Главная страница | Триллеры | Рутинная процедура

Рутинная процедура
Мария Мерлот
Эмма Вальц – счастливая молодая женщина на пороге своей свадьбы. От романтического свадебного путешествия с самым дорогим для неё человеком её отделяет сущий пустяк – небольшой медосмотр.
Она и не подозревает, что простая рутинная процедура обернётся катастрофическими последствиями и изменит её жизнь кардинальным образом. 30 минут наркоза превратятся в 300 лет комы, и она проснётся в далёком будущем, где “Умная Смерть” выкосила большинство человечества, немногие выжившие выживают, как могут, а роботы рвутся к абсолютной власти.
––
Осторожно! Внимание!
Если у Вас есть фобии:
полного наркоза,
пандемии,
искусственного интеллекта,
Остановитесь и НЕ читайте эту книгу!

Мария Мерлот
Рутинная процедура

1. Приятные хлопоты
Эмма Вальц была на седьмом небе от счастья. Через две недели она выходит замуж за самого замечательного человека на свете – Грега Адамса! За эти две недели предстояло столько всего сделать! Она уже определилась с главной цветовой темой – кремовый цвет с редкими и сдержанными золотыми акцентами. Платья, занавески и скатерти уже были заказаны. Подарки для гостей тоже. Но ещё оставалось столько важных деталей: посуда и серебро на стол, всевозможные цветы (Эмма очень любила цветы, и на её свадьбе обязательно должно быть море цветов), столик и книга для пожеланий гостей и ещё всякая мелочёвка.
Эмма долго не могла решить, менять ей фамилию или нет. Уж очень ей нравились обе фамилии: Вальц и Адамс.
– Значит не меняй, – предложил Грег, – тогда у нас в семье будут обе фамилии.
И всё-таки, взять фамилию мужа – в этом было что-то романтическое. Эмма решила, что она решит этот вопрос в последний момент.
А главное, они запланировали изумительное свадебное путешествие – посетить Карибские острова на частной яхте. Это не какой-нибудь круиз на пароходе в толпе туристов. Нет, их ждала небольшая частная яхта, зафрахтованная вместе с командой только для них двоих. Для этого путешествия нужно было пройти медосмотр и сделать кое-какие прививки. В общем, предстояли весьма хлопотные две недели, но это были очень приятные хлопоты.
Только один момент не вызывал у Эммы восторга, и она протянула с ним до сегодняшнего дня. Ей предстояла гастроскопия пищевода и желудка, потому что в тех местах, которые они собирались посетить, водилась вредная бактерия, которая любила атаковать стенки этих органов, если там были повреждения или воспаления. Прививка против этой бактерии была довольно болезненная, потому врачи рекомендовали сделать сначала гастроскопию для обнаружения таких повреждений. В случае здоровых пищевода и желудка, прививку можно было не делать.
Гастроскопия – процедура не из приятных, поэтому её делают под наркозом. Эмма, будучи очень здоровым человеком, никогда не была под наркозом, и сама идея отключиться и совсем ничего не чувствовать её нервировала. Грег уже сделал эту процедуру и жизнерадостно отрапортовал:
– Закрыл глаза, открыл глаза, полчаса как не бывало, и результат готов.
Он даже показал ей фотографии здоровых розовых стенок своего пищевода.
Эммины родители (микробиологи-инфекционисты по профессии) прочитали ей лекцию о вреде этой бактерии и о пользе гастроскопии.

Утром в день процедуры Эммина мама заехала к ним, чтобы отвезти Эмму в поликлинику. У Грега было важное совещание на работе, которое он не мог пропустить.
– Я могу и забрать Эмму, если ты занят, – предложила мама.
– Не надо, я сам её заберу. К тому времени я уже закончу свои дела и как раз буду в тех краях.
– Удачи, – Грег поцеловал Эмму и пошёл к двери.
– Тебе тоже, на твоём совещании, – ответила она.
До отъезда Эмма и её мама успели выбрать по каталогу букеты для лестницы и праздничного стола.
По дороге в поликлинику мама ещё раз объяснила нервничающей Эмме, какая простая это процедура – гастроскопия, какой короткий будет наркоз – всего полчаса, и что рядом с ней всё это время будет находиться специальный врач – анестезиолог, который неотрывно будет следить за её состоянием.
В поликлинике она помогла Эмме пройти регистрацию, обняла её, пожелала удачи и уехала.
Улыбчивая медсестра с ямочками на щеках проводила Эмму в кабинет и указала на медицинское кресло.
– Устраивайтесь удобно. Сейчас подойдёт анестезиолог и подготовит вас к процедуре.
Медсестра пошуршала какими-то инструментами и вышла. Было тихо. Уютно урчал кондиционер, и за спиной Эммы, в коридоре, приглушённо раздавались чьи-то шаги и голоса, типичные звуки поликлиники.

Эмма, от нечего делать, оглядела комнату. Как и все медицинские кабинеты, эта комната старалась выглядеть жизнерадостной. По стенам висели красочные и умиротворяющие пейзажи. Например, в кабинете Эмминого дантиста это были большие фотографии красивых мест, а тут были рисованные картины. Рядом с окном, если сильно повернуть голову, было видно большое зелёное растение, а с другой стороны окна стояла этажерка с книгами, папками и журналами. На её верхней полке стояли фарфоровые статуэтки, изображавшие врачей. Многие были в смешных позах или с забавными выражениями лиц. Явно, хозяин кабинета их коллекционировал.

За спиной Эммы отворилась дверь, и в комнату вошёл энергичный седеющий врач.
– Эмма Вальц, если не ошибаюсь? – он протянул руку. – Я Доктор Браун, Ваш анестезиолог.
Он придвинул стул и сел рядом с Эммой.
– Это Ваш первый наркоз?
– Ага.
– Волнуетесь? – он тепло улыбнулся.
– Немного.
– Понятное дело. Если Вас это немного утешит, у меня очень богатый опыт, 30 лет. Процедура Ваша самая что ни на есть рутинная, простая и короткая. Никаких аллергий у Вас нет, организм молодой и здоровый, никаких трудностей не предвидится. Это полный наркоз, то есть Вы ничего не почувствуете и ничего не будете помнить. Просто закроете глаза, тут же их откроете, и всё уже готово.
Он начал присоединять к Эмме датчики, трубки с кислородом и пояснять, что он делает:
– Вот эта штука измеряет концентрацию кислорода в крови. Эти датчики будут следить за Вашим сердцем. Вот этот за дыханием. Всё вместе поможет мне следить за состоянием Вашего организма и поддерживать оптимальный наркоз. Какие трудности могут возникнуть, теоретически? Номер один – аллергическая реакция. С учётом полного отсутствия у Вас аллергий, шансы на нездоровую реакцию на наркоз у Вас ничтожно малы. Но даже в этом случае у меня всё под рукой, чтобы справиться с такой ситуацией. Номер два – остановка сердца. Что бывает крайне редко даже у людей с больным сердцем. Тем не менее у меня всё под рукой, чтобы преодолеть и эту трудность. Это всё. Так что беспокоиться Вам не о чём.
Он закончил присоединять датчики и шприцы и пощёлкал какими-то приборами.
– Эмма, что Вы ели и пили сегодня на завтрак?
– Ничего. Мне было сказано ничего не есть и не пить.
– Отлично, – анестезиолог подмигнул Эмме, – я знаю, что Вас уже спрашивали об этом при регистрации, просто я обязан был спросить Вас ещё раз.
Он подсоединил к Эмме капельницу.
– Это физиологический раствор, чтобы Ваш организм не страдал от жажды. …Ну вот, всё готово. Как только придёт Доктор Грэхем, мы начнём. …Эмма, я слышал, что вам предстоит свадебное путешествие, это правда?
– Да.
– Когда свадьба?
– Ровно через две недели.
– Поздравляю! А куда вы поедете, если не секрет?
– Карибы. На частной яхте.
– Ох! И зачем я только спросил! Теперь я буду Вам завидовать.
– Я и сама себе завидую, – Эмма улыбнулась.
– Вы уже определились с маршрутом?
– Мы начнём в Пуэрто Рико, а там по..
…

2. Пробуждение
Когда Эмма открыла глаза, в комнате было приглушённое освещение и тихо. Она сладко потянулась. Свет сделался ярче. В комнате никого не было. Эмме было хорошо и уютно. В ожидании врача или медсестры она осмотрелась. Ей понравился строгий дизайн этой комнаты. Плавные линии, никаких острых углов. Всё дышало чистотой и функциональностью. Комната была выдержана в кремовых и светло-серых тонах. Это были её любимые цвета.
Раздалось тихое жужжание, и к Эмме подъехал механизм, больше всего похожий на робота. Он тоже был приятного кремового цвета. Робот начал деловито отключать от Эммы датчики, трубки и капельницы.
“Какая продвинутая поликлиника, – подумала Эмма, – оснащена по последнему слову техники.”
Тут Эмма заметила, что вместо её одежды на ней просторная больничная пижама, и она лежит не в кресле, а на очень удобной кровати с низкими мягкими бортиками. Левый боковой бортик беззвучно опустился вниз. Эмма села на кровати и спустила ноги на пол. Это простое движение отняло удивительно много сил. Эмма почувствовала слабость и лёгкое головокружение.
“Наверно, это эффект наркоза.”
В этот момент в комнату въехал ещё один робот. Он выглядел совсем по-другому. Он был больше, внушительнее и, как ни странно, элегантнее первого. В отличии от кремового “медицинского” робота, этот был весь чёрный, от колёс до коротеньких антенн на макушке. И поверхность его была не матовая, а как будто сделанная из очень тёмного стекла. Это создавало ощущение глубины и возможности в неё заглянуть, только там ничего не было видно. Если кремовый робот ассоциировался с заботой, то в чёрном было что-то… “командирское”, – подумалось Эмме.
Новый робот заговорил. По крайней мере, из него раздался голос, похожий на человеческий. Только, Эмма ничего не поняла. Вроде бы многие слова звучали знакомо, но вместе они не укладывались во что-то осмысленное. Из всей его фразы она уловила только своё имя: “Эмма Вальц”. И по интонации Эмма тоже не могла ничего понять, этот голос был начисто лишён каких-либо эмоций кроме равнодушного дружелюбия.
“Наверно, это розыгрыш,” – подумала Эмма.
– Ха-ха. Это всё забавно, но где мой доктор? – спросила она.
Вместо ответа, чёрный робот подъехал к изголовью её кровати и понажимал на какие-то кнопки на приборе, который там стоял. Прибор ожил, на нём засветились индикаторы, и из репродуктора раздался голос:
– Эмма Вальц! Добро пожаловать в Главный Медицинский Центр Колорадо! Местное время 10:23 утра, 5-го января … – робот сделал паузу, – 2330 года.
– Это не смешно, – Эмме этот розыгрыш начал надоедать, и её раздражала собственная физическая слабость. Ей хотелось поскорее закончить с этой процедурой, поехать домой и там отдохнуть на любимом диване.
– Я коммуникационное устройство Комм118ЭВ, – продолжал голос. – Я помогу тебе выучить современный язык и освоиться в этом времени.
– Где мой доктор?
– Твой доктор рядом с тобой. Его зовут М8225.
Кремовый робот подъехал ближе и указал на металлическую табличку на своей груди. Там, действительно, было выгравировано “М8225”.
– Я бы хотела поговорить с моим человеческим доктором.
– У тебя нет человеческого доктора.
– Тогда с любым человеческим доктором, – устало сказала Эмма.
– Это невозможно. Все человеческие доктора спят.
– Что?! Тогда с любым человеком.
– Все люди спят.
– Что значит, спят?! Сколько сейчас времени?!
– Все люди погружены в анабиоз. Извиняюсь за неточность формулировки. Сами люди обычно употребляют слово “спать” для обозначения состояния анабиоза. Текущее время 10:25 утра, 5-го января 2330 года.
– Кошмар какой-то…
– Кошмар это страшный или неприятный сон. Ты не спишь. Ты только что очнулась от комы, которая длилась 304 года, 3 месяца и 9 дней. Это замечательное событие. Мы все рады.

К Эмминой кровати подъехало автоматизированное кресло-каталка.
– М8225 говорит, что тебе нужно пользоваться этим креслом пока твои мышцы и кости не восстановятся после комы, – сказал Коммуникатор.
– Это говорит вот этот робот? – переспросила Эмма, указывая на кремового.
– Да. Все роботы общаются между собой электронно. Только для общения с людьми они используют звуковые волны. Язык людей изменился за время твоей комы. Я твой персональный коммуникатор, в моей программе есть твой язык. Остальные знают только современный язык людей. Пока ты не освоишь современный язык, другие роботы будут разговаривать с тобой через меня.
Эмма встала с кровати и опять почувствовала слабость. Ноги её еле держали. Она с облегчением села в каталку. Чёрный робот, молчаливо и неподвижно стоявший до этого на входе в комнату, приблизился к каталке, перенёс на неё Коммуникатор и подсоединил его к каким-то разъёмам. Потом он что-то произнёс. Эмма снова поняла только своё имя.
– Это 303, Главнокомандующий, – сообщил Коммуникатор и перевёл: – Добро пожаловать на Базу, Эмма Вальц.
Эмма только хмуро кивнула.
М8225 поставил перед ней высокий стакан с густым оранжевым соком.
– Питательный сок для укрепления сил, – пояснил Коммуникатор. – Два дня тебе нельзя есть твёрдую пищу.
Тут Эмма осознала, что она голодная. Она осторожно понюхала, а потом попробовала содержимое стакана. Оказалось вполне вкусно.
– Должен же кто-то управлять базой. Какой-нибудь дежурный. Кто здесь самый главный?
– Базой управляют роботы. Самая главная на Базе ты, Эмма Вальц.
– А пока я была в коме, кто был главный?
– 303.
Чёрный робот продвинулся чуть вперёд.
– А из людей кто главный? Я хочу видеть любого живого человека.
– Видеть их можно. Разговаривать нельзя. Люди в анабиозе.
– И я могу их увидеть?
– Да.
– Я хочу видеть их немедленно.

Видимо, Коммуникатор отдал соответствующую команду каталке, потому что она выехала из комнаты и вскоре доставила Эмму в небольшой зал. Эта комната была всего раза в три больше Эмминой. В ней находилось шесть одинаковых контейнеров, похожих на саркофаги. “Анабиозные ванны” – всплыл в Эмминой голове термин из научной фантастики.
Кресло тихо завибрировало и подняло Эмму вверх, так что её голова оказалась на уровне, как если бы она стояла на ногах. Крышки анабиозных ванн были прозрачные, и Эмма увидела их содержимое.
В каждой ванне лежал человек. В двух самых ближних были ребёнок лет десяти и пожилой мужчина, весьма солидного возраста. Они лежали с закрытыми глазами, как будто спали. Но их неподвижность была неестественно абсолютная. Они выглядели окаменелыми. К их телам подходили многочисленные датчики и трубки. Их кожа была покрыта чем-то типа геля или вазилина и блестела. Эмме стало не по себе.
– Их можно разбудить? – спросила она.
– Да, – ответил Коммуникатор, – процедура возвращения к активному состоянию занимает 21 час. Желаешь кого-нибудь разбудить?
– Да.
– Кого?
Эмма хотела сказать “всех”, но из осторожности удержалась. “Действительно, кого?” На каждой ванне был выгравирован свой номер, но больше никакой информации не было. “Наверно, это идентификационный номер в базе данных.”
– Кто эти люди? Я имею в виду, по профессии? – спросила Эмма.
Каталка медленно двинулась между анабиозных ванн, и Коммуникатор сообщал про каждую, мимо которой они проезжали:
– Школьник, ученик 6-го класса… Профессор университета по специальности история и психология… Домохозяйка… Актёр… Дизайнер одежды…
Голова дизайнера была немного повёрнута, и свет падал прямо на гель, который заполнял его ноздри.
“Он совершенно не дышит! …Конечно он не дышит, он в анабиозе. …Анабиоз бывает только в научной фантастике! …И в будущем.”
Эмме сделалось дурно. Свет померк в её глазах, и сознание её отключилось.

3. Роботы
Эмма очнулась в своей комнате. Она всё ещё была в кресле-каталке, значит, её обморок был недолгим. Эмма была рада, что её успели увезти из той анабиозной комнаты.
В комнате также присутствовали М8225 и 303. М8225 только что закончил проверять её пульс и дыхание. Что тут делал 303, было не понятно. “Наблюдает?” Почему-то Эмме было неуютно от этого наблюдения. Вскоре 303 уехал, а за ним и М8225.

Коммуникатор объяснил, как общаться с ним:
– Я самое старое устройство на Базе. Я не очень эффективно использую энергию, поэтому в период неактивности я переключаюсь в режим экономии энергии. Чтобы активизировать меня, достаточно слегка постучать по моему корпусу или произнести моё имя: Комм118ЭВ. Комм означает устройство типа Коммуникатор, 118 это мой уникальный номер, а ЭВ это твои инициалы, присвоенные мне, чтобы обозначить, что я персональный коммуникатор Эммы Вальц.
Эмме показалось, что в его голосе прозвучала некоторая гордость. Глупости, конечно. У роботов не бывает эмоций.
Пожалуй, он действительно выглядел “старомодно” по сравнению с другими роботами, был более угловатый. Эмма могла чётко отличить его разные части, – суставы его манипуляторов, громкоговоритель, оптические камеры. Серво-моторы, которые двигали все движущиеся части, работали с тихим жужжанием. В отличии от Коммуникатора, остальные устройства выглядели более интегрированными, с гладкими линиями, и двигались они плавно и практически бесшумно.
– Длинное у тебя имя, – сказала она роботу. – Раз ты мой персональный коммуникатор, я буду звать тебя просто Комм. Это будет достаточно уникальное имя?
– Да, Эмма Вальц. Моё имя теперь заменено на “Комм”.
Эмме опять послышалась нотка удовольствия в голосе робота. Что только не покажется в отсутствии нормальных человеческих голосов!

На столике каталки был встроенный экран. Комм вызвал на нём карту Базы и запустил программу, обучающую, как управлять каталкой. База (она же Главный Медицинский Центр Колорадо, но люди, а за ними и роботы, уже давно перешли на более короткое название) была большая и сложная, размером с небольшой город. Каталке можно было задать место назначения, а можно было просто задавать направление и скорость движения и расстояние. Ею можно было управлять с экрана или подавать команды голосом.
– Пока ты не освоишь современный язык, я буду переводить твои команды, – добавил Комм.
Каталка, как и Комм, и любой другой компьютер на Базе, была подсоединена к глобальной сети Базы, так что Эмма могла связаться с любым электронным устройством и любой базой данных.
Первым делом Эмма освоила свою комнату. Она была похожа на гостинничную – со своей ванной комнатой, туалетом и гардеробной. В гардеробе не было ничего, кроме трёх или четырёх пижам, похожих на ту, которая была на Эмме.
– Теперь, когда ты проснулась, портные роботы сошьют одежду на заказ согласно твоему вкусу и размеру, – прокомментировал Комм.

Туалет и ванная были вполне привычны, только было больше автоматизации. Слив, вода в раковине, мыло для рук и бумажные полотенца срабатывали тихо и в нужный момент.
Эмма бросила скомканную салфетку в мусорную корзинку и промахнулась. Она потянулась поднять салфетку, но тут же отдёрнула руку. Откуда-то из щели выбежал таракан и направился прямиком к салфетке.
– Таракан! – невольно вырвалось у Эммы.
Камеры Комма повернулись к насекомому.
– Это Ракан, малый универсальный рабочий робот. Используется на многих работах, включая уборку помещений. Самый многочисленный вид робота на Базе.
Присмотревшись, Эмма заметила, что существо (механизм?) было похоже на смесь таракана и миниатюрного рака, с маленькими клешнями около “головы”. “Действительно, ракан,” – подумала Эмма.
Ракан был шустрый, чистый и блестящий. Он ловко подхватил грязную салфетку и выбросил её в мусорку. Два других, точно таких же, уже убирали капли воды на раковине и вытирали её до блеска.
– У каждого Ракана есть свой уникальный номер, но достаточно обращаться к ним по их общему имени “Ракан”, – продолжал пояснять Комм. – Они обладают распределённой системой принятия решений, и работа выполняется тем Раканом, который может выполнить её быстрее и эффективнее. Многие работы, например уборку, они выполняют автоматически и не требуют дополнительных команд.
Но Эмма не могла побороть естественную брезгливость, которую они в ней вызывали.
– А могут они прибираться, когда меня нет в комнате?
– Да.
Раканы тут же ушмыгнули в какие-то незаметные щели.

– Здесь совсем нет окон, – заметила Эмма. – Я хочу посмотреть наружу.
– Твоя комната находится в центре Базы, в самой защищённой её части. Ближайшее окно расположено на третьем уровне в конце коридора.
Комм вызвал нужную часть карты на экране. Эмма нажала кнопку, которая задала это место целью для каталки.
Эмма ехала по коридорам, из которых многочисленные двери вели в комнаты. Некоторые из них были прозрачные, и Эмма видела кремовых роботов, всех чем-то занятых. С несколькими такими роботами она повстречалась в коридоре, все немедленно отъезжали в сторону, чтобы её пропустить.
“Не похоже на розыгрыш. Слишком сложно,” – прокралась в голову тревожная мысль.
Все эти роботы выглядели одинаково, так же, как “её доктор”. У всех на груди были таблички с номерами, которые начинались буквой М, а потом шли цифры. Эмма успела разглядеть номера М98, М256 и М413.
– Все эти роботы врачи? – спросила она Комма.
– Они все медицинские роботы разного уровня. Их имена начинаются на М, а номер означает их уровень. Чем больше номер, тем выше квалификация.
– Интересно, какая квалификация самая высокая?
– 8225.
– Ты хочешь сказать, что меня лечит самый главный врач?
– Это именно то, что я говорю.
“С чего бы это вдруг?” – подумала Эмма, но ничего не сказала.
Она подъехала к окну. Из него были видны здания. Высокие, элегантные здания. Очень разных форм, которые удивительно гармонично сочетались друг с другом. Этакий сбалансированный архитектурный хаос. Здания были из блестящего материала. Затемнённое стекло? Окно выходило на теневую сторону, но в зданиях отражались облака. Эмма могла различить, как они двигаются. У неё тоскливо засосало под ложечкой. Слишком детально и реалистично это всё выглядело, несмотря на нереальность происходящего. Ей стало страшно.

– Эмма, – сказал Комм, – М8225 ждёт тебя в твоей комнате для восстановительных процедур. Пора возвращаться.
– Хорошо, – согласилась Эмма. Безумие того, что происходило вокруг, давило на неё. У неё не было ни малейшей идеи, как проснуться от этого кошмара. Она уже несколько раз щипала себя, и очень больно, но кошмар не прекращался. Она не знала, что делать. Поэтому любое действие было лучше, чем паника, которая грозила захлестнуть её.

Эмма вернулась в свою комнату, где её ждал М8225. Он опять дал ей жидкое пюре, судя по вкусу и запаху, фруктовое. Запах и вкус! Во сне редко бывают вкус и запах, а сейчас она явно чувствовала манго. И чувство голода было очень натуральное. Эмма вздохнула и выпила напиток.
– За много лет комы, – начал рассказывать Комм, – твои мышцы сильно ослабли и кости истончились. Мы стимулировали их электрическими импульсами, искусственными движениями и массажем, но ничто не может заменить реальные физические упражнения. Чтобы быстрее восстановиться, тебе надо каждый день делать гимнастику. Начни с простых упражнений.
М8225 стал демонстрировать упражнение. Синхронизация его движений со словами Комма была идеальная, как будто это он говорил, только голос исходил от Комма. Тут Эмма сообразила, что так оно и было, просто Комм служил переводчиком.
– М8225 рекомендует вначале сочетать гимнастику с электростимуляцией мышц и постепенно перейти полностью на гимнастику.
– Хорошо.

Эмма сделала несколько упражнений и быстро устала. Она была рада перебраться на кровать и дать М8225 подсоединить к себе электроды. Но процедура стимуляции мышц ей сильно не понравилась. Мышцы сокращались сами по себе, и это создавало очень неуютное ощущение, что тело ей не подчиняется. Эмма ощущала себя марионеткой, которую кто-то другой дёргает за верёвочки. “Уж лучше гимнастика,” – решила она.
Когда это мучение закончилось, и М8225 уехал, Эмма с наслаждением вытянулась. Мышцы гудели, но больше не дёргались. Через минуту блаженного ничегонеделания Эмма вспомнила, как 303 присутствовал при её обмороке, и какое тяжёлое чувство это присутствие в ней вызвало.
“Интересно, почему? Потому что он так молчаливо на меня смотрел в момент моей слабости? Так ведь он робот. Им не свойственно проявлять сочувствие. Им, вообще, не свойственно быть разговорчивыми. За исключением, конечно, Коммуникатора. Может, ему просто была нужна какая-то информация от М8225, и его визит случайно совпал с моим обмороком. …Нет, роботы общаются электронно… и дистанционно… Он мог получить информацию, не приезжая в мою комнату.”
Что-то в этой ситуации тяготило Эмму, но она никак не могла понять, что.
“Что толку себя терзать, – подумала она со вздохом. – Всё равно я не могу это узнать. …Стоп. Может, Комм знает?”
– Комм, – позвала Эмма.
– Да, Эмма Вальц, – отозвался тот.
– Что делал 303 в моей комнате, когда я потеряла сознание?
– 303 был озабочен твоим состоянием и спросил М8225, не означает ли оно твою интеллектуальную несостоятельность.
– И что ему ответил М8225?
– Нет, не означает. Это просто физическая слабость, естественная после длительной комы. Она не влияет на твои интеллектуальные способности.
– Почему его беспокоят мои интеллектуальные способности?
– Ты Эмма Вальц. Ты самая главная на Базе. Все роботы должны тебе подчиняться. Главнокомандующему важно знать, можно ли доверять твоим решениям.
“Вот как! Какие-то роботы могут объявить меня недееспособной, – от этой мысли холодок пробежал по спине Эммы. – Нельзя давать им повода для этого.”
– Логично, – ответила она.

Усталость навалилась на Эмму, и она была рада лечь спать. “Это просто сон. Когда я проснусь, всё будет нормально,” – успела подумать она прежде чем провалилась в сон.

4. База
Эмма проснулась в той же кремово-серой комнате. Кровать была удобная, она приятно облегала и поддерживала её тело. Эмма чувствовала себя хорошо отдохнувшей, но ей стало грустно. Наваждение продолжалось.
Эмма села на кровати. Она чувствовала себя лучше, чем накануне. Голова не кружилась. В ответ на её движение активизировался Комм.
– Доброе утро, Эмма Вальц.
– Доброе утро, Комм, – машинально ответила Эмма, хотя утро совсем не казалось ей добрым.

Приехал М8225 с завтраком и напомнил, чтобы Эмма делала гимнастику. Эмма сделала, просто, чтобы себя занять. Ничего не делать было неуютно. “Может быть, это, всё-таки, розыгрыш?”
Она решительно отказалась от электростимуляции и, немного отдохнув, снова сделала гимнастику.
После завтрака Эмма решила начать осматривать Базу. “Если это розыгрыш, я быстро наткнусь на его границы”. Она использовала каталку как путеводитель, задавая на карте маршрут, а сама шла рядом, рассудив, что всегда сможет на неё сесть, когда устанет.
Эммина комната находилась в самом сердце Базы, в медицинском центре. Анабиозный центр занимал полностью большое северное крыло. Судя по карте, там были ряды комнат с анабиозными ваннами. Эмма поёжилась от восспоминаний о её вчерашнем визите в одну из таких комнат. В анабиозный центр ей пока не хотелось.
В восточной части располагались производственные кварталы. Эмма решила начать с них. Там были огромные залы, в которых роботы собирали роботов. Количество и разнообразие роботов поражало. Сборка происходила в супер чистых, защищённых от пыли условиях. Комм сказал Эмме, что ей нужно надеть специальный костюм, если она хочет войти в зал. Эмма ограничилась наблюдением через огромные стеклянные стены. Сначала она посетила зал сборки тяжёлых строительных и рабочих роботов, потом зал раканов. В конце зала лента конвейера выносила сотни готовых блестящих новеньких раканов, которые тут же разбегались во все стороны, очевидно, спеша приступить к своим обязаностям. “Всё-таки они ужасно похожи на тараканов,” – в очередной раз подумала Эмма.
В следующем зале роботы собирали роботов, похожих на 303.
– Зачем нужно столько главнокомандующих? – удивилась Эмма.
– Это универсальные военные роботы серии 200, – пояснил Комм.
– Зачем нужны военные роботы?
– Для защиты Базы от диких животных и природных катаклизмов.
“Как-то их слишком много, – подумала Эмма, – даже для большой Базы.”
Вообще, масштаб производства роботов впечатлял. И каких только роботов тут не делали! Некоторых производили в больших количествах, а других делали штучно, по мере необходимости. Эмма узнала, что как только она проснулась от комы, спецально для неё стали собирать робота-повара и робота-портного, оба самой высокой категории, способных готовить и шить по индивидуальному заказу. И сейчас они были готовы и проходили тестирование.
– Приближается время обеда, – добавил Комм, – М8225 сказал, что ты можешь начать есть нормальную пищу. Что-нибудь легко усваиваемое, например рыбу, яйца, овощи и фрукты. Желаешь ли ты выбрать себе обед?
Эмма не чувствовала себя голодной, но мысль о реальной пище вместо питательного пюре её порадовала.
– Да, это было бы хорошо.

Она устала ходить и села на каталку. Эмма ожидала, что каталка повезёт её в её комнату, где на компьютере можно будет просмотреть меню и выбрать обед, но каталка поехала прочь от Эмминой комнаты, по незнакомым коридорам.
– Куда мы едем? – спросила Эмма и подумала, – “Может, тут есть ресторан?”
– На ферму.
“На ферму?!”
Но Эмма не успела как следует удивиться. Они как раз выехали наружу, и перед ней раскинулось поле, самое настоящее зелёное поле с отдельными деревьями, прудами и ручейками. На нём паслись несколько коров и коз, рядом с ближайшим прудом деловито ходили куры, о чём-то между собой переквохтываясь.
– Но ведь сейчас январь… – вспомнила Эмма, – январь в Колорадо…
– Это закрытая ферма. Здесь поддерживается искусственный климат. Ферма состоит из трёх миниферм, на каждой свой климат со сдвигом в 4 месяца. Таким образом на каждой из них земля и животные имеют естественный и привычный для них климат и периоды отдыха, но свежая продукция доступна в любое время года. На этой мини-ферме сейчас лето.
То пешком, то на каталке, Эмма обошла всю ферму. Она была не очень большая, но хорошо продуманная. В прудах и ручьях было полно рыбы. В низинках вдоль ручьёв росли фруктовые и ореховые деревья, там и сям втречались грядки с овощами и ягодами. Всё было очень ухоженное.
– Если люди в анабиозе, кто же ухаживает за всем этим?
– Большинство работ автоматизировано. Везде датчики и камеры. Робот-диспетчер следит за ними и, если нужно, посылает рабочих роботов для ремонта или сезонных работ.
На обед Эмма ела жареную форель и салат из свежих овощей. М8225 добавил ещё манговый сок. Еда была приготовлена роботом, но приготовлена отменно.
– Комм, из чего сделан этот сок? – спросила Эмма.
– Из свежих манго.
– Это тропический фрукт. На ферме они не растут.
– Для тропических растений на Базе есть оранжерея.

После обеда Эмма поехала посмотреть оранжерею. Оранжерея была огромная, но на удивление запущенная. Тропические растения буйно разрослись и переплелись между собой. “Хотя, может быть так и надо? – подумала Эмма. – Я не специалист по тропическим растениям.” Растения явно чувствовали себя хорошо, многие цвели.
– Я хочу войти внутрь. Как туда попасть?
– В оранжерею нельзя входить. Запрет Главнокомандующего 303.
– Почему? – Эмма опасливо покосилась на большие красивые цветы за стеклом.
– Решение 303, – повторил Комм.
– Но почему он принял такое решение?
– 303 не объясняет свои решения. Он их принимает.
“Неисповедимы пути 303? – иронично подумала Эмма. – Впрочем, они же роботы. Им не положено спрашивать объяснения.”
– Ты, Эмма Вальц, можешь отменить его решение. Ты главнее.
– Сначала я бы хотела знать, почему было принято такое решение. Наверно, у 303 были серьёзные причины для этого.
– Если ты хочешь знать логическую цепочку этого решения, я могу запросить 303.
– Да, запроси, пожалуйста.
– Эта информация закрыта от постороннего доступа. Подтверди, что ты автор запроса.
– Как?
– Приложи свою правую руку к экрану каталки для сканирования отпечатка.
Эмма приложила руку, и специальная программа её отсканировала.
– Допуск к информации разрешён, – объявил Комм. – Высокая влажность в аранжерее приводит к короткому замыканию в электронных устройствах. Изначальное решение о запрете приняли люди. Они пытались создать влагозащищённых роботов, но экспериментальные модели были неуклюжими и неэффективными и всё равно выходили из строя раньше, чем окупали своё производство. Люди стали сами ухаживать за растениями и выполнять все необходимые работы, а роботам запретили туда входить. Робот может войти в оранжерею только, чтобы спасти человека, если жизнь человека в опасности.
– Когда бодрствующих людей не осталось, – продолжал Комм, – 303 приказал продолжать поддерживать все системы жизнеобеспечения, потому что ты, Эмма Вальц, была не в анабиозе, а в коме, и могла проснуться в любой момент. Поскольку климат аранжереи управляется снаружи, а внутри оранжереи есть несколько механических манипуляторов для сбора плодов, к которым мы смогли подвести управление снаружи, то 303 принял решение продолжать поддерживать климат, но не делать внутренние работы. Он подтвердил запрет на вход в оранжерею.
– Понятно. Вполне логичный запрет для роботов. Поскольку я человек, влажность мне не может повредить. Так что я войду одна, а вас оставлю здесь. Может быть, я даже могу сделать что-нибудь полезное в оранжерее.

В оранжерее Эмму поразило богатство запахов. Воздух был влажный и насыщенный разнообразными ароматами. Только сейчас Эмма осознала, что на Базе все запахи были приглушённые. “Наверно, там сухой и стерильный воздух. Да и нечему пахнуть.”
Эмма огляделась. Растения разрослись и переплелись друг с другом, образуя сплошные джунгли. Земля представляла из себя ковёр из растений. Дорожки угадывались с трудом.
“Земля, на которую не ступала нога робота,” – улыбнулась про себя Эмма. Она оглянулась на каталку и Комма, которые остались за стеклянной дверью. Объективы Комма были направлены на неё. “Какпреданный пёс.” Эмма с удивлением осознала, что она успела привязаться к этому роботу.
Она побродила по оранжерее, там, где смогла пройти, сорвала несколько плодов, некоторые из которых были ей незнакомы. “Спрошу Комма, что это за фрукты, и можно ли их есть.” Несмотря на дикость и запущенность, Эмме понравилось в оранжерее. А может быть, наоборот, именно дикость и запущенность ей и понравились. В противовес прилизанности и упорядоченности Базы.
Все фрукты, собранные Эммой в оранжерее, оказались съедобными и очень вкусными. Но именно поедая эти экзотические фрукты, она вдруг резко осознала, что это не может быть розыгрышем. До сих пор у неё было ощущение, где-то на задворках сознания, что скоро войдут Грег и их друзья и скажут, что они её разыграли, и посмеются вместе с ней.
Но разыгрыш затягивался. Его масштабы и детальность уже перешли за все границы реальных и даже воображаемых возможностей розыгрыша. И длительность… Никто из Эмминых друзей, ни тем более Грег, не стали бы продолжать разыгрыш после её обморока в анабиозной комнате. А врагов… настолько врагов, чтобы такое затевать, у неё не было.
Впервые с момента своего пробуждения, Эмма открыто подумала, а что если это правда – кома, 300 лет, будущее общество, которым правят роботы, а люди прячутся в анабиозе. И от чего прячутся?
А главное, между нею и её любимыми – пропасть, пропасть во времени, в 300 лет с хвостиком. Они уже все состарились и умерли, так и не дождавшись, когда она проснётся. И она никогда не вышла замуж за Грега, а вместо этого обрекла его на муку ожидания её возвращения. А она подвела его, она не вернулась. И больше она никогда его не увидит.
Недоеденный фрукт выпал из её руки на тарелку. Эмма машинально вытерла руку об салфетку, добралась до кровати, свернулась калачиком и горько, безутешно заплакала.

Весь следующий день Эмма пролежала и проплакала в постели. Она чувствовала себя опустошённой и полностью раздавленной. “Уж лучше бы я умерла.” Она не хотела ни есть, ни двигаться, ни разговаривать. М8225 провёл в её комнате много времени и что-то с ней делал, но Эмме было совершенно всё равно. Вечером приехал 303, но ничего не сделал и ничего не сказал. Просто молча и неподвижно побыл в комнате и уехал. Наверно, приехал посмотреть на неё и опять разговаривал с М8225. Не иначе, как о ней и за её спиной.
Это вывело Эмму из апатии.
– Комм, о чём они разговаривали? – сердито спросила она.
– Кто? – тут же откликнулся Комм.
– Этот… 303… и мой доктор.
– 303 озабочен твоим состоянием здоровья и спрашивал, адекватна ли ты для принятия решений. М8225 доложил о твоём спаде активности, что все жизненные показатели в норме, и физически ты здорова. 303 спросил о результатах твоей энцефалограммы. М8225 сообщил, что логические области твоего мозга работают отлично, выше среднего человеческого, а в эмоциональной части наблюдается повышенная активность, соответствующая дистрессу. Он сказал, что согласно его программе, это ожидаемая реакция человеческого мозга на пробуждение от комы твоей длительности, и что эта реакция наступила в ожидаемые временные рамки.
Вот как! Значит, они разложили её по полочкам и успешно предсказывают её реакции. Проклятые электронные железяки! “А я человек. И у меня есть эмоции. И этот 303 мне не нравится! Я им покажу, кто здесь главнокомандующий! Совсем тут без людей от рук отбились. Впрочем, М меня прикрыл. Может, ему тоже 303 не нравится? Ох, о чём это я, они же роботы, компьютеры. Значит, сплошная логика и никаких эмоций. По крайней мере, мои логические способности М одобрил. На это и будем опираться. Всё-таки я программист, хоть и отсталый на 300 лет. Но не будет такого, чтобы компьютеры мной командовали.”

Эмма встала с кровати, умылась и заставила себя сделать гимнастику. Она испытывала злость и приветствовала её. Уж лучше злость, чем боль утраты и депрессия. Боль утраты, конечно, осталась, но она подвинулась и уступила главное место злости.
Хотя было уже довольно поздно, Эмма потребовала ужин из яичницы и овощного салата. И кофе.
– М8225 не рекомендует пить кофе так поздно вечером, – сообщил Комм. – Это может помешать тебе вовремя уснуть.
– А я считаю, что кофе будет в самый раз.
Кофе к ужину Эмма получила. “Вот так-то лучше.”

– Комм, – позвала она после ужина, – ты говорил, что можешь научить меня современному языку.
– Да.
– Давай начнём.

Следующие несколько дней Эмма усиленно осваивала современный язык. Он имел много общего с её языком и был вполне логичным. Разъяснилась и особенность Коммового обращения, которая резала Эмме слух в первые дни: в новом языке не было вежливого обращения на Вы. Обращение к одному лицу всегда было “ты”, а “вы” использовалось только к нескольким собеседникам. Уважение выражалось другими способами.
Эмма не забывала и про гимнастику, и про прогулки на ферме, и про правильное питание. Оранжерею она тоже посещала каждый день и даже начала подстригать там ветки и лианы, чтобы расчистить проходы во все её уголки.

5. Умная смерть
Вскоре Эмма смогла свободно общаться с М8225, которого вполне можно было разговорить на его профессиональную тему – человеческую медицину. Сама Эмма, хоть и была программистом в своей предыдущей жизни, выросла в семье медиков и была не чужда этой теме.
Однажды Эмма его спросила:
– Почему все люди в анабиозе? Что заставило их всех лечь в анабиоз?
– Болезнь, – М8225 произнёс длинное научное название, которое Эмма не запомнила. – Люди назвали её Умная Смерть.
– Устрашающее название!
– Оно обусловлено двумя причинами. Во-первых, она поражала в основном умных людей, а во-вторых, это привело к тому, что она убивала в первую очередь учёных, то есть тех, кто мог бы найти способы её побороть. Многие люди сочли, что это умно с её стороны. Хотя, конечно, это просто вирус, и никакого интеллекта у него нет.

– Я нашёл статью в энциклопедии, – добавил Комм, – которая даёт краткую историческую картину Умной Смерти. Вывести её на экран?
– Да, спасибо, – Эмма села за компьютер в своей комнате и стала читать:

Умная Смерть
Первым документированным случаем Умной Смерти был Др. Джон Веллер, выдающийся хирург, внёсший неоценимый вклад в операции на мозге, а также в онкологии и в разработке процесса анабиоза. Он начал жаловаться на дрожание рук, головные боли и забывчивость. В течении всего двух месяцев симптомы прогрессировали в деменцию, потом – паралич и смерть. Это была большая потеря для медицинской науки, но быстро прогрессирующая деменция была хоть и печальным, но хорошо известным диагнозом. Тем более в его солидном возрасте.
Однако, уже через неделю похожие симптомы проявились у трёх его коллег, тоже врачей с мировым именем, которые, будучи его друзьями, принимали участие в лечении Др. Веллера.
Один из них, Др. Протэн, был главным врачом крупного медицинского центра в Сиэтле. Через несколько дней после его заболевания, те же симптомы проявились у многих пациентов детского подразделения этого центра. Никто из них не имел прямого контакта с Др. Протэном. Это подняло тревогу в медицинских кругах. Одно дело, когда быстро прогрессирующая деменция поражает пожилых людей, пусть даже и выдающихся учёных, но совсем другое дело, когда от неё гибнут дети, да ещё и в массовых количествах.
Характер распространения болезни был необычным. Казалось, что она перескакивала через одних людей и поражала других быстро и наповал. Тем не менее, скорость распространения указывала на её вирусную природу. Власти ввели строгие карантинные меры. Медицинское и научное сообщества бросили свои лучшие силы на выявление носителя болезни и борьбы с ним.
К сожалению, болезнь побеждала. Никак не удавалось выявить генетический код вируса, а он тем временем косил учёных так же эффективно, как и детей. За год болезнь распространилась по всему миру и выявила устрашающую закономерность. Вирус поражал учёных, детей и беременных. Основная масса взрослого населения была ему не подвержена, но, судя по всему, служила переносчиком вируса. Никто не мог объяснить это явление. С лёгкой руки какого-то журналиста болезнь получила название Умной Смерти.
Люди метались из одной крайности в другую. Большинство религий единодушно объявили, что наступил Страшный Суд. Всевозможные секты росли, как грибы после дождя. Одни люди бросались в религию истово замаливать свои грехи. Другие, наоборот, разочаровывались в боге, который убивал их детей.
Умная Смерть легко перескочила с людей на других млекопитающих. Среди них не было учёных, но новорожденные детёныши и беременные самки гибли поголовно. Многие виды стремительно приближались к полному вымиранию.
К тому времени технология анабиоза только только была разработана. Правительства многих стран объединили свои силы и разработали глобальную программу “Ковчег” с целью погрузить в анабиоз представителей всех видов млекопитающих. Также составлялись списки “лучших умов человечества”, для которых предполагалось выделить места в анабиозных центрах. Обычные люди объявили эту идею “элитаризмом”, и по миру прокатилась волна протестов. Доводы, что большинству взрослых болезнь не грозит, а потеря выдающихся учёных отбросит человечество на много лет назад, эти толпы не убедили. Взрослые с детьми считали, что лучше отдать все места детям.
Самый крупный анабиозный центр находился в США, в Колорадо, такие же центры ускоренно строились в крупнейших городах по всему миру. Тем не менее, анабиозных мест всё равно не хватило бы на всех, кому угрожала Умная Смерть.
Среди населения поднялась паника. Людям казалось, что правительство просто бросает их на произвол непонятной (и от того ещё более страшной) болезни. Многие пытались решить проблему самостоятельно, в основном путём полной изоляции. Экономика испытывала сильнейший спад. Чтобы привлечь средства для обустройства анабиозных центров, правительство США объявило аукцион на 10 мест в Колорадском анабиозном центре. Среди победителей аукциона оказался известный актёр (и мультимиллионер) Джош Стример. Эта сделка оказалась для него роковой, но принесла американской науке больше, чем его миллионы.
Совершенно здоровый Джош Стример был успешно погружён в анабиоз, но через сутки датчики, следившие за активностью его мозга, стали давать сбой. По крайней мере, таково было первое впечатление. На проверку этих датчиков ушло некоторое время. Датчики оказались исправными, но продолжали показывать аномальную активность. За это время остальные датчики в его анабиозной ванне тоже начали вести себя странно. На вторые сутки стало очевидно, что Джош Стример умирал от Умной Смерти. И умирал быстро.
Люди, склонные к мистицизму, увидели в этом роковой знак свыше. А для учёных это оказалось недостающим кусочком пазла. Это могло означать только одно, – что Джош Стример был носителем вируса Умной Смерти, который проявился только в условиях анабиоза.
Спрашивается, что общего между высоким интеллектом, детьми, беременностью и анабиозом?
Ключевую роль в анабиозе играет эмбрилин. Самая высокая концентрация эмбрилина у эмбрионов (такая высокая, что часть его проникает в кровь матери) и в первые 4 года жизни, когда мозг ребёнка активно растёт. Потом он постепенно спадает и полностью исчезает при достижении взрослого состояния мозга – примерно к двадцати годам у людей. Это не объясняет только учёных с высоким интеллектом. “А что, если у некоторых людей выработка эмбрилина не прекращается и продолжается во взрослом состоянии? Что вполне может приводить к образованию новых связей в мозгу и высокому интеллекту,” – подумали учёные с высоким интеллектом. Анализы подтвердили эту гипотезу. У многих выдающихся учёных обнаружился эмбрилин на уровне, близком к подростковому.

– Не понимаю, – воскликнула Эмма. – Что такое “эмбрилин”? Никогда про него не слышала.

– Это гормон, необходимый для формирования центральной нервной системы у эмбрионов млекопитающих, – ответил М8225. – Обнаружен в 2031 году при исследовании стволовых клеток человека. Позже его обнаружили также в эмбрионах других млекопитающих. При рождении детёныша эмбрилин прекращает вырабатываться и полностью выводится из организма за период от двух часов до двух суток, в зависимости от вида животного и массы детёныша. Человек является единственным существом, детёныши которого продолжают вырабатывать эмбрилин после рождения, вплоть до достижения взрослого возраста. Отдельные взрослые особи продолжают вырабатывать его всю жизнь.
– А при чём тут анабиоз?
– Люди научились синтезировать эмбрилин в больших количествах и пытались использовать его для лечения болезней и повреждений центральной нервной системы. Безуспешно. Эмбрилин не может заставить организм восстановить нейроны, но он обладает консервирующим действием на нервные ткани. В присутствии достаточно высокой концентрации эмбрилина нервные клетки могут обходиться без кислорода и сохранять свою жизнеспособность очень долго. Похожий эффект эмбрилин оказывает и на другие клетки. Поэтому он активно используется при коме и анабиозе. Скорость разрушения нейронов при анабиозе не превышает две триллионные процента в год.
– То есть, за 5 триллионов лет мозг потеряет 1 процент своих нейронов?
– Не больше, чем 1 процент. Это оценка сверху. Ожидаемая средняя скорость в сто раз меньше.
– Неплохо. Практически бесконечно.
– Сравнимо с возрастом вселенной, – уточнил Комм.
– Я и говорю, практически бесконечно. Анабиоз дольше, чем жизнь вселенной, не имеет практического применения.
– Согласен.
Эмма вернулась к статье про Умную Смерть.

Эксперименты над животными подтвердили, что вирус вызывает болезнь только в присутствии в организме эмбрилина, а в его отсутствии погибает в течении трёх месяцев. Эмбрилин гарантирует развитие болезни, которая приводит к смертельному исходу в 100% случаев. Во всём мире известно только 3 случая выживших с серьёзными повреждениями центральной нервной системы: 1 – паралич от шеи и ниже, 2 – полная потеря памяти и невозможность её образовывать, 3 – слепота и частичный паралич. Все три выживших были молодые люди в возрасте от 18 до 21 года. Учёные предполагают, что вирус застал их в момент, когда их организм только что перестал производить эмбрилин, но его остатки ещё не вывелись полностью из организма.
Учёные продолжают работать над разработкой тестов, вакцины и лекарства для Умной Смерти.

– Статья закончилась. Это всё?
– Да, – ответил Комм.
– Нашли вакцину и лекарство?
– Нет.
– Нет?! Значит, люди в анабиозе больны? И они ждут решения проблемы?
– Нет, они не больны. Да, они ждут решения проблемы.
– Но кто решает проблему? Кто работает над лекарством?
– Лекарства нет. Роботы провели все эксперименты, запланированные людьми. Эксперименты не дали желаемых результатов. Дополнительных экспериментов нет. Все оставшиеся люди в анабиозе. Решение проблемы в пережидании, пока вирус вымрет.
– И когда это произойдёт? Когда люди будут выходить из анабиоза?
– Это не определено.
– Что значит, не определено?
– Анабиоз бессрочный. Он прекратится, когда будет полная уверенность, что опасность миновала, и только по команде самого высокого ранга, то есть тебя.
– Пока я “спала”, самым высоким рангом был 303?
– Да.
– И он считает, что опасность ещё не миновала?
– Да.
– Вирус всё ещё активный?
– Нет, вирус уже вымер. Сейчас опасность для людей представляют внеки.
– Что такое внеки?
– Внеки это дикие свирепые человекообразные животные.
– Никогда о них не слышала.
– Они появились во времена Умной Смерти. Для них характерна бессмысленная ненависть к людям и роботам. И в целом к цивилизации. Пока они не будут полностью уничтожены, людям безопаснее оставаться в анабиозе.
– Так считает 303?
– Да.

6. Военные действия
Эмма всё оттягивала посещение анабиозного крыла. Её недавний опыт до сих пор вызывал мурашки на её коже. К тому же было очевидно, что будить всех людей не стоит, – единственная действующая ферма не сможет их прокормить.
– Комм, сколько всего человек находятся на Базе в анабиозе?
– 4584.
– Сколько человек может прокормить наша ферма?
– Сейчас она работает в минимальных объёмах и может прокормить 5 человек. На максимальной мощности она рассчитана на 1000 человек. Требуется полный цикл в 1 год, чтобы достичь максимальной мощности.
– А другие фермы у нас есть?
– Две законсевированные фермы. Им требуется 6 месяцев, чтобы начать производить продукцию и ещё год, чтобы выйти на полную мощность.
– Они такой же мощности?
– Да.
– Три фермы по 1000 каждая, этого недостаточно чтобы прокормить всех людей. Как раньше решалась проблема с продуктами? Торговали с фермерами снаружи Базы?
– Нет. С пандемией Умной Смерти все человеческие поселения перешли в режим полной изоляции и самообеспечения. На Базе сначала было 10 ферм, потом их постепенно сократили до семи.
– Почему?
– Люди умирали. Население сокращалось, – невозмутимо констатировал факты Комм.
– Окей. Семь. А потом?
– Потом все люди погрузились в анабиоз, и шесть ферм были законсервированы, а одну вывели в режим минимального производства.
– А потом?
– Потом их постепенно переоборудовали под склады запчастей, мастерские и производственны цеха для роботов.
– Почему?
– Производство роботов возросло.
– Производство роботов возросло, когда все люди были в анабиозе?!
– Да.
– Почему?
– Нужно было больше роботов, чтобы отбивать атаки внеков и защищать людей.
– Внеки создают такие серьёзные проблемы?! Ты говорил, это всего лишь дикие животные.
– Они человекообразные и обладают примитивной технологией. Они устраивают взрывы и стараются разрушить Базу и уничтожить роботов.
Эмме представились горилообразные существа с перекошенными от злобы мордами и взрывчаткой в лапах. “Брр.”

Первым делом Эмма приказала роботам начать увеличивать мощность работающей фермы и запустить в работу обе законсервированные.
Зная теперь новый язык, Эмма начала просматривать базу данных всех людей на Базе. Она хотела найти специалистов в разных областях, которые были бы полезны прямо сейчас и помогли бы принимать решения по восстановлению Базы и пробуждению всех людей. Просматривая списки имён, она одновременно боялась и надеялась обнаружить каких-нибудь Вальцев или Адамсов. Честно говоря, она и сама не знала, что она будет делать, если найдёт таких, но пока они ей не попались.
Работа была кропотливая, утомительная, и в конце концов Эмма решила привлечь на помощь Комма. Он составил для неё список профессий всех людей. Некоторые профессии оказались совершенно незнакомыми, и Комму пришлось объяснять, что это такое. В итоге, Эмма решила начать с медицинских учёных, специалистов по Умной Смерти.
Оказалось, что все они находились в одном анабиозном зале. Их было совсем не много – девять человек. Эмма решила лично сходить в зал и на месте выбрать одного или двух, которых она “разбудит”.
Она перестала пользоваться каталкой, зато по её просьбе роботы добавили Комму колёса, так что он теперь легко передвигался рядом с ней. Эмма везде брала его с собой. Он оказался неоценимым помощником и бездонным источником информации.

Зал, в который они направлялись, был одним из ближних в северном крыле. Но они не успели до него дойти, когда здание неожиданно сотряслось, как от землетрясения.
Комм немедленно сообщил:
– Эмма Вальц, тебе необходимо срочно вернуться во внутреннюю часть. В северном крыле произошёл взрыв. Нападение внеков.
– Мы уже почти пришли. Кажется, взрыв довольно далеко.
– Возможна утечка газа. Твоей жизни угрожает опасность. Надо срочно вернуться.
– Хорошо, – Эмма повернула назад.

Через пару минут раздался ещё один взрыв, теперь гораздо ближе и впереди по курсу.
– Коридор впереди разрушен, – сообщил Комм. – Надо идти в обход.
Комм быстро поехал вперёд, показывая дорогу. Эмма почти бежала за ним.
И тут произошёл третий взрыв. Раздался оглушительный грохот, и вся правая стена коридора, по которому бежала Эмма, разбилась на большие рваные блоки и обрушилась внутрь. Эмму швырнуло и потащило вместе с многочисленными обломками. Всё вокруг потемнело, перемешалось и куда-то двигалось. Когда всё затихло и остановилось, Эмма обнаружила себя в полной темноте. В ушах у неё звенело, и больше она ничего не чувствовала. “Что это, смерть?” – мелькнуло в её голове. Но через неколько секунд она начала чувствовать своё тело и поняла, что полностью завалена обломками. Боли не было. Пока?
Эмма попробовала пошевелить пальцами на руках и ногах. Они пошевелились. Вроде бы ничего не сломано, но Эмма была так завалена, что не могла поменять позу. Она даже не могла понять, где верх, а где низ. От этого кружилась голова и становилось дурно.
Почему-то вспомнилась детская книга про лавины. Там был совет, как себя вести при попадании в лавину, в том числе, как определить верх и низ. Книга советовала выпустить изо рта немного слюны и проследить, куда она потечёт. Там должен быть низ.
Эмма провела этот эксперимент и определила, что она лежит более или менее на правом боку, слегка головой вниз. Ориентировка в пространстве принесла облегчение. Головокружение затихло, и дурнота отступила.
Та же книга советовала умять вокруг себя снег и постараться двигаться вверх, если снег позволяет. А если нет, то по крайней мере развернуться головой вверх, потому что углекислый газ плотнее воздуха и скапливается внизу, а главная опасность в лавине это задохнуться от недостатка кислорода.
Вокруг Эммы был не снег, а обломки здания, то есть в основном бетон. Так что умять она его не могла. И развернуться тоже. Оставалось надеяться, что в обломках было достаточно щелей, чтобы пропускать воздух.
Эмму сильно беспокоила полная темнота. “Если меня так сильно завалило, то воздух будет просачиваться с трудом.” Значит, опасность задохнуться всё-таки есть.
“А может быть я ослепла?” – эта мысль Эмме тоже не сильно понравилась.
Эмма попробовала шевелить разными частями тела и вскоре выяснила, что голова её находится в небольшом воздушном кармане, похоже, образованном крупными кусками бетонных плит. Руки и ноги немного двигались, но Эмма не могла поменять позу, и что-то жёсткое упиралось ей в бедро. По крайней мере, боли нигде не было.
Эмма затихла и прислушалась. Какие-то звуки до неё доносились, – шуршание и покряхтывание оседающих обломков, – но у неё было ощущение ваты в ушах. Опять же, или контузия, или она была сильно завалена.
Эмма покричала, но звук как-будто оставался рядом с ней и никуда не уходил.
Ничего не делать было страшно. Чтобы не поддаваться панике, Эмма начала напевать. Это подействовало на неё успокаивающе.
“У роботов есть развитые технологии, – подумала она. – Наверняка они будут прослушивать и всячески сканировать завалы. Они меня найдут.”
Насколько позволял её диапазон движений, Эмма ощупала пальцами пространство около рук. Правая рука нащупала небольшой камень, размером с грецкий орех. Эмма смогла постукивать им по поверхности, на которой лежала.
“Интересно, роботы с их продвинутыми технологиями, знают азбуку Морзе?” Сама Эмма знала только, как выстукивать SОS, но в данной ситуации это было то, что нужно. “Наверно, любая повторяющаяся последовательность должна привлечь их внимание.” Эмма стала выстукивать по очереди ритмы мелодий и сигнал SОS.

Чувство времени отсутствовало совершенно. Эмма попыталась считать свои SОSы, но счёт действовал на неё усыпляюще, и она быстро сбилась. Наверно, она иногда засыпала или впадала в забытьё, потому что несколько раз она ловила себя на том, что больше не стучит, и не имела ни малейшего понятия, сколько времени она провела в тишине. Действительно ли прошло много времени, или она засыпала от недостатка кислорода?
В какой-то момент она осознала, что слышит стук, но пальцы её не шевелятся. Стук был ритмичный, с равномерными паузами, и похож на азбуку Морзе. Только Эмма не могла его расшифровать. Она попыталась выстучать SОS в ответ, но обнаружила, что камень выкатился у неё из руки.
“Эй! Я тут! – закричала она. – Эмма Вальц!”
Но звук получился вялый, и дыхания явно не хватало. Эмма начала судорожно щупать правой рукой в надежде найти камень. Она нашла какой-то другой, поменьше, и стала опять выстукивать им SОS. Тот, другой, стук прекратился. Эмма сделала паузу. Ничего. Она повторила SОS и снова прислушалась. Другой стук простучал что-то короткое и тоже замолчал.
“Нет! Продолжай!” – тихо попросила Эмма и продолжила выстукивать свой SОS.
Другой стук не возобновился, но Эмма продолжала посылать свои сигналы. Это была её единственная надежда, единственное, что связывало её с наружным миром.

Через каке-то время ей вдруг показалось, что она видит светящуюся точку. Как слабая искорка, она сверкнула на пару мгновений и погасла. “Наверно, галлюцинация.” Мысли шевелились в голове с трудом, но Эмма упорно продолжала выстукивать сигнал SОS.
Искорка сверкнула снова, и потом ещё. Казалось, что она становится ярче и светится дольше, как-будто приближается. Потом их стало две, и три, а потом их стало ещё больше. Они гасли и появлялись в другом месте. Это зрелище завораживало. Эмма не заметила, как перестала постукивать своим камнем.
Искорки продолжали свой танец и постепенно собрались и роились в одном месте. Раздалось несколько пшикающих звуков, как-будто где-то рядом прыскали аэрозолем.
В голове у Эммы стало проясняться, она словно просыпалась ото сна. Глаза её сфокусировались на том месте, где скопились искры. Они были за большим монолитом черноты, но Эмма могла видеть их в щель. Там происходило мельтешение, которое напомнило Эмме, как она в детстве бросала веточку на муравьиную дорожку и наблюдала, как муравьи суетятся вокруг неё и решают, что с ней делать.
И тут Эмма осознала, что это раканы! Она даже смогла разглядеть их лапки и блестящие спинки. Каждый из них подсвечивал вокруг себя небольшое пространство. Видимо, их камеры работали в основном в видимом свете.
“Я тут!” – позвала Эмма. Но и так стало понятно, что именно к ней они и пытаются пробраться. Щель, которая отделяла их от Эммы, была чуть меньше, чем они. Раканы ощупывали её края, старались расширить её своими маленькими сильными клешнями и иногда прыскали чем-то в сторону Эммы. “Наверно это кислород!” – догадалась она. Голова явно работала лучше.
Они расширили щель почти до своего размера, но упёрлись в стальную арматуру. Один за другим они тыкались в отверстие, обнаруживали, что не проходят, и отходили. Потом один из них догадался лечь на брюхо. Казалось, что теперь он должен пролезть, но лапки, торчащие горизонтально, не очень эффективно толкали его вперёд. Тем не менее, он медленно продвигался к Эмме. К сожалению, на полпути он застрял. Эмма смотрела на него на просвет и видела, что крохотный выступ, зазубрина в верхней кромке отверстия, упёрлась в его спину, как стальной зуб. С трудом ракан отполз назад. Эмма думала, что они опять примутся расширять щель в этом месте, но, видимо, раканы уже знали, что эта зазубрина им не по зубам, то есть не по клешням.
Неожиданно, тот же ракан разбежался и нырнул в щель с разбегу. “Какой находчивый!” – удивилась Эмма. Он продвинулся глубже, но всё равно застрял, только теперь сильнее. Так что он не мог ни продвинуться вперёд, ни отползти назад. И теперь он затыкал собой проход. Другие раканы за ним ощупывали его своими клешнями, но не знали, что предпринять.
Вдруг, как по команде, раканы сгруппировались в компактный строй и стали все вместе толкать застрявшего ракана. И протолкнули! Он вылетел из щели, как пробка из бутылки, и подкатился близко к Эмме. На его спине отчётливо виднелись две царапины – одна короткая, от его первой попытки, а другая длинная, во всю спину.
Ракан деловито отошёл в середину открытого пространства вокруг Эмминой головы и что-то выплюнул (или выстрелил) вверх. Это что-то раскрылось, как парашют, но вместо того, чтобы опускаться Эмме на голову, прилипло к бетонным обломкам вокруг неё и затвердело. Ракан вырезал в этом материале дырку напротив щели, через которую он пролез, и другие раканы время от времени впрыскивали в неё кислород для Эммы.
До Эммы стали доноситься приглушённые звуки и вибрация. Эмма догадалась, что большие рабочие роботы начали разбирать её завал. Вскоре раканы подтащили к куполу вокруг её головы трубку и протустили её через отверстие. В куполе стало прохладнее и свежее.

Роботы работали эффективно и разобрали завал быстро. Эмма была так рада их всех видеть, что была готова обнять каждого из них, даже сурового и подозрительного 303. Эмма оказалась целой и невредимой, что было просто невероятно. Мышцы её затекли, но она была так рада возможности снова двигаться, что отказалась от каталки, которую привёз М8225, и дошла до медицинского центра пешком. Там её ждал Комм, который тоже попал под край того завала, но был засыпан только частично и смог сам себя откопать. В медицинском центре М8225 сделал полное обследование Эммы. Удивительно, но она отделалась только синяками и царапинами.
Приехал 303 с докладом.
– Всего произошло три взрыва, все в северном крыле. Охрана предотвратила ещё один взрыв. Одна секция анабиозного отдела разрушена полностью. Ещё в трёх секциях серьёзно повреждены коммуникации, все анабиозные ванны в них вышли из строя. Погибли 113 человек, полностью разрушены 6 военных роботов из охраны, 14 медицинских роботов и 12587 раканов. 18 военных и 5 медицинских роботов годны для ремонта.
– Выяснили причину взрыва?
– Взрывчатка типа ТНТ. Диверсия внеков. Все семь внеков уничтожены.
– Люди, которые погибли, они были в анабиозе?
– Так точно.
“Какая обидная смерть… хоть и безболезненная.”

Эмма и 303 обсудили меры по укреплению и защите Базы, и 303 уехал их выполнять.

7. Ра
Эмма очень любила цветы. С тех пор, как она посетила ферму в первый раз, она раздобыла у М8225 пару стеклянных колб и всегда держала свежие букеты в своей комнате. Сейчас в одной из мини-ферм была ранняя весна, и распустились крокусы. Эмма поставила несколько ярких цветков в маленьком стаканчике рядом со своим монитором.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/mariya-merlot/rutinnaya-procedura-68413807/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.