Главная страница | Эротические романы | Шагая по осколкам битых чувств

Шагая по осколкам битых чувств
Энн Княгинина
Максим Браун, импульсивный и непредсказуемый, привлекает внимание своей энергией и обаянием, но также и постоянными конфликтами. Я учусь с ним в одном классе, и он делает всё возможное, чтобы наши одноклассники считали меня изгоем.
Я мечтаю избавиться от Максима, никогда больше его не видеть, не слышать и не бояться. Но я девушка его брата-близнеца, которому важна моя репутация.
В руках Максима моя жизнь. Одно его слово, что в школе я изгой – и его брат меня бросит.
Максим с каждым днем всё сильнее раздражает… и пугает. Он издевается надо мной, но защищает от других.
Что ему от меня нужно?!

Энн Княгинина
Шагая по осколкам битых чувств

Глава 1
Унижение

Я спешила убежать с территории школы. Моё сердце стучало бешено, неритмично, практически касалось рёбер.
До меня доносился смех одноклассников. Но самый заливистый и пугающий исходил от Максима Брауна – моего злейшего, неадекватного врага. Он оскорблял меня, пугал и не давал жить спокойно.
– Отвали от меня! – закричала я не оборачиваясь.
Дорога казалась вечной – время остановившемся. Впереди люди сновали по тропе, заворачивали в закоулки и были безразличны к чужим проблемам.
Браун ближе и ближе. Я ощущала его. Я слышала его оглушительный смех, полный агрессии. Одноклассники давно остались позади – Максим заставил их не вмешиваться в издёвки надо мной, и я была совсем одна.
– Мэйс, посмотри на меня. Твоё лицо слишком чистенькое, дай мне исправить это.
Он приближался ко мне, под его ногами хлюпала грязь. Я ускорилась, но убежать не успела – Максим схватил мои волосы, и от внезапного рывка назад я закричала. В затылке появилась тянущая и сильная боль, нарастающая при каждом движении руки Брауна.
– Отпусти, придурок! – заорала я, пытаясь высвободиться, ударить его локтем. Но он ловко уворачивался, и мои атаки оставались бесполезными.
Я не могла защитить себя, и никто не мог помочь. Я в яме, откуда не было выхода, куда постоянно кидали отходы, гвозди и что поострее.
Моя школа – та самая яма.
Я сумела ударить Макса по руке, и впиться ногтями в кожу его запястья. Я почувствовала ослабление хватки на своих волосах, и быстро развернулась к нему лицом. Боль в голове не проходила, но уже не ощущалась такой сильной. Волосы растрепались – несколько прядей прилипали к пылающей коже.
Максим хотел, чтобы я обернулась, и он, как всегда, получил желаемое. Браун готов на всё, чтобы люди повиновались и слушались. Он считал себя лучше других, но, на самом деле, он обычная сволочь, и совершенно не похож на своего брата-близнеца. Моего парня Мишу.
– Отвали, отвали ты от меня! Ненормальный! Подлечи голову!
Я зла, напугана и растеряна. Я бы ударила его по яйцам, но это чревато большими проблемами.
– Расслабься, ладно? Я просто хотел подправить твоё лицо.
Он улыбался, смотря мне в глаза, а позже засмеялся, заглушая все окружающие звуки. Во мне остался один инстинктивный страх.
Сдерживая вопль паники, я отступила на шаг, собираясь сбежать, но Макс наклонился, зачерпал в ладони коричневое месиво, замахнулся и бросил эту мерзость мне в лицо. Я взвизгнула, не успевая сомкнуть веки.
Подобно кислоте глаза стало разъедать. Щипало и жгло, и слёзы вырывались наружу.
В рот проникли вязкие комки грязи. Рвота подступила к горлу, когда жижа попала на язык: горькая, вонючая, омерзительная – прям как Максим Браун!
Дрожащими руками я растёрла лицо, размазывая слякоть по коже, пачкая ещё и волосы. Макс взахлёб ржал рядом, содрогаясь телом.
Я сжала мокрые ладони в кулак, и попыталась испепелить Макса заплывшим взором. Собрала во взгляд всю ненависть, но не справилась, и придурок, к сожалению, не исчез.
Наши одноклассники стояли у школы, и тоже сгибались со смеху. Их смех для Брауна– аплодисменты и уважение.
Семнадцатилетний Максим Браун в кислотно-зелёной куртке держался за живот и не успокаивался от истерического припадка. Подняв на меня глаза цвета молочного шоколада, смуглый парень заржал ещё хлеще, хотя, казалось, уже и невозможно смеяться сильнее.
Передав Максиму через взгляд весь свой гнев и презрение, я развернулась и пошла к дороге, до которой чистой добраться так и не успела. С лица грязь стекла на пуховик, и в центре красовалось серо-коричневое пятно.
Если мои отношения с братом-близнецом Максима продолжатся, и мы поженимся, то Макс никогда не оставит меня в покое. Он станет мне «деверем», так называемым родственником со стороны мужа.

Глава 2
Идеальный Миша Браун

Домой я вернулась морально разбитой. Пуховик превратился в грязную и липкую ткань.
Пол теперь тоже грязный, как и моя репутация.
В ду’ше я смыла с себя позор, но только с кожи, внутри он продолжал кипеть обидой.
Я не могла избавиться от навязчивых мыслей о Максиме. Я не делала ничего такого, из-за чего он мог мстить и ненавидеть меня.
Каждый вечер я задумывалась, что именно толкало его унижать меня. Он наносил удары и не признавался почему.
Я кое-как сделала домашнюю работу, и то не до конца. Я не могла сосредоточиться на цифрах, словах и задачах – я тонула в страданиях и обидах. В вопросах, что не получат ответы.
Мои размышления прервала громкая музыка. Я кинула тетради в школьную сумку и рассеянно взглянула на экран мобильного, где мигало имя Миши. Улыбнулась, села на край кровати и нажала на зелёную кнопку, принимая звонок.
– Привет, любимая.
Моё тело расслабилось, ушла напряжённость и натянутость в мышцах.
– Как прошёл твой день? – спросила я как можно тише.
Миша не выносил криков, и мне приходилось контролировать свой голос. Наверное, шума ему хватало дома от брата и его друзей – если Макс приглашал их в гости. Но порой мне хотелось быть собой, а не той, кем Миша меня делал.
Я не рассказывала Мише о проделках брата. Мне не хотелось их ссорить. То, что происходило в школе – должно оставаться в школе. Но из-за Максима я опасалась гулять с Мишей в нашем районе – не дай бог Макс увидит нас вместе.
Максим не знал, что я девушка его близнеца. Страшно подумать, что он вообще сотворит, узнав об этом.
Его любимая девочка для битья – девушка его брата-близнеца. Звучит абсурдно.
– На биологии собирали скелет белки.
Миша любил изучать кости. Он учился в другом корпусе моей школы, где учились исключительно одарённые дети. В его корпусе материал подавался лучше и отличался от моего. Каждый мог найти своё призвание на индивидуальных беседах. Благодаря этому, Миша решил, что в будущем хочет стать палеонтологом.
– Здорово, – восторженно произнесла я и схватила пушистую серую кошку с пола, перемещая её на кровать.
Кира недовольно зашипела и подняла лапу, выпуская когти.
– Пришла бы ко мне в гости, посмотрела бы на скелет, – он, как обычно, говорил монотонно, безэмоционально.
Кира зацепилась когтем об ткань моих шорт и громко заорала, не в силах освободиться.
– Ты же знаешь, почему я не хочу к тебе домой.
Миша в курсе о моих разногласиях с его братом, но не знал всего, что творилось между нами. Знал, что я невзлюбила Максима, и не хотела видеть ещё и вне школы. Но это всё, что ему известно. Я не собиралась раскрывать Мише, что я изгой школы благодаря его брату. Мише важна его репутация, и мне не хотелось бы её испортить.
– Его нет дома. Я говорил, что по вечерам он уходит.
Я помогла кошке отцепить коготь, и она мгновенно спрыгнула на пол, сразу прячась под кровать.
Я замолчала, не находя слов. Столкнуться с его близнецом в их доме – это самоубийство.
– Тогда я приду к тебе сам.
Губы растянулись. Такой вариант устраивал меня больше, чем шанс ступить за порог дома Браунов, и столкнуться с невменяемым – так мы прозвали Максима с моей подругой, чтобы не называть его по имени.
– Окей. Я буду тебя ждать.
Сейчас мои родители на ночной смене, и я могла расслабиться, лишившись на время надзора. Они не следили, чем мы с Мишей занимались, но я всё равно не ощущала комфорта, когда целовалась с ним за закрытой дверью.

Спустя час, я услышала, как открылась входная дверь. Я заранее отперла замок, и Миша вошёл в квартиру. Когда я вышла к нему в прихожую, он улыбнулся. Снял пальто и аккуратно повесил его на крючок, сменил уличную обувь на тапки, подготовленные специально для него.
Миша делал всё осторожно, неспешно, совершенно по-взрослому.
Сухие губы Миши коснулись моей щеки. Посмотрев на него, я расплылась в улыбке.
Угловатый подбородок дрогнул, а высокий лоб нахмурился. Миша перевёл взгляд на Киру, медленно направляющуюся в комнату родителей. Он любил останки животных, а живых не выносил. На низких скулах, не сильно выделяющихся на овальном лице, проявились красные пятна раздражения.
Братья-близнецы одинаковые, но совершенно разные. По голосу, походке и поведению можно понять, кто из них кто. Не все видели в них столько отличий, многие определяли их по разному цвету глаз.
Бирюзовые глаза смотрели на меня, а руки тянулись к внутреннему карману пальто. Он вынул шоколадную розу и протянул её мне.
Я взяла из его рук пластиковый цветок, и приложила к груди. Бутон шоколадный, а стебель пластиковый, обтянутый зелёной тканью.
– Спасибо, приятно.
Я бы с удовольствием съела шоколадный цветок сразу, но Миша злился, если я ела в комнате, особенно на кровати, поэтому я оставила его презент на кухонном столе.
Мы вошли в комнату. Миша сел в кресло и пригласил сесть к нему. Я включила сериал, который мы смотрели уже три месяца и никак не могли закончить, ведь Миша приходил ко мне не так часто, как хотелось бы.
Я не села к нему. Неосознанно я задумалась о его отличиях с братом: у Миши кожа немного светлее, чем у Макса, и непонятно с чем это связано.
Максим оставлял ногти торчать, а Миша стриг их чуть ли не под корень.
Стиль одежды братьев тоже отличался: Максим надевал либо яркие вещи, либо тёмные. Порой цвета смешивались, и это означало, что Макс не будет никого трогать, пока его сами не тронут: я училась с ним уже пять с половиной лет, и могла предположить, что по цвету одежды можно понять в каком он настроении.
А Миша, наоборот, носил одну цветовую гамму и один стиль. Сейчас он в коричневых брюках с подворотами и в белом поло.
– Лика, садись скорее, всё пропустишь.
Я стала раздражать Мишу, и, схватив меня за руку, он посадил меня рядом с собой.
От него неизменно пахло шампунем: сколько бы ни прошёл, во что бы не был одет, всегда пах чистотой. А я любила духи, но Миша принимал лишь естественные запахи, и мне пришлось отказаться от разнообразных ароматов.
Я принялась осыпать шею парня поцелуями. С закрытыми глазами я погружалась в нежность его гладкой кожи. Подушечки его пальцев легли на мой висок, и потянулись вниз по щеке. Он приподнял мой подбородок и впился губами в мои.
Ласковые касания языка Миши возносили до рая. Поцелуй медленный, чувственный, полностью окружавший нас нежной вуалью. Его губы двигались с моими без напора, гонки, кто кого перецелует. Я обнимала его за шею, грудью прижимаясь к его, а он поглаживал мою спину тёплыми ладонями. К сожалению, наши поцелуи долго не длились, и когда Миша отстранялся, с рая я падала обратно на землю. Мы целовались часто, но мимолётно.
Он смотрел на меня с улыбкой. В радужной оболочке плескались различные оттенки бирюзы. Мне нравилось пропадать в его глазах.
Миша и Максим шатены, но, рассматривая волосы Миши, я заметила, что у него оттенок темнее, чем у его брата. У обоих волосы кудрявились и вечно хотели оттопыриться, но ходили они с разными укладками: Миша пользовался лаком, чтобы избежать гнезда на голове, а Максим ничем не пользовался, позволяя волосам торчать, куда им вздумается.
– Ты все уроки сделала?
Миша стал серьёзным – учёба для него важнее отношений, друзей и семьи. Если он узнает, как мне плевать на уроки и домашнее задание, умрёт прямо тут от сердечного приступа. Поэтому я не стала расстраивать его и попросила помочь с несколькими заданиями по геометрии.
Я училась средне, но Мише не признавалась. На уроках я сидела скованная, и как параноик ждала подвохов от одноклассников. Поэтому не могла отдаваться учёбе полностью. Я только и делала, что следила за другими, иногда нервно оборачиваясь в конец класса.
После того как Миша помог мне с уроками, его телефон завибрировал, и он вынул его из кармана брюк, отвечая тому, кто отвлёк от меня.
Я запрыгала на месте, мотая головой, прося его не рассказывать обо мне собеседнику. Кто бы это ни был, мне не хотелось, чтобы он знал с кем Миша.
Миша прошептал, что это Максим, и я принялась кривляться сильнее, складывая ладони в молитве перед собой.
Мы с Мишей вместе уже год. И сколько раз он хотел рассказать брату о нас, столько же раз я молила его не делать этого.
– Да, сегодня домой не вернусь, – Миша рассмеялся в трубку. – Это ты так развлекаешься, моя девушка не такая, – потом он снова засмеялся и закончил разговор.
Я выдохнула, когда мобильный вернулся в карман брюк. Сердце понемногу угомонилось и перестало стучать как ненормальное.
Максу ни в коем случае нельзя знать о нас с Мишей. Он разрушит наши отношения без колебаний. Одно слово «изгой», и Миша может испариться. Я доверяла ему, но не верила.
Братья между собой общались хорошо, не без ссор, конечно, но они близки друг с другом, даже несмотря на разные взгляды на жизнь.
Миша снял с себя одежду и остался в трусах. Он сразу же юркнул под одеяло. Он не очень-то желал, чтобы я его рассматривала – либо стеснялся, либо не задумывался о чём-то большем, чем просто поцелуи. Я успевала увидеть только кубики и кудрявые на груди волосы.
Я переоделась в пижаму и легла рядом, укладывая голову на его ключицу. Я рада, что мы нашли друг друга и начали встречаться… только одно но меня душило – это его брат, родившийся на тридцать минут позже него.

Глава 3
Дни безграничной боли

Мы встали по будильнику, быстро собрались и позавтракали. По утрам мы не разговаривали, пытаясь проснуться до конца. Пока Миша умывался – я делала бутерброды. Пока мылась я – он заваривал нам чай. Такой наш ритуал после его ночёвки у меня.
Новый день, как и другие школьные дни, не принесёт ничего хорошего. Я просто знала это, чувствовала нутром. Пока я учусь в этой школе – ничего не изменится. Сердце стучало учащённо, тело покрывалось мурашками, как и каждое утро буднего дня. Я не могла сконцентрироваться на чём-то одном. Пыталась смириться с тем, что Максим Браун никуда не денется и ещё полгода будет меня терроризировать.
Миша ждал меня у входной двери, пока я бегала по квартире в поисках вещей: расчёска (на всякий случай, если меня снова будут таскать за волосы), косметика (если придётся плакать), запасная футболка (на случай, если опять буду в грязи). Миша цыкнул языком, выражая недовольство. По его логике я должна делать всё молниеносно, как солдат.
Я надела старую куртку, и Миша скривился, осматривая её.
– Опять она? Мы же недавно купили тебе хороший пуховик, – по выражению лица он был зол, а по голосу так и оставался до безумия спокойным.
– Я немного его испачкала. Высохнет, и продолжу носить.
Мише важно, чтобы я хорошо одевалась и выглядела, поэтому пуховик, что Макс испортил, был куплен на Мишины деньги.

До школы идти примерно двадцать минут, и чем ближе мы подходили к красному кирпичному зданию, тем сильнее на меня обрушивалась паника. Скоро Миша повернёт налево к своему корпусу, а я пойду прямо.
– Ты у меня красивая, – Миша прервал молчание и взглянул мне в глаза, начиная улыбаться
Я ответила ему на улыбку. Вот только по утрам меня не радовала даже тёплая погода, как сегодня. Тропа скоро закончится и покажется моя школа. Хорошо, что этим путём не ходили те одноклассники, от которых останавливалось сердце – они шли другой дорогой, попутно обсуждая свои идиотские планы (наверное, придурки именно этим и занимались).
– Ты говоришь что-то приятное каждый раз в одном месте.
Мы проходили мимо огромного дуба, прятавшего солнце за массивными ветками. Каждое утро Миша говорил мне комплименты. И начинал он фразу точно в то время, как мы наступали на тень от ствола дерева.
Но я не верила в свою привлекательность. У меня ромбообразная форма лица с заострённым подбородком, изогнутые брови, и тонкие бледно-розовые губы. Негустые янтарные волосы до конца лопаток, чаще всего собранные в высокий хвост. Я считала себя не то чтобы страшненькой… а просто обычной, ничем не примечательной.
– И буду говорить всегда.
Миша остановился и прижал меня к себе.
Я обвила руками его шею, зазывая к поцелую. Он коснулся мягкими губами моих и несильно приоткрыл губы, незамедлительно соединяя наши языки. Я резко выдохнула через нос, тихий стон вырвался из глубин, проникая ему в рот. Щёки заплыли румянцем, и я смущённо отстранилась.
Мы никогда не занимались сексом. Даже не обсуждали его. Я хотела, но не осмеливалась произнести вслух. Но вот между ног всё чаще ныло.
Лицо горело. Мне хотелось провалиться сквозь землю, и никогда оттуда не выбираться. Поцелуи Миши нежные, и я не могла контролировать себя.
– Извини, я как-то неосознанно.
Миша не отошёл, всё так же прижимался ко мне грудью, но глаза так и не поднял, наверное, уже полностью рассмотрел мой нос.
Очень не вовремя, в самый неподходящий момент, я услышала мерзкий, лающий смех Максима, и отскочила от Миши, будто меня силой потянули назад.
Страх и неприязнь заполнили меня стремительно. От судорожной дрожи в руках заболели пальцы. Тело забилось в треморе. И так происходило каждый раз, как я слышала Максима.
– Спасибо, что проводил. Мне пора!
Я вырвалась из объятий Миши и побежала вперёд, чувствуя удивлённый взгляд на своей спине. Как же мне повезло, что он не побежал за мной – так мы не столкнёмся с его братом вместе.

Я почти ступила на первую ступеньку крыльца школы, но успела лишь поднять ногу.
– Ужас, ты всё ещё такая… – он недоговорил, замолкая на последнем слове, и снова залаял отвратительным смехом.
Я мечтала, чтобы Макс стал немым. Я не хотела видеть его, слышать, думать о нём и гадать, чем же я так обидела его, что он не оставлял меня в покое.
Если спросить меня: «Какой твой любимый звук?»
Я отвечу: «Это звук текущей воды».
А если спросить наоборот: «Какой твой не любимый звук?»
Я отвечу: «Это голос и смех Максима Брауна».
– Какая? – издевательски поинтересовался Слава, заливаясь лошадиным хохотом.
Как только я встала на ступеньку, они оказались передо мной. Максим без куртки, в одной серой толстовке. На голову натянут капюшон, закрывающий половину лица.
Слава был прилежным учеником, но, выходя за пределы школы, становился подражателем Макса, готовым влезать в драки, нагонять страху и калечить ничем не повинных людей.
У него тёмные лохматые волосы. Чёрные густые брови, близко расположенные к глазам. Серо-голубая радужка и взгляд самовлюблённого ловеласа. Правая мочка уха растянута из-за серьги. Он симпатичный, но тоже придурок.
– Жуткая, аж ослепнуть хочется, – ответил Браун, поворачиваясь к Славе.
Их разговор происходил между собой, но они всё ещё стояли напротив, не пропуская меня. Я шаг в сторону, и они туда же.
Другие ученики обходили нас, делая вид, что ничего не происходит. Многие запуганы моими одноклассниками и одноклассницами, и я понимала, что другим проще уйти, чем влезать в чужие разборки.
– Макс, может тебе выступать на стендап? Я обязательно приду, чтобы высмеять твои поганые шутки!
Я ответила ему сквозь зубы и страх, стараясь не выглядеть напуганным зверьком. Но глаза, и мурашки на коже вместе с капельками пота, блестевшими под утренними лучами солнца, выдавали мои истинные эмоции.
Глаза Макса заискрились, и он улыбнулся. Он выглядел как психопат… нет, он и есть психопат: дикий, одержимый, ожесточённый, и никем не укротимый. Ни тюрьмой, ни родителями, ни друзьями и точно не любовью.
Максима боялись многие, и не посмотришь, что совершеннолетним он будет только через несколько недель.
Мне стало совсем жутко – дрожь пронеслась по позвонкам, заставив вздрогнуть. Я потеряла всю смелость в его светло-карих глазах.
– Знаешь, что мои друзья вне школы делают с такими убогими, как ты? – не дожидаясь ответа, он продолжил: – Оставляют без зубов, и это ещё везение.
На нас троих упала тьма, и во главе неё стоял бездушный Максим.
В школе прозвенел звонок, опаздывающие поспешили внутрь, оставляя на лестнице двух львов и одну маленькую, напуганную мышку.
Слава пропал с поля зрения – он всего лишь призрак рядом с Брауном.
Глаза цвета шоколада не отрывались от моих. Он ничего не говорил, усмехался, пялился, склонялся всё ниже.
Моё дыхание сбивчивое, утяжелённое, будто грудь сжимали верёвками. Онемевшие ноги едва держали, а сердце трепетало, как пойманная в сети бабочка. Максим единственное, что осталось перед взором.
Мои губы отлепились друг от друга, и я втянула воздух.
Сделала шаг влево и сорвалась с места, пока тьма не поглотила меня до конца. Я старалась поднимать ноги выше, чтобы не споткнуться, и смотрела вниз, но не успела я добежать до двери, как на последней ступеньке уже стоял Максим.
Правая нога зацепилась за левую, и я полетела лицом в обувь Брауна. Нос врезался в кроссовку и заныл от боли. Я скривилась, сдерживая непрошеные слёзы.
Максим, как и Миша, бегал отлично, поэтому и смог оказаться на последней ступени быстрее. Слава подошёл к Брауну чуть позже.
– Сколько тебя знаю, умнее ты не становишься, – Макс протянул мне руку, и я, как дура, повелась на добрый жест. Мозги заполнялись импульсами боли в челюсти, и отказались здраво мыслить.
Я схватила ладонь Максима и сжала посильнее. Начала подниматься, и уже коснулась коленями край ступеньки, как рука Макса выскользнула из моей, и я упала обратно, ударяясь ещё и коленями об проступь ступеньки. Джинсы в нескольких местах порвались, кожа разодралась до крови.
Я взвизгнула от внезапной боли.
– Чтоб ты шею себе сломал, – я усердно пыталась не заплакать, но слёзы начинали жечь глаза. Обида пробирала до костей.
– Пошли в школу, а то мне за опоздания оценки снижают, – попросил Слава, упорно не смотря на меня.
Несколько минут одноклассники ржали над тем, как я поднимаюсь и рассматриваю рваные джинсы по их вине, и только после вошли в школу.
Я пропустила первый урок, пытаясь успокоиться в ближайшем кафе. Домой идти нельзя: Миша мог заметить меня из окон своего корпуса, а лишние вопросы мне не нужны.
Иногда мне не с кем обсудить происходящее, и это морально выматывало. Сказать родителям, чтобы потом нарекли крысой? Или рассказать директрисе, чтобы та поругала Макса, и всё продолжилось в двойном размере? Признаться Мише и поссорить его с братом, чтобы после этого Максим вообще озверел?
Выбора нет. Я должна пережить последние дни учёбы.
Дни безграничной боли.

Глава 4
Запуганная

Я заказала кофе и два пирожных.
Кофе я не очень любила, но сейчас хотелось чего-то горького, того, что сможет отвлечь мысли.
Слёзы вырвались наружу. Я сидела над кружкой с чёрной жидкостью и разводила кофе мокрыми каплями, что сначала бежали по щекам, а затем потоком срывались с подбородка.
Все мои слёзы из-за Макса и его тупых друзей.

В пятом классе Максим перешёл в мой класс. До этого он жил в другом городе – но их родители захотели перевести детей в более продвинутую школу, и такая оказалась в моём городе и моём районе.
Как же «шикарно совпало».
Миша поступил в элитный корпус, а для Максима места не осталось, и теперь он портил мою жизнь.
В пятом классе мы даже пытались общаться, но мальчик не захотел видеть среди своих друзей девчонку и начал отталкивать меня. Я не стала заставлять его и просить дружбы, просто перестала говорить с ним, как и он со мной.
В седьмом классе мальчик начал расти и замечать, что он привлекательный парень. Стал приставать к девчонкам, а они сразу таяли, позволяли ему делать всё что вздумается, и вешались на него.
Впервые его издевательства произошли вначале шестого класса, ни с чего он начал шутить надо мной, но не переходить границ. А в конце шестого класса грань стёрлась.
По ощущениям, я знала его с самого первого класса, и по этим же ощущениям казалось, что этот сущий ад начался сразу, как я стала школьницей.

В кафе немного людей. Из десяти столиков заняты только три, один из них мной. Официанты неспешно двигались змейкой, осматривая полупустой зал. На меня обращали внимания, но не подходили. На ладонях и коленях жгли рваные царапины, на щеках блестели влажные дорожки.
Поскорее бы всё это закончилось.
В общественном туалете я подкрасила ресницы, нанесла на лицо пудру, но это не помогло, и я всё ещё выглядела удручённой, оскорблённой девушкой. Глаза цвета чуть темнее бордо смотрели на меня из отражения зеркала и снова наполнялись слезами.
Я не выношу Максима Брауна.

***
Я вошла в класс и села за свою парту. В моей школе парты для одного человека, поэтому я разложила вещи, не думая ни о каких соседях. Спрятала подбородок в ворот свитера и стала ждать урока.
Пока что в классе сохранялась тишина, половина одноклассников стояло в коридоре, а остальные, как раз компания Максима, курили на улице.
Я сидела за второй партой, а Макс за четвёртой. И всё равно периодически казалось, что он дышит мне в затылок.
В класс влетела Мария – моя подруга с начальной школы. На её кудрявых до плеч волосах сверкали заколки невидимки, чтобы пряди не топырились как пружинки. На длинных ногах синие джинсы, с потёртостями на бёдрах, а сверху мятая толстовка с надписями на английском.
– Где ты была на первом уроке? Привет, – Мария сначала спрашивала или рассказывала, и только потом приветствовала.
Мария бывшая Максима, повстречались они не так уж долго, но она приняла опыт – не связываться с такими, как Браун.
Я не обсуждала с ней их отношения. Был промежуток времени, когда мы часто ссорились и долго не разговаривали, как раз тогда она стала девушкой Максима Брауна. Сейчас она ненавидела Макса также как я, и мы часто обсуждали его, точнее сказать, втихаря высмеивали.
Мария упёрлась ягодицами об край моей парты и направила взгляд на входную дверь.
– Глянь на это.
Я встала перед Марией и указала пальцем на порванные в нескольких местах джинсы. Несколько белых ниток прилипло к засохшей крови на ранах.
Мария присвистнула.
– Как умудрилась? Мне они нравились. Задница у тебя в них отпадная, – подруга всегда, как я надевала эти джинсы, говорила мне об этом, но сегодня я не улыбнулась на это признание.
Класс потихоньку начал заполняться учениками. Они обходили мою парту из-за Марии, стоявшей на проходе.
Меня передёрнуло. Утренний случай и так стоял перед глазами, но порой становился ярче и отчётливее, словно я опять упала в обувь Макса.
– Всё из-за невменяемого!
Мария покачала головой, рассматривая раненую кожу. Она возмущённо вздохнула.
– С ним нужно как-то бороться, он сам уже не понимает, когда стоит остановиться.
– Знаешь, что он мне сегодня сказал? Что его друзья могут выбить зубы, если кто-то, по их мнению, убогий, – я закривлялась, закрывая глаза.
Неожиданно Мария громко захохотала. Я опешила, не понимая, что смешного она нашла в моих словах. Но от её смеха всё же стало спокойнее.
– И что это значит, что он типа такой крутой, раз общается с психопатами? – сквозь смех бросила Мария, щекоча своим дыханием моё ухо.
– Другие его и не вытерпят, – я закатила глаза. Разве нормальные люди выдержат такого полоумного, как он. – Может, их вообще не существует.
Мария посмотрела на меня в упор.
– Так, так, это нужно проверить.
Мария авантюристка. Она не отказывалась от того, что ей казалось забавным: спрыгнуть с лодки в озеро, где жутко глубоко, и под алкоголем – почему бы и нет? Сыграть в карты с незнакомцами на желание – да пожалуйста! Она принимала вызов жизни. Но, когда вызов становился сложным или реально опасным, она вспоминала, что обычная школьница.
– Проследим за ним! – она закусила губу, торопливо произнеся ужасную идею.
Я покачала головой, сначала слегка, потом сильнее.
– Это плохая идея. Очень-очень плохая.
В грудь ворвалась паника. Максим не прощает тех, кто вторгается в его личную жизнь.
Одно дело следить за тем, кто нравится – другое за тем, кто опасен.
– У вас и не бывает хороших идей, – Макс шагнул в класс и бросил взгляд в нашу сторону.
Растрёпанные волосы, как назло, выглядели идеально. А шоколадные глаза, как обычно, недобро сверкали. Я совершенно не видела в нём Мишу, хотя они и близнецы.
Мария отошла от парты и пропустила Макса к его парте. Ему же обязательно нужно пройти там, где стояла Мария. Не будет же король делать лишних движений кого-то обходя.
Проходя мимо Марии, Максим послал ей проницательный взгляд и состроил такое слащаво-противное лицо, что я пожелала выбежать в туалет и вывернуть содержимое желудка наружу.
Он даже не глянул на меня, не спросил, всё ли со мной в порядке, не болят ли ноги, руки, сердце. Будто он и его друг не запугивали и не оскорбляли меня.
Браун сделал гадость и забыл, ведь для него это привычная жизнь.
– Всё места мало, а? – внаглую спросила Мария Максима, возвращаясь к моей парте.
Максим ничего не ответил. С шумом кинул на парту тетрадь и ручку, переданные ему Вероникой. Он то носил рюкзак с собой, то брал учебные принадлежности у других.
Мария вырвала пустой листочек из моей тетради и написала план действий: «После уроков проследим за невменяемым. Макс не сразу уходит за ворота школы, поэтому мы понаблюдаем за ним через окно первого этажа. Как только он начнёт уходить, мы последуем за ним». После этого она ушла к своей парте у окна.
В начале года Максим подрался с мужчиной, который пытался приобнять Веронику. В итоге этот мужик оказался алкоголиком, пристающим ко всем милым сучкам. Да, Вероника… красивая, дерзкая, липучка Брауна. Под стать Максиму: вспыльчивая, видит и слышит только то, что хочется ей, а остальное сразу же становится наездом.
Её прямые волосы, без единой торчащей пряди, блестели как золотой песок на пляже под палящим солнцем. С одной стороны в пряди вплетены тоненькие лески с зелёными стразами – лески были длиннее волос и спускались в открытое декольте: учителя делали ей замечания по поводу её развязанного вида, но она пропускала их мимо ушей. Она любила каблуки, но и в кедах выглядела обалденно – у неё длинные ноги, и она подчёркивала это, надевая короткие юбки или очень узкие джинсы. А её личико… этот стервозный взгляд… к ней не хотели подходить девчонки, но парни от неё тащились. Зелёные глаза, больше – такие называют чистыми, анимешными. Губы маленькие, верхняя пухлая. Единственный в ней минус – это не пропорционально большой нос, но у неё получалось это скрывать с помощью косметики (но мне удосужилось увидеть её лицо без грамма лишнего)
Классная руководительница Розита Карпович, в одном лице и учительница русского и литературы, обратилась ко мне:
– Мэйс решила посетить уроки? – она смотрела прямиком на меня и чего-то ждала.
Моя фамилия и Максима были единственными иностранными среди одноклассников, у меня из-за пра-пра-пра деда, а у Брауна из-за немецких корней отца.
Я пожала одним плечом и потупила взгляд.
– Я проспала.
Розита Карпович шумно вздохнула, и, подойдя к своему столу, вытаращились на стул.
– Десятый класс, а всё равно как дети, – учительница взяла стул за спинку и наклонила его, чтобы стряхнуть канцелярские кнопки. – В первый раз, разбираться, кто это сделал, я не буду. Но, если увижу ещё раз, все поголовно будут оставаться после уроков на месяц.
Все одновременно испустили вздох негодования.
– Кто сегодня дежурный? – Розита Карпович взяла журнал дежурств, приложила ручку к таблице и стала медленно вести корпусом по бумаге.
Я дежурила неделю назад, значит, точно не я. Расслабившись, я расположилась на стуле удобнее.
– Браун, ты отлыниваешь, сегодня не выйдет. Вставай и убирай.
Максим спокойно встал, подошёл к метле, взял её в одну руку, в другую – совок. Всё происходила на удивление тихо, и Макс совсем не возражал.
Я наблюдала за ним дальше.
Браун смахнул кнопки в совок, неторопливо повернул голову, встретился с моим недоверчивым взглядом, и на его лице появился неприятный, кривой оскал.
Я вскочила с места, спинка стула с грохотом повалилась на парту позади, и я сделала два шага назад подальше от Брауна. Все захихикали, а Митя, что сидел за мной, перегнулся через стол, и скинул мой стул на пол.
– Лика Мэйс, что ты делаешь?! – Розита Карпович стукнула линейкой по столу и грозно уставилась на меня.
Сердце врезалось в грудную клетку. Зная Максима, эти кнопки могли полететь мне в лицо, но он скинул их в помойное ведро в углу класса и вернулся на место.
– Показалось, что Максим собирался кинуть кнопки в меня.
Я готова была вспыхнуть от стыда и сгореть, чтобы просто исчезнуть из класса, но продолжала под взгляды других стоять и краснеть.
Когда Браун начал надо мной издеваться, я пыталась жаловаться учителям, но все вставали на его сторону: «Он мальчик, такое бывает. Все мальчики дёргают за косички». Поэтому я давно мыслила иначе: лучше справляться самой и терпеть.
Я подняла стул с пола и поставила его на место, затем села, зная, что Максим злорадно улыбается мне в спину. Как же иначе, ведь он снова победил.

Глава 5
Вождь невменяемых

После уроков Мария так и не отказалась от своего отвратительного плана. Она обещала мне кучу сладкого, если я соглашусь, и следовала за мной попятам, пока я торопилась в гардероб, чтобы забрать куртку и свалить из этого проклятого здания.
Некоторые ребята, что ещё не успели выйти, косились на меня. Максим создал мне репутацию ничтожества, и многие свято верили, что я ужасна противна.
Изгой. Изгой. Изгой.
– Пожалуйста, ну, мы же сможем издеваться над ним, если он солгал.
Я проходила мимо скамеек, когда Мария потянула меня за рукав, усаживая на корточки. Она кивнула в сторону окна: Максим со своими дружками стоял на футбольном поле и курил. Он смеялся. Его смех отзывался в моей голове, и меня потряхивало.
– Забей, хорошо? Нам не стоит этого делать, – я бросила взгляд на джинсы, напоминая, чем всё это может закончиться, но Мария поправила лямку сумки и пошла вдоль скамеек к выходу.
Я последовала за ней, склоняясь как можно ниже. На нас пялились, почти останавливались, чтобы поглумиться. Мне жутко стыдно, но Мария не унималась, и я не могла бросить её одну.
– Это будет разоблачение всей нашей жизни. Просто представь, что он не общается с какими-то там крутыми ребятами, а сидит в парке с бутылкой пива в одиночестве, – прошептала Мария, останавливаясь у входа в гардероб. Она встала в полный рост.
Я знала, что Мария любила Максима, но, когда мы с ней, наконец, померились, она с ним уже рассталась и ничего не рассказывала. Отмахивалась от вопросов, как от мух.
Миша подрабатывал администратором в компьютерном клубе, поэтому сегодня занят. А Максим, как мне было известно, по выходным работал доставщиком пиццы. Вот везуха увидеть на пороге Максима Брауна с пиццей в руках.
Мария схватила наши куртки с вешалок, и мы выбежали из школы. В это время Макс отошёл от друзей, помахал им рукой и куда-то направился. Мария вцепилась в моё запястье и потащила по лестнице вниз, скорее за Брауном. Я пыталась упираться ногами, скинуть её руку, но она хмурилась и продолжала переть вперёд.
Выйдя за пределы школы, прямиком за Максимом, мы начали прятаться за деревьями, домами, столбами. За всем, что попадалось.
Это просто ужасно.
Мария боялась потерять одноклассника из виду, поэтому ускоряла шаг, приближаясь к нему всё быстрее.
Неужели, Мария не понимала, что мне хватало Макса в школе? Что я рисковала стать для него ещё более привлекательной для измывательств?
– А если он никуда сегодня не пойдёт? – спросила я в надежде, что Мария остановится, подумает, развернётся и мы пойдём домой.
Миша говорил, что Макс каждый вечер куда-то уходит и возвращается поздно, либо вообще не появляется до следующего дня, но Марии знать об этом не обязательно
– Уже идёт. Да и он говорил мне, что сидеть дома не для него, – Мария на уловку не попалась.
А Максим давно прошёл свой дом. Он шёл и шёл, с одной улицы на другую. Он останавливался на светофорах, но ему не терпелось, и он пробегал на красный, чуть ли не бросаясь под машины.
Выражение лица Марии, в отличие от моего, расслабленное и воодушевлённое происходящим. Глаза сверлили спину Брауна. Она шагала за ним энергично, кожа практически светилась от азарта, разрастающемся в ней.
Максим повернул во дворы. Он передёрнулся и потёр руками плечи: весна только началась, и в одной толстовке, видимо, продрог. Начинало темнеть, а Макс продолжал путь. Он зашёл в магазин, а затем вышел с чёрным пакетом.
Мы поплелись с Марией дальше, прячась за каждым попадающимся углом. Чем дольше следовали за Максимом, тем серьёзнее кипел во мне страх. Не похоже, что он лгал о каких-то чокнутых друзьях, но вот забрались они очень далеко.
Впереди показалась детская площадка с подростками на ней. Детей и их родителей, они, похоже, напугали, поэтому находились на площадке одни. Шумели, смеялись, плевались. Не менее десяти человек слушали рэп с невнятными словами.
Две девушки сидели на резиновом покрытии в позе лотоса.

Компания соревновалась, кто громче рыгнёт.
Мария забежала в арку поближе к площадке, таща туда и меня. Мы продолжили наблюдать, выглядывая из-за угла.
Подростки, завидев Максима, наперебой что-то закричали. Девушка выключила колонку, и тяжёлая музыка стихла.
Несколько парней не обрадовались приходу Брауна и принялись сплёвывать слюну под свои ноги.
– Всё, пойдём скорее. Мы посмотрели, его друзья существуют, и они действительно невоспитанные, – как можно тише произнесла я, но в арке это прозвучало чуть громче, и я съёжилась.
Я потянула Марию за тонкое предплечье, но она дёрнула рукой и сбросила мои пальцы.
– Погоди, давай посмотрим ещё немного.
Я снова высунулась из-за угла.
Максим подошёл к девчонкам, те мигом встали на ноги и обняли его. Он передал им по бутылке: отсюда не разглядеть, чем именно Браун хотел их напоить.
– Он ни разу не знакомил тебя со своими друзьями?
Поднялся прохладный ветер, задувающий под лёгкую курточку. Губы дрожали от холода.
– Нет, мы гуляли только вдвоём, но не долго.
Пряди Марии выбились из-под заколок-невидимок, поэтому она провела по волосам ладонями, возвращая нормальную причёску.
– Почему?
Макс подошёл к одному из парней, что сидел на спинке скамейки, что-то сказал ему, и тот замотал лысой головой в отказе. Тогда Макс наклонился ближе, рассмеялся ему в лицо и внезапно схватил за воротник. Мигом скинул лысого на землю и преспокойненько сел на освободившееся место, рядом с парнем в капюшоне.
– Ему было со мной скучно, – честно ответила Мария, прислоняясь к стене. – Я уже давно не люблю его, но мне стало интересно, чем он занимался, когда уходил.
Мария хотела унять свой интерес, и поставила его превыше нашего душевного состояния.
Теперь мы могли пойти домой. Наконец-то я лягу в кровать, позвоню Мише, и посмотрю какую-нибудь дурацкую передачу. В тепле, подальше от Максима.
Я бросила взор на детскую площадку в последний раз, но там не оказалось ни Макса, ни того парня, которого он скинул со скамейки.
Сердцебиение ускорилось, завелось как неисправный двигатель. Тело затряслось, как корпус машины.
– Исчез, – в панике я завертелась, боясь увидеть Брауна рядом.
Мария оттолкнулась от стены и глянула за угол. Не увидев нашу цель, Мария занервничала вместе со мной.
– Пять процентов того, что он пойдёт именно в эту арку, – взволнованно прохрипела Мария и пошла на выход из арки с другой стороны детской площадки, но внезапно остановилась посередине и замерла. Я сделала то же самое, услышав незнакомый голос:
– Ты порвал мою новую куртку и разлил моё пиво, – прокуренный баритон к кому-то обратился. – Я сломаю тебе все кости, – угрожающе продолжил он.
Мы стояли не двигаясь. Слова прозвучали рядом с аркой, где я и Мария тяжело дышали от страха. Но из-за эха непонятно, где точно стоял незнакомец – либо с той стороны, откуда мы отошли, либо оттуда, куда направлялись.
Я сжала зубы, опасаясь издать хоть один звук.
Мария взяла меня за руку и медленно повела к стене. Мы прижались к ней вплотную, надеясь слиться и стать незаметными.
Мы попали из-за паршивой идеи Марии в самую нелепую и опасную передрягу, нам оставалось надеяться, что нас не увидят.
– Поплачь в свою рваную, пропитанную пивом куртку. Может, полегчает, – это голос Макса. Точно его: звонкий, с вечной ноткой презрения к другим.
Я вдохнула через нос, а выдохнула через маленькую щёлочку между губ. Я пыталась успокоиться, но от страха кружилась голова, а в ушах жужжало.
Последовал глухой звук удара. Я закрыла рот ладонью и приглушённо вскрикнула от неожиданности.
– Завтра на стадионе в шесть часов вечера, – чуть слышно произнёс Максим и вошёл в арку с тем, с кем, по-видимому, он беседовал.
На щеке Макса темнел синяк, а его собеседник держался за живот. Он морщился, сжимая пальцами порванную ткань куртки у воротника. Ему приходилось останавливаться, чтобы отдышаться.
Макс не смотрел вперёд, он следил взглядом за тем, кто шёл у его правого плеча, и улыбался своей коронной, животной улыбкой. Чувствовал, что никогда не скатится с пьедестала победителя.
Если Макс чуть повернёт голову и поднимет глаза, увидит двух одноклассниц – одна из которых для него красная тряпка агрессии.
Всё хуже, чем могло вообще быть в этот день.
Мы обе дрожали, прижимаясь к холодной стене спинами. Уж вряд ли мы, как хамелеоны, стали идентичны красному цвету.
– Оп, – незнакомец заметил нас, когда очередной раз остановился продышаться.
Он улыбнулся, но недружелюбно. Воспалённые глаза, почти не выражающие эмоций, осмотрели нас с ног до головы. От такой удачи он вмиг пришёл в себя, забывая о боли, что мучила его весь путь.
Браун повернулся в ту сторону, где остановился взгляд его друга-врага: они недавно подрались, но спокойно шли вместе. Оба забили друг другу стрелку на завтра, но не расходились.
– Привет, – выдавила из себя Мария.
Выражение лица незнакомца не изменилось. Макс просто перестал улыбаться. Он не останавливался и шёл дальше, только уже не вперёд, а к нам.
– И что вы тут делаете? – они встали перед нами и поочерёдно всмотрелись в наши лица.
– Мы уже собирались уходить, ладно? – протараторила я, хватая Марию за два пальца. Всё, что попалось в трясущиеся руки.
Мои ноги сорвались с места, и мы с Марией побежали. Скорее домой, туда, где безопасно. Свет от уличных фонарей временно ослепил, когда мы вылетели из арки.
В голове гудело, щиколотки тяжелели, грудь наполнялась безумным страхом. Мария ел
е поспевала за мной, мои ладони потели, теряя её пальцы.
– Стоять! – раздался крик за нашими спинами.
– Поднажми, давай, – с трудом дыша завопила я, и Мария немного ускорилась.
Я поскользнулась на грязи и полетела к низкому ограждению. Мария вытянула руки, успевая зацепиться пальцами об ограду, и я рухнула на колени рядом с ней.
К счастью, высокая трава смягчила удар, и никто из нас не пострадал. Но сердце вырывалось из груди и от боли под рёбрами нарушался ритм дыхания.
Браун сел на корточки около наших лиц.
– Вы реально думали, что я не знал о вашей слежке? – тихо промолвил он.
Мария медленно поднялась, и, крепко вцепившись в моё предплечье, помогла мне встать. Трава окрасила наши джинсы. Кожа, повреждённая ещё с утра, засвербела.
Почему я не послала Марию, услышав этот долбанный замысел? Ведь изначально подозревала, что из этого не выйдет НИЧЕГО ПУТНОГО.
Компания Максима быстро направлялась к нам. Тело бросило в жар, пот образовался на шее и впитался в вырез свитера.
Боль под левой грудью отдавала в плечо.
– Извини нас, – промямлила я, смотря на кончики его пальцев.
Если Макс отпустит нас раньше, чем его компания подойдёт, то нам больше, чем повезло. А его друзьям осталось шагов пятнадцать.
Но какой хозяин решит сжалиться над провинившимся животным? Не такой, как Максим Браун – даже если мы с Марией люди, а Макс нам никакой не хозяин, но в данный момент,  Макс считал иначе.
– Извинить? Но я на вас не обижен, – непринуждённо пожал плечами.
– Тогда мы пойдём? – Мария показала в противоположную сторону от компании.
– Сначала познакомлю вас с друзьями. Вы же для этого шли за мной? – я ощутила взгляд Брауна на себе.
Я прикусила кончик языка, чтобы стравить болью еле сдерживаемый страх.
На лице Макса появилась неприятная улыбка, уголки губ неравномерно поднялись, нижняя дрогнула.
Всё, теперь мы точно в заднице. Мария крепче сжала мою руку, кровь перестала приливать в пальцы, и они теряли чувствительность.
В ушах трещало, словно ветки сгорали в пламени огня, удары сердца долбили по барабанным перепонкам. Звуки воспринимались плохо, с назойливым шумом и болью.
С двух сторон к Брауну подошли его друзья. Он поднялся, развёл руки в стороны, останавливая психов, топчущихся на месте. И принялся громко, безумно смеяться. Его голова приподнялась, глаза потемнели, а белые клыки будто увеличились, стали острее, как идеально наточенные ножи.
Его друзья заколотили кулаками по груди. Удары разнеслись по улице гулким эхом.
Всё это напоминало ужасный обряд.
Убегать смысла нет, всё равно догонят. Мы могли стоять в страхе, смотреть на этих дикарей, и понимать, что все прохожие просто разворачивались.
Я слышала о родителях Максима исключительно хорошее, знала его брата, но он не из их мира. Он – Маугли.
Смех затих. Удары по груди прекратились. Тишину во дворе больше ничего не нарушало.
– Валите, пока я не передумал, – насмешливо изрёк Максим, и Мария нервно дёрнула меня за руку, собираясь бежать как никогда быстро.

Глава 6
Испорченная вещь

Домой мы шли молча.
Темы для разговора не находилось. Страх подобно бурному морю бурлил под рёбрами, потоками скользя по всему телу.
Я винила Марию, но и на мне висела вина, что не умела отказывать. Или не хотела?..
Мы оборачивались, боясь снова увидеть Брауна с его друзьями. Темнота и тусклый свет от фонарей ещё сильнее нагонял тревогу. В полутьме легко поймать человека врасплох.
А завтра опять в школу. В школу, где вождь психов будет сидеть за четвёртой партой моего ряда.

Вернувшись домой, я забежала в свою комнату, и не переодеваясь юркнула в кровать, мигом накрывая себя одеялом. Периодически в мыслях всплывали воспоминания этого вечера. Глаза Максима, смотрящие прямо, враждебно, торжествующе.
Я вжималась в кровать, стараясь унять дрожь и тошноту. Кислый комок облепил глотку.
Я ведь могла перейти в другую школу в восьмом классе, и зачем я поверила шёпоту надежды, что одноклассники повзрослеют, научаться оценивать своё поведение…
Я взяла мобильник и написала сообщение Миши. На работе он не отвлекался на телефон, но сейчас почти девять вечера, должен был освободиться.
«На работе всё хорошо?».
Он не ответил ни через час, ни через два, и я всё же уснула.
Макс обязательно исчезнет из моей жизни. Миша останется, а Максим исчезнет – это всё, о чём я мечтала.

***
На вечернее сообщение Миша ответил два часа назад, как обычно извиняясь и оправдываясь. А сейчас мы шли по тропинке к расхождению в две стороны – он к своему корпусу, я к своему.
– Ты вчера убежала от меня, почему? Это как-то связано с моим братом?
Я не сразу поняла, о чём Миша говорил, но он смотрел на меня таким обвиняющим взглядом, что пришлось вспомнить, пока он не начал меня отчитывать. Вот только я не знала, что ответить. Если скажу, – «да, дело в твоём придурочном брате», – придётся рассказывать и всё остальное. Скажу нет – он же просто не поверит.
Остановилась я на варианте промолчать.
– Пожалуйста, не игнорируй, когда тебе задают вопрос. Что между тобой и Максимом происходит?
Он остановился.
Я замедлила шаг, но не прекратила идти.
Миша как вкопанный стоял и ждал ответа, пока я продолжала от него уходить.
– Лика!
Мне пришлось встать и обернуться. Я обречённо вздохнула.
– Ничего, мы почти не общаемся.
Миша снова зашагал.
– Докажи.
– Как?
– У меня и Макса в выходные день рождения, и я приглашаю тебя к нам домой. И ещё я хочу представить тебя как свою девушку. Если ты не лжёшь мне, то, наконец, придёшь, – он поправил рукава рубашки, аккуратно подвёрнутые на запястьях. – Давно пора.
Я сглотнула.
Подарка у меня нет, как и идей. Неужели мне всё же придётся спустя столько времени войти в дом Браунов?!
Да после вчерашнего я Максима боюсь ещё больше. Никакой нормальный человек не захочет видеться со своим врагом лишний раз. Вот же попала, чёрт подери!
Насколько сильно Максу снесёт голову, когда он узнает, что та, которую он ненавидит, встречается с его близнецом? Он же тогда выложит Мишу всю правду о моей школьной репутации… да он же сочинит миллион обидных шуток в его сторону.
– Кто ещё будет?
– Несколько одноклассников. Тебе они понравятся, а ты им тем более, – Миша взял меня за руку и переплёл наши пальцы.
Понравлюсь, ага, конечно. Пока Макс не высмеет наши с Мишей отношения у всех на виду. И не произнесёт что-то типа, – «Фу, Миша, как отстойно. Надеюсь, ты не совал ей в рот свой язык».
– А Максим?
– С ним я пока ещё не обсуждал этого. Думаю, он тоже пригласит друзей.
Знала я его друзей, и уж точно им не место с интеллигентным Мишей. Им вообще ни с кем не место… психопаты.
– Что ты хочешь на день рождения?
– А ты?
– Я тебя просила, – строго сказала я.
Мой день рождения на следующий день после их. Братья Брауны старше меня на сутки, но они хотели праздновать, а я даже просила не дарить мне подарков.
А самое сложное, что день рождения не только у Миши, но и у Максима, и если выбирать подарок одному, то нужно и второму.
– Я буду рад, если ты просто начнёшь ходить ко мне домой.
– Я знаю, но… – я запнулась. Этих «но» слишком много, чтобы продолжить говорить.
Дыхание от переполоха в мыслях затруднялось. Мышцы ног и рук тянуло куда-то вниз, меня словно ломало как при жаре. Когда же наступит время, когда я буду ощущать одно спокойствие в груди, а мысли не будут кричать об опасности.
– У тебя очень красивые глаза. Они напоминают мне красный клён под солнцем, – тень от дерева упала на лицо Миши, утемняя его радужку до синего цвета. – Дай поцелую тебя, и поторопимся в школу.
Он подвёл меня к стволу дуба, пряча ото всех, кто проходил по тропе и медленно задвигал губами вместе с моими, сливаясь со мной в одной ласке. Редко наши поцелуи отличались от всех предыдущих, и уж совсем, совсем редко обладали пылкостью, бешеной скоростью, и отчаянными чувствами. Такое бывало только в фильмах, и мне не по душе подобные страсти.
Миша в последний раз чмокнул меня в губы, и отошёл. Он встал на тропинку, а я с улыбкой за ним проследила. Губы немного щипало, а щёки побаливали – приятные побочные эффекты поцелуев.
– До дня рождения вряд ли выйдет погулять… – Миша виновато заглянул в мои глаза. А я как-то и не удивилась. Он бывал занят целый месяц, и мы виделись только по утрам. – На работе проверки. Документы, обслуживание компьютеров. Понимаешь, к чему веду?
Иногда он говорил такими словами, будто я тупая. Конечно, я понимала, ведь вначале сам сказал, что будет занят.
– Всё нормально, правда.
– Утренние встречи не отменяются.
Он погладил меня по плечу, развернулся и поспешил по дорожке в сторону своего корпуса. Когда он исчез из виду, я пошла к школе быстрее.

Прибежав в класс, я проверила, не лежит ли чего на моём стуле и парте. Вроде всё чисто, и я села. Положила руки на парту, и выпрямила их.
Мария вбежала в класс, почти спотыкаясь об порог. Волосы растрёпаны, под глазами фиолетовые круги, искусанные губы. Кажется, она тоже плохо спала этой ночью.
– Ты отошла от вчерашнего? Привет.
Не дождавшись ответа, Мария ушла к своей парте. Она повесила лямку сумки на крючок сбоку и села на стул вполоборота.
Время тянулось, в класс вваливались одноклассники. Мне стало скучно, и сердце на месте не стояло, предвкушая приход Брауна, и я подошла к подруге, вставая перед ней.
– Больше никогда не будем вмешиваться в жизнь Максима, – это единственное, что мне хотелось сказать Марии. И даже если она сама это поняла, пусть в следующий раз серьёзнее обдумывает свои идеи.
– Я и не подумала о последствиях… мне показалось важнее утолить интерес. Все твои слова мимо ушей проходили… Хорошо, что он не брал меня с собой гулять, – она надрывно хихикнула, кладя подбородок на глянцевую обложку тетради.
– Ты должна мне гору сладкого!
Мария легла щекой на стол, устало взглянуло на меня, и пробормотала, уходя в свои мысли:
– После такого даже больше.
Прозвенел звонок, и одноклассники расселись по местам. Когда я пошла к своему стулу, послышался хохот. Я осмотрела класс, но ничего смешного не нашла. Макса нет, значит, смеялись надо мной не из-за него.
– Взгляни на попу, – шепнула Мария, но недостаточно тихо, и все снова заржали, начиная перешёптываться.
Я посмотрела за плечо, опустила взгляд и заскулила: джинсы на пятой точке в коричневой краске. Я подошла к стулу и увидела разводы на деревянном, окрашенном в коричневый цвет сиденье. Я проверяла мебель на наличие канцелярских кнопок, жвачек, но никак не смогла бы разглядеть краску, такого же цвета, как и сам стул.
Толкнув дверь, в класс вошёл учитель черчения. Толстый, потный, в очках, заклеенными посередине скотчем, чтобы оправа не натирала прыщ на носу.
– Можно выйти? – смущённо спросила я, но громко, чтобы перекричать смех.
– Иди, – недовольно пробурчал он, указывая на дверь.
Я вышла из класса и громко хлопнула дверью, заглушая ударом истерический хохот.
Можно и не думать, кто это сделал. У Максима были свои люди, его предшественники, его рабы.
Это мог быть Петя, и Костя, и даже Вероника, но не Слава – его, как и Максима, в школе нет.
Смех учеников преследовал меня до самых дверей на выход из ада. Прогуливающие ученики, сидящие под лестницей, не испугались раскрыть себя припадочным смехом.
На улице я прикрыла пятно сумкой и неторопливо шла до своего дома, умоляя того, кто жил на небе и распоряжался людскими судьбами, не подпускать Мишу к окнам своего корпуса.
Джинсовая ткань прилипла к коже и доставляла дискомфорт при ходьбе.
Пасмурная погода была кстати – холодный ветер касался ног, и краска ощущалась менее липкой и влажной.
Я почти дошла до дома, как увидела его. Я остановилась, чтобы найти путь отступления, но он уже заметил меня и поспешил подойти. За его спиной никого не видно, и это порадовало. Вряд ли бы я выдержала ещё одну встречу с друзьями Макса.
– Опять следишь за мной?
Расстёгнутая чёрная куртка с двумя большими карманами натянута на пояс тёмно-синих джинсов. Клёпки на куртке сверкали оранжевым, отсвечивая свет от вывески магазина.
Макс идеально подбирал одежду. При нём у меня схватывало дыхание, словно я стояла на самой высокой горе. Но всё это из-за тревоги, появляющейся сугубо рядом с ним.
Я повернулась к нему задом и указала на огромное пятно. Макс начал заливисто смеяться, поднимая голову к затянутому облакам небу. На его щеке желтел синяк от вчерашнего кулака.
– У меня появился заместитель? Просто отлично.
– А ты почему не пришёл? – я глупо и энергично зажестикулировала, и мне захотелось поскорее расслабить мышцы рук.
– Отчитаться должен? – сдержанно спросил он и застегнул молнию куртки.
– Нет…– ужасно неловко. Зачем я начала говорить с ним? Для чего мне знать, почему он не был на первом уроке? Почему ещё не бежала от него?!
Какого чёрта я задавала себе вопросы, на которые не могла ответить?..
Максим смотрел на меня, но как-то сквозь. Сейчас он на удивление спокоен. Чёрная куртка, тёмные джинсы, торчащий воротник белой футболки, значит, пока его не выведут из себя, он будет оставаться отрешённым.
Засунул руки в карманы джинсов, приподнимая край куртки, и устремил взгляд на кончик моего носа.
– Я работал, – неожиданно сообщил он.
– Хм, молодец…– замялась я.
Я стучала пальцами по своему бедру и не знала, куда деть взгляд. Он бегал из стороны в сторону, стараясь не попадать на лицо Максима. Вроде и отворачиваться неприлично, но и в упор на него смотреть неловко.
– Увидимся, – бросил он и прошёл мимо, слегка задевая плечом.
За ним потянулся шлейф аромата табака и сладкой ванили. Это сочетание изумительно, и горький запах сигарет никак не портил свежесть. Сделав глубокий вдох, я почувствовала себя как в кино – подобно тому, когда замедлялось время, замирали люди, останавливалось всё живое, кроме него, проходящего мимо.
Бессознательно я вдохнула запах Макса глубже в себя, и выдохнула лишь тогда, когда парень пропал из виду.
Я тряхнула головой. Ужасная реакция на Максима. В его духах какие-то феромоны? Может, поэтому он нравился девчонкам? Тогда почему я раньше не замечала этого… прекрасного запаха.

Я вернулась в школу ко времени обеда. Мария уже сидела в столовой и запихивала пирожок в рот. Крошки летели из её рта и падали на толстовку.
– Максим пришёл в школу и сказал, что это не он подстроил, – с набитым ртом, едва понятно, пробубнила Мария.
– Знаю, я встретила его по пути домой, и он удивился, увидев на моей заднице пятно. Посмеялся, но не более.
Мария закашляла, давясь крошками.
– Привет, не видели вас вчера.
К нам подошли две сестры и сели на свободные стулья. Поставили подносы на стол к нашим, и взяли вилки в руки. У Леси и Риты, как обычно, салат и никакой жирной пищи. Они считали свои фигуры неидеальными, и постоянно пытались это исправить, не замечая очевидного – им попросту уже некуда улучшать себя.
Леся ученица восьмого класса, а Рита из параллели десятого. Они одевались одинаково, и никто не мог понять, куда потерялась их индивидуальность.
– Браун до сих пор достаёт? – обе вздохнули, выражая симпатию к Максиму.
– Иначе он не может.
– Соблазнили бы его, делов-то. Все парни становятся паиньками после секса.
Мария вскинула выщипанные, затем нарисованные брови, и улыбнулась.
– Мне это не помогло, – она посмотрела в другой конец столовой, где сидел Максим. Мы с сёстрами повернулись в ту же сторону.
Я думала, Максим то и делал, что зажимался с девчонками, а оказалось, что он не занимался сексом и со своей девушкой.
Ладно, он не знакомил с друзьями, но секс… С Вероникой он раскрепощённый, постоянно зажимается с ней по углам.
– Ты только посмотри на него!
Сёстры закатывали глаза всякий раз, как Макс брал в рот трубочку и всасывал кока?колу.
– На всю жизнь запомню наши отношения, – Мария отвернулась от его стола и запихнула новый пирожок в рот.
– Всё так плохо?
Признаю, он весьма сексуально смеялся, зажимая трубочку зубами.
– Не совсем хорошо, – освободив рот, процедила сквозь зубы Мария.
Когда мы вернулись в класс и встали к окну, я решила узнать о её прошлом с Максом побольше. Мне казалось ненормальным то, что я совершенно не знала, как жила Мария во время наших ссор. Не то, чтобы меня интересовал Максим в отношениях, скорее подруга и её прошедшие чувства.
Я мялась, не зная, как начать этот разговор. Смотрела на пустующую четвёртую парту в среднем ряду и отворачивалась обратно к окну.
– Не хочешь рассказать мне, что вы вообще делали с Максимом? Я всё не могу поверить, что моя лучшая подруга встречалась с невменяемым.
Мария кинула сумку на парту, поправила волосы, останавливая руку на затылке.
– Мы гуляли, но редко. И ещё, кроме поцелуев, ничем таким не занимались.
– Серьёзно?!
Я повернула голову на бок, приковывая взгляд к глазам цвета мёда.
– Один раз почти произошло между нами… то самое… – щёки Марии покраснели. – Он кинул меня на стол, поцеловал, но потом отстранился и ушёл. Как будто я противна ему.
Я раскрыла глаза и часто захлопала ресницами, взирая на смущённую подругу.
– Ничего себе, – её слова меня поразила. Я отвернулась к окну, избегая к Марии излишнего внимания. Ей самой неприятно то, в чём она призналась. Ну Макс точно дурак, раз отказал ей.
– Давай не будем говорить о нём, ладно? – попросила она, когда Максим величественно шагнул в класс и плюхнулся на место. За ним появился Слава, и Мария оттолкнула меня, поспешно садясь за парту и пряча лицо за тетрадью.
Все оставшиеся уроки я думала о том, какой у нас с Мишей будет секс.
Неожиданный, или мы полноценно подготовимся к нему? Будет больно или приятно?
Пока мы не переходили границу поцелуев, но постоянно так продолжаться не может.

Глава 7
Тебе конец, Лика

Сегодня я шла в школу одна. Миша пошёл на уроки раньше из-за подготовки к олимпиаде. Я волочила ноги, огорчённая своим утренним одиночеством. Около нашего с Мишей дуба я ускорилась.
Что принесёт мне сегодняшний школьный день?
Я любила приходить первая, садиться за парту и читать электронные книги, молясь о том, чтобы Мария не опоздала и вообще пришла на уроки. Она так любила спать, что могла проспать половину дня и пропустить учёбу.
Увидев курящих на поле, я вспомнила, что у Максима была назначена стрелка на вчерашний день, и если его пока не слышно, мне могло повезти не увидеть его в школе.
– Подожд-и-и-и, – я услышала крик Марии позади. Удивлённо обернувшись на неё, я остановилась.
К школе уже лениво шли толпы школьников, громко разговаривающие о своих проблемах с учёбой или родителями. Я отошла от главной дорожки, чтобы меня не затолкали.
– Ты сегодня рано.
– Мелкая достала.
Мария сняла куртку и впихнула её в набитый рюкзак. Кудрявые пряди собраны в розовые резиночки. Мария начала выдирать их вместе с волосами.
Мария жила с отцом, а её пятилетняя сестра после развода родителей переехала к маме. Мария не часто видела Ангелину и была этому только рада. Мелкая раздражала её и не оставляла в покое, лишая личной жизни.
– Надолго она у вас с папой?
– После выходных мать заберёт её, – Мария выкинула последнюю резиночку на асфальт и покачала головой. – Поскорее бы уже.
Мы не успели войти в школу раньше, чем на горизонте появился Макс. Ну раз он припёрся, значит, избили его плохо. А жаль.
Может ли его вообще кто-нибудь остановить? Он же не бронированный робот.
Он стоял в центре футбольного поля. Отсюда не видно, появились ли на его лице новые синяки, или сломан ли его нос.
Он не курил и не двигался, просто стоял на искусственной траве, взирая в небо.
– Что это с ним?
Мария смотрела в ту же сторону, что и я. Максим выглядел одиноким, чуть потерянным, даже на расстояние это хорошо чувствовалось.
– Может, избили и всё тело болит?
– Так ему и надо.
Мария открыла входную дверь школы, я отвернулась, уже готовясь перешагнуть порог, но напоследок бросила взгляд на поле. И наткнулась я на сощуренные глаза, даже вдали они сияли презрением, мнимым счастьем. Браун постоянно шутил и смеялся, творил тупые вещи, но его глаза смотрели на всех с такой… грустной ненавистью, что ненароком можно было подумать, что у него есть душа.
Максим взирал на меня. Я на него. Никто из нас не отворачивался. Мария что-то говорила, меня пихали ученики, чтобы пройти к двери, но я вдруг выпала из реальности: это странные ощущения, ведь я залипла на Брауне, а весь остальной мир разрушился, люди испарились, оставляя мне только его… парня в чёрном худи и серых джинсах. Он не близко, но его глаза так рядом, словно через зум – они икрятся злобой и обидой на что-то, о чём знает только он. Но почему-то я чувствую, что он моё успокоение, уединение и спасение. В груди бестревожно, а пульс ровный, редкий.
Будто он и я – единое целое в этой разрухе.
– Алё, я тебя спросила, – где-то совсем далеко, почти не различимо заговорила Мария.
Она подтолкнула меня вперёд, разрывая наш с Максом зрительный контакт. Постепенно вернулся звук, неприятный шум и громкий вопль пятиклашек. Пропала пелена перед глазами, почувствовалось биение сердца. Всё вернулось, мир не уничтожен, здания на месте, люди живы, но тогда, что я ощутила, смотря в глаза цвета молочного шоколада?!
– Прости, повтори, пожалуйста, – я провела ладонью по лбу, проверяя, нет ли у меня температуры. Лоб оказался холодным, отчего хуже, ведь на аномальные эмоции к Максиму я не смогу найти объяснений.
Мы дошли до закрытого класса и встали у окна напротив дверей. Смотря друг на друга, игнорировали школьников и тем более одноклассников.
– Всё, ты готова меня слушать?
Мария щёлкнула пальцами перед моим лицом, и я нахмурилась, с обидой всматриваясь в медовые глаза.
– Да, я слушаю тебя. Немного задумалась.
Она склонилась к моему лицу и улыбнулась.
– О Максе?
Я помотала головой и слегка толкнула Марию, чтобы она не говорила глупостей. Особенно правдивых…
– Да ладно, расслабься. Ты сделала алгебру? Мне списать бы.
Я ударила себя по щеке.
– Я вообще ничего не сделала… Миша постоянно занят, перестал приходить ко мне, и я от этого бешусь, – понизив голос, чтобы кроме подруги меня никто не услышал, я принялась жаловаться.
Но я недоговорила, почувствовав запах ванили с табаком, и тут меня накрыли те же ощущения, что в тот день, когда я встретила Максима на улице: глубокий вдох, погружение в необычные, безумные сочетания запахов. Приятные мурашки по коже, непроизвольная задержка дыхания, желание закрыть глаза. Желание жить. Дышать. Слышать и видеть.
Мария закивала, указывая за мою спину. Я оцепенела, не зная, как повернуться и не наткнуться на колкости Макса. Он стоял очень близко, я ощущала его дыхание на затылке.
Лёгкий стук сердца, чуть сильнее, совсем сильный толчок и опять лёгкий, сильный и самый ощутимый. Я начала медленно поворачивать голову, тратя миллиард нервных клеток.
Обернувшись до конца, мой взгляд столкнулся с коричневой радужкой и расширенными зрачками. Под глазом Брауна фиолетовый синяк, а на губах корочки от заживающих ран. В левом глазу белок заплыл кровью.
– Тебе чего? – Максим отошёл от меня, когда наши носы практически столкнулись.
Он сам стоял ко мне чертовки близко, дышал на меня и теперь спрашивает, что мне от него нужно?!
– Хочу порадоваться, что ты всё-таки получил своё, – я собиралась ещё улыбнуться для эффекта, но не успела, Максим подлетел ко мне, толкнул и ударил спиной об стену, задержал двумя руками за плечи, чтобы я не смогла сбежать.
Шокированная Мария отскочила.
Я заметила у него разбитые костяшки, но не рискнула рассматривать их.
– Закрой свой рот! – он вдавил пальцы мне в кожу.
– Мне больно, отстань, – запищала я, схватилась за его напряжённые запястья и потянула от себя, но Макс, почувствовав моё сопротивление, впился в кожу уже ногтями.
– Ты вмешиваешься не в своё дело, Лика. Если сейчас не отпустишь мои руки, я выверну твои и безжалостно их сломаю, – эта угроза не показалась мне шуткой, и я трусливо отпустила запястья Брауна.
– Успокойся, ладно? Ты сам всё время пристаёшь ко мне, – прошептала я, смотря на его подбородок.
– Ты такая глупая и страшная, что невозможно не сказать тебе об этом, – зло шепнул мне на ухо.
– А ты прям красавчик! – я не на шутку взбесилась и не заметила, как моя ладонь влепила ему пощёчину с громким звуком шлепка.
От неожиданности он отпустил меня и отошёл, кладя ладонь на красную щёку. Все зеваки приоткрыли рты, предчувствуя, что мне за это будет.
– Лика, я тебя прикончу! – крикнул Браун на весь коридор, и я вздрогнула.
– Я… не знаю, как это произошло… – запинаясь произнесла, смотря на свою ладонь.
Температура между нами поднялась до высшей отметки, скоро рванёт.
Как я пойду в его дом?
Учительница пришла сразу же после слов Максима и открыла кабинет. Я заскочила в класс, пока невменяемый приходил в себя.
Я в ужасе оттого, что ждёт меня впереди. Максим не простит мне этого удара. Мои дни сочтены.
Может, пора поговорить с Мишей? Мне становилось всё тяжелее жить в таком напряжении и страхе.
Все остальные перемены мы с Марией проводили в столовой, сидя обязательно за кем-то, чтобы Макс или его друзья, войдя, не смогли нас отыскать.
После уроков Мария пригласила меня в гости. Обычно мы не ночуем вместе, но мне нужно помочь ей пережить ночь с мелкой сестрой.
Браун стоял с Вероникой и Зоей на поле. Он курил, а девчонки болтали между собой, поглядывая на него.
Зоя, подруга Вероники, чуть полнее, но добрее и уравновешение подруги. Волосы, собранные в два хвостика, касались груди, отчего Зоя постоянно чесалась. Вероника была влюблена в Макса, а вот про Зою я знала немногое, она ходила тенью подруги. Когда Максим целовался с Вероникой – Зоя стояла поодаль. Когда Максим целовался не с Вероникой – Зоя бежала рассказывать подруге с кем парень тискался.

В квартире Марии нас встретила её маленькая сестра. На пальчиках засохшая краска, на губах розовый блеск. Ангелина кружилась по захламлённому коридору в голубом платье.
– Ты с подружкой?
– Привет, я Лика, – представилась я, когда маленькие тёмные карие глаза вылупились на меня, как на чужестранца.
– Лика – дурилка, – Ангелина обозвала меня и захохотала писклявым детским смехом. Вмиг заложило в ушах и заболела голова.
– Не обращай внимания, пойдём, – Мария пошла вперёд и я за ней. Проходя мимо девочки, я получила удар по руке.
– Противные вы!
Ангелина избалованная и невыносимая девчонка. Теперь я поняла, почему Мария так ждала её отъезда.
– Она всех обзывает, не забивай голову
Мария сходила на кухню и сделала нам чай. Пока я её ждала, поболтала с Мишей, но про Максима сказать так и не смогла. Я слышала его голос на заднем плане и просила Мишу не называть меня по имени (за год он так и не запомнил, что нужно скрывать моё имя рядом с братом) как только разговор завершился, Мария вернулась с кухни.
– Ты сегодня меня удивила, – мы разложили тетради по кровати и приступили к домашней работе. Писать неудобно, ручка вбивала тетрадку в мягкую постель.
– Не только тебя… Я так разозлилась из-за его оскорбления.
– Любая бы врезала ему, ты молодец! – Мария растёрла шею двумя пальцами. – Нужно покупать новую подушку, – пожаловалась она, морщась от боли.
– Насчёт купить… Мне нужна твоя помощь.
Я закрыла тетради и отложила их подальше. Большая часть домашнего задания сделана, потом всё остальное доделаю.
– Какая?
Она села передо мной и заинтересовано улыбнулась, вскидывая брови.
– Тут такая проблемка… у Миши и Максима день рождения в субботу, и Миша пригласил меня к ним домой. Я уже год отказываюсь, и сейчас никак не могу…– я взглянула на комнатные цветы Марии. Каждое лето она сажала по растению, а зимой продавала уже подросшие – странный бизнес Марии.
– О… о… о… и как мне тебе помочь? – она почесала подбородок двумя пальцами, закатывая глаза в задумчивости.
Я легла на живот и вытянула руки.
– Мне нужна помощь в подарке. Для них двоих.
– Ты собираешься и Максу дарить? Даже после сегодняшнего? И вообще всего, что он сделал?! – поражённо прокричала Мария, ударяя ладонью по моей руке, в знак протеста.
– А как иначе? Можно сказать, я иду на днюху к двоим. Кстати, ты знала, что Максим младше Миши на полчаса?
– Так вот почему Макс такой дурак, а Миша серьёзнее всех наших учителей вместе взятых, – Мария хихикнула, и вдруг задумалась: – Нет, это тоже не подходит как оправдание Максиму…
– Поэтому серьёзному Миши ещё возможно придумать, но дураку Максу-у-у… – протянула я, хватая пальцами бахрому с пледа.
– Будет идея, сразу скажу, – уже более воодушевлённо пропела Мария.
– Спасибки.
Мише, правда, выбрать намного проще, тем более он мой парень. А вот Максим мучитель, который засмеёт любой мой подарок.

А оказалось, что Максим Браун принимал подарки с благодарностью, а вот Миша – нет. 

Глава 8
Спасибо, Максим

– По плану у нас волейбол. Я предупреждал, кто не возьмёт форму, получит двойку, – Тимур Маркевич, учитель по физкультуре, держал в руках журнал и контролировал, стоя около дверей на вход в спортивный зал, кто из учеников не переоделся.
Я ненавидела физкультуру, тем более совмещённую с параллельным классом.
В зале воняло потными телами и горьким запахом носков. Пол исцарапан, яркий зелёный цвет досок выцвел. Шведская стенка вдоль торцевой стены выглядела небезопасно из-за гнутых, потрёпанных балок. Оконные рамы в трещинах и пыли.
Школьный зал похож на место проведения пыток.
Все встали вдоль скамьи и рассчитались на первый-второй
– Три круга по залу, – крикнул Тимур Маркевич и дунул в свисток, рассекая воздух в спортивном зале пронзительным звуком.
Все развернулись, вставая друг за другом. Максим стоял вторым по росту, и когда побежал первый парень, Макс стал выпендриваться и двинулся за ним как улитка, и те, что были сзади, ускорились. Не ожидая такой подставы, все влетели друг в друга.
Мы с Марией пробежали мимо смеющейся кучки ребят и поспешили за девчонками из параллельного класса.
– Браун! Сейчас отстраню от урока и влеплю двойку! – Тимур Маркевич заметил учеников, медленно следующих за Максимом.
Они могли пробежать мимо Макса и продолжить бег на том же уровне, что бежит первый, но они смеялись и уже почти шли.
– Делимся на две команды, – Тимур Маркевич передал мяч Роме, тому, кто играл в волейбол лучше всех и практически всегда выбирал себя капитаном.
Двое вышли вперёд, наш Рома и парень из 10 «Г».
Слава взял скакалку из подсобки и побежал за Марией, размахивая шнуром над головой. Она убегала от него, но при этом глупо улыбалась. Вероника пыталась запрыгнуть Максу на спину, но он её скидывал, и она обиженно топала ногами. Петя свистел Зое в ухо, и та бесилась, отчего парень истерично ржал. Соня сидела на скамейке рядом с Митей, завязывающим шнурки, и рассматривала свои пальцы. Остальные разговаривали между собой громко, точно бы хотели перекричать другого.
Зоопарк.
– Я беру в команду весь свой класс, кроме Лизы и Никиты, – заорал парень из параллели. Все замолчали, отвлекаясь на него.
– Ну раз так, то я беру всех, кроме Лики, – Рома с неприязнью посмотрел на меня.
Я плохо играла, боялась получить мячиком по лицу и, вместо того чтобы отбивать, убегала от летящего мяча, подставляя этим свою команду.
– Тогда у тебя недостающее количество участников.
Лиза и Никита перешли в нашу команду, но всё равно не хватало как раз одного человека. В 10 «Г» больше учеников, чем в моём 10 «Л».
Я встала в команду Ромы и простонала в возмущении. Если бы заболел или не принёс форму один из учеников их класса, мне не пришлось бы стоять в самом конце, надеясь, что мячик будут отбивать раньше, чем он долетит до меня.
– Начали!
Рома подбросил мячик и отбил его двумя ладонями. Мяч прокрутился и полетел за сетку. Девочка, с другой команды, прыгнула и ударила по нему сложенными в замок руками.
Я стояла и наблюдала за игрой в самом конце зала. Пока мне всё очень нравилось.
Света упала на колени, успев коснуться мяча руками, но тот всё равно влетел в сетку.
Свисток означал один бал в копилку противников.
Игра продолжилась, мяч летал то к нашей команде, то к их. До звонка оставалось пятнадцать минут, а я ещё ни разу не отбила, и мячик до меня не долетал, его перехватывали быстрее. Я смотрела за игрой других, надеясь, что всё так и продолжится.
Но у судьбы оказались другие планы.
Я не заметила, как два парня из команды противников пошептались между собой. Один кивнул другому и побежал в сторону нашей команды, а второй парень подкинул мяч и ударил по нему рукой, и он мигом полетел в меня.
Я подняла руку, готовясь к удару, напряглась, но удар по мячу оказался слишком сильным. Мяч быстро прокручивался в воздухе, я испугалась, сделала шаг назад, но чьи-то руки толкнули меня со спины, и мяч прилетел мне в живот.
От внезапной боли, пронзившей все органы, я сложилась вдвое. Дыхание спёрло, я захрипела, начиная задыхаться. Я замахала руками, пытаясь удержать равновесие и не упасть.
Тимур Маркевич остановил игру и подошёл к парню, что толкнул меня.
Мария подбежала ко мне и начала расспрашивать о самочувствии, одновременно поглаживая по спине.
Спустя несколько минут я смогла вздохнуть и унять боль. Я выпрямилась, но продолжила поглаживать живот.
Я моргнула, чтобы перед глазами пропали золотистые точки, и, никак не ожидала увидеть, вернув зрению чёткость, Максима рядом с тем, кто, по-видимому, толкнул меня.
– Тебе совсем не хочется жевать всеми зубами? Ты о чём думал, когда толкал её?
Я таращилась на Максима, защищавшего меня. Может, он узнал, что я девушка его брата и теперь всё изменится?
– Эй, расслабься. Мы видели, как ты издевался над замухрышкой, а сейчас тип справедливый такой? – рядом с парнем встал его одноклассник – тот, что бросил в меня мяч.
Учитель ушёл за классным руководителем 10 «Г» и оставил учеников в зале. Два класса разделилось уже не на команды, а на «районы».
– Вот именно, это делаю Я, – Максим подозвал меня рукой, чтобы я встала к нему.
Подошла я не сразу, но он снова замахал мне, и я оторвалась от пола. Я не вникала, что происходило, делала всё на автомате.
– Извиняйтесь, – невозмутимо сказал Макс и отошёл, оставляя меня перед двумя парнями.
Никто не лез. Все наблюдали, даже не перешёптывались. Для них это развлечение, и разборки точно интереснее физкультуры.
Я рассматривала кроссовки парней, потом переходила на свои кеды, не осмеливаясь поднять взгляд. В висках давило, в горле першило, но я не кашляла – сдерживалась. Поведение Брауна противоестественное, особенно после всех его угроз.
– Мы не будем перед ней извиняться!
Изо рта Максима вырвался гортанный рык, и он внезапно сорвался с места, на бегу толкая парня ладонями в грудь.
Девчонки закричали, парни вздрогнули, подготавливаясь к защите друзей.
Я неосознанно подалась вперёд, открывая рот, но не произнося ни звука.
– Что тут происходит? Максим!
Тимур Маркевич подбежал к Брауну, сидевшему на своём сопернике и готовившемуся к удару в его лицо кулаком. Мужские волосатые руки оттащили Макса за шкирку и оттолкнули. Максим отлетел, пошатнулся, но на ногах устоял. Браун не разжимал кулаки, не поправлял задранную футболку, чтобы скрыть кусочек голой кожи, он, как разгоревшееся пламя, испепелял взглядом поднимающегося с пола врага.
Я стояла потрясённая поступком Макса, не в силах пошевелиться, или хотя бы моргнуть. Максим Браун почти подрался из-за меня.
Двух парней из параллели увели к директору, а Максима решили пощадить: Тимур Маркевич похвалил Брауна за защиту одноклассницы, но попросил в следующий раз, которого я, надеюсь, не будет – решать словами, а не кулаками.
Все оставшиеся уроки Максим меня не трогал, и я с ним не говорила. Он вёл себя как обычно – шутил, язвил, хамил, флиртовал с девчонками – затыкался, только когда начинался урок, и то ненадолго. Его было слишком много, он будто бы заполнял класс собой, не давая другим подвинуть его в неиссякаемой энергии, силе и уверенности в себе.

Я задержалась на обществознании. Мария ушла на улицу и там ждала меня, чтобы мы сходили за подарками братьям.
Я вышла из класса и Браун за мной. Остановилась, а он прошёл мимо, не взглянув, словно я не стояла совсем одна.
Последние уроки он ничего не говорил и не делал мне из-за пощёчины, и всё так же не комментировал свой сегодняшний поступок. Я окликнула его, но он сделал вид, что не услышал. Тогда мне пришлось догнать его и поравняться с неспешным шагом.
Да, я рисковала наткнуться на внутреннего зверя Макса, но моё любопытство взяло верх над здравым смыслом. Вдруг он уже узнал о моих отношениях с Мишей, и это поменяет всё, – либо в хорошую сторону, либо в худшую. Не мог же Макс просто так не бить – а защищать?
Логика покинула мир, в тот же миг, как Макс взбесился на других из-за меня в спортивном зале. Я впервые увидела в нём нормального парня.
Его бежевая толстовка расстёгнута наполовину, под ней ничего нет. Волосы влажные, прямые, значит, он мылся в школьном душе после физкультуры. Я со всей силой духа пыталась не смотреть на его накаченную, на вид твёрдую грудь, но дух покидал моё тело, и взор всё же падал на смуглую, блестящую кожу.
– Спасибо тебе… – неловко начала я, нервно поглаживая свои джинсы.
– Не зазнавайся. Я сделал это, потому что ты моя одноклассница, – Макс ускорил шаг. – Но то, что ты ударила меня, я не забыл, – он оставил меня позади.
Я ещё стояла и смотрела ему в спину. Максим убрал руки в карманы, размял шею, покосился на меня через плечо, впиваясь взглядом цвета молочного, сладкого шоколада в мои глаза. Мысли закружились, потеплело, будто я сделала большой глоток алкоголя. Максим прикрыл глаза, но вновь широко раскрыл их, и тут мурашки защекотали мою кожу, и я глубоко вздохнула, сохраняя хоть малость сознания.
Максим отвернулся, зашёл за угол, и я сглотнула, наконец облегчённо выдыхая.
Какое-то странная, необъяснимая, удивительная дрожь скакала по коже, и такую я ощущала лишь рядом с братом своего парня. Она появлялась, когда Макс смотрел на меня ничего не говоря, и пропадала, когда он отворачивался.
До сегодняшнего дня я свято верила, что это дрожь ненависти.
Но я уловила что-то ещё.

Я отдышалась, подождала минут пять, чтобы больше не сталкиваться с Брауном, и пошла на улицу к Марии. Она, облокотившись об перила, рассматривала свой новый браслет в виде перьев попугая.
– Появились идеи по поводу подарка? – Мария подняла на меня глаза и отошла от перил.
– Миша говорил, что его ноутбук нагревается. Я прочла в интернете, что помочь может охлаждающая подставка.
– Отличная идея.
Мария спустилась по лестнице вприпрыжку, я за ней.
Родители выдавали мне деньги каждый месяц. И я сама распоряжалась ими, но если тратила больше, чем давали, могла не рассчитывать на деньги до нового месяца.
Приучали к взрослой жизни.
– Интересно, почему Макс разозлился на того, кто тебя толкнул.
– Не знаю, но он сказал мне что-то типа: «Ты моя одноклассница, я тебя защитил, но за пощёчину не простил», – с издёвкой сымитировала Брауна. – И как это понимать?
Когда Макс уронил парня с параллели на спину и завёл руку, сложив ладонь в кулак, я даже забыла о боли в животе. Изумление оказалось сильнее остальных чувств.
– Все шептались, что кукловод не любит, когда трогают его игрушки.
– А то, что раньше меня травили все кому не лень, и он смеялся вместе с ними, никого не волновало? Тогда что произошло сейчас? – с трудом не перешла на крик, но вздохнула и не закричала.
– Кто знает, что у Брауна в голове…
– Только сам Браун, для остальных он выстроил оборону.
Мы сходили в магазин электроники, и я купила универсальную подставку для ноутбука, потом зашли в лавку подарков и попросили красиво и празднично завернуть её.
Я держала синий блестящий пакет за верёвочки и прокручивала в голове версии подарка для Максима.
– Мяч футбольный? – предложила Мария, проходя мимо магазина спорттоваров.
– Зачем ему?
– Он, когда мы встречались, по выходным ходил на поле и играл с ребятами в футбол. Своего мяча у него не было, и я спросила: «Что же ты не купишь его сам? Ведь хозяин мяча уходит, и все расходятся».
– Что он ответил?
Я остановилась у магазина.
Если сейчас Мария ответит так, что Максу, правда, нужен именно такой подарок, то мы зайдём и купим его. Хотя на сегодня мне хватило и мячей, и игр… и Максима тоже.
– Что-то типа: «Я брал мяч Миши, но он порвался. А покупать самому слишком скучно».
– По его логике, чужое лучше, чем своё? – улыбка неспешно растянулась на лице. Похоже на Брауна.
– Если ты подаришь ему –  выбирал не он, покупал тоже. Значит, это не скучно, – Мария открыла передо мной дверь в магазин спортивных товаров и подмигнула. Ну не понравится Максиму, да и ладно, зато с Марией время провели.
Внутри магазина пахло резиной. На стенах висели прогибающиеся, опасные полки с коньками и роликами разных размеров. Продавцы помогали покупателям выбрать товар – это и беговые дорожки, и одежда для сноуборда, лыжи, снаряжения. Мария заметила мячи в первом зале, во втором находился магазин низкокалорийных продуктов.
В корзине лежали обычные мячики: чёрные, белые, серо-голубые в полоску. Всё не подходило для такого, как Максим: непостоянного, активного, яркого как личность.
Мария доставала мячи по очереди, но я отрицательно качала головой. Мне ничего не нравилось, они слишком простые, обычные. И вот мы собирались пойти на выход, разочарованные скудным выбором, как я увидела в руках ребёнка мяч, запавший мне в душу: черно-зелёный, с большой сиреневой звездой и красными потёками, похожими на кровь.
Мария покопалась в корзине ещё раз, но досадливо качнула головой.
Такой мяч продавался в одном экземпляре и был он у того толстого мальчика.
– Извини, а можно мне взять этот мяч, нам с подругой он безумно нравится, – мягко попросила я мальчика, стоящего рядом с мамой, стараясь говорить убедительнее, почти плача.
– Не-а, он мой.
– Он пока не твой, мама тебе его ещё не купила, – я потянула руки к круглой цели, но пухленькие ручонки прижали мяч к себе.
– Девушки, не приставайте к моему сыну, – высокая женщина обняла мальчишку за плечи.
– Нашему другу исполняется восемнадцать, он фанат футбола, нам нужен именно этот мяч, – сказала Мария как можно спокойнее, но с раздражением.
– Пойдём на кассу, – женщина подтолкнула сына к очереди. Мы встали за ними и стали думать, что же нам делать.
Отбирать у ребёнка плохо, но очень нужно, тем более, когда такой идеальный подарок в метре от нас.
– Я выхвачу мяч из его рук, – шёпотом произнесла Мария, чтобы услышала только я.
– За тобой погонится охрана, – взволнованно пробормотала я, склоняясь к уху подруги.
– Ты дослушай. Ищи сейчас нужную сумму. Как только мяч будет у меня – ты кинешь деньги на прилавок, и останется всего лишь убежать под слёзы пацана.
– Я не знаю его стоимость, – я встала на цыпочки и заглянула через плечо мальчика, выискивая взглядом ценник на мяче.
– У тебя сколько денег?
– Три тысячи.
Осталось два человека в очереди. Мы близки к тому, чтобы лишиться самого эффектного, потрясающего мячика.
– Достань все деньги. Думаю, мячик стоит дешевле. Кассир пробьёт будущий подарок Макса, скажет сумму, я вырву мяч или украду его с прилавка, а ты спокойно отсчитаешь бумажки и расплатишься.
– Я начну паниковать и не смогу быстро оплатить.
Я нервничала. Пульс ускорялся, появлялась боль в солнечном сплетении.
– Неважно сколько потребуется времени, – Мария заговорила быстрее. Остался один человек перед матерью и сыном. – Важно то, что, когда охранник остановит меня, ты уже отдашь деньги и к нам не придраться.
– Отберут у нас этот мяч и вернут маме ребёнка, – я мыслила всё пессимистичнее, каждый шаг усиливал панику.
– Либо мы делаем это, либо покупаем обычный белый мяч, – Мария погладила меня ладонью по плечу и встала рядом с ребёнком, а я подошла к матери, попутно доставая деньги.
Сердце кололо, пот стекал с лица, руки тряслись, купюры мялись в ладонях.
Мальчик протянул мяч продавцу, парень с косынкой на голове взял его в руки. Мария на медленном старте, и я тоже.
Кассир назвал сумму и отдал мячик ребёнку в руки, но он в них не попал: Мария схватила мяч двумя руками, и громко извиняясь на весь магазин, убежала к выходу. Я, запаниковав, кинула все деньги, что у меня были, на прилавок, и выбежала вместе с Марией на улицу. Мы ещё долго неслись \ с мячом и смеялись, задыхаясь от хохота и бега. За нами никто не гнался, но мы не останавливались, адреналин хлестал, толкая бежать дальше.
– Это как отнять конфетку у ребёнка, – Мария остановилась и попыталась отдышаться, но закашляла.
– Мне так стыдно, – ком в груди разрастался, представляя, как этот мальчик расстроился.
– Скорее всего, такие мячики завезут в ближайшее время, а нам он нужен прямо сейчас, – Мария передала мне мяч, и я аккуратно забрала его в руки, снова рассматривая со всех сторон.
Я улыбнулась.
На свету мячик красиво переливался из чёрного в фиолетовый, а красные потёки то темнели, то светлели. Цвета менялись также быстро, как настроение Макса.
И всё это было ради него, хотя он этого не заслужил.
Из-за того, что Браун вступился за меня, помутнел рассудок, и я пошла почти на кражу.
И я перестала улыбаться, и Мария это заметила.
– Ты чего?
– Почему мы вообще подумали, какой мяч покорит Максима?
– Он реально классный, я уже принципиально захотела такой же, даже если не для себя, – Мария вынула из рюкзака сок и передала мне.
Я смочила горло ананасовой жидкостью и отдала картонную коробочку.
– Мне всё равно очень стыдно…
– Расскажи завтра, понравятся им подарки или нет.
Мы сходили ещё раз в лавку подарков и упаковали мяч, а оттуда разошлись по домам. Пришлось взять у Марии в долг на упаковочную бумагу, но это того стоило. Надеюсь, стоило.
Уже завтра Максим узнает обо мне кое-что новое. То, что скорее всего ему очень не понравится.

На моей кровати развалилась кошка, и я прилегла рядом с ней, укладывая ладонь на мягкое брюшко. Кира замурлыкала.
Я поступила так неправильно, и для кого? Для Максима Брауна!
Кире надоело, что я её глажу, она расцарапала мою руку и убежала в коридор. Я закрыла за ней дверь и позвонила Мише.
Как я привыкла делать: чувствуя, что мои мысли заполняются Максом больше, чем может быть при ненависти, звонила Мише, чтобы его вкрадчивый, негромкий голос выбил из меня всю дурь.
Гудки прервались, послышалось шипение.
– Ты ни разу не позвонил мне, что-то случилось?
– Извини, сегодня такой напряжённый день. Сначала в школе завалили, потом родители увидели у Максима фингал и не разрешали ему никуда уходить, пока он не сознается, с кем опять подрался. Да ещё и дома он не ночевал.
– Видела его фонарь, – хихикнула я, и Миша издал вопросительное «хм». – Это ужасно… – соврала я.
– Ты, наверное, переживала, ещё раз извини. Я собирался позвонить тебе чуть позже.
– Всё нормально. Я как раз была занята.
Занята почти воровством для твоего брата-близнеца…
– Готова к завтрашнему дню? Любимая девушка именинника!
– Можно сказать, готова. Слушай, не говори, что я твоя девушка. Может, просто назовёмся друзьями?
Уговаривать Мишу смысла уже нет, он категорично относился к моим уговорам не рассказывать о наших отношениях, но попытаться в последний раз я должна была.
И, конечно же, мимо.
– Мы же договорились, – глухой звук, кажется, Миша ударил ладонью по столу.
Беззвучный стон выбрался из горла вместе с выдохом. Он не считался с моим желанием сохранить наши отношения в тайне. Я не считалась с его желанием поведать обо мне всем… Мы друг друга стоили.
– Тогда завтра увидимся? Я люблю тебя.
– И я тебя люблю, дорогая.
Я сбросила звонок и положила пакеты с подарками рядом с дверью, чтобы не забыть.
Завтра я буду просто в панике, в ней я могу забыть даже одеться.

Глава 9
Девушка его брата

Мама сделала мне причёску, руководствуясь инструкцией из интернета. Завитые крупными локонами пряди спадали на плечи, ободок из волос, сплетённых в косу, обрамлял лицо. В яремной ямке блестела страза, придававшая шее изящную длину.
Объёмная тушь увеличила глаза, делая их более чистыми и яркими. Чёрно-белое платье прекрасно смотрелось с образом юной леди.
Я выбежала с двумя пакетами на улицу. Во дворе стоял лимузин, Миша открыл мне дверь и пригласил внутрь. Я на миг остановилась, увидев внутри его гостей. Я робко кивнула и села рядом с девочкой, у которой из волос собран огромный бант, зафиксированный на макушке.
Я ни разу не спрашивала у Миши общался ли он с девчонками в школе. И сейчас заметила, что в машине три девушки, не считая меня.
– Ты Лика? – обратилась ко мне та, что сидела рядом. Все присутствующие обернулись, начиная бесстыдно рассматривать моё лицо.
Я и так нервничала, предчувствуя реакцию Максима на новость Миши, и общаться с незнакомцами, сидя в тесноте, мне сейчас не хотелось. Я пыталась придумать, как объясниться с Максом, если он начнёт высказывать своё мнение. Либо я снова ударю его, даже не ожидая, либо убегу в страхе. Казалось, середины нет.
– Да… – нетвёрдо ответила я и поставила пакеты между ног.
Меня уколола ревность. Почему именно этих девочек позвал Миша? В каких они отношениях? Все три выглядели ухожено и буквально притягивали взор.
– Ясно, – и это всё, что сказала мне девушка, потом она улыбнулась своим знакомым и больше ко мне не поворачивалась.
Я ждала Мишу, он стоял с моими родителями и жестикулировал, что-то им рассказывая. Синий костюм на нём смотрелся чуждо, а галстук, плотно завязанный на шее, вообще старил его.
Именинник, пригнувшись, вошёл в машину и попросил девушку подвинуться, чтобы сесть рядом со мной. Миша коснулся моей щеки прохладными пальцами и повернулся к друзьям. Я хотела улыбнуться, но губы остались плотно сжатыми без намёка на улыбку.
– Следующая остановка – мой дом.
Водитель завёл машину, двигатель зашумел, и мы тронулись вперёд.
Одноклассники Миши общались на свои темы и хихикали. В основном они говорили о школьных кружках, уроках и погоде за окном.
Миша обнимал меня одной рукой за плечо. Я чувствовала себя отстранённо, не вписывающийся к ним.
Я не из их компании, и не хотела бы дружить с кем-то из этих людей. Вряд ли хоть один из них будет воровать у ребёнка мяч ради того, кто издевается над ними.
Лимузин подъехал к двухэтажному дому, стоящему позади пятиэтажных.
Участок ограждён высоким забором. Ворота и калитка открыты. Перед домом декоративными кирпичиками уложена тропа, ведущая к входу. Над массивными дверьми гирлянда-растяжка: «Миша и Максим, с днём рождения!» Садовые фонарики хаотично воткнуты на полянке по обе стороны от дорожки.
По очереди все выбрались из лимузина и поспешили в дом. Я вышла предпоследняя, размялась и поплелась за всеми внутрь.
Я вдохнула сладкий запах выпечки, аккуратно уложенной на прозрачные тарелки, стоящие в центре длинного праздничного стола. В доме уже слонялись люди, скорее всего, это приглашённые Максом: никаких костюмов, аккуратных причёсок и лживых улыбок. Несколько моих одноклассников стояли с бокалами шампанского в руках и переговаривались между собой.
Гостиная большая, но не огромная. Много закрытых дверей, диван у стены и несколько маленьких столиков с выпивкой, поодаль от главного стола.
В самом дальнем углу лестница, ведущая на второй этаж. На потолке люстра в виде бутона розы, ярко освещающая гостиную. Слева от лестницы кухня, оттуда выходили официанты с бутылками и тарелками с едой.
В конце стояли столы для подарков: один подписан именем моего Миши, а второй – именем невменяемого.
На столе Максима уже лежали яркие коробки и пакеты, а на Мишином подарки стали появляться, как только его гости с лимузина прошли к нему.
Я, нервничая, не заметила, какие большие коробки у Мишиных гостей
Мой пакет и их подарки – это как слон и муха. Подарок от меня не слон.
– Миша, можно тебя? – я взяла его за локоть, напоминая о своём присутствии.
– Прошу меня простить, – сказал Миша гостям, отходя от них. Он освободил локоть, скидывая мою руку.
– С днём рождения, любимый, я рада провести этот день с тобой, – я протянула ему пакет. Пальцы дрожали, и я напрягла бицепсы, чтобы мой тремор никто не заметил, тем более Миша.
Он посмотрел на подарочный пакет, но не взял его.
Я стояла с вытянутой рукой, пока не поняла, что Миша брать подарок не собирается.
– Спасибо, дорогая, – он легонько поцеловал меня в губы. – Положи, пожалуйста, туда, – он указал на стол и с именем «Миша».
– Но…
– Обязательно посмотрю, но будет неправильным, если я открою твой подарок, а другие будут ждать своей очереди.
– Я понимаю.
На самом деле, я не понимала. Я его девушка и неправильно тут то, что мой подарок будет лежать среди других. Непримечательный и одинокий.
Пришлось идти к столу Миши, радуясь, что всё ещё не наткнулась на Максима. Его гости шатались по дому, ища, чтобы выпить кроме шампанского и вина.
Я положила Мишин подарок в общую кучу и посмотрела на стол Макса. Обернулась, чтобы проверить, видит ли меня кто, как заметила второго именинника.
Завертела головой, пытаясь обдумать, как незаметно оставить подарок для Максима, и, не придумав ничего лучшего, кинула пакет с мячом на его стол. Мяч, завёрнутый в упаковочную бумагу, вдруг выкатился из пакета и покатился по чужим коробкам. Мяч упал мне под ноги.
Глянцевая бумага засверкала под светом лапочки, что висела над моей головой, и привлекла внимания других.
«Успокойся, сейчас же», – скомандовала я себе, выпрямляя спину, будто ничего не произошло, и я не напугана до смерти.
Максим стремительно повернул голову, замечая движения около своего стола.
Через секунду он встал напротив и уставился на меня.
– Я тебя не звал, ты что тут делаешь? – он провёл кончиками пальцев по растущей щетине. Не видела, чтобы он позволял вырастать волоскам больше, чем на миллиметр.
Я наклонилась и подняла мяч, а затем передала его Максиму, пылая от стыда.
– Я тут… Меня Миша пригласил, – я застучала по бедру ладонью. Мой взгляд забегал по залу, но из-за тревоги всё объединилось в кляксу.
– Откуда ты знаешь моего брата?
Он забрал подарок из моих рук, я опустила глаза к его пальцам. Он завертел мяч в упаковке, пока не понимая, что под бумагой.
Кончики его пальцев заскользили по бумаге, неторопливо, чуть резко, взгляд тоже будто ласкал одёжку мячика. По моей спине пробежала дрожь, я почувствовала себя такой беспомощной, увлечённой его движениями.
Низ живота свело спазмом, я сделала вдох, но он оборвался, когда Браун поднял взор на меня, останавливая сексуальные движения пальцев.
– С днём рождения. Это вот тебе… – выдавила я, выдыхая то, что успела вдохнуть.
Максим разорвал упаковку и превратил её в шарик. Сначала он так нежно обращался с ней, а потом раз, и смял. Раздавил, как чужое сердце.
– Ты не попросишь положить подарок к остальным? – я кивнула в сторону стола.
– Зачем? Ты же сама мне дала его, – беззаботно ответил Макс и добрался до того, что скрывалось под бумагой. – Мячик?
– Понимаю, это плохой выбор…
Нас отвлёк стук вилки по бокалу и голос Миши, ворвавшийся в недавно созданное затишье.
– Лика, ты где? Подойди ко мне, пожалуйста.
Глазами Миша начал искать меня в толпе.
Я поняла, что это тот самый момент, когда я окажусь перед незнакомцами и врагами. Момент, когда Макс узнает то, что я скрывала много месяцев, и полагала, что смогу делать это всю жизнь.
Максим узнает правду, после которой не оставит меня в покое НИ-КО-ГДА.
Я прошла мимо Макса и расступившихся людей. Моё смущение горело румянцем на лице. Непослушные ноги подгибались, и меня шатало из стороны в сторону.
Я встала около улыбающегося Миши.
– Многие слышали о моей девушке, и пора представить её вам. Лика, моя любимая и прекрасная дама сердца.
Я сглотнула собравшееся волнение в виде колючего комка в горле и улыбнулась.
Миша завёл руку мне за спину и подтолкнул к себе, чтобы наши губы оказались друг на друге.
Я не готова целоваться при всех, тем более при Максиме, что так и стоял на том месте, откуда я ушла, и пожирал нас взглядом, но ничего не могла поделать. Не отталкивать же Мишу, крича, что я умру от стыда, если он не прекратит выставлять меня подобно музейному экспонату.
Неохотно, но я приоткрыла рот, и мы начали целоваться под смех и свист присутствующих.
Не выдержав, я прервала наш показательный поцелуй и отошла.
– Спасибо, я пойду попью, хорошо?
– Конечно, я скоро подойду к тебе.
Миша не сдвинулся, оставаясь в компании трёх парней. Все вели себя тихо, и только гости Макса весело ржали где-то у стола.
Я пошла к дальней стене, но не дошла…
– Отойдём, – Максим потянул меня за предплечье и грубо затянул в какую-то комнату. Он толкнул дверь ногой, оставляя нас наедине. Полоса света из гостиной разрывала тьму.
Беспокоясь о том, что Макс собирался сделать, я держалась ближе к выходу.
Браун встал передо мной.
Сердце яростно заколотилось, пульс почувствовался ровно там, где крепилась страза.
– Я знал, что у брата есть девушка. Но ты?ы?ы?ы?ы?ы?ы?ы, – издевательски протянул он. – Теперь я сильно разочарован в Мише.
– Отвали от меня, пожалуйста, – сердито прорычала я, не отрывая глаз от его суженых зрачков. В тусклом свете всё равно видны его глаза, их необычно глянцевый цвет.
– Если он ещё и спал с тобой… то окажется самым большим неудачником, – он засмеялся. Его грудь от смеха затряслась, кадык взлетел. Он прикрыл глаза, а я свои отвела в сторону.
– Не твоё дело!
Повернулась к двери, спеша выйти, но Макс схватил меня за локоть и резко потянул на себя.
– Что ещё тебе от меня нужно?
Я раскинула руки в стороны, утыкаясь ногтями в стену. Сложно оставаться невозмутимой рядом с Максимом в полутьме, скрытой от других гостей.
Максим поставил меня перед собой, как мы и стояли до моего несостоявшегося побега.
– Злая такая, братишка плохо удовлетворяет?
– Макс!
– Мы близнецы, а значит, он не мог оставить тебя неудовлетворённой, – с насмешкой произнёс, прикусывая щёку изнутри. Ямочка на щеке визуально углубилась.
– Не сравнивай брата с собой. Он намного, намного лучше тебя!
– Уверена?
Максим схватился за ремень на брюках и принялся расстёгивать бляшку, а расстегнув до конца, он потянул штаны вниз, прихватывая тёмно-фиолетовые боксёры.
– Посмотри сюда.
Максим стоял передо мной без штанов, а я, с расширенными глазами и приоткрытым ртом, застыла на месте.
Я смотрела ему в глаза. Но всё равно видела очертания члена. Я старалась не опускать глаза, даже закрывала веки, но всё же случайно бросала мимолётный взгляд на член, очерченный выпуклыми венами.
– Я уверен, у Миши размер поменьше. И теперь, рядом с ним, ты будешь вспоминать мои слова, Мэйс, – он всё так же расслабленно стоял с опущенными штанами. Безнравственно говоря какую-то чушь.
Он моя язва, не проходящая и разрастающаяся язва.
– Не буду, ведь у твоего брата БОЛЬШЕ, – я засмеялась, схватилась за боковую часть двери, потянула на себя и стремительно выскочила в гостиную.
Макс не побежал за мной. Я не проследила, через сколько после меня он вышел, и надеялась, что никто не видел, что мы были там вдвоём.
Он псих.
Первое воспоминание об органе мужчины будет посвящено Максиму.
Всё происходящее со мной казалось бредом.
Я налила себе шампанского, наблюдая за Мишей. Он, несколько парней и две девчонки, стояли в зоне дегустации вин.
Миша взял бокал за ножку, медленно покрутил рукой, рассмотрел красную плескающуюся жидкость, понюхал, поднёс стекло к губам, влил спиртное в себя – совсем каплю – посмаковал и выплюнул в специальное железное ведёрко.
Сказал свой вердикт и налил вино девушке слева от себя. Она повторила то же самое, что делал Миша, и радостно согласилась с его выводами.
Мне надоело стоять одной и бегать из угла в угол, избегая Макса, общающегося со своими гостями, и я подошла к Мише. Он налил мне вина, и я несколькими глотками выпила всё содержимое, и тут выражение его лица сменилось на возмущённое.
– Милая, это для дегустации, если хочешь выпить, то тебе нужно к общему столу.
Я ощутила к Мише странные чувства, это не похоже на ненависть, скорее неприятное открытие его истинного характера: занудство, вредность и зависимость от правильных действий – правильных, как казалось ему.
– За общим столом гости Максима, а пригласил меня ты, – рассерженно произнесла я, внимательно разглядывая его блестящие от вина губы.
– Я обидел тебя? – Миша обнял меня и прижал к себе. Сейчас он опять стал тем, с кем я находилась в отношениях год.
Не прекращая, я чувствовала, что за мной следят шоколадные глаза. Я знала, знала, что он готовит новый план. Только бы замысел Макса не коснулся Миши.
– Ты даже не посмотрел мой подарок, – разочарованно сказала в шею Миши. Его кожа ничем не пахла, но костюм вонял химчисткой.
– Посмотрю.
Не угадала с подарками ни для одного из братьев, и раз так вышло, я должна просто смириться, а не пытаться думать, что лучше было бы для них выбрать.
– Рады видеть вас на дне рождении наших сыновей.
В середину зала прошли родители Миши и Максима. Гости окружили их, а братья подошли к маме с папой.
Официанты убрали выпечку, пустые бутылки из-под шампанского, вина и сока, и принесли горячие блюда, затем пошли за стульями и расставили их у стола.
– Наши сыновья стали совершеннолетними и подарки для них должны быть соответствующими.
У отца Миши и Максима карие глаза, а у матери бирюзовые, но уже не такие яркие, как у Миши. Отец выше жены на голову, она красивая и статная женщина.
Я отошла, чтобы пропустить официанта с большим тортом на телеге. Его подвезли к Браунам младшим, и все присутствующие закричали:
– С днём рождения!
На торте 36 свечей. Два брата под крики надули щёки и выпустили воздух на огоньки, со второго раза они всё задули и гости захлопали в ладоши.
Отец передал двум сыновьям по белой коробочке, обвязанных ленточками: у Миши жёлтая лента, у Максима коричневая.
Братья одновременно открыли крышки и ахнули не только они, но ещё и гости, завидев ключи от машин.
– Получите права и машины ваши, – торжествующе сказала мама в красивом бордовом платье.
Отец братьев знаменитый повар –  он снимается в передачах о готовке, и работает в шикарном ресторане. Денег в их семье предостаточно, но я об этом не задумывалась. Миша и Максим жили как обычные дети, ещё и работали, и не выпендривались статусом отца.
– Спасибо, – близнецы заключили в объятья родителей, и они, смеясь, приняли их.
Сейчас Максим хороший сын и обычный парень, а не бешеный зверь, каким я его постоянно видела. И не тот, кто запросто показывает свой член, даже не стесняясь. А Миша, как всегда – или я так думала – добрый, вежливый и в хорошем настроении.
– Мама, папа, я обещал познакомить вас с Ликой, она тут, – со всей важностью в голосе проговорил Миша, глядя мне в глаза из-под бровей.
Ну нет, он шутит? На нас опять все повернулись. Мои одноклассники уже подшучивали над ним и заливались смехом.
Я подошла к родителям Браунов. Лицо пылало так, что жар не спадал и под кондиционерами.
– Здравствуйте, – выдавила я, рассматривая туфли мамы братьев. Они блестящие, на высоком каблуке, вообще такие интересные, что никуда больше смотреть не хотелось.
– Привет, мы видели тебя на фотографиях Максима. Ты его одноклассница, да? – я всё же подняла глаза на женщину. Её взгляд добрый, но серьёзный, смотреть в её глаза непросто. Она оценивала, наверное, думала, подхожу ли я для её умного, обаятельного сына Миши.
– На общих фотографиях класса, – оправдался Максим, поправляя маму, будто её слова – это что-то запредельно ненормальное.
– Рады познакомиться с тобой, – женщина положила руку на моё плечо и легонько сжала пальцами, но не по злому, наоборот, по родному. И я не выдержала, снова опустила голову, замечая красивый коралловый цвет её ногтей.
Смотрины проходили удачно, и Миша одобрительно лыбился.
– Все за стол, – скомандовал хозяин дома и все снова зашумели, засмеялись, заговорили.
Со скрипом подвинув стулья по дорогущему паркету, тридцать человек уселись на места.
Именинники сели во главе стола. Миша взял салфетку и положил на колени, и, с предупреждением, что и я должна сделать так же, кивнул мне. Только сегодня, даже если у него и день рождения, я так делать не буду. Слишком много внимания, тем более от моих знакомых.
Максим ничего на себя не клал и переместил вилки с ложками так, как было удобнее для него, а не по этикету. Миша с презрением посмотрел на брата, но тот только улыбнулся, дразня девчонок ямочкой на левой щеке.
Я ковыряла румяную корочку курицы, и иногда поднимала голову, чтобы посмотреть на Мишу. Он, не переставая, общался со своими гостями и смеялся. Главное, что ему весело.
Бывало, я натыкалась на взгляд Максима, но не вдумывалась, что он означал. Мне не до него.
Многие стали расходиться, набив живот вкусной едой, и я решила тоже уйти под шумок.
Последний раз посмотрела на свой подарок для Миши в кучке других и вышла на улицу.
Подарок Максима среди других я не заметила. Поди, уже выкинул.
На улице погода не испортилась, было тепло, светло и свежо. Птицы летали с ветки на ветку, коты истошно орали у подъездов. Я расстроенно шагала домой.
Под подол платья попадал тёплый ветерок и подталкивал поторапливаться.
– Лика, постой! – окликнул меня Миша и мгновенно подбежал. – Ты куда?
Остановилась, посмотрела на него, расстраиваясь ещё сильнее. Бирюзу его глаз красиво осветили лучи солнца.
Мои глаза увлажнились, но я моргнула, и всё прошло. Ужасный день, как я и предполагала.
Я выдавила из себя улыбку.
– Устала и решила пойти домой.
– Я тебя всё же обидел… – уверенно промолвил он, утомлённо проводя ладонью по лицу.
– Ты совсем не обращал на меня внимания. Представлял меня как девушку, а потом общался со всеми, кроме меня, – голос без моего контроля становился к концу слов громче.
– Пожалуйста, не кричи, – он покачал головой и приложил указательный палец к губам.
– Неприлично?
Миша посмотрел по сторонам. Люди обходили нас на тесном тротуаре.
– Не хорошо, когда люди слушают чужие ссоры.
– Оставлять свою девушку, Миша, тоже не хорошо!
Он дёрнулся, как будто я замахнулась, собираясь ударить его. Для него и есть удар такие слова, что он поступает неправильно. Что оплошал.
– Ты права, мой поступок ужасен. Пойдём обратно, я исправлюсь, – Миша протянул мне руку. Несколько минут я смотрела на его длинные пальцы, но всё же положила свою ладонь в его, и мы вернулись.
В доме включили музыку и оставили приглушённый свет. Гости кружились в центре зала. Кто был одинок –  стоял у стены или ел.
Я прошлась взглядом по всем лицам, но не заметила Максима.
Невольно я почувствовала странное разочарование.
Меня затянуло в самую глубину досады. И несколько секунд я не могла дышать.
Миша встал передо мной на колено и вытянул руку. Я плавно опустила на него глаза, и сразу вцепилась за его пиджак и потянула, чтобы он поднялся.
– Я приглашаю тебя на танец.
Я вложила свою руку в Мишину, и он выпрямился, переставая держать меня в неловком положении. Гости разошлись и пропустили нас в середину гостиной, где меньше всего горело света и чувствовалась романтика.
Миша положил ладонь на мою спину, я сжала пальцами его плечи. Он сделал шаг влево, я за ним.
Несколько раз, наступив ему на ногу, я смогла словить его ритм, и теперь мы кружились по всему залу, смотря друг другу в глаза. Его глаза улыбались, мои ему в ответ. Наши тела двигались подобно танцу птиц. Немного нелепо, но всё же чудесно, изящно и искусно. И все пялились на нас, будто мы в клетке.
В помещение пробрался запах ванили, по нему я поняла, что Максим вернулся к гостям.
Но не только запах помог мне распознать его присутствие, а ещё взбешённое сердцебиение, вовсе не из-за танца и энергичных движений, а совсем по другой причине, которой быть не должно.
Миша остановил меня, и в знак благодарности за танец поцеловал в губы, незамедлительно углубляя поцелуй. Вдруг что-то заставило меня открыть глаза, и я мельком заметила, как Максим бокал за бокалом вливает в себя вино.
Вечер закончился громкими аплодисментами и поздравлениями.

В двенадцать ночи Миша позвонил мне. Похоже, всё ещё переживая за наши отношения.
– Ещё раз здравствуй, любимая, – ласково прозвучало приветствие в трубке телефона.
– Ты видел мой подарок? – осторожно поинтересовалась я, в очередной раз вспоминая забитый подарками стол.
– Да, ноутбук перестал нагреваться, – его голос был довольным, хорошо, что его день рождения прошёл как нужно.
– Рада слышать.
Я поправила подушку под спиной и улыбнулась. Нашла глазами фотографию Миши в позолоченной рамке, стоящую на компьютерном столе. На фото Миша держал руки на груди, расставив ноги. В тот день мы ходили в музей артиллерии и подустали, поэтому поза на фотографии больше подходила Максу, чем Мише.
– А Максим сегодня вышел играть во двор с мячом, что ты ему подарила, – с гордостью сообщил Миша.
Я угодила Максу?
Затаила дыхание, точнее сказать, оно само затаилось. Браун не выкинул мой подарок… мне стало очень приятно.
Приятнее, чем сладкое мороженое в летний жаркий день.
Приятнее, чем бегать босыми ногами по прохладной траве среди вкусно пахнущих цветов.
Приятнее, чем смотреть на звёзды.
– Правда?
Я постаралась сказать с безразличием, но внутри волновалась непонятная радость, неправильная, но такая настоящая, игривая и нежная.
– Цитирую его слова: «В самый разгар игры я заберу свой мячик и уйду домой».
Кладя руку на колотящееся сердце, я рассмеялась. Удар за ударом, и всё быстрее ощущалось биение сердца.
– В его стиле.
Мария не ошиблась: Максим расстраивался, когда хозяин мяча забирал важный атрибут для игры, и уходил. Поэтому он решил сделать так же, когда ход игры оказался в его руках.
– Ты подготовилась к школе?
– Да, капитан.
– Поднять паруса, полный вперёд спать!
– Вышла на курс, иду спать. Спокойной ночи!
Я уже потянулась к экрану, чтобы отключить звонок, но услышала вопрос Миши:
– Твой день рождения завтра… Я приду?
Поставила телефон на громкую связь, и отвернулась к окну.
– Мы же договаривались. Я не буду праздновать.
Мне хотелось, как Браунов, но у меня нет стольких друзей. Да и денег, чтобы организовать праздник.
В моём случае проще сделать вид, что дней рождений не существует.
– Очень жаль, что ты не позволяешь мне быть рядом с тобой в этот день.
– Прости, но будет здорово, если ты поймёшь меня… Ладно?
Миша втянул носом воздух. Он правильный, и раз обещал, должен выполнить мою просьбу.
Из-за этого разговора я перестала улыбаться.
Мы с Мишей такие разные, но так сильно влюблены друг в друга, что порой меня это пугало.
– Ладно. Тогда до понедельника.

Мой день рождения оказался таким, как я себе и представляла: в кругу родителей. А вечером с подарком пришла Мария: большие наушники со святящимися ушками. Да, я, похоже, никогда не буду чувствовать себя на восемнадцать.
Мария включила музыкальный канал, и мы до ночи завывали разные песни, пока мама не попросила уже замолчать и не выть. Миша звонил мне много раз, всё не унимаясь. В конце концов, поняв, что мы не увидимся в мой день рождения, он запихнул подарок в почтовый ящик.
В небольшом пакетике лежал бесцветный лак, чтобы ногти всегда были ухоженными. Резинки для волос самых разных оттенков, чтобы волосы не находились в распущенном состоянии. Бежевый чехол для мобильного, в итоге не подошедший для марки моего телефона, и набор гигиенических помад, чтобы не сохли губы.
Набор для настоящей леди… от того, кому нужна идеальная.

Глава 10
Ночной гость

Снова понедельник. До выходных осталось пять дней.
Я переступила порог класса и застыла, ошарашенно смотря на то, что стояло на моей парте. Я сжала губы и разъярённо запыхтела, рассматривая розовый силиконовый фаллоимитатор, расположенный ровно в центре моего стола. Хохот одноклассников доносился до ушей, но в мозгу произошёл сбой, и я никак не реагировала на происходящее. Стояла замершая, как напуганное животное.
Но тут меня толкнул Митя, чтобы пройти в класс, и я мигом очнулась. Подбежала к парте, взмахнула рукой, скидывая это «нечто». Когда искусственный член упал, я заметила лист бумаги. Взяла его, развернула, разрушая все сомнения о том, чьих рук эта дурацкая шутка:
«Нравятся побольше? Я дарю тебе верного друга: не сбежит, не привередлив. Ты же не против, что орудовать придётся самой?»
Я только дочитала записку, как в класс вошёл шутник и учительница за ним. Розита Карпович заметила розовое недоразумение у моих ног.
– Лика! Как не стыдно?! Сейчас же подними!
– Я не буду, это не моё, – я пыталась упираться. Жар образовывался в середине груди и бил по щекам, отчего они горели и краснели.
– Ты не будешь убирать это? Тогда я не буду разговаривать с учителями про исправление твоих оценок! – она смотрела на меня решительным, разозлённым взглядом. На лбу капли пота, под ними алые пятна.
Я вынула из сумки салфетку и подняла с пола резиновый член. Я собиралась пойти к помойке, но меня отвлекло хихиканье Макса. Я перестала осознавать свои действия – со злобой я развернулась и пошла к Брауну. Максим громко засмеялся, увидев, что я к нему направляюсь. Он замахал руками, почти падая со стула.
– Отойди от меня, извращенка, – закричал он.
Меня охватила злость, и я не могла вернуть контроль над собой. Моя рука с заменителем мужского органа полетела в лицо смеющемуся Максиму. Резиновая головка проникла в его приоткрытый рот, и он буквально взлетел, вскакивая со стула.
Браун начал плеваться на пол, проклиная меня всеми возможными проклятьями.
– Оба к директору, – женщина указала на дверь.
– Я здесь при чём? – возмутился Максим, оставивший лужу из слюней.
– Диана Ефимова разберётся, кто при чём, а кто нет.
Макс вылетел из кабинета, а я спокойно поплелась за ним, зная, что моей вины нет. Как доказательство я прихватила с собой его записку.
– Ты куда собрался? – крикнула я в тихом коридоре, завидев, что он повернул в обратную сторону от кабинета директора.
– Не видно? Я ухожу.
Эмоций в его голосе… ноль. Он равнодушен к тому, что сделал. К тому, что будет с нами из-за него. Он наглый, самоуверенный козёл!
– Подложил мне эту гадость и хочешь отмазаться? Так не пойдёт!
Максим остановился и развернулся. Его глаза уставились на моё лицо, на губах появилась неприятная ухмылка.
– Разве ты не хотела члена побольше? – развёл руками. – Я же всё ради тебя.
– Я не говорила такого, ты сам это придумал.
Он приблизился.
– Послушай, то, что ты встречаешься с Мишей, не даёт в моих отношениях к тебе никаких поблажек.
– Поговорим начистоту? Я не могу найти начало нити твоих издевательств.
– Какие нити? Ты что себе придумала?
Макс приближался ко мне медленно, не останавливаясь и не ускоряясь.
Осталось пять мелких шагов, и он врежется в меня.
– Мы пытались общаться, но не заладилось. А потом ты вовсе стал издеваться надо мной. Почему?
Минус один мелкий шаг, а я застыла. Я не могла, или не хотела двигаться… пока мне не осознать, что происходило с телом.
Шоколадные глаза приближались.
– Нет никаких причин, чтобы начать издеваться над тем, кто тебя бесит.
Ещё один короткий шаг. Осталось три.
– Может, ты поднимешь белый флаг и оставишь меня в покое? – чем ближе он подходил, тем тише становился мой голос.
– По-твоему, мы на войне?
Два шага до того, как его запах окутает меня и снова опьянит.
– На войне между нами, – уже совсем шёпотом произнесла я.
Он остановился, оставляя между нами небольшое расстояние. Мне нужно всего лишь поддаться вперёд, чтобы коснуться его груди своей, и узнать, как тепло его тела может согревать… Захотелось потрясти головой, чтобы выкинуть это желание, идущее из сердца, или ещё только из души…
– Ты хочешь, чтобы между нами были другие отношения?
Парализованность до сих пор не отпускала, и я не отходила, и не хотела осознавать, что это неадекватная реакция. Мне нужно выпрямить руки, толкнуть Макса, но нет, я ничего не делала, лишь таращилась на него, замирала, когда взгляд касался его глаз.
Я медлила с ответом. Этот вопрос поставил в тупик. Простой вопрос и так подставил меня.
Открыла рот, чтобы ответить, как снова закрыла его. Сладкий аромат витал между нами, а запах сигарет душил, придавая некий экстаз.
Последний шаг и он всё же врезался в меня грудью, слегка толкая назад. Я сглотнула слюну. Голова предательски закружилась от нашей близости, пальцы рук онемели, а дыхание сбилось, потяжелело, засвистело.
– Ты не дождёшься от меня другого отношения, – по буквам прочеканил мне в лицо.
Из его рта пахло жвачкой с эвкалиптом, перебивающий запах табачного дыма. Впервые захотелось попробовать на вкус табак со жвачкой, и первые секунды – это желание пробивало рёбра.
Он решительно отошёл.
– Максим, – сипло выдохнула я и вырвалась из сковывания во всём теле.
Брауна передёрнуло, он съёжился.
– Я больше не хочу слышать своё имя так… – замешкался, кажется, он не знал, сказать ли вертевшееся в его голове слово. Брови насупились. Он прикусил щеку изнутри.
– Неважно. Вообще не произноси моё имя. Адьес, – Макс повернулся ко мне спиной и начал уходить.
– Ты не уйдёшь, пока мы не сходим к директору, – я пришла в себя и побежала за ним. Поймала его за локоть, но он выдернул руку из моей, и пальцы соскользнули с его толстовки.
– Не трогай меня, – не поворачивая головы сказал он и зашагал дальше.
Мне начало надоедать, что он вечно убегал при обращении к нему. Я шла следом, не желая сдаваться.
Макс забрал свою чёрную куртку из гардероба, пока охранник обедал, а затем направился на выход.
Я могла нажаловаться на Максима и без его присутствия. Могла позвать охранника, чтобы он остановил Брауна. Могла сказать классному руководителю, что Макс ушёл из школы. Я могла сделать всё это, но я схватила куртку и выбежала за ним на улицу.
– Ты самый отвратительный человек! – закричала Брауну в спину, стремясь нагнать его.
– Зачем тогда попёрлась за мной?
Мы отходили от школы всё дальше. Я оборачивалась на здание и понимала, что за прогулы меня точно не похвалят.
– Давай вернёмся? Нам нужно к Диане Ефимове.
Парень не замедлялся, и я, как липучка, прилипла к нему и шла с ним шаг в шаг.
– Отстань ты от меня, я никуда не собираюсь возвращаться, – он достал из кармана толстовки помятую пачку сигарет, вынул одну белую палочку и прикурил. В носу защекотало от дыма, и я непроизвольно чихнула.
Максим остановился и сел на лавочку. Он молча затягивал и выдыхал дым, иногда неудачно пытался сделать из белого облака кольца: складывал губы в трубочку и смешно причмокивал.
Я стояла над ним и напрягала вниманием. Пока он не разозлится, я буду в полном порядке. А кто знает, что и когда ему придёт в голову. Но взять и уйти, словив выговор от директрисы за его поступок, я не собиралась. Он обязан взять вину на себя, но если он будет сидеть здесь, а не в школе, виноватой останусь одна я.
– Думаешь, следуя за мной, ты делаешь хуже мне? – поднял глаза и направил струю белого дыма мне в лицо.
– Не уверена, – я ответила после того, как откашлялась. Дым проник в лёгкие, горло неприятно запершило.
Браун бросил докуренную сигарету на асфальт и встал.
– Я направляюсь домой, будешь следовать за мной и дальше? – он сохранил непроницаемый вид. Шоколадные глаза смотрели с немым вопросом, но это был не тот вопрос, что он только что задал. Я не могла догадаться о чём его мысли или хотя бы предположить.
Он щурился, смотря на меня: яркие лучи солнца не позволяли открыть глаза полностью. Вокруг зрачка образовался оранжевый ободок, осветляющий коричневую радужку.
– Не буду, – уверенно сказала я и выпрямила спину.
– Тогда пока.
Он побежал, успевая перебежать по переходу на загоревшийся зелёный свет. Браун оказался с другой стороны дороги.
Я смотрела, как он уходил, и ловила странные толчки в груди.
Макс обернулся и показал средний палец: любимый знак Брауна, отображающий его отношение к жизни.
В школу мне всё же пришлось вернуться. До здания я добиралась как никогда долго. Я переживала, что моё отсутствие уже заметили. В районе солнечного плетения бушевал гнев. Браун подставил меня, чтобы посмеяться! При этом сам просто ушёл, оставляя меня наедине с его придуманной забавой.
В школе меня поймал охранник: он стоял у дверей, когда я прошмыгнула в здание. Мужчина отвёл меня в кабинет Дианы Ефимовы, туда, куда я изначально должна была попасть.
– Лика Мэйс. Я жду объяснений, – худая женщина с пышной причёской сидела с другой стороны стола и проницательным взглядом рассматривала меня.
– Мне стало нехорошо, и я вышла на улицу подышать.
– Почему в медпункт не пошла?
Мою ложь она распознала сразу, на то она и работает столько лет в школе.
– Мне просто нужно было на воздух.
– Вот это чьё? – Диана Ефимова положила на стол вещь, из-за которой начался мой паршивый день.
– Мне это подсунули. Я вошла в класс, и это уже лежало на моей парте. А под ним записка, – я достала из заднего кармана брюк мятый листок и передала его женщине в руки.
В кабинете шелест листка звучал громче обычного. Она раскрыла бумагу, пробежалась глазами по тексту и положила записку на стол.
– И как ты думаешь, кто это сделал?
– Максим Браун, – спокойно сообщила я.
Он бросил меня разбираться с этим одной и выгораживать я его не стану.
– Где он сейчас?
– Не знаю, – ладно, немного я привру. Не хочу, чтобы она поняла, что я выходила на улицу с ним.
– В классе его нет?
– Я не знаю, где он сейчас. Может, в классе, может, нет…
– Если бы ты не знала, ответила, что в классе. Ведь в последний раз ты видела его там, – женщина встала и взяла телефон в руки. – Я позвоню вашим родителям, а они пусть сами разбираются с вами.
– Надо мной подшутили, а я остаюсь виноватой? – резко ответила я и Диана Ефимова укорительно покачала головой.
– Никакого воспитания. Можешь идти на уроки, я без тебя разберусь.
ОН издевался – я хлебала последствия.
Я вышла из кабинета. Мне хотелось плакать. Какой же Макс мудак, подставил меня перед учительницей и ещё и перед родителями. Но зато он повеселил наших одноклассников – местный клоун.
Вернувшись в класс, надо мной смеялись до конца уроков. Меня поддерживала Мария, она оскорбляла Брауна вместе со мной и пыталась заткнуть одноклассников. К ней относились лучше, чем ко мне – ребята либо игнорировали её, либо посмеивались над ней, не вкладывая в слова явных оскорблений.

Дома никого, родители на работе. Я уже успела поговорить с ними по телефону: мама кричала, плакала, перебивала, а отец повторял: «вроде совершеннолетняя, а всё такой же ребёнок».
Надеюсь, завтра их пыл утихомирится.
А сегодня день почти закончился, и вот-вот я закрою глаза, погружусь в сон, забуду о невменяемом. Надеюсь, он мне не приснится, и не будет портить даже мой сон.
Я уютно расположилась на мягкой кровати и закуталась в тёплое одеяло, как в дверь квартиры начали долбить.
Страх накрыл меня моментально, громкий звук заставил вздрогнуть и тяжело задышать. За окном темень. Я на третьем этаже и если спрыгну – сломаю ногу. Отец далеко от дома. По щекам потекли слёзы, я закрыла рот ладонью, чтобы не слышать собственных всхлипов. От ударов по двери дрожали стены, от этого тряслась и я.
Мне нужно позвонить в полицию, но сначала я решила взглянуть в дверной глазок, почти бесшумно шагая по коридору. Свет не включала, не дышала, обходила места, где скрипел пол.
Лучше бы это был вор, а не Максим с красными от злости глазами.
На кулаках ссадины. Он долго, прикладывая силу, долбил по железной двери.
– Уходи, – закричала я Брауну, трусливо сжимая в пальцах дверную ручку и отворачиваясь от глазка.
– Лика, открой дверь!
– Что тебе нужно? – голос дрогнул от страха, выдавая панику тому, кто припёрся в позднее время.
– Родителям позвонили из-за тебя, и я просто хочу поговорить, – я слышала, как он пытался сдерживать злость в голосе, но Макс этого не умел, и тон прозвучал ещё свирепее.
– Ты сам виноват.
– Я сломаю эту чёртову дверь, сейчас же открывай.
– Она железная, скорее она сломает тебе руки
– Мэйс, сейчас же! – прошипел Макс.
Он вновь забил по железу, и я, опешив, отскочила от двери. Если Браун не прекратит, соседи пожалуются моим родителям, и тогда они прибьют меня за неадекватное поведение ночного гостя.
– Прекрати стучать, я открою.
По шагам я поняла, что Макс отошёл от двери, и я отперла замок, но не осмелилась открывать. Дверная ручка опустилась, и парень вошёл в тёмную квартиру, немедля запирая за собой дверь.
Я видела его напряжённое лицо благодаря свету от уличных фонарей.
– Что тебе нужно? – визгливо прикрикнула, делая короткий шаг назад.
– Проучить тебя пришёл, – он надвигался на меня, а я шагала от него, пока не упёрлась спиной в стену.
– Ты думал, я не скажу о тебе у директрисы? Моим родителям тоже позвонили, но моей вины в твоей проделке вообще нет, – неуверенно промямлила я и замолкла, когда Макс оказался рядом.
– Детка, ты не должна сравнивать меня с братом, и твоя вина в том, что ты сделала это. Никакая шлюшка не должна стоять между мной и Мишей, – он встал рядом со мной к стене. Я слышала его запыхавшееся дыхание.
– Я не стою между вами. Я люблю твоего брата, а ты мешаешь мне жить. И напомню, это ты снял при мне штаны и начал сравнивать свой член с Мишиным, – сделала шаг в сторону, и он тоже, не оставляя мне личного пространства.
– Я могу испортить ваши отношения по щелчку пальцев, неужели до твоих маленьких мозгов это ещё не дошло?
Уличные фонари внезапно, очень не вовремя отключились, оставляя нас с Брауном в предательской темноте. Я перестала видеть Максима, но я его чувствовала.
Бешеные удары моего сердца в тишине звучали как тиканье часов, но этот звук слышала только я, ведь он бил мне по вискам.
– Миша не послушает тебя, если ты что-то расскажешь обо мне, – взволнованно просипела я, захватывая пальцами левое запястье.
– Мэйс, мне тебя жаль, – он упёрся плечом в моё.
Больше двигаться мне некуда: сзади и сбоку стена, а с другого бока тело Макса. Пойти вперёд, означало, сдаться под натиском Брауна.
– А мне жаль тебя, Максим, – он не хотел, чтобы я произносила его имя, и назло я сделала именно это.
Он молчал, долго молчал. Мы просто стояли у стены вдвоём и касались плечами. Между нами сейчас происходило что-то странное. Мы словно закутались в одном коконе.
Макс неравномерно дышал, я прислушивалась, желая слышать каждый его вдох и выдох.
Толчок моего сердца.
Его вдох.
Толчок.
Выдох.
И каждый вздох теснее сжимал нас в коконе на двоих.
Я отчаянно чувствовала желание потесниться ещё больше, ещё ближе, ещё плотнее к нему.
– Уходи, пожалуйста, – тихо пробормотала я.
Моя постель остыла, я не горела желанием ложиться под холодное одеяло, но мне хотелось бы, чтобы Максим ушёл из квартиры.
Я хотела, чтобы он ушёл. Правда, хотела…
– Я не уйду, – также тихо ответил, и ещё сильнее прижался к руке, вжимая моё тело в стену сбоку.
– Ты пришёл ко мне, чтобы постоять рядом?
– Н… – замолчал. – Е… – снова не смог закончить. – Т, – еле слышный, сдавленный стон.
Я аккуратно, чтобы не задеть Макса локтем, отошла от стены вперёд, толкая его плечом. Включила свет, и нездоровая атмосфера исчезла. Я не выдержала напряжения, что искрилось между нами.
Он от стены не отошёл. Он смотрел мне в глаза, а я их прятала, но Макс всё равно находил мой взгляд.
– Мне это не нравится, – призналась я, поправляя край домашней рубашки.
– Что тебе не нравится?
– То, что ты у меня дома.
– Сделай мне кофе, – Максим оттолкнулся от стены, пошёл на кухню, сел на ближайший стул, снял зелёную парку. – Повесь, – протянул её мне.
Глаза от шока расширились.
– Ты очумел? – встревоженно закричала я.
Взяла парку и кинула себе под ноги в протесте.
– Подними, повесь, завари мне кофе, – указал мне так, будто я его горничная.
Как я одета, до меня дошло, когда я вешала парку Макса в прихожей на крючок.
Моё отражение смеялось надо мной. Я сделала, как сказал Браун.
Сказал повесить куртку – я повесила. Сказал заварить ему кофе – я заварила.
Может, он так быстрее уйдёт?
На мне потёртые шорты для сна, а сверху рубашка без одной пуговицы – она давно отлетела и стала игрушкой для кошки.
Я села напротив Макса и глянула на него взглядом, говорящим: «Подавись, откашляйся и иди отсюда». Но он продолжал делать маленькие глотки кофе, не собираясь ни давиться, ни уходить.
Миша был бы не рад, узнав, что его брат сидит в полпервого ночи на кухне его девушки.
– Что смотришь? Тоже кофе хочешь? Иди и сделай, – он вальяжно раскачивался на стуле взад-вперёд: – Не ленись.
– Допивай и уходи, – требовательно произнесла я.
– Я сегодня ночую у тебя. Благодаря одной крысе родители некоторое время будут злиться, и ночью я буду с тобой.
– Что?о?о?о?о?о?о?о?о?о?
– Где я буду спать? – Максим встал, поставил чашку в мойку и пошёл в прихожую снять обувь.
– На улице или у себя дома, но не у меня! – я наблюдала, как он ищет тапки.
Взял с полки красные тапки моего отца, надел, проверил удобны ли они ему и улыбнулся.
– Снимай их, это моего папы.
– Да? Мягкие.
Он прошёл мимо меня и начал заглядывать в открытые комнаты. Я оттолкнула его, спеша закрыть двери перед его лицом.
– Утром ко мне придёт Миша, а тут ты. Что он, по-твоему, подумает?
– Вы завтра не встречаетесь, – толкнул ногой дверь в мою комнату и вошёл.
Как знал, сволочь, куда идти.
– Почему это?
Провёл взглядом по вещам и плюхнулся в мою кровать.
Я мгновенно подлетела к нему и потащила за руку. Он засмеялся, покатился вниз и закряхтел, ударившись спиной об пол. Соседи снизу точно слышали, как эта туша приземлилась на пол.
– Я сделал так, чтобы Миша сразу в свой корпус шёл, – Макс поднялся, отряхнулся, подошёл к моему рабочему столу.
– Зачем? – удивлённо спросила я, вставая напротив него, чтобы он прекратил трогать мои вещи.
– Как зачем, чтобы я переночевал у тебя. Я спать тут буду? – Максим указал на кровать и опять прыгнул в неё.
И всё по кругу: я потащила его за руку, он рассмеялся, но на сей раз не упал на пол, а потянул меня на себя, и я плюхнулась рядом.
Я заливисто захохотала. Макс не отпускал меня с кровати, сжимая кисти моих рук. Ноги запутались в одеяле, его колени пинали мои, руки с силой держали меня за запястья.
Я теряла уровень реалистичности происходящего.
Вдруг перестала вырываться, истерично заливаясь смехом. Вместе с хохотом я хрюкнула, и Максим заржал громче.
Его руки ослабили хватку на моих запястьях, но я не убежала. Пресс от смеха болел, и я сжимала руками живот.
Я не понимала, что смешного: мой враг – в моей постели – мой враг, брат моего парня. В моей постели Максим, и мы вместе лежим и хохочем непонятно над чем.
– Всё, всё хватит, слезай с кровати.
Прекратив смеяться, я всё же вытолкнула его с кровати, а он внезапно схватил меня за руку и потянул за собой.
Он второй раз повалился на пол, а я полетела за ним. Его руки обвили мою поясницу, ноги зажали мои и не отпускали. Взор Макса направился на меня, а мой взгляд на его светло-карие глаза.
Нужно вырваться… но я лежала на нём и не шевелилась. Я будто пьянела, смотря на Макса, одновременно чувствуя его горячее тело.
Меня вышвырнуло из реальности, выхватило из жизни. Я впервые ощутила такой палящий жар от тела человека. Он обжигал и обволакивал, успокаивал и ранил. Мне нравились эти ощущения. Дыхание Макса на моих губах переплетало множество эмоций в единственное непонятное трепетное чувство, щекоткой проносящиеся от горла до пупка.
– Ты такая тяжёлая, Лика, – прошептал мне в губы и завлекающе улыбнулся. Его глаз коснулись тёплые искры, засверкало что-то похожее на смущение. Такой его взгляд я видела впервые. Он потрясающий, как и ямочка на его левой щеке.
Сейчас, кажется, я поняла, почему он просил не произносить его имя: он назвал моё, и внутри что-то сильно щёлкнуло, ударом отрикошетив между ног.
Это влечение мигом вернуло меня в реальный мир, и я вскочила с Макса.
– Хорошо, спи тут, – устало пробормотала я, стараясь дышать ровнее.
Максим встал и начал раздеваться. Одним движением руки он снял с себя джинсы, и откинул их ногой. Серые трусы боксёры сильно натянуты.
– Подождал бы, когда я уйду, – подошла к двери и вышла, мгновенно закрывая дверь с другой стороны.
– Что ты там не видела, – рассмеялся он.
Я легла в кровать в комнате родителей, никак не веря, что Макс будет спать в моей. А ещё самое странное, что я лежала на нём сверху и отскочила не сразу, как упала на него.
А если бы я нагнулась ниже, наши губы могли бы коснуться друг друга… и что тогда?
Ничего, мы никогда не будем целоваться. Я люблю другого человека, а с Максимом мы враги, не более. Всё, что он сейчас делал, было мне назло.
Максим – мой враг.

Глава 11
Позор

Я спала просто ужасно!
Просыпалась, вспоминала об однокласснике за стенкой. Слышала его похрапывание, невнятное бурчание и как он переворачивался с бока на бок.
Всё это раздражало.
И тревожило.
Утром я вошла в свою комнату не постучавшись. Браун лежал в кровати, как звезда, развалившись на спине. Губы приоткрыты, грудь поднималась и расслабленно опускалась. Я не должна разглядывать его, но всё же стояла и смотрела, как он спал: Макс лежал почти голым, на нём одни трусы с натянутой тканью так же сильно, как вчера, когда я лежала на нём. Одеяло запутано в ногах. Растрёпанные волосы беспорядочно разложились на подушке. Выражение лица невозмутимое, блаженное, словно и не Макс это, а какой-то психически нормальный чувак.
С обалденно спортивным телом.
У Миши даже во сне лицо оставалось озабоченным, будто вот-вот в комнату вбежит комиссия института, куда он хотел поступить, и начнёт задавать ему вопросы.
– Вставай, – заорала я, не приближаясь к кровати для безопасности.
Максим резко открыл глаза и моментально вскочил, почти падая из-за одеяла, обвившего его ноги.
– Ты вообще полоумная? – разозлившись, он подбежал ко мне и толкнул в грудь двумя руками. Приличное расстояние между нами не помогло, и я отшатнулась после его толчка.
– Мне скоро выходить, а тебя я тут не оставлю, – я потёрла место, в которое он ударил.
– Нормально не разбудить? – недовольно буркнул и подошёл к своим джинсам. – Долго пялиться будешь? – посмотрел на меня, потом на дверь.
Утром он ещё вреднее.
Пока Максим собирался – я умылась и сделала себе чай с бутербродами.
Макса я оставила без завтрака.
Браун тоже умылся и без прощания покинул квартиру. Я почувствовала неестественное одиночество, но немедля выбросила это ощущение, и так уже чувствовала запрещённое и извращённое к Брауну младшему.
Я переоделась, сняла постельное бельё, на котором лежал Макс, и бросила его в стиральную машинку. Ещё не хватало ложиться спать на постель после Максима. Да и запах ванили мешал сосредотачиваться на делах. Я, сама не осознавая, вдыхала аромат Брауна как наркоман, совсем не двигаясь и не следя за временем.
Я открыла окно, и когда свежий воздух вытолкнул сладкий запах, я поспешила на улицу, где позвонила Мише. Меня всё ещё интересовало, что такого сказал ему Максим.
Миша сегодня нужен мне, как никогда. Я не просто соскучилась – я ощущала грусть, шагая к нашему дереву одна. И чтобы совсем не поникнуть, я ему позвонила:
– Привет. Я ждала тебя около подъезда, но ты не пришёл, – не совсем так, но не говорить же мне правду о ночном визите Максима.
– Любимая, здравствуй. Максим сказал, что тебя наказали, и он слышал, как ты говорила с подругой о запрете со мной общаться, – по-моему, он спешил. Дыхание было учащённым, в трубке что-то шуршало.
– Что же ты меня не спросил? Да, меня наказали, но про тебя родители ни слова не говорили, – я закатила глаза. К счастью, Миша этого не увидел.
– Не хотел тебе звонить, чтобы у тебя ещё проблем не появилось, – растерянно сказал он.
– Я скучаю…
– Я тоже, жаль, что так вышло.
Кажется, Миша вошёл в свой корпус, кто-то начал его отвлекать, пытаться влезть в наш с ним разговор. Я ещё не дошла до школы, а он уже добрался до корпуса. Каким путём он шёл? Может, по прямой и энергичным шагом? Я не задумывалась, какой крюк он делал, встречая меня по утрам.
Миша никому не отвечал из тех, кто влезал в разговор, он просто шикал на них – интеллигентное затыкание рта.
– Тогда до завтра, а то тебя там не отпускают, – пошутила я, но сама не видела в этом ничего смешного. В лимузине и в его доме одноклассники Миши строили из себя воспитанных, умных и правильных, а по итогу такие же, как и все.
– Извини их, у нас проверочная работа по химии и у всех много вопросов.
– Я понимаю. Люблю тебя. Пока?
– Я тоже люблю тебя. Пока-пока.
Пора поторопиться в школу. Много времени у меня занял запах Максима, не выпускающий из дома. Ещё чуть-чуть и я опоздаю.
Я вбежала в класс, и все обернулись, начиная улыбаться, вскоре улыбки переросли в громкий смех. Одноклассники начали тыкать на меня пальцами. Я нервно сглотнула и посмотрела на свою парту – на ней ничего не оказалось, на стуле тоже. Но все продолжали ржать, а Максим, сидевший на столе во главе компании друзей, держался за живот, почти падая в обморок от смеха.
Медленно обернулась и увидела свои трусы. Максим украл их у меня из ящика и повесил на деревянную дверь, приклеив на скотч: белые трусы в синюю полоску, красные и чёрные для месячных с дыркой на ткани – самые позорные.
Пошатнулась, дверь увеличилась в размерах, ведь я становилась такой крошечной, униженной, избитой стыдом, оглушённой чужим смехом, устремлённым в мою сторону. Слёзы выскользнули из глаз, и я выбежала из кабинета, направляясь прямиком на первый этаж.
– Лика, постой, ты куда? – опоздавшая Мария поймала меня на выходе из школы.
Охранник крикнул, чтобы я остановилась, но я пробежала мимо него быстрее, чем он успел опомниться. Но подруга не дала совершить побег, перегородив путь.
– Там, там, Максим он…
Пальцы, сложенные в кулаках, натягивали кожу щёк, снимая с лица нескончаемые капли, но слёзы всё равно попадали в рот, соединялись со слюнями, и, всхлипывая, я давилась. Мария расплывалась, но я и не хотела видеть её жалостливые глаза.
– Что он опять натворил? – разозлившись спросила она и взяла меня за руку. – Пойдём.
Я следовала за ней и плакала, все учителя давно по классам, никто не будет задавать вопросов, выяснять причину истерики. И хорошо, я не готова ни с кем объясняться.
Мария шагнула в класс первая, я вошла следом, стараясь не опускать голову, чтобы не позволить одноклассникам думать, что они победили. Моральные уроды фыркнули, и вот воздух опять разорвался чужим хохотом.
Мария посмотрела на дверь и начала нервно снимать мой позор. Её пальцы безжалостно отдирали скотч и сминали ткань. Учительница, поставив руки в боки, наблюдала за нами.
– Лика, что происходит?
– Ничего, извините… – замямлила я, стоя рядом с нервничающей Марией.
– Кто это сделал! – она повернулась на учеников и показала пальцем на почти пустую дверь.
– Да она сама, решила похвастаться нижним бельём, – подал голос Слава, давая Максу пять.
– Позволь поправить тебя, друг мой… – обратился Браун к Славе, с трудом сдерживая смех. –… Убогим нижним бельём.
– Браун, я убью тебя, чёртов ты козёл! – закричала я на Максима, смотревшего на меня с ехидной ухмылкой на симпатичном лице.
– Вы слышите, она мне угрожает, – он опустил уголки губ и состроил из себя задетого, бедного мальчика.
– Девочки, выйдите! – учительница физики указала нам с Марией на дверь.
Я разревелась во второй раз, но уже у всех на виду. Всем на радость, ведь теперь этим скотам будет что пообсуждать. А Браун получил кучу баллов в свою копилку репутации хулигана.
– Спасибо за помощь, – я захлопнула за собой дверь. Гогот стал тише, но не менее болезненный для меня.
Мария провела пальцами по своему предплечью, словно чувствовала вину за то, что не может помешать им глумиться надо мной.
Взгляд уткнулся в стену, возмущённый, помутневший и коварный.
– Мм… а откуда у него твои трусы? – переминаясь с ноги на ногу, спросила Мария и отдала мне сорванную с двери ткань.
Взяла помятые трусы в руки, попыталась разорвать их, но сил не хватило, и слёзы с новой силой покатились по щекам.
– Он ночевал у меня и спал в моей комнате, – вместо того, чтобы рассказать всё с самого начала, моя фраза прозвучала просто ужасающе странно.
– Чего? – она приложила ладонь ко лбу, поднимая брови.
– Он заявился ко мне ночью и бил в мою дверь, даже кожу костяшек разодрал, вот так яростно хотел, чтобы я открыла ему. После того как я впустила невменяемого, он сказал, что родители злы на него из-за звонка директрисы, и ночевать он будет у меня. Я не хотела спорить и оставила его, – выпалила на одном вдохе, почти задохнувшись в середине фразы.
– Емае, Лика, ты была в своём уме?
– Видимо, нет… Я пойду домой, прости…
Больше мне не хотелось сидеть вокруг одноклассников и кретинов, лучше я прогуляю уроки этого дня, и спокойно отлежусь дома, без лишних взглядов и подстав от Максима.
Мария вернулась в класс, а я поковыляла вниз. Я вышла на улицу и глубоко вдохнула воздух свободы.

Я решила вернуться домой сразу, а не ходить по улицам, возмущённо думая о Брауне. А мама решила не спать после ночной смены и занималась делами. Увидев, что я вернулась домой, она вопросительно взглянула на меня с кухни.
– Ты почему не в школе?
Она ещё сердилась из-за вчерашнего случая и сегодняшний точно её не обрадует. Я не смогла объяснить Марии, что у Макса делало моё нижнее бельё, и матери такое сказать ещё сложнее. Я начинала волноваться и придумывать самые бредовые отмазки, где есть правда об агрессивном ночном Максе, и ложь о его сне на моей кровати.
– Меня все достали, и я ушла.
Трусы я выкинула в ближайшую помойку, но это не помогло не думать о том, как всё выглядело со стороны других. Браун вообще может пустить слух, что я приставала к нему и соблазняла всеми способами, и такими ненормальными, как демонстрация трусиков.
– Раздевайся и рассказывай, что у тебя случилось, – мама продолжила готовить. На плите закипела вода для макарон, а чайник отключился, громко щёлкнув.
Я переоделась, умылась и зашла к маме. Она села и стала ждать, когда сяду я. Я не моргала, глаза щипало. По пути домой я растеряла всю решительность.
– Вчера тебе позвонили из-за штуки, которой я ткнула в мальчика? – разговор пришлось начать мне, и я не придумала ничего лучше, чем задать тупой вопрос.
– Да.
– Мне это подложил на стол один парень. Я разозлилась на него, поэтому так поступила.
– А сегодня, что произошло?
– Мои трусы висели на двери кабинета. Я выбежала в слезах в коридор, а когда вернулась, учительница попросила меня ещё раз выйти. А я решила уйти домой.
– Твои трусы? – неуверенно переспросила мама.
– Да… Вчера ко мне пришёл тот парень, что всё время издевается надо мной, и украл их, – в классе стыд не так сильно охватывал мою душу, как перед мамой.
– А что он делал у нас дома и в твоей комнате?
– Хотел поговорить со мной. Из-за меня позвонили его родителям, и он разозлился.
Мама громко вздохнула. Молча встала, чтобы помешать макароны в кастрюле. Потом села обратно.
– А зачем было вести его в комнату? И почему твоя кровать без постельного белья?
– Он сам прошёл в комнату и прыгнул на кровать. Я оставила его всего на несколько минут и тогда он, скорее всего, и взял трусы.
Мама выключила плиту.
– Не ври. Я знаю, что он спал у нас дома. Он был в твоей комнате, а ты в нашей. Я поняла сразу, что кто-то был в квартире и это не Миша.
– Ты права…– с лёгкостью согласилась я. Есть те, кто лжёт до последнего, но я ощутила резкую усталость, и всё, что могла сделать – это сдаться: – Приходил Максим, он… – кашлянула, и во время этого продолжила: – Брат Миши.
– Боже, как этому Максу не стыдно?! Ты же девушка его брата, – выкрикнула она, подскакивая с места и ударяясь коленом об ножку стола. Она зашипела, и её взгляд озлобился ещё сильнее.
– Он говнюк, но это не важно, я-то Мишу люблю, – пробубнила под нос, складывая пальцы в замок, как будто это меня защитит.
– Иди в комнату, отдыхай. Мне нужно поразмыслить, – она отвернулась от меня и начала массажировать виски пальцами.
Я лежала и думала о Максе самыми гневными словами, которые сейчас приходили в голову.
Максим – ты мой злейший враг. Ты самая настоящая сволочь. Ты невыносимый придурок. Ты ничтожество.

Но из памяти никак не выходил его смех. То, как он держал меня и не отпускал с кровати, а потом, как я упала на него и была безумно близка к его губам – эти воспоминания не хотели отпускать, и я старалась уничтожать картинки перед глазами.
И его карие глаза, что были невыносимо близки.

Глава 12
Шепчи мне на ухо почаще

«Если сегодня ты снова подставишь меня, Максим, то я тебя точно прибью», – с такими мыслями я шла в школу вместе с Марией и Мишей.
Марию мы встретили по пути: она решила пойти дорогой, которой хожу я, и даже встала для этого пораньше, но она не знала, что я буду не одна. Она видела Мишу на фотографиях, и издалека, но вживую впервые. И Миша тут же показал свой непростой характер.
– Ты школьная подруга Лики? Ранее тебя не видел, – он начал диалог с Марией, смотря на её рваные джинсы в районе колен. Потом он переместил взгляд на растрёпанные волосы девушки. Мария решила не закалывать пряди, и они закорючками торчали в разные стороны.
– Я всё время опаздываю, – посмеялась Мария, а Миша вместо того, чтобы ответить на смех – отвернулся.
Мария кинула на меня взгляд с немым вопросом, а я пожала плечами. При Мише объяснять его поведение не хотелось: от одних слов «постоянно опаздываю», Мише становилось плохо.
– Получайте хорошие оценки, – кивнул Марии. – Пока, – чмокнул меня в щёку и пошёл к компании парней и девчонок, стоящих у входа корпуса его школы.
– Прости его, он чересчур пунктуальный.
Миша пожал руки знакомым и вошёл с ними в школу, на этом я оторвалась от него и направила взгляд на окна своей школы, за которыми туда-сюда бегали школьники.
– Совсем не как брат.
– Совсем, – с глупой радостью согласила я, улыбнувшись, будто ничего веселее в жизни не слышала.
Мы вошли в класс. Я сразу же принялась рассматривать все уголки кабинета: посмотрела на дверь, потрогала свой стул и парту. Вроде ничего не нашла, и никто не смеялся, только подшучивали из-за вчерашнего.
Максим стоял у парты Вероники. Она накручивала на палец прядь, выбившуюся из аккуратного хвостика, и пыталась обратить внимание Макса на себя. Петя ржал над шутками Брауна, а Слава старался вставить свою шуточку, и когда удавалось, смеялась только Мария, и то тихонько, чтобы никто не заметил. Соня притворялась невидимкой, чтобы Зоя и Света её не трогали. Костя, как обычно, расположился на задней парте, а Влад пытался разговорить его, но тот игнорировал.
Школьные будни.
Я не понимала тех, кто находил в словах Брауна что-то весёлое, он идиот, и шутки у него такие же.
Села на место и списала с тетради Марии домашнее задание по русскому языку, успев отдать тетрадь перед приходом Розиты Карпович.
– Всем здравствуйте, – учительница практически вбежала в класс. Она кинула два учебника на свой рабочий стол. – Тех, кого я называю, идут к доске и рассказывают стих.
Она открыла журнал, минуту подумала и заговорила:
– Лика, давай ты. У тебя раньше неплохо получалось.
Я встала, подошла к доске и повернулась лицом к одноклассникам, смотрящим на меня. Я чувствовала себя голой – все таращились, лыбились, расположившись на стуле, как будто пришли в кино на комедию.
– Стих будет о трусах? – выкрикнула Зоя.
– Миликова, помолчи, – попросила Розита Карпович, поднимая на неё грозный взгляд. – Лика, начинай.
Каждый учебный день всё больше и больше приносил мне невезений.
– Ты в белом платье шла, любовь мою зажгла. Над полною луной слова любви произнесла. Дотла меня сжигая, увлекая за собой в семью длиною в жизнь, – никто не засмеялся, все слушали. Максим опёрся локтями о стол, и положил подбородок на ладони: – Хранись наш брак в согласии и любви, произнесли мои глаза и зацвели твои.
– Пять, молодец.
Мария захлопала, но перестала, когда на неё уставилось десятки глаз. Её руки медленно опустились на парту.
Все остальные рассказали свои стихи, и остался один Максим, выкрикнувший, что поэзия не его, и писать он даже не пробовал. Ему была поставлена двойка, и прозвенел звонок.
Мы с Марией пошли в столовую перекусить, пока не набежал народ, ведь столовая – это как поле битвы – буфетчица не успевала выложить выпечку, как её уже раскупали, и ученики готовились драться за новую порцию.
Чуть позже к нам присоединился Егор, он младше нас на класс, и Мария подтягивала его по учёбе за деньги. Он высокий и тощий. Квадратный нос в веснушках. Пухлые губы скрывали щёлочку между передними зубами.
– Вы сегодня рано обедаете, – сказал он, пододвигая к себе стул и осторожно плюхаясь на него.
– Это мы поздно завтракаем, – смеясь ответила я.
– Ты показывал работу, с которой я тебе помогала? – поинтересовалась у Егора Мария, и я представила на ней очки, и высокий пучок с седыми волосами. Она походила на строгую учительницу.
– Спасибо, я получил пять!
Мария показала ему большой палец.
Он клал ногу на ногу, выпрямлял ноги, раздвигал их, никак не находя удобную позу, ну или такую, чтобы выглядеть крутым.
– Деньги переведу вечером, – дополнил он.
Я, по-моему, осталась одна, кто ещё не работал. Даже Брауны работали, хотя у них богатые родители.
– Нужна будет помощь, обращайся.
Мария и Егор замолчали, уставившись мне за спину.
Я не успела повернуться. На мой затылок надавила чья-то ладонь, а горячее дыхание обожгло ухо, вознося в море необычных и просто фантастически приятных чувств.
Струя воздуха объяла ухо, приятно, словно мягкая кисточка коснулась кожи.
Я прикрыла глаза.
Разум затуманился, сердце стало разрываться, а дыхание утяжелилось, будто я морально истощилась от боли, страданий, которые не покидали моё тело, задевая струны отрицательных эмоций. Словно внутри меня играли на гитаре, трогая лишь слабые, чувствительные струны, создавая самую печальную мелодию на свете.
Захотелось заплакать и улыбнуться. Обернуться и поймать того, кто сможет освободить меня от внезапного недомогания.
– Теперь тебе нравятся помладше? – прошептал глухой голос Макса, и его рука сжала мою голову чуть сильнее.
Я пожелала ощущать его горячее дыхание на своей щеке ещё и ещё, и в ухе тоже, и всем своим нутром – это происходило неосознанно, и мою грудную клетку стискивало.
Голос Брауна погрузил меня в море, затащил в водоворот, откуда нет выхода и не будет уже никогда. Ощущения как при безответной любви, когда человек рядом, но дверь в его сердце закрыта, и от этого хочется захлебнуться.
– Лика, – кто-то щёлкнул пальцами, и я очнулась, сразу устремляя взгляд на Егора.
Я огляделась, рассмотрела лица школьников, но Максима среди них не отыскала, и мне стало казаться, что он всего лишь мимолётный мираж. Самый кошмарный… и прекрасный. И дышать всё ещё сложно.
– Что случилось? – голос вышел с хрипотцой, и я прочистила горло, чтобы стало хоть немного легче.
– Макс подошёл к тебе, и ты впала в ступор. Постоял немного, сказал тебе что-то, повертел пальцем у виска и пошёл.
Что происходило со мной, когда Браун оказывался рядом? Возможно, так моё тело спасалось от страха.
– Я задумалась, наверное, – растерянно пробубнила я и встала. – Ну что, пора идти. Егор, пока.
Мария быстро прожевала то, что не успела съесть, и тоже встала.
Снова физкультура, но никаких игр и параллельных классов.
– Берём баскетбольные мячи и отбиваем их шесть кругов, – Тимур Маркевич открыл подсобку с инвентарём, и парни первые вбежали в неё, начиная выбирать мячи.
Петя кинул Веронике мячик, и она кокетливо заулыбалась, крутя его в руках. Зоя попыталась отобрать у Пети второй мяч, что парень взял, но он оттолкнул её, и ей пришлось брать его с полки самой.
Когда все взяли мячи, Тимур Маркевич хлопнул в ладоши, и мы побежали по кругу.
– Костя! Отбивай не ногами, а руками!
Парень цыкнул, но повиновался. Косичка из волос болталась на голове как худая змея, а чёлка до самых бровей, разделённая на две части, прилипла к потному лбу. Он единственный из парней не привлекал ни одну девчонку.
– Теперь броски в кольцо.
Карина, что сидела за партой передо мной, встала первая, и все остальные выстроились в ряд за ней.
– Пять попаданий на пятёрку, четыре на четвёрку и так далее.
– Кину два раза, получу двойку? – для Пети баскетбольное кольцо находилось выше, чем для остальных. Его рост не больше ста пятидесяти пяти сантиметров, но широкие плечи, длинная шея, и татуировка на скуле компенсировали низкий рост.
– Для тебя, Пётр, два попадания – это тройка.
Девчонки захихикали, парни откровенно заржали.
Петя отвернулся и пробурчал:
– Закройте рты.
Одноклассники кидали мячи один за другим. Когда дошла очередь до меня, староста класса Света решила пошутить:
– Ты главное, Лика, на мяч не бросайся. Или тебя привлекают только волейбольные?
Она ожидала, что все начнут ржать, но все проигнорировали её, и она отвернулась, будто ничего и не говорила.
Я попала в кольцо четыре раза, но мимо кинула раз пятнадцать. Все, кто ещё не получил оценку, переминались с ноги на ногу за мной, нервничая.
Максиму не составило труда попасть мячом в кольцо, и последний бросок он произвёл в прыжке, а потом зацепился пальцами за кольцо и начал подтягиваться:
Раз, два, три – футболка Брауна задралась, капли пота скользнули за пояс шорт.
Я глубоко вздохнула.
Четыре, пять, шесть – он повернулся на Веронику. Улыбнулся, но не простой улыбкой, а хищной, зазывающей, непристойной.
Дверь в зал со скрипом открылась, вошли две девушки, они собирались пойти к Тимуру Маркевичу, но заметили Максима.
– Макс! – крикнула брюнетка с короткими волосами, и поскакала на высоких каблуках, громко цокающих по деревянному полу, к нашему классу.
– О чёрт, он божество, – прошептала вторая девушка подруге на ухо, но услышали её почти все. Над ней засмеялись. Многие косились то на Брауна, то на неё.
– Ваш журнал на столе, забирайте и обратно на урок! – Тимур Маркевич пошёл на них, но они поспешили к кольцу, где Максим продолжил подтягиваться.
Одна из девчонок оттолкнула меня бедром, вставая на моё место.
Где-то пятнадцать раз Макс подтянул своё тело, и вот шестнадцатый, семнадцатый.
Он встретился со взглядом одной из пришедших девушек, и она расстегнула две верхние пуговицы рубашки, но Макс не посмотрел в её декольте, он перевёл взгляд на меня… и перестал улыбаться, и бесстыжие искорки в его глазах мигом потухли.
И я развернулась, сбегая из зала в раздевалку. От непонятной обиды стиснуло в животе. В ушах зазвенело, голова закружилась, и я испугалась упасть и разреветься при всех, при нём…
Вбежала в раздевалку, села на скамью и закрыла лицо ладонями.
Он на всех смотрел с вожделением, а на меня глянул с омерзением, и я буквально ощутила, как на лице появились безобразные ожоги.
– Что случилось?
Мария присела рядом, обняла за плечи и прижалась щекой к моей ключице.
– Стало душно, – промямлила в ладони, и Мария осторожно убрала мои руки от лица. Я положила их на ноги, и отвернулась к окну.
– Дело в Максиме, да?
– Фу, сдался мне он. Стало жарко.
– А мне Слава нравится, ты тоже можешь сказать мне правду.
Я вмиг повернулась на Марию, чтобы найти в её глазах ложь, но там я отыскала только печаль.
– И давно?
– Не меньше года.
Слава подходил Марии и по характеру, и даже по внешности, но пока она общается со мной, он вряд ли обратить на неё внимание как на девушку. Я портила жизнь не только себе, но и подруге. Я поникла ещё сильнее.
– Мы один раз целовались.
– Что?! – невольно выкрикнула я, неосознанно впивая ногти в кожу ладоней.
– Ну, мы остались с ним наедине в классе за опоздания, ну и…
Я видела, как Мария сдерживала волнение, она не рассказывала мне о чувствах к кому-то из парней, и я точно не ожидала услышать имя Славы. На её щеках образовался румянец, что для неё несвойственно.
– И что потом произошло?
За дверьми затрезвонил звонок, в коридоре послышались шаги.
– Ничего, он просто замял эту тему. Так что, тебе нравится Максим?
Мария располагающе улыбнулась –  настоящий приём психолога.
В раздевалку ввалились одноклассницы. Смехом и разговорами они перебили наш разговор. И я смогла стереть тот гадкий взгляд Максима на своём лице.
И теперь я ощущала тоску за чувства подруги. Слава замечал её, но никак парень девушку, и уж точно никак парень, который её целовал.

Как только я ступила на последнюю ступеньку школы, начался ливень. Школьники выбегали с пакетами и куртками на головах вместо зонтов. Я надела капюшон и опустила голову.
Я старалась идти быстрее, но холодная, промокшая одежда прилипла к коже и утяжеляла движения. Всё, что мне сейчас хотелось – это добраться до дома.
Мимо меня пробежал Максим, он толкнул меня, а потом прыгнул в образовавшуюся лужу на асфальте, и грязные капли полетели на мои штаны. Но прыжок Брауна такая мелочь по сравнению с ливнем.
Макс остановился и заговорил с кем-то под зонтом, потом он обернулся на меня и показал пальцем, его собеседник кивнул и молниеносно направился ко мне.
Я стала искать дорогу отступления, но под зонтом оказался Миша. Он подбежал ко мне и спрятал под зонтом.
– Успел, – выдохнул он. – Я же знаю, ты зонт никогда с собой не носишь.
Он обнял меня за поясницу, и, ускоряя шаг, повёл домой. Максим всю дорогу оборачивался, пока мы с Мишей не повернули на другую тропинку.
– О чём ты говорил с Максимом?
– Я просто спросил, где он в последний раз тебя видел.
– А Макс?
– А он указал, где ты, – рассмеялся. – Тебя серьёзно беспокоит моё общение с ним?
– Просто интересно, – солгала я.
Макс мог рассказать Мише о том, какая я в школе, но не сделал этого и у них дома, так почему я подумала, что прямо сейчас он выложит брату всю мою подноготную?
В порыве злости я представляла, как говорю Мише о поступках Макса, но, встречаясь с бирюзовыми глазами, я не могла вымолвить ни слова о его близнеце.
Миша вынул платок из кармана пальто и протёр моё мокрое лицо.
Сильнейший дождь кончился, и солнце снова озарило город. Это похоже на смену настроения – с плохого на хорошее.
– Мне очень приятна твоя забота.
– Меня вызвали сегодня на работу, и я не смогу побыть с тобой, – с грустью вымолвил Миша и коснулся губами моей щеки. – Давно не целовал свою любимую.
– Ничего страшного, – «я привыкла».
– В выходные встретимся. Я, как обычно, за тобой зайду. Надень удобную одежду.
– А куда мы поедем?
– Секрет.
Миша закрыл зонт и потряс его. Несколько минут мы разговаривали о прошедшем школьном дне. Я пересказала ему стих, что рассказывала сегодня у доски, и он смог похвалить меня, а потом нам всё же пришлось попрощаться.
Хваля меня – он хвалил и себя.
Я вбежала в квартиру, сразу крича родителям, что сегодня не отличилась ни в чём дурном.
Ночью мой телефон то и делал, что вибрировал, а утром я увидела двадцать пропущенных звонков от Максима. Я долго глазела на экран и перечитывала имя невменяемого. За каким чёртом он звонил мне?
Миша давно записал номер своего брата в мой телефон, чтобы я, если попаду в беду, а до него дозвониться не смогу, связывалась с Максимом.
Но откуда мой номер у Максима?!

***
В школе Макс не подавал виду, что названивал мне. Он постоянно менялся в поведении, действиях и словах: сегодня он добрый зайчик, завтра он опасный тигр. И ни то ни другое животное не помнило, как вело себя другое.
Я шла с Марией за радостными одноклассниками в столовую – они, как навозные жуки, шли на обед. После обеда мы потащимся в музей, но это намного лучше, чем сидеть на уроках.
Когда мы уселись в школьный автобус, наевшиеся жуки не давали поспать или подумать – они вопили на весь салон. Я держала сумку между ног, и сжимала её, чтобы та никуда не укатилась. Мария легла на меня грудью и закрыла окно шторкой.
– Тебе звонил Максим по ночам, когда вы встречались?
Я долго готовилась к этому вопросу – крутила на языке, как правильнее его задать, и он всё-таки вылетел Марии в лицо.
– Нет, а что? – она лежала с закрытыми глазами, но после услышанного распахнула их.
– Почему парень может делать это?
– Миша названивает тебе по ночам? – хихикая, спросила подруга, незамедлительно направляя на меня сонный взор.
– Нет, я просто так спрашиваю.
– Такое бывает, когда девочка нравится мальчику, и он не может уснуть, не услышав её голоса. Или когда хочет подшутить над девчонкой или напугать, например. Или с его номера звонит вообще кто-то другой – может, друг, которому нравится эта девочка.
Из всего перечисленного подходило второе. Браун не собирался оставлять омерзительную для него девчонку даже ночью.
Почему?!
– Я поняла, спасибо, – я передала ей яблочную конфету-желе и повернулась к окну, приоткрывая шторку так, чтобы не мешать Марии отдыхать.
Я ещё никогда не думала о Максиме так много. Сначала месяца он активно присутствует в моей жизни. Этому нет объяснений, но мне хотелось узнать правду, скрывающуюся в его больной голове.
И вот сейчас я неосознанно вслушивалась в голоса, ища именно его, что терялся среди других голосов. Макс был виноват и в этом. Макс БЫЛ ВИНОВАТ ВО ВСЁМ, что я чувствовала, о чём думала и даже в том, что делала.
Автобус прибыл на место, и все торопливо направились на улицу.
Наслаждаясь ароматами весны, я не заметила, как забыла сумку в салоне. Я забежала в автобус и подошла к креслу, но на нём, и не под ним – сумки не оказалось.
Мария вошла вслед за мной и тоже прошлась по всему салону, но и она не обнаружила сумку. Нам пришлось выйти обратно на улицу, и там мы застали Максима со своей компанией бесцеремонно кидающих мою сумку друг другу: Зоя, Вероника, Слава, Влад и Петя по очереди передавали через вверх набитую вещами сумку.
Я вскрикнула и побежала отнимать свою вещь:
– Отдайте! Это моё, – я подпрыгнула, надеясь перехватить сумку, но кто-то постоянно и неожиданно оказывался впереди меня, и отталкивал назад.
– Мы отдадим, а ты что нам за это?
– Зачем названивал мне, Максим? – я пошла в наступление. Теперь у друзей Макса появится тема для размышлений, и они будут допрашивать его: «зачем да почему».
Максим обомлел, и его пальцы расслабились. Сумка упала ему под ноги, и я рванула. Подбежала, нагнулась и схватила сумку в песке за ремешок.
Все повернулись на Брауна.
– Я вчера нажрался с друзьями и напомнил о девчонке, что удирала от нас после слежки за мной, – развернулся ко мне: – Предложил подшутить над тобой, но, к сожалению, трубку ты не взяла, – губы Максима дрогнули в улыбке. Подбородок приподнялся, а взгляд победно остановился на мне.
В настоящий момент он для меня сварка – продолжу смотреть – ослепну.
Его искры в глазах ранили, но не ослепляли.
«Я непременно буду на Олимпе, а ты, Максим, расцелуешь мои ноги, чтобы хоть немного, но быть рядом со мной на высоте. В свою очередь, я наступлю тебе на лицо и опущу в самое дно», – думала я, пока смотрела в шоколадные глаза, а как только отвернулась, мысли стали сменяться.

– Посмотрите, какой изящный стульчик, – рассказывал наш экскурсовод, гладя пальцами бархатную спинку стула.
Позади меня синхронно прыснули со смеху.
Я стояла в первых рядах, чтобы быть подальше от одноклассников, и прижимала к груди сумку, как самое ценное в жизни. Я теперь никогда не оставлю её без присмотра.
Мои одноклассники перестали ходить за экскурсоводом и бегали по всему музею, пытаясь коснуться музейных экспонатов, но охранник около входа вскакивал и кричал на балбесов. А мы с Марией делали вид, что внимательно слушаем седую женщину с лицом оранжевого цвета – неправильно подобранная пудра может сотворить с лицом ужасные вещи. Но на самом деле мы перешёптывались о своём, пропуская чужие слова мимо ушей.
Экскурсия закончилась, и все ученики разом оказались в автобусе. Из-за пробок на дороге домой мы ехали дольше, чем до музея. Автобус трогался, останавливался, и снова неспешно начинал путь.
Некоторые ученики вышли раньше конечной остановки, а остальные доехали до школьного поля и выбежали на улицу, как автобус остановился и открыл двери.
К сожалению, Максим и его компания вышли вместе со мной и Марией.
– По пивку? – спросил Максим, укладывая руку на тонюсенькую талию Вероники.
Она захихикала и кивком согласилась на предложение. Он водил пальцами по её боку, поглаживая обнажённую кожу, изредка захватывая пальцами тонкий топик до пупка.
Хоть Максим и нарасхват, не каждая девушка получала от него внимание, тем более руку на пояс.
Макс что-то рассказывал своим друзьям, а губы Вероники касались его шеи: влажным розовым кончиком языка она проделывала кругообразные движения, оставляя мокрые пятна на его смуглой коже.
Мария смотрела в другую сторону, где стоял Слава, курящий вторую сигарету.
Я вырезала на лице Веронике узоры, мысленно обращая их в уродливые шрамы.
Взгляд Максима неторопливо переместился с Влада на меня, он не перестал лыбиться после разговора с другом, и сейчас его глаза улыбались одновременно с губами.
Я не хотела смотреть на Максима, тем более злиться на Веронику, не моего ума дела их отношения, но наши взгляды с Максимом совместились, и даже если поставить перед нами ограждение, мы всё равно не перестанем смотреть друг на друга, игнорируя любые препятствия, что помешает нам.

Между нами происходил немой разговор ненависти, словно Браун говорил: «Что смотришь? Завидно?» А я отвечала ему: «Нет, я просто показываю тебе, как ненавижу».
Вероника оторвалась от дела и приподняла голову. Она взяла Макса за подбородок и повернула к себе лицом, затем облизнула его верхнюю губу и устремила язык внутрь его рта.
В глубине меня что-то оборвалось, придавая нестерпимую, щемящую боль.
Я закрыла глаза, уверяя себя, что мне просто обидно, ведь Вероника такая красивая и сексуальная. Она могла околдовать любого парня, а я на её фоне бледная и незаметная.
Просто задетое самолюбие, и разрывало меня именно из-за этого и совсем не по другой причине.
Мария что-то обсудила с классной руководительницей, и вернулась ко мне. Честно, я и не заметила, как она отходила.
Я отвернулась от поцелуя Вероники и Максима, и подумала о Мише, вспоминая наши прогулки по большому, живописному городу. В последний раз мы катались на колесе обозрения месяц назад, и я воспроизводила тот день, стоя на улице среди врагов. Ночной город, через кабинку колеса обозрения, был великолепен: свет от фонарей овальными фигурками рассеивал темноту. Машины, гоняющие на полупустой дороге, оставляли после себя грязные следы на асфальте. Люди, спешившие добраться до цели, выглядели сверху как муравьи среди высокой травы.
– По домам или по мороженому?
– Конечно, мороженое! – ответила я и взяла Марию под руку.
Мы сели за столик в кафе-мороженом и с радостью наворачивали сладкие ледяные шарики. Мой выбор пал на шоколадно-ванильное, а у Марии на фисташковое с клубникой.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/enn-knyaginina/gubitelnaya-lubov-bliznecov-63484271/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.