Страна вечного детства
Страна вечного детства
Влад Райбер
В Стране вечного детства все носят белые простыни. По улицам бродят ненастоящие люди. Старые дома являют жильцам кошмарные сны. В подъездах водятся черти. На общем чердаке обитает жуткая тварь, а в подвалах открывается вход в иной мир. Люди живут рядом с давно умершими соседями. А для кого-то питаться человечиной – семейная традиция. «Страна вечного детства» – это сборник из шестнадцати рассказов, пропитанных ужасом и глубокой российской тоской.
Влад Райбер
Страна вечного детства
Страна вечного детства
В Стране вечного детства все носят белые простыни. По улицам бродят ненастоящие люди. Старые дома являют жильцам кошмарные сны. В подъездах водятся черти. На общем чердаке обитает жуткая тварь, а в подвалах открывается вход в иной мир. Люди живут рядом с давно умершими соседями. А для кого-то питаться человечиной – семейная традиция. «Страна вечного детства» – это сборник из шестнадцати рассказов, пропитанных ужасом и глубокой российской тоской.
Ненастоящие люди
Представьте, сколько незнакомых людей вы видели на улице за всю свою жизнь. А как думаете, сколько из них не были настоящими людьми? Вот встречаете вы на улице человека, обычного, среднего человека. Ничем он из толпы не выделяется, идёт себе куда-то, и дела вам до него нет. Человек и человек. Но задумайтесь, настоящий ли он? В буквальном смысле, не в переносном. Он не думает и не чувствует, а только изображает. Да он даже не из плоти и крови! Сколько таких среди нас? И что им от нас надо?
Я тоже не верил в существование ненастоящих людей, считал, что их выдумал мой друг в пьяном бреду. Всё началось в тот день, когда мне позвонила мать моего друга и попросила прийти поговорить с сыном, мол, пьёт и пьёт, не может остановиться. Так и умереть не долго!
Мы с Илюхой раньше жили в одном доме, в соседних квартирах, провели вместе детство и юность. Думали так будет всегда. Но взрослея виделись всё реже. Переехали в разные районы города. Я женился, а Илюха начал пить и спивался всё сильнее и сильнее.
Я приехал после звонка его матери. Она не причитала, не жаловалась, в её голосе не было ничего кроме злобы. Намучилась она с сыном и почти смирилась, но тут уже сил терпеть не было – пошли четвёртые сутки. Илюха уже на ноги подняться не мог, а всё глотал разбавленный спирт.
– Скорую будем вызывать, – сказал я. – Откапать его надо!
Мой старый друг валялся на полу, бормотал что-то, меня не узнавал. Пока скорая помощь ехала, я искал в полках его страховой полис, перебирал бумаги и случайно наткнулся на толстую тетрадь с записями. Это были какие-то заметки и наблюдения о «ненастоящих людях».
Ожидая врачей, я взялся их читать и у меня волосы дыбом становились. Почерк Илюхин. И не в детстве он всю эту ахинею писал, у последних записей были проставлены даты за прошлый год. Это было что-то вроде дневника, читая который я понял, что Илюха увлекается слежкой за людьми. И верит он, что те, кого он преследует, вовсе не люди и вообще не живые существа, а только изображают подобие жизни.
Моего друга увезли в больницу, а я уходя посоветовал матери закодировать сына.
– Не надо! – ответила женщина. – Моя знакомая сына закодировала, а он наркоманом стал. Не дай бог ещё всё из дома вынесет… Ты к нему приходи иногда. Он тебя любит, часто вспоминает. Говорит, Лёха, друг мой лучший. Будет время – приходи, поговори с ним, может он образумится.
Я пообещал, что приду на днях, тетрадку забрал с собой, чтобы мать не увидела, если будет прибираться.
И я пришёл сразу, как Илюху выписали из больницы. Был он разбитый, страдал от головной боли, но трезвый.
Илья сделал вид, будто рад меня видеть, но я чувствовал, что не было у него настроения для задушевных бесед с другом детства. А я ещё и с нравоучениями пришёл, спасателем себя чувствовал. Стал рассказывать, как его пьяного помогал на носилки класть, как матери за него стыдно. А потом ещё добавил, что скоро допьётся он до полного сумасшествия, и в качестве подтверждения своих слов положил перед Илюхой его тетрадь.
Увидев её, мой друг не на шутку разозлился. Стал орать на меня за то, что рылся в его вещах и читал личные записи. Да кто я вообще такой после этого? Выгнал меня Илюха, сказал, чтобы я больше на пороге у него не показывался.
И он был прав. С чего это я вдруг посчитал, что могу такое делать? Чужое читать без спроса! Может быть, он роман писал!
Я ему позвонил на следующий день, попросил прощения. Илюха извинился тоже, сказал, что о скандале жалеет и, что я могу приходить к нему в любое время. Мы друг другу всё простили и помирились. Приехал к нему вечером после работы. Мы пили чай с домашним пирогом, который испекла его мать и вспоминали свои подростковые хулиганские проделки.
Про ту тетрадку я не спрашивал, но мой друг решил мне всё объяснить. Он рассказал, что сейчас уже бросил… но раньше увлекался наблюдениями за странными существами, что похожи на людей, но не люди. По его словам, я и сам их видел. Все их видят, просто не знают, что они неживые, искусственные, вроде големов из еврейской мифологии.
Илюха рассказал, что у него на этих существ природное чутьё, сколько бы они ни старались быть незаметными, он всегда видел их среди людей.
Крепко убедился он в этом после встретил с Попутчиком. Когда у Ильи ещё была работа и права, он по дороге домой, часто видел голосующего человека. Попутчик, как выразился Илья, оказался самым «сложным» из ненастоящих людей, каких он только встречал, потому что он был способен вести подобие обычного разговора и отвечать на вопросы о себе. Спроси то, что обычно люди спрашивают в дороге: как зовут, сколько лет, кем работает… и он ответит! Ответит сухо и не интересно: имя у него простое, возраста он среднего, работа заурядная, всё как у всех, он и выглядит обычно, посмотришь на его лицо, а потом и не вспомнишь, как выглядел. Человек, как человек. Но спроси его о чём-то конкретном и он начнёт «зависать»…
Попутчик не скажет какой его любимый фильм, какие книжки читал в детстве, он даже ответа на детскую загадку «зимой и летом одним цветом» не знает.
Илья подвозил Попутчика несколько раз. Он проезжал всего несколько километров: от старого кладбища в районе соседнего села до въезда в наш город. В конце поездки всегда говорил одну и ту же фразу с одинаковой интонацией: «Вот тут меня высади».
Я спросил с чего Илюха взял, что этот человек ненастоящий? Чудной просто, да и всё. Мало что ли таких? И тогда друг рассказал мне безумную историю.
Однажды Илье стало интересно, что делает Попутчик после того, как выходит из машины. Оказалось, что странный мужчина несколько минут стоит под дорожным знаком, а потом идёт пешком обратно на то место, где его подобрали и снова пытается поймать попутку!
Илья решил подвести его второй раз за вечер и в дороге спросить, что за шутки такие мужик устраивает. И вот он подъезжает, останавливает машину, открывает дверь, а человек идёт, как ни в чём не бывало, как будто Илью впервые видит.
Было уже темно. Вокруг никого, рядом кладбище… И этот собирается снова к нему в машину влезть… Мой друг вгляделся в это «мёртвое» лицо, в эти пустые глаза. Так ему стало страшно!
Илья прямо перед носом Попутчика захлопнул дверь и по газам. Едет, едет, видит город впереди, успокоился немного. Страх отступил. А потом смотрит Илюха, а на соседнем сиденье лежат три отрубленных пальца! И как же их так дверью отрезало?!
Мой друг остановил машину, стал думать, что ему теперь делать. Усомнился он в своих теориях, думал, что человека покалечил. Смотрел он на пальцы и удивлялся, почему нет с них ни капли крови? Поборов отвращение, Илья взял один палец, стал разглядывать и понял, что не человеческий он. На срезе нет кости, нет плоти и жил, а только тёмная влажная масса, как глина.
Он собрал пальцы, бросил их бардачок. Приехал к дому. Решил избавиться от них, выкинуть куда-нибудь в кусты. Открыл бардачок и увидел, что это уже и не пальцы, а три тёмных глиняных слепка.
Илья не стал их выкидывать, принёс домой, а они через пару дней высохли и рассыпались в пыль. С тех пор мой друг видел Попутчика на дороге ещё несколько раз, но больше никогда его не подбирал. Проезжая мимо, он смотрел на его правую руку, но так и не смог разглядеть всё ли у него было в порядке с пальцами.
Я слушал Илюху и не верил ему, строил скептичные догадки.
– Ты помнишь бабку? – спросил мой друг. – Которая у нас перед домом дорожки подметала?
– Какую бабку? – не понял я.
– Мы на Морозова жили, там бабка такая молчаливая по утрам мела дорожки, – пояснил Илья. – Помнишь её?
– Ну! – я пожал плечами. Вроде была там какая-то старушка.
– Так вот она тоже из этих… из ненастоящих, – уверял меня друг.
– С чего ты взял? – я всё больше сомневался в адекватности Ильи.
– Так я её недавно видел, – сказал он. – Она до сих пор там ходит с метлой своей. Бабка бабкой, но до сих пор не померла. А сколько лет прошло! Тридцать?
– Мы были маленькие, женщина была моложе, а нам она казалась бабушкой, – спорил я. – А сейчас она и вправду состарилась.
– Нет! – настаивал Илюха. – Она всегда была дряхлой старухой, я помню! Эти ненастоящие никогда не меняются! Есть ещё один мужик… У реки рядом с мостом стоит часто. Он тоже ненастоящий.
Не стал я больше с ним спорить, вспомнил, что дома меня ждёт жена и дочь. Попытался взять с друга обещание, что он не будет пить, сказал, что зайду ещё на недельке.
Рассказы Ильи я тогда всерьёз не воспринял, но всё-таки его слова заставили меня придаться воспоминаниям. Вспомнил бабку, что подметала во дворе. Ходила она с самодельной метлой. И зачем она это делала? Ведь на то были дворники. Странная одинокая старушка, мы с ней здоровались, а она только кивала головой, не произнося ни слова.
Жили мы тогда в старом доме, в перестроенной казарме, рядом с ткацкой фабрикой. И нашу улицу называли «улицей висельников».
Работа на фабрике была тяжёлая, местные мужчины от такой жизни спивались, и самоубийства не были редкостью. Помню, шёл домой из школы, а от подъезда дорожка из еловых веток тянется. Слышу соседи разговаривают:
– Кого хоронили?
– Да Шлыков повесился.
И это было в порядке вещей. Один повесился, другой повесился. Серая зима, серый дом, чёрные деревья, и старуха в старом пуховом платке и в телогрейке метёт тротуар. Скука и уныние. Таким мне запомнился наш тупиковый район. Хорошо, что мы оттуда переехали.
В следующий раз, когда я пришёл в гости к другу, он был в стельку пьян. Меня это сильно разочаровало. Я надеялся, что смогу убедить его взять себя в руки, а он опять за старое.
– Ты вообще собираешься завязывать? – спросил я с укором.
– Нет, – ответил Илья, тряхнув лохматой головой.
– Ты не понимаешь, что в конце концов сопьёшься и умрёшь? – я опять его стыдил за пьянство, будто стыдом можно кого-то вылечить.
– Эх, Лёха, – улыбнулся мне Илья. – Да, плевать мне. Я всегда такой был, и жить мне никогда не нравилось. Был у меня ты, друзья были школьные. Иногда было весело, но в остальное время сплошной мрак.
– Неужели тебе ничего в этой жизни не интересно? – не сдавался я.
– Девушки мне нравились симпатичные, а я им не нравился, – сказал Илюха с сожалением, а затем, сменив тон на торжественный, добавил. – Ну, и хорошо, что не нравился, а то бы ещё кому-нибудь жизнь испортил кроме матери! У тебя жена, ребёнок, ты муж и отец хороший… У меня бы так не получилось.
– Почему ты думаешь, что не получилось бы? – я пытался внушить ему веру в будущее, но понимал, что словами тут не поможешь. Похоже депрессия.
– Я тебе сейчас одну вещь расскажу, – Илья заговорил шёпотом, наверное, боялся, что мать в соседней комнате услышит. – Однажды я допился до белой горячки. Знаешь, что такое белая горячка? Это когда ты пьёшь несколько суток и толком не спишь, и тогда начинаешь видеть сны наяву. Так вот, лежу я на полу, голову поднимаю, а передо мной стоит маленький мальчик и говорит мне: «Папа, спасибо!». Представляешь себе? Это пьяный мозг нарисовал образ моего не родившегося сына, и он благодарил меня за то, что не появился на свет у такого вот отца… Я лежу, смотрю на недопитую бутылку в дальней части комнаты и думаю, что если я сейчас до неё доползу и ещё хоть чуть-чуть выпью, тогда точно умру. И я пополз! Очень хотел доползти, но не смог, сил не хватило. Понимаю ли я, что умру от пьянства? Лёха, да я на это надеюсь! Оставь ты меня в покое. Я другим уже не стану.
– Мальчики тебе в горячке кажутся, люди ненастоящие мерещатся, – сказал я. – Лечиться тебе надо, Илюха. Серьёзно лечиться.
– Я реальность от бреда отличаю, – обиделся пьяница. – Ненастоящие люди существуют! Жаль, я доказать ничего не могу, а то бы такое открытие сделал!
– И откуда они взялись по-твоему? – спросил я издевательским тоном, хотя на самом деле мне действительно было интересно. Сумел он меня увлечь своими рассказами.
– Кто знает? – загадочно произнес Илья. – Может, это первые люди Земли, которых Бог из глины вылепил? Сначала – их, как прообраз, а потом нас. Так они и остались тут. Бессмертные, хотя и не совсем живые. Да, не знаю я откуда они! Но они есть! Есть!
Я махнул на него рукой и оставил одного в комнате. В тот вечер я ещё немного побеседовал с его матерью, сказал, что Илью снова надо в больницу.
– Да ну его, надоел, – сказала женщина. – Пусть пьёт.
Больше я не приходил, а неделю спустя узнал, что Илюха умер. Мне его мама позвонила и сказала про похороны. Хоть это было ожидаемо, я почувствовал горечь. А ещё меня терзала вина, потому что я знал в каком тяжёлом положении находился мой друг, но всё равно оставил его без поддержки. Я отпросился с работы. Не люблю бывать в церквях, но пришёл на отпевание. Мне дали в руки свечку, и она сразу погасла.
– Это ничего не значит! – сказала мне какая-то женщина.
Я никогда не был суеверным. Подумаешь, свеча погасла… Подошёл к одной из икон, чтобы зажечь свечу снова, и остановился возле мужичка с бородкой. Тот смотрел на образ, что-то нашёптывал.
Я машинально прислушался и понял, что он не молитву читает и не слова произносит, а просто лепечет что-то бессвязное, как годовалый ребёнок.
– Вы Илюшку знали? – спросил я.
Мужичок с бородкой только посмотрел на меня пустыми глазами, не прекращая нашёптывать несуществующие слова. Тут у меня промелькнула мысль: а вдруг он ненастоящий?!
После похорон Илюхи, я взял привычку смотреть на людей на улицах. Искал глазами самых тихих, одиноких, незаметных. Вот пожилая женщина сидит одна на скамейке, смотрит в пустоту, а вон сквозь пыльное окно заброшенного здания на меня глядит бледное лицо. Кто все эти люди, что бродят по улицам, словно тени? Настоящие ли они?
Так я увлёкся этими мыслями, что стал ездить в тупиковый район своего детства. Мне хотелось узнать, правда ли, что старуха там до сих пор метёт тротуары.
Я её встретил не сразу. Оказалось, что она появляется на улице как по часам – в семь утра, когда все идут на работу и в пять вечера, когда люди возвращаются домой.
Увидев её впервые, я подошёл и поздоровался. Сказал, что раньше жил в этом доме и помню её с детства. Старушка от меня отворачивалась, торопливо отступала и бормотала что-то себе под нос.
Мне стало любопытно, где она живёт? Куда уходит, когда заканчивает свою добровольную работу?
Я ловил себя на мысли, что занимаюсь слежкой и чувствовал смущение, но не мог остановиться. Наблюдая за старухой из машины, я увидел, что, когда людей на улице не остаётся, она идёт к подвалу, щёлкает замком… неужели у неё был ключ?.. и исчезает за дверью.
Мне хотелось проследовать за ней, но дверь оказалась закрытой. Я взял из машины фонарик, стал нагибаться к подвальным окнам, светил туда, смотрел куда подевалась старуха?
И наконец я её увидел… Женщина сидела в углу на корточках, опустив голову, а её метла лежала поперёк на коленях, старуха придерживала её руками.
Мне было трудно заставить себя оторваться от окошка, это зрелище настолько меня поразило. Старуха замерла в неестественной для человека позе и сидела не шевелясь, будто статуя.
Теперь почти каждое утро и вечер я приезжал к старому дому, наблюдал как бабка метёт снег, а потом запирается и сидит в подвале всю ночь, чтобы утром снова промести тротуар на виду у сонных прохожих. Зачем?
И чем дольше я за ней наблюдал, тем хуже я себя чувствовал, тем мрачнее становились мои мысли. Жизнь постепенно начинала мне казаться безрадостной. Я вспоминал, как смотрел на Илюху сверху вниз и собой при этом любовался. Дескать я не алкаш, у меня семья, работа, нормальная жизнь. Слава Богу, я лучше! А ведь всё не так. Теперь мне думалось, что женат я на женщине, которая меня не любит и не любила никогда, а моя дочь-отличница считает меня недотёпой. Да, я и есть недотёпа! Веду себя странно, наблюдаю за какой-то старухой, лишь бы не сидеть дома, где я чужой…
У меня было ощущение, что кто-то из меня вытягивает силы, вытягивает жизнелюбие. Я догадывался, что всё из-за этой бабки! Но как было трудно перестать являться в тупиковый район!
Одним вечером, возвращаясь с работы, я не стал туда заезжать. Поехал сразу домой и зарёкся, что больше на ту улицу не сунусь!
И потихоньку дурные мысли перестали меня посещать. Я опять увлёкся работой, снова научился радоваться мелочам. Мне больше не хотелось думать о ненастоящих людях.
Но однажды я нарушил слово, данное самому себе. В тупиковом районе расселили последний дом и теперь там никто не жил. Все ветхие жилища собирались сносить в скором времени.
Территорию уже обнесли ограждением. А мне не давала покоя мысль: что та старуха? И сейчас метёт тротуар?
Я приехал к пяти часам вчера. Пройти на закрытую территорию оказалось несложно. Несколько листов в жестяном заборе были вырваны, да там никто ничего и не охранял.
Как я и думал: старухи не было. Ей ведь было нужно, чтобы люди ходили рядом, а теперь район пустой…
Но заглянув в подвальные окна, я увидел знакомую фигуру – сидит старуха на корточках, метлу на коленях держит.
Страшно было, но любопытство оказалось сильнее. Я открыл подвальную дверь, дёрнув ручку несколько раз. Замок оказался хлипкий. Спустился вниз. Бабка сидела, не шевелилась. Я подошёл ближе и увидел, что это не старуха, а одетая в старые тряпки фигура, не то из глины, не то из грязи!
Я её только тронул, а она грохнулась на пол и развалилась на куски. Весь подвал заполнило облако пыли.
Не бессмертные всё-таки эти ненастоящие люди. Ходят они среди нас, питаются нами. Наши хорошие эмоции съедают, вытягивают из нас все приятные мысли, оставляя только уныние и скорбь. А без нас эти существа чахнут и быстро погибают. Вот почему они держатся рядом с толпой, но стараются оставаться незаметными.
Наверное, отчасти из-за этих ненастоящих людей мой друг впал в депрессию и умер от пьянства, да и я сам чуть не потерял интерес к жизни.
Теперь я стараюсь держаться подальше от людных улиц. Там всегда есть кто-нибудь серый, как тень. Ходит среди людей, ничем из толпы не выделяется…
Пчелиный дом
Так уж сложилось, что работа – моё единственное увлечение в жизни. Кроме неё у меня почти нет никаких интересов и новых впечатлений я не желал. Даже моё путешествие в деревню получилось незапланированным. Наверное, я совсем не умею отдыхать и по курортам ездить не люблю, но на работе сказали, что до конца года все должны отгулять свои отпуска, а я тем более, потому что имею привычку копить отпуска и создавать трудности бухгалтерии.
И когда меня заставили написать заявление, я решил провести две свободные недели по-простому, поближе к нашей природе, вот и напросился в гости к сестре. Она уже несколько лет живёт в деревне со своим мужем.
Раньше мы с зятем Матвеем были мало знакомы, виделись только на их свадьбе и ещё пару раз на семейных праздниках. Он был рад моему приезду, сам Матвей из деревни выезжал редко, и ему было интересно провести время с малознакомым человеком. Водил он меня в лес, надеясь встретить и показать мне лисиц. Потом взял с собой на рыбалку. Я не любитель, но посидеть на берегу, полюбоваться октябрьскими пейзажами, было приятно, а то не вижу ничего кроме офисных стен.
И пока мы сидели с удочками, Матвей мне рассказывал истории одну за другой. Говорил, что в той реке водятся огромные рыбы, которые живут по двести лет, рассказывал про сокровища, запрятанные в гражданскую войну, купцом, что здесь жил. Закопал он где-то нефритовую шкатулку, полную николаевских червонцев, а потом так получилось, что за кладом возвращаться было некому. Так и лежат где-то сокровища среди вековых тополей.
Матвей говорил, что всё никак не соберётся купить металлоискатель и хорошенько всё там обследовать. Он сам в эти легенды верил и его обижало то, что я над ним за это посмеивался.
– Хочешь, покажу тебе такое от чего у тебя челюсть отвиснет? – спросил он. – У нас тут есть одно очень интересное место. Я туда ходить не люблю, но ради тебя сходим.
– Давай. Почему нет? – сказал я, восприняв его предложение как вызов. Думал, ничем меня нельзя удивить. Но у меня и правда отвисла челюсть, когда зять привёл меня в Пчелиный дом.
Так в деревне называли небольшой заброшенный домишко из пеноблока. На участке валялись разваленные самодельные ульи, среди мокрой листвы торчали сухие стебли сорняков в человеческий рост. Под деревьями гнили несобранные яблоки.
Матвей где-то добыл ключи от этого дома и запустил меня туда, а сам остался снаружи. Говорил, раз я ни во что не верю, то и бояться мне нечего, а ему суеверному ходить туда страшно.
Зять сказал, чтобы я осмотрел дальнюю комнату. Я прошёлся по коридору, заглянул на небольшую кухню, заглянул в спальню. В этом доме даже мебель была. И холодильник, и стиральная машина… Было ощущение, что я влез на чужую дачу, где хозяева просто не появляются осенью. Разве дома бросают со всем, что в них есть?
Я нашёл ту самую дальнюю комнату. Войдя туда, я не сразу понял, что вижу. Стены в той комнате были сплошь чёрными и неровными, все в буграх, и с потолка свисали пузатые наросты. Я присмотрелся: да, это же сухие пчелиные соты! Они заполняли всю комнату, не было на стенах ни одного пустого участка. Даже пол покрывала толстая корка застывшего воска, и окно в комнате было жёлтым как янтарь. Выглядело это крайне омерзительно. Не думал, что страдают трипофобией, но оказавшись в месте, где меня со всех сторон окружали бесчисленные скопления мелких дыр, я ощутил в теле нервную дрожь. Волоски на руках встали дыбом. Казалось, вот-вот из этих бесконечных дырочек начнут выползать насекомые. Мне даже показалось, что в стенах что-то мельтешит, но у меня просто рябило в глазах. Соты были пустые и мёртвые.
Матвей был доволен, увидев моё лицо, когда я вернулся. Я стал спрашивать, как такое возможно, и зять рассказал мне очередную невероятную историю.
В том доме всего полгода назад, жила супружеская пара. Мужчина сорока лет женился на двадцатисемилетней девушке и привёл её к себе в дом.
Того мужчину звали Антон. Матвей знал его лично. Не то, чтобы приятельствовали, но руки при встрече жали. Антон увлекался пчеловодством, соорудил у себя на участке ульи. Мёда с домашней пасеки получалось не много, но было это занятие мужику интересно.
В конце прошлого апреля в один из ульев Антона прилетела чужая пчела. Такое случается – иногда другие пчёлы прилетают, а их принимают в семью. Но это насекомое оказалось необычное. Оно двигалось в несколько раз быстрее других пчёл. Она занималась сбором мёда и заполняла одну соту за другой. Перемещалась с место на место так быстро, что трудно было разглядеть её в полёте. А спустя пару дней уже несколько пчёл в том улье стали такими же быстрыми, ещё день спустя уже все летали, как маленькие жёлтые молнии.
Антон диву давался. Разве такое бывает? Мужчина был одержим наблюдениями. Он целые дни проводил у своих ульев. Открывал, доставал рамки, смотрел. Только рассвет, а он прочь из постели и бежал смотрел, что на пасеке изменилось за ночь.
Жена тревожилась. Ей не нравилось, что Антон с головой бросился в дело, которое ещё недавно было невинным увлечением для души.
«Вирус скорости», как он это назвал, распространился и на другие ульи. И пусть у пасечника-любителя было не так много пчёл, вскоре все рамки в ульях были «запечатаны» зрелым мёдом.
Мужчина собрал соты, откачал мёд, попробовал. Хороший был мёд! Антон радовался, думал, что так можно и своё производство наладить. Сколько мёда можно собрать! Только жена была против таких экспериментов, говорила ему: не вздумай этим людей кормить. Неизвестно почему насекомые так себя ведут, может они больные или мутанты какие-нибудь. Сначала надо на экспертизу продукт отдать и насекомых тоже.
Мужу не нравилось, что она так говорит, строил из себя эксперта, оправдывал поведение насекомых тем, что они друг у друга учатся. Прилетела в семью новая пчела с особыми навыками, другие их переняли и тоже стали быстрее трудится.
Однако повод для беспокойства был – жизнь насекомых протекала очень странно. От интенсивной работы в ульях всегда была высокая температура, руку засунешь – горячо. Вместе с тем, пчёлы быстро рождались, быстро развивались и также быстро умирали. Днища ульев заполнялись трупиками, а из сот каждый день выползали всё новые и новые пчёлы.
Для насекомых, они вели себя неестественно. Их полёт был нервный, дёрганый, суетливый. Проносясь роем, пчёлы создавали под собой воздушный поток такой силы, что трава пригибалась к земле.
Сетка едва защищала лицо от ударов. Насекомые с силой врезались в неё. Приходилось вдвое дольше окуривать ульи, чтобы успокоить пчёл перед сбором мёда.
А потом стало твориться нечто по-настоящему жуткое. Однажды вечером в дом через откидную створку влетел целый рой насекомых. Выгнать их из комнаты не получилось. Тогда Антон оставил окно открытым, а дверь в комнату закрыл, думал покружат, покружат и улетят сами. Жена боялась, говорила, что дверь не плотно закрывается, пчёлы ночью в спальню залетят.
Дверь уже подрагивала и было слышно, как с той стороны в неё будто колотят. Страшно! Девушка сказала, что лучше пойдёт ночевать в дом к родителям. Мужчина придвинул комод к двери. Только так он смог уговорить жену остаться.
Утром супруги проснулись, услышали нарастающий гул из коридора. Вышли и увидели, что ящики комода шевелятся, слегка двигаются туда-сюда. Мужчина взялся за ручку. Жена подскочила, хотела его остановить, но было поздно, он уже приоткрыл ящик и оттуда вырвался чёрный поток злобных насекомых. Они градом осыпали хозяев дома, агрессивно впивались жалами.
Супруги выбежали на улицу в чём были. Все покусанные. Мужику-то ещё ничего, а девушка попала в больницу с распухшим горлом, чуть не задохнулась.
Оказалось, за ночь насекомые пролезли через щель в двери в небольшое отверстие в задней части комода. Там они тут же размножились и устроили себе улей. Выдвижные ящики были полны сот. А, что в комнате творилось! Там тысячи насекомых висели чёрной тучей и жужжали. Облепили, стены и потолок массивными восковыми наростами. Теперь Антону стало ясно, что эксперимент вышел из-под контроля.
Он ужаснулся, подумав, что случится тут за несколько дней? Пчёлы весь дом превратят в свой улей, где людям не останется места.
До того дня Антон верил, что пчёлы – это очень полезные и ценные для экосистемы насекомые. Но эти были просто чудовищами. Нужно было избавиться от них, пока они всё ещё были привязаны к этому месту.
Решил Антон пчёл потравить. Взял серый фитиль, кинул во все ульи. Поджёг фитили в каждой комнате, задымил весь дом. Все пчёлы передохли, ни одной не осталось. Он вымел из дома горы трупиков, но когда жена вернулась из больницы, то Антон выступил против того, чтобы убрать из комнаты пчелиные соты. Сказал, что пригласит домой журналистов, телевизионщиков. Был уверен, что сможет разбогатеть на сенсации.
Жена не одобряла, чтобы в дом постоянно ходили незнакомые люди. Ей хотелось спокойной жизни, да и забыть поскорее про этот кошмар. Она же едва не погибла из-за этих адских почёл.
Но мужчина и от собранного мёда тоже отказывался избавляться, ведь он его ел и с ним ничего не случилось. Зачем продукты выбрасывать?
И вроде кончились напасти, но потом этот мужчина исчез. Жена одним утром проснулась, а его нет нигде. Сколько искали так и не нашли. Девушка недолго пожила в этом доме одна и съехала обратно к родителям.
С тех пор странная она стала, вся в себе, ни с кем не разговаривает, даже здоровается с людьми редко.
– Можешь не верить, но это всё у нас на глазах происходило, – сказал Матвей. – Я сам на этих его скоростных пчёл приходил посмотреть. Они двигались как «на перемотке». Жуть! Хорошо, что он их потравил.
– А куда он сам делся? – спросил я.
– Этого никто не знает, но, скорее всего, умер, – ответил Матвей.
– С чего ты взял? – не понял я.
– Призрак его тут многие видели, – шёпотом сказал зять. – Думаешь, почему я с тобой в дом не пошёл? Я ульев не боюсь. А с привидениями встречаться не хочется.
«Трепло!», – подумал я. Всю историю испортил. Я почти поверил, а он опять про призраков начал.
Мы шли домой, а Матвей всё рассказывал, что видели Антона на берегу – появился он и исчез. А в другой раз видели его в окне своего дома в комнате с ульями. И был он страшный… При жизни такой статный, крепкий, а тут тощий, бледный, волосы редкие.
Душа его не успокоилась. Что с ним случилось осталось загадкой. Может пчёлы вернулись и его сожрали, а может жена его убила или он сам тем мёдом отравился и умер, а жена тело спрятала, чтобы на неё не подумали. Не зря же ходит, молчит. Наверное, знает что-то! Так рассуждал Матвей.
Я его послушал и забыл. Наверное, и не вспомнил бы снова эту историю, но к концу моего отпуска произошло ещё кое-что, из-за чего в деревне случился переполох.
В Пчелином доме обнаружили мёртвого человека. Это был неизвестный старик лет семидесяти. Пока ехала полиция у дома собрались люди. Я тоже туда пришёл с Матвеем. Была там и жена пропавшего Антона. Её, кстати, звали Карина. Она заходила в дом и вышла оттуда в слезах.
Всё стояла и плакала. К ней подошли спросить, что случилось.
Девушка была уверена, что этот старик и есть её муж. Местные жители говорили, что он и правда похож на пропавшего хозяина дома, будто его близкий родственник. Но не мог это быть он сам. Антону было всего сорок, выглядел он моложе своих лет, а это лысый старик с сединой в бороде.
Но Карина объяснила почему она так считает. Когда её муж пропал, она ещё некоторое время жила в доме, и творились там странные вещи. Сквозняки свистели, вещи перемещались с места на место. Из холодильника пропадала вся еда, исчезли все соленья на зиму. А однажды днём она увидела своего мужа в постели спящим. Хотя она не сразу поняла, что он спит. Казалось, что мужчина бьётся в конвульсиях, а на самом деле лишь ворочался во сне. Мужчина резко вздрагивал, меняя положение. Он то лежал на одном боку, то на другом, то на животе, а потом одеяло взлетело к потолку, и он исчез.
Оказалось, что Антон не пропадал. Он подхватил тот загадочный «вирус скорости». Все процессы в его теле ускорились настолько, что одна минута тянулась для него как час, а люди и всё вокруг двигалось так медленно, что различить движение для него было всё равно, что наблюдать за ростом растений.
Карина сказала, что об этом ей муж сам рассказал в письме. Другого способа связаться с ней он не нашёл, хотя всё это время был рядом. Для людей мужчина передвигался так быстро, что они не могли его увидеть. Лишь, когда он спал минут пять или семь, жена видела его в постели.
В том письме Антон написал, что это случилось с ним, как и с его пчёлами, скорее всего, из-за мёда. И хорошо, что он один его ел и никого не угощал.
Ещё он писал, как ему одиноко жить среди людей-статуй, а одна ночь для него длится почти как месяц. Неделя по ощущениям – дольше года.
«…сначала я думал, что время остановилось, но потом догадался, что это я стал слишком быстрым. Смотрю в календарь – для вас только десять дней прошло, а я уже успел забыть твой голос. Звуки для меня теперь совсем другие, растянутые, похожие на шум и неприятные для слуха. Долго приходилось к ним привыкать.
Я забыл каково это, видеть в небе пролетающих птиц, а зависших в воздухе. Вижу тебя на кухне – ты плачешь. Я покидаю дом, прохожу весь лес, болтаюсь где-то от скуки, засыпаю, просыпаюсь, возвращаюсь домой, а ты до сих пор сидишь на кухне и плачешь.
Я старался не впадать в уныние, думал, что рано или поздно замедлюсь и всё станет как прежде, но сейчас уже на это не надеюсь. Были у меня мысли, подкладывать этот мёд к тебе в еду. Или подкинуть ещё кому-нибудь, чтобы сравнять с собой по скорости. Но я никого не хочу обрекать на подобные муки, и, чтобы не было такого соблазна от проклятого мёда я избавился. Будь спокойна».
Разбирать эту писанину было нелегко, в некоторых местах бумага была порвана, будто автор письма то и дело случайно протыкал лист ручкой, а ещё местами текст был написан одним только нажимом, словно чернила не успевали за быстрой рукой.
Потом были и другие письма, они появлялись кучами, стопками. Их было так много, что Карина не успевала их читать. Девушка не выдержала всего этого, сбежала из дома. Но и потом она ещё некоторое время ощущала рядом присутствие мужа. Находила где-нибудь подброшенное письмо. Читать их не было сил. Это писал уже какой-то другой человек, помудревший, прочитавший сотни книг, но давно утративший способность общения с людьми.
Мужчина стал не только невероятно быстрый, он ещё и стремительно старел. За наши полгода он прожил около тридцати лет. И только теперь, когда он навсегда замер, люди смогли его увидеть. Вот он лежал в пустом доме на кровати мёртвый…
Все оставшиеся дни в деревне, я только и думал обо всём произошедшим. Хотелось бы мне знать, а откуда взялась та первая «скоростная пчела», что прилетела на пасеку Антона?
– Наверное, это учёные в своих лабораториях создали новый вид, – предположил Матвей, он был конченным конспирологом. – Пчёлы на планете вымирают, а без них нам всем конец. Вот учёные, наверное, экспериментировали, хотели численность пчёл повысить. Сделали их такими, чтобы размножались побыстрее. Но потом увидели, что они на всё остальное влияют вот так – других могут скоростью заразить, и учёные уничтожили своих насекомых. Наверное, одна пчела всё-таки выжила и добралась до пасеки Антона.
А сестра мне сказала:
– Не верь всему, что болтают в деревне. Может Карина, потеряв родного человека, рассудком двинулась, и муж ей только казался и письма она сама себе писала. А старик… Да, мало ли? По берегу сколько бичей ходят. Один из них в пустой дом забрался переночевать и умер. Вот и всё объяснение.
Но я теперь я и не знаю во что мне верить, а во что не верить.
Призрак розовой оранжереи
Страшно оказаться застигнутым на месте преступления. И одно дело быть пойманным за руку человеком, но каким будет ужас похитителя, если призрак явится с того света, чтобы наказать его.
Поздним вечером Аня пробралась в оранжерею купчихи Авдеевой. Она всего лишь хотела срезать одну розу для себя. Девочка оглянулась назад и увидела её… Среди темноты, прямо у неё за спиной стояла высокая белая дама. Её мёртвое бледное лицо, пустые глаза без зрачков, молча вопрошали: «Зачем ты пришла? Что ты собираешься сделать с моими цветами?». Девочка вздрогнула от ужаса и сдерживаясь, чтобы не закричать, понеслась прочь. И много лет спустя она не смогла забыть того, что с ней тогда случилось.
***
День в доме-музее купца Авдеева прошёл как обычно спокойно без происшествий. Пожилой работник оранжереи Егор Андреевич не спеша брёл к воротам, когда к нему приблизилась молодая женщина. Она попросила уделить ей несколько минут.
– Не пугайтесь, я просто хочу сказать Вам спасибо и подарить свою книгу, – сказала незнакомка.
– Что-то я не могу Вас вспомнить, – сказал пожилой работник.
– Вы не знаете меня, но я знаю Вас с детства, – поспешила объяснить незнакомка. – Меня зовут Анна Гончукова. Я писательница. Известная с недавних пор. Видите, вон тот дом? Я там жила на верхнем этаже, прямо напротив музея.
Молодая писательница протянула мужчине книгу под названием «Призрак розовой оранжереи».
– Это мистический роман, местами страшный, но я очень хочу, чтобы Вы это прочитали, – сказала она. – Если бы не Вы, я бы не написала эту книгу. Вам я обязана своим успехом!
– Надо же, – удивился Егор Андреевич, приняв подарок. – Я только недавно видел эту обложку в книжном магазине. Думал купить на днях, потому что сам работаю в оранжерее уже двадцать лет.
– Я знаю, – сказала писательница. – Я многое о Вас знаю. Позвольте мне объяснить… Я помню, когда для этого дома были не лучшие времена. Тогда я была ребёнком. Из моего окна открывался вид на двор и оранжерею. Мрачная была картина. Столько засохших растений стояли за стёклами. Они погибли только потому, что никто не заботился о саде, здесь никто не работал, у города не было денег на ремонт музея. А потом здание обнесли зелёной сеткой, его полностью восстановили, не изменив ни единой детали! Я сравнивала со старыми фотографиями. Теперь я смотрела в своё окно и будто видела другое время. Мне нравилось представлять, как в былые времена через главные ворота въезжали конные экипажи. Как по двору среди высоких деревьев прогуливались владельцы богатого дома. Какая спокойная и красивая жизнь была здесь когда-то…
А потом в оранжерее появились Вы и сделали это место сказочным садом. Не знаю, помните ли Вы свой первый рабочий день, но я его помню. Я наблюдала в окно, как Вы один прибирались там. Я каждый день прибегала из школы, неслась в свою комнату, чтобы увидеть, что сегодня изменилось в саду. Это лучшие воспоминания детства. С вашим присутствием оранжерея наполнилась красками. Особенно красивыми мне казались персиковые розы. Я представляла себе их аромат… Мама обещала, что мы обязательно сходим в оранжерею, когда её откроют для посетителей. Но я не могла дождаться. Я думала, что буду самой счастливой девочкой на свете, если получу хотя бы один цветок. И я замыслила преступление.
Мне было известно всё: когда Вы приходите, когда уходите и куда прячете ключ от стеклянных дверей. Я запомнила, как часто сторож обходит территорию с собаками. Стыдно в этом признаться, но я была одержима Вашими цветами. Всего одна роза, ничего больше! Я бы поставила её в вазу на окно и любовалась бы, пока она не завяла.
Однажды поздним вечером, прихватив нож с кухни, я отправилась исполнять свой замысел. Я была такой маленькой и худой, что смогла пролезть под закрытыми воротами. Сторож только что обошёл двор и вернулся в свою коморку. Значит, у меня был целый час. Но мне бы хватило и десяти минут. Главное не наделать шума. Было темно, однако я хорошо знала территорию. У стеклянных дверей стоял горшок с лимонным деревом. Там Вы и прятали ключ, когда уходили. Я долго возилась с замочной скважиной, руки дрожали от волнения, и замок оказался слишком тугим для моих детских пальцев. У меня получилось, я вошла в оранжерею. Это место и правда было наполнено чудесными ароматами, но я не могла насладиться ими – была слишком напугана. Я забывала дышать, пробираясь во мраке к розарию. Это было недалеко, у стеклянной стены, я уже видела очертания розовых кустов в лунном свете и заранее вынула из-за пояса нож, завёрнутый в тряпку.
Подступая всё ближе, я оглянулась на двери и вдруг увидела её. Прямо в центре оранжереи среди цветов стояла высокая барышня. Мне это не почудилось, я помню её белое платье, почти такое же белое лицо и мертвецки белые руки. Дама светилась в темноте. Она смотрела на меня бесцветными глазами и на губах её была лёгкая улыбка. Это была она! Я уверена, что это была купчиха Дарья Авдеева! Её фотографию нам показывал краевед на внеклассном уроке. Её призрак возник из темноты, она явилась посмотреть, что я делаю в её оранжерее. Я выронила нож, зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть, и понеслась прочь.
Возможно, вы помните, как однажды утром пришли на работу и обнаружили стеклянные двери открытыми и, наверное, нашли мой нож, завёрнутый в тряпку. С тех пор Вы перестали прятать ключ в горшок с лимонным деревом. Всё это я и описала в книге. В интервью меня часто спрашивают, как много правды в моём романе, и я всегда отвечаю, что всё это лишь художественный вымысел. Но знайте, главный герой моей книги – это Вы. В моём романе призрачная дама наказывала проклятьем тех, кто смел осквернять её оранжерею, но Вам она всегда покровительствовала за то, что Вы снова наполнили это место цветами.
Когда молодая писательница закончила свою историю, Егор Андреевич по-доброму улыбнулся и сказал:
– Давайте вернёмся. Я хочу пригласить Вас в оранжерею.
– Простите, я поклялась, что больше никогда в неё не войду, – ответила Анна.
– Почему же? – удивлённо спросил пожилой работник.
– Боюсь, что снова встречу там купчиху Авдееву и на этот раз она меня не помилует, – писательница сказала это с улыбкой, но похоже она не шутила.
– Не бойтесь, не бойтесь, – настаивал Егор Андреевич. – Думаю она давно Вас простила, ведь Вы были всего лишь ребёнком. Идёмте со мной!
Когда писательница вошла в стеклянные двери, её сердце сжалось.
Среди цветов стояла та самая белоснежная дама, но миг спустя Анна поняла, что это лишь статуя.
– Вы, наверное, знаете, что эту оранжерею создал купец Авдеев для своей жены, когда она тяжело заболела и не могла выезжать за город, – сказал пожилой работник. – Он перенёс её любимый розовый сад сюда. Дарья Николаевна проводила здесь много времени. Даже скончалась здесь. Вон там стояла её тахта. Купчиху похоронили на городском кладбище, а её муж заказал эту статую, чтобы Дарья Николаевна всегда могла быть среди своих цветов. Так любил свою жену…
Анна не могла в это поверить. Она никогда не слышала эту историю и не знала, что оранжерея была украшена скульптурой. Так значит, в тот вечер свет луны отразился в стёклах и осветил эту статую, которую маленькая Анна приняла за привидение! Она была рада узнать это, хотя в её чувствах была примесь разочарования. Столько лет писательница думала, что однажды видела настоящее доказательство существования иного мира, а теперь не знала, что и думать.
– Возьмите, – старик протянул писательнице нежную персиковую розу. – Это моя благодарность за книжку. Уверен, Дарья Николаевна не будет против.
Молодая писательница была счастлива.
***
Та недолгая встреча оказалась для Егора Андреевича самым ярким событием за последние годы. Его работа всегда доставляла ему удовольствие, но теперь он трудился с особым рвением, даже чувствовал себя моложе.
Под конец дня, когда экскурсионные группы и отдельные посетители покидали оранжерею, пожилой работник садился у статуи на раскладной стул и открывал книгу, которую ему подарили.
– Посмотрим, что там ещё про нас написано, – говорил старик.
Разговаривать с каменным изваянием было для него давней привычкой. За эти годы он сильно привязался к скульптуре Авдеевой и воспринимал её как живую собеседницу. Он говорил, а она слушала.
Старик читал ей книгу вслух. Имена и названия в романе были изменены, но он без труда узнавал места по описаниям. События романа были выдуманы, однако ему льстило то, каким был представлен главный герой. Благородный мужчина в почтенном возрасте, мудрый и спокойный, взор его тосклив. Таким видела его писательница.
– Молодой человек схватил девушку за воротник блузки и проговорил с хищной ухмылкой: «Твоё слово ничего не значит! Всё будет так, как я скажу! Тебе ясно?», – читал Егор Андреевич. – Девушка была напугана. Садовник приблизился к молодой паре. Он не мог допустить, чтобы такое происходило в его оранжерее. «Не лезь не в своё дело, старик», – с угрозой сказал парень. «Я лишь хотел предупредить, – ответил садовник твёрдым тоном. – Знаете ли вы какой порядочной даме принадлежало это место? Говорят, её дух до сих пор обитает здесь. И если это так, я бы посоветовал никого не обижать в её присутствии». Хе-хе-хе! Слышите, Дарья Николаевна, тут опять про Вас!
Работник оранжереи поднял глаза на статую. Её подсвечивало закатное солнце и тени падали так, что её лицо выглядело хмурым и зловещим, будто она была недовольна тем, что ей приходится слышать.
Егор Андреевич понимал, что это лишь игра света. Осенью солнце совсем другое… Но он прекратил читать и засобирался домой.
Странные вещи начали твориться в оранжерее. В последний учебный день здесь была школьная экскурсия. Молодая учительница привела пятиклассников, водила их, показывала цветы, рассказывала о видах растений. Старик и сам с интересом подслушивал, многое из того, что рассказывала учительница, он не знал. Ученики были как шёлковые, ходили строем, им не нужно было напоминать, что нельзя ничего трогать руками. Школьники глаз не спускали с преподавательницы. Дисциплина!
В самом конце экскурсии учительница подвела детей к скульптуре купчихи Авдеевой, стала рассказывать какие экзотические растения были завезены в страну в её время. И тут случилось страшное: одна из девочек громко вскрикнула и, кинувшись бежать, врезалась в стеклянную изгородь, разбила её и упала на осколки. Она сильно поранилась. Лицо и руки были в порезах.
За ребёнком приехала скорая. Когда девочку увозили, её все спрашивали: чего она так испугалась и зачем это сделала?
– Статуя! – задыхаясь от плача, сказала пятиклассница. – Она страшная! Я смотрела на неё, а она открыла рот!
Работник оранжереи осмотрел скульптуру. И правда, на голове статуи вдоль рта от уха до уха чернела глубокая трещина, челюсть словно отвисла. Выглядело ужасающе, словно рот дамы располосовали лезвием, и теперь он был огромен.
После происшествия оранжерею закрыли для посетителей на несколько дней. Егор Андреевич заслонил разбитое стекло куском фанеры и продолжал работу. Цветы нуждались в ежедневном уходе.
Работник оранжереи не был суеверным, но мысль, что купчиха Авдеева была чем-то разгневана не отпускала его. Старик беседовал с ней, пока работал, однако не мог смотреть в её сторону. Взгляд статуи казался ему тяжёлым.
Вечером, прибрав инструменты, Егор Андреевич поставил рядом со скульптурой раскладной стул. Он решил не быть трусом. Герой книги «Призрак розовой оранжереи» вряд ли бы оробел из-за собственных предрассудков.
Старик расположился на стуле, раскрыл книгу и начал чтение, но сегодня не шло. Он запинался, отвлекался от текста и бегал глазами по строчкам, не понимая смысла. Егор Андреевич поднял взгляд на статую купчихи и вздрогнул. Тени вокруг глаз были как две пустые глазницы в черепе, и кривая трещина на лице выглядела как зубастая пасть.
Нечего ему засиживаться на рабочем месте. Мужчина захлопнул книгу и торопливо засобирался домой.
Когда он, обернувшись спиной к статуе, уже топал к дверям, позади него раздался резкий скрежет, будто что-то тяжёлое провезли по каменной плите.
Сам того не ожидая, старик не оборачиваясь прибавил шагу, почти бегом покинул оранжерею и весь запыхался. Когда он запирал двери, ему показалось, что статуя купчихи стала немного ближе. Но Егор Андреевич убедил себя, что этого быть не может.
Той ночью старика терзали кошмары. Он видел страшные сцены, жуткие картины другой стороны жизни Авдеевых: хозяин богатого дома грубо хватает молодых служанок, тянет их в комнаты. То одну, то другую. Девушки пугаются, они того совсем не желают. Авдеев суров и хмур, он ходит хромая, и вечерами глотает пилюли. Дарья Николаевна плоха, её красивое лицо покрыто язвами. На ногах страшные экземы, их растирают ртутной мазью, делают перевязки и свозь ткань проступают бурые пятна. Купчиха не переставая кашляет. В своей оранжерее она не спокойна. Молодые работницы раздражают её своим видом. Она говорит им жестокие слова, говорит, что эти цветы ей отвратительны и ей ненавистна эта оранжерея, которой её супруг откупился за свои пороки и её болезнь. Дарья Николаевна называет развратницей юную деву, говорит, что из-за таких, как она, жизнь превратилась в страдания, которые окончатся только мучительной смертью. Всё из-за молодых работниц, что супруг берёт в дом. Купчиха Авдеева рассказывает девочке, что каждый день отхаркивает из лёгких по нескольку блюдец гноя, что всё у неё вздулось от болезни. Девочка дрожит и держит слёзы.
Видел старик и то, как Авдеева злобным тоном разговаривала с кухонной бабкой. И всё в этом доме кого-то били, наказывали за проступки, но работники не уходили со службы – держались за свои места.
Снилось Егору Андреевичу, как малолетний сын Авдеева развлекается, пиная конюха по ноге, а конюх терпит издевательства мальчишки, боясь потерять работу при богатом доме.
Все в его снах были злы и жестоки. Жесток хозяин дома, жестока жена, жестоки дети, жестоки друг с другом слуги.
Старик встал посреди ночи. Он больше не мог терпеть мучительных видений. Он собрался и пошёл на работу, не дожидаясь утра. Холодный ветер бросал в лицо капли дождя. Охранник спал и ворота были закрыты. Однако Егор Андреевич знал место, где можно пролезть между погнутых прутьев в заборе.
Старик собирался упасть в ноги статуе и попросить не терзать его наваждением. Он открыл стеклянные двери и увидел, что скульптуры нет на месте.
– Дарья Николаевна, Вы где? – пошептал он в темноту и вдруг увидел тёмный силуэт там, где росли персиковые розы.
Егор Андреевич не думал о том, кто мог передвинуть статую, он был твёрдо уверен, что она сама переместилась туда вместе с каменной подставкой.
– Подойди, старец, – властный женский голос звенел в стёклах.
Егор Андреевич, еле волоча ноги, приблизился к мрачной фигуре. Она со скрежетом развернулась на месте.
– Дарья Николаевна, не мучайте… – слёзно лепетал пожилой работник.
– Я тебя мучаю?! – ударил голос, как в барабан. – Ты столько утомлял меня своей болтовнёй, заставлял терпеть своё присутствие, отдал мою розу той девке, читал мне её бездарную книгу. Мне было тошно это слушать!
– Госпожа! – возразил старик. – Я столько лет служил вашей оранжерее!
– Что мне твоя служба, старик? – говорила статуя. – Сюда теперь таскаются эти простецы. Мне их тоже приходится терпеть.
Егора Андреевича била дрожь, он едва держал прямо слабые колени.
– Простите, госпожа, – плакал он. – Простите, я не знал, что так оскорбил Вас.
– Брось плакать, старик, – ответила неподвижная фигура. – Я тебя прощу, если принесёшь мою розу назад. Посмотри во двор. В том доме, в окне наверху стоит моя роза. Эта девка гостит у матери и до сих пор там ночует. Иди к ней и требуй мою розу назад.
Егор Андреевич утёр слёзы, помолчал минуту, а потом сказал:
– Нет, госпожа…
– Ты смеешь перечить? – возмутилась статуя.
– Та писательница была ко мне добра, я не буду её обижать, – набравшись смелости, сказал старик. – Накажите меня, но не заставляйте её беспокоить.
Тишина повисла в оранжерее, но потом властный голос зазвучал снова:
– Это достойный поступок, старик. Ты меня вразумил своей смелостью. Я решила: пусть роза останется ей. А тебя я накажу только одной пощёчиной. Подойди ко мне ближе.
Егор Андреевич подступил ещё на шаг к статуе…
***
Так ли всё случилось на самом деле? Этого никто не знает. Но так описала события загадочной ночи романистка Анна Гончукова в своей новой книге, когда узнала о том, что случилось с пожилым работником оранжереи.
Ранним утром, делая обход, охранник увидел, что стеклянные двери открыты нараспашку. Войдя внутрь, он обнаружил бездыханное тело Егора Андреевича.
Он умер от перелома шеи. Его ударили чем-то тяжёлым по лицу, да так, что голова свернулась лицом назад и позвонки растрескались в крошки.
Статуя купчихи Авдеевой стояла на своём месте, но было видно, что её той ночью перемещали, всюду на плитах были царапины от каменной подставки.
Ещё у статуи появились новые разломы, помимо трещины на голове. Её правая рука была сломана у плеча, в локте и в районе запястья. В этих местах были видны металлические прутья от каркаса.
Что делал Егор Андреевич на рабочем месте ночью и кому понадобилось его убивать, так и осталось тайной. Охранник никого не видел и ничего не слышал, хотя клялся, что не смыкал глаз всю смену.
Роман «Месть призрака розовой оранжереи» вышел годом позже и продавался ничуть не хуже первой книги.
Пей мою горечь
«Ты родился на свет не по своей воле. Тебя сюда насильно приволокли. Ты изначально жертва насилия. Ты никому ничем здесь не обязан, ты даже не обязан жить. Поэтому никакое принуждение не может быть оправдано», – хорошая тема для разговора на первом свидании?
Я всё это слушал, кивал головой и говорил, что у неё интересные мысли.
Я нашёл Алину в приложении для знакомств и удивился тому, что мы совпали. Да она ещё и сама написала: «Привет!». Эта девушка была красива? Не только. Она была эффектна. Милое лицо, большие глаза, волосы чёрные и блестящие. Ведьма!
Эта девушка и одевалась во всё чёрное. Колготки в сеточку, короткие юбки, короткие платья, длинные гольфы, высокие ботинки на шнуровке, украшение на шее в виде лезвия, пирсинг, яркий макияж – румяна на щеках и носу. Образ привлекающий внимание.
У неё в профиле были застенчивые фоточки коленей, оголённых плеч, осторожные фото в спортивном белье. «Гики» и «отакуны», вроде меня, всегда западают на таких, как она. Но такие как она никогда не западают на ребят, вроде меня. Поэтому даже в простой переписке я чувствовал подвох.
Я предложил ей увидеться, а она согласилась, назвала предстоящую встречу свиданием.
Ради этого я постарался выглядеть лучше, чем обычно – сходил на стрижку. Но я не красавчик, за своей внешностью и стилем почти не слежу, ношу джинсы, кроссовки и футболки с супергеройскими принтами.
Таким и пришёл. Мы сидели друг напротив друга, разговаривали, ели пиццу, пили кофе. Она смотрела на меня с любопытством, будто изучала моё лицо.
– Садись ко мне, – сказала Алина.
Я пересел на диванчик.
– Ты слишком напряжённый, – девушка заметила моё волнение.
– Неправда, – сказал я.
– Ты почему-то считаешь важным себя контролировать, думаешь, что надо сидеть прямо… зачем? – спросила красавица.
Она будто прочитала мои мысли. Мне и правда хотелось держать спину ровно, когда она на меня смотрела.
Девушка подалась вперёд и обняла меня.
– Всё хорошо, – сказала она, положив голову мне на плечо.
Я почувствовал щекой тепло её дыхания. Как мне не хватало объятий! Я задавал обычные вопросы: «Учишься или работаешь?», «Чем увлекаешься?», «Чем бы хотела заниматься в будущем?», «Какие отношения бы ты хотела?».
В чём-то мы совпадали, остальные её ответы были сложные, философские.
– Случалось с тобой такое: все вокруг смотрят какой-то популярный сериал и обсуждают его? – спрашивала Алина. – Говорят, что он очень интересный, невозможно оторваться. Ты наконец садишься его смотреть, с ожиданиями выше крыши. И вроде бы сериал ничего такой, но совсем не то, что ты думал. Всё в жизни на это похоже: тебе говорят, что отношения сделают тебя счастливым, образование поможет найти своё место. И ты пробуешь одно, другое и оказывается, что всё не так, как тебе обещали. Вот! Что бы ни пробовала, я постоянно это чувствую. Ничто, что предлагает этот мир, мне не подходит.
– Ты другая, не такая как все, – сказал я, думая, что сейчас девушка начнёт скромничать.
Но она сказала:
– Ты пока даже не представляешь насколько.
Эти слова внушили мне надежду, что мы ещё увидимся. Алина мне нравилась, а дальше первого свидания у меня редко шло дело.
– Хочу спать, – вдруг сказала она.
– Тогда мы можем пойти, – брякнул я не подумавши. Честно, я имел ввиду совсем не то!
– Только давай, каждый по своим домам, я пока не готова к совместной «спячке», – ответила она. – У меня дома ты ещё успеешь побывать.
Я на это и не рассчитывал, даже не помыслил об этом, а то, что сказала Алина уже звучало как обещание. В тот вечер, я вернулся домой, переполненный восторгом. Впервые в жизни мной заинтересовалась девушка, которая мне по-настоящему нравилась.
Я боялся всё испортить. Старался не быть слишком назойливым и притворяться, что у меня есть и другие дела помимо новой влюблённости. Но получалось плохо. Эта девушка занимала все мои мысли, я постоянно просматривал её фотографии. Мне постоянно хотелось написать и она, к моему удивлению, не была против.
Она смеялась над моими шутками, делилась понравившимися картинками. Наше общение было похоже на флирт, поэтому уже к вечеру следующего дня я предложил ей сходить куда-нибудь ещё. Алина ответила: «Хочешь ко мне в гости?».
Для меня всё это было в новинку. Я думал, что, возможно, просто встретил своего человека или дожил до того возраста, когда начал нравиться девушкам. Это прибавило мне немного уверенности в себе.
Алина жила в однокомнатной квартире в спальном районе. Не знаю, была ли это её квартира или она снимала. Обстановка внутри была очень уютная: в просторной комнате стоял небольшой диван и столик, стеллаж с книгами и игрушками служил перегородкой, что делила комнату на две части. За стеллажом у окна стояла кровать… Взбитые подушки, толстое пуховое одеяло. В комнате пахло свежим постельным бельём.
Я принёс с собой торт. Девушка ходила передо мной в коротких шортах и топе на тонких лямках. Она спросила, может ли мне доверять. Я не знал, что она имеет в виду, но ответил, что может.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vlad-rayber-30840396/strana-vechnogo-detstva-66860003/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Влад Райбер
В Стране вечного детства все носят белые простыни. По улицам бродят ненастоящие люди. Старые дома являют жильцам кошмарные сны. В подъездах водятся черти. На общем чердаке обитает жуткая тварь, а в подвалах открывается вход в иной мир. Люди живут рядом с давно умершими соседями. А для кого-то питаться человечиной – семейная традиция. «Страна вечного детства» – это сборник из шестнадцати рассказов, пропитанных ужасом и глубокой российской тоской.
Влад Райбер
Страна вечного детства
Страна вечного детства
В Стране вечного детства все носят белые простыни. По улицам бродят ненастоящие люди. Старые дома являют жильцам кошмарные сны. В подъездах водятся черти. На общем чердаке обитает жуткая тварь, а в подвалах открывается вход в иной мир. Люди живут рядом с давно умершими соседями. А для кого-то питаться человечиной – семейная традиция. «Страна вечного детства» – это сборник из шестнадцати рассказов, пропитанных ужасом и глубокой российской тоской.
Ненастоящие люди
Представьте, сколько незнакомых людей вы видели на улице за всю свою жизнь. А как думаете, сколько из них не были настоящими людьми? Вот встречаете вы на улице человека, обычного, среднего человека. Ничем он из толпы не выделяется, идёт себе куда-то, и дела вам до него нет. Человек и человек. Но задумайтесь, настоящий ли он? В буквальном смысле, не в переносном. Он не думает и не чувствует, а только изображает. Да он даже не из плоти и крови! Сколько таких среди нас? И что им от нас надо?
Я тоже не верил в существование ненастоящих людей, считал, что их выдумал мой друг в пьяном бреду. Всё началось в тот день, когда мне позвонила мать моего друга и попросила прийти поговорить с сыном, мол, пьёт и пьёт, не может остановиться. Так и умереть не долго!
Мы с Илюхой раньше жили в одном доме, в соседних квартирах, провели вместе детство и юность. Думали так будет всегда. Но взрослея виделись всё реже. Переехали в разные районы города. Я женился, а Илюха начал пить и спивался всё сильнее и сильнее.
Я приехал после звонка его матери. Она не причитала, не жаловалась, в её голосе не было ничего кроме злобы. Намучилась она с сыном и почти смирилась, но тут уже сил терпеть не было – пошли четвёртые сутки. Илюха уже на ноги подняться не мог, а всё глотал разбавленный спирт.
– Скорую будем вызывать, – сказал я. – Откапать его надо!
Мой старый друг валялся на полу, бормотал что-то, меня не узнавал. Пока скорая помощь ехала, я искал в полках его страховой полис, перебирал бумаги и случайно наткнулся на толстую тетрадь с записями. Это были какие-то заметки и наблюдения о «ненастоящих людях».
Ожидая врачей, я взялся их читать и у меня волосы дыбом становились. Почерк Илюхин. И не в детстве он всю эту ахинею писал, у последних записей были проставлены даты за прошлый год. Это было что-то вроде дневника, читая который я понял, что Илюха увлекается слежкой за людьми. И верит он, что те, кого он преследует, вовсе не люди и вообще не живые существа, а только изображают подобие жизни.
Моего друга увезли в больницу, а я уходя посоветовал матери закодировать сына.
– Не надо! – ответила женщина. – Моя знакомая сына закодировала, а он наркоманом стал. Не дай бог ещё всё из дома вынесет… Ты к нему приходи иногда. Он тебя любит, часто вспоминает. Говорит, Лёха, друг мой лучший. Будет время – приходи, поговори с ним, может он образумится.
Я пообещал, что приду на днях, тетрадку забрал с собой, чтобы мать не увидела, если будет прибираться.
И я пришёл сразу, как Илюху выписали из больницы. Был он разбитый, страдал от головной боли, но трезвый.
Илья сделал вид, будто рад меня видеть, но я чувствовал, что не было у него настроения для задушевных бесед с другом детства. А я ещё и с нравоучениями пришёл, спасателем себя чувствовал. Стал рассказывать, как его пьяного помогал на носилки класть, как матери за него стыдно. А потом ещё добавил, что скоро допьётся он до полного сумасшествия, и в качестве подтверждения своих слов положил перед Илюхой его тетрадь.
Увидев её, мой друг не на шутку разозлился. Стал орать на меня за то, что рылся в его вещах и читал личные записи. Да кто я вообще такой после этого? Выгнал меня Илюха, сказал, чтобы я больше на пороге у него не показывался.
И он был прав. С чего это я вдруг посчитал, что могу такое делать? Чужое читать без спроса! Может быть, он роман писал!
Я ему позвонил на следующий день, попросил прощения. Илюха извинился тоже, сказал, что о скандале жалеет и, что я могу приходить к нему в любое время. Мы друг другу всё простили и помирились. Приехал к нему вечером после работы. Мы пили чай с домашним пирогом, который испекла его мать и вспоминали свои подростковые хулиганские проделки.
Про ту тетрадку я не спрашивал, но мой друг решил мне всё объяснить. Он рассказал, что сейчас уже бросил… но раньше увлекался наблюдениями за странными существами, что похожи на людей, но не люди. По его словам, я и сам их видел. Все их видят, просто не знают, что они неживые, искусственные, вроде големов из еврейской мифологии.
Илюха рассказал, что у него на этих существ природное чутьё, сколько бы они ни старались быть незаметными, он всегда видел их среди людей.
Крепко убедился он в этом после встретил с Попутчиком. Когда у Ильи ещё была работа и права, он по дороге домой, часто видел голосующего человека. Попутчик, как выразился Илья, оказался самым «сложным» из ненастоящих людей, каких он только встречал, потому что он был способен вести подобие обычного разговора и отвечать на вопросы о себе. Спроси то, что обычно люди спрашивают в дороге: как зовут, сколько лет, кем работает… и он ответит! Ответит сухо и не интересно: имя у него простое, возраста он среднего, работа заурядная, всё как у всех, он и выглядит обычно, посмотришь на его лицо, а потом и не вспомнишь, как выглядел. Человек, как человек. Но спроси его о чём-то конкретном и он начнёт «зависать»…
Попутчик не скажет какой его любимый фильм, какие книжки читал в детстве, он даже ответа на детскую загадку «зимой и летом одним цветом» не знает.
Илья подвозил Попутчика несколько раз. Он проезжал всего несколько километров: от старого кладбища в районе соседнего села до въезда в наш город. В конце поездки всегда говорил одну и ту же фразу с одинаковой интонацией: «Вот тут меня высади».
Я спросил с чего Илюха взял, что этот человек ненастоящий? Чудной просто, да и всё. Мало что ли таких? И тогда друг рассказал мне безумную историю.
Однажды Илье стало интересно, что делает Попутчик после того, как выходит из машины. Оказалось, что странный мужчина несколько минут стоит под дорожным знаком, а потом идёт пешком обратно на то место, где его подобрали и снова пытается поймать попутку!
Илья решил подвести его второй раз за вечер и в дороге спросить, что за шутки такие мужик устраивает. И вот он подъезжает, останавливает машину, открывает дверь, а человек идёт, как ни в чём не бывало, как будто Илью впервые видит.
Было уже темно. Вокруг никого, рядом кладбище… И этот собирается снова к нему в машину влезть… Мой друг вгляделся в это «мёртвое» лицо, в эти пустые глаза. Так ему стало страшно!
Илья прямо перед носом Попутчика захлопнул дверь и по газам. Едет, едет, видит город впереди, успокоился немного. Страх отступил. А потом смотрит Илюха, а на соседнем сиденье лежат три отрубленных пальца! И как же их так дверью отрезало?!
Мой друг остановил машину, стал думать, что ему теперь делать. Усомнился он в своих теориях, думал, что человека покалечил. Смотрел он на пальцы и удивлялся, почему нет с них ни капли крови? Поборов отвращение, Илья взял один палец, стал разглядывать и понял, что не человеческий он. На срезе нет кости, нет плоти и жил, а только тёмная влажная масса, как глина.
Он собрал пальцы, бросил их бардачок. Приехал к дому. Решил избавиться от них, выкинуть куда-нибудь в кусты. Открыл бардачок и увидел, что это уже и не пальцы, а три тёмных глиняных слепка.
Илья не стал их выкидывать, принёс домой, а они через пару дней высохли и рассыпались в пыль. С тех пор мой друг видел Попутчика на дороге ещё несколько раз, но больше никогда его не подбирал. Проезжая мимо, он смотрел на его правую руку, но так и не смог разглядеть всё ли у него было в порядке с пальцами.
Я слушал Илюху и не верил ему, строил скептичные догадки.
– Ты помнишь бабку? – спросил мой друг. – Которая у нас перед домом дорожки подметала?
– Какую бабку? – не понял я.
– Мы на Морозова жили, там бабка такая молчаливая по утрам мела дорожки, – пояснил Илья. – Помнишь её?
– Ну! – я пожал плечами. Вроде была там какая-то старушка.
– Так вот она тоже из этих… из ненастоящих, – уверял меня друг.
– С чего ты взял? – я всё больше сомневался в адекватности Ильи.
– Так я её недавно видел, – сказал он. – Она до сих пор там ходит с метлой своей. Бабка бабкой, но до сих пор не померла. А сколько лет прошло! Тридцать?
– Мы были маленькие, женщина была моложе, а нам она казалась бабушкой, – спорил я. – А сейчас она и вправду состарилась.
– Нет! – настаивал Илюха. – Она всегда была дряхлой старухой, я помню! Эти ненастоящие никогда не меняются! Есть ещё один мужик… У реки рядом с мостом стоит часто. Он тоже ненастоящий.
Не стал я больше с ним спорить, вспомнил, что дома меня ждёт жена и дочь. Попытался взять с друга обещание, что он не будет пить, сказал, что зайду ещё на недельке.
Рассказы Ильи я тогда всерьёз не воспринял, но всё-таки его слова заставили меня придаться воспоминаниям. Вспомнил бабку, что подметала во дворе. Ходила она с самодельной метлой. И зачем она это делала? Ведь на то были дворники. Странная одинокая старушка, мы с ней здоровались, а она только кивала головой, не произнося ни слова.
Жили мы тогда в старом доме, в перестроенной казарме, рядом с ткацкой фабрикой. И нашу улицу называли «улицей висельников».
Работа на фабрике была тяжёлая, местные мужчины от такой жизни спивались, и самоубийства не были редкостью. Помню, шёл домой из школы, а от подъезда дорожка из еловых веток тянется. Слышу соседи разговаривают:
– Кого хоронили?
– Да Шлыков повесился.
И это было в порядке вещей. Один повесился, другой повесился. Серая зима, серый дом, чёрные деревья, и старуха в старом пуховом платке и в телогрейке метёт тротуар. Скука и уныние. Таким мне запомнился наш тупиковый район. Хорошо, что мы оттуда переехали.
В следующий раз, когда я пришёл в гости к другу, он был в стельку пьян. Меня это сильно разочаровало. Я надеялся, что смогу убедить его взять себя в руки, а он опять за старое.
– Ты вообще собираешься завязывать? – спросил я с укором.
– Нет, – ответил Илья, тряхнув лохматой головой.
– Ты не понимаешь, что в конце концов сопьёшься и умрёшь? – я опять его стыдил за пьянство, будто стыдом можно кого-то вылечить.
– Эх, Лёха, – улыбнулся мне Илья. – Да, плевать мне. Я всегда такой был, и жить мне никогда не нравилось. Был у меня ты, друзья были школьные. Иногда было весело, но в остальное время сплошной мрак.
– Неужели тебе ничего в этой жизни не интересно? – не сдавался я.
– Девушки мне нравились симпатичные, а я им не нравился, – сказал Илюха с сожалением, а затем, сменив тон на торжественный, добавил. – Ну, и хорошо, что не нравился, а то бы ещё кому-нибудь жизнь испортил кроме матери! У тебя жена, ребёнок, ты муж и отец хороший… У меня бы так не получилось.
– Почему ты думаешь, что не получилось бы? – я пытался внушить ему веру в будущее, но понимал, что словами тут не поможешь. Похоже депрессия.
– Я тебе сейчас одну вещь расскажу, – Илья заговорил шёпотом, наверное, боялся, что мать в соседней комнате услышит. – Однажды я допился до белой горячки. Знаешь, что такое белая горячка? Это когда ты пьёшь несколько суток и толком не спишь, и тогда начинаешь видеть сны наяву. Так вот, лежу я на полу, голову поднимаю, а передо мной стоит маленький мальчик и говорит мне: «Папа, спасибо!». Представляешь себе? Это пьяный мозг нарисовал образ моего не родившегося сына, и он благодарил меня за то, что не появился на свет у такого вот отца… Я лежу, смотрю на недопитую бутылку в дальней части комнаты и думаю, что если я сейчас до неё доползу и ещё хоть чуть-чуть выпью, тогда точно умру. И я пополз! Очень хотел доползти, но не смог, сил не хватило. Понимаю ли я, что умру от пьянства? Лёха, да я на это надеюсь! Оставь ты меня в покое. Я другим уже не стану.
– Мальчики тебе в горячке кажутся, люди ненастоящие мерещатся, – сказал я. – Лечиться тебе надо, Илюха. Серьёзно лечиться.
– Я реальность от бреда отличаю, – обиделся пьяница. – Ненастоящие люди существуют! Жаль, я доказать ничего не могу, а то бы такое открытие сделал!
– И откуда они взялись по-твоему? – спросил я издевательским тоном, хотя на самом деле мне действительно было интересно. Сумел он меня увлечь своими рассказами.
– Кто знает? – загадочно произнес Илья. – Может, это первые люди Земли, которых Бог из глины вылепил? Сначала – их, как прообраз, а потом нас. Так они и остались тут. Бессмертные, хотя и не совсем живые. Да, не знаю я откуда они! Но они есть! Есть!
Я махнул на него рукой и оставил одного в комнате. В тот вечер я ещё немного побеседовал с его матерью, сказал, что Илью снова надо в больницу.
– Да ну его, надоел, – сказала женщина. – Пусть пьёт.
Больше я не приходил, а неделю спустя узнал, что Илюха умер. Мне его мама позвонила и сказала про похороны. Хоть это было ожидаемо, я почувствовал горечь. А ещё меня терзала вина, потому что я знал в каком тяжёлом положении находился мой друг, но всё равно оставил его без поддержки. Я отпросился с работы. Не люблю бывать в церквях, но пришёл на отпевание. Мне дали в руки свечку, и она сразу погасла.
– Это ничего не значит! – сказала мне какая-то женщина.
Я никогда не был суеверным. Подумаешь, свеча погасла… Подошёл к одной из икон, чтобы зажечь свечу снова, и остановился возле мужичка с бородкой. Тот смотрел на образ, что-то нашёптывал.
Я машинально прислушался и понял, что он не молитву читает и не слова произносит, а просто лепечет что-то бессвязное, как годовалый ребёнок.
– Вы Илюшку знали? – спросил я.
Мужичок с бородкой только посмотрел на меня пустыми глазами, не прекращая нашёптывать несуществующие слова. Тут у меня промелькнула мысль: а вдруг он ненастоящий?!
После похорон Илюхи, я взял привычку смотреть на людей на улицах. Искал глазами самых тихих, одиноких, незаметных. Вот пожилая женщина сидит одна на скамейке, смотрит в пустоту, а вон сквозь пыльное окно заброшенного здания на меня глядит бледное лицо. Кто все эти люди, что бродят по улицам, словно тени? Настоящие ли они?
Так я увлёкся этими мыслями, что стал ездить в тупиковый район своего детства. Мне хотелось узнать, правда ли, что старуха там до сих пор метёт тротуары.
Я её встретил не сразу. Оказалось, что она появляется на улице как по часам – в семь утра, когда все идут на работу и в пять вечера, когда люди возвращаются домой.
Увидев её впервые, я подошёл и поздоровался. Сказал, что раньше жил в этом доме и помню её с детства. Старушка от меня отворачивалась, торопливо отступала и бормотала что-то себе под нос.
Мне стало любопытно, где она живёт? Куда уходит, когда заканчивает свою добровольную работу?
Я ловил себя на мысли, что занимаюсь слежкой и чувствовал смущение, но не мог остановиться. Наблюдая за старухой из машины, я увидел, что, когда людей на улице не остаётся, она идёт к подвалу, щёлкает замком… неужели у неё был ключ?.. и исчезает за дверью.
Мне хотелось проследовать за ней, но дверь оказалась закрытой. Я взял из машины фонарик, стал нагибаться к подвальным окнам, светил туда, смотрел куда подевалась старуха?
И наконец я её увидел… Женщина сидела в углу на корточках, опустив голову, а её метла лежала поперёк на коленях, старуха придерживала её руками.
Мне было трудно заставить себя оторваться от окошка, это зрелище настолько меня поразило. Старуха замерла в неестественной для человека позе и сидела не шевелясь, будто статуя.
Теперь почти каждое утро и вечер я приезжал к старому дому, наблюдал как бабка метёт снег, а потом запирается и сидит в подвале всю ночь, чтобы утром снова промести тротуар на виду у сонных прохожих. Зачем?
И чем дольше я за ней наблюдал, тем хуже я себя чувствовал, тем мрачнее становились мои мысли. Жизнь постепенно начинала мне казаться безрадостной. Я вспоминал, как смотрел на Илюху сверху вниз и собой при этом любовался. Дескать я не алкаш, у меня семья, работа, нормальная жизнь. Слава Богу, я лучше! А ведь всё не так. Теперь мне думалось, что женат я на женщине, которая меня не любит и не любила никогда, а моя дочь-отличница считает меня недотёпой. Да, я и есть недотёпа! Веду себя странно, наблюдаю за какой-то старухой, лишь бы не сидеть дома, где я чужой…
У меня было ощущение, что кто-то из меня вытягивает силы, вытягивает жизнелюбие. Я догадывался, что всё из-за этой бабки! Но как было трудно перестать являться в тупиковый район!
Одним вечером, возвращаясь с работы, я не стал туда заезжать. Поехал сразу домой и зарёкся, что больше на ту улицу не сунусь!
И потихоньку дурные мысли перестали меня посещать. Я опять увлёкся работой, снова научился радоваться мелочам. Мне больше не хотелось думать о ненастоящих людях.
Но однажды я нарушил слово, данное самому себе. В тупиковом районе расселили последний дом и теперь там никто не жил. Все ветхие жилища собирались сносить в скором времени.
Территорию уже обнесли ограждением. А мне не давала покоя мысль: что та старуха? И сейчас метёт тротуар?
Я приехал к пяти часам вчера. Пройти на закрытую территорию оказалось несложно. Несколько листов в жестяном заборе были вырваны, да там никто ничего и не охранял.
Как я и думал: старухи не было. Ей ведь было нужно, чтобы люди ходили рядом, а теперь район пустой…
Но заглянув в подвальные окна, я увидел знакомую фигуру – сидит старуха на корточках, метлу на коленях держит.
Страшно было, но любопытство оказалось сильнее. Я открыл подвальную дверь, дёрнув ручку несколько раз. Замок оказался хлипкий. Спустился вниз. Бабка сидела, не шевелилась. Я подошёл ближе и увидел, что это не старуха, а одетая в старые тряпки фигура, не то из глины, не то из грязи!
Я её только тронул, а она грохнулась на пол и развалилась на куски. Весь подвал заполнило облако пыли.
Не бессмертные всё-таки эти ненастоящие люди. Ходят они среди нас, питаются нами. Наши хорошие эмоции съедают, вытягивают из нас все приятные мысли, оставляя только уныние и скорбь. А без нас эти существа чахнут и быстро погибают. Вот почему они держатся рядом с толпой, но стараются оставаться незаметными.
Наверное, отчасти из-за этих ненастоящих людей мой друг впал в депрессию и умер от пьянства, да и я сам чуть не потерял интерес к жизни.
Теперь я стараюсь держаться подальше от людных улиц. Там всегда есть кто-нибудь серый, как тень. Ходит среди людей, ничем из толпы не выделяется…
Пчелиный дом
Так уж сложилось, что работа – моё единственное увлечение в жизни. Кроме неё у меня почти нет никаких интересов и новых впечатлений я не желал. Даже моё путешествие в деревню получилось незапланированным. Наверное, я совсем не умею отдыхать и по курортам ездить не люблю, но на работе сказали, что до конца года все должны отгулять свои отпуска, а я тем более, потому что имею привычку копить отпуска и создавать трудности бухгалтерии.
И когда меня заставили написать заявление, я решил провести две свободные недели по-простому, поближе к нашей природе, вот и напросился в гости к сестре. Она уже несколько лет живёт в деревне со своим мужем.
Раньше мы с зятем Матвеем были мало знакомы, виделись только на их свадьбе и ещё пару раз на семейных праздниках. Он был рад моему приезду, сам Матвей из деревни выезжал редко, и ему было интересно провести время с малознакомым человеком. Водил он меня в лес, надеясь встретить и показать мне лисиц. Потом взял с собой на рыбалку. Я не любитель, но посидеть на берегу, полюбоваться октябрьскими пейзажами, было приятно, а то не вижу ничего кроме офисных стен.
И пока мы сидели с удочками, Матвей мне рассказывал истории одну за другой. Говорил, что в той реке водятся огромные рыбы, которые живут по двести лет, рассказывал про сокровища, запрятанные в гражданскую войну, купцом, что здесь жил. Закопал он где-то нефритовую шкатулку, полную николаевских червонцев, а потом так получилось, что за кладом возвращаться было некому. Так и лежат где-то сокровища среди вековых тополей.
Матвей говорил, что всё никак не соберётся купить металлоискатель и хорошенько всё там обследовать. Он сам в эти легенды верил и его обижало то, что я над ним за это посмеивался.
– Хочешь, покажу тебе такое от чего у тебя челюсть отвиснет? – спросил он. – У нас тут есть одно очень интересное место. Я туда ходить не люблю, но ради тебя сходим.
– Давай. Почему нет? – сказал я, восприняв его предложение как вызов. Думал, ничем меня нельзя удивить. Но у меня и правда отвисла челюсть, когда зять привёл меня в Пчелиный дом.
Так в деревне называли небольшой заброшенный домишко из пеноблока. На участке валялись разваленные самодельные ульи, среди мокрой листвы торчали сухие стебли сорняков в человеческий рост. Под деревьями гнили несобранные яблоки.
Матвей где-то добыл ключи от этого дома и запустил меня туда, а сам остался снаружи. Говорил, раз я ни во что не верю, то и бояться мне нечего, а ему суеверному ходить туда страшно.
Зять сказал, чтобы я осмотрел дальнюю комнату. Я прошёлся по коридору, заглянул на небольшую кухню, заглянул в спальню. В этом доме даже мебель была. И холодильник, и стиральная машина… Было ощущение, что я влез на чужую дачу, где хозяева просто не появляются осенью. Разве дома бросают со всем, что в них есть?
Я нашёл ту самую дальнюю комнату. Войдя туда, я не сразу понял, что вижу. Стены в той комнате были сплошь чёрными и неровными, все в буграх, и с потолка свисали пузатые наросты. Я присмотрелся: да, это же сухие пчелиные соты! Они заполняли всю комнату, не было на стенах ни одного пустого участка. Даже пол покрывала толстая корка застывшего воска, и окно в комнате было жёлтым как янтарь. Выглядело это крайне омерзительно. Не думал, что страдают трипофобией, но оказавшись в месте, где меня со всех сторон окружали бесчисленные скопления мелких дыр, я ощутил в теле нервную дрожь. Волоски на руках встали дыбом. Казалось, вот-вот из этих бесконечных дырочек начнут выползать насекомые. Мне даже показалось, что в стенах что-то мельтешит, но у меня просто рябило в глазах. Соты были пустые и мёртвые.
Матвей был доволен, увидев моё лицо, когда я вернулся. Я стал спрашивать, как такое возможно, и зять рассказал мне очередную невероятную историю.
В том доме всего полгода назад, жила супружеская пара. Мужчина сорока лет женился на двадцатисемилетней девушке и привёл её к себе в дом.
Того мужчину звали Антон. Матвей знал его лично. Не то, чтобы приятельствовали, но руки при встрече жали. Антон увлекался пчеловодством, соорудил у себя на участке ульи. Мёда с домашней пасеки получалось не много, но было это занятие мужику интересно.
В конце прошлого апреля в один из ульев Антона прилетела чужая пчела. Такое случается – иногда другие пчёлы прилетают, а их принимают в семью. Но это насекомое оказалось необычное. Оно двигалось в несколько раз быстрее других пчёл. Она занималась сбором мёда и заполняла одну соту за другой. Перемещалась с место на место так быстро, что трудно было разглядеть её в полёте. А спустя пару дней уже несколько пчёл в том улье стали такими же быстрыми, ещё день спустя уже все летали, как маленькие жёлтые молнии.
Антон диву давался. Разве такое бывает? Мужчина был одержим наблюдениями. Он целые дни проводил у своих ульев. Открывал, доставал рамки, смотрел. Только рассвет, а он прочь из постели и бежал смотрел, что на пасеке изменилось за ночь.
Жена тревожилась. Ей не нравилось, что Антон с головой бросился в дело, которое ещё недавно было невинным увлечением для души.
«Вирус скорости», как он это назвал, распространился и на другие ульи. И пусть у пасечника-любителя было не так много пчёл, вскоре все рамки в ульях были «запечатаны» зрелым мёдом.
Мужчина собрал соты, откачал мёд, попробовал. Хороший был мёд! Антон радовался, думал, что так можно и своё производство наладить. Сколько мёда можно собрать! Только жена была против таких экспериментов, говорила ему: не вздумай этим людей кормить. Неизвестно почему насекомые так себя ведут, может они больные или мутанты какие-нибудь. Сначала надо на экспертизу продукт отдать и насекомых тоже.
Мужу не нравилось, что она так говорит, строил из себя эксперта, оправдывал поведение насекомых тем, что они друг у друга учатся. Прилетела в семью новая пчела с особыми навыками, другие их переняли и тоже стали быстрее трудится.
Однако повод для беспокойства был – жизнь насекомых протекала очень странно. От интенсивной работы в ульях всегда была высокая температура, руку засунешь – горячо. Вместе с тем, пчёлы быстро рождались, быстро развивались и также быстро умирали. Днища ульев заполнялись трупиками, а из сот каждый день выползали всё новые и новые пчёлы.
Для насекомых, они вели себя неестественно. Их полёт был нервный, дёрганый, суетливый. Проносясь роем, пчёлы создавали под собой воздушный поток такой силы, что трава пригибалась к земле.
Сетка едва защищала лицо от ударов. Насекомые с силой врезались в неё. Приходилось вдвое дольше окуривать ульи, чтобы успокоить пчёл перед сбором мёда.
А потом стало твориться нечто по-настоящему жуткое. Однажды вечером в дом через откидную створку влетел целый рой насекомых. Выгнать их из комнаты не получилось. Тогда Антон оставил окно открытым, а дверь в комнату закрыл, думал покружат, покружат и улетят сами. Жена боялась, говорила, что дверь не плотно закрывается, пчёлы ночью в спальню залетят.
Дверь уже подрагивала и было слышно, как с той стороны в неё будто колотят. Страшно! Девушка сказала, что лучше пойдёт ночевать в дом к родителям. Мужчина придвинул комод к двери. Только так он смог уговорить жену остаться.
Утром супруги проснулись, услышали нарастающий гул из коридора. Вышли и увидели, что ящики комода шевелятся, слегка двигаются туда-сюда. Мужчина взялся за ручку. Жена подскочила, хотела его остановить, но было поздно, он уже приоткрыл ящик и оттуда вырвался чёрный поток злобных насекомых. Они градом осыпали хозяев дома, агрессивно впивались жалами.
Супруги выбежали на улицу в чём были. Все покусанные. Мужику-то ещё ничего, а девушка попала в больницу с распухшим горлом, чуть не задохнулась.
Оказалось, за ночь насекомые пролезли через щель в двери в небольшое отверстие в задней части комода. Там они тут же размножились и устроили себе улей. Выдвижные ящики были полны сот. А, что в комнате творилось! Там тысячи насекомых висели чёрной тучей и жужжали. Облепили, стены и потолок массивными восковыми наростами. Теперь Антону стало ясно, что эксперимент вышел из-под контроля.
Он ужаснулся, подумав, что случится тут за несколько дней? Пчёлы весь дом превратят в свой улей, где людям не останется места.
До того дня Антон верил, что пчёлы – это очень полезные и ценные для экосистемы насекомые. Но эти были просто чудовищами. Нужно было избавиться от них, пока они всё ещё были привязаны к этому месту.
Решил Антон пчёл потравить. Взял серый фитиль, кинул во все ульи. Поджёг фитили в каждой комнате, задымил весь дом. Все пчёлы передохли, ни одной не осталось. Он вымел из дома горы трупиков, но когда жена вернулась из больницы, то Антон выступил против того, чтобы убрать из комнаты пчелиные соты. Сказал, что пригласит домой журналистов, телевизионщиков. Был уверен, что сможет разбогатеть на сенсации.
Жена не одобряла, чтобы в дом постоянно ходили незнакомые люди. Ей хотелось спокойной жизни, да и забыть поскорее про этот кошмар. Она же едва не погибла из-за этих адских почёл.
Но мужчина и от собранного мёда тоже отказывался избавляться, ведь он его ел и с ним ничего не случилось. Зачем продукты выбрасывать?
И вроде кончились напасти, но потом этот мужчина исчез. Жена одним утром проснулась, а его нет нигде. Сколько искали так и не нашли. Девушка недолго пожила в этом доме одна и съехала обратно к родителям.
С тех пор странная она стала, вся в себе, ни с кем не разговаривает, даже здоровается с людьми редко.
– Можешь не верить, но это всё у нас на глазах происходило, – сказал Матвей. – Я сам на этих его скоростных пчёл приходил посмотреть. Они двигались как «на перемотке». Жуть! Хорошо, что он их потравил.
– А куда он сам делся? – спросил я.
– Этого никто не знает, но, скорее всего, умер, – ответил Матвей.
– С чего ты взял? – не понял я.
– Призрак его тут многие видели, – шёпотом сказал зять. – Думаешь, почему я с тобой в дом не пошёл? Я ульев не боюсь. А с привидениями встречаться не хочется.
«Трепло!», – подумал я. Всю историю испортил. Я почти поверил, а он опять про призраков начал.
Мы шли домой, а Матвей всё рассказывал, что видели Антона на берегу – появился он и исчез. А в другой раз видели его в окне своего дома в комнате с ульями. И был он страшный… При жизни такой статный, крепкий, а тут тощий, бледный, волосы редкие.
Душа его не успокоилась. Что с ним случилось осталось загадкой. Может пчёлы вернулись и его сожрали, а может жена его убила или он сам тем мёдом отравился и умер, а жена тело спрятала, чтобы на неё не подумали. Не зря же ходит, молчит. Наверное, знает что-то! Так рассуждал Матвей.
Я его послушал и забыл. Наверное, и не вспомнил бы снова эту историю, но к концу моего отпуска произошло ещё кое-что, из-за чего в деревне случился переполох.
В Пчелином доме обнаружили мёртвого человека. Это был неизвестный старик лет семидесяти. Пока ехала полиция у дома собрались люди. Я тоже туда пришёл с Матвеем. Была там и жена пропавшего Антона. Её, кстати, звали Карина. Она заходила в дом и вышла оттуда в слезах.
Всё стояла и плакала. К ней подошли спросить, что случилось.
Девушка была уверена, что этот старик и есть её муж. Местные жители говорили, что он и правда похож на пропавшего хозяина дома, будто его близкий родственник. Но не мог это быть он сам. Антону было всего сорок, выглядел он моложе своих лет, а это лысый старик с сединой в бороде.
Но Карина объяснила почему она так считает. Когда её муж пропал, она ещё некоторое время жила в доме, и творились там странные вещи. Сквозняки свистели, вещи перемещались с места на место. Из холодильника пропадала вся еда, исчезли все соленья на зиму. А однажды днём она увидела своего мужа в постели спящим. Хотя она не сразу поняла, что он спит. Казалось, что мужчина бьётся в конвульсиях, а на самом деле лишь ворочался во сне. Мужчина резко вздрагивал, меняя положение. Он то лежал на одном боку, то на другом, то на животе, а потом одеяло взлетело к потолку, и он исчез.
Оказалось, что Антон не пропадал. Он подхватил тот загадочный «вирус скорости». Все процессы в его теле ускорились настолько, что одна минута тянулась для него как час, а люди и всё вокруг двигалось так медленно, что различить движение для него было всё равно, что наблюдать за ростом растений.
Карина сказала, что об этом ей муж сам рассказал в письме. Другого способа связаться с ней он не нашёл, хотя всё это время был рядом. Для людей мужчина передвигался так быстро, что они не могли его увидеть. Лишь, когда он спал минут пять или семь, жена видела его в постели.
В том письме Антон написал, что это случилось с ним, как и с его пчёлами, скорее всего, из-за мёда. И хорошо, что он один его ел и никого не угощал.
Ещё он писал, как ему одиноко жить среди людей-статуй, а одна ночь для него длится почти как месяц. Неделя по ощущениям – дольше года.
«…сначала я думал, что время остановилось, но потом догадался, что это я стал слишком быстрым. Смотрю в календарь – для вас только десять дней прошло, а я уже успел забыть твой голос. Звуки для меня теперь совсем другие, растянутые, похожие на шум и неприятные для слуха. Долго приходилось к ним привыкать.
Я забыл каково это, видеть в небе пролетающих птиц, а зависших в воздухе. Вижу тебя на кухне – ты плачешь. Я покидаю дом, прохожу весь лес, болтаюсь где-то от скуки, засыпаю, просыпаюсь, возвращаюсь домой, а ты до сих пор сидишь на кухне и плачешь.
Я старался не впадать в уныние, думал, что рано или поздно замедлюсь и всё станет как прежде, но сейчас уже на это не надеюсь. Были у меня мысли, подкладывать этот мёд к тебе в еду. Или подкинуть ещё кому-нибудь, чтобы сравнять с собой по скорости. Но я никого не хочу обрекать на подобные муки, и, чтобы не было такого соблазна от проклятого мёда я избавился. Будь спокойна».
Разбирать эту писанину было нелегко, в некоторых местах бумага была порвана, будто автор письма то и дело случайно протыкал лист ручкой, а ещё местами текст был написан одним только нажимом, словно чернила не успевали за быстрой рукой.
Потом были и другие письма, они появлялись кучами, стопками. Их было так много, что Карина не успевала их читать. Девушка не выдержала всего этого, сбежала из дома. Но и потом она ещё некоторое время ощущала рядом присутствие мужа. Находила где-нибудь подброшенное письмо. Читать их не было сил. Это писал уже какой-то другой человек, помудревший, прочитавший сотни книг, но давно утративший способность общения с людьми.
Мужчина стал не только невероятно быстрый, он ещё и стремительно старел. За наши полгода он прожил около тридцати лет. И только теперь, когда он навсегда замер, люди смогли его увидеть. Вот он лежал в пустом доме на кровати мёртвый…
Все оставшиеся дни в деревне, я только и думал обо всём произошедшим. Хотелось бы мне знать, а откуда взялась та первая «скоростная пчела», что прилетела на пасеку Антона?
– Наверное, это учёные в своих лабораториях создали новый вид, – предположил Матвей, он был конченным конспирологом. – Пчёлы на планете вымирают, а без них нам всем конец. Вот учёные, наверное, экспериментировали, хотели численность пчёл повысить. Сделали их такими, чтобы размножались побыстрее. Но потом увидели, что они на всё остальное влияют вот так – других могут скоростью заразить, и учёные уничтожили своих насекомых. Наверное, одна пчела всё-таки выжила и добралась до пасеки Антона.
А сестра мне сказала:
– Не верь всему, что болтают в деревне. Может Карина, потеряв родного человека, рассудком двинулась, и муж ей только казался и письма она сама себе писала. А старик… Да, мало ли? По берегу сколько бичей ходят. Один из них в пустой дом забрался переночевать и умер. Вот и всё объяснение.
Но я теперь я и не знаю во что мне верить, а во что не верить.
Призрак розовой оранжереи
Страшно оказаться застигнутым на месте преступления. И одно дело быть пойманным за руку человеком, но каким будет ужас похитителя, если призрак явится с того света, чтобы наказать его.
Поздним вечером Аня пробралась в оранжерею купчихи Авдеевой. Она всего лишь хотела срезать одну розу для себя. Девочка оглянулась назад и увидела её… Среди темноты, прямо у неё за спиной стояла высокая белая дама. Её мёртвое бледное лицо, пустые глаза без зрачков, молча вопрошали: «Зачем ты пришла? Что ты собираешься сделать с моими цветами?». Девочка вздрогнула от ужаса и сдерживаясь, чтобы не закричать, понеслась прочь. И много лет спустя она не смогла забыть того, что с ней тогда случилось.
***
День в доме-музее купца Авдеева прошёл как обычно спокойно без происшествий. Пожилой работник оранжереи Егор Андреевич не спеша брёл к воротам, когда к нему приблизилась молодая женщина. Она попросила уделить ей несколько минут.
– Не пугайтесь, я просто хочу сказать Вам спасибо и подарить свою книгу, – сказала незнакомка.
– Что-то я не могу Вас вспомнить, – сказал пожилой работник.
– Вы не знаете меня, но я знаю Вас с детства, – поспешила объяснить незнакомка. – Меня зовут Анна Гончукова. Я писательница. Известная с недавних пор. Видите, вон тот дом? Я там жила на верхнем этаже, прямо напротив музея.
Молодая писательница протянула мужчине книгу под названием «Призрак розовой оранжереи».
– Это мистический роман, местами страшный, но я очень хочу, чтобы Вы это прочитали, – сказала она. – Если бы не Вы, я бы не написала эту книгу. Вам я обязана своим успехом!
– Надо же, – удивился Егор Андреевич, приняв подарок. – Я только недавно видел эту обложку в книжном магазине. Думал купить на днях, потому что сам работаю в оранжерее уже двадцать лет.
– Я знаю, – сказала писательница. – Я многое о Вас знаю. Позвольте мне объяснить… Я помню, когда для этого дома были не лучшие времена. Тогда я была ребёнком. Из моего окна открывался вид на двор и оранжерею. Мрачная была картина. Столько засохших растений стояли за стёклами. Они погибли только потому, что никто не заботился о саде, здесь никто не работал, у города не было денег на ремонт музея. А потом здание обнесли зелёной сеткой, его полностью восстановили, не изменив ни единой детали! Я сравнивала со старыми фотографиями. Теперь я смотрела в своё окно и будто видела другое время. Мне нравилось представлять, как в былые времена через главные ворота въезжали конные экипажи. Как по двору среди высоких деревьев прогуливались владельцы богатого дома. Какая спокойная и красивая жизнь была здесь когда-то…
А потом в оранжерее появились Вы и сделали это место сказочным садом. Не знаю, помните ли Вы свой первый рабочий день, но я его помню. Я наблюдала в окно, как Вы один прибирались там. Я каждый день прибегала из школы, неслась в свою комнату, чтобы увидеть, что сегодня изменилось в саду. Это лучшие воспоминания детства. С вашим присутствием оранжерея наполнилась красками. Особенно красивыми мне казались персиковые розы. Я представляла себе их аромат… Мама обещала, что мы обязательно сходим в оранжерею, когда её откроют для посетителей. Но я не могла дождаться. Я думала, что буду самой счастливой девочкой на свете, если получу хотя бы один цветок. И я замыслила преступление.
Мне было известно всё: когда Вы приходите, когда уходите и куда прячете ключ от стеклянных дверей. Я запомнила, как часто сторож обходит территорию с собаками. Стыдно в этом признаться, но я была одержима Вашими цветами. Всего одна роза, ничего больше! Я бы поставила её в вазу на окно и любовалась бы, пока она не завяла.
Однажды поздним вечером, прихватив нож с кухни, я отправилась исполнять свой замысел. Я была такой маленькой и худой, что смогла пролезть под закрытыми воротами. Сторож только что обошёл двор и вернулся в свою коморку. Значит, у меня был целый час. Но мне бы хватило и десяти минут. Главное не наделать шума. Было темно, однако я хорошо знала территорию. У стеклянных дверей стоял горшок с лимонным деревом. Там Вы и прятали ключ, когда уходили. Я долго возилась с замочной скважиной, руки дрожали от волнения, и замок оказался слишком тугим для моих детских пальцев. У меня получилось, я вошла в оранжерею. Это место и правда было наполнено чудесными ароматами, но я не могла насладиться ими – была слишком напугана. Я забывала дышать, пробираясь во мраке к розарию. Это было недалеко, у стеклянной стены, я уже видела очертания розовых кустов в лунном свете и заранее вынула из-за пояса нож, завёрнутый в тряпку.
Подступая всё ближе, я оглянулась на двери и вдруг увидела её. Прямо в центре оранжереи среди цветов стояла высокая барышня. Мне это не почудилось, я помню её белое платье, почти такое же белое лицо и мертвецки белые руки. Дама светилась в темноте. Она смотрела на меня бесцветными глазами и на губах её была лёгкая улыбка. Это была она! Я уверена, что это была купчиха Дарья Авдеева! Её фотографию нам показывал краевед на внеклассном уроке. Её призрак возник из темноты, она явилась посмотреть, что я делаю в её оранжерее. Я выронила нож, зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть, и понеслась прочь.
Возможно, вы помните, как однажды утром пришли на работу и обнаружили стеклянные двери открытыми и, наверное, нашли мой нож, завёрнутый в тряпку. С тех пор Вы перестали прятать ключ в горшок с лимонным деревом. Всё это я и описала в книге. В интервью меня часто спрашивают, как много правды в моём романе, и я всегда отвечаю, что всё это лишь художественный вымысел. Но знайте, главный герой моей книги – это Вы. В моём романе призрачная дама наказывала проклятьем тех, кто смел осквернять её оранжерею, но Вам она всегда покровительствовала за то, что Вы снова наполнили это место цветами.
Когда молодая писательница закончила свою историю, Егор Андреевич по-доброму улыбнулся и сказал:
– Давайте вернёмся. Я хочу пригласить Вас в оранжерею.
– Простите, я поклялась, что больше никогда в неё не войду, – ответила Анна.
– Почему же? – удивлённо спросил пожилой работник.
– Боюсь, что снова встречу там купчиху Авдееву и на этот раз она меня не помилует, – писательница сказала это с улыбкой, но похоже она не шутила.
– Не бойтесь, не бойтесь, – настаивал Егор Андреевич. – Думаю она давно Вас простила, ведь Вы были всего лишь ребёнком. Идёмте со мной!
Когда писательница вошла в стеклянные двери, её сердце сжалось.
Среди цветов стояла та самая белоснежная дама, но миг спустя Анна поняла, что это лишь статуя.
– Вы, наверное, знаете, что эту оранжерею создал купец Авдеев для своей жены, когда она тяжело заболела и не могла выезжать за город, – сказал пожилой работник. – Он перенёс её любимый розовый сад сюда. Дарья Николаевна проводила здесь много времени. Даже скончалась здесь. Вон там стояла её тахта. Купчиху похоронили на городском кладбище, а её муж заказал эту статую, чтобы Дарья Николаевна всегда могла быть среди своих цветов. Так любил свою жену…
Анна не могла в это поверить. Она никогда не слышала эту историю и не знала, что оранжерея была украшена скульптурой. Так значит, в тот вечер свет луны отразился в стёклах и осветил эту статую, которую маленькая Анна приняла за привидение! Она была рада узнать это, хотя в её чувствах была примесь разочарования. Столько лет писательница думала, что однажды видела настоящее доказательство существования иного мира, а теперь не знала, что и думать.
– Возьмите, – старик протянул писательнице нежную персиковую розу. – Это моя благодарность за книжку. Уверен, Дарья Николаевна не будет против.
Молодая писательница была счастлива.
***
Та недолгая встреча оказалась для Егора Андреевича самым ярким событием за последние годы. Его работа всегда доставляла ему удовольствие, но теперь он трудился с особым рвением, даже чувствовал себя моложе.
Под конец дня, когда экскурсионные группы и отдельные посетители покидали оранжерею, пожилой работник садился у статуи на раскладной стул и открывал книгу, которую ему подарили.
– Посмотрим, что там ещё про нас написано, – говорил старик.
Разговаривать с каменным изваянием было для него давней привычкой. За эти годы он сильно привязался к скульптуре Авдеевой и воспринимал её как живую собеседницу. Он говорил, а она слушала.
Старик читал ей книгу вслух. Имена и названия в романе были изменены, но он без труда узнавал места по описаниям. События романа были выдуманы, однако ему льстило то, каким был представлен главный герой. Благородный мужчина в почтенном возрасте, мудрый и спокойный, взор его тосклив. Таким видела его писательница.
– Молодой человек схватил девушку за воротник блузки и проговорил с хищной ухмылкой: «Твоё слово ничего не значит! Всё будет так, как я скажу! Тебе ясно?», – читал Егор Андреевич. – Девушка была напугана. Садовник приблизился к молодой паре. Он не мог допустить, чтобы такое происходило в его оранжерее. «Не лезь не в своё дело, старик», – с угрозой сказал парень. «Я лишь хотел предупредить, – ответил садовник твёрдым тоном. – Знаете ли вы какой порядочной даме принадлежало это место? Говорят, её дух до сих пор обитает здесь. И если это так, я бы посоветовал никого не обижать в её присутствии». Хе-хе-хе! Слышите, Дарья Николаевна, тут опять про Вас!
Работник оранжереи поднял глаза на статую. Её подсвечивало закатное солнце и тени падали так, что её лицо выглядело хмурым и зловещим, будто она была недовольна тем, что ей приходится слышать.
Егор Андреевич понимал, что это лишь игра света. Осенью солнце совсем другое… Но он прекратил читать и засобирался домой.
Странные вещи начали твориться в оранжерее. В последний учебный день здесь была школьная экскурсия. Молодая учительница привела пятиклассников, водила их, показывала цветы, рассказывала о видах растений. Старик и сам с интересом подслушивал, многое из того, что рассказывала учительница, он не знал. Ученики были как шёлковые, ходили строем, им не нужно было напоминать, что нельзя ничего трогать руками. Школьники глаз не спускали с преподавательницы. Дисциплина!
В самом конце экскурсии учительница подвела детей к скульптуре купчихи Авдеевой, стала рассказывать какие экзотические растения были завезены в страну в её время. И тут случилось страшное: одна из девочек громко вскрикнула и, кинувшись бежать, врезалась в стеклянную изгородь, разбила её и упала на осколки. Она сильно поранилась. Лицо и руки были в порезах.
За ребёнком приехала скорая. Когда девочку увозили, её все спрашивали: чего она так испугалась и зачем это сделала?
– Статуя! – задыхаясь от плача, сказала пятиклассница. – Она страшная! Я смотрела на неё, а она открыла рот!
Работник оранжереи осмотрел скульптуру. И правда, на голове статуи вдоль рта от уха до уха чернела глубокая трещина, челюсть словно отвисла. Выглядело ужасающе, словно рот дамы располосовали лезвием, и теперь он был огромен.
После происшествия оранжерею закрыли для посетителей на несколько дней. Егор Андреевич заслонил разбитое стекло куском фанеры и продолжал работу. Цветы нуждались в ежедневном уходе.
Работник оранжереи не был суеверным, но мысль, что купчиха Авдеева была чем-то разгневана не отпускала его. Старик беседовал с ней, пока работал, однако не мог смотреть в её сторону. Взгляд статуи казался ему тяжёлым.
Вечером, прибрав инструменты, Егор Андреевич поставил рядом со скульптурой раскладной стул. Он решил не быть трусом. Герой книги «Призрак розовой оранжереи» вряд ли бы оробел из-за собственных предрассудков.
Старик расположился на стуле, раскрыл книгу и начал чтение, но сегодня не шло. Он запинался, отвлекался от текста и бегал глазами по строчкам, не понимая смысла. Егор Андреевич поднял взгляд на статую купчихи и вздрогнул. Тени вокруг глаз были как две пустые глазницы в черепе, и кривая трещина на лице выглядела как зубастая пасть.
Нечего ему засиживаться на рабочем месте. Мужчина захлопнул книгу и торопливо засобирался домой.
Когда он, обернувшись спиной к статуе, уже топал к дверям, позади него раздался резкий скрежет, будто что-то тяжёлое провезли по каменной плите.
Сам того не ожидая, старик не оборачиваясь прибавил шагу, почти бегом покинул оранжерею и весь запыхался. Когда он запирал двери, ему показалось, что статуя купчихи стала немного ближе. Но Егор Андреевич убедил себя, что этого быть не может.
Той ночью старика терзали кошмары. Он видел страшные сцены, жуткие картины другой стороны жизни Авдеевых: хозяин богатого дома грубо хватает молодых служанок, тянет их в комнаты. То одну, то другую. Девушки пугаются, они того совсем не желают. Авдеев суров и хмур, он ходит хромая, и вечерами глотает пилюли. Дарья Николаевна плоха, её красивое лицо покрыто язвами. На ногах страшные экземы, их растирают ртутной мазью, делают перевязки и свозь ткань проступают бурые пятна. Купчиха не переставая кашляет. В своей оранжерее она не спокойна. Молодые работницы раздражают её своим видом. Она говорит им жестокие слова, говорит, что эти цветы ей отвратительны и ей ненавистна эта оранжерея, которой её супруг откупился за свои пороки и её болезнь. Дарья Николаевна называет развратницей юную деву, говорит, что из-за таких, как она, жизнь превратилась в страдания, которые окончатся только мучительной смертью. Всё из-за молодых работниц, что супруг берёт в дом. Купчиха Авдеева рассказывает девочке, что каждый день отхаркивает из лёгких по нескольку блюдец гноя, что всё у неё вздулось от болезни. Девочка дрожит и держит слёзы.
Видел старик и то, как Авдеева злобным тоном разговаривала с кухонной бабкой. И всё в этом доме кого-то били, наказывали за проступки, но работники не уходили со службы – держались за свои места.
Снилось Егору Андреевичу, как малолетний сын Авдеева развлекается, пиная конюха по ноге, а конюх терпит издевательства мальчишки, боясь потерять работу при богатом доме.
Все в его снах были злы и жестоки. Жесток хозяин дома, жестока жена, жестоки дети, жестоки друг с другом слуги.
Старик встал посреди ночи. Он больше не мог терпеть мучительных видений. Он собрался и пошёл на работу, не дожидаясь утра. Холодный ветер бросал в лицо капли дождя. Охранник спал и ворота были закрыты. Однако Егор Андреевич знал место, где можно пролезть между погнутых прутьев в заборе.
Старик собирался упасть в ноги статуе и попросить не терзать его наваждением. Он открыл стеклянные двери и увидел, что скульптуры нет на месте.
– Дарья Николаевна, Вы где? – пошептал он в темноту и вдруг увидел тёмный силуэт там, где росли персиковые розы.
Егор Андреевич не думал о том, кто мог передвинуть статую, он был твёрдо уверен, что она сама переместилась туда вместе с каменной подставкой.
– Подойди, старец, – властный женский голос звенел в стёклах.
Егор Андреевич, еле волоча ноги, приблизился к мрачной фигуре. Она со скрежетом развернулась на месте.
– Дарья Николаевна, не мучайте… – слёзно лепетал пожилой работник.
– Я тебя мучаю?! – ударил голос, как в барабан. – Ты столько утомлял меня своей болтовнёй, заставлял терпеть своё присутствие, отдал мою розу той девке, читал мне её бездарную книгу. Мне было тошно это слушать!
– Госпожа! – возразил старик. – Я столько лет служил вашей оранжерее!
– Что мне твоя служба, старик? – говорила статуя. – Сюда теперь таскаются эти простецы. Мне их тоже приходится терпеть.
Егора Андреевича била дрожь, он едва держал прямо слабые колени.
– Простите, госпожа, – плакал он. – Простите, я не знал, что так оскорбил Вас.
– Брось плакать, старик, – ответила неподвижная фигура. – Я тебя прощу, если принесёшь мою розу назад. Посмотри во двор. В том доме, в окне наверху стоит моя роза. Эта девка гостит у матери и до сих пор там ночует. Иди к ней и требуй мою розу назад.
Егор Андреевич утёр слёзы, помолчал минуту, а потом сказал:
– Нет, госпожа…
– Ты смеешь перечить? – возмутилась статуя.
– Та писательница была ко мне добра, я не буду её обижать, – набравшись смелости, сказал старик. – Накажите меня, но не заставляйте её беспокоить.
Тишина повисла в оранжерее, но потом властный голос зазвучал снова:
– Это достойный поступок, старик. Ты меня вразумил своей смелостью. Я решила: пусть роза останется ей. А тебя я накажу только одной пощёчиной. Подойди ко мне ближе.
Егор Андреевич подступил ещё на шаг к статуе…
***
Так ли всё случилось на самом деле? Этого никто не знает. Но так описала события загадочной ночи романистка Анна Гончукова в своей новой книге, когда узнала о том, что случилось с пожилым работником оранжереи.
Ранним утром, делая обход, охранник увидел, что стеклянные двери открыты нараспашку. Войдя внутрь, он обнаружил бездыханное тело Егора Андреевича.
Он умер от перелома шеи. Его ударили чем-то тяжёлым по лицу, да так, что голова свернулась лицом назад и позвонки растрескались в крошки.
Статуя купчихи Авдеевой стояла на своём месте, но было видно, что её той ночью перемещали, всюду на плитах были царапины от каменной подставки.
Ещё у статуи появились новые разломы, помимо трещины на голове. Её правая рука была сломана у плеча, в локте и в районе запястья. В этих местах были видны металлические прутья от каркаса.
Что делал Егор Андреевич на рабочем месте ночью и кому понадобилось его убивать, так и осталось тайной. Охранник никого не видел и ничего не слышал, хотя клялся, что не смыкал глаз всю смену.
Роман «Месть призрака розовой оранжереи» вышел годом позже и продавался ничуть не хуже первой книги.
Пей мою горечь
«Ты родился на свет не по своей воле. Тебя сюда насильно приволокли. Ты изначально жертва насилия. Ты никому ничем здесь не обязан, ты даже не обязан жить. Поэтому никакое принуждение не может быть оправдано», – хорошая тема для разговора на первом свидании?
Я всё это слушал, кивал головой и говорил, что у неё интересные мысли.
Я нашёл Алину в приложении для знакомств и удивился тому, что мы совпали. Да она ещё и сама написала: «Привет!». Эта девушка была красива? Не только. Она была эффектна. Милое лицо, большие глаза, волосы чёрные и блестящие. Ведьма!
Эта девушка и одевалась во всё чёрное. Колготки в сеточку, короткие юбки, короткие платья, длинные гольфы, высокие ботинки на шнуровке, украшение на шее в виде лезвия, пирсинг, яркий макияж – румяна на щеках и носу. Образ привлекающий внимание.
У неё в профиле были застенчивые фоточки коленей, оголённых плеч, осторожные фото в спортивном белье. «Гики» и «отакуны», вроде меня, всегда западают на таких, как она. Но такие как она никогда не западают на ребят, вроде меня. Поэтому даже в простой переписке я чувствовал подвох.
Я предложил ей увидеться, а она согласилась, назвала предстоящую встречу свиданием.
Ради этого я постарался выглядеть лучше, чем обычно – сходил на стрижку. Но я не красавчик, за своей внешностью и стилем почти не слежу, ношу джинсы, кроссовки и футболки с супергеройскими принтами.
Таким и пришёл. Мы сидели друг напротив друга, разговаривали, ели пиццу, пили кофе. Она смотрела на меня с любопытством, будто изучала моё лицо.
– Садись ко мне, – сказала Алина.
Я пересел на диванчик.
– Ты слишком напряжённый, – девушка заметила моё волнение.
– Неправда, – сказал я.
– Ты почему-то считаешь важным себя контролировать, думаешь, что надо сидеть прямо… зачем? – спросила красавица.
Она будто прочитала мои мысли. Мне и правда хотелось держать спину ровно, когда она на меня смотрела.
Девушка подалась вперёд и обняла меня.
– Всё хорошо, – сказала она, положив голову мне на плечо.
Я почувствовал щекой тепло её дыхания. Как мне не хватало объятий! Я задавал обычные вопросы: «Учишься или работаешь?», «Чем увлекаешься?», «Чем бы хотела заниматься в будущем?», «Какие отношения бы ты хотела?».
В чём-то мы совпадали, остальные её ответы были сложные, философские.
– Случалось с тобой такое: все вокруг смотрят какой-то популярный сериал и обсуждают его? – спрашивала Алина. – Говорят, что он очень интересный, невозможно оторваться. Ты наконец садишься его смотреть, с ожиданиями выше крыши. И вроде бы сериал ничего такой, но совсем не то, что ты думал. Всё в жизни на это похоже: тебе говорят, что отношения сделают тебя счастливым, образование поможет найти своё место. И ты пробуешь одно, другое и оказывается, что всё не так, как тебе обещали. Вот! Что бы ни пробовала, я постоянно это чувствую. Ничто, что предлагает этот мир, мне не подходит.
– Ты другая, не такая как все, – сказал я, думая, что сейчас девушка начнёт скромничать.
Но она сказала:
– Ты пока даже не представляешь насколько.
Эти слова внушили мне надежду, что мы ещё увидимся. Алина мне нравилась, а дальше первого свидания у меня редко шло дело.
– Хочу спать, – вдруг сказала она.
– Тогда мы можем пойти, – брякнул я не подумавши. Честно, я имел ввиду совсем не то!
– Только давай, каждый по своим домам, я пока не готова к совместной «спячке», – ответила она. – У меня дома ты ещё успеешь побывать.
Я на это и не рассчитывал, даже не помыслил об этом, а то, что сказала Алина уже звучало как обещание. В тот вечер, я вернулся домой, переполненный восторгом. Впервые в жизни мной заинтересовалась девушка, которая мне по-настоящему нравилась.
Я боялся всё испортить. Старался не быть слишком назойливым и притворяться, что у меня есть и другие дела помимо новой влюблённости. Но получалось плохо. Эта девушка занимала все мои мысли, я постоянно просматривал её фотографии. Мне постоянно хотелось написать и она, к моему удивлению, не была против.
Она смеялась над моими шутками, делилась понравившимися картинками. Наше общение было похоже на флирт, поэтому уже к вечеру следующего дня я предложил ей сходить куда-нибудь ещё. Алина ответила: «Хочешь ко мне в гости?».
Для меня всё это было в новинку. Я думал, что, возможно, просто встретил своего человека или дожил до того возраста, когда начал нравиться девушкам. Это прибавило мне немного уверенности в себе.
Алина жила в однокомнатной квартире в спальном районе. Не знаю, была ли это её квартира или она снимала. Обстановка внутри была очень уютная: в просторной комнате стоял небольшой диван и столик, стеллаж с книгами и игрушками служил перегородкой, что делила комнату на две части. За стеллажом у окна стояла кровать… Взбитые подушки, толстое пуховое одеяло. В комнате пахло свежим постельным бельём.
Я принёс с собой торт. Девушка ходила передо мной в коротких шортах и топе на тонких лямках. Она спросила, может ли мне доверять. Я не знал, что она имеет в виду, но ответил, что может.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vlad-rayber-30840396/strana-vechnogo-detstva-66860003/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Влад Райбер
Тип: электронная книга
Жанр: Ужасы
Язык: на русском языке
Стоимость: 249.00 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 17.02.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: В Стране вечного детства все носят белые простыни. По улицам бродят ненастоящие люди. Старые дома являют жильцам кошмарные сны. В подъездах водятся черти. На общем чердаке обитает жуткая тварь, а в подвалах открывается вход в иной мир. Люди живут рядом с давно умершими соседями. А для кого-то питаться человечиной – семейная традиция. «Страна вечного детства» – это сборник из шестнадцати рассказов, пропитанных ужасом и глубокой российской тоской.