Главная страница | Современные любовные романы | Ангел для Демона

Ангел для Демона
Екатерина Орлова
Вне закона #1
– Это правда? – шепчу я, изо всех сил сдерживая слезы.
– Что правда, маленькая? – Дима делает шаг ко мне.
– Правда, что ты сын Громова… Грома? Ты же Громов, – бормочу растерянно, все еще не веря в то, что узнала. – Сын папиного конкурента. Сын, которого он подослал, чтобы использовать меня ради мести. Все сходится. О, боже.
Я накрываю пальцами дрожащие губы, чувствуя, как слезы прочерчивают по щекам горячие дорожки.
– Ангел, – Дима обнимает меня, обволакивая своим запахом, но я отталкиваю его.
– Ты использовал меня! Ты… – я задыхаюсь. Кладу руку на грудь, чтобы немного успокоить колотящееся сердце, но это не помогает. – Не подходи ко мне, больше никогда даже не смотри на меня!
– Ангел, я люблю тебя, – произносит Дима.
– Ты – монстр, а монстры любить не умеют, – отвечаю севшим голосом.

Екатерина Орлова
Ангел для Демона

Пролог
Демон
Паркую машину примерно в полуторе километрах от их дома и мелкими перебежками несусь в нужном направлении. Я знаю, что сегодня родителей Ангела нет дома. Они на приеме у мэра, как и мои. Там сегодня собрался весь цвет нашего общества. Сбор общака под прикрытием благотворительной акции. Вся верхушка нашего города замешана в этом, хоть каждый из них и делает вид, что чист аки агнец. Ничего, провернут очередное дельце, свечки в храмах поставят, и дело сделано, грехи отпущены. Кстати, митрополит тоже будет на этом приеме.
Подкрадываюсь к высокому забору и замираю, тяжело дыша. Бегаю я хорошо, и дыхалки обычно хватает, но сегодня мое сердце бьется особенно быстро, а от того и кислород в легкие поступает рывками. Сегодня я узнал, что мой Ангел появилась в городе. Несмотря на то, что я просил осведомленных людей уведомить меня заранее, они поступили иначе. И теперь я, как какой-то голимый сталкер крадусь, чтобы подсмотреть за моей балериной.
Делаю еще два глубоких вдоха и цепляюсь за выступ на заборе. Я не знаю, есть ли тут слепые зоны, и не засечет ли меня камера, да и плевать, если честно. Мне нужно хотя бы одним глазком посмотреть на нее, и я свалю. Обещал оставить в покое – сдержу обещание. Мне только надо знать, что она в порядке. Потому что о ее состоянии никто толком не рассказывает.
Все это время я получал информацию короткими отрывками. Очнулась. Заговорила. Села. Пошла. Но вот о том, танцует ли мой грациозный Ангел, никто не говорит. Я надеюсь, это не из страха, что я сотворю какую-нибудь дичь, когда узнаю правду.
Взобравшись на забор, я тихо и медленно спускаюсь с другой стороны на случай, если собаки не в вольере. Практически бесшумно в несколько шагов добираюсь до раскидистого дерева и взбираюсь наверх. Становлюсь на толстую ветку и, схватившись за верхнюю, подхожу к краю. Уже собираюсь перепрыгнуть на карниз, чтобы потом добраться до комнаты Ангела, как прямо передо мной в танцевальной комнате Гели зажигается свет.
Я замираю и проглатываю подскочившее к горлу сердце, когда вижу, как она сама, хромая, проходит на другую сторону комнаты. Вцепилась пальцами в трость до побелевших костяшек. Этот атрибут вызывает у меня тахикардию. Неприятную такую. И все тело покрывается холодным потом, потому что перед глазами снова всплывает картинка произошедшего. Как, блядь, я мог так облажаться?!
Геля приставляет трость к углу, а сама, повернувшись, берет с высокого комода пульт и, видимо, включает музыку. Окна плотно закрыты, так что я не слышу ни звука, зато могу видеть, как она возвращается на середину зала. Останавливается, словно позволяет мне осмотреть ее с ног до головы. Нежно-розовые леггинсы обтягивают аккуратную попку и стройные ноги. На лодыжках собранные гармошкой носки. Или это не носки? Не знаю, как они называются. На стопах персикового цвета пуанты, которые мне так нравится видеть на ней. Сверху на Ангеле короткий серый топ с длинными рукавами. Он настолько широкий, что, кажется, словно она утопает в нем. Но ей идет. В такой одежде она кажется еще более хрупкой.
Похудела моя красавица. Бледная. На лице печать боли.
Изящным жестом она поднимает вверх руки и закрывает глаза. Затаив дыхание, я жду, что сейчас она, как и раньше, легонько поднимется на носочки и закружится в чувственном, изящном танце, плавно взмахивая кистями и без усилий поднимая ногу до самой головы. Геля делает оборот, а потом… падает на пол, скривившись. Она лупит по полу ладонью и что-то кричит. Я вижу, как ее лицо пересекает гримаса боли, и внутри меня все сжимается.
Я даже не заметил, как дернулся вперед во время ее падения, и только сейчас понимаю, что под деревом сидят два бульдога, которые негромко рычат на меня. Пора убираться.
Но как я уйду, оставив ее одну в таком состоянии? Может, она не может подняться? А если дома никого нет? Ей же никто не поможет.
Игнорируя становящийся громче рык, жадно слежу за Ангелиной. Еще пару минут она сидит и рыдает, а потом все же поднимается на ноги. Доходит до комода, берет пульт. Нажимает. Похоже, выключает музыку. А потом совершенно неожиданно замахивается и швыряет пульт в стену, разбивая его вдребезги. Опускает голову, пряча лицо в ладонях.
Я снова умираю, глядя на нее. От безысходности и беспомощности сжимаю челюсти до хруста зубов. Геля подхватывает свою трость как раз в тот момент, когда один из псов ее отца громко рявкает.
Бросив еще один взгляд на Ангела, разворачиваюсь и пробираюсь назад, но понимаю, что спрыгнуть вниз мне не светит. Придется все же проходить по крыше дома. В конце концов, мне не помешает освоиться здесь, потому что я намерен вернуться, и не раз.

Глава 1
Ангел
Восемь месяцев назад
Выбежав из здания университета, спешу на парковку, чтобы успеть доехать до студии танцев. Преподаватель и так задержал меня, пока объяснял суть проекта. Как будто я настолько глупая, что не пойму, что от меня требуется.
– Привет, красавица.
Я дергаюсь от неожиданности и кладу руку на сердце, поворачиваясь в сторону того, кто прервал поток моих мыслей. Армен? Арсен! Точно, Арсен.
– Привет, – здороваюсь, не останавливаясь, и дарю ему спокойную короткую улыбку, которую всегда выдаю из вежливости. Меня никто этому не учил. Некому было. Но я очень наблюдательная, и видела, что люди так делают.
– Ты спешишь?
– Да, опаздываю на занятия.
– Какие занятия? Они ведь уже закончиись.
– В студии танцев.
– О, ты танцуешь?
И правда. Это так удивительно, учитывая, что познакомились мы в самом начале учебного года, и я тогда сказала организаторам осеннего бала, что могла бы станцевать номер со своей подругой Агатой. Интересно, Арсен и правда не запомнил или прикидывается?
– Мгм, – решая не выяснять, отвечаю я.
– Я бы посмотрел.
– Наша труппа будет выступать через две недели. Можешь прийти посмотреть.
– Достанешь мне билетик на лучшее место? – подмигивает он.
Я подхожу к своей машине и, разблокировав двери, забрасываю на заднее сиденье сумку. Захлопнув дверцу, поворачиваюсь к Арсену.
– Я не занимаюсь билетами. Танцую, помнишь?
– Какая ты строгая.
Я такая, потому что напряжена. Натянута внутри, как струна. Я вроде уже и должна была бы привыкнуть к мужскому вниманию, но оно меня все еще сильно смущает и заставляет испытывать неловкость. Похоже, защитная реакция на некомфортную ситуацию у меня одна – строгость и даже некоторая суровость.
– Прости, мне надо ехать.
– Помнишь, мы на подготовке к балу обменивались номерами?
– Мгм.
– Мы это делали, чтобы созвониться. Так что… я буду ждать твоего звонка.
Он жестом показывает трубку у уха и улыбается. Мне тоже нужно улыбнуться, да? Вот прямо сейчас кивнуть и улыбнуться. Но губы остаются слегка сжатыми. Еще и нервирует жар на правой щеке. Неосознанно тру ее и заставляю себя кивнуть Арсену.
– Отмерзай, Снежная королева, – подмигивает он и одними губами добавляет: – Позвони мне, – все так же держа руку в форме трубки, когда пятится к другому ряду машин.
Наконец он отходит, а я поворачиваю голову вправо и зависаю на несколько секунд, столкнувшись с холодным темным взглядом незнакомого парня. От него в меня как будто что-то врезается, выбивая воздух из легких. Волоски на теле встают дыбом, давая дорогу мурашкам, которые дружной гурьбой растекаются по коже.
Слишком пронзительный взгляд. Давящий. Тяжелый.
И выглядит все это сюрреалистично на фоне друзей, окруживших его машину. Они смеются и толкаются, а он, сидя на капоте и упершись пяткой в бампер, внимательно рассматривает меня. Как будто не только для меня одной остановилось время.
Мне хочется разорвать этот контакт. Нет, я нуждаюсь в этом. Но почему-то продолжаю молча пялиться на него и тереть свою щеку. Как будто это поможет.
Вот это да!
Наконец мне удается сделать глубокий вдох, и я, развернувшись, быстро запрыгиваю в машину. Руки трясутся, когда я вставляю ключ в зажигание. Жму на кнопку, и двигатель тихонечко оживает. Мне хочется вдавить педаль газа в пол и вырваться с этой стоянки подальше от внимательного взгляда незнакомого парня. Но я делаю это медленно, чтобы не поцарапать стоящие рядом машины.
Заставляю себя дышать размеренно и сосредоточиться на дороге, но у меня плохо получается. Десятки вопросов курсируют в голове, сбивая с настроя.
Кто он?
Какого цвета у него глаза?
Почему так смотрел на меня?
Почему я так реагировала?
А мое тело? Его словно подожгли. И это ощущение для меня слишком острое, слишком новое и непознанное. Это пугает. Как и все, что связано с такими мужчинами.
“Такими” я называю тех, у которых наглость написана на лице. Они привыкли получать все, на что упадет их взгляд. Привыкли, что девушки сами бросаются на них. Я их не осуждаю, ни в коем случае. Просто стараюсь держаться от таких подальше.
Единственный мужчина в моей жизни – это папа. Да, он властный и давящий, как и положено успешному бизнесмену. Но, по крайней мере, он хоть немного знаком мне, и я его не боюсь.
А вот этот парень на парковке, сидящий на капоте агрессивного вида черной машины, – он опасный. Это понятно с первого взгляда, мне даже не нужно узнавать, кто он такой. От него  за версту веет проблемами. И все же всю дорогу до студии я вспоминаю его взгляд и наслаждаюсь мурашками внизу живота. Но я никогда никому не скажу, что этот парень вызвал у меня такие ощущения. Я даже себе боюсь в этом признаться, что уже говорить о других?
Надеюсь, в следующий раз, когда увижу его, не прирасту к асфальту, как сегодня, и смогу двигаться проворнее. В конце концов, я же танцовщица, а, значит, двигаться умею. Господи, и причем тут танцовщица? Мысленно закатываю глаза, ругая себя за глупости, которые лезут в голову.
К студии я приезжаю с немаленьким опозданием. Разминаться буду в процессе, что я чертовски сильно не люблю. Опять меня Алина Вениаминовна назовет “тридцать три несчастья” и будет разочарованно качать головой. Терпеть не могу, когда она так делает. Меня в такие моменты затапливает чувство вины. Я и правда как те самые тридцать три несчастья, со мной вечно что-то случается.
Но я не могла ехать быстрее, иначе рисковала вообще не доехать на тренировку. Перед глазами все время стоял тот парень, сидящий на капоте, и отвлекал. А с моей удачей в таких ситуациях лучше было бы вообще ходить пешком. Я легко могу замечтаться и встрять куда-нибудь.
Забрав сумку, я закрываю дверцу машины и тяжело вздыхаю. Надо сосредоточиться на тренировке и репетиции, а не на этом… Господи, я даже имени его не знаю, а мурашки так и топчутся внизу живота.

Глава 2
Ангел
– Макс, – звучит голос хореографа, Алины Вениаминовны, – подхвати Гелю за бедра! Что ты ее за живот хватаешь?
– Черт, – бубнит мой партнер, когда я спрыгиваю с его рук.
– Геля, а ты сильнее выгни спину. Ты вся как будто сжимаешься!
Конечно, сжимаюсь. В прошлом году я танцевала с Васей. В нем я была уверена на тысячу процентов. Он сильнее Макса в разы, и скорее сам угробится, чем меня уронит. Макс не такой. Он осторожный, словно боится лишний раз коснуться меня. На прошлой тренировке меня едва не уронил. После такого я, естественно, буду сжиматься и непроизвольно группироваться, чтобы избежать травм. Но хореограф права, мне надо учиться доверять партнеру. Правда, сложно проникнуться доверием за такой короткий срок.
– Еще раз! – хлопает в ладоши Алина. – Начинаем заново, все на позиции. Диана, грациознее взмах рукой! Алексей, не бей ногой, как конь копытом! Ставь ее мягче! Макс, увереннее держим партнершу! Поехали! Музыка!
Мы едва успеваем занять свои позиции, как начинает играть музыка, и все участники номера начинают двигаться. Я разгоняюсь с другого конца “сцены”, пролетаю над ней в два прыжка и попадаю в руки своего партнера. Он выставляет их вперед, чтобы, подпрыгнув, я могла буквально лечь на его ладони бедренными костями и выгнуться, позволяя крутануть себя в воздухе. Но этого не происходит. Когда я уже подпрыгиваю, Макс как будто проскальзывает подо мной, его ладони “чиркают” по моим бедрам, и я лечу вперед на спину одного из танцоров, Дениса. Это хорошо, что на его спину, и что я успеваю вовремя сориентироваться, и что в его руках нет партнерши. Иначе свернутая шея или конечность послужила бы итогом этого номера.
– Макс! Геля! – раздается крик Алины, перекрывая музыку, а потом та стихает. – Макс, в чем дело?!
– Я не успел ее зафиксировать, – грустно констатирует Макс очевидное.
– Да ты вообще ничего не успел! – рявкает хореограф. – Геля, жива?
Сползаю с плеч Дениса, виновато улыбаясь, потому что я ему чуть шею не сломала своим неожиданным падением.
– Прости, – говорю я, а потом поворачиваюсь к Алине. – Можно минутку перерыва? Кажется, я причинила Денису боль.
– Всем перерыв, а Макс с Гелей отрабатывают поддержку! – Как только остальные танцоры разбредаются по сцене, Алина ведет нас в центр. Ставит друг напротив друга и гневно сверлит глазами. – Что такое? На прошлой неделе все уже вроде было нормально. Что поменялось?
– Ничего, – отвечаю я.
– Макс?
– Ничего не поменялось. Так получилось. Кажется, у Гели скользкая юбка.
– Это та же юбка, что и последние две недели, – ругается Алина Вениаминовна. – Соберись! Скоро выступление, а ты как вялый огурец. Давайте, – отступив, она хлопает и выходит за край “сцены”, роль которой выполняет разметка на полу. – Поддержки. Сначала с места, потом с прыжка. Поехали. Алексей и Юра, страхуйте, – подзывает она других танцоров, и мы в сотый раз начинаем отрабатывать поддержки.
Под конец репетиции я вымотана и выжата, как и Макс. Остальные танцоры тоже утомились, но, по крайней мере, не умирают от этой усталости.
После душа мы одеваемся и выходим на улицу.
– Мне надо купить пальто на осень, – говорю своей подруге Агате, идущей рядом, пока кутаюсь в короткую куртку. – Но сегодня у меня просто нет сил. Хочу добраться домой, поставить ноги в таз с содой и убедить себя, что я люблю танцы.
Мы обе смеемся.
– Давай завтра, – предлагает она. – У тебя сколько пар?
– Четыре.
– Отлично. У меня три, но я собиралась еще немного позаниматься в библиотеке, так что как раз дождусь тебя, и можем поехать в торговый центр.
Мы прощаемся на парковке и разъезжаемся по домам. Войдя в свою квартиру, я по привычке пишу папе сообщение, что и в этот раз на тренировке не свернула себе шею. Сколько раз он уговаривал меня закончить с танцами, не перечесть. Особенно после того, как в нашей студии одна из девочек при падении сломала позвоночник и стала инвалидом.
Папа у меня очень заботливый, но суровый, как всякий бизнесмен.
Мы не живем вместе, потому что я не ужилась с его официальной семьей. Я нашла его самостоятельно, когда жить с мамой стало совсем невозможно. Я хотела просто сбежать из дома, но для этого мне нужны были мои документы. Нашла свое свидетельство о рождении, а там уже было делом техники отыскать мужчину с именем Руслан Тихонович Полковников. У меня была другая фамилия, и я еще тогда удивилась этому. Но мне было пятнадцать, и я боялась свою мать, как огня, так что мне было плевать куда, лишь бы сбежать. Папа тоже не знал обо мне, так что сильно удивился. А особенно тому, что мне удалось пробиться к нему через охрану.
Конечно, мы не сразу стали родными. Мне кажется, мы до сих пор полностью ими не стали. Ожидаемо был тест ДНК, попытка папы ввести меня в семью, где меня не принял никто, кроме младшего брата, Данила. По большому счету, я только с ним и общаюсь. Жена папы, Инесса Юрьевна, возненавидела меня как только увидела. Так что те полгода, что я провела в отцовском доме, стали для меня адом. Самый старший брат, Стас, всегда находил возможность оскорбить и обидеть меня. Игорь младше меня на год, и мы не раз дрались. Конечно, из этих стычек я всегда выходила виноватой стороной. И только Данька, которому на момент нашего знакомства было девять лет, полюбил меня.
Я сбежала из дома отца в шестнадцать, когда Инесса Юрьевна залепила мне очередную пощечину. Она так постаралась, что у меня из носа пошла кровь и начала кружиться голова. И все это произошло в день моего выступления. За самочувствие меня сняли с выступления, и я практически впала в депрессию, потому что танцы были единственной отдушиной в моей старой и новой жизни. Они были для меня всем. Спасали от ужаса моего существования, помогали выразить эмоции, поменять их на те со знаком плюс.
Папа, конечно, нашел меня после этого побега, и я попросила его не возвращать меня в его дом. Тогда он устроил меня в небольшой квартире в новом жилом комплексе, а вместе со мной поселил, как он назвал ее, гувернантку. Я бы хотела сказать, что эта женщина, как в сказке, заменила мне маму и любила больше, но это не так. К счастью, Ираида Львовна не была монстром, но за год, что она прожила со мной, я выучила английский язык и научилась светскому этикету. Теперь можете себе представить степень жесткости этой женщины? Она не монстр, она его учительница. Но я благодарна ей за то, что, кроме того, что она учила меня всему этому, она также показала, как ценить и любить себя, относиться к себе с уважением. А еще быть уверенной в себе. Она этому не учила специально, я просто последовала ее примеру. Хотя, надо сказать, я так и осталась застенчивой и слегка испуганной.
Пройдя непростую школу жизни, я научилась жить самостоятельно. Единственное, в чем я себе не отказываю, – это в том, чтобы быть папиной дочкой. Единственной, пусть и незаконнорожденной. Но это всего лишь история моей жизни, которая сейчас уже совсем другая. Можно сказать счастливая, не без некоторых “но”, конечно.

Глава 3
Ангел
– Как тебе это? – Агата прикладывает ко мне фиолетовое пальто, а я кривлюсь. Не люблю яркие цвета, мне ближе пастельные, теплые. – Тебе не угодишь.
– Еще как угодишь, – улыбаюсь я.
– Ну да. Пальто должно быть не совсем классическое и не очень кэжуал, чуть ниже колена, с капюшоном, в светлых тонах. Много пуговиц – плохо. Две – мало. То накладные карманы лишние, то вшивные теряются. Слишком широкое, слишком приталенное, – перечисляет подруга все те пальто, что я забраковала.
– Может, выпьем кофе? – предлагаю я, видя, что Агата достигает точки кипения.
– Да, – быстро отвечает она, вешая пальто на место. – На открытой террасе. Ты угощаешь.
Она подхватывает меня под руку и, кивнув продавцам, быстро выводит меня из магазина. Я все никак не привыкну к тому, что могу покупать одежду в таких магазинах. Когда жила с мамой, у нас не было таких больших денег, но мы и не жили за чертой бедности. Просто покупали одежду в более скромных магазинах, расположенных не в торговых центрах, а в неприметных переулках нашего района.
– Слушай, я сегодня опять видела Матвея, – говорит Агата, когда мы, взяв в баре кофе, присаживаемся за столик на террасе торгового центра, ловя последние солнечные лучи. Говорят, со следующей недели грядет похолодание, так что надо успеть насладиться последними теплыми днями.
– Напомни, кто он? – рассеянно спрашиваю я, прикрывая глаза и подставляя лицо солнцу.
– Ну Матвей, – раздраженно отвечает Агата. – Громов. Я тебе о нем рассказывала.
– А, тот который выпустился в прошлом году?
– Ага.
– И где ты его видела?
– Вчера заезжала в кафе, чтобы с отцом увидеться, и он там был. Слушай, какой же он… вкусный. Я просто не могла взгляд от него оторвать. Папе пришлось пару раз вернуть меня на землю.
Мы обе смеемся. Я открываю глаза и, прищурившись, смотрю на подругу.
– Почему ты не позвонишь ему?
– У меня нет его номера.
– Ты же говорила, что здесь учится его брат.
– Ой, нет, с ним я точно не хочу связываться.
– А кто он такой? Чтобы и я не дай бог не связалась.
– Все зовут его Демон. Когда увидишь, поймешь, почему. От одного его присутствия холодок по коже пробегает.
– А Матвей не такой?
– Он тоже, конечно, непростой тип, но мне он кажется таким загадочным. Таким… как бы тебе его описать? Знаешь, тот тип парней, который нравится так сильно, что других ты не замечаешь? И при этом сама не понимаешь, что именно в нем такого.
– К счастью, не знаю, – улыбнувшись, качаю головой. И почему-то на ум сразу приходит тот парень, который сверлил меня взглядом, сидя на капоте своей машины. Но от того еще веяло опасностью так, что поджилки тряслись. Или это не из-за опасности?
– Тебе тоже надо найти парня, – внезапно говорит Агата, я даже давлюсь кофе и кашляю. Смотрю на подругу во все глаза, давая ей понять, что это замечание было, как минимум, неуместным. Но Агату таким не проймешь. Она только кивает и улыбается. – Да-да. Что ты на меня так смотришь?
– Тоже? – решаю поставить ее в неловкое положение. Может, хоть это остановит ее от развития данной темы? – Я сразу после тебя.
– Я нашла. Матвея, забыла?
– Он пока еще не твой. К тому же, мне и одной хорошо.
– Ой, Геля, не понимаешь ты ничего, – махнув рукой, тянет подруга. – Тебе скоро исполнится девятнадцать, а ты толком и не целованная.
– Почему это? Очень даже целованная, – возмущаюсь я.
– Это с тем мальчиком, когда тебе было тринадцать? Не смеши, – фыркает она.
Это единственный эпизод из моей прошлой жизни, которым я поделилась с Агатой. Обо всем остальном я предпочитаю не распространяться, помня слова злой, но справедливой Ираиды Львовны:
– Запомни, Ангелина, друзья предают первыми. У них в руках есть рычаги воздействия на тебя, а это значит, что рано или поздно они ими воспользуются. Дружить можно, но все свои слабые стороны держать при себе, а еще лучше – превращать их в сильные.
Кто-то сказал бы, что гувернантка воспитывала во мне недоверие к миру, но я не соглашусь. Недоверие во мне воспитала мама со своими бесконечными любовниками, а Ираида Львовна просто учила меня это недоверие трансформировать в способность защищаться.
– Но отрицать, что опыт был, ты не можешь, – смеюсь я, ткнув в сторону подруги пальцем.
– Факт, – подтверждает Агата, и снова смеется. – И все же. Посмотри, сколько зачетных парней в универе.
– Мне как раз вчера Арсен напомнил, что мы обменивались телефонами. Просил позвонить ему.
– Арсен? Это который Арсен? Тот с пятого курса?
– Мгм.
– Ну такой себе выбор, если честно. Отстой. Он такой гуляка.
– Значит, опытный. Ты же такому меня хотела сосватать.
– Я хотела тебе, как ты говоришь, сосватать опытного, но не гулящего. Этот же каждый год охотится на свежую кровь.
– По крайней мере, он, наверное, умеет ухаживать.
– Ну не знаю, – тянет она. – Есть еще кто-то на примете?
– Леша с параллельного потока.
– Блин, ты серьезно? – она так картинно выкатывает глаза, что мне становится смешно. – Он же ботан. Скучный до ужаса. Моя бабушка более интересный собеседник, чем этот…
– Тебе не угодишь. Опытный – плохо. Неопытный – скучно.
– Да я готова поклясться, что Леша до сих пор в девственниках ходит. Бе, два девственника, – она высовывает язык и делает вид, что ее тошнит, чем снова смешит меня. – Короче, надо искать золотую середину. Я подумаю, кто тебе подойдет.
– Ой, ты только не сильно старайся, – прошу я, уже чувствуя, что подруга возьмется за дело со всей душой. Если я натура увлекающаяся, то Агата – это практически я, только помноженная на десять. Если ей в голову пришла какая-то идея, Земля должна сдвинуться с орбиты, чтобы моя подруга достигла цели.
А еще она очень общительная, и я задумываюсь о том, что могла бы расспросить ее о том парне с черной машиной. Но почему-то сдерживаюсь. Наверное, по привычке, чтобы сохранить свои мысли в тайне. Или из страха, что она подойдет к нему и скажет, что он мне нравится. Потому что Агата – королева неловких моментов. Она умеет их создавать не только для себя, но и для других. Просто делает то, что хочет, не задумываясь о последствиях.
– Так, ладно, ты допила кофе? – спрашивает Агата, отставляя чашку на блюдце. Я киваю. – Пойдем, надо все-таки выбрать для тебя пальто. Я знаю один классный магазин.
Мы поднимаемся, и тут звонит мой телефон.
– Погоди минутку, – прошу подругу, – это папа.
Она кивает, и я, встав, отхожу к стеклянной балюстраде. Смотрю на город, принимая звонок.
– Привет, пап.
– Геля, привет. Не отвлекаю?
– Нет, я с подругой в торговом центре.
– Шопинг?
– Небольшой.
– Правильно. Денег подкинуть?
– У меня есть, спасибо.
– Не экономь на себе, – в который раз наставляет меня папа. – Я позвонил, чтобы сказать, меня не будет на твоем выступлении.
Стараюсь сдержать разочарованный вздох. В принципе, ничего нового. За эти три года папа был всего на четырех моих выступлениях, но каждый раз, когда он сообщает, что не сможет присутствовать, все равно расстраиваюсь. Хоть и благодарна, что он хотя бы не забывает о них.
– Ладно.
– Не расстраивайся. Но мне, к сожалению, надо уехать ненадолго из города. Справишься одна?
– Мгм.
– Может, поживешь это время у меня?
Это он тоже предлагает постоянно, хоть и знает, что я не уживаюсь с его женой и сыновьями.
– Нет, спасибо, – отвечаю так же, как и всегда. – Со мной все будет нормально.
– Расскажи потом, как прошло выступление.
– Ладно.
Мы прощаемся, и я еще несколько секунд смотрю на город, пытаясь сдержать слезы. Маме я была не нужна, отцу тоже не особо. Он выражает внимание своими способами: обеспечивает меня и балует подарками. Но он у меня не сильно эмоциональный, так что за все три года нашего знакомства я побывала в его объятиях всего два раза. И это было крайне неловко, потому что папа этого всего не умеет. В общем, если спросить о чувстве ненужности, я могу многое об этом рассказать.
Может, Агата права, и мне правда стоит найти парня? Кого-то заботливого, ласкового? Того, кто разморозит меня и будет посвящать мне свое время. Дарить тепло, которого я лишена всю свою жизнь. Бросаю взгляд на подругу, которая копается в своем телефоне, и всерьез задумываюсь о том, чтобы начать с кем-нибудь встречаться.
Снова разблокирую телефон и пишу сообщение Арсену, приглашая его на свое выступление, но на этот раз указывая время и место. Ну и что, что он бабник? Может, именно такой мне и нужен? Такой, который сможет раскрепостить меня.

Глава 4
Демон
Глаза у нее светлые. Кажется. С такого расстояния не рассмотреть. Очень хочется узнать их цвет.
Зачетная девочка.
Тонкая-звонкая. Хрупкая, как хрустальная ваза. А походка… Спину держит, словно это натянутая струна. Над землей парит, как будто гравитация ей неведома. Охренительная куколка. Статуэтка в мою коллекцию.
Когда наши взгляды сталкиваются, что-то такое звенит в воздухе. Горячее, трепещущее. Хочу ее себе. До зубовного скрежета хочу. Подмять под себя и сделать столько всяких вещей, о которых такие хорошие девочки вслух не говорят.
На ней джинсы в обтяжку и короткий бежевый бомбер. Когда она идет по парковке, мой взгляд прожигает ее аккуратную округлую попку. Девочка похожа на гимнастку или танцовщицу. С такой грацией двигаются только они.
Меня бесит, что Арсен идет за ней по пятам и наваливает что-то так, что она краснеет и прячет от него взгляд. Подкатывает? Легкие волны ярости разносятся по крови, поджигая ее. Мне насрать, что он заприметил ее первым и даже по ходу знаком с девочкой.
Когда он отходит, между нами со статуэточкой происходит тот самый зрительный контакт. Наши взгляды примагничиваются, и во рту скапливается слюна, когда я скольжу им ниже по ее телу. Кажется, девочка таки хорошая, а я очень люблю таких портить. Сначала они робкие и застенчивые, но как раскачаешь, такая пушка получается. Словно, преодолев ее барьеры, открываешь шлюзы, и девочку уже не остановить. Вкусная перспектива. Облизываю губы, продолжая пялиться на ее лицо.
В какой-то момент девочка, словно очнувшись, отводит взгляд и, прыгнув в машину, выезжает с парковки. Машинка у нее тоже ничего. Похоже, папа у нее непростой человек, а, значит, на денежный крючок такую рыбку не поймать. Что ж, буду искать другие способы заманить ее на мой “крючок”.
– Демон! – раздается рядом со мной голос одного из моих лучших друзей, Германа. Поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Он ехидно ухмыляется, изучающе блуждая взглядом по моему лицу. – Залип?
– Иди на хрен.
– Да ладно, брат, девчонка-то зачетная. Свежая кровь, – плотоядно тянет он.
– Кто такая?
– Хуй его знает.
– Так узнай.
– Узнаю, – кивает он. – Поехали?
– Я домой, – встаю с капота и отряхиваю джинсы, как будто испачкался о машину, хоть на самом деле, уверен, на ней ни пылинки.
– Да брось, Демон, – Артур тоже подходит ближе и тянет на якоре “девушку недели”. – Мы же в боулинг собирались.
– Отец позвонил, надо к ним ехать.
– Ладно, – неохотно отвечает Гера и тянет руку.
Прощаюсь с друзьями, напомнив Герману, что он обещал пробить имя девочки, и уезжаю.
У родителей дома уже собралась вся семья.
– Дима, – обнимает меня мама. – Мы заждались. Папа же просил не опаздывать.
– А где он сам?
– Ну ты же знаешь, – она ласково улыбается и качает головой. – Работает, как всегда. Светлана, позовите, пожалуйста, Алексея Валерьевича, – просит мама экономку и та, кивнув, удаляется по коридору.
Я не очень люблю дом родителей. Здесь все слишком пафосно и витиевато. Вензеля, картины в тяжелых рамах, высокие потолки, широкая каменная лестница. Не дом, скорее особняк музейного типа. И все же здесь прошло мое детство, так что даже обстановка не портит атмосферу.
Войдя в гостиную, вижу своих братьев и сестру. Матвей с Дэнчиком, как всегда, подъебывают друг друга и сами ржут. Они близнецы, и у них особая ментальная связь. И шутки собственные, смешные только для них двоих. Матвей немного серьезнее Дэнчика, во внешней среде он даже кажется неприступным и жестким, но дома немного расслабляется и позволяет себе побыть сыном, а не мужчиной.
А по другую сторону стола сидит моя любимая принцесса. Младшая сестра Серафима. Симочка. Наша гордость. Она такая девочка-девочка, что рядом с ней невольно становишься сильнее и автоматически включаешь режим защитника. У Серафимы есть характер, и она довольно дерзкая, но моя сестра даже в свои шестнадцать достаточно мудра, чтобы позволять окружающим мужчинам заботиться о ней. Или так ей просто проще.
Поздоровавшись с братьями, обхожу стол и целую в макушку Симу. Она позволяет, продолжая царственно восседать на своем стуле. Падаю рядом.
– Все еще дуешься, малявка? – дергаю ее за мизинец, и она резко убирает руку, стрельнув в меня прожигающим взглядом.
– А ты как думаешь?
Наклоняюсь к ней и произношу так, чтобы больше никто не слышал. Это наши с ней дела.
– Я тебе уже сказал, что он не для тебя.
– А кто для меня? И вообще, – шипит моя змеючка, – если он такой плохой, то почему ты с ним дружишь?
– Сима, Герыч классный друг, но говняный парень.
– Лично проверял?
– Бля, малая, не выводи, – чувствую, как закипаю.
Сколько раз у нас был этот разговор? Десяток точно. Она все настаивает, что Гера чуть ли не создан для нее. А он создан, чтобы тыкать своим членом практически во все, что движется. Не удивлюсь, если к тридцатнику Герыч сдохнет от ЗППП. Хрена с два я подпущу его к моей младшей сестре. К тому же, мой друг помешан на Лиличке, так что Серафиме, кроме разбитого сердца, с ним ничего не светит. Пускай в своей школе ищет себе приличного мальчика, и с ним делает первые шаги в отношениях. Блядь, как подумаю, что ее кто-то будет касаться, хочется превентивно отрезать члены всем парням в ее учебном заведении.
Сима фыркает и демонстративно отворачивается, делая глоток воды.
Мама с папой занимают свои места за столом, и традиционный семейный ужин наконец начинается. Для него, правда, у нас не отведен конкретный день из-за занятости папы и моих старших братьев. В следующем году и я к ним полноценно присоединюсь в семейном бизнесе, а пока надо закончить универ.
Когда я уже отъезжаю от особняка родителей, мой телефон начинает звонить. На большом экране консоли высвечивается фотка Герыча. Принимаю звонок.
– Я узнал то, что ты просил, – раздается в салоне голос моего друга.
– И кто она?
– Не скажу.
– Не понял?
– Я хочу видеть твою рожу, когда произнесу это. Полный пиздец, братишка. Жду тебя в кафе у фонтана, я буду внутри, – говорит он и отключается.
Всю дорогу до центра города я перемалываю его слова и воспоминания о девочке. Хочу ее. Аж зубы сводит и в паху горячо. Но что такого мне хочет поведать Герыч, что даже по телефону не смог сказать? Блядь, это интригует, и девочку хочется еще сильнее. Она дочь президента? Не знаю, может, прокурора? Или судьи? Что еще может быть в этой информации такого, что мой друг напустил такого туману?
Я впервые за этот день задумываюсь, нужны ли мне вообще такие приключения. Независимо от того, чья она дочь, девочка не выглядит той, с которой можно просто поиграть. Будет слишком много драмы, и я понимаю это уже сейчас. Но какой же, сука, сладкой кажется мысль о том, чтобы подмять ее под себя!

Глава 5
Демон
Геру я нахожу быстро. Он, конечно, сидит в самом центре зала, вальяжно раскинувшись на стуле и листая ленту в соцсетях, попивает кофе.
Заметив меня, Герман прячет телефон в карман и, привстав, стучит своим кулаком о мой. В его взгляде предвкушение и легкое злорадство. Сука, я ему сейчас втащу, если он не перестанет пялиться на меня так. Приземляюсь на стул напротив.
– Герыч, я начинаю нервничать, – предупреждаю друга, чтобы он понимал всю тяжесть моего состояния в эту минуту.
– Не буду тянуть. Девчонку зовут Ангелина Холодкова. И она… готов?
– Гера, блядь, – рявкаю я.
– Дочка Полкана.
– Еще раз? – охуевая, прошу повторить, потому что мне банально хочется верить, что он пошутил или ошибся.
– Доч-ка Пол-ка-на, – повторяет он медленно по слогам, чтобы до меня долетел смысл.
– Еба-а-ать, – тяну я, проводя по растрепанным волосам.
Дочка Полкана – это хреновая новость. Потому что Полкан – Руслан Тихонович Полковников – главный конкурент моего отца. Они делят город столько, сколько я себя помню, и начали задолго до моего рождения. Два криминальных авторитета, которые не раз воевали друг с другом. И Полкан – главный кандидат на кровную месть от нашей семьи. Папа просто затихарился на время, подыскивая способы отомстить Полкану за то, что произошло с моим старшим братом Ильей.
В голове всплывает изящная фигурка, большие глаза, копна волнистых светлых волос, завязанных на затылке в небрежный хвост. Изящные движения, легкая походка и скромная улыбка…
Но… дочь Полкана. И это, мягко говоря, новость сногсшибательная. Только вот…
– Погоди, ты сказал у нее другая фамилия.
– Ага, Холодкова, – говорит Гера, сделав глоток кофе.
– Как так?
– Хер его знает. Она, по ходу, даже не живет с папашей. Может, незаконнорожденная? Бастард, – ржет мой друг.
– У него же только сыновья.
– Я не знаю, откуда она взялась, Демон, но инфа сотка.
В голове за секунду созревает план. Как-то у нас с отцом был диалог о том, как я буду вливаться в семейный бизнес, и он сказал мне: “Тебе надо подумать, какую пользу ты принесешь нашему бизнесу. Ты не можешь только потреблять, нужно и вкладывать. Даю тебе время до окончания учебы, чтобы придумать, какой вклад ты внесешь в общее дело”. Эти слова всплыли внезапно, когда я понял, что у меня в руках может оказаться практически оружие массового поражения семьи Полковниковых. Стоит только поднапрячься, и я могу завладеть им.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спрашивает Герыч, сверля меня прищуренным взглядом.
– Ага.
– Отцу расскажешь?
– Пока нет. Надо сначала посмотреть, что к чему, прикинуть шансы, а потом уже делиться ценной инфой. Ты тоже рта не раскрывай. Даже Артурчик не должен знать.
– Я могила.
– Поеду, – встаю, поправляя толстовку.
– Давай, может, завалимся куда-то?
– Я сейчас готов завалиться только на кровать.
Наши ладони сталкиваются, и мы с другом приобнимаемся, прощаясь, а потом я покидаю кафе и, сев в машину, медленно еду по городу.
Как распорядиться этой информацией? Если я сейчас сдам папе все, что успел узнать об Ангелине, он, конечно, ухватится за этот шанс. Но, боюсь, мне не дадут возможности насладиться девочкой. Скорее всего, папа прикажет ее сломать так быстро, что я даже толком поцеловать ее не успею. А я уверен, что с Ангелиной поцелуи будут слаще меда.
Ангелина. Ангел. Она похожа на неземное существо. Правда похожа. Не знаю, что там с характером, но, судя по робким улыбкам, которые она дарила Арсену, там скромняжка и стесняшка. От этого перспектива соблазнить ее выглядит еще привлекательнее.
А что, если не сдавать ее отцу, а сначала поиграть с ней? А когда она начнет надоедать мне, отдам ее в отцовские руки, и пусть делает с ней все, что посчитает нужным. Немного жаль пускать в расход такую красоту. Но наш “бизнес” жесток, и все мы не святые. Наверняка Ангелина тоже понимает степень риска, раз скрывает свою настоящую фамилию. Или фамилию отца.
Дома я первым делом принимаю душ, а потом заваливаюсь на кровать и открываю соцсети. Ищу Ангелину Холодкову и вижу, что она занимается танцами. Балет, но какой-то странный. Запускаю ролик и залипаю. Она в легкой тюлевой юбке кружится, прыгает, выгибается, взмахивает руками и ногами. Красиво, пиздец просто. Даже мурашки по коже бегут, когда я смотрю на нее.
Когда крупные планы выхватывают ее лицо, я даже пару раз останавливаю ролик и прокручиваю назад, чтобы снова посмотреть на нее. Кристальные серо-голубые глаза смотрят прямо в камеру, и от этого невинного, чистого взгляда пробирает дрожь. Сжимаю член через трусы, со стоном зажмуриваясь.
Когда пожар в паху немного стихает, возвращаюсь к ролику. Снова смотрю в ее глаза. Нежная девочка. Во взгляде настороженность. Не доверяет миру. Если я сделаю с ней то, что задумал, она навсегда перестанет ему верить. Мне ли не похуй, во что там верит дочка Полкана? Моя мама, которая уже второй год плачет по вине отца Ангелины, тоже хотела доверять миру. Но папиному конкуренту было похуй так же, как и мне сейчас.
Запускаю ролик дальше, когда чувствую злость, затапливающую вены.
Через время снова останавливаю ролик на моменте с крупным планом. Здесь ее лицо полностью. Красивая до одурения. Тонкие, изящные черты лица, огромные глаза, небольшой рот с пухлыми губками. Обвожу пальцем овал на застывшей картинке.
На мгновение мелькает мысль, что девочка не виновата, что ее отец подонок, но я гоню ее от себя. Все, кто связаны с Полканом, виноваты.
И все же, может, найти другой способ отомстить, а Ангела оставить себе? Не в качестве игрушки. Или… в качестве ее, но на более долгий срок, чем обычно служили мне старые игрушки. Или все же поиграться, а потом отдать отцу?
Так и не приняв окончательного решения, думаю, что самым правильным будет подкатить к ней, а дальше как пойдет.
Скачиваю один из роликов себе на телефон, скриню крупный план с ее лицом и блокирую телефон. Утыкаюсь лицом в подушку и стону от напряжения в паху. Но я не буду даже передергивать. Хочу нагулять аппетит до того, как сорву вишенку невинного Ангела. А то, что она еще невинная, я не сомневаюсь ни секунды. Надо только завтра отловить в универе Арсена и запретить ему приближаться к Ангелу. Достаточно будет сказать ему одному,  чтобы весь универ знал, что теперь она – запретная территория. Объявление девочки моей ставит на ней клеймо, пока я не сообщу об обратном.

Глава 6
Ангел
Встряхиваю кистями и в который раз выглядываю из-за кулис. Обвожу взглядом зал, полный людей, а потом смотрю на край сцены. Несмотря на обещание Алины Вениаминовны, до генеральной репетиции мы здесь репетировали всего два раза, и теперь я чувствую себя неуверенно. Сцена слишком узкая по сравнению с теми, на которых я привыкла выступать. А мне предстоит в два прыжка преодолеть ее и влететь на руки к Максу, который будет стоять на краю. Благодаря постоянным отработкам поддержек он уже научился ловить меня и не позволяет мне скользнуть вперед, “ныряя” ему за спину.
И все же я боюсь. На прошлой репетиции я едва не проскочила точку, с которой должна была подпрыгнуть, чтобы Макс подхватил меня. Утешает только то, что генеральная репетиция этим утром прошла удачно, и мы отработали идеально.
– Ну что ты опять трясешься? – тихо произносит Макс, становясь у меня за спиной. Его теплые ладони ложатся мне на плечи и поглаживают их, немного успокаивая. – Все будет нормально. Утром все получилось отлично, и на выступлении мы справимся. Главное, помни про зрительный контакт, чтобы мы были в связке постоянно, с первого прыжка.
Я молча киваю и похлопываю его по ладони, давая понять, что услышала и готова.
Выступление начинается с того, что все девушки выскакивают на сцену и кружатся по ней, создавая эффект полета фей. Свет, музыка, наши наряды из тончайшей летящей ткани создают эффект парения над сценой. Дальше на сцене сменяются танцоры, комбинации движений, пара перетекает в пару, количество участников концерта на сцене то уменьшается, то увеличивается. Мы едва успеваем переодеваться между выступлениями, но вся эта суета и звенящее за кулисами напряжением и создают тот коктейль эмоций, ради которого мы все здесь находимся. Зал принимает нас очень бурно. Зрители постоянно хлопают между номерами, и мы радуемся, как дети, что у нас все получается.
Наш с Максом номер во второй трети концерта, и по мере его приближения сначала тело прошивает дрожь волнения, а потом она сменяется привычным ощущением легкого онемения. Я чувствую, что мышцы готовы работать, тело расслабляется, готовое парить, а в голове наступает тишина, в которой я слышу только музыку.
Когда начинается наше выступление, Макс выскакивает на сцену, делает несколько па, а потом я становлюсь у края кулис, сосредотачиваюсь и наконец вступаю. Вот тут-то все и летит к чертям. Делая слишком интенсивный второй прыжок, я оказываюсь у края сцены раньше, чем было нужно. Я вижу, что левая нога уже летит за пределы сцены, и мне приходится насильно тормознуть свое тело, поставить ногу на край, отчего она подгибается, и ее простреливает болью. Я оседаю на пол, как поломанная кукла.
Из-за кулис слышу крик Алины с требованием закрыть занавес. Зная, что номер должен быть отыгран до конца, шевелю ногой, чтобы встать, но адская боль не позволяет этого. Тогда мы с Максом, словно сговорившись, отыгрываем остаток номера так, словно мое падение было задумано. Я изображаю из себя подбитого лебедя, а он якобы пытается меня спасти. Наконец спасительные портьеры смыкаются за моей спиной, и я получаю возможность скривиться от боли.
– Быстро ее за сцену, – командует хореограф. – Подготовка к следующему номеру. Готовность две секунды. Макс, уноси Гелю, в следующем номере соло. Давайте быстро!
Макс подхватывает меня на руки и уносит за кулисы. Посадив на скамью, сам возвращается на сцену, потому что, как говорит Алина, цитируя великого Фредди, “Show must go on” [1]. Дальше я должна все сделать сама. Большая часть танцоров задействована в номере, который сейчас идет на сцене, среди них и моя Агата, так что помочь мне некому.
Поднимаюсь и прыгаю в сторону гримерки. Тут внезапно справа меня подхватывает под руку наша гример Татьяна. Закидывает мою руку себе на плечо и помогает доскакать до маленькой комнатушки.
– Никто в зале ничего не понял. Вы с Максом так отыграли, как будто ты такая нежная фея, тебя подстрелили, и потом ты упала, как подкошенная. А он в роли благородного рыцаря пытался тебя спасти. Так что вы молодцы.
– Алина меня прибьет.
– Битого не накажут, не выдумывай, – фыркает она, усаживая меня на стул в гримерной. – Дальше сама, мне надо бежать, скоро смена номера.
– Спасибо.
Как только за Таней закрывается дверь, откидываюсь на спинку стула и смотрю на начавшую уже опухать ногу. В глазах скапливаются слезы, но я сжимаю челюсти и шумно втягиваю носом воздух, чтобы остановить подкатывающую истерику. Бросаю взгляд на свою сумку и понимаю, что переобуться мне сейчас не светит, как и переодеться. Так что я лишь меняю один из пуантов на балетку, а вторую вместе с пуантом засовываю в сумку, даже не потрудившись как-то отделить одежду от обуви.
Надо позвонить водителю, чтобы отвез меня в больницу, но по какой-то дурацкой причине мне чертовски стыдно за свое падение. Знаю, это глупость. Но привычка быть идеальной для папы вырабатывалась у меня три года. Мне так сильно хотелось показать ему, насколько я хорошая, что я заслуживаю его любви и внимания, что сейчас трудно демонстрировать ему свое несовершенство.
Вызываю такси и, повесив сумку на плечо, я встаю со стула, и, подогнув ногу в оставшемся пуанте, скачу на выход, чуть не забыв курточку. Каждое движение отдает в больную ногу, и через несколько прыжков мне приходится остановиться и, издав негромкий стон, перевести дух.
В больнице, к счастью, меня принимают быстро. Врач осматривает ногу, больно нажимая на припухшие участки, потом делают рентген. В итоге мне дают ибупрофен, который я быстро выпиваю в надежде хоть немного ослабить боль, выдают список лекарств и рекомендаций и затягивают ногу эластичным бинтом. Растяжение связок. Звучит как приговор, потому что таким и является для танцовщицы, которая регулярно выступает. Особенно сильно меня напугали сроки восстановления, озвученные врачом: до полугода. Но он обнадежил, сказав, что у молодых людей все происходит быстрее. Так что остается надеяться только на свой организм.
Допрыгав до аптеки, покупаю противовоспалительные таблетки и мази, еще один рулон эластичного бинта, и скачу на выход. Когда папа вернется, надо попросить его купить мне костыли. Похоже, ближайшие пару месяцев мне без них никак.
Возле аптеки снова вызываю такси и прыгаю на выход. Решив, что могу подождать машину на скамейке, выскакиваю за дверь, где внезапно наталкиваюсь на того самого парня, который глазел на меня на парковке университета. Я застываю, сталкиваясь с непроницаемым взглядом темных глаз, и хлопаю ресницами, как будто не верю, что он стоит прямо передо мной.
Не сразу понимаю, что в его руках роскошный букет красных роз. Для кого-то это банальность, но это первые в моей жизни цветы, не считая папиных букетов на дни рождения и 8 марта. Правда, я еще не знаю, для меня ли они, но помечтать же можно.
_______
[1] “Show must go on” – песня группы Queen, в переводе “Шоу должно продолжаться”

Глава 7
Ангел
– Поехали, отвезу тебя домой, – произносит наконец парень, и я растворяюсь в его голосе. Он говорит с ленцой, я слышу бархатные нотки низкого голоса и понимаю, что именно таким себе его и представляла. Мне бы вообще не надо было представлять себе, как разговаривает и смотрит этот парень, но кто удержит мою фантазию?
Он немного отодвигается, а когда видит, что я скачу на одной ноге, вручает мне букет и резко подхватывает на руки.
– Эй! Поставь меня на землю! – требую я и на всякий случай осматриваюсь, пытаясь выяснить, поможет ли мне кто-то в случае, если этот парень переступит границы. – Куда ты меня несешь?
– Я же сказал, что отвезу тебя домой, – спокойно отвечает он.
– Я не сажусь в машину к незнакомцам.
– Меня зовут Дима, мы учимся в одном универе. Я видел тебя на парковке. Думаю, ты тоже меня заметила, – он криво усмехается.
Какой самоуверенный! Хотя это неудивительно. С такой харизмой и флером плохого парня, который так любят девушки.
– А что ты тут делаешь?
– Видел, как ты упала на выступлении.
– Это была часть номера, – возражаю негромко, покраснев так, что горят кончики ушей.
– Ну да, – хмыкает он.
– Так а здесь ты меня как нашел? Или это случайность? А, ты, наверное, проведать кого-то приехал в больницу? Вон и цветы привез.
– Цветы тебе, и приехал я за тобой. Это ближайшая больница к концертному залу. Логично, что ты поехала именно сюда.
– А в концертном зале ты что делал?
– Пришел на твое выступление посмотреть.
– Что? Зачем?
– Захотелось, – спокойно отвечает он и продолжает нести меня так, словно я ничего не вешу. Меня настораживает его поведение, так что я на всякий случай разблокирую телефон, чтобы в случае необходимости можно было быстро позвонить папиному водителю.
От близости Димы и запаха его туалетной воды, сильно отличающейся от той, какой пользуются парни на моем потоке, у меня кружится голова, и я даже забываю, что всего секунду назад боялась его. У тех что-то такое дерзкое, спортивное, а у этого парфюм глубокий, мощный и даже… пугающий. Не знаю, как объяснить, да и в мужских ароматах я совсем не разбираюсь. Я и себе-то выбрала с трудом, что уже говорить о парфюмах, которые я никогда не покупала. Этот запах чем-то похож на папин, но более свежий и резковатый. Как будто в него добавили острого перца.
– А как ты узнал про концерт?
– Ты слишком подозрительная, – отвечает он и ставит меня на землю рядом со своей пугающего вида машиной. Открывает дверцу, забрасывает на заднее сиденье букет и снова поворачивается ко мне.
– А ты не отвечаешь на вопрос. Как тут не быть подозрительной?
Уголок соблазнительных губ Димы приподнимается, и он окидывает меня взглядом, а потом внезапно становится серьезным, когда я покачиваюсь на одной ноге. Берет меня за локти, снова вторгаясь в личное пространство и окутывая своей давящей аурой.
– Мне не сложно собрать минимальную информацию о девушке, которая меня заинтересовала. Слушай, я не заставляю тебя ехать со мной. Могу вызвать такси, если тебе влом с комфортом прокатиться до дома на нормальной тачке. Но я позабочусь о тебе лучше таксиста. Можем сфотать мои номера, отправишь их подружке, чтобы она знала, с кем ты уехала.
Пока я решаюсь, Дима уже выхватывает из моих пальцев телефон и делает снимок своего переднего номерного знака. Потом возвращает мне аппарат, а я, как хорошая девочка, отправляю подруге номер и пишу, что меня везет домой Дима.
– Как твоя фамилия? – обращаюсь к нему.
Поколебавшись пару секунд, отвечает, впиваясь в мое лицо взглядом:
– Громов.
– Ага, ладно.
Дописываю его фамилию  и отправляю сообщение Агате. Если этот Дима задумал что-нибудь плохое, то информированность моей подруги должна его отпугнуть.
– Все? Можем ехать? – спрашивает он.
– Да.
Дима шире распахивает дверцу и помогает мне занять место в кожаном салоне, аккуратно перекидывая больную ногу через порожек. Потом наклоняется, чтобы застегнуть ремень безопасности, задерживаясь очень близко у моего лица. Слишком близко. Я даже могу чувствовать его дыхание на своем подбородке. Это так странно и волнующе, что я перестаю дышать и, широко распахнув глаза, пялюсь на парня.
Заняв водительское место, Дима заводит машину, и та приятно урчит. Я быстро называю адрес, и мы выезжаем со стоянки, встраиваясь в поток машин. Я стараюсь смотреть в лобовое стекло или в боковое, но взгляд то и дело скользит к незнакомцу, который уверенным жестом обхватывает руль ровно сверху, а вторая его рука лежит на ручке переключения передач. С интересом рассматриваю его руки. Дима не качок, так что и ладони у него не слишком широкие. Но пальцы длинные, словно музыкальные. Наверное, он был бы хорошим пианистом. Тыльная сторона ладоней испещрена венами, руки жилистые. Но больше всего мое внимание привлекают кольца.
– Ты женат? – не удерживаюсь от вопроса, и слегка дергаюсь от того, как он мечет в меня внимательный взгляд темных глаз. А потом внезапно кривовато улыбается.
– Чего?
– У тебя кольцо на безымянном пальце.
– У меня их три на обеих руках.
Он отпускает руль, чтобы продемонстрировать третье, а я вскрикиваю и с ужасом смотрю на дорогу. Дима смеется и снова берется за руль.
Успокоившись, я всматриваюсь в его кольца. Да, они не похожи на обручальные, но тоже почти плоские. На правой руке их два. Широкие, блестящие, похожи на серебряные. На левой, если я правильно увидела перед тем, как испугаться, только одно, и оно на безымянном. Больше похоже на печатку, но я не успела рассмотреть.
Мой взгляд скользит выше. Пользуясь тем, что Дима сосредоточен на дороге, я стараюсь максимально незаметно подглядывать за ним.
Его запястье украшает узкий коричневый кожаный браслет, сплетенный из нескольких шнурков. Взгляд скользит дальше по черной кожаной куртке, падает на белоснежный воротник футболки, очерчивает острый кадык и наконец изучает лицо. Острая линия челюсти, полноватые губы, прямой нос, густые брови, непослушная челка, которую он то и дело поправляет. Полный набор любимца девочек. Все при нем, и даже больше. Крутая, слегка пугающая машина – как вишенка на торте.
– Рассмотрела? – хмыкает Дима, заставляя меня покраснеть и отвернуться. Улыбка сама собой растягивается на губах, и мне приходится прикусить нижнюю, чтобы сдержать неуместный порыв. Пусть не думает, что я тут уже поплыла от его неотразимости.
Телефон пиликает входящим сообщением, спасая меня от необходимости отвечать на провокационный вопрос. Облегченно выдыхаю, получив сообщение от “Изумруда” – так моя подруга Агата прозвала себя в сети, потому что “это тоже камень”, как и тот, что символизирует ее имя. Странная логика, но в этом вся Агата.
Изумруд: “Не знаю, что спросить сначала. Как твоя нога? Или все же: как тебя угораздило сесть в машину к Демону?”
Ангелина: “К Демону? Почему ты так его называешь?”
Изумруд: “Ага, значит, нога уже не болит”
Изумруд: “Я рассказывала тебе про него несколько дней назад, когда мы были в ТЦ. Брат Матвея, помнишь?”
Я хмурюсь, а когда меня осеняет, перевожу взгляд на Диму. Это его называют Демоном? Немудрено с таким-то взглядом. И аура у него давящая. Ему сложно сопротивляться, но не столько благодаря обаянию, а больше из-за какого-то животного страха разозлить его.
Изумруд: “Ну ты не бойся, он людей не ест. Хотя, может, пьет кровь девственниц. Хахаха”
Ангелина: “Агата! Что за шутки? Он меня всего лишь подвозит”
Изумруд: “Ага, как и десятки других до тебя. В общем, кандидат на твою вишенку хороший, главное не отдавать ему свое сердце. Тогда точно сожрет. Позвони как будешь дома, посвящу в подробности”
Ангелина: “Ладно”
Заблокировав телефон, прячу его в карман куртки, который застегиваю на молнию, и снова смотрю на Диму. Демон. Есть в нем что-то демоническое. То ли взгляд, то ли энергетика. Но мне нравится то, как он пахнет, и как уверенно ведет машину. И даже скупые кривоватые улыбки, которые он периодически дарит мне. Интересно, о чем он думает, когда смотрит на меня?
– Может, прогуляемся? – предлагает Дима, когда мы заезжаем в мой район и едем вдоль парка и озера.
– Так себе идея, – отвечаю я, выразительно кивая на свою ногу.
– Я должен был попытаться, – он подмигивает, а у меня внизу живота как будто бабочки качаются на волнах.
Вот как, оказывается, работает чрезмерное обаяние. Он еще толком ничего не сказал и не сделал, а я уже трепещу. Но нет. Не трепещу же. Да я вижу его второй раз в жизни! Какой трепет?
– Может, ты голодна? Мы могли бы где-нибудь поесть. Здесь должны быть приличные кафе.
– Спасибо, но нет. Я хочу домой. Мне нужно приложить лед к лодыжке.
– Значит, в следующий раз, – говорит он, подъезжая к шлагбауму закрытого жилого комплекса. Я достаю брелок из сумки и нажимаю на кнопку, чтобы поднять преграду.
– А будет следующий раз? – задаю вопрос и только потом понимаю, как это прозвучало. Как будто я надеюсь на следующий раз. Щеки вспыхивают, и я резко отворачиваюсь, якобы внимательно осматривая газон возле пешеходных дорожек.
– Непременно будет, – заключает Дима, и мне кажется, что я слышу щелчок замка, когда моя клетка захлопывается. Вероятно, мне не оставили выхода.

Глава 8
Ангел
Сказанное Димой повисает в пространстве машины. Воздух как будто сгущается и давит не слабее его ауры. Теперь я понимаю, о чем говорила Агата, когда поведала, что все боятся Демона. Рядом с ним мозг будто отключается, и тело работает лишь на инстинктах. Хочется потянуться, как кошке, соблазнительно улыбнуться, облизнуть губы, привлекая к ним его внимание.
Сжимаю сумку, чувствуя, как начинаю задыхаться от звенящего в автомобиле напряжения. Что за чушь лезет мне в голову? Какая кошка? Какие губы? Ужас. Даже толком не зная этого парня, я понимаю, что он опасен. Так, как может быть опасен парень для невинной девушки. И он целиком и полностью осознает свою мощь и, уверена, использует ее в своих целях.
Дима останавливает машину и, заглушив мотор, смотрит на меня.
– Сиди, я помогу выйти.
Я наблюдаю за тем, как он покидает свое место, обходит машину спереди и наконец открывает мою дверцу. Наклоняется, помогая мне перекинуть ноги через порог. Боль в лодыжке немного отрезвляет и рассеивает энергетику этого мужчины, несмотря на его близость.
Дима помогает мне встать, а потом забирает с заднего сиденья мой букет и вкладывает его мне в руки. Я не успеваю даже и шага сделать, как он захлопывает дверцу, пикает сигнализацией, а потом подхватывает меня на руки. Я знаю, что мой вес смешной для таких крепких парней, но раньше меня никогда не носили на руках. В смысле вот так, просто потому что могут, а не потому что хореограф приказала.
До подъезда мы добираемся быстро. К счастью, входные двери открывает выходящая из подъезда соседка, коротко поздоровавшись. А потом нас ждет лифт. Пространство кабины так быстро заполняет запах туалетной воды Димы, что уже через пару этажей мне становится тяжело дышать. Только теперь я не могу различить, что мешает кислороду свободно поступать в легкие. То ли пронзительный взгляд темных глаз, то ли аромат, то ли близость мужского тела, то ли замкнутое пространство. Кажется, у меня первая стадия клаустрофобии. Только вот страха нет, и это очень странно.
А еще более странно то, что я позволяю незнакомцу узнать свой адрес. Что, если он будет настаивать на том, чтобы войти в квартиру? Щеки вспыхивают от одной мысли о том, что он мог бы сделать со мной за закрытыми дверями. Мне приходится отвести взгляд, чтобы Дима не прочитал в нем все то, о чем я думаю. Это чертовски стыдно.
Выйдя из лифта, он осматривается, а я молча киваю в сторону своей двери. Дима подносит меня к ней и бережно ставит на ноги. Я чувствую, как все мое тело вибрирует. Я не готова приглашать к себе домой парня, но почему-то даже не представляю себе, как отказать, если он попросится войти.
Дрожащими руками достаю из сумки ключи и пытаюсь вставить один в замок, но промахиваюсь. Тогда Дима мягко вынимает у меня из пальцев связку и с легкостью отпирает дверь, как будто делал это десятки раз. Слегка приоткрывает дверь и вкладывает мне в ладонь ключи. А я… стою и молча пялюсь на него, не зная, что сказать.
– Дальше справишься? – спрашивает он, наконец разрывая напряженное молчание.
– Мхм, спасибо, – отвечаю слегка хриплым голосом.
– Тогда я поехал. Выздоравливай, Ангел.
– Ангел? – переспрашиваю. Так меня еще никогда не называли. Чувствую, как расширяются глаза, когда до меня доходит, как перекликаются наши с ним прозвища.
Ангел и Демон.
Можно было бы рассмеяться над этой глупостью, но мне почему-то совсем не смешно.
Дима молча кивает и, развернувшись, сбегает по ступенькам. Проводив взглядом широкую спину, я разворачиваюсь и запрыгиваю в квартиру. Заперев дверь, ковыляю на кухню, чтобы поставить цветы и взять лед для ноги, с которым потом укладываюсь на диван и набираю Агату.
– Как тебе концерт?
– Да что концерт? – восклицает подруга. – Как тебя угораздило пересечься с Демоном?
Я коротко рассказываю подруге о своих приключениях, получая в перерывах то ли восхищенное, то ли удивленное “Ах” и “О-о-о”.
– Ну надо же, как он в тебя вцепился!
– Вцепился? Что значит “вцепился”? – удивляюсь я. Мне совсем не нравится формулировка подруги.
– Демон не бегает за девушками. Никогда. Громовы вообще пальцем о палец не ударят, чтобы заполучить очередную куколку в свою постель. Девчонки сами на них вешаются.
– Полагаю, мне выпала честь?
– Слушай, Демон красивый парень и, говорят, в постели просто пушка. Только я не уверена, что он тебе подходит.
– Я тоже так думаю. Мне неуютно рядом с ним. Постоянно чувствую себя раздетой. Или даже освежеванной, – добавляю, прикрыв глаза. Пульсация в ноге понемногу стихает, и меня начинает клонить в сон. Но надо еще как-то добраться до душа, который я не приняла после выступления.
– Гельчонок, ты, конечно, смотри сама, но, если хочешь знать мое мнение, будь с ним осторожна. Громовы ничего не делают просто так. Точнее, просто так они трахают девочек, которые сами садятся к ним в машину. Но ни один из них не является сторонником серьезных отношений и не привык уважать девушек. Даже трахнув бедолажку, они потом относятся к ней как к отработанному материалу. А ты с твоей тонкой душевной организацией и полным отсутствием хитина можешь пострадать.
– Согласна с тобой, – соглашаюсь, хоть мне, как и всякой девочке, хочется верить, что мне-то уж точно удастся переделать циничного бабника. Но надо рассуждать трезво. Таких парней ничто и никто не исправит, пока они сами не решат, что уже нагулялись. Если такое вообще когда-нибудь произойдет.
– В общем, будь осторожна, – говорит Агата, – и научись уже наконец отшивать парней как взрослая, а не как смущенная школьница.
Агата права. Даже Макса, который постоянно пытается обнять меня или прижать более интимно, чем того требует танцевальная поддержка, я не могу отшить твердым голосом. Все время что-то мямлю и пытаюсь поддерживать хорошие отношения. Наверное, мою нерешительность он воспринимает как своего рода поощрение. Не запретила? Значит, разрешила. Перед зеркалом, что ли, потренироваться?
– Расскажи про концерт, – прошу я.
– Слушай, ну твое падение зрители сочли за часть номера. Вы с Максом отлично отработали. Правда, Алина злилась, что ты уехала и не вышла на сцену поклониться.
– Как я могла выйти? – возмущаюсь, хмурясь. – Мне надо было в больницу.
– Ой, ну ты же ее знаешь. Вспыхнет, а потом будет тебе апельсинки носить до выздоровления. Кстати, что врачи говорят? Когда встанешь на пуанты?
– Не спрашивай, – вздыхаю я. – До полугода.
Подруга присвистывает, и это выходит у нее так чисто, что я даже смеюсь.
Агата описывает концерт, рассказывает в подробностях, кто где лажал, кто хорошо отработал, как зал аплодировал стоя. Мое сердце обливается кровью, когда я представляю себе, как вся труппа вышла, чтобы поклониться зрителям, и напитывалась их энергией. Я в такой ситуации обычно покрываюсь крупными мурашками и борюсь с собой, чтобы сдержать слезы. Буквально давлюсь комом в горле. Это всегда так трогательно, когда зрителям нравится выступление.
Мы заканчиваем болтать минут через сорок, когда я понимаю, что мне нужно все-таки сходить в душ, покушать и выпить лекарство. А потом уже можно улечься и весь вечер смотреть сериалы и дремать. Похоже, надо соглашаться на папино предложение купить в спальню телевизор. Теперь я буду проводить там большую часть времени.
Заказав доставку еды и всяких вредностей, чтобы похвалить себя за концерт и одновременно пожалеть, я ковыляю в душ. После, надев теплую пижаму, натягиваю на ноги махровые носки, оставив распухшую лодыжку без тепла, и выхожу из ванной как раз в тот момент, когда раздается звонок в дверь.
Подхожу и заглядываю в глазок.
– Кто там?
– Доставка.
Молча возмущаюсь, что наш подъезд как проходной двор. Или, может, я не услышала звонок домофона, а курьера кто-то впустил?
Открываю дверь и застываю. Вместо пакета с едой мужчина протягивает мне планшет для росписи и одновременно с этим спрашивает:
– Ангелина Холодкова?
– Да, это я. – Перевожу взгляд на его левую руку и хмурюсь. Он держит два костыля, связанных между собой подарочной лентой с бантом наверху.
– Распишитесь и забирайте, – сухо произносит мужчина, и я выполняю его просьбу. – Хорошего вечера. Выздоравливайте, – вручив мне костыли, он стремительно шагает к лифту и через секунду скрывается за металлическими дверцами.
А я остаюсь стоять на одной ноге, тупо пялясь на костыли. Кто мог это сделать? Перебираю в голове всех, кто знает о моем падении, до последнего надеясь, что это не тот, кто первым пришел в голову. Но записка, прикрепленная скотчем к костылям, развеивает мои сомнения.
“Выздоравливай скорее, Ангел. Я все же хочу досмотреть тот номер до конца. Станцуешь его для меня? Только ловить тебя теперь буду я”

Глава 9
Демон
Иногда, когда бросаю взгляд на столик возле дивана, мне кажется, он плавится в том месте, где лежит телефон. Телефон, в котором есть номер Ангела. Когда фотографировал номер машины, сделал быстрый дозвон на свой телефон. Потом записал номер в телефонную книжку, а дальше провел все выходные, отговаривая себя от звонка или даже сообщения. Особенно в вечер пятницы, когда отправил ей костыли. Мне так хотелось услышать от нее слова благодарности. Осознать, что она оценила мой поступок.
Как пиздюк, ей-богу.
Бросив взгляд на наручные часы, вскакиваю с дивана и, подхватив телефон, иду на выход. Наконец понедельник. Клянусь, никогда еще не любил этот день так сильно, как сегодня. Я, правда, не уверен, что Ангелина будет в универе, но все равно еду пораньше, чтобы посмотреть, как она будет ковылять к зданию на подаренных мной костылях. Может, даже помогу ей. Да не может. Я воспользуюсь любой возможностью, чтобы потискать свою статуэточку.
Ух, скоро! Скоро она будет извиваться подо мной и стонать.
По дороге в универ передумываю и сворачиваю в сторону района Гели. Заскакиваю в кофейню, покупаю себе черный, как моя душа, напиток. А Ангелу – какую-то девчачью лабуду, которую посоветовала краснеющая бариста.
Проскочить шлагбаум мне удается просто чудом. После того, как со двора выезжает одна машина, мне удается вклиниться и въехать на территорию закрытого ЖК. Торможу у подъезда Ангела и выхожу из машины, держа в руке ее стакан кофе.
Сказать кому-то из моих друзей, что я занимаюсь такой херней, поднимут на смех.
Но Ангелина не похожа на тех телочек, которых я обычно окучиваю. Она другая. Неземная какая-то. И подход к ней, соответственно, должен быть другой.
Мне самому противно, что приходится так изгаляться, чтобы заполучить ее внимание. Будь я на ее месте, сам бы уже нашел мой номер и позвонил, чтобы поблагодарить за костыли и заботу. Меня пенит, что я вообще парюсь на этот счет.
Мои размышления прерывает звук открывающейся входной двери подъезда, и из него выходит Геля. Ну как выходит? Выпрыгивает, повисая на костылях. Небольшой рюкзачок подпрыгивает на спине, пока она спускается вниз. Я, наверное, должен подойти и помочь? Но хрена с два, потому что я пялюсь на подпрыгивающую вместе с рюкзачком небольшую, но округлую грудь. Жарко как-то в этом ЖК.
Спустившись со ступенек, Ангелина поднимает голову, и наши взгляды сталкиваются. И вот так, как сейчас горит ее лицо, полыхает у меня в штанах. Пиздец, какая она красивая, просто глаз не оторвать.
Отмерев, иду к ней и становлюсь ближе, вторгаясь, наверное, в ее личное пространство. Но мне похер на нормы приличия. В ее личном пространстве мне как раз и место. Я бы даже сказал, в интимном пространстве.
– Привет, – протягиваю ей стакан с кофе, на который она косится, а потом переводит взгляд на мое лицо, но напиток не забирает.
– Привет.
– Я тебе кофе купил.
– Спасибо, не стоило. – Не понял, блядь?! – Я уже выпила одну чашку.
– Это какой-то замороченный. Бариста сказала, девочки такое любят.
– Думаю, девочки оценят, – сухо отвечает она.
– Какие девочки? – туплю я, а потом догоняю и хмурюсь. Чувствую, как закипает кровь. Это что еще за поебень тут происходит? Где моя благодарность за заботу? Или это не так работает? – Этот кофе для тебя, – настаиваю и протягиваю ближе.
– Спасибо, Дима, но я пью только одну чашку утром.
Она поворачивает голову, и тут я замечаю черный блестящий, как яйца кота, “Гелик”, возле открытой задней дверцы которого стоит мужик, смахивающий на охранника. Снова смотрю на Ангелину. Кивнув, она обходит меня, ковыляя на костылях к машине. Мужик терпеливо ждет, когда она отдаст ему костыли.
Подхожу ближе.
– Удобные костыли? – спрашиваю, чувствуя, как верхняя губа дергается в зверином оскале. Блядь, не дразнила бы ты дракона, девочка.
– Да, – отвечает она, повернувшись вполоборота. – Спасибо за них. Но не стоило.
Что. За. Херня?!
Геля с трудом забирается в машину, а водитель – или охранник, хрен пойми – закрывает дверцу и идет к багажнику, чтобы забросить туда костыли. Потом поворачивается лицом ко мне и, прищурившись, медленно сканирует лицо. Спохватившись, поднимаю к губам стакан с кофе Ангела и делаю глоток этой лабуды, чтобы прикрыться посудой. Ну и говнище. Как они это пьют? Стараясь не кривиться, смачиваю губы в сладкой отраве, пока охранник – или водитель – не занимает свое место, и машина не трогается на выезд. Прыгаю в свою тачку, чтобы успеть выехать за ними, иначе застряну тут до следующей машины. А на широком проспекте обхожу “Гелик” по правой, и со всей дури давлю тапку в пол, потому что я, сука, в ярости! Так меня еще не отшивали. Меня, блядь, никак еще не отшивали!
На универскую парковку я влетаю ожидаемо раньше “Гелика” Гели. Звучит, да? Херово теперь звучит все, что связано с утренним эпизодом у ее дома. Я рассчитывал провести утро с красивой девочкой, а в итоге заляпал салон бежевой жижей, которую они называют кофе, насквозь пропитав его ванильным сиропом, и взрываюсь внутри каждый раз при мысли о том, как она меня отшила.
Заглушив мотор, достаю из бардачка влажные салфетки для кожи и протираю пассажирское сиденье и консоль, куда попали капли. Потом беру стакан и выхожу из машины. Замахнувшись, со всей дури швыряю стакан в ближайшую урну, едва успев отскочить, когда оттуда брызгает кофе.
– Пиздец какой-то, – бубню себе под нос, возвращаясь к машине.
– О, кто-то не в настроении? – слышу за спиной голос Артура.
Поворачиваюсь, мы с хлопком сталкиваемся ладонями, а потом, приобнявшись, хлопаем друг друга по плечу.
– Утро как-то не задалось, – говорю негромко.
Артурчик вытягивает из кармана сигареты и вкладывает одну в зубы, протягивая пачку в мою сторону.
– Бросил же, – цежу сквозь зубы. Сейчас я бы с радостью закурил, но я на самом деле полгода как избавился от этой привычки на спор с отцом. Отдавать папе своего монстра – это я так о любимой машине – из-за слабости духа не собираюсь.
– Кто тебя укусил с утра?
– Никто.
Мне просто самому не дали слегка укусить. Блядь, а я бы укусил. Я бы оттяпал добрячий кусок этого нежного тела. Ух, аж зубы сводит от злости или возбуждения. Сам еще не понял.
Присаживаюсь на капот своей тачки и наблюдаю, как во двор заезжает знакомый “Гелик”. Артур, к счастью, отвлекается на телефонный разговор, так что у меня есть возможность спокойно понаблюдать за тем, как машина паркуется. Из нее выходит этот подозрительный то ли водитель, то ли охранник. Достает из багажника костыли, а потом помогает Ангелу выйти из машины. Она забрасывает рюкзак на плечо, повисает на костылях, перекидывается парой слов с этим мужиком. Как только он отъезжает, Геля разворачивается и скачет к зданию универа.
Первый мой порыв – подойти и помочь. Подхватить на руки, как в пятницу, и просто донести до нужной аудитории. Но я ж не пацан в пубертате, чтобы телочке на поворотах заносить. Не хочет моего кофе? Ну и пусть пьет тот, который ей принесет…
Арсен, блядь!
Вот гнида! Опять крутится возле моего Ангела. И когда она стала моей? Да в тот момент, когда я так решил! Надо перетереть с ретивым рыцарем, чтобы не смел даже дышать в сторону Ангелины.
А он еще и рюкзак ее забрал, и пытается пристроиться к ее костылям, чтобы помочь дойти. Ну не говнюк, а?
Я еще пару секунд пялюсь, как он пытается поддержать ее под локоть, а потом срываюсь с места, на ходу блокируя машину, и быстро преодолеваю расстояние между нами. Становлюсь перед Гелей, как вкопанный, она даже негромко ахает от испуга.
– Привет, Демон, – Арсен пытается быть дружелюбным, но опасение в глазах не скрыть.
Я выдергиваю у Гели костыли и передаю их Арсену.
– Ты что делаешь? – пищит она, когда я подхватываю ее на руки. – Пусти меня! Что ты меня таскаешь? Я не просила!
– Тихо ты, – цежу сквозь зубы и бросаю Арсену: – Занесешь костыли и рюкзак ей в аудиторию.
– Я не знаю, какая.
– Какая аудитория? – спрашиваю Гелю, поднимаясь по ступенькам на крыльцо. Скакала бы сейчас тут на своих костылях. Дурочка такая.
– Тебе не скажу, – упрямится она, а щеки заливает румянец. Красивая дурочка.
– Мне не надо, я и без тебя это могу выяснить. Санчо Панса своему скажи, а то рюкзак не донесет.
Рычу на нее, да. Рычу, потому что внутри меня такой армагеддец творится, что лучше я буду рычать, чем на полном серьезе покусаю.
– Триста вторая, – вздыхает Ангел. – Спасибо.
– Пожалуйста, – отвечаю я.
– Это я не тебе, – бурчит она, хмурясь. А мне почему-то хочется улыбаться. То ли потому, что ее руки наконец ложатся мне на шею, то ли от запаха, то ли от того, что чувствую на шее ее дыхание. – Господи, стыдно как, – шепчет Ангелина, когда несу ее по коридорам.
– Как ты собиралась на третий этаж подниматься? – спрашиваю ее. – Скакать на костылях? Тебе разве не дали больничный?
– Тебе какая разница? – Ого, осмелела моя балерина. Я даже вначале теряюсь от такой дерзости, но быстро нахожусь.
– Ты за два дня язык себе заточила?
– Что?
– Что слышала, – грублю я. Ну сколько, на хрен, можно? “Горячо-холодно” – это не моя игра. Моя только про горячо. И желательно на шелковых простынях.
Остаток пути мы молчим. В конце концов, какая мне, нахер, разница, почему она приперлась в универ вместо того, чтобы отдыхать и выздоравливать?
Заношу в аудиторию.
– Громов, – препод поднимает голову и смотрит на нас с Гелей. Ага, картина маслом, согласен. – Ангелина, что с вашей ногой? – кивает он на затянутую эластичным бинтом лодыжку, из-под которого торчит смешной носок со Спанч Бобом.
– Неудачное выступление, Марк Леонидович, – отвечает она и просит меня шепотом: – Поставь меня на пол.
– Я не услышал волшебное слово. Здрасьте, Марк Леонидович.
– Дима, я еще не видел, чтобы вы девушек на руках носили.
– Поставь, я сказала, – шипит Геля совсем не по-ангельски. Ее щеки пылают так ярко, что можно обжечься от прикосновения.
– И больше не увидите, – отвечаю преподу, ставя Гелю на ноги. Хочется буквально уронить ее, но помню про ногу, и становится жалко неблагодарную козу.
Как только она выпрямляется, отпускаю ее и, развернувшись, устремляюсь из аудитории. В дверях сталкиваюсь с Арсеном и мечу в него таким взглядом, что он, кажется, слегка сжимается. Сжимайтесь, блядь! Бойтесь! Потому что я лютую. Если сейчас не выйду отсюда, растерзаю обоих.

Глава 10
Демон
Я мог уехать больше часа назад, когда мои пары закончились, но, как идиот, отираюсь по коридорам универа недалеко от аудитории, где занимается Ангелина. Какого хрена меня заклинило именно на ней? Нашел бы себе телочку, которая была бы рада моему вниманию. Так нет, мне нужна та, которая упирается.
Как только звенит звонок, прислоняюсь бедрами к подоконнику и складываю руки на груди в ожидании, пока моя балерина выпорхнет в коридор. Выпорхнет, блядь. На костылях.
Когда Геля выходит и ковыляет на костылях влево, я прохожу сквозь толпу студентов, и они расступаются передо мной, как море перед Моисеем. Прохожу несколько шагов за спиной Ангелины, а потом окликаю ее. Она останавливается и неуклюже оборачивается, пошатнувшись. Становлюсь перед ней и заглядываю в глаза.
Ну вот. Теперь в них холод и отстраненность. Но на дне все же плещется интерес. Или я себе это придумал?
– Поехали, отвезу тебя домой, – не предлагаю, просто констатирую как будет.
– Нет, спасибо. Меня уже ждет машина.
– Ангел, хватит выебываться, поехали.
Ее лицо перекашивает. Грубо, да? Ну по-другому я не умею. Пусть привыкает.
– Геля, помочь тебе дойти?
Медленно оборачиваюсь, сталкиваясь взглядами с Арсеном. Храбрится парень. Он не из тех трясущихся кроликов, которые бродят по этому коридору. Стоит им завидеть меня, ретируются, чтобы лишний раз не связываться. Знают, что со мной связываться опасно. А Арсен когда-то был даже вхож в мою компанию, поэтому ведет себя немного смелее. К тому же, он не знает, какие у меня планы на балерину, так что пока выпрыгивает из трусов, чтобы зарисоваться перед ней. Не будь я уверен в себе, тоже, наверное, таскался бы за Гелей, как щенок. Хотя разве не этим я занимаюсь последние пару дней?
– Ей уже помогают, – отрезаю безапелляционным тоном.
Арсен слегка напрягается, но, как ни странно, не отходит. Да он, по ходу, где-то смелостью подзарядился в стенах нашей alma mater.
– Кажется, Ангелина не сильно жаждет твоей помощи.
– Кажется, твое ебаное мнение никто не спрашивал. – Поворачиваюсь к нему так, чтобы скрыть собой Ангела. – Испарись.
– Демон, ты бы так не…
– Я въебу сейчас, Арсен, – говорю низким голосом, впиваясь в него взглядом исподлобья.
– Гель…
– Иди, Арсен, – вздыхает она. – Спасибо. Я доберусь до машины сама.
Фыркаю. Сама она доберется.
Арсен отчаливает, пару раз бросив на меня самый грозный из своих взглядов, и я наконец поворачиваюсь к Геле, которая уже торопится свалить от меня. Иду рядом, глядя на ее профиль. Губы надула, дуреха.
– Что у тебя с ним? – спрашиваю, стараясь унять бурление в крови.
Но чувствую, что близок к критической отметке, и лучше Ангелу в этот момент быть подальше от меня. Надо поскорее дотащить ее до машины и отправить домой, иначе закончится эта наша встреча неинтеллигентно. Я либо трахну ее в стенах универа, либо выдам такую дичь, что она будет шарахаться меня, как прокаженного.
– Тебе какая разница? – кусается мой Ангел. Храбрится. И так забавно выглядит в этот момент, что я едва сдерживаю улыбку. Но все же правый уголок губ ползет немного вверх.
А еще это… заводит. Девушки никогда мне не противостояли. Всегда только “Да, Демон”, “Еще, Демон”. И ни одна не говорила “нет”. То ли я такой неотразимый, то ли выбираю на все согласных. Предпочитаю первый вариант. Он хотя бы причесывает мое ЧСВ.
Когда звенит звонок на следующую пару, коридоры пустеют. Тогда я ускоряюсь, преграждаю дорогу Ангелине, и ей приходится попятиться к стене, упершись в нее своей очаровательной попкой. Ох, сжал бы я сейчас ее прелести и показал, что такое настоящее удовольствие. Но ничего, потерплю еще немного.
– Если спрашиваю, значит, есть разница.
Втягиваю ноздрями воздух, наполняя их легким ароматом ее духов, смешанным с нежным запахом тела. Мне даже жарко от близости с ней. Сильнее напирать нельзя, иначе она свалится со своих костылей, но удержаться от того, чтобы податься немного вперед и снова вдохнуть, просто не могу. Моя щека в считанных миллиметрах от ее, и я слышу ее резкий вдох.
Тоже чувствуешь это, маленькая?
– Ты грубиян, – слегка дрожащим голосом говорит Ангелина.
– Надо быть нежнее? Как ты любишь? Только скажи, и я сделаю все, чтобы ты получила удовольствие, – произношу так тихо, чтобы слышала только она, но достаточно громко, чтобы каждое слово влилось в ее изящное ушко с серьгой-гвоздиком.
– Я никуда с тобой не поеду. Спасибо, что предложил, но нет.
Меня пенит от того, как она сопротивляется, хоть вижу, что ей достаточно всего лишь позволить пасть своей обороне, и я дам ей столько удовольствия, сколько она сможет унести. И немного с горкой.
– Разве я тебя обидел хоть раз? – спрашиваю, отстраняясь, чтобы заглянуть в ее бездонные глаза. – Че ты от меня шугаешься?
– Я тебя не знаю.
– Прячась от меня, никогда и не узнаешь.
– Может, я не хочу, – задирает подбородок. Мой взгляд падает на ее аккуратные, слегка пухлые губки, и во рту скапливается слюна. Проглатываю ее, чтобы не закапать пол. Пиздец, какая она…
– А Арсена ты знаешь?
– Он не предлагает меня подвезти.
– Это дело времени. Он просто не такой решительный, как я. Так что хватит вые…
– Демон! – раздается справа, и, стиснув зубы, вынужденно поворачиваюсь на голос Герыча, который стремительно несется по коридору в нашу сторону. – Здрасьте, – бросает Геле, тормозя перед нами, и снова смотрит на меня. – Помощь нужна.
– Позже, Гера, я занят, не видишь?
– Не ждет, Демон, – качает он головой, и я вижу по его лицу, что дело крайней важности.
– Пять минут. Я помогу Геле добраться до машины.
– Демон, если бы дело ждало хоть минуту, я бы подождал, пока вы тут намилуетесь. К тому же, твоя жертва сбежала.
Поворачиваю голову и смотрю в спину Ангелине, которая, стремительно переставляя костыли, удаляется в направлении лестницы.
– Бля, Герыч, дело должно быть охуительно важное, чтобы ты оторвал меня от Ангела.
– Лилия Андреевна зареванная.
Я закатываю глаза. Задрал со своей преподшей. Все никак не могут поладить.
– И что? Телочки плачут даже над сериалами.
– Не признается, почему плакала. – Фыркаю. Проблема явно надуманная, Герыч зря из трусов выпрыгивает. – Давай проследим за ней.
– Нам что, по пятнадцать, Герыч? – раздраженно бросаю я. – Если телочка не хочет говорить с тобой о проблеме, это значит только одно: она не воспринимает тебя как своего мужчину. Не воспринимает – отойди и оставь в покое.
– Блядь, – рычит Гера. – Ты со мной или нет?
– Та с тобой, успокойся. – Мы синхронно поворачиваемся и идем в сторону лестницы. – Герыч, мне надо узнать, что у Холодковой с Арсеном. Он какой-то сильно ретивый.
– Погоди, сек. Агата! – зовет он девушку, которая пересекает коридор перпендикулярно нам. Оборачивается. Симпатичная. Тоже похожа на танцовщицу. Походка, спина, все дела. Вот почему меня от нее не торкает? Вон какие пылающие взгляды на нас с Герычем бросает. И улыбается призывно. Не то что моя ледышка.
Прохожу мимо, даже не кивнув девушке. Все, что надо, Герыч узнает и без меня, а я хочу посмотреть, спустилась ли вниз моя балерина. И не перехватил ли ее во дворе ее Санчо Панса. Если перехватил, я его тонкие ноги ему в жопу засуну.
Сбегаю по ступенькам, и успеваю посмотреть на красные задние габариты “Гелика”, который увозит Ангела из универа. Подхожу к машине и, присев на капот, жду друга, который появляется уже через пару минут.
– Что за телочка? – киваю на здание, намекая на Агату, которую он позвал.
– Подруга твоей балерины, – отвечает Гера, вызывая мой интерес. – Сказала, что с Арсеном у Ангелины ничего нет.
– Вот и славно, – облизываю губы словно в предвкушении вкусного ужина. А он таким и будет, когда я доберусь до нее. – Поехали.

Глава 11
Демон
Слежка за преподшей высосала из меня все соки. Сначала мы таскались за ней по городу, потом к ее дому. Сидели, как придурки, на пролет выше от ее квартиры, пока к ней не притащился какой-то мужик. Я думал, мой друг сдохнет. Его аж перекосило от злобы и ревности. И хорошо, что Лиля догадалась не запереть дверь в квартиру, и мы услышали, что это ее старший брат, который отбирает у нее большую часть зарплаты.
Едва Герыч услышал ее мольбы и слезы, его сорвало с места за секунду. Я, конечно, рванул за ним. Потом была драка, после которой нам с Герычем пару пролетов пришлось тащить практически бездыханное тело, чтобы убрать подальше от квартиры Лили. Пока Герыч играл в рыцаря, успокаивая свою даму, я был вынужден стирать следы крови в ее квартире и на лестнице.
Оставив влюбленных голубков переживать свое горе, я свалил. Прокатился до ЖК Ангелины. Вдруг очень сильно захотелось увидеть ее. Наверное, потому что я представил ее на месте Лили, и внутри меня произошел очередной взрыв. Блядь, на месте Геры я бы этого брата размазал по стенке, а потом вызвал чистильщиков [1]. Но Герыч у нас дурной рыцарь, но не беспредельщик. Так что он удовлетворился тем, что помял придурка.
Завалившись вечером домой, бросаю ключи в металлическую тарелку на комоде и сбрасываю кроссовки. Тащусь в душ, где запрещаю себе дрочить. Да-да, прямо насильно вынуждаю себя терпеть. Хочу, чтобы всю мощь моей жажды Ангел прочувствовала на себе, как только я доберусь до нее. Так что теперь ни капли мимо.
Беру телефон в руки. Кручу, раздумывая, стоит ли ей писать, а потом решаю послать все на хер. Она не должна забывать обо мне ни на секунду.
Демон: “Как самочувствие?”
Ангел: “Кто это?”
Так хочется написать “тот, под которым ты будешь извиваться и стонать”, но, улыбнувшись, сдерживаю этот порыв. Пусть потом сюрприз будет.
Демон: “Громов”
Ангел: “Нормально”
Демон: “Как домой добралась?”
Ангел: “Нормально”
Блядь! Она может ответить как-то подробнее, а не этим сухим “нормально”?!
Демон: “Как нога? Болит?”
Ангел: “Нормально”
Я улыбаюсь. Недотрога моя. Страшно девочке. Она же еще не знает, что я не только пугать умею. Стоит ей показать это сейчас или подождать? Прямо гребаная дилемма.
Демон: “Чем занимаешься?”
Она долго не отвечает. Улыбнувшись, переворачиваюсь на живот, тараня твердым членом матрас. Представляю себе, как она там мысленно мечется, губы кусает, пугается маленькая. Такая она… чистенькая и нежная. Блядь, даже мне страшно прикасаться к ней, чтобы не сломать. Но не прикасаться невозможно. Я уже отравлен ею.
Переворачиваюсь на спину и снова пишу.
Демон: “Уснула?”
Ангел:  “Нет”
Демон: “Я позвоню сейчас”
Ангел: “Не надо”
Демон: “Тогда отвечай нормально”
Ангел: “Не надо мне ставить условия! И звонить не надо!”
Ух, злится моя статуэточка.
Демон: “Тогда поговори со мной, как хорошая девочка, а не фурия”
Ангел: “Ты грубиян”
Демон: “Не отрицаю”
Ангел: “А ты не думал, что мне не нужны твое внимание и разговоры? Или ты не привык получать отказ?”
Опять кусается. Мне даже нравится. Легкая грубость в сексуальных играх только добавляет перца. А я его обожаю.
Демон: “Не привык”
Ангел: “Что ж, тогда привыкай. Спокойной ночи”
Демон: “Я завтра утром приеду за тобой”
Ангел: “Не трудись, меня отвезет водитель. И вообще. Вози своих подружек”
Подружек. Блядь, ну смешная. Интересно, это уже Арсен нашептал ей про “подружек”? В универе я не был замечен ни с одной из девушек. По крайней мере, не так, как остальные. Ни с кем не ходил за руку, никого не зажимал по укромным углам. Я просто сажал их в машину и вез куда-нибудь, чтобы трахнуть. Те, кому везло, попадали в мою берлогу. Остальные полировали своим голым задом заднее сиденье моей машины, пока я “подвозил их домой”.
Демон: “Нет у меня подружек”
Ангел: “Ну да”
Демон: “Ангел, ты сейчас ревнуешь?”
Ангел: “Спокойной ночи, Дима”
Откидываюсь на подушки и улыбаюсь. Мне нравится даже то, что она единственная, кроме членов моей семьи, кто называет меня по имени. Для всех я Демон или Гром, а она так ласково произносит мое настоящее имя. Хочу услышать его, а не прочитать по буквам.
Набираю. Сбрасывает. Засранка такая. Воспитывать еще и воспитывать. Но я, сука, наслажусь этим процессом!
Всю ночь мне снятся серо-голубые глаза, медленное вращение изящного тела, опутанного тонкой тканью юбки. Она парит, танцует, медленно извивается. Наутро моим членом можно колоть орехи, причем лесные. Приподняв одеяло, смотрю на торчащий ствол с налитой красной головкой. Кажется, кожа на нем сейчас просто, нахрен, лопнет. И вены, словно оборванные струны, дернутся в разные стороны с противным звоном.
Не прикасаться. Нет. Рано еще.
– Пусть только попадется мне в руки, зараза маленькая, – цежу сквозь зубы, отпустив одеяло и прикрыв глаза. – Затрахаю до смерти.
Я не заезжаю за ней до универа. Спокойно завтракаю дома, выпиваю чашку крепкого кофе и, собравшись, выдвигаюсь на учебу. После пар у нас с Артурчиком и Герычем тренировка, но я все равно собираюсь отвезти своего Ангела домой. Из салона моей машины уже выветрился аромат ее нежных духов. А я хочу забить им не только автомобиль, но и свои ноздри под завязку. Может, когда меня начнет тошнить от запаха, то и попустит сразу?
Не попустит, и я это наверняка знаю. Но цепляюсь за каждую малейшую возможность, ведущую к выздоровлению от этого наваждения.
– Здорово, Демон.
Мы с Герычем проделываем ежедневный ритуал, как и с Артуром. Столкнуться ладонями, приобняться, хлопнуть по плечу.
– Как Лиля?
– Нормально, – он хмыкает. – Успокаивал пол ночи.
– Уверен, старался вовсю.
– Еще бы, – подмигивает он и вставляет сигарету между губ.
Резкий порыв ветра гасит пламя его зажигалки, и Гера, согнувшись, отворачивается, чтобы прикурить, а я сканирую взглядом парковку и университетский двор. Ее нет. Не приехала еще или уже в здании? Зато вижу, как на парковку заезжает спортивная “Тойота” Арсена. Передумав присаживаться на капот своей тачки, как делаю обычно, разворачиваюсь лицом к паркующейся машине, пряча руки в карманы. Жду, пока новоиспеченный Казанова выйдет из машины, чтобы перетереть с ним уже так, чтобы наконец понял, Ангел неприкасаема.
– Привет, – выйдя из машины, здоровается Арсен и торопится покинуть парковку, но я торможу его.
– На пару слов, Арсен.
Он бросает взгляд на здание и нехотя подходит ко мне. Герыч, договорив, протягивает руку, и Арсен пожимает ее. А потом тянет ко мне свою. Я сжимаю его ладонь, не позволяя вырваться из хватки, и приближаю к нему свое лицо.
– Холодкова моя, – произношу спокойным голосом, сверля его взглядом.
– А она сама в курсе? – фыркает он недовольно.
– Это уже тебя не касается. Арсен, увижу рядом с ней, не обижайся. Я предупредил.
– Ты не охуел? – осмелев, произносит он и наконец выдергивает свою ладонь из моей. – Когда Геля сама скажет, что не хочет моего внимания, тогда и отстану от нее.
– Не вынуждай меня ломать тебе ноги, – цежу сквозь зубы. Арсен знает, что это не пустая угроза и не фигура речи, поэтому его бравада немного сдувается.
– Она хорошая девочка, Демон.
– Я в курсе.
– Ты ее поломаешь.
– Ты меня услышал, – игнорирую его то ли предупреждение, то ли просьбу. – Топай.
Еще секунду поколебавшись, он уходит в универ, взглядом прокляв меня до пятого поколения. Отворачиваюсь и смотрю на улыбающегося Герыча.
– Сезон охоты на хорошую девочку открыт? – спрашивает мой друг и смачно затягивается сигаретой.
– Иди на хер, – отзываюсь я и иду забрать из машины свой единственный конспект и ручку. Закрываю машину, ставлю на сигналку и шагаю в универ с семенящим рядом Герой.
– Да ладно, говнюк, расскажи. Что у тебя с ней?
– Гера, блядь, не нервируй.
Ничего у меня с ней. Ночные, сука, поллюции и фантазии, от которых мой член превращается в Щелкунчика.
_________
[1] В криминальном мире “чистильщики” – это те, кто заметает следы преступления.

Глава 12
Ангел
Я не успеваю даже дойти до выхода из университета, как передо мной, словно из земли, вырастает Громов. Демон. Я постоянно напоминаю себе его прозвище и то, что он наверняка получил его не просто так. Хотя чаще всего даже напоминать не приходится. В его глазах пылает адское пламя. Но самое страшное не это, а то, что это пламя странным образом влияет на меня не так как должно. Не отпугивает, не заставляет бежать. Наоборот, хочется заглянуть поглубже и поискать в этом парне что-то человечное, настоящее.
Нет там ничего настоящего, Ангелина. Нет и не будет. Хватит обманываться.
– Поехали, отвезу тебя домой, – заявляет он, как всегда, безапелляционно. Как будто я тут только и делала, что стояла и ждала его появления, чтобы он доставил меня домой.
– Спасибо, меня уже водитель ждет.
– Что ты бегаешь от меня, как от прокаженного? – злится он.
Меня окутывает его тяжелой аурой и ароматом туалетной воды. Тело сотрясает мелкая дрожь, которая через мгновение проходит. А то, что внизу живота становится щекотно, я вообще стараюсь не замечать.
Это странная и совершенно неуместная реакция организма. Я никогда не мечтала о таком парне, как он. Учитывая все то, через что мне пришлось пройти в моей жизни, я наоборот думала, что мой парень будет полной противоположностью Димы. Нежный, заботливый, ласковый, смешливый. Но точно не мрачный тип, у которого, если я могу судить, есть проблемы с гневом. Каждый раз, когда что-то идет не так, как он задумал, Демон тут же взрывается, и его темные глаза как будто затягивает пелена ярости.
– Дай пройти, мне пора ехать, – говорю спокойно, надеясь на его благоразумие. Наивная.
– Думаешь, я отстану?
– Думаю, да.
– Не надейся.
– Не обольщайся, что твоя настойчивость подкупит меня. Может, с другими девушками это работает, но я не они.
– Это я уже понял.
Дима сжимает челюсти и еще секунду сверлит меня взглядом, а потом отступает в сторону, позволяя пройти. Я не смотрю на него, иначе рискую утонуть в его темных безднах и потом не собрать себя воедино.
Сев в машину, я откидываю голову на подголовник и слегка прикрываю глаза, глядя из-под ресниц на пейзаж за окном. Мой телефон начинает вибрировать. Достаю из кармана и чертыхаюсь.
– Да что ты пристал? – бубню себе под нос, сбрасывая звонок. Я так и не записала номер Димы в телефонную книжку, но уже запомнила цифры наизусть. Сложно не помнить, когда он пишет по сто раз на дню.
Он снова и снова звонит, а я сбрасываю. А потом между настойчивыми звонками Демона вклинивается папа, и я, конечно, отвечаю на его вызов.
– Привет, папа.
– Привет. Как самочувствие?
– Уже лучше.
– Влад сказал, что ты ездила в университет.
– Да, как раз возвращаюсь.
– Геля, у тебя же больничный на месяц. Чем больше ты двигаешься, тем медленнее будет заживать нога.
– Ты с врачом говорил? – хмурюсь я.
Мне приятна забота папы, но не нравится, что я вынуждена сидеть дома. Это убивает меня. Университет дает хоть какое-то отвлечение, а если я буду заперта в четырех стенах, то сойду с ума от осознания, что могу провести до полугода без танцев.
– Говорил, – подтверждает спокойно папа. – Неужели тебе не хочется как можно скорее вернуться к танцам?
– Мне и учиться хочется, пап.
Я очень жадная к знаниям. В школе у меня не было возможности нормально учиться из-за мамы, поэтому сейчас я впитываю знания так ненасытно, что иногда на меня косятся одногруппники. Да, не все дается просто и все три года, что я с папой, мне приходилось нагонять школьную программу с репетиторами. Я едва успевала заниматься танцами между занятиями. Это были адские и в то же время райские три года. Ощущение нужности, поглощение новой информации, осознание того, что я не тупая, как утверждала моя мама, – все это составляло важную часть моей жизни, и я поняла, по крайней мере с тем, что имею сегодня, можно жить.
– Давай я переговорю с ректором. Пускай на этот семестр для тебя сделают дистанционку.
– Нет, – отрезаю, а потом, осознав, как резко сказала это, смягчаю голос. – Спасибо, но я справлюсь. Если буду чувствовать, что становится хуже, перестану ходить в университет.
Вообще-то я планировала уже через две недели вернуться к танцам, но папе об этом пока знать необязательно. Иначе он точно запрет меня дома и запретит оттуда выходить.
– Может, поживешь пока у меня? Ты же даже за продуктами не можешь съездить.
Улыбаюсь. Каждый раз, когда он проявляет заботу, я улыбаюсь так широко, что кажется, щеки просто потрескаются. И даже упоминание его дома и жены с сыновьями, которые сделали для меня сущим адом пребывание в доме отца, сейчас не ожесточает меня. Тогда было страшно и больно, но я научилась защищаться. И я так давно не живу в отцовском особняке, что воспоминания о том кошмаре начали понемногу стираться. И все же я не хочу, чтобы папа знал, через какой ужас мне довелось пройти в его доме. Он знает, но без подробностей. Думает, что я сложный подросток, который просто не ужился с его семьей. Пусть так и остается. Вдруг правда заставит его разочароваться во мне? Или он посчитает, что должен выбрать между ними и мной. Тогда я не уверена, какой выбор он сделает.
– Мы в двадцать первом веке, пап. Существует доставка. А еще у меня есть друзья. И Влад, – бросаю взгляд на затылок водителя.
– Ладно, – вздыхает папа. – Мне пора. А ты береги себя. Вернусь в город, заеду.
– Хорошо. Пока, пап.
А за продуктами и правда надо съездить, но не с Владом. Иногда его присутствие меня душит. Я понимаю, почему папа приставил ко мне охранника и водителя в одном лице. Папа крупный бизнесмен, и, наверное, часто подвергается риску. Конечно, он хочет защитить меня, я это точно знаю. Но я схожу с ума от того, что рядом со мной постоянно находится тень.
– Ангелина Руслановна, вашу машину привезут сегодня к вечеру, – сообщает Влад, паркуясь перед подъездом, и выходит из машины. Когда с его помощью спускаюсь с подножки, он уже держит наготове мои костыли. – Ключи я оставлю у охраны. Или занести вам?
– Оставьте у охраны, я заберу.
– Если будет что-то нужно, набирайте. Может, до квартиры проводить?
– Спасибо, я справлюсь.
Влад молча кивает и, простившись, садится в машину, а я ковыляю до подъезда.
Дома набираю Агату и прошу отвезти меня в супермаркет за продуктами. Она обещает подъехать в шесть. Но, когда я выхожу в назначенное время из подъезда, у тротуара стоит припаркованный черный автомобиль устрашающего вида. Я знаю, кому он принадлежит, и даже знаю, как пахнет в салоне. Кожей и Демоном. Черт подери!

Глава 13
Ангел
В моей голове за секунду зреет план. Я буду игнорировать его. Да, точно. Говорят, худшее наказание – это игнор. Возможно, видя, что я не заинтересована в нем, Демон отстанет? Наверняка в университете полно девиц, которые с радостью прыгнут на заднее сиденье его машины и раздвинут для него ноги. Черт, от одной мысли об этом мои щеки начинают гореть. Я не уверена, что именно этого он хочет от меня.
А чего еще, Геля? Думаешь, он так настойчиво добивается твоих светлых чувств? Возьмет тебя за руку и поведет гулять по осеннему парку? Будет пинать листья и целовать тебя в кончик носа? Ну конечно. Даже в моей собственной голове это смешно звучит. Все, на что наверняка способен этот парень, – разложить девушку на заднем сиденье, в лучшем случае подарить ей удовольствие, а потом отвезти домой, а на следующий день даже не вспомнить ее имя.
Нет уж. Не таким я себе представляю свой первый раз. Да и последующие тоже. Мне нужен заботливый парень. Такой, как мой папа. Который, несмотря на то, что я рождена вне брака, и он много лет не знал о моем существовании, все равно принял и теперь любит и заботится. По-своему, строго, зато он первый человек в моей жизни, который это делает.
Дима точно не такой. Он никогда не будет ни о ком заботиться. Я, конечно, его не знаю, но уже достаточно наслушалась про него в университете, чтобы сделать выводы.
Вижу, как Демон выходит из машины и быстро выхватываю телефон, чтобы написать подруге.
Ангелина: “Я жду тебя возле подъезда”
Изумруд: “Прости, крошка, но тебя повезет Демон”
Ангелина: “В смысле?! Ты же обещала!”
Изумруд: “Не удалось вырваться. А он любезно предложил помочь”
Ангелина: “Когда это он успел узнать, что мне нужна помощь?”
Изумруд: “Не злись, моя хорошая. Это всего лишь поездка в супермаркет”
Ангелина: “Ты плохая подруга. Бросаешь меня под поезд”
Изумруд: “Под этим поездом мечтает оказаться пол универа. Ты еще спасибо скажешь”
Ангелина: “Нет”
Убираю телефон, даже не читая новое сообщение от Агаты. Черт ее знает, зачем она это сделала. Знает же, что он меня раздражает и пугает. И все равно пытается нас свести, вбив себе в голову, что он станет для меня отличным первым, потому что опытный. На все мои аргументы у нее всегда находятся контраргументы, которые я, черт возьми, даже не принимаю!
Задираю подбородок, глядя на то, как ко мне приближается этот хищник. По позвоночнику снова дрожь, когда я смотрю в его глаза.
– Привет, – здоровается Дима, встав так близко ко мне, что хочется сделать пару шагов назад, чтобы увеличить расстояние между нами.
– Я не просила тебя никуда меня везти.
– Я в курсе, что ты меня недолюбливаешь, Ангел. Но твоя подруга любезно уступила мне возможность отвезти тебя в магазин. Пойдем.
Он протягивает руку к моему локтю, но я резко дергаю плечом, а потом, психанув, обхожу его и двигаюсь к его машине. Надо было все-таки заказать доставку. Хотя… еще же не поздно.
Снова разворачиваюсь, но Дима не дает мне сделать и шага к подъезду, преграждая путь.
– Далеко собралась?
– Домой. Я с тобой никуда не поеду.
– Ангел, хватит бегать от меня! – рявкает он. – Это всего лишь поездка в супермаркет. Я же тебя не на секс-вечеринку везу. Хотя мог бы… – он окидывает оценивающим взглядом мое тело, и я закипаю от злости. Дима тут же поднимает руки, сдаваясь. – Все-все, тихо, пошутил.
Его настроение значительно улучшается. Я вижу это по смешинкам в глазах и кривоватой улыбке.
– Обещаю не приставать и не задавать неудобные вопросы. Поехали. Я просто помогу тебе с покупкой продуктов. Считай меня добрым самаритянином. Идем, Ангел.
Я позволяю ему развернуть меня, а потом ковыляю к машине. В конце концов, что может случиться, если я соглашусь на его предложение? Агата в курсе, куда и с кем я поехала, так что можно сказать, что я в безопасности. Пока еще игнорирую в голове тревожные звоночки, настойчиво оповещающие, что тело мое, возможно, и в безопасности, но только не сердце. Рядом с Демоном оно как раз в группе повышенного риска.
Он помогает мне занять пассажирское сиденье, забирает костыли и прячет их в багажник. Закрыв дверцу, я сразу пристегиваюсь, чтобы минимизировать наш с Димой тесный контакт. Я все еще помню, как он в прошлый раз пристегивал меня. Нет уж, сегодня так не прокатит.
Откинувшись на спинку, на мгновение прикрываю глаза, напитываясь ароматом, витающим в машине. Но, как только Демон дергает за ручку водительской двери, снова напускаю на себя строгий вид и выпрямляю спину.
– Как ты сюда заехал? – спрашиваю я, нажимая на кнопку поднятия шлагбаума.
– Девочкам не всегда нужно знать, на что идут мужчины, чтобы оказаться рядом.
Это… подкупает. А не должно. Вообще ничего в нем не должно меня подкупать. Но этот коварный… я обещала себе перестать ругаться даже мысленно, так что вычеркиваю все те слова, которые логично приходят мне на ум. Я не хорошая девочка, мне просто не дали шанса ею стать, но изо всех сил пытаюсь соответствовать папиным ожиданиям. И речь – это один из способов показать папе, что я достойная дочь бизнесмена. И что меня есть за что любить. Но сейчас позволю себе мысленно сказать, что Демон – коварный засранец, который прощупывает мои слабые стороны и, уверена,  с радостью воспользуется ими, когда ему представится такая возможность. Именно поэтому я даже не улыбаюсь на его ответ, хоть мне чертовски приятно, что он прикладывает усилия, чтобы увидеться со мной.
– Чем ты подкупил Агату?
– Кого?
– Мою подругу.
– А, – ухмыляется он, – Дал номер старшего брата. Твоя подруга умеет договариваться, в отличие от тебя.
– Ну и возил бы ее по супермаркетам, – выпаливаю, даже не подумав о том, что этот комментарий можно принять за ревность, и Демон воспримет его совсем не так, как я задумала.
Он расплывается в улыбке.
– Если бы я хотел возить ее, сейчас она бы сидела на твоем месте. Сечешь, к чему я?
– Просто она, наверное, отказала тебе, потому что ей нравится твой старший брат, – пытаюсь уколоть Демона, чтобы скрыть собственную уязвимость. У меня совсем нет против него иммунитета, и это самая плохая новость за последнюю неделю. Я как будто сопротивляюсь ему, но слишком быстро сдаюсь. Вот и в магазин согласилась поехать после пары минут противостояния. Кошмар.
– Наверное, – хмыкает Дима, совершенно не задетый моим замечанием. Такой самодовольный от природы или раскусил меня?
– Много у тебя братьев? – спрашиваю, чтобы ступить на безопасную территорию. А то неровен час мы начнем говорить о нас, а я не хочу. Потому что с каждой секундой наблюдения за Демоном, мне все сложнее оторвать от него взгляд и переключиться, например, на пейзаж за окном.
– А ты не наводила обо мне справки?
– С чего вдруг? – фыркаю, но кажется, переигрываю слегка. – Мне было неинтересно.
– Правда? – ухмыляется Демон, останавливаясь на светофоре, и теперь все его внимание обращено на меня. Мои щеки вспыхивают, и я отворачиваюсь к окну, жалея, что заплела волосы и сейчас мне не прикрыться ими от настойчивого, прожигающего взгляда. – Посмотри на меня, Ангел.
Поворачиваю голову, сверля его взглядом так же внимательно, как он – меня.
– Неужели думаешь, что настолько неотразим, что прямо каждая девочка мечтает оказаться в твоей машине? Если да, то ты сильно ошибаешься. Я точно не вхожу в их число. И здесь я только потому, что у меня закончились продукты, а Агата предала меня. Но в следующий раз, будь уверен, я просто закажу доставку.
– Почему же не сделала так сегодня? – я вижу, как сжимаются его челюсти, и на них играют желваки. Он отворачивается, когда загорается зеленый, и машина, дернувшись, рвет с места, заставляя меня от страха схватиться за ручку двери.
– Люблю сама выбирать продукты. Но ты не обязан ходить со мной по супермаркету. Подвез? Спасибо, – говорю, когда он останавливается на широком парковочном месте перед супермаркетом. – Дальше я сама.
– Сама? – рычит он. – Правда?
– Еще какая.
– Иди, – кивает на дверь. Я мнусь, не понимая, серьезно он или шутит. – Давай-давай, шевелись.
Метнув в него еще один взгляд-молнию, я выхожу из его машины, держась за дверцу. Прыгаю к багажнику, который тут же открывается. Едва успеваю достать оттуда костыли и закрыть крышку багажника, как машина, взревев, срывается с места, и Демон сваливает с парковки.
– Сволочь, – бубню, пристраивая костыли и ковыляя ко входу в супермаркет.

Глава 14
Демон
Зараза такая! Маленькая засранка! Выпороть бы ее, а потом оттрахать так, чтобы ровно стоять не могла.
Вылетаю с парковки супермаркета, игнорируя протестующие визги клаксонов с левой стороны, и встраиваюсь в поток, набирая скорость. Еду пару минут, а потом осознаю, что эта строптивая статуэтка там сейчас одна в супермаркете. С тележкой и костылями.
– Блядь! – луплю по рулю, включая левый поворотник, чтобы на следующем развороте вернуться на парковку. – Настолько неотразим, – пытаюсь повторить ее интонацию. – Ошибаешься, блядь. Не ошибаюсь, Ангел!
Загоняю машину на свободное место и иду в магазин.
Гелю замечаю сразу, потому что она пытается толкать перед собой тележку, пока скачет на одном костыле. Второй уложила на тележку. Какой-то мужик, разворачиваясь, как корабль в проходе, цепляет костыль, и тот падает. Вместо того, чтобы поднять его и подать девушке, он начинает что-то выговаривать ей. За секунду оказываюсь рядом.
– … сидеть дома, – гавкает этот слон в посудной лавке.
– Хлебало завали, – рычу на него. – Пиздеть дома на жену будешь.
Он открывает рот, чтобы, видимо, ответить, но захлопывает его и, буркнув “мудак”, ретируется в соседний ряд. Поднимаю костыль и отдаю его Геле. Она смотрит на меня огромными глазами, в которых стоят слезы.
– Дай сюда, – забираю у нее ручку тележки, пока она пристраивает второй костыль.
– Зачем ты вернулся? – летит мне в спину, когда я разворачиваю тележку, чтобы пойти по ряду с крупами.
– У тебя есть список продуктов? – спрашиваю, игнорируя ее вопрос. Молчит. Повернув голову, вижу, как она недовольно поджала губы и сверлит мое плечо недобрым взглядом. Тоже мне суровая фурия с глазами ангела. – Ну?
– Мне только йогурт и фрукты нужны. И мяса кусочек.
– Мяса кусочек, – бубню я и начинаю наполнять тележку.
Гранола, спагетти, соусы, сгущенка, печенье…
– Что ты накладываешь? Мне все это ни к чему, – возмущается она.
– Это я себе. Раз уж заехал в магазин, куплю и себе продуктов. Идем к йогуртам.
Толкая тележку, ловлю себя на том, что мне нравится это делать. В смысле, не тележку толкать, а заботиться об Ангеле. Мое эго раздувается, накачивая грудную клетку получше штанги. У йогуртов Геля задерживается буквально на пару секунд, чтобы взять две коробочки с ванильным, а, когда отворачивается, я докидываю туда еще четыре. Дальше мы идем по ее мысленному списку, но я удваиваю, а то и утраиваю число ее покупок, а сверху накидываю еще всяких ништячков типа сладких сырков или шоколада.
– И давно твоя подруга киснет по моему брату? – спрашиваю, когда мы останавливаемся в очереди перед лентой.
– С первого курса, – отвечает Геля рассеянно, пока осматривает нашу тележку. Да, там дохрена продуктов, и ей придется все это съесть. Не сразу, конечно, но все же.
Наверное, я идиот. Мог бы купить ей минимальный набор продуктов, чтобы через пару дней снова отвезти ее в магазин. Но нет, маленькие порции – не мой стиль, так что я нагреб полную тележку.
– И что, сильно запала? – спрашиваю, желая поддержать беседу.
– Я? – Геля поднимает на меня растерянный взгляд.
Ох, если бы ты, да на меня…
– А ты запала?
– На кого?
– На меня.
– Нет, – отрезает она, словно очнувшись от задумчивости. – Я же сказала, что не настолько ты неотразим.
– Но все же неотразим, – отвечаю я, пытаясь держать доброе расположение духа, иначе загрызу ее сейчас. А жестить с ней нельзя. А то в супермаркет в следующий раз ее какой-нибудь Арсен повезет.
– Не обольщайся. Не всем ты по вкусу.
– Да?
– Выкладывай продукты, – кивает она на ленту, отвлекая меня от бурлящей внутри крови. Ух, я бы и правда сотворил с ней что-нибудь эдакое, чтобы доказать свою неотразимость.
Лента медленно подъезжает ближе к кассиру, и мы перебрасываемся стандартными приветствиями, а потом я начинаю складывать продукты в пакеты.
– Куда ты грузишь? – встревает Ангел. – Это же мои продукты.
– Не будем задерживать очередь. Видишь, люди домой хотят после работы? А мы сейчас продукты делить будем до полуночи. – Поднимаю взгляд, натыкаясь на улыбку кассира, всей левой половиной ощущая агрессивные вибрации Гели.
– Дима, – шипит она, как змея.
– Ангел, отойди в сторону, чтобы я тебя не зацепил локтем.
– Я хочу заплатить за свои продукты. – Я отвечаю только “угу”, делая вид, что чертовски сосредоточен. Эта игра начинает меня забавлять. Геля так прикольно злится, что мне приходится сжать челюсти, чтобы не начать улыбаться. Я все жду, когда она топнет ножкой, как непослушная девочка. – Дима, я хочу…
– Девушка, не убивайте в своем мужчине рыцарство, – встревает продавец, продолжая тащить по кассе продукты. – Позвольте ему платить за вас и ухаживать.
– Вообще-то он не… – вяло протестует Ангел, заливаясь румянцем, и переводит взгляд на очередь, которая с интересом следит за нами, а потом отворачивается. – Я потом верну тебе деньги, – бубнит Ангелина. – Отдашь мне чек.
– Ага.
Кассир озвучивает сумму, и я быстро провожу картой по терминалу, расплачиваясь.
– Благодарю, – произношу елейным голосом, подмигиваю кассиру и, развернув тележку, киваю Геле. – Пойдем, Ангел.
Мне даже кажется, что я слышу за спиной дружное женское “ах” на это обращение к Геле. Мне нравится произведенный эффект, но еще сильнее меня прет с того, как Геля кипит и бурлит. И правда похожа на фурию. Злющую, но такую адски сексуальную, что у меня даже привстал.
Я смотрю на соблазнительную попку, которая удаляется из супермаркета. Ну все, взбесилась окончательно. Куда потащится? Выходим из здания, и Геля все быстрее переставляет костыли, проворно прыгая на одной ноге. Двигается вроде к машине. А потом я вижу, как она проходит мимо, направляясь в сторону автобусной остановки. Дурочка такая.
Качнув головой, загружаю продукты в багажник, оставляю тележку в парк-боксе, а потом сажусь за руль и выезжаю с парковки. Танцовщица моя стоит на остановке, хмуро глядя вдаль. Торможу и, включив аварийку, выхожу из машины. Подхожу к Геле и становлюсь напротив. Вот это глазищи. Сдохнуть можно от одного взгляда. И я даже не могу точно сказать, будет эта смерть мучительной или сладкой.
– Поехали, – тяну за костыли, она упирается. – Ангел, хватит вые… живаться. Поехали, отвезу тебя домой.
– Где чек? – прищурившись, спрашивает она.
– Выбросил. Забыл, что ты его просила.
– Забыл. Ну конечно, – фыркает она, стукнув ладонью по одному костылю.
– Геля, поехали. Тебе мало, что люди в магазине пялились? Здесь уже тоже начали.
Она задирает голову, а потом бросает взгляд на зевак на остановке и отводит его, снова краснея. То есть, выступать ей нормально, но в целом она не любит чрезмерного внимания? Учту.
– Давай, маленькая, иначе меня сейчас оштрафуют за то, что бросил машину на остановке.
Помявшись еще пару секунд, она ковыляет до машины и позволяет усадить себя на пассажирское сиденье.
Всю дорогу Ангел молчит. Что бы я ни сказал или не спросил, она игнорирует все мои реплики. Даже на вопрос, не хочет ли она пить, не отвечает. Бесит, но как-то странно бесит, даже заводит.
Возле ее дома, пока Геля пристраивается на костыли, я забираю из багажника пакеты и, пикнув сигнализацией, уверенно чешу к подъезду.
– Ты куда собрался? – летит мне в спину в такт стучащим по тротуару костылям. – Дима!
– Так продукты занести, – корчу из себя дурачка, обернувшись на мгновение.
– Там моих совсем чуть-чуть!
– Ага.
– Дима!
– Я только занесу и уеду. – Хрена с два, но ей пока озвучивать мои планы нельзя, устроит еще сидячую забастовку прямо тут, на улице.
– Мне не нужны все эти…
– Ангел, хватит спорить. Помнишь, что сказала кассир?
– Да плевать мне на ее мнение! – выкрикивает она, а потом осекается, видя, как на нас косится мужик с собакой. – Здравствуйте.
– Добрый вечер, – отвечает он, нагло продолжая нас рассматривать. Я мог бы заставить его отвернуться, но он сейчас мне как раз на пользу.
– Дима, – шипит Геля, когда я останавливаюсь у подъездной двери и жду, пока она преодолеет три ступеньки.
– Ангел, хватит спорить. Считай, что я навестил тебя в больнице и принес апельсинки. Открывай уже, тяжело держать.
Кипит, взрывается и лопается от злости, но набирает на панели код, чтобы впустить нас внутрь. Запоминаю его, трижды мысленно повторив. Вот так, мой Ангел. Ты быстро учишься послушанию.
– Оставишь и уйдешь, – недовольно бурчит Геля.
– Обязательно, – отвечаю беззаботным тоном, когда она нажимает кнопку вызова лифта еще не зная, что я сдохну, но сегодня увижу ее жилище.

Глава 15
Демон
Как только она открывает дверь, меня обволакивает особенная атмосфера. Ее запах, тепло и какое-то такое щемящее чувство, которое я стараюсь игнорировать, потому что оно больно толкается в груди. Некомфортно мне от этого.
– Можешь оставить тут, – кивает на пол Геля, присаживаясь на пуфик.
– Ага, – отвечаю я, захлопываю за собой дверь и иду вглубь квартиры.
– Дима! Эй! – выкрикивает она мне в спину, но я уже в кухонной зоне.
Неплохая берлога. Гостиная с открытой кухней, дальше коридор, который, похоже, ведет в спальню. Интересно было бы посмотреть, в какой комнате спит Ангел. Но сегодня она меня, конечно, туда не пустит. Если вообще когда-нибудь пустит. Змеючка моя. Но ничего, даю себе обещание рано или поздно оказаться с ней на одних простынях.
– Спасибо за помощь. Скажи, сколько ты заплатил за все это, – припрыгав на кухню, говорит Геля, складывая руки на груди.
Воинственная до дрожи. До моей дрожи. Там, ниже пояса. Я восхищенно пялюсь на нее. Она сняла курточку и осталась только в тонком гольфе. Очень тонком. Таком тонком, что я могу видеть очертания ее груди и сосков. Кажется, кто-то не носит лифчик. Или он настолько тонкий, что не скрывает самые соблазнительные черты ее упругой груди. Сглатываю слюну, переводя взгляд на лицо. Наверное, есть в нем что-то такое, отчего Геля на мгновение теряется и тушуется.
– Никогда не предлагай мне деньги, – севшим голосом произношу я, а потом становлюсь предельно серьезным. Даже чувствую сам, как тяжелеет мой взгляд. – Тебе не понравится то, что я могу на это ответить. – Геля молчит. Удивительно, но она не произносит ни звука, только смотрит на меня этими своими невозможно красивыми глазами, распахнутыми в удивлении. – Но есть способ меня отблагодарить, – смягчаю тон.
– Забирай свои продукты и проваливай, – негромко цедит она, а я криво усмехаюсь.
– Если напоишь чаем, я буду считать, что мы квиты.
Я вижу, как расслабляются ее плечи, и белая от напряжения линия губ розовеет.
– Я не приглашала тебя на чай, – зло парирует она, сверля меня взглядом, когда я расслабленно опускаюсь на барный стул.
– Разве я не заслужил? Своей помощью. О, – подскакиваю и двигаюсь к пакетам, – помогу тебе разобрать продукты. Тебе, наверное, надо присесть. Занимай место на диване, а я сделаю нам чай.
– Ты не обнаглел?
– Я всегда такой, крошка, – подмигиваю ей. – Привыкай.
Слышу, как Геля рычит, поскакав куда-то из кухни, и наконец позволяю себе полноценно улыбнуться. Когда злится, она еще прекраснее. Мне даже кажется, у нее волосы на голове шевелятся, едва Ангел впадает в ярость.
Кручусь по кухне, быстро сориентировавшись, что к чему. Ставлю чайник, вынимаю продукты из пакетов. Скоропортящиеся убираю в холодильник, все остальное лежит на столе в ожидании хозяйки квартиры. Готовлю нам чай и несу его на столик у дивана. Ангелу, наверное, надо отдыхать побольше, а моя задача создать ей для этого условия.
Блядь, скажи кому-то, что я тут готовлю чай и создаю условия для девчонки, засмеют и, уверен, уже завтра в моей тачке появится пушистый розовый чехол для руля.
Падаю на диван, разглядывая жилище Ангела, и тут она запрыгивает в гостиную. Глядя на нее, я забываю, как дышать. Белые леггинсы, обтягивающие просто нереальные стройные ножки. Белая кофта, прикрывающая верхнюю часть бедер, спущена на одно плечо, на котором покоится белая лямка то ли майки, то ли лифчика. И такая она в этом наряде… как зефир. Наверняка вкусная и сладкая. Попробовать бы.
Сглатываю слюну и с трудом отрываю от нее взгляд. Киваю на столик.
– Чай готов.
Ангелина ставит руки в боки и пялится на меня суровым взглядом. Так и кончить недолго, если она будет смотреть на меня как сейчас.
– Выпьешь чай и уезжай, – командует она.
– Конечно, – киваю с улыбкой. – Детские фотографии покажешь?
Ее слегка передергивает, и улыбка стекает с моего лица. Это что сейчас была за скорбная гримаса? Нелегкое детство? Страшные фотографии? Теперь я еще сильнее хочу их посмотреть.
Оставив мой вопрос без ответа, Ангел приземляет свою очаровательную попку на диван и пытается вытянуть ногу. Я вижу, как ее лицо перекашивает, судя по всему, от боли, и, отодвинувшись, – чего совсем не хочу делать – даю ей возможность забросить ноги на диван. Подкладываю под больную лодыжку подушку, и Геля, слегка прикрыв глаза, медленно выдыхает.
Не могу отвести от нее взгляд. Он как будто приклеился к ней и никак не желает сместиться. Обвожу губы с капризным изгибом и невольно облизываю свои, подыхая от желания попробовать ее на вкус.
Ангел права. Мне надо сваливать, иначе я начну делать то, что она наверняка мне запретит.
Но я, растягивая пытку, медленно пью чай и пялюсь на Гелю. Она смотрит на меня в ответ. Не плотоядно пожирает взглядом, как это делаю с ней я, а смотрит так, будто ждет, пока я свалю, и ей не терпится остаться дома одной. Наверняка так и есть, и мне доставляет какое-то садистское удовольствие драконить ее.
– Ты допил чай? – спрашивает она, стоит мне отнять чашку от губ.
– Не-а, – отвечаю и демонстрирую, что чашка наполовину полная.
– М-м-м, – тянет она и отворачивается, чтобы взять пульт и включить телевизор. Там идет какое-то танцевальное шоу.
– Класс, люблю такое смотреть, – устраиваюсь на диване поудобнее, с удовольствием чувствуя, как в мою сторону летит зрительная стрела. Да, мой Ангел, будем играть.
– Думаю, тебе все же пора, – говорит она, выключая телевизор. Жадина, не дает даже посмотреть на красивых танцующих девочек.
– Нет.
– Разве у тебя нет никаких важных дел?
– Ни одного важнее тебя, – подмигиваю ей. – Расскажи о себе. Кто твоя семья? Ты одна живешь? Или сейчас будем знакомиться с родителями?
– Еще чего не хватало. Кто ты мне, чтобы я знакомила тебя с семьей? – фыркает она.
Знаком я с твоей семьей. Не со всей, но твоих братьев и отца хорошо знаю.
– Не знаю, может, будущий избранник?
Геля кривится, словно съела лимон. Пренебрежение? Ух ты, новое чувство. Бесит, но я в слишком хорошем настроении, чтобы сейчас повестись на это.
– Вряд ли. Точнее, сто процентов нет.
– Не торопись с выводами, Ангел. Я, как только тебя увидел, был сражен наповал твоей красотой. И твой строптивый характер мне тоже зашел. Так что все сходится.
– Клоун, – говорит Геля, и это лупит по самолюбию.
Но я не успеваю ничего ей ответить, как звонит мой телефон. Матвей, мой старший брат. Не могу не ответить, таков принцип у каждого члена нашей семьи. Слишком уж… нестабильный бизнес у нашего отца.
Встаю с дивана и отвечаю на звонок, глядя в окно.
– Говори.
– Какого хуя ты даешь мой номер всяким сучкам?
– Не понял?
– Кто такая Агата?
Бросаю взгляд на Ангела, поймав ее на разглядывании. Подмигиваю, а она, покраснев, отводит взгляд.
– Знаю такую. Но номер твой я никому не давал.
– Она так сказала.
– Мало ли что тебе телки заливают. Я тут при чем?
– Ладно. Бывай, – коротко прощается брат и отключается.
Пожав плечами, разворачиваюсь, наталкиваясь на свирепый взгляд Ангелины. Она стоит возле дивана, снова воинственно поставив руки на талию. Блядь, теперь хочу еще сильнее. Ну что за девочка? Никакой пощады моему члену. Он не успевает падать, как она делает что-то, отчего он снова дергается.
– Тебе точно пора, – высекает ледяным тоном.
– Ангел…
– Телок своих будешь называть ангелами!  – цедит.
– Ревнуешь?
– Бесишь, – резко отвечает она. – Если ты считаешь, что девушек можно называть телками, то чай, который ты выпил, был последним.
– Тебя пенит из-за телок, что ли?
– Пенит! Из-за телок! Послушай, как ты разговариваешь! Думаешь, ты мне пара? Босяк какой-то!
Меня перекашивает от злобы. Это она сейчас так сказала, что я ее недостоин? Есть у меня пара слов для нее, но пока рано раскрывать карты.
– Ты не охерела? – пытаюсь поставить ее на место привычным способом.
Ангел на пару секунд теряется, а потом я вижу, как она закипает еще сильнее. Сейчас дым из ушей повалит. Но меня это ни хрена не забавляет. Кем она себя возомнила?!
– Проваливай! – рявкает она, а потом резко проводит рукой по своим волосам, и несколько прядей вырывается из косы и встают торчком.
Такая милая и горячая, как могла бы выглядеть после секса.
Фурия. Валькирия. Хочу.
Иду на выход, но не обходя диван, а так, чтобы протиснуться мимо Ангелины. Из-за ноги она не успевает сориентироваться и быстро отодвинуться, поэтому я беру ее за локти и трусь о нее всеми частями тела, которыми достаю. Она шумно втягивает воздух носом и перестает дышать, глядя на меня широко распахнутыми глазами.
Чувствуешь это, Ангел? И я чувствую. Я сдохну, но трахну тебя.
– Спокойной ночи, Ангел, – шепчу в паре сантиметров от ее губ, прикладывая нечеловеческие усилия, чтобы не поцеловать. – Не провожай.
Выхожу из ее квартиры, захлопнув за собой дверь, и сбегаю по ступенькам пешком, потому что избыток энергии, которая бурлит во мне, надо куда-то деть. Иначе вернусь и… В общем, рано еще.

Глава 16
Ангел
Согласившись с доводами папы, остаюсь дома на целую неделю. Ладно, тут еще сработал и фактор Демона. После его ухода из моей квартиры я поняла, что он не остановится, пока не добьется своего. Так что мне надо было немного побыть вдали от него. Обычно такие парни, не получив поощрения своим действиям, быстро находят следующую жертву. А их в нашем университете, уверена, больше, чем он способен обработать. Так что я выжидаю целую неделю, а в следующий понедельник с помощью подруги добираюсь в университет.
Поднявшись на второй этаж, вижу толпу возле деканата и притормаживаю. Но, по странному стечению обстоятельств, люди начинают немного расступаться, как бы пропуская меня вперед. Я еще не понимаю, что происходит, поэтому двигаюсь.
– Если тот, кто разбил стекло, не сознается, будем собирать деньги на замену со всех студентов.
– Как в школе, – хмыкает кто-то из толпы.
– Ваша фамилия? – спрашивает декан.
Я не успеваю услышать, что происходит дальше, как крепкие руки обхватывают меня за талию и затылок обдает горячим дыханием.
– Не пищи, спалишься, – слышу голос Демона.
Я молчу, выполняя команду. Мало ли чем обернется моя инициатива.
Дима приподнимает меня над полом, и я послушно поджимаю ноги, чтобы он мог меня нести. Все это происходит так стремительно, что я даже подумать не успеваю, как уже оказываюсь в пустой аудитории наедине с Демоном.
– Зачем ты притащил меня сюда? – шепчу, когда он прижимает меня к стене.
– Чтобы спасти от допроса. Ты же понимаешь, что ему не нужен виновный? Ему нужен тот, кого он виновным назначит. Ты разбила стекло? – качаю головой, даже не понимая, о каком стекле идет речь. – То-то же.
Воспользовавшись моим замешательством, Дима резко сокращает расстояние между нашими лицами и впивается своими губами в мои. Первые пару секунд я даже не понимаю, что происходит, а потом ка-а-ак понимаю! Но его язык уже раздвигает мои губы, и я даже поддаюсь. Только через минуту у меня появляется возможность отпрянуть и вырваться из этого поцелуя. Но яд уже запущен на мои вкусовые рецепторы. Я чувствую его тепло и влагу языка на своем. И это… мамочки! Мне надо… мне надо…
Бросив костыль, замахиваюсь и припечатываю ладонью по щеке Демона.
Демон, да!
Никакой он не Дима! Он именно Демон. Дьявол-искуситель, который морочит голову и туманит мысли. Кошмар просто!
Отстранившись от меня, Дима ухмыляется и присаживается, чтобы подать мне упавший костыль. Вырываю его из хватки наглеца и, засунув под подмышку, мечу в него зрительные молнии, а потом, развернувшись, как можно быстрее скачу прочь из аудитории.
– Я успел почувствовать твой вкус, Ангел, – несется мне в спину негромко, но я отлично слышу. И чувствую. Потому что тоже успела.
Черт возьми!
В коридоре еще осталось несколько студентов, которые обсуждают утреннее выступление декана, и среди них Агата. Вот оно мое спасение! Мне нужно срочно отвлечься от того, что произошло в аудитории. И попробовать забыть вкус, который буквально растерзал мои вкусовые рецепторы и намертво въелся в них. Облизываю губы. Делаю это невольно, совсем не задумываясь. А потом ловлю себя на мысли, что снова чувствую вкус Демона. Это же невозможно, но подсознание играет со мной в злые игры.
– Гельчонок! – восклицает подруга, заметив меня. – Где ты была? Я тебя обыска… – Она переводит взгляд мне за спину, а потом улыбается. – О-о-о.
– Никакого “О”, – злюсь на нее, понимая, кого она там увидела. Но щеки предательски краснеют, а на губах снова вспыхивает ощущение его мягких губ. – Что тут произошло?
– Кто-то разбил стекло в шкафу приемной деканата, где хранятся журналы.
– Что-то пропало?
– Вроде нет.
– А что, там никого не было?
– Толпа студентов, и никто не признается, кто это был.
– Ясно. Идем на лекцию?
Мы разворачиваемся в сторону нужной аудитории.
– А что там было? – Агата кивает нам за спину.
– Ничего не было.
– Совсем ничего? На Демона это не похоже.
– Закроем тему, – говорю раздраженно, но зачем-то бросаю взгляд через плечо, натыкаясь на улыбку Демона. Оскал. Это оскал, а не улыбка. Он подмигивает, а я, фыркнув, отворачиваюсь. Тоже мне соблазнитель.
После лекций Агата говорит мне подождать ее возле машины, а сама бежит в деканат, чтобы найти преподавателя и сдать ему запоздалую курсовую работу. Я медленно спускаюсь вниз и прыгаю на парковку. Там, как всегда, банда Демона крутится вокруг его машины. Девочки соблазнительно изгибаются, привлекая внимание парней, а те курят и громко смеются. Я хочу поскорее уехать отсюда, чтобы не видеть его. Потому что каждый брошенный на него взгляд напоминает о том поцелуе, и это плохо.
После возвращения папы в город я договорилась с ним, что пока буду ездить с подругой. Меня так утомила езда с молчаливым охранником и постоянный присмотр, что я раздражалась, каждый раз садясь в пафосный джип папы. Он со скрипом согласился, но взял с меня обещание, что при малейшей проблеме я буду звонить ему.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ekaterina-orlova-24114096/angel-dlya-demona-69392632/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.