Главная страница | Книги про вампиров | Полукровки

Полукровки
Мария Рождественская
Она снова с вами, обаятельная хищница по имени Далана. Украсть священную реликвию? Нейтрализовать угрозу? Остановить войну между мирами? Далана вам поможет – если, конечно, у вас есть деньги… и вы не боитесь вампиров. На этот раз Далана совершает рискованную поездку в самое сердце своей родной Сибири. То, что начиналось как обычные разборки криминала с коррумпированной властью, в конечном итоге оборачивается противостоянием Верхнего мира с миром людей. В мрачных лесах Забайкалья Далана оказывается втянута в странную и страшную семейную драму, которая грозит обернуться экологической катастрофой. Но где же Маришка? Будьте уверены, она не забыла о Далане. Каждой из героинь предстоит совершить свое собственное путешествие по затерянной тайге, полное непредсказуемых опасностей. Все это и многое другое в новом романе о приключениях Рожденной Исстари Даланы – "Полукровки".

Мария Рождественская
Полукровки

Пролог
Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов.
    Исаак Ньютон
Крохотный человечек – розовощекий младенец с карими глазами – потянул свои маленькие ручки в сторону аквариума с золотой рыбкой. Кареглазую девочку, что всего три дня назад появилась на свет, сейчас гораздо больше занимала пышнохвостая обитательница стеклянного сосуда, нежели красивый статный мужчина, стоявший подле детской кроватки.
Мужчина с нежностью наблюдал за дочкой. Однако взор его таил в себе не только отцовскую нежность, но и глубокую печаль. Печаль сына, разлученного с матерью.
Последний раз он видел свою мать поздней осенью. Она явилась ему в естественном облике, пожелав при этом выйти на покрытый клочками заиндевелой травы берег вблизи леса. Снег тогда еще не выпал, и картина засыпающей природы являла собою довольно удручающее зрелище. Голые ветки деревьев беспомощно дрожали от пронизывающего ветра, а блеклое небо выглядело столь же безжизненным, как и земля, устланная ковром опавших листьев.
На фоне пожухшей травы и мертвых листьев встретившее его существо выглядело средоточием энергии и жизненной силы. Мощная и статная, его мать в тот день была прекрасна – в лучах неяркого ноябрьского солнца она выглядела еще величественнее, чем обычно.
Ты искал встречи, – услышал он вместо приветствия.
Он знал, что ее нынешнее обличье хоть и с трудом, но позволяло воспроизводить человеческую речь. И все же его мать предпочла начать разговор иначе.
– Я давно не говорила с людьми, – сказала она вслух, «услышав» его невеселые мысли. – Нет нужды.
В ее журчащем голосе ему почудилась плохо скрываемая ирония.
– Мама! Я не хочу, чтобы ты уходила! – воскликнул он, полный отчаяния. – Мы что, не можем прийти к согласию?
– Жить так, как хочешь ты – невозможно. Ты либо здесь, либо там.
Он смотрел на ее отливающую золотом чешую и понимал, что мать права. Он хотел невозможного. Мечтал соединить два разных мира, жаждал всеобщего процветания. При том, что ни один из этих миров вовсе не хотел объединения с другим, да и совместное благоденствие мало кого интересовало… И все же он верил, что у него может получиться. Сам факт его существования являлся живым доказательством, что затея осуществима.
– Мама, – с подростковой горячностью сказал он, – но ведь я наполовину человек! И раз я родился и существую, значит, с моими способностями можно жить среди людей и использовать дар во благо…
– Нет, нельзя! – жестко ответствовала она. – Я пришла в человеческий мир лишь на время. Мне был нужен наследник. Ты, мой единственный сын… Разве тогда я могла предположить, что человеческое естество в тебе окажется сильнее?
– Я всего лишь хочу помогать людям.
Она холодно рассмеялась, прищурив темные глаза.
– Для человека, сын мой, ты уже достаточно взрослый, если не сказать – старый. И почему в тебе по-прежнему говорит незрелая юность?
– При чем здесь юность?! – взорвался он. – Или желание исцелять людей, помогать укрощать стихийные бедствия – все это, по-твоему, незрелая юность? Я хочу бороться с бедностью, горем, болью… Об этом мечтает любой настоящий человек.
Он едва смог разобрать слова ответной тирады сквозь скрежет зубов.
– И ты всерьез веришь, – вопрошала она, – что сборище подлых дегенератов, именующих себя Комитетом, разделяет твои благие намерения? Ты удивительно наивен! Да, совсем как любой настоящий человек.
Он, конечно же, им не верил – этим алчным людям с черными сердцами и убогими мыслями. Такие люди существовали всегда, по крайней мере, на его веку. Менялось только название, но не суть. Охранка, комиссариат… Теперь вот был Комитет Государственной Безопасности. Он смотрел в их серые лица и видел то же, что и прежде. Расчетливые холодные глаза, жесткие линии ртов… И слышал он те же мысли, что и раньше: догнать и перегнать, сломать, согнуть, доказать… Однако, в руках этих, новых, имелся весьма существенный козырь. Технология. И ради нее он вот уже долгие месяцы изображал покорного «ученого сухаря», готового на все во имя торжества их кошмарной идеи о сверхдержаве.
– Я верю в технологию, – с уверенностью промолвил он. – И знаю, что за ней будущее.
Она наклонила к нему свою крупную голову, увенчанную парой изящных рогов.
– Будущее? – пренебрежительно переспросила мать. – Будущее всегда лишь за мудростью, что накапливалась тысячелетиями!
– Вот я и хочу объединить мудрость и технологию, – заявил он, – ваши тысячелетние знания с прогрессивными открытиями человечества. Неужели ты не понимаешь, что только в этом и заключается наше общее будущее?
Ее длинная шея свирепо выгнулась, как если бы мать намеревалась наброситься на собственного сына… но через мгновение она покачала головой и отступила назад.
– Жалкие жадные людишки, – устало произнесла она. – Что вообще вы можете знать о будущем, если не видите дальше собственного носа?
– И вы, и люди зачастую бываете одинаково слепы, – возразил он. – Давно пора прозреть. Понять, что так нельзя – жить рука об руку, не имея при этом никаких обязательств друг перед другом…
– Пустое, – прервала она. – Человек всегда был и будет одержим только одним желанием – потреблять. С этим ничего не поделаешь, и именно по этой причине у нас не может быть никакого совместного будущего с человечеством. Ты решил потакать людишкам, и это твой выбор. Но не жди, что я добровольно отдамся им в услужение! У меня больше нет сына!
И она ушла.
Он слушал удаляющийся звук ее тяжелой поступи и не пытался остановить. Вот она, гордыня, что передалась по наследству от нее же, от матери.
Через несколько дней он узнал, что станет отцом. Эта весть совпала с первым снегом. Получалось, что Судьба, отняв у него мать, посылала ему дочь. То, что у него будет именно дочь, он узнал тогда же. Впрочем, Марта, его жена, утверждала, что пол их ребенка вовсе не был секретом для нее, не обладавшей никакими сверхспособностями. По злой иронии, его мать, в полной мере этими способностями обладавшая, даже не подозревала о том, что у нее должна будет появиться внучка.
Его дочь родилась через восемь месяцев и стала не только первенцем для своих родителей, но и первой ласточкой для всего поселка.
Это радостное событие произошло три дня назад. Он уже решил для себя, что каждый день этого крохотного создания будет подробно описан в дневнике. А дневник он создал сразу в двух ипостасях. Первая существовала в виде директории внутри массивной ЭВМ, что стояла в его кабинете, вторая представляла собой обычную толстую тетрадь.
Сжав в пальцах шариковую ручку, он нагнулся над раскрытой тетрадью и уже начал было новый абзац… как вдруг услышал всплеск и обернулся в сторону аквариума. В следующее мгновение рыбка выскочила из воды, сделала в воздухе забавный кульбит и плюхнулась обратно в аквариум.
– Это… она?
Он снова обернулся, на этот раз на голос. В дверях стояла Марта. Судя по выражению ее лица, Марта видела номер с рыбкой, который только что проделала лежащая в колыбели малютка. Ее, Марты, родная дочка.
– Это сделала наша девочка? – снова спросила Марта.
Он кивнул. А малышка в этот момент засмеялась, широко распахнув карие глазки.
– Да, – потрясенно произнесла Марта и прошествовала к колыбели. – Умом понимаю, но глаза отказываются верить.
– Ты привыкнешь, – заверил он.
Она подошла к нему и обвила руками его шею. Он в ответ обнял жену за талию.
– Как подумаю иногда, что ты выбрал меня – такую заурядную и посредственную, – вымолвила Марта.
– Опять за свое? – спросил он с притворной строгостью. – Это ты, такая цветущая молодая девушка, выбрала меня, зануду-старика.
Она весело и легко рассмеялась, почти так же, как минуту назад смеялась их малышка. Он нежно коснулся губами лба Марты.
Жена была моложе него на семь десятилетий. Марте было лишь двадцать с небольшим, ему – уже за девяносто. Он родился в самом начале двадцатого века, в глухой сибирской деревушке. Марта – в семидесятых, в Москве. Его отец был прочерком в жизни своего сына. Отец Марты тоже нигде не значился. Мать Марты была доцентом кафедры органической химии Московского Университета. Его матерью была Рожденная Исстари. Его друг, бурят, по имени Дондок, называл ее Алтана Хатун – Золотая Госпожа. Мать любила Дондока. Пожалуй, тот был единственным человеком, которого она любила. Она искренне горевала, когда в двадцать первом году его насмерть забили бандиты-анархисты. Горевал и ее сын, любивший Дондока, словно родного брата. С тех самых пор судьба больше не посылала ему такого друга. Разве что его другом стала Марта. Другом, женой, опорой.
Марта знала о том, что ее муж – человек лишь наполовину. В поселке преобладали «смешанные» браки, и каждый из супругов знал правду о своем избраннике. Почти две трети жителей поселка во втором, третьем или даже четвертом колене были потомками Рожденных Исстари.
Для комитетчиков это странное сочетание слов не значило ровным счетом ничего. Они не вникали досконально в суть вопроса и предпочитали иную терминологию – сверхлюди, экстрасенсы, полукровки… Кое-кто вообще обходился без лингвистических ухищрений, называя обитателей поселка просто – уродами. Самим поселянам почему-то приглянулось слово «полукровки».
Многие жители Поселения ни разу не встречались со своими родителями. Еще хуже дело обстояло с внуками и правнуками Рожденных Исстари. Потомки понятия не имели, какие именно существа образовывали генеалогическое древо семьи.
Ему, возглавившему Поселение, предстояло выяснить все о Даре, что достался в наследство этим странным и по большей степени очень несчастным людям. Чужаки, изгои в обычном мире, его подопечные были счастливы здесь, в самом сердце России – в Сибири. Суровый неласковый лес стал для них пристанищем, и Полукровки наконец-то обрели дом вдали от цивилизации и комфорта.
Впрочем, отказываться от сопутствующих комфорту благ жители Поселения вовсе не собирались. Поселок был проектом Комитета и финансировался из бездонной государственной казны. Одна шестая часть суши, надо отдать ей должное, будучи крайне заинтересованной в проекте под кодовым названием «Чудотворцы», за ценой не постояла.
Огромные бараки возводились буквально на глазах и оснащались такими чудесами техники, о которых простой советский гражданин, проживающий в большом городе, должно быть, и не догадывался. Гигантские автономные генераторы гарантировали бесперебойное электроснабжение. Внушительные системы коммуникаций, казалось, могли пробудить чувство зависти даже у представителя сытого «закордона». Многое из того, что сейчас активно вводилось в эксплуатацию, жители Поселка прежде не видели в глаза. Пресловутая технология царила в их новом доме уже почти повсеместно.
Комитет явно не скупился. Там, в высоких кабинетах, полагали, что овчинка стоит выделки. И она стоила. Только вот цели и задачи комитетчиков коренным образом отличались от целей того, кто все это придумал.
Он, Демьян Тельнов, сын Рожденной Исстари и человеческого мужчины, не желал и не собирался растить для Союза Советских Социалистических Республик армию суперсолдат.
За свою жизнь, длинною почти в век, Демьян вдоволь нахлебался горя. От матери ему достался Дар, от отца – только фамилия и отчество, которые Демьян терпеть не мог.
С самого детства Демьян мечтал использовать свой Дар исключительно во благо. Комитетчики тоже говорили ему что-то в таком ключе: мол, грезят они о счастье для всего советского народа, чтоб никто не болел и не страдал и чтоб мир во всем мире наступил… Весь этот бред Демьян ни на мгновение не воспринимал всерьез. И не только потому, что немного умел читать, а вернее, слышать их мысли, но и потому, что слишком хорошо знал этих людей. Демьян рассчитывал их перехитрить. Лелеял надежду, что его Дар окажется сильнее алчного скудоумия комитетчиков.
Здесь, в затерянном в Сибирской тайге поселке, в лабораториях, скрытых от посторонних глаз, на современном оборудовании Демьян собирался кропотливо, шаг за шагом изучать Дар каждого из Полукровок. С тем, чтобы потом они сами, а может быть, их дети или внуки принесли людям мир и покой. Укрощать ветра и ураганы, предвидеть засухи и неурожаи, предотвращать пожары, торнадо, землетрясения – все то, что могли, но не делали сами Рожденные Исстари, возможно, в один прекрасный день начнут делать их потомки. В этом была суть проекта Демьяна, смысл всей его жизни и жизни, как он сам надеялся, всех остальных Полукровок. Ну а как быть с комитетчиками они еще придумают, когда время придет…
– Я тебя люблю, Дима.
Голос Марты вернул Демьяна к действительности.
– Я очень тебя люблю, – продолжала Марта. – Но иногда мне становится страшно. Я боюсь даже не этих…
Демьян понял, что она имела в виду Комитет.
– …и не тех, что живут в лесу… Дима я боюсь того, что может случиться с нашими будущими детьми…
Она посмотрела на дочку одновременно с любовью и благоговейным трепетом.
– Ей ведь всего три дня, – прошептала Марта.
– Не бойся, – поспешил ободрить жену Демьян. – Великая сила будет в нашей девочке.
Некоторое время Марта молчала, раздумывая над его словами.
– Да, наверное, ты прав, – сказала она, наконец. – Мне не стоит бояться. Это же моя маленькая доченька…
И тут, словно разобрав смысл произнесенной Мартой фразы, малышка радостно заулыбалась.
– Понимает, – потрясенно пробормотала Марта, – моя доченька, моя славная девочка…
Неожиданно Марта отстранилась от Демьяна.
– Послушай, когда мы уже решим, как назовем ее? Все имена, что я предлагала, ты отверг…
Более всего Демьяну не хотелось промахнуться с именем дочери. Он тянул, раздумывая, чем немного смущал Марту. Впрочем, у него уже было на заметке несколько подходящих вариантов.
– Сегодня, – пообещал Демьян. – Выберем имя сегодня.
Марта осуждающе покачала головой. При этом ее соломенные волосы рассыпались по плечам. Демьян почувствовал, как у него перехватило дыхание.
– Какая ты красивая, – выдохнул он. – И как я тебя люблю…
Улыбнувшись, Марта снова к нему прижалась. Так они и стояли некоторое время, любуясь на маленькое чудо в колыбели.
– Одного понять не могу, – неожиданно произнесла Марта. – В кого это она у нас такая черноглазенькая уродилась?
Демьян почувствовал, как что-то кольнуло у него в груди.
– В бабушку, – ответил он через мгновение. – Глаза – это от нее.

Глава первая

1
Люди подобны часовым механизмам, которые заводятся и идут, не зная зачем.
    Артур Шопенгауэр
Григорий Поляков, также известный среди блогеров под именем Грин, обожал неровный, динамичный ритм жизни родного мегаполиса.
Своим существованием Грин напрочь опровергал расхожий миф о москвичах-лентяях, которые, в отличие от приезжих с их бульдожьей хваткой, якобы не способны добиться сколь-нибудь ощутимого успеха в жизни. В неполные тридцать четыре года Поляков успел обзавестись не большим, но уютным домом в коттеджном поселке Кратово, пресловутым внедорожником и функциональной квартирой, как сейчас говорили, «с ремонтом в стиле техно-модерн», располагавшейся в элитном доме неподалеку от станции метро ВДНХ.
При этом Поляков не имел прямого отношения к криминалу, исправно платил налоги и вел образ жизни, весьма далекий от общепринятых стандартов яппи. К своему собственному счастью, Грин не был ни яппи, ни вороватым, укрывавшимся от налогов бизнесменом, ни криминальным авторитетом. Зато и те, и другие, и особенно третьи регулярно становились главными героями передачи «Око», которую Поляков делал два раза в месяц на одном из центральных телеканалов страны.
Вот уже пять лет «Око» Грина Полякова высматривало самые злободневные темы, что обеспечивало программе стабильно высокие рейтинги. Смелый и острый на зык, Поляков за сенсацией готов был полезть хоть в резиденцию чиновника-ворюги, хоть черту в зубы. Менее удачливые коллеги по цеху завидовали Грину черной завистью, при этом отдавая дань его профессионализму. И дело тут заключалось, конечно, не только и не столько в красном дипломе журфака МГУ.
Поляков считал себя self-made профи, не без оснований полагая, что по нынешним временам одного успешного старта для хорошей карьеры маловато. Хотя успешный старт у него имелся. Та самая «платформа», фундамент, позволивший Грише Полякову благодаря полученному воспитанию со временем развиться в яркую индивидуальность. И этим фундаментом, вне всякого сомнения, была семья.
Отец Грина, известный всей Москве пластический хирург Яков Артемьевич Поляков, с детства приучал сына развивать не только интеллект, но и тело. Ибо последнее было храмом души. По настоянию отца Гриша записался в секцию бокса. Вместе с Яковом Артемьевичем Грин регулярно, дважды в день обливался ледяной водой, и каждое утро, в любую погоду, будь то дождь, слякоть или стужа совершал получасовую пробежку по Краснопресненскому парку. А летом, когда семейство Поляковых перебиралось на дачу в Кратово, Гриша гонял по всему поселку на велосипеде. Свой спортивный велик с выгнутым рулем Грин любил куда больше утренних пробежек. Собственно, сам дачный сезон тоже нравился Грише, но, как правило, мальчик уже к концу июля начинал скучать по жизни городской.
За полтора месяца проведенных на даче Гриша успевал набраться впечатлений на весь последующий год. Однако больше всего Полякову запомнился случай, что приключился с ним, когда ему исполнилось восемь. Тем летом он впервые увидел кодама[1 - В японской мифологии разновидность лесных духов – прим. Автора.].
Впрочем, что это был именно кодама, Поляков узнал уже много лет спустя.
А в то памятное лето мальчик просто увидел перед собою странное существо с занятно вращающейся головой и четырьмя глазами. Маленький лесной житель вдруг возник в самой гуще дикого малинника, куда Гриша забрался, польстившись на крупные спелые ягоды. Кодама внимательно посмотрел на незваного гостя, а потом дернул шарообразной головой и скрылся за ветвями малиновых кустов.
Одолев сознание мальчика лишь на долю секунды, страх быстро сменился любопытством, и Гриша рванул за четырехглазым человечком вглубь колючего кустарника. Продравшись через тернии, Поляков очутился на другой стороне малинника. Но кодама к тому времени уже бесследно исчез, и Гриша остался наедине со своими размышлениями о том, как лучше будет объяснить матери происхождение дюжины глубоких ссадин на руках и ногах. Он уже сочинил более-менее приемлемое объяснение… как вдруг заметил малину.
Нет, не просто малину – здесь повсюду были ягоды, в десятки, в сотни раз больше ягод, нежели на другой стороне зарослей! Наевшись до отвала, мальчик набрал полный котелок и с гордо поднятой головой принес свою добычу родителям, которые даже не стали его журить ни за ссадины, ни за порванную и заляпанную ягодным соком одежду. Конечно же, о встрече с лесным обитателем Гриша умолчал, а когда на следующий день отец попросил его показать то самое место, неожиданно для себя самого заявил, что на радостях забыл дорогу к малиннику. Еще удивительнее было то, что Гриша вовсе не солгал отцу. Потом, даже будучи подростком, Поляков много раз пытался снова отыскать заветные кусты, однако все его поиски так и не увенчались успехом. Много позже, Грин еще не раз возвращался к тому летнему дню в своих воспоминаниях. Но со временем лесное происшествие поблекло, как поблек и образ маленького лесного соседа, возможно существующего исключительно в воображении излишне впечатлительных людей…
Примерно в начале августа Елена Алексеевна, мама мальчика, забирала сына с собой в Москву.
Грин помнил свою мать исключительно цветущей и довольной жизнью домохозяйкой. Терапевт по образованию, Елена Алексеевна оставила работу за шесть месяцев до рождения Гриши. Впоследствии Грин не раз удивлялся тому, что талантливый врач, коим однозначно являлась его мама, сумел не менее талантливо реализоваться в совершенно иной ипостаси. Супруга хирурга Полякова, бывшая когда-то первой красавицей института, удовольствовалась скромной ролью хранительницы домашнего очага. Впрочем, так ли скромна была эта роль на самом деле? Уж кому-кому, а Грину было прекрасно известно, что отец советовался с матерью до последних дней. И советовался во всем – начиная делами клиники и заканчивая выбором галстука. Безупречный вкус, чувство стиля – все это, к великому счастью Грина, привилось ему от мамы.
Но вот по стопам родителей Грин не пошел, чем, разумеется, немного огорчил обоих. Полякова-младшего медицина не привлекала. Зато журналистика влекла, манила, призывно рисуя в воображении бойкого юноши возможные перспективы. Окончив школу, Григорий с первого же захода поступил в Университет. Будучи эрудитом, учился он легко и непринужденно, а все проблемы, что порой случались в процессе обучения были связаны исключительно с привычкой Грина «смело стоять за правое дело». Поляков частенько лез в драку и ввиду прекрасных физических данных почти каждый раз здорово поколачивал своих противников.
Однако время шло, а Грин из горячего юнца постепенно превращался в молодого мужчину. Действовал принцип корреляции: менялась страна, в которой он жил, менялся и сам Поляков.
Оставив позади alma-mater, Грин в один прекрасный день вдруг заметил в себе замашки закоренелого циника. Впрочем, его это не слишком удивило. Как большинство людей, Поляков по возможности старался проскакивать сложные жизненные ситуации без ущерба для себя, однако, если этого по каким-то причинам не получалось, то просто менял свое отношение к проблеме. Грин теперь работал в Останкино. Елена Алексеевна называла телецентр «клубком змей», и Поляков, в целом, был с ней согласен. Тем не менее, ему здесь нравилось. Меньше, чем за четыре года он прошел путь от «мальчика на побегушках», которого все кому не лень гоняли с разного рода поручениями, до корреспондента программы новостей. Поляков снимал квартиру недалеко от телецентра, а в отчий дом заезжал лишь на выходных, уже в качестве желанного гостя. Иногда с очередной девушкой, иногда один.
Где-то на рубеже десятых Полякову удалось откопать весьма занятную информацию о связях криминалитета с деятелями отечественной культуры. При умном подходе компромат обещал стать настоящей «бомбой», и Грин без промедлений окунулся в расследование.
Один известный столичный кинорежиссер, в свое время снявший пару достойных картин, в конце девяностых оказался не у дел. Подобная участь постигла многих его коллег, однако режиссер не стал уподобляться большинству и вместо того, чтобы пить водку и плакать о «великой стране, что теперь лежала в руинах», смекнул, что к чему, да и переквалифицировался в так называемого «стрелочника». В профессии «стрелочника» экс-кинематографист заметно преуспел. Когда к нему обратился один «авторитетный товарищ» из криминального мира, знаменитый деятель свел его со своим приятелем – депутатом Государственной Думы. В результате той встречи каждый из участников получил «по серьге». «Стрелочник» превратился в продюсера и снял кино. Снял на деньги, что были своеобразным гонораром за «посреднические услуги». Чиновник же положил в карман гораздо большую сумму, и это уже была взятка за ту услугу, что он оказал криминальному дельцу. А услугой была так называемая квота на вылов камчатских крабов – бумаженция с печатью, которая открывала обладателю прямые пути к скорейшему обогащению.
Случай, конечно, не был единичным. Сплошь и рядом новоиспеченные продюсеры снимали свое кино, чиновники получали астрономические взятки, а вчерашние «бригадиры» заделывались олигархами и «королями» разодранной на куски, но по-прежнему неистощимой на природные богатства страны. Однако именно Григорий Поляков, корреспондент программы «Новости плюс», умудрился вывести всех участников «дела камчатских крабов» на чистую воду. Конечно же, ни чиновник, ни экс-режиссер, ни даже господин в малиновом пиджаке в итоге так и не сели в тюрьму. Первый поднялся еще выше по служебной лестнице. Второй стал вполне успешным продюсером нового российского кино. Ну а третий превратился в хозяина края, посадив в кресло губернатора своего человека.
Зато начальство заметило и отметило Полякова и его заслуги, и вскоре на телеканале родилась новая передача «Око». А еще через восемь месяцев знаменитый хирург Яков Артемьевич Поляков трагически погиб в автокатастрофе на Московской Кольцевой Автодороге. Елена Алексеевна так и не смогла пережить смерть мужа и в течение полутора лет медленно угасла.
Похоронив мать, Грин первый раз в жизни напился вдрызг. И опять на выручку пришла любимая работа, на корню задушившая назревавшую в душе депрессию.
Поляков продал родительскую квартиру и, наконец, приобрел свое собственное жилье. Заработки Грина вывели его на новый уровень жизни. Теперь он жил на широкую ногу. Разъезжал по городу в стильном автомобиле, а в свободное время обедал и ужинал преимущественно в ресторанах «премиум-класса». Завершив волокиту с отделкой квартиры, Поляков принялся за дачный участок – нужно было соответствовать «новому образу». Типовой щитовой отголосок советской действительности сравняли с землей, а на его месте в рекордные сроки возвели небольшой домик красного кирпича, крытый итальянской черепицей. Для осуществления подобного шага понадобился кредит, но тут на помощь Грину пришел знакомый отца – банкир, супруга которого в свое время была постоянной клиенткой Полякова-старшего. Журналист Поляков прекрасно знал о многих тайных делишках этого самого банкира, однако личность отцовского приятеля с профессиональной точки зрения мало интересовала Грина. Во-первых, тучный владелец банка когда-то все же был вхож в их семью. Во-вторых… Грин совершенно справедливо полагал – среднестатистический банкир с рыльцем в пушку сейчас мало кого интересовал. Слишком мелкая сошка, таких в стране полно, как говорил сосед Грина по даче – «три копейки километр». Поразмыслив, Поляков в итоге взял кредит на строительство дома, причем на крайне выгодных для себя условиях.
На свою обновленную дачу Грин наведывался не слишком часто. Осознание факта принадлежности к касте «землевладельцев» оказалось важнее самих поездок на природу. Красный домик с фиолетовой крышей большую часть года пустовал, а его занятой владелец предпочитал лишний раз посидеть в Интернет, нежели потратить драгоценное время на вылазку в Кратово.
Грин больше не уделял такого серьезного внимания спорту, разве что пару раз в неделю посещал престижный фитнес-клуб. А еще Поляков неожиданно для себя самого стал захаживать в подпольные казино. И в итоге так втянулся в игру, что не успел заметить, как превратился в самого настоящего лудомана со всеми вытекающими последствиями. Будучи сильной натурой, Поляков умел заставить себя обойти очередную неприметную дверь, но уж коли заходил внутрь, то проигрывался в пух и прах. Спускал все до нитки независимо от суммы, что на тот момент находилась в его кошельке. Доходило и того, что брал в долг. Но когда расходы начинали перекрывать доходы, Грин собирал волю в кулак и снова с головой уходил в работу.
Всевидящее «Око» Григория Полякова умело смотреть дальше и зорче остальных – в самый корень проблемы. Коньком программы Грина были актуальность и злободневность. Отправляясь в очередное расследование, Поляков в полной мере осознавал, насколько дорога может быть пресловутая «ложка к обеду». Именно поэтому он всегда держал нос по ветру даже когда уходил в отпуск. У Полякова был особый нюх – он мог уже сегодня учуять то, что все остальные почувствуют только завтра. Злые языки, правда, поговаривали, что однажды Грин нарвется и дорого заплатит за все, что успел разнюхать. Но Поляков продолжал нарываться и разнюхивать, снова и снова вылавливая из неисчерпаемого океана событий самую горячую тему. Самые дорогие люди в его жизни – родители – были мертвы, а все остальное Грина уже не пугало. Впрочем, философское отношение к собственной смерти отнюдь не означало, что Поляков так уж любил заигрывать с костлявой. Отнюдь не просто так Грин поселился в квартире, расположенной в доме с двумя степенями охраны. Кроме того, Григорий не курил и никогда не лихачил на дорогах, предпочитая бесполезному риску золотое правило «тише едешь – дальше будешь».
Отношения с женщинами у Полякова складывались по принципу «никто никому не должен». О чем он оповещал их заранее, однако, всякий раз очередная подружка закатывала ему бурную истерику, когда Грин ставил ее перед фактом разрыва. И желающих захомутать его меньше не становилось. Мужественный, с белоснежной улыбкой, кроме того, обеспеченный, Грин был завидной партией для любой столичной красавицы. Но как только Полякову надоедала новая пассия, он тотчас без тени сожаления прерывал свою связь с девушкой. Нередко Грин делал это довольно цинично.
Рожденный в начале июня, он сочетал в себе противоречивые качества. Грин одновременно был хроническим лентяем и заядлым трудоголиком, прожженным циником и ранимым чувствительным мальчиком, уже давно и безнадежно влюбленным в одну единственную, что была для него идеалом во всех отношениях.
Впервые Грин увидел Её, когда ему было двенадцать. Гораздо позже Поляков узнал, что многие мужчины пребывают во власти стереотипов. Кто-то всю жизнь подсознательно ищет худощавых блондинок, кто-то предпочитает знойных полногрудых брюнеток… Женщину своей мечты Грин не мог и не хотел считать стереотипом. Он просто считал ее самой потрясающей на всей планете, что, в общем, совсем не ограничивало его повседневных вкусов. Поляков встречался с разными женщинами – зеленоглазыми блондинками и голубоглазыми шатенками. Ему нравились худощавые аскетки и пышные «вамп», стервы и лапочки, эстетствующие умницы и глупенькие милашки… Та, что превратилась в идеал в сознании Грина и поселилась в самом дальнем уголке его сердца, была изящной маленькой Принцессой с огромными карими глазами и изумительно тонкой шеей. Принцессу звали Одри Хепберн.
Голливудская актриса, любимица публики. Грин читал, что день ее смерти половина населения Соединенных Штатов восприняла как личную трагедию.
Что же касалось фильма «Римские каникулы», то он до сих пор оставался одним из самых любимых в видеотеке Грина. Но если раньше он взирал на экран, будучи исполненным безрассудной надежды мечтательного подростка, то теперь, в который раз пересматривая до мелочей изученные кадры, лишь негромко хмыкал, как, должно быть, хмыкали все бывшие романтики, ныне превратившиеся в циничных зубоскалов.
Проза жизни, его жизни, ничем не напоминала голливудскую сказку. И на пути Грина ни разу не встречалась женщина, хотя бы отдаленно напоминающая Одри Хепберн, как внешне, так и внутренне.
Впрочем, с Принцессой или без нее, жизнь Полякова шла своим чередом. Кроме работы и развлечений, Грин с уверенностью мог выделить еще одну неотъемлемую часть своей жизни. Интернет.
Соцсети Поляков открыл для себя не сразу, но за какие-то пару лет успел здорово на них подсесть. И теперь блогер g-rin активно писал посты, регулярно пилил фоточки и читал, что пишут другие блогеры. Вот и сегодняшним утром, проверив электронную почту, Поляков первым делом полез читать ленту своих френдов.
Грин пропустил несколько малоинтересных постов на тему визита в Москву модной американской певички, а также пару хвалебных и явно заказных статей о новом творении раскрученного графомана. Кто-то из френдов снова жаловался на пробки на дорогах, кто-то делился изобретенным накануне рецептом веганской пиццы. Какой-то правдоруб возмущался агрессивным пиаром нового ура-патриотического фильма, заодно проклиная всю современную российскую киноиндустрию. О ненависти френда к реалиям отечественного кино свидетельствовал пост, красноречиво озаглавленный «Стасики-пидорасики».
Поляков уже собирался выяснить, кого конкретно имел в виду автор поста, но тут внимание Грина привлек пост девушки, называвшей себя Sara J. Она делилась впечатлениями о только что прочитанной ею новелле Рюноскэ Акутагава «Муки Ада». Саша, как на самом деле звали девушку, описывала ощущения от «Мук» в своей обычной экспрессивной манере, однако, в отличие от критиков и критиканов всех мастей, с изяществом избегала языковых штампов. Грин знал о Саше гораздо больше, чем о многих других своих френдах. Между ними было что-то вроде легкого виртуального флирта. Впервые повстречав ее пост в одном из литературных сообществ, среди подписчиков которого Поляков числился, он сам добавил девушку в число своих «друзей». Через пару дней Саша ответила ему «взаимностью», и они начали «общаться». Сначала на уровне комментариев к постам. Потом – в мессенджере. Саша никогда не донимала Грина сообщениями, даже если он подолгу не отвечал, завязнув в делах.
От Саши Поляков узнал, что та с самого рождения живет в небольшом Сибирском городке. И даже сообщила название, о котором Поляков, к своему стыду, прежде никогда не слышал. Что-то вроде Нижнеярска… Грин точно не помнил. Дабы скрыть пробелы в области географии, Поляков тогда сразу поспешил перевести разговор на другую тему. Саша была моложе Грина лет на двенадцать. Они разговаривали о политике и журналистике, кино и литературе, поднимали проблемы мировой экологии, рассуждали о браконьерстве в регионах страны. Вместе с тем, Саша казалась Полякову трогательно наивной. Было похоже, что ее не на штуку волновало потребительское отношение человечества к природе. Саша прекрасно разбиралась в кинематографе, точных науках и классической музыке. И в совершенстве знала киберпространство, особенно так называемый Рунет. Грин был вынужден признать себя «чайником» по сравнению с Сашей. При всем при этом, Саша честно признавалась, что ни разу в жизни не пробовала суси. И это в период тотального тренда на азию, когда в любви к суси и супу том ям признавались даже те, кто в принципе терпеть не мог сырую рыбу и острые блюда. Или взять повальное увлечение девушек «гламурной блогершей» Настей Опа. Саша понятия не имела, кто такая Опа и никогда не смотрела ни одного ее вайна. И тусовочную писательницу Бузову Саша тоже никогда не читала. Сашу интересовали Акутагава и Чехов, Уайлер и Станислав Ростоцкий, Рахманинов и Фитцджералд.
В целом, Грин и Саша беседовали обо всем и ни о чем. Как могут беседовать двое пользователей всемирной паутины – двое неглупых одиноких людей, которые никогда друг друга не видели, и вряд ли увидят.
Саше была интересна Москва. Девушка никогда не видела, что представляет собой метро, и частенько расспрашивала Полякова об «удивительном виде подземного транспорта». Грин как мог старался удовлетворить любопытство Саши в рамках свободного времени. Иногда Поляков невольно заигрывал с девушкой. Как правило, это случалось в период затишья, когда Грин, расставшись с очередной любовницей, еще только присматривался к новой кандидатке. Саша отвечала на виртуальные ухаживания Полякова – насколько позволяли эмодзи.
Фактически о своей собеседнице, кроме имени и приблизительных возраста и местообитания, Поляков не знал ровным счетом ничего. Как, впрочем, и она про него. Да и кто сейчас относится серьезно к сетевым знакомствам?
Изучив пост Саши, Поляков заметил нечто интересное в другом «окне» – на ленте. ру.
Статья называлась «Бунт сибирского лосося». По мнению автора, только что вернувшегося в Москву из Новоалтанска, в Сибири назревал природный катаклизм. Тамошние экологи, встревоженные ситуацией на реке Алтангаре вовсю били в барабаны. Алтангара, огромная река, во все времена слыла кладезем рыбных ресурсов. Человечество использовало реку в самых разных целях уже не первый десяток лет. Но река терпела и сносила все – и многотонные сливы отходов, и варварские выловы рыбы, и строительство ГЭС. Терпела вместе с рекой и рыба, с удивительным упрямством восстанавливая нарушенную человеком численность популяций и адаптируясь к новым экологическим условиям. А тут прямо чертовщина какая-то – будто изящные речные лососи – хариусы, а вместе с ними и крупные лососи-силачи – таймени – все разом сговорились и решили уйти из Алтангары. Не иначе, надоело лососям терпеть вытворяемый с их домом беспредел, и взбунтовались они назло и буржуазной Европе, и поставщикам ценного деликатеса, а заодно и всем тем, кто не мог остаться равнодушным к подобному беспрецедентному кризису.
Дочитав статью, Поляков несколько раз постучал пальцами по столу. Статья наводила на определенные мысли. За грубоватым слогом автора отчетливо проступали факты: лососи мигрируют, ученые хватаются за головы.
Через полчаса Грин уже размашисто шагал по коридору «Останкино», направляясь к своему рабочему месту, где большую часть времени базировалась команда передачи «Око».
Славу Горобца, бессменного оператора проекта, Грин поймал на пути в курилку.
– Ты уже слышал про миграцию лососей? – с ходу начал Поляков, едва не забыв о приветственном рукопожатии.
– На Аляске, что ли? – отрешенно поинтересовался Слава, затягиваясь сигаретой.
– У нас, – пояснил Грин. – В Сибири, в Новоалтанске.
– А с чего вдруг они у нас мигрируют? – удивился Горобец, шумно выдувая из легких струю едкого дыма.
– Вот и я думаю, с чего, – пробормотал Поляков.
– Ну и дела! – встрепенулся Слава. – Стоящее дельце наклевывается?
– Что за дерьмо ты смолишь, – поморщился Поляков.
Тем не менее, Слава был прав. Еще в процессе чтения статьи в сознании Полякова что-то шевельнулось. Что-то, что теперь подсказывало Грину: надо рыть.
– Сорян, мы люди простые, МГУ не заканчивали, – оскалился Горобец. – Так что там с этими лососями?
– Сегодня постараюсь выяснить подробнее, что там стряслось.
– Короче, я пакую чемоданы, – усмехнулся Слава. – Когда у тебя вот такой вид – значит, пора собираться в дорогу. А вообще, Грин, ты не находишь это парадоксальным? Ты сделал себе имя на крабах. Теперь вот лососи…
– Скажи мне, Слав, что ты сейчас читаешь? – неожиданно спросил товарища Поляков.
– Бузову, – без заминки ответил Горобец.
– Да ладно?? – опешил Грин.
– Шучу! Про Лувр читаю, публицистику. А почему ты спросил?
Горобец швырнул затушенную сигарету в облезлую пепельницу, доверху наполненную окурками. «Бычок» Горобца попал в стальной корпус пепельницы, и, ударившись о металл, отскочил к стене.
– Да так, – отмахнулся Грин.
– Бузову я уже прочел, – доверительно сообщил Слава, направляясь к выходу из курилки. – Года три назад.
– Издеваешься? – недоверчиво спросил Поляков, устремляясь за Славой.
– Слушай, надо же чем-то мозги расслаблять. У каждого, знаешь ли, свое guilty pleasure.

2
Tempus est optimus magister vitae.
Время – наилучший учитель жизни.
Далана закрыла глаза и с наслаждением заурчала, погружаясь в прохладную воду. Тело охватила сладкая истома. Далана расслабленно потянулась, с удовольствием отдаваясь во власть бурлящего бассейна.
Надо будет построить у себя такой же, – подумалось Далане. – И чего я раньше пренебрегала гидромассажными ваннами?
Хозяйка дома, где нынче гостила Далана, миниатюрная шатенка Юрико, слыла большой любительницей водных процедур или – как нынче было принято говорить – SPA. Полукровка Юрико гармонично сочетала в себе сущность, унаследованную от человека-отца, с Даром Рожденной Исстари матери. В свои неполные триста лет Юри говорила на двух десятках языков, играла почти на всех известных человечеству музыкальных инструментах и с равным восторгом обожала как финскую сауну, так и японскую ванну о-фуро. Склонность мраморнокожей Юри к столь частому общению с водой объяснялась все тем же происхождением: мать Юрико была Божеством Водной Стихии.
Огромный загородный особняк, летняя резиденция мадемуазель Юрико Оттикер, вмещал не только скандинавскую сауну и японскую купальню, но и русскую баню. Гордость Юри, с которой та демонстрировала компактно встроенный в стенную нишу деревянный сруб своей «русской» гостье, позабавила Далану. На самом деле, куда больше ее впечатлили четыре воистину гигантских бассейна, асимметрично расположенных на территории виллы. Каждый из гигантов отличался собственным температурным режимом и эксклюзивным вариантом гидромассажа. Далане больше всего полюбился тот, который Юрико именовала «ледяным».
Вот и сейчас Далана, забравшись в прохладную воду, отдыхала на полную катушку, время от времени выбираясь из лона бассейна только для того, чтоб прогуляться по территории виллы.
Вилла Юрико располагалась неподалеку от городка Шампэ. Далана гостила здесь уже три недели, находясь под самыми благоприятными впечатлениями от провинциальной Швейцарии. Далане нравилось все, начиная сладким пьянящим воздухом, напоенным ароматами альпийских лугов, и заканчивая самими швейцарцами. Взращенные на лучших в мире сырах, эти люди были прекрасны в своем сытом умиротворении, медлительны… и чертовски вкусны. Гораздо вкуснее, чем канадцы.
Далана вдруг почувствовала, что кто-то приближается к краю бассейна. Нехотя она открыла правый глаз.
Василиса, вальяжная «черепаховая» кошка-шестилетка, мягкой поступью направлялась к Далане.
Играть, – заявило животное, останавливаясь в нескольких шагах от бортика бассейна.
Далана в очередной раз восхитилась тем, как четко кошка могла транслировать мысль. Согласно многовековому жизненному опыту вампиршы, редкому зверю удавалось достичь такого «мастерства» даже к финалу жизни.
Умница ты моя! Прыгай ко мне, – разрешила Далана.
Вода. Не нравится, – ответствовала Василиса и в подтверждение недовольно фыркнула.
Иди к Юри, – велела Далана. – Она с тобой поиграет.
Василиса строго глянула на Далану своими круглыми немигающими глазами и направилась внутрь дома, откуда доносились чарующие слух звуки кокю[2 - Кокю – японский смычковый инструмент – прим. Автора.]. Юрико музицировала с самого утра. Кокю был одним из тех инструментов, что не утомляли Далану от столетия к столетию. Страстный плач смычка, что касался струны, однажды проник ей в самое сердце, да так и остался там. Гениальный Мастер, когда-то сотворивший кокю, умел заставлять его звучать именно так – страстно, надрывно. Он сам сочинял музыку и сам ее исполнял. Второго такого музыканта Далана не встречала за всю свою долгую жизнь. Увы, время утекало как песок сквозь пальцы, и Мастер, конечно, был давно мертв. Но и сейчас его творение, оказавшись в талантливых руках, по-прежнему рождало звуки, что проникали в самое сердце.
Далана внимательно прислушалась. Юри исполняла сочинение кого-то из современных композиторов. Кажется, Хисаиси[3 - Дзе Хисаиси (Джо Хисаиши) – современный японский композитор – прим. Автора.]. Музыка была прекрасна.
Внезапно порожденная кокю мелодия оборвалась. А еще через мгновение чуткое ухо Даланы уловило шум возни.
– Базилик! – по-французски защебетала Юрико. – Скорей сюда, лови, лови!
Далана улыбнулась. Похоже, и кошка, и хозяйка дома – обе испытывали потребность в игре…
Последние шесть лет Далана почти безвылазно находилась в Квебеке. Поездка в Швейцарию была единственным путешествием, которое Далана рискнула себе позволить после московских злоключений. Она долго размышляла прежде, чем отправиться в эту поездку. Воспоминания об ужасе, что ей довелось пережить во время последнего задания, до сих пор оставались очень четкими и яркими. Однако атмосфера вялотекущей жизни, которой теперь жила Далана, была невыносима. Да еще Юрико так активно зазывала ее к себе в гости, засыпая сообщениями с подробными описаниями всех достоинств новопостроенной виллы.
В конце концов, Далана уступила. Ее канадские документы – безукоризненны. Значит, можно себе позволить оторваться от рутины хотя бы на месяц-другой. А может даже на все лето.
Приняв решение, Далана известила Юрико – и через несколько дней радостная Юри встречала Долорес Бюссьер, как теперь звали Далану, в аэропорту Женевы.
За три недели, проведенные в окрестностях Шампэ, Далана умудрилась спустить на ветер кучу денег. Здесь, в местечке, окруженном альпийскими лугами, у Даланы вдруг проснулся сильнейший голод… на беду местным жителям. И наконец-то исчезли последние рубцы – память о схватке с Арханом. Словом, швейцарские каникулы Даланы состояли сплошь из удовольствий. Василисе тоже нравилось на новом месте. Кошка вошла во вкус вольной жизни полудикого существа и теперь с утра до вечера только и делала, что ловила мышей-полевок, обитавших здесь в несметных количествах. Каждый был счастлив в этом дивном уголке.
Далана открыла глаза… и обомлела. Прямо перед ней, по пояс в воде стояла обнаженная Юрико.
– Ты что… – начала было Далана, но уже через долю секунды поняла, что голая визитерша вовсе не была Юрико.
Собственно, и Юри, и женщина, что находилась в бассейне, были похожи как две капли воды. И все же Далана отметила ряд отличий, не бросавшихся в глаза с первого взгляда. Незнакомка была брюнеткой, это раз. А кроме того, женщина выглядела еще более утонченной и изящной, чем Юри, и в отличие от последней в ее лице не было ничего европейского. Но самыми удивительными в облике женщины были ее глаза. Глубокие и завораживающие, полные мудрости, эти глаза древнего существа не имели ничего общего с глазами очаровательной владелицы дома.
Вне всякого сомнения, Далана видела перед собою Рожденную Исстари. Далана заметила, что ноги женщины не касаются дна бассейна. При этом незнакомка не совершала никаких телодвижений – вода будто сама держала женщину на плаву. Ну а прямо-таки портретное сходство с Юрико наводило на единственно верную мысль…
Приветствую тебя, Госпожа Мраморного Озера, – склонила голову Далана.
– Дитя мое, полно, – вслух произнесла мать Юрико на чистейшем французском. – Я приняла этот облик для того, чтобы обойтись без церемоний. Хотя, скажу тебе, добираться сюда на самолете – мука, не сравнимая ни с чем. Не уверена, что на обратном пути я снова рискну залезть в брюхо к этому металлическому монстру. Какой там грохот, я прежде не слышала ничего подобного! Кроме того, это ужасно долго, – посетовала обнаженная Богиня.
– Я знаю, – спокойно кивнула Далана и вопросительно воззрилась на собеседницу.
Интересно, что понадобилось от нее Озерной Госпоже?
– Я понимаю твое любопытство, дитя мое, но постарайся потерпеть и не забегать вперед, – проворковала гостья.
Ее нежный голос, походивший на журчание крохотного ручейка, потонул в булькающем звуке гидромассажных струй. Недовольно покачав головой, мать Юрико взглянула на воду. Мгновение – и поверхность бассейна стала гладкой как зеркало.
– Мертвая вода, – посетовала мать Юри. – Я уже начинаю скучать по своему озеру.
Далана поняла, что начинает раздражаться.
– Ты, кажется, обещала обойтись без церемоний, – напомнила она.
– Ты разве куда-то спешишь? – поинтересовалась гостья.
– А ты разве пожаловала сюда аж из самой Японии, только чтоб искупаться в джакузи? – парировала Далана.
Мраморная Госпожа задорно рассмеялась. Далана решила, что это существо вызывает у нее симпатию, однако тотчас одернула себя. Эта красотка с ласковым задорным смехом в обычное время отличалась суровым нравом и крайне устрашающим обликом. Возможно, что и клыки у Хозяйки Мраморного Озера были раз в двадцать длиннее, чем у самой Даланы.
– Кстати, я еще не видела нового дома своей дочери, – сказала гостья, отсмеявшись. – Но ты права, Ди, причина в тебе. Ты нужна мне, и по очень серьезному делу.
– Заранее отвечаю «нет», – отрезала Далана. – Я в отпуске. И ни за какие заказы сейчас не берусь.
– Тем не менее, для моего клиента тебе придется сделать исключение, – не менее жестко отчеканила мать Юри.
– Так ты выступаешь как «контактер»? – удивилась Далана. – Забавно, но сути не меняет, – Далана широко улыбнулась, демонстрируя гостье клыки. – Извини, но ехала ты зря.
– Заткнись и послушай, – безапелляционно заявила мать Юрико. – Это не кража и не заказное убийство. И даже не промышленный шпионаж. Мой заказчик хочет, чтобы ты выяснила причины экологической катастрофы.
– У-у, – протянула Далана. – Еще и профиль не мой.
– Как раз твой, – возразила гостья. – Дело очень тонкое. Заказчик готов заплатить тебе втрое больше обычного.
– Деньги меня сейчас не интересуют.
– Таких как ты деньги интересуют всегда, – мрачно сказала мать Юри.
Далана пристально посмотрела в глаза собеседнице.
– Уверяю тебя, – заявила она. – Сейчас моя заинтересованность в деньгах практически равна нулю. Поэтому, оставь меня, пожалуйста, в покое.
И Далана подняла свое тело в воздух, воспарив над кромкой воды. В ту же секунду огромная волна вздыбилась над бассейном и с яростной мощью обрушилась на зависшую в воздухе Далану. Та плюхнулась обратно, при этом сильно ударившись головой о каменный борт.
– Не хочешь по-хорошему, будет иначе! – звонко воскликнула Хозяйка Озера.
Далана почувствовала, как неведомая сила утягивает ее на дно. Кто-то или что-то сжало ноги Даланы, словно в тисках. Даже не пытаясь сопротивляться, она прикинула, надолго ли хватит воздуха, что оставался в легких. Сквозь толщу воды она заметила несущуюся к бассейну Юрико.
– Мама! – отчаянно закричала Юри. – Ты же мне обещала!
В то же мгновение невидимые тиски на лодыжках разжались, и Далана, отплевываясь, всплыла на поверхность.
– Зачем вмешалась? – довольно зло выпалила Озерная Госпожа. – Я всего лишь собиралась искупать твою несговорчивую подругу.
Юрико проигнорировала реплику матери и обратилась к Далане:
– Ди, прошу тебя, не сердись. Мама не принимала никаких возражений.
– Filiae pulchrae mater pulchrior[4 - Прелестной дочери прелестнейшая мать (латынь) – прим. Автора.], – прорычала Далана, выбираясь из бассейна.
Она подняла лежащее подле бортика полотенце, завернулась в него, а затем прибавила уже по-русски:
– Яблочко от яблони.
На щеках Юрико, что прекрасно понимала оба языка, выступил легкий румянец.
Далана сверкнула глазами в сторону Хозяйки Озера. Та, будучи абсолютно сухой, теперь стояла на берегу, на внушительном расстоянии от противницы. Однако, Озерная Госпожа, поймав взгляд Даланы, ответила ей таким же долгим и тяжелым взглядом.
– И давно ты здесь? – поинтересовалась Далана, энергично отжимая мокрые волосы.
– С самого утра, – призналась мать Юрико. – Мой самолет приземлился в Женеве четырнадцать часов назад.
Как только она заговорила на русском, Далана была вынуждена отметить безупречное произношение Озерной Госпожи.
– Как это я тебя не заметила? – с легкой досадой проворчала Далана.
– Это неудивительно, Ди, – примирительно сказала Хозяйка Озера. – Я ведь гораздо старше тебя. Хотя, положа руку на сердце, скажу, что пару раз я чуть было не столкнулась с твоей не в меру любопытной кошкой. Кстати, с чего это ты вдруг обзавелась кошкой?
– Не твое дело.
– Ты права, – с фальшивой покорностью согласилась Озерная Госпожа.
Далана, между тем, посмотрела на Юрико, что стояла в сторонке, стыдливо опустив глаза.
– Ты для этого меня сюда заманила? Мне следовало внимательнее слушать твои хитрые мыслишки!
– Извини, – только и смогла выдавить в ответ Юри.
От волнения она перешла на японский, чем вызвала явное недовольство матери.
– Юри, что за отвратительный акцент? – с укором произнесла Хозяйка Озера. – У меня складывается ощущение, что ты забыла родной язык.
– Я живу в Швейцарии, мама, – негромко возразила Юрико. – Вот уже семьдесят лет. Моим родным языком давно стал французский.
На мгновение Озерная Госпожа, явно не ожидавшая услышать из уст дочери подобную дерзость, потеряла дар речи. Далана не преминула воспользоваться возникшей заминкой.
– Ну что ж, дамы, спешу оставить вас с вашими разборками. Лично я немедленно возвращаюсь в Канаду.
– Ты никуда не полетишь! – воскликнула Хозяйка Озера, вновь переключая свое внимание на Далану.
Далана яростно зашипела. Ее верхняя губа растянулась и задралась, обнажая клыки. Готовая в любую минуту атаковать, Далана медленно двинулась в сторону соперницы. Тотчас же вода в бассейне забурлила, будто крутой кипяток.
– Ну и ну! – притворно изумилась Далана. – Сейчас посмотрим, что ты можешь на суше.
– Мама, Ди, ну перестаньте, – чуть не плача, взмолилась Юрико, – вы же мне весь дом разнесете.
Хозяйка Озера отступила назад.
– Ди, уверяю тебя, – слегка дрогнувшим голосом произнесла она, – моей конечной целью вовсе не является твоя смерть.
– Прочь с дороги, – прорычала Далана. – Я иду собирать вещи.
– Ди, я не беспокоила тебя три недели! – воскликнула мать Юрико. – Воздай же дань моему терпению – хотя бы выслушай меня до конца!
– Я все сказала, – отрезала Далана. – Подряди свою дочь, пока на нее никто не жаловался.
– Но я не справлюсь, Ди! – запротестовала Юрико. – Тут нужен высокий класс, самый высокий, понимаешь?
– Только не говорите, что я ваша последняя надежда, – скептически хмыкнула Далана. – Лесть в данном случае бесполезна.
Далана, между тем, миновала половину пути, отделявшего ее от Хозяйки Озера. Мысленно вампирша уже прикидывала наиболее эффективный и быстрый способ нейтрализации Озерной Госпожи, когда та вдруг заявила:
– Ты права, дело не в квалификации. Я знаю, есть и другие, не хуже. Выбор пал на тебя… потому что именно тебя эта проблема не должна оставить равнодушной.
– Ты плохо слушаешь, – обронила Далана, сокращая расстояние еще на шаг. – Мне нет дела до денег, даже до очень больших денег. Я отдыхаю.
– Из Алтангары уходит рыба.
Далана застыла на месте. Боль, что сквозила в голосе Хозяйки Озера, в одно мгновение передалась и ей, Далане, оставляя в стороне нанесенные недавно обиды.
– Ты сказала – из Алтангары? – переспросила Далана.
– На носу экологическая катастрофа, Ди, – пояснила Юрико. – В Новоалтанске всполошились все – от экологов до чиновников.
Далана почувствовала, как внутри нее что-то сжалось. Какая-то часть ее естества, та самая, что на протяжении всех долгих лет жизни Даланы страстно, безудержно тосковала по Забайкалью. Пора была признаться самой себе в том, что ей отчаянно хотелось домой. Хоть на денек, хоть на пару часов. Просто для того, чтобы вдохнуть упоительный воздух таежного леса, услышать звуки живой тайги, шепот деревьев, забавную трескотню Лесных Человечков… Последние несколько месяцев Далана была одержима идеей послать свое канадское житие куда подальше, очертя голову, броситься в аэропорт и оказаться среди пассажиров рейса Квебек – Москва. А потом – в Иркутск… Даже здесь, у Юрико, эта безумная идея не покидала Далану.
Но здравый смысл всякий раз брал верх над эмоциями. Да еще и подкреплялся железной логикой, которая сводилась к одной-единственной аббревиатуре: КРЕССТ. И тот факт, что на сегодняшний день фотография «черноволосой вампирши», наверняка, прочно засела в памяти у каждого «крестоносца», напрочь отбивал охоту совершить «экстремальное паломничество» в Россию.
– Ди?
Голос Хозяйки Озера ненавязчиво напомнил Далане о том, что происходило в реальности.
– Прости, что набросилась на тебя, – устало произнесла Мраморная Богиня. – Мне ужасно тяжело находиться в этом теле, и потом этот перелет… Я просто перенервничала. Ди, мы правда нуждаемся в твоих услугах. Если ты не узнаешь, что с рекой – этого не узнает никто.
Далана посмотрела на хрупкую фигуру, что стояла, устало ссутулившись, в нескольких шагах, и устыдилась своей агрессии.
– Но послушайте, Мизуми-химе[5 - Почтительное обращение, дословно – Озерная Принцесса (японский) – прим. Автора.], – растерянно проговорила Далана. – Я не могу лететь в Россию. Это просто физически невозможно.
Осознав, что Далана не лжет, Хозяйка Озера ссутулилась еще больше, будто бы весь груз прожитых тысячелетий внезапно осел на ее миниатюрные плечи. Кожа Богини из мраморной превратилась в серую, а под глазами возникли нездоровые темные круги.
– Как все-таки мы беспомощны перед людьми, – хриплым голосом древней старухи произнесла Хозяйка Озера. – За свой краткий срок они успевают сотворить такое, что потом не исправить за тысячи лет.
Так и не найдясь с ответом, Далана промолчала. Юрико, тем временем, словно очнулась от оцепенения и бережно накинула на плечи матери купальный халат.
– Давайте зайдем в дом, – рассудительно предложила Юри. – Тебе, мама, надо отдохнуть. Человеческое тело очень хрупкое.
Через полчаса, расположившись в уютной гостиной, Далана, Юри Оттикер и Владычица Мраморного Озера сообща пытались разгадать ребус под кодовым названием «поездка в Россию».
Сама Далана небезосновательно полагала, что ее уже у трапа встретит компания «крестоносцев», и вместо зала ожидания благополучно препроводит в каземат.
– По-моему, ты преувеличиваешь, – возразила Юрико на высказанное Даланой предположение. – Биометрические паспорта в России еще только-только вводятся, а по бумажным документам вычислить человека… в общем, вычислить кого бы то ни было довольно проблематично.
– Тем не менее, о моем канадском паспорте надо забыть, – жестко ответствовала Далана. – Я по нему не полечу.
– Если честно, Ди, твои новые документы уже готовы, – потупила взгляд Юрико. – Я задействовала свои связи в посольстве – пойдешь «дипломатическим коридором». Как видишь, проблема с проверкой документов вообще отпадает.
– А в Москве ты сможешь задействовать свои связи?
– В Москве – нет, – ответила Юри, стоически игнорируя сарказм в голосе Даланы. – Но документы будут в порядке. Чего ты боишься? И потом, Москва – еще не вся Россия.
– Зря ты так думаешь, – хмыкнула Далана.
– То есть? – искренне удивилась Юрико.
– Забудь, – махнула рукой Далана. – Я понимаю, к чему ты клонишь. Если меня не встретят сразу, в Шереметьево, то можно будет надеяться на фору в несколько дней. Только все эти «если» не слишком убедительны.
Далана подняла вверх указательный палец правой руки, а затем резко провела им по собственному горлу.
– Свежо предание.
– Но ты же не думаешь, что все московские полисмены только и заняты день и ночь ловлей всех женщин, подходящих под твое описание! – эмоционально заявила Юрико. – Да и что от него останется, после того, как ты поработаешь над образом? Мало ли в Шереметьево прилетает пассажирок с длинными ногами? В мире совсем перевелись высокие женщины?
Скверно замаскированная лесть в словах Юри вызвала у Даланы улыбку.
– Что до Сайберии, то там тебя вообще никто не видел и не знает, – продолжала Юрико.
Время от времени она переходила с французского на русский и обратно, из-за чего некоторые слова в ее речи звучали весьма забавно.
– Я хочу взглянуть на документы, – потребовала Далана.
– Чуть позже, – пообещала Юрико. – Уверяю – останешься довольна. Кстати, ты вылетаешь завтра вечером, самолет уже зафрахтован.
– Как вы обе все предусмотрели! – изумилась Далана. – Я пока еще не дала согласия, что возьмусь.
Юрико тяжело вздохнула.
– Окей, что тебе мешает?
– Я по-прежнему не уверена, что справлюсь.
Выдержав небольшую паузу, Далана обратилась к Хозяйке Озера:
– С чего ты вообще взяла, что причиной миграции лососей не может быть какой-нибудь банальный слив промышленного дерьма?
– Ди, промышленное дерьмо ежегодно тоннами сливалось в Алтангару, – негромко проговорила Озерная Госпожа. – Но ни разу доселе рыба не покидала ее вод.
– Допустим, – кивнула Далана. – Но ты и твой заказчик отдаете себе отчет, что, выяснив причину, я возможно так и не сумею устранить ее?
– Ди, прошу, не разговаривай со мной, как с умственно отсталой, – недовольным тоном попросила Хозяйка Озера. – Я еще могу не знать, что такое биометрический паспорт, но уж такие простые вещи мне объяснять не надо. Можешь не волноваться – свои деньги ты получишь сполна… даже в самом плачевном случае.
– В самом плачевном случае меня отправят туда, где деньги уже не понадобятся, – буркнула Далана.
Она погрузилась в раздумья. «Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». С другой стороны, это был шанс навестить, наконец, родные края, пусть и с существенным риском оказаться в застенках КРЕССТа… Пусть Далана терпеть не могла человеческий пафос и лживые утверждения, и все же судьба огромной реки, что когда-то слыла кормилицей всего края, бывшего Родиной Даланы, не могла оставить ее равнодушной.
– Что с авансом? – поинтересовалась Далана, лениво потягиваясь.
– С собой, – с готовностью кивнула Озерная Госпожа. – Можешь быть спокойна, заказчик осведомлен обо всех тонкостях… совместной работы с тобой.
– А у тебя хорошо получается, – сказала Далана Юрико. – Можешь смело открывать «стрелочную контору».
– Стрелочную? – в недоумении переспросила Юри.
– Ту, которую стрелки переводит.
Юрико вновь покраснела, на этот раз до корней волос.
– Зато на пенсии без куска хлеба не останешься, – подытожила Далана, зубасто улыбаясь.
– Что значит «стрелки переводит»? – полюбопытствовала Хозяйка Озера. – И какая связь между этим и куском хлеба на… как ты сказала?
– Мама, оставь, это фигура речи, – вскипела Юрико.
Опомнившись через мгновение, дочь поспешила извиниться за резкий тон:
– Каваи су[6 - Я сожалею (японский) – прим. Автора.].
После чего продолжила уже по-французски:
– Тебе стоит почаще вылезать из своего озера и бывать среди людей.
В этот момент в гостиную гордо прошествовала Василиса. Запрыгнув на колени к Далане, кошка уставилась на Хозяйку Озера.
Вода, – последовала реакция Василисы несколько секунд спустя. – Не нравится.
И, сладко зевнув, кошка разлеглась на коленях вампирши с явным намерением подремать. Мраморная Богиня сделала вид, что не разобрала предназначавшуюся ей негативную оценку со стороны Василисы.
– Кстати, о кошке, – невинно промолвила Далана, поглаживая свернувшуюся клубком Василису. – Придется ей на время моего отъезда пожить у тебя, Юри.
– Так, значит, по рукам? – с надеждой спросила Озерная Госпожа.
– Если только твоя дочь захочет оставить ее у себя в доме до моего, будем надеяться, благополучного возвращения.
– С этим – без проблем, – заверила Юри с плохо скрываемой радостью в голосе. – И еще, Ди, насчет твоей внешности… Думаю, без существенных изменений не обойтись. Я, прежде всего, имею в виду волосы. Жаль, конечно, расставаться с такой красотой…
– Ты о чем? – удивилась Далана. – У меня полно париков!
Юрико на секунду замялась.
– Понимаешь… Сибирь, тайга, река…
– Тебе придется работать в походно-полевых условиях, – заметила Озерная Хозяйка.
– Пожалуй, – без особого энтузиазма согласилась Далана.
Заметив ее реакцию, Юрико вновь виновато поспешила отвести глаза.
– Тогда не лучше ли будет создать твой новый образ заранее? – мягко предложила она.
– Снявши голову, по волосам не плачут, – мрачно подытожила Далана.
– Счет на твое имя уже открыт, – заметила Хозяйка Озера.
– Законы рынка, – фыркнула Далана. – Утром деньги – вечером стулья.
– Стулья?? Какие именно?
Увидев замешательство Богини, Далана рассмеялась.
– Что тут смешного? – недовольно поинтересовалась Мраморная Владычица.
– Умоляю, только не начинайте снова, – поспешила вмешаться в диалог Юрико. – Ди, у меня есть отличный стилист.
– Надеюсь, – хмыкнула Далана.
Она уже лет сорок, как не делала модельных стрижек, лишь изредка, раз в три-четыре года, аккуратно подравнивая свои роскошные волосы.
– Можешь на него положиться – он сотворит из твоих волос настоящее чудо.
– Последний раз я стриглась в Нью-Йорке, кажется, в шестьдесят шестом, – припомнила Далана, – Догадываетесь, у кого?
– Судя по твоему выражению лица, это был сам Видал Сассун, – предположила Юрико.
– Видал Сассун, – повторила Хозяйка Озера. – А кто это?
– Мама, ты все испортила, – рассмеялась Юрико, но, заметив реакцию Даланы, тотчас продолжила:
– Ладно тебе, Ди, этот мальчик не хуже. Его коснулся Звезда.
Далана бросила на Юри взгляд, полный удивления. Уж кто-кто, а обе они прекрасно осознавали уникальность людей, отмеченных Белым Господином Судьбы – Звездой.
– Аргумент в пользу мальчика, – согласно хмыкнула Далана. – Ладно уж, черт с вами с обеими, и с этим парикмахером.
Далана любовно провела рукой по всей длине своих уже почти высохших волос. Отрастут. Однако был еще вопрос, который волновал Далану не меньше, чем проблема с паспортом.
– А знает ли кто-нибудь из вас, милые дамы, как приготовить стойкую краску для волос?
– Это проблема? – хмуро удивилась Богиня.
– Еще какая, – кивнула Далана. – И советую решить ее как можно быстрее. Те краски, что продаются в маркетах, на моих волосах долго не держатся.
– Может, тебе обриться налысо? – на полном серьезе предложила Хозяйка Озера.
Все-таки перебранки не избежать, – мрачно подумала Далана.
– Так, стоп! – провозгласила Юрико, поднимаясь со своего места. – Мама, сделай одолжение: с этого момента больше ни слова! Иди в свою комнату, тебе нужен отдых.
– Я, пожалуй, еще посижу здесь, – упрямо заявила Мраморная Богиня.
– Очень хорошо! – хлопнула в ладоши Юрико. – Тогда уйдем мы и не будем тебе мешать. Идем, Ди! Пороемся в залежах подвала. Я точно помню, что два века назад собирала всякие косметические рецепты… Только бы найти теперь тетрадку, куда я записала всю эту дрянь.

3
Tanto brevius tempus, quanto felicius est.
Чем короче время, тем оно счастливее.
Саша прекрасно понимала, что ходит по краю. И все же страх перед отцовским гневом не мог пересилить ее тягу к заветному черному зеркалу.
Большой, похожий кирпич смартфон Саша обнаружила в лесу совершенно случайно. Откуда он там взялся – то ли его потеряли рыбаки, которых дикие реки Сибири привлекали возможностью выловить щуку или нельму в четверть центнера весом, то ли другие, жадные до лесных трофеев, люди позабыли эту штуку в траве – Саша могла только догадываться. Так или иначе, она была благодарна лесу за то, что он ниспослал ей такой подарок, позволивший дотянуться до истинного чуда, гениального изобретения человечества под названием Интернет.
Что это такое, Саша к тому моменту уже понимала. Отец называл Интернет всемирной выгребной ямой, Рунет – помойкой, а социальные сети – сборищем тронутых на голову лентяев. Именно социальные сети отец ненавидел больше всего: он просто не мог понять, как это вполне себе взрослые люди, находясь в здравом рассудке, могут изо дня в день открыто писать в личные дневники, выкладывать фото и делиться видео, доступными кому угодно в любой точке земного шара. Факт наличия среди блогеров модных писателей, эстрадных исполнителей, политиков и прочих известных личностей ничуть не влиял на негативное отношение отца девушки к этому сегменту Интернет, который, словно гигантский спрут, давно уже опутал своими щупальцами всех и вся.
Однако отец, невзирая на свой негатив, вовсю пользовался смартфоном, да и кое-кто в поселке – тоже. Отец объяснял Саше, что это вынужденная необходимость. Когда же Саша узнала, что в Интернет можно найти практически любую книгу, да еще и бесплатно, отцу пришлось предоставить любимой дочери право на «ограниченный доступ». То, что у Саши к тому моменту уже имелся собственный смартфон с выходом во «всемирную паутину», было маленьким секретом. Саша надеялась сохранить этот секрет как можно дольше.
В отличие от отца, Саша очень любила социальные сети. Особенно, «книгу лиц», facebook. Во-первых, потому что facebook был связующим звеном между Сашей и всем остальным миром, от которого девушка волею судьбы была отрезана с самого своего рождения. Вторая же причина заключалась в человеке, вернее, ее френде по имени Григорий Поляков. Нет, конечно, она не строила никаких иллюзий. Френд это даже не друг в общепринятом смысле этого слова. И даже если бы интерес Грина к ее персоне каким-то чудом вышел за рамки переписки и онлайн-диалогов в мессенджере… если бы, то что дальше? В том-то и дело, что ничего.
Саша зачем-то снова проверила мессенджер, хотя и так было понятно, что там нет ни одного нового сообщения от Грина.
Хотя это и неудивительно – ведь в Москве сейчас глубокая ночь. Зайдя в свой аккаунт, Саша быстро отстучала на клавиатуре новую запись. За прошедшую ночь девушка прочла новеллу Акутагава «Муки Ада», и теперь пребывала в восторге. Книги, что имелись в библиотеке поселка, Саша от корки до корки прочла, еще когда ей было тринадцать. А тут такое пиршество для ума – собрание сочинений Рюноскэ Акутагава, да еще и в открытом доступе!
Впрочем, всей правды Саша тоже написать не могла. Она и так выглядела довольно странно со своими литературными (и не только) пристрастиями – она ведь даже «Гарри Поттера» не читала. И ни разу не бывала в ресторане. Ничего не знала о модных тусовках и не разбиралась в брендах и трендах, если вообще могла отличить одно от другого. Да что уж там, ее и звали-то на самом деле вовсе не Сашей…
Сэржима!
Голос отца «прогремел» в голове девушки за мгновение до того, как она, отключив «Использование данных», проворно засунула смартфон под подушку. Главное, она уже отправила в свой аккаунт свежий пост – субъективные впечатления о «Муках Ада».
А через секунду девушка «услышала» еще более гневный призыв отца:
Сэржима! Ты опять всю ночь сидела в моем телефоне?
Папа, всего пару часов!
И тут она не солгала: в его телефоне, действительно, всего пару часов.
Девушка гадала, в какой части барака сейчас находился отец.
Я вообще-то кухне, – не замедлил тот с ответом, – Опять надеешься проскользнуть мимо меня?
Нуууууу…
Будучи не в силах придумать что-либо в свое оправдание, Саша покраснела до корней волос. Она быстро выбежала из своей комнаты и помчалась в сторону кухни. Худощавая, с длинными стройными ногами, девушка оказалась там раньше, чем отец успел разлить по кружкам ароматный взвар из сушеных ягод.
Саша присела на край длинной деревянной скамьи, что стояла перед массивным, потемневшим от времени столом.
– Держи, – сказал отец, протягивая девушке ее кружку, до краев полную «брусничного чая».
Саша улыбнулась отцу и отхлебнула щедрый глоток взвару. Сполна ощутив вкус ягодного букета, девушка замурлыкала от удовольствия.
– Какие планы? – поинтересовался отец, расположившись напротив Саши на точно такой же скамье.
– В лес пойду, – сообщила Саша.
– И на том спасибо, – поморщился отец. – Я уж думал, снова начнешь выпрашивать у меня телефон.
– Нет, хочу погулять.
– Неужели? Может, лучше поспишь после бессонной ночи?
– Пап, я читала вообще-то, – возразила девушка.
– Что ты там опять такого интересного нашла?
Казалось, отец был искренне удивлен.
– То, чего нет в библиотеке.
– Да, глупостей в нашей библиотеке нет.
– Пап, это не глупость, а японский философ.
– Ну хоть не американский комикс.
Саша засмеялась, задорно и весело, но уже в следующую секунду ощутила, как от тоски сжалось сердце ее отца. Так случалось всякий раз, когда он слышал, как смеялась его дочь. Смех Саши напоминал ему о жене.
Девушка посмотрела на отца. Он сейчас старательно скрывал от нее свои мысли, и все же Саша догадывалась, о чем он думает.
С каждым годом… все больше похожа.
Саша поставила пустую кружку на стол. Затем поднялась и шагнула к выходу.
– Я так понимаю, к обеду тебя не ждать? – поинтересовался отец.
– Ты все правильно понимаешь, мой дорогой Зевс.
– Я уже просил тебя не называть меня этим дурацким прозвищем.
– Хорошо, папочка.
Улыбнувшись, девушка чмокнула отца в щеку и через мгновение упорхнула из кухни.
Не заходи далеко! – донеслось ей вслед.
Изо дня в день, снова и снова отец повторял эту фразу. Саша могла позволить себе пройти с десяток километров в сторону верховья реки. Дальше начиналась нейтральная зона, граничащая с владеньями человолков. Люди в поселке испытывали к косматым чудищам стойкую ненависть с примесью страха. Человолки платили поселянам взаимностью, хотя самой Саше всегда казалось, что эти дикие существа больше боялись людей, чем люди боялись их.
Как бы там ни было, за все время существования поселка его жители убили около полусотни созданий, наряду с мощными клыками и густой шерстью наделенных зачатками разума. Жертвой чудищ стал единственный человек – женщина, семнадцать лет назад принявшая мученическую смерть от лап человолка. Этой женщиной была мать Саши.
Образ матери почти не сохранился в памяти девушки. Саша даже не помнила, как та в действительности смеялась. Невзирая на слова отца, девушка полагала, что ничего не унаследовала от матери, кроме, пожалуй, неприязни к собственному имени. Слово «сэржима» переводилось с тибетского как «золотистая». Саша и впрямь была обладательницей роскошной копны золотистых волос, но, тем не менее, очень не любила, когда ее называли Сэржимой. Имя казалось ей неблагозвучным и каким-то чужим. Да и цвет своих волос девушка тоже не любила, с детства считая, что уродилась «златовлаской» не весть в кого. Явно не в мать, волосы которой были цвета спелой соломы, и не в отца – обладателя темной шевелюры. Как ни пыталась Саша списать свои сомнения на слабое знание законов генетики, золотые волосы, равно как и карие глаза, все равно оставались под вопросом.
Между тем, девушка была уже на полпути к своей любимой поляне. Наряду с Сашей, этот маленький островок в глубине таежного леса облюбовали никели – крайне забавные существа, с которыми девушка обожала играть в солнечные летние дни. Никели были ростом с двухлетнего ребенка и умели пропадать так же внезапно, как и появляться. Еще они чудно крутили своими маленькими головками, при этом издавая потрескивающие звуки в зависимости от настроения. Никели могли общаться телепатически, но предпочитали «стрекотать» – недовольно или радостно, грустно, а иногда и сердито.
Как и Саша, крошки-никели были частью мира Рожденных Исстари. Однако девушка любила человечков вовсе не поэтому. Она считала их своими единственными друзьями, которым, в отличие от френдов из социальной сети facebook, Саша могла доверить все самое сокровенное…
Впрочем, к виртуальным друзьям Саша тоже была по-своему привязана. Особенно к Грину Полякову. Из всех ее френдов Поляков был единственным, кто опознал никеля на ее картинке пользователя. Правда, Грин называл никеля «кодамой», и поначалу принял Сашу за поклонницу японской анимации. Поляков, конечно, не мог знать, что эти очаровательные Духи Леса существуют на самом деле, и вовсе не в воображении японских мультипликаторов, а в далекой сибирской тайге. Зато Грин много чего знал о жизни столицы и по просьбе девушки иногда рассказывал ей пикантные подробности о своей работе, событиях и скандалах, московском бомонде, коррумпированных чиновниках, метрополитене имени В. И. Ленина и многом другом, таком далеком от Саши и от ее жизни здесь в поселке. Виртуальный собеседник не знал, что девушка живет в такой изоляции, как не знал о Лесных Духах, человолках, Сашином отце, Рожденных Исстари и многом другом, таком далеком от кипучей столичной жизни во всем ее блеске и свете неоновых ламп.
И чем больше Саша осознавала, что она и Грин Поляков существуют в двух совершенно не сопоставимых друг с другом мирах, тем больше юную девушку влекло к зрелому мужчине, о котором она не знала почти ничего, кроме разве что возраста, профессии, да имени с фамилией. Ко всему прочему, получалось, что сам Поляков знал о девушке еще меньше, искренне полагая, что ее зовут Александрой. Саша грустила и не могла что-либо изменить, и снова и снова перечитывала строчки его сообщений, прекрасно понимая: эти строчки – единственное, на что она может рассчитывать.
Вынырнув из мрачного закоулка собственных раздумий, Саша вдруг увидела перед собой поляну. И сразу почувствовала себя куда лучше, едва только уловила знакомое ласковое журчание ручья, что доносилось с другой стороны поляны. Звук льющейся воды всегда успокаивал Сашу, и даже бывало исцелял от разных недугов. Простуда или мигрень, насморк или ссадины – всякая хворь уходила, стоило девушке побывать вблизи любого живого источника воды. Саша любила проводить время у воды. В поселке возле бассейнов лососевого хозяйства, у водохранилища или же здесь, на поляне подле ручья она ощущала себя уютнее, чем где бы то ни было.
Саша вышла из тени елового дерева. Еще несколько шагов – и девушка уже удобно устроилась на излюбленном замшелом бревне, подставив лицо солнечным лучам.
Позади нее что-то зашуршало. Пара никелей бледно-голубого оттенка аккуратно перелезла через бревно и явилась взору Саши.
– Привет, – негромко сказала девушка. – Поиграем?
Один из никелей, тот, что чуть крупнее, уставился на Сашу единственным глазом, подергивая головой и сердито потрескивая.
Ты позже. Дольше дорога?
Задержалась дома, – стала оправдываться Саша, чувствуя себя виноватой.
Она ненавидела опаздывать и, хотя ей было особо некуда спешить, никогда и никого не заставляла себя ждать. Но сегодня она действительно малость припоздала. Значит, полагалось принести извинения.
Извините меня, пожалуйста. Впредь я постараюсь приходить вовремя. Давайте играть?
Первый никель склонил голову набок.
Золотые волосы. Знаешь, что нам нравится. Пользуешься.
В мысленном потоке, исходившем от миниатюрного собеседника, Саша явственно уловила ласково-ворчливую интонацию. Поддавшись нахлынувшим эмоциям, девушка наклонилась в сторону никеля и коснулась губами его макушки. После чего тот, что был поменьше и, очевидно, моложе, до сих пор не проронивший ни слова, неожиданно исчез… но лишь для того, чтобы ровно через мгновение материализоваться на поляне уже в сопровождении целого выводка своих собратьев.
Во что играем? – поинтересовался «маленький» никель.
– В прятки! – воскликнула Саша, срываясь с насиженного места. – Только, чур, у ручья! Кто последний добежит – тот и мается!
Всякий раз Саше неизменно выпадало маяться. Ведь она, не в пример никелям, не умела молниеносно перемещаться в пространстве. Как не умела прятаться под камнями или в трещинах старых пней.
Выждав положенное время под кроной сосны, о ствол которой полагалось «стукалиться», Саша не спеша подошла к ручью, присела на корточки и опустила ладони в воду. Даже сейчас, в преддверие полуденного зноя, вода в ручье, что питали бьющие из глубины земли ключи, оставалась холодной. Саша закрыла глаза и несколько мгновений просидела в такой позе. Разумеется, девушка знала, что наделена способностью усваивать энергию, жизненную силу Водной Стихии. Вода, а также населяющая ее фауна странным образом были послушны Саше с самого детства. Девушке были подвластны многие вещи, даже те, что заставляли остальных жителей поселка зачастую поглядывать в сторону Саши с плохо скрываемым страхом, и те, о которых сама девушка старалась лишний раз не вспоминать.
Но сегодня, в этот жаркий летний день, энергия маленького ручейка была необходима Саше лишь для того, чтобы потягаться силами с вездесущими Лесными Духами. Потому что отыскать проныру-никеля на его собственной территории являлось делом, куда более сложным, нежели игра в детские прятки.

Глава вторая

1
Flamma fumo est proxima.
Нет дыма без огня.
Грина заметно удивил и расстроил тот факт, что Саша была не в курсе положения дел с Алтангарой. Девушка впервые слышала о миграции местных лососей, несмотря на тот факт, что ее городок, как оказалось, располагался буквально в нескольких часах езды от верховья реки. Саша искренне полагала, что ситуация сильно преувеличена, если не сказать – раздута, и связывала данные с очередной пиар-акцией какого-нибудь чиновника, что метил в кресло губернатора ввиду близившихся выборов.
Покидав в сумку минимум вещей, необходимых ему в командировке, Поляков уселся на край дивана и еще раз, медленно обвел глазами гостиную. Взгляд остановился на забытой в соседнем кресле трубке радиотелефона. Неохотно Грин потянулся к трубке, а через мгновение пальцы уже набирали семь цифр знакомого номера.
– Здравствуй, – сказал Поляков, как только установилось соединение с вызываемым абонентом.
– Привет, Гринечка, – мелодичный голос абонента звучал игриво и беспечно. Пожалуй, даже слишком.
Грин решил не затягивать.
– Я должен тебе кое-что сказать.
– И, надо полагать – дерьмовое? – весело откликнулась собеседница.
Девушку, с чьих уст частенько слетали словечки и покрепче, звали Ланой. Именно с ней Поляков встречался последние четыре недели.
– С чего ты взяла?
– Да просто это не твое время.
Голос Ланы стал более напряженным. Деланная беспечность уступала место нервозности.
– Ты обычно звонишь ближе к вечеру, – продолжала девушка, – а сейчас день-деньской. Так какого хрена случилось?
С запозданием Грин понял, что скандала все-таки не миновать.
– Я уезжаю, – сообщил Поляков.
– Ну конечно, – фыркнула девушка. – И куда же?
– В Сибирь. Мы больше с тобой не увидимся.
Однако Лана уже не обращала внимания на ответы Грина. Закусив удила, она тотчас начала провоцировать саму себя на истерику.
– Впрочем, какая разница, куда. И так все понятно.
Лана теперь уже почти кричала.
– И давно ты с ней? Может, ты вообще параллельно встречался с нами обеими? Нет, ты все-таки редкий выродок! Другой хотя бы соврал, сказал бы, что позвонит, когда вернется.
– А смысл? – усмехнулся Грин.
Он не стал разубеждать свою распаленную ревностью подругу, по собственному опыту зная, что это бесполезно. Чем быстрее она внушит себе, что Грин нашел ей замену – тем быстрее придет в бешенство. И тем быстрее повесит трубку, избавив тем самым Полякова от каких-либо сожалений о разрыве очередного скоротечного романа.
– Нет, ты что же думаешь, а?! Что в моем окружении нет других мужчин? Да вокруг меня такие мужики хороводы водят, что тебе и не снилось! Ты кто такой вообще?? Что у тебя есть, кроме хаты и тачки?! Да твоей сраной родительской дачи, на которую ты не ездишь, потому что боишься жопу отбить по дороге!
Поляков немного отстранился от трубки аппарата, всерьез опасаясь оглохнуть. Если он правильно рассчитал, грозный эмоциональный спич близился к своему логическому концу.
– Да, кстати! – растеряв последние остатки былого спокойствия, возопила Лана. – Ты учти: я уже сама подумывала тебя бросить.
Грин улыбнулся. Ну что ж, вот и конец третьего акта. Остался эпилог.
Несколько секунд Лана сердито сопела в трубку, силясь подобрать нужную фразу. Наконец, она выдохнула:
– Ты и любовник-то – дерьмо.
Поляков молчал. Так и не дождавшись реакции на смертельное, как ей казалось, оскорбление, Лана злобно рассмеялась, а потом «добила»:
– Короче, пошел ты на хрен, Гринечка!
В трубке раздались гудки отбоя. Но не успел Поляков вернуть ее на законное место, как зазвучала трель телефонного звонка – на этот раз кому-то не терпелось дозвониться до Грина. Поляков обреченно поднес трубку обратно к уху.
– Ну я фигею от этого Новоалтанска! – послышался рассерженный баритон Горобца. – Если б мне раньше сказали, что у них в гостиницах такие прайсы, ушам бы своим не поверил!
– Так это ж хорошо, – возразил Поляков. – Значит, доходы населения растут…
– Расходы! – поправил Горобец. – А про благосостояние, что якобы улучшилось – это только в новостях на канале господина Ёпырста пургу гонят.
– Вот мы его с тобой и оценим – благосостояние жителей российской провинции. Ты, кстати, знаешь такой город – Колесопск?
– Како-ой? – недоверчиво протянул Горобец. – Колесопск? Первый раз слышу. А где это?
– Его даже гугл не знает. Должен быть неподалеку от Новоалтанска. У меня там знакомая по фэйсбуку живет.
– Ты всё о бабах думаешь!
Горобец многозначительно захихикал.
– И когда ты только успеваешь совмещать их с работой?
– Так я никогда никуда не тороплюсь, – усмехнулся Грин.
– Ладно, встретимся через два часа, – подытожил Слава. – Надеюсь, долетим без эксцессов.
Покидая квартиру, Поляков тщательно, со свойственной ему педантичностью проверил состояние всех электроприборов на предмет их возможного взаимодействия с розетками. Проверка показала, что все предметы техники в доме, начиная утюгом и заканчивая холодильником, покоились на своих местах и почтительном расстоянии от источника постоянного тока. Значит, о пожаре в отсутствие хозяина можно не волноваться. Если, конечно, проводка или соседи не подведут…
Вольготно расположившись в массивном кожаном кресле, средних лет мужчина с волевым лицом и пышными усами всецело отдавался волшебной силе искусства. Никита Соболев, а именно так звали мужчину, наслаждался paus de deux из балета «Щелкунчик» и готовился вот-вот пустить слезу как раз в том самом месте, где музыка достигала апогея. Находясь в стенах своего по-царски роскошного кабинета, что был лишь частью столь же роскошного загородного дворца, Соболев любил всплакнуть над музыкой великого композитора. Вот ведь – гей, а какую музыку писал!
Веки Соболева уже подрагивали над влажными глазами, когда его уединение было грубо нарушено. Максим Абазиев, в прошлом лютый «бригадир» трех самых крупных вещевых рынков Новоалтанска, известный под прозвищем Абаз, а ныне – поверенный в делах Никиты Сергеевича, ворвался в кабинет босса. Стараясь перекричать самый красивый фрагмент paus de deux, звучащего почти на полную мощь, Абаз с порога заявил:
– Мы его…
Остальная часть фразы растворилась в финальных аккордах. Соболев отреагировал на вторжение с ловкостью экс-чемпиона СССР по боксу, кем он собственно и являлся – схватил дистанционный пульт управления стереосистемой и швырнул его в голову Максиму, заорав при этом:
– Ты что – страх потерял?! Или от жары совсем башня съехала?!
Но с проворством уличного бойца, выросшего в самом неблагополучном районе города, Абаз на лету поймал пульт.
– Простите, Никита Серг… – снова начал Максим, но Соболев оборвал его фразу взмахом руки.
После чего указал пальцем на стереосистему. Правильно истолковав его жест, Абазиев выключил звук. Минуло еще несколько напряженных мгновений, прежде чем второй взмах руки Соболева известил о том, что можно продолжать разговор.
– Простите, Никита Сергеевич, – в очередной раз произнес Максим, – но у нас форс-мажорная ситуация. Мы его сломали, да только «Склиф» малость переборщил с кровопусканием. Боюсь, как бы коней не нарезал. Я бы не рискнул вас побеспокоить, но…
– Хватит! – велел Соболев, поднимаясь из-за стола. – Сейчас сам посмотрю. А что насчет старика? Есть новости?
– Пока нет, – развел руками Максим. – Не хотелось бы на него давить…
– И не вздумай, – пригрозил Соболев. – Он мне нужен живым и невредимым.
Скоростной лифт, доступ к которому имелся исключительно у Соболева, за считанные секунды доставил мужчин в недра дворца. Двухъярусная подвальная обитель выполняла функции подземного гаража и камеры пыток. Если в первом уровне Соболев и его немногочисленные редкие гости предпочитали оставлять автомобили, то нижний ярус был оборудован по образу и подобию тюрем инквизиции. В то время как гараж представлял собой выставку достижений импортного автомобилестроения, бункер, расположенный несколькими метрами глубже, напоминал секретные покои Жиля де Ре. Соболев не признавал прогресса, когда дело доходило до выбора орудий пыток. Так называемый «стул ведьмы», кряжистая дыба, жутковатая «железная дева» и простая как все гениальное «вилка еретика» – эффективность подобных предметов была испытана веками, и Соболева эти пыточные гаджеты еще ни разу не подвели.
Соболев остановился возле дыбы-подвеса. В тусклом освещении ламп дневного света свисающее с крюка человеческое тело напоминало освежеванную мясную тушу. Пленник жалобно застонал, когда Никита Сергеевич ткнул железным прутом в глубокую рваную рану, зиявшую на груди несчастной жертвы.
Человек, которого вчера подвесили на дыбу, прежде слыл блестящим специалистом в своей области. Он был холеным и уверенным в себе. Однако зрелище, что теперь предстало перед глазами Соболева, не вызывало ничего, кроме жалости и отвращения.
– Быстро же ты сдулся, дружок, – с сожалением произнес Соболев, причмокивая губами. – Что так? Вон и пальчики еще почти все целы.
– Не надо… умоляю, – вымученно прошептал человек, едва шевеля обезображенными губами. – Лучше убейте…
– Конечно, лучше, – усмехнулся Соболев. – Для тебя.
Он щелкнул пальцами, и из противоположного угла появился высокий, обнаженный по пояс мужчина с повязанной вокруг талии на манер фартука окровавленной тряпкой. Мужчина послушно принял из рук Соболева прут и вогнал его тело пленника, словно шампур в сочный кусок телячьей вырезки. Жертва заверещала и задергала руками, разбрызгивая кровь из обрубков пальцев на левой ладони. Соболев брезгливо поморщился и отступил назад, опасаясь, как бы кровь не попала на его костюм. Мужчина в фартуке еще пару раз прокрутил прут в ране жертвы. Заметив, что процесс доставляет палачу явное удовольствие, а пленник вот-вот потеряет сознание, Соболев жестом приказал первому остановиться. Палач нехотя выдернул свой инструмент из тела жертвы. Крики человека на дыбе сменились слабыми стонами.
– Куда ты дел мои деньги, Дрюня? – ласково спросил Соболев.
– С… скажу, все скажу, – невнятно, как в бреду зашептал пленник. – Ресторан, н-на Никитском буль…
– Громче! – властно выкрикнул Соболев.
– Бульваре… – человек из последних сил пытался придать своему голосу нормальное звучание, – в Москве… Называется «Царефф»…
– Тоже мне – название. Дешевка.
Соболев окинул пленника презрительным взглядом и сплюнул под ноги.
– Неужели все три лимона угрохал на свой дрянной кабак?
Человек затрясся в конвульсиях.
– Все… клянусь… до последней копейки…
– Э-эх, – сокрушенно покачал головой Соболев. – Как был ты, Андрюша, чмошником, так им и остался.
Соболев оттолкнул мужчину в фартуке и почти вплотную подошел к истекающему кровью узнику.
– Костюмчик бы не замарали, – предостерегающе сказал Абазиев.
Сам он предпочитал держаться на почтительном расстоянии от пыточной машины, изредка боязливо поглядывая в сторону человека, обреченного на мученическую смерть.
Но Никита Сергеевич будто бы и не слышал обращенных к нему слов. Не заботясь о костюме, он шипел пленнику в лицо:
– А хочешь я тебе секрет один раскрою? Хочешь? Да знаю я все про твою забегаловку, ресторатор ты хренов! Уже с месячишко как знаю. Мои ребята даже были у тебя однажды. Сказали, что место – фуфло, бензином пахнет, потому что проезжая часть рядом. И официантки старые, с обвислыми сиськами. А Лешка от твоих сусей да карпачей вообще глистов подхватил.
Соболев воздел руки к потолку.
– И на что, спрашивается, ты слил три миллиона моих кровных баксов? Падаль!
И он еще раз плюнул, на этот раз прямо в лицо человеку на дыбе.
– Ты нарушил главный закон, Дрюня, – уже спокойным голосом сказал Соболев, отходя в сторону. – Не воруй у своих. Никогда. Теперь пеняй на себя.
Человек вдруг заплакал. Он уже не мог кричать, и лишь запоздалые слезы полной безнадеги теперь сбегали ручейками по его опухшим щекам. Все было напрасно. Покинуть страшное подземелье ему полагалось в качестве разделанной на куски туши. Мясники Соболева знали свое дело.
Мужчина в грязном фартуке молча ждал, пока хозяин и его помощник удаляться. Он всегда встречал и провожал хозяина в полном молчании, так как был нем. Зато обладал терпением стервятника, иногда месяцами дожидаясь нового узника. Когда Соболев и Максим, наконец, скрылись в лифте, палач-немтырь подошел к небольшому столику и впился горящим взглядом в разложенный на его поверхности хирургический инструментарий. Конечно, можно поступить проще – пустить измученной жертве пулю в лоб. Но несостоявшийся хирург, известный в криминальном мире под прозвищем Склиф предпочитал приводить приговор в исполнение медленно и с максимальным удовольствием для себя…
На выходе из кабины лифта Соболев уже не думал ни о проворовавшемся финансовом директоре, ни о проблемах с вывозом с территории человеческих останков, ни даже о потерянных трех миллионах долларов. На первом, равно как и на последнем, Никита Сергеевич уже поставил крест, а второе его и прежде никогда не волновало. Последние дни Соболев был озабочен совсем другим – тем, что в перспективе могло повлечь за собой потерю более серьезных капиталов.
Из реки уходила рыба. Его рыба. Это его, Соболевские лососи мигрировали, уплывали прочь из Алтангары. Беспрецедентный экологический кризис Новоалтанска грозился ощутимо ударить по карману Никиты Сергеевича, так как именно он контролировал нелегальный рыбный промысел, что широко процветал в этом щедром на природные богатства краю. Продажа «красного золота» – икры – составляла существенную часть доходов Соболева.
Как и положено, новость про «взбесившихся лососей» Никита Сергеевич узнал одним из первых. Но в отличие от ученых, строивших массу гипотез, одна другой невероятнее, Соболев придерживался только одной. Его теория, впрочем, тоже далеко не тривиальная, базировалась на фактах, купленных «икорным королем» Новоалтанска за большие деньги, и уходила своими корнями в далекие восьмидесятые. Пока основная проблема заключалась в том, что Соболев никак не мог собрать воедино все части головоломки. Каких-то частей не доставало, а некоторые просто не желали складываться друг с другом в единый паззл. А тем временем, рыбы в водах Алтангары оставалось все меньше и меньше. Соболев нервничал и искал решение проблемы с утроенной силой.
Вот и сейчас Никита Сергеевич уже пустился бродить среди лабиринта собственных тягот и дум, как вдруг раздалось негромкое покашливание.
Словно только что вспомнив про Абазиева, Соболев недовольно на него посмотрел.
– Ты еще здесь?
– Дело в том, что перед… тем, как этот заговорил, вам звонила какая-то баба. Сказала, что хочет поговорить, и что вроде у вас с ней есть одна общая проблема.
– Какая? – скептически хмыкнул Соболев.
– Она сказала – рыба.
– Так какого рожна ты сразу мне не сказал?? Она просила перезвонить?
– Да, оставила номер телефона.
На губах Абазиева появилась коварная улыбка.
– «Ампировский».
Соболев владел тремя лучшими отелями в городе. А лучший из трех, «Ампир», располагался в самом центре Новоалтанска и отличался особенно качественным обслуживанием и европейским уровнем цен. «Ампир» слыл любимым детищем Соболева, но не только и не столько потому, что постояльцам отеля подавали фуа-гра под брусничным и прочие деликатесы. Шикарный сервис оправдывал цену, которую клиенты платили за номера. Однако особая ценность «Ампира», его изюминка, заключалась в «люксах с секретом». Два года назад, согласно задумке Соболева, четыре самых роскошных и комфортабельных номера класса «люкс» в буквальном смысле слова начинили видео- и звукозаписывающими устройствами. И камеры, и «жучки» были спрятаны крайне искусно, а в сам факт существования шпионской начинки Соболев посвятил только самое близкое окружение. Невзирая на высокую стоимость проживания, «люксы» пользовались успехом и редко пустовали. Отдельные телефонные линии, собственный кинозал, светильники от Сваровски, эксклюзивные мебельные гарнитуры… Богатые постояльцы с легкостью расставались с деньгами ради привычных изысков. Впрочем, некоторым клиентам VIP-номеров постфактум приходилось сожалеть о своем выборе, расплачиваясь за него сполна и по совсем иному прейскуранту. Доход от шантажа не всегда измерялся в денежных знаках, тем не менее, «Ампир» для Соболева был настоящим золотым дном.
Цифры телефонного номера, предусмотрительно записанные Максимом в блокнот, свидетельствовали о том, что незнакомка остановилась в одном из четырех «люксов». А значит, эта бабенка, кто бы она ни была, определенно заслуживала того, чтобы познакомиться с ней лично.
– Hullo, – сказали на том конце телефонной линии.
Голос Соболеву понравился. Низкий, чуть хрипловатый. Сексуальный.
– С вами говорит Никита Соболев, – по-английски представился мужчина.
– Прекрасно, рада слышать, – на безупречном русском откликнулась женщина. – Меня зовут Дарья Быстрова. Думаю, у меня есть нечто, что вас заинтересует. Готова встретиться сегодня.
Интересно, она красивая? – тотчас пронеслось в голове Никиты Сергеевича.
– Пожалуй, не буду вам отказывать, – сказал он вслух. – Сейчас мой помощник объяснит, как ко мне добраться.
– В этом нет нужды, – заявила женщина. – Ждите меня через час.
Закончив разговор, Никита Сергеевич некоторое время обдумывал ситуацию, а потом обратил взор к Абазу, который по-прежнему маячил в дверях кабинета в ожидании дальнейших указаний.
– Ты вот что… проверь-ка ее со всех сторон, – распорядился Соболев.
– Будет сделано, – кивнул Максим и испарился.
Она предстала перед Соболевым ровно через час, как и договаривались. Никита Сергеевич уже собирался воздать должное ее пунктуации, но передумал, едва узрев ее потрясающие длинные ноги. Впрочем, ноги были не единственным достоинством гостьи. Высокая грудь, совершенный овал лица, великолепная осанка… Да, настоящая красотка! Некоторое время Соболев без зазрения совести рассматривал прелести зеленоглазой незнакомки. Голову женщины венчала копна рыжих волос.
– Может, хотите выпить? – после слегка затянувшейся паузы предложил Соболев.
Женщина грациозно покачала головой. Соболев отметил, что будь ее волосы чуть длиннее, они бы сейчас рассыпались по плечам эффектным каскадом.
– Не будем терять времени. Я прилетела из Нью-Йорка, где проживаю большую часть жизни. Но, видите ли, мой бизнес напрямую зависит от ситуации в России, так как я работаю с русскими партнерами. Мы с вами в некотором роде конкуренты. Сейчас я оказалась в небольшом тупике, но, думаю и вам, и мне, будет гораздо легче найти из него выход, если мы объединим наши усилия.
– Давайте по порядку, – в недоумении промолвил Соболев. – Вы хотите, чтобы я объединил усилия со своим конкурентом?
– Я сказала, что мы лишь в некотором роде конкуренты. А в теперешней ситуации, скорее всего, даже коллеги. Почему бы нам ни стать партнерами?
– Железная американская логика, – усмехнулся Соболев. – Вы предлагаете мне стать вашим партнером – ради того, чтобы помочь вам выбраться из вашего тупика?
– Маленькая поправка. Из нашего тупика.
При этих словах гостья улыбнулась, но ее улыбка по какой-то необъяснимой причине не понравилась Соболеву.
– Мой бизнес – это икра, – пояснила женщина. – Оптовая продажа красной икры на североамериканском рынке.

2
Хочешь получить умный ответ – спрашивай умно.
    Гёте
Перелет из Шереметьево в Новоалтанск длился вдвое дольше перелета из Женевы в Москву.
На борту зафрахтованного самолета Далана не встретила ни одного Рожденного Исстари существа. Не нашлось в «брюхе стального монстра» и нелюдей из Среднего мира.
Находясь в постоянном ожидании подвоха, Далана была предельно внимательна. Нечеловеческое чутье подсказывало ей, что на этот раз проблем удастся избежать, однако все шесть чувств вампира предельно обострились, как только она покинула пределы Шампэ.
Береженого Бог бережет, – вспомнилась Далане русская пословица.
Какие именно боги берегли ее в эти тревожные часы, она не знала и полагалась, в основном, на собственные зрение, слух и, конечно, интуицию Рожденной Исстари.
Между тем, Далана вынуждена была признать, что результат их совместной с Юрико работы над новым имиджем превзошел все ожидания.
Прежде всего, парикмахер Юрико, носивший на лбу отметину ладони Звезды, вчетверо укоротил волосы вампирши. Далане новая прическа понравилась: она стильно смотрелась и легко укладывалась, более-менее сохраняя форму даже в условиях переменчивой погоды. Окинув себя критическим взглядом, Далана пришла к выводу, что стрижка визуально удлиняет овал лица.
На следующем этапе к делу подключилась сама Юрико, ответственная за изготовление особой краски для волос Даланы. Некоторое время Юри колдовала над составом суспензии, никого не подпуская. Вскоре выяснилось, что комбинация натурального красителя, приготовленного из индийской лавсонии, и некоторых неприятно пахнущих химикатов и есть то самое, искомое вещество, способное превратить Далану из брюнетки в рыжую.
Сложнее было с глазами. Менять их цвет с помощью современных контактных линз, по мнению матери Юри, было непрактично. Посовещавшись с дочерью, она вручила Далане стеклянный пузырек со слезами какого-то диковинного существа, обитавшего на самом дне Мраморного Озера. Слегка опасаясь за собственное зрение, Далана все же решилась испробовать средство и закапала в глаза темно-зеленую жидкость.
– Повторяй процедуру каждые три дня, – предупредила Мраморная Госпожа. – Иначе вернется естественный цвет.
Покончив с глазами, принялись за руки. Эту меру предосторожности Юрико считала излишней, но Далана упрямо настаивала на своем. Изменить отпечатки пальцев удалось при помощи прозрачного клея, сваренного из чьих-то костей. Как ни пыталась Далана разузнать у Юри, чьи это были кости, ничего не вышло.
– Ты этих созданий не встречала, – скупо ответствовала миниатюрная полукровка.
Юрико наносила на поверхность внутренней стороны ладоней Даланы тонкий слой клея и, не давая тому подсохнуть, специальной иглой заново рисовала узор кожных линий. Далану мучил вопрос, сможет ли она самостоятельно проделать нечто подобное на обратном пути.
– Как приедешь – хорошенько потри руки мочалкой под горячей водой. Может начаться раздражение, – заботливо сообщила Юри, укладывая в несессер Даланы и флакончик с клеем, и пузырек с зеленым пигментом.
После всех ухищрений Далане оставалось только сменить гардероб, делая акцент на ярких вещах. Нынче она планировала вжиться в образ «русской американки» – деловой и чуть вульгарной особы.
Далана поработала над походкой, вследствие чего ее движения обрели непривычную резкость.
Наконец, комиссия из трех участниц процесса, включая саму Далану, вынесла вердикт ее новому типажу: годен.
– За Базилик можешь не волноваться. Отвечаю головой, – клятвенно заверила Юрико на прощание.
Американская гражданка Дарья Быстрофф с легкостью преодолела все кордоны. Правда, у Даланы невыносимо чесались ладони, но она стоически терпела побочное действие чудо-клея из костей неизвестного создания.
Оказавшись в спасительном одиночестве в лучшем номере лучшего отеля Новоалтанска, Далана первым делом бросилась в ванную, где добрых полчаса избавлялась от чужих отпечатков. Позже, стоя душем и ощущая, как потоки теплой воды постепенно уносят прочь все страхи и переживания, Далана осознала, что вопреки всевозможным препонам снова оказалась в России. Да еще в непосредственной близости от своих родных мест, где когда-то появилась на свет. Далане вдруг впервые за много лет захотелось все бросить – заказы, банковские счета, комфорт большого города, чужой язык, чужие образы и фальшивые документы… все, все это бросить и просто раствориться, затеряться где-нибудь здесь, в Сибири, чтоб никто и никогда больше не смог отыскать, будто Даланы и не существовало…
Надо гнать от себя такие мысли, – в отчаянии думала Рожденная Исстари. – Лучше ищи, где тут собака зарыта, и почему этим лососям вдруг взбрело в их маленькие головы поменять ареал обитания…
К вечеру вампирша спустилась в бар с целью изучить местную публику. Однако ни из раздумий постояльцев, ни из мыслей персонала отеля она ничего ценного для себя не почерпнула.
Деньги летят, как перелетные птицы… придется опять лезть в кредит…
Какая странная здесь гусиная печенка… с малиной подают… еще бы с ананасом подали!
…весь вечер работал с сорокаграммовым джиггером. И ведь никто не заметил!
Попрошу, чтоб приготовили, как я люблю. За такие деньги!
…и кто там ее сейчас трахает, пока я тут язву наживаю…
В сознании каждого из посетителей, словно пчелы, роились собственные проблемы. Официант думал, у кого бы еще занять денег до зарплаты, чтобы не пришлось звонить в банк. Бартендер прикидывал, как еще можно использовать барный инвентарь, чтобы заработать несколько лишних тысяч в смену. Клиентов отеля заботили, в основном, оставленные дома вместе с супругами капиталы, либо несовершенство ресторанного меню.
Далана уже собиралась вернуться в номер, как вдруг в поле ее зрения появился любопытный субъект. Крупный, широкоплечий мужчина, блондин с ярко-голубыми глазами, зашел в бар и занял место у стойки, всего в паре метров от столика, где сидела Далана. Мужчина был очень привлекателен. Чрезмерная бледность лица лишь выгодно подчеркивала его крупный алый рот с чуть выдающейся вперед верхней губой. Незнакомец нервно озирался по сторонам, то и дело жадно втягивая носом воздух.
«Обращенец», – поняла Далана. – Причем, голодный.
Вампир заказал бокал виски и для вида пригубил немного янтарной жидкости. Наблюдавшая за ним Далана прекрасно видела, как хищно поблескивают его глаза в поисках жертвы. Рожденная Исстари внимательно «слушала» мысли «обращенца», и с каждой секундой заинтересовывалась им все больше.
«Обращенец» был совсем молодым, практически юным. Лет сорока – не больше, половину из которых он прожил, будучи вампиром. Последние четыре года он провел в Новоалтанске. Жил, где придется, питаясь кровью бродяг и заезжих дамочек. Последних он еще и грабил. Вращался в околокриминальных кругах и иногда подрабатывал «мальчиком по вызову». Клиентов, которых ему поставлял один знакомый сутенер, он не трогал. Но сейчас «обращенец» оказался на грани и был готов совершить нечто совсем безрассудное, лишь бы только утолить дикое чувство голода, сжигающее его изнутри.
Голодный взгляд «обращенца» остановился на Далане. Кажется, он принял ее за проститутку. Отлично.
Блондин выудил из кармана пачку сигарет, затем якобы случайно уронил ее на пол. Встав со своего места, он поднял пачку и при этом сделал несколько нарочито неуклюжих шагов вперед. В результате всех манипуляций «обращенец» оказался точь-в-точь возле столика Даланы.
– Добрый вечер, – бархатным голосом молвил вампир. – У вас случайно не найдется зажигалки?
До чего банально, – подумала Рожденная Исстари, а вслух сказала:
– К сожалению, с собой нет. Но, мне кажется, зажигалка найдется у меня в номере. Непременно найдется, особенно, если мы с Вами ее хорошенько поищем. Вы ведь поможете мне, да?
И она одарила его томным, призывным взглядом. Взглядом, полным страсти и запредельного желания.
– Конечно, – ответил «обращенец», облизывая пересохшие губы.
Далана ждала, что он набросится на нее прямо в лифте, но вампир устоял перед искушением, сдерживая себя из последних сил и предвкушая скорое насыщение.
В номере «обращенец» попытался повалить ее на пол, но Далана выскользнула из его объятий и заманила в спальню. Она легла на кровать и позволила ему взгромоздиться сверху, машинально отметив, как приятно на ощупь мускулистое тело мужчины.
Добравшись до шеи Даланы, блондин негромко зашипел, готовясь вонзить клыки в яремную вену.
Схватив «обращенца» за волосы, Далана подтянула его голову до уровня своих глаз. Ощутив внезапную нечеловеческую силу жертвы, блондин попытался вырваться, но Далана лишь слегка покачала головой. Глаза «обращенца» от ужаса едва не вылезли из орбит. Стало очевидно, что он вот-вот завопит на весь отель.
Далана резко ударила мужчину лбом в лицо. Горе-охотник с грохотом слетел с кровати и распластался на полу. Далана села на край кровати и взглянула на поверженного блондина сверху вниз.
– Ты знаешь, кто я такая? – негромко спросила Рожденная Исстари.
«Обращенец» затряс головой, словно эпилептик.
– Очень хорошо, – усмехнулась Далана. – Постарайся не создавать лишних проблем ни мне, ни себе.
– Вы мне нос сломали, – пожаловался вампир.
– Не преувеличивай, – строго велела Далана.
– Что вы собираетесь со мной сделать? – жалко пролепетал блондин.
– Сейчас посмотрим, какая от тебя польза.
– Но я ничего не могу, – заныл «обращенец». – Я так голоден… три недели ни капли крови, я совсем обессилел… Вчера даже чуть в ментовку не загребли, еле ноги унес…
– А со мной ты на что рассчитывал? Надеялся сбежать, оставив тело в номере?
– У меня уже в голове помутилось, – «обращенец» снова облизнул губы.
– Мышей надо лучше ловить, – рассудительно произнесла Далана.
– Вам легко говорить…
Вампир заерзал на ковре.
– Вам столько всего дано, а я могу только…
Далана негромко на него зашипела и многозначительно приложила палец к губам. Затем поманила «обращенца» к себе.
– Расслабься, – проворковала она. – У меня на тебя иные виды.
Настала пора переходить на ментальный язык.
Сейчас ты расскажешь все, что знаешь об этом городе, – велела Далана. – Все об отцах-основателях, воровских кланах, владельцах недвижимости и крупного бизнеса. Открой мне свои мысли. Транслируй их четко, старайся не сбиваться. Если не будешь сопротивляться, я сохраню тебе жизнь и отпущу.
…Выпроводив незадачливого «обращенца», Далана устроилась в зале напротив плазменного телевизора. Услышав русскую речь, что доносилась из динамиков, вампирша ощутила прилив ностальгии.
Я и не замечала, до какой степени мне надоел французский, – подумала Далана.
Большинство каналов потчевало зрителей многосерийными фильмами отечественного производства. Отыскав какую-то аналитическую передачу, Далана немного убрала звук и погрузилась в раздумья.
Информацию, перекаченную из головы «обращенца», она сочла удовлетворяющей. В Новоалтанске обреталось несколько криминальных группировок, поделивших город на «сегменты». Имелся и свой «царек» – некий Соболев Никита Сергеевич. Соболев заправлял самой мощной мафиозной диаспорой – русской, а, кроме того, регулярно собирал дань с представителей менее значительных группировок – кавказской и азиатской. Благодаря обширным связям в чиновничьем аппарате, он поправлял благосостояние и за счет городской казны, контролируя «распил» бюджетных средств на всех этажах. Соболев владел почти всеми ресторанами города, десятком подпольных казино и самыми фешенебельными гостиницами, включая отель, в котором поселилась Далана. А еще Новоалтанскому царьку удалось узурпировать торговлю браконьерской икрой. Доходы от промысла сливались в один мощный денежный поток, впадавший в личный финансовый океан господина Соболева.
А что, если взбесившаяся рыбка – его рук дело? – размышляла Далана. – Человеческая жадность беспредельна. Но как? Купил или своровал идею какого-нибудь местного гения? Метод искусственной миграции? Теоретически вполне возможно.
И все же что-то подсказывало Далане, что дела с Алтангарой обстоят куда серьезнее. Назревала острая необходимость наведаться в пенаты Соболева. «Обращенец» не знал точного адреса, только номер телефона одного из Соболевских людей, но это не являлось препятствием. Такие мелочи легко выяснить у менеджмента отеля.
Далана уставилась на экран телевизора. Шли финальные титры передачи. Вампирша прибавила громкости. Необходимо было развеяться, посмотрев хороший фильм. Насколько Далана еще помнила политику российских телеканалов, хорошее кино они всегда показывали поздно вечером как раз после скучных информационных программ. Вот, кажется, сейчас должна появиться знакомая заставка – «Юниверсал» или «Парамаунт»…
– По бестселлеру Стеллы Сойгу, – внезапно провозгласил закадровый голос диктора.
Далана вздрогнула, услышав знакомую фамилию.
На экране замелькала нарезка кадров, склеенных с явной целью привлечь внимание потенциального зрителя.
– Культовый телевизионный сериал возвращается, – продолжал нарратор. – От режиссера «Бригадира» и продюсера «Грязных денег». Блеск и нищета рублевских жен. Кровь, разборки, секс и любовь. По многочисленным заявкам телезрителей. Смотрите только на нашем канале, с понедельника по четверг, после программы «Итоги». «Предустановленная гармония».
Далане не сразу удалось связать между собой Тринадцатого Мангуса Подземного мира и телесериал про страдающих жен олигархов. Лишь через пару минут вампирша вспомнила, что женой Архана, вернее, его человеческой сущности была дама, написавшая книгу о юдоли женщин с Рублевки.
В очередной раз подумав о том, как все-таки тесно связаны между собой два разных мира, Далана выключила телевизор…
А в следующее мгновение заметила, что находится в номере не одна.
Существо, что скромно стояло подле журнального столика, можно было бы принять за человека, если б не странная прозрачность, почти бестелесность, которая всегда безошибочно позволяла Далане определять, кто перед ней. В это позднее время Рожденную Исстори посетила душа умершего человека. Время от времени, в Верхнем мире случались казусы, вследствие которых некоторые мертвые души оставались среди живых. То была незавидная участь – застрять между Верхним и Средним мирами. Почему так происходило, Далана не знала. Несчастные мертвецы, невидимые для живых людей, скитались по земле в надежде обрести последнее пристанище. Обычно эти создания были безобидны. Иногда они объединялись с себе подобными – другими душами – и путешествовали по миру группами. Нередко посещали места скопления живых людей, тщетно пытаясь подать хоть какие-то знаки о своем существовании.
Гость, посетивший Далану, при жизни, скорее всего, принадлежал к монголоидной расе людей. Об этом свидетельствовали широкие скулы, темные прямые волосы и, конечно, глаза с характерным для азиатов чуть раскосым разрезом. Его одежда или то, что от нее осталось, указывало на значительную давность событий. Было похоже, что человек, носивший эти лохмотья, расстался с жизнью еще в начале прошлого века.
Зачем ты пришел ко мне, Потерянная Душа? – спросила Далана.
Но существо лишь грустно и как-то обреченно на нее смотрело.
Я могу тебе помочь? – снова мысленно обратилась к мертвецу Далана.
Но ответа так и не последовало. Гость еще немного постоял на месте, а потом повернулся к стене и шагнул прямо сквозь нее. И исчез, словно его и не было.
Что же все-таки их держит среди живых? – меланхолично подумала Далана. – Должно быть, какие-то незавершенные дела.
Так и не найдя для себя достойного зрелища ни на одном из сорока шести телеканалов, Далана вновь сосредоточилась на своих проблемах. До самого утра она анализировала все, что ей удалось узнать за прошедший день. Подспудно вампирша ожидала, что ее временное пристанище снова изъявит желание посетить мертвая душа. Однако загадочный гость больше не появился.

3
История человечества превращается в гонку между образованием и катастрофой.
    Герберт Уэллс
Новоалтанск – крупнейший город сурового края – встретил московских журналистов идеальной чистотой огромного и совсем не провинциального аэровокзала, жаркой погодой и толпами демонстрантов с плакатами, на которых пестрели надписи «Остановим миграцию лососей!»
Не теряя времени, привыкшие держать нос по ветру Поляков и Горобец провели разведку боем и пообщались с местным населением еще по дороге в гостиницу.
Новоалтанцы высказывали великое множество версий, причем, одна другой привлекательнее – от массового отравления Алтангары ядохимикатами до похищения популяций ценной красной рыбы инопланетянами. Кто-то считал, что рыба мигрирует «по заказу американского президента», кто-то грешил на «продажное Министерство сельского хозяйства» и «давно прогнивший отдел рыбнадзора».
Из всех этих многочисленных и невероятных гипотез Грину особенно понравилось предположение о староверах.
– Это они виноваты в том, что наш лосось уходит, – сокрушался пожилой водитель такси. – Они, они это устроили. Сидят там у себя в лесу, бурчат что-то под нос…
– Зачем? – искренне изумился Слава.
– А чтоб браконьерам меньше досталось! – резонно сообщил мужик. – Вам там, в Москве, хорошо, вас все это не касается…
– Да почему же – не касается? Касается, – возразил Грин. – Для чего мы, по-вашему, сюда приехали?
– Ясное дело – денег срубить на горячем материале, – хмыкнул водитель. – Сенсация, рейтинги, хайп…Знаю я вашу телевизионную братию. Все вы хайпожоры. А то, что в реке скоро рыбы не останется, никого не волнует. Вам, москвичам, что по тысяче рублей икру покупать, что по тысяче баксов – все одно.
Заметив недовольное выражение лица Славы, Поляков поспешил перевести разговор на менее скользкую тему.
– Скажите, а как далеко отсюда Колесопск?
– Чего? – водитель с подозрением покосился на Грина.
– Ну, город такой… скорее всего, небольшой. Колесопск. Вроде должен находиться вблизи Новоалтанска.
– Сколько здесь живу – сроду о таком городе не слышал, – уверенно сказал водитель.
Полякову ничего не оставалось, как только пожать плечами.
Гостиница, в которой Горобец забронировал номера, называлась «Королевская мантия».
– Цены здесь тоже вполне королевские, – фыркал Слава, расхаживая по номеру. – Глубинка, елки зеленые.
– Не парься, – посоветовал Грин. – Главное, качество соответствует цене.
Собственный номер понравился Полякову еще больше. В здании гостиницы также располагались ресторан и бар, а по соседству, сразу за углом, Грин заприметил и ночной клуб.
– Староверы, блин, – бурчал Горобец, созерцая вид из окон. – Что делать-то будем?
– Сегодня уже ничего, – махнул рукой Поляков.
– Как – совсем? – Горобец заметно расстроился. – А я думал, девочек позовем. Местных, сибирячек.
Он с надеждой посмотрел на Грина.
Почему бы нет? – подумал Поляков.
– Можно и девочек.
Проблема с поиском сибирских красавиц решилась довольно быстро. Объявления подобного рода печатали все местные газеты и журналы. В ожидании предстоящего rendezvous журналисты приготовили стандартный джентльменский набор – шампанское, фрукты, презервативы.
– У них, наверное, свои есть, – с сомнением предположил Грин, кивнув в сторону разноцветных пачек.
– Кто ж их знает? А вдруг нет?
Перестраховщик Горобец во всем оставался верен себе.
И вот, наконец, настал час «икс». Услышав стук, Грин распахнул дверь… и с удивлением обнаружил на пороге вовсе не пару очаровательных девушек, а троих не слишком симпатичных мужчин.
– Эээ, – красноречиво заметил Грин. – Вы, кажется, номером ошиблись.
– Полноте, господин Поляков, – сказал один из мужчин, тот, что был заметно старше и вальяжнее двух оставшихся. – Разрешите войти.
Последняя фраза прозвучала скорее, как приказ, нежели просьба. Тем не менее, Грин отступил от двери, давая незваным гостям возможность прошествовать в номер.
Горобец, увидев троицу, от неожиданности открыл рот. А Грин в это время внимательно рассматривал пришельцев. Мужчина, что с ним разговаривал, обладатель пышных холеных усов, вне всякого сомнения, был хозяином, тогда как двое молчаливых громил выполняли функцию телохранителей.
– Как устроились, господа? – приторно вежливым тоном поинтересовался усач.
Его мордовороты замерли у входа в номер, всем своим видом давая понять, что никто, без ведома их хозяина, отсюда не выйдет, впрочем, как и не войдет.
– Нормально устроились, – сказал Горобец, снова обретя дар речи.
– Вижу, даже отпраздновать прибытие собирались?
И Соболев широким жестом руки указал на столик с джентльменским набором. Горобец подбоченился.
– А вы, собственно, кто такой?
– Мое имя Никита Сергеевич Соболев, – сообщил усач. – Я искренне рад видеть в своем родном городе столь успешных столичных тележурналистов. Можете садиться, господа.
– Спасибо, мы постоим. Чем обязаны? – сухо спросил Грин.
– Господа, видите ли, какая штука…
Соболев сложил ухоженные руки на груди, отчего стал выглядеть, словно священник на проповеди.
– Цель вашей поездки находится в сфере моих личных интересов.
– Вы что же – интересуетесь телевизионной журналистикой? – спросил Слава.
– Не язвите, молодой человек, – по-отечески молвил Соболев. – Меня, как и вас, интересует лосось. Наш знаменитый алтангаринский лосось.
Хорошо у них тут сарафанное радио налажено, – раздраженно подумал Поляков.
Соболев, между тем, продолжал свою пылкую речь:
– Я приехал сюда, когда мне было двадцать. Сейчас мне шестьдесят. Вся моя жизнь прошла в Новоалтанске. И смею вас заверить, что я всем сердцем люблю этот край, и нынешнюю миграцию лососевых воспринимаю с огромной скорбью. Как личную трагедию, если угодно.
Эстетствующий русич нашелся, – пронеслось в мыслях Грина. – О Сибири он радеет, как же.
В этот момент в дверь снова кто-то постучал. Соболев замолчал, а оба телохранителя вопросительно на него воззрились. Стук повторился. Соболев едва заметно кивнул головой, и один из громил протянул руку и открыл дверь. Тотчас в номер впорхнули две хорошенькие девушки. Осмотревшись по сторонам цепким, наметанным глазом, они затем удивленно переглянулись друг с другом.
– Так вас пятеро? – недовольным тоном осведомилась одна из девиц. – Уговор на двоих был.
– Да двое нас…
Горобец думал было реабилитироваться в глазах девицы, но та бесцеремонно оборвала его на полуслове.
– Сорян, козлики, но мы сваливаем! И доплаты не надо – мы не железные!
Соболев вновь подал своим людям едва различимый знак. Один из телохранителей отделился от стены.
– Идем за мной, – сказал он девушкам.
Обе девицы, похихикивая, последовали вслед за здоровяком.
– Вот до чего нас довела повальная демократия, – изрек Соболев, как только трио скрылось по ту сторону двери.
– Вы ратуете за возврат к тоталитарной системе? – усмехнулся Поляков.
– К тоталитарной – нет. Но я решительно против демократии.
Соболев выдержал некоторую паузу, после чего продолжил тоном записного политолога:
– Наш русский народ как-то превратно толкует само понятие «демократия», – при этих словах Никита Сергеевич аккуратно, даже со странной нежностью погладил кончиками пальцев свои усы. – Люди думают, что если в стране воцарились демократические взгляды, значит, можно смело выходить на Красную площадь и во все горло кричать, мол, наш Президент – сволочь, а чиновники – обожравшиеся скоты. Нет, нет и нет! Демократия дает определенную свободу, но не отменяет положения рядового гражданина по отношению к власть предержащим. Как в Америке. Носи, что хочешь, судись, с кем хочешь. Хоть с Мадонной, хоть с Трампом. Но попробуй только публично заявить, что ты недоволен действиями правительства, скажем, в каком-нибудь Ираке. Тебя со свету сживут! Но у нас все по-другому, все шиворот-навыворот. Вряд ли кто-то сможет доказать, что бизнесмен такой-то взял и отобрал земельный участок у пенсионера такого-то. Зато СМИ тотчас слетятся, как мухи, извините, на говно и будут муссировать эту тему, снова и снова подливая масла в огонь и подмешивая к делу новые, зачастую выдуманные подробности. Вот почему я считаю, что в России в принципе не должно быть никакой демократии!
– Да, да, Россия не Америка, и курица – не птица. От нас-то вы чего хотите? – спросил Грин, которого велеречивость Соболева уже успела порядком утомить.
– Я хочу попросить вас и вашего коллегу принять участие в неслужебном журналистском эксперименте. Это будет своего рода специальное расследование. Я финансирую мини-экспедицию, где вам, господин Поляков, предлагается выступить в качестве специально приглашенной столичной звезды. Я нуждаюсь в услугах профессионала, такого как вы. По большому счету, вам обоим предстоит выполнить свою обычную работу – докопаться до истины и сделать классный репортаж. Само собой, под моей незначительной редакцией. А так – практически все то же самое, за чем вы и приехали к нам в Новоалтанск. Вы, должно быть, уже слышали про староверов, что якобы заговаривают рыбу? Все это, конечно, бред. Но история показывает, что иногда самые невероятные версии имеют под собой вполне реальные основания. Селения староверов действительно существуют, хоть добраться до них непросто. Я не верю в магию и прочую ерунду. Однако я располагаю кое-какими сведениями, которые позволяют мне делать выводы, что все эти слухи возникли отнюдь не на пустом месте. Я введу вас в курс дела, как только мы обо всем договоримся.
Соболев немного помолчал, ожидая реакции слушателей. Но ее не последовало, и Никита Сергеевич продолжил:
– На сегодняшний день у меня есть только одна проблема – мигрирующий лосось. Найдите, Гриша, в чем причина этой проблемы. Снимите на камеру и привезите мне. И тогда, кроме громкого репортажа, Вы получите от меня солидное вознаграждение.
Поляков с ухмылкой слушал менторский голос Соболева. Когда тот, наконец, закончил, Грина словно прорвало.
– Личная трагедия – не смешите! – довольно грубо сказал он. – Вы сидите на икре и каждый день теряете деньги.
– Можно сказать и так, – согласился Соболев, – если это что-то меняет.
– Да мне плевать на вас и ваш теневой бизнес, – дерзко улыбнулся Грин. – Не вы первый, не вы последний. Но ваше предложение вынужден отклонить.
Соболев зло прищурился.
– Почему?
– Я никогда не брался за заказухи, от которых дурно пахнет. И двое громил, поигрывающих мышцами, для меня не аргумент.
Горобец не выдержал и засмеялся. Поляков заметил, как Соболев помрачнел.
Ничего, переживет, – весело думал Грин. – Котяра откормленный.
– Вы хорошо подумали? – холодно осведомился Соболев.
Грин деланно зевнул, прикрывая рот ладонью.
– Что ж, честь имею, господа.
Соболев энергичным шагом направился к двери. Отклеившись от стены, второй телохранитель устремился за ним.
– Хорошо выглядит для шестидесяти, – заметил Горобец после того, как непрошенные гости покинули номер.
– Качественное питание, спорт, пластическая хирургия, – хмыкнул Поляков.
– Это да, – согласился Слава. – С его-то баблом – не проблема.
Поляков подошел к окну и выглянул на улицу. В это самое время Соболев как раз усаживался в черный «мерседес», припаркованный между двумя такими черными внедорожниками прямо перед фасадом гостиницы. Как только Соболев скрылся в салоне автомобиля, охранник захлопнул дверцу, после чего подошел к машине, что стояла впереди и сел на место водителя. Еще через мгновение вся эта процессия двинулась восвояси.
Горобец, между тем, все никак не мог успокоиться.
– Разглагольствовал тут как у себя…
– Он и был у себя, – сказал Грин, отойдя от окна.
– В смысле это его гостиница?? – догадался Слава. – Теперь понятно, чего здесь такие прайсы дерут! Девочек выгнал, вот гад! Как теперь вечер убивать будем? Можно, конечно, опять девочек вызвать, только у меня уже охота пропала…
– Потупи в телефон, – посоветовал Грин.
– На шампусик только зря потратились. Ладно, пойду к себе, – со вздохом произнес Слава.
Проводив товарища, Поляков снова подошел к окну. С этого ракурса великолепно просматривались окрестности гостиницы. Вот симпатичный особняк из желтого кирпича, вот офисное здание, а чуть дальше виднеется часть какой-то вывески, кажется, это вывеска на игровом баре…
– Вот дерьмо, – выругался Грин.
Соболев не скрывал досады из-за конфуза, что вышел между ним и московским наглецом. Он нервно жевал собственную нижнюю губу, снова и снова прокручивая в голове недавний разговор.
– Не берите в голову, – подал голос сидевший на переднем сиденье Абаз. – Я обещаю, что найду способ заставить его работать на нас.
– Вопрос пока остается открытым, – сурово сдвинул брови Соболев. – Что там по поводу Быстровой?
– Пока ничего существенного, – виновато сказал Максим. – Запись еще не смотрели, шмонать – не шмонали. Она сегодня весь день из номера никуда не выходила. Как от вас вернулась, так и не выходила. А по остальным моментам все чисто: Дарья Быстрофф, гражданка Соединенных Штатов, прилетела на частном самолете…
– Твою мать, взяли моду – Быстрофф, Царефф, – раздраженно пробормотал Никита Сергеевич.
– Но, согласитесь, она красивая.
Как ни старался Максим, но вожделение, что родилось в нем, когда он впервые увидел Быстрову, так до сих пор и не рассеялось. Даже сейчас, докладывая боссу о делах, Абаз не мог избавиться от визуального образа рыжеволосой женщины, появлявшейся как по мановению волшебной палочки, стоило ему закрыть глаза. Все это сопровождалось характерными ощущениями в области паха, которые в свою очередь мешали Максиму полноценно функционировать в рамках его должностных обязанностей.
– Красивая, – хрипло повторил он, – как с картинки сошла.
– Ну, красивая – и что с того? У нас и получше бабенки водятся.
– Не скажите, Никита Сергеевич. В этой есть что-то такое… чего в других нет.
– Тем хуже для нее, – мрачно констатировал Соболев.
Не в пример Абазиеву, он не испытывал к Быстровой чувственного влечения. Женщина была хороша собой, и все же Соболев в первую очередь думал о деле, а потом уже о плотских наслаждениях. Дело же заключалось в том, что американка, при всех ее неоспоримых внешних достоинствах, норовила посягнуть на чужую территорию. Его территорию. Кроме того, Соболев не верил ни единому слову этой нахрапистой красотки, как не верил и в то, что ее зовут Дарьей. Никакой икрой она, конечно, не торговала, хотя жила, возможно, и впрямь в Нью-Йорке. Еще Соболеву не нравилась улыбка этой женщины, правда, еще больше ему не нравились ее странные изумрудно-зеленые глаза. Эта американка, вероятнее всего, носила цветные контактные линзы, но дело было не только в этом. Соболева смущал сам ее взгляд – он отличался от взгляда среднестатистической женщины, пусть даже рулившей серьезным бизнесом. Она смотрела хищно… и как будто пыталась это скрыть, но звериное нечто нет-нет, да и проскальзывало в ее глазах, несмотря на все усилия. Сегодня она снова посещала его резиденцию, и на этот раз сформулировала свое предложение в более конкретной форме, заодно подкинув Соболеву одну весьма недурную идейку. Соболев пока не знал, кто такая эта рыжая дамочка, и что ее привело в Новоалтанск, а также какой у нее интерес в этом деле. Но что интерес у нее определенно имелся, в этом Соболев не сомневался ни на йоту.
Тут у Абазиева одновременно зазвонили сразу два мобильных телефона. Пока Максим разговаривал, мысли Никиты Сергеевича снова вернулись к Полякову. В свете минувших событий заставить этого человека выполнять его, Соболевскую, волю представлялось делом принципиальным.
– Хорошие новости, – неожиданно возвестил Максим. – Сразу две.
– Давай в порядке возрастания, – приказал Соболев.
– Из Москвы звонили. Насчет профессора. Кажется, старичок созрел.
Новость действительно была отличная. Этот профессор здорово подпортил Соболеву нервы за последние три недели. Но теперь все складывалось как надо.
– Он вылетает завтра же, первым рейсом, – сообщил Абаз. – Правда, с ним будет какая-то баба. Тоже вроде ученая.
– Ученый, – скривившись, поправил Соболев.
– А? – не понял Максим.
– Забудь, – отмахнулся Никита Сергеевич. – Что еще?
– Старик утверждает, что она работала вместе с ним, и может привнести в экспедицию ощутимую пользу.
– Добро, – утвердительно кивнул Соболев. – А что второй звонок?
– Второй касается журналиста. Шакун, как и было велено, сел ему на хвост сразу, как только мы отъехали из «Мантии».
На лице Абазиева появилась коварная ухмылка.
– А мальчик-то наш – игрок.

Глава третья

1
Для глупого лба по праву необходим, в виде аргумента, сжатый кулак.
    Фридрих Ницше
Первый визит в резиденцию господина Соболева слегка разочаровал, но одновременно и порадовал Далану.
Новоалтанский мафиози предстал перед вампиршей в синем костюме брэнда «Уга Баск», который прекрасно сочетался с белой рубашкой и приобретенным в солярии оранжевым загаром – что и говорить, очень стильно, если вы застряли где-нибудь на рубеже девяностых. Соболев, который, похоже, так до конца и не простился со своей бандитской молодостью, распространял вокруг себя аромат итальянского парфюма с изрядной примесью человеческой крови.
Впрочем, что там творилось в подвалах этого дома, убранству и роскоши которого позавидовала бы английская королева, Далану не интересовало. Важным представлялось другое – Соболев не был причастен к миграции алтангаринских лососей. «Икорный король», удрученный состоянием дел, всячески ломал голову и силился вернуть взбунтовавшуюся рыбу обратно в Алтангару. Это и была новость плохая, точнее, умеренной паршивости. А вот приятная новость заключалась в самом Соболеве. С первого же взгляда на молодящегося фанфарона Далана к величайшему облегчению поняла, что это человек. Жестокий, властный, сильный, но все же не имеющий никакого отношения к миру Рожденных Исстари. Это, в свою очередь, означало, что в обществе Соболева Далана могла чувствовать себя относительно спокойно.
Ее кое-как сочиненной легенде об икорном бизнесе мужчина не поверил, но Далана и не ставила себе цели убедить Соболева в своей причастности к торговле «красным золотом». Парадокс ситуации заключался в том, что большая часть рассказа Даланы была правдива. Она действительно горела желанием выяснить причину надвигающейся экологической катастрофы и в меру возможностей предотвратить последствия. Соболев ей не верил… что ж, это его проблемы. Первостепенную задачу вампирша видела в том, чтобы мафиози заинтересовался ее персоной и допустил к разработке плана, вот уже месяц вызревавшего на задворках Соболевского подсознания. Задачу Далана выполнила и теперь не только была в курсе modus operandi Соболева, но и знала, как использовать чужой план на благо собственных интересов.
Правда, во время второго посещения мафиозного дворца вскрылось несколько весьма занятных подробностей. Оказалось, что гостиничный «люкс» Даланы под завязку был упакован шпионской техникой. А в качестве приложения к видеоматериалам Соболев распорядился, чтобы его люди позаботились еще и о «пальчиках» «подозрительной американки».
Тем лучше, – злорадно думала вампирша, вспоминая детали ментального «разговора» с «обращенцем». – Головы в догадках сломаете, что же это я с ним делаю. И отпечатки сотру прямо у вас на глазах.
Однако Далана не могла не воздать должного проницательности сибирского деляги. По ее мнению, хитроумный план, выдуманный Соболевым во спасение биоценоза Алтангары, заслуживал всяческих похвал.
– Когда вы впервые задумались о причастности староверов? – интересовалась Рожденная Исстари, сидя в кабинете Соболева и потягивая из кофейной чашечки вязкую безвкусную жидкость.
– Как только проанализировал собранные данные. Староверы это или еще кто-нибудь, но уж слишком много фактов свидетельствует в пользу моей теории.
Или еще кто-нибудь, – промелькнуло в сознании Даланы.
– Возможно, это какая-то аномалия. Инопланетяне, метеорит… да что угодно. Главное, мне удалось установить причинно-следственную связь. А что окажется на том конце тоннеля – выход или фары летящего навстречу паровоза…
Соболев развел руками в драматическом жесте.
– Seeing is believing, – согласилась Далана. – Другого выхода нет.
– Кстати, о паровозе, – глубокомысленно изрек Соболев. – Вы отдаете себе отчет, что участие в экспедиции может повлечь за собой серьезную угрозу для жизни?
Далана едва не расхохоталась.
Рыцарствующий подонок.
Вампирша давненько не встречала душегуба, ронявшего слезу под музыку Чайковского.
– Я думаю, Никита Сергеевич, вы слегка драматизируете. Впрочем, я готова рискнуть. Цель оправдывает средства.
Тем же вечером в «люксе» отеля вновь возник молчаливый призрак. Памятуя о прошлой ночи, Далана все же решила попытаться еще раз установить с ним контакт.
Приветствую тебя, Потерянная Душа.
Ответного приветствия не последовало.
Как твое имя?
Молчание.
Я – Далана, та, кто ведет свой род от Красного Тенгри. Гость, на этот раз занявший место подле окна, был похож на мраморное изваяние, которому нет дела до длинных приветствий. Но Далана, загнанная в рамки негласного этикета Рожденных Исстари, была обязана представляться, называя свое полное имя.
Ты слышал о Красном Властелине?
Далана не была уверена, что призрак ее понимал. И знать наверняка, что он прежде видел созданий, подобных ей, вампирша не могла. Может, имя Ата Улана, Кровавого Тенгри и Прародителя всех вампиров было для призрака и вовсе пустым звуком.
Зачем ты пришел ко мне?
Но мертвец по-прежнему упорно не желал вступать в диалог. Поддавшись порыву любопытства, Далана подошла к призраку, протянула руку к его лицу… и коснулась пальцами прохладного оконного стекла. Неприкаянный гость исчез, растворившись в воздухе.
Чего ему от меня нужно? – гадала Рожденная Исстари. – Может, его тоже интересует местный лосось?
Долго выстраивать догадки насчет возможной миссии мертвеца Далана не стала – слишком много было других, куда более значимых вопросов. Ее собственная миссия напрямую зависела от завтрашнего дня. Самое обидное заключалось в том, что на этот раз Рожденная Исстари почти не имела возможности, даже очень незначительной, повлиять на естественный ход событий…
Битый час Поляков мужественно боролся с самим собой и собственными демонами. Он включал телевизор и истово щелкал пультом, в бессмысленных попытках нарваться на хоть сколь-нибудь захватывающее зрелище. Он включал планшет и бродил в лабиринтах Сети – заходил в свой аккаунт и пытался читать ленту «друзей». Даже пробовал напиться, прибегнув к помощи мини-бара и его запасов.
Демоны победили.
Поляков и сам не помнил, как ноги несли его прочь из гостиничного номера, как руки выгребали все содержимое кошелька, а милая сотрудница подпольного казино, спрятанного под вывеской игрового бара, разменивала наличные на жетоны, и как он несся, завидев знакомое сукно зеленого цвета… как мотылек на огонь… Грин очнулся уже возле игрального стола. И понеслось.
Рулетка, «Блэк Джек», дилер, выкрикивающий «Анте!», бесплатное угощение, выпивка и закуска, и игроки, которым плевать на горы дармовых бутербродов и реки алкоголя за счет заведения… крупье, скороговоркой произносящие «ставки-больше-не-принимаются»… и радость от незначительного выигрыша, и досада от проигрыша, резко переходящая в злость, агрессию, ярость и ненависть…

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/mariya-rozhdestvenskaya-28441348/polukrovki/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
В японской мифологии разновидность лесных духов – прим. Автора.

2
Кокю – японский смычковый инструмент – прим. Автора.

3
Дзе Хисаиси (Джо Хисаиши) – современный японский композитор – прим. Автора.

4
Прелестной дочери прелестнейшая мать (латынь) – прим. Автора.

5
Почтительное обращение, дословно – Озерная Принцесса (японский) – прим. Автора.

6
Я сожалею (японский) – прим. Автора.