Проект Ирион
Проект Ирион
Айлин
Тайна, которая хранилась десятилетиями находиться под угрозой. Герман Олегович, директор завода, обычный человек, патриот своей страны, пытается в одиночку противостоять целой системе и еще даже не догадывается, что уже давно находиться под пристальным вниманием спецслужб. Евгения, молодой сотрудник завода, невольно оказывается втянута в опасную игру и ее жизнь оказывается под угрозой…
Айлин
Проект Ирион
Пролог
Бывало ли в вашей жизни такое, что вы вдруг оказывались в другом историческом времени, просто открыв дверь в какое-то здание? Вот так случилось в ее жизни: судьба повернулась таким образом, что пришлось искать новую работу, и, открыв дверь на тот самый завод, она ощутила, что время обратилось вспять. Вокруг давно уже были двухтысячные годы: демократия, электронный документооборот, интернет, а тут всё застряло в советском прошлом – даже картотека была на перфокартах. Стены кабинетов были выкрашены давно облупившейся масляной краской голубого цвета, в коридорах сохранилась мелкая мозаика советского периода, а практически весь административный персонал был пенсионного возраста.
После работы в процветающей компании, в современном офисе в центре города это было для нее глубоким шоком. Единственное, что удержало ее от того, чтобы развернуться и убежать подальше от этого здания, – острая необходимость в заработке. Экономическая ситуация в стране сложилась так, что ее прошлый опыт работы был никому не нужен. Компании закрывались одна за другой, шли массовые сокращения, и работа по специальности могла стать выходом в сложившейся ситуации. Она шла по коридору и убеждала себя, что это ненадолго, всего на пару месяцев, пока не найдет себе что-то более подходящее. Как же она ошибалась…
Глава 1
Директором завода оказался мужчина лет шестидесяти, энергичный, со специфичным чувством юмора. Посмотрев ее дипломы об образовании, он сказал:
–И чего ты забыла в бухгалтерии? Там тебе делать нечего. А вот есть у меня экономический отдел, где одни бабки трудятся, вот там тебе самое место. Будешь внедрять передовые методы анализа и планирования.
После этого он позвал начальника экономического отдела. Зашла самая настоящая бабушка с пучком на голове, с больной спиной и добродушной улыбкой. Она посмотрела на девушку и спросила:
– Ой, дочка, каким ветром тебя занесло на наш заброшенный и богом забытый завод?
На ее реплику тут же отреагировал директор:
– Ну что ж ты, Люся, сразу отбиваешь всякое желание работать с нами?! Лучше бы показала нашему молодому сотруднику свой отдел да научила ее всему, что сама умеешь. Всё равно ты давно на пенсии и ноешь каждый день, что работать устала. А она пусть опыт перенимает.
На этой ноте Евгения пошла в отдел к Люсе знакомиться.
Герман Олегович, провожая взглядом уходивших Люсю и Евгению, думал о том, что, вероятно, прямо сейчас он совершил непоправимую ошибку. Он столько лет и близко не допускал никого к реалиям производства, а тут – молодой и способный мозг, у которого будут все возможности изучить плановую и учетную документацию и сравнить всё это с фактом, что неизбежно приведет к возникновению массы вопросов. А вот как ему правильно на них отвечать, чтобы тайное не стало явным, чтобы никто не пострадал, а учет был налажен, Герман Олегович и сам пока не представлял. Но дело было уже сделано…
Отделом оказалась небольшая комната, в которой сидели сразу четыре человека, и нашему молодому сотруднику предстояло стать пятым. Все работники были весьма преклонного возраста, и видно было, что им очень надоело работать. В рабочее время они устраивали себе перерывы – поболтать, попить чайку. А если у кого-то был праздник, так обязательно накрывали на стол прямо в кабинете, да еще и с выпивкой. Так что порой к концу рабочего дня все эти бабушки уже практически засыпали, а некоторые вообще не стеснялись: клали голову на руки и храпели на весь кабинет. Не раз такую обстановку наблюдал Герман Олегович, директор завода. Надо отдать ему должное, он просто делал вид, что ничего не замечает, и оставлял записку или просил бодрствующую часть отдела передать информацию.
Итак, Евгении, так зовут нашу героиню, предстояли сложные задачи. Во-первых, найти общий язык с бабушками, а такого опыта в ее жизни пока не было. Ее родная бабушка жила очень далеко, а других контактов с людьми преклонного возраста так в жизни у нее и не случалось.
Во-вторых, ей надо было свыкнуться с новым ритмом жизни, а на заводе он был совсем не как в компании, где она раньше работала. Не надо было никуда бежать, делать какие-либо срочные отчеты, отвечать на бесконечные звонки. Тут всё проходило очень и очень тихо и очень и очень медленно. Нужно было просто делать свою работу четко, правильно и к назначенному заранее сроку.
В-третьих, прежде чем приступить к работе, ей надо было разобрать место под свой будущий рабочий стол. Для этого надо было вынести огромное количество учебной литературы и советского периода, а также горы старых, сильно пожелтевших заводских отчетов по экономике, когда-то аккуратно прошитых вручную.
Первые трудности начались, когда Евгения решила ознакомиться с компьютером: он оказался совершенно пустым, от слова «абсолютно»! Бабушки все свои расчеты и все свои отчеты делали исключительно вручную на листочках. Причем большая часть бабушек предпочитала эти листочки раз в неделю или даже чаще, после передачи итогов запрашиваемому отделу, просто уничтожать. Поэтому никакого экономического архива знаний, никакой базы данных и никакого электронного документооборота на заводе просто не существовало.
Не имея достаточного опыта, чтобы самостоятельно разобраться с большинством задач, поставленных перед экономическим отделом, Евгения сначала попыталась выяснить информацию у бабушек, на что получила примерно такие ответы: «Я считаю это на ощупь»,«Я делаю этот отчет по привычке» и так далее.
Все эти на первый взгляд благодушные бабушки оказались очень коварными коллегами. Они прекрасно понимали, что если Евгения научится работать самостоятельно, то их отправят домой отдыхать. Ведь заменить такую кучу бабушек даже с не очень большой заработной платой вполне мог один молодой перспективный сотрудник, хорошо разбирающийся в компьютере. Собственно говоря, директор завода и не скрывал, что внедрил Евгению в этот отдел с одной-единственной целью – отправить наконец-то этих своих любимых бабушек домой на заслуженный отдых. Так что Евгению никто не собирался учить, делиться с ней опытом и даже помогать. Наоборот, порой ей объясняли и рассказывали то, что было совершенно неправильным, а после всё сваливали на старческий маразм и амнезию.
Большую часть рабочего времени бабушки пытались всеми возможными способами отвлечь Евгению от работы. Когда разнообразные вопросы о детстве, юношестве, семье, учебе и предыдущей работе были исчерпаны, начались бесконечные просьбы починить мобильный телефон, записать на прием к врачу через интернет, найти аннотацию к необходимому препарату. А порой и вообще срочно сбегать до ближайшей аптеки за лекарствами в связи с резким ухудшением самочувствия одной из бабушек.
Как вы понимаете, бабушка была не одна, поток задач и просьб не иссякал. Когда терпение Евгении было уже на грани, она начинала высказывать им, что так ей работе не научиться, но, кроме охов и ахов, в ответ ничего не получала. В один из таких нервных рабочих дней Евгения напечатала на листе формата А4 крупными буквами: «ЛИЧНЫЕ ПРОСЬБЫ – В ПОСЛЕДНИЕ 30 МИНУТ РАБОЧЕГО ДНЯ!!!» и повесила его у себя за спиной прямо над головой. Сказать, что сильно помогло, было бы обманом, но в какой-то мере бабушки поняли, что девушка настроена решительно и войну с ней за неделю, как со всеми предыдущими молодыми кандидатками, не выиграть.
Бабушки после плаката Евгении изменили тактику: теперь они целыми днями громко и эмоционально обсуждали между собой и по телефону с пожилыми подругами все свои болячки, новости шоу-бизнеса, просмотренные сериалы и так далее и тому подобное. Так что шум и гам стоял в кабинете постоянно. Бабушкам самим было тяжело в такой атмосфере находиться весь день, но они стойко терпели ради достижения поставленной цели. Правда, они не учли, что Евгения привыкла к шуму и гаму в офисе, и давно научилась абстрагироваться от него, ведь в компании, где она раньше работала, телефоны сотрудников не замолкали ни на секунду, и коллеги без конца поднимали обсуждения рабочих задач в малых группах.
Наверно, стоит представить наших бабушек.
Люся, начальница, наиболее колоритная часть отдела, и не только потому, что весила, как все остальные бабушки вместе взятые, но и, как потом выяснилось, потому что работала она неофициально, так как еще в советские времена была условно осуждена за экономические махинации, и срок ее отстранения от должности еще не вышел. Так что Люся была личностью интересной, хитрой и имела нестандартное мышление. Именно Люся выполняла львиную долю работы отдела, а иногда вообще казалось, что остальные бабушки там сидят просто, чтобы Люсе было нескучно.
У Люси были муж и четверо детей. Казалось бы, всё хорошо, но не тут-то было…Муж, бывший научный сотрудник НИИ, который развалился вместе с СССР, не справился эмоционально с изменениями в жизни, начал жестко пить и устроился работать дворником в местное ЖЭУ. Так, к шестидесяти годам он был уже алкоголиком со стажем, и Люся, используя свои связи на заводе, таскала ему технический спирт на опохмел, да еще и добавляла в него приличную дозу снотворного. У Люси в кабинете прямо под столом всегда стояла дежурная бутылка, и, уходя домой, женщина сначала звонила на свой домашний телефон, по голосу мужа определяла степень его опьянения и решала, какую же дозу снотворного намешать в этот раз. Она особо и не скрывала, что муж ей осточертел, и предпочитала сама его спаивать алкоголем вперемешку со снотворным, лишь бы тот не маячил дома перед глазами и не мешал своими разглагольствованиями. Наблюдать за этим было всем страшно и неловко, но никто ни разу так и не спросил, не мучает ли ее совесть.
Дети у Люси тоже были своеобразные. Именно ради них в молодости Люся и нахимичила со схемами увода денег с завода, да так увлеклась, что под конец потеряла контроль и попалась. Люся купила каждому ребенку по квартире в Москве, оплатила им хорошее образование, устроила их на блатные работы, используя все свои связи и женское очарование. Правда, детки не очень-то всё оценили и, когда мамка попалась, предпочли сделать вид, что с ней не знакомы, и многие годы даже не приезжали к ней в гости, дабы не запятнать свою репутацию. Старшие дети в итоге эмигрировали на ПМЖ в Австралию, и Люся больше их не видела, даже толком не знала, чем они там зарабатывают, как живут, есть ли у нее внуки. Младшая дочь осталась в Москве и сделала себе карьеру в вузе, дойдя до ректора.Но когда бы Люся ни позвонила, ответ был всегда одного типа:«Перезвоню»,«На лекции», «На совещании» и так далее… Конечно, никто не перезванивал. Но хоть от этой дочки, она знала, у нее есть внук, и именно он втайне от родителей приезжал в гости к бабуле и рассказывал ей все последние новости, какие сам знал.
Баба Валя. Валентина Егоровна – женщина-калькулятор, весь день что-то усердно пересчитывала на калькуляторе, записывала на листочек и уходила в цех за дополнительными замерами по операциям технологии. Вернувшись, снова пересчитывала. И так по кругу. А в конце дня просто рвала и выбрасывала этот листок с расчетами, так что секрет ее деятельности никто так и не смог раскрыть.
Порой, когда бабули во время очередного застолья были сильно навеселе, Люся начинала задирать бабу Валю:
–Валь, ну скажи, что ты там всё считаешь? Мы с тобой пятнадцать лет сидим за соседними столами, а я так и не поняла.
Та замахивалась на нее:
–Отстань, пьянь…
И на этом всё заканчивалось. У бабы Вали вся жизнь была сосредоточена на ее пожилой маме, судьба так и не представила ей шанс выйти замуж и родить детей. Любому, кто хоть немного был знаком с бабой Валей, было известно, что мама для нее – целая вселенная, о которой она постоянно думает, тщательно следит за ее здоровьем, питанием, вплоть до составления специального сбалансированного меню, чтобы обеспечить всеми необходимыми витаминами и микроэлементами.
Особая тема – это внешний вид мамы бабы Вали. Все платочки, чулочки, носочки, халаты были на особом контроле. И не дай бог что-то окажется растянутым, застиранным или с пятнышком – баба Валя тут же бежала по магазинам обновлять маме гардероб. Ее мама больше пяти лет назад перенесла инсульт, и с тех пор баба Валя ее одевала, купала, кормила с ложечки и при этом относилась к ней с такой теплотой и любовью, как, наверное, мамочки относятся к своим новорожденным деткам. И именно ради того, чтобы всё у мамы было, баба Валя продолжала трудиться на заводе.
Баба Катя. Екатерина Александровна – странный персонаж для экономического отдела. Всю жизнь проработала кадровиком, на завод устроилась на декретное место после сокращения штата на предыдущем месте работы. Но сложилось так, что женщина вышла из декрета досрочно, через полгода, и бабе Кате пришлось бы уволиться, но она сходила к директору и пустила слезу. Тот пожалел ее и предложил переквалифицироваться в экономиста, если Люся возьмет к себе. А Люся ее взяла, но с условием, что баба Катя не будет мешаться и лезть к ней. Вот и сидит баба Катя – экономист, а по факту ни бум-бум в экономике. Но зато хорошо разбирается в кадровых вопросах, и постоянно кто-то из рабочих цеха приходит к ней за советом или консультацией, а в остальное время она вяжет для внуков или болтает по телефону с подругами.
Директор, конечно же, понимает, что бабе Кате заняться особо нечем в экономическом отделе, и поэтому постоянно ставит ее ответственной за различные празднично-организационные мероприятия: встретить гостей на заводе, поздравить с юбилеем рабочего, купить цветы на день рождения главному бухгалтеру, организовать всё к корпоративу и так далее, так что энергичная баба Катя скучать особо не успевает.
Баба Маша. Мария Федоровна –совесть отдела. Хмурая и крайне пессимистичная бабушка, всегда чем-то недовольна и постоянно ворчит. Ее раздражает энергичность и жизнерадостность бабы Кати, беззаботность и разгильдяйство Люси, изображение бурной деятельности бабой Валей. А теперь ее еще заставляет нервничать Евгения: от ее вечного перестукивания клавишами на компьютере у бабы Маши начинает болеть голова. Спорить или тем более ссориться с бабой Машей никто не решается: в советские времена на заводе она работала табельщицей, и от ее проставленной восьмерки в табеле зависела заработная плата работника, так что по старой памяти коллеги ее побаиваются и сторонятся.
Баба Маша давно уже тихо ненавидит свою работу, но не может себе позволить сидеть дома. А домом бабы Маши является однокомнатная квартира с шестиметровой кухней на окраине города в старой пятиэтажке, где кроме нее живут еще трое взрослых и двое детей. Последние пять лет баба Маша отдает всю свою зарплату и большую часть пенсии семье дочери, чтобы та смогла сделать ремонт и выплатить ипотеку за квартиру в новостройке, и они наконец-то смогли бы разъехаться.
Глава 2
Итак, у каждой из наших бабушек была весомая причина работать и совершенно не желать ухода на заслуженный отдых, поэтому снисхождения от них Евгении ждать точно не стоит. Собственно говоря, Евгения и сама уже давно не питала никаких иллюзий относительно благодушных коллег – бабулек и старалась изо всех сил разобраться с масштабом необходимой к выполнению работы. Раз бабушки держат оборону, Евгения решила пойти с мировой в другие отделы завода. Цель была одна – установить связи и выяснить, какая им информация от экономического отдела и в какие сроки требуется.
Вы же понимаете, что не всё так просто… Большинство отделов, а особенно бухгалтерия, поняв появившуюся уникальную возможность перераспределить свою работу и водрузить ее на плечи Евгении, не упустило свой шанс этим воспользоваться. Энтузиазм Евгении таял на глазах, масштабы предстоящей работы вызывали чуть ли не панические атаки, но отступать было поздно, да и некуда: позади были наши любимые бабули. И тут совершенно неожиданно Евгения получила громадную поддержку и помощь в лице главного конструктора завода Изольды Петровны, или, как ее величали на работе, «матери предприятия».
Изольда Петровна была из тех женщин, которые по жесткости, волевым качествам и техническому складу ума могли любому мужчине дать фору. Сложно было сказать, почему ее слова воспринимались как приказ, подлежащий немедленному исполнению: то ли ее так уважали, то ли до ужаса боялись. Но точно можно было заметить то, что директор завода без крайней необходимости старается не вступать с Изольдой Петровной в дискуссию и предпочитает не перечить, дабы не услышать в свой адрес массу нелицеприятного, причем прилюдно. Многие старожилы предприятия шептались, что в молодости между директором завода и Изольдой Петровной, тогда еще юными коллегами, трудившимися в одном отделе, была интрижка. Однако он так и не решился перевести их взаимоотношения на более серьезный уровень, вероятно, боясь не выдержать по жизни жесткого прессинга ее характера. Изольда Петровна замуж так и не вышла, детей она также не имела, всю свою жизнь посвятила труду на этом предприятии, и знала практически всё и про всех как в профессиональном, так и в личном плане.
И вот Изольда Петровна прониклась симпатией к нашей Евгении и взяла ее под свое крыло. Но вы ошибаетесь, если думаете, что это упростило масштабы ее работы.Отнюдь. Изольда Петровна решила, что настоящий производственный экономист должен знать абсолютно всё о процессе изготовления продукции: где, как и какие материалы закупаются для ее изготовления; какие этапы контроля они проходят, прежде чем попасть в производственные цеха; как организована технология изготовления изделия; как работает служба ОТК; как осуществляются реализация и отгрузка продукции. И всё это Евгении предстояло подробно изучить, и не просто изучить, а организовать и наладить фактический учет движения затрат по всей технологической цепочке изготовления продукции, чего до этого на данном заводе никто не делал со времен развала Советского Союза.
Надо отдать должное Изольде Петровне: она лично провела Евгению по всем отделам и отдала указания рассказать и разъяснить всё необходимое и наладить максимальное взаимодействия для формирования грамотной отчетности.
Итак, наша Евгения начала свой путь знакомства с персоналом. Больше всего ее удивило, что, в отличие от администрации, на производстве работают молодые. В производственных помещениях завод оказался не таким уж старым и уже совсем не напоминал Советский Союз. Там царили передовые технологии и новое оборудование, персонал был весь одет с иголочки в новые спецкостюмы.
Евгения попыталась отнестись к плану Изольды Петровны по ее погружению непосредственно в азы технологического процесса изготовления продукции с пониманием. Ей всегда было интересно получать новые знания, и этот случай был не исключением. Евгения в тот же день, вооружившись технологической картой одного из серийных приборов, блокнотом, ручкой и телефоном и получив на складе белый халат, шапочку и бахилы, без которых на некоторые участки просто нельзя было попасть, направилась изучать технологию изготовления непосредственно на производстве.
На входе в один из цехов Евгения столкнулась с проблемой: вход только по спецпропускам. А у нее такого пропуска не было, и ее никто не предупреждал, что ей надо его оформлять.
Оказалось, допуск в этот цех есть только у избранных сотрудников завода, и бабули в их список не входили. Евгения, недолго думая, пошла с этим вопросом к Изольде Петровне, которая и помогла с допуском. Использовав свой авторитет, она убедила в необходимости полного изучения технологии производства, иначе не будет от Евгении никакого толка, и сбежит она, как ее предшественницы, через неделю.
Такая инициативность немало удивила директора завода, но он не стал сопротивляться Изольде Петровне. Напротив, он проявил максимальную лояльность и сам организовал оформление допуска для Евгения. Директор лично позвонил в Первый отдел, который курировал оформление таких допусков, и попросил запустить процесс. На удивление разрешение пришло через два дня. Оказалось, у Евгении в период обучения в университете был уже оформлен допуск к подобного рода секретной информации. Евгения, сама того не зная, несколько лет была допущена к необходимому для завода уровню секретности и была невыездной. И всё это из-за курсовой работы по организации и запуску в производство гальвано-химического цеха на действующем предприятии. Евгения понятия не имела, что работала с реальными данными и разработанный ею цех был воплощен в реальность и давно успешно функционировал.
Получив необходимые разрешительные документы, Евгения направилась изучать производственный процесс. Первым на ее пути оказался цех электроники. Назывался он по старинке, но там всё было оборудовано по последнему слову техники. Мастером участка был высокий мужчина, угрюмый и немногословный. Ему не нравилось присутствие посторонних в цехе, а Евгения для него была именно непонятным посторонним субъектом, требующим контроля и внимания с его стороны. Он довольно жестко определил ей границы дозволенного в пределах данного цеха: работников при непосредственном выполнении операции не отвлекать, к оборудованию близко не подходить, руками материалы, полуфабрикаты или готовые изделия не трогать, и много-много других запретов. Евгении приходилось сначала довольно долго с разрешенного расстояния наблюдать, как работник выполняет ту или иную операцию, после идти к технологу и просить прокомментировать данную операцию и помочь состыковать со сложным техническим языком, которым она описана в технологии производства. Процесс продвигался медленно, но Евгения не сдавалась, чем довольно сильно стала раздражать мастера цеха, который, снова увидев ее рядом с каким-либо рабочим местом, демонстративно закатывал глаза, давая понять, что ей давно пора закругляться со своими наблюдениями. Конечно же, Евгения и половины не поняла из того, что ей показали, но всё старательно для себя зафиксировала.
Надо сказать, что в будущем мастер цеха и Евгения стали неплохо ладить, а Евгения помогла улучшить систему оплаты труда в цехе электроники, разработав специально для них положение по премированию сотрудников за работу со сниженными показателями технологического брака.
Методично, в соответствии с технологической картой Евгения обходила цех за цехом. Особый интерес у нее вызвал гальвано-химический цех: во время учебы ей довелось разрабатывать нечто подобное, и теперь было интересно увидеть, как это всё работает в реальности. Гальвано-химический цех оказался довольно небольшим помещением с неприятным, тяжелым воздухом, в котором неподготовленному человеку находиться было некомфортно. Несмотря на специальную усиленную вытяжную систему, в цехе сохранялось ощущение вечно сырого воздуха. Работники там получали доплату за вредные условия труда, ходили в специальных прорезиненных сапогах и фартуках. Работа была тяжелая, и сотрудники были от этого не в восторге, но трудились ради повышенной заработной платы и возможности досрочного выхода на пенсию. К Евгении там отнеслись с большим пониманием. Долго сидеть и дышать этим тяжелым воздухом ей не разрешала мастер цеха: она лично показывала каждую операцию, выполняемую работником, а после выводила Евгению к себе в кабинет и там детально разбирала с ней всё увиденное. Такой доброжелательный и грамотный подход со стороны мастера цеха позволил Евгении довольно быстро разобраться в технологических процессах и продолжить свой путь изучения дальше.
Еще Евгении запомнился металлозаготовительный цех. Там стоял такой шум, что Евгения не слышала даже то, что сама говорила: работа многотонных прессов заглушала абсолютно всё. Работники цеха сидели в берушах, иначе бы через какое-то время просто оглохли. Сотрудники данного цеха, несмотря на тяжелое производство, были только женщины. Причем все дамы были настолько колоритными личностями, что о каждой из них можно было бы долго рассказывать. Но, наверное, стоит остановиться только на самой яркой даме – Элеоноре.
Элеонора была колоритна во всем: во внешности, манере одеваться, манере разговаривать, манере общаться с мужчинами. Элеонора приходила на работу всегда с боевым раскрасом на лице: это обязательно были черные стрелки, яркие тени до самых бровей, накладные ресницы. Прическа Элеоноры всегда была необычна и непредсказуема: то она была пепельной блондинкой с ярко-красной прядью на лбу, то фиолетовой с оранжевыми пятнами по голове, то черной с разноцветными прядями.Бывало, сбривала половину волос на голове, а на оставшейся красовался разноцветный ирокез. Элеонора предпочитала одежду кислотных оттенков: несмотря на то что ей было уже засорок пять, ее образы были дерзкими, яркими и далекими от соответствия биологическому возрасту. Никто ни разу не смог угадать ее следующий образ и не рискнул его повторить.
У Элеоноры были муж и дети, однако это нисколько ее не ограничивало в бесконечных интрижках с мужской частью персонала завода и любовных победах. При этом стоит отметить, что чарам Элеоноры поддавались как простые работяги из цеха, так и мужчины из администрации завода. Так, почти год беззастенчиво и очень напористо за благосклонностью Элеоноры охотился начальник производства, сам также вполне себе семейный человек. И только ленивый на заводе не обсуждал их бурные свиданки в цехе у прессов после окончания рабочей смены. Лишь случайно задержавшийся директор предприятия, став свидетелем подобного безобразия в рабочей дисциплине своих подчиненных, смог внушить им, что в столь солидном возрасте, да еще и будучи семейными людьми, не стоит так открыто демонстрировать свое отношение друг к другу, и порекомендовал прекратить подобную порочащую связь. Ну или, на худой конец, снимать квартиру для встреч… В работе Элеонора была не менее шустра, все наиболее значимые и срочные заказы обязательно проходили с ее участием. Она умела договариваться с мастером цеха, чтобы иметь достойный заработок, но не сильно упахиваться.
Самым закрытым и таинственным был цех стекловарения. Сам процесс превращения огненной капли в изделие из стекла прямо на глазах наблюдающего завораживал каждого, кто приходил наблюдать. Цех стекловарения на этом предприятии был почти уникальным, так как большинство заводов в стране, где производится варка стекла, давным-давно перешло на автоматизированную выработку стекломассы, а тут еще работали в ручном режиме. Сотрудники этого цеха трудились в спецкомбинезонах, жаропрочных и крайне тяжелых, на ногах носили сапоги, способные защитить в случае падения горячей капли или брызг. По окончании смены, которая у них длилась не более четырех часов, они теряли в весе от одного до трех килограммов, и, чтобы не получить тепловой удар, в процессе выработки они должны были выпивать по три литра воды каждый. Все ребята были очень подтянутыми, физически крепкими и выносливыми. Работа эта проходила по первой сетке вредности и предполагала досрочный выход на пенсию. Платили хорошо, но труд очень тяжелый, так что шли на нее молодые ребята, желающие обеспечить себе возможность купить собственное жилье. Как правило, до пенсии никто так и не оставался: уходили сразу же, как только решали свои бытовые проблемы. Правда, надо отметить, что работа не каждому давалась. Как говорилось, стекло надо чувствовать. Это чутье либо есть от природы, либо его нет: и порой полгода обучения уходили коту под хвост, потому что ученик так и не мог освоить профессию. И тогда горе-ученики переходили на более простые специальности – стекловара, заготовителя или засыпщика шихты. Вредность также была, но платили уже гораздо меньше. Из-за постоянного потока рабочего персонала и в целом повышенной сложности работы в цехе стекловарения то и дело менялся мастер: кто-то не выдерживал интенсивности труда, кто-то не мог найти общий язык с подчиненными.А надо сказать, практически все рабочие здесь обладали особым гонором.
Евгения как завороженная смотрела, как работники в тяжеленных спецкостюмах с легкостью перемещаются по верхней площадке печи и специальной палкой, на конце которой был небольшой шарик, достают огненную каплю стекломассы, отрезают ее специальными ножницами прямо в прессформу и одним нажатием превращают ее в готовое изделие. Изделие получается еще очень горячим, но уже застывшим.Тут же другой работник в жаропрочных рукавицах уносит его для контроля и передачи для дальнейшей обработки по технологической цепочке.
Евгении долго любоваться никто не разрешил: народ в этом цехе был грубый, привык общаться между собой криками и руганью, что сильно смущало Евгению. В какой-то момент мастер цеха просто подошел и сказал:
– Мадам экономист, шла бы ты работать к себе в кабинет, только зря ребят отвлекаешь от дела. Не дай бог еще травму производственную получат из-за тебя. Всё, что надо знать, написано в документации. Что непонятно, спросишь у технологов, а тут всё равно никто ничего объяснять тебе не станет.
Всё было сказано предельно ясно и понятно, поэтому Евгения сразу же ушла. Смысла вступать в словесную перепалку или жаловаться на них она не видела. Решила пока поизучать документацию и поспрашивать технологов.
Рецепт стекла – вещь, казалось бы, общедоступная. Открываешь интернет и читаешь: есть масса вариантов в зависимости от того, какую марку стекла необходимо сварить. Собственного говоря, в технологической карте наварки стекломассы было довольно подробно всё расписано: какие материалы и в какой пропорции необходимо добавлять, при какой температуре и сколько времени варить, как и при каких условиях допускается выработка стекломассы и многое другое. Поэтому, получив небольшие разъяснения от технологов, Евгения сформировала необходимые для учета материалов и готовой продукции формы и попыталась их заполнить в соответствии с фактическими данными, которые были представлены в журнале технолога цеха. А вот на практике всё оказалось сложнее, чем она предполагала. Долгое время Евгения, сводя отчеты по расходу сырьевых и выпуску готовой продукции, никак не могла понять, как же так выходит, что именно на участке стекловарения баланс затрат материалов всегда отличается от норматива, причем порой в сторону излишка, а порой – недостачи. При этом в технологии варки стекла четко прописаны весовые пропорции составляющих рецепта, и ежедневно в журнале технолог по стеклу фиксирует необходимый объем для засыпки, чтобы наварить необходимое количество стекломассы. Казалось бы, что тут может не совпадать? Достаточно сложить все засыпки, и вот он – расход материалов. Но нет, не совпадало, и точка. Евгения мучилась этой загадкой пару месяцев, закидывала вопросами технолога по стеклу, заставляла мастера цеха писать объяснительные, дергала всех и вся, но логичного ответа так и не получила. Технологи говорили про эрклез, нагар и еще приводили массу умных доводов, которые якобы влияют на процесс варки, но Евгения понимала, что это всё не то. Варка – это то, что происходит уже после засыпки материалов. А у нее не сходился именно отчет по материалам, то есть то, что происходит до начала варки. И никакие процессы самой варки на это влиять не могут, если только в процессе не происходит изъятие или досыпка каких-то материалов. Это категорически отвергали технологи. С изъятием понятно, что это нереалистично: насыпанное в варочное окно моментально плавится, и доставать обратно просто нечего. А вот досыпать вполне можно и в процессе варки, но это прямое нарушение технологического процесса наварки стекломассы.
Евгения утомила всех своими навязчивыми вопросами. Работники не понимали, почему ей так это надо знать, если директору нет до этого никакого дела. Уже не раз проводилась в цехе инвентаризация материалов, и каждый раз выявленные нестыковки– излишки и недостачи материалов – просто списывались в учете, и всё. Никто никаких вопросов больше не задавал.
Глава 3
Однажды к Евгении в коридоре подошел лаборант, молоденький парнишка в очень странном прикиде, да и с не менее странным поведением, и сказал:
– А я знаю, почему беда с материалами в цехе стекловарения. Я разгадал их проблему. Приходи ко мне в лабораторию, расскажу. Но ты мне взамен подаришь свой спортивный рюкзак, он мне давно нравится.
Евгения была удивлена столь необычным персонажем, да и расставаться с рюкзаком своего двоюродного брата, который она у него когда-то выиграла в споре, она не хотела. Евгения решила выяснить, что это за товарищ. Спрашивать у коллег она не стала, какое-то седьмое чувство ей подсказало сохранить втайне их разговор, поэтому она просто определенное время наблюдала за ним и окончательно убедилась, что парень необычный, но очень умный, если не сказать талантливый. Вбив набор странностей лаборанта в поисковик «Гугла», Евгения получила неожиданный результат – синдром Аспергера. И тут она поняла: ну, конечно, парень – аутист, этим и объяснялись все его причуды. Также это объясняло, почему он видел и анализировал то, что другие просто не замечали.
Евгения решила подружиться с необычным коллегой и, купив пару пирожков с повидлом, пошла прямиком в его лабораторию налаживать контакт.
Но не всё так просто, как хотелось бы. Чтобы попасть в лабораторию, нужно пройти военную охрану, а там спросили спецразрешение, которого у Евгении не было. Евгения включила всё свое обаяние, и один из военных согласился позвать Мишку-лаборанта. Миша вышел в халате и защитной маске. Он похож был на замызганного поросенка: на халате живого места не было, всё заляпано разными цветами. Вероятно, он его как надел, так ни разу не стирал. Руки в какой-то синей жидкости, даже маска вся в россыпи синих брызг. Миша нисколько не удивился и радостно поприветствовал Евгению: подошел и бесцеремонно обнял ее, чем вынес приговор ее белоснежной рубашке – теперь и она была украшена разноцветными ляпами.
–Рад, что ты ко мне заглянула. Видишь, ко мне никого не пускают, я тут колдую совсем один. Пойдем в парк лучше. Сейчас я только халат и маску сниму и руки помою,– затараторил Миша и поспешил обратно в свою лабораторию.
Парк был вне территории завода, и обеденный перерыв был маловат для реальной прогулки, но Миша выбора не оставил. Вернулся он спустя минуту и, крепко схватив Евгению за руку, уверенно повел ее в парк. Евгения шла и думала, почему она его слушается и не остановит, ведь со стороны это смотрелось крайне странно: они малознакомы, а он ведет себя так, как будто ее лучший друг и чуть ли не парень. Евгения старалась думать, что причина только в его диагнозе, и молча шла за ним. Она чувствовала, что Миша много знает такого, о чем она даже не догадывается, и очень надеялась, что он с ней поделиться. В парке Миша принялся, активно жестикулируя и запинаясь, на эмоциях рассказывать, как он каждый день на протяжении шести месяцев вел тщательное наблюдение изменения состава стекла в процессе варки и стыковал эти данные с записями технологов и мастера цеха по плановому и фактическому количеству засыпанных материалов в печь.
– Только через полгода я понял, что никто не виноват. Технолог по стеклу пишет план засыпки правильно, ребята – рабочие по засыпке стекла фактически засыпают в печь тоже правильно, мастер выдает материалы в соответствии с нормативом. И то, что идет излишек или недостача по ряду материалов, – это не их вина. Так что я понял: рабочие, технологи и мастер не виноваты,– повторял вновь и вновь Миша, и так активно и эмоционально, как будто сделал открытие века, а Евгения начала уже сомневаться в правильности принятого ею решения пойти с ним гулять по парку.
– Ну тогда как же так получается, что никто не виноват, а материалы или остаются лишними, или исчезают раньше положенного срока? – не выдержав, громко перебила Мишу Евгения.
– А это фокус такой,– широко улыбаясь, заявил Миша.
Если бы Евгения не знала про диагноз Миши, то подумала бы, что тот издевается над ней, и влепила бы ему хорошую затрещину. Но тут явно что-то было не так, а что именно, Миша простыми словами пока не мог донести. Поэтому Евгения глубоко вздохнула и, насколько это было возможно, спокойно спросила Мишу:
– Какой еще фокус? Разве в охраняемом военными закрытом цехе могут быть фокусы? Ты что такое мне говоришь? Я что-то не понимаю тебя.
–Ну смотри, когда к нам приезжают замерять вредные выбросы в цехе стекловарения, что мы делаем? На въездных воротах тетя-охранник, проверяя машины, выясняет, кто и зачем едет на завод, и за разумное вознаграждение предупреждает владельцев бизнеса о надвигающейся угрозе. Ты знала об этом? – практически припрыгивая от радости, спросил Миша.
– Нет, не знала,– ответила Евгения, уже не скрывая раздражения.
– Ну вот, теперь знаешь. И когда тетя-охранник звонит, директор дает команду нажать на кнопочку, и крыша цеха открывается, вредные вещества очень быстро улетучиваются. А когда проверяющие проходят через охрану на самом заводе, также подается сигнал, и крышу закрывают. Поэтому при замере мы всегда укладываемся в предельно допустимые значения вредных веществ, так как их концентрация при таком проветривании резко падает. Конечно, проверяющие и предположить не могут, что крыша всего цеха– сложный подвижный механизм, для того чтобы устраивать для них фокусы,– не обращая внимания на раздражение Евгении, рассказывал Миша.
– Ладно, я поняла. Но это просто обман, хорошо спланированный и организованный обман проверяющих структур, причем тут материалы? Их что, тоже в открытую крышу уносит? Или, может, в нее влетают материалы, когда она открыта? Миша, я вот совсем не поняла, зачем ты мне про проверяющих рассказал, хотя мы начали говорить о нестыковках в материалах в цехе стекловарения? – Евгения говорила медленно, стараясь донести смысл своих слов до Миши.
Ей казалось, что они говорят с ним на разных языках.
Глава 4
Настала пора рассказать, кем же была наша Евгения. Росла она в благополучной семье, послушная, смышленая девочка, чрезмерно стеснительная. Евгения еще в школе поняла, что должна хорошо учиться, чтобы в дальнейшем получить возможность продолжить обучение в вузе, ведь оплата была явно не по карману ее семье. Прилежная и старательная, Евгения стала невероятно целеустремленной девушкой и добилась красного диплома по окончании института. Далее она поступила в магистратуру, а чтобы ее оплачивать, еще на последнем курсе вуза устроилась работать.
Евгения очень любила свою работу: красивый современный офис, дружная команда, возможность обучаться и развиваться, хорошая оплата. Когда она только устроилась в корпорацию, рынок ипотеки рос как на дрожжах, был настоящий бум строительства, люди предпочитали платить за свои родные квадратные метры, а не за аренду чужой недвижимости. Евгения знала все вновь построенные объекты, знала ипотечные программы, которые предлагали банки города, хорошо изучила всю юридическую базу, необходимую при оформлении сделок с недвижимостью. Поэтому ее консультации со временем стали неотъемлемой частью любого договора. Она быстро стала частью команды и наравне с опытными специалистами компании помогала клиентам в решении их вопросов по недвижимости. Она строила далеко идущие планы, и не безосновательно: в нее также верило и руководство компании. Но всё лопнуло как мыльный пузырь с очередным витком финансового кризиса. Строительство встало, объекты один за другим переходили в разряд «долгостроев», банки ужесточали ипотечные программы, пытаясь переложить свои убытки на кошельки клиентов. Красивая картинка, нарисованная в мечтах Евгении о ее светлом будущем, сложилась как карточный домик в день, когда весь персонал компании уведомили о запуске процедуры банкротства и сокращении штата.
Евгения не поняла даже, что жизнь прежней уже не будет. Пару месяцев она безуспешно пыталась устроиться на работу в подобные компании города, однако везде ситуация была практически аналогичной: либо компания сама проводила оптимизацию затрат и сокращала персонал, либо закрывала набор персонала и рассматривала возможность закрытия целых филиалов и операционных офисов. На третий месяц поиска Евгения четко поняла, что работы нет, что на рынке труда оказались в одночасье выброшены бывшие сотрудники различных компаний в огромном количестве, и ее единственный шанс – это искать работу по специальности, на которую она отучилась в университете. Вот так, открыв газету с вакансиями, она увидела объявление о наборе бухгалтеров на завод и решила попытать счастье…
Глава 5
Если бы люди смотрели на одну и ту же проблему одинаково, жизнь была бы гораздо проще. Но, как показывает практика, у каждого своя правда, и эта правда настолько разная, что люди обижаются друг на друга, становятся практически врагами в стремлении доказать правильность именно своей правды. В такой непростой ситуации оказалась наша Евгения. Ее правда никому не нравилась. Бабушки изначально недолюбливали Евгению за сам факт ее присутствия в их комфортных рабочих условиях, а тут еще она начала лезть везде и всюду и привлекать излишне повышенное внимание к планово-экономическому отделу, что их совершенно не устраивало.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aylin-32114210/proekt-irion-69569356/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Айлин
Тайна, которая хранилась десятилетиями находиться под угрозой. Герман Олегович, директор завода, обычный человек, патриот своей страны, пытается в одиночку противостоять целой системе и еще даже не догадывается, что уже давно находиться под пристальным вниманием спецслужб. Евгения, молодой сотрудник завода, невольно оказывается втянута в опасную игру и ее жизнь оказывается под угрозой…
Айлин
Проект Ирион
Пролог
Бывало ли в вашей жизни такое, что вы вдруг оказывались в другом историческом времени, просто открыв дверь в какое-то здание? Вот так случилось в ее жизни: судьба повернулась таким образом, что пришлось искать новую работу, и, открыв дверь на тот самый завод, она ощутила, что время обратилось вспять. Вокруг давно уже были двухтысячные годы: демократия, электронный документооборот, интернет, а тут всё застряло в советском прошлом – даже картотека была на перфокартах. Стены кабинетов были выкрашены давно облупившейся масляной краской голубого цвета, в коридорах сохранилась мелкая мозаика советского периода, а практически весь административный персонал был пенсионного возраста.
После работы в процветающей компании, в современном офисе в центре города это было для нее глубоким шоком. Единственное, что удержало ее от того, чтобы развернуться и убежать подальше от этого здания, – острая необходимость в заработке. Экономическая ситуация в стране сложилась так, что ее прошлый опыт работы был никому не нужен. Компании закрывались одна за другой, шли массовые сокращения, и работа по специальности могла стать выходом в сложившейся ситуации. Она шла по коридору и убеждала себя, что это ненадолго, всего на пару месяцев, пока не найдет себе что-то более подходящее. Как же она ошибалась…
Глава 1
Директором завода оказался мужчина лет шестидесяти, энергичный, со специфичным чувством юмора. Посмотрев ее дипломы об образовании, он сказал:
–И чего ты забыла в бухгалтерии? Там тебе делать нечего. А вот есть у меня экономический отдел, где одни бабки трудятся, вот там тебе самое место. Будешь внедрять передовые методы анализа и планирования.
После этого он позвал начальника экономического отдела. Зашла самая настоящая бабушка с пучком на голове, с больной спиной и добродушной улыбкой. Она посмотрела на девушку и спросила:
– Ой, дочка, каким ветром тебя занесло на наш заброшенный и богом забытый завод?
На ее реплику тут же отреагировал директор:
– Ну что ж ты, Люся, сразу отбиваешь всякое желание работать с нами?! Лучше бы показала нашему молодому сотруднику свой отдел да научила ее всему, что сама умеешь. Всё равно ты давно на пенсии и ноешь каждый день, что работать устала. А она пусть опыт перенимает.
На этой ноте Евгения пошла в отдел к Люсе знакомиться.
Герман Олегович, провожая взглядом уходивших Люсю и Евгению, думал о том, что, вероятно, прямо сейчас он совершил непоправимую ошибку. Он столько лет и близко не допускал никого к реалиям производства, а тут – молодой и способный мозг, у которого будут все возможности изучить плановую и учетную документацию и сравнить всё это с фактом, что неизбежно приведет к возникновению массы вопросов. А вот как ему правильно на них отвечать, чтобы тайное не стало явным, чтобы никто не пострадал, а учет был налажен, Герман Олегович и сам пока не представлял. Но дело было уже сделано…
Отделом оказалась небольшая комната, в которой сидели сразу четыре человека, и нашему молодому сотруднику предстояло стать пятым. Все работники были весьма преклонного возраста, и видно было, что им очень надоело работать. В рабочее время они устраивали себе перерывы – поболтать, попить чайку. А если у кого-то был праздник, так обязательно накрывали на стол прямо в кабинете, да еще и с выпивкой. Так что порой к концу рабочего дня все эти бабушки уже практически засыпали, а некоторые вообще не стеснялись: клали голову на руки и храпели на весь кабинет. Не раз такую обстановку наблюдал Герман Олегович, директор завода. Надо отдать ему должное, он просто делал вид, что ничего не замечает, и оставлял записку или просил бодрствующую часть отдела передать информацию.
Итак, Евгении, так зовут нашу героиню, предстояли сложные задачи. Во-первых, найти общий язык с бабушками, а такого опыта в ее жизни пока не было. Ее родная бабушка жила очень далеко, а других контактов с людьми преклонного возраста так в жизни у нее и не случалось.
Во-вторых, ей надо было свыкнуться с новым ритмом жизни, а на заводе он был совсем не как в компании, где она раньше работала. Не надо было никуда бежать, делать какие-либо срочные отчеты, отвечать на бесконечные звонки. Тут всё проходило очень и очень тихо и очень и очень медленно. Нужно было просто делать свою работу четко, правильно и к назначенному заранее сроку.
В-третьих, прежде чем приступить к работе, ей надо было разобрать место под свой будущий рабочий стол. Для этого надо было вынести огромное количество учебной литературы и советского периода, а также горы старых, сильно пожелтевших заводских отчетов по экономике, когда-то аккуратно прошитых вручную.
Первые трудности начались, когда Евгения решила ознакомиться с компьютером: он оказался совершенно пустым, от слова «абсолютно»! Бабушки все свои расчеты и все свои отчеты делали исключительно вручную на листочках. Причем большая часть бабушек предпочитала эти листочки раз в неделю или даже чаще, после передачи итогов запрашиваемому отделу, просто уничтожать. Поэтому никакого экономического архива знаний, никакой базы данных и никакого электронного документооборота на заводе просто не существовало.
Не имея достаточного опыта, чтобы самостоятельно разобраться с большинством задач, поставленных перед экономическим отделом, Евгения сначала попыталась выяснить информацию у бабушек, на что получила примерно такие ответы: «Я считаю это на ощупь»,«Я делаю этот отчет по привычке» и так далее.
Все эти на первый взгляд благодушные бабушки оказались очень коварными коллегами. Они прекрасно понимали, что если Евгения научится работать самостоятельно, то их отправят домой отдыхать. Ведь заменить такую кучу бабушек даже с не очень большой заработной платой вполне мог один молодой перспективный сотрудник, хорошо разбирающийся в компьютере. Собственно говоря, директор завода и не скрывал, что внедрил Евгению в этот отдел с одной-единственной целью – отправить наконец-то этих своих любимых бабушек домой на заслуженный отдых. Так что Евгению никто не собирался учить, делиться с ней опытом и даже помогать. Наоборот, порой ей объясняли и рассказывали то, что было совершенно неправильным, а после всё сваливали на старческий маразм и амнезию.
Большую часть рабочего времени бабушки пытались всеми возможными способами отвлечь Евгению от работы. Когда разнообразные вопросы о детстве, юношестве, семье, учебе и предыдущей работе были исчерпаны, начались бесконечные просьбы починить мобильный телефон, записать на прием к врачу через интернет, найти аннотацию к необходимому препарату. А порой и вообще срочно сбегать до ближайшей аптеки за лекарствами в связи с резким ухудшением самочувствия одной из бабушек.
Как вы понимаете, бабушка была не одна, поток задач и просьб не иссякал. Когда терпение Евгении было уже на грани, она начинала высказывать им, что так ей работе не научиться, но, кроме охов и ахов, в ответ ничего не получала. В один из таких нервных рабочих дней Евгения напечатала на листе формата А4 крупными буквами: «ЛИЧНЫЕ ПРОСЬБЫ – В ПОСЛЕДНИЕ 30 МИНУТ РАБОЧЕГО ДНЯ!!!» и повесила его у себя за спиной прямо над головой. Сказать, что сильно помогло, было бы обманом, но в какой-то мере бабушки поняли, что девушка настроена решительно и войну с ней за неделю, как со всеми предыдущими молодыми кандидатками, не выиграть.
Бабушки после плаката Евгении изменили тактику: теперь они целыми днями громко и эмоционально обсуждали между собой и по телефону с пожилыми подругами все свои болячки, новости шоу-бизнеса, просмотренные сериалы и так далее и тому подобное. Так что шум и гам стоял в кабинете постоянно. Бабушкам самим было тяжело в такой атмосфере находиться весь день, но они стойко терпели ради достижения поставленной цели. Правда, они не учли, что Евгения привыкла к шуму и гаму в офисе, и давно научилась абстрагироваться от него, ведь в компании, где она раньше работала, телефоны сотрудников не замолкали ни на секунду, и коллеги без конца поднимали обсуждения рабочих задач в малых группах.
Наверно, стоит представить наших бабушек.
Люся, начальница, наиболее колоритная часть отдела, и не только потому, что весила, как все остальные бабушки вместе взятые, но и, как потом выяснилось, потому что работала она неофициально, так как еще в советские времена была условно осуждена за экономические махинации, и срок ее отстранения от должности еще не вышел. Так что Люся была личностью интересной, хитрой и имела нестандартное мышление. Именно Люся выполняла львиную долю работы отдела, а иногда вообще казалось, что остальные бабушки там сидят просто, чтобы Люсе было нескучно.
У Люси были муж и четверо детей. Казалось бы, всё хорошо, но не тут-то было…Муж, бывший научный сотрудник НИИ, который развалился вместе с СССР, не справился эмоционально с изменениями в жизни, начал жестко пить и устроился работать дворником в местное ЖЭУ. Так, к шестидесяти годам он был уже алкоголиком со стажем, и Люся, используя свои связи на заводе, таскала ему технический спирт на опохмел, да еще и добавляла в него приличную дозу снотворного. У Люси в кабинете прямо под столом всегда стояла дежурная бутылка, и, уходя домой, женщина сначала звонила на свой домашний телефон, по голосу мужа определяла степень его опьянения и решала, какую же дозу снотворного намешать в этот раз. Она особо и не скрывала, что муж ей осточертел, и предпочитала сама его спаивать алкоголем вперемешку со снотворным, лишь бы тот не маячил дома перед глазами и не мешал своими разглагольствованиями. Наблюдать за этим было всем страшно и неловко, но никто ни разу так и не спросил, не мучает ли ее совесть.
Дети у Люси тоже были своеобразные. Именно ради них в молодости Люся и нахимичила со схемами увода денег с завода, да так увлеклась, что под конец потеряла контроль и попалась. Люся купила каждому ребенку по квартире в Москве, оплатила им хорошее образование, устроила их на блатные работы, используя все свои связи и женское очарование. Правда, детки не очень-то всё оценили и, когда мамка попалась, предпочли сделать вид, что с ней не знакомы, и многие годы даже не приезжали к ней в гости, дабы не запятнать свою репутацию. Старшие дети в итоге эмигрировали на ПМЖ в Австралию, и Люся больше их не видела, даже толком не знала, чем они там зарабатывают, как живут, есть ли у нее внуки. Младшая дочь осталась в Москве и сделала себе карьеру в вузе, дойдя до ректора.Но когда бы Люся ни позвонила, ответ был всегда одного типа:«Перезвоню»,«На лекции», «На совещании» и так далее… Конечно, никто не перезванивал. Но хоть от этой дочки, она знала, у нее есть внук, и именно он втайне от родителей приезжал в гости к бабуле и рассказывал ей все последние новости, какие сам знал.
Баба Валя. Валентина Егоровна – женщина-калькулятор, весь день что-то усердно пересчитывала на калькуляторе, записывала на листочек и уходила в цех за дополнительными замерами по операциям технологии. Вернувшись, снова пересчитывала. И так по кругу. А в конце дня просто рвала и выбрасывала этот листок с расчетами, так что секрет ее деятельности никто так и не смог раскрыть.
Порой, когда бабули во время очередного застолья были сильно навеселе, Люся начинала задирать бабу Валю:
–Валь, ну скажи, что ты там всё считаешь? Мы с тобой пятнадцать лет сидим за соседними столами, а я так и не поняла.
Та замахивалась на нее:
–Отстань, пьянь…
И на этом всё заканчивалось. У бабы Вали вся жизнь была сосредоточена на ее пожилой маме, судьба так и не представила ей шанс выйти замуж и родить детей. Любому, кто хоть немного был знаком с бабой Валей, было известно, что мама для нее – целая вселенная, о которой она постоянно думает, тщательно следит за ее здоровьем, питанием, вплоть до составления специального сбалансированного меню, чтобы обеспечить всеми необходимыми витаминами и микроэлементами.
Особая тема – это внешний вид мамы бабы Вали. Все платочки, чулочки, носочки, халаты были на особом контроле. И не дай бог что-то окажется растянутым, застиранным или с пятнышком – баба Валя тут же бежала по магазинам обновлять маме гардероб. Ее мама больше пяти лет назад перенесла инсульт, и с тех пор баба Валя ее одевала, купала, кормила с ложечки и при этом относилась к ней с такой теплотой и любовью, как, наверное, мамочки относятся к своим новорожденным деткам. И именно ради того, чтобы всё у мамы было, баба Валя продолжала трудиться на заводе.
Баба Катя. Екатерина Александровна – странный персонаж для экономического отдела. Всю жизнь проработала кадровиком, на завод устроилась на декретное место после сокращения штата на предыдущем месте работы. Но сложилось так, что женщина вышла из декрета досрочно, через полгода, и бабе Кате пришлось бы уволиться, но она сходила к директору и пустила слезу. Тот пожалел ее и предложил переквалифицироваться в экономиста, если Люся возьмет к себе. А Люся ее взяла, но с условием, что баба Катя не будет мешаться и лезть к ней. Вот и сидит баба Катя – экономист, а по факту ни бум-бум в экономике. Но зато хорошо разбирается в кадровых вопросах, и постоянно кто-то из рабочих цеха приходит к ней за советом или консультацией, а в остальное время она вяжет для внуков или болтает по телефону с подругами.
Директор, конечно же, понимает, что бабе Кате заняться особо нечем в экономическом отделе, и поэтому постоянно ставит ее ответственной за различные празднично-организационные мероприятия: встретить гостей на заводе, поздравить с юбилеем рабочего, купить цветы на день рождения главному бухгалтеру, организовать всё к корпоративу и так далее, так что энергичная баба Катя скучать особо не успевает.
Баба Маша. Мария Федоровна –совесть отдела. Хмурая и крайне пессимистичная бабушка, всегда чем-то недовольна и постоянно ворчит. Ее раздражает энергичность и жизнерадостность бабы Кати, беззаботность и разгильдяйство Люси, изображение бурной деятельности бабой Валей. А теперь ее еще заставляет нервничать Евгения: от ее вечного перестукивания клавишами на компьютере у бабы Маши начинает болеть голова. Спорить или тем более ссориться с бабой Машей никто не решается: в советские времена на заводе она работала табельщицей, и от ее проставленной восьмерки в табеле зависела заработная плата работника, так что по старой памяти коллеги ее побаиваются и сторонятся.
Баба Маша давно уже тихо ненавидит свою работу, но не может себе позволить сидеть дома. А домом бабы Маши является однокомнатная квартира с шестиметровой кухней на окраине города в старой пятиэтажке, где кроме нее живут еще трое взрослых и двое детей. Последние пять лет баба Маша отдает всю свою зарплату и большую часть пенсии семье дочери, чтобы та смогла сделать ремонт и выплатить ипотеку за квартиру в новостройке, и они наконец-то смогли бы разъехаться.
Глава 2
Итак, у каждой из наших бабушек была весомая причина работать и совершенно не желать ухода на заслуженный отдых, поэтому снисхождения от них Евгении ждать точно не стоит. Собственно говоря, Евгения и сама уже давно не питала никаких иллюзий относительно благодушных коллег – бабулек и старалась изо всех сил разобраться с масштабом необходимой к выполнению работы. Раз бабушки держат оборону, Евгения решила пойти с мировой в другие отделы завода. Цель была одна – установить связи и выяснить, какая им информация от экономического отдела и в какие сроки требуется.
Вы же понимаете, что не всё так просто… Большинство отделов, а особенно бухгалтерия, поняв появившуюся уникальную возможность перераспределить свою работу и водрузить ее на плечи Евгении, не упустило свой шанс этим воспользоваться. Энтузиазм Евгении таял на глазах, масштабы предстоящей работы вызывали чуть ли не панические атаки, но отступать было поздно, да и некуда: позади были наши любимые бабули. И тут совершенно неожиданно Евгения получила громадную поддержку и помощь в лице главного конструктора завода Изольды Петровны, или, как ее величали на работе, «матери предприятия».
Изольда Петровна была из тех женщин, которые по жесткости, волевым качествам и техническому складу ума могли любому мужчине дать фору. Сложно было сказать, почему ее слова воспринимались как приказ, подлежащий немедленному исполнению: то ли ее так уважали, то ли до ужаса боялись. Но точно можно было заметить то, что директор завода без крайней необходимости старается не вступать с Изольдой Петровной в дискуссию и предпочитает не перечить, дабы не услышать в свой адрес массу нелицеприятного, причем прилюдно. Многие старожилы предприятия шептались, что в молодости между директором завода и Изольдой Петровной, тогда еще юными коллегами, трудившимися в одном отделе, была интрижка. Однако он так и не решился перевести их взаимоотношения на более серьезный уровень, вероятно, боясь не выдержать по жизни жесткого прессинга ее характера. Изольда Петровна замуж так и не вышла, детей она также не имела, всю свою жизнь посвятила труду на этом предприятии, и знала практически всё и про всех как в профессиональном, так и в личном плане.
И вот Изольда Петровна прониклась симпатией к нашей Евгении и взяла ее под свое крыло. Но вы ошибаетесь, если думаете, что это упростило масштабы ее работы.Отнюдь. Изольда Петровна решила, что настоящий производственный экономист должен знать абсолютно всё о процессе изготовления продукции: где, как и какие материалы закупаются для ее изготовления; какие этапы контроля они проходят, прежде чем попасть в производственные цеха; как организована технология изготовления изделия; как работает служба ОТК; как осуществляются реализация и отгрузка продукции. И всё это Евгении предстояло подробно изучить, и не просто изучить, а организовать и наладить фактический учет движения затрат по всей технологической цепочке изготовления продукции, чего до этого на данном заводе никто не делал со времен развала Советского Союза.
Надо отдать должное Изольде Петровне: она лично провела Евгению по всем отделам и отдала указания рассказать и разъяснить всё необходимое и наладить максимальное взаимодействия для формирования грамотной отчетности.
Итак, наша Евгения начала свой путь знакомства с персоналом. Больше всего ее удивило, что, в отличие от администрации, на производстве работают молодые. В производственных помещениях завод оказался не таким уж старым и уже совсем не напоминал Советский Союз. Там царили передовые технологии и новое оборудование, персонал был весь одет с иголочки в новые спецкостюмы.
Евгения попыталась отнестись к плану Изольды Петровны по ее погружению непосредственно в азы технологического процесса изготовления продукции с пониманием. Ей всегда было интересно получать новые знания, и этот случай был не исключением. Евгения в тот же день, вооружившись технологической картой одного из серийных приборов, блокнотом, ручкой и телефоном и получив на складе белый халат, шапочку и бахилы, без которых на некоторые участки просто нельзя было попасть, направилась изучать технологию изготовления непосредственно на производстве.
На входе в один из цехов Евгения столкнулась с проблемой: вход только по спецпропускам. А у нее такого пропуска не было, и ее никто не предупреждал, что ей надо его оформлять.
Оказалось, допуск в этот цех есть только у избранных сотрудников завода, и бабули в их список не входили. Евгения, недолго думая, пошла с этим вопросом к Изольде Петровне, которая и помогла с допуском. Использовав свой авторитет, она убедила в необходимости полного изучения технологии производства, иначе не будет от Евгении никакого толка, и сбежит она, как ее предшественницы, через неделю.
Такая инициативность немало удивила директора завода, но он не стал сопротивляться Изольде Петровне. Напротив, он проявил максимальную лояльность и сам организовал оформление допуска для Евгения. Директор лично позвонил в Первый отдел, который курировал оформление таких допусков, и попросил запустить процесс. На удивление разрешение пришло через два дня. Оказалось, у Евгении в период обучения в университете был уже оформлен допуск к подобного рода секретной информации. Евгения, сама того не зная, несколько лет была допущена к необходимому для завода уровню секретности и была невыездной. И всё это из-за курсовой работы по организации и запуску в производство гальвано-химического цеха на действующем предприятии. Евгения понятия не имела, что работала с реальными данными и разработанный ею цех был воплощен в реальность и давно успешно функционировал.
Получив необходимые разрешительные документы, Евгения направилась изучать производственный процесс. Первым на ее пути оказался цех электроники. Назывался он по старинке, но там всё было оборудовано по последнему слову техники. Мастером участка был высокий мужчина, угрюмый и немногословный. Ему не нравилось присутствие посторонних в цехе, а Евгения для него была именно непонятным посторонним субъектом, требующим контроля и внимания с его стороны. Он довольно жестко определил ей границы дозволенного в пределах данного цеха: работников при непосредственном выполнении операции не отвлекать, к оборудованию близко не подходить, руками материалы, полуфабрикаты или готовые изделия не трогать, и много-много других запретов. Евгении приходилось сначала довольно долго с разрешенного расстояния наблюдать, как работник выполняет ту или иную операцию, после идти к технологу и просить прокомментировать данную операцию и помочь состыковать со сложным техническим языком, которым она описана в технологии производства. Процесс продвигался медленно, но Евгения не сдавалась, чем довольно сильно стала раздражать мастера цеха, который, снова увидев ее рядом с каким-либо рабочим местом, демонстративно закатывал глаза, давая понять, что ей давно пора закругляться со своими наблюдениями. Конечно же, Евгения и половины не поняла из того, что ей показали, но всё старательно для себя зафиксировала.
Надо сказать, что в будущем мастер цеха и Евгения стали неплохо ладить, а Евгения помогла улучшить систему оплаты труда в цехе электроники, разработав специально для них положение по премированию сотрудников за работу со сниженными показателями технологического брака.
Методично, в соответствии с технологической картой Евгения обходила цех за цехом. Особый интерес у нее вызвал гальвано-химический цех: во время учебы ей довелось разрабатывать нечто подобное, и теперь было интересно увидеть, как это всё работает в реальности. Гальвано-химический цех оказался довольно небольшим помещением с неприятным, тяжелым воздухом, в котором неподготовленному человеку находиться было некомфортно. Несмотря на специальную усиленную вытяжную систему, в цехе сохранялось ощущение вечно сырого воздуха. Работники там получали доплату за вредные условия труда, ходили в специальных прорезиненных сапогах и фартуках. Работа была тяжелая, и сотрудники были от этого не в восторге, но трудились ради повышенной заработной платы и возможности досрочного выхода на пенсию. К Евгении там отнеслись с большим пониманием. Долго сидеть и дышать этим тяжелым воздухом ей не разрешала мастер цеха: она лично показывала каждую операцию, выполняемую работником, а после выводила Евгению к себе в кабинет и там детально разбирала с ней всё увиденное. Такой доброжелательный и грамотный подход со стороны мастера цеха позволил Евгении довольно быстро разобраться в технологических процессах и продолжить свой путь изучения дальше.
Еще Евгении запомнился металлозаготовительный цех. Там стоял такой шум, что Евгения не слышала даже то, что сама говорила: работа многотонных прессов заглушала абсолютно всё. Работники цеха сидели в берушах, иначе бы через какое-то время просто оглохли. Сотрудники данного цеха, несмотря на тяжелое производство, были только женщины. Причем все дамы были настолько колоритными личностями, что о каждой из них можно было бы долго рассказывать. Но, наверное, стоит остановиться только на самой яркой даме – Элеоноре.
Элеонора была колоритна во всем: во внешности, манере одеваться, манере разговаривать, манере общаться с мужчинами. Элеонора приходила на работу всегда с боевым раскрасом на лице: это обязательно были черные стрелки, яркие тени до самых бровей, накладные ресницы. Прическа Элеоноры всегда была необычна и непредсказуема: то она была пепельной блондинкой с ярко-красной прядью на лбу, то фиолетовой с оранжевыми пятнами по голове, то черной с разноцветными прядями.Бывало, сбривала половину волос на голове, а на оставшейся красовался разноцветный ирокез. Элеонора предпочитала одежду кислотных оттенков: несмотря на то что ей было уже засорок пять, ее образы были дерзкими, яркими и далекими от соответствия биологическому возрасту. Никто ни разу не смог угадать ее следующий образ и не рискнул его повторить.
У Элеоноры были муж и дети, однако это нисколько ее не ограничивало в бесконечных интрижках с мужской частью персонала завода и любовных победах. При этом стоит отметить, что чарам Элеоноры поддавались как простые работяги из цеха, так и мужчины из администрации завода. Так, почти год беззастенчиво и очень напористо за благосклонностью Элеоноры охотился начальник производства, сам также вполне себе семейный человек. И только ленивый на заводе не обсуждал их бурные свиданки в цехе у прессов после окончания рабочей смены. Лишь случайно задержавшийся директор предприятия, став свидетелем подобного безобразия в рабочей дисциплине своих подчиненных, смог внушить им, что в столь солидном возрасте, да еще и будучи семейными людьми, не стоит так открыто демонстрировать свое отношение друг к другу, и порекомендовал прекратить подобную порочащую связь. Ну или, на худой конец, снимать квартиру для встреч… В работе Элеонора была не менее шустра, все наиболее значимые и срочные заказы обязательно проходили с ее участием. Она умела договариваться с мастером цеха, чтобы иметь достойный заработок, но не сильно упахиваться.
Самым закрытым и таинственным был цех стекловарения. Сам процесс превращения огненной капли в изделие из стекла прямо на глазах наблюдающего завораживал каждого, кто приходил наблюдать. Цех стекловарения на этом предприятии был почти уникальным, так как большинство заводов в стране, где производится варка стекла, давным-давно перешло на автоматизированную выработку стекломассы, а тут еще работали в ручном режиме. Сотрудники этого цеха трудились в спецкомбинезонах, жаропрочных и крайне тяжелых, на ногах носили сапоги, способные защитить в случае падения горячей капли или брызг. По окончании смены, которая у них длилась не более четырех часов, они теряли в весе от одного до трех килограммов, и, чтобы не получить тепловой удар, в процессе выработки они должны были выпивать по три литра воды каждый. Все ребята были очень подтянутыми, физически крепкими и выносливыми. Работа эта проходила по первой сетке вредности и предполагала досрочный выход на пенсию. Платили хорошо, но труд очень тяжелый, так что шли на нее молодые ребята, желающие обеспечить себе возможность купить собственное жилье. Как правило, до пенсии никто так и не оставался: уходили сразу же, как только решали свои бытовые проблемы. Правда, надо отметить, что работа не каждому давалась. Как говорилось, стекло надо чувствовать. Это чутье либо есть от природы, либо его нет: и порой полгода обучения уходили коту под хвост, потому что ученик так и не мог освоить профессию. И тогда горе-ученики переходили на более простые специальности – стекловара, заготовителя или засыпщика шихты. Вредность также была, но платили уже гораздо меньше. Из-за постоянного потока рабочего персонала и в целом повышенной сложности работы в цехе стекловарения то и дело менялся мастер: кто-то не выдерживал интенсивности труда, кто-то не мог найти общий язык с подчиненными.А надо сказать, практически все рабочие здесь обладали особым гонором.
Евгения как завороженная смотрела, как работники в тяжеленных спецкостюмах с легкостью перемещаются по верхней площадке печи и специальной палкой, на конце которой был небольшой шарик, достают огненную каплю стекломассы, отрезают ее специальными ножницами прямо в прессформу и одним нажатием превращают ее в готовое изделие. Изделие получается еще очень горячим, но уже застывшим.Тут же другой работник в жаропрочных рукавицах уносит его для контроля и передачи для дальнейшей обработки по технологической цепочке.
Евгении долго любоваться никто не разрешил: народ в этом цехе был грубый, привык общаться между собой криками и руганью, что сильно смущало Евгению. В какой-то момент мастер цеха просто подошел и сказал:
– Мадам экономист, шла бы ты работать к себе в кабинет, только зря ребят отвлекаешь от дела. Не дай бог еще травму производственную получат из-за тебя. Всё, что надо знать, написано в документации. Что непонятно, спросишь у технологов, а тут всё равно никто ничего объяснять тебе не станет.
Всё было сказано предельно ясно и понятно, поэтому Евгения сразу же ушла. Смысла вступать в словесную перепалку или жаловаться на них она не видела. Решила пока поизучать документацию и поспрашивать технологов.
Рецепт стекла – вещь, казалось бы, общедоступная. Открываешь интернет и читаешь: есть масса вариантов в зависимости от того, какую марку стекла необходимо сварить. Собственного говоря, в технологической карте наварки стекломассы было довольно подробно всё расписано: какие материалы и в какой пропорции необходимо добавлять, при какой температуре и сколько времени варить, как и при каких условиях допускается выработка стекломассы и многое другое. Поэтому, получив небольшие разъяснения от технологов, Евгения сформировала необходимые для учета материалов и готовой продукции формы и попыталась их заполнить в соответствии с фактическими данными, которые были представлены в журнале технолога цеха. А вот на практике всё оказалось сложнее, чем она предполагала. Долгое время Евгения, сводя отчеты по расходу сырьевых и выпуску готовой продукции, никак не могла понять, как же так выходит, что именно на участке стекловарения баланс затрат материалов всегда отличается от норматива, причем порой в сторону излишка, а порой – недостачи. При этом в технологии варки стекла четко прописаны весовые пропорции составляющих рецепта, и ежедневно в журнале технолог по стеклу фиксирует необходимый объем для засыпки, чтобы наварить необходимое количество стекломассы. Казалось бы, что тут может не совпадать? Достаточно сложить все засыпки, и вот он – расход материалов. Но нет, не совпадало, и точка. Евгения мучилась этой загадкой пару месяцев, закидывала вопросами технолога по стеклу, заставляла мастера цеха писать объяснительные, дергала всех и вся, но логичного ответа так и не получила. Технологи говорили про эрклез, нагар и еще приводили массу умных доводов, которые якобы влияют на процесс варки, но Евгения понимала, что это всё не то. Варка – это то, что происходит уже после засыпки материалов. А у нее не сходился именно отчет по материалам, то есть то, что происходит до начала варки. И никакие процессы самой варки на это влиять не могут, если только в процессе не происходит изъятие или досыпка каких-то материалов. Это категорически отвергали технологи. С изъятием понятно, что это нереалистично: насыпанное в варочное окно моментально плавится, и доставать обратно просто нечего. А вот досыпать вполне можно и в процессе варки, но это прямое нарушение технологического процесса наварки стекломассы.
Евгения утомила всех своими навязчивыми вопросами. Работники не понимали, почему ей так это надо знать, если директору нет до этого никакого дела. Уже не раз проводилась в цехе инвентаризация материалов, и каждый раз выявленные нестыковки– излишки и недостачи материалов – просто списывались в учете, и всё. Никто никаких вопросов больше не задавал.
Глава 3
Однажды к Евгении в коридоре подошел лаборант, молоденький парнишка в очень странном прикиде, да и с не менее странным поведением, и сказал:
– А я знаю, почему беда с материалами в цехе стекловарения. Я разгадал их проблему. Приходи ко мне в лабораторию, расскажу. Но ты мне взамен подаришь свой спортивный рюкзак, он мне давно нравится.
Евгения была удивлена столь необычным персонажем, да и расставаться с рюкзаком своего двоюродного брата, который она у него когда-то выиграла в споре, она не хотела. Евгения решила выяснить, что это за товарищ. Спрашивать у коллег она не стала, какое-то седьмое чувство ей подсказало сохранить втайне их разговор, поэтому она просто определенное время наблюдала за ним и окончательно убедилась, что парень необычный, но очень умный, если не сказать талантливый. Вбив набор странностей лаборанта в поисковик «Гугла», Евгения получила неожиданный результат – синдром Аспергера. И тут она поняла: ну, конечно, парень – аутист, этим и объяснялись все его причуды. Также это объясняло, почему он видел и анализировал то, что другие просто не замечали.
Евгения решила подружиться с необычным коллегой и, купив пару пирожков с повидлом, пошла прямиком в его лабораторию налаживать контакт.
Но не всё так просто, как хотелось бы. Чтобы попасть в лабораторию, нужно пройти военную охрану, а там спросили спецразрешение, которого у Евгении не было. Евгения включила всё свое обаяние, и один из военных согласился позвать Мишку-лаборанта. Миша вышел в халате и защитной маске. Он похож был на замызганного поросенка: на халате живого места не было, всё заляпано разными цветами. Вероятно, он его как надел, так ни разу не стирал. Руки в какой-то синей жидкости, даже маска вся в россыпи синих брызг. Миша нисколько не удивился и радостно поприветствовал Евгению: подошел и бесцеремонно обнял ее, чем вынес приговор ее белоснежной рубашке – теперь и она была украшена разноцветными ляпами.
–Рад, что ты ко мне заглянула. Видишь, ко мне никого не пускают, я тут колдую совсем один. Пойдем в парк лучше. Сейчас я только халат и маску сниму и руки помою,– затараторил Миша и поспешил обратно в свою лабораторию.
Парк был вне территории завода, и обеденный перерыв был маловат для реальной прогулки, но Миша выбора не оставил. Вернулся он спустя минуту и, крепко схватив Евгению за руку, уверенно повел ее в парк. Евгения шла и думала, почему она его слушается и не остановит, ведь со стороны это смотрелось крайне странно: они малознакомы, а он ведет себя так, как будто ее лучший друг и чуть ли не парень. Евгения старалась думать, что причина только в его диагнозе, и молча шла за ним. Она чувствовала, что Миша много знает такого, о чем она даже не догадывается, и очень надеялась, что он с ней поделиться. В парке Миша принялся, активно жестикулируя и запинаясь, на эмоциях рассказывать, как он каждый день на протяжении шести месяцев вел тщательное наблюдение изменения состава стекла в процессе варки и стыковал эти данные с записями технологов и мастера цеха по плановому и фактическому количеству засыпанных материалов в печь.
– Только через полгода я понял, что никто не виноват. Технолог по стеклу пишет план засыпки правильно, ребята – рабочие по засыпке стекла фактически засыпают в печь тоже правильно, мастер выдает материалы в соответствии с нормативом. И то, что идет излишек или недостача по ряду материалов, – это не их вина. Так что я понял: рабочие, технологи и мастер не виноваты,– повторял вновь и вновь Миша, и так активно и эмоционально, как будто сделал открытие века, а Евгения начала уже сомневаться в правильности принятого ею решения пойти с ним гулять по парку.
– Ну тогда как же так получается, что никто не виноват, а материалы или остаются лишними, или исчезают раньше положенного срока? – не выдержав, громко перебила Мишу Евгения.
– А это фокус такой,– широко улыбаясь, заявил Миша.
Если бы Евгения не знала про диагноз Миши, то подумала бы, что тот издевается над ней, и влепила бы ему хорошую затрещину. Но тут явно что-то было не так, а что именно, Миша простыми словами пока не мог донести. Поэтому Евгения глубоко вздохнула и, насколько это было возможно, спокойно спросила Мишу:
– Какой еще фокус? Разве в охраняемом военными закрытом цехе могут быть фокусы? Ты что такое мне говоришь? Я что-то не понимаю тебя.
–Ну смотри, когда к нам приезжают замерять вредные выбросы в цехе стекловарения, что мы делаем? На въездных воротах тетя-охранник, проверяя машины, выясняет, кто и зачем едет на завод, и за разумное вознаграждение предупреждает владельцев бизнеса о надвигающейся угрозе. Ты знала об этом? – практически припрыгивая от радости, спросил Миша.
– Нет, не знала,– ответила Евгения, уже не скрывая раздражения.
– Ну вот, теперь знаешь. И когда тетя-охранник звонит, директор дает команду нажать на кнопочку, и крыша цеха открывается, вредные вещества очень быстро улетучиваются. А когда проверяющие проходят через охрану на самом заводе, также подается сигнал, и крышу закрывают. Поэтому при замере мы всегда укладываемся в предельно допустимые значения вредных веществ, так как их концентрация при таком проветривании резко падает. Конечно, проверяющие и предположить не могут, что крыша всего цеха– сложный подвижный механизм, для того чтобы устраивать для них фокусы,– не обращая внимания на раздражение Евгении, рассказывал Миша.
– Ладно, я поняла. Но это просто обман, хорошо спланированный и организованный обман проверяющих структур, причем тут материалы? Их что, тоже в открытую крышу уносит? Или, может, в нее влетают материалы, когда она открыта? Миша, я вот совсем не поняла, зачем ты мне про проверяющих рассказал, хотя мы начали говорить о нестыковках в материалах в цехе стекловарения? – Евгения говорила медленно, стараясь донести смысл своих слов до Миши.
Ей казалось, что они говорят с ним на разных языках.
Глава 4
Настала пора рассказать, кем же была наша Евгения. Росла она в благополучной семье, послушная, смышленая девочка, чрезмерно стеснительная. Евгения еще в школе поняла, что должна хорошо учиться, чтобы в дальнейшем получить возможность продолжить обучение в вузе, ведь оплата была явно не по карману ее семье. Прилежная и старательная, Евгения стала невероятно целеустремленной девушкой и добилась красного диплома по окончании института. Далее она поступила в магистратуру, а чтобы ее оплачивать, еще на последнем курсе вуза устроилась работать.
Евгения очень любила свою работу: красивый современный офис, дружная команда, возможность обучаться и развиваться, хорошая оплата. Когда она только устроилась в корпорацию, рынок ипотеки рос как на дрожжах, был настоящий бум строительства, люди предпочитали платить за свои родные квадратные метры, а не за аренду чужой недвижимости. Евгения знала все вновь построенные объекты, знала ипотечные программы, которые предлагали банки города, хорошо изучила всю юридическую базу, необходимую при оформлении сделок с недвижимостью. Поэтому ее консультации со временем стали неотъемлемой частью любого договора. Она быстро стала частью команды и наравне с опытными специалистами компании помогала клиентам в решении их вопросов по недвижимости. Она строила далеко идущие планы, и не безосновательно: в нее также верило и руководство компании. Но всё лопнуло как мыльный пузырь с очередным витком финансового кризиса. Строительство встало, объекты один за другим переходили в разряд «долгостроев», банки ужесточали ипотечные программы, пытаясь переложить свои убытки на кошельки клиентов. Красивая картинка, нарисованная в мечтах Евгении о ее светлом будущем, сложилась как карточный домик в день, когда весь персонал компании уведомили о запуске процедуры банкротства и сокращении штата.
Евгения не поняла даже, что жизнь прежней уже не будет. Пару месяцев она безуспешно пыталась устроиться на работу в подобные компании города, однако везде ситуация была практически аналогичной: либо компания сама проводила оптимизацию затрат и сокращала персонал, либо закрывала набор персонала и рассматривала возможность закрытия целых филиалов и операционных офисов. На третий месяц поиска Евгения четко поняла, что работы нет, что на рынке труда оказались в одночасье выброшены бывшие сотрудники различных компаний в огромном количестве, и ее единственный шанс – это искать работу по специальности, на которую она отучилась в университете. Вот так, открыв газету с вакансиями, она увидела объявление о наборе бухгалтеров на завод и решила попытать счастье…
Глава 5
Если бы люди смотрели на одну и ту же проблему одинаково, жизнь была бы гораздо проще. Но, как показывает практика, у каждого своя правда, и эта правда настолько разная, что люди обижаются друг на друга, становятся практически врагами в стремлении доказать правильность именно своей правды. В такой непростой ситуации оказалась наша Евгения. Ее правда никому не нравилась. Бабушки изначально недолюбливали Евгению за сам факт ее присутствия в их комфортных рабочих условиях, а тут еще она начала лезть везде и всюду и привлекать излишне повышенное внимание к планово-экономическому отделу, что их совершенно не устраивало.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aylin-32114210/proekt-irion-69569356/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Айлин
Тип: электронная книга
Жанр: Шпионские детективы
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 28.05.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Тайна, которая хранилась десятилетиями находиться под угрозой. Герман Олегович, директор завода, обычный человек, патриот своей страны, пытается в одиночку противостоять целой системе и еще даже не догадывается, что уже давно находиться под пристальным вниманием спецслужб. Евгения, молодой сотрудник завода, невольно оказывается втянута в опасную игру и ее жизнь оказывается под угрозой…