Главная страница | Юмористическая проза | Злой и коварный демон Буратино. Часть I

Злой и коварный демон Буратино. Часть I
Андрей Евгеньевич Белов
Вселенная Злого и коварного демона Буратино #1
Данная книга, не имеющая ничего общего со сказкой "Золотой ключик, или Приключения Буратино" (ну или почти ничего), является сборником сатирических произведений о похождениях одного забавного демонического существа, в которых оно (существо) всякий раз измывается над очередной зазевавшейся жертвой самым изощренным способом, включая пытки заостренными предметами. Дабы не попасть в число жертв демона, автор настоятельно рекомендует всем ознакомиться с этой книгой и сделать соответствующий вывод, заключающийся в том, что любого человека, страдающего тем или иным пороком, неминуемо ждет наказание, следовательно, нужно в максимально сжатые сроки попытаться изменить себя в лучшую сторону, иначе длинный сучковатый нос, обработанный грубым драчевым напильником, упрется и в вашу спину, причинив вам невыносимые мучения, обещающие быть бесконечно долгими. До какого момента? Разумеется, пока мозги не обретут первозданный вид.

Андрей Белов
Злой и коварный демон Буратино. Часть I

От автора
(Буквально несколько слов об истории создания книги.) Идея написать книгу о Злом и коварном демоне Буратино пришла мне на ум еще в 1995 году. Тогда на свет появились три рассказа: "Метаморфоза", "Лифт", "Новогодние казусы" и начало мини-повести "Жертва нашего времени"; а также моим другом Сергеем Лисенковым был нарисован логотип "Квадратный Буратино", который вы теперь можете лицезреть на обложке. Потом я забросил работу по причине отсутствия свежих идей касательно данной темы. Однако в 2010 году меня вновь посетило вдохновение, благодаря чему на свет появились рассказы: "Биржевой маклер", "Мистерии Египта, или араб обалдуй", продолжение мини-повести "Жертва нашего времени" и небольшой набросок к пьесе "Поп на карнавале". Дальше дело опять застопорилось, вплоть до середины 2020 года, пока я, наконец, не осознал, что эту книгу во что бы то ни стало надо завершить, иначе чувство неудовлетворенности не даст мне покоя до глубокой старости.
Примерно в то же самое время моя старшая дочь Ксения Белова загорелась желанием проявить себя в роли художника-иллюстратора и вплотную занялась созданием юмористических рисунков по сюжетам историй, рассказанных ей перед сном. Возможно, благодаря дочери ситуация приняла настолько стремительный оборот, что следующие рассказы не заставили себя долго ждать, начав выходить из-под "пера" один за другим и тем самым дав возможность задуматься о выпуске второй части книги. "Морской дьявол", "Кукла", "Потрясные Галюны", "Летающий остров", окончание мини-повести "Жертва нашего времени" и пьеса "Поп на карнавале"– вот лишь малая часть того многообразия, что мне удалось сочинить о Злом и коварном демоне Буратино в период с 2020 по 2021 год; и разумеется, на момент выхода первой части произведения, работы по-прежнему остается непочатый край. Уж слишком много мыслей породил этот забавный персонаж, обладающий непревзойденной изворотливостью, наряду с детским обаянием, чтобы ставить на нем жирную точку.
Теперь о главном. Так как рассказы создавались в разное время, они отличаются друг от друга по стилю написания. Убедительная просьба отнестись к этому с пониманием и не обрывать чтение на середине книги, а дочитать ее до конца. Обещаю, с каждой следующей страницей история похождений Буратино будет становиться все интересней и интересней, пока не выльется в самое настоящее эпическое повествование, открыв миру уйму секретов, касающихся параллельных измерений.
И в заключение, согласно сложившейся традиции, когда автор выражает своим друзьям и близким благодарность, хочу выделить следующих людей:
Свою жену Татьяну Артамонову за то, что подстегивала меня изо дня в день, избрав в качестве пряника любовь, а в качестве кнута – пресловутый скептицизм.
Свою дочь Ксению Белову за то, что стала одной из первых моих читательниц (естественно, части рассказов, в связи с возрастным ограничением), а также за создание иллюстраций.
Свою дочь Дарью Белову за то, что своей милой улыбкой озаряла мне путь во тьме. (Она у меня еще маленькая.)
Свою маму Елену Юрьевну Белову за привитую с раннего детства любовь к чтению.
Своего отца Евгения Белова за помощь в освоении военного дела. (Хотя я не пошел по его стопам, он успел снабдить меня массой полезной информации о тактико-технических характеристиках различного вооружения.)
Свою любимую бабушку Валентину Васильевну Белову за привитую с раннего детства любовь к устному народному творчеству.
Своего брата Михаила Белова за поддержку в любых начинаниях.
Своего брата Павла Батищева за помощь в редакции книги на первых порах. (Он у меня еще тот литератор, и мимо него ни один словесный ляп не проскочит.)
Своего племянника Григория Белова за то, что уродился хорошим парнем.
Своего редактора Ирину Рощину за стойкий и самоотверженный труд, идущий рука об руку с невероятной усидчивостью. Уж кто-кто, а она настоящий знаток своего дела.
Своего друга Сергея Лисенкова за создание логотипа и неповторимого "деревянного" шрифта, являющегося лицом книги.
Своего друга Сергея Буланкина за создание неповторимых речевых оборотов, которые были использованы мной при написании первых рассказов.
Алексея Николаевича Толстого за создание такого удивительного персонажа, как Буратино. (Я имею в виду именно Буратино, потому что Пиноккио ему и в подметки не годится. Пиноккио по сравнению с Буратино – просто мальчишка с грязной попкой.)
Даниила Хармса за то, что он стал моим главным наставником. (Уверен, его дух постоянно витает где-то поблизости, нашептывая в ухо дельные советы.)
Антона Павловича Чехова за показанный пример, как следует правильно оформлять пьесы.
Писателей: Герберта Уэллса, Рэя Бредбери, Станислава Лема, Ричарда Матесона и Артура Кларка за привитую любовь к научной фантастике.
Писателей: Жюля Верна, Марка Твена, Джека Лондона и Эдгара Берроуза за привитую любовь к приключенческим романам.
Владимира Маяковского за привитую любовь к поэзии.
Астрофизика Стивена Хокинга за предоставление пассивной помощи в изучении проблем, связанных с телепортацией.
Составителей учебника по астрономии за десятый класс, который я прочитал в девятилетнем возрасте аж несколько раз подряд.
Черный Космос за чудесную роскошь побыть живым. (Это я опять о Рэе Бредбери.)
Карла Маркса за написание такой великой книги, как "Капитал".
Владимира Ильича Ленина за становление в России, пусть и ненадолго, советской власти – самой честной и справедливой власти за всю историю человечества. (Хотя, если бы она сейчас существовала, мне вряд ли удалось издать свою книгу. Вот такой вот парадокс.)
Товарища Иосифа Виссарионовича Сталина за наше счастливое детство.
Как видите, список можно продолжать до бесконечности. Рука писать не устанет. Приношу глубочайшие извинения тем, чьи имена в него не попали, но имейте в виду, что я вас всех помню и за всеми слежу. Постойте, неужели никто не заметил ничего подозрительного? Открою страшную тайну: как только пошло перечисление вождей пролетариата, книга уже началась. Спасибо за внимание! И приятного вам чтения!
Ах да, совсем забыл сказать: средь рассказов спрятано несколько стихов, сочиненных мной на заре моего творчества, которые идеально вписываются в общую картину повествования. Не забудьте с ними ознакомиться. Теперь все…

1. Штучки-дрючки из ада
Введение в демонологию нового порядка, подразумевающую под собой использование нестандартных методов борьбы с нечестивцами, проявляющими неуважение по отношению к своим ближним.




В тот знаменательный день у работников ада было дел невпроворот. Еще утром сверху прислали большую партию грешников, и никто не знал, куда их всех распихать, а также откуда набрать столько поленьев для растопки котлов, имеющих в отдаленных пластах Земли особую ценность, потому что там не произрастает ни одного мало-мальского дерева. И действительно, с чего бы деревьям произрастать в тех местах, где температура достигает тысячи градусов по Цельсию? При такой агрессивной среде дохнут даже бактерии, которые страсть как обожают удивлять остальных живых существ своей невероятной выносливостью. Правда, их защитные свойства больше заточены на борьбу с желудочным соком того или иного организма, но это уже к делу не относится. Достаточно самого факта смерти вблизи раскаленного ядра планеты, подтверждающего теорию, что геенна огненная служит отнюдь не для праздного веселья и что право туда попасть дается лишь исключительным личностям, обладающим незаурядным складом ума.
Вот и сегодня среди вновь прибывших едва ли можно было найти хотя бы одного простачка с душой нараспашку. Наоборот, контингент подобрался самый что ни на есть пропащий. В чем довольно скоро убедился черт-сотник, появившийся на длинной каменной платформе, объятой со всех сторон голубыми языками пламени. К тому времени черти-подмастерья успели приволочь из закромов недостающие котлы и вскипятить воду при помощи жидкой лавы, тем самым предоставив грешникам возможность принять свои первые термальные ванны.
– Все готово, Ваше стократное величие! – хором произнесли рогатые чернорабочие с темным волосяным покровом в области таза, заприметив старшего собрата, чинно спускающегося по лестнице, возникшей из ниоткуда.
Сотником его звали потому, что он отвечал за сотню котлов, находящихся в данном межплиточном разломе Земли, и являлся счастливым обладателем рыжей растительности, а не потому, что властитель ада назначил ему соответствующее число помощников. Будь их хоть тысяча, звание от этого не изменилось бы, так как подземная иерархия не блистала разнообразием.
– Молодцы, я обязательно сообщу о вашей расторопности руководству и, возможно, кого-то из вас ждет долгожданное повышение.
– Рады стараться! – раздались восторженные голоса. – Да здравствует преисподняя! Да славится наш бессменный лидер Люцифер, чей грозный лик призван вселять в сердца простых смертных неподдельный ужас!
– Ну, хватит заискивать перед Его Рогатым Великолепием, черти вы эдакие! Пора познакомиться с нашими новичками. Ведите меня к ним, чтобы я мог пересчитать их по головам и свериться со списком предварительной записи.
Сгрудившись возле сотника, подмастерья засеменили мелкими шажками в сторону ближайшего котла, откуда доносились истошные вопли несчастного бедолаги, имеющего неосторожность схлопотать срок уж совсем в отдаленном месте, которое закоренелые преступники не в состоянии даже себе вообразить.
– Спокойно, дружище! – поспешил внести ясность сотник. – Это все с непривычки. Уверяю, скоро ты свыкнешься и болезненные ощущения сойдут на нет.
– Как можно свыкнуться с таким адскими муками? – продолжил вопить бедолага, высунув раскрасневшуюся физиономию из котла.
– Очень просто. Достаточно взглянуть на остальных. В отличие от тебя, они ведут себя смирно, или, если быть точнее, смиренно, стойко снося назначенное им наказание. Кстати, неплохо было бы узнать, за что ты сюда загремел?
– Перед вами, Ваше стократное величие, – начал один из чертей-подмастерьев, пробежав глазами по листку бумаги, исписанному таинственными закорючками, – отступник от общепринятого уклада жизни, насаждающий повсеместно технические новшества, призванные упростить ручной труд смертных и, следовательно, сократить их количество.
– Что можешь сказать в свое оправдание? – спросил бедолагу черт-сотник, тоже взглянув на листок бумаги.
– Но ведь это не является преступлением! Технические новшества призваны двигать прогресс вперед!
– Так-то оно так. Однако, прежде чем внедрять на производстве какие-либо новинки, стоит задуматься о том, куда девать освободившихся работников, поскольку из-за потери рабочих мест им придется умереть от голода раньше времени, что влечет за собой уменьшение числа потенциальных кандидатов на звание грешника.
– О каких работниках идет речь? Я же занимался строительством пирамид.
– Вот именно. Раньше многотонные каменные блоки тягали триста с лишним рабов, а теперь, благодаря рычажному крану, изобретенному тобой, это под силу всего лишь пятидесяти рабам.
– И где здесь работники? Неужели вы имеете в виду тех безвольных тварей, чей удел влачить жалкое существование в тени наместников фараона?
– А разве рабы не люди? Лично для нас вы все едины, вплоть до цвета кожи. Скажи спасибо, что за твое прегрешение тебе назначили срок в пятьсот лет. Будь моя воля, я бы непременно его удвоил.
– Переходим к следующему котлу? – поинтересовался черт-подмастерье, вновь скосив взгляд на листок бумаги.
– Да, переходим, – согласился черт-сотник, отвернувшись от отступника. – К нему вопросов больше нет. Пусть варится дальше.
– Теперь вашему вниманию мы готовы представить правозащитника, который защищал исключительно права богатых, даже если те были виноваты. Разумеется, за соответствующую плату.
– Я действовал в рамках закона и ни разу за них не вылез, – подал голос правозащитник, – поэтому требую повторного слушания дела с привлечением присяжных. Иначе все, что вы творите, можно смело отнести к произволу, не имеющему ничего общего с судом.
– Какая разница? – засмеялся черт-сотник, возведя руки вверх. – Закон, провозглашенный группой жалких пройдох, стоящих во главе государства, чистая фикция по сравнению со всеобщей справедливостью, установленной создателем всего сущего во вселенной, следовательно никто из нас не чинит произвол, когда подобные тебе попадают сюда. Посему считаю срок в тысячу лет достойным наказанием за твое стремление угождать богачам в ущерб малоимущим.
– Третью грешницу величают баламуткой, – произнес черт-подмастерье, отойдя от котла с правозащитником.
– О, это уже интересно! И кого же она баламутила?
– Односельчан.
– А поподробнее.
– Списала трехнедельную засуху, грозящую потерей урожая, на проделки ведьмы и обвинила в колдовстве ни в чем не повинную женщину, за что ту вскоре сожгли на костре, дабы унять гнев богов.
– Что за вздор! Людям не дано повелевать силами природы!
– Неправда! – воскликнула баламутка, чуть ли не выпрыгнув из котла. – Ведьмы существуют, и с ними следует обходиться самым жестоким образом!
– Тогда почему ее нет среди вас? – спросил черт-сотник, пройдясь взглядом вдоль каменной платформы. – Думаешь, мы тут в бирюльки играем и не разбираемся в сути вещей?
– У бедняжки на попечении находилось три ребенка, – добавил черт-подмастерье, отвесив баламутке увесистую оплеуху за пререкательство со старшими. – Боюсь предположить, что с ними стало потом.
– Тоже предали огню, ведьмино отродье! – процедила сквозь зубы упертая грешница, уйдя от греха подальше с головой под воду.
– И за все про все ей дали двести лет? – возмутился черт-сотник, топнув от обиды копытом.
– Да.
– Завтра же подам властителю ада петицию об увеличении срока до двух тысяч лет с последующей сдачей экзамена по прикладной физике.
– Отличная мысль, Ваше стократное величие! Пусть только попробует получить неуд. Ха-ха-ха! Останется на второй срок!
– Кто в четвертом котле?
– Мздоимец, взимающий плату за все подряд без малейшего зазрения совести.
– Я здесь совершенно случайно, – слетело с уст здоровенной ряхи весом не менее двадцати килограмм. – Но если вы считаете иначе, готов преподнести каждому щедрое вознаграждение за возвращение меня обратно в мир живых. Как вам такое предложение?
– Озвучь точную цену, – почесал затылок черт-сотник, одновременно изобразив на лице глубокую заинтересованность.
– Пятьсот золотых монет на брата.
– А не жалко?
– Ни капельки. Ведь Бог велел делиться.
– И на кой они нам сдались?
– Сможете купить любую вещь, какую только пожелаете. Дорогой наряд, породистую лошадь или даже наложницу, согласную на все, лишь бы не быть отстеганной плетью за непослушание. Представляете, будете хвастаться перед другими чертями тем, чего у них в помине не водилось. К слову о наложницах, могу порекомендовать отличный рынок, где за пятьсот монет можно приобрести сразу пять очаровательных созданий самого высочайшего качества. Молодых, стройных и невинных.
– Невинным сюда путь закрыт. Что касается остального добра, то никто из нас не отягощен чувством собственничества, поскольку мы обладаем даром воспроизводить материальные ценности в бесконечном количестве.
– Уму непостижимо! Зачем же вы тогда работаете? Не проще ли подняться на поверхность да провести в праздном веселье целую вечность?
– Нам и здесь весело. Причем настолько, что слезы на глаза наворачиваются.
– От чего именно?
– От вида твоих страданий, зажравшаяся ты свинья, кому предначертано судьбой томиться на медленном огне семьсот лет кряду. В данном случае считаю такое наказание справедливым.
Развернувшись к мздоимцу спиной, черт-сотник направился к пятому котлу, где притаился безжалостный надзиратель, заставлявший своих подчиненных горбатиться в поле под палящим солнцем все дни напропалую, включая положенные им по закону выходные. Дескать, работа превыше всего и тратить время на отдых непростительная роскошь. Лучше вкалывать не покладая рук от зари до зари, тем самым внося существенный вклад в общее дело.
– И что же мне с тобой делать?
– На вашем месте я бы скостил срок.
– С какой стати?
– Вам ли не знать о том, как облагораживает труд человека.
– Согласен, действительно облагораживает. Однако помимо труда, людям еще нужно заботиться о семье. А когда им этим заниматься, если они вынуждены проводить большую часть времени вдали от дома?
– При чем вообще тут семья? В мире существуют вещи поважнее.
– Тоже спорить не стану. Существуют. И одной из таких важных вещей является содержание в адском пламени тех, кто препятствует продолжению человеческого рода, из чего следует, что ты застрял у нас надолго. Скажем, лет на пятьсот. Ха-ха-ха!
– Позвольте! Разве можно обвинять человека в его тяге к работе?
– Нет, нельзя. Зато обвинять человека в его тяге склонять к работе других еще как можно. Впредь советую быть более сдержанным и не озадачивать людей свыше установленного срока, иначе попадешь сюда снова.
Подойдя к шестому котлу, черт-сотник сам озадачился, потому что в нем плавал душегуб, сосланный в ад на веки вечные.
– Они что там все наверху с ума посходили? – выкрикнул он, не сдержавшись. – Это же против правил!
– Так ведь душегуб, – попытался объяснить черт-подмастерье. – Почти сорок девушек со света изжил. Сущий дьявол.
– Вижу, что не ангел. Но только зачем насовсем присылать? Теперь у нас один котел будет постоянно занят.
– Не обязательно. Его можно временно к кому-нибудь пристроить. И так до тех пор, пока не наступит апокалипсис.
– Молодец! Хвалю за смекалку! Что бы я без тебя делал? Предлагаю немедленно осчастливить новым соседом баламутку. Уверен, из них получится замечательная пара. Может, потом еще и свадьбу сыграем.
– Не терпится посетить. Чур, я буду сразу у обоих шафером!
Залившись истерическим смехом, несколько крепких чертей, имеющие, помимо темного волосяного покрова в области таза, тонкие козлиные бородки, бросились выполнять поручение старшего собрата, а черт-сотник со своим помощником и остальными подмастерьями отправились знакомиться с седьмым грешником по профессии зазывала.
– Ну, и с чем едят сей экземпляр? – пошутил сотник, выставив перед собой листок. – Зазывал народ в лавку уличного торговца сладостями, выдумывая небылицы про его товар?
– Совершенно верно, Ваше стократное величие! – утвердительно закивал головой помощник. – В результате тридцать человек отравились несвежей чурчхелой, отдав концы на следующий же день. И стоит заметить, основной их костяк состоял из невинных детишек в возрасте от пяти до десяти лет.
– Какая неслыханная дерзость! Посягнуть на жизнь будущих грешников.
– При чем здесь я? – тоскливо произнес зазывала, надеясь снискать снисхождение у черта-сотника. – Товар был не мой. Пусть торговец и отвечает за свои промашки.
– Не сомневайся, после смерти он обязательно за все ответит. Однако речь сейчас идет не о нем. Скажи, ты знал, что чурчхела испорчена?
– Нет, не знал.
– Точно?
– Да, точно. Клянусь всеми святыми!
– Что ж, тогда вылезай из котла и катись отсюда к чертовой матери.
– Вы серьезно?
– Ага! Мы невиновных людей держать в аду не намерены, поскольку количество котлов ограничено. Да и к чему нам невиновные, когда вокруг полным-полно плутов и мошенников?
– Спасибо! Век вас буду помнить!
Придя в дикий восторг, зазывала оттолкнулся обеими ногами от дна котла, всплыл целиком на поверхность и попытался перемахнуть через его закоптившийся бортик.
– Хотя нет, погоди! – внезапно воскликнул черт-сотник, ударив себя ладонью по лбу. – Насчет века вышло небольшое недоразумение. Как у вас там говорится? Незнание закона не освобождает от ответственности?
– При чем здесь закон?
– А при том, милый мой, что сперва тебе стоило лично убедиться в качестве товара и уже потом зазывать народ в лавку для дегустации.
– Иными словами, – подвел итог черт-подмастерье, – наш друг прибегнул ко лжи ради наживы, так как торговец обещал ему за работу крупное вознаграждение.
– Полезай обратно, тупая ты башка! – рявкнул черт-сотник, надавив задранным копытом на плечо зазывалы. – Вместо одного века будешь бултыхаться в котле шесть веков. Все согласно протоколу. И еще нам не мешало бы укоротить твой длинный язычок, чтобы он не молол чушь.
– Это запросто можно устроить, – выкрикнули крепкие черти с бородками, оторвав взгляды от баламутки и душегуба, уютно разместившихся в котле друг напротив друга.
– Действуйте! Флаг вам в руки! А мы пока поглядим на восьмого гостя.
– С большим удовольствием! Сейчас только за клещами сбегаем.
– Зачем вам клещи? Выдирайте так, наживую. Нечего с ним цацкаться.
– Настаиваю на клещах, – запричитал зазывала, испугавшись предстоящей экзекуции, обещающей превратиться в нестерпимую пытку.
– Что-что? Не слышу! Можно выражаться более внятно? Ха-ха-ха! Ведь скоро ты вообще выражаться не сможешь.
Оставив зазывалу наедине с экзекуторами, черти двинулись к следующему котлу, из которого наружу вырывались жалобные всхлипы великовозрастной дамы, чье морщинистое тело покрывала белоснежная туника.
– Итак, кто тут у нас? – вкрадчивым голосом произнес черт-сотник, тем самым выказывая женщине уважение.
– Активистка! – без запинки отчеканил черт-подмастерье, предварительно сверившись с листком.
– В чем заключается ее вина?
– Организовывала собрания, посвященные защите окружающей среды.
– Ого, это что-то новенькое. Где же здесь кроется подвох?
– Подвох кроется в причине организации собраний. Прикрываясь благими намерениями, она преследовала сугубо личные интересы.
– Какие именно?
– Дело в том, что один очень жадный до денег землевладелец однажды решил насолить своему соседу с целью захвата рынка сбыта пшеницы и не нашел ничего лучше, как нанять активистку для ведения подрывной деятельности, приведшей в итоге к наложению запрета на осваивание близлежащих полей. Якобы сельскохозяйственные работы наносят природе непоправимый вред, следовательно расширять границы возделываемой территории крайне опасно. Разумеется, соседу не удалось собрать достаточное количество урожая, позволяющее устанавливать на него желаемую цену, что привело беднягу к банкротству.
– Хитро придумано. Прямо вершина мошеннической мысли.
– Но природа действительно требует к себе бережного отношения! – заверещала великовозрастная дама, смахнув с лица то ли слезинки, то ли капельки пота.
– К твоему случаю это не относится, даже если ты пыталась попутно воспрепятствовать уничтожению нетронутой целины. Корысть перечеркивает любые благие начинания, вплоть до спасения редких видов животных. А стало быть, мы обязаны воздать тебе подобающие почести в виде наподдания жара.
– Не получится, – встревоженно воскликнул черт-подмастерье, указав пальцем вниз. – По крайней мере, в ближайшее время.
– Почему?
– Нельзя заливать под котел много лавы, иначе он расплавится. Предлагаю дождаться возвращения Адского Лесничего, отправившегося наверх за березовыми дровами.
– Ладно, подождем. Только чем ему дрова из секвойи не угодили? От них же жара больше.
– Крупные секвойи давно все повырубили, а молодняк пока трогать не стоит. Пусть маленько подрастет. Скажем, пару тысяч лет.
– Ловлю на слове! По окончании срока обязательно по поводу этого напомню! – заулыбался черт-сотник, подмигнув великовозрастной даме правым глазом. – Как видишь, дорогуша, среди чертей тоже есть гуманисты. Так что не надо на нас зря поклеп возводить.
– Еще один котел остался, Ваше стократное величие! – напомнил черт-подмастерье, проследив за взглядом старшего собрата, собирающегося двинуться в сторону лестницы.
– Разве? – удивился тот, обратившись к записям на листке. – Тут вроде восемь числится.
– Там плавает странный тип с длинным носом, которого мы не можем идентифицировать.
– Странный тип, говоришь?
– Да, тип.
– С длинным носом, говоришь?
– Да с носом.
– Ну, пойдем пообщаемся с ним, – повернувшись лицом к последнему котлу, черт-сотник сделал несколько шагов и вдруг застыл на месте, осененный внезапной идеей. – Что касается активистки, то организуйте для нее, пожалуйста, венок из злаковых колосьев. Мне кажется, он придется весьма кстати.
– Непременно! – захохотали черти, уловив в его голосе нотки иронии.
Лишь прозорливый ум мог до такого додуматься – украсить голову грешницы тем, благодаря чему та провалилась после смерти в преисподнюю. Когда же очередь дошла до странного типа с длинным носом, всем стало не до смеха. Мало того, что внутри котла никого не оказалось, так еще вокруг были разбросаны кучи опилок, как будто кто-то решил ради забавы превратить ад в лесопилку. Вот уж и вправду наглость, не имеющая границ. Да за подобные выходки можно с легкостью схлопотать дополнительный срок, помноженный на три.
– А сверху случайно не уточняли, за какие заслуги его сюда прислали? – спросил черт-сотник, сунув руку в кипящую воду и проведя ею по кругу в надежде нащупать пропавшего грешника.
– Уточняли, – ответил помощник. – Он попал к нам из-за любви к шуткам.
– Не понял! Разве за это полагается наказание?
– Негодник измывался над горожанами в течение нескольких десятков лет, подкладывая им под ноги банановые шкурки, рисуя их карикатуры на заборе или сочиняя про каждого обидные дразнилки.
– И чем все закончилось?
– Четвертованием. У людей просто лопнуло терпение.
– У меня оно тоже скоро лопнет, потому что никому не позволено шнырять по аду без моего ведома.
Через секунду черт-сотник получил в задницу болезненный укол заостренным предметом, вынуждающий отпрянуть от котла и посмотреть назад.
– Ах ты паршивец! Поиграть со мной вздумал?
– Даже в мыслях не было! – воскликнул жизнерадостный мальчуган в полосатом колпачке, покрутив из стороны в сторону длинным носом. – Честное слово!
– Тогда чего колешься?
– Уверяю, все вышло совершенно случайно. Просто ваш помощник пнул меня в спину копытом, вот я на вас и напоролся.
– Никого я не пинал, – начал оправдываться черт-подмастерье, выпучив от удивления глаза.
– Может, и не пинал. Может, мне показалось. А все потому, что у вас здесь творится полная неразбериха.
– Какая еще неразбериха? – рявкнул черт-сотник. – Хватит нам зубы заговаривать! Немедленно замолчи и полезай в котел!
– Может, и замолчу. Может, и полезу. Только на дно я все равно опуститься не смогу.
– Почему?
– Дерево в воде не тонет.
– Хочешь сказать, что ты сделан из дерева?
– Ага. Причем из породистого.
– В жизни не поверю. Дай потрогать.
– Да пожалуйста, трогайте сколько влезет.
Прикоснувшись к мальчугану, черт-сотник провел по его плечу рукой, уперся в шею пальцами, побарабанил по ней когтями и, услышав характерный стук, задумчиво произнес:
– Странно, но малец сказал правду.
Следом за старшим собратом по шее мальчугана побарабанил когтями черт-подмастерье, а дальше то же самое проделали все остальные черти, включая низкорослого чертенка, напоминающего своим внешним видом новорожденного ягненка.
– Привет, меня зовут Тишка, – с опаской вымолвил он, уставившись на длинный нос незнакомца, кончик которого был окрашен в красный цвет.
– Здравствуй, дружище! Очень рад с тобой познакомиться! Меня зовут Буратино!
– Теперь рассказывай, зачем тебе понадобилось спускаться в ад? Только не говори, что по принуждению. После того, как ты покинул котел и беспрепятственно расхаживал тут взад-вперед, в это никто не поверит.
– Я спустился сюда в погоне за мечтой стать настоящим демоном, чьи возможности делать людям пакости способны поразить любое потустороннее существо.
На некоторое время платформу окутала гробовая тишина. Даже грешники, стонущие в котлах, предпочли ненадолго замолчать, поскольку каждому не терпелось узнать, каков будет вердикт черта-сотника. Ведь подобное в аду случилось впервые, и чем все могло закончиться, известно было лишь ему одному.
– По-моему, ты далек от понимания истинного предназначения демона, – наконец, сорвалось с его искривленных губ. – Демоны не стремятся причинить физический вред человеку. В их задачи входит заставить человека причинить вред самому себе. Следовательно, из тебя вряд ли выйдет какой-нибудь толк.
– То есть я зря договаривался с крылатыми властителями поднебесья, чтобы они низвергли меня в преисподнюю? – возмутился до глубины души Буратино.
– Выходит, зря. Забудь о своей мечте и отправляйся туда, откуда пришел. Нам такие глупые шалунишки не нужны.
– Хорошо, со мной все ясно. Но как быть с остальными? Чем перед вами провинились мои братья?
– Вас что, много? – удивленно вздернул брови черт-сотник.
– Да, целая поленница. И все легки на подъем.
– Может, дадим Буратино шанс? – вмешался в разговор Тишка.
– Точно, дайте мне шанс! Научите глупого шалунишку уму-разуму, сделав из него повелителя человеческих судеб.
– Спешу тебя огорчить, – еще больше нахмурился черт-сотник. – Даже если мы согласимся стать твоими учителями, ты все равно не добьешься успеха, потому что на твоей голове нет рогов.
– Ах, вот где собака зарыта! – радостно воскликнул Буратино. – Значит, сущность демона заключается в остроконечных выступах костного вещества его черепушки?
– Зришь в корень, малец. И умнеешь прямо на глазах.
– Тогда я спешу вас обрадовать. На моей голове есть рога.
– Почему же их не видно?
– А это что, по-вашему? – нос Буратино прочертил в воздухе незамысловатую дугу и замер на расстоянии двух сантиметров от пупка черта-сотника. – По длине он сравним с рогом носорога, а по силе укола превосходит его в тысячу раз. Не верите? Могу продемонстрировать. Но учтите, кишки вам потом придется зашивать.
– Спасибо, не надо! – переполошился черт-сотник, спешно прикрыв пупок ладонями. – Я согласен принять тебя в наши ряды при условии, что ты начнешь постигать науку с самых азов.
– Отлично! Готов начать хоть сейчас. Говорите, в чем будет заключаться мое первое задание?
Внезапно откуда-то сверху послышался жуткий скрежет, заставивший всех чертей броситься врассыпную и быстро попрятаться за котлами. Задрав голову, Буратино обнаружил над собой широкую трещину, из которой на него таращился седовласый великан, одетый в черную стеганую безрукавку, синие мешковатые штаны, а также красные сафьяновые сапожки, украшенные золотым орнаментом. Эдакий щеголь, принявший параллельное платформе положение, тем самым нарушив законы гравитации.
– Поберегись! – громогласно произнес великан, выкатив перед собой шахтерскую вагонетку размером с кашалота.
– Что стоишь? – окликнул друга Тишка. – Беги скорее сюда, иначе превратишься в лепешку!
– Кто это такой?
– Адский Лесничий с промысла вернулся. Еще немного, и он завалит здесь все дровами.
Отойдя от первоначального шока, Буратино стремглав помчался к ближайшему котлу, где чертенок давно приготовил ему уютное местечко, растолкав вокруг себя соседей.
– Уф, еле успел! – раздалось одновременно с грохотом ударяющихся о платформу предметов и близко не подходящих под описание дров. Скорее, это были целиковые деревья, вырванные из земли с корнем и увеличенные в размерах чуть ли не вчетверо.
– Молодчина!
– Страшно представить, как будут выглядеть через пару тысяч лет секвойи.
– Величиной с гору. Или около того.
– Потрясающе!
– Хватит рассиживаться, – скомандовал черт-сотник по окончании деревопада. – Разбирайте топоры – и марш заготавливать дрова. Думаю, этого добра нам хватит надолго. Не меньше, чем на год.
– Простите, я тоже должен браться за топор? – поинтересовался Буратино, удивившись тому, что Тишка никуда не торопится. – А то у меня к данному виду инструмента выработалась неприязнь.
– Нет, ты поступаешь в распоряжение своего нового товарища, занимающегося у нас чисткой котлов, и твоим единственным инструментом на ближайшие сто лет станет ворсистая щетка.
– Спасибо за оказанное мне доверие! Обещаю вас не подвести!
– Ступай.
– Уже иду.
Отойдя от черта-сотника на приличное расстояние, Буратино не удержался от комментариев, касающихся будущей работы:
– Во всяком случае, елозить щеткой по чугунной железяке гораздо легче, чем махать топором.
– Это тебе так кажется, – тяжело вздохнул Тишка, – но вскоре ты поймешь, что чистка котлов ничего, кроме скуки, вызвать не может.
– И сколько ты их чистишь?
– Затрудняюсь ответить. Возможно, несколько веков подряд.
– Ничтожный срок, по сравнению с вечностью.
– Спорить не буду. Только уж больно хочется продвинуться по служебной лестнице хотя бы на одну ступенечку.
– Обязательно продвинешься. Где наша не пропадала?
– В преисподней! – засмеялся Тишка, достигнув края платформы.
– Кстати, давно порываюсь спросить, – неожиданно сменил тему разговора Буратино, направив нос в сторону странной постройки, парящей в воздухе меж двух бурных потоков из расплавленной лавы. – Что там в вышине за пряничный домик виднеется?
– Замок Его Рогатого Великолепия Люцифера. И мой тебе совет, лучше туда даже не смотреть, иначе он рассвирепеет, выскочит наружу да нашлет на нас страшное проклятие.
– Приму к сведению.
Начиная с данного момента, Буратино с головой погрузился в рутинную работу, поставив на своем прошлом беспечном существовании, являющемся тупиковой ветвью развития, жирный-прежирный крест. Чего ему, собственно, и хотелось добиться. Ведь каждый уважающий себя хитрец стремится урвать от жизни максимум, пудря мозги всем, кто пытается встать на пути к заветной цели. А то, что Буратино хитрец, каких свет не видывал, ни у кого сомнений не вызывало, поскольку его приняли в коллектив, который для простого смертного находится вне зоны досягаемости.
Однако Тишка, несмотря на детский склад ума, оказался весьма дальновидным чертиком, и по прошествии пятидесяти лет чистка котлов действительно превратилась в скучное занятие, идущее рука об руку с гнетущим состоянием, способным погрузить даже самого заядлого оптимиста в глубочайшее уныние. Что только ни предпринимал шаловливый плут, желая разнообразить монотонный ход времени, на какие только уловки ни шел, пытаясь хоть как-то скрасить быт, его удручающее положение всегда оставалось неизменным. (Если не становилось еще хуже.) И вот, когда он совсем дошел до ручки, сравнявшись по унылости с остальными чертями, на горизонте промелькнул долгожданный лучик надежды в виде вереницы гнедых лошадей, тянущих за собой черный двухместный экипаж. Самое интересное заключалось в том, что облучок, где обычно восседает возничий, был пустым, тем самым вызывая у стороннего наблюдателя подозрение о наличии дара, позволяющего пассажиру управлять животными на расстоянии посредством силы мысли.
Вначале экипаж двигался вдоль платформы, ловко лавируя между дымящимися котлами и чертями-подмастерьями, застывшими в изумлении на месте. Затем, увеличив скорость до предела, он резко взмыл вверх, чтобы завершить маршрут аккурат возле пряничного домика Его Рогатого Великолепия. Стоило лошадям перестать загребать копытами воздух, как из распахнутой настежь двери наружу выползла тучная женщина весом под сотню килограмм, чей дорогой наряд состоял: из пышного атласного платья цвета спелой вишни, заканчивающегося роскошным ажурным шлейфом; белого кудрявого парика, разделенного на две половинки глубоким пробором; и широкой зеленой ленты с блестящими орденами, перекинутой через правое плечо. Сопоставив все элементы вместе, можно было с легкостью определить принадлежность их хозяйки к "голубым кровям". Как минимум, перед взорами жителей ада предстала герцогиня, а как максимум – сама императрица.
В тот момент приятели закончили оттирать от сажи свой стотысячный по счету котел, в связи с чем решили устроить небольшую передышку, дабы набраться свежих сил для чистки еще шести котлов, перенесенных по указу черта-сотника в центр платформы, куда вскоре обещали сбросить очередную партию грешников, состоящую из беглых каторжников, попавших под обстрел вовремя подоспевшей жандармерии. Ходили слухи, что те устроили наверху настоящую бойню, укокошив до кучи десятка три мирных жителей. Довольно весомый вклад, обеспечивающий дополнительный прирост желающих искупаться в кипятке, кратный числу нападавших.
Разинув от удивления рот, Буратино выронил из рук ворсистую щетку и обратился к Тишке с вполне резонным вопросом:
– Послушай, дружище, ты часом не в курсе, что за фифа решила осчастливить нас своим присутствием?
– Фифу называют Мадам, – ответил оживившийся чертенок. – Только она прибыла не к нам, а к Люциферу. У него сегодня юбилей.
– Ого! Какая приятная новость! Сколько же ему стукнуло?
– Без понятия. Об этом знает лишь Мадам – единственный живой человек, кому позволено переступать порог пряничного домика.
– Жаль. В честь столь знаменательного события мы могли бы закатить грандиозную вечеринку с использованием фейерверков. – На последнем слове Буратино осекся и вновь задрал голову. – Постой, ты говоришь – единственный живой человек?
– Да.
– Интересно, за какие такие заслуги Мадам удостоилась чести посещать нашего лидера?
– У них общее дело в мире смертных.
– А поточнее.
– Сложно сказать. Возможно, плетут вокруг кого-то козни. Или уже сплели и теперь вместе наблюдают за страданиями жертвы.
– Хотел бы я оказаться на ее месте.
– Зачем? – спросил черт-сотник, вклинившись без предупреждения в разговор.
– Затем, чтобы уговорить Его Рогатое Великолепие научить меня еще чему-нибудь стоящему, помимо чистки котлов.
– К примеру?
– К примеру, поднимать в воздух тяжелые предметы, не прикладывая к этому усилий.
– Для чего?
– Ну, как же! Неужели не ясно? Увидев необъяснимое явление, выходящее за пределы привычного понимания окружающей действительности, человек непременно впадет в суеверие, и тогда его можно будет брать тепленьким. Также я хочу научиться быть невидимым. По тем же самым причинам.
– Наконец ты начал соображать в правильном направлении, – заключил черт-сотник, издав тихий смешок. – Что ж, мы готовы заняться твоим обучением в свободное от работы время, но только без привлечения Его Рогатого Великолепия, поскольку беспокоить властителя ада по пустякам чревато тяжелыми последствиями.
– Согласен. Когда приступим?
– После отбытия Мадам, разумеется. А пока приведи с Тишкой в порядок те шесть котлов, о которых я недавно говорил. Грешники должны появиться здесь с минуты на минуту, поэтому медлить больше нельзя.
– Слушаемся, Ваше стократное величие! – в один голос прокричали приятели, бросившись наперегонки выполнять приказ старшего собрата.
Однако на этом сюрпризы не закончились. Мало того, что грешники оказались все отпетыми негодяями, по ком давно плакала преисподняя: мошенниками, карточными шулерами, загребущими хапугами и прелюбодеями с характерными отличительными чертами в области срамных мест, раздутыми до неимоверных размеров, – так еще Мадам вздумалось перед отъездом остановить свой черный экипаж прямо рядом с Буратино, когда тот, пользуясь случаем, тыкал носом грузного детину, разукрашенного по всему периметру татуировками сомнительного содержания, пытаясь заставить его уйти под воду.
– Здравствуй, дорогой! – обратилась она к черту-сотнику, одновременно покосившись на новичка.
– Здравствуйте, Мадам! – произнес старший собрат, слегка склонив голову набок в знак уважения к знатной персоне.
– Какой у вас славный мальчик на побегушках появился! Просто загляденье!
– Уродов не держим.
– А какой у него длинный и сучковатый нос! Так и напрашивается на грех!
– Не советую. Нос ему дала природа совсем для других целей.
– Это мы еще посмотрим. Пусть подойдет ко мне поближе. Хочу перекинуться с ним парой слов.
– Чего застыл? Делай, что велено! – отдал приказ засмущавшемуся подмастерью черт-сотник, отступив от экипажа на два шага назад.
Передав опеку над детиной Тишке, который тотчас уперся в шею упрямца заостренным трезубцем, намереваясь проткнуть ее при малейшей попытке неповиновения, Буратино медленно двинулся в сторону экипажа. Несмотря на внушительные габариты грузного тела, Мадам имела весьма симпатичную мордашку. Формы полных розовых губок, аккуратно выщипанных черных бровок и немного вздернутого кверху носика – не шли ни в какое сравнение с формами более стройных красоток, чьи исхудавшие от бесконечных диет лица напоминали лица недавно умерших людей. Вот уж в ком била ключом жизнь, так это в ней. И ни одна сила в природе не могла испортить столь дивную картину, достойную кисти художника.
– Ну, рассказывай, по каким таким причинам тебя занесла сюда нелегкая? – улыбнулась Мадам, поднеся к глазам отполированный до блеска бронзовый лорнет.
– Горю желанием стать демоном, о мать всего сущего на Земле! – без запинки выпалил Буратино, вытянувшись перед женщиной по стойке смирно.
– Браво! Подобных тебе весельчаков в аду еще ни разу не бывало, а значит скоро мир содрогнется от твоих проказ. Только я не мать всего сущего на Земле. Скорее, я искусительница, толкающая людей к совершению непоправимых поступков, связанных с физическими особенностями их организмов.
– Вы правы, – заискивающим тоном произнес черт-сотник. – Буратино у нас еще тот проказник. Палец в рот не клади, дай над кем-нибудь поизмываться.
– Похвально!
– Что же здесь похвального? В своем рвении насолить человеку демонам не пристало опускаться до роли шутов, поскольку испокон веков они славились сдержанностью, строгостью и непоколебимостью.
– К сожалению, как бы мы того ни хотели, но всему когда-нибудь приходит конец, поэтому нужно не сторониться перемен, а встречать их с гордо поднятой головой.
– Не знаю, не знаю. Лично я – приверженец консерватизма, следовательно меня настораживает задорный пыл новичка, и уж тем более меня пугают методы, при помощи которых он собирается сбивать людей с пути истинного.
– Тем не менее прошу принять к сведению мое полное одобрение на его дальнейшую деятельность в качестве исчадия ада.
– Хорошо! Непременно учту ваши пожелания.
– Заранее благодарю, – показав небрежным жестом руки, что черту-сотнику следует удалиться, Мадам обратила свой лучезарный взор на Буратино. – Теперь, что касается тебя, милый. Подойди еще ближе. Нам нужно пошептаться с тобой тет-а-тет.
– Сию секунду!
Сгорая от нетерпения, будущий демоненок шагнул вперед, встал на цыпочки и просунул голову в приоткрытую дверь экипажа, где воздух был насквозь пропитан ароматом луговых цветов.
– Когда закончишь обучение, обязательно загляни ко мне в гости. У нас есть что друг другу предложить.
– Вы о чем?
– О сотрудничестве, глупышка. Негоже двум зловредным существам наводить страх на население поодиночке. Гораздо сподручней делать это сообща. Так мы добьемся большего успеха.
– Логично, – согласился Буратино, чудом не зацепив носом нарумяненную женскую щечку. – Но как я вас найду?
– Вот, держи.
В разжатой ладони Мадам блеснул золотой кругляш с изображением остроклювого мужчины в короне.
– Что это?
– Золотая монета из казны одного недотепы, с кем меня однажды свела судьба. Подбросишь ее вверх – и тут же окажешься в моей опочивальне. Все понятно?
– Да, все. Чего тут непонятного. Сначала вверх, потом к вам в опочивальню. Проще пареной репы.
– И еще, – отведя лорнетом нос Буратино в сторону, Мадам приблизила губы вплотную к его уху. – Властитель ада знает, что ты здесь, и следит за каждым твоим шагом. Смотри не опростоволосься.
– Будьте спокойны! Я успел научиться вести себя подобающе в приличном обществе чертей.
– Отлично! Тогда до встречи!
– Ага! До встречи! Надеюсь, она уже не за горами.
Дождавшись исчезновения черного экипажа, сорвавшегося с места спустя секунду после окончания разговора, Буратино поспешил на помощь к Тишке, умудрившемуся превратить татуированного детину в настоящую мишень для игры в дартс, но так и не добившемуся желаемого результата. Настолько выносливым тот оказался по части борьбы с болезненными ощущениями, возникающими вследствие протыкания мягких тканей тела треугольными окончаниями трезубца.
– Погоди, дружище. Ты выбрал неправильную тактику. Дай я сам с ним разберусь.
– Попробуй.
Запрокинув голову назад, Буратино издал боевой клич и со всего размаху ткнул детине носом прямо в пах. Через секунду оттуда брызнул такой мощный фонтан крови, что оба приятеля мигом окрасились в красный цвет, приняв облик вареных раков.
– О боже! – завизжал тонким голоском грешник, стыдливо прикрыв поврежденную промежность руками. – Так не честно!
– А разве честно нападать на одиноких и беззащитных женщин в глухой подворотне? – спросил Буратино, смахнув кровь с перепачканных глаз.
– Мне были нужны деньги на выпивку.
– Каждый день в течение многих лет?
– Да. Потому что я алкоголик.
– Но зачем ты их убивал?
– От свидетелей всегда надо избавляться, иначе они могут настрочить донос властям.
– По-моему, это справедливо.
– Что именно?
– Тот, кто причинял вред слабому полу, теперь сам превратился в женщину. Ха-ха-ха! И мы можем издеваться над ним любым доступным нам способом.
– Точно! – крикнул Тишка, занеся трезубец над головой.
Дальше он вонзил его детине в лоб, вышибив из того весь дух. Правда, ненадолго, поскольку мертвый не может умереть вторично. Такова главная особенность загробного мира, где каждый одновременно со смертью обретает бессмертие, тем самым получая замечательную возможность испытывать муки бесконечно долго. Или, если быть точнее, в течение отведенного ему срока.
– Я тут вот чего подумал, – произнес Буратино, убедившись, что детина усвоил полученный урок и погрузился под воду насовсем. – Будучи живым человеком, Мадам должна бояться нашего старшего собрата как огня, потому что после кончины она обязательно предстанет перед ним в роли грешницы, чтобы держать ответ за свои прегрешения. Однако на деле все выходит наоборот. Это старший собрат испытывает по отношению к ней чувство страха, прислушиваясь к каждому ее слову. Тебе не кажется такое положение вещей странным?
– Скорее всего, у Мадам есть некий иммунитет, выданный Его Рогатым Великолепием на случай подобных осложнений, – почесал затылок Тишка. – Вот она и дерзит здесь всем подряд, не опасаясь последствий.
– А сколько ей вообще лет?
– Сто с гаком.
– Удивительно! Как можно было так хорошо сохраниться? Обычно люди в столь преклонном возрасте выглядят дряхлыми и немощными.
– Выходит, помимо всего прочего, Его Рогатое Великолепие наделил Мадам еще и иммунитетом от старения.
– Отличный подарок. Пожалуй, самый лучший из всех подарков, что могут преподнести человеку потусторонние силы.
– Согласен.
– Молодцы! – захлопал в ладоши черт-сотник, вынырнув из-за спин приятелей. – Грамотно нашего друга в котел загнали. Теперь он до конца срока носу из него не покажет.
– У нас был хороший учитель, – в один голос ответили друзья.
– Сильно не обольщайтесь, меня комплиментами не проймешь. Сегодня можете отдохнуть, а завтра вас снова ждет работа.
– Мы и не обольщаемся. Работать во славу властителя ада сплошное удовольствие.
На первый взгляд могло показаться, что дело, наконец, сдвинулось с мертвой точки и почетное звание демона у Буратино уже почти лежало в кармане. Но ад не был бы адом, если бы в нем все доставалось таким простым путем. В результате, прежде чем события, связанные с появлением под землей черного экипажа, приняли стремительный оборот, прошло еще пятьдесят лет. За это время некогда моложавый и наивный мальчуган в полосатом колпачке понабрался ума да заметно окреп, научившись у черта-сотника многим интересным вещам, о которых простые смертные не имели возможности даже помыслить. Поднятие в воздух тяжелых предметов при помощи ментальных завихрений атомной составляющей бытия, исчезновение из поля зрения людей, а также просверливание в пространстве сквозных червоточин, позволяющих свободно передвигаться по нему в любых направлениях, – являлись лишь малой частью того невообразимого многообразия, что перед ним постепенно открывалось. Однако последнее слово по-прежнему оставалось за Его Рогатым Великолепием, продолжающим, как назло, безмолвствовать и тем самым вынуждая нетерпеливого сорванца пойти на крайние меры. Уж слишком сильно у того свербело в одном месте.
– Давно хотел тебя спросить, – издалека начал Буратино, оттирая вместе с Тишкой двухсоттысячный котел. – Почему ты никогда не справляешь свой день рождения?
– Потому что я не знаю, когда родился и сколько мне лет.
– Просто тихий ужас! По-моему, это следует срочно исправить.
– Каким образом?
– Отпраздновать все твои гипотетические дни рождения за раз, организовав шумный сабантуй с вовлечением в него наших не в меру трудолюбивых собратьев, включая черта-сотника. Начнем с адских песен и дьявольских плясок, а закончим распитием дивной по вкусу воды из котлов. Я тут однажды попробовал ее немного, так могу с уверенностью сказать, что за много сотен лет вокруг грешников скапливается достаточное количество сероводорода, способного превратить любую жидкость в настоящую газировку. Жаль, здесь нет соломинок. Тогда бы можно было добиться максимального эффекта.
– В газировку? – повел носом Тишка, пытаясь принюхаться к запаху, исходящему из котла.
– Да, в газировку. Лучшее, что удалось придумать человечеству, за все время своего существования.
– Страсть как охота попробовать.
– Так чего сидишь? Вставай и зови всех сюда. Сейчас мы заставим вздрогнуть недра Земли.
– Я мигом!
– Жду.
Первыми отреагировали на приглашение присоединиться к намечающемуся сабантую крепкие черти с козлиными бородками, примчавшиеся буквально сразу после Тишкиного приглашения. Следом подтянулись остальные подмастерья, занимающиеся в тот момент распилом деревьев, сброшенных сверху Адским Лесничим днем ранее; и лишь черт-сотник, опасаясь, как бы чего не вышло худого из этой затеи, предпочел на время остаться в сторонке.
– Можешь объяснить подробно, что от нас потребуется? – эхом пронеслось вдоль платформы по окончании сборов.
– Естественно, – злорадно ухмыльнулся Буратино, приметив для себя шесть котлов, где варились давно забытые всеми грешники. – Но сначала нужно кое-кому устроить перекличку, чтобы составить список имен.
– Устраивай! Да поживее! Мы не любим, когда кота за хвост тянут.
В течение какого-то времени Буратино бегал от котла к котлу, задавая их обитателям наводящие вопросы, на которые те с радостью отвечали, надеясь получить долгожданное снисхождение.
– Назови свое имя, несчастная, – услышала сногсшибательная красотка, заметив нависшую сверху остроконечную тень.
– Августина Безотказная.
– За что сюда попала?
– Переспала с семью сотнями мужчин.
– Какой срок назначили?
– Семьсот лет.
– Справедливо. Идем дальше. А тебя как зовут?
– Федот Первородный, – бойко ответил щупленький паренек с маленькими глазенками, собранными в кучу у переносицы.
– За что ты сюда попал?
– Торговал детьми.
– Какой срок назначили?
– Триста шестьдесят восемь лет.
– Дай угадаю. Именно столько детей было тобой продано.
– Совершенно верно.
– Раскаиваешься?
– Да! Сильно раскаиваюсь!
– Молодец. Считай, легко отделался.
Не успел Буратино подойти к третьему котлу, как оттуда показались расплывчатые очертания мужской физиономии.
– Ой, мамочки родные! А ты кто у нас?
– Лукьян Мутный.
– За что сюда попал?
– Мухлевал со ставками на бегах.
– Только и всего?
– Нет. Еще мухлевал с картами, игральными костями, шашками, домино. В общем, со многими вещами мухлевал. Чтобы все перечислить, дня не хватит.
– Какой срок назначили?
– Неопределенный.
– Справедливо. И очень логично. Ну, прямо чистая математика.
У четвертого котла новоиспеченного чертенка, копирующего повадки старшего собрата, поджидал смуглый малый с кучерявой головой и золотой серьгой в ухе.
– Назови свое имя, – произнес Буратино, уставившись на серьгу.
– Гордей Конокрад.
– За что сюда попал? Хотя постой! Не говори. Тут и так все ясно. Ты крал коней. Правильно?
– Да, крал. И потом ел. Много ел. Никому не оставлял. Вплоть до хвостов.
– Фу! Кони – лучшие друзья человека. После собак, разумеется. А разве можно есть друзей?
– Когда кушать хочется, очень даже можно.
– Какой срок назначили?
– Восемьсот восемьдесят лет.
– Ого, сколько конины извелось по твоей милости. Прямо табун.
– Нет, коней было двести двадцать. Я вел точные подсчеты.
– То есть тебя покарали кратно копытам?
– Да.
– Дикая несправедливость! Буду ходатайствовать о смягчении наказания.
– Спасибо!
Оставив Гордея Конокрада в приподнятом настроении, Буратино перешел к пятому котлу, в котором томилась мясистая женщина в фартуке и белой косынке, похожая на домработницу.
– А как твое имя, красавица?
– Алена Покладистая.
– За что сюда попала?
– Подкладывала людям в еду мышьяк.
– И скольких ты отравила?
– Девятерых.
– Зачем?
– Они вили из меня веревки.
– Какой срок назначили?
– Девятьсот лет.
– Почему так много?
– Именно столько грамм мышьяка на них пришлось израсходовать.
– Справедливо.
– Может, ты тоже замолвишь у Его Рогатого Великолепия за меня словечко?
– Нет. Извини, но я не нахожу причины для сокращения срока, – взгляд Буратино устремился к шестому котлу с барахтающимся в нем мужчиной, чей широко разинутый рот имел аномально большие размеры. – А ты что у нас за жук?
– Андрон Красноречивый.
– За что сюда попал?
– Вводил в заблуждение горожан, прикидываясь сборщиком пожертвований.
– На что собирал, если не секрет?
– На организацию общака, позволяющего компенсировать потери во время природных катаклизмов. Когда же они произошли, я убежал со всеми деньгами за бугор.
– Сколько дали?
– Четыреста пятьдесят лет.
– Кратно монетам?
– Да.
– Какой-то хилый сборщик пожертвований из тебя вышел.
– Так за каждую тысячу монет по одному году начисляли.
– Тогда ладно. Хорошо постарался. Почти полмиллиона срубил.
– Долго еще? – поинтересовались черти, устав стоять просто так без дела.
– Подождите, уже почти все готово, – улыбнулся Буратино, подняв с земли щепку и засунув ее себе за ухо на манер гусиного пера. – Осталось лишь подобрать подходящие рифмы.
– Ждем.
Но ждать им явно надоело, и у многих опять начало лопаться терпение, поскольку ни один житель ада не выносил простоя. Особенно это касалось черта-сотника, отчитывающегося за проделанную работу перед Его Рогатым Великолепием в конце каждого рабочего дня.
– Подобрал? – недовольно рявкнул он, бросив взгляд в сторону пряничного домика.
– Да!
– И что дальше? – раздались отовсюду голоса.
– Становитесь в ряд. Сейчас мы начнем ходить гуськом между котлов, и когда я буду читать про одного из грешников соответствующий стишок, вы должны закончить его следующей фразой: "Тьфу-тьфу-тьфу на тебя! Тьфу-тьфу-тьфу на тебя!"
– А плеваться можно? – поинтересовались черти с бородками, цыкнув от удовольствия тонкой струйкой слюны.
– Даже нужно! В этом заключается вся соль сабантуя. Правда, потом мне бы хотелось скрепить наши действия дегустацией чудного напитка, что производится на свет путем стравливания в воду кишечных газов. Но давайте двигаться поэтапно и не забегать далеко вперед.
– Договорились! В ряд – значит в ряд!
Второй раз никого просить не пришлось. Встав за носатым предводителем невиданного до сей поры праздничного шествия в длинную шеренгу, черти тронулись за ним неспешным шагом, готовясь в любую секунду заполнить окружающее пространство нескончаемым потоком слюней; а сам носатый предводитель начал с важным видом выкрикивать первое четверостишие, указывая носом на ближайший котел:

Как на Тишкины именины,
Запекли мы Августину.
Ха-ха-ха, да ха-ха-ха!
Августа вкусною была!

– Тьфу-тьфу-тьфу на тебя! – полетели в сторону сногсшибательной красотки плевки. – Тьфу-тьфу-тьфу на тебя!

А потом нашли Федота.
Кипятили под укропом.
Тра-ля-ля, да тра-ля-ля!
Похлебка сытно всем зашла!

– Тьфу-тьфу-тьфу на тебя! – омылся следующей порцией плевков щупленький паренек с маленькими глазенками, собранными в кучу у переносицы. – Тьфу-тьфу-тьфу на тебя!

Дальше к нам пришел Лукьян,
У кого живот как чан.
Унца-унца, гоп-ца-ца!
Объеденье потроха!

Кто-то приволок Гордея,
Чтоб башку свинтить скорее.
Хи-хи-хи, да хи-хи-хи!
Аппетитные мозги!

После взялись за Аленку,
Откромсали ей печенку.
Вот те раз! Вот те раз!
Печень вышла первый класс!

Под конец нашли Андрона,
Чья душонка закопчена.
Ах, Андрон! Ах, Андрон!
До чего же ты вкусен!

– Ну просто пальчики оближешь! И какой наваристый! – закончил черт-сотник, пустившись в пляс вокруг последнего котла. – А еще можешь по кому-нибудь пройтись лично для меня? Уж больно у тебя забавно получается издеваться над грешниками.
– С большим удовольствием, – согласился Буратино, подбежав к седьмому котлу, откуда выглядывала голова губастой девицы с зализанными назад волосами. – Твое имя, уточка?
– Богдана Балаболка.
– Каким ветром тебя сюда занесло?
– Придумывала про людей всякого рода небылицы по заказу их недоброжелателей или по собственной прихоти, а потом выкрикивала это, сидя у окна с решетчатыми ставнями.
– Почему у окна? Не проще было выйти на площадь и делиться информацией при всем честном народе? Так сказать, для придания своим словам большего веса.
– Нет, не проще. За решетчатыми ставнями я скрывалась в целях безопасности. На случай, если кто-то решит насильственно заткнуть мне рот.
– Помогло?
– Вначале да. Однажды несколько рассерженных мужчин, чьи способности доставлять женщинам наслаждение были поставлены мной под сомнения, пытались пронзить меня пиками, и у них ничего не вышло. Пики просто застряли между железных прутьев на потеху толпе, поддержавшей меня дружным хохотом.
– Хорошо, а что случилось дальше?
– Дальше таких, как я, в городе развелось хоть пруд пруди. В результате повсюду начались массовые беспорядки, закончившиеся пленением подавляющего числа клеветников с последующим заливанием каждому в рот кипящей смолы.
– Справедливо. И сколько лет дали?
– Полторы тысячи.
– Ха-ха-ха! Да ты у нас самое настоящее трепло, детка. Надеюсь, после такого длительного срока пребывания в аду у тебя полностью отпадет охота оговаривать людей почем зря.
Буквально через минуту раздумий с уст Буратино слетело целое стихотворение, посвященное нелегкой доле болтунов всех мастей, мнящих себя непревзойденными дарованиями в области массового вещания, к коим он тоже относился в недалеком прошлом и за что тоже поплатился примерно таким же образом.

Эх, Богдана! Эх, Богдана!
Померла ты слишком рано.
Вместо честного труда
Чушь из форточки несла.
Поносила просто так
Всех окрестных забияк,
Пока те не сбились в банды,
Чтоб затычку вставить в гланды!
Пусть зальются краской уши
У того, кто бьет баклуши.
Пусть отвалится язык
У того, кто врать велик.
Горе тем, кто зря клевещет
И притом умом не блещет.
Мы подобных пустозвонов
Раскромсаем на беконы.
Вот такая вот тирада
Мной озвучена для ада!
Вот такой вот дивный суп
Выйдет из раздутых губ!

– Теперь понятно, почему тебя горожане четвертовали! – залились звонким смехом черти с бородками. – Пройдись ты точно так же по нашим именам, мы бы тебя тоже разорвали на части.
– Тьфу-тьфу-тьфу! – начал заплевывать губастую грешницу старший собрат, войдя в неописуемый кураж от услышанного. – Тьфу-тьфу-тьфу! Тьфу-тьфу-тьфу! Тьфу-тьфу-тьфу!
Внезапно со стороны пряничного домика послышалось громкое блеяние, сопровождаемое монотонным цокотом копыт. Навострив уши, черти обернулись на звук и тотчас пали ниц, поскольку перед их взорами возникла расплывчатая фигура Его Рогатого Великолепия, окутанная клубами густого сизого дыма.
– Это кто тут от работы отлынивает? – строгим тоном спросил он, замерев в ожидании проявления последних ступенек, что вырастали из пустоты по мере приближения к платформе.
– Простите, пожалуйста, – раздались жалобные голоса подмастерьев, чьи трясущиеся от страха тела стали разом походить на опавшую листву, терзаемую порывами безжалостного ураганного ветра. – Мы не виноваты. Нас новичок с панталыку сбил.
Поддавшись поначалу общему порыву прижаться поплотнее к земле и не двигаться, но услышав, как быстро сдались товарищи, снизойдя до гнусного ябедничества, Буратино посчитал нужным вернуться в исходное положение, чтобы посмотреть надвигающейся угрозе прямо в глаза. Ведь демоны стоят выше обычных работников ада по рангу, следовательно им не пристало вести себя заискивающе в присутствии его властителя.
– Что можешь сказать в свое оправдание? – услышал он новый вопрос, ответ на который должен был быть предельно ясным и правдивым, иначе дело могло обернуться полной катастрофой.
– Прибыв сюда с целью стать демоном и пройдя краткий курс молодого бойца, я решил отточить навыки по управлению чужим сознанием, в результате чего внес сумятицу в ряды здешних обитателей.
– Какого черта? – воскликнул черт-сотник, уставившись недоумевающим взглядом на наглеца, сумевшего обвести вокруг пальца опытного наставника. – И это ты так меня благодаришь за открытые тебе секреты?
– Ничего личного, дружище, – поспешил оправдаться Буратино. – На моем месте любой добросовестный демон поступил бы точно так же. Кому охота прозябать в преисподней, когда на поверхности бродит столько неприкаянных грешников?
– Ну-ка, заткнулись оба! – сотрясло чуть ли не весь ад, заставив спорщиков вмиг затихнуть.
По завершении строительства лестницы, соединяющей пряничный домик с платформой, весь дым улетучился и теперь каждый получил возможность убедиться в том, что Его Рогатое Великолепие действительно очень рогат и чрезмерно великолепен. Серебристый волосяной покров, покрывающий не только пах, но еще и лодыжки со спиной; чистые голубые глаза, обладающие неимоверной притягательной силой; длиннющие рога, покрытые синим инеем; а также металлические копыта, выбивающие из камня яркую искру при ходьбе, – все это в общем итоге сводилось к эталону непревзойденной красоты, доступной лишь тем, кто стоял у истоков сотворения мира. Что было недалеко от истины. Кто, как не властитель ада, появился на свет в первые часы после Большого взрыва, ознаменовавшего начало новой эры? И кто, как не властитель ада, стремился постичь законы мироздания, всякий раз бросая вызов создателю? Пусть он и считался олицетворением наивысшего зла для человека, это нисколько не отменяло его принадлежность к особой касте существ, наделенных сверхъестественными способностями, а значит и сверхъестественными чертами внешности.
– Иными словами, ты хотел привлечь мое внимание? – услышал третий вопрос Буратино, одновременно поймав на себе пристальный взгляд, от которого у простого смертного непременно бы подкосились колени.
– Ваша правда, – без капли смущения ответил он, задрав нос кверху.
– Что ж, тебе это удалось, – палец с заостренным когтем сковырнул налет копоти с котла Богданы и замер в сантиметре от лица смельчака. – Однако прежде, чем поднимать бучу, следовало завершить свою работу.
– Да-да! – опомнился черт-сотник. – Мы не против того, чтобы жители ада устраивали короткие передышки. Но только тогда, кода все задания будут выполнены.
– Так твоим заданиям нет ни конца ни края, – попытался защититься Буратино.
– Наглая ложь!
– Вовсе нет! Последний раз я отдыхал лет десять назад. И то всего несколько жалких минуточек.
– Разве этого мало?
– Еще как мало!
– Ну-ка, заткнулись оба! – снова сотрясло ад. – Вы меня с мысли сбиваете.
В ожидании оглашения приговора, черт-сотник с Буратино прикусили нижние губы и потупили взоры. Каждому было ясно, что подобные вольности одному из них просто так с рук не сойдут. Оставалось лишь выяснить, кому именно: начальнику, отвечающему за порядок в целом, или подчиненному, являющемуся непосредственным виновником устроенного сабантуя.
– Можно кое-что добавить? – не выдержал затянувшейся паузы Буратино.
– Нет! Ты уже все сказал! – перепачканный в саже палец уткнулся смельчаку в лоб. – И поскольку тобой движет искреннее желание наказывать людей за совершенные ими злодеяния, я вкладываю в твою деревянную башку ценный дар и нарекаю тебя Злым и коварным демоном. Да озарятся пустые извилины темными мыслями. Да разверзнется земная твердь под ногами грешников. Да узрят ничтожные твари тьму вселенских пустот, существующих с незапамятных времен. Славься, безмолвный космос. Славься, бесконечное пространство. Славься, слепая ярость, толкающая нас вперед.
В следующую секунду глаза Буратино озарились адским пламенем, тем самым знаменуя его окончательный переход в иную стадию бытия, не подразумевающую под собой тленность или какие-либо другие схожие с ней побочные эффекты, сопровождающие простых смертных на протяжении всей жизни.
– Огромное вам спасибо! – сорвалось с его губ, разошедшихся в широчайшей улыбке, на какую он только был способен. – Век не забуду вашего благосклонного отношения ко мне. Хвала преисподней!
– Хвала преисподней! – вторили черти-подмастерья, поразившись столь великой щедрости властителя ада, отличающегося скупостью и неприязнью к своим приспешникам, даже если те вели себя достойно.
– Довольно! – произнес тот в ответ, убрав палец со лба Буратино и повернувшись лицом к лестнице. – Надеюсь, вы больше не будете меня беспокоить шумным гомоном. Иначе каждого ждут страшные муки, сродни тем мукам, что испытывают прибывающие сюда грешники. Вон, поглядите вокруг и сделайте соответствующий вывод. Здесь веселиться категорически запрещено.
– Слушаем и повинуемся! Разве можно испытывать терпение Его Рогатого Великолепия?
– Молодцы. Усваиваете все на лету.
– Извините, – неожиданно выпалил черт-сотник, покосившись на бывшего ученика. – Но как быть с котлом? Негоже выходцу из ада бросать работу на полпути.
– Пусть домоет, чтобы не зазнавался, и потом гоните его прочь. Демонам тут делать нечего. Их место наверху, среди людей.
– А со мной что? Я могу рассчитывать на аналогичное снисхождение?
– Можешь! Живи и радуйся! Ты прощен!
– Премного благодарен.
Когда лестница, ведущая в пряничный домик, исчезла, все сгрудились вокруг Буратино и начали наперебой задавать ему вопросы:
– Дружище, будь добр, расскажи, каким именно даром тебя наделили? Что теперь подвластно твоей воле? Поведай нам о своих новых способностях.
– Точно сказать не могу, – замялся он, судорожно почесав затылок. – Кажется, властитель ада назначил меня ответственным за метаморфозы.
– Тоже мне, дар! – заржал черт-сотник. – Что еще за метаморфозы такие? Ни разу о них не слышал.
– Сейчас поглядим, – подойдя к котлу, о котором шла речь, Буратино провел по нему кончиком носа – и тот в одночасье превратился в круглый аквариум с полностью прозрачными стенками. – Хе-хе! Лично мне моя способность очень нравится. С ней под силу свернуть любые горы.
– Ой! – вздрогнула сконфуженная Богдана, пытаясь побыстрее прикрыть ладонями оголившийся срам, потому что вместе с чугунным покрытием котла исчезла вся ее одежда.
– И мне нравится! – порадовался за друга Тишка. – Метаморфоза – лучшее средство по оболваниванию глупеньких людишек. А в какие дурацкие положения их можно будет ставить! Ну, просто обхохочешься.
В этот же день Злой и коварный демон Буратино был выдворен из ада через зияющую в вышине трещину, оставленную по забывчивости Адским Лесничим, посредством заполнения внутренних полостей тела газообразной субстанцией, имеющей меньший вес, чем воздух. Пролетев с добрых полторы тысячи километров, на что ушло ровно тринадцать часов, он пулей выскочил наружу и приземлился возле огромного стога сена, расположенного на окраине одной захудалой деревушки, насчитывающей всего десять домов. Плюс, чуть поодаль возвышалась старенькая колокольня с покосившимся куполом, служащая скорее средством предупреждения о надвигающихся стихийных бедствиях, нежели оплотом истинной веры.
– Алчность! – выкрикнул на автомате озорник, в чьем распоряжении оказалась невиданная сила, погрузив нос в пожелтевшую солому, отчего та превратилась в гору золотых монет. – Интересно, кому достанется данное богатство? Жнецу, что в поте лица размахивает серпом, пытаясь заработать немного денег на похлебку? Или хозяину земли, проводящему время за поглощением разных вкусностей, о которых первый не смеет даже мечтать? А может, королю, стоящему над ними обоими и мнящему себя Господом Богом? Кстати, насчет монет. Не пора ли наведаться в гости к Мадам? Надеюсь, она по-прежнему хороша собой.
Вытащив из кармашка подарок толстушки, Буратино подбросил его вверх и, случайно зацепившись мысом башмачка о камень, распластался во весь рост на земле. Естественно, подарок упал в общую кучу, тут же слившись с остальными монетами.
– Что за напасть! Теперь придется возвращать все в исходное состояние, иначе мне в жизни не удастся отсюда выбраться.
– Ме-е-е, – изрек черный козел, подойдя к вновь появившемуся стогу сена, чтобы урвать лакомый кусочек.
– Катись к черту! – огрызнулся рассерженный Буратино, преградив ему путь. – Дай сначала закончить поиски, а потом можешь хоть обожраться.
Потратив уйму времени на копошение в соломе, Буратино вынырнул из стога, крепко сжимая в кулачке подарок толстушки. Он снова подкинул монету в воздух, и на этот раз она опустилась точно в разжатую ладонь.

*****
– Наконец-то! – услышала восторженный голос Мадам, высунув голову из-под нависшего над ней рыжебородого конкистадора, не пожелавшего снимать свой железный панцирь в момент их близости, что со стороны выглядело довольно комично.
– Ну-ка, дружок, подвинься, – строгим тоном произнесла она, пытаясь спихнуть с себя назойливого кавалера, дабы иметь возможность занять сидячее положение.
Пятидесятилетний срок никоим образом не отразился на ее внешнем виде, подтверждая догадку касательно иммунитета от старения, дарованного Его Рогатым Великолепием. Все та же симпатичная мордашка, все те же полные губки и все тот же вздернутый носик – идеально сочетались с объемистой грудью, частично скрытой под черным шелковым корсетом, украшенным красными кружевными оборками.
– Не помешал? – спросил носатый гость, возникнув в дверном проеме.
– Нисколечко!
– А как же ваш громила? По-моему, ему не терпится продолжить то, чем он только что занимался.
– У нас с ним вся ночь впереди, так что пусть пока поваляется на пуховых перинах да наберется побольше сил.
Прошмыгнув внутрь опочивальни, Буратино внимательно огляделся по сторонам и решил разместиться на прикроватном пуфике, поскольку разговор намечался долгий.
– Перед тем, как мы заключим союз, у меня к вам есть несколько вопросов.
– Задавай. Я полностью в твоем распоряжении.

2. Метаморфоза
Маленькая ремарка: если за вами пришел демон – готовьтесь к самому худшему, потому что он от вас никогда не отстанет. Хоть лбом об стенку бейтесь, хоть сотрясайте воздух кулаками, все равно ни за что не избавитесь.

Хотелось написать откровенно про конкретного героя, обладающего типичными чертами нелепой натуры, что присуща большинству людей, склонных притягивать к себе различные неприятности. Но увы, герои сейчас пошли очень капризные: все им не так, все им не эдак; и чтобы не обидеть этого самого героя, придется опустить его настоящее имя. Пусть фигурирует в нашем рассказе под простым названием "Саша", не отличающимся особой притязательностью в силу легкости произношения.
Так вот, Саша был прилежным мальчиком – доучился в школе, можно сказать, хорошо доучился, не то что некоторые, потом пошел в институт. В институте он выделялся из толпы однобоких студентов глубочайшими познаниями в области прикладных филологических наук, экзамены сдавал на отлично, не курил, не пил, девушек сторонился, прямо скажем – вообще боялся их как огня и не подпускал к себе близко. Дома тоже было все нормально – родители попались хорошие, добрые, отзывчивые. Они любили Сашу, вследствие чего покупали ему каждое воскресенье чудодейственное сыпучее снадобье, ускоряющее ход мыслительных процессов, и наш герой поедал его, запивая молоком или кефиром, отчего в желудке происходило что-то страшное. Там урчало, бурлило, живот то сжимался, то наоборот, раздувался до ужасных размеров, и в итоге вся эта жуть поднималась по кишкам вверх, к груди, к горлу, а дальше Саша непроизвольно открывал рот. Да, он просто открывал рот и издавал длинную по своей сути серенаду отрыжек, вперемешку с иканием и извержением наружу жидкой пенящейся массы непонятного цвета. Саше нравилась такая метаморфоза, он тащился от нее и считал, что все так и должно происходить.
Еще хочется сообщить о том, что, помимо метаморфозы, Саша помогал родителям по дому, каждодневно проводя генеральную уборку прилегающих территорий, включающую в себя обязательную чистку ковров. А чистить ковры – не такая уж и простая штука, поэтому стоит на минутку отвлечься от первоначальной темы, касающейся непосредственно нашего героя, и ознакомиться с техническим руководством по уходу за ковровыми покрытиями, именуемым в узких кругах рукодельных хозяек "ковроведением". Делайте все как описано ниже, и да будет вам счастье.
Прежде всего нужно снять ковер со стены или отодрать от пола. Затем перенести его в ванну, достать нож и отскрести засохшие комочки метаморфозы. Дальше ковер нам уже не понадобится. Отнесем его обратно, чтобы водрузить на прежнее место, где ему самое место. Теперь вернемся в ванную к нашей метаморфозе. И что же мы видим? О, ужас! Она свалилась в раковину и намокла. Не отчаивайтесь, с Сашей тоже такое нередко случалось, и он нашел выход из столь затруднительного положения, а посему мы последуем его примеру, для чего нам понадобится раздобыть свежую газету. Ищем, значит, газету, и как найдем, идем с ней на балкон. Если погода солнечная, то все в порядке. Если же нет, остается сексапильно улыбаться и ждать, когда солнышко соизволит появиться на небе.
Итак, солнце появилось, мы раскладываем газету и отправляемся обратно в ванную комнату. Подходить к раковине надо осторожно, бесшумно, не то метаморфоза может проснуться и испугается. В итоге, как только вы оказались у раковины, вам следует на секунду замереть, а потом – раз, и резким движением руки схватить метаморфозу за хвост.
Для справки: хвост у метаморфозы не отваливается как хвост ящерицы, он имеет стационарные корни, соединяющиеся с хрящевыми суставами шейных позвонков.
Значит, схватили мы метаморфозу за хвост и со всего размаху бьем ею себя по голове. Если услышите отчетливый металлический звон, то это значит, что метаморфоза потеряла сознание, а у вас выпал вставной зуб. Не нагибайтесь за ним. Лучше быстрее бегите сушить метаморфозу на солнышке, иначе она очнется, завизжит и вам опять придется бить ею себя по голове. Кстати, эффективней наносить удар по лбу, потому что на лбу у человека установлены очень крепкие лобные кости, следовательно звук получится более глухим и более тихим.
Так, на чем мы остановились? Ах, да…
Лежит метаморфоза на солнышке, греется. Нет, не на солнышке. Скорее, под солнышком, ведь внизу газета. Какая газета? Та, которую мы приготовили ранее. Когда? Да тогда, тогда! Не мешайте! Короче, лежит метаморфоза под солнышком и греется. Долго лежит, час, два, а может, и все три, но никак не меньше. В общем, как просушка метаморфозы приблизится к своему логическому завершению, смело берите ее за голову (она не укусит) и несите теперь уже не в ванную комнату, а на кухню. Да-да, вы не ослышались! Именно на кухню, поскольку там находится кофемолка.
Зачем нам кофемолка? Как зачем? Чтобы превратить метаморфозу в порошок. Кладем мы ее в кофемолку, жмем на педаль и – вуаля… Метаморфоза в мгновение ока превращается в порошок, да такой приятный на ощупь, что его так и хочется слопать. Но не делайте этого! Это вас погубит. На место одной метаморфозы придут две, а потом три, и четыре… Они опять намокнут из-за вашего неумения, и вам придется выполнять всю работу заново. Лучше вспомните, если не трудно, что от нас требовалось? Правильно! Почистить ковер. Тогда, чего стоите? Срочно тащите его на кухню, расстелите на столе, возьмите кофемолку с порошком метаморфозы и высыпьте содержимое на ковер. Ой, ковер испачкался. Ну и здорово! Берите пылесос и вперед. Как говорится, кто не работает, тот не ест. Будьте уверены, через пять минут ковер приобретет первозданный вид.
Так вот Саша, а именно так зовут нашего героя, если кто забыл, очень любил убираться. Как-то убираясь в очередной раз (в этот день Саша убирался уже три раза), он наткнулся на очень подозрительную дверь. Дверь была подозрительной из-за того, что Саша никогда ее ранее не видел. На двери висела табличка с надписью "Туалет". Саша не знал, что это такое. Он всегда справлял свою нужду там, где застигался врасплох. Поскольку дверь находилась на его территории, заглянуть внутрь все же пришлось, хотя страху при этом было хоть отбавляй.
На унитазе восседал странный тип со спущенными штанами. В черной шляпе, черных ботинках и белой рубашке – он медленно читал выцветшую газету года эдак тридцать второго, при этом безмятежно покуривая длинную сигару. Почему медленно? Да потому, что к каждой реснице его глаз была привязана ниточка, а к каждой ниточке, привязанной к каждой реснице его глаз, была привязана бамбуковая соломинка, что значительно ухудшало движение зрачков, хотя и было сделано по техническим соображениям.
Стоп! Надо предупредить всех читателей, что дальше события будут развиваться на ментальном уровне, то есть мысли каждого персонажа, превзойдя возможности гипнотического транса, начнут транслироваться причудливым и витиеватым импульсом, порой превосходящим всяческие ожидания вопрошающего. В свою очередь, этот импульс наделит любого индивидуума способностью переноситься в новую эру телепатических коммуникаций, тем самым позволяя беспрепятственно взлетать на вершину Олимпа или кубарем скатываться вниз по наклонной, чтобы потом быть распластанным во времени и ощущать себя, словно на американских горках, а может даже еще круче. Кто знает, на что готова пойти вселенная ради общего благополучия, выраженного в пресловутых материальных ценностях грядущего поколения алчущих первопроходцев?
– Метаморфоза, – подумал вслух Саша, вытаращив от удивления глаза.
– Сам ты метаморфоза, – ответил странный тип, перелистнув страничку газеты.
Да, кстати, хочется сразу развеять ваши сомнения по поводу происхождения сего типа. Никакой это не тип, да и вовсе не человек. На самом деле, это демон! Да-да, вы не ослышались! Злой и коварный демон. Только очень старый. Такой старый, что у него постоянно течет из одного места, в результате чего жизнь бедняги проходит исключительно над керамическим ободом унитаза. Быть может, он тут сидит уже тысячу лет, и имя ему, как не сложно догадаться, Буратино.
Пожав плечами, Саша закрыл дверь и молча направился на кухню, потому что было воскресенье, а значит, настало время поглощать чудодейственное сыпучее снадобье с молоком или кефиром в придачу. Такой важный момент нельзя пропускать ни при каких обстоятельствах. Даже если с тобой пытается вступить в контакт ожившая метаморфоза. На то она и метаморфоза, чтобы вводить в заблуждение стороннего наблюдателя своей пустой болтовней.
Внезапно слуха Саши достиг до боли знакомый шум, который обычно появляется в момент выхода из желудка мощной струи сжиженного газа. Или чего-то еще более тяжелого и зловонного. Того, чем в приличном обществе не принято хвастаться, дабы не прослыть засранцем.
– Кто же тут так подло испортил воздух? – опять подумал вслух наш герой, одновременно прокручивая в голове детали недавней встречи. – Получается, я видел не метаморфозу. Получается, я видел реального человека, сделанного из плоти и крови – со всеми вытекающими отсюда неприятными подробностями.
По мере распутывания мозговых извилин из тугого узла, волосы на затылке Саши стали постепенно вставать дыбом. Осененный страшной идеей, он начал судорожно теребить подбородок, шептать какие-то слова и произносить нечленораздельные звуки, пока неожиданно для самого себя не перешел на крик:
– Это же Буратино! Да-да, тот самый Буратино, что проделывает дырку в сознании человека, доходит до его центральной нервной системы и начинает нудно играть на нервах, словно на расстроенной бандуррии, после чего человек превращается в безвольное существо, способное совершать ужаснейшие метаморфозы.
Окончательно осознав, кто находится в туалете, Саша рванул назад к двери, раскрыл ее одним молниеносным рывком и посмотрел на Буратино под другим углом точки зрения, не подразумевающей использование очевидных фактов в ином ключе, нежели как для описания текущей реальности.
Гул водопроводных труб в одночасье вселил в сердце героя небывалую тревогу, балансирующую между безумием и слабоумием. Демон же, в свою очередь, не обратил на Сашу никакого внимания. Даже наоборот, он продолжил чтение газеты с еще большим углублением в загадочные письмена.
– Я узнал тебя! Ты Буратино! – крикнул Саша.
– Ну и что? Что из того? – Буратино оторвался на минутку от упоительно чтения и уставился на Сашу своим заторможенным взглядом. Его лицо отразило метаморфозу длинного предлинного носа.
– Да как же это? Этого просто не может быть! Ты, наверное, моя самая ужасная галлюцинация?
– Нет-нет, пацан, я не галлюцинация! Я просто-напросто твоя личная метаморфоза! Да-да, именно личная, и никакая другая!
– Да как же это? Ты ведь Буратино! – заново затараторил Саша, брызжа слюнями. Его голос вместе с поджилками просто затрясся в импульсивном страхе своего ничтожного бытия, как не сотрясался никогда ранее. – Вот же длинный нос! И эти бамбуковые соломинки! Кто не знает о бамбуковых соломинках? Ну-ка, быстренько мне ответьте.
Вместо ответа, Буратино поднатужился, издал отвратительный звук и разбросал по всему туалету маленькие жидкие комочки коричневого цвета. Лицо Саши при этом стало походить на негатив божьей коровки. Брезгливо поведя носом, он поглотил от безысходности Буратинины газы, а Буратино, комкая на ходу газету, начал толкать следующую речь:
– Все, что ты видишь, все, что ты слышишь, все, что ты чувствуешь – происходит в твоей дурной башке. Нет смысла отпираться дальше. Повернись ко мне лучше спиной, приспусти свои взмокшие штанишки, и я засуну свой длинный-предлинный нос прямо тебе между булок.
Поняв, к чему его склоняют, Саша до такой степени перепугался и перенапрягся, что начал икать, рыгать и испускать газы одновременно.
– Экая метаморфоза, – подумал вслух Саша.
– Да не бойся, я смазал свой нос вазелином, поэтому он войдет в твой девственный узкий проход как по маслу. Ты даже пикнуть не успеешь.
Тут наш герой начал терять осознание. Подумать только, иметь интимную связь с самим Буратино. Подобное мало кому удавалось совершить. И вообще, истории пока неизвестны случаи половых извращений с деревянными людьми, поскольку в природе их существует ограниченное количество. Однако Саша не был таким уж сексопатологом. Он смотрел на вещи сквозь призму иллюзорной страны-мечты под названием Пацификдрямс (или Дрим, если принимать во внимание англоязычное происхождение данного слова), где по радуге катаются фиолетовый бегемоты, пьют студеную воду из колодцев и прыгают так высоко и пружинисто, что их зеленые штанишки остаются на земле, а сами они задевают головами пролетающие мимо облака из сахарной ваты. Еще там обитают остроклювые птицы с зеленым оперением, собирающие дождевых червей в небольшие кучки, чтобы потом набить за раз ими брюхо, правда это уже совсем другая история, о которой пойдет речь чуть позднее.
Что касается Саши, то он категорически не хотел вступать в половую связь с Буратино. Тем более, тот ему предлагал не лучший способ удовлетворения юношеского максимализма, сводящийся к банальному позыву плоти. Сашу больше прельщала скопофилия. То есть он любил наблюдать за процессом сношения разнополых или однополых особей, тихонько посапывая в сторонке, как будто его и не было вовсе рядом. Дескать, вы тут развлекайтесь, а на меня можете не обращать внимания.
В результате, наш герой наотрез отказался от предложения длинноносого гостя, сделав вид, что не услышал последнюю фразу.
– Ну что же ты не нагибаешься? – спросил Буратино.
– Я? Нет! Я не буду! – запротестовал Саша.
– Да ладно тебе ломаться. Нагнись чуток. Что тебе стоит?
Саша не знал, как быть, но настойчивость, с которой Буратино предлагал ему секс, сама подсказала выход из сложившейся ситуации. Всосав обратно высунувшуюся из ноздри соплю, он с силой напряг мышцы живота, да стал так неистово скакать и прыгать, что поток мерзкой и противной массы не заставил себя долго ждать. Содержимое кишечника хлынуло через Сашин рот и, попав на ладони, тут же превратилось в огромную черную гранату.
– Ты, гадкий Буратино, я тебя сейчас как подвзорву! – завопил наш герой, ощутив в глубине своих расслабившихся недр зарождающуюся, но пока еще жидковатую, смелость. – Мало не покажется! И полетят твои клочки по закоулочкам на потеху всему честному народу.
Не дожидаясь ответа, он вырвал из гранаты чеку и, уподобившись заправскому солдату, что тянет лямку на передовой, нанес по Буратино сокрушительный удар.
– Бум-бум! – раздался страшный взрыв, сметающий все на своем пути.
– Трах, тарарах, трах, тарарах! – вторило ему протяжное эхо, отдавшись громким звоном в ушах.
Через секунду клубы черной копоти заполнили пространство туалета до такой степени, что трудно было распознать в нем и самого Сашу, и кончено же длинноносого извращенца, раскатавшего губу аж до пола.
С криками "Ура! Шашки наголо!" наш герой кинулся в пляс по квартире, изображая из себя мальчика, скачущего на детской коняшке. Только вместо коняшки в его руке забавно играл вынутый из штанов член Верховного совета Лаврентия Палыча Берия, благодаря которому на ум приходил один забавный стишок:

Сегодня праздник у ребят,
Ликует пионерия!
Сегодня в гости к нам придет
Лаврентий Палыч Берия!!!

На этом можно было бы и заканчивать наше грандиозное повествование, изобразившее столько метаморфоз, что хватит на всю оставшуюся жизнь, но, как говорится, нет худа без добра и на каждое хитро сделанное отверстие обязательно найдется подходящий болт с резьбой. Буквально через минуту после затихшей канонады, из клубов едкого дыма появилась обезображенная до неузнаваемости рука Буратино. Дотянувшись до рулончика туалетной бумаги, деревянный гость оторвал небольшой кусочек, пожамкал его для пущей верности в треснувшей ладони и изрек следующую фразу:
– Я, конечно же, умер, детки, однако метаморфоза излечила меня от поноса, подарив взамен долгожданный запор. Теперь я не смогу испражняться, зато вырасту большим-пребольшим, поднимусь к солнцу, проткну его носом, и когда оно лопнет, повсеместно наступит непроглядная тьма. Хоть глаза себе потом колите, не увидите ничегошеньки. Даже собственных замаранных ручонок.
Дальше Буратино смачно подтерся, вышел из туалета и направился прямиком на кухню, где хранились запасы чудодейственного сыпучего снадобья, оставшиеся нетронутыми по причине приключившейся с Сашей метаморфозы. С жадностью набросившись на это телячье пойло (неизвестно какого года выпуска), он начал поглощать его без остановки, одновременно увеличиваясь в размерах, словно воздушный шар. А все потому, что запор, образовавшийся из-за испуга, перекрыл выход газам, вследствие чего газы пришли во взаимодействие с внутренними полостями тела, неуклонно растягивая их во всех межпространственных направлениях. Разумеется, больше всего досталось гениталиями, так как там был сформирован эпицентр скопления подкожного жира, давящего, в свою очередь, на лобковые кости и образовывающие повсеместно толстые нательные складки, с которых ручьем лился пот. Эдакая биомасса, перемещающаяся по полу за счет ритмичных рывков, задаваемых биением сердца. Ну, просто ни дать ни взять.
Тем временем Саша, гордо выпятив зад победителя, неистово скакал по квартире на импровизированной коняшке, не подозревая о надвигающейся угрозе. Скакал он, значит, скакал, пока вконец не доскакался. Прямо на ровном месте, где по определению никогда не должно быть воды, наш герой вдруг неожиданно поскользнулся, при этом больно ударившись об пол своей глупой башкой.
– Ой, мамочки, кто же мне тут так поднасрал? – обиженно воскликнул он, распластавшись вдоль какой-то липкой жирной мерзости и безнадежно в ней увязнув по самые уши.
Попытка высвободиться из вонючего плена путем круговых вращений тазом успехом не увенчалась. Даже наоборот, это способствовало еще большему погружению в таинственные недра, взявшиеся неизвестно откуда, подобно липучке для мух, когда с ней сталкивается беспечное насекомое, не ведающее о человеческих кознях.
А Буратино продолжал расти и расти, заполоняя жилую площадь квартиры с поразительной легкостью, будто та изначально принадлежала только ему. Чувствуя, как его основательно припечатало к стенке очередной вздувшейся жировой складкой, Саша осмотрелся по сторонам и увидел, что находится рядом с той злополучной дверью, на которой висела табличка с надписью "Туалет". Пара-тройка волнообразных толчков, похожих на танец брейк-данс, помогли несчастному бедолаге, сплюснутому до состояния блина, протиснуться в крохотное помещение, являющееся на данный момент меньшим из зол.
– Экий я однако брейк-дансер, – уже практически промычал Саша, совершив последнее незамысловатое па.
Между тем Буратино все рос и рос, отчего в туалете стало трудно дышать. Жировые складки уже практически закрыли весь проход, оставив лишь где-то под самым потолком узюсенькую вентиляционную щелку, что безусловно вселяло в душу нашего героя панический ужас. Не видя иного выхода из сложившейся ситуации, Саша решил спастись в унитазе, для чего встал на колени, засунул голову прямо внутрь и вздохнул полной грудью, искренне надеясь восполнить нехватку кислорода хотя бы на несколько жалких минут. Ведь человеку без кислорода никак нельзя обойтись. Но увы, там еще плавали остатки недопереваренной пищи носатого гостя, и один из маленьких коричневых комочков попал Саше в нос, а затем проник глубоко в легкие.
Сознание и чувство реальности медленно покинули Сашу, унеся его куда-то в далекое прошлое. Туда, где жизнь казалась настоящей малиной. Вот он увидел себя маленьким мальчиком, играющим в песочнице с совком, ведерком и формочками. Золотистые кудряшки, развевающиеся на ветру, убаюкивали пуще любой колыбельной песенки. Вот он увидел любимого керамического слоника, украшенного позолоченной сбруей и красными попонами. Такой хороший, такой милый – тот олицетворял собой идеал несбывшейся детской надежды, что откладывается в мозгах в виде расплывчатых образов или нечетких изображений.
Внезапно слоник провалился в лунку, вырытую в земле каким-то нехорошим хулиганом, чьи помыслы не отличались особой избирательностью. Чтобы его достать, Саше пришлось нагнуться еще ниже. Потом еще, и еще. Однако, как он ни старался дотянуться до оброненной игрушки, та постоянно ускользала от растопыренных пальцев, и в конечном итоге, под воздействием законов сужающихся сосудов, стремящихся к постепенному поглощению инородного тела, беднягу самого затянуло в тесную западню.
– Слоник, – зашептал Саша, – иди ко мне. Я не могу тебя достать.
Однако слоник даже не думал отзываться. Вместо этого сзади послышались чьи-то скрипучие шаги, словно кто-то передвигался по квартире на костылях.
– Мама? – раздался приглушенный крик. – Спаси меня! Я застрял и задыхаюсь!
– Один момент, дружок! Дай только вывернуться наизнанку, иначе нас обоих ждет фиаско.
На самом деле, скрипучие шаги принадлежали вовсе не маме, поскольку ее рабочий день еще не закончился.
– Почему твой голос такой басовитый?
– А как же по-другому? Бас – верный признак большого либидо, в чем ты скоро сможешь убедиться на собственной шкуре.
В следующую секунду ягодицы Саши пронзила дикая боль от укола чего-то острого. Потянувшись рукой назад, он к неописуемому для себя ужасу обнаружил, что источником боли является длинный маслянистый нос Буратино, с которого на кафельный пол непрерывным потоком ниспадали капли вазелина, издавая при этом хлюпающие звуки.
Тут-то наш герой и осознал полностью всю глупость своей теперешней позы, но было поздно, нос Буратино с силой вонзился ему в зад, благодаря чему он целиком погрузился в унитаз да там и захлебнулся.
А Буратино продолжал расти и расти, пока его кожа вконец не разошлась по швам, что послужило стартом для грандиозного выхлопа в атмосферу сконцентрированных кишечно-палочных испражнений, пролившихся вскоре на бренную Землю кислотным дождем. Вот, собственно, и все! И все, цветы завяли…

3. Лифт
Маленькая ремарка: лифт создан отнюдь не для веселья, и баловаться в нем сродни ковырянию палкой в осином гнезде.




На горизонте уже давно маячил долгожданный вечер. Вечер для служащих офиса означал окончание рабочего дня, следовательно, дневные заботы пора было откладывать в сторонку и начинать потихоньку собираться домой.
Минутная стрелка, почти преодолела отметку "девять", еще каких-то пятнадцать делений и все – конец заморочкам, связанным с ежеквартальными отчетами, конец бестолковому пяленью в монитор, конец социальным сетям, конец косынкам, аськам, скайпам, мирандам и еще много чему конец. Дома почти каждого работника ждала семья: муж или жена, сын или дочь, собака или кошка, канарейка или попугай. Покинув свои запыленные кабинеты, все как один перенастраивали свои вспученные от работы мозги на совсем другие частоты, превращаясь из друзей и напарников в абсолютно посторонних людей, спешащих поскорее попасть в иную область бытия, чуждую коллективному мышлению.
Но больше всего в этот раз спешила попасть в иную область бытия Нина Петровна Модельштамп. Она торопилась на день рождения к маме и поэтому мало обращала внимания на детали своих поступков, а именно они (поступки) должны были сыграть решающую роль в дальнейшем развитии событий, если, конечно, не брать в расчет Гастона. Гастона? Да-да, Гастона, но об этом чуть позже.
Итак, когда экран монитора, уподобившись рептилии под странным названием хамелеон, сменил свою привычную голубую окраску на черную, Нина Петровна начала быстро закидывать в любимую сумочку от Парада всевозможные дамские предметы, без которых жизнь, как говорится, вовсе не жизнь. Первой в бездонных недрах ее сумочки исчезла пудреница от Буржуя. Затем исчезли щипчики для ногтей от Каролины Эфиреры. Потом исчезла помада от Сальваторе Фераграмматона, тушь от Макса Фактора, маленький пузырек духов от Шинели, купленный в Дьюти фри-фри во время романтической поездки на далекий остров Бали и, конечно же, увлажняющее молочко от Лауры Биаржоты. Куда же без нее? Да, совсем вылетело из головы, еще там исчез ну очень дорогой сотовый телефон от Эрогенсона, надорванный пакетик от Контекста, полупустая пачка сигарет Асса с ментолом, зажигалка Крокет, перьевая ручка Паркерамоти, салфетки от Гарньердерра, две заколки от Брутто Банани (этот бренд можно не коверкать, он и так сам за себя говорит), лак для волос от Альфапарфюмера и лак для ногтей от Би-би-корра. Вроде все. Нет, забыли еще про одну помаду от Фэйсэволюшионера и… Стоп! Вот теперь точно все, иначе так можно перечислять до бесконечности. Главное, уяснить для себя одну очень важную вещь. Все это ни шло ни в какое сравнение с компроматом на непосредственного начальника, собранного за полгода работы в должности рядового менеджера и теперь покоящегося на столе в виде толстенной папки. Уж что-что, а он мог запросто перевесить ведро любых дорогих духов. Не говоря о туши, помаде, ну и так далее.
В общем, разобравшись со своей чертовой сумочкой, Нина Петровна с минуту покривлялась у зеркала, затем выключила настольную лампу с зеленым абажуром и, спрятав компромат в большой металлический сейф, направилась в сторону входной двери.
Упоенная предвкушением незабываемого вечера, который обещался быть исключительно веселым, она совсем не обратила внимания, как за окном, жужжа моторчиком марки GMM, пролетел сначала в одну сторону, а потом в другую тот самый жизнерадостный человек-пропеллер по имени Гастон.
Вроде как мелочь, вроде как ничего необычного, ну Гастон, ну пролетел, однако в итоге именно ему предстояло стать зачинщиком всех нелепых злоключений, свалившихся на голову бедной Нины Петровны. Так что, на будущее, всем настоятельно рекомендуется примечать вещи, творящиеся за окном. Примечать и делать соответствующие выводы. Только мы опять отвлеклись от темы. Давайте вернемся к нашей героине.
Поскольку Нина Петровна ничего не заметила, она преспокойно вышла из кабинета и, взяв курс по направлению к лифту, начала тихонько напевать себе под нос старинную песенку, повествующую о нелегкой судьбе черного кота, живущего на помойке. Ее походка была походкой молодой девушки в самом расцвете сил. Когда, вы спросите, начинается этот самый расцвет сил? Ну, у каждого по-разному. У кого так, а у кого эдак. Да это и неважно. Возраст не имеет значения. Пусть ей будет двадцать пять лет.
Пройдя уже добрую половину пути, Нина Петровна вдруг неожиданно поскользнулась. Она даже и предположить не могла, что какой-то проказник с моторчиком додумается сделать рядом с лифтом странную лужу, похожую, ну вы сами догадались на что. В итоге очаровательные и умопомрачительные ножки нашей героини, облаченные в туфли на высоком каблуке, непроизвольно разъехались в стороны. Потеряв точку опоры, Нина Петровна рухнула камнем вниз, при этом больно отбив себе зад.
– Кто это тут так неудачно помочился? – спросила она, рывком одергивая намокший подол задранного платья.
Попытка подняться на колени ожидаемого результата не принесла. Ноги опять разъехались в стороны, в результате чего наша героиня распласталась на полу, уткнувшись лицом прямо в лужу.
В это время сработали фотоэлементы грузового по жизни лифта. Его двери, до сей поры молчавшие, распахнулись с ужасным скрежетом и ревом, как будто ими не пользовались уже лет тридцать с гаком. Шум был до того сильный, что у скворца, пролетавшего мимо, лопнули барабанные перепонки. И не только барабанные, вообще все перепонки полопались: что на крыльях, что на лапах. Одна из них, кувыркаясь и делая в воздухе захватывающие пируэты, стукнула Нине Петровне прямо по макушке, отчего волосы изобразили точную имитацию взрыва, поднявшись сначала вверх, а затем резко упав вниз.
– Кто это меня так бомбардирует? – спросила неизвестно кого Нина Петровна, вспомнив, как когда-то в юности, спрятавшись на балконе, она исподтишка кидалась яблочными огрызками в прохожих. Тогда это было очень весело, а вот теперь нет.
Изогнувшись дугой, Нина Петровна вновь начала подниматься, однако скользкий пол в тандеме с силой притяжения заставили ее быстро распрямиться обратно. Спустя минуту она лежала на прежнем месте. И опять лицом в луже.
Пока, значит, наша героиня с крайней неохотой вдыхала пары, ну вы сами знаете чего, двери лифта, которые с таким трудом только что открылись, почему-то опять стали закрываться. Да так медленно и так непринужденно, будто ему (лифту) было что-то от Нины Петровны нужно. Как будто он (лифт) испытывал к Нине Петровне недвусмысленное чувство симпатии. В какой-то момент двери даже приостановились, как бы приглашая несчастную женщину поучаствовать в процессе, связанном с механическими движениями туда-сюда, но потом опять продолжили свое движение. И опять как-то подозрительно медленно.
Не на шутку разозлившись, Нина Петровна, наконец, нашла в себе силы оторваться от пола. Словно разъяренная тигрица, она рванула что есть мочи к дверям, перебирая попеременно всеми четырьмя конечностями, но в очередной раз поскользнувшись, снова рухнула на живот. А так как стартовая скорость изначально была задана неверно, ее тело, угодив в самый эпицентр лужи, заскользило прямиком к лифту, одновременно набирая внушительные обороты и вдобавок вращаясь вокруг собственной оси наподобие детской юлы.
Столкновение с дверьми ознаменовалось жутким грохотом, закончившимся непроизвольным мочеиспусканием.
Теперь вместо одной лужи на полу красовалось сразу две. Еще немного – и мог получиться настоящий отстойник из нечистот, который обычно устраивают за городом в качестве памятника техническому прогрессу.
– Фу-ты, какая неудача! – сорвалось с искривленных губ, перепачканных губной помадой. – Опять колготки стирать придется!
На тот момент лифт уже почти закрылся, и между его дверьми осталась лишь маленькая-премаленькая щелочка, куда, пожалуй, можно было просунуть лишь ладонь Нины Петровны, что она, разумеется, и сделала по своей дурости, не помышляя о возможных последствиях. К ее удивлению, двери сразу сомкнулись, основательно закусив резиновыми вставками ладонь. И опять так осторожно да так нежно, будто лифт опасался повредить свежевыкрашенные ноготки, покрытые ярко-красным лаком. Ну, или вы сами понимаете для чего. Не понимаете? А вы догадайтесь.
– А-а-а! – завыла наша героиня. – Помофите, фто у фас фдесь за дфери такие.
Нина Петровна оттого так начала говорить, что ее вставная челюсть лопнула, растеряв на пути к лифту все зубы.
– Девушка, что вы тут хулиганите? И зачем обоссали мне пол? – раздался строгий голос дежурной по этажу. – А я убирать потом за вами должна?
– Я фама фсе убефу, обещаю, только фытащите меня отфюда! А-а-а!
– Не пойму, какого лешего понадобилось засовывать туда руку?
– Я не нафочно! Я на афтомате!
Дежурная по этажу укоризненно покачала головой и смачно причмокнула языком.
– Нце-нце-нце! Пусть данная неприятность послужит вам уроком, милочка. А то ишь, распоясались, понимаешь ли…
– Ну, пожалуйфта, помофите! Позофите механика, фто ли какого. Как ефо там? О, лифтера позофите. Лифтера мне, лифтера!
Вдруг, откуда ни возьмись, сексуально жужжа моторчиком и еле удерживая в маленьких ручонках гигантскую бензопилу, прилетел Гастон.
– Давайте отпилим ей ногу.
– Какую ногу? – недовольным тоном воскликнула дежурная по этажу. – Лучше отпили ей руку, чтобы не мучилась.
– Руку неинтересно, она тогда освободится и нельзя будет пошалить.
Услышав последнее заявление, относящееся к разряду издевательств, Нина Петровна начала истошно вопить. Причем так членораздельно, словно у нее прорезались новые зубы.
– Вы что, сдурели? Меня нельзя пилить! Я же живая!
В ту же секунду из-за спины дежурной по этажу вышли похожие друг на друга как две капли воды Труляля и Траляля.
– Мы тоже живые, – брякнули они в один голос. – А кто думает, что мы из воска, пускай гонит денежки. Ведь за просмотр деньги платят. Вот!
Скорее всего, минутная стрелка, о которой шла речь в начале нашего рассказа, наконец, достигла отметки "двенадцать". По крайней мере, только так объяснялся тот факт, что в течение следующих пяти минут вокруг Нины Петровны собралась целая толпа разношерстного народа, поднявшего в одночасье несмолкаемый гомон вселенского масштаба. Тут были все: и ее сослуживцы, и подруги, и не сослуживцы, и не подруги, и молчуны, и словоблуды, а также непосредственный начальник – низкий лысоватый мужчина в черном костюме с аномально выпученными глазами. Еще, в толпе можно было заметить негров, китайцев, монголов и чукчей. Даже Буратино появился из ниоткуда, как по мановению волшебной палочки. Правда, после недавнего взрыва от него остался лишь нос, однако нос тоже имел право голоса. Особенно такой длинный.
Что самое интересное, при виде позы Нины Петровны (именно позы, а не положения в пространстве) у каждого разом отпала охота идти домой. Каждый жаждал продолжения зрелища, в корне отличающего от тех зрелищ, которыми пестрили цирковые арены или какие-либо другие схожие по тематике заведения.
– Может, нам попробовать вытянуть ее, как репку? – предложил мужчина в коричневых роговых очках, ловко ухватившись за голову Нины Петровны своими сильными и пронырливыми руками.
– Точно! – раздались одобрительные возгласы вперемешку с редкими аплодисментами. – Надо тянуть, не то мы будем стоять здесь до скончания века.
Заручившись поддержкой, мужчина в коричневых роговых очках стал тащить перепуганную сотрудницу наружу, и по мере отдаления от дверей лифта к нему стали пристраиваться остальные члены консилиума, а именно так следовало называть это сборище людей, решающих сложную задачу по спасению человека.
Естественно, первой начала вытягиваться шея, являющаяся слабым звеном в мудреной цепочке органов, что обычно составляют единую автономную систему, способную самостоятельно производить те или иные действия. Однако в данном конкретном случае у бедной девушки, оказавшейся в чрезвычайно пикантной ситуации, подобная роскошь носила весьма сомнительный характер, тем самым накладывая на элементарные телодвижения ряд существенных ограничений.
– Отпустите меня немедленно! – завопила Нина Петровна, когда длина ее шеи достигла трех с лишним метров и большинству пришлось протиснуться на узкую лестницу. – Я же не резиновая! А-а-а! Больно!
От столь мощного крика, сравнимого по звучанию с воем автомобильной сирены, все, кто участвовал в процессе вызволения глупой сотрудницы из тесных дверных оков, как бы невзначай разжали пальцы рук, после чего, прикрыв ладонями глаза, стали ехидно улыбаться. Дескать, мы сделали это не нарочно. Просто у нас сработал коллективный рефлекс, поэтому просьба особо не обижаться.
В то же самое время натянутая, словно пружина древнегреческого баллистического орудия под названием катапульта, голова Нины Петровны молниеносно полетела назад, ударившись через секунду о двери лифта с таким омерзительным по звучанию шлепком, что многие были вынуждены метнуть обеденный харч в сторону соседа. В свою очередь Нина Петровна даже бровью не повела и лишь часто заморгала ресницами томных глаз, выражающих на текущий момент глубокое коматозное недоумение. В связи с чем возникал вполне резонный вопрос: не постигла ли дуреху контузия, лишив последних остатков мозгов, которых ей и без того катастрофически не хватало?
– Я же говорил, что не надо тянуть, – подытожил мужчина в коричневых роговых очках, прикинувшись шлангом.
– Да-да, точно! – вторили ему остальные. – Это только в сказках репка выдергивается из земли с поразительной легкостью, а в реальной жизни все обстоит куда сложнее.
Тут волосы на головах людей начали таинственным образом колыхаться, и совсем скоро рядом с ними приземлился человек-пропеллер Гастон, успевший загодя избавиться от кожаного комбинезона, чтобы предстать перед публикой нагишом.
– Друзья, прошу минутку внимания! – восторженно произнес он, явно замыслив какую-то пакость. – Коль дело у нас зашло в тупик, считаю необходимым подвергнуть Нину Петровну групповому надругательству. По крайней мере, так мы сможем компенсировать потраченное на нее время.
– Здорово! – послышалось отовсюду, и все как один принялись расстегивать ширинки брюк, одновременно выстраиваясь в длинную-предлинную очередь.
– Постойте! – внезапно опомнилась дежурная по этажу, начав было задирать свой серенький неказистый халатик, но тут же остановившись по причини принадлежности к другому полу. – Вы кое-что упустили из виду, ведь у меня нет того, чем можно совершить надругательство.
– Вот черт! Она права! Женщина априори не способна надругаться над женщиной, – влезли в разговор Труляля и Траляля, хотя их никто об этом не просил. Все и так поняли, о чем идет речь.
Состроив серьезный вид, Гастон ударился в долгие размышления, и вдруг его осенила замечательная идея, убивающая одним выстрелом сразу двух зайцев.
– Слушайте, а пойдемте качаться со спущенными штанами на люстрах. Кто первый упадет, на того мы все дружным скопом и набросимся.
– Да-да! Давайте и вправду пойдем! – оживилась толпа.
– Идем! Идем! Ура! – поддержал коллектив мужчина в коричневых роговых очках.
И начальник Нины Петровны, позабыв о дежурной по этажу, которая не сможет надругаться над его подчиненной, тоже внес свою лепту в общую какофонию звуков:
– Ага! Совершенно с вами согласен. Исключительно на люстрах и обязательно со спущенными штанами. Иначе никак нельзя. Иначе будет скучно.
– Извините, но как же я? – жалобно заскулила Нина Петровна, выйдя из ступора в самый неподходящий момент
– А что ты? – спросил Гастон.
– Как что? Представляете, в какую ярость придет моя мама, когда не застанет меня дома?
– Мама?
– Да, мама!
– В ярость?
– Да, в ярость! Потому что у нее сегодня день рождения.
Злорадно ухмыльнувшись, Нина Петровна сжала свободную ладонь в кулак и погрозила ей перед носом человека-пропеллера, что безусловно должно было вселить в его сердце тревогу.
– О-о-о! – начал Гастон, испугавшись перспективы попасть под горячую руку разъяренного родителя. – Кажется, мне пора улетать. С мамой шутки плохи. За маму можно запросто схлопотать по щам.
Подняв из лужи мочи комбинезон, очутившийся там в силу непредвиденных обстоятельств, вызванных чрезмерной спешкой, он с трудом его на себя натянул и, зажужжав моторчиком, скрылся в неизвестном направлении.
– Что же теперь делать? – спросил Буратино, решив сменить трусливого негодника на нелегком поприще управления разрозненной толпой зевак. – Вдруг лифт подумает, что он закрыт, и поедет вниз?
– Тогда ее разорвет пополам, – без запинки ответила дежурная по этажу, проведя ребром ладони вдоль шеи.
– Не обязательно, – высказал предположение мужчина в коричневых роговых очках. – Быть может, она просто растянется до невероятных размеров, как это произошло совсем недавно с ее шеей.
– Вряд ли такое возможно. Мы же находимся на пятнадцатом этаже.
– А я вот сейчас спущусь, нажму на кнопку вызова и проверю, разорвет ее или нет, – произнес Буратино, сделав шаг в направлении лестницы.
– Не надо спускаться! Не хочу пополам! Не хочу растягиваться! Я хочу домой к маме! – запричитала Нина Петровна, пуская из носа пузыри размером с арбуз.
Однако кроме Буратино, ее никто не пожелал слушать, потому что все бросились наперегонки вниз, включая дежурную по этажу и мужчину в коричневых роговых очках, заключивших между собой пари. Разумеется, женщина поставила на кон свою честь, а соперник, наотрез отказавшийся лишать невинности собственный зад путем введения в него швабры, поставил на кон очки. Уж лучше плохо видеть, чем ловить на себе косые взгляды сослуживцев.
Дождавшись, когда пространство вокруг лифта полностью опустеет, Буратино приблизился вплотную к Нине Петровне и стал тыкать носом в пузыри, отчего те забавно лопались, разбрызгивая во все стороны частички желтых соплей.
Загипнотизированная деревянным отростком, маячившим перед самым лицом, наша героиня начала думать тяжкую думу. Что ждет ее в недалеком будущем? И закончится ли вообще вся эта жуткая катавасия со злосчастными дверьми, превратившая трудолюбивую девушку, добивающуюся всеми правдами и неправдами карьерного роста, в настоящее посмешище? Ведь вполне могло статься, что ей так и придется торчать здесь вечно. Сначала она посинеет, потом позеленеет, а потом похудеет. Хотя, нет, с похудением еще можно как-то справиться, если кто-нибудь соизволит регулярно носить еду. Но кто именно? Уж не этот ли невидимый шутник, пытавшийся пару минут назад привести в действие подъемный механизм лифта? Или ему хотелось избавиться от свидетелей, чтобы остаться наедине с приглянувшейся зазнобой?
Словно прочитав мысли Нины Петровны, Буратино счел нужным сменить бессмысленное страдание ерундой на нечто более результативное, состоящее из назойливых ухаживаний с последующим склонением несчастной узницы к непотребным действиям ярко выраженного сексуального характера. Не сложно догадаться, что далее от нее должен был быть получен категоричный отказ, подкрепленный колкими ругательствами или даже рукоприкладством. Только в том и состоял коварный замысел демона – вынудить жертву пойти на крайности, тем самым притупив ее бдительность.
– Не отчаивайся, милая, – раздался вкрадчивый голосок, отдающий чем-то дьявольски деревянным. – Хочешь, я пощекочу тебе носом за ушком?
Почувствовав, как невидимая ладонь бесцеремонно легла ей на грудь, намереваясь сжать желеобразную массу до состояния котлеты, а заостренный нос начал чертить борозду вдоль сложившейся в гармошку шеи, Нина Петровна попыталась оттолкнуть наглеца от себя, дабы у того не сложилось впечатление, что она легкодоступная краля, с кем можно мутить каждому встречному и поперечному.
– Оставь свой паршивый нос при себе! – прогремело как гром среди ясного неба. – Всем известно, чем это обычно заканчивается.
– И, чем же? – удивленно воскликнул Буратино, продолжая жамкать грудь, словно резиновый мячик.
– Концом это заканчивается! Концом! А я сторонница длительных отношений, выстроенных на любви, взаимной симпатии и романтизме. Мне мимолетные интрижки никаким боком не уперлись. От них лишь одни сплошные неприятности.
– Ну, коль так подходить к данному вопросу, то я могу предложить тебе кое-что взамен.
– Что же ты можешь предложить такого дельного, ради чего стоило бы запятнать свою репутацию?
Ухватившись за невидимую руку, Нина Петровна рывком отвела ее в сторону и надула очередной пузырь. Однако на этот раз он лопнул сам по себе, обдав ненавистного ухажера склизкими брызгами, что послужило толчком к проявлению на свет злорадного оскала, не предвещающего ничего хорошего.
– Как насчет компромата, хранящегося в твоем сейфе?
– Какого еще компромата?
– Ты сама прекрасно знаешь какого. И если я не получу желаемого, то непременно расскажу о нем начальнику. Что последует дальше, надеюсь, объяснять не надо.
– Нет, этого вполне достаточно. Я все поняла.
И Нина Петровна действительно все поняла. Поняла, как глупо опростоволосилась, засветив в кабинете папку с компроматом. Поняла, как необдуманно сунула руку в зияющую щель, полностью отрезав себе путь к отступлению. А еще она поняла, что без труда не выловишь рыбку из пруда. Ведь то, чем занимаются продажные женщины, по-другому не назовешь. Ох, и нелегок их труд – потакать прихотям всякого рода проходимцев, расплачивающихся за любовь звонкой монетой или опускающихся до шантажа.
– Тогда чего мы медлим? Ну-ка, дай я тебя облобызаю! Уж больно хороши твои напомаженные губки. Так и напрашиваются на грех.
– Может, не надо? – захныкала Нина Петровна, пробуя разжалобить невидимку слезами, чтобы оттянуть неприятный момент как можно дальше. – Может, для начала просто обнимемся и поговорим?
– Хватит разводить нюни. Уже наговорились. Пора переходить от слов к делу, не то сюда нагрянут люди и нашу сделку придется отменить. Лично я не собираюсь с тобой любезничать при всем честном народе.
– Но ты потом вызволишь меня отсюда?
Пропустив животрепещущий вопрос мимо ушей, Буратино приблизил свои губы к губам Нины Петровны до критически опасного расстояния и неожиданно уперся носом прямо ей в глаз. Так сказать, ошибся в расчетах, отправив коня на соседнее пастбище, где вместо норовистых кобылиц паслись лишь старые клячи с помутневшими от времени зрачками.
Первым не выдержал точечного давления заостренного отростка хрусталик, лопнув точно так же, как и пузырь из соплей. Затем нос продырявил глазное дно, прошел через всю голову, при этом ни разу не запутавшись ни в одной мозговой извилине, и без малейших затруднений вылез с обратной стороны наружу, попутно скинув на пол остатки глаза.
– Ой! – ойкнула от неожиданности Нина Петровна, в ужасе прикоснувшись рукой к раскрученному затылку. – Ты что наделал, сволочь? Разве можно так обращаться с женщиной?
– Ну, извини, промашка вышла, – начал оправдываться Буратино, вытащив нос назад. – Обещаю впредь быть более обходительным и галантным кавалером.
– Каким обходительным? Каким галантным? Неужели не ясно? После такого варварского отношения ко мне между нами все кончено, мерзкий паскудник!
– Напрасно ругаешься. Я просто хотел тебя поддержать в трудную минуту, а ты, вместо того чтобы расслабиться и получать удовольствие, сама напоролась своим глазом на мой нос.
– Наглая ложь! Это твой нос проткнул мой глаз!
Замахнувшись рукой, Нина Петровна собралась было отвесить Буратино звонкую затрещину за его неумение обращаться с хрупкими созданиями, однако тот ловко выкрутился, в результате чего бедняжка впустую прочертила ладонью по воздуху и снова плюхнулась в лужу, взметнув высь фонтан желтых брызг, что со стороны напоминало настоящий золотой дождь. (В буквальном смысле слова.)
Тем временем события на первом этаже принимали весьма стремительный оборот. И все по вине озорника с моторчиком марки GMM, решившего напоследок сыграть с нашей героиней злую шутку, заключающуюся в нажатии кнопки вызова лифта, о которой недавно заикался Буратино, когда предлагал проверить, какие перегрузки способно выдержать человеческое тело.
Да, это придумал не Гастон. Да, это придумал совершенно другой тип с длинным-предлинным носом. Ну и что с того? Главное – не озвучить идею в присутствии толпы. Главное – первым воплотить ее в жизнь, обскакав конкурентов на несколько лестничных пролетов, в чем ему безусловно подсобил пропеллер, а также умение заранее предвидеть возможный вариант развития ситуации.
– У-у-у! – протяжно завыла Нина Петровна, ощутив давление в области кистевых суставов, издавших подозрительный хруст. – Вытаскивайте меня отсюда скорее!
В следующую секунду рядом с лифтом возник тощий Братец Кролик и, постучав по щеке перепуганной женщины своей любимой морковкой сорта Флаккоро, задумчиво произнес:
– Это все потому, что кто-то ни разу не сидел в терновом кусте. Правда, Братец Лис?
– Правда, – ответил Братец Лис, выйдя из-за спины приятеля с полным ведром дегтя. – Предлагаю превратить ее в смоляное чучело и целиком облепить репейником.
– Отличная мысль! Только не ясно, где взять столько репейника?
– Может, на задворках здания?
– Возможно. Пошли, посмотрим.
– Пошли. А ведро пусть пока здесь постоит.
– А-а-а! – продолжила вопить Нина Петровна, глядя в след Братцу Кролику и Братцу Лису. – Почему мне никто не помогает?
На тот момент лифт уже преодолел большую часть пути, постепенно вытягивая зажатую руку до неестественно длинных размеров и тем самым делая мужчину в коричневых роговых очках победителем пари.
– Ты оказался чертовски прав, – недовольным тоном пробурчала дежурная по этажу, вернувшись вместе со счастливым обладателем чужой чести обратно на свой пост. – Эта зассанка настолько эластична, что ее можно растягивать до бесконечности.
После того как Гастон осуществил замысел Буратино, околачиваться внизу стало не интересно и все, так и не завершив до конца спуск, повернули назад, чтобы посмотреть, чем закончится история несчастной сотрудницы, издающей на данный момент вопли потерпевшего слона, загнанного в угол стаей разъяренных тигров. А в том, что она должна была закончиться захватывающе, никто не сомневался. Ведь с самого начала в ней присутствовало множество забавных курьезов, порой выстраивающихся в остросюжетную линию.
– Господи, смилуйся надо мной! – взмолилась Нина Петровна, забившись в диких конвульсиях, словно пораженная мощным разрядом электрического тока. – Пусть кто-нибудь принесет отмычку и попробует вручную разжать заклинившие двери.
– Ну знаешь ли, милочка, – укоризненно покачала головой дежурная по этажу. – Начинать разжимать двери надо с первого этажа, а желающих проделать столь длинный путь в третий раз тут вряд ли найдешь, поэтому просто стой и жди, когда они сами раскроются.
Внезапно снизу раздался знакомый скрежет открывающихся дверей, будто лифт понял, о чем ему талдычат битый час, и решил, наконец, сжалиться над своей жертвой. Далее, в движение пришел механизм дверей на пятнадцатом этаже, вследствие чего буквально через секунду произошло действие, которое писатели фантасты называют телепортацией, то есть мгновенным перемещением физического объекта в пространстве. Почувствовав свободу, вытянутая рука с такой страшной силой полетела вверх, что, достигнув своей хозяйки, со всего размаху двинула ей по шее. Потеряв равновесие, обескураженная Нина Петровна так и завалилась на бок, попутно задев правым ухом вращающиеся лопасти моторчика Гастона, успевшего к тому времени занять место у нее за спиной.
Соответственно, ухо срезало под корень и отбросило далеко в сторону, где его успешно подобрал мужчина в коричневых роговых очках, на чьем лице застыла гримаса крайнего изумления. Что не удивительно, поскольку бесхозные уши на дороге просто так не валяются. А если даже и валяются, то им срочно требуется найти применение.
– Ой, это мое! Не пойму, как оно могло отвалиться? – произнес счастливый обладатель еще одного полезного предмета, водрузив находку себе на макушку.
– Смотрите, у него три уха! – захохотал Буратино, показывая пальцем на новоиспеченного мутанта, бросившегося по кругу в пляс. – Вот умора! Держите меня семеро!
– Ха-ха-ха! – засмеялись остальные, дружно захлопав в ладоши.
И лишь Нине Петровне было совсем не до смеха. Подумать только, потерять за день сразу два важных органа, без которых в быту довольно сложно обойтись!
– Ах ты, сволочь очкастая! Верни немедленно ухо на место! – что есть дури завопила она, набрав предварительно в легкие побольше воздуха.
Однако ее никто не хотел слушать. Все продолжали смеяться и водить вокруг мужчины в коричневых роговых очках хороводы.
– Третье ухо не для слуха, а для праздной веселухи! Становись, честной народ, ухо песенку споет!
– Что вы за люди такие? Как вам не стыдно? Да вы… Да вы… Да вы нелюди какие-то!
Потупив взор, искалеченная судьбой женщина снова пустила слезу, отчего в глазах, нет, уже в глазе, разом помутнело. Когда же мутная пелена спала, кроме дежурной по этажу и еще одного пузатого мужика в штанах на лямках, рядом больше никого не оказалось, что наводило на мысль о некоем оптическом обмане зрения, вызванном частым недосыпанием. Ведь столько народу не могло исчезнуть за секунду.
– Вот, полюбуйся, Петрович, чем у нас офисные работники занимаются, – обратилась дежурная по этажу к пузатому мужику. – Я, конечно, все понимаю, лифт дело серьезное, но зачем возле него мочиться? Неужели нельзя было подождать?
– А дамочка слаба на передок, – усмехнулся пузатый мужик, склонившись над ящичком для инструментов. – И десяти минут не вытерпела. Видать, сильно ее приспичило. Даже колготки снять не удосужилась. Одним словом, бесстыдница.
– Советую поторопиться. Сейчас народ с работы повалит, а она здесь обоссанная сидит.
– Как с работы? – удивленно воскликнула Нина Петровна.
– Да так. Пять минут до конца рабочего дня осталось.
– Какие пять минут? Я уже тут часа два сижу, не меньше. И где, кстати, извращенец с длинным носом? Где человек-пропеллер? Где все остальные? Труляля там и Траляля…
– Ты, наверное, милочка, умом тронулась, – покрутила пальцем у виска дежурная по этажу. – Никаких извращенцев, людей-пропеллеров и уж тем более трулялей в нашем офисе отродясь не водилось. Сказки все это. Или шизофренические выдумки.
– Но я точно их видела. И вас вместе с мужчиной в коричневых роговых очках тоже видела. Вы еще ему честь свою проиграли из-за моей способности растягиваться.
– Полнейшая чушь. С чего бы мне могло прийти на ум разбрасываться честью?
– Мало ли с чего. Люди разные бывают. Кому честь дорога, а кому – нет.
– Хамка! Как у тебя язык поворачивается подобные вещи вслух произносить?
Пока между женщинами шла ожесточенная перепалка, пузатый мужик успел вытащить из ящичка для инструментов отмычку, вставить ее в двери лифта и без особых усилий разжать стопорный механизм.
– Иди-ка ты лучше домой, дуреха, пока твой конфуз никто не заметил, – посоветовал он, смахнув со лба одинокую капельку пота.
– И моли Бога, чтобы мы с Петровичем никому не рассказали о твоей наглой выходке, – добавила дежурная по этажу.
В следующую секунду взгляд Нины Петровны коснулся ведра дегтя, оставленного Братцем Лисом возле лестницы и являющегося наглядным подтверждением тех событий, которые с ней недавно произошли. Возможно, на нем стоило заострить особое внимание, что безусловно утерло бы нос любому неверующему человеку. Однако пузатый мужик зарезал столь светлую идею на корню.
– Теперь понятно, почему двери лифта заклинило.
– И почему? – поинтересовалась дежурная по этажу.
– Шестеренки высохли.
– Это можно исправить?
– Конечно! Иначе зачем нам понадобилось переть сюда ведро смазки?
– Пожалуй, я и вправду пойду, – произнесла поникшим голосом Нина Петровна, смирившись с мыслью о своем буйном умопомешательстве. – Может, оно и к лучшему, что мне все привиделось.

*****
Как выяснилось чуть позднее, платье с колготками оказались не такими уж и замаранными: пару пятен спереди, пару пятен сзади и одно узкое пятнышко снизу, аккурат между двух умопомрачительных ножек, облаченных в туфли на высоком каблуке. Правда, левый каблук слегка надломился в ходе скольжения по полу с последующим впечатыванием в металлическую преграду, но это было совершенно не существенно. Главное, ухо и глаз остались на прежнем месте, оградив хозяйку от обивания порогов всевозможных хирургических клиник. И единственным неразрешенным вопросом остался вопрос с занозой, взявшейся неизвестно откуда на правом верхнем веке. Вот уж действительно, жизнь порой преподносит странные сюрпризы, ставящие человека в тупик.
Что касается Буратино, то он решил серьезно заняться своим внешним видом, поскольку появляться на людях без тела неприлично. То ли дело человек-пропеллер Гастон. Этот славный озорник не то что телом, он еще и моторчиком марки GMM обзавелся, аббревиатура которого расшифровывалась как Жуткая Молотильная Машина, и все по причине страшного грохота, доносящегося из ее недр во время полета на максимально допустимых высотах.

4. Новогодние казусы
Маленькая ремарка: Буратино категорически против коммунистов. Он идеолог и, с точки зрения политической нравственности, сторонник демонкратов, хотя последнее совсем не важно. Пусть каждый остается при своем мнении, ведь на то она и политика, чтобы сеять сомнения в сердца трудового народа.




– На вид это было маленькое, задавленное большой (своего рода) плитой жизни, невинное и страшно далекое от насилия существо, – вещал седовласый оратор Онуфрий, стоя на заснеженной площади перед толпой зевак. – Но внутри него сидел Злой и коварный демон, способный просто так убить свою мать. И он ждал своего звездного часа, когда обстоятельства вытолкнут его наружу из глубины души и дадут ему возможность сеять зло направо и налево, направо и налево, направо и налево…
– А при чем тут мать? – воскликнул, проходящий мимо старичок.
– Какая мать? – спросили старичка люди.
– Та, которую он собирается убить.
– Так он не собирается, а может убить. Если, конечно, захочет.
– Чего захочет?
– Ну, убить.
– Кого?
Люди переглянулись между собой и, не поняв, куда клонит старичок, переспросили:
– А ты вообще кто такой?
– Я?
– Да-да, ты! – раздался хор голосов.
– Да я, собственно, никто. Так, проходящий мимо старичок. Иду в универмаг за новыми акварельными красками.
– Ты что, художник?
– Нет.
– Тогда зачем тебе акварельные краски?
– А зачем мать?
– Какая мать?
– Ну, та, которую он собирается убить, если конечно захочет, а если не захочет, то и не убьет, хотя гипотетическая возможность убийства все-таки присутствует. Что же касается меня, то я так, просто проходящий мимо старичок, и мне глубоко наплевать на его мать, потому что я иду в универмаг за акварельными красками. Но не думайте обо мне как о художнике. Это вовсе неправильно.
– Вот это да! – воскликнули люди, и половина из них пошла в метро.
Хочется сказать, что это была добрая половина, которая, в принципе, в нашем рассказе не нужна. Пусть идет себе на здоровье. Какой в ней толк?
Тем временем из ближайшего переулка, откуда ни возьмись, появился Санта Клаус в красной шапке и с белой бородой, как у Деда Мороза. В общем-то, он и был по сути Дедом Морозом, но только не нашим, а иноземным, потому что нашего так прямо и зовут – Дед Мороз, а этого придурка – Санта Клаус. Однако если кто-то думает, что Клаус – фамилия, то он не иначе как балбес. Клаус – это отчество.
– Где мой папа Клаус Рихтер? – заплакал малыш Санта.
– А мы почем знаем? – ответили люди.
– Вы злые и нехорошие, – сказал Санта и, достав из оттопыренного кармана бутылку шнапса, отхлебнул из нее пару глотков.
Как только он это сделал, произошло чудо. Иноземец перевоплотился, преобразился, практически свершил над собой полную метаморфозу, затмившую своим величием весь белый свет.
– Ура, я Санта Клаус! – закричал он. – Я приехал по коммерческой линии из далекой страны под названием Лапландия. И я предлагаю испробовать мой новый чудо-порошок. Объясняю его действие: берете порошок в левую руку, обратите внимание, именно в левую и ни в какую другую; трете его в ладони, а потом сыплете себе на голову. Эффект следующий: тот, кто сделает все правильно, становится невидимым. Действие порошка длится до тех пор, пока новый год не превратится в старый.
– А когда он превратится? – спросил мужчина в коричневых роговых очках.
– Да пес его знает!
– Я беру, я беру, – заорал кто-то из толпы, после чего к Санта Клаусу подбежал тонкий парень, лет эдак двадцати. На нем был надет велюровый сюртук с золотыми пуговицами, а шею опоясывал широкий красный шарф, состоящий из структурированного овечьего волокна. Судя по всему, это была жертва антибиотиков, коих парень принимал в немереных дозах. Кстати, среди знакомых его за глаза так и называли – "антибиотик".
– Твой порошок можно съесть? – с ходу спросил он, нервно тряся дрожащими от волнения ладонями.
– Да ты что, парень, ошалел? Нет, порошок нужно сыпать исключительно на голову. Это тебе не хухры-мухры.
– И сколько он стоит?
– Он нисколько не стоит. Он дается бесплатно. Это подарок от дядюшки Сэма из Америки. Ура, товарищи! – Санта Клаус вытянулся по стойке смирно, услышав зазвучавший невесть откуда гимн Соединенных Штатов.
Затем Санта упал раскрасневшимся рылом прямо в снег и начал безудержно совершать отжимания. Хочется подметить, что делал он это с превеликим удовольствием, а еще он это делал с ненаигранным усердием, как будто находился не в Москве, а в столице своей родной страны.
Пока все увлеченно наблюдали за столь интересным и познавательным шоу, жертва антибиотиков решил воспользоваться сложившейся ситуацией и вынести из нее максимальную для себя пользу. Зачерпнув пальцастой рукой пригоршню порошка, он стал поспешно втирать его в свою безмозглую голову, одновременно с опаской озираясь по сторонам. Хотя Санта и сказал, что порошок бесплатный, на всякий случай лучше было все это сделать втихую. Так сказать, для подстраховки.
Спустя миг парень вдруг бац – да и исчез. Больше его в этом году никто не видел, а по Москве потом долго ходили слухи, что какой-то невидимый человек спрашивает у прохожих, когда, наконец, новый год превратится в старый. Только ему никто так ничего вразумительно и не ответил.
Получив удовольствие от просмотра того, как Санта забавно отжимается на снегу, толпа людей начала медленно рассасываться по всем мыслимым и немыслимым географическим направлениям, однако в самый последний момент со стороны Манежной Площади вдруг неожиданно раздался стук копыт, заставивший замереть всех на месте. Это ехал всем нам знакомый и всеми нами любимый – Дедушка Мороз. Большой, важный, в папахе, сдвинутой на затылок, он выглядел гораздо солидней, чем Санта, особенно когда спешился с саней, дабы поприветствовать собравшихся москвичей.
– Угадайте, что я привез в подарок городу? – спросил Дед Мороз, вытаскивая из-за спины рваный мешок с торчащим оттуда длинным-предлинным носом, на котором напрочь застыл от холода весь вазелин.
– Ты нам привез длинноного жирафа, – послышалось из толпы.
– Не-е-т, – с хитрецой ответил Дед Мороз. – Вы глубоко заблуждаетесь, мои дорогие.
Он поставил мешок на землю, развязал веревку и, заглянув в его темные таинственный недра, еле слышно прошептал:
– Ну ты, паскуда, вылазь!
– Сей момент! – донеслось из мешка.
И через секунду оттуда выпрыгнул, смачно цокая деревянными башмаками по обледенелому асфальту, глубокоуважаемый Пиноккио, которого в простонародье кличут Буратино.
Этот деревянный изверг оправился от старых ран, излечился от запора и, наконец, обрезал свои гадкие веревочки с бамбуковыми соломинками. (Маленькая справка: тот, кто не понял, о чем идет речь, читайте предыдущие рассказы.)
– Привет ребята! – заорал Буратино скрипучим голосом. – Что, не ждали?
– Гип-гип ура! – полетели в воздух разнообразные головные уборы: шапки, тюбетейки, бескозырки, чепчики. В общем, все подряд. Все, что попадалось под руку.
– Я вам покажу гип-гип ура! – промолвил гад.
Поправив на своей голове полосатый колпак, он оскалил зубастый рот и кинулся на толпу, вонзая свой длинный-предлинный отросток во всех кого не попадя. Кто-то получил сполна, а кто-то умудрился избежать болезненного укола в булки, но таких были считанные единицы, поскольку от Злого и коварного демона почти невозможно уйти, даже если ты мастер спорта по спринтерским забегам на затяжные дистанции.
– Ну, что получили, черти? – ухмыльнулся Буратино, подтерев кончик носа платком в горошек с соответствующим вышитым вензелем.
От такого неистового очковтирательства вазелин, представляющий собой до сей поры однородную твердую массу, начал быстро таять и ниспадать малыми порциями на землю, при этом издавая характерные хлюпающие звуки.
Внезапно Буратино дернули за плечо. Желая взглянуть наглецу прямо в глаза, деревянный изверг резко обернулся, но никого позади себя не увидел.
– Извините, вы не подскажете, когда новый год превратится в старый?
– Это еще что за чертовщина? – спросил тот сам не зная кого.
– Понимаете, я посыпал на голову порошок Санта Клауса и теперь стал невидимым, – раздалось в ответ жалобное верещание.
– Нечего сыпать себе на башку всякую дрянь, – ответил Буратино, ткнув наугад своим маслянистым носом.
– Ой, – воскликнул невидимка и поспешил ретироваться, чтобы не напороться на зловещее острие во второй раз, а никто даже не заметил, в какой цвет окрасилась его бледная физиономия.
Разумеется, Буратино попал ему куда надо, оставив ниже пупка глубокую кровоточащую рану.
– Ну что, наелись? – спросил изверг.
– Да-да, наелись! Не тыкай в нас больше носом! Хватит!
– Хватит?
Безжалостный нос вновь начал внедряться в прохожих, разрывая некоторых (самых недовольных) на части, и через полчаса улица полностью опустела. Наступала новогодняя ночь, а следовательно все, кто остался цел, срочно разошлись по домам.
Насытившись людской плотью, хрюкая и причмокивая, Буратино отправился прямиком в Кремль, где у него была назначена аудиенция с одним очень необычным персонажем, который жил в небольшом мраморном доме, похожем на египетскую пирамиду (так сказать, экзотика в самом центре Москвы).
Вот, собственно, что произошло с деревянным извергом после вызволения из мешка. Тем временем, Дед Мороз и Санта Клаус пошли в сторону Театральной Площади. Их карманы были битком набиты зелененькой хрустящей валютой, привезенной из-за бугра.
– Слушай, дед, а у тебя ведь Снегурочка была? – похотливо спросил Санта.
– Да продалась Снегурочка, будь она трижды неладная, – укоризненно покачал головой Дед Мороз.
– Как продалась?
– Так продалась. Вся целиком вместе со всеми своими бабскими потрохами. Розовой, короче, стала. Совсем от бороды отбилась.
– И где она теперь?
– Со Снежной Королевой во дворце тусуется. Вот где. У них там вроде как лесби-будуар организовался, куда продажные девки табунами ходят.
– А ты? – не унимался Санта.
– А я с тобой сейчас водиться буду.
– В смысле?
– В смысле – пошли в номера скорее.
– Это еще зачем?
– Зачем-зачем? Пошли, говорю. Там узнаешь.
Не на шутку раздухарившись в предвкушении незабываемого вечера, Дед Мороз пинком подтолкнул Санту к стеклянным дверям Метрополя, тем самым нарушив субординацию. Ведь Санта Клаус являлся иноземным гостем, а значит с ним следовало обходиться несколько помягче, иначе он мог обидеться и пожаловаться в Министерство иностранных дел, что попахивало международным скандалом.
– Ты что, старый? Я же еще мальчик! Я не хочу превращаться в мужчину раньше положенного срока!
– Не хочешь – заставим, не умеешь – научим. Или наоборот.
– Не надо наоборот и вообще никак не надо, – продолжал протестовать Санта, но было поздно. В дверях их уже встречал с распростертыми руками метрдотель.
Мило улыбаясь влюбленной паре своей широкой и оскаленной улыбкой, он с нескрываемым интересом спросил:
– Чего желать изволите, господа хорошие?
– Нам нужен номер на троих, – с важностью ответил Дед Мороз, проведя ладонью по упругим юношеским ягодицам.
– Будет сделано, – ответил метрдотель, молниеносно испарившись в синеве хрустальных люстр.
– Почему на троих? – поинтересовался Санта.
– А Буратино? Ты что думаешь, он один будет справлять Новый год?
– Нет, только не Буратино. Ну, пожалуйста, Дедушка Мороз, – запричитал Санта.
– Я тысячу лет Дедушка Мороз. Чем тебе Буратино-то не угодил? Ведь он такой славный. И он, между прочим, мой лучший друг.
– Но ведь у него такой длинный и скользкий нос. А как он безжалостно обошелся с толпой народа? Просто ужас какой-то!
– Все это ерунда. Вот познакомишься с ним поближе и тогда поймешь, какой он кристально чистый человек. Ну, в смысле – человечек.
– Постой! – опешил вдруг Санта, осененный неожиданно пришедшей на ум мыслью. – Ты же не настоящий Дед Мороз. У тебя нет посоха.
– Угадал, малец! – улыбнулся бородатый самозванец, вновь прикоснувшись ладонью к упругим юношеским ягодицам. – Так и ты тоже не настоящий Санта Клаус. У тебя нет оленей. Поэтому нам сам черт велел уединиться.
Увлеченные спором, Дед и Санта даже не заметили, как поднялись в номера, где их давно поджидали цыгане в красных рубахах, готовые пуститься в пляс при первом удобном случае. Что с ними произошло дальше, вам знать не обязательно. Никто не имеет права влезать в чужую интимную жизнь. Только вот Буратино так и не удалось отведать на вкус иноземной плоти, поскольку с ним приключилась совершенно другая история.
Прежде всего, его не пустили в мраморный домик на Красной Площади. И все потому, что картавый хозяин не особо горел желанием встречаться с длинноносым извергом, так как в гостях у него находился полупьяный Петрушка, способный заболтать любого мертвеца, будь тот хоть семи пядей во лбу.
Уютно расположившись с бутылочкой наивкуснейшей водки "Абсолютизм" внутри хрустального гроба, обернутого плотной кумачовой тканью, оба приятеля самозабвенно чавкали солеными огурчиками и вели между собой занимательную беседу на злободневную тему, касающуюся наглых выскочек. Причем инициатором беседы выступал Петрушка, который страсть как обожал перемыть кому-нибудь косточки на сон грядущий.
– Вот еще, Буратино! Ик! На кой он нам сдался? Ик! Он ведь полностью деревянный! Ик! И от него совсем нет толку! Ик!
– Совершенно с вами согласен, батенька, – поддакнул картавый хозяин, поднеся к губам очередной стакан. – Давайте лучше выпьем за Якуба Переплетчикова. Царство ему небесное.
– Не буду я пить за эту сволочь. Он там, небось, сейчас с чертенятами женского пола развлекается, а мы тут с хрен знает кем якшаться должны. Вот, контра недорезанная! Ик! Ик! Ик!
– Ну, вы полегче на поворотах, товарищ. Якуб в прошлом членом Политбюро был.
– Тоже мне, член! Пусть он хоть самим председателем будет этого самого Политбюро, я молчать все равно не буду. Давеча говорю ему, сколько еще в России власть коммунистов продержится, а он мне знаете, чего ответил? Нет, дескать, больше нашей власти в России. Ик! Нет, ну вы представляете? Что значит нет больше нашей власти? Это что получается, мы зря на Колчаковских фронтах кровь проливали?
Выпив сто грамм одним махом, Петрушка громко рыгнул, закрыл глаза и, упав на дно гроба, захрапел.
– Вот все вы так, – обиделся картавый хозяин. – Лишь бы свои наглые глазищи залить. Эх, слабый нынче народец пошел. Пить совсем не умеет. Потому и страну просрали. Помню, в наше время застолья совсем по-другому протекали. С плясками, шутками и прибаутками, опосля чего особо ярые собутыльники начинали махать шашками, отсекая головы несознательным элементам.
Неожиданно Петрушка вновь подал признаки жизни, распрямившись в гробу, словно пружина спускового крючка револьвера.
– Что сейчас было?
– Ничего особенного. Спите, батенька, спите. И пусть приснится вам светлое будущее, разукрашенное красными транспарантами, что гордо реют над головами рабочего класса.
Спустя минуту в двери мраморного дома настойчиво постучали.
Пулей выскочив из гроба, картавый хозяин подошел к часовому, охраняющему его скромные покои, и, стараясь быть максимально вежливым, вкрадчиво произнес ему в самое ухо:
– Солдатик, поди-ка узнай, кто там пришел?
В следующий миг на лице часового проявилась неестественная белизна, присущая большинству людей, чья душа уходит от страха в пятки. Что не мудрено. Едва ли в мире мог найтись человек, готовый спокойно снести маячащего перед лицом призрака вождя пролетариата. И именно по этой причине за весьма короткий промежуток времени у него между ног образовался довольно увесистый зловонный мешочек.
– Кто? – спросил он, с трудом найдя силы отвести взгляд от мертвеца, чтобы посмотреть в замочную скважину, за которой просматривался не менее устрашающий силуэт остроконечной древесной структуры.
– Я! – раздался скрипучий голос.
– К кому?
– К нему.
– Зачем?
– Новый год встречать.
Столь исчерпывающий ответ неминуемо привел к затяжной паузе, и пока Буратино переминался с ноги на ногу в ожидании продолжения разговора, за дверью что-то таинственно зашуршало. Потом послышался дрожащий старческий голос, постепенно переходящий на громкий поросячий визг:
– Никого нет дома-а-а!
– Как это нет? – удивился Буратино. – Мне же сегодня назначена встреча.
– Вот так, нет никого, и все. Короче, хозяева уехал в парк аттракционов. Приходи через год. А лучше через два. Тогда точно кого-нибудь застанешь.
– У, лысая скотина!
Придя в сильное негодование, деревянный изверг плюнул в замочную скважину и попал кому-то в глаз. Однако картавый хозяин тоже был не промах. Пропихнув в узкое отверстие трубочку, он набрал полный рот гороха и окатил негодника настоящей пулеметной очередью, отчего на лакированном теле остались хорошо заметные выбоины.
– Сам дурак! Проваливай отсель, покуда цел, иначе я за себя не ручаюсь. Вон у меня какой славный солдатик находится в подчинении. Еще бой не начался, а он уже в штаны наложил.
– Ну и пожалуйста! Ну и провалю! Больно надо было сюда приходить.
Удрученный срывом главной новогодней елки страны, Буратино склонил нос до самой земли и поплелся в неопределенном направлении, оставляя позади себя глубокую борозду, которую тут же припорашивало снегом из-за усиливающейся вьюги.
Тем временем часы на Спасской Башне пробили полночь, ознаменовав наступление долгожданного 1997 года, обещающего жителям Земли кучу солнечных затмений, массу всевозможных природных катаклизмов, а также лихорадку на мировом фондовом рынке, что в будущем могло обернуться для нескольких государств финансовым крахом с последующей отставкой министров и объявлением дефолта, бьющего исключительно по карманам рядовых граждан. Ведь богачи-толстосумы всегда подстраховываются загодя, получая важную информацию от своих осведомителей, занимающих высокопоставленные должности в тех или иных правительственных учреждениях.
И вот, пока Буратино петлял средь унылых многоэтажных домов, где-то высоко в поднебесье, рассекая снежинки стареньким помелом, мчала злая-презлая ведьма по имени Грета Вениаминовна Карамболь, чья предрасположенность совершать возмутительные поступки прославила ее на века. В этот раз она решила забросать город осколками разбитого зеркала, наскучившего ей пустой болтовней по поводу внешнего вида.
Вытаскивая из кармана по одному осколку, Грета без остановки вела по людям прицельный огонь, и те, кому не удавалось от них увернуться (а таких было много), тотчас превращались в кусок льда, что вскоре привело к самой большой за всю историю метеонаблюдений гололедице, которую Буратино не смог вовремя распознать, вследствие чего его тело заскользило вдоль мостовой, постепенно набирая бешеную скорость, эквивалентную скорости гоночного болида.
– Да это же настоящие американские горки! – раздался его восторженный возглас, когда проезжая часть, лишенная автотранспорта, круто ушла вниз, а потом вновь поднялась вверх, уперевшись в начало Большой Ордынки. – Наконец праздничный вечер принял свои привычные очертания. Еще немного – и можно будет откупоривать бутылочку газировки. Главное, успеть затормозить возле продуктового магазина.
К сожалению, до бутылочки газировки у деревянного изверга дело так и не дошло, поскольку впереди выросла избушка на курьих ножках, скользящая по тем же самым причинам прямо ему навстречу. Видать, Баба-Яга тоже не обратила внимания на гололедицу и ситуация с курьими ногами полностью вышла из-под ее чуткого контроля.
– Милок, посторонись! – крикнула она в надежде избежать столкновения.
– Не могу, бабушка! Здесь слишком скользко!
В следующий миг Москва содрогнулась от жуткого грохота, совпавшего с очередным залпом салюта, вырвавшимся из расчехленной Царь-пушки, после чего ввысь взметнулась снежная пыль вперемешку с ошметками древесно-стружечных материалов.
– Ура! – послышалось со стороны ближайших домов, что явно не относилось к случившейся аварии.
– Кому ура, а кому нос чуть не свернуло, – заворчал Буратино, потирая ушибленные места.
– Цел? – поинтересовалась Баба-Яга, высунув голову из резного оконца, чтобы посмотреть на горемыку, умудрившегося протаранить ее дом.
– Вроде да.
– Тогда заходи, гостем будешь.
Посчитав предложение дряхлой старушенции весьма заманчивым, так как оно попахивало знатным сабантуем, деревянный изверг попытался поскорее вскочить на ноги, но, не простояв на них и нескольких секунд, опять рухнул вниз.
– Извини, бабушка. У тебя часом нет спасительного средства, избавляющего от падучей хвори?
– Сейчас, милок. Только по сусекам поскребу.
Втянув голову назад, Баба-Яга начала греметь посудой, и так продолжалось довольно долго, не меньше получаса. Потом все стихло. А еще через полчаса из резного оконца вылетел плоский металлический брусок с деревянной рукояткой на конце.
– Что это?
– Драчевый напильник! Потри им ноги, и они сами в пляс пустятся, перестав скользить по льду.
– Спасибо! – поблагодарил Бабу-Ягу Буратино, молниеносно подобрав с земли столь полезный слесарный инструмент, без которого в хозяйстве ну просто не обойтись. – А можно я его насовсем возьму?
– Конечно, можно. Для хороших людей мне ничего не жалко. Кстати, у него и волшебные свойства имеются. Если стукнешь им себе по лбу, то непременно в царевича прекрасного превратишься.
– Здорово! Надо будет как-нибудь испытать твою штуку в деле. Вдруг кого удастся закадрить.
– Обязательно испытай. Вот увидишь, девицы к тебе рекой потянутся.
Закончив шарошить лакированные ступни, Буратино без труда добрался до ступенек провисшего крылечка, поднялся по ним наверх и, зайдя внутрь, уселся за широкий стол, застланный узорчатой скатертью.
– Чем потчевать будешь? – спросил он, покосившись на чугунный котелок, что стоял возле растопленной печи.
– Отменной похлебкой из мухоморов. Плюс, к ней идет в придачу хмельной напиток двухлетней выдержки, обладающий чудесной целебной силой. С чего начнешь?
– Давай с напитка. Надо же Новый год встретить.
Ехидно улыбнувшись, Баба-Яга поставила перед гостем литровую бутыль, наполненную какой-то подозрительно мутной жидкостью и источающей аромат машинного масла.
– Не понял! Это еще что за дребедень?
– Как что? Тормозная жидкость, разумеется.
– Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! – в сердцах выругался Буратино, отодвинув бутыль подальше от себя. – Да ты не иначе как умом тронулась, коль предлагаешь гостям такое отвратное пойло.
– Есть немного! А тормозную жидкость все-таки советую попробовать. От нее знаешь как мозги набекрень встают? Мало не покажется.
– Катись к черту, старая карга! Не буду я пробовать всякую дрянь. И похлебку свою тоже при себе оставь. Негоже добрым молодцам мухоморами питаться. От них кишки наизнанку могут вывернуться.
Придя в дикое негодование, деревянный изверг пнул Бабу-Ягу ногой, опрокинул ее стол и стремглав бросился наружу, намереваясь скрыться в ближайшей подворотне, где, по его мнению, было относительно спокойно. Однако именно там притаилась очередная напасть, готовая броситься на первого встречного, словно одичавшая кошка, утратившая веру в людскую добродетель.
– Извините, вы не подскажете, когда новый год превратится в старый? – внезапно воскликнул невидимка, обрадовавшись появлению свободной пары ушей.
Бедняга уже битый час слонялся по городу без дела, не понимая, почему при встрече с ним прохожие сразу дают деру.
– Ты-то откуда здесь взялся?
– Сам теряюсь в догадках. Просто шел, шел и пришел.
– Тогда вот тебе еще один подарочек, сволочь надоедливая!
Взмахнув рукой, Буратино ударил напильником наугад и снова куда-то попал.
От неожиданности невидимка сначала громко ойкнул, а потом взял да и превратился в прекрасного царевича. Правда того, что он стал прекрасным, никто, соответственно, не увидел, поскольку незримая пустота всегда остается недосягаемой для человеческих глаз, ограниченных законами физического мира. И тут уж ничего не попишешь.
– Ура! Ура! Я прекрасный царевич! – прогремело на всю подворотню.
– Заткнись, болван! Без тебя тошно, – огрызнулся Буратино.
– А вот и не заткнусь, – пуще прежнего завопил невидимка, попятившись задом в сторону проезжей части, чтобы иметь возможность похвастаться своим новым обликом перед остальными прохожими. – Я не болван! Я царевич! Ура! Ура! Ура! Смотрите на меня, люди!
На последнем слове, он случайно задел плечом фонарный столб, упал на спину и начал плавно скользить к дому на курьих ножках, пока не уперся в одну из его мозолистых лапок затылком. Пусть удар был и не настолько сильным, это не ускользнуло от внимания Бабы-Яги, которая поспешила вылезти из резного оконца со следующей фразой:
– Здравствуй, милок!
– Здравствуй, бабушка! – ответил ей невидимка, пытаясь встать на ноги.
– Куда путь держишь?
– Да, собственно, никуда. Вот, хочу показать народу, в кого превратился после удара напильником.
– Благое дело задумал. Похвально! Только у меня зрение совсем село. Не мог бы ты заглянуть к старой женщине в гости? Заодно и похлебки моей отведаешь вместе с хмельным напитком двухлетней выдержки.
– Спасибо за приглашение. Обязательно загляну.
– Ну и славно, – захихикал Буратино. – Туда тебе и дорога. Пить тормозную жидкость – твое истинное предназначение, потому что тот, кто ее пьет, самый настоящий тормоз. А я лучше пойду в продуктовый магазин за газировкой. Все-таки Новый год, как-никак. И если его не отметить по-людски, удача может выкинуть неприятный финт.
И он пошел. А новый 1997 год набирал обороты все больше и больше, и казалось, не будет ему ни конца ни края.

5. Жертва нашего времени

Мини-повесть о зеркальном отображении бытия с демонстрацией женских чар в самом конце.

Хочется заранее принести глубочайшие извинения за эротическую подоплеку данного сочинения и предупредить, что во всем виноват Злой и коварный демон Буратино, чье умение вкрадываться в людское сознание достигло такого совершенства, что любая попытка не допустить воплощения в жизнь его дьявольских замыслов заранее обречена на провал.

Часть 1. Иллюзорный мир



Мальчик Карл – жертва нашего времени, а точнее – целой эпохи. Он относится к той части молодежи, на которую без слез не взглянешь. Ему чужды стремления предков. Для таких, как он, самым главным в жизни являются чипсы – эти соленые, хрустящие, ни на что не похожие и ни с чем не сравнимые золотистые ломтики прожаренной картошки. Они то тут, то там. Они повсюду. Они везде. Стоит лишь закрыть глаза, и они уже в мозгу – не дают ему скомкаться или слежаться при помощи силиката натрия Е55. А еще эта музыка в стиле тыц-тыц-тыц, под которую так приятно забиться в конвульсиях на дискотеке, словно в эпилептическом припадке. А шипучая "Кола", а американские боевики с плечистыми парнями нордической наружности, а порнушка, тайком скачанная из интернета. Да много чего еще, всего не перечесть.
В общем, таков наш милый мальчик Карл – недалекий, безнравственный глупыш, одновременно не лишенный детского обаяния. И ведь Буратино таких любит. Он их обожает. Он жить без них не может. И это очень даже хорошо. Почему? Да потому, что иначе мальчик Карл никогда бы не вляпался в историю, после которой он, слюнявый маменькин сынок, стал "настоящим мужчиной" со всеми вытекающими отсюда последствиями. Весьма, кстати, плачевными. Но не будем забегать вперед. Пусть все идет своим чередом.
В тот пасмурный апрельский вечер Буратино стоял у привозной бочки с квасом и что-то втирал блондинообразной продавщице, при этом не забывая поглядывать по сторонам. Он был душевно голоден, ему хотелось во что бы то ни стало сотворить какую-нибудь грандиозную пакость, и поэтому его взгляд искал очередную жертву. Жертвой мог стать кто угодно. Взять хотя бы вон ту семидесятилетнюю старушку, несущуюся вприпрыжку за только что отошедшим от остановки троллейбусом. Скорее всего, ей следовало отвесить увесистый пинок для скорости, чтобы она потом грохнулась в какую-нибудь грязную-прегрязную лужу. То-то была бы потеха!
И тут на горизонте возник мальчик Карл, одетый в стильную джинсовую куртку, в зауженные клетчатые брючки и жующий модную жвачку марки "Бумеранг". У бедного Буратино чуть нос от радости не треснул. Вот кто ему нужен. Да-да, это, кончено же, он!
Мальчик Карл, не подозревающий о том, что им заинтересовались, с наслаждением надул большой голубой пузырь, но внезапно в этот пузырь ткнулось что-то очень острое, отчего тому пришлось немедленно сдуться.
– Здравствуй, мой юный друг, – сказал деревянный изверг, пытаясь соскрести со своего носа остатки "Бумеранга".
– Привет, чувак, – прочавкал Карл. – Как ты себе такой длинный нос умудрился отрастить?
– Я его себе не отращивал, он у меня от природы такой.
– Прикольно! Тогда зацени новый рэпак.
Буратино приложил ухо к любезно протянутому наушнику и с умным видом покачал головой.
– Смотрю, ты современной музыкой увлекаешься.
– А ты как думал?
– Похвально. Наверное, ты и на дискотеку ходишь каждый день?
– Нет, с этим облом. Моя маман на нее денег не дает, да и со временем по вечерам ограничивает. Ровно в десять надо быть дома, иначе отвинтит уши.
– Но ты ведь уже большой мальчик?
– Большой-то большой, только толку в этом мало. Маман говорит, что пока я на работу не устроюсь, мне придется полностью зависеть от нее.
– А что папан? – решил уточнить Буратино, для поддержания разговора. На самом деле, он знал, что Карл скажет в ответ.
– Папан не имеет своего мнения. Он под властью маман, – Карл еще раз глянул на нос собеседника. – Мне кажется, такой нос не может быть от природы. Никогда не поверю, чтобы он мог появиться сам собой.
– Говорю, может. Ты чего, книжек не читаешь? Я ведь Буратино.
В данном случае деревянный изверг не рассчитал. Он даже близко не мог предположить, что в мире существуют люди, которые не читают книги.
– Не-е-е, я книжек не читаю, – протяжно произнес Карл. – Я только фильмы смотрю. Карате там, Шаолинь, кикбоксинг. Короче, мочилово люблю разное.
– А знаешь, это замечательно! – радости Буратино не было предела. – К черту книжки. Какое может быть чтение, когда есть кино?
– Ага, к черту книжки! К черту литературу! К черту поэзию! – и опять Карл уставился на нос Буратино, прокручивая в голове возможные варианты ответа. – Так что с носом-то?
– Да чего ты к нему привязался?
– Интересно же.
– Хорошо, сознаюсь, выточили мне его. Столяр один напильником подравнял.
– Ого, крутизна-то какая. А мой нос твой столяр может подравнять?
– Зачем?
– Как зачем? Из серой толпы выделиться надо, вот зачем. С таким носом всегда в авторитете будешь.
– Что правда, то правда, – разошелся в широкой улыбке Буратино. – Мой нос – мое второе я. Именно за него меня и уважают. Только умер тот столяр. Причем давно уже умер. Лет триста назад.
– Жаль.
– Ничего не жаль. Даже наоборот, хорошо, что умер.
– Это еще почему?
– Потому что, пока столяр был жив, я от него зависел, а теперь, как видишь – чего хочу, то и ворочу.
– Класс. Мне тоже так хочется. Ты случайно не подскажешь, как это сделать? Или, может, сам подсобишь?
Улыбка Буратино сделалась еще шире, грозя расщепить голову на две части в области рта. Деревянный изверг не верил своим ушам, поскольку еще никто добровольно не соглашался ввязаться с ним в авантюру.
– О, ты обратился точно по адресу. Я готов помочь тебе.
– И в чем именно будет заключаться твоя помощь? – решил уточнить Карл, тоже не веря своим ушам. Уж не собирался ли новый знакомый пожертвовать в его пользу немного денег? Ну, на дискотеку там и на выпивку. А что? Никакая дискотека не может обойтись без выпивки. Если даешь деньги на дискотеку, то нужно обязательно раскошелиться на выпивку.
– Я готов помочь тебе почувствовать вкус свободы. Вернее, даже не так. Я дам тебе ненадолго свободу, чтобы ты понял, как прекрасно быть независимым.
– В смысле?
По лицу Карла было видно, что он не догоняет, о чем идет речь. А еще, Карл немного разочаровался, подозревая, что эта самая речь может сейчас пойти совсем не о деньгах.
– Без смысла, – Буратино вмиг стал серьезным. – Слушай меня внимательно. Для начала тебя нужно познакомить с какой-нибудь симпатичной девушкой. У тебя ведь нет еще девушки? Не правда ли?
Карл потупил взгляд и нахмурился. Девушки были его самым слабым местом. Сколько бы он ни старался, сколько бы он ни пыжился – все безрезультатно. Особы слабого пола постоянно обходили его стороной. И дело было вовсе не во внешности. Лицо Карла как раз являлось эталоном юношеской красоты. Просто над ним нависло какое-то злое проклятие, не дающее воплотить в жизнь заветную мечту, а точнее, гигантский набор мечт, рвущихся из штанов наружу.
– Знаешь, с этим засада, чувак, – ответил он спустя минуту.
– Хе-хе! Какая засада? О чем ты говоришь? Главное, сильно захотеть, а дальше дело техники.
Деревянный изверг взглянул направо, потом налево. В пятидесяти метрах от них, у той самой троллейбусной остановки, где должна была упасть старушка, стояла одна очень интересная и довольно привлекательная девушка.
– Смотри, та штучка вроде ничего? Как тебе ее фигурка? Нравится?
Карл посмотрел в сторону девушки, но как назло, в этот момент девушка сделала то же самое и их взгляды встретились.
– Проклятье, она на нас смотрит. Я, наверное, лучше пойду.
Услышав последнюю фразу, Буратино сильно встревожился. Вот досада. Удача была так близка, как вдруг, то ли из-за глупости, то ли из-за трусости, этот болван неожиданно дал задний ход. Да уж, первое впечатление порой бывает обманчиво. А ведь Буратино успел такую губу раскатать насчет своей авантюры, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Или, это больше относилось к красоте девушки, напугавшей нашего бедного мальчика? Да, и к красоте тоже. Стройная, под метр семьдесят пять с половиной, с иссиня-черными волосами, собранными в тугую косу и такими же темно-сапфировыми глазами – она могла сконфузить кого угодно. А чего стоил ее наряд, явно не предназначенный для прохладной погоды? Полупрозрачная футболка телесного цвета, из-под которой просвечивался розовый бюстгальтер на тонких бретельках; короткая черная юбка выше колен, отдающая глянцевым блеском; бежевые колготки в коричневую полоску; и в тон юбке черные замшевые туфли на толстом каблуке, декорированном под темное дерево. Не это ли эталон женской привлекательности? Да при виде такой девушки любой сошел бы с ума, завыв от перенапряжения, словно озабоченный мартовский кот. Не говоря уж о Карле. Этот не то чтобы выть, этот вообще хвост поджал. Только вот убегать – дело неблагородное. Хотя, с другой стороны, будь Карл хоть чуточку благородным, Буратино к нему никогда бы в жизни не подошел. Уж поверьте!
– Какое пойду? А ну стоять!
Не пройдя и двух шагов, Карл замер на месте как вкопанный. По правде сказать, уходить ему не хотелось. Даже наоборот, он горел нестерпимым желанием поскорее оказаться в объятьях этой симпатичной красотки. Однако он так же помнил о выдуманном проклятии, которое никак не хотело его отпускать. А вдруг девушка скажет "нет"? Или, чего хуже, начнет над ним смеяться. Что тогда прикажете делать? Сгорать от стыда?
– Ну, в самом деле, уже поздно, чувак. Меня, наверное, маман заждалась.
– К черту маман. Скажи мне одну единственную вещь. Ты ее хочешь? – чуть ли не закричал Буратино прямо Карлу в лицо. – Бьюсь об заклад, у нее трусики тоже розовые. И если ты этого не проверишь, то будешь жалеть потом всю оставшуюся жизнь.
Упоминание женских трусиков сыграло решающую роль. Все еще сомневаясь, но уже с осмысленным интересом, Карл спросил:
– А как ты меня с ней познакомишь? Ты ведь ее сам толком не знаешь? Чего, вот так просто подойдешь да и предложишь познакомиться? И думаешь, она согласится?
– Приятель, к чему лишние разговоры? Если хочешь, значит, мы сейчас идем и знакомимся. А вопросы: согласится или не согласится, оставь для своей маман. Договорились?
– Хорошо, идем, – процедил сквозь зубы Карл, двинувшись в сторону девушки.
– Эй, крошка, можно узнать твое имя? – спросил Буратино, подбежав к остановке первым.
Ожидая, что его сейчас съедят, Карл зажмурил от страха глаза. Однако девушка не раскрыла зубастую пасть, уподобившись ужасному монстру из старинных сказок об оборотнях. Вместо этого она кокетливо вздернула маленький носик и тоненьким голоском ответила:
– Клара. Мое имя Клара.
– Ничего себе совпаденьице! – развел руками Буратино. – Как там говорится? Карл у Клары украл кораллы? Ребята, вам не кажется, что это судьба?
– А Клара у Карла украла кларнет, – подытожила Клара. – Только при чем здесь это?
Деревянный изверг пристально посмотрел на девушку, затем перевел взгляд на Карла и опять пристально посмотрел на девушку.
– Я оттого вспомнил данную скороговорку, потому что моего друга зовут Карл. Представляешь?
– Не может быть, – игриво промурлыкала Клара, покосившись в сторону Карла. – Тебя действительно зовут Карл?
Проглотив подступивший к горлу ком, Карл еле слышно произнес:
– Да, это так.
– Минуточку внимания! – воскликнул Буратино. – Хочу узнать у нашей прекрасной дамы, что она делает сегодня вечером.
– А что, есть предложение? – спросила девушка. – Вообще-то я вроде как свободна.
– Конечно, есть! Да еще какое. Знаете клуб "Галактикус" на Ленинском проспекте?
– Да! – в один голос ответили Клара и Карл. Причем у Карла, наконец, появился живой интерес к происходящему. Он даже надул новый пузырь, но увидев грозный взгляд Буратино, немедленно сдул его обратно.
– Друзья, хотите верьте, хотите нет, но у меня сегодня там выступление. Во-первых, вы просто обязаны его посмотреть, а во-вторых, я могу дать вам две бесплатные контрамарочки. Ну что, согласны пойти со мной?
– Я не против, – сказала Клара, улыбнувшись своими густо напомаженными губами.
– А ты, Карл? – Буратино угрожающе посмотрел на друга, сжигая тем самым последние мосты к его отступлению.
– Я тоже всеми руками – за! – смирился Карл.
– Вот и отлично! Тогда в путь.
Через полчаса троица уже подходила к клубу со стороны трамвайных путей, самозабвенно попивая из банок джин с тоником. Буратино шел чуть ссутулившись и опустив нос к земле (он всегда так ходил). Карл, напротив, неистово пританцовывал, одновременно слушая новый рэпак на японском плейере.
Тугие бедра их прекрасной спутницы так натягивали при ходьбе ткань юбки, что та того и гляди готова была в любой момент разъехаться по швам, из-за чего каждый представитель мужского пола, оказавшийся позади нее, начинал сразу терять над собой контроль, стараясь поскорее прикрыть от посторонних взоров свой предательски вздувшийся между ног бугор.
Карл с гордостью смотрел таким бедолагам вслед, понимая, какая восхитительная крошка сейчас идет рядом с ним. Именно с ним! И ни с кем другим! А о том, что дома его ждала грозная маман, он совсем позабыл. Запах женских духов окончательно помутил мальчишеский рассудок, заставляя думать только об одном – об этой прекрасной Кларе и, конечно же, о ее волнующем теле.
– Зайдем с черного хода, – предложил Буратино, юркнув в ближайшую подворотню.
На какие-то несколько секунд парень с девушкой остались одни. Карл набрался смелости (или наглости) и слегка приобнял свою спутницу за талию. К его большому удивлению, Клара не отстранилась, а даже наоборот, прижалась к нему, показывая тем самым свою предрасположенность. Дыхание обоих участилось. Артериальное давление тоже повысилось. И сердца их забились как-то по-новому, не так как обычно.
– Хорошо, что мы встретились, – прошептала Клара на ухо нашему мальчику. – Ты мне нравишься.
Нельзя описать словами, какие мысли зародились в этот момент в голове у Карла. Сглотнув очередной подступивший к горлу ком, он выдавил из себя лишь:
– И ты мне нравишься.
– Чего вы там застряли? – спросил Буратино, открывая массивную железную дверь. Его голова была повернута в пол-оборота, а глаза так и сверлили влюбленных голубков, пытаясь прожечь в них дыру.
Из образовавшейся в дверном проеме щели пахнуло концентрированным сигаретным дымом. Еще послышалось приглушенное барабанное буханье и визг веселящейся толпы. Вечеринка была в полном разгаре.
– Вот, держите, – деревянный изверг вручил Кларе и Карлу две пластиковые карточки с золотистой окантовкой, чему те оказались неслыханно рады, – скорей заходите и присоединяйтесь к остальным. Мне нужно на время вас покинуть, сами понимаете – работа есть работа. Но думаю, вы и без меня придумаете, чем заняться. В общем, отрывайтесь по полной, ребята. Сегодня ваш день. Вернее, ночь. Хе-хе-хе!
Очутившись внутри, ребята решили для начала осмотреться, так сказать, провести разведку с целью изучения, где что находится.
Как выяснилось, клуб "Галактикус" состоял из трех больших помещений. Первое – это парадный холл, не представляющий особого интереса, так как Клара и Карл через него все равно не входили. Второе помещение являлось местом сборища любителей алкогольных напитков, посередине которого возвышалась длинная барная стойка с двумя мечущимися возле нее официантами, едва успевающими наполнять опустевшие бокалы посетителей. Тут, пожалуй, можно было ненадолго зависнуть, ведь для танцев нужна подзарядка. А что в ночном клубе является лучшим источником подзарядки? Конечно же, хорошо сделанный коктейль. Есть, правда, еще один источник подзарядки, запрещенный нашей доблестной милицией, но об это немного попозже.
Теперь о третьем помещении. (Самом главном.) Оно представляло собой довольно просторный танцпол площадью четыреста квадратных метров. У самой дальней стены располагалась небольшая сцена, заставленная всевозможной музыкальной аппаратурой: диджейским пультом на хромированных ножках; парой высоких колонок, подключенных к громоздкому усилителю; стойкой с микрофоном; кучей проводов и так далее, и так далее, и так далее. С потолка широкими нитями падал на пол разноцветный свет софитов. Зеркальный дискотечный шар уже вовсю крутился, распространяя по всему помещению полчища неугомонных зайчиков.
Хотя пульт диджея был еще свободен, одна из дым-машин пыхтела на полную мощь, бесшумно выпуская из своего чрева загадочный туман, ложащийся на пол в виде ровной белесой пленки с расплывчатыми завихрениями по краям.
– Ну чего, пойдем выпьем? – спросила Клара.
– Пошли, – согласился Карл, кивнув в ответ головой и движением руки предложив пройти девушке вперед.
Основная музыка затихла, уступив место ритмичным ударам бочки вперемешку с монотонными проигрышами бас гитары.
– Что вам налить? – поинтересовался один из барменов, заметив новых посетителей.
На нем был надет зеленый атласный жилет, белая рубаха навыпуск и черные брюки-дудочки.
– Мне шампанского, – заявила Клара.
– А я буду джин с тоником.
– Ребята, вы чего? Какое шампанское, какой джин с тоником? – запротестовал бармен, с удивлением уставившись на контрамарки Буратино. – У вас ведь золотые клубные карты. Попробуйте лучше нашей "Самбуки". Она знаете, как вштыривает? Или, если не нравится "Самбука", возьмите "Скрюдрайверы", они полегче.
Клара с Карлом переглянулись. Впервые с начала их встречи инициативу решил взять в свои руки Карл.
– У вас есть "Зеленый мексиканец"? – с гордостью спросил он, вспомнив единственное название коктейля, которое знал.
– Конечно, есть, – улыбнулся бармен. – Это совсем другое дело. Дама будет то же самое?
– Да, давайте "Мексиканца", – ответила девушка, решив, что это к лучшему, если они с Карлом будут пить одинаковые напитки. Так величина опьянения окажется у обоих в равных пропорциях.
– Потом на танцпол? – поинтересовался Карл, когда они отошли от барной стойки.
– Может, немного поболтаем? Мы ведь еще толком не познакомились, – произнесла Клара, отпив небольшой глоточек коктейля.
– Точно! Ты права! Вот я олух! – ляпнул Карл, не подумав, и осекся.
– "Зеленого мексиканца", кстати, пьют залпом, – вмешался в разговор бармен.
– А мне так больше нравится, – фыркнула Клара, утягивая незадачливого кавалера подальше от стойки.
Спустя минуту они заняли два высоких стула, стоящие у дальней стены, и стали с интересом друг друга рассматривать. Разумеется, Карл, поддавшись недвусмысленному желанию своей молодой необузданной плоти, первым делом сфокусировал взгляд на соблазнительных женских коленках, призывно выставленных вперед, словно на показ. Клара заметила, куда именно смотрит ее ухажер, и к его большой радости раздвинула ноги чуть шире, тем самым открывая доступ в святая святых. Однако узнать – прав был Буратино насчет цвета ее трусиков или нет, мешал сгустившийся полумрак. Плюс, к нему следовало добавить колготки, ткань которых не просветил бы даже фонарик.
– Карл! Ау! Ты где? – попыталась привлечь внимание Карла девушка, как вдруг музыка пропала совсем, и все посетители не сговариваясь повернули головы в сторону танцпола.
– Что случилось? – спросил Карл, выйдя из оцепенения.
– Сейчас что-то должно произойти.
Нужно отметить, что между баром и танцполом стояла лишь низенькая гипсокартонная перегородка, поэтому, кроме людских голов, больше ничто не мешало наблюдать за происходящим в соседнем помещении.
– Пока пауза затягивается, может, вернемся к первоначальной теме разговора? – предложил Карл, прождав впустую несколько минут.
– Давай, – согласилась Клара. – Очень хочется чего-нибудь о тебе узнать.
– Ну, интересного не так уж и много. Мне восемнадцать лет, следовательно, я заканчиваю десятый класс. Живу с родителями. Как не грустно, но нахожусь под их полной опекой. Чем буду заниматься в будущем, пока не знаю. Даже не задумывался об этом. Люблю кино, современную музыку и еще стараюсь не упускаю возможности погонять ночью на приставке.
– Подожди, Карл! – перебила нашего мальчика Клара. – По-моему, речь сейчас должна идти совсем о другом. Расскажи лучше о своих отношениях с девушками. У тебя кто-нибудь есть? Ты с кем-нибудь встречаешься?
– Нет, – на этот раз смело ответил Карл. Казалось, он начал взрослеть прямо на глазах. – А что? Если бы я с кем-то встречался, ты бы со мной сюда не пошла?
– Конечно, пошла бы. Кто откажется пойти в клуб на халяву? Однако то, что ты свободен, весьма кстати. Не люблю, знаешь ли, разбивать пары.
– Я тоже, – начал было Карл, но тут же остановился, испугавшись собственного вранья. Какое я тоже, когда ты толком не знаешь, что такое пара? Лучше опустить данную тему, пока не пришлось сболтнуть чего-нибудь лишнего. – Только не обижайся, но мне очень хочется знать, сколько тебе лет.
– Вообще-то, женщинам неприлично задавать такие вопросы, – состроила недовольную гримасу Клара.
– Извини! Ничего не могу с собой поделать.
– Ну что ж, тогда держись! Но учти, ты сам напросился.
– Держусь-держусь.
– Месяц назад мне исполнилось двадцать три года. Вот!
– Ого. По тебе и не скажешь.
– А сколько бы ты дал?
– Не больше двадцати и то с натягом. Знаешь, это даже прикольно, что между нами такая разница в возрасте. Я никогда не встречался с девушками, которые старше меня.
Конечно, не встречался. Карл вообще ни с кем не встречался. Однако в данном конкретном случае такое положение вещей было ему на руку. Она старше, а значит опытней, и следовательно, не будет ломаться, как его тупые одноклассницы; что уже неоднократно подтверждалось на деле. Взять, к примеру, случай, произошедший с ними недавно на улице. Они обнимались. Да-да, обнимались! И Клара не оттолкнула его и не обозвала каким-нибудь обидным словом, хотя вполне могла себе это позволить. Ведь перед ней находился всего лишь зеленый сопляк, чей удел держаться за мамкину юбку.
– Я рада, что тебя мой возраст не шокировал. А еще кто-то сказал о встречах. Неужели ты и вправду хочешь со мной начать встречаться?
Услышав заданный прямо в лоб вопрос, наш мальчик чуть не поперхнулся. В один миг у него заныло что-то в груди и еще кое-где тоже заныло, грозя обернуться непоправимым конфузом.
Внезапно клуб наполнился звуками аплодисментов, заглушившими нечленораздельные бормотания ошарашенного счастливчика, после чего на сцене появился здоровенный мужик под два метра ростом с выпяченной вперед пузенью, буквально разрывающей на две части узкий клетчатый балахон, застегнутый по непонятным причинам на все пуговицы. Также в глаза бросалась его широкополая шляпа, на которой таинственно поблескивала серебристая пряжка, что гармонично сочеталось с ярко-рыжей бородой, свисающей почти до самого пола.
Если бы мальчик Карл любил читать книжки, то он непременно обратил бы внимание на уж очень явное сходство между этим экстравагантным незнакомцем и Карабасом Барабасом из сказки о золотом ключике, особенно когда тот громогласно продекларировал:
– Мадам и Месье! Дамы и Господа! Товарищи! Я рад сообщить вам, что сегодня в нашем клубе "Галактикус" дает свой единственный концерт мэтр мировой эстрады, гуру электронного техно-попа, мастер психоделических синкоп и просто хороший парень – неповторимый диджей Бура, приехавший к нам по специальному приглашению из самой Италии, а точнее – с острова под названием Сардиния.
На слове "Сардиния" из-за спины бородача показалась краснощекая голова Петрушки. Ловко подскочив к микрофону, Петрушка кашлянул для проформы в кулак и что есть силы закричал:
– Друзья! Давайте дружно позовем нашего диджея Буру! Бу-ра! Бу-ра! Вы-хо-ди! Так тебя разэдак…
Последняя реплика произносилась уже вдали от микрофона, так что ее удалось услышать лишь тем, кто стоял ближе всего к сцене.
– Ура! Ура! Ура! – завизжала толпа, вскинув кверху руки. – Бу-ра! Бу-ра!
– По-моему, это нашего друга зовут, – высказал предположение Карл.
– Мне тоже так кажется, – согласилась Клара.
Желая воочию убедиться в правильности своей догадки, они побросали пустые рюмки в специальный пластиковый контейнер, расположенный в метре от них, вскочили со стульев и рванули в сторону танцпола, где события начинали принимать стремительный оборот.
Для начала обслуживающий персонал погасил почти всю осветительную технику, оставив зажженными только неоновые лампы, дающие фантастическое голубое свечение. Потом в ход пошла вторая дым-машина, нагнавшая за считанные секунды густое облако тумана размером со слона. А дальше возле пульта диджея проявился виновник торжества: с длинным носом, в серебристой бейсболке с надписью Би-Би и в таком же серебристом комбинезоне, какие обычно носят киношные астронавты.
– Здравствуйте, достопочтенная публика! – произнес он скрипучим голосом, попутно выдав на пульте незамысловатый скретч. – Сегодня для вас дискотеку будет делать диджей Бура, то есть я. И первый мой микс под названием "Тауч", что в переводе с тарабарского означает "Жесткий", прозвучит от великих Технотроников, достигших небывалых высот по части создания популярных шлягеров.
По завершении столь пламенной речи, на танцполе неожиданно зарябили стробоскопы, превратив любые движения человеческих тел в череду быстро сменяющихся стоп-кадров. Одновременно с этим низкочастотная бочка начала медленно наращивать ритм. Сперва двадцать ударов в минуту, потом тридцать, сорок, и так до шестидесяти. Довольно скоро к бочке присоединились синтезатор с гитарой, а еще чуть погодя раздались завораживающие голоса самих Технотроников, вынуждающие ликующую толпу забиться в импульсивном экстазе и тем самым увлечь за собой Клару с Карлом, переминающихся до этого с ноги на ногу.
Примерно в середине третьей композиции Буратино шепнул что-то на ухо Петрушке. Тот заговорщически ухмыльнулся, кивнул в ответ головой и подмигнул (опять для проформы) правым глазом. Похоже, они снова стали друзьями, напрочь позабыв о прошлых разногласиях.
– Ну что, хорошо вам? – спросил деревянный изверг в преддверии четвертого микса.
– Да! – прокричала толпа. – Хорошо!
– Тогда я выпускаю на волю свежачок от несравненной и неподражаемой Галоперидоловны под названием "Освободись от своего желания"!
В следующий миг женский голос эхом пронесся по танцполу, затерявшись где-то в самых отдаленных его уголках под загадочный проигрыш органа, что послужило секретным сигналом к началу выступления двух полуголых танцовщиц гоу-гоу, появившихся в свете вспыхнувших прожекторов на невысоких каменных пьедесталах, которые раньше почему-то никто не замечал.
Поскольку кроме леопардовых трусиков и разноцветной мишуры, свисающей с шеи в виде галстуков, их извивающиеся тела больше ничто не прикрывало, толпа разделилась на два лагеря. Первый – состоял полностью из мужчин, разом переключивших внимание на танцовщиц, а второй – исключительно из особ слабого пола, решивших тоже малость оголиться, дабы сохранить свою значимость и хоть как-то заинтересовать собой кавалеров.
– Попрошу сделать круг, – пропел в такт исполняемой мелодии Буратино, выдав на пульте диджея очередной скретч. – У нас еще один танцор имеется. Сейчас он вам покажет, как надо камаринского отплясывать.
Продолжая неистово дергать конечностями, народ стал потихоньку расступаться, и как только в центре танцпола образовалось относительно свободное пространство, Петрушка ринулся туда сломя голову, не забыв скрестить на груди руки, подобно заправскому артисту из ансамбля русского народного танца.
– Эх, говори Москва, разговаривай Россия! – сорвалось с его губ в тот момент, когда он, облаченный в широкую красную рубаху навыпуск и синие шаровары с полосками по бокам, пустился наматывать вприсядку зигзаги средь людских ног, с гордостью демонстрируя вышитое золотыми нитями на спине слово – "Хулиган".
Благодаря такому ошеломляющему выкрутасу, недоразумение с танцовщицами оказалось полностью исчерпано и распавшиеся было пары вновь слились в единое целое, чему свидетельствовало всеобщее ликование, подкрепленное громким улюлюканьем особо ярых индивидуумов, не отягощенных нормами приличия или какими-либо другими сдерживающими факторами.
– Давай еще накатим, – прокричала Клара в надежде одержать верх над музыкальной какофонией.
Свою косу она уже давно распустила, а ее футболка, пропитанная насквозь потом, прилипла к телу так, что под прозрачной тканью отчетливо прорисовывался рельеф двух небольших девичьих грудей, стянутых тесным бюстгальтером. В полумраке, да еще в дыму можно было подумать, что Клара вообще голая. Именно настолько слилась с чернотой помещения короткая черная юбка, превратив обладательницу сего великолепия в настоящую богиню любви Венеру, сошедшую с полотна Сандро Боттичелли для запудривания мужских мозгов.
– Пошли! – крикнул в ответ Карл.
И пока они пробирались к барной стойке сквозь беснующееся месиво человеческих тел, Клара успела подметить, что Карл выглядит ничуть не лучше, чем она сама. Его куртка куда-то делась. Брюки свалялись до такой степени, что прилипли к мускулистым ногам так же, как прилипла к ее бархатной коже футболка. Даже рубашка оказалась полностью распахнута, позволяя вдоволь налюбоваться плоским юношеским животом, обрамленным ниже пупка редкой порослью волос, вследствие чего теперь уже у Клары заныло что-то в груди. И еще кое-где тоже заныло, начав медленно, но уверенно увлажняться.
– Ну что, наплясалась, молодежь? – произнес знакомый бармен, разойдясь в широкой улыбке.
– Ага, – сказал Карл. – И нам нужна подзарядка.
– Опять "Зеленого мексиканца"?
– Нет, можно что-нибудь покрепче?
– "Самбука" подойдет?
– Давай "Самбуку", – Карл перевел взгляд с бармена на девушку. – Надеюсь, ты не против?
– Нет, конечно. Тем более, мы для нее созрели.
Так как в этот момент Буратино начал выдавать на пульте новую порцию залихватских скретчей, совпавших с одобряющими мужскими возгласами и душераздирающим женским визгом, Кларе вновь пришлось обратить взор на танцпол. Пробежав взглядом по стройным рядам танцующих, девушка с удивлением заметила несколько влюбленных парочек, сосущихся прямо у всех на глазах, что являлось серьезным упущением с ее стороны, которое требовалось срочно наверстать.
В свою очередь Карл, приняв из рук бармена два бокала с "Самбукой", подозрительно покосился на еще два таких же, стоящих перевернутыми кверху дном на отдельных блюдцах. Как и Клара, он тоже засмотрелся перед этим на тискающихся бесстыдников и пропустил один очень важный момент, касающийся употребления столь экзотических горячительных напитков.
– Сначала выпиваете содержимое первых двух бокалов, потом вдыхаете пары через соломинку из вторых, – пришел на помощь бармен, поняв, что ребята не совсем в теме.
– Действительно вштыривает, – важно заявил Карл, покончив со своей "Самбукой".
– Вообще улет, – подтвердила чуть погодя Клара. – Повторим?
– Конечно! Где наша не пропадала?
И они повторили. Один раз повторили, второй раз повторили, третий, четвертый. Бармен только и успевал менять бокалы, всякий раз поражаясь стойкости посетителей, а также гадая, кто из них завалится на пол первым, но он даже близко не мог предположить, какую игру затеяли ребята, тыча ему в нос безлимитными контрамарками Буратино.
В этом забавном соревновании девушка преследовала сугубо личный интерес. По крайней мере, ей так казалось. Карл хоть и вился перед ней ужом, все равно не отваживался сделать решающий шаг. То ли он чего-то боялся, то ли имел мало опыта, если вообще имел, в любом случае алкоголь должен был его раскрепостить, указав верное направление к женскому сердцу, страдающему от несбыточного желания очутиться в крепких мужских объятьях и вкусить запретный плод, ставший камнем преткновения во многих старинных сказаниях о сотворении мира.
Что касается нашего милого мальчика, то он придерживался абсолютно противоположной точки зрения. По его мнению, как раз Клара была еще не готова двигаться дальше в их зарождающихся отношениях, и что именно ей требовалось определенного рода расслабление, прежде чем могло произойти долгожданное действие. Под расслаблением, конечно же, подразумевалось сильное алкогольное опьянение, а под действием – сами знаете что. Однако более насущной проблемой являлось совсем другое. Если все произойдет так, как ему хочется, им понадобится уединенное место. Но к сожалению, вариантов по выбору такого места на ум не приходило. В самом деле, не вести же ее к себе домой. Маман уж точно не придет в восторг при виде своего блудного сына, ввалившегося в квартиру вместе с великовозрастной девицей.
– Малыш, я такая пьяная, – заворковала Клара, положив обе руки Карлу на плечо. – Надеюсь, ты не против, если я буду тебя так называть.
– Неа, – ответил Карл заплетающимся языком. – Не против.
А ведь наш мальчик оказался чертовски прав. Пятая "Самбука" взбудоражила кровь девушки и теперь она уже сама к нему липла. Что же будет дальше? Неужели его заветная мечта сбудется? И где найти проклятое место?
– Ну и замечательно. Тогда пошли потанцуем немного. Так сказать, растрясем жирок.
– Пошли.
Сделав первый шаг, Карл понял, что малость переборщил с выпивкой. Конечно, Клара дошла до нужной кондиции, однако он, кажется, ее немного превысил. Голова кружилась вертолетом, почва уходила из-под ног, и поначалу было не ясно, кто кого ведет под руку. Но, как гласит народная мудрость, все, что ни делается – все к лучшему. После безумной пляски под парочку забойных миксов, поставленных специально для них диджеем Бурой, алкогольное опьянение быстро сошло на нет, вернув изначальный любовный настрой.
Если во время первого захода на танцпол Клара и Карл держались на приличном друг от друга расстоянии, то во время второго их разгоряченные тела не то чтобы сблизились, они в буквальном смысле слова слиплись, начав тереться с таким остервенением, словно окружающий мир вместе со всеми людьми канул в глубокое небытие. Разумеется, дело закончилось страстным и довольно продолжительным поцелуем, расставившим окончательно все точки над "и". Отныне между ними больше не существовало никаких преград, способных встать на пути единения двух любящих сердец.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/andrey-evgenevich-belov/zloy-i-kovarnyy-demon-buratino-chast-i-66790198/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.