Грустно-весело
Грустно-весело
Иван Кулин
Дебютный сборник рассказов и эссе филолога, ищущего жизненные ориентиры, Ивана Кулина раскрывает в коротких сюжетах боль и смех (а порой и сквозь слёзы) настоящей действительности. Лаконичность, точность и ломаный ритм многих произведений отражают темы жизненных кризисов, трагических парадоксов и ситуативный абсурд современности.Содержит нецензурную брань.
Иван Кулин
Грустно-весело
Рассказы. Вера
Современная система образования… Как так вышло, что я теперь работаю в этой сфере? Проще всего свалить на случайность, чтобы не думать ни о каком призвании. От этого не становится легче, но так хотя бы оставляешь себе возможность чувствовать себя другим.
Не хочу углубляться, поэтому просто скажу, что работаю я в одном университете и занимаюсь дополнительным образованием. А недавно во всех школах Московской области ввели триместровую систему обучения, то есть дети учатся 5 недель и 1 неделю отдыхают. Поскольку коммерциализация услуг проникла даже в эту сакральную сферу, то и наш университет решил не отставать: придумал проект, благодаря которому родители смело могли бы отдать детей на неделю в школьный лагерь с разными развлекательными и интеллектуальными мероприятиями. За деньги, естественно. Акцент на технологическом: от конструирования моделей самолётов до программирования роботов. Посчитали смету, договорились с некоторыми директорами школ, набрали аниматоров, педагогов, группы учеников – и готово!
Меня вызвали к начальнику и сказали, что я буду куратором проекта в одной из таких школ. Задача не сложная: собрать с родителей документы, оплату и каждый день встречать детей, а затем отдавать их обратно родителям. Положительным стал тот момент, что директора этой школы я достаточно хорошо знаю. Это молодая, умная, красивая девушка со строговатой улыбкой и пронзительным взглядом.
За несколько дней до запуска проекта мы с коллегами приезжали туда, переносили нашу, университетскую технику и обговаривали разные организационные вопросы. Так как в школах с некоторых пор усиленный контроль за всеми, кто пересекает их границы, мне пришлось договариваться, чтобы хотя бы в первый день лагеря родителям разрешили войти внутрь и без лишних сложностей передать мне необходимые документы.
Понедельник. Я приехал довольно-таки рано. Кстати, это была весьма тёплая приветливая осень. На входе в школу мне поставили парту прямо перед турникетами и несколько стульев. Охранница, сидевшая чуть дальше от меня за своей стойкой среди множества мониторов, то и дело расспрашивала меня о лагере: что это, зачем это, кто конкретно будет приходить и так далее. Вскоре пришли две студентки: Надя и Валентина. Их задача – сопровождать детей, проводить с ними игропаузы и помогать им в процессе обучения. Мы познакомились, определились с алгоритмом работы. Они переоделись. Надя пошла на второй этаж и стояла в большом холле, в котором, как мы решили, и будут проходить игры. Валя осталась со мной, но за турникетами, чтобы оперативно помогать детям раздеться в раздевалке слева от неё и группками отправлять к Наде. Позже подошла ещё одна девушка. Диана. Это наш психолог. По расписанию программы понедельник был полностью её день. Она формировала навыки командообразования и просто помогала детям легче адаптироваться к новому коллективу, ведь практически все они не были знакомы друг с другом.
Вот и показались на крыльце первые мамы, папы, бабушки и дедушки. Они за ручку вели своих детей и внуков. Да, кстати, забыл сказать: проект был нацелен на младшешкольников. Ребята шли весело, постоянно дёргали взрослых за руку и что-то у них расспрашивали. Один за другим старшие подходили ко мне, отдавали документы, расписывались и прощались до встречи с чадами (занятия проходили с 09:00 до 13:00). Поначалу я ловко справлялся, сортировал бумаги, параллельно отвечал на вопросы и давал под подпись лист регистрации с колонками "Привёл" и "Забрал". Людей становилось всё больше, а детский гул заполнял пространство школы. В какой-то момент я совсем закопошился, заставил ожидать некоторых женщин (преимущественно там были одни женщины). И вот из всей этой толпы подошла она…
Я лишь мельком взглянул на неё. Карие глаза, лёгкая улыбка и какой-то особенно-заботливый и резвый голосок. Сказала, что забыла какой-то там документ. Пообещала принести в 13:00, когда будет забирать своего мальчугана. Нет, конечно же, я не сразу обратил на неё внимание. Сейчас мне уже кажется, что я немного фантазирую по поводу конкретно этой сцены. Просто я помню, что у неё карие глаза, лёгкая улыбка и какой-то особенно-заботливый и резвый голосок…
Она ошиблась при заполнении листа регистрации. Все оставили просто подпись, а она написала в своей строчке слово "Привела". Смеясь, я обнаружил это уже позже, когда возле моей парты вновь стало тихо. Я выдохнул и присел на диван. Не хотелось сразу подниматься наверх. Дал себе пару минут разгрузки. Документация всегда забирала у меня очень много сил. Охранница вновь стала что-то расспрашивать, сообщила, что со следующего дня родителей пускать не будет и что ключ от класса будет давать только мне.
Наверху было шумно и весело! Аниматоры играли в самые разные игры с ребятами, а психолог Диана подготавливала аудиторию к своим интерактивам. Я бродил туда-сюда, помогал девчонкам по мере необходимости и следил, чтобы дети были целы и счастливы. Через некоторое время, обнаружив свою ненужность, я просто сел на какой-то ярко-синий диван и предался уже наскучившим, но важным размышлениям: кто я, что я, зачем я, почему я?.. Помните начало истории? Я там написал, что списываю своё появление в сфере образования (да ещё и дополнительного) на случайность. Всё это не давало мне покоя. "Вот, – думал я, – люди все, как люди: имеют ценности, ориентиры и (главное!) знают, чего хотят! А я?.. поломанной соломинкой болтаюсь на ветру, просто существую, реагируя на внешние раздражители кое-как сформировавшимся опытом. Скверно и унизительно это. Недостойно как-то…" О ней я тогда ещё не думал, хоть и кажется ныне, что она где-то среди клеточек моего мозга с самого появления меня на свет росла вместе со мной.
День закончился быстро. Меня немного разочаровала моя отстранённость. Всех 18 учеников аниматоры запомнили, как своих! Они и вели себя с ними уже, как с младшими друзьями. Те, в свою очередь, отвечали взаимностью, обнимали их постоянно. Меня ребята воспринимали, больше как смурного дядьку с документами, который общается с их родителями, а потому (наверное, так они думали) может рассказать родителям что-нибудь не то. В конце каждого дня, кстати, я отправлял сделанные девчонками фотографии в родительский чат.
После всех занятий в понедельник мы собрали школьников внизу, у тех же турникетов и той же раздевалки. Большинство родителей написали заявление, что их ребёнок может самостоятельно добираться до дома по завершении очередного учебного дня. Она тогда ещё такого заявления не написала…
Диана ушла. Мы душевно с ней у выхода поговорили о том, как прошёл день. Она нахваливала детей, но призналась, что всё-таки с таким возрастом ей работать тяжеловато. Надя, Валя и я повели учеников к калитке. Я собрал подписи с родителей, которые не решились позволить своим детям уходить домой одним. Она вышла откуда-то справа, забрала сына, расписалась в моём регистрационном листке (снова неправильно! я ей тогда сказал об этом, мы посмеялись…), отдала мне документ – и уехала. Даже тогда я всё ещё о ней не думал…
Вторник. Запомнился тем, что, когда я в конце лагерного дня скинул фотографии в общий чат, она мне в личку переслала одно из моих же фото, на котором её сын играет в телефон. Она написала нечто вроде: “Я не поняла! А почему мой играет в телефон, пока остальные учатся!?”. Помню, воспринял я тогда это, как претензию в свой адрес. Написал ей в ответ, что все они отвлекаются, мол, ничего страшного, главное, что он работал в команде и что, если она хочет, я буду делать на этом акцент, говорить ему, чтобы он убирал телефон. “Не надо, я с ним вечером поговорю. Завтра утром сама его приведу…”
Среда. Мы приехали с аниматорами в школу. Я попросил следовать такой схеме: одна стоит внутри школы на входе, а другая – со мной возле калитки, чтобы набирать детей по мере их прихода и по 2-3 человека передавать другой. Они посовещались, и в итоге Надя осталась на входе, а я и Валя – у калитки. Ждали мы где-то минут 10, пока не появилась первая ученица. Я отметил в своём листе, что она пришла по заявлению, и мы ждали остальных. Они приходили уже небольшими группками, и Валя постоянно курсировала с новобранцами между калиткой и входной дверью школы. Прошло ещё какое-то время. Остался только её сын. Она написала, что они опоздают на час.
Мы вернулись с Валей в здание. Какое-то время я так же слонялся наверху между детьми и аниматорами, затем встретил нового педагога на этот день. Молодой стильный парень, он преподавал авиамоделирование. Я проводил его до класса. Валя подбежала и спросила: “Мне пойти с Вами встречать последнего?”. Я сказал, что не стоит, справлюсь один. Посмотрел на часы. Пора идти.
Только потом до меня дошло, что я немного изменил принципу. “Аниматоры же наверху. Ладно… придётся ему самому дойти от калитки до школы, раздеться там и подняться наверх. Какой у меня дурацкий принцип! Они же не груднички” – подумал я. У калитки я стоял где-то минут 10, побродил возле и вдруг увидел её… Она шла с сыном, держа на поводке небольшую собачку. Вот тогда… Да, думаю тогда что-то и произошло. Я разглядывал её, пока она подходила. Мы поздоровались, она расписалась (снова хотела неправильно, но я заранее напомнил, это её позабавило), сынишка пошёл в школу… Собака начала быстро бегать, а потом вдруг встала чуть поодаль от нас и почему-то замерла, выглядывая как будто кого-то из-за угла рядом стоящего магазинчика.
Уже не помню, о чём мы тогда с ней разговаривали. Всё было настолько спонтанно и естественно, что неловкости и в помине не было. Сначала что-то про лагерь в целом, потом она сказала, что у неё есть сын постарше и она озадачена тем, куда бы отдать его, чтобы поддерживались его склонности к техническим дисциплинам. Причём младший её сын, несмотря на то, что лагерь у нас был инженерной направленности, как она тогда сказала, гуманитарий до мозга костей. Мол, ему главное – движение, не сидеть дома. Так мы заговорили о физиках и лириках, технарях и гуманитариях. Я рассказал ей, что я и сам гуманитарий, что по великой случайности меня как-то занесло во всю эту историю с дополнительным образованием по роботам, самолётам, программированию и прочим негуманитарным вещам. Она улыбалась… Так светло и мило, что, кажется, всю жизнь в чужих улыбках я буду видеть её улыбку, которая выразительнее остальных. Затем она расспросила что-то о нашем университете, заинтересовалась приёмной кампанией, а я пообещал дать ей номер телефона женщины, которая этой кампанией у нас руководит. Разговаривали мы долго… и всё с непринуждённым юмором, хохотком… Успел я рассказать и про свою биографию. Она то ли увлечённо, то ли просто из вежливости слушала меня, даже не понимая тогда, что я уже смотрел на неё, не просто как на маму нашего ученика. Да, я влюбился. Так по-мальчишески и наивно-безбашенно… Мы об этом говорили, но много позже. Не знаю, не помню, как, но мы, понятное дело, попрощались… Я проводил её взглядом. Забирать сына в час дня пришёл муж. Я, кстати, не написал, как она была одета. Хотя… разве это важно? В общем, в тот же день, уже после смены, я решил скинуть отдельное видео ей, на котором её ребёнок управляет сконструированным и запрограммированным роботом. И приписал: “Или всё-таки он технарь?..” Ответила она не сразу. Я уже успел дойти до электрички, дождаться и сесть в вагон. Только тогда она написала: “Ахах, неееет, спасибо! Три технаря в семье – это слишком”. Я в ответ: “Значит, нужен срочно гуманитарий рядом…” Это была моя ошибка! Да! Представляю ваши лица, знаю, о чём вы подумали. О моей тупой очевидности. Что ж, она не раз ещё будет сквозить у меня… В общем, она меня поправила, вставив ухахатывающийся смайлик: “Единомышленница!”. Собственно говоря, женский род этого существительного и ударил мне кувалдой по лбу, словно отпечатав на нём какое-то невидимое ругательное слово… Я замолчал на этом, ощутив, что нарвался на колючую границу. Хотя, думалось мне, возможно, она и не подумала ничего такого. Возможно, она абсолютно искренне предположила, что я намекнул на то, что надо бы рожать гуманитария, и желательно дочь (единомышленниЦУ).
Четверг. Я ехал только ради неё. Я хотел её видеть, слышать, осязать ничтожность расстояния между нами, сокращать его взглядом. “У нас температура. Сегодня не придём.” – написала она – и я поник на весь день…
Пятница. “Температуры нет. Придём.” – увидел я ранним утром в телефоне и обрадовался, как ребёнок, которому родители сказали, что они передумали и всё-таки повезут его в кино. В ответном сообщении я написал, что очень рад за сына и что очень их жду. Она спешила… как-то слишком быстро отдала сына, расписалась и чуть ли не бегом направилась к машине, но до того, как развернуться ко мне спиной, она посмотрела на меня. Нет, ничего её взгляд не выражал, скорее, это я снова как-то очевидно себя повёл… Позже она скажет, что именно в тот момент, видя моё лицо, “всё поняла” про меня, мои чувства… В 13:00 мальчугана забрал отец. Я не хотел, чтобы так всё заканчивалось, понимаете? Вернее, я вообще не хотел и не хочу сейчас, чтобы это когда-нибудь закончилось. “Что “это?” – спросила бы меня она… А мне бы нечего было ответить… Наш проект на этих октябрьских каникулах завершился.
Поскольку время было ещё рабочее, я вернулся в университет. Сел за свой уже так надоевший мне стол, включил компьютер, который давно уже у меня ассоциируется со скукой, и… сел работать. Ненавижу это слово. Зачем его вообще употреблять? Ведь у него корень – “раб”. Мне больше нравится говорить: “Делать что-то, чтобы получать деньги”. Открываю почту, читаю послания про какую-то реализацию… какую-то олимпиаду… какую-то профориентацию… и, конечно же, про какие-то сроки. А думаю о ней… Многие говорят про типажи… Она – мой типаж? Нет, мерзко так говорить. Это слово предполагает целый ряд потенциально любимых женщин. Она не из числа кого-то, она – единица!
Сам не зная почему, но ближе к вечеру я всё же решился добавить её в Инстаграме и пролайкать несколько постов. На что я рассчитывал после “Единомышленницы”? Было какое-то непреодолимое желание, ощущение, что поступаю верно. Она подписалась в ответ и лайкнула мой пост двух- или даже трёхлетней давности. Это дало мне повод для диалога. Написал ей что-то наподобие: “И ведь отрыли этот древний пост!..” “Сколько ж вам лет, если это считается у Вас древним?” – как-то так ответила она. Дальше мы начали смеяться в переписке на тему возраста. Ей 36, мне 26. О, эта тема ещё долго будет всплывать в наших шутках. Особенно в её. Я никогда не встречал девушку, которая так мило бы язвила по поводу того, что я для неё малец! Такие шутки кусали меня изнутри своими маленькими ротиками, а я только смеялся и не знал, как ответить! Не помню, сколько сигарет я тогда выкурил вечером возле своего подъезда, но переписывались мы долго. Дальше речь зашла о том, как мне жаль, что за сыном в конце лагерных дней пришёл муж, а не она… “Для Вас это было важно?” – спросила она. Я ответил: “Да…” Она назвала меня прямолинейным молодым человеком и наставила кучу скобочек-улыбок. Она вообще любит мило смеяться. Я называю её смешинкой. Моей смешинкой.
Чтобы добавить юмора в эту прямолинейность, я пошутил, что, на самом деле, мне нужна была всего лишь её подпись! Она стала иронизировать в ответ, улыбаться смайликами и написала то, от чего мои губы резко потянулись к щекам: “Безусловно, мне приятно) Но я не ожидала…” Потом мы пришли к заключению, что оба за прямоту.
Докурив последнюю, я направился домой. Возле подъездной двери из ниоткуда вылезла рыжая кошка. Не люблю кошек. Они какие-то самовлюблённые. То ли дело собаки!.. Сразу понимают: хозяин перед ней или чужак. А эти… улягутся вечно на спинке дивана – и плевать, кто зашёл. Лишь бы поесть положили. Когда я открыл дверь, кошка прошмыгнула в подъезд и застыла возле детской коляски, обернувшись на меня. Я медленно поднимался к своей двери. Я на первом этаже живу. У меня возникло ощущение, что если я открою свою квартиру, а эта живность забежит ко мне, то я, скорее всего, оставлю её у себя. Открываю дверь… Она побежала наверх. Я улыбнулся и вошёл к себе. А вот потом… моё сердце посетила грустная мысль: “Я сейчас – это Вера, а кошка – это я. Вера ведь, как сказала однажды, добавила меня в Инстаграм, потому что “неудобно было отказать”, а не потому что захотела… Вот и я так же с кошкой: хорошо без неё, но если б заскочила, не выгнал”.
Я так увлёкся воспоминаниями, что совсем забыл сказать, как её зовут. Вера… вера с большой буквы. Вера лучше веры, потому что её видят мои глаза, потому что Вера присылает мне сообщения, а вера – в её строчках. Кстати, много позже она сказала мне, что у неё был разговор с подругой о моём появлении в её жизни. Подруга заняла сторону против меня: “Вот так и рушатся семьи! Из-за доброты и неумения отказать!”. Но раз Вера продолжила даже после этого резкого суждения общаться, значит, дело, как я надеюсь, не просто в доброте и неумении отказать. Верно, Вера?..
Вернёмся в тот вечер. Мы долго общались на Вы, потом она не вытерпела: “А можно просто Вера? А то я ещё старше себя чувствую”. Я напомнил: “Вы первая выпендривались по поводу возраста! Поэтому Вы”. Через несколько сообщений мне захотелось процитировать ей Пушкина:
Пустое вы сердечным ты
Она, обмолвясь, заменила
И все счастливые мечты
В душе влюбленной возбудила.
Пред ней задумчиво стою,
Свести очей с нее нет силы;
И говорю ей: как вы милы!
И мыслю: как тебя люблю!
Смущённый смайлик появился в ответ. Мы перешли на ты.
Начали говорить про работу. Она – администратор в местном спа-салоне. График 2/2. Вера обозначила практически сразу, что общение наше будет жить по тому же графику, по которому она работает. Причём я должен писать первый и стартовать обязательно с какой-нибудь официальной фразы, поэтому каждое утро, когда она в салоне, я писал нечто такое: “Вера Витальевна, доброе утро. Сегодня мы создадим гугл-таблицу для сбора заявок на новый поток лагеря. В первую очередь, предложим тем, кто уже участвовал. Напомните, пожалуйста, в каком классе обучается Ваш ребёнок?”. Она смеялась – и мы уплывали в беззаботную лёгкую переписку, которая, кажется, живёт нами. Не мы прикладываем усилия, чтобы поддерживать диалог, а ОНО само играло красками. Я чувствовал и чувствую, что мы как будто в чьей-то власти. Никогда не было так между нами, что я впадал в ступор и не знал, что сказать. Слова выпрыгивали сами, выходили резвиться в чат, как малыши на детскую площадку, и жили своей новой счастливой жизнью…
Через 2 дня я выложил очередной пост у себя в Инстаграме с чисто осенним стихотворением собственного сочинения. Вера отреагировала в личке: “Осень тебя не вдохновляет”. Я ответил в мессенджере: “Это почему же?)”. Она сказала, что это вопрос ко мне, ведь осень очень красивая и, мол, нечего грустить. Потом призналась: “Не поняла, значит, автора… – но не сдалась, – интереснее же быть понятым!” Грустно заявил ей, что ни к чему не стремлюсь. “Совсем ли?” – поинтересовалась она. Ответил: “Совсем. Никаких стремлений. Только желание поцеловать тебя”. “Ого! Как откровенно” – написала Вера. А дальше было больно… Она сказала, что не все же мечты сбываются. Я по-идиотски и нагло предъявил, что от обоих зависит это. Надо обоим тянутся друг к другу. Вера поделилась, что всё это очень грустно. “Извини. Не могу я быть проще! Постоянно всё выкручиваю острым углом к самому себе же” – набил я ей сообщение и получил в ответ горькую смолу: “Жаль. Я всё поняла”.
На следующий день мы долго молчали. Мне было больно переваривать этот резкий разрыв, однако из-за бешеного рабочего дня никак не мог спокойно сесть и написать ей что-нибудь… В 13:54 она написала сама: "Привет" – а потом прислала голосовуху: "Помнишь, ты обещал мне номер женщины из приёмной комиссии? Скинь, пожалуйста". Я сухо поздоровался текстом и скинул контакт. "Спасибо". "Не за что".
Стало ещё больнее. Начал думать о том, что ей не так уж и важно всё это было… Просто хочет взять контакт ради поступления своего старшего сына. В 18:00, когда все мои коллеги отправились домой, я развалился в своём кресле в кабинете и налил себе чай. Через час должны были начаться пары. Я же учусь в магистратуре. Вот тогда у меня и появилось время как следует всё обдумать. Какое-то щемящее чувство вдруг осознанного эгоизма проснулось во мне. И правда! У неё муж, двое детей… Кто я такой, чтобы она отказалась от семьи ради какого-то влюблённого парнишки? Вместе они уже 18 лет. К тому же, она-то не влюблена в меня. Это я всё врывался к ней со своей очевидностью, как пещерный человек с привязанным к палке камнем, и глупо настрачивал, что влюблён. Глупо ведь, да? А я всё равно лез…
В общем, я написал: "Извини меня, Вер. Извини за эту неуместную прямоту. Неправильно я как-то поступал… Не надо было этого всего, раз сразу стало понятно, что ты хочешь просто общения. Как-то по-дурацки вышло".
Вера прекрасна! Светла, улыбчива и бесконечно добра! Даже в этот момент она проявила себя этими качествами. Она ответила: "Ииии?.. А если не извиню?))))". Я заулыбался, как идиотик, от такой реакции, ведь она могла ответить намного жёстче! Решил поддержать волну: "Тогда я добьюсь того, чтобы все твои сыновья поступили в гуманитарный ВУЗ!!!". Она с кучей смеющихся смайликов написала: "Нееееет". Слушайте, давайте я буду писать, как в романах: через тире. Я, конечно, не писатель, но так проще же будет, да? А то словарный запас уже исчерпывается с этими "она, он, ответил, написал" и прочим.
– Со старшим у тебя точно ничего не выйдет!
– Зато младший со мной!
Здесь нужно кое-что прояснить. Помните, я говорил, что дети в лагере в конце каждого дня всех обнимали, кроме меня? Так вот её сын – единственный, кто меня обнял в конце заключительного дня, в пятницу. Я тогда что-то убирал в свою сумку в кабинете. Были только я и закопошившийся он, все дети одевались внизу. Уже будучи в дверях, он вдруг остановился, развернулся ко мне и со словами: "А ведь вас никто не обнимает…" – подбежал ко мне, и мы крепко обнялись.
Вера написала:
– Теперь будешь поступать исключительно правильно?
– Я не буду писать о своих чувствах, если они ни к чему.
– Куда делся вчерашний "колючий ёж"?
– Перевернулся брюшком к солнцу.
– Он так и будет крутиться?
– Нет)) он не будет показывать шипы. Будет добрым, будет утаивать свою симпатию к Вере…) Если только она сама не попросит достать сердце)))
Потом я дописал:
– Ну или намекнёт.
– Я только хотела написать, что она будет намекать)))
– Тогда ёж станет счастливым.
– А почему ты изменил своё решение?
– Потому что понял, что ты мне не просто понравилась, как мимолётная девчонка) я испытываю что-то очень тёплое, нежное… Не хочу и не смогу вот так вот взять и сжечь мост. Твоя милая простота очень дорога мне.
– Вот прям ближе к вечеру это понял?
– Ближе к вечеру я освободился.
– Но ты же вчера прямо сказал, что никакого общения!!!
– Я вот даже пересмотрел сейчас переписку. Я такого не говорил!!
– Не придирайся к словам! Ты дал это понять!!
– Да ничего я не давал!
После недолгого молчания Вера поделилась грустным для меня предположением:
– Может быть, вчера… Так было правильно…
– Ты хочешь, чтобы я перестал чувствовать и общение прекратилось?
Она ответила в двух сообщениях:
– Я не знаю…
– Чего я хочу…
В последующие дни (по графику, естественно) мы общались с ней легко, просто и так приятно! Я ждал с нетерпением ответов на мои вопросы, радовался, когда смеялась она… Иногда Вера даже звонила мне уже после работы, когда выходила гулять с собакой. О как я был счастлив в те часы, а мы общались с ней часами! О кино, о театре, о причудливых людях, о смешных ситуациях из наших жизней… Помню, как-то я заболел и лежал две недели дома. Меня одолевала жуткая сонливость. Вера переживала, уговаривала вызвать врача, что я и сделал, но уже когда совсем стало плохо.
Потом… Она улетела на Мальдивы со своим младшим сыном на неделю. Мы общались каждый день!!! Несколько раз, перед сном, она просила, чтобы я написал ей что-нибудь сладкое… И я писал. Писал большие сообщения, полные моей любви. Как-то раз, – время уже было около 2 часов ночи, – она не дождалась моего огромного сладкого сообщения и позвонила мне! Мы проболтали до 5 утра. Она волновалась за меня, ведь в 7 часов мне уже надо было вставать на работу. Но я сказал ей, что встану бодрым и счастливым, ведь я разговаривал С НЕЙ…
Однажды ночью я сидел с друзьями в парке. Пили виски, слушали музыку, ели пиццу, вспоминали прошлое, строили планы на будущее и бесконечно радовались настоящему. Я переписывался с Верой. Она сказала, что ей в номере очень холодно, а одеяло ей забыли принести. Спуститься за ним самой уже не было сил. Я спросил, какой у неё отель и номер. Она сказала и уснула. Один из моих друзей учился на ин.язе, поэтому я попросил его о помощи, найдя в интернете телефон отеля. Он с радостью согласился помочь.
Первый звонок. Тут же сбросили.
Второй раз. Иностранец успел только сказать ломаное "Хеллоу", как снова сбросилось, а мне пришла СМС, что я в минусе на 200 рублей. Я положил 500 сверху, и мы позвонили ещё.
– Хеллоу, – поднял он трубку.
– Хеллоу, ай нид бланкет фо май принцесс. Ши из колд.
Он спросил номер. Друг отчётливо его произнёс по цифре. Тот сказал: "О,кей. Тен минетс" – и я запрыгал от радости. Написал Вере: "Жди. Через 10 минут принесут".
Она ответила через 15. Её удивлению не было предела. Как оказалось, они её разбудили, она испугалась, а когда подали тёплое одеяло, всё поняла. "Ты волшебник?" – спросила она. Дальше последовали очень милые сообщения про заботу и её очень приятное удивление. Никогда я так не был счастлив! На утро она сказала, что всю ночь улыбалась и не могла уснуть… Высылала мне фотографии с кровати, с пляжа, просто с прогулки. Я не стесняясь слал ей целующие смайлы. Она сказала, что я могу форсировать сообщения в переписке, но в реальной жизни надо быть аккуратнее. Мы радовались с ней каждому сообщению!
Представьте себе, в каком я был в восторге, когда по работе вновь приехал в ту школу, где проходил лагерь! Нам с коллегой нужно было провести онлайн-трансляцию стажировочных мероприятий учителей. Естественно, как только мы вошли в школу, я тут же написал Вере:
– А я сейчас в твоей школе!)))
– Серьёзно?))
– Да)
– Что ты там делаешь?
– Проводим учительские мероприятия. А ты сейчас где?
– Три часа ехали с подругой. Нога онемела.
– На руках надо отнести))
– Некому…
– Я же тут!(( Где ты? я приду.
– Да мы ещё шопимся. 60 км от города)
– Я думал, ты здесь… Рядом((
Далее я попросил фотографии себя в той одежде, которую она думает покупать. Подвёл это под предлог, что необходима независимая мужская оценка. Она посмеялась, а затем скинула… Милая, красивая Вера стоит в стильном зеленоватом пиджачке с множеством чёрных одинаковых узоров на нём и в чёрных брючках. Из-под пиджака выглядывала её нежная кожа.
– Какая дама!!! Сколько женской уверенности и лоска!))
– Да, мы деловухи)) Буду с голым пупком на работу ходить))))) Когда я надела короткое платье, подруга позвала меня замуж))) Вот думаю теперь)))
– Так а где же фото?))
– Я его не купила)
– Ну и правильно! А то я бы ревновал)
– Ты и так…))
Через несколько часов я вышел в уже ледяную осень, отправил коллегу на служебной машине, а сам остался ждать на улице. Уже стемнело. Я ей написал ряд сообщений с разницей в полтора часа между первым и последним:
“Я всё ещё здесь”
“У меня садится телефон”
“Стою жду тебя”
“Лааадно, ещё подожду)))”
“Если быстро ходить кругами, то не так уж и холодно”
“Но зарядка потихоньку садится”
“8%(( уехал. А то не хватит аккумулятора, чтобы вызвать такси”
Прошло ещё 15 минут. Она прочитала все эти сообщения и написала:
– Серьёзно ждал? Я же сказала, что я очень далеко.
Я отправил ей фото из машины с видом на шоссе и большой белый указатель с чёрными буквами. Она не читала… Потом у меня сел телефон, а зарядку, как выяснилось, я забыл в сумке, которую увёз коллега…
Как-то раз наш университет принял участие в образовательной выставке в Москве, рядом с Красной площадью. Я должен был два дня стоять в Гостином Дворе с коллегами возле стенда нашего вуза и отвечать на вопросы абитуриентов. Я скинул ей ссылку на приглашение. Она сразу предупредила, что, во-первых, сможет приехать только на второй день, а во-вторых, она не оставит сына, поэтому я могу рассчитывать только на короткое приветствие… В итоге на второй день мне нужно было срочно ехать к начальству, а потом к себе в университет и ожидать совещания с проректором. Она же поехала с сыном… И его другом! Вера, как сама сказала, могла бы оставить их вдвоём на этой выставке и пойти гулять со мной по площади. В самый последний момент я старался что-нибудь придумать, я звонил своей коллеге, которая как раз была там, мы продумывали с ней варианты, но каждый из них лишь сулил проблемы с проректором, ведь она хотела провести со мной совещание. Мы не встретились…
Тем осенним вечером я возвращался на электричке со дня рождения своих родственников. Шёл дождь. В мой город электричка должна была приехать в 20:12. До её города – 25 минут. Вера написала, что она на корпоративе. “Шанс!” – подумал я. Спросил, до скольких она будет на месте. Она ответила: “Не знаю))”. Время тогда было около 19:40. Мне захотелось её удивить, наконец-то увидеть её после месяца воздушного и сокровенного общения. Я вызвал такси за несколько минут до приезда на свою станцию, поэтому не потерял ни минуты! Выскочил из тамбура и тут же заскочил в машину. “Как же хочется взглянуть на тебя сейчас” – писал я, не раскрывая своего плана и надеясь на счастливейшее стечение обстоятельств. Она написала:
– Вот надо было приехать на спектакль…
– Не уходи с корпоратива. Задержись.
Мои карты раскрылись.
– …))
– Ну что?))
– Я сейчас уже скоро ухожу! Все расходятся.
– Что за корпоратив такой, когда в 8 вечера уже все расходятся?
– 60+, ахах)))))
– Ты будешь дома в 9.
– Это поздно…
– Мне хотя бы просто увидеть тебя!
– Смысл приезжать на 5 минут?
– В нашем случае, это не 5 минут, а 5 жизней.
Затем она позвонила мне и своим светлым резвым голоском спросила:
– Ну и что ты там придумал? Едешь?
– Еду… Подожди.
– Но я не могу, пойми… Это поздно.
Я посмотрел на навигатор водителя.
– Всего 15 минут.
– Это много.
– О, уже 14.
– Ха-ха-ха, ну что ты какой…
– Какой? Я просто хочу увидеть тебя. Сядешь в машину сразу же и поедешь.
Яркий телефон таксиста периодически женским голосом руководил движением. Осенняя тьма за стеклом подмигивала мне огоньками проезжающих мимо машин, а бескрайнее чёрное небо кружило голову нераспутанными клубами скорого будущего. Я волновался… Вскоре связь стала никудышной, и мы перешли обратно на сообщения. Написал ей:
– 10 минут.
– Много…
– Много – это не видеться месяц.
– Ахахах.
– Алкоголя-то с тусы взяла хоть?
– Неееет))
– М-даа… А что тогда, курить со мной будешь?
– Траву?
– Да.
– Буду.
– На даче сорняков собрал.
– Ахах)) Тогда нет… Сколько ещё?
– 7 минут.
– Много.
– Мало.
– Где можно так долго ехать по моему городу?
– Да мы только въехали. Пробка на магистрали. 6 минут.
– Ооооох, придумал! Очень плохая это идея… Сейчас уже мои начнут волноваться.
– Но ты же сказала, что у вас там туса!
– Да, но до 8! Я уже дома должна быть.
– 4 минуты.
– Много. Я и так одна уже тут…
– Просто увижу тебя – и уедешь!
– Мне муж звонил…
– Ну, скажи, задерживаешься из-за коллег, не отпускают с праздника.
– Он обзвонил их, сказал… А они уже все дома.
– 2 минуты!
Она прочитала и замолчала. Вышла из сети. Машина подъехала к небольшому красивому зданию спа-салона. “Я тут! Где ты?” – отправил я ей. Молчит… Отважился позвонить. Сбросила… Возле ворот прошли двое с чёрным, набитым звенящими бутылками пакетом. Я обежал место её работы несколько раз… Потом встал где-то под неработающим фонарём возле пересечения двух тропинок, в углу, и выкурил две сигареты. Она не читала…
Вера каждый раз не упускала случая колко заметить: если когда-нибудь муж что-то заподозрит, то она резко прервёт переписку. "Подумаю дня два об этом, а потом и забуду это всё" – вырезала она как-то раз огромным куском льда мне на сердце. Видимо, так оно и вышло… Вера перестала выходить со мной на связь, заблокировала мой номер, кинула меня в чёрный список в мессенджере.
Прошло около двух лет. Моя жена уехала на два дня с ребёнком к родителям. Это будут два дня из графика моего общения с Верой. Только уже не с настоящей, а с той, из прошлого. Может, написать об этом? Сдуть пыль со шкатулки памяти и достать оттуда горсточку маленьких ослепительных бриллиантов? Пожалуй, так и сделаю. Кстати, жена очень похожа на Веру… А значит, всё не так уж и плохо.
Правда?..
Бабка-ёжка
Меня зовут Лида, и мне 6 лет. Скоро в школу, да. Мама часто об этом говорит, учит меня аккуратно писать в прописях, но у меня почему-то всё не получается писать аккуратно. Мне всё время хочется на этих листочках что-нибудь нарисовать, разукрасить
фигурки там всякие, зверушек, цветочки, солнышко…
Я редко хожу в детский садик, потому что часто болею. Друзей у меня там нет. Миша хороший вот, а Таня плохая, но я люблю с ней играть. А, и ещё с Ниной. У неё много игрушек, но она очень дружит с Таней. Таня большая, почему-то любит обижать, не принимать меня в новые игры, но я не обижаюсь: игры интересные, хочется играть. Воспитательница им говорит – и меня принимают в игры.
Вот недавно вот я долго болела. Ходила к врачу. Она меня уже хорошо знает. Я делала “кукушку”. Когда стало легче, мама сказала, что мне нужно погулять. Я горки очень люблю. У нас недалеко от дома, вон там вон, есть площадка. Недавно построили. Там качели такие большие, одни даже в виде большой паутины как будто бы. На них все детишки прыгают, лежат и качаются. К маме тогда, помню, зашла подруга. У неё сын Гриша. Мама была занята, не могла со мной пойти на площадку, поэтому разрешила отправиться с тётей Леной и Гришей. Я взяла свои любимые поп-иты! Они же красивые! Лопаются так! Я коплю поп-иты. Это чтобы детишкам раздавать, чтобы они играли тоже в них. Мне хочется так.
Когда мы вышли, я обрадовалась! Наконец-то гулять! Я дала Грише поп-ит. Он взял его и кинул в лужу. Я подобрала, отряхнула. Тётя Лена его отругала, а он смеялся. Мне нравится, когда детишки смеются. Гриша хороший.
На площадке было та-ак много всех. Гриша сразу куда-то убежал. Там ещё Таня была и Нина. Они всегда вместе гуляют. Мне стало немножко холодно. Но только маме нельзя говорить. Зиму я всё равно очень люблю. Я забыла перчатки… но хочется всегда снежков. Детишки во что-то играли все, я не могла понять, во что. Просто бегала, когда кто-то бегает, стояла, когда кто-то стоит. Поп-иты иногда падали, я поднимала. Иногда, когда я стояла во время этой непонятной игры с кем-нибудь, я давала поп-иты. Потом нужно было резко начать бежать, по их правилам. Меня случайно толкали, потому что не видели меня. Устала.
Я подошла и поздоровалась с Таней. Она не услышала. Пошла тогда лепить снежки под мостом большой двойной горки. Там вот мост их разделял как будто бы. И вот эти два домика по бокам, там все бегают, оттуда скатываются по горкам. Я положила поп-иты и вот лепила снежки под мостиком. Я их складывала. Не люблю кидаться ими! Серёже тогда попали в глазик, и он заплакал. Это плохо. Вот, я лепила и складывала их рядышком. Детишки бегали, мамы и папы что-то там говорили, ходили, тётю Лену я не видела. Антошка смешной, бегал всё и ногой мои поп-иты пинал. Приходилось за ними ходить и обратно под мостик убирать. Антошка смеялся. Антошка хороший.
Потом увидела это Настя. У них игра такая вот получилась: Антошка разбрасывает ногами (у него какие-то лёгкие ботиночки были, холодно ему было, думаю) мои поп-иты, а пока я их собираю, Настя подбегает и пляшет на моих снежках, пока все их не раздавит. Я быстро собирала поп-иты, подходила и ждала, когда Настя все их раздавит. Она так красиво улыбается. Настя хорошая.
Подбежала Таня и так сильно прыгнула в ещё не замёрзшую лужу рядом со мной, что разлетелись грязные брызги. Я уверена: она не специально. Все смотрели на Таню. Им было здорово от того, что она такая. Потом они все посмотрели на меня и почему-то засмеялись.
– Бабка-ёжка! – Весело крикнула Таня и стала тыкать в меня пальчиком. Все детишки так весело засмеялись! Наконец-то смеются сразу же все! Они все хорошие.
Просто получилось так, что брызги попали только на меня. Вся моя розовая курточка и красные болоневые штаны испачкались.
– Бежим от неё! – Крикнул тот самый Гриша, с которым мы пришли.
Вот теперь понятно! Эта игра понятная. Надо, получается, бегать, потому что я бабка-ёжка. Я расхохоталась и побежала. Сначала на Диму.
– А давайте с поп-итами! – Громко сказала я. Только маме не говорите, мне нельзя после болезни громко кричать. – Дима, держи, мне бабушка вот этот подарила вчера.
Дима почему-то ударил ножкой мне по руке и выбил поп-ит. Жалко, что я без перчаток! Если бы рука была тёплая, было бы не больно. А он просто не видел, что я без перчаток, не знал, что я вышла без них уже, поэтому и ударил. Поп-ит куда-то улетел. Я пошла его искать. Когда смотрела вниз, видела, что по курточке стекают грязные струйки, как в том мультике, когда ручейки разноцветные текут. А тут – только чёрные, получается. Но это тоже цвет. Ничего.
Поп-ит упал куда-то за забор. Я наклонилась за ним. Подбежала Нина и подтолкнула меня, чтобы я достала поп-ит. Но она просто сделала это очень сильно. Я перевернулась. “Бабка-ёжка!” – выкрикнула она, и все снова захохотали. Нет, я не больно упала. Если бы она видела, что с той стороны забора лужа, она бы так не сделала. Нина хорошая.
Я подняла поп-ит. Повернулась к детишкам. Они засмеялись ещё сильнее! Это потому что у меня ещё и щёчки теперь в чёрных струйках стали.
– “Бабка-ёжка из печки вылезла!” – Смешно сказал Антошка.
– Надо отмыть её! – Предложила Таня, и все стали меня очищать белым, чистым снежком. Просто они далеко стояли, и не видели, что попадают мне в лицо. А так бы они так не сделали.
Я вытерлась рукавом. А рукав всё равно грязный был. Они в него не попали, не отмыли, получается.
– Она не отмывается! Значит, она заразная! Надо бежать от неё, – крикнул умный Миша! Тот самый Миша. Он САМЫЙ хороший.
– Ми-и-и-ш! Хочешь поп-ит? – Прокричала ему я, улыбаясь.
Миша забежал наверх в домик. Я вспомнила, что правила этой игры простые. Надо бегать – и они будут смеяться. Они хорошие.
Бегала я за ними долго! Не могла никого догнать. А ещё вот я неуклюжая! Случайно набегала на ножки детишек и падала! Они смеялись. Потом всё чаще почему-то попадалась на эти ножки. Видимо, совсем устала я, не видела, куда бегу. Я вставала и извинялась, а то им больно, наверное, было. Меня мама учила просить прощения, если кому-то больно делаешь.
– А давайте теперь другой будет бабкой-ёжкой! – Сказала детишкам я. Они подбежали и начали брать у меня поп-иты. Они были навеселе просто, поэтому как-то резко их выхватывали, один раз сильно потянули ручку мне и попали поп-итом в лицо. Да я и сама, когда сильно веселюсь, случайно задеваю мамин телефон, и он падает. Но ничего, она меня прощает.
Я была рада, ведь им, наконец-то, захотелось поиграть в поп-иты. Они их высоко и далеко кидали.
– Ого! Какие вы сильные! – Похвалила я их.
– А ещё меткие! – Ответил Серёжа и кинул издалека поп-ит мне между глазок, как тарелочку. Серёжа знал, что поп-ит резиновый, от него не больно. Все засмеялись. Серёжа хороший.
– Смотрите, у неё вот этот если перевернуть, то похож на рака! – Весело заметила Таня, играя поп-итом в руке.
– Ха-ха-ха! А у неё как раз брат раком болеет – Закричал Миша.
Они все встали в позу рака и начали вокруг меня ходить, как раки, разведя в стороны руки, сделав из ручек клешни и растопырив ноги. Вот это был хоровод! А Паша мой и правда каким-то раком болеет. Но только он не красный почему-то, а бледненький. Жалко его. Но он выздоровеет. Знаете почему? Только никому не говорите! Потому что я такое желание на Новый год загадала. Тссссс!..
Ребята стали потихоньку расходится. Я не видела, вроде бы они пошли туда, куда запульнули поп-иты. А потом шли ещё дальше. Но они… их… как будто бы… подбирали.
– Хорошо-о! – Во весь голос кричала я, – тогда в са-а-дике вернё-ёте! Миша-а! Бабушкин мой у тебя, да?
Миша с Димой и Серёжей обернулись и что-то мне показали. Вроде бы большие пальчики вверх. Но только как-то по-другому, что ли… Значит, они втроём хотят поиграть в бабушкин поп-ит. Это хорошо! Лишь бы им нравился он.
Подбежала тётя Лена.
– Ли-и-да! Господи, как же так-то! Вась, ну чего стоишь! Дай хоть салфетку, что ль, влажную.
Дядя Вася дал. Он смешной такой, когда копается в женской сумочке. Тётя Лена меня оттирала, а Гриша бегал на горке с Таней и Ниной. Там ещё Антошка был, они паровозиком скатывались. Потом Антошка пошёл домой, попрощавшись со всеми. Они что-то весёлое друг другу крикнули. Я решила тоже:
– Анто-о-шка! Пока!
Антошка взглянул на меня. Я улыбнулась и помахала. Он изобразил рака. Смешной и хороший он.
Когда меня почистили, я пошла к Тане с Ниной. Тётя Лена сказала, что ещё немного – и домой пойдём. Девочки сидели прямо на попах на мостике. Подошла Танина мама и дала им вкуснющие сырные шарики и чаёк в розовом термосе! Пить хотелось мне очень сильно.
– Бабка-ёжка пришла! – Весело бросила Нина.
Я посмеялась, Таня тоже.
– А можно попить? – спросила я снизу.
– Ты же бабка-ёжка! Мы не можем тебя подпустить. Вставай под мост. – Сказала Таня.
Я встала под мост. Они так хотели быстрее утолить мою жажду, что сразу же начали лить мне сверху. Немножко попало на шапку и куртку, а, и в левый глаз ещё. Чай лился между дощечек. Подбежала мама Тани и отругала их. Как-то слишком уж. Взяла меня за ручку и поднялась со мной на этот мост. Сказала всем встать. Потом она ушла, а девочки попросили меня пройти с ними в домик. Руки мои очень-очень замёрзли, я грела их ротиком.
– Давай я погрею, – предложила Нина.
Я дала ручку, а она зачем-то плюнула в неё. Они посмеялись. Я подумала, что какая-то игра началась, но потом они предложили поесть шарики. Я протянула руку опять. Таня положила шарик, а Нина сверху снова плюнула. “Ага! – Подумала я, – это всё-таки игра! Надо быстрее есть!” – подумала я. Но у меня не получалось, и у меня так и не вышло поесть эти шарики. Но они вкусные, я знаю. Мама покупает такие. Пашка тоже их обожает. В последнее время только ничего не ест что-то.
Гриша всё это время игрался с каким-то другим мальчиком. Его я не знаю. Они качались на качелях и что-то пели. Я крикнула им, хотела спросить чего они поют. Тот незнакомый мальчик спросил Гришу: “А, вот эта – бабка-ёжка?”. Гриша, весело мотая головой, словно пританцовывая, кивнул. Я это крикнула оттуда, где уже горка сверху начинается, ну вот то есть где как бы дверь должна быть, но её нет. Сзади то ли Таня, то ли Аня решили, что будет весело резко меня толкнуть. Я прокатилась на животе. Было страшно, но весело, когда уже приземлилась. Но, правда, больше я не хотела.
– Всё, девочки, я больше не буду, – улыбаясь, крикнула я им.
Гришу и меня позвала его мама. Дядя Вася ушёл в магазин, пошатываясь. Они проводили меня до подъезда и открыли мне домофонную дверь. У них ключ такой, который, знаете, все двери открывает. Я обняла Гришу на прощание. Видимо, у него ручки замёрзли ещё сильнее, чем у меня, потому что он их не вынул из карманов. Хотя был в перчатках. Но это перчатки такие. Бабушка всегда говорит: “Делают сейчас незнамо что, ничего тёплого не найдёшь”. Мы попрощались с тётей Леной, Гриша смотрел куда-то в сторону и почему-то смеялся.
– Какой ты хороший, Гриша! – весело сказала я.
Когда зашла в подъезд уже, то почувствовала что-то сырое за воротником. Когда шарфик прикасался к шее, я это чувствовала. Наверное, капнуло, когда стояли под козырьком подъезда. А тёплое – потому что в подъезде же тепло, вот вода с сосульки и согрелась, наверное, не знаю…
Поднималась я долго. И всё думала: “Вот мама и дядя спрашивают меня, кем я стать хочу”. Не знаю… На последней ступеньке только вдруг обрадовалась! А дверь была приоткрыта наша. Внутри темно и пахло чем-то непонятным, необычно сладковатым. Я, довольная, повернулась к кухне, налево. Мама сидела за столом, как чёрный холмик. Рядом на стуле стоял кривой пакет. из него торчали продукты, а ещё они везде были на полу почему-то. Лица мамы не видно было. В руках она держала зачем-то фотографию Пашки, я по рамке узнала. У нас одна такая. Чего смотрит? Он же рядом, в ближайшей больнице лежит, через дорогу. Наверное, решила вспомнить, какой он забавный всегда на фотографиях. Значит, всё хорошо. И я решила ответить на вопрос мамы и дяди:
– Ма-а-а-а-а-м! Я бабка-ёжка!
День рождения
– Ты давай пока музыку включи хоть.
– А сыр-то надо потереть?
– Вон Маринка несёт уже.
– О, а ты чего не одет-то ещё?
– Стол кто-нибудь разберёт, нет, я не пойму?
– Скатерть она ждёт, скатерть!
– Витька знает, где она. Мы кальмары-то покупали, вообще?
– Да не таки-и-е!
– Она тебе список же кидала.
– У меня слов нет…
– Мам, я не буду платье надевать.
– У сестры твоей день рождения!
–…
– Так, ну чего, я пошёл тогда?
– Давай только быстро, ладно? Сейчас все придут уже.
– Блин, порезалась.
– Кто-то стучал вроде, нет?
– Я в ванную!
– Ну вы чего, в самом деле!? Пораньше нельзя, что ли, было?
– Кирилл звонил, мам. Подъезжают. Настька не поехала.
– Как? А он с Игнатом и Людкой?
– Да.
– Хорошо, ладно…
– Я забыла, в этом – свежие огурцы или солёные?
– Пусть будут свежие…
– А что у вас с ноутом, понять не могу?
– Ой, забыли. Ты через другой включи, в той комнате лежит. Сашка привёз.
– А можно, точно?
– Да-да, бери.
– Торт всё-таки надо было бисквитный заказать, а то этот тает вон.
– Света не любит бисквит!
– Может, отнесёшь на балкон пока?
– Подержи дверь.
– Миша! Открой духовку: перевернуть надо.
– Завтра на учёбу?
– Ага.
– Здра-а-вствуйте!
– Ну неужели!
– А кто это тут у нас такой комочек махонький?
– Держи!
– Слушайте, у вас припарковаться – целая головоломка!
– Ты на своей?
– Не, Людка вон за рулём.
– Тапок нет больше?
– Да подожди! Сейчас руки хоть вымою, чего тебе?
– Ой! Там Маринка. На кухне помойте руки.
– Может, чем помочь, тёть Рит?
– К Мишке подойди, помоги перевернуть.
– Привет-привет. Сейчас я, отойди пока. Опа! Давай.
– Надо попробовать.
– Да только поставили.
– Ладно.
– Вы, как всегда… на целую роту!
– А где Серёжка-то?
– Здрасти-здрасти!
– Марин, давай быстрее! Подходят уже все.
– Как у тебя там с экзаменами?
– Папа-а, это как в Майнкрафте, смотри!
– Что-то дует у вас так в зале.
– Вить, балкон не закрыл, что ли!?
– Ё-моё…
– Рит, ты как?
– Нормально! А что?
– Тёть Лен…
– О, музычка заиграла! Репертуар у вас не меняется, я смотрю.
– Ты с дтп-то там решил, всё?
– Да, не, ну, а чё, он сам виноват был, мирно разошлись, без проблем.
– Как там Нинка?
– Так, мы когда встретимся, ты мне скажешь?
– Ну, вот встретились, ха-ха-ха.
– Давай уже выбери день. Ты же можешь график подстроить, я знаю.
– Миша! Ну чего там?
– Мы перевернули.
– О, Серёга пришёл, наконец.
– Здорово, родственники!
– Ну, купил?
– Да, вот.
– Слушай, я у Нюрки там в доме столько металла нашёл, давай на твоей газели съездим завтра, заберём, сдадим. Прибыль пополам. Надо от лишнего избавиться, там хлама столько!
– Миш, ты обещал привезти, помнишь?
– Кстати, а у меня розы так и не прижились, представляешь?
– Время-то уже!
– Я сама. Рит, давай отнесу.
– Ага. Так, тарелок хватает там?
– Вить, просила: посчитай бокалы! Приоткрой здесь окошко.
– Три-та-та-а-три-та-та-а!
– Ещё-ещё хочу!
– Давайте стол поближе к креслу. Мест не хватит.
– Я здесь сяду.
– Светин стул подвиньте!
– Да.
– Тёть Лен…
– Двигайся-двигайся.
– Убери телефон.
– Не уберу.
– Мы надолго?
– Не знаю…
– Хлеб нарежь и вон туда поставь. Серёж, давай бар свой открывай. Ребята сухенького, может, хотя бы выпьют.
– Всем приве-е-т!
– Привет! Разувайтесь.
– Тёть Рит, мы вот…
– Спаси-и-бо, спасибо! Светка приедет – сами подарите.
– Хорошо.
– Блин, я телефон в сумке забыла. Дай ключи.
– Ну как пенсия-то? Хватает?
– Ну, у меня ж она большая. У Сашки зарплата такая, вообще!
– Ха-ха, а мы вчера с отцом ездили, кстати, на Садовод-то.
– Ну давай рассказывай, студент!
– Здравствуйте.
– Проходите! А, некуда вешать? А вон в шкаф давайте. Серёж, вынеси дачное к нам тогда в комнату, вешалки возьми, повесь.
– Слушайте, мне кажется, готово…
– Да не, ты чего. Мы сейчас ещё посидеть успеем.
– Тёть Рит, мы это…
– Спасибо, родные, спасибо. Давайте я тогда все подарки к ней в комнату отнесу.
– Ага.
– Марин, давай вот, на кровать. Ты чего стоишь-то тут? Давай садись за стол.
– Так, вы чего там вдвоём застыли!? Ну-ка, хозяйки!
– Не, я, знаешь, чего не пойму? Вот они же заплатили вдвое больше! Прекрасно знают же, что через нас всё можно решить.
– Плюх! Ха-ха-ха, ещё?
– Приглашаю вас на танец!
– Садись уже, танцор!
– Так, я сейчас подкрашусь. А вы садитесь-садитесь! Вить, давай вон туда, рядом со Светкой сядешь. Господи, время-то…
– Ну чего, накладывайте давайте.
– Вино открываю?
– Мне водки.
– Кто бы сомневался!
– Я сам и сомневался.
– Ха-ха-ха
– Тёть Лен, я с вами сяду.
– Давай.
– Серёж, ну, ты долго там?
– Помнишь, я фотку высылал с раками вот такими? Во-о-т! Это там!
– Да я уж продал её давно, ты чего…
– Тетрадки твои, что ль?
– Ты чего там делала, Рит?
– Да Светка звонила, сейчас будет скоро.
– Тёть Лен!
– Не надо, Марин…
– Ну, накладывайте-накладывайте.
– Где мой любимый с ананасами?
– Слушай, а ты вот этот по-другому как-то сделала, да?
– Игнат! Я кому сказал! Не кидайся картошкой!
– Миш, Люд, переверните сходите.
– Давай разливай.
– Не-не, мне вот в этот стакан.
– А мой где? А, всё…
– Рит, ты куда опять?
– Я Светке подарки сфоткала, отправила, чтоб побыстрей приехала. Сказала, мчит!
– Марин, чего тебе наложить?
– Серёг, а ты баню-то сейчас топишь?
– Да нет… ездим вон в общественную иногда.
– Смотри, чего покажу.
– Ух ты, это вы где?
– Готово уже!?
– Да! Я потыкала. Мягкое. А то пересушим, да и сверху вон подгорело, видите?
– Давай тарелку.
– Там много. Может, в центре вон поставить?
– Да куда такую байду ставить-то?
– Всё, все взяли? Унесёшь, Миш?
– В соево-медовом сделала?
– И немного кунжута.
– Ладно, хватит есть…
– Да только начали, ну подожди ты!
– Выпьем.
– Ой, ладно… Света не пьёт всё равно.
– Тёть Лен…
– Давай винца, давай.
– Добавки, может, кому ещё?
– Давай, можно.
– Игнат, ну хоть чуть-чуть курочки поешь, а!
– Вы как в деревню-то съездили?
– Пойду Свете только отложу.
– Там без вариантов, вообще. Зарплату второй месяц не платят.
– Помню-помню я, как ты то дело провернул, рассказывай теперь, ага! До сих пор вон ходит нос воротит. Вот не стыдно тебе, а? Ха-ха-ха.
– Слушайте, а там торт же.
– Уже?
– Свечки в комоде.
– Она же не приехала ещё.
– …
– Тёть Лен…
– Тёть Лен, мы сейчас поедем уже скоро. Вы с нами?
– Да, мам, давай завезём. Игната на день рождения друга везти сейчас. Мы ничего не взяли, переодёвку никакую.
– Как?
– Ну, тёть Рит, надо ехать.
– Я вам тортика с собой.
– Вить, а у вас там можно как-то страховку подешевле приобрести?
– Я вот эту игрушку хочу взять.
– Бери, дорогой.
– Ну-ка, посчитай, сколько свечек в торте. Не задувай, не надо.
– Света звонила. Просила за неё задуть.
– Ладно, пойдём мы.
– Слушайте, ну жалко, конечно!
– Надо-надо, тёть Рит. Всё, давайте. Дядь Серёж, вы позвоните тогда, как подъехать нужно будет.
– Мишань, подай сумку.
– Ритуль, сестрёнка, давай, пока.
– Давай-давай, Ленусь, Свете поздравления передам.
– Тёть Лен…
– Марин, не надо. У неё это пройдёт… Давай, солнышко моё. Звони!
– Кирюш, вот, возьми.
– Спасибо, всё, всем пока.
– Игнат, иди нормально по ступенькам.
– Слушай, попрохладнее стало.
– Мам…
– Кирилл, ну ты хоть не начинай.
– Сколько это будет продолжаться?.
– Тёть Лен, куда положить?
– Люд, в багажник тогда. Всё, поехали.
– Ты же врач! Её нужно положить…
– Кирилл!! А ещё я сестра её! Пусть лучше так всё будет… Не сложно же раз в год всем подыграть ей… Все справляются…
– Да, но каждый год…
– Кирилл…
– Залезай, Игнат.
Трибунал
“Сынулька! Привет! Как мы рады, что ты написал нам! Слава Богу, что всё у тебя хорошо. То, что со всеми подружился, тоже очень хорошо! Ты у нас молодец. Всегда общительный был. Ты там скажи, что в студенчестве журналистом работал. Отец вот говорит, что там какие-то военные листки же есть у вас. Вот и давай! Прояви инициативу, скажи, что умеешь писать статьи. У тебя же так хорошо получается, все зачитываться будут, да и время так быстрее пройдёт…”
На этом месте письма майор Жирнов тяжело выдохнул и принялся вытирать правой толстой ладонью лицо, раскрасневшееся от нервов и коньяка. В его квадратненьком кабинете горела лишь настольная зелёная лампа на столе. 45-летний военный сейчас сидел за ним, а напротив него, по другую сторону стола, – сутулый молоденький солдат. С плаца через открытое окно доносились берцово-каменные дроби. Жирнов продолжил читать.
“…Ты вот пишешь: “Мам, мы пока в учебке, тут дисциплины секретные, заглушки стоят, поэтому и запретили телефоны, поэтому и не звоню, не переживай, письма писать зато буду” – а как мне, скажи, не переживать, когда у тебя, вообще, возможность была не идти в армию? Будешь отцом – поймёшь! Конечно же я переживаю и буду переживать! Вот увижу тебя перед собой – тогда и успокоюсь. А пока нет уж. Сколько раз вот говорила что тебе, что сестре твоей: меня уже не переделать, всё, вот такая я! Сынуль, а чем вы там в “канцелярке” занимаетесь-то? Или тоже секретно? Но всё равно молодец. Туда же не всех берут. У вас и удобства там есть, получается, не то, что у других, раз даже письмо нам вон не написал, а на принтере распечатал…”
Майор медленно поднял глазами железный воздух. Лицо солдата ему было видно плохо: свет падал лишь на его грудь и сложенные у низа живота бледные худые руки. Рядовой не двигался.
“Хорошо, что хоть 14-го к тебе приехать можно!..”
Жирнов открыл свой огромный исписанный бордовый блокнот, полистал, среди корявых записей увидел: “Подпись первых двух увольнительных 20 роты – 13.08, 14.08”. Лукавый взгляд сверкнул в сторону силуэта 23-летнего лица.
“…Сынуль, думаем вот, что взять-то тебе поесть… Я твоей любимой колбаски обязательно наберу у тёть Светы, а кока сделает салат твой любимый. Отец пивка всё предлагает, но какой там, если у тебя один день всего лишь увольнительный. А так, конечно, посидели бы хоть расслабились немножко. Я уж ему сказала, чтоб даже не думал брать, а то не дай Бог чего. Сёстры все твои тоже хотят приехать. Машка сказала, на кружке договорится с учительницей. Такая строгая встала и говорит: “Я эти развивашки и сама могу потом подготовить! А брата увижу только через год!” – представляешь? Главное, так вот ни за что за домашнюю не сядет, а тут вот тебе, пожалуйста! Стимул какой появился. Ой, до сих пор смеёмся. Кира возьмёт отгул. А Туська у нас приболела вот, представляешь? Возили вчера к ветеринару, старенькая она уже, конечно… Зубы крошатся, в пятнах вся, да и Кирка всё говорит, что она грустненькая стала в последнее время. Прописали лекарство. Из шприца надо впрыскивать в рот. Сопротивляется, а чего делать…”
Майор откинулся к спинке стула. Налил рюмку коньяка и тут же выпил. Окно было открыто полностью, но какая-то духота всё равно неприятно щекотала ему кожу. Он расстегнул китель, залез рукой себе под уставную кофту и почесал грудь. Затем, размяв шею, вновь забегал глазами по строчкам, пошевелив чёрными червяками под изрезанным морщинами лбом.
“Бурлакова видела тут недавно, представляешь? Привет тебе большой передаёт. Говорит, ты ему книги какие-то оставил почитать, пока сам в армии. Что-то там про работу мозга. Какой ты у нас умный! Димка сказал, что даже на лекции ездил этого автора, а потом подошёл к нему и попросил автограф на каждой книге специально для тебя! Приедешь – увидишь, обрадуешься. Он сейчас, кстати, в метро работать устроился, говорит. Ушёл с завода, там что-то не пошло, какие-то контракты там чего-то, не поняла я. Зато в метро стабильность, уверяет. Сыночек, я вот задумалась: а ты-то куда работать пойдёшь? Журналистика, говоришь, надоела… Так, может, всё-таки по связям своим в адвокатскую палату? Всё-таки образование-то юридическое. Да и приглашали тебя уже на собеседование… Только в магистратуру потом обязательно надо идти. Надо расти. Отец тоже вот говорит, что она сейчас очень важна, магистратура эта. Сынуль, а у тебя в груди-то точно больше коликов нет?..”
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/ivan-kulin/grustno-veselo/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Иван Кулин
Дебютный сборник рассказов и эссе филолога, ищущего жизненные ориентиры, Ивана Кулина раскрывает в коротких сюжетах боль и смех (а порой и сквозь слёзы) настоящей действительности. Лаконичность, точность и ломаный ритм многих произведений отражают темы жизненных кризисов, трагических парадоксов и ситуативный абсурд современности.Содержит нецензурную брань.
Иван Кулин
Грустно-весело
Рассказы. Вера
Современная система образования… Как так вышло, что я теперь работаю в этой сфере? Проще всего свалить на случайность, чтобы не думать ни о каком призвании. От этого не становится легче, но так хотя бы оставляешь себе возможность чувствовать себя другим.
Не хочу углубляться, поэтому просто скажу, что работаю я в одном университете и занимаюсь дополнительным образованием. А недавно во всех школах Московской области ввели триместровую систему обучения, то есть дети учатся 5 недель и 1 неделю отдыхают. Поскольку коммерциализация услуг проникла даже в эту сакральную сферу, то и наш университет решил не отставать: придумал проект, благодаря которому родители смело могли бы отдать детей на неделю в школьный лагерь с разными развлекательными и интеллектуальными мероприятиями. За деньги, естественно. Акцент на технологическом: от конструирования моделей самолётов до программирования роботов. Посчитали смету, договорились с некоторыми директорами школ, набрали аниматоров, педагогов, группы учеников – и готово!
Меня вызвали к начальнику и сказали, что я буду куратором проекта в одной из таких школ. Задача не сложная: собрать с родителей документы, оплату и каждый день встречать детей, а затем отдавать их обратно родителям. Положительным стал тот момент, что директора этой школы я достаточно хорошо знаю. Это молодая, умная, красивая девушка со строговатой улыбкой и пронзительным взглядом.
За несколько дней до запуска проекта мы с коллегами приезжали туда, переносили нашу, университетскую технику и обговаривали разные организационные вопросы. Так как в школах с некоторых пор усиленный контроль за всеми, кто пересекает их границы, мне пришлось договариваться, чтобы хотя бы в первый день лагеря родителям разрешили войти внутрь и без лишних сложностей передать мне необходимые документы.
Понедельник. Я приехал довольно-таки рано. Кстати, это была весьма тёплая приветливая осень. На входе в школу мне поставили парту прямо перед турникетами и несколько стульев. Охранница, сидевшая чуть дальше от меня за своей стойкой среди множества мониторов, то и дело расспрашивала меня о лагере: что это, зачем это, кто конкретно будет приходить и так далее. Вскоре пришли две студентки: Надя и Валентина. Их задача – сопровождать детей, проводить с ними игропаузы и помогать им в процессе обучения. Мы познакомились, определились с алгоритмом работы. Они переоделись. Надя пошла на второй этаж и стояла в большом холле, в котором, как мы решили, и будут проходить игры. Валя осталась со мной, но за турникетами, чтобы оперативно помогать детям раздеться в раздевалке слева от неё и группками отправлять к Наде. Позже подошла ещё одна девушка. Диана. Это наш психолог. По расписанию программы понедельник был полностью её день. Она формировала навыки командообразования и просто помогала детям легче адаптироваться к новому коллективу, ведь практически все они не были знакомы друг с другом.
Вот и показались на крыльце первые мамы, папы, бабушки и дедушки. Они за ручку вели своих детей и внуков. Да, кстати, забыл сказать: проект был нацелен на младшешкольников. Ребята шли весело, постоянно дёргали взрослых за руку и что-то у них расспрашивали. Один за другим старшие подходили ко мне, отдавали документы, расписывались и прощались до встречи с чадами (занятия проходили с 09:00 до 13:00). Поначалу я ловко справлялся, сортировал бумаги, параллельно отвечал на вопросы и давал под подпись лист регистрации с колонками "Привёл" и "Забрал". Людей становилось всё больше, а детский гул заполнял пространство школы. В какой-то момент я совсем закопошился, заставил ожидать некоторых женщин (преимущественно там были одни женщины). И вот из всей этой толпы подошла она…
Я лишь мельком взглянул на неё. Карие глаза, лёгкая улыбка и какой-то особенно-заботливый и резвый голосок. Сказала, что забыла какой-то там документ. Пообещала принести в 13:00, когда будет забирать своего мальчугана. Нет, конечно же, я не сразу обратил на неё внимание. Сейчас мне уже кажется, что я немного фантазирую по поводу конкретно этой сцены. Просто я помню, что у неё карие глаза, лёгкая улыбка и какой-то особенно-заботливый и резвый голосок…
Она ошиблась при заполнении листа регистрации. Все оставили просто подпись, а она написала в своей строчке слово "Привела". Смеясь, я обнаружил это уже позже, когда возле моей парты вновь стало тихо. Я выдохнул и присел на диван. Не хотелось сразу подниматься наверх. Дал себе пару минут разгрузки. Документация всегда забирала у меня очень много сил. Охранница вновь стала что-то расспрашивать, сообщила, что со следующего дня родителей пускать не будет и что ключ от класса будет давать только мне.
Наверху было шумно и весело! Аниматоры играли в самые разные игры с ребятами, а психолог Диана подготавливала аудиторию к своим интерактивам. Я бродил туда-сюда, помогал девчонкам по мере необходимости и следил, чтобы дети были целы и счастливы. Через некоторое время, обнаружив свою ненужность, я просто сел на какой-то ярко-синий диван и предался уже наскучившим, но важным размышлениям: кто я, что я, зачем я, почему я?.. Помните начало истории? Я там написал, что списываю своё появление в сфере образования (да ещё и дополнительного) на случайность. Всё это не давало мне покоя. "Вот, – думал я, – люди все, как люди: имеют ценности, ориентиры и (главное!) знают, чего хотят! А я?.. поломанной соломинкой болтаюсь на ветру, просто существую, реагируя на внешние раздражители кое-как сформировавшимся опытом. Скверно и унизительно это. Недостойно как-то…" О ней я тогда ещё не думал, хоть и кажется ныне, что она где-то среди клеточек моего мозга с самого появления меня на свет росла вместе со мной.
День закончился быстро. Меня немного разочаровала моя отстранённость. Всех 18 учеников аниматоры запомнили, как своих! Они и вели себя с ними уже, как с младшими друзьями. Те, в свою очередь, отвечали взаимностью, обнимали их постоянно. Меня ребята воспринимали, больше как смурного дядьку с документами, который общается с их родителями, а потому (наверное, так они думали) может рассказать родителям что-нибудь не то. В конце каждого дня, кстати, я отправлял сделанные девчонками фотографии в родительский чат.
После всех занятий в понедельник мы собрали школьников внизу, у тех же турникетов и той же раздевалки. Большинство родителей написали заявление, что их ребёнок может самостоятельно добираться до дома по завершении очередного учебного дня. Она тогда ещё такого заявления не написала…
Диана ушла. Мы душевно с ней у выхода поговорили о том, как прошёл день. Она нахваливала детей, но призналась, что всё-таки с таким возрастом ей работать тяжеловато. Надя, Валя и я повели учеников к калитке. Я собрал подписи с родителей, которые не решились позволить своим детям уходить домой одним. Она вышла откуда-то справа, забрала сына, расписалась в моём регистрационном листке (снова неправильно! я ей тогда сказал об этом, мы посмеялись…), отдала мне документ – и уехала. Даже тогда я всё ещё о ней не думал…
Вторник. Запомнился тем, что, когда я в конце лагерного дня скинул фотографии в общий чат, она мне в личку переслала одно из моих же фото, на котором её сын играет в телефон. Она написала нечто вроде: “Я не поняла! А почему мой играет в телефон, пока остальные учатся!?”. Помню, воспринял я тогда это, как претензию в свой адрес. Написал ей в ответ, что все они отвлекаются, мол, ничего страшного, главное, что он работал в команде и что, если она хочет, я буду делать на этом акцент, говорить ему, чтобы он убирал телефон. “Не надо, я с ним вечером поговорю. Завтра утром сама его приведу…”
Среда. Мы приехали с аниматорами в школу. Я попросил следовать такой схеме: одна стоит внутри школы на входе, а другая – со мной возле калитки, чтобы набирать детей по мере их прихода и по 2-3 человека передавать другой. Они посовещались, и в итоге Надя осталась на входе, а я и Валя – у калитки. Ждали мы где-то минут 10, пока не появилась первая ученица. Я отметил в своём листе, что она пришла по заявлению, и мы ждали остальных. Они приходили уже небольшими группками, и Валя постоянно курсировала с новобранцами между калиткой и входной дверью школы. Прошло ещё какое-то время. Остался только её сын. Она написала, что они опоздают на час.
Мы вернулись с Валей в здание. Какое-то время я так же слонялся наверху между детьми и аниматорами, затем встретил нового педагога на этот день. Молодой стильный парень, он преподавал авиамоделирование. Я проводил его до класса. Валя подбежала и спросила: “Мне пойти с Вами встречать последнего?”. Я сказал, что не стоит, справлюсь один. Посмотрел на часы. Пора идти.
Только потом до меня дошло, что я немного изменил принципу. “Аниматоры же наверху. Ладно… придётся ему самому дойти от калитки до школы, раздеться там и подняться наверх. Какой у меня дурацкий принцип! Они же не груднички” – подумал я. У калитки я стоял где-то минут 10, побродил возле и вдруг увидел её… Она шла с сыном, держа на поводке небольшую собачку. Вот тогда… Да, думаю тогда что-то и произошло. Я разглядывал её, пока она подходила. Мы поздоровались, она расписалась (снова хотела неправильно, но я заранее напомнил, это её позабавило), сынишка пошёл в школу… Собака начала быстро бегать, а потом вдруг встала чуть поодаль от нас и почему-то замерла, выглядывая как будто кого-то из-за угла рядом стоящего магазинчика.
Уже не помню, о чём мы тогда с ней разговаривали. Всё было настолько спонтанно и естественно, что неловкости и в помине не было. Сначала что-то про лагерь в целом, потом она сказала, что у неё есть сын постарше и она озадачена тем, куда бы отдать его, чтобы поддерживались его склонности к техническим дисциплинам. Причём младший её сын, несмотря на то, что лагерь у нас был инженерной направленности, как она тогда сказала, гуманитарий до мозга костей. Мол, ему главное – движение, не сидеть дома. Так мы заговорили о физиках и лириках, технарях и гуманитариях. Я рассказал ей, что я и сам гуманитарий, что по великой случайности меня как-то занесло во всю эту историю с дополнительным образованием по роботам, самолётам, программированию и прочим негуманитарным вещам. Она улыбалась… Так светло и мило, что, кажется, всю жизнь в чужих улыбках я буду видеть её улыбку, которая выразительнее остальных. Затем она расспросила что-то о нашем университете, заинтересовалась приёмной кампанией, а я пообещал дать ей номер телефона женщины, которая этой кампанией у нас руководит. Разговаривали мы долго… и всё с непринуждённым юмором, хохотком… Успел я рассказать и про свою биографию. Она то ли увлечённо, то ли просто из вежливости слушала меня, даже не понимая тогда, что я уже смотрел на неё, не просто как на маму нашего ученика. Да, я влюбился. Так по-мальчишески и наивно-безбашенно… Мы об этом говорили, но много позже. Не знаю, не помню, как, но мы, понятное дело, попрощались… Я проводил её взглядом. Забирать сына в час дня пришёл муж. Я, кстати, не написал, как она была одета. Хотя… разве это важно? В общем, в тот же день, уже после смены, я решил скинуть отдельное видео ей, на котором её ребёнок управляет сконструированным и запрограммированным роботом. И приписал: “Или всё-таки он технарь?..” Ответила она не сразу. Я уже успел дойти до электрички, дождаться и сесть в вагон. Только тогда она написала: “Ахах, неееет, спасибо! Три технаря в семье – это слишком”. Я в ответ: “Значит, нужен срочно гуманитарий рядом…” Это была моя ошибка! Да! Представляю ваши лица, знаю, о чём вы подумали. О моей тупой очевидности. Что ж, она не раз ещё будет сквозить у меня… В общем, она меня поправила, вставив ухахатывающийся смайлик: “Единомышленница!”. Собственно говоря, женский род этого существительного и ударил мне кувалдой по лбу, словно отпечатав на нём какое-то невидимое ругательное слово… Я замолчал на этом, ощутив, что нарвался на колючую границу. Хотя, думалось мне, возможно, она и не подумала ничего такого. Возможно, она абсолютно искренне предположила, что я намекнул на то, что надо бы рожать гуманитария, и желательно дочь (единомышленниЦУ).
Четверг. Я ехал только ради неё. Я хотел её видеть, слышать, осязать ничтожность расстояния между нами, сокращать его взглядом. “У нас температура. Сегодня не придём.” – написала она – и я поник на весь день…
Пятница. “Температуры нет. Придём.” – увидел я ранним утром в телефоне и обрадовался, как ребёнок, которому родители сказали, что они передумали и всё-таки повезут его в кино. В ответном сообщении я написал, что очень рад за сына и что очень их жду. Она спешила… как-то слишком быстро отдала сына, расписалась и чуть ли не бегом направилась к машине, но до того, как развернуться ко мне спиной, она посмотрела на меня. Нет, ничего её взгляд не выражал, скорее, это я снова как-то очевидно себя повёл… Позже она скажет, что именно в тот момент, видя моё лицо, “всё поняла” про меня, мои чувства… В 13:00 мальчугана забрал отец. Я не хотел, чтобы так всё заканчивалось, понимаете? Вернее, я вообще не хотел и не хочу сейчас, чтобы это когда-нибудь закончилось. “Что “это?” – спросила бы меня она… А мне бы нечего было ответить… Наш проект на этих октябрьских каникулах завершился.
Поскольку время было ещё рабочее, я вернулся в университет. Сел за свой уже так надоевший мне стол, включил компьютер, который давно уже у меня ассоциируется со скукой, и… сел работать. Ненавижу это слово. Зачем его вообще употреблять? Ведь у него корень – “раб”. Мне больше нравится говорить: “Делать что-то, чтобы получать деньги”. Открываю почту, читаю послания про какую-то реализацию… какую-то олимпиаду… какую-то профориентацию… и, конечно же, про какие-то сроки. А думаю о ней… Многие говорят про типажи… Она – мой типаж? Нет, мерзко так говорить. Это слово предполагает целый ряд потенциально любимых женщин. Она не из числа кого-то, она – единица!
Сам не зная почему, но ближе к вечеру я всё же решился добавить её в Инстаграме и пролайкать несколько постов. На что я рассчитывал после “Единомышленницы”? Было какое-то непреодолимое желание, ощущение, что поступаю верно. Она подписалась в ответ и лайкнула мой пост двух- или даже трёхлетней давности. Это дало мне повод для диалога. Написал ей что-то наподобие: “И ведь отрыли этот древний пост!..” “Сколько ж вам лет, если это считается у Вас древним?” – как-то так ответила она. Дальше мы начали смеяться в переписке на тему возраста. Ей 36, мне 26. О, эта тема ещё долго будет всплывать в наших шутках. Особенно в её. Я никогда не встречал девушку, которая так мило бы язвила по поводу того, что я для неё малец! Такие шутки кусали меня изнутри своими маленькими ротиками, а я только смеялся и не знал, как ответить! Не помню, сколько сигарет я тогда выкурил вечером возле своего подъезда, но переписывались мы долго. Дальше речь зашла о том, как мне жаль, что за сыном в конце лагерных дней пришёл муж, а не она… “Для Вас это было важно?” – спросила она. Я ответил: “Да…” Она назвала меня прямолинейным молодым человеком и наставила кучу скобочек-улыбок. Она вообще любит мило смеяться. Я называю её смешинкой. Моей смешинкой.
Чтобы добавить юмора в эту прямолинейность, я пошутил, что, на самом деле, мне нужна была всего лишь её подпись! Она стала иронизировать в ответ, улыбаться смайликами и написала то, от чего мои губы резко потянулись к щекам: “Безусловно, мне приятно) Но я не ожидала…” Потом мы пришли к заключению, что оба за прямоту.
Докурив последнюю, я направился домой. Возле подъездной двери из ниоткуда вылезла рыжая кошка. Не люблю кошек. Они какие-то самовлюблённые. То ли дело собаки!.. Сразу понимают: хозяин перед ней или чужак. А эти… улягутся вечно на спинке дивана – и плевать, кто зашёл. Лишь бы поесть положили. Когда я открыл дверь, кошка прошмыгнула в подъезд и застыла возле детской коляски, обернувшись на меня. Я медленно поднимался к своей двери. Я на первом этаже живу. У меня возникло ощущение, что если я открою свою квартиру, а эта живность забежит ко мне, то я, скорее всего, оставлю её у себя. Открываю дверь… Она побежала наверх. Я улыбнулся и вошёл к себе. А вот потом… моё сердце посетила грустная мысль: “Я сейчас – это Вера, а кошка – это я. Вера ведь, как сказала однажды, добавила меня в Инстаграм, потому что “неудобно было отказать”, а не потому что захотела… Вот и я так же с кошкой: хорошо без неё, но если б заскочила, не выгнал”.
Я так увлёкся воспоминаниями, что совсем забыл сказать, как её зовут. Вера… вера с большой буквы. Вера лучше веры, потому что её видят мои глаза, потому что Вера присылает мне сообщения, а вера – в её строчках. Кстати, много позже она сказала мне, что у неё был разговор с подругой о моём появлении в её жизни. Подруга заняла сторону против меня: “Вот так и рушатся семьи! Из-за доброты и неумения отказать!”. Но раз Вера продолжила даже после этого резкого суждения общаться, значит, дело, как я надеюсь, не просто в доброте и неумении отказать. Верно, Вера?..
Вернёмся в тот вечер. Мы долго общались на Вы, потом она не вытерпела: “А можно просто Вера? А то я ещё старше себя чувствую”. Я напомнил: “Вы первая выпендривались по поводу возраста! Поэтому Вы”. Через несколько сообщений мне захотелось процитировать ей Пушкина:
Пустое вы сердечным ты
Она, обмолвясь, заменила
И все счастливые мечты
В душе влюбленной возбудила.
Пред ней задумчиво стою,
Свести очей с нее нет силы;
И говорю ей: как вы милы!
И мыслю: как тебя люблю!
Смущённый смайлик появился в ответ. Мы перешли на ты.
Начали говорить про работу. Она – администратор в местном спа-салоне. График 2/2. Вера обозначила практически сразу, что общение наше будет жить по тому же графику, по которому она работает. Причём я должен писать первый и стартовать обязательно с какой-нибудь официальной фразы, поэтому каждое утро, когда она в салоне, я писал нечто такое: “Вера Витальевна, доброе утро. Сегодня мы создадим гугл-таблицу для сбора заявок на новый поток лагеря. В первую очередь, предложим тем, кто уже участвовал. Напомните, пожалуйста, в каком классе обучается Ваш ребёнок?”. Она смеялась – и мы уплывали в беззаботную лёгкую переписку, которая, кажется, живёт нами. Не мы прикладываем усилия, чтобы поддерживать диалог, а ОНО само играло красками. Я чувствовал и чувствую, что мы как будто в чьей-то власти. Никогда не было так между нами, что я впадал в ступор и не знал, что сказать. Слова выпрыгивали сами, выходили резвиться в чат, как малыши на детскую площадку, и жили своей новой счастливой жизнью…
Через 2 дня я выложил очередной пост у себя в Инстаграме с чисто осенним стихотворением собственного сочинения. Вера отреагировала в личке: “Осень тебя не вдохновляет”. Я ответил в мессенджере: “Это почему же?)”. Она сказала, что это вопрос ко мне, ведь осень очень красивая и, мол, нечего грустить. Потом призналась: “Не поняла, значит, автора… – но не сдалась, – интереснее же быть понятым!” Грустно заявил ей, что ни к чему не стремлюсь. “Совсем ли?” – поинтересовалась она. Ответил: “Совсем. Никаких стремлений. Только желание поцеловать тебя”. “Ого! Как откровенно” – написала Вера. А дальше было больно… Она сказала, что не все же мечты сбываются. Я по-идиотски и нагло предъявил, что от обоих зависит это. Надо обоим тянутся друг к другу. Вера поделилась, что всё это очень грустно. “Извини. Не могу я быть проще! Постоянно всё выкручиваю острым углом к самому себе же” – набил я ей сообщение и получил в ответ горькую смолу: “Жаль. Я всё поняла”.
На следующий день мы долго молчали. Мне было больно переваривать этот резкий разрыв, однако из-за бешеного рабочего дня никак не мог спокойно сесть и написать ей что-нибудь… В 13:54 она написала сама: "Привет" – а потом прислала голосовуху: "Помнишь, ты обещал мне номер женщины из приёмной комиссии? Скинь, пожалуйста". Я сухо поздоровался текстом и скинул контакт. "Спасибо". "Не за что".
Стало ещё больнее. Начал думать о том, что ей не так уж и важно всё это было… Просто хочет взять контакт ради поступления своего старшего сына. В 18:00, когда все мои коллеги отправились домой, я развалился в своём кресле в кабинете и налил себе чай. Через час должны были начаться пары. Я же учусь в магистратуре. Вот тогда у меня и появилось время как следует всё обдумать. Какое-то щемящее чувство вдруг осознанного эгоизма проснулось во мне. И правда! У неё муж, двое детей… Кто я такой, чтобы она отказалась от семьи ради какого-то влюблённого парнишки? Вместе они уже 18 лет. К тому же, она-то не влюблена в меня. Это я всё врывался к ней со своей очевидностью, как пещерный человек с привязанным к палке камнем, и глупо настрачивал, что влюблён. Глупо ведь, да? А я всё равно лез…
В общем, я написал: "Извини меня, Вер. Извини за эту неуместную прямоту. Неправильно я как-то поступал… Не надо было этого всего, раз сразу стало понятно, что ты хочешь просто общения. Как-то по-дурацки вышло".
Вера прекрасна! Светла, улыбчива и бесконечно добра! Даже в этот момент она проявила себя этими качествами. Она ответила: "Ииии?.. А если не извиню?))))". Я заулыбался, как идиотик, от такой реакции, ведь она могла ответить намного жёстче! Решил поддержать волну: "Тогда я добьюсь того, чтобы все твои сыновья поступили в гуманитарный ВУЗ!!!". Она с кучей смеющихся смайликов написала: "Нееееет". Слушайте, давайте я буду писать, как в романах: через тире. Я, конечно, не писатель, но так проще же будет, да? А то словарный запас уже исчерпывается с этими "она, он, ответил, написал" и прочим.
– Со старшим у тебя точно ничего не выйдет!
– Зато младший со мной!
Здесь нужно кое-что прояснить. Помните, я говорил, что дети в лагере в конце каждого дня всех обнимали, кроме меня? Так вот её сын – единственный, кто меня обнял в конце заключительного дня, в пятницу. Я тогда что-то убирал в свою сумку в кабинете. Были только я и закопошившийся он, все дети одевались внизу. Уже будучи в дверях, он вдруг остановился, развернулся ко мне и со словами: "А ведь вас никто не обнимает…" – подбежал ко мне, и мы крепко обнялись.
Вера написала:
– Теперь будешь поступать исключительно правильно?
– Я не буду писать о своих чувствах, если они ни к чему.
– Куда делся вчерашний "колючий ёж"?
– Перевернулся брюшком к солнцу.
– Он так и будет крутиться?
– Нет)) он не будет показывать шипы. Будет добрым, будет утаивать свою симпатию к Вере…) Если только она сама не попросит достать сердце)))
Потом я дописал:
– Ну или намекнёт.
– Я только хотела написать, что она будет намекать)))
– Тогда ёж станет счастливым.
– А почему ты изменил своё решение?
– Потому что понял, что ты мне не просто понравилась, как мимолётная девчонка) я испытываю что-то очень тёплое, нежное… Не хочу и не смогу вот так вот взять и сжечь мост. Твоя милая простота очень дорога мне.
– Вот прям ближе к вечеру это понял?
– Ближе к вечеру я освободился.
– Но ты же вчера прямо сказал, что никакого общения!!!
– Я вот даже пересмотрел сейчас переписку. Я такого не говорил!!
– Не придирайся к словам! Ты дал это понять!!
– Да ничего я не давал!
После недолгого молчания Вера поделилась грустным для меня предположением:
– Может быть, вчера… Так было правильно…
– Ты хочешь, чтобы я перестал чувствовать и общение прекратилось?
Она ответила в двух сообщениях:
– Я не знаю…
– Чего я хочу…
В последующие дни (по графику, естественно) мы общались с ней легко, просто и так приятно! Я ждал с нетерпением ответов на мои вопросы, радовался, когда смеялась она… Иногда Вера даже звонила мне уже после работы, когда выходила гулять с собакой. О как я был счастлив в те часы, а мы общались с ней часами! О кино, о театре, о причудливых людях, о смешных ситуациях из наших жизней… Помню, как-то я заболел и лежал две недели дома. Меня одолевала жуткая сонливость. Вера переживала, уговаривала вызвать врача, что я и сделал, но уже когда совсем стало плохо.
Потом… Она улетела на Мальдивы со своим младшим сыном на неделю. Мы общались каждый день!!! Несколько раз, перед сном, она просила, чтобы я написал ей что-нибудь сладкое… И я писал. Писал большие сообщения, полные моей любви. Как-то раз, – время уже было около 2 часов ночи, – она не дождалась моего огромного сладкого сообщения и позвонила мне! Мы проболтали до 5 утра. Она волновалась за меня, ведь в 7 часов мне уже надо было вставать на работу. Но я сказал ей, что встану бодрым и счастливым, ведь я разговаривал С НЕЙ…
Однажды ночью я сидел с друзьями в парке. Пили виски, слушали музыку, ели пиццу, вспоминали прошлое, строили планы на будущее и бесконечно радовались настоящему. Я переписывался с Верой. Она сказала, что ей в номере очень холодно, а одеяло ей забыли принести. Спуститься за ним самой уже не было сил. Я спросил, какой у неё отель и номер. Она сказала и уснула. Один из моих друзей учился на ин.язе, поэтому я попросил его о помощи, найдя в интернете телефон отеля. Он с радостью согласился помочь.
Первый звонок. Тут же сбросили.
Второй раз. Иностранец успел только сказать ломаное "Хеллоу", как снова сбросилось, а мне пришла СМС, что я в минусе на 200 рублей. Я положил 500 сверху, и мы позвонили ещё.
– Хеллоу, – поднял он трубку.
– Хеллоу, ай нид бланкет фо май принцесс. Ши из колд.
Он спросил номер. Друг отчётливо его произнёс по цифре. Тот сказал: "О,кей. Тен минетс" – и я запрыгал от радости. Написал Вере: "Жди. Через 10 минут принесут".
Она ответила через 15. Её удивлению не было предела. Как оказалось, они её разбудили, она испугалась, а когда подали тёплое одеяло, всё поняла. "Ты волшебник?" – спросила она. Дальше последовали очень милые сообщения про заботу и её очень приятное удивление. Никогда я так не был счастлив! На утро она сказала, что всю ночь улыбалась и не могла уснуть… Высылала мне фотографии с кровати, с пляжа, просто с прогулки. Я не стесняясь слал ей целующие смайлы. Она сказала, что я могу форсировать сообщения в переписке, но в реальной жизни надо быть аккуратнее. Мы радовались с ней каждому сообщению!
Представьте себе, в каком я был в восторге, когда по работе вновь приехал в ту школу, где проходил лагерь! Нам с коллегой нужно было провести онлайн-трансляцию стажировочных мероприятий учителей. Естественно, как только мы вошли в школу, я тут же написал Вере:
– А я сейчас в твоей школе!)))
– Серьёзно?))
– Да)
– Что ты там делаешь?
– Проводим учительские мероприятия. А ты сейчас где?
– Три часа ехали с подругой. Нога онемела.
– На руках надо отнести))
– Некому…
– Я же тут!(( Где ты? я приду.
– Да мы ещё шопимся. 60 км от города)
– Я думал, ты здесь… Рядом((
Далее я попросил фотографии себя в той одежде, которую она думает покупать. Подвёл это под предлог, что необходима независимая мужская оценка. Она посмеялась, а затем скинула… Милая, красивая Вера стоит в стильном зеленоватом пиджачке с множеством чёрных одинаковых узоров на нём и в чёрных брючках. Из-под пиджака выглядывала её нежная кожа.
– Какая дама!!! Сколько женской уверенности и лоска!))
– Да, мы деловухи)) Буду с голым пупком на работу ходить))))) Когда я надела короткое платье, подруга позвала меня замуж))) Вот думаю теперь)))
– Так а где же фото?))
– Я его не купила)
– Ну и правильно! А то я бы ревновал)
– Ты и так…))
Через несколько часов я вышел в уже ледяную осень, отправил коллегу на служебной машине, а сам остался ждать на улице. Уже стемнело. Я ей написал ряд сообщений с разницей в полтора часа между первым и последним:
“Я всё ещё здесь”
“У меня садится телефон”
“Стою жду тебя”
“Лааадно, ещё подожду)))”
“Если быстро ходить кругами, то не так уж и холодно”
“Но зарядка потихоньку садится”
“8%(( уехал. А то не хватит аккумулятора, чтобы вызвать такси”
Прошло ещё 15 минут. Она прочитала все эти сообщения и написала:
– Серьёзно ждал? Я же сказала, что я очень далеко.
Я отправил ей фото из машины с видом на шоссе и большой белый указатель с чёрными буквами. Она не читала… Потом у меня сел телефон, а зарядку, как выяснилось, я забыл в сумке, которую увёз коллега…
Как-то раз наш университет принял участие в образовательной выставке в Москве, рядом с Красной площадью. Я должен был два дня стоять в Гостином Дворе с коллегами возле стенда нашего вуза и отвечать на вопросы абитуриентов. Я скинул ей ссылку на приглашение. Она сразу предупредила, что, во-первых, сможет приехать только на второй день, а во-вторых, она не оставит сына, поэтому я могу рассчитывать только на короткое приветствие… В итоге на второй день мне нужно было срочно ехать к начальству, а потом к себе в университет и ожидать совещания с проректором. Она же поехала с сыном… И его другом! Вера, как сама сказала, могла бы оставить их вдвоём на этой выставке и пойти гулять со мной по площади. В самый последний момент я старался что-нибудь придумать, я звонил своей коллеге, которая как раз была там, мы продумывали с ней варианты, но каждый из них лишь сулил проблемы с проректором, ведь она хотела провести со мной совещание. Мы не встретились…
Тем осенним вечером я возвращался на электричке со дня рождения своих родственников. Шёл дождь. В мой город электричка должна была приехать в 20:12. До её города – 25 минут. Вера написала, что она на корпоративе. “Шанс!” – подумал я. Спросил, до скольких она будет на месте. Она ответила: “Не знаю))”. Время тогда было около 19:40. Мне захотелось её удивить, наконец-то увидеть её после месяца воздушного и сокровенного общения. Я вызвал такси за несколько минут до приезда на свою станцию, поэтому не потерял ни минуты! Выскочил из тамбура и тут же заскочил в машину. “Как же хочется взглянуть на тебя сейчас” – писал я, не раскрывая своего плана и надеясь на счастливейшее стечение обстоятельств. Она написала:
– Вот надо было приехать на спектакль…
– Не уходи с корпоратива. Задержись.
Мои карты раскрылись.
– …))
– Ну что?))
– Я сейчас уже скоро ухожу! Все расходятся.
– Что за корпоратив такой, когда в 8 вечера уже все расходятся?
– 60+, ахах)))))
– Ты будешь дома в 9.
– Это поздно…
– Мне хотя бы просто увидеть тебя!
– Смысл приезжать на 5 минут?
– В нашем случае, это не 5 минут, а 5 жизней.
Затем она позвонила мне и своим светлым резвым голоском спросила:
– Ну и что ты там придумал? Едешь?
– Еду… Подожди.
– Но я не могу, пойми… Это поздно.
Я посмотрел на навигатор водителя.
– Всего 15 минут.
– Это много.
– О, уже 14.
– Ха-ха-ха, ну что ты какой…
– Какой? Я просто хочу увидеть тебя. Сядешь в машину сразу же и поедешь.
Яркий телефон таксиста периодически женским голосом руководил движением. Осенняя тьма за стеклом подмигивала мне огоньками проезжающих мимо машин, а бескрайнее чёрное небо кружило голову нераспутанными клубами скорого будущего. Я волновался… Вскоре связь стала никудышной, и мы перешли обратно на сообщения. Написал ей:
– 10 минут.
– Много…
– Много – это не видеться месяц.
– Ахахах.
– Алкоголя-то с тусы взяла хоть?
– Неееет))
– М-даа… А что тогда, курить со мной будешь?
– Траву?
– Да.
– Буду.
– На даче сорняков собрал.
– Ахах)) Тогда нет… Сколько ещё?
– 7 минут.
– Много.
– Мало.
– Где можно так долго ехать по моему городу?
– Да мы только въехали. Пробка на магистрали. 6 минут.
– Ооооох, придумал! Очень плохая это идея… Сейчас уже мои начнут волноваться.
– Но ты же сказала, что у вас там туса!
– Да, но до 8! Я уже дома должна быть.
– 4 минуты.
– Много. Я и так одна уже тут…
– Просто увижу тебя – и уедешь!
– Мне муж звонил…
– Ну, скажи, задерживаешься из-за коллег, не отпускают с праздника.
– Он обзвонил их, сказал… А они уже все дома.
– 2 минуты!
Она прочитала и замолчала. Вышла из сети. Машина подъехала к небольшому красивому зданию спа-салона. “Я тут! Где ты?” – отправил я ей. Молчит… Отважился позвонить. Сбросила… Возле ворот прошли двое с чёрным, набитым звенящими бутылками пакетом. Я обежал место её работы несколько раз… Потом встал где-то под неработающим фонарём возле пересечения двух тропинок, в углу, и выкурил две сигареты. Она не читала…
Вера каждый раз не упускала случая колко заметить: если когда-нибудь муж что-то заподозрит, то она резко прервёт переписку. "Подумаю дня два об этом, а потом и забуду это всё" – вырезала она как-то раз огромным куском льда мне на сердце. Видимо, так оно и вышло… Вера перестала выходить со мной на связь, заблокировала мой номер, кинула меня в чёрный список в мессенджере.
Прошло около двух лет. Моя жена уехала на два дня с ребёнком к родителям. Это будут два дня из графика моего общения с Верой. Только уже не с настоящей, а с той, из прошлого. Может, написать об этом? Сдуть пыль со шкатулки памяти и достать оттуда горсточку маленьких ослепительных бриллиантов? Пожалуй, так и сделаю. Кстати, жена очень похожа на Веру… А значит, всё не так уж и плохо.
Правда?..
Бабка-ёжка
Меня зовут Лида, и мне 6 лет. Скоро в школу, да. Мама часто об этом говорит, учит меня аккуратно писать в прописях, но у меня почему-то всё не получается писать аккуратно. Мне всё время хочется на этих листочках что-нибудь нарисовать, разукрасить
фигурки там всякие, зверушек, цветочки, солнышко…
Я редко хожу в детский садик, потому что часто болею. Друзей у меня там нет. Миша хороший вот, а Таня плохая, но я люблю с ней играть. А, и ещё с Ниной. У неё много игрушек, но она очень дружит с Таней. Таня большая, почему-то любит обижать, не принимать меня в новые игры, но я не обижаюсь: игры интересные, хочется играть. Воспитательница им говорит – и меня принимают в игры.
Вот недавно вот я долго болела. Ходила к врачу. Она меня уже хорошо знает. Я делала “кукушку”. Когда стало легче, мама сказала, что мне нужно погулять. Я горки очень люблю. У нас недалеко от дома, вон там вон, есть площадка. Недавно построили. Там качели такие большие, одни даже в виде большой паутины как будто бы. На них все детишки прыгают, лежат и качаются. К маме тогда, помню, зашла подруга. У неё сын Гриша. Мама была занята, не могла со мной пойти на площадку, поэтому разрешила отправиться с тётей Леной и Гришей. Я взяла свои любимые поп-иты! Они же красивые! Лопаются так! Я коплю поп-иты. Это чтобы детишкам раздавать, чтобы они играли тоже в них. Мне хочется так.
Когда мы вышли, я обрадовалась! Наконец-то гулять! Я дала Грише поп-ит. Он взял его и кинул в лужу. Я подобрала, отряхнула. Тётя Лена его отругала, а он смеялся. Мне нравится, когда детишки смеются. Гриша хороший.
На площадке было та-ак много всех. Гриша сразу куда-то убежал. Там ещё Таня была и Нина. Они всегда вместе гуляют. Мне стало немножко холодно. Но только маме нельзя говорить. Зиму я всё равно очень люблю. Я забыла перчатки… но хочется всегда снежков. Детишки во что-то играли все, я не могла понять, во что. Просто бегала, когда кто-то бегает, стояла, когда кто-то стоит. Поп-иты иногда падали, я поднимала. Иногда, когда я стояла во время этой непонятной игры с кем-нибудь, я давала поп-иты. Потом нужно было резко начать бежать, по их правилам. Меня случайно толкали, потому что не видели меня. Устала.
Я подошла и поздоровалась с Таней. Она не услышала. Пошла тогда лепить снежки под мостом большой двойной горки. Там вот мост их разделял как будто бы. И вот эти два домика по бокам, там все бегают, оттуда скатываются по горкам. Я положила поп-иты и вот лепила снежки под мостиком. Я их складывала. Не люблю кидаться ими! Серёже тогда попали в глазик, и он заплакал. Это плохо. Вот, я лепила и складывала их рядышком. Детишки бегали, мамы и папы что-то там говорили, ходили, тётю Лену я не видела. Антошка смешной, бегал всё и ногой мои поп-иты пинал. Приходилось за ними ходить и обратно под мостик убирать. Антошка смеялся. Антошка хороший.
Потом увидела это Настя. У них игра такая вот получилась: Антошка разбрасывает ногами (у него какие-то лёгкие ботиночки были, холодно ему было, думаю) мои поп-иты, а пока я их собираю, Настя подбегает и пляшет на моих снежках, пока все их не раздавит. Я быстро собирала поп-иты, подходила и ждала, когда Настя все их раздавит. Она так красиво улыбается. Настя хорошая.
Подбежала Таня и так сильно прыгнула в ещё не замёрзшую лужу рядом со мной, что разлетелись грязные брызги. Я уверена: она не специально. Все смотрели на Таню. Им было здорово от того, что она такая. Потом они все посмотрели на меня и почему-то засмеялись.
– Бабка-ёжка! – Весело крикнула Таня и стала тыкать в меня пальчиком. Все детишки так весело засмеялись! Наконец-то смеются сразу же все! Они все хорошие.
Просто получилось так, что брызги попали только на меня. Вся моя розовая курточка и красные болоневые штаны испачкались.
– Бежим от неё! – Крикнул тот самый Гриша, с которым мы пришли.
Вот теперь понятно! Эта игра понятная. Надо, получается, бегать, потому что я бабка-ёжка. Я расхохоталась и побежала. Сначала на Диму.
– А давайте с поп-итами! – Громко сказала я. Только маме не говорите, мне нельзя после болезни громко кричать. – Дима, держи, мне бабушка вот этот подарила вчера.
Дима почему-то ударил ножкой мне по руке и выбил поп-ит. Жалко, что я без перчаток! Если бы рука была тёплая, было бы не больно. А он просто не видел, что я без перчаток, не знал, что я вышла без них уже, поэтому и ударил. Поп-ит куда-то улетел. Я пошла его искать. Когда смотрела вниз, видела, что по курточке стекают грязные струйки, как в том мультике, когда ручейки разноцветные текут. А тут – только чёрные, получается. Но это тоже цвет. Ничего.
Поп-ит упал куда-то за забор. Я наклонилась за ним. Подбежала Нина и подтолкнула меня, чтобы я достала поп-ит. Но она просто сделала это очень сильно. Я перевернулась. “Бабка-ёжка!” – выкрикнула она, и все снова захохотали. Нет, я не больно упала. Если бы она видела, что с той стороны забора лужа, она бы так не сделала. Нина хорошая.
Я подняла поп-ит. Повернулась к детишкам. Они засмеялись ещё сильнее! Это потому что у меня ещё и щёчки теперь в чёрных струйках стали.
– “Бабка-ёжка из печки вылезла!” – Смешно сказал Антошка.
– Надо отмыть её! – Предложила Таня, и все стали меня очищать белым, чистым снежком. Просто они далеко стояли, и не видели, что попадают мне в лицо. А так бы они так не сделали.
Я вытерлась рукавом. А рукав всё равно грязный был. Они в него не попали, не отмыли, получается.
– Она не отмывается! Значит, она заразная! Надо бежать от неё, – крикнул умный Миша! Тот самый Миша. Он САМЫЙ хороший.
– Ми-и-и-ш! Хочешь поп-ит? – Прокричала ему я, улыбаясь.
Миша забежал наверх в домик. Я вспомнила, что правила этой игры простые. Надо бегать – и они будут смеяться. Они хорошие.
Бегала я за ними долго! Не могла никого догнать. А ещё вот я неуклюжая! Случайно набегала на ножки детишек и падала! Они смеялись. Потом всё чаще почему-то попадалась на эти ножки. Видимо, совсем устала я, не видела, куда бегу. Я вставала и извинялась, а то им больно, наверное, было. Меня мама учила просить прощения, если кому-то больно делаешь.
– А давайте теперь другой будет бабкой-ёжкой! – Сказала детишкам я. Они подбежали и начали брать у меня поп-иты. Они были навеселе просто, поэтому как-то резко их выхватывали, один раз сильно потянули ручку мне и попали поп-итом в лицо. Да я и сама, когда сильно веселюсь, случайно задеваю мамин телефон, и он падает. Но ничего, она меня прощает.
Я была рада, ведь им, наконец-то, захотелось поиграть в поп-иты. Они их высоко и далеко кидали.
– Ого! Какие вы сильные! – Похвалила я их.
– А ещё меткие! – Ответил Серёжа и кинул издалека поп-ит мне между глазок, как тарелочку. Серёжа знал, что поп-ит резиновый, от него не больно. Все засмеялись. Серёжа хороший.
– Смотрите, у неё вот этот если перевернуть, то похож на рака! – Весело заметила Таня, играя поп-итом в руке.
– Ха-ха-ха! А у неё как раз брат раком болеет – Закричал Миша.
Они все встали в позу рака и начали вокруг меня ходить, как раки, разведя в стороны руки, сделав из ручек клешни и растопырив ноги. Вот это был хоровод! А Паша мой и правда каким-то раком болеет. Но только он не красный почему-то, а бледненький. Жалко его. Но он выздоровеет. Знаете почему? Только никому не говорите! Потому что я такое желание на Новый год загадала. Тссссс!..
Ребята стали потихоньку расходится. Я не видела, вроде бы они пошли туда, куда запульнули поп-иты. А потом шли ещё дальше. Но они… их… как будто бы… подбирали.
– Хорошо-о! – Во весь голос кричала я, – тогда в са-а-дике вернё-ёте! Миша-а! Бабушкин мой у тебя, да?
Миша с Димой и Серёжей обернулись и что-то мне показали. Вроде бы большие пальчики вверх. Но только как-то по-другому, что ли… Значит, они втроём хотят поиграть в бабушкин поп-ит. Это хорошо! Лишь бы им нравился он.
Подбежала тётя Лена.
– Ли-и-да! Господи, как же так-то! Вась, ну чего стоишь! Дай хоть салфетку, что ль, влажную.
Дядя Вася дал. Он смешной такой, когда копается в женской сумочке. Тётя Лена меня оттирала, а Гриша бегал на горке с Таней и Ниной. Там ещё Антошка был, они паровозиком скатывались. Потом Антошка пошёл домой, попрощавшись со всеми. Они что-то весёлое друг другу крикнули. Я решила тоже:
– Анто-о-шка! Пока!
Антошка взглянул на меня. Я улыбнулась и помахала. Он изобразил рака. Смешной и хороший он.
Когда меня почистили, я пошла к Тане с Ниной. Тётя Лена сказала, что ещё немного – и домой пойдём. Девочки сидели прямо на попах на мостике. Подошла Танина мама и дала им вкуснющие сырные шарики и чаёк в розовом термосе! Пить хотелось мне очень сильно.
– Бабка-ёжка пришла! – Весело бросила Нина.
Я посмеялась, Таня тоже.
– А можно попить? – спросила я снизу.
– Ты же бабка-ёжка! Мы не можем тебя подпустить. Вставай под мост. – Сказала Таня.
Я встала под мост. Они так хотели быстрее утолить мою жажду, что сразу же начали лить мне сверху. Немножко попало на шапку и куртку, а, и в левый глаз ещё. Чай лился между дощечек. Подбежала мама Тани и отругала их. Как-то слишком уж. Взяла меня за ручку и поднялась со мной на этот мост. Сказала всем встать. Потом она ушла, а девочки попросили меня пройти с ними в домик. Руки мои очень-очень замёрзли, я грела их ротиком.
– Давай я погрею, – предложила Нина.
Я дала ручку, а она зачем-то плюнула в неё. Они посмеялись. Я подумала, что какая-то игра началась, но потом они предложили поесть шарики. Я протянула руку опять. Таня положила шарик, а Нина сверху снова плюнула. “Ага! – Подумала я, – это всё-таки игра! Надо быстрее есть!” – подумала я. Но у меня не получалось, и у меня так и не вышло поесть эти шарики. Но они вкусные, я знаю. Мама покупает такие. Пашка тоже их обожает. В последнее время только ничего не ест что-то.
Гриша всё это время игрался с каким-то другим мальчиком. Его я не знаю. Они качались на качелях и что-то пели. Я крикнула им, хотела спросить чего они поют. Тот незнакомый мальчик спросил Гришу: “А, вот эта – бабка-ёжка?”. Гриша, весело мотая головой, словно пританцовывая, кивнул. Я это крикнула оттуда, где уже горка сверху начинается, ну вот то есть где как бы дверь должна быть, но её нет. Сзади то ли Таня, то ли Аня решили, что будет весело резко меня толкнуть. Я прокатилась на животе. Было страшно, но весело, когда уже приземлилась. Но, правда, больше я не хотела.
– Всё, девочки, я больше не буду, – улыбаясь, крикнула я им.
Гришу и меня позвала его мама. Дядя Вася ушёл в магазин, пошатываясь. Они проводили меня до подъезда и открыли мне домофонную дверь. У них ключ такой, который, знаете, все двери открывает. Я обняла Гришу на прощание. Видимо, у него ручки замёрзли ещё сильнее, чем у меня, потому что он их не вынул из карманов. Хотя был в перчатках. Но это перчатки такие. Бабушка всегда говорит: “Делают сейчас незнамо что, ничего тёплого не найдёшь”. Мы попрощались с тётей Леной, Гриша смотрел куда-то в сторону и почему-то смеялся.
– Какой ты хороший, Гриша! – весело сказала я.
Когда зашла в подъезд уже, то почувствовала что-то сырое за воротником. Когда шарфик прикасался к шее, я это чувствовала. Наверное, капнуло, когда стояли под козырьком подъезда. А тёплое – потому что в подъезде же тепло, вот вода с сосульки и согрелась, наверное, не знаю…
Поднималась я долго. И всё думала: “Вот мама и дядя спрашивают меня, кем я стать хочу”. Не знаю… На последней ступеньке только вдруг обрадовалась! А дверь была приоткрыта наша. Внутри темно и пахло чем-то непонятным, необычно сладковатым. Я, довольная, повернулась к кухне, налево. Мама сидела за столом, как чёрный холмик. Рядом на стуле стоял кривой пакет. из него торчали продукты, а ещё они везде были на полу почему-то. Лица мамы не видно было. В руках она держала зачем-то фотографию Пашки, я по рамке узнала. У нас одна такая. Чего смотрит? Он же рядом, в ближайшей больнице лежит, через дорогу. Наверное, решила вспомнить, какой он забавный всегда на фотографиях. Значит, всё хорошо. И я решила ответить на вопрос мамы и дяди:
– Ма-а-а-а-а-м! Я бабка-ёжка!
День рождения
– Ты давай пока музыку включи хоть.
– А сыр-то надо потереть?
– Вон Маринка несёт уже.
– О, а ты чего не одет-то ещё?
– Стол кто-нибудь разберёт, нет, я не пойму?
– Скатерть она ждёт, скатерть!
– Витька знает, где она. Мы кальмары-то покупали, вообще?
– Да не таки-и-е!
– Она тебе список же кидала.
– У меня слов нет…
– Мам, я не буду платье надевать.
– У сестры твоей день рождения!
–…
– Так, ну чего, я пошёл тогда?
– Давай только быстро, ладно? Сейчас все придут уже.
– Блин, порезалась.
– Кто-то стучал вроде, нет?
– Я в ванную!
– Ну вы чего, в самом деле!? Пораньше нельзя, что ли, было?
– Кирилл звонил, мам. Подъезжают. Настька не поехала.
– Как? А он с Игнатом и Людкой?
– Да.
– Хорошо, ладно…
– Я забыла, в этом – свежие огурцы или солёные?
– Пусть будут свежие…
– А что у вас с ноутом, понять не могу?
– Ой, забыли. Ты через другой включи, в той комнате лежит. Сашка привёз.
– А можно, точно?
– Да-да, бери.
– Торт всё-таки надо было бисквитный заказать, а то этот тает вон.
– Света не любит бисквит!
– Может, отнесёшь на балкон пока?
– Подержи дверь.
– Миша! Открой духовку: перевернуть надо.
– Завтра на учёбу?
– Ага.
– Здра-а-вствуйте!
– Ну неужели!
– А кто это тут у нас такой комочек махонький?
– Держи!
– Слушайте, у вас припарковаться – целая головоломка!
– Ты на своей?
– Не, Людка вон за рулём.
– Тапок нет больше?
– Да подожди! Сейчас руки хоть вымою, чего тебе?
– Ой! Там Маринка. На кухне помойте руки.
– Может, чем помочь, тёть Рит?
– К Мишке подойди, помоги перевернуть.
– Привет-привет. Сейчас я, отойди пока. Опа! Давай.
– Надо попробовать.
– Да только поставили.
– Ладно.
– Вы, как всегда… на целую роту!
– А где Серёжка-то?
– Здрасти-здрасти!
– Марин, давай быстрее! Подходят уже все.
– Как у тебя там с экзаменами?
– Папа-а, это как в Майнкрафте, смотри!
– Что-то дует у вас так в зале.
– Вить, балкон не закрыл, что ли!?
– Ё-моё…
– Рит, ты как?
– Нормально! А что?
– Тёть Лен…
– О, музычка заиграла! Репертуар у вас не меняется, я смотрю.
– Ты с дтп-то там решил, всё?
– Да, не, ну, а чё, он сам виноват был, мирно разошлись, без проблем.
– Как там Нинка?
– Так, мы когда встретимся, ты мне скажешь?
– Ну, вот встретились, ха-ха-ха.
– Давай уже выбери день. Ты же можешь график подстроить, я знаю.
– Миша! Ну чего там?
– Мы перевернули.
– О, Серёга пришёл, наконец.
– Здорово, родственники!
– Ну, купил?
– Да, вот.
– Слушай, я у Нюрки там в доме столько металла нашёл, давай на твоей газели съездим завтра, заберём, сдадим. Прибыль пополам. Надо от лишнего избавиться, там хлама столько!
– Миш, ты обещал привезти, помнишь?
– Кстати, а у меня розы так и не прижились, представляешь?
– Время-то уже!
– Я сама. Рит, давай отнесу.
– Ага. Так, тарелок хватает там?
– Вить, просила: посчитай бокалы! Приоткрой здесь окошко.
– Три-та-та-а-три-та-та-а!
– Ещё-ещё хочу!
– Давайте стол поближе к креслу. Мест не хватит.
– Я здесь сяду.
– Светин стул подвиньте!
– Да.
– Тёть Лен…
– Двигайся-двигайся.
– Убери телефон.
– Не уберу.
– Мы надолго?
– Не знаю…
– Хлеб нарежь и вон туда поставь. Серёж, давай бар свой открывай. Ребята сухенького, может, хотя бы выпьют.
– Всем приве-е-т!
– Привет! Разувайтесь.
– Тёть Рит, мы вот…
– Спаси-и-бо, спасибо! Светка приедет – сами подарите.
– Хорошо.
– Блин, я телефон в сумке забыла. Дай ключи.
– Ну как пенсия-то? Хватает?
– Ну, у меня ж она большая. У Сашки зарплата такая, вообще!
– Ха-ха, а мы вчера с отцом ездили, кстати, на Садовод-то.
– Ну давай рассказывай, студент!
– Здравствуйте.
– Проходите! А, некуда вешать? А вон в шкаф давайте. Серёж, вынеси дачное к нам тогда в комнату, вешалки возьми, повесь.
– Слушайте, мне кажется, готово…
– Да не, ты чего. Мы сейчас ещё посидеть успеем.
– Тёть Рит, мы это…
– Спасибо, родные, спасибо. Давайте я тогда все подарки к ней в комнату отнесу.
– Ага.
– Марин, давай вот, на кровать. Ты чего стоишь-то тут? Давай садись за стол.
– Так, вы чего там вдвоём застыли!? Ну-ка, хозяйки!
– Не, я, знаешь, чего не пойму? Вот они же заплатили вдвое больше! Прекрасно знают же, что через нас всё можно решить.
– Плюх! Ха-ха-ха, ещё?
– Приглашаю вас на танец!
– Садись уже, танцор!
– Так, я сейчас подкрашусь. А вы садитесь-садитесь! Вить, давай вон туда, рядом со Светкой сядешь. Господи, время-то…
– Ну чего, накладывайте давайте.
– Вино открываю?
– Мне водки.
– Кто бы сомневался!
– Я сам и сомневался.
– Ха-ха-ха
– Тёть Лен, я с вами сяду.
– Давай.
– Серёж, ну, ты долго там?
– Помнишь, я фотку высылал с раками вот такими? Во-о-т! Это там!
– Да я уж продал её давно, ты чего…
– Тетрадки твои, что ль?
– Ты чего там делала, Рит?
– Да Светка звонила, сейчас будет скоро.
– Тёть Лен!
– Не надо, Марин…
– Ну, накладывайте-накладывайте.
– Где мой любимый с ананасами?
– Слушай, а ты вот этот по-другому как-то сделала, да?
– Игнат! Я кому сказал! Не кидайся картошкой!
– Миш, Люд, переверните сходите.
– Давай разливай.
– Не-не, мне вот в этот стакан.
– А мой где? А, всё…
– Рит, ты куда опять?
– Я Светке подарки сфоткала, отправила, чтоб побыстрей приехала. Сказала, мчит!
– Марин, чего тебе наложить?
– Серёг, а ты баню-то сейчас топишь?
– Да нет… ездим вон в общественную иногда.
– Смотри, чего покажу.
– Ух ты, это вы где?
– Готово уже!?
– Да! Я потыкала. Мягкое. А то пересушим, да и сверху вон подгорело, видите?
– Давай тарелку.
– Там много. Может, в центре вон поставить?
– Да куда такую байду ставить-то?
– Всё, все взяли? Унесёшь, Миш?
– В соево-медовом сделала?
– И немного кунжута.
– Ладно, хватит есть…
– Да только начали, ну подожди ты!
– Выпьем.
– Ой, ладно… Света не пьёт всё равно.
– Тёть Лен…
– Давай винца, давай.
– Добавки, может, кому ещё?
– Давай, можно.
– Игнат, ну хоть чуть-чуть курочки поешь, а!
– Вы как в деревню-то съездили?
– Пойду Свете только отложу.
– Там без вариантов, вообще. Зарплату второй месяц не платят.
– Помню-помню я, как ты то дело провернул, рассказывай теперь, ага! До сих пор вон ходит нос воротит. Вот не стыдно тебе, а? Ха-ха-ха.
– Слушайте, а там торт же.
– Уже?
– Свечки в комоде.
– Она же не приехала ещё.
– …
– Тёть Лен…
– Тёть Лен, мы сейчас поедем уже скоро. Вы с нами?
– Да, мам, давай завезём. Игната на день рождения друга везти сейчас. Мы ничего не взяли, переодёвку никакую.
– Как?
– Ну, тёть Рит, надо ехать.
– Я вам тортика с собой.
– Вить, а у вас там можно как-то страховку подешевле приобрести?
– Я вот эту игрушку хочу взять.
– Бери, дорогой.
– Ну-ка, посчитай, сколько свечек в торте. Не задувай, не надо.
– Света звонила. Просила за неё задуть.
– Ладно, пойдём мы.
– Слушайте, ну жалко, конечно!
– Надо-надо, тёть Рит. Всё, давайте. Дядь Серёж, вы позвоните тогда, как подъехать нужно будет.
– Мишань, подай сумку.
– Ритуль, сестрёнка, давай, пока.
– Давай-давай, Ленусь, Свете поздравления передам.
– Тёть Лен…
– Марин, не надо. У неё это пройдёт… Давай, солнышко моё. Звони!
– Кирюш, вот, возьми.
– Спасибо, всё, всем пока.
– Игнат, иди нормально по ступенькам.
– Слушай, попрохладнее стало.
– Мам…
– Кирилл, ну ты хоть не начинай.
– Сколько это будет продолжаться?.
– Тёть Лен, куда положить?
– Люд, в багажник тогда. Всё, поехали.
– Ты же врач! Её нужно положить…
– Кирилл!! А ещё я сестра её! Пусть лучше так всё будет… Не сложно же раз в год всем подыграть ей… Все справляются…
– Да, но каждый год…
– Кирилл…
– Залезай, Игнат.
Трибунал
“Сынулька! Привет! Как мы рады, что ты написал нам! Слава Богу, что всё у тебя хорошо. То, что со всеми подружился, тоже очень хорошо! Ты у нас молодец. Всегда общительный был. Ты там скажи, что в студенчестве журналистом работал. Отец вот говорит, что там какие-то военные листки же есть у вас. Вот и давай! Прояви инициативу, скажи, что умеешь писать статьи. У тебя же так хорошо получается, все зачитываться будут, да и время так быстрее пройдёт…”
На этом месте письма майор Жирнов тяжело выдохнул и принялся вытирать правой толстой ладонью лицо, раскрасневшееся от нервов и коньяка. В его квадратненьком кабинете горела лишь настольная зелёная лампа на столе. 45-летний военный сейчас сидел за ним, а напротив него, по другую сторону стола, – сутулый молоденький солдат. С плаца через открытое окно доносились берцово-каменные дроби. Жирнов продолжил читать.
“…Ты вот пишешь: “Мам, мы пока в учебке, тут дисциплины секретные, заглушки стоят, поэтому и запретили телефоны, поэтому и не звоню, не переживай, письма писать зато буду” – а как мне, скажи, не переживать, когда у тебя, вообще, возможность была не идти в армию? Будешь отцом – поймёшь! Конечно же я переживаю и буду переживать! Вот увижу тебя перед собой – тогда и успокоюсь. А пока нет уж. Сколько раз вот говорила что тебе, что сестре твоей: меня уже не переделать, всё, вот такая я! Сынуль, а чем вы там в “канцелярке” занимаетесь-то? Или тоже секретно? Но всё равно молодец. Туда же не всех берут. У вас и удобства там есть, получается, не то, что у других, раз даже письмо нам вон не написал, а на принтере распечатал…”
Майор медленно поднял глазами железный воздух. Лицо солдата ему было видно плохо: свет падал лишь на его грудь и сложенные у низа живота бледные худые руки. Рядовой не двигался.
“Хорошо, что хоть 14-го к тебе приехать можно!..”
Жирнов открыл свой огромный исписанный бордовый блокнот, полистал, среди корявых записей увидел: “Подпись первых двух увольнительных 20 роты – 13.08, 14.08”. Лукавый взгляд сверкнул в сторону силуэта 23-летнего лица.
“…Сынуль, думаем вот, что взять-то тебе поесть… Я твоей любимой колбаски обязательно наберу у тёть Светы, а кока сделает салат твой любимый. Отец пивка всё предлагает, но какой там, если у тебя один день всего лишь увольнительный. А так, конечно, посидели бы хоть расслабились немножко. Я уж ему сказала, чтоб даже не думал брать, а то не дай Бог чего. Сёстры все твои тоже хотят приехать. Машка сказала, на кружке договорится с учительницей. Такая строгая встала и говорит: “Я эти развивашки и сама могу потом подготовить! А брата увижу только через год!” – представляешь? Главное, так вот ни за что за домашнюю не сядет, а тут вот тебе, пожалуйста! Стимул какой появился. Ой, до сих пор смеёмся. Кира возьмёт отгул. А Туська у нас приболела вот, представляешь? Возили вчера к ветеринару, старенькая она уже, конечно… Зубы крошатся, в пятнах вся, да и Кирка всё говорит, что она грустненькая стала в последнее время. Прописали лекарство. Из шприца надо впрыскивать в рот. Сопротивляется, а чего делать…”
Майор откинулся к спинке стула. Налил рюмку коньяка и тут же выпил. Окно было открыто полностью, но какая-то духота всё равно неприятно щекотала ему кожу. Он расстегнул китель, залез рукой себе под уставную кофту и почесал грудь. Затем, размяв шею, вновь забегал глазами по строчкам, пошевелив чёрными червяками под изрезанным морщинами лбом.
“Бурлакова видела тут недавно, представляешь? Привет тебе большой передаёт. Говорит, ты ему книги какие-то оставил почитать, пока сам в армии. Что-то там про работу мозга. Какой ты у нас умный! Димка сказал, что даже на лекции ездил этого автора, а потом подошёл к нему и попросил автограф на каждой книге специально для тебя! Приедешь – увидишь, обрадуешься. Он сейчас, кстати, в метро работать устроился, говорит. Ушёл с завода, там что-то не пошло, какие-то контракты там чего-то, не поняла я. Зато в метро стабильность, уверяет. Сыночек, я вот задумалась: а ты-то куда работать пойдёшь? Журналистика, говоришь, надоела… Так, может, всё-таки по связям своим в адвокатскую палату? Всё-таки образование-то юридическое. Да и приглашали тебя уже на собеседование… Только в магистратуру потом обязательно надо идти. Надо расти. Отец тоже вот говорит, что она сейчас очень важна, магистратура эта. Сынуль, а у тебя в груди-то точно больше коликов нет?..”
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/ivan-kulin/grustno-veselo/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Иван Кулин
Тип: электронная книга
Жанр: Социальная философия
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 20.04.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Дебютный сборник рассказов и эссе филолога, ищущего жизненные ориентиры, Ивана Кулина раскрывает в коротких сюжетах боль и смех (а порой и сквозь слёзы) настоящей действительности. Лаконичность, точность и ломаный ритм многих произведений отражают темы жизненных кризисов, трагических парадоксов и ситуативный абсурд современности.Содержит нецензурную брань.