Главная страница | Современные любовные романы | Дьявол на воде

Дьявол на воде
Анель Ким


Тайны, ревность и любовь. Романы Анель Ким
Книги Анель Ким – это увлекательное сочетание романтики и детективной линии, которое захватывает внимание читателя с первых строк и не отпускает до самого конца. Каждый роман автора получает восторженные отзывы от блогеров.

Ник, пережив любовную драму, приезжает в Лос-Анджелес, намереваясь сосредоточиться исключительно на новой ответственной работе. Но у судьбы другой план. В первый же вечер Ник спасает тонущую в океане девушку и попадает в плен нового чувства – и в самую гущу событий, связанных с личными драмами других людей. Заинтригованный Ник старается распутать тугой узел, в который сплетаются местная легенда о Морских Дьяволах, истории покалеченных акулами серферов и тайна бесследного исчезновения знаменитой модели…





Анель Ким

Дьявол на воде



© Ким А., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023


* * *








Моему мужу, другу и отцу моих детей – за веру в меня, поддержку и вдохновение







Глава 1


Южная Калифорния.

Лос-Анджелес. Санта-Моника

Все мы зависимы от того, что доставляет нам удовольствие или, наоборот, вызывает чувство опасности.

Когда люди прыгают с парашютом – адреналин зашкаливает и дает такие острые ощущения, что хочется испытывать их снова и снова.

Когда играют в казино – это доводит до экстаза, затуманивает разум, и яркие эмоции заставляют возвращаться за игорный стол любой ценой.

Когда соединяются телами – ощущают эйфорию и чувство полета, а после испытывают постоянную потребность в них.

Стоит один раз попробовать, и уже трудно остановиться.

Но это продолжает быть удовольствием лишь до тех пор, пока не перерастает в аддикцию[1 - Аддикция – зависимость, привыкание.] – болезненную привычку или навязчивую потребность, что разрушает человека как личность. И тогда удовольствие становится якорем, тянущим на дно, толстой цепью, сковывающей руки, и медленной смертью, грызущей изнутри.



В начале августа я прилетел из Майами в Лос-Анджелес, чтобы приступить к работе в небольшом глянцевом журнале, а ведь еще недавно мог только мечтать о перспективной должности в солнечной Калифорнии. Мое желание исполнилось благодаря неожиданной встрече с отцом сокурсника – Биллом Фрэнсисом. Несколько месяцев назад я участвовал в конференции юристов и случайно столкнулся с ним в бизнес-центре. Билл уже много лет занимает пост главного редактора в журнале «Мериал».

Он тогда обрадовался нашей встрече, вспоминал, как сильно я был увлечен журналистикой, а также рассказывал, что давно задумывается о смене помощника, поскольку нынешний подчиненный так и не смог завоевать его доверия. И это неудивительно! Я хорошо знал Билла – по своей природе он был излишне подозрителен и всегда сомневался в людях.

Мы тепло побеседовали, и я уже хотел попрощаться, как вдруг Билл предложил мне стать его помощником. Признаюсь, для меня это оказалось абсолютным сюрпризом. Я всегда хотел работать в журналистике и после окончания университета сотрудничал с местным изданием в Майами, но, устав от нападок матери, которая никогда не одобряла мой выбор профессии, уволился, поступил на юридический и стал работать с отцом в строительной компании. Теперь мне подворачивался случай реализовать свою мечту, и я с радостью принял предложение Билла. Но, вернувшись в Майами, снова начал колебаться и только спустя два месяца, уладив все дела дома, прилетел в Южную Калифорнию.

В шесть вечера самолет приземлился в главном аэропорту Лос-Анджелеса, и я, довольный мягкой посадкой, покинул судно с улыбкой. Мечтая о головокружительной карьере – ну о чем еще мечтать в Лос-Анджелесе? – прошел паспортный контроль, получил багаж и в прекрасном настроении вышел на улицу.

Тогда я не задумывался о том, насколько непредсказуема наша жизнь. Плывешь по спокойной, чистой реке, предрекающей безоблачное будущее, и не подозреваешь, что в любой момент может затянуть в возникшую рядом воронку. Попадешь ли в нее – зависит от везения, а вот выберешься ли – зависит от тебя.

Среди встречающих и провожающих людей я увидел Билла, грузного мужчину в сером деловом костюме и начищенной до блеска обуви. Прислонившись к черному кроссоверу, он невозмутимо смотрел на движущуюся толпу людей и на фоне этого беспокойного движения казался огромной неподвижной статуей. Но как только заметил меня, черты его лица смягчились, и Билл, добродушно улыбаясь, зашагал ко мне навстречу.

– Ни-ик! – услышал я сквозь шум аэропорта и голоса людей. Поднял свободную руку и помахал. Через минуту Билл крепко сжимал меня в своих дружеских объятиях и хлопал по спине. – Ох, затянул! Я начал переживать, уж не передумал ли ты?

– Ну что ты, Билл! Обещал – и вот я в Лос-Анджелесе!

– Пойдем, пойдем! Сьюзен приготовила свою фирменную семгу в сливочном соусе.

Он выпустил меня из объятий, и мы направились к машине. Я помог Биллу загрузить чемодан в багажник автомобиля и устроился на переднем сиденье.

– Ну что, – забираясь в машину, начал Билл и вдруг закашлялся. Еще со времен студенческой дружбы с Джоном я знал, что его отец страдает астмой. Когда приступ прошел, Билл заговорил, все еще тяжело дыша: – Проклятая астма! Скоро осень, вот тебе и обострение всех болезней, – усмехнулся он и завел машину. – Джон тоже заждался тебя. Он в восторге от моей идеи взять тебя в журнал.

Не успел Билл вырулить со стоянки, как мы застряли в небольшой пробке.

– Придется подождать, – смирившись, он откинулся на спинку сиденья. – Сколько лет прошло, как вы окончили университет? Шесть?

– Пять, – ответил я, предаваясь приятным воспоминаниям о студенческой жизни. Мы с Джоном учились в Далласе на факультете журналистики и были лучшими друзьями. Я – из Майами, он – из Лос-Анджелеса. После учебы каждый вернулся домой, но мы поддерживали связь по телефону и в социальных сетях. Однако все реже с каждым годом. Виделись в последний раз два года назад – на встрече сокурсников в Далласе.

– Он так же работает в издательстве? – спросил я, рассматривая посаженные вдоль дороги пальмы, которые напоминали мне гигантские кисти для акварели.

– Да, в отделе маркетинга. Уж лучше там, чем со мной в журнале.

– Он рассказывал, что вы не смогли сработаться.

– А то ты не знаешь Джона! Одни развлечения в голове, да все за папин счет, – раздраженно бросил Билл. Его голос был немного осипшим, видимо, от кашля. – Почти тридцать лет, а серьезности ни в одном глазу: ни семьи, ни карьеры. Знаешь, Ник, смотрю на тебя и понимаю: за пять лет ничего не изменилось. Мой сын как был оболтусом, волочившимся за каждой юбкой и списывавшим все задания у тебя, так им и остался.

– Но… – я немало удивился, – Джон рассказывал, что у него серьезные отношения.

– А-а, слушай его! Давно уже нет этих отношений. Теперь другие, но и в них я не верю: нет никаких чувств, кроме спортивного интереса. Ладно, время покажет, – он махнул рукой. – Ты-то почему не женат?

Я не знал, что ответить Биллу. В прошлом у меня – безответная любовь и сплошные разочарования, о которых не хотелось вспоминать. Неудачная карьера и манипуляции в семье со стороны матери. Я и сам не знал: возможно, просто сбежал от проблем и приехал сюда в надежде на лучшее будущее.

Я продолжал молчать, тем временем дорога освободилась, и мы медленно тронулись.

– Сложный вопрос? – усмехнулся Билл.

– Мне не хватает брутальной внешности и харизмы Джона. Мои веснушки не настолько привлекательны, – шутливо отговорился я.

– Да брось! Разве в мышцах и в харизме счастье. Скольким женщинам Джон жизнь испортил: поиграл и бросил. И в кого он такой уродился? Я в двадцать три года женился на его матери. Сьюзен была и есть моя единственная любовь. Всю жизнь мы посвятили семье и детям. А что у сына в голове? Не понимаю!

Билл снова нажал на педаль, и мы наконец вырвались на свободную дорогу. Автомобиль мчался по широкому шоссе, а вдалеке сине-голубым глазом сверкал безграничный океан. Я приоткрыл окно и высунул руку, пропуская между пальцев ласковый ветер и наслаждаясь его свежим теплым дыханием.

Время от времени я поглядывал на Билла. Он задумчиво молчал. Я прекрасно понимал: как любой родитель, он переживал за сына, но чувство справедливости не давало оправдывать его, поэтому Билл держал боль внутри.

Вскоре мы подъехали к небольшому одноэтажному дому с двускатной крышей из красной черепицы, огороженному узорчатым кованым забором. Билл припарковал машину, а я взял чемодан и огляделся по сторонам.

Вечерело, летняя духота еще не спала, но на улице было необычайно хорошо. Над разноцветным ковром из трав возвышались яркие цветы, которые источали пряный аромат.

– Пойдем быстрее в дом. – Билл со свистом набрал воздух в легкие и громко прокашлялся. – Для меня самое плохое время года, не считая весну.

– Понимаю, дышится трудно, – кивнул я и направился за ним.

– В августе всегда так: самый жаркий месяц в году, а ведь только начало месяца. С октября уже ветра дуют и почти до самого мая.

– Катабатический ветер… Кажется, я слышал о нем.

– Он самый, Санта-Ана, высушивает всю растительность, тоже ничего хорошего. А у вас с погодой как?

– В Майами климат получше, – с улыбкой ответил я, и мы зашли в дом.

Просторный светлый холл был полностью заставлен композициями из цветов, в основном из искусственных, и это понятно, учитывая астму Билла. На меня подобная обстановка произвела двойственное впечатление: с одной стороны, приятно зачаровывала, с другой – навевала мысли о кладбище. Я вспомнил, как прилетал в Лос-Анджелес на каникулы, чтобы погостить у Джона. Его мама занималась флористикой. Я мог часами наблюдать, с какой нежностью Сьюзен создает букеты. Джон посмеивался надо мной и пытался вытянуть на очередную гулянку, считая возню с цветами делом женским. Мне же нравилось не столько наблюдать за техникой работы флориста, сколько находиться в обществе его матери. Добрая, ласковая Сьюзен сильно отличалась от моей мамы – строгой и властной миссис Доусон. Из-за нехватки любви собственной матери я готов был просиживать часы рядом с чужой, лишь бы послушать ее мягкий, успокаивающий голос[2 - О сложных отношениях Ника с мамой читайте в книге «Тайны семьи Доусон».].

– Как видишь, ничего не изменилось, – рассмеялся Билл, заметив, как я, расположившись на диване, с любопытством оглядываюсь по сторонам.

В следующее мгновение в комнате появилась Сьюзен, а за ней влетел и сам Джон: спортивный, обаятельный и, черт возьми, такой же жизнерадостный.

– Ник! – крикнул он и бросился ко мне, перепрыгивая через небольшую тумбу, стоящую у него на пути. – А-а-а, как же я рад!

Я не успел подняться с дивана: Джон навалился на меня с объятиями и начал бить кулаком по плечу так же, как мы любили дурачиться в студенчестве.

– Оставь его, – я услышал знакомый мягкий голос. – Билл, ты только посмотри на них. Все такие же мальчишки!

– А ты подкачался, – не унимался он и ударил меня в твердые мышцы пресса.

– Пусти! Дай поздороваться со Сьюзен.

Я поднялся с дивана и на мгновение застыл. Передо мной стояла мама Джона, но не та молодая цветущая женщина с сияющими глазами и гордой осанкой, а постаревшая, ссутулившаяся и совсем незнакомая мне женщина. Когда-то пылающее здоровым румянцем лицо посерело, похудело и было покрыто мелкими морщинками. Не ожидал увидеть Сьюзен такой: разве можно за пять лет настолько постареть? Я сначала растерялся, а затем приглушил смятение и с дрогнувшей улыбкой обнял ее. Неожиданно она расплакалась, и мое сердце настороженно екнуло: неужели мой приезд настолько сильно взволновал Сьюзен? Вполне возможно, учитывая ее чувствительность и добросердечность, но все равно странно. Моя мама никогда бы не расплакалась по случаю приезда сокурсника. Даже когда я прилетал из Далласа на каникулы домой после долгой разлуки, мама никогда не плакала, да и не радовалась особо.

– Ну что вы! Не плачьте, – отстранившись, я пытливо заглянул в лицо Сьюзен. Хотелось понять, в сентиментальности ли дело.

– Джон, проводи Ника в комнату. Пусть переоденется, и давайте ужинать, – хмуро прервал Билл. – Ник, сегодня переночуй у нас, а завтра я покажу тебе квартиру, которую будет оплачивать журнал, – объяснил он и направился в сторону стеклянных раздвижных дверей.

– Как там Шерли? – спросил я у Сьюзен, прежде чем пойти за Джоном. Я помнил, что она была младше брата, улетела в Лондон после нашего выпускного и встречалась с парнем. – Она вышла замуж?

Сьюзен изменилась в лице и еле слышно ответила:

– Да.

Я не успел ничего добавить, так как она стремительными шагами уже направлялась к раздвижным дверям, за которыми недавно скрылся Билл.

– Ник, ты чего? – в холле снова появился Джон. – Пошли!

– Иду, – растерянно произнес я и, прихватив багаж, поплелся вслед за другом.

– Что с тобой?

Я промолчал. Из холла мы направились в узкий коридор с несколькими деревянными дверями. Джон толкнул одну из них, и мы зашли в комнату с двуспальной кроватью, комодом и зашторенными окнами. Он раздвинул плотные занавески и распахнул окно. В комнате, как и на душе, сразу же стало светлее. Но неприятный осадок от разговора со Сьюзен все еще держался. Я поставил чемодан у окна и сел на краешек кровати.

– Слушай, Джон, – я на мгновение замешкался, – что с твоей мамой?

– Ты о чем?

– Она выглядела подавленной.

– А-а, ты про это, – он озадаченно потер рукой подбородок, старательно отводя от меня взгляд. – Мама за последний год сильно сдала.

– Она больна? Что-то серьезное?

– С ней все в порядке, дело в Шерли. Помнишь, я рассказывал, что она заканчивает учебу в Лондоне и встречается…

– Конечно, помню, – нетерпеливо перебил я.

– Так вот, Шер вышла замуж и год назад забеременела. У нее произошел выкидыш. В результате обследования обнаружились серьезные проблемы со здоровьем, связанные с кровью. Лимфобластная лейкемия.

– Лейкемия? Это излечимо?

– К сожалению, нет. Ей запретили беременеть и назначили поддерживающее лечение. Как только мы узнали о ее болезни, сразу же полетели в Лондон. Связывались с разными – самыми лучшими врачами, но они не дают никаких утешительных прогнозов. Лечение может продлить ей жизнь, но сколько она протянет, неизвестно.

– Ей всего двадцать пять! – потрясенно прошептал я, вспоминая жизнерадостную и счастливую Шерли, какой я помнил ее. – Как же так?

– Да-а, – тяжело выдохнул он. – Потом у Шер началась депрессия. Она закрылась в комнате и велела нам улетать в Лос-Анджелес. Мы пытались успокоить ее, но она только кричала и рыдала. Майкл, ее муж, пообещал сам поговорить с ней. Мы вернулись домой. У отца обострилась астма, начались удушающие ночные приступы, и он вынужден постоянно принимать гормоны. Мама страдает больше всех, ты сам видел, в каком она состоянии. Почти не ест, плохо спит, только об этом и думает. Ее убивает то, что мы ничего не можем сделать.

– Почему вы раньше не знали о заболевании Шерли? Неужели не было никаких симптомов?

– Ник, болезнь протекала в скрытой форме. Мы узнали только из-за беременности. Со слов врачей, именно изменение гормонального фона и послужило толчком. – Джон провел рукой по лицу и, устало выдохнув, облокотился о комод. – С того дня, как Шер узнала о болезни, она изменилась до неузнаваемости: то кричит, что не хочет жить, то рыдает, что не хочет умирать, говорит, что молода и жизнь только началась. Постоянно плачет в трубку, и с ней невозможно спокойно говорить. Необходимо начинать химиотерапию, но Шерли напрочь отказывается. Она превратилась в истеричку и на всех срывается. В июле мама хотела еще раз слетать к ней, но я ее отговорил. Приезд мамы только усугубит положение: Шерли лучше не станет, а мама совсем изведется.

Джон замолчал, но через минуту продолжил:

– Я не знал, что делать, позвонил мужу Шерли. Майкл был сильно встревожен, сообщил, что уже не справляется с ее истериками и вынужден показать Шер психотерапевту. Две недели назад я еще раз позвонил Майклу. Он сообщил, что она начала принимать транквилизаторы и почти весь день спит. Я предложил привезти ее к нам, в родные края, так родителям будет спокойнее, и Майкл обещал поговорить с ней.

– Мне очень жаль, что с Шерли так… – я тихо сглотнул горечь, но поднявшаяся волна негодования так и хотела вытолкнуть ее обратно. – Черт, даже не знаю, что еще сказать.

– Я тоже переживаю, но что я могу? – Джон опустил голову и замолчал.

Я задумался о том, как порой несправедлива жизнь: представил Шерли, измученную, обреченную и ожидающую своего конца в холодных стенах чужой для нее Англии. Мне стало не по себе, и я почувствовал, как неприятная холодная дрожь поползла по телу.

– Шер обожает серфинг. Она с шестнадцати лет покоряла волны, но потом улетела в дождливый Лондон, – Джон грустно улыбнулся. – Ей нужно вернуться в Лос-Анджелес. Океан не спасет, но… хотя бы последние дни жизни будут счастливыми, понимаешь?

– Это замечательная мысль!

– По крайне мере, это единственное, что я могу сделать для нее. Возможно, к концу месяца мы уговорим ее приехать, когда солнце не будет таким опасным. С заболеванием Шерли оно ей ни к чему. – Джон стоял у стены, переминаясь с ноги на ногу. Он явно хотел сменить тему разговора. – Кстати, я тоже люблю посерфить, а у тебя как с этим?

– Пробовал, но без фанатизма, – коротко ответил я.

– Отец говорил, ты работал в Майами в местном журнале.

– Да, но… – я запнулся. – Последний год работал в строительной компании с отцом и поступил на юридический.

– Юридический? Ну ты даешь! Твое призвание – журналистика, ты ведь всегда этого хотел.

– Хотел, поэтому я здесь.

– Как это тебя занесло на юрфак? Добровольно бы не поступил, – не унимался он.

– Из-за матери. Ты же знаешь, ей никогда не нравилась журналистика. Своими упреками вынудила меня уйти из журнала и поступить на юридический. Я был полным дураком, что повелся на ее уловки. Ну ничего, зато благодаря юридической конференции я оказался в Лос-Анджелесе и встретил Билла. В жизни не бывает случайностей!

– Хм, я так ни разу и не видел твою маму. Только слышал о властной Роуз Доусон. Помню, на вручении дипломов присутствовали все родители, кроме твоих. Это было жестоко по отношению к тебе.

– У меня слишком принципиальная мать. Она так и не смогла смириться с тем, что я улетел в Даллас.

– Да, я помню, что брат тебя финансово поддерживал, а мать ни копейки не давала. Слушай, Ник, тогда ты был расстроен, и я не стал расспрашивать, но… почему хотя бы отец не прилетел на вручение?

– Ты не знаешь маму, – криво улыбнулся я, – кто не соглашается с миссис Доусон, тот становится ее врагом. У них и так нелегкие отношения, если бы отец прилетел ко мне на вручение, ему бы это вышло боком.

– Ничего себе! – присвистнул Джон. – Он же глава семьи, а ничего ей сказать не может?

– У нас глава семьи – мама. Ты не представляешь, как я рад, что вырвался из ее цепких рук.

– Так и подмывает сказать «лап», – добавил он, хохотнув. – Что на личном?

– Пока ничего интересного.

– Ты ничуть не изменился, все такой же скромный. – Джон ударил меня по плечу и неожиданно заявил: – А я решил жениться. Ник, ты бы видел, какая она красотка! Я добивался ее дольше всех. Брак спасет положение в доме: появятся внуки, и мама отвлечется.

– Жениться? – опешил я, удивленный тем, как быстро переменилось настроение Джона.

– Ага, не похоже на меня?

– Вынужденный брак? – я сдвинул брови и посмотрел прямо ему в глаза. – Ты решил таким образом смягчить обстановку в доме?

– Ник! – раздраженно бросил он и отошел к окну. – Ненавижу, когда впиваешься в меня своими огромными голубыми глазами. Кажется, они знают ответ лучше меня.

Я усмехнулся, поднялся с кровати и подошел к другу:

– Не кипятись! Сам подумай: подобное горе не исправить скоропостижной женитьбой.

– Не стоило тебе говорить.

Джон продолжал неподвижно стоять, игнорируя мой пристальный взгляд. Ему он не нравился еще со студенческих времен. Я же продолжал напирать:

– Поздно, уже рассказал. Ты хоть любишь ее?

– Меня безумно тянет к ней. – Джон не выдержал и все-таки обернулся. – Она не такая, как все. Просто башку сносит!

Тут я вспомнил слова Билла, что нет там никакой любви, а лишь спортивный интерес. И снова спросил, усевшись на кровать и скрестив руки на груди:

– А когда первая страсть утихнет и башку уже не будет сносить, что тогда?

– Посмотрим, ты же знаешь, для мужчины это не проблема, и всегда можно найти, с кем снова зажечь страсть. – На загорелом лице друга проскользнула знакомая мне улыбка – уверенного похотливого бабника.

– Да, – вздохнул я, – и ты тоже нисколько не изменился.

– Брось, Ник! Ну нельзя же быть таким занудой. Тебе уже тридцатник. Скоро поздно будет зажигать с девочками. Захочешь, а не сможешь, – развеселился Джон, но, заметив, что я никак не реагирую, добавил: – Ладно, шучу. Мы сейчас в самом разгаре, а? – Я продолжал молчать. – Ник, тебе в священники надо было идти, а не в журналисты. Один твой взгляд чего стоит. Всю жизнь меня преследует, будто орет в рупор: опомнись, Джон! Так нельзя! – Он расхохотался. Я не выдержал и тоже засмеялся.

– Придумаешь тоже. Не перегибай.

– Ты всегда был слишком серьезным. Студенческие годы – веселиться нужно, а ты за книжками сидел. Мы подружек меняли, а ты тогда по одной сох, как же ее звали…

– Хватит, – холодно оборвал я. – Не будем вспоминать, тем более ее уже нет, – слова давались мне с большим трудом.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился он.

Я продолжал молчать. Возникла неловкая пауза. Веселое настроение Джона вмиг улетучилось, и он, сообразив, что я не намерен продолжать разговор, направился к двери:

– Что-то мы разболтались. Родители уже заждались. Переодевайся и выходи.

Джон закрыл дверь, а я с тяжелым сердцем откинулся на подушку. Мучительное, ноющее чувство из глубины подсознания все еще беспокоило меня, а жуткая история преследовала тенью.

На протяжении многих лет у меня была лишь одна любовь, навязчивая, сильная, которая не давала мне ни радости, ни счастья, а доставляла лишь боль, но из ее плена я никак не мог выбраться. Моя избранница была старше на несколько лет. От ее томного взгляда и мелодичного голоса с хрипотцой меня бросало в жар …[3 - Более подробно читайте в книге «Тайны семьи Доусон».]

Чтобы освободиться от непрошеных воспоминаний, я принял душ, переоделся и уже через двадцать минут присоединился к Фрэнсисам в светлой кухне. Мне показалось, что и здесь ничего не изменилось: с правой стороны стоял кухонный гарнитур цвета слоновой кости, а в центре – круглый стол из дерева. За накрытым столом сидели Джон с отцом, Сьюзен не было.

– Ник, идем же, – поторопил Билл, лихо размахивая вилкой. – Мы не дождались и приступили к семге. Тает во рту!

Я поспешил к столу, отодвинул стул и сел рядом с Джоном, где стояли мои приборы и тарелка с едой.

– Бери салат с рукколой, – Билл придвинул зелень.

– Что пить будешь? – спросил Джон и потянулся к бутылкам в маленьком баре неподалеку от нас.

– Я не пью. Забыл?

– Похоже, забыл, насколько же ты непереносимый зануда, – фыркнул Джон и поставил бутылку на место, – одному не хочется.

– Ха-а, а мне всегда нравилась ваша дружба и удивляло, как вы друг друга терпите, – рассмеялся Билл и снова закашлялся. Его лицо вмиг покраснело и стало цвета самой семги.

– Пап, тебе нужна строгая диета.

– К черту! В жизни и так мало хорошего, еще и поесть нормально не дают. Видимо, Сьюзен добавила слишком много специй.

– Твой суп стоит на газовой плите, ты же сам взял рыбу, а теперь задыхаешься, – недовольно пробурчал Джон.

– Не жизнь, а дерьмо. – Билл сделал несколько глотков холодного чая, бросил салфетку на стол и, все еще покашливая, встал. – Приму лекарства и лягу пораньше, – заявил он и вышел за дверь.

Я посмотрел вслед Биллу и положил в рот кусочек семги: рыба оказалась божественной и таяла во рту. Сливочный соус с сыром, заправленный специями, придавал ей пикантный вкус.

– М-м-м, – промычал я, – неудивительно, что Билл послал диету к черту и наелся семги, правда, теперь мучается.

– Не обращай внимания, – заговорил Джон, – папа сильно переживает за Шерли и за маму.

– Из-за меня Сьюзен не вышла к ужину?

– Ты здесь ни при чем. Мама постоянно в подавленном настроении. Просто твой приезд напомнил ей о тех счастливых годах, когда Шер была дома и мы считали ее здоровой.

– Я так и подумал, – кивнул я и вернул вилку на стол, – после ужина отвези меня на квартиру. Билл говорил, что жилье уже подготовлено.

– Ты что! Не вздумай.

– Я не хочу оставаться на ночь. Завтра воскресенье, и я как раз успею освоиться в квартире, разложу вещи, ведь в понедельник – первый рабочий день.

– Хорошо, – тихо ответил Джон и положил в тарелку немного рукколы с овощами. – Теперь понимаешь, какая тяжелая атмосфера в доме? Ты на ночь не хочешь остаться, а я здесь живу. – Он раздраженно кинул вилку на стол. – Меня еще упрекают, что я развлекаюсь, а что делать? Заживо похоронить себя, как мама? Или задыхаться, как отец?

Я слушал друга и понимал: из-за Шерли жизнь в доме сильно изменилась. Не было уже той теплой, уютной атмосферы, как раньше, стало настолько мрачно, что и воздух казался тяжелым. Это давило на Джона. Молодой и энергичный, он не мог смириться с тем, что дом погрузился в страдания, а вокруг теперь мелькали лишь тени тех радостных и беззаботных людей, которых он знал когда-то.

Но изменит ли ситуацию его женитьба? Джон продолжит тусоваться, а его жена будет утешать маму. Я вспомнил, как страдала моя невестка, Кристина, находясь с чужими людьми в доме, в котором поселились уныние и тревога.

– После женитьбы ты бы мог съехать на квартиру, пока не появятся дети, а потом вернетесь, и мама будет нянчить внуков, как ты и хотел.

– На квартиру? Оставить родителей?

– А что изменится? Тебя и так дома почти не бывает. Ты на работе, а потом с друзьями.

– У нас с папой хоть работа есть, маме сложней всего. А так будет компания, все не так одиноко.

– И станет еще на одного несчастного человека больше, – заметил я. – Нельзя перекладывать заботу о маме на свою будущую жену. Почему бы Сьюзен снова не заняться флористикой?

– Я как-то не подумал об этом. Мама уже год не работает, как узнала о болезни Шерли.

– Работа – незаменимый лекарь.

– Ты прав, я поговорю с ней, но все равно жить отдельно не уйду. Понимаешь, Ник, я без отцовских денег никуда, – сознался Джон. – Купить недвижимость не смогу, а в аренду – не потяну.

– Ты же работаешь?

– Да-да, работаю, – он раздраженно почесал затылок.

– А-а, заманчивых баров слишком много, виски дорогой пьешь, – догадался я.

– Не начинай! Отец весь мозг вынес, теперь еще и ты!

– Ладно.

Я как раз доел свою порцию, и мы вышли из-за стола. Он направился к отцу за ключами от квартиры, а я вернулся в комнату за чемоданом, который так и остался нераспакованным.

Вернувшись в холл, я застал Джона с родителями. Они начали извиняться и уговаривали меня остаться. Я же поблагодарил за теплый прием и сообщил, что в курсе происходящего у них в семье и искренне им сочувствую. Объяснил, что хочу подготовиться к работе. Тогда Билл понимающе кивнул, а Сьюзен обняла меня.

Мы с Джоном вышли за дверь, сели в машину. Автомобиль взвыл и помчался по петляющей дороге. В салоне играла музыка, пахло дорогим мужским одеколоном. Пока мы ехали, я узнал от Джона, что «Мериал» находится в нескольких кварталах от моей квартиры. Отлично! До работы не придется долго добираться. В любом случае я смогу арендовать машину. Также я выяснил, что неподалеку от квартиры находится пляж Санта-Моники.

– В общем, разберешься, – усмехнулся друг и кинул ключи, – седьмой этаж, подниматься не буду.

– Спасибо! – я поймал брелок с ключами. – И не прошу провожать, порядком подустал от твоей болтовни, – пошутил я и собирался уже уйти, как вдруг Джон выскочил из машины.

– Ник, совсем забыл, – неуверенно начал он и потер лоб, – я завтра утром улетаю на острова. Увидимся через пару недель.

– У тебя отпуск? С невестой летишь?

– С друзьями! Отпуск… ну-у, типа того, – он запнулся. – Уволили меня, но отец не знает. Сейчас родителям и так нелегко. Я обязательно найду работу.

– Джон! Ну ты…

– Не говори ничего, – остановил он. – Родителям сказал, что в командировку на обучение. Смотри не проболтайся.

– Снова ты втравливаешь меня в свои передряги.

– Спасибо, Ник! – прокричал он и сел в машину.

Автомобиль рванул с места, оставляя следы шин на асфальте. Я посмотрел вслед исчезающей машине и задумался: не сделал ли я ошибку, прилетев в Лос-Анджелес?




Глава 2


Двухкомнатная квартира мне понравилась: здесь было все необходимое для жизни холостяка. В спальне имелись кровать, застеленная светлым покрывалом, встроенный шкаф и большое зеркало. Просторную гостиную заливал свет сквозь огромные панорамные окна с видом на океан. На журнальном столике стоял глиняный горшок с живым цветком.

Я распаковал вещи и аккуратно развесил их в шкафу. День выдался нелегким, утомил перелет, да и новости о Шерли сильно потрясли. Взглянув на часы, я быстро написал короткое сообщение брату: «Джек, я долетел. Устроился в квартире» – и уснул.

На новом месте я спал крепко, как мертвый, и проснулся лишь в одиннадцатом часу утра. Прочитал сообщение от брата, принял душ, надел клетчатые шорты с белой футболкой и направился на кухню. Как же я был удивлен, когда открыл холодильник и увидел, что он забит едой.

– Ну Билл! – вслух проговорил я и потянулся к кухонному шкафу. На полках также стояли коробки со сладостями, кофе и сухие сливки.

Я поджарил себе тосты и сварил крепкий кофе. Завтракая в одиночестве, вспоминал родной дом и маму, вечно занятую на кухне. Интересно, чувствует ли она мое отсутствие? Вряд ли. Главное – меня это больше не ранит.

Я вымыл посуду, вышел на балкон и простоял некоторое время, наслаждаясь замечательным видом: внизу шумел непрерывный поток машин, а чуть дальше виднелся океан. Ну что, первое утро в Лос-Анджелесе мне очень даже нравилось!

Воодушевленный прекрасной перспективой своего будущего, я решил поехать на пляж. Выскочил на улицу, поймал такси и уже через десять минут был у цели. Водитель высадил меня на широком шоссе и объяснил, как пройти. Я спустился по тропинке к оживленному пляжу. Солнце нещадно палило, на шезлонгах отдыхали люди, а на волнах покачивались катера.

Впереди я увидел знаменитый пирс Санта-Моники с колесом обозрения, множеством ресторанов и различных аттракционов. Он уходил в глубь океана на несколько сотен метров.

У маленького кафе с прохладительными напитками я свернул за угол: в глаза сразу же бросился бар с коротким названием «Джун». Не устояв, я вошел внутрь. Из-за низкого потолка и темных стен здесь было сумрачно. За двумя столиками из темного дерева сидели посетители: возле окна – худощавая женщина, а подальше – два высоких парня, похожих на туристов, в очках и с рюкзаками.

– Бутылку холодной колы, – у барной стойки я обратился к мужчине с полотенцем на плече. Он стоял вполоборота: рукава льняной рубашки закатаны, за ухом – шариковая ручка, короткие волнистые волосы были растрепаны.

Мужчина оценивающе взглянул на меня и потянулся к холодильнику. Достал бутылку, ловко откупорил ее и подал мне. Я сделал несколько освежающих глотков.

– Алекс, привет! Мне как обычно, и не забудь два кусочка льда, – я услышал мягкий женский голос и из любопытства обернулся.

К барной стойке подходила девушка с невероятно красивыми зелеными глазами. Они сразу привлекли мое внимание, заставив замереть на месте, и только потом я приметил на ней обтягивающий зеленый топ и джинсовые шорты.

– Какая жара! – пожаловалась она и взяла коктейль, протянутый барменом. Подведенные яркой помадой губы расплылись в улыбке, и я заметил над верхней губой крошечную родинку.

Я невольно скользнул взглядом по телу девушки, отмечая соблазнительные изгибы ее фигуры. Бармен ей что-то ответил, но я прослушал, а она громко рассмеялась приятным мелодичным смехом, от которого у меня по коже побежали мурашки. Я снова сделал пару глотков колы, продолжая смотреть на очаровательную незнакомку. Она в этот момент откидывала рукой за спину темные локоны, и сколько же изящества было в этом грациозном движении!

Я второпях расплатился, боясь оказаться в плену ее прекрасных глаз, и поспешил вернуться на пляж. В океане мелькали силуэты серферов на разноцветных досках, а на пирсе маячили неугомонные туристы с попкорном и чипсами в руках, пытаясь сделать селфи. Я немного побродил по пирсу, перекусил хот-догом с колой и вернулся на пляж.

День был невыносимо душным, а солнце беспощадно палило. Я решил поплавать и в предвкушении остановился возле свободного шезлонга, быстро стянул с себя футболку и вдруг за спиной услышал приятный женский голос. Я обернулся.

– …Вы меня слышите? – передо мной стояла та самая зеленоглазая незнакомка из бара в белом раздельном купальнике и джинсовых шортах. Узкий лиф приподнимал полную грудь, создавая красивую линию декольте, на которую невозможно было не обратить внимания.

– Что-о? – растерянно пробормотал я.

– Это мое место, – с улыбкой продолжила она, – я всегда здесь отдыхаю. Вот мои вещи.

– Ах да, извини! – Только сейчас я увидел под шезлонгом небольшую сумку с вещами и, закинув футболку на плечо, отошел в сторону.

Краем глаза я заметил, как она стягивает с себя шорты и устраивается на лежаке. Я не удержался и посмотрел на нее в упор. В этот момент она вытащила из сумки оранжевый тюбик с кремом и, совершенно не замечая моего любопытства, вытянув стройные ноги, принялась плавно втирать крем в кожу.

Тогда я решил не торопиться с плаванием, а немного позагорать. Откинувшись на соседнем шезлонге, я зажмурился и поспешно надел солнечные очки. Как же хорошо, что не забыл их прихватить, ведь солнце слишком ослепляло. Я хотел расслабиться и просто наслаждаться прекрасными мгновениями, но вместо этого думал о незнакомке, лежащей по соседству. Она манила меня, как красивая картина, которую хочется внимательно разглядеть, как вкусный торт, аппетитно политый взбитыми сливками, который тянет непременно попробовать. Подобно нетерпеливому маленькому ребенку, стремящемуся узнать, что же подарят ему на день рождения, я боролся с нестерпимым желанием повернуть голову и посмотреть, что же она сейчас делает.

Спустя несколько минут я ощутил, что под палящими лучами солнца моя кожа горит, и решил окунуться. С этими мыслями я поднялся и обнаружил, что зеленоглазой красотки уже нет, а вещи лежат аккуратно сложенными рядом с сумкой.

Одновременно испытывая противоречивые чувства – разочарование и облегчение, я быстро скинул с себя оставшуюся одежду и в плавательных шортах бросился в объятия океана. Освежающие волны накатывали белой пеной, и я, счастливый, продолжал грести. Неподалеку от меня промчался катер, и я, расслабившись, позволил накатившим волнам унести меня ближе к берегу. На мгновение я замер, любуясь безграничностью океана. Настырные волны обрушивались на меня, подхватывали и качали, будто были недовольны тем, что больше не плыву.

Всматриваясь в даль, я заметил в воде барахтающегося человека. В груди колыхнулось неприятное предчувствие, и я кинулся вплавь, пытаясь сообразить, что же там происходит. Подплывая ближе, увидел ту самую девушку в белом бикини: она хватала ртом воздух, беспомощно захлебываясь пеной, и вдруг исчезла из виду. В ужасе я бросился за ней в глубину, нырнул, открыл глаза, но ничего не увидел, кроме мутно-зеленой воды. Глаза защипало, я мгновенно вынырнул, огляделся и снова нырнул. Когда закончился воздух в легких, опять выскочил на поверхность. Туда ли приплыл? Там ли ищу? Еще раз нырнул, наконец задел ее руку и, чувствуя облегчение, схватив за запястье, с силой потянул вверх.

Она оказалась без сознания, в панике я обернулся к берегу – земля была так далеко. Усилием воли заглушил подступающую к горлу тошноту и начал изо всех сил грести, поддерживая голову девушки над водой. Ничего не видел перед собой, плыл с одной мыслью – спасти. Вытащив неподвижное тело на влажный песок, я с силой надавил несколько раз ей на грудь и сразу принялся делать искусственное дыхание. Вдохнул воздух в мягкие, но ледяные губы, потом опять и опять, пока она не закашлялась и не дрогнули веки. Из легких хлынула вода, и я помог ей перевернуться на бок.

– Слава богу! – прокричал я, сердце бешено стучало в груди. – Все в порядке?

– Ты… кто? – испуганно спросила она и заплакала от потрясения.

– Ник Доусон… просто Ник. Случайно заметил тебя. Мимо промчался катер… я просто качался на волнах и вдруг…

– Мэгги. – Она протянула руку, и я сжал ее тонкие пальцы. Они еще сильно дрожали, но сама девушка немного успокоилась. – Спасибо тебе. – Она заглянула мне в лицо, и все-таки глаза у нее необыкновенно красивые: выразительные и такие живые. Меня передернуло от мысли, что еще десять минут назад она могла стать пищей для рыб.

Подбежали несколько прохожих, интересуясь, все ли в порядке. Один из них назвал ее по имени. Я обратил на него внимание, поскольку его лицо было изувечено большим шрамом – таким безобразным, внушающим ужас, что невольно захотелось вздрогнуть и отвернуться, но я сдержался, понимая, насколько неприятно это может быть для него.

– Мэгги, что случилось? Тебе нужна помощь?

– Уже все хорошо. Ногу свело судорогой.

Когда все разошлись, она попыталась встать, поправив узел купальника на бедре, но качнулась, и я поддержал ее за локоть. Волосы прилипли к бледному лицу девушки, а тело все еще дрожало, как в ознобе. Опираясь на меня, она выпрямилась и тряхнула головой. Мокрые пряди тут же рассыпались по ее плечам, а я почувствовал мелкие брызги на своем теле.

– Как ты? – поинтересовался я.

– В по-о-о-рядке, – запинаясь, произнесла она, будто не могла поверить, что была на волосок от гибели.

– Что случилось?

– Сама не знаю. Ногу начало выворачивать в разные стороны, я пыталась плыть, но отключилась.

– Мэг-ги!

К нам бежала еще пара: девушка в желтом бикини и высокий загорелый парень в шортах. Их лица были взволнованными, даже напуганными.

– Мэг, что произошло? Мы встретили Тома, он рассказал про тебя.

Я почувствовал себя лишним, оставил новую знакомую в компании друзей и отошел к шезлонгу одеться. Отдаляясь от них, я слышал за спиной мелодичный голос Мэгги. Ужасно хотелось обернуться и еще раз взглянуть на нее: кто знает, увижу ли я ее вновь?

Не выдержав, я все-таки оглянулся: она с друзьями стояла на том же месте, где я их оставил. Девушка в желтом бикини что-то ей говорила, но Мэгги не слушала, а рассеянно смотрела по сторонам, будто кого-то искала.

Я криво улыбнулся. Почему не остался? Струсил? Горькие воспоминания о последней неудачной любви преследовали меня. Я не готов был к новым любовным приключениям, поэтому как можно быстрее покинул пляж.

В такси я думал о том, что в жизни не бывает случайностей. И все-таки мой приезд в Лос-Анджелес случился не зря, хотя бы потому, что я спас жизнь человеку.




Глава 3


В свой первый рабочий день в журнале я, несколько растерянный и взволнованный, подъезжал на арендованном кроссовере к высокому серому зданию. Мое внимание сразу же привлекла вывеска – «Мериал». Золотые буквы, словно объятые пламенем, горели неоновым светом в туманной дымке раннего утра. Я потянул за массивную дверную ручку и вошел в помещение. В стенах редакции стоял знакомый запах кофе, сигарет и свежеотпечатанных страниц, и я сразу вспомнил журнал в Майами, в котором проработал несколько лет.

Пройдя небольшой холл, заставленный огромными живыми растениями в горшках, я увидел рабочие столы, заваленные бумагами и разделенные стеклянными перегородками, за которыми сидели сотрудники. Высокая девушка в синем костюме пробежала с охапкой документов, чуть не врезалась в меня и исчезла в лифте. Я направился вслед за ней и поднялся на этаж выше. В приемной сидела женщина лет сорока пяти в строгом деловом костюме и очках. Она напомнила мне домоправительницу или строгую гувернантку из классических произведений.

– Вы к мистеру Фрэнсису? – сухо спросила она, и очки в тяжелой оправе съехали на кончик носа.

Ответить я не успел: справа распахнулась высокая дверь из красного дерева, и в проеме показалась грузная фигура Билла в синем костюме от «Армани».

– Ник, заходи уже, – пробурчал он и озадаченно посмотрел на наручные часы, – хорошо, что пораньше приехал. У нас есть полчаса до начала рабочего дня, чтобы все обсудить.

Я поспешно протянул руку Биллу, но он задумчиво смотрел на секретаря, потом, опомнившись, крепко пожал мою руку и пропустил в кабинет. Сам дал указания секретарю, захлопнул дверь и направился к рабочему столу. Кабинет Билла показался мне просторным и в меру скромным, только все необходимое для работы: длинный стол, пара кожаных кресел, у стены огромный стеклянный шкаф, забитый журналами, папками и другой рабочей канцелярией. Через окно, наполовину прикрытое жалюзи, пробивался слабый свет, поэтому в кабинете царила немного мрачная обстановка.

– Садись, – прокряхтел Билл и первый уселся на свой широкий кожаный «трон». В пепельнице среди окурков еще дымилась сигарета, а в комнате пахло никотином. Терпкий запах сигарет Билла показался мне противным, ведь сам я не курил. Поймав мой хмурый взгляд, Билл добавил: – А-а, знаю, что нельзя. Я иногда, когда сильно нервничаю.

– Какие-то проблемы в журнале? – спросил я, глядя в его уставшее лицо, и опустился в кресло.

– Нет, на работе все налажено. До твоего приезда мне помогала мисс Аддингтон. Она у нас выпускающий редактор, ответственная и хваткая. Вот я ее и загрузил, когда уволил помощника, – усмехнулся Билл. – Она мечтала о твоем приезде.

В дверь постучали, в комнату вошла та самая женщина в очках и в строгом деловом костюме. С подносом в руках она подошла к нам и поставила на стол чашки горячего кофе, одну из них вежливо подала мне.

– Эльза, оставь. Я сам, – поторопил Билл.

– Извините, – секретарь удалилась.

Я заметил, что Билла что-то тревожит. Он казался раздраженным и ерзал в кресле, то и дело бросая короткие многозначительные взгляды в мою сторону.

– Билл, ты в порядке? Проблемы со здоровьем? – Я сделал маленький глоток кофе.

– Со здоровьем полный бардак, да и в голове тоже, – он нервно забарабанил пальцами по столу и даже не притронулся к своей чашке.

– Да что случилось? Я же вижу, ты чем-то обеспокоен.

– Дело в Сьюзен, в ее душевном состоянии. Ты и сам видел, какой она стала.

– Понимаю, – мой голос понизился до шепота, – Джон рассказал, что она совсем извелась, как узнала о болезни Шерли. Мне очень жаль, Билл.

– В субботу вечером ты уехал, а мы ночь не спали. Сьюзен вспоминала о счастливых днях, когда вы учились в университете и все было хорошо.

– Не знал, что мой приезд так подействует на Сьюзен, – с грустью произнес я, чувствуя себя крайне неловко. Мои пальцы сильнее сжали горячую чашку.

– Не бери в голову! На нее теперь абсолютно все так действует. Здесь не предугадаешь. Я и сам весь извелся. Чертовы нервы. Вон, смотри!

Билл расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке и потянул за ворот. Через стол я нагнулся к нему и увидел выпуклое пятно с чешуйками, похожее на ожог.

– Что это?

– Псориаз, – недовольно бросил он.

– Ну и дела, – я снова опустился в кресло. – Мой коллега тоже мучился псориазом, ему помогал отдых на соленом море. Насколько мне известно, это хроническая болезнь. И давно у тебя?

– Несколько месяцев назад высыпало. – Билл застегнул пуговицы и рывком поправил воротник рубашки, который впился в его покрасневшую морщинистую шею.

– Может, тебе отпуск взять? Вам со Сьюзен не мешало бы поехать на курорт. Подлечитесь, пройдете сеансы у психолога.

– Я даже не думал об этом, но, наверное, ты прав. Вернется Джон из командировки, и поедем. Не хочу дом без присмотра оставлять. А там, может, удастся уговорить Шерли вернуться в Лос-Анджелес. Мы бы хотели, чтобы последние месяцы жизни дочь провела с нами. Ладно, что-то меня занесло. Я ведь не для этого тебя позвал, – махнул рукой Билл, – не люблю вести личные разговоры на работе и другим запрещаю. Не удивляйся впредь, если вдруг мой тон покажется тебе слишком официальным. В моем журнале нет сокурсников сына, родственников или друзей. Есть помощник главного редактора, то есть ты, и так по отношению ко всем: на работе мы работаем, и точка.

– Да, конечно. – Я понимающе кивнул, сделал еще один глоток кофе и сразу перешел к делам: – В чем будут заключаться мои обязанности?

– А-а, разберешься. Дела тебе передаст мисс Аддингтон. Я уже говорил, она сейчас занимается моими поручениями. Кажется, я упоминал при первой встрече, что «Мериал» – это мужской глянцевый журнал, ориентированный на современных, активных, деловых. Среди наших читателей много известных личностей. Да и вообще наша аудитория – люди умные, с широким кругозором, амбициозные и с исключительным вкусом. Однако нельзя забывать об интересах мужчин. Именно поэтому половина страниц глянца занята образами красивых женщин, сексуальных и непосредственных. Словом, «Мериал» – журнал для настоящих мужчин.

Билл посмотрел на круглые часы на стене и нажал кнопку вызова. В кабинете раздался голос секретаря:

– Да, мистер Фрэнсис!

– Эльза, пригласите ко мне мисс Аддингтон, – быстро проговорил он и, не дожидаясь ответа, отключился.

– Сейчас представлю, и приступишь к работе. Кстати, что это на тебе?

– Ты о чем? А-а, ну это, конечно, не «Армани», – засмеялся я, поправив свой светлый пиджак простого покроя.

– Я недавно летал в Милан на неделю моды. В мужских коллекциях было представлено много разных моделей, но особенно мне понравилась линия от французского люксового бренда «Дюна». Тебе советую обратить на нее внимание, – со всей серьезностью проговорил Билл, давая понять, что это играет важную роль в моей работе здесь. – Не забывай, ты теперь являешься частью «Мериал».

– Хорошо, обязательно посмотрю, – согласился я и вспомнил, что забыл поблагодарить Билла за жилье. – Кстати, спасибо за квартиру!

– Ну как устроился? Все ли хорошо? Открою секрет – Эльза занималась твоей квартирой, – усмехнулся он.

– Все отлично, уютно, и даже продукты есть, – засмеялся я.

И тут мы услышали стук в дверь.

– Войдите, – крикнул Билл.

В комнату вошла девушка в темном платье офисной длины, на высоких шпильках и с собранными в узел волосами. Наши взгляды встретились, и у меня на мгновение перехватило дыхание. Не ожидал, что зеленоглазая красотка, которую я вчера спас, окажется моей коллегой.

– Проходи, Мэгги! Смелее, ты что замерла? В первый раз у меня в кабинете? – послышался издалека голос Билла. Я как будто на миг отключился. – Вот, прибыла помощь. Мистер Доусон будет моим личным помощником. Передай ему дела и последние поручения. Как можно быстрее введи в курс дела.

– Ник Доусон, – я поднялся с кресла и протянул ей руку.

– Мэгги Аддингтон, выпускающий редактор, – запинаясь, не сводя с меня глаз, произнесла она. Я растерялся и задержал ее ладонь дольше, чем того требовали правила.

Мэгги первая опомнилась, вздрогнула и отдернула руку. Я поправил галстук и сделал шаг назад. Внезапно Билл закашлялся, достал ингалятор и торопливо вдохнул.

– Ну все! За работу, – тяжело дыша, продолжил он, – покажи Нику его кабинет, и пусть приступает.

– Да, конечно, – она направилась к выходу.

– Спасибо, Билл… ээ-м, мистер Фрэнсис, – поправился я и зашагал вслед за коллегой.

Мы прошли мимо Эльзы, свернули направо к стеклянной двери и оказались в моем кабинете. Он был почти в два раза меньше кабинета Билла, но обстановка в нем мне нравилась гораздо больше: витражные окна впускали в комнату достаточно естественного света и создавали уютную атмосферу. Напротив окон стояли рабочий стол и кожаное кресло, но больше всего мое внимание привлек огромный шкаф во всю стену. Я сразу представил себе, как буду заполнять его журналами, книгами и документами. В кабинете пахло женским парфюмом, а не запахом табака, как у Билла, и мне это очень понравилось.

Мэгги потянулась к разбросанным бумагам. Я молча наблюдал за ее быстрыми, изящными и точными движениями. В этом модном платье прямого покроя и с волосами, собранными в строгий узел, она выглядела чертовски привлекательно.

Интересно, мы так и будем молчать и делать вид, что незнакомы? Словно прочитав мои мысли, Мэгги подняла глаза. В этот раз они показались мне еще выразительнее и красивее.

– Мистер Доусон, теперь это ваш рабочий кабинет. Уже два месяца я совмещаю свою работу с функциями помощника, по просьбе Билла Фрэнсиса. Этот проект я закончу сама, – явно волнуясь, она прижала синюю папку к груди, – а вот остальными придется уже заняться вам.

– Спасибо, Мэгги, – ответил я, пытаясь скрыть улыбку. Меня начала забавлять вся эта ситуация: я, вчерашний спаситель, и она, взволнованная и не знающая, как себя вести. Я сделал несколько шагов навстречу ей. – Когда вы сможете поближе познакомить меня с делами?

– Чуть позже. – Она нервно застучала пальцами по папке, а затем, словно на одном дыхании, произнесла: – На столе документы и список поручений Билла. У меня через час назначена деловая встреча, а после обеда смогу зайти к вам.

– Мне ведь не показалось? – не выдержал я.

– Вы о чем?

– Мы уже знакомы, не так ли? – Я остановился в шаге от нее и почувствовал, как сильно она напряжена. – Вчера на пляже…

– Вы тоже узнали меня? – неожиданно она рассмеялась приятным, чувственным смехом, и ее загорелые щеки залил румянец.

– Я сразу вас узнал, как только вы вошли в кабинет к Биллу. Непонятно, почему вы усердно делаете вид, что не знаете меня?

– О, вы все неправильно поняли! Я не делаю вид, будто не знаю вас. Вы тоже молчали. Мне было неудобно, а вдруг вы не хотите… Я просто не знала, как начать. К тому же, увидев вас… Эти жуткие воспоминания… – Ее зеленые глаза оживленно заблестели, и она стала выглядеть еще привлекательнее. Я снова заметил крошечную родинку и остановил взгляд на ее губах.

– Куда вы вчера исчезли? – с хрипотцой в голосе спросила она. – Меня отвлекли друзья, а когда я опомнилась, то…

– То меня уже не было, – закончил я. – Торопился подготовиться к первому рабочему дню. Мы разве не на «ты»?

– А-ах да, но Билл не любит, когда…

– Я в курсе, он меня предупредил. Здесь мы только вдвоем и, если тебе удобно, можем общаться на «ты».

– Хорошо! Значит, мы теперь коллеги. – Неожиданно ее тон переменился, а в движениях появилась легкость и непринужденность. Она плавно вернула папку на стол и медленно, с грацией кошки, покачивая бедрами, направилась к бару.

– А я ведь не знал вчера, что спасаю коллегу.

– Ах, Ник, я тебе очень обязана, – с глубоким чувством благодарности произнесла она, – как подумаю, чем бы все закончилось, не окажись ты рядом, так сразу леденеет в груди.

– Лучше не думай об этом, и быстрее забудется. Знаешь, какая моя любимая фраза?

– И какая? – она остановилась возле небольшой стены из темного дерева и повернулась ко мне лицом, скрестив руки на груди.

– В жизни не бывает случайностей! Это означает, что я должен был в тот вечер оказаться на пляже и спасти тебя.

– А я ведь искала тебя вчера, но никто в округе ничего не знал. Как-то странно получилось, спас меня и пропал – словно сквозь землю провалился. И вправду: будто выполнил свою миссию и исчез.

– А зачем ты искала меня? – я был немного удивлен.

– Сама не знаю. Ты ушел, а на душе осталось какое-то чувство…

– Благодарности?

– Возможно.

– А что бы ты сделала, если бы все-таки удалось меня найти? – заинтересовался я, хитро улыбаясь ей. – Кстати, пользуйся случаем, я перед тобой!

– Обязательно бы пригласила на обед, – широко улыбнулась она. – Не знаю почему, но мне ужасно хотелось поговорить с тобой именно в тот момент. Я еще находилась под впечатлением случившегося, к тому же ты меня спас и тоже был в воде вместе со мной, – она запнулась, – даже не знаю, как тебе объяснить это все.

– Я тебя отлично понимаю. Я был рядом, спас тебя, и ты, находясь, в состоянии шока, посчитала, что я лучше других смогу разделить с тобой пережитый страх, ведь я все видел собственными глазами и принимал участие в этом.

– Да! – радостно воскликнула она. – Вот видишь, ты действительно меня понимаешь. Выпьешь чего-нибудь? У тебя отличный бар. – Она медленно повернулась и бесшумно отодвинула небольшую панель из темного дерева в сторону. Моему взору открылся освещенный мелкими лампами бар, заставленный бутылками и бокалами.

– Я не пью.

– Я тоже в рабочее время, да и Билл не одобряет. Я имела в виду что-нибудь прохладительное. Такая жара!

– Ты не поняла, я вообще не пью спиртное. Если можно, давай воды со льдом и лимоном.

– Скажешь, что и не куришь?

– Не курю.

– Да ты просто находка!

– Для кого?

Она смущенно промолчала, а я незаметно улыбнулся себе под нос и опустился в кресло так, чтобы видеть Мэгги. Она держала в руках бокал и закидывала туда кусочки льда. Черное платье плавно повторяло изгибы ее тела, а босоножки на высоких каблуках подчеркивали красоту длинных стройных ног. Я не мог отвести от нее глаз и продолжал пялиться, как школьник, пока она, улыбаясь, не шагнула ко мне с бокалами в руках.

– Держи, Ник, – мягко произнесла она, наклонившись ко мне, и я невольно скользнул взглядом по глубокому вырезу на платье, в котором обозначалась соблазнительная грудь.

– Спасибо, – я торопливо взял бокал и сделал несколько жадных глотков, так как в горле у меня совсем пересохло.

Мэгги медленно опустилась в кресло, но сделала это так плавно, легко и сексуально, что против моей воли по спине прошла волна жара. Я снова поднес бокал к губам, чтобы допить содержимое, но нечаянно пролил на брюки несколько капель.

– Ничего страшного. Это всего лишь вода, высохнет, – торопливо проговорил я, почувствовав себя неуклюжим ребенком.

За считаные минуты все изменилось, теперь я волновался больше ее: дело было в бешеной сексуальной энергетике, исходившей от Мэгги, и в моих гормонах, которые взбунтовались, как бы я ни старался их подавить.

– Как ты попал в «Мериал»? Билл сам вышел на тебя?

– А он не говорил?

– Билл не из тех, кто обсуждает свои дела. Сказал лишь, что нашел надежного человека, – ответила она и изящно закинула ногу на ногу.

– Меня рекомендовал наш общий знакомый. – Я решил действовать по принципу Билла и ничего не рассказывать. Тем более он сам говорил, что здесь я не сокурсник сына, а помощник главного редактора.

– Понятно. – Мэгги отпила глоток колы и свободнее устроилась в кресле. – Надеюсь, вы поладите. С Биллом работать непросто: он слишком дотошный, подозрительный, порой даже занудный. И никогда не угадаешь, в каком настроении приедет. В последние месяцы все чаще вижу его раздраженным: все ему не так да все не то. Главное – не спорить. Остынет и сам поймет, что был не прав, а вот если под горячую руку лезть и свое доказывать, то долго здесь не продержишься.

– Спасибо, что предупредила. Ты хорошо его изучила, давно с ним работаешь?

– Около пяти лет, как переехали с мамой сюда.

– Откуда?

– Я коренная англичанка. Мама захотела переехать в Лос-Анджелес, я не стала противиться.

– Англичанка? По тебе не скажешь.

– Ты про загар? – Она медленно провела тонкими пальцами по загорелой руке, так, будто наслаждалась своей неподражаемой женственностью. – Я живу возле пляжа. Часто плаваю и дружу с серферами. Помнишь девушку с парнем?

– С которыми ты разговаривала, когда я ушел? Ты про них?

– Да! Это Итан с Джессикой. Они мои близкие друзья.

– Серферы?

– Ага, они обожают серфинг, особенно Итан. Джессика его девушка и…

– И? Продолжай, почему ты остановилась?

– Не буду отвлекать, да и сама опаздываю на встречу.

Она поднялась с места, и я тоже.

– Жаль, что ты торопишься, интересно послушать про серфинг. Я однажды пробовал. Вокруг волны, и хочется снова испытать забытый всплеск адреналина.

– Правда? Я познакомлю тебя с местными серферами.

– Договорились. А что за встреча?

– После обеда загляну к тебе и все расскажу.

Мэгги легкой походкой направилась к двери и как птичка бесшумно выпорхнула наружу. Я убрал бокалы в бар, подошел к рабочему столу и задумался о том, насколько неожиданными бывают повороты, подстроенные нам судьбой. В ушах все еще звучал мелодичный голос Мэгги, а перед глазами стоял ее прекрасный образ. Я включил ноутбук и с интересом принялся разбирать документы, оставленные ею на столе. Не терпелось снова вернуться к забытой журналистике.

Ближе к обеду позвонил Билл на внутренний телефон и предложил пообедать вместе, как оказалось, в «Мериал» имелась своя хорошая уютная столовая. За обедом мы обсудили вопросы, связанные с журналом, а после Билл устроил мне деловую экскурсию: провел по кабинетам, обставленным темной мебелью, рассказал, чем занимается каждый из отделов, и познакомил с сотрудниками. Только ближе к вечеру я вернулся к себе в кабинет и, вспомнив про обещание Мэгги зайти после обеда, с надеждой посмотрел на часы, но рабочий день уже давно закончился. Наверняка она ушла, не застав меня на месте. Я разочарованно отключил ноутбук и покинул «Мериал». По дороге домой меня переполняло до сих пор таившееся и едва пробудившееся чувство радости и счастья. Я думал о том, что завтра снова увижу Мэгги, и при этом испытывал легкое волнение, какое чувствует подросток на первом свидании в школе.




Глава 4


На следующий день я приехал на работу пораньше, в хорошем настроении и оживленно принялся изучать материал, записывая новые идеи. Спустя четверть часа я услышал отчетливый стук каблуков в коридоре, на секунду замер, а через мгновение, подняв глаза, увидел Мэгги, стоящую в дверном проеме.

– Привет, Ник! К тебе можно? – улыбаясь, спросила она мягким приятным голосом. Я ответил не сразу, засмотрелся на облегающее бордовое платье с глубоким вырезом спереди, идеально повторяющее совершенные изгибы стройного тела.

– Конечно, можно, – тихо сглотнув, с опозданием ответил я и подумал о том, как, наверное, глупо сейчас выгляжу. Губы Мэгги расплылись в насмешливой улыбке, а яркие зеленые глаза смотрели на меня с веселой дерзостью. Поправив на плече кожаный ремешок небольшой сумочки от «Луи Виттон», она уверенными легкими шагами направилась к креслу и плавно опустилась в него.

– Я заходила к тебе вчера, но тебя не было, – заговорила она.

– Ах да, – спохватился я, – как раз собирался сообщить, что вчера полдня провел на экскурсии с Биллом. А как прошла твоя встреча?

– Сорвалась, – с легкой досадой произнесла она, и ее щеки слегка покраснели, – но сегодня попытаюсь еще раз. Ты как, осваиваешься?

– Вроде да, но есть вопросы. Поможешь?

– Конечно. – В ту же секунду она поднялась с места и подошла ко мне. Я почувствовал тонкий приятный аромат парфюма и мгновенно ощутил легкую слабость в теле.

– Удалось ухватить по хорошей цене на неделе моды в Милане, – похвасталась Мэгги, крутя сумочку в руках.

– Ты летала с Биллом?

– Ну конечно, куда он без помощника и секретаря. Мы с Эльзой, и еще пара дизайнеров полетели с ним, – она положила сумку на край стола и потянулась к папке. – Смотри, здесь уже есть наброски плана. Соберешь материал и напишешь статью об итальянском дизайнере. Думаю, справишься, а вот мне придется еще побегать.

– Ты о чем?

– Пытаюсь раздобыть информацию об одном французском филантропе, Пьере Мартине. Слышал о нем?

– О Пьере? – я удивленно поднял глаза на Мэгги.

Она продолжала стоять в шаге от меня, и это волновало. Я вынужденно поднялся с кресла, перевел дыхание и, сделав несколько шагов по комнате, продолжил:

– Кто о нем не слышал! За Пьером уже столько лет охотятся журналисты. Неужели ты надеешься на удачу?

– Почему бы и нет!

– Подожди, я все-таки не понимаю, как ты собираешься достать информацию? Он все тщательно скрывает. На него сложно что-либо добыть.

– Да-да, – с насмешкой протянула она, – но я встречаюсь с одним приближенным к нему человеком. У нас деловой обед, правда, он думает, что это свидание.

Неожиданно она повернулась ко мне спиной, изящным движением плавно завела руку за голову и потянула за заколку. Через мгновение каскад локонов рассыпался по плечам. Весело смеясь, Мэгги через весь стол, нарочито медленно, потянулась за сумкой. Платье на ягодицах натянулось до предела и немного приподнялось. Я не ожидал такого, жаркие волны то и дело накатывали на меня, а пульс учащался. Наконец она ухватилась за ремешок, медленно поднялась и перекинула сумку через плечо. Тряхнув пышными локонами, Мэгги посмотрела на меня каким-то незнакомым мне, хищным взглядом и, улыбаясь, поправила платье.

– Ник, что с тобой? – Она подошла ближе, и мое тело напряглось сильнее. Ее губы, нежные и теплые, находились так близко к моим губам, что у меня перехватило дыхание, в голову ударил адреналин, а внутри все перемешалось: желание, страх… В тот момент я забыл обо всем на свете и вопреки всем предостережениям ужасно хотел ее.

– Мэгги, ты… ты… – судорожно сглотнул я, во рту совсем пересохло, а сердце бешено стучало в груди. Но она неожиданно громко рассмеялась, а выражение ее лица сделалось насмешливым.

– Расслабься, Ник! Это всего лишь репетиция, – она потрепала меня по плечу, – ну-у, судя по твоей реакции, дело у меня в кармане. Ловко я дурачу мужчин, а? – Она направилась к двери, громко постукивая шпильками. – Я зайду к тебе позже и расскажу, как все прошло.

Мэгги скрылась за дверью, а я продолжал стоять на месте как дурак, пытаясь унять гормоны и привести мысли в порядок.

– Что это было, черт возьми! – выдохнул я, и мое непослушное тело рухнуло в кресло.

Как же она напоминала мне ту, при мысли о ком все еще содрогалось мое сердце, ту, что сводила меня с ума, но, кроме боли и страданий, ничего не дала. Есть такой тип женщин, которые, сами того не осознавая, приносят мужчинам одни страдания. Их ослепляющая красота, чувственный взгляд и приятный мелодичный голос заставляют каждого терять разум, но любовь с такой женщиной – опасна.

Я почувствовал вибрацию в кармане и быстро достал мобильный телефон. Звонил Джон. Совсем не вовремя, но ответить пришлось.

– Привет, Джо!

– Ники, дружище! Ну-у, как проходят рабочие дни? Отец не сильно загружает?

– Потихоньку осваиваюсь.

– Не переживай, у тебя уж точно все получится. Слушай, Ник… эм-м, можешь занять денег?

– Ты же недавно улетел на отдых. Неужели все потратил?

– Да я и брал немного. Ты же знаешь, без работы сейчас, а отца беспокоить не хочется.

– Извини, вряд ли смогу помочь. Я взял в аренду кроссовер, до зарплаты бы дотянуть.

– Ну ты даешь… Я так рассчитывал на тебя! Мне бы на пару дней, я все верну.

– Как вернешь? Ты же не работаешь?

– Я играю в рулетку…

– Ты что, снова в казино зависаешь?

– Не кричи, я все просчитал. Следующая игра точно моя.

– Ну ты идиот! Я думал, ты завязал. Теперь понятно, куда все твои деньги деваются.

– Пожалуйста, только один раз. Выручи, Ник! Клянусь, все отдам до копейки.

– Нет у меня денег, – резко ответил я.

Спустя несколько секунд Джон снова заговорил:

– Ник, а ты в кабинете у отца был?

– Конечно.

– Он показывал тебе сейф? Ну-у, такой серый, в виде книги? Ты же правая рука, как-никак.

– Ничего не показывал. Мы недолго говорили о делах.

– Эх, что за пропасть! Не везет так не везет. Отец наличку держит в этом чертовом сейфе. Вот бы пару купюр вытащить, он бы даже не заметил. Не знаю, сменил ли пароль, но раньше был день рождения Шер. Может, ты…

– С ума сошел! Прекрати, Джон.

– Ник, послушай…

– Слышать ничего не хочу.

– Ну и катись, а еще друг называется.

Джон отключился. Как любой игрок – крайне нетерпеливый и вспыльчивый, – он вел себя абсолютно неуравновешенно, если дело касалось денег и желания срочно отыграться. В студенческие годы Джон часто зависал в казино. Страх и интерес вызывали в нем дикий азарт: глаза будто загорались красным пламенем, и все его существо находилось во власти игры, казалось, он готов был поставить жизнь на случайное число.

В такие минуты до него невозможно было достучаться, он полностью терял контроль, не слушал и кричал. Голова его пылала словно в огне, а сам он, с испариной на лбу, лихорадочно следил за рулеткой, в надежде, что выпадет нужное число. Если же проигрывал, то волна отчаяния и ярости, вперемешку с ужасом сбивала его с ног. Он начинал сыпать проклятиями, крича от злости и борясь с досадным разочарованием.

Однако сожаление длилось недолго. Уже через несколько минут с дрожащими руками и красными воспаленными глазами он, в иллюзии отыграться, бросался к рядом стоящим с просьбой одолжить ему денег. Я надеялся, что с годами азарт у него пройдет, но, похоже, его зависимость только усугубилась.

У меня появилось нехорошее предчувствие, что с Джоном еще будут проблемы.

На глаза мне попался список с последними поручениями Билла. Я попытался прочитать его, потом еще раз, но мысли путались в голове. Сосредоточиться оказалось нелегко, но я не сдавался и продолжал. В итоге постепенно удалось разложить бумаги по папкам, а спустя пару часов полностью втянуться в работу.

Но ближе к вечеру я снова задумался о Джоне: как только у Билла, умного и порядочного, мог вырасти зависимый сын? Джон прекрасно сработался бы с отцом в журнале, если бы не валял дурака. Ведь Билл отлично поставил работу, наладил контакты и собрал профессиональных сотрудников. Он сделал все для своей семьи, а счастья все равно нет: дочь больна раком, жена в тяжелой депрессии, сын игроман, а сам Билл мучается от астмы.

Продолжая размышлять, я подошел к окну и, наблюдая за бесконечным потоком машин, не услышал, как постучали в дверь.

– Хорошо, что ты у себя!

Обернувшись, я увидел Мэгги с охапкой документов в руках.

– Можешь меня поздравить, вот, – она радостно вывалила бумаги на стол, – я раздобыла кучу интересного материала о Пьере!

– Ого, – я быстро подошел к столу и начал с интересом разбирать бумаги, – как тебе это удалось?

– Для меня нет ничего невозможного, – рассмеялась она и шумно упала в кресло. Ее темные локоны тут же рассыпались по соблазнительной груди, и непокорная прядь закрыла часть пылающего лица. Легким движением головы Мэгги откинула волосы назад.

Все еще не веря своим глазам, я продолжал перебирать бумаги и удивляться тому, как ей удалось достать столько информации по Пьеру. Неужели она прыгнула к нему в постель ради материала? От этой мысли меня передернуло. Я сильно разозлился, и помимо воли у меня вырвался вопрос:

– Ты что, переспала с ним ради этих бумажек?

Вопрос был неожиданным, слишком прямым и даже грубым. Мэгги молчала, опешив и уперев растерянный взгляд в бумаги.

– Что-о… – через мгновение она решительно подняла на меня свои горящие глаза. – Неужели ты считаешь, что я могу лечь с первым встречным ради этих бумажек?

В ее словах слышался упрек и неприкрытая обида. Моя злость рассеялась. Я промолчал, досадуя на свою оплошность. Сам не знаю, как слова слетели с губ, можно было просто намекнуть, а не спрашивать в лоб. Конечно же, мое предположение оскорбило ее. Она швырнула сумку на стол, быстрыми шагами направилась к бару, и тут ее гнев вспыхнул ярким пламенем:

– Почему ты задаешь мне такие вопросы? Как ты можешь так думать, – она торопливо откупорила бутылку минеральной воды и сделала несколько больших глотков. – Кто дал тебе такое право?

– Прошу, прости! Мне очень неловко и стыдно за свои слова. Просто не могу понять, как тебе удалось раздобыть столько материала за несколько часов. Люди охотятся за Пьером месяцами, и все безрезультатно.

– И ты считаешь, это единственный способ? – разозлилась Мэгги еще больше.

– Слушай, ты ведь сама тут репетировала, или я чего-то не понял?

– Репетировала, и что? Разве я переспала с тобой? Точно так же и с ним, в самый ответственный момент сбежала.

– Ну ты даешь! Не боишься проделывать подобные фокусы с мужчинами?

– Не-а, уже не в первый раз. На следующую встречу можем поехать вместе. Сам увидишь.

– Твои игры небезопасны. Конечно, поеду!

– Будешь моим телохранителем? – усмехнулась она.

– Буду, – подтвердил я.

Мэгги убрала со стола брошенную сумку и принялась собирать бумаги по Пьеру.

– Материала слишком много. Нужно выбрать самое главное, – примирительно предложил я.

– Ты прав, так и поступим, – согласилась Мэгги и спустя пару минут снова заговорила. – Вообще я уже давно пытаюсь достать материал об одной известной фотомодели, но пока никак.

– Что за модель?

– Харди. Может, слышал о нем? Он из Калифорнии и в свое время пользовался здесь большой популярностью. В один день исчез, и до сих пор о нем ничего не известно. Как сквозь землю провалился!

– Так он мужчина?

– Ага, тот еще красавчик, – усмехнулась она. – Вот бы достать хоть что-нибудь на него: где он сейчас, жив или мертв, что с ним стало? Это было бы настоящей сенсацией! Кстати, что с остальными проектами, посмотрел?

– Да, но есть вопросы. Ты не торопишься?

– Нет, я часто задерживаюсь.

– Почему?

– Я же за двоих работала, забыл? – Она потянулась к креслу и буквально рухнула в него. – Боже, как гудят ноги! Можно, сниму обувь?

– Конечно, поступай как тебе удобно. – Я перевел взгляд на ее длинные ноги, покрытые ровным загаром, и наблюдал за тем, как она расстегивает изящные ремешки на щиколотках.

– Мм-м, – замурлыкала она, скинув обувь на пол и усевшись удобнее в кресло, – боже, какая легкость. Перекусим? Я знаю, где вкусно готовят пиццу. Сейчас закажу. – Мэгги потянулась к сумке за телефоном.

– Хорошо, но я заплачу.

– Ник, ты прям джентльмен, – последнее слово она произнесла с особой интонацией.

– Это нормально, если платит мужчина, или в Лос-Анджелесе по-другому?

– Нет, так же. – Игриво улыбаясь, она начала диктовать заказ по телефону.

Я сел в кресло, стянул галстук и приступил к работе, через мгновение ко мне присоединилась Мэгги. В считаные минуты работа полностью поглотила нас, и мы с радостью изучали добытый материал по Пьеру. Лихорадочно перебирая снимки и с жадностью впиваясь в каждую строчку статей, я все сильнее убеждался, что полученный материал – скандальный и эксклюзивный – однозначно станет событием года. Между делом Мэгги рассказала несколько забавных историй о том, как Билл доставал своего помощника скрупулезностью, а тот постоянно спорил с ним и весь бордовый вылетал из кабинета. Принесли пиццу, и мы сделали вынужденный перерыв.

– А ты хорошо разбираешься. Билл не зря хвалил тебя.

– Хвалил?

– Именно, а это редкость, – Мэгги смачно надкусила пиццу. – Я ужасно проголодалась, – пожаловалась она и перекинула волнистые пряди волос на одну сторону.

– Ты же была на встрече? Тебя что, не угостили? – поддразнивая, спросил я и не смог сдержать хитрую улыбку.

– Не угостили, – Мэгги недовольно закатила глаза. – Я настолько вошла в роль, что о еде и забыла, – заявила она в отместку.

Услышанное мне не очень понравилось, поэтому я промолчал.

– Ник, – спустя мгновение она весело засмеялась, – я постоянно думала о том, как бы не завалить задание, поэтому и аппетит пропал, а теперь, когда дело в шляпе – он разыгрался.

– Может, тогда заедем поужинать? Отметим мой первый рабочий день и твое успешное задание, – воодушевился я.

Рука с пиццей замерла у ее губ.

– Уже поздно, и я устала, – тихо ответила Мэгги.

– Ты за рулем?

– Нет, а ты?

– Утром взял в аренду машину. Давай подвезу.

– Было бы неплохо, – кивнула Мэгги и снова надкусила пиццу.

Я задержал взгляд на крошечной родинке над верхней губой, которая была ей так к лицу, придавала шарма и делала ее еще сексуальнее. Внезапно я ощутил непреодолимое желание прикоснуться к ее чувственным губам. Волны жара побежали по телу, и я, изо всех сил борясь с искушением, схватился за первый попавшийся документ, лишь бы только не смотреть на нее.

К моему счастью, в этот момент дверь без стука отворилась и в кабинет вошел Билл. Сделав несколько тяжелых шагов, он остановился, с любопытством осматриваясь по сторонам. На рабочем столе были разложены папки с документами, лежал мой скомканный галстук и коробка от пиццы. Мэгги сидела босиком, а под столом валялись ее босоножки.

– Ну что-о, самая настоящая рабочая обстановка. Ужинаете, не покидая службы.

– Все как обычно, – пробормотала Мэгги.

– Мы разбираем материал. Билл, представляешь, Мэгги удалось заполучить информацию о самом Пьере Мартине! – похвастался я.

– Что? Вы это серьезно? – радостно воскликнул он и подошел ближе. – Ну-ка дайте мне посмотреть.

– Вот, – она протянула ему папку с бумагами.

– Хм, надо же! Подумать только! – Билл пролистал материал и вернул его Мэгги. – Выпишу тебе премию. Чувствую, вместе мы горы свернем!

– О, спасибо, – Мэгги смущенно бросила взгляд в мою сторону.

– Ты это заслужила, – шепнул я.

– Ну-у, я пойду, – весело напевая, Билл направился к выходу. – Не задерживайтесь. Силы и на завтра нужны будут. Пьер Мартин, хм, подумать только! – повторил он, все еще смеясь, и его тучная фигура скрылась за дверью.

– И правда на сегодня достаточно, – устало согласился я.

Пока Мэгги надевала босоножки, я прибрал на столе бумаги и засунул в карман галстук. Мы спустились на лифте, утомленные, но довольные приятным завершением рабочего дня. На улице пахло теплым летним вечером, так и хотелось пригласить Мэгги прогуляться, но я промолчал и завел мотор.




Глава 5


Через неделю я совсем освоился в редакции, мы с Мэгги отлично сработались. Я по-прежнему испытывал влечение к ней, но научился его скрывать и не ощущал неловкости, как в первые дни. Мэгги, как и любая женщина, любила слушать комплименты, ловить на себе восхищенные взгляды, а также ей безумно нравилось возбуждать желание у мужчин и сводить их с ума. Именно это меня останавливало, я боялся ошибиться и еще раз попасться в обманчивые сети, но постепенно понял, что ее задорное кокетство никогда не заходило слишком далеко.

Сегодня утром я столкнулся в коридоре с Биллом, как обычно одетым с иголочки. Он всегда носил элегантные костюмы, модные галстуки и начищенные до блеска туфли. Билл разговаривал с невысокой женщиной лет сорока в ярком экстравагантном костюме, с огненно-рыжими кудрявыми волосами, разлетающимися в разные стороны, словно языки пламени.

– Ну все, остальное после обсудим, – завершил беседу Билл и махнул мне рукой.

– Доброе утро! – поздоровался я и подошел ближе.

– Ник Доусон, мой новый помощник. Вы, наверное, уже в курсе, – представил он и повернулся ко мне: – Джина руководит отделом маркетинга. Вам предстоит тесное сотрудничество. Надеюсь, поладите.

– Рад знакомству!

– Я тоже очень рада, – женщина широко улыбнулась, обнажив мелкие редкие зубы, и я подумал о том, что еще секунду назад, без улыбки, она выглядела намного привлекательнее. – Я слышала, вы из Майами. Как там погода? Вы один или…

– Я один, – коротко ответил я, не дожидаясь ее предположений.

– После обеда занесите мне предыдущий выпуск, – вмешался Билл и, хмурясь, посмотрел на Джину. – Я хочу еще раз прочитать статью, о которой мы только что говорили. Пойдемте, мистер Доусон, – он живо зашел в кабинет, и я последовал за ним.

Как только мы остались вдвоем, Билл обратился ко мне уже просто по имени:

– Садись, Ник, – он опустился в кресло, и оно качнулось под его тяжестью, – поосторожнее с Джиной. Очень любопытная особа с острым языком. Своей личной жизни у нее нет, поэтому нравится совать нос в чужую. Ищу ей замену. Никак не могу подобрать подходящую кандидатуру, но как только найду – уволю. Однако я не об этом хотел сказать, – улыбнулся он, покачиваясь в кресле. – Я поговорил со Сьюзен. Идея с отдыхом пришлась ей по душе, и мне сразу стало спокойнее.

– Отличная новость! – я искренне обрадовался услышанному.

– Еще Сьюзен заговорила о работе. Хочет снова заняться цветами. – В глазах Билла блеснули еле заметные слезы, и он поспешно опустил взгляд на столешницу.

– У нее получались чудесные композиции!

– О, еще какие! – подхватил Билл и весело забарабанил пальцами по столу. – Ник, сегодня вечером не задерживайся. Мы ждем тебя на ужин.

– Мне не хочется беспокоить Сьюзен.

– Ну что ты! Она сама просила передать приглашение.

– Если только…

– Никаких если, – Билл слегка хлопнул ладонью по столу, – к семи часам ждем тебя. Кстати, как с Мэгги? Кажется, вы нашли общий язык.

– Вполне, – коротко ответил я.

Билл выжидательно смотрел на меня, ожидая подробностей, но я больше ничего не добавил. На внутреннем телефоне замигала лампа вызова, и он вынужденно поднял трубку.

– Да, конечно. Пусть заходит, – одобрительно произнес Билл.

Послышались легкие быстрые шаги, и в комнату влетела Мэгги – решительная, уверенная, с горящими зелеными глазами, на высоких каблуках и в обтягивающем платье. В руках она держала ту самую папку с материалом на Пьера Мартина.

– Доброе утро, – увидев меня, она немного растерялась и замедлила шаг. Кабинет Билла тут же наполнился ароматом уже знакомых мне духов.

– Доброе утро, – широко улыбаясь, поздоровался я и задержал взгляд на ее пылающем лице.

– Ты что, снова надушилась?! – проворчал Билл. Вмиг его лицо раскраснелось, и он как ошпаренный кинулся к окну и настежь распахнул его.

– Всего лишь капельку. Простите, забыла, что у вас обострение.

– Ничего себе капелька! Пахнет так, будто весь флакон на себя опрокинула. Что у тебя там? Говори быстрее! И где же этот чертов ингалятор? – Билл начал шарить по карманам.

– Я принесла материал на Пьера Мартина. Вчера отобрала самое необходимое, то, что нужно включить в номер.

– Отлично, оставь на столе. Мне нужно, чтобы… – начал Билл, но вдруг закашлялся, побагровев еще сильнее, – чтобы закончила со статьей Пьера на этой неделе, – тяжело дыша, заключил он и обратился ко мне: – Ник, я бы хотел увидеть и твои статьи. Как дела с остальными проектами?

– Как раз работаю над ними. Еще понадобится несколько дней по проекту с дизайнером.

– Наверное, в машине оставил, – пробурчал Билл, продолжая выдвигать ящики в поисках ингалятора. Схватив связку с ключами, он махнул нам рукой: – Идите работайте, – и быстрыми шагами направился к двери.

Я поспешил встать, и мы вышли из кабинета. Мэгги шла впереди, постукивая тонкими золотистыми каблучками и оставляя приятный шлейф духов позади себя. Наслаждаясь чувственным ароматом парфюма, я ускорил шаг и сделал ей комплимент:

– А мне нравятся твои духи!

– Спасибо, это «Шанель», – усмехнулась она, посмотрев на меня через плечо, – не переживай, слова Билла меня не задели. Понимаю, он ведь давно страдает астмой. За последний год его состояние ухудшилось в разы.

Мы подошли к дверям кабинета, я пропустил Мэгги и вошел следом.

– На самом деле надушилась больше обычного. Совсем забыла, что нужно занести папку, – закончила она и облокотилась бедрами о барную стойку.

Юбка платья поднялась чуть выше колена, и я в очередной раз убедился в красоте ее стройных ног. Прекрасная грудь Мэгги взволнованно вздымалась, натягивая ткань платья до предела. Чтобы скрыть свое смущение, я засунул руки в карманы брюк и уставился на кончики своих туфель. Эта привычка преследовала меня уже давно.

– Ненавижу свои волосы, – нарочито громко фыркнула Мэгги, будто хотела снова привлечь мое внимание. Я невольно отреагировал и сразу же поднял голову, уставившись на нее. Она достала из сумки заколку, после чего, тряхнув головой, одним изящным движением приподняла часть локонов к макушке. Я не смог отвести взгляд и засмотрелся на ее красивые волнистые локоны.

– Нужно почти час потратить, чтобы привести их в порядок, – пожаловалась она, – иначе будут торчать в разные стороны.

– Это у тебя свои волнистые?

– Да. – Она выдержала паузу и добавила: – От папы унаследовала. Хм, наверное, поэтому так сильно и не люблю.

– Сложные отношения с отцом?

– Он бросил нас с мамой. Это долгая и неприятная история, – с грустью ответила Мэгги и, подойдя ближе, опустилась на мягкий диван.

– Случайно, не из-за него вы решили покинуть Англию?

– Ты очень догадлив, – легкая усмешка появилась на ее лице, – если коротко, то Филипп женат на маминой родной сестре и они воспитывают дочь Аманду.

– Ох, ничего себе… Филипп – это твой отец?

– Ага. С мамой у него случился головокружительный роман на первом курсе. Он обещал жениться, но, когда мама забеременела, сбежал. Спустя годы тетя привела в дом своего парня, чтобы познакомить с близкими. Это был Филипп. Разумеется, он не знал о том, что они сестры. Мама пожалела тетю и не стала ничего говорить. Они поженились. Спустя двадцать с лишним лет тетя подслушала разговор мамы с Филиппом и узнала правду. У них с мамой испортились отношения, а у тети еще и с мужем. В общем, мы улетели из Англии сюда в надежде обо всем забыть.

– А как Филипп относился к тебе? Он ведь знал все эти годы, что ты ему дочь, а не племянница.

– Мама говорит, что знал, но делал вид, будто не знает. Слишком боялся потерять тетю. Ее он любил, а с мамой, как говорится, было по юности, – с легкой иронией, но не без горечи ответила Мэгги.

– А твоей сестре сколько лет?

– Аманде? Она на восемь лет младше меня. Признаться, в детстве я очень ей завидовала, потому что у нее были заботливые родители и любящая тетя. А я и с мамой-то не очень хорошо лажу, мы постоянно спорим. С одной стороны, понимаю: набив кучу шишек по молодости, она пытается уберечь меня от боли и разочарований, но вместо этого вселяет только тревогу и недоверие. Мама мечтала стать учителем, поступила на курс английской литературы. Этого хотел и мой дедушка. Но дочь не оправдала его надежды, забеременела на втором курсе, бросила учебу и пошла работать поваром, а ведь у нее могла быть совсем другая жизнь. Мама проводит весь день у плиты, и пусть получается у нее замечательно, но этого ли она хотела на самом деле? Приходить домой пахнущей не духами, а специями и приправами.

– Хм, грустная история. Надо же, а я ведь тоже совсем не нахожу общего языка с мамой, – тронутый неподдельной откровенностью Мэгги, я подошел к дивану и сел рядом с ней. – Мама никак не может смириться с тем, что дети выросли, и постоянно вмешивается в нашу жизнь. Если же мы сопротивляемся, она прибегает к разным манипуляциям.

– Мне это очень знакомо. Мама тоже пытается вмешиваться в мою жизнь, а мне ведь уже тридцать.

– А чем она недовольна?

– В основном моим поведением и отношениями с мужчинами. Ей не нравится, что я дурачу их. Ты ведь видел, как ловко у меня получается.

– Но это небезопасно.

– А мне нравится наблюдать за их глупыми, смешными лицами…

Я не хотел выслушивать иронию в адрес мужчин, поскольку и меня это задевало. Поэтому не дал ей договорить, задав следующий вопрос:

– Ты одна в семье?

– Да, мама больше не захотела рожать. А ты?

– У меня есть и сестра, и братья.

– Если честно, я бы не подумала, что у тебя сложные отношения с мамой. По тебе не скажешь.

– Почему?

– Ты спокойный и уравновешенный. Кажется, что с любым человеком найдешь общий язык.

– Ты серьезно? Не думал, что произвожу такое впечатление.

– Да-а, и еще у тебя очень славные веснушки!

– Эх, снова эти веснушки…

– А что с ними не так? Они тебе очень идут.

– У меня, как и у отца, немного детские черты лица. К тому же еще и веснушки. Мне не раз говорили, что они придают юношеского обаяния, но я их все равно не люблю. Твои волосы можно превратить в красивые локоны, а с веснушками ничего не сделаешь.

Мэгги громко рассмеялась. Как же мне нравился ее приятный смех, от которого по коже пробегали мурашки. Я тоже засмеялся.

– Странно, Ник.

– Ты о чем?

– Мы знакомы больше недели, а кажется, будто целую вечность. С тобой так легко!

– И мне с тобой тоже, – пылко ответил я, не сводя с нее горящих глаз.

Мэгги перевела взгляд и, краснея, откинула локоны назад. Сейчас она была совершенно другой: исчезла уверенная соблазнительница, в кресле сидела смущенная и застенчивая девушка. Я заметил, как ее разгоряченное лицо запылало еще сильнее под моим пристальным взглядом.

– У нас столько дел, а мы сидим. – Все еще борясь с волнением, она поднялась с дивана и отошла к столу.

Я последовал за ней, размышляя о том, почему же она так сильно разволновалась. Неужели из-за меня? В душе мелькнула зыбкая надежда, отчего сердце в груди забилось быстрее. Подходя к столу, я вспомнил слова Джона: он всегда говорил, что ему не нравился мой прямой взгляд и голубые глаза, заглядывающие в самую душу, возможно, и на Мэгги они так же подействовали.

Не хотелось ее больше смущать, и я торопливо сменил тему, расспрашивая о проектах. Мэгги с радостью переключилась на дела и принялась в подробностях рассказывать о деталях будущих публикаций. И тут я понял, что еще нас так сильно объединяет – это любовь к журналистике.

Однако я, в отличие от нее, не смог сразу включиться в работу, но ближе к вечеру, когда Мэгги удалилась к себе в кабинет, я полностью погрузился в проект и начал писать свою первую статью в «Мериал».

После работы я поехал к Фрэнсисам на ужин, размышляя по дороге о Сьюзен. Хотелось увидеть ее в хорошем настроении. Подъезжая к дому, я заметил черный автомобиль Билла и припарковался рядом. Со смешанными чувствами надежды и тревоги я вышел из машины и, наспех поправив белую рубашку, решительно поднялся по ступенькам в светлый холл. Из столовой доносились безумно аппетитные ароматы корицы и вкусный запах жареной курицы. Я принял это за хороший знак и радостно направился к стеклянным раздвижным дверям. Видно было, что здесь ждут гостей: стол накрыт, приборы аккуратно разложены. Однако ни Сьюзен, ни Билла я не нашел. Вдохнув восхитительный аромат специй, я вернулся в гостиную и хотел поискать хозяев в комнатах, но, уже шагая по ковровой дорожке коридора, передумал и решил дождаться их в холле.

Однако уйти я не успел, так как мое внимание привлекло тихое всхлипывание, такое жалобное, будто плакал ребенок. Соображая, откуда доносятся эти звуки, я подошел к приоткрытой двери. В комнате на кровати сидела Сьюзен: голова опущена, руки сложены на коленях, а телефонная трубка лежит на полу, словно случайно выскользнула из рук.

На стене я увидел фотографию в рамке: Шерли в гидрокостюме счастливо улыбалась в компании друзей. Наверняка это была ее комната. Мне стало неловко, и я поспешил уйти. Но Сьюзен неожиданно подняла голову и, наспех утерев слезы, встала с кровати.

– Ник, как я рада, – она подошла, протянула мне руки, и я с улыбкой крепко сжал их. – Я ждала тебя. Пойдем же, стол уже накрыт. Билл скоро присоединится к нам.

Все еще держась за мою руку, Сьюзен вежливо провела меня в столовую и усадила за стол. Она старалась выглядеть веселой и с деланой беспечностью заботливо придвигала ко мне тарелки, наполненные едой. Я был голоден и с удовольствием уплетал мясо цыпленка с жареным картофелем.

Подцепив вилкой салат из креветок и ветчины, я украдкой посмотрел на Сьюзен. Она сидела напротив, устремив пустой, безжизненный взгляд на стол, заставленный разными вкусностями. В широких джинсах и свободной белой рубашке, с собранными в узел волосами, она выглядела совершенно истощенной. Ее тонкие, сухие пальцы нервно мяли салфетку. Я не мог продолжать делать вид, будто ничего не замечаю, поэтому спросил:

– Сьюзен, ты чем-то обеспокоена?

Она вздрогнула и взглянула на меня глазами, полными тревоги.

– Ах, Ник, – отчаянно прошептала она, и слова полились стремительным потоком, словно только и ждали подходящего момента. – День начался замечательно. Я хлопотала на кухне и ждала вас с Биллом. Перед самым твоим приходом позвонил Майкл, сообщил, что Шерли несколько дней отказывается пить антидепрессанты и ему слишком сложно с ней. Сегодня утром, когда он уезжал на работу, Шерли закрылась в ванной, и Майкл не смог уговорить ее выйти. Позже она позвонила ему и сообщила, что вскроет себе вены.

Сьюзен сделала паузу. Закусив губу, борясь со слезами, она пыталась овладеть собой. Спустя несколько секунд, все с той же тревогой в глазах, она продолжила:

– Майкл сильно испугался и сразу же примчался домой, но застал ее на кухне. С его слов, она пила кофе и посмеивалась над ним, даже хохотала. – Бледное лицо Сьюзен приняло смущенное выражение. Она постаралась оправдать дочь. – Я не думаю, что Шерли сделала это специально, просто ей тяжело сейчас.

– Но для чего она позвонила Майклу?

– Хотела проверить реакцию, нужна ли она ему еще. Майкл наверняка преувеличивает. Моя девочка в отчаянии, нужно срочно забрать ее домой.

– А как же ваш отдых с Биллом? Вам ведь нужна перезагрузка.

– Ах да, я потороплю Билла. – В холле послышались шаги. – Как дела дома, Ник? – Сьюзен мгновенно перевела тему разговора.

Немного растерявшись, я ответил сбивчиво:

– Все хорошо… У Джека ожидается пополнение в семье.

В этот момент в столовую вошел Билл: бодрый, полный воодушевления и в подозрительно сентиментальном настроении. Весело напевая себе под нос, он приветливо кивнул мне и, улыбаясь, поцеловал жену в висок. От него пахло одеколоном для бритья.

– Продолжайте, я вас, кажется, перебил, – он отодвинул стул и сел за стол, пододвигая к себе приборы. – Так о чем вы говорили?

– Ник рассказывал, что его мама скоро станет бабушкой, а отец – дедушкой. Как же мы этого ждем от Джона, правда, Билл? – глаза Сьюзен мечтательно загорелись.

– Правда, милая, – он ответил так, будто сам не верил своим словам. – Давно я не видел тебя такой счастливой.

– Джон обещал жениться в следующем месяце. У него есть перспективная работа и замечательная девушка, чтобы создать семью и подарить нам внуков.

Билл промолчал и, постукивая приборами, положил в тарелку немного салата. Кажется, он знал о сыне намного больше, чем Сьюзен, и наверняка скрывал его проделки. Именно поэтому не сильно верил в счастливый брак, которого так ждала жена.

Остальное время мы провели за теплой беседой, обмениваясь воспоминаниями из нашей с Джоном студенческой жизни. Перед моим уходом Сьюзен попросила мужа ускорить отпуск, и он, окрыленный и счастливый, обещал ей завтра же заняться этим.

Я попрощался с Фрэнсисами и в девятом часу вечера приехал на пляж. Меня встретил громкий шум волн, теплый ветер приветливо ударил в лицо. Я снял обувь, закатал брюки до колен и медленно зашагал по влажному песку. На фоне звездного неба яркими огнями горел пирс. Оттуда еле слышно доносилась музыка и счастливый смех влюбленных пар. Я глубоко вдохнул соленый воздух, кажется, даже он сегодня был пропитан романтикой. Прохладные волны накатывали на берег, солнце садилось за горизонт, а я, с туфлями в руках, в пене и брызгах, продолжал одиноко шагать вдоль берега, все больше поддаваясь меланхолии.

Все эти разговоры о Шерли, о ее неизлечимой болезни заставили меня задуматься о жизни. Я редко размышлял о том, что имею, казалось, все еще будет: если не сейчас, то завтра. И даже если что-то не получалось, не торопился, а ждал, словно целая вечность впереди. Но сейчас, слушая плеск волн, я задумался о том, насколько быстротечна жизнь. Несколько лет назад я был таким же Ником, как сейчас. Что я имел? Все то же: работу и больше ничего. Тогда мне казалось, что я еще молод и в тридцать у меня точно будет семья. Вот мне уже скоро тридцать, и ничего не изменилось.

А сделал ли я что-нибудь за эти годы? Нет, боялся. Любовь приносит не только счастливые моменты, еще и нестерпимую боль. Я вспомнил о своих неудачных любовных опытах, в которых было мало приятного, и в груди защемило.

«Женщины! И кто вас поймет?» – с досадой прокричал я и, подняв маленький камешек, с силой зашвырнул его в воду.

Ветер еще настойчивее затеребил короткие волосы и приподнял рубашку, совсем выбившуюся из-под ремня. В этот момент на берег обрушилась новая волна и обрызгала меня с головой. Не обращая внимания, я шел дальше, утопая в песке. Возле пирса остановился: от ярких огней кругом было светло и играла музыка. Довольные туристы делали селфи, кафе и рестораны зазывали гостей.

Я уже собирался повернуть назад, но мое внимание привлек серфер в темном гидрокостюме: высокий, хорошо сложенный, с королевской осанкой. Он выглядел так, словно был вылеплен самым лучшим скульптором в мире. С доской в руках он плавно погружался в воду неподалеку от пирса. Спустя мгновение, не успел я опомниться, серфер величественно плыл по океану. Закрученный волнами, исчезал и словно из ниоткуда снова появлялся. Дух захватывало, и сердце замирало! Некоторое время я завороженно следил за его смелыми, искусными трюками, но вскоре потерял из виду. Он так быстро растворился в темноте, что я даже задумался: а не привиделось ли это мне?




Глава 6


Утром Билл сообщил, что уходит в отпуск со следующей недели. Несколько часов я провел, занимаясь его заданиями. Зная недоверчивый нрав своего руководителя, я не хотел его волновать и решил сразу приступить к делам. Весь день просидел за работой, выпил несколько чашек кофе и отвлекался только на телефонные звонки. Осталось посмотреть коммерческое предложение и отправить запрос в отдел типографии, но это я решил сделать завтра.

Покончив с делами, я собрал документы в портфель и выключил ноутбук. Надеясь застать Мэгги в кабинете, я прямиком направился к ней. Сегодня мы не виделись ни разу.

Мэгги, в рубашке с коротким рукавом, заправленной в льняные брюки, и в сандалиях, стояла возле двери в кабинет и возилась с ключом в замочной скважине. Ее длинные волосы были собраны в пышный хвост и повязаны светлой лентой.

– Мэгг! – я радостно зашагал к ней. – Сегодня был тяжелый день.

– Привет, Ник, – она бегло взглянула на меня и продолжила возню, – я хотела зайти к тебе, но и у меня сегодня день выдался не из легких. Кажется, ключ окончательно застрял, – вспыхнула она.

– Давай помогу, подержи-ка портфель.

Она отошла в сторону, а я принялся за дело.

– Ты домой?

– Да, – кивнул я и склонился к замочной скважине, пытаясь вытащить ключ, – а ты?

– Я на пляж. Хочу прогуляться.

– Держи, – улыбаясь, я протянул ключ. – Слушай, а можно с тобой? Я сегодня жутко устал.

– Спасибо, – засмеялась она и вернула мне портфель. – Можно, я познакомлю тебя с друзьями. – Легким прикосновением Мэгги поправила воротник моей рубашки и, плавно покачивая бедрами, направилась к выходу. Я зашагал следом, думая о том, как же она хороша!

Мы подошли к машине, и я помог ей устроиться на переднем сиденье. Автомобиль вмиг заполнился ароматом ее духов, и я, опьяненный не только запахом парфюма, но и присутствием самой Мэгги, быстро завел мотор, пытаясь скрыть радостное возбуждение. Почти всю дорогу она молчала и задумчиво смотрела в окно. Выглядела уставшей. Лишь пару раз мне удалось перекинуться с ней дежурными фразами.

Припарковав машину у обочины дороги, я помог Мэгги выйти, и мы спустились по уже знакомой мне тропинке к пляжу.

– Хорошо жить возле океана. Ты, наверное, часто гуляешь?

– Да-а, особенно когда на душе неспокойно, волны будто уносят твои проблемы.

Я заметил, что Мэгги погрустнела: ее глаза не блестели, как прежде, бьющая через края энергия куда-то испарилась, а на смену пришло подавленное настроение. По дороге я увидел маленький киоск и остановился купить две бутылки колы. Сняв крышки, я протянул бутылку Мэгги. С благодарной улыбкой она взяла колу и сделала несколько больших глотков. Мы снова зашагали по остывшему песку, окутанные вечерней прохладой, и любовались яркими огнями пирса, светящимися вдали.

– Может, перекусим? – предложил я.

– Я не голодна. На пирсе слишком шумно, лучше посидим здесь.

Она шагнула в сторону бревен, аккуратно сложенных у самого берега океана. Я последовал за ней. Пирс, переливаясь разными огнями, остался вдалеке.

– Это наше укромное местечко. Мы любим здесь собираться с друзьями. – Мэгги села лицом к океану, я устроился рядом с ней. Вечерние прохладные волны накатывали на берег, смывая следы на песке. Она нагнулась и зачерпнула ладонью горсть освежающей воды.

– А почему вы собираетесь именно на бревнах?

– Сама не знаю. Мне нравится здесь: тихо и безлюдно. Туристы сюда не придут. Они и не подозревают, что дальше есть тропинка, по которой можно попасть на шоссе. Между прочим, для меня самый короткий путь на работу.

– Да, удобно. Я тоже заметил, еще в прошлый раз.

– Как ты его нашел? Только местные знают, чужие здесь не ходят. – Ветер растрепал локоны Мэгги, и она заправила выбившуюся прядь под ленту.

– Моя квартира находится в нескольких кварталах отсюда, вдоль этого шоссе. Я искал пляж и случайно забрел сюда.

– Удачно ты забрел, – улыбнулась она, и на ее щеках выступил слабый румянец.

– Да, – я тоже заулыбался, понимая, о чем она говорит.

Некоторое время мы просто молчали, наслаждались волнами, изредка накатывающими на сушу. Протяжные крики чаек сквозь шум океана доносились до наших ушей, а где-то вдалеке слышался рокот взлетающего самолета.

– Поговаривают, что раньше дьяволы устраивали соревнования и часто засиживались здесь.

– Что за дьяволы?

– Несколько лет назад, когда мы с мамой переехали сюда из Англии, я встретила одного из них на этих бревнах. Он рассказал, что год назад их была целая компания и называли они себя «Морскими дьяволами», а жители прозвали их «Дьяволами на воде».

– Дьяволами? – я нахмурился.

– Да, потому что они всегда были одеты в черные плавательные костюмы. Бесстрашные и одержимые, словно дьяволы на волнах!

– В черных костюмах? – переспросил я и тут же вспомнил вчерашнего величественного серфера с доской, взлетающего вверх на волнах. Да, в этом поистине было что-то дьявольски красивое! – А куда они все разбежались?

– Я тоже спросила, и он рассказал грустную историю. С его слов, одна девушка из компании полюбила дьявола, но потом предала его с другим серфером из этой же компании и сбежала. Вот так их дружба и развалилась.

– Предательство, да, нет ничего больнее, – прошептал я. – И что он еще говорил?

– Я видела его на пляже всего лишь раз. Он сказал, что зашел посидеть на бревнах и повспоминать о тех днях.

– Что-то вроде ностальгии?

– Думаю, да. На вид ему было около пятидесяти лет.

– Ого!

– Не удивляйся. Серфинг объединяет людей разных возрастов и профессий. Кстати, ты первый, кому я пересказываю эту историю.

– Неужели никто больше не интересовался?

– Не-а, – Мэгги неожиданно махнула рукой в сторону. – Смотри, Том! И как всегда, один, – с грустью в голосе произнесла она. – Подойдем к нему?

В десяти метрах от бревен находилось небольшое заброшенное бунгало, возле которого стоял пластмассовый белый столик. Смуглый парень сидел под пляжным зонтом и играл в шахматы сам с собой, расставляя фигуры и устраивая ловушки мнимому сопернику. Его глаза лихорадочно бегали по шахматной доске, и он что-то бубнил себе под нос.

– Твой друг? – спросил я.

– Том полгода назад перебрался сюда с соседнего пляжа, подружился с нами и стал добровольно следить за порядком на берегу. Мы шутя называем его «смотрителем пляжа».

Я подал руку Мэгги, она спрыгнула с бревен, и мы направились к Тому. Подходя ближе, я узнал его – это был тот самый парень с изуродованным лицом. Он подходил к Мэгги и предлагал свою помощь, когда я вытащил ее на берег.

– У него шрам на лице, видишь? – шепнула она и замедлила шаг.

Левую сторону лица бедняги обезображивал большой шрам от самого кончика носа до мочки уха, которого у него не было: вместо него образовался огромный рубец.

– Не обращай на шрам внимания. Тома это сильно задевает.

– Хорошо, а что с ним произошло?

– Акула налетела. Спас гидрокостюм и то, что она оказалась маленькой. Изуродовала лицо, сорвала ухо и зацепила несколько пальцев на руке.

– Ничего себе! Он тоже серфер? – спросил я.

– Теперь уже бывший. После того случая Том не заходит в воду.

– Приятель, как игра? – спросил я, как только мы поравнялись с ним.

От неожиданности Том вздрогнул, и ферзь выпал из пальцев. Растерянно что-то бормоча в ответ, он торопливо поднял фигурку и снова уставился на доску.

– Том не любит, когда его отвлекают от интересной игры. Всегда так реагирует, – тихо шепнула Мэгги и подошла ближе.

– Том, как ты? – улыбаясь с особенной нежностью, спросила она.

– Спасибо, хорошо, – Том сдвинул слона.

– Это Ник, наш новый друг.

– Угу, я Том, – он наспех протянул мне руку и снова вернулся к игре.

– А где Дэн? – спросила Мэгги.

– После работы обещал приехать на пляж, – он задумчиво потер рукой подбородок, не поднимая глаз от доски и пытаясь плотно сжать губы, но из-за шрама они не сомкнулись до конца, а лицо исказилось в ухмылке.

– Сработало! – Том торжествующе поднял глаза на Мэгги и начал радостно делиться с ней происходящим на доске. – Я переставил коня и забрал его пешку, таким образом, что ферзь остался совсем беззащитным перед его слоном. Он же поставил своего слона и забрал мою фигуру, а я… я переставил слона и объявил ему шах. Шах его королю! – прокричал Том и, крепко сжав кулаки, вскинул их вверх, подобно счастливому ребенку. – Я загнал его в угол, я загнал его… – несколько раз повторил он и поспешно вернулся к шахматной доске.

Я заметил на лице Мэгги грустную улыбку, похоже, история Тома сильно расстраивала ее. Недолго думая, я поспешил увести ее снова на бревна.

– И часто он так играет? – спросил я, усаживаясь рядом с ней.

– Да, и всегда в одиночестве. Том особо ни с кем не общается.

– А кто такой Дэн?

– Серфер и сосед Тома. Он тоже недавно у нас на пляже. Джессику с Итаном ты уже видел. Это мои близкие друзья.

– В прошлый раз ты начала говорить и не закончила.

– Ах, Итан! Он просто одержим волнами, – рассмеялась Мэгги своим мелодичным смехом. – Я знаю его уже четыре года, с того дня как он появился на пляже.

– Чем он занимается?

– У него небольшая звукозаписывающая компания. Джессика его девушка, учится на детского врача. Она младше Итана на восемь лет, ей двадцать три. За последний год Итан сильно изменился.

– Ты о чем?

– Раньше серфинг был для него смыслом жизни. С появлением Джессики он немного остыл. Если она не хочет, то и Итан уже не бежит к волнам, а попробуй раньше сказать ему, что пропустит волну, – рассмеется тому человеку в лицо. Он жил серфингом, мечтал с каждым разом поймать волну все выше и выше.

– Они придут сегодня?

– Да, должны приехать.

Я стряхнул с брючины прилипший песок и посмотрел на ее длинную шею, голые руки, на влажную кожу медового оттенка. Она снова зачерпнула воды в руку и, побрызгав на себя, стряхивая воду с пальцев, брызнула шутя и в меня. Это было по-детски забавно! Я расплылся в глупой, радостной улыбке, словно влюбленный мальчишка, и ощутил безумное желание провести пальцами по ее влажной коже. Незаметно для себя я все больше увлекался Мэгги, привыкал к нашим уединенным беседам, к ее голосу, к улыбке, к запаху духов, а также и к своим чувствам, которые испытывал рядом с ней – меня то в жар бросало, то, наоборот, я ощущал абсолютное спокойствие только потому, что она сидит рядом.

– Мэгги, привет! – Невысокий коренастый парень в светлой тонкой рубашке и с доской в руках направлялся к нам и радостно махал рукой, но возле Тома вдруг остановился. Какое-то время он наблюдал за тем, как тот одиноко переставляет фигуры, затем похлопал его по плечу и что-то ему сказал.

– Жаль Тома. Вся жизнь загублена, а ему всего тридцать, – с горечью прошептала Мэгги.

– Я тоже ему сочувствую, но, видимо, его судьба такая.

– Ты веришь в судьбу?

– Почему нет? Верю, – ответил я и украдкой взглянул на красивый профиль Мэгги. Она задумчиво смотрела на Тома и прикладывала мокрые от воды руки к загорелым щекам и шее.

– Привет, – парень в светлой рубашке скинул доску на песок возле нас и, перепрыгнув через маленькое бревно, уселся рядом с Мэгги.

– Привет, – откликнулась она. – Все в порядке?

– На работе задержался.

– Дэн, познакомься, у Билла новый помощник, а у меня коллега – Ник Доусон.

– А-а, она тебя ждала. В последнее время мы потеряли Мэгги на работе.

– Ник, – я дружелюбно улыбнулся и протянул руку.

– Дэн! – представился он и сразу задал вопрос: – Умеешь серфить?

– Пару лет назад пробовал, но потом забросил.

– О, тогда нужно возобновить это дело, – рассмеялся Дэн и перевел взгляд на Мэгги. – Ты в порядке?

– Да, – как можно бодрее постаралась произнести она.

– А то обычно твой заливистый смех слышен за версту, а тут такая тишина. – Дэн снова повернулся ко мне. – Ник, а тебе удавалось полностью продержаться на доске?

– Я пытался, но всегда слетал. Признаться, мне далеко до этого. Можно сказать, я новичок.

– А волны ты правильно выбирал?

– Не особо разбираюсь, а как определить? – заинтересовался я.

– Хм, – ухмыльнулся Дэн, будто только и ждал этого вопроса. – Все зависит от ветра. При умеренном ветре появляются крутые волны, но они короткие и не очень подходят для серфинга, а вот двумерные бегут рядами гребней. Когда ветер начинает усиливаться, гребни исчезают, а длина волны растет. Вот это крутая волна! Все дело в свелле, если бы не свелл, не было бы волн, – подытожил Дэн.

– Свелл? – растерянно повторил я.

– Да, – кивнул он, – это энергия ветра, которая передается волнам. О чем я тебе только что рассказывал. Ветер играет большую роль. А вообще знаешь, какой самый правильный ветер для серфинга?

– И какой же? – с интересом переспросил я.

– Его отсутствие, – самодовольным тоном произнес Дэн. – Именно поэтому мы частенько приходим сюда пораньше, еще светать не начинает. Для того чтобы добраться до спота, пока ветер не успел проснуться.

– А что такое спот? – загорелся я и заметил, как Мэгги ехидно улыбнулась, косясь на Дэна.

– Это место, где есть волны, пригодные для серфинга, – объяснил он. – Слушай, я могу научить тебя держаться на доске. Хочешь?

– Можно хотя бы попытаться, – засмеялся я.

– О, Итан с Джессикой идут, – ухмыльнулся Дэн, и я проследил за его взглядом. К нам приближались длинноногая девушка в коротком джинсовом сарафане и высокий, загорелый парень в плавательном костюме. Выглядели они как звезды из глянца.

– Похоже, они сегодня еще не плавали, – предположил Дэн, – но Итан в гидрокостюме, значит, собирается.

– Только, пожалуйста, не спорьте, – предостерегла Мэгги.

– Я никогда не начинаю первым. Это все Итан.

– Ты же знаешь, у него непростой характер.

– И что, мне теперь молчать?

– Просто не спорь, – успела шепнуть Мэгги, и они подошли.

– У нас в компании пополнение? – заметил Итан, протягивая мне руку.

– Ник Доусон, – представился я.

– Мой коллега и мой спаситель, если помните, – добавила Мэгги, обнимая подругу.

– Ты местный? – спросил Итан, окинув меня оценивающим взглядом и усаживаясь на бревна.

– Я из Майами.

– Добро пожаловать! – воскликнула Джессика и села рядом с парнем. Она напоминала мне куклу Барби высокой грудью, тонкой талией и большими голубыми глазами. – Ты вовремя оказался на пляже, Мэгги все нам рассказала. – Она заглянула в ее опущенное лицо. – Ты чего без настроения?

– Да с чего вы взяли? Все в порядке. – Мэгги успела снять сандалии и болтала ногами в воде. – Вы сегодня не плавали?

– Не-а, – протянула Джессика, – мы ездили в боулинг. Мне совсем не хотелось на волны.

– Ник давно не серфил и хочет снова попробовать, – сообщил Дэн.

– Насколько давно? – загорелся Итан.

– Пару лет прошло с последнего раза.

– Так, может, сейчас рванем? – не выдержал он, его горящие глаза возбужденно заскользили по волнам.

– За вечер мне уже два раза предложили посерфить, – засмеялся я.

– Так соглашайся! – вмешалась Джессика. – Он не успокоится, если не поплавает. Уже три дня без волн, и все из-за меня.

– Смотрю на Тома и все больше убеждаюсь, что никогда не вернусь к серфингу, – с грустью произнесла Мэгги.

Темнело. Я обернулся. Том собирался заносить вещи в бунгало: закрыл шахматную доску и аккуратно складывал пляжный зонт.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68893443) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Сноски





1


Аддикция – зависимость, привыкание.




2


О сложных отношениях Ника с мамой читайте в книге «Тайны семьи Доусон».




3


Более подробно читайте в книге «Тайны семьи Доусон».