Главная страница | Триллеры | Красный анклав

Красный анклав
Андрей Валерьевич Грачёв


Неуловимые подразделения несуществующего вот уже четверть века государства будто призраки проводят тайные операции в любой точке мира. Они возникают из ниоткуда, наносят удар и исчезают во тьме – каждый новый укол больнее предыдущего. Каждый день на шаг ближе к сердцу страны, каждую минуту всё яростнее и неотвратимее заявляя свои права на землю, которую у них отняли и насиловали много лет, высасывая соки из останков великой империи, разделяя и угнетая народы. Вернувшийся из тайных городов в недрах земных глубин, переживший десятилетия лишений и ударного труда, сковавшего высокотехнологичный меч возмездия, Советский Союз роковой силой возмездия навис над царством порока, алчности и законов волчьей стаи. Но мир оказался не рад возвращению красного исполина и доказывать своё право вести народы в будущее придётся в жестокой схватке.





Андрей Грачёв

Красный анклав





Пролог





Урал, май 1992 года




Разметав кучу грязно-рыжих листьев, чёрная «Волга» уверенно вошла в поворот, за которым показалась длинная бетонная стена забора, прорезанная лентой грунтовой дороги. Путь преграждал хорошо укреплённый, но, казалось бы, безлюдный КПП, создающий ложное ощущение заброшенности лежащего впереди военного объекта. При приближении автомобиля, словно из ниоткуда, на позициях блок-поста появились вооружённые люди. Один из них вышел вперёд, жестами призывая остановиться. После короткой остановки для проверки документов, машина продолжила свой путь вглубь охраняемой территории. Пространство внутри периметра на первый взгляд ничем не отличалась от окружавшего снаружи пейзажа – тот же лес вокруг, отсутствие людей и их признаков, исключая петлявшую между деревьев дорогу. Несколько раз машина обгоняла колонны военной техники – грузовики, танки, бронемашины. Они шли в попутном направлении, но их неспешный ход навевал пассажиру «Волги» чувство обречённости и безнадёги.

За очередным поворотом показался просвет среди деревьев, который вылился в просторную забетонированную поляну, заставленную большими машинами и бронетранспортёрами. Один из тягачей как раз увозил платформу с частично разобранным вертолётом в тёмный зев бетонного тоннеля, уходящего под землю. У входа в бункер царило оживление, гражданские и военные сновали туда-сюда постоянно, что-то перетаскивая, закрепляя и проверяя. Одни машины опустошались, другие загружались и уходили под землю.

Автомобиль ждали: человек в светло-сером парадном кителе в сопровождении небольшой свиты подошёл к машине, как только она остановилась. Не тратя времени даром, он открыл дверь и протиснулся в салон. Двое поприветствовали друг друга.

– Как двигаются работы? – спросил пассажир «Волги».

– Торопимся, но успеваем. Ждём оставшиеся детали энергоблока и специалистов. Размещение гражданских с семьями готово, заканчиваем сборку промышленного оборудования и оснащение лабораторий.

Пассажир бросил полный тоски и боли взгляд в окно, после чего перешёл к сути своего визита:

– Состав будет через неделю, персонал к концу месяца, затем будет ещё три состава, но на этом всё. Ещё сотня единиц бронетехники придёт своим ходом, времени на организацию транспортировки уже не осталось.

– Как в Москве?

– Процесс уничтожения документов почти завершён, но есть одно важное и деликатное дело. Вот список, здесь фамилии. Эти люди не должны заговорить. Среди них есть наши общие знакомые, но по результатам проверки нет уверенности в их надёжности. Решение вынужденное, но оно принято. Вам потребуется организовать ликвидацию.

– А как же пятнадцатое управление?

Пассажир «Волги» пристально посмотрел в глаза собеседнику и с болью в голосе ответил:

– КГБ теперь – вы, а я просто военный пенсионер. Всё переходит под ваше командование в рамках выполнения проектов. Ваш объект не подлежит полной консервации, вы вольны проводить операции за его пределами. Осталось ещё много лояльных Союзу людей, они все теперь под вашим началом. На вас лежит огромная ответственность по сохранению очагов советской власти, и в правильное время вы должны быть готовы к решительным действиям для её восстановления на всей территории СССР, временно охваченной новым смутным временем. Так что вашей первой задачей, как главы Комитета, будет этот список потенциальных предателей. На этом прошу меня извинить, мне необходимо вернуться в Москву и проследить за тем, как идёт работа с документами.

Генерал не стал провожать автомобиль и сразу же скрылся на ожидавшем его УАЗе в недрах бункера.




Глава 1





Москва, Кремль


В большом, богато украшенном кабинете повисло напряжённое молчание. Человек в старинном резном кресле нахмурился:

– Вы настояли на встрече. Что случилось?

– Алексей Иванович, плохие вести, очень плохие, – собеседник заметно нервничал, скребя ногтём по позолоченному подлокотнику.

– Говорите, я слушаю.

– Выявлена сеть спящих иностранных агентов, готовых в любой момент перейти к активным действиям по дестабилизации ситуации в стране с целью захвата власти. Угроза реальна как никогда.

– Давайте подробности: сколько их, каковы их планы, кого они представляют? Каковы предложения по нашим дальнейшим действиям?

– На данный момент мы можем говорить лишь о том, что их насчитывается до нескольких тысяч человек с потенциалом приобретённой поддержки населения до сотни тысяч активных участников в первую же неделю протестов. У нас есть сведения, указывающие на их связь с Вашингтоном. Сейчас идёт активная разработка всех доступных источников информации, и полный отчёт ляжет к вам на стол в самое ближайшее время. Согласно плану, по выявлении всех крупных очагов мы предлагаем провести крупномасштабные силовые акции по нейтрализации заговорщиков. Информационное ведомство уже реализует программу по информированию населения о прямой связи между оппозиционными лидерами и террористическими организациями, под эту легенду хорошо зайдёт антитеррористическая операция в местах активизации подпольщиков.

В ответе гостя сквозили такие уверенность и спокойствие, что никаких дополнительных вопросов уже не возникло.

– Приступайте к выполнению, финансирование я согласую, всё должно быть готово незамедлительно, а мне нужно сделать важный звонок.

– Господин Президент, это было бы не очень разумно в данный момент времени. Наше нынешнее преимущество в том, что противник ещё не знает, что мы выявили его намерения, так что лучшим действием в сложившейся ситуации было бы придерживаться плана, а после ликвидации угрозы попытаться сыграть на фактах и извлечь из скандала политическую выгоду.

– Вы уверены в своевременности и достаточности принимаемых мер?

– Абсолютно, с нами работают лучшие специалисты, в том числе и неофициально.

– Тогда держите меня в курсе, и я жду полного отчёта в кратчайшие сроки.




Ресторан в центре Москвы, позже


Двое ужинали, в зале было немного посетителей, играла тихая музыка, а свет был слегка приглушён, чтобы подчеркнуть нарочито аристократичное убранство. Мужчина в строгом костюме, эталонный крой и выверенный оттенок которого многое говорил о финансовых возможностях владельца, обратился к собеседнику, который только что отрезал кусочек безупречного антрекота и готовился отправить его в рот:

– Что ты Ему сказал?

– То, что Он должен был услышать. Он уверен в готовящемся низовом перевороте за авторством США, сейчас, скорее всего уже подписал все бумаги и дал нам зелёный свет и все нужные фонды в придачу, – с лёгким раздражением ответил собеседник, отодвинув вилку от рта.

– Рискуем, а если у Него сдадут нервы? Понимаешь, чем это может закончиться?

– Ставки и так слишком высоки, под угрозой всё, что мы строили эти двадцать пять лет, и у нас есть страховка. На случай, если дела пойдут не так, как планируется, Ему не дадут наделать глупостей. Это риск, но вариант мировой ядерной свалки по подложному поводу в то время, когда реальный враг прячется где-то у нас – неприемлем.

Небрежный взгляд на часы – пожалуй, полчаса ещё было у него в запасе перед поездкой в аэропорт. Сегодняшний день обещал быть долгим.

– Что нам известно на данный момент?

– Их около сотни тысяч, они раздроблены и не имеют связи между собой – иначе мы бы уже их нашли. Они невидимки. Мы только знаем, что они есть, но кто такие, чего хотят и какие у них возможности – мы не знаем. Кто бы мог подумать! В двадцать первом веке, когда я за чашечкой утреннего кофе читаю отчёт о цвете носков, в которых Сам вышел из спальни – где-то на просторах России и соседних стран скрываются целые армии, заводы, кормовые базы! Государство в государстве!

– Мы можем как-то дать им понять, что готовы к переговорам?

– Мои люди сейчас работают над этим, по плану – Он начинает с ними вооружённый конфликт, мы сдаём Его и несколько групп приближённых, с кем нам давно уже не по пути, а сами интегрируемся в новый порядок. Кем бы они ни были, им будут нужны такие люди, как мы. Пусть на первом этапе мы понесём неизбежные убытки, но потом всё вернём, а в условиях нового передела, может быть, даже прибавим в весе.

– А что наши заграничные друзья?

– Полностью отрицают своё участие. Но ты их прекрасно знаешь, пока мордой не ткнёшь – не признаются. Хотя я уверен, что это не они – не их методы. Они всегда, показывая одной рукой кулак, вторую протягивают под столом открытой ладонью. Нам бы дали нормальные варианты решения прежде, чем делать столь серьёзный шаг. И потом, эти призраки, как их ни называй, они же здесь со времён распада! Мы ещё не получили ключи от своих кабинетов – они уже были здесь! Но мы тогда обо всём договорились с нашими друзьями, это просто не могли быть они.

– С Вацлавом уже общался?

Лицо собеседника растянулось в довольной улыбке, сделавшей его на несколько лет моложе. Наконец-то речь зашла о реальном деле.

– С Вацлавом полный порядок, с учётом выделенного нам финансирования я договорился, что он соберёт к двадцатому числу тысяч десять-пятнадцать бойцов. В основном идейных, которым даже платить почти не надо – достаточно сказать, что стрелять надо в русских. Мы используем их с максимальным эффектом – захват заложников, видеообращения с требованиями, диверсии на транспорте.

– Мы должны быть уверены, что Волков не включит заднюю и не найдёт способ договориться с нашими оппонентами.

– Надеюсь, до этого не дойдёт, но если понадобится, то отморозки Вацлава сделают большую яркую картинку для СМИ и общественного мнения, полностью исключающую манёвр примирения.

– Я тоже надеюсь, что до этого не дойдёт, и давай уже наконец поедим.

Какое-то время двое наслаждались трапезой, пока один не остановился в задумчивости и, немного поколебавшись, не выдавил из себя:

– Мне в голову пришла одна мысль, раз уж ты заговорил о распаде…

– Излагай.

– Ты когда-нибудь задумывался, насколько большим был Союз? Ну, я имею в виду, его возможности, потенциал, масштабы промышленности.

– Ты, друг мой, сейчас этой серебряной вилкой ковыряешь этот изысканный гусиный паштет именно потому, что у Союза был огромный масштаб, на всех наших хватило.

– Мелко мыслишь – разве это его реальный потенциал?

– Так и ртов много, на всех вилок не хватает.

– Ты все эти рты в лицо знаешь, а голытьбу, нюхающую пот из твоих подмышек со своими понтовыми машинками и яхточками можно даже в расчёт не брать.

– Так, к чему ты клонишь?

– К тому, откуда взялась эта новая угроза и чего от неё ожидать.

– Ты их за кого принимаешь, за новое Политбюро?

Сидящий напротив человек облизнул губы, сделал глоток из бокала и продолжил:

– Союз был настоящим левиафаном, на трупе которого выросли новые организмы. Может быть, он был столь огромен, что даже спустя десятилетия после его смерти отдельные его части ещё агонизируют. Помнишь нумерованные города? А ты уверен, что они все раскрылись после распада? И куда шла львиная доля ресурсов Союза, что в итоге прошла мимо нас, а ближе, чем мы, к ним никто не подобрался?

Собеседник напрягся:

– Пётр, а ты точно всё мне рассказал?

– Ты знаешь всё, что знаю я, – ответил Макаров почти без паузы.




3000км от ресторана в центре Москвы, то же самое время


Под гранитной толщей породы в рукотворных галереях, не видевших дневного света, кипела жизнь. Мягкая пульсация ощущалась в коридорах за несколько километров от сборочных цехов Завода Тяжёлого Машиностроения имени В.П. Мягкова. Привычный сигнал возвестил об окончании очередной рабочей смены, и вереницы работников обоего пола потянулись к платформам, которые вот-вот развезут трудящихся по домам. Большую часть тяжёлой работы выполняли высокоточные пневматические автоматы, созданные на этом же самом заводе и гордо, со всеми на то основаниями, носящие клеймо со знаком качества. В условиях практически полной изоляции и ограниченности ресурсной базы производство брака было недопустимо, автоматы работали с минимальными допусками и многократным запасом надёжности по самым строгим ГОСТам. Но самый ценный ресурс предприятия, восполнение которого занимало десятилетия – это люди. Все рабочие условия до мельчайших деталей соответствовали СНиПам: освещённость, влажность и движение воздуха, цветовая схема помещений, температура – всё контролировалось с высочайшей точностью. За все автоматизированные процессы анклава отвечал ЭВМ-П1000р, опытный образец вычислителя с нейронно-аналитическим модулем для избирательного решения распределённых задач, отвод тепла от которого покрывал 3.5% тепловых потребностей комплекса. Операторы работали с компьютером через повсеместно расположенные терминалы, оснащённые устройствами ввода и преимущественно чёрно-белыми плоскими мониторами. Полностью автономное предприятие функционировало круглые сутки, обеспечивая себя энергией от компактного реактора холодного синтеза серийного образца, построенного ещё в 1993 году и до сих пор не дававшего сбоев. Численность жителей подземного моногорода-предприятия составляла около пятнадцати тысяч человек, включая четырёхтысячный гарнизон, вооружённый по последнему слову советской техники образца 2015 года.




Глава 2





Завод карданных валов, Иркутск


Лев Викторович Речной принадлежал к той породе «красных директоров», что рождались, жили и умирали на своих предприятиях. Он руководил заводом последние сорок лет, двадцать пять из которых уже в качестве владельца. После распада Речной быстро организовал ловкий обмен ваучеров работников предприятия на несущественные денежные вознаграждения и получил монстра машиностроительной отрасли в своё единоличное пользование. Новые реалии привели к тому, что от завода остались только помещения и название. Цеха ветшали, наследие разграблялось, на территории базировался городской рынок, база крупной логистической компании, тренировочный лагерь национал-патриотического клуба и множество других, более мелких, юрлиц. Сам завод в одном из своих цехов осуществлял отверточную сборку несложного промышленного оборудования. В народе у Речного была обычная репутация дорвавшегося до дармовых денег жулика, которому для душевного покоя в его загородной четырёхэтажной резиденции требовалась чуть ли не рота личной охраны из его же ЧОПа. Работники его жаловались на задержки зарплаты, плохие условия труда и самодурство начальства, никто к нему работать не шёл. Однако те, кто ещё работал, почему-то не стремились уйти, хотя были там очень толковые специалисты, которым поступали очень хорошие предложения. Но ответ всегда был примерно один: «куда мне, старому, что-то в жизни менять, я тут всю жизнь работаю, и помирать мне на этом же заводе суждено».

Приближалось время обеда, за окном было как всегда пасмурно и сыро. Директор ждал посетителя в богато обставленном кабинете, где вся мебель была сделана из красного дерева ручной работы неизвестного мастера. На большом столе среди прочих обычных предметов, стоял небольшой металлический бюстик Ленина, за спиной руководителя, как и полагается, висели портреты Президента Волкова и Премьер-министра Ловцовой. Ни телевизора, ни компьютера, ни даже телефона здесь не было – Речной был очень консервативным человеком преклонного возраста и предпочитал делегировать работу с техникой своим помощникам и секретарю. Не носил даже мобильного телефона, а на руке у него красовались часы «Полёт», готовые поспорить в ветхости со своим чудаковатым владельцем.

В дверь постучали:

– Лев Викторович, к вам посетитель.

– Вероника Леонидовна, пригласите его и, если меня будут ещё спрашивать – я отъехал.

В кабинет вошёл местный участковый, одетый по форме, с нехарактерным для его более молодых коллег внимательным взглядом. Он был частым гостем Речного – рабочие завода регулярно попадали в различные неприятные истории, так что его появление никого не заинтересовало.

– Лев Викторович, добрый день.

– Здравствуй, Артём, заходи, присаживайся, – отеческим жестом Речной указал на стул напротив себя. – Что привело тебя ко мне вне плана? Что-то случилось?

– Случилось, пришёл приказ – нужны твои «цеховики», группы А, Б и В, – без лишних вступлений он перешёл прямо к сути визита, что само по себе говорило о безотлагательности мер, которые требовалось принять.

– Сразу три группы? Куда?

– Кутурган, Кыргызстан, отбыть надо в течение суток. Экипировка и оружие – федеральные, также нужно оборудование для зачистки следов.

– Кто-то обнаружил вход в Саров-14? Со времён той жуткой трагедии я об этом месте ничего не слышал, там должно было быть всё почищено ещё тогда, – глаза старика на мгновение замерли, он заново пережил тот день в ноябре 1990 года, когда неудачный эксперимент испепелил двадцать три тысячи жителей подземного исследовательского комплекса. Для всего остального мира это было просто ещё одно подземное землетрясение, без существенных жертв и разрушений.

– Да, по всей видимости, они что-то нашли.

– Что именно?

Участковый пристально смотрел в глаза своему старому другу. Дальнейшие слова станут отправной точкой цепи необратимых событий.

– Они знают о нашем существовании.

Для человека под восемьдесят, Речной справился с этой новостью удивительно спокойно – в конце концов, рано или поздно это должно было случиться, и у них было достаточно времени, чтобы встретить этот день в полной готовности.

– Артём, давайте сюда приказ, я немедленно отдам все нужные распоряжения. Всему Контактному Контуру придётся перейти в режим усиленной безопасности, это затруднит снабжение Второго Контура. Надеюсь, они были готовы к такому повороту событий, – полковник Речной устало закрыл глаза, постоял, собираясь с мыслями несколько мгновений и начал действовать согласно давно усвоенной инструкции. – Вероника Леонидовна, пройдите ко мне в кабинет.

Дверь отворилась и в помещение вошла красиво стареющая женщина средних лет, ни одно движение которой не было потрачено впустую, а весь её вид говорил о готовности выполнить любое поручение руководства.

– Лев Викторович?

– Передайте это майору Васнецову и соберите весь наличный состав групп А, Б и В на построение, – он протянул ей не примечательную металлическую пластинку с кольцом, легко сошедшую бы за брелок от ключей.

Без лишних слов секретарь скрылась за дверью. В помещении повисла тревожная тишина.

– Началось?

– Мы ведь всё ещё не установили контакт с объектами Изолированного Контура, да и по Контактному со Вторым мы держим связь только с третью известных нам комплексов. Артём, я очень надеюсь, что хоть один из узловых центров ещё функционирует, и мы сможем на него выйти. Время поджимает.

– Я рад, что вы понимаете всю серьёзность ситуации, товарищ полковник. В Кутургане всё должно пройти без ошибок.

– Служу Советскому Союзу, – несмотря на преклонный возраст, Речной продемонстрировал прямую, как струна, осанку, которой бы позавидовал любой юнец.




Недалеко от населённого пункта Кутурган, Кыргызстан, 36 часов спустя


Вокруг неприметного холма расположился большой военный лагерь. В эту тёмную, безлунную ночь повсюду виднелись огни костров, и среди порывов упрямого степного ветра слышалась многоголосица языков, наречий и диалектов. Когда ветер стихал, можно было расслышать отдельные слова или фразы на русском, английском, французском, польском и других языках.

За пределами освещённого круга двигались тени. В тот момент, сильно прислушавшись, можно было расслышать щелчки, как будто небольшие камушки стукаются друг о друга. К тому времени, как в лагере началась суета и крики, в степной пыли лежало не менее двух десятков тел. Раздавались выстрелы. По беспорядочному огню длинными очередями было понятно, что противника стреляющие не видят. На западной окраине лагеря загрохотал пулемёт, в бездонный зев ночи устремились сигнальные ракеты. Сама ночь за пределами палаточного городка пришла в движение, и во тьме, появляясь и исчезая, заплясали огненные светлячки. Среди палаток взвивалось к небу пламя, а иссохшая от жажды земля жадно впитывала алую влагу. Бой был интенсивным, яростным, но скоротечным – захваченный врасплох противник не сумел организовать оборону, и все интернациональное воинство осталось лежать там, где каждый принял свой последний бой.

Группа А потеряла три человека убитыми, группы Б и В завершили бой без потерь. Пока санитарная служба оказывала помощь раненым, каждый из боеспособных бойцов спецназа продолжал выполнение задачи. Все были в униформе федеральных сил специального назначения и вооружены образцами, стоящими на вооружении подобных подразделений РФ. Группа зачистки проверяла тела и добивала раненых наёмников, командиры отрядов занимались организацией обороны – пусть им скоро предстоял отход, но сюрпризы никому не нужны, противник успел передать сигнал SOS, а значит, сюда уже едет подкрепление. Не обращая внимания на валяющиеся под ногами тела, группа сапёров почти бегом пронесла крупный армейский контейнер в пещеру, за час им предстояло расставить термитные заряды на большой площади таким образом, чтобы прибывшее подкрепление противника не нашло здесь никаких следов, дающих ответы на очень важные вопросы.

Рассвет озарил кислую физиономию координатора раскопок Реброва, уже успевшего измазаться в саже и копоти. Вход в комплекс превратился в груду оплавленной породы. Как это преподнести Макарову? Что ждёт его самого?




Глава 3





Иркутск, редакция газеты «Истина»


Прокуренные коридоры полуподвального помещения местной скандальной газеты кишели людьми. Мужчины и женщины деловито курсировали в пелене сизого дыма, стоял непрекращающийся гвалт голосов, разрывались мобильные телефоны. На носу были местные выборы и, как любил говорить шеф-редактор, «клиент привёз вагон денег». Клиент был самый разный – газета не имела строгой политической направленности и бралась за любые заказы, потому этих самых заказов вдруг стало гораздо больше, чем штатного персонала. Пришлось набирать сброд с улицы: блоггеров, авторов нерегулярных колонок и начинающих писателей, которых никто не хотел печатать. Неудивительно, что в обшарпанной редакции в эти дни просто не было свободного места, а возле входа постоянно курило не меньше дюжины новоявленных журналистов. Жирная пора была краткой, и через какие-то три месяца редакция снова будет напоминать пустой склад макулатуры, но за это время Генрих Альбертович намеревался заработать себе на выпивку и доступных женщин как минимум до следующего лета. Эта мысль позабавила Костю, он был на мели последние полгода, и веселье сильно огорчало. Последний раз он приходил сюда весной, когда агитационные кампании кандидатов только набирали ход. Как и прочие, он взялся за чёрный заказ, тем более что с другими в эту газетёнку не приходят – кто же будет читать в газете с репутацией городской клоаки хвалебные оды? Но взялся слишком рьяно и усердно, выгреб слишком много грязи, зацепил серьёзных людей. Материал в печать не пошёл, а сам Константин получил пинка под зад и ушёл в запой. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, и вот Косте перестали наливать взаймы даже дворовые синяки, у которых всегда имелось что выпить. Пришлось собираться с мыслями и, докуривая последние сигареты, думать о будущем. А будущее ему ничего хорошего не сулило – тяга к спиртному однажды поставила крест на карьере перспективного «политического крота», любившего слишком усердно праздновать свой успех. А приложение таланта по заказным работам быстро привело к появлению у него серьёзных врагов, которые следили за тем, чтобы в большую игру он уже никогда не вернулся. С людьми он сходился плохо – сказывалась профессиональная деформация, он постоянно подсознательно выделял и подчёркивал чужие пороки и недостатки, таким образом, что даже приятный поначалу человек быстро становился ему глубоко омерзителен. И вот он снова здесь, в крысином гнезде, где в такие периоды скапливаются все публицисты-неудачники, кому в иное время колонку с описанием утренника для информационного стенда в детском саду не доверят. Многих он знал, с кем-то даже машинально здоровался, продираясь по узким, заставленным плесневелыми коробками с нереализованными газетами неизвестно какого года издания, коридорам к кабинету Ясича в самой глубине смрадного лабиринта. Ему нужна была работа, неважно какая, ведь надо поесть и оплатить электричество, которое уже неделю как отключили. Данное событие он и обмывал последние несколько дней, благо за окном стоял август и смерть от обморожения ему не грозила.

– Костик, кто это с тобой сотворил? Тебя не узнать, ты задолжал и решил сменить внешность? В таком случае, хочу тебе сказать, что типаж ты выбрал так себе, – Ясич на время оторвался от вычерчивания клювом линий на дрожащем листе бумаге, с которого он силился прочитать очередные каракули одного из своих политических обозревателей, и поднял к Константину своё осунувшееся лицо цвета марсианского заката.

– И вам быть всегда таким же красивым, Генрих Альбертович, – пробурчал сражающийся с подступающей тошнотой и пульсацией похмельной боли Костя Нечаев.

– Ну и чего ты пришёл? На опохмел просить? Или работа нужна? После того, что ты мне насочинял в прошлый раз, ты серьёзно решил, что у нас ещё могут быть какие-то дела?

– Может, есть что-то? Мне правда нужна работа, вы меня знаете, в этот раз ошибок не будет, – Костя пытался звучать как можно серьёзнее и убедительнее, но получалось всё равно нытьё опустившегося алкаша, в этот момент он себя просто ненавидел, разом ощутив вонь своего немытого уже неизвестно сколько времени тела и едва справившись с подступившей тошнотой.

Генрих Ясич буравил его своим хитрым взглядом сквозь грязные линзы толстых очков:

– Ты, Костик, правильно зашёл. Кто тебе ещё поможет, кроме старого Генриха? Закрой дверь и садись, – он отложил в сторону лист бумаги, который ранее с интересом изучал и начал рыться в верхнем ящике своего стола.

Из ящика стола появился пухлый конверт, из которого, ничуть не смущаясь присутствия посетителя, шеф-редактор газеты «Истина» вынул пачку наличности, деловито пересчитал и вложил обратно примерно десятую часть, убрав остальное в тот же ящик.

– На, ознакомься, это как раз твой профиль – надо копать много и интенсивно, вынуть всё. Как тогда не будет, потому что твой клиент – белая ворона, ни с кем из уважаемых людей дружбу не водит. Надоел уже всем, а тут один кандидат про него вспомнил и решил на его горбу в горадминистрацию въехать. В общем, работать будешь по директору карданного завода Речному Л.В., старик уже одной ногой в могиле, но всё никак не решится сделать последний шаг. Надо понять – сколько у него денег, откуда и куда он их девает. Времени – месяц, всю начальную информацию и наводки найдёшь в конверте – действуй. И приведи себя в порядок, прежде чем идти людей вопросами мучить, – Ясич резко потерял интерес к Константину и вернулся к разглядыванию черновиков.

«Старый жлоб, выгреб себе на карман всю наличку, а мне за тридцатник голыми руками в говно лезть», – Костя уныло плёлся обратно домой, утешая себя, что хоть будет чем полирнуть нутро, да поесть по-человечески.

По пути зашёл в магазин, вернул синяку Петровичу, что в любую погоду оттирался на ступеньках в ожидании своих корешей, сто рублей долга, купил три бутылки хорошего пива и кусок сала с хлебом (деньги надо экономить, кто знает, дадут ли ещё?). Дома трясущимися руками полез в щиток – времени ждать визита электрика не было, а компьютер нужен был ему уже сегодня. Косте повезло, ленивый электрик просто снял провод с клеммы, а не откусил ввод под корень, так что уже через пять минут стараний свет вернулся в лампочки и розетки его квартиры. Остаток дня и часть ночи Костя посвятил изучению открытых данных по Речному, его предприятию и всем упоминаниям в СМИ. В конверте было мало интересного – цифры налоговых отчислений карданного завода за позапрошлый год, численность сотрудников, счета за электроэнергию, список юрлиц, арендующих площади на территории завода. Костя пока не знал, как ему поможет эта информация и сосредоточился на заочном знакомстве с Речным.




10 км к северу от деревни Нашата, Иркутская область


Два автомобиля ГАЗ-66 продирались сквозь раскисший подлесок. Эти машины были созданы для того, чтобы перемещаться по любым ландшафтам бескрайней страны, а за рулём сидели опытные водители, так что в раскачивающихся на кочках кунгах царила спокойная атмосфера. В каждой машине ехало по пятнадцать работников иркутского карданного завода в охотничьем камуфляже и с винтовками. По бумагам выходило, что руководство завода вместе с передовиками производства выехало на недельку поохотиться в глуши. Маршрут был хорошо известен, сюда часто ездили машины логистической компании «Гермес Лоджистикс», чья база находилась на территории всё того же завода. Предприятию Второго Контура поставляли в ограниченных количествах медикаменты, электронные компоненты, деликатесные продукты питания, ткани и другие товары, которыми оно само себя обеспечить не могло. Протокол взаимодействия был строгим – караван машин с товаром приходил в отстойник, где водители пересаживались на пустые машины с теми же номерными знаками и отправлялись обратно. Приёмку товара люди Речного не видели, в прямой контакт с обитателями объекта не вступали. На этот раз обстоятельства вынудили нарушить протокол.

Машины вышли на опушку леса и встали. Минут через десять из тени вышел мужчина – в плащ-палатке, без оружия, в болотных сапогах и с густой седой бородой он походил на грибника или охотника. Встав на краю поляны, он выжидающе смотрел на прибывший транспорт. Из головной машины вылез гладко выбритый человек в старой камуфляжной куртке и вязаной шапочке на голове. Подойдя к незнакомцу, он представился:

– Майор Васнецов, сопровождаю полковника Речного, нас тридцать человек, с оружием, – сообщил он бородачу, не проявившему к его словам никакого интереса.

– Я знаю, кто вы, но я не знаю чего вам нужно. Есть правила, вам они хорошо известны. Все наши контакты строго нормированы, и тому есть рациональные причины, – спокойно сказал встречающий.

– Мы действуем согласно особому протоколу, у полковника Речного есть необходимые бумаги и допуск на объект для таких особых случаев. Может, мы всё же проедем внутрь, или так и будем тут отсвечивать? – майор начинал терять терпение, в его голове промелькнули варианты расположения засады, а глаза сами нашли удобные для обороны места в окружающем пейзаже.

– Следуйте за мной, – проводник высоко поднял руку с выставленными вверх двумя пальцами, и где-то в кустах другие пальцы переместились со спусковых крючков на скобы.

Васнецов шёл за дозорным комплекса Горный-3, позади малым ходом двигались «шестьдесят шестые». Через несколько километров, прямо посреди леса, тропа резко ушла под землю, упёршись в металлические ворота посреди бетонной стены. Ворота, как и ожидалось, производили впечатление давно заброшенного объекта – покрытые ржавчиной, с загнутым краем, они, тем не менее, раскрылись почти бесшумно. Долгий петляющий спуск завершился гермодверью, способной выдержать ядерную детонацию стандартного боеприпаса вероятного противника, упади он не ближе полукилометра от входа.

Проводник дал сигнал остановиться. Массивные створки скользнули в стороны. Из проёма разлился яркий, слепящий белый свет, в котором проворно двигались крупные фигуры. Белый сменился щадящим фиолетовым, и прибывшая делегация, разинув рты и позабыв про выучку и хладнокровие, уставилась на матовые чёрные корпуса двух метровых, а то и выше, гуманоидных роботов, молчаливо стоявших кольцом вокруг автоколонны. На руки каждого было навешано тяжёлое вооружение: 30-миллиметровая скорострельная пушка под правой, с боекомплектом из осколочно-фугасных и бронебойно-зажигательных снарядов, и ствол пулемёта 12.7мм на левой. Анатомия роботов полностью повторяла анатомию человека, руки заканчивались кистями с пятью пальцами, внутри массивного броневорота располагалась подвижная голова. На бронированной груди каждого белой краской через трафарет были выведены цифры «30-30».




Глава 4




В тоннеле продолжалась яростная схватка. Вспышки выстрелов непрерывно озаряли своды пещеры, рокот шквального огня в замкнутых пространствах сливался в громыхающую кашу звуков, повсюду валялись истерзанные тела.

<<СТАТУС: Веду бой>>

<<КОНТАКТЫ: 28 единиц живой силы>>

<<БОЕПРИПАСЫ: 50хАТ-УОФ-215, 25хАТ-БЗ-215, 367хБС, 3хЗД17 >>

<<САМОДИАГНОСТИКА: Пробитие внешнего корпуса, нарушение герметичности, отказ приводов 3, 17, 19, 113, 57, 82. Силовая установка – 63% Давление в системе – норма>>

<<РЕЖИМ БОЯ: Максимальная дистанция манёвра, Максимальная вероятность поражения, Опция выход из боя – ликвидация противника >>

Машина активно перемещалась, маневрируя между естественными укрытиями. Она была спроектирована минимизировать собственную проекцию в сторону противника, поворачиваясь к нему полубоком таким образом, чтобы несимметрично усиленная бронёй правая рука с подвешенной к ней автоматической пушкой играла роль щита для столь же хорошо бронированного торса, а голова частично защищалась массированным шейным воротом. Стабилизацию в движении обеспечивали пневматические демпферы-компенсаторы в ступнях, благодаря которым машина двигалась почти бесшумно. К мыслительной деятельности машина не была способна, так что искусственный интеллект боевому роботу заменяла система «Рефлекс»: набор предустановленных реакций, тактических схем, базы данных по типам противника и сценарии самодиагностики. Этого набора было достаточно, чтобы машина могла вести боевые действия, патрулировать и даже проводить спецоперации с присутствием дружественных или нейтральных сил без участия оператора.

В этом бою «Рефлекс» выбрал тактику максимальной дистанции и экономии боеприпасов. Робот обладал исключительными способностями к обнаружению, ведению и уничтожению различных целей. Своими орудиями он мог вести снайперскую стрельбу и с места, и в движении. Время реакции было минимальным, скорость и точность прицеливания не оставляли шансов живому противнику.

Машина была сильно повреждена – удачное попадание из ручного гранатомёта заклинило приводы правой руки искорёженным металлом брони, не позволяя использовать смертоносную автопушку. Из доступного вооружения оставался только крупнокалиберный пулемёт, который уже унёс жизни значительной части отряда противника. Многочисленные попадания нарушили точность прицельного комплекса, но встроенный баллистический вычислитель в реальном времени скорректировал прицельную сетку на основании данных от оптических сенсоров.

Прячась за своими автомобилями, солдаты вели беспорядочный огонь в направлении, откуда с пугающей периодичностью раздавались идеально выверенные пулемётные очереди. Почти каждая серия вспышек в том конце пещеры долями секунды предвосхищала превращение очередного бойца в груду изувеченного мяса. Несмотря на тяжёлые потери, солдаты не спешили покинуть поле боя, подтягивались свежие силы с тяжёлым вооружением.

Трассирующие очереди крупного калибра вспороли тьму сразу с нескольких точек, тяжёлые пулемёты метр за метром ощупывали тупик пещеры, где скрывалась боевая машина. Несколько пуль прошили поясной отдел, уничтожив несколько топливных ячеек и вызвав обильную течь в магистрали, ещё несколько ударили в плечевую область искорёженной правой руки, расколов заевшее броневое кольцо и освободив сервомоторы.

<<СТАТУС: Веду бой>>

<<КОНТАКТЫ: 17 единиц живой силы>>

<<БОЕПРИПАСЫ: 50хАТ-УОФ-215, 25хАТ-БЗ-215, 115хБС, 0хЗД17>>

<<САМОДИАГНОСТИКА: Пробитие внешнего корпуса, нарушение герметичности, отказ приводов 17, 19, 57. Силовая установка – 23% Давление в системе – низкое>>

<<Внимание! Активация резервного химического реактора, ожидаемая продолжительность 100% подачи энергии – 15 минут. Рекомендовано выйти из боя до истечения этого периода времени>>

Внутри машины сработали пиропатроны, запустившие экстренный химический реактор, способный поддерживать полную боеготовность машины в течение ограниченного периода времени. Получив информацию от датчиков о возврате функциональности правой руки, машина немедленно ввела её в бой. Раздался частый громкий металлический лязг – это цепной податчик снарядов автоматической пушки выгонял загружённые в неё ранее бронебойно-зажигательные боеприпасы по ленте обратно в отсек хранения, замещая их на осколочно-фугасные, выбранные «Рефлексом» как оптимальные в текущих условиях боя. Осыпаемый градом пуль робот развернул орудие в направлении угрозы, примитивный анализатор обстановки определил наиболее опасные цели, запущенный химический реактор придал дополнительную скорость движениям. На позициях противника расцвели цветы разрывов, превращая людей в фонтаны огня и плоти. Машина не умела брать пленных.

<<СТАТУС: Вышел из боя>>

<<КОНТАКТЫ: Не обнаружены>>

<<БОЕПРИПАСЫ: 24хАТ-УОФ-215, 25хАТ-БЗ-215, 67хБС, 0хЗД17 >>

<<САМОДИАГНОСТИКА: Пробитие внешнего корпуса, нарушение герметичности, отказ приводов 17, 19, 57, 33, 1, 77, 25, 42, 51. Силовая установка – 7% Давление в системе – низкое>>

<<ВНИМАНИЕ! Низкое напряжение в цепи, система переходит в режим возврата, вспомогательные и боевые модули деактивированы, «Рефлекс» переведён в режим минимальной реакции>>

<<ВВОД КОМАНДЫ: Возврат для перевооружения и ремонта>>




Глава 5





Закрытый опытно-производственный комплекс «Горный-3», СССР


В сопровождении роботов два грузовика пересекли портал взрывозащитного шлюза, оказавшись в огромном рукотворном бетонном зале треугольной формы. Один из углов этого треугольника венчал другой бронированный шлюз, из которого появились гости. От него расходились под острым углом серые бетонные стены, упираясь метров через четыреста в тупик крепости, ощетинившейся бойницами, ДОТами, пандусами и башенками. Многочисленные орудия различных калибров безучастно смотрели в зажатый сходящимися стенами пятачок единственного входа. Сама крепость была образцом советского монументального дизайна: мужественные лица защитников Родины взирали с гигантских барельефов на монструозных колоннах, пятидесятиметровые звёзды из бронзы и рубинового стекла выступали из стен центральной композиции, полотнища красных знамён горделиво застыли на скатах усиливающих конструкцию рёбер. Помпезность и кричащая гордость монументального сооружения были прямым следствием многолетней консервации коммунистической идеологии без контактов с внешним миром.

По мере продвижения к крепостной стене Васнецов опытным глазом отмечал все новые детали оборонительных рубежей – дорога всё время петляла, а рельеф был сформирован таким образом, чтобы с одной стороны препятствовать скоростному рывку техники противника, а с другой – не давать достаточного укрытия, которое бы могло помешать простреливать каждый метр. Под крепостной стеной в капонирах стояли танки необычной конструкции. Майор видел когда-то прототип подобных: две парные гусеницы, обеспечивающие низкое давление на грунт, приплюснутый и скруглённый как блин корпус, пушка большого калибра. Да, это определённо было развитие идей проекта «Объект 279». У этих танков за счёт более плоской и, возможно, необитаемой башни появился более низкий, чем у прототипа, силуэт. Башня была утыкана различным радио-оптическим оборудованием, от чего танк стал похож на многоглазого паука.

У стены делегацию встретил солдат, проворно указавший водителям места, где припарковать грузовики. Сопровождающие машины роботы разошлись по своим позициям.

Люди Речного заглушили моторы и сейчас, пока они разминали конечности после долгого пути, глазея на эпические виды оборонительных рубежей, Васнецов поспешил к солдату выяснить дальнейшие шаги.

– Здравия желаю, майор Васнецов, – он коротко отдал воинское приветствие. – Почему мы остановились?

Солдат, поколебавшись секунду или две, поприветствовал старшего по званию:

– Здравия желаю, товарищ майор, – рядовой поёжился в шинели, в огромном зале было совсем не жарко. – Здесь будете пересаживаться, вашему транспорту дальше хода нет.

– И скоро будет автобус?

– Как разомнёте ноги, идите на КПП, там примем ваше оружие и дальше уже на экспрессе по проспекту Мира домчим куда надо.

Васнецов вернулся к группе, все уже как раз выгрузились и помогали спуститься из кунга Речному. Возраст давал о себе знать – дальняя поездка утомила старика. Майор сделал объявление:

– Нас ждут на КПП, берём всё с собой, но оружие придётся сдать – такие тут порядки, дальше хозяева обеспечат нам доставку до места назначения.

Продолжая разглядывать монументальные оборонительные сооружения, отряд пешком двинулся в сторону ещё одной большой гермодвери, рядом с которой был открытый дверной проём. Над проёмом призывно горела зелёная лампа. Внутри, помимо дежурного, их встречал старший офицер караульной службы. Оглядев вошедших, он сухо обратился к ним:

– Ваши документы и оружие. Пистолеты, если есть, можете оставить при себе.

На столе перед дежурным люди Речного начали раскладывать охотничьи винтовки и карабины, не особо заботясь об их сохранности – в конце концов, это был лишь реквизит для соответствия легенде и защиты от несущественного противника. Их рабочее оружие было куда серьёзнее, но оно осталось дома, на базе. Дежурный, напротив, отнёсся к оружию со всей ответственностью и по каждой единице составил подробную опись, чем несколько затянул процесс прохождения контроля. Закончив с бумагами, визитёры прошли в просторное помещение, которое можно было бы назвать автовокзалом – здесь был и зал ожидания, и платформы для посадки в автобусы, кругом царили чистота и порядок.

У одной из платформ стоял большой автобус необычной формы, как если бы скрестить знакомый любому средних лет человеку автобус ЛиАЗ-677 с реактивным истребителем МиГ-21. Колёсная база вместительного транспорта состояла из двух сдвоенных поворотных осей, силуэт каплевидной обтекаемой формы сужался в сторону задней части, под кабиной водителя выступали две больших ноздри, забранные решётками. Высокооборотистый двигатель газотурбинного автобуса мягко посвистывал. Для снижения нагрузки на центральную фильтрующую систему выхлоп углекислого газа оседал в ячейках накопителя, которые по окончании смены опустошались. В автобусе было полдюжины людей в форме и при оружии, которые тщательно делали вид, что им очень скучно и всё происходящее -обыденность.

Интерьер не поражал роскошью, но каждое посадочное место было индивидуальным и очень похожим на авиакресло, разве что пятиточечные ремни смазывали образ. Автобус за раз перевозил более ста сидячих пассажиров, в нём было запрещено ездить стоя, о чём в салоне имелись предупреждающие надписи. Сопровождающие помогли гостям разместиться и пристегнуться, но общения избегали, да гости и сами не очень рвались. Обе группы казались друг другу пришельцами из других миров, хотя у каждого в документах значилось одинаковое гражданство – СССР. Когда все пристегнулись, на табло водителя загорелась индикация готовности к рейсу и машина плавно отошла от платформы.

Стремительно разгоняясь до крейсерских 250 км/ч, она влетела в чрево транспортного тоннеля. У бойцов Васнецова выдалось свободное время, и они использовали его для отдыха – тихонько переговариваясь, они не переставали осматривать и ощупывать диковинный транспорт, всё ещё находясь под впечатлением от этого удивительного места. По словам водителя, ехать было минут пятнадцать, а пейзажи не впечатляли разнообразием – путь пролегал внутри тоннеля, и лишь изредка навстречу по соседней изолированной полосе проносились такие же автобусы. Иногда их автобус съезжал на другой лепесток эстакады и вместе с направлением движения менял направление.

Выход из тоннеля напоминал прибытие поезда метро к платформе, и чувство усиливалось архитектурным сходством – отсутствие солнечного света и красивых природных видов создатели этого места компенсировали изысканной архитектурой и благородными материалами отделки, создающими восторженное настроение у всякого, кто оказывался здесь впервые. Массивные бронзовые люстры, резные статуи рабочих, инженеров и учёных, обязательная повсеместная советская символика – всё это внушало уверенность и заряжало позитивной энергией.

Различные сектора комплекса соединялись скоростными автобусными маршрутами, а сами они внутри были сугубо пешеходными, с большим количеством эскалаторов и движущихся дорожек. Везде стояла идеальная чистота, воздух не имел запаха, нигде не было тёмных углов или резкого света. Температура окружающей среды большую часть года была равна +16 градусам, но три месяца в году были «летом», когда температура поднималась до +22 и менялась форма одежды, открывались «городские пляжи» – большие оборудованные бассейны с песчаной насыпью, а в ларьках появлялось вкусное молочное мороженое. В секторе агрокомплекса даже был экспериментальный подземный лес – роскошь, которая была необходима людям, живущим десятилетиями под землёй в обстановке жёсткого дефицита и экономии.

На станции административного сектора их уже ждала встречающая делегация. Несмотря на внезапность визита, весь состав встречающих был в парадных мундирах, а на полу была постелена ковровая дорожка, вдоль которой по стойке «смирно» стоял почётный караул. Во главе встречающих нервничал крепкий седовласый мужчина лет шестидесяти, чьё квадратное пепельно-серое лицо едва сдерживало эмоции, а кулаки сжались так, что побелели костяшки. Прибывшую процессию возглавлял Речной, справа от него шёл майор Васнецов, остальные выстроились в колонну по двое, позади. Речной остановился прямо напротив генерала и не успел открыть рта, как был сжат в медвежьих объятьях:

– Лев! Сколько лет! Живой! – по щеке генерала скатилась скупая мужская слеза.




Алтайский край, поле боя


Два МИ-8 кружили над лесом, выбирая удобное место для посадки. Вертолёты перевозили очень важных пассажиров – пятьдесят человек группы «А» ФСБ России в полной экипировке. Приказ пришёл с самых верхов, задача поставлена – оказать огневую поддержку подразделению спецназа МВД, вступившего в бой с неопознанной группой лиц. У «альфы» были тренировочные сборы неподалёку, так что собраться и прибыть на место удалось спустя лишь несколько часов после сигнала бедствия, и были хорошие шансы найти выживших, хоть радиообмен с попавшими в засаду прекратился три часа назад. Это были все вводные, что имелись у группы, так что пришлось готовиться к универсальному сценарию – с собою, помимо стрелкового оружия, были взяты и гранатомёты.

Чёрный дым над густым ковром леса пилот заметил издали и, сообщив об этом командиру группы, начал искать место для высадки. Высадив бойцов, вертолёты снова взмыли в воздух для обеспечения воздушной поддержки продвигающимся отрядам. Элита спецназа России начала углубляться в лес в направлении цели.

Открывшаяся картина боя изрядно удивила даже видавших виды профессионалов: во-первых, никаким спецназом МВД тут и не пахло – повсюду валялись фрагменты тел и изувеченные трупы в разношёрстной экипировке. Земля была усыпана гильзами, просыпанными цинками патронов, валялись пустые и полные тубусы гранатомётов. Если это были боевики – то где те, кого мы прибыли прикрывать?

– Капитан, примерно семьдесят тел, точнее не скажу, некоторых порвало не мелкие фрагменты. Кто такие – не знаю, знаков различия нет, оружие разное – и наше, и импорт, комки тоже разные. Похожи на иностранцев, но тут поди разбери. Три грузовика, видимо, тоже их. Один сгорел. Последний бой был здесь, но началось всё в той пещере, – боец указал на чернеющий зев.

– Все тела – их? А наши где?

– Не ясно, но судя по складывающейся картине – их разметала БМП-2. Мы нашли в пещере гильзы от «утёса» и тридцатимиллиметровки. Но, во-первых, она в пещеру не войдёт, а во-вторых – нет следов гусениц. И вообще гильзы странные какие-то, металл другой, – он показал серебристую пулемётную гильзу командиру.

– Внимательно всё осмотреть и искать дальше – куда-то они должны были уйти, не в воздухе же растворились!

Лучи фонарей плясали по стенам пещеры – бойцы искали следы тех, кто уничтожил семь десятков боевиков, очевидно, не понеся потерь, так как следов крови или тел в той стороне найдено не было.

– Нашли следы, странные, одна пара всего, идут на северо-восток, – доложил боец.

– Давайте, двигаем, аккуратно и не спеша – нам ни к чему попадать под огонь своих же, – спецназ широкой цепью, контролируя разные сектора, двинулся в направлении уходящих следов.

Передовая группа дала знак остановиться, разведчики что-то заметили впереди. Окружив и взяв на мушку находку, «альфа» начала сближение с неподвижным чёрным объектом. Наполовину укрытая кустарником, впереди стояла человекообразная бронированная машина, сильно потрёпанная в бою. Вдоль массивного тела безвольно висели мощные руки с закреплённым под ними вооружением, одна была почти оторвана, и многочисленные отверстия испещряли корпус машины.

Лейтенант, не сводя глаз с фантастического зрелища, с винтовкой на изготовку подошёл к командиру:

– Капитан, что это за ботва?! Это робот? Новый дрон американцев, или пришелец из космоса? Или там внутри сидит кто-то? – нервы у бывалого ветерана были на пределе, палец дёргался на скобе.

Капитан сглотнул и, не переставая целиться в неподвижного колосса, повернул голову к подчинённому:

– Ну, пришельцы – это вряд ли, не думаю, что они используют наши калибры в своём оружии, – неуклюже попытался пошутить он. – А вот новый секретный беспилотник – запросто. И, похоже, наш – видимо, испытания пошли как-то не так, он вышел из-под контроля и завалил всех вокруг. А нас послали выключить его, но нихрена, как всегда, толком не разъяснили.

– Чего делать будем?

– Связывайся с вертушками, обрисуй ситуацию, пусть запросят дальнейшие приказы. У этой штуки, кажется, сели батарейки.

Не успел лейтенант сделать и пары шагов, как в наушниках всех бойцов группы «А» раздался голос:

– Ваши вертушки вас не услышат, они сели, экипажи у нас. Вас шестьдесят человек, но нас больше, мы лучше вооружены и имеем тактическое преимущество. Вы все под прицелом и лучшим выходом будет сложить оружие, пока дела не приняли скверный оборот. Гарантируем вам жизнь. Для демонстрации серьёзности наших слов высылаю встречающую группу. Настоятельно не рекомендую их провоцировать!

Бойцы начали резко менять дислокацию, поняв, что угроза исходит с других направлений. Быстрая оценка ситуации, распределение секторов обстрела, выбор укрытий – группа равномерно расположилась по территории, не дав противнику возможности зайти с тыла или накрыть одним залпом несколько бойцов. Послышался треск веток сразу с нескольких направлений – что-то крупное продиралось через лесную чащу. Никто не торопился открывать огонь вслепую. Что-то начало падать на мягкую лесную почву рядом с бойцами, как будто противник решил забросать их камнями. За эту интересную мысль и попыталось уцепиться ускользающее сознание лейтенанта, а некоторые из бойцов даже успели понять, что их закидали какими-то газовыми гранатами и сделать несколько выстрелов – перед тем как отключиться.

Капитан очнулся в противоперегрузочном кресле бронемашины. Руки в наручниках, оружия нет, напротив в таком же кресле курит человек в необычном, но очень продвинутом обмундировании. Он был облачён в камуфляжный пластинчатый доспех, защищающий почти всю поверхность его тела. Доспех был хорошо подогнан, компактен и на вид – невесом. Его матовая текстура не позволяла определить материал. Поверх доспеха солдат носил полимерную плащ-палатку серого цвета. Человек внимательно рассматривал капитана группы «А», продолжая курить самокрутку. Сделав последнюю затяжку, он выкинул окурок в бойницу и обратился к пленнику:

– Успели, значит, сигнал подать. Жаль, пришлось из-за вас лес палить – время выигрывать.

Капитан уже обрёл полный контроль над телом и больше всего на свете хотел пить:

– Воды, – разлепил он ссохшиеся губы.

– На, не жалко, – ответил человек в сером плаще и поднёс фляжку к губам пленника.

Сделав сначала маленький глоток и убедившись, что у воды нет никакого привкуса, капитан жадно припал к горлышку.

– Побочный эффект газа, единственный его недостаток. В остальном – прекрасная штука: высокая летучесть, убойность даже в малых концентрациях и мгновенный гарантированный эффект. Хотя одного из ТАКТов твои сонные бойцы всё же оцарапали, придётся ремонтировать покрытие.

– Кто вы такие? Чего вам надо? Вы хоть понимаете, кто мы и что будет после нашего исчезновения?

– Лучше скажи мне, кто ТЫ такой, – маленькие глаза впились в лицо капитана. – А потом я тебе скажу, кто я.

– Капитан Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации Зимин, личный номер Ф-345513, – капитан сообщил о себе те сведения, которые следовало сообщать о себе пленному военнослужащему.

– Ну здравствуй, капитан Зимин, я капитан Сергеенко, Комитет Государственной Безопасности Союза Советских Социалистических Республик, – слегка улыбнувшись, человек в доспехах закурил очередную самокрутку.

Зимин опешил. Это что – шутка такая? Он решился задать главный вопрос:

– Что с моими людьми?

– Они наши гости, как и ты. Если тебе интересно, что вас ждёт дальше – расскажу. Старших офицеров будем судить за службу врагам народа, а молодёжь побудет пока у нас в гостях. Твоя участь, капитан, незавидна. Но закон есть закон.

Вся фантасмагоричность ситуации и мысли, путающиеся после отравления газом, пробили стену самообладания:

– О чём ты говоришь, какой трибунал? Советский Союз уже двадцать пять лет как не существует, я служу своей стране, своему народу!

Сергеенко глубоко затянулся, выпустил облако дыма и перевёл глаза на тлеющий кончик самокрутки:

– Тебя обманули, вас всех обманули…




Глава 6





Иркутск, квартира Нечаева


Смесь запахов кофе и жарящейся яичницы достигла носа спящего Константина, который всю ночь напролёт просидел за компьютером, изучая доступные материалы по происходящему на заводе карданных валов, принадлежащему престарелому олигарху старой формации, Льву Речному, на которого Константин получил вчера заказ с авансом. Чем больше Нечаев узнавал о объекте, тем любопытнее он казался: по выданным Ясичем бумагам вырисовывались очень странные взаимоотношения между Речным и юрлицами, арендующими у него площади. Например, с 1994 года на территории его завода не появилось ни одного нового арендатора, но и ни одного старого за всё время не ушло, что само по себе удивительно в нашей стране. У его арендаторов нет других офисов за пределами завода, нет сайтов в Интернете, и рекламы где бы то ни было. Нет никаких упоминаний о клиентах логистической компании «Гермес Лоджистикс», при том что у неё на балансе числилось три десятка большегрузов – это очень странно. Вопросы вызывал и патриотический клуб «Заря», арендовавший несколько помещений на территории завода. Костя списался с парой знакомых в среде городских националистов, но никто ему ничего про этот клуб не сказал, даже не слышали о таком, как и о его руководителе – Егоре Васнецове. Добавляла вопросов и арендная ставка для снимающих – она менялась лишь один раз, в 1998м году в связи с деноминацией, и ни разу больше! Более того, из всей имеющейся информации оставались загадкой и источники обогащения Речного – с арендаторов он имел копейки, которые даже не покрывали расходную часть. Что-то определённо было не так с этим заводом, что-то очень странное там творилось за закрытыми дверьми.

На этом глубокомысленном выводе Нечаев решил открыть глаза и определиться с источником кулинарной угрозы. Запахи и шум мытья посуды раздавались, как ни странно, с кухни, и у Кости не заняло много времени на определение личности человека, который вторгся в его жилище, чтобы приготовить завтрак и прибраться:

– Машуль, привет, красавица, какими судьбами?! – с улыбкой прокричал севший на диване Константин, продирая глаза.

Шум воды на время прервался и с кухни отозвался женский голосок с лёгкой хрипотцой:

– Заехала посмотреть, как ты тут деградируешь, да и в город надо было туфли прикупить, а то ходить совсем не в чем. Иди уже есть, хватит спать, бухарь!

– Ща, пять минут! – отозвался Нечаев по пути в ванную.

Приведя себя в относительный порядок, Константин проследовал на кухню, где и застал за чашкой чая свою подругу Машу – эффектную рыжую красотку с простым и своим в доску характером сельской девчонки.

– Неплохо выглядишь для запойного алкоголика, – с лёгким осуждением в голосе сказала она.

– Маш, я всё, честное слово – взялся за большую работу, дали аванс, раздал долги – в общем, жизнь налаживается, – после этих слов Костя с аппетитом накинулся на яичницу.

– Хорошо, что я в магазин забежала, как знала, что у тебя в холодильнике шаром покати. Ну, рассказывай, что у тебя там за работа? Пишешь?

– Ага, когда совсем прижало – пошёл к Ясичу в надежде, что он хоть что-то мне даст, выборы же скоро, у него много заказов. Ну этот старый хрыч мне и выдал крепкий орешек – заказуху на мелкого олигарха Речного, как специально под меня держал!

– Слушай, Кость, а не будет как в прошлый раз? – явное сомнение отразилось на её хорошеньком личике.

– Не знаю, Машуль, выбора нет, хотя тип он мутный!

– Кость, мож, ну его нахрен? Я тебе деньжат займу пока, поехали ко мне в деревню, на кабана сходим, поможешь мне по дому немного подремонтировать.

– Погоди, Маш, а куда делся этот, как его, Андрей кажется?

– Куда-куда, туда же, куда и все остальные – надоел он мне, бесполезный. У него только одно место работает, а на что-то, кроме постели, ума не хватает.

– Сама ж таких выбираешь постоянно!

– Да фиг меня знает, каждый раз на что-то надеюсь. Ну так чего, поехали, тусанем, отдохнёшь, здоровье поправишь, на чистом воздухе-то! И не надо будет ни в какие истории влезать, а там подберёшь себе работёнку поприличнее.

Машкино предложение выглядело чертовски заманчивым – она снова была одна и, кто знает, может быть, в этот раз ему бы что-то наконец засветило? Да и на кабана пострелять сходить – тоже отличный аттракцион, даже если всё пойдёт как обычно и чёрту дружбы переступить опять не удастся. С Машей на охоту ходить было большим удовольствием – она это дело знала прекрасно, дед выучил, пока жив был. Стреляла без промаха, ну чисто снайпер, лес знала, ягоды и грибы умела выбирать. С охоты в основном и жила – на зарплату продавщицы в сельском магазине особо не разгуляешься.

– Ну ты чо уставился на меня, как на сумку из крокодила? Мозги совсем горячей хавки отказали? Давай, поехали – я одна кабана не дотащу, а там хрен знает, где мы его найдём и сколько до машины будет.

– Не, Маш, предложение королевское, но я уже работу не брошу, мне самому стало интересно узнать про этого Речного – откуда у него деньги? Представляешь – владеет заводом, от которого по бумагам одни убытки, а с арендодателей берёт копейки, при этом умудряется создавать видимость достатка.

– Кость, ты меня огорчил, но не обидел, так что предложение в силе – телефон мой есть, звони, приеду-заберу! – Машка подмигнула ему и начала собирать со стола грязную посуду.




Иркутск, Абердор-паб, вечер


Константин по своему обыкновению опоздал – прогулялся с Машей по магазинам и чуть не забыл про назначенную предыдущей ночью встречу со старым приятелем Максом, который обещал навести про Речного справки через своих интересных знакомых. Макс ждал его в углу зала, потягивая светлое пиво. Он всегда выглядел напряжённым, но сегодня что-то его особенно беспокоило – он постоянно рассматривал посетителей паба, глаза так и бегали по залу. Со словами «Ну наконец-то!», Макс выпрыгнул из-за стола в присущей ему энергичной манере и протянул Косте руку. Поздоровавшись, они уселись за столик и Костя полез в меню, решив не торопить события – с завтрака он ничего не ел.

– Кость, погоди ты пока жрать заказывать, давай сначала о деле. Ты влез в какое-то дерьмо и я теперь в полном напряге, слышишь?

Костины брови полезли на лоб от удивления. Макс в напряге? Что за фигня? Он всегда мог отмазаться от любой проблемы благодаря знакомствам – толкал травку постоянным клиентам из разных структур, а тут такие заявления.

– Что случилось, Макс? Давай, выкладывай, я же тебя просто просил поспрашивать про никому не нужного старикана, какие от этого могут быть напряги?

– Такие, что старикана твоего ведут и довольно давно, его земля многим интересна, но он в неё впился мёртвой хваткой. Клуб ещё этот мутный у него на заводе – непонятно, кто в него ходит? За городом у него не дом, а база подготовки спецназа – стрельбище, огромный гараж, полоса препятствий, городские декорации для отработки тактики. Весь его ЧОП в полном составе живёт на территории его участка. Жена умерла, дети – два сына и дочь – за пределами страны, но неизвестно где находятся.

– Выходит, криминалом занимается? – воодушевился новостями Нечаев.

– Нет явных контактов с барыгами или тёрок с авторитетами, так что если он чем-то и занимается, то очень умело, концов не найдёшь. Короче, я пойду, пожалуй, что-то меня морозит тут сидеть, заплатишь за меня, ок? – Макс схватил рюкзак и, быстро попрощавшись, заторопился к выходу.

Константин так увлечённо разглядывал меню, что не заметил, как к нему за столик подсели двое:

– Нечаев, есть разговор.

Над меню появились удивлённые глаза Константина:

– Простите, а вы кем будете? – с нескрываемым раздражением спросил он, хоть уже и начал догадываться.

– Мы – люди с тем же интересом, что и у тебя. Хотим обсудить на троих, что нам всем известно, и сегодня по случаю твоя очередь рассказывать.

– Слушайте, мне никаких проблем не надо, я в чужие дела лезть не хочу, – начал оправдываться Нечаев.

– Это мы уже заметили, потому и пришли, – оскалился второй, который до сих пор сидел молча. – Вдруг ты уже чего-то знаешь и жаждешь с кем-нибудь поделиться?

– Давайте я пожрать закажу уже, целый день не ел, а в процессе и поговорим, ладно? – осмелел вдруг Константин, поняв, что сегодня его никуда не увезут и скорее всего после разговора оставят в покое под обещание больше никуда не соваться.

Оба равнодушно кивнули, и он позвал официанта принять заказ. Они тоже заказали себе что-то на перекус, и, пока еда готовилась, Константин успел рассказать им всё, что он к этому моменту узнал, догадался, какие сделал предположения. Под конец трапезы старший в группе сказал ему:

– Значит, вот как мы поступим с тобой, раз уж ты честно нам всё рассказал и ничего не утаил. Не утаил ведь? Мы к тебе претензий не имеем, можешь дальше работать по этому делу, только вот тебе мой номер, запиши куда-то, а то визиток нам не положено. Сразу же звони, как чего интересного нароешь. Денег я тебе не обещаю, но Родина тебя не забудет. В случае, если ты будешь не очень общителен с нами, Родина тебе всё припомнит. Доступно?

– Вроде да, вопросов нет, номер записал, буду звонить. А с Ясичем – что? Ему материалы не отдавать?

– Пока нет, только в общих чертах ему про свой прогресс говори, а потом, когда тебе время подойдёт ему сдаваться – уже не важно будет. Зовут меня Аркадий Петрович. Бывай, удачи в расследовании.

Он порылся в кармане рубашки и бросил на стол двухтысячную, затем вместе с товарищем оба спокойно удалились к выходу.

Тут Нечаев и вспомнил его – это тот «конторский», который допрашивал его после истории с торговым центром, ставшей поворотной в его карьере скандального журналиста. «Ну и влип же я в очередную историю, надо было послушать Машку, сейчас бы в баньке парился и, может быть, вся эта хрень прошла бы мимо меня» – подумал он. Но делать нечего, заднюю уже не врубишь – придётся идти до конца. Завтра он планировал послоняться возле завода, посмотреть, что за люди входят и выходят – может, чего интересного увидит.




Орёл, центр совещаний ФСБ


– КАКОГО ЧЁРТА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! Кто отправил моих парней на такое задание без прикрытия и поддержки? Где эта рожа, которая мне ответит, куда бесследно делись пятьдесят вооружённых до зубов ветеранов и два вертолёта с экипажами? Где эта сволочь, которая пропихнула дерьмо про поддержку несуществующего ОМОНа??? – багровое лицо генерала было готово взорваться изнутри, слюни летели во все стороны.

Гневную тираду прервал Макаров:

– Генерал, я бы на вашем месте лучше подумал о том, что нам делать с угрозой, которая умудрилась испарить пятьдесят ваших лучших бойцов и два вертолёта, а не выяснять здесь несущественные детали. Ваши бойцы не справились с заданием, и теперь нам предстоит решить, что делать дальше. Я потерял восемьдесят одного человека, охранявших объект стратегической важности – автономный узел управления системой «Периметр», которая, как выяснил прошлогодний аудит, не находится под полным контролем генштаба и верховного главнокомандующего. Вы понимаете серьёзность сказанных здесь и сейчас слов? Знаете, что означает «не находится под полным контролем» в отношении ядерного щита страны? Об этом знает очень узкий круг лиц, цените оказанное доверие!

Генерал как стоял с открытым ртом, так и, не закрывая его, медленно сел в своё кресло, постепенно меняя цвет лица с бардового на иссиня-белый – к вящему удовольствию Макарова.

– Пётр Алексеевич, я не знал… Это что же, при необходимости – мы не сможем произвести пуски?

– Мы точно не знаем. Наши специалисты пытаются разобраться в системе – очевидно, что она изменялась с того состояния, которое зафиксировано в документации. Привлечены все дееспособные участники разработки проекта. Пока мы можем только сказать, что схема работы «Периметра» усложнена таким образом, что игнорирует прямую команду к активации. Мы выяснили это во время комплексной проверки работоспособности системы при попытке тренировочной активации. То есть, отдельные единицы стратегического арсенала мы всё ещё можем запускать, но вот случись такая необходимость – с массированным запуском выйдут проблемы. Как и с автоматизированным ответным ударом.

Макаров выдержал паузу и обвёл взглядом присутствующих. Убедившись, что все поняли серьёзность ситуации, он продолжил:

– В том лесу, куда высадились и где погибли сначала мои люди, а затем ваши, был резервный узел управления системой. Очевидно, он уничтожен. Точнее можно будет сказать только тогда, когда удастся локализовать лесные пожары. Но я не питаю никаких иллюзий. Из случившегося мы можем сделать два вывода. Первый: у противника есть серьёзная силовая поддержка, позволяющая противостоять нашим лучшим спецподразделениями. И второй: ему известны наши планы и он на шаг впереди нас. Где-то утечка данных, кто-то из внутреннего круга работает на врага, и мы должны выяснить, кто. Жду ваших предложений, господа.

Представитель генштаба задал висевший в воздухе вопрос:

– А что наши спутники? Неужели не показали, куда ушёл противник с места боя?

– От спутников толку нет. Пока получили нужную орбиту – там уже всё заволокло дымом, сплошной ковёр, можно армии передвигать и никто не увидит. Пожар сделал бесполезным и терморежим сканирования поверхности. Нам остаётся только забрать останки наших ребят, если сможем что-то найти.

Тот же представитель генштаба выступил с единственно возможным для него предложением:

– Нужно задействовать военных в борьбе с огнём и заодно начать большие учения в том районе, чтобы в случае обнаружения противника у нас была наготове большая группировка людей и техники, готовых к бою.

Макаров оценил предложение:

– Наш противник не любит светиться, так что мы должны не только всё это сделать, но и дать максимальное освещение в СМИ, чтобы лишить его возможности незаметно действовать. А вот по вчерашнему провалу надо сделать всё, чтобы это не вылезло на поверхность. Слышите, генерал, это я к вам обращаюсь – родственники должны молчать как можно дольше. Остаётся лишь надеяться, что наши западные партнёры не осведомлены ещё о нашем ядерном бессилии.

Получив правильный вектор движения мысли, избранные силовики принялись обсуждать детали предстоящей операции по поиску и блокированию формирований противника, которые, по логике, должны были двигаться прочь от охваченных огнём территорий.




Глава 7





Иркутск, квартира Нечаева, утро


Константин снова проснулся в прекрасном расположении духа – очистка организма от запойного затянувшегося отпуска шла полным ходом. Заваривая себе кофе, он затылком слушал новости:

«…на борьбу с огнём брошены дополнительные силы МЧС, а также задействованы военнослужащие и техника. Для поиска заблудившихся в горящих лесах туристов используют армейские бронемашины, устойчивые к огню и обладающие повышенной проходимостью. Генерал Крючков заявил, что на ход начавшихся сегодня масштабных учений Центрального Военного Округа горящие леса не повлияют и военнослужащим ничего не угрожает. А сейчас наш специальный корреспондент выходит в эфир прямо с линии фронта борьбы с огненной стихией, Вячеслав – вам слово… Спасибо, Мария, я нахожусь…»

Выключив телевизор, Нечаев скрупулёзно записал в блокнот планы на день, периодически отхлёбывая из кружки. Первым делом он планировал посмотреть внимательно и снаружи на Карданный завод. Затем попытаться под видом клиента одной из компаний-арендаторов как-то проникнуть на его территорию. Ну а после этого выехать в сторону особняка Речного – может, удастся подобраться поближе. К каждому пункту были добавлены подпункты с вероятными вариациями развития событий, которые вели к следующим ветвлениям вариантов. Он называл это «методом трёх ступеней» и яро верил в его эффективность. Тяжёлые мысли о заваривающейся каше событий не выходили у Константина из головы – ему совершенно не нравилось, как быстро растёт число неизвестных в этом деле и повышаются ставки. С другой стороны, в нём разгорался спортивный азарт, отвечающий на вызов мыслью – «фуфловое дело столько внимания не привлекает, дерзай, Костя, это может быть твой шанс склеить ласты знаменитым». Конечно, играть в ящик он не планировал, был уверен в собственной непотопляемости и исключительной роли в реальности этого шарика, которая не позволит вывести такую фигуру из игры, минуя стадию безнравственного богатства, роскошной жизни и, главное, расположения Маши. Прихватив свою «мыльницу», бутерброды, термос с чаем, пачку влажных салфеток и ленту туалетной бумаги, а также две тысячи рублей, он вышел в серое душное утро иркутского августа.

Константин потел. В автобусе стояла невыносимая духота и давка, а всяческие попытки улучшить ситуацию с проветриванием тут же натыкались на сопротивление некоторой части пассажиров, которым «дует». Стоящая в проходе между рядами толпа перемешивалась как мука в мельничных жерновах, люди менялись местами и перетекали с места на место в каком-то причудливом математическом танце. В какой-то момент рядом с Нечаевым возникла мясистая пожилая бабка с вездесущей тележкой и так случилось, что, пропихивая её между людьми, она резким движением рук, ещё помнящих работу с кочергой на металлургическом комбинате, совместила ручку тележки с пахом Константина. В этот момент его дыхание перехватило, а перед глазами расплылись цветные круги. Скрючившись и хватая ртом воздух, он воскликнул:

– Да куда же ты прёшь, старая карга?! Дома ей утром не сидится – в очереди на кладбище место боишься пропустить?

Бабка полностью проигнорировала его слова, продолжая прокладывать себе путь через человеческий океан, однако атмосфера вокруг резко сгустилась, и, не успел Нечаев продолжить делиться своими ощущениями вслед удаляющейся бабке, как услышал в свой адрес уверенный окрик:

– Эй, сопляк, рот свой закрой, пока не помогли. Будет всякая шваль тут пожилым людям хамить!

Костя воспользовался советом, так как резко растерял всю свою храбрость перед возможностью огрести дополнительных проблем и, молча потупив взор, доехал до своей остановки, продолжая обливаться потом и ощущать на себе движение человеческой массы по автобусу.

Проходная завода этим утром была не очень богата на посетителей – работяги пришли значительно раньше появления Нечаева, а клиенты арендодателей в этот день, очевидно, посещений не планировали. За три часа наблюдений из ворот выехало три фуры, но ни одного человека или машины не прошло внутрь. Охранник средних лет ревностно нёс вахту на посту и периодически поглядывал в сторону Константина, явно заметив его длительное присутствие неподалёку. Костя уже собирался было уходить, отринув идею проникнуть на территорию под видом клиента – уж очень он примелькался охране – как вдруг к воротам подъехало сразу несколько тонированных автомобилей, из которых высыпались колоритные лица кавказской национальности с различным «инструментом» и решительно направились в сторону будки охранника. В Нечаеве боролись две силы: одна рвала его в сторону остановки, толкая под колени пульсирующим страхом, другая пригвоздила на месте, требуя зафиксировать всё происходящее. Приехавшие пока его не видели, у них был свой ярко выраженный интерес, а у охранника в ближайшие секунды вот-вот появится много более важных дел, чем интересоваться у проходимца с фотоаппаратом целями фотосъёмки. На экране фотоаппарата при приближении Константин покадрово запечатлел все последующие события. Вопреки ожиданиям, охранник не убежал и не спрятался в будке, а, коротко сказав что-то по рации, вышел к суетящимся вооружённым горцам. Один из них, активно артикулируя и что-то крича охраннику, начал быстро с ним сближаться, остальные подтягивались следом. Дальше всё произошло очень быстро – не успел пылкий горец закончить мысль о необходимости встречи с директором, как в два удара оказался лежащим в пыли, а над ним стоял тот самый охранник в защитной стойке, выставив резиновую дубинку. Определённо, это был не типичный алкоголик с тремя классами образования, каким ему полагалось быть по профессии и месту работы. Фотоаппарат был готов зафиксировать скорую расправу толпы земляков избитого и униженного парламентёра над единственным спартанцем, как вдруг, не менее стремительно, чем предыдущие события, численный перевес сместился в сторону обороняющегося – из двери вывалилась толпа в пару дюжин людей в такой же форме и с дубинками, которые без лишних слов и раздумий приступили к приготовлению отбивной из гостей, как будто соревнуясь между собой, кому удастся нокаутировать противника за меньшее число ударов. Порядок был быстро восстановлен, а дальше снова началось любопытное – избитых не оставили валятся в пыли, а запихнули в машины, которые начали загонять на территорию завода.

И тут охранники вдруг вспомнили о присутствии ещё одного неизвестного в уравнении, двое отделились от остальных, что вернулись на территорию, и двинулись в сторону Нечаева. Разрывавшие его ранее противоречивые чувства в ту же секунду слились в полном консенсусе относительно предпочтительного набора действий – и ноги дали Косте хороший старт, который он неплохо развил в следующие секунды в безоговорочный успех. Бежал он не оборачиваясь, на чистом адреналине, и остановился, только влетев в уходящий автобус – сразу после того, как пробежал соседний рынок насквозь. Он решил вернуться домой и перевести дух, обмозговав случившееся и пересмотрев получившиеся фото прежде, чем ехать к дому Речного.




Москва-сити, офис ООО «СтройПромОбъект»


– Ну, я слушаю, Василий, рассказывай, – сказал Макаров.

Сидящий на другом конце стола человек обладал крепким телосложением и непроницаемым лицом, как будто высеченным из камня. Форма носа и ушей однозначно указывали на близость их обладателя к боевым искусствам, а глаза светились опытом, который он никому не собирался передавать.

– Пётр Алексеевич, по кроту работаем, пока ничего. По лесу тоже работаем, смогли пробиться к полю боя вперёд армии. Решили пока предварительно объект считать потерянным – вход завален, работы по расчистке возобновим не раньше, чем огонь отступит. Картину боя восстановить не удалось – огонь всё уничтожил, следов вертолётов и «Альфы» нет – предполагаем, что их забрал противник, вероятно живыми. По противнику есть новая информация – ушёл на запад, помимо указанных в радиообмене с первой группой шагающих бронемашин у него есть и гусеничные транспортёры, довольно крупные – видимо, как раз для перевозки этих ходунов. Ушёл на запад, пока дальше по следу идти не можем из-за огня. По направлению информацию передали в штаб – приступили к усилению в местах возможного выхода. Из Иркутска пришли новости – вчера там какое-то нездоровое движение было у проходной завода, предполагаем топорный почерк наших конторских. Щупали объект, имитируя попытку рейдерского захвата, но были биты и весь день провели внутри. Вечером их оттуда выпустили, следим за развитием событий, пока не вмешиваемся. Там же был местный журналист, который всё происходящее снимал на фотоаппарат – пробили, он работает на нас, не трогаем.

– Я тебя услышал, Василий, свободен. Ты когда вылетаешь в Иркутск?

– Сегодня в ночь. Возьму ребят, экипировку, сходим в гости к Речному домой. События пора ускорять, тем более его нет в городе – уехал куда-то на охоту с целой толпой охраны под видом трудового коллектива. Наш хвост они отсекли быстро, серьёзные ребята.

– Ну бывай, удачи. Если что нужно – проведёшь через Гену и держи связь, не мне тебя учить.

– Вас понял, Пётр Алексеевич, всего доброго.

Поднявшись из-за стола, Василий подошёл к двери и взялся за ручку, собираясь выйти из кабинета, как услышал слова напутствия от шефа:

– Вась, ну ты понимаешь ситуацию – любые средства, без ограничений при необходимости. Хоть танковое сражение в центре города, если посчитаешь это оправданным. Мне нужен результат.




Глава 8





Иркутск, квартира Нечаева


Прошло два дня после бешеного бегства от охраны карданного завода. Оценив серьёзность дела, в которое он влез, Константин решил немного переждать перед вылазкой в поместье Речного. На всякий случай дома он не появлялся – лучше перестраховаться немного. Перекантовался у Макса, заодно разобравшись с той подставой в баре, когда тот привёл с собою хвост. Понятное дело, что у него не было выбора, но висевший вопрос надо было закрыть, чтобы не осталось недопонимания между друзьями. План оставался прежним – аккуратно, в сумерках, подобраться поближе к загородному дому Речного, и уже на месте постараться собрать как можно больше материала об образе жизни замкнутого богатого старикана. Им никто никогда не интересовался особо, потому и сведений нигде о его жизни не нашлось, полная терра инкогнита!

Было уже 9 вечера, день стал тускнеть – пора выдвигаться. Фотоаппарат заряжен, место на карточке памяти есть, бутерброды и чай обновил у Макса, тот ещё с собой дал вспененную фольгированную сидушку, чтобы было что высиживать в засаде с относительным комфортом. На всякий случай Нечаев посвятил Макса в свои планы – договорились завтра встретиться для контроля, а если Костя не появится к вечеру – Макс пойдёт в полицию. После той сцены у проходной варианты могли быть самые разные. Но он и предположить не мог, какой в итоге выпадет ему исход.

Тёплый ветер шевелил зелёные листья в густом подлеске, окружавшем огромную огороженную трёхметровым забором территорию участка Речного. Карты в сети дали Константину неверное представление о масштабах и расстояниях, так что до границы участка он добрался от места, где его высадила машина, уже практически затемно – далековато Речной на работу каждый день ездил, да ещё и по такой дороге, что только на внедорожнике и проедешь. Кроссовки оказались не лучшим выбором для прогулок по лесу после дождя и быстро промокли. «Только простыть ещё не хватало», подумал Нечаев, хлюпая по грязи. Выйдя к бетонному забору, он понял, что на данном этапе простая часть его путешествия окончена – с этой стороны никакого материала не получишь. Он был готов к такому повороту событий и двинулся вдоль стены в поисках бреши или удачно растущего дерева, по которому смог бы перебраться на ту сторону. Удача скоро улыбнулась ему – старый панельный забор, установленный ещё в советское время, постепенно поддавался природе и уступал натиску леса. В заборе зияла хорошая такая дыра, в которую могла при желании пролезть и лошадь. По ту сторону лес продолжался, и Косте пришлось свериться с картой на мобильном телефоне, чтобы определить своё местоположение и направление движения в сторону того, что, очевидно, на карте являлось основной постройкой участка – большим домом. Начать он хотел с главного, а потом, если будет время и возможность – изучить и другие пятна, которые, видимо, тоже были какими-то постройками. Безусловно, было большой неудачей, что производители спутниковых карт не посчитали эти места достойными более качественной съёмки.

Никаких следов охраны или движения – Константин двигался в сторону дома окружённый лишь лесными звуками и теми, что производил сам. Иногда ему казалось, что он слишком громко шумит, хоть и старался ступать как можно аккуратнее. Шёл он в полумраке, благо ночь выдалась лунная, фонарик включать совершенно не было никакого желания – ему постоянно казалось, что за ним наблюдают. Неудивительно, после такого-то марафона! Вот среди деревьев показался просвет, в котором угадывались силуэты зданий, среди которых была тёмная махина старого особняка. Речной после перестройки прибрал к рукам ведомственный железнодорожный административный комплекс со всей его территорией и даже отдельным железнодорожным депо, соединённым своей веткой с общей транспортной сетью. Главное здание стало его особняком – своеобразный выбор, и не было похоже, чтобы он сильно его перестраивал. Видимо, этот Речной – очень сентиментальный человек, не способный порвать с прошлым. В некоторых окнах горел свет, территория вокруг тоже была освещена фонарями, но людей нигде не было видно. Нечаев принялся фотографировать – лучше нащёлкать побольше кадров и потом уже отобрать ценные, чем ковыряться с каждым в поиске зацепок, стоящих документирования.

Внезапно вся территория погрузилась в кромешную тьму – привыкшие к свету фонарей глаза временно ослепли при их выключении, вокруг началась какая-то суета, и Нечаев рефлекторно упал на землю, попытавшись заползти поглубже в кусты. Со стороны дома послышались звуки бьющегося стекла, удары и сухие щелчки ломающихся карандашей. Константин догадался, что началась перестрелка, и противники используют оружие с глушителем. Это был очень странный бой, он никогда не был в зоне боевых действий, но кинематограф приучил его к совершенно другим ожиданиям – сюрреалистичное ощущение, как будто в городе-призраке слышны отголоски старых сражений. Звуки были отрывочны и фрагментарны, но Костя понял, что очагов столкновений несколько. Как минимум два в самом доме, и ещё пара с другой стороны. Странным было и то, что охрана поместья не поднимала тревогу, и точно так же, как и напавшие, старалась не издавать много шума. Ему ничего другого не оставалось, как лежать в кустах и ждать развязки – страх сковал его тело, и о попытке выбраться в лес и уйти не могло быть и речи.

В ночи раздался мощный рык:

– Не стрелять, бл, прекратить огонь! Свои! Капитан Ленец, «Вымпел», прекратить огонь!

Ему ответил удивлённый голос:

– Ну, п…ц, бл…, о..ть теперь, выходите, чтобы мы вас видели!

– Выхожу, у нас раненые, давайте сюда медиков быстрее.

– У нас, бл…, все здоровые, наверное! Переходите на общий канал, хорош орать, разберёмся с потерями и ранеными, потом поговорим.

Суета стихла, выстрелы прекратились, бойцы перестали хранить молчание и отовсюду послышалась раздосадованная нелепой в своей трагичности ситуацией отборная солдатская матерщина. Нечаев решил, что самое время убраться отсюда, пока перестрелявшие друг друга спецназовцы разбираются, как такое случилось. Кое-как поднявшись на неверные ноги, согнувшись в три погибели, он двинулся по памяти в направлении дыры в заборе, через которую он проник на территорию. По крайней мере, ему казалось, что это нужное направление. В темноте позади заплясали лучи фонарей, он рванулся было на землю, но потом решил, что они просто перестали прятаться и включили фонари для личного удобства, а не его поисков. Он с облегчением пришёл к выводу, что его никто не заметил и, возможно, он даже попадёт сегодня домой живой и здоровый. Порадовавшись этой мысли, он продолжил пробираться через кустарник, как вдруг густая чёрная тень метнулась с периферии зрения. Не успел Нечаев повернуть голову в сторону движения, как почувствовал сильный удар в лицо. Теряя сознание, он успел заметить в замедлившимся вокруг мире плавные движения странных бесформенных теней, которые приближались под ярким лунным светом, чтобы сожрать и разорвать его на куски…

С раскалывающейся от боли головой он очнулся на влажной земле, поднял голову, постарался сориентироваться и осмотреться. Один глаз не видел вообще, и вдобавок что-то текло по лицу. Попытавшись вытереться ладонью, он обнаружил свои руки связанными, и в следующую секунду холодный ствол упёрлось в его правую щёку, а сверху кто-то молча уселся. Нечаев намёк понял и замер на земле, отставив попытки принять позу поудобнее. Боль двигалась – начавшись в верхней части головы, она постепенно сползала в левую сторону лица. Где-то рядом заговорило радио:

– «Гнездо», я «Рассвет», доложите обстановку.

Рядом, невысоко над землёй, ответил спокойный голос:

– «Рассвет», я «Гнездо», докладываю: спектакль окончен, с обеих сторон есть «двухсотые» и «трёхсотые», урон нанесён существенный, мы не участвовали – наблюдали. Взяли гражданского, фотографировал, что с ним делать?

Пауза затянулась, Косте показалось, что весь лес замер в ожидании решения его судьбы. Кто эти люди? Ушедшие заранее с объекта охранники Речного?

– «Гнездо», есть угроза обнаружения и раскрытия?

– «Рассвет», отрицательно – угрозы нет, отход обеспечен, противник зализывает раны и выясняет отношения. Повторяю вопрос по гражданскому.

– «Гнездо», новые вводные, отходите к точке сбора. С гражданским поступайте по обстановке.

Давление ствола на щёку усилилось, Нечаев услышал, как взводится курок пистолета. Он почувствовал непреодолимую усталость, бессмысленность борьбы и неизбежность гибели. Но его палач в последний момент передумал, безмолвно поднялся с него, и вместе с напарником двумя тенями быстро и бесшумно растворились в ночном лесу.

Константин не верил своей удаче – лежал, боясь пошевелиться ещё битых полчаса, постоянно ожидая выстрела, но вокруг ничего не происходило. Устав ждать и наконец поверив в свободу, он перевернулся сначала на бок, а потом на спину. Ноги были свободны, а вот с руками надо было что-то делать – хорошо связаны. Вещи пропали – может быть остались лежать там, где его ударили, может, их унесли с собой тени. Сорвав связанными в запястьях руками влажной травы, Нечаев кое-как обтёр лицо от засыхающей крови, поднялся на ноги и неуверенной походкой, спотыкаясь, двинулся в направлении, куда ушли двое, логично предположив, что они будут идти от дома в сторону забора.

Уже светало, когда он наконец вышел к бетонному забору, окружающему участок. По счастливой случайности ноги привели его прямо к тому месту, где был пролом, через который он вчера вошёл. Пришлось поплутать, голова с трудом соображала и с нового ракурса понять, где находится нужное направление было сложно. Когда Нечаев вышел к дороге, уже вовсю занимался день. Обессиленный, грязный, с окровавленным лицом и связанными перед собой руками – он представлял собою жуткое зрелище. Первая же машина остановилась, из-за руля «Форда» выскочил полный дядька в ветровке и, размахивая руками, подбежал к едва стоящему на ногах Константину:

– Мать моя женщина, мужик, держись, сейчас подхвачу!

Нечаев начал было заваливаться набок, но мужичок проворно поднырнул и принял на себя измученное тело.

– Давай, держись, сейчас мигом в больничку домчим, потом расскажешь, что с тобою приключилось!

Не заботясь о салоне автомобиля, он как мог уложил Константина на заднее сидение. Тот тяжело дышал и смотрел в потолок одним глазом смертельно уставшего человека. Не успела машина тронуться с визгом покрышек, как Нечаев провалился в тяжёлый болезненный сон. Время от времени он выплывал из дрёмы и даже отвечал на какие-то вопросы своего спасителя, а потом и врачей.

В себя он пришёл на больничной койке. С трудом открыв глаза, которых, к счастью, оказалось всё ещё два, он порадовался, что всё ещё видит мир в стерео-режиме, пусть один глаз и открывался лишь на маленькую щёлочку. В проявляющейся вокруг реальности он увидел висящий слева от кровати в воздухе рыжий пушистый шар. Затем в центре шара начало проявляться лицо, фоном – окно в августовский вечер и обшарпанная штукатурка. Шар заговорил приятным и знакомым голосом:

– С возвращением в мир живых, везунчик!




Глава 9





Москва, Новодевичий монастырь


Президент Волков молча стоял в центральном зале храма, медленно переводя взгляд с фрески на фреску. В воздухе висел лёгкий аромат ладана – здесь давно не проводились богослужения, но запах веков уже никогда не выветрится из здешних стен. Внезапное решение приехать сюда застало службу охраны и обитателей монастыря врасплох. Не было никакого пресс-релиза, журналистов и публичной огласки этого визита, не было его и в планах, известных первому помощнику Волкова, стоявшему сейчас чуть поодаль от главы государства, давая тому столь редкие минуты уединения и покоя. Андрей Орлик пришёл в команду Волкова ещё во время его первого срока и быстро завоевал доверие президента своей честностью и умением ориентироваться в сложных течениях закулисной политики, невидимой простому обывателю. Он был одним из немногих людей, которым Волков мог на самом деле доверять и в ком он был абсолютно уверен.

Охрана осталась у входа, в храме был только президент и его первый помощник. Фигура Волкова излучала напряжение и тревогу, лицо было застывшей каменной маской, за которой ворочались мрачные мысли.

– Андрей, здесь больше никого нет?

– Мы здесь одни, Алексей Иванович, перед вами все помещения проверили – никого.

– Записывающая аппаратура?

– Насколько мне известно – нет. Везде микрофоны не поставишь, а Ваш внезапный визит точно не оставил времени на подготовку оборудования.

– Пойдём, пройдёмся немного.

Волков дождался, пока Андрей поравняется с ним, и они неспешно двинулись по залу:

– Ты знаешь, я не очень набожный человек, но всё же люблю бывать в подобных местах. От них веет миром и безопасностью.

Орлик терпеливо ждал. Он уже понял, что визит сюда не случаен, и у шефа есть к нему деликатное поручение. Подойдя к алтарю, Волков остановился и повернулся к Андрею, затем, глядя ему прямо в глаза, протянул простой бумажный конверт. Да, в 21м веке потаённые дела властителей мира сего всё так же передавались через бумагу, так как все современные способы обмена информацией были под строгим контролем спецслужб. Ирония – для населения ты самый влиятельный человек в огромной стране, а в реальной закулисной политике – всего лишь фигура на доске и далеко не ферзь. Волков, безусловно, имел власть, ему лояльны значительные силы, однако проблема была в том, что между ним и этими силами имелись прослойки представителей других властных групп, причудливо перемешанные и курирующие свои интересы, контролирующие все шаги конкурентов и влияющие на его решения. Все советники, аналитики, министры, все они принадлежали различным кланам, союзам и группам лиц. А президент был встроен в эту систему, как один из игроков, как представитель одной из групп, фрагментарно разбросанной по разным уровням власти. Здесь непрерывно шла игра, одни группы ослаблялись, другие усиливались, и то, что выходило наружу как политические новости, обычно было результатами борьбы внутри элит. Коррупционные дела, политическое преследование, скандалы – всё было подчинено правилам незримой игры. И сейчас в этой игре вдруг выросли ставки. Его дурят, теперь уже в открытую – Макаров вывел его за скобки какой-то большой игры, в которую он решил сыграть в одиночку. От условно-доверенных лиц в ФСБ Волков получил общие сведения об операциях Макарова в Иркутске и Кыргызстане, был в курсе происходящего на Алтае. Оценив риски, он принял решение играть на опережение – надо рисовать себе спасательный круг до того, как окажешься за бортом. Так появилось это письмо.

– Андрей, это письмо должно максимально конфиденциально попасть в руки Джона Стюарда, и я буду ждать от него ответного письма. Ты сможешь так это организовать, чтобы никто лишний об этом не узнал, ведь сможешь же?

Орлик кивнул и протянул руку к конверту, но Волков не разжимал пальцы, буравил помощника взглядом:

– Пообещай мне!

– Алексей Иванович, будьте уверены, ни одна живая душа не узнает об этом письме, кроме адресата.

– Спасибо тебе… Мне больше некому доверить такую важную миссию. Пошли, пока охрана не хватилась.




Иркутская область, «Горный-3»


На центральном транспортном узле ещё продолжались разгрузочные работы, когда от разведки пошли сообщения об активности спецслужб в районе завода и особняка Речного. Майор Васнецов, ветеран спецподразделения «Молот», созданного для охраны группы Речного, как одного из людей с максимальным уровнем допуска и полным набором полномочий по исполнению проекта «Воссоединение», был просто восхищён профессионализмом и слаженностью работы специалистов оперативного штаба Центра Специальных Вооружений «30-30», чьи представители на постоянной основе присутствовали в этом комплексе. Им было суждено стать ядром боевого блока возрождающегося государства. У них были лучшие инструктора, лучшие бойцы, лучшая экипировка, самые полные разведданные и широчайшая агентурная сеть по всей нынешней России, включая высшие эшелоны власти. Они ещё до решения Речного по активации экстренного протокола самостоятельно начали восстанавливать связи между секретными объектами СССР, они проводили тайные операции на поверхности и всегда были на шаг впереди. Вот и сейчас – благодаря им удалось избежать бойни в поместье Речного – они заранее знали, когда туда придут федералы, и это позволило вывезти всё содержимое складов, оружие и персонал. Теперь все обустраивались в новом доме, а «тридцатые» в это время вели одновременно ещё несколько операций.

Административный сектор гудел, как встревоженный улей. Был распечатан зал оперативного контроля, вскрыты пакеты с координатами связанных с комплексом объектов, куда «30-30» направили свои усиленные разведгруппы для установления контакта и выяснения статуса. Были реактивированы считавшиеся космическим мусором советские спутники связи, запущены кодированные позывные на молчавших тридцать лет УКВ-частотах, пошли первые донесения от принявших новое командование подразделений, живших в полной или частичной изоляции, без каких-либо сведений о статусе проекта, но с маниакальным упорством исполняющих приказы давно умерших людей. В прокуренном, выдержанным десятилетиями «беломором» зале совещаний непрерывно шли планирование, назначение чиновников на ответственные посты, открытие новых министерств. Проект «Воссоединение» был едва запущен, но уже приводились в действие механизмы создания будущего правительства огромной страны, собирались и анализировались сведения о научном, промышленном и продуктовом потенциале государства, которому предстояло сменить руководство. Разрабатывались программы восстановления грамотности населения, реанимации промышленности. Прошли считанные дни, а жернова бюрократического аппарата уже вращались с бешеной скоростью. Очень скоро время изоляции и забвения пройдёт, и необходимо быть настолько готовым встретить новый мир, насколько это возможно. В оперативном центре рядами возле мониторов сидели мужчины и женщины в наушниках, в воздухе стоял гвалт голосов и стук громких, но не знавших сносу клавиш терминалов:

– Установили связь с Заводом тяжёлого машиностроения Мягкова! Начал приём данных, получаю сведения о численности населения, состояния предприятия, о гарнизоне. Гарнизон готов перейти под общее командование и безоговорочно признаёт власть Советского Союза. Со стороны администрации возражений также нет, получаю номенклатуру производимых предприятием изделий, запросы на сырьё и снабжение, контактные данные связанных объектов.

Лев Викторович Речной был назначен временно исполняющим обязанности генерального секретаря вновь формируемой партии. Он с достоинством принял такую ответственность и, несмотря на преклонный возраст, с головой окунулся в работу. Жить ему оставалось три дня.




Беловежская пуща, Беларусь


Едва вернувшись на базу с пленными альфовцами и подбитым ТАКТом, Валентин Сергеенко был тут же направлен на инструктаж, из которого узнал о старте проекта «Воссоединение» и своём новом задании в Республике Беларусь. Задача была установить контакт с объектом незамысловатого названия «Радиоприбор», имевшим высший приоритет и особую важность в промышленной карте возрождающегося Союза. На позывные объект не отвечал, так что было принято решение о заброске хорошо вооружённого десанта в размере восьмидесяти человек – с многотысячным городом никто воевать не собирался, нужно было установить контакт, разведать обстановку. Переброска предстояла дальняя, так что никакой поддержки техники, но все бойцы получат полную штурмовую экипировку, включая радио-оптический камуфляж. Такая щедрость говорила о по-настоящему ответственном задании: восемьдесят комплектов брони и столько же камуфляжных плащ-палаток – практически половина всех запасов этого сложнейшего и ресурсоёмкого обмундирования. Транспортировка прошла без особых проблем – на всём пути следования работала агентурная сеть, и в нужных местах оказывались нужные люди.

Выход на объект укрепил недобрые предчувствия Валентина – гермодверь не открывалась уже очень давно. У бойцов с собой был специальный ключ-стартер для распечатывания таких дверей. Установленный в правильном месте, он разряжался с определённой частотой в толщу двери, активируя пиропатроны, расталкивающие створки на небольшое расстояние. Пока шла накачка ключа, группа ещё раз проверила оружие и связь. Зелёный огонёк возвестил о готовности прибора к работе.

– Оружие к бою, фонари не включаем, огонь открывать по необходимости. Помните: там наши люди, с которыми нам надо установить контакт. Внутри могут быть какие-то проблемы, мы должны быть готовы ко всему, – после этих слов Сергеенко нажал на кнопку активации. Лампа погасла, он отцепил прибор и отошёл от двери. Секунд через двадцать по массивной гермодвери прошла вибрация, и створки отскочили друг от друга, обнажив проём полутора метров шириной.

Из проёма вывалилось три скрюченных тела, Валентин уловил застарелый трупный смрад даже через фильтры шлема. Темнота по ту сторону двери не была кромешной – кое-где на стенах ещё горели лампы аварийного освещения, так что приборы ночного видения, встроенные в шлемы бойцов, работали хорошо. Восемьдесят человек, перешагивая через иссохшие мумии, просочились в проём.

Внутри их встретила картина страшного разрушения – с той стороны шлюза вповалку лежали кучи высохших тел, стены испещряли отверстия от пуль, виднелись следы пожара. Судя по остаткам одежды, тут были и гражданские, и военные, сошлись в смертельном бою у выхода из комплекса. Бойцы «30-30» аккуратно перешагивали через мумии мужчин, женщин и детей. Комплекс стал огромным склепом, в котором по документам должно было быть более двух с половиной тысяч человек.

Отряд двигался по единственному тоннелю в сторону караульных помещений и КПП, продолжая натыкаться на тела погибших в борьбе людей. Никаких признаков жизни не наблюдалось, трагедия случилась здесь много лет назад.

– Капитан, в сети есть питание, реактор ещё работает, – доложил один из бойцов.

– Продолжаем движение, всем быть начеку, мы пока не встретили и половины обитателей. Если тут ещё есть кто-то живой – думаю, они могут быть нам не очень рады.

Группа последовательно пересекала заброшенные помещения – раскуроченный КПП, усеянную телами площадь транспортного узла с остовами сгоревших поездов метро.

Время от времени попадались хорошо освещённые коридоры и помещения, кругом царила грязь, сырость и смерть. Читая настенные надписи, Сергеенко начал понимать, что тут произошло – бунт. Голод, нужда, отсутствие цели – привели к восстанию. Кругом были призывы взломать двери и выйти в мир, проклятья в адрес администрации, требования к солдатам не подчиняться преступным приказам. Тут и там попадались наспех возведённые баррикады, усеянные телами их защитников и штурмующих. Через некоторое время начали попадаться указатели – нарисованные на стене краской стрелки. Бойцы двинулись по ним дальше, продолжая углубляться в недра комплекса. Примерно через километр блужданий по коридорам они вышли в просторное помещение, которое раньше наверняка было центральной площадью города. Теперь же она была похожа на грязную свалку вперемешку с посёлком бомжей – вокруг были горы мусора, грязные шатры, тряпьё и кости валялись под ногами. Кости были человеческими, ещё розовыми от недавно укрывавшей их плоти. Каннибализм, вот что это такое, подумал Валентин.

Живые всё же нашлись.

Группа распределилась по площади, бойцы залезли в каждый вонючий шатёр, под каждую тряпку. В итоге в центр освещённого круга выволокли сорок два обтянутых кожей, но живых скелета в грязных, ободранных лохмотьях. В Сергеенко бурлила ненависть к одичавшим согражданам, он не мог принять такой выбор.

– Скоты, среди вас ещё остался хоть кто-то, владеющий человеческой речью? – обратился он к дикарям. Его люди разделились – часть держала под прицелом это жалкое стадо, другая взяла под охрану все входы.

Один из оборванцев, тараща на него впалые глаза поднял руку, запинаясь и глотая звуки, произнёс:

– Я могу!

– Пойдёшь со мной, – с брезгливостью в голосе ответил ему командир.

Через два часа с той стороны, куда Сергеенко увёл дикого жителя «Радоприбора», раздался одиночный выстрел. Остальные пленные повернули свои пустые лица в сторону звука, не замечая, как их охранники подняли оружие на изготовку. Через пять часов живыми в комплексе остались только пришельцы с поверхности, которые деловито принялись рыться в картотеках, отбирая ценную документацию, которая ещё послужит советским гражданам. Последней задачей было заглушить реактор и вновь запечатать этот склеп. Может быть, когда-нибудь сюда ещё придут люди.




Иркутск, Городская Клиническая Больница №8


Он жадно присосался к бутылочке минеральной воды, которая по случаю оказалась у Маши с собой. Выпив её всю залпом, он перешёл прямо к делу – нельзя терять ни минуты:

– Маша, ты на машине?

– Да, ты только не дури, тебе бы тут хотя бы денёк под присмотром полежать! – решительно сказала она.

– Срочно уходим отсюда, едем к тебе, быстрее. Где мои вещи? – он резко сел, и в голове тут же взорвалась авиабомба. – Мммммм, как же больно…

– Радуйся, что глаз на месте, а то сразу было непонятно – есть ли он ещё у тебя.

– Помоги мне подняться, надо быстрее уходить. Помнишь Макса?

– Торчка, что ли? Ну да, помню – нервный такой…

– В общем, он уже наверное пошёл к ментам, да ещё и до кучи конторским мою пропажу сдал, а у них там вчера очень нехорошая ситуация вышла, и мне меньше всего сейчас надо оказаться крайним, так что быстро тащи сюда мои штаны, как же больно, чёрт!

Кое-как собравшись, в обнимку с Машей Константин спустился на первый этаж и проковылял к выходу. Персоналу было глубоко наплевать на него, так что никаких препятствий на пути они не встретили. Машина белая Нива стояла на другой стороне улицы, едва она тронулась – к больнице подъехал чёрный автомобиль с мигалкой, который пустили прямо на территорию.




Глава 10





Мурманск, военный городок


Тёплым летним вечером семья морского офицера в отставке собралась на маленькой кухне. В чашках дымился ароматный горячий чай, в стеклянной вазочке лежали сладости. Лёгкую клеёнчатую скатерть трепал ветерок. На шести метрах кухни разместились простая мебель, небольшой стол, плоский маленький телевизор, белый холодильник и пыльный старый радиоприёмник «Океан-209». Радио было причудой пожилого главы семейства – крепкого и здорового как медведь старика с лихими густыми усами. Однажды в 1994м году он принёс это радио домой, водрузил на тогда ещё стоявший в углу холодильник ЗИЛ, воткнул вилку в розетку, включил и строго-настрого запретил домочадцам трогать или перенастраивать. Перечить капитану атомохода в этой семье было не принято, так что все быстро смирились с таким заскоком, и радио все эти годы тихонько работало на пустой частоте, издавая лёгкое шипение статики на минимальной громкости.

За столом сидело четверо: пожилой капитан первого ранга в отставке, его миниатюрная супруга, старшая дочь и внук – курсант нахимовского училища, приехавший к родным на побывку. Секундная стрелка настенных часов продолжала свой размеренный бег, в то время как, замерев в оцепенении, три головы круглыми глазами таращились на старый пыльный радиоприёмник. Он ожил, от треска помех не осталось и следа – несущая частота была чистой, и в ней шла повторяющаяся запись – три коротких сигнала. Пип-пип-пип. Ничего больше. Только один из сидевших за столом не повернул голову – он всегда знал, внутри себя верил, что этот день однажды настанет. Сделав глоток, он поставил свою чашку чаю на стол, встал, выключил радиоприёмник и молча взял c полочки у телефона старую записную книжку с потрёпанными жёлтыми страницами. Надел очки и уверенной рукой начал искать телефоны сослуживцев. Пришла пора им снова встретиться. Он уже давно не чувствовал себя столь живым, с тех самых пор как ушёл со службы, не найдя в себе сил изменить данной один лишь раз присяге.

Три коротких сигнала были знаком «Внимание, всем!».




Иркутская область, «Горный-3»


В зал совещаний ворвался запыхавшийся радист:

– Товарищ генерал, установлена связь с ОКБ «Электрон-5», но только с администрацией, и она отказывается признавать нашу власть. Говорят, что готовы к обсуждению торговых отношений, но о подчинении не может быть и речи!

Генерал сжал руки в кулаки и с силой опустил на поверхность дубового стола:

– Предатели! Что с гарнизоном? Он тоже под их контролем? Мне нужны все данные по этому предприятию, имена возможных заместителей руководящих должностей и командного состава. И пригласите сюда наших друзей из «30-30», а лучше вообще срочно собирайте весь совет, бегом!

– Есть, товарищ генерал, – козырнул лейтенант и поспешил скрыться за дверью от взгляда взбешённого командующего гарнизоном.

Уже через 20 минут все были в сборе и изучали оперативную информацию. Первым слово взял подготовивший оперативный доклад майор:

– У них на данный момент должно быть приблизительно четыре-пять тысяч человек гражданских и полторы тысячи солдат в гарнизоне.

Справившийся с эмоциями генерал направил докладчика в нужное русло:

– Давай подробнее о гарнизоне: вооружение, техника, оборонительные позиции.

Майор спешно перелистнул бумажные страницы планшета с машинописным текстом и, найдя нужное место, продолжил:

– На 1994й год по последним имеющимся данным у них было 52 танка, из них 10 Т-80У, 17 Т-72Б, 21 Т-64БВ и 4 Т-55М6. Порядка 130 единиц ствольной артиллерии, калибров 76-152, 11 тысяч единиц иного оружия, включая автоматические гранатомёты, пулемёты 7.62 и 12.7 калибров, стрелковое оружие. Большой объём взрывчатки и тяжёлая техника для земляных работ.

– Что с самим комплексом?

Майор перелистнул ещё несколько страниц:

– Комплекс построен по типовому проекту «Улей-3»: центральная входная галерея упирается в главный опорный бастион, за ним идут казармы, ангары с техникой и оружейные склады, транспортно-погрузочный узел, производственный сектор, складской сектор, жилой сектор, администрация, склады военного резерва и камеры раскапывания с законсервированной землеройной техникой. Все сектора соединяются железнодорожным сообщением, главная ветка проходит через весь комплекс, альтернативных входов в плане не предусмотрено.

В разговор включился полковник Центра Специальных Вооружений «30-30»:

– Воевать с ними в лоб – дурная затея. Есть основания полагать, что гарнизон всё ещё лоялен Союзу, но отрезан от информационных каналов и просто не в курсе нашего существования, а предатели используют их втёмную против нас. Установить связь с гарнизоном – наша первоочередная задача, но на этом проблемы не заканчиваются – даже имея на своей стороне армию внутри, мы обречены на бойню с гражданскими, которых неизбежно поднимут гнилые царьки из аппарата администрации. У нас уже есть один вымерший «Радиоприбор», повторение его урока нам ни к чему. А значит, нужна компактная диверсионная группа для быстрого проникновения и нейтрализации, и это наш профиль.

Генерал внимательно посмотрел в глаза полковнику:

– Справитесь?

– К суду доставить предателей не обещаю, но минимальные жертвы среди гражданских гарантирую. Мы не в том положении, чтобы из-за кучки подонков терять самый ценный ресурс и допускать разброд. В «Радиоприборе» вырожденцев пришлось уничтожить – не было никаких шансов вернуть их в человеческое общество после того, через что они прошли, здесь же у нас тысячи трудоспособных квалифицированных граждан СССР и хорошо укомплектованная боевая часть.

Полковник, по привычке чуть прищурив один глаз, начал водить пальцем по калькам начертанных тушью чертежей комплекса:

– Мне надо внимательнее изучить схемы. Снимите копии и передайте в мою канцелярию, завтра в десять утра снова здесь соберёмся, и я представлю вам план решения этой проблемы. Группа Сергеенко как раз вернулась из «Радиоприбора» и должна уже была передать документацию в аналитический центр – сутки им на отдых, затем будем готовить проникновение.




Москва, ЖК «Алые Паруса»


Власть развращает. Макаров знал это как никто другой. Власть меняет людей, делает постыдное вожделенным, а банальное – недостойным. Переходя на новый уровень манипуляции реальностью, изменяешь своё представление о ней. Власть над людьми пьянит сильнее самого чистого наркотика. Власть, заставляющая страдать, умолять. Жертва отдаёт свою агонию боли как высший дар повелителю, как самое сокровенное и искреннее, что у неё есть. Макаров ревностно охранял тайну своих пороков, и лишь несколько человек знали, откуда в его тайной квартире появляются люди, и куда потом исчезают их останки. И их он тоже предпочитал периодически менять. Их агония доставляла ему даже большее удовольствие, чем детские крики – ещё до первого надреза они точно знали свою судьбу, он специально заставлял их присутствовать в самые интимные моменты художественных сеансов релаксации. Чем отчётливее потом они понимали, что сейчас хозяин начнёт творить с ними – тем яростнее и искреннее было их желание жить, а затем и быстро умереть.

Сегодня был особенно дурной день, держать маску невозмутимости в Орле было просто невыносимо – дебилы, все до одного, галдели наперебой, отказываясь принять простую истину – они все слишком тупые для занимаемых ими должностей. Это совсем не плохо в обычное время – тупой исполнительный жулик в хозяйстве очень полезен, им легко управлять, и он точно знает своё место в пищевой цепочке, но в случае присутствия реальной угрозы вся бесполезность и никчёмность этого генетического мусора, способного лишь к «освоению бюджетных средств», вылезает на поверхность.

Операция по поиску и уничтожению диверсионной группы противника на Алтае провалилась с треском – враг рассеялся как дым от созданных им пожаров, в Кыргызстане тоже полное фиаско – наёмники перебиты, находка уничтожена, в Иркутске деятельные дебилы (худший из видов дебилов, по мнению Макарова) из краевого ФСБ на голом энтузиазме решили штурмовать поместье Речного в то же самое время, когда туда прибыли ребята Василия. Дюжина человек убитыми и столько же раненых! А от Речного уже и след простыл. Завтра, завтра он займётся поисками крота в своём окружении, который сдаёт его планы противнику. Но это будет завтра, сегодня он отдохнёт, у него впереди целая ночь удовольствий. Хром, нержавеющая сталь – острая, как бритва, с зубами, захватами и зажимами. Электрические, пневматические и гидравлические игрушки – они все в его распоряжении.

Завтра на ТВ появится очередной душещипательный и одновременно скучный сюжет о пропаже в столице двух подростков, возвращавшихся из школы. Или не появится… Макаров улыбнулся своим мыслям хищной плотоядной улыбкой и открыл дверь пентхауса.




Глава 11





Центр Специальных Вооружений «30-30», Уральские горы


Планирование предстоящей операции по взятию под контроль взбунтовавшегося комплекса ОКБ «Электрон-5» было перенесено в штаб-квартиру «30-30» – симбиоз научно-производственной базы экспериментальных и перспективных вооружений и элитного силового блока, состоящего из разведывательных, диверсионных и штурмовых центров под единым командованием. Комплекс был из разряда малых, всего на пять тысяч человек, из которых большинство – гражданский персонал, но его оснащение, боеготовность и значимость были исключительными. Он был контрольным комплексом, на который возлагалась задача тщательно следить за тем, чтобы другие секретные центры строго следовали плану проектов, были лояльны Союзу и не позволяли себе лишнего. Силовики «30-30» имели неограниченное право на вмешательство и полевой суд над лицами, совершившими преступления против Страны Советов. Все эти годы забвения «30-30» как спрут распространял свои щупальца по всей территории бывшего СССР и далеко за её пределы, постоянно шла вербовка новых людей, внедрение агентов и установка контактов с брошенными на произвол судьбы комплексами, в которых тут же открывались «посольства» и внедрялись офицеры в административный аппарат. Было налажено нормальное снабжение продуктами и материалами, свои люди были внедрены в различные структуры власти и бизнеса современной России. Внутри комплекса действовало строгое разграничение зон влияния – хорошая организация и грамотные руководители не позволили сместить баланс в сторону военной диктатуры, и в итоге многие годы каждый занимался своим делом: учёные с инженерами проектировали и производили оружие и технику, «комитетчики» нагрузились оперативной работой, политикой и обкаткой новых образцов.

Капитан Сергеенко в полном боевом облачении, включая оптико-электронную плащ-палатку, шёл по пустынным коридорам КБ кибернетики и комплексной автоматики. Гулкие шаги отражались от бетонных стен – эта часть комплекса была хорошо укреплена и изолирована от других, здесь конструировались и испытывались самые смертоносные образцы вооружений. Проходя мимо одного из ангаров, Сергеенко сквозь открытые настежь створки защитных ворот с интересом разглядывал новую модель бронированного исполина. Это было явным нарушением техники безопасности, но инженеров можно понять – эти штуки во время работы производили столько тепла, что находиться с ними в одном помещении оказалось попросту невозможно. Обвитая кабелями махина была немного крупнее стандартного ТАКТа, что ещё более ограничивало её возможности по применению внутри помещений, созданных для людей. Однако значительный прогресс рабочей группы по миниатюризации узлов и агрегатов, включая силовую установку, приводы, кабельные магистрали и элементы питания – позволил, почти не увеличив итоговые габариты, сделать машину в разы более устойчивой ко всем видам воздействия. Броня стала толще, грузоподъёмность выше, следствием чего стало значительное повышение огневой мощи через пересмотр и замену орудийных систем. Теперь машина несла на себе четыре тубуса противотанковых гранатомётов, покоившихся на её спине и способных мгновенно занять места на плечевых пазах для пуска ракет. Автоматическая 30-мм пушка была заменена на более лёгкий аналог 20-мм, благодаря новому боеприпасу не потеряв при этом в огневой мощи, но увеличив носимый боезапас, тяжёлый 12.7 пулемёт теперь был спарен с основным орудием, а на освободившейся руке смонтирован съёмный ростовой щит, способный защитить машину от кумулятивного боеприпаса. В манжете удерживающей щит руки так же был смонтирован пулемёт Калашникова с ленточной подачей из контейнера на спине, в плечи перекочевали дымовые гранатомёты от первой модели. Сама машина стала более угловатой, рубленой, ещё более хищной. Управлял ею обновлённый модуль «Рефлекс-2», включающий в себя помимо расширенных поведенческих шаблонов ещё и канал командного взаимодействия группы машин, значительно расширяющий её и без того серьёзные боевые возможности.

Остановившись, Сергеенко заворожённо наблюдал, как машина отрабатывает загруженную запись боевой симуляции. Машина, стоя на поворотном столе с обездвиженным шасси и без боекомплекта, вела незримый бой с противником. То пригибаясь, то укрываясь щитом, то, наоборот, водя стволами по невидимым целям. Можно было только предполагать, сколько врагов она убивала в этом электронном подобии собачьего сна. Движения были быстрыми и точными, создавали минимум шума – смертоносный робот был грациозен как живое существо в своём смертельном танце.

– Товарищ капитан, добрый день, мы получили заявку на предоставление вам в распоряжение экспериментальной партии новых ТАКТов. Как видите – мы успеваем с подготовкой в срок, осталось проверить ещё несколько систем, и можно загружать боеприпасы.

– Павел Вениаминович, отличная работа, как всегда. Многим вашим коллегам стоит брать с вас пример, когда дело доходит до соблюдения сроков.

– Надеюсь, наши питомцы послужат вам хорошо, на крайний случай у вас будет дистанционный деактиватор. Мы давно решили эту проблему с работой модуля «свой\чужой», но никто не хочет повторения трагедии, так что страховка будет не лишней.

– Да, с этими штуками хорошо всё же иметь кнопку выключения, у меня от них до сих пор мурашки по коже. Давайте ещё раз пройдёмся по эксплуатационным особенностям и управлению ими перед отъездом, там на месте у меня может и не быть возможности изучить руководство.

Двумя часами ранее Сергеенко присутствовал в штабе на постановке задачи. После изучения всех агентурных сведений и по результатам наружного наблюдения за комплексом «Электрон-5» было принято решение разделить операцию на три фазы: проникновение малого передового разведывательно-диверсионного отряда через пути снабжения с целью установления связи с гарнизоном и выяснения внутренней обстановки, затем диверсия на системы внутренней связи и транспорта, и финальная – блокирование административного сектора с последующей зачисткой. Главное – минимизировать ущерб предприятию и гражданскому персоналу, по возможности обойтись без ненужных жертв. С бунтовщиками следует поступить согласно условиям военного времени прямо на месте – Союз в данный момент не мог себе позволить содержание особо опасных преступников и предателей в исправительных учреждениях. Пока диверсионные и штурмовые группы готовились, тяжёлая техника проходила профилактику и загрузку боеприпасов, разведка собирала максимум возможной информации о работе ОКБ «Электрон-5». Рассматривались различные варианты проникновения внутрь, изучались схемы инженерных коммуникаций, но подобные подземные крепости были созданы для того, чтобы исключить любое проникновение извне. Таким образом, оставался единственный рискованный вариант – малой группой проникнуть с конвоем снабжения во внутренние помещения и, используя преимущество скрытности, нарушить связь внутри комплекса, добраться до командного состава гарнизона и по возможности ликвидировать представителей администрации комплекса до того, как они поднимут тревогу. Миссия была близка к самоубийственной и очень полагалась на случай, однако существовал и план «Б», для которого Центр в том числе выделил механизированный взвод новых ТАКТов. Время в этом вопросе было очень дорогим ресурсом, так что о более тщательной подготовке не могло быть и речи – пришлось идти на риск. Завершив все бумажные формальности по приёмке экспериментальных машин, капитан Сергеенко вернулся в расположение своего отряда для инспекции готовности личного состава.




Окрестности ОКБ «Электрон-5»


Колонна грузовиков медленно двигалась сквозь ночной лес, тщательно соблюдая светомаскировку. Усталые бойцы сопровождения сгрудились в кузове головной машины над деревянным ящиком, усыпанном истёртыми игральными картами. Машины ехали практически пустыми, и по кислым лицам сопровождающих читалось, что это не тот результат, за которым они выезжали из дома. Вооружённый эскорт ехал в первой и последней машинах, рутинная процедура за много лет сильно притупила бдительность, да и промозглая погода не располагала к внимательному изучению темноты ночи. На очередном повороте группа теней отделилась от сумрака и бесшумно рассеялась под тентами лениво ползущих машин. Бойцы спецназа «30-30», поплотнее укутавшись в маскировочные плащ-палатки, практически невидимые расположились по самым тёмным углам грузовиков. Приближался въезд в шахту, а там было и до КПП рукой подать.

Конвой без проблем преодолел массивные противовзрывные ворота шлюза и равномерно двинулся дальше вглубь комплекса. Не доехав до стен укреплений, машины свернули на разгрузочную площадку. Через некоторое время после остановки послышались шаги и раздосадованные голоса грузчиков, расстроенных очередным порожним рейсом. Крепкий парень в плотной клетчатой рубахе и рабочем комбинезоне проворно запрыгнул в кузов грузовика, подхватил единственную коробку с грузом и потащил её к выходу. Уже оказавшись на земле, он надолго замер, уставившись в тёмный дальний угол тентованного кузова. Площадка была хорошо освещена, но в этот угол свет как будто бы не попадал – там царствовала кромешная тьма, столь густая, что она казалась живой и подвижной. Сбросив оцепенение, рабочий подхватил свою ношу и в задумчивости двинулся в сторону складов. В тёмном углу меж складок плаща медленно скрылось круглое дуло глушителя.

Автобаза располагалась внутри периметра безопасности, туда и направился конвой сразу после разгрузки. Машины, одна к одной, медленно двигались по карантинному туннелю КПП под пристальными взглядами караульной службы. Внутри тентов копилось нервное напряжение – двенадцать фигур под оптико-электронным камуфляжем высокотехнологичных плащ-палаток ждали развязки. Сергеенко по памяти со схем отсчитывал пройденные метры туннеля. Приближалась половина самого опасного участка пути. Машины начали сбавлять и без того тихий ход, при этом вокруг всё затихло – что-то было определённо не так. Не успели грузовики полностью остановиться, как события приняли стремительный оборот: из кузовов вылетели сначала светошумовые гранаты, сразу после них – дымовые шашки и гранаты с нервнопаралитическим газом, от которого бойцов Сергеенко защищали фильтры закрытых шлемов. Одновременно с первыми разрывами тенты расползлись огромными дырами, в которых мелькнули заволакиваемые дымом силуэты. С момента остановки машин прошли считанные секунды, их массивные туши всё ещё покачивались на рессорах. Град пуль ударил по тряпичным укрытиям, зазвенело разбитое стекло, к дыму от гранат добавился пар из искорёженных шквальным огнём радиаторов. Рассредоточившись по обе стороны от грузовиков в узком коридоре, бойцы «30-30» не торопились открывать ответный огонь и обнаруживать этим своё местоположение. Сейчас обстановка ещё давала им шанс на успешный рывок – в дыму им помогали ориентироваться встроенные в шлемы тепловизоры, потому под свинцовым дождём дюжина самоубийц бесшумно рванулась в сторону противника. Три пули ударили в нагрудник капитана – 5.45, лишь сбился с шага. Неньютоновский гель под прочной полимерной бронёй погасил большую часть ударной энергии. Развив хорошую скорость и петляя зигзагами в дыму, диверсанты обрушились на пока ещё скромные силы дежурного караула. Защитники комплекса, наплевав на все инструкции, позабыли тщательно запереть изнутри дверь, ведущую во внутренние караульные помещения, куда и ворвался отряд проникновения, выпотрошив мимоходом пятерых кашляющих и слепых в плотной дымовой завесе солдат. Не сбавляя хода, дюжина бойцов рассредоточилась по окружающим центр управления помещениям, блокируя возможные пути подхода подкреплений. Только сейчас включилась ревущая сирена. Обороняющиеся действовали слишком медленно, однако всё ещё имели колоссальное преимущество в огневой мощи и живой силе. Ещё десять человек были убиты по мере зачистки и приближения к командному пункту крепости. Удача улыбнулась Сергеенко и на этот раз – они с лейтенантом выскочили из-за угла аккурат в тот момент, когда потеющий молодой солдатик, навалившись всем телом, пытался захлопнуть перед их лицами переборку. Широкое лезвие ножа успело скользнуть в исчезающую щель, солдатик в панике бросил тщетные попытки закрыться и, судорожно дёргая кобуру, попятился к пультам. Застёжка никак не хотела слушаться скользких пальцев, и в следующую секунду он уже хватал ртом воздух после сильного удара грудной клеткой об угол пульта управления защитными сооружениями крепости.

– Открывай главные ворота, быстро, – капитан, не дожидаясь ответа, начал погружать остриё ножа в ногу дежурного с тыльной стороны колена.

– Пожалуйста, не надо, прошу вас, я всё сделаю, не надо, – лопотал обмочившийся рядовой, а руки его бегали по клавишам, приводя в движение механизмы главного шлюза.

В коридоре кипел бой, остальная часть группы держала оборону снаружи центра управления, выигрывая время для командира. Поняв, что парень сыграл свою роль, Сергеенко вырубил его ударом закованного в бронированную перчатку кулака и вдвоём с лейтенантом ринулся на подмогу к своим. Интенсивность огня нарастала, к противнику по тревоге прибывали все новые и новые подкрепления, снаружи был слышен лязг гусениц выезжающей из ангаров техники, повсюду надрывалась сирена. Несмотря на колоссальный перевес противника, отряду Сергеенко удалось потеснить наступающие силы и отвоевать себе более удобный оборонительный плацдарм, оставив за собой оружейную с неисчерпаемыми запасами оружия и боеприпасов. Двое были легко ранены – противник пока ещё не понял, с кем имеет дело, и использовал лёгкое стрелковое вооружение, которого было явно недостаточно для борьбы с закованными в высокотехнологичную лёгкую полимерную броню оперативниками «30-30».

Звуки нового боя донеслись сквозь безумную вакханалию треска, свиста и грохота, глухие разрывы и работа зенитных орудий сопровождались уханьем детонирующих боекомплектов бронемашин. Защитники гарнизона отступали вглубь помещений, в боковых ответвлениях показались новые бойцы в штурмовой броне и камуфляжных плащах, бок о бок с ними шли одетые куда проще, но не уступающие в храбрости и мастерстве бойцы Васнецова. Могучие ТАКТы блокировали все ангары и выходы во двор, на котором догорали остовы нескольких самых ретивых бронемашин защитников. Ловушка захлопнулась, гарнизон был полностью блокирован в течение сорокаминутного штурма. Пришло время переговоров.




Международный Экономический Форум, Санкт-Петербург


Премьер-министр Ловцова была на своём посту настоящей белой вороной. Номинальная фигура без политического веса и поддержки среди враждующих элит, она к сорока пяти годам глубоко разочаровалась в жизни и находила покой на дне стеклянного стакана с дорогим виски. Её задачей было создавать видимость разделения ветвей власти, грозно отчитывать на камеру людей, которые за эфиром открыто смеялись ей в лицо, и анонсировать новые победы России. Когда-то она шла в политику с надеждой изменить мир, у неё были огромные амбиции, уверенность в своих силах и чёткий план действий, казавшийся безупречным. Реальность была очень болезненной. Пусть Екатерина Фёдоровна и достигла позиции, достойной прожитой жизни, но все её амбиции разбились в пыль о монументальную незыблемость скрытых от посторонних глаз внутренних порядков и рангов большой политики. И вот она снова исполняла роль говорящей головы на очередном бесполезном мероприятии, куда её были обязаны позвать, а она – поехать. В очередной раз одиноким вечером она грела стакан руками, ожидая, когда дремота настигнет её и укроет крылом щедрого Морфея.

В номере зазвонил телефон.

– Екатерина Фёдоровна, вы ещё не спите? – раздался голос помощника на том конце трубки. – Тут один человек очень хочет с вами переговорить. Это Максим Павленко, исполнительный директор «Норильского никеля», говорит, разговор важный.

– Пригласи его ко мне, всё равно твой звонок отбил у меня всякую тягу ко сну, – с лёгким раздражением отчитала она нерадивого лакея. По правде, она считала всех своих помощников недоумками, и была абсолютно уверена, что ей таких специально подсовывают, дабы она не лезла в не свои дела.

Через десять минут самоуверенный молодой директор уже сидел напротив премьер-министра Российской Федерации и играл кубиками льда в стакане с янтарным напитком.

– Екатерина Фёдоровна, – начал он, неспешно подбирая слова. – Вы, наверное, меня не помните, но мы с вами встречались ранее на прошлом форуме в Казани.

– Максим, у меня хорошая память на лица, я помню вас, давайте ближе к делу, вы же не на вечер воспоминаний сюда пришли? – под действием алкоголя у неё открывался талант к острословию.

Он хмыкнул и поставил стакан с дорогим напитком на стол, лишь слегка пригубив – алкоголь не был его страстью, так как он любил всё держать под контролем, благодаря чему он и занимал в тридцать четыре года столь высокий пост. А так же упорству, хорошему образованию, природным данным и глубинному инстинктивному пониманию эффективной модели построения бизнеса.

– Ну что ж, давайте перейдём к делу. Я здесь сейчас нахожусь не только по собственной инициативе, можете звать меня послом от бизнес-кругов. И у нас есть к вам заманчивое предложение.

Она откинулась в кресле, положив руку со стаканом на подлокотник – вечер переставал быть томным.

– Дело в том, что назревают большие перемены, страшные перемены. Наметился серьёзный раскол в силовом блоке и, боюсь, я не могу предсказать, какими бедами он для всех нас может завершиться.

– Я в курсе о трудностях взаимопонимания между Макаровым и Волковым. Я, может быть, и мебель, но мебель с ушами. Уверена, система уравновесит сама себя и Макарову укажут на его место, либо уберут.

Павленко нахмурился:

– Боюсь, вы не совсем понимаете весовую категорию Макарова. Есть мнение, что он может легко переварить Волкова и даже не вспотеть. А если и нет – их противостояние может закончиться новой революцией, чего лично я и люди, которых я представляю, совершенно не хотим. Есть определённый порядок вещей, который до недавнего времени всех устраивал, но эта модель себя исчерпала, и если не предпринять мер на опережение, то мы все можем потерять всё, что у нас есть.

– Ну допустим, а от меня чего вы хотите? Я уже давно ни на что не влияю, да и к информации доступа у меня нет!

– О, вы, Екатерина Фёдоровна – особый случай. Вы даже не догадываетесь, сколько у вас в руках реальной власти. Мы хотим предложить вам сделку: мы поможем вам бескровно перевернуть всю систему, сыграв на противоречиях элит и используя вас как медийный символ борьбы с заплесневелым и погрязшим в коррупции режимом. Вы потом, придя к власти, возьмёте курс на экономическую либерализацию, открытие рынков, экономические реформы и поддержку бизнеса. Я говорю о приватизации, конечно же, в первую очередь. Но это всё детали, о которых можно поговорить потом – сейчас у нас мало времени и нужно заручиться вашей поддержкой здесь и сейчас.

Ловцова подалась вперёд, внимательно глядя Павленко прямо в глаза:

– У меня только два вопроса: первый – вы совсем идиот, приходить сюда с такими речами и предложениями? Что заставляет вас думать, что я не сдам вас с потрохами ФСБ и вы надолго не уедете рукавицы шить в места, непопулярные у туристов?

Максим улыбнулся победной улыбкой, уложив подбородок на сложенные руки он ответил:

– А второй вопрос?

Премьер-министр не растерялась:

– Почему вы так торопитесь? О чём вам известно?

– Ответ на первый вопрос простой – я хорошо разбираюсь в людях и вижу, как вам обрыдла роль телевизионной говорящей головы. Мы с вами сходимся во мнении, что вы достойны куда лучшего применения. По второму вопросу всё куда интереснее: по нашим сведениям, Волков в отчаянии может продать душу госдепартаменту в надежде, что он удержит его качающийся трон. Для вас это означает тюрьму – кто-то же должен быть показан народу как виновник всего плохого? Для нас – передел рынков и отжим собственности. Мы уже давно не в 90-х, мы уже так дела вести не умеем, потому и хотим, заручившись вашей поддержкой, разыграть свою карту. Если будем делать всё правильно, то как минимум сможем выбрать, к какой стороне примкнуть, а как максимум – сами станем доминантой. Отсутствие поддержки силового блока мы компенсируем медийной составляющей – четвёртая власть же! Значительными фондами и ставкой на население. Мы давно созрели для того, чтобы сменить эксплуатационную модель здоровой рыночной, когда наши капиталы прирастают не за счёт разграбления обывателя, а за счёт роста его потребления. И волки сыты, и овцы целы!




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/andrey-grachev-22327802/krasnyy-anklav-64838932/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.