Главная страница | Современные любовные романы | Обычный художник

Не спасай меня
Екатерина Дубровина


Я случайно оказываюсь на совещании с генеральным директором. Желая тихо отсидеться, попадаю в эпицентр обсуждения, раздражая одних коллег и занимая других. Но реакция Александра Сергеевича совершенно сбивает меня с толку. Чем же я заслужила его особое отношение?

*Черновой вариант, рукопись на стадии вычитки.





Екатерина Дубровина

Не спасай меня





Пролог


И почему же со всего отдела выбор пал именно на меня? Брр. Это самое скучное собрание в моей жизни. Цифры, графики, стратегия развития… Все, что мало связано с моей работой. Все, что для меня темный лес. Но сбежать не удалось. Евгений Борисович, мой начальник, болел уже неделю, а его заместитель, Алла Викторовна, отдыхала на море. Ах, море… Теплые волны набегали на песчаный берег, унося с собой печаль. Как бы я тоже хотела сейчас понежиться на солнце, побегать по горячему песку, нырнуть с головой, а, высыхая, чувствовать соль на коже. Интересно, соль стягивает? Или щиплет? А куда я хотела? Возможно, это была бы Греция. Или Италия. Или Болгария. Да какая в принципе разница, я еще нигде не была. И младший брат тоже. Ну и пускай. Я ещё съезжу. И брата с собой возьму. Обязательно…

И, как назло, моя мечтательная улыбка привлекла излишне внимание:

– Анна Владимировна! – раздался громкий бас. Я резко вскочила. С трудом вспоминая тему сегодняшней встречи, поняла, что краснею. Прямо как в школе. – Анна Владимировна, расскажите, пожалуйста, почему Вас так позабавил доклад о снижении прибыли во втором квартале? – Боже, ну почему именно сегодня? Я рассчитывала тихо отсидеть эти два часа. Специально выбрала последний ряд, чтобы затеряться меж коллег. Как? Как меня заметил генеральный? И еще он знает, как меня зовут. Это скверно.

– Простите, – промямлила я единственное, что пришло в голову, и опустила глаза.

– За что? И что же может быть важнее прибыли? – По голосу директора сложно было понять, шутит он или нет, хочет унизить или нет, но я продолжала сверлить пол. Александр Сергеевич не сводил с мня взгляда, я инстинктивно ощущала его на своем лице. Блин. Директор просто так не отстанет, и пауза затягивалась. Переминаясь с ноги на ногу, я сложила руки на груди, защищаясь, и, выпалила еле слышно:

– Море… – наконец, решившись поднять голову, я расправила плечи. – Я никогда не была на море. – Александр Сергеевич наклонил голову на бок, обдумывая мои слова. Как же он был красив. Не только внешне. В нем была скрыта какая-то внутренняя сила, умиротворяющая и успокаивающая. Вникая в суть вопроса, он всегда находил решение и был на стороне сотрудников. За это его любили и уважали. И, если было бы нужно, пошли бы за ним куда угодно.

На вид ему было около 40 лет. Высокий, подтянутый брюнет, с редко пробивавшимся серебром, в идеально сидевшем деловом костюме, галстуке, ботинках, начищенных до блеска, и с улыбкой, затрагивающей лишь уголки глаз, но такой доброй, что ты автоматически чувствовал себя под защитой.

Но не сейчас. Всем своим видом он излучал интерес и спокойную уверенность. В зале повисла тишина, казалось, было слышно муху, жужжавшую у окна. Все ждали развязки. Александр Сергеевич усмехнулся и спросил:

– Почему именно сейчас? – Я думала, что все, итак, очевидно, неужели нет?

– Я – обычный художник. Рисую логотипы, эмблемы и слоганы. Могу ещё обложку на книгу. – Он откинулся на спинку кресла, еще больше запутываясь:

– И? – И меня прорвало:

– Потому что это не моё собрание. – Половина зала обернулась в мою сторону. Укор, словно стрелы, пущенные из глаз коллег, летел в меня, пронзая воздух. А мне не спрятаться и не скрыться, широко расправленной грудью принимая удар.

– Очень жаль, что Вам было неинтересно, – с раздражением вмешался в разговор первый заместитель Александра Сергеевича. – Скажем спасибо Анне Владимировне за небольшой перерыв, возвращаемся к теме нашего собрания.



Я села обратно. Ну, все! Теперь меня точно уволят. Что я матери скажу? Что язык слишком длинный? Боже, почему я не промолчала? И мне в этом месяце ещё платить за художественную школу. Кажется, про неё придётся забыть. Я тяжело вздохнула и уставилась в окно. Лето в этом году, видимо, забыло, что оно лето. И раньше срока уступило своё место осени. Холодное, дождливое, будто играло с нами. Не все могли позволить себе отпуск, и приходилось наслаждаться тем, что есть. Вот и сейчас снова начинался дождь. Небо затянуло черными тучами, моментально потемнело. Крупные капли падали на асфальт, оставляя после себя следы, похожие на кратеры. Контуры его сначала были четкими и ровными, потом сердце его притягивало в себя, словно от жадности, ещё больше воды и, наконец, под натиском стихии он исчезал. Растворялся сам в себе. Да, коротка была чья-то жизнь.

По дороге проплывали машины, разнося волны, бившиеся об бордюр. И я с грусть заметила, что это то море, которое я сегодня заслужила.

– Благодарю всех собравшихся. Основные выводы сделаны. Проблемы обозначены. Жду от вас предложений по решению данных проблем, – закончил собрание Александр Сергеевич и поднялся с места. Сотрудники спешно покидали кабинет, а я все сидела, глядя в окно, находясь не здесь и не сейчас. Генеральный тихо подошёл и сел рядом, не отвлекая меня от своих мыслей.

Прошло, наверное, не меньше десяти минут, прежде чем я опомнилась. Увидев пустой кабинет и обернувшись, я чуть не утонула в глубине серых глаз и нервно сглотнула.

– Простите, я кажется опять задумалась, – смущенно пролепетала я.

– Как давно Вы у нас работаете? – Его теплый голос разливался по моим венам.

– Скоро год. – Я опять заливалась краской. Почему он не ушел, как все остальные?

– А когда последний раз были в отпуске? – Я закусила губу и пожала плечами.

– Никогда. – И умоляюще посмотрела на него. – Не увольняйте меня, пожалуйста. Мне очень нужна эта работа.

– Я и не думал. – Он устало улыбнулся. – Я видел Ваши работы. Очень качественные, с учётом того, что вы ещё учитесь. – Я не верила свои ушам.

– Правда не уволите? Честно-честно? – Он наконец улыбнулся шире. Моя детская наивность в кои-то веки кого-то позабавила.

– Честно, а ещё хочу вас в отпуск отпустить. – Мои плечи поникли, я покачала головой.

– Спасибо, но нет. – Александр Сергеевич удивленно поднял бровь. Впервые ему кто-то отказывал.

– А я не спрашиваю, я утверждаю. И компания оплатит путёвку на море. – Я растеряно теребила подол юбки. В смысле? Такое вообще бывает? Меня не только не уволят, но ещё и отпустят отдыхать? Неужели я настолько ценный сотрудник? Александра Сергеевича рассмешило мое недоуменное выражение лица, и он решил объяснить свое решение, вероятно, чтобы закрепить полученный эффект. – Всегда мечтал создать компанию, в которой людям было бы интересно и комфортно работать. И спасибо за честность. Иногда мне кажется, что я стал забывать о простых человеческих радостях. Подойдите в отдел кадров, когда выберете дату. – Он взглянул на часы и поднялся. – Прошу прощение, мне пора. – И, махнув рукой на прощание, вышел, оставив меня в одиночестве. А я еще долго сидела на том же самом месте, глядя в окно, не в силах поверить в реальность произошедшего.

Дождь, однако, прекратился, и между туч нерешительно, словно боясь обжечь нашу планету, пробивались долгожданные лучи…






Глава 1. Глеб


– Нет, ты слышала, как наш Соловушка запел? – Глеб перекатился на спину, наконец, дав Алине вдохнуть полной грудью, и закинул руки за голову. Жадно хватая воздух ртом, она поспешно натянула на себя одеяло, надеясь, что этот жест ускользнет от внимания Глеба. Так и случилось. В моменты негодования он не видел и не слышал ничего вокруг. Алина скинула волосы с лица и еле слышно спросила:

– Тебе жалко, что ли? – Ох, и зря она это. Глаза Глеба сощурились, зубы стиснулись, и он, приподнявшись на локте, с силой дернул за одеяло, обнажив девушку. Она подняла испуганный взгляд и обняла себя руками, покорно ожидая удар, обычно следующим за резким изменением настроения Глеба. Он не раз предупреждал, что любит послушных девочек, и Алина искренне старалась быть такой, поэтому, возможно, он сегодня и не ударил, а только, указывая на дверь, со злостью крикнул:

– Проваливай!



Сгорая со стыда, Алина встала, продефилировала к тумбе, на которой лежала ее одежда, и вышла в коридор. Там наскоро оделась и, не прощаясь, хлопнула дверью.

Глеб продолжал лежать в кровати. Александр Сергеевич Соловьев или просто Соловей, как его звали за глаза в компании, был его непосредственным начальником. Жутко умным и постоянно маячившим всюду, с раздражающей манерой эмоционально подавлять инициативы подчиненных. Глеб работал в «ИТАЛ Групп» почти два года, из которых полтора пытался сместить руководителя с должности. С самого первого дня управленческие решения Александра Сергеевича вызывали у него вопросы и недоумение, а все попытки исправить и понять их терпели крах, и в итоге Глеб перестал возражать, тая обиду и строя подлянки. И пускай фирма пока оставалась на плаву и даже неплохо зарабатывала, последние полгода дела шли не очень хорошо. И как снег на голову путевка на море для Остаповой.

Сначала Глеб был готов рвать на себе волосы. Что за привилегии для обычного рядового сотрудника? А если взбунтуются остальные? Покупать путевки всем? Или почему ему, Глебу, тоже не оплатят путевку куда-нибудь на Мальдивы, например? Но переспав с этой мыслью, он пришел к выводу, что этот «подарок» можно использовать против Соловья. Нужно только придумать под каким соусом подать это учредителям. Они же должны знать, как расходуются их средства. Да, все не так уж и сложно оказалось. Глеб потянулся, широко улыбаясь и предвкушая скорое повышение. Вскочив с кровати, он подошел к окну и раздвинул шторы. Какое сегодня, однако, хорошее утро! Солнце уже поднялось над крышами домов, а ветер неспешно качал верхушки деревьев.

Зарывшись рукой в волосах, он танцующей походкой направился в душ, но проходя мимо тумбы, на которой валялась его скомканная одежда, случайно заметил Алинины сережки, беспечно ею забытые. Может, она специально? Чтобы вернуться? «Господи, что ж за дура, – подумал он и криво усмехнулся, – если бы не ее третий размер, уволил бы давно.» И на ходу, закинув серьги в портфель, скрылся в ванной.

Алина была его секретаршей, с красивым личиком, точеной фигурой и готовой на все. Глеб частенько использовал ее в своих корыстных целям, а она, не имея для этого достаточно ума, даже и не догадывалась, какие козни строит. Жаль, что она сегодня с утра имела неосторожность высказать свое мнение, оставив Глеба без утреннего десерта. А он, как обычно, не сдержался. И теперь придется извиняться и как-то заглаживать вину, если он хочет еще пользоваться этим телом. А он хочет.

Не позавтракав, Глеб оделся и вышел на парковку. По пути на работу заехал в цветочный, выбрав букет, от пестроты которого резало глаза, зная, что Алине понравится, и заскочил в кафе за стаканом бодрящего кофе. Подъезжая к офису, он неосознанно залюбовался им. Четырехэтажное стеклянное здание в самом центре города на пересечении основного проспекта цепляло своим концептом. Оно было данью современности, архитектурным криком, если и не сводящим с ума, так уж точно не оставляющим равнодушным. Рекламное агентство «ИТАЛ Групп» занимало все здание, раскинув свои жадные лапы еще и на две советских постройки, что находились позади стеклянного шедевра. В их фирме трудилось чуть меньше шести десятков сотрудников в пяти отделах разных направлений. И они продолжали расти. В будущем планировалось расширение и увеличение площади за счет сноса этих старых и страшных зданий и постройки нового в едином стиле с основным.



Глеб умело направил автомобиль на подземную парковку и занял закрепленное за ним место А4, взял с заднего сидения букет с портфелем и направился к лифту. Его кабинет находился на четвертом этаже, напротив кабинета Александра Сергеевича, а их секретарши, Алина и Ольга, сидели за одним длинным столом.



Еще выходя из лифта, он заметил, что Ольги нет на месте. Алина же, напротив, была во всеоружии. Накрашена и в новом платье. Даже и не скажешь, что ночь она провела не дома. И когда девушки все успевают? Увидев Глеба, она надула губы и отвернулась. Нет, так не пойдет. Он подошел ближе и положил на стойку цветы. Она засияла:

– Это извинения? – Он кивнул. Не обязательно извиняться вслух, большинство девушек, итак, понимают все правильно. Хорошо, что Алина была из этого большинства. – Хорошо, но больше так не делай. И да, Глеб…

– Андреевич, – поправил ее Глеб, – и на Вы, пожалуйста. Мы на работе. – Алина понимающе качнула головой и виновато улыбнулась. – И не трепись, от кого букет, – сказал он, а сам усмехнулся, ведь зная Алину, он был уверен, что все давно в курсе их «отношений». Она было раскрыла рот, чтобы завершить мысль, так нагло перебитую Глебом, но он уже скрылся за дверью своего кабинета, всем своим видом показывая, как ему все равно.

Закрыв за собой дверь, он глубоко вдохнул. Как же он любил свой кабинет. Огромное пустое пространство с минимальным убранством, большим столом и подобающим креслом. Подобающим заместителю креслом. Бросив на него свой портфель, Глеб подошел к окну и раздвинул жалюзи. Утреннее солнце, слепившее глаза, беспрепятственно проходило сквозь стеклянные стены. Под окном по пролегающему внизу проспекту мчались машины, но толщина стекла позволяла наслаждаться тишиной. Глеб расстегнул пиджак и полез за рабочими бумагами в портфель. Одно неловкое движение и все содержимое вываливалось на пол. Глеб наклонился, негодуя и злясь на себя, и принялся собирать документы. Откуда-то из бумаг выкатилась сережка. Точно. Он забыл их отдать Алине. Пошарив рукой, второй Глеб так и не нашел. Встав на колени, он полностью залез под стол и продолжил поиски. Не хватало еще, чтобы уборщица увлекалась его личной жизнью.

Дверь в кабинет открылась. Два черных начищенных до блеска ботинка появились в поле зрения Глеба, ползающего на четвереньках. Раздосадованный, он прикрикнул на внезапно появившегося гостя:

– Стучать не учили? – И поспешно выбрался из-под стола. Гость молча наклонился и что-то поднял с пола, а потом, давясь смешком, произнес присущим только ему одному басом:

– Глеб Андреевич, Вы прокололи ухо?



Красный от стыда Глеб забрал из руки Александра Сергеевича вторую сережку и спрятал обе в карман.

– Прошу прощения за столь нелицеприятную сцену. – Соловьев рассмеялся и хлопнул Глеба по плечу.

– Да, брось, Глеб, кто из нас не ползал из-за девушки на коленях. Давай лучше обсудим предстоящую встречу. – Глеб жестом пригласил начальника сесть, а сам бросился к столу, лихорадочно перекладывая бумаги в нужном порядке. – Не торопись, у нас еще три часа до встречи, – присаживаясь, сказал Александр Сергеевич.



Глеб крикнул в открытую дверь Алине, чтобы принесла две чашки кофе. Жаль, нельзя было взбодриться коньяком. Ведь эти три часа нужно было пережить. И без допинга никак.






Глава 2. Анна


Я закрывалась подушкой от матери, колотившей меня мокрым кухонным полотенцем и оравшей так, что звенело в ушах. Конечно, я ожидала подобной реакции, когда рассказала ей о возможном отпуске.

– А что мы будем жрать? – вопила она, а я даже не пыталась ответить. В таком состоянии с ней лучше было не спорить. Последняя капля водки была выпита вчера, а сегодня в магазин никто не ходил. Не потому, что я не хотела, я уже давно привыкла заглядывать в местный алкогольный, просто потрать я последние пятьсот рублей на выпивку для матери, завтра мне нечем будет кормить брата.

Ваня схватил маму за руку в надежде остановить, но она с силой оттолкнула его. Он отлетел в стену и ударился головой. Я видела, как он поджал нижнюю губу и поднял брови домиком, но ни одной слезинки не выкатилось из его глаз, как бы ни было ему сейчас обидно. Так, все хватит. Это пора прекращать. Ладно я, я уже выросла, а чем он виноват? Я отбросила подушкой в маму, на пару секунд прекратив ее истерику, и рывком подбежала к брату. Он бросился в мои объятия, понимая, что защищу и никогда не сделаю больно. Боже, для своих семи лет он слишком много понимал.

Мама кинула подушку на кровать и вышла в кухню, невидящими глазами шаря по полкам. Послышался звон разбиваемой посуды, падающих кастрюль и тихие причитания женщины, давно потерявшей свой моральный облик.

Нет, она не всегда такой была. Я ее помнила доброй, ласковой, нежной и любящей, читающей на ночь сказки, а по выходным гуляющей со мной в сквере. Все изменилось, когда ушел отец. Мне тогда было пятнадцать, а брату всего два года. Когда мама была беременна Ваней, ей не посчастливилось серьезно заболеть в самом начале. Врачи предупреждали, что могут быть осложнения, и предлагали прервать беременность, но отец так хотел сына, что настоял на продолжении. Ванечка родился в срок, с хорошим весом. Он рос обычным ребенком, кушал, наедал щеки, сидел, ползал, пошел вовремя. Но никак не реагировал на звуки. Его звали, а он продолжал заниматься своими делами. Мама забила тревогу. Местный педиатр отправила Ваню к невропатологу, потом еще к одному, и еще. И как гром – диагноз. Аутизм. Светлый, улыбчивый мальчик, который шел на зрительный контакт, который помогал мне собирать игрушки и засыпал, когда его гладили по голове, вдруг стал инвалидом в глазах отца. И этого он перенести не смог. Не смог принять поражение от своей же семьи. Он ушел, оставив маму одну с двумя детьми на руках. Я слышала, у него новая жена и здоровый сын. И я им желаю только счастья.

Около года мама держалась. Продолжала водить Ваню на процедуры и нашла специалистов. Все в один голос твердили о верности диагноза и только просили денег. «Чудо» случилось почти через год. Один из московских специалистов, случайно заехавший в наш город, проводил консультации за бешенные деньги. Мама, потеряв надежду, что отец когда-нибудь вернется, сдала все украшения, подаренные им, в ломбард.

Итак. Реальность оказалась другой.

Мой брат – не аутист. У Вани обнаружили тугоухость четверной степени. Это означало, что он слышит только очень громкие звуки, а простая человеческая речь ему недоступна. В тот вечер мама впервые напилась. Я понимала ее. И дала ей время принять эту новость. Принять то, что ее сын никогда не будет слышать. Да, конечно, если слуховые аппараты, есть какая-то операция по вживлению чего-то там. Но нет денег.

И в какой момент она превратилась из горюющей женщины в пьяницу, я уже не помню. Я училась в 10 классе, когда ее уволили из магазина, где она работала старшим кассиром. Мне срочно пришлось искать деньги. Директор моей школы случайно узнала обо всем и предложила подработать после уроков посудомойкой. Я согласилась. С утра отводила Ваню в садик (специализированных садов в нашем районе не было, и он ходил в обычный), затем бежала в школу, а после уроков до 18-45 мыла посуду. Нет, я не брезговала. Я была рада, что мне есть, чем покормить брата. Вечерами, правда, когда я его укладывала спать, и он переплетал свои пальцы с моими, я плакала. Но с утра я поднимала его с улыбкой.

Мама так и не пришла в себя. Ни я, ни Ваня ей не были нужны. Ее думы занимала только выпивка. Она продала из дома все, что можно было продать, и постоянно требовала денег, а когда я не давала, она приводила в дом непонятных людей и веселилась с ними до утра. В такие ночи я закрывалась в нашей с Ваней комнате и радовалась, что он этого не слышит.

ЕГЭ я сдала не очень, хотя учителя искренне пытались мне помочь. А мне было все равно. Тех денег, что я зарабатывала, нам хватало, а каких-то стремлений у меня не было. После окончания школы я попросилась у директора остаться, и меня даже повысили – теперь я стояла на раздаче обедов. Наверно, я так и стояла бы там, если бы не Александра Анатольевна, мой классный руководитель. Она знала, что я люблю рисовать, и у меня неплохо получается. Сколько я ей стенгазет оформила даже не вспомнить. Ее сын тоже рисовал, закончил нашу художку и устроился в рекламное агентство «ИТАЛ Групп». Однако, когда он собрался увольняться (амбиции вели его в Санкт-Петербург), начальник отдела не захотел его отпускать, пока он не найдет себе замену. И тут Александра Анатольевна вспомнила обо мне.

На собеседовании я произвела отвратительное впечатление. Без опыта, без образования, год назад окончила школу, даже ЕГЭ – среднячок. Но то ли им понравились мои рисунки, то ли сын Александры Анатольевны был слишком убедителен, через день мне позвонили и предложили прийти снова. Меня взяли на должность младшего помощника с испытательным сроком в три месяца, зарплатой на 1280 рублей больше, чем я получала, и требованием поступить в художественную школу.

Да если бы у меня попросили почку, я все равно была вне себя от радости. Такого подарка от жизни я не ждала.

Работала я усердно и много, если не сказать хорошо, никаких нареканий со стороны начальника ни разу не получила, единственное, я была не готова работать сутками и уходила всегда в 18-45. Даже в режиме дедлайна. Но в душу никто не лез, считая, если я это делаю, значит, так надо.

И вот случилось то дурацкое собрание, на которое меня выдвинули, потому что больше было некого. Начальник отдела болел, зам отдыхала в отпуске, а на носу была сдача огромного рекламного проекта ко дню города. Наш творческий отдел работал без перерыва на сон или обед, пытаясь закончить все в срок, и не имел привилегии разгуливать по собраниям. К тому же тема собрания «итоги второго квартала» едва нас касалась.

Но тем не менее присутствие было обязательным. Конференц-зал располагался на четвертом этаже, там же, где и кабинеты руководителей. Я там была только однажды, при трудоустройстве, и больше никогда не поднималась.

В зале у одной стены стоял длинный стол для генерального директора, его заместителей и начальников отдела, которых в «ИТАЛ Групп» было пять: творческий, за которым была закреплена идейная часть, и где трудилась я, производственный (своя небольшая типография), медийный по связям с общественностью, административный и по работе с клиентами. Один огромный слаженный организм сопротивлялся внешним и внутренним факторам, цепкими лапами выхватывая заказы у конкурентов. И то была в большей степени заслуга генерального директора, Александра Сергеевича.

У него было два заместителя. Тот, что помоложе, Глеб Андреевич, потрясал своим цинизмом и бессердечностью. Готовый идти напролом, он требовал от сотрудников иногда больше, чем они могли ему дать. И когда он не получал желаемого, летели головы. Я немного побаивалась его и старательно отводила глаза, находясь с ним в одной комнате. Ему было двадцать семь. Невысокий и широкоплечий, в идеально сидевшем костюме, сшитом специально под него, с выбритыми висками, уложенной темной челкой и аккуратной бородкой, Глеб Андреевич был представителем золотой молодежи, уверенный в себе, не терпящий возражений и верящий больше цифрам нежели людям.

Вторым заместителем генерального был Борис Евгеньевич, седой милый старичок, всегда вежливый и галантный с дамами, будь она даже уборщицей. В фирме его звали просто дядей Борей, и он на это не обижался, отчего становился еще милее. Никакие решения по ведению бизнеса он не принимал и занимал свою должность только потому, что был отцом одного из учредителей. Но дядю Борю невозможно было не любить.

Я поднялась в конференц-зал одной из последних. Стулья, стоящие напротив стола в пять-шесть рядов, были почти все заняты, но мне повезло. Место у окна в последнем ряду оказалось свободным. Пробираясь к нему, я невольно столкнулась взглядом с Глебом Андреевичем, холодным презрением окативший меня с ног до головы. Меня пробила дрожь, как будто я замерзла, и я отвернулась. Нужно будет потом уточнить у коллег, почему именно я пошла сегодня на собрание.






Глава 3. Глеб


В начале августа учредители попросили о встрече. Обычно они навещали компанию в марте, чтобы увидеть годовые отчеты, узнать размер прибыли и причитающихся дивидендов. Но в этот раз их вынудили приехать раньше тревожные новости, гуляющие по просторам сети (Борис Евгеньевич был ни при чем).

Учредили «ИТАЛ групп» трое теперь уже состоятельных мужчин: Иван Миронов, сын Бориса Евгеньевича, Антон Сокальский и Семен Волгов. Двое из них учились на одном курсе факультета маркетинга, а один с факультета журналистики. Три лучших друга. Время, конечно, разделило их. Иван постоянно проживал в Швейцарии, Антон – в Москве и только Семен Волгов не покинул родные края, искренне считая, что здесь пригодится больше. И оказался прав. Основные крупные заказы «ИТАЛ групп» получала от него. Правда, полгода назад он все же переехал в город покрупнее, за сто тридцать километров от своего детища.

Изначально, основывая рекламное агентство, трое друзей трудились в нем сами. Ночами не спали, искали клиентов, а, найдя, исполняли их самые смелые желания, за что их и любили. А еще они всегда выкладывались по полной, с ужасом ожидая ответной реакции, к слову, обычно положительной. Но все это было давно. Еще на пятом курсе института. Сейчас же всем троим было уже за тридцать. Они давно отошли от управления, лишь изредка интересуясь общим положением дел, да и штат компании почти перевалил за цифру шестьдесят. И все же каждый из них помнил, как все начиналось.



Иван и Антон прилетали сегодня днем одним рейсом. Соловьев, генеральный директор, планировал сам их встретить, но Семен остановил его. Друзья последнее время редко виделись, и все их общение сводилось максимум к телефону. Поэтому же Семен отменил пока встречу в агентстве, попросив Соловьева забронировать им столик в каком-нибудь ресторане на этот вечер.



Соловьев переназначил просьбу Глебу, который не сразу поверил в такую удачу, хотя… Лучшего случая, чтобы убрать Соловья, могло и не представиться.



Забронировав столик в «Атлантиде» (самом дорогом ресторане их городка), Глеб разложил на столе имеющийся компромат на Александра Сергеевича. Перед ним лежали убыточный договор с юридической фирмой и план по привлечению клиентов за первый и второй квартал (причем первый отличался от второго количеством нулей в итоговой сумме). М-да.

– Черт, – выругался Глеб, ударив ладонью по столу. Этого было мало. Он планировал нарывать еще что-нибудь до марта. Стоит ли пробовать сейчас? В приоткрывшуюся дверь протиснулась Алина:

– Все хорошо? – Глеб поднял глаза. Как же часто он слышал этот испуганный писклявый голос. А что если… Он поднялся и поманил Алину пальцем.

– Зайди. – Она подчинилась, автоматически прикрыв за собой дверь. Глеб, медленно приближаясь, не опускал зачарованного взгляда. Алина внутри вся сжалась. Как же она не любила, когда он себя так вел. Глеб, подойдя вплотную, взял локон ее волос, выбившийся из общей прически, и шумно вдохнул: – М-м-м, мой любимый запах. Ты специально? – Она улыбнулась и робко кивнула. – Чертовка, знаешь, как меня привлечь. Приедешь вечером? – Зрачки ее расширились от радости. После той ссоры Глеб не приглашал ее к себе, чтобы она не делала. А делала она много: задерживалась на работе вечерами ради него, покрасила волосы в его любимый цвет (он, кстати, даже не заметил), скинула пару-тройку килограмм и сменила гардероб на более подчеркивающий ее фигуру.

– Хочешь суши на ужин? – Он усмехнулся. Вот же дурочка.

– С удовольствием, и не забудь про десерт. – Глеб нагнулся и лизнул мочку ее уха. Мурашки, скользнувшие по телу Алины, заставили ее резко выпрямиться и сделать шаг назад. Глеб поднял вопросительно бровь: – Уже убегаешь? – И, сократив расстояние до минимума, прошептал: – Сходи в отдел кадров, узнай, что там с путевкой Остаповой.

Алина выскочила за дверь, словно за ней кто-то гнался. Глеб рассмеялся. Он вернулся к столу, сгреб ставшими такими незначительными бумаги в стол и сел, сложив руки на груди. Путевка Остаповой могла ему помочь. Да. Еще не все потеряно.



Алина вернулась через пять минут. Впопыхах заскочив в кабинет, она не сразу начала говорить, пытаясь отдышаться. Раскрасневшееся лицо и растрепанные волосы не красили ее, но Глеб и не смотрел на нее. Он ждал того, что она скажет, и не вытерпев, рыкнул:

– Ну! – Алина вздрогнула и затараторила:

– Остапова не обращалась в отдел кадров и не писала заявления на отпуск. – Глеб оттолкнулся от стола, проехал на стуле к окну, развернулся и закинул руки за голову. Алина нервно крутила кольцо на пальце. Ох, как же он злился. Она чувствовала электрические заряды, пронизывающие воздух, но боялась заговорить. Наверное, лучше оставить его одного в кабинете. Она взялась за ручку и аккуратно, чтобы та не заскрипела, повернула ее. Возглас Глеба заставил Алину вздрогнуть:

– Куда? – И более мягко: – Сходи поговори с Остаповой. Выясни, почему она до сих пор не отдыхает.



Когда дверь за Алиной захлопнулась, Глеб вскочил. Все внутри него клокотало. Полтора года он готовился и оказался с пустыми руками. Сколько раз он находил ошибки Соловьева, и столько же раз Соловьев их исправлял. Но не может быть, что ничего больше нет. Он просто плохо искал. Черт. Глеб мерил шагами кабинет в ожидании. Черт. Черт. Черт.



Алина вернулась на ресепшн через полчаса, хотя разговор с Аней занял каких-то пять минут. По пути на этаж ее окликнул Александр Сергеевич и попросил о небольшой услуге. С особым рвением Алина бросилась выполнять просьбу генерального, испугавшись нести плохие вести хозяи… начальнику, наперед зная его реакцию. Как бы он чего-нибудь не разбил.

Глеб, устав ждать, вышел из кабинета и с удивлением обнаружил Алину. Он присел на стул и словно пригвоздил ее взглядом. Алина старательно отводила глаза, делая вид, что очень занята, а на немой вопрос ответила:

– Александр Сергеевич попросил отчет добить. – Глеба чуть не перекосило:

– А почему моя секретарша занимается отчетами другого руководителя? – Алина кивнула в сторону пустого стула, стоявшего рядом, и только тогда Глеб заметил, что Ольги нет на месте.

– Ольга попросила отгул. – Глеб застучал пальцами по столу, показывая свое нетерпение, но вслух произнес другое:

– Хорошо, я подожду.



Он встал, но в кабинет обратно не пошел. Спустился на лифте в кафетерий на первом этаже и заказал себе кофе. Взглянув на часы, он с легким недоумением отметил, что уже обед, а с утра у него даже маковой росинки во рту не было. М-да. Что делает с ним стресс.



Приметив место у окна, он увидел Остапову за соседним столом, обедающую вместе с коллегами. Они что-то увлеченно обсуждали и задорно смеялись. Может самому ее спросить? Нет, как-то не комильфо руководителю уточнять такие вопросы. Подумает еще что-нибудь. Но если это поможет делу?



Он подошел к тому столику, где мгновенно наступила тишина, и все подняли на него свои недоуменные взгляды. Глеб знал, какая о нем ходила слава, но ему даже нравилось чувствовать свое превосходство. Вот и сейчас, возвышаясь над их головами, он излучал свою значимость. Неестественно улыбаясь, он поприветствовал компанию:

– Добрый день. Могу я присоединиться к вашему всеобщему веселью? – Один из художников обернулся. Да, в кафе было полно свободных мест. Но этот парень заботил Глеба меньше всего. Решив воспользоваться затянувшейся паузой, Глеб пододвинул стул от соседнего столика поближе к Остаповой и присел. – Так о чем бы болтали? – Неловкость за столом нарушила программист, крупная девушка в толстых очках:

– Боюсь, Вы над таким смеяться не будете. – Ого, Глеб даже присвистнул. Вот это смелость. А сам уточнил:

– Отчего же? – «Пончик», как уже успел окрестить ее Глеб, продолжила:

– Богатым нищих не понять. – Глеб поперхнулся кофе и громко закашлял. Остапова, сидевшая ближе всех, похлопала его по спине и сказала, обратившись к «пончику».

– Маш, ну зачем ты так? Человек присел попить с нами кофе, а ты… – Глеб жестами показал Остаповой класс, и, прокашлявшись, ответил «пончику»-Маше:

– Вы мало зарабатываете? Я изучу Ваш табель, Мария…

– Афанасьева, – подсказала Маша. Ни тени страха, лишь уверенность. Хорошие качества для бойца. Только похудеть бы не мешало. Оглядев столик, Глеб заметил, как все остальные опустили головы, не желая вступать с ним в открытый конфликт, и только Маша смотрела ему прямо в глаза. Он мог бы поаплодировать ей, но не стал, чтобы не зазналась.



Кажется, больше ему здесь делать нечего.

Поднявшись, он поблагодарил всех за компанию и удалился, оставив подчиненных гадать причину его поступка.

Но главное он сделал. Он привлек внимание Остаповой.






Глава 4. Соловьев


В кабинете становилось душно. Ох уж это послеобеденное солнце. Александр Сергеевич с удовольствием потянулся, растягивая затекшие от длительного сидения мышцы, и шумно выдохнул. Вот уже битый час он перепроверял бумаги, которые завтра должен был положить на стол учредителям. Ошибок в них не было. Соловьев достал из верхнего ящика пульт, и кондиционер тихо зашелестел, разбавляя тяжелый воздух свежестью.

Раздался стук в дверь.

– Да-да, войдите, – отвлекаясь от своих мыслей, ответил Александр Сергеевич. Алина неслышно проскользила по кабинету и молча положила сформированный отчет на стол. Соловьев также молча кивнул в знак благодарности, мгновенно утонув в новых цифрах. М-да, дела шли не так хорошо, как могли бы, но приезжать ради такой мелочи? Он потер лоб. Только ли поэтому приезжали учредители? Старые клиенты от услуг их агентства не отказывались, новые контракты заключались, да, сумма в итоге была меньше, чем в прошлом квартале, но не критично. Уф. Он откинулся на спинку кресла и задумался.

Из коридора донесся шум возни. Послышались крики. Александр Сергеевич поднялся, одним прыжком пересек кабинет и рывком распахнул дверь. Визги доносились из кабинета Глеба. Немедля ни секунды, Соловьев рванул туда.

Картина, открывшаяся ему, была, мягко сказать, нелицеприятной.

Алина сидела на полу под нависшим над ней Глебом, сомкнувшим руки на ее шее. Лицо ее раскраснелось, а из горла вместо крика слышался хрип. Обернувшись на лязг дверного замка и увидев в проеме директора, Глеб ослабил хватку, но не отпустил Алину. Она, жадно хватая ртом воздух, переводила испуганный взгляд с директора на зама и обратно.

Растерявшись в первое мгновение, Александр Сергеевич вскоре обрел способность трезво оценивать обстановку и, сделав шаг на встречу этим двоим, с размаху дал Глебу по лицу. Тот отшатнулся, отпустив Алину и прижав руки к щеке. Пульт от кондиционера, все еще зажатый в руке директора, хорошенько зарядил ему по челюсти.

– Что здесь, твою мать, происходит? – Забасил Соловьев, метая молнии из глаз. Алина пятилась ползком в сторону двери, сжимая одной рукой горло. Соловьев подал ей руку и помог подняться, после она стремглав вылетела из кабинета. Винить ее в этом было бы глупо. Глеб, все еще потирая щеку, сел в кресло. Соловьев, не считая нужным запирать дверь на замок, громко крикнул: – Назови хоть одну причину не увольнять тебя прямо сейчас!

Глеб поднял руки вверх и спокойно произнес:

– Все-все. Я понял. Я в порядке. – От удивления Александр Сергеевич чуть не рассмеялся, и Глеб продолжил: – Алина и я… – Он бросил взгляд в распахнутую дверь. Алины на рабочем месте не было. И, встретившись с осуждающим взглядом Соловьева, скривившись добавил: – Мы встречаемся. – Соловьев развернулся и направился к выходу.

И все? Глеб улыбнулся, радуясь, как мало нужно было для объяснений. Но Александр Сергеевич, дойдя до двери, выглянул в коридор, в котором, слава Богу, было пусто, и закрыл перед собой дверь.

Победная улыбка медленно таяла на губах Глеба, когда Соловьев вернулся к столу и сел напротив. Он говорил медленно, как разговаривают с малышами, объясняю им прописные истины:

– Послушай, Глеб. Мне печально знать, что такие, как ты, выродки, живут на этом свете. Женщин не то, что бить, их словом обижать нельзя. И пусть ты встречаешь с Алиной, что само по себе плохо, потому что вы все-таки подписывали контракт, ты все равно не имеешь права так с ней обращаться. И если она сегодня захочет заявить на тебя в полицию, я пойду с ней. При всем моем уважении к тебе как к сотруднику. А теперь сам решай, хочешь ты работать со мной и дальше или уволишься. Я приму любой шаг. – И, не дожидаясь ответа, покинул кабинет, прикрыв за собой дверь.



Секретарские столы, как он и ожидал, были пустыми, но Алинин пиджак все еще висел на кресле. Александр Сергеевич прошелся по коридору и нерешительно заглянул в женский туалет. Алина сидела на полу у раковин, поджав под себя ноги, и тело ее содрогалось от рыданий. Раскрыв пошире дверь, он вошел внутрь, присел на корточки и тихо произнес:

– Давай-ка я отвезу тебя. – Она, подняв глаза, лишь часто замотала головой.

– Он (всхлип) он это так просто (всхлип) не оставит. Он придет ко мне. – Александр Сергеевич приподнялся, вытащил пару салфеток из коробки и, сев обратно, подал их Алине.

– Не переживай, мы что-нибудь придумаем. – А про себя подумал, как же могло ее так угораздить? Красивая и умная, она могла заполучить любого, лишь поманив. Вслух же он произнес: – Хочешь, я сниму тебе номер в отеле. Поживешь пока там. – Алина вытирала салфетками заплаканное лицо, размазывая тушь еще больше. – Или знаешь, у меня есть дача в пятнадцати километрах от города. Живописный коттеджный поселок, рядом речка и лес. – Алина шмыгнула носом:

– Спасибо, но не стоит. Я как-нибудь сама. – Она попыталась привстать, и Соловьев, вскочив, помог ей подняться. Алина взглянула на себя в зеркало и включила воду.

Соловьев, помедлив, все же вышел, оставив ее одну приводить себя в порядок. Он дошел до кабинета Глеба и прислушался. Уверенная тишина заглушала сомнения, и тогда он дернул ручку. Заперто. Неужели Глеб последовал его совету и уволился? Александр Сергеевич подошел к секретарскому столу, но заявления на нем не нашел. Да, конечно! Стал бы Глеб оставлять заявление у всех на виду. Соловьев быстрым шагом вошел с свой кабинет, ожидая увидеть заветную бумажку у себя, но и там ее не обнаружил. Вот это да!

– Этот засранец решил остаться! – Соловьев аж присвистнул от нахальства этого юнца. – Ну, ничего. Мы еще посмотрим.

Позади послышались шаги, но Александр Сергеевич был слишком увлечен возможными вариантами развития событий. Алина распахнула дверь и нерешительно вошла в кабинет. Она огляделась, не сразу осознав, что Соловьев разговаривает сам с собой. Она покашляла.

– Прости, задумался, – ответил Соловьев, подходя к ней ближе. – Что ты решила? – Она, опустив глаза, тихо промямлила:

– Могу я уйти пораньше?

– Да-да, конечно, – поспешил с ответом Александр Сергеевич. Это самое малое, что он мог сделать.

– Но ведь Ольги… – начала Алина.

– Даже не думай об этом! – Перебил ее Соловьев и чуть мягче добавил: – вызвать тебе такси? – Она помотала головой:

– Я лучше прогуляюсь. – Алина обернулась. – А Глеб Андреевич еще у себя? – Соловьев бросил взгляд в коридор. Дверь кабинета зама так и оставалась закрытой.

– Нет, он ушел. – Алина выдохнула и расправила плечи.

– Хорошо, тогда до завтра.

– Ты уверена? – С беспокойством в голосе произнес Соловьев. – Может пару отгулов возьмешь? – Она робко улыбнулась.

– Спасибо. Я в порядке. – И выскочила из кабинета, сопротивляясь желанию все же взять эти отгулы.

Выключив компьютер и сложив бумаги на столе, она схватила сумочку и пиджак и направилась в сторону лифта. Александр Сергеевич проводил ее нахмуренным взглядом, но Алина еще раз улыбнулась и помахала ему рукой на прощание. Может она и правда в порядке.

– Что ж завтра узнаем, – бросил Соловьев и закрыл дверь. Ему предстояло еще раз перепроверить все бумаги к завтрашней встрече. Он сел за стол и поежился. В кабинете стало слишком холодно. В поисках пульта от кондиционера он обыскал стол. Пульта нигде не было. Неужели он его забыл в кабинете Глеба? Черт! Придется спуститься за ключом к охране.








Глава 5. Глеб


Черт! Черт! Черт! Глеб сидел в машине на стоянке и яростно колотил по рулю. Что ж он не сдержался? Он ведь знает, каково это, держать себя в руках. И еще эта дрянь! Она ж могла до дома дотянуть со своими новостями! Могла же промолчать! Черт! Ох и дел она наворотила! И что теперь делать?

Обессилев, Глеб уронил голову на руль, оглушая стоянку пронзительным громким сигналом, затем еще раз и еще. Все равно рядом никого нет. Рабочий день-то еще не закончился. Хотя. Для него закончился. Черт. Глеб с силой вжал гудок. И отпустил, выдохнув. Так делу не поможешь.

Он поднял голову и устремил свой пытливый ум куда-то вглубь стоянки. Так. Что он там сказал Соловью? Что они с Алиной встречаются? Точно! Прекрасная мысль! Глеб в голос присвистнул. Проще простого!



Пускай Алина все сделает за него!



Повернув ключ в замке, Глеб направил машину к выезду и (просто подарок судьбы какой-то) увидел Алину, вышедшую из главного входа.

Колеса, тихо шурша по асфальту, несли его вперед, и, поравнявшись с девушкой, Глеб опустил стекло. Алина, задумавшись, не сразу заметила его, а когда заметила, испуганно дернулась и ускорила шаг. Глупышка, он же быстрее.

– Алин, – елейным голосом произнес Глеб. Фу, даже самому противно стало. Но когда надо, он может. – Алина. Ну, не беги, давай поговорим. – Она остановилась. Глеб тоже. Лицо ее пылало огнем, а глаза горели. Глеб ахнул. Тварь, она что, его еще виноватым считает? Ничего себе! Алина, набравшись храбрости, закричала на всю улицу:

– Нам не о чем с тобой разговаривать! Проваливай! – От удивления глаза Глеба чуть не выскочили из орбит. Да, как она смеет! Он заглушил мотор и вылез из машины. Ярость затмевала ему разум. Так, тише, тише, спокойно. Алина ему нужна. Выдохнул.

– Алин, – Глеб попытался взять ее за руку, но она вырвалась. – Прости меня. – Боже, опять эти унижения. Он готов был провалиться сквозь землю. Эта зараза требует от него слишком многого. И результат, не факт, что будет желаемым. Ну да ладно. – Я сегодня погорячился. С кем не бывает. – Звонкий шлепок оставил отпечаток на щеке Глеба.

– Да как ты смел вообще! При всех! На работе! – Алина задыхалась от обиды. Ради этого человека она была готова на многое. Но сегодня он перешел черту.

– Я виноват. Я признаю. – Черт! Одних извинений ей будет мало. Думай, Глеб, думай! – Хочешь, я встану на колени. Прямо здесь, посреди улицы. – Он обернулся, оценивая размах трагедии. Но никого из коллег на улице не заметил. Разве что в окна смотрят. Ну и пусть, для общей легенды это будет только плюсом.

Алина ошалело глядела на него, не понимая шутит он или нет. Никогда еще она не была в подобной спорной ситуации. Она понимала, что значит для Глеба встать сейчас на колени. И через этот позор он готов пройти ради ее прощения. Может он и не так плох, каким хочет казаться? Она молча кивнула, желая зрелищ. Глеб еще раз обернулся, сглотнул и медленно опустился сначала на одно колено, затем на другое.

– Прости меня, милая. – У Алину кружилась голова. И от его слов, и от его решимости. Неужели он разглядел ее любовь? Неужели готов меняться? Боже! Вот он! Предмет ее обожания! Стоит перед ней на коленях на виду у всех.

Алина потянула его за рукав.

Да! Глеб победно поднялся, криво усмехаясь и притягивая к себе Алину, которая смахнула кончиком пальцев слезу и припала губами к его губам, отдаваясь порыву. Нет, ее любовь изменит его.



Поцелуй закончился так быстро, что Алина не успела сообразить, как уже стоит одна. Глеб отряхнул коленки и сел в машину, кивнув Алине, чтобы садилась рядом. Она обошла машину и залезла внутрь. Пристегивалась она уже на ходу.






Глава 6. Соловьев


Александр Сергеевич крутил ключи от кабинета Глеба на пальце, стоя около охраны у главного входа. Он видел, как Алина разговаривала с Глебом, видел, как Глеб стоял на коленях, и как Алина села к нему в машину. Что ж женщин-то ничего не учит в этой жизни? Они наивно полагают, что могут изменить мир, но осознание неизбежного приходит к ним слишком поздно. А жаль. И все-таки Глеб – хитрый мужик. Нет, все, хватит. Больше в это лезть не стоит. Пускай сами решают свои проблемы.

Александр Сергеевич вызвал лифт. Двери открылись и из него посыпались люди. Да, незаметно сегодня подкрался конец рабочего дня.

«Да-да, и вам до свидания, и вам всего хорошего».

Пропуская сотрудников, Соловьев заметил Анну Остапову, невысокую брюнетку, короткие волосы которой торчали в разные стороны. Ее хрупкий силуэт было сложно различить за спинами коллег, но ее выделяла улыбка, озорная, яркая, даже детская.

– Анна Владимировна, – позвал ее Соловьев. Большие зеленые глаза, устремленные в его сторону, блеснули огнем. Она попрощалась с девушкой из бухгалтерии и подошла к директору.

– Добрый вечер, Александр Сергеевич. – Он улыбнулся и спросил, не ходя вокруг да около:

– Почему вы не берете отпуск? – Аня потупила взор и принялась теребить лямку сумки.

– Я не хочу сейчас в отпуск. – И с энтузиазмом добавила: – зимой! Точно! У моего брата день рождения в конце ноября. Вот. Обязательно возьму. – Александр Сергеевич рассмеялся над находчивостью девушки и, отдышавшись, добавил:

– Только в море-то не поплаваешь. Холодно. – Аня бодро его заверила:

– А я дышать буду. И смотреть. Эстетическое восприятие тоже важно.

– Ну хорошо, – согласился он, – пусть будет так. Тогда до завтра! – И Аня выпорхнула из здания, помахав на прощание. Да, эта девушка умеет уговаривать. Стоит как-нибудь взять ее с собой на переговоры. И прыснув со смеху, живо представляя эту картину, Александр Сергеевич заскочил в закрывающиеся двери лифта.








Глава 7. Глеб


Глеб отвез Алину к себе домой. В дверях они столкнулись с курьером, который доставил обещанные суши, и пока Алина принимала заказ, Глеб вошел в квартиру, откупорил бутылку вина и, скинув галстук, достал два бокала. Алина, поставив содержимое пакетов на стол, молча наблюдала за его приготовлениями, робко присев на край дивана и поджав под себя ноги. Перед ее глазами все еще стояла утренняя сцена, и она периодически потирала шею больше инстинктивно, нежели из-за боли. Почему-то ей казалось, что извинения Глеба не совсем искренние, и она еще пожалеет, что так быстро сдалась.

Угнетающую тишину, давившую на уши, разбавила легкая музыка, льющаяся из динамиков портативной колонки. Глеб подал Алине бокал с рубиновой жидкостью, присел рядом и мягко улыбнулся, положив ей на колено ладонь. Алина выпрямилась как струна, поспешно пригубив вино. Оно разливалось по горлу, оставляя еле заметное сладкое послевкусие. Но сейчас ее больше волновало тепло, разбегавшееся мурашками по бедру, когда рука Глеба медленно двигалась выше. Алина сделала еще глоток, не замечая, что пьет одна. Второй бокал так и остался стоять нетронутым на столе.

Не сводя взгляда с ее глаз, Глеб придвинулся ближе и закусил губу. Алина нервно сглотнула. Как же ему нравилось с ней играть. Загонять в угол и заставлять сердце биться так часто, что ей становилось нечем дышать. Власть ему дарила псевдоощущение господства.

Он наклонился и коснулся губами ее нежной кожи на шеи. Алина вздрогнула, но не отпрянула, не до конца понимая правил его игры. Глеб, однако, почувствовав ее замешательство, не мешкал и запустил руку под юбку, продолжая исследовать ее реакцию. Алина вскочила и, отойдя на расстояние вытянутой руки, одёрнула юбку, взволнованно прошептав:

– Что ты от меня хочешь? – Глеб поднялся вслед за ней, взял со стола бокал и подошел к окну, осушив одним глотком напиток. Поставив пустой бокал на стол, он снял пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и в своей манере с усмешкой ответил:

– Тоже, что и всегда. – Алина обхватила себя трясущимися руками. Он сделал шаг к ней навстречу и продолжил: – мы можем больше не скрываться. Я рассказал Соловью о нас. – Она недоверчиво сверкнула глазами, затем взяла бокал и медленно выпила до дна. Глеб подошел вплотную и, развернув ее к себе, обнял, уткнувшись в плечо. Ну же, ему, правда, жаль. Поверь уже. Алина же, замерев в нерешительности и нахмурив лоб, никак не могла поверить в происходящее. И осторожно спросила:

– И ты на меня не дуешься? Ну, из-за Остаповой. – Глеб, мурлыча ей на ухо, ликовал:

– Конечно, нет! И давай уже забудет об этой девчонке. Есть только ты и я… – И, когда Алина расслабилась и позволила себе обнять Глеба, он произнес: – и наше будущее.



Бинго! Айсберг недоверия был растоплен. Алина летала по квартире, накрывая на стол, а он безучастно сидел в телефоне, сославшись на сообщения по работе, хмелея от опустевшей мигом бутылки. Минута позора преодолена. Осталось пожать плоды. Но не сегодня. Сегодня он, итак, через многое прошел. Завтра.



Глеб позволил Алине поухаживать за ним, хотя обычно считал все это бабской блажью. Он слушал вполуха ее планы об их совместном будущем и про себя смеялся. Какая же она – дура. Стоит только поманить… И даже ошибившись, всегда остается шанс обернуться в плюс. «Чистосердечное» признание, извинение, щенячьи глаза… В его случае пришлось еще на колени встать. И все. Она готова ради тебя на все.



Этой ночью Глеб позволил Алине еще кое-что. Доминировать в постели. В кои-то веки ему хотелось вобрать в себя чужую страсть, а не самому в агонии рвать простыни. В кои-то веки он был готов исполнять любую прихоть женщины, лишь бы она почувствовала над ним власть и доверилась ему. В кои-то веки он был готов прогнуться под женщину ради будущей выгоды. Обычно он не терпел кого-то над собой.

Но то ли Алина не могла умерить его жажду, то ли не умела доминировать, спустя час ее «господства» Глеб поставил ее на колени и завершил начатое, намотав ее длинные волосы на кулак. И пока она пыталась восстановить дыхание, он скрылся в душе.



Вернувшись в спальню, Глеб застал Алину, свернувшуюся калачиком, спавшую поверх одеяла на краешке кровати. Он криво ухмыльнулся и вышел в гостиную. При лунном свете на столе чернела недопитая бутылка, которую Глеб добил, стоя на балконе и выпуская сигаретный дым в атмосферу. Бесконечный сумасшедший день наконец-то закончился. И скоро Соловью вернется его пощечина.



Дымящийся бычок летел на асфальт, когда балконная дверь захлопнулась за Глебом.



На утро он проснулся от манящего запаха кофе. Алина шуршала на кухне, готовя завтрак. Она подпевала какой-то только ей слышной песне и кружилась с лопаткой в руках. Глеб неслышно замер в проходе и принюхался. Его шампунь вперемешку с кофе и яичницей представляли собой жгучую смесь. Нравилось ли ему то, что происходило сейчас? Он вздрогнул. Скорее его пугала та спонтанность, что творилась в его четко спланированной жизни.

Тем временем Алина заметила его. Она отбросила мокрые волосы, которые теперь ниспадали на спину, оставляя мокрые разводы на его рубашке, так небрежно накинутой и не скрывавшей наготы женского идеального тела, и подошла с нему.

– Доброе утро, любимый. – Глеб чуть не поперхнулся слюной, привлекая Алину к себе. Но эти издержки он сможет пережить. Ее обжигающий ментолом язычок быстро проник к нему в рот и закружил его, разжигая желание. Да, цели своей он достиг. Алина действительно думает, что они – пара. Схватив своей огромной ладонью ее ягодицу так, что она взвизгнула, Глеб, оторвавшись от поцелуя, произнес:

– И что же ты приготовила, хозяюшка моя? – Алина, засияв, рванула к плите, попутно доставая тарелки. Глеб сел за стол и отхлебнул обжигающего неба кофе. Да, все как он любил. – Алин, – позвал он ее, – присядь. – Она поставила перед ним тарелку с глазуньею и села напротив. – Я хочу, чтобы ты знала. – Она отложила свою вилку и уперлась взглядом в его лицо. – Вчера… Ну, после того инцидента… У нас с Соловьем произошел нелицеприятный разговор. Я его понимаю и не осуждаю, я вел себя как последняя сволочь, – Алина опустила глаза, убрав руки со стола на колени. Глеб коснулся ее щеки. – Мы же все выяснили вчера, правда же? – Она кивнула. Глеб продолжал: – поверь, для меня важно то, что ты меня простила. Я обещаю, что такого впредь не повторится. – Алина слабо улыбнулась. Разводить ее дальше пока не имело смысла. Время еще есть. И Глеб, шумно вдохнув, добавил: – А теперь давай попробуем твою божественную яичницу.




Глава 8. Анна


На перекрестке загорелся красный. Тихое жужжание автомобилей, приходящих в движение, становилось острее. Я крепко сжала руку Вани, нетерпеливо топочущегося рядом. Он возбужденно вертел головой, провожая разноцветные машины, а иногда, очень редко, но все же, вытягивал руку вперед, возможно, надеясь коснуться гладкого металла. Я уверена, что глаза его в этот момент горят. И тут же тухнут, когда я его одергиваю. Ради его же безопасности. Но разве это объяснишь семилетнему слабослышащему пацану в огромной толпе на перекрестке, где мой голос тонет в мощном моторном реве. Потом я, конечно, поговорю с ним. А пока…



– А-ня, – окликнул меня до боли знакомый и уже в восемь утра пьяный голос. Я обернулась. Еле волоча ноги, шатаясь и спотыкаясь, к нам приближалась мама. Она была в грязном, местами засаленном платье и когда-то бывших белыми кроссовках. Темные нечесаные патлы соломой торчали в разные стороны, а заломы от следов подушки на лице говорили, что она только что встала. И мне было неинтересно, где именно она спала.

Люди, стоявшие рядом, увидев ее, с отвращением отходили подальше. Я их не винила, мне самой хотелось убежать.

Я дернула Ваню за руку, и он, нехотя отводя взгляд от дороги и замечая маму, принял такой страдальческий вид, что мне стало его жалко. А никак я не могла изменить того факта, что эта неопрятная неприятная женщина – наша мать. Я взглянула на часы и решительно направилась к ней. Она остановилась на полдороги и прислонилась спиной с столбу.

– Доченька, милая, – пролепетала она и подняла руку в попытке коснуться моей щеки. Я отпрянула. Неизвестно, что она трогала этими пальцами. Я вновь взглянула на часы.

– У меня нет денег, – стараясь сохранить терпение, выпалила я. Мягкая улыбка на мамином лице сменилась холодной усмешкой, а заведенная рука больно хлестнула меня по щеке. Жаль, что не успела увернуться. Но я не дрогнула и взгляда не отвела. То, что происходит слишком часто, перестает терзать сердце.

– Мне нужны деньги! – кричала мама. Люди останавливались и оборачивались, спасибо, что пальцем хоть не тыкали. А чужое горе всегда привлекает. И никто не знает, каких сил стоит противостоять этому иногда ненужному и обескураживающему вниманию. Я взяла маму под руку.

– Пошли, я отведу тебя домой. – Мама с силой оттолкнула меня и свалилась на четвереньки.

– Мне нужны деньги, – брызгая слюной, вопила она, – сволочь неблагодарная. Я тебе жизнь подарила, воспитала, а тебе денег жалко? – Ванины глаза наполнялись слезами. Он переводил взгляд с одного осуждающего лица на другое и тянул меня за руку. Ему хотелось убежать, а мне отпустить его. Но единственное, что я могла сделать – присесть на корточки, поймать его испуганный взгляд и улыбнуться. Да так, чтобы он поверил. Хотя качающееся рядом тело вряд ли этому способствовало.

Ваня робко кивнул, показывая, что он справился с тревогой. Я отпустила его руку, поднялась, обошла маму со спины и постаралась обхватить ее за подмышки. Она отбивалась, обливая меня такой грязью, какую любящая мать никогда не скажет дочери. Но я привыкла. Я знаю, что это не ее слова, что за нее говорит алкоголь. А еще, что когда-нибудь это пройдет, и она вернется в семью. Обязательно.



Один из маминых ударов приходится мне по голени. Я закусываю от боли губу, раскровив ее. Ваня спешит на помощь, но я упускаю маму, которая шмякается об асфальт как мешок с картошкой. Брань ее слышна теперь и на другом конце улицы. Ей больно. И мне тоже. Так, это бесполезно. Потирая одной рукой ушибленное место, я смотрю на часы.

Все. Больше времени у меня нет. Если я задержусь еще на минуту, то Ваня останется без завтрака, а я опоздаю на работу. Боже, ну почему все именно так? И денег на такси, как назло, нет. Усиленно думая, я морщу лоб.



Из бесконечной вереницы машин выделяет одна и останавливается около нас. Я на всякий случай хватаю Ваню за руку и становлюсь за маму. Ее точно не тронут, а у нас будет время сбежать. Дверь открывается, и из машины, улыбаясь, выходит Александр Сергеевич.



М-да-а-а.



А я думала, что это утро хуже быть не может.



Чувствую, как мои щеки пылают.



Мама, лежа на боку, мычит что-то невнятное, устав горланить на всю улицу, и пытается подняться, но у нее не выходит.



– Анна, доброе утро, – здоровается Александр Сергеевич и ступает на тротуар. Он замечает маму, удивленно поднимает бровь и, переводя взгляд на меня, спрашивает: – все хорошо? – Я молча киваю, не в силах сейчас что-то объяснять. Он видит Ваню и, протягивая ему руку, представляется: – я – директор твоей сестры, Александр Сергеевич. А как тебя зовут, богатырь? – Ваня прячется за мою спину и украдкой поглядывает на мужчину в костюме и галстуке. Не часто такие люди протягивали ему руку. Да и вообще ему раньше никто ничего не протягивал, разве, что оплеуху отвесить.

– Александр Сергеевич, простите, – я выхожу из оцепенения, когда директор озадаченно опускает руку, – его зовут Ваня. Он плохо слышит. – Мама, которую я на секунду выпускаю из вида, доползает до моей лодыжки и крепко в нее впивается ногтями. Я ахаю и, качнувшись, заваливаюсь назад, но не падаю, потому что Александр Сергеевич вовремя удерживает меня. Мама переворачивается на спину, распластавшись между нами, и наконец замечает, что мы не одни. Едко щурится, разглядывая моего начальника, расплывается в улыбке и мурлычет, облизав пересохшие губы:

– Вы уж простите, что я в таком непотребном виде. – Александр Сергеевич озадаченно смотрит на маму. – И я бы не хотела потревожить Вас, но мне очень нужны деньги, – и она поспешно добавляет, как само собой разумеющееся, – я все верну. – Я озадаченно мотаю головой, не ожидая от мамы такой наглости.

– Мама, успокойся, пожалуйста, я дам тебе денег. – И наклоняюсь. – Вставай. – Александр Сергеевич обходит меня, помогает маме подняться и, открыв заднюю дверь, предлагает отвезти нас домой. Я пробую его отговорить (кожаные сидения его новенького автомобиля не предназначены для перевозки настоль «ценных грузов»), но он настаивает. Только зачем?



Вместе мы усадили маму на заднее сидение, что оказалось не самой легкой задачей. Хотя она и всячески старалась облегчить наши старания. Рядом с ней сели и мы с Ваней. Я назвала Александру Сергеевичу адрес и молилась, чтобы дома не оказалось ни одного из маминых ухажеров. Остановившись у подъезда, я оставила их одних, забежав за бутылкой, и через мгновение мы под руки вели маму домой.

Дома было пусто.

Оставив ей бутылку (иначе она снова бы пошла гулять по городу), я закрыла дверь на ключ. Но зная маму, все запреты и засовы только в нашей голове. А жили мы на первом этаже.

Вернувшись к машине, я поблагодарила начальника и, взяв Ваню за руку, собралась идти в другую сторону.

– Анна, – остановил меня Александр Сергеевич, – Вы куда? – Я кивнула на осмелевшего Ваню, который уже не прятался за моей спиной.

– Мне нужно отвести его в сад.

– Так садитесь, я отвезу. – Мне хотелось провалиться сквозь землю. Моя тайна на работе никому не была известна, а теперь получается, что узнают все. Неужели придется увольняться? Я выдохнула и покачала головой:

– Спасибо, здесь недалеко. Вы, итак, много для нас сегодня сделали. – Александр Сергеевич, обойдя машину, открыл заднюю дверь. Ваня, отпустив мою руку, стремглав бросился внутрь. Так-так. Кажется, кого-то сегодня ждет большая беседа. Я понуро опустила голову, чтобы скрыть смущение, и подошла к машине. Ведь Александр Сергеевич прав. Иногда тот груз, что сваливается на наши плечи становится невыносимо тяжелым. И хорошо, когда рядом есть кто-то, кто может пускай и не делом, но поддержать. Плохо, когда ты один.

И Ваня тоже прав. Он устал от выходок мамы, от эффекта неожиданности, после которого хорошего ничего не жди. И с каждым разом все становилось только хуже и хуже. Я сажусь рядом с братом и обнимаю его. Как бы я хотела ему другого прошлого.



Машина быстро доставила нас до ворот детского сада, и Ваня в припрыжку рванул открывать калитку. Я еле поспевала за ним. Надо же. Давно не помнила его таким прытким с утра.



Оставив брата, я вышла на улицу. Хотела свернуть как обычно в проулок, где находилась автобусная остановка, но заметила, что машина Александра Сергеевича так и стоит у ворот. Я подошла ближе, он, отвлекшись от телефона, улыбнулся и открыл переднюю дверь. Я, сомневаясь, стоит ли вообще садиться, раскраснелась. Что если на работе кто-нибудь увидит? Пойдут слухи. Хотя полчаса назад я вообще собиралась увольняться. Что ж. Значит, так тому и быть.

Я залезла на переднее сидение, и машина тронулась. Глядя, как Александр Сергеевич управляет автомобилем, я невольно залюбовалась его четкими, размеренными и уверенными движениями. Спокойствие и правильность всего происходящего теплом растекались по душе. Неужели еще остались такие мужчины, за которыми как за каменной стеной?

Так! Я стерла с лица наивную улыбку. Он просто помог. Увидел на дороге и помог. Ничего более. Он – начальник, я – младший и незначительный сотрудник. И нечего придумывать себе розовые замки. Моя реальность – это пьющая мать и маленький брат.

В сумке завибрировал телефон. Маша Афанасьева, программист, с которой мы часто обедали, прислала сообщение: «Прикинь, мне оклад подняли на 3т.р. Как думаешь, это Глебушка постарался?»

Я отложила телефон и озадаченно потерла лоб. Что-то слишком быстро меняются декорации, к чему бы это?






Глава 9. Алина


Проезжая знакомый перекресток, Алина заметила, что в задумчивости довольно сильно намотала на палец прядь волос, и он посинел. Разматывая волосы, она поняла, что страшно нервничает. Соловьев был человеком старых правил, а, зная его, она прекрасно понимала, что просто так он не оставит вчерашнюю ситуацию. Для него принципы дороже сотрудника. Ему ничего не стоит уволить Глеба. Сейчас, когда ее счастье осязаемо и так близко, что можно коснуться рукой. Нет, она не могла позволить такому случиться.

Алина закинула ногу на ногу и поправила юбку, глядя на Глеба. Его невозмутимость и несокрушимость всегда вдохновляли ее. Он всегда знал курс и никогда от него не отклонялся. Как танк, неся свое знамя и притягивая последователей. Именно этим он и притянул ее. Борясь с плохим предчувствием, Алина отвернулась к окну.



Въездные ворота на подземную парковку оказались закрыты. Глеб подъехал к ним вплотную и остановился. Раздавшийся сигнал распугал всех голубей в округе, стайкой взвившихся в небо, и заставил Алину отвлечься от мыслей. Позади них остановилась еще одна машина, окончательно перегородив и без того узкую улочку. Глеб еще раз посигналил, только на этот раз протяжнее. Ворота со скрипом распахнулись, и, не дожидаясь пока они полностью откроют проезд, Глеб отпустил тормоз. Машина позади заехала следом.



Глеб замедлился у места А4, пропуская вторую машину вперед. Алина, воспользовавшись остановкой, выпорхнула на пыльную парковку. Не привыкла она еще к тому, что они – пара и могут, не скрываясь, вместе появляться на людях. Другая машина, определенно похожая на машину директора, припарковалась на месте А2, подтверждая Алинину догадку, когда она двинулась к лифту, но на полпути задержавшись. Вряд ли в офисе представится возможность поговорить с Александром Сергеевичем без свидетелей. И вряд ли у нее хватит смелости самой начать разговор. Каково же было ее удивление, когда с пассажирского сидения слезла Остапова. Алина открыло было рот, затем захлопнула его и нахмурилась, забыв, зачем вообще подошла. Глеб, коснувшись ее талии, вывел ее из оцепенения, вежливо поздоровался с коллегами и вызвал лифт.

Цифры на табло загорались медленнее, чем бы всем хотелось, а тишина оглушала. Александр Сергеевич, не мигая, сверлил глазами Глеба, посмевшего пойти против его слова. Глеб, словно никого кроме него и Алине не существовало, шептал ей что-то на ухо. А она в свою очередь с интересом разглядывала Аню, каким-то непонятным ей образом оказавшуюся в машине директора. И только одна Аня чувствовала себя не в своей тарелке и нервно теребила лямку сумки.

В открывшиеся двери лифта первыми вошли девушки. Легкая музыка, льющаяся из динамиков, разрядила обстановку, но не сильно. Аня выскочила первой, на втором этаже, махнув оставшимся рукой и пожелав им хорошего дня. Она дождалась, пока двери закроются и с облегчением выдохнула. Более тревожных пяти минут в ее жизни еще не приключалось. В замкнутом пространстве рядом с двумя начальниками, состязающимися между собой в превосходстве. И даже тот факт, что Глеб Андреевич проявлял интерес только к Алине, никак не уменьшил тревоги. И кстати, это было что-то новенькое. Глеб и Алина. Интересно, а давно это у них? Или они мастера маскировки?

Обернувшись, Аня поправила лямку сумочки и уверенным шагом… Чуть не свалилась снесенная Афанасьевой, готовой делиться своим счастьем с любым, кто согласен ее слушать.



Двери распахнулись на четвертом. Оставшаяся троица медленно пересекла холл, и, достигнув ресепшена, каждый разошелся в своем направлении. Глеб – в кабинет слева, Александр Сергеевич – в кабинет справа, а Алина – прямо к столу, за которым уже сидела правая рука Соловьева. Ольга подняла на троицу удивленные глаза и тут же опустила. Не ее это дело. Запрятав любопытство поглубже, она принялась учащенно стучать пальцами по клавиатуре, лишь искоса наблюдая за Алиной. Все же не часто директора и вторая помощница опаздывают одинаково на пятнадцать минут.



День длился бесконечно. Как Алина и думала, остаться наедине с директором оказалось нелегкой задачей. Несмотря на то, что она сидела в трех метрах от его кабинета.



Удобный случай представился после обеда. Александр Сергеевич вернулся с него раньше и был явно не в расположении духа, но упускать этот момент было бы глупо. Алина, которая внезапно стала самой обсуждаемой персоной в офисе, решила пропустить перерыв, хотя умирала с голоду. А Глеб, как назло, убежал на встречу еще в двенадцать и до сих пор не вернулся.



Александр Сергеевич, войдя в кабинет, оставил дверь незапертой. Но Алина все равно постучала. Глухой бас начальника отозвался в ее трепещущем сердце, и, отгоняя плохое предчувствие, она переступила порог. Ведь если бы он хотел уволить Глеба, он бы уже это сделал? Или нет?

– Я Вас не отвлекаю? – спросила Алина. Александр Сергеевич с подавленный видом сидел за столом, увлеченный каким-то отчетом, который он тут же отложил, и встал, указывая Алине на стул.

– Нет-нет, прошу, присядь. – Она смущенно улыбнулась, а, присев на самый край, откинула сомнения и на одном дыхании выпалила:

– Александр Сергеевич, мы обсудили вчерашний инцидент с Глебом Андреевичем, он признал свои ошибки и обещал, что такого не повторится. Прошу Вас, не увольняйте его, пожалуйста. – Слушая девушку, его лицо не выражало никаких эмоций. Он вдумчиво переваривал каждое слово и пристально наблюдал за тем, как Алина ерзала на стуле, сначала произнося свою заготовленную речь, а потом ожидая его ответа. Наконец, он откинулся на спинку кресла и произнес:




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ekaterina-dubrovina-21108231/obychnyy-hudozhnik-58998899/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.