Искушение ароматом

Искушение ароматом
Ирина Сергеевна Молчанова


В жизнь одинокой библиотекарши Вероники ворвался аромат старинных духов, созданный парфюмером, жившим несколько столетий тому назад. Но во флаконе с ароматической жидкостью была заключена тень, о которой известно прежней владелице парфюма. Пожилая миссис Хоннор поручает своему адвокату разыскать парфюм, проданный её дочерью на аукционе, чтобы освободить душу Фридриха.





Ирина Сергеевна Молчанова

Искушение ароматом





Предисловие




Мир благоухает ароматами. Но и воспоминания наделены своими запахами. Какой угодно аромат может напомнить о фрагментах детства, любви, заставить тосковать о чем-то, что кануло в лету либо вовсе не исполнилось. Запахи. Они присущи всему. И даже тени. А тень представляет собой образ того, от кого отражается свет.

В своем романе я соединила парфюм, наделенный мистической тайной, с тенью. В этой композиции нашли отражение мысли об одиночестве, поиске смысла жизни и отношения к смерти. Несколько грустная композиция, но она раскрывается своими гранями. Также в романе уделяется внимание композиции личности, состоящей из гордости, пережитых страданий и чувств.

И, конечно, не обошелся роман без некоторых исторических и медицинских фактов, а также информации, относящейся к парфюмерному искусству. В романе имеется и ольфакторная пирамида, выдуманная мною, но один из компонентов так и останется загадкой.




Часть 1





Глава 1




Достаточно капли. Во всем и всего, чтобы прочувствовать. И в этом заключается вся суть. Волшебство. Тайна. Но чувствовать нужно уметь, в противном случае терпеливо обучаться столь полезному навыку. А чтобы начать, достаточно капли.

В женской руке красовался флакон, изысканно обрамленный металлической паутинкой с поблескивающими камнями, что указывало на дорогостоящее содержимое в виде ароматической композиции. Редкая женщина удержалась бы от соблазна вдохнуть аромат подаренного ей парфюма, только не она. Ей не был интересен даритель, а, следовательно, и его дар. На поклонника, демонстрировавшего тяжелый характер, она не стала примерять роль своего спутника. Впрочем, такового она не искала, опасаясь, что придется платить утратой размеренности. Кроме того, жаждала сохранить себя, а другой человек не позволил бы этого сделать. Он бы потребовал, осознанно или нет, что не меняло сути, раствориться в их тандеме. Уничтожать образ, создаваемый по крупицам, выглядело верхом нелепости. Время и силы, затраченные на формирование личности, не признавали расточительства. Она собиралась оставаться собой. И, хоть человек в огромном океане жизни был подобен капле, зато целостной. А с капли начинается целый океан.




Глава 2




Очередной день поспешил скрыться. Она безучастно смотрела ему вслед, переключив внимание на нечто незначительное, но забавное. Едва заметные тени перемещались по дому, погруженному в тишину. Она следила за ними, играя приглушенным светом, испытывая едва ли не детский восторг, когда удавалось их выхватить взором. Ночь определенно умела забавлять. Особенным образом. Она никогда не была настолько внимательна к теням, как в последнее время, причем причину такой вовлеченности в их игру не определила.

Дополнив освещение комнаты ещё одной лампой, она прервала танец теней. Ночь обостряла потребность в отдыхе либо же в стоящем развлечении. Она вернула внимание к коробке с флаконом духов, но только для того, чтобы извлечь одну из записок, идущих в комплекте. По непонятным причинам она считала, что аккуратные записи на неизвестном языке содержали нечто важное, может даже тайну, а та в свою очередь вполне могла оказаться опасной. В силу своей профессии она располагала представлением о существовании эдаких мистических явлений, но скепсис брал вверх. Возможно, наступало время, когда следовало менять убеждения. Не все, лишь их малую часть.




Глава 3




Улица благоухала ароматом цветущих деревьев. Наиболее приятным запахом пространство, украшенное высокими домами, обеспечивала акация. Аромат и ранее присутствовал в городе, изо дня в день встречавшем её привычными видами, но он стал меняться. И запах, и город. Острее становились нотки аромата. Одни кружили голову эйфорией, другие истязали ностальгией. И город перестал стесняться и принялся раскрывать себя с разных ракурсов. Возможно, он совершал подобное и раньше, но она не удосуживалась этого замечать. Теперь она хотела знать, что так влияло на гиганта, каким воспринимался город, и не могла поверить, что такой силой воздействия были наделены запахи. Они были слишком мизерными на фоне города, как молекулы, но в этом и заключалась их сила. Молекулы умели встраиваться в чужую структуру. Аромат в свою очередь, показывал, как высвобождать молекулы собственного естества, не утрачивая их, при этом отдаваясь пространству. В такие моменты и она сливалась с миром, оставаясь собой. Удавалось это редко, поскольку человеку непросто тактично взаимодействовать с тем, кто несхож с ним самим. Пространству это удавалось. Оно было собой и позволяло это и тем, с кем соприкасалось. И даже ароматы человека и пространства смешивались. Причем каждый раз по-своему. В одном случае получалась гармоничная композиция, в другом бездарная какофония.

И она находила в этом взаимодействии смысл. Невидимый, но ощутимый. Обонянием. Подсознанием. Не исключено, что и телом.




Глава 4




Охваченный сумерками густой лес виделся бескрайним. Он и не противился этому ввиду новых обстоятельств и покорно продвигался вперед. Так он поступал и ранее – двигался, будто на ощупь, попирая неведение, страх и даже усталость.

Ныне двигаться навстречу неизвестности становилось несравненно легче. Он стал другим внешне, что неизменно повлекло кардинальные перемены внутри его сознания. Он старался зафиксировать внимание на возникавших ощущениях, полагая, что сумеет сформировать представление о самом себе.

Усмехнувшись наивности собственных размышлений, он сконцентрировался на том, с какой легкостью удавалось дышать, а ведь данное действие было излишним. Возможно, воздух требовался всему, что заполняло пространство. С каждым шагом доводилось совершать открытия. Раньше он думал, что такое доступно лишь в одном состоянии. В состоянии бытия. Он продолжал существовать. Он был таким же, что и прежде, и вместе с тем изменился.




Глава 5




Вид благородной старины отрывал от современности и погружал в особую атмосферу, обладавшую собственным ароматом. Ей не приходилось задумываться о том, что запах обладает определенным воздействием на сознание. Жизнь наполнялась новизной, и для этого оказалось достаточно лишь аромата весны, усиливавшегося с каждым днем.

Поднимаясь по ступеням, возраст которых исчислялся практически столетием, она испытывала благодарность за полученную возможность ступать по невидимым следам легендарных личностей, дававших на территории старинного здания лекции и беседовавших с почитателями их таланта. Ныне в архитектурном строении размещалась частная библиотека книжных и электронных изданий, как художественных жанров, так и научно-популярных.

– Здравствуйте.

Бросившая приветствие особа, поспешила побыстрее скрыться из виду строгой директрисы. А ведь она того не требовала от подчиненных, и напротив, стремилась уничтожить в себе высокомерие. Но в этой борьбе доводилось терпеть поражение. И каждый раз, когда она поддавалась искушению тщеславия, напоминала себе о практически равноценном значении каждого отдельно-взятого человека в соотношении с планетой. Но не с социумом.

Широкая лестница, казавшаяся нескончаемой, привела на второй этаж, и она направилась в свой небольшой, но уютный кабинет. Он был сплошь заполнен предметами, не позволявшими избавиться от ощущения прикосновения к вековому наследию. На стенах в массивных рамах висели портреты людей, причастных к строительству здания и создавших частные коллекции книг, пополнивших фонд раритетных и ценных изданий. Их нарисованные взоры обязывали держаться чинно, как надлежит особе, которой доверили сохранность легко-уничтожаемых носителей информации. Не простой информации, а обработанной в особые формы мыслителями.

Каждый рабочий день начинался и проходил под присмотром изображенных на полотнах людей, ушедших, но не исчезнувших.




Глава 6




Ему не приходилось гнаться за новыми ощущениями, и вероятнее всего, он попросту не оценил в положенное время всей прелести обладания ими. Оглядываться назад не имело смысла. В его положении следовало продвигаться исключительно к нечеткой линии горизонта. В неизведанном им мире мало что обладало четкими силуэтами и надлежало понять, почему. Впрочем, начинать процесс познания следовало с самого себя. И данная задача виделась наиболее сложной.

Он как никогда нуждался в помощнике. Но вокруг не было ни души, ни тени, у которой бы он отчаянно попросил бы помощи. Переступив гордость и, не опасаясь показаться слабым, он воззвал бы к тому, кто хотя бы промелькнул рядом с ним. Пространство пустовало. В нем виделись очертания чего-то неживого, и среди них перемещался он. Как тень. Когда-то это сравнение могло привести в исступление, ибо за плечами имелись достижения, порождавшие закономерную гордость.

И он продолжил идти вперед. В нескончаемые сумерки, составленные из черного, синего и серого цветов.

Он любил эти цвета. Раньше. И сейчас это не изменилось.




Глава 7




Невидимое не значило, что его не существует, впрочем, не следовало несуществующее искать в том, что было видно и в том, что укрывалось от взора. И он изрядно устал искать незримое, в том числе и суть. Она всегда от него ускользала притом, что ему казалось, будто бы перемещалась где-то поблизости. Как тень. Но тень была видна, когда появлялся источник света. Суть также само существовала, просто ему не удалось направить на неё нужное освещение. А ведь пытался. Столько лет было положено им на поиски самого значимого ответа для большинства людей. Суть. Смысл. Истина. И он, как и большая часть живших и живущих не имел точного представления о том, что скрывалось за этими словами.

Прилагая усилия, он поднялся со своей скрипевшей от времени кровати и направился в небольшую комнатку, отведенную под коллекцию книг, незаменимых в его профессии, причем дополненных собственными трудами. А их было немало. Несколько книг, над которыми он корпел не одно десятилетие, расположились на самом видном месте. Он каялся, поддавшись соблазну гордыни, но полагал, что обладал на неё правом владения. Он мог собой гордиться.

Дверь в домашнюю библиотеку скрипнула, что ничуть его не удивило: дом старел вместе с ним, может даже чуток быстрее. На пороге комнатки появилась сиделка, которую он сам едва терпел. И виной всему был лишь единственный изъян преданной своей работе особы – безграмотность. Не какая-то дислексия, которую он бы точно мог простить, а парадоксальное безразличие к написанию слов и тому, что за ними скрывалось. А скрывалась суть. Он видел её во всем. Многие не замечали.

– Аристарх Эммануилович, вам что-то нужно?

– Конечно, мне всегда что-то нужно, но точно не то, что вы думаете.

– Ищите лекарства?

– Если считать, что чтение лечит, то – да, я уже нашел и не одно лекарство, но я зашел сюда не за этим.

– Так что мне делать? – стоявшая в дверях женщина не скрывала растерянности.

– Лучшее, что можно сделать, когда нет понимания, что именно, ничего.

– Ой, вы такой мудрёный.

– И да, внимите моему совету – молчите, особенно, когда, нечего сказать. Бездействие лучше неправильных действий.

Аристарх тяжело вздохнул и направился к выходу, всем своим видом давая понять, что сиделке следует убраться с его пути.




Глава 8




Окончание любого процесса обязано увенчаться хотя бы облегчением. И оно не выступает блажью изнеженной персоны, а представляет собой заслуженную передышку. Она ей требовалась. И вовсе не из-за работы: последнее время та совершенно не утомляла, в отличие от однообразия несущихся вереницей дней. Будни вяло двигались вперед, а вот выходные оживленно норовили обойти её стороной. Раньше она не ощущала, насколько сильно может выматывать бездействие.

Внутри явственно ощущалась пустота и она бы заполнила её, но подручные средства не обладали нужным свойством. И даже книги, ранее способные одним только запахом своих страниц обволакивать безмятежностью, сдались. Они уступили бессмысленности. Она ощущала и себя почти поверженной.

Не торопясь, белокурая женщина вышла из кабинета и направилась к лестнице, не уставая восхищаться красотой старины.

– Вероника, домой уже собрались? – голос дежурного прозвучал без эффекта неожиданности и особа, которой предназначался вопрос, без слов кивнула, стараясь не задерживаться.

Она знала, что последует за этим вступлением. И всякий раз не переставала поражаться беспардонности посторонних лиц.

– Ног под собой не чувствует, куда там, – пробубнила женщина, в обязанности которой входило мытье полов.

– Несет себя, – дежурный ухмыльнулся и добавил, – молодая ещё, что с неё взять-то.

– Моих она лет, – уборщица швырнула швабру и выпрямив спину, уставилась на собеседника, – живет-то для себя, эгоистка, ни о ком сердце не болит.

Дежурный внимательно посмотрел на негодующую женщину и мысленно сравнил с изящной блондинкой, одевавшейся так, будто в её гардеробе отсутствовали вещи простого стиля.

– Выглядит она несуразно, – он покачал головой.

– Вот именно, все молодится, а что толку? Ни семьи, ни детей. Так и пробегает остаток жизни одинокой и несчастной.

– Что-то непохожа она несчастную.

– А какое там у неё счастье? У меня муж хоть и не идеал, зато вместе уже сколько лет и дети школу заканчивают. А эта?

– Несчастная, ты права, – дежурный снова представил образ директрисы библиотеки, особенно тот, когда она явилась на работу в приталенном брючном костюме светлых тонов. Он долго тогда вспоминал её.




Глава 9




Познание сопряжено со страхом. Его будто сотрясала дрожь при попытке осмыслить собственное новое состояние. Он трусил. Наверное, впервые за всю свою жизнь он испытывал чувство, вызывавшее в нем неприязнь. Ему приходилось открывать новые грани собственной сути, причем не самые достойные. Все это указывало на то, что он перестал быть прежним. В один момент стал другим. И это было вполне закономерно, но не желанно.

Остановившись, он счел вполне допустимым потратить время на отдых. Усталости в привычном понимании этого слова не возникало, но он помнил, как это происходило ранее. Когда он не предполагал, что жизнь простенька для восприятия лишь для тех, кто желал обманываться. Заглядывать за ширму видимого мира не возникало веских оснований. Те, кто верили в существование сокрытого от посторонних глаз, не нуждались в доказательствах, те, кто это отрицали, не задумывались об обратном. Он не относился ни к тем, ни к другим. Не верил, не отрицал.

Ныне попросту не понимал, что происходит. Вокруг и внутри него.




Глава 10




Каждый год старости мог стать последним. И этот факт не выступал признаком хандры. Это был итог трезвого осмысления неизбежности. И он не пытался от неё уклониться, что было бы попросту смешно до противоестественности. Он любил и умел шутить, но тонко и уместно. С жизнью шутки не обладали таковыми качествами.

Расположившись максимально удобно в постели, он устроил поднос и распахнул ноутбук. Операционная система довольно шустро загрузилась, вызвав у старика восхищение. Раскрыв электронную таблицу, Аристарх принялся изучать перечень литературы, судьба которой обладала важностью, и он боялся представить, что сделают с его книгами, когда он покинет и свой дом, и собственно жизнь.

Внушительный список книг был закрыт, а на лбу пожилого профессора обозначились глубокие морщины. На протяжении двух месяцев он искал выход из положения, видевшегося не столько тупиковым, сколько неясным. Он до последнего не желал расставаться с книгами: они были его детищами. Теми самыми, которые одними рождаются, другими создаются.

Он знал место, в котором его особенным созданиям будут рады.




Глава 11




День, проходивший под лозунгом безделья, если бы мог разговаривать, точно не смолчал бы при виде недовольства на миловидном женском лице.

Она предпочитала заполнять временные пустоты незначительными занятиями, лишь бы не бездействовать: опасалась остановиться и стать беззащитной перед потоком мыслей. С детства эти непонятные элементы сознания задавали ей повод для волнений и даже явных страданий. Ничто не могло их унять, кроме работы. Когда-то ею был получен грамотный совет от знатока человеческой души, и она приняла его к сведению. Работа библиотекарем не сильно-то и вытесняла мысли из головы, но, по крайней мере, сокращала их объем. Выходные дни отдавались в их безграничное пользование. Изредка она с ними сражалась.

Извлекши из тумбочки фотоаппарат, подходивший больше профессиональному фотографу, нежели любителю, Вероника покинула свою крошечную, но уютную квартирку и направилась в парк, претендовавший восприниматься фрагментом леса по причине безразличия коммунального хозяйства. А она любила деревья, за которыми ухаживала природа, а не рука человека. Не все удавалось людям совершать на высочайшем уровне мастерства.

Солнечный день позволил делать один кадр за другим. Стараясь грамотно сфокусироваться, она внимательно смотрела в окошечко фотоаппарата, спеша нажать на кнопку спуска до того, как в кадр попадет человек, силуэт которого выхватила боковым зрением. Довольная быстротой собственной реакции, она огляделась по сторонам, но случайный прохожий будто испарился, что лишь порадовало Веронику, несклонную к установлению непринужденных контактов с людьми.

И эта черта характера озадачивала не меньше, чем мысли. Обособленность от общества предотвращала получение в чрезмерном объеме разочарования. В то же время в персональном пространстве Вероники недоставало человеческих силуэтов. Их дефицит восполняли воспоминания.




Глава 12




– Вам не кажется, что это не лучшая затея? – в женском голосе даже не скрывалось возмущение, оно заглушало её же слова.

– Не нахожу ни единой причины для такого поведения с вашей стороны, – мужской голос сохранял спокойствие и содержал в себе едва заметные нотки иронии.

– В вашем состоянии совершать поездки тяжело.

– Конечно.

– Значит, остаетесь дома?

– Ни в коем случае.

– Я вас не могу понять, – сиделка нервно хлопнула ладонью по своему бедру.

– И не нужно, в ваши обязанности это не входит, – Аристарх Эммануилович усмехнулся, осознавая, что попросту играет с нервной системой человека, призванного заботиться о его комфорте.

– Куда вы направляетесь?

– В библиотеку.

– Зачем, у вас же полно книг?

– Из-за них самых и еду в библиотеку.

Профессор застегнул последнюю пуговицу пиджака, рассматривая в зеркале, как на нем сидит костюм, и ощутив собственное одобрение, направился к входной двери.




Глава 13




Обнаружение посредственности угнетало. Её очертания угадывались в каждом кадре, что был сделан Вероникой в парке. Она и не ждала внезапного проявления таланта, просто не расставалась с надеждой. Без иллюзий полностью не обойтись, и она оставляла для чуда не большое, но свободное место в своей жизни.

Дверь кабинета распахнулась без предваряющего стука, и напоминать об этом сотруднице Вероника не захотела. Не тактичность помешала осечь особу, пренебрегавшую элементарными правилами этикета, а банальная усталость. Люди стремительно менялись, отбрасывая устаревавшие церемонии, как ящерицы свои хвосты.

– Тут пришел, какой-то старик, – молодая особа не поленилась скривить губы в презрительной насмешке.

– Не сметь.

По кабинету разносился звук, создаваемый хлопком ладони об столешницу. Вероника встала из-за стола и направилась к выходу, одним только взглядом дав понять нахалке убраться с её пути.

– Приятно видеть столь изысканную даму, – пожилой мужчина, без сомнений слышавший разговор, произошедший в кабинете директрисы библиотеки, счел нужным обратить внимание лишь на, что заслуживало оного.

– Здравствуйте, прошу вас, проходите, – Вероника приблизилась к посетителю и жестом указала ему на двери своего кабинета.

Подчиненная с недоумением на лице отправилась прочь, прикидывая, что так взбесило Веронику, о чудачестве которой её неоднократно предупреждали коллеги.

Две незнакомые персоны, предпочитавшие сложности в виде соблюдения правил поведения, предвкушали начало интересной беседы.

– Прошу меня извинить за внезапное появление, – пожилой мужчина едва не расшаркался, оставшись наедине с молодой женщиной, воплощавшей идеал благородства не только наряда, но и речи.

– Что вы, просить прощения надлежит мне за недостойное поведение сотрудницы.

– Полно вам, молодежь, что с неё взять-то, но смею заметить, что вам удается не идти в ногу со временем.

– Вы правы, и я не представляю, как сопротивляться сложившейся тенденции.

– Вам и не нужно, ибо каждый человек ответственен за собственное развитие. Полагаю, пришло время нам с вами обсудить суть моего визита.

– С превеликим удовольствием, – зеленоглазая блондинка позволила себе улыбнуться, придавая собственному облику радушие.

– Зовут меня Аристарх Эммануилович. Я профессор семантики. И одинокий человек, приблизившийся к той черте, когда следует позаботиться о судьбе того, что дорого.

– Мне приятно познакомиться с такой личностью. А я Вероника и на сегодняшний день являюсь директором частной библиотеки.

– И именно по этой причине я к вам пожаловал, – пожилой человек продолжал улыбаться, тем самым обрамляя цель своего визита в интригу, пусть даже обреченную на кратковременность.

– И я готова выслушать вас.

– У меня собралась приличная коллекция книг, а также тех, что были написаны мною лично. Я желаю передать их в фонд вашей библиотеки. Если, конечно, это возможно.

Аристарх Эммануилович ощутил волнение, поскольку помнил отказы в библиотеках, в которые обращался несколько лет тому назад. Рассчитывать на кафедру университета, в котором трудился длительный период времени, не следовало ввиду её недавнего расформирования.

– С огромной благодарностью я приму ваши книги. – Вероника не стала уточнять жанровую направленность предлагаемых изданий, полагая, что не смеет поступить иным образом с человеком, признавшимся в сокровенном желании.

– Вы только что сделали меня счастливцем, – профессор приблизился к изящной особе, чтобы поцеловать руку.

– В любой рабочий день недели я буду ждать вас, возьмите мою визитку с контактным номером, – Вероника приняла знак признательности со стороны хоть и довольно возрастного, но остававшегося верным этикету, мужчины.

Вероника давно сделала вывод, что человек в любом возрасте желает сохранять и собственную личность, и присущие своему полу черты образа. Пусть даже просто образа.




Глава 14




Дорога, будто насмехалась над ним, стелившись бесконечным узким полотном, скрывавшимся за невероятно высокими деревьями. Такие он часто видел во время поездок по Америке. Секвойями невозможно не восхищаться. Гигантские деревья и на фоне высоченной горы, тяготевшей коснуться неба, не терялись. И только себя он ощущал устрашающе незначительным, словно был крупинкой, что отделилась от чего-то целого и непомерно большого.

Не испытывая усталости, он устремился вдаль, позволяя себе думать, что секвойи и гора провожали его взглядом, несуществующих глаз. Он наделял деревья и камни особыми свойствами, учитывая, что те, как и живые создания, отбрасывают тень. И опасался, что желает видеть нечто несуществующее в том, что не наделено такими качествами. Он принялся припоминать, видел ли тень от машины или от зданий. Оказалось, что ранее ему не приходило в голову задаваться подобными вопросами. И также само он поймал себя на мысли, что задумываться удается тогда, когда казалось, что стало поздно. Стыд за неведение приобрел продуктивное воплощение – он проникался жаждой познать нечто недоступное. Ради этого следовало идти дальше.




Глава 15




Удовольствие, даже в незначительном количестве, обязано присутствовать, дабы придавать действительности недостающих деталей. А повседневность зачастую лишена отличительных особенностей. То ли дело праздник. Или просто особенный день. И если праздник приурочен к определенной дате, то выбивающийся из общего порядка день имеет право наступить, когда угодно.

Вероника ждала наступление этого самого дня. Тридцать девять лет. Но каждый день отличался от предыдущего незначительными чертами. Даже выходной чем-то походил на будни. И все эти дни на удивление для окружающих не превращались в бесцветные фрагменты жизни. Каждый день ей нравился. У неё попросту не имелось причины тяготиться буднями, выходными и праздниками. А вот особенный день ждала. Она не представляла, каким он должен быть и чем обязан отличаться от своих предшественников, но знала, что способен попрать привычность, а та нравилась Веронике. Кроме того, если что-то нравилось, оно должно было стать защищенным от перемен.




Глава 16




– Я совершила ужасный поступок.

– Тише, я с вами.

– Нет, ты не понимаешь. Я убила человека.

– Позвать врача?

В погруженной во мрак больничной палате внезапно воцарилось молчание. Лежавшая на больничной койке пожилая женщина прекратила попытки подняться и отвернулась от медсестры, изрядно утомленной состоянием пациентки. Лечащий врач богатой женщины полагал, что та тяготится бредовыми идеями притом, что признаков деменции у неё не наблюдалось. Он разводил руками, медсестра норовила лишний раз пригласить его в палату, когда пациентка принималась бушевать.

– Я убила.

– Кого? – медсестра решила, что страдающей женщине следует выговориться.

– Фридриха, – голос пациентки задрожал, и по её лицу покатились слезы. Она прикрыла ладонями глаза, сотрясаясь от плача.

– Кто он? – девушка не знала, как лучше поступить в складывающейся ситуации и не без радости восприняла очередную демонстрацию молчания пациентки, не желавшей продолжать сложный для неё разговор.

Признания также следует дозировать.




Глава 17




– Ненавижу её.

– Тише, чтобы случайно никто не услышал.

– Без разницы, – молодая особа, получившая письменное уведомление о недостойном поведении с посетителем, с грохотом перекладывала деревянные ящики с библиографическими карточками.

– Чего ты так вызверилась на неё? – отличавшаяся флегматичным темпераментом коллега хотела покончить с неприятным разговором.

– Кто вообще её любит? – девушка, получившая повод для обиды, жаждала вытрясти из себя эмоции.

– Здесь?

– Вообще! – Элла давно копила внутри себя ненависть к директрисе и полагала, что безошибочно определила её слабые стороны.

– Откуда же мне знать? – обладательница невозмутимого лица внимательно заполняла электронную таблицу сведений о новых поступлениях ежеквартальных периодических изданий.

– Никто. Вот она и бесится.

– Не знаю, бесится ли она вообще, я никогда не видела Веронику в таком состоянии.

– Одинокая женщина полна зависти к тем, кто имеет семью.

– Не уверена, – Илона попыталась прикинуть, как скоро собеседница прекратит источать злость.

– В том, что она одинока?

– В том, что завидует.

– А как ей не завидовать? – Элла вскинула брови, не веря собственным ушам.

– Чему? – Илона никогда не понимала уверенности людей в том, что им поголовно завидуют те, кто от них отличаются. Ей не было знакомо такое чувство.

– У меня есть муж.

– Думаю, что она сама не хочет создавать семью.

– Неполноценная какая-то, – брюнетка с грохотом захлопнула ящик с карточками и устроилась за своим рабочим столом.

– У неё другой смысл жизни.

– У всех женщин смысл жизни в семье и детях.

– Неправда, – Илона перестала поражаться столь категоричной позиции, но спорить с её приверженцами опасалась из-за неизбежной нервотрепки.

– Что хочешь быть такой, как она?

– В этом нет ничего плохого.

– Быть незамужней в таком-то возрасте, как наша директриса – это позор.

– Перед кем и за что? – рыжеволосая девушка получила основание считать, что коллега высмеивала и её, такую же незамужнюю, как директриса, разве что младшую по возрасту на десять лет.

– Перед нами – теми, кто обрел свое счастье.

– Счастье? – старавшаяся сохранять тактичность девушка не могла сдержать негодование. – Неделю назад ты брала больничный из-за синяка на лице.

– Это бывает в каждой семье.

– Неправда.

– Зато я не одна, – Элла была непоколебима во мнении, что любая женщина испытывала страх не получить предложение руки и сердца.

– Но завидовать такому неодиночеству я бы не стала. Она тем более.

– Ей это не грозит – в её возрасте счастье не обретают.

– Счастье на возраст не смотрит.

– Давай без высокопарных фраз.

– Мы философствуем, – Илона посмотрела на часы, но они не спешили приближать обеденное время, что значило продолжение беседы, изобилующей моральной скупостью.

– Я таким не занимаюсь, предпочитаю более интересные занятия. И есть с кем, – Элла решила, что количество её врагов на работе пополнилось ещё одним человеком.

– А если ей не нужно того, чем ты гордишься?

– Глупости.

– Не все женщины метают о черном коротком платье, хотя кое-кто из великих дизайнеров полагал, что оно обязано быть у каждой женщины. Более того, оно не каждой женщине идет.

– Вот именно. Ей точно не дано быть вместе с мужчиной.

– Ты так горда тем, что состоишь в браке?

– Конечно.

– Почему? – Илона не отказалась бы понять, что заставляет замужних женщин так яростно кричать о своем статусе на весь мир, предполагая, что внятного ответа не получит на свой вопрос.

– Это доказательство того, что я нужна, – Элла не без гордости расправила плечи и вперила взгляд в собеседницу.

– В качестве жены.

– Конечно, женщине именно это и нужно.

– Тебя в этом убедили с детства, как и многих девочек. Но по факту человек способен жить счастливо и в одиночестве, получая удовольствие от других занятий, вещей, увлечений.

– Не нужно искать оправдание невостребованности.

– В чем ты востребована? – Илона сочла необходимостью приглушить чувство такта, не позволявшее ранее ставить на место обидчиков.

– Как женщина.

– Быт и постель?

– А что тебе тоже постель не требуется, как и ей? – Элла ликовала, но на лице собеседницы не дрогнул ни один мускул и морщины на лбу не обозначились, а она ждала соответствующей мимики, ведь подобные слова в её адрес точно бы заставили страдать.

– А даже, если так, то что?

– Что это за женщина такая? – брюнетка разразилась смехом.

– Обладающая широким кругозором, а не суженным до уровня самки, с функциями обслуги.

– Задела тебя за живое?

– Ничуть. Ты выставила себя такой же, как большинство женщин, что отслужат свой срок семье и канут в лету. Убогая участь миллиардов женщин, пошедших на поводу системы, – Илона решила, что и дальше культурничать не стоит, ибо собеседница наглела с каждой секундой.

– Мне неинтересна твоя философия, я живу приземлено и счастливо.

– Счастливо живут и те, кто мыслит не так, как большинство.

– Слабое оправдание.

– Перед кем оправдываться? – Илона провела взглядом по раскрасневшейся брюнетке с головы до ног.

– Перед счастливыми женщинами.

– Мне не приходилось видеть богатого человека, который агитирует окружающих немедленно стать состоятельными. Так же дела обстоят и со счастьем. Им владеют. Им наслаждаются. И просто живут.

– Я счастлива. Поняла меня? – Элла резко вскочила из-за стола и направилась к двери, чтобы не успеть расслышать ответ.




Глава 18




Любовь к дороге пригодилась. В сложившейся ситуации она успокаивала его нервы, или, по крайней мере, память о них, ведь когда-то он был самым что ни на есть стандартным по устройству человеком. Ныне им не был. Но эмоции и ощущения присутствовали. Менее выраженные. Более глубокие.

Пространство менялось, но удивительно органично при всей быстроте появления новых локаций. Они будто объединялись по единому принципу. Безусловно, логика присутствовала и там, где ничто не указывало на неё. Он понимал, почему продолжал поражаться происходящему – не перестроился на новый уровень осознания.

И по этой причине ему следовало довериться той, что умела его успокоить и увлечь за собой. Дороге. Она его учила. Готовила к способности произвести перемены в сознании и увидеть новые горизонты.

А до них следовало преодолевать километры расстояния, но кроме этого и меняться изнутри. Он не был готов кардинально перекроить свое естество. Предполагал, что придется. Когда-то. Дорога обещала справиться и с этой задачей.




Глава 19




Встречая вечер, она всматривалась в его очертания. Без сомнений они имелись у него. Когда-то вечер обладал исключительно характером, ныне он обозначался визуально. И это не были свойственные ему сумерки. В нем будто мелькали силуэты. Не полностью, а фрагментами. Мельком они врезались в поле зрения и тотчас норовили исчезнуть, будто понимали, что их присутствие незаконно.

Ей не хотелось понимать, что за игра теней происходит вечерами. Она не хотела увязывать происходящее с собой персонально. Становилось страшно. И вовсе не тени наводили ужас, а непонимание причины того, что она стала их замечать.

Вероника включила несколько ламп в комнате, не для того, чтобы прогнать тени, а, чтобы позабыть о них. Они стали навязчиво её сопровождать в последнее время. Раньше они докучали ей в детстве, но тогда она не имела пояснения этому явлению, но и сейчас не удавалось понять, откуда они берутся при статичном источнике света.

Ей совершенно не хотелось сходить с ума.




Глава 20




– Она совсем уже плоха.

– Ничего удивительного.

– Мне страшно от того, что она говорит.

– Это бред.

– А, если она говорит правду, что делать? – медсестра нуждалась в четком алгоритме действий.

– Выполнять свои обязанности, – врач одарил дежурной улыбкой сотрудницу и отправился в ординаторскую.

Медсестре ничего не оставалось, как отправиться к пугавшей её пациентке и сделать уколы. Приблизившись к двери, она услышала женский голос, обращавшийся к несуществующему собеседнику. Поддавшись чувству сострадания, девушка поспешила войти в палату.

– Сейчас вам станет легче, – медсестра принялась готовить шприцы для произведения внутримышечных инъекций, рассчитывая только на то, что пациентка не станет дергаться и не создаст дополнительных проблем.

– Я хочу его спасти.

– Кого?

– Фридриха, бестолковая, – пожилая женщина была недовольна невнимательностью молодой особы, которой она намедни сообщила имя человека, что пострадал по её вине.

– Ах, да. Забыла. Не серчайте.

– Мне нужно его найти.

– Так он же мертв, – медсестра и не пыталась понять логику слов, принадлежащих больному человеку.

– Кто тебе это сказал? – пожилая женщина грозно сдвинула брови и зло посмотрела на особу, казавшуюся невыносимо глупой.

– Вы.

– Неправда.

– Вы говорили, что убили его, – девушка полагала, что даже человек, чья память умирала, заслуживал напоминания о сказанном либо совершенном им самим.

– Убить не значит насмерть.

– Ничего не понимаю.

– Тебе и не надо понимать. Зови моего адвоката, – лишившаяся терпения пациентка предприняла попытку привстать, но высокое кровяное давление заставило передумать.

– Завтра может быть?

– Не забудь.




Глава 21




– Не жалеете себя.

– А надо?

– Конечно.

– Зачем?

– Чтобы жить.

– Не смешите меня несмышленая девочка, – Аристарх Эммануилович не оторвал взгляда от бумаг, которые тщательно изучал.

– Что же смешного в моих словах? – сиделка не решилась добавить свое мнение о том, что её подопечный неправильно мыслит, но сочла уместным воздержаться от подобных изречений.

– Беречь то, что себя исчерпало, невозможно. Это оксюморон.

– Что?

– Пока я не подарил свою коллекцию книг библиотеке, могу преподнести вам в дар отличный толковый словарь. Не желаете?

– Зря вы меня пытаетесь обидеть, Аристарх Эммануилович, я хоть и плохо образована, а хороший человек, – сиделка не смогла стерпеть очередной выпад в свой адрес.

– Ни в коем случае не пытаюсь и тем более, обижать, всего лишь даю советы. Поверьте, старику, деточка, образованность не сделала никого злым или добрым, всего лишь умным.

– А что толку с того ума?

– Ум всему придает детали и оттенки. А те уже формируют глубину восприятия.

– И что с того?

– Если глупость сравнить с яблоком, то исключительно нарисованным, а ум представляет собой настоящий фрукт. Разницу улавливаете?

– Не такая я уж необразованная, чтобы не отличить съедобное яблоко от бумажного.

– Это вы конечно, сможете. На завтра приготовьте мне мой бордовый костюм, – Аристарх Эммануилович махнул сиделке рукой, давая понять, чтобы она оставила его одного. Он не мог себе позволить утомиться раньше времени, а чужая глупость лишала его сил.




Глава 22




Высота давит на все, что оказывается меньше. В исключительных случаях она оказывается бесполезной. Ему вопреки желанию доводилось созерцать величие мира. Тот показывался с многочисленных ракурсов. В какой-то мере ему нравились создающиеся картины, но не терпелось отыскать собственное место в огромном пространстве. А вот границы себя самого проступали слабо. Где находился он сам и где начинался окружающий мир, не удавалось определить.

Когда-то он без труда себя ощущал. И это чувство не терпелось восстановить. Его пугала одна только мысль о том, что этого более не произойдет. Зато он обрел невесомость. Его ничто не отягощало. Прежний груз был оставлен, разве что не припоминалось на каком этапе. Он сам при этом никуда не делся. Остался собой, но другим. А вот каким, следовало определить.

Дорога опять пришла на помощь и, не прикасаясь к нему физически, увлекла за собой, словно взяла за руку. Она его спасала от самого себя. От мыслей, не позволявших использовать обретенную невесомость.




Глава 23




– Я дождусь того, о чем прошу?

– Не волнуйтесь, ваша просьба передана и в ближайшее время к вам явится адвокат.

– Пусть он волнуется: я ему плачу за это.

– Вам нужно поспать, – медсестра протянула пациентке емкость с таблетками и стакан с водой.

– Подождет все это.

– Вам не следует пропускать прием медикаментов.

– Сама знаю, что следует, а что – нет.

– Миссис Хоннор, я всего лишь исполняю свои обязанности, пожалуйста, выпейте таблетки. Мне нужно сдавать смену и отправляться домой, отдыхать, – молодая женщина испытывала нехватку сил особенно остро после общения с данной пациенткой.

– Успеешь отдохнуть.

– Пожалуйста, выпейте ваше лекарство.

– Приставучая какая. Ненавижу таких людей. Давай уже свои таблетки, – пациентка взяла стакан с водой, приготовившись исполнить чужую просьбу притом, что её оставалась не удовлетворена. Раньше она такого никогда не допускала.




Глава 24




Изоляция от общества на добровольных условиях зачастую видится непозволительной роскошью. Она на неё права не имела, но не переставала о ней мечтать. Отсутствие альтернативного источника дохода и внушительной финансовой подушки преграждало путь к тому образу жизни, что прорисовывался в мельчайших деталях в воображении. Впереди имелось достаточно времени для исполнения собственного желания.

Вероника вошла в кабинет и приблизилась к окну. Солнечная погода взывала к людям, дабы те уделили ей внимание. В такие мгновения погода обладала сходством с жизнью. Та также само пыталась обратить на себя взор человека, спрятавшегося от неё за ворохом незначительных дел.

Она представила себе человека с высоты птичьего полета. Его место было на берегу океана или же высоко в горах, а может совершающего лесную прогулку. И таких людей хватало, а они терялись среди лиц, сокращавших жизнь в офисных помещениях или в производственных цехах. Единицы из миллиардов людей, не ценивших скоротечности жизни, оказывали сколь-нибудь значимое влияние на цивилизацию. Просто трудились. Ради своего выживания в условиях общества. Но не жили в условиях внешнего мира.

И она была такой же – оторванной от настоящего потока жизни со всей его подлинной сутью.




Глава 25




С возрастом выход в свет превращался в значимое событие. Поступок. И он не без удовольствия и безо всяких усилий совершал его. Отглаженная ткань костюма подчеркивала солидную стоимость. Для него данная цифра, а он хорошо её помнил, ничего не значила. Его выбор базировался исключительно на ассоциациях. Костюм бордового цвета уносил его в тот период времени, когда он встретил свою последнюю супругу. Четвертый брак стал самым счастливым. Его избранница предпочитала бордовый цвет другим вариантам. И он стал любить тоже, что и она. Он пропитывался её вкусами и желаниями, как парфюмом, который она без жалости использовала, нарушая требования этикета. Весь их дом благоухал сочетанием древесины, сандала и розы. Аромат остался до сих пор. Она давно ушла. Но не перестала существовать для него персонально.

Аристарх Эммануилович приблизился ко входу в библиотеку. В этот раз он внимательнее рассматривал здание, которому собрался доверить свои детища. Архитектурный стиль указывал на предпочтения владельца библиотеки. Бесспорно, этот человек ценил классику и уважал то, что норовило уничтожить безжалостное время. Только таким людям следовало доверять творения, которые надлежало спасти от времени. Профессор приложил все усилия, дабы его наработки не исчезли вместе с ним, когда настанет день, отравляющий суть бытия.

Поднявшись по лестнице, он поблагодарил свои ноги, досаждавшие болями, что в столь важный момент они не подвели. Не успев подойти к кабинету руководительницы библиотеки, он увидел её появившейся в дверях. При виде молодой женщины, внешне отвечавшей его представлениям о красоте, он мысленно восхитился коварством природы. Создавать красоту для её медленного и неизбежного уничтожения виделось абсурдом, издевкой и ударом.

– Здравствуйте, профессор.

– Приветствую, Вероника. Вот прибыл, как и обещал со своими детищами.

– Я готова их принять.

Вероника приблизилась к старику, чтобы пожать ему руку.

– Э, нет, женские руки достойны поцелуя, а не рукопожатия, – профессор повел себя так, как ему было привычно с оглядкой на этикет.

– Благодарю, – она терялась всякий раз, когда сталкивалась с демонстрацией достойного воспитания. Именно этого ей недоставало в общении с людьми своего времени.

– Служба доставки обязалась до обеда привезти мои книги. Уже ваши.

– Прошу вас пройти в мой кабинет, чтобы подписать документы, которые узаконят нашу сделку.

– Без возражений. И если вы располагаете временем, позволю себе немного рассказать об одном из моих трудов.

– В таком случае нас ждет отличная часть дня, претендовавшего быть посредственным, но не оправдавшего собственных заявлений.




Глава 26




Вопреки всему требования некоторых людей подлежат удовлетворению. Хотя бы отчасти. Таковым выступало кредо, за которое ему солидно платили, и за длительный период времени он привык соответствовать ожиданиям клиентов. Собравшись почти что впопыхах, Джордж Гриэн отправился в мемориальную больницу. Не успев попасть на нужный этаж, он столкнулся с врачом, предположив, что тот занимается лечением его клиентки.

– Позвольте поинтересоваться, не вашими ли заботами меня пригласили в это учреждение к миссис Хоннор?

– Именно. А вы тот самый Гриэн?

– О да, прибыл, как только получил сообщение.

– Вы можете отправиться к миссис Хоннор в палату, и этим сослужите мне огромную пользу, ибо пациентка ведет себя довольно странно. Может быть, ваше присутствие окажет на неё положительное воздействие.

Врач поспешил по своим неотложным делам, а адвокату ничего не оставалось, как направиться в палату, не пытаясь и предполагать, о чем зайдет речь.

– Здравствуйте, моя самая любимая женщина, – Гриэн знал, что миссис Хоннор в молодые годы пользовалась вниманием мужчин и так и не отвыкла от этой манеры общения. – Чем могу быть вам полезен?

– Хватит уже расшаркиваться, старина Гриэн, я вменяемая и прекрасно понимаю, что в моем возрасте все эти комплименты выглядят насмешкой.

– Что вы…

– Прекратите, я сказала. Я вас вызвала по серьезному вопросу. Сядьте, не маячьте надо мной.

Адвокат послушно устроился в удобном кресле, предназначенном для посетителей, полагая, что таковых у постели миссис Хоннор особо-то и не бывало.

– Слушаю вас.

– Вы обязаны найти духи.

– Кого?

– Что, а не кого, – миссис Хоннор терпеть не могла медленно соображавших людей, а Гриэн, по её мнению, к таковым не относился. Она не любила ошибаться.

– Какие духи? – адвокат внимательно смотрел на клиентку, ища подтверждение своим предположениям относительно её ментального состояния.

– Я в своем уме. Хватит уже дырявить меня взглядом.

– Тогда я весь во внимании.

– Это и следовало сделать с самого начала. Итак, существуют духи, которые принадлежали мне на протяжении долгих лет. Не так давно их продали на аукционе, устроенном моей дочуркой. Я не злюсь на неё, ибо она не была в курсе моих секретов. А духи обладают таковым. Они нужны мне.

– Мне купить вам духи?

– Гриэн, когда вы успели стать бестолочью? Я вам за это не платила, а если это сделали другие ваши клиенты, им и демонстрируйте подобное поведение. Мне нужны мои духи, – миссис Хоннор злилась и в такие моменты становилась вопреки привычному мнению моложе на пару лет, хоть те и терялись на общем фоне старости.

– Где мне их найти?

– Вот это вы и должны сделать. Я не знаю, где они находятся. Если вы их отыщете, отплачу так, что век будете меня помнить.

– Помогите мне хоть какими-то сведениями.

– За это и заплачу. Действуйте.

Гриэн знал, насколько бесполезно спорить с миссис Хоннор и, поднявшись с кресла, поспешил к выходу.




Глава 27




Горизонт обязан хотя бы интриговать, если не желает радовать видами. Предоставленный в его распоряжение был особенным, таких он раньше не видел. Следуя в направлении линии горизонта, одинокий путник обманывался: впереди ничто не начиналось, и ничто и не завершалось. Ему приходилось идти. С остановками. И не потому, что уставал, а потому что не владел пониманием, когда все завершится, впрочем, и не знал, что именно происходит.

По бокам располагались пейзажи, спешившие сменить друг друга, и он сам не заметил, как проникся их игрой и стал ожидать, что последует дальше. Пусть даже впереди виднелась неопределенность, но периферия обладала вполне ясными чертами.

Выдернув из общей картины очертания раскидистого дерева, он воспользовался правом отвлечься от дороги. И от горизонта, продолжавшего вести себя отстранено.

Немного времени никогда не помешает, чтобы потратить его исключительно на собственную персону. Раньше он так не считал. Впрочем, оборачиваться назад не имело смысла, даже при всем желании изменить содеянное. Невозможность пресекала все попытки. А потому накопленный опыт на прошлое не распространялся. Зато имело смысл остановиться ненадолго, давая отдых уму и телу.




Глава 28




– Он не найдет его.

– Кого?

– Того, кого я убила.

– Я вас совершенно не понимаю, – медсестра, старавшаяся услужить пациентам, постаралась придать лицу соответствующее выражение.

– Будто ты смогла бы это сделать, – фыркнула пожилая женщина.

– Понять?

– Вот и я том же. Иди, давай уже. Позови мне мою медсестру.

– Но, она сдала смену.

– Ладно, тогда ты посиди со мной, – миссис Хоннор была не в духе, что стало привычно для младшего медицинского персонала, которому доставалось от неё с лихвой.

– Что я могу сделать для вас? – девушка не выглядела обидевшейся: она научилась пропускать мимо ушей слова, принадлежавшие либо больным, либо богатым людям.

– Ничего. Сиди и слушай. Тебе же все равно, что я буду бормотать.

– Зачем вы так.

– Я говорю правду. Всегда, – миссис Хоннор указала рукой на чашку, стоявшую на тумбочке, и выжидающе посмотрела на медсестру, отмечая её замешательство. – Не стыдись своих чувств. Не должна ты меня слушать. Злая я. Знаю.

– Болезнь многое позволяет и прощает.

– Милочка, в том-то и дело, что я не больна.

– А что же тогда вас сюда привело? – медсестра не хотела обижать человека, по её мнению, демонстрировавшего признаки пусть непонятной, но все-таки болезни.

– Другого места не нашлось, – миссис Хоннор рассмеялась, заставив вынужденную собеседницу в очередной раз прийти в замешательство.

– У вас же имеется дом и, в конце концов, дочь, которая, как я поняла, любит вас.

– В этом мире осталось мало любви.

– Я бы не сказала, что у вас прохладные отношения с дочерью, – молодая особа не скрыла удивления, отметившегося на её чрезмерно наивном лице.

– Правильно, у нас с ней по сей день полное взаимопонимание.

– Тогда я вас не понимаю.

– Об этом я тебе уже говорила. Но ты начинаешь слушать.




Глава 29




Она позволяла погоде одевать себя так, как полагалось. Солнечное утро и почти полное отсутствие ветра разрешили остановить выбор на платье, фасон которого сочетался с мягкостью ткани. Оценив собственное отражение в большом напольном зеркале, белокурая особа дополнила внешний вид аккуратными украшениями и неизменным парфюмом. По комнате распространился приятный и знакомый аромат. В очередной раз вспомнился странный флакон с остатками духов, почему-то продававшийся на аукционе. Столь необычный подарок в виде начатых духов какой-то неизвестной женщины, она восприняла с недоумением. Скрыв его от мужчины, она предпочла показать себя безучастной. Он понял все, как и полагалось, и более не напоминал о себе. Ей это и требовалось.

Из своей жизни Вероника безо всяких сожалений выдворяла всех мужчин, что норовили приблизиться к ней. Причин такого поведения она не искала, довольствуясь знанием о том, что те имелись. Она перестала тяготиться комфортом одинокой жизни. Оказалось, что он умеет защищать. Или так просто казалось.




Глава 30




Дом, который покинули дети, наполняется ощущением родительской бесполезности. Он не имел детей, ему их заменили научные труды. И он их отправил в свободное плавание, отдав частной библиотеке. Разве что, один из проектов все ещё возлегал на рабочем столе. Ему оставалось дополнить труд несколькими страницами и после отправить издателю, терпеливо ожидавшему макет рукописи с учетом правок. А уж после того, как книжное издание в единственном экземпляре придет по почте, он передаст его Веронике. Лично в руки. Столь удивительной девушки он давно не встречал в современном мире. Она воплощала собой квинтэссенцию женских качеств, культивируемых в разных веках.

Аристарх Эммануилович пробежался глазами по главе, содержавшей всего несколько абзацев, уделявших внимание причине выбора редких языков для компоновки в один. И этому языку надлежало использоваться на определенных условиях. Ему никогда не приходилось бывать среди лиц, в своем общении сочетавших латынь либо более древние языки с привычным. Зато он неплохо понимал причину такого лингвистического поведения.

Язык, допустимый к изучению и использованию малым количеством лиц, выделял их из общей численности людей, формируя вокруг них ореол избранности. Примеряя на себя роль носителя особого языка, он ощутил, сопричастность к чему-то сакральному. Впрочем, знание латыни обеспечивало ему такую возможность. Язык священнослужителей и врачей не использовался обычными людьми. И таким образом, оказывалось влияние на умы обывателей, заставляя их трепетать от непонимания.

Сочетая лингвистические знания с семантическими, он и сам был в состоянии вывести уникальный способ общения между избранными особами.

Задумавшись об искусственно-выведенных языках, Аристарх Эммануилович вспомнил человека, встретившегося ему пару десятков лет тому назад. Образ этого человека слегка померк, что было вполне естественным, ибо время мало что щадило, даже воспоминаниям от него доставалось. А вот что сохранилось так это уникальный язык, который создал этот самый малознакомый чудак. Ему потребовались услуги филолога с уклоном в семантику, а Аристарх Эммануилович отличался неконтролируемой тягой к изучению всего старого, при этом нового. Предоставленный ему язык был отменной модернизацией мертвого и нескольких действующих языков. Зачем это потребовалось владельцу уникального словаря, профессор не мог и представить, а расспрашивать не позволяло воспитание. Так он и не узнал до конца тайну рукописного словаря, хранившегося в его книжном шкафу.

Переборовши лень, обусловленную годами и хворью, он встал из-за стола и подошел к шкафу. Уникальный словарь все также лежал на верхней полке, на которой профессор выставлял редко используемые книги. Всему приходит время, в том числе и исключениям из правил.

Словарь казался недостаточно толстым, как надлежало, но в отличие от своих собратьев по предназначению, мог оказаться занятной забавой для лингвистов, а те точно должны были бы пожаловать в библиотеку. Профессор уважал единомышленников и посчитал себя должным довести до ума проект, отложенный на более подходящее время.

С молодости он опасался уйти из жизни, не поставив финальной точки в своем труде.




Глава 31




– Ты сделаешь так, как я велю.

– Хорошо, но только после приема необходимых препаратов.

– Какая же ты упрямая.

– А я у вас этому учусь, – медсестра рассмеялась, и на удивление пожилая пациентка последовала её примеру.

– Все мы чему-то друг у друга учимся. Даже плохому.

Миссис Хоннор выпила таблетки, принесенные медсестрой, и с улыбкой посмотрела на опешившую девушку.

– У вас сегодня хорошее настроение, – медсестра приятно удивилась состоянию ворчливой пациентки.

– И со мной такое случается.

– Я готова исполнить ваше желание.

– Позови моего бестолкового адвоката.

– Так он же на днях у вас был.

– Помню. Звони этому бесполезному парню.

– Вчера ему позвонили по вашей просьбе, – медсестра не скрыла озадаченности, обусловленной состоянием пациентки.

– И не волнуйся, я бываю растерянной, – миссис Хоннор покачала головой из-за той поспешности, с которой медсестра заподозрила её в утрате памяти.

– Хорошо, – девушка же сочла за необходимость поставить в известность об инциденте лечащего врача одиозной пациентки.

Дверь в палату скрипнула, заставив обеих женщин повернуться в её сторону. На пороге возник адвокат и выглядел он, как и часть медперсонала, сталкивавшегося с его клиенткой. Утомленный мистер Гриэн приблизился к постели женщины, не пытаясь изображать непринужденность. Воспользовавшись возможностью, медсестра прытко выскользнула из палаты.

– Вовремя. Порадовал меня, – миссис Хоннор едва по щеке не похлопала человека, работавшего на её интересы.

– Это моя работа.

– Нет. Твоя работа не являться ко мне, как официант без промедления, а исполнять поручения.

– Учту.

– Ничего подобного. Ладно, слушай меня, мой дорогой, – миссис Хоннор напустила на себя любезность, что делала не только тогда, когда желала расположить к себе собеседника, а и когда находилась в хорошем расположении духа.

– Весь во внимании.

– Тебе нужно найти мои духи.

– Вы уже об этом говорили, – Гриэн рассчитывал на то, что миссис Хоннор отменит исполнение нестандартной просьбы.

– Что толку?

– Я займусь наведением справок по этому вопросу.

– И сделать это нужно, как можно быстрее, – казалось, что миссис Хоннор не слушала того, что ей отвечал адвокат, а продолжала озвучивать начатую мысль. – Время играет против него.

– Кого?

– Его.

– А, поточнее, – Гриэн имел привычку воспринимать всех своих клиентов в соответствующей им манере и достаточно спокойно, что не распространялось на миссис Хоннор. Она обладала талантом выводить из себя самых выдержанных особ.

– Фридриха.

– Мне потребуется больше сведений.

– Да, поговорим мы с тобой о моем прошлом. Найди мои духи, – пожилая женщина смотрела на собеседника, как ему казалось, с издевкой в глазах.

Гриэн владел представлением о диагнозе клиентки и не мог понять, с чем связано её странное поведение.

– Я приложу все усилия.

– Ты выполнишь это поручение. Без колебаний своей правильной натуры.




Глава 32




Достигнуть состояния внутренней тишины в условиях нахождения в социуме непосильная задача, и она с ней не справлялась. Ощущая на своей спине колючий взгляд, она безошибочно определила, кому тот принадлежит.

– Элла, зайди в мой кабинет, – не поворачиваясь лицом к подчиненной, Вероника отдала распоряжение и продолжила подниматься вверх по лестнице.

Застывшая возле поручня девушка не могла понять, как удавалось директрисе определять, кто именно находится позади неё. От такой демонстрации интуиции становилось страшно. Впрочем, интерьер частной библиотеки и само старинное здание нагоняли жути. В таком помещении только привидений недоставало. Элла задумалась и о необычной внешности директрисы. По женщине, обладавшей допустимым уровнем изящества, не так просто было определить возраст, а стиль одежды отличался специфичностью и казался винтажным, к тому же и цветовая гамма ограничивалась коричневой, бежевой и черной тональностями. Иногда Элле казалось, что Вероника и сама была привидением, разве что осязаемым и лишенным прозрачности. Но на счет последнего утверждения девушка могла поспорить с самой с собой, потому как Вероника передвигалась едва слышно и когда шла по коридору, никто не слышал её шагов, а ведь она ходила на каблуках.

Решив не доводить ситуацию до критической, Элла направилась в кабинет директрисы, не предполагая, о чем та намеревалась с ней побеседовать, и, не успев взяться за ручку закрывшейся двери, услышала голос Вероники.

– Входи.

– Я, – Элла замешкалась.

– Не утруждайся, – Вероника в упор смотрела на подчиненную, резко побледневшую, что совершенно не произвело на неё впечатления. – Библиотека, в которой ты работаешь, создана на часть средств, пожертвованных уважаемым человеком, причем полвека тому назад. Этим человеком был выходец из семейства наследных графов, и звали его Иваном Федоровским. Он был приверженцем идеи благотворительного развития творчества и образования. На базе библиотеки несколько десятков лет тому назад действовала академия для философов. Здесь все пропитано этикетом, культурой и утонченностью не только слова, но и мысли.

– Зачем…

– Каждый, кто работает в библиотеке, обязан знать историю развития данного учреждения.

– Я…

– Ты ничего не пытаешься узнать ни о библиотеке, ни о людях, что причастны к её развитию, – Вероника не позволяла подчиненной парировать, будто отчитывала провинившуюся служанку. – Тебе предоставлялся испытательный срок, но ты предпочла истратить время на бесполезные беседы обо мне.

– Я…

– И я в курсе того, насколько ты ненавидишь меня и что злословишь. Неужели ты думала, что подобное поведение сойдет тебе с рук?

– Илона…

– Никто ничего мне не докладывал.

– Тогда откуда вы узнали? – девушка испугалась не на шутку, особенно блеска, появившегося в глазах директрисы.

– Ты уволена, – Вероника смотрела на обладательницу колкого язычка с едва скрываемым пренебрежением.




Глава 33




Пространство, выныривавшее из-за горизонта, обязано было обеспечить новизну. Но нет, все те же виды, лишенные чужих очертаний, простирались перед его взором. От одиноких картин, сменявших одна другую, усиливалось отчаяние. Он переставал верить в обретение наполненных смыслом горизонтов. А именно они увлекали его вперед. Лишившись осмысленности собственного пути, он задумался о том, чтобы повернуть назад. Вот только при смене направления движения видневшееся впереди превращалось в такие же самые горизонты. Не имело смысла менять маршрут. Только движение вперед обладало правом на надежду.

И он упрямо направился вдаль. К линии горизонта, не забывая тормошить собственный оптимизм, дабы тот не улизнул под напором рационального осмысления.

В некоторых ситуациях разум становился худшим советчиком. Ему следовало взять паузу, чтобы нечто глубинное, таящееся внутри, сумело прорваться вперед и оценить происходящее с другого ракурса. Ему казалось, что чувством, перед которым мерк разум, являлась интуиция, обеспечивавшая пресловутое предчувствие. Разум не умел так обнадеживать.

Пространство тумана и теней не подчинялось доводам разума.




Глава 34




– Знаю, некоторые книги кажутся совершенно лишними, будто были написаны от нечего делать – не верьте этим ощущениям. Книги не бывают ненужными, и у каждой где-то существует свой читатель, пусть даже единичный. И он обязательно придет за своей книгой.

– Разделяю ваше мнение.

– Сегодня я кажусь настроенным поэтично, и это обман. Я серьезен, как никогда.

– Ни поэтичность, ни серьезность не помеха для плодотворной беседы.

– Поражен вашей мудрости, особенно с учетом юных лет, – пожилой мужчина не помнил уже, когда льстил, а потому не сомневался в искренности своих, пусть даже высокопарных, слов. В её время такие речи не принимали, но она виделась исключением.

– И я вас в свою очередь обманула, – по помещению, отданному в распоряжение книг, пронесся звонкий смех.

– И в чем же?

– Юность.

– Я не ошибался, упоминая данное слово, – профессор не позабыл, насколько важно быть аккуратным в высказываниях, беседуя с женщинами и девушками.

– Мне приятно это слышать.

– А на моем фоне вы воплощаете собой именно её.

– Предлагаю вернуться к книгам, – Вероника дозировано и максимально аккуратно обсуждала темы, связанные с возрастом. Для неё этой характеристики не существовало, но это не значило, что и окружающие придерживались такого же восприятия своих и чужих лет.

– О да, мои любимые книги, теперь они в надежных руках, – профессор со всей искренностью улыбнулся. – Итак, я принес вам словарь, в котором, наверное, ни у кого не возникнет потребности, но в него был вложен титанический труд.

Аристарх Эммануилович как-то по-особенному сжимал в руках книгу в переплете, выполненном грубо, будто и не мастером в данном деле. На обложке и вовсе значились существенные следы времени, смешавшиеся с отпечатками пальцев людей, державших книгу в руках. Профессор не стал дожидаться, когда издательство напечатает словарь: все тот же страх не успеть заставил спешить.

– С огромным удовольствием ознакомлюсь с ним, – Вероника полагала, что обделять вниманием книги не имела права, и не только из-за рода деятельности.

– Тогда не стану много говорить, а позволю вам самостоятельно разобраться, что к чему с книгой, которая последней покидает надежное убежище – мой дом.

Профессор кивнул головой директрисе библиотеки и направился к выходу. Остановившись у дверей, он обернулся, и ему сделалось приятно от того, что его провожала взглядом молодая женщина. Так и должно быть.




Глава 35




Чаще всего он готовился к установлению неприятной атмосферы в беседе, но в этот раз ошибся. В прихожей его встречала приветливая молодая женщина, норовившая побыстрее проводить в гостиную неожиданного гостя.

– Полагаю, что вы пришли обсудить со мной что-то довольно увлекательное?

– Если можно, так сказать.

– Мамино поручение исполняете?

– Совершенно верно.

– Что же она пожелала на сей раз? – миловидная женщина высказалась так, будто желала иронизировать, но её лицо говорило об обратном.

– Духи, – мистер Гриэн счел уместной краткость.

– А не могли бы вы пояснить?

– Парфюм, принадлежавший вашей матери, следует отыскать и вернуть ей. Единственное, что мне о нем известно, так то, что он был продан на аукционе.

– Припоминаю, что нашелся какой-то странный покупатель, решивший приобрести начатый флакон духов. Но они и в самом деле, были раритетными.

– А можно детальнее? – адвокату не приходилось изображать вовлеченность в беседу, ибо она касалась его интересов.

– Выпуск этих духов датируется 1760 годом, причем это была лимитированная серия. Я не припомню имя венецианского парфюмера, который их создал, но оно выгравировано на металлическом обрамлении бутылочки.

– Мисс Нора, опишите мне саму бутылочку с парфюмом.

– Бутылочка из темно-коричневого стекла в форме капли и помещенная в металлическую капсулу, похожую на паутину, инкрустированную камнями. Название не помню, но что-то на подобие Mites de Lusterium


.

– Сколько миллиграмм вмещала емкость?

– Не меньше стандартных 100 миллиграмм.

– Вы помните запах?

– Что вы, мистер Гриэн, даже мама не позволяла себе откупоривать флакон и хранила его в сейфе.

– Видимо они неимоверно дорогостоящие. Кстати, за сколько их удалось продать? – адвокат внимательно слушал все, что говорила собеседница.

– Не так уж и дорого, как может показаться, всего-то за тысячу долларов.

– В каком аукционном доме был продан парфюм?

– В «Old-House». Кажется, торги по предметам старины проходят только там, – Нора ждала наступления момента, когда гость завершит расспрашивать о том, что не играло для неё никакой роли.

– Не сталкивался, признаюсь. Как давно вы их продали?

– Меньше месяца тому назад.

– Благодарю вас за информацию, мисс Нора, – адвокат не стал советовать дочери своей клиентки навещать мать почаще, полагая, что столь милая особа заслужила право на спокойную жизнь.




Глава 36




Редчайшие явления, будто тщательно выбирают достойного зрителя, прежде чем обозначат свое существование. Определенно его избрали. Только до сих пор не понял для чего именно. В его положении и поиск ответа на данный вопрос воспринимался нелепицей, как некий оксюморон. Существовал ли он вообще? А фата-моргана, никогда не являвшаяся ему ранее, во всей красе распростерлась немного выше линии горизонта.

Невероятное по архитектурной эстетике здание виднелось вдали. Оно было всего лишь оптической иллюзией. Миражом. Существующим где-то, но не здесь.

А он сам? Не был ли он иллюзией самого себя? А может раньше он был всего лишь миражом, а только сейчас обретал наполненность, отсоединившись от примитивного потока бытия либо от упрощенного его восприятия?

Что-то непонятное вышвырнуло его из привычной жизни, и он оказался в пространстве туманов, девственной природы с ощущением бестелесности, но при этом наделенным способностью испытывать чувства.

Так не бывает в мире, кажущимся реальным. Он существовал вне его, а значит, настало время изучать иные законы взаимодействия с пространством. И заново учиться воспринимать самого себя.




Глава 37




Случайности кажутся невинными, но она им не доверяла, подозревая в коварности. Веронике стало казаться, что вокруг неё создается какая-то особенная атмосфера, предваряющее наступление значимого события. Вероятнее всего следовало дождаться маломальского прояснения, вот только словарь появился будто неслучайно. Его-то она решила забрать домой, чтобы ознакомиться с содержимым. Дождавшись наступления той части вечера, когда чтение наилучшим образом заполняет пустоту, она взяла книгу, представлявшую ценность для профессора.

Вероника пробегала глазами по словам, абсолютно незнакомым, но некоторые напоминали те, что фигурировали в записке, прилагавшийся к старинным духам. И снова предчувствие, не указывавшее на что-то определенное, напомнило о себе. Именно сейчас ей не хотелось внимать ему. Вероника направилась в спальню, чтобы достать из шкафа коробку с парфюмом и запиской.

В очередной раз красота флакона заставила восхититься собой. Изящная работа мастера заслуживала оваций от почитателей искусства, а уж никак не темноты платяного шкафа, куда Вероника прятала подарок мужчины, вполне заслуженно обидевшегося на неё. Она причинила боль. Этого она не особенно желала. Иначе попросту не могла. Но не сожалела. За иллюзией страстных объятий, желаемых женщиной, скрывалась примитивность современных отношений. Меньше всего ей требовалась пошлость, диктуемая модой, кроме того и сопровождаемая спешкой. Человек, которого она случайно встретила в деловом центре Калифорнии, не выбивался из числа тех людей, кто обладал данными чертами. В юности она могла бы ошибиться, но только не сейчас, когда стала женщиной, обремененной мудростью. Теперь-то она знала, отчего с легкостью отказывалась продолжать отношения. Страсти было слишком мало, чтобы подпустить ближе допустимого человека, не готового любить.

Отставив в сторону флакон, безмолвно призывавший воспользоваться его содержимым, она развернула записку. Фразу, написанную каллиграфическим почерком, что указывало на бережное отношение к словам, Вероника зачитала вслух: «Librarium que ste spifical antuare li ar».

В словаре отыскать перевод не составило труда. Куда сложнее оказалось понять суть написанного, дословно переведенного, как: «Библиотекариум, представляющий собой особенный антураж». Следующее предложение было коротким, но также не понятным.

«Mae hi yn mavidе la»


.

Вероника догадалась, что прочитанное ею представляло собой сочетание нескольких языков, причем не только латыни, испанского и нормандского, которые она определила при помощи переводчика в браузере. Лингвистический список мог претендовать на значительную полноту. Неожиданно ей захотелось спать. Непреодолимо. Так словно она изрядно потрудилась за день и обессиленно сидела на стуле. Спорить со сном напрасная задача. Постель приняла женское тело в свои объятия, и нежность шелковой простыни как-то по-особенному воспринялась кожей.




Глава 38




Он не пытался понимать не шедшую из головы девушку. Этому его научил ещё отец, растивший сына самостоятельно и менявший мачеху за мачехой. Седовласый с подтянутой фигурой мистер Орхан производил на женщин достаточное впечатление, чтобы те приходили в его дом и даже старались понравиться постоянно хмурому мальчишке, предпочитавшему проводить время с книгами, а не со сверстниками. Мачехи быстренько ретировались из шикарного дома, но вовсе не из-за угрюмого ребенка, а по причине непостоянства его отца. А мальчик привык видеть, как быстро крушатся союзы мужчины и женщины. Привык и к перепадам настроения отца, впрочем, и его избранницы не отличались эмоциональной стабильностью и могли позволить себе яркие приступы истерики и визиты посреди ночи, когда их никто не ждал.

Маленькому Дамиру все это стало видиться само собой разумеющимся. Он и не представлял себе женщину, не учиняющей театральную истерику. Вероника отличалась от них, но незначительно. Присущие ей гордость и чувство собственного достоинства в сочетании с особым стилем одежды заставляли воспринимать эту особу с опасением и благоговением. Он посчитал, что достоин именно такой женщины и что только он обладает правом очаровать её. Поспешное предвкушение победы обернулось для него разочарованием.

Так его никто не обижал. А он не привык прощать обиды.




Глава 39




Туман, сдружившийся с прохладой, норовившей проникнуть внутрь тела, рассеялся. Он уплывал за линию горизонта, придавая тому недостающей четкости. Он ждал этого момента. Тот настал, и он понял, что не представляет, как распорядиться исполнившимся желанием.

Он мог идти дальше, но отсутствие направления, заставляло оставаться на одном месте. Он прикрыл глаза, взяв незначительный тайм-аут. Ни одной мысли, претендующей на озарение, не появлялось. Туман, избавивший от своего присутствия окружающее пространство, переместился внутрь него. Для его извлечения недоставало знаний, как и для понимания дальнейшего маршрута.

Ситуация, тяготившая его, разительно изменилась, как он и желал, но стало только хуже.

Пространство, обретшее четкость, не разделяло чужой растерянности – оно жило собственной жизнью, и он должен был ощущать себя его частью.




Глава 40




Старинное здание гармонировало с названием, указанном на вывеске, размещенной над входом. В такие дома ему нравилось заходить, но не общаться с теми, кто в них находился. И вовсе не потому, что незнакомые ему люди оказывались неприятными, напротив, они производили чаще всего хорошее впечатление, чего нельзя было сказать о нем самом. В некоторых случаях адвокаты, представлявшие интересы какого-то влиятельного либо просто богатого человека, воспринимались персонами, вторгающимися в частные владения.

Ступив на порог «Old House», он ожидал проявление уже ставшей знакомой реакции. Эти издержки профессии ничуть не сказывались на качестве выполняемой им работы.

– Чем я могу вам помочь? – к мужчине, одетому в костюм, давно вышедшему из моды, подошла девушка, на бейдже которой указывалась занимаемая ею должность.

– Мне следует пообщаться с организатором торгов части имущества миссис Хоннор, адвокатом которой я выступаю.

– Думаю, вам нужен директор аукционного дома, – с лица администратора стерлась приветливая улыбка, что собственно, он и ожидал увидеть.

– С удовольствием, – мистер Гриэн сохранял невозмутимость, и удивить его пока не успели.

Адвокат проследовал за девушкой, спешившей проводить его к кабинету директора, пытаясь сформулировать обоснование поисков проданного лота.

– Входите, – администратор распахнула двери кабинета руководителя учреждения.

– Докладывать директору обо мне не станете?

– Все уже сделано, – девушка показала непрошенному гостю смартфон, с которого она отправила сообщение, и поспешила удалиться.

Гриэн решительно вошел в кабинет и увидел стоявшего у стеллажа с картотекой мужчину, одетого так, словно он только что с утренней пробежки вернулся.

– Проходите, не стесняйтесь. Я сейчас поищу папку с файлами о лотах миссис Хоннор.

– Так быстро.

– А чего тянуть резину, все равно же эти сведения вы, как адвокат сумеете получить. Я не привык тратить чужое время. Кстати, кофе или чай желаете?

– О, спасибо, но не стоит беспокоиться.

– А вот и файлы, – директор аукционного дома извлек из ящика тонкую папку, и бегло ознакомившись с её содержимым, протянул адвокату.

– Благодарю вас, – Гриэн принялся изучать листы, вложенные в папку, спеша отыскать тот, который представлял собой наибольшую ценность. – Здесь представлены сведения не по всем лотам.

– Как это?

– Отсутствуют данные о флаконе старинного парфюма, проданного с аукциона.

Хозяин кабинета энергично отобрал папку у адвоката и положив её на свой рабочий стол, принялся самолично пересматривать сведения. Разложив листы бумаги так, будто он собрался играть в карты, директор пожал плечами.

– Ничего не понимаю, такого у нас ранее не случалось.

– Как мне получить все данные о лотах миссис Хоннор? – Гриэн ощущал, что теряет терпение.

– Через неделю из отпуска вернется моя помощница и поищет вам в электронной базе недостающие сведения.

– А раньше устроить эти поиски никак нельзя?

– Ни в коем случае – доступ к электронной базе имеется только у неё.

– Для вас, как директора разве не предусмотрен такой доступ? – посетитель аукционного дома пребывал в растерянности.

– Я специально так сделал, чтобы никому в голову не взбрело меня уличать в нечистоплотности.

Судя по выражению лица директора, было заметно, что он горд своим подходом к ведению дел, а Гриэну ничего не оставалось, как уйти, чтобы вернуться через обозначенный период времени. Но уверенности в том, что электронная база ведется безошибочно, у него поубавилось.

– До встречи, надеюсь, информативной.

– Не волнуйтесь вы так, в базе есть все данные, – директор отправил слова утешения практически в спину посетителя, спешившего скрыться за дверьми.




Глава 41




– Вы прямо гору с плеч скинули.

– Чего это?

– Распрямились, и походка стала легче.

– Не придумывайте.

– Правду говорю.

– Кажется вам всякое. Ступайте на кухню, голоден я, – Аристарх Эммануилович усмехнулся, прокручивая в голове слова сиделки.

Поднявшись с дивана, бархатная обивка которого местами потрепалась, он отметил правомочность наблюдения женщины, заботившейся о нем не первый месяц. На душе у него не имелось такой легкости, как та, которую обрело его тело. Не так давно он и в самом деле сильнее горбился и ноги едва передвигал, то ли дело сейчас – ходил, как десять лет тому назад.

Зато внутри саднила печаль. Он расстался со своими трудами. Он остался без того, что составляло смысл его жизни. Облегчение же обеспечивала надежда о том, что его детища будут защищены от полнейшего забвения, в том числе и словарь, невостребованный и пугающий. Он так и не признался директрисе библиотеки в истинной причине его создания.




Глава 42




Никогда прежде этого не происходило, а потому случившееся воспринималось с особенной остротой и намертво врезалось в память, да так, что мало какое впечатление могло его потеснить. Впрочем, некоторые фрагменты увиденного или испытанного и не следовало забрасывать новыми событиями.

Вероника никогда не слышала такой аромат духов, каким её встретило утро. Он заполнил собой спальню, но только на несколько секунд, а после исчез, будто его и не существовало. Она посчитала, что столкнулась с каким-то фантомом, только принадлежавшим аромату. Ей даже показалось, что чарующий аромат предварял нечто находящееся за чертой обозримого будущего. И она не исключала, что соприкоснется с чем-то приятным.

Но ей хотелось знать, что за аромат настолько насыщенно заполнил собой пространство. Ни одни из духов, которые она использовала или только встречала, выбирая подходящий, не обладали таким букетом.

Тогда-то она и вспомнила о флаконе, что так и не решилась откупорить. Вероника испытывала необъяснимый трепет, будто становилась участницей особого момента. Она извлекла из потрепанной коробки флакон, терзаемая любопытством. Ему же вторила интуиция, обещавшая, что будет услышан утренний аромат. Попытка откупорить флакон обернулась провалом – изящная крышечка будто присохла к краям горлышка. Веронике следовало подумать о таком развитии события и не рассчитывать на удовлетворение собственного желания так скоро, как хотелось. С некоторым огорчением она решила, что на время придется отказаться от того, чего хотелось. Так она поступала почти всегда.

Коробка вернулась на свое место, а молодая женщина, остававшаяся впечатленная ароматом из грез, покинула квартиру, чтобы стать частью казавшегося бессмысленным потока людей, норовивших поспеть на работу. В будние дни Вероника самой себе казалась незначительным элементом бестолковой системы, именуемой социумом. Он отбирал у неё саму себя, а этого она никому не позволяла.




Глава 43




Последнее время все чаще доводилось чувствовать себя незначительной фигурой и ему порядком надоело данное ощущение. Задержавшись у дверей палаты, он попытался унять внутреннюю дрожь, грозившую пробиться наружу. И конечно же, ему это не удалось. Медлить дальше было просто недопустимо и бесполезно.

– Что сообщишь?

– Требуется подождать неделю.

– Что так?

– Доступ к базе данных по лотам и покупателям в аукционном доме, сбывавшем ваши вещи, будет возможен только через данный период времени.

– И почему?

– Сотрудник дома находится в отпуске, – в голосе Гриэна звучала усталость, которую он и не пытался скрыть. Его порядком утомила слишком странная клиентка.

– Кроме этого отдыхающего никто не способен предоставить сведения о покупателе? – миссис Хоннор не удивлялась возникновению препятствий на своем пути по вине посторонних людей, ибо ожидала от них исключительно такого поведения.

– Я сам немало удивлен, но таковы правила в данной организации.

– Моя дочь, как я полагаю, ничем не поможет?

– Боюсь, что нет.

– Не бойтесь, она никогда не могла ни в чем мне помочь. Что же подождем неделю. И прошу вас, не являйтесь ко мне без толку, – миссис Хоннор заметно приуныла, но при этом не позволила себе грубить адвокату.

– Прошу меня извинить, я буду рад сообщить то, что вы желаете.

– Гриэн, не лгите. Вы не рады нашему с вами сотрудничеству.

Он предпочел кивнуть головой на прощание пожилой женщине, приятно удивившей его контролируемой эмоциональностью.

Уже, будучи на улице, он задумался о старости. Во что она превращала людей? Гриэн ужасался внешнему отпечатку старости на облике человека, но не меньшее возмущение вызывали изменения личности под давлением лет. Он не задумывался о том, каким ему придется стать на склоне лет. Не верилось в то, что настанет собственная старость. И он знал, что так хитрила психика, защищая себя от неприглядности бытия. Старость выглядела бессмысленной. А возможно она была необходима лишь для того, чтобы окончание жизненного пути не сопровождалось чрезмерной болью.




Глава 44




Лабиринт, без видимых преград, скрывал выход. Неизвестно сколько времени он потратил на эти поиски. Он утратил связь с реальностью, со временем и с пространством. Последнее баловало взор пейзажами, но они угнетали. Горы и высоченные деревья уничижительно возвышались над ним – мечущимся по просторам мира, совершенно ему незнакомого. И когда он выбирался на просторные луга и степи, ощущение оторванности от мира не исчезало. Оно становилось все сильнее. Ему приходилось прокладывать маршрут, не имея ни единого ориентира.

Предательски тихо было всюду, куда он ступал. Казалось, что никого живого не имелось во всем огромном и одновременно суженном до пустоты мире. Пространство поглощало его, и он не имел сил сопротивляться.

Спасало движение вперед. Оно сохраняло надежду. А та ассоциировалась с жизнью.




Глава 45




Рутина так и не смогла всецело заполучить её внимания. Она не реагировала на неё. Окружающий мир приобретал новые оттенки, и даже ароматы, ранее ускользавшие от неё. А вот работа превращалась в полезное занятие. Она ощущала это на каком-то интуитивном уровне, не понимая, в чем именно та помогла бы и, самое главное, какова была причина поиска этой самой помощи. Интуиция готовила к чему-то значимому и неведомому. К неизвестности она относилась неоднозначно.

Вероника решила пойти на поводу собственного предчувствия и отправилась в книгохранилище. В книгах она и прежде отмечала присутствие особой энергетики, сопряженной с информационной составляющей и мыслеформами авторов произведений. На зрительном уровне присутствие данных компонентов не воспринималось, но зато они вполне ощущались разумом.

Расхаживая между стеллажами, она не концентрировалась на поиске книги, а позволила себе расслабиться, чтобы не упустить малейшие вибрации, исходившие от обложек и страниц книг, соприкоснувшихся со временем.

Они обязаны были с ней заговорить. Подать знак. По крайне мере, так она себе представляла сотрудничество с интуицией.

Книги молчали.

В детстве они не игнорировали маленькую девочку, засыпавшую в комнате, выделенную под библиотеку бабушки. Когда домочадцы не могли отыскать Веронику, отправлялись в библиотеку. В какой-то момент бабушка распорядилась устроить комнату внучки в помещении, занятом книгами, и с тех пор туда никто не заходил, кроме Вероники. Для девочки это место стало спасением после того, как мать с очередным воздыхателем сочла правильным покинуть отчий дом и уехать. Вероника помнила редкие звонки матери на дни рождения, но только до тех пор, пока та не обзавелась другим ребенком. Бабушка запретила Веронике общаться с непутевой матерью и своими силами воспитала внучку.

Тогда-то с ней стали говорить книги. Не словами. И по сей день она не сумела обозначить каким-то одним словом способ взаимодействия с бумажными собеседниками.




Глава 46




– Я не могу больше.

– Что случилось?

– Я же сказала, что больше не могу. Мне сколько раз повторить?

– Извините, я некорректно спросила, что вас беспокоит?

– Душа.

– Дать успокоительное? – молодая женщина сохраняла удивительную выдержку, как казалось со стороны, а на самом деле, она отменно усвоила уроки безразличия. Ни один пациент не вызывал в ней мощного отклика. Она им сочувствовала, но без боли в собственном сердце.

– Не поможет, – пожилая женщина прикрыла глаза и отвернулась от медсестры.

– И все же давайте попробуем хорошенько выспаться, а для этого я вам уколю снотворное.

– Коли уже.

Медсестра достаточно быстро наполнила шприц содержимым ампулы, спрятанной в кармане халата. Она старалась предусмотреть такие инциденты и заранее брала нужные препараты, отправляясь к пациентам.

– Скоро вам полегчает, и вы погрузитесь в сон.

– Заснуть я смогу, спасибо тебе, а легче мне не будет, – миссис Хоннор нуждалась в беседе, но не могла попросить об этом. Она никогда ничего не просила, а привычки на старости лет не меняют.

– Почему?

– Он его не найдет.

– Кто и кого?

– Фридрих не найдет дорогу. Я его убила.

– Миссис Хоннор, каждый из нас кого-то убивает. В переносном смысле.

– Ты ничего об этом не знаешь.

Веки пожилой женщины прикрылись, и медсестра выскользнула из палаты, чтобы не мешать сну овладевать чужим сознанием.




Глава 47




– День ото дня становитесь все более хмурым.

– Данность возраста.

– Что-то вы не договариваете.

Профессор пристально посмотрел на сиделку, поражаясь тому уровню проницательности, коим она владела, но не осознавала этого. При этом ей точно были неведомы причины его душевных терзаний. Впрочем, даже если бы и знала, все равно не смогла бы понять их сути.

– Не берите дурного в голову. Мало ли о чем тревожится старик.

– Хоть дожили до таких лет, – сиделка не наигранно вздохнула.

– Это да, – профессор протяжно произнес слова, а на его лице заиграла красноречивая улыбка.

– Хотя я не завидую вам.

– И не нужно: у каждого своя судьба.

– Безрадостная она у вас.

– С чего такие выводы, барышня? – Аристарх Эммануилович засмеялся. Он давно перестал обижаться на бестактность людей, не умевших видеть глубинную суть человека и событий.

– Детишек и внуков-то не нажили, – сиделка покачала головой, не пытаясь скрыть осуждения, с каким она относилась к бездетным людям.

– Нажитое мной, куда более значимей, чем некоторые детишки, барышня.

– Что вы такое говорите?

– Я давно живу на свете и немало повидал. И вам-то стоит не упреками в чужой адрес кидаться, а прекращать таскать из моего серванта серебряные ложки. Знаю я, зачем они вам: сынок-то в свои тридцать лет на работу уж должен был устроиться.

– Я…, – женщина замялась, не имея, что ответить. Правда отнимала у неё дар речи.

– Так что о детишках помолчали бы.

Профессор указал сиделке на дверь, чтобы та не мешала ему сосредоточиться на письме, адресованном новой владелице словаря.




Глава 48




Фотографии обостряли чувства, и как оказалось, их накопилось в избытке. Страсть сменилась более сильным чувством, вставшим на сторону ненависти. Ей он и отдал предпочтение.

Распечатав на принтере портретную фотографию, он вложил её в файл вместе с письменным сопровождением, и набрал номер водителя. Тот не заставил себя ждать и показался в дверном проеме.

– Возьмешь билет на самолет до Украины. Точный адрес моего земляка записан. Доставишь ему этот файл. И не вздумай что-то ляпнуть лишнее.

– Понял, босс, – молодой парень прытко выхватил файл и помчался по коридору, будто от скорости его передвижения зависел исход событий.

Дамир приблизился к окну и стал разглядывать облака. Он всегда так делал, чтобы унять тревогу. А та имела полное право проникать в него все сильнее, и он прекратил сопротивляться ей, считая должным переболеть всеми чувствами и эмоциями, которые в нем вызвала Вероника. Блондинка с зелеными глазами выглядела, как и надлежит роковой женщине, броско, но вместе с тем изящно. И она знала о том, какой являлась её суть и безжалостно пользовалась ею, отравляя чужие жизни.

В нем по-прежнему остался впрыснутый в его тело яд. Он был отравлен этой женщиной и потому ночами видел её во снах, а наяву ощущал запах духов, которыми она пользовалась. Он хотел уничтожить её образ, полагая, что тогда яд утратит силу своего воздействия.




Глава 49




Неожиданные звонки гарантировали получение нелишних сведений. Так происходило в его практике. Иного он не ожидал, когда услышал в телефоне голос молодой женщины. Невольно он вспомнил её внешний облик и поймал себя на мысли, что испытывает к ней симпатию. Но также он не позабыл, что не имел на неё никакого права.

– Слушаю вас, мисс Нора.

– Мистер Гриэн, у меня имеется для вас нечто интересное.

– По поводу чего?

– Вы интересовались у меня о мамином парфюме.

– Да-да, – адвокат миссис Хоннор поддался влиянию отвлеченных мыслей, но полагал, что собеседница этого точно не поймет.

– Так вот я хочу вам передать записи об этом парфюме, – позвонившая женщина и в самом деле не почувствовала в голосе собеседника отсутствие сосредоточенности.

– Они касаются персоны человека, что купил духи?

– Нет. В записях содержится имя их первого владельца и краткая история создания.

– В моем деле эта информация мало, чем пригодится.

– К сожалению, ничего большего я не знаю, – в голосе Норы послышалось разочарование.

– Не торопитесь с выводами, – мистер Гриэн решил не отступать от своего принципа и принять предлагаемые сведения, а заодно ещё раз повидаться с обладательницей милой внешности, чтобы оценить правильность своих предположений, – я не откажусь ознакомиться с этими записями.

– Тогда жду вас у меня дома.

– С огромным удовольствием.




Глава 50




Горячая вода уничтожала остатки неприятных эмоций, неизбежных после тяжелого рабочего дня. Ей удалось вложиться в срок и подготовить план мероприятия, носившего ознакомительный характер о том периоде истории города, что сопрягалась со становлением библиотечного дела. К её удивлению персон, желающих посетить мероприятие, запланированное, как виртуальное в формате 3D, оказалось намного больше, и это значило получение сверхприбыли. А уж она-то знала, как та требовалась для выплаты премиальных и пополнения фонда новыми изданиями.

Вспомнив про поступление материала, она вернулась мысленно к профессорскому словарю. Веронике не удавалось определить сферу его применения, но отказаться от дара пожилого человека не осмелилась, полагая, что для него это имело особое значение.

Выйдя из ванной комнаты, она сочла за необходимость испробовать старинный аромат: на очищенной коже он обязан был раскрыться в полную силу. Вероника успела запамятовать, что прошлая попытка ощутить аромат обернулась провалом. В этот раз флакон оказался более сговорчивым, будто отреагировал на обнаженное женское тело с каплями воды на коже, умудрившихся избежать встречи с полотенцем.

Комната заполнилась непередаваемым ароматом, несравнимым ни с одним из тех, что предлагали современные бренды. Вероника почувствовала головокружение, но вместе с ним и эйфорию. Будто в полусне она добрела до туалетного столика и бросила взгляд на раскрытый словарь.

«Liasum


».

Не удержавшись, она произнесла выхваченное взглядом слово и улыбнулась бессмысленности происходящего. Аромат увлекал её в постель, и она не стала с ним спорить.




Часть 2





Глава 1




Блеклость окружающего мира резко наполнилась яркими цветами, заставив его замереть от неожиданности. Он позабыл, какими тонами наполнялся прежний мир, такой реальный и по-прежнему близкий, но существовавший исключительно в области воспоминаний. На долю секунды ему показалось, что чудовищная ошибка, жертвой которой он стал, была устранена, и он сможет вернуться обратно. Ему так хотелось. Но он знал, что такого не бывает. Время сыграло против него. Возвращение спустя годы исключалось само по себе.

Ему захотелось проигнорировать манящее обилие красок, но те, как будто умышленно не исчезали. И это явно не было спонтанностью, только он не представлял, что делать дальше.

Он продолжал стоять на месте, рассматривая изменяющийся мир, окружавший его плотным кольцом. Его осенила мысль, что следует искать выход. Куда бы тот ни вел, он обязан был им воспользоваться. Альтернативы не имелось.

Все те же высоченные секвойи и отвесные скалы, до сих пор, погруженные в густые туманы, смотрелись невероятно реалистичными. Он ничего не мог понять. Донесшиеся до него голоса окатили очередной волной недоумения. Он давно не встречал людей. Сейчас же он наблюдал за ними, приближающимися к скале, внезапно ставшей намного ниже, чем ранее и высоченные деревья превратились в реденькую чащу.

Внутри него, как птица о прутья своей клетки, билось желание окликнуть компанию молодых людей, но он не мог произнести ни слова. Попытка приблизиться к ним также обернулась неудачей. При каждом шаге в сторону незнакомцев, расстояние, отделявшее его от них, резко увеличивалось.

Ему не позволялось вступать в контакт с людьми. И по этой причине кощунственно выглядела возможность их видеть и слышать.

Испытывая раздражение, он развернулся в другую сторону и вопреки пессимистическим ожиданиям сумел продвинуться вперед. Его дорога не была завершена, и быть может, только начиналась.




Глава 2




Уютная атмосфера дома по производимому эффекту уступала невероятному теплу, излучаемому женскими глазами. Он позволил себе в них утонуть, но не смог не отметить безучастности их обладательницы. Она оставалась учтива и приятна в беседе, не выделяя его из числа знакомых лиц. Впрочем, он и не смел на это рассчитывать: люди её круга тщательно выбирали себе пару. Он точно не входил в число достойных кандидатов на сердце и руку Норы.

– Мистер Гриэн, я случайно отыскала в мамином сейфе блокнот, настолько затертый от использования, что не удержалась от соблазна ознакомиться с записями на его страницах. Правда, пришлось прибегать к программе-переводчику.

– И что же интересного было вами обнаружено?

– Сведения о парфюме, что я продала, – в голосе Норы чувствовалось сожаление относительно её поспешного поступка.

– Эти сведения вряд ли мне помогут отыскать покупателя, – адвокат миссис Хоннор привык реалистично оценивать любые события: в его работе иллюзиям место не отводилось.

– И все-таки я отдам вам этот блокнот, мне-то уж точно он ни к чему.

– Вдруг он потребуется вашей матери.

– Предложите ей его сами.

– Вы боитесь разговаривать со своей матерью?

– На тему этих духов – да. Она на меня зла за то, что я их продала, – Нора в момент приобрела поникший вид, чем огорчила собеседника.

– Давайте мне блокнот, – Гриэн не позволял себе расстраивать миловидных женщин.

В его протянутую ладонь лег блокнот, не оставлявший сомнений в своем благородном и давнишнем происхождении.




Глава 3




– Виноват… виноват…

В комнату, из которой доносился приглушенный голос пожилого человека, без стука вошла женщина и приблизилась к его постели.

– Тише, тише. Я рядом.

Продолжавший спать старик крутил головой из стороны в сторону, не реагируя на включенный в комнате свет, а ведь он всегда просыпался, стоило сиделке включить выключатель хрустальной люстры.

– Виноват… Я ведь не знал правды…

– Аристарх Эммануилович!

Голос сиделки стал громким: она испугалась состояния своего подопечного, приняв его за агонию.

– Что? – профессор с трудом отомкнул веки и, не понимая, что происходит, уставился на сиделку. – Что вам нужно?

– Вы кричали во сне.

– И что?

– Я испугалась.

– Что я кричал?

– Что виноваты в чем-то.

– И все? – профессор выглядел взволнованным и с трудом переводил дыхание.

– О правде что-то говорили, – сиделка успела пожалеть о том, что разбудила старика.

– Что именно?

– Что не знали её.

– Кого?

– Правду, – голос сиделки наполнился нотками недоумения.

– Хорошо, ступайте. Простите меня, что напугал, – профессор приподнялся на постели, опасаясь засыпать.




Глава 4




Привычные фрагменты обыденности не обеспечивали прежнего восприятия. Мир был таким же, как и вчера, но дополнялся порывами, идущими изнутри неё. Ей захотелось дополнить свою жизнь новыми эмоциями или даже теми, что уже были знакомы, но в большем объеме. Будто спонтанно она осознала невероятные ограничения, и она была их создательницей. Так привыкла. Не додавать. Откладывать на потом. Сомневаться в целесообразности. Она не хотела следовать прежней тропинкой по жизни, неизменно уходящей вдаль. И об этом она не задумывалась. Всему настает время. И об этом тоже не хотелось думать.

Вероника остановилась и обвела взглядом парк, по которому отправлялась на работу и по которому возвращалась домой. Сегодняшний маршрут обязан был измениться. Она не могла ответить самой себе на вопрос, почему так следовало сделать, но чувствовала, что именно так ей надлежит поступить.

Приблизившись к библиотеке, она почувствовала аромат, забыть который не удалось бы, даже прилагая усилия. В возникшем ощущении она безапелляционно обвинила память.




Глава 5




Некоторые лица не позволяют к ним привыкать и производят ошеломляющий эффект. На щеках наглядно знакомого человека, при этом не тяготевшего называть своего имени, виднелись багровые рубцы. Он выжидающе смотрел на парня, выполнявшего функции мальчика на побегушках, ожидая, когда тот озвучит причину своего появления на территории автомастерской, нуждавшейся в ремонте ещё десять лет тому назад.

– Дамир велел передать, – оторопевший парень протянул обладателю изуродованного лица конверт.

– Чего пялишься, будто впервые видишь?

– Да, я просто.

– Ничего просто не бывает, – владелец автомастерской кивком головы указал в сторону такси, на котором прибыл посланец Дамира, и не ошибся – парень догадался, что от него требовалось.

Получив в свое распоряжение информацию, человек с пугающим лицом, предпочел ознакомиться с ней в глубине своей мастерской. Ему не требовались свидетели даже тогда, когда те и понять ничего не смогли бы. Он так привык – все делать скрытно.




Глава 6




Ему слабо верилось в удачу, особенно в ту, что могла бы сопутствовать делу, за которое пришлось взяться. Прибыв через оговоренный период времени к владельцу «Old House», Гриэн попытался представить себе альтернативный вариант поиска покупателя таинственного парфюма. Как и следовало ожидать, руководитель аукционного дома, успел позабыть причину визита адвоката владелицы проданного лота.

– Как и договаривались, я пожаловал за данными о покупателе.

– Все детали узнавайте у ответственного лица, а вас проведет моя секретарь, – руководитель учреждения и не пытался скрыть свое желание отгородиться от чужой проблемы.

– Да, конечно.

Гриэн поспешил отправиться к человеку, владеющему мало-мальски полезными сведениями. Ему хотелось верить в вероятность получения оных. При виде хмурой женщины, не выглядевшей сколь-нибудь отдохнувшей после отпуска, он решил расстаться с надеждами.

– Чем могу помочь? – голос особы, продолжавшей хмурить брови, звучал под стать мимике.

– Я являюсь адвокатом персоны, чей парфюм был выставлен на продажу и мне необходимо узнать имя покупателя одного из лотов. С вашим руководством данный вопрос согласован.

– Ладно, попробую помочь. Пишите мне фамилию владельца лота.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ira-molchanova/iskushenie-aromatom-65675149/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.


Искушение ароматом Ирина Сергеевна Молчанова
Искушение ароматом

Ирина Сергеевна Молчанова

Тип: электронная книга

Жанр: Остросюжетные любовные романы

Язык: на русском языке

Издательство: Автор

Дата публикации: 12.09.2024

Отзывы: Пока нет Добавить отзыв

О книге: В жизнь одинокой библиотекарши Вероники ворвался аромат старинных духов, созданный парфюмером, жившим несколько столетий тому назад. Но во флаконе с ароматической жидкостью была заключена тень, о которой известно прежней владелице парфюма. Пожилая миссис Хоннор поручает своему адвокату разыскать парфюм, проданный её дочерью на аукционе, чтобы освободить душу Фридриха.

  • Добавить отзыв