Главная страница | Ужасы | Злой и коварный демон Буратино. Часть II

Злой и коварный демон Буратино. Часть II
Андрей Евгеньевич Белов
Вселенная Злого и коварного демона Буратино #2
Продолжение истории о Злом и коварном демоне Буратино, из которой вы, наконец, узнаете, куда именно провалились незадачливые ценители оккультных наук после того, как сиганули из окна особняка боярина Удодова. Также вам представится замечательная возможность постичь тонкости строительства Байкало-Амурской железнодорожной магистрали. И под конец, действия перенесутся в далекое прошлое, когда прибрежные воды Черного Континента бороздила грозная пиратка по прозвищу Элеонора Малая, чья бесчеловечная жестокость вынуждала сердца мореплавателей трепетать от страха. Стоит отметить, что на этом повествование не закончится, и каждого прозорливого читателя впереди ждет масса всего интересного. Ведь Злой и коварный демон Буратино не сможет оставить наш мир в покое до тех пор, пока полностью не очистит его от всякого рода гнусностей.

Андрей Белов
Злой и коварный демон Буратино. Часть II

12. Летающий остров
Продолжение рассказа Потрясные Галюны, закончившегося на том, как группа молодых людей, пропагандирующая магию, оккультизм и прочие мракобесные науки, пыталась спастись от кровожадных призраков, возглавляемых Злым и коварным демоном Буратино.

На то, чтобы окончательно понять, где они очутились, у экстрасенсов ушло порядка двух дней, в течение которых каждый из них не переставал бегать вокруг маленького одноэтажного домишки с зеленой крышей, ожидая, когда его невидимый хозяин явится к ним и доходчиво разъяснит, что же это за такой удивительный мир, куда легко попасть, но откуда невозможно выбраться. А началось все со стремительного падения в пруд, наполненного кристально чистой водой. Ох, и брызг взметнулось тогда в поднебесную высь, частично скрытую гигантским воздушным шаром, плавно раскачивающимся на расстоянии трехсот метров от земли! Казалось, весь объем скопившейся жидкости вышел из берегов, пролившись чуть позже настоящим проливным дождем. Что самое интересное, ни одна капля не пролетела мимо, вернувшись точно на свое место, где находилась прежде. Видимо, силы гравитации здесь подчинялись другим физическим законам и доля вероятности, властвующая над движением элементарных частиц, была сведена к абсолютному нулю.
Ожидая вдохнуть полной грудью склизкую субстанцию, призванную оказать на легкие несопоставимое с жизнью давление, ведущее к закупориванию трахеи, несчастные бедолаги вдруг обнаружили, что дышат свежим горным воздухом, наполненным благоухающим ароматом трав. И это являлось лишь первым сюрпризом, за которым последовала целая череда сюрпризов, погрузившая их в итоге в бесконечный круговорот событий, сменяющих друг друга с невероятной скоростью.
– Что случилось? – поинтересовалась знахарка Глафира, глядя на маленькую темную тучку, зависшую у нее над головой. – Почему мы не умерли?
– Понятия не имею, – ответил шаман Василий, судорожно ощупывая себя руками, чтобы удостовериться в правильности предположения боевой подруги. – Но то, что нам удалось избежать печальной участи быть заживо погребенными под кучей навоза, это факт.
– Никакой это не факт, – произнес некромант Данила. – Возможно, мы все-таки захлебнулись в дерьме и попали после смерти на небеса. Только так можно объяснить отсутствие следов от пчелиных укусов на наших лицах.
– Тогда нас должны встречать ангелы, – высказался шаман Василий, продолжая осязательные движения.
– Вы правы, мальчики, – сказала Глафира, указав пальцем вдаль. – Смотрите, вон один из них как раз пролетает мимо.
Не на шутку перепугавшись, парни посмотрели в сторону домика, стоящего невдалеке от места их приземления, затем переместили взгляды на дерево, возвышающееся прямо за ним, и потом уставились на крылатое существо с длинным клювом, парящее средь пушистых облаков.
– Какой же это ангел?! – воскликнули они в один голос. – Во-первых, на нем зеленое оперение. Во-вторых, его тело даже близко не похоже на тело человека. И в-третьих, мы не видим трубы, при помощи которой ангелы оглашают свое появление. Тебе ли этого не знать. Ты же у нас специалист по загробному миру.
– Действительно, что-то я совсем не обратила внимания на столь очевидные детали. Да и к загробному миру окружающую нас обстановку едва ли можно отнести. Скорее, все это больше похоже на параллельное измерение.
– Опа! Прямо в яблочко! – произнес кто-то скрипучим голосом. – Только на вашем месте я бы поторопился выбраться на берег, а то, не ровен час, с неба хлынет вода. Вы же не хотите снова промокнуть до нитки?
Все трое огляделись по сторонам и, к своему большому удивлению, никого возле себя не увидели. Лишь одно из поленьев, сложенных стопкой невдалеке от пруда, как-то странно завибрировало. Однако длилось все считанные секунды, поэтому на таком незначительном явлении природы не стоило заострять особого внимания. Мало ли почему полено шевелится. Может, это просто ветер… Или какой-нибудь зверек копошится в куче валежника.
– Поторопиться и вправду не мешает, – высказала опасения знахарка Глафира, снова посмотрев на темную тучку. – Кажется, на меня упала первая капелька.
– Пошли, – согласились парни, подав ей сразу две руки, чтобы она могла на них опереться во время подъема.
– Спасибо, мальчики. А почему вы раньше за мной не ухаживали?
– Не в обиду будет сказано, но раньше ты была похожа на шпалу.
– Фу, как грубо и невоспитанно, – фыркнула Глафира. – Интересно, что во мне такого изменилось за одну ночь?
– Сама посмотри, – ответил шаман Василий, стыдливо покосившись на грудь знахарки. – По-моему, твои яблочки превратились в дыньки.
– Да и бедра у тебя стали более объемистыми, – добавил некромант Данила, залившись багровым румянцем. – Прямо мистика какая-то.
– Погодите.
Выбравшись на берег, Глафира тотчас провела инспекцию верхней части своего торса и несколько оторопела. От нулевого размера не осталось и следа. Теперь ее грудь обрела как минимум первый размер, а может, даже доросла до второго. Сложно сказать при отсутствии соответствующего измерительного прибора.
– Невероятно! То-то я думаю, что это на мне платье в обтяжку сидит? Выходит, дело не в усадке намокшей ткани. Какое облегчение!
– Зато мы ни на грамм не изменились, – обиженно пробурчал шаман Василий, пощупав свой хилый бицепс. – Так не честно!
– Ну, знаете ли, – Глафира прикоснулась к тугим бедрам и расплылась в горделивой улыбке, – за друзей надо радоваться, когда на их голову сваливается такая неслыханная благодать. Отныне меня никто шпалой не назовет.
Продолжить разговор помешал хлынувший с неба поток воды, и экстрасенсам ничего не оставалось, как направиться к домику, где они надеялись встретить кого-нибудь из местных жителей. Ведь если здесь есть домик, значит в нем кто-то обязательно должен жить. Иначе его бы не стали возводить.
– А девица сильно похорошела, – проскрипели поленья. – Так и напрашивается на то, чтобы ее пожамкали.
– Губу-то не раскатывайте, – ответило то самое полено, которое недавно шевелилось. – У меня на эту милашку совсем другие виды.
– Везет тебе, скоро руками и ногами обзаведешься.
– Не отчаивайтесь, братья. Когда-нибудь до вас тоже очередь дойдет.




К большому сожалению экстрасенсов, кроме чучела человекообразной обезьянки по кличке Мими, выставленного вместо сторожевого пса прямо у входа, в домике больше никого найти не удалось. За исключением исправно функционирующей печки, пускающей из трубы сизый дым, он оказался полностью заброшенным, о чем свидетельствовало отсутствие каких-либо предметов быта вплоть до кроватей, столов и стульев. Однако, не смотря на столь удручающее положение вещей, для парней кто-то припас несколько замечательных удилищ, сложив их штабелями на полу возле самого большого окна, а для единственной девушки тот же кто-то повесил на гвоздь розовое платьице, подходящее ей по размеру, и добавил к нему белые в черную полоску чулочки вместе с деревянными башмачками в придачу.
– Какая прелесть! – воскликнула Глафира, прижав ладони к щекам, чтобы выразить свое восхищение невидимому хозяину. – И главное, как своевременно. Ну-ка мальчики, погуляйте немножко снаружи. Мне надо переодеться.
– Хорошо, – промямлили парни, взяв в руки по удилищу.
Учитывая прошлый внешний вид, который действовал отталкивающе на всех без исключения мужчин, знахарка даже близко не могла предположить, что кому-то взбредет в голову за ней подсматривать, поэтому, как только Василий с Данилой вышли за дверь, она без капли стеснения стянула с себя старое платье, ставшее вдруг непомерно тяжелым из-за впитавшейся влаги, и осталась на короткий, по ее мнению, промежуток времени совершенно голой.
– Вот черт, да она настоящая красавица, – начали шептаться два негодника, прильнув к крохотному круглому оконцу с обратной стороны домика. – И как мы раньше этого не замечали?
В отличие от раскрепощенной подруги, устроившей против собственной воли настоящее стриптиз-шоу, для них эти несколько минут показались целой вечностью. Особенно когда Глафира повернулась к ним боком и стала натягивать на ноги чулочки.
– Погляди, ее груди еще немного увеличились.
– Ага! И третий глаз куда-то пропал.
– А какая у нее восхитительная задница! Как думаешь, кому из нас выпадет шанс замутить со столь прелестным созданием?
– Наверное, тому, кто наловит в пруду больше карасей.
– Давай устроим состязание.
– Давай. Только подождем, пока она не переоденется до конца.
Спустя десять минут Глафира вышла на улицу и позвала парней для оценки своего нового наряда, который пришелся ей в самую пору, подчеркнув каждое выпирающее достоинство.
– Ну, что скажете?
– Потрясно выглядишь!
– Да, потрясно! Просто загляденье!
– Отлично! Другого я от вас услышать не ожидала! Это место буквально создано для меня. Чем предлагаете заняться?
– Мы сейчас хотим сходить на рыбалку для жарехи, а ты можешь прогуляться вокруг дома и полюбоваться здешними красотами.
– Странное предложение.
– Почему?
– Лично я не голодна.
– Да, но скоро чувство голода даст о себе знать, и тогда рыбка ой как пригодится.
– Ладно, идите, кормильцы вы мои. Буду ждать вас здесь.
– Договорились. Обещаем, мы быстро. Ты даже глазом не успеешь моргнуть.
За пять минут до прихода Василия с Данилой на пруд между поленьями состоялся очередной разговор. И опять темой для него стала Глафира. Видимо, она взбудоражила кровь не только парням, а еще и бестелесным деревяшкам, заставив их напрячь все имеющиеся в наличии сучки.
– Думай, что хочешь, но нам не нравятся ее волосы.
– Не понимаю, чем вам волосы не угодили?
– Русый цвет не позволит красотке выделиться из толпы. Он сугубо среднестатистический.
– Хорошо, сейчас я его изменю. Как насчет фиолетового?
– Нет, фиолетовый слишком броский.
– Тогда, может быть, голубой?
– Неа.
– Или каштановый?
– Тоже нет.
– А что насчет темно-синего?
– Вот это уже лучше. Будет похожа на ведьму. И чтобы глаза были сапфировыми, для полного комплекта.
– Договорились, делаю.
Когда парни приблизились к пруду, голоса уже стихли, и о том, что задумали сотворить с их подругой поленья, они узнали гораздо позднее.
– Как думаешь, Глафира не обиделась на то, что мы ушли без нее? – спросил шаман Василий, разматывая на своем удилище леску.
– Возможно, – ответил некромант Данила. – Поэтому надо наловить для нее целую гору карасей.
– Неясно только, где их жарить?
– С этим разберемся потом, а сейчас нам нужно раздобыть наживку.
Словно по мановению волшебной палочки, через секунду на глаза Василию попалась горка копошащихся червей, кем-то аккуратно собранная возле стопки поленьев. Недолго думая, он взял одного из них и тут же насадил на крючок. Данила тоже взял одного и тоже насадил на крючок. А мысль о том, что черви могут кому-то принадлежать, им в голову совершенно не закралась, поскольку мозги каждого были забиты сплошной чепухой, касающейся межполовых взаимоотношений со всеми прилагающимися к ним прибамбасами – вроде страстных обжимашек или проникновений пестиков в тычинки. К примеру, некромант пытался понять, чем именно следует заниматься с девушкой, оставшись с ней наедине? С какого боку лучше подступиться? Нужно ли засовывать в рот язык во время первого поцелуя? И вообще, как уломать ее на совершение чего-то большего, чем простые поцелуи? Ведь ему ни разу не приходилось иметь дела с представительницами слабого пола. Разве что только с длинноносым демоном непонятной ориентации, но он в счет не шел, потому что в ту злополучную ночь являлся доминирующим звеном, пристроившимся сзади, как самый паршивый изувер. Что до шамана, то этот прохвост уже давно знал всю подноготную, и его беспокоило лишь отсутствие средств контрацепции. Кому охота становиться отцом в столь юном возрасте?
По злому стечению обстоятельств клев оказался минимальным, и по прошествии двух часов бесперебойного закидывания удилищ у рыбаков на руках оказалось всего четыре тощие рыбешки. Аккурат по две на каждого. То есть соревнование закончилось ничьей, спутав все карты.
– Что же нам теперь делать? – запричитал некромант Данила.
– Придется предоставить право выбора нашему призу, – констатировал факт шаман Василий. – Пускай Глафира сама определится, с кем ей хочется быть.
– Наивные простаки, – раздался скрипучий голос. – Эта птичка не вашего полета, и никому из вас она ничего не даст. Хи-хи-хи!
– Кто здесь все время под руку говорит? – спросил Данила, с тревогой оглядевшись по сторонам.
– Кажется, звук исходил из той стопки поленьев.
– Хочешь сказать, что черви постигли секреты человеческой речи?
– Нет. У червей мозгов на такое не хватит. Там серого вещества величиной с кунжутное семечко.
– Тогда предлагаю обыскать противоположный берег пруда. Уверен, наш невидимый друг прячется именно там.
– Ну пошли, обыщем.
Побросав удилища, парни отправились на разведку, надеясь в этот раз точно найти кого-то из местных жителей. Однако вместо местного жителя, притаившегося, по их мнению, в кустах дикорастущей облепихи, они обнаружили на противоположном берегу пруда вполне реальный край земли, поскольку в том месте, где должен был начаться предполагаемый спуск с горы, зияла бесконечная бездна, и впереди, насколько хватало глаз, тоже виднелась пугающая пустота.
– Нужно срочно сообщить Глафире о страшной находке! – прокричал шаман Василий, бросившись со всех ног в сторону домика.
– А как же наши удилища с пойманными карасями? – спросил некромант Данила.
– Черт с ними! Все равно тут нет никого, кто может их стащить. Потом вернемся и заберем.
Василий был прав. На кой вообще сдались удилища или караси, когда на поверхность всплыли такие ужасные подробности, касающиеся их местонахождения? Это требовало срочного обсуждения, чтобы поскорее определиться с планом дальнейших действий по вызволению себя из плена параллельного измерения. Правда, с ходу поделиться новостями у парней не получилось. Стоило им приблизиться к домику на достаточно близкое расстояние, как у обоих сразу же пропал дар речи. И виной тому стали новые изменения во внешнем облике подруги.
– Что у тебя с волосами? – с трудом произнес шаман Василий спустя несколько минут.
– Ты о чем? – с недоумением переспросила Глафира.
– Он о цвете, – уточнил некромант Данила. – Не представляю, как можно было так быстро перекраситься? И главное, откуда тут взялась краска?
– Что еще за краска? – запустив пальцы в волосы, знахарка отделила от них небольшую прядь и поднесла ее к глазам. – Ого, а я даже не заметила. Интересно, каких еще сюрпризов можно ожидать в ближайшее время? Грудь подросла, бедра увеличились, цвет волос изменился. Создается впечатление, что матушка природа решила заняться мной вплотную и начала одаривать меня подарками, которыми обделила при рождении. Предлагаю перейти к губам. Пусть они тоже слегка нальются соком. Мальчики, вам же нравятся пухлые губки?
– Да, нравятся.
– Вот и замечательно! Так что вы собирались мне сообщить? А то вон какие запыхавшиеся прибежали. Наверняка, что-то странное увидели. Не томите, рассказывайте. И потом я вам кое-что расскажу. Точнее, покажу, раз никто из вас этого не замечает.
– Мы хотели сообщить, – начал шаман Василий, первым отойдя от шока, – что прямо за прудом лежит край земли.
– Настоящий, – добавил некромант Данила. – Мы не шутим. Берег просто обрывается, и внизу ничего нет.
– Один сплошной воздух, будто параллельный мир представляет собой летающий остров.
– Удивительное совпадение, – воскликнула знахарка, нацелившись пальцем в небо. – Когда я увидела в вышине огромный воздушный шар, то подумала о том же самом.
– Какой шар?
Парни задрали головы, хорошенечко присмотрелись и, к своему большому изумлению, заметили то, на что раньше совсем не обращали внимания. Прямо над домиком, где-то очень высоко, действительно парил воздушный шар, удерживаемый четырьмя толстыми канатами, только благодаря небесно-голубой окраске его контуры казались размытыми на фоне неба.
– Надо срочно обшарить все вокруг и найти другие подтверждения нашей теории, – предложил шаман Василий.
– Уже слишком поздно, – отрицательно покачала головой знахарка Глафира. – Судя по розовеющему небу, скоро начнет смеркаться, поэтому осмотр близлежащих территорий лучше перенести на завтра, а сейчас стоит задуматься о ночлеге.
– Чего о нем думать? – заулыбался некромант Данила, указав рукой на домик.
В голове хитреца возникла безумная идея, заключающаяся в том, что неплохо бы куда-нибудь спровадить Василия, после чего попытаться уговорить Глафиру скоротать ночь вдвоем. Вот только куда именно следует спровадить товарища? И какие слова подобрать для предстоящего разговора с девушкой? На это соображалки у него явно не хватало.
– Как чего? – продолжила знахарка Глафира. – В доме нет ни одной кровати, так что если ночевать внутри, то придется спать прямо на твердом полу. Лично я против!
– И я против, – поддержал ее шаман Василий.
В итоге экстрасенсы приняли решение расположиться на ночь под деревом, что раскинуло ветви буквально в двух шагах от домика. Во-первых, оно могло защитить их от дождя; во-вторых, там росла густая трава, способная заменить даже самую мягкую перину; и в третьих, при возникновении опасности можно было быстро укрыться в четырех стенах, заперев за собой дверь на засов. Конечно же, некромант Данила согласился со столь убедительными доводами, однако сделал он это с большой неохотой по причине не на шутку разыгравшихся гормонов, грозящих вылиться в скором времени в нечто более серьезное, чем простые юношеские фантазии.
– Кто-нибудь есть хочет? – спросила знахарка Глафира, когда все уже улеглись и закрыли глаза.
– Нет, – ответил шаман Василий. – И даже пить не хочется.
– Странно.
– Наверное, на нас так действует это удивительное место.
– Полностью с тобой согласна. Место действительно удивительное. Кстати, вы много рыбы сегодня наловили?
– Не очень.
– Сколько?
– Четыре.
– Четыре килограмма или четыре ведра?
– Штуки…
– Да уж, не густо! – хихикнула Глафира.
– Может, заткнетесь, наконец? – заворчал некромант Данила, переворачиваясь на другой бок. – Заснуть не даете.
– Извини, замолкаем. Спокойной ночи. Приятных сновидений.
– И вам того же.
Проснувшись на следующий день спозаранку, экстрасенсы не стали откладывать насущные дела в долгий ящик и сразу же разошлись на три стороны: знахарка Глафира пошла налево, где невдалеке виднелся бревенчатый колодец с зависшим над ним маленьким облачком и куда можно было дойти по тропинке, вымощенной из камня; шаман Василий пошел прямо, где вдали виднелось высоченное дерево, упирающееся макушкой чуть ли не в самое небо, и куда тоже можно было дойти по тропинке; а некромант Данила пошел направо, где кроме травы больше ничего виднелось и куда не вела ни одна тропинка. Кто-то спросит, почему именно так распределились направления? Ответ прост: позади располагался пруд, следовательно идти туда не имело никакого смысла, поскольку там уже все исходили вдоль и поперек.
Пройдя с добрых полчаса по идеально ровному лугу, украшенному белыми цветочками, похожими на ромашки, и маленькими кустиками, усыпанными красными ягодками, Данила достиг края земли, что и требовалось доказать. Край начинался одновременно с окончанием травянистого покрова, устремляясь вниз строго перпендикулярно без каких-либо указателей или предупреждающих табличек (вроде тех, на которых обычно рисуют черепа с перекрещенными костями), из чего следовало, что зазевайся он хоть на секунду, то непременно бы сорвался в пропасть, распрощавшись с жизнью на веки вечные. Еще вчера некромант даже близко не стал бы желать шаману подобной участи, однако теперь все его мысли были заняты исключительно устранением конкурента. Трагичная кончина приятеля сыграла бы ему на руку, разом решив проблему, связанную с дележкой знахарки. Возможно, сюда вообще не следовало приходить. Вместо этого стоило увязаться следом за Василием, чтобы выступить в роли карающего меча правосудия, и при первом удачно подвернувшемся случае отправить того в долгий полет, тем самым восстановив справедливость. Кто-то спросит, в чем же она заключается? Ответ прост: не надо было заниматься с предметом их совместного вожделения пустой болтовней перед сном, ведущей к недопустимому сближению.
В свою очередь шаман Василий примерно через такой же промежуток времени достиг собственного края земли, но в отличие от некроманта, он наоборот заволновался, как бы его приятель случайно не оступился да и не сгинул со света в самом расцвете сил, тем самым внеся в ряды экстрасенсов полнейшую сумятицу. Продолжить ход рассуждений помешал громкий женский визг, эхом разлетевшийся по всему острову. А в том, что параллельный мир действительно представляет собой остров, сомнений больше не оставалось.
– Что случилось? – спросил Василий, прибежав на зов Глафиры первым.
– Мими! Мими! – выкрикивала знахарка, указывая пальцем: то на небо, то на колодец.
– Не понимаю. Ты можешь объяснить, в чем дело, более спокойным тоном?
Прежде чем ответить, девушке пришлось взять себя в руки и вытереть подолом платья заплаканное лицо, на что ушло никак не меньше пяти минут. Все это время шаман стоял в оцепенении, уставившись завороженным взглядом на ее прелестные ножки, оголенные чуть ли не до самой задницы.
– Как только вы ушли, – начала она, продолжая всхлипывать, – к дому подлетели две зеленые остроклювые птицы и утащили нашу человекообразную обезьянку. Сначала они игрались ей в воздухе, перекидывая друг другу, а потом бросили бедняжку прямо в колодец.
– Ерунда какая. Стоило пускать слезы из-за какого-то дурацкого чучела?
– Да, стоило! Чучело тоже имеет право на существование. К тому же оно было очень милым и я его полюбила.
– Что у вас стряслось? – поинтересовался Данила, опоздавший на несколько минут с таким расчетом, чтобы за это время дать сорвавшемуся (в его мечтах) с края земли Василию возможность улететь подальше в пропасть.
Глафира объяснила опоздавшему некроманту суть проблемы и увидела на лице парня, как ей показалось, отражение искреннего сочувствия. Если бы она только знала, как сильно в нем ошиблась! На самом деле Данила состроил грустную мину по причине присутствия возле девушки шамана Василия, который должен был быть по всем его расчетам уже далеко-далеко, несясь сквозь пустоту и оглашая необозримое голубое пространство истошными воплями безысходности и ужаса.
– Поиграли в воздухе? Скинули в колодец? Да сущие пустяки! – махнул рукой Василий. – Советую не убиваться по этому поводу, а пойти туда и заглянуть внутрь. Если чучело плавает на поверхности, мы без труда выловим его при помощи наших удилищ.
– Пошли, – грустно вздохнул Данила, все еще испытывающий разочарование в связи с тем, что их по-прежнему трое.
Однако все оказалось не так просто, как могло показаться на первый взгляд. При близком рассмотрении колодца выяснилось, что он является пологим спуском в недра острова, обнесенным с четырех сторон неотесанными бревнами. Вдобавок, из нависшего над ним облака вниз постоянно хлестала вода, тем самым не позволяя увидеть того, что находится на дне.
– Вот незадача, – почесал затылок некромант Данила.
– Боюсь, удилищами мы Мими не вытащим, – удрученно покачал головой шаман Василий.
– А если попробовать туда залезть? – жалобно проверещала знахарка Глафира, не желая расставаться с надеждой на лучший исход их затеи.
– Слишком рискованно, – ответил шаман. – Поскольку там скользко, выбраться назад будет практически невозможно.
– Ты прав, – произнес некромант. – Чучело не стоит того, чтобы ради него кто-то из нас подверг опасности свою жизнь.
– Чучело, может, и нет, – внезапно заулыбалась знахарка, осененная одной весьма заманчивой идеей. – Зато мой поцелуй станет для вас, мальчики, идеальным стимулом.
– Все равно глупо, – запротестовал Василий. – Из-за поцелуя я тоже не полезу.
– Очень даже не глупо, – обрадовался Данила, приняв предложение девушки за шанс укрепить с ней отношения, а заодно утереть нос конкуренту, оказавшемуся таким ничтожным трусишкой. – За поцелуй я готов спуститься куда угодно, хоть к чертям в ад. Только мне придется раздеться. Не хочу потом щеголять в грязных обносках.
– Молодец! – захлопала в ладоши Глафира. – Хорошо, что среди нас есть отважный смельчак, благодаря которому Мими скоро будет в безопасности. Раздевайся скорее и немедленно отправляйся в путь.
– Тогда я тоже могу, – опомнился Василий, поняв, как сильно опростоволосился. – Для подстраховки Данилы. Вдруг он случайно поскользнется.
– Нет уж, приятель! Поезд ушел! Справлюсь как-нибудь без тебя, а ты сгоняй лучше в дом за запасным мотком лески. Если я и вправду где-то оступлюсь или поскользнусь, просто потянешь его на себя.
– Ладно, договорились, – скрепя сердце согласился Василий и отправился выполнять поручение некроманта.
Спустя пятнадцать минут шаман вернулся с леской к колодцу и протянул ее свободный конец другу.
– Привяжись покрепче, не то останешься в этой норе навсегда.
– Не волнуйся, вязать узлы я умею. Ты, главное, сам не вздумай разжать руки раньше времени. Отпустишь после того, как все будет закончено.
– Хорошо.
Дождавшись, когда знахарка отвернется, Данила быстренько разделся до трусов, обмотал вокруг себя леску и не мешкая юркнул в черную пустоту, шаря по сторонам руками в поисках точки опоры. Почва здесь была глинистой, что значительно усложняло спуск, однако узость прохода позволяла прижиматься спиной к его верхней стенке, сводя риск скатиться вниз по наклонной к минимуму. Таким макаром некроманту удалось проползти метров пятьдесят, после чего впереди забрезжил просвет.
Довольно скоро выяснилось, что там тоже начинался край земли, но с одним важным отличием. Вместо обрыва, сразу за ним располагалась железная воронка, куда стекала вода, попадающая в колодец из облака. Дальше шла длинная изогнутая труба, подведенная точно к лопастям деревянного колеса, вращающего двухметровый пропеллер. То есть летающий остров не просто парил в поднебесье, а еще и целенаправленно передвигался в заданном направлении, гонимый воздушной тягой этого незатейливого устройства, сконструированного на скорую руку каким-то горе-изобретателем, не особо отягощенным инженерной мыслью.
– Как дела? – послышался встревоженный голос Глафиры. – Нашел Мими?
– Нашел! – крикнул в ответ Данила, пытаясь дотянуться до человекообразной обезьянки.
После того как птицы скинули ее чучело вниз, она проделала тот же путь, застряв в центре воронки на расстоянии вытянутой руки от выхода из прохода.
– Ура! Ура!
– Вытаскивайте меня!
Прижав Мими к груди, словно ребенка, некромант двинулся в обратном направлении, но поскольку ему пришлось пятиться задом, времени на подъем у него ушло в два раза больше, чем на спуск.
– Спасибо тебе огромное, – поблагодарила его знахарка, забрав обезьянку. – Надеюсь, ты не расстроишься по поводу одной неприятной детали?
– Какой еще детали?
– Пока ты занимался спасением чучела, – нахмурил брови шаман, – сюда прилетели те самые зловредные птицы с длинными клювами и стянули твою одежду.
– Что? А почему вы их не прогнали?
– Мы были заняты тобой, поэтому не успели вовремя среагировать.
– Зачем им вообще понадобилась моя одежда?
– Не знаю. Видимо, они хватают все подряд.
На самом деле, здешние пернатые создания отличались исключительным дружелюбием, и стащили они чучело человекообразной обезьянки вместе с одеждой некроманта в отместку за украденных червей, потому что если тебе нужна наживка для рыбной ловли, ты ее должен добыть сам, а не разорять чужие заначки, уподобившись подлому воришке.
– В чем же мне теперь ходить? – с недовольством заворчал Данила, совсем позабыв, что стоит перед знахаркой в одних трусах.
– Можешь прикрыться моим старым платьем, – предложила девушка, подойдя к некроманту вплотную. – Кстати, вот обещанная награда. Надеюсь, она хотя бы частично компенсирует потери.
Короткий поцелуй в щечку окончательно вывел и без того расстроенного парня из себя. Учитывая трудности, с которыми ему пришлось столкнуться, он рассчитывал на гораздо большее, чем едва ощутимое прикосновение женских губ к поверхности его кожи.
– И все?
– А разве тебе мало?
– Ну, знаешь ли, твоя награда никуда не годится. Будь ты парнем, я бы заехал кулаком по твоей наглой роже! – в сердцах выпалил некромант.
– Полегче на поворотах, приятель! – встревоженно произнес шаман Василий. – Когда разговариваешь с девушкой, не стоит так выражаться.
– Да пошел ты! Как хочу, так и выражаюсь! Никто мне не указ! Особенно это касается тебя!
– То есть я, по-твоему, тоже виноват?
– Конечно, виноват, коль идешь на поводу обманщицы!
– Никакая я не обманщица, – обиженно прошипела Глафира, явно не ожидая от Данилы подобной реакции. – Катись к черту, придурок!
– Сами вы катитесь к черту!
– Ну, все, – не выдержал шаман Василий. – Ты перешел границу дозволенного, в связи с чем я вынужден вызвать тебя на дуэль. Идем к пруду и решим наш конфликт в честном поединке.
– Идем! – рявкнул некромант Данила. – Обещаю, кому-то из нас двоих сейчас крупно не поздоровится.
– Мальчики, остановитесь! – замялась знахарка Глафира. – Может, не стоит опускаться до рукоприкладства? Может, попробуем разрешить ситуацию мирным путем?
Из-за того, что на защиту ее чести ни разу никто не вставал, она пришла в сильное смятение, не зная, как точно следует себя вести. С одной стороны, это безусловно поднимало личную самооценку. С другой – не хотелось, чтобы кто-нибудь серьезно пострадал. Ведь их всего трое на острове, и неизвестно, сколько времени пройдет, прежде чем им удастся вернуться домой. А вдруг поединок закончится тяжкими увечьями? Как тогда лечить пострадавшего? Уж точно не компрессами из трав.
– Нет! – продолжил рявкать некромант. – Вызов брошен, а значит, мы немедленно отправимся на пруд и хорошенечко там друг дружку вздуем.
– Да, вздуем! – вторил ему шаман, потирая кулаки от предвкушения скорой битвы.
Будь на месте Данилы с Василием более плечистые ребята, знахарке действительно стоило бы заволноваться, однако стычка между двумя хилыми сопляками едва ли могла закончиться чем-то серьезным.
– Идут! – заголосили довольные поленья, услышав приближающиеся шаги.
– Что я вам говорил? – ухмыльнулось существо с длинным носом.
Пока оно не сильно отличалось от своих собратьев, но вскоре ему предстояло пережить метаморфозу, по завершении которой на свет должен был появиться очередной деревянный изверг в полосатом колпачке, с коим экстрасенсы уже встречались однажды, и кто успел приготовить для них свою первую в жизни мерзопакость.
– На чем будем биться? – спросил некромант Данила, заняв боевую стойку возле самого берега.
– Да хотя бы вон на тех удилищах, – ответил шаман Василий.
– Отлично! Сейчас я на твоей спине живого места не оставлю, ублюдок.
– Готов сказать то же самое про твою спину, хамло!
В течение какого-то времени приятели лупили друг друга удилищами, комментируя каждый удачный выпад каким-нибудь колким ругательством, что со стороны напоминало настоящую комедию, поскольку оба двигались достаточно неуклюже для истинных ценителей боевых искусств и греко-римских единоборств.
– Козел! – выкрикнул Данила, хлобыстнув противника по плечу.
– Баран! – ответил Василий, уколов противника в живот.
– Дебил! – гаркнул Данила, заехав противнику по шее.
– Тупица! – парировал Василий, уколов противника в грудь.
– А что скажешь на это, грязная сволочь?
– Сам ты два дня не умывался!
– Куриный помет!
– Лапша с грибами!
– Моча скунса!
– Коровья лепешка!
– Шелуха от семечек!
– Да ты… Да ты… Да знаешь, кто ты?
– Ну, кто-кто? Скажи на милость!
– Петух, вот ты кто!
– Ах так! Ну, держись, паскуда!
Разумеется, так не могло продолжаться долго, и в какой-то момент, одновременно с упадком сил у них полностью иссяк запас "красноречия", результатом чего стала затяжная передышка, позволившая взглянуть на произошедшее более трезвым взглядом.
– Тебе не кажется, что мы ведем себя словно малые дети? – произнес шаман Василий, распластавшись на земле в виде пятиконечной звезды.
– Еще как кажется, – согласился некромант Данила, плюхнувшись рядом с приятелем. – Глупее занятия не придумаешь – драться из-за какой-то дрянной девчонки.
– Ты прав. Во всем виновата Глафира. Столкнула нас лбами, а сама в кусты. Уверен, человекообразная обезьянка была лишь поводом посеять между нами вражду.
– Да что она о себе возомнила? На свете и без нее полным-полно красавиц. Если захотим, можем найти получше.
– Ага! Вот с такими вот большущими грудями и вот с такими вот первоклассными задницами.
Развернувшись вполоборота, Василий изобразил жестами желаемые размеры гипотетических избранниц, выходящие далеко за пределы разумного.
– Точно! По возвращению домой сразу этим и займемся, – на лице Данилы появилась мечтательная улыбка. – То-то Глафира удивится, когда увидит нас в компании пышнотелых особ, превосходящих ее по красоте в тысячу раз.
– Небось локти будет кусать, что проворонила таких замечательных парней.
– По поводу пышнотелых вы попали в самую точку, ребятки! – засмеялось длинноносое полено, наконец отделившись от общей стопки и заняв почетное перпендикулярное положение. – Скажите, из вас двоих случайно никто не хотел бы обзавестись объемистыми формами, дабы раз и навсегда избавиться от титула худосочного дрища?
– Смотри, деревяшка разговаривает! – заорал Данила, вскочив с места и занеся над головой удилище. – Вот, оказывается, кто здесь все время от нас прятался.
– Весьма специфический местный житель, – сказал Василий, тоже подскочив с места и занеся над головой обрубок удилища, потому что в бою оно сломалось.
– Я вам дам, специфический! – обиделось полено. – Меня еще никто так не называл, поэтому жду извинений.
– Прости, – в один голос попросили прощения приятели, посчитав, что с подобным фантастическим созданием не стоит пререкаться, иначе может повториться история, случившаяся в особняке.
– Так-то лучше. Извинения приняты. Теперь ответьте на заданный вопрос. Вы хотите получить в подарок новые тела?
– Конечно, хотим, – опять в один голос произнесли приятели.
– Замечательно. Ваше желание услышано и в кратчайшие сроки будет исполнено.
– Спасибо! Мы можем идти?
– Идите.
Довольные столь удачным стечениям обстоятельств, которые несомненно позволят повергнуть Глафиру в шок, парни уже было направились к дому, как вдруг им на ум пришла идея получить от полена более подробную информацию касательно места, куда их занесло. Ведь ему наверняка о нем многое известно, раз оно здесь прохлаждается.
– Послушай, можешь нам что-нибудь рассказать об этом летающем острове?
– Не сегодня, ребятки, – ответило полено. – Для начала мне нужно полностью сформироваться, на что уйдет не меньше суток. Приходите сюда завтра утром, и тогда я вам все подробнейшим образом растолкую. С какой целью вы сюда попали? Сколько времени вы будете тут находиться? А также то, что вас ждет в недалеком будущем? Обещаю, каждый останется доволен, узнав о своей дельнейшей судьбе.
– Хорошо, обязательно придем.
– И не забудьте привести с собой подругу. Ее ждет приятный сюрприз!
– Договорились, обязательно приведем.
Отойдя чуть в сторонку, парни тут же начали перешептываться, пытаясь определиться, нужно ли вообще посвящать знахарку в случившееся? Может, стоит обо всем умолчать, тем самым преподав зазнавшейся красотке урок?
– Скажи, Глафира достойна знать правду об острове? – спросил шаман Василий, с опаской покосившись на стопку поленьев.
– После того как она хотела нас поссорить, нет! – произнес некромант Данила.
– Предлагаю вернуться завтра к нашему носатому другу без нее.
– Полностью с тобой согласен.
– А ребятки те еще петухи, – засмеялись поленья вслед удаляющимся парням. – То-то будет веселье, когда Мадам возьмет их под свое крылышко.
– Не торопитесь, – запротестовало длинноносое полено. – Я еще не определилось до конца с участью этих забавных болванчиков.
– Да все ты определилось. Сказки нам не рассказывай. Они станут для нее идеальным эскортом.
Подойдя к дому, новоиспеченные болванчики застали Глафиру играющей на крылечке с чучелом человекообразной обезьянки. В другое время и в другом месте за подобную привязанность к неодушевленному предмету девушку запросто можно было посчитать умалишенной, но здесь картина принимала абсолютно иной смысл, так как само нахождение в параллельном мире смахивало на какое-то дикое помешательство, стирающее грань между реальностью и фантазиями.
– Ну, здравствуй, – недовольным тоном пробурчали приятели, поскольку за все время пути никаких преображений с ними так и не произошло.
– И кто из вас кто? – разинула от удивления рот Глафира.
– Что значит "кто из нас кто"?
– То и значит. Вы стали похожи друг на друга как две капли воды.
– Неправда! Мы только что себя проверяли.
– Тогда советую проверить еще раз. Я тут случайно в потайном кармашке Мими зеркальце нашла, вот возьмите да полюбуйтесь, в кого вы превратились.
Не вытерпев первым, Василий выхватил из рук девушки зеркальце и посмотрел на свое отражение. Вместо худенького моложавого юноши там маячила физиономия жирного пучеглазого страшилы, не имеющего с ним ничего общего. Легко догадаться, что переведя взгляд на приятеля, он увидел в нем точное свое отражение, чего только секунду назад не было и в помине. В довершение ко всему, на обоих красовались старомодные сиреневые сюртуки, тем самым делая их похожими на артистов из цирка уродцев.
– Сдается мне, мальчики, – прыснула со смеху знахарка, – над вами кто-то жестоко подшутил. Это ж надо было до такого додуматься! Просто в голове не укладывается!
– Проклятье, – процедил сквозь зубы Василий, передав зеркальце Даниле. – Нас действительно надули, причем в прямом смысле.
– За подобные шутки в зубах бывают промежутки, – скороговоркой выпалил некромант и топнул от обиды ногой. – При первой возможности его надо хорошенько вздуть.
– Ты прав, – утвердительно закивал головой шаман. – Отломаем негоднику нос.
– Вы о ком? – спросила Глафира, продолжая ухохатываться над друзьями.
– Ни о ком, – в один голос ответили парни, затаив на знахарку еще большую обиду, как будто та имела хоть какое-то отношение к их дурацкому перевоплощению.
На самом деле, длинноносое полено тоже не являлось виновником злоключений Василия и Данилы, потому что у него даже в мыслях не было кого-то обманывать. Разве речь шла о рельефных мышцах, коими поигрывают атлеты в период брачных игр, желая заманить приглянувшуюся красотку в постель? Конечно, нет. В разговоре упоминались исключительно пышные формы, что, собственно, полено в точности и исполнило, не отступив от своего обещания ни на шаг.
– Пойдем, приятель, нам здесь не рады, – произнес Василий, пихая Данилу в бок.
– Почему не рады? – вопросительно посмотрела на болванчиков Глафира.
– Ты смеешься над чужим горем. А это, знаешь ли, обидно.
– Извините, но над вами невозможно не смеяться.
– Вот поэтому мы будем сегодня спать порознь. И вообще больше к нам не подходи. Нашей дружбе пришел конец.
– Последний вопрос.
– Да?
– Кто из вас победил в драке?
– Битва закончилась ничьей.
– Выходит, мою честь не отстояли?
– Не сильно-то и хотелось, – впервые за все время беседы засмеялись приятели. – Слишком много чести отстаивать твою честь. Ха-ха-ха!
Получив столь неожиданный от ворот поворот, Глафира была вынуждена провести остаток дня в гордом одиночестве. Однако именно благодаря этому ей удалось заподозрить неладное, и ранним утром она решила тайно проследить за своими бывшими друзьями, которые, едва продрав глаза, отправились на пруд.
– Я тут вот о чем подумал, – начал Василий, семеня мелкими шажками по лужайке, – мы ведь можем посадить летающий остров на землю собственными силами.
– Интересно, каким образом? – удивился Данила, тоже семеня мелкими шажками.
– Все очень просто. Если приглядеться к печной трубе дома, то можно заметить, что дым из нее валит прямиком в отверстие воздушного шара, тем самым поддерживая его на определенной высоте. От нас потребуется лишь заглушить в топке пламя, после чего он начнет плавно снижаться.
– Замечательная идея. Я тоже хочу с тобой кое-чем поделиться. Оказывается, наш остров не просто летит, а куда-то движется при помощи винта, который вращается из-за потока воды, поступающей в колодец. От нас потребуется лишь перекрыть этот поток, после чего он начнет плавно останавливаться.
– Отличная новость. Тогда на кой нам сдалось полено, когда во всем можно разобраться без него?
– Полену следует навешать пинков для профилактики. Пусть знает, с кем посмело связаться. А заодно мы заставим его вернуть наши худые формы.
– Здорово придумано! Разберемся с ним по-свойски и сразу примемся за дело.
К сожалению, плану парней не суждено было сбыться, поскольку длинноносое существо оказалось вне зоны досягаемости их ног и кулаков. На правах полновластного хозяина острова, оно восседало на плетеном троне, который, в свою очередь, покоился на парящем в воздухе куске земли, и чтобы до него добраться, одному из приятелей пришлось бы встать другому на плечи, чего не позволяла сделать комплекция грузных тел, раздувшихся до невероятных размеров.
– Быстро оттуда слезай, сволочь! – прокричал шаман Василий.
– И возврати все назад! – добавил некромант Данила. – На такое ужасное перевоплощение никто из нас не подписывался. Да нам даже дышать стало тяжело.
Внезапно Василий узрел в длинноносом существе до боли знакомые черты, о чем посчитал нужным немедленно сообщить Даниле.
– Постой, это же Повелитель пчел!
– И правда, как мы сразу не догадались.
– Но ты ведь остался в особняке.
– Здравствуйте, ребятки, – произнес скрипучим голосом деревянный изверг. – По поводу особняка вы глубоко заблуждаетесь. В нем остался мой старший братец. И никакие мы не повелители пчел. Вот еще глупости. Мы самые что ни на есть настоящие Буратины.
– Буратины? – удивились парни.
– Да, Буратины. Раз в тысячу лет одно из тех вон поленьев обзаводится телом, после чего происходит замена нашей устаревшей версии на новую. Таким образом осуществляется бесперебойный круговорот древесины в природе, что в отдаленных кругах ада называют конвейером про производству деревянных рук. Или пластиковых. Кому как будет угодно. Куклы ведь тоже водят хороводы, сменяя друг друга через определенный промежуток времени.
– То есть предыдущий Буратино исчезнет?
– За него не беспокойтесь. Он вернется сюда в виде полена и встанет в конец очереди, чтобы когда-нибудь вновь возродиться. А пока советую держаться меня, потому что теперь здесь главный я.
– Ясно, – в один голос сказали парни. – Так что насчет нашего прежнего вида? У тебя есть возможность вернуть нас в исходное состояние?
– Кхе-кхе, – покашлял в кулак Буратино. – Не буду юлить вокруг да около и отвечу честно, без каких-либо там обиняков. Возможность, конечно, существует, да только вот в чем загвоздка: я знал, что вы так отреагируете на мой подарок, поэтому приготовил для вас еще один. Однако прежде, чем продолжить, вам надо дать новые имена. Секунду!.. А где ваша обворожительная подружка? Хочу начать с нее.
– Я тут, – дала о себе знать Глафира, высунувшись из-за ближайших кустов.
– Вот бестия, – фыркнули Василий с Данилой. – Все-таки увязалась за нами.
– Еще бы мне не увязаться. Вы так странно себя вели, что на моем месте любой установил бы за вами слежку.
– Отлично, – прервал речь знахарки Буратино, – коль вся компашка в сборе, предлагаю перейти к раздаче слонов. Тебе, прелестное создание, чей вид призван сбивать мужчин с толку, дается право выбора. Ты можешь спуститься с облаков на землю и вернуться к своему прежнему ремеслу, являющемуся ничем иным, как надувательством, пока смерть не прервет твое жалкое существование; а можешь пойти со мной и стать великой мастерицей по части наведения жутких дьявольских чар, способных менять естественный ход вещей при помощи одного лишь щелчка пальцев, сроком на тысячу лет. Ответить надо прямо сейчас, что ознаменует начало моего правления в роли Злого и коварного демона.
– Можно кое-что уточнить?
– Уточняй.
– Если я спущусь с облаков на землю, у меня исчезнут новые груди?
– Да, исчезнут. И все, вплоть до мельчайших подробностей, возвратится на круги своя.
– А если я пойду за тобой, то всецело окажусь в твоей власти?
– Да, окажешься. Но в промежутках между моими поручениями тебе будет позволено заниматься всем чем угодно. Понравится какой-то симпатичный паренек, смело накладывай на него заклинание и тащи в постель. Приглянется какой-нибудь статный старичок, тоже накладывай заклинание и тащи в постель. Захотела чью-нибудь побрякушку, забирай не задумываясь. Ну и так далее, и в том же духе.
– Тогда тут и думать нечего. Я выбираю второй вариант. Где поставить кровавый отпечаток?
– Обойдемся без него. Ведь отпечаток в конечном счете может затереться, а озвученное в присутствии свидетелей согласие останется витать в воздухе навсегда. Да здравствует молодая ведьма! Снимаю перед тобой свой колпачок! Бойтесь, жалкие людишки! Скоро до вас доберется коварная обольстительница по имени Клара, не склонная к глубоким переживаниям и напрочь лишенная чувства стыда!
В следующую секунду на голове бывшей знахарки материализовалась остроконечная синяя шляпка с изогнутыми полями, идущая в комплекте с распашной дымчатой накидкой, сцепленной в районе шеи посредством витой серебристой шнуровки, а вместо ее розового платья и белых в черную полоску чулочков появилась типичная униформа жрицы любви: атласное нижнее белье телесного цвета с голубыми сетчатыми колготками на широкой резинке, при виде которого Василий и Данила незамедлительно начали исходить слюной, поскольку им никогда не доводилось видеть подобные вещицы со столь близкого расстояния.
– Это наряд к первому заданию, – уточнил Буратино, заметив вопросительный взгляд девушки. – Теперь разберемся с нашими болванчиками, чья битва на удилищах доставила стопке поленьев кучу положительных эмоций. Учитывая ваши прошлые уникальные особенности, дорогие мои забияки, логично было назвать тебя, шаман Василий – "Шалтаем", а тебя, балабол Данила – "Болтаем", но мне такие громкие имена не очень нравятся, поэтому я назову вас просто "Труляля" и "Траляля". Кто именно станет кем, разберетесь сами. Чай поди не маленькие. Главное заключается в другом. В качестве наказания за все злодеяния, совершенные вами в отношении сообщества призраков усадьбы боярина Удодова, любой, кто посмотрит в вашу сторону, будет считать, что вы сделаны из воска.
– Странный подарок! – воскликнули парни. – Еще хуже, чем первый.
– Не торопитесь. До подарка мы не дошли, – Буратино привстал с кресла и спрыгнул на землю. – Подойдите, пожалуйста, к пруду и скажите, чье отражение вы видите на его поверхности?
Исполнив просьбу деревянного изверга, Василий с Данилой (точнее, Труляля с Тралялей) заняли места на берегу и начали пристально всматриваться в воду. Поначалу там была видна одна лишь сплошная рябь, однако вскоре сквозь нее проступила фигура грудастой женщины, внешность которой отдавала эпохой ренессанса: длинное пышное платье из красного бархата с бесконечным множеством рюшек и оборок; короткое жемчужное ожерелье, прилегающее к шее так плотно, что невольно вызывало ассоциацию с ошейником; а также белоснежный кудрявый парик, подвязанный сзади шелковой ленточкой, инкрустированной мелкими искрящимися бриллиантами.
– Здесь какая-то важная дама проявилась.
– Молодцы. Точно подметили. Будучи фавориткой короля Альфонса Второго, она действительно являлась важной дамой, способной привести в трепет каждого, кто шастал в то время по дворцу. Затем к ней явился властитель ада с предложением обменять душу на вечную молодость и красоту. После недолгих раздумий женщина дала согласие, потому что больше всего на свете боялась превратиться в дряхлую старушенцию. Впрочем, страх перед неминуемым приближением старости касается подавляющего большинства представительниц прекрасного пола, в том числе и нашу юную ведьмочку, поэтому удивляться тут нечему. Их сделка состоялась в апреле одна тысяча пятисотого года вблизи Драконьего озера, запрятанного где-то в глубине солнечной Италии, и с тех пор ее величают Мадам Коко. А завел я разговор о Мадам Коко вот по какой причине: совсем скоро вам двоим выпадет возможность попасть к ней в услужение, со всеми вытекающими отсюда благами. Мадам Коко страсть как охотлива до всякого рода телесных утех с привлечением кучи разношерстного народа, имеющего точно такую же нездоровую склонность, так что скучать никому из вас не придется.
– Но мы ведь можем выбрать первый вариант? – на всякий случай уточнил Василий, впившись взглядом в глубокое декольте Мадам Коко, откуда на него смотрели наполовину оголенные и тесно прижатые друг к другу полушария с аппетитной ложбинкой посередине.
– Ты что, дурак? – одернул приятеля Данила. – Да за такой роскошной женщиной мы готовы последовать хоть на край света и будем служить ей верой и правдой до скончания века.
– Кто бы сомневался, – хихикнул деревянный изверг. – Она вам прямо подстать. Уверен, вместе с ней вы составите великолепное трио, которому суждено снискать славу, почет и уважение. В отдаленных кругах ада, разумеется.
Спустя два дня Злой и коварный демон Буратино в сопровождении не менее злой и коварной ведьмы Клары покинул летающий остров, отправившись навстречу своим первым приключениям, берущим начало тридцатью годами ранее в одном крупном столичном мегаполисе, где в тот момент на трибуне перед лицом толпы зевак выступал кандидат в депутаты Аданнай Полиграфович Капуста. Тем самым ими был нарушен первый закон хронодинамики, гласящий, что для предотвращения межпространственного коллапса путешественникам во времени строго-настрого запрещено создавать временные петли, обладающие свойством зацикливания траекторий движения мельчайших частиц с последующей их концентрацией на субатомном уровне в определенной точке вселенной.
Что касается Труляля и Траляля, то Мадам Коко лично прилетела за новыми помощниками на остров и спустя два дня вернулась с ними в шикарный будуар, иногда превращающийся в банковское хранилище, чтобы служащие могли занести туда денежки вкладчиков. Согласитесь, весьма неплохое местечко для проживания, приносящее ежедневно многомиллионный доход в виде шелестящих купюр – собранных в толстые пачки, и тяжеленных золотых слитков – упакованных в огромные пластиковые контейнеры. Видимо, поэтому любая вечеринка у Мадам Коко, организованная близнецами-болванчиками, щеголяющими в шапочках с прозрачными пластмассовыми козырьками, отличалась исключительным размахом, о чем тотчас сообщалось властителю ада, и за что он в знак благодарности помножил надвое срок ее вечной молодости и красоты.
А остроклювые птицы с зеленым оперением продолжали выстраивать горки из копошащихся червей возле пруда, сетуя на то, что до появления следующей группы экстрасенсов должно пройти не менее тысячи лет. Ах, как же долго придется ждать, пока какая-нибудь дуреха не сжалится над чучелом человекообразной обезьянки Мими и не попросит какого-нибудь простофилю спуститься за ним в колодец. Ну, просто полный караул!




13. Тараканы
Поэтический этюд от Сергея Лисенкова, сочиненный им в довесок к логотипу "Квадратный Буратино". Или "Квадратный Буратино" писался в довесок к этюду? Теперь уже не припомнишь. В любом случае потом из этюда получилась песня.

Униженные тараканы – они так всех любили.
Униженные тараканы – вы их чуть не убили.
Униженные тараканы – не трогайте их своей лапой.
Униженные тараканы – убили себя! Так вам всем и надо!

И Крюгер тебе не поможет,
Острые бритвы убрав себе в зад.
Там же он прячет свой ножик
И красный, как море, закат.
Откуда ж ты выскочил, изверг?
Ходячий кошмар тараканов.
Униженно плачет ребенок
Средь красных от краски стаканов.
Покрытых офсетною краской,
Покрытых офсетною краской.
Порядковый номер сто восемь,
И в пляске на кухне в каске
Ты тараканов забросил!
Не в смысле, что бросил рукою,
А просто забыл их милые лица.
С униженной грустной тоскою,
С униженной грустной тоскою,
С униженно грустной тоскою
Они тебе…
Они тебе будут сниться!

Никакая мерзкая сволочь,
Никакая злая скотина
Вручную не закатает
Квадратного Буратино!
Вручную не закатает
Квадратного Буратино!
Вручную не закатает
Квадратного Буратино!

14 Поп на карнавале

Пьеса в восьми действиях

Действующие лица
Церковные служащие:
1. Поп – Протоиерей Онуфрий Тихонович, пятидесяти шести лет от роду.
2. Попадья (жена попа) – Клавдия Петровна, пятидесяти двух лет от роду.
3. Помощник попа – Звонарь Осип Ферапонтович, двадцати семи лет от роду (для друзей и близких – просто Оська).

Члены Политбюро ЦК КПСС:
1. Выездной представитель Политбюро – Товарищ Крупов.
2. Член Политбюро – Товарищ Овсянников.

Участники всесоюзной бригады передовиков-строителей:
1. Русский бригадир – Семен Махов, тридцати двух лет от роду (уже год как коммунист, чем чрезмерно гордится).
2. Украинка – Марьяна Пидкуймуха, личный секретарь Семена Махова и по совместительству бухгалтер, двадцати двух лет от роду (для всех – Маричка), комсомолка до мозга костей, хотя и очень тощая.
3. Китаец с правой рукой – Прав Чан, двадцати одного года от роду, комсомолец.
4. Китаец с левой рукой (его брат близнец) – Лев Чан, соответственно тоже двадцати одного года от роду, комсомолец.
5. Казах – Жанбырбай Таргынбеков по прозвищу Желоба, двадцати пяти лет от роду, комсомолец.
6. Украинец – Демьян Йопт, двадцати восьми лет от роду, комсомолец.
7. Русская баба (повариха) – Варвара Ильинична, тридцати пяти лет от роду (для очень хороших друзей – Варя, для всех остальных – товарищ Варвара), не коммунистка и не комсомолка, а просто так – находится на заработках.
8. Тракторист-бульдозерист с непонятной ориентацией, фамилией и национальностью – Иван Скала, тридцати лет от роду (кто-то его так и называет – Скала, кто-то зовет Бульдозер, а иногда проскакивает прозвище Бульдог), тоже не коммунист и не комсомолец.
10. Русский путевой обходчик – Онисим Кочерыгин, сорока трех лет от роду (несмотря на возраст, имеет прозвище – Павка, в честь Павки Корчагина, так как фамилии у обоих очень схожие), вроде как коммунист, но никто никогда не видел его партийного билета.

Милиционеры:
1. Капитан милиции – Иван Иванович Ястребов, тридцати четырех лет от роду (для всех – товарищ капитан).
2. Сержант милиции – Степан Неряхин, двадцати пяти лет от роду (для товарища капитана – Степка, для всех остальных – товарищ сержант).

Таежные жители или, если сказать проще, поселковые:
1. Глава поселка – Мирон Елисеевич Слобода, пятидесяти семи лет от роду (для всех, кроме капитана милиции, сержанта милиции, попа, попадьи и лесника – просто Мирон Елисеевич, для капитана милиции – товарищ Мирон Елисеевич, для сержанта милиции – дядя Мирон (потому что он ему дядя), для попа и попадьи – дорогой Мирон Елисеевич, для лесника – уважаемый Мирон Елисеевич), коммунист до мозга костей, как и комсомолка до мозга костей – Марьяна Пидкуймуха.
2. Лесник – Афиноген Гаврилович Самострелов, сорока девяти лет от роду (для всех – Афоня).
3. Охотник – Николай Васильевич Рогов, восьмидесяти четырех лет от роду (для всех – Николай Васильевич, и точка; хотя раньше его называли господин офицер, только об этом т-с-с-с, не палите контору), по понятным причинам не коммунист, никогда не был коммунистом и никогда им не будет.
4. Массовка в количестве пяти с половиной человек, блуждающая между действиями по улицам поселка и не имеющая к нашей пьесе никакого отношения.

Отряд Зомби-команды гитлеровцев, пригнанных после Великой Отечественной войны в Россию на восстановление советских построек различной сложности (таких как: сторожки или пакгаузы, плотины или запруды, мосты или переправы):
1. Штурмбаннфюрер СС – Румпель фон Штильцхен.
2. Ефрейтор – Йозеф Шультц.
3. Рядовой – Хоффман Гюнтер.

Альтернативная (нечистая) сила:
1. Злой и коварный демон Буратино, точный возраст не установлен, зато установлена точная длина его носа – семнадцать с половиной сантиметров, что соответствует почетному званию "Султан", а если бы длина его носа составляла менее шестнадцати сантиметров, тогда бы он звался "Балун".
2. Невидимый суфлер, именуемый не иначе как Голос свыше, неизвестно какого возраста, неизвестно какого пола, а также совершенно без роду и племени.

Место и время действия
Голос свыше(так как пьеса уже началась). История, о которой сейчас пойдет речь, произошла на стройке Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, в маленьком рабочем поселке под неброским названием Нижнепупыровск, затерявшемся где-то средь бескрайних просторов Восточной Сибири. В те далекие времена (а на дворе стоял 1976 год) у большей части населения нашей необъятной Родины напрочь отсутствовало чувство собственничества (ну, или почти напрочь, что не имеет большого значения). Тогда (а месяц был июль) на первое место ставилось не благополучие одного конкретно взятого индивидуума, а благополучие и индустриальное развитие всей страны в целом. СССР – в этом слове смысла было гораздо больше, нежели сейчас. То был не простой набор звуков, а результат труда многих миллионов сознательных и образованных граждан, лишенных всякого рода религиозных убеждений. "Религия – опиум для народа!" – говорил великий Ленин, цитируя не менее великого Маркса. "Да-да-да!" – вторили им люди, свято веря в идеалы коммунистической партии Советского Союза. Эх, где те старые добрые дни? Что происходит теперь с идеей поголовного осчастливливания населения? Сейчас все пошло коту под хвост. Но не будем о грустном. Ведь мы не для этого затеяли наше представление. И хотя религиозный вопрос здесь будет занимать не последнее место, главным тезисом все же лучше считать "Миру-мир" или, на худой конец – "От каждого по способностям, каждому по потребностям".

Действие первое: "Планерка"
Небольшое помещение поселкового клуба окутано клубами сигаретного дыма. Кроме секретарши Марички, все остальные курят напропалую, включая председательствующую верхушку, в состав которой входят: бригадир Семен Махов, выездной представитель Политбюро товарищ Крупов, глава поселка Мирон Елисеевич Слобода и, собственно, сама Маричка, печатающая на машинке протокол. Расположились они за длинным столом, стоящим посреди сцены, чтобы их было хорошо видно, а позади, для придания важности происходящему, виднеется красный транспарант с надписью: "Слава КПСС!". Стол завален всевозможными бланками, резолюциями и кипой топографических карт, сплошь исчерченных линиями будущих железнодорожных путей. Одна карта, наверное, самая важная, прикреплена канцелярскими кнопками к деревянному стенду, стоящему чуть поодаль от председательствующих. На ней четко обозначен план поселка Нижнезапупыровск с прилегающей к нему рощей и еще несколькими небольшими домишками, помеченными крестиком. Также там присутствуют две пунктирные линии. Первая – идет напрямик через рощу, вторая – огибает ее справа. Не сложно догадаться, что огибающая линия имеет гораздо большую протяженность, и что именно из-за нее здесь все собрались – обсудить порядок дальнейших действий.
Пока участники всесоюзной бригады передовиков-строителей галдят, наперебой делясь идеями касательно одного предстоящего культурного мероприятия, глава поселка Мирон Елисеевич Слобода протирает носовым платком запотевшие линзы своих старомодных очков в толстой роговой оправе, затем смахивает (тем же платком) капельки пота с лысины и, наконец, стучит шариковой ручкой по стеклянному графинчику, наполненному мутной жидкостью, дабы усмирить перевозбужденную публику.

Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода. Товарищи, тише! Прошу минутку внимания!

Участники всесоюзной бригады продолжают галдеть.

Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода. Не забывайте, что сегодня на нашей планерке присутствует представитель Политбюро товарищ Крупов.

Товарищ Крупов обводит зал строгим взглядом, после чего наступает гробовая тишина. Даже болтливый украинец Демьян Йопт спешит заткнуться. Оно и понятно. С представителями Политбюро шутки плохи. Можно запросто лишиться комсомольского значка.

Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода. Спасибо, товарищи. А теперь слово передается нашему передовику производства бригадиру Семену Махову.

Из зала раздаются редкие аплодисменты.

Товарищ Крупов. Ну-ка цыц!

Аплодисменты стихают, и опять наступает гробовая тишина.

Бригадир Семен Махов. На повестке дня важный технический вопрос, решение которого не терпит отлагательств. Всем известно, что правительство поручило нам проложить железнодорожный перегон из населенного пункта под названием Левый сапог Котова в населенный пункт под названием Правый сапог Котова через Нижнезапупыровск. Это не основная часть будущей магистрали, тем не менее благодаря ей тысячи рабочих будут постоянно обеспечены строительными материалами и продовольствием. Почти две трети рельс уже покоятся на земле, за что вам отдельное спасибо. Молодцы! Потрудились на славу! Однако неделю назад у нас на пути неожиданно вырос перелесок, ранее не обозначенный ни на одной карте. (Машет рукой в сторону стенда.) Если начать обходить его стороной, существует большая вероятность опоздать к назначенному сроку сдачи перегона.
Тракторист-бульдозерист Иван Скала. А если идти напролом?
Бригадир Семен Махов. За сколько ты управишься с расчисткой?
Тракторист-бульдозерист Иван Скала. Да за пару дней. Разнесу все в клочья. Главное, чтобы ковш выдержал.
Голоса из зала. Он может! Ему любая преграда нипочем!
Бригадир Семен Махов. Отлично! Но есть еще проблема. (Смотрит на представителя Политбюро.) За перелеском расположено церковное подворье, которого тоже нет на картах. Как быть с ним?
Голоса из зала. Снести к чертовой матери! Все равно местные жители туда не ходят!
Бригадир Семен Махов. В том-то вся и загвоздка. (Опять смотрит на представителя Политбюро.) Отец Онуфрий, самый старший у них, готов костьми лечь за идеалы своей веры.
Голоса из зала. Пусть ложится, никто ему этого не запрещает! Только где-нибудь в другом месте.

В разговор вмешивается встревоженный глава поселка.

Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода. Я с ним уже пробовал говорить по-хорошему. Но он наотрез отказался освобождать вверенные ему помещения, угрожая гневом Божьим.
Голоса из зала. Нечего с ним цацкаться! Гнать взашей надо! Контра недобитая! Враг народа!
Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода. Спокойно, товарищи. Отец Онуфрий – фронтовик. У него орденов и медалей выше крыши.
Товарищ Крупов. Предлагаю переложить данную проблему на плечи нашей доблестной милиции. Ведь на то она и милиция!

Глава поселка кивает в ответ.

Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода. Хорошо, я отправлю к отцу Онуфрию участкового. Надеюсь, ему удастся вразумить смутьяна.
Товарищ Крупов. Тоже на это надеюсь. Обязательно держите меня в курсе, как продвигаются переговоры, потому что строительство перегона – дело особой важности. Через три недели сюда приедет с проверкой мой непосредственный руководитель – член Политбюро Овсянников. Если к тому времени перегон не заработает, нам всем крупно не поздоровится. А теперь расскажите мне, что за мероприятие у вас намечается?
Бригадир Семен Махов (обращаясь к товарищу Крупову). Непременно! (Обращаясь в зал.) Демьян, твой выход.

Демьян Йопт поднимается с откидного кресла и отправляется на сцену.

Украинец Демьян Йопт. По случаю стодевяностолетия со дня рождения Симона Боливара, ну или почти стодевяностолетия, плюс-минус пара лет, мы с товарищами решили устроить праздничный карнавал. Так сказать, отметить столь знаменательную дату костюмированным шествием по главной улице поселка.
Товарищ Крупов. Ты о национальном герое Венесуэлы, который пытался освободить народ Латинской Америки от гнета эксплуататоров?
Украинец Демьян Йопт. Совершенно верно. О нем самом. Советский народ должен помнить и чтить таких великих людей.
Товарищ Крупов. Похвально. Симон Боливар – это хорошо. Симон Боливар – это по-нашему. (Обращаясь к бригадиру Семену Махову.) С костюмами уже определились?
Бригадир Семен Махов. Нет еще. Завтра наметили предварительный просмотр.
Товарищ Крупов. Хочу поприсутствовать. Пригласите?
Бригадир Семен Махов. Обязательно. Для нас очень важно услышать мнение представителя Политбюро.
Товарищ Крупов. Еще бы! (Обводит зал строгим взглядом.) А то знаю я вас! Придумаете какую-нибудь антисоветчину, и потом выслушивай от руководства нотации за то, что вовремя ее не пресек. Себе дороже выйдет.

Действие второе: "Обед у попа"
Голос свыше. В тот же день участковый милиционер – капитан Иван Иванович Ястребов вместе со своим помощником – сержантом Степаном Неряхиным напрашиваются по поручению главы поселка Мирона Елисеевича к отцу Онуфрию Тихоновичу на обед. А обед у отца Онуфрия Тихоновича – вещь особенная. У него вообще любой прием пищи особенный. Даже в годы Второй мировой войны он умудрялся прямо на передовой закатывать знатные пирушки, потчуя однополчан изысканными яствами. (Пауза.) Вот и сейчас, переступив порог трапезного зала, оба милиционера начинают исходить слюной от вида бесчисленных угощений, коими заставлен весь стол. Точно по центру стоит большущая эмалированная кастрюля с густым борщом, далее в их поле зрения попадает поднос со свежей выпечкой (плюшками, кренделями и булочками), потом идет вместительное блюдо, где вольготно развалился только что запеченный поросенок, окруженный круглыми дольками отварного картофеля. Плюс, к этому следует добавить несколько салатов, разложенных по хрустальным вазочкам, тарелку с солеными огурчиками, тарелку с маринованными помидорчиками, яблочный пирог, ароматную буханку черного хлеба, два батона белого хлеба и напоследок двухлитровую бутыль самогона. Хочется отметить, что отец Онуфрий – единственный, кому позволено в здешних местах гнать самогон, поскольку тот приходится по душе областному прокурору.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (обращаясь к милиционерам). Добро пожаловать, гости дорогие! (Обращаясь к жене – попадье Клавдии Петровне, раскладывающей столовые приборы.) Ну, чего возишься? Готово?
Попадья Клавдия Петровна. Готово, батюшка. Можно рассаживаться.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (выдвигая из-за стола два стула). Вам сюда.
Милиционеры (в один голос). Спасибо!
Протоиерей Онуфрий Тихонович (в недоумении оглядываясь по сторонам). Оська, бес ты окаянный, где тебя носит? Стынет ведь!

В трапезную входит звонарь Осип Ферапонтович с пятью стопками.

Звонарь Осип Ферапонтович. Вот! Самое главное забыли!
Протоиерей Онуфрий Тихонович (пробежав взглядом по столу). Точно, забыли. Молодец!
Капитан Иван Иванович Ястребов. Нам нельзя. Мы при исполнении.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Полно тебе, Иван Иванович. При каком таком исполнении? Обед же…
Капитан Иван Иванович Ястребов. Мы к вам не только отобедать пришли, а еще по одному важному делу.

Капитан Ястребов расстегивает полевую сумку и пытается вытащить из нее листок бумаги, но отец Онуфрий его останавливает.

Протоиерей Онуфрий Тихонович (громко). Постойте-постойте! Предлагаю с делами повременить. Сначала мы выпьем, потом перекусим, и уже в конце я вас внимательно выслушаю.
Капитан Иван Иванович Ястребов. Все равно не буду. Мне еще с главой поселка Мироном Елисеевичем встречаться. Что он обо мне подумает?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Говорю, полно. От одной стопки лиха не будет.

Немного помявшись, капитан Ястребов взмахивает рукой, тем самым показывая свое согласие.

Капитан Иван Иванович Ястребов. А, ладно! Пожалуй, вы правы, отец Онуфрий. Одна стопка еще никому не повредила.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (обращаясь к капитану Ястребову). Вот и славно! (Обращаясь к звонарю Осипу Ферапонтовичу.) Оська, наливай!
Звонарь Осип Ферапонтович. Сию секунду.

За первой стопкой следует вторая. Чуть погодя – третья. С борщом расправляются в один присест, не проронив ни звука. Когда же очередь доходит до поросенка, попадья Клавдия Петровна не удерживается от комментария.

Попадья Клавдия Петровна. Сегодня утром закололи. Специально для вас.
Капитан Иван Иванович Ястребов. Не стоило утруждаться. Борща со всем остальным вполне бы хватило.
Сержант Степан Неряхин. Мясо полезно для мозга.
Капитан Иван Иванович Ястребов. Это еще почему?
Сержант Степан Неряхин. В нем содержатся витамины, отвечающие за память. Вы знали, что первобытные люди разделялись на несколько типов?
Капитан Иван Иванович Ястребов. Нет.
Сержант Степан Неряхин. Одни питались исключительно растительной пищей, другие – добавляли в рацион мясо. Угадайте, кто выжил, когда на Земле изменился климат?
Капитан Иван Иванович Ястребов. И кто?
Сержант Степан Неряхин. Мясоеды. Их более развитый мозг помог им приспособиться к новым условиям.
Капитан Иван Иванович Ястребов. Чушь какая. Откуда тебе об этом известно?
Сержант Степан Неряхин. Дарвина читать надо.
Капитан Иван Иванович Ястребов. Не хочу спорить, но, по-моему, первые люди начинали с яблок. (Осекается.) Ой, извините, отец Онуфрий. Что-то нас с сержантом не в ту степь понесло.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (улыбается). Ничего страшного, Иван Иванович. Каждый человек имеет право на собственное мнение. Главное, чтобы оно не довело его до греха.
Попадья Клавдия Петровна(тоже улыбается). А поросенка грех не откушать. Зря, что ли, закалывали?
Звонарь Осип Ферапонтович. Верно говоришь, матушка. Отрежь-ка мне кусочек. Да побольше.
Попадья Клавдия Петровна. Погоди, Оська. Сначала гостям.

И снова наступает тишина. Все пробуют поросенка, одновременно закатывая от удовольствия глаза. Особенно звонарь Осип Ферапонтович, ведущий себя так, словно сидел на посту месяца два. Что не мудрено. Звонарь относится к тому типу людей, которые испытывают чувство голода постоянно, сколько бы их ни кормили, о чем свидетельствует его необъятное пузо. Непонятно, как он вообще умудряется звонить в колокола с таким тяжким грузом, выпяченным далеко вперед? Не иначе как ему помогают высшие силы. В противном случае бедняга вряд ли бы взобрался на колокольню.

Протоиерей Онуфрий Тихонович (опрокидывая очередную стопку). Так, что там у тебя, Иван Иванович, ко мне за дело?
Капитан Иван Иванович Ястребов (тоже опрокидывая очередную стопку и нехотя залезая в полевую сумку за злосчастным листком). Боюсь, оно вам не понравится. Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода просил передать постановление о выселении. Через вашу церковь будет проходить железная дорога, поэтому она подлежит сносу.
Попадья Клавдия Петровна(охая и ахая). Как же так, сынок? Куда прикажешь нам податься?
Звонарь Осип Ферапонтович(икая). Да, действительно. Куда?
Протоиерей Онуфрий Тихонович (обращаясь к звонарю Осипу Ферапонтовичу). О, я смотрю, ты уже совсем наклюкался, дружок.
Звонарь Осип Ферапонтович. Есть немного. Но только самую капельку. Простите, мне надо выйти.

Звонарь Осип Ферапонтович вылезает из-за стола и качающейся походкой идет в сторону выхода. Капитан Ястребов передает постановление отцу Онуфрию и замирает в ожидании ответа. Отец Онуфрий внимательно изучает текст, после чего начинает нервно теребить бороду.

Протоиерей Онуфрий Тихонович. Честно признаться, я ошарашен. Не ожидал, что Мирон Елисеевич способен снизойти до подобной подлости. Мы с ним уже беседовали на данную тему, и мне казалось, что вопрос закрыт. Неужели нельзя проложить путь в обход?
Капитан Иван Иванович Ястребов. Сроки поджимают. Строители боятся не успеть до приезда столичной комиссии.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. И когда нам надо съехать?
Капитан Иван Иванович Ястребов. Пяти дней на сборы хватит?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Так скоро? Мирон Елисеевич говорил о месяце.
Капитан Иван Иванович Ястребов. Это не мое решение. В воскресенье состоится карнавал, а в понедельник сюда пригонят бульдозер.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. То есть на карнавал у них время есть?
Капитан Иван Иванович Ястребов. Давайте не будем усложнять друг другу жизнь. (Вжимается от страха в стул. Уж больно боязно ему переходить к угрозам. А вдруг его за это постигнет кара небесная.) Мы с сержантом люди подневольные, и в случае вашего отказа нам придется выселить вас силой. Приказ руководства.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Даже так?

Видя, что страсти накаляются, сержант Неряхин спешит на выручку.

Сержант Степан Неряхин. В качестве компенсации Мирон Елисеевич готов выделить вам двухэтажный дом. (Пауза.) Такой желтый. Вы его должны помнить. Стоит прямо за продуктовой базой.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Ту развалину, что строили после войны пленные немцы? У него же полы все сгнили и крыша прохудилась.
Капитан Иван Иванович Ястребов (немного осмелев). С ремонтом он тоже готов помочь. Прямо завтра туда отправят десять рабочих.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Хорошо, дом восстановят. Только как быть со службой? Проводить прямо в гостиной?
Сержант Степан Неряхин. На нее приходят от силы человека три.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Это пока. Но я верю, что настанет время и люди, обратив взор к Всевышнему, потянутся в храм нескончаемым потоком.
Сержант Степан Неряхин. Вилами по воде писано.
Капитан Иван Иванович Ястребов. Соглашайтесь, потому что других вариантов нет.
Протоиерей Онуфрий Тихонович(не на шутку рассердившись). По-моему, вам пора уходить.
Капитан Иван Иванович Ястребов (нахмурив брови). Что передать Мирону Елисеевичу?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Передайте ему мои наилучшие пожелания.
Капитан Иван Иванович Ястребов. Зря вы так. Мы же вернемся.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. А я вас буду ждать! (Пауза.) Во всеоружии! (Заносит над головой наперсный крест.)

Действие третье: "У афиши"
Днем позже отец Онуфрий Тихонович со звонарем Осипом Ферапонтовичем решают прогуляться по поселку, чтобы напомнить о себе местному населению. Дойдя неспешной походкой до центральной площади, кивая то и дело редким прохожим, они останавливаются возле афиши, приклеенной к покосившемуся фонарному столбу. В верхней части афиши изображена группа рабочих, двое из которых сжимают в руках флаги Советского Союза и Бразилии, а ниже напечатан следующий текст:
"Дорогие жители поселка Нижнепупыровск, рады сообщить вам, что в воскресенье в одиннадцать часов утра состоится праздничное шествие-карнавал по случаю стодевяностолетия со дня рождения Симона Боливара. По окончании будет проведена дружественная спартакиада. Перетягивание каната, бег с эстафетной палочкой, прыжки в мешках, стрельба из лука и много чего еще. Победители получат памятные призы.
С уважением, участники всесоюзной бригады передовиков-строителей".

Примечание: длязрителейсгалеркиГолосусвышенемешаетпрочитатьтекствслух.

Протоиерей Онуфрий Тихонович (удручающе). Вот, полюбуйся, чем эти ироды занимаются, вместо того чтобы строить объездную дорогу.
Звонарь Осип Ферапонтович. Безбожники. Да за такое их всех вместе с Мироном Елисеевичем геенна огненная ждет.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (грозит пальцем). Не проклинай людей почем зря, а то и на свою голову беду накличешь.
Звонарь Осип Ферапонтович. Что же нам теперь делать, Онуфрий Тихонович?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Смириться!
Звонарь Осип Ферапонтович. Как же так? Неужели мы сдадимся без боя?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Ты неправильно понимаешь значение слова смириться, ибо сказано, что смиренный будет возвышен, а возвышенный будет унижен.
Звонарь Осип Ферапонтович. Опять говорите загадками? Что-то вы меня совсем запутали.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Глупый ты человек, Оська. Путь к спасению заключается в нашей вере. Я точно знаю, что Всевышний за нас заступится. Надо только молиться и покорно ждать небесного знамения.

В этот момент за спинами священнослужителей появляется мальчик-подросток. Одет он в короткие красные шортики, желтую курточку и деревянные башмачки с заостренными мысками. На голове красуется полосатый колпачок с кисточкой. Но больше всего в глаза бросается его неестественно длинный нос, как будто это элемент маскарадного наряда. Хотя у основания носа не видно ни одной мало-мальской щелочки, что идет вразрез со здравым смыслом. У людей не бывает таких длинных носов.

Мальчик-подросток. Добрый день, дяденьки!
Звонарь Осип Ферапонтович(смерив незнакомца пристальным взглядом). Кому добрый, а кому не очень.
Мальчик-подросток. Не пойму, откуда в вас столько уныния, когда впереди нас ждет такой грандиозный праздник. (Тычет носом в афишу.) Я бы поучаствовал в эстафете. Ой, нет. Лучше пострелял бы из лука.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Издеваешься?
Мальчик-подросток(улыбаясь во весь рот). С чего вы взяли?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Будто ты не знаешь, что в понедельник собираются снести нашу церковь.
Мальчик-подросток. В первый раз слышу об этом. Какой кошмар! Какой ужас! Да это самый настоящий беспредел! И куда только глава поселка смотрит? Нужно срочно ему пожаловаться, причем в письменной форме, чтобы он потом не смог отвертеться. Сами понимаете, против официального заявления не попрешь, особенно если его подкрепить кучей подписей. Хотите, накатаю за вас петицию?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Спасибо, конечно, но петицией положение не исправить.
Мальчик-подросток. Почему?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Потому что глава поселка и есть виновник всех бед. (Пауза.) Я, кстати, местный протоиерей. Зовут меня Онуфрий Тихонович. А это (указывает рукой на звонаря) церковный звонарь Оська. Для тебя Осип Ферапонтович.
Мальчик-подросток. Рад знакомству!

Вытащив из нагрудного кармашка огромный карандаш, мальчик-подросток подрисовывает рабочим с афиши черные очки и, удовлетворенный своей хулиганской выходкой, издает громкий смешок.

Мальчик-подросток. Поглядите! Вот умора! Попрошайки вышли на парад! Ха-ха-ха! Надо им еще усики кошачьи подрисовать. (Рисует усики.) Так-то лучше! Будут знать, как церкви разрушать, негодники!
Протоиерей Онуфрий Тихонович(в недоумении). Может, ты тоже представишься?
Мальчик-подросток. Ах, да! Точно! Простите меня, пожалуйста! Просто не мог удержаться. Я Буратино!
Протоиерей Онуфрий Тихонович (в еще большем недоумении). Буратино?
Мальчик-подросток. Ага, Буратино!
Протоиерей Онуфрий Тихонович. И чем ты занимаешься? Поди, уже школу закончил?
Мальчик-подросток. Не-а! Честно признаться, я даже в нее не ходил. Скукотища!
Звонарь Осип Ферапонтович. Вот те раз! Онуфрий Тихонович, так перед нами неуч!
Мальчик-подросток. А чему там учиться? Я и без школы все обо всем знаю. (Чешет затылок.) В буквальном смысле слова. К примеру, как вы, Осип Ферапонтович, позавчера втихую на колокольне распивали спиртные напитки. Или, как вы, Онуфрий Тихонович, сегодня утром доставали из подпола наградной револьвер. Только он церковь защитить не поможет, товарищ старший лейтенант. Клянусь своим колпачком. Стоит вам открыть пальбу, пусть даже в воздух, вас тотчас повяжут и сошлют куда подальше.
Звонарь Осип Ферапонтович(выпучив от удивления глаза). Это правда?
Протоиерей Онуфрий Тихонович (отмахиваясь обеими руками). Да, кого ты слушаешь, Оська? У меня такого и в мыслях не было. Стану я идти наперекор властям.
Мальчик-подросток. Дальше продолжать? Могу еще несколькими секретами поделиться. К примеру…
Протоиерей Онуфрий Тихонович (обрывает мальчика-подростка на полуслове, в сердцах топнув ногой). Довольно! Признавайся немедленно, кто ты такой?
Мальчик-подросток. Я же говорил! Буратино! (Отвешивает поклон.)
Звонарь Осип Ферапонтович. Не паясничай! Представься полностью!
Мальчик-подросток. Хорошо! Сами напросились! Я отвечу вам, кто я такой, только вы со страха не умрите.
Звонарь Осип Ферапонтович. Не волнуйся, не умрем.
Мальчик-подросток. Я Злой и коварный демон Буратино. И со мной шутки плохи.
Звонарь Осип Ферапонтович (осыпая себя крестными знамениями и чуть не плача). Я так и знал, что тут дело нечисто. Ну прямо чертовщина какая-то получается. Надо бросать пить.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (обращаясь к звонарю Осипу Ферапонтовичу). Погоди панику поднимать раньше времени. (Обращаясь к Буратино.) И зачем ты к нам явился? Поиздеваться?
Злой и коварный демон Буратино. Не угадали. Я пришел вам помочь.
Звонарь Осип Ферапонтович. Где это видано, чтобы демоны священнослужителям помогали?
Протоиерей Онуфрий Тихонович (обращаясь к звонарю Осипу Ферапонтовичу). Говорю, погоди! (Обращаясь к Буратино.) Интересно, как тебе в голову взбрело подойти к нам с таким мерзким предложением?
Злой и коварный демон Буратино. На самом деле, ничего удивительного здесь нет. Для всех приверженцев потусторонних сил настали нелегкие времена. Атеистов расплодилось хоть пруд пруди. Того и гляди на шею сядут. Вот я и решил, что нам пора объединиться для борьбы с этой неверующей братией.
Звонарь Осип Ферапонтович. Да будет тебе известно, демон, что мы с отцом Онуфрием Тихоновичем не какие-то там приверженцы потусторонних сил, мы приверженцы нашего Всевышнего, кого нельзя отнести к отдельно взятой силе, потому что он есть суть мироздания, он есть абсолютная истина.
Злой и коварный демон Буратино. Извините. Наверное, я не так выразился. Не могу сказать ничего плохого в адрес вашего Всевышнего, но и в адрес потусторонних сил, к коим себя отношу, тоже не могу сказать ничего плохого. Для меня это одно и то же.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (обращаясь ко всем). Предлагаю прекратить философские прения. (Обращаясь к Буратино.) Лучше скажи, в чем будет заключаться твоя помощь?
Злой и коварный демон Буратино. Для начала в дельном совете. А там поглядим, как будут развиваться события. Может, и еще на что сгожусь.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Что за совет ты собираешься дать?
Злой и коварный демон Буратино. Завтра в церковь заглянет глава поселка. Дескать, придет извиняться за выписанное постановление. Так вот, вам следует его принять со всей своей учтивостью и простить, а также позволить попадье Клавдии Петровне помочь поварихе Варе с готовкой выпечки, которой будут угощать на карнавале.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Только и всего?
Злой и коварный демон Буратино. А разве этого мало?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Я и без тебя рассчитывал помириться с Мироном Елисеевичем. Уверен, он тоже человек подневольный и решение снести церковь исходило не от него.
Злой и коварный демон Буратино. Отлично! Значит, наши мысли сходятся. Ну, что, по рукам?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Нет. Не по рукам. А что касается моей супруги, то насчет нее я подумаю.
Злой и коварный демон Буратино. Подумайте-подумайте. Появление вашего агента в стане врага спутает им все карты. Кстати, о картах. (Вынимает из того же нагрудного кармашка, откуда доставал недавно карандаш, клочок бумаги с планом поселка.) Не подскажете, где у вас тут находится немецкое кладбище?
Звонарь Осип Ферапонтович. Оно-то тебе зачем понадобилось?
Злой и коварный демон Буратино. Хочу отдать дань памяти жертвам политических репрессий.
Звонарь Осип Ферапонтович. Там нет никого, кто бы подходил под твое описание. Одни сплошные немецко-фашистские захватчики.
Злой и коварный демон Буратино. И все же. (Пауза.) Может, покажете?
Протоиерей Онуфрий Тихонович (обращаясь к звонарю Осипу Ферапонтовичу). Покажи ему.
Звонарь Осип Ферапонтович (всматриваясь в закорючки, с трудом напоминающие план). Здесь кладбище не обозначено. Надо идти отсюда на север примерно два километра.
Злой и коварный демон Буратино. Премного благодарен! Спасибо за наводку! Я пошел!

Отец Онуфрий Тихонович и звонарь Осип Ферапонтович не успевают опомниться, как Буратино испаряется буквально в никуда. Вот он стоит перед ними, а уже через секунду его и след простыл! (Обеспечивается путем кратковременного отключения света.)

Звонарь Осип Ферапонтович (озадаченно). Что это было, Онуфрий Тихонович? Неужели нам все привиделось?
Протоиерей Онуфрий Тихонович (протирая глаза). Точно не знаю, Оська. Знаю лишь одно: таких длинноносых Буратин в природе не существует. Да и на небесное знамение это вовсе не похоже. Пойдем поскорее, пока нам снова кто-то не померещился.
Голос свыше (выдержав долгую паузу). Тем не менее, когда на следующий день к отцу Онуфрию пожаловал в гости глава поселка Мирон Елисеевич Слобода, он выполнил все в точности, как ему велел Злой и коварный демон Буратино. Как говорится, на всякий случай. Или от греха подальше.

Действие четвертое: "Подготовка к карнавалу"
Для придания праздничной атмосферы помещение поселкового клуба переполняют звуки громкой музыки, рвущейся из двух черных громкоговорителей, установленных по бокам. Звучит песня "Наш паровоз вперед летит!" (автор точно не установлен, 1922 год), повествующая о нелегкой жизни коммунистов-первопроходцев.

Мы дети тех, кто наступал
На белые отряды,
Кто паровозы оставлял
И шел на баррикады.

Среди участников прошлой планерки произошла рокировка. Теперь президиум переместился в зал, заняв первый ряд, а пестро разодетые передовики-строители выстроились за кулисами в очередь, чтобы продемонстрировать карнавальные костюмы: своему бригадиру Семену Махову, главе поселка Мирону Елисеевичу Слободе и выездному представителю Политбюро товарищу Крупову.

Наш паровоз, вперед лети!
В Коммуне остановка,
Иного нет у нас пути,
В руках у нас винтовка.

Пойдем на бой мы, сыновья,
В рядах с отцами вместе,
Мы бьем врага – одна семья,
Горя единой местью.

Бригадир Семен Махов(торжественно). Итак, первый костюм нам покажут братья-китайцы Прав Чан и Лев Чан.
Товарищ Крупов. Очень интересно. Братья-китайцы, говорите. Ну-ну. (Пауза.) Начинайте!

Мы в недрах наших мастерских
Куем, строгаем, рубим.
Не покладая рук своих,
Мы труд фабричный любим.

Наш паровоз мы пустим в ход,
Такой, какой нам нужно.
Когда прикажет нам народ,
Пойдем врага бить дружно.

На сцену выползает этакое Чудо-Юдо в широченной шубе, с гребнем вдоль спины и длинной веревкой вместо хвоста – сильно смахивающее на Змея Горыныча из русских народных сказок, только о двух головах.

Товарищ Крупов. Это еще что такое?
Бригадир Семен Махов. Китайский дракон Дзинь Ди Линь, по легенде свергнувший с трона самого императора Моджа Узурпонжа и олицетворяющий собой борьбу китайского народа с главенствующей верхушкой, обобравшей его до нитки.
Товарищ Крупов(строгим голосом). Не городите огород! По-моему, ваш дракон олицетворяет царского двуглавого орла. Вы что, сдурели намекать на подобные вещи?
Бригадир Семен Махов(несколько сконфуженно). Если не нравится, одного брата можно убрать.
Товарищ Крупов(удивленно). Убрать? Они разве не сиамские близнецы?
Бригадир Семен Махов. Нет, они обычные близнецы. Только у Прав Чана отсутствует левая рука, а у Лев Чана – правая. Или наоборот.
Товарищ Крупов. Удивительно! Как же им удается класть рельсы?
Бригадир Семен Махов(с гордостью). В паре. Это наши лучшие работники. При помощи четырех ног братья передвигаются по путям словно сороконожка.
Товарищ Крупов. Хорошо, уберите одного из братьев, и тогда я разрешу оставить дракона. Кто следующий?

Следующим на сцену выходит не менее экстравагантное существо неопределенного пола (вроде как женщина, но с ярко выраженными мужскими половыми признаками): в розовых панталонах, оттопыренных между ног; такого же цвете лифчике, из-под которого выглядывают куски ваты; с разноцветными перьями на голове, прикрепленными при помощи бумажной ленты; и тонной косметики на угрюмом щетинистом лице. А завершает композицию серый сетчатый шлейф, растянувшийся по полу аж на два метра.

Товарищ Крупов. Это у вас кто?
Бригадир Семен Махов. Бразильская танцовщица. Карнавал ведь.
Товарищ Крупов. Что танцовщица, и так ясно. Непонятно другое, почему в ее роли выступает мужчина? Дайте угадаю. Тракторист-бульдозерист Иван Скала. Я прав?
Бригадир Семен Махов. Совершенно верно.
Товарищ Крупов. Неужели нельзя было нарядить кого-то из женщин? Вон их тут сколько. Взять, к примеру, Варю. Или, на худой конец, секретаршу Марьяну. Правда, последняя тощая, как селедка, но тоже подошла бы.

Услышав о себе такое, Марьяна Пидкуймуха тотчас надувает губки, однако выездной представитель Политбюро ее быстро осаживает.

Товарищ Крупов. Не обижайся. Я человек прямолинейный и привык говорить правду в глаза. То ли дело ваша знойная повариха. У нее есть за что ухватиться.

На этот раз вспыхивает украинец Демьян Йопт, являющийся тайным воздыхателем Вари. Хотя его выход еще не объявили, он спешит высунуть из-за занавеса свою голову, облаченную в гусарскую шапку.

Бригадир Семен Махов(как ни в чем не бывало). Марьяна будет стоять вместе с нами на трибуне и вести фоторепортаж, а товарищу Варе поручено наготовить на праздник угощений.
Товарищ Крупов. Ладно, хоть это и попахивает каким-то мужеложством, черт с вами, даю Скале зеленый свет.
Бригадир Семен Махов. Теперь гвоздь нашей программы. Демьян, чего замер? Выходи.

Занавес распахивается, и озлобленный Демьян Йопт, наконец, вылезает весь целиком. Помимо гусарской шапки на нем красуется расписной кушак с золотыми эполетами, а также белоснежные галифе, заправленные в кирзовые сапоги.

Товарищ Крупов(вздергивает от удивления брови). Позвольте узнать, каким боком сюда затесался гусар? Или вы имели в виду декабриста?
Бригадир Семен Махов. Не спорю, костюм действительно гусарский, но в данном контексте это не кто иной, как сам Симон Боливар.
Товарищ Крупов. Боливар носил треуголку.
Бригадир Семен Махов. Что?
Товарищ Крупов. Поменяйте гусарскую шапку на треуголку.
Бригадир Семен Махов. Хорошо, поменяем.
Товарищ Крупов. И пускай он появится на карнавале, сидя на черном коне с шашкой наголо.
Бригадир Семен Махов. Мы так и хотели, только черного коня у нас нет, поэтому он будет сидеть на белой кобыле.
Товарищ Крупов. А шашка? Шашка у вас есть?
Бригадир Семен Махов. Да, шашку найдем. Ее обещал одолжить один из местных жителей.
Товарищ Крупов. Кто именно?
Бригадир Семен Махов. Охотник Николай Васильевич Рогов.
Товарищ Крупов. Интересно, откуда у него шашка?
Бригадир Семен Махов. Точно не знаю. Вроде с гражданской войны осталась.
Товарищ Крупов. Бывший красноармеец?
Бригадир Семен Махов(запинаясь). Кажется, да.
Товарищ Крупов. Уточните. Если это так, хочу видеть его в рядах участников карнавала. Разумеется, в красноармейской форме и тоже на коне. Или кобыле.
Бригадир Семен Махов(опять запинаясь). Сделаем.
Товарищ Крупов. У вас все?
Бригадир Семен Махов. Нет. Осталось еще два человека.
Товарищ Крупов. Показывайте.

Демьян Йопт отправляется за кулисы, а его место занимает казах Жанбырбай Таргынбеков, одетый в папаху с красной ленточкой, овечью безрукавку и узкие шорты.

Товарищ Крупов. Чапаев?
Бригадир Семен Махов. Не совсем. Перед вами стоит кубинский аналог Чапаева – Эрнесто Че Гевара.
Товарищ Крупов. И как, по-вашему, я должен догадаться, что это товарищ Эрнесто?
Бригадир Семен Махов. На нем же шорты. Кубинцы все в шортах ходят, поскольку там жарко.
Товарищ Крупов. А почему у него восточные черты лица?
Бригадир Семен Махов. В данном контексте, у него латинские черты, о чем свидетельствует испанская накладная бородка. Приглядитесь повнимательней. Желоба очень старался.
Товарищ Крупов. Лучше бы вы своего Желобу поменяли со Скалой местами.
Бригадир Семен Махов. Пробовали, и не раз, но Желоба наотрез отказывается принимать женское обличие.
Товарищ Крупов. Как так?
Бригадир Семен Махов. Говорит, что в таком случае его в родном ауле соседи на смех поднимут.
Товарищ Крупов. Откуда они об этом узнают?
Бригадир Семен Махов. Мы же фоторепортаж собираемся вести. Вдруг фотографии в газеты попадут.
Товарищ Крупов. Ах, да, точно. Совсем забыл. Тогда отставить с заменой. Приглашайте последнего.

Последним на сцену выходит путевой обходчик Онисим Кочерыгин, одетый в костюм шахтера и с отбойным молотком из папье-маше наперевес.

Бригадир Семен Махов. Рабочий класс, так сказать.
Товарищ Крупов. Похвально! С этого и надо было начинать.
Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода(желая подвести итоги). Дальше пойдет группа из пяти местных жителей с вилами и косами, символизирующая сельских тружеников, а замыкать шествие будут дети, прячущиеся внутри картонных танков и бронемашин. Может, еще пару самолетов удастся смастерить.
Товарищ Крупов. Превосходно! Считайте, что вы мое одобрение получили, товарищи. Надо только Эрнесто на тачанку посадить, как никак Чапаев, и позади него поставить танцовщицу.
Бригадир Семен Махов(ударив себя по лбу). Точно, Анка пулеметчица! Спасибо за подсказку! Чтобы мы без вас делали?
Товарищ Крупов. Не стоит благодарности. На то я и представитель Политбюро.

Постучав по плечу бригадира Семена Махова, товарищ Крупов поднимается с кресла и уходит.

Бригадир Семен Махов(смахивая со лба капельки пота). Уфф, кажется, пронесло.
Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода. С двуглавым драконом вы явно погорячились. Я вам сразу говорил, что его зарубят.

Действие пятое: "На кладбище"
Вечереет. Слышатся порывистые завывания ветра. Затемненная сцена разделена на две части. Слева возвышается несколько потрескавшихся от времени надгробий, частично поросшие бурьяном. Справа горит импровизированный костер, над которым установлен вертел с тушей олененка. (Вообще, лучше использовать тушу взрослого оленя, но она слишком громоздкая для театра.)

Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов(медленно покручивая вертел). Давай колись, Николай Васильевич, в каком ты звании закончил службу?
Охотник Николай Васильевич Рогов (вороша в костре угли). Не скажу. Это военная тайна, друг мой Афоня.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Да ладно тебе ломаться. Обещаю держать язык за зубами.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Все равно не скажу. Вдруг нас кто-то подслушивает?

Из-за надгробий доносится таинственный шорох. Оба оборачиваются на звук, но довольно быстро возвращаются в исходное положение, так никого и не увидев в сгущающемся сумраке.

Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Я тебя умоляю. Кому нас здесь подслушивать? Мы же в глухом лесу. (Пауза.) Разве что белкам. Только от них толку мало, белки говорить не умеют, поэтому они унесут военную тайну в могилу.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Ладно, твоя взяла, так уж и быть, скажу.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Весь во внимании.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Ротмистр.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Звучит неплохо. Это как на нынешний лад будет? Лейтенант?
Охотник Николай Васильевич Рогов. Нет. (С гордостью.) Бери выше! Капитан!
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Здорово! Ты прямо как наш участковый Иван Иванович, только наоборот.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Почему наоборот?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Ну, против Красной Армии сражался. За белогвардейцев, значит.
Охотник Николай Васильевич Рогов (обиженно). Я никогда не был белогвардейцем. Я защищал границы Российской Империи от посягательств кайзеровской Германии. Рубил немцам шашкой головы направо и налево. Еще у нас пулеметы "Льюиса" имелись. Из них вообще косить врага было сплошное удовольствие. Жмешь на спусковой крючок, и эти сволочи за раз десятками на землю валятся. Главное, ствол охлаждать не забывай.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Интересно-интересно. Поди, припас один с тех времен.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Может, и припас.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов (хитро). Покажешь?
Охотник Николай Васильевич Рогов (задумчиво). Может, и покажу.

Из-за надгробий снова доносится таинственный шорох. Потом на секунду появляется полосатый колпачок с кисточкой.

Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Да, кто там все лазает? Будь он неладен!
Охотник Николай Васильевич Рогов. Сейчас узнаем.

Недолго думая, охотник Рогов вскидывает на плечо винтовку, щелкает затвором и палит наугад в пустоту, взяв чуть повыше каменных изваяний. В тот же миг ввысь устремляется стая ворон, оглашая округу громким карканьем. Пролетев совсем немного, одна из ворон падает вниз.

Охотник Николай Васильевич Рогов. Вот и ответ.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Чертово воронье. Весь лес заполонило. Никому житья не дает.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Не пора ли нам поужинать?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. С превеликим удовольствием. Кстати, отец Онуфрий передал булькающий презент.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Большое ему спасибо!

Друзья разливают самогон по граненым стаканам и начинают отрезать от туши маленькие кусочки; а тем временем средь могил, наконец, появляется виновник шорохов. Сегодня Злой и коварный демон Буратино вооружен саперной лопаткой, при помощи которой собирается откопать пленных немцев. Довольно скоро ему удается это сделать. Причем незаметно от лесника и охотника. Одним словом, колдовство, да и только.

Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Отменный олень получился.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Надо думать. Совсем молоденький.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. И самогон у отца Онуфрия отменный.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Надо думать. От всей души гнал. Только церквушку его жалко.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Да, жалко. Хорошая была церквушка. Я туда иногда захаживал.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Так выпьем же за нее. Пусть земля ей будет пухом.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Типун тебе на язык.

Вскрыв поочередно крышки гробов, Буратино начинает посыпать мертвые тела порошком из специально приготовленной стеклянной бутылочки, одновременно нашептывая магические заклинания:

Тетра метра грамматон
Прогони всех духов вон
И оставь здесь одного
Ради друга моего.
Пусть войдет он в это тело,
Оживив гнилую плоть.
Пусть заставит биться сердце,
Чтоб воскрес фашист наш вновь.

Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Николай Васильевич, ты слышишь?
Охотник Николай Васильевич Рогов. Что я должен был слышать, Афоня?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Мне кажется (указывает рукой в сторону надгробий), там кто-то молится.

Рогов опять вскидывает на плечо винтовку. Опасаясь, как бы не вышло чего худого, лесник просит его остановиться.

Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Погоди со стрельбой. Пойдем посмотрим, вдруг это люди.
Охотник Николай Васильевич Рогов (продолжая держать винтовку наготове). Ты же сам говорил, что здесь шастают лишь белки.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Мало ли что я говорил. Голос вроде человеческий.

Покончив со своими темными делишками, Буратино испаряется, и когда лесник с охотником доходят до надгробий, там никого и в помине нет.

Охотник Николай Васильевич Рогов. Зря панику поднимал. Надо было пальнуть. Глядишь, еще бы одну ворону подстрелили.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Смотри, могилы разрыты.
Охотник Николай Васильевич Рогов. И вправду. (Опускается на колени.) Земля свежая. Только что копали.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Кому же понадобилось тревожить богом забытых мертвецов? А главное, зачем?

В этот момент из ближайшей могилы показывается костлявая рука штурмбаннфюрера СС Румпеля фон Штильцхена, покрытая густой зеленой слизью. Затем показывается вторая рука (тоже покрытая слизью). Не догадываясь, что происходит нечто потустороннее, охотник Рогов щелкает затвором и произносит следующее:

Охотник Николай Васильевич Рогов. Вылезай, тварь! Не то курок спущу.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Да-да, вылезай, вандал чертов. Сейчас ответ перед нами держать будешь.

Штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен, облаченный в летнюю полевую форму, выпрямляется во весь рост, словно понимая, о чем ему говорят. Только это совсем не так. В его прогнивших насквозь мозгах не осталось и толики разума. Теперь им движет лишь одно слепое желание – наполнить брюхо свежей человеческой плотью, но поскольку брюхо дырявое, данному желанию никогда не суждено сбыться, сколько бы он ни старался. Такова печальная участь каждого зомби, вырвавшегося из тесного гроба на свободу – странствовать вечно по свету в поисках пищи и не иметь возможности полностью ей насытиться. Обидно до слез. Если, конечно, у зомби сохранились слезные каналы, чего нельзя сказать о штурмбаннфюрере СС. У него не то, что каналы, у него вообще все глаза высохли, оставив после себя пустые черные глазницы.

Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Святые угодники! Да это же самая настоящая ходячая нежить! Надо срочно бежать к отцу Онуфрию Тихоновичу. Он единственный, кому под силу справиться с восставшими мертвецами.
Штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен. О-о-о! Блут! О-о-о! Фрышблут! (Blut! Frischblut! Перевод с немецкого: Кровь! Свежая кровь!)
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Николай Васильевич, очнись! Уходим!
Охотник Николай Васильевич Рогов (спокойным тоном). Ты иди, Афоня. А мне нужно переброситься с нашим другом парой слов.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Какой парой слов? Не видишь, насколько остры у нежити зубы? Того и гляди вопьются в кого-нибудь из нас.

В подтверждение слов лесника, штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен изображает на лице оскал, обнажая длиннющие клыки, способные с легкостью разорвать плоть любого живого существа.

Охотник Николай Васильевич Рогов. Иди, говорю. За меня не беспокойся. Я с немцами умею найти общий язык.

Лесник спешно ретируется, оставив охотника Рогова один на один с жутким врагом, к которому вскоре присоединяются еще двое: ефрейтор Йозеф Шультц и рядовой Хоффман Гюнтер. В отличие от своего командира, чью голову прикрывает форменная фуражка, они красуются в ржавых касках, идеально сочетающихся с их плачевным видом – лица изуродованы до неузнаваемости, кисти рук обнажены до костей, а в разодранных грудных клетках копошатся черви.

Ефрейтор Йозеф Шультц. А-а-а! Флайш! (Fleisch! Перевод с немецкого: Мясо!)
Рядовой Хоффман Гюнтер. О-о-о! Русиш сойлдат, гиб ауф! (Russisch soldat, gib auf! Перевод с немецкого: Русский солдат, сдавайся!)
Штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен. Хенде хох, Ванка! (H?nde hoch, Wanka! Перевод с немецкого: Руки вверх, Ванька!)

При виде надвигающейся угрозы (ведь немцы, готовясь ринуться в атаку, уже успели выстроиться в одну шеренгу) охотнику Рогову ничего не остается, как положить палец на спусковой крючок винтовки.

Охотник Николай Васильевич Рогов. Вы зачем сюда явились, чертовы отродья?
Штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен(делая шаг вперед и вытягивая перед собой руки). А-а-а!
Ефрейтор Йозеф Шультц(копируя движения командира). У-у-у!
Рядовой Хоффман Гюнтер(спотыкаясь о кочку). О-о-о!
Охотник Николай Васильевич Рогов. Отвечайте, когда с вами говорит офицер русской армии ротмистр Рогов!
Зомби все вместе. Флайш, флайш, флайш!
Охотник Николай Васильевич Рогов. Ах, так? Ну, тогда держитесь, гады! Сами напросились.

Раздается хлопок – и штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен получает пулю точно в сердце. Однако, вопреки ожиданиям, она не причиняет ему никакого вреда. Немец продолжает двигаться с той же скоростью, даже не заметив, что его подстрелили.

Охотник Николай Васильевич Рогов (удивленно). Не может быть. Ты должен был умереть. Видать, Афоня прав и простым нахрапом вас не одолеть. (Обращаясь в сторону мертвецов.) Извините, господа, я вынужден вас покинуть, но обещаю, мы еще встретимся. Дайте мне только до пулемета добраться.

Охотник Рогов вешает винтовку на плечо и быстро уходит, а раздосадованные немцы обращают свои взоры на догорающий костер. Жареное мясо, конечно, не идет ни в какое сравнение с сырым, однако на безрыбье и рак рыба. В итоге туша олененка становится их первой добычей.
Антракт…

Действие шестое: "На кухне"
За полчаса до начала карнавала.

Посередине сцены возвышается перегородка с дверью. Слева видны декорации кухни: разделочный стол, шкафчики, табуретки, духовка и тому подобное. Справа виден длинный коридор, заканчивающийся еще одной дверью. Под звуки песни "Смело, товарищи, в ногу!" (автор: Л. П. Радин, 1897 год) попадья Клавдия Петровна вместе с поварихой Варварой готовят пирожки для участников карнавала. Первая – раскатывает тесто скалкой, а вторая – замешивает начинку.

Смело, товарищи, в ногу!
Духом окрепнем в борьбе,
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе.

Вышли мы все из народа,
Дети семьи трудовой.
"Братский союз и свобода" -
Вот наш девиз боевой!

Попадья Клавдия Петровна. Варя, гуще меси! Гуще! Не то у нас все пирожки в печке развалятся и нечего будет подавать гостям.
Повариха Варвара Ильинична. Куда уж гуще? Смотрите, ложка стоит.

Взяв с края стола чайную ложку, Варя втыкает ее со всего размаху в начинку. Ложка остается торчать, словно это ножик, воткнутый в деревяшку.

Попадья Клавдия Петровна. Делай, что тебе старшие велят. Я всю жизнь на кухне провела.
Повариха Варвара Ильинична. Так и я всю жизнь.
Попадья Клавдия Петровна. Видимо, недостаточно.

Долго в цепях нас держали,
Долго нас голод томил;
Черные дни миновали,
Час искупленья пробил.

Время за дело приняться.
В бой поспешим поскорей,
Нашей ли рати бояться
Призрачной силы царей?

Повариха Варвара Ильинична. У меня к вам, Клавдия Петровна, вот какой вопрос. (Вытаскивает ложку и откладывает ее в сторону.) Если повенчаться, это на всю жизнь?
Попадья Клавдия Петровна. Разумеется, милая.
Повариха Варвара Ильинична. И что, обратного пути уже не будет? (Пауза.) Я о разводе и повторном венчании.
Попадья Клавдия Петровна. Почему? Развенчаться можно, но только в крайних случаях.
Повариха Варвара Ильинична. Например?
Попадья Клавдия Петровна. Например, когда один из супругов отойдет в мир иной, второй супруг может снова с кем-нибудь повенчаться.

Все, чем держатся их троны, -
Дело рабочей руки…
Сами набьем мы патроны,
К ружьям привинтим штыки.

С верой святой в наше дело,
Дружно сомкнувши ряды,
В битву мы выступим смело
С игом проклятой нужды.

Повариха Варвара Ильинична. А еще?
Попадья Клавдия Петровна (усмехнувшись). Какая же ты неугомонная. Еще, когда один из супругов докажет Священному синоду факт сожительствования второго супруга с любовником или любовницей при условии, что у них нет совместных детей.
Повариха Варвара Ильинична. Интересно, отец Онуфрий Тихонович сможет провести обряд без штампа в паспорте?
Попадья Клавдия Петровна. Лучше поставить. (Пауза.) Для порядка. (Пауза.) Иначе милиция узнает, и хлопот потом не оберешься.

Свергнем могучей рукою
Гнет роковой навсегда.
И водрузим над землею
Красное знамя труда.

Повариха Варвара Ильинична. И целомудрие блюсти надо?
Попадья Клавдия Петровна. Обязательно! Иначе…
Повариха Варвара Ильинична (перебивая). Всевышний узнает и хлопот потом не оберешься.
Попадья Клавдия Петровна. Точно! Разгневается хуже некуда, ведь брак – дело серьезное.

В начале коридора появляется разнаряженный украинец Демьян Йопт. (Выходит на сцену из-за кулис.) Он с опаской озирается по сторонам, несколько раз прислушивается и, удостоверившись, что вокруг никого нет, осторожно приоткрывает дверь на кухню.

Украинец Демьян Йопт. Всем привет!
Повариха Варвара Ильинична. Привет, Демьянчик!
Попадья Клавдия Петровна. Ну, здравствуй, коль не шутишь. Ты у нас кто? Пират? (Видимо, женщину смутила треуголка, в которой обычно бороздили моря и океаны морские разбойники, а может виной тому стала шашка, тоже являющаяся неотъемлемым атрибутом морских разбойников.)
Украинец Демьян Йопт(обиженно). Нет, не пират. (С важностью.) Перед вами герой войны за независимость испанских колоний в Южной Америке Симон Боливар.
Попадья Клавдия Петровна(с издевкой). А, тогда ладно, можете заходить, ваше величество. Или высочество?
Украинец Демьян Йопт. Ни то, ни другое. Я на минутку. (Обращается к поварихе.) Варь, выйди, пожалуйста. Дело есть.
Повариха Варвара Ильинична (обращается к попадье). Можно?
Попадья Клавдия Петровна. Иди. И не забудь о нашей беседе. Учти, Всевышний все видит, так что бойся кары небесной.
Повариха Варвара Ильинична. Хорошо, учту.

Варвара с Демьяном выходят в коридор. Там они набрасываются друг на друга и начинают увлеченно целоваться, издавая характерные чмокающие звуки. Когда же страсти немного утихают, между ними завязывается следующий разговор:

Украинец Демьян Йопт. Варя, миленькая, предлагаю сегодня после карнавала уединиться на чердаке клуба. Все будут участвовать в спартакиаде, и наше отсутствие никто не заметит.
Повариха Варвара Ильинична (заигрывающим тоном). Ну, не знаю. Я, право, теряюсь.
Украинец Демьян Йопт. Соглашайся, прошу тебя, потому что такого удачного случая в ближайшее время больше не предвидится. Завтра возобновятся строительные работы, и о выходных можно будет забыть.
Повариха Варвара Ильинична (приблизив свои влажные губы вплотную к мужскому уху). А чем мы будем там заниматься?
Украинец Демьян Йопт. Как чем? (Слегка отстраняясь.) Будто ты не догадываешься?
Повариха Варвара Ильинична. Хочу, чтобы ты произнес это вслух.
Украинец Демьян Йопт. Проказница! (Пауза.) Тем же, чем и в прошлое воскресенье. И в позапрошлое. И в позапозапрошлое.
Повариха Варвара Ильинична. Мне надо подумать. (Обвивая обеими руками шею возлюбленного.) А сейчас давай еще целоваться. Одного раза было недостаточно.
Украинец Демьян Йопт. Согласен, давай!

Варвара с Демьяном вновь сливают свои губы в единое целое и совсем не замечают немцев, вышедших из-за кулис. На правах командира штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен притрагивается к поданному угощению первым. Схватив Варю за тугую косу, он что есть силы ударяет ее головой о стену. Череп несчастной поварихи с хрустом раскалывается, открывая доступ к аппетитным мозгам, в которые тотчас впиваются заостренные зубы. Оставшиеся двое солдат-зомби отдают предпочтение мужской мускулистой шее. Демьян Йопт даже шашкой не успевает взмахнуть, как его горло разрывается на части, исторгая наружу потоки густой красной крови (кетчупа). А все потому, что шашка является грозным оружием лишь в руках опытного фехтовальщика, чего нельзя сказать о человеке, умеющем орудовать исключительно штыковой лопатой. Заостренный клинок, сверкающий в лучах софитов, вываливается из ослабевших рук Демьяна и со звоном ударяется об пол.

Штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен(на секунду прервав пиршество). О-о-о! Блут! Фрышблут!
Ефрейтор Йозеф Шультц(тоже прервав пиршество). А-а-а! Флайш!
Рядовой Хоффман Гюнтер. А-а-а! Фрышес флайш!

Услышав незнакомую речь, доносящуюся из коридора, попадья Клавдия Петровна, вооруженная скалкой, подходит к двери и выглядывает наружу. Немцы рефлекторно поворачивают головы в ее сторону. (Видать, в их гнилых мозгах все-таки остались искорки угасшего разума.)

Штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен. Матка, штин бляйбен! (Mutter, stehen bleiben! Перевод с немецкого: Мамаша, ни с места!)
Попадья Клавдия Петровна. Ой, мамочки, страх-то какой! Фрицы вернулись! (В панике закрывает за собой дверь.)

Штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен отталкивает от себя обмякшее тело Вари и жутко скалится. Голод не утолен, а значит нужно во что бы то ни стало попробовать попадью на вкус. Вдруг плоть новой жертвы принесет ему долгожданное успокоение. Неожиданно раздается скрип дальней двери. Кто бы это мог быть? Естественно, участники всесоюзной бригады передовиков-строителей! Тракторист-бульдозерист Иван Скала в наряде бразильской танцовщицы, путевой обходчик Онисим Кочерыгин в костюме чумазого шахтера, казах Жанбырбай Таргынбеков в костюме Эрнесто Че Гевары, китаец Прав Чан в костюме дракона и китаец Лев Чан (по понятным причинам) без костюма – вываливаются дружной гурьбой наружу, да так и столбенеют от ужаса при виде растерзанных товарищей. Их замешательство длится считаные мгновения, однако немцам этого вполне хватает, чтобы перегруппироваться и ринуться в атаку.

Штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен. О-о-о! Блут! Фрышблут!
Ефрейтор Йозеф Шультц. А-а-а! Флайш!
Рядовой Хоффман Гюнтер. А-а-а! Фрышес флайш!

Первым под руку попадается Иван Скала, лишающийся в ходе непродолжительной борьбы половины лица. Второй жертвой становится Онисим Кочерыгин, лишающийся большей части затылка. И, наконец, третьей жертвой становится казах Желоба, умудряющийся растерять все свои кишки. Хотя, нет, если приглядеться, небольшой трепыхающийся огрызок немцы-зомби ему все же оставляют. Не иначе как для устрашения братьев китайцев – дескать, поглядите, во что вы превратитесь в скором будущем.

Китаец Прав Чан(пятясь к двери). Спасайся кто может!
Китаец Лев Чан. А как же наши товарищи?
Китаец Прав Чан. Желобе со Скалой уже ничем не помочь. Они сдохли, не видишь? К тому же у нас на двоих всего лишь одна пара рук, а у врагов их целых шесть. Что мы можем сделать, когда численный перевес не на нашей стороне?
Китаец Лев Чан. Ты прав! Бежим, брат, в зал! Попробуем укрыться за креслами.

Оба юркают в дверной проем со скоростью профессиональных спринтеров, но, к сожалению, жить братьям остается недолго, потому что отряд немцев-зомби увязывается за ними в погоню, и вскоре истошные вопли несчастных бедолаг разносятся по всей сцене, знаменуя ужаснейшую кончину.
Чуть погодя из-за кулис выходит отец Онуфрий Тихонович в сопровождении звонаря Осипа Ферапонтовича и лесника Афиногена Гавриловича. Все трое спотыкаются о труп Вари, отчего тот перекатывается на спину.

Протоиерей Онуфрий Тихонович. Ничего себе. Глазам не верю. Кто же тебя так изуродовал, дочь моя?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Что я говорил? (Возводит руки к небу.) Апокалипсис начался! Мертвые восстали из могил.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (обводит взглядом весь коридор). Тише ты, Афоня. Зачем панику наводишь раньше времени? Пока я вижу лишь мертвых передовиков-строителей. (Пауза.) Причем не в полном составе. И их никак нельзя назвать восставшими.
Звонарь Осип Ферапонтович(тоже обводит взглядом коридор). Поглядите, Онуфрий Тихонович, небеса снизошли до наших молитв. Теперь церковь сносить некому.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (укоризненно качает головой). Опять за старое взялся? На чужом горе счастья не построишь. (Спохватывается и стучит в дверь кухни.) Клавдия Петровна, дорогая, ты здесь? Впусти нас, пожалуйста.

Попадья, прячущаяся все это время за духовкой, кладет скалку на стол и пулей бежит к выходу, но прежде чем повернуть замок в замочной скважине, уточняет (как бы на всякий случай):

Попадья Клавдия Петровна. А фрицы уже ушли?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Тут нет никаких фрицев. Есть только я, наш звонарь и лесник Афиноген Гаврилович.
Попадья Клавдия Петровна. Афоня что ли?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Да.
Попадья Клавдия Петровна. Тогда заходите.

Все трое заходят, и попадья тут же запирает за ними дверь.

Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Вы, слышали, отец Онуфрий? Вы, слышали? Ваша жена тоже видела фрицев. Говорю вам, апокалипсис начался! Мертвые восстали из могил! Точно говорю!
Протоиерей Онуфрий Тихонович (вытаскивает из-под рясы тот самый наградной револьвер, который прятал в подполе). Спокойно! У нас есть чем ответить врагу! (Машет им над головой.) Только для начала нужно во всем по порядку разобраться. Начнем с тебя, Афоня. Повтори еще раз для всех, что с тобой и охотником Роговым приключилось на кладбище?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов (не сводя глаз с револьвера). Хорошо, могу и повторить. Решили мы вчера с Николаем Васильевичем полакомиться свежей олениной.
Звонарь Осип Ферапонтович. Извини, перебью. На кладбище?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Да, на кладбище.
Звонарь Осип Ферапонтович. А другого места найти не могли?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Это старое немецкое кладбище. Оно давно заброшено. И оленя мы совсем рядом подстрелили. Не тащить же его ко мне в сторожку. До нее два часа ходу. Как говорится, где словили, там и сварили.
Звонарь Осип Ферапонтович. Ладно, продолжай.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Так вот, насадили мы тушу на вертел, сидим ждем, когда она приготовится, и вдруг со стороны кладбища шорохи странные начали доноситься. Один раз. Второй. Потом чей-то шепот послышался.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Уточни, что именно шептали? Молитвы? Или, быть может, заклинания? Упаси меня господь.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Точно не знаю. Не разобрал. Шепот тихим был. (Прикладывает для демонстрации к уху ладонь.) Пошли мы, значит, посмотреть, кто это на нас жуть наводит, подходим к надгробиям, а там вся земля разрыта.
Попадья Клавдия Петровна (крестится). Страсти какие. Все ужасней и ужасней.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Помолчи, дай Афоне договорить.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Через минуту из одной могилы рука показалась. (Тоже крестится.) Я пригляделся, и вижу, что рука та мертвому немецкому офицеру принадлежит, который пытается из могилы выбраться. Весь такой грязный, разложившийся и с пустыми глазницами. Одним словом, дьявольское отродье.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. И вы испугались и побежали ко мне за помощью?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Побежали, отец Онуфрий, побежали. Николай Васильевич правда поотстал малость, но довольно скоро меня нагнал, сказав, что попал из винтовки немецкому офицеру в сердце, а офицер не умер. Да и куда ему умирать? Он ведь мертвый. Может, у него и сердца давно нет.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Сразу побежали?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Сразу-сразу! Нервы-то у нас не железные.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Тогда, где вас всю ночь носило?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Каюсь, отец Онуфрий, не совсем сразу. Сперва мы в сторожку отправились, чтобы принять по сто грамм для храбрости.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Уверен, сто граммами у вас дело не обошлось. От тебя до сих пор за версту самогонкой разит.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Каюсь, отец Онуфрий, не обошлось. Две литружки точно опустошили – и потом сразу к вам. Клянусь!
Протоиерей Онуфрий Тихонович. А где сейчас сам Рогов? Почему ты один пришел?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Николай Васильевич за пулеметом побежал, говорит, с ним сподручней будет фрицев косить.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. За пулеметом? (Чешет стволом револьвера затылок.) Откуда же у него пулемет взялся?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов (запинаясь). С войны, кажется, остался.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (задумчиво). Насколько я помню, Рогова не взяли на фронт из-за плохого здоровья.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. С Первой мировой.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. И он до сих пор у него хранится?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Хранится, раз побежал.

Пока отец Онуфрий вытягивает клещами из лесника информацию, события в коридоре принимают неожиданный оборот. Там появляется Злой и коварный демон Буратино с не менее злой и коварной улыбкой. Еще у Буратино зажата в руке стеклянная бутылочка, из которой он начинает посыпать мертвые тела передовиков-строителей порошком, при этом бормоча очередные магические заклинания:

Альпы, Анды, Кордильеры!
Возвращайтесь, духи, с неба
И вселяйтесь в коммунистов,
Чтобы было им нечисто!
Чтоб сердца их вновь забились,
Губы вновь зашевелились
И покинувшая жизнь
Возвратилась в этот мир!

Тем временем отец Онуфрий Тихонович переходит к следующему свидетелю – своей жене Клавдии Петровне.

Протоиерей Онуфрий Тихонович. Теперь ты, дорогая! Расскажи нам поподробнее, что здесь произошло?
Попадья Клавдия Петровна. Как вы сами могли убедиться, у меня все вышло гораздо трагичней. С самого утра мы с поварихой Варей занимались выпечкой. Пятнадцать минут назад к ней заглянул Демьян, и они вышли ненадолго в коридор. Потом раздались душераздирающие крики. Я выглянула наружу посмотреть, в чем причина шума, да так и оторопела. Оба лежали на полу бездыханные в лужах собственной крови, а над ними копошились, словно голодная стая волков, разложившиеся фрицы. От увиденной картины меня обуял страх, заставивший тут же захлопнуть дверь обратно.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Почему разложившиеся?
Попадья Клавдия Петровна. На них почти не было кожи. Одно сплошное гнилое мясо, в некоторых местах отслоенное от костей.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Откуда же взялись остальные передовики-строители?
Попадья Клавдия Петровна. Наверное, тоже выбежали на шум, но дверь прикрыть за собой уже не успели. Вот и пали смертью храбрых.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. А фрицы сейчас где?
Попадья Клавдия Петровна. Не иначе как в зал за оставшимися побежали.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Хочешь сказать, что они до сих пор находятся в клубе?
Попадья Клавдия Петровна. Скорее всего. Вы ведь с ними не встретились.

Отец Онуфрий прислушивается к происходящему снаружи. В тот самый момент Буратино добирается до тракториста-бульдозериста Ивана Скалы и не удерживается от колкого замечания в его адрес.

Злой и коварный демон Буратино. Тоже мне строитель! Да ты не строитель, товарищ, а самый настоящий клоун. Впрочем, как и все остальные.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (совсем тихим голосом). Итак, что мы имеем? Кто-то, каким-то немыслимым образом оживил пленных немцев на кладбище. Затем привел их сюда, чтобы они начали сеять смерть.
Звонарь Осип Ферапонтович (озаренный внезапной догадкой). Помните, с кем мы столкнулись на главной площади поселка пару дней назад, списав это на игру воображения? Там был такой носатый демон по имени Буратино, предложивший помощь в защите нашей церкви.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Конечно, помню. (Вновь прислушивается.) Мало того, я почти уверен, что Буратино стоит сейчас прямо за этой дверью.

С этими словами отец Онуфрий подходит быстрым шагом к двери и резко ее распахивает. Далее следует немая сцена, заканчивающаяся громким возгласом коварного демона.

Злой и коварный демон Буратино. Отец Онуфрий? Осип Ферапонтович? Какая неожиданная встреча!
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Действительно, неожиданная. Что же ты, ирод, наделал? Мы с тобой так не договаривались!
Звонарь Осип Ферапонтович. Зачем колдовские чары на мертвых напустил?
Злой и коварный демон Буратино (тряся полупустой бутылочкой). Дяденьки, извините меня, пожалуйста! Это не я. Клянусь своим колпачком. Это во всем кукурузные зерна и мякоть кокоса, истертые в порошок при полной луне, виноваты, в связи с чем советую обратиться с вашими претензиями к папе Калямбе Малямбе – местному жрецу культа Вуду, который меня данным снадобьем и снабдил. Он более сведущ в вопросах воскрешения зомби. Вот его точный адрес: остров Гаити, река Артибонит, хижина папы Калямбы Малябы. Ее там все местные жители знают. Достаточно только у кого-нибудь спросить.
Звонарь Осип Ферапонтович. Хватит нам зубы заговаривать, демон!
Злой и коварный демон Буратино (пропустив реплику звонаря мимо ушей). Многие зададутся вопросом, зачем вообще нужно поднимать из могил зомби? Что ж, отвечу без утайки. Зомби идеально подходят для работы на плантациях. Догадываетесь, к чему я клоню?
Звонарь Осип Ферапонтович (в ярости). Не догадываемся и не хотим догадываться. (Обращаясь к отцу Онуфрию.) Онуфрий Тихонович, прострелите-ка нашему другу башку. Пусть знает, как озорничать на кладбище.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. С превеликим удовольствием, Оська, ведь убийство демона грехом не считается.

Револьвер отца Онуфрия нацеливается в голову Буратино, но тут вроде как мертвая повариха Варвара встает на четвереньки и издает заупокойный вой.

Повариха Варвара Ильинична. У-у-у! Кровь! Свежая кровь!
Звонарь Осип Ферапонтович. Она ожила! Вы это видите, она ожила! Проклятое колдовство!

Отведя ствол револьвера от головы Буратино, отец Онуфрий берет на мушку голову поварихи, однако спустить курок не торопится. Одно дело пальнуть по демону, и совсем другое – по человеку. Разница колоссальная.

Злой и коварный демон Буратино. Уверяю, здесь и в помине нет никакого колдовства. Одна сплошная химия. По крайней мере, так утверждает папа Калямба Малямба, а ему можно верить. Он же очень мудрый.
Звонарь Осип Ферапонтович. Не слушайте его, отец Онуфрий Тихонович. Стреляйте! Иначе Варвара набросится на нас, как набросились на нее фрицы. И потом убейте обязательно демона. Его не должно быть в нашем мире.

Возможно, отец Онуфрий и вправду бы выстрелил, только вот незадача – вслед за поварихой голос подают остальные члены всесоюзной бригады передовиков-строителей.

Украинец Демьян Йопт(тоже встав на четвереньки). У-у-у! Мясо!
Тракторист-бульдозерист Иван Скала (успев выпрямиться во весь рост). А-а-а! Свежее мясо!
Путевой обходчик Онисим Кочерыгин (тоже выпрямившись во весь рост). О-о-о!
Казах Жанбырбай Таргынбеков (ухватившись обеими руками за оставшийся огрызок своих кишок, будто за пожарный шланг). Ы-ы-ы! Мясо!
Звонарь Осип Ферапонтович. Что же вы медлите?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Их слишком много. Быстро все на кухню!

Дверь на кухню закрывается, и Буратино остается один на один с восставшими из мертвых передовиками-строителями, что нисколько его не смущает. Даже наоборот, значительно улучшает настроение.

Злой и коварный демон Буратино. Ну, чего уставились? Во мне нет ни капли крови и ни грамма мяса, потому что я деревянный. Зато у меня есть вот что.

В руках демона появляется маленькая костяная дудочка с залихватским завитком на конце (видимо так же подаренная все тем же папой Калямбой Малябой впридачу к порошку), в которую он тут же начинает дудеть. Пронзительный писк заставляет новообращенных зомби навострить уши и чуть ли не завилять хвостами (если бы те у них были).

Злой и коварный демон Буратино. Слушай мою команду, товарищи. Выходим по одному из клуба и строимся на его задворках. А я пока загляну в зал. Надо еще ваших братьев-китайцев оживить, ведь они – гвозди программы.

Убедившись, что его приказ выполнен, Буратино отправляется в зал. Спустя несколько минут вместе с ним из дальней двери коридора выползают сросшиеся Прав Чан и Лев Чан. Видимо, немцы окончательно отгрызли им культи, и поскольку те плотно прислонились друг к другу, произошла спонтанная адгезия двух поврежденных поверхностей тел, в результате чего на свет появилось нечто невообразимое.

Злой и коварный демон Буратино. Отлично, товарищи! Вы лучшие из лучших, поскольку напоминаете мне древнегреческую Гидру, которую пытался одолеть Геракл. Интересно, если у вас отрубить головы, на их месте вырастут новые?
Китаец Прав Чан. У-у-у! Мясо!
Китаец Лев Чан. А-а-а! Свежее мясо!
Злой и коварный демон Буратино. Потерпите, всему свое время. (Дудит в дудочку.) Что-то мы с вами тут задержались. Хватит впустую топтаться на месте. Бежим на улицу к остальным. Скоро начнется самое интересное. Карнавал!!!

Все трое в спешном порядке уходят за кулисы, где едва не сталкиваются с вооруженным до зубов охотником Роговым. Еще каких-то пара лишних мгновений – и встречи было бы не миновать, а чем она могла закончиться для кровожадных зомби, не сложно догадаться, потому что теперь вместо винтовки у Рогова на плечах висят пулемет "Льюиса" и брезентовая сумка, до отказа набитая запасными барабанами. Вдобавок ко всему, его правая рука уверенно сжимает здоровенный маузер, направленный стволом вперед по ходу движения. Довольно серьезная вещица, отличающаяся высокой точностью боя.

Охотник Николай Васильевич Рогов (глядя на лужи крови). Не успел!
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов (приложив глаз к замочной скважине). Это, кажется, Николай Васильевич.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Рогов, ты?
Охотник Николай Васильевич Рогов. Да, я. Погодите минутку, хочу проверить зал.
Попадья Клавдия Петровна. Осторожней, там фрицы.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Не беспокойтесь, сегодня мне сам черт не страшен.

Охотник Рогов исчезает за дальней дверью, и нависшую тишину клуба нарушают десять одиночных выстрелов. Именно столько патронов вмещает себя магазин маузера.

Звонарь Осип Ферапонтович (вознеся руки к небу). Жатва началась, друзья. Хвала Всевышнему!
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Точно подмечено. Сейчас еще пулемет застрочит – и нежити наступит конец.

Однако пулемет строчить не начинает. Вместо этого слышатся приближающиеся шаги охотника Рогова. Лесник Афиноген Гаврилович открывает перед ним дверь нараспашку и впускает его внутрь, после чего вновь щелкает замком.

Охотник Николай Васильевич Рогов. Крепкие ребята попались. Всю обойму в них разрядил, а они все шевелятся.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Почему из пулемета не стрелял?
Охотник Николай Васильевич Рогов. Тесно здесь. С такой бандурой не развернуться, да и дымом все заволочет. Вот выйдем из клуба во двор, тогда эту нечисть разом в винегрет покрошим.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Спасибо за помощь.
Охотник Николай Васильевич Рогов (в недоумении уставившись на револьвер). Смотрю, вы в ней особо не нуждаетесь.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Не подумай ничего плохого, сын мой, просто сложившаяся ситуация вынуждает идти на крайние меры.
Звонарь Осип Ферапонтович. Дорогой Николай Васильевич! Спаситель наш! Ты случайно не видел в зале носатого мальчика-подростка в полосатом колпачке?
Охотник Николай Васильевич Рогов. Нет, не видел. Откуда здесь взяться мальчику-подростку? Тем более носатому.
Звонарь Осип Ферапонтович. У нас есть точная информация, что он является виновником всех неприятностей. Если с ним столкнешься, сразу стреляй. Не мешкай.
Охотник Николай Васильевич Рогов (удивленно вздернув брови). В мальчика?
Звонарь Осип Ферапонтович. Да, в мальчика.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Стрелять?
Звонарь Осип Ферапонтович. Да, стрелять. И лучше прямо в голову. Чтоб наверняка.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Вынужден согласиться со своим помощником. Как ни странно это прозвучит, но мальчик-подросток, о котором идет речь, настоящее исчадие ада и его необходимо ликвидировать в первую очередь.
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Присоединяюсь к вышесказанному и хочу от себя добавить – носатый мальчик еще состоит в членах тайного общества под названием Вуду, что уже совсем ни в какие ворота не лезет. Надо срочно с ним кончать. Причем прямо сейчас.
Охотник Николай Васильевич Рогов (не до конца веря в услышанное). Прошу прощения, прямо сейчас нам необходимо отсюда убраться. Скоро немцы очухаются и снова ринутся в атаку, что будет пострашнее всяких тайных обществ. Афоня, ты пойдешь со мной, а вы, отец Онуфрий Тихонович, вместе с остальными схоронитесь в церкви. Готов поспорить, что там самое безопасное место.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (обращаясь к охотнику Рогову). Я тоже пойду с вами. У меня с фашистскими захватчиками свои счеты. (Обращаясь к звонарю Осипу Ферапонтовичу.) Оська, немедленно отведи Клавдию Петровну на колокольню и хорошенько забаррикадируйся.
Звонарь Осип Ферапонтович. Понял, отец Онуфрий.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Сидите там, пока мы со всем не разберемся. Только не вздумайте звонить в колокола. Нам толпы людей на улицах поселка не нужны. Зачем немцев просто так кормить?
Звонарь Осип Ферапонтович. Договорились, отец Онуфрий. Сделаю все, как вы сказали.

Звонарь Осип Ферапонтович и попадья Клавдия Петровна уходят первыми, а охотник Рогов, лесник Афоня и отец Онуфрий ненадолго задерживаются в коридоре.

Охотник Николай Васильевич Рогов. Что-то фрицы там застряли. Пойду растормошу.
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Иди, конечно. Мы пока здесь покараулим. Вдруг зомби-строители вернутся.

Лесник Афоня присаживается возле лужи крови, пролитой Демьяном Йоптом, и извлекает из нее шашку.

Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Какая неслыханная удача, теперь и я при оружии. Будет чем от нежити обороняться.

Действие седьмое: "Карнавал"
За десять минут до появления охотника Рогова в клубе.

Голос свыше. Маленькая справка: телепортацией называется мгновенное перемещение того или иного материального объекта в любую точку пространства. При этом его траектория не может выразиться непрерывной функцией времени, то есть идет вразрез с текущими научными изысканиями. Однако в среде ученых термин "телепортация" все-таки присутствует, но относится он исключительно к квантовой теории, где квантовый объект не переносится на расстояние как таковой, а передаются лишь его физические свойства. Опуская вышеизложенное, можно выделить три способа мгновенного перемещения. Первый – заключается в создании некоего портала, способного запульнуть, находящийся в нем предмет в конкретно заданную точку, высчитанную математическим путем. Второй – заключается в паранормальном воздействии на испытуемый предмет, когда существо, обладающее сверхъестественными способностями, перемещает его посредством чтения магических заклинаний или при помощи силы мысли. И, наконец, третий (самый интересный) – связан с телекоммуникационным лучом, который проводит сканирование предмета на атомном уровне, а затем, дематериализовав оригинал, отсылает полученные данные в виде светящегося информационного потока в аппарат по сборке материи, расположенный за тридевять земель (возможно, даже на другой планете, к примеру – на Юпитере). Правда, в таком случае до пункта назначения добирается лишь копия, что с точки зрения морали неприменимо к человеку. Кому захочется уступать свое место под солнцем двойнику, не имеющему к тебе никакого отношения? Разве что сумасшедшему ученому-экспериментатору, мечтающему о славе. Но и тогда слава лично ему не достанется. Почивать на лаврах будет все тот же пресловутый двойник. (Пауза, и с другой интонацией.) Доподлинно не известно, каким именно способом пользуется Злой и коварный демон Буратино, оказываясь всегда в нужном месте и в нужный час. Да это и неважно. Важно другое. Отдав приказ зомби-строителям двигаться в сторону главной площади, он преспокойно переместился прямо туда, чтобы посмотреть, как обстоят дела с подготовкой к карнавалу.

А подготовка к карнавалу кипит здесь полным ходом. Один работник забивает последние гвозди в деревянный помост, которому суждено стать в скором времени трибуной. Другой водружает на фонарный столб красный флаг с соответствующей символикой. И еще двое настраивают радиоаппаратуру. Куда же без нее? Ведь вступительную речь выездного представителя Политбюро товарища Крупова должен услышать весь поселок, поскольку подобные мероприятия касаются каждого сознательного гражданина и от них никому нельзя отвертеться. Как минимум, изворотливого негодника сочтут за тунеядца, а как максимум – за провокатора, пытающегося скомпрометировать советскую власть, что попахивает десятью годами исправительных работ в колонии строгого режима.

Товарищ Крупов(уже заняв место на трибуне возле стойки с микрофоном). Раз, раз, раз. Как меня слышно? Прием.
Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода (отойдя от трибуны на два шага назад). Нормально. Громче не надо. Фонить будет.
Товарищ Крупов. Тогда включите музыку, чтобы всем веселее работалось.
Бригадир Семен Махов. Давайте нашу. Патриотическую.

Из громкоговорителей раздается потрескивание грампластинки, и заунывный хор голосов затягивает "Похоронный марш" (автор: А. А. Амосов, 1878 год), отличающийся от обычного похоронного марша неординарным подходом к обряду погребения.

Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной к народу.
Вы отдали все, что могли за него,
За жизнь его, честь, и свободу.

Далее, к хору голосов присоединяется оркестр, вынуждающий руководящую верхушку (вплоть до милиционеров) вытянуться по стойке смирно. Даже секретарша Марьяна Пидкуймуха спешит отлипнуть от фотоаппарата, боясь попасть в немилость к товарищу Крупову. Вдруг тот воспримет освоение выделенной ей техники за акт равнодушия к боевому прошлому собственного народа, сражавшегося и гибнущего во имя торжества справедливости.

Порой изнывали вы в тюрьмах сырых,
Свой суд беспощадный над вами
Враги-палачи уж давно изрекли,
И шли вы, гремя кандалами.

Умиленный столь типичной для советского пространства сценой, Буратино скрещивает на груди руки и с важным видом начинает обход площади.

Злой и коварный демон Буратино. Так-так, что тут у нас? Ага, ясно. (Подходит к помосту.) Больше колоти, товарищ! Больше! Нечего гвозди жалеть, их у тебя навалом. (Подходит к фонарному столбу.) Выше вешай, товарищ! Выше! Иначе твой флаг будет плохо развеваться на ветру. (Подходит к радиоаппаратуре.) Резче ручки крутите, товарищи! Резче! И не забывайте про штепселя. Вон тот вытащите, а этот вставьте.

А деспот пирует в роскошном дворце,
Тревогу вином заливая,
Но грозные буквы давно на стене
Чертит уж рука роковая.

Поддавшись уговорам назойливого демона, один из работников действительно хватается за штепсель, но тут же отпрыгивает в сторону, потому что гнездо, откуда он торчит, начинает искрить.

Злой и коварный демон Буратино. Осторожней! Кто ж провода голыми руками трогает? Для этого существуют специальные резиновые перчатки. Всему вас учить надо, олухи!
Товарищ Крупов(в микрофон). Тише! Разве можно под такую песню галдеть?

Буратино кивает в ответ головой, проводит двумя пальцами вдоль губ, имитируя закрывающуюся молнию, а потом быстро юркает за белую ширму с красным крестом, выехавшую из глубины сцены и остановившуюся слева от трибуны.

Падет произвол и восстанет народ,
Великий, могучий, свободный.
Прощайте же братья, вы честно прошли
Свой доблестный путь благородный.

На последнем припеве взгляд товарища Крупова перемещается в сторону ширмы. Его брови тотчас сходятся домиком, словно он увидел привидение, вынырнувшее из ниоткуда. И как раньше она не попадалась ему на глаза?

Товарищ Крупов. Позвольте узнать, зачем вам понадобилось разворачивать здесь медицинский центр? Мы что, собираемся вместо маскарада провести военные учения?

Отвечать на вопрос выездного представителя Политбюро вызывается участковый Иван Иванович Ястребов, правда и он тоже пребывает в легком замешательстве по поводу внезапно возникшей ширмы. Ну, не было ее здесь минуту назад. Хоть убейте, не было.

Капитан Иван Иванович Ястребов (как бы оправдываясь). После маскарада нас всех ждет дружественная спартакиада, в ходе которой кто-то может случайно получить травму: ушиб колена, вывих лодыжки, или, не дай бог, перелом руки.
Товарищ Крупов. Ничего не скажешь, предусмотрительно. А на доктора взглянуть можно?

Не дожидаясь, когда его позовут во второй раз, Буратино выскакивает из-за ширмы, облаченный в белый халат с завязками на спине, цилиндрическую шапочку, сдвинутую на лоб, и марлевую повязку, прикрывающую нижнюю часть лица, как будто он только что проводил наисложнейшую операцию.

Злой и коварный демон Буратино. Конечно, можно. Разрешите представиться, доктор Петлюра.
Товарищ Крупов (строгим голосом). Кто-кто? Петлюра?
Злой и коварный демон Буратино. Ой, извините меня, пожалуйста. Ошибочка вышла. Ну, конечно, доктор Пилюля. (Пауза.) И товарищ капитан совершенно прав. По сравнению с другими видами спорта, дружественная спартакиада отличается повышенной травмоопасностью.
Товарищ Крупов. Это еще почему?
Злой и коварный демон Буратино. Потому что в ней участвуют непрофессиональные спортсмены, имеющие склонность беспричинно себя калечить.

Внезапно со стороны клуба раздается серия одиночных выстрелов. Несложно догадаться, что произвел их охотник Рогов из своего маузера, только об этом никто из присутствующих на площади, кроме Буратино, пока не знает.

Товарищ Крупов (опять строгим голосом). Не понял. Кто додумался начинать салют раньше времени? Сейчас утро, и его совсем не видно.

На этот раз отвечать приходится бригадиру Семену Махову, поскольку он является непосредственным организатором карнавала и знает о нем больше, чем все остальные.

Бригадир Семен Махов(сконфуженно). Мы не планировали проведение салюта.
Товарищ Крупов. Тогда, что это были за звуки?

В разговор вмешиваются милиционеры, способные с легкостью отличить звуки салюта от звуков, издаваемых огнестрельным оружием.

Капитан Иван Иванович Ястребов. По-моему, это самая настоящая стрельба.
Сержант Степан Неряхин. Из пистолета, если быть точнее.
Товарищ Крупов(с опаской посмотрев в сторону клуба). Интересно-интересно. (Пауза.) Значит, стрельба, говорите? (Пауза.) Хорошо, пусть будет стрельба. Но кому именно могла прийти в голову идея портить людям праздник? Потрудитесь объяснить. Или нет, лучше перечислите нам всех потенциальных виновников, а мы путем исключения сами вычислим того негодяя. (Пауза.) Ну, я жду!
Капитан Иван Иванович Ястребов (вжав голову в плечи). Их не так много.
Сержант Степан Неряхин (спеша начальнику на выручку). У охотника Рогова есть винтовка.
Товарищ Крупов. Рогов? Это не тот ли красноармеец, у кого ты, Семен, собирался одолжить шашку?
Бригадир Семен Махов. Он самый.
Товарищ Крупов. А стреляли из пистолета?
Сержант Степан Неряхин. Да.
Товарищ Крупов. То есть Рогов отпадает?
Капитан Иван Иванович Ястребов. Отпадает.
Товарищ Крупов. Ладно, кто еще?
Сержант Степан Неряхин. У отца Онуфрия Тихоновича, вроде, был наградной револьвер.
Капитан Иван Иванович Ястребов. Точно был. Я разрешение на хранение видел, когда перебирал старые документы.
Товарищ Крупов. Что-о-о? У вашего попа имеется в наличии револьвер, и вы только сейчас мне об этом говорите?
Капитан Иван Иванович Ястребов. Не понимаю, что тут такого? Он же его легально дома держит.
Товарищ Крупов. Не понимаешь? (В ярости.) Хорошо, я тебе скажу, что тут такого, тупоголовый ты осел! Мы собираемся снести церковь. Вот что! И поп пойдет на все, чтобы ее защитить. Думаю, он прямо сейчас вершит собственное правосудие, поэтому немедленно отправляйся в клуб вместе со своим таким же тупоголовым помощником и наведи там порядок, а остальные срочно разойдитесь по домам, не то и до вас очередь дойдет.
Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода. Отец Онуфрий не способен причинить вред человеку. Я готов за него поручиться.
Товарищ Крупов. Не верю! (Обращаясь к милиционерам.) Чего стоите? Бегом в клуб! И учтите, если кто-то пострадает, не сносить вам головы. Лично погон лишу.

Милиционеры срываются с места, но тут же останавливаются, услышав громкий женский возглас.

Украинка Марьяна Пидкуймуха. Идут! Идут!
Товарищ Крупов. Как идут? (Всматривается вдаль.) Действительно идут.
Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода. Причем все живы и здоровы.
Товарищ Крупов(смотрит на наручные часы). Но почему так рано? Сейчас ведь пол-одиннадцатого.
Бригадир Семен Махов. Не знаю.
Товарищ Крупов. И почему у них такой помятый вид?
Бригадир Семен Махов. Без понятия.
Милиционеры(в один голос). Нам что делать?
Товарищ Крупов. Стойте пока здесь.

Первыми на сцене появляются сросшиеся братья-китайцы. От нехватки свежего мяса в желудках они буквально волочат за собой ноги и ничего, кроме жалости, не вызывают.

Товарищ Крупов. Ну, и кого наказывать? Я же просил их разъединить.
Бригадир Семен Махов. Ничего не понимаю. Мы с ними обо всем договорились. Они должны были идти порознь.
Товарищ Крупов. Какой же ты после этого бригадир, раз не можешь справиться с подчиненными.
Бригадир Семен Махов. Прошу прощения, сейчас все исправим.
Товарищ Крупов. Хватит, наисправлялись. Дай на остальных взглянуть.

Следом за братьями-китайцами из-за кулис выходят: Украинец Демьян Йопт, повариха Варвара, тракторист-бульдозерист Иван Скала, казах Жанбырбай Таргынбеков и путевой обходчик Онисим Кочерыгин. Они тоже еле волочат ноги. И все по той же причине. С утра ни у кого во рту ни единой капельки крови не побывало. Не говоря уж о свежем мясе, являющемся для них непозволительной роскошью. А все потому, что Злой и коварный демон Буратино наложил на мясо строжайший запрет при помощи своей мерзкой костяной дудочки с залихватским завитком на конце.

Товарищ Крупов. А где конь? Варя точно на его роль не подходит. А где шашка Симона Боливара? Где тачанка? Где отбойный молоток? И почему у Эрнесто Че Гевары из живота торчит шланг? Он же никогда не был садовником. Он революционер, черт побери! Что собственно происходит? Кто-нибудь может сказать?
Злой и коварный демон Буратино (протискиваясь сквозь толпу). Я могу!
Товарищ Крупов. Говори! Мы все тебя внимательно слушаем.
Злой и коварный демон Буратино. Только для начала мне надо осмотреть пациентов.
Товарищ Крупов. Пациентов?
Злой и коварный демон Буратино. Да-да, пациентов. Вы разве не видите, какие у них тяжкие увечья? Взять хотя бы вон того пирата в треуголке. Да у него из шеи одни лишь позвонки остались. Удивляюсь, как еще голова на плечах держится. По всем законам физики она уже давно должна была отвалиться.
Товарищ Крупов. Это не пират. Это Симон Боливар.
Злой и коварный демон Буратино. Какая разница? Предлагаю выделить мне кого-нибудь для опытов.
Товарищ Крупов. Забирай любого. Главное, поточнее поставь диагноз.
Злой и коварный демон Буратино. Спасибо за доверие. Обязательно поставлю.

Пройдя медленным шагом вдоль строя зомби-строителей, Буратино в итоге возвращается в самое его начало и встает аккурат напротив братьев-китайцев.

Злой и коварный демон Буратино. Пусть будет это четырехногое недоразумение о двух головах. Уж больно оно мне нравится.
Товарищ Крупов. Хорошо, пусть будет оно.
Злой и коварный демон Буратино. Пошли со мной за ширму, товарищ. (Чешет затылок.) Или товарищи? Я, право, теряюсь в догадках по поводу количества людей, составляющих данную акробатическую композицию. Ну да ладно, на хирургическом столе разберемся, сколько вас здесь собралось.

Буратино с братьями-китайцами исчезают за ширмой. В зале плавно приглушается свет, зато по другую сторону ширмы вспыхивает яркая лампа, знаменующая начало тетра теней. Сперва появляется размытый силуэт каталки, затем на нее взбираются несчастные бедолаги, и под конец на переднем плане проявляется голова с длинным-предлинным носом.

Товарищ Крупов(спустившись с трибуны, чтобы было удобней наблюдать за происходящим, и встав возле бригадира Махова). А доктор точно подметил, тебе не кажется?
Бригадир Семен Махов(развернувшись к выездному представителю Политбюро вполоборота). Я же говорю, мы договаривались, что они будут идти порознь. Не знаю, как так получилось.
Товарищ Крупов. Потом напишешь мне объяснительную.
Злой и коварный демон Буратино. Минутку внимания. Кое-что прояснилось.
Товарищ Крупов. Что там у тебя?
Злой и коварный демон Буратино. Их тут двое.
Товарищ Крупов. Это и так ясно. Давай дальше.
Злой и коварный демон Буратино. Секунду.

Из-за ширмы доносится жуткий металлический визг, напоминающий звук бормашины стоматолога, и вместо головы с длинным-предлинным носом возникают очертания какого-то непонятного устройства с фрезой на конце.

Товарищ Крупов(с опаской). Ты чем там занимаешься?
Злой и коварный демон Буратино. Пытаюсь вскрыть одному из пациентов черепную коробку.
Товарищ Крупов. На кой черт?
Злой и коварный демон Буратино. Хочу добраться до мозга и проверить, насколько сильно он поврежден.

Визг усиливается. Устройство вплотную приближается к голове пациента, отчего тот начинает конвульсивно вздрагивать, а дальше наружу выстреливает фонтан алой крови, забрызгивая все на своем пути.

Товарищ Крупов. Можно поаккуратней? Ты нас всех перепачкал.
Злой и коварный демон Буратино. Извините, больше не буду. Коробка вскрыта. Приступаю к изучению извилин серого вещества.
Товарищ Крупов(спустя минуту). Как успехи?
Злой и коварный демон Буратино. Ой-ой-ой! Плохи наши дела! Совсем плохи!
Товарищ Крупов. Что случилось?
Злой и коварный демон Буратино. Пациента кто-то зомбировал.
Товарищ Крупов. В смысле зомбировал?
Злой и коварный демон Буратино. Лишил сознания. (Пауза.) Жить будет, но только на рефлекторном уровне.
Товарищ Крупов. На каком еще рефлекторном уровне? Выражайся яснее.
Злой и коварный демон Буратино. Не могу яснее. Лучше я вам продемонстрирую.

Ширма отъезжает в сторону, и перед взором присутствующих предстает страшная картина. У одного из братьев-китайцев действительно вскрыта черепная коробка, однако вместо мозга наружу высунуты провода, противоположные концы которых подключены к электрическому прибору с красным тумблером и стрелочным индикатором уровня напряжения. При виде всего этого у секретарши Марьяны Пидкуймухи подкашиваются ноги, поэтому бригадиру Махову и главе поселка Мирону Елисеевичу Слободе приходится взять ее под руки, чтобы она не упала.

Злой и коварный демон Буратино. А ну-ка, дружок, подними левую руку. (Раздается щелчок тумблера, и ток из прибора поступает по проводам в недра китайца, но китаец продолжает лежать без движений.) Ах да, у тебя нет левой руки. Тогда подними правую. (Раздается новый щелчок тумблера, и китаец поднимает правую руку.) Теперь подними левую ногу. (Китаец поднимает левую ногу.) Теперь подними правую ногу. (Китаец поднимает правую ногу.) Молодец, получи конфетку. (Раздается еще один щелчок тумблера, и китаец трясет всеми тремя конечностями одновременно.)

Хотя Буратино уже намекал некоторым нашим героям, какую пользу могут принести зомби при строительстве железной дороги, выездной представитель Политбюро становится первым, кто вникает в суть дела.

Товарищ Крупов. А если отключить прибор? Он будет выполнять команды?
Злой и коварный демон Буратино. Будет. (Пауза.) По свистку.
Товарищ Крупов. Это как?
Злой и коварный демон Буратино. Как собака Павлова. Смотрите. (Достает из кармана дудочку и дудит в нее.) А ну-ка, дружок, поднимайся с каталки. (Китаец мигом соскальзывает на пол, утягивая за собой брата.) Молодец, получи конфетку. (Раздается щелчок тумблера, и китаец пускается в пляс, насколько позволяют ему провода.)
Товарищ Крупов. Здорово!
Злой и коварный демон Буратино. Хотите, можете сами попробовать.

Отсоединив провода от прибора (но оставив их торчать из головы подопытного), Буратино подходит к выездному представителю Политбюро, чтобы всучить ему свою дудочку. Выездной представитель берет дудочку в руки, подносит ее к губам, однако выпустить из легких воздух не торопится, потому что в его голову приходит довольно интересная идея.

Товарищ Крупов(указывая в сторону отряда зомби-строителей). И с теми тоже пройдет подобный фокус?
Злой и коварный демон Буратино. К чему задавать вопросы, когда можно проверить? Дудите!

Стоит выездному представителю Политбюро дунуть, как зомби-строители оживляются и чуть ли не начинают вилять хвостом, приводя окружающих в трепет. Особенно это касается бригадира Махова, так глупо опростоволосившегося перед грозным начальником.

Товарищ Крупов(с довольной ухмылкой). Учись, Семен, как надо управлять вверенным тебе коллективом тружеников. А ну-ка, марш на трибуну!

Продолжая приводить окружающих в трепет, зомби-строители отправляются на трибуну, в том числе и братья-китайцы, причем их совместный танец не прекращается ни на секунду. Уж больно вкусной оказалась конфетка. Жаль, к ней в придачу не полагается мясо, ведь с набитым животом плясать гораздо веселее. А если запить мясо кровью, то вообще будет красота! Тогда плясать можно хоть до самой глубокой ночи.
Об этих дополнительных условиях Буратино вскоре и сообщает выездному представителю Политбюро, дабы окончательно передать ему бразды правления. Собственно, на то и был весь расчет.

Товарищ Крупов. Выходит, они могут делать все, что им прикажут? Даже работать на стройке?
Злой и коварный демон Буратино. Ну конечно! Навыки-то остались. Как говорится, мастерство не пропьешь.
Товарищ Крупов. И сколько по времени? Двенадцатичасовую смену выстоят?
Злой и коварный демон Буратино (отрицательно мотает головой). Я вас умоляю! Какая двенадцатичасовая смена? Ваши обновленные работники способны вкалывать целые сутки напролет. Им вообще не надо отдыхать. Это же зомби.
Товарищ Крупов. Вот и замечательно! Побольше бы нам таких работников. Глядишь, и время на прокладку всей железнодорожной магистрали сократилось бы вдвое.
Злой и коварный демон Буратино. Потерпите, скоро бригада передовиков-строителей пополнится, как минимум, еще тремя членами, которые ошиваются где-то поблизости.
Товарищ Крупов. А чем их кормить? Зомби ведь должны что-то употреблять в пищу?
Злой и коварный демон Буратино. Здесь есть маленькая загвоздка. Зомби не едят обычную еду. Зомби питаются исключительно свежей человеческой плотью.
Товарищ Крупов. Где же нам ее раздобыть?
Злой и коварный демон Буратино. Думаю, вместо плоти человека можно использовать плоть каких-нибудь лесных жителей. К примеру, оленей. Или кабанов. Или медведей. Короче, всех, кого удастся подстрелить в глухой чаще леса. А чтобы они ничего не заподозрили, туши следует обильно полить донорской кровью.
Товарищ Крупов. Насчет этого не беспокойся. Кровь (обводит всех хитрым взглядом) мы накачаем. Что касается животных, то на такой непредвиденный случай у нас имеется в наличии опытный охотник.
Злой и коварный демон Буратино. Тогда проблем возникнуть не должно.
Товарищ Крупов(обращаясь к милиционерам). Немедленно разыскать и привести сюда Рогова. Для него будет ответственное задание. Пусть начнет пополнять наши запасы прямо с сегодняшнего дня. Да лесника не забудьте захватить. Разрешение на массовый отстрел дичи следует зафиксировать документально.

Милиционеры срываются с места, но тут же останавливаются, уставившись куда-то вдаль. Бригадир Семен Махов и глава поселка Мирон Елисеевич Слобода устремляют взгляды в том же направлении, при этом вытаращив от удивления глаза.

Товарищ Крупов. Чего встали? Бегом!
Капитан Иван Иванович Ястребов (вытянув руку вперед). Рогов уже тут.
Сержант Степан Неряхин. Сам к нам пришел.
Бригадир Семен Махов. И лесник с ним.
Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода. И отец Онуфрий тоже.
Товарищ Крупов. Где?

Из-за кулис (с правой стороны сцены) раздается самая настоящая канонада, состоящая из пулеметных очередей и частых пистолетных выстрелов. Чтобы не схлопотать шальную пулю, всем приходится перебраться на левую сторону сцены (поближе к медицинскому центру). Кто знает, может, доктор понадобится не только для проведения чудовищных экспериментов над зомби-строителями, а еще и для латания огнестрельных ран у простых людей.

Товарищ Крупов. Что я вам говорил. Ваш поп истинный головорез, и по нему давно плачет тюрьма.

Высказаться дальше выездному представителю Политбюро не дает пелена едкой гари, неожиданно заполнившая половину сцены, отчего многие начинают громко кашлять. Видимо, пулемет "Льюиса" пролежал у охотника Рогова слишком долго без дела, поэтому из него во время стрельбы теперь валит черная копоть.

Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов (пятясь спиной назад). Вы видели, как я с одного маха фрицу руку оттяпал?
Охотник Николай Васильевич Рогов. Это что. Помнится, однажды мне удалось рассечь неприятеля надвое. Правда, случилось это во время моего стремительного падения во вражеский окоп.

Издав характерный свист, шашка лесника устремляется ввысь и замирает в перпендикулярном положении над его головой. Спустя секунду из-за кулис показывается отец Онуфрий, выставив перед собой маузер с револьвером. А еще через секунду появляется сам Рогов. Оба пятятся назад, как и лесник, не имея ни малейшего представления о том, что твориться у них за спиной.

Протоиерей Онуфрий Тихонович. Смотрите, фашисты скоро опять в атаку поднимутся. Сколько можно по ним вести огонь? У меня патроны заканчиваются.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Терпение, отец Онуфрий, терпение. Еще один барабан в них разрядим, и они упадут на землю под тяжестью собственного веса. Мы же уже килограммов пятнадцать свинца израсходовали.

Встав на правое колено, Рогов отстегивает опустошенный барабан и меняет на новый. Лесник продолжает стоять в боевой стойке. А отец Онуфрий, взведя поочередно курки, медленно вытягивает руки вперед.

Охотник Николай Васильевич Рогов. Готовы?
Отец Онуфрий Тихонович и лесник Афиноген Гаврилович (вместе). Да!
Охотник Николай Васильевич Рогов. По моей команде. (Нацеливает пулемет на врага.) За царя! За отчество!
Протоиерей Онуфрий Тихонович. За Родину! За Сталина!
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов(удивленно). Вы чего, сговорились?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Случайно совпало.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Пли!!!

В этот момент немцы-зомби выходят на сцену и тут же валятся с ног под градом пуль, вырывающихся одновременно из трех стволов.

Товарищ Крупов (придя в себя). Отставить портить государственное имущество!
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Какое еще имущество? (Оборачивается назад.) А вы откуда здесь взялись?
Товарищ Крупов. Хотели карнавал провести, но кто-то зомбировал всех его участников и теперь мы пытаемся их приручить.
Охотник Николай Васильевич Рогов (опуская ствол пулемета вниз). Зачем?
Протоиерей Онуфрий Тихонович (перемещая маузер с револьвером в сторону трибуны). Да, действительно, зачем? Их уничтожать надо, а не приручать!
Товарищ Крупов. Что я слышу, отец Онуфрий? Разве к этому призывает ваше учение? А как же заповедь: возлюби ближнего твоего?
Лесник Афиноген Гаврилович Самострелов. Они же нежить поганая! Если с ними сейчас не разобраться, завтра конец света наступит.
Товарищ Крупов. Не надо преувеличивать. До конца света еще далеко. Солнце израсходовало лишь половину своего ресурса. К тому же мы уже во всем разобрались и нашли нашим зомби достойное применение. Осталось только решить, что делать вон с теми? (Указывает на изрешеченных пулями немцев.) Скажите, доктор, вы об этой троице нам рассказывали?
Злой и коварный демон Буратино. Да, о ней.
Товарищ Крупов. И ими тоже можно управлять при помощи дудочки?
Злой и коварный демон Буратино. Да, можно, но команды придется отдавать на немецком, потому что по-русски они ни бум-бум.
Товарищ Крупов. Не страшно. (Обводит всех внимательным взглядом.) Кто-то из вас говорит по-немецки?
Глава поселка Мирон Елисеевич Слобода. Отец Онуфрий во время войны в разведке служил. Наверняка их язык хорошо изучил.
Товарищ Крупов. Да неужели! Какая неслыханная удача. Отец Онуфрий, может, блеснете знаниями? А то не хотелось бы рабочую силу в расход пускать.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (игнорируя слова выездного представителя Политбюро). Кого-то мне ваш доктор напоминает.
Товарищ Крупов. При чем здесь доктор? Лучше скажите что-нибудь немцам, пока они кусаться не начали. (Дудит в дудочку.) Поторопитесь. Не видите, один ожил.
Протоиерей Онуфрий Тихонович(не сводя глаз с доктора). Хенде хох, дойча айндринглинг! Шнеля! (H?nde hoch, deutscher eindringling! Schneller! Перевод с немецкого: Руки вверх, немецкий захватчик! Быстро!)
Штурмбаннфюрер СС Румпель фон Штильцхен(встав на четвереньки, что сделать ему было весьма затруднительно по причине отсутствия левой руки). О-о-о! Нихт шизен! (Nicht schie?en! Перевод с немецкого: Не стреляйте!)
Ефрейтор Йозеф Шультц(поднимая руки вверх). Ауфгибе! (Aufgebe! Перевод с немецкого: Сдаюсь!)
Рядовой Хоффман Гюнтер. Капитуляцион! (Kapitulation! Перевод с немецкого: Капитуляция!)
Товарищ Крупов. Что они сказал?
Протоиерей Онуфрий Тихонович. Сказали, что сдаются.
Товарищ Крупов. Вот и славно. Потом набросаете на листочке ключевые фразы для бригадира Махова. Пусть изучает. (Обращаясь к охотнику Рогову.) Теперь займемся тобой, "ваше благородие". Во-первых, сдай свой пулемет участковому Иван Ивановичу. (Обращаясь к отцу Онуфрию Тихоновичу и леснику Афиногену Гавриловичу.) Это всех касается. Вы тоже сдайте свое оружие. (Опять обращаясь к охотнику Рогову.) А во-вторых, что ты там про царя говорил? Объясни нам, пожалуйста.
Охотник Николай Васильевич Рогов (сильно смутившись и запинаясь на каждом слове). Виноват. (Пауза.) Ляпнул невпопад в пылу сражения. (Пауза.) Не подумав.
Товарищ Крупов. Не подумав? Или машинально? Так сказать, по привычке.
Охотник Николай Васильевич Рогов. Простите. Больше такое не повторится.
Товарищ Крупов. Очень на это надеюсь, так как нам предстоит долгое сотрудничество. (Обращаясь к милиционерам.) Завтра на моем рабочем столе должно лежать личное дело Рогова. Хочу просмотреть, чем он занимался в молодости и какое отношение имеет к Красной армии.

Пока глава поселка Мирон Елисеевич Слобода вместе с бригадиром Семеном Маховым, оставив взволнованную секретаршу Марьяну разбираться со своими страхами в одиночестве, помогают милиционерам составить опись изъятого оружия, а выездной представитель Политбюро вместе с лесником Афиногеном Гавриловичем и охотником Роговым осматривают повреждения, полученные пленными немцами в ходе перестрелки, отец Онуфрий, воспользовавшись всеобщей неразберихой, взбирается на трибуну для озвучивания небольшой речи, которую приготовил еще неделю назад.
Члены всесоюзной бригады передовиков-строителей стоят позади не шелохнувшись, словно в их пустое от мыслей сознание вновь возвратился разум и они превратились в нормальных людей, что на самом деле, конечно же, не так. Откуда взяться разуму, когда серое вещество уже несколько часов подряд не получало кислорода – ключевого элемента, необходимого для бурной мозговой активности? (Не считая дарвиновского мяса.)

Протоиерей Онуфрий Тихонович (стучит по микрофону, чтобы привлечь к себе внимание). Уважаемые товарищи, коль мы тут все сегодня собрались, прошу меня внимательно выслушать. Я понимаю, что соединение двух противоположных концов нашей необъятной родины при помощи железнодорожной магистрали является наиважнейшей задачей, не требующей отлагательств. (Пауза.) И я также понимаю, что чем быстрее завершится ее строительство, тем быстрее улучшится экономическая ситуация в стране. (Пауза.) Однако возрождение культурных ценностей тоже является важным делом. Народу необходима духовная поддержка, чтобы сплотить его еще крепче. А посему, снос церкви можно смело приписать к акту вандализма, способному внести в ряды трудящихся масс раскол. Предлагаю пойти на компромисс и совместно разработать альтернативный план действий.
Товарищ Крупов (пытаясь приладить к штурмбаннфюреру СС Румпелю фон Штильцхену его оторванную руку). При всем уважении к вашим боевым заслугам во время Великой Отечественной войны, в очередной раз вынужден отклонить вашу просьбу. На строительство перегона выделены мизерные сроки, следовательно, бригаде передовиков-строителей (осекается), точнее бригаде зомби-строителей, остается лишь идти напролом, то есть через вашу церковь. Извините, но нам придется ее снести, несмотря на столь убедительные доводы.
Протоиерей Онуфрий Тихонович (уставившись на Буратино). Кого же ты мне все-таки напоминаешь?
Злой и коварный демон Буратино (обращается в зал, решив поделиться собственными мыслями со зрителями). Конечно же, мной всегда движут исключительно злые помыслы, направленные против людей. Тем не менее в этот раз я хочу изменить своим принципам и сделать для отца Онуфрия доброе дело. Уж больно он правильный и честный человек, чтобы над ним измываться. (Обращается к выездному представителю Политбюро, поманив того указательным пальцем.) Можно вас на два слова?

Выездной представитель передает руку штурмбаннфюрера СС леснику и подходит к Буратино. Тот срывает с лица марлевую повязку и что-то шепчет ему на ухо. Отец Онуфрий сжимает кулаки, наконец узнав ненавистную физиономию демона, однако от совершения необдуманного поступка, заключающегося в отвешивании увесистого тумака, его ограждает неожиданный возглас.

Товарищ Крупов (удивленно). Не может быть! Ты серьезно?
Злой и коварный демон Буратино. Серьезней некуда.
Товарищ Крупов. Точно успеют?
Злой и коварный демон Буратино. Уверяю! Что касается работы, то зомби еще никогда никого не подводили. Мало того, им бы мог позавидовать самый сильный и выносливый раб, стоящий на черном рынке бешеных денег. Клянусь своим колпачком!
Товарищ Крупов(повернувшись лицом к зрителям). Мы тут с моим другом посоветовались и решили пойти на уступки. Учитывая неординарные способности зомби, а также тот факт, что ряды строительной бригады пополнились тремя иностранными новобранцами, сроки прокладки перегона должны сократиться более чем в два раза. Да восторжествует советская власть, как самая всемогущая и справедливая во всем мире! Ура товарищи!
Протоиерей Онуфрий Тихонович(на выдохе и разжав кулаки). Спасибо!!!
Товарищ Крупов. Спасибо надо говорить не мне. (Указывает на Буратино.) Спасибо надо говорить сотруднику комитета государственной безопасности, майору Сергею Баранкину.

Все начинают громко аплодировать. В том числе и те, кому в скором времени предстоит круглосуточно трудиться в поте лица. А все из-за дудочки с залихватским завитком на конце, издающей пронзительный писк под закрывающийся занавес.

Действие восьмое: "Приезд комиссии"
Голос свыше. Что такое клятва? Клятва – это торжественное заверение, данное в присутствии множества свидетелей, или молчаливое обещание самому себе, данное в присутствии множества гипотетических свидетелей, выдуманных посредством игры воображения. В любом случае нарушение клятвы сродни пустословию, что за Буратино ни разу не замечалось, в связи с чем бригада зомби-строителей успела завершить прокладку железнодорожных путей в обход церкви аж за двое суток до приезда из столицы специальной комиссии, возглавляемой членом Политбюро товарищем Овсянниковым. (Пауза.) Помимо зомби, в прокладке путей также принимали участие почти все жители поселка, включая отца Онуфрия Тихоновича, кому было доверено руководить пленными немцами, поскольку бригадир Семен Махов так и не смог освоить их язык. Поначалу отец Онуфрий чувствовал себя неуютно, но постепенно вошел во вкус, добившись от своих подопытных (ой, извините – подопечных) наивысших результатов. Оно и понятно, руководить – значит не работать. Особенно когда ты отдаешь команды лютым врагам, на ком можно вдоволь отыграться за все те ужасные поступки, которые были ими совершены в недалеком прошлом. К примеру: "Вот вам, сволочи, за Сталинград! Выройте-ка мне траншею длиною в сто метров и глубиною с два человеческих роста. Да поживее". Или: "Вот вам, сволочи, за Курскую дугу! Разгрузите-ка мне быстро пять вагонов шпал. Причем вручную, без использования какой-либо вспомогательной техники". Разве это не справедливо? Конечно, справедливо. И этим грех не воспользоваться.
Товарищ Крупов. Равняйся! (Дудит в дудочку.) Смирно! Равнение на середину!

Декорации сцены с последнего действия особых изменений не претерпели. Все осталось на прежних местах, за исключением медицинского центра, в котором отпала всякая необходимость. (Проведение дружественной спартакиады ведь больше не предвидится, поскольку несостоявшиеся спортсмены вместе с мозгами полностью растеряли спортивные навыки, превратившись в кучку кретинов, беспрекословно исполняющих приказы своих командиров.)
Прямо в центре возвышается трибуна, куда взобрались: товарищ Крупов, Злой и коварный демон Буратино (в военном кителе и неестественно большой фуражке), бригадир Семен Махов, а также секретарша Марьяна Пидкуймуха (по-прежнему вооруженная фотоаппаратом, чтобы запечатлеть приезд комиссии на пленку). Справа стоит фонарный столб с развевающимся на ветру красным флагом. Его отлично дополняет шеренга зомби-строителей, выглядящих так, как будто по ним проехал асфальтоукладочный каток, что совсем недалеко от истины. Слева виднеется все та же радиоаппаратура, исторгающая из своих недр "Рабочую Марсельезу" (автор: П. Л. Лавров, 1875 год) и бьющая током тех нерадивых электриков, кто игнорирует правила техники безопасности.

Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног!
Нам враждебны златые кумиры,
Ненавистен нам царский чертог.
Мы пойдем к нашим страждущим братьям,
Мы к голодному люду пойдем,
С ним пошлем мы злодеям проклятья -
На борьбу мы его поведем.

Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Вставай на врага, люд голодный!
Раздайся, клич мести народной!
Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед!
Богачи-кулаки жадной сворой
Расхищают тяжелый твой труд.
Твоим потом жиреют обжоры,
Твой последний кусок они рвут.
Голодай, чтоб они пировали,
Голодай, чтоб в игре биржевой
Они совесть и честь продавали,
Чтоб глумились они над тобой.

Член Политбюро товарищ Овсянников выходит из-за кулис в сопровождении главы поселка Мирона Елисеевича Слободы и, пройдя вдоль строя зомби с выпученными от удивления глазами, присоединяется к руководящему составу передовиков-строителей.

Член Политбюро товарищ Овсянников. Молодцы, нечего сказать. Уложились точно в срок. (Пауза.) Партия вас не забудет, и каждый особо отличившийся будет награжден почетной грамотой.
Товарищ Крупов. Рады стараться!

Тебе отдых – одна лишь могила.
Весь свой век недоимку готовь.
Царь-вампир из тебя тянет жилы,
Царь-вампир пьет народную кровь.
Ему нужны для войска солдаты -
Подавай ты ему сыновей.
Ему нужны пиры и палаты -
Подавай ему крови своей.

Не довольно ли вечного горя?
Встанем, братья, повсюду зараз -
От Днепра и до Белого моря,
И Поволжье, и Дальний Кавказ.
На врагов, на собак – на богатых,
И на злого вампира – царя
Бей, губи их, злодеев проклятых,
Засветись, новой жизни заря.

И взойдет за кровавой зарею
Солнце правды и братской любви,
Хоть купили мы страшной ценою -
Кровью нашею – счастье земли.
И настанет година свободы:
Сгинет ложь, сгинет зло навсегда,
И сольются в одно все народы
В вольном царстве святого труда.

Член Политбюро товарищ Овсянников. А почему наши герои имеют такой ужасный вид? Неужели вам не хватает спецовок? Вроде со снабжением перебоев не наблюдается.
Товарищ Крупов (ни капли не смущаясь). Прошу прощения, но многие прибыли сюда прямо с передовой.
Член Политбюро товарищ Овсянников. Похвально! Так сказать, с корабля на бал?
Товарищ Крупов. Да, с корабля на бал. Но это не главное. Некоторое время назад они претерпели модификацию, и теперь одежда им вообще ни к чему. Могут работать голыми. (Пауза.) Даже в лютый мороз.
Член Политбюро товарищ Овсянников. Интересно, а можно с этого места поподробнее? Что еще за модификация такая?
Товарищ Крупов. Пусть вам лучше о всяких модификациях расскажет военный врач майор Сергей Баранкин, являющийся по совместительству сотрудником комитета государственной безопасности. Он владеет большей информацией, чем я.
Член Политбюро товарищ Овсянников. Даже так? Не знал, что строительство железнодорожной магистрали курирует столь серьезное ведомство.
Злой и коварный демон Буратино. Вы и не должны знать, товарищ. До последнего момента все было засекречено.
Член Политбюро товарищ Овсянников. С чего бы это вам понадобилось засекречивать свою деятельность?
Злой и коварный демон Буратино. Не так давно к нам в руки попала экспериментальная вакцина, разработанная капиталистическим блоком стран НАТО для увеличения производительности труда почти во всех областях тяжелой и легкой промышленности. Она способна воскрешать мертвых и делать из них покорных рабов, именуемых в простонародье "зомби". Кодовое название вакцины – "Зет медикацион зеро зеро уан", что в переводе с английского означает – "Зет препарат ноль ноль один".
Член Политбюро товарищ Овсянников. Первый раз о таком слышу.
Злой и коварный демон Буратино. Я же говорю, операция проходила под грифом "секретно", но теперь, после испытаний препарата в полевых условиях, мы можем, наконец, приоткрыть завесу тайны.
Член Политбюро товарищ Овсянников (бросив взгляд в сторону передовиков-строителей). Значит, вы провели испытания на живых людях? А как же параграф пятнадцать пункт двадцать три инструкции по проведению тайных клинических исследований, гласящий, что подобные действия нужно обязательно согласовывать с представителями Политбюро?
Злой и коварный демон Буратино. Не совсем на живых. Изначально планировалось воскресить отряд пленных немцев, похороненных на окраине этого поселка, однако ситуация вышла из-под контроля, и немцы напали всей своей оравой на строительную бригаду, готовящуюся к карнавалу, вследствие чего мне пришлось импровизировать на ходу, не обращаясь к вам за разрешением.
Член Политбюро товарищ Овсянников. То есть вы заодно воскресили и наших передовиков-строителей.
Злой и коварный демон Буратино. Совершенно верно, воскресили. И, как видите, результат превзошел все ожидания.
Член Политбюро товарищ Овсянников. Удивительно! (Спускается с трибуны, чтобы еще раз пройти вдоль строя зомби.) Прошу всех покинуть площадь. У меня к майору Сергею Баранкину есть несколько вопросов, которые я не хочу озвучивать в присутствии посторонних лиц.

Через минуту сцена пустеет, и товарищ Овсянников остается один на один со Злым и коварным демоном Буратино, нахмурившим для важности брови.

Член Политбюро товарищ Овсянников (вкрадчивым голосом). Скажи, сколько еще мертвецов вы можете воскресить?
Злой и коварный демон Буратино. Не больше тысячи.
Член Политбюро товарищ Овсянников. Почему так мало?
Злой и коварный демон Буратино. Количество препарата ограничено. (Пауза.) К сожалению, нам не удалось расшифровать формулу для его воссоздания.
Член Политбюро товарищ Овсянников. А кто-нибудь еще о нем знает?
Злой и коварный демон Буратино. Мы разослали запросы директорам крупных производств с целью выяснить их потребности.
Член Политбюро товарищ Овсянников. И у вас есть уже предварительный список?
Злой и коварный демон Буратино. Да, есть.
Член Политбюро товарищ Овсянников. Можно взглянуть?
Злой и коварный демон Буратино. Разумеется, можно. Вот, полюбуйтесь.

Порывшись во внутреннем кармане кителя, Буратино извлекает наружу длиннющий листок бумаги, сложенный гармошкой. Товарищ Овсянников разворачивает его целиком и принимается за изучение, постепенно приходя в негодование от прочитанного.

Член Политбюро товарищ Овсянников. Смотрю, себя вы не обделили. (Пауза.) Заказали целых пятьдесят штук.
Злой и коварный демон Буратино. Нам нужны беспринципные агенты, способные в экстренных случаях принимать решения не опираясь на личные ощущения.
Член Политбюро товарищ Овсянников (тычет пальцем в следующий пункт). Зато политагитаторов всего двенадцать.
Злой и коварный демон Буратино. Один зомби-политагитатор стоит десяти обычных политагитаторов, поскольку он программируется на произношение конкретных фраз и никогда не сболтнет лишнего.
Член Политбюро товарищ Овсянников. Хорошо, а для чего мясной промышленности понадобилась сотня зомби? Чем они будут там заниматься в таком количестве?
Злой и коварный демон Буратино. Как чем? Зомби – единственные существа, которые досконально разбираются в мясных продуктах. Почуяв тухлятину, они немедленно сообщат производителю о дефекте путем громогласного мычания, следовательно, население никогда не получит пищевое отравление. Вы должны понимать это как никто другой. Ведь это ваши слова, произнесенные недавно с трибуны президиума верховного совета: "Здоровье нации – важнейшая задача государства".
Член Политбюро товарищ Овсянников. Мои, спорить не буду. (Вновь тычет пальцем в листок.) Триста зомби в духовые оркестры! Куда столько?
Злой и коварный демон Буратино. Триста – еще мало. Зомби-трубачи могут трубить до бесконечности. Впрочем, и зомби-тромбонисты тоже. И зомби-саксофонисты. И зомби-флейтисты. И зомби-валторнисты. И даже зомби-барабанщики будут барабанить, пока их не остановишь. А что, как не хорошая духовая музыка, призвана поднимать настроение трудящихся масс?
Член Политбюро товарищ Овсянников. Логично. Идем дальше. (Начинает перечислять следующие области применения зомби.) Двести семь штук отходят в пользу ассенизаторов. Не знаю, насколько это целесообразно, ну да черт с ними. Сто сорок три штуки отходят в пользу газовщиков. Вот тут уже теплее. Без газа нам не обойтись, и каждый газовщик в отопительный сезон на вес золота. Семнадцать штук – водолазам. Тоже не буду спорить. Водолаз – профессия почетная. Пятьдесят пять – ткачам. С этим все ясно. Восемьдесят четыре – строителям дорожных работ. С этим тоже понятно. Тридцать – сталеварам. Сто двадцать – судьям. Восемьдесят три – геологам. Семьдесят – парашютистам. Пятьдесят два – сварщикам. Постойте! (Доходит до конца списка.) Почему здесь нет ни одного военного? Неужели зомби не в состоянии встать на защиту нашей Родины?
Злой и коварный демон Буратино. Агентов комитета государственной безопасности раскрыть практически невозможно, зато солдат можно вытаскивать из окопов прямо тепленькими. Представляете, какой скандал разразится, если мировая общественность узнает, что в советской армии служат мертвецы?
Член Политбюро товарищ Овсянников. Да уж, шумиха поднимется страшная. (Пауза.) А куда девать еще пятьдесят зомби?
Злой и коварный демон Буратино. Мы оставили их про запас.
Член Политбюро товарищ Овсянников. Предусмотрительно. (Сворачивает листок обратно в гармошку.) И последнее: я могу представить данный список на очередном пленарном заседании Политбюро?
Злой и коварный демон Буратино (широко улыбается). Я бы сказал, что вы просто обязаны это сделать.
Член Политбюро товарищ Овсянников. Договорились. Завтра же отправлюсь в столицу. С такими серьезными делами затягивать нельзя.
Злой и коварный демон Буратино. Все правильно, нельзя! И поскольку на сегодня у вас больше дел не запланировано, предлагаю отобедать у местного попа – отца Онуфрия Тихоновича.
Член Политбюро товарищ Овсянников. Попа? Звучит заманчиво. Я согласен.
Злой и коварный демон Буратино. Тогда идемте.
Член Политбюро товарищ Овсянников (вдогонку удаляющемся со сцены Буратино). Интересно, как отец Онуфрий Тихонович относится к появлению у него в поселке зомби?
Злой и коварный демон Буратино. Крайне положительно.
Член Политбюро товарищ Овсянников. Странно.

Занавес!

Голос свыше. Наверняка каждому будет интересно узнать о дальнейшей судьбе охотника Рогова, выставившего себя не в лучшем свете перед выездным членом Политбюро товарищем Круповым. На первый взгляд, ситуация явно складывалась не в его пользу. Особенно когда через два дня к нему в дом нагрянула с обыском милиция. В течение пяти часов участковый Иван Иванович Ястребов со своим помощником Степаном Неряхиным производили тщательный осмотр всех жилых помещений (включая подпол с чердаком), в ходе которого им удалось обнаружить следующие запрещенные предметы: три допотопных нагана, еще один маузер, еще один пулемет "Льюиса", пять винтовок, две охотничьи двустволки, несколько шашек, набор всевозможных ножей, включая кортик (подаренный адмиралом Балтийского флота за успешное выполнение совместной операции), десять ручных гранат с истекшим сроком годности, свыше семидесяти килограмм боеприпасов и четыре двадцатилитровые бочки с хлором (для справки: в первую мировую войну хлор распыляли с аэропланов над вражескими окопами, чтобы противник понес максимальные потери в живой силе). За все это Рогов получил год условно, но учитывая то обстоятельство, что единственному поселковому охотнику было поручено ответственное задание по добыче пропитания для зомби-строителей, суд постановил вернуть одну из двустволок владельцу и снабдить ее картонными пыжами, начиненными мелкой дробью. На оба наказания Рогов отреагировал с усмешкой, поскольку загодя организовал в лесу дополнительный тайник, включающий в себя не менее внушительный арсенал, чем первый, за исключением бочек с хлором. Там их было всего лишь две. Зато имелся в наличии станковый пулемет "Гочкиса", обладающий скорострельностью пятьсот выстрелов в минуту. Настоящее сокровище для людей, разбирающихся в стрелковом оружии. Что касается личного дела, появившегося на рабочем столе грозного начальника спустя день после карнавала, то здесь товарищ Крупов потерпел полное фиаско. В нем вообще не указывалось, чем Рогов занимался в молодости, а все потому, что будучи от природы весьма неординарной и проницательной личностью, ротмистр Николай Васильевич Рогов, возглавлявшей в прошлом сотню бесстрашных пехотинцев, давным-давно (еще как только приехал в поселок) выкрал из своего дела несколько важных страничек, подкупив тогдашнего участкового тремя литрами самогона.

15 Элеонора Малая

Любимое занятие пиратов – стрельба в цель и чистка оружия. Оружие у них поистине великолепное – мушкеты и пистолеты. Мушкеты пиратов достигают в длину примерно четырех с половиной футов и из них стреляют пулями, которых на фунт идет шестнадцать штук. Есть у пиратов и патронташи, и в них пуль и пороха на тридцать выстрелов. Пираты никогда не расстаются со своими патронташами, и поэтому их никому не удается застать врасплох.
А. О. Эксквемелин "Пираты Америки"

В путь-дорогу
Рассказывая Аданнаю о знаменитой пиратке Элеоноре Малой, Буратино допустил из-за своей забывчивости кучу неточностей, начиная с ее будто бы мерзкого внешнего вида и заканчивая ее якобы пренебрежительным отношением к управлению судном в условиях плохой видимости, ставшем причиной посадки на мель шестидесятишестипушечного испанского галеона под названием "Глория аль Венто", что пытался уйти от преследования английского фрегата "Неустрашимый", оснащенного куда более внушительной артиллерией.
Хотя росту в ней действительно насчитывалось, как говорится, утке до колена, она не являлась уродкой в прямом смысле этого слова. Наоборот, Элеоноре могли позавидовать многие женщины среднего возраста, страдающие избыточным весом или какими-либо иными отклонениями от нормы, появляющимися вследствие изнашивания организма, поскольку смазливое личико кровожадной бестии, идущее в комплекте с точеной миниатюрной фигуркой, вызывало у мужчин исключительно чувство симпатии. А малоприметный нарост в районе носа, похожий издалека всего лишь на родинку, едва ли был способен испортить общую картину до состояния, вызывающего омерзение.
Что касается управления судном, то виновников следовало искать среди отряда мятежников, отказавшихся поднимать паруса по причине страха перед разбушевавшейся не на шутку стихией. Дескать, от ураганного ветра, сбивающего людей с ног, корабль имел все шансы врезаться в скалистый берег острова Аннобон, лежащий у него прямо по курсу. Однако тот факт, что без парусов он имел еще больше шансов наскочить на мель, так и не дотянув до острова, почему-то никого не смущал. И когда нос "Глории аль Венто" успешно зарылся в песок, каждый почему-то решил обвинить в этом капитана. Ведь кому, как не ему, следовало вовремя крутануть штурвал, дабы сменить направление движения? Только вот штурвал при малой скорости – штука практически бесполезная, и естественно, Элеонора приняла нападки товарищей за личное оскорбление, затаив на них лютую злобу, вылившуюся в последствии в массовую бойню с применением стрелкового оружия.
Теперь стоит вернуться на тридцать два года назад, чтобы проследить с самого начала за жизненной линией знаменитой пиратки, приведшей ее к столь печальному итогу; для чего переместимся от Черного Континента под названием Африка (а именно там разворачивались основные события нашей истории) к берегам Туманного Альбиона под названием Англия, где на предгорье вблизи небольшой бухты расположился маленький портовый городишко Слатфилд, славящийся в те далекие времена не в меру раскрепощенными девицами, торгующими своей честью направо и налево. Собственно, за счет порочных наклонностей соотечественниц горожане и выживали, заполонив главную улочку, ведущую прямиком на пристань, многочисленными борделями, способными удовлетворить потребности любого изголодавшегося по женским ласкам моряка, будь то прыщавый юнга с трясущимися от страха коленями или бывалый морской волк, досконально разбирающийся в тонкостях дамской натуры и умеющий без труда заинтересовать приглянувшуюся красотку, щеголяющую перед ним в кружевном неглиже, показав той помимо толстого кошелька не менее толстый причиндал.
– Ну что, крошка, покатаешься на моем резвом жеребце верхом? – срывалось обычно с уст здоровяка, чьи руки украшали татуировки грудастых русалок, свесивших хвосты с якорей.
– Еще как покатаюсь, проказник ты этакий! – отвечала красотка, прикидывая в уме, сколько звонких монет перепадет хозяйке заведения, а также сколькими монетами хозяйка заведения соизволит с ней поделиться в конце рабочего дня. – И не только верхом. За отдельную плату я могу побаловать твоего жеребца, впустив его с черного входа.
– А меня, чем побалуете, мисс? – подключался к разговору застенчивый паренек, не в силах отвести взгляд от женского декольте, маячащего прямо перед глазами.
– Разумеется, парадным! – ухмылялась шаловливая плутовка, запуская руку внутрь его парусиновых штанов, замызганных чем-то жирным. – Потому что до черного ты еще не дорос, милый!
– Да ему и до парадного пока далеко, – начинал язвить здоровяк, хлопая приятеля по спине. – Зачем добро впустую переводить? Потренируйся лучше на козах. Ха-ха-ха!
– Так вы собираетесь уединяться? – спрашивала хозяйка заведения, отрываясь от книги учета.
– Да, собираемся.
– Втроем?
– Да, втроем.
– Это будет стоить вам на одну гинею больше. Плюс две гинеи за черный ход.
– Согласны. И про козу не забудьте.
– Серьезно?
– Шутка! Коз у нас и на корабле хватает. Обычно сразу двух в плавание берем.
– А откуда вы к нам прибыли?
– С Ямайки.
– Ого, почти полмира пересекли. Какие храбрецы.
– Ага, мы такие. Ничего не боимся. Ни шторма, ни урагана!
– Тогда идите и покажите этой бесстыднице, на что способны отважные мореплаватели.
– Уж покажем. Можете не волноваться. С живой с нее не слезем!
– Э нет! До такого доводить не следует. Она вам не какая-нибудь там темнокожая рабыня из колоний, кого можно после бурно проведенной ночи сбросить без зазрения совести в канаву и закидать землей.
– Ладно, постараемся обойтись с вашей девицей помягче. Только внутренности ей слегка пощекочем да бока малость намнем, а потом тут же уберемся восвояси.
– У вас есть час. Уложитесь?
– И пятнадцати минут хватит… На каждого…
– Молодцы! Славные ребята! Сразу видна морская закалка. К чему зря пыжиться, когда дело яйца выеденного не стоит. Вставил, вытащил и пошел со спокойной душой на все четыре стороны.
– Верно говорите. По-другому с женщинами нельзя. Иначе они влюбиться могут.
И подобных молодцов, страшащихся высоких чувств, бордели Слатфилда принимали по сотне в день. Причем ни разу не случалось, чтобы кому-то отказали. Будь ты хоть заросшей обезьяной, прожившей на необитаемом острове несколько лет подряд в компании с одними лишь попугаями, для тебя все равно находилась более-менее подходящая спутница на ночь, которая за деньги была способна продемонстрировать настоящую искренность в отношениях. А даже если наплыв посетителей увеличивался, девицы начинали работать в две смены, тем самым доводя себя до изнеможения, но одновременно получая за свой нелегкий труд высокую по тем временам плату, исчисляющуюся десятками гиней. Не сложно догадаться, какую плату при этом получали хозяйки заведений, под завязку набивая сундуки монетами, рекой текущими в город со всех концов света, включая Индию и Китай – самые далекие от цивилизации страны, окутанные массой загадочных тайн.
Конечно же, не обходилось и без эксцессов, происходящих в начале каждого месяца, когда к пристани пришвартовывалось сторожевое военное судно для пополнения запасов провианта и пресной воды. Во-первых, на нем всегда привозили парочку преступников, по ком давно плакала виселица. А во-вторых, после свершения акта правосудия, устраиваемого на центральной площади под протяжные женские завывания и задорные мужские вопли, доносящиеся из ближайших домов терпимости, корабельный священник имел привычку читать собравшемуся люду проповеди на тему праведного образа жизни, не подразумевающего под собой внебрачные половые связи. По понятным причинам солдаты, разодетые в ярко-красные мундиры, тотчас разбегались по борделям исключительно с целью вытащить на свет божий аморальных крикунов, неминуемо подрывающих церковные устои, и вскоре приволакивали к виселице группу особо горластых недоумков, которых неизменно ждала нехитрая экзекуция в виде порки плетьми по спине.
– Ну что, все понял? – спрашивал молоденький офицер очередного бедолагу, с трудом выдержавшего двадцатый удар.
– Да, все! – отвечал тот, напрочь позабыв о дивной красотке, четвертью часом ранее стоящей перед ним на четвереньках, поскольку вместо ее пухлых ягодиц, облаченных в белоснежные панталончики, он обрел замечательную возможность лицезреть болтающегося бородатого висельника, у кого на правом запястье было выбито клеймо в виде буквы "П", что означало его принадлежность к "береговому братству" пиратов, орудующему на просторах Карибского моря.
– Хорошо, достаточно! Ведите следующего! А этого бросьте для профилактики в карцер! Пусть посидит в нем до завтрашнего утра. Глядишь, ума немного наберется.
– Спасибо, сэр! – направляясь к темнице в окружении четырех солдат, выкрикивал радостный бедолага, понимая, что еще легко отделался. – Обещаю, больше такого не повторится!
– Я тоже на это рассчитываю. Ведь во второй раз мне придется вздернуть тебя рядом с врагами короля, набравшимися наглости чинить разбой в колониях Нового Света.
– Второго раза не будет! Через неделю мы снимаемся с якоря и отправляемся в Африку за живым товаром.
– Решили заняться торговлей рабами?
– Так точно, сэр! Капитан говорит, что на них уже многие озолотились.
– Надеюсь, патент у вас имеется?
– Разумеется!
– Смотрите, к пиратам в лапы не угодите, а то сами живым товаром станете. Ха-ха-ха!
Буквально через месяц после отбытия бедолаги в дальнее плавание, закончившееся крушением его корабля вблизи скалистых берегов острова Исла де Ла Гомера, лежащего примерно в ста шестидесяти милях от Марокко, у местного егеря, занимающегося защитой охотничьих угодий высокомерного эсквайра Коллума Таббса по прозвищу "Горлица", данному ему из-за неестественно вытянутой шеи, родился пятый по счету ребенок. Поскольку это была первая девочка в семье, новоиспеченный папаша просто сиял от счастья и, посетив комнату, где проходили роды, дал супруге зарок ни при каких обстоятельствах не сдавать ее в бордель, когда она достигнет совершеннолетия.
– Полностью с тобой согласна, дорогой, – ответила измученная роженица, облизывая пересохшие губы. – Нам надо во что бы то ни стало выдать малышку замуж за достойного мужчину, и начинать поиски претендентов лучше прямо сейчас, пока их всех не разобрали.
– Логично, – закивал головой егерь. – Мне же тоже тебя посватали сразу после твоего рождения.
– Помню-помню, отец рассказывал.
– Ты ей уже придумала имя?
– Да, придумала.
– И какое?
– Элеонора… В честь моей прабабки, переехавшей сюда из Италии.
– Здорово! Будем звать ее крошка Элен.
Если бы только егерь знал, каким пророческим окажется его последнее заявление, то в жизни не употребил бы это уменьшительно-ласкательное прозвище по отношению к своей дочери. Уже на пятом году жизни у нее проявилась удивительная странность, заключающаяся в слишком медленном росте, а посему родители сочли нужным срочно послать за доктором, который наверняка мог прописать какие-нибудь пилюли, чтобы избавить несчастного ребенка от страшного недуга. Однако доктор лишь развел руками и угрюмо нахмурил брови.
– Карлик? – переспросил егерь, вжав голову в плечи.
– Я бы так не сказал. Скорее, просто маленький человек, иначе у вашей малышки была бы непропорционально большая голова с типичными для карликов чертами лица.
– Хорошо, – всхлипнула мать, бережно прикоснувшись ладонью к кучерявой головке. – А с носом как быть? Почему на нем бородавка? Мы ведь в доме ни одной живности не держим, и следовательно ей неоткуда взяться.
– Не волнуйтесь, мэм. Бородавкой тут и близко не пахнет.
– Тогда что это?
– Обычное родимое пятно.
– Такое большое?
– Да, такое большое. Родимые пятна всякие бывают. Иногда – аж на всю щеку. Так что вам еще крупно повезло.
Выпроводив доктора за дверь, мать с отцом жалостливо взглянули на дочку, пытающуюся собрать деревянную пирамидку, доставшуюся ей по наследству от старших братьев, и разошлись по своим делам: первая – отправилась хлопотать по хозяйству, а второй – поскакал на гнедой кобыле в поместье Коллума Таббса, где должен был принять участие в охоте, организованной по случаю прибытия из столицы знатных титулованных особ, горящих желанием раскошелиться на развитие здешней инфраструктуры, недосчитывающейся колоссального объема выручки по причине отсутствия игорных домов. Ведь одними борделями, которые постепенно переходили во владение эсквайра, сыт не будешь, и тех, кто приезжает в Слатфилд порезвиться с продажными девками, обязательно следует подсадить на азартные игры. Тогда деньги можно будет грести лопатой, что лишний раз даст повод задуматься о женитьбе.
Последующие десять лет прошли для семьи егеря в полнейшем унынии и печали, поскольку видеть, во что превращается твое ненаглядное чадо, является невыносимой мукой. Но, как говорится, нет худа без добра, и если Бог что-то забирает у человека, то непременно дает ему что-то взамен. То же случилось с несчастной Элеонорой, оказавшейся, в отличие от своих братьев, обладательницей поистине зоркого глаза. Пригласив однажды дочку прогуляться с ним по лесу, отец решил ради смеха позволить ей пальнуть из пистолета по воронам. Какого же было его удивление, когда она с первого раза и без всякой подготовки вышибла пернатой твари мозги.
– Вот уж не думал, что ты у меня уродилась охотницей, – произнес озадаченный егерь, пытаясь найти средь опавшей листвы оторванную птичью голову.
– А можно мне еще пострелять? – начала упрашивать отца Элеонора, одновременно выбирая новую мишень.
– Конечно, можно.
– А мушкет укороченный купишь?
– Сегодня же попрошу Горлицу выписать из Лондона детскую модель с кремневым замком. Пусть у тебя хоть в этом будет перед остальными сверстниками преимущество.
– Спасибо, папуль!
С тех пор и до самой смерти, егерь взял за правило обходить охотничьи угодья эсквайра в сопровождении дочери, чтобы та имела возможность оттачивать меткость, наряду с умением быстро перезаряжать оружие, без которого охотнику сложно выжить в диких местах, облюбованных хищными животными. Жаль, что это продлилось недолго. Не прошло и пяти лет, как обоих родителей скосила чума, после чего жизнь Элеоноры кардинальным образом изменилась, приведя ее вначале к алтарю, а затем превратив почти на целое десятилетие в покорную жену, готовую исполнить любой каприз мужа по первому его зову, чем он с превеликим удовольствием пользовался, порой вынуждая делать ужаснейшие вещи, выходящие далеко за рамки супружеских обязанностей и больше смахивающие на отношения между господином и рабыней.
Теперь несколько слов о том, что предшествовало появлению данной напасти, свалившейся на убитую горем сироту как снег на голову. При столь существенном телесном изъяне едва ли у женщины появятся шансы сыскать себе вторую половинку. И действительно, кому охота возиться с крошечным созданием, когда вокруг полным-полно высоченных дылд, пусть и не с такими милыми мордашками? Да при таком подходе к выбору спутницы любого мужчину поднимут на смех, сочтя его за умалишенного, растратившего остатки мозгов в ходе беспробудного пьянства, или за извращенца, решившего бросить вызов церкви. Понимая все это, как никто другой, отец загодя позаботился о приданом дочери, купив ей на половину своих сбережений маленькую таверну.
– А вы, дорогие мои сыновья, – произнес он в конце оглашения завещания, – должны быть рады тому, что вам останется, так как каждый может запросто обзавестись женой.
– Ясно, отец, – в один голос ответили братья, даже не думая возражать родителю, ведь тот поступал исключительно по велению совести.
– Ну и славно. Иного ответа я от вас не ждал. Спасибо за сочувствие и поддержку.
И вот, спустя месяц после похорон, к Элеоноре выстроилась целая очередь из претендентов на руку и сердце, нисколько не гнушающихся ее малого роста, и о которых отец с матерью при жизни не могли мечтать. Однако братья оказались хитрее пройдох, решивших поживиться на дармовщинку, вследствие чего выдвинули ряд жестких требований, сводящихся к тому, что будущий муж их сестры обязан как минимум обладать тем же достатком, иначе в его намерениях присутствует корысть.
Учитывая здешнюю несостоятельность мужского населения, перебивающегося (в отличие от женщин) редкими заработками на пристани, когда какому-нибудь капитану требовалось что-то загрузить в трюм судна, очередь стала быстро редеть, пока вообще не сошла на нет; и в результате, по истечении года тщательного отсеивания у дома покойного егеря продолжал околачиваться всего лишь один ухажер – взбалмошный тип по имени Монти Флек, чья мать являлась хозяйкой преуспевающего борделя, расположенного в самом центре Слатфилда.
До конца не ясно, что именно двигало Монти в тот момент, да только других вариантов больше не оставалось, поэтому братья ответили ему своим согласием, поспешив сыграть пышную свадьбу буквально через неделю после сватовства – на случай, вдруг он передумает и даст задний ход.
Первый год супружеской жизни Элеонора провела в нескончаемых хлопотах, пытаясь наладить работу таверны, а также обустроить новое жилище, находящееся на втором этаже. Причем муж палец о палец не ударил, чтобы ей хоть как-то помочь, ведя разгульный образ жизни в компании с тремя закадычными дружками: Малоуном, Невиллом и Персом, которые страсть как обожали бурное веселье, частенько заканчивающееся потасовкой где-то на окраине городка или в еще более отдаленном месте, куда сварливая женушка, вооруженная скалкой, с трудом могла попасть для организации всем четырем грандиозной взбучки. Возможно, так продолжалось бы долго, но в один прекрасный момент эсквайр Коллум Таббс всеми правдами и неправдами выманил у семьи Монти стабильный источник дохода, тем самым вынудив его взяться за ум и обратить взор на полагающееся ему приданое.
– Ладно, твоя взяла, – сказал однажды Элеоноре муж, вернувшись под утро с очередной попойки. – Теперь не вылезу отсюда до скончания века. А ты должна мне за это подарить сына. Хочу, наконец, обзавестись наследником.
– Договорились, дорогой. Будет тебе сын.
– Отлично! – Монти уже собрался было подняться по лестнице в спальню, как вдруг остановился и скривил лицо. – Только не вздумай производить на свет недомерка вроде себя, с меня и одного карлика достаточно.
– Я не карлик! – возмутилась жена, уставшая выслушивать насмешки от окружающих по поводу своего низкого роста.
– Тогда кто ты, если не он?
– Просто маленький человек.
– То есть недомерок. Ха-ха-ха! Или карлица. Что абсолютно без разницы. Иди лучше наверх и взбей хорошенько постель, после чего мы незамедлительно приступим к зачатию нашего первенца.
– Сначала умойся и прополощи рот. От тебя перегаром за милю разит.
– Ой-ой, какие тут неженки собрались! Мужчина должен так пахнуть, поскольку добывает хлеб потом и кровью.
– Трутень! Ты и пенса за всю жизнь не заработал. Вечно на шее у женщин сидишь.
– Овца с куриными мозгами!
– Животное!
Однако ни в этот раз, ни в какой-либо еще, Элеонора так и не смогла понести от мужа ребенка, а посему в их и без того шатких отношениях начался серьезный разлад, переросший довольно быстро в самую настоящую войну, способную сделать из двух относительно близких людей лютых врагов, пылающих друг к другу ненавистью.
– Проклятье, и зачем я только женился на пустоцвете! – выкрикивал Монти чуть ли не каждый день, взяв за правило бить жену по малейшему поводу.
– Скотина безрогая! – отвечала несчастная женщина, пытаясь увернуться от оплеухи. – Чтоб у тебя твои поганые руки отсохли!
– Не дождешься. Скорее твое лоно покроется паутиной, так как я в него больше ни ногой.
– Больно надо! Может, это ты у нас уродился со слабеньким стручком, выдавливающим семя в час по капле.
– Катись к черту! С моим стручком полный порядок! Всю простынь могу изгваздать!
– Вот-вот! Простыни ты гваздать мастак. Рвотой, разумеется… Когда валяешься на кровати в невменяемом состоянии.
– Наглая ложь! Я не имею привычки напиваться до беспамятства и всегда держу ситуацию под контролем.
– Что-то с трудом верится.
– Спроси любого.
– Например?
– А хотя бы Малоуна. Или, на худой конец, Невилла с Персом. Это они постоянно в штаны мочатся.
– Как не стыдно! Разве можно поносить почем зря своих друзей?
– Представь себе, можно. С них не убудет, потому что я в нашей шайке главный. Что хочу, то и говорю.
– Говори, да не заговаривайся. Если бы кто-то из твоих друзей мочился в штаны, мне было бы об этом известно.
Тема шайки поднималась во время перепалки супругов неспроста. Четверо забияк, наводящих страх на весь город, уже давно грезили мечтой провернуть какое-нибудь темное дельце, благодаря которому каждый стал бы несметно богат. Но, к сожалению, кроме мордобоя, им ничего путевого в голову не лезло. Оттого они и коротали вечера за распитием спиртных напитков, всякий раз подначивая посетителей таврены колкими ругательствами, чтобы потом пройтись кулаками по их недовольным рожам.
– Слышь ты, плешивый, – начинал Монти, опрокидывая десятую по счету стопку. – Где волосы растерял?
– Наверное, думал много, – добавляли дружки, похрустывая костяшками пальцев. – Вот и облысел раньше положенного срока.
– Простите, это вы мне?
– Тебе-тебе, дурья твоя башка. Кому же еще?
– Ну, знаете ли, подобное хамство я просто так с рук не спущу.
– Тогда пошли на улицу и поговорим по душам.
– Пошли.
– Только саблю отложи в сторонку. Мы же безоружные.
– Хорошо, отложу. У меня и без сабли есть чем вам ответить.
Далее, помещение таверны погружалось в гробовую тишину, позволяя оставшимся посетителям собрать манатки и побыстрее смыться, дабы не разделить участь со смельчаком, наивно предполагающим унять грубиянов парочкой точных ударов в солнечное сплетение. Уж кому-кому, а ему судьба уготовила на ближайший вечер перелом носа, смещение челюсти и пересчет доброй половины ребер, не говоря о многочисленных ссадинах, появляющихся вследствие частого соприкосновения с острыми камнями, разбросанными вдоль дороги.
И все же то были лишь цветочки, не относящиеся напрямую к Элеоноре. Тем не менее, учитывая буйный нрав муженька, дело вскоре дошло и до нее. Ведь мужчины всегда винят в своих неудачах женщин, превращая их в посмешище путем распускания слухов непристойного содержания или отправляя на костер, обвинив в колдовстве, чему безусловно способствовала церковь, пропагандирующая повсеместно принципы патриархата. В противном случае слабый пол запросто смог бы за себя постоять, призвав обидчиков к ответу с последующим заключением тех под стражу лет эдак на пятьдесят.
К сожалению, у бесплодной жены шансов сыскать расположение мужа еще меньше. И вот как-то раз ей пришлось столкнуться с таким скотским отношением к собственной персоне, что она всерьез задумалась о разводе, поскольку не видела иного выхода из сложившейся ситуации. Однако первопричиной всего этого оказался совершенно посторонний человек, ответивший на предложение Монти выйти из таверны встречным предложением, дающим возможность увеличить количество посетителей заведения аж в два раза.
– Послушай, приятель, – произнес жилистый незнакомец, чью голову венчал пожелтевший парик с небольшой косичкой, свидетельствующий о его особом положении на корабле. – Подставлять свое лицо под кулаки неотесанных мужланов я не собираюсь. Тут и гадать нечего. Вы вчетвером из меня настоящую отбивную приготовите. Прямо клади на тарелку да ешь.
– И как ты собираешься разрешить наш конфликт? – поинтересовался обозленный Монти, покосившись в сторону друзей. – Учти, мои ребята со вчерашнего вечера никого не держали за грудки, поэтому тебе едва ли удастся отсюда выбраться целым и невредимым.
– Верно толкуешь, Флек, – оживились подельники, уставившись на собеседника такими голодными взглядами, будто действительно увидели за соседним столом еду. – Тем более он нас назвал неотесанными мужланами.
– Предлагаю заключить сделку, – спокойным тоном продолжил незнакомец.
– Что еще за сделка? – удивился Монти, явно не ожидая услышать подобного ответа.
– В обмен на сохранность внешнего вида, коим я сильно дорожу по причине занимаемой должности, готов поделиться рядом полезных советов касательно вашей таверны.
– И какая у тебя должность?
– Перед вами старший помощник с торгового судна под названием "Геркулес", прибывшего в Слатфилд сегодня утром. А зовут меня Аллан Кросби, так что прошу любить и жаловать, насколько каждому из вас, джентльмены, позволяет воспитание.
– К чему столько напыщенности? Мы люди простые и не привыкли опускаться до любезностей, вследствие чего настоятельно рекомендую перейти к сути дела, пока кому-то не взбрело в голову отмутузить тебя прямо возле стола.
– Хорошо! Раз вам не терпится помахаться, формальности можно опустить. Итак, первое, на что мне хотелось обратить ваше внимание, это то, какую глупость вы совершаете, затевая ссору с будущими жертвами на глазах кучи свидетелей, чьи показания при смертельном исходе поединка могут стать основанием для вынесения судьей сурового приговора.
– И как нам быть?
– Лучше поджидайте жертву снаружи, а потом сразу же уводите ее туда, где вас никто не увидит. К примеру, в глухую подворотню. Или вообще за черту города.
– Но раньше так и было. Есть тут у нас одно местечко, пользующееся дурной славой. Находится в двух милях отсюда близ высокого холма, поросшего колючим кустарником. Когда-то там стоял монастырь, однако после набега датчан он превратился в развалины и теперь вместо монахов в нем ютятся лишь беглые каторжники, которых в суд даже под дулом мушкета не загонишь.
– Тогда почему вы сейчас здесь околачиваетесь?
– Надо стеречь таверну от воров, иначе из нее все подчистую вынесут.
– Боюсь, ворам в таверне скоро нечем будет поживиться.
– С чего ты взял?
– Рассудите сами, разве может человек спокойно принимать пищу, если его соседа пытаются выволочь из-за стола и избить до полусмерти? Да у любого посетителя кусок в горло не полезет от столь нелицеприятной картины. Догадываетесь, на что я намекаю?
– Ладно, с этим все ясно. Ждем следующего совета.
Прежде чем продолжить, Аллан Кросби смерил взглядом Элеонору, сортирующую в дальнем углу грязные тарелки, потом снял парик, чтобы взъерошить слипшиеся от пота волосы, а дальше вытащил из кармана трубку, набил ее табаком и начал медленно раскуриваться.
– Стояли мы как-то на якоре в порту Калькутты, что на протяжении двух десятилетий является основным перевалочным пунктом Ост-Индской компании, – раздалось после первой глубокой затяжки, ставшей причиной появления густого облака дыма, зависшего под потолком, словно грозовое облако. – Так вот, среди множества разноцветных храмов, посвященных древней богине Кали – прародительнице кровавых культов, отличающихся чудовищной жестокостью по отношению к верующим, и бессчетного числа мелких базаров, торгующих тропическими фруктами причудливой формы вперемежку со специями, от запаха которых европейцу тотчас становится дурно, нам удалось обнаружить цирк, где актеры демонстрируют публике свои уродства. Кого там только не встретишь: и безруких, и безногих, и косых, и горбатых, и кривых, и даже двухголовых. Но больше всего мне запомнилась малюсенькая девушка, чей рост не превышал полутора футов. Издалека она походила на детскую куклу, однако вблизи иллюзия исчезала и перед глазами возникал вполне себе живой человек, состоящий, как все нормальные люди, из плоти и крови. А завел я разговор об этом к тому, что если вон то прелестное создание, гремящее возле кухни посудой, нарядить в костюм индийской баядерки да посадить в золоченую клетку, то у вас, джентльмены, от посетителей отбоя не будет. Еще ей не мешало бы разучить какую-нибудь жалостливую песенку, так сказать, для окончательного завершения потешного образа странствующей артистки.
В этот момент Элеонора выронила из рук стопку тарелок и с негодованием уставилась на бесстыжего негодяя, набравшегося наглости оскорбить жену в присутствии мужа. Зная Монти, далее Аллан Кросби должен был потерять сознание, поскольку нанесенная обида любимой женщине служила отличным поводом пустить в ход кулаки. Только бедняжка не учла одного – Монти ее никогда не любил, поэтому вместо того, чтобы выступить в роли защитника, он разразился громким смехом, тем самым повергнув свою вторую половинку в глубокий шок.
– А ты шутник, приятель! Это ж надо такое придумать – посадить свободного человека в клетку. Просто в голове не укладывается.
– Я не шучу, – как ни в чем не бывало произнес негодяй, пустив в воздух очередную струю дыма. – Без клетки у людей вряд ли удастся вызвать сочувствие к вашей коротышке. Они ведь к ней давно привыкли.
– Парни, вы чего уши развесили? – воскликнул Невилл, придя от услышанного в дикую ярость. – Тоже мне советчик нашелся! По-моему, ему пора рожу начистить.
– И правда, – опомнился Малоун. – Нам же пытаются зубы заговорить.
– Живо вставай, сволочь! – выкрикнул Перс, перемахнув через стол и приставив к горлу Аллану Кросби короткий охотничий нож, принадлежащий раньше отцу Элеоноры. – Сейчас мы тебя на куски покромсаем!
– Стоять! – осадил друга Монти. – Я один с ним разберусь. И попрошу никого за нами не ходить. Лучше присмотрите за посетителями, чтобы они не побежали жаловаться судье.
– Тут пусто, как на кладбище, – перебила мужа Элеонора, указав рукой в сторону громоздких часов, стоящих при входе. – Время за полночь перевалило. Все давно с девками кувыркаются, выжимая из них последние соки.
– Отличная новость! Значит, насчет свидетелей волноваться не стоит.
– А нам что тогда делать? – спросили раздосадованные друзья.
– Помогите жене с уборкой.
– Ну спасибо!
– Разбирайте тряпки и марш мыть пол! – скомандовала женщина, полностью удовлетворенная поведением мужа.
– Ага, уже бежим!
– Бегите-бегите! И про ведра не забудьте. Здесь для вас сразу пять штук припасено. Выбирайте любые.
Спустя какое-то время, когда перетрудившиеся помощники разбрелись по домам, а сама Элеонора улеглась в кровать и приготовилась отойти ко сну, царящую вокруг тишину нарушила громкая мужская болтовня, изредка прерываемая звонким женским смехом. Оказывается, Монти даже не думал разбираться с негодяем, всецело положившись на его предпринимательское чутье, сулящее немалую прибыль от выставления напоказ собственной супруги. Мало того, он не постеснялся прогуляться с ним до пристани и забрать с "Геркулеса" пару женских нарядов, привезенных из последнего плавания, после чего их дружба была закреплена бутылкой чудного карибского рома, на бульканье которого слетелась пара расфуфыренных девиц, не нашедших нынешней ночью клиентов.
– Жена, немедленно спускайся вниз и налей моим гостям что-нибудь выпить! – проревел пережравший забулдыга, притянув к себе рыжеволосую девку, успевшую расшнуровать корсет и вывалить наружу два аппетитных полушария.
– Да покрепче! – уточнил Аллан Кросби, бесцеремонно запустив руку под юбку второй девки.
– Не так быстро, дружок! – возмутилась девка, пытаясь отстраниться от назойливого кавалера. – Сначала покажи, сколько денег осталось в твоем кошельке.
– Сегодня за все плачу я, – произнес заплетающимся языком Монти, вывалив на ближайший стол пригоршню золотых монет. – Тут на десятерых хватит.
– А на что мы завтра продукты будем закупать? – поинтересовалась Элеонора, ступив босой ногой на скрипучую лестницу.
– Тебя забыл спросить. Делай, что велено, не то подзатыльник схлопочешь.
– Джин подойдет?
– Да!
– Хорошо, сейчас принесу.
– Тащи сразу три бутылки, чтобы несколько раз туда-сюда не бегать.
– Не упьетесь?
– Нет! Нас ведь четверо! Ха-ха-ха!
– Причем леди пьют наравне с мужчинами, – подметил Аллан Кросби, задрав подол своей пассии высоко вверх, отчего та непроизвольно вздрогнула и издала короткий вопль. – Спокойно, крошка! Я лишь хочу проверить, насколько туги твои пышные ягодицы.
– Жалкий лгунишка! – воскликнула пассия, вздрогнув вторично.
– Почему?
– Потому что чей-то затвердевший причиндал уже вторгся на чужую территорию.
– Ты все напутала. Это не причиндал.
Сделав шаг назад, Аллан Кросби расстегнул темно-зеленую куртку с широкими манжетами, украшенными серебристой вышивкой, и медленно развел ее полы в стороны.
– Ого! – воскликнул Монти, уставившись на торчащий из-за пояса пистолет. – Боюсь предположить, чем могла закончиться наша стычка.
– Какой здоровенный, – добавила пассия, бережно проведя ладонью вдоль холодного ствола. – Надеюсь, твое второе оружие имеет не менее внушительные размеры.
– Скоро узнаешь. Но сперва предлагаю промочить горло.
– Согласна.
То, что муж приволок с собой посторонних женщин, Элеонору нисколько не удивляло, так как после разлада он частенько пользовался услугами продажных потаскух для снятия напряжения, иногда затаскивая их прямо в супружеское ложе. Однако присутствие негодяя, осмелившегося вернуться в таверну, спутало все карты. Неужто над ней, действительно, собрались поизмываться, подвергнув самому ужасному в мире унижению, на какое только способен человек?
– Ты чего рот разинула? – ударил кулаком по столу Монти. – Ни разу огнестрельного оружия не видела?
– Видела, – перешла на шепот Элеонора, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться. – Отец показывал.
– Тогда ступай в погреб.
– Иду.
– И поторопись. Тебя еще шитье ждет. Если к утру не успеешь укоротить хотя бы один из костюмов, любезно предоставленных нашим новым знакомым, пеняй на себя – отдубашу так, что живого места не останется.
– Костюмов?
– Да, костюмов. Завтра твое первое выступление.
Когда на следующий день друзья Монти завалились в таверну, первое, что они увидели, это двух очаровательных служанок в цветастых платьях и белоснежных передниках, дефилирующих вдоль зала той развязной походкой, какой ходят исключительно перед клиентами борделя, желая привлечь их внимание. Причем на столах у посетителей, количество которых превосходило все разумные пределы, кроме выпивки больше ничего не было. Что немудрено. На кой им сдалась еда при наличии в прямой зоне видимости столь притягательных особ женского пола, чье призвание заключается исключительно в сведении мужчин с ума? Тут уж точно ни у кого и мысли не появится заняться чревоугодием.
– Не понял, – удивленно вздернул бровь Малоун, уставившись на ухмыляющегося приятеля, сидящего за одним столом с Алланом Кросби. – Где Элеонора? И почему ты не начистил физиономию этой сволочи?
– Аллан не сволочь, – запротестовал Монти. – Он кладезь свежих идей, благодаря которым можно без труда разбогатеть. Что касается моей ненаглядной супруги, то погляди вон туда.
Посмотрев в направлении, куда указывал палец приятеля, вся троица пришла в замешательство, поскольку их взорам открылась жуткая картина, не вписывающаяся в общепринятые рамки цивилизованного общества. Прямо на одном из столов стояла обшарпанная клетка для перевозки мелкого рогатого скота, украшенная ради приличия несколькими розовыми бантиками; а внутри нее, подобно диковинной зверушке, расположилась бедняжка Элеонора, одетая в короткую голубую блузу-чоли, усыпанную разноцветным бисером, просторные темно-бордовые шаровары-сальвары, зауженные у самых щиколоток, и золотистые тапочки-моджари с характерными для них остроконечными мысами. Завершала образ дымчатая вуаль, закрепленная на прическе латунным обручем.
– Ну, чего молчишь? – рявкнул на супругу Монти. – Давай начинай петь, пока у наших гостей хватает терпения смотреть на твою кислую физиономию. В противном случае таверна скоро опустеет и тогда я буду вынужден взяться за ремень.
По поводу кислой физиономии захмелевший грубиян, успевший вылакать к тому времени бутылку джина, попал в самую точку. Прошлой ночью жене не удалось сомкнуть глаз ни на секунду, в связи с чем у нее был такой бледный и изможденный вид, что складывалось впечатление, будто она страдает какой-то трудноизлечимой болезнью, сопровождаемой частыми приступами лихорадки или даже удушья.
– Так эта разодетая карлица еще и петь умеет? – выкрикнул из центра зала обрюзгший детина с копной сальных волос на голове, мигом переместив взгляд с пышного бюста служанки в сторону клетки.
– Надеюсь, умеет, – съязвил Монти, прикладываясь ко второй бутылке. – По крайней мере, я ей выделил целую ночь на подготовку.
– Пусть споет! – заголосили остальные посетители, последовав примеру детины.
– Пусть споет! Пусть споет!
От безысходности, а также из-за боязни быть поколоченной буйным мужем, редко бросающим слова на ветер, Элеоноре ничего не оставалось, как подчиниться настойчивым требованиям толпы и затянуть заунывную песню, что распевали молодые ополченцы, сражающиеся против своей воли с повстанческой армией герцога Монмута:

Туманный взгляд печальных глаз
Направлен в сторону звезд.
Там много света и тепла,
А здесь лишь серый лед.
Но скоро к нам придет весна,
Придет к нам и тепло.
Мы поднимем знамена над головой,
И будет все равно,
Что красный крест внутри знамен,
Несущий людям боль.
Долой свободу и любовь!
Да здравствует король!

– Тебе не кажется, что ты перегнул палку? – возмутились Невилл с Персом, одарив Монти укоризненными взглядами.
– И это еще мягко сказано, – добавил Малоун, подойдя вплотную к клетке, чтобы сорвать с нее замок.
– На вашем месте, джентльмены, я бы не стал влезать в чужие семейные дела, – пришел на помощь приятелю Аллан Кросби. – Пусть они сами разбираются между собой.
– Да как они смогут разобраться, если одного держат постоянно в страхе? – продолжил свою мысль Малоун, на всякий случай отдернув руку от замка. – Неужели не видно, до какого жалкого состояния доведена Элеонора каждодневными понуканиями и мордобоем?
– Тем не менее сегодняшняя выручка бьет все рекорды, поэтому нашей малютке следует чуточку потерпеть.
– Чуточку?
– Ага, чуточку.
– Сидя в клетке, словно безвольная тварь?
– Моя жена и есть безвольная тварь! – внезапно заорал Монти, скинув на пол бутылку. – Безвольная тварь, которую родители ничем кроме бесплодия не одарили!
– Полегче, дружище, – снова возмутились Невилл с Персом. – Не забывай, что у твоей жены имеются братья. Уж им точно не понравится то, как ты отвратительно обошелся с их сестрой. И в данном конфликте мы предпочтем остаться в сторонке.
– А вот и одарили, – наконец, произнесла Элеонора, заметив рукоять пистолета, выглядывающую из-за полы распахнутой куртки Аллана Кросби.
– О чем это она? – настороженно поинтересовался тот, догадавшись, куда смотрит жертва его несносных козней.
– Понятия не имею, – пожал плечами Монти.
– Спорим на ваш пистолет, сэр, что я с расстояния двадцати шагов попаду в пенс.
– Ерунда, – засмеялся Аллан. – В мире нет женщины, способной проявить такую меткость.
– Ставлю десять гиней, – не унималась Элеонора.
– Все равно ерунда. Ты только зря потратишь деньги.
– Причем мои, – не на шутку встревожился Монти. – Только попробуй заключить с ним пари, дура! Я потом с тебя живой шкуру спущу!
– Почему же? – возразил Аллан. – У нас любой человек обладает правом испытать свою удачу. В том числе и представительницы слабого пола.
– Ну так что, по рукам? – глаза Элеоноры блеснули дьявольским огоньком.
– По рукам. Отпирайте клетку и сдвигайте всю мебель в сторону. Сейчас поглядим, кому судьба благоволит больше. Бывалый моряк против заносчивой леди. Кому сказать – не поверят!
Пока друзья Монти расчищали место для предстоящего поединка, а посетители таверны наперебой делали ставки, в подавляющей массе отдавая предпочтение мужчине, Аллан Кросби решил поиздеваться над соперницей, вследствие чего задал ей следующий вопрос:
– Послушай, малышка, коль твою глупую головенку посетила столь дерзкая идея, не смогла бы ты сама зарядить пистолет?
– С превеликим удовольствием, сэр! Давайте его сюда.
– Держи!
Взяв из протянутых рук пистолет вместе с мешочком боеприпасов, Элеонора подошла к дальнему столу, на котором уже стояла бутылка со вставленным в горлышко пенсом, и без малейшей капли смущения принялась заниматься тем, о чем простые женщины были даже не в силах помыслить. Сперва она забила в ствол основной пороховой заряд, затем при помощи шомпола загнала туда же пулю, обернутую для лучшей сцепки лоскутом ткани, далее взвела курок с куском кремния на конце, открыла крышку полки, сыпанула внутрь порцию затравочного пороха и вернула крышку в исходное положение.
– Готово!
– Странно, – процедил сквозь зубы Аллан Кросби, переместив взгляд в сторону входных дверей, где стояли часы. – На все про все у тебя ушло не больше пары минут.
– Если быть точнее, не больше одной минуты.
– Тем более странно. Как такое возможно, чтобы леди управлялась с оружием наравне с джентльменом? Просто уму непостижимо!
Оставив вопрос без ответа, Элеонора отсчитала двадцать шагов, развернулась на сто восемьдесят градусов и замерла по стойке смирно, готовясь в любое мгновение спустить курок.
– А прицеливаться ты собираешься? – спросил Монти, косясь то на бутылку, то на супругу.
– Зачем? Тут ведь совсем близко.
– Тогда стреляй! – скомандовал Аллан Кросби. – Уж больно мне не терпится ощутить в кармане лишние десять гиней.
– Как скажете.
Миниатюрная ручонка, уверенно удерживающая тяжелый пистолет на весу, резко вытянулась вперед, и через секунду раздался настолько оглушительный хлопок, что многим из присутствующих пришлось зажать уши ладонями. Потом помещение таверны заволокло густым дымом, тем самым мешая с ходу определить, кто именно стал победителем заключенного пари. Хотя большинство присутствующих не сомневалось в исходе, ибо ни одна женщина на свете не способна поразить цель даже с расстояния двух шагов, поскольку природа посчитала ненужным наделять слабый пол подобными навыками, предложив взамен умение соблазнять мужчин пухлой грудью и широкими бедрами.
– Всем стоять на месте! – выкрикнул Малоун в надежде подскочить к столу раньше остальных, дабы получить возможность незаметно убрать пенс с горлышка бутылки.
– Сам стой на месте! – осадили хитреца несколько гостей. – Пусть сначала дым рассеется.
– Согласен, – усмехнулся Аллан Кросби, но тут же осекся, округлив от изумления глаза. – Невероятно! Она попала!
– Как попала? – послышались отовсюду удивленные возгласы. – Не может быть! Ты что-то путаешь!
– Подтверждаю! – радостно произнес Монти, подойдя к дырке в стене и указав пальцем на согнутую монету, выглядывающую из нее наружу. – Моя жена прирожденный стрелок. Браво, дорогая! Думаю, пистолет стоит дороже десяти гиней. Кто-нибудь хочет его купить?
– Советую приберечь оружие на случай нового пари! – с не меньшей радостью воскликнул обрюзгший детина, который совсем недавно жаждал услышать пение женщины, заключенной в клетку. – Благодаря твоей супруге мне удалось заработать сотню гиней, потому что никому не пришло в голову поставить на нее, и в знак благодарности я готов поделиться с ней половиной своего выигрыша.
– Это ж двухнедельный оборот, – ударил по плечу друга Малоун. – И ты еще набираешься наглости предъявлять Элеоноре претензии?
– Я ведь не знал, что она такая меткая.
– А с тридцати шагов сможешь в пенс попасть? – неожиданно спросил Аллан Кросби, смерив победительницу пристальным взглядом.
– Да хоть с пятидесяти, – без запинки ответила та. – Разницы нет никакой. Только предлагаю повысить ставку.
– Хорошо! Пятьдесят шагов – и ставка увеличивается вдвое.
– По рукам, сэр! С вами приятно иметь дело!
– С тобой тоже.
Не сложно догадаться, чем закончилось следующее противостояние между мужчиной и женщиной, отстаивающими собственное превосходство, правда для этого всей честной компании, включая с десяток посетителей, возглавляемых обрюзгшим детиной, пришлось переместиться поближе к развалинам монастыря. Ведь в таверне было особо не разгуляться, а вести стрельбу в черте города являлось прямым нарушением закона, за что предусматривалось соответствующее наказание в виде лишения свободы на длительный срок.
– Опять невероятно, – пробурчал под нос Аллан Кросби, отстегивая Элеоноре оговоренную сумму.
– Хочешь сыграть еще? – опередил жену Монти, посчитав сорванный куш недостаточно великим. – Как насчет ста шагов?
– Нет, хватит. Вы обобрали меня до нитки, поэтому на сегодня я с играми завязываю. И вообще, мой корабль завтра покидает Слатфилд, так что счастливо оставаться!
– Прощай!
Начиная с данного знаменательного вечера, завершившегося полным разгромом грубой и неотесанной стороны, мнившей себя до последнего момента лидирующим звеном в цепочке человеческой эволюции, дела у четы Флеков значительно улучшились. Теперь вместо того, чтобы мутузить посетителей таверны, Монти предлагал им заключить пари, после чего Элеонора, полюбившая, как ни странно, носить индийские наряды, поражала всех своей меткостью, что безусловно придавало ей особую значимость в глазах друзей мужа. И Малоун, и Невилл, и Перс стали прислушиваться к мнению маленькой женщины, словно она полноправный член их шайки, а иногда даже выполнять ее поручения (пусть и не очень сложные: сходить на рынок за продуктами, привезти телегу с выпивкой, залатать дыру в крыше).
Однако счастье никогда не длится вечно, и по прошествии пяти лет для Монти с Элеонорой наступили темные времена, грозящие обернуться настоящей катастрофой. Причиной тому послужил неуемный аппетит эсквайра Коллума Таббса, решившего построить на месте таверны третий по счету игорный дом, потому что та стояла прямо посреди города.
Еще в начале своей бурной деятельности он задавался такой целью, но из-за скоропостижной кончины егеря побоялся действовать сразу. Как ни крути, а негодяи тоже должны чтить память умерших и соблюдать ряд условностей, иначе у них могут возникнуть серьезные проблемы. К примеру, вызов конкурентами народного недовольства, частенько выливающегося в погромы. Тут уж ни один богач не сможет себя защитить без соответствующего подкрепления солдат. Только вот солдатам для отражения беснующейся толпы, крушащей все подряд, требуется некоторая подготовка.
– Ты чего хмуришься? – спросила у мужа Элеонора, застав его на заднем дворе в подавленном состоянии.
Учитывая двадцать пять гиней, полученных намедни от очередного простофили, имевшего неосторожность заключить с ним подозрительное пари, это выглядело весьма странно. Обычно Монти уходил после такого в глубокий запой, пугая прохожих несколько дней подряд громким ржанием.
– Представляешь, Горлица в конец обнаглел. Мало того, что ему удалось лишить мою мать успешного борделя, так теперь он вознамерился прибрать к рукам твою таверну.
– Шутишь?
– Нет!
– И сколько эсквайр за нее готов отвалить?
– Даже не спрашивай. Предлагаемой суммы едва ли хватит, чтобы вновь подняться на ноги.
– Я так понимаю, отказываться нельзя.
– Естественно! Не то мы вообще с пустыми карманами останемся.
– А как же наш второй заработок? Ведь основной доход идет именно с него.
– Слухи про меткую женщину давно разлетелись по всей округе, и скоро с нами никто не захочет связываться.
– Что же делать?
– Есть у меня одна мыслишка по поводу дальнего путешествия, но сначала нужно рассказать о ней друзьям.
– То есть мое мнение тебя не интересует?
– С чего бы меня должно интересовать твое мнение? Ты же мне жена, а не любовница.
– Тогда со своей любовницей в дальнее путешествие и отправляйся!
– Не горячись! Я другое имел в виду. Просто жена, в отличие от продажных девок, обязана всегда следовать за мужем, поэтому выслушивать ее советы – пустая трата времени.
– Самое идиотское оправдание, которое я когда-либо слышала.
– А вот и не идиотское! Все люди так считают! Или ты хочешь нарушить вековые традиции, служащие основой нашей цивилизации? Учти, церковь подобных вольностей никому не прощает.
– Катись к черту, придурок! Больше мне с тобой не о чем говорить!
– И я о том же толкую! Какие же вы, женщины, все-таки глупые! Ха-ха-ха! Ну прямо настоящие безмозглые курицы.
Возможно, пару-тройку лет назад Элеонора проглотила бы насмешки мужа не задумываясь, однако набирающая обороты популярность среди местного населения наложила на нее неизгладимый отпечаток, превратив из неуверенного и забитого существа в хитрую и злопамятную плутовку, выжидающую удобного случая, чтобы поквитаться с обидчиком.
– Смейся-смейся, – сорвалось с искривленных губ, напомаженных ярко-красной помадой. – Недолго тебе осталось!
– Это еще почему? – удивился Монти, впервые ощутив на себе рассерженный взгляд супруги.
– Скоро узнаешь!
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, предупреждаю! Если ваша беседа состоится без моего участия, то я лично займусь продажей своей таверны, и поверь, никто из вас не получит от меня ни единого пенса. То же касается всех последующих пари. Отныне я тянуть за собой балласт не собираюсь.
– Ого! Какие мы смелые! А что ты скажешь на это? – правая ладонь Монти резко отклонилась в сторону.
Получив звонкую затрещину, Элеонора пошатнулась и тотчас повалилась на землю. Однако разъяренному мужчине было мало огреть женщину по голове. Для пущей верности он прошелся мыском сапога по ее ребрам, после чего отволок обмякшее тело в спальню и в буквальном смысле слова над ним надругался, дабы наглядно продемонстрировать, кто здесь главный.
– Ну что, усвоила урок, стерва? – болью отдалось в висках Элеоноры за миг до финального толчка.
– Усвоила, – жалобно простонала она, безучастно принимая внутрь продукт мужской жизнедеятельности.
– Будешь еще мне перечить?
– Нет! Не буду! Прости!
– То-то! Быстро приводи себя в порядок, надевай передник и иди обслуживать гостей. На сегодня ставки отменяются. У нас есть дела поважнее.
Спустя два часа, когда за окном начало смеркаться, между Монти и его друзьями состоялся серьезный разговор. Разумеется, провинившаяся супруга не была приглашена к их столу. Да и куда ей? В результате семейной ссоры у бедняжки под глазом красовался темный синяк, а нижняя губа дала такую глубокую трещину, что из нее без остановки сочилась кровь. Благо хоть зубы остались целы, не то она могла бы запросто сойти за артистку из цирка уродцев, о котором рассказывал Аллан Кросби.
– Итак, парни, – подвел итог Монти после разъяснения сути проблемы, – судьба предоставляет нам шанс заработать кучу денег и убраться отсюда навсегда.
– В смысле? – вопросительно посмотрел на приятеля Малоун. – Ты же сейчас сам говорил, что Горлица собирается выкупить таверну твоей жены за бесценок. Кстати, где она?
– Да! Где Малая, Флек? – воскликнули Невилл с Персом. – Почему ее нет с нами?
"Малой" Элеонору звали уже года четыре, и все потому, что люди того времени страсть как любили давать друг другу клички согласно тем или иным человеческим недостаткам. К примеру, Монти прозвали "Бешеным" – за его буйный нрав, Малоуна прозвали "Щелкуном" – за его привычку щелкать суставами пальцев, Невилла прозвали "Раскосым" – за его раскосые глаза, а Перса прозвали "Неряхой" – за его вечно неряшливый вид. Нетрудно догадаться, вследствие чего маленькая женщина получила столь звучное дополнение к своему имени. Как же еще стоило ее величать при росте в четыре с небольшим фута? Уж точно не "Долговязой".
– Моя сварливая женушка на кухне посуду перемывает, – недовольно пробурчал Монти, с силой сжав кулаки.
– Это же входит в обязанности служанок, – возмутился Малоун, не веря собственным ушам.
– Теперь нет. Служанки дорабатывают последний день, поэтому ей следует восстановить утраченные навыки.
– Может, мы все-таки позовем Малую? – неуверенно предложил Перс. – Ведь обсуждать будущую сделку без хозяина имущества неправомерно.
– Ладно, ваша взяла. Если вы такие правильные, то зовите. Однако решающее слово все равно останется за мной.
– Договорились! – удовлетворенный ответом, Перс встал из-за стола и неспешным шагом отправился на кухню. Когда же он увидел, во что превратилась их общая подруга, его обуяла дикая ярость. – Какого черта, Флек? Сколько можно измываться над женщиной? Неужели в тебе не осталось ни капли сострадания?
– Сколько надо, столько и буду измываться, – озлобленно произнес Монти, даже не удосужившись посмотреть на результат своих трудов. – Моя жена! Чего хочу с ней, то и делаю! И никто мне не указ!
– Она была твоей, пока не начала выигрывать пари, – колко подметил Малоун. – Так что на будущее советую быть более сдержанным.
– Ты меня еще поучи, как вести себя с недоразвитой дурой!
– И поучу! Поскольку Малая далеко не недоразвитая.
– Хватит собачиться! – решила прекратить спор Элеонора. – Это ни к чему хорошему не приведет.
– Согласен, – взгляд Монти, наконец, коснулся изувеченного лица супруги.
– Тогда продолжай, – сдался Малоун, перейдя на спокойный тон.
– Ну, спасибо! Не то бы я сам не догадался, что мне делать. Значит, слушайте сюда внимательно. Раз от сделки отказываться нельзя, нужно извлечь из нее максимум пользы.
– Каким образом? – начал было Невилл, но тут же заткнулся, поняв, насколько неуместен его вопрос.
– Все очень просто. Сначала мы наберем у ростовщиков Слатфилда ссуд на строительство третьего этажа таверны. Дескать, нам не хватает помещений, где наши обольстительные служанки могли бы уединяться за соответствующую плату с посетителями, положившими на них глаз во время ужина. Затем провернем то же самое в двух соседних городках, сославшись на длительную волокиту, устраиваемую здешними толстосумами при составлении договоров. И уже потом придем к Горлице для подписания купчей.
– А дальше что? – вновь поинтересовался Невилл. – Обман ведь в конечном счете раскроется.
– Пускай раскрывается. Невелика беда. Если после подписания купчей в срочном порядке уехать в столицу, то кредиторам останется только кусать от досады локти. Или требовать возмещение ущерба у нового хозяина. Ха-ха-ха! Представляете, какое кислое выражение примет его лицо, когда на поверхность всплывут столь неприятные факты? Да он от обиды дар речи потеряет, превратившись…
– Почему именно в столицу? – перебила мужа Элеонора.
– Там проще всего смешаться с толпой.
– Ага, и всю оставшуюся жизнь опасливо озираться по сторонам, боясь, как бы на тебя случайно не обратили внимание солдаты.
– Что же ты предлагаешь? Поделись с нами своими соображениями, коль такая умная.
– Хорошо, можно и поделиться. Я предлагаю сесть на корабль и отправиться на нем в Новый Свет. Уж там нас точно никто не будет искать. При условии, что мы сменим имена.
– Глупость чистой воды. Новый Свет слишком далеко.
– Малая права! – в один голос прокричали друзья. – Новый Свет, новые возможности, новая жизнь! Ради этого стоит пойти на любые лишения, лишь бы поскорее отсюда убраться.
– Вы действительно так считаете? – покраснел Монти, кляня себя за то, что ему первому не пришла в голову подобная идея.
– Да, считаем.
– Учтите, плыть придется через океан.
– Нам без разницы. Пусть хоть через два океана.
– Выношу на голосование.
– Не утруждайся. Желающих ехать с тобой в столицу здесь нет. Мы выбираем вариант Элеоноры.
На осуществление дерзкого плана, совершенно справедливо приравниваемого слугами закона к мошенническим действиям и караемого десятью годами каторги, ушло не более двух недель. В силу отсутствия информации о секретных намерениях эсквайра Коллума Таббса заполучить таверну Элеоноры, ростовщики Слатфилда охотно ссудили ей пятьсот гиней сроком на шесть месяцев, попутно предложив воспользоваться услугами самой лучшей строительной бригады. Причем дело ограничилось одной простой распиской, что значительно облегчало задачу по сбору денег. Ведь в случае оформления закладной пришлось бы нанимать специального писаря, специализирующегося на копировании документов, и нести дополнительные расходы, исчисляемые сотнями гиней.
Довольные легкой наживой, новоиспеченные преступники, как и договорились, объехали еще три города, после чего сумма их сбора увеличилась чуть ли не в пять раз, а если учесть прошлые накопления, заработанные на пари, то теперь они могли смело называться богачами, перед которыми были открыты все дороги, вплоть до возможности обзавестись плантацией с кучей рабов. К чему, собственно, каждый и стремился – устроить свою жизнь так, чтобы больше никогда не работать.
– Предлагаю напоследок распродать все наше имущество, – произнес Монти, когда повозка, запряженная двумя черными породистыми лошадями, остановилась возле усадьбы эсквайра Коллума Таббса, и кучер отправился доложить ее хозяину о прибытии гостей.
– Нет, – ответила Элеонора. – Иначе кредиторы заподозрят неладное раньше времени.
– Верно, – согласился Малоун, в очередной раз убедившись, насколько умна жена друга. – Без тебя мы бы точно в какую-нибудь историю вляпались.
– Погоди радоваться, – огрызнулся Монти, – нам еще корабль найти надо.
– Ерунда! Их на пристани сейчас целая дюжина стоит. Выбирай любой.
– Сегодня же этим займись. Но смотри, нам нужен корабль поменьше, потому что крупное судно слишком бросается в глаза.
– Коллум Таббс ждет вас, джентльмены, – неожиданно прокричал кучер, высунув голову из дверей четырехэтажного особняка, окруженного низкорослыми деревцами.
– Идем, – скомандовала Элеонора, так и не дождавшись пока ей подадут руку для выхода из повозки.
– Добро пожаловать в мою скромную обитель, – заискивающим тоном начал эсквайр, спустившись к гостям по широкой мраморной лестнице, застланной красной ковровой дорожкой. – Надеюсь, вы пришли ко мне с хорошими новостями.
– Да, сэр, с хорошими, – закивал головой Монти, одновременно уставившись на позолоченный эфес шпаги, выглядывающий из-за левого бока Коллума Таббса. – Я поговорил с супругой, и она согласилась уступить вам таверну на ваших условиях. Цена назначена достойная, поэтому смысла торговаться нет.
– Замечательно! – радостно воскликнул эсквайр, подозвав к себе слугу, у которого в руках был зажат ящичек с письменными принадлежностями. – Давайте опустим формальности и сразу перейдем к делу. Поскольку мои партнеры ограничили меня в сроках, я заранее составил договор купли-продажи, так что теперь нам всего лишь остается скрепить его подписями.
– Твой выход, дорогая, – толкнул Монти в спину жену.
Пройдя вдоль парадного зала, Элеонора встала напротив слуги, приняла из его рук перо и в нерешительности склонилась над листком гербовой бумаги, исписанным мелким аккуратным почерком.
– Прошу прощения, – взгляд женщины встретился со взглядом мужчины. – Муж немного поторопился, сообщив вам о моем согласии.
– Как поторопился? – напрягся эсквайр, явно не ожидая услышать от дочери бывшего работника подобного заявления. – Мы же с ним обо всем договорились, и он дал обещание.
– Вы не поняли, сэр, – поспешила уточнить Элеонора. – Я действительно готова заключить сделку, но при одном маленьком условии.
– Что за условие? Почему мне ничего о нем не сказали? Кто-нибудь может объяснить?
Хотя вопросы по большей части адресовались Монти, тот не успел и рта раскрыть, как его перебили.
– Помните укороченный мушкет, который мой отец попросил выписать для меня из Лондона?
– Конечно, помню.
– Он у вас еще хранится?
– Да, хранится.
– А вы можете мне его отдать?
– Легко! Все равно им никто не пользуется. Уж слишком он неудобный в обращении.
– Тогда не вижу смысла затягивать с подписанием договора, – кончик пера коснулся низа листка и вывел на нем крохотную закорючку.
– Только и всего? – ухмыльнулся Коллум Таббс, забрав перо, чтобы поставить вторую подпись.
– Только и всего! – ответила Элеонора.
– Какое облегчение! Я-то грешным делом подумал, что ты хочешь выклянчить у меня лишнюю сотню гиней.
– Прощайте, сэр!
– Прощай, малышка!
Спустя час кучер доставил мошенников обратно в город и высадил их напротив таверны. Учитывая спешку с ее переделкой под игорный дом, эсквайр выделил чете Флеков два дня на сборы пожитков, после чего они были обязаны покинуть помещение.
– Так вот, значит, в чем секрет твоей меткости? – не удержался от вопроса Монти, забрав у жены мешочек с вырученными деньгами и постучав пальцем по прикладу мушкета.
– Да, дорогой. Я же дочь егеря.
– А зачем тебе вообще понадобилось вооружаться?
– Для защиты от туземцев. Ходят слухи, что среди коренных жителей Нового Света попадаются каннибалы, предпочитающие питаться человеческим мясом.
– В колониях Нового Света нет туземцев. С ними давным-давно покончили.
– Тогда для защиты от пиратов. Нам ведь предстоит долгое плавание через океан, и в дороге всякое может случиться.
– Хочется верить, что до этого не дойдет.
– Я тоже на это сильно надеюсь, но, как говорится, береженого бог бережет.
– Пошли собираться, – вмешался в разговор Малоун. – И дайте мне денег на съем корабля.
– Держи, – произнес Монти, раскрыв перед другом мешочек. – Только постарайся максимально сбить цену.
– Естественно! Ты же меня знаешь. Я мертвого могу заболтать так, что он последние штаны отдаст.
На следующее утро Малоун вернулся в таверну с низкорослым толстяком, от которого за милю разило протухшей рыбой. Судя по выцветшей куртке и дырявым сапогам, незнакомца можно было смело приписать к числу простых моряков, однако первое впечатление часто бывает обманчиво, в чем Монти и его друзья смогли довольно скоро убедиться.
– Познакомьтесь, это капитан китобойного судна "Буревестник", – начал Малоун, плотно закрыв за собой входную дверь. – И за пятьдесят гиней он готов доставить нас на остров Нью-Провиденс.
– Как зовут твоего капитана? – поинтересовалась Элеонора, оторвав взгляд от растрепанной книжки с пожелтевшими страницами.
– Уолтон Спарроу, мэм! – отчеканил толстячок. – Мы отходим сегодня вечером, поэтому вам не следует затягивать с решением.
– И сколько мачт имеет "Буревестник"?
– Три.
– Наверное, он настоящая громадина.
– Да уж, немаленький. Водоизмещение семьсот с лишним тонн.
– Я же просил найти маленький корабль! – вспылил Монти, сначала посмотрев на жену, а потом на товарища.
– Других нет, – ответил Малоун.
– А почему так дешево?
– Простите, сэр, – замялся толстячок. – Пятьдесят гиней с каждого пассажира, потому что специально для вас нам придется сделать большой крюк.
– С каждого? Да это же настоящий грабеж!
– Повторяю, Флек! – продолжил оправдываться Малоун. – Других кораблей, которые могли бы в ближайшее время поднять паруса и взять курс на запад, к сожалению, нет. Я все причалы прочесал.
– Мы согласны, – неожиданно произнесла Элеонора, захлопнув книжку. – При таком водоизмещении нам наверняка можно будет взять с собой много вещей. Да и скорость у трехмачтового судна существенно выше. Доберемся до Нового Света меньше чем за месяц.
– Чуть больше, – уточнил толстячок. – Жду вашу компанию на пристани ровно в полночь. И постарайтесь не опаздывать. По моим данным, с юга надвигается шторм, поэтому мы никого ждать не будем.
– Откуда столько осведомленности в области морского дела? – спросил жену Монти после ухода капитана Уолтона Спарроу.
– Пару недель назад купила у одного посетителя таверны вот этот справочник, – ответила та, небрежно указав рукой на книжку с изображением схемы парусника в разрезе. – И уже успела прочитать его два раза.
– Для чего?
– Для общего развития.
– Глупость какая. Лучше скажи, что за кучу вещей собралась поднять на борт "Буревестника"?
– Хотя бы мушкет с боеприпасами. Ну, и еще кое-что по мелочи. Уверяю, тебе будет не интересно выслушивать весь список.
– Хорошо, вытаскивай свое барахло сюда, а я с парнями пойду разыщу сундук.
– Два сундука.
– Ладно, два сундука.
– Или даже три.
– Ладно, принесем три.
– Да, и неплохо бы договориться с портовым складом, чтобы они приняли наш оставшийся скарб на длительное хранение.
– Это еще зачем?
– Пусть люди думают, что мы покидаем Слатфилд не навсегда. Тогда наши кредиторы не скоро забьют тревогу.
– Тоже глупость! К чему такие сложности, когда никто не знает, куда именно уходит корабль? Капитан ведь ясно сказал, что из-за нас изменит маршрут. К тому же, за хранение надо деньги платить, а я и без того порядком поиздержался.
– Как знаешь. Дело твое.




Первая кровь
К назначенному сроку Монти, его жена и трое друзей выстроились в ряд возле шлюпки, пришвартованной к каменному пирсу, однако стоило Уолтону Спарроу окинуть взглядом прибывших пассажиров, как он тотчас вытаращил от удивления глаза. Но не потому, что за их спинами виднелись четыре сундука, куда Элеонора помимо мушкета с боеприпасами сложила: пистолет Аллана Кросби, весь свой цветастый гардероб, состоящий преимущественно из индийских нарядов, и кучу фарфоровой посуды, считающейся в Новом Свете большой редкостью, а потому, что на ней был надет новенький черный камзол с золотыми вставками, заказанный сначала для мужа, но потом специально перешитый под ее размеры. Плюс, к камзолу прилагалась широкополая шляпа с гусиным пером, тем самым заставляя мужчину многозначительно присвистнуть.
– Честно признаться, мэм, я право не знаю, кого из нас теперь следует называть капитаном!
В отличие от низкорослой женщины, едва ли способной управлять кораблем, на нем красовалась потрепанная треуголка, разошедшаяся в некоторых местах по швам.
– Что со мной не так?
– Ваш вид… Вы выглядите словно настоящий морской волк. Или волчица… Если они существуют в природе.
– На самом деле, – хитро прищурила глаза Элеонора, – я вырядилась в этот наряд с целью произвести на вас впечатление. Нам же придется длительное время находиться вместе в замкнутом пространстве, и было бы глупо держаться друг от друга особняком.
– А что скажет ваш муж?
– Делайте, что хотите, – процедил сквозь зубы Монти. – Главное, не нарушайте границы дозволенного.
– Договорились! – улыбнулся Уолтон Спарроу. – Столь смышленая и очаровательная собеседница мне не помешает. Обещаю, сэр, к концу плавания кругозор вашей супруги значительно расширится.
– Надеюсь! – раздался громкий смешок. – Хотя, по правде сказать, ей это ни к чему. Как только мы прибудем в Новый Свет, она вернется к своим прежним обязанностям.
Разумеется, Монти отреагировал бы совсем иначе, не предложи Элеонора разыграть перед капитаном комедию. Во время пути многое могло поменяться, поэтому иметь своего агента в тылу врага было весьма кстати.
Спустя полчаса команда "Буревестника" подняла якоря, распустила часть парусов, и тот под звуки колокола стал медленно выходить из бухты, слегка кренясь то на правый борт, то на левый, а иногда даже сбрасывая скорость до нуля, чтобы избежать столкновения со снующими туда-сюда более мелкими суденышками, сигнальщики с которых в панике указывали на горизонт.
– Три румба вправо! – отдавал команды Уолтон Спарроу, нервно теребя подбородок.
– Есть три румба вправо! – отвечал рулевой, начиная вращать штурвал в заданном направлении.
– Два румба влево!
– Есть два румба влево!
– Так держать!
– Есть так держать!
– О чем нас пытаются предупредить? – спросил Малоун, обратив внимание на сигнальщиков.
– Шторм совсем близко, – ответил кто-то из членов экипажа. – И все пытаются передвинуть корабли поближе к берегу.
– Тогда почему мы выходим в море?
– Капитан собирается опередить непогоду, поскольку не ясно, как долго продлится шторм.
– Это не опасно?
– Если ветер не сменится, то уже завтра "Буревестник" будет рассекать воду под ярким солнцем.
К сожалению, ветер сменил направление через каких-то пару часов и китобой был вынужден идти вдоль берега, взяв курс на северо-запад, а потом и вовсе повернув на север, что совсем не входило в планы Уолтона Спарроу, избравшего для лучшего обзора полуют (кормовая часть судна). Мало того, вокруг появились высокие волны, так и норовящие обрушиться на верхнюю палубу, в связи с чем его посетила мысль загнать пассажиров в трюм.
– Настоятельно рекомендую всем спуститься вниз! – громогласно прокричал он, стараясь пересилить шум ветра. – Иначе нам скоро придется с кем-то из вас распрощаться. Особенно, это касается леди, стоящей у самого борта. Милая, вам что, жизнь не дорога?
– Дорога, – ответила побледневшая Элеонора, с трудом сдерживая рвотные позывы. – Только меня сильно укачало.
– Все равно идите! А чтобы ничего не запачкать, сейчас мой старший помощник принесет для вас ведро.
– Спасибо!
– Неужели ее будет выворачивать наизнанку до конца плавания? – поинтересовался Монти, бросая на жену брезгливый взгляд.
– Нет, сэр. К морской болезни быстро привыкают, и уже завтра ваша супруга пойдет на поправку.
– Пусть старший помощник принесет два ведра, – стыдливо произнес Перс.
– Хорошо! – Уолтон Спарроу поднес было к глазу подзорную трубу, но остановился. – Кому-нибудь еще ведро нужно, джентльмены?
– Нет, – ответили Малоун с Невиллом.
– Остальные крепкие ребята, – добавил Монти.
Старшим помощником оказался моложавый мужчина лет тридцати, жующий без остановки табак. Когда он спустился к пассажирам и обвел их пристальным взглядом, то не удержался от колкого замечания:
– Мне кажется, двух ведер будет мало. Посмотрите на себя, какие вы серые. Того и гляди в крыс превратитесь.
– Не шути так со мной! – рявкнул Монти, сложившись пополам от мощного спазма желудка. – Тут в сто раз хуже, чем наверху, потому что все рыбой провоняло.
– Тащи еще ведра, – простонал Невилл, зажав ладонями рот.
– Ха-ха-ха! Салаги! – засмеялся старший помощник. – Надо думать, мы же на китобое находимся. Ладно, терпите, скоро вернусь.
– Поторопись, – подал голос Малоун, стоя на четвереньках в луже собственной рвоты.
На следующий день, как Уолтон Спарроу и обещал, морская болезнь быстро сошла у всех пассажиров на нет и уже к обеду они смогли вновь подняться на верхнюю палубу, где их ждал неприятный сюрприз. Поскольку шторм не утихал, капитан принял решение встать на якорь в первой попавшейся бухте, после чего отправился отдыхать в свою каюту.
– Почему мы стоим? – спросила встревоженная Элеонора.
– Дальше идти опасно, – объяснил вахтенный. – К тому же ветер дует на северо-восток, а нам надо двигаться на запад. При такой сильной качке "Буревестник" не выдаст и трех узлов в час.
– Нужно было послушать Малую и заключить со складом договор, – пробурчал Малоун, отведя друзей в сторонку.
– Тогда бы у нас не хватило времени на сборы, – начал оправдываться Монти.
– А вдруг кредиторы уже обо всем догадались?
– И что?
– Они запросто могут выслать погоню.
– Кто ж отважится поднять паруса в такую непогоду?
– Мало ли…
По прошествии еще двух дней удручающая картина ни капли не изменилась. Высокие волны продолжали биться о борт корабля, дождь лил как из ведра, и в небе отсутствовал малейший намек на прояснение. От нечего делать Монти в сопровождении друзей слонялся по палубе, знакомясь то с одним, то с другим матросом, а его жена коротала время в каюте капитана, забрасывая того вопросами на морскую тематику. Может ли судно идти против ветра? Можно ли латать на ходу пробоины? Или почему корма имеет плоскую форму.
Так пронеслась целая неделя, и когда западная часть горизонта, наконец, очистилась от черных туч, команда "Буревестника" тут же бросилась готовить его к отходу: несколько человек заняли место на полубаке (передняя палуба судна, расположенная над баком), около двадцати человек начали взбираться на мачты по вантам (элементы стоячего такелажа), еще человек десять распределились между гитов, шкотов и фалов (элементы бегучего такелажа, при помощи которых происходит управление парусами), и еще несколько человек, включая капитана, старшего помощника, боцмана со свистком и Элеонору, сгрудились для отдачи приказов на шкафуте (центральная часть верхней палубы).
– Вытравить якорные цепи! – выкрикнул Уолтон Спарроу, сложив руки рупором.
– Есть вытравить якорные цепи! – раздалось с полубака, и через секунду послышался лязг лебедок.
– Поднять кливера (косые паруса, прикрепленные к снастям, идущим от фок-мачты к бушприту)!
– Есть поднять кливера! – раздалось спереди, и через секунду послышался натужный хрип моряков.
– Распустить брамсели и марсели (верхние паруса на фок-мачте и грот-мачте)!
– Есть распустить брамсели и марсели!
– Поднять бизань (косой парус на бизань-мачте) и поставить его по ветру!
– Есть поднять бизань и поставить его по ветру!
– Рулевой, штурвал влево на один оборот!
– Есть штурвал влево на один оборот!
– Штурвал вправо на пол-оборота!
– Есть штурвал вправо на пол-оборота!
– Так держать!
Скрипнув мачтами, "Буревестник" стал плавно разворачиваться и постепенно отдаляться от берега, оставляя позади себя пока еще слабо заметный кильватер (след на воде в виде широкой пенящейся полоски). Очередная набегающая волна ударила по его носу с такой страшной силой, что казалось, палубу сейчас выбьет из-под ног, однако корабль даже не шелохнулся, разрезав волну пополам, подобно остро заточенному клинку, погружающемуся в мякоть чей-то трепещущей плоти.
– Извините, сэр, – обратилась к капитану Элеонора, восторженно наблюдая за работой каждого члена экипажа. – Почему вы не приказали распустить нижние паруса?
– При порывистом боковом ветре фок и грот лучше не использовать. Они только будут мешать маневрированию. Распустим их, когда полностью ляжем на курс.
– Ясно.
– Флаг по правому борту! – хором заорали матросы, стоящие на марсовых площадках (площадки на топе мачт, служащие для разноса стень-вант). – Расстояние примерно три с половиной мили.
– Это еще кто? – встрепенулся Уолтон Спарроу, поднеся подзорную трубу к правому глазу. – Вроде военный бриг. Интересно, что он здесь забыл?
– Поворачивают к нам! – снова заорали матросы.
– Вижу!.. Рулевой, штурвал прямо!
– Есть штурвал прямо!
Через два часа маленькая точка на горизонте выросла до размеров коровы, и теперь стало отчетливо видно, в каком ужасном состоянии находилось приближающееся судно. Во-первых, на его двух перекошенных мачтах не хватало половины парусов, а те, что остались, обрели в некоторых местах вид жалких лохмотьев, бесполезно болтающихся вдоль рей. Во-вторых, вместо бушприта с носа выпирал всего лишь восьмифутовый обрубок, начисто лишенный какой-либо оснастки. И в-третьих, низкая осадка, значительно превышающая допустимый уровень, свидетельствовала о том, что трюм полон воды.
– Да уж, сильно их потрепал шторм, – произнес старший помощник, пробежав взглядом вдоль брига.
– Видать, не одни мы оказались такими смелыми, – добавил Уолтон Спарроу.
– Только нам повезло больше.
– Согласен. Все-таки правильно я сделал, что встал здесь на якорь. Иначе с "Буревестником" случилось бы то же самое.
– Или еще хуже.
– Больше всего меня волнует поломанный бушприт. Как бы из-за него они совсем мачт не лишились.
– Точно, сэр. Ведь целостность стоячего такелажа нарушена, что чревато серьезными последствиями.
– Я бы им посоветовал соединить обрубок с фок-мачтой тросом и перевесить остатки ее парусов на грот-мачту. Тогда у капитана появится шанс довести судно до ближайшего порта.
– Непременно ему об этом сообщим.
Учитывая повреждения брига, на сближение кораблей пришлось затратить еще час. Когда оба борта поравнялись друг с другом, команда "Буревестника" перекинула соседям порядка десяти тросов, чтобы организовать с ними надежную сцепку, после чего разбежалась в стороны и стала дожидаться прихода гостей, которые появились буквально через минуту. Как и полагается в таких случаях, первым ступил на палубу китобоя капитан. Это был крепкий сорокалетний мужчина, облаченный в синюю военно-морскую форму с начищенными до блеска пуговицами и длинный белоснежный парик, завитый крупными локонами. За ним следовали два офицера, три солдата и один штатский (судя по всему, корабельный плотник), а завершал шествие сухопутный офицер в красном мундире, прихвативший с собой на всякий случай шпагу. К тому моменту Монти, его друзья и жена перешли на нижнюю палубу, заняв место под решетчатым погрузочным люком, откуда открывался отличный обзор, но в тоже время их самих было не видно.
– Надеюсь, они пришли не по нашу душу, – произнес чуть дыша Малоун.
– Тихо, – прошептала Элеонора, приставив указательный палец к губам. – Давайте послушаем, о чем они будут говорить.
– Джентльмены, – начал капитан брига, одарив всех присутствующих надменной улыбкой, – кто из вас главный?
– Я! – отозвался Уолтон Спарроу, выпрямившись по стойке смирно.
– Будьте любезны, опишите подробно ваш маршрут.
– Разумеется!
Узнав о том, что "Буревестник" собирается войти в воды острова Нью-Провиденс, капитан брига просиял от счастья и тотчас развернулся лицом к сухопутному офицеру.
– Мистер Харрисон, по-моему, вам крупно повезло. От Нью-Провиденс до Порт-Ройала рукой подать.
– Вы не поняли, – угрюмо заворчал сухопутный офицер. – Мне нужно попасть именно в Порт-Ройал.
– Отлично! Сейчас мы обо всем договоримся, – капитан брига вновь посмотрел на Уолтона Спарроу. – Что скажете, сэр? Готовы ли вы оказать английской короне маленькую услугу и доставить мистера Харрисона до нашей военной базы без остановок?
– А в чем, собственно, дело? – спросил Уолтона Спарроу.
– Информация секретная, поэтому предлагаю продолжить беседу в вашей каюте.
– Как скажете, сэр.
– И распорядитесь обеспечить моих людей всеми необходимыми материалами для ремонта поврежденной оснастки судна.
– Сейчас распоряжусь.
– Это нам крупно повезло! – заржал Монти, еле дождавшись завершения переговоров. – Я-то думал, что мы в глубокой заднице.
– Рано радуешься, – осадила мужа Элеонора. – Было бы разумно не попадаться на глаза офицеру Харрисону до конца плавания.
– Почему?
– У меня плохое предчувствие.
– Ерунда! Какое может быть плохое предчувствие, когда твоего офицера, кроме Порт-Ройала, больше ничего не интересует?
– Вот именно. Нью-Провиденс то и дело выходит из-под контроля англичан, и там на нас никто не обратит внимания. Зато Порт-Ройал битком набит солдатами, так что существует большая вероятность нарваться на какого-нибудь дотошного проверяющего, который не погнушается покопаться в нашем грязном белье. Или этим проверяющим вполне может стать офицер Харрисон.
– Довольно! Хватить нести чушь!
Тем не менее до глубокой ночи ни Монти, ни его друзья на верхнюю палубу не поднимались. Тоже касалось Элеоноры, решившей для разнообразия наведаться в гости к коку и вместе с ним приготовить ужин.
– Милая! – восторженно произнес Уолтон Спарроу, переступив порог камбуза. – До меня дошли слухи, что вы неплохая стряпуха.
– Да, сэр. Есть немного.
– Не скромничайте. Лейтенант Харрисон объявляет вам благодарность и хочет видеть вас завтра к восьми склянкам (восемь часов утра) за завтраком.
– Как он обо мне узнал?
– Старший помощник проговорился, что некая леди произвела фурор среди команды. Так что ему передать?
– Передайте мое согласие.
– Замечательно! Другого ответа я не ждал! Чувствую, мы отлично проведем время… И не только за завтраком.
– Я тоже на это рассчитываю. Кстати, хотела узнать, зачем лейтенанту понадобилось срочно отправляться в Порт-Ройал?
– Только между нами, – перешел на шепот Уолтон Спарроу, – он везет с собой донесение о готовящейся атаке испанцев.
– Понятно. Обещаю держать язык за зубами.
– Уж постарайтесь! Не то меня ждут большие неприятности.
Поскольку Монти и Элеоноре была выделена отдельная каюта, расположенная в носовой части корабля, следующее утро началось со скандала.
– Куда намылилась? – прокричал рассерженный муж, обнаружив на жене вместо привычного камзола пышное кружевное платье.
– Завтракать с капитаном, – без капли смущения ответила та, выбирая, какую из шляпок надеть.
– Почему при параде?
– Там будет присутствовать лейтенант Харрисон.
– Ах вот оно что! То есть ты запала на него?
– Прошу тебя, успокойся! Ни на кого я не западала. Это всего лишь визит вежливости.
– Тогда идем вместе.
– Нет, вместе нам идти нельзя. Иначе он может заподозрить неладное.
– Чертова шлюха!
– Идиот! Мы должны придерживаться ранее оговоренного плана и не ругаться по пустякам.
В итоге выбор пал на шляпку с вуалью. Закрепив ее на голове при помощи шпилек, Элеонора посмотрела на себя в зеркало и, удовлетворенная своим внешним видом, выпорхнула наружу. Однако последняя фраза жены нисколько не остудила пыл разъяренного мужа. Не прошло и четверти часа, как Монти тоже покинул каюту, намереваясь продолжить скандал прямо у всех на глазах. А чтобы благоверной было еще больше стыдно, он прихватил с собой друзей.
Тем временем в центре квартердека (часть верхней палубы от грот-мачты до бизань-мачты), озаренного лучами яркого солнца, происходила торжественная церемония знакомства единственной женщины на корабле и доблестного офицера вооруженных сил Его Величества, заброшенного сюда по воле судьбы.
– Разрешите представить богиню кулинарного искусства, – с напыщенной важностью изрек Уолтон Спарроу, не в силах отвести глаз от красотки, стоящей возле обеденного стола. – Элеонора Флек!
– Прошу прощения, мэм, – взгляд лейтенанта Харрисона скользнул поверх головы Элеоноры и замер на четверке резвых парней, гуськом передвигающихся по шкафуту. – Это кто такие?
– Это пассажиры, плывущие до Нью-Провиденс, – растерянно произнес Уолтон Спарроу, не понимая, что происходит.
– И где они к вам подсели?
– В Слатфилде.
– Дайте угадаю! Неделю назад.
– Совершенно верно. Неделю назад.
– Хотите, я еще кое-что угадаю? Вон того со взъерошенными волосами должны звать Монти Бешеным.
– Да, Монти.
– Вон того с раскосыми глазами должны звать Невиллом Раскосым.
– Да, Невиллом.
– Вон того неряху должны звать Персом Неряхой.
– Да, Персом.
– Ну а последний, стало быть, Малоун Щелкун.
– К чему вы клоните, сэр?
– Прежде чем ответить на вопрос, следует рассказать вам одну занимательную историю. Три дня назад меня вызвали в штаб и приказали отбыть в Порт-Ройал. Причем дело было таким срочным, что на сборы выделили не больше суток. Когда я садился на корабль, то мельком услышал от портовых работников о разнарядке, предписывающей им немедленно сообщать органам власти, если около пристани будут обнаружены четыре подозрительные личности, схожие по описанию с вашими пассажирами, пытающиеся обманным путем выехать за пределы Соединенного Королевства. Тогда никто из членов экипажа не придал этому должного значения. Сами понимаете, все торопились с погрузкой. Однако теперь картина обрела четкие очертания, вследствие чего приказываю заключить их под стражу.
– И вернуться обратно?
– Нет! К сожалению, я не располагаю стольким количеством времени, поэтому мы продолжим следовать прежним курсом, а по прибытии в Порт-Ройал сдадим преступников людям губернатора. Пусть они сами с ними разбираются.
– В чем же обвиняют наших бедолаг?
– Точно не помню. Кажется, в попытке продать эсквайру Коллуму Таббсу заложенное имущество.
– Ясно.
Не успел Монти и рта раскрыть, как вокруг него и друзей образовался плотный круг из матросов.
– Также я приказываю принести сюда для досмотра вещи, с которыми преступники поднимались на борт.
– Будет исполнено!
Вскоре весь сорванный куш, исчисляемый тысячами гиней, переместился в каюту капитана. Что касается переполненных сундуков Элеоноры, где хранились мушкет и пистолет, то они так и остались стоять на месте, заставив перепуганную женщину теряться в догадках.
– Еще пассажиры у вас имеются? – поинтересовался лейтенант Харрисон, усаживаясь за стол.
– Нет, сэр, – ответил Уолтон Спарроу, пытаясь унять нервную дрожь в коленях.
– А кем приходится вам это прелестное создание, смахивающее на ребенка?
– Сводной сестрой жены.
От услышанного Элеонора чуть не поперхнулась, но быстро пришла в себя и прониклась к своему спасителю чувством безграничного уважения.
– О, как мило! – сказал лейтенант Харрисон, подцепив вилкой кусочек вяленого мяса, обжаренного в сухарях по специальному рецепту.
На самом деле, капитан опустился до откровенной лжи исключительно из корыстных побуждений. Уже в таверне он положил глаз на миниатюрную женщину, решив во что бы то ни стало затащить ее в постель, да только не знал, как быть с мужем. И когда подвернулся удачный момент, пусть и грозящий позорным разоблачением, ему захотелось им воспользоваться. Зато Коллуму Таббсу следовало отдать должное за его поистине благородный поступок, заключающийся в сокрытии некоторых немаловажных деталей совершенного преступления. Иначе как объяснить то, что имя Элеоноры не значилось в списке преступников? Уж точно не из-за забывчивости эсквайра. И, безусловно, отдельной благодарности заслуживал экипаж "Буревестника", отказавшийся выдавать обманщика по причине своей крепкой сплоченности. Именно так должен действовать дружный коллектив, желая добиться успеха в любых начинаниях.
– Милая, надеюсь вам понятно, что теперь вы моя должница, – произнес Уолтон Спарроу, оставшись с Элеонорой наедине после окончания завтрака.
– Да, понятно.
– Чем собираетесь расплачиваться?
– Есть предложения? – женские брови сложились домиком, а грудь начала высоко вздыматься. – Ведь у меня совсем ничего не осталось. Лейтенант Харрисон обобрал нас с мужем до нитки.
– Поговорим об этом позже. Уверен, в данном вопросе мы обязательно придем к обоюдному согласию.
– Хорошо.
– И не вздумайте переодеваться в тот ужасный камзол. Отныне я хочу видеть вас только в платье.
– Договорились.
– А лучше без него! Ха-ха-ха!
Вся следующая неделя прошла у Элеоноры в бесконечной суете. Не сложно догадаться, на что намекал бессовестный негодяй перед тем, как разразиться громким смехом, в связи с чем от него стоило держаться подальше. Или вообще не попадаться ему на глаза, если на то не будет особой необходимости. Однако куда более серьезной проблемой являлось отсутствие возможности перекинуться парой слов с мужем, поскольку тот вместе с остальными членами шайки томился в тесном помещении, расположенном прямо под каютой капитана. Вдобавок ко всему, напротив находилась каюта лейтенанта Харрисона, мимо которой едва кто-то мог проскочить незаметно. Каково же было ее удивление, когда однажды ночью она вышла на палубу подышать свежим воздухом и буквально столкнулась носом к носу с Монти, прогуливающимся в кандалах вдоль правого борта. Разумеется, под присмотром матроса, вооруженного облегченным гарпуном с деревянным древком для подтягивания к шлюпке туши убитого кита. Оказывается, заключенных частенько выводили наружу, чтобы у них не затекли конечности от постоянного нахождения в замкнутом пространстве камеры. Только делали это после захода солнца из опасений появления сочувствующих членов команды.
– Ну, здравствуй, дорогой, – прошептала Элеонора, обменявшись с матросом кивком головы. – Давненько с тобой не виделись. Как поживаешь?
– Пошла к черту, сука!
– Ты почему так со мной разговариваешь?
– Потому что не надо было тебя слушать. Сейчас сидели бы преспокойно в Лондоне да лакали ведрами джин.
– По-моему, во всех наших бедах виноват лишь ты один. Ответь, кто просил арендовать склад и перенести туда вещи из таверны? Кто просил сидеть тихо и не высовываться? Кто предлагал пойти и разведать обстановку, а взамен получил в свой адрес поток оскорблений? Молчишь? Теперь пеняй на себя!
На том разговор закончился, а взбешенная Элеонора вернулась обратно в каюту, где провела остаток ночи за перелистыванием справочника по мореходству. Уже тогда в ее голове начал созревать план мести мужу, но для его успешной реализации кое-чего не хватало. Плюс, над головой, словно дамоклов меч, нависала угроза превратиться из порядочной женщины в грязную подстилку Уолтона Спарроу. И с этим тоже надо было что-то делать. Кому охота спать с тем, кто тебе противен? Таким надо давать решительный от ворот поворот. Только сдастся ли он без боя? Вот в чем вопрос.
– Извините, мэм, – раздалось под утро одновременно со стуком в дверь. – Капитан с мистером Харрисоном приглашают вас через час к столу. Успеете собраться?
– Спасибо, я не голодна.
– То есть вы не придете?
– Нет. Пусть завтракают без меня.
В обед Элеонору опять позвали к столу. И она опять ответила отказом. А чуть погодя в дверь постучал лейтенант Харрисон, решивший лично сходить за родственницей капитана, в результате чего ей пришлось согласиться покинуть свое укрытие и посетить логово врага, несмотря на свое нежелание. Правда, неприятный разговор, касающийся платы за спасение, у них вновь не состоялся. Изворотливый ум низкорослой женщины выдал идею сослаться на плохое самочувствие, поэтому по завершении приема пищи лейтенант тотчас вызвался сопроводить бедняжку назад до каюты, тем самым оставив назойливого кавалера не у дел. Знал бы он, в чем именно заключалась причина печального выражения ее лица, то непременно учинил бы Уолтону Спарроу допрос с пристрастием, после которого у того бы навсегда пропала склонность шантажировать людей.
– Извините, мэм, – раздался знакомый голос, когда уставшая Элеонора, наконец, собралась отойти ко сну.
– Что тебе?
– Ваш муж ждет вас на верхней палубе.
– Отлично! Передай ему, что между нами все кончено!
– Он просит прощения за вчерашнее и умоляет поговорить с ним еще раз.
– Хорошо, дай мне пару минут.
Едва завидев жену, Монти склонился перед ней в глубоком поклоне, что, по его мнению, должно было способствовать налаживанию их расшатанных отношений.
– Сильно не обольщайся, – начала Элеонора, приняв надменный вид. – Я пришла лишь затем, чтобы выразить тебе свое презрение.
– Издеваешься?
– Нисколько! Просто констатирую факт. Ты самый настоящий кусок дерьма, от которого исходит один только смрад.
– Это ты настоящий кусок дерьма, раз отказываешься выслушать мужа, попавшего в тяжелое положение, – оскалился Монти, не в силах стерпеть оскорблений, слетевших с женских уст.
– Говори. Да поживей. Потому что я очень устала и хочу спать.
– Сначала извинись.
– Сам извинись.
– Ладно, черт с тобой! Извини!
– Уже лучше, – на лице Элеоноры появилась довольная ухмылка. – Так о чем ты собирался со мной поговорить?
– Дело в том, что мы с парнями придумали, как выкрутиться из нашей нелегкой ситуации.
– И как же?
– Нам нужно поднять на "Буревестнике" мятеж с последующим его захватом.
– Ого! Мятеж! Не много ли вы на себя берете, джентльмены? Особенно, при учете того, что вас держат взаперти.
– Сперва позволь закончить, а уже потом язви. Столь смелая мысль закралась к нам в головы неспроста. Малоуну удалось пообщаться с пятью матросами, и те готовы нас поддержать, но при одном условии, которое можешь выполнить только ты.
– Что за условие?
– Месяц назад капитан нанял трех такелажников, и судя по тому, как они общаются между собой, это бывшие пираты, заработавшие каким-то немыслимым образом помилование. От тебя требуется провести переговоры с их главарем Эдвином Даунингом, имеющим огромное влияние на многих членов экипажа. Если будет артачиться, предложи ему четверть куша.
– Иными словами, ты предлагаешь мне стать соучастницей еще более тяжкого преступления, нежели простое мошенничество, грозящее в случае провала виселицей.
– Других вариантов нет.
– Почему нет? – взгляд Элеоноры устремился в чернеющую даль, где кроме тусклой луны, озаряющей краешки облаков, больше ничего не было видно. – Лично я нахожусь на свободе и располагаю тысячью гиней. Согласись, неплохая сумма для начала новой жизни вдали от дома.
– Откуда у тебя деньги?
– Это к делу не относится. Скопила на ставках во время твоих частых запоев.
– Значит, ты отказываешься нам помогать?
– Скорее всего – да, поскольку не вижу смысла идти на риск ради спасения шкуры садиста, измывающегося надо мной десять лет подряд. Прощай!
Разумеется, Элеонора догадывалась, что Монти предложит ей подобную авантюру и что она должна изобразить из себя последнюю суку. Однако на этом женщина останавливаться не собиралась. Отказ провести переговоры с Эдвином Даунингом являлся лишь промежуточным звеном плана мести, подразумевающим под собой полный разгром противника.
– До встречи! – раздалось вслед удаляющимся шагам, тем самым указывая на то, что муж не поверил в предательство жены.
Примерно через час капитан Уолтон Спарроу проснулся от странного звука, как будто кто-то царапал ногтями по двери. Сначала он подумал о крысах, взявших в привычку выбираться поздней ночью из трюма с целью полакомиться объедками, оставшимися на тарелках после ужина, но вскоре его посетила куда более занимательная догадка, касающаяся низкорослой красотки, чьи утонченные формы, подчеркнутые приталенными платьями, будоражили сознание похлеще алкогольных напитков.
– Секундочку! – услышала знакомый голос Элеонора, и от волнения у нее перехватило дыхание.
А волноваться было о чем. Еще ни разу она не пользовалась чарами, данными ей от природы, потому что в глубине души считала себя уродиной. И вот теперь выходило так, что она весьма недурна собой. Мало того, она стала предметом вожделения главного человека на судне, следовательно получила возможность вить из него веревки, как вили веревки из клиентов расфуфыренные работницы борделей. Правда с одной небольшой оговоркой – опыта в данном деле у нее почти не имелось. Ведь Монти едва ли мог сподобиться до проявления страстных чувств, граничащих с умопомешательством. Его хватало лишь на ругань и рукоприкладство.
– О, милая! – восторженно произнес Уолтон Спарроу, закрыв за гостьей дверь на щеколду. – Я твоего прихода сегодня уже и не ждал.
– Решила, чего зря время терять, если наша любовная связь неизбежна.
– Правильно решила. Надеюсь, тебя вахтенный не заметил?
– Нет, мой путь пролегал через трюм.
– Молодец! – мужской взгляд коснулся вздымающейся груди, стянутой корсетом. – Свидетели нам ни к чему.
– До утра осталось совсем чуть-чуть, поэтому предлагаю не увлекаться излишними разговорами, иначе мы можем не успеть.
– Согласен, – взор капитана опустился вниз и замер на приподнятом подоле пышной юбки, из-под которой выглядывали аппетитные короткие ножки, облаченные в шелковые чулочки с ажурными бантиками. – И еще я предлагаю перейти на "ты".
– Хорошо, – кивнула головой Элеонора, одновременно начав пятиться к кровати.
Поскольку на капитане, кроме нижнего белья, больше ничего не было, ему не составило особого труда разоблачиться донага и предстать перед женщиной в чем мать родила, на что та отреагировала возгласом удивления, после чего покорно распласталась вдоль матраса.
– Тише, милая, – зашептал Уолтон Спарроу, прикидывая в уме, с какого лучше бока подступиться к чужой жене, согласившейся наставить рога своему мужу. – Ты же не хочешь разбудить мистера Харрисона?
– Нет, не хочу, – соврала плутовка, притворившись невинной овечкой.
Дальнейшая возня закончилась стягиванием панталон и расшнуровкой корсета. Причем Элеонора во всем этом участия не принимала, а лишь задорно повизгивала да осыпала кавалера градом поцелуев. Когда же мужские губы добрались до заветной цели в виде набухшего сосочка, каюта содрогнулась от громкого стона, способного даже мертвого поднять из могилы.
– Прошу, успокойся! – прохрипел Уолтон Спарроу, вскользь пройдясь языком по краю розового ореола и тут же замерев, чтобы прислушаться к происходящему за дверью.
Пока снаружи было тихо. Однако ситуация могла в любую секунду измениться и тогда на голову свалилась бы куча неприятностей. Одно дело – крутить шашни с пассажиркой, и совсем другое – совращать сводную сестру жены.
– Как можно успокоиться в объятьях такого страстного мужчины? – не унималась Элеонора, бесстыдно виляя обнаженной грудью, словно продажная девка. – Умоляю, не останавливайся. Дай волю чувствам.
Долго упрашивать распыленного капитана не пришлось, и вскоре маячащие перед носом полушария оказались во власти его цепких ладоней, превративших их на несколько минут в подобие теста, которое при сдавливании меняет форму. Следом той же участи удостоились женские бедра, пусть и скрытые частично тканью скомканной юбки.
–Хи-хи-хи! – засмеялась Элеонора, стараясь держать ноги вместе. – Щекотно!
– Да тише ты! – повторил Уолтон Спарроу, протиснув ладонь между коленок и рывком проведя ею вверх, пока на пути не возникла пикантная преграда.
– Ох-ох-ох! Извини, я слишком темпераментная и не способна предаваться любви молча. Ох-ох-ох! Продолжай! Меня уже всю колотит… Что это там касается моих ступней?
– То самое, милая… То самое…
– О-о-о!..
Не в состоянии сдержать натиск мужчины, Элеонора стала медленно разводить ноги в стороны, открывая доступ к своей сокровищнице, украшенной по краям лоснящимися черными завитками, как вдруг слуха обоих любовников достиг резкий окрик лейтенанта Харрисона:
– Сэр, у вас все в порядке?
– Да, – выдавил из себя Уолтон Спарроу, придя в дикое смятение от угрозы быть застуканным за довольно нелицеприятным занятием.
– И с кем вы там уединились?
– Ни с кем!
– Тогда отоприте, пожалуйста, дверь. Я хочу убедиться, что вам не угрожает опасность.
– Прячься! – опомнился капитан, натянув подштанники и указав рукой на лакированную тумбочку для хранения карт, куда вряд ли поместится нормальный человек. – Если он нас увидит вместе, то нам придется несладко.
– Я туда не влезу, – засомневалась Элеонора, поспешив прикрыть грудь руками.
– И что ты предлагаешь? Учти, мистер Харрисон этого так просто не оставит. Боюсь представить, в каком свете будет обрисована данная ситуация губернатору Порт-Ройала.
– Ладно, попробую.
– Смотри не забудь забрать свое бельишко.
– Уже взяла.
– Гребешок.
– Ах, да, точно. Даже не заметила, как его обронила.
– Всему виной наша страсть.
– Согласна. Страсть туманит сознание.
Едва Элеонора успела спрятаться, дверь каюты распахнулась и лейтенант получил возможность осмотреть помещение, освещенное тусклым сиянием подвешенной к потолку масляной лампы.
– Я слышал женский голос.
– Вам показалось, сэр.
– Едва ли. Слух меня еще никогда не подводил.
– Возможно, это стонали заключенные. Одному из них было сегодня днем плохо.
– Почему же он сейчас не стонет?
– Полегчало.
– А что с постелью? Подушка сброшена на пол, одеяло свернуто трубочкой и простыня вся в темных пятнах.
– Ночные кошмары на пот прошибли.
Тема о заключенных заставила Элеонору широко улыбнуться. Разумеется, те не стонали, зато ее стоны наверняка достигли ушей мужа, вследствие чего ему пришлось испытать невыносимые мучения, которые не пожелаешь и врагу. А в качестве дополнительного бонуса, неприятные ощущения испытал капитан, примерив на себя шкуру самого настоящего идиота.
– Странно, – в щели между створками тумбочки промелькнули черные ботфорты. – Ну да ладно. У меня вот к вам какое дело. Я только что разговаривал с вахтенным, и он сообщил о подозрительных огнях, появившихся прямо по курсу полчаса назад, но исчезнувших ровно через минуту.
– Действительно странно, – задумчиво произнес Уолтон Спарроу, подперев на всякий случай створки пяткой. – Обычно вахтенный докладывает о таком капитану.
– Разберетесь с ним чуть позже, а сейчас поделитесь со мной своими мыслями.
– Быть может, огни принадлежат кораблю, идущему тем же путем.
– Чей корабль?
– Английский.
– Вы уверены?
– Уверен. Для пересечения океана испанцы используют другие широты, следовательно наша встреча исключена.
– Тем не менее прошу предупредить всех членов экипажа, чтобы глядели в оба. Мое донесение не должно попасть в руки врагов.
– Хорошо, немедленно этим займусь. Дайте лишь штаны с рубахой надеть.
– Надевайте. Буду ждать вас на квартердеке.
Проводив лейтенанта Хариссона до выхода, капитан вновь щелкнул щеколдой и сразу же подскочил к тумбочке. Во время разговора с незваным гостем он сильно боялся, что оттуда могут раздаться звуки, но еще больше его тревожило самочувствие красотки. Было бы весьма печально обнаружить внутри ее бездыханное тело, от которого нельзя избавиться без посторонней помощи.
– Милая, ты не задохнулась?
– Нет, – ответила Элеонора, высунувшись наружу. – Только ноги немного затекли.
– Слава богу! Скорей вылезай и приведи себя в порядок. Второй раз нам так легко выкрутиться не удастся.
– Да уж, игра с огнем еще никого до добра не доводила.
Вздохнув с облегчением, женщина ступила ногами на пол, выпрямилась во весь рост и принялась спешно зашнуровывать корсет. Затем она без малейшей капли стеснения задрала юбку выше живота и натянула панталоны, при этом настолько волнительно поведя пухленькими бедрами, что бедный Уолтон Спарроу чуть сам не свалился в обморок, мысленно окатив лейтенанта Харрисона потоком ругательств за его неожиданный визит.
– Во избежание подобных недоразумений предлагаю встретиться следующей ночью на твоей территории.
– Можно и на моей, – еле слышно хихикнула Элеонора, занявшись растрепанной прической.
– И не вздумай никому рассказывать о наших отношениях.
– Еще чего! Я же не дура, чтобы открывать всем подряд тайну собственного грехопадения.
– Правильно! О грехах лучше помалкивать, – покончив со своим обмундированием, капитан шагнул к двери, но вдруг остановился и нахмурил брови. – Ты пока здесь малость побудь, а потом так же через трюм отправляйся к себе.
– Ясно, – гребешок вернулся на прежнее место, закрепив в районе затылка объемистый пучок волос.
Капитан снова шагнул к выходу и снова остановился, поскольку за спиной раздался смешок.
– Знаете, сэр, – внезапно перешла на "вы" Элеонора. – Я тут подумала и задалась вопросом, что будет, если завтра моя каюта окажется для вас заперта?
– В смысле заперта?
– В прямом. Неужели вы донесете на меня лейтенанту Харрисону? Хотелось бы взглянуть, как он рассвирепеет, узнав правду насчет укрывательства преступницы.
– Ах вот, значит, в чем дело! – пришел в ярость Уолтон Спарроу, догадавшись, к чему клонит хитрая бестия, устроившая перед ним театральное представление. – Решила со мной поиграть?
– Нет! Просто хочу прояснить до конца ситуацию.
– Хорошо, сейчас я тебе ее проясню. Естественно, мистер Харрисон останется в неведении. Однако в Порт-Ройале ему придется сойти с корабля на берег, и тогда ты окажешься полностью в моем распоряжении. Когда же мне надоест наслаждаться твоим маленьким тельцем, тобой займется команда, предпочитающая действовать более напористо в отношении падших женщин. Дальше продолжать?
– Спасибо, не надо.
– Советую на досуге пересмотреть свое дерзкое поведение и сделать верный выбор.
– Попробую, но ничего не обещаю, – разнеслось по каюте уже после ухода капитана.
Если в противостоянии с Монти Элеонора одержала безоговорочную победу, то в противостоянии с Уолтоном Спарроу у них пока вырисовывалась ничья, а значит пришла пора обратиться еще к одному главному человеку на судне, который мог в корне изменить расстановку сил.
– Эй, дружок! – услышал юнга возле самого уха, перед тем как вытащить швабру из ведра. – Можешь оказать женщине услугу?
– Да, мэм.
– Найди матроса по имени Эдвин Даунинг и скажи ему, что я горю желанием с ним пообщаться.
– Вы уверены?
– Почему ты задаешь такой вопрос?
– Потому что он настоящее исчадие ада.
– Тем более. Заполучить в друзья исчадие ада весьма полезная штука.
– Как знаете. Мое дело вас предупредить.
– Спасибо.
Взглянув на полуют, где капитан с лейтенантом Харрисоном пялились в подзорные трубы, Элеонора сладко зевнула и отправилась к себе в каюту по верхней палубе, нисколько не заботясь о том, что ее может кто-то заметить. Даже наоборот, она хотела, чтобы ее заметили, поскольку это дало бы многим повод усомниться в порядочности одного из мужчин. Кого именно, значения не имело. Воспользоваться удручающим положением женщины, лишившейся защиты мужа, мог каждый, следовательно каждый являлся потенциальным объектом всеобщего порицания.
В течение следующих десяти часов Элеонора пребывала в глубоком забытье, полностью потеряв связь с окружающим миром. Сначала ей снился отец, предлагающий взять в руку пистолет и выстрелить из него по стае ворон. Затем перед глазами возник обнаженный Монти, предлагающий лечь на кровать и пошире раздвинуть ноги. В обоих случаях она ответила согласием, испытав удовольствие от меткого попадания, но не получив разрядки от короткого пятиминутного соития. Далее, мутную пелену развеял силуэт жуткого лысого типа, лихо взбирающегося по вантам на грот-мачту. Заметив внизу красотку, прогуливающуюся в неглиже, лысый тип громко присвистнул и полез назад, намереваясь завершить то, что не удалось сделать Уолтону Спарроу. Разумеется, красотка бросилась наутек, однако вскоре ей преградил путь лейтенант Харрисон, обнаживший свою длинную шпагу.
– Мэм, вы спите? – произнес юнга, настойчиво постучав в дверь.
– Секунду назад спала, – ответила Элеонора, ощутив сильную качку. – Что-то случилось?
– Нет, просто море штормит.
– Тогда в чем дело?
– Эдвин Даунинг ждет вас на баке.
– Прямо сейчас?
– Да.
– Хорошо, я скоро буду.
В любое другое время Элеонора потратила бы на сборы не больше десяти минут. И то основная часть времени ушла бы на мытье личика под рукомойником с последующим нанесением на него пудры. Теперь же фраза "скоро буду" вылилась в целых полчаса. Ведь помимо водных процедур для столь важной встречи следовало по-особенному нарядиться, дабы у пирата не сложилось впечатление, что он разговаривает с глупышкой, чьи слова не имеют никакого веса.
Сперва выбор пал на узкое платье из плотной ткани, верх которого был полностью закрыт, но потом Элеонора решила сменить образ замужней женщины на образ своенравной девицы и разложила перед собой, казалось бы, несовместимые вещи: просторную серую рубаху без воротника, черную бархатную жилетку, темно-зеленые индийские шаровары, широкий пояс с позолоченной пряжкой, коралловое ожерелье, несколько серебряных браслетов, камзол, шляпу с гусиным пером, а также укороченные красные сапожки на высоком каблуке.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/andrey-evgenevich-belov/zloy-i-kovarnyy-demon-buratino-chast-ii-68070577/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.