Шнобелевская премия. Самые нелепые изобретения и не только
Шнобелевская премия. Самые нелепые изобретения и не только
Яна Игоревна Хлюстова
Удивительная наука
За что присуждают «Шнобелевскую премию»? Создатель премии Марк Абрахамс ответил на этот вопрос так: «Шнобелевская премия – это не о лучшем и не о худшем. Она о тех вещах, которые заставляют сначала посмеяться, а потом – задуматься». И с ним трудно не согласиться, ведь благодаря её лауреатам у нас появилось безлактозное молоко, желе голубого цвета и устройство – переводчик с собачьего языка на человеческий. Мы узнали, что музыка в лифте спасает от простуды, что целую европейскую страну можно арендовать для корпоратива, и что в Индии существует ассоциация мёртвых людей, которые борются за то, чтобы их снова признали живыми и восстановили в правах. О самых неординарных открытиях и изобретениях расскажет автор научно-популярного портала InScience.News Яна Хлюстова.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Яна Хлюстова
Шнобелевская премия: самые нелепые изобретения и не только
© Хлюстова Я.И., 2021
© Издательство АСТ, 2021
От автора
3 октября 1991 года в музее Массачусетского технологического института прошла церемония вручения наград за научные достижения. Несмотря на то что вечер открылся выступлением одетой в розовое балерины, разбрасывавшей конфетти, в зале можно было увидеть вполне серьезных гостей (правда, ведущих себя несколько странно): Дадли Хершбаха, лауреата Нобелевской премии по химии 1986 года, который почему-то скрывал лицо за огромными очками и накладным носом, или Шелдона Ли Глэшоу, получившего Нобелевскую премию по физике 1979 года. Он появился на сцене вместе с коллегами и уверенно заявил собравшимся, что не носит бейсбольную кепку с символикой команды Red Sox.
Церемонию вручения наград вел Марк Абрахамс, на тот момент – редактор шуточного научного издания «Журнал невоспроизводимых результатов» и создатель этой странной премии – Шнобелевской. Она вручается за необычные и забавные исследования и достижения.
Сегодня Марк – создатель и главный редактор журнала «Анналы невероятных исследований», публикующего научные статьи о необычных достижениях. Он по-прежнему остается главной движущей силой Шнобелевской премии. Как ему пришла в голову мысль создать такую награду? И, самое главное, зачем она нужна?
«Действительно, это очень необычная награда. Традиционные научные премии вручаются лучшим из лучших – это аналог олимпийских медалей для спортсменов. В других сферах есть награды, вручаемые, наоборот, за анти-достижения – за худший фильм, самый плохой модный образ… Шнобелевская премия – это не о лучшем и не о худшем. Она о тех вещах, которые заставляют сначала посмеяться, а потом – задуматься, – рассказывает Марк. – 30 лет назад я увлекался тем, что собирал разные необычные научные факты. Потом мне предложили стать редактором “Журнала невоспроизводимых результатов”, и я согласился. Я погрузился в тему еще больше, встречался со многими людьми, которые делали забавные и странные, но при этом научные вещи. Про них никто не знал. Я подумал, что было бы неплохо изменить эту ситуацию».
Так родилась идея Шнобелевской премии. На первую церемонию пришли несколько сотен человек – билеты были бесплатными, среди гостей – журналисты, ученые и несколько нобелевских лауреатов, принявших приглашение Марка. «У всех нас – организаторов, ученых, которые нам помогали, – была одна мысль: все это слишком хорошо и весело. Сейчас откроется дверь, войдут какие-нибудь взрослые серьезные люди и разведут нас по домам. Но нас никто не разогнал – до сих пор. Я думаю, что мы очень многим обязаны успеху первой церемонии – в 1992 году мы уже смогли сделать более крупное мероприятие, а потом церемонии только росли и росли», – вспоминает Абрахамс.
Сейчас в команде Марка около ста человек. Они стараются сделать каждую новую церемонию непохожей на предыдущие. Спонсоров у премии нет – команда работает на волонтерских началах; несмотря на сложность и театральность каждой церемонии, материалы для оформления и декораций покупаются самые дешевые, а единственные источники средств на это – продажа билетов и добровольные пожертвования. По словам Марка, самая крупная статья расходов – аренда театра Сандерса в Гарвардском университете, где и проводится вручение наград. «Наши гости – активные участники каждого шоу, во время которого происходит огромное количество разных вещей. Мы ничего не делаем “как надо” – в каждой детали, в каждом процессе, каждом выступлении обязательно будет что-то странное, неправильное, смешное. Мне кажется, это наша месть за сидение в скучных университетских аудиториях, за официальные мероприятия в академических учреждениях, за долгие приветственные речи, которые мы все слушали и на которых мы все засыпали. Наша премия – это всегда праздник и хаос. Впрочем, хаос этот тщательно срежиссирован», – рассказывает он.
В Шнобелевский комитет, выбирающий победителей каждого года, входит сам Марк, редакторы его журнала, ученые, журналисты, а также лауреаты предыдущих лет – всего несколько десятков человек. Процесс выдвижения кандидатов похож на нобелевский: все желающие могут отправить заявку и номинировать на премию какое-нибудь интересное или смешное научное (или не очень) достижение. Каждый год поступает около 10 тысяч заявок, причем сначала выбираются победители, а номинации их достижениям присваиваются уже потом. Дело это непростое: Марк приводит в пример Троя Хертьюбайза, который разработал и на себе испытал доспехи, защищающие от медведей гризли. В итоге Трой получил Шнобелевскую премию 1998 года в номинации «Техника безопасности».
«Когда мы формируем окончательный список победителей, мы связываемся с ними и сообщаем, что они могут получить Шнобелевскую премию. Если человек откажется, мы выберем кого-нибудь другого. Сейчас таких случаев очень мало, но в первые годы с этим были проблемы – нам приходилось долго объяснять, что мы не хотим никого обидеть или посмеяться. Помогало то, что с самого начала с нами были серьезные и уважаемые ученые, лауреаты Нобелевской премии. Это внушало доверие, – рассказывает Марк. – Впрочем, и сейчас есть люди, которые думают, что смех и наука несовместимы. Что ж, чувство юмора есть не у всех».
Правило «получить согласие лауреата на принятие настигшей его награды» работает не всегда. Если речь идет об очень известных и публичных персонах – например, таких как Александр Лукашенко, который получил Шнобелевскую премию мира 2013 года за запрет в Белоруссии публичных аплодисментов, – то премия может вручаться и без четко выраженного мнения лауреата. Это касается не только президентов – по словам Марка, комитет обходится и без согласия лауреатов, сидящих в тюрьме (чаще всего это касается награжденных за «достижения» в области экономики).
Если говорить о критериях, которым должны удовлетворять выдвигающиеся на премию достижения, – то их нет. «Точнее, есть только один, – исправляет сам себя Марк. – Я уже говорил о нем: мы награждаем за то, что заставляет посмеяться, а потом задуматься. Неважно, хорошо или плохо проведено исследование, и проведено ли оно вообще. Наша цель – чтобы люди, услышав о наших лауреатах, стали задавать себе вопросы, стали более любопытными. Чтобы они сами оценили, какая работа действительно хороша, а какая – плоха или даже вредна. Меня всегда радует и удивляет то, что если попросить группу ученых одной и той же специальности оценить работы лауреатов, их мнения разойдутся: то, что одному покажется хорошим, другой не захочет даже рассматривать. И это, как мне кажется, – показатель того, что мы хорошо справляемся с нашей работой. Мы заставляем людей обсуждать, вступать в дискуссии, изучать какие-то проблемы, искать решения, задавать себе и другим самые разные вопросы – а это, кстати говоря, и есть суть науки».
Благодаря достижениям «шнобелевских» лауреатов – иногда смешным и интересным, а иногда вызывающим недоумение – вы узнаете, кто и как изобрел безлактозное молоко и желе голубого цвета, как не надо лечить змеиные укусы, могут ли голуби работать врачами, зачем ученые пытаются воссоздать динозавра и как работает мозг таксистов и синхронных переводчиков. А еще, я надеюсь, эта книга поможет вам чуть больше узнать о мире ученых и их исследований, а также понять, почему ученые не всесильны, а исследования – не истина в последней инстанции.
Благодарности
И, конечно, я хочу поблагодарить всех, кто помогал в работе над текстами:
Алана Клигермана, лауреата первой Шнобелевской премии по медицине, за подробный рассказ о своей жизни и работе;
Эда Вассермана, профессора Университета Айовы и специалиста по сравнительным когнитивным исследованиям животных и человека, за консультацию по вопросам визуального восприятия птиц;
Марка Абрахамса, основателя Шнобелевской премии и главного редактора журнала «Анналы невероятных исследований», за увлекательный рассказ об истории премии, организации церемоний вручения и лауреатах;
коллег из издательства АСТ, в особенности Светлану Якубову, за сопровождение работы над текстом – редактирование, конструктивную критику и постоянную поддержку;
коллег – сотрудников проекта InScience.News, в особенности – медицинского редактора Екатерину Мищенко, умеющую объяснять сложные вещи простыми словами как никто другой, и основателя портала Николая Подорванюка, без помощи которого эта книга не появилась бы на свет;
друга и коллегу, научного журналиста и историка науки, основателя и главного редактора портала Neuronovosti.ru Алексея Паевского – научного редактора этой книги, спасшего текст от допущенных мной неточностей и ошибок;
моего мужа Алексея Шередегу, который стал первым читателем всех текстов и за последний год узнал о Шнобелевской премии гораздо больше, чем когда-либо планировал, – за помощь в отборе тем, за вопросы и советы;
и моих родителей Светлану и Игоря Хлюстовых – за поддержку во всех начинаниях.
1.
Победа над газами: от брошенной учебы до империи безлактозных продуктов
«В октябре 1991 года я приехал в Бостон, чтобы получить первую в истории Шнобелевскую премию по медицине. Мне вручил ее Дадли Хершбах, лауреат Нобелевской премии по химии. И, знаете, я думаю, что уверенные в себе ученые могут позволить себе быть смешными», – так начал разговор о награде один из первых ее лауреатов, «освободитель пищеварительного тракта и победитель газов» – Алан Клигерман. Он удостоился награды за создание пищевой добавки Beano с формулировкой «за пионерские работы с жидкостями, предотвращающими газообразование, вздутие, дискомфорт и смущение».
Beano предотвращает газообразование в кишечнике. Ее действие основано на ферменте под названием альфа-галактозидаза – он превращает некоторые сложные сахара, которые содержатся в бобах, арахисе, капусте или брокколи, в простые, «откусывая» от них по одному остатку галактозы. Если их не расщепить, они пройдут через тонкую кишку неповрежденными и в конце концов вступят в реакцию с кишечной микрофлорой, а потом – результат: ваш кишечник заполнен газами. Употребление Beano ликвидирует эти последствия, причем не только у людей: Клигерман также создал версию пищевой добавки для собак – препарат под названием CurTail.
Само название добавки созвучно с английским «bean» (боб), вызывающим все эти неприятности, а в переводе вообще означает «пирушка» или «гулянка».
Казалось бы, ничего необычного: пищевая добавка, помогающая избавиться от метеоризма, – это не лекарство от рака (и вообще не лекарство), а Алан Клигерман, скорее всего, – биохимик или врач, создавший ее в перерывах между серьезными исследовательскими проектами: в меру научно, в меру полезно, иногда может послужить поводом для шутки.
На самом деле все не так просто. Алан Клигерман – фермер в третьем поколении, бросивший учебу в университете на первом курсе, торговавший мороженым вразнос, а затем построивший гигантский бизнес по продаже лечебных продуктов питания и улучшивший качество жизни миллионов людей во всем мире.
Алан родился в Атлантик-Сити, штат Нью-Джерси, 27 апреля 1930 года. У его родителей был семейный бизнес – молочная ферма, где Клигерман начал подрабатывать еще подростком. Во втором классе он услышал, как его одноклассники говорят о том, кем они хотят стать. «Я слушал и думал о том, чего хочу я – чтобы мое имя ассоциировалось с каким-то особенным продуктом», – вспоминает Клигерман. Не самая типичная мечта для второклассника.
После школы Алан поступил в Корнеллский университет, выбрав в качестве специализации производство молочных продуктов. Учеба продлилась недолго – он бросил университет после первого курса, в 1951 году. «Я ушел, потому что плохо учился, хотя и хорошо знал предмет. Мне не нравилась царившая в Корнелле безличная атмосфера, я очень плохо спал. Я не мог собраться даже для того, чтобы сидеть на лекциях, слушать, обсуждать, сдавать экзамены и переносить на бумагу все то, что я знал. Наверно, сегодня мне бы диагностировали синдром дефицита внимания», – рассказывает Алан.
В 1957 году Клигерман начал торговлю мороженым, развозя его на фургоне. Мороженое он делал сам, ночью, а днем продавал, но дела не пошли – иногда выручка достигала лишь 12–13 долларов в день. «Я постоянно искал что-то новое, но в этой же сфере. Я читал, читал, читал – все, до чего мог добраться. Книги, тематические журналы, научные журналы. Я понимал, что у бизнеса по продаже мороженого нет будущего – по крайней мере, в той форме, в которой я им занимался. И я наткнулся на материал о так называемом “диабетическом мороженом”», – вспоминает он.
Так появилось мороженое с пониженным содержанием сахара – SugarLo. Клигерману удалось договориться о его производстве в промышленных масштабах – к 1969 году в США и Канаде насчитывалось 32 завода, выпускавших SugarLo.
Организовать продажу в других штатах оказалось непросто: прежде всего пришлось решать проблемы с законодательством разных штатов. Из-за разных правил продажи лечебных продуктов питания (это еда, предназначенная для людей с медицинскими ограничениями по питанию) Клигерман зарегистрировал 12 торговых названий мороженого: так, в Нью-Джерси оно называлось «Замороженный диетический молочный десерт», в Коннектикуте – «Искусственно подслащенная имитация мороженого», в других штатах – «Диетическое мороженое».
Если фургон с продукцией ехал из Нью-Джерси в вашингтон, на коробках нужно было указывать сразу два наименования – у водителя могли быть проблемы, даже если он просто провозил по дорогам штата продукт не с «тем» названием.
Все шло прекрасно до 1969 года, когда бизнес был разрушен запретом на использование в США подсластителя цикламата. Сегодня цикламат натрия (или пищевая добавка Е952) разрешен по меньшей мере в 130 странах, в том числе и в государствах Европейского союза, широко используется при изготовлении напитков, еды и лекарств. А вот в США на его использование до сих пор действует запрет.
Почему так получилось? В 1958 году добавка получила статус GRAS – Generally Recognized As Safe, «Признано безопасным», и к 1969 году продажи цикламата достигли 1 миллиарда долларов, но тут прозвенели первые тревожные звоночки. В 1966–1969 годах были проведены исследования, авторы которых утверждали: во-первых, бактерии пищеварительного тракта превращают цикламат в токсичное вещество циклогексиламин, а во-вторых, цикламат повышает риск возникновения рака мочевого пузыря у крыс. Из-за этого добавку запретили.
Впрочем, если вы уже собираетесь пойти на кухню и выбросить из холодильника все продукты, на упаковке которых указана пищевая добавка Е952, не торопитесь. В 2000 году были опубликованы результаты 24-летнего эксперимента: подопытными выступили две группы обезьян. Первую группу держали на обычном сбалансированном питании, вторую кормили так, чтобы ежедневно они получали от 100 до 500 миллиграммов цикламата на килограмм веса (500 мг/кг соответствует 30 банкам «диетических» газированных напитков). Через 24 года рак был диагностирован у трех животных из второй группы, еще у трех обезьян обнаружили доброкачественные опухоли. Однако ученые пришли к выводу, что цикламат тут не причем – все типы рака были разными, и исследователи не смогли связать цикламат ни с одним из них.
Тем не менее, в 1969 году запрет вступил в силу, производство диабетического мороженого пришлось свернуть. Клигерман заинтересовался новой нишей на рынке – безлактозным молоком. Как всегда в его случае, интерес привел к решительным действиям: Алану удалось получить эксклюзивные права на использование фермента лактазы при производстве лечебных продуктов питания в США.
Что такое фермент? Предоставим слово Клигерману: «Фермент – это такой органический катализатор, который заставляет произойти химическую реакцию, но сам не принимает в ней участия. Представьте: кто-то заходит в комнату, говорит: «Ты и ты, подеритесь!», сам убегает, а два парня действительно начинают драться. Вот этот убежавший товарищ – и есть фермент».
«Убегающая» лактаза разлагает содержащуюся в молоке лактозу на новые соединения. Если фермента в организме недостаточно, то лактоза проходит через тонкий кишечник в целости и сохранности, попадает в толстый кишечник, где подвергается атаке обитающих там бактерий. В итоге выделяются газы (водород, метан и углекислый газ), а это вызывает расстройства пищеварительного тракта: метеоризм, диарею, боли в животе, иногда – рвоту.
Клигерман основал компанию Lactaid.Inc, которая занялась производством безлактозного молока. Эта компания провела всесторонние клинические испытания, добившись для фермента «безопасного» статуса GRAS. Продажи били все рекорды, и в 1996 году Клигерман продал Lactaid.Inc корпорации Johnson & Johnson. Молоко продается до сих пор – и не просто продается, а занимает первые места в рейтинге самых покупаемых продуктов.
На подписание контракта с Johnson & Johnson алан надел рубашку, в которой начинал разносить мороженое несколько десятков лет назад – это придавало ему уверенности в себе.
Контракт, по его словам, обеспечил безбедное существование ему, его детям и внукам. Впрочем, Клигерман на этом не успокоился – продажа компании всего лишь закрыла одну из сложных и длинных глав в его жизни, после которой началась эпоха Beano.
«Идея родилась сама собой. После продажи Lactaid мы задумались: есть ли еще продукты, которые вызывают проблемы с пищеварением из-за непереносимости какого-то компонента? Конечно, на ум пришли бобы», – рассказывает Алан. На тот момент производство фермента альфа-галактозидазы, необходимого для нейтрализации пагубного действия бобовых и уже имевшего статус «безопасного», было налажено в Копенгагене. Клигерман купил права на его использование в США.
Добавка Beano стала хитом продаж сразу после выхода на рынок, и остается таковым до сих пор. Клигерман не успокоился и на этом: сейчас его компания AkPharma, разрабатывавшая Beano, сосредоточила усилия на пищевой добавке Prelief.
«Prelief – это глицерофосфат кальция. Мы открыли его случайно, – рассказывает Клигерман. – Мы хотели получить кальций в такой форме, чтобы можно было добавлять его в кофе. Кофе вымывает кальций из организма, и особенно от этого страдают женщины. Мои сотрудники занимались поиском добавки очень долго, и ничего не работало. А потом мне принесли образец, я добавил его в кофе и ощутил, что вкус стал очень мягким. Я велел провести pH-тесты (проверить степень кислотности кофе, – прим. авт.), и мы увидели, что показатели изменились от 4,8 до 6,1. Это означало, что 90 % кислоты из чашки ушло! Я читал учебники, книги – никто до нас этого не делал. Нигде не говорилось, что глицерофосфат кальция уменьшает степень кислотности».
Это означало, что Клигерман получил добавку, способную убирать из еды и напитков – кофе, вина, томатного соуса – лишнюю кислоту, избавляя людей от изжоги. Сейчас это пищевая добавка E383. (Кстати, обогащенное кальцием молоко Алан все же создал – и оно также остается одним из лидеров американского рынка). Клигерман получил патент на Prelief, но продаж почти не было. «Я не мог использовать слово “изжога” в рекламе, – объясняет Алан. – Если на упаковке будет такое слово, значит, продукт – лекарство. Я не мог сказать “помогает от изжоги”, я мог только сказать: “убирает из еды кислоту, которая вызывает изжогу”. Я думал, что люди смогут собрать эту небольшую мозаику, но они не смогли».
Клигерман уже был готов прекращать выпуск добавки, если бы не внезапное открытие. В AkPharma стали поступать сообщения от принимавших Prelief женщин, которые сообщали: добавка помогает при интерстициальном цистите – хроническом воспалении мочевого пузыря, причины возникновения которого неизвестны, а лекарства не существует. Этот недуг способен вызывать острые боли. Современная медицина помогает уменьшить проявления заболевания, однако полностью избавить пациента от них, как правило, не удается.
Клигерман организовал проведение клинических испытаний – они подтвердили мнение покупателей. Работа продолжилась, когда AkPharma инициировала изучение влияния пищевой добавки на скорость заживления ран на коже, деснах и слизистой носоглотки. Исследование проводилось на 20 пациентах, которым была проведена операция по пересадке обоих коленных суставов. При лечении одной из групп применялся глицерофосфат кальция – им обрабатывались послеоперационные раны. Врачи пришли к выводу: повреждения кожи, которые обрабатывали препаратом, заживали быстрее и воспалялись реже.
«Мы были восхищены этими результатами, но не удивлены, – комментирует Клигерман. – Мы знали, что глицерофосфат кальция это делает, просто хотели подтвердить официально». Кроме того, есть основания полагать, что вещество будет эффективно и при лечении других органов – исследования все еще ведутся.
«Представьте: есть два человека. Первый делает свое дело, работает вопреки советам и преуспевает. Люди скажут про него: “У него есть настойчивость. Он дальновиден. Он знал, куда шел”. Второй человек тоже все делал по-своему, но его постигла неудача. Что про него скажут? “Он глуп, упрям, с ним невозможно разговаривать, он никого не слушает”. Но ведь они делали одно и то же!» – говорил Клигерман студентам Корнеллского университета, который так и не закончил.
У самого Алана Клигермана получилось – отсутствие диплома не помешало ему исполнить детскую мечту, построить огромный бизнес, улучшить жизнь сотен тысяч людей по всему миру и получить Шнобелевскую премию по медицине, за которой, несмотря на формулировку, стояло гораздо больше, чем изобретение пищевой добавки от метеоризма.
Вместе с Аланом Клигерманом лауреатами Шнобелевской премии 1991 года стали:
Биология: Роберт Кларк Грэхем за создание банка спермы, который принимает «вклады» только от олимпийских чемпионов и нобелевских лауреатов. Единственный «вкладчик» из целевой аудитории – Уильям Шокли, лауреат Нобелевской премии по физике 1956 года.
Химия: Жак Бенвенист за «открытие» того, что вода является разумной жидкостью и обладает памятью о прошлых событиях. (Внимание! Это «открытие» не подтверждено серьезными научными исследованиями, хотя и принесло автору очень много денег.)
Экономика: Майкл Милкен за изобретение «мусорных облигаций» (высокодоходных облигаций с низким инвестиционным рейтингом или вообще без него). Мир перед вами в долгу, Майкл.
Образование: Дэн Куэйл, вице-президент США, за доказательство того, что нужно учиться. Куэйл известен высказываниями, которым позавидовал бы и экс-глава Правительства РФ Виктор Черномырдин: «Будущее будет лучше завтра», «Я принимал хорошие решения в прошлом. Я принимал хорошие решения в будущем», «Честно говоря, учителя – единственная профессия, которая учит наших детей», «Настало время человечеству войти в Солнечную систему» и, конечно, «Марс, в общем-то, на той же самой орбите [что и Земля]… Марс примерно на той же дистанции от Солнца, что очень важно. Мы видели фотографии, где есть каналы, и, мы считаем, вода. А где вода, там и кислород. А если кислород, значит, мы можем дышать» (Куэйл, помимо поста вице-президента Соединенных штатов, занимал также должность главы Национального совета по космосу).
Литература: Эрих фон Дэникен за объяснение того, как древние пришельцы влияли на человеческую цивилизацию. (Фон Дэникен – автор мирового бестселлера «Колесницы богов: Неразгаданные тайны прошлого». Идеи, изложенные в книге, считаются типичным примером лженауки.)
Премия мира: Эдвард Теллер за усилия, направленные на то, чтобы изменить понимание слова «мир». Не поспоришь – Теллер был одним из разработчиков водородной бомбы и ярым сторонником Стратегической оборонной инициативы США (так называемых «звездных войн»).
2.
«Синий блестящий», нанотехнологии, рога и копыта – как сделать легендарный десерт
Сегодня, в XXI веке, цветной едой и напитками – особенно десертами и леденцами – никого не удивишь, но задумывались ли вы о том, какие именно оттенки мы видим на полках кондитерских отделов? Ярко-красные, лимонно-желтые, апельсиновые, яблочно-зеленые, шоколадные встречаются очень часто – в отличие от синих и небесно-голубых. А для «обычной» еды – овощей, фруктов, круп, мяса, рыбы – синий цвет и вовсе нехарактерен. В начале XX века в США предпринимались попытки ввести в продажу маргарин и жареный картофель ярко-голубого цвета, но затея провалилась: покупатели предпочитали стандартные золотисто-желтые продукты.
По мнению ученых, неприятие голубого цвета в нашей тарелке связано в первую очередь с тем, что в природе съедобные растения и ягоды не окрашены в синие и голубые тона. Задумайтесь: черника практически черная, голубика, несмотря на название, – приглушенного серо-синего цвета, слива – темно-фиолетовая. Синее мясо или голубая рыба и вовсе наводят на мысли о несвежих продуктах – по крайней мере, это демонстрируют опросы. Более того, исследователи пришли к выводу, что синий цвет подавляет аппетит – с этим связаны рекомендации диетологов приобрести синие тарелки и чашки, если вы хотите похудеть. Впрочем, из правила «синее – значит несъедобное» были и исключения. Например, в средневековой Европе некоторые блюда приправлялись не предназначенным для употребления в пищу лазоревым порошком, чтобы придать им красивый и модный в то время синий цвет.
Никола де Бонфон, автор книги «Сельские удовольствия» 1654 года, дает своим читателям рецепт «голубой щуки»: рыбу нужно «как следует обсыпать солью и тщательно полить повсюду уксусом», что «придаст ей лазурный оттенок, столь приятный для глаз».
Но вот в 1992 году внимание организаторов, лауреатов и гостей церемонии вручения Шнобелевской премии было приковано к синей еде. Лауреатом в номинации «Химия» стала технолог Иветт Басса из компании Kraft Foods с формулировкой «создателю цветных коллоидных растворов за вклад в величайшее достижении химии XX века – ярко-синее желе».
Речь шла о желе марки Jell-O, которое назвали «Голубая ягода». Владелец продукта, компания Kraft Foods, разумеется, была знакома с результатами социологических исследований и знала, что синяя еда отталкивает людей. Рассчитывала корпорация на другое: рационально мыслящие взрослые – не основные потребители сладкого желе. А вот дети, на которых была рассчитана «Голубая ягода», скорее всего, не откажутся от новой сладости подозрительного вида. А если родители будут против, это еще больше подогреет их интерес!
Иветт Басса и ее коллеги, одетые в ярко-голубые лабораторные халаты, прибыли на церемонию на корпоративном самолете, а после вручения премии угостили всех присутствующих синими Jell-O. Этот цвет конфеткам придавал краситель «Синий блестящий» (он же Blue 1 или Acid Blue 9), известный также под названием пищевой добавки Е133. Он используется для окрашивания сахарной ваты, мороженого, газированных напитков (и не только газированных – ликер «Блю Кюрасао» своим цветом также обязан Е133), а также косметики, мыла, шампуней. Е133 плохо всасывается кишечником – 95 % процентов красителя сразу же выводится из организма. Эта добавка также может вызывать аллергию (особенно у людей, страдающих от астмы), но ее использование разрешено как в России, так и в странах Евросоюза (правда, существуют определенные нормы, ограничивающие максимально допустимую концентрацию красителя в составе продукта).
А еще краситель «Синий блестящий» скрывается под ужасным названием «динатрий-3(N-этил-N-(4-((4-(N-этил-N-(3-сульфонатобензил) – амино)фенил) (2-сульфонато-фенил)метилен)-2,5-цикло-гексадиен-1-илиден)аммониометил) – бензосульфонат».
«Мое достижение состоит лишь в том, что я положила последний камень в здание научных исследований, проделанных за последнее столетие. Я и мои коллеги хотим переключить ваше внимание на трех крупнейших химиков, которые заложили основы нашей работы. Это Эмиль Фишер, получивший Нобелевскую премию в области химии в 1902 году за синтез производных сахаров и пуринов; Рихард Зигмонди, в 1925 году удостоенный Нобелевской премии за изыскания в области химии коллоидов; и Лайнус Полинг, удостоенный Нобелевской премии в 1954 году за открытия в сфере химических связей», – сказала Иветт Басса в своей Шнобелевской речи.
Что же стоит за желатиновыми десертами и ярко-синим цветом? Во-первых, это, разумеется, сам желатин – белок под названием коллаген, продукт переработки костей, хрящей, жил и кожи животных. Мы сталкиваемся с ним повсюду: в еде, лекарствах, косметике, используется он и при изготовлении, например, светочувствительной эмульсии фотопленок и фотопластинок.
В пищу желатин употребляют давно – примерно с середины XV века. Получали его долго и тяжело – вываривая копыта домашнего скота в течение долгого времени (впрочем, этот способ не так уж и устарел – вспомните, как готовят холодец или ту самую «гадость», заливную рыбу). Первый патент на производство субстанции был зарегистрирован в Британии в конце XVIII века, а спустя несколько десятилетий французское правительство, вооружившись рецептом производства желатина авторства Жана-Пьера-Жозефа д’Арсе (он предлагал использовать водяной пар и соляную кислоту), серьезно рассматривало желатин как дешевый и доступный источник белка для бедняков.
Популярным желатин стал в XIX веке – тогда в Нью-Йорке получили распространение десерты-желе, причем увидеть их можно было только на столах состоятельных людей – приготовление сладости требовало времени и сил: желатин был не очищен, продавался в неудобной форме. Первый желатин в виде порошка был запатентован только в 1845 году американцем Питером Купером.
Купер известен еще и тем, что в 1830 году разработал и построил первый американский паровоз «Мальчик-с-Пальчик» (Tom Thumb) – так он хотел убедить собственников железной дороги «Балтимор и Огайо» использовать паровую машину в качестве тяги.
До первых настоящих десертов с фруктовыми вкусами – которыми и стали Jell-O – оставалось уже недолго. В 1897 году американский столяр Пирл Уэйт, заодно занимавшийся изготовлением сиропов от кашля, экспериментировал с одним из своих лекарств: он пытался смешать средство от кашля и слабительный отвар (зачем – история умалчивает) и добавлял туда желатин. Закончились эти эксперименты тем, что Пирл создал прообраз Jell-O (название придумала его жена Мэй): желатин, сахар и фруктовые добавки – клубника, малина, апельсин или лимон. У него не получилось самостоятельно организовать продажи новой сладости, и в 1899 году он продал рецепт и название Оратору Вудворду, производителю медицинских препаратов, за 450 долларов (примерно 4 тыс. долларов на сегодняшний день). Эта сделка стала одной из самых выгодных в истории США, а Jell-O начал победное шествие по стране. В 1925 году продукт был продан компании Postum (которая затем стала частью Kraft Foods – текущей владелицы торговой марки).
Желе стало популярным благодаря продуманной рекламе: статьи и анонсы размещались в женских журналах, а сам десерт позиционировался как идеальное решение для дам, не имеющих времени (или навыков) для выпечки и других сложных блюд: «Даже если вы не умеете готовить, вы сможете сделать десерт Jell-O!», «Даже ребенок может сделать это!» – такими были рекламные слоганы.
Что ж, с желатином, кажется, разобрались – теперь поговорим про «Синий блестящий» и нобелевского лауреата Рихарда Зигмонди. В 1925 году он получил награду в области химии «за установление гетерогенной природы коллоидных растворов и за разработанные в этой связи методы, имеющие фундаментальное значение в современной коллоидной химии». Что же это такое и при чем тут синий десерт?
В 1897 году Зигмонди пригласили поработать над созданием цветных стекол – его задачей стало воспроизведение работы римских мастеров, стеклянного кубка Ликурга, созданного в IV веке. Кубок знаменит тем, что меняет цвет в зависимости от угла падения света: если он освещен отраженным светом, то окрашен в зеленый, а если свет проникает насквозь – кубок краснеет. В середине XIX века Майкл Фарадей показал, что этот эффект вызван наличием в стекле частиц золота и серебра, размеры которых сопоставимы с длиной волны видимого света (сейчас мы называем их наночастицами). Собственно, такое стекло и есть прообраз коллоидного раствора – нечто среднее между так называемым истинным раствором (однородной системой, в которой вещество под действием растворителя распалось на молекулы или ионы) и взвесью, в которой частички твердого вещества равномерно распределены в жидкости. В коллоидах эти частички очень малы – их длина измеряется нанометрами.
Как римские мастера более полутора тысяч лет назад смогли получить такое стекло? Доподлинно неизвестно. Ученые полагают, что это вышло случайно, – мастера могли ненароком «загрязнить» стекло золотой и серебряной пылью.
Зигмонди же начал свои исследования, не зная о работе Фарадея, и независимо от него, используя коллоидные растворы золота, получил стекла синего, фиолетового и красного цветов. Позже он создал микроскоп, с помощью которого можно было рассмотреть частички драгоценного металла – оказалось, их длина составляет около 4 нанометров. Наверное, вы уже поняли, что «Голубая ягода» Jell-O – это коллоидный раствор, в котором желатиновая основа подкрашена частицами Е133?
Что касается вклада Фишера и Полинга, которых Иветт Басса также отметила в своей речи, – его определить сложнее. Фишер занимался сахарами – глюкозой, фруктозой, мальтозой и маннозой, и созданные им формулы углеводов, похожие на рыбьи кости, так и называются – «проекции Фишера». Роль Полинга еще более глобальна: он понял и объяснил саму природу химических связей, которыми образовано все в нашем мире.
Получается, что за Jell-O «Голубая ягода» стояли десятилетия научных исследований, три Нобелевских премии, несколько патентов, маркетинговые изыскания и энтузиазм пищевых технологов под руководством Иветт Басса. Неплохо для шуточной премии за синий десерт, верно?
Вместе с Иветт Басса лауреатами Шнобелевской премии 1992 года стали:
Археология: французская скаутская организация «Указывающие путь» за уничтожение древних настенных росписей (рисунков бизонов, возраст которых составлял около 15 тысяч лет) в пещере Мейрьер, недалеко от французского поселка Брюникель. Увлеклись стиранием граффити.
Искусство: Джим Ноултон и Национальный благотворительный фонд искусств США. Ноултон – за анатомический постер «Пенисы животного мира», фонд – за предложение издать постер в виде раскладывающейся книжки. Что ж, любой труд должен найти своего читателя.
Биология: Сесил Джекобсон за создание простого, доступного каждому метода контроля качества. Джекобсон работал в банке спермы и использовал собственный биологический материал вместо того, что сдавали доноры, для искусственного оплодотворения более 70 пациенток. За что и попал в тюрьму на пять лет.
Экономика: инвесторы страховой компании Lloyd’s of London «за бесстрашную попытку спровоцировать катастрофу своим отказом компенсировать убытки» клиентам. Возможно, лауреаты просто хотели разнообразить 300-летнюю историю компании.
Литература: физик Юрий Стручков за 948 опубликованных научных статей. Плодотворный сотрудник Института элементоорганических соединений Российской академии наук выпустил все эти работы с 1981 по 1990 годы – примерно по одной работе каждые четыре дня.
Медицина: группа японских ученых из Исследовательского центра Шисейдо в Йокогаме за пионерскую работу «Выявление химических соединений, ответственных за неприятный запах ног» и особенно за вывод о том, что у людей, которые думают, что их ноги плохо пахнут, ноги действительно плохо пахнут, а у людей, которые так не думают, ноги не пахнут. Но, кроме шуток, – ученые провели вполне серьезное химическое исследование.
Диетология: отважные потребители продуктов торговой марки SPAM «за 54 года неразборчивости в питании». SPAM производит консервированное мясо и существует до сих пор, а их навязчивая реклама «острой ветчины» (Spiced Ham) дала нам термин «спам».
Премия мира: Дэрил Гейтс за «новый способ объединять людей». Бывший начальник полиции Лос-Анджелеса организовал масштабную операцию по уничтожению уличных банд, «объединив» за решеткой несколько десятков тысяч человек.
Физика: Дэвид Шорли и Дуг Бауэр, «львы физики низких энергий», за их «круглый вклад в теорию полей, заключающийся в геометрическом уничтожении британских посевов». Шорли и Бауэр – гордые создатели первых официально признанных загадочных кругов на полях: сначала друзья делали их с помощью металлических труб, а потом – досок и веревок.
3.
Как заработать миллионы на бесполезных вещах: инструкция по применению
«Звоните прямо сейчас – и получите два товара по цене одного!», «Найдете дешевле – мы вернем вам деньги», «Это действительно работает!». Знакомые фразы? Если вы хоть раз в жизни смотрели рекламу или каналы телемагазинов – определенно, да. Мы настолько привыкли к современному телевизионному маркетингу, что не задумываемся о том, как и когда появились подобные приемы. И действительно, ну что особенно во фразе «Купите сейчас – получите скидку»? Довольно очевидный ход, заставляющий колеблющегося покупателя отринуть сомнения и заказать товар. На самом деле этот агрессивный маркетинг и коронные фразы любого современного рекламодателя зародились не сами собой: их «отец» – Рональд Попейл, американский изобретатель и великий продавец, автор концепции «магазина на диване», получивший Шнобелевскую премию 1993 года в номинации «Производство потребительских товаров» с формулировкой «за переосмысление промышленной революции с помощью таких приборов как Veg-O-Matic, Pocket Fisherman, Mr. Microphone и Inside-the-Shell Egg Scrambler».
Рональд Попейл родился в 1935 году в Нью-Йорке. Его отец Сэмюэл основал компанию Popeil Brothers, которая занималась производством кухонной техники. В частности, именно Сэмюэл был создателем прославивших Рональда овощерезок Chop-O-Matic и Veg-O-Matic, а Рон впоследствии их только рекламировал (впрочем, в случае Попейла слово «только» здесь не слишком уместно – его маркетинговые кампании сделали из этих приборов легенду).
Рональд приобщился к отцовскому бизнесу в юном возрасте, будучи подростком. Наряду с другими коммивояжерами он демонстрировал изобретенные Сэмюэлом кухонные устройства на улицах города, около магазинов, получая процент от вырученных денег.
Уже тогда ему удавалось зарабатывать около $1000 в неделю – и это в 1950-х годах, когда среднемесячная зарплата составляла около $250!
Рональду хватило средств, чтобы оплатить год обучения в Иллинойском университете, где он познакомился с будущим партнером по бизнесу Мэлом Кори. Впрочем, учебу Рон скоро бросил – он и без этого зарабатывал столько, сколько многие его однокурсники не будут получать, будучи вооруженными дипломами о высшем образовании.
Привычный ход вещей изменило очередное изобретение Попейла-старшего, овощерезка Veg-O-Matic. Этот прибор представлял собой несколько тонких острых лезвий, натянутых поперек двух тефлоновых колец. Можно было расположить кольца одно над другим – тогда лезвия двигались параллельно, и овощи нарезались ломтиками. А можно было повернуть верхнее кольцо так, чтобы лезвия сформировали решетку, и тогда картофель или помидоры нарезались кубиками. Кольца находились в контейнере с поршнем, проталкивающим овощи сквозь лезвия. Veg-O-Matic была слишком эффективной, чтобы продавать ее так же, как и прочие устройства: обычно коммивояжеры таскали с собой ящики с овощами, чтобы показывать приборы в действии. Veg-O-Matic разрезала картофель, которого раньше хватало на целый день демонстраций, за несколько десятков минут. Именно с этой машинки и началась самостоятельная карьера Рона – в 1964 году он вместе с бывшим однокурсником Кори основал компанию Ronco, которая занялась рекламой и продажей товаров Попейла-старшего. Ставку Рон сделал на телевизионную рекламу – абсолютно новый для тех лет формат.
«В те дни на телевидении вы могли рекламировать хоть пустые ящики и продавать их. Было сложно не быть успешным», – рассказывал Попейл. Первым роликом, снятым Ronco, была реклама Ronco Spray Gun – обычного пульверизатора, который надевался на садовый шланг и разбрызгивал воду. «Фишкой» прибора было то, что в него вставлялись растворимые «таблетки» удобрений, гербицидов и других нужных в садоводстве химикатов: вода проходила сквозь «таблетку», растворяла ее, и на растения выливался поток полезных веществ или отравы для насекомых. Просто, удобно, и никаких ведер с растворами удобрений.
На производство и размещение короткой рекламы на телеканале Попейл и Кори потратили $950: 550 долларов – на съемку и 400 – на показ. За эти деньги партнеры смогли получить только дешевые временные слоты в ночном эфире телевизионных каналов штатов Иллинойс и Висконсин, но это им не помешало: за последующие четыре года Ronco продала около миллиона пульверизаторов. Следующей «звездой экрана» стала овощерезка Chop-O-Matic (не самая продвинутая модель) – ее рекламный ролик длился уже около пяти минут, потом – еще один прибор для нарезки продуктов Dial-O-Matic, и лишь затем настало время «блокбастера» – той самой Veg-O-Matic. Продажа пяти миллионов овощерезок принесла компании около 50 миллионов долларов.
Для рекламы этих товаров Рон не писал сценарии, не проводил маркетинговых исследований и не работал с продюсерами – по его словам, он просто показывал людям, как работает устройство, и разговаривал с ними. Некоторые особенности стратегии Рона Попейла появились сразу, в первых же роликах, некоторые формировались постепенно, на протяжении его многолетней карьеры.
Так, во-первых, Ronco продавала в первую очередь недорогие вещи – до конца 1970-х годов в ассортименте не было товаров дороже 20 долларов, а большая часть приборов и вовсе стоила менее 10 долларов. Во-вторых, Ronco предпочитала не ввязываться в массовый выпуск товаров, а работала со сторонними компаниями-производителями. В-третьих, вопреки распространенному мнению, сам Рон изобрел не очень много вещей – обычно он либо дорабатывал чью-то идею, либо просто распространял товар, заключив контракт с производителем. И, наконец, самое главное – Ronco постоянно пополняла ассортимент новыми устройствами, делая это, как только старые теряли новизну и привлекательность для клиентов.
Ближе к концу своей деятельности (а компания завершила работу в 2018 году) Ronco ежегодно рассматривала более 400 потенциальных продуктов, постепенно сводя перечень к десятку-другому новинок. Критерии отбора были такими: потенциал рекламы прибора на телевидении, его способность решать конкретную проблему потребителя, новизна, возможность массового производства и прибыльность.
Конечно, далеко не последнюю (если не главную) роль во всем этом деле играл талант Рона – он попросту умел продавать вещи. Он сам признавался, что чаще всего зрители и не подозревали о существовании проблемы, которую решал тот или иной прибор, пока Рон не говорил об этом с экрана телевизора. Знаменитыми стали фразы Попейла: «Но это еще не все!», «Прекрасный рождественский (или другой – подставлялся нужный праздник в зависимости от времени года) подарок!», «Это просто чудо!» и, конечно, «Купите сейчас – получите скидку!».
В последующие годы ассортимент Ronco стремительно расширялся. На телеэкраны вышли такие продукты как:
• Popeil Pocket Fisherman (складная удочка для ловли рыбы),
• Mr. Microphone (устройство в форме микрофона, которое передавало речь говорящего по FM-волнам, а ближайшие работающие радио ее воспроизводили),
• Inside-The-Shell Egg Scrambler (оснащенное иглой устройство: протыкаете скорлупу еще сырого яйца и смешиваете желток и белок, после чего выливаете яйцо на сковородку – омлет почти готов),
• Showtime Rotisserie (небольшая жаровня с таймером – с ее помощью можно коптить и поджаривать на вертеле птицу и рыбу в домашних условиях, да еще и получить идеальную корочку; слоган «Включил – и забыл!» появился в рекламе именно этого прибора),
• Electric Food Dehydrator (устройство для обезвоживания еды в домашних условиях – можно было сделать «чипсы» из яблока или банана),
• Ronco Rhinestone and Stud Setter (что-то наподобие швейной машинки для пришивания на ткань бусин, стекляруса и прочих украшений),
• Smokeless Ashtray (изобретение самого Рона – пепельница со встроенным вентилятором: сбрасываете в нее пепел от сигареты, а вентилятор раздувает неприятный запах дыма).
Конечно, это далеко не все нужные и полезные вещи, продаваемые Ronco. Но несмотря на миллионные продажи и бешеную популярность многих устройств, финансовое положение компании не отличалось стабильностью: выручка от продаж стабильно росла (от 16 млн долларов в 1970-х годах до 36,9 млн долларов к 1980 году), но вот прибыльность сильно менялась (в 1973 году Ronco обнаружила на своих счетах чистый убыток в сумме 796 тысяч долларов, а уже в 1978 году чистая прибыль компании составила 1,4 млн долларов).
В 1980-х годах Ronco оказалась на грани банкротства, Мэл Кори отошел от дел, у Попейла появился новый партнер Малколм Шерман. В 1984–1987 годах они сконцентрировались на продажах всего двух вещей: прибора для обезвоживания еды и очистителя воздуха (улучшенная и увеличенная версия пепельницы с вентилятором, оснащенная угольным фильтром и позволявшая очистить воздух в целой комнате). В конце десятилетия пути Попейла и Шермана разошлись, причем Шерман забрал с собой права на очиститель воздуха.
После недолгого периода затишья в делах легендарный продавец вернулся на экраны, на этот раз уже в качестве ведущего настоящего телемагазина. Раньше рекламные ролики Рональда, хотя и совпадали по стилистике с демонстрацией товара в современных телемагазинах, все же были записанной рекламой, а люди покупали вещи в обычных супермаркетах. Теперь же Рон общался с аудиторией в прямом эфире, его презентации длились 30–40 минут и даже больше, а люди звонили в студию по телефону и покупали вещи. Он снова был полностью в своей стихии: ему доставляло удовольствие общаться с покупателями в реальном времени и подстегивать продажи. Примерно в это время, в 1990-х годах, Рональд вывел на рынок два своих последних хита: машинку для изготовления итальянской пасты в домашних условиях и спрей, предназначенный для людей с тонкими волосами или лысиной. В рекламе Попейл распыляет аэрозоль нужного оттенка (всего краска выпускалась в девяти цветах) на головы «подопытных», расчесывает, и результат налицо: просвечивавшая кожа головы окрашена в нужный цвет, лысина не видна, а зрители в студии вопрошают: «У них действительно выросли волосы?!». Стоило это чудо недешево – 32,92 доллара за банку.
В 2005 году Рональд продал свою компанию и отошел от дел, заявив, что намерен проводить больше времени с семьей и изобретать новые вещи. В 2018 году Ronco Acquisition Corporation обанкротилась, успев выпустить на рынок ряд успешных товаров для кухни, в том числе грили для индейки.
За время своей работы Рональд Попейл продал десятки миллионов вещей. При всем восхищении энергией и деятельностью этого человека нельзя не заметить, что ряд из этих приборов был, в общем-то, если не бесполезным, то, по крайней мере, не необходимым. Но что Попейл точно сделал – стал главным продавцом XX века, изменив лицо рекламы и маркетинга. Несмотря на интернет, телемагазины по-прежнему остаются приносящим огромные доходы сегментом рекламы.
Вместе с Роном Попейлом лауреатами Шнобелевской премии 1993 года стали:
Биология: Пол Уильямс и Кеннет Ньюэл за решение загадки: почему, когда свиней привозят на бойню, выясняется, что от 30 % до 80 % животных заражены сальмонеллой, хотя тесты на ферме показывали отрицательный результат? Уильямс и Ньюэл экспериментально доказали: свиньи «подцепляют» сальмонеллу не в грузовиках по дороге на бойни. Животные заражаются на фермах, но бактерии «дремлют» в их организме, а стресс от поездки заставляет сальмонеллы «выйти наружу» – в кишечник, где они и обнаруживаются.
Химия: Джеймс и Гейнс Кемпбеллы за изобретение ароматизированных полосок для рекламы духов на страницах журналов (многие из нас сталкивались с ними в каталогах косметических компаний). Братья не приехали на церемонию, но вместо них прибыл их бывший коллега с огромным пульверизатором, из которого он пытался опрыскать гостей духами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/yana-hlustova/shnobelevskaya-premiya-samye-nelepye-izobreteniya-i-ne-tolko/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Яна Игоревна Хлюстова
Удивительная наука
За что присуждают «Шнобелевскую премию»? Создатель премии Марк Абрахамс ответил на этот вопрос так: «Шнобелевская премия – это не о лучшем и не о худшем. Она о тех вещах, которые заставляют сначала посмеяться, а потом – задуматься». И с ним трудно не согласиться, ведь благодаря её лауреатам у нас появилось безлактозное молоко, желе голубого цвета и устройство – переводчик с собачьего языка на человеческий. Мы узнали, что музыка в лифте спасает от простуды, что целую европейскую страну можно арендовать для корпоратива, и что в Индии существует ассоциация мёртвых людей, которые борются за то, чтобы их снова признали живыми и восстановили в правах. О самых неординарных открытиях и изобретениях расскажет автор научно-популярного портала InScience.News Яна Хлюстова.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Яна Хлюстова
Шнобелевская премия: самые нелепые изобретения и не только
© Хлюстова Я.И., 2021
© Издательство АСТ, 2021
От автора
3 октября 1991 года в музее Массачусетского технологического института прошла церемония вручения наград за научные достижения. Несмотря на то что вечер открылся выступлением одетой в розовое балерины, разбрасывавшей конфетти, в зале можно было увидеть вполне серьезных гостей (правда, ведущих себя несколько странно): Дадли Хершбаха, лауреата Нобелевской премии по химии 1986 года, который почему-то скрывал лицо за огромными очками и накладным носом, или Шелдона Ли Глэшоу, получившего Нобелевскую премию по физике 1979 года. Он появился на сцене вместе с коллегами и уверенно заявил собравшимся, что не носит бейсбольную кепку с символикой команды Red Sox.
Церемонию вручения наград вел Марк Абрахамс, на тот момент – редактор шуточного научного издания «Журнал невоспроизводимых результатов» и создатель этой странной премии – Шнобелевской. Она вручается за необычные и забавные исследования и достижения.
Сегодня Марк – создатель и главный редактор журнала «Анналы невероятных исследований», публикующего научные статьи о необычных достижениях. Он по-прежнему остается главной движущей силой Шнобелевской премии. Как ему пришла в голову мысль создать такую награду? И, самое главное, зачем она нужна?
«Действительно, это очень необычная награда. Традиционные научные премии вручаются лучшим из лучших – это аналог олимпийских медалей для спортсменов. В других сферах есть награды, вручаемые, наоборот, за анти-достижения – за худший фильм, самый плохой модный образ… Шнобелевская премия – это не о лучшем и не о худшем. Она о тех вещах, которые заставляют сначала посмеяться, а потом – задуматься, – рассказывает Марк. – 30 лет назад я увлекался тем, что собирал разные необычные научные факты. Потом мне предложили стать редактором “Журнала невоспроизводимых результатов”, и я согласился. Я погрузился в тему еще больше, встречался со многими людьми, которые делали забавные и странные, но при этом научные вещи. Про них никто не знал. Я подумал, что было бы неплохо изменить эту ситуацию».
Так родилась идея Шнобелевской премии. На первую церемонию пришли несколько сотен человек – билеты были бесплатными, среди гостей – журналисты, ученые и несколько нобелевских лауреатов, принявших приглашение Марка. «У всех нас – организаторов, ученых, которые нам помогали, – была одна мысль: все это слишком хорошо и весело. Сейчас откроется дверь, войдут какие-нибудь взрослые серьезные люди и разведут нас по домам. Но нас никто не разогнал – до сих пор. Я думаю, что мы очень многим обязаны успеху первой церемонии – в 1992 году мы уже смогли сделать более крупное мероприятие, а потом церемонии только росли и росли», – вспоминает Абрахамс.
Сейчас в команде Марка около ста человек. Они стараются сделать каждую новую церемонию непохожей на предыдущие. Спонсоров у премии нет – команда работает на волонтерских началах; несмотря на сложность и театральность каждой церемонии, материалы для оформления и декораций покупаются самые дешевые, а единственные источники средств на это – продажа билетов и добровольные пожертвования. По словам Марка, самая крупная статья расходов – аренда театра Сандерса в Гарвардском университете, где и проводится вручение наград. «Наши гости – активные участники каждого шоу, во время которого происходит огромное количество разных вещей. Мы ничего не делаем “как надо” – в каждой детали, в каждом процессе, каждом выступлении обязательно будет что-то странное, неправильное, смешное. Мне кажется, это наша месть за сидение в скучных университетских аудиториях, за официальные мероприятия в академических учреждениях, за долгие приветственные речи, которые мы все слушали и на которых мы все засыпали. Наша премия – это всегда праздник и хаос. Впрочем, хаос этот тщательно срежиссирован», – рассказывает он.
В Шнобелевский комитет, выбирающий победителей каждого года, входит сам Марк, редакторы его журнала, ученые, журналисты, а также лауреаты предыдущих лет – всего несколько десятков человек. Процесс выдвижения кандидатов похож на нобелевский: все желающие могут отправить заявку и номинировать на премию какое-нибудь интересное или смешное научное (или не очень) достижение. Каждый год поступает около 10 тысяч заявок, причем сначала выбираются победители, а номинации их достижениям присваиваются уже потом. Дело это непростое: Марк приводит в пример Троя Хертьюбайза, который разработал и на себе испытал доспехи, защищающие от медведей гризли. В итоге Трой получил Шнобелевскую премию 1998 года в номинации «Техника безопасности».
«Когда мы формируем окончательный список победителей, мы связываемся с ними и сообщаем, что они могут получить Шнобелевскую премию. Если человек откажется, мы выберем кого-нибудь другого. Сейчас таких случаев очень мало, но в первые годы с этим были проблемы – нам приходилось долго объяснять, что мы не хотим никого обидеть или посмеяться. Помогало то, что с самого начала с нами были серьезные и уважаемые ученые, лауреаты Нобелевской премии. Это внушало доверие, – рассказывает Марк. – Впрочем, и сейчас есть люди, которые думают, что смех и наука несовместимы. Что ж, чувство юмора есть не у всех».
Правило «получить согласие лауреата на принятие настигшей его награды» работает не всегда. Если речь идет об очень известных и публичных персонах – например, таких как Александр Лукашенко, который получил Шнобелевскую премию мира 2013 года за запрет в Белоруссии публичных аплодисментов, – то премия может вручаться и без четко выраженного мнения лауреата. Это касается не только президентов – по словам Марка, комитет обходится и без согласия лауреатов, сидящих в тюрьме (чаще всего это касается награжденных за «достижения» в области экономики).
Если говорить о критериях, которым должны удовлетворять выдвигающиеся на премию достижения, – то их нет. «Точнее, есть только один, – исправляет сам себя Марк. – Я уже говорил о нем: мы награждаем за то, что заставляет посмеяться, а потом задуматься. Неважно, хорошо или плохо проведено исследование, и проведено ли оно вообще. Наша цель – чтобы люди, услышав о наших лауреатах, стали задавать себе вопросы, стали более любопытными. Чтобы они сами оценили, какая работа действительно хороша, а какая – плоха или даже вредна. Меня всегда радует и удивляет то, что если попросить группу ученых одной и той же специальности оценить работы лауреатов, их мнения разойдутся: то, что одному покажется хорошим, другой не захочет даже рассматривать. И это, как мне кажется, – показатель того, что мы хорошо справляемся с нашей работой. Мы заставляем людей обсуждать, вступать в дискуссии, изучать какие-то проблемы, искать решения, задавать себе и другим самые разные вопросы – а это, кстати говоря, и есть суть науки».
Благодаря достижениям «шнобелевских» лауреатов – иногда смешным и интересным, а иногда вызывающим недоумение – вы узнаете, кто и как изобрел безлактозное молоко и желе голубого цвета, как не надо лечить змеиные укусы, могут ли голуби работать врачами, зачем ученые пытаются воссоздать динозавра и как работает мозг таксистов и синхронных переводчиков. А еще, я надеюсь, эта книга поможет вам чуть больше узнать о мире ученых и их исследований, а также понять, почему ученые не всесильны, а исследования – не истина в последней инстанции.
Благодарности
И, конечно, я хочу поблагодарить всех, кто помогал в работе над текстами:
Алана Клигермана, лауреата первой Шнобелевской премии по медицине, за подробный рассказ о своей жизни и работе;
Эда Вассермана, профессора Университета Айовы и специалиста по сравнительным когнитивным исследованиям животных и человека, за консультацию по вопросам визуального восприятия птиц;
Марка Абрахамса, основателя Шнобелевской премии и главного редактора журнала «Анналы невероятных исследований», за увлекательный рассказ об истории премии, организации церемоний вручения и лауреатах;
коллег из издательства АСТ, в особенности Светлану Якубову, за сопровождение работы над текстом – редактирование, конструктивную критику и постоянную поддержку;
коллег – сотрудников проекта InScience.News, в особенности – медицинского редактора Екатерину Мищенко, умеющую объяснять сложные вещи простыми словами как никто другой, и основателя портала Николая Подорванюка, без помощи которого эта книга не появилась бы на свет;
друга и коллегу, научного журналиста и историка науки, основателя и главного редактора портала Neuronovosti.ru Алексея Паевского – научного редактора этой книги, спасшего текст от допущенных мной неточностей и ошибок;
моего мужа Алексея Шередегу, который стал первым читателем всех текстов и за последний год узнал о Шнобелевской премии гораздо больше, чем когда-либо планировал, – за помощь в отборе тем, за вопросы и советы;
и моих родителей Светлану и Игоря Хлюстовых – за поддержку во всех начинаниях.
1.
Победа над газами: от брошенной учебы до империи безлактозных продуктов
«В октябре 1991 года я приехал в Бостон, чтобы получить первую в истории Шнобелевскую премию по медицине. Мне вручил ее Дадли Хершбах, лауреат Нобелевской премии по химии. И, знаете, я думаю, что уверенные в себе ученые могут позволить себе быть смешными», – так начал разговор о награде один из первых ее лауреатов, «освободитель пищеварительного тракта и победитель газов» – Алан Клигерман. Он удостоился награды за создание пищевой добавки Beano с формулировкой «за пионерские работы с жидкостями, предотвращающими газообразование, вздутие, дискомфорт и смущение».
Beano предотвращает газообразование в кишечнике. Ее действие основано на ферменте под названием альфа-галактозидаза – он превращает некоторые сложные сахара, которые содержатся в бобах, арахисе, капусте или брокколи, в простые, «откусывая» от них по одному остатку галактозы. Если их не расщепить, они пройдут через тонкую кишку неповрежденными и в конце концов вступят в реакцию с кишечной микрофлорой, а потом – результат: ваш кишечник заполнен газами. Употребление Beano ликвидирует эти последствия, причем не только у людей: Клигерман также создал версию пищевой добавки для собак – препарат под названием CurTail.
Само название добавки созвучно с английским «bean» (боб), вызывающим все эти неприятности, а в переводе вообще означает «пирушка» или «гулянка».
Казалось бы, ничего необычного: пищевая добавка, помогающая избавиться от метеоризма, – это не лекарство от рака (и вообще не лекарство), а Алан Клигерман, скорее всего, – биохимик или врач, создавший ее в перерывах между серьезными исследовательскими проектами: в меру научно, в меру полезно, иногда может послужить поводом для шутки.
На самом деле все не так просто. Алан Клигерман – фермер в третьем поколении, бросивший учебу в университете на первом курсе, торговавший мороженым вразнос, а затем построивший гигантский бизнес по продаже лечебных продуктов питания и улучшивший качество жизни миллионов людей во всем мире.
Алан родился в Атлантик-Сити, штат Нью-Джерси, 27 апреля 1930 года. У его родителей был семейный бизнес – молочная ферма, где Клигерман начал подрабатывать еще подростком. Во втором классе он услышал, как его одноклассники говорят о том, кем они хотят стать. «Я слушал и думал о том, чего хочу я – чтобы мое имя ассоциировалось с каким-то особенным продуктом», – вспоминает Клигерман. Не самая типичная мечта для второклассника.
После школы Алан поступил в Корнеллский университет, выбрав в качестве специализации производство молочных продуктов. Учеба продлилась недолго – он бросил университет после первого курса, в 1951 году. «Я ушел, потому что плохо учился, хотя и хорошо знал предмет. Мне не нравилась царившая в Корнелле безличная атмосфера, я очень плохо спал. Я не мог собраться даже для того, чтобы сидеть на лекциях, слушать, обсуждать, сдавать экзамены и переносить на бумагу все то, что я знал. Наверно, сегодня мне бы диагностировали синдром дефицита внимания», – рассказывает Алан.
В 1957 году Клигерман начал торговлю мороженым, развозя его на фургоне. Мороженое он делал сам, ночью, а днем продавал, но дела не пошли – иногда выручка достигала лишь 12–13 долларов в день. «Я постоянно искал что-то новое, но в этой же сфере. Я читал, читал, читал – все, до чего мог добраться. Книги, тематические журналы, научные журналы. Я понимал, что у бизнеса по продаже мороженого нет будущего – по крайней мере, в той форме, в которой я им занимался. И я наткнулся на материал о так называемом “диабетическом мороженом”», – вспоминает он.
Так появилось мороженое с пониженным содержанием сахара – SugarLo. Клигерману удалось договориться о его производстве в промышленных масштабах – к 1969 году в США и Канаде насчитывалось 32 завода, выпускавших SugarLo.
Организовать продажу в других штатах оказалось непросто: прежде всего пришлось решать проблемы с законодательством разных штатов. Из-за разных правил продажи лечебных продуктов питания (это еда, предназначенная для людей с медицинскими ограничениями по питанию) Клигерман зарегистрировал 12 торговых названий мороженого: так, в Нью-Джерси оно называлось «Замороженный диетический молочный десерт», в Коннектикуте – «Искусственно подслащенная имитация мороженого», в других штатах – «Диетическое мороженое».
Если фургон с продукцией ехал из Нью-Джерси в вашингтон, на коробках нужно было указывать сразу два наименования – у водителя могли быть проблемы, даже если он просто провозил по дорогам штата продукт не с «тем» названием.
Все шло прекрасно до 1969 года, когда бизнес был разрушен запретом на использование в США подсластителя цикламата. Сегодня цикламат натрия (или пищевая добавка Е952) разрешен по меньшей мере в 130 странах, в том числе и в государствах Европейского союза, широко используется при изготовлении напитков, еды и лекарств. А вот в США на его использование до сих пор действует запрет.
Почему так получилось? В 1958 году добавка получила статус GRAS – Generally Recognized As Safe, «Признано безопасным», и к 1969 году продажи цикламата достигли 1 миллиарда долларов, но тут прозвенели первые тревожные звоночки. В 1966–1969 годах были проведены исследования, авторы которых утверждали: во-первых, бактерии пищеварительного тракта превращают цикламат в токсичное вещество циклогексиламин, а во-вторых, цикламат повышает риск возникновения рака мочевого пузыря у крыс. Из-за этого добавку запретили.
Впрочем, если вы уже собираетесь пойти на кухню и выбросить из холодильника все продукты, на упаковке которых указана пищевая добавка Е952, не торопитесь. В 2000 году были опубликованы результаты 24-летнего эксперимента: подопытными выступили две группы обезьян. Первую группу держали на обычном сбалансированном питании, вторую кормили так, чтобы ежедневно они получали от 100 до 500 миллиграммов цикламата на килограмм веса (500 мг/кг соответствует 30 банкам «диетических» газированных напитков). Через 24 года рак был диагностирован у трех животных из второй группы, еще у трех обезьян обнаружили доброкачественные опухоли. Однако ученые пришли к выводу, что цикламат тут не причем – все типы рака были разными, и исследователи не смогли связать цикламат ни с одним из них.
Тем не менее, в 1969 году запрет вступил в силу, производство диабетического мороженого пришлось свернуть. Клигерман заинтересовался новой нишей на рынке – безлактозным молоком. Как всегда в его случае, интерес привел к решительным действиям: Алану удалось получить эксклюзивные права на использование фермента лактазы при производстве лечебных продуктов питания в США.
Что такое фермент? Предоставим слово Клигерману: «Фермент – это такой органический катализатор, который заставляет произойти химическую реакцию, но сам не принимает в ней участия. Представьте: кто-то заходит в комнату, говорит: «Ты и ты, подеритесь!», сам убегает, а два парня действительно начинают драться. Вот этот убежавший товарищ – и есть фермент».
«Убегающая» лактаза разлагает содержащуюся в молоке лактозу на новые соединения. Если фермента в организме недостаточно, то лактоза проходит через тонкий кишечник в целости и сохранности, попадает в толстый кишечник, где подвергается атаке обитающих там бактерий. В итоге выделяются газы (водород, метан и углекислый газ), а это вызывает расстройства пищеварительного тракта: метеоризм, диарею, боли в животе, иногда – рвоту.
Клигерман основал компанию Lactaid.Inc, которая занялась производством безлактозного молока. Эта компания провела всесторонние клинические испытания, добившись для фермента «безопасного» статуса GRAS. Продажи били все рекорды, и в 1996 году Клигерман продал Lactaid.Inc корпорации Johnson & Johnson. Молоко продается до сих пор – и не просто продается, а занимает первые места в рейтинге самых покупаемых продуктов.
На подписание контракта с Johnson & Johnson алан надел рубашку, в которой начинал разносить мороженое несколько десятков лет назад – это придавало ему уверенности в себе.
Контракт, по его словам, обеспечил безбедное существование ему, его детям и внукам. Впрочем, Клигерман на этом не успокоился – продажа компании всего лишь закрыла одну из сложных и длинных глав в его жизни, после которой началась эпоха Beano.
«Идея родилась сама собой. После продажи Lactaid мы задумались: есть ли еще продукты, которые вызывают проблемы с пищеварением из-за непереносимости какого-то компонента? Конечно, на ум пришли бобы», – рассказывает Алан. На тот момент производство фермента альфа-галактозидазы, необходимого для нейтрализации пагубного действия бобовых и уже имевшего статус «безопасного», было налажено в Копенгагене. Клигерман купил права на его использование в США.
Добавка Beano стала хитом продаж сразу после выхода на рынок, и остается таковым до сих пор. Клигерман не успокоился и на этом: сейчас его компания AkPharma, разрабатывавшая Beano, сосредоточила усилия на пищевой добавке Prelief.
«Prelief – это глицерофосфат кальция. Мы открыли его случайно, – рассказывает Клигерман. – Мы хотели получить кальций в такой форме, чтобы можно было добавлять его в кофе. Кофе вымывает кальций из организма, и особенно от этого страдают женщины. Мои сотрудники занимались поиском добавки очень долго, и ничего не работало. А потом мне принесли образец, я добавил его в кофе и ощутил, что вкус стал очень мягким. Я велел провести pH-тесты (проверить степень кислотности кофе, – прим. авт.), и мы увидели, что показатели изменились от 4,8 до 6,1. Это означало, что 90 % кислоты из чашки ушло! Я читал учебники, книги – никто до нас этого не делал. Нигде не говорилось, что глицерофосфат кальция уменьшает степень кислотности».
Это означало, что Клигерман получил добавку, способную убирать из еды и напитков – кофе, вина, томатного соуса – лишнюю кислоту, избавляя людей от изжоги. Сейчас это пищевая добавка E383. (Кстати, обогащенное кальцием молоко Алан все же создал – и оно также остается одним из лидеров американского рынка). Клигерман получил патент на Prelief, но продаж почти не было. «Я не мог использовать слово “изжога” в рекламе, – объясняет Алан. – Если на упаковке будет такое слово, значит, продукт – лекарство. Я не мог сказать “помогает от изжоги”, я мог только сказать: “убирает из еды кислоту, которая вызывает изжогу”. Я думал, что люди смогут собрать эту небольшую мозаику, но они не смогли».
Клигерман уже был готов прекращать выпуск добавки, если бы не внезапное открытие. В AkPharma стали поступать сообщения от принимавших Prelief женщин, которые сообщали: добавка помогает при интерстициальном цистите – хроническом воспалении мочевого пузыря, причины возникновения которого неизвестны, а лекарства не существует. Этот недуг способен вызывать острые боли. Современная медицина помогает уменьшить проявления заболевания, однако полностью избавить пациента от них, как правило, не удается.
Клигерман организовал проведение клинических испытаний – они подтвердили мнение покупателей. Работа продолжилась, когда AkPharma инициировала изучение влияния пищевой добавки на скорость заживления ран на коже, деснах и слизистой носоглотки. Исследование проводилось на 20 пациентах, которым была проведена операция по пересадке обоих коленных суставов. При лечении одной из групп применялся глицерофосфат кальция – им обрабатывались послеоперационные раны. Врачи пришли к выводу: повреждения кожи, которые обрабатывали препаратом, заживали быстрее и воспалялись реже.
«Мы были восхищены этими результатами, но не удивлены, – комментирует Клигерман. – Мы знали, что глицерофосфат кальция это делает, просто хотели подтвердить официально». Кроме того, есть основания полагать, что вещество будет эффективно и при лечении других органов – исследования все еще ведутся.
«Представьте: есть два человека. Первый делает свое дело, работает вопреки советам и преуспевает. Люди скажут про него: “У него есть настойчивость. Он дальновиден. Он знал, куда шел”. Второй человек тоже все делал по-своему, но его постигла неудача. Что про него скажут? “Он глуп, упрям, с ним невозможно разговаривать, он никого не слушает”. Но ведь они делали одно и то же!» – говорил Клигерман студентам Корнеллского университета, который так и не закончил.
У самого Алана Клигермана получилось – отсутствие диплома не помешало ему исполнить детскую мечту, построить огромный бизнес, улучшить жизнь сотен тысяч людей по всему миру и получить Шнобелевскую премию по медицине, за которой, несмотря на формулировку, стояло гораздо больше, чем изобретение пищевой добавки от метеоризма.
Вместе с Аланом Клигерманом лауреатами Шнобелевской премии 1991 года стали:
Биология: Роберт Кларк Грэхем за создание банка спермы, который принимает «вклады» только от олимпийских чемпионов и нобелевских лауреатов. Единственный «вкладчик» из целевой аудитории – Уильям Шокли, лауреат Нобелевской премии по физике 1956 года.
Химия: Жак Бенвенист за «открытие» того, что вода является разумной жидкостью и обладает памятью о прошлых событиях. (Внимание! Это «открытие» не подтверждено серьезными научными исследованиями, хотя и принесло автору очень много денег.)
Экономика: Майкл Милкен за изобретение «мусорных облигаций» (высокодоходных облигаций с низким инвестиционным рейтингом или вообще без него). Мир перед вами в долгу, Майкл.
Образование: Дэн Куэйл, вице-президент США, за доказательство того, что нужно учиться. Куэйл известен высказываниями, которым позавидовал бы и экс-глава Правительства РФ Виктор Черномырдин: «Будущее будет лучше завтра», «Я принимал хорошие решения в прошлом. Я принимал хорошие решения в будущем», «Честно говоря, учителя – единственная профессия, которая учит наших детей», «Настало время человечеству войти в Солнечную систему» и, конечно, «Марс, в общем-то, на той же самой орбите [что и Земля]… Марс примерно на той же дистанции от Солнца, что очень важно. Мы видели фотографии, где есть каналы, и, мы считаем, вода. А где вода, там и кислород. А если кислород, значит, мы можем дышать» (Куэйл, помимо поста вице-президента Соединенных штатов, занимал также должность главы Национального совета по космосу).
Литература: Эрих фон Дэникен за объяснение того, как древние пришельцы влияли на человеческую цивилизацию. (Фон Дэникен – автор мирового бестселлера «Колесницы богов: Неразгаданные тайны прошлого». Идеи, изложенные в книге, считаются типичным примером лженауки.)
Премия мира: Эдвард Теллер за усилия, направленные на то, чтобы изменить понимание слова «мир». Не поспоришь – Теллер был одним из разработчиков водородной бомбы и ярым сторонником Стратегической оборонной инициативы США (так называемых «звездных войн»).
2.
«Синий блестящий», нанотехнологии, рога и копыта – как сделать легендарный десерт
Сегодня, в XXI веке, цветной едой и напитками – особенно десертами и леденцами – никого не удивишь, но задумывались ли вы о том, какие именно оттенки мы видим на полках кондитерских отделов? Ярко-красные, лимонно-желтые, апельсиновые, яблочно-зеленые, шоколадные встречаются очень часто – в отличие от синих и небесно-голубых. А для «обычной» еды – овощей, фруктов, круп, мяса, рыбы – синий цвет и вовсе нехарактерен. В начале XX века в США предпринимались попытки ввести в продажу маргарин и жареный картофель ярко-голубого цвета, но затея провалилась: покупатели предпочитали стандартные золотисто-желтые продукты.
По мнению ученых, неприятие голубого цвета в нашей тарелке связано в первую очередь с тем, что в природе съедобные растения и ягоды не окрашены в синие и голубые тона. Задумайтесь: черника практически черная, голубика, несмотря на название, – приглушенного серо-синего цвета, слива – темно-фиолетовая. Синее мясо или голубая рыба и вовсе наводят на мысли о несвежих продуктах – по крайней мере, это демонстрируют опросы. Более того, исследователи пришли к выводу, что синий цвет подавляет аппетит – с этим связаны рекомендации диетологов приобрести синие тарелки и чашки, если вы хотите похудеть. Впрочем, из правила «синее – значит несъедобное» были и исключения. Например, в средневековой Европе некоторые блюда приправлялись не предназначенным для употребления в пищу лазоревым порошком, чтобы придать им красивый и модный в то время синий цвет.
Никола де Бонфон, автор книги «Сельские удовольствия» 1654 года, дает своим читателям рецепт «голубой щуки»: рыбу нужно «как следует обсыпать солью и тщательно полить повсюду уксусом», что «придаст ей лазурный оттенок, столь приятный для глаз».
Но вот в 1992 году внимание организаторов, лауреатов и гостей церемонии вручения Шнобелевской премии было приковано к синей еде. Лауреатом в номинации «Химия» стала технолог Иветт Басса из компании Kraft Foods с формулировкой «создателю цветных коллоидных растворов за вклад в величайшее достижении химии XX века – ярко-синее желе».
Речь шла о желе марки Jell-O, которое назвали «Голубая ягода». Владелец продукта, компания Kraft Foods, разумеется, была знакома с результатами социологических исследований и знала, что синяя еда отталкивает людей. Рассчитывала корпорация на другое: рационально мыслящие взрослые – не основные потребители сладкого желе. А вот дети, на которых была рассчитана «Голубая ягода», скорее всего, не откажутся от новой сладости подозрительного вида. А если родители будут против, это еще больше подогреет их интерес!
Иветт Басса и ее коллеги, одетые в ярко-голубые лабораторные халаты, прибыли на церемонию на корпоративном самолете, а после вручения премии угостили всех присутствующих синими Jell-O. Этот цвет конфеткам придавал краситель «Синий блестящий» (он же Blue 1 или Acid Blue 9), известный также под названием пищевой добавки Е133. Он используется для окрашивания сахарной ваты, мороженого, газированных напитков (и не только газированных – ликер «Блю Кюрасао» своим цветом также обязан Е133), а также косметики, мыла, шампуней. Е133 плохо всасывается кишечником – 95 % процентов красителя сразу же выводится из организма. Эта добавка также может вызывать аллергию (особенно у людей, страдающих от астмы), но ее использование разрешено как в России, так и в странах Евросоюза (правда, существуют определенные нормы, ограничивающие максимально допустимую концентрацию красителя в составе продукта).
А еще краситель «Синий блестящий» скрывается под ужасным названием «динатрий-3(N-этил-N-(4-((4-(N-этил-N-(3-сульфонатобензил) – амино)фенил) (2-сульфонато-фенил)метилен)-2,5-цикло-гексадиен-1-илиден)аммониометил) – бензосульфонат».
«Мое достижение состоит лишь в том, что я положила последний камень в здание научных исследований, проделанных за последнее столетие. Я и мои коллеги хотим переключить ваше внимание на трех крупнейших химиков, которые заложили основы нашей работы. Это Эмиль Фишер, получивший Нобелевскую премию в области химии в 1902 году за синтез производных сахаров и пуринов; Рихард Зигмонди, в 1925 году удостоенный Нобелевской премии за изыскания в области химии коллоидов; и Лайнус Полинг, удостоенный Нобелевской премии в 1954 году за открытия в сфере химических связей», – сказала Иветт Басса в своей Шнобелевской речи.
Что же стоит за желатиновыми десертами и ярко-синим цветом? Во-первых, это, разумеется, сам желатин – белок под названием коллаген, продукт переработки костей, хрящей, жил и кожи животных. Мы сталкиваемся с ним повсюду: в еде, лекарствах, косметике, используется он и при изготовлении, например, светочувствительной эмульсии фотопленок и фотопластинок.
В пищу желатин употребляют давно – примерно с середины XV века. Получали его долго и тяжело – вываривая копыта домашнего скота в течение долгого времени (впрочем, этот способ не так уж и устарел – вспомните, как готовят холодец или ту самую «гадость», заливную рыбу). Первый патент на производство субстанции был зарегистрирован в Британии в конце XVIII века, а спустя несколько десятилетий французское правительство, вооружившись рецептом производства желатина авторства Жана-Пьера-Жозефа д’Арсе (он предлагал использовать водяной пар и соляную кислоту), серьезно рассматривало желатин как дешевый и доступный источник белка для бедняков.
Популярным желатин стал в XIX веке – тогда в Нью-Йорке получили распространение десерты-желе, причем увидеть их можно было только на столах состоятельных людей – приготовление сладости требовало времени и сил: желатин был не очищен, продавался в неудобной форме. Первый желатин в виде порошка был запатентован только в 1845 году американцем Питером Купером.
Купер известен еще и тем, что в 1830 году разработал и построил первый американский паровоз «Мальчик-с-Пальчик» (Tom Thumb) – так он хотел убедить собственников железной дороги «Балтимор и Огайо» использовать паровую машину в качестве тяги.
До первых настоящих десертов с фруктовыми вкусами – которыми и стали Jell-O – оставалось уже недолго. В 1897 году американский столяр Пирл Уэйт, заодно занимавшийся изготовлением сиропов от кашля, экспериментировал с одним из своих лекарств: он пытался смешать средство от кашля и слабительный отвар (зачем – история умалчивает) и добавлял туда желатин. Закончились эти эксперименты тем, что Пирл создал прообраз Jell-O (название придумала его жена Мэй): желатин, сахар и фруктовые добавки – клубника, малина, апельсин или лимон. У него не получилось самостоятельно организовать продажи новой сладости, и в 1899 году он продал рецепт и название Оратору Вудворду, производителю медицинских препаратов, за 450 долларов (примерно 4 тыс. долларов на сегодняшний день). Эта сделка стала одной из самых выгодных в истории США, а Jell-O начал победное шествие по стране. В 1925 году продукт был продан компании Postum (которая затем стала частью Kraft Foods – текущей владелицы торговой марки).
Желе стало популярным благодаря продуманной рекламе: статьи и анонсы размещались в женских журналах, а сам десерт позиционировался как идеальное решение для дам, не имеющих времени (или навыков) для выпечки и других сложных блюд: «Даже если вы не умеете готовить, вы сможете сделать десерт Jell-O!», «Даже ребенок может сделать это!» – такими были рекламные слоганы.
Что ж, с желатином, кажется, разобрались – теперь поговорим про «Синий блестящий» и нобелевского лауреата Рихарда Зигмонди. В 1925 году он получил награду в области химии «за установление гетерогенной природы коллоидных растворов и за разработанные в этой связи методы, имеющие фундаментальное значение в современной коллоидной химии». Что же это такое и при чем тут синий десерт?
В 1897 году Зигмонди пригласили поработать над созданием цветных стекол – его задачей стало воспроизведение работы римских мастеров, стеклянного кубка Ликурга, созданного в IV веке. Кубок знаменит тем, что меняет цвет в зависимости от угла падения света: если он освещен отраженным светом, то окрашен в зеленый, а если свет проникает насквозь – кубок краснеет. В середине XIX века Майкл Фарадей показал, что этот эффект вызван наличием в стекле частиц золота и серебра, размеры которых сопоставимы с длиной волны видимого света (сейчас мы называем их наночастицами). Собственно, такое стекло и есть прообраз коллоидного раствора – нечто среднее между так называемым истинным раствором (однородной системой, в которой вещество под действием растворителя распалось на молекулы или ионы) и взвесью, в которой частички твердого вещества равномерно распределены в жидкости. В коллоидах эти частички очень малы – их длина измеряется нанометрами.
Как римские мастера более полутора тысяч лет назад смогли получить такое стекло? Доподлинно неизвестно. Ученые полагают, что это вышло случайно, – мастера могли ненароком «загрязнить» стекло золотой и серебряной пылью.
Зигмонди же начал свои исследования, не зная о работе Фарадея, и независимо от него, используя коллоидные растворы золота, получил стекла синего, фиолетового и красного цветов. Позже он создал микроскоп, с помощью которого можно было рассмотреть частички драгоценного металла – оказалось, их длина составляет около 4 нанометров. Наверное, вы уже поняли, что «Голубая ягода» Jell-O – это коллоидный раствор, в котором желатиновая основа подкрашена частицами Е133?
Что касается вклада Фишера и Полинга, которых Иветт Басса также отметила в своей речи, – его определить сложнее. Фишер занимался сахарами – глюкозой, фруктозой, мальтозой и маннозой, и созданные им формулы углеводов, похожие на рыбьи кости, так и называются – «проекции Фишера». Роль Полинга еще более глобальна: он понял и объяснил саму природу химических связей, которыми образовано все в нашем мире.
Получается, что за Jell-O «Голубая ягода» стояли десятилетия научных исследований, три Нобелевских премии, несколько патентов, маркетинговые изыскания и энтузиазм пищевых технологов под руководством Иветт Басса. Неплохо для шуточной премии за синий десерт, верно?
Вместе с Иветт Басса лауреатами Шнобелевской премии 1992 года стали:
Археология: французская скаутская организация «Указывающие путь» за уничтожение древних настенных росписей (рисунков бизонов, возраст которых составлял около 15 тысяч лет) в пещере Мейрьер, недалеко от французского поселка Брюникель. Увлеклись стиранием граффити.
Искусство: Джим Ноултон и Национальный благотворительный фонд искусств США. Ноултон – за анатомический постер «Пенисы животного мира», фонд – за предложение издать постер в виде раскладывающейся книжки. Что ж, любой труд должен найти своего читателя.
Биология: Сесил Джекобсон за создание простого, доступного каждому метода контроля качества. Джекобсон работал в банке спермы и использовал собственный биологический материал вместо того, что сдавали доноры, для искусственного оплодотворения более 70 пациенток. За что и попал в тюрьму на пять лет.
Экономика: инвесторы страховой компании Lloyd’s of London «за бесстрашную попытку спровоцировать катастрофу своим отказом компенсировать убытки» клиентам. Возможно, лауреаты просто хотели разнообразить 300-летнюю историю компании.
Литература: физик Юрий Стручков за 948 опубликованных научных статей. Плодотворный сотрудник Института элементоорганических соединений Российской академии наук выпустил все эти работы с 1981 по 1990 годы – примерно по одной работе каждые четыре дня.
Медицина: группа японских ученых из Исследовательского центра Шисейдо в Йокогаме за пионерскую работу «Выявление химических соединений, ответственных за неприятный запах ног» и особенно за вывод о том, что у людей, которые думают, что их ноги плохо пахнут, ноги действительно плохо пахнут, а у людей, которые так не думают, ноги не пахнут. Но, кроме шуток, – ученые провели вполне серьезное химическое исследование.
Диетология: отважные потребители продуктов торговой марки SPAM «за 54 года неразборчивости в питании». SPAM производит консервированное мясо и существует до сих пор, а их навязчивая реклама «острой ветчины» (Spiced Ham) дала нам термин «спам».
Премия мира: Дэрил Гейтс за «новый способ объединять людей». Бывший начальник полиции Лос-Анджелеса организовал масштабную операцию по уничтожению уличных банд, «объединив» за решеткой несколько десятков тысяч человек.
Физика: Дэвид Шорли и Дуг Бауэр, «львы физики низких энергий», за их «круглый вклад в теорию полей, заключающийся в геометрическом уничтожении британских посевов». Шорли и Бауэр – гордые создатели первых официально признанных загадочных кругов на полях: сначала друзья делали их с помощью металлических труб, а потом – досок и веревок.
3.
Как заработать миллионы на бесполезных вещах: инструкция по применению
«Звоните прямо сейчас – и получите два товара по цене одного!», «Найдете дешевле – мы вернем вам деньги», «Это действительно работает!». Знакомые фразы? Если вы хоть раз в жизни смотрели рекламу или каналы телемагазинов – определенно, да. Мы настолько привыкли к современному телевизионному маркетингу, что не задумываемся о том, как и когда появились подобные приемы. И действительно, ну что особенно во фразе «Купите сейчас – получите скидку»? Довольно очевидный ход, заставляющий колеблющегося покупателя отринуть сомнения и заказать товар. На самом деле этот агрессивный маркетинг и коронные фразы любого современного рекламодателя зародились не сами собой: их «отец» – Рональд Попейл, американский изобретатель и великий продавец, автор концепции «магазина на диване», получивший Шнобелевскую премию 1993 года в номинации «Производство потребительских товаров» с формулировкой «за переосмысление промышленной революции с помощью таких приборов как Veg-O-Matic, Pocket Fisherman, Mr. Microphone и Inside-the-Shell Egg Scrambler».
Рональд Попейл родился в 1935 году в Нью-Йорке. Его отец Сэмюэл основал компанию Popeil Brothers, которая занималась производством кухонной техники. В частности, именно Сэмюэл был создателем прославивших Рональда овощерезок Chop-O-Matic и Veg-O-Matic, а Рон впоследствии их только рекламировал (впрочем, в случае Попейла слово «только» здесь не слишком уместно – его маркетинговые кампании сделали из этих приборов легенду).
Рональд приобщился к отцовскому бизнесу в юном возрасте, будучи подростком. Наряду с другими коммивояжерами он демонстрировал изобретенные Сэмюэлом кухонные устройства на улицах города, около магазинов, получая процент от вырученных денег.
Уже тогда ему удавалось зарабатывать около $1000 в неделю – и это в 1950-х годах, когда среднемесячная зарплата составляла около $250!
Рональду хватило средств, чтобы оплатить год обучения в Иллинойском университете, где он познакомился с будущим партнером по бизнесу Мэлом Кори. Впрочем, учебу Рон скоро бросил – он и без этого зарабатывал столько, сколько многие его однокурсники не будут получать, будучи вооруженными дипломами о высшем образовании.
Привычный ход вещей изменило очередное изобретение Попейла-старшего, овощерезка Veg-O-Matic. Этот прибор представлял собой несколько тонких острых лезвий, натянутых поперек двух тефлоновых колец. Можно было расположить кольца одно над другим – тогда лезвия двигались параллельно, и овощи нарезались ломтиками. А можно было повернуть верхнее кольцо так, чтобы лезвия сформировали решетку, и тогда картофель или помидоры нарезались кубиками. Кольца находились в контейнере с поршнем, проталкивающим овощи сквозь лезвия. Veg-O-Matic была слишком эффективной, чтобы продавать ее так же, как и прочие устройства: обычно коммивояжеры таскали с собой ящики с овощами, чтобы показывать приборы в действии. Veg-O-Matic разрезала картофель, которого раньше хватало на целый день демонстраций, за несколько десятков минут. Именно с этой машинки и началась самостоятельная карьера Рона – в 1964 году он вместе с бывшим однокурсником Кори основал компанию Ronco, которая занялась рекламой и продажей товаров Попейла-старшего. Ставку Рон сделал на телевизионную рекламу – абсолютно новый для тех лет формат.
«В те дни на телевидении вы могли рекламировать хоть пустые ящики и продавать их. Было сложно не быть успешным», – рассказывал Попейл. Первым роликом, снятым Ronco, была реклама Ronco Spray Gun – обычного пульверизатора, который надевался на садовый шланг и разбрызгивал воду. «Фишкой» прибора было то, что в него вставлялись растворимые «таблетки» удобрений, гербицидов и других нужных в садоводстве химикатов: вода проходила сквозь «таблетку», растворяла ее, и на растения выливался поток полезных веществ или отравы для насекомых. Просто, удобно, и никаких ведер с растворами удобрений.
На производство и размещение короткой рекламы на телеканале Попейл и Кори потратили $950: 550 долларов – на съемку и 400 – на показ. За эти деньги партнеры смогли получить только дешевые временные слоты в ночном эфире телевизионных каналов штатов Иллинойс и Висконсин, но это им не помешало: за последующие четыре года Ronco продала около миллиона пульверизаторов. Следующей «звездой экрана» стала овощерезка Chop-O-Matic (не самая продвинутая модель) – ее рекламный ролик длился уже около пяти минут, потом – еще один прибор для нарезки продуктов Dial-O-Matic, и лишь затем настало время «блокбастера» – той самой Veg-O-Matic. Продажа пяти миллионов овощерезок принесла компании около 50 миллионов долларов.
Для рекламы этих товаров Рон не писал сценарии, не проводил маркетинговых исследований и не работал с продюсерами – по его словам, он просто показывал людям, как работает устройство, и разговаривал с ними. Некоторые особенности стратегии Рона Попейла появились сразу, в первых же роликах, некоторые формировались постепенно, на протяжении его многолетней карьеры.
Так, во-первых, Ronco продавала в первую очередь недорогие вещи – до конца 1970-х годов в ассортименте не было товаров дороже 20 долларов, а большая часть приборов и вовсе стоила менее 10 долларов. Во-вторых, Ronco предпочитала не ввязываться в массовый выпуск товаров, а работала со сторонними компаниями-производителями. В-третьих, вопреки распространенному мнению, сам Рон изобрел не очень много вещей – обычно он либо дорабатывал чью-то идею, либо просто распространял товар, заключив контракт с производителем. И, наконец, самое главное – Ronco постоянно пополняла ассортимент новыми устройствами, делая это, как только старые теряли новизну и привлекательность для клиентов.
Ближе к концу своей деятельности (а компания завершила работу в 2018 году) Ronco ежегодно рассматривала более 400 потенциальных продуктов, постепенно сводя перечень к десятку-другому новинок. Критерии отбора были такими: потенциал рекламы прибора на телевидении, его способность решать конкретную проблему потребителя, новизна, возможность массового производства и прибыльность.
Конечно, далеко не последнюю (если не главную) роль во всем этом деле играл талант Рона – он попросту умел продавать вещи. Он сам признавался, что чаще всего зрители и не подозревали о существовании проблемы, которую решал тот или иной прибор, пока Рон не говорил об этом с экрана телевизора. Знаменитыми стали фразы Попейла: «Но это еще не все!», «Прекрасный рождественский (или другой – подставлялся нужный праздник в зависимости от времени года) подарок!», «Это просто чудо!» и, конечно, «Купите сейчас – получите скидку!».
В последующие годы ассортимент Ronco стремительно расширялся. На телеэкраны вышли такие продукты как:
• Popeil Pocket Fisherman (складная удочка для ловли рыбы),
• Mr. Microphone (устройство в форме микрофона, которое передавало речь говорящего по FM-волнам, а ближайшие работающие радио ее воспроизводили),
• Inside-The-Shell Egg Scrambler (оснащенное иглой устройство: протыкаете скорлупу еще сырого яйца и смешиваете желток и белок, после чего выливаете яйцо на сковородку – омлет почти готов),
• Showtime Rotisserie (небольшая жаровня с таймером – с ее помощью можно коптить и поджаривать на вертеле птицу и рыбу в домашних условиях, да еще и получить идеальную корочку; слоган «Включил – и забыл!» появился в рекламе именно этого прибора),
• Electric Food Dehydrator (устройство для обезвоживания еды в домашних условиях – можно было сделать «чипсы» из яблока или банана),
• Ronco Rhinestone and Stud Setter (что-то наподобие швейной машинки для пришивания на ткань бусин, стекляруса и прочих украшений),
• Smokeless Ashtray (изобретение самого Рона – пепельница со встроенным вентилятором: сбрасываете в нее пепел от сигареты, а вентилятор раздувает неприятный запах дыма).
Конечно, это далеко не все нужные и полезные вещи, продаваемые Ronco. Но несмотря на миллионные продажи и бешеную популярность многих устройств, финансовое положение компании не отличалось стабильностью: выручка от продаж стабильно росла (от 16 млн долларов в 1970-х годах до 36,9 млн долларов к 1980 году), но вот прибыльность сильно менялась (в 1973 году Ronco обнаружила на своих счетах чистый убыток в сумме 796 тысяч долларов, а уже в 1978 году чистая прибыль компании составила 1,4 млн долларов).
В 1980-х годах Ronco оказалась на грани банкротства, Мэл Кори отошел от дел, у Попейла появился новый партнер Малколм Шерман. В 1984–1987 годах они сконцентрировались на продажах всего двух вещей: прибора для обезвоживания еды и очистителя воздуха (улучшенная и увеличенная версия пепельницы с вентилятором, оснащенная угольным фильтром и позволявшая очистить воздух в целой комнате). В конце десятилетия пути Попейла и Шермана разошлись, причем Шерман забрал с собой права на очиститель воздуха.
После недолгого периода затишья в делах легендарный продавец вернулся на экраны, на этот раз уже в качестве ведущего настоящего телемагазина. Раньше рекламные ролики Рональда, хотя и совпадали по стилистике с демонстрацией товара в современных телемагазинах, все же были записанной рекламой, а люди покупали вещи в обычных супермаркетах. Теперь же Рон общался с аудиторией в прямом эфире, его презентации длились 30–40 минут и даже больше, а люди звонили в студию по телефону и покупали вещи. Он снова был полностью в своей стихии: ему доставляло удовольствие общаться с покупателями в реальном времени и подстегивать продажи. Примерно в это время, в 1990-х годах, Рональд вывел на рынок два своих последних хита: машинку для изготовления итальянской пасты в домашних условиях и спрей, предназначенный для людей с тонкими волосами или лысиной. В рекламе Попейл распыляет аэрозоль нужного оттенка (всего краска выпускалась в девяти цветах) на головы «подопытных», расчесывает, и результат налицо: просвечивавшая кожа головы окрашена в нужный цвет, лысина не видна, а зрители в студии вопрошают: «У них действительно выросли волосы?!». Стоило это чудо недешево – 32,92 доллара за банку.
В 2005 году Рональд продал свою компанию и отошел от дел, заявив, что намерен проводить больше времени с семьей и изобретать новые вещи. В 2018 году Ronco Acquisition Corporation обанкротилась, успев выпустить на рынок ряд успешных товаров для кухни, в том числе грили для индейки.
За время своей работы Рональд Попейл продал десятки миллионов вещей. При всем восхищении энергией и деятельностью этого человека нельзя не заметить, что ряд из этих приборов был, в общем-то, если не бесполезным, то, по крайней мере, не необходимым. Но что Попейл точно сделал – стал главным продавцом XX века, изменив лицо рекламы и маркетинга. Несмотря на интернет, телемагазины по-прежнему остаются приносящим огромные доходы сегментом рекламы.
Вместе с Роном Попейлом лауреатами Шнобелевской премии 1993 года стали:
Биология: Пол Уильямс и Кеннет Ньюэл за решение загадки: почему, когда свиней привозят на бойню, выясняется, что от 30 % до 80 % животных заражены сальмонеллой, хотя тесты на ферме показывали отрицательный результат? Уильямс и Ньюэл экспериментально доказали: свиньи «подцепляют» сальмонеллу не в грузовиках по дороге на бойни. Животные заражаются на фермах, но бактерии «дремлют» в их организме, а стресс от поездки заставляет сальмонеллы «выйти наружу» – в кишечник, где они и обнаруживаются.
Химия: Джеймс и Гейнс Кемпбеллы за изобретение ароматизированных полосок для рекламы духов на страницах журналов (многие из нас сталкивались с ними в каталогах косметических компаний). Братья не приехали на церемонию, но вместо них прибыл их бывший коллега с огромным пульверизатором, из которого он пытался опрыскать гостей духами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/yana-hlustova/shnobelevskaya-premiya-samye-nelepye-izobreteniya-i-ne-tolko/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Яна Хлюстова
Тип: электронная книга
Жанр: Физика и математика
Язык: на русском языке
Издательство: АСТ
Дата публикации: 01.07.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: За что присуждают «Шнобелевскую премию»? Создатель премии Марк Абрахамс ответил на этот вопрос так: «Шнобелевская премия – это не о лучшем и не о худшем. Она о тех вещах, которые заставляют сначала посмеяться, а потом – задуматься». И с ним трудно не согласиться, ведь благодаря её лауреатам у нас появилось безлактозное молоко, желе голубого цвета и устройство – переводчик с собачьего языка на человеческий. Мы узнали, что музыка в лифте спасает от простуды, что целую европейскую страну можно арендовать для корпоратива, и что в Индии существует ассоциация мёртвых людей, которые борются за то, чтобы их снова признали живыми и восстановили в правах. О самых неординарных открытиях и изобретениях расскажет автор научно-популярного портала InScience.News Яна Хлюстова.