За стеной
За стеной
Айгуль Малахова
Что таит в себе память девушки, найденной в заснеженном лесу полураздетой? Воспоминания её томятся за глухой стеной амнезии. Вопросы мучают героиню. Кто она: человек с криминальным прошлым или жертва, пытающаяся выжить? Почему ее преследуют? Героиня найдёт путь за стену, по дороге узнавая много интересного о своей загадочной личности. Разгадка тайны удивит и шокирует девушку…
Айгуль Малахова
За стеной
Глава 1
Мужчина медленно приближался ко мне. На лице его было в точности такое выражение, какое бывает у охотника, крадущегося к добыче.
– Давай поговорим, – вкрадчиво произнес он, – будешь сотрудничать с нами по доброй воле и получишь очень, повторяю, ОЧЕНЬ хорошие деньги. Столько, сколько тебе и не снилось. Подумай!
Патока приторно сочилась в его голосе, а моя интуиция уже кричала: не верь ни единому слову! Он лжец и предатель! Мужчина сделал еще шаг по направлению ко мне и протянул руку, пытаясь погладить мое плечо. Я резко отдёрнулась всем телом, стремясь избежать любого соприкосновения с ладонью мерзавца.
"Надо сосредоточиться", – промелькнуло в голове. Но мысли разлетались в разные стороны, как стая перепуганных птиц. Собрать их воедино не представлялось возможным…
…Вокруг, насколько хватало взгляда, был заснеженный лес. Я огляделась, пытаясь сообразить, где нахожусь. Только тут, почувствовав острые щипки мороза, я осознала, что стою в сугробе по колено. Из одежды на мне были майка и спортивные брюки, на ногах – кроссовки. Понимая, что замерзну насмерть, если не начну двигаться, я с трудом зашагала наугад, проваливаясь в глубокие сугробы, благо снег был мягкий и рыхлый. За короткое время обнаженные руки сначала покраснели, потом начали отдавать синевой. Я упорно продолжала двигаться вперед, стараясь не обращать внимания на уколы мороза, становящиеся все более злыми. И вдруг, о чудо! Увидела очищенную от снега дорогу. Она была пустынна.
Странным образом это меня не обрадовало, показалось совсем малозначащим. Все теперь казалось второстепенным. И даже холод исчез, уступив место столь желанному теплу, которое мягким одеялом укутало мое тело. Захотелось спать. «Нельзя!» – вскричал мозг, пытаясь пробудить меня, но глаза уже закрывались. Я вздремну совсем немного, только прикрою веки…
Вспышка. Яркая вспышка вынырнула из темноты, ослепив меня. Я зажмурилась, застонала. Попыталась открыть глаза. Кто-то посветил мне в глаз фонариком, именно эта вспышка и вернула меня к реальности. Силуэты людей в светлых одеждах расплывались. Сморгнув слезу, я широко распахнула глаза. Размытые очертания обрели четкие контуры. Мужчина и женщина в белых халатах стояли надо мной, внимательно разглядывая.
– Здравствуйте. Меня зовут Софья Ивановна. Это Илья Сергеевич, – улыбнулась миловидная женщина доктор. – А как ваше имя? – мягко спросила она.
Я кивнула, разлепила губы, чтобы назвать свое имя, и… Так и осталась с раскрытым ртом. Потому что в голове вместо внятных мыслей оказалась пустота. Имя, казалось, только что вертевшееся на языке, выскочило из памяти. Мало того, я вдруг с ужасом поняла, что не помню О СЕБЕ НИЧЕГО. Ни кто я, ни где живу, ни-че-го. Память была девственно чиста, как только что выпавший снег. Сугробы, заснеженный лес… Картинка из памяти сменилась чернотой. Любые попытки вызвать хоть какие-то воспоминания заканчивались приступом раздражения и почему-то тошноты. Я была твердо уверена лишь в том, что я – женщина, все остальные знания растворились в бездонной черной пустоте.
– Не помню, – прошептала я, с ужасом переводя глаза с одного врача на другого. – Не знаю…
– Успокойтесь, пожалуйста. – Мужчина, Илья Сергеевич, взял меня за руку, бережно, словно прикасался к чему-то очень хрупкому. – Вы обязательно вспомните все. Надо только успокоиться. Вы находитесь в больнице, в городе Доброславле. Может быть, название города о чем-то говорит? Какой сейчас год, вы помните?
– Нет, ничего… Совсем ничего не помню, – все больше погружаясь в паническое состояние, прошептала я, – ни о своем прошлом, ни о настоящем. Кто я?!
– Ну все, все. Илья Сергеевич как раз специалист по неврологии, – ласково проговорила Софья Ивановна, – вы обязательно все вспомните. Сейчас 5 февраля 2021 года. Мы проведем полное обследование, вполне возможно, это лишь временная потеря памяти… Может быть, вследствие травмы. Сейчас известно лишь то, что вас нашли работники снегоуборочной машины на трассе возле Доброславля. Вы лежали на дороге без сознания в майке и брюках, документов никаких, телефона тоже. Скорее всего, вас выбросили из проезжающей машины. Место там довольно безлюдное, и смерть от переохлаждения была бы вам гарантирована. Но накануне всю ночь шел снег, а утром отправили снегоуборочную технику, на обратном пути в город они и наткнулись на вас. Мы в буквальном смысле вытащили вас с того света. Хорошо еще, что обморожений нет никаких. Вы – везунчик… Еще каких-то полчаса, и вернуть вас к жизни было бы невозможно. Так что радуйтесь пока тому, что остались живы, а память вернется, не переживайте. Мы вас осмотрели, никаких следов насилия не нашли. Единственное – небольшие и совсем свежие царапины на правом плече. В крови вашей никаких токсических веществ не обнаружено. Будем обследовать, насколько позволит наша больница… У нас все же не Москва, возможности довольно скромные… – Она вздохнула.
– Отдыхайте, приходите в себя, мы непременно вернемся к вам, – доброжелательно сказал Илья Сергеевич, поворачиваясь к двери, давая понять, что разговор подошел к концу.
После ухода врачей я закрыла глаза. Лежала, пытаясь сосредоточиться на воспоминаниях. Но сознание выдавало лишь одну картинку: заснеженный лес и глубокие сугробы. Память была девственно чиста, как записная книжка новенького телефона. Стоп. Телефон. Если я помню о том, что телефоны сейчас мобильные, значит, доктор права и все не так уж плохо. Я лежала, пытаясь расслабиться, но беспокойный мозг пытался найти какие-то зацепки, связующие меня с прошлым. Помимо сугробов и деревьев, появилось воспоминание о том, как я шла по этому лесу. И на дорогу выбралась значительно позже. Значит, бросили меня не на дороге, как решила Софья Ивановна, а в глуши. Бросили умирать? Была в моих размышлениях какая-то неувязка, и интуиция нашептывала об этом. Не сейчас. Расслабься и отдыхай. Сон сковал потрясенный разум, и я отключилась.
– Милая Аня. Вы не представляете, как вкусно получается! – Инна Валерьевна комично закатила глаза и причмокнула губами, представляя сейчас торт по рецепту, который сама же и описывала. Я молча кивала. Мы вышли «погулять» из палаты в больничный коридор. В коридор надо было выходить в масках, мне уже рассказали о пандемии, охватившей мир, и о многом другом. Инна Валерьевна старалась вовсю, просвещая меня по всем жизненно важным вопросам. Сейчас я вынуждена была битый час выслушивать о различных кулинарных шедеврах, которыми в изобилии владела моя соседка по палате.
Прошло уже две недели с тех пор, как я оказалась в больнице. Впервые добравшись до зеркала, я долго и жадно всматривалась в незнакомое лицо. Это был чужой облик, и так непривычно было видеть его в зеркальной глади. «Кто ты?» – вновь и вновь задавалась я вопросом, пристально глядя на свое отражение. Но в моей душе не отозвалась ни одна струна. Незнакомое лицо так и осталось чужим. Даже вызывало страх.
Меня подвергли всем исследованиям, которые были доступны обычной провинциальной больнице. Обследования показали, что с моим организмом впору отправляться в космос, никаких патологий не было выявлено. А память между тем была все так же чиста, как в день обнаружения меня на дороге в лесу. И никаких предвестников того, что воспоминания вернутся, не было. Информацию обо мне передали в полицию, но никто меня пока не искал. Имя я выбрала себе произвольно, чтобы меня было можно хоть как-то называть. Придумала себе имя: Анна Найденова… С каждым прожитым днем отчаяние все глубже запускало ледяные щупальца в мою измученную душу. Мысли о том, что я так и могу остаться навсегда Аней Найденовой без прошлого, терзали мозг изо дня в день. Из реанимации меня давно перевели в обычную палату, где находилась Инна Валерьевна, которая каждый день с удовольствием упражнялась в моем просвещении. Доктор Илья Сергеевич часто вызывал меня в кабинет и подолгу беседовал. Показывал какие-то картинки, проводил бесконечные тесты…
– Вы очень развиты! Интеллект у вас довольно высокий! – удовлетворенно воскликнул он как-то раз после очередного теста. – Странно, учитывая, что вы ничего не помните о своем прошлом… Такое ощущение, что вашу память выборочно искромсали, отрезав только ту часть, в которой хранятся ваши личные воспоминания, оставив нетронутыми общие знания… Ретроградная амнезия.
…Сидя в коридоре на кушетке, обтянутой дерматином, мы наблюдали за санитаркой, которая яростно водила шваброй с тряпкой по полу. Вскоре увлекательное занятие – наблюдение за чужой работой – было прервано появлением другой санитарки. Женщина, запыхавшись, подбежала к занятой коллеге, зачастила:
– Тань, когда здесь закончишь, иди в гинекологию, там некому убирать. У меня отделение урологии и челюстно-лицевое в нагрузку.
– Что ж такое! – зычно гаркнула дородная санитарка. – Когда же они людей наберут! Совсем работать некому! Уволюсь к чертовой матери!
Незначительный разговор зародил в моей голове какие-то смутные мысли. Что если попробовать поговорить о работе… Я понимала, что надо искать выход из сложившейся ситуации. Искать работу, жилье. В конце концов, доктор Софья Ивановна права: надо радоваться тому, что я жива…
Проходя мимо нас, Илья Сергеевич внезапно остановился:
– Анна, зайдите ко мне. Сейчас, если не заняты, – и торопливо зашагал по направлению к ординаторской. Я встала с места и последовала за ним. Несмело постучав, после приглашения вошла в кабинет.
– Аня, дело в том, что… Прошел положенный срок, и больше здесь мы вас держать не можем, – стараясь не смотреть в глаза, заговорил доктор, – документов у вас нет, положение безвыходное. В полиции уже разослали ваши фотографии, но пока безуспешно. Осталось ждать. Послушайте, – он вдруг заволновался, схватил со стола ручку, начал ее вертеть между пальцами, – у меня двухкомнатная квартира, человек я свободный, развелся не так давно. Детей нет. Я вам предлагаю пожить пока у меня в соседней комнате. Пока. Работу найдем временную. А потом… Либо память к вам вернется, либо вас найдут… Я уверен, вас наверняка ищут. Не муж, так родственники. Или парень… Я не буду к вам приставать, обещаю. Что скажете? – Он посмотрел на меня со странным выражением жалости и мольбы одновременно. Но жить у незнакомого мужчины, пусть и врача…
– Вряд ли, – я отрицательно покачала головой. Вспомнила разговор двух санитарок, и меня вдруг осенило: – Я слышала, санитарок здесь не хватает. Я могла бы работать… А если бы какую-то крохотную комнатку выделили мне, то это было бы верхом счастья. – Я неуверенно улыбнулась. А врач вдруг засветился радостью:
– Я все организую. По поводу работы. С комнатой не получится… Я повторяю: живите у меня!
– Если только за деньги. Буду платить вам за комнату. В пределах разумного, конечно, – решительно заявила я. На другие условия я была не согласна… Доктор покраснел, а потом неохотно согласился:
– Хорошо, пусть будет за деньги. Но плату назначаю я, и тогда уж прошу не спорить.
Я кивнула:
– По рукам, доктор.
– Хорошо, – он вновь отвел глаза, – тогда завтра мы оформляем вам выписку. Переезжаете ко мне… Ну как, переезжаете. Нам с вами придется пойти и купить вам одежду, в том числе верхнюю. Вернее, я вам куплю. Отдадите деньги, когда сможете, – торопливо завершил он, заметив, что я собираюсь возразить. Я молчала. Что тут скажешь? Был ли у меня выбор?
– А потом уже выйдете на работу. Санитаркой… Хотя это нелегкая работа, – продолжил Илья Сергеевич. – Почему-то мне кажется, что вы не занимались такой работой. Маникюр у вас был элегантный, и пальцы тонкие, хм, аристократические… Сможете?
– Смогу, – уверенно кивнула я. Сейчас главным было то, что я жива. А то, что опасность грозила мне и, возможно, еще не миновала, я чувствовала кожей.
После выписки из больницы я находилась в приподнятом настроении: меня ждала другая жизнь. Отправились с Ильей Сергеевичем в магазин, покупать мне вещи. Глядя на мой больничный бушлат с недоумением, продавцы шептались между собой в углу. Мы с доктором делали вид, что не замечаем, как на нас тыкают пальцами, но, глядя на себя в зеркало, я заметила багряный румянец на своих, обычно бледных, скулах. Понимая, что влезаю в долги, я выбирала самую недорогую одежду. Утепленная куртка, джинсы, водолазка, зимние кроссовки… Когда проходили мимо витрины с красивыми свадебными платьями, я ощутила, как закружилась голова. В глубине мозга как будто раздался маленький взрыв, ослепив на мгновение вспышкой. Это было воспоминание.
…Великолепное свадебное платье. Я разглядываю нежнейшую невесомую ткань, ажурные узоры вышивки. Лицо мужчины приближается и нежно касается губами моих губ. И тут же всплыло имя: Павел. Волна нежности затопила меня, перекрыв на секунду дыхание. Тут же все исчезло.
– Аня? Все в порядке? – Передо мной возникло встревоженное лицо Ильи Сергеевича.
– Да, – выдохнула я. – Мне кажется, я начинаю что-то вспоминать. Я увидела лицо мужчины, мне показалось, это был мой… Жених. Я выбирала свадебное платье… И еще имя: Павел.
– Что ж, поздравляю. Память начинает возвращаться к вам. Надеюсь, процесс не будет долгим, – неожиданно поскучнел доктор. – Пойдемте, надо купить вам мобильный телефон. А то снова потеряетесь…
После шопинга, с полными пакетами, мы вошли в его квартиру:
– Давайте покажу вам комнату. А потом будем обедать. Кстати, обеды и ужины входят в стоимость комнаты. И не спорьте, Анна, – Илья Сергеевич был непреклонен. Но, честно говоря, я и не собиралась спорить с ним.
Комната оказалась маленькой и очень уютной. Я растрогалась до слез, осознав вдруг, что Илья Сергеевич совсем не из альтруизма проявляет такую заботу обо мне. Я видела: в глубине его глаз зреет чувство, но как быть с этим, пока не знала. Я испытывала глубокую благодарность по отношению к доктору. Он был еще совсем не стар, лет тридцати, с симпатичным, не лишенным интеллекта лицом. Разговаривал со мной очень мягко, даже робко. Иногда мне казалось, что он боится приблизиться ко мне, как будто от его прикосновения я могу разбиться на тысячу осколков.
А я? Я была не готова ни к каким отношениям… Не знала, замужем я или нет, кто такой этот загадочный Паша… Даже сама мысль об отношениях с мужчиной сейчас приводила меня в неописуемую панику. Если бы выяснилось, что я замужем и люблю мужа, я ничего не смогла бы почувствовать. Пока не вернется память… Я казалась сейчас себе инвалидом. Да, собственно, им я и была. С разрезанной на лоскуты памятью, как с культей вместо конечности…
Доктор Илья, как я вскоре стала называть врача про себя, не разочаровал, оказался интеллигентным, держал дистанцию. Помог с оформлением на работу. Документов у меня не было, и на работу вместо меня устроили какую-то другую женщину. Зарплату она отдавала мне, оставляя себе небольшое вознаграждение. Я старалась отплачивать доктору Илье, как могла. Истово убиралась в квартире, с его разрешения гладила ему рубашки и брюки, готовила, как получалось, по рецептам из интернета. Покупала на остаток нищенской зарплаты продукты. За квартиру доктор брал с меня смехотворную сумму, чисто символическую, но и зарплата у санитарки оказалась небольшой.
По вечерам, после совместного ужина, я удалялась в свою комнату. Заходила в интернет с мобильного телефона, жадно разглядывала различные семейные фото в социальных сетях, в надежде, что память зацепится за какую-нибудь картинку и вернутся стертые воспоминания. Как это было со свадебным платьем. Но после того случая память вновь ушла в глухую «оборону», не желая раскрываться. Все было напрасно, фотографии чужого семейного счастья не вызывали никаких эмоций, кроме досады. Прошел месяц, а моя память оставалась по-прежнему в состоянии зародыша.
Как-то раз, вечером доктор Илья деликатно постучал в дверь моей комнаты. Мгновенно взметнувшись с постели, я отложила телефон подальше.
– Да, доктор, – открыв дверь, вопросительно посмотрела на Илью Сергеевича.
– Я нашел новый интересный тест… Пойдемте, попробуете пройти с компьютера? – предложил он.
Я молча кивнула, прошла вслед за врачом, села за компьютерный столик. Коснулась клавиш: и вдруг что-то забрезжило в глубине мозга. Я замерла, а потом пальцы мои запорхали по клавишам, уверенно находя буквы и знаки. Я не вспомнила ничего, мышечная память делала все за меня.
– Ого! – уважительно воскликнул Илья Сергеевич, – Видно, что с компьютером вы дружите!
Глава 2
В ближайший выходной день я отправилась в компьютерный клуб неподалеку. Меня мучили неясные мысли и предчувствия. Я твердо знала, что каким-то образом моя работа тесно связана с компьютерами. Сев за указанный стол, я попыталась сосредоточиться. Но в голове была все та же пустота. Тогда я начала набирать абракадабру на мониторе. Надеялась, что выплывет подсознание, даст подсказку. И вдруг среди букв и знаков я заметила слово: «Империя». Банк «Империя» в последнее время часто мелькал в рекламе. Возможно, ассоциации возникли в связи с этим?
И все же я набрала на клавиатуре: банк «Империя». Начала регистрироваться, и вдруг пальцы сами стали творить что-то абсолютно непонятное. Комбинации клавиш и цифр возникали перед внутренним взором спонтанно. В какой-то момент я поняла, что могу набирать на клавиатуре «вслепую», с закрытыми глазами. Как пальцы виртуоза пианиста, мои конечности порхали над черными кнопками с белыми буквами и цифрами…
А потом я взглянула на монитор и ужаснулась. Вот так, играючи, не глядя, я умудрилась создать аккаунт в банке и перевести на счет этой «невидимки» крупную сумму с какого-то счета банка… Стремительно удалив все данные, я вскочила с места, натянула капюшон куртки поглубже и ринулась к выходу, пряча лицо.
Пришла домой и пробежала в свою комнату, едва скинув куртку.
– Аня, вы голодная? – раздался из кухни веселый голос доктора Ильи. – Я готовлю обалденного палтуса в духовке! Вы любите запеченного палтуса?
– Я не хочу! – крикнула я, сдернув плед с кровати. Зябко укуталась в него. Меня трясло. Догадки, одна страшнее другой, волнами штурмовали мой мозг. Кто я? Хакер? Компьютерный воришка? В каких ужасных незаконных операциях я замешана? Может быть, именно поэтому меня пытались убить? А если пытались, почему не доделали? И не значит ли это, что меня могут найти? Мне было очень страшно.
Стук в дверь заставил меня подпрыгнуть. Я распахнула дверь, силясь придать лицу беззаботное выражение.
– Аня, с вами все в порядке? Простите… Я иногда забываю, что вы ничего не помните, – тихо сказал доктор.
– Да. Я… Просто у меня болит голова, – солгала я, не придумав ничего лучше. Доктор был прав, с одной стороны. Вкус многих продуктов иногда был мне просто неизвестен, я открывала для себя очень многое, и не скажу, что открытия эти всегда были приятными. Поэтому каждое новое блюдо я пробовала с большой осторожностью, а порой и вовсе отказывалась от пробы.
– Хотите, я вас осмотрю? – встревожился Илья Сергеевич.
– Нет, спасибо. Я полежу, отдохну, – Я натянула неискреннюю улыбку, отводя в сторону глаза. Мне было безумно стыдно перед доктором Ильей за свою ложь, но сказать ему о своих открытиях я пока не могла. Да и были ли они, открытия?
– Аня… Нам надо поговорить, – с неожиданно просительной интонацией произнес доктор. Я испытала тоскливое предчувствие. Мне придется выслушивать о любви и принимать решение? Этого делать очень не хотелось. Сейчас, по крайней мере.
– Мы можем перенести этот разговор? – обреченно спросила я. – У меня жутко разболелась голова.
– Хорошо, – легко согласился врач. – А давление все же померяем. И таблетку выпейте, головную боль терпеть нельзя.
Я покорно согласилась. Вытерпела процедуру замера давления (к слову, оказавшегося, как у спортсмена), выпила таблетку. Была уложена в постель властной врачебной рукой, накрыта одеялом. Закрыла глаза, притворяясь, что сон мгновенно сморил меня. А когда приоткрыла их, обнаружила доктора Илью, который по-прежнему стоял, пристально глядя на меня.
– Что? – напряженно спросила я. Иди уже…
– Ничего, – смущенно спохватился мужчина. – Засмотрелся. Вы очень красивая. Глаз не оторвать. Как же повезло вашему мужу… Или жениху. Вы, кстати, ничего больше не вспомнили?
– Нет. – Я вновь прикрыла веки, испытывая глухое раздражение. Какой же он положительный, доктор Илья. Просто ангел во плоти. А кто я, преступница? Лживая мошенница?
– Я именно об этом и хотел поговорить, – неожиданно заявил врач, заставив меня удивленно распахнуть глаза. – У меня есть один знакомый, он практикует гипноз. Я могу договориться с ним, он проведет пару сеансов гипноза. Возможно, это если не вернет память, то снимет блоки, которые тормозят воспоминания.
– Нет, не надо! – невольно вскрикнула я, подсочив в постели. Теперь у меня была тайна, не дающая мне привлекать к раскрытию моих воспоминаний никаких посторонних людей. – Я уверена, что вспомню все без посторонней помощи. Я боюсь гипноза, – поспешила пояснить я свой крик. Мне было страшно неловко: за свою ложь, за порядочность доктора, за свою возможную причастность к преступным делам.
– Доктор, спасибо вам большое, – искренне произнесла я, чувствуя, как глаза мои наполняются слезами благодарности и смущения. – Не знаю, как смогу вас отблагодарить…
– Не надо благодарности, – опуская глаза, произнес врач. – Я помогаю вам потому, что вы меня «зацепили», не буду врать. Не так часто в тихом провинциальном городке зимой появляется полураздетая красавица без памяти. В вас есть загадка, которую хочется разгадать. И дело не только в потере памяти. С такой внешностью вас уже давно должны были хватиться…
– При чем здесь внешность? – поморщилась я. – Мне почему-то кажется, что я не из Доброславля. Все здесь чужое, далекое.
– И мне так кажется, – подхватил доктор Илья. – Вы не наша. Чужая. И потом, в нашем городке, где новости распространяются быстрее скорости света, вас бы уже нашли, если бы искали. Почему-то мне кажется, что вы из большого города, возможно, Питера или Москвы.
Я вздрогнула. Главным образом из-за странного чувства при произнесении названия столицы. Я теперь ТОЧНО осознала, что он прав. Я из Москвы. И тут же, как по мановению волшебной палочки, в глубине мозга неоновым светом вспыхнуло воспоминание.
Яркие витрины магазинов, нарядные столичные улицы. Предновогодняя суета. Вывеска огромными буквами: ЦУМ. Усаживаюсь в большую удобную иномарку, за рулем которой сидит все тот же мужчина, Павел. Теперь я явственно вижу черты его лица, он смеется, губы его шевелятся. Я разбираю слова: «Теперь поехали «в Салюшн Плазу?». Стоп. Название «Салюшн Плаза». Я закрыла глаза, пытаясь запомнить название.
– Что вы шепчете? Вспомнили что-то? – вырвал меня из забытья голос врача. Совсем забыла о нем.
– Нет, – вновь солгала я, прикрывая веки, чтобы не смотреть в глаза врачу. Не нужно пока доктору знать о моих воспоминаниях. Пока я сама ничего не выясню.
– Ладно, отдыхайте. Чуть попозже я вас разбужу, поедите. Ваш организм еще не восстановился. Пока не могу сказать, что послужило причиной потери памяти, но что это отклонение от нормы, это точно. А потому надо соблюдать максимально спокойный режим, не нервничать, больше отдыхать и хорошо питаться. – Доктор Илья вышел из комнаты. А я со стоном свалилась обратно в кровать. Лицо горело от стыда. Обманывать врача было тем тяжелее, что он верил всем моим словам.
Я лежала, вновь и вновь плотно закрывая веки, мучительно стараясь заснуть. Тяжелые, гнетущие мысли не давали мне спать. Кто я? Преступница, память которой спряталась в раковину, как улитка, в подсознательном страхе разоблачения? В свете последних событий, когда в памяти всплыло воспоминание о загадочном «Салюшн Плаза», я понимала, что мне надо ехать в Москву. Понимала и одновременно страшилась узнать о себе нелицеприятную правду. Может быть, оставить все как есть и продолжать жить в счастливом неведении? Нет, это не вариант.
После долгих размышлений я решила выжидать. Доктор Илья прав: раз начался процесс восстановления памяти, то, скорее всего, я вспомню все. Ехать в Москву сейчас страшно не хотелось. Вбив в поисковик запрос «Салюшн Плаза Москва», я выяснила, что заведений с такими названиями несколько. Ехать в неизвестность и бродить по всем возможным заведениям с таким названием, в надежде, что меня кто-то узнает, не просто не имело смысла, а было даже смешно. Это же Москва, детка… Многомиллионный город.
Самое плохое было то, что все мои вернувшиеся воспоминания были куцыми и обрывочными. И, никаких эмоций и чувств по отношению к загадочному Павлу я не испытывала. Как будто все внутри меня заморозилось. Или сама я превратилась в робота, бездушную железяку, не способную ни на какие чувства… Кто же ты такой, Паша? В сотый раз вопрошала я свою память, пытаясь разбудить ее, позабыв о том, что время далеко за полночь и утром мне надо бежать на работу. Вновь и вновь прокручивала в голове обрывки воспоминаний, пытаясь пробудить эмоции, которые испытывала (ведь испытывала же!) когда-то по отношению к этому человеку. Ноль. Пустота.
Под утро забылась тяжелым сном, который не освежил, а наоборот, одурманил. Работала, как в полусне, механически выполняя необходимые действия, передвигаясь, как робот.
– Аня! – Передо мной, как из сказочного тумана, возник доктор Илья.
– А? – Я очнулась. Встряхнула головой, отгоняя дурноту.
– Как бы вы посмотрели на приглашение сходить в кино? – немного неуклюже спросил он, явно стесняясь.
– Я не… – «Не пойду никуда», – хотела ответить я, но прикусила язык. Зачем обижать хорошего человека, который пытается помочь всей душой? Просто дружить ведь никто не запрещает. Даже если у доктора на этот счет свои планы, я буду по умненькому придерживаться своих. И все будут довольны. Мысли эти пронеслись в голове со скоростью света, и, перебив себя, я произнесла:
– Пойдем. А что за фильм?
– Фантастический. – Я увидела в его глазах неподдельную радость от моего согласия. Он вел себя сейчас в точности как мальчишка-подросток, приглашающий на свидание свою первую любовь. Он был очень искренним и наивным, милый доктор Илья. Свидание? Одернула я себя. Нет, просто дружеская встреча, без всякого подтекста. Но мысли были какие-то неуверенные.
– Тогда я жду вас возле кинотеатра в половине девятого? – спросил он. Доктор заканчивал намного раньше меня, в шесть часов вечера, а я в восемь. Зато и работала я по графику два через два. Эти два дня выходных были жизненно необходимы мне. Ведь организм мой еще не восстановился. Итак, мы идем в кино. Дружеская встреча, и ничего более, твердо решила я и закрыла эту тему. Несмотря на это, мой организм весь день пребывал в приподнятом настроении, я бы сказала, в тонусе.
Кинотеатр находился в отдалении от больницы, решив отправиться туда на автобусе, я поспешила на остановку. Перетаптываясь на месте, мерзла в томительном ожидании нужного транспорта. Над дорогой летел фиолетовый шарик. Он парил над мостовой, то опускаясь перед самыми автомобилями, как будто дразня водителей, то весело взмывая вверх. Потом, подчиняясь порыву ветра, скользнул в подворотню и исчез из вида.
Вот и я как этот шарик, внезапно подумала я. Так же несут меня по жизни своенравные потоки воздуха, то прижимая к самой земле, то поднимая ввысь. Только воздушный шар хотя бы наполнен газом, моя же личность чиста и безлика. Пустынна, как выжженная земля на пожарище: ни тебе травинки, ни живой веточки. Садясь в автобус, я готова была завыть в голос от ощущения давящей безысходности.
Невзирая на промозглый северный ветер, доктор ждал меня на улице возле кинотеатра. Он смешно втягивал шею в воротник, бережно прикрывая от ветра небольшой букет белых роз.
– Анечка, это вам, – рукой в перчатке он протянул мне букет. Я улыбнулась, и… Провалилась в воспоминание. Павел протягивает мне роскошный букет цветов и просительным голосом произносит:
– Прости меня, прошу. Не отменяй свадьбу, милая! – Взгляд у него умоляющий и растерянный, как будто он только что плакал.
Воспоминание было так свежо, словно я на несколько секунд перенеслась в свое прошлое, которое было для меня тайной за семью печатями.
– Аня? С вами все в порядке? – как будто издалека донесся голос доктора. Я встряхнула головой, возвращаясь в настоящее. С трудом улыбнулась, выговорила замерзшими губами:
– Все хорошо. Пойдемте внутрь, так холодно сегодня.
Мы сидели в неуютном зале кинотеатра, в котором гулял ветер. Но я не чувствовала холода, а лишь азарт. С нетерпением дождалась начала фильма, чтобы погрузиться в анализ очередного видения. А проанализировать было что! Теперь я узнала о себе то, что никакой свадьбы не было. Я собиралась замуж, а потом отменила свадьбу. Жутко интересно, почему?
Я смотрела на огромный экран, мелькающие динамичные кадры, но видела перед собой лишь умоляющие глаза Павла. Я была похожа на гончую, взявшую след. Настолько велик был азарт, что хотелось прямо сейчас выскочить из удобного кресла и помчаться в Москву к Павлу. Фильм я не смотрела, периодически погружаясь в недра своей памяти, стараясь вызвать новые воспоминания. Тщетно.
Мы шли домой в темноте, обдуваемые ледяным ветром, который вымораживал до костей. Теплая квартира показалась прогретым солнечным пляжем, столько удовольствия принесло обычное помещение.
Я присела на пуфик, снимая отсыревшие кроссовки. Несколько минут сидела, наслаждаясь долгожданным теплом. Прикрыла глаза, погружаясь в сонную негу.
– Как вам фильм, Аня? – Голос доктора вывел меня из полусонного состояния. Я сидела, растерянно хлопая глазами. Что сказать-то? Ведь кино я не смотрела…
– Очень понравилось, – в очередной раз соврала я.
– А какие кадры вас особенно зацепили? – не отставал настырный врач.
– Да все понравилось… – рассеянно ответила я. И бухнула, не подумав: – Особенно кадры природы, живописные пейзажи!
Врач посмотрел на меня дикими глазами и пробормотал:
– Фильм, вообще-то, о космосе был.
Глава 3
В очередной выходной день я проснулась очень рано. Со сном у меня постоянно были проблемы. Чаще всего я тяжело засыпала, а по дороге на работу умирала от наваливающегося дурманом сна. В выходной день, по закону подлости, просыпалась, едва стрелки часов оказывались на шести утра. Вот и теперь. Открыв глаза рано утром, я с досадой выругалась про себя и честно попыталась заснуть вновь. Напрасно: тяжелые мысли непрошеными гостями рвались в мозг. Я безуспешно боролась с ними, затем, не выдержав, встала и отправилась в ванную комнату. Потом на кухню. Старалась не шуметь, не желая будить доктора, но, благодаря своей обычной неуклюжести, уронила чашку, потом звонко отметилась встречей с полом ложка…
В дверях кухни появился заспанный доктор Илья, встревоженно спросил:
– С вами все в порядке, Аня? Сегодня суббота, а вы не спите…
– Не могу, – измученно улыбнулась я, делая глоток кофе, – как назло, именно в выходные сон исчезает ни свет ни заря…
– И мне кофе, пожалуйста, – присев напротив меня на табурет, Илья озабоченно потер лицо. – Не понимаю, почему вы так упорно отказываетесь от гипноза. Я уверен, вам это могло бы помочь. В вашей жизни случилось что-то очень неприятное. Оберегая вас, ваше сознание блокирует воспоминания. Если применить гипноз, то вы, скорее всего, вспомните о своем прошлом. А если нет – неизвестно, как долго ваш мозг будет снимать этот блок. И уберет ли вообще…
Я напряглась. Снова неприятные разговоры. Вскочив с места, разогрела воду в чайнике, быстро накидала в чашку доктора растворимый кофе и сахар. Налила кипяток и поставила перед ним.
– Я не хочу пока… Возможно, со временем, если воспоминания не вернутся сами, – пробормотала я. – Головные боли, бессонница – я пока просто боюсь какого-либо постороннего вмешательства в мое подсознание.
– Напрасно! – оживленно всплеснул руками доктор, едва не опрокинув чашку с кофе. – Это совершенно безопасно!
– Нет, – процедила сквозь зубы я, начиная злиться. Что ты привязался ко мне? Сказано: не хочу! Вслух я произнесла: – Прошу вас, доктор, не давите на меня. Я соглашусь, но мне нужно время.
– Хорошо, – отступил врач. – Как сейчас себя чувствуете? Голова не болит?
– Нет. Все в порядке, – старательно врала я, вспоминая, куда убрала обезболивающие таблетки. Голова вновь начала глухо, издалека болеть. Так ворчание грома у горизонта предвещает скорую грозу…
Напившись кофе, мы разошлись по своим комнатам. Я нашла таблетки, выпила одну и снова улеглась в постель. Как же паршиво на душе от того, что вынуждена врать. Закрыв глаза, я вспоминала прошедшую неделю, безрадостную и серую, полную монотонной грязной работы. Единственное, что украшало каждый прожитый вечер, – присутствие в моей жизни доктора Ильи. Я пыталась обманывать себя, но была вынуждена признать, что мужчина стал занимать мое воображение намного больше, нежели в качестве просто друга.
Убеждая себя, что мы – всего лишь друзья, я все больше замечала, как тянусь к доктору, как хочется чаще видеть его милое лицо, слышать смех…
Доктор часто показывал мне различные карточки с картинками, спрашивал, что, по моему мнению, изображено на них.
– Для чего? – однажды спросила я.
– Я полагаю, картинки помогут сдвинуть ваше ассоциативное мышление с места. А оно, в свою очередь, поможет разблокировать вашу память… – пояснил врач, собирая карточки со стола. Помимо карточек, я занималась какими-то бесконечными тестами…
Я много читала в свободное от работы время, надеясь, что чтение поможет восстановить какие-то фрагменты памяти. Но, увы, пока изменений не было. Я продолжала верить и надеяться. Ведь если память начала возвращаться, то процесс непременно придет к логическому завершению! В то же время противоречия раздирали меня. Страшно было узнать о себе что-нибудь такое… А что, если я преступница? Эта мысль доводила до панической дрожи.
Между тем отношения на работе оставляли желать лучшего. Многие санитарки смотрели на меня косо, иногда едко комментируя наши с доктором Ильей отношения. Я не обращала внимания на сплетни и интриги, но подружиться с кем-либо из девочек так и не смогла. Между мной и остальными санитарками пролегла незримая пропасть, несмотря на мое дружелюбное отношение к коллегам. Я не чуралась работы, когда просили помочь, видела в глазах людей благодарность. Но, одновременно с этим, замечала во взглядах и недоверие, осторожность. Я была ЧУЖОЙ, странной женщиной с проблемами в голове, непонятно как затесавшейся в их ряды.
Меня попросили сопроводить больного на операцию: операционных сестер тоже не хватало. Вдвоем с Галей, тоже санитаркой, мы помогли больному лечь на каталку и отвезли в операционную. Я уже несколько раз перехватывала взгляды хирурга-ортопеда, Ивана Николаевича Ратунского. Заинтересованные взоры врача вызывали у меня неприятные ощущения. Хирург-ортопед слыл большим сердцеедом, но в основном «охотился» на медсестер. Странно, что его внимание привлекла обычная уборщица. Я предчувствовала, что скоро мужчина сделает попытку к сближению, и всячески сторонилась его.
– Аня! – Где-то в глубине желудка неприятно екнуло. Я оказалась права. Из операционной вслед за мной выскочил Иван Николаевич:
– Аня, я хочу с вами поговорить. Думаю, тема разговора вас заинтересует… Сегодня, после работы, буду ждать вас на дороге, рядом со шлагбаумом. Подойдете, хорошо, – он даже не спросил, а подтвердил. Я удивленно вскинула на него глаза. Неужели так самоуверен? Но хирург уже удалялся. Мысленно спросив у его спины, о чем будет разговор, я в задумчивости поплелась обратно. Сначала решила, что не собираюсь обсуждать с хирургом ничего. По раздевающим взглядам, которыми он обливал меня в последнее время, было ясно, о чем пойдет разговор. Но чем ближе становилось окончание работы, тем более странные мысли одолевали меня.
Иван Николаевич сказал, что тема разговора меня заинтересует… Что, если ему что-либо известно о моей личности? В итоге, после долгих размышлений, я пришла к выводу, что не буду встречаться с хирургом. Интуиция не предвещала ничего хорошего от предстоящего свидания. Потому после работы я торопливо выскользнула из больницы и заспешила домой, натягивая капюшон поглубже.
– Аня! – Громогласный крик раздался прямо у самого уха. Вздрогнув, обернулась. Иван Николаевич догонял меня. Мысленно чертыхнувшись, я размышляла, как не слишком грубо избавиться от ловеласа.
– Аня, что же вы убегаете? Я вас жду, – запыхавшись, догнал меня мужчина. Несмотря на мороз, он был без шапки.
– О чем вы хотели поговорить? – без предисловий спросила я.
– Как вы сразу… Пойдемте в машину, холодно же. – Он махнул в сторону своего автомобиля. Я покачала головой:
– Не собираюсь… Говорите здесь.
– Я слышал, вас ищут. – Эта короткая фраза произвела настоящий фурор в моей душе.
– Кто? – Я подалась вперед всем телом так, что капюшон слетел с головы.
– Пойдемте в машину, поговорим, – зачем-то оглядываясь по сторонам, произнес хирург.
«Он врет. Даже не думай садиться в машину», – зашептал внутренний голос.
– Нет. Рассказывайте здесь, – сухо проговорила я, прекрасно помня о том, сколько сплетен ходило вокруг персоны врача.
– Ну что же, не хотите – не надо. Я думал, вам будет интересно, кто вас ищет. – Одарив меня надменным взглядом, мужчина молча удалился. Сел в машину и уехал, даже не взглянув более в мою сторону. Я постояла некоторое время, сбитая с толку таким поворотом, потом одумалась и торопливо зашагала домой. Мороз окольцевал голову сквозь тонкую ткань хлипкой шапочки, я вновь натянула капюшон… Домой к Илье Сергеевичу я пришла продрогшая и несчастная.
– Что-то случилось? – впуская меня в прихожую, сразу спросил чуткий доктор.
– Нет… Ничего. Устала и замерзла, только и всего, – сняв верхнюю одежду и кроссовки, я поспешила в свою комнату.
– Мойте руки, я приготовил спагетти с соусом болоньезе, – вслед мне сказал доктор Илья.
Войдя в комнату, я обессиленно опустилась на кровать. Какой-то бред. Я так и не поняла, что было нужно хирургу-ловеласу. Надо было сесть в машину, не накинулся бы он, не маньяк, в конце концов, корила я себя. Чувствовала себя глубоко несчастной. Возможно, только что своими руками отодвинула информацию о себе в неведомые дали…
«Не будь идиоткой!» – проснулся неугомонный внутренний голос. «Ты прекрасно понимаешь: это была уловка, чтобы заманить тебя в постель!» Да, я так и думала. А что, если ошибаюсь и ему действительно стало что-то известно обо мне? Как теперь узнать? Я решила. Если мужчина еще раз попытается заговорить на эту тему, то попытаюсь все разузнать. А если нет, то пусть так и будет. Тот, кто меня ищет, найдет, с помощью хирурга или без нее.
– Аня! Ну что же вы не выходите? – раздался укоризненный голос Ильи Сергеевича и тихий стук. Я вздохнула, встала, открыла дверь, вопросительно воззрилась на доктора.
– Ужин, – напомнил он и с укором причмокнул: – Я вас жду. Все остыло давно.
Мы ужинали на кухне. Телевизор был включен, но я ничего не слышала, погруженная в свои размышления. Доктор изредка метал на меня все те же укоризненные взгляды: я рассеянно ковырялась вилкой в тарелке. Аппетит пропал. Наконец, измучив себя, доктора и спагетти, я не выдержала и поднялась из-за стола:
– Я не хочу есть. Прошу прощения, Илья Сергеевич. Пойду к себе, полежу, неважно себя чувствую.
– Где болит? – встревожился доктор, откладывая вилку в сторону. Потянулся к моему лбу.
– Не надо! – Я сама не ожидала, что его забота вызовет во мне такую волну раздражения. – Вы мне не муж, не отец, не брат! Даже не любовник! Я могу побыть в одиночестве?!!!
Раздражение вскипело, мгновенно переродившись в гнев:
– Вы меня достали своим бесконечным присмотром! Хватит, я устала! Я не ребенок и не больная!
– Аня… Я просто… Беспокоюсь о вас… – опуская голову, пробормотал доктор. Но меня уже несло по волнам яростного гнева, как утлую шлюпку коварной волной во время шторма:
– Вы даже не представляете, что это такое: жить без воспоминаний! Не знать, кто ты, каждый день ощущать себя убожеством, ущербным, без прошлого! С обрубком вместо памяти, как с культей вместо конечности! Что вы лезете мне в душу?!!! Каждый день! – орала я, все больше повышая голос. – Я не знаю, кто я есть, какая на самом деле! Мне хочется пойти и стукнуться изо всех сил этой пустой головой о стену, чтобы из нее хоть что-то вылетело, вместе с мозгами! Я ненавижу себя! Я – сраный урод!
Голос мой достиг наивысшей точки, почти писка, сорвался и стих. Слезы, бурные, горячие и очищающие, хлынули из глаз. Я рыдала, опустившись на табурет, закрыв руками лицо. Вместе с бурным потоком слез из души постепенно испарялся гнев…
Крепкие ладони осторожно прикоснулись к моим плечам. Наклонившись, доктор прошептал:
– Ну все, все. Поплакали и хватит. Успокойтесь, Анечка. Сейчас дам вам таблетку успокоительного, ляжете и уснете. А завтра все покажется дурным сном. Вы просто переутомились… Надо лечь пораньше… – ласково, как ребенка, уговаривал Илья Сергеевич. Голос его убаюкивал…
Глава 4
На следующий день я молча отводила глаза, стараясь не встречаться взглядом доктором Ильей. Мне было невероятно стыдно за вчерашнюю истерику и грубые слова, брошенные сгоряча. Двумя глотками выпив свою чашку кофе, я торопливо оделась и выскочила из дома. Мороз на улице заставил съежиться. Я почти бежала, стремясь как можно быстрее нырнуть в тепло больницы.
Выполняя по порядку рутинные обязанности: протирку поверхностей дезинфицирующим раствором, мытье полов, я старалась не думать ни о чем. Это получалось вполне успешно: в сознании царили пустота и тишина. Такое состояние было намного лучше и приятнее, нежели бесконечное самокопание в поисках истины.
– Анна! Доброе утро! – Я убиралась в ординаторской. Врачей еще не было, и от звука голоса я вздрогнула. Передо мной стоял хирург-ортопед собственной персоной. Надо же! Я так сильно старалась выбросить все из головы, что напрочь забыла о вчерашнем происшествии.
– Доброе утро! – неохотно выдавила я. Разговаривать с Ратунским не то чтобы не хотелось… Тошнило даже от взгляда на него.
– Насчет вчерашнего… Если есть желание узнать обо всем, сегодня расскажу. Вечером. Сами сядете в мою машину. Буду вас ждать. Договорились? – Хирург как будто издевался. Дразнил, как котенка, издали помахивая перед мордочкой игрушкой на веревке.
– Не собираюсь! – грубо ответила я. В этот момент в ординаторскую вошел еще один доктор. Мысленно возблагодарив Бога за появление людей, я молча доделала работу и вышла. Внутри все кипело. Каков ублюдок!
Больше никаких разговоров! Я окончательно уверилась в лжи Ивана Сергеевича о том, что меня кто-то разыскивает. Не очень разговорчивая прежде, теперь я стала молчаливой, замкнулась в себе. Ратунского сторонилась, но его присутствие в одном отделении держало меня в постоянном напряжении.
– Анюта, хотела тебя попросить… – Галя, санитарка из челюстно-лицевого отделения, находящегося напротив нашего, подошла ко мне. – Мне сегодня надо встретиться с одним парнем, а у меня двое висят, надо за ними присматривать… Так мне этот парень понравился, выручи, пожалуйста, Анют… Подежурь сегодня вместо меня, прошу! Я тебе заплачу…
Я собиралась отказаться, но, взглянув в умоляющие глаза Гали, осеклась. Она была не менее странная, чем я, эта Галя. Сорокалетняя бездетная женщина, она бесконечно проводила время на сайтах знакомств. Искала свою «вторую половинку», уверенная в том, что она непременно ждет ее на просторах интернета.
При этом Галя умудрялась зарабатывать очень неплохие деньги: она постоянно брала подработку в виде присмотра за больными. Родственники, которые были в состоянии платить, щедро одаривали Галю за присмотр за травмированными. Но Галя при этом еще всячески пыталась устроить личную жизнь! С момента моего трудоустройства прошел месяц, за это время я два раза подменяла женщину на суточных подработках (когда она подрабатывала, то буквально жила в стационаре). Оба раза она щедро оплачивала подмену. Сначала мне было неловко брать деньги, я отнекивалась, краснела и говорила, что просто выручила ее. Но, увидев, сколько она заплатила, в следующий раз согласилась без колебаний. Правда, доктору Илье не нравились такие подработки:
– Аня, не стоит вам браться за подобную работу. Я не уверен вообще, что вам надо работать санитаркой. Вам бы побольше отдыхать, а вы на сутки остаетесь. Перегружаете организм.
Вспомнив о своей вчерашней истерике, я ненадолго задумалась. Перед Ильей Сергеевичем было стыдно. Не хотелось показываться на глаза.
– Смотри, какой красавчик! – Достав телефон, Галя показывала мне фото мужчины, с которым собиралась встречаться. – Ну как тут устоишь?!!! Ведь красавчик, правда?
– Хорошо, Галь, я останусь вместо тебя. – Равнодушно скользнув взглядом по холеному лицу красавца на снимках, я поинтересовалась: – А ты уверена, что на встречу с тобой придет именно он? Правда, очень хорош. Даже слишком для Доброславля…
– Анюта, ты лучшая! – Во взгляде Гали искрилась благодарность.
– Смотри, аккуратнее там с ухажером… Главное, чтобы хороший человек попался, – пожелала я.
– Ой, спасибки, родная! – Галина тут же упорхнула на крыльях счастья. Я с некоторой завистью посмотрела ей вслед. Потом со вздохом отправилась проведать ее подопечных. Их я уже знала: сморщенный старичок лет восьмидесяти (поскользнулся и сломал ключицу) и молодая женщина лет тридцати, которая попала в ДТП. У нее был перелом обеих ног. Женщину было особенно жалко: она постоянно плакала, боялась остаться инвалидом-колясочником на всю оставшуюся жизнь. Я утешала ее как могла. Вот и сейчас я перехватила грустный взгляд ее мокрых глаз. Стало не по себе, но я улыбнулась:
– Здравствуйте, Надежда! Как себя чувствуете?
– Добрый вечер, Анечка! – торопливо вытирая слезы, проговорила женщина. – Знаете, я постоянно вас жду. Понимаю, что моя санитарка Галя, а высматриваю вас… Может быть, вы могли бы хоть иногда навещать меня? Мне так легко с вами. Я совсем забываю о своих болячках…
– Конечно, я буду приходить! – неловко улыбнулась я. – Если вам и вправду становится легче… А сейчас быстренько сделаем обтирание, хорошо?
Мы занимались гигиеническими процедурами и болтали о том о сем почти два часа. Надежда отмякла, взгляд стал довольным. Мне было очень приятно, что женщина хоть ненадолго отвлеклась от тяжелых мыслей. Она рассказывала мне о своей жизни. Тридцать два года, учительница начальных классов, у нее еще не было своей семьи, никого, кроме мамы. Мне было искренне жаль ее. Если бы это было в моих силах, я бы сделала все, чтобы женщина поправилась. Наконец я спохватилась.
– Простите, Надя, мне же еще надо успеть к Семену Юрьевичу!
Я успела и к дедушке, помогла ему поужинать. Левая рука у него очень сильно ослабла после инсульта, а правая ключица была травмирована.
– Анечка, вы как лучик солнца среди зимы, – влажными глазами посмотрел на меня дедушка. Мне стало очень приятно, защекотало в гортани. Какое-то чудо происходит, когда люди, нуждающиеся в тебе, благодарят. И тогда кажется, что на самом деле никакая я не преступница (может быть, это недоразумение!) Бесконечная давящая тревога отступает, и становится легко, как будто тело парит в невесомости… Точнее, моя измученная душа.
Я тянулась к пациентам, совсем необязательно именно к этим, «платным». Так же радостно приветствовали меня «бесплатные». Но общаться с ними приходилось, как правило, на бегу, времени хронически не хватало вследствие большого количества работы. Тогда, как в случае с «платными», можно было не спешить. Это было мое, «нерабочее» время, которым я могла распоряжаться, как желала.
Пообщавшись с дедушкой, я вышла из палаты и направилась в комнату отдыха. Еще днем отправила Илье Сергеевичу сообщение, что остаюсь сегодня на ночную подработку. Дело в том, что подопечным Гали в любой момент могла понадобиться моя помощь. Ответ доктора Ильи даже немного разочаровал. Короткое «хорошо». Выходит, ему наплевать на меня, и вся его забота – показуха? Дурацкие мысли навязчиво крутились в голове. Я сделала глоток крепкого чая и вздохнула. Что я за человек такой? Заботится обо мне человек – и я начинаю раздражаться и беситься. Не обращает внимания – и опять не то… Что тебе надо, женщина?!!! В дверь раздался стук. Я вскочила, мельком глянув на часы. Была уже половина первого ночи.
– И снова, здравствуйте! – За дверью стоял не кто иной, как назойливый хирург-ортопед. Я почувствовала, как в кишках противно забурлило.
– Никак не оставите меня в покое? – сухо поинтересовалась я.
– Я на дежурстве. Совсем необязательно, что остался на дежурство из-за вас, – холодно парировал в ответ Ратунский.
Я ощутила, как краска заливает мое лицо. В самом деле, у человека дежурство, а я решила, что он явился по мою душу…
– Извините… Вы что-то хотели? – намного мягче спросила я.
– Да. Зайдите в ординаторскую, – приказным тоном заявил хирург. В моей глотке застряли готовые вырваться слова возмущения. Возможно, надо чем-то помочь, а я снова о себе, любимой. Что я возомнила о себе? Я покорно кивнула:
– Сейчас?
– Да! – Он развернулся и, не издав больше ни звука, удалился в другую сторону. Я не решилась спрашивать, зачем мне надо срочно явиться в ординаторскую. Потеряв значительную часть своей спеси, направилась в кабинет. Войдя, оторопела. В ординаторской горел свет, а на столе красовались бутылка вина, тарелка с фруктами и два бокала. Задохнувшись от возмущения, я повернулась к двери, собираясь уйти без лишних разговоров. Не успела. Улыбаясь, вошел Иван Николаевич. Быстро закрыл дверь, ключ убрал в карман халата.
– Может быть, объясните? – внезапно осипнув, спросила я. Тревога поднималась из глубины души. В кишках уже не забурлило – взвыло.
– Присаживайтесь, Анечка, – кивнув на кресло возле стола, любезно предложил хирург.
– Я уже говорила… – не двинувшись с места, начала я.
– Говорила! Ну нет так нет! – легко согласился Ратунский. Не теряя времени, схватил меня и притянул к себе. В мой живот уперлось что-то очень твердое…
Я еще не успела сообразить, что делать дальше, а тело мое отреагировало мгновенно. Рывком отстранившись, я коротко ударила коленом в пах непонятливому доктору.
– Сука! – тонко взвизгнул врач, согнувшись пополам. Я быстро выхватила из его кармана ключ и не спеша направилась к двери. Открыла ее и оглянулась:
– Нет так нет, доктор! Выпейте винца, может, полегчает, – посоветовала я. Стремительно зашагала к своей каморке. Несмотря на то, что меня трясло мелкой дрожью, я испытывала страстное желание расхохотаться. Надо было видеть лицо хирурга, когда его яички вопили от боли…
Я так и не уснула. Нахождение в одном отделении с любвеобильным доктором держало в непрерывном напряжении. Несмотря на то, что остаток ночи прошел спокойно, я издергалась, вздрагивая от каждого шороха в коридоре.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aygul-malahova/za-stenoy/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Айгуль Малахова
Что таит в себе память девушки, найденной в заснеженном лесу полураздетой? Воспоминания её томятся за глухой стеной амнезии. Вопросы мучают героиню. Кто она: человек с криминальным прошлым или жертва, пытающаяся выжить? Почему ее преследуют? Героиня найдёт путь за стену, по дороге узнавая много интересного о своей загадочной личности. Разгадка тайны удивит и шокирует девушку…
Айгуль Малахова
За стеной
Глава 1
Мужчина медленно приближался ко мне. На лице его было в точности такое выражение, какое бывает у охотника, крадущегося к добыче.
– Давай поговорим, – вкрадчиво произнес он, – будешь сотрудничать с нами по доброй воле и получишь очень, повторяю, ОЧЕНЬ хорошие деньги. Столько, сколько тебе и не снилось. Подумай!
Патока приторно сочилась в его голосе, а моя интуиция уже кричала: не верь ни единому слову! Он лжец и предатель! Мужчина сделал еще шаг по направлению ко мне и протянул руку, пытаясь погладить мое плечо. Я резко отдёрнулась всем телом, стремясь избежать любого соприкосновения с ладонью мерзавца.
"Надо сосредоточиться", – промелькнуло в голове. Но мысли разлетались в разные стороны, как стая перепуганных птиц. Собрать их воедино не представлялось возможным…
…Вокруг, насколько хватало взгляда, был заснеженный лес. Я огляделась, пытаясь сообразить, где нахожусь. Только тут, почувствовав острые щипки мороза, я осознала, что стою в сугробе по колено. Из одежды на мне были майка и спортивные брюки, на ногах – кроссовки. Понимая, что замерзну насмерть, если не начну двигаться, я с трудом зашагала наугад, проваливаясь в глубокие сугробы, благо снег был мягкий и рыхлый. За короткое время обнаженные руки сначала покраснели, потом начали отдавать синевой. Я упорно продолжала двигаться вперед, стараясь не обращать внимания на уколы мороза, становящиеся все более злыми. И вдруг, о чудо! Увидела очищенную от снега дорогу. Она была пустынна.
Странным образом это меня не обрадовало, показалось совсем малозначащим. Все теперь казалось второстепенным. И даже холод исчез, уступив место столь желанному теплу, которое мягким одеялом укутало мое тело. Захотелось спать. «Нельзя!» – вскричал мозг, пытаясь пробудить меня, но глаза уже закрывались. Я вздремну совсем немного, только прикрою веки…
Вспышка. Яркая вспышка вынырнула из темноты, ослепив меня. Я зажмурилась, застонала. Попыталась открыть глаза. Кто-то посветил мне в глаз фонариком, именно эта вспышка и вернула меня к реальности. Силуэты людей в светлых одеждах расплывались. Сморгнув слезу, я широко распахнула глаза. Размытые очертания обрели четкие контуры. Мужчина и женщина в белых халатах стояли надо мной, внимательно разглядывая.
– Здравствуйте. Меня зовут Софья Ивановна. Это Илья Сергеевич, – улыбнулась миловидная женщина доктор. – А как ваше имя? – мягко спросила она.
Я кивнула, разлепила губы, чтобы назвать свое имя, и… Так и осталась с раскрытым ртом. Потому что в голове вместо внятных мыслей оказалась пустота. Имя, казалось, только что вертевшееся на языке, выскочило из памяти. Мало того, я вдруг с ужасом поняла, что не помню О СЕБЕ НИЧЕГО. Ни кто я, ни где живу, ни-че-го. Память была девственно чиста, как только что выпавший снег. Сугробы, заснеженный лес… Картинка из памяти сменилась чернотой. Любые попытки вызвать хоть какие-то воспоминания заканчивались приступом раздражения и почему-то тошноты. Я была твердо уверена лишь в том, что я – женщина, все остальные знания растворились в бездонной черной пустоте.
– Не помню, – прошептала я, с ужасом переводя глаза с одного врача на другого. – Не знаю…
– Успокойтесь, пожалуйста. – Мужчина, Илья Сергеевич, взял меня за руку, бережно, словно прикасался к чему-то очень хрупкому. – Вы обязательно вспомните все. Надо только успокоиться. Вы находитесь в больнице, в городе Доброславле. Может быть, название города о чем-то говорит? Какой сейчас год, вы помните?
– Нет, ничего… Совсем ничего не помню, – все больше погружаясь в паническое состояние, прошептала я, – ни о своем прошлом, ни о настоящем. Кто я?!
– Ну все, все. Илья Сергеевич как раз специалист по неврологии, – ласково проговорила Софья Ивановна, – вы обязательно все вспомните. Сейчас 5 февраля 2021 года. Мы проведем полное обследование, вполне возможно, это лишь временная потеря памяти… Может быть, вследствие травмы. Сейчас известно лишь то, что вас нашли работники снегоуборочной машины на трассе возле Доброславля. Вы лежали на дороге без сознания в майке и брюках, документов никаких, телефона тоже. Скорее всего, вас выбросили из проезжающей машины. Место там довольно безлюдное, и смерть от переохлаждения была бы вам гарантирована. Но накануне всю ночь шел снег, а утром отправили снегоуборочную технику, на обратном пути в город они и наткнулись на вас. Мы в буквальном смысле вытащили вас с того света. Хорошо еще, что обморожений нет никаких. Вы – везунчик… Еще каких-то полчаса, и вернуть вас к жизни было бы невозможно. Так что радуйтесь пока тому, что остались живы, а память вернется, не переживайте. Мы вас осмотрели, никаких следов насилия не нашли. Единственное – небольшие и совсем свежие царапины на правом плече. В крови вашей никаких токсических веществ не обнаружено. Будем обследовать, насколько позволит наша больница… У нас все же не Москва, возможности довольно скромные… – Она вздохнула.
– Отдыхайте, приходите в себя, мы непременно вернемся к вам, – доброжелательно сказал Илья Сергеевич, поворачиваясь к двери, давая понять, что разговор подошел к концу.
После ухода врачей я закрыла глаза. Лежала, пытаясь сосредоточиться на воспоминаниях. Но сознание выдавало лишь одну картинку: заснеженный лес и глубокие сугробы. Память была девственно чиста, как записная книжка новенького телефона. Стоп. Телефон. Если я помню о том, что телефоны сейчас мобильные, значит, доктор права и все не так уж плохо. Я лежала, пытаясь расслабиться, но беспокойный мозг пытался найти какие-то зацепки, связующие меня с прошлым. Помимо сугробов и деревьев, появилось воспоминание о том, как я шла по этому лесу. И на дорогу выбралась значительно позже. Значит, бросили меня не на дороге, как решила Софья Ивановна, а в глуши. Бросили умирать? Была в моих размышлениях какая-то неувязка, и интуиция нашептывала об этом. Не сейчас. Расслабься и отдыхай. Сон сковал потрясенный разум, и я отключилась.
– Милая Аня. Вы не представляете, как вкусно получается! – Инна Валерьевна комично закатила глаза и причмокнула губами, представляя сейчас торт по рецепту, который сама же и описывала. Я молча кивала. Мы вышли «погулять» из палаты в больничный коридор. В коридор надо было выходить в масках, мне уже рассказали о пандемии, охватившей мир, и о многом другом. Инна Валерьевна старалась вовсю, просвещая меня по всем жизненно важным вопросам. Сейчас я вынуждена была битый час выслушивать о различных кулинарных шедеврах, которыми в изобилии владела моя соседка по палате.
Прошло уже две недели с тех пор, как я оказалась в больнице. Впервые добравшись до зеркала, я долго и жадно всматривалась в незнакомое лицо. Это был чужой облик, и так непривычно было видеть его в зеркальной глади. «Кто ты?» – вновь и вновь задавалась я вопросом, пристально глядя на свое отражение. Но в моей душе не отозвалась ни одна струна. Незнакомое лицо так и осталось чужим. Даже вызывало страх.
Меня подвергли всем исследованиям, которые были доступны обычной провинциальной больнице. Обследования показали, что с моим организмом впору отправляться в космос, никаких патологий не было выявлено. А память между тем была все так же чиста, как в день обнаружения меня на дороге в лесу. И никаких предвестников того, что воспоминания вернутся, не было. Информацию обо мне передали в полицию, но никто меня пока не искал. Имя я выбрала себе произвольно, чтобы меня было можно хоть как-то называть. Придумала себе имя: Анна Найденова… С каждым прожитым днем отчаяние все глубже запускало ледяные щупальца в мою измученную душу. Мысли о том, что я так и могу остаться навсегда Аней Найденовой без прошлого, терзали мозг изо дня в день. Из реанимации меня давно перевели в обычную палату, где находилась Инна Валерьевна, которая каждый день с удовольствием упражнялась в моем просвещении. Доктор Илья Сергеевич часто вызывал меня в кабинет и подолгу беседовал. Показывал какие-то картинки, проводил бесконечные тесты…
– Вы очень развиты! Интеллект у вас довольно высокий! – удовлетворенно воскликнул он как-то раз после очередного теста. – Странно, учитывая, что вы ничего не помните о своем прошлом… Такое ощущение, что вашу память выборочно искромсали, отрезав только ту часть, в которой хранятся ваши личные воспоминания, оставив нетронутыми общие знания… Ретроградная амнезия.
…Сидя в коридоре на кушетке, обтянутой дерматином, мы наблюдали за санитаркой, которая яростно водила шваброй с тряпкой по полу. Вскоре увлекательное занятие – наблюдение за чужой работой – было прервано появлением другой санитарки. Женщина, запыхавшись, подбежала к занятой коллеге, зачастила:
– Тань, когда здесь закончишь, иди в гинекологию, там некому убирать. У меня отделение урологии и челюстно-лицевое в нагрузку.
– Что ж такое! – зычно гаркнула дородная санитарка. – Когда же они людей наберут! Совсем работать некому! Уволюсь к чертовой матери!
Незначительный разговор зародил в моей голове какие-то смутные мысли. Что если попробовать поговорить о работе… Я понимала, что надо искать выход из сложившейся ситуации. Искать работу, жилье. В конце концов, доктор Софья Ивановна права: надо радоваться тому, что я жива…
Проходя мимо нас, Илья Сергеевич внезапно остановился:
– Анна, зайдите ко мне. Сейчас, если не заняты, – и торопливо зашагал по направлению к ординаторской. Я встала с места и последовала за ним. Несмело постучав, после приглашения вошла в кабинет.
– Аня, дело в том, что… Прошел положенный срок, и больше здесь мы вас держать не можем, – стараясь не смотреть в глаза, заговорил доктор, – документов у вас нет, положение безвыходное. В полиции уже разослали ваши фотографии, но пока безуспешно. Осталось ждать. Послушайте, – он вдруг заволновался, схватил со стола ручку, начал ее вертеть между пальцами, – у меня двухкомнатная квартира, человек я свободный, развелся не так давно. Детей нет. Я вам предлагаю пожить пока у меня в соседней комнате. Пока. Работу найдем временную. А потом… Либо память к вам вернется, либо вас найдут… Я уверен, вас наверняка ищут. Не муж, так родственники. Или парень… Я не буду к вам приставать, обещаю. Что скажете? – Он посмотрел на меня со странным выражением жалости и мольбы одновременно. Но жить у незнакомого мужчины, пусть и врача…
– Вряд ли, – я отрицательно покачала головой. Вспомнила разговор двух санитарок, и меня вдруг осенило: – Я слышала, санитарок здесь не хватает. Я могла бы работать… А если бы какую-то крохотную комнатку выделили мне, то это было бы верхом счастья. – Я неуверенно улыбнулась. А врач вдруг засветился радостью:
– Я все организую. По поводу работы. С комнатой не получится… Я повторяю: живите у меня!
– Если только за деньги. Буду платить вам за комнату. В пределах разумного, конечно, – решительно заявила я. На другие условия я была не согласна… Доктор покраснел, а потом неохотно согласился:
– Хорошо, пусть будет за деньги. Но плату назначаю я, и тогда уж прошу не спорить.
Я кивнула:
– По рукам, доктор.
– Хорошо, – он вновь отвел глаза, – тогда завтра мы оформляем вам выписку. Переезжаете ко мне… Ну как, переезжаете. Нам с вами придется пойти и купить вам одежду, в том числе верхнюю. Вернее, я вам куплю. Отдадите деньги, когда сможете, – торопливо завершил он, заметив, что я собираюсь возразить. Я молчала. Что тут скажешь? Был ли у меня выбор?
– А потом уже выйдете на работу. Санитаркой… Хотя это нелегкая работа, – продолжил Илья Сергеевич. – Почему-то мне кажется, что вы не занимались такой работой. Маникюр у вас был элегантный, и пальцы тонкие, хм, аристократические… Сможете?
– Смогу, – уверенно кивнула я. Сейчас главным было то, что я жива. А то, что опасность грозила мне и, возможно, еще не миновала, я чувствовала кожей.
После выписки из больницы я находилась в приподнятом настроении: меня ждала другая жизнь. Отправились с Ильей Сергеевичем в магазин, покупать мне вещи. Глядя на мой больничный бушлат с недоумением, продавцы шептались между собой в углу. Мы с доктором делали вид, что не замечаем, как на нас тыкают пальцами, но, глядя на себя в зеркало, я заметила багряный румянец на своих, обычно бледных, скулах. Понимая, что влезаю в долги, я выбирала самую недорогую одежду. Утепленная куртка, джинсы, водолазка, зимние кроссовки… Когда проходили мимо витрины с красивыми свадебными платьями, я ощутила, как закружилась голова. В глубине мозга как будто раздался маленький взрыв, ослепив на мгновение вспышкой. Это было воспоминание.
…Великолепное свадебное платье. Я разглядываю нежнейшую невесомую ткань, ажурные узоры вышивки. Лицо мужчины приближается и нежно касается губами моих губ. И тут же всплыло имя: Павел. Волна нежности затопила меня, перекрыв на секунду дыхание. Тут же все исчезло.
– Аня? Все в порядке? – Передо мной возникло встревоженное лицо Ильи Сергеевича.
– Да, – выдохнула я. – Мне кажется, я начинаю что-то вспоминать. Я увидела лицо мужчины, мне показалось, это был мой… Жених. Я выбирала свадебное платье… И еще имя: Павел.
– Что ж, поздравляю. Память начинает возвращаться к вам. Надеюсь, процесс не будет долгим, – неожиданно поскучнел доктор. – Пойдемте, надо купить вам мобильный телефон. А то снова потеряетесь…
После шопинга, с полными пакетами, мы вошли в его квартиру:
– Давайте покажу вам комнату. А потом будем обедать. Кстати, обеды и ужины входят в стоимость комнаты. И не спорьте, Анна, – Илья Сергеевич был непреклонен. Но, честно говоря, я и не собиралась спорить с ним.
Комната оказалась маленькой и очень уютной. Я растрогалась до слез, осознав вдруг, что Илья Сергеевич совсем не из альтруизма проявляет такую заботу обо мне. Я видела: в глубине его глаз зреет чувство, но как быть с этим, пока не знала. Я испытывала глубокую благодарность по отношению к доктору. Он был еще совсем не стар, лет тридцати, с симпатичным, не лишенным интеллекта лицом. Разговаривал со мной очень мягко, даже робко. Иногда мне казалось, что он боится приблизиться ко мне, как будто от его прикосновения я могу разбиться на тысячу осколков.
А я? Я была не готова ни к каким отношениям… Не знала, замужем я или нет, кто такой этот загадочный Паша… Даже сама мысль об отношениях с мужчиной сейчас приводила меня в неописуемую панику. Если бы выяснилось, что я замужем и люблю мужа, я ничего не смогла бы почувствовать. Пока не вернется память… Я казалась сейчас себе инвалидом. Да, собственно, им я и была. С разрезанной на лоскуты памятью, как с культей вместо конечности…
Доктор Илья, как я вскоре стала называть врача про себя, не разочаровал, оказался интеллигентным, держал дистанцию. Помог с оформлением на работу. Документов у меня не было, и на работу вместо меня устроили какую-то другую женщину. Зарплату она отдавала мне, оставляя себе небольшое вознаграждение. Я старалась отплачивать доктору Илье, как могла. Истово убиралась в квартире, с его разрешения гладила ему рубашки и брюки, готовила, как получалось, по рецептам из интернета. Покупала на остаток нищенской зарплаты продукты. За квартиру доктор брал с меня смехотворную сумму, чисто символическую, но и зарплата у санитарки оказалась небольшой.
По вечерам, после совместного ужина, я удалялась в свою комнату. Заходила в интернет с мобильного телефона, жадно разглядывала различные семейные фото в социальных сетях, в надежде, что память зацепится за какую-нибудь картинку и вернутся стертые воспоминания. Как это было со свадебным платьем. Но после того случая память вновь ушла в глухую «оборону», не желая раскрываться. Все было напрасно, фотографии чужого семейного счастья не вызывали никаких эмоций, кроме досады. Прошел месяц, а моя память оставалась по-прежнему в состоянии зародыша.
Как-то раз, вечером доктор Илья деликатно постучал в дверь моей комнаты. Мгновенно взметнувшись с постели, я отложила телефон подальше.
– Да, доктор, – открыв дверь, вопросительно посмотрела на Илью Сергеевича.
– Я нашел новый интересный тест… Пойдемте, попробуете пройти с компьютера? – предложил он.
Я молча кивнула, прошла вслед за врачом, села за компьютерный столик. Коснулась клавиш: и вдруг что-то забрезжило в глубине мозга. Я замерла, а потом пальцы мои запорхали по клавишам, уверенно находя буквы и знаки. Я не вспомнила ничего, мышечная память делала все за меня.
– Ого! – уважительно воскликнул Илья Сергеевич, – Видно, что с компьютером вы дружите!
Глава 2
В ближайший выходной день я отправилась в компьютерный клуб неподалеку. Меня мучили неясные мысли и предчувствия. Я твердо знала, что каким-то образом моя работа тесно связана с компьютерами. Сев за указанный стол, я попыталась сосредоточиться. Но в голове была все та же пустота. Тогда я начала набирать абракадабру на мониторе. Надеялась, что выплывет подсознание, даст подсказку. И вдруг среди букв и знаков я заметила слово: «Империя». Банк «Империя» в последнее время часто мелькал в рекламе. Возможно, ассоциации возникли в связи с этим?
И все же я набрала на клавиатуре: банк «Империя». Начала регистрироваться, и вдруг пальцы сами стали творить что-то абсолютно непонятное. Комбинации клавиш и цифр возникали перед внутренним взором спонтанно. В какой-то момент я поняла, что могу набирать на клавиатуре «вслепую», с закрытыми глазами. Как пальцы виртуоза пианиста, мои конечности порхали над черными кнопками с белыми буквами и цифрами…
А потом я взглянула на монитор и ужаснулась. Вот так, играючи, не глядя, я умудрилась создать аккаунт в банке и перевести на счет этой «невидимки» крупную сумму с какого-то счета банка… Стремительно удалив все данные, я вскочила с места, натянула капюшон куртки поглубже и ринулась к выходу, пряча лицо.
Пришла домой и пробежала в свою комнату, едва скинув куртку.
– Аня, вы голодная? – раздался из кухни веселый голос доктора Ильи. – Я готовлю обалденного палтуса в духовке! Вы любите запеченного палтуса?
– Я не хочу! – крикнула я, сдернув плед с кровати. Зябко укуталась в него. Меня трясло. Догадки, одна страшнее другой, волнами штурмовали мой мозг. Кто я? Хакер? Компьютерный воришка? В каких ужасных незаконных операциях я замешана? Может быть, именно поэтому меня пытались убить? А если пытались, почему не доделали? И не значит ли это, что меня могут найти? Мне было очень страшно.
Стук в дверь заставил меня подпрыгнуть. Я распахнула дверь, силясь придать лицу беззаботное выражение.
– Аня, с вами все в порядке? Простите… Я иногда забываю, что вы ничего не помните, – тихо сказал доктор.
– Да. Я… Просто у меня болит голова, – солгала я, не придумав ничего лучше. Доктор был прав, с одной стороны. Вкус многих продуктов иногда был мне просто неизвестен, я открывала для себя очень многое, и не скажу, что открытия эти всегда были приятными. Поэтому каждое новое блюдо я пробовала с большой осторожностью, а порой и вовсе отказывалась от пробы.
– Хотите, я вас осмотрю? – встревожился Илья Сергеевич.
– Нет, спасибо. Я полежу, отдохну, – Я натянула неискреннюю улыбку, отводя в сторону глаза. Мне было безумно стыдно перед доктором Ильей за свою ложь, но сказать ему о своих открытиях я пока не могла. Да и были ли они, открытия?
– Аня… Нам надо поговорить, – с неожиданно просительной интонацией произнес доктор. Я испытала тоскливое предчувствие. Мне придется выслушивать о любви и принимать решение? Этого делать очень не хотелось. Сейчас, по крайней мере.
– Мы можем перенести этот разговор? – обреченно спросила я. – У меня жутко разболелась голова.
– Хорошо, – легко согласился врач. – А давление все же померяем. И таблетку выпейте, головную боль терпеть нельзя.
Я покорно согласилась. Вытерпела процедуру замера давления (к слову, оказавшегося, как у спортсмена), выпила таблетку. Была уложена в постель властной врачебной рукой, накрыта одеялом. Закрыла глаза, притворяясь, что сон мгновенно сморил меня. А когда приоткрыла их, обнаружила доктора Илью, который по-прежнему стоял, пристально глядя на меня.
– Что? – напряженно спросила я. Иди уже…
– Ничего, – смущенно спохватился мужчина. – Засмотрелся. Вы очень красивая. Глаз не оторвать. Как же повезло вашему мужу… Или жениху. Вы, кстати, ничего больше не вспомнили?
– Нет. – Я вновь прикрыла веки, испытывая глухое раздражение. Какой же он положительный, доктор Илья. Просто ангел во плоти. А кто я, преступница? Лживая мошенница?
– Я именно об этом и хотел поговорить, – неожиданно заявил врач, заставив меня удивленно распахнуть глаза. – У меня есть один знакомый, он практикует гипноз. Я могу договориться с ним, он проведет пару сеансов гипноза. Возможно, это если не вернет память, то снимет блоки, которые тормозят воспоминания.
– Нет, не надо! – невольно вскрикнула я, подсочив в постели. Теперь у меня была тайна, не дающая мне привлекать к раскрытию моих воспоминаний никаких посторонних людей. – Я уверена, что вспомню все без посторонней помощи. Я боюсь гипноза, – поспешила пояснить я свой крик. Мне было страшно неловко: за свою ложь, за порядочность доктора, за свою возможную причастность к преступным делам.
– Доктор, спасибо вам большое, – искренне произнесла я, чувствуя, как глаза мои наполняются слезами благодарности и смущения. – Не знаю, как смогу вас отблагодарить…
– Не надо благодарности, – опуская глаза, произнес врач. – Я помогаю вам потому, что вы меня «зацепили», не буду врать. Не так часто в тихом провинциальном городке зимой появляется полураздетая красавица без памяти. В вас есть загадка, которую хочется разгадать. И дело не только в потере памяти. С такой внешностью вас уже давно должны были хватиться…
– При чем здесь внешность? – поморщилась я. – Мне почему-то кажется, что я не из Доброславля. Все здесь чужое, далекое.
– И мне так кажется, – подхватил доктор Илья. – Вы не наша. Чужая. И потом, в нашем городке, где новости распространяются быстрее скорости света, вас бы уже нашли, если бы искали. Почему-то мне кажется, что вы из большого города, возможно, Питера или Москвы.
Я вздрогнула. Главным образом из-за странного чувства при произнесении названия столицы. Я теперь ТОЧНО осознала, что он прав. Я из Москвы. И тут же, как по мановению волшебной палочки, в глубине мозга неоновым светом вспыхнуло воспоминание.
Яркие витрины магазинов, нарядные столичные улицы. Предновогодняя суета. Вывеска огромными буквами: ЦУМ. Усаживаюсь в большую удобную иномарку, за рулем которой сидит все тот же мужчина, Павел. Теперь я явственно вижу черты его лица, он смеется, губы его шевелятся. Я разбираю слова: «Теперь поехали «в Салюшн Плазу?». Стоп. Название «Салюшн Плаза». Я закрыла глаза, пытаясь запомнить название.
– Что вы шепчете? Вспомнили что-то? – вырвал меня из забытья голос врача. Совсем забыла о нем.
– Нет, – вновь солгала я, прикрывая веки, чтобы не смотреть в глаза врачу. Не нужно пока доктору знать о моих воспоминаниях. Пока я сама ничего не выясню.
– Ладно, отдыхайте. Чуть попозже я вас разбужу, поедите. Ваш организм еще не восстановился. Пока не могу сказать, что послужило причиной потери памяти, но что это отклонение от нормы, это точно. А потому надо соблюдать максимально спокойный режим, не нервничать, больше отдыхать и хорошо питаться. – Доктор Илья вышел из комнаты. А я со стоном свалилась обратно в кровать. Лицо горело от стыда. Обманывать врача было тем тяжелее, что он верил всем моим словам.
Я лежала, вновь и вновь плотно закрывая веки, мучительно стараясь заснуть. Тяжелые, гнетущие мысли не давали мне спать. Кто я? Преступница, память которой спряталась в раковину, как улитка, в подсознательном страхе разоблачения? В свете последних событий, когда в памяти всплыло воспоминание о загадочном «Салюшн Плаза», я понимала, что мне надо ехать в Москву. Понимала и одновременно страшилась узнать о себе нелицеприятную правду. Может быть, оставить все как есть и продолжать жить в счастливом неведении? Нет, это не вариант.
После долгих размышлений я решила выжидать. Доктор Илья прав: раз начался процесс восстановления памяти, то, скорее всего, я вспомню все. Ехать в Москву сейчас страшно не хотелось. Вбив в поисковик запрос «Салюшн Плаза Москва», я выяснила, что заведений с такими названиями несколько. Ехать в неизвестность и бродить по всем возможным заведениям с таким названием, в надежде, что меня кто-то узнает, не просто не имело смысла, а было даже смешно. Это же Москва, детка… Многомиллионный город.
Самое плохое было то, что все мои вернувшиеся воспоминания были куцыми и обрывочными. И, никаких эмоций и чувств по отношению к загадочному Павлу я не испытывала. Как будто все внутри меня заморозилось. Или сама я превратилась в робота, бездушную железяку, не способную ни на какие чувства… Кто же ты такой, Паша? В сотый раз вопрошала я свою память, пытаясь разбудить ее, позабыв о том, что время далеко за полночь и утром мне надо бежать на работу. Вновь и вновь прокручивала в голове обрывки воспоминаний, пытаясь пробудить эмоции, которые испытывала (ведь испытывала же!) когда-то по отношению к этому человеку. Ноль. Пустота.
Под утро забылась тяжелым сном, который не освежил, а наоборот, одурманил. Работала, как в полусне, механически выполняя необходимые действия, передвигаясь, как робот.
– Аня! – Передо мной, как из сказочного тумана, возник доктор Илья.
– А? – Я очнулась. Встряхнула головой, отгоняя дурноту.
– Как бы вы посмотрели на приглашение сходить в кино? – немного неуклюже спросил он, явно стесняясь.
– Я не… – «Не пойду никуда», – хотела ответить я, но прикусила язык. Зачем обижать хорошего человека, который пытается помочь всей душой? Просто дружить ведь никто не запрещает. Даже если у доктора на этот счет свои планы, я буду по умненькому придерживаться своих. И все будут довольны. Мысли эти пронеслись в голове со скоростью света, и, перебив себя, я произнесла:
– Пойдем. А что за фильм?
– Фантастический. – Я увидела в его глазах неподдельную радость от моего согласия. Он вел себя сейчас в точности как мальчишка-подросток, приглашающий на свидание свою первую любовь. Он был очень искренним и наивным, милый доктор Илья. Свидание? Одернула я себя. Нет, просто дружеская встреча, без всякого подтекста. Но мысли были какие-то неуверенные.
– Тогда я жду вас возле кинотеатра в половине девятого? – спросил он. Доктор заканчивал намного раньше меня, в шесть часов вечера, а я в восемь. Зато и работала я по графику два через два. Эти два дня выходных были жизненно необходимы мне. Ведь организм мой еще не восстановился. Итак, мы идем в кино. Дружеская встреча, и ничего более, твердо решила я и закрыла эту тему. Несмотря на это, мой организм весь день пребывал в приподнятом настроении, я бы сказала, в тонусе.
Кинотеатр находился в отдалении от больницы, решив отправиться туда на автобусе, я поспешила на остановку. Перетаптываясь на месте, мерзла в томительном ожидании нужного транспорта. Над дорогой летел фиолетовый шарик. Он парил над мостовой, то опускаясь перед самыми автомобилями, как будто дразня водителей, то весело взмывая вверх. Потом, подчиняясь порыву ветра, скользнул в подворотню и исчез из вида.
Вот и я как этот шарик, внезапно подумала я. Так же несут меня по жизни своенравные потоки воздуха, то прижимая к самой земле, то поднимая ввысь. Только воздушный шар хотя бы наполнен газом, моя же личность чиста и безлика. Пустынна, как выжженная земля на пожарище: ни тебе травинки, ни живой веточки. Садясь в автобус, я готова была завыть в голос от ощущения давящей безысходности.
Невзирая на промозглый северный ветер, доктор ждал меня на улице возле кинотеатра. Он смешно втягивал шею в воротник, бережно прикрывая от ветра небольшой букет белых роз.
– Анечка, это вам, – рукой в перчатке он протянул мне букет. Я улыбнулась, и… Провалилась в воспоминание. Павел протягивает мне роскошный букет цветов и просительным голосом произносит:
– Прости меня, прошу. Не отменяй свадьбу, милая! – Взгляд у него умоляющий и растерянный, как будто он только что плакал.
Воспоминание было так свежо, словно я на несколько секунд перенеслась в свое прошлое, которое было для меня тайной за семью печатями.
– Аня? С вами все в порядке? – как будто издалека донесся голос доктора. Я встряхнула головой, возвращаясь в настоящее. С трудом улыбнулась, выговорила замерзшими губами:
– Все хорошо. Пойдемте внутрь, так холодно сегодня.
Мы сидели в неуютном зале кинотеатра, в котором гулял ветер. Но я не чувствовала холода, а лишь азарт. С нетерпением дождалась начала фильма, чтобы погрузиться в анализ очередного видения. А проанализировать было что! Теперь я узнала о себе то, что никакой свадьбы не было. Я собиралась замуж, а потом отменила свадьбу. Жутко интересно, почему?
Я смотрела на огромный экран, мелькающие динамичные кадры, но видела перед собой лишь умоляющие глаза Павла. Я была похожа на гончую, взявшую след. Настолько велик был азарт, что хотелось прямо сейчас выскочить из удобного кресла и помчаться в Москву к Павлу. Фильм я не смотрела, периодически погружаясь в недра своей памяти, стараясь вызвать новые воспоминания. Тщетно.
Мы шли домой в темноте, обдуваемые ледяным ветром, который вымораживал до костей. Теплая квартира показалась прогретым солнечным пляжем, столько удовольствия принесло обычное помещение.
Я присела на пуфик, снимая отсыревшие кроссовки. Несколько минут сидела, наслаждаясь долгожданным теплом. Прикрыла глаза, погружаясь в сонную негу.
– Как вам фильм, Аня? – Голос доктора вывел меня из полусонного состояния. Я сидела, растерянно хлопая глазами. Что сказать-то? Ведь кино я не смотрела…
– Очень понравилось, – в очередной раз соврала я.
– А какие кадры вас особенно зацепили? – не отставал настырный врач.
– Да все понравилось… – рассеянно ответила я. И бухнула, не подумав: – Особенно кадры природы, живописные пейзажи!
Врач посмотрел на меня дикими глазами и пробормотал:
– Фильм, вообще-то, о космосе был.
Глава 3
В очередной выходной день я проснулась очень рано. Со сном у меня постоянно были проблемы. Чаще всего я тяжело засыпала, а по дороге на работу умирала от наваливающегося дурманом сна. В выходной день, по закону подлости, просыпалась, едва стрелки часов оказывались на шести утра. Вот и теперь. Открыв глаза рано утром, я с досадой выругалась про себя и честно попыталась заснуть вновь. Напрасно: тяжелые мысли непрошеными гостями рвались в мозг. Я безуспешно боролась с ними, затем, не выдержав, встала и отправилась в ванную комнату. Потом на кухню. Старалась не шуметь, не желая будить доктора, но, благодаря своей обычной неуклюжести, уронила чашку, потом звонко отметилась встречей с полом ложка…
В дверях кухни появился заспанный доктор Илья, встревоженно спросил:
– С вами все в порядке, Аня? Сегодня суббота, а вы не спите…
– Не могу, – измученно улыбнулась я, делая глоток кофе, – как назло, именно в выходные сон исчезает ни свет ни заря…
– И мне кофе, пожалуйста, – присев напротив меня на табурет, Илья озабоченно потер лицо. – Не понимаю, почему вы так упорно отказываетесь от гипноза. Я уверен, вам это могло бы помочь. В вашей жизни случилось что-то очень неприятное. Оберегая вас, ваше сознание блокирует воспоминания. Если применить гипноз, то вы, скорее всего, вспомните о своем прошлом. А если нет – неизвестно, как долго ваш мозг будет снимать этот блок. И уберет ли вообще…
Я напряглась. Снова неприятные разговоры. Вскочив с места, разогрела воду в чайнике, быстро накидала в чашку доктора растворимый кофе и сахар. Налила кипяток и поставила перед ним.
– Я не хочу пока… Возможно, со временем, если воспоминания не вернутся сами, – пробормотала я. – Головные боли, бессонница – я пока просто боюсь какого-либо постороннего вмешательства в мое подсознание.
– Напрасно! – оживленно всплеснул руками доктор, едва не опрокинув чашку с кофе. – Это совершенно безопасно!
– Нет, – процедила сквозь зубы я, начиная злиться. Что ты привязался ко мне? Сказано: не хочу! Вслух я произнесла: – Прошу вас, доктор, не давите на меня. Я соглашусь, но мне нужно время.
– Хорошо, – отступил врач. – Как сейчас себя чувствуете? Голова не болит?
– Нет. Все в порядке, – старательно врала я, вспоминая, куда убрала обезболивающие таблетки. Голова вновь начала глухо, издалека болеть. Так ворчание грома у горизонта предвещает скорую грозу…
Напившись кофе, мы разошлись по своим комнатам. Я нашла таблетки, выпила одну и снова улеглась в постель. Как же паршиво на душе от того, что вынуждена врать. Закрыв глаза, я вспоминала прошедшую неделю, безрадостную и серую, полную монотонной грязной работы. Единственное, что украшало каждый прожитый вечер, – присутствие в моей жизни доктора Ильи. Я пыталась обманывать себя, но была вынуждена признать, что мужчина стал занимать мое воображение намного больше, нежели в качестве просто друга.
Убеждая себя, что мы – всего лишь друзья, я все больше замечала, как тянусь к доктору, как хочется чаще видеть его милое лицо, слышать смех…
Доктор часто показывал мне различные карточки с картинками, спрашивал, что, по моему мнению, изображено на них.
– Для чего? – однажды спросила я.
– Я полагаю, картинки помогут сдвинуть ваше ассоциативное мышление с места. А оно, в свою очередь, поможет разблокировать вашу память… – пояснил врач, собирая карточки со стола. Помимо карточек, я занималась какими-то бесконечными тестами…
Я много читала в свободное от работы время, надеясь, что чтение поможет восстановить какие-то фрагменты памяти. Но, увы, пока изменений не было. Я продолжала верить и надеяться. Ведь если память начала возвращаться, то процесс непременно придет к логическому завершению! В то же время противоречия раздирали меня. Страшно было узнать о себе что-нибудь такое… А что, если я преступница? Эта мысль доводила до панической дрожи.
Между тем отношения на работе оставляли желать лучшего. Многие санитарки смотрели на меня косо, иногда едко комментируя наши с доктором Ильей отношения. Я не обращала внимания на сплетни и интриги, но подружиться с кем-либо из девочек так и не смогла. Между мной и остальными санитарками пролегла незримая пропасть, несмотря на мое дружелюбное отношение к коллегам. Я не чуралась работы, когда просили помочь, видела в глазах людей благодарность. Но, одновременно с этим, замечала во взглядах и недоверие, осторожность. Я была ЧУЖОЙ, странной женщиной с проблемами в голове, непонятно как затесавшейся в их ряды.
Меня попросили сопроводить больного на операцию: операционных сестер тоже не хватало. Вдвоем с Галей, тоже санитаркой, мы помогли больному лечь на каталку и отвезли в операционную. Я уже несколько раз перехватывала взгляды хирурга-ортопеда, Ивана Николаевича Ратунского. Заинтересованные взоры врача вызывали у меня неприятные ощущения. Хирург-ортопед слыл большим сердцеедом, но в основном «охотился» на медсестер. Странно, что его внимание привлекла обычная уборщица. Я предчувствовала, что скоро мужчина сделает попытку к сближению, и всячески сторонилась его.
– Аня! – Где-то в глубине желудка неприятно екнуло. Я оказалась права. Из операционной вслед за мной выскочил Иван Николаевич:
– Аня, я хочу с вами поговорить. Думаю, тема разговора вас заинтересует… Сегодня, после работы, буду ждать вас на дороге, рядом со шлагбаумом. Подойдете, хорошо, – он даже не спросил, а подтвердил. Я удивленно вскинула на него глаза. Неужели так самоуверен? Но хирург уже удалялся. Мысленно спросив у его спины, о чем будет разговор, я в задумчивости поплелась обратно. Сначала решила, что не собираюсь обсуждать с хирургом ничего. По раздевающим взглядам, которыми он обливал меня в последнее время, было ясно, о чем пойдет разговор. Но чем ближе становилось окончание работы, тем более странные мысли одолевали меня.
Иван Николаевич сказал, что тема разговора меня заинтересует… Что, если ему что-либо известно о моей личности? В итоге, после долгих размышлений, я пришла к выводу, что не буду встречаться с хирургом. Интуиция не предвещала ничего хорошего от предстоящего свидания. Потому после работы я торопливо выскользнула из больницы и заспешила домой, натягивая капюшон поглубже.
– Аня! – Громогласный крик раздался прямо у самого уха. Вздрогнув, обернулась. Иван Николаевич догонял меня. Мысленно чертыхнувшись, я размышляла, как не слишком грубо избавиться от ловеласа.
– Аня, что же вы убегаете? Я вас жду, – запыхавшись, догнал меня мужчина. Несмотря на мороз, он был без шапки.
– О чем вы хотели поговорить? – без предисловий спросила я.
– Как вы сразу… Пойдемте в машину, холодно же. – Он махнул в сторону своего автомобиля. Я покачала головой:
– Не собираюсь… Говорите здесь.
– Я слышал, вас ищут. – Эта короткая фраза произвела настоящий фурор в моей душе.
– Кто? – Я подалась вперед всем телом так, что капюшон слетел с головы.
– Пойдемте в машину, поговорим, – зачем-то оглядываясь по сторонам, произнес хирург.
«Он врет. Даже не думай садиться в машину», – зашептал внутренний голос.
– Нет. Рассказывайте здесь, – сухо проговорила я, прекрасно помня о том, сколько сплетен ходило вокруг персоны врача.
– Ну что же, не хотите – не надо. Я думал, вам будет интересно, кто вас ищет. – Одарив меня надменным взглядом, мужчина молча удалился. Сел в машину и уехал, даже не взглянув более в мою сторону. Я постояла некоторое время, сбитая с толку таким поворотом, потом одумалась и торопливо зашагала домой. Мороз окольцевал голову сквозь тонкую ткань хлипкой шапочки, я вновь натянула капюшон… Домой к Илье Сергеевичу я пришла продрогшая и несчастная.
– Что-то случилось? – впуская меня в прихожую, сразу спросил чуткий доктор.
– Нет… Ничего. Устала и замерзла, только и всего, – сняв верхнюю одежду и кроссовки, я поспешила в свою комнату.
– Мойте руки, я приготовил спагетти с соусом болоньезе, – вслед мне сказал доктор Илья.
Войдя в комнату, я обессиленно опустилась на кровать. Какой-то бред. Я так и не поняла, что было нужно хирургу-ловеласу. Надо было сесть в машину, не накинулся бы он, не маньяк, в конце концов, корила я себя. Чувствовала себя глубоко несчастной. Возможно, только что своими руками отодвинула информацию о себе в неведомые дали…
«Не будь идиоткой!» – проснулся неугомонный внутренний голос. «Ты прекрасно понимаешь: это была уловка, чтобы заманить тебя в постель!» Да, я так и думала. А что, если ошибаюсь и ему действительно стало что-то известно обо мне? Как теперь узнать? Я решила. Если мужчина еще раз попытается заговорить на эту тему, то попытаюсь все разузнать. А если нет, то пусть так и будет. Тот, кто меня ищет, найдет, с помощью хирурга или без нее.
– Аня! Ну что же вы не выходите? – раздался укоризненный голос Ильи Сергеевича и тихий стук. Я вздохнула, встала, открыла дверь, вопросительно воззрилась на доктора.
– Ужин, – напомнил он и с укором причмокнул: – Я вас жду. Все остыло давно.
Мы ужинали на кухне. Телевизор был включен, но я ничего не слышала, погруженная в свои размышления. Доктор изредка метал на меня все те же укоризненные взгляды: я рассеянно ковырялась вилкой в тарелке. Аппетит пропал. Наконец, измучив себя, доктора и спагетти, я не выдержала и поднялась из-за стола:
– Я не хочу есть. Прошу прощения, Илья Сергеевич. Пойду к себе, полежу, неважно себя чувствую.
– Где болит? – встревожился доктор, откладывая вилку в сторону. Потянулся к моему лбу.
– Не надо! – Я сама не ожидала, что его забота вызовет во мне такую волну раздражения. – Вы мне не муж, не отец, не брат! Даже не любовник! Я могу побыть в одиночестве?!!!
Раздражение вскипело, мгновенно переродившись в гнев:
– Вы меня достали своим бесконечным присмотром! Хватит, я устала! Я не ребенок и не больная!
– Аня… Я просто… Беспокоюсь о вас… – опуская голову, пробормотал доктор. Но меня уже несло по волнам яростного гнева, как утлую шлюпку коварной волной во время шторма:
– Вы даже не представляете, что это такое: жить без воспоминаний! Не знать, кто ты, каждый день ощущать себя убожеством, ущербным, без прошлого! С обрубком вместо памяти, как с культей вместо конечности! Что вы лезете мне в душу?!!! Каждый день! – орала я, все больше повышая голос. – Я не знаю, кто я есть, какая на самом деле! Мне хочется пойти и стукнуться изо всех сил этой пустой головой о стену, чтобы из нее хоть что-то вылетело, вместе с мозгами! Я ненавижу себя! Я – сраный урод!
Голос мой достиг наивысшей точки, почти писка, сорвался и стих. Слезы, бурные, горячие и очищающие, хлынули из глаз. Я рыдала, опустившись на табурет, закрыв руками лицо. Вместе с бурным потоком слез из души постепенно испарялся гнев…
Крепкие ладони осторожно прикоснулись к моим плечам. Наклонившись, доктор прошептал:
– Ну все, все. Поплакали и хватит. Успокойтесь, Анечка. Сейчас дам вам таблетку успокоительного, ляжете и уснете. А завтра все покажется дурным сном. Вы просто переутомились… Надо лечь пораньше… – ласково, как ребенка, уговаривал Илья Сергеевич. Голос его убаюкивал…
Глава 4
На следующий день я молча отводила глаза, стараясь не встречаться взглядом доктором Ильей. Мне было невероятно стыдно за вчерашнюю истерику и грубые слова, брошенные сгоряча. Двумя глотками выпив свою чашку кофе, я торопливо оделась и выскочила из дома. Мороз на улице заставил съежиться. Я почти бежала, стремясь как можно быстрее нырнуть в тепло больницы.
Выполняя по порядку рутинные обязанности: протирку поверхностей дезинфицирующим раствором, мытье полов, я старалась не думать ни о чем. Это получалось вполне успешно: в сознании царили пустота и тишина. Такое состояние было намного лучше и приятнее, нежели бесконечное самокопание в поисках истины.
– Анна! Доброе утро! – Я убиралась в ординаторской. Врачей еще не было, и от звука голоса я вздрогнула. Передо мной стоял хирург-ортопед собственной персоной. Надо же! Я так сильно старалась выбросить все из головы, что напрочь забыла о вчерашнем происшествии.
– Доброе утро! – неохотно выдавила я. Разговаривать с Ратунским не то чтобы не хотелось… Тошнило даже от взгляда на него.
– Насчет вчерашнего… Если есть желание узнать обо всем, сегодня расскажу. Вечером. Сами сядете в мою машину. Буду вас ждать. Договорились? – Хирург как будто издевался. Дразнил, как котенка, издали помахивая перед мордочкой игрушкой на веревке.
– Не собираюсь! – грубо ответила я. В этот момент в ординаторскую вошел еще один доктор. Мысленно возблагодарив Бога за появление людей, я молча доделала работу и вышла. Внутри все кипело. Каков ублюдок!
Больше никаких разговоров! Я окончательно уверилась в лжи Ивана Сергеевича о том, что меня кто-то разыскивает. Не очень разговорчивая прежде, теперь я стала молчаливой, замкнулась в себе. Ратунского сторонилась, но его присутствие в одном отделении держало меня в постоянном напряжении.
– Анюта, хотела тебя попросить… – Галя, санитарка из челюстно-лицевого отделения, находящегося напротив нашего, подошла ко мне. – Мне сегодня надо встретиться с одним парнем, а у меня двое висят, надо за ними присматривать… Так мне этот парень понравился, выручи, пожалуйста, Анют… Подежурь сегодня вместо меня, прошу! Я тебе заплачу…
Я собиралась отказаться, но, взглянув в умоляющие глаза Гали, осеклась. Она была не менее странная, чем я, эта Галя. Сорокалетняя бездетная женщина, она бесконечно проводила время на сайтах знакомств. Искала свою «вторую половинку», уверенная в том, что она непременно ждет ее на просторах интернета.
При этом Галя умудрялась зарабатывать очень неплохие деньги: она постоянно брала подработку в виде присмотра за больными. Родственники, которые были в состоянии платить, щедро одаривали Галю за присмотр за травмированными. Но Галя при этом еще всячески пыталась устроить личную жизнь! С момента моего трудоустройства прошел месяц, за это время я два раза подменяла женщину на суточных подработках (когда она подрабатывала, то буквально жила в стационаре). Оба раза она щедро оплачивала подмену. Сначала мне было неловко брать деньги, я отнекивалась, краснела и говорила, что просто выручила ее. Но, увидев, сколько она заплатила, в следующий раз согласилась без колебаний. Правда, доктору Илье не нравились такие подработки:
– Аня, не стоит вам браться за подобную работу. Я не уверен вообще, что вам надо работать санитаркой. Вам бы побольше отдыхать, а вы на сутки остаетесь. Перегружаете организм.
Вспомнив о своей вчерашней истерике, я ненадолго задумалась. Перед Ильей Сергеевичем было стыдно. Не хотелось показываться на глаза.
– Смотри, какой красавчик! – Достав телефон, Галя показывала мне фото мужчины, с которым собиралась встречаться. – Ну как тут устоишь?!!! Ведь красавчик, правда?
– Хорошо, Галь, я останусь вместо тебя. – Равнодушно скользнув взглядом по холеному лицу красавца на снимках, я поинтересовалась: – А ты уверена, что на встречу с тобой придет именно он? Правда, очень хорош. Даже слишком для Доброславля…
– Анюта, ты лучшая! – Во взгляде Гали искрилась благодарность.
– Смотри, аккуратнее там с ухажером… Главное, чтобы хороший человек попался, – пожелала я.
– Ой, спасибки, родная! – Галина тут же упорхнула на крыльях счастья. Я с некоторой завистью посмотрела ей вслед. Потом со вздохом отправилась проведать ее подопечных. Их я уже знала: сморщенный старичок лет восьмидесяти (поскользнулся и сломал ключицу) и молодая женщина лет тридцати, которая попала в ДТП. У нее был перелом обеих ног. Женщину было особенно жалко: она постоянно плакала, боялась остаться инвалидом-колясочником на всю оставшуюся жизнь. Я утешала ее как могла. Вот и сейчас я перехватила грустный взгляд ее мокрых глаз. Стало не по себе, но я улыбнулась:
– Здравствуйте, Надежда! Как себя чувствуете?
– Добрый вечер, Анечка! – торопливо вытирая слезы, проговорила женщина. – Знаете, я постоянно вас жду. Понимаю, что моя санитарка Галя, а высматриваю вас… Может быть, вы могли бы хоть иногда навещать меня? Мне так легко с вами. Я совсем забываю о своих болячках…
– Конечно, я буду приходить! – неловко улыбнулась я. – Если вам и вправду становится легче… А сейчас быстренько сделаем обтирание, хорошо?
Мы занимались гигиеническими процедурами и болтали о том о сем почти два часа. Надежда отмякла, взгляд стал довольным. Мне было очень приятно, что женщина хоть ненадолго отвлеклась от тяжелых мыслей. Она рассказывала мне о своей жизни. Тридцать два года, учительница начальных классов, у нее еще не было своей семьи, никого, кроме мамы. Мне было искренне жаль ее. Если бы это было в моих силах, я бы сделала все, чтобы женщина поправилась. Наконец я спохватилась.
– Простите, Надя, мне же еще надо успеть к Семену Юрьевичу!
Я успела и к дедушке, помогла ему поужинать. Левая рука у него очень сильно ослабла после инсульта, а правая ключица была травмирована.
– Анечка, вы как лучик солнца среди зимы, – влажными глазами посмотрел на меня дедушка. Мне стало очень приятно, защекотало в гортани. Какое-то чудо происходит, когда люди, нуждающиеся в тебе, благодарят. И тогда кажется, что на самом деле никакая я не преступница (может быть, это недоразумение!) Бесконечная давящая тревога отступает, и становится легко, как будто тело парит в невесомости… Точнее, моя измученная душа.
Я тянулась к пациентам, совсем необязательно именно к этим, «платным». Так же радостно приветствовали меня «бесплатные». Но общаться с ними приходилось, как правило, на бегу, времени хронически не хватало вследствие большого количества работы. Тогда, как в случае с «платными», можно было не спешить. Это было мое, «нерабочее» время, которым я могла распоряжаться, как желала.
Пообщавшись с дедушкой, я вышла из палаты и направилась в комнату отдыха. Еще днем отправила Илье Сергеевичу сообщение, что остаюсь сегодня на ночную подработку. Дело в том, что подопечным Гали в любой момент могла понадобиться моя помощь. Ответ доктора Ильи даже немного разочаровал. Короткое «хорошо». Выходит, ему наплевать на меня, и вся его забота – показуха? Дурацкие мысли навязчиво крутились в голове. Я сделала глоток крепкого чая и вздохнула. Что я за человек такой? Заботится обо мне человек – и я начинаю раздражаться и беситься. Не обращает внимания – и опять не то… Что тебе надо, женщина?!!! В дверь раздался стук. Я вскочила, мельком глянув на часы. Была уже половина первого ночи.
– И снова, здравствуйте! – За дверью стоял не кто иной, как назойливый хирург-ортопед. Я почувствовала, как в кишках противно забурлило.
– Никак не оставите меня в покое? – сухо поинтересовалась я.
– Я на дежурстве. Совсем необязательно, что остался на дежурство из-за вас, – холодно парировал в ответ Ратунский.
Я ощутила, как краска заливает мое лицо. В самом деле, у человека дежурство, а я решила, что он явился по мою душу…
– Извините… Вы что-то хотели? – намного мягче спросила я.
– Да. Зайдите в ординаторскую, – приказным тоном заявил хирург. В моей глотке застряли готовые вырваться слова возмущения. Возможно, надо чем-то помочь, а я снова о себе, любимой. Что я возомнила о себе? Я покорно кивнула:
– Сейчас?
– Да! – Он развернулся и, не издав больше ни звука, удалился в другую сторону. Я не решилась спрашивать, зачем мне надо срочно явиться в ординаторскую. Потеряв значительную часть своей спеси, направилась в кабинет. Войдя, оторопела. В ординаторской горел свет, а на столе красовались бутылка вина, тарелка с фруктами и два бокала. Задохнувшись от возмущения, я повернулась к двери, собираясь уйти без лишних разговоров. Не успела. Улыбаясь, вошел Иван Николаевич. Быстро закрыл дверь, ключ убрал в карман халата.
– Может быть, объясните? – внезапно осипнув, спросила я. Тревога поднималась из глубины души. В кишках уже не забурлило – взвыло.
– Присаживайтесь, Анечка, – кивнув на кресло возле стола, любезно предложил хирург.
– Я уже говорила… – не двинувшись с места, начала я.
– Говорила! Ну нет так нет! – легко согласился Ратунский. Не теряя времени, схватил меня и притянул к себе. В мой живот уперлось что-то очень твердое…
Я еще не успела сообразить, что делать дальше, а тело мое отреагировало мгновенно. Рывком отстранившись, я коротко ударила коленом в пах непонятливому доктору.
– Сука! – тонко взвизгнул врач, согнувшись пополам. Я быстро выхватила из его кармана ключ и не спеша направилась к двери. Открыла ее и оглянулась:
– Нет так нет, доктор! Выпейте винца, может, полегчает, – посоветовала я. Стремительно зашагала к своей каморке. Несмотря на то, что меня трясло мелкой дрожью, я испытывала страстное желание расхохотаться. Надо было видеть лицо хирурга, когда его яички вопили от боли…
Я так и не уснула. Нахождение в одном отделении с любвеобильным доктором держало в непрерывном напряжении. Несмотря на то, что остаток ночи прошел спокойно, я издергалась, вздрагивая от каждого шороха в коридоре.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aygul-malahova/za-stenoy/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Айгуль Малахова
Тип: электронная книга
Жанр: Триллеры
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 20.04.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Что таит в себе память девушки, найденной в заснеженном лесу полураздетой? Воспоминания её томятся за глухой стеной амнезии. Вопросы мучают героиню. Кто она: человек с криминальным прошлым или жертва, пытающаяся выжить? Почему ее преследуют? Героиня найдёт путь за стену, по дороге узнавая много интересного о своей загадочной личности. Разгадка тайны удивит и шокирует девушку…