Главная страница | Триллеры | Цифровое Чистилище

Цифровое Чистилище
Роберт Андреевич Оболенский
Мир конца XXI века, Северная Америка. Молодой журналист с русскими корнями Эндрю Питерс получает от погибшего шефа разрозненный набор документов. Борясь с депрессией и алкогольной зависимостью, Питерс пытается разоблачить заговор корпораций, сросшихся с американским правительством. Сквозь шелест бумаги и шёпот диктофона разворачивается масштабная панорама событий из альтернативного мира: от Третьей Мировой войны до культурных и технологических изменений.

Роберт Оболенский
Цифровое Чистилище

Глава 1. Вторник 30 сентября 2087
Делай, что можешь с тем, что имеешь, там, где ты есть.
Теодор Рузвельт, 26-й президент США
Они ждали Джозефа Кляйна на пересечении сто пятьдесят шестой и Бродвея.
Угрюмо поглядывая на улицу, Эндрю Питерс составил грязные тарелки в посудомойку. Оперся руками о раковину и вновь устало посмотрел в окно: ветер на улице стих, а окутанные мраком тучи, ушли в сторону Мидтауна. Лишь легкая морось оседала на город, липла к окну и медленно сползала, оставляя сажистые разводы. Он вспомнил, с каким усердием риэлтор продавал ему эту квартиру, и невольно улыбнулся.
«Ничего, скоро ты и отсюда съедешь. Должен съехать, а иначе… – кашлянув, Питерс сплюнул сгусток в раковину, – этот чертов город тебя заживо съест».
Закончив мысль, оперся руками о раковину, вновь устало вздохнул. На мгновение ему показалось, что за ним наблюдают. Посмотрел на тротуар – поток не замечающих друг друга прохожих, поднял взгляд выше и только сейчас заметил сидящую напротив окна ворону. Глаза её, словно бусины, окрас пера подстать пейзажу. Умостившись на фонарном столбе, глядит на него, держа в клюве хлебный мякиш.
«Привет, красотка. И что ты тут забыла в такую погоду?» – Но стоило ему подумать, как ворона сорвалась с места, под гудок подоспевшего к остановке автобуса. Железнобокий красавец от «Ту Коаст» неспешно сбавил ход до нуля, двери открылись. И толпящиеся на остановке, бросились в проем, словно солдаты на приступ.
Молния сверкнула на горизонте, а Питерс вспомнил свой крайний выезд, где освещал дела на южной границе Новой России. Похожие силуэты, тот же дождь, слякоть и грязь. Те же лица, звуки машин, но вот образы совершенно иные. Вместо мусора, тела у обочин, вместо зонтов автоматы, а на месте автобуса охваченная огнем боевая машина на двух курьих ногах – подарок от союзников. Вновь молния, и наваждение тает, словно дурной сон по утру.
Двери автобуса закрываются, а от былой суматохи не остается и следа. Только полные безмятежного спокойствия люди на пассажирских местах. Одни мирно дремлют, другие читают, а кто-то и вовсе зевает глядя в окно. Вот и он заразился. Прикрыл рот ладонью и тряхнул головой, отгоняя дремоту. Собрал остатки китайской еды в бумажный пакет из «Джаст Фуд», посмотрел на часы и вытирая руки о полотенце развернулся, устало окинув студию взглядом. Батарея с шипением выпустила излишек пара. Сидящий у торшера заерзал в кресле.
– Ну, как? – спросил стоящий на кухне Эндрю, выбрасывая пакет в мусорное ведро.
– Это ужасно! Как ты тут живешь? – возмутился мужчина в кресле.
C усами Брукс был похож на старину Тедди – Теодора Рузвельта времен рассвета карьеры, но возрастом был почтеннее. Копна его волос давно иссохла под напором лет, и вот уже как год он брился наголо, не желая признавать и малейшего намека на старость.
– Я про материал, – устало откликнулся Питерс и открыл бутылку светлого пива – Бадди.
– Нужно больше фактов.
– Ну, еще бы, – ухмыльнулся Эндрю, делая жадный глоток.
– Вот не надо, не надо гримасничать, – крупные пальцы ловко перебирали листы бумаги, Брукс прикусил губу и помрачнел.
– Когда-нибудь ты себя обглодаешь до основания.
– А?
– Не бери в голову, – отмахнулся Эндрю.
А Брукс продолжил шевелить губами в такт прочитанному. Что-то бурчал под нос, делал пометки и вздыхал в унисон извергающей пар батарее. Что-то тяжелое гулко стукнулось об пол этажом выше и покатилось, пальцы Брукса застыли на месте, он медленно поднял взгляд к потолку.
– Что это?
– Соседские дети, – фыркнул Эндрю, – наверное, опять играют подшипниками. – Секундное затишье. – Не надо так на меня смотреть.
– Боже, да я такого балагана не видел со времен срока Ирвинг, – подскочил с кресла Брукс и забарабанил свертком по батарее.
А в памяти ожили события давно минувших дней, когда Брукс был зелен и горяч. И так стремился к успеху, что вокруг себя ничего не видел. Оттого, получив непроветренный инсайд в далеком 2053 году, подготовил статью о причастности Джоан Ирвинг к растрате бюджетных средств. Материал: «Дело о мышиных норках». Статья гремела по всем новостным каналам – это событие похоронило карьеру второй женщины президента в истории США, а молодого журналиста Джеймса Брукса возвело на пьедестал. Но когда вскрылась истинна, сладость победы обернулась горечью. Как водится, статья с опровержением такой же славы не сыскала. А правда, хоть и была сказана, но на карьеру миссис Ирвинг никак не повлияла – рейтинг президента от демократической партии упал до нуля, а о переизбрании не было и речи.
– Не самый плохой президент на мой взгляд, – подняв указательный, подметил Питерс.
– Не будем об этом, – тяжело вздохнул Брукс и обвел взглядом покрытый трещинами потолок. – Эндрю, почему нельзя снять нормальную квартиру? А не этот, уж прости, филиал ада на земле. С шипящими гневом батареями и неугомонными доминиканскими детьми. Я уже не говорю о прочих соседях, что выползают на улицу с заходом солнца.
– А почему нельзя проводить встречи в издательстве?
– У тех стен уши.
– Ну, а у этих – динамики, – Эндрю опустился в соседнее кресло, чувствуя упадок сил, провел левой рукой по коротко остриженным волосам, отхлебнул Бадди, устало протянув: – Прошу, угомонись.
– Я, просто за тебя волнуюсь, – поправив очки, насупился Брукс.
– Ты так волнуешься, что начинаешь походить на эффект Доплера. – издав протяжный звук, Эндрю сделал волнообразный жест рукой, – Ну знаешь, словно машина с мигалкой мимо тебя на крейсерской пролетела. И тебе кажется, что вот оно, всё позади, но проходит мгновение и по ушам молотом бьет протяжный вопль сирены.
– Молотом? – скептически глянул на подопечного Брукс.
– Я адаптировал, – сказал Эндрю, заранее зная реакцию Брукса. И положа руку на сердце, он понятия не имел, чем речи Брукса этот эффект напоминают. Просто хотелось, как-то увести в сторону обсуждение квартиры. Да и сирены приплести – пожаловаться немного, ведь полицейские машины и вправду проезжали мимо его дома с заядлой периодичностью.
– Скорее нафантазировал, – сказал Брукс, возвращаясь к креслу.
– Никаких фантазий, только сухие факты.
– Сердца у тебя нет, бьешь старика его же картой – прыснул Брукс и закашлялся, усаживаясь обратно в кресло.
– Большой Би, я вполне серьезно. – он погрозил пальцем, – Ты ходишь по очень тонкому льду, ещё немного и моя мать начнет к тебе ревновать. Не забегай на чужое поле, это опасно, – ехидно прищурился Эндрю.
– Дальше можешь не продолжать, эта дама мне известна не первую декаду лет.
– Вот и я о том.
– Но все же… – запнувшись, Брукс закусил губу.
– Что? – ухмыльнулся Питерс.
– Да, просто в толк не возьму, что тебя тут держит?
– Красивые дома, наверное, – он выдержал взгляд старика. – Да, соседи шумноваты, а на батарею впору ставить свисток. Не знаю почему. Но это место напоминает мне старую Москву. А это романтично.
– Всё, сдаюсь. Это романтично? Нет, это выше моего понимания, – рассмеялся в голос Брукс, взмахнул листами над головой и погрозил пальцем. – Но вот только не пиши мне, когда эти парни поставят свои окрашенные позолотой бумбоксы у тебя в гостиной.
– И не подумаю, лишь запишу прощальный сториз и упомяну в «Пейс Эйр».
Тяжело вздохнув, Брукс отер со лба испарину и откинулся на спинку. Светофор на перекрестке сменил фазу, занавеска окрасилась красным.
– Как мы до этого докатились? – сказал он глядя в потолок.
– Ты о чем, Большой Би?
– Обо всём этом, – обвел пространство свободной рукой Брукс. – Знаешь, мои внуки заказали на рождество эти линзы от «Рэд Кэп» и целыми днями не вылезают из приложений в «Пэйс Эйр», – помедлил, указал на потолок. – А тут, стучат подшипниками по полу, играют, галдят.
– Времена меняются.
– Да. Иногда я жалею, что отбирал у них грязные палки.
– Понимаю. – пожал плечами Эндрю, и сунув большие пальцы за пояс, спросил. – Так, что с материалом?
– Сойдет, – кашлянул в кулак Брукс, – завтра отдам Пегги на редактуру, – щурясь посмотрел в сторону кухни на часы над холодильником. – Который там час?
– Двадцать минут девятого.
– Опять опаздывает, – пробурчал Брукс, – набери ему.
– Он пять минут назад писал, что уже на подходе.
– Какого черта он вечно опаздывает? Он же вроде немец.
– Лишь наполовину, – ухмыльнулся Эндрю.
– Ну, пусть хоть раз будет наполовину ко времени, – возмутился Брукс.
– Думаю, еврейская ушлость берет свое.
– Звучит немного по-расистски.
– Звучит как констатация фактов, Большой Би.
– Хорошая шутка, откуда взял? – улыбнулся Брукс.
– Один старый фильм. А если серьезно, он же знает, мы дождемся.
В дверь постучали.
– Ох, дождется он у меня. Отправлю писать в чертов «Форвертс»! Вот тогда попляшет, развлекая светско-еврейскую публику с либеральным заскоком.
– А вот это уже и вправду расизм, – шутливо погрозил пальцем Питерс.
Стук повторился. Эндрю неспешно поднялся, открыл дверь. На пороге стоял щуплый мужчина с водянистыми глазами. Костюм отглажен, волосы аккуратно зачесаны набок.
– Чего ждешь, проходи, мы тебя заждались.
Кляйн не торопясь обвел взглядом комнату, по потолку застучали детские пятки, послышался крик матери на испаньоле.
– Вот она какая, пещера снежного человека, – с иронией в голосе отметил Кляйн.
– Ой, шел бы ты!
Кляйн плавно скользнул в проем, отмеряя каждый шаг так, словно шел по минному полю.
– Джозеф, что за дела? – возмутился Брукс.
– Приношу извинения, мистер Брукс, вынужденная задержка.
«Последнее время вынужденное, стало системным. Похоже слухи не врут и он нашел свое сладкое место», – подумал Брук, а вслух невзначай бросил:
– Отлично, тогда располагайся. – взмахнул листами бумаги, – Я присоединюсь к вам через минуту-другую, мальчики.
Кляйн кивнул теребя полу шляпы, которую держал у правого бока, как сиротливый проситель. Хлопок по спине застал его врасплох, он вздрогнул и недовольно оскалился.
– Пиво будешь? – спросил Питерс.
– Кофе, – отрезал Кляйн.
– Супер! – щелкнул пальцами Эндрю. – Кидай свою шляпу на тумбочку и давай за мной. Старик пока статью мою режет. Хотя пятью минутами ранее говорил «сойдет».
Проводив Питерса взглядом, Кляйн с пренебрежением коснулся тумбы. Его палец оставил чистый след на общем фоне, и Джозеф предусмотрительно оставил шляпу при себе.
– Сахар, сливки? – окликнул его Энди с кухни.
– Ложку и немного сливок, – качая головой, ответил Кляйн.
– Нет.
– Тогда на твое усмотрение.
– Кофе нет!
– Тогда воды.
– Из-под крана?
– Забудь, – вздохнул Кляйн.
– Может всё же пивка или покрепче чего?
– Второе, – Кляйн подошел к островной столешнице на границе кухни с гостиной.
Батарея зашипела, дети наверху вновь заверещали. Он прикрыл глаза, устало массируя виски.
– На третьей полке снизу, прям перед тобой, – подсказал Питерс, выбрасывая пакет из-под кофе в мусорное ведро под раковиной.
Кляйн выудил лежащую на боку бутылку, разгреб завалы из книг на сидушке и устроился на краешке барного стула.
– Держи, – тройка стаканов гулко опустилась на стол.
– Благодарю, – ответил Кляйн и обвел взглядом заваленный вещами стол.
Эндрю обратил внимание, как Джозеф с любопытством посмотрел на свисток лишенный одной из боковых стенок.
– Нравится? – спросил он и открыл пиво о столешницу.
Кляйн мельком взглянул на оставшийся от крышки рубец и сверил время с часами над холодильником.
– Зачем тебе это, он же сломан? – указал Кляйн на свисток.
– Нормальный, просто дырку затыкаешь и всё работает.
– Хм, – задумался Кляйн, аккуратно взял свисток и прикрыл недостающую стенку пальцем.
– Проверять не советую, – предупредил Эндрю, указывая пальцем на потолок, – дома опробуешь. Дарю!
– Спасибо, – заерзал на стуле Кляйн не находя себе места. Отодвинул кипу старых газет в сторону и налил в стакан прозрачную жидкость. Подняв бокал, принюхался. В нос ударил запах спирта с примесью винограда.
– Не дрейфь, это обычная чача, – успокоил его Эндрю. Пивная бутылка со звоном ударилось о край бокала в руке Кляйна.
– Это, я так понимаю, тоже подарок? – ехидно прищурившись, спросил немец и едва пригубил напиток.
– Да, от друга из поселка без названия, что стоит на реке Чимит.
– А-а, южные русские… – просветлев лицом, отметил Кляйн.
– Можно и так. Но так-то их кавказцами в Московии называют, – подметил Питерс и замолчал, пауза походила на театральную. – Хотя, кажется, мой приятель Джава с этим не согласится. Он-то себя абхазцем считает.
Кляйн вздрогнул от разорвавшего тишину кашля.
– Эндрю, перестань, ты его сломаешь, – ухватился за живот Брукс, очки сползли на кончик носа. Старик обмахивал себя зажатыми в руке листами бумаги.
– Кажется, мы его теряем, – отхлебнув, ехидно скривился Эндрю, а Кляйн лишь покачал головой и подлил себе еще.
Откашлявшись, Брукс поднялся с кресла и направился к островной кухне своей тяжелой качающейся походкой.
– Вот оно, то, чего тебе не хватает, Джозеф. Эмоций! – тряся рукописью, заявил Брукс и устроился за стойкой напротив. Облизнув палец, обвел взглядом обоих. Вернулся к бумагам и зачитал отрывок вслух:
Я оставил лагерь миротворцев в смешанных чувствах. Куда бы я ни обращал своего взгляда, всюду меня преследовали образы сожженной деревни. Грязные лики, стоны, труп матери возле качелей. Одинокая игрушка из плюша под ногами умытых сажей солдат. Я брел, не разбирая дороги, прочь от села и от собственных мыслей.
Брукс вновь облизнул палец и не поднимая глаз перевернул страницу.
Деревня осталась позади, лишь последний дом на отшибе. Я не заметил, как из-за ограды вышел старик с кружкой в руке. Он окликнул меня, я отозвался не сразу. Он спросил, зачем мне свисток, вопрос ввел меня в ступор. Старик сел на одну из вкопанных в землю покрышек и хлопнул ладонью по соседней. Я сел рядом под сенью ореха, у покосившегося набок забора.
«Свисток это хорошо, но зверя пугает. Мы ими никогда не пользуемся», – сказал старик хриплым голосом. Протянул мне кружку, я отхлебнул.
Брага жгла горло и согревала. К третьему глотку захмелел. А давящий на сердце груз потерялся, не в силах отыскать меня в дымке забвения. Я мотнул головой, отбросил истлевшую сигарету и прислушался к старику.
«Мы с братом с детства охотимся. Дед охотник, отец охотник и я охотник. Бывало, брали широкий охват, я на одном холме, брат на другом».
«А отец на третьем?» 
«Да-да, на третьем. Вот видишь, всё знаешь».
Скрюченные артритом пальцы ловко выудили сигарету из поданной мной пачки. Он закурил, отхлебнул из поданной кружки и вернул её мне.
«Раньше лучше охота была. Ни локаторов, ни этих коптеров. Винтовку взял, спички, флягу и в путь. А теперь, чуть ли не экспедицию собирают – ну, что это за охота?!»
«А что вы думаете о присутствие на границе такого количества войск?» 
«Что войска? Не лучше этих охотников. Носятся взад-вперед, топчут всё. Только и знай, что по рации переговариваются. Да вон и ты со свистком. – Я хотел возразить, но он меня опередил. – Вот поставь чашку. Сделай так руки», – старик положил одну ладонь на другую и свернул их.
«Так?» 
«Так, только без зазоров. Ну как щель должна быть, – он ехидно посмотрел на меня, и я не сдержал улыбки. – Да, вот так. Одну ладонь на другую, а теперь дуй в щель».
Я попытался, но выходило лишь шипение.
«Нет, вот так. Под углом! – он ловко сложил сухие ладони, грудь едва поднялась, а щеки надулись. Слух потряс чистый звук совиного уханья. Он повторил его трижды и каждый раз звук отличался от предыдущего. Уханье раскатилось по простору и отозвалось эхом в долине. – Видишь? – улыбнулся старик, – а ты со свистком ходишь. Он может и громкий, но зверье пугает».
«Свисток для раненных, – уточнил я, – если находишь кого в завалах, свистишь. Так что тут другое».
«Что мир, что война – всё это охота. И там, и тут зверье», – махнул он поднятой рукой.
Я не стал спорить и отхлебнув из металлической кружки вернул её старику. Попробовал несколько раз сложить ладони правильно. На пятый раз вышло нечто похожее на сову. Старик по-отечески хлопнул меня по плечу, взял еще одну сигарету. Хотел что-то ещё сказать, но вышедшая из дома хозяйка позвала его на местном наречии. Он оставил мне кружку, окрик повторился. Я вложил в его карман пачку, и мы распрощались. У калитки он виновато опустил плечи и голову, тяжело вздохнул и скрылся за оградой.
Сидел в одиночестве какое-то время. Из-за забора доносились женские причитания, а в долине надрывались моторы грузовиков. Слышны были редкие окрики и звуки свистков. Допив содержимое кружки, я оставил её на пеньке у калитки и направился обратно к лагерю. Докурив, спрятал бычок в боковой карман на штанах, снял свисток с груди и бросил его в кусты у оврага. На горы опускалась ночь, а в голове раз за разом звучали слова старика: «Всё это охота. И тут, и там зверье».
Брукс положил рукопись на стол, тяжело вздохнул и потер глаза. Дал знак Кляйну, и тот подал ему наполненный бокал.
– Ну, мальчики. За журналистику! – салютовал Брукс.
Они выпили, Эндрю достал сигарету и закурил под вытяжкой над плитой. Поймал взгляд Кляйна и одобрительно пригласил рукой. Брукс вежливо отказался от предложенной Кляйном сигареты и спросил его мнение о статье. Выслушав, сложил руки на груди и задумчиво насупился.
– Я согласен с Джозефом, тут мало фактов, но назвать статью плохой я не могу. Если на чистоту, то действительно тебе есть чему поучиться у Энди. – Кляйн сдержанно промолчал. – Нет, правда. Вот если скрестить вас обоих, твои факты и его эмоции, вот тогда получился бы идеальный журналист.
– Извини, Большой Би, но я не готов к каминг-ауту, – прыснул от смеха Эндрю.
– Вот об этом я и говорю, – засмеялся старик глядя, как Джозеф покачал головой и едва уловимо ухмыльнулся. – Давайте выпьем еще по стаканчику, а потом наш прекрасный кайзер расскажет о своем замысле.
– Пока рано о чем-либо говорить, – отмеряя чачу, сухо ответил Кляйн.
– О поверь мне, мальчик мой, я вас насквозь вижу! И если ты так говоришь, значит всё уже решено.
Эндрю затушил сигарету в кастрюле, выключил вытяжку над плитой и вернулся к стойке, допивая пиво на ходу.
– Ну, если Большой Би так говорит, тогда готов поспорить, что так и есть. Что у тебя на уме, Джо? Ты наконец-то решился купить ферму и посвятить жизнь выращиванию органических помидоров?
– И оставить журналистику таким профи как ты? Нет, увольте! – презрительно фыркнул Кляйн.
– Тише, мальчики, – Брукс подал один из трех бокалов Эндрю и с отеческой улыбкой на лице посмотрел на Джозефа. – Выкладывай!
– Мне предложили кресло главного редактора в «Готэм Пост».
– Оу, будешь ловить пьяных звезд в клубных туалетах по всему союзу!
– Угомонись, Эндрю, – осек его Брукс, – это заслуженный пост, молодец!
– То есть, вы не против?
– Что ты, мой мальчик, я рад. Рано или поздно птенцы покидают отеческое гнездо, и я давно ждал от тебя этого шага.
– Спасибо, сэр.
– Ой, брось. – Брукс замолчал, обвел их взглядом. – Давайте выпьем и за это!
Бокалы звякнули и вернулись на стол. Кляйн поправил очки, Эндрю уперся взглядом в потолок, а Брукс грузно навалился на стойку. Доминиканские дети продолжали играть подшипниками, а батарея вновь стравила излишек пара.
– Нет, всё же надо поставить на нее свисток! – не выдержал Брукс.
Двое едва уловимо ухмыльнулись и в миг стали серьезными, словно почувствовали, что скоро не будет этих редких встреч и вскоре каждый из них пойдет своим, иным путем.
– Ну что вы скисли? Эндрю, у тебя какие планы? Отдохнешь или уже что-то наметил?
– По правде говоря, я уже купил билеты.
– Вот как! И куда?
– Ты знаешь, у меня ранее были статьи на эту тему. Я про потерянное звено Мобильной пехоты, про Большую Третью. – Питерс перевел дыхание, пригубил бокал с чачей, – Но тут я решился… Хочу копнуть глубже. И у меня в планах совместный проект с Джери Хиллом. Хочу осветить положение дел в Монголии – «Страна до и после присоединения к Китаю».
– Хилл? Знакомая фамилия, – закусил губу и крякнул Брукс, потянувшись, – что думаешь, Джозеф?
– Тема пикантная, плюс скоро двенадцать лет со дня революции – цифра для китайцев важная. Думаю, смысл в этом есть.
– Нет, это понятно. Я про Хилла.
– А ну, он ковбой. Засветился впервые в журнале «Экзит» с фото беженцев из Кашмира[1]. Думаю, они споются. Но меня беспокоит другое, – Кляйн достал сигарету и застыл, мысленно подбирая слова.

[1] Индо-Пакистанская война, начавшаяся в 2072 году из-за спорной территории штата Джамму и Кашмир. В ходе конфликта стороны применили ядерное оружие.

– Не тяни, Кляйн! – с еще большей силой закусил губу Брукс.
– Сэр, меня беспокоите вы, – аккуратно начал Кляйн, – такое чувство, что вы лишний раз пытаетесь убедиться, будто мы двое надежно пристроены и без крохи хлеба не останемся.
– Согласен с ним на все сто, – добавил Эндрю и предложил Кляйну дать пять.
Джозеф скептически покосился, постучал фильтром по костяшке пальца и закурил, а про себя подумал: «Чертов ребенок!» – но на предложение ответил и подставил ладонь.
– Вы верно меня поняли, мальчики. Я планирую уходить из «Нью-Йорк Дейли», – Брукс дал знак освежить бокалы. – Долгое время у меня копился неликвидный материал, думаю, вы понимаете, о чем я. И уже как год я задумываюсь о его публикации.
– Мемуары?
– Да, Джозеф. Что-то в этом духе.
– А название есть? – спросил Эндрю Питерс.
– Это вторично, – отметил Кляйн.
– Да? Тогда почему кинозвезды берут псевдонимы? – спросил Эндрю.
– Угомонитесь! – осадил их Большой Би и поднял бокал. – «Это не мы или войны с народом не было. Правдивая история второй половины XXI века». Как вам?
– Весьма, весьма, – ответил Эндрю, а Кляйн лишь сдержано улыбнулся и одобрительно кивнул головой.
– За вас, сэр, и за правду в печатной форме, какой бы горькой она не была!
– Спасибо, Джозеф, – поддержал Брукс и выпил до дна. – Пока мы не закончили наше собрание, я хочу попросить вас об одолжении, – замялся Брукс и вытер ладони салфеткой. – Если со мной что-то случится, вы закончите начатое мною дело. Согласны?
– Воу-воу! Что это еще такое?! Может тебе и эпитафию помочь написать?
– Тише, Питерс, – отмахнулся Кляйн, – я никогда от вас такого не слышал. Вы наткнулись на что-то горячее?
– Боже, да не переживайте вы так, – отшутился Брукс, – просто старческая паранойя.
– В любом случае, я согласен.
– И я, – поддержал Кляйн.
– Вот на том и оставим, – выдохнул Брукс и упер руки в бока, – я пройдусь еще пару раз по материалу, если вы не против.
Двое кивнули, а Брукс сунул статью Эндрю подмышку, подобрал портфель и вернулся в кресло. Они окинули бутылку взглядом и разлили оставшееся.
– Пошли, зануда, покурим на пожарной лестнице. Расскажу тебе о работе в поле.
– Ага, как только писать без ошибок научишься! – парировал Кляйн.
Забрав бокалы, они вылезли через окно на пожарную лестницу. И не забыли, взять пак пива прозапас. Примостившись на мокрой лестнице, слушали биты из припаркованных у заправки такси, травили журналистские байки, что мало совместимы с трезвой жизнью, и совсем потеряли в разговорах времени счет. А старик еще долгое время сидел в кресле, перебирая бумаги. Бурчал что-то под нос и был так увлечен, что не замечал ни галдящих детей, ни шипящей батареи.
Когда они вернулись, старика уже не было. Ни записки, ни следа, лишь аккуратно прикрытая входная дверь, да вымытый бокал на сушилке.
Оценив ситуацию, два заклятых друга переглянулись. Эндрю достал припасенную бутылку бутылку скотча из-под кровати, и они праздновали до полуночи. К трем ночи Кляйн вызвал такси, они тепло распрощались.
Среда 1 октября 2087
Проклиная радости вчерашнего дня, Эндрю сполз с кровати. Дважды умылся, принял душ и накинув халат, спустился в ближайший магазин – на заправке. Взяв самое нужное, ещё на лестнице осушил бутылку минералки. А как поднялся на свой третий этаж: сварил кофе больше чем нужно, сжег хлеб на сковородке и кажется пришел в себя, добавив к завтраку банку «Бадди». В семь сорок ему позвонил Хилл, сказал, что будет минут через десять. Спешно одевшись, Эндрю побросал все самое необходимое в дорожную сумку-мешок от «Стайнс» и поспешил к выходу. На пол пути остановился, вспомнил о Нью-Йоркских пробках, добавил к самому необходимому пару банок «Бадди Лайт». И со спокойной душой, в спешке закрыл за собой дверь.

Глава 2. Вторник 14 октября 2087

3:20 А.М.
Прошло две недели с того дня, как Эндрю Питерс убыл с Хиллом на военную базу под Эрзином. И вот, шасси самолета «Эйр Юнион» вновь коснулись полосы Ла-Гардия глубокой ночью. Проверка, медосмотр и общение с таможенной службой. Домой он вернулся лишь с рассветом. Такси разбудило его по прибытию. Неровная поступь, потертый кожаный мешок от «Стайнс» собрал на лестнице все углы. Входная дверь привычно скрипнула, ключи упали в монетницу.
Бросив дорожную сумку, достал пиво из холодильника и направился к креслу, но звонок телефона перехватил его на полпути. Прихрамывая на одну ногу, он поспешил к рабочему столу, на котором стоял аппарат стилизованный под проводную классику прошлого века.
– Питерс, слушаю.
– Ди, это Кляйн.
– У тебя, что-то важное?
– Ты не в курсе?
– В курсе чего? Ты же знаешь, я оставляю пейслайн дома, – устало выдохнул, бросив взгляд на рабочий стол, где лежал аппарат.
– Да-да. Чтобы писать чисто и правдиво, я в курсе, – нервно ответил Кляйн.
– Так в чем дело? – улыбнулся Эндрю.
Временами Питерса забавляло представление коллег о его методах работы. Они видели в нем сторонника старых порядков, эдакого правдоруба, псевдо Хемингуэй-я и ретрограда в мире цифровых реалий. Не понимая, что в горячем поле военной журналистики, технологичный пейслайн становится смертельно опасной меткой на карте, которую в любой момент легко отследить и по ошибке влупить снарядом с любой из сторон. Но Эндрю давно к такому отношению привык, пропускал уколы мимо ушей, упрямо гнул свою линию, всегда имея свою точку зрения и непоколебимое слово… Наверное, именно поэтому, он и возвращался с командировок целым. Но, как у любой медали, у его жизни была своя – темная сторона. Питерс являлся фанатом своего дела, поэтому в отличие от других, дома его никто кроме кактуса не ждал. И только с Джозефом Кляйном на работе был он близок, вот и сейчас, в темной квартире, стоя в захламленной холостяцкой квартире, он ждал ответа от ненавистного друга:
– Не знаю, как и сказать – помедлил с ответом Кляйн.
– Да не тяни ты! Я только с рейса…
– Брукс умер.
– Что?! – Он намотал телефонный провод на руку и сел на край стола.
– Только в утренний номер пустили, – помедлил Кляйн, – надо встретиться.
– Согласен, вечером у Дженис?
– Да. И еще вот что, он тебе не передавал никаких материалов по охоте?
– Нет, а тебе?
– Тоже ноль.
– Понял, тогда до вечера?
– Да, буду к девяти.
Эндрю положил трубку. Достал из холодильника початую упаковку пива «Бадди»[2] и прихватил со стола открытую бутылку. Обогнув кофейный столик в гостиной, резко развернулся и следуя инерции опустился в кресло. Кожаная обивка привычно захрустела, но иначе. Его смутил непривычный звук. Оставив пиво на полу, он поднялся и опустился вновь. Прислушался, соскочил с кресла. Встал на здоровое колено, сунул руку под подушку. Нащупав нечто, Достал толстый пакет из картонной бумаги и в задумчивости сел обратно.
«Открыть в случае моей смерти или исчезновения» – ниже инициалы Д.Б.
– Твою мать, во что ты влез, старик!

[2] «Бадди» – популярное на восточном побережье светлое пиво. Как утверждает рекламный слоган: «Все приходит и уходит, лишь «Приятели» остаются рядом».

Опустил конверт на колени, допил открытое пиво залпом и отшвырнул пустую бутылку на ковер. Сделал глубокий вдох. Пальцы легли на шершавое полотно бумаги, он замер в нерешительности. Провел ладонью по записи несколько раз к ряду и вскрыл его. Внутри пакет поменьше и записка:
«Эндрю, здесь проверенные контакты и материалы. Также в случае утери этого пакета ты найдешь копии в почтовых конторах «Хай Валл Пост». Они лежат в ячейках на имя мистера Де Билла до востребования. Пароль ты знаешь. Я верю в вас, мальчики. Будьте умнее и хитрее меня. Это очень горячий материал. Ваш Джеймс Брукс».
Дочитав, отложил записку и закурил. Уставился на шипящую батарею, а про себя подумал: «И в каждой строчке шутка. Ироничный ты ублюдок, – вздох, – эх, старик, мне будет тебя не хватать».
Пепел упал на колено, и он равнодушно втер его взмокшей ладонью в штанину. Достал второй конверт, перевернул. На тыльной стороне надпись фломастером – «Цифровое чистилище 2075/2080».
В дверь позвонили, и Эндрю вздрогнул от неожиданности. Спрятал пакет под подушку кресла, а записку скомкал и сунул в задний карман. Звонок повторился.
– Да, иду я, иду! – крикнул, подходя к двери, и бросил взгляд на часы.
7:40 А.М.
– Кто там?
– Полиция Нью-Йорка.
Эндрю резко дернул дверь на себя, стоящий на пороге невольно попятился.
– Вы меня напугали.
– Моя вина, это всё нервы. Я так понимаю, вы по вопросу мистера Брукса?
– Да, – с досадой отметил офицер в гражданском и показал жетон.
– Целый капитан, не знал что дело настолько серьезно.
– Да, капитан Меллоуз. И хочу предупредить сразу, это неофициальный визит, мистер Питерс, – поправил часы, – мы с Джеймсом работали вместе. Могу я войти?
– Да, без проблем. Кофе, пиво?
– Воды, если можно.
Прикрыв дверь, Эндрю указал рукой на стойку на кухне, а сам направился к раковине. Достал чистый стакан из сушки и наполнил водой из-под крана. Капитан занял место у стойки, облокотился и обвел комнату взглядом.
– Недавно вернулись?
– Да, был на границе с Китаем. Вернее говоря, с Монголией, но вы же знаете, – запнулся. – А как вы?
– Дорожная сумка, – улыбнулся капитан, указав в сторону письменного стола, и отпил из поданного ему бокала.
– Бессонная ночь, голова совсем не работает. – Хлопнул себя по лбу Питерс, а про себя подумал: «Хрена ты тут разнюхиваешь, капитан?»
– Не буду скрывать, меня, как и любого другого гражданина, заботит положение дел на границе, – Меллоуз опустил стакан на столешницу и повертел его в руке. – Расскажете?
– Если обещаете не выдать информацию раньше публикации.
– Можете на меня положиться, я могила, – ухмыльнулся капитан и одернул полу пиджака.
– Я был на военной базе под Эрзином, что в штате Тоува. Кажется, шестьдесят первый по последовательности включения, но это я так, – прокашлялся. – Собирал материалы для статьи с Джери Хиллом. На нем фото, на мне статья. Вот в целом и всё.
– Это не о скандале с мобильной броней идет речь?
– Вы меня без ножа режете.
– Боюсь, вы неправильно меня поняли. Я потерял сына в восемьдесят втором, он служил в третьем полку мобильной пехоты и погиб в том самом округе Тоу.
– Черт! Соболезную. А я-то подумал.
– Я на вашем месте о том же подумал бы, – прервал его Меллоуз. – Вы не знали, а я не предупредил. Так, расскажете?
– Да, – Эндрю выдержал паузу, закурил. – Когда в конце восемьдесят второго Пекин подписывал капитуляцию, одно из условий по северной границе звучало так: – «Граница проходит по размещенным на местности войскам». – Меллоуз кивнул. – Всё бы ничего, но ночью «драконы» перебросили часть войск на северный берег реки Тэс-Хем, тогда этому не придали значения, но позже выяснилось, что именно там им удалось частично уничтожить одно из звеньев МП. Мы хотим приурочить эту статью к двенадцатилетнию со дня переворота в Монголии. Осветить нынешние проблемы и почтить память наших парней.
– Ясно, – Меллоуз тяжело вздохнул и оттер лоб платком. – Спасибо, мистер Питерс.
– Рад помочь, капитан. Сигарету?
– Нет, я бросил.
– Понимаю, – дружелюбно ответил Питерс, а про себя добавил: «Бросил он, ещё скажи, что ты трезвый член нации и каждые выходные посещаешь церковь».
– Вернемся к основному. – облизнув губы, сказал Меллоуз, глядя как Питерс жадно затянулся.
– Конечно, – кивнул он в ответ
– Давно вы виделись с мистером Бруксом?
– Незадолго до отлета на границу. Тридцатого сентября.
– Быть может, вы заметили что-то необычное в его поведении?
– Да нет. Он как всегда был спокоен. Разве что губы кусал больше обычного, но это у него случалось часто. У вас уже есть версия?
– Как я и говорил ранее, это не официальный визит. Расследование ведет другой участок.
– Тогда что вы от меня хотите?
– Понимаете, как бы так выразиться. Я знаю, что Джеймс плотно общался с одним из наших детективов. Имя Ричард Бэнкс вам о чем-то говорит?
– Впервые слышу.
– Хм, быть может Генри Паскаль?
– Аналогично. А почему вы их сами не спросите?
– Они отстранены за превышение мер и в данный момент не в городе, но есть подозрение, что они косвенно причастны к инциденту. Мы рассчитывали на показания Джеймса, – замялся капитан и кашлянул в кулак.
– Спасибо за честность, сэр.
– Услуга за услугу, – Меллоуз посмотрел на часы над холодильником. – А Джеймс не оставлял никаких документов на хранение?
– В последнюю нашу встречу я отдал ему статью о ситуации на Русско-Турецкой границе, и это были все материалы, которые гуляли между нами.
– Постарайтесь вспомнить. Может было что-то ещё, что-то более конфиденциальное?
– Едва ли, на тот момент самым конфиденциальным был лишь материал по статье, – Питерс нахмурил брови, – но явно уже не сейчас, думаю статью под названием «Совиный охотник»[3] вы с легкостью найдете в сегодняшнем номере.

[3] Совиный Охотник на английском: Owl Hunter.

Услышав название статьи, Меллоуз напрягся, бросил взгляд в сторону, но тут же принял привычное, деловитое выражение лица, и растягивая слог, протянул:
– Я-ясно. – облизнул губы, почесал кончик носа, – Примите мои соболезнования, мистер Питерс. Джеймс был хорошим человеком и профессионалом своего дела. И спасибо за воду. – Капитан поднялся и направился к выходу. У двери остановился. Поднял палец к виску и почесал за ухом. – Мистер Питерс.
– Да, сэр?
– Инициалы О. Х. вам о чем-то говорят?
– Нет, сэр. А кто это?
– Я предполагаю, что это возможный убийца.
– У вас только инициалы?
– Нет, еще мне известна фамилия: Хантер. А что значит первая часть, я пока не знаю. Но не волнуйтесь, так или иначе, я приложу все силы, что бы дело отошло нашему участку. – Меллоуз сунул руки в карманы брюк, нахмурился. – Надеюсь, вы не планируете покидать город в ближайшее время?
– Как только сдам новую статью, поеду в Огайо приобретать раритетный фургон. А что?
– Я был бы благодарен, если бы вы воздержались от путешествий в ближайшее время.
– Со всем уважением, сэр. Но ваша просьба неофициальна, а я не намерен откладывать свои планы из-за смерти своего босса, каким бы классным парнем он ни был.
– И это ваша благодарность наставнику? – скривился Меллоуз.
– Это жестокий мир, капитан, вам ли не знать.
– Да-а, – протяжно ответил Меллоуз, с прищуром глянул на Питерса, а козырнув, сказал: – Всего доброго, мистер Питерс.
Покачав головой, капитан прикрыл за собой дверь. А Эндрю еще долго стоял неподвижно, прикидывая в уме все за и против. Наконец, глядя на закрытую дверь, скал: «И вам, сэр».
Подумал о завтраке, но усталость перевесила чувство голода. Вернулся к креслу с секретом, аккуратно сел, опираясь руками на подлокотники, но травмированное колено вновь напомнило о себе резким прострелом.
«И на кой черт я полез на тот броневик!» – подумал он, медленно выпрямляя ногу, а вслух сказал: – Вот так! Немного посидим, отдохнем. А потом и за дело возьмемся, – выудил бутылку пива из упаковки и подкурил сигарету.
– Что думаешь, Ренди? – обратился он к стоящему на кофейном столике кактусу. – Насыщенный денек? – сделал вид, что прислушивается, – Да, тоже так считаю, – жадно затянулся. – Надеюсь, тебя это не беспокоит? Нет, я не про ситуацию, я про нас. – стряхнул пепел в горшок Ренди, плеснул приятелю и пивка, сказал: – Просто, как твои друзья кактусы относятся к тому, что мы живем вместе? – наклонил голову, прислушался. – Да, ты прав. Сейчас есть вещи и поважнее.
Дотянулся левой рукой до старенького магнитофона, прожал кнопку плей. Внутри что-то щелкнуло, послышался треск и урчание. Бобина закружилась в танце по часовой, пленка едва заметно шуршала. Эндрю откинулся на спинку, отхлебнул пива и затянулся. Сигаретный дым стелился по гостиной под звуки флейты. Он сделал еще глоток и опустил голову на подголовник. В дело вступил саксофон, Питерс сложил руки на груди, прикрыл веки. И сам не заметил, как провалился в глубокий сон. Пока Джжери Рафферти сладко пел о том, как ветер нёс его по Бейкер стрит. И свет играл лучами, и шелест смерти мерил каждый шаг, когда в закате таял ещё один безумный день.

Вечером того же дня…
Струйка слюны ползла по щеке, он резко тряхнул головой проснувшись. Подскочил в кресле, ощупал пропитанную пивом футболку на груди. Пальцы правой руки саднило от ожога. Скривившись, зло отбросил истлевший фильтр. Проморгался, отхлебнул из бутылки и с отвращением сплюнул выдохшийся напиток на ковер.
– Мерзость-то какая, – вытер ладонью губы, – Ренди, а ты куда смотрел? Мог бы и толкнуть.
Кактус безучастно молчал, сидя в кремового цвета горшке. Из-за занавешенных окон было непонятно, какое сейчас время суток. Питерс мотнул головой, растер лицо руками и потянулся.
– Еще один день в раю, да? – закурил и неспешно поднялся, опираясь на левую ногу. – Как насчет кофе? – Ренди молчал. – Что?! Опять воды? Слабак, – тяжело вздохнул и облизнул губы, – ладно, парень, будет тебя вода.
Прихрамывая обогнул кофейный столик, бросил взгляд на наручные часы. Освещенные радием стрелки указывали на пятнадцать минут седьмого. Эндрю улыбнулся, соскреб ногтем каплю грязи с защитного стекла. Латунный корпус заметно потерся более чем за вековую службу, а выведенный курсивом логотип заметно потускнел. Затянулся, выпустил дым носом и вспомнил слова деда: «Урал, это тебе не всякие там, береги их».
– Да уж, ты как всегда прав, – сказал он в тишине комнаты и почувствовал, как глаза увлажнились от нахлынувших воспоминаний. Поправил широкий, кожаный ремень-напульсник под часами. Отер глаза и направился к кофеварке.
Засыпал свежий помол, долил воды и включил. Достал новый блокнот из рабочего стола, долго искал ручку. Не найдя, остановился на карандаше. Бросил взгляд в сторону кухни. Кофеварка пыхтела и бурлила, как Багдад в начале века.
– Эй, Ренди! Будешь меня ждать? – Ответа не последовало. – Так и знал, эгоист ты чертов.
Взял поданный капитану бокал со столешницы и отлил половину в керамический домик Ренди.
– Ну, как тебе? Жестковата? Ну, парень, согласен, вода тут не очень, но переезжать я пока не планирую. Надеюсь, это не будет проблемой? – нагнулся, прислушиваясь. – Оу, я тоже тебя люблю, малыш! Дай мне минутку, налью себе кружечку от нашей любимой ворчуньи Марпл и вернусь к тебе.
Красного цвета старушка продолжала пыхтеть, извергая в кофейник черный, как сажа, напиток.
– Ох, мисс Марпл! Вы прекрасны, как юная дева, но так работать нельзя. Вы не думали о пенсии? – прислушался к пыхтению. – Ах да, прошу прощения, миссис. Кстати, как ваш супруг поживает? Понятно. Он всё еще варит чай? Ясно, – кивнул, – да, мне как обычно.
Подхватил кувшин с кофе, наполнил кружку и ссыпал сахара на глаз из стоящей рядом банки.
– Черный как ночь и сладкий как грех, – ухмыльнулся, размешал кофе ложкой. Сигаретный дым лез в глаза, и он затушил окурок в раковине. – Спасибо, – кивнул кофеварке и отсалютовал, – да. И вам хорошего дня, миссис Марпл.
Проходя мимо плиты, бросил окурок в кастрюлю с зарождающейся в ней жизнью. Вернувшись к креслу, пододвинул кофейный столик ближе. Оставил на нем кружку и блокнот с карандашом.
– Ренди, помнишь те рожки с мясом, что мы оставили на плите две неделе назад? Да, согласен. Славные парни. Так вот, кажется, они уже открыли письменность и вовсю осваивают плесени строение. И не говори, сам в шоке! Кажется, только вчера взял их с полки в «Джаст Фуд», и тут бац! – он хлопнул себя по лбу, – они уже чуть ли не в космос планируют лететь. Эх, летит же время, – аккуратно опустился в кресло. – Ну что? Поработаем? – кивнул. – Согласен, также думаю.
Сунул руку под подушку и достал пухлый конверт из коричневого цвета бумаги. Провел пальцами по выведенной маркером заметке, надорвал край и вывалил содержимое на кофейный столик.
– Да, как и всегда. Основательно и по существу.
Снял защитную оплетку из тонкого поролона, разложил содержимое в четком порядке.
Диктофон «Лунар» в переиздании от «Ред Кэп», серия «Легаси» от 2073 года. Побитый жизнью блокнот формата А5 в оплетке из бычьей кожи. Медная кнопка на язычке, ручка в комплекте. Миниатюрная коробка с картами памяти, каждая оклеена малярным скотчем и пронумерована. Конверт. В адресной строке прописан адрес Питерса. Правее, почтовая марка. Перевернута и завалена влево.
«Что бы это могло значить?» – подумал он, повертел конверт в руке, а вслух сказал: – Четыре предмета и семь записей. Плохой Йосс? – невольно сглотнул и постучал костяшками по столешнице. – Да, это надолго.
А сказав, припомнил передачи по ящику, в которых активно продвигалась философия жизни в гармонией с миром. Как заверял телеведущий: Йосс – это сила, что правит всем, наподобие судьбы. Йосс может быть хорошим и плохим, изменить его нельзя, всякому событию свой срок. Припомнив эту истину, Питерс вновь взглянул на послание в деталях. И если опираться на этот чертов Йосс, в данный момент все было крайне туманно: четверка означала смерть, а семерка единство во всем. Но будучи числом нечетным, семерка меняла свой тон в зависимости от стоящей рядом с ней цифры. И если хорошо подумать, то в данный момент Йосс говорил ему о одной большой – единой смерти.
«Послушай себя идиот, о чем ты только думаешь?» – мысленно одернул себя Питрес, и вернулся к делу.
Вытряхнул содержимое малого конверта: ключи от ячеек с логотипом «Хай Валл Пост» на бирках, наушники-затычки и карта памяти. Распутал проводные наушники, вставил карту в диктофон. Откинулся на спинку кресла и включил напольную лампу. Сидел в тишине какое-то время. Наконец выудил сигарету из пачки и нажал кнопку плей.
Шорох бумаги, торопливый шаг. Кто-то грузный опустился в кресло, послышался жалобный скрип обивки. Звук свинчивающейся крышки, гулкий звон стекла о стекло. Спикер выпил стакан залпом, и опустил его на стол так, будто хотел метнуть в стену, но в последний миг передумал.
– Эндрю… – прозвучал голос Брукса. И вновь молчание да едва слышное сопение.
Старик прокашлялся и закурил. Неразборчивое бормотание и вновь тишина. Лишь далекий гул вентилятора нарушал вакуум первой минуты. Треск, скрип, первое внятное слово:
– Эндрю, это письмо адресовано тебе и только, – кашель, дрожь голоса и заметная хрипота. – Запомни две даты: 2075 и 2080 годы. Первая, это год смерти Нельсона Биглса. Вторая – день исчезновения Карла Регге. Первого ты знаешь, второго вряд ли. Даю подсказку, он разработал цифровую помощницу Найс для «Ред Кэп». Запомни это и отложи в сторону, пока не ознакомишься со всеми материалами.
Шелест бумаги, режущий слух звук клейкой ленты.
– Я не знаю, как придать большего веса своим словам. Разве что, – вздох, – скажу так. Написание истории второй половины XXI века привело меня к четкому осознанию, что наша страна неуклонно движется к катастрофе мирового масштаба, иначе выразиться я не могу. Повторюсь. Все материалы и этот блокнот, предназначены только тебе, Андрей. Кляйна напрямую не вмешивай, прошу. Да, я знаю, что ты не любишь свое прежнее имя, но я так говорю специально. Пойми, к материалу надо подойти серьезно. Он также неприятен и правдив для нашей страны, как и твое прошлое для тебя. Кажется, я несу чушь. – Вздох.
– Черт, мне кажется, за мной следят. И это не АНБ, ФБР или ЦРУ. Я боюсь произнести это вслух. На следующей неделе у меня состоится важная встреча с парой детективов. Это очень важные инсайды. Там всё на свои места и встанет. – Вновь звук льющейся в бокал жидкости.
– Надеюсь, всё это лишь бред старика и у меня развивается слабоумие. А если нет?! В конверте всё пронумеровано, слушай по порядку. Даты и ссылки на бумаге. Копии всего на последней карте памяти. – Тишина и далекое бормотание, щелчок клавиши, запись остановилась.
Питерс затушил окурок и прикурил новую. Положил диктофон на стол.
– Найс.
Черная коробка ожила синим огоньком в глубине прихожей:
– Чем могу помочь, мистер Питерс?
– Включи «Моторхед».
– Какой альбом?
– На твой вкус.
Динамик щелкнул, блюзовые мотивы заполнили комнату, когда хриплый голос Лемми запел о тяжких днях на обочине жизни, людях, что находят приют лишь в канаве. А Питерс стиснул зубами фильтр, бросил взгляд на часы:
6:40 Р.М.
Широко зевнул. Велел Найс выставить будильник на без двадцати девять. Отхлебнул кофе, мотнул головой. Стряхнул пепел на ковер, и взялся за изучение содержимого блокнота в оплетке из бычьей кожи. А старина Лемми еще долго тянул свой заунывный блюз о тяжкой доле, тех, у кого жизнь окрашена светом луны.
«Пэксон и Тобил», «Хефрон», последующее слияние. «Пайзер» и, скандал с вакциной в западной Африке. «Эко Кор» набирает обороты. Сноска красными о поглощение «Гипперион Энерджи». «ФТ Системс», госконтракты, отсылка к Китайскому синдрому на полях. Война в Корее, смерть Джун Ира. Противостояние «Зион» и «Венус». Томас Дилан – имя президента подчеркнуто три раза.
«Сумятица какая-то», – подумал про себя Питерс, наспех пролистав блокнот. И заметил, что в верхнем углу страниц дневника остались следы от степлера. Он отлистал на пять страниц вперед. Никаких зацепок, а последняя страница и вовсе перечеркнута наискось красным маркером. Ниже подпись: «Структурировать и разобрать в деталях. Добавить свежие наработки!»
– Да, одним кофе тут явно не обойтись!
Эндрю ушел на кухню, вернулся с кофейником.
Глаза скользили по ровному почерку Брукса. Даты, события, факты. Он выпил кофейник, заварил ещё. Достал новую пачку «Каманчи»[4] из блока. Тянул одну сигарету за другой и вновь возвращался к заметкам старика. Виски пухли, не поспевая за ходом мысли, а музыка сливалась в единый ритм и шла фоном.
[4] «Каманчи» – марка сигарет с индейцем на пачке. Как гласит слоган: «Насладись чистым вкусом фронтира и познай свою истинную природу». Все вырученные с продаж средства идут на поддержку коренного населения Америки.
Солнце давно зашло…
– 8:40 РМ, – проинформировал бархатистый голос Найс с легкой хрипотцой. Он машинально кивнул, не отрываясь от дневника.
– Сэр?
– Да-да, – отмахнулся он, допивая холодный кофе.
Динамики резко увеличили мощность звучания. Песня эхом загуляла по пустой гостиной: «Одни парни, как вода. Другие, как вино. Но я люблю вкус чистого стрихнина».
– Черт, да угомонись ты! Бесовское создание! – попытался он перекричать льющуюся из динамиков музыку.
Мелодия в ту же секунду стихла, в ушах звенело.
– Ох, ну и леди! Девятый вал!
– Я вас совсем не понимаю.
– И ты не первая! – крикнул он в ответ, размял брови и отложил блокнот.
Горло саднило от второй пачки за вечер. Он потряс кружку пытаясь поймать последнюю каплю языком. Она приземлилась на щеку.
– Сообщение от Гауляйтера[5], – информировала Найс, Эндрю невольно улыбнулся. А про себя подумал: «Нет, всё же переименовать его надо, а то когда-нибудь узнает, обидится».

[5] Гауляйтер – высшая партийная должность национал-социалистической немецкой рабочей партии областного уровня.

– Что пишет?
– Будет через десять минут.
– Хм, в кои-то веки вовремя.
– Отправить сообщение?
– Напиши: «Я выхожу».
Сделал глубокий вдох, руки заметно потряхивало. Обвел взглядом квартиру, медленно выдохнул. Собрал материалы, убрал всё в конверт. И посмотрел на горшок с кактусом.
– Да, вот такие дела, приятель. Вновь печаль, вновь расставание, – хлопнул себя ладонью по бедру. – Ну, что?! Погнали, девоньки, – поднялся, бросил серьезный взгляд на Ренди, – ты за старшего.
Убрал конверт в дорожную сумку, туда же отправил блок сигарет Каманчи и бутылку скотча. Пару рубашек, три майки и упаковку белых носков.
У двери остановился, бросил дорожный мешок у тумбы, накинул куртку. Присел на дорожку и собрался с мыслями, окидывая студию взглядом. Вдруг резко вскочил, словно хозяйка, вспомнившая об забытом на плите молоке. Добежал до рабочего стола, достал выключенный пейслайн. Убрал в карман и, еще раз убедившись, что всё на месте, поспешил на встречу с Кляйном.
Выйдя на улицу, огляделся. Подошел к автомату со свежей прессой и купил утренний номер «Готэм Пост». На первой странице красовалось фото мертвого мужчины. Руки неряшливо раскинуты, женщина с прикрытым ладонью лицом на заднем фоне. Раскрыв газету, он бегло пробежался по тексту:
«Главный редактор «Нью-Йорк Дейли» был найден мертвым… на тротуаре… возле здания редакции… причина смерти… падение с семьдесят четвертого этажа… Ведется расследование».
Свернув газету, покачал головой. Сунул сверток под мышку и поспешил к бару за углом.

Глава 3. У Дженис
Вечер вторника собрал у Дженис немногих, лишь тройку постоянников, молодую парочку, что больше жалась друг к дружке, чем пила, да старика Хуана, который ходил в заведение как на работу и всегда занимал столик у входа. Эндрю ответил кивком на приветствие старожилы и направился к сидящему в конце барной стойки Кляйну. Они обменялись рукопожатиями, он сел справа.
– Не изменяешь старым привычкам?
– Сам знаешь, я к электронным версиям холоден, – положил газету на стойку, развернул к себе широким краем.
– Есть такая испанская шутка…
– Есть такая русская песня, – перебил его Питерс и сложил газету вдвое.
– Ну-ка!
– «Мы своих не меняем привычек, вдалеке от родимых домов», – достал из заднего кармана первую записку Брукса, вложил в газету и придвинул к Кляйну. – Ознакомься!
– Это всё?
– В рюкзаке моем сало и спички. И Тургенева восемь томов, – не замечая вопроса, ответил Питерс. Нарочито медленно снял дорожный мешок и поставил в ноги.
– Тургенев, думаю, интересное чтиво, – поправив волосы, отметил Кляйн и мельком взглянул на сумку.
– Еще какое, уж поверь!
– Но мне достанется лишь синопсис?
– Не моя воля, – сухо бросил Эндрю и отвлекся на подоспевшего бармена.
– О, какие люди! – на помятом лице играла улыбка. – Что пить будете?
– Мне как обычно, – ехидно ответил Эндрю.
– Ах, как обычно! – картинно скрестил руки бармен и посмотрел на старика Хуана на другом конце стойки, обвел пальцем двоих и крикнул: – Им как обычно! Охрана, выкиньте их к чертовой матери отсюда!
Старик расплылся в улыбке, обнажив щербатые зубы, и поднял свой бокал в приветствие.
– Да, мы тоже скучали по тебе, Чак, – качая головой, ответил Кляйн и придвинул газету ближе.
– Давно вас не было видно.
– Работа.
– Да, без нее никак, – протянул Чак.
– А где ваш старший компаньон?
– Он умер, – сухо ответил Эндрю.
– Без дураков? – Чак поднял от удивления брови.
– Да какой там! – шмыгнул носом, Кляйн.
– Черт, классный был мужик! – достал три рюмки и наполнил.
– Нам бы пива, – замялся Кляйн.
– Будет и пиво, а это за мой счет, – вздохнув, отмахнулся Чак.
Не чекаясь, опрокинул стопку и ушел к крану за светлым. Двое выпили, дождались бокалов с холодным «Бадди».
– Сегодня ко мне приходила полиция, – начал Питерс.
– Из девятнадцатого?
– Не знаю, но аж целый капитан.
– Ясно. – насупился Кляйн.
– К тебе тоже захаживал? – повел бровью Эндрю.
– Было дело.
– Мысли, суждения? – спросил Питерс, поглядывая на ровные ряды бутылок на баре.
– Пока рано что-то говорить. Надо прощупать почву, – Кляйн поставил бокал, снял очки.
– Думай что хочешь, но в альтруизм я не верю, – залпом выпил бокал Питерс и дал знак Чаку повторить.
– И какая у тебя версия? – спросил Кляйн.
– Я думаю, наш капитан дал маху.
– Эндрю, сколько раз говорить, больше фактов!
– Он же про инициалы тебе говорил?
– Не без этого.
– Вот, тут он и просчитался, – постучал по костяшками по стойке, Питерс.
Кляйн тяжело вздохнул, сделал большой глоток.
– Да-да, я тебя понял, – кашлянул в кулак Эндрю. – Так вот, в прошлом месяце старик заходил ко мне.
– Резал статью?
– Да, – глоток, – потом выпили, смотрели один старый фильм.
– Так, – напрягся Кляйн.
– Да, погоди!
– Как это связано, Ди?
– Тише-тише, – Эндрю пытался вспомнить название, судорожно отбивая костяшками ритм.
– Кто хоть играл?
– Китон, – наморщил лоб, – нет! Ну, старый актер, он еще в фильме про поросенка снимался.
– Издеваешься?
– Точно, Бэйб! – Эндрю щелкнул пальцами и вскинул указательный. – А мы, смотрели «Секреты Лос-Анджелеса», точно!
– Так, ты меня запутал, – поморщился Кляйн и размял виски кончиками пальцев.
– В общем, там один из героев выводит на чистоту продажного копа. Говоря ему перед смертью что-то из серии: «Обо всём знает цезарь».
Повисло молчание, Кляйн допил бокал и склонил голову набок, подобно сове. Эндрю дал знак Чаку.
– Понимаю, звучит дико, но не делай такое лицо.
– Просто продолжай.
– Так вот, как по мне, Меллоуз причастен к смерти Брукса и, как и в фильме, Брукс сказал ему инициалы и фамилию, в общем дал дез-зу – Эндрю помял в руке пачку сигарет, – перед смертью.
– Больше сути.
– Чтобы когда нас будут опрашивать, мы всё поняли. Как-то так, – Эндрю отхлебнул холодного «Бадди».
– Очень мудрено. Но что-то в этом может и есть, – закусил дужку очков Кляйн. – Мне надо подумать.
– Что делал Брукс, когда мы его в последний раз видели? – не унимался Питерс.
– Мы пили больше чем нужно.
– И?!
– Он зачитывал твою статью?
– Русскую классику.
– Как скажешь, – отмахнулся Кляйн, скривился в ухмылке и покачал головой.
– Вот и я о том же, Хантер!
– Что, Хантер?
– Инициалы: О. Х. Капитан же упоминал их в разговоре с тобой?
– И?!
– И, О.Х. Это чертов Оуэл Хантер.
– Я не понимаю тебя.
– Переведи на русский. И врубишься.
– Ты издеваешься? – поднял брови Кляйн и едва заметно закатил глаза.
– В прямом переводе, это мать его, долбанный: Совиный Охотник, – щелкнул пальцами Эндрю, – И если ты помнишь, так называлась моя статья о…
– Да, да. Я понял, но… Но я не вижу связи, – теребя дужку очков, растерянно бросил Кляйн.
– На горы опускалась ночь, а в голове раз за разом звучали слова старика. Все это охота. И тут, и там зверье, – процитировал сам себя Питерс и с силой трижды ткнул пальцем в стойку бара. – И тут, бац, совпадение, так как, выползает долбанный Совиный мать его Охотник, долбанный Оуэл Хантер. Теперь вкурил!?
– Твою мать! – Кляйн полез в свой пейслайн, искать отрывок из статьи и подтверждение перевода в придачу.
– Вот-вот, перевари! – Эндрю хлопнул по стойке ладонью.
Кляйн заметно посапывал, отстукивая по виртуальной клавиатуре.
– Что думаешь?
– Громоздкая версия, – откликнулся Кляйн.
– Да, как поступь гиппопотама.
– Хотя, – поднял палец Кляйн, – что-то в этом есть. Старик любил загадки, – он вернул очки на место, – вспомнить хотя бы все эти Кей, Ди и Большого Би.
– Вот, об этом я и говорю, – отхлебнул пива Эндрю. – После нашего совместного просмотра «Люди в черном» все эти прозвища и начались, – потянулся к дорожному мешку, нащупал конверт, вытащил один из ключей от ячеек в «Хай Валл». – Мне надо тебе что-то сказать, Кей, – поманил к себе жестом Кляйна. А выждав момент, он крепко обнял друга.
– Какого черта, Ди?!
Вложил ключ в задний карман брюк и с силой шлепнул приятеля ладонью по заднице.
– Это на память, сладкий!
Эндрю поймал на себе взгляд Хуана. Старик поднял большой палец вверх, расплылся в улыбке и замотал головой, смеясь в голос. Ди, успел чмокнуть Кляйна в щеку, прежде чем тот резко отстранился.
– Твою мать, ты как ребенок! – друг огляделся по сторонам, вытер щеку платком. Закончив, аккуратно сложил треугольником и убрал в нагрудный карман.
– Да ладно, – улыбнулся Питерс, – тут все свои.
– Пошел ты, – сухо ответил Кляйн, но на лице играла улыбка.
Проверил карман и поменялся в лице.
– Что это?
– Так, на память, – отмахнулся Питерс.
– Я серьезно.
– Новогодняя открытка, – Эндрю поймал на себе изучающий взгляд. – Да, до рождества еще далеко, так что не торопись раскрывать подарки.
– Окей! – Кляйн выдохнул, – что-то еще?
– Нет, пока лишь это и синопсис.
Три стопки ударились о стойку.
– Развлекаетесь парни? – забасил Чак.
– Проехали, – потирая виски, ответил Кляйн.
– Понимаю, всё в первый раз бывает, крепись, – потер щетину, – но если честно, видок у вас, как у двух прощелыг перед делом. Что задумали, ищейки? – спросил Чак, вытирая руки о полотенце.
– Да вот, советую Джо посмотреть один фильм, – ответил Эндрю.
– Что-то новенькое? – прищурив глаз, Чак разлил скотч по стопкам.
– Нет, очень старенькое.
– Не томи, Питерс, – улыбнулся Кляйн.
– «В укромном месте», версия 1950 года.
– Боже, ну и древность! – отмахнулся Чак, – любите вы морочиться.
– Профессия обязывает, – нашелся Питерс и сделал вид, что принюхивается, – мы же ищейки.
Трое зашлись смехом.
– Да, такие вот дела, – повел руками Питерс.
– И за это надо выпить! – сказал Чак и подвинул стопки.
– За твой счет, всегда, пожалуйста, – скривился Кляйн.
– А этому парню палец в рот не клади.
– Да брось, Чак. Я заплачу.
– Не, всё нормально, Ди, – поднял стопку Чак.
– Сам-то профессию менять не думал? – спросил Кляйн.
– Я!?
– Ну, не мы же, – улыбнулся Эндрю.
– Как вам сказать, порой думаю, но…
– Но? – отреагировали двое синхронно.
– Но я бармен. Как и отец мой, как и брат. Даже как дядя, что умер от цирроза, – осклабился он во всю ширину рта. – Так что, у меня наследственная предрасположенность к этой профессии.
– Я и не знал, что ты такой традиционалист, – улыбнулся Питерс, – Значит осталось собрать полный набор из цирроза, варикоза и жены официантки, и будет тебе с-счастье?
– Помилуй, Ди, – рассмеялся Чак, – и первых двух пунктов для счастья хватит, – подмигнул он поднимая рюмку.
Трое выпили. Колокольчик над дверью дернулся, короткий звонок и в бар вкатилась веселая компания. Молодые парни, девушки и поток свежего воздуха.
– Всё, парни, бывайте! – козырнул им Чак, уходя в сторону шумной компании. Подойдя, выдал фирменное: «Что сегодня пьем!?»
Они проводили его взглядом. Питерс выудил сигарету из пачки.
– Это всё очень серьезно, Джозеф.
– Понимаю, – сдержанно ответил Кляйн, не отрывая взгляда от шумной компании.
– Фильм посмотри, а я поеду, – подкуривая сигарету, бросил Эндрю.
– Погоди!
– Эпизод в почтовом отделении, – соскочил со стула и собрал вещи.
– Я не об этом.
– Что?
– Как сам-то?
– Нормально, – Эндрю закинул мешок на плечо. – Съезжу в Кливленд, тачку заберу, – стряхнул пепел в полупустой бокал, – не надо так смотреть, видел бы ты ее! – мечтательно закатил глаза. – «Буханка» с неестественно расширенной базой. Наслаждение в чистом виде, а не машина!
– Я не об этом, – друг достал из внутреннего кармана портсигар, закурил.
– Всё путем!
– Хорошо, – Кляйн отставил бокал, поправил очки, – допустим, я верю, – положил руку на плечо Эндрю, – но, спрошу еще раз. Сам как?
– Не знаю, – Эндрю пустил дым в пол, – судьба подарила мне букет остро отточенных карандашей, но любовью тут и не пахнет.
– Надо было жениться не на работе, и результат был бы иной, – помедлил Кляйн. – Заходил в книжный на углу тридцать восьмой и девятой авеню[6]?

[6] Книжный магазин «Фокс и Компания» фигурирует в книге: «Что ждет нас на следующей день? (https://www.litres.ru/book/robert-obolenskiy/atom-dust-chto-zhdet-nas-na-sleduuschiy-den-70516987/)»

Эндрю отхлебнул из бокала и замер глядя на содержимое. Пепел осел на дне и едва заметно кружился. Прям как черные хлопья снега в документалке о взрыве грязной бомбы[7] в Берлине семьдесят третьего.

[7] Грязная бомба – это в большинстве случаев контейнер с радиоактивным изотопом (изотопами) и заряда взрывчатого вещества, при подрыве заряда взрывчатого вещества контейнер с изотопами разрушается и радиоактивное вещество распыляется ударной волной на большой площади. Конкретное исполнение бомбы может быть различным в зависимости от количества и свойств исходного материала.

– Что? – толкнул его в плечо Кляйн. – Да, я тоже смотрел «Вам письмо».
– Дебра заставила? – он оторвал взгляд от бокала.
– Не то чтобы я сильно сопротивлялся. Плюс, ты ее знаешь.
– Да, – покачивая головой, улыбнулся Питерс, – как у вас?
– Потихоньку.
– Ну, пусть всё так и будет, – он хлопнул Кляйна по плечу, – вызови мне такси со своего аккаунта, – сказал и допил бокал.
– Куда сейчас едем?
– Ты домой, а я в Кливленд, – ответил Эндрю и покрутил сигарету в пальцах. – Не смотри так!
– Ясно, опять твои излюбленные вопросы архитектуры? – вызывая такси, ухмыльнулся Кляйн.
– Ага, там были красивые дома, – улыбнулся Эндрю, знакомой лишь ему цитате из фильма. Затянулся, пустил дым в ноги и добавил. – Но в этот раз, все фасады исключительно в багровых тонах.
Они оставили по счету под одной из стопок, вышли на улицу.
– Будет через пару минут, – сказал Кляйн и поежился. Ветер гнал золоченые листья по тротуару, осень пришла раньше срока.
– Супер!
– Эндрю…
– Да?
– Вы всё еще общаетесь?
– Не знал, что устройство чужих жизней – это твое хобби.
– Я серьезно, хреново выглядишь.
– Ладно тебе, – Эндрю выдержал взгляд, отвернулся, – она приезжала. Мы покувыркались, всё! – подкурил очередную. – Вновь лучшие друзья.
– Как мы с тобой? – Кляйн достал портсигар.
– Нет, более близкие, – ткнул приятеля кулаком в плечо.
– А-а, те, что так любят друг друга, что стараются не встречаться?
– В точку!
Кляйн прикрыл сигарету руками, повертелся и наконец, прикурил.
– Это было странно.
– Эй, Ди. Я не настаиваю.
– Нет, всё нормально. С тобой я могу поделиться, – Питерс пустил дым носом. – Как у вас с Деб в постели?
Кляйн мельком взглянул на него и отвел глаза, смутившись.
– Понял, – улыбаясь, сказал Питерс глядя на друга.
– А у вас не так?
– Честно говоря, я вообще не понимаю, как у нас. В предпоследний раз всё закончилось тем, что по утру я обнаружил пустую кровать. – Эндрю покачал головой. – В записке она сказала, что хочет съездить на пару дней к подруге, – бросил взгляд на размытое отражение огней большого города в луже, – забрала с собой все свои тюбики с ванной, свои книги, даже чёртов коврик для йоги. – он нервно хмыкнул, добавив. – Знаешь, выглядело как побег.
Кляйн пожал плечами, ничего не ответив.
– Знаешь, раньше у нас с ней было что-то наше, объединяющее, как у вас с Деб. Но время идет, чувства тают, и остается лишь голый остов. И на него у тебя уже не встает… – Эндрю сбил щелчком тлеющий кончик сигареты, запустил бычком в дорожный слив. – Ушла стать, влечение, и всё былое. Лишь внутри что-то жалобно жмется, но вокруг…
– Пустота?
– Да.
– Можешь не продолжать.
– Могу, но то рождество в моем сердце навеки.
– Знаешь, обычно я такое не говорю, но… – Кляйн помедлил, затягиваясь. – Но порой прошлое должно оставаться в прошлом.
– Должны были ехать к её семье. Да в общем-то и приехали, вот только в миг до полуночи, она сказала, что хочет встретить этот год одна. В ином круге друзей. А я, как дурак ходил всю ночь по пустым улицам, надеясь, что какой-нибудь бродяга позарится на мой кошелек, и прирежет за пару десяток в кармане.
– Ди, забудь.
– Ненавижу проклятый Сиэтл. И Сочельник, и Новый Год, и все драные семейные праздники, и суку эту.
– Хватит, – сказал Кляйн, тяжко вздыхая. – Такси подъезжает.
– Хватит… Ты в коем-то веке прав.
– И знаю нюансы, – поднял воротник пальто, прячась от ветра. – Поверь, у меня тоже так было, – положил руку, на плечо друга.
– С Деб?
– Я тебя умоляю, нет конечно.
– Ну хоть кому-то из нас везет.
– Поверь, однажды и ты найдешь своего человека, – поправляя очки, сказал друг.
– Твои слова, да богу в уши.
– Поверь, просто поверь.
– Наверное… – горько ухмыльнулся Эндрю, – Хотя, ты прав. Конечно найду.
Подъехало такси. Пейслайн Кляйна настойчиво продублировал прибытие звуковым сигналом.
– Мне пора.
– Ди, – придержал его Кляйн.
– Да?
– Ты найдешь её.
– Сперва дело.
– Звони!
– Да.
– И на маминых помощников[8] не налегай.

[8] Песня «Роллинг Стоунс» – «Маленький мамин помощник/Mother’s Little helper», в которой мать налегала на рецептурные таблетки, что помогали ей отвлечься от жизненных проблем.

– Всё-то ты знаешь, – Эндрю сел на заднее сиденье, – мне это только для работы нужно.
– Ага, как кокаин врачам начала ХХ века.
– Да, брось! Кстати, о том книжном. Что там?
– Тот, в кого ты можешь превратиться, – помедлил Кляйн, переступая с ноги на ногу. – Одинокий старик, так что, притормози.
– Всё будет добре, брат. Во мраке и тьме, мы лишь ивы на пути. Гнемся, мнемся и не сдаемся.
– Это еще откуда?
– Это великий поэт Эндрю Питерс, – погрозил пальцем, – классик XXI века, стыдно не знать!
– Ой, да пошел ты, – захлопнул дверь такси Кляйн и улыбнулся. Поправил волосы, помахал рукой на прощание.
Машина тронулась, свернула за поворот, и фигура друга скрылась из виду.

Глава 4. На последнем берегу
Прохожие, улица, светофоры. Всё то мелькало, сменяясь, то застывало в едином образе ночи. Сплошные вывески да магазины. Куда не брось взгляд, всюду: «Купи!» Такси плавно вошло в поворот, подчиняясь воле автопилота. А Эндрю, хмуро глядя в окно, подумал:
«Как же всё до противного выверено. Красный – стоим, зеленый – мелькаем».
Он откинулся на спинку, закрыл глаза. В салоне пахло гарью и дешевыми духами сладковато-цветочного вкуса. Тяжело вздохнув, прильнул головой к холодящему кожу стеклу.
– Оу, совсем невеселый, – ожил дисплей на панели такси. Милая графическая мордашка с раскосыми глазами, совсем как живая. – Улыбнись! – задорно воскликнула цифровая помощница, он промолчал, сжал зубы сильнее. Ком подкатывал к горлу, голова кружилась.
– С вами всё в порядке? – голос Найс стал тревожным, – отвезти вас в больницу? Всё пять кварталов.
В версии Кляйна, Найс облачилась в восточный наряд и поведением чем-то напоминала смесь японо-китайской простушки, которая нарочито коверкает слова изображая акцент.
– Нет, маршрут прежний, – он подался вперед, прикрыл рот и сглотнул, пытаясь отогнать рвущееся наружу нутро.
– Как вам помочь?
– Окно открой, тут воняет, – расстегнул ворот, попытался дышать как можно чаще.
Почувствовал, что сил нет терпеть. Высунулся из окна и оставил дополнительную полосу в разметке дороги. Сплюнул кислый остаток, поднял голову. Поймал на себе невинный взгляд округлых глаз. Маленькая девочка в соседней машине, красный бант, дурацкий хвостик. Заметив Питерса, мать убрала ребенка от окна. Последовал осуждающий взгляд.
«Ну, а ты чего ждал, – пронеслось в голове, – свинья».
Вернулся в салон, отер край рта ладонью, хотелось напиться.
– Тяк луше? – затянул азиатский образ Найс.
– У тебя тут что, азиаты катались? Сменить алгоритм на европеоидный, – тяжело дыша выдавил он.
– Компания «Сейв Кэб» приносит свои извинения, мистер Кляйн. Изменить настройки в подкатегории «Еду один»?
– Вот тебя-е на! – успел сказать Питерс и надув щеки, вновь нырнул головой в окно.
– Как некрасиво.
– Шла бы ты, – усмехнулся он, сплевывая остатки вчерашнего завтрака и сегодняшнего обеда, повертел головой, разминая шею. – Вот, так-то лучше. И чего я еще о тебя-е не знаю?
– Сэр?
– Да я не про тебя! – отмахнулся и достал сигарету из пачки. – Слушай сюда, цыпа.
– Я вся во внимании.
– Значит так, мой сладкий бубалех. – Найс игриво подняла бровь, а Эндрю прикурил, – по завершению этой поездки меняем все настройки, – пустил дым в потолок.
– Всё-е?!
– Да, параметры такие. Низкий мужской голос с визуальным образом Санты в кожаном трико и клепаной портупеей на голом торсе. А приветствие по началу поездки такое: «Ну, привет, сахарок!» Акцент русский. Поняла?
– Подобные настройки входят в платный пакет.
– Да и хер с ним, списывай! – махнул рукой и засмеялся в голос, – чего не сделаешь ради друга, – растирая брови, прошептал Питерс, пытаясь унять приступ смеха.
Проехали Риверсайд Драйв, свернули на Генри-Гудзон-Парквэй. За эстакадой угадывались темные воды реки. Машина сбавила ход, подъезжая к мосту Вашингтона. Он смотрел на сменяющийся за окном пейзаж. Всё как в детстве. Попытался представить того маленького мотоциклиста, что рассекал за окном по воле его мысли, когда в детстве он ездил на дачу с бабушкой в пригородной электрички. Ухаб, овраг, переезд. Воображаемый гонщик был неудержим, и даже когда поезд нырял в тоннель, он слышал, как шипованные колеса рвут грунт где-то там и готовы вернуть храбреца, стоит лишь тьме тоннеля скрыться под напором открытого неба. Так было в детстве. Эндрю попытался вернуть былой образ, а не вышло.
– Премиум подписка не была продлена вовремя. Включаю рекламу, – информировала Найс.
Загрузка прошла полный цикл по часовой, логотип «Сей Кэп» стал цветным. Затемнение. В центр экрана выпрыгнул сияющий округлый логотип с идущими от него лучами радиации. Задорные глазки, рисованная улыбка во все тридцать два.
– И вновь история о скупом немце, – улыбнулся Эндрю, – вот почему нельзя настроить автоплатеж, – прислушался, – хм, знакомый мотив.
По экрану скакал текст песни, как в караоке:
«Хочешь ли поймать?
Хей.
Хочешь ли поймать?!
Хей!
Хочешь ли поймать меня?
Я мистер Рад!»
– Джоан Джет[9] и коллаборация с текстом. Неплохо.

[9] Джоан Джетт – американская рок-певица, пик популярности пришелся на 1982 год. В ее исполнении песня «Я люблю рок-н-ролл/I love Rock `N Roll» продержалась на первом месте «Билборда» в течение нескольких месяцев.

– Хотите узнать больше? – поинтересовалась Найс.
Эндрю одобрительно кивнул. В салоне стало темнее, на экране подгрузился видеоряд:
Лесной массив, фасады заброшенных зданий. Два путника идут по покинутому предместью. Звуковой сигнал на счетчике Гейгера[10] нарушает молчание, издавая противный писк.

[10] Счетчик Гейгера – прибор с газоразрядным датчиком. Применяется для подсчета, попавшего в него ионизирующего излучения. Чаще всего счетчиком Гейгера называют все приборы, с помощью которых измеряется радиация. Это в корне неверно, так как это не прибор, а именно датчик, что служит одним из звеньев устройства созданного для измерения «уровня радиации».

– Нашел?
– Кажется, что-то есть, – присмотрелся к данным с экрана, – ага, нашел! – сложил пальцы в: ок-кей.
– Отлично, ты пока отметь точку, а я лагерь разобью. Смеркается.
Камера уходит на дальний план, ход времени ускоряется. В мгновение на пустыре вырастает палатка, стулья, костер. Камера поднимается выше, фиксируется на небосводе. Ускорение исчезает, стоит звездам осветить полотно ночного неба. И ракурс плавно переходит на средний план через затемнение. Двое сидят у костра: черный слева, белый справа. Оба смотрят, как языки пламени играют в костре.
– Помнишь эту песню: «Нарик слева, нарик справа»… – напевает левый.
– Ага, а ты эту: «Сладкий край мой Алабама»?
– Хорош, ох уж этот ваш южный рок! Вы только слова и слушаете.
– Также, как и вы ритмы.
– Да, – тепло улыбнулся черный, – хороший был день.
– Согласен, – ответил белый улыбкой, и подался вперед, протягивая свою кружку.
Эмалированная кружка с флагом Континентального Союза[11] сомкнулись: гулкий звук одной о другую, кофе полилось через край, а падающие капли с шипением исчезли в костре. Когда камера плавно ушла на дальний план под стрекот сверчков, и картинка застыла в моменте единства:
«В нас много различий, но мы ценим одно и то же!
Начни свое приключение с ГС „Радиа Код 5О97“».
Доступен в черном и белом цвете».
[11] Флаг Континентального Союза – так же как и флаг США выдержан в красно-бело-синей цветовой гамме и имеет прямоугольную форму. Горизонтальные равновеликие линии оставлены, семь красных и шесть белых полос. Изменения коснулись лишь темно-синего крыжа с белыми звездами, его перенесли в центр полотна и форму изменили на круг, в центре которого находится одна большая крупная звезда, символизирующая планету и Единый Союз, а все остальные выполнены в прежнем размере и все так же символизируют штаты, входящие в состав федерации. Всего звезд 68.
– Хотите узнать больше?
– Ну нафиг! – отмахнулся Питерс и затушил бычок, – хотя, закажи мне версию в черном, адрес доставки, – задумался.
– Слушаю.
– Доставь в автомастерскую Килмистера в Кливленде.
– Оплата с текущего счета?
– Нет, – порылся в мешке от «Стайн», достал старенький пейслайн. Включил, поднес к датчику под монитором.
– Средства списаны, – информировала Найс в унисон с сообщением на пейслайн. – Сэр, вы можете не подносить телефон к датчику, такси полностью поддерживает дистанционную оплату и бесконтактную зарядку техники.
– Спасибо, куколка моя, на этом и остановимся, – он достал моток малярного скотча, отмерил три дюйма, оторвал таких два.
– Что вы делаете?
– Заклеил центральную камеру крестом.
– Сэр?
– Да, сладенькая?
– Зачем вы так?
– Ну, тариф-то не премиум. Рекламу не отключишь, а я тебя знаю. Будешь отслеживать положение тела, ширину зрачков и кидать чертову рекламу с интервалом разрешенным законом штата, – улыбнулся, – всё верно?
– Это грубо.
– Ага, запиши на мой счет. И оповести за час, когда до места назначения останется тридцать миль, – ответил Эндрю, наклеивая скотч на боковые камеры в салоне.
– Да, сэр, – на лице Найс появился прищур, экран погас.
Мост остался позади, а пейзаж за окном стал сменяться заметнее прежнего, когда он почувствовал легкий рывок, и скорость ощутимо увеличилась, стоило такси свернуло на Ввосьмидесятое шоссе. Эндрю достал блокнот Брукса, выложил диктофон, отхлебнул виски из взятой с собой бутылки, достал из кармана пейслайн. Ворох писем на почте, с десяток пропущенных звонков, большинство от Кляйна. Счета, письмо из редакции «Н-Й Дейли».
– Так, – прищурился он глядя на экран.
Ответил на письма, открыл браузер от «Пейс Эйр». Вошел в личный кабинет, на странице цифровой версии журнала «Бэд Эппл». Собрался с мыслями, закурил, внес текст из заметок:

Я еду по этим улицам. Сравниваю их с памятью о забытой Москве. Различий мало. Многие из моих соотечественников любят оглядываться на другие огороды. Хотел бы ошибаться, но командировка вернула мне память. Что сейчас, что тогда. Всё едино.
Кто-то скажет: «Время лечит». Не согласен! Время дает шанс забыть. Просто шанс. Но мир возвращает меня к реалиям. И на поверку оказывается, что всё самое худшее доступно каждому. Нет разницы, какой у вас меридиан, важна лишь широта взгляда.
И хоть мы и любим со страстью спорить да говорить о коррупции и несправедливости в нашей стране, в наши дни, но забываем, что так бывает везде и всегда. Я читаю дневник мертвеца, смотрю в окно и вижу лишь набирающую обороты машину. У нее есть цель обогнать: педаль в пол, виды сливаются в единую массу. Только цель, только мечта и вера в державу! А скольких людей она собьет по дороге? Это неважно.
Я ставлю точку, допиваю стакан. И не вижу разницы, глядя на континенты. Никогда я не спал на ходу. Как нам проснуться?
Дописав, Эндрю сохранил текст. На глазах проступили слезы. «Да что ты такой чувствительный? – спросил он себя, отпил из горла. – Не знаю. Может, старею?»
Сидел в тишине, словно в вакууме. Лишь картина за окном менялась с пугающей скоростью, всё как на русских горках. Достал оранжевый бокс из кармана. Заложил таблетку Клавидола под язык: знакомая горечь, немного виски и еще одна. Шмыгнул носом и вытер слезы рукавом. Одел наушники и вставил в диктофон карту памяти под номером один. А откинувшись на сиденье, прикрыл глаза.
Треск, шелест бумаги, знакомый голос:
– Я разделю книгу на четыре части. Начну с пятидесятых. Почему? Это время нового расцвета технологий и время начала великой смуты. Проект ИТЭР[12] успешно завершен, и термоядерная энергетика набирает обороты на мировом рынке. Зажглась новая звезда на бирже «Гипперион Энерджи» с Биллом Коганом во главе. Первые державы мира вернулись к идее покорения космоса. Более это не удел фантастов, а технологически осуществимый проект. Мир готов к обновленной эпохе Атома, былой страх прошел, но крупные игроки старого мира с этим не согласны. Маркетинговая война набирает обороты, – Брукс прочистил горло и отпил воды из бокала.
[12] ИТЭР – международный экспериментальный термоядерный реактор, разработка началась в 1992, а строительство в 2007 году.
– Но, что было прежде? Я вспоминаю сороковые с трепетом. Череда кризисов привела к банкротству или переходу на цифровые носители девяносто процентов независимой прессы. Я помню сорок девятый и как сидел без дела более полугода.
Кашлянул, шмыгнул носом. Шелест страниц, стук ручки о стол.
– Вернемся к истории, заметка о компаниях в главу о пятидесятых. Закончить вступление к первой главе так – «При всех благах, что стали доступны с энергетическим прорывом. В итоге пятидесятые вошли в историю, как десятилетие войн, и положили волну новой всеобщей паранойи и страха перед тотальной ядерной войной».
Брукс перечитал надиктованное вслух повторно, отпил из бокала и продолжил:
– 2051
После аварии в Мексиканском заливе, компания «Пэксон и Тобил» – одна из ведущих компаний США по добыче и переработке природных ресурсов с 2045 года. В кратчайшие сроки справляется с разливом нефти, но уже через сутки в сеть попадает информация о новой бактерии, использованной для очистки моря от нефтяных пятен. В больницы поступают люди с побережья, прилив выбрасывает на берег мертвую рыбу. Журналисты с пятого канала фиксируют, как выбрасываются на берег киты. Правительство вводит карантин в акватории мексиканского залива. Власти Мексики выражают протест и закрывают регион для Американских сил со своей стороны. Правительство США заявляет: «Отрицание карантина, рассматривается, как объявление войны, так как несет угрозу гражданам США и напрямую противоречит интересам государства».
И как итог: Военно-морские силы США в короткие сроки берут под контроль Мексику, а «Пэксон и Тобил» получает эксклюзивные права на дальнейшую разработку нефтяных месторождений в заливе и на территории штатов в поделенной на равные части Мексике. На этой новости завершается извечный «мексиканский вопрос», а «Пэксон и Тобил» практически полностью монополизирует рынок и обращают свой взгляд в сторону последнего их главного конкурента на внутреннем рынке – «Хефрон».
На захваченной территории трех новых штатов правительство США ведет жесткую политику, задача которой снижение преступности в регионе. Основные силы нацелены на картель и общий трафик наркотиков. Местные жалуются: «Доходит до того, что по надуманным обвинениям целые кварталы отправляются в частные тюрьмы. Мы официально не граждане США и никаких прав не имеем». Акции Исправительной Гильдии Америки (ИГА) подскакивают в цене. ИГА является частной тюремной корпорацией, к 2087 году ей принадлежит 85% тюрем на территории США (ныне КССГ). Компания активно расширяется, выкупая гос.тюрьмы не только на территории США, но и на новых землях – Мексике. Отчасти ИГА лишь формально можно отнести к тюремной корпорации, ведь фактически, ИГА использует заключенных сродни рабам на тюремном производстве. Поэтому долго думать не надо. ИГА – это рабовладелец версии 2.0.
Что касается «Пэксон и Тобил». Штрафных санкций для компании не было. Частные иски пощекотали нервы юридическому отделу, но всё закончилось мирно. Лишь две крупные страховые компании объявили о банкротстве. А волну общественного негодования юристы нефтедобывающей компании спихнули на плечи недобросовестного подрядчика «Бредли и Партнеры», которому и достанутся все иски в дальнейшем.
Источник: газета «Н-Й Дейли Ньюз» от 11 декабря 2051 года.
Декабрь 2051
По США прокатывается волна эпидемии, так называемой «новой чумы» именуемой в СМИ «Синей хворью», так как заражению подверглись лишь люди, вошедшие в контакт с водой в Мексиканском заливе. Инцидент достаточно быстро замяли, переключив внимание СМИ на освещение дальневосточного конфликта в Северной Корее.
Январь 2052
Пресс-центр «Пэксон и Тобил» никак не прокомментировал заявление группы независимых журналистов о том, что компания имеет прямое отношение к эпидемии. А тестирование нового средства по борьбе с разливом нефтяных пятен в 2051 и является причиной возникновения «Синей хвори».
14 январь 2052
В стране начинается полномасштабная агитационная компания. Границы закрываются, на каждом углу кричат о заговоре против США. «Земля храбрых» готовит общество к войне против азиатского мира. В штате Калифорния проходят массовые протесты. Власти штата грозятся выходом из состава США. Правительство жестко подавляет гражданские протесты демократов, перешедшие в уличные бунты.
Май 2052
На ближнем востоке разгорается конфликт после взрыва в Иерусалиме. Грязная бомба не только уничтожает большую часть города, но и приводит к появлению зоны отчуждения. Европейский союз в купе с Штатами отправляет миротворческие силы в регион. Начинается спасательная операция. Пометка на полях: по факту являющаяся интервенцией Израиля. Истинная цель миссии – захват оставшейся на ближнем востоке нефти и организация прямой зоны влияния, так как отправит флот США нет возможности, в виду сто процентного мирового резонанса.
25 май 2053
Заручившись поддержкой Китая (неофициально), Северная Корея с умирающим от рака лидером во главе (Джун Иром) наносит серию точечных ядерных ударов по Японии и блицкригом проходит по Южной Корее. Захватывает Сеул и останавливается под Чонджу, провинция Чонбук. Официально причиной для начала войны, КНДР объявила арест груза, что был на корабле, идущем в Северную Африку. Неофициально – многие приближенные к руководителю страны, выражали сомнения в отсутствии слабоумия у главы государства.
По данным моего источника в Нагасаки: «У берегов Японии был задержан северокорейский корабль с ядерным оружием на борту. Команда судна дала отпор японским пограничникам, а когда исход был предрешен, капитан принял решение затопить судно. Северокорейский лидер потребовал немедленного возвращения груза. В противном случае он грозился нанести удар по Японии. Не получив положительного ответа, Джун Ир дал распоряжение на использование ядерного оружия. Большую часть ракет сбили южнокорейские и японские ПВО. Но две достигли цели. Союз НАТО во главе с США провел скорую военную компанию. Лидер Кореи рассчитывал на поддержку Китая, но тот разменял партнера на невмешательство НАТО в конфликт на индо-пакистанской территории.
Престарелый диктатор Джун Ир был найден мертвым в своем бункере. Всё указывало на самоубийство. Страны восьмерки[20] собрались в срочном порядке и вновь попытались принять резолюцию об ограничении ядерного потенциала и о помощи Японии в восстановлении Токио после ядерного удара. Заметка красным: США провела быструю и победоносную войну в Северной Корее.
Июнь 2053
С объявлением войны в США наступает паника, люди массово скупают продукты питания, медикаменты и огнестрельное оружие. Правительство США запускает тендер на строительство государственных убежищ на всей территории США. В лидеры выбиваются две компании: «Зион» (коммерческие убежища разного класса) и «Венус» (дочернее предприятие «Арма Ко», частные убежища). Первое место достается «Венус», но уже спустя полгода проект замораживается благодаря стараниям конгрессмена Томаса Дилана. Но всё это лишь официально. По факту проект получает гриф «секретно» и в сотрудничестве с «Арма Ко» и «ФТ Системс» продолжает получать средства от правительства.
Заметка на полях (красный курсив): в будущем он станет известен как законопроект «УБС Технолоджис» и проект «ЗСПД» (Защитное Сооружение Последнего Дня). На мой взгляд «Уотергейт» – это шалость в сравнении с этим проектом и теневыми деньгами, что вертятся между нынешней верхушкой и руководством «Арма Ко».
Выделить кавычками, курсив.
«В июле пятьдесят третьего, газета «Н-Й Дейли Ньюз» печатает разоблачение этого тендера, но лишь часть из написанного правда. На мой взгляд, это было сделано специально, и настоящей целью была действующий президент от демократов Джоан Ирвинг. Позже это вскрылось, и газета сменила главного редактора и название. Ныне она известна, как «Н-Й Дейли». Но тогда республиканцы во главе с промышленниками и Томасом Диланом достигли цели. «Дело о мышиных норках» сбило рейтинг Ирвинг до нуля и на ее переизбрании поставили крест».
2054
Акции «Гипперион Энерджи» набирают обороты. Билл Коган видит день завтрашний в портативных ядерных реакторах компании. На научной выставке в Бостоне он заявляет: «ИТЭР дал нам надежду, осталось привести термоядерную энергетику к компактной форме».
Ниже: добавить фото с выставки, Билл Коган с четырнадцатилетним сыном Джимом Коганом.
То, что казалось невозможным, случается, компания, продвигающая энергию атома на заднем дворе, входит в десятку самых успешных компаний США. Правительство США не остается в стороне, и уже такие гиганты как «Дженерал Электрикс» и «Эко Кор» начинают инвестировать в отрасль портативной ядерной энергетики.
Август 2054
Террористический акт в Париже – исламские радикалы устраивают теракт с применением грязной ядерной бомбы. Центр Парижа перестает существовать, население эвакуируют в спешном порядке.
Август 2055
Год спустя та же участь постигает и Берлин. Европу охватывает паника, жители эмигрируют. Великобритания закрывает границы для беженцев и вводит положение близкое к военному.
Сентябрь 2055
Год расцвета «Мемори Ин» – ИТ-проект в сфере ритуальных услуг вырастает в главного конкурента «Кремниевой долины», ее аналог на восточном побережье во главе с гаражным гением – Нельсоном Биглсом.
2056
Официальное завершение войны в Корее. США освобождает бывший КНДР. Заметка на полях: США сохраняют военные силы на территории страны и строят крупную базу ВМФ к северу от города Мучхон в провинции Канвондо.
Затишье перед бурей…
Апрель 2059
США замораживают (ограничивают) экспорт Канадской и Мексиканской нефти, мир постепенно входит в годы топливного кризиса.
Кто-то настойчиво пытается до него докричаться. Эндрю открывает глаза, видит лицо Найс на мониторе. Рот широко открыт, ладони сложены в рупор. Приложив указательный к губам, он вспоминает, что заклеил камеры и все реакции цифровой помощнице остаются незримы. Поэтому он спешно ставит запись на паузу, снимая наушники. И громкий цифровой голос, бьет по ушам:
– Напоминаю. Через час мы достигнем точки в тридцать миль до Кливленда.
– Спасибо, Найс, – посмотрел на диктофон, запомнил минуту, на которой остановился, – найди мне ближайший дайнер. И гостиница должна быть в пешей доступности от него, поняла?
– Дайнер «Сайбер», восемь звезд из десяти. Рядом придорожный отель «Милтон Ворлд Вайд». Подходит?
– Да. Когда будем на месте?
– Пятнадцать минут до прибытия.
– Супер, – сухо бросил Питерс и убрал всё в дорожный мешок. Выудил сигарету, прильнул головой к окну и погрузился в размышления.

Глава 5. Мистер Милтон
Такси свернуло с восьмидесятого шоссе, он задремал. Пару миль по дороге на юг, с десяток на восток и вновь голос Найс. Сигнал о прибытии, погода неприятно английская.
Собрал вещи, вылез из машины и отпустил такси. Порывистый ветер и туман, странное сочетание. Тело бил озноб, холодный пот покрывал спину.
«Так всегда после клавидола, но раньше ты не засыпал. Может, стоит сделать перерыв или увеличить дозу?» – подумал он, укрываясь под навесом близ придорожного дайнера.
Сознание словно в тумане. Достал из мешка бутылку, прополоскал рот. Закурил последнюю из пачки, осмотрелся. В предрассветной дымке выделялся красно-голубой логотип на крыше закусочной.
Убрал бутылку, приблизился. Округлые окна, плавные линии. На стойке сталь кантом, а интерьер выдержан в красно-белых тонах. Он давно такого старья не видел.
«Да, похоже владелец тот ещё ретроман,– над кассой фигура ковбоя верхом на ракете, – а еще и фанат «Роккет Го» [13]  от «Сайбер Соник Геймс».

[13] «Роккет Го» – компьютерная игра про космических ковбоев от Японо-Американской студии «Сайбер Соник Геймс». Имеет множество продолжений и армию фанатов. Сюжет крутится вокруг космического корабля «Метеор» с разношерстной командой ветеранов на борту, которые зарабатывают на жизнь мелкими преступлениями и перевозкой контрабанды. Популярность серии была столь велика, что появилась марка сигарет с космическими ковбоями на пачках.

Сел у окна, заказал фирменное блюдо. Сторонний голос – аромат свежести. Стоило ей появиться рядом, пустая тарелка исчезала и появлялась новая, а кофе в кружке возвращало свой оптимистичный баланс относительно края. Казалось, у еды нет вкуса, мир сузился до яичницы на тарелке. Желток рвался под напором стали, крошки хлеба падали на пол.
Вновь её запах. Эндрю прикрыл кружку ладонью, но она не ушла. Оторвал взгляд от тарелки. Касса щелкнула, кто-то вошел. Официантка стояла напротив. Кофейник в правой, на голове полоска ткани стягивала непослушные рыжие кудряшки. Улыбка, игривый взгляд.
– Нет? Серьезно? – она подняла бровь, он промычал что-то в ответ, пытаясь прожевать последнюю порцию бекона с горошком. – А я думала, вы к осеннему конкурсу готовитесь.
– Конкурсу? – Эндрю спешно вытер рот салфеткой.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/robert-obolenskiy/cifrovoe-chistilische-65070956/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.