Главная страница | Современная русская литература | Красный комиссар

Красный комиссар
Марио Золотой
Бушует ВОВ. Он боец Красной Армии. И не привык отступать ни на боксёрском ринге, ни на поле боя. Он должен вновь выдержать пробу лихого огня…

Марио Золотой
Красный комиссар

Глава первая

На синем небе прямо сияли белые облака, заметно отливаясь золотистостью и ярким озарением, которое рождало разгулявшееся светило, где красиво и незамысловато игрались тонкие изящные лучики. Веял тёплый июльский ветерок 1941 года. Его лёгкие волны слегка колыхали обильную листву на деревьях и кустарниках. Дали бескрайние, красивые, белорусские завораживали и порой будоражили воображение. В своём привычном русле протекала и красиво вилась река Днепр. Её кругом окружали зелёные насаждения. Вода тёмная блестела. На поверхности виднелась небольшая волна. Маленькое пляжное песочное побережье белело. У пристани стояли многочисленные лодки и катера. Дед Прокофий Булка усиленно двигал вёслами. Он отменно разгонял свою деревянную лодку в одном диком местечке. Ему шестьдесят три года от роду. Он небольшого роста и заметно горбатый, а руки грубые и сильные. На правом запястье есть синяя наколка. Он тридцать лет оттрубил на рудных приисках, где крепко сорвал себе спину. У него медное и всё морщинистое лицо. Глаза узкие, тёмные. Он носит белые короткие усы. На щеках заметна жёсткая щетина. Рот широкий и витой. На нём плотно сидел старомодный поношенный пиджак. Штаны холщовые и в заплатах заметно топорщились. На ногах кирзовые, подкованные сапоги. Его отец Артамон был искусным кузнецом. Его сноровка передалась сыну, который иногда брался за молот и наковальню. Он трижды женился. У него от первого брака родилась дочь Варвара. Она краса длинная золотая коса. Но она уже несколько лет носит короткую причёску. Лицо милое щекастое, как у матери Ангелины. Глаза большие выразительные, по цвету словно синее море. Нос прямой, тонкий. Губы полные. Тело статное, развитое, упитанное. Ноги стройные гладкие. Грудь упругая пылкая четвёртого размера и соски острые как у родимой матери. У девушки характер строгий и заводной, передавшийся от папочки. Ум сообразительный и аналитический. Она много работала над собой. Она читала книги и училась отменно. Варвара сельский учитель точных наук. Она в своё время с отличием закончила университет, а теперь преподавала в сельской школе. Она быстро вышла замуж за видного тракториста Валерия Бурмистрова. Он значился каждый год в почёте трудовой славы района. Валерий довольно высокий и мускулистый. Он прямо рубаха – парень. Лицо приятное как у звёздного актёра. Он носит короткие тёмные волосы. У него прямые цвета ручья глаза, нос греческий, губы полные. Тело крепкое развитое с широкими плечами. У него рельефный торс, а руки мощные как у культуриста. Он любитель потягать тяжести на досуге. Он после армии в артиллерийских войсках вернулся в родное село. Валерий с воодушевлением взялся за работу в колхозе. Он познакомился с девушкой своей мечты на танцах. Но без крови не обошлось. Местный драчун Петька Махнов со своими друзьями-жиганами окружили сладкую парочку. Она сразу дали понять, что настроены серьёзно. Хулиган Петька высокий и физически крепкий как лось. У него есть справка из психдиспанцера. Он любитель крепко выпить. Год назад он поймал белую горячку. В армию его не взяли по состоянию здоровья, но он сильно просился. Петька теперь работает в местном лесхозе, где заправляет бригадой. У него бетонные кулаки, как и руки в целом. Он возле сельского клуба с ходу врезал Валере, у которого из носа пошла кровь. В глазах зарябило. Петя вновь замахнулся, чтобы ударить ещё крепче, но не смог. Валера увернулся. Он охотно применил силу. Петя отлетел в сторону, как воздушный шарик. Валера, махнув рукой с плеча, попал тому прямо под челюсть. Он при ударе крепко выдохнул. Петя, грузно завалившись на площадку, был сражён наповал. Он сумел приподняться лишь на локотки. Голова сильно закружилась. В глазах потемнело. Он был разом нокаутирован. Он выплеснул изо рта кровавую слюну и просто слёг. Его верный друг Степан Ляшко кинулся отважно вперёд. Он упитанный и неуклюжий, как кабан. Он весит больше ста килограммов. У него округлая голова, как колобок. Лик грубоватый наполняют выпученные, цвета осенней листвы глаза, нос пятаком, губы пухлые багряные, двойной подбородок. Степан широко замахал короткими, но сильными руками. Но он лишь воздух сотряс, который малость засвистел. Валера, чуть попятившись, резко махнул правой рукой. Он сразу попал точно по лицу грубияна. Степан извернулся разом на сто тридцать градусов. Он заколесил в сторону. Его ноги колесом круто заплелись. Он тяжело опустил руки, которые заболтались, как коврики на заборе. Степан неуклюже завалился на затемнённую площадку. Он хотел подняться, но сразу встать не смог. Их приятели испугались и посторонились. Витя Доманин двухметровый лоб и коренастый Олег Наликов полный двоечник быстро побежали по тропинке сквера. Из них кто-то потерял светлых тонов кепку. Валера и Варвара лишь проводили невозмутимым взглядом трусливых наглецов. Им сразу повеселело. Девушка отблагодарила своего избранника вкусным жарким поцелуем. Валера отвечал взаимностью и добротой. Он был нежен, как всегда. Он со своей любимой Варварой породил пять сыновей и двух дочерей. Старший сын Георг решил связать свой путь с армией. Он с отличием окончил военное училище, где получил звание старшего лейтенанта. Он красивый сам собою и заметно похож на отца. Его лицо прямо копия Валерия. Георг сейчас находился под Минском, где кипели жуткие и кровопролитные бои. Валерий порой просто сходил с ума. Он много курил и не находил себе места. Валерий рвался в бой. Но у него есть слом правой ступни. Он получил недавно производственную травму. Валерий не мог быть призван в ряды Красной Армии. Он находился на лечении и ходил с костылём. Он переживал сильно. Валерий плохо спал ночами. Ему несколько раз снились безумные кошмары. Он даже громко кричал, но не из-за страха. В сновидении он увидел, как Георг полетел с крутого обрыва. В другой части сна его сын громко закричал, где кругом и жутко рвались снаряды. Безумной ночью недельной давности он сильно вспотел и долго не мог успокоиться. Он переживал за сына, как никогда. Валерий рвался в бой. Его сыновья Паша и Гоша сейчас находились на призывном пункте в Витебске. Они ждали своего первого боевого крещения. Сын Владимир был несовершеннолетним. Ему ещё только в мае исполнилось полных четырнадцать лет. Он взял на поруку своего младшего десятилетнего рыжеволосого брата Микулу. Они много времени проводят вместе. В основном малыши играли в разбойников. Девочки сестрички Виринея и Диана завсегда помогают маме по хозяйству. Они значились младшими из всех детей большой многодетной семьи Бурмистровых.
Дневное светило ярко сияло. Из поднебесья бились и игрались чудные тонкие лучики, от которых на реке красовалась лазурь. Божье озарение немного ослепляло. Вода речная слегка бурлила и шипела. Лодка мчалась вперёд в одном диком местечке. Дед Прокофий усиленно приложился к вёслам. Он по виду все свои жилы натужил. Его старенькая, деревянная, треугольная, но ладная лодка плавно скользила по воде и затемно разогналась, оставляя за собой тонкий след. Гребная «ладья» уже миновала около пятисот метров вдоль берега. Дед, бегло осмотревшись, прищурил глаза. Он, тяжело вздохнув, прямо посмотрел на собаку Жульку. Она спокойно восседала на скамейке и смотрела бегло по сторонам. Она небольшая и скромная. Её можно легко положить в продуктовую сумку. Пару раз хозяин носил милашку в авоське. Она сейчас слегка мялась на своих тонких, но когтистых лапах. У неё гладкая светло-бурая шерсть, где есть белые пятнышки на лапках и груди. Уши острые, треугольником немного дрожали. Нос как у бойкого хорька. Глаза круглые, тёмные, боевые смотрели прямо. Малышка недавно отметила свой двенадцатый день рождения. Она всегда и везде преданно следует за хозяином. Она, как правило, ему умело докучает и веселит. Дед Прокофий, бегло глянув на смешную мордашку Жульки, не переставал двигать вёслами. Лодка, отменно балансируя, послушно и гладко катилась по волнам тихой реки. Дед живо осмотрелся. Мысли путались. «Война теперь. Война Жулька началась. Жулька сидит смирно. А что ей? Гитлер там какой-то взялся? Со своими болванами. Жульке он не страшен. Плывём Жулька. Лодка у нас быстрая. Ещё до сопки нашей с полкилометра будет. Там у меня сети стоят. Надо проверить. Забрать улов. Рыба там есть. А то налетят сейчас изверги проклятые. Напали на нас сволочи. Мы их не звали. Сами пришли. Они сюда придут, не ровен час. Надо проверить свои сети. Там ещё Макар Утюгов ставит сети. У него не буду проверять. Сам разрулит. Мне бы свои сети проверить. Надо грести туда живее. А сеть оставлю. Что мне с неё? Пускай стоит. Может, погоним скоро этих извергов с нашей святой земли. Захватчиков хреновых. Что с ними колебаться. Эх, Жулька. Мне бы годов поменьше. Я бы им врезал по первое число. А я и врежу. Пускай только сунуться в наш край. Глотку мы им порвём с Жулькой на пару. Хаахахааа… Вот же окаянные. Говорят, Минск уже окружён. Может, не правда? Кто знает?… Эх, вот же сволочи. Напали на нас. Но мы им ещё врежем. Ничего Жулька. Держись Жулька. Я лично им морду всем набью. Они мои удары попомнят надолго…», – подумал он. Дед Прокофий приторно ухмыльнулся, но тут же насупился. Глаза прищурил. Он сейчас походил на дикию амфибию из глубоких вод. Он мощно задвигал вёслами, а лодка поплыла по воде реки ещё быстрее. Её чуть закачало. Жулька чутко принюхалась. Глаза округлила и прямо смотрела на хозяина. Она сейчас имела вид, как у начинающего рыбака. Из пасти показала маленький розовый язык и быстро облизнулась. Она дышала ровно.
Повеял тонкий ветерок. В поднебесье широко расплылся солнечный свет. Кругом всё зеленело и цвело. Над небольшими чащами кое-где разъярились пернатые. Они вели себя раскованно и бурно, как будто что-то не поделили. Они галдели звонко, а порой успокаивались, но ненадолго. Высоко кружил ширококрылый бойкий дикий орёл. Он округлил свои золотистые глаза. Его густое, тёмно-белое, пёстрое, гладкое оперение чуть дрожало. Клюв большой и острый смотрел вниз. Орёл, зорко глядя на свои владения, подал боевой клич. Он, казалось, о чём-то хотел рассказать и очень быстро. Он степенно закружил над населённым пунктом Жодино. Вольный хищник смотрел прямо на дорожки, усадьбы, дома, колокольню, огороды и пашни, где кое-где мелькали фигуры. На дорогах стояли обозы, танки и немногочисленные дальнобойные и лёгкие орудия. Их покрывали маскхалаты и материалы защитного цвета. Где-то недалеко тарахтел мотором мощный газик. За рулём восседал упитанный рядовой Достан Лепшаков. Ему уже пятьдесят три года. Лицо медное покрывают малозаметные тонкие морщины. Глаза тёмные, узкие скрывали в себе стальную хватку. На округлой голове плотно сидела ладная пилотка, где слегка блестит красная звёздочка. Достан крепко держался за руль. Он смотрел прямо на пыльную дорогу. Его томили мысли. «Вот же окаянные узурпаторы. Мы их к реке не пустим. Хрена им лысого. Наши отступают. Вчера несколько обозов было. И сегодня идут. Говорят Минск окружён. Кто-то ещё бьётся. Но беды не миновать. Сказали, что Минск в котле. Враг окружил со всех сторон. Сегодня у нас восьмое июля, значит… Вот же сволочи. Значит, сюда теперь двинут проклятые нацисты. Ничего пускай приходят. Мы их тут опарафиним знатно. Дадим прикурить гадам. Им мало не покажется. Вот же уроды…», – подумал он. Достан, взявшись за самокрутку, смачно закурил, а густой табачный дым потянулся ввысь. Водитель Достан бегло глянул в зеркало заднего вида. Глаза машинально прищурил, глядя перед собой. На обочине дороги в ряд стояло несколько полуторок, а позади тихонько двигался вперёд лёгкий танк «БТ-7». Под ним стояла пыль. Его стальные гусеницы гулко скрипели. За ним поспевал ещё один лёгкий советский танк «Т-26». Его тонкая пушка смотрела чуть в сторону. Из кабины выглядывал молодой капитан танка Егор Колесников. У него приятное лицо. Глаза прямые, лазурные, голубые, узкие смотрели прямо. Нос как у орла. Губы тонкие сухие. На голове не застёгнутая маска танкиста. Он по виду смотрел куда-то далеко. За крутым пригорком чуть позади автоколонны замаячил мощный тяжёлый танк «КВ-1». Его крепкая башня полностью предстала виду, где прямо бронь отдавала блеском, а мощные стальные гусеницы слегка засвистели и заметно сбили пыль на грунтовой дороге. Мотор резвый гулко заревел. На броне восседало несколько солдат из разведывательной роты. Танки двигались друг за другом, держа цепь. Во дворе небольших домов оживились новобранцы. Они, дружно взявшись за ящики с боеприпасами, ловко забегали. На плацу появился лёгкий гул, где уже стоял немолодой старшина Демьян Львович Захаров. Он чутко следил за движениями бойцов. Он упитанный, коренастый и широкоплечий. Голова округлая. На ней плотно сидит зелёная фуражка, где ярко сияет красная широкая звездочка. У него загорелое, медное, весьма грубое лицо. Глаза большие, синие. Нос дугой. Ноздри широкие. Губы полные, тёмные. Он носит густые усы. На подбородке есть старый шрам от осколочного ранения. Старшина Захаров чуть оправил широкий кожаный ремень, на который плотно крепилась кобура, где таится табельный отменный револьвер. У него ещё есть кинжал в тёмной кожухе. Демьян стоя прямо, широко держа ноги. Он натужил развитые, мускулистые руки. Он смотрел зорко, как тот самый мощный орёл в небе. Старшина Захаров служит в приграничной военной части уже около пятнадцати лет. Он сменил несколько гарнизонов, где показал себя лишь с лучшей стороны. Его сейчас крепко мучили мысли. «Совсем ещё зелёные бойцы. Какое там… Парни, одним словом. Кому девятнадцать, а кому двадцать лет. Пороха совсем не нюхали. А скоро в бой. Немцы, говорят, уже сюда двинули. Говорят, много наших в плен попало. Лично я в плен не сдамся. Лучше решить всё в бою. И отступать я не собираюсь. Я знаю одно. Я смогу остановить многих, прежде чем кто-то из них остановит меня. И не один боец не отступит под моим командованием. Мы им свой участок не отдадим. Скоро они попробуют моего стального кулака. Сволочи хреновы. Я им крепко в глотку зубами вопьюсь, когда патроны закончатся…», – подумал он. Старшина Захаров дышал легко. Он был собран и верен себе как всегда. Демьян крепко сжал свои бетонные мускулистые кулаки.
Небо светло-синее выглядело мирно и красиво, где прямо ярко сияли белые лазурные облака. Солнечные лучи тонко игрались. Ветерок приятно поддувал. Дали бескрайние завораживали. В округе стелились широкие поля. Круг замыкали густые перелески да высокие, тёмно-зелёные ели. Где-то в глубине населённого пункта подал голос большой, лохматый пёс Бобик. Он часто воет по всяким пустякам и сейчас взволновался не на шутку. Его крупная цепь, на которой он сидит, громко зазвенела. Здесь перед широкой площадкой возвышается ярко-бирюзовый домик. Его окна узкие, но высокие, а ставни резные. Крыльцо ладное, недавно отремонтированное немного косилось. Крыша невысокая, треугольная нигде не течёт, но местами посеревший шифер заметно облупился. Каменная чуть косая труба темнеет от копоти, но дым пропускает исправно. В доме весьма уютно, где есть отменная русская печь. Вся мебель неброская, старомодная. Возле окон везде висят белые, кружевные занавески. В большом зале стоит округлый стол. На нём белела развёрнутая карта местности, на которой гармонично примостились папка и карандаши. На краю теснилась округла пепельница, в которой томились окурки от многочисленных папирос, а тонкий замысловатый дымок плавно тянулся ввысь. Марево, оседавшее на потолке, незаметно улетучивалось в открытую форточку. Над матовым потолком всё же уже разгулялся плотный дурман, где красовалась округлая тканевая лунного тона люстра, и где маленький паучок быстро и незаметно стал карабкаться из угла в угол. В зале возле стен повсюду стоят невысокие шкафчики. На полках пылиться разная посуда и фотоснимки в рамках. На стене красовался большой портрет, на котором изображены хозяева дома Иван да Лукерья Рябинины. Они на картинке изображены молодыми и в полном соку. Они вместе прожили душа в душу пятьдесят лет. Они породили и воспитали пятерых детей. Аким, Федот, Киприян, Василиса и Агния повзрослев, разбежались по разным сторонам и высям. Но они никогда не забывали родной дом. В студёную зиму хозяин Иван слёг на постель. Он простыл сильно. У него обнаружили воспаление лёгких. Он, тяжело отстрадав неделю, скончался. Лукерия пережила мужа ровно на один год. Она никак не смогла смириться с потерей. В доме семьи Рябининых теперь был организован своего рода армейский штаб. В дальнем углу за столиком восседал молодой лейтенант – связист Матвей Лёвин. Он стройный и подтянутый. На нём отменный гладкий наряд в виде чистой гимнастёрки. На ногах кирзовые сапоги прямо сверкают. У него смазливое лицо. Лоб широкий, который немного прикрывает рыжая, небольшая чёлка. Глаза прямые, светло-синие всегда выражают лёгкое беспокойство. Нос тонкий с небольшой горбинкой словно сломанный. Губы полные и суховатые странно вытянуты вперёд. У него на голове пилотка со звёздочкой. Матвей, ожидая звонка, сосредоточенно смотрел на телефон. Он постоянно принимал по рации сообщения, которые не утишали никого, кто находился в доме. Возле стола на стульях восседали командиры армейской ставки: генерал-полковник Владислав Фёдорович Ульянов и капитан Сильвестр Калиныч Чародейкин. Они бегло переглянулись. Их момент тишины несколько затянулся. Владислав Ульянов, взявшись за свой золотистый подсигар, бегло глянул на своих собеседников. У него был сосредоточенный вид. Он коренастый, упитанный и широкоплечий. Его лысая, медная, округлая голова блестела. Лицо словно отливали и отбивали молотом в простой кузнице. Глаза прямые, тёмные выражали закалённый характер. Нос широкий, как и ноздри. Губы полные, багряные. Он походил на удалого жеребца, который уже побывал в горящей бане. На нём плотно сидел гладкий китель пошитый золотыми пуговицами, где заметны значки отличия и боевые награды. Его низ украшали гладкие широкие свободные штаны со стрелкой. Сапоги тёмные, кожаные блестели лоском. Владислав уже отметил свой пятьдесят пятый день рождения. Он сейчас выглядел угрюмо. Он, тая напряжение, крепко сжал кулаки. Владислав ловко закурил папиросу, от которой дымок сразу плавно потянулся ввысь, где изобразил немыслимую картину. Марево куда-то плавно понесло. Владислав родом из населённого пункта Берёзы. В небольшом селении прошло всё его детство. Он отслужил в армии и решил остаться на границе, где закоренел и возмужал. Владислав дослужился стремительно до капитанского звания. Он уже участвовал в некоторых военных компаниях. У него за плечами есть отменные тактические навыки, которые он не раз доказывал на деле. Владислав вырос до звания генерал-полковника. Он был дважды женат, но счастья своего не нашёл. Капитан Сильвестр Чародейкин довольно молод и смел. Он стройный и подтянутый. У него жилистое развитое тело, а руки длинные и сильные. На нём сидела отменная гладкая тёмно-зелёная форма офицера. Фуражка гладкая с красной звёздочкой лежала на столе. На погонах отмечено звание капитана Красной Армии. Все ремни гладкие, кожаные, плотно прилегают к телу. На поясе есть атласная кобура, в которой таится табельный пистолет «ТТ». У него на ногах обычные, слегка пыльные, кирзовые сапоги. Он, сидя на стуле, держал спину прямо и дышал ровно. Сильвестр коротко пострижен. Его тёмно-русые волосы чуть блестели. На белом приятном лице виднелся лёгкий влажный блеск. Глаза большие, цвета гейзера таили в себе силу и уверенность, нос прямой греческий, губы тонкие с оттенком молока. У него весьма тонкая, но развитая шея. На гимнастёрке верхние пуговицы раскрыты, где краем виднеется белый воротничок. Капитан Чародейкин потомственный военный офицер. Он окончил училище связи, где впоследствии преподавал несколько лет. Его по приказу ставки перевели на дальние восточные рубежи страны. Он заведовал пограничной заставой. Но пришёл очередной приказ о его новом назначении. Сильвестр теперь находился здесь, где родился в родных пенатах Белорусской ССР. Он женат. У него есть малолетний сын Павлик, который с супругой блондинкой Ироидой находиться сейчас под Смоленском, откуда родом его красивая, пышногрудая и жгучая пассия. Они обожают вместе ездить на курорты и часто бывали на море, где, как правило, их любовные игры не утихают ни на минуту. Но в последнее время у капитана на семью и на отдых становилось всё меньше времени. Он сейчас был задумчив, как никогда. Он то и дело смотрел на свои ручные механические часы, которые тикали отменно и никогда не отставали.
Повеял тонкий ветерок, а воздушные волны слегка всколыхнули кружевную занавеску возле окна. На стекле ещё игрались озорные лучики, об которое то и дело бились комары. В стороне возле печи на скамейке восседал политкомиссар Филимон Николаевич Щепов. Он был слегка напряжён, но всё же во взгляде просматривалась простота и спокойствие. Он отлично сложён. У него развитое подтянутое мускулистое тело, а руки прямо стальные, где видны округлые бицепсы. Филимон обладает мощным, рельефным торсом как у культуриста, а пресс прямо из кубиков. Здесь сказывалось его боксёрское прошлое. Он занимался любительским боксом около десяти лет и значился чемпионом своей военной части, которая базировалась под Сураж. Он молод. Ему тридцать три года. Лицо слегка загорелое, весьма приятное, как у кинозвезды. Его тёмно-золотистые волосы коротко и стильно причёсаны. Лоб широкий. Глаза большие, цвета бурного водопада выражают вольность и азарт. Щёки округлые. Нос прямой греческий с небольшой остротой. Губы полные алого цвета, а подбородок округлый. К могучему широкоплечему телу плотно прилегала красивая, гладкая, со звёздочками на рукавах гимнастёрка. Все ремешки тонкие атласные размеренно тянулись к поясу, где находится широкий кожаный ремень, который плотно держит гладкую, бурую кобуру. В ней таится табельный пистолет «ТТ». В амуниции комиссара есть ещё большой кинжал в кожаном кожухе. Здесь же на ремне личная атласная сумка-планшетка, в которой документы и географическая карта местности. Филимон отменно владеет холодным оружием. Он самостоятельно на досуге натренировал свой отменный бросок кобры. На нём простые, чистые, кирзовые сапоги. Филимон безусловно нравится девушкам. Не раз на танцах возникали патасовки, в которых главную роль играл «Казанова». Пару лет назад Филимон пригласил потанцевать пышногрудую миловидную девушку Оксану. Она не отказалась. Оксана, мигом зачаровавшись видным парнем, распустила свои длинные густые русые волосы. Её большие, цвета янтаря глаза игриво засияли. Сладкая парочка увлеклась танцем. Они мило закружили под вальс – бостон. Мелодия «Ах эти чёрные глаза…», лившаяся из патефона, чудно ласкала слух. Филимон и Оксана мило переглянулись. Они на некоторый миг заворожились друг другом. Девушка уже пылко неровно дышала. Её грудь, казалось, стала ещё больше и прямо пламенела. Аромат духов красотки дурманил голову кавалеру. Но Филимон держал себя в руках, как и подобаемо офицеру Красной Армии. Оксана же мило улыбалась и заигрывала. Она жаждала большего, а не просто флирта. Но на танцевальную площадку резко выскочил полупьяный двухметровый тракторист Вася Печкин. Его грубое и медное лицо сильно краснело. Глаза шальные, цвета солода выражали буйность. Он тут же показал свои умения танцевать лезгинку. Он был явно взбешён, как вепрь в лунной ночи. Его приятели, стоя на зрительной площадке, безумно засмеялись. Они не забывали распивать крепкие горячительные напитки. Вася тут же бросился махать кулаками. Он, растолкав любителей танца, резко навалился на Филимона, которого крепко схватил за грудки. Вася выказал малоприятную гримасу, словно хотел вдобавок напугать визави. Его вид походил на снежного человека, спустившегося с ледяной горы. Со стороны пьяного гуляки Василия тут же последовал удар. Филимон попятился, получив по правой щеке сильную оплеуху. Но он не потерял равновесие. Он быстро сплюнул изо рта кровь. У него треснула и зазудела губа. Под правым глазом появился синяк. В парке сразу загудела и засвистела толпа зевак. Оксана зажалась, отойдя в сторону. Она, широко открыв жгучие глаза, испугалась и походила на карася в трёхлитровой банке.
Василий Печкин живо, как буйный кабан бросился вперёд. Он широко с плеча махнул правой рукой, но лишь воздух сотряс. Филимон ловко уклонился. Он сделал шаг назад и вновь сосредоточился на защите. Он вновь уклонился, как в боксёрском ринге и сразу ушел от жуткого удара. Воздух засвистел над головой танцора. Филимон просто нагнулся, как учат в школе бокса, чтобы не стать грушей для битья. Василий ещё больше рассвирепел. Он резко и широко замахал своими тяжёлыми руками. Но он бил неточно раз за разом и заметно выдохся. Он пустил слюну изо рта. Его багряное лицо покрылось влажным блеском. Филимон, выдержав нужные пару секунд, пробил правой рукой. Он попал точно по порочному лицу соперника. Вася, сразу широко махнув руками, смешно попятился. Он в полной мере ощутил удар боксёра любителя. У него заметно треснула губа. В глазах ненормальных зарябило. Он, прошагав несколько метров как пьяный, ещё больше рассвирепел.
В парке громко загудела и засвистела толпа. Василий, скопив силу, рьяно бросился вперёд. Он вновь широко замахал руками, но постоянно мазал. Филимон уверенно уклонялся. Он уже вёл себя, как король ринга. Он всё же пару ударов пропустил, но на ногах устоял. Филимон тут же решил исход поединка в свою пользу. Он сильно и точно пробил под челюсть визави. Его апперкот получился крепким и плотным. Филимон все свои жилы натужил, чтобы вложить в удар. Василий, приняв крепкую «дулю», сильно мотнул головой, которую заметно запрокинул. Изо рта красиво вылетела кровавая слюна. У него дрогнули коленки, а ноги чуть покосились и задвигались сами по себе. Он, сделав шаг назад, грузно упал взад себя. Вася чуть замотал руками, не понимая, что произошло.
В парке громко засвистели гуляки, а кое-кто бросил вверх шапки. Из глубины кто-то громко и радостно закричал. Сельская красотка сразу горячо поцеловала своего победителя в битые губы, где слегка размазалась кровь. Оксана ощутила приторную влагу. Она слегка смутилась, но тут же куда-то убежала со своими подружками. Воздух в парке сотряс гул дежурного свистка. На подходе был патруль. Филимон, собравшись с духом, тяжело зашагал. Он быстро скрылся в уличной темноте.
Филимон не женат. Но за ним значилось около пяти романов, в которых значилось несколько любовных жарких утех. Но все связи «Ромео» терпели либо неудачу, либо полное фиаско. Он все же одну заветную историю носит в душе. Год назад на танцах Филимон познакомился с девушкой по имени Елена Елизаровна Мышкина. Она милая и утончённая натура. У неё стройное, статное тело. Грудь пылкая упругая третьего размера, а соски острые, как шоколад по цвету. Лицо как у известной киноактрисы. Глаза большие, выразительные, цвета родника. Нос тонкий. Губы полные белые. Она в целом похож на дочку Снежной Королевы. В знойный роковой вечер на девушке красовалось милое светлое платье в лиловый горошек. На ногах блестели ладные лакированные туфли. Филимон в компании милашки уверенно улыбался. Он включил всю свою харизму, чтобы влюбить в себя недотрогу. Он танцевал с ней весь вечер, а затем провожал до дома. Дорога глиняная, сухая, узкоколейная тянулась широким полем. Небо уже потемнело, обладая романтичным слегка розовым цветом. Филимон и Елена чудно замысловато переглянулись. Она, идя босиком, мило улыбнулась и сексуально закусила губы. Он, поддавшись искушению, тут же обнял жгучую красотку. Между ними рьяно вспыхнула искра. Филимон нежно поцеловал девушку в губы. Она, отвечая взаимностью, умело крутанула языком у него во рту. Филимон тут же взял девушку на руки. Он быстро машинально зашагал по полянке. Он положил красотку прямо на стог разбитого сена. Она пылко улыбнулась. Глаза засияли, где виднелось много вожделения, желания и страсти. Он плотно прижался к ней. Их нежный медовый поцелуй продолжался долго. Любовники живо перевернулись пару раз. Они, себя не помня, живо скинули с себя всю одежду. Филимон и Елена ловко и страстно воссоединились в одно целое. Он, удобно лежа на спине, руками приласкал её красивую оголённую грудь. Дышал неровно. Он был глубоко в ней и жаждал большего. Елена, восседая прямо на нём, слегка двигалась в такт. Её жаркие белые большие «яблочки» слегка болтались из стороны в сторону. Она, выказывая гримасы, ощущала каждое движение тонко и горячо. Тело статное красиво блестело. Она прочувствовала полной мерой большой прилив семени, который не заставил себя ждать. Она подала назад, а гибкую спину круто изогнула. Её сексуальная грудь словно стала больше, а острые и сексуальные соски заметно твердели. Филимон на миг обезумел. Он, выпрямив спину, крепко схватил девушку своими мускулистыми руками. Елена в глубине души веселилась. Её сексуальное оголённое тело чудно блестело в затемнённом озарении. Филимон ничем не уступал. Его крепкие округлые мускулы тонко играли. Ей нравилось ласкать руками его мощную развитую плоть. Они живо задвигались навстречу друг другу и машинально нежно бегло поцеловались в губы. Жар неимоверный поглощал обоих. Филимон весьма грубо схватил девушку за икристые ягодицы. Он был ненасытен. Он задвигался ровно и сильно вперёд. Его губы впились в жаркую грудь милашки. Она помогала ему своими развитыми обнажёнными бёдрами. Елена эротично потянула свои тонкие носки. Она невзначай приласкала руками его за волосы на голове. Дышала горячо и неровно. Её красивое статное тело обуял приятный холодок, но тут же снизошёл необузданный жар, а прилив семени был резким. Она громко закричала. Филимон был неумолим. Он жаждал большего, двигаясь как неуёмный бык. У него на руках округлились мощные бицепсы. Он ещё на одно мгновение усилил хватку и темп, но тут же потерял силы. Он тяжело завалился на спину. Его переполнял красивый долгий оргазм. Он невзначай заглотил небольшую слюну. Дышал неровно. В глазах зарябило. Девушка повалилась прямо на него. Они нежно поцеловались в губы, где медовый вкус прямо нежно таял. Ночь оказалась долгой для любовников. Они ещё не раз совокупились красиво и увлекательно. Филимон уже под раннее утро проводил девушку до дома. Он, простившись на заре, утратил с ней всякую связь. Он легко нашёл дом, в котором она жила. Но в жилище оказалось брошенным, где все окна заколочены. Входную дверь подпирало бревно. Филимон недоумевал. Он терялся в мыслях. Он прошёл по округе, но не нашёл свою ненаглядную красотку. Он, не солоно хлебавши, уехал в свою военную часть.
Филимон, сидя на скамейке в доме, глубоко вздохнул. Он уже некоторое время ухаживал за связисткой Машей, которая отвечала взаимностью. Она статная красавица. У неё грудь упругая третьего размера, ноги стройные, а руки сильные. Она с виду малышка и недотрога. Её рост ровно один метр семьдесят сантиметров. Ей идёт к лицу военная форма. Она обладает приятной внешностью. Волосы густые русые длинные. Она, как правило, умело их убирает и крепит заколкой. Глаза большие, лучезарные, цвета рубинов. Нос небольшой, как у мышки. Губы полные бантиком. Брови домиком. Щёки круглые. Шея сильная, развитая. Маша Оладьина связист. Ей двадцать пять лет. Она выросла в детдоме и не знает своих родителей. Маша после училища поступила на службу, которой отдаётся сполна. Её затянули подчас суровые армейские будни. Она теперь служит там, куда отправляет ставка. Маша охотно живёт по уставу.
В слегка витое окно дома задувал ветерок, который тонко колыхал белую кружевную занавеску. Над потолком в комнате витал белый дымок, незаметно улетучивавшийся в форточку. Филимон, сидя на скамейке, глубоко задумался. Глаза машинально округлил, а брови свёл. Он сейчас походил на дикого буйвола, который рвал и метал. Из широких ноздрей тянулся горячий воздух. Глаза алые буйные сияли, глядя на матадора. Филимон живо вернулся из своих мечтаний. Он бегло глянул на связиста, который явно оживился. Воздух в комнате сотряс телефонный звонок. Матвей Лёвин взял трубку в руки. Он, глянув на генерал-полковника, живо и машинально поднялся на ноги.
– Владислав Фёдорович. Товарищ генерал-полковник. Вас к телефону, – сухо произнёс он.
Владислав Фёдорович Ульянов и капитан Сильвестр Калиныч Чародейкин оживились. Они бегло переглянулись. На их лицах показалось лёгкое волнение. Владислав поднялся со стула. Он тут же решительно двинулся вперёд. Он строго выпрямил спину и держал прямо. Его мощный торс выказал силу. Владислав крепко в руке сжал трубку аппарата. Он, глядя на окно, слегка свёл густые брови.
– Генерал-полковник Ульянов. Слушаю…, – уверенно сказал он.
Политкомиссар Филимон Щепов, глядя прямо на важного офицера, выпрямил спину. Глаза широко открыл. Он был спокоен, как всегда. На нём сидела плотно гладкая гимнастёрка, где прямо вырисовывался мощный, рельефный, мускулистый торс. Его развитые руки показали округлые бицепсы. Он взял в руки именную фуражку, где красовался значок в виде яркой красной звёздочки. Филимон насторожился. Он был зорок. Генерал-полковник Ульянов много не говорил. Он стоял по стойке смирно, а трубку держал возле правого уха. Глаза прищурил, где показалось некоторое напряжение. Мгновение затянулась на несколько секунд .
– Есть. Так точно…, – произнёс он.
Капитан Сильвестр Калиныч Чародейкин, бегло глянув на комиссара, чуть пожал плечами. Он сейчас походил на моржа, который только что вынырнул из моря на льдину. Его волнительные глаза машинально округлились. Генерал-полковник Владислав Фёдорович Ульянов, выдохнув, передал трубку своему визави. Связист Матвей принял аппарат. Он смотрел прямо и послушно. Он положил трубку на место. Матвей, стоя по стойке смирно, спину держал ровно. По виду он был готов выполнить любой приказ. Владислав зорко глянул на своих боевых соратников. Он взял небольшой момент тишины, чтобы собраться с духом. Боевые товарищи отвечали взаимностью. Капитан Чародейкин и политкомиссар Щепов машинально поднялись на ноги. Они встали по стойке смирно и вновь бегло переглянулись. Филимон крепко в руках сжал свою отменную фуражку. Он невольно натужил свои развитые жилы. Его мощный торс округлился. На руках окрепли стальные бицепсы. Генерал-полковник Ульянов выдохнул и был тактичен. Он степенно подошёл к столу.
– Товарищи. Капитан Чародейкин. Политкомиссар Щепов. Дела наши неважные…, – начал Ульянов, – Враг окружил Минск. Мы понесли серьёзные потери. Много наших солдат попало в плен. И уже завтра или послезавтра враг будет на нашем рубеже. На нашей линии обороны. Будет жарко. Их полчища уже двинулись сюда. Товарищи командиры приказываю вам организовать глубокую оборону по всему нашему рубежу. Подготовить огневые точки, для поражения вражеских танков и САУ. Проследить очень внимательно. Наладить связь. Матвей Лёвин вы слышали…, – выдохнул Ульянов, – Каждый наш шаг должен быть выверен на сто процентов и даже больше. Да и…, – задумался он, – У нас не так много орудий и бойцов. Но действуйте не числом, а умением. Капитан сейчас же займитесь обороной всех участков. Проведите беседу с офицерским составом. Комиссар Щепов вам в помощь. С богом товарищи. Чуть позже обсудим детали. Здесь пред картой. Идите…, – сказал он.
– Ясно.
– Есть товарищ генерал-полковник.
– Так точно. Разрешите идти.
– Разрешаю. Идите…, – задумчиво ответил Ульянов.
– Есть.
Командиры бегло переглянулись. Они насторожились и слегка недоумевали. Капитан Чародейкин округлил глаза. Он сейчас походил на бойкого тигра. Комиссар Щепов крепко в руках сжал фуражку. Он был верен сам себе. Генерал-полковник Ульянов слегка оторопел, но был сдержан.
На синем небе сияли белые зефирные облака. Светило задавало тон, от которого исходили игривые тонкие лучи. Воздух сотрясся гулом низколетящих самолётов. На фюзеляжах защитного цвета красовались белые кресты. Вражеские мессеры, не открывая огонь, живо промчались на небольшой высоте и быстро улетучились. Они мигом превратились в тёмные далёкие странные точки.

Глава вторая

Небо лучезарное синее красивое выглядело по-летнему мирно и романтично, где плавно двигались белые облака. Веял лёгкий приземлённый чудный ветерок. Высоко кружил красивый и мощный орёл. Его гладкое пепельного цвета оперение чуть всколыхнулось на высоте двух тысяч метров. Хищник подал боевой клич. Он округлил свои ледяные золотистые глаза и смотрел зорко на землю, где на безымянной высоте за небольшой деревней замелькали фигуры. Бойцы оживлённо готовили укрепления. Все дружно копали окопы и возводили небольшие низкие в три наката землянки. Новобранцы, охватив большое дикое поле, растянулись на сотни метров в ширину. Они работали без отдыха. Рядовой Артур Банишвили уже совсем скрылся из виду. Он ловко выбрасывал землю из окопа сапёрной лопаткой. У него стройное, загорелое, жилистое, невысокое тело. Он, заметно умотавшись, разделся по пояс. Его тёмно-зелёная гимнастёрка отсырела от пота. Он боец заводной. У него наголо бритая загорелая голова. На боку пилотка со сверкающей звёздочкой. Лицо загорелое суховатое напряглось, где выделились все тонкие морщины. Он, прищурив тёмные глаза, слегка смахнул пот со лба. Он вновь взялся за работу.
Дали прекрасные, чудные, бескрайние завораживали. Повеял лёгкий ветерок. На крутом валуне остановился политкомиссар Филимон Николаевич Щепов. Он, глубоко вздохнув, широко держал ноги. Гимнастёрка на спине чуть пропиталась потом. Его рельефный торс округлился, а мощные бицепсы на руках дали о себе знать. Филимон стоял как лютый матёрый волк на своей границе. Мысли томили. «Вот здесь значит, примем первый бой. Место, что надо. С края перелесок. Близко ничего. Там наши лёгкие орудия. Дорогу соседний взвод перекрыл. Была не была. Где наше не пропадало. Видать, мощный зверь идёт сюда. Минск взяли сволочи. И много наших в плен попало. Но здесь они легко не пройдут. Мы им бой дадим. Им здесь жарко будет. И танки их плавиться будут. Вот же сволочи. Лето жаркое. Сейчас бы купаться и загорать. С девчонками бы ходить в кино и в рестораны. Так нет же. Война теперь. Но прогулки им здесь не будет. Как сказал один мне знакомый комиссар. Хочешь жить, дерись насмерть. Как-то так. Стоять будем здесь стойко и жёстко…», – подумал он. Филимон чуть помотал головой. Он взялся за свою табельную фляжку, где имелась прохладная чистая вода. Он, выпив пару глотков, плотно закрыл фляжку. Глаза прищурил, глядя на бойца Панфила Гурченко, который дышал тяжело и лениво работал своими неразвитыми руками. Он стройный и слегка сутулый. Лицо весьма грубое. У него раскосые, цвета керосина глаза. Нос как лампочка Ильича. Ноздри широкие. Губы пухлые и вытянутые. Он, оставив лопатку, взялся за папиросу. Комиссар Щепов слегка ухмыльнулся, прямо глядя на нерадивого бойца. Он тут же принял вид дикого вепря.
– Боец Гурченко. Отставить курево. Команды отбой не было. Руки в ноги и давай, наяривай. Немец тебя жалеть не будет. Бери лопатку…, – строго сказал комиссар.
– Есть… Так точно. Товарищ комиссар, – ответил боец.
Рядовой Панфил Гурченко тут же поднялся на ноги. Он крепко взялся за лопатку двумя руками и резко ударил по травянистой земле. Он все свои неразвитые жилы натужил. Панфил быстро задышал. Он бегло глянул на комиссара.
– Товарищ комиссар. А немцы скоро здесь будут? – спросил Тарас, чутко глянув на комиссара.
Повеял тонкий ветерок. Боец Тарас Нилов выпрямил широкую спину. Он быстро смахнул со лба тонкую влагу. Он прищурил свои узкие, тёмные глаза. Лицо неказистое белело. Тарас смотрел прямо на командира. У него щуплое, но широкоплечее тело, а торс неразвитый и плоский. Комиссар Щепов не медлил с ответом. Он прямо глянул на бойца. Глаза прищурил, в которых жила безумная сила и воля.
– Уже скоро боец. Враг у ворот. Не расслабляйтесь. Делайте укрепления на совесть. Мы им врежем по первое число. Мало не покажется. А сейчас готовьте позиции…, – смело сказал Филимон.
– Так точно.
– Есть.
Комиссар Филимон Щепин, стоя на пригорке в полный рост, чутко осмотрелся. Глаза округлил, где виднелось лёгкое напряжение. Он глубоко вздохнул и выдохнул. Его мощный развитый торс показал свою рельефность. Филимон устремил свой зоркий взгляд вдаль и походил на буйвола, который слегка буянил и уже кого-то боднул своими крутыми острыми рогами. Мысли томили. «Дальше поле широкое. За ним пригорок. Дальше тоже поле. За ними перелески. Здесь они пойдут. Дорога перекрыта соседним взводом. Здесь они полезут сволочи. Слева у нас лёгкие орудия. У них танки. Много танков. Ничего такого. Мы им врежем. Они надолго запомнят наш удар…», – подумал он. Филимон, обведя взглядом всю линию обороны, чутко глянул на синее небо. Он, прищурив глаза, заметил орла, который кружил высоко и степенно. Крылатый хищник гулко подал свой боевой клич. Филимон слегка улыбнулся. Он, дыша ровно, чуть прошёлся по высотке. Мысли томили. «Она здесь. Где она? Связистка Маша. Она же здесь. Я сейчас найду её… Куда она ушла? Она была здесь недавно. Маша. Малышка Маша. Я должен её найти. Скоро бой. Я чувствую, что скоро здесь будет суровый жаркий бой. Наши доложили, что немцы двигаются уже сюда. Я должен её найти. Она чудесная. Просто невероятная малышка. И я её люблю. Но где она?… Куда она делась? Где она? Сейчас посмотрим. Она же здесь…», – подумал он. Филимон живо развернулся и быстро осмотрелся. Он стремительно пошёл по песчаной высотке. Он натужил свои развитые жилы и зорко, как орёл смотрел прямо. Глаза округлил и сейчас походил на дикого секача в лунной ночи. Он засеменил и живо сбежал с пологого пригорка. Филимон быстро понёсся по широкому полю. Он задышал неровно. У него на багровом лице появился влажный блеск.

Небо синее сияло белыми облаками. Дали завораживали. Круг замыкали бесконечные перелески. Река Днепр местами вытягивалась и вилась замысловато. Вода тихо безмолвно журчала. В тихой заводи осели уточки, которые плавали в своё удовольствие. Они подали негромкие голоса. Связистка Маша Оладьина стояла на высоких деревянных мостках. Её служебная форма плотно прилегала к стройному телу, а кирзовые сапоги сверкали новизной. Она, немного загрустив, чутко смотрела на лазурную воду. В её прищуренных глазах гуляло яркое озарение. На округлой щеке появилась маленькая, прозрачная слезинка. Филимон, миновав нелёгкий путь, тяжело вздохнул. Он, стоя на пригорке, узрел знакомую девушку. Он тут же слегка улыбнулся. Филимон двинулся вперёд. Он прямо на ходу сорвал несколько диких лютиков и ромашек. Он плотно сжал в руке ароматный полевой букет, который слегка понюхал. Маша, не замечая ничего на свете, тихо стояла на деревянном мостке. Она безотрывно смотрела на лазурную цветущую воду. Маша вновь плавно смахнула со щеки слезинку, которая незаметно упала на доску. Филимон, идя на носочках, подкрался незаметно. Он резко обнял девушку за талию и нежно поцеловал губами в шею. Маша вздрогнула. Она испугалась и сейчас походила на лягушонка, которого схватила цапля. Бедолага ещё брыкался и, казалось, может вырваться на свободу. Девушка бегло глянула на лицо боевого приятеля. Она сразу выдохнула глубоко и свободно, а её холодок и испуг пронёсся незаметно.
– АААААА… Боже мой. Филимон. Ты меня напугал. Ты совсем сдурел, – сказала Маша.
– Нисколько. У меня кружиться голова, когда я тебя вижу. Чтобы это значило?, – ответил он.
– Лечиться надо. Хиихииии…
– Хаахаааа…, – приятно улыбнулся он, – Смотри. Какой букет ароматный. Это тебе. Самой красивой девушке на земле, – сказал он.
– Врёшь ведь, – ответила она.
– Нисколько не вру.
– Хиихииии…
Повеял лёгкий ветерок. Маша взяла в свои руки букет, который сразу прислонила к своему милому лицу. Она глубоко вдохнула аромат цветущих цветов и слегка улыбнулась. Глаза прищурила и бегло глянула на своего галантного ухажёра. Филимон не дремал. Он отвечал взаимностью. Девушка неловко развернулась. Она теперь смотрела прямо на своего статного поклонника. Она приветливо улыбнулась, а глаза спрятала. Она словно смутилась немного своего видного ухажёра. Филимон смотрел прямо и важно. Он мило улыбнулся. Его глаза сияли как у кота на сытой масленице. Он смотрел прямо на её приятное лицо.
– А ты что тут одна делаешь? И меня не позвала, – настойчиво сказал он.
– А что нельзя? Решила просто отдохнуть здесь. Побыть немного наедине. Тут красиво…, – тонко улыбнулась она, – И как будто, знаешь, войны нет никакой и прямо благодать, – ответила девушка.
– Да. Но всё не так чудесно. Как кажется иногда…, – задумался он, – Враг уже рядом. У самых ворот. Он здесь. И он не остановиться, пока мы его не остановим, – уверенно сказал он.
Веял лёгкий и тёплый ветерок. На деревьях и кустарниках чутко зашелестели зелёные листья. Со стороны реки повеяло ароматом цветущих лугов. Где-то рядом из чащи подали голоса дикие пернатые. Маша прямо и пронзительно глянула на лицо видного кавалера. Она малость прослезилась. Маленькая слезинка покатилась по округлой щеке. Маша немного смутилась и прищурила глаза. Филимон недоумевал. Он был верен сам себе. Он дышал ровно.
– Маша ты чего? Не плачь…, – начал он, – Всё будет нормально. Ты чего? Не плачь. Маша. А то и я заплачу, – бодро сказал Филимон.
– Филимон…, – не успокаивалась она, – Здесь скоро будет жуткий бой. И ты это знаешь. Как всё обернётся. Никто не знает. Но у нас мало шансов увидеться вновь. Ты же это понимаешь, – заплакала она.
– Не плачь Маша. Всё будет нормально…, – уверенно решил он, – Я верю и ты верь. Мы врежем врагу. Ещё как врежем.
– Ты меня не слышишь…, – помотала головой Маша, – Филимон ты… Ты меня не слышишь, – срываясь, сказала она.
– Я тебя слышу малышка. И мне больно за нашу землю. За наш край…, – начал он, – Что враг тут шагает, как у себя дома. И мы его можем остановить. А кто ещё? Только мы, – уверенно сказал он.
– Ладно. Я больше не буду. Плакать не буду. Я больше не буду, – ответила она.
– Не плачь Маша. Всё будет нормально. Вот увидишь…, – бойко сказал Филимон, – У нас отменная позиция. И танки есть и орудия. Мы врагу врежем. А ты держи связь. Ты же в этом деле мастер.
– Хиихихиии…, – мило засмеялась она.
– Ну вот. Ты уже смеёшься. То ли ещё будет…, – весело сказал он, – Машка какая ты красивая. И просто…
– Просто какая?
– Ты чудная. Хаахааа…
Повеял лёгкий ветерок. Филимон и Маша, стоя на деревянных мостках, крепко прижались друг к другу. Между ними затянулась мгновение тишины. Они бегло переглянулись и тут же поцеловались в губы в засос, где вкус оказался нежным, как крем-брюле. Маша ожила. Она, прищурив глаза, закрутила языком плавно и ненасытно. Филимон поддался мгновенной страсти. Он отвечал взаимностью. Его ладони слегка заскользили по спине сексуальной недотроги. Филимон тут же спустил руки ещё ниже. Он облюбовал её талию, сексуальные бёдра и икристые ягодицы. Любовники вновь переглянулись. Они обменялись незамысловатой улыбкой. Филимон и Маша вновь вкусили друг друга. Их поцелуй надолго затянулся, у которого оказался приятный сладкий вкус. Они просто не могли им насытиться. Они всё же переглянулись и поцеловались бегло. Вкус любви теперь оказался тонким, пористым как шоколад. Сладкая парочка разошлась на всю улицу. Они плотно прижались друг к другу. Они ощутили тепло летнего солнца, порывы лёгкого ветерка и шелест листьев на деревьях, а розовая романтика, вспыхнувшая в их сердцах, уносила влюблённых куда-то легко и далеко.

Глава третья

Небо бирюзовое сияло во всех летних июльских красках. День десятого июля выдался жарким. Солнце висело высоко и палило отменно. Его тонкие яркие лучи чудно озаряли землю. Куда-то плавно тянулись белые облака, напоминавшие пенку, которая набегала на песочный берег. Дали бескрайние завораживали и манили за собой. На высоте «100» растянулись широко советские окопы и дзоты. Бойцы, прижавшись к брустверу, находились в ожидании боя. В окопе кто-то курил папиросу, кто-то проверял винтовку на боеготовность, а кто-то шептал свою притчу или молитву. Он явно верил в себя и в товарища, который был рядом. Новобранцы из резерва Федот Бурко и Степан Калач бегло переглянулись. Они родом из одной деревни, где ходили в одну сельскую школу до седьмого класса. Федот по роду деятельности пастух. Он часто пас скот на берегу реки. Он стройный, невысокий. Лицо смазливое. Глаза раскосые, цвета пурги. Нос витой. Губы полные и слегка вытянуты вперёд. На нём свободно сидела светло-зелёная гимнастёрка, которая уже слегка пропотела У него прямо проступали влажные пятна на спине. Он крепко в руках сжал винтовку «мосинку». Степан упитанный и невысокий. У него округлое, белое лицо, которое чем-то походит на мордочку хомяка. Он своим внешним видом оправдывал свою фамилию. Он обожает домашние калачи, которые завсегда отменно печёт бабушка и мама. Он, крепко держа при себе автоматическую винтовку «Токарева», слегка ухмыльнулся. Глаза прищурил. Степан, чуть оправив свою округлую зелёную каску на голове, быстро затянулся табачным дымком.
– Слышишь Фетод. Давай поспорим, что я первым фрица уложу…, – смело сказал он.
– А на что спорим? – ответил Федот.
– А на бутылку водки.
– Хаахаааа…
– Что ты ржёшь, сын ты шального пса, – возмутился Степан.
– Что сказал? Дохлый ты карась…, – возразил Федот – Да я тебя сейчас первого положу прямо на месте. И глазом не моргну.
– Заткнись лучше.
– Хаахахааа… Ладно. Раз ты ничего круче бутылку водки не знаешь…, – сказал навеселе Федот.
– А что ещё?
– Ладно. Спорим тогда, – хитро начал Федот, – Если я первым оккупанта уложу? Моя бутылка водки. И ещё с тебя одна бутылка.
– Как так? – недоумевал Степан.
– А так…, – улыбнулся Федот, – Одна за то, что ты не прав был. А вторая бутылка за то, что я был прав. Всё уяснил, – сказал Федот.
– Погоди-ка друг. А если я первым гада уложу. Сколько мне бутылок?
– Как сколько, одна.
– Что-то я не догоняю, – недоумевал Степан, – Если ты попадёшь первым тебе две, а если я то одна бутылка?
– Всё правильно. Включи свои мозги Степан. Мы же спорим.
– Ладно. Но смотри Федот…, – бурно сказал Степан, – Я стреляю лучше тебя, – смело заявил Степан Калач.
Повеял лёгкий ветерок. Степан живо облюбовал свою любимую винтовку «СВТ-40». Он живо передёрнул затвор и чутко глянул на мушку. Федот, глядя на приятеля, заворожился. Он заглотил небольшую слюнку. Его лицо заметно побагровело, где округлились немного шальные глаза. Федот сейчас походил на каймана в запруде, которому никак не везло с добычей.

Солнце сияло ярко, а лучи игрались как дети малые. В небольшой землянке в три наката тускло сияла керосиновая лампа. На самодельном столе стоял радиоаппарат с большой трубкой, от которой в сторону тянулся кабель. В амбразуре пахло землёй и сухой травой. Возле дверки находился капитан Сильвестр Калиныч Чародейкин. Он был собран, как никогда. Он, дыша ровно, держал спину прямо. Сильвестр ловко глянул в бинокль. Здесь же находился крепыш старшина Демьян Захаров. Он, слегка навалившись на бруствер, смотрел зорко. Глаза диковатые прищурил, тая от солнечных бликов. Он сейчас напоминал слегка буйного селезня, который готовился к долгому перелёту. Он бегло глянул на капитана. Политкомиссар Филимон Щепин, находясь в глубоком окопе, стоял в полный рост и смотрел прямо. Его мощный торс округлился, а мускулистые руки налились кровью. Он был спокоен, как удав. Филимон сейчас больше походил на хищного ягуара, который вышел на охоту. Глаза ледяные округлил. Кулаки свои крепкие костистые мощно сжал. Мысли томили беспокойный разум. «Чую сейчас начнётся оперная музыка. Как-то тихо очень. Странно тихо. Тишина бывает перед бурей. Нам доложили, что враг уже близко. Значит, бой здесь примем. И кто знает, как всё обернётся. Как мне Маша сказала. Но мы ещё увидимся с Машей. Я верю, что увидимся. Не может быть, чтобы мы не увиделись. Я обниму её крепко и поцелую. Она там сейчас за нами. Она держит связь. Всё будет у нас нормально. Я себя успокаиваю. Видимо, так я устроен… Помню, как мне нос сломали на ринге. Это был бой за пояс чемпиона военной части. Я упал на настил, а судья стал считать. Он загибал пальцы на своей руке. Он показался мне очень широким. Его голос я с трудом различал. Странные голоса что-то шептали мне на уши. Судья сосчитал до пяти. И я вскочил на ноги. Меня повело. Кровь текла быстро из ноздрей. Нос зудел и не дышал. Я не чувствовал ничего. Но боль всё же резко ударила меня по лицу. В глазах рябило. Судья схватил меня за руки и смотрел прямо на моё окровавленное лицо. Я кивнул и сделал шаг вперёд. Судья отошёл в сторону. И тут же я вновь получил удар по лицу. Меня повело. Я попятился. Но на ногах устоял. Я, стоя в углу, увернулся. Много раз уклонился от удара. Я действовал машинально. Будто не я стоял там… А кто-то в меня вселился. Какой-то дух. Он мне помогал. Но действовал я хладнокровно, как удав. Соперник рослый Витя Гиря сильно замахал своими стальными натренированными руками. Я помню, как его правая окровавленная перчатка пролетела прямо в нескольких миллиметрах от моего сломанного носа. Если бы он попал, не знамо, чтобы было… Но я уклонился легко и сил накопил очень много. Всё что у меня было, я вложил в тот удар. И резко ударил тяжёлый свинг. Я попал прямо в лоб Вите. Он попятился сразу взад себя. У него глаза как будто провалились и покосились в разные стороны. Один глаз смотрел влево, а другой куда-то ввысь. У него брызнула густо кровь из носа. Губа треснула. Видимо, от силы удара. Ведь я ударил его прямо в лоб. Он сделал несколько шагов назад. Руки опустил. Его руки уже висели, как половики на турнике. Он упал грузно на боксёрский настил. Ринг вздрогнул заметно. Канаты качнулись. Я тяжело выдохнул. На меня сразу боль навалилась жуткая. Но я выиграл тот бой. И судья поднял мою победную руку. Так я стал чемпионом в своей военной части. Потом защитил несколько раз свой чемпионский пояс. Его хотели отобрать у меня и Федул – Медвежье ухо, и косолапый Ваня, и стальной Коля-Брянский, и Борзый-Микула Ветреный Монгол, который всех вырубал с одного удара, и матрос Боря Кувшининов. Тогда, когда вырубил Борю в десятом раунде, я прозвище получил «пушка». Иными словами «К-53». Его до меня никто не мог вырубить, а я вырубил. Но пришлось попотеть. Боря, высокий, двужильный, таранного типа боксёр. Но малость неуклюжий. У него на тот момент было уже тридцать побед. А у меня всего несколько. Но пояс чемпиона ему не достался. И никто не смог у меня его отобрать. А сейчас будет бой. Только не в ринге. Но такой же бой, где нужно проявить и силу, и реакцию, и хватку…», – подумал он. Филимон заметно выдохнул. Он замечтавшись, резко опомнился. Он чуть мотнул головой и сразу пришло отрезвление. Он чуть оправил на голове фуражку, где сияла красная звёздочка, на которой гладко отливался золотистый серп и молот. Филимон свёл брови. Он сейчас походил на удивлённого пеликана. Мысли путались. «Что за шум? Кажется, мелодия какая-то. Но не русская мелодия. И, правда. Мне не кажется. Это немцы. Они уже здесь. Идут весело, видимо. Музыка играет. Но явно не долго фраер танцевал. Как известно. Вот же сволочи. Совсем обнаглели…», – подумал он. Филимон бегло глянул на капитана и старшину. Он, недоумевая, дышал ровно. Старшина Захаров крепко сжал в руках автомат «ППШ-41». Он передёрнул затвор. Капитан Чародейкин насторожился. Он зорко глянул в бинокль. Глаза волнительные ледяные округлил. Он сейчас напоминал хищного сыча в лунной ночи. Его тревожил гул в ушах.
– Нанананана…Нанананана…Нанана…Нанана…Нананана…Нананана…, – появился ритмичный гул.
Небо отдавало лучистостью, где во всей своей красе сияло дневное светило. Веял лёгкий ветерок. Воздух сотрясся гулко. На отдалении в репродуктор зашипела нерусская мелодия, которая плыла тонко по воздуху и эхом разлеталась в поле. Вдали на крутом пригорке показались тёмные квадратные фигуры. Немецкие танки четвёртой немецкой армии панцерваффе взяли курс в направлении Жлобин. Вперёд выдвинулись лёгкие моторизованные подвижные части вермахта. Танки-панцеры третьей и четвёртой модели рассредоточились на широком участке. Их рёв моторов становился всё объёмнее. Их колонны дополняли бронетранспортёры, которые неумолимо двигались вперёд. По виду их стальные корпуса выглядели как тёмные пантеры. Но все бронемашины отличались по форме и расцветке. На пригорок резво выехала мощная бронемашина защитного пятнистого цвета. У неё впереди два обычных колеса, а задний мост оборудован стальными гусеницами, которые гулко заскрипели. Мощные стальные цепи то и дело заминали и рвали высокую траву. На тросе кузова колыхался оборудованный лейбштандарт под наименованием «Великая Германия». В кабине мелькала квадратная каска пулемётчика Франго Зонса. Он упитанный и коренастый. Лицо медное порочное. Глаза лютые, по цвету как плазма. Он крепко держался развитыми руками за мощный пулемёт «Мг-42» крупного калибра. В бронированной кабине восседало ещё несколько фигур. По виду из офицерского корпуса СС. Среди прочих выделялся стройный и подтянутый унтер-офицер СС Жорди Канс. У него суховатое белое лицо. Глаза ледяные, а по цвету как лёд. Нос тонкий и острый. Губы тонкие и сухие. Подбородок узкий и прямой. На голове гладкая фуражка, где красуется значок в виде весёлого роджера и свастики. У него на стройном теле гладко сидит отменный китель. На поясе есть ремень, на которую крепится кожаная тёмная кобура. В ней спрятан табельный пистолет «люггер». Офицер Жорди Канс, глядя в бинокль, машинально махнул рукой. Он указывал направление движения. Он был пунктуален и вежлив, как истинный ариец. Он вновь взялся за бинокль. Жорди настойчиво что-то высматривал. Из бронетранспортёров по команде один за другим стали выскакивать автоматчики. Они зашагали ровно, держа хаотичный строй. Их украшал лёгкий камуфляж и отменное вооружение. У кого-то виднелся автомат «МП-40», а у кого-то карабин-маузер. Кто-то из них нёс на себе лёгкое 50 мм миномётное снаряжение. Здесь же выделялись пулемётчики, вооружённые лёгкими орудиями чешского производства «ZB-26». Гренадёры шли небыстро вперёд. Они лишь бегло переглядывались. Автоматчики пустили по кругу фляжку со шнапсом. Они выпивали быстро и игриво. Среди прочих впереди выделялся молодой унтер-офицер СС Крис Ванеш. У него суховатое тело. Лицо белое едкое со шрамом на левой щеке. Фейс хищный, как мордочка у кобры. Глаза мутные, цвета белого песка. Нос слегка витой. Губы тонкие. На голове плотно сидит фуражка. На ней значок в виде черепа. Крис Ванеш шёл вразвалочку. У него на гладком кителе расстёгнуты все верхние пуговицы. Он либо быстро собирался, либо ему стало жарко. Он держал в руках табельный пистолет марки «маузер». Молодой офицер Вашен выглядел слегка пьяным. Он чуть раскачивался. Крис, бегло глянув на солдат вермахта, резко и оживлённо замахал рукой.
– Vorw?rts. Vorw?rts Soldaten. Wir gehen schnell und nehmen uns alle aus dem Weg. Schneller Vorlauf. Вперёд. Вперёд солдаты. Идём быстро и сносим всех со своего пути. Быстро вперёд…, – бойким тоном скомандовал он.
Крис смотрел прямо. Он, казалось, сильно жаждал вступить в бой. Он вёл себя раскованно и нагло. Он приторно ухмыльнулся, глядя на пустынные полевые пригорки. Солдаты вермахта не отставали от офицера. Они бегло переглянулись. Со стороны, казалось, что они где-то недавно широко и долго веселились. Но теперь вдруг решили прогуляться по русским широким полям.

Небо синее с белыми облаками слегка потемнело. Веял лёгкий тёплый ветерок, который всё больше становился не таким уж заметным и летним. Гул усиливался с каждой секундой. В воздухе замаячили тёмные точки и становились всё объёмнее. Вражеская авиация гулко загудела над полями. Самолёты мессершмитты «БФ-109Е» и юнкерсы «Ю-87» резко снизили свою высоту. Их насчитывалось около десяти. Истребители стремительно приближались к искомой точке. Они стремительно вышли на оперативный простор. Их тени, казалось, легли широко над белорусским полем. Воздух сотрясли гулкие пулемётные очереди. Высокая трава резко местами покосилась. По крутым долам покатились огненные трассы, которые прямо боронили почву и резали кусты под корень. Свист усилился возле окопов, где находились советские бойцы и офицеры. Все затаились и прижались к земляному брустверу. Филимон, держась за фуражку, бегло глянул на небо. Он сразу примерил стальную каску. Глаза ледяные округлил и не скрывал своей дикости. Он слегка недоумевал. В ушах сильно загудело. Он чётко увидел, как спикировал самолёт «юнкерс», у которого красовалась на передке зубастая пасть. Он словно коршун издал свой жуткий визг и выпустил из когтей бомбу, которая кувырком стремительно полетела по воздуху. Вражеский тяжёлый снаряд мигом упала недалеко от окопов. В стороны разнёсся шальной свист. Земля вздыбилась и понеслись волны. Гром ударил сильный, а ввысь полетели копчёные кочки. Дым тёмный повалил стеной, но живо устоялся и потянулся высоко, как бурный водоворот. На месте разрыва снаряда появилась большая тёмная воронка. Кругом вся трава и земля загорелась. Далеко в стороны полетела адская тёмная пыль, которая ложилась, как покрывало и душила невидимым образом. Филимон схватился плотно руками за голову. В ушах застреляло. Он глубоко задышал и не скрывал волнений. Он бегло покосился на стенку окопа. Глаза ледяные округлил. В стороне ещё рвались снаряды, где одна шальная бомба угодила прямо в переднюю стенку укреплений. Мигом кувырнулись обугленные рваные брёвна. Рядовой Юрий Цибала просто вылетел взад себя из укрепления. Он, широко махнув руками, завис в воздухе на несколько секунд. Его гимнастёрка вся окропилась кровью. Его плоский торс жёстко расчертили шальные рваные осколки. Юрий кувырнулся и был мёртв. Лицо молодое уже не белело, почернев от жуткой копоти. На правой щеке вырвало кусок кожи. Глаза узкие тёмные залипли от багряной влаги. Сержант Виталий Морщинин от ударной волны отлетел далеко в сторону. Его резнул по левой руке большой свистящий стальной осколок. Из жуткой раны брызнул кровь. Его кисть отлетела напрочь. На округлом грубоватом лице отразилась истошная боль. Боец прижался к стенке траншеи. Он дышал тяжело. Глаза тёмные округлил. Он, находясь в шоке, не потерял сознание. Его гимнастёрка живо окропилась кровью. Боец прижал раненую руку к телу.
– АААААА…АААА, – громко закричал он.
Ветер чуть поддувал. Дым захлёстывал со всех сторон. С воздуха вновь пронёсся жуткий свист. Гром прогремел на левом фланге. По полю покатились огненные трассы. Дурно загудел вражеский самолёт, который вышел на оперативный простор. В кабине восседал рыжеволосый молодой пилот люфтваффе Кан Лярде. У него хищное лицо, как мордочка у акулы. Глаза бойкие, тёмные. В них просматривался оптический обман. Он надавил на гашетку и пулемёты тут же дали о себе знать. Его «стальная птица» понёслась стремительно на бреющем полёте. Воздух дурно оглушительно засвистел. Две полосы трассирующих пуль, переворачивая кочки, прокатились мощно по окопам. Рядовой Гена Сташенко вздрогнул не один раз. Он, чуть приподнявшись, выстрелил из «мосинки». Но тут же сам угодил под шальную очередь. Его плоский торс и живот сильно изрешетило. Его жилистое тело много раз пробило насквозь пули большого калибра, которые били жутко. В стороне запрыгали фонтанчики из земли и дыма. Рядовой Сташенко лишь широко махнул руками, в которых крепко сжал винтовку. Его орудию крепко досталось от шальной «дули». Рядовой выказал малоприятную гримасу. Глаза круглые, цвета меди утратили блеск. Гена, подогнув ноги в коленях, упал грузно взад себя. Он скатился плавно на дно траншеи, где оставил после себя кровавый след на песочной стенке. Рядовой Сева Людин, навалившись на бруствер, крепко сжал в руках ручной пулемёт «Дегтярёва». Он плотно надавил на гашетку. Воздух сотрясся. Пулевая струя краем окатила фюзеляж вражеского самолёта, который промчался резко и особо не пострадал. Сева разозлился не на шутку. У него небольшой рост и вес. Лицо как мордочка у сытого кота. Глаза цвета солода всегда странно блестят.
– ААААААА…ААА… Сволочь гадская. Я тебя прикончу. Гена держись. АААААА, – заорал во всё горло Сева, – ААААА… ААА…
Дым жуткий и тёмный крутился во все стороны. На левом и на правом фланге обороны появилась воронки и костры, где земля жутко тлела. Дымок противный и приторный витал, казалось, повсюду, забираясь в самую душу. В поле сильно запахло гарью. Вдали вновь загрохотало и мигом поднялась взрывная волна, в которой запарили в воздухе фигуры. Они по виду подлетели высоко. Их разбросало сильно от ударной волны и все следы безумной картины сразу пропали в адском дыму. Воздух наполнился дурными истошными криками. Вражеские самолёты, сбросив бомбы, живо ретировались. Но пилоты люфтваффе, умело отходя, ещё строчили из пулемётов «юнкерсов». Их сирена вонзалась прямо в нервы и давила на мозг не на шутку. Капитан Чародейкин, пережидая бомбардировку, плотно прижался к брустверу. У него шалили нервы. Он слегка оживился и чутко осмотрелся. Глаза шальные округлил. Его гимнастёрка взмокла, с которой теперь посыпался песок. Капитана крепко присыпало землёй. Сильвестр Калиныч тяжело вздохнул. У него слегка закоптело лицо. Он вновь взялся за бинокль и бегло глянул в призму мощного стекла. Он насторожился, полный размышлений. Он бегло глянул на светлое небо. Вражеские самолёты живо исчезли из виду, мигом пропав с горизонта. Их жуткий гул угас. Капитан Чародейкин чуть приподнялся. Он смахнул с правого плеча песок. Его вид напоминал дикого бизона, который пустил пар из широких ноздрей. Сильвестр округлил ледяные глаза. Он вновь приложился к биноклю, через который чутко осмотрелся. Его видимости мешал дым, который забирался даже в лёгкие. Ему дышалось тяжело. Капитан Сильвестр чутко присмотрелся. Он словно весь заледенел, как в большой мороз.
На синем небе ярко сияло солнце. Лучи игрались. Веял лёгкий ветерок. На горизонте появились тёмные фигуры. Воздух гулко сотрясли моторы тяжёлой техники. Немецкие «панцерваффе» и бронетранспортёры взяли чёткий курс на высоту. Их гул усилился, а странная иноязычная мелодия, которая звучала в репродуктор, гремела звонко.
– Нанананана… Нананааааа. Нананана. Нананаааааа…, – звучали тона странного немецкого шлягера.
Веял лёгкий ветерок. Вражеские танки живо поползли по широкому склону. Солдаты вермахта, мигом рассредоточившись, живо поспевали за техникой. На высоте «сто» уже дымились столбы дыма, где сильно веяло гарью. Капитан Чародейкин чутко посмотрел в бинокль. Он, округлив глаза, натужил свои развитые жилы. Мысли нерадушные путались. «Да сколько же их там? Около тридцати танков что ли? А может больше. Ещё бронемашины. Плюс пехота. Около трёхсот солдат. Или больше. Сюда идут. Прямо сюда. У нас, кажется, есть раненые…», – быстро подумал он. Капитан Чародейкин тут же чутко глянул на комиссара. Филимон Щепов отвечал взаимностью. Он был собран, как сова на охоте. У него на губах виднелся песок. Филимон быстро утёрся. Изо рта выплюнул горькую пыль. Со своей фуражки сбросил землю и вздохнул тяжело. Старшина Демьян Захаров взялся за медицинскую сумку. Он протянул бинт раненому рядовому Михею Грищенко. Боец сидел, облокотившись на песчаную стенку траншеи. Его округлое лицо залилось от крови, а один глаз, словно выбило. Губы сухие слегка шевелились. Его правое плечо сильно пропиталось багряной влагой, куда прилетел жуткий осколок от снаряда, который был сброшен с самолёта. Ему стальная кривая «дуля» сильно порвал плоть. Михей натужил жилы. Он терпел немыслимую боль.
– ААААААА…ААА…, – застонал Грищенко.
– Терпи боец. Сейчас сынок перебинтую тебе рану. И отправим тебя в лечебницу…, – сказал старшина Захаров.
Капитан Чародейкин крепко сжал стальные кулаки. Он сейчас походил на дикого буйвола, который рвал и метал. Он, вновь плотно прильнув к биноклю, не скрывал лёгкого волнения.
– Комиссар Щепов. Проверьте левый фланг…, – резко скомандовал капитан Чародейкин, – Кажется, им нужна помощь. И пускай открывают огонь из миномётов по вашей команде. То же самое бронебойщики, – уверенно сказал Чародейкин.
– Есть. Так точно товарищ командир. Я проверю…, – отрапортовал Щепов.
– Будем держать связь по мере необходимости.
– Так точно.
– Идите.
Небо синее сияло белыми облаками. Повеял лёгкий ветерок. Комиссар Щепов, находясь в земляном окопе, живо пошёл вперёд. Он чуть пригнул спину. Он немного оправил на голове каску, где виднелась красная звёздочка. Глаза машинально прищурил. Филимон бегло похлопал по плечу уже немолодого бойца. Фёдор Родимцев коренастый и упитанный. На округлой голове блестела каска. У него медное морщинистое лицо. Глаза выразительные, тёмные, прямые. Нос как крюк. Губы тонкие и немного витые. Он носит густые усы. Фёдор местный деревенский мужик. Он по профессии агроном и закоренелый охотник. Он сумел породить семерых детей. Его жена пышка Глаша ждёт восьмого младенца. Фёдор прямо образцовый семьянин. Он самостоятельно построил дом в два этажа. Фёдор Родимцев сейчас крепко ухватился за гашетку станкового на тачанке пулемёта «максим». В напарниках у бывалого пулемётчика находился молодой армеец Пётр Круча. Он как будто только что сошёл со школьной скамьи. У него душевное, слащавое лицо. Глаза простые, но бойкие, как у домашнего кота. Ему явно не по размеру гимнастёрка, как и большие сапоги. Пётр ростом один метр пятьдесят три сантиметра, прямо как герой рассказа Филиппок. Его вес шестьдесят килограммов. Он держал в руках пулемётную ленту, которая выдвигалась из стального ящика. Комиссар Филимон Щепов бегло глянул на лицо молодого бойца. Он дружелюбно похлопал парня по плечу и подмигнул, как лучшему другу.
– Держитесь бойцы. Сейчас мы им врежем…, – быстро сказал Филимон.
– Да. Мимо нас не пройдут. Хаахахааа, – ответил Родимцев.
Повеяло едким дымом. Из воронки, которая образовалась рядом с окопом, тянулась вереница жуткой тёмной мглы. Здесь горела земля. Филимон ещё больше склонился. Глаза ледяные округлил. Он зашагал ещё быстрее и мельком глянул на неживого бойца Ефима Ругина. Тот восседал на пятой точке, а руки держал опущенными по швам. Его голова склонялась на бок. Изо рта текла тонкая струйка крови. На теле виднелись осколочные ранения. Грязная гимнастёрка заметно порвалась и пропиталась багряной влагой. Возле неживого бойца восседал молодой красноармеец Яша Бубков. Он стройный и жилистый. У него овальное, суховатое лицо. Глаза узкие, цвета угля. Нос острый, как клюв у синицы. Губы тонкие, алые. Подбородок острый. Яша был сам не свой. У него немного дрожали руки. Он смотрел прямо на своего неживого приятеля, тяжело навалившись на винтовку «мосина».
– Товарищ комиссар его убили. Его убили…, – обречённо начал Яша. Он помотал головой и по виду всплакнул, – Ефим неживой, кажется. Мой друг. Его убили. Он неживой…, – плачевно произнёс Яша.
Комиссар Филимон Щепов слегка ужаснулся. Он чуть склонился возле неживого бойца, у которого быстро проверил пульс. Филимон, дыша неровно, тут же прямо глянул на шального Яшу, который широко открыл безумные глаза. У него ещё больше затряслись руки. Лицо в копоти побледнело, где дрожали сухие губы.
– Его убили. Он неживой. Его убили…, – испуганно произнёс Яша.
Вдали игрались солнечные лучи. Веял тонкий ветерок. Со стороны тянулся мрачный дым. Филимон живо схватил бойца за руки и надавил сильно. Его мощный рельефный торс округлился. Филимон прямо впился своими грозными глазами в лицо одуревшего бойца.
– Отставить панику боец. Живо взять оружие…, – бойко начал Филимон, – Привести себя в порядок и готовиться к отражению немецкой атаки. Отставить панику. Ты должен защитить свой дом и свою мать боец. За друга отомстить должен. Слышишь меня…, – уверенно сказал Филимон, – Ему уже не помочь. Но мы отомстим за него. А ты сопли распустил. Не дрейфь боец. Дыши ровно. Это поможет. За нами победа. Где твоё оружие?, – решительно сказал Филимон.
– Вот…, – недоумевал Яша.
Филимон живо взял в руки карабин и быстро передёрнул затвор, который отменно скользил и поддавался. Он тут же вручил винтовку бойцу. Яша схватил своё орудие и крепко прижал к себе. У него даже дрожь слегка прошла. Он глубоко выдохнул. Филимон, прихватив своими мускулистыми руками бойца за плечи, чуть встряхнул. Яша точно ожил. Он широко открыл глаза.
– Крепись боец. Мне нужно идти. Приготовься стрелять. Бей точно. Всё понял. Мы сильнее…, – уверенно сказал он.
– Да. Я готов. Я смогу…, – решил Яша.
– Держись боец. Война она разная бывает. Победи её в себе и бей гадов точно…, – бойко сказал комиссар.
Филимон, находясь в окопе, живо двинулся дальше. Он чуть оправил на голове каску. У него на лице виднелась копоть, которую не замечал. Он округлил ледяные глаза и походил на дикого буйвола, который готовился к мощному и стремительному броску. Филимон бегло присмотрелся. Он взялся за свой небольшой бинокль, который висел на тонком буром кожаном ремешке. Филимон тут же глянул зорко на поле. Мысли томили. «Уже рядом метров триста. Танки идут прямо на нас. Сейчас начнут стрелять. Пехота следом. Ещё мотоциклы есть. Бронетранспортёры рядом. Вот же сволочи. Сколько их тут. Одних танков больше тридцати. Ладно. Сейчас мы вам пропишем пилюли по первое число…», – подумал он. Филимон, находясь в окопе, живо пошёл по свежей земле. Он обступил несколько бойцов, которые готовились к стрельбе из автоматов и винтовок. Рядовой Даниил Клюква плотно навалился на мощную станину «К-53». Советское полуавтоматическое противотанковое орудие калибра 45 миллиметров выглядело грозно. У него уже отсутствовал защитный щит для незаметности. Бойцы заметно замаскировали пушку. Артиллерист Клюква грезил расправой. Он, прищурив свои тёмные узкие глаза, уже прицелился, чтобы стрелять по двигающемуся вражескому танку. Боец Даниил невысокий, узкоплечий. Он уже немолодой, но семьёй не обзавёлся. Он работал в тире «Снайпер», который располагался в городском парке. Даниил умеет обращаться с оружием. На соседнюю станину навалился сухожильный молодой боец Игнат Ухов. Он держал в закоптелых руках большой крупнокалиберный снаряд. Боец Игнат значился вторым стрелком в расчёте «сорокопятки». Он подносил снаряды и по мере необходимости координировал огонь. У него медное лицо. Глаза тёмные, прямые. Он слыл полным хулиганом. Но ему в армии сразу выбили всю кислую шерсть. Он устроил драку, в которой сам же больше всех получил. Игнат отправился на губу, где сразу поумнел. Он сейчас заметно взволновался, но был всё же собран и готов к бою.
В чистом поднебесье чудно игралось солнечное озарение, откуда ежесекундно прилетали тонкие лучики. Повеяло едким дымом, который потянулся вдоль окопов. Филимон вновь быстро зашагал. Он задышал неровно. Он бегло посмотрел туда, где темнели в поле стальные фигуры. Рёв моторов вражеской техники усилился. Танки «панцеры» третьей модели живо облюбовали небольшой склон. Филимон, выйдя к орудию, занял боевую позицию. Он, широко открыв ледяные глаза, зорко посмотрел в бинокль. Филимон сейчас походил на каймана в тихом омуте. Он бегло глянул на расчёт крупнокалиберного миномёта. Филимон кивнул головой, быстро поприветствовав всех армейцев. Возле орудия восседали бойцы под командованием старшего лейтенанта Якова Будило. Он уже немолодой. Ему пятьдесят один год. У него загорелое, морщинистое лицо. Глаза круглые, тёмные как уголь. Нос широкий. Усы как кисточка маляра. Подбородок двойной. На упитанном громоздком теле гладко сидит форма. Он уже участвовал в первой мировой войне, где был ранен семь раз. Как-то в одном бою его развитую плоть просто нещадно исцарапали шальные пули. Он насчитал у себя на теле около десяти лёгких ранений. Яков, пройдя огонь, воду и медные трубы, легко и просто делился своим опытом. Его в первом вражеском налёте слегка контузило. Он тяжело навалился на стенку траншеи. На виске виднелась тонкая струйка крови. Но Яков дышал ровно. Он взял одно мгновение на перекур, чтобы отдышаться. Яков, кивнув головой, подал знак комиссару. Филимон всё понял без слов. Он на себя принял орудие. Яков же тяжело вздохнул. Он слегка помотал головой. У него на плечах лежал песок. С ним в расчёте орудия находились молодые новобранцы. Но они уже закоренелые стрелки. Комиссар Филимон бегло глянул в оптику своего бинокля. Он тут же поднял руку. Он умело взялся корректировать огонь миномётного расчёта. Он натужил свои мощные, прокаченные жилы. На руках округлились бицепсы. Его мощные кулаки заблестели, которые легко пробивали напрочь кирпичи. Но Филимон просто ради забавы никогда не махал кулаками. Он прекрасно знает, что после драки ими не машут. Филимон взял за правило решать дела кулаками лишь на боксёрском ринге. Но он может легко засучить рукава в кругу за подворотней, где дело касалось чести. Он сейчас зорко глянул в оптику бинокля. Он, машинально прищурив глаза, чётко посмотрел на вражеские двигающиеся танки.
– Цель триста. Градус семьдесят пять. Огонь бойцы. Дайте им прикурить. Огонь…, – громко скомандовал Филимон.
Повеял лёгкий ветерок. Со стороны навевал едкий неприятный дымок, который крутился, как шальной змей. Рядовой Лука Куницын ловко бросил внутрь орудия снаряд, который сразу засвистел по воздуху. Мощная «дуля», стремительно миновав расстояние до цели, прямо и точно ударила в башню танка «PZ-3». Тот заметно дёрнулся и покривился. Его правая гусеница распалась на звенья. Бронь дала брешь. Воздух засвистел, а ввысь потянулся тёмный дым. У танка загорелось горючее. Из бака вылетел адский язык пламени, а из кабины повалил тёмный смрад. Наверху никто уже не появился, чтобы бежать. Экипаж утонул в жутком огне из осколков.
Повеял лёгкий ветерок. Воздух гулко сотрясся. Филимон чуть пригнулся. Он прищурил глаза, чтобы переждать бурю. Над ним зависла едкая пыль. Танковый снаряд разорвался совсем неподалёку. В ушах зазвенело. Он глотнул тёмного дыма, но тут же выпрямил мощную спину. Филимон чутко глянул в бинокль, чтобы скорректировать огонь миномётного расчёта.
– Молодцы бойцы. Первым выстрелом точно в башню ему, – громко сказал он, – Так держать. Горит сволочь. Цель двести восемьдесят. Угол семьдесят пять. Огонь…, – громко закричал отважный комиссар.
Повеял лёгкий ветерок. Миномётный расчёт не дал долго жать. По воздуху гулко полетел снаряд, который стремительно рухнул рядом с танком «PZ 2». Тот заметно качнулся. У него лопнула гусеница прямо посередине и развалилась моментально. Танк немного развернулся на месте, а пушка теперь смотрела куда-то в сторону. В открытый люк на башню потянулись тёмные фигуры. Они живо побежали по полянке. Но тут же их накрыл соседний миномётный расчёт. Все беглецы погрязли в едком нещадном непроглядном дыму. Они пропали мигом из поля зрения. Всех снесло в тартар от ударной волны. Филимон вновь дал отмашку. Он машинально пригнулся, когда рядом прогремел взрыв. Глаза прищурил. Над окопом со свистом пролетело несколько танковых снарядов, которые где-то позади линии обороны всколыхнули землю. Пыль и трава полетела высоко. Большие кочки посыпались хаотично и нервно. По воздуху пронёсся гулкий свист. Пыль и дым накрыли стеной окопы, где держала оборону стрелковая резервная дивизия, где находился политкомиссар, держа в руках бинокль. Его оптика слегка закоптилась. Филимон, вновь выпрямив спину, тяжело вздохнул. В ушах засвистело, как будто совсем рядом ударили в набат. Он чутко глянул на расчёт. На земле уже лежал рядовой Игорь Бубок. Его заметно присыпало землёй. Ему шальной осколок пробил каску. У бойца тихонько текла кровь из головы по закопчённому молодому лицу. Багряная влга сочилась прямо по небольшому округлому носу и тонким губам и, казалось, попадала в рот. Старший лейтенант Яков Будило, несколько обезумев, взялся за снаряд. Он, несмотря на ранение, был стремителен. Его гимнастёрка взмокла. Лицо щекастое багряное выражало буйность. Глаза ледяные, тёмно-синие округлились и лезли на лоб. Он сейчас походил на дикого мустанга, который мог легко лягнуть. Филимон живо прозрел. Он вновь взял цель. Он плотно глянул в бинокль. Его не смутил дым, который мешал смотреть чётко. Филимон, глотнув копоти, дышал тяжело. Лицо потемнело от копчёного смрада. Но красный комиссар был на взводе. Он тут же дал отмашку.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleks-dingo-sid-ney/krasnyy-komissar-66560902/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.