – Серебро!

Роул побагровел до кончиков ушей и выхватил у неё свой командирский значок, несколько секунд назад висевший у него на груди. Вроде бы висевший.

Джина надула пухлые губки и хитро захлопала густыми ресницами.

– Ой-эй, здоровяк, полегче, я бы вернула!

Роул пододвинул к ней её свёрток.

– Джина в классе травниц, а также она маг первого уровня – представил он её, а про себя подумал, что эта скорее отравит, чем вылечит, и решил из её рук не принимать ни одного снадобья.

Роул протянул ей листок и пояснил:

– Помимо специальности, у тебя в расписании занятия по бытовой магии и основам первой магической помощи. Ты также можешь выбрать дополнительные курсы, список будет в конце этой недели.

По тому, как Джина недоверчиво глянула на протянутую ей бумагу, у Роула закрались нехорошие подозрения. Он осмотрел всех четверых, к этому моменту уже рассевшихся за столом – рядом с Джиной Нор, потом Лас, и в стороне, отодвинув стул дальше, чем требовалось – Энни.

– Все умеют читать и писать? После уроков в шесть вечера в учебном корпусе занимается класс грамотности. Работать будет всего месяц, кому надо – идите учиться сразу.

Четыре пары глаз были абсолютно непроницаемы.

Джина тряхнула кудряшками и развернула тёмно-зелёный плащ и такой же платок. Она подхватила им густые непослушные волосы, завязав сверху наподобие бантика. Роул воспользовался паузой и, пока девчонка не успела снова открыть рот, протянул второй свёрток её соседу.

– Нор со мной в классе воинских искусств, не маг. У нас общее расписание.

Светловолосый парень бросил беглый взгляд на врученный ему листок, и развернул такой же оранжевый, как и у своего командира, плащ и платок. Не особо задумываясь, тоже привязал его на шею.

«Смазливый пижон», – окрестил его про себя Роул. Такие нравятся девчонкам – пшеничные волнистые волосы сейчас собраны в короткий хвост на затылке, с пухлых губ не сходит ухмылка.

В целом Нор был неплохо сложен и совсем не дохляк – Роул записал это в плюсы. Занятия по физической подготовке покажут, на что способен блондин.

– Лас в классе магов, специализация – огонь, уровень третий, – рыжий парень получил свои вещи. Он был не просто рыжим, а огненно-рыжим, и вовсе не в переносном смысле. У сильных магов стихия оставляла след на внешности – у этого в волосах словно искры мелькали. Даже глаза были такого янтарного оттенка и как будто светились.

– Однофамильцы или родственники? – уточнил Роул. Не то чтобы это имело какое-то значение, но трудно было представить более непохожих людей, чем эти двое. Роул вспомнил данные из досье – Нор старше, ему восемнадцать, Ласу шестнадцать.

Под взглядом командира рыжий стушевался, робко глянул на Нора, не то ища поддержки, не то спрашивая разрешения. Блондин ответил:

– Мы кузены. Его родители погибли, моя семья вырастила нас вместе.

Энни до этого не выражавшая никакого интереса, удивлённо взглянула на обоих парней.

– Где ты учился? – спросил Роул.

Лас замялся. Нор незаметно пихнул его локтем.

– Нигде, кир.

Брови Роула поползли вверх. Никто и никогда не обращался к нему, как к высокородному. Никому нормальному это и в голову бы не пришло.

Нор под столом наступил кузену на ногу.

– Нигде, – спешно поправился Лас. – У меня был учитель.

– У тебя были деньги на частного учителя магии? – не поверил Роул.

– Это старый друг семьи, он помогал ему просто так, – ответил Нор вместо совсем потерявшегося родственника.

Роул сделал вид, что поверил. Как же, огневик третьего уровня, не сбежал ли из военной школы? Хотя для военного он как-то слишком напуган. А может, потому и не прижился там? Поменял дохлого кота на живую крысу, ага…

Настала очередь последней девушки. Она развернула свой тёмно-серый плащ, а платок, обернула вокруг запястья левой руки.

– Энни, – Роул набрался смелости и посмотрел в её глаза – такие тёмные, похожие на грозовую тучу. Глубокие глаза. Глаза эмпата. Роул знал это из досье и оттягивал момент напоследок.

Их группе повезло (или нет?) получить единственного на потоке мага-эмпата. На большую часть нормальных людей они наводили жуть – попробуй-ка поговорить с человеком, видящим всю твою подноготную! Эмпаты считывали эмоции, легко отличали правду ото лжи. Истинный эмпат мог развить способности до ясновидения и телепатии. Роул о них слышал, но в живую не встречал ни разу. Забытые боги до сего момента его миловали.

Разглядывая Энни, Роул с горечью подумал, что будь среди стражей, которые его задержали, эмпат, он бы здесь не оказался.

Было у этих магов одно качество, делавшее их бесценными в школе на границе с Пустошью. Они слышали тварей до того, как самые внимательные воины замечали их присутствие.

Таланту Энни Роул поставил жирный плюс. Её внешнему виду – огромный минус. Его не волновало, насколько она была привлекательна (в конце концов, его ждала невеста), но её физическая форма оставляла желать лучшего. Свободная одежда скрывала острые углы слишком худого тела, однако лицо выдавало её с головой. Кожа имела неприятный сероватый оттенок, словно она вообще никогда не видела солнца. Под глазами залегли тёмные круги. Казалось, подует ветер, и девушка упадёт.

Роул вспомнил россказни о том, что маги-менталы, а особенно эмпаты часто употребляют дурманящие зелья. Правда, причины этого сильно разнились – не то, чтобы обострить свои чувства до предела, не то, чтобы не чувствовать ничего. Роулу очень бы не хотелось, чтобы в группе были ещё и наркоманы.

– Ты в классе менталов. Специализация эмпатия, – наконец, выдавил из себя Роул.

Серое лицо девчонки ничего не выражало. Роул как-то некстати вспомнил, что она самая младшая из них.

Он почувствовал, что пауза затягивается, и объявил, обратившись ко всем:

– У каждого из вас своя учебная программа, но часть занятий общая для всего потока. Это курс по выживанию в пустоши и практикумы. В первой половине дня лекции, затем физическая подготовка. Вечером работы и наказания, если вы умудрились их получить, потом время на домашние задания. Столовая и прачечная в нашем корпусе на первом этаже. Классы для занятий в учебном корпусе, там же на пятом этаже библиотека. Есть вопросы?

Нор подал голос сразу же:

– Когда мы пойдём на рейд?

Роул отметил, как азартно вспыхнули его глаза. Этот тут явно ради приключений. Остальные с опаской покосились на Роула, словно он мог отправить их туда хоть сейчас.

– Через месяц сдаём экзамен, по итогам дают допуск, – подумал и мрачно добавил, – если дадут вообще. Учитывают всё – от успеваемости до физподготовки.

Мелодично звякнули браслеты, Джина спросила:

– И что же с теми, кто оказывается слишком умён для их экзаменов?

– Нет рейдов, нет стипендии, – отрезал Роул. – Разрешается одна пересдача, потом группу снимают с конкурса, а вас исключают из класса. Далее варианта два – продолжаете учёбу у лекарей или идёте работать на кухню.

Джина покачала головой, монисто печально зазвенело.

Роул вспомнил о своих командирских обязанностях и необходимости как-то сплотить команду.

– Давайте каждый расскажет о себе пару слов, – предложил он.

Ответом ему было гробовое молчание.

– Ой-эй, сладкий, хочешь погадаю? Всю правду расскажу про каждого, что было, что будет, куда жизнь заведёт? – пришла на выручку своему командиру Джина, но Роул почему-то не оценил.

Он встал с каменным лицом и ушёл к себе. Сказал напоследок:

– Изучите сегодня хорошенько территорию, чтобы потом не плутать.

Энни устало потёрла виски – слишком яркие негативные эмоции доставляли ей почти физическую боль. А негативных эмоций у Роула было с избытком.

«Дарагая Кристина, – написал Роул в своём письме к возлюбленной, – севодня я нашол настаящую семью. По крайней мере деться нам друг от друга никуда. Жду нашей встречи. Целую, твой Роул».

Он просмотрел кривоватые буквы и остался доволен написанным. Свернул конверт. Почту отправляли раз в неделю.




Глава 3 Чужие тайны


До обеда оставалось всего ничего, и группа направилась в столовую. Студенты уже собирались и рассаживались по местам.

Столовая третьего корпуса оказалась просторным помещением с широкими окнами, простыми колоннами и двумя рядами столов.

Получив поднос с  обеденной порцией на раздаче, Роул ушёл за командирский стол.

– Эй-ей, и этот шизрах у нас главный? – фыркнула Джина, провожая глазами широкую спину своего командира. – Нэй и не говорите мне, ей же я должна смотреть на него, как рабыня на кира.

Нор расхохотался:

– Хэй-нэй, – передразнил он эшидский говор, – этот неуважаемый шизрах сам того не хочет.

Энни слегка улыбнулась, согласно кивнула:

– Мы все ему очень сильно не нравимся.

Как и в гостиной, она села чуть поодаль от остальных. Но за нешироким прямоугольным столом оставалось не так много возможностей, чтобы остаться в стороне.

– Ой ли я не сундук с кладом моего покойного дядюшки, чтобы нравиться, – тряхнула кудряшками Джина и переключилась на Ласа. – Ей, бельчонок, у тебя проблемы с глазами или яд в тарелке? Ай же там отрава, прошу всем заметить, я же ж в этом не участвовала!

Все взгляды устремились на рыжего.

Лас, неспешно отправил в рот кусок, который он долго изучал на вилке, пожевал и проглотил целиком. Нор отыскал у себя каше такой же и тоже попробовал.

– Штранно, – произнёс он с набитым ртом и проглотил, отчаявшись прожевать, – я никогда не ел таких жилистых куриц.

Джина брякнула серёжками и причмокнула, дегустируя компот.

– Ой ли так и это не ягодная настойка моей троюродной тётки со стороны двоюродной бабки, ей и травить нас в первый же день нет резона, ай ли нэй?

– Ай ли хэй, – согласился Нор, ковыряясь в тарелке. Сперва он вытащил из каши пять камешков и семь палочек, аккуратно разложил их на столе, и теперь внимательно осматривал следующую ложку, прежде чем отправить её в рот.

Энни, давно молча съевшая свою порцию, неодобрительно глянула на всех троих.

– Это мясо. И нормальная еда. Что вам ещё надо? – тихо сказала она.

– Соус бы не помешал, – отшутился Нор, но широкая улыбка сползла с его лица, под тяжёлым взглядом девушки. Она заедала компот куском серого хлеба, и парень уже не решился комментировать свежесть местной выпечки.

***

Группа одиннадцать всё тем же составом, что и в столовой, бродила по выложенным брусчаткой дорожкам между корпусами. Они уже успели оценить, что здания располагаются очень продуманно – в центре главный корпус (жилые помещения преподавателей, медблок, приёмная директора, кабинеты для совещаний), соединённый коридором с длинным учебным корпусом. Пять общежитий студенческого городка окружали эти два здания аккуратным полукругом. Расстояния были рассчитаны так, что дорога из каждого из них на занятия должна была занимать примерно одно и то же время.

Из того, что успели заметить первокурсники, аккуратные газоны и чистота на территории – заслуга студентов. Нор предположил, что такая яркая и сочная трава в середине осени, вероятно, объясняется близостью к барьеру, где дикая магия может творить не поддающиеся пониманию вещи. Но тайна была раскрыта, как только они свернули за угол.

Щуплый паренёк с зелёным платком, повязанным на голове как бандана, стоял на четвереньках и докрашивал траву.

– Что уставились? Первый курс? – буркнул он, заметив внимание к своей персоне, но потом увидел среди них травницу и пояснил. – На пятом газоне сильный стихийник, чтоб его твари сожрали! Трава у них круглый год зелёная, остальные там и не напрягаются! Так они ещё и гербицидов другим подливают, гады! Вон какими проплешинами сохнет…

– Ой ли осень же, – подала голос Джина, но удостоилась такого укоризненного взгляда, что все четверо поспешили убраться.

Когда они отошли настолько, что маляр-травник их уже не мог услышать, Нор ехидно подмигнул Джине:

– Будешь хорошо учиться, и тебе дадут лужайку покрасить.

Девушка только потрясённо передёрнула плечами, заставив монисто растерянно звякнуть.

Из досуга студентам предлагалось упражняться физически на небольших стадионах между корпусами. Небольших – это по сравнению с двумя огромными стадионами по другую сторону главного корпуса.

– Громаааадный, – восхищённо протянул Нор, заглядывая внутрь через решётку ворот. Сегодня здесь никто не занимался.

– Похож на арену в Полисе, – тихо произнёс Лас.

Джина осталась равнодушна. Энни же настороженно разглядывала длинные ряды сидений и песок на стадионе.

– Что здесь делают? – спросила она. Нор отметил про себя, как от их прогулки, занявшей не более часа, у неё уже сбилось дыхание.

– Бегают. Тренируются. Учатся сражаться, – ответил он как можно более общо, и понимающе переглянулся с Ласом. Оба подумали, что для Энни стадион станет самым сложным испытанием.

За их спинами старшекурсники разбирали помост из ящиков, с которого директор сегодня произносил речь. Кто-то попытался применить плетение для переноса тяжестей, и первые пять ящиков благополучно поднялись в воздух и опустились на приготовленную для них телегу. С шестым что-то пошло не так и он поднялся слишком высоко, а потом слишком быстро опустился на голову одного из студентов. Щепки разлетелись с такой скоростью, что несколько оказались у ног Джины, стоявшей ближе всех к площади. Кто-то завизжал.

– Он… всё? – дрогнувшим голосом спросила Джина, делая опасливый шажок назад.

– Он успел поставить щит, – ответил Лас и градус напряжения немного спал.

Неудачливого рабочего подхватили двое своих и потащили в сторону медблока. Никто не торопился смывать с брусчатки дорожку из капель крови.

– Идёмте барьер смотреть! – преувеличенно бодро сказал Нор.

Энни села на скамейку, прикрыла глаза, виновато пояснила:

– Людей много вокруг. Я дух переведу.

– Ой-эй, эти нервы и мою бедную голову кружат, – поддержала её Джина и плюхнулась рядом за компанию.



***

Нор и Лас выбрали широкую дорогу от главной площади. Корпуса находились на небольшом возвышении, и, спускаясь вниз, можно было полюбоваться террасой с фонтаном перед лекарским корпусом. Это было единственное здание, стоявшее особняком и примыкающее к теплицам.

Стоило Ласу остаться наедине с другом, как с него мигом слетела маска отстранённости и равнодушия.

– Источник! – обрадовался парень. Магию он ощутил ещё до того, как увидел фонтан и воду, даже в солнечный день сияющую голубоватым светом.

– Наш дома поизящнее будет, – заметил Нор, рассматривая груду камней, из которой било три слабые струи по центру и ветхий парапет небольшой чаши.

– Этот сильнее, – ответил Лас с такой счастливой предвкушающей улыбкой, с какой влюблённый обычно бежит на свидание.

Рыжий с наслаждением сделал глубокий вдох и прибавил шагу. С точки зрения Нора в воздухе ничего не изменилось, но когда ты много лет живёшь с магом, его причуды тебя уже не удивляют.

– Не бежал бы так быстро, – шепнул он Ласу, готовому пуститься в галоп, – не привлекай лишнее внимание.

Лас послушался, хотя по нетерпеливому блеску янтарных глаз Нор прочитал, что это далось ему непросто. Но стоило дойти до фонтана, как от его самообладания не осталось и следа.

Рыжий перегнулся через бортик и погрузил руки в прозрачную воду. Зачерпнул полную пригоршню, умылся, фыркая, как довольный кот. Рукава рубахи намокли, но он этого даже не заметил.

Нор отметил, как алые искорки запрыгали по волосам друга – побочный эффект насыщения магией.

– Ты б ещё с головой нырнул, – насмешливо добавил он и развёл руками с видом «у-магов-свои-странности-что-с-них-взять», отвечая на удивлённый взгляд проходящих мимо лекарей с белыми повязками-платками на рукавах. – Стой-стой!

Нору пришлось в буквальном смысле отловить Ласа за шкирку.

– Посмотри на себя! Ты как восторженный щенок. Давай поспокойней, а? Договаривались же не выделяться, – прошипел Нор сквозь зубы.

Лас хмыкнул и стряхнул с себя руку Нора.

– Я проголодался. Последний раз я был у источника… сколько, две недели назад? Ты не пускал меня в храмы по дороге. А пока сидели в бараке и ждали собеседования, по территории ходить не разрешали.

– У тебя же был запас сушёных ифисов! – возмутился Нор, поднимаясь на ноги и разглядывая небольшой сад и выглядывающие из-за деревьев башенки лечебного корпуса. – Пойдём глянем, что там?

– Это как тебе две недели одни сухари жевать, – Лас всё ещё был недоволен, но поднялся и побрёл следом на Нором.

Заметив, с какой тоской Лас уходит прочь от фонтана, Нор отвесил ему примирительный подзатыльник, от которого тот привычно ушёл в сторону.

– Да не дуйся ты! Сейчас хоть каждый день приходи сюда.

В ответ Лас попытался пихнуть Нора кулаком под рёбра, но друг также привычно увернулся от тычка и спор был исчерпан.

***

От фонтана вело две дорожки – одна прямиком в лечебный корпус, другая к хозяйственным постройкам и к теплицам за ним – стеклянным домикам, растянутыми вдоль полосы белёсого тумана. И если с утра этот туман можно было принять за естественное явление, то в солнечный день его магическая природа была очевидна. За ним не проглядывалось уже ничего.

Здесь не было безлюдно. В теплицах работали в основном травники и лекари, кое-кто из других классов убирался на территории. И никого не волновал цвет желтеющей травы.

– Кажется, на рейд за барьер выходят в другом месте, – заметил Нор. Между теплиц не оставалось даже узкой полосочки земли, чтобы подойти ближе. Они прошлись немного вперёд. По левую руку чуть поодаль тянулась роща, по правую – теплицы.

– Странное расположение они выбрали. Нет чтоб всё в одну кучу поставить и не бегать туда-сюда, – проворчал Нор, которому из-за стекла и растений за ним никак не удавалось разглядеть границу.

– Они выращивают растения с Пустоши, – отозвался Лас. – Чем ближе, тем лучше. На нашей земле они не растут.

Нор удивлённо вскинул брови и с чуть большим уважением вгляделся внутрь теплицы.

– Откуда ты знаешь?

Лас неопределённо пожал плечами.

– Рубеж единственный поставщик сырья в аптеки и больницы Полиса. У кира Риаты был договор на прямую поставку, мы ещё ждали, когда привезут свежий сбор серого многолистника, ну… тогда.

Нор ухмыльнулся:

– Договаривай уж. Когда мы немножко позаимствовали его книгу с рецептами? Я и не вдавался в детали, что там за трава была. – О, глянь, вон там теплицы закончились, можно ближе подойти.

Теплицы закончились вместе с парком. Вдалеке слева виднелся один из стадионов. По склону, на котором росли отдельные деревца и жухлые сорняки, прямо к барьеру тянулись тропинки. Унылый пейзаж разнообразили груды больших валунов, разбросанные повсеместно. Где-то на горизонте маячил забор, обозначающий территорию школы.

Вокруг не было ни души.

– Прям Пустошь, – пробормотал Нор, рассматривая пейзаж и подходя ближе к туману. – Странно как-то, такая чёткая граница. Ай! Это ещё что?!

Нор протянул к белёсой полосе руку и тут же её отдёрнул, помахал обожжённой ладонью. Лас за его спиной засмеялся.

– Ты забыл, что мастер Феб учил тебя не совать руки в неизвестные магические субстанции?

– Зато тебя он слишком хорошо обучил, – буркнул Нор и сел на склон рядом с другом. – Предупредить не мог?

– Опыт – лучший учитель, – нравоучительно поднял палец Лас,  и оба рассмеялись, узнав интонацию другого общего знакомого.

– Ну а серьёзно? Что это? Барьер должен быть проницаем.

– Это завеса, поставленная людьми, – пояснил Лас. Он сидел, обхватив колени руками и слегка покачиваясь.

Нор сорвал травинку, сунул в рот, но тут же выплюнул, неприятно удивлённый горечью.

– То есть даже в школе через барьер нам просто так не пройти? – подытожил Нор.

Лас отрицательно качнул лохматой головой. До этого лежавшие ровно пряди словно наэлектризовались и топорщились в разные стороны – ещё один эффект от избытка магии.

– Видимо, только сдать экзамен и войти с группой. Завесу наверняка снимают точечно, – рыжий задумчиво приложил руку к груди, глубоко дыша, его взгляд неподвижно замер.

Нор заметил этот жест и внутренне напрягся. Плохой знак.

Какое-то время оба молчали, потом Нор всё же спросил:

– Что-то не так?

– Пойдёт, – отозвался Лас без особого энтузиазма, – странно себя чувствую. Наверно, реагирую на магию за барьером. Напомни, зачем мы в это ввязались?

– Как обычно, ищем приключения на мою голову, – весело ответил Нор, но по настороженному взгляду Ласа понял, что провести его не удалось.

– На твою задницу и мой хвост, – проворчал рыжий. – При том что, когда вернёмся, ты отделаешься выговором, нотацией и домашним арестом, а мне Ксанф уши надерёт, ещё и плетей всыпет.

«Мы не вернёмся», – чуть было не сказал Нор, но вовремя прикусил язык.

– Ты был за барьером? До того, как его закрыли? – спросил Лас, и Нор от неожиданности вздрогнул. Рыжий наблюдал за ним, хмуро сдвинув брови и склонив голову набок. Нор понял, что от ответа не уйти.

– Был, – согласился он и добавил, внимательно подбирая слова, – незадолго до того, как туда запретили вход. Один раз.

– И что ты там делал?

– А сам как думаешь? Уж точно не траву собирал, – Нор крутил в пальцах подобранный с земли камушек. Ничего в нём не было примечательного, кроме того, что парню был нужен предлог отвести глаза.

– Охотился, – утвердительно сказал Лас. – А сколько тебе было…

– Нисколько! – вспылил Нор. – Что ты привязался?

Лас проигнорировал его сердитый тон, спокойно произнёс:

– Я совсем не помню этого, поэтому и хотел узнать…

– Когда я входил туда, ты с нами ещё не жил, – оборвал его и замолчал, давая понять, что больше на эту тему рыжий не услышит от него ни слова.

Лас пожал плечами с видом «не очень-то и надо», поднялся на ноги. Нора в таком настроении лучше оставить одного, да и самому хотелось побыть в одиночестве.

Эта земля странно на него действовала – запахи, приносимые ветром с той стороны барьера, будоражили. Магия источника была сильней, чем та, к которой он привык, и напитанное силой тело требовало движения. Но грудь неприятно сжимали тиски – не до боли, но сбивая дыхание, напоминая о себе.

– Я пройдусь?

Нор кивнул, не поднимая глаз:

– Облик не меняй.

– Не дурак, сам догадался.

Нор посмотрел ему в спину, когда Лас уже отошёл на приличное расстояние. Рыжий шёл точно вдоль границы, как он ходил по берегу моря, когда они выбирались на безлюдный пляж порыбачить и понырять. Точнее, рыбачил и нырял Нор, а Лас оставался на берегу, старательно избегая воды – маги огня не любили такое мощное присутствие враждебной им стихии.

Сейчас, когда вокруг не было чужих, и Лас дал себе волю, в его манерах явно проскальзывала звериная лёгкость и грация, заметная во всём – от того, как он принюхивался к новым запахам, до скользящей бесшумной походки.

Нор уткнулся лбом в ладони. Воистину, куда бы ты ни шёл, ты берёшь с собой себя. И свои воспоминая, будь они неладны.




Глава 4 Дар эмпата


Агенор был горд и счастлив. Ему было целых двенадцать лет и его впервые отпустили на охоту без отца и дяди, только с наставником. Теперь он мог доказать, что уже не ребёнок. Он охотник, воин! Он бесстрашен! Он всадник, ни один зверь не может бежать так быстро, как его Эой.

Какой-то звук привлёк его внимание. Агенор поудобнее перехватил копьё, готовый метнуть его в любой момент. Его спутник бесшумно приблизился и остановился чуть позади. Краем глаза юноша заменил, как кентавр натягивает тетиву. Ксанф всегда подстраховывал его, но не наносил удар первым. Он был хорошим наставником и знал, когда дать ученику возможность проявить себя. И как не задеть самолюбия тщеславного подопечного, если он вдруг потерпит неудачу. Три огромных серых пса, сопровождавших их, глухо зарычали. Шерсть на их загривках вздыбилась, с клыков закапала слюна.

Агенор напряжённо всматривался в мутный липкий туман. Он никогда не рассеивался, всегда клубился над сухой каменистой почвой, окутывал редкие чахлые деревья. Концентрация необузданной магии в Пустоши была так высока, что порождала самые причудливые явления. Неосторожный охотник, зашедший слишком далеко, мог увидеть миражи давно погибших городов, услышать голоса никогда не живших людей, говорящих на несуществующих языках, увлечься мнимыми богатствами, потерять разум, уйти по дороге из драгоценных камней, пережить своё рождение и смерть, но при этом не заметить тварь, вцепившуюся ему в горло.

«Ну же, покажись!» – звал про себя Агенор. Вряд ли это кто-то очень опасный: ни львы, ни вепри не водились так близко от края Пустоши. Они редко выходили сюда, где почти наверняка их ждали охотники со своим зачарованным оружием.

«Иди ко мне!» – уговаривал юноша. Он знал, что кто бы сейчас не прятался от него, он услышит его мысли. Звери Пустоши отличались от обычных животных, в их жилах текла дикая магия, совсем не похожая на ту, которой владели сами люди. Но тем азартней была охота: перехитрить зверя, угадывающего твои намерения, победить его своим бесстрашием!

Каждый охотник знал, как важно сохранить ясность мысли, не показывать страх, тогда тварь почувствует твою уверенность, а это уже половина дела. Агенор никогда не общался с тварями, но старался соблюдать все правила и настроиться, как учил его Ксанф. Однако всё равно ему стало неуютно: впускать в своё сознание неукрощённый разум оказалось очень неприятно.

Агенор вновь услышал звук, похожий на хруст сухой земли. Потом ещё и ещё. Тварь уходила. Ксанф указал ученику направление. Агенор спустил псов, которые всё с тем же глухим рычанием мгновенно ринулись вперёд. Охотники поспешили за ними. Скрываться больше не было смысла.

Вот что-то мелькнуло впереди! Агенора захватил азарт. Зверь был крупный, размером с его гончих псов, а они в холке доставали юноше до пояса. Тварь бежала, низко пригнувшись к земле, петляя между редкими деревьями. Ещё немного и они её настигнут! В воздухе засверкали искры, как от костра, запахло горящей травой. Охотники уже могли различить ярко-алую спину, вытянутую мордочку и прижатые к голове острые уши. Перед носом у гончих то и дело мелькал пушистый хвост.

– Лис! Огненный лис! – сам себе не веря воскликнул Агенор.

Один из псов прыгнул, но зверь оказался проворнее. Увернулся, вильнул в сторону и в два прыжка очутился возле высоких зарослей острой травы. Агенор на секунду заметил, что в зубах он что-то держал. Что-то маленькое и пушистое.

– Уходит, – процедил юноша. Они же были так близко!

– Придержи псов, – спокойно посоветовал Ксанф. – Он должен выйти. Там дальше граница Пустоши и ловушки, ни один зверь туда не сунется.

И правда, лис не уходил вглубь, бежал недалеко от края зарослей, охотники не отставали. В воздухе то и дело неподалёку появлялись всполохи пламени. Агенора захлестнула чужая отчаянная ярость, от которой захотелось выть, проклиная всё вокруг. Горло пересохло. Юноша понял, что зверь будет атаковать, глубоко вдохнул, успокаивая мысли. Не так-то это просто.

– Соберись! – гаркнул Ксанф. От внезапного окрика пелена с глаз Агенора спала, и он увидел лиса прямо напротив себя. Псы скалились, но не нападали. От твари волнами исходил жар. Юноша замахнулся, бросил копьё, но лис успел первым: ослепляющее пламя захлестнуло охотников, собаки взвыли. Агенор услышал, как метнулся в сторону Ксанф, спешно ломая в пальцах глиняный амулет, вызывая щит. Агенор не сдвинулся с места, конь его тоже не шелохнулся. В жилах юноши кровь Первых, огонь ему не страшен. На сбруе коня сработали защитные плетения. При броске копьё не попало в цель, лис набросился на ослеплённых болью ослабленных псов. Агенор вновь почувствовал ненависть обречённого: тварь понимала, что со всеми охотниками не справится, но… На этот раз юноша быстрее вернул себе ясность сознания. Стрела Ксанфа попала лису в переднюю лапу, заставив его потерять равновесие, а зачарованное копьё Агенора, само вернувшееся в его руку, вонзилось в горло. Зверь рухнул, тело его окутала алая дымка, а когда она развеялась, на земле лежала женщина. Рыжие волосы разметались по земле, кровь заливала грудь.

– Что? – опешил Агенор.

Юноша спешился, но не мог заставить себя подойти к своей жертве.

– Иллюзия, – Ксанф галопом подбежал к ученику. – Добивай её. Ты нанёс смертельную рану, тебе и закончить эту работу.

Из янтарных глаз женщины уходил наполнявший их огонь, а вместе с ним и жизнь.

Агенор услышал её мольбу и потянулся вперёд.

Юноша едва не вскрикнул, когда в его разум ворвался огненный вихрь, голова будто раскололась на миллионы кусочков – последнее усилие лисицы. Видения промелькнули перед его глазами – он сам, только старше. Молодой, сильный, а у его ног лежат люди. Он откуда-то знал, что они мертвы. Одного взгляда на их лица хватило, чтобы понять, что это брат, мать и отец.

Собрав волю в кулак, Агенор развеял страшную картину – его не испугать так просто! – выдернул копьё из горла и нанёс удар в сердце. По телу женщины прокатилась огненная волна, меняя облик вновь на звериный.

Для лисы всё закончилось. 

Агенор вздохнул. Радости он почему-то не испытывал, хотя, казалось бы, первая самостоятельная охота и так повезло.

Ксанф одобрительно кивнул.

– Знатная выйдет шкура, – он опустился на землю, согнув передние ноги, и потянулся к лисице, чтобы поднять её, но едва успел отпрянуть, когда мёртвое тело вспыхнуло и обдало его жаром, опалив густые брови.

Эой испугался и подался назад, но уверенная рука хозяина остановила его, подхватив под уздцы.

На сухой земле остались только капли крови и копьё без малейших следов огня. Ветер разносил по Пустоши пепел.

Агенор молча поднял своё оружие. Ксанф разочарованно выругался. Какой трофей пропал!

Юноша оглянулся на псов и поморщился:

– Добей этих и собирайся. Я кое-что проверю и вернусь.

Ксанф кивнул. Собакам сильно досталось, милосерднее оборвать их страдания сейчас.

Было что-то ещё, о чём Агенор забыл. Он осмотрелся и зашёл в заросли, стараясь вспомнить, где именно пробегала лиса. Юноша замер, в растерянности. Захотелось спрятаться где-нибудь в тихом, тёмном месте, уползти, поскуливая от страха. Следуя своим ощущениям, он быстро нашёл, что искал. У его ног сидел ребёнок. На вид мальчик лет десяти. Он сжался в комок и боялся пошевелиться от страха. Агенор заглянул в его янтарные глаза и широко улыбнулся:

– Ух ты, щенок!

Ребёнок пискнул от ужаса, что его обман раскрыт, но сбежать не успел, сильные руки подхватили его. Через секунду Агенор держал яростно вырывающегося лисёнка, острые зубки пытались дотянуться до его пальцев, а шёрстка стала горячей, но недостаточно, чтобы обжечь. Щенок просто не знал, что это всё равно бесполезно.

– Смотри, Ксанф, что я нашёл! Это не иллюзия, эти звери – оборотни!

Кентавр неуверенно хмыкнул.

– Детёнышей не убивают, Кир. И для арены он слишком мал. Разве что циркачам продать.

– Я оставлю его и сам буду дрессировать, – глаза мальчика азартно горели.

Ксанф неодобрительно нахмурился:

– Твари не домашние животные, кир. Ты слишком самонадеян. Впрочем, у моего брата наверняка найдётся свободный вольер для него. Складывай свой трофей. Портал готов, пора идти.

Кентавр протянул юноше небольшой холщовый мешок.

Агенор хотел поспорить и сказать, что он и так довезёт лисёнка, но щенок как раз извернулся и всё-таки укусил его.

– Паршшшивец, – юноша зашипел и бесцеремонно засунул извивающегося зверька в мешок и затянул шнурок. Стоило признать, что иногда Ксанф был прав. И им действительно было пора возвращаться.

***

Если бы сказки были правдивы, и к Нору пришёл добрый дракон с предложением исполнить любое его желание, он не сомневался бы ни минуты. Нор бы никогда не отправился на ту охоту. Он бы и близко не подошёл к Пустоши.

С тех пор, как заболела мать – с тех пор как он понял, кто виноват в смерти брата и что будет со всей его семьёй из-за него – Нор помнил постоянно о том дне, когда ему было двенадцать. Как он гордился собой! Лучше бы его сожрали твари до того, как он успел занести копьё.

Ему казалось, что если он утонет в чувстве вины, начнёт по-настоящему ненавидеть себя, проклянёт себя как убийцу, может быть, он хоть немного искупит то, что он сделал. Он мог бы даже убить себя, если бы знал наверняка, что это поможет.

Ощутив тяжёлый взгляд, Нор обернулся так внезапно, что Энни вздрогнула и зажала рот ладонью, чтобы не закричать. От этого жеста свободный манжет одного рукава скатился и обнажил тонкое, словно кукольное запястье с синяками зеленовато-коричневого цвета, местами ещё остававшиеся фиолетовыми.

Энни смотрела на Нора глазами, полными ужаса и понимания.

– Мысли ты тоже читаешь? – мрачно спросил он и отвернулся.

Энни так и осталась стоять, не зная, что ей делать: бежать ли со всех ног или сказать то, зачем пришла.

– Нет, – наконец, выдавила из себя она.

Нор едва заметно выдохнул.

– Подслушивать нехорошо, тебя мама не учила? – чуть дружелюбнее сказал он.

– Отчим убил мою мать по-пьяни, а потом очень искренне каялся на суде, – произнесла она и тут же пожалела о сказанном.

Нор прекрасно понял, что она имела ввиду, и постарался собраться. Подумал, как сложно говорить с эмпатом – слова для неё не имели значения. Его эмоциональный ответ – досада и раздражение – говорили не в его пользу.

– Я не убивал человека, иначе ментал на собеседовании меня бы не пропустил, – сказал он, но по её глазам понял, что даже искренность и разумность этих слов не убедят её. Демоны знают, что она про него себе надумала.

Тут он сделал решающую вещь, которая окончательно утвердила Энни против него, и в то же время совершенно естественную для себя. Нор разозлился. Его гнев Энни ощутила как острую боль, от которой пелена застилает глаза. Поскольку скрывать чувства под маской вежливости не было смысла, парень добавил ещё и на словах:

– Не надо лезть ко мне в душу! Что, хочется всё про всех знать?

Губы Энни дрогнули. Голос прозвучал на грани слышимости:

– Я не управляю своим даром, он просто есть. А ты слишком громкий, – она глубоко вдохнула и добавила, прежде, чем уйти, – Роул сказал всем идти в библиотеку получать книги. Джина в очереди осталась.

Она развернулась и побежала прочь, но быстро выдохлась и перешла на шаг.

Нору стало так мучительно стыдно, что гнев тут же испарился. Он подскочил на ноги. Хотел догнать и извиниться, но понял, что сейчас это бессмысленно.

Лас, как обычно, подошёл бесшумно, но Нор всегда знал о его присутствии и не удивился. Только жестом показал ему следовать за собой, и оба направились вверх по склону в сторону корпусов. Рыжий, в свою очередь, безошибочно связал настроение друга и удаляющую фигурку Энни.

– Я её обидел. Я болван, – упавшим голосом сообщил Нор.

– Ну это не новость, – философски заметил Лас.

– Ты знал, что эмпаты не контролируют свой дар? Я думал, они как все маги – хочешь, колдуй, хочешь, нет.

Лас неопределённо пожал плечами.

– Мы с ментальными магами раньше не сталкивались. Тебя это волнует?

– А тебе нормально, что кто-то рядом у тебя в голове всё время копается? – пожалуй, Нор сказал это слишком резко. От друга он ожидал большего понимания.

– Технически не в голове, а в сердце, – педантично поправил Лас.

– Ещё хуже!

– Что ты так завёлся? – рыжий являл собой образец спокойствия. – Кому ты нужен?

От удивления Нор так резко остановился, что Лас заметил это когда уже ушёл на несколько метров вперёд.

– А куда мы идём? – спросил рыжий, как ни в чём не бывало.

Но Нор не собирался менять тему.

– Это же как читать чужие письма! Дневники! Подглядывать в купальнях! – парень аж задыхался от возмущения.

– Ну последнее тебе никогда не претило, – заметил Лас.

– Это другое!

– Ты сказал, это тоже самое.

– Тебе не понять!

Нор широким шагом догнал рыжего и насупившись пошёл впереди. Они почти добрались до одного из стадионов с противоположной площади стороны.

Вспыльчивость Нора всегда уравновешивалась отходчивостью Ласа. Но некоторые вещи произносить было нельзя.

Нор остыл через десяток шагов и понял, что именно он сказал. Лас отстал и по плотно стиснутым губам было видно, что друг попал в самое больное место. Руку он опять держал на груди, сжав ткань до побелевших костяшек.

– Прости, настроение паршивое… – пробормотал Нор, нервно запуская ладонь в волосы. – Глупость сказал.

– Нет, – негромко возразил Лас, – ты сказал правду.

До учебного корпуса они дошли молча. Перед тем как войти в здание Нор кое-что вспомнил:

– Постарайся больше никому не сказать тут «кир». Это было… странно. И кстати, ты в курсе, что можешь разговаривать с другими людьми?

Он хотел сказать это с иронией, но Лас услышал только отзвук неприятного разговора и отвечать ничего не стал. Сухо кивнул.

***

Нор и Лас в одиночку перетаскали выданные на всю группу книги. Джина символически несла иллюстрированный справочник по травам и трещала без умолку. Роул так и не появился.

«Ой ли наш бравый командир по горло в своих командирских делах и бумажках, носится по корпусам, словно его шесская пчела ужалила, сказала б я куда», – комментировала Джина, покуда парни тащили два одинаковых комплекта для Роула и Нора и, чтобы несколько раз не ходить, разобрали книги Джины на двоих. Нор пыхтел и ворчал, что три мага в группе и ни один не может эти проклятые книги по воздуху доставить. Джина подбадривала его замечаниями о пользе физических нагрузок для воина. Им пришлось вернуться ещё раз – Лас забрал собственные учебники, а Нор – комплект для Энни, а которая тоже в получении книг не участвовала. Впрочем, не велика разница, сама бы она их не донесла.

Девушки ни в гостиной, ни в комнате не оказалось, и Нор оставил учебники на тумбочке возле её кровати. Он даже был немного рад, что не встретил Энни сейчас. Хоть Нор и надеялся, что она почувствует его раскаяние, находиться в её присутствии было неуютно.

Зато за общим столом сидел Роул и писал. Джина была права – бумаг ему вручили очень много. Проходя мимо, Нор прочитал пару заголовков: «Форма № 27 О выдаче необходимых хозяйственных принадлежностей», «Журнал группы №___ Дисциплина: _______», а также мельком увидел разложенные копии расписаний на каждого члена их группы.

– «Ма-ги-чес-кий», а не «мо-ги-чис-кий». Проверочное слово «магия», а не «могу», – заметил Нор, но ответа от Роула не получил, только пыхтение в ответ.

«Нужна была бы помощь – попросил бы», – рассудил Нор.

«Хотел бы помочь – сам бы вызвался, грамотей вшивый», – подумал Роул.

В этот вечер все рано разошлись спать. Все, кроме Роула. Он успел застать возвращение Энни, которая опасливо глянула на него и быстро прошмыгнула в ванну.

«Учёба ещё не началась, а она уже где-то шатается», – с раздражением отметил её приход Роул. Он бы тоже с удовольствием прогулялся вместо того, чтобы полдня заполнять эти клятые журналы.

Энни, которая специально дожидалась, когда все уснут, чтобы самой спокойно лечь, немного расстроилась, что застала Роула, но рассудила, что командир это не так плохо, как если бы в гостиной сидела очень эмоциональная Джина или, хуже всего, Нор. Неприязнь Роула не задела её – она не была по-настоящему злой. Привычный фон для эмпата.

Она, конечно, справится и с присутствием остальных, но сегодня, когда она была расстроена, это бы её вконец измотало. А нужно было набраться сил для завтрашнего дня.

Джина в своей постели на нижнем ярусе тихонько похрапывала. Энни забралась наверх, стараясь не шуметь, укрылась колючим шерстяным одеялом, поудобнее подбила куцую подушку, покрутилась на жёстком матрасе.

О Первые, как же хорошо. Сытная еда. Постель. Тепло. Крысы не бегают. Когда все спят – такая чудесная тишина. Чужие чувства не исчезают, но притухают, и не нужно прилагать дополнительных усилий, чтобы понять, где своё. Перед тем как заснуть, её угасающее сознание зацепилось за светлую ниточку чужого сна – доброго, радостного. Она позволила себе прислушаться к ней и заснула с блаженной улыбкой.




Глава 5 Лекция


Лисёнок был счастлив как никогда. Первая взрослая охота! Ещё бы, он же старший. Ух как он потом расскажет всё сёстрам!

Легко быть храбрым, когда идёшь с матерью, и впереди неизменно маячит кончик её хвоста. Легко быть храбрым, когда ловишь зазевавшуюся птицу и чувствуешь, как она бьётся и дрожит в твоих зубах. Когда мама рядом, можно расхрабриться и отбежать подальше. И даже не страшно выглянуть на шум чьих-то незнакомых шагов.

Конечно, он знал, какими бывают люди. Лисёнок и сам мог принимать их обличье. Правда, часто у него это получалось непроизвольно, но он ведь ещё маленький. Золотой ветер подарил лесному народу вторую шкуру много-много солнц назад.

То, что перед ним человек, лисёнок понял сразу. Ни один лис не сел бы верхом на такого странного безрогого оленя с длинным хвостом. Второе существо было человеком только наполовину, а снизу всё тот же олень. Рядом с чужаками крутились существа, похожие на волков.

Ветер задул в сторону лисёнка, настойчиво толкая его прочь отсюда и унося его запах подальше от людей и их зверей. Ветер – друг на их земле.

Ему нужно было возвращаться сразу, как только он увидел чужаков, а не рассматривать их, затаившись в траве. Тихонько пробраться к ближайшей тропе домой и бежать без оглядки. Мать большая и сильная, она не даст себя в обиду. Но он медлил, и ветер сердито потрепал его за хвост. Ему всё ещё не было страшно.

Собаки залаяли и бросились вперёд. Человек на своём олене и его спутник побежали. Лисёнок поспешил к деревьям, услужливо прикрывших его ветвями. До чуткого слуха донеслись крики людей и рычание. И в этот момент ему стало страшно. Они охотятся на неё! А если мать не уйдёт? А если…?

Он не пошёл домой один. Не мог ничего сделать, но и просто так уйти без мамы казалось неправильным. Как жаль, что он ещё такой маленький и ничего не умеет. Он мог бы наслать на охотников морок из самых страшных зверей своей земли и обратить их бегство. Он мог бы приказать огню забрать их воздух. Он не мог ничего. Мог только ждать, спрятавшись за деревом в двух прыжках от тропы. Лисёнок поменял шкуру и досадовал, что не способен обернуться назад. Стоять на двух ногах вместо четырёх так сложно, да и слух с обонянием становятся заметно хуже. Даже собственный облик был ему пока не подвластен!

Он почуял кровь и понял, что мать ранена. Но она была уже так близко, почти добралась. Ещё немного, и они уйдут отсюда вместе.

Потом лисёнок услышал мать. Они не общались голосами – только напрямую из сердца к сердцу.

«Уходи».

Тот, что слез с оленя, поднял острую палку и замахнулся.

«Пусть золотой ветер овеет тебя своим дыханием. Пусть этот зверь будет проклят».

Несколько ударов сердца. Несколько пропущенных вдохов. Ветер зашептал ему на ухо что-то тревожное и утешительное одновременно, обнял своими туманными руками.

В груди стало холодно, захотелось кричать, но воздуха не хватило.

Счастье обернулось кошмаром.

Здесь больше нельзя было оставаться. В полной растерянности он сделал шажок назад. Под неуклюжей ногой предательски треснула ветка, человек обернулся на звук. Прятаться не имело смысла, два прыжка – и он уже побежит по тропе, где его не догнать. Но человеческая шкура мешала, и лисёнок напряг все силы, чтобы перекинуться в нормальный облик. Сердце ликовало, когда он почувствовал, что у него получается, а чёрные лапки вот-вот коснутся сияющей дорожки. Его прыжок, как и сон, оборвался.

Лисёнок открыл глаза и зажмурился от солнца, ослепившего его прежде чем окончательно скрыться за горизонтом. Подходил к концу второй день заточения.

Равнодушный ветер слегка взъерошил шёрстку и принёс с собой запах, заставивший его ощетиниться по-настоящему. Из-за сетки вольера на него смотрел светловолосый охотник. Шагов его лисёнок не услышал, значит стоял он здесь долго и неподвижно, прислонившись плечом к одной из опор.

***

Энни в смятении открыла глаза. Что это за существо, глазами которого она сейчас смотрела на мир? Маленький испуганный… кто? Ребёнок, пожалуй. Она смутно понимала его мысли, хоть и видела мир из его сердца. Как будто они говорили на разных языках, хоть и очень похожих. Энни слышала разговоры, о том, что близость Пустоши иногда искажает магию. Может ли такое быть, что это касается её ментальных способностей тоже? Или это просто случайная фантазия перегруженного мозга?

Энни аккуратно спустилась – Джина ещё спала. Выглянула в гостиную – до подъёма оставалось полчаса. Рассудив, что уснуть вряд ли удастся, она отправилась приводить себя в порядок.

В соседней комнате судорожно вздохнул Лас и стиснул зубы, сдерживая боль в груди. Он так привык прятать её, что даже во сне не издал ни звука.

Нор открыл глаза и лежал, разглядывая потолок. Прислушался. Друг задышал ровнее.

«Фантомные боли, – смутно пояснил мастер Феб, когда с Ласом это случилось впервые, – конфликт магии, я не смогу здесь помочь». Нор вспомнил выражение лица мага. Тогда он не понял. Наверное, не захотел понять. Укоризненный взгляд, адресованный ему.

Нор ожидал чего-то подобного здесь, вблизи Пустоши. Она уже действовала на Ласа. Боль усиливалась – это и без слов было ясно.

«Это ненадолго, – утешал себя Нор. – Скоро я всё исправлю, немного потерпеть».

Энни, уже собранная, сидела в общей гостиной, разложив перед собой книги. Письменные принадлежности лежали в простенькой сумке через плечо, также выданной школой.

В комнате мальчишек завозились, и Энни стало немного легче. Лас был как будто расстроен, но эта эмоция не была тяжёлой. Она с удивлением отметила, что он в целом был для её восприятия легче и приятнее. Вчера она не вслушивалась в него специально, и сейчас поняла, что на фоне остальных даже не обратила на него внимания.

«Подслушивать нехорошо», – некстати вспомнились слова Нора.

Людям неприятно, когда их читают вот так, словно открытую книгу. Энни хорошо это знала, иначе какая ещё у них может быть причина её не любить и бояться? Но ведь и не её вина, что ей не нужно даже прилагать усилий, чтобы прочитать их всех.

Ей всё-таки стало немного стыдно. Одно дело, когда ты не контролируешь свой дар, другое – специально прислушиваешься. Она спешно сложила книги в сумку и вышла в коридор. Корпус просыпался.

Лучше она подождёт у входа в столовую.

***

– Рад, весьма рад приветствовать первый курс в полном составе на моей лекции, – невысокий полноватый старичок занял преподавательское место за кафедрой и оглядел битком забитую аудиторию. Ряды парт полукругом возвышались над ним, и Роулу показалось, что голубые глаза на долю секунды задержались на каждом ученике.

– Меня зовут мастер Паракс, – продолжал преподаватель, и голос его звучал мягко, несмотря на скрипучие стариковские нотки. – Вам я прочитаю общий вводные курс «экология Пустоши». Также мы встретимся с теми из вас, кто поступил на специальности «травник» или выбрал лекарский класс. Прежде чем мы начнём лекцию, хотелось бы обратить ваше внимание на вон ту коробочку у входа, видите?

Студенты неуверенно закивали. Коробочка с прозрачными стеклянными кристаллами действительно была.

– Я сделаю слепок своей лекции, на случай, если вы не успели что-то записать. Возьмите кристалл, когда будете выходить, сможете прослушать ещё раз, если возникнет необходимость.

«Или если вы вообще не умеете писать», – перевёл для себя Роул, приятно удивлённый такой предусмотрительностью. Ему-то, конечно, не нужно, а вот насчёт остальных в своей группе он был не уверен. Мастер Паракс тем временем вновь заговорил, и Роул спешно схватился за перо:

– Сегодня мы рассмотрим географические особенности Пустоши, а также дадим общую характеристику флоре и фауне этой земли. Начнём с определения. Под Пустошью мы будем понимать не тип рельефа местности, характеризующийся открытым участком земли, незащищённым от ветра, а общее название территории, находящейся за барьером. Вы можете со мной поспорить и сказать, что термин не совсем корректный, но так уж сложилось, что первые охотники, отправившиеся в эти земли…

«…не тип рилефа месности хороктиризующийся откр уч земнизащвет….», – спешно выводил Роул, вдруг осознав, что пока он писал начало, уже забыл конец. К середине первого предложения он сообразил, что писать слова целиком не обязательно и начал их нещадно сокращать. Пробелы тоже показались ему не обязательными.

Парень недовольно уставился в свою тетрадь. Скосил глаза в сторону сидящего справа Нора – его перо ловко выводило хоть и не очень прямые, но всё же вполне читаемые буквы. В отличие от Роула, он дописал до слов «…территории за барьером. Барьер – естественная магическая граница…».

Роул вновь уткнулся в собственный неумелый конспект, когда понял, что лекция продолжается, а он пропускает что-то важное.

– …представляет из себя полосу непрозрачного воздуха, насыщенного неконтролируемыми магическими всплесками. Локально плотность барьера настолько высока, что прохождение через него для человекоподобных рас невозможна. Эти места на карте обозначены красным.

За спиной мастера Паракса возникла увеличенная карта границы, подсвеченная разными цветами. Красные полоски вспыхнули ярче.

Роул раздражённо обернулся на шушуканье позади. Как раз вовремя, чтобы заметить, как севший рядом с Джиной парень, положил свою огромную ладонь на её руку и что-то шептал, склонившись над самым ухом девушки. По его голубому платку Роул опознал мага воздуха. «Ну и бычара», – с неприязнью подумал Роул и отвернулся. Недаром почти во всех анекдотах женщины эшидов – шлюхи в борделях.

Он уже не видел, как Джина, бряцнув монисто, угрожающе занесла острое перо, посадив огромную чернильную кляксу в тетрадь.

– Ай же я проткну твою поганую руку, – одними губами прошептала она, но маг воздуха её понял. Хмыкнул, отодвинулся, посмотрел ещё заинтересованнее.

Мастер Паракс тем временем продолжал, повернувшись лицом к карте, взмахом руки подсвечивая те области, о которых он говорил.

– Однако в школе настоящая Пустошь начинается дальше за барьером. Это единственное место, где мы смогли достичь значительных результатов в возделывании этой земли. Маги поставили ловушки и отпугнули самых опасных зверей, не нарушив уникальную экосистему. Это не значит, что Пустошь стала безопасной, но, по крайней мере, пригодной для использования людьми, – мастер Паракс неожиданно тепло улыбнулся, – здесь мы называем этот участок «парк».

Послышались смешки.

– Вы сами весьма скоро увидите всё своими глазами, молодые люди, – уже серьёзнее добавил преподаватель. – Ценность Пустоши для нас представляется в удивительных эндемиках, произрастающих только по то сторону барьера. В медицине широко используются лечебные свойства трелистника жалящего, зииры обыкновенной, дельфириума ядовитого… Впрочем, про флору мы поговорим отдельно. Сейчас для нас важно отметить, что далеко не все эти удивительные растения встречаются вдоль барьера, чем и обусловлена необходимость искать их дальше в Пустоши. Есть ли у вас вопросы? Да, молодой человек?

К удивлению Роула, руку рядом с ним поднял Нор.

– Само название барьер предполагает ограждение, но, как Вы отметили, люди свободно проходят через большинство участков. В чём же смысл?

Мастер Паракс заинтересованно побарабанил пальцами по кафедре.

– О, это на самом деле замечательный вопрос! У наших учёных есть основания предполагать, что долгое время барьер был полностью непроницаем для людей. Дело в том, что магия нашей земли и магия Пустоши имеет разный состав и разную консистенцию, иначе говоря, это два несовместимых пласта, и считается, что барьер – это результат сложной многовековой реакции. Однако природа имеет свойство меняться, магические потоки смещаются, и за тысячелетия граница истончилась настолько, что для нас больше не составляет трудности преодолеть её. Однако не стоит думать, что он потерял все свои свойства. Не забывайте, что у барьера две стороны. Дикая магия Пустоши не проникает через него на нашу сторону.

– А твари? – раздался вопрос из аудитории и студенты, уже начавшие позёвывать, разом приободрились.

Мастер Паракс поморщился.

– Твари – некорректное просторечное название. Для обозначения обитателей Пустоши мы будем использовать термин «магики» – магические звери. Они не подходят близко к границе и не зафиксировано ни одного случая самостоятельной попытки с их стороны преодолеть барьер. Это обусловлено невозможностью для них долго продолжать жизнедеятельность по нашу сторону без специальной поддержки, – мастер Паракс нахмурился, наконец, заметив, что большая часть студентов не успевает следовать за его увлечённой речью и пояснил примером попроще, – для магиков выйти за барьер, это как рыбе выброситься на берег. Возможно, но противоречит их природе.

Аудитория удивлённо загудела.

– А как же арены? – задало сразу несколько человек очевидный вопрос.

Мастер Паракс печально взглянул на студентов:

– Сила источников и накопительных кристаллов помогает им сохранить жизнь некоторое время. Но, молодые люди, вы видели, в каком состоянии они находятся? Такая жестокость совершенно не оправдана.

Нор снова поднял руку:

– Но мастер, разве для школы добыча и промысел тва… магиков не одна из статей дохода?

Мастер Паракс внимательней всмотрелся в светловолосого юношу.

– К сожалению, не все в этих стенах со мной согласны, – ответил преподаватель, – но основная наша задача – сбор трав и изучение их уникальных целебных свойств.

По аудитории прокатился разочарованное бормотание. Травы – как скучно! Вот твари другое дело.

– Впрочем, мы сильно отвлеклись. Давайте сейчас… Да, молодой человек? И не могли бы Вы сперва представиться?

К огромному раздражению Роула это снова Нор тянул руку.

– Нор Дэт, мастер, – почтительно ответил парень и задал свой вопрос, – я видел вдоль барьера ещё одну магическую ограду, воздвигнутую людьми. Зачем она, если магики и так не подходят сюда?

Роул услышал, как сидящий невдалеке Лас хмуро прошептал:

– Завеса, а не ограда.

Мастер Паракс прищурил проницательные глаза, вновь постукивая костяшками пальцев по кафедре.

– Так значит Вы, Нор Дэт, уже полюбовались на барьер?

Нор нисколько не смутился.

– Да, мастер. Я сходил вчера, мне было любопытно.

Преподаватель удовлетворённо кивнул, принимая его ответ:

– Такая заинтересованность делает Вам честь, юноша. Как редко встречаются действительно увлечённые студенты! А что касаемо Вашего вопроса, Вы правы – магики не стремятся на нашу сторону. Вторая завеса воздвигнута нами от браконьеров. Возможно, Вы знаете, что ещё каких-то шесть лет назад дикие земли были открыты к проходу для всех желающих. Те, кто мог себе это позволить, ездили туда на охоту, а все, кто не боялся рискнуть головой, отправлялись на поиски целебных трав. Шаткое экологическое равновесие оказалось под угрозой. Тогда департамент образования Полиса принял решение о создании нашей школы… Впрочем, это тема отдельной лекции. Давайте вернёмся к вопросу о ландшафте…

«В любимчики набивается», – хмыкнул про себя Роул, скосив глаза на Нора. Тот, не глядя в тетрадь, срисовывал с карты ландшафтные зоны.

***

После окончания лекции, студенты разошлись по своим классам. Роул и Нор вместе отправились сперва на теорию ориентирования, а после на физподготовку.

Пробегая третий круг по стадиону, Роул чувствовал, как утреннее напряжение отпускает его. Слишком уж заумно рассказывал мастер Паракс, разобраться бы во всех этих сложных словах и магических понятиях. А Нор хорош, не мог сидеть и не высовываться…




Глава 6 Сомнения


Обед был съеден без нареканий. Роул со своего командирского стола заметил краем глаза, как Нор идёт за добавкой и сам отправился к раздаче ещё раз.

– Ой-эй, славный, что они с тобой делали? – недоумённо спросила Джина, глядя, с каким энтузиазмом Нор набрасывается на склизкую кашу.

Лас рядом к еде едва притронулся.

– Шреирофка, – ответил с набитым ртом Нор и повторил, проглотив, – тренировка. Мастер Хорс зверь! Бег, прыжки, отжимания…

С каждым его словом глаза эшиды тухли.

– Нэй-нэй, я под такими издевательствами свою фамилию не писала…

Энни задумчиво рассматривала ложку.

– У магов завтра, – тихо произнесла она.

Нор сиял, как начищенный щит.

– У нас теперь послезавтра! Три раза в неделю и для желающих поплавать по выходным открывают вход на озеро.

Нор поймал удивлённый взгляд Ласа.

– Там в парке часть границы проходит по берегу, – пояснил Нор и понимающе ухмыльнулся, – огневиков в воду точно лезть не заставляют.

Лас хмыкнул и отвернулся.

– Почему? – неожиданно задала вопрос Энни, в упор глядя на рыжего и игнорируя Нора.

Нор под столом пнул друга, заставив его поднять глаза. Потребовался ещё один тычок, чтобы Лас открыл рот.

– Конфликт стихий, – пояснил он. – Напряжённость магического поля увеличивается с такой силой, что вектор энергетического поля смещается и резерв истощается быстрее обычного.

Нор тихо застонал, уткнувшись лицом в руки. Энни неловко улыбнулась, почувствовав себя полной дурой. Ей-то было просто интересно, почему незначительное замечание о воде вызвало у Ласа такую неприязнь, какую она раньше встречала у кошек. Парень, правда, и сам смутился, хоть никак себя не выдал, только секундный взгляд на друга. Не нужно иметь дар эмпата, чтобы понять, как сильно эта ситуация забавляла Нора.

– Эй-эй, рыжик, на каком языке ты сейчас болтал? – подозрительно посмотрела на него Джина, и повернулась к Энни. – Ей ли стихийные маги не дружат не со всеми элементами. Водные не сунутся лишний раз в пустыню под солнце, ей же огневые не пойдут гулять в дождь.

Энни благодарно кивнула подруге в ответ на её объяснение и искреннее желание помочь разобраться.

– А ты?

– Ой ли я! – небрежно отмахнулась Джина. – Нэй же ж моя стихия едва есть,  ай ли я не столкнусь с конфликтом.

– У меня магии то почти нет, не то что стихии, – вздохнула Энни ни к кому конкретно не обращаясь.

Она ощутила, как Ласу хочется сгладить свою неловкость и тоже поучаствовать в разговоре.

– У тебя слабый уровень интерференционной магии, а ментальной – выше стандартных показателей мага-телепата по шкале Одисса, – педантично заметил он, чем вызвал новый приступ неловкого молчания, и стушевался ещё больше.

Нор сдерживался изо всех сил, чтобы не засмеяться в голос. Энни сердито глянула на него: для неё его эмоции звучали как издевательство над другом, которому в этот момент отчаянно хотелось провалиться под землю. «Больше не скажу ни слова», – читалось в плотно сжатых губах Ласа.

Нор решительно поднялся на ноги с грохотом отодвинув стул, Лас тенью скользнул за ним.

– Увидимся на работах, – махнул рукой Нор, лучезарно улыбаясь, – подходите к учебному корпусу, мы на вас грабли возьмём.

Парни вышли из столовой, и до девушек донёсся приглушённый расстоянием хохот Нора.

– Ай же рыженький умеет делать комплименты, хэй, Эн? – многозначительно брякнула монисто Джина.

Энни непонимающе передёрнула плечами и тут же напряглась. Джина проследила за её взглядом и сникла:

– Матх, – выругалась она сквозь зубы, – опять этот шизрах.

В их сторону уже двигался воздушник, подсевший к ней на первой лекции. Он явно собирался расположиться на одном из освободившихся мест за столиком.

Роул как раз уходил, когда заметил, как к его группе подсаживается парень с голубым платком и лишний раз убедился в правдивости народной молвы. Эшиды – испорченные люди!

Джина затравленно оглянулась, но увидела только удаляющуюся спину своего командира и промолчала. Они с Энни поднялись с мест, и провожаемые азартной ухмылкой воздушника, ушли, не закончив обед. Из столовой как раз выходила группа других первокурсниц, к которым девушки и прибились.

У них была пара часов на отдых.

Погода выдалась хоть и пасмурная, но нехолодная. Убедившись, что навязчивый поклонник Джины их больше не преследует, Энни и Джина распрощались с сокурсницами и отправились прогуляться. После многочасовых утренних лекций хотелось разгрузить голову.

– Джина, зачем тебе за барьер? – спросила Энни, когда они проходили мимо стадиона. – С твоим даром ты могла бы стать лекарем, их бегать не заставляют.

– Ой-эй, учись формулировать, милая, – охотно отозвалась эшида, отвлекаясь от созерцания подтягивающегося на брусьях парня. Могло показаться, что она любуется им, но Энни чувствовала неприязнь, исходящую от девушки. Джина думала не о голом торсе воина, а о турниках, и её отношение к спорту было однозначно. – За барьер мне незачем, но ой ли ты видела, сколько они платят за рейды? Золотой карман не тянет, нэй?

Глаза Джины влюблённо заблестели.

– Хэй, – согласилась Энни, улыбаясь уголками губ. Эшидский говорок оказался очень заразительным.

– А тебе это к чему? – спросила Джина, на ходу срывая листок с дерева. Лист в её руках из зелёного тут же превратился в жёлтый и был с презрением отброшен.

Энни заколебалась, размышляя, стоит ли отвечать. Потом решилась.

– Сила, – тихо, но твёрдо сказала девушка. – Я хочу стать сильной. Возьму столько, сколько смогу.

Неожиданно Джина рассмеялась, смутив Энни, но тут же успокоив своим доброжелательным настроем.

– Эй-нэй, это совсем просто, за силой тебе к источнику.

Заметив непонимающий взгляд подруги, Джина добавила:

– Ай же где маги восполняют резерв, фонтан видела? Вот где сила через край льётся!

Энни неуверенно кивнула.

– Я слышала об этом. В нашем селе источника не было, но рассказывали, что в соседнем городе был в храме.

Брови Джины картинно поползли вверх:

– Ой-эй, подожди, ты никогда не восполняла резерв? Ей же он у тебя бездонный?

Энни слегка качнула головой.

– Я же не колдую. Мне вроде бы не надо. А ты?

Монисто Джины удивлённо зазвенело.

– Ай же, милая, кто вас менталов знает, ой ли как вы устроены. Ей же я-то пару недель назад была, мне хватает пока. Ей же ж не трачусь. Тут скорее в медблок с вывихом руки от этой писанины попаду, ой ли от потери сил.

Джина широко зевнула, потрясла кудрявой головой.

– Ой же спать хочу, мочи нет! И нэй же старик Паракс чуть не усыпил с утра, слова у него все такие заумные, как у нашего рыжика. Нэй ли одни книжки читали. Ай же ж я бы вздремнула часок, пока время есть. Хэй ли ты со мной?

Энни спать не хотелось. Зато теперь ей стало очень любопытно дойти до фонтана, у которого вчера она так и не побывала. Девушки разошлись.

***

– Ла-а-ас, – Нор потряс задумавшегося друга за плечо. Они вновь сидели у края барьера на том же месте, что и вчера.

Рыжий скосил глаза, показывая, что слушает, но не произнёс ни слова. Покрепче обхватил колени руками.

– На тебя никто не сердился. И не обижался. Ну… не поняли немного, – Нор ничего не мог с собой поделать и продолжал посмеиваться.

– Ты-то понял, – буркнул рыжий, – сам сказал «разговаривай с людьми».

Нор развёл руками:

– Ну… попробуй попроще выражаться. Не цитировать «Введение в основы магических техник». Своими словами объясняй!

Лас неуверенно посмотрел на друга:

– А они у меня есть?

– Кто они?

– Свои слова?

Нор закатил глаза.

– Мы же договорились!

– Я могу разговаривать с кем захочу и как захочу? – Лас вновь заговорил так раздражающим Нора педантичным тоном. И ведь не отстанет…

– Конечно.

– Ходить, куда хочу я?

– В пределах школы, да.

Лас поднялся, развернулся и пошёл в сторону теплиц.

– Эй, ты куда? – удивлённо окликнул его Нор.

– Да иди ты…

– Что? Ты сбрендил?! А ну вернись! – Нор подскочил на ноги.

Лас обернулся, вгляделся в гамму чувств, отразившуюся на лице друга: удивление, непонимание, даже отблеск гнева, правда, он быстро исчез. Но Ласа-то не обмануть.

Грудь сдавило сильнее обычного. Рыжий прерывисто выдохнул, спросил, чуть осипшим голосом:

– Это приказ?

Нора словно ледяной водой окатило. Он даже сделал шаг назад, виновато улыбнулся, отвёл глаза, не в силах выдержать прямой открытый взгляд:

– Нет. Конечно, нет. Это я забылся.

– Мне не нравится эта игра, – с расстановкой произнёс рыжий. В его янтарных глазах полыхнули сердитые искорки.

Нор сжал кулаки. Вот они снова подошли к той теме, которую он совсем не был готов обсуждать. Пока не готов.

– Это не игра, – Нор произнёс это тоном, не терпящим возражений, – так нужно, чтобы ты вёл себя, как все люди. Договор был об этом, ты обещал.

Лас ответил, чуть склонив голову:

– Но для тебя это всё развлечение.

– Так и тебе интересно, я же вижу. Просто не принимай так близко к сердцу.

Воздух вокруг рыжего заискрился от ярких сердитых вспышек, вот-вот готовых перейти в пожар.

– Ты горишь, – с усмешкой сказал Нор, поймав один такой огонёк на ладонь. Он вновь спрятался за привычной ироничной маской.

Лас по-звериному фыркнул и, развернувшись, прыгнул на тропу между деревьями. Побежал, ловко перепрыгивая через пеньки и низкий кустарник.

Нор видел, как рыжему трудно было удержать человеческое обличие. Ему всегда это тяжело давалось в моменты сильного волнения.

«Скоро всё закончится», – успокоил себя Нор и пошёл к теплицам. Лас уже скрылся за деревьями.

***

Энни стояла возле фонтана, не решаясь приблизиться ещё на полшага. Её глаза видели просто струи воды, поднимающие мелкие брызги. Несколько капель попало на лицо и руки, и девушка не ощутила ничего необычного. Вода была мокрой, прозрачной и холодной.

Энни не знала, как ощущают силу источника маги. Должно же быть хоть что-то! О том, что она владеет магией помимо ментальной, Энни узнала на собеседовании. Наверное, могла бы догадаться и сама – несколько раз в жизни ей удалось сделать такое, чему не было объяснения, но она не придала этому значения. Рядом никогда не было кого-то, кто мог бы помочь и направить.

Если уж её ментальный дар считали болезнью и одержимостью демонами… Энни усилием воли прогнала видения прошлого. Ни к чему это вспоминать, сейчас всё будет иначе.

На неё вдруг накатила невыразимая безысходность и в то же время злость – яркая, огненная. По позвоночнику пробежали мурашки. А следом – укол вины, гнев сделался тише – его словно заволокло пеленой, и эмоция приглушилась, на передний план вышло смущение, нерешительность и… любопытство.

Энни не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что позади шагах в десяти от неё замер Лас, переминаясь с ноги на ногу. Стоял, сомневаясь, подходить ли ближе. Девушка удивилась, не ощутив уже привычной палитры запутанных эмоций Нора.

– Извини, – пробормотал Лас, нисколько не сомневаясь, что он замечен. Энни с удивлением обнаружила, что он раскаивается совершенно искренне, и эта эмоция была адресована ей.

– За что? – она обернулась. Люди в её присутствии чаще сердились, чем чувствовали себя виноватыми. Лас её озадачил.

Вокруг парня затухали огненные всполохи. Энни подумала, что это красиво.

– Я тебя не заметил. Тебе, должно быть, неприятно, когда кто-то злится рядом. А я очень злюсь.

– Злился, – Энни улыбнулась уголками губ. – Людей обычно не волнует, как я себя чувствую в их присутствии.

Рыжий рассудил, что уходить уже не нужно и подошёл к парапету фонтана, перегнулся через него, вгляделся в своё отражение.

– Мои чувства тоже мало кого интересуют, – произнёс он, зачерпывая воду ладонями.

Энни заворожённо наблюдала, как его настроение меняется: последние нотки раздражения таяли, Лас словно сиял изнутри тёплым весёлым светом. Ей стало легко-легко рядом с ним, что даже закружилась голова. Поймать отголосок чужого искреннего счастья, какая удача!

Лас, зажмурившись, подставив ладони под струи фонтана. Настроение его переменилось мгновенно, как и самочувствие. У Энни опять появилось ощущение, что она делает что-то неправильное, как будто и правда подслушивает. Она тихонько развернулась и пошла в сторону корпусов.

Лас заметил, что девушки нет рядом, когда её фигурка уже виднелась на значительном расстоянии. Ему захотелось окликнуть её, он даже открыл рот, но сдержал себя. Зачем? Что он скажет? Интересно, конечно, разузнать про эмпатов и их магию. Вот и Нор как раз спрашивал вчера. Интересно просто поговорить с кем-то новым. У него даже разрешение есть, никто его не контролирует, а может…

Нет. Он не может себе позволить поддаться сиюминутному порыву. Сам потом пожалеет. Потом – когда Нор наиграется.

А узнать побольше можно и в книгах. Книги во многом лучше людей. Хотя бы потому что их легче взять с собой.

Сделав небольшой круг, чтобы пробежаться по роще в своё удовольствие и насладиться шуршащими под ногами листьями, Лас добрался до библиотеки.

Несколько студентов получало учебники, и, не считая их, залы с книгами были пусты, а за столами никто не занимался. Учёба только началась, и библиотека не пользовалась популярностью. Проигнорировав подозрительный взгляд старушки-библиотекаря, Лас прошёлся вдоль плотно заставленных полок. Вчитывался в названия, по некоторым корешкам провёл пальцем. Отделы были подписаны по дисциплинам: стихийная магия, бытовая магия, боевая… Наконец, нашёл то, что искал. Ментальная магия. Отдельные полки были посвящены телепатии, ясновиденью, прорицанию, эмпатии. Тут Лас задержался. Листал книги, просматривал содержание. Долго колебался между учебником «Классификация и особенности ментальной магии» и автобиографичным трудом «Дневник кира Карола Дитоса, личного придворного эмпата при последнем императоре Нектосе, да будет имя его возвеличено в веках и не сотрётся оно в памяти потомков». Дневник был такой пыльный, что Лас заподозрил – эту книгу никто не читал уже лет сто, примерно столько же, сколько не было последнего императора. Даже плетение сохранности на ней обновлялось лет тридцать назад, и книга начинала ветшать. Судя по вычурному названию, стиль написания должен был быть соответствующий.

Лас почти уже отверг труд достойного кира Карола Дитоса, но всё же в сторону отложил «Классификацию». Соблазн узнать об эмпатии из первых уст оказался выше нежелания преодолевать кучерявый слог прошлой эпохи.

Уже на выходе, Лас обратил внимание на ещё одну секцию: предания и легенды древности. Он не отказал себе в удовольствии пролистать самый толстый фолиант «Полное собрание сказаний о минувших днях, настолько правдивых, насколько и сказочных». Он улыбнулся, вспомнив, как в детстве зачитывал до дыр похожую книгу. В памяти всплыли истории о великих домах, о Первых, кому была дарована магия, о рождении кентавров в пылу Великой битвы, о приходе дриад… Он раскрыл книгу на первой странице, украшенную витиеватой рамкой, пробежал глазами текст, написанный старым шрифтом:

«…И было их четыре Первых брата и две Первых сестры. Первый брат Сэй обратился к Золотому Озеру и получил силу побеждать, знание об оружии и жену-воительницу, обернувшуюся из совы женщиной. И стали дети их лучшими воинами, и не берёт их ни один лук и ни одно копьё…».

Лас удивлённо перечитал абзац. Эта версия легенды о Первых несколько отличалась от той, что преподавалась им. Но и книга была издана раньше. Ни о какой жене, а тем более сове, в современной версии не упоминалось. Видимо, здесь отразилось влияние старинных детских сказок о волшебном народе из леса.

Внезапно вспомнив о времени, парень глянул на большие часы над выходом. Чуть не опоздал! Прихватил обе книги, записался в толстую тетрадь, и со всех ног побежал в общежитие.



***

Энни ещё долго обдумывала, как легко и непринуждённо Лас напитался магией. Она же это не столько почувствовала как маг, сколько ощутила как эмпат. Неужели и у неё так получится? Выходит, это несложно? И все так делают? И так чувствуют?

Ей было немного страшно пробовать самой. Пожалуй, она ещё понаблюдае




Глава 7 Работа в команде


Роул дожидался свою группу около учебного корпуса. Первым пришёл Нор и сам зашёл в подсобку за инвентарём, но был выгнан оттуда с позором и в не самых изысканных выражениях. Хозяйственник Рэт – весьма боевой старичок, заведовавший распределением работ между студентами – выдавал вверенные ему орудия труда только командирам при предъявлении значка и под личную подпись в журнале (с указанием артикула, присвоенного каждому инструменту, разумеется). Журнал был зачарован таким образом, что написать в нём можно было только правду – любая ложь тут же стиралась. Нор убедился в этом лично, когда вредный старик отвернулся, чем и вызвал новый приступ ругани.

В этот момент зашёл Роул. Он и получил на всех грабли и мешки, а также неодобрительный взгляд старика Рэта вдогонку.

Нора это позабавило.

– Вот так прибьёшь кого-нибудь, и даже лопату взять негде, – пошутил он.

Роул, который только что предстал не в лучшем свете из-за своего же одногруппника, насупился больше обычного.

– За лопатой тебя прикопать сам схожу, – буркнул он, надеясь хоть как-то осадить наглеца, но этого пижона так легко было не пронять. Нор расхохотался.

К ним присоединилась Энни. Нор приветливо помахал ей граблями (в журнале они значились как «грабли веерные арт. №1.38.25»), но она встала ближе к командиру, показательно сжала губы и отвернулась.

Эмоции Нора для неё были как яркие вспышки молний на грозовом небе. Лёгкость с которой он радовался, сердился и тут же отходил Энни ужасно злила. После того, что он наговорил ей всего лишь вчера, она слышала в Норе только слабый укол вины и небольшую тревожность, в то время как на лице у парня уже сияла совершенно искренняя улыбка. Кошмарный самоуверенный тип!

Роул кивнул приближающимся со стороны общежития Джине и Ласу. Отметил про себя её помятый и заспанный вид, и зелёный платнок, неуклюже сбившийся набок.

Приближение Джины для Энни выглядело как шелест листьев в ветреный день. В целом доброжелательная, эмоционально реагирующая на всё происходящее, в ней всего было понемногу – недовольства, задора, лукавства, решимости.

Джина что-то говорила Ласу, надув губы и укоризненно покачивая головой. Тот пожимал плечами с ничего не выражающим лицом.

Энни с удивлением отметила, что он не был похож на огонь, которым владел, скорее, на ветер. Стихающий, когда прятался за непроницаемой маской (для Энни в принципе стало открытием, что люди могут так владеть эмоциями), и на общем фоне становился почти незаметным, если специально не вслушиваться. А когда забывался или считал, что его не видят – ветер его чувств словно овевал всё вокруг – любопытно, будто играючи, но в то же время осторожно и совсем ненапористо. Готовый отступить и спрятаться в любой момент. И всегда едва различимой нотой хорошо скрытая печаль.

Энни поёжилась, ощутив, что коснулась чего-то большего, но думать об этом себе запретила. «Подслушивать нехорошо, правда?» – усмехнулась она. Но легче уж птице разучиться летать, чем ей совладать со своим даром.

– Чистим рощу, – объявил Роул, когда все собрались. – Наш участок сегодня от левого края до трёх сросшихся клёнов. Завтра заканчиваем вторую половину ближе к теплицам. Участок возле лекарского корпуса не трогаем.

Роул был для Энни понятен как варёный картофель – обижен, растерян, оттого вечно недоволен. Не понимает, как себя вести, и пытается быть строже и грубее, чем он есть. Противным червяком его грызло чувство собственного превосходства, но это почему-то не отталкивало, а скорее рождало жалость. Во всей компании он был единственным, кто ощущал себя насколько не в своей тарелке.

Командир вёл группу насупившись так, что студенты, встречаемые им по пути, на всякий случай отходили в сторону и вежливо пропускали вперёд отряд, вооружённый граблями – по виду Роула можно было подумать, что эти идут в Пустошь на тварей охотиться, не меньше. Вот и мешки прихватили такие огромные. И направление как раз совпадало.

Джина дула на покрасневшую руку с несколькими свежими волдырями от ожога.

– Где ты так? – спросил Нор,

– Ой-эй, спешила так, что дым валил, а дым там, где огонь, нэй ли? – отмахнулась Джина здоровой рукой и едва не стукнула Нора граблями.

– Народ говорит, вор в руках огонь не унесёт, – лукаво подмигнул он и спросил, на тон тише, – а у Ласа-то тебе что приглянулось?

Джина с праведным негодованием вскинула брови.

– Нэй-нэй, золотой, что сразу вор? Всего-то один финик сморщенный, и то не себе взяла, а так, посмотреть, да на место положить, да проверить, ой ли испортился, ей и не взяла вовсе, а едва дотронулась, да не столько дотронулась, сколько подумала, – зачастила Джина.

Нор расплылся в широченной улыбке:

– А, ифисы! Это ты на святое покусилась. У Ласа каждый фрукт под строгим учётом.

Джина вздёрнула гордый и слегка курносый нос, собираясь обидеться окончательно, когда он огорошил её предложением:

– А у меня можешь что-нибудь украсть? Вот прям сейчас!

Джина сурово посмотрела на него и вручила свои грабли.

– Ой ли, славный, что ты за слова обидные говоришь! – надула она губы. Её ладонь в это время заскользила над обожжённой рукой, направляя слабый импульс, немного ускоривший заживление. – Честной девушке уже за порог не выйти, ой ли нэй?

Джина убрала ладонь, Нор восхищённо хохотнул.

– А кто эта красотка? – кивнул он на чёрно-белый слепок-картинку в руках у Джины.

Маги не так давно создали аппарат, позволяющий переносить изображение из жизни не только в кристаллы, но на бумагу. Изобретение пользовалось популярностью у простого люда: да, не дёшево, но в целом доступно, и быстрее, чем портретик у художника ждать.И в отличие от художников, всегда похоже на оригинал. Те, кто готов был заплатить побольше, могли даже цветную картинку получить!

Джина непонимающе взглянула на Нора, словно ожидала от него иной реакции. Потом перевела взгляд на спину идущего впереди Роула. Спина напряглась, командир осторожно проверил рукой содержимое потайного кармашка на рубахе (сам пришивал в первый день, как его назначили!). Разумеется, там было пусто. Группа позади замерла и наблюдала, как уши Роула становятся пунцовыми.

Джина пискнула, сунула Нору картинку и шмыгнула за его спину как раз в тот момент, когда Роул резко остановился и обернулся.

– Это. Моя. Невеста, – отчеканил он каждое слово, пытаясь встретиться глазами с Джиной, но находил только самые объёмные части её форм, которые не удавалось полностью спрятать за Нором – копну мелких кудряшек, грудь и седалище. Бесстыжие глаза так и не показались, а Нор ненавязчиво преградил ему путь сразу двумя граблями.

– Милашка, – сказал Нор со своей вечной самоуверенной ухмылкой и протянул фото хозяину.

– Ой-ей, жить долго будете, счастье безграничное, детишек мал мала меньше…, – раздалось из-за спины блондина.

– Она извиняется, – перевёл Нор.

– …ой ли в один день умрёте, да в землицу рядом ляжете…

Нор едва заметно шагнул назад, наступив каблуком на носок ботинка Джины. Она ойкнула, поняла намёк и замолчала.

– И больше у тебя ничего не украдёт, – подытожил Нор, – даже случайно.

Роул забрал у него картинку, выругался и пошёл дальше, бормоча под нос нечто невразумительное и, кажется, не очень цензурное. Клятые эшиды! Воры! Продажные женщины! Выставила его полным идиотом…

Джина дождалась, когда вслед за Роулом вперёд выйдут Лас и Энни, поплелась в хвосте группы рядом с Нором.

– Шизрах, – прошипела Джина, неодобрительно косясь на своего командира.

Нор миролюбиво пожал плечами, словно вся эта сценка ничего не значила для него.

– Да Роул какой-то вечно напряжённый…

Джина остановилась.

– Ты шизрах! – фыркнула она, ткнув пальцем в грудь Нора и сердито заглянув ему в лицо. – Эй-ей ты знал, что я ошиблась и ошиблась не случайно, ой ли нэй? Глаза твои честные ой как хитрят!

Лас и Энни остановились чуть поодаль, чтобы дождаться отставших. И понаблюдать за разговором, разумеется. От Ласа так фонило любопытством, что Энни тоже стало интересно, хотя в обычной ситуации она прошла бы мимо.

Нор слегка растерялся от такого напора, примирительно замахал руками и едва не выронил грабли забывшись.

– Да я вовсе не…

Джина слегка прищурилась, оценивающе рассматривая парня, взгляд её задумчиво задержался в районе его бёдер. Именно там под свободной рубахой на выпуск Нор прятал пояс с личными вещами.

– Отводящие чары, хэй-нэй? – изрекла Джина. – Вот только зачем я их не чувствую, эй, золотой?

Нор согласно кивнул и довольно улыбнулся, нисколько не расстроившись, что его раскрыли.

– Да всего-то простенькое плетение от чужих рук и глаз. Обычное дело!

Лас так выразительно поперхнулся, что ни у кого не осталось сомнений, кто автор этого простенького плетения.

Джина стрельнула на рыжего беглым взглядом из-под густых ресниц и, мгновенно переменив тон, вновь обратилась к Нору.

– Ай скажи мне, славный, с каким умыслом ножик с собой носишь, хэй?

Она продемонстрировала Нору тонкий кинжал длиной с ладонь в потёртых кожаных ножнах.

С парня мгновенно слетела вся спесь, рука метнулась к левому боку, глаза округлились. Сам того не осознавая, он вопросительно взглянул на Ласа, требуя ответа.

– Какого пса драного… Как?!

Лас выглядел всё так же непроницаемо, разве только весёлые искорки в глазах и едва тронувшая губы улыбка выдавала его веселье.

– Ты просил защиту от колдовских краж. Я так и сделал.

Нор обиженно поджал губы. Ну да, неточно просьбу сформулировал. Но мог же догадаться!

Джина гордо задрала подбородок, звякнув в унисон серёжками и монисто.

– Ой-эй, милый, магия лишь подспорье для настоящего мастера! Руки – вот инструмент драгоценный, ай-нэй?

Лас кивнул со знанием дела. Джина, упиваясь моментом, крутила в руках кинжал, осторожно вытащила его из ножен.

– Ей-эй, дорогая вещица! В лавке моего дядюшки такая стоит десять золотых.

– Ха! Твой дядюшка – скупщик краденого. Двадцать у мастера, и это фам… фантастическая вещь! – выпалил Нор, в последний момент поймав себя за язык, едва не сболтнув лишнего.

Нора прошиб холодный пот от осознания, что вот сейчас Джина перевернёт нож другой стороной и заметит не только клеймо мастера, но и фамильный знак, который не узнает разве что слепой.

К счастью, Джина невероятно впечатлилась суммой, которую он озвучил, и на мгновение оторвалась от изучения кинжала, чтобы взглянуть в лицо Нора.

– Ой ли брехать!

Воспользовавшись секундной задержкой, Нор быстро перехватил её запястье и ненавязчиво забрал своё имущество вместе с ножнами, и как-то очень уж поспешно вернул на пояс.

– Я не заплатил за него ни единого медяка, – рассмеялся Нор не то от облегчения, не то от того факта, что сказал правду.

Энни могла это подтвердить, хотя чувствовала – он так искусно играет со смыслами, что почти врёт.

Она уже было открыла рот, чтобы спросить, кто мог сделать Нору такой дорогой подарок, но вдруг почувствовала внезапное напряжение, а потом заметила тревожный взгляд Ласа.

Просьба, направленная ей. Едва различимый отрицательный жест головой.

Энни промолчала.

Благодарность.

Энни сделалось очень тепло в груди. Такое непривычное ощущение, как будто это был разговор без слов на уровне чувств.

Их душевную беседу прервал сердитый окрик Роула, успевшего отойти на приличное расстояние.

– Эй вы там! До ночи торчать здесь будем?!

Группа устыдилась и поспешила догнать командира.

Нор всё же задал Джине мучивший его вопрос:

– Ты вообще колдовство не использовала?

Она самодовольно повела плечами.

– Джина отвела тебе глаза. Магия была направлена на человека, а не на кинжал, поэтому чары не сработали, – пояснил Лас.

Эшида сердито хмыкнула в сторону рыжего – мог бы и не раскрывать профессиональные секреты! – и пошла впереди рядом с Энни.

– Предатель, – прошептал Нор, оставшись один на один с Ласом. – Свои-то ифисы по полной зачаровал!

– Маги земли лучшие воры, – произнёс Лас не то чтобы извиняясь, скорее, сглаживая ситуацию для уязвлённого самолюбия друга, – металлы, драгоценные камни, тканевые кошели, бумага для писем и картинок коррелируют с их магическим полем…

– И сами так и прыгают в руки, – оборвал Нор его речь, но уже не так сердито. Быть обворованным мастером своего дела, а не просто какой-то девчонкой, казалось приятнее.

К тому же, долго злиться он всё равно не умел.

***

Группа одиннадцать дошла до края рощи. Роул коротко выдал указания, распределив всех по периметру участка. Нора и Джину отправил на самый дальний от себя конец, чтобы глаза не мозолили.

Они ещё не успели дойти, а Роул уже начал точно и размеренно сгребать листья. Простая работа успокаивала. Прохладным осенним воздухом дышалось легко. Они находились достаточно далеко от корпусов и теплиц, чтобы расстояние приглушило звуки чужих разговоров и шагов.

В тишине особенно неприятно резануло слух «дзынь!», за которым последовал подозрительный хруст. Роул медленно вдохнул, прикрыв глаза, досчитал до пяти, прежде чем обернуться в ту сторону, куда ушёл Нор.

Он с растерянным видом держал в одной руке древко, в другой железные зубья.

– Хлипкие какие-то оказались, – сообщил он, когда Роул подошёл ближе.

Роулу хватило одного взгляда на землю, чтобы понять, что произошло. Никаких ровных дорожек и аккуратно собранных вместе листьев. Почва выглядела так, как если бы в неё целенаправленно и с усилием грабли вонзали. Всё бы ничего, но на их пути не встретился довольно большой камень, заметённый листьями.

– Ты хоть раз грабли в руках держал? – рявкнул Роул, соображая, что им полагается за испорченный инвентарь – неделя дежурств на кухне или дополнительные часы работ.

Нор профессионально взвесил древко, оценивая, как оно ложится в руку.

– Я хорошо владею копьём, – ответил он и добавил, натолкнувшись на непонимающий и весьма неодобрительный взгляд своего командира, – те же грабли, только наконечник другой. А из этой деревяшки неплохой посох может выйти.

Остальная группа тоже подтянулась ближе. Джина замерла неподалёку, делая вид, что работает – она так усердно гребла по одному месту, что уже сняла часть дёрна.

– Я могу починить, – сказал Лас. – Правда, это займёт какое-то время.

Роул прикинул, что хуже маг уже точно не сделает, а к Рэту он всегда успеет. Можно попробовать оттянуть неприятный разговор.

– Валяй, – согласился командир и вручил Нору грабли Ласа. – А ты встаёшь рядом со мной и повторяешь!

Лас сел на небольшой пенёк и взял в руки древко, провёл подушечками пальцев по переломанной деревяшке. Джина незаметно сместилась ему за спину, якобы невзначай заглянула через плечо.

– Помочь? – спросила она, сунув нос уже с другой стороны.

Лас неопределённо хмыкнул и отмахнулся. Прикрыл глаза. Вот сейчас он почувствует тонкие, едва заметные потоки, немного сосредоточится…

– Ой ли ты же огневик, – Джина уже без стеснения зашла спереди, только опасливо косилась на Роула вдали и показательно шуршала листьями. На её счастье, Роул был полностью занят тем, чтобы не дать Нору сломать ещё одни грабли и на неё внимания не обращал.

– Я справлюсь, – буркнул Лас. Нотка раздражения в его голосе впечатления на Джину не произвела.

– Ай-эй, дерево – моя стихия. Разбудить?

Лас ответил, не открывая глаз:

– Листья тоже твоя стихия.

Джина обиженно отошла в сторону, но недалеко. Сломанное древко одно, а листьев много, никакого ресурса не хватит! К тому же жёлтая и сухая листва теряет связь с землёй, управлять её труднее, особенно совсем неопытному и слабому магу. Да и не училась она никогда этой сельскохозяйственной магии, работа на земле несвойственна её народу.

Джина вздохнула и вновь взялась за грабли. Но сколько же времени уйдёт на эту тупую монотонную работу! Монисто позвякивало в такт её движениям. И тут ей пришла идея… Она обернулась на командира: Роул отобрал у Нора грабли и вручил мешок, активно объясняя жестами, что он хочет, чтобы листья с земли переместились внутрь посредством его, Нора, усилий. Блондин кивал, но как-то без энтузиазма.

Джина отвернулась, чтобы не привлекать лишнего внимания. Она только попробует, ничего ведь не случится? Пальцы на ощупь нашли нужную монетку в украшении. Повинуясь её импульсу, нитка распустилась, Джина повернула её в руках, запуская сохранённые чары.

Роул плюнул на землю, вложив в этот жест все, что думал о своей группе. Оглядел всех. Нор, уже покрытый слоем пыли, утрамбовывал собранные в кучу листья в мешке. Ценный инвентарь Роул ему точно больше не доверит! Чуть поодаль Энни вяло скребла граблями. Начинала она куда энергичнее, но немного усилий и уже чувствовалось, что она устала. Вот остановилась, выдохнула. Какая-то она бледная стала… От этой пользы немного, кому-то придётся работать за двоих. Лас неподвижно сидел на своём пенёчке. Пальцы слегка шевелились, как будто ухватив тонкую невидимую нить. Лас кивнул своим мыслям, аккуратно завязал узел. А мог бы листья убирать, если бы не этот болван Нор! Минус один работник.

Чем была занята Джина, Роул рассмотреть не успел, потому что резкий порыв ветра с той стороны взметнул в воздух такую кучу листьев, что он оказался буквально осыпан ими с ног до головы. Сухая пыль и грязь забили нос и глаза. По удивлённому возгласу Нора Роул догадался, что он находится в таком же положении.

– Матх! – испуганно взвизгнула Джина, и Роул впервые с ней согласился. – А ну вернись!

С другой стороны Энни со стуком уронила грабли и упала в листья, которые только что собрала. Она непроизвольно выставила вперёд руки, и новая волна, налетевшая на неё отразилась, как от щита.

Под возмущённые вопли Джины: «Назад! Матх! Ко мне! Ой ли!» и какие-то непонятные завывания, перемежающиеся с резким шелестом листьев, Роул прочистил глаза и первое, что увидел – рассыпанный мешок у своих ног, а второе – резво прыгающего в сторону Нора. Вжжжжух! Мимо него всё с тем же звуком будто промчалась невидимая стрела, взметнув листья в воздух выше человеческого роста. Нужно отдать должное рефлексам Нора – они у него были отточены куда лучше, чем у Роула. Стрела развернулась и направилась в сторону командира, вновь осыпав его ворохом мусора.

– Бежим! – прокричал Нор оглушённому Роулу прямо в ухо и потащил его за собой, не дав прочистить глаза.

Стоило сделать несколько шагов, как за их спинами снова раздалось это громкое «вжжжжжух!», но они успели уклониться.

Роул не особо разбирал дорогу и прежде, чем выбрался из рощи, несколько раз врезался в деревья, так некстати оказавшиеся на пути.

Первый шок прошёл, командир обернулся, вспомнив об остальных.

– Энни! – позвал он, и устыдился, заметив, что к ней уже подбежал Нор и уводил осыпанную с ног до головы девушку из опасной зоны, помогая вовремя уйти в сторону, когда проклятое «вжжжух!» проносилось мимо.

Джина металась позади, но за ней Роул не спешил, подозревая, что бы это ни было, это дело рук эшиды. Вот пусть сама и разбирается.

Беглого взгляда на Ласа хватило, чтобы убедиться, что у него всё в порядке. Он уже соединил обе части поломанных граблей, ловкими и точными движениями связывая невидимые обычным глазом нити. Воздух вокруг него слегка подрагивал. Невидимая стрела поднимала листья вокруг, но приблизиться не могла. Лас как будто и не замечал эту мелкую неприятность.

Стоило оказаться за пределами рощи и неведомая напасть как будто потеряла всякий интерес к троим людям, сосредоточившись на смешно прыгающей Джине. Вжжжух! Она упала на бок. Поднялась, сделала пас руками, безрезультатно. Вжжжух! Новая волна листьев поднялась вокруг и толкнула её в спину.

– Что это? – хрипло спросил Роул, вглядываясь в кружащие в воздухе листья, но ничего разглядеть так и не смог.

– Как будто ветер, – пробормотал не меньше него озадаченный Нор.

Он продолжал поддерживать Энни и почувствовал, как она оседает вниз. Лицо её приобрело явственный серый оттенок, а губы – синеватый. Нора неприятно поразило, какой холодной была её рука.

Роул и сам побледнел, когда увидел её. Он знал немало – как замешивать раствор, класть кирпич и стелить крышу… но что делать, если девушка при тебе падает в обморок в этот список не входило.

– К лекарю! – мгновенно распорядился командир.

– Ноги выше головы, расстегнуть горло, растереть запястья, – куда более уверенно заявил Нор, аккуратно укладывая Энни на землю. – Эн, ты меня слышишь? Не отключайся!

Энни едва различимо что-то пробормотала. Нор торопливо скинул плащ, скомкал и положил его Энни под ноги, затем принялся деловито расстёгивать пуговицы на одежде. Роул вместе с Нором закатал ей рукава, а пока Нор хлопал Энни по щекам, не давая окончательно потерять сознание, Роул развязал серый платок с левого запястья Энни, расстегнул манжеты, закатал рукава. Присвистнул, обнаружив уже заживающие синяки, покрывающие обе руки.

– Кто тебя так?

Нор скосил глаза, но от комментариев воздержался. Энни не ответила, но щёки её немного порозовели.

– Теперь за лекарем, – повторил Роул. Энни протестующе мотнула головой.

В роще закричала Джина, о которой они уже успели забыть. Роул взглянул на неё, и не сразу понял, что же изменилось. Потом осознал – на деревьях почти не осталось листвы.

В это время Лас отложил грабли – Роул специально присмотрелся – целые! –  и повернулся к эшиде, оценивающе проводил взглядом очередной порыв, сотрясший деревья в роще. Последние оставшиеся на деревьях листья медленно кружились в осеннем вальсе.

Небрежный взмах рукой и тёплый воздух, создавший непроницаемый щит вокруг Ласа, направленно отбил новое «вжжжух» в сторону. Едва Джина успела выдохнуть, как стало понятно, что невидимая стрела летит прямо на троих людей за пределами рощи.

Лас побежал, но, конечно, не обогнал ветер. Прыгнул, метнул свой щит вперёд, заставив воздушный поток пролететь по касательной, едва задев Роула по щеке.

Все пятеро замерли, прислушиваясь. Энни попыталась сесть, но была уложена назад на землю сразу двумя парами рук.

Лас прислушался к ощущениям. Ему нравилось, как тёплый воздух струится под его пальцами. Свой импровизированный щит он не создавал специально – сделал первое, что пришло в голову, чтобы отгородиться от раздражающей мелочи. Он терпеть не мог, когда его чары прерывали, особенно те, которые требовали концентрации.

Лас замер, растопырив пальцы, потом аккуратно повёл рукой. Повинуясь его движению, воздух закружил вокруг него опавшую листву, высушивая ещё не потерявшие соки листья и те, что гнили на земле. У Ласа появилось впечатление, что он повелевает не своей стихией. И оно ему понравилось.

О том, что сейчас произойдёт, Нор понял за секунду до того, как в глазах рыжего вспыхнул живой интерес. Спокойный, рассудительный и благоразумный Лас терял все эти качества, когда дело касалось магии. Его магии.

– Не надо!!! – заорал Нор так, что у Роула зазвенело в ушах, а потом и вовсе слух пропал на несколько мгновений от второго вопля. – Джина, беги оттуда!!!

Джина и так уже почувствовала, что ей лучше убраться, поэтому новая волна листьев захлестнула её, когда она почти вышла на открытое пространство к остальной группе.

Воздух стал тёплым, обволакивающим. Лас, как командующий перед армией, жестом заставил подняться с земли все листья, медленно кружившие в воздухе по его воле, теряя последнюю влагу, становясь сухими и ломкими.

Лас тоже не любил тупую монотонную работу. Его творческая натура требовала экспериментов.

Он щёлкнул пальцами. Хватило небольшой искры, чтобы радостное пламя понеслось вперёд, оставляя за собой лишь пепел. Лас прикрыл глаза, наслаждаясь порывом родной стихии, а также сдерживая её, чтобы не спалить всё на пути – огонь аккуратно огибал стволы деревьев, кустарники, поваленные брёвна и пни, валяющиеся на земле грабли, Джину, потерявшую от ужаса голос. Не так уж долго это длилось – не больше пяти секунд.

Потом лёгкий ветерок самого естественного происхождения подхватил невесомый пепел и разнёс его по округе, покрывая бело-серой пылью людей, теплицы, стены лекарского корпуса… Роща и участок рядом с ней были абсолютно чисты.

Лас радостно улыбнулся. Энни привстала на локтях, и никто этого даже не заметил. Она восхищённо смотрела на осыпанную белым фигуру, а перед глазами у неё стояли огненные всполохи. Как же это было красиво!

«Убью, – подумал Роул, моргая и стряхивая пепел с ресниц, – нет, не убью. Отправлю всех на кухню, сковородки драить».

– Ну вот и навели порядок! И завтра день свободный! – расплылся в довольной улыбке Нор, как только убедился, что все живы и ущерба никакого не нанесено. Лас как раз взглядом потушил задымившийся клён.

Джина ойкнула, но больше не издала ни звука. В корпус они возвращались в абсолютной тишине.

Энни быстро пришла в себя, и за такими яркими впечатлениями как-то забылось, что её собирались отвести к лекарю, а она сама не спешила об этом напоминать.

Лас уходил последним – помогал Роулу собирать разбросанные грабли и мешки, а потом задержался ещё на несколько секунд привлечённый чем-то таким знакомым, всколыхнувшим сердце. Как будто песня, которую слышал только он. Без звука, на уровне чувств.

Он напряжённо прислушивался к ощущениям, повернув голову в сторону барьера. Боль в груди вспыхнула резко и отрезвляюще. Сжав зубы, он поспешил догнать остальных.

Энни шла впереди оперевшись на Нора, забыв, как сильно он ей не нравится – Роул своими негативными эмоциями затмил для неё всех остальных.

«Чтоб вас всех демоны сожрали, – мрачно думал Роул, сдавая инвентарь подозрительно покосившемуся на него старику Рэту и сухо отчитываясь о том, что территория очищена, включая соседний участок, который был назначен другой группе. – И это только первый день учёбы!»

***

Мастер Тиен вздрогнул в своём кабинете в главном корпусе, находившемся на последнем этаже под крышей. Точнее, мастер Тиен вздрогнул вместе со столом и стулом, а они, в свою очередь, повторили за полом, потолком и стенами. Стёкла задрожали, но выдержали. «Вжжжжжух!!» послышалась за окном.

Заместитель директора поморщился, но от проверки очередного учебного плана не оторвался. Тут каждые полчаса что-то падает, взрывается, ломается. Защитные чары выдержали, значит, его внимания это не стоит.

Неизбежные издержки работы в школе, он привык.

***

Роул постоял на площади перед главным корпусом, собираясь с мыслями. Вот что ему с этими балбесами делать? Отчитать, в угол поставить? Его командирский статус позволял самому назначить наказание, вплоть до отстранения от учёбы по согласованию с руководством школы. Но для начала неплохо бы выяснить, что же произошло.

***

Пока Роула не было, его группа по очереди отмывала в душе пепел своей первой победы.

– Ой ли я думала, огневики не любят воду! – засмеялась Джина, наблюдая, как мокрая голова Ласа тлеет, словно затушенный костёр.

Лас укоризненно глянул на неё и спрятался в их с Нором комнате.

– Огневики уважают только водопроводную магию, – со смешком пояснил Нор, удобно расположившийся на подоконнике в гостиной.

– Ей же как это? – подозрительно сощурилась Джина.

– Очень просто! Открыл кран – течёт, закрыл – не течёт. Полная власть над стихией!

Джина засмеялась, заставив монисто звонко зазвенеть, но смех её неловко оборвался, когда Нор продолжил разговор:

– А разве маги земли используют воздух?

– Хэй-нэй, да что я… – Джина попыталась последовать примеру рыжего и тоже спрятаться, но наткнулась на Энни, только что вышедшую из душа. Вода окончательно привела её в чувство. Она даже смогла стоять на ногах и не шататься.

– Это и был конфликт стихий, да? – тихо спросила она, но ответа не дождалась, настороженно повернулась к двери и предупредила всех. – Роул идёт.

Командир успел немного остыть, и в гостиную он зашёл уже куда более собранным.

– Сядьте, – коротко приказал он, но в то же время сам остался на ногах. Лас вышел из своего укрытия, Нор слез с подоконника, Энни села на стул в стороне ото всех, а Джина немного помучилась с выбором, но прятаться было негде, и села на прежнее место.

Роул решил начать с хорошего и потом перейти к важному, поэтому сперва коротко кивнул Ласу:

– Грабли целы, спасибо, – перевёл взгляд на Энни всё ещё немного землистого цвета, – что с тобой было?

Она неопределённо пожала плечами:

– Плохо пообедала, наверно, голова закружилась. Не страшно.

Роул задумчиво почесал затылок. Сам он отличался отменным здоровьем и, что делают в таких случаях, плохо себе представлял.

– Сходишь на ужин и зайдёшь к лекарям, – решил он.

Энни неопределённо кивнула. Голова ещё кружилась, а общее настроение не располагало к её душевному равновесию. Но что-то помимо трусоватой тревоги Джины не давало ей покоя. Эмоция, направленная на неё.

Энни а обернулась вправо и наткнулась на внимательный взгляд голубых глаз. Нор рассматривал её без малейшего стеснения, даже не потрудился отвернуться. Задумался о чём-то, не замечая ничего вокруг. Беспокоился.

Энни отвернулась. В его чувствах разбираться ей совершенно не хотелось.

– Лас, – голос Роула стал строгим, – какого пса драного ты устроил?

Ласу стало по-детски обидно. Он же сделал как лучше!

– Ну?! – сказал Роул громче, не дождавшись ответа.

– Я убрал листья, – нехотя ответил рыжий.

– Ты мог спались всю рощу! Кто-то из нас мог пострадать! Кто-то другой мог пострадать! Лекарский корпус мог загореться!

– Нет, – спокойно и твёрдо ответил Лас, – не мог. Я контролирую силу. Я остановил вышедшее из-под контроля заклинание, представляющее куда большую угрозу.

Крыть Роулу было нечем, и он ухватился за эту последнюю тему, которую приберёг напоследок. Джина пыталась незаметно сползти под стол.

– Кстати об этом, – в голосе командира добавилось стали, он бегло глянул на эшиду и вновь обратился к Ласу, – не объяснишь, откуда оно взялось?

– Вызвано при помощи артефакта. Полагаю, маг-воздушник прибег к связующей цепи методом спайки, чтобы поместить чары второго класса «водимый вихрь» в амулет. Активируется при помощи импульса.

По выражению лица Роула было ясно, что из сказанного он понял хорошо если половину, но главное он уяснил.

– Джина, много у тебя этих амулетов? – Роул внезапно заговорил так спокойно, что страшно стало всем. Энни, почувствовав приступ тошноты и головокружения, встала и ушла в комнату. Расстояние слегка приглушило ту бурю, в которую сейчас превратился командир.

Монисто Джины возмущённо забренчало.

– Ай-ей, драгоценный, что такое много? Много не мало, много хорошо, ой ли больше лучше…

Она продолжала что-то говорить, но Роул её не слушал. Взгляд его оценивающе блуждал по ней. У неё не было с собой сумки, значит, амулет она носила на себе. Возможно, в одном из мешочков на поясе. А может, крупные серьги? Да нет, они на месте… Потом взгляд его остановился на груди эшиды, и он понял. Присмотрелся к украшению – каждая монетка хоть немного, но отличалась от своих соседок. Да и не монеты это вовсе, а так, металлические диски той же формы, на многих можно даже разглядеть надписи – не номинал, а магические символы.

Заметив его взгляд, Джина прикрылась руками, словно была нагая и только сейчас это поняла.

– Снимай, – приказал командир, – сколько там заклинаний у тебя спрятано?

– Ой ли ты здоровяк разденешь хрупкую девушку? – возмутилась эшида и в голосе её было столько праведного гнева, что даже Роулу стало немного стыдно, хотя меньше всего ему хотелось её раздевать, да и насчёт хрупкой он бы поспорил.

– А это точно законно? – прищурившись, спросил он.

– Хэй, я слабая и беззащитная, разве я не имею право на крохотную подстраховку, ой ли нэй? – Джина осмелела ещё больше, почувствовав, что командир вот-вот даст слабину.

– У тебя там арсенала на маленький боевой отряд! – не сдавался Роул, для убедительности нависнув над ней, уперевшись руками в стол.

Джина возмущённо подскочила на ноги, но всё равно ей пришлось задирать голову – рослому парню она была по плечо.

– Ты используешь магию не по уровню! – Роул продолжал взывать к голосу разума. – Откуда мне знать, что там у тебя ещё спрятано?

– Ой ли всякая мелочёвка, – отмахнулась Джина, делая шаг назад, – подумаешь, немного промахнулась…

– Зачем ты вообще колдовала?! – Роул прибег к последнему аргументу – крику.

Почувствовав, что этот раунд она выиграла, и командир не ринется собственноручно снимать с неё монисто, Джина скрестила руки на груди и в упор глянула на него.

– Хотела быстренько листики подмести, да в мешки загнать. Ай ли мои прекрасные руки не созданы для такой трудной работы, ей же они для более тонкого ремесла, – гордо заявила она.

Роул осел на стул, простонал:

– Какого? Карманы обчищать на рынке?

Джина гордо вздёрнула нос:

– Составления сборов!

Роул не сдавался и решился на последний выпад:

– Чему вас на ваших уроках магии сегодня учили?

Вместо Джины ему ответил Лас:

– На уроках мы пока не колдуем. Чары разрешат применять, когда сдадим зачёт по технике безопасности.

«Вам это не грозит», – мрачно подумал Роул.

Он поднялся на ноги, развернулся и зашагал к выходу из гостиной. Процедил сквозь зубы, перед тем как выйти в коридор:

– Ещё одна выходка, и я поднимаю вопрос об отстранении от учёбы. Посудомойка – достойное ремесло!

Дверь за ним хлопнула, группа ещё какое-то время молча сидела. Тишину нарушил скрип открываемой двери из комнаты – Энни вышла к остальным.

Нор преувеличенно бодро хлопнул в ладоши и предложил:

– Ну что, идёмте на ужин?

***

Ни в какой медблок Энни не пошла. Поела без аппетита и улизнула пораньше, чтобы никто не видел, как она прячется в неосвещённом углу одного из стадионов за общежитиями. Конец дня – самое сложное время. Одни только приёмы пищи среди такого количества людей чего стоят! Завтрак и обед ещё терпимо, но к вечеру её силы заканчиваются. Наверное, стоит придумать что-то и уносить еду с собой.

После разбора полётов с Роулом ей вообще не хотелось никуда идти, но поесть всё же нужно было.

Немного тишины – вот и всё, что на самом деле необходимо. Возможно, через какое-то время она привыкнет и станет легче?

В выданном ей расписании была приписка о том, что ей назначен куратор-эмпат, занятия с которым начнутся только через две недели. Кажется, ждать целую вечность! Совладать со своим даром – самая заветная мечта. Хорошо бы уметь просто выключать его и смотреть на людей вокруг глазами, а не сердцем.

А лекарь… да мало ли что он решит! Ещё отстранит от занятий, тогда пропало её обучение! Небольшая слабость – ерунда. Не в первый раз.

Но хуже всего будет, если её заставят перевестись. Становиться врачевателем – не её путь. Даже представить страшно – всю жизнь слушать больных страдающих людей. Лучше уж к тварям.

«А вдруг с ними легче, чем с людьми?» – промелькнула глупая мысль.

Как будто ей жить среди них! Энни слышала, у тварей тоже есть что-то вроде ментальных способностей, которыми они пользуются, чтобы защищаться и атаковать. Вот бы и ей также… Звучит, как настоящая сила.

В общежитие всё же пришлось возвращаться. Стемнело, Энни замёрзла, да и подготовку к завтрашним лекциям никто не отменял.

Она почти добралась до выхода, когда ощутила присутствие знакомых людей.

– Огоньку бы добавить, – попросил Нор.

Лас щёлкнул пальцами, зажигая все фонари на стадионе. Энни успела шмыгнуть в густую тень и выскользнуть за ворота незамеченной.

– Защищайся! – рассмеялся Нор. Энни обернулась, чтобы увидеть, как Лас уворачивается от захвата друга, перекатывается по песку и пружинисто подпрыгивает на ноги.

Обоим было весело – не в первый раз дерутся.

«Мальчишки», – поморщилась Энни и направилась к общежитию.

***

Вернувшись с ужина, Роул застал идиллическую картину: группа училась. Нор лениво листал учебник за столом, чуть поодаль от него расположилась Джина. Сложенные стопкой книги она использовала как подставку для чашки с травяным чаем, а сама уткнулась в тетрадь и что-то бубнила под нос. На подоконнике читал Лас, недостаток света компенсируя крохотным огненным шариком.

Роул хотел сделать ему замечание об опасности такого освещения, но вспомнил виденную днём сцену и здраво рассудил, что этот с маленьким огоньком точно справится. К тому же, лампы у них всё равно не было. Это напомнило командиру о своих обязанностях.

Он покопался в комнате и вышел с несколькими листами в руках. Подумал и решил, что самая подходящая кандидатура для этой задачи – Джина. Девушка всё же лучше должна разбираться в хозяйстве, чем парни.

Джина вздрогнула, когда справа от неё на стол опустилось несколько листов.

– Ой ли я никаких заявлений подписывать не стану!… – предупредительно зачастила она, но Роул её перебил.

– Это форма на выдачу необходимых бытовых принадлежностей. От лампы до мыла, – голос командира прозвучал совсем не сердито, скорее, устало. Лас с интересом взглянул на Роула, видимо, чтобы удостовериться, не подменили ли его.

– А верёвку дадут? – Нор с готовностью оторвался от учебников и вытянул шею, присматриваясь к мелким буквам.

– Заполнишь на всех? Срок неделя, – попросил Роул. – Я не очень в этом смыслю, упущу что-нибудь, потом не допросишься.

Ответа он не дождался и ушёл к себе в комнату. Находиться в одной гостиной со всеми ему было неуютно.

Джина с сомнением пробежала глазами текст на листах, проведя пальцем справа-налево по нескольким строчкам. От Нора этот жест не укрылся, он стащил себе одну форму, просмотрел её, но ничего подозрительного не увидел. Обычная таблица со списком, нужно только галочки и цифры поставить. Затем сунул нос в тетрадь Джины, но она с таким громким хлопком закрыла свои записи, что со стороны могло показаться, будто она залепила пощёчину неудачливому кавалеру, заинтересовавшимся её декольте.

– Ой ли своих лекций не написал, славный? – фыркнула Джина, сунула тетрадь в сумку и ушла. Нору показалась, что как-то уж слишком поспешно.

Посмотрел на время, понимающе улыбнулся, но вслух ничего не сказал.

***

«…Дар мой был слишком силён, чтобы я, будучи маленьким ребёнком, мог совладать с ним. И не было никого из взрослых, чтобы наставить меня на путь учения. Кругом я встречал лишь непонимание и страх – бабки твердили, что демоны дали мне в дар способность видеть пороки людей и черноту в их душах, что я – причина болезней и мора среди скотины. Также меня обвиняли в засухе и чрезмерном половодье, в граде, побившим посевы и прочих несчастьях, сыплющихся на жизнь крестьянина.

Я рано потерял отца, а мать моя, хоть и любила меня, но всё же была простой женщиной, далёкой от тонкостей магической науки, пыталась лечить меня у знахарок. Всё это только вредило мне и укрепляло уверенность в собственной ненормальности и ущербности. Что могло ждать меня в будущем? Родись я в краю не столь отдалённом от Полиса – этого средоточия умнейших людей, образования, учёности! – возможно, судьба моя складывалась бы куда радужнее. Но увы, мне было уготовано лишь страдание среди тёмных людей, не понимавших и не принимавших меня. Дети, напуганные родителями, не хотели дружить со мной, и даже среди сверстников я был изгоем, каждый мой шаг сопровождался насмешками и улюлюканьем… »

Лас пробежал глазами три страницы дневника личного придворного эмпата последнего императора с подробнейшим описанием страданий кира Дитоса. Перелистнул:

«…и не было ни единой души в мире способной…»

Всё ясно. Дальше.

«Моё предельное одиночество усугублялось непониманием…»

Жизнь у эмпата в глухой деревеньке действительно не была беззаботной и радостной. Дальше.

«Но вот однажды удача улыбнулась мне, и представился шанс покинуть это забытое всеми место на самом дальнем краю Ойлены. Как я был счастлив! И как глуп, что не смог предвидеть тех несчастий, которые ожидали бедного мальчишку в этом непростом путешествии…»

Лас перечитал первое предложение. Дальний край империи – это действительно… далеко. Судя по объёму книги, всё оставшееся время многострадальный кир Дитос посвятит описанию своего путешествия до Полиса.

Лас зевнул и отложил книгу.

– Разомнёмся? – с готовностью предложил Нор, давно изнывающий от скуки.

***

Энни была одна в гостиной. Она чувствовала присутствие Роула в его комнате – уставший, подавленный.

Занятия помогли ей не концентрироваться на эмоциях командира.

Она проверяла себя по вопросам для повторения, выданным мастером Параксом. Кое-что нужно было уточнять в учебнике. Академический стиль давался непросто, параграфы приходилось перечитывать по два-три раза, кое-что она выписывала, дополняя лекцию.

Энни настолько увлеклась, что возвращение Джины почувствовала, когда хлопнула дверь. Вздрогнула, выронила перо – жирная капля чернил залила последнюю заметку в тетради.

Сердце бешено колотилось – застать её врасплох удавалось нечасто.

Не сказав ни слова, Джина протопала в комнату.

Энни подняла на неё глаза – растрёпанная и раскрасневшаяся, словно от бега, эшида очень сердилась. И боялась.

Понимая, что занятия на сегодня закончены, Энни сложила сумку на завтра. Выглянула в окно, отсюда как раз был хорошо виден стадион, на котором тренировались мальчишки. Хотя какой там тренировались, так, баловались. Вспомнив случайно увиденную сцену, Энни скривилась – как дети! Ладно Лас, но Нору восемнадцать, а ведёт себя как тринадцатилетний. Между ним и Энни пропасть в четыре года – в её деревне в таком возрасте уже семьи заводили, или хотя бы невесту подыскивали, хозяйничали вовсю…

На стадионе прибавилось народу. Видимо, ребята и девчонки подтянулись из других групп, заметив, что стадион освещён. Всего там было человек двадцать, и они гоняли мяч, поделившись на две команды.

С улицы донёсся магически усиленный звук свистка, предупреждающий о скором начале комендантского часа. Время близилось к десяти.

Ребята на стадионе прекратили игру. Они медленно разбредались по общежитиям, продолжая что-то весело обсуждать.

Энни отправилась спать. Вот бы снова увидеть этот удивительный сон! Что же стало с тем существом?




Глава 8 Надежды и разочарования


Энни не видела лица того, чьими глазами наблюдала новый сон-воспоминание, но точно знала – это мальчишка.

Он только что вернулся домой. Пришлось немало проехать в седле, и в ушах ещё звенело от нескольких переходов порталами – пять, если быть точным. Это много, но молодой сильный организм выдерживает. О кентаврах и говорить нечего, Ксанф мог и семь раз переместиться. 

Он лично отнёс обмякший мешок к вольеру, хоть и пришлось изрядно пройтись – мастер Сотер обустроил свою вотчину в стороне от хозяйского дома. Кентавры любили тишину и уединение, и дикий парк, больше похожий на лес, был идеальной преградой, отделяющей их от жилой части особняка.

Собаки в своих вольерах радостно махали хвостами, завидев знакомую фигуру, но запах незнакомого существа не давал им окончательно потерять контроль и с визгом броситься на сетку, как обычно они это делали. Животные нервно принюхивались, глухо рычали.

Лисёнок забился в дальний угол, сверкая оттуда жёлтыми глазами.

Он как раз налил ему воды в миску и вышел из вольера, щёлкнул задвижкой. Послышались голоса, и по их тону было понятно, что кентавры ссорятся. Мастер Сотер недоволен, а значит, и его самого не похвалит. Слушать наставления не хотелось, и он скользнул за сарай, чтобы незамеченным уйти по дорожке. Даже сделал несколько шагов, как вдруг передумал и решил остаться и послушать. Интересно же!

– Ксанф, магики не приручаются, – терпеливо объяснял Сотер своим мягким глубоким голосом. Судя по тону, к этому моменту фраза прозвучала уже не единожды. – Они абсолютно дикие.

– Я не прошу тебя приручать его, – возражал Ксанф, искренне не понимая суть проблемы, – пусть тварь сидит в клетке. У мальчика первая охота, это важно! А надоест, продадим на арену.

– Меня не волнует самолюбие кира. Магики не живут в неволе, а на арене они живут ещё меньше! – братья уже стояли напротив вольера с их сегодняшней добычей. – И зачем он Агенору? Не замечал у мальчишки любви к животным. Особенно живым.

Мальчишка, ха! Сегодня он доказал, что уже взрослый. Сам загнал и убил лисицу!

– Это оборотень, должен быть забавным, – равнодушно пожал плечами Ксанф.

Он не удержался и на секундочку выглянул из своего укрытия. Мог поклясться, что Сотер поражён, потому и молчит – но полюбоваться на изумлённое лицо кентавра не смог, оба брата стояли к нему спиной. Только и видно, что гнедой круп Ксанфа, да серый Сотера. Рассерженный кентавр переминался с ноги на ногу, сердито хвостом махал.

Всё-таки странно, что Сотер не оценил его удачу. Дикий оборотень – это ведь что-то совершенно невероятное. В доме был один оборотень – пёс Рес. Не совсем зверь, не совсем человек. Сотер дрессировал собак в его стае – обычные животные, а вот Рес – их вожак, другое дело. Щенки оборотней воспитывались в храме, где их обучали всему, что должен знать и уметь страж. Знатные дома выкупали их за очень большие деньги. Правильно воспитание и рабская печать делали из них вернейших слуг. Оборотни становились вожаками домашней стаи и подчинялись только хозяину и начальнику стражи. Оборотень Рес из дома Элиос беспрекословно слушался Ксанфа.

Рес вызывал смешанные чувства: слишком свирепый, слишком недалёкий. Хотя и не самые плохие качества для преданного раба.

– Ты сам видел, как он менял облик? – уточнил Сотер.

– Агенор видел, говорит, похоже на вспышки пламени.

– Ксанф, вы привели мне ребёнка! Это же почти подросток, что я с ним делать буду?

– Попросишь Феба, нарисует ему печать. Не будет бросаться на нас и ладно, – Ксанф раздражённо перебирал ногами, будто готовясь пуститься вскачь.

Агенор понял, что ничего интересного больше не услышит и, стараясь не шуметь, шмыгнул между деревьями по дорожке к дому.

По тому, как еле ощутимо истончался сон, и картинка стиралась, Энни поняла, что сейчас проснётся. Но её это совершенно не устраивало!

Больше всего ей хотелось снова взглянуть на мир глазами лиса – без сомнений, именно его воспоминания она подглядела вчера ночью. Быть противным мальчишкой, в чью память она заглянула сегодня, ей не нравилось даже во сне. Хотелось отвесить ему затрещину и закричать, что Сотер прав. Лучше б сам сел в клетку и понял, каково это! Но голоса у неё не было. К тому же было понимание – это всё прошлое, его не изменить.

Новая волна воспоминаний поглощала её. Энни ощутила – это по её воле. Чистый восторг затопил её сознание – она! управляет! сном! Но об этом Энни подумает потом, потому что сейчас она, нет, он бежит по каменной дорожке и жмурится от солнца, а по бедру стучит тяжёлая сумка с книгами.

«Да ну её, только мешает!» 

Кожаная сумка шлёпнулась в траву, и он, не оборачиваясь, помчался вперёд, мельком обернувшись на белое двухэтажное здание справа – колонны, огромные застеклённые окна, изящные арки – всё это было привычно ему и не заслуживало внимания. 

Надо торопиться, чтобы не сильно опоздать на следующий урок. 

Он буквально вылетел из-за сарая, врезался в кентавра, едва устоял на ногах, но вместо извинений, выпалил:

– Как мой лис?

– Хайре, кир, – хмуро поздоровался Сотер. – Сидит. 

Он прильнул к сетке, высматривая в дальнем углу свернувшийся клубочком силуэт. Кажется, спит. Потом заметил кое-что ещё.

– Это всё он устроил? – не смог сдержать восхищённый смех, когда заметил комья земли, разбросанные по всей клетке. 

– Рыл подкоп, я полагаю, – всё так же хмуро отозвался кентавр откуда-то из сарая. – Собаки всю ночь выли.

Конечно, границы вольера были зачарованы, и так просто их не преодолеть. Но как же забавно! Потом он обратил внимание на миски – вода и мясо нетронуты. Он поднял глаза и заметил несколько кристаллов-накопителей, почти разряженных. Хотел спросить, зачем, но вспомнил сам – твари не могут без магии, а по эту сторону барьера им её не хватает. Сотер предусмотрел всё.

Плохо, что лис не ест. Решил, что сам принесёт ему разной еды – вдруг его заинтересует что-нибудь? 

На урок, конечно, опоздал.

Потом ещё приходил в обед, лисёнок как будто и не пошевелился. Разная снедь – сыр, колбаски, картошка – не заинтересовали его пленника. Ему поменяли кристаллы – специально выпросил у мастера Феба несколько штук. Маг удивлялся, какая это по нынешним временам востребованная вещь и сказал, что даст, но заряжать Агенор их будет сам. Пф, как будто это проблема! Источник вот он, далеко ходить не надо. 

– Ну же, вылезай! – сказал в надежде, что звук его голоса расшевелит лисёнка. Никакой реакции в ответ. 

Он ушёл и вернулся вечером. Сотер был занят у себя в доме, скрытом за деревьями, и не заметил, как он подошёл к вольерам. Первым делом проверил – вода и еда, в том числе его обеденные подачки, всё также нетронуты и засижены мухами. С разочарованием всё это выбросил. От протухшего мяса уже доносился слабый душок. Лисёнок никак не отреагировал, даже когда дверь вольера открылась. На мгновенье показалось, что кончики ушей шевельнулись – впрочем, действительно показалось. Больше лис никак не выдал своего внимания. 

Кристаллы, принесённые в обед, почти иссякли, и пришлось потратить час, чтобы дойти до источника – изящный фонтан в ухоженной части сада перед домом, – и зарядить их самому. Он не был магом, но сильная кровь в его жилах позволяла делать простые манипуляции с энергией. 

Когда вернулся, ничего не поменялось. 

Он прислонился плечом к одной из опор вольера и стал ждать. Столько, сколько потребуется. 

Солнце клонилось к закату, когда лисёнок поднял голову. По шкурке пробежала волна алых искорок. Он встретился взглядом со своим охотником. Лисьи глаза слегка светились. Умные глаза. 

Агенор вспомнил охотничий приём – попытался почувствовать зверя. В глубине души он не верил в успех. Те трюки, которые работали в Пустоши, зачастую оказывались бесполезны за её пределами. Ощутить присутствие другого существа, понять его эмоциональное состояние изнутри, сломить чужую волю своей – в обычной жизни разве что очень сильные эмпаты так умели. 

Но у него получилось даже лучше, чем вчера. Показалось на мгновенье, что маленький лис ждал этого и ответил… Такое возможно? 

Всё его существо, превратившись в натянутую струну на пределе отчаянья и тоски. А потом как будто лёгкий толчок – и он летит в такую бездну страха, что лучше уж перестать дышать. 

– Кир, – голос донёсся откуда-то издалека, и он не сразу понял, кто говорит. – Агенор! 

«Кир – значит господин, Агенор – это я», – мысленно перевёл он. Потребовалось немалое усилие, чтобы начать думать словами.

– Не тревожь его пока, – снова раздался голос.

«Сотер», – имя голоса тоже вспомнилось не сразу. 

Он отшатнулся от сетки, едва удержался на ногах.

Почти севшее солнце показалось ему нестерпимо ярким, а окружающая обстановка – незнакомой. Что за кошмарная ограда из твёрдых прутиков – разве бывают деревья с такими ветвями? Как душно, как трудно дышать и думать! Сияющие камни снаружи немного помогали, но когда они тускнели, становилось совсем невыносимо. 

Его охотник смотрит! Прогнать, напугать, пусть бежит прочь. Все силы на это бросить!

Он тряхнул головой, сбрасывая с себя наваждение. Как будто прыгнул в ледяную воду и теперь даже самый жаркий день не мог согреть онемевшие чувства. Ясность сознания вернулась, но от радости не осталось и следа. В душе поселилось неприятное тягучее послевкусие. 

Скорее, скорее, уйти отсюда. Бежать от невыносимого страха комком застрявшим в горле и застилавшим глаза чем-то влажным.

Позже, когда пришёл в себя, он понял. Его лис с ним говорил! Хотел напугать – но это они ещё посмотрят, кто кого. Его вновь захватил азарт. Рано или поздно, он научит зверя есть из рук. 

Он придёт к нему завтра.

***

Нор посреди ночи, резко сел на кровати, не понимая, где он. Чтобы прийти в себя, открыл окно. Вдыхая отрезвляющий холодный воздух, с тоской думал, как это пакостное место бередит в нём самые паршивые воспоминания. Ощущал себя так словно нутро вывернули наизнанку. Он вернулся в постель. У него ещё была пара часов, чтобы выспаться.

***

В полудрёме Энни прокручивала в голове свой сон – имена и лица так быстро стирались из памяти. На утро от яркой картинки останется лишь смутное воспоминание, но ей важно помнить. Она пока не знала, зачем, но не сомневалась в этом.

Из мыслей не выходил виденный мельком дом – всё в нём было прекрасно. А какой сад вокруг! Такой мог находиться только в Верхнем Полисе. А кентавры? Невероятно! Настоящие!

Кентавры, хоть и присоединились к империи, жили обособленно и в дела людей предпочитали не лезть. Мало кто соглашался работать в людских городах, также мало кто мог позволить себе таких работников – услуги полулюдей стоили дорого.

Но даже просто увидеть их казалось Энни чем-то волшебным.

А этот мальчишка…как его звали? Аре… Ано… Забыла… Так запросто с ними разговаривал. «Кир» – говорили они ему. Высокородный. Аристократ.

В обычной жизни, Энни разве что позволили бы посмотреть на стену, разделяющую Верхний и Нижний Полис. Но она и в столице-то не была никогда.

Снова проваливаясь в сон, она успела подумать и тут же забыть: чьи воспоминания она сейчас потревожила? Имеет ли значение расстояние, когда речь идёт о снах? В этом месте совсем близко от чужой странной магии ни в чём нельзя быть уверенной.

Ещё она успела порадоваться, что это был всего лишь сон – никто не упрекнёт её, что она подглядывает. Мало ли что кому снится!

***

Утро не задалось у всех. Нор встал непривычно хмурый. От Роула иного уже и не ждали, но не станет же он жаловаться, что после вчерашней тренировки у него болит каждая мышца. Впору благодарить Джину с Ласом, за то, что сегодня они свободны от работ.

За завтраком командир подошёл к своей группе и протянул Энни листок.

– Тебя освобождают от физподготовки на две недели, – сообщил он.

– Что это значит? – Энни пробежала глазами официальную бумагу с личной печатью и подписью директора.

Роул пожал плечами.

– Не знаю. Носи справку при себе, могут проверить, если встретят тебя не на занятиях.

Роул ушёл. Он был так же озадачен, как и остальные.

Теперь настроение испортилось у Джины:

– Ой ли можно и мою фамилию приписать? Хэй Эн, кому ты дала взятку, есть ли рассрочка и хочет ли он процент?

– А как зачёт принимать будут? – Нор думал о чём-то своём мрачном, и Энни явственно ощутила его тревогу и злость. Обе эти эмоции были направлены на неё.

Лас промолчал, задумчиво ковыряясь в каше. Энни смутно понадеялась на его поддержку, но он опять спрятался за непроницаемой маской. С его стороны Энни уловила только лёгкое беспокойство.

От силы негативных эмоций, направленных на неё – а тут ещё полная столовая невыспавшихся недовольных студентов фоном, у Энни закружилась голова. Сжав губы, она поднялась и вышла, пока не стало хуже. Завтрак остался нетронутым.

Джина что-то говорила ей вслед, но Энни даже вслушиваться не стала.

– Ой ли как с ней быть? – тряхнула кудряшками и монисто эшида. Нор невольно вздрогнул от этого звука, припоминая, на что способна эта невинная на первый взгляд побрякушка.

Лас вспомнил особенно печальный абзац из дневника кира Дитоса:

«И не было хуже пытки, чем гнев, злоба и негодование, вызванное моим присутствием. Они пронзали моё нежное детское сердце, подобно стрелам кентавров, пропитанных ядом, отравляющим кровь…».

Ласа особенно умилила фраза про кентавров. Один его знакомый кентавр не признавал оружия, а другой мастерски владел всем, что резало, кололо и било, но парню чаще доставалось просто палкой. Боевым посохом, если быть точным.

Нор отвечать не спешил, и Лас рискнул открыть рот:

– Ваши гнев, злоба и негодование причиняют ей страдания.

– Энни трудно находиться с нами, когда мы сердимся на неё или из-за неё, – перевёл Нор с книжного на человеческий.

– Ой ли я не… ну разве что совсем чуточку и ещё щепотку! Мне ж одной теперь на стадионе фигуру портить!

Нор только согласно кивнул. Мысль о зачёте до сих пор вызывала у него досаду. Но ведь и с Энни нехорошо получилось.

Нор посмотрел на нетронутую тарелку. Энни даже кусок хлеба с тончайшим ломтиком  сыра с собой не прихватила. Он пододвинул бутерброд к Ласу.

– Отнеси ей поесть, а то опять в обморок упадёт.

Джина пододвинула свой бутерброд тоже.

– Ой-ей, драгоценный, скажи ей, что мы извиняемся.

Нор согласно придвинул собственный вклад . Пока Лас колебался, Джина запаковала все три куска серого хлеба с сыром – её, Нора и забытый Энни – в салфетку. С завистью глянула на Ласа, спешно уплетающего свою порцию, и вздохнула – липкой каши можно было взять сколько угодно, а вот сыр почитался за деликатес и выдавался строго по одному на человека.

– Хэй, славный, а не проверить ли нам, вдруг что осталось на кухне? – предложила Джина, проводив уходящего Ласа взглядом.

– А давай, – согласился Нор, которому тоже не хотелось страдать от голода и собственного благородства.

Уже выйдя из столовой, Лас услышал со стороны раздачи грохот, подозрительно похожий на отвлекающий манёвр.

***

Стадион в это время пустовал, а Энни больше и не нужно было. Она спряталась в закуток у самого входа – так меньше продувало на холодном утреннем ветру, от которого не спасал плащ с капюшоном. Но это было даже хорошо – физический дискомфорт отвлекал лучше всего.

Она в школе меньше недели, а уже не справляется. Винить можно только себя. Она прекрасно знала, как тяжело ей среди людей. Когда Энни первый раз отправилась на ярмарку в соседнее село, то убежала, даже не дойдя до ворот – досталось же ей тогда от матери!

И всё равно Энни пошла бы в Рубеж. Других вариантов не было.

Она вспомнила удивлённое лицо мага-сопроводителя, когда закрытая на засов дверь в подвал распахнулась настежь, и она появилась на пороге. Только что он разговаривал с мелким воришкой-карманником, у которого обнаружился слабый дар земли – втолковывал ему, что от тюрьмы с его достижениями не отвертеться, а в школе он проведёт те же пять лет, получит профессию… Это был хороший человек. Слегка обиженный на свою судьбу и невысокую должность, но неравнодушный и честный. Энни такие встречались редко. Она поняла тогда: если не уйдёт с ним, то вряд ли когда-нибудь вообще покинет следовательский участок.

Энни никогда не думала раньше, как она открыла дверь – казалось, что Дэррен просто забыл закрыть её – хотя это было невозможно. Ни один богатей так не берёг золотые, как Дэррен эмпата-подростка в подвале своего участка. Сейчас Энни могла поклясться – ей помогла магия. Её магия. Она и не знала, что обладает этой другой… инте… инет… как там Лас её называл?

Голова тогда кружилась просто безумно, язык еле ворочался.

– Право учиться! – выдохнула Энни. Маг-сопроводитель так и застыл с открытым ртом. Она прекрасно знала, что вряд ли производит приятное впечатление – бледная до серости, худая, в грязной и местами порванной одежде, всклокоченная, на руках саднят следы от только что сорванных верёвок – Дэррен очень хотел убедиться, что его «талисман на удачу» никому не покажется на глаза, пока сопроводитель не поговорит с мальчишкой.

– Племяшка! Не стоит беспокоить господина мага. – Дэррен расплылся в фальшивой улыбке. Энни чувствовала, как бешенство клокочет под этой лживой личиной, но следователь умел держать лицо. Повернулся к магу. – Она у нас не в себе, больной ребёнок…

Кто бы подумал, что этот статный мужчина с таким прекрасным добрым лицом может так жестоко врать? Он шагнул к ней, распахнув руки, как будто желая обнять дорогую родственницу. Энни шарахнулась от него как загнанная мышь от кота.

– Я эмпат! Он врёт! – закричала Энни, голос хрипел и срывался. Теперь-то она знала, как называется её дар, который недалёкие крестьяне принимали за одержимость. Ещё она знала, как высоко ценилась её способность среди магов. Дэррен очень хорошо объяснил ей её значимость.

Маг накинул ей на плечи свой плащ.

Следователь Дэррен едва не зарычал от ярости.

– Идём, – голос у мага был мягким и спокойным, хотя в душе бушевала злость. Какое счастье, что не на неё! Он ей верит! – А Вы, господин следователь, ловите своего вора. Кажется, мальчик определился с выбором.

Мага звали Иэт. Он не задавал много вопросов. Возраст? Имя? Родители? Как давно проснулся дар?

Иэт даже не стал спрашивать её про Дэррена. Вместо этого он чуть дольше задержался за обедом – лёжа на кровати в комнате, которую занял господин сопроводитель в единственном на весь городок гостевом доме, Энни слышала всё, что происходит в обеденном зале за стеной. Иэт небрежно расспрашивал толстушку-официантку про город: нравится ли ей? Безопасно ли красивой девушке так поздно возвращаться с работы? Неужто лучшее отделение порядка в округе? Как же, следователь Дэррен, весьма наслышан. Невиновных отпускает – вон трубочиста оклеветали в краже, а вором оказался пришлый эшид! Разбойники и не суются к ним – знают, что ничего скрыть не удастся.

Энни тихо вздохнула. Всё, дурные мысли – прочь! Этого с ней больше не случится.

В груди потеплело. Стало немножко неловко и непонятно, но в основном – тепло. Лас. Ей было приятно, что он перестаёт закрываться, когда они один на один. Хотя, кажется, и сам этого не осознаёт.

– Вот, – Лас, заглянул к ней в закуток и протянул салфетку с завёрнутым хлебом, – Нор и Джина послали сказать, что извиняются.

Её неприятно укололо это «послали».

«А сам бы ты не пришёл?» – едва не сорвалось с языка.

«О Первые, конечно нет, – ответила Энни на собственный вопрос, – сама же ушла, ничего не сказала. С чего бы ему вообще беспокоиться?»

– У тебя всё хорошо? – озадаченно спросил Лас, наблюдая за сменой выражений на её лице.

Энни развернула салфетку.

– Тут три порции. Ребята остались без нормального завтрака? – подозрительно спросила она.

Лас улыбнулся уголками губ:

– Эти не пропадут. Кажется, они как раз грабили кухню, когда я уходил.

Энни откусила небольшой кусочек.

– Кто-то впервые отказывается от еды из-за меня, – задумчиво произнесла она. Этот факт вызывал у неё смешанные чувства, но приятные.

Лас переминался с ноги на ногу, решая какую-то внутреннюю проблему.

– Ради, – педантично поправил он и пояснил, заметив её непонимающий взгляд, – «из-за меня» имеет негативную коннотацию, а «ради меня» – положительную. Нор и Джина были вполне искренни. Им жаль, что они расстроили тебя.

Энни сделала вид, что поняла. Не до лингвистических тонкостей сейчас. Она рассматривала ломтик сыра на свет. Света было больше, чем сыра, и Энни решала сложную задачу – съесть целиком сразу или растянуть, откусывая по крохотному кусочку. Обычно она выбирала второй вариант. Но ведь жизнь налаживается, можно и побаловать себя!

– Чем расстроили? – с усмешкой спросила она, прожевав сыр целиком. – Люди имеют полное право злиться и обижаться. Это моя проблема, что я не могу справиться с собой.

Лас просто собирался передать Энни то, что ему поручили и уйти. Вчера он твёрдо решил, что дружеские перепалки, ничего не значащие разговоры и уж тем более беседы по душам с людьми вокруг – не для него. С этим Нор лучше него справляется. А он просто закроется, пересидит тихо очередную прихоть, чтобы не привязываться и не жалеть потом.

Лас сел на лавку уровнем выше.

От одного разговора ничего не случится, правда?

Как-то поздно уже уходить.

Да и не хочется.

Энни склонила голову, позволив волосам упасть на лицо и спрятать улыбку.

– Знаешь, все вокруг постоянно из-за чего-то недовольны. Злятся. Беспокоятся. Просто многие не говорят об этом вслух, и всех всё устраивает, – Энни с удивлением обнаружила, как хорошо, когда кто-то слушает тебя. И можно говорить о себе, облекая собственные впечатления в слова. Себя у неё как будто было совсем мало.

– Это называется вежливость, – поддакнул Лас.

В отличие от Энни, он не прятался от ветра, а специально забрался повыше, подставив холодным порывам лицо, позволяя трепать и путать искрящиеся волосы. Огневик, насыщенный магией, не то существо, которое боится замёрзнуть. Было в этом простом удовольствии нечто тревожащее – как будто что-то пытаешься вспомнить, и воспоминание вот-вот оживёт… но нет. Укол боли равный удару сердца вернул Энни в реальность. Не её боль.

Ей пришлось призвать всё самообладание, чтобы не выдать себя. Вдруг Лас поймёт, что она его слушает и больше не станет разговаривать? Или того хуже, наговорит обидных слов, как Нор? А не наговорит, так подумает… Бывают вещи, которыми не делятся с чужими.

– Просто люди привыкли внимать словам, а ты слышишь сердца. С этим бывает трудно примириться. Но в этом нет твоей вины, как нет вины в дожде, изливающемся из тучи… – Лас и сам не заметил, как перешёл на книжный стиль, невольно процитировав мысль, почерпнутую у кира Дитоса.

Энни на секунду замерла, переводя услышанное на человеческий язык.

Лас невыносимо остро осознал, как нелепо прозвучало его высказывание. Уши у него горели. Увы, в самом буквальном смысле. «Если сейчас встать и убежать, Энни обидится?»

Совершенной неожиданностью для него стал её смех, похожий на птичий щебет. Совсем не обидный.

– Ты, наверное, много читаешь? – с непривычно лучезарной улыбкой спросила Энни.

– О да, – многозначительно протянул Лас, беря себя в руки и позволяя ветру развеять последние искры его позора.

– Знаешь, какая самая большая ложь, которую все постоянно повторяют? – заметно повеселев, спросила Энни.

Ласу понравилось, как грозовая туча в её глазах осветилась улыбкой. Он вопросительно поднял одну бровь.

– Доброе утро! – снова засмеялась Энни. Лас согласно кивнул. Утро и доброе – такого не бывает. Вот сумерки – да, его время.

Удар колокола разнёсся по территории студенческого городка, призывая учащихся отправляться на занятия.

Энни и Лас поднялись одновременно. Он легко спрыгнул вниз. Обогнав Энни на несколько шагов, взялся за железные прутья двери на воротах стадиона.

– А как ты нашёл меня? – задала Энни мучивший её вопрос. Она-то думала, что хорошо спряталась! Не то чтобы в этом была необходимость… так, по привычке.

– У тебя необычный запах, – не задумываясь произнёс Лас, и Энни невольно вслушалась в него – не шутит ведь! Впервые в жизни она усомнилась в правдивости собственных ощущений.

– Это как? – осторожно поинтересовалась она, специально обгоняя парня на полшага, чтобы заглянуть ему в глаза. Совершенно серьёзен! Можно было бы списать на духи или ароматное мыло, только вот такой роскоши у неё сроду не было.

– Полынь и яблоки, – прозвучал ответ.

«О, Первые. О чём он?»



***

На этот раз на лекции мастера Паракса вопросов не задавали. Пожилой преподаватель обстоятельно и размеренно диктовал классификацию хищных трав, представляющих наибольшую ценность для собирателей, а также их свойства, полезные в медицине, особенности сбора. Осень – самое время, когда трезубый краснолистник и жихора готовятся к спячке.

Студенты, не привыкшие столько писать, ворчали и разминали уставшие руки, рассматривая плавающую над их головами карту путей миграции и места вероятного нахождения каждого вида в осенний сезон. Часть этого маршрута проходила по «парку» – именно сюда ребятам предстояло отправиться в первый пробный рейд.

На вторую лекцию маги и воины разделились.

Мастер Риасса – высокая худая женщина спортивного телосложения с вызывающе короткой стрижкой, как у мужчины – с откровенно скучающим видом продолжила вчерашнюю лекцию по теории магии. Вопросов она не задавала, непонятные слова поясняла ещё более непонятными определениями и вообще на студентов старалась не смотреть.

«Интерфереционная магия – магия прямого воздействия на предметы посредством стихии или простого направленного энергетического потока. Необходимо отличать её от ментальной магии, в основе которой лежит иной принцип работы, до конца не изученный».

«По общепринятой гипотезе, ментальная магия, к примеру, телепатия, ясновидение, эмпатия (полную классификацию смотрите в учебнике на странице двадцать пять) задействует внешние, а не внутренние ресурсы. Это не до конца изученная область науки, к которой неприменимы законы интерфереционной магии, поэтому прошу обратить особое внимание, что все понятия и расчёты мы будем проводить только для последней сферы. Ментальная магия численной характеристике не поддаётся, поскольку является областью трансцендентного знания и фокусируется на работе духа и развитие сознания, и многими серьёзными учёными к исконно магическим наукам не причисляется…»

Энни мысленно усмехнулась. Похоже, серьёзные учёные просто не знают, что с этим делать. Наверняка, ещё и теории строят с обоснованием, что ментальная магия магией не является. Совещания в Полисе созывают, спорят… Как будто от их мнения истинному менталу легче!

После мастер Риасса перешла к по-настоящему серьёзной науке. Серьёзность, видимо, определялась непонятностью предмета. Студенты застрочили определения:

«Импульс – векторная магическая величина равная произведению затраченного энергетического объёма на используемую скорость потока. Под минимальным импульсом будем понимать самое малое количество направленного энергетического всплеска…»

У Энни болела голова уже через пять минут после начала урока. Она не понимала ни слова и просто срисовывала непонятные символы с доски за спиной преподавателя, на которой надписи загорались сами собой.

«Резерв – объём импульсов потенциально возможных к единоразовому использованию, рассчитывается индивидуально по формуле…»

Джина, сидевшая со своими одноклассницами-травницами, спиной чувствовала буравящий её взгляд. Обернулась, невзначай тряхнув кудрями, встретилась глазами всё с тем же воздушником. Парень подмигнул ей. Джина отвернулась, продемонстрировав через плечо кулак с поднятым мизинцем – межнациональный символ приглашения в пешее путешествие туда, куда солнце не светит.

«Резерв требует регулярного восстановления через воду, пищу, соприкосновением с источником, последнее является ключевым для поддержания энергетических потоков в рабочем состоянии…»

Лас томился. Как жаль, что приходится тратить время на элементарные вещи, а мог бы дочитать дневник! Эх, не догадался книгу с собой прихватить. Если сесть на заднюю парту, то мастер Риасса и не заметит, чем он занят. Хотя она и на первый ряд внимания не обращает, вон ребята разлиновали страничку и в точки-галочки играют.

Преподаватель зевнула, тоскливо взглянула на часы.

Студенты повторили её жест.

Через час гулкий звон школьного колокола прекратил их страдания.

– Учите правила безопасности наизусть, приложение один в учебнике, – зевнула напоследок мастер Риасса. – Зачёт в понедельник. Принимаю устно.

Потом она невзначай взглянула в журнал, и впервые за полтора часа в её глазах загорелся интерес.

– Первый курс? О, скоро увидимся! – пробормотала мастер себе под нос с такой хищной улыбкой, что заметившие это студенты поспешили отойти подальше.

Лас ушёл в числе первых – длинная перемена, целых полчаса! Переодеться и добежать до стадиона это быстро, если прихватить книгу с собой, то можно успеть минут двадцать почитать прямо на улице.

Начало лекции всё же было очень любопытным. Ласу не терпелось сверить полученные знания с ощущениями кира Дитоса. О том, что можно спросить живого эмпата, он как-то не подумал.

Настроение класса резко изменилось. Сонливость как рукой сняло, ребята переговаривались-перешучивались, а Энни обнаружила, что внезапно стала едва ли не центром внимания, к счастью, пока молчаливого и очень настороженного. Она ловила на своём тёмно-сером платке неодобрительные и любопытные взгляды. Единственный ментал на весь поток – этого следовало ожидать.

Энни быстрым шагом вышла из кабинета и пошла по длинному коридору, поднялась по лестнице, свернула в просторный холл. Она шла не задумываясь о дороге – времени у неё полно, потом разберётся, куда забралась. Здесь было почти пусто, и это хорошо. Не так легко найти в школе уединённые места. Энни встала у огромного окна, выходящего на площадь перед главным корпусом. Студенты рассыпались по территории, медленно стекаясь к стадионам.

Энни прикрыла глаза успокаиваясь. Надо признать, что для человека, так хорошо разбирающегося в чужих чувствах, своими она владеет довольно плохо. Но как же обидно! Её дар, видите ли, не поддаётся измерениям, поэтому даже среди магов на неё смотрят как на шарлатанку! Не то чтобы она надеялась на дружбу – роль невидимки Энни более чем устраивала, но хотя бы понимание! А до занятий по её специализации ещё целых две недели, чем там её куратор занимается всё это время?!

Она открыла глаза. Прочь дурные мысли! Главное, что она здесь, а пара недель – такой небольшой срок. Странно только, что на это же время ей выписали освобождение от физподготовки. Но если эти два факта и были как-то связаны, Энни не могла понять, как. В любом случае, нужно просто подождать.

Её взгляд задумчиво блуждал по площади, как вдруг Энни заметила знакомую светлую макушку, отливающую золотом на ярком солнце. А рядом другая фигурка, хоть и с высоты и маленькая, но тоже весьма приметная. Нор неспешно шёл, приобняв Джину за плечи. Парочка спускалась по главной площади. Даже отсюда Энни видела, как другие девушки оборачиваются – вместе эти двое смотрелись забавно.

Энни моргнула, не веря своим глазам. Она могла поклясться, что ещё за завтраком между ними ничего не было.

Нор недвусмысленно переложил руку на крутое бедро Джины. Та и не думала его одёргивать – приобняла парня в ответ.

Энни знала, что взрослых часто связывает совсем неромантическое влечение. Но так и это чувство она считала бы даже быстрее – такое горько-сладкое, тянущее – ей самой делалось от него только противно. Вон как у того воздушника Керта, который за Джиной хвостом увивается.

Но эти двое были просто приятели. Впрочем, не её дело.

Энни намеренно отвела взгляд от непонятной парочки, невольно присмотрелась к мелькнувшей поодаль рыжей шевелюре – но не той, которую она надеялась увидеть. Огневиков всех оттенков в школе хватало, не самая редкая стихия.

И без того паршивое настроение и не думало улучшаться.

***

Роул и Нор спустились вместе с третьего этажа и с основным потоком студентов направились к выходу. Нор то и дело оглядывался – он надеялся успеть перекинуться парой слов с другом до того, как начнётся последний урок. Заметив магов-первокурсников, Нор немного отстал, присматриваясь к студентам, выходящим из аудитории. Ласа здесь уже не было – его присутствие совсем не ощущалось.

Мимо пронеслась мрачная Энни.

Нор обогнул стайку хихикающих девчонок, когда заметил уже знакомую фигуру: широкую спину в голубой мантии. Даже с этого ракурса было заметно, какая у воздушника мясистая шея и огромные руки. Нору подумалось, что в этом есть какая-то ирония, когда такой бык повелевает невесомыми потоками. Хотя этот скорее торнадо вызовет.

Что-то он частенько вокруг их группы ошивается. Ага, а вот и оно…

Воздушник ускорил шаг, догоняя кого-то, скрытого от Нора в толпе. Ничего, не потеряется – квадратная голова с оттопыренными ушами отличный ориентир.

Нор дошёл до холла на входе и обнаружил, что воздушник пропал из виду окончательно. Нор прислонился к колонне недалеко у входа. Преподаватель стратегии бы одобрил выбранный наблюдательный пункт: холл прекрасно просматривался, а колонна прятала человека в своей полутени.

Основной поток студентов схлынул, а первый курс магов давно ушёл переодеваться на физподготовку. Интуиция безошибочно подсказывала, что воздушник ещё не покинул корпус. А с ним ещё один человек.

Нор почувствовал просыпающийся азарт охотника. Выследить, нагнать, поразить – он был в своей стихии. Вдох-выдох, чтобы успокоить нарастающее возбуждение и мыслить трезво.

Он пошёл назад по коридору. Расстояние от класса, где у магов закончилась лекция до выхода из корпуса не такое уж большое, людей почти нет – это плюс.

Ступать мягко и не производить шума в здании легче лёгкого. Отстраниться от всего и вслушаться.

«…только начали, а уже реферат на пятнадцать листов задали…»

«…завтра сорок шестая в рейд идёт, срочный заказ на серый многолистник…».

«…ну что ты ломаешься, один поцелуй для начала и мы…».

«…говорят, кто-то выкупил месячный запас базы для Панакеи в центральной лечебнице, наши вне очереди готовят новые поставки…».

Нор как бы невзначай остановился у окна, переключая внимание и напряжённо вслушиваясь в беседу проходящих мимо старшекурсников. Судя по платками – воин и травник.

«…видать, кто-то там в верхах при смерти».

«…лишь бы не эпидемия, на нас-то чудо-средство тратить не станут».

«…да и вряд ли помогает, раз в таком количестве скупили. Курс лечения три пузырька максимум».

Нор вздрогнул. Он уже сталкивался с болезнью, от которой невозможно вылечиться даже самым лучшим снадобьем, исцеляющим почти все недуги. И сейчас так болеть мог только один человек – его мать. А он знает, как помочь, но времени так мало.

Стоп. Сейчас он здесь не за этим. Впрочем, кое-что важное он успел услышать. Вторая дверь от него.

– Джина! – нарочито громко позвал Нор, не обращая внимания на осуждающие взгляды старшекурсников. – Голуба моя, я заждался!

Подошёл ближе, прислушался. Вдруг ошибся? За дверью послышалась возня.

– Мы же договорились после лекции встретиться! – едва ли не прокричал Нор в замочную скважину, придав голосу намеренно обиженные нотки.

Если всё-таки он ошибся, у неё будет время прийти в себя, а он расплатится за своё чрезмерное участие надутыми губами и каким-нибудь забавным обзывательством.

Отчётливый звук удара и сдавленное мужское «ох!» подтвердило все догадки. Не ошибся.

Нор рывком распахнул дверь.

Джина влетела в его объятия со скоростью стрелы и ударной силой пушечного ядра. Хватаясь за косяк, чтобы не упасть, Нор успел заметить скорчившегося воздушника. Судя по позе, удар пришёл по самому чувствительному.

Заготовленная гневная речь о том, что на своей девушке он не потерпит ничьи руки, утонула в возгласе эшиды:

– Ой ли счастье моё, соколик ненаглядный! – она не оглядываясь тянула его за собой, не давая вставить ни слова. – По тебе одному сердечко моё ой тоскует, да нрава твоего свирепого ох страшусь, оставь этого презренного шизраха в живых, не стоит он твоего гневного взора…

– Да притормози ты! – прошипел Нор, чувствуя, как пятки скользят по полу без его участия.

Джина опасливо обернулась, но ход сбавила. Щёки её пылали, дыхание сбилось. Испугалась.

– Морду ему набить? – деловито уточнил Нор, как бы невзначай приобняв её.

Джина с подозрением посмотрела на его ладонь, так по-хозяйски расположившую на её плече. Позади уже слышалось, как воздушник Керт выходит из пустого кабинета.

Из двух зол Джина выбрала то, которое прямо сейчас не лезло к ней целоваться.

– Ой ли за драку зачинщика сразу исключают, – опасливо прошептала она, позволяя парню увлечь её за собой в сторону выхода.

Работа на кухне без возможности попасть за барьер Нора совершенно не устраивала.

Джина легонько дёрнула плечом, в попытке ослабить хватку.

– Расслабься, дорогая, мне твоё сердце без надобности, – усмехнулся Нор, верно истолковав её жест. – До стадиона провожу, а там сама.

– Хэй-нэй, славный, так и Керту – что б на него только худосочные жерди вешались! – не моё сердце приглянулось, – зло бросила она, но немного успокоилась. Потом вспомнила, какой сейчас урок и сникла, – ой ли на физподготовке вместе с ним мучиться…

– Больше не полезет. Он трус, только исподтишка и подбирается, – уверенно ответил Нор и с усмешкой переложил руку ей на бедро. Натолкнувшись на возмущённый взгляд Джины, пояснил, – для конспирации, милая! Чтобы никаких сомнений не осталось.

Они как раз вышли на площадь перед главным корпусом. Джина заметила, с какой завистью на неё посматривают проходящие мимо девушки. Эх, какого парня ухватила!

Она приосанилась и обняла Нора в ответ. Пусть видят, лохудры!

– А зачем ты с ним в кабинет одна пошла? – спросил Нор.

– Эй-ей, он мне ножом угрожал…

Нор расхохотался.

– Ну и дура! Никто б тебя не порезал при людях.

Джина надула пухлые губы.

– Ой ли в тёмном переулочке нашёл бы? Я уж думала по-хорошему объяснить…

Они как раз подошли к раздевалкам.

Нор убрал руку.

– Прости, дорогая, у нашей любви не было шансов, – он лучезарно улыбнулся и подмигнул, – боюсь, мой отец будет против брака с тобой.

– Ей-ей, славный, да у тебя денег на мой выкуп не хватит! – фыркнула Джина, обиженная, что её бросают, хоть и понарошку. – Мой папаша ещё подумает, сыпать ли специи под ноги твоему родителю!

– А кто твой отец? – оживился Нор.

– Ой да мало ли деловых людей в Нижнем Полисе, – отвела глаза Джина, спеша соскользнуть с неудобной темы, и перешла в наступление, – а твой?

Улыбка быстро сползла с лица парня. Взгляд его устремился вдаль.

– О, Лас! А я его как раз искал! Прощай, не моё счастье!

Джина усмехнулась, провожая взглядом удаляющую светловолосую фигурку.

***

Лас удобно устроился на дальнем краю площади, спеша дочитать страницу перед тем, как будет пора торопиться на физподготовку. Он заметил Нора издалека – его присутствие ощущалось на уровне инстинктов. Виду не подал. Даже почти не удивился, когда увидел друга в обнимку с Джиной.

В любовные похождения Нора Лас без надобности не лез. А то сперва «Откроешь вон то окно на третьем этаже?», «Подстрахуй меня с улицы!», «Отвлечёшь охрану?», а потом сиди и жди его в кустах… Скука. Разве что мешок ифисов в качестве платы радует.

Справляется сам и ладно.

«…сила моя словно прорвала сдерживающую её плотину неокрепшего сознания и хлынула неудержимым потоком. Я не ведал объяснения новым открывшимся во мне талантам и блуждал во тьме незнания, принимая видения прошлого случайно встретившихся людей за яркие необычные сны, которые, впрочем, быстро стирались из памяти. Я словно блуждал по улочкам чужих жизней, в поиске кого-то. Как если бы слышал зовущий меня голос, но не знал дорогу. Однажды наступил день, когда я перешёл грань…»

«…Я встретил его лишь однажды. Мальчишка с горящими золотом глазами посмотрел на меня, и я ощутил, как чужой сон переходит в иное качество – я обретал в нём собственное тело, и волю, и голос. Он хотел говорить – ужас завладел всем моим существом, и я убежал, скрылся в другом сновидении, силясь проснуться, и не в состоянии это сделать. С превеликим трудом меня разбудили через сутки…»

– Чтобы поговорить с девушкой, не обязательно изучать литературу по теме, – ехидно заметил Нор, опускаясь рядом на простую деревянную лавку.

Лас отложил книгу, поднял на друга затуманенные от чтения глаза.

– Ты спрашивал меня, могут ли эмпаты контролировать свой дар.

Нор неопределённо хмыкнул – он и сам уже забыл.

– И как?

– По-разному. Ментальную магию можно частично развить и у интерференционного… ладно-ладно, обычного мага. А самые азы и немаг может освоить.

Нор рассмеялся:

– Это я и так знал. Обученный азам эмпатии маг пользуется этой способностью по необходимости. Дай-ка угадаю, а истинный урождённый эмпат силу уже не контролирует?

– Эмпат, телепат, яновидец, провидец, – педантично перечислил Лас, чем вызвал приступ неудовольствия друга. – Но они этому учатся, если целенаправленно развивать способности. Любопытно другое. Деление на эти классификации весьма условное. Теоретически любой ментальный маг может освоить все области. Вопрос времени и тренировки. Один дар всегда основной, а другие – сопутствующие, могут также начать проявлять себя…

– Обалдеть, – подытожил Нор, осмысливая услышанное. – Что же у них в головах творится!

Лас собирался добавить ещё несколько фактов, но друг от него отмахнулся:

– Да тут и так всё понятно. Я о другом хотел спросить. Помнишь Фессу? Тебе не кажется, что она похожа на нашу Эн?

Лас нахмурился, вызывая в памяти образ десятилетней бойкой девочки со светлыми волосами, на солнце отливающими зеленовато-голубым перламутром. И по характеру не неприметный тихий ручей – море.

– Не вижу ничего общего. Сильный водный маг с поздно проснувшимся даром. У Энни первый уровень без стихии и тот с натяжкой.

– Она вчера создала щит, а потом едва не грохнулась в обморок.

Лас обдумал услышанное. Он понял, почему Нор вспомнил Фессу: семья, в которой раньше не рождалось ни одного мага, не знала о новых потребностях девочки. Мощные спонтанные всплески за считаные дни истощили ресурс, бесконтрольная магия прорвала неокрепшие потоки, пробив неприкосновенные артерии жизненных сил. Одно своевременное посещение источника – и беды бы не случилось.

Фессе повезло дважды. Ей быстро оказали помощь и сохранили жизнь. Девочку ожидало долгое восстановление в городском госпитале. И полная потеря способности колдовать. Невелика плата за сохранённую жизнь. О том, чтобы заказать единственное средство, способное восстановить магию, не шло и речи. Панакея стоила слишком дорого даже для успешного торговца Нижнего Полиса.

Вторую её удачу звали Нор. Ему тогда было лет четырнадцать, и всё своё свободное время он проводил на улицах Нижнего Полиса. Частенько крутился в лавке всяческих бытовых мелочей, быстро найдя общий язык с весельчаком-хозяином и как-то незаметно записавшись в друзья семьи. Нор брал иногда Ласа на свои вылазки, и он хорошо знал эту простую семью. Ему и самому нравилось проводить с ними время, молча сидя в углу лавки. Нор трепал языком, а он чинил что-нибудь из скупленного подешевле для дальнейшей перепродажи. Взаимовыгодное сотрудничество.

Когда Нор узнал о болезни Фессы, его словно шесская пчела ужалила.

«Маг не должен терять силу, это как обе руки отрезать, да, Лас? Можно же что-то сделать?»

«Лас, дома должен был остаться запас основы для приготовления Панакеи, им лечили Кадма. Феб сам последний этап готовил. Посмотришь в его закромах?»

«Да что там сложного в последней стадии, просто магия и немного травы! Ты разве не можешь сам закончить? Ну хоть попробуй! Рецепт раздобудем в аптеке кира Риата. Я всё продумал. Я его отвлеку, а ты заглянешь в его книгу. Подумаешь, защита, не в первый раз!»

«Что ещё за серый многолистник? И долго его ждать?»

Лас сам до конца не верил в их удачу, но, видимо, веры Нора хватило на двоих. Получившийся эликсир тайно подлили Фессе в чай. В её случае хватило одного бутылька. Она поправилась быстрее, чем ожидали лекари.

– Нет, – уверенно ответил Лас. – Прорыв – болезнь магов с высоким уровнем. У Энни просто не хватит сил, чтобы его спровоцировать. В её случае нормального питания и здорового образа жизни достаточно, чтобы поддерживать резерв на минимуме даже без источника.

Нор скептически хмыкнул на фразе «нормальное питание» и откровенно засмеялся на «здоровом образе жизни».

Лас, оскорблённый сомнениями друга в своих словах, веско добавил:

– Так в медицинской энциклопедии было написано, у неё что-то другое. Не обязательно реакция на магию. И Роул ведь отправил её к лекарю.

Нор встал с лавки, недовольно покосился на друга.

– Ну да, а она так и побежала ! Я бы на её месте точно не пошёл.

Лас удивлённо уставился на него.

– Почему?

Нор пожал плечами. Очевидно же!

– Лекарь и от учёбы отстранить может. А она очень похожа на человека для которого нет других вариантов.

Удар колокола подсказал им, что пора торопиться на занятия.

***

Начало нового урока вывело Энни из задумчивости. Она уже решила, на что потратить освободившиеся полтора часа. Для начала пройдётся немного по территории, приведёт голову в порядок. Потом – в библиотеку. Последняя лекция по большей части осталась для неё совершенно непонятной. Как будто мастер Риасса специально так её читала! Может быть, удастся найти более понятные справочники, потому что то, что она видела в учебнике, никакой дешифровке также не поддавалось.

Если уж она не сильна в практике, то хотя бы теорию выучит. Потому что иначе не видать ей Пустоши. А ей туда нужно… А зачем, собственно?

От неожиданной мысли Энни остановилась и замерла с одной ногой на ступеньке.

«Сила» – она сама так сказала Джине. Какая, к демонам, сила? Что за ответ пришёл ей в голову? Это точно её слова?

Снизу раздались голоса – два человека поднимались по лестнице и о чём-то спорили.

Энни действовала не задумываясь. В её жизни всё было просто – чувствуешь кого-то очень раздражённым, прячься, пока не сорвались на тебе. Она повернула налево и прошмыгнула в плохо освещённый коридор, вжалась в косяк за дверью.

– Тиен, что это такое я тебя спрашиваю?! Что за крючкотворство?! Что этот ковыряльщик мозгов о себе возомнил? – первый голос принадлежал мастеру Риассе и звучал куда более эмоционально, чем на лекции.

– Риа, послушай… – Мастер Тиен старался сохранять спокойствие, но Энни чувствовала, как он устал и раздражён. – Это я написал освобождение.

Мастер Риасса и не думала переключаться.

– Но по его указанию! Скажешь – нет?!

– Скажу – да, – согласно кивнул мужчина. – Сегодня пришло письмо.

Мастер Риасса расхохоталась.

– Свалил на две недели, и шлёт письма, ха! Пусть возвращается и сам пишет бумажки в управление образованием, а не подставляет других. Освобождение от физподготовки – это как? У меня есть только «допущен/не допущен» и «зачёт/незачёт», я что в журнале напишу? Если не допущен, то и незачёт, и никакого рейда! А «освобождение» это что такое? Эти бумагомаратели из управления к каждой закорючке придираются!

– Риа, пару недель дело терпит…

– Ты ему потакаешь! Двухнедельный отпуск в начале года сразу для троих преподавателей, когда у нас и так людей не хватает. И я опять веду не свой предмет!

– Иней наш единственный истинный ментал, на нём и его помощниках держится весь приём студентов, – в голосе мастера Тиена послышались ледяные нотки. – К тому же у них важная миссия – проверка целостности магической границы…

– Ха! – презрительно фыркнула женщина. – Они там охотятся и жрут мясо, я что, не знаю?

Мастер Тиен завистливо вздохнул. Он тоже знал. На утреннем письме от мастера Инея отчётливо читались следы от жирных пальцев.

– Иней сдал отчёт за прошлый год и учебные планы по всем курсам до отъезда, – вкрадчиво произнёс мужчина, и Энни почувствовала, как у женщины разом поубавилось боевого запала. – Когда их ждать от тебя? Все сроки прошли!

– Эти… – мастер Риасса ввернула такие непечатные выражения, что даже у Энни, слышавшей немало, зарделись щёки, – из управления образования опять переписали стандарты! Сидят в своём Полисе и делать им нечего!

– Риа! – укоризненно посмотрел на неё мастер Тиен, хотя Энни чувствовала, что он с ней согласен. – Ты педагог!

– Я лучший лучник ордена Пустоши, – гордо ответила мастер Риасса.

– Бывшего ордена.

Новая волна негодования захлестнула женщину.

– Да, по вине твоего, демоны его сожри, друга! Закрыл границу, лишил всех работы, а потом пришёл со своим предложением – полный соцпакет, оплачиваемый отпуск и уважаемая должность, – голос её изменился, явно передразнивая чужие интонации, – «если вы справлялись с тварями, то неужели вас пугают дети?». На слабо меня взял, пёс драный!

– Риа, – устало отозвался Тиен, – а у тебя сейчас разве не занятие по твоему предмету? Первый курс, физподготовка, я прав?

Женщина небрежно отмахнулась.

– Совместили со старшими курсами. Тем в радость новичков погонять, пока меня нет.

– Риа!! – голос мужчины опасно завибрировал. – Жду отчёт и план по третьему курсу к понедельнику!

Риасса удалилась с гордо поднятой головой. Тиен огляделся и свернул в коридор направо.

Энни ещё долго стояла, вжавшись в дверной косяк, осмысливая услышанное. Значит, её наставник – мастер Иней – в отпуске, это объясняет двухнедельную отсрочку её собственных занятий. И от него же поступило указание освободить её от физподготовки. Зачем только? Кажется, это создаёт только лишние проблемы ей самой в первую очередь. Получить допуск на рейд будет труднее. Да и отношение преподавателя к ней, похоже, испорчено даже без её участия!

У Энни стучало в висках. Опять за неё решают! Ну уж нет! Если она не учится брать под контроль ментальную магию, и с огромной вероятностью не сдаст зачёт по физподготовке, то что она может?

Ответ пришёл сам собой. У неё ведь есть способности и к другому виду магии, верно? Только вот для практики нужно сперва сдать зачёт по безопасности… Энни разозлилась.

Да вся школа колдует и ничего! Вон Лас и Джина такое вчера устроили! Роул разве что ругался, но так ему только повод дай поворчать.

Чем она хуже? Попробовать же можно? Просто чтобы быть уверенной, что когда дело дойдёт на практических занятий, она справится.



Энни решительным шагом направилась к выходу из учебного корпуса, а оттуда – в своё общежитие. До неё то и дело долетали обычные звуки школе – что-то падало, ломалось, взрывалось и всё это приправлялось не самой цензурной речью.

***

Энни была одна в гостиной. Пролистала конспект сегодняшней лекции и даже заглянула в раздел учебника с практическими советами. Уж импульс то она сможет вызвать, наверняка же!

Она достала стеклянный кристалл со слепком лекции мастера Паракса. Сосредоточилась. Перечитала инструкцию ещё раз. Вновь сосредоточилась. Ничего! Ни покалывания в пальцах, ни ощущения лёгкого ветра или тепла. Просто холодное стекло и её напряжённые руки.

Энни стало до слёз обидно. Она пробовала снова и снова, но не происходило ровным счётом ничего. Вот это позор будет на практикуме…

Она не знала, сколько времени просидела так, то злясь от бессилия, то снова пытаясь.

В чувство её привёл шум с улицы – студенты выходили с занятий. Скоро все отправятся в общежитие, в столовую, к источнику…

Ну конечно же! А вдруг у неё просто пустой резерв, поэтому ничего и не выходит?

Не в силах откладывать это важное дело на потом, Энни опрометью помчалась к фонтану.

***

У воинов только что закончилось занятие по ближнему бою без оружия. Нор вышел со стадиона в приподнятом настроении. Он отлично размялся. Где-то позади плёлся Роул, на котором живого места не осталось.

Нор замешкался, раздумывая, что хорошо бы сразу добежать до душа в общежитии, но разговор с Ласом не был окончен – он всё же надеялся подговорить друга заманить Энни к лекарю. Просто чтобы быть спокойным. А может, сперва в лекарский корпус самому наведаться, порасспрашивать?

Прислушался к ощущениям и повернул к фонтану. Ну конечно, куда же ещё мог рыжий отправиться? А там, кстати, и лекари совсем близко.

Нор прибавил шагу и нагнал Ласа уже возле самого источника.

– А ты не лопнешь? – спросил с обычной ухмылкой.

– Не твоё – не жадничай, – насупился в ответ Лас.

Они заметили Энни у чаши фонтана одновременно. Она закатала рукав рубахи и поправила тёплый плащ, чтобы не замочить, когда наклонилась к воде и поймала пальцами упругую струю.

Лас буквально почуял неладное. Воздух затрепетал вокруг, у магии изменился запах.

Интуиция Нора включилась ненамного позже, а реакция и того раньше. Они подбежали к Энни одновременно, как раз чтобы успеть подхватить обмякшее тело до того, как девушка перевалилась через парапет в воду.

Нор не церемонясь перевернул её лицом вверх – он знал, куда смотреть. На лице Энни застыла счастливая улыбка, а открытые глаза сияли чистым белым светом.

– Прорыв! Лекаря! – закричал Нор, продолжая придерживать Энни на руках. Переносить её в таком состоянии было нельзя. Вокруг поднялась суета. – Лас, они же не успеют, давай ты!

Но Лас не ждал приглашения. Он уже легко провёл пальцем по лбу Энни – лекарский приём, выученный давным-давно – магические потоки и жизненные артерии сделались видимыми, Энни была словно опутана множеством переливающихся нитей. Лас ухватился одной рукой за едва заметную ниточку в районе сердца, а другой соединил плетение, щедро вливая собственную магию. Он сделал то, что хорошо умел – починил. Как разбитую чашку.




Глава 9 Сны и явь


Мастер Паракс проводил занятие со старшим курсом в лекарском корпусе, но немного увлёкся и задержал группу. Когда ему сообщили о прорыве у источника, он немедленно отправился на помощь.

Сейчас он вышел из своей личной приёмной, которая включала в себя два кабинета. В первом у широкого окна стоял стол, несколько стульев, шкаф – в основном для бумаг, и даже удобный диванчик. Во втором было всё необходимое для осмотра пациентов – кушетка, которую сейчас занимала мирно спящая Энни, ширма, шкафчики с множеством баночек и непонятных инструментов, маленький столик и раковина.

Лас и Нор ждали в коридоре. Очень напряжённо ждали. Нор сделал попытку разговорить друга, но тот отмалчивался. Оба едва не подпрыгнули, когда дверь с лёгким скрипом приоткрылась. Обоим показалось, что это предсмертный стон.

– Не стоит так переживать, – мягко сказал лекарь, – всё будет хорошо, девушке нужен отдых.

Нор облегчённо кивнул. Лас едва заметно расслабил плечи.

Мастер Паракс внимательнее всмотрелся в лицо блондина.

– Вы, молодой человек, Нор Дэт, первый курс? Помню Вас. А Вы? – он обратился к рыжему. Тот ответил ему удивлённым взглядом, потом сообразил и сказал:

– Лас. Тоже Дэт. Мы кузены.

Прозвучало неловко. «Никак не привыкнет, что у него спрашивают имя», – подумал Нор.

– Лас, это Вы наложили плетение на сердечную артерию? – поинтересовался мастер Паракс, с нескрываемым любопытством разглядывая огневика.

Рыжий не знал, куда провалиться от смущения. Мог бы – сгорел и разлетелся пеплом.

– Я, – выдавил из себя он.

– Оно сработало? – влез Нор, замечая, что от друга пользы немного. А так хотелось узнать больше!

Мастер Паракс кивнул, удивлённо подняв старческие брови.

– Сработало, ещё как! Пойдёмте, молодой человек, поможете мне расплетать.

Лекарь немного посторонился, жестом приглашая рыжего вперёд. Лас обернулся за поддержкой к Нору, но получил только ободряющий толчок в спину. Пришлось войти.

Лас заметно нервничал. К чему это всё, он ведь не ошибся? Раз сработало, то ругать его не будут? А вдруг всё-таки что-то не так?

Мастер Паракс проводил его за собой во второй кабинет. Нор, хотя его и не приглашали, прошмыгнул следом за ними, но дальше диванчика в приёмной не пошёл. Только привстал на цыпочки, силясь разглядеть Энни. Заметил он немного – дыхание ровное, разве что кожа бледнее обычного – хотя куда уж больше!

Мастер Паракс провёл указательным пальцем по лбу Энни, делая видимыми энергетические потоки. Лас переминался с ноги на ногу по правую сторону от лекаря и мгновенно отыскал глазами тот самый, разорванный – тонкая нить была профессионально спаяна, едва заметно пульсировала и сияла белым. Поверх неё переливалась алая лента его собственной магии.

Лас адресовал лекарю сперва вопросительный, а потом испуганный взгляд. Не хочет же он, чтобы Лас полностью взял и расплёл всё? Прямо рядом с только что соединённым разрывом? А вдруг он что-нибудь не то заденет? Ему стало очень страшно. Разве лекарь не может сам?

Мастер Паракс ободряюще улыбнулся.

– Моя стихия – земля, огненная энергия не столь охотно подчиняется мне, – пояснил лекарь, словно подслушав мысли рыжего, – я полагаю, безопаснее будет, если Вы, как создатель этого плетения, сами развяжете его. А я проконтролирую.

Лас подчинился. Протянул руку, ухватил пальцами и потянул за небольшую петлю. Всё бы ничего, но дрожь никак не унять! Раньше с ним такого не было. Раньше он людей не чинил…в смысле, не лечил. Лас медленно выдохнул и отвёл взгляд от лица Энни. Нужно успокоиться!

– Вы хорошо чувствуете потоки, – одобрительно кивнул мастер Паракс. – Но, должен признать, мне не знакома эта техника выполнения узлов.

– Это бытовое плетение. Я им разбитую посуду чиню, – рассеянно объяснил рыжий. Всё оказалось просто – достаточно представить, что перед тобой не живой человек (особенно – не этот человек), а разбитая чашка, и пальцы сами сделают привычную работу. Он увлёкся и не слышал сдавленный смешок Нора в соседней комнатке.

– Хм… – удивлённо протянул мастер Паракс, наблюдая за тем, как пальцы Ласа ловко расплетают и гасят магию. – В целом весьма нестандартный способ направлять энергию для мага Вашей стихии.

Лас закончил с последним узлом и предельно аккуратно убрал руки, чтобы ненароком не спровоцировать спонтанный импульс.

– Мой учитель был магом земли с кровью дриад, я просто повторял за ним, – будничным тоном произнёс он.

Мастер Паракс взмахом руки скрыл тёплое сияние, окутывающее девушку, жестом пригласил Ласа присоединиться к Нору на диванчике.

– И что с ней будет? – нетерпеливо спросил Нор.

– Полчасика побудет под моим наблюдением, потом отвезём её в палату, – голос лекаря прозвучал рассеянно, он явно думал о чём-то другом. Поднял глаза на Ласа. – Юноша, а Вы не желаете поменять специализацию? Переводитесь ко мне в лекарский класс, я сам стану Вашим куратором.

Лас удивлённо моргнул, не зная, что ответить. Хочет ли он? Пожалуй, что да…

– Нет, он очень хочет попасть за барьер, – поспешно ответил за друга Нор. Лас нахмурился, но промолчал. Неуверенно кивнул. Позволил мастеру самому решать, с чем он соглашается – с предложением лекаря или со словами друга.

Мастер Паракс неодобрительно покачал головой – такой талант пропадает!

– Возьмите хоть дополнительно лекции и практикумы из лекарского курса, – вздохнул он и направился к шкафу, достал чистую тетрадь, сел за письменный стол.

Парни так и остались стоять, не зная, куда себя деть.

– Мастер, – неуверенно обратился Нор, который не мог уйти, не получив ответы на все свои вопросы, – как это вообще случилось с Энни? Она же совсем слабый маг.

– Энни? – рука пожилого человека быстро строчила в открытой тетради. – А фамилия у Энни – Гарет?

– Вы всех студентов наизусть помните? – Нор плюхнулся назад на диванчик, всем видом показывая – он не собирается уходить. Лас неловко присел на самом краю, то и дело заглядывая в соседнюю комнату.

Мастер Паракс улыбнулся. Он не стал говорить, что личное дело единственного истинного эмпата во всей школе прочитал весь преподавательский состав, а потом написал коллективную жалобу в управление порядком Верхнего Полиса с просьбой принять соответствующие меры по наказанию следователя Дэррена Согга из управления порядком города Латор.

– Прорыв Энни – лишнее доказательство того, что перед приёмом в школу необходимо проводить медосмотр, о чём я говорю с самого начала! – укоризненно произнёс лекарь, глядя на Нора, и адресуя укор кому-то в своих мыслях. – Такое, к сожалению, хоть и редко, но случается. Судя по состоянию её потоков, дар у девушки проснулся рано, думаю, ещё в детстве. Порой это происходит незаметно, особенно у слабых магов. Колдовство совершается как бы само собой – тут незапертая дверь, там захлопнувшееся окно… Да мало ли случаев, которые легко списать на забывчивость и ветер. Магия тратится, резерв не восполняется, особенно если у ребёнка проблемы с питанием, свежим воздухом, нехватка витаминов. В итоге организм перестраивается, и ресурс начинает восполняться через жизненные артерии, забирая по капле и истощая потоки. Так может происходить годами.

– Она просто не выдержала силы источника, – пробормотал Лас, осенённый внезапным пониманием.

Мастер Паракс кивнул.

– Именно. Организм не привык использовать этот ресурс, а жизненные артерии к данному моменту были слишком слабы и не выдержали перегрузки.

– Она сможет колдовать? – спросил Нор, боясь, что уже знает ответ.

– Молодой человек! – лекарь смерил нетерпеливого юношу неодобрительным взглядом. – Спросите лучше, как она сможет с этим жить. Ей нужен курс восстановления и боюсь, что моя скромная лечебница не в силах обеспечить должный уход.

Нор был уверен, что раз уже спасли, то всё хорошо, и дело лишь в том, потеряет ли Энни способности к магии или нет, но если вопрос стоит иначе… Нор побелел. В вопросах жизни и смерти он однозначно выбирал жизнь, желательно, счастливую. Других вариантов быть не могло.

– Разве городские лечебницы лучше? – совсем тихо спросил Лас. Оба помнили, как дорого обходилось родителям лечение Фессы. И у неё сразу был благоприятный прогноз.

– Сперва дождёмся, когда Энни придёт в себя, понаблюдаем, – смягчившись произнёс лекарь, но пальцы его легонько постукивали по столешнице, выдавая тревогу и сомнения, – Не всё с ней так просто, эта её ментальная способность… я здесь некомпетентен. В любом случае нужно услышать мнение мастера Инея.

Взгляд лекаря упал на часы над дверью.

– Молодые люди, идите обедать, вы и так опоздали, – миролюбиво, но твёрдо произнёс пожилой мужчина. – В приёмной сможете справляться о состоянии больной.

Нор так просто уходить не планировал, как бы лекарь его не выпроваживал. Мало ли что он преподаватель, а Нор – студент! Он собирался засыпать мастера Паракса новой партией вопросов – какое именно лечение? а лекарства? а что если нет? а какие сроки – хоть приблизительно? – и неожиданно обнаружил, что Лас тянет его за рукав. Это было так неожиданно, что Нор вышел из кабинета молча.

– Успокойся. Она не умирает, я сам видел, – сказал Лас. Он-то прекрасно знал, как друг реагирует на любую болезнь и угрозу жизни. Как будто смерть – его личный враг.

Нор шумно выдохнул.

***

Энни ещё никогда не чувствовала себя такой сильной. Обрывки чужих воспоминаний мелькали перед мысленным взором, легко сменяясь по её воле. Вот она дерётся с мальчишками из соседнего дома, а теперь – чинит крышу вместе с отцом, потом – рынок, на котором пожилой эшид дарит ей горсть ярких жёлтых фруктов, а мама – такая же чёрная и кудрявая, ласково улыбается и напоминает поблагодарить, но Энни не смотрит – она уже бежит по каменной мостовой мимо ряда магазинчиков, потому что, если передаст посылку быстро, ей доплатят ещё один медяк, а вслед звенят колокольчики на дверях – игрушки ветра.

От этого звука Энни приходит в себя, череда жизней разных людей меркнет. Она точно знает, что и кого хочет увидеть.

Перед ней уже знакомый вольер, а снаружи – серый лохматый пёс. Энни бернулась – по дороге из-за деревьев приближался кентавр. Сотер – вспомнила она имя. По небу Энни поняла, что видит начало нового дня, хоть и очень пасмурного.

Лисёнок, глазами которого она смотрела сейчас это воспоминание, не прячется, но и не выходит – он мирно лежит под навесом в дальнем углу вольера. Он чувствует, что слабеет, и силы блестящих камней ему едва хватает. Он доволен, потому что этой ночью он почти вырвался из этих сплетённых железных веток, но и раздосадован – если бы не пришёл этот человеческий волк, он был бы уже свободен! Он снова попробует другой ночью.

К Энни пришло смутное воспоминание из прошлого сна, когда она была мальчишкой киром. Этот пёс – Рес, домашний оборотень. Тяжёлая морда лежит на лапах, зверь как будто дремлет. Лисёнок знает, что это не так. И Энни знает. Он пришёл сюда ночью и обнаружил нос рыжего нарушителя, уже высунувшийся из подкопа по другую сторону его вольера, а также брешь в магическом укреплении, которой совершенно точно раньше не было. У лисёнка до сих пор лапы дрожали от его рычания и воя зверей в соседний клетках. Там другие псы подобострастно воздавали честь своему вожаку.

Кентавр приближает – лисёнок думает о нём, как о смеси человека и оленя, и пёс поднимается на все четыре лапы, оказавшись ростом с небольшую корову. Он легко отталкивается передними лапами от земли и вытягивается в полный рост, перетекая в человеческую форму.

Лисёнок поднимает голову, навострив ушки – и это порождение гнили похоже на него? Да он даже слов сердца не слышит! Но как же легко меняет шкуру… Лисёнку обидно и чуточку завидно. Он тоже смог бы так, если бы был дома и учился. Сестра его матери хотела взять его к себе в ученики, а она сильная заклинательница, лунный ветер Ли-нан-рат дружит с ней. Лисёнок хоть и боялся строгой Ми-ат, но иногда позволял себе мечтать, как вместе они находят золотой ветер, пропавший так много солнц назад, что только деревья помнят, как он играл в их ветвях. Помнят и поют об этом по ночам, и как же хорошо засыпать под их скрипучие голоса… Было. Лисёнок прячет нос в пушистом хвосте.

Воздух постепенно наполняется неприятной влагой. Совсем недобрый ветер порывисто дует, нагоняя тяжёлые тучи.

– Пр-рекр-ращена попытка прор-рва-аться черрез огр-раду, – докладывает Рес в облике крупного сурового мужчины с такими же серыми и жёсткими короткими волосами, как и шерсть в его зверином обличье. Энни приходится делать усилие, чтобы понять его речь – её наблюдателю она неведома.

Сотер кивает. Лисёнок видит, что он осматривает прорытый под вольером ход. Рес снова оборачивается псом и в несколько прыжков оказывается за деревьями дикого парка.

– Добавил ты мне работы, паршивец, – вздыхает Сотер, притаптывая землю копытами. – А у меня ещё собаки некормлены.

Когда Сотер входит в вольер с лопатой в руках, лисёнок весь подбирается. Встаёт на лапы, готовый в любой момент отпрыгнуть. Он слишком хорошо уяснил, что кусок железа на длинной палке – это оружие. Как у сов, которые делают себе такое из костей, обмакивая их в яд.

Кентавр спокойно проходит мимо и вонзает свою грозную палку в землю, забрасывая выкопанный ночью лаз рыхлой землёй. Лисёнок ложится назад, но глаза не закрывает. Мало ли.

Рядом падает тяжёлая капля, за ней другая, и третья бьёт лисёнка прямо в лоб, заставив внезапно подскочить и закружиться волчком.

– Харибда! – ругается Сотер, наспех заканчивая работу.

Он галопом выбегает из вольера и не замечает напуганного лиса.

Капли падают и падают, навес едва спасает от воды, готовящейся хлынуть сверху. Энни понимает, что он старый и весь прогнил, вероятно, поэтому этот вольер и пустовал раньше.

Огненные лисы не дружат с дождём. Родители загоняют детей глубоко в нору, куда, благодаря сети ходов и магии, не попадает ни капли даже при самом сильном ливне. Для взрослого лиса дождь досадная неприятность. Для маленького – неприятность чуть большего масштаба. Для потерявшего много сил лисёнка на чужой земле – катастрофа.

Он находит более-менее сухой угол, но и туда просачивается вода по мере того, как дождь усиливается. Капли больно обжигают, заставляя каждый раз вздрагивать. Лисёнок сам не замечает, как меняет шкуру – иногда это происходит случайно и также внезапно проходит. Вода на коже в первые секунды холодная, а потом горячая, разве что одежда, сплетённая из лесных трав защищает, но и это ненадолго.

Он поджимает босые ноги, стараясь оставить открытыми как можно меньше участков с голой кожей, утыкается лицом в колени. Может быть, обойдётся?

Конечно, он знает, что не выживет здесь. Но думает, что если уж умирать, то тихо засыпая, когда силы растают окончательно. И точно не от воды!

Огромные руки легко поднимают его так внезапно, что он даже не успевает удивиться. Его вытаскивают из-под навеса, и вода льётся беспрепятственно. Он испуганно пищит и дёргается, но тут же прячет лицо в мокрое и тёплое плечо кентавра.

Потом дождь перестёт хлестать, и он оказывается на полу из досок со всех сторон окружённый стенами из сложенных вместе камней.

– Располагайся, сейчас кристаллы тебе принесу, – и хотя ему непонятны слова, голос Сотера звучит приветливо, а если учесть, что здесь сухо, то смерть откладывается. Его это порадовало. Жить интереснее. К тому же он не уверен, что тот, кто умирает на земле людей, может родиться вновь у себя.

Глаза закрываются сами собой. Очень хочется спать – ночная игра в гляделки с человеческим волком даёт о себе знать. Отдохнёт, а потом осмотрится.

Видение рассеивалось, а Энни забыла, как дышать. Вот бы посмотреть на мальчика-лиса в человеческом облике!

«Я хочу знать всё», – подумала она, и перед её мысленным взором возникло видение глазами другого существа. Он сидел в той же комнате прямо на полу, скрестив ноги, и с любопытством рассматривал спящего прямо на полу рыжего мальчика.

За шесть лет его черты изменились, но не так сильно, чтобы она их не узнала. Вот ты кто, Лас-лис, магик из пустоши. Как ты выжил на этой стороне?

Лицо облепили мокрые волосы. Энни чувствует раздражение Агенора, убирающего с глаз крупные локоны цвета спелой пшеницы, с прядей капает вода. До нитки вымок и его богато украшенный золотой каймой голубой хитон, а бежевые шаровары из лёгкой льняной ткани насквозь пропитала грязь. Промокшие сандали он бросил тут же рядом.

Агенор – Нор. Как просто решалась загадка! «Нет, – поправила себя Энни, – Агенор из великого дома Элиос, потомок Первых, житель Верхнего Полиса, наглец, выскочка и врун. Как ты заставил дикого лиса служить тебе?»

Агенор слышит, как Сотер приоткрывает дверь, заглядывая в комнату, но не оборачивается сразу. Он сидит совсем близко от пленника. Только что во сне рыжий мальчишка вспыхнул и обернулся лисом – вот это чудо! Агенор одним пальцем осторожно гладит его по голове. Сзади недвусмысленно хмыкает кентавр.

– Он спит, – шепчет Агенор едва слышно.

Янтарные глаза открываются. Он так и замирает с нелепо выставленным пальцем, лисёнок тоже не шевелится.

Агенор медленно опускает руку. Зверёк поднимается на лапы.

Что он сделает? Прыгнет, укусит, убежит, спрячется? С того единственного раза лисёнок больше с ним не говорил, Агенор физически чувствовал, как он отгораживается. Ты словно стучишь в запертую дверь, слышишь, что внутри кто-то есть, но тебе не открывают.

С неудовольствием он отмечает, что его лис еле держится на лапах, а слипшаяся от воды шерсть некрасиво торчит в разные стороны.



Вдруг лисёнок прыгает яркой вспышкой в опрометчиво оставленную приоткрытой дверь, чтобы оказаться в другой комнате. Если эту Сотер использует как сарай, то та вторая – его рабочее место. Агенор бежит вслед за лисом и не сдерживает смешок, когда озадаченный зверёныш путается в ножках высокого длинного стола и прыгает в сторону от огромного шкафа.

Кентавр, раскладывающий по мешочкам листья какой-то сухой травы, неодобрительно хмурится. Он оборачивается на шум за спиной как раз вовремя, чтобы заметить рыжую молнию, скользнувшую к выходу.

Под возмущённый оклик Агенора лисёнок толкает передними лапами входную дверь, но она слишком тяжёлая,а чтобы он смог её открыть.

И прежде, чем Агенор успевает что-либо сказать, Сотер сам распахивает дверь. С улицы веет холодом и сыростью, резким порывом ветра внутрь бросает россыпь дождевых капель.

Лисёнок с писком подаётся назад, но врезается в конские ноги и обмякает где-то под животом кентавра.

– Некуда тебе там идти, уймись, рыжий. На территории поместья – стражи-псы, вокруг – забор, – вздыхает Сотер. Он аккуратно переступает копытами, пятится назад. Лисёнок на полу тяжело вздыхает и остаётся на месте. Агенор прислушивается всё это время и до него будто доноситься издалека эхо его желания. Уснуть навеки прямо сейчас.

Агенор хватается за смятение зверька, как за нить. Тянет это чувство на себя, как будто клубок раскручивает. Сердце стучит так, словно вот-вот пробьёт грудь. Вспышка воспоминания, и Агенор видит со стороны, как он поднимает копьё. Правая рука ощущает приятную тяжесть и гладкость древка, а мышцы едва не воспроизводят замах. «Нет! – останавливает он себя. – Я безоружен. Это не охота!» Недоумение, слабый интерес и… равнодушие. Сил что-то чувствовать у лиса не так много. И странное для Агенора ощущение: не голод и не жажда, но очень похоже.

Он трёт глаза руками, возвращая себе способность думать и чувствовать, как человек.

– Сотер, а он с тобой говорит? – спрашивает неуверенно.

– Каким образом, кир? – бурчит кентавр, вновь вернувшийся к своим мешочкам.

Агенор  мнётся, подбирая слова.

– Как будто читаешь мысли, но не как книгу. Мне кажется, и он меня слышит. Как считаешь, так бывает?

– Всякое бывает, кир, – уклончиво отвечает Сотер, снимая со стены пучок засушенных цветов. – Мой народ верит, что двое связываются долгом крови, если по вине одного пролилась хоть капля. А ты много ему задолжал.

Агенор краем глаза наблюдает за лисом, который, кажется думает, что за ним не смотрят. Он крадётся к брошенной тут же у входа сумке, которую Агенор принёс с собой, и суёт любопытный нос внутрь. Агенор подхватывает своё имущество. Лис клацает зубами и урчит-рычит как будто с досадой.

Агенор достаёт из сумки небольшой жёлтый фрукт, размером с половину ладони.

– Ты за этим? – хитро щурится он и опускается на корточки. Лисёнок обнаруживает перед собой открытую ладонь с таким желанным ифисом… Агенор уверен: сейчас он возьмёт фрукт у него с руки.

Лисёнок фыркает и попятится. Агенор чувствует, что он злится.

– Ешь, ты же голодный! – подбадривает он лиса. – Хочешь, я принесу ещё? У нас три дерева с ифисами рядом с источником.

Звук, который издаёт лисёнок, напомнил Агенору закипающий чайник. Рычит? Он еле успевает отдёрнуть ладонь от хоть и маленьких, но острых зубов.

– Эй! Ты что, решил захватить его в бою? – ухмыляется, ничуть не напугавшись.

Сотер грозно разворачивается в их сторону всем корпусом.

– Кир, отойди от него, – в голосе Сотера появляются столь непривычные для него стальные нотки. Но Агенору всё ни по чём.

– Подожди, – отмахивается он от кентавра, и добавляет, заметив хмуро сдвинутые брови, – пожалуйста, мастер. Я договорюсь с ним, вот увидишь.

– Прокусит руку – пойдёшь к Фебу.

Мастер Феб – личный маг его отца и семейный лекарь, конечно, поможет, но и родителям доложит. Агенор небрежно кивает, всё его внимание уже сосредоточено на ощетинившимся лисёнке. С сожалением отмечает, как потускнела огненная шерсть – уже не сияет так ярко и не искрится. Он как мог задаёт вопрос – что не так? – и вздрагивает, ошеломлённый обрушившимся на него гневом вперемешку с обидой.

Агенор отступает на полшага, чувствуя, как щёки его заливает краска. Не так часто ему становится по-настоящему стыдно. Он задумчиво смотрит на ифис, всё ещё зажатый в ладони. Медленно нагинается, глядя лису в настороженные глаза и кладёт фрукт перед ним на пол. Зверёк не шевелится. Агенор поднимается и молча выходит под дождь. Он бежит к источнику за свежими ифисами.

Ошарашенный своим открытием, Агенор не замечает ни дождя, ни того, что бежит без обуви. Лис не просто ему ответил, он ответил так разумно и понятно… как человек. «Ты уже забрал мою свободу, охотник. Зачем тебе моя гордость?»

Лежачих не бьют, а проигравших не унижают. Агенор и сам бы взбеленился, если бы, например, проиграв партию кайши брату, он бы ещё и насмешки слушал после этого! А предложение есть с рук для лиса было сродни издевательству. Вот уж чего у зверей нет, так это понятия чести!

Значит, лесной оборотень не такой уж и зверь. Нет смысла его приручать и дрессировать, давить силой и ломать. Но так даже лучше. Можно подружиться!

Агенор вдруг спохватывается, что ему некуда будет складывать ифисы. Бежать за корзиной далеко. Он стягивает хитон, завязывает его наподобие мешка и складывает фрукты внутрь. Мама ругаться будет, что опять испачкался. Ну да пятном меньше, пятном больше…

Агенор уже собирается уходить, когда ему в голову приходит ещё одна мысль. Его лису не хватает магии. А ифисы – деревья, растущие только вблизи источников. Магия необходима им для жизни также, как и тварям из Пустоши. Удивительное свойство этого растения – собирать в плодах часть энергии, поэтому колдуны особенно ценят эти фрукты.

Но зачем носить магию к лису, если можно принести его самого сюда?

С этой мыслью он мокрым ураганом врывается к  Сотеру.

– Его нужно отнести к источнику! – с порога кричит Агенор, счастливый и гордый своим открытием.

Кентавр неодобрительно глядит на лужу, растекающуюся под ногами мальчика и на комья грязи, застрявшие у него между пальцами.

– Это был бы лучший вариант, – соглашается Сотер, неодобрительно глядя на его перепачканные ноги. – Но мой брат категорически против твари на территории дома, стражи не дадут мне унести его дальше псарни.

Агенор тут же прикинул: ни один пёс не нападёт на него в их доме. И мастер Ксанф так удачно уехал с отцом на несколько дней! Он оставляет ифисы и собирается уходить, когда кентавр спрашивает:

– Агенор, как Кадм? Давно его не видно.

Пожимает плечами. Младший брат и так нечасто заходит в эту часть поместья.

– Опять болеет. Вчера жаловался на жар, Феб прописал ему микстуры. Простыл, наверное.

Он уходит, поглощённый новой идеей. Удача определённо на его стороне – ночью дождь прекращается.

***

Прокрасться к сараю не составляет труда. Агенор предварительно заглядывает в домик кентавров – ключ от сарая висит на крючке у входа.

Лиса он замечает не сразу. Света не зажигает, чтобы случайно не привлечь внимание. Осматривает небольшую комнату и на мгновение пугается, что лис всё-таки нашёл способ улизнуть. И если собаки до сих пор не подняли вой, значит, беглеца пока не заметили… Агенор поднимает глаза, и со шкафа на него блестят жёлтые глаза. Вот ты где! Лис не то сердито, не то приветливо (Агенору очень нравится верить в последнее) машет хвостом, и в лицо летят хлопья пыли. Пригашенная шерсть вспыхивает и освещает комнату. Агенор чихает, а потом сердито шикает:

– Тс, не так ярко, вдруг заметят?!

Радуется, что ифисы явно пошли лисёнку на пользу, ещё днём свет его был едва различим.

Лис никак не реагирует на его слова, а Агенор вдруг осознаёт, что совершенно не знает, как он отнести зверька к источнику. Если бы он хоть ифисы прихватил с собой, то мог бы выманить его сверху… «Нет, – останавливает сам себя, – не думай о нём, как о звере». Приманка – это нечестный приём. Но со шкафа-то его как достать? Допустим, лис забрался наверх по ящикам у стены, у Сотера тут целый склад. Но Агенор сильно сомневается, что шаткая конструкция выдержит и его вес, поэтому вариант подобраться поближе и схватить тоже отметается. К тому же, это тоже как-то… недостойно. Придётся договариваться.

– Иди сюда, – Агенор манит лисёнка жестом, надеясь, что если он не поймёт слова, то уж взмах руки-то сможет истолковать, – я отведу тебя к магии. Там растут ифисы.

Лисёнок слушает, навострив уши, но не двигается.

«Или не понял, или не верит». Агенор напрягает все силы, обращаясь к лису тем безмолвным способом, который сам до конца не понимает. Мысленно тянет его за собой. Представляет их фонтан, сияющую голубую воду и раскидистые деревья вокруг.

Лисёнок заинтересованно фыркнает.

Агенор думает о собаках, бродящих по территории дома. Лисёнок щетинится.

Агенор представляет, как псы послушно ложатся у его ног и машут хвостами. Лисёнок прыгает на один ящик ниже и замирает.

Вдохновлённый Агенор снова думает о магии. Он понятия не имеет, как ощущают её существа, наделённые волшебной силой, но, наверно, как что-то приятное? В его сознание вторгается образ кентавра, каким-то образом неразрывно связанный с оленями. Что за глупость?!

Агенор отрицательно качает головой.

– Только ты и я. Идём же!

Лис в несколько прыжков оказывается на полу. Агенор облегчённо утирает пот со лба. Голова слегка плывёт от усталости, но он доволен. Вспомнилось, как перед охотой Ксанф заставил его неделю заниматься с магом-менталом, чтобы быть готовым к встрече с тварями и противостоять их атакам. Те занятия давались ему с трудом, но наука пригодилась не только в Пустоши, но и сейчас.

Известно, что все твари обладают ментальными способностями – насылают видения, страхи, заставляют бояться так, что сердце останавливается. Охотник должен уметь закрывать свой разум и держать себя в руках. Глядя в любопытные глаза лиса, Агенор думает – а может ли у них просто быть такой… язык?

Лисёнок предупредительно клацает зубами, когда мальчик протягивает к нему руки. Агенор смеётся и поднимает ладони вверх:

– Уговорил, иди сам.

Лис следует за ним на расстоянии нескольких шагов. Как Агенор и предполагал, далеко уйти им не дают. Лисёнок сперва настороженно принюхивается, потом шерсть на загривке встаёт дыбом, отмечая присутствие псов. Агенор приготовился воплотить в жизнь самую сомнительную часть плана. Он присматривается – из темноты выходят четыре… нет, пять овчарок. Поджарые, резвые – отличные охранники.

Реса среди них нет. Повезло.

Лисёнок неосознанно подходит ближе к Агенору, и он успокаивающе кладёт ладонь ему на голову. Тёплая шёрстка приятно скользит под пальцами, когда зверёк припадает к земле. Агенор замечает его неодобрительный настороженный взгляд и ободряюще улыбается.

Собаки рычат, медленно приближаясь. Пока они только предупреждают. Нор поднимает открытую ладонь. Псы замедляются, но не останавливаются. С каждым новым шагом круг вокруг мальчика и лиса смыкается плотнее.

На Агенора они и не смотрят.

– Стоять, – уверенно приказывает он, но удостаивается лишь беглого взгляда в свою сторону. Ксанф оставил очень чёткие указания насчёт лисёнка. Агенор догадывается, что у собак есть и личная неприязнь – запах твари им не нравится.

– Назад, – в голосе Агенора добавляется металла. Двое из пяти неуверенно замирают.

Мальчик чувствует, как лис у его ноги мелко дрожит, низко наклонив голову и приготовившись к прыжку. С его шкуры то и дело срывается сноп сердитых искорок.

Агенор неприятно удивлён тем, как повели себя собаки. Они ведь и правда бросятся на лиса и не послушают его! Выход только один.

– Прости, – небрежно говорит он лису и одним движением подхватывает зверя под грудь, легко поднимая с земли и закидывая себе на плечо. К его облегчению лисёнок понимает и не протестует. – Можешь потом меня покусать.

Псы удивлённо скулят. Ну не нападать же на хозяина!

– Прочь, – скомандовал Агенор, и на этот раз они слушаются.

А будь с ними Рес – непременно пошёл бы с докладом хоть к тому же Сотеру. Шуму было бы!

Лисёнок уважительно тыкается носом ему в ухо. Агенор чувствует, что это именно знак признания. «Ты лучше, чем эти звери», – переводит он нахлынувшие на него смешанные чувства. Мол, ты мне не друг, но спасибо.

– Обращайся.

На руках с лисом он спешит к источнику, пока страж-оборотень действительно не явился.

Агенор чувствует, как сердце лисёнка бьётся сильнее – он чует магию ещё до того, как фонтан появляется в поле зрения. С размытой дождём тропы он переходит на чистую дорожку из плитки, ведущую прямо к источнику. Фонари с магическим огнём зажигаются, когда он проходил мимо.

Лисёнок крутился, упирается лапами и делает всё, чтобы нести на руках его стало крайне неудобно. Агенор прекрасно понимает его нетерпение, но всё равно ругается сквозь зубы, пытаясь приструнить – псы могут вернуться в любой момент.

Наконец, впереди показывются огромные мраморные статуи на высоких тумбах и фонтан, который они окружают. Струи воды, сплетаясь в причудливый узор, бьют высоко вверх, и миллионы сияющих радужных брызг оседают вокруг. Вода стекает вниз и наполняет небольшой пруд, сплошь покрытый белыми кувшинками.

Не в силах больше удерживать ёрзающего и стекающего с рук лиса, Агенор ослабляет хватку, и зверёк легко прыгает вниз. Кажется, что последние метры он не бежит – летит, с разбегу перепрыгивает высокий парапет и, подняв тучу брызг, бухается в воду.

Агенор вдруг пугается – не утонет ли? Всё-таки чаша довольно глубокая. Да ещё и вода, простого дождя-то вон как испугался… Но, видимо, такое количество силы даже воду делает для лиса неопасной.

Довольно урча, лис высовывает голову, трясёт ушами и сам того не замечая, меняет шкуру. Воды мальчику почти по самый подбородок, он блаженно прикрывает глаза и ложится на спину, позволяя мягкому свечению обволакивать себя.

Агенор хмыкает, сам наклоняется и зачерпывает ладонью голубое сияние – сильная кровь позволяла видеть такое явное проявление магии.

Он не торопится – вся ночь впереди, пусть его лис берёт столько, сколько нужно. Сам садится на изящную скамейку под одним из ифисов – отец специально поставил её для мамы, она любит здесь читать. Удобное место – отсюда и мальчика-лиса видно (так и лежит в кувшинках, неужели спит?), и статуи. Их Агенор знает их до последней щербинки на белом мраморе, но каждый раз всё равно любуется.

Шесть фигур, шестеро Первых. Говорят, миров множество, и люди с кентаврами и дриадами пришли сюда издалека – не то бежали от войны, не то от голода или болезней. Кентавры не пожелали жить вместе и ушли своим путём. Они договорятся позже. А маленький измождённый народ остался на незнакомой земле один. Им не повезло – они пришли зимой. Их пища заканчивалась, а новую добывать было трудно. Скорее всего, они бы не выжили, но их правители оказались мудры и удачливы.

Четыре брата и две сестры нашли Золотой Источник. Легенды до сих пор спорят, что это было – озеро, река или просто ручей – главное не это. Они нашли чистую магию, которая приняла Первых и всех людей, благословила на жизнь в новом мире. Как особый знак правители получили дары, которые неизменно из века в век передаются в крови их потомков.

Имя старшего брата носит великий дом Агис, потомки которого видят ночью, как днём, потому что от того, кто облечён верховной властью, нельзя скрыть ничего. Последний император был из этого дома, но, увы, не оставил детей с сильной кровью. Род прервался, уступив власть Совету Шестерых. Дом Агис вошёл в него, как покровитель законников.

Великий дом Элиос, покровительствует учению и не опаляется пламенем, потому что огонь знания бережёт их.

Великий дом Сэй порождает военноначальников, его детей не убить копьём.

Великий дом Клио не отравить ядом, их дети – лучшие врачеватели и покровители всех лекарей.

Потомки великого дома Дирит прекраснее всех и мало кто устоит перед их обаянием. Их сфера влияния: удовольствия и искусства.

Детей великого дома Дитос не топит вода – они лучшие кораблестроители, путешественники и покровители иных ремёсел.

Легенда нравится Агенору ровно до того момента, пока он не вспоминал, что одному из детей дома Элиос однажды предстоит занять место руководителя управления образованием. Место в Совете Шестерых тоже мало привлекает его. Какое счастье, что есть Кадм, он и усидчивее, и учится лучше, хоть и младше.

Туман заволакивает зрение Энни. Она понимает, что что-то тянет её вперёд, она больше не смотрит глазами Агенора. Она засыпает. Уставшая, но сытая от магии в крови.

– Ясной луны, – лёгкий ветер шелестит в листьях, рождая слова приветствия, и игриво дует в лицо, обращаясь по имени, – Ла-ас.

«Ла» – как яркий солнечный отблеск на траве, пробившийся через плотную крону деревьев, «ас» – как ветер, уносящий прочь призрачный звук шагов любимого существа. Лисёнку нравится его имя. Его ему дала мама. Мама…

– И тихой ночи, – откликается он, открывая глаза. Бояться нечего – тот, кто знает слова сердца, не причинит ему вреда. – Где ты?

Он переворачивается на живот и плывёт назад к фонтану, забирается на парапет по каменным ступеням. Голубое свечение воды на его глазах сменяется сиянием солнца, садящегося за горизонт.Удивительное зрелище в середине ночи. Золотой цвет. Мальчик оборачивается, но своего охотника не видит. Человеческих волков тоже.

– В мой сон они не придут, не бойся, – мелодичный переливающийся голос. Смеющийся голос.

Ла-ас поднимает глаза и видит на верхушке фонтана рысь. Шерсть кошки светится, а в глазах плещется столько солнца, что не было видно зрачков.

– Ты мне снишься? – спрашивает Ла-ас, наблюдая, как рысь прыгает вниз, превращаясь в сову, делает несколько взмахов крыльями, потом змеёй скользит по воде, ныряет, садится на ступени рядом с ним выдрой, а на парапет прыгает лисом, а после человеком свешивает одну ногу на траву, а другую опускает в воду. Черты его лица как будто ускользают от взгляда, а потом обретают его собственные – худое лицо, тонкий нос, чуть выступающие скулы, всклокоченные волосы по плечи.

– Нет, – говорит мальчишка напротив так похожий на его собственную человеческую шкуру, только в глазах всё то же солнце, – это ты мне снишься. Сон мой.

Ла-ас принюхивается, наклонившись к незнакомцу так близко, что теряет равновесие и скатывается в воду с громким «плюх!». Если это и сон, то весьма натуральный, и человеческая шкура в нём такая же неудобная, как и в жизни.

Золотоглазая версия его самого смеётся сверху. Вернувшись в привычное обличье, Ла-ас выплывает на нижнюю ступеньку, покрытую водой. Шерсть намокла, а с ушей капает, но его это сейчас не волнует.

Он почтительно склоняет голову.

– Ил-тэн-си? – обращается к старшему над всем лесным народом и вожаку всех ветров. Золотой ветер с солнца.

Мальчик напротив довольно кивает.

– Поиграем? – спрашивает Ил-тэн-си, в прыжке оборачиваясь лисом и пробегая по воде мимо затаившего дыхание лисёнка. Ла-ас восхищённо наблюдает, как его лапы только для вида касаются поверхности воды. Невозможно! Но что может быть невозможно для старшего?

Сияющая молния обдаёт его брызгами, забирается на верх фонтана и оттуда прыгает вниз, в следующую секунду оказавшись на ступеньку выше заворожённого лисёнка.

– Прости, я забыл, что ты не ветер и так не умеешь. Я так давно никого не видел! Всё время сплю, – с тоской произносит Ил-тэн-си, вновь обернувшись человеком, – мне нравится эта шкура, а тебе?

Лисёнок молчит, не в силах разобраться с той бурей чувств, которая захлёстывает его. Он не помнит, сколько он точно провёл времени на земле людей, но вдруг остро и пронзительно осознаёт одиночество. Все свои далеко, его язык никто не слышит – разве что охотник Агенор, но он же убийца! Сама эта земля враждебна ему и хочет убить, отбирает силы без остатка. С первого дня он то боится, то ждёт смерти и каждую минуту помнит, что она придёт. А умирать здесь страшно. И воспоминания, от которых ещё можно отделаться, когда не спишь, но стоит закрыть глаза… И мама. А когда он просыпается, на него снова смотрит его охотник. И смеётся.

Ла-ас не замечает, когда старший ветер превращается в большого лиса и огромным тёплым клубком сворачивается вокруг него.

– Тшш, я с тобой, я не брошу, – шепчет он ему в сердце, и Ла-асу становится тепло и спокойно.

Золотоглазый мягко сияет, превращаясь в человека и увлекая за собой. Ла-ас обнаруживает, что крепко обнимает старшего, неосознанно сжимая в руках его рубашку, сплетённую из тончайших невянущих травинок – точь-в-точь, как у него. Щёки мокрые. Ла-ас слизывает каплю, стекающую вниз, и удивился, обнаруживая, что она солёная. Ил-тэн-си дует ему в лицо.

– Верь мне, – его тёплая сияющая ладонь ложится на грудь Ла-аса, – боль уйдёт, я обещаю.

Ему и правда становится легче – словно всю тяжесть мира сняли с плеч. А вместе с тем возвращается способность трезво мыслить.

– Откуда ты здесь? Ты бросил нас! Не приходил так давно, что многие уже и не верят, что ты когда-то был! – последние слова Ла-ас кричит, утопив Ил-тэн-си в своей детской обиде, глубокой, как подземные реки.

– Но ты-то веришь? – золотоглазый мальчик хитро глянул на Ла-аса.

– Тётя говорит, что ты был и есть. Она не ошибается. Но она не знает, почему ты не приходишь, когда взрослые поют для тебя. Она сама поёт!

Мальчик напротив показательно простонал:

– О, грозная Ми-ат, я слышу её голос сквозь сон, – он усмехается и доверительно шепчет, – знаешь, даже я её боюсь.

Ла-ас тоже её боится Ми-ат, но эта насмешка – последняя капля.

– Ты бросил нас и ушёл к людям?! Ты молчишь столько цветений, ты… ты…

Он пытается укусить старшего, но с этим человеческим ртом ужасно неудобно. Ил-тэн-си без труда сдерживает его неумелый напор, легко толкает в воду, снова залившись своим ярким сияющим смехом.

– Успокойся, храбрый маленький лис, – он дожидается, когда Ла-ас вынырнет и легко вытаскивает его на парапет, сажает рядом с собой. – Ты говоришь, о чём не знаешь. Это моя давняя ссора с вашими вожаками.

– Тебя нет с нами! – Ла-ас упрямо мотает головой, обдав старшего брызгами.

Ил-тэн-си пожимает плечами.

– Я не уходил к людям. Я всегда рядом, а что молчу – сами виноваты. Мои силы тают, я вынужден их беречь. Но вы не слышите меня.

Ла-ас сердито сопит, золотоглазый не торопит его. Наконец, он спрашивает:

– Ты поможешь вернуться домой?

Ил-тэн-си ласково треплет его по мокрой макушке.

– Давай я расскажу тебе историю о том, как всё было?

Ла-асу не нравится, что старший не отвечает прямо на вопрос. Сказки сохранили память не только о силе и доброте золотого ветра, но и о его хитрости.

– Я знаю, как всё было, – бурчит мальчик. – Я не хочу историй, я хочу домой.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/anna-aliot/ognennyy-lis-69999598/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.