Демон в полдень
Демон в полдень
Грета Раш
Ресторан, кинотеатр, метро. В городе один за другим происходят взрывы, в результате которых гибнет большое количество людей. На первый взгляд, все взрывы – лишь несчастное стечение обстоятельств, но на поверку не все так просто. С просьбой о помощи на пороге главной героини появляется бывший напарник, с которым они не виделись больше года. И Серафима включается в игру. Саркастичная, озлобленная и уставшая девушка пытается разобраться в происходящем. Чутье суккуба подсказывает ей, что происходит что-то неладное. Государственный переворот? Гражданская война? Или нечто страшное и потустороннее готовится очнуться ото сна? Слишком много информации, слишком много ниточек торчит из клубка. Как из всего обилия подсказок вычленить верные и не попасться на лживые уловки врагов, каждый из которых играет в свою собственную игру? Читайте в книге. Содержит нецензурную брань.
Грета Раш
Демон в полдень
Она пахнет рок-концертом и пьет много кофе. Громко поет матерные песенки в душе и цитирует Святое Писание. Боится липких рук и бабочек. Она отдаст все за человека, которого сможет назвать другом. Но друзей у неё нет. Она уже давно потеряла веру. В себя, в людей, в мир вокруг. Она просто слишком много видела для девчонки своих лет. Сложись её судьба по-другому, не пойди она дорогой боли и разрушений, все было бы иначе. И она была бы другой. Но вот полюбил бы я её, такую другую? Или она нужна мне только будучи самой собой, такой, какая есть здесь и сейчас: надломленная, озлобленная, не знающая меры ни в чем – ни в любви, ни в ненависти.
Да, я люблю её. И полюбил с того самом момента, как заглянул в эти зеленые глаза и увидел там отражение самого себя, своей души. Моя маленькая славная копия с ямочками на щеках. Их не видно, когда она сурово смотрит исподлобья, но, когда широкая улыбка наконец озаряет ее лицо, они проступают, словно солнце из-за туч.
Мы были знакомы большую часть её жизни. И вот сейчас она стояла передо мной, широко расставив ноги и демонстративно держа оружие в вытянутой руке. Сильная, яростная, бесстрашная. Современная амазонка, готовая к бою. С вызовом она смотрела на меня, всем своим видом давая понять, кто здесь главный, кто сейчас диктует правила игры. Я знаю, она шла к этому много лет. И вот сейчас, её планы были близки к тому, чтобы осуществиться.
– Расскажи мне свою самую страшную тайну, – попросила она. И приставила к моему лбу пистолет.
Глава 1
Меня зовут Серафима, но все мои дальние и близкие знакомые зовут меня Фимой. Я – специалист по решению нестандартных проблем. Таких проблем, которые неминуемо влекут за собой чью-нибудь смерть. Бывают дни, когда я кого-то спасаю. Бывают дни, когда приходится кого-нибудь убивать. А бывают дни, такие как сегодня – когда я просто пью.
Я сидела в этом паршивом баре уже несколько часов, попивая коньяк и тупя пялясь в стенку напротив. Там не было ничего интересного, но смотреть на людей вокруг хотелось еще меньше, чем жить. Поэтому мой взгляд то и дело замирал на одной точке, а я чувствовала себя такой же мертвой внутри, как и тот таракан, которого я утром прихлопнула в своем номере в забытом Богом мотеле на окраине города. Количество людей в баре с каждым часов увеличивалось, к барной стойке, за которой я с таким комфортом устроилась, постоянно подходили все новые и новые клиенты. Одни пьяные компании сменялись другими, уровень шума рос посекундно. Бармен за последние полчаса уже трижды увеличивал звук музыки, и сейчас, находясь в непосредственной близости к её источнику, я уже не слышала даже собственных мыслей. С одной стороны, это было хорошо – в моих мозгах лучше не копаться, особенно мне. А с другой – вискИ уже начало ломить от боли. Я, конечно, склонна к саморазрушению, но голова – мое слабое место, даже я это признаю. А долгожданное опьянение так и не наступило, несмотря на то, что я самостоятельно успела уговорить литр "Jack Daniel's" под мануфактуру. То есть, выпила и рукавом занюхала. Не то, что бы у меня не было денег на закуску. Они есть. Сказать по правде, я даже точно не знаю, какая сумма восхитительно шуршащих бумажек числится на моем счету. Но нулей в этой цифре не меньше шести. Мои услуги, знаете ли, стоят очень дорого. Меньше, чем за двести тысяч я даже с кресла не встану. Но всегда находятся те, кто готов расстаться с приличной суммой. С тех пор, как изобрели деньги, жить в этом мире стало гораздо проще. А я всегда открыта для сотрудничества. Но не сегодня. Допив остатки обжигающего язык напитка со дна стакана, я громко стукнула им о стойку. Бармен, до сих пор сосредоточенно протиравший пивные бокалы, с недоумением взглянул на меня.
– Еще? – мне показалось или в вопросе явственно слышался подтекст: "Откуда же ты взялась на мою голову?". Милый мальчик, я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос.
– Нет, – я покачала головой, давая расслышать искреннее сожаление в голосе. Мне не хотелось уходить, не хотелось оставаться одной. Потому что, только находясь среди людей мне удается сохранить те остатки адекватности, что еще есть. Главная трагедия моей жизни – то, что я ненавижу больше всего помогает мне выживать.
Я уже собралась встать и покинуть злачное местечко, как возле меня материализовалось нечто. Бородатое, взъерошенное, отекшее и, судя по запаху, неделю не мытое. Это существо, принадлежащее к мужскому полу, раздвинуло губы в подобии улыбки, блеснув тремя золотыми зубами и поразив отсутствием еще стольких же, и неопределенно хрюкнуло. Наверное, пыталось выглядеть соблазнительно. О его намерениях также явственно свидетельствовали маленькие мутные глазки, косящиеся куда-то в область выреза моей футболки.
Лениво развалившись на барной стойке, пришелец продемонстрировал мне мохнатую, как у гориллы, грудь, а заодно еще и четыре разных пятна на рубашке. Хлопнув рукой по моему плечу, из-за чего мне сразу захотелось переломать все кости в его вонючем рыхлом теле, он как-то судорожно подмигнул одним глазом и с неожиданным достоинством проронил:
– Скучаешь?
Меня замутило. Дернув плечом, чтобы сбросить с себя его лапу, я ответила:
– Не настолько.
Мутные глазки сошлись у переносицы, демонстрируя усиленную работу ума. Бедные его извилины, они никогда так усиленно не обрабатывали информацию.
– Чё? – через минуту рыкнул он, расправляя плечи.
– Чё слышал, – в той же манере ответила я. Я могла бы много еще чего добавить, только смысла нет, эта обезьяна все равно не сможет оценить по достоинству.
– Эй, – приблизился к нам бармен. – Девушка не желает общаться. Возвращайся к друзьям.
Обезьяна окинула парня злобным взглядом, оценила высокий рост и крепкую стать противника, а также нож для резки фруктов в руках и сплюнув, удалилась.
– Не стоило, – повернулась я к парню. – Я могу за себя постоять.
– Говорит та, что вырядилась как шлюха, заявилась в спорт-бар в пятницу и выхлестала почти литр вискаря.
– Во-первых, ты что, полиция моды? Во-вторых, не литр, а намного меньше. И в-третьих, сегодня пятница?
– Ты что, с неба упала?
Я пожала плечами.
– Можно и так сказать, – и в ответ меня одарили красноречивым взглядом, мол, только сумасшедших мне тут и не хватало. – Просто я в отпуске и слегка потерялась во времени.
– И не только во времени.
Я изобразила на лице немой вопрос.
– У тебя выражение лица такое, как будто ты ошиблась планетой, и теперь не знаешь, что делать дальше.
Я засмеялась и постаралась, что смех не звучал слишком наигранно.
– Просто день паршивый.
Тут наш разговор прервали. Одному клиенту захотелось пива, две нетвердо стоящие на ногах дамочки затребовали текилы, а еще одна стала приставать к парню с вопросами о составах коктейлей. Я не спешила уходить, вновь взяла пустой бокал и стала крутить в руках. Неизвестно, когда мне еще удастся поговорить с кем-то вменяемым, способным на что-то большее, чем невразумительное "э-э-э".
Наконец, бармен удовлетворил алкогольную жажду всех болезных и вновь подошел ко мне.
Я отдала ему стакан и попросила минералки.
– Чего так?
– На сегодня хватит, – поморщилась я. – Все равно не берет.
– Так, что у тебя случилось? – ненавязчиво поинтересовался он, доставая бутылку.
– Ничего, – вяло ответила я. – В том-то и дело, что ничего не случилось. Вообще.
– Ты странная, – заметил парень и улыбнулся. Улыбка у него была приятная, открытая. Наверное, именно так, дружелюбно (для мужчин) и мило (для женщин), надо выглядеть, чтобы работать в баре, куда люди приходят после тяжелого рабочего дня. Именно такому хочется раскрыть всю душу, выговориться, посмеяться и поплакать, в процессе заливая проблемы алкоголем и заполняя кассу на радость хозяину. Ведь за задушевным разговором особо не следишь сколько, чего и из какой бутылки тебе налили, и где обманули. Владелец этого места определенно не дурак, умеет подбирать персонал.
Не веди я кочевный образ жизни, словно бедуин в пустыне, то заглядывала бы сюда каждый вечер. Ну, или пару раз в неделю стабильно.
– А ты милый, – произнесла я и тоже улыбнулась. С мисс Вселенная мне не тягаться, но быть очаровательной, когда есть желание, я умею.
– Денис, – представился парень и протянул мне руку.
– Алиса, – назвала я первое пришедшее на ум имя.
– Ты местная? Я никогда тебя раньше здесь не видел, – он потянулся за полотенцем и начал протирать пивные кружки.
Сказать правду я не могла, а хамить не хотелось, ведь парень мне понравился, поэтому просто попыталась элегантно уйти от ответа.
– Недавно приехала. Дела по работе, – элегантно или нет, но уж как получилось.
– Командировка? – проявил парень чудеса сообразительности.
– Угадал, – усмехнулась я и сделала пару больших глотков минералки. – Работу сделала раньше срока и теперь у меня образовалось много свободного времени на ближайшие пару дней.
Я красноречиво посмотрела на парня. Он ответил мне не менее красноречивым долгим и неотрывным взглядом.
– Есть ручка и бумажка? – невинно взмахнула я ресницами.
Денис кивнул и положил передо мной карандаш с блокнотом.
Я быстро черканула свой телефон и адрес мотеля, в котором остановилась.
– Будет скучно – звони и заходи в гости, я умею радикально развеивать скуку.
– Не сомневаюсь, – он облизнул нижнюю губу, вырвал лист из блокнота и сунул в карман.
Я отсалютовала ему стаканом, допила воду и поднявшись, направилась к выходу, спиной ощущая взгляд моего нового знакомого.
Уже возле дверей я обернулась. Денис что-то объяснял низкорослому посетителю с объемным пивным пузом, нависающим над потертым ремнем.
Я глубоко выдохнула, прикрыла глаза и отключилась от окружающего мира, словно электроприбор, который выдернули из розетки, лишив питания. Через секунду пришло оно – знакомое с детства ощущение горячей волны, прокатившейся от макушки до пят. Медленно открыв глаза, я вновь взглянула на мир. Но уже другим, ментальным или, как его еще называют, внутренним взглядом. Бар тут же наполнился яркими красками и их оттенками, словно до этого я находилась внутри черно-белого фильма, который вдруг стал цветным и контрастным. Воздух как будто застыл, превратившись в некий физически осязаемый объект, чтобы какой-то безумный художник разукрасил его, брызнув акварелью. То, чем я в тот момент любовалась, являлось человеческой аурой. У каждого человека она своя, уникальная, как отпечатки пальцев – неповторимый набор цветов и соотношение оттенков. В зависимости от душевного и телесного состояния цвета могут быть ярче и глубже, когда человек испытывает положительные эмоции – чувство радости или удовлетворения. Или же становятся тусклыми и приглушенными, когда ему плохо, больно или грустно. Меня не интересовали остальные посетители, хотя весь бар плавал в алой и серо-голубоватой дымке, я смотрела исключительно на Дениса. Его аура переливалась бирюзовыми оттенками с вплетением золотистых нитей. Редкий экземпляр, не зря ему так легко удается располагать к себе. Хороший мальчик, динамичный и уравновешенный, полный веры, чистоты и жизни. Жаль, но сегодня ему не повезло. Он встретил меня.
Глава 2
Я поймала такси и поехала в свой дешевый отель. Приняла душ, выпила двойной эспрессо из кофейного автомата. Совершенно гадкий, как на вкус, так и на запах. Но при отсутствии альтернативы выбирать не приходится. Лежа в постели, я долго листала музейный справочник, не пойми каким образом, оказавшийся в моих вещах. В начале второго ночи, понимая, что уже не усну, я накинула поверх длинной спальной футболки куртку и направилась покурить. Так как отдельные балконы в номерах предусмотреть забыли, а прокуривать комнату мне не хотелось, пришлось спускаться на первый этаж к запасному входу. Я уже чиркнула зажигалкой, устроившись под стеночкой в коридоре, когда в кармане завибрировал телефон. Взглянув на экран, я увидела незнакомый номер и засомневалась стоит ли отвечать. Но любопытство победило осторожность, и я приняла звонок.
– Да, – произнесла я недовольно.
– Алиса? – спросил приятный мужской голос. – Это Денис.
– Привет, – мурлыкнула я, тут же сменив гнев на милость. И низ живота тут же свело от предвкушения. Я уже знала, зачем он набрал мой номер. – Ты где?
– Я пришел по адресу, который ты мне оставила. Не знал, что это отель.
Я хрипло рассмеялась.
– А чего ты ожидал? Замок с башнями и дракона на привязи во дворе?
– Это вряд ли. Ты не похожа на принцессу, – хмыкнул парень. – Ты скорее злая ведьма из сказки про Русалочку.
– Я хуже, чем злая ведьма, – со всей уверенностью заявила я, затягиваясь дымом.
– Пытаешься меня запугать?
– Пытаюсь тебя заманить, – таинственно понизила я голос. – У меня получается?
– У тебя получилось еще там, в баре, – он помолчал, а потом спросил: – Я могу к тебе зайти?
– Да, если ты стоишь перед главным входом, то обойди здание справа и увидишь железную дверь. Буду ждать тебя там.
И отключилась, нащупав в кармане ключ от этой самой двери. Я позаимствовала его еще неделю назад, в первый день как заселилась. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Старая привычка.
Я вставила ключ в скважину, дважды провернула и потянула на себя, чтобы тут же нос к носу столкнуться с моим ночным гостем. Его руки обхватили меня за талию и притянули к себе. Теплые мягкие губы нашли мои и взяли инициативу на себя. Искра между нами вспыхнула быстрее, чем разжигается костер. Золото в его ауре засветилось так ярко, словно я держала в руках само солнце. Мне даже не нужно было перенастраиваться на другую волну, чтобы это увидеть.
С каждой секундой, с каждым прикосновением желание между нами разгоралось все сильнее и сильнее, мы уже почти перешли к той стадии, когда пора освобождаться от элементов гардероба. Но я призвала всю свою силу воли на помощь, чтобы остановиться. В список мест, где я хотела бы заняться сексом, не входил грязный порог третьесортной гостиницы с видом на заправку.
– Пойдем в номер, – прошептала я, взяла парня за руку и повела за собой.
Угомонились мы где-то под утро, романтично встретив рассвет и уничтожив к этому времени весь мой недельный запас алкоголя. Я уютненько устроилась на полу возле окна, практически закатившись под подоконник. Укуталась в одеяло и подоткнула под голову вместо подушки плюшевого монстра, которого выиграла в тире в первый день своего пребывания в этом городе. Монстр был чем-то средним между гориллой и медведем жуткого кислотно-салатового цвета. Мне бы никогда не пришло в голову подарить такое ребенку, но спать на Жутике, как я его обозвала, было очень удобно.
Я только-только начала засыпать, медленно погружаясь в сладкую алкогольную дрему, безмолвную и бессмысленную, как дверь в номер распахнулась, громко ударившись о стену. Судя по звуку, который словно кувалдой ударил по моему еще не проспавшемуся организму, кто-то выбил дверь, от души пнув её ногой. Я встрепенулась и попыталась выпутаться из одеяла, в которое завернулась с головой словно в кокон. И борясь с постельными принадлежностями судорожно, сквозь туман в голове, пыталась вспомнить, куда запихнула пистолет и каковы мои шансы воспользоваться клинком, что лежал в пристегнутых в левой ноге ножнах.
Послышались уверенные и твердые шаги, определенно принадлежащие крупному мужчине в тяжелых ботинках. Чьи-то ладони вцепились в мои плечи с такой силой, что отчетливо захрустели суставы. Меня, вместе с одеялом и зеленым монстром приподняли, встряхнули, словно банку с огурцами, и поставили на ноги. После чего одеяло полетело в сторону, а я осталась стоять, прижимая к себе игрушку, пошатываясь и глупо щурясь.
Усиленно моргая, я надеялась, что пока буду приходить в себя меня не прикончат как котенка. И пьяным, плохо соображающим мозгом, лихорадочно просчитывала все возможные исходы стремительно развивающейся ситуации, решив, что пока не стоит особо резко не дергаться.
Когда предметы вокруг перестали двоиться и расплываться, а молчаливая фигура, стоящая передо мной, обрела очертания, я обреченно вздохнула, собрала глаза в кучку и посмотрела в лицо незваному гостю.
– Саша?! – удивленно икнула я и пошатнулась. Хотя, возможно у моей неустойчивости была другая причина – нельзя запивать коньяк шампанским.
– Привет, – мрачно ответил мой давний друг, засовывая руки в карманы брюк.
– Что ты здесь делаешь? – глупо поинтересовалась я, начав с остервенением тереть глаза, надеясь, что стоящий передо мной мужчина всего лишь призрак из прошлого, явившийся ко мне из-за неумеренного и длительного пьянства.
– Спасаю тебя от самой себя, – Саша с вызовом глянул в мою сторону и насмешливо искривил губы. Движение настолько привычное, знакомое и родное, что всякие сомнения в реальности происходящего просто испарились. Вот если бы так же легко испарился туман из моей головы. Она просто раскалывалась от боли, а перспектива общения со старым другом радовала так же, как и встреча с крокодилом на болоте. И отделаться от него будет гораздо труднее, чем от симптомов белой горячки. Лучше бы меня и в самом деле, пушной зверь посетил.
Я досадливо поморщилась, отбросила в сторону свой плюшевый трофей и решительно уперла руки в боки.
– Прозвучало как-то слишком пафосно.
– Пафосность – мой конек, детка, – еще шире усмехнулся Сашка и опустил глаза ниже. Тут я вспомнила, что стою в одном нижнем белье, да еще и в таком, которое создано не скрывать, а подчеркивать. Я могла бы покраснеть, смутиться и тут же прикрыться чем-нибудь. Да хоть тем же одеялом, которое комом валялось у моих ног. Но это ведь Санька. Мы с ним столько пережили. Было время, когда, являясь злейшими врагами, мы едва не поубивали друг друга. Он даже подстрелил меня. А потом сам же залечивал мои раны. Совместно пережитые неприятности примирили нас, а некоторое время спустя мы стали напарниками. Ненависть друг к другу ушла, а её место заняли привязанность и доверие. Сложно не доверять человеку, который прикрывал твою спину от удара. Это то, что связывает один раз и навсегда. Это больше, чем любовь. Больше, чем дружба. Больше, чем семейные узы.
– Ты никогда не появляешься просто так, – простонала я, пытаясь стоять как можно ровнее.
– Ты права, – кивнул Саша. – Для тебя есть работа.
– Я больше не работаю на Хасана, – меня аж передернуло от этого имени, ведь еще год назад я клялась, что более никогда не помяну этого дьявола всуе. – Я ушла в отставку и теперь сама по себе.
– Такие, как мы, в отставку не уходят. Мы живы до тех пор, пока остаемся в деле.
Я насторожилась.
– Он меня отпустил. У нас договор. Он отпускает меня, а я не трогаю его.
– Действие договора придется приостановить, – Алекс почесал бровь и как-то странно поморщился. – Это в твоих же интересах.
– Нет, – я помотала головой. – Я больше не хочу иметь с этим ничего общего. Я теперь простой гражданин этой страны, такая же, как все.
Саша снисходительно склонил голову.
– Ты пьешь. Беспробудно. Слоняешься из города в город. Спишь с кем попало.
– С каких это пор тебя волнует мой моральный облик, а? – скривилась я.
Сашка брезгливо скривился и указал рукой в сторону кровати.
– Зачем тебе этот щеночек?
Я присмотрелась и увидела в ворохе простыней голую пятку сорок пятого размера.
– А, это…, – я замолчала, пытаясь припомнить имя своего вчерашнего знакомого.
– Это пацан, которого ты сняла вчера в каком-то баре.
– Ты что, следил за мной? – задохнулся я от гнева такой силы, что даже чуть протрезвела.
– Нет, я просто знаю тебя.
Я закатила глаза.
– Ага. Слушай, знающий ты мой, шел бы ты отсюда. У меня, видишь, гости.
– Что, еще не всю текилу выхлестали? – он угрожающе сложил руки на груди и как-то разом стал занимать больше места.
– Я тебя умоляю, хорошей текилы в этом селе не найти, а пить тот стеклоочиститель, который они выдают за мексиканский напиток как-то не охота. У меня одна печень, и она отлично сочетается с другими моими органами.
Я подхватила со стула свои джинсы и футболку, и с деловым видом направилась в ванную комнату.
– А сейчас, извини, мне необходимо освежиться, – бросила я, перед тем, как закрыть за собой дверь.
– Не забудь волосы помыть, – в том же тоне ответил мне мой друг, – у тебя там что-то засохло.
Я со злостью захлопнула дверь. Потом обернулась и посмотрела на себя в зеркало. В нем отразилась мятая бледная недовольная морда с заплывшими маленькими глазками.
– Красавица, – оценила я свой внешний вид. И полезла в душ, искренне надеясь, что Алекс покинет меня не прощаясь. И мы больше никогда не встретимся вновь. Не то, что бы я не хотела с ним видеться. Но год назад наши дороги разошлись. Я ушла, он – остался. Мы оказались не просто по разные стороны баррикад, а по разные стороны миров. В его по-прежнему остались погони, перестрелки, охота, а также кровь, страх, боль и приказы вышестоящих, которым нельзя перечить. Моя же превратилась в один сплошной алкогольный марафон по околицам нашей безграничной Родины в надежде спать, наконец, по ночам спокойно. А не просыпаться каждый раз от собственных криков… Пока получается плохо. Но я работаю над собой.
Глава 3
Вернувшись в спальню, на ходу вытирая мокрые волосы полотенцем, я удостоилось чести лицезреть дорогого друга развалившимся в кресле и неотрывно глазеющем на мирно спящего в моей кровати молодого человека. Блин, как же его зовут-то?
– Странно, что он жив, – нахмурился Сашка.
– А ты уже собрался помогать мне закапывать труп? – невинно поинтересовалась я, для достоверности хлопнув пару раз ресницами. Алекс, конечно же, не повелся, да и мне особо хлопать нечем.
– Я не против, если это будет стоимостью твоего возвращения.
– Во-первых, нет, я не вернусь. Во-вторых…, – я замялась, не зная, как сформулировать фразу, – у нас не было…в общем, того, что ты подумал.
– Да я уж догадался, раз парнишка дышит. Но мог бы быть еще один вариант.
– Какой? – обернулась я к своему другу, зашвырнув полотенце в угол.
– Ты получила то, к чему так неистово стремилась, – в упор посмотрел на меня Саня и у меня возникло чувство как будто оказалась на пути у мчащегося поезда. Нехорошее такое чувство, холодной змеей шевелящееся в груди.
– Так ты пришел за этим? Проверить, что меня все еще можно использовать в своих целях?
Саша поднялся. Застегнул пиджак, поправил часы.
– Я рад, что ты не убила этого несчастного и он не стал твоим завтраком. Но также я вижу, что ты запустила себя. Я вижу, что ты голодна. И рано или поздно, но тебе придется острыми когтями в чью-нибудь невинную душу.
– Невинные в раю, – перебила я друга. – А мы давно уже варимся в адском котле. Здесь нет невинных.
– В любом случае, – не отреагировал на мои слова Сашка, – не сделав этого, ты умрешь, что будет весьма прискорбно, так как у меня имеются большие планы на тебя.
И мой бывший напарник двинулся к выходу.
– У тебя или у Хасана? – крикнула я ему вдогонку.
Сашка медленно повернул голову и произнес через плечо:
– Хасана больше нет. Теперь вместо него я.
– Как? – только и удалось произнести мне.
– Возвращайся домой. Пообщаемся и решим, что нам дальше делать.
Уже взявшись за ручку двери, которая после его вторжения покосилась и теперь болталась на одной петле, Саша вновь заговорил:
– Я прошу тебя вернуться только на одно дело. Потом ты вновь сможешь устроить из своей жизни балаган с бесконечными попойками. Но присоединиться к нам сейчас в твоих же интересах.
– Рассказывай, – сухо бросила я.
– Нет, – твердо отказался он. – Вернешься домой, тогда и поговорим.
– Я не вернусь, – упрямо заявила я, устраиваясь в кресле и закидывая ногу на ногу. – Но могу тебе помочь. Проконсультировать, так сказать.
– Мне твоя консультация нужна, как рыбке зонтик, – с неожиданной злостью заявил мой друг и, с силой ударив кулаков по двери, в два шага пересек номер, чтобы нависнуть надо мной. Вся его поза, тяжелый взгляд, который он вперил в меня и чуть срывающееся дыхание говорили о том, что парень на грани.
– Ты чего злющий-то такой? – демонстративно лениво зевнула я, равнодушно мазнув по его лицу взглядом. – Давно бабы не было или просто кризис среднего возраста наступил раньше положенного?
Он схватил меня за запястье и дернул на себя. Я едва слышно охнула. Наши лица оказались в непосредственной близости друг от друга. Я могла рассмотреть коричневые кольца радужки вокруг зрачков его глаз, почувствовать его дыхание на своей коже. При желании, я даже могла бы коснуться его губ. Очень интимное положение и очень зыбкая ситуация, итог которой весьма и весьма очевиден двум взрослым людям, не обремененным семейными обстоятельствами и много лет проработавшими бок о бок. Но мы уже давно миновали эту стадию. Да и Сашка – не самоубийца.
– Не забывайся, – прошипел мой друг и сильнее вывернул мне руку. Я лишь мысленно выругалась, продолжая поддерживать зрительный контакт. Нельзя показывать свою слабость. Нельзя демонстрировать свою боль. Эти установки были вбиты в подкорку моего сознания долгими принудительными тренировками. Нужно быть лучшей. Всегда. Самой сильной, самой смелой, самой наглой, самой хитрой. Покажешь свою слабость – погибнешь.
– Так, ты расскажешь мне, какого черта явился сюда? Чтобы испортить мне отпуск? – поинтересовалась я таким тоном, словно мы находились на приеме у английской королевы и вели милую светскую беседу.
Сашка резко выдохнул и, отпустив мою руку, отпрянул.
У меня тут же возникло желание потереть запястье, где кожа будто огнем горела, но вместо этого я потянулась к бутылке с остатками чего-то алкогольного:
– Будешь?
– Нет. И тебе не советую.
– Согласна, дрянь редкостная, – я сделала глоток и скривилась. – Ну, и? Переходи уже к сути, а то скоро наш прекрасный принц проснется. Ты же не хочешь познакомиться с моим новым другом?
– Главное, чтобы ты с ним не забыла познакомиться, – ухмыльнулся Сашка. – Надеюсь, ты хотя бы его именем поинтересовалась прежде, чем пить на брудершафт.
– На кой черт мне его имя, – пожала я плечами, – мы же не во дворце бракосочетания.
– Ну, да. Я забыл, кому это говорю.
– Ты говоришь это своему самому ценному члену команды, – с ехидством ответила я и взглянула на Сашку исподлобья. – Ради которого ты не поленился притащиться на другой конец страны.
– Да, ты мне нужна, – после недолгой паузы заявил Сашка и засмеялся, разведя руками в стороны. – Ты нужна нам. Всем, не только мне. После того, как ты ушла…многое изменилось. Прошу тебя, возвращайся.
– А смысл?
– Смысл есть. Слышала про взрывы газа в столице?
Я на мгновение замерла, а после резко подалась вперед.
– Да. А мы тут при чем?
– А то, – глаза Сашки хитро блеснули за стеклами стильных очков, придававших ему вид преуспевающего топ-менеджера какого-нибудь банка, а никак не главы специальной группы людей, в состав которой входила всякая шваль, тщательно собранная Хасаном по социальным помойкам нашей большой страны, – что это был не газ.
– Бомба? – предположила я.
– Нет, взрывного устройства вообще не было. Вернее, его следов не нашли. Вообще ничего не нашли.
– То есть…
– Да, – перебил меня Сашка. – Кто или что послужило катализатором взрывов – мы не знаем, но одно ясно точно – это устроил не человек. Поэтому нам нужна твоя помощь. Что бы найти и выследить эту тварь.
Я смерила его холодным взглядом. Не очень-то приятно, когда твоих сородичей называют тварями, и еще менее приятна охота на них, но тем не менее, произнесла:
– Я в деле.
Глава 4
Поток ветра врывался в салон машины, играя моими распущенными волосами и неся в себе знакомые запахи – теплого асфальта, дорожной пыли, выхлопных газов и резины. Я в очередной раз отбросила с глаз прядь волос, заправила её за ухо и, устроив ноги на приборной панели, уставилась на Сашку. Одной рукой управляя рулем и пальцами другой сжимая сигарету, он уверенно вел по трассе новенький сверкающий джип.
– Неплохая машинка, – заметила я. – Кожаные сидения.
– Делали на заказ, – похвастался мой друг с самодовольной улыбкой. – К тому же, у этой крошки форсированный движок. По прямой она сделает даже гоночный болид.
– Тогда у меня два вопроса: не проще ли было уже пересесть на реактивный самолет, и кто твой спонсор? Откуда бабло на такие шалости?
Алекс затянулся и уставился на дорогу, которая была, кстати, совершенно пуста, что не удивительно, в пять утра-то в воскресенье.
– Ты мне тут не строй из себя мистера Загадочность, – фыркнула я и полезла на заднее сидение за солнцезащитными очками. – Если уж я вновь ввязываюсь в ваши делишки, то имею право знать некоторые подробности.
– Имеешь, – хмыкнул Сашка и вышвырнул окурок в окно.
– Так… на какого дядю с большой кепкой и пухлым кошельком ты теперь работаешь?
– Мы, – поправил меня Алекс. – Мы работаем.
– Тебе не видно, но под очками, – я указала на свое лицо, – я закатила глаза. Перестань играть в мастера семантики и начни уже отвечать на мои вопросы. Я знаешь ли, не отличаюсь особым терпением.
Сашка тяжело вздохнул.
– Знаешь, если бы ты не была так полезна в нашем деле, я бы уже давно свернул тебе шею.
– Знаю, – просто ответила я. И это было правдой. Мы оба знали, чем все закончится, и знание это зародилось в наших головах едва ли не в первую минуту знакомства – наступит день и один убьет другого. Меня это не удивляет. Меня это не пугает. Эта мысль настолько естественна и логична, и настолько легко воспринимается, словно я всю жизнь, с самого рождения жила с осознанием того, что Сашкино лицо станет последним, что я увижу при жизни. Он знает, что я не боюсь. А еще он знает, что выстрел именно моего пистолета может однажды оборвать и его жизнь. Ведь тот факт, что я не боюсь, не означает, что я не буду бороться за себя. – Рассказывай.
– После смерти Хасана, команду возглавил я.
– Команду, – фыркнула я. – После провальной операции прошло зимой почти никого не осталось.
– Да, кто-то погиб, кто-то ушел, – согласился Сашка с едва скрываемым раздражением. – Но мы набрали новый отряд.
– Кто бы сомневался, – проворчала я. – Новое пушечное мясо. Тем более, что уже подросло новое поколение.
– Не начинай, – поморщился он. – Я в курсе всех твоих претензий. Но ты сама виновата. Ты первая нарушила правила.
– Тупые правила, которые писались не для людей, а для роботов. А мы не роботы, – начала закипать я от злости. – Мы не можем ничего не чувствовать, ни о чем не думать, а просто слепо выполнять приказы.
– Можем, потому что ты – солдат, – резко оборвал меня Саша. – Тебя воспитывали и тренировали, как солдата. Тебя готовили к этой жизни. А знаешь, почему именно тебя? Потому что лишь немногие могут справиться с тем, что мы делаем. Лишь немногие способны, достигнув грани своих способностей, переступить и пойти дальше.
Он замолчал. Молчала и я. Лишь шум ветра и рев мотора продолжали исполнять свои партии.
– Ты была с нами, потому что никто не сможет делать то, что ты делаешь. Жить так, как ты жила каждый день. Именно поэтому ты смогла выжить. Поэтому ты стала практически легендой. Но правила одинаковые для всех. Даже для легенд.
– А я их нарушила, – завершила я самым ироничным тоном, на который была способна. – Давай уже подведем итог этой твоей пламенной речи. Я ошиблась, я поплатилась, я ушла. И, кстати, Хасан меня отпустил. Он пообещал мне, что я смогу жить так, как захочу и никто не посмеет мне мешать.
– Но не из любви к тебе он это сделал. А потому что уже знал, что ему не долго осталось сидеть в своем кресле и не хотел усугублять положение. Зачем ему еще один враг?
Саша многозначительно взглянул на меня.
– Хорошо, – махнула я рукой, – теперь ты главный. Ты собрал новый состав. Все отлично, все окей. Что дальше?
– Дальше новые горизонты.
Я театрально схватилась за голову.
– Теперь мы работаем на правительство, – обыденным тоном заявил Сашка. Так, словно сообщал мне прогноз погоды на завтра.
– Что?! – подпрыгнула я на месте, словно ошпаренная кипятком кошка. Еще чуть-чуть и внезапно отросший хвост штопором завьется.
– Ты слышала, – спокойно продолжил Саша, глядя строго перед собой. – Наш офис теперь находится в одной из военных частей, расположенной в небольшом военном городке. Задания спускаются сверху, от главы ведомства. Только он решает, куда и когда отправить группу. Кстати, их теперь три. У каждой свой командир. А я координирую их работу.
– И паришь над ними, как большая заботливая орлица, – с наигранным восторгом пропела я. – И где ты набрал столько ребят?
– Не все из них набранные мной. Большинство ранее служили в спецподразделениях. Отличные парни, классные спецы.
– Я смотрю, ты не нарадуешься, – передернуло меня.
– Так растем же, чего грустить, – пожал плечами Сашка, покосившись на меня. – А что тебе не нравится?
– Все. Мне не нравится, что эти кабинетные воины от политики теперь вмешиваются в дела конторы. Мы всегда были автономными, независимыми. Мы всегда сами решали, куда и когда пойдем, и на чьей стороне будем выступать. А теперь, мы как кони в стойле – когда хозяин запряжет, тогда и поскачем.
– Успокойся, – ледяным тоном приказал Саша. Я заткнулась и скрестила руки на груди. – Во-первых, мы больше не называем себя конторой. Мы говорим "центр", потому что официально называемся Автономной некоммерческой организацией Центр переподготовки кадров.
– Чудьненько, – оценила я, не скрывая сарказма.
– Заткнись, – все так же спокойно оборвал меня Саша. – Во-вторых, как ты думаешь, почему Хасан, здоровый сорокадвухлетний мужик, который не имел вредных привычек, хронических заболеваний и опасных хобби вдруг отдал богу душу?
Я задумчиво закусила губу. В этом друг был прав. Хасан не то, чтобы вел здоровый образ жизни, он едва ли не всеми силами хватался за любую возможность прожить как можно дольше. Сам себе готовил, спал по часам. Черт возьми, да он даже по бабам не гулял! Правильный до зубного скрежета во всем, что касалось его здоровья. И такой же дотошный во всем, что касалось работы. Даже пальцы на допросах он ломал с академическим подходом и такой занудной рожей, что у меня кулаки чесались ему втащить. Маньяк хренов, ему и бригада лучших психиатров не помогла бы.
– А как он умер? – запоздало догадалась я спросить.
– Сердце остановилось, – мрачно ответил Саша.
– Вот так просто? – не поверила я.
– Вот так просто, – передразнивая меня ответил Сашка, а после многозначительно поднял вверх указательный палец. – И в-третьих, по сути, ничего не изменилось. Мы выполняем то, за что нам платят. Есть заказчик, есть заказ, есть сроки и условия выполнения работы.
– Какая прелесть! Ты только помни, – я опустила голос до злорадного шепота, – Большой Брат следит за тобой.
– Вот дура, – покачала головой Сашка, но я видела, что он с трудом удержал на лице серьезное выражение.
– Так, чего тебе надобно, старче? Ты до сих пор так и не раскрыл карты. Давай, просвети меня. За каким хреном я тащусь с тобой туда, не пойми куда.
– Ты не меняешься. Все с таким же удовольствием сквернословишь и демонстрируешь свой паршивый характер, – он резко крутанул руль, идя на обгон небольшого грузовичка, который в отличии от нас явно никуда не торопился.
– Значит так, с определенным успехом ты заговаривал мне зубы, – я взглянула на циферблат наручных часов, – последние четверть суток. Но если ты прямо сейчас не ответишь на мой прямой вопрос прямым ответом – я выпрыгну из этой чертовой тачки, даже если мне придется выломать дверцу и отполировать своим лицом дорожное покрытие.
Мой голос был спокоен и непринужден, но Санек слишком хорошо меня знал, чтобы не поверить. А потому, он лишь крепче сжал руль, от чего костяшки его пальцев побелели. И начал рассказывать:
– В Восточной Столице произошла серия взрывов, которые повлекли за собой большие человеческие потери.
– Слышала об этом, – безразлично отреагировала я, обратно закидывая ноги на приборную панель. – Но не особо интересно.
– Ты что, последние три месяца провела в пещере?
– Нет, – всё тем же безмятежным тоном ответила я. – Я в отставке, забыл? Я не смотрю новости, не слушаю радио, не читаю газет…
– И не общаешься с людьми, – закончил за меня Саня.
– Нет, а зачем? – пожала я плечами.
– Что бы не одичать, как Маугли.
– Да нам вдвоем и так зашибись.
– Кому это "нам"? – заметно напрягся друг.
– Мне и Вселенной, – я воздела руки вверх, словно в молитве.
– Ты окончательно слетела с катушек, – констатировал Сашка.
– Нет, просто ты меня уже заколебал своими вопросами! – вспылила я, устав от роли умалишенной барышни. – Так что там по терактам?
– Ничего обнадеживающего. Было уже три взрыва. Один в метро, один в торговом центре, один в кинотеатре. Все по одной схеме. Парни с абсолютно простой биографией устраивают мощные взрывы, тем самым убивая себя и еще кучу народа. Уже более тридцати погибших и ста раненных. В городе нарастает беспокойство. Народ боится из квартир выходить. Власти говорят о несчастных случаях. Средствам массовой информации вообще рот заткнули, запретив упоминать о взрывах вообще.
– Это все понятно, работают по старой схеме. Но при чем здесь ты, я и вообще контора? У нас же в стране есть организации по борьбе с терроризмом. Пусть они этим займутся.
– Ты не поняла, детка, – мягко произнес Сашка, взглянув на меня с высока. – Мы и они теперь – одно целое.
После такого заявления мне оставалось только сидеть, моргать и переваривать.
– А тебя приглашают присоединиться, потому что…, – друг глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду и скороговоркой закончил: – …взрываются не бомбы. Источник взрыва…
– …сам террорист, – спокойно закончила я за него.
– Да, – подтвердил Сашка, пару раз растерянно кивнув. – Ты когда-нибудь сталкивалась с… кем-то подобным?
Внутри меня словно все завибрировало. По спине прокатилась волна холода, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Лишь пару мгновений спустя, слегка придя в себя, я поняла, что сцепила зубы настолько крепко, что заныли челюсти.
– Нет, – стараясь поддерживать видимое спокойствие ответила я, – никогда.
Мой друг, тем временем, продолжил делиться информацией:
– Наши эксперты установили – взрывчатки ни в одном из трех случаев не было, как и поражающих элементов. Понимаешь? Взрывного устройства не было, а взрыв был. Так что, кто бы ни стоял за всем этим, нам нужна твоя помощь. Потому что они не закончили. За третьим терактом последует четвертый, а потом пятый, шестой и так до бесконечности. Они продолжат убивать, если их не остановить. И сделать это должны мы. Ты. Потому что ты их понимаешь. Ты знаешь, как они думают, чем руководствуются.
– Не факт, – покачала я головой после недолгого размышления. – У вас нет никаких доказательств, что они не люди.
– Доказательств нет, – согласился Алекс, – но есть весомые подозрения.
– Расскажи мне о подрывниках. Все, что знаешь, – попросила я.
Сашка усмехнулся.
– Я предвидел твой интерес. Портфель на заднем сидении. В нем красная папка. Там все, что тебя интересует.
Я обернулась назад, обнаружила портфель, а в нем указанную папку. Вытащив её, распахнула и тут же погрузилась в чтение собранных досье на каждого из подрывников.
Глава 5
Первым, с кем пришлось заочно познакомиться, оказался Максим Викторович Крылов. Двадцать восемь лет, русский. Единственный ребенок в семье. Мать – Инга Олеговна Крылова, в девичестве Филатова, учительница русского языка и литературы. Отец – Виктор Павлович Крылов, механик в небольшом автосервисе. Биография у Максима Викторовича оказалась весьма банальная. Всё как у всех. Десять лет в средней школе, которую он благополучно окончил твердым троечником. Потом оттрубил три года в училище с труднопроизносимым названием. Отгуляв выпускной, парень получил не самую востребованную профессию агронома. И, видимо, из-за трудной ситуации на рынке труда, вновь решил погрызть гранит науки, подавшись в автотранспортный техникум. Наверное, сказалось влияние отца. Еще два с половиной года Максим крутил болты и гайки, получая второй диплом. Став гордым обладателем еще одной рабочей профессии, он решил завязать с учебой и отправился работать. Следующие три года парень кочевал словно бедуин с одного места службы на другое. Где только не успел поработать: продавцом автозапчастей на рынке, помощником механика на станции технического обслуживания, охранником в ювелирном магазине, водителем такси, курьером, экспедитором в типографии и штукатуром в строительной бригаде. В общем, помотало парня. Нигде он не задерживался дольше полугода и всегда уходил по собственному желанию. Тут же были приложены характеристики парня с мест, где он трудился. Формулировки везде разные, но общая картина одинаковая, четко вырисовывающая портрет Крылова как работника. Итак, он ответственный, но безынициативный. Добросовестный, но не амбициозный. Неконфликтный, но упрямый. Спокойный, но неразговорчивый, немного себе на уме. Вполне обычный парень, не блещущий талантами, но и не дурак. Таких сотни каждый день по улицам ходят. По идее, его давно должны были забрать в армию, беречь Родину, но то ли нашлись хорошие знакомые, то ли у парня действительно было плоскостопие, как указали в выписке из медицинской карты. В общем, частью вооруженных сил парнишка не стал.
Последние три года своей жизни Крылов, поражая удивительной стабильность, проработал на местном заводе по производству пойла которое лишь по случайному недоразумению называется вином. Уволился с предприятия за неделю до своей гибели.
– Опять по собственному желанию, – вслух произнесла я, размышляя.
– Там все не так просто, – хмыкнул Сашка.
Я подняла на него взгляд, всем своим видом выражая недоумение.
Но он не спешил с ответом, демонстрируя мне свою фирменную надменно-снисходительную улыбку.
– И? – не выдержала я. – Поделишься с классом, потому что здесь, – я потрясла стопкой бумаг, – ничего нет.
Саша широко усмехнулся.
– Потому что эту информацию я узнал сам.
– Да говори уже! – прикрикнула я.
– Парня заподозрили в воровстве. Якобы он каждый день выносил с завода чуть ли не десятки литров вина. Хотя лично мне это кажется сомнительным.
– Почему? – недоуменно заморгала я, собрав листы в одну стопку и начав обмахиваться ими на подобии веера.
– Потому что на заводе есть служба собственной безопасности. Охрана на проходной, личный досмотр при выходе и камеры через каждые два метра понатыканы. Предприятие небольшое и не особо прибыльное, но за порядком там следят. Когда Крылову предъявили обвинения, он ничего отрицать не стал, но и доказывать свою невиновность тоже не рвался. Просто написал заявление по собственному и в тот же день покинул рабочее место.
– То есть, ты думаешь, парня "ушли"? – уточнила я, почесав в затылке.
– Уверен. Поговорил я там с одной барышней, и она рассказала мне кое-что любопытное.
Я не сдержалась и громко фыркнула.
– Да кто бы сомневался, барышни к тебе вообще не ровно дышат. А ты без зазрения совести используешь это в свою пользу.
Санька сверкнул своей белозубой улыбкой, которая, как мне по опыту известно, обезоруживающе действует на всех дам от шести до шестидесяти. Точнее, они просто начинают валиться с ног и прямо в объятия нашего соблазнителя.
– И что поведала тебя сия нимфа?
– Что Крылова повысили, как раз за пару месяцев до увольнения. Был простым рабочим, стал мастером.
Я собрала глаза в кучку у переносицы.
– Мастер – это кто?
– Скажем так, в цепочке руководителей, мастер – замыкающий, – со знанием дела пояснил Сашка. – Это маленький такой, но уже начальник. Так сказать, первая остановка социального лифта.
– Так, – попыталась подытожить я, – и когда Крылов уволился, кого-то должны были назначить на его место. Верно?
– И назначили, – усмехнулся уголками губ Алекс, – паренька, который работал с Крыловым и которого всему научил. Моя собеседница тонко намекнула, что паренёк тот мутный и характера весьма дрянного.
– То есть, вполне мог начальника подсидеть, – протянула я.
– Ловишь слету, – похвалил Сашка. – Крылова обвинили на основании какой-то одной мутной видеозаписи и показаний свидетелей. Но я сумел достать то видео. На нем вообще не видно лица, а только спину в черной толстовке с капюшоном, наброшенным на голову. Да и съемка происходила в темное время суток. По сути, это мог быть кто угодно, но так как к видеозаписи пристегнули еще слова кого-то из сотрудников, то высокое начальство долго думать не стало и Крылову просто указали на выход, а на его место посадили его же собственное протеже. Кстати, у них практически одинаковый рост и телосложение. Ночью со спины вообще не отличить.
– Крылов, наверняка, дураком не был, – сделала я вывод. – То есть, хоть и ушел молча, но вполне мог догадываться кому должен сказать "спасибо". И настроение у него по идее должно было быть прескверное.
Я закусила губу и задумалась. Сложившаяся ситуация вполне могла ввергнуть парня в состояние депрессии. Или наоборот, подстегнуть к каким-либо активным агрессивным действиям. То есть, состояние погибшего на момент совершения взрыва могло быть весьма нестабильным. Люди в таком настроении очень легко поддаются постороннему влиянию. Не нужно быть гением, чтобы направить подавленного человека по кривой дорожке. Именно на таких людей, внушаемых и управляемых, охотятся мошенники, преступники и сектанты.
Я вернулась к изучению бумаг.
– А через неделю после увольнения, двенадцатого марта он спустился в метро, постоял некоторое время на перроне и вошел в вагон, который до следующей станции уже не доехал. Взрыв прогремел в двенадцать часов ровно.
– Да, не час пик, но людей было много. Все погибшие – молодые ребята. Эта ветка метро как раз проходит мимо университета. В вагоне были практически одни студенты, возвращавшиеся с учебы.
– Интересно, – пробормотала я, – на основе чего он выбирал место и время?
– Не факт, что выбирал он.
– Но кто-то же выбирал. Хотя, есть малая доля вероятности, что он случайно оказался именно там и именно в это время.
– Ты в это веришь? – скривился Сашка.
– Нет, я вообще не верю в случайности, – я сверилась с бумагами. – Поблизости места взрыва нет ни одного адреса, связанного непосредственно с Крыловым. То есть, если он и оказался на данной станции случайно, то это может значить только одно – он бесцельно бродил по городу не пойми зачем.
– Это я и сам понимаю, ты мне лучше объясни, как он подорвался, – процедил друг.
– Я тебе не Гарри Поттер, у меня нет волшебной палочки и я не могу за секунду наколдовать ответ, – тут же вспыхнула я злостью.
– Ну, хотя бы варианты ответа у тебя есть?
– Может быть, – уклончиво ответила я. – Но для начала, мне необходимо изучить остальное из этой папки.
Следующий взрыв прогремел 24 марта в торговом центре «Океан». Его виновником стал двадцати двухлетний парнишка по имени Вадим Сергеевич Глушко. Студент крупного университета, учился на факультете политологии. Мать – Елена Витальевна Глушко, до замужества Антонова, экономист в частной фирме "Мечта". Отец – Сергей Владимирович Глушко, менеджер среднего звена в банке "Инвест". В наличии имелась младшая сестра Мария Сергеевна Глушко, ученица седьмого класса. Как и Крылов, Глушко особыми достижениями не блистал. Числился студентом третьего курса Таврического гуманитарно-экологического университета. В учебе звезд с неба не хватал, считался устойчивым середнячком, иногда учувствовал в университетской самодеятельности вроде концертов КВН. Но опять же, не на первых ролях. В лучшем случае изображал, так сказать, пятое дерево по линии озера. Как и все студенты, иногда прогуливал пары, иногда хамил преподавателям, иногда заваливал зачеты. Любил выпить в компании друзей, с которыми часто посещал различные бары и клубы. В основном жил на средства, получаемые от родителей. Но время от времени устраивался на работу, правда, каждый раз без особо успеха. Пару месяцев работал оператором в колл-центре, потом бегал с подносом в кафе, после недолго стоял за барной стойкой, затем пытался торговать кальянами. Больше, чем на пару-тройку месяцев Вадима не хватало, его трудовой энтузиазм иссякал, и он вновь принимался за то, что у него получалось лучше всего – курение травки в обществе таких же лоботрясов, как и он сам. В общем, стандартный образец современного молодого человека. За исключением одного момента. В личной жизни Вадима был такой штиль, что невольно закрадывалось подозрение…
– Слушай, а Глушко вообще девушками интересовался или он играл за другую команду? – спросила я, вороша листы бумаг в поисках нужной информации.
– Судя по рассказам его друзей, парень был вполне традиционной ориентации. Просто ему нравились девушки, которым не нравился он.
– Что так? – наконец, я нашла искомое, а именно распечатку фотографий Глушко. – На лицо вроде симпатичный мальчик.
Шурик с самым довольным видом хохотнул.
– Ты просто не видела его в полный рост. Пацан ниже тебя ростом.
Я округлила глаза.
– А так бывает? Трудно быть ниже табуретки!
– Вот – вот, – довольно кивнул мой друг, – а западал он на длинноногих красоток, которым приходилось приседать, что бы их глаза были на одном уровне.
Теперь понятно, почему друг так развеселился. Ему-то с его почти метр девяносто такие проблемы не знакомы.
– Печально, – искренне посочувствовала я. – Если девушке тяжело жить с ростом чуть выше, чем полтора метра, то что говорить о парне.
– Меня это тоже всегда интересовало, – закивал Сашка.
– Что именно? – нахмурилась я, покосившись на длинные ноги человека, сидящего по соседству.
– Как ты живешь с таким ростом? – нагло ухмыльнулся Сашка и уставился на меня кристально чистыми глазами.
Я выразительно изогнула бровь.
– Да, я маленькая. Вернее, не маленькая, а компактная. Пролезу в любую щель. А ты пока свои задние конечности сложишь – вечность пройдет.
– И в постели, наверное, удобно, – впав в неожиданную задумчивость, заметил Сашка. – Через колено перекинул – и понеслась.
– Смотри, что бы я тебя через колено не перекинула, – предупредила я.
– А может быть я буду и не против, – отвернувшись, ответил друг.
– Напомни мне захватить наручники, – плотоядно заулыбалась я, продолжая шелестеть бумагами. – Слушай, кто сейчас занимается сбором информации?
– Ты его не знаешь, – скупо ответил Сашка, поправляя очки.
– И это его счастье, потому что иначе я бы просветила его на счет того факта, какой он криворукий тупица.
– Думаю, у тебя еще будет такая возможность. А что тебя не устраивает?
– Меня не устраивают пробелы в отчете, – воскликнула я, сминая листок бумаги с совершенно не нужным абзацем про наличие у семьи Глушко домашних питомцев. – Почему здесь указано, что у Вадима жил паук-птицеед, но нет ни одного упоминания про его пассий? И где аналогичная информация по Крылову?
– У Крылова девушки не было.
– Что вообще никогда? Ему двадцать восемь, он что, хранил девственность, так как собирался принять монашеский сан?
– Об этом я не в курсе.
– А зря! – твердо заявила я. – Что по поводу Глушко?
– Была девушка, Анастасия Головина, встречались давно, еще с девятого класса школы. Но потом расстались. Её допрашивали. Девчонка в шоке от произошедшего, про намерения бывшего отправиться к праотцам ничего не знала.
– Сказать можно все, что угодно, – произнесла я с изрядной долей скептицизма. – Я, например, могу сказать, что выращиваю огурцы на Марсе.
– Её допрашивали с применением специальных технологий.
Я выразительно вздохнула.
– И ты сам прекрасно знаешь, что, имея определенные навыки контроля своего дыхания, сердцебиения и других физиологических параметров тела, полиграф можно обмануть.
– Я знаю. И именно поэтому мы использовали не полиграф, а другие технологии.
Я вопросительно прищурилась.
– Узнаешь, – отмахнулся Сашка, – но поверь мне, подружка Глушко действительно ни при чем. Она не врала.
– Я хочу с ней поговорить, – решительно заявила я.
– Не вижу необходимости, но если тебе так уж припекло, то ладно. Никаких проблем, – легко согласился Сашка, – вы сможете увидеться, как только мы приедем в город.
– Хорошо, кто у нас третий?
– Белов Даниил Игоревич, – подсказал Сашка. – Третий подрывник. Погиб при взрыве в кинотеатре 5 апреля.
Я потерла лоб, пытаясь сосредоточится.
– Погоди, это же вроде какой-то праздник был, если я не ошибаюсь.
– Ты не ошибаешься. И именно поэтому последний взрыв самый кровавый по численности жертв. Зал был полон, люди пришли на премьеру. Явились целыми семьями. Теперь ты представляешь себе масштабы трагедии и уровень обеспокоенности в высших эшелонах власти? СМИ едва не тряслись в припадке, пока сверху не пригрозили и не попросили заткнуться. Среди погибших есть дети, Фим. Маленькие дети, которых потом собирали по кускам.
– Не дави на психику, – отмахнулась я с раздражением. – Я ведь не отказываюсь помогать, а просто… не хочу возвращаться туда, откуда с таким трудом смогла убраться.
– Хасана больше нет, – напомнил Сашка, внимательно посмотрев на меня. – И дела на тебя нет. Никто уже не сможет дергать тебя за поводок.
Я с настороженность покосилась на него, пытаясь что-либо прочесть по выражению лица, которое, к моему великому сожалению, сохраняло непроницаемый вид.
– Надеюсь на это, – тихо произнесла я, – очень надеюсь. Моя вера в людей и в человечество итак ничтожно мала. Не хотелось бы разочароваться окончательно.
Он не ответил. Да я и не ждала, а потому вернулась к чтению.
Третий фигурант дела. Белов Даниил Игоревич. Двадцать лет.
Мать – Белова Антонина Евгеньевна. Бывшая медсестра, а ныне пенсионерка, сорок лет проработавшая в поликлинике. Родила сына поздно, других детей не имела. Отец – Белов Игорь Анатольевич. Имя скорее всего вымышленное. По рассказам знакомых и соседей, отца парень никогда не видел. Его вообще никто никогда не видел. Женщина никому не сказала, от кого родила. Судя по всему, сын стал для медсестры утешением на старость лет. Так сказать, запрыгнула в последний вагон. Цинично, но честно. Антонина Евгеньевна растила мальчика одна, замужем никогда не была, вкладывая всю свою любовь в сына. Судя по всему, матерью она была хорошей, и вырастила не менее хорошего сына.
– Могу себе представить, что пришлось ей пережить после взрыва, – тихо проговорила я. Общество, как правило, сочувствует жертвам и их родственникам. И никто не думает, каково приходится родственникам преступников. Каково им жить с таким грузом? Родителям, женам, мужьям, детям, братьям и сестрам.
– О ком ты говоришь? – отреагировал Саша.
– О матери Белова. Мне её жаль. Единственный сын, её надежда и опора.
– Такова судьба, – безразлично бросил Сашка.
– Не замечала ранее за тобой склонности к фатализму, но в чем-то ты прав.
– Читай, – велел Сашка, – сочувствующая роль удается тебе не хуже, чем все остальные, но есть вещи более существенные, чем твой театр одного актера.
– Какой театр? – возмутилась я. – Мне действительно её очень жаль.
– Можешь убеждать себя в этом сколько угодно, если тебе так нравится.
– Что ты хочешь этим сказать? – я нахмурилась.
– Только то, что уже сказал. И не надо делать вид, будто мои слова стали для тебя новостью, – он взглянул на меня. – Ты – королева драмы, Фима. Обожаешь все трагическое, печальное и мрачное. Но еще больше ты любишь себя в окружении всего этого. Ты обожаешь все гиперболизировать. Если любить, то фанатично, если страдать, то до самоуничтожения, если ненавидеть, то до смерти. Сама себя убеждаешь в том, что что-то чувствуешь. Хотя на самом деле, правда в том, что ты не чувствуешь ничего. Абсолютная пустота – вот, что в твоей душе. Хотя ты обожаешь убеждать себя в обратном.
– Послушать тебя, так я просто какое-то чудовище.
– Все мы чудовища, – ответил Сашка, – в той или иной степени. Монстры, моя милая, бывают разные. Всех мастей и форм.
– То есть, ты считаешь, что я не способна на простые человеческие чувства? И в том числе, не могу сочувствовать?
– Никто не может. Не в нашей профессии, малыш. И ты бы не стала тем, кем ты являешься, если бы было как-то иначе.
– Спасибо, за эту минутку откровенности, на которую я теперь не знаю, как реагировать. То ли согласиться с тобой, то ли вышвырнуть тебя из твоей же машины, – прошипела я.
– Тогда просто читай, – улыбнулся Сашка. – Определишься потом.
За неимением других вариантов, я послушалась и вернулась к изучению жизненного пути Даниила Игоревича.
За восемь месяцев до взрыва он вернулся из армии. До того, как парня призвали в ракетные войска, он успел потрудиться рабочим на стройке. Судя по всему, работать начал сразу после окончания школы. Параллельно учился в университете на заочном отделении, получая весьма бесполезную, но определенную увлекательную профессию психолога. Учился парень в основном на троечки и, если верить отзывам преподавателей, своей будущей профессией не так, чтобы интересовался. Скорее всего, поступил лишь ради корочек о высшем образовании. Как и многие другие. По сути, это не учеба, а диплом в рассрочку. Одногруппники его почти не знали, так как встречались лишь пару раз в году, да и то на экзаменах. В таких условиях сложно свести близкие знакомства. Обычный парень, так сказали о нем студенты из его группы. Хороший пацан, правильный – это уже характеристика от друзей.
В наличии также была девушка по имени Алина Познякова. Барышня младшего своего избранника на…
– Пять лет! – воскликнула я. – Серьезно, ей пятнадцать или здесь опечатка?
– Опечатки нет, девчонка действительно еще школьного возраста, – ответил Сашка, проявляя чудеса сдержанности.
– Черт, – процедила я сквозь зубы, – значит, допрашивать её нельзя.
– Почему?
– После всего случившегося родители наверняка нас к ней не подпустят. А без их разрешения сам знаешь – хрен нам с гармошкой, а не допрос.
Алекс выдал кривую усмешку и прибавил скорости, ловко идя на очередной обгон впереди едущего автомобиля.
Я покосилась на стрелку спидометра.
– Сашка, – позвала я, – ты знаешь, что я – русская?
– Ты на что-то намекаешь?
– Нет, прямо говорю. Я – русская, а какой русский не любит быстрой езды. Но если ты прибавишь еще чуть-чуть машина пойдет на взлет. Мы что, учувствуем в гонке, о которой я не в курсе?
– У нас самолет через час.
– Чего? – аж подпрыгнула я, рассыпав бумаги. – Какой к хренам еще самолет?
– А ты думала, мы поскачем на оленях? – ехидно поинтересовался Сашка.
– На оленях, верблюдах, да хоть на ездовых собаках! – завопила я. – Мне все равно! Я не сяду в самолет.
– Ты все еще не справилась с этим страхом? – поразился Сашка.
– Нет, – процедила я сквозь зубы. – Ты знал, что я боюсь летать, и все равно заказал билеты?
– Самолетом будет быстрее всего. На машине мы проведем в пути трое суток. Ты сможешь столько времени провести в машине? Без остановок?
– Да, смогу, – упрямо заявила я, хотя точно знала, что не смогу. Мне и пары часов-то не высидеть.
– Нет, не сможешь, – зашипел на меня Сашка, наконец, растеряв свое буддийское спокойствие. – Ты будешь ныть, ерзать, проситься погулять, пописать и поесть. В итоге, нам придется тормозить у каждого угла и добираться мы будем неделю.
– Ты так описал, словно я не человек, а беспокойная болонка, – рассердилась я, собирая рассыпанные бумаги.
– Может быть именно ею ты и была в прошлой жизни, – проворчал Саша.
– Если ты хочешь, чтобы я взошла по трапу, тогда нам нужен магазин с большим выбором алкоголя, – предупредила я, запихивая бумаги обратно в бардачок.
– Напомню, что пить тебе нельзя. Ты тормозить не умеешь.
– Ничего, ты же рядом, в случае чего, поможешь подруге по старой памяти.
Сашка скривился.
– Выводить тебя из запоев удовольствие сомнительное.
– Либо мы едем в магазин и на самолет, либо катим до столицы на своих четырех колесах, – решительно заявила я, откидываясь на сидении.
– Хорошо, – отчетливо скрипнул зубами Сашка, побледнев от плохо скрываемой ярости.
Глава 6
На подъезде к аэропорту нам попался симпатичный супермаркет, в алкогольном отделе которого я выбрала литровую бутылку виски, а по пути к кассам прихватила большой пакет апельсинового сока. Сашка взял минеральную воду без газа и булочку.
Заняв очередь, чтобы расплатиться за покупки, я недовольно покосилась на выбранные моим другом продукты и едко заметила:
– Кефира к твоей булке не хватает, и будет полноценный набор пенсионера.
– Зато печень в порядке, – отбил Сашка подачу, с безразличным видом скользя взглядом по торговому залу. Но я слишком хорошо его знала, чтобы позволить себя обмануть этой маской напускного спокойствия. Он нервничал, я чувствовала это кожей. Чем ближе мы приближались к пункту назначения, тем сосредоточеннее становился мой друг. Данное наблюдение не могло не вызывать вопросов. По идее, все должно было быть как раз наоборот – на своей территории мой друг, а ныне еще и начальник должен был чувствовать себя увереннее, чем в чужом незнакомом городе за сотни километров от дома. Хотя у него везде дом, где можно обустроиться с максимальным комфортом.
Сказать по правде, я мало, что про него знала. У нас не принято было откровенничать друг с другом. Мы познакомились восемь лет назад. Я тогда была еще ребенком. А точнее, сломанным, потерянным диким зверьком, готовым броситься на любого, представляющего опасность. А Сашка всегда был опасным. Мы не сразу нашли общий язык. Прошло много времени прежде, чем я научилась доверять ему, прислушиваться к его словам. Он не был моим наставником. Им стал другой человек. Сашка же стал врагом, а после – напарником. Человеком, чьи боевые навыки, военная смекалка и холодный расчетливый ум вкупе с безжалостностью не раз вытаскивали меня из различных передряг. Он долго не мог начать воспринимать меня как равную себе. Когда Сашка узнал, что нас поставили в пару, то швырнул в стену пресс-папье. И это его острое непринятие создало немало проблем. Но потом, когда я доказала, что уже выросла и многому научилась, а он продемонстрировал, что иногда умеет быть не таким уж и подонком, мы сработались. И работали не плохо. До определенного времени. А потом все изменилось.
– Пакет нужен? – прозвучал вопрос, вырвавший меня из размышлений.
Я вздрогнула и уставилась на симпатичную девушку-кассира, та в свою очередь выжидающе глазела на меня.
– Нет, не надо, – встрял Сашка с укоризной покачав головой и протянул девушке свою пару купюр. – Хоть иногда обращай внимание на окружающую действительность, – набросился друг на меня, едва мы вышли из магазина.
– Не надоедай, – устало отмахнулась я и принялась откупоривать бутылку виски.
– Раньше ты не была такой невнимательной, – с легкой долей презрения, продолжил шипеть Сашка. – Теряешь навыки.
– Даже не надейся, – улыбнулась я и сделала глоток. – Все мои навыки при мне.
Сашка вздернул бровь.
– Уверена?
– Уверена, – скривилась я, делая еще один, обжигающий гортань глоток.
Он молча развернулся и направился к машине.
– Ты собираешь бухать прямо здесь, на стоянке паршивого магазина где-то на краю вселенной? – бросил он через плечо.
– Край вселенной меня вполне устраивает, – громко заявила я и рассмеялась. Алкоголь уже ударил по моим и так слабеньким мозгам. Мне вообще-то много и не надо, чтобы "поплыть". Я уже чувствовала, как что-то горячее растекается по венам, разгоняя кровь. – Зато на этом самом краю я, наконец, могу побыть в одиночестве! Ну, или почти…в одиночестве, – скривилась я в удаляющуюся спину своего спутника.
– Одиночество тебя убьет, – напомнил Сашка, садясь в машину и ожидая, пока я сделаю тоже самое. – Ты ненавидишь людей, но не сможешь обойтись без них и пары суток.
– Знаю, – с досадой простонала я, вновь прикладываясь к бутылке. – Но ты не представляешь, какой это кайф – не слышать, не чувствовать никого из живых существ. Остаться одной в полной тишине. Если бы я могла превратиться в рыбу, я бы уплыла на самое дно океана и больше никогда не вернулась на сушу. Я восхищаюсь всем, что имеет отношение к большой воде. Спокойствие, тишина, чистота и бесконечность – вот, что такое океан. И он так прекрасен, что это вызывает у меня боль. Боль от осознания того, что я никогда не смогу стать частью этого.
– Я понял, – демонстративно закатил глаза мой друг, – ты хочешь стать русалкой и метать икру до скончания дней своих.
– Дурак, – по-детски отреагировала я. – Ты не понимаешь.
– Конечно, не понимаю, куда уж мне.
Я раскинула руки, задрала голову и закричала в вечереющее небо, кружась на месте словно обезумевшая снежинка:
– Я хочу в океан! – вопила я, обращаясь к немногочисленным уже зажегшимся звездам. – Интересно, – я прекратила орать и вновь обратила свое внимание на Саньку, который сидел таким лицом, словно съел килограмм лимонов, – если Бог существует, он меня сейчас слышит?
– Думаю, для таких умалишенных, как ты, у Бога выделена отдельная частота, – судя по всему, Сашке надоело ждать, пока я самостоятельно усядусь в машину. Он выбрался с водительского сидения, обошел джип и не особо церемонясь скрутил меня и затолкал в салон. Пристегнув ремнем безопасности, он уже собрался захлопнуть дверцу, как я вцепилась в ворот его тонкого дизайнерского свитера.
– Ты веришь в Бога? – спросила я и заглянула в его глаза цвета осеннего неба перед дождем.
– Нет, – вздохнул он. – Не верю.
– Почему? – требовательно спросила я, еще крепче цепляясь в его одежду.
– А ты думаешь, что где-то там, – он указал пальцем вверх, – на пушистой тучке сидит некий благообразный старичок, наблюдает и руководит жизнями семи миллиардов людей на планете?
– Семь миллиардов четыреста сорок четыре миллиона, – поправила я, не скрывая самодовольства, – по последним данным.
– Тем более, – Сашка, наконец, смог вырвать свой свитер из моих цепких пальцев и захлопнуть дверь. Я обиженно насупилась.
Заняв место водителя, он завел мотор и с укором уставился на меня.
– Что?
– Ремень пристегни, – приказал он тоном, не терпящим возражений.
Я только беспечно отмахнулась.
– Даже если мы попадем в аварию, полет через лобовое стекло меня не убьет.
– Но выведет из строя на несколько дней, – нахмурился Сашка, – а я не для того тащился за тобой в задницу мира, чтобы потом лечить.
– Да, да, да, – деланно засмеялась я, – тебе нужно, что бы лошадка была в строю. Не переживай, на мне как на собаке.
– Вернее, как на суккубе, – тихо произнес Саша, отворачиваясь.
Я вздрогнула от его неожиданного заявления и даже как-то слегка отрезвела.
Никогда. Ни единого раза за долгие годы общения он не произносил этого слова. Мы никогда не обсуждали эту тему, словно заключили негласное тайное соглашение. Все, что касалось моих необычных способностей не называлось и не обсуждалось вслух. Он знал. Один их тех, немногих, кто действительно знал всю неприглядную правду. И это знание словно всегда нависало над нами, незримо присутствуя, действуя на нервы, но оставаясь в стороне. И вот сейчас он это сказал. Сказал вслух то, что я не хотела слышать. То, что внутренне отрицала с того самого момента, как узнала сама. Это произошло очень давно, в той, другой жизни.
Глава 7
Как мы добрались до аэропорта и загрузились в самолет я помню плохо. Как в принципе и сам полет до восточной столицы. Память зафиксировала происходившее лишь кратковременными вспышками прозрения. Кажется, в дороге я хихикала, громко рассказывала пошлые анекдоты и наслаждалась видом хмурого Сашкиного лица, которое периодически двоилось. Оба Сашки синхронно закатывали голубые до невозможности глаза, в которые я пристально всматривалась и что-то спрашивала. Немного протрезвев я так и не смогла вспомнить, что именно пыталась выпытать у друга. А Сашка отказался рассказывать, окатив меня таким взглядом, что мгновенно захотелось отправиться в ближайший лесок и найти себе какое-нибудь уютное дупло. Главное – повыше и поменьше, чтобы не нашли и палками не выковыряли.
В целом, состояние по прилету было так себе. Очень так себе. Сознание плавало в тумане, в висках стучали мелкие молоточки, к горлу настойчиво подкатывала тошнота. Хотелось пить и спать, а вернее, организм настойчиво намекал на сон вечный. Но в принципе, был готов сторговаться и на двадцатичасовой. Да кто ж даст!
Едва самолет сел, мои самостоятельные действия закончились, а тело начало передвигаться в пространстве посредством волочения. То есть, меня самым бессовестным образом протащили весь путь от посадочного места в самолете до посадочного места в машине. По дороге я успела повстречаться со стеклянными раздвижными дверями, установленными на выходе из здания аэропорта, благополучно впечатавшись в них лбом и породив звонкое «бэнц!». После столкновения Сашка схватил меня за шиворот как непоседливого котенка, порадовавшись в слух, что у меня не будет сотрясения мозга, так как трястись в моей черепушке особо нечему, а сама черепушка очень крепкая, что было не раз доказано. В этом я была с ним солидарна, по той причине, что регулярно билась головой обо все, что попадалось мне на пути, снося препятствия без особого ущерба для себя. Вот и в этот раз на стекле образовалась трещина, а у меня лишь легкие звездочки перед глазами засверкали. Но друг как-то уж очень подозрительно радовался факту наличия у меня крепкой головы, а потому, пока меня не особо бережно заталкивали на заднее сидение ожидавшей нас на стоянке машине такси, я решила обидеться. А потому всю дорогу молчала. Зато Сашке захотелось поговорить. Под едва сдерживаемые исключительно из чувства природной вежливости смешки таксиста, друг поведал мне, что вела я себя совершенно отвратительно. За два с половиной часа полета успела довести до коллективной истерики двух стюардесс, одну почтенную даму, краснолицего толстяка и пятилетнего ребенка, которым не повезло занимать соседние с нами места. При чем ребенок разорался так, что мать безуспешно пыталась успокоить его на протяжении пятнадцати минут, а по итогу лишь цветом лица слилась со своим активно потеющим толстым соседом. Вдвоем они начали напоминать два сердитых помидора на грядке, что рассмешило меня еще больше, чем бьющаяся головой о спинку моего сидения чересчур нервная девчонка-подросток. Её разукрашенная мордашка напоминала плохую маскарадную маску, о чем я ей громко и сообщила, посоветовав не замазывать прыщи, а лечить. Всё вместе, по словам Саньки, начало напоминать балаган, который разрастался и становился все громче, вызывая у окружающих зубную боль, мигрень и понос одновременно. Стюардессы попытались вмешаться, но тут я решила провести ликбез, начав просвещать пассажиров салона на тему авиакатастроф. Размахивая руками и периодически икая, я стала объяснять причины крушений самолетов, приводить статистические данные и указывать на процентное соотношение метеоусловий, человеческого фактора, технических неисправностей и допущенных пилотами ошибок в управлении. А напоследок упомянула страшное слово «теракт». Лекция пришлась, что называется, «кстати». Народ, слегка взвинченный происходившими до этого событиями, полученной информацией впечатлился и стал засыпать несчастных бортпроводниц вопросами начиная от «а дверь точно не откроется?» до «почему не предусмотрены парашюты?». По словам Сашки, в этот момент он услышал отчетливый скрежет зубами, но девушки были профессионалами и продолжали улыбаться, не смотря на бросаемые в мою сторону взгляды, которые, если бы могли убивать, не оставили от меня даже кучки дымящегося пепла.
На этом моменте Сашкин рассказ прервали характерные звуки – это меня стошнило в бумажный пакет с логотипом одного известного фаст-фуда, который был выдан предусмотрительным водителем в начале поездки. От запаха жаренной картошки, который я вдохнула, когда избавлялась от того немного, что еще содержал мой несчастный желудок, стало еще хуже. А потому весь оставшийся путь до места назначения я периодически склонялась над пакетом в перерывах наблюдая за таксистом, степень позеленения которого усиливалась и к концу поездки кожа парня отливала приятными оттенками морской зелени. Какая неустойчивая у парнишки нервная система, подумала я после очередного «буэ». А вот Сашка ничего, даже не поморщился. Только всем своим видом демонстрировал собственное превосходство надо мной, убогой.
Когда машина затормозила я выдала нечто среднее между облегченным вздохом и радостным вскриком, и, словно собачка, которую давно не выгуливали, радостно вывалилась из салона. И приземлилась на четыре опоры, то есть, на ладони и коленки. Но расстраиваться не стала, а просто поглубже вздохнула, наслаждалась свежим воздухом.
– Не позорься, – злобно прошипело над ухом и меня вздернули на ноги. Зря, между прочим, так как желудок вновь взбунтовался. Я зажала рот рукой и виновато взглянула на друга. Он лишь покачал головой с мученическим видом и зашагал вперед, предварительно задав направление мне шлепком по попе. Я зашипела раздраженной и весьма оскорбленной таким отношением кошкой, но последовала за другом, мысленно призывая к успокоению весь свой внутренний мир, который уже избавился от всего, что мог и теперь словно сам пытался выбраться на свободу.
– Больше не буду пить, – простонала я.
На что мне ответили, даже не оборачиваясь:
– Горбатого могила исправит.
– Тогда дай мне умереть, – взмолилась я, но тем не менее, продолжила упрямо переставлять ноги, не поднимая глаз и сосредоточившись на том, чтобы сохранить вертикальное положение. Пока меня не тормознула ступенька, о которую я со всей возможной грациозностью споткнулась и наверняка приложился бы лицом, не поддержи меня Сашка.
– Не дождешься, – страшно рыкнул он, но в руку мою вцепился крепко и с явным намерением никогда не отпускать. А я и не сопротивлялась, так как в этот момент была занята рассматриванием возникшей на моем пути преграды.
– Это военная часть или я брежу от обезвоживания? – простонала я, ощущая, как нарушается кровообращение в несчастной сжатой жесткими пальцами конечности. А в это время меня с выражениями озадаченности, заинтересованности и настороженности рассматривали три бритых мужских головы и одна чуть более волосатая. Туловища, которые эти головы венчали, были затянуты в камуфляжную форму. У парня, чья волосатость явственно выделялась на фоне практически лысых товарищей, присутствовали нашивки, которые я идентифицировала как сержантские.
– Нет, у тебя нет галлюцинаций, чем я искренне удивлен, – произнес Санька ледяным тоном, который мог бы превратить в ледышку кого угодно, но только не меня. – Мы в военном городке. Здесь четыре военных части. И мы сейчас у КПП одной из них.
– И что мы здесь забыли? – постаралась я спросить ровным тоном и не застонать. Сашка может сколько угодно демонстрировать на мне свою силу, но и я не одуванчик полевой.
– Мы здесь работаем и живем. А теперь и ты тоже, – заявил друг с плотоядной улыбкой и попытался подтолкнуть меня тычком в спину, отчего я зашаталась и едва вновь не приняла коленно-локтевую позу.
Откуда-то сверху обреченно выдохнули, а после мое слабое тельце подхватили поперек талии и перекинули через плечо. И вот в таком виде, безвольно болтающейся через плечо старшего товарища тряпичной куклой, меня перенесли через порог, а после и через КПП. Слегка приподнявшись я увидела, как Сашка едва взглянул на сержанта и турникет перед нами беспрекословно распахнулся, жалобно пискнув механизмами. Я лишь оторопело молчала и хлопала глазами. А вот бойцы даже не пытались спрятать ехидные улыбочки, провожая нашу скромную компанию взглядом. Я же оперлась локтем о Сашкину спину и подперла кулаком щеку, обреченно размышляя о том, какие непростые дни мне предстоят.
Саня словно услышал мои мысленные разглагольствования, а потому подбросил на плече от чего я ощутимо ударилась ребрами о его железобетонную спину и негромко заявил:
– Даже не думай применить свои способности где-то вне рабочих целей. Ты здесь будешь под постоянным надзором, так что шансов на глупости у тебя ноль целых фиг десятых. Поняла?
В последнем слове слышалась не просто угроза, а что-то большее. И я поспешила подтвердить собственную понятливость:
– Не дура я. Хоть какие-то извилины, но имеются.
– Угу, то немногое, что еще не успело заспиртоваться, – буркнул Сашка, сопроводив свои слова очередным шлепком по моим выдающимся областям.
– Ты – бог комплимента, – вяло отмахнулась я и зевнув, с наслаждением прикрыла глаза, чтобы тут же провалиться во тьму.
Проснувшись, я обнаружила себя лежащей на кровати поверх тонкого застиранного одеяла серого цвета. Голова моя покоилась на подушке, похожей на старый блин, который лишь по случайному недоразумению причислили к категории постельных принадлежностей. Наволочка отсутствовала. Впрочем, как и простыня. Сразу под одеялом просматривался старый в синюю полоску матрац, наполнитель которого от тяжелой жизни сбился в несколько жестких комков.
Я застонала от боли в спине, вызванной не только неудобной позой, в которой проснулась, но и отвратительными условиями, предоставленными для отдыха. Постанывая и покряхтывая, словно немощная бабулька я приподнялась на локтях, а после села. Подо мной скрипнули металлические пружины. И я, не веря услышанному, медленно наклонилась, заглянула под койку и увидела сетчатый каркас. Тихое ругательство, произнесенное сквозь зубы, выразило степень моего удивления. Неужели подобные раритеты еще где-то сохранились?
Покачав головой, я опустила ноги на пол и встала, тут же об этом пожалев. Мир оказался весьма нестабильным. Или нестабильной была я? Перед глазами расстелилось темное полотно и стало тяжело дышать. Воздух ощущался каким-то тяжелым, словно давящим к земле.
Осторожно, стараясь не делать резких движений, я медленно опустилась на колени, а после уперлась ладонями в пол, так как уже по опыту знала, чем могут заканчиваться подобные мои состояния. И честно сказать – ничем хорошим.
Поминая Сашку незлым тихим словом за то, что приволок меня сюда и не предупредил о присутствии сагана, я пыталась свести давление посторонней магии к минимуму. Понять, что происходит было не трудно, ведь только на саганов у меня возможна такая реакция.
Саганы – это элементали или стихийники, как их еще называют. Им подвластны первоначальные элементы – земля, вода, огонь или воздух. Но то, насколько хорошо саганы могут управляться со своей стихией, зависит от уровня его внутреннего источника. Один саган способен реку осушить, а другому дара хватит лишь на то, чтобы маленькую тучку потоком воздуха пригнать. И судя по тому, насколько сильно и резко мне поплохело, где-то поблизости притаился саган воды. Только он способен оказать такое воздействие на меня.
Судя по ощущениям, саган мне попался весьма и весьма сильный. В том, что стихийник принадлежит именно к мужскому полу у меня не возникало сомнений, так как, чтобы достичь соответствующей мощи требуются годы изнурительных тренировок, на что женщины идут крайне редко, вместо этого предпочитая белое платье и колыбельку с ребенком. И вот именно в этом заключается Ахиллесова пята саганов – после рождения детей девушки-саганы безвозвратно теряют часть своих сил. Иногда они переходят ребенку по наследству, в случае, если оба родителя являются элементалями и принадлежат к одной стихии. А иногда, силы просто исчезают. Почему так происходит – никому не известно, но именно по этой причине саганы малочисленны и стараются не ввязываться во всякие заварушки. Для них главное – сохранить свою популяцию. Но этот саган, которого я ощутила, обладал поистине пугающей силой. Откуда только взялся такой, да еще и на мою бедную головушку?
Перед глазами стояла тьма. Припоминая самые изощренные ругательства на всех известных мне языках, я кое-как выпрямилась и на ощупь двинулась на выход, который, насколько успела запомнить, находился по правую сторону от меня. И так как комнатка была небольшая, то не успев сделать и три шага я уткнулась в дверь, нащупала ручку и повернула. Раздался характерный скрип, по ногам повеяло сквозняком, а слух уловил отголоски разговора. По-прежнему не видя ничего кроме темноты, я маленькими осторожными шажочками двинулась на звук голосов, придерживаясь рукой за стенку.
Вскоре стена закончилась, и моя рука нащупала угол. Очевидно, здесь коридор поворачивал или же его пересекал другой проход. Остановившись, прислушалась. Мне нужно было найти хоть кого-то, а судя по тому, что во время своего ковыляния вдоль стеночки я не встретила ни одной живой души, место здесь было не так, чтобы особо оживленное. Но звук голосов, трех или четырех, воодушевленно что-то обсуждавших стал значительно ближе. Вот только я никак не могла сообразить, куда же мне дальше двигаться. Состояние моё стремительно ухудшалось, что могло означать только одно – саган где-то очень близко и если я не приму меру в ближайшее время, то отключусь не менее, чем на неделю. Убить меня элементаль не сможет, если только не в открытой схватке для чего предварительно потребуется вызвать на поединок, обозначив время и место. Что будет сделать весьма затруднительно, так как бесчувственное тело не способно вести диалог. А потому на тот момент моей главной угрозой являлось нарушение энергетическом потоков в теле из-за присутствия сильного водного стихийника, который по своей природе был полной моей противоположностью. Хотя, ему сейчас тоже должно быть не сладко, ведь и я не из самых слабых. Если только водник предусмотрительно не запасся защитным амулетом, который по идее должен был быть и у меня, но приобретенный у одной знакомой ведьмы кулон в виде расправившего крылья ястреба я успешно потеряла еще пару месяцев назад. А так как обреталась в глубокой провинции, где не то, что элементали, даже оборотни редко встречались, то особенно и не переживала. Встреться мне здесь саган земли или воздуха, или уж тем более огня, то проблем бы не возникло вовсе. С ними я отлично ладила, но вот водники…
Я злобно зашипела, как если бы на раскаленные угли попала вода. «Погоди, вот достану амулет и проедусь по твоей мерзкой водной сущности танком», – пообещала я.
Чувствуя, как подкашиваются ноги, я стиснула зубы и изо всех сил удерживая ускользающее сознание, упрямо прошла еще пару метров, чтобы рухнуть на чьи-то услужливо подставленные руки. Последнее, что я услышала перед тем, как отключиться было: «Помогите! Ей плохо!».
Приходила в себя я тяжело и медленно, периодически выныривая из беспамятства. Вот надо мной склонился какой-то парень, чья перепуганная мордашка с россыпью веснушек выглядела очень по-детски, так, словно он потерял маму в толпе. Я хотела улыбнуться и сказать что-то утешительное, но удержать тяжелые веки не смогла. Вскоре меня опять выдернули из темноты. На этот раз насильно, посредством легких пощечин и встряхивания за плечи. Открыв глаза, увидела склонившуюся надо мной голову Сашки с непривычно бледным лицом и взъерошенными волосами. Я хотела размахнуться и от всей души почесать этому наглецу челюсть кулаком, но сил не хватило даже на то, чтобы заговорить. Застонав, я шепотом, который и сама-то едва расслышала, произнесла:
– Амулет.
– Что? – встревоженно переспросил друг и наклонился вплотную к моему лицу, так, что я смогла рассмотреть мелкие морщинки вокруг его глаз. Надо же, а раньше я их не замечала.
– Дарина, – опять прошептала я.
– Ведьма? – с полуслова понял меня бывший напарник. – Что нужно?
– Амулет, – с трудом выдавила я из себя, едва шевеля пересохшими губами. – Она поймет.
А далее вновь темнота. В редкие моменты проблеска сознания я ощущала тряску и запах бензина. Глаза не открывала, но чувствовала, что укатана во что-то мягкое, а обе мои ладони сжимают чьи-то прохладные сухие руки. Поняв, что меня куда-то везут облегченно вздохнула, ведь чем дальше я буду от сагана, тем быстрее в теле восстановится естественное движение энергии.
Окончательно пришла в себя уже в доме Дарины. Обитель ведьмы я узнала сразу по специфическому травяному запаху и неповторимому в своей неудобности жуткому топчану, застеленному колючей пакостью, которую Дарина почему-то именует покрывалом.
– Оклемалась, – удовлетворенно заметил знакомый голос. Я повернула голову и встретилась взглядом с парой внимательных темно-карих, почти черных глаз. Ведьма по-доброму улыбнулась в ответ на мой невысказанный вопрос и легонько кивнула, указав в сторону и намекая на то, что мы не одни.
Я осмотрелась. В светлице ведьмы было как-то уж чересчур людно. За столом сидел злобно поглядывающий в мою сторону Сашка и яростно глотающий какую-то жидкость прямо из глиняного кувшина. Судя по хитрому взгляду Дарины, внутри была не просто вода. Может быть, успокоительный отвар? Это было бы хорошо, как раз именно то, что так не хватает моему другу.
У лестницы, ведущий на второй этаж ведьминского дома, облокотившись локтем о резные деревянные перила, стоял высокий темноволосый молодой парень лет двадцати пяти. Небрежно сунув руки в карманы камуфляжных штанов, он заинтересованно осматривался вокруг. Но что-то в его позе намекало на то, что чувствовал он себя здесь не уютно и оставался начеку, в любой момент готовый дать отпор. В противоположном углу стоял другой солдатик, по возрасту недалеко ушедший от первого. Короткие темно-русые волосы, открытое доброе лицо и дурашливый взгляд. Он не косился подозрительно, как первый, видимо, успел все разглядеть еще до того, как я проснулась. Этот парень всем своим видом демонстрировал небрежность и безмятежность, мол, он ко всему происходящему относится как к забавному приключению.
– Я словно оказался внутри фильма «Сонная лощина», – весело заявил парень из своего угла и схватил с подноса пучок трав, которые Дарина разложила там явно для сушки.
Знал бы ты, что с помощью вот этого самого пучка трав ведьма может тебя в ежика превратить, так бы не веселился, – отстраненно подумала я. – И смотрел, что в руки хватаешь.
И, судя по тому, как Дарина медленно и с явной угрозой обернулась к гостю, наши с ней мысли текли в одном направлении. То есть, ей тоже вдруг захотелось пополнить своё домашнее хозяйство еще одной милой животинкой.
Но вместо колдовства она просто молча подошла и отобрала травы. Причем с таким видом, что парнишка растерянно заморгал, а после отчетливо побледнев, столкнувшись со злобным взглядом Сашки.
Глухим смешком на эту немую сцену отозвался третий незнакомый мне персонаж, который находился возле двери. Крепкий, но не высокий. Ростом он значительно уступал всем присутствующим в комнате мужчинам, однако брал широтой плеч, которые смотрелись весьма внушительно, будучи упакованными в военную форму. И в отличии от двух других ребят, этот был блондином. Но не таким, как Сашка, шевелюра которого имела пепельно-русый оттенок. Нет, макушка третьего парня радовала цветом сливочного масла. Он не был альбиносом в привычном понимании этого слова, но его брови практически сливались с бледной кожей лица, а потому казалось, что их нет вовсе. Голубые глаза глядели весело и озорно, но не с насмешкой, а как-то очень по-доброму. И смотрел парень прямо на меня. Так, что я не смогла не улыбнуться в ответ.
Моя мимолетная улыбка не ускользнула от внимательного взгляда Сашки, который в этот момент с самым занятым видом собирался сделать очередной глоток из кувшина. Причем так, будто от этого зависела чья-то жизнь. Предполагаю, что моя, так как всего за несколько часов я умудрилась создать парню кучу проблем. И очень хорошо, что Дарина догадалась подсунуть ему успокоительный отвар. Не факт, что водичка с травками убережет меня от головомойки, но хотя бы сохранит саму голову. И меня подвергнут экзекуции с меньшим энтузиазмом.
Глава 8
– Очухалась, – медленно протянул Сашка и с громким стуком вернул кувшин на стол.
– А ты надеялся, что я ласты поклею? – откликнулась я и решительно села, чтобы тут же схватиться за спину.
– Ну, что опять? – сузив глаза до состояния щелочек прошипел друг.
– Спина, – простонала я. – Как-то не везет мне в последнее время с пробуждениями. Как ни проснусь, то обязательно с болью.
– Ты – ходячее недоразумение, – подвел итог Сашка и поднялся.
– Тогда верни это ходячее недоразумение туда, откуда приволок, – обиделась я и прикоснулась рукой к груди, пальцами нащупав под рубашкой кусочек металла, подвешенный на цепочку. Подняла взгляд на ведьму и благодарно улыбнулась. В ответ она лишь обреченно махнула рукой, мол, чего уж, носи, что с тобой, такой безголовой, поделать.
– Не дождешься, – изрек Сашка и пересек разделяющее нас пространство в два шага, что не удивительно при наличии таких длиннющих ног.
Нависнув надо мной несокрушимой горой, он уставился на мое лицо странным взглядом, природу которого я попыталась идентифицировать, но не смогла. Он зол? Раздражен? Разочарован? Все перечисленное вместе? Возможно, но было что-то еще. Что-то странное, что казалось знакомым, но каким-то ускользающим. Я никак не могла поймать эту мысль за хвост. Она вот уже который раз за последнее время мелькала где-то на границе сознания и тут же пропадала, как будто кто-то специально перенаправлял поток моих мыслей в другую сторону, не давая сосредоточится. И что-то во всем этом казалось подозрительно неестественным. Но исключительно в виде смутного неясного предчувствия, которое плавает где-то там, на глубине, давая понять, что оно здесь, оно рядом, но на глаза не показывается. Как чудовище, затаившееся на дне озера.
Но Сашка явно не испытывал мучений по поводу неясных интуитивных догадок, рожденных в туманных лабиринтах воспаленного мозга. Его мозг, в отличии моего, был чист, свеж и склонен к социопатии. А потому меня без лишних экивоков вздернули на ноги и, схватив за ворот рубашки, потащили на выход.
– Эй! – попыталась возмутиться я.
– Вот только попробуй меня сейчас выбесить, – заявил Сашка, не ослабевая хватки. Мне оставалось лишь шустрее перебирать ногами, пытаясь поспеть за его огромными шагами и при этом не грохнуться.
Следом за нами молча проследовали парни, последний из которых аккуратно прикрыл за собой дверь.
– Дарина сказала, что тебе сейчас нельзя напрягаться, а потому сидишь и не шуршишь, – меня легко, словно пушинку одной рукой закинули в кабину КАМАЗа и с отчетливо читающимся раздражением громко захлопнули дверь.
Я поморщилась, почесала слегка оглохшее ухо и, сложив руки на груди, устроилась на сидении с максимально возможным комфортом. Но не успела закрыть глаза, чтобы подремать в дороге, как дверь с водительской стороны распахнулась и в кабину легко запрыгнул тот самый высокий темноволосый парень.
– Привет, – радостно улыбнулся он.
– Да вроде виделись, – хмуро откликнулась я, наблюдая за тем, как парень заводит машину и начинает выруливать с полянки, что раскинулась перед домом ведьмы.
– Виделись, но не знакомились, – заявил парень, не прекращая улыбаться, демонстрируя мне крепкие белые и ровные зубы, которые я оценила по достоинству. Такими зубами только глотки вырывать. – Меня Руслан зовут.
– Фима, – коротко кивнула я.
– Это сокращение от Серафимы, да? – проявил чудеса догадливости мой новый знакомый. – Красивое имя. И очень…ну, русское.
– Вообще-то, это древнееврейское библейское имя, – ровным тоном поправила его я.
– И что оно значит? – парень продолжал транслировать на меня свое подозрительное воодушевление, не забывая при этом бойко крутить рулем и зорко следить за дорогой. От меня не укрылись и его профессиональные навыки вождения и то, как он мягко, но быстро вел тяжелую маломаневренную машину.
– В смысле? – растерялась я.
– Ну, вот смотри, – вдохновленно начал мой собеседник, бросив внимательный взгляд в зеркало заднего вида. – Моё имя имеет древневосточные корни и происходит от тюркского Арслан, что в переводе означает «лев». Понимаешь?
– Ааа, – понимающе протянула я. – Ты из тех людей, который считают, что человека определяет его имя, знак зодиака, год рождения и прочая ерунда?
– А ты так не считаешь? – хитро прищурившись, покосился на меня Руслан. И в его зеленых глазах, очень похожих на мои собственные заплясали бесята. Я вот прям отчетливо увидела их наглые морды, заинтересованно и оценивающе выглянувшие в мою сторону.
Пару раз моргнула, прогоняя наваждение и вот передо мной вновь сидит веселый милый парень, активно расточающий на меня свое обаяние.
«И что тебе от меня нужно, что ты так усердно стараешься?», – задумчиво пробормотала я про себя, а в слух произнесла:
– Считаю ли я, что жители древнего Вавилона, придумавшие делить год на двенадцать периодов, а позже их последователи, которые присвоили каждому из этих периодов свой символ в соответствии с поделенными на сектора созвездиями, определили мой характер и мою судьбу задолго до моего появления на свет? Нет. Я думаю, что люди немного сложнее. И судить о человеке, опираясь лишь на положение Солнца в момент его рождения, значит, проявлять крайнюю степень глупости.
В ответ на мою тираду меня одарили еще одной широкой улыбкой и обрадовали:
– А ты мне нравишься.
Не зная, что на это ответить, я спросила:
– А где Саша?
– Он едет за нами. В джипе, – спокойно сообщил Руслан.
Я бросила взгляд на расположенное с моей стороны боковое зеркало, но не увидела ничего. Только сгущающиеся сумерки и клубы пыли, витающие над пустой проселочной дорогой.
– Он решил дать нам фору и позволил немного уехать вперед, – хмыкнул парень, правильно расценив мое недоуменное выражение лица. – Ты немного его напугала.
– Скорее, уж взбесила, – скривилась я.
– Нет, – покачал головой Руслан. – Взбесился он уже после, когда эта странная женщина, обвешанная своими волшебными побрякушками, сообщила, что тебе ничего не угрожает и скоро ты очнешься. А вот пока мы везли тебя сюда, едва не снося деревья, его вид даже нас заставил напрячься. А мы-то, знаешь, разное успели повидать.
И вот тут у меня возник закономерный вопрос, который следовало задать еще раньше, чем меня вытолкали из дома ведьмы.
– А вы кто?
– Военные, – кратко ответил Руслан. – Я – сапер. Парни, – он кивнул головой назад. Я невольно проследила за его жестом и едва не стукнулась носом о заднюю стенку кабины. Очевидно, те личности, которых мой собеседник имел ввиду, в этот момент ехали в кузове, – тоже из наших. Артем – снайпер. А Гоша к нам из спецназа пришел.
– К нам – это куда? – настороженно переспросила я, почесав нос и подумав о том, что Гошей скорее всего звали блондинчика. И именно он являлся бывшим бойцом специального подразделения. Так как второй темноволосый юноша, коего мне выпала честь лицезреть, больше походил на снайпера. Сухопарый, но не щуплый. Юркий, но крепкий. Такой под любым кустом сможет залечь так, что его сам черт не сыщет. А вот светловолосому как раз под стать с ноги двери вышибать. Телосложение соответствующее. Да и лицо морозильником как нельзя кстати.
– К нам – это к вам, – рассмеялся парень, выруливая с ухабистой проселочной дороги на нормальную асфальтированную трассу, где деревья не росли, лютики не цвели и попой не приходилось пересчитывать каждую кочку. Если верить ощущениям, по этим кочкам еще наши предки скакали на тройках резвых лошадей лет эдак триста тому назад. А я своей попе всегда доверяла, так что, вполне возможно, дорожку к домику Дарины протоптали еще при Иване Грозном. Сколько же тогда лет самой ведьме? Очень и очень много, возможно, больше, чем человеческий мозг способен осознать. И силы в ведьме немеряно. Вон как хорошо сработала – открыла портал между своим лесом, находящимся глубоко в сибирском лесу, и трассой, ведущей к военному городку под восточной столицей. А парень портал пересек и даже не заметил.
– То есть, – попыталась я прояснить ситуацию, не акцентируя внимания на произошедшем, – вы работаете на Сашку?
– Так же, как и ты, – утвердительно кивнул мой собеседник и расслабленно откинулся на спинку сиденья. Хоть он и не заметил факта пространственного перехода, но что-то его очевидно напрягало. Я вновь посмотрела в зеркало заднего вида и на этот раз увидела свет фар. За нами ехал джип.
– А вот и начальничек, – пробормотала я.
– Да, – хмыкнул Руслан, – прокатился, успокоил нервы и пристроился за нами.
– И давно вы знакомы? – как бы между прочим поинтересовалась я.
– Скоро год, – ответил парень и полез в карман, чтобы вытащить сигареты.
– И как? Нравится? – продолжила я расспрашивать, наблюдая за тем, как парень чиркает зажигалкой в бесполезной попытке прикурить. Кресало не желало давать огня, а лишь выплевывало бесполезные искры.
– Лучше, чем в армии, – невнятно пробормотал парень, сжимая зубами сигарету и все еще не оставляя попыток прикурить. – Платят в разы больше, а нервотрепки меньше. Да и Седой – мужик нормальный. Правильный.
– Седой? Это Сашка, что ли? – у меня едва глаза на лоб не полезли от удивления.
– Ну да, Седой. От фамилии – Седов. А ты не знала, что ли? – подозрительно взглянул на мня парень исподлобья. – Он говорил, что вы друзья чуть ли не с пеленок.
– Да, с моих пеленок, – уточнила я. – Просто, знаешь, никогда раньше не интересовалась его фамилией. Как-то, не до того было.
Последнюю фразу я произнесла едва слышно.
– Да что такое! – не выдержал Руслан и, размахнувшись, вышвырнул бесполезную зажигалку в окно. – У тебя нет спичек?
Я отрицательно покачала головой. Парень разочарованно выдохнул и уже хотел выбросить следом за зажигалкой и сигарету, как я вытянула руку и щелкнула пальцами. На кончиках тут же вспыхнул задорный оранжевый огонек, который я и поднесла ко рту нового знакомца.
– Есть кое-что получше, – произнесла я и взглянула в лицо ошалевшего парня, чуть не выронившего изо рта сигарету. Зрачки его расширились, что было отчетливо видно в свете едва колышущегося огонька, а в кабине резко запахло дождем. – И мое имя означает «Ангел пламенеющий», – тихо закончила я под звук открывающихся ворот. Мы вернулись в часть.
Не дожидаясь, пока машина проедет КПП, я распахнула дверь, спрыгнула, тяжело приземлившись на обе ноги и уже будучи снаружи, обернулась, чтобы сказать:
– Рада была познакомиться, саган.
Глава 9
– Ты вообще в своем уме? – громко вопрошала я, расхаживая по кабинету Сашки, куда мы направились сразу же по возвращению в часть. Я, если честно, вообще не собиралась возвращаться в этот рассадник камуфляжа и тестостерона, но Сашка самым коварным образом заблокировал двери своего джипа, едва я только пересела к нему из кабины КАМАЗа и не позволил выйти, пока мы не проехали пост. А после рыпаться было уже поздно, так как едва закрылись ворота, я заметила легкое голубое свечение, которое на секунду возникло, взметнувшись вдоль забора, а после пропало. Кто-то окружил периметр военного объекта защитными амулетами. Причем такими, которые не только чужих не впустят, но и своих не выпустят. Мощная магия. Мощная и дорогая.
– Не ты одна у Дарины отовариваешься, – хмыкнул Сашка заметив, как я внимательно рассматриваю забор, сверху увитый колючей проволокой. – Идем.
Скорее просто от безысходности, а не потому, что мне так уж хотелось оставаться с ним наедине, я проследовала за бывшим напарником на второй этаж. Вместе мы свернулись в длинный, не отличающийся особой ухоженностью коридор, и вошли в кабинет, дверь которого была не заперта.
– Не боишься? – поинтересовалась я, лениво падая на предложенный мне любезным жестом жуткий стул, больше походивший на средство для пыток.
– Чего? – откликнулся Сашка, устраиваясь в удобном кожаном кресле за столом напротив меня.
– Что кто-то сунет нос в твои дела? – я указала глазами на стопки бумаг, что аккуратной горкой возвышались на краю стола.
– Никто не рискнет зайти сюда без моего разрешения, – криво усмехнулся друг, – самоубийц нет. А на счет дел…
– А на счет дел, – я повысила голос, перебивая друга, – мог и предупредить, что у тебя здесь водный элементаль с удобством обосновался!
– Я не думал, что это настолько важно, – безразлично бросил Сашка и потянулся к стоящему на подоконнике графину с водой. – Я собирался тебе сказать, но чуть позже. У меня, знаешь ли, в подчинении почти сотня человек, а не ты одна. И не смей повышать на меня голос.
– Ты хоть понимаешь, – я поднялась, уперлась руками в столешницу и наклонилась к лицу некогда соратника, – что я могла на тот свет отъехать?
– А разве не этим ты занимаешься последний год? – спросил Сашка и с поражающим спокойствием налил воды в стакан. – Попытками переехать на кладбище на долговечной основе?
– На что я трачу свою жизнь – не твое дело, – прищурилась я, стараясь не заорать от злости.
– Теперь мое, – произнес Сашка таким тоном, что спорить отпало всякое желание. – Пока ты здесь никаких пьянок, никаких сумасшедших выходок вроде «а не полетать ли нам на воздушном шаре!» и никаких мужиков, слышишь? Держи свои таланты в узде. Понадобится, отправляйся в город. Там развлекайся на сколько фантазии хватит, но моих бойцов не трогай.
– Да нужны они мне как медведю подтяжки, – раздраженно закатила я глаза. – А ты, если не хочешь происшествий, лучше убери от меня сагана, которого сам же и подсунул. Вот только зачем ты это сделал? Хотел проверить, как быстро я его обнаружу? Или как долго проживу?
– Хотел понять, не растеряла ли ты еще своих навыков, – не стал спорить Сашка и сделал глоток.
– И как прошел эксперимент? – я сделала шаг назад и сложила руки на груди.
– Паршиво он прошел, – скривился друг, – самому же и пришлось тебя спасать. Хорошо, что с Дариной мы уже давно и тесно сотрудничаем, так что путь до дома ведьмы много времени не занял.
– Но зачем ты потащил…этого? – зашипела я, ткнув пальцем куда-то в сторону окна. – Чтобы я сильней помучалась?
– Нет, – дернул плечом Сашка. – Во-первых, ты отключилась прежде, чем смогла объяснить в чем дело, а мысли твои я читать не умею. Так что, в чем проблема я осознал только после беседы с ведьмой. Да и Руслан прибыл уже потом. Ты пролежала в отключке пару часов, если что. Я не был уверен, насколько безопасно в доме ведьмы, а потому вызвал подкрепление. Он – один из лучших моих бойцов. И твой новый напарник. Так что, привыкай произносить его имя, не думаю, что парню понравится, если ты будешь обращаться к нему «этот».
– Ты совсем с ума съехал? – заорала я, испытывая настойчивое желание швырнуть в его наглую и довольно ухмыляющуюся рожу стулом.
– Думаю, вы подружитесь, – подлил Сашка масла в огонь, не понимая, что огонь в бешенстве и вот-вот сорвется с поводка.
Я глубоко вздохнула, выдохнула, потрясла руками, пытаясь успокоиться и начала мерить комнату шагами, а точнее бегать от стенки к стенке, изредка натыкаясь на мебель.
– Ты в своем уме? Ты хоть понимаешь, что мы не способны даже находиться в одной комнате, а про то, чтобы работать вместе и речи быть не может!
– Тренируй выдержку, – апатично посоветовал друг. – Тебе полезно. А за парня я не переживаю, он тот еще буддист.
– Если он буддист, то пусть возвращается в свой Тибет и не высовывается, пока я не устроила ему барбекю!
– Это вряд ли, – плотоядно заулыбался Сашка, – он – парень крепкий, не зря тебя так подкосило только от одного его присутствия. Может, он сможет тебя подавить и перевоспитать?
– Смотри, как бы я его не подавила, не придушила и не съела на завтрак, – бросила я через плечо подходя к двери.
– Точнее, на поздний ужин, – донеслось мне в след едва слышное.
Я не выдержала и выскочила из Сашкиного кабинета, не забыв основательно приложить дверью об косяк в надежде на то, что от этого грохота Сашке на голову штукатурка обсыплется. Хоть и маленькая, но месть.
Обида сжала сердце в тиски. Сашка никогда не отличался высокими моральными ориентирами, как, в принципе, и я сама. Однако с тех пор, как мы прекратили боевые действия друг против друга, он всегда был на моей стороне. Мог наорать со злости, что-нибудь разбить или где-нибудь запереть, однако никогда раньше он не подставлял меня сознательно под удар.
Он может сколько угодно убеждать меня в своем незнании последствий столкновения огненной магии с полностью противоположной ей водной, но факт в том, что он не мог не подозревать о возможных последствиях. Потому как знал про мир, к которому я принадлежу дальше больше, чем я сама. За годы профессиональной деятельности, Сашка изучил нас лучше, чем кто бы то ни было. Именно за это его так ценил Хасан, за что, что Сашка знал по каким зыбучим пескам и в каком месте можно пройти, а куда лучше не соваться. И именно его знания не раз спасали всей группе жизнь.
Глава 10
После неудачного разговора с Сашкой я, покинув его кабинет, отправилась бродить по зданию воинской части и прилегающей к ней территории с целью изучить местность. Ведь мне предстояло провести здесь некоторое время, а потому следовало все внимательно изучить, сохраняя при этом маску наивного любопытства.
Периодически я натыкалась на таких же молодых ребят в форме, как и те, с которыми мне уже довелось познакомиться. Они не имели никаких опознавательных знаков, а потому было не понятно, к какому подразделению принадлежат и кому подчиняются. Насколько я успела понять со слов Сашки, подотчетная ему группа хоть и базировалась на территории режимного объекта, однако являлась автономным формированием, принимающим команды откуда-то сверху. А потому было не понятно, которые из встреченных мною бойцов были настоящими военными, а которые лишь прикрывались формой, мимикрируя под окружающую среду. На всякий случай я держалась подальше от всех. В разговоры не вступала, на вопросы не отвечала, а заинтересованные взгляды, сальные улыбочки и подмигивания, адресованные мне как женщине, с подчеркнутым безразличием игнорировала. Пару раз особенно настойчивые попытались подкатить, но откатились обратно еще стремительнее, чем подкатывались, хватило лишь пары рукопожатий. Оно у меня крепкое, что есть, то есть. Ну, и плюс небольшое ментальное воздействие. С женщинами бы не сработало, на то я и суккуб, что силы мои имеют некоторое ограничение. Но во время моего часового блуждания по казенным коридорам, которым требовался основательный ремонт, ни одна женщина не попыталась раздеть меня глазами. Да и не было их, женщин-то. По крайне мере, я ни одну не встретила. Зато узнала, где находятся туалет и душевые. К моему величайшему сожалению, разделения на «М» и «Ж» здесь отсутствовало, то есть предполагалось, что раз все присутствующие относятся к одному полу, то и утруждаться созданием отдельного отхожего места для дам необходимости нет. Я сделала себе мысленную пометку – не забыть потребовать у Сашки отдельный клозет.
С душем дело обстояло не лучше. Помещение для проведения гигиенических процедур представляло собой одну большую облепленную кафелем комнату, где по всему периметру на расстоянии метра друг от друга в стены были встроены жестяные лейки. Видимо, душ здесь предполагалось принимать коллективно. Полюбовавшись на все это дело, я сделала еще одну мысленную пометку, которая звучала так: «никаких дел, пока у меня не будет отдельный душ!». Я, конечно, особой скромностью никогда не отличалась, но демонстрировать свои анатомические особенности незнакомым людям не собиралась. Даже у суккубов есть нормы приличия.
Далее я ознакомилась со столовой. Ну, как ознакомилась. Толкнула прикрытую дверь без опознавательных признаков, прошлась по очередному слегка потерявшему «товарный» вид безлюдному коридору, и, зайдя за угол неожиданно предстала перед двумя десятками солдат. В растерянных глазах, уставившихся на меня, большими буквами читалось бескрайнее любопытство. Я тихонько хмыкнула. Такие забавные, хоть комиксы с них рисуй.
Молодые и не особо молодые мужчины разделившись по четверо человек сидели за круглыми столами, расставленными тремя ровными рядами. Столы были накрытыми белами аккуратно выглаженными скатертями, радовавшими глаз мелкими розовыми цветочками, которые немного диссонировали с суровыми лицами вояк. Сами вояки в момент моего появления не менее сурово обедали, громко переговариваясь и стуча ложками о фаянсовые тарелки. Когда же спокойную и абсолютно привычную обстановку нарушило мое появление, повисла такая оглушительная тишина, что я услышала, как муха бьется об оконное стекло. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, солдаты на меня, я – на их тарелки. Очень уж кушать вдруг захотелось. Если мне не изменяет память, ела я в последний раз утром того памятного дня, когда в мою наполненную алкогольными парами и дымом сигарет жизнь вторгся Сашка. То есть, очень давно. От вида аппетитного супа, который я рассмотрела в тарелках с ближайшего ко мне столика под ложечкой засосало, а желудок недовольно заворчал. Словно напоминая своей хозяйке, что она хоть и не человек, но все же питаться обязана. И не только чужой энергией, да алкоголем.
Я перевела взгляд на раздаточную стойку, за которой с растерянными видом замерли две женщины в синей фирменной одежде с белыми шапочками на головах. У одной в руке была поварешка, которой она что-то мешала в большой кастрюле, у другой – корзинка с хлебной нарезкой.
Сглотнув собравшуюся во рту слюну я с невозмутимым видом развернулась на месте и отправилась в обратный путь, ощущая, как спину жгут чужие взгляды. Передо мной стояла задача найти Сашку и вновь наорать на него. На этот раз за то, что не подумал о пропитании несчастной девушки.
Однако едва я успела вернуться в коридор и сделать шаг, как моя правая нога поехала вперед, и я едва не села на шпагат, с грациозностью новорожденного жирафа растянувшись на грязном полу.
Застонав, я попыталась собрать конечности в кучку одновременно пытаясь понять, что произошло и почему я оказалась в весьма корявом горизонтальном положении. Ответом на мой вопрос стала лужа. Самая обычная банальная лужа воды, растекшаяся маленьким озерцом на том небольшом участке пола, который был покрыт дешевым линолеумом в противоположность остальному напольному покрытию, выполненному в виде деревянных панелей. Недоуменно оглянувшись по сторонам желая узнать, откуда здесь, в полутемном проходе могла неожиданно взяться вода, ведь я точно помнила, что, когда проходила здесь полторы минуты назад, пол был абсолютно сухой. Никаких намеков на разлитые жидкости. Можно было, конечно, предположить, что по коридору, который соединял столовую с административно-хозяйственными помещениями прошел кто-то, имеющий отношение к кухне и пронес что-то, что могло разлиться – суп, компот, чай. Однако этот абстрактный кто-то никак не мог пройти так, чтобы остаться мною не замеченным. И свернуть к подсобным помещениям, которые наверняка имелись при столовой он также не мог, ведь из данного коридора вело всего лишь два выхода – один непосредственно туда, где раздавали и принимали пищу, а другой упирался в лестницу, уводящую в соседнее строение.
Прийти к какому-либо адекватному решению возникшей загадки я не успела. Так как буквально на моих глазах на полу вдруг образовалась еще одна лужица. Крупные капли засочились буквально из воздуха, чтобы, быстро скопившись в единую субстанцию, разделиться на две части так, словно кто-то невидимый развел их в разные стороны руками.
Начав немного понимать суть происходящего, я все же осталась сидеть на полу, внимательно наблюдая за творившейся на моих глазах магией, ожидая дальнейшего развития событий. И меня не заставили долго ждать. Вода в лужицах пошла легкой рябью, как если бы над ними пронесся легкий ветерок, а после они приняли форму отпечатков маленьких голых стоп – левой и правой ноги. И вот эти две ступни, оставляя за собой взвесь мелких брызг резво пошлепали вперед по направлению к лестнице. Прошли пару метров, остановились, развернулись и я ощутила, как на меня что-то уставилось, что-то невидимое и нематериальное, но явно ожидающее от меня каких-то действий.
И словно в подтверждение моих слов стопы быстро зашлепали обратно, приблизились ко мне вплотную и остановились. А после абсолютно прозрачная вода с притягивающим взгляд голубоватым свечением взвилась вверх и, собравшись в одну крупную каплю, зависла перед моим лицом. Помедлив несколько мгновений, я протянула к ней руку, потому что необъяснимым образом в мозгу зародилась мысль, что именно этого от меня и ждут. С громким «шлем!» капля упала мне на ладонь. Приняла форму маленького ласкового котенка и с самым настоящим мурчащим звуком водный призрачный котенок стал тереться своей мордочкой о мои пальцы.
Неизвестно, чем бы все закончилось, однако в этот момент позади меня раздались голоса, сопровождавшиеся гулким стуком армейских ботинок. Мы с котенком переглянулись и одновременно встрепенулись. С минуты на минуту в коридоре должны были появиться отобедавшие солдаты, а тут я, в позе поломанного кузнечика царственно восседаю на полу в компании ожившей водной сущности. Я вскочила на ноги, котенок спрыгнул с моей руки, вновь обрел форму двух ножек и поскакал вперед. Я заторопилась следом.
То, что мне повстречался дух водной стихии не вызывало никаких сомнений. А вот то, что он очевидно куда-то меня вёл порождало массу вопросов. Но так как двигался дух весьма шустро, явно очень хорошо ориентируясь в хитросплетениях местных лестниц, коридоров и переходов, времени на раздумья не оставалось.
Поиграв со мной в догонялки минут десять, дух свернул за угол, промчался мимо трех закрытых дверей и остановился у четвертой. При этом его левая водяная стопа нервно подергивалась, как будто вновь хотела сорваться на бег, но терпела. А вторая настороженно оборачивалась на меня и следила за моим приближением, словно опасаясь, что я пойду не туда, куда надо. Стоит отметить, что пробежка за духом меня малость утомила. А потому, поняв, что мы прибыли к цели я тяжело выдохнула и привалилась к стене, хватаясь за бок. Да, за год я слегка подрастеряла былую физическую форму. Вернее, сильно подрастеряла. Главное, чтобы Санька об этом не прознал, а то с него станется начать воспитательные работы. И возьмет за привычку будить меня в пять утра для пробежек по местному плацу.
Все еще прижимая ладонь к ребрам я отлипла от стены и приблизилась к духу. Хотелось спросить, что это за дверь и зачем он меня к ней привел, но вести беседы с двумя лужами было чем-то странным даже для меня. Тем более, лишь редкие духи стихий умели разговаривать. Даже то, что он смог передать мне часть своих эмоций уже было чем-то невероятным. Такого духа мог вызвать и привязать к себе, заставив подчиняться приказам, только очень сильный маг. Духи – создания свободолюбивые. А еще они терпеть не могут покидать свои стихии, так как именно пребывание в магически близкой среде обитания является гарантом их перерождения. Все духи когда-то были волшебными существами, после смерти вернувшимися в объятия родной стихии для того, чтобы пройти очищение и возродиться вновь.
Водная сущность, что замерла передо мной, в своей прошлой жизни могла быть русалкой, наядой или лимнадой. А может быть, даже сиреной, хоть они и вымерли почти. Многих из этих водных красоток убили, так как кровь сирен чрезвычайно ценна на черном рынке.
Решительно выдохнув, я распрямила спину и с силой толкнула дверь.
Глава 11
М-да, толкать можно было и не так сильно. Деревянная створка с легкостью распахнулась и ударилась об стену, подняв облачко пыли. Придержав её, чтобы она не вернулась обратно дать сдачи, я шагнула через порог. Комната оказалась той самой, в которой я очнулась после того, как основательно наклюкалась какой-то отвратной, выдаваемой за джин, дрянью, в попытке заглушить стойкую и неподдающуюся контролю аэрофобию. Сильно подозреваю, что бодро выхлестанный мной напиток был разлит в соседнем подвале каким-нибудь престарелым специалистом по самогонным аппаратам. На данное обстоятельство мне толсто намекнула моя мигрень, с которой я проснулась, и привкус грязных кошачьих лап во рту. Не то, чтобы я пробовала грязные кошачьи лапы, но мне кажется, что на вкус они именно такие.
Обстановка в комнате была спартанской, ничего лишнего. Вернее, практического ничего нужного. Двустворчатое окно, явно давно не мытое и слегка прикрытое занавеской из потерявшей всякий вид ткани. Тумбочка с покосившейся дверцей в одном углу, старый советский письменный стол в комплекте с колченогой табуреткой – в другом, в третьем…
– А ты что здесь делаешь? – вырвался у меня удивленный вскрик. На кровати, где еще недавно спала я вольготно расположился мой недавний знакомец.
В ответ парень лишь криво усмехнулся и отбросил подушку, которую в момент моего появления держал в руках.
– Хочу поговорить, – мягко и тихо произнес Руслан, но так, что у меня волосы на затылке зашевелились. Невольно я сделала шаг назад, но неожиданно дверь за моей спиной захлопнулась и прозвучал отчетливый звук поворачиваемого в замке ключа.
– Надумала бежать? – притворно разочарованно покачал головой мой собеседник. – Не думаю, что у тебя что-то выйдет.
– Вот еще, – надменно фыркнула я, не желая демонстрировать степень своего испуга. – С чего бы это мне от тебя бегать?
– С того, что это в принципе твое любимое занятие по жизни, – снисходительно усмехнулся Руслан и встал. Теперь он находился в метре от меня, руку протяни и достанешь.
Я поморщилась.
– А что еще Сашка про меня рассказывал?
– Немного, – небрежно пожал плечами парень, – он, знаешь, не особо разговорчивый.
– Знаю, – отозвалась я. – Зато ты у нас поговорить любишь, да? Зачем звал?
Руслан развел руками, будто пытаясь продемонстрировать мне свою безобидность. Но безобидным он вовсе не был. Высокий, значительно выше меня, ростом под метр девяносто. Я со своими ста шестьюдесятью сантиметрами смотрелась на его фоне наглым рыжим гномиком, у которого из всех преимуществ только и было, что непомерное самомнение да притупленный инстинкт самосохранения.
Особой внушительностью фигуры парень не отличался, но было в его движениях что-то такое, от чего желудок начинал нервно подрагивать и возникало настойчивое желание сделать шаг назад. Под его одеждой не перекатывались стальные канаты мышц. Но, если бы сейчас рядом с ним оказалась какая-нибудь гора перекачанных мускул, безвылазно сидящая в спортзале и на спортпите, из них двоих опасным по-прежнему был бы Руслан. Парень с милой улыбкой и хитрым прищуром глаз. Странно, но тогда, в машине он казался вполне обычным. Я бы даже сказала стандартным.
Тысячи таких же ребят ежегодно призываются в армию, облачаются в форму, берут автомат в руки и идут охранять рубежи нашей страны. Вот только если эти бойцы ведут борьбу с такими же, как и они сами, то мы ведем борьбу с миром, скрытым от большинства. Эта война тихая, скрытная, будто исподтишка, но от того не менее яростная. И чтобы выжить в этом сражении необходимо быть таким же – жить, дышать, хранить в себе эту тихую ярость, которая бурей клокочет в душе, и сдерживается лишь непримиримой силой воли. Не каждый на такое способен. И теперь я отчетливо видела, что этот парень был воистину одним из нас. Как сказал когда-то Хасан, мы видим всю мерзость и всю прелесть этого мира. Мы выживаем, балансируя на тонкой грани между первым и вторым, испытывая острую необходимость положить конец этому миру, но при этом постоянно спасая его от гибели.
***
– Я тебя не звал, – хмыкнул Руслан, отвлекая меня от увлекательного занятия по рассматриванию его скромной персоны.
– Угу, и своего ручного духа ты ко мне не отправлял? – я отвернулась, сложила руки на груди и отошла к противоположной стене, увеличивая расстояние между нами.
– Ты про Динку? – указал Руслан на дверь, за которой остался дух. И я подозревала, что он там и останется до тех пор, пока от Руслана не поступит новый приказ. И все для того, чтобы воспрепятствовать моему тактическому отступлению, а проще говоря позорному бегству. – Она не ручная, как ты выразилась, а служит мне по собственной воле.
Я постаралась особенно не выпучивать глаза от удивления, чтобы не стать похожей на глубоководного краба. Но изумление скрыть все равно не удалось.
– Что ты сделал? Выкопал ей собственное море?
– Нет, спас от Поглотителя Душ, – безэмоционально бросил парень.
Поглотителями Душ называли бывших магов, которые пошли против естественного порядка вещей. Не пожелав умирать для перерождения в новом воплощении, которое стало бы закономерным результатом их дел и поступков, Поглотители Душ обратились к магии Древних и обрели бессмертие. Но суть в том, что магия Древних – это черная магия, основу которой составляют человеческие жертвоприношения, запрещенные много столетий назад. За получаемое могущество Поглотители Душ расплачиваются своей человечностью и шансом на возвращение к человеческой форме.
Я невольно зауважала парня. Пойти против магов, воспользовавшихся запретными знаниями и ставшими практически не убиваемыми, очень многое значит. Однако проявить уважение к противнику, означает, сделать его равным себе. И несмотря на то, что по факту мы являлись игроками из одной команды, это не делало присутствия Руслана на моей жизненной орбите приятным или хотя бы допустимым. Мой организм настолько остро реагировал на него, что это пугало. Сотрудничество предстояло весьма выматывающее. А мне хотелось спокойной жизни. Ну, спокойной настолько, насколько это вообще возможно в моем случае.
– Но ты права, – вдруг заявил Руслан и сделал плавный шаг ко мне, а потом еще один. И вот, я уже стою, прижавшись спиной к холодной стене, а надо мной возвышается саган с подозрительным блеском в глазах. – Я действительно попросил Динку найти тебя и привести ко мне. Ты оказалась активной особой, которая и минуты не способна усидеть на месте. Самому за тобой гоняться мне как-то не с руки, а потому за дело взялся мой дух.
– Не тяни кота за самое чувствительное место, – огрызнулась я, стараясь на смотреть парню в лицо, так как его столь близкий контакт почему-то смущал. – Если ты хотел сообщить мне о том, что Сашка поставил нас в пару, то я уже в курсе.
– Ты против? – вопросительно вскинул бровь мой теперь уже напарник, так как зная Сашку, можно с уверенностью сказать – пока не разберемся со взрывами, мне от компаньона не избавиться. Это потом уже можно будет по-тихому смотаться и оставить мальчиков развлекаться самостоятельно.
– Можно подумать, ты «за», – демонстративно закатила я глаза. – Но придется делать так, как прикажет вышестоящее начальство. Ты же военный, порядки знаешь.
– Ты ошибаешься, – Руслан наклонился ко мне и буквально выдохнул слова мне в губы. – Я как раз «за» такой расклад.
Я уперлась ему руками в грудь и попыталась оттолкнуть, но с той же степенью эффективности можно было пытаться сдвинуть гору с места. Не важно, насколько сильно ты будешь толкать – гора безразлично останется стоять там, где и была. Я могла бы применить магию, но учитывая нашу полярность, все могло закончиться плохо. Сражение воды с огнем с максимальной долей вероятности способно закончится обоюдным уничтожением. Не будет победителей, только одни проигравшие. А проигрывать этому индюку в мои планы пока не входило.
– А ты уверен, что сможешь усидеть одной попой на двух стульях? – ласково улыбнулась я и убрала руки, ввиду полной бесполезности физического воздействие на это наглое туловище.
– В смысле? – искреннее удивление отразилось на его лице.
– Работать по двум фронтам одновременно – очень сложно, – выразительно проговорила я, глядя парню в лицо. – По себе знаю, невозможно играть за две команды сразу. Рано или поздно приходится выбирать, на чьей ты стороне.
– Думаешь, я за них? За монстров? – округлил глаза Руслан и даже отступил назад.
– Ты называешь их монстрами? – презрительно выдохнула я. Хоть меня и не в первый раз так обозвали, бывало и похуже, но все равно больно. До сих пор больно. Столько лет прошло, а легче не стало. – А сам ты тогда кто? Ты – такой же, как и они. Ты – другой. И ты никогда не сможешь влиться в их ряды. Ты можешь притворяться, играть роль, скрываться. Но твоя сущность, – я ткнула пальцем в его грудь, туда, где билось сердце, – твоя истинная сущность всегда будет прорываться наружу. И ты будешь видеть это каждый день, каждый раз, при одном лишь только взгляде на себя в зеркало.
– Да, – спокойно согласился Руслан. – Я – не человек, так же, как и ты. Но я и не монстр. Мы не монстры. Мы не пьем кровь, как вампиры. Не поедаем внутренности, как оборотни. Не поднимаем мертвецов из могил, чтобы превращать их в собственных рабов, как некроманты. Мы владеем магией. Управление водой – это мой дар, который не раз спасал жизни людей. Простых людей, многие из которых продолжают жить только благодаря мне.
– Монстры тоже хотят жить, – тихо заметила я. – Но приходим мы, и судьи, и палачи в одном лице. И решаем, кому и за какие грехи платить.
– Они убивают людей, – буквально выплюнул Руслан, с каждой секундой становясь все злее.
Я безрадостно расхохоталась.
– Мы – тоже, – выговорила по слогам. – Или ты не в курсе?
– Мы убиваем тех, кто стремится убить нас. Это самозащита, – парировал красавчик.
– Это – успокоение собственной совести, – напирала я, – чтобы как-то засыпать по ночам. Мы в этой группе – грубая сила, кувалда, которой забивают гвозди, чтобы крыша не обвалилась.
– Ты защищаешь монстров. Так может, это ты пытаешься усидеть на двух стульях?
– Нет, мне вообще не нужны стулья, – просто ответила я. – Но я больше не хочу ни выносить приговоры, ни исполнять их.
– Придется, – равнодушно пожал плечами Руслан. – Кто-то ведь должен. Почему бы и не мы?
– А ты уверен, что потянешь? – грустно усмехнулась я уголком губ.
– Уже потянул, – ответил мне Руслан и вновь приблизился ко мне вплотную. – И знаешь, что? Меня все устраивает. И еще больше меня устраивает то, что рядом со мной теперь будет находиться милое рыжее чудо, – он наклонился совсем близко, буквально уткнувшись лицом в мои волосы и громко втянул воздух, – которое так соблазнительно выглядит и так вкусно пахнет.
Я дернулась, но жесткие пальцы вцепились в мои плечи и удержали на месте.
– Я попросил духа привести тебя сюда, чтобы сказать кое-что важное, – прошептали мне на ухо, обдав шею горячим дыханием. Подозрительно горячим. Такое дыхание было бы уместно у огненного сагана, но никак не у водного.
– Что? – автоматически спросила я, думая совсем о другом.
– Не борись со мной, – сухие губы прошлись по тонкой коже вдоль виска к щеке. – Не надо. Я все равно сильнее. Пойдешь против меня – проиграешь, огненная моя.
– Не твоя. Отвали, придурок, – прошипела я. Сила хлынула по венам. По телу, от пяток до макушки, скользнула теплая волна. Кожа стала краснеть, а в ушах затрещало, потому что от волос полетели искры. Моя вторая сущность стала прокладывать себе дорогу наружу. Огонь вот-вот должен был сорваться с ладоней, как вдруг нечто обжигающе холодное толкнуло меня в грудь, острой иглой пройдясь между ребер и воткнувшись прямо в сердце.
Удар, пауза, еще один удар, пауза… а вот следующего удара не последовало.
Ощущая, как останавливается моё сердце, я начала задыхаться. Открывая рот, словно рыба, выброшенная на берег, я пыталась набрать в легкие кислород, но невидимая ледяная удавка перекрыла дыхательные пути. Руки взметнулись вверх, в тщетной попытке найти опору, но скрючившиеся пальцы захватывали лишь воздух. Начав заваливаться на бок, я скосила глаза вниз и увидела, как по коже рук расползается тонкий морозный рисунок.
– Я не буду с тобой воевать, – произнес Руслан, как раз в тот момент, когда я начала падать. Но достичь пола не успела, меня подхватили на руки. – Не сегодня, не так.
Его губы накрыли мои в поцелуе и в тот же миг сердце забилось вновь, да так сильно, что заболела грудная клетка, а я смогла сделать вздох. Громкий, шумный вздох, от которого мигом пересохло во рту, словно я неделю шагала по пустыне.
– Сволочь, – прохрипела я, ощущая тяжесть в голове от временного недостатка кислорода.
– Ты изменишь своё мнение обо мне, – пообещал Руслан и ощутимо царапнул зубами по коже. Я попыталась размахнуться, желая заехать сагану в челюсть, но он угадал мое намерение и с легкостью перехватил руку, до боли стиснув мои пальцы в своем кулаке.
– До чего же ты настырная, – с сожалением покачал он головой. – Ничего, скоро ты сама все поймешь.
– Что пойму? – я откинула голову, невольно уткнувшись в плечо нового напарника, так как организм начал сдавать позиции в самый неподходящий момент. Вспомнил, что он как бы давно нормально не спал, не ел и вообще ему нужна передышка перед схваткой с элементалем, куда более старшим, опытным и сильным, чем он сам. Который, в отличии от меня, не пытался на протяжении года утопить собственное горе и совесть в стакане, пойдя по длинному, но веселому пути саморазрушения. А потому, опять же, в отличии от меня, пребывал в прекрасной физической форме, и нравственными тяготами не страдал.
– Что я тебе нужен, – Руслан быстро поцеловал меня в лоб, словно маленького ребенка, а потом ласково прошелся ладонью по шее и линии ключиц, прикоснувшись к кулону, выданному ведьмой.
– Артефакт не снимай, – приказным тоном произнес он, – не хочу снова видеть, как ты загибаешься. И да, вот еще что, – ухватив пальцами подбородок, он повернул моё лицо к своему, вынудив взглянуть ему в глаза, – пока не моя.
А после аккуратно уложил меня на пол, поднялся и вышел, тихо притворив за собой дверь.
Глава 12
Не знаю, сколько времени прошло с того момента, как ушел Руслан. Едва он покинул меня, я окончательно распласталась по полу и лежала так, бездумно уставившись в одну точку. Но вот дверь вновь распахнулась и по полу прошествовала пара длинных ног, облаченных в белые наглаженные штаны и начищенные до зеркального блеска ботинки.
Ноги остановились возле меня, а потом согнулись в коленях и на меня пахнуло дорогим мужским одеколоном.
– Хорошо лежится? – спросил Сашкин голос. Чуть повернув голову, я увидела его серьезное лицо с презрительно поджатыми губами.
– Отличненько, – с готовностью пионера откликнулась я и улыбнулась улыбкой человека, который беседует с бабочками и высматривает в облаках сказочные фигуры, то есть абсолютно беззаботно и бесконечно наивно.
Но на мою улыбку мне ответили:
– Убери с лица это идиотское выражение. Ты что, с дешевого алкоголя на траву перешла?
Я тут же прекратила процесс по выдавливанию из себя радости.
– Вообще-то, так я пыталась продемонстрировать, что у меня все хорошо, – я указала пальцем на свое лицо.
– Вообще-то, так ты наталкиваешь людей на мысль, что у тебя все плохо, – подражая моему тону ответил Сашка, – причем с головой.
– Нет, с головой и с остальным телом у меня тоже все хорошо, – повторила я, придав голосу максимальную уверенность.
– Конечно, у тебя все хорошо, – закивал друг, – ты же пить бросила, а значит, твоя печень не отстегнется и не пойдет гулять по своим делам со словами. И это не может не радовать.
Я смерила Сашку мрачным взглядом. Вернее, попыталась смерить, что очень трудно сделать, растекшись по полу в позе дохлой морской звезды. Ракурс не тот.
– Это все твои аргументы? – спросили меня.
Я вяло кивнула.
– Тогда вставай, – Сашка поднялся и подал мне руку.
– Зачем? – озадаченно спросила я у его коленок, так как поднимать голову сил не было, да и сзади что-то мешало.
– Затем, что я хочу тебя кое с кем познакомить, – не убирая руки снисходительно объяснили мне.
– Я сегодня назнакомилась по самое не балуйся, – проворчала я даже не думая подниматься. – План на ближайшую пятилетку выполнила и даже перевыполнила, так что, давай завтра. А еще лучше – никогда.
– Завтра у нас другие планы. А про «никогда» вообще забудь. Вставай или мне придется вновь закинуть тебя на плечо.
– Вот умеешь же ты мотивировать, – притворно восхитилась я и кряхтя поднялась, опираясь одной рукой о стену. В груди до сих пор оставалось ощущение жжения, похожего на то, которое возникает, когда выходишь из теплого помещения на мороз и резко вдыхаешь холодный воздух. Неприятное такое ощущение. Порождающее массу вопросов, на которые требовалось бы получить ответы. Уж слишком силен был саган. Для того, чтобы достичь того уровня мастерства, когда умеешь менять агрегатное состояние подвластной стихии, да еще и на структурном уровне, понадобилось бы несколько очень длинных жизней. Элементали живут дольше обычных людей, это да. Но не настолько, чтобы обрести подобную мощь. И пусть я всего лишь полукровка и огненной крови во мне лишь наполовину, в то время, как вторая половина заполнена суккубьей сущностью, я далеко не самый слабый элементаль. Что-то тут было не так.
Мысли, беспокойным роем пчел жужжащие в голове, были интересными. И следовало бы все обдумать в тишине да спокойствии, но что-то мне подсказывало, а именно упрямо поджатые Сашкой губы и требовательно-высокомерное выражение его лица, что тишина, так же, как и спокойствие мне сегодня не светят.
– Куда идем? – бодро спросила.
Сашка опять скривился, а после процедил сквозь зубы:
– Просто шагай за мной и постарайся не потеряться по дороге.
– Если что, – я кивнула головой на уже облюбованный мною угол, – ты знаешь где меня искать – под стеночкой.
– Хорошо, хоть не под заборчиком, – ехидно отреагировал друг и пошел вперед. Я покорно последовала за ним.
Шли мы не то, чтобы долго, но когда каждый шаг дается с трудом и все устремления сводятся к желанию уснуть и долго-долго не просыпаться, то даже поход на второй этаж в конец длинного серого коридора воспринимается как переход в компании Суворова через Альпы.
Когда Сашка толкнул неприметную дверь, и мы вошли внутрь, я слегка растерялась. Мы оказались внутри огромного помещения, где куда ни глянь, везде стояли, висели, лежали компьютеры и мониторы, задорно мигающие лампочками индикаторов. Просто огромное количество электронной техники, которого хватило бы для оснащения небольшого исследовательского центра. Что-то не работало и выглядело как отживший свой век бесполезный пластиковый мусор. Но те экраны, которые были включены, а таких имелось примерно с десяток, транслировали различные картинки – от новостных выпусков до биржевых сводок, от каких-то непонятных рейтингов до таблиц, цифры в колонках которых менялись быстрее, чем я моргала. Все это имело звуковое разноголосое сопровождение, причем примерно половина информации озвучивалась на разных иностранных языках. И посреди всего это бардака восседало нечто, похожее на человека.
Я присмотрелась повнимательнее. Да, точно, человек. Если отмыть, побрить, подстричь и переодеть, то принадлежность данного туловища к человеческой расе станет более, чем очевидной.
Туловище было одето в мятые черные шорты и клетчатую рубашку, которая ранее имела какой-то цвет, а в данный момент просто была засаленно-коричневой и даже на фоне половой тряпки проигрывала по всем параметрам. На столе перед человекообразным существом, которое яростно возюкало мышкой по столу и воодушевленно гигикало, уставившись в огромный монитор, высилась гора мусора, грозившая поглотить и компьютер, и его владельцем. Мятые салфетки, шоколадные обертки, упаковки из-под чипсов и пиццы, скомканные фантики от конфет – и это только то, что было на виду, венчая сей мусорный Монблан. А что там пряталось внутри даже страшно было вообразить.
– Что-то мне подсказывает, что под всей этой кучей вполне могла уже зародиться новая жизнь. И вполне возможно, что инопланетная, – проговорила я на ухо Сашке.
Меня одарили непонимающим взглядом. Я округлила глаза и подняла руки ладонями вверх, мол, я тут ни при чем. Не я основала колонию микроорганизмов на отдельно взятом предмете мебели. Надо сказать, сам интерьер выглядел вдохновляюще – комната была похожа то ли на наблюдательный пункт, то ли на шпионское укрытие.
– Вообще-то, вчера здесь убирали, – озадаченно потерт шею Сашка, пробежавшись глазами по окружающим нас предметам.
– То есть, вот это все, – я указала рукой на кучу, – оно сожрало за сутки?
Но ответа не дождалась.
– А это вообще кто? – уже громче спросила я, не опуская указывающей в сторону теперь уже громко сопящего туловища, по-прежнему не реагирующего на наше появление.
– Знакомься, – предложили мне без особого энтузиазма, – это Крот, наш компьютерный гений.
– Кто? – не расслышала я, так как в этот момент стоящие в углу сабвуферы начали изрыгать из себя жуткие звуки, перемежающиеся чем-то, напоминающим работу отбойного молотка. – Енот?
– Крот! – прокричал Сашка, пытаясь перекрыть своим басом вызывающую содрогание мелодию. Если ад и существует, то балы там проводятся именно под такую музыку.
«Жуть какая», – меня передернуло от возникшего противного ощущения, будто по спине прополз огромный слизняк.
Сашка не выдержал, подошел к волосатому существу, обозначенному как Крот, и дернул его за плечо. Существо не отреагировало, а потому Сашке пришлось повторить процедуру, а вернее тряхнуть увлеченное своим компьютером создание словно мешок с картошкой в надежде, что тот вернется из виртуального мира в реальный к нам, простым смертным, глохнущим тут потихоньку.
Парень наконец оторвался от экрана, увидел Сашку, раздраженно подпирающего его стул, икнул от неожиданности и что-то там быстро набрал на клавиатуре. А после крутанулся на стуле, чтобы оказаться к нам лицом. Сашке пришлось быстро отойти назад, чтобы гений не уткнулся носом ему в пупок.
– Привет, босс, – жизнерадостно, на как-то нервно, поприветствовал он Сашку и широко по-мальчишески улыбнулся. Тут же стало очевидно, что лет ему не больше двадцати. Добрые и умные глаза, бледная кожа, давно не видевшая солнечного света и тонкие губы с подрагивающими вверх уголками так, словно он в любой момент готов был улыбнуться. В комплексе все это создавало приятное впечатление, которое не портили даже торчащие взволнованным штопором волосы и недельная небритость, растущая на лице почему-то клоками. Как будто у него была борода, но кто-то попытался её выдрать, что удалось частично, то есть, часть бороды удалось спасти, а вот от другой на память остались лишь проплешины. Но на фоне общего светлого ощущения, возникавшего при взгляде на лицо парня, его ужасная одежда, небрежный внешний вид и оригинальный подход к чистоте становились какими-то уже малосущественными.
– Привет, – ворчливо ответил Сашка, а после указал в мою сторону: – Это Серафима. Для тех, кто не способен запомнить и выговорить – просто Фима.
И добавил, сверкнув зубами в хитрой улыбке:
– Или Фимка.
– Фимкой будешь называть свою ручную крысу, – вступила я в разговор, – которую заведешь на пенсии.
– Зачем мне ручная крыса, если у меня есть ты? – не остался в долгу друг.
– Я, конечно, та еще тварь божья, но все-таки не ручная, – подмигнула я парнишке, который с интересом наблюдал за нашей игривой перепалкой переводя взгляд с меня на Сашку и обратно. – Так, что это был за звук, от которого у меня возникло острое желание зарыться под землю метров на пять?
Парень встрепенулся и воскликнул:
– О! Именно это я хотел вам показать, босс, – и рывком крутанулся обратно к компьютеру.
Мы с Сашкой переглянулись и разом приблизились к гению, встав за его спиной по правую и левую стороны. Парень скосил глаза на меня, потом посмотрел на кучу мусора и одним движением смахнул все на пол. А после просиял улыбкой, гостеприимно предложив:
– Присаживайтесь.
Я проследила за последней медленно спланировавшей вниз бумажкой от конфеты «Ириска» и вежливо отказалась:
– Я постою.
– Крот, у нас мало времени, – напомнил Сашка, сердито сведя брови у переносицы.
– Да, да, – отозвался парнишка, положил руки на клавиатуру и затараторил, одновременно быстро стуча по клавишам, – вот, смотрите, что я нарыл. Та музыка, о которой вы спрашивали, – быстрый взгляд на меня, – это звуковое сопровождение, которое включается, когда открывается сайт «Минорити». Я вышел на него через одну ссылку, оставленную на анонимном форуме. Пришлось долго покопаться, но я нашел!
Последние слова Крота были адресованы Сашке, на которого он посмотрел с радостью и ликованием.
Не понимая смысла происходящего, я внимательно следила за происходящим на экране, где с калейдоскопической скоростью закрывались и открывались окна. Всплывали сообщения, мелькали картинки, появлялись и исчезали какие-то символы. До тех пор, пока все не замерло. И мы увидели главную страницу весьма паршивенького любительского сайта, оформленного в стиле, навеивающем ностальгические воспоминания о первом десятилетии двухтысячных годов, когда в моде были эмо и готы. Простая визуальная картинка, максимально примитивная навигация, слабенький интерфейс. В комплексе все это наводило на мысль о том, что сайт изначально задумывался как узкоспециализированная платформа для общения единомышленников. И судя по всему, уже давно являлся заброшенным. Хотя, если ресурс все оставался жизнеспособным, значит, кто-то все это время оплачивал доменное имя.
– И в чем заключается невероятное открытие? – вкрадчиво поинтересовалась я. – Сайт, который, если судить по дизайну, застрял во времени?
– Смотри, – сказал Крот и подвел указатель мышки к правому верхнему углу.
Повисло молчание. Кто-то что-то понимает? Может быть, да, но точно не я. Я видела лишь картинку небольшого размера – круг из спирали, похожей на символ ДНК, внутри которого расположилась звезда. Лично мне она напоминала Розу Ветров, некогда популярное у моряков изображение, обозначавшее путеводную звезду, которая, если верить преданиям, еще и служила оберегом. Однако в этой звезде было что-то неправильное, искаженное, но что именно я не могла понять.
– Любопытное сочетание символов, но что здесь криминального? – не выдержала я гнетущей тишины, от которой веяло кладбищенским духом.
– Этот знак был изображен на одной из стен на последнем месте взрыва, в кинотеатре. Что интересно, многое пострадало от огня, но конкретно эту часть здания огонь не тронул, хотя именно там пламя бушевало сильнее всего, – сухо ответил мне Санька. – Владелица развлекательного бизнеса экономила на всем, на чем могла и на пожарной безопасности в том числе, а потому здание вспыхнуло, как спичка и полыхало так, что весь квартал был в дыму.
– А есть картинка? – спросила я и наклонилась ниже, оперевшись рукой о край стола.
– Пожара? – повернулся ко мне компьютерный гений и уткнулся физиономией в область моего декольте, которое образовал вырез достаточно открытой майки. Замер, затаив дыхание, а после поднял голову вверх, и мы оказались лицом к лицу так близко, что при желании я могла бы сосчитать веснушки на его носу.
– Нет, картинки на стене, – пропела я, улыбнувшись ласково, как улыбаются тихим душевнобольным.
Мальчишка как-то резко выдохнул и вернулся к компьютеру. Еще несколько быстро заданных с помощью клавиатуры командных комбинаций и на мониторе вспыхнула фотография, сделанная на месте трагедии.
Я внимательно всмотрелась в цифровой снимок и то, что удалось рассмотреть производило гнетущее впечатление. Покрытая копотью стена, на которой болтаются какие-то обгоревшие ошметки, некогда бывшие, видимо, частью декоративной обшивки. Часть обвалившегося потолочного перекрытия. Куски арматуры, торчащей откуда-то из угла, который не попал в кадр. И, словно вишенка на мрачном торте, приготовленным самой Смертью, тот самый знак, выведенный неаккуратно и криво, припорошенный серой бетонной пылью, но все же не узнать его было невозможно.
– Ты был прав, – пробормотала я, легонько стукнув парнишку тыльной стороной ладони по предплечью. – Эти знаки одинаковые, один в один до последней линии.
Возможно показалось, но кажется, после моих похвальных слов, юное дарование выпрямилось и даже стало сидеть ровнее, перестав спиной изображать вопросительный знак.
– А чем он нарисован? – я тоже выпрямилась и посмотрела на Сашку, неопределенно махнув рукой в сторону фото на экране.
– Кровью, – лаконично ответили мне.
Я приподняла бровь.
– Интересно. И чьей же?
– А вот это уже хороший вопрос, на который следует поискать ответ. У нас есть видеозапись с камер наблюдения. Видеооборудование было повреждено в момент взрыва, но кое-что все-таки вытащить удалось. Крот, покажи, – распорядился Сашка, и парень мгновенно подчинился.
И мы увидели запись. Хотя ребята явно ознакомились с ней еще до моего появления, а, следовательно, «представление» давалось на бис и исключительно дня меня.
Это была черно-белая видеозапись, смонтированная явно из разных кусков. Съемка велась внутри кинотеатра. Вот на экране появился мужчина, одетый в темные штаны, возможно джинсы, и такую же темную ветровку. Подробнее рассмотреть было невозможно, так как качество видео было удручающим. На голову незнакомец набросил капюшон, за спиной болтался большой рюкзак.
Судя по углу обзора, запись была сделана камерой на первом этаже, установленной сразу за входными дверьми. Парень стоял в двух шагах от билетных касс, нервно переминался с ноги на ногу и все время поправлял на плече свою ношу. Вокруг передвигались люди, в правом верхнем углу была видна часть экрана, транслировавшего какую-то рекламу, а рядом с экраном – настенные часы. Время – двенадцать ноль пять.
– Сейчас он купит билеты на сеанс, начинавшийся в двенадцать пятнадцать и сразу же направится к залу, – пояснил Крот, не оглядываясь и явно только для меня. И действительно, парень шагнул к окошку, постоял возле него две минуты, а после отошел уже с билетом, зажатым в руке. Не оборачиваясь и не снимая капюшона, будущий преступник направился к коридору, располагавшемуся по левую сторону от касс, где и исчез.
– В коридорах камер нет, поэтому следующие кадры мы получили уже из зала, – опять только для меня проговорил Крот, – но из коридора по дороге к залу есть несколько помещений – женский и мужской туалеты, подсобное помещение, где уборщицы хранят свой инвентарь, а также двери черного хода.
– Согласно заверениям директора, которого на момент взрыва не было в городе, – подключился к объяснениям Сашка, а Крот, тем временем, нажал на паузу, – черный ход заколотили еще прошлой весной, так как сотрудники бегали через него на задний двор курить. Но вот кассирша, ранее работавшая в этой конторе и уволившаяся за три недели до случившегося, утверждает, что ход хоть и заколотили, но сделали это коряво. То есть, просто прибили поперек двери две фанерные доски. Но человек, который это делал не учел, что дверь открывается не во внутрь, а наружу. А потому все просто подныривали под эти доски и продолжали бегать на задний двор, из которого есть выход на проспект. Директор об этом знал, но так как приказ приструнить работников поступил от хозяйки, которую тот терпеть не мог, то просто закрывал на все глаза.
– Ну был еще один выход, куда народ дымить бегал, и что? – я пожала плечами.
– А то, – поправил очки Сашка, которые непонятно зачем носил, так как я точно знала, что у него отличное зрение и очки ему нужны были, как мне портянки, – что Белов, который подвел итог своей жизни таким вот нестандартным способом, прибрав с собой еще сотню человек, имел первую группу крови с отрицательным резус-фактором.
Я только успела рот открыть, как Сашка безапелляционно заявил:
– Это совершенно точно, Фима, он был донором, а потому ошибка исключена. А вот на стене, – продолжил друг, – кровь человека, у которого была вторая положительная.
Я почесала переносицу, а потом переспросила:
– Точно?
– Совершенно точно, – спокойно подтвердил друг.
Я тяжело вздохнула, сунула руки в карманы джинс и начала размышлять вслух:
– Тогда выходит это не он нарисовал тот знак, но кто-то же это сделал. Зачем? И когда?
– Смотрим дальше, – скомандовал Сашка, и мы втроем вновь уставились на экран. Теперь показывался кинозал, в которым ряды с сиденьями стандартно располагались амфитеатром. Народ уже занял почти все места. Как и сказал Сашка, было многолюдно… и многодетно. Повсюду в зале мелькали детские головы над сиденьями. Атмосфера была достаточно оживленная. С некоторой периодичностью подходили еще зрители из тех, что едва успели купить билет в последний момент. Вот вошла уже знакомая фигура, показала контролеру билет и быстро проследовала на свое место. Оно находилось у самого края второго ряда. Вот, контролер закрыла дверь, свет погас и начался сеанс.
– Останови, – скомандовала я. Парнишка покорно ткнул в нужную кнопку.
– Что не так? – нахмурился Сашка.
– Фильм начался в двенадцать пятнадцать. Белов купил билет в двенадцать ноль пять и сразу же отправился в зал. Но вошел практически последним. Где он шлялся десять минут.
– В туалете был? – предположил Крот.
– Десять минут? – поморщилась я.
– Может, у него диарея случилась на фоне стресса, – начал развивать свою теорию компьютерщик. – Все-таки, самого себя подорвать – это не в аквапарк сходить. Да и по записи видно, что он нервничал. К тому же, в туалете могла быть очередь.
– Ты много раз видел в мужских туалетах очереди? – не удержалась я от скепсиса. – В женских – да, но в мужских практически всегда свободно.
Парень насупился.
– Мы на новогодние праздники ходили на одну комедию, так в сортир очередь была как в Мавзолей.
– Возможно, – не стала спорить я, – но чаще всего там немного жаждущих опорожнить мочевой пузырь.
– Заканчивайте препираться, – оборвал наш диалог Сашка. – Смотрим дальше.
Крот запустил видео и увеличил скорость воспроизведения, так как наблюдать за тем, как люди жуют попкорн и пьют газировку – не самое увлекательное в мире занятие. Белов же сидел, не шевелясь, и за сорок минут ни разу даже не сменил позу.
– Походу у него задница железная, – негромко прокомментировала я, но не успела закончить фразу, как подрывник завозился, поправил рюкзак, который держал все время на коленях, сунул руку в карман и тут же полумрак зала прорезала яркая вспышка. Запись оборвалась, пойдя помехами.
Крот закрыл «окно» и крутанулся к нам.
– Это все, что у нас есть.
Глава 13
– Так, – решительно произнесла я, – дайте разбираться. Итак, у нас три взрыва с периодичностью в двенадцать дней.
– Двенадцать? – удивленно переспросил Сашка.
– Да, – подтвердила я, – а вы что, не знали? Взрывы повторялись через каждые двенадцать дней. Я это еще в машине заметила.
– Хорошо, – Сашка быстро принял к сведению новую информацию, – дальше.
– Дальше? – я почесала нос. – А дальше все смутно и не понятно. Судя по фото с места трагедии, знак на стене нарисовали уже после взрыва, так как выведен он непосредственно на каменной кладке, поверх которой была обшивка. Но кому это было нужно? И, насколько я поняла, сей загадочный символ фигурирует только в третьем эпизоде. В первом и втором его не было?
Я посмотрела на компьютерщика в ожидании ответа. Он отрицательно покачал головой, откидываясь на мягкую спинку офисного кресла. Я тут же почувствовала насколько сильно устала.
– А что там за сайт, который ты нам показывал? – вспомнила я, потерев шею.
– Сайт почти дохлый, – спокойно пояснил Крот. – Создавался как площадка для общения людей с различными проблемами – алкоголизм, наркомания, суицидальные настроения, смерть родственников и т.д. Человек мог зайти, анонимно рассказать о своих трудностях, попросить совета у собеседников. Для того, чтобы сделать запись и получить доступ к общему диалогу необходимо было зарегистрироваться. Имен настоящих там не спрашивали, возраст и место проживания тоже. Можно было представиться хоть Тутанхамоном III, администраторам сайта было все равно. При желании, пользователь мог предоставить частную информацию, но исключительно в рамках личной переписки с конкретным пользователем. В коллективном чате любая деанонимизация быстро банилась модераторами. Правил у данного сообщества было не много, но они свято соблюдались. В случае трехкратного нарушения пользователю навсегда блокировали доступ. На сайте кто только не сидел – злобные малолетки на гормонах, одинокие дамочки средней возрастной категории, непонятые обществом гении и другие странные персонажи, у которых было слишком много свободного времени. Но приходили и люди с реальными проблемами, подвергшиеся домашнему насилию, избиению, психологическому давлению, травле и так далее.
– Ты столько подробностей про него смог узнать, – с подозрением протянула я, пристально глядя на парня.
Он широко улыбнулся.
– Просто я знаю этот сайт, одно время я часто туда захаживал.
– Изливал душевную боль или оказывал психологическую поддержку? – уточнила я.
– И то, и другое, – неопределенно ответили мне.
– Ладно, – улыбнулась я в ответ, давая понять, что углубляться в расспросы не стану.
Парень задумчиво посмотрел куда-то мне за плечо и постучал пальцем по подлокотнику.
– Самое главное заключается в том, что на сайте уже никого нет. Он еще не мертвый, но уже и не живой. Последнее сообщение в общем чате было сделано почти год назад.
– И что написано в этом сообщении? – вставил свои пять копеек Сашка.
– Ничего, – просто ответил Крот и опять улыбнулся. Его чрезмерная жизнерадостность и привычка улыбаться по поводу и без уже начинала действовать на нервы.
– В смысле? – напряглась я, чувствуя какой-то подвох.
– Там ничего не написано, – медленно повторил Крот, не сводя с меня глаз, – сообщение содержит медиафайл, а точнее аудиозапись с той самой мелодией, которая вам не понравилась.
– Это та, от которой уши судорогой сводит? – уточнила я, нервно передернув плечами.
– Она самая. Я еще не успел ознакомиться со всем содержимым сайта, для этого нужно время. Но если что-то найду, то обязательно сообщу, – произнес он, глядя на меня в упор так, что стало понятно, сообщать он собрался персонально мне и скорее всего в приватной обстановке.
Краем глаза я поймала Сашкин взгляд, который был красноречивее всех слов и, если опустить ругательные, сводился к одной единственной простой мысли. Мысль эту мне уже озвучивали, не раз и не два, и все, кому не лень. Но что я могу сделать, если суккубы выделяют флюиды машинально, совершенно не задумываясь о том, на кого и как они подействуют. Уж вот такая у нас натура, самой природой настроенная оказывать воздействие на умы мужского населения. И, надо сказать, эти самые умы вовсе не против, чтобы мы на них воздействовали, а многие так вообще только «за». Существует целая сеть подпольных клубов, куда мужчины приходят с осознанной цель встретиться с суккубом. И еще приплачивают за это. А уж про зверинцы и вовсе вспоминать не хочется…
– Кстати, – с мрачным смешком проговорил Сашка, – это тот самый человек, которому ты так стремилась в глаза посмотреть. Пользуйся возможностью.
– Ааа, – не хорошо протянула я, – так вот, кто тот представитель семейства дятловых, слепивший кривой отчет.
– Какой отчет? – быстро подобрался Крот.
– Такой, с которым даже школьник справился бы лучше, – начала напирать я. – Ты когда биографию убийц составлял, почему не вписал сведения об их личной жизни? Или я по-твоему должна эту информацию из космоса получить или может быть непосредственно из твоего мозга?
– Ну, – замешкался Крот, потупив взгляд, отчего стал похожим на провинившегося песика, который в отсутствие хозяев ботинками пообедал, – я как-то не подумал.
– Раз тогда не подумал, то запусти мыслительный процесс сейчас и найди мне нужные данные. Я хочу знать все – кто, с кем, когда и как долго. Задача ясна?
Парень усердно закивал.
– А просто у него личной жизни нет и никогда не было, вот он и не догадался поинтересоваться чужой, – меланхолично проговорил голос откуда-то из-за спины.
Рефлексы сработали быстрее, чем мозг.
Отшатнувшись в сторону, я откинула в сторону полу легкого кашемирового пальто, что было на мне, и выхватила пистолет. Сашка зеркально отобразил мои действия, вот только наставил пистолет на источник голоса на пару секунд быстрее, чем я.
– Тихо, тихо, – вскочил Крот и встал перед нами, сразу же оказавшись на линии огня. Подняв руки вверх в примиряющем движении, он испуганно попытался загородить что-то, что пряталось в темном углу, слышало весь наш разговор и подало голос в самый неожиданный момент. – Не стреляйте, не надо. Это всего лишь моя сестра.
Я сделала медленный и осторожный шаг в сторону так, чтобы расширить обзор на то, что парень так старательно пытался закрыть своим субтильным тельцем.
– Твоя сестра – это говорящая куча старого хламья? – напряженно спросила я, рассмотрев за спиной компьютерщика какие-то тряпки, сваленные в один ком.
– Моль, – позвал Крот, – выползай давай, пока тебя не подстрелили.
– Вечно ты мне всё веселье обламываешь, – проворчал все тот же голос из темноты и тогда я отчетливо поняла, что он принадлежит ребенку.
Наши с Сашкой мысли очень часто двигались в одном направлении. Вот и сейчас без лишних разговоров он достал из кармана фонарик, включил его и направил луч света в темный угол. Тут же тряпичный холмик заворочался, лежащее на самом верху одеяло отлетело в сторону, за ним последовало еще одно, а после мы увидели сидящую в картонной коробке девчонку.
На виде ей было лет десять. Ярко-розовые волосы, неровно подстриженные под каре. Огромные серые глаза, ярко выделяющиеся на бледной мордочке из-за густой черной подводки. Не менее ярко смотрелись и губы, густо накрашенные красной помадой, которая больше подошла бы какой-нибудь солидной сорокалетней даме. Слегка торчащие уши были сережками и обильным пирсингом. Дырок от последнего было больше, чем можно было бы сосчитать. На шее незнакомки болталось с десяток различных цепочек и подвесок, тут же висели и большие наушники, явно купленные для взрослого человека. Пальцы на руках девчонки украшали многочисленные серебряные кольца, поблескивающие на свету. Нижняя часть тела ребенка была невидна из-за коробки, а вот верхняя радовала глаз короткой ярко-зеленой и едва доходящей до пупка футболкой.
Бросив на нас крайне недовольный взгляд, девчонка сморщила нос и пробурчала:
– Здрасьте.
– Познакомьтесь, – с наигранным радушием произнес Крот в мою сторону, – это Молли, моя младшая сестра.
Я чуть растерянно кивнула, но расслабляться не спешила.
– Твою мать, – от души выругался Сашка и опустил пистолет. – Крот, ты же говорил, что больше не будешь приводить её сюда. Здесь не место малолеткам.
– Да, я знаю, – повинился парень, пряча руки в карманы, – но за ней нужно присматривать. А оставить было не с кем.
– Не нужно, – решительно отрезал ребенок и начал выкарабкиваться из коробки, заваленной всякой всячиной. – Я уже не маленькая, а ты таскаешь меня везде за собой.
– Помолчи, – шикнул на неё старший брат и с мольбой взглянул на меня, все еще держащую пистолет. Я одним движением пальца вернула предохранитель на место, а затем сунула пистолет за ремень джинсов. Носить так оружие было совершенно неудобно и за последний год я отвыкла ходить везде с пистолетом, так что вновь ощутить его тяжесть было непривычно. Одновременно это вызывало несколько смешанные чувства, словно я вернулась домой из долгого путешествия, за время которого изменилась не только я, но и мир вокруг. И теперь некогда привычные действия казались и родными, и бесконечно далекими одновременно. Навевающими тоску по той девчонке из прошлого, что была когда-то, но сохранить себя прежней не сумела.
«Надо будет попросить у Сашки нормальную наплечную кобуру», – подумала я, а после подошла к Молли и протянула ей руку, как поздоровалась бы со взрослым человеком:
– Привет, Молли, я Фима.
– Имя для домашней свинки, – прыснула девчонка, от чего сразу же получила подзатыльник от брата, но руку осторожно пожала.
– Когда будет готово то, о чем я тебя просила? – сухо спросила я, повернувшись к компьютерщику и одновременно ощущая на себе внимательный взгляд Молли.
– Скоро, – с самым серьезным видом заявил парень, – прямо сейчас этим займусь.
– Мне нужно знать конкретно, когда зайти к тебе за отчетом, – не успокаивалась я.
– Давайте, я сброшу инфу вам на почту, – предложил Крот.
– У меня нет почты, – спокойно ответила я, на что у парня сделался такой вид, как будто на его глазах у меня отросла дополнительная голова и третья рука.
Но, тем не менее, он попытался справиться со своим удивлением и с надеждой поинтересовался:
– Тогда на ваш аккаунт?
– Его у меня тоже нет, – процедила я, начав терять терпение.
– Мессенджер? – продолжал перечислят компьютерщик.
– Парень, – прищурилась я, – у меня ничего нет.
– Как вы живете в этом мире, – пораженно и как-то с жалостью проговорил Крот и направился к своему столу.
– Отлично, иногда даже процветаю, – взглянула на Сашку, нехорошо посматривающего не Молли. – Ну, или процветала. До определенного времени.
– Вот, – Крот вернулся и протянул мне смартфон. – Возьмите мой. Я пришлю на него нужные данные в течении получаса.
Я поколебалась, но телефон взяла. Я не особенно любила использовать всю эту новомодную технику, так как прекрасно знала, насколько легко её можно использовать против собственного же владельца. А потому всячески старалась избегать. Но парнишка был прав. Так действительно будет удобнее, а когда все закончится, просто верну гаджет хозяину.
Уже у двери я обернулась и добавила:
– Да, еще мне нужны фотографии со всех мест взрывов, фото ближайших родственников инициаторов взрывов, а также фотки всех погибших.
– Это очень много информации, – растерялся Крот.
– Тогда стартуй быстрее, – посоветовала я и обратилась к Сашке: – Ты идешь?
Он кивнул, сказал пареньку:
– Мы с тобой еще поговорим об этом, – и мы вышли.
Глава 14
– Выпьешь со мной кофе? – как бы между делом поинтересовался Сашка, едва за нами захлопнулась дверь.
Я наморщила лоб.
– А у меня есть выбор?
– Естественно, – взглянул друг на меня с высоты своего немало роста, – ты здесь не заложница и не пленница.
– Но почему-то присутствует ощущение, что свобода моя весьма ограничена, – вздохнув, тихо произнесла я и пошла следом за другом, двинувшимся в конец коридора.
– Ты про защитный периметр? – проявил Сашка чудеса сообразительности. – Он необходим не для того, чтобы не выпустить кого-то отсюда, а чтобы не пустить посторонних сюда.
– Я знаю. А еще я знаю цену, которую выставляют ведьмы за предоставление таких услуг. Сумма немалая. И раз уж ты решился раскошелиться, значит, опасаешься чего-то. И это что-то явно не горстка каких-нибудь местных оборотней, промышляющих разбойничеством.
– Ты права, – не стал спорить Сашка. – Я не знаю, с чем мы столкнулись на этот раз. Но дело серьезное, и именно поэтому я попросил у тебя помощи.
Я поджала губы.
– Вернее, едва ли не за шкирку притащил меня сюда. В место, где концентрация тестостерона на один квадратный метр больше, чем где-либо.
Сашка ничего не ответил, а просто продолжил идти. Мне осталось лишь топать за ним, прожигая взглядом его широкую спину.
Говорят, что молчанье – добродетель. Если это так, то на моем счету еще один минус, так как молчать я никогда не умела. А потому помучавшись пару минут заговорила вновь:
– Это такая извращенная месть, а, Саш? За то, что тогда я ушла вопреки твоему желанию, не поддавшись на советы и уговоры?
К тому моменту мы как раз добрались до кабинета моего бывшего напарника. Сашка толкнул незапертую створку, и мы вновь оказались внутри уже хорошо знакомого мне кабинета.
Я успела лишь притворить за собой дверь и сделать один шаг от порога, как Сашка резко обернулся. Непроизвольно я отшатнулась назад, что не ускользнуло от его внимания, так как в этом рефлекторном движении присутствовала значительная доля страха. Больше, чем я могла себе позволить. Больше, чем могла ему показать. Но что-то происходило со мной, с моей душой, если она у меня была. С успехом прежде подавляемые эмоции вдруг неожиданно настигли меня. Так долго сдерживаемые, теперь они захлестывали меня волнами, сбивали с ног, и я едва удерживала под контролем свою извечную панику. Паника и страх – это то, с чем я жила очень долго. То, что я научилась сначала контролировать, а потом и скрывать. Не только от окружающих, но даже от самой себя. И вот теперь я как будто вновь оказалась в начале долгого и сложного пути, где за каждым поворотом прячутся чудовища. Меня откинуло назад, тем самым обесценив все старания, все прожитые года, в течении которых я ненавидела смотреть в зеркало, пряталась от воспоминаний о прошлом, избегала мыслей о том, кем я была и кем стала. И что меня ждет в будущем. Будущем, которого такие, как мы не заслужили.
И вот, после года скитаний и морального самоуничтожения, я стояла напротив друга, испуганно отступив назад всего лишь от одного его резкого движения. Зажатая в угол. Застывшая, словно кролик в ярком свете фар. Бессильно стискивающая кулаки. Неуверенная в собственной отваге и решимости. Была ли я вообще хоть когда-то отважной и решительной? Или же просто играла роль, словно актриса в плохом полуразрушенном и позабытом зрителями театре.
Кто же я теперь? Бывший наемник, сломавшийся под натиском обстоятельств, которые хватило сил изменить? Девчонка, вообразившая, что может сражаться наравне с мужчинами в мире, где всем заправляют мужчины? Потерянный однажды ребенок, вынужденный прятаться среди чужих, чтобы выжить в охоте на своих?
Кого я увижу в зеркале сегодня?
Сашка ничего не подозревал об этих мысленных метаниях. Не отрывая взгляда от моих широко распахнутых глаз, он поднял руку, прикоснулся кончиком пальцев к моей щеке и легонько провел вниз.
– Я знаю, что тебе здесь трудно. А еще я знаю, что ты сильная девочка. Моя девочка. И ты со всем справишься.
Он замолчал. А затем, не прерывая зрительного контакта, склонился ниже и прошептал:
– Если ты хотя бы попытаешься соблазнить кого-то из моих бойцов, то мне придется прибегнуть к крайним мерам.
Я дернулась, как если бы меня ударили хлыстом.
– Поступишь также, как поступил Хасан? – мой голос дрогнул.
– Нет, у меня идея получше, – оттолкнувшись рукой от стены, Сашка отошел в сторону. А я выдохнула, только в этот момент осознав, что задержала дыхание.
– И какая же? Могу я узнать, какие у тебя планы относительно моей скромной персоны? Может быть, мне пора собирать вещички и сматывать отсюда подальше, от тебя и от твоих новых друзей?
– Тебе нечего собирать, – поразив меня своим добродушием, так ему не свойственным, улыбнулся Сашка и направился в противоположный угол. Туда, где, поблескивая хромированными деталями стояла новенькая кофемашина. Он нажал пару кнопок, после чего раздался характерный гул. Аппарат начал готовить бодрящий напиток, от запаха которого у меня едва слюнки не потекли.
Сашка обернулся, оценил моё выражение лица и улыбнулся еще шире.
– Купил специально к твоему приезду, – пояснил он, а автомат тем временем зашипел, разливая коричневую жидкость сразу в две небольшие чашки. – Не думаю, что за время затянувшегося отпуска ты избавилась от своей кофеиновой зависимости.
– Я не избавляюсь от своих зависимостей, а лишь приобретаю новые, – парировала я и несмотря на то, что мышцы чуть подрагивали от напряжения и усталости, потянулась за ароматным напитком.
– Спасибо, – с искренней благодарностью ответила я, принимая из рук Сашки горячую чашку.
– Хотел сказать, чтобы ты была осторожнее, потому что чашка горячая. А потом вспомнил, что тебя такой ерундой не испугать, – после минутной паузы произнес друг.
– Я знаю, что ты никогда не желал мне зла, – с непередаваемым наслаждением вдохнув запах свежеприготовленного кофе негромко произнесла и тут же сама себя поправила: – Ну, большую часть времени ты не желал мне зла.
Сашка хмыкнул и выразительно посмотрел на меня поверх своей чашки, которую в этот момент поднес ко рту. Отпил, а после с насмешкой произнес:
– Ты была мелким, неугомонным, наглым созданием, которое действовало мне на нервы одним своим существованием. Но при этом я должен был как папа Карло, обтесать тебя и выстругать из доставшегося мне полена сносное Буратино.
Я едва не поперхнулась.
– Ну, ничего себе сравнение! У меня длинный нос или деревянная походка?
– И то, и другое, – щедро отвесил Сашка комплимент, озорно улыбаясь.
Я задохнулась от негодования и от души толкнула его в плечо. Он пошатнулся, так как в этот момент опирался только на одну ногу, закинув другую на подножку стола, но улыбаться не перестал.
– И ты знаешь, у меня получился вполне приличный Буратинка.
Я отвесила игривый поклон.
– Спасибо, за такую высокую оценку моих скромных способностей.
А после помрачнела и добавила:
– Но при всех моих достоинствах ты продолжаешь пытаться удерживать меня на поводке. Ты делал все, чтобы контролировать меня, когда был жив Хасан. И продолжаешь делать это сейчас, заняв его место.
– Детка, – вздохнул Сашка, назвав меня так, как не называл с тех пор, как я отпраздновала свое восемнадцатилетие. – Я контролировал тебя раньше и буду контролировать в будущем – в этом ты права. Но вот в отношении моих мотивов допустила ошибку. Ты слишком ценна, чтобы позволить тебе уничтожить саму себя, а именно к этому ты стремишься всю свою жизнь. Саморазрушение не может быть самоцелью, Фима.
– То есть, я настолько дорогой приз, что меня лучше даже из коробки не доставать, а потуже завязать бант, поставить на полку и периодически пыль стряхивать? – с горечью подвела я итог.
– Примерно так, – с легкостью согласился Сашка. – Я не хочу, чтобы история, хорошо известная нам обоим, повторилась. А потому держи свои таланты в узде.
Он одним глотком допил остаток кофе, отставил чашку и направился к столу, отчетливо давая понять, что разговор окончен.
– И еще, – произнес Сашка, когда я уже направлялась к двери. – Будь подальше от Руслана.
– С чего вдруг такое уточнение? – обернулась я. – Он тебе понравился, и ты боишься, что я уведу у тебя несостоявшегося любовничка?
– Не пори чушь, – скривил губы мой друг. – Я знаю, что таких, как вы тянет друг другу. А мне нужны бойцы, а не парочка круглосуточно сношающихся кроликов.
– Как скажешь, милый, – я жеманно захлопала ресницами, сложила губки бантиком и послала Сашке воздушный поцелуй. А после перестала кривляться и уже серьезно произнесла: – В свою очередь тоже могут дать совет – будь повнимательнее с розововолосой малышкой.
Сашка поднял на меня взгляд от бумаг, к прочтению которых уже успел приступить.
– Она похожа на тебя? – отрывисто спросил он.
Я передернула плечами.
– Уж скорее она похожа на тебя.
– В смысле? – не понял друг.
– В смысле девчонка – человек, но определенные экстрасенсорные способности присутствуют, – пояснила я с неохотой, потому как очень уж хотелось немного подпортить Сашке жизнь. Не так, чтобы основательно. А лишь чуть-чуть, из вредности и в отместку за то, что сравнил меня с деревянным мальчиком. Но при всем своем желании сделать пакость я также понимала, что данная ситуация способна привести к весьма неожиданному результату, от которого пострадает не только Сашка, но другие люди. Которые не сделали мне ничего плохого. А я не люблю, когда так происходит. – Возможно, у неё в роду была ведьма или что-то вроде того. Точнее о характере и уровне способностей сказать не могу, но что-то в ней определенно есть. Так что, присмотрись.
– Я уже присмотрелся, о чем теперь жалею. С тех пор Молли глаз с меня не сводит, – ворчливо отозвался Сашка и зашуршал бумагами. – А потому стараюсь пересекаться с ней как можно реже и Кроту запретил таскать мелкую на работу, но парень, как видишь, не особенно послушался.
– Не удивительно, – с напускным радушием пропела я. – Девчонка в тебя влюбилась.
– Не смеши, – Сашка схватил какой-то лист, с чувством скомкал и ловко зашвырнул в мусорное ведро, стоящее почему-то у двери. – Ей всего-то двенадцать лет.
– Дети последних поколений растут очень быстро, – решила я временно побыть наставницей и раскрыть Сашке глаза на суть происходящего, так как мой бедный друг еще не понял, сколько трудных и неловких минут ему предстоит пережить. – Это ты в четырнадцать лет на велике по лужам гонял и голубей пугал. А современные подростки в четырнадцать лет уже вовсю нарабатывают интимный опыт и разбираются в некоторых вопросах лучше, чем мы с тобой.
– Это в каких же? – с иронией поинтересовался Сашка, комкая еще один лист и отправляя его следом за предыдущим. – Как выдавливать прыщи?
– Возможно, и в этом тоже, – отмахнулась я, – но суть в другом. Ты – привлекательный мужчина, способный заинтересовать любую женщину. И не мне тебе об этом рассказывать, ты и сам в курсе. Так что, ничего удивительного в том, что тобой заинтересовалась двенадцатилетка. Сомневаюсь, что за свою короткую жизнь она встречала кого-то, вроде тебя, вот и влюбилась. Проблема в другом. Надо поскорее выяснить какие способности у малышки, а то вдруг она какой-нибудь некромант с дремлющими способностями. Оскорбишь девчонку в её самых светлых намерениях, и она натравит на тебя все местное кладбище. Так что, в твоих интересах побыстрее выяснить, кто она.
Закончив свою речь, я развернулась и направилась к двери.
– Ты сказала, я способен заинтересовать любую женщину. А как насчет тебя? – донеслось мне вслед.
Я распахнула дверь, вышла в коридор и уже оттуда ответила.
– Меня ты тоже заинтересовал.
– Правда? – брови Сашки от удивления взлетели вверх, а в глазах промелькнуло странное выражение. На долю секунды, мне показалось, что это была тоска.
– Да. Я была влюблена в тебя ровно четыре минуты. С того момента, как увидела и до той секунды, когда ты продемонстрировал свой сволочной характер.
Я широко улыбнулась и захлопнула дверь, не дожидаясь ответа на мой словесный выпад.
Глава 15
Письмо от Крота пришло, когда я, выйдя из душного здания части, прошла по узенькой аллейке и устроилась на лавочке, что стояла в тени основательного дуба в самом конце вымощенной кирпичом дорожки. Хотелось уединения, а еще тишины и покоя. А еще чтобы никто не трогал, за шею не хватал и не сваливал на хрупкие девчачьи плечи свои проблемы, ожидая от моей скромной персоны какого-то чуда. На самом деле, я хоть и обладаю определенными способностями, но далеко не волшебница из доброй сказки. Да и вообще добрые сказки – не мой профиль. Если так подумать, то я скорее персонаж романа Стивенсона, а не храбрая Белоснежка с семью гномами в арьергарде. Миру не светит счастье в моем лице, так же, как мне не светило побыть в этот день в одиночестве.
Услышав командное «Стройся!», я вздрогнула и рывком обернулась. Оказалось, что я собралась уединиться на лавочке, что расположилась аккурат напротив асфальтированной площадки. Из-за густо насаженной и буйно разросшейся растительности, я изначально не заметила, что аллея, пролегающая под окнами административного здания, соседствует с куском размеченной территории, отведенной под строевой плац.
Не то, чтобы меня удивило наличие плаца в воинской части. Скорее неожиданностью стало то, что я его не заметила, а должна была. Еще большее удивление меня ждало, когда я, обогнув особенно широко разросшуюся липу выглянула из-за ветки. Увиденное не просто поразило, а ввело в ступор. На плацу ровненько так, по три штуки в одном ряду, стояли кровати – деревянные, не вызывающие каких-либо мыслей о возможном комфорте сооружения, застеленные куцыми синими покрывалами, поверх которых в изголовье располагались прямоугольные подушки. Ряды кроватей друг от друга отделяли такие же деревянные и такого же безнадежно тусклого светло-коричневого цвета одностворчатые шкафы. В отдельный ряд выстроились тумбочки. Между всем этим словно выставленным на показ добром подобно тараканам носились ребята в камуфляжных костюмах, притаскивая на себе все новые и новые партии мебели.
В сторонке, но ближе всего ко мне, стояла группа других молодцев. Четверо ребят, у двоих из которых на плечах виднелись лычки младших сержантов. Еще один был в звании старшего сержанта. У последнего были не лычки, а звездочки. Четыре маленьких звезды, три из которых располагались правильным треугольником, а четвертая находилась над ним. Моих скудных знаний о распределении и обозначении воинских званий хватило на то, чтобы идентифицировать молодого человека как офицера в звании капитана. Следовательно, среди всех четверых, лицезрящих процесс глобального переселения народа из уютной казармы под открытое безоблачное небо, как раз офицер являлся главенствующим, то есть, руководящим.
Мой скромный интерес к происходящему не остался не замеченным. Один из младших сержантов окинул меня оценивающим взглядом, скользнув глазами сверху-вниз и обратно, после чего повернулся к товарищам и что-то сказал. Что именно расслышать я не смогла, так как в этот момент пыхтя, обливаясь потом, сильно краснея и тяжело топая как раз мимо меня пронесли еще один шифоньер. К тому моменту, когда деревянного мастодонта уронили рядышком с еще одним таким же и бойцы срочной службы в роли грузчиков перестали загораживать обзор, на меня смотрели уже все четверо представителя командующей касты, не участвующих в общем таскательном веселье. Смотрели заинтересованно, внимательно и чуть удивленно.
Я поморщилась. Не то, чтобы я не любила привлекать внимание. Так уж повелось, что представители расы, к которой я наполовину принадлежу, куда не пойдут – везде заметны. Но иногда, а вернее тогда, когда ты на работе и должна думать о работе, внимание со стороны мужского пола не то, чтобы не помогает, а наоборот – мешает.
Тяжело вздохнув, я отправилась обратно к лавочке и попыталась устроиться с максимально возможным комфортом на жестких планках, соединенных в одну конструкцию, почему-то лишенную спинки. Из-за этого опираться пришлось локтями о собственные колени, от чего эти самые локти и колени быстро затекли, а еще начали ныть спина и шея.
«Ну, хотя бы, на свежем воздухе», – попыталась я утешить саму себя, достала смартфон, разблокировала экран, открыла прилетевшее письмо и углубилась в чтение.
Уже по первым строчкам стало очевидно, что информация не отличается особой содержательностью.
Итак, Максим Крылов, инициатор первого взрыва насыщенной личной жизнью похвастаться не мог. Возможно, у него были какие-то непродолжительные связи, строящиеся на интиме, но все, что удалось нарыть Кроту – это сведения по двум бывшим девушкам. Для парня двадцати восьми лет подобное поведение в наше не отличающееся целомудренностью и благочестивостью время практически аналогично монашескому целибату.
Первую девушку звали Марина. Она училась вместе с Крыловым в некоем агропромышленном колледже, постигая азы бухгалтерского дела, только на курс ниже. После завершения Крыловым обучения, дороги возлюбленных разошлись и отношения вскоре закончились. Судя по сведениям, опубликованным на личной странице Марины в соцсети, она уже три года, как благополучно замужем и воспитывает двух детей-погодок. Крот даже догадался с ней списаться и вложил в письмо скриншот переписки. При вопросе о Максиме Крылове она даже не сразу поняла, о ком идет речь, а после дополнительных разъяснений, написала, что не виделась с ним со студенческих времен и даже не вспоминала. Практически сразу после расставания с Максимом девушка переехала в другой город, где и познакомилась со своим будущем мужем. В принципе, ничего вызывающего подозрения. Своего бывшего парня Марина характеризовала как доброго, но безынициативного. «Я была совсем девчонкой, и мне хотелось веселья, радости, эмоций. Я любила в клубы, кафе, как-то развлекаться. А ему достаточно было лежать на диване и смотреть киношку. Мы были вместе просто потому, что ни у него, ни у меня не было варианта получше. Но, если честно, расставание принесло облегчение обоим», – написала Марина. И подобное описание совсем не вязалось с психотипом человека, способного устроить массовое убийство.
Следующей возлюбленной Крылова стала девушка по имени Татьяна. Они познакомились на последней работе Крылова. Барышня была младше его на два года и выше на голову. Фотодоказательства прилагались. Девушка не отличалась особой привлекательностью, в принципе, на длинных ногах и молодости заканчивались все её внешние преимущества. Компьютерщику удалось с ней связаться, но девушка на контакт не пошла. Заявила, что с Крыловым они разошлись восемь месяцев назад по обоюдному согласию и это все, что нужно знать «всем любопытным». Однако гений мышки и клавиатуры оказался настырным и смог собрать некоторые данные. Большинство из них сводилось к сплетням по типу «он сказал, она сказала», но кое-какое представление об отношениях пары эти собранные в один букет сплетни получить позволяли.
По словам женщины, имя которой в отчете не указывалось, но которая также работала вместе с Крыловым и его пассией, до Максима Татьяна имела отношения с другим своим коллегой. Звали его Владимир, был он женат и имел двоих детей. Разница в возрасте женатого мужчины и его молодой любовницы составляла почти пятнадцать лет. Но ни его, ни её это не смущало. Так же, как не смущало демонстрировать свои отношения всему коллективу. Поговаривали даже, что мужик собирался уйти от законной супруги к подружке, но слухи так и остались слухами, благо отношения между любовной парочкой резко разладились, когда на работу пришла другая не менее молодая, но более симпатичная девушка. Внимание Владимира переключилось на неё, а Татьяна, возможно из желания отомстить, быстро взяла в оборот Максима. Позже, в один из дней бывшие любовники сильно поскандалили прямо на работе, после чего объявили друг другу негласную войну. Противостояние продолжалось четыре месяца, пока Татьяна, не выдержав морального давления, написала заявление на увольнение. Но отработать положенные по Трудовому законодательству две недели не успела, так как поскользнулась на мокром полу в раздевалке и упала, сломав ногу. Как отношения между Татьяной и Максимом развивались дальше неизвестно, но, по словам все того же источника, когда у Максима через некоторое время поинтересовались относительно здоровья его девушки, парень ответил, что она уже не его девушка и её здоровье – не его проблема.
Таким образом, если верить слухам, а также словам самой Татьяны, выходило, что на момент взрыва Крылов не состоял в близких отношения с кем бы то ни было. Информация, конечно же, нуждалась в дополнительной проверке и хорошо бы навестить эту самую любвеобильную молодку, но пока достаточно было принять за основу тот факт, что Крылов относился к категории холостяков.
Виновник второго взрыва, который прогремел в торговом центре через двенадцать дней после первого, Вадим Глушко также последние месяцы своей жизни был одинок. Да что там месяцы, годы! Бывшая девушка Вадима, Анастасия Головина, в отличии от пассий Крылова согласилась на личный разговор, и беседа вышла обстоятельной. Она не только охотно делилась своими переживаниями и воспоминаниями, но даже притащила с собой фотоальбом и во время беседы с энтузиазмом демонстрировала совместные с Вадимом фотографии. Причем, если верить заметкам человека, который с ней разговаривал, а после расшифровывал диктофонную запись, девчонка обрыдалась над этими самыми фото.
Настя и Вадим знали друг друга с первого класса. К третьему начали дружить, потому что Головина была умненькой, учеба давалась ей легко и не менее легко она давала списывать одноклассникам. Глушко же числился среди троечников, но не потому, что был глупым, а потому что лень родилась раньше него. Гонять мяч на футбольном поле ему было гораздо интереснее, чем разбираться в правилах русского языка и решать задачи по алгебре. А потому, когда он понял, что Настя способна обеспечить ему безоблачное существование в школе, быстро договорился с её соседкой по парте и сам занял это место. Настя, конечно же, все поняла, но девочкой была доброй и дружелюбной, а потому ребята очень быстро подружились. Правда к седьмому классу разругались в пух и прах да так, что даже не здоровались. Вернее, это Настя не здоровалась, а Вадим порой проявлял свойственную подросткам жестокость и периодически отпускал довольно неприятные шуточки в её сторону. Девочка обижалась, пару раз даже плакала, закрывшись в кабинке женского туалета, но отвечать грубостью на грубость не хотела, а потому старательно игнорировала бывшего друга. Из-за чего произошел разлад в дружбе Головина рассказывать не захотела, а вернее, попыталась уйти от ответа, пробормотав нечто неопределенное в духе «произошло недопонимание». Однако тот же автор расшифровки сделал еще одну пометку со словами «старшая сестра». Крот, умница, не поленился дать пояснения в сноске, где значилось, что у Насти имеется старшая сестра Нина. У девочек разница в два года и учились они в одной школе. Судя по всему, Вадим проявил интерес к Нине, а Настя приревновала.
История казалась сомнительной, но, возможно, среди подростков, взбудораженных бурлящими гормонами, такое действительно случается. Не знаю, я в стандартную школу никогда не ходила, да и друзей у меня никогда не было.
Возвращаясь к любовной истории Насти и Вадима, они все-таки помирились. Ага, в девятом классе. А через пару месяцев впервые поцеловались, вскорости начав встречаться. На старшую сестру своей подруги Глушко больше не засматривался, но это не мешало Насте ревновать своего возлюбленного к каждому фонарному столбу.
В выпускном классе ребята долго не могли решить, куда им поступать. Настя хотела уехать в Северную Столицу и получить образование в сфере программирования. Вадиму было все равно, куда поступать, лишь бы куда-нибудь, что бы в армию не забрали. Но уезжать из родного города он не хотел. Во-первых, его устраивало жить с родителями, во-вторых, он не хотел терять друзей.
Поругавшись на этой почве несколько раз, Настя приняла соломоново решение – она поступит на желаемую специальность в родном городе и поможет поступить Вадиму. Осуществить первую часть задуманного оказалось легко. Настю, умницу с золотой медалью, радостно приняли в один из крупнейших вузов Восточной Столицы. Вадима, не без помощи родителей, удалось пропихнуть на факультет социологии в не самый востребованный университет.
Лето перед началом занятий на первом курсе ребята провели вместе. А вот с первого сентября начались проблемы. Настя с полной отдачей погрузилась в учебу, Вадим, с не меньшей отдачей погрузился в студенческую жизнь. Вернее, в ту её часть, которая наполнена шумными вечеринками, дешевым алкоголем, дымом сигарет и быстрыми связями на одну ночь.
Об изменах своего сердечного друга Головина узнала быстро, добрые люди донесли. Далее разразился скандал, который закончился болезненным разрывом.
С тех пор прошло два года. У Насти уже другие отношения – с мальчиком из её группы и все вроде серьезно, они даже собираются начать жить вместе, но ту, свою первую любовь, забыть никак не получается. Про Вадима она слышала. Общие знакомые поговаривали, что новую девушку он себе так и не завел, ограничивался случайными подружками. Возможно, тоже не смог забыть первую любимую. А может быть, вообще никогда и никого не любил. Узнав про гибель Глушко Настя долго не могла поверить. Как не могла поверить в то, что он решился на террористический акт с самоубийством, как неизбежным следствием.
Я тоже не могла поверить в то, что тратила своё время изучая чужую жизнь, хотя могла бы в этом время лежать где-нибудь на берегу моря, слушать шум прибоя и наслаждаться праздным бездельем. Но жизнь такая штука – может всякое случиться. Как говорится, удивительное рядом.
Главным действующим лицом третьего акта кровавого Марлезонского балета стал двадцатилетний Белов Даниил. Его суровые мужские будни скрашивала барышня по имени Алина Познякова. Пятилетняя разница, благодаря которой отношения молодых людей подпадали под статью о совращении малолетних, явно не пугала пару. А ведь девчонка еще даже не успела достигнуть так называемого возраста согласия, то есть, шестнадцати лет. При определенном желании родители Алины могли отправить Даниила в места лишения свободы сроком от трех до пяти лет с перспективой умереть на зоне, так как клеймо педофила способно добавить красок в жизнь заключенного и краски эти будут цвета крови. Но все это могло бы случиться, если бы эти самые родители у Алины были. А так, сирота, воспитываемая вначале бабушкой, а после её смерти, когда девочке только-только исполнилось одиннадцать, теткой по отцовской линии. У тётки самой было четверо сыновей, проживали они в глухом медвежьем углу и не так, чтобы обрадовались еще одному рту. Прекрасно осознавая, что родственникам она нужна также, как рыбке весло, девчонка закончила девять классов и подалась в столицу в поисках если не счастья, то хоть какой-то лучшей жизни.
В этот момент госпожа удача видимо решила проявить благосклонность и повернуться к девушке передом. Здесь могла бы быть какая-нибудь очень пошлая шутка, но её не будет, так как искрить пошлостью перед самой собой как-то глупо, а поделиться не с кем.
Не то, чтобы я не сочувствовала Алине, нет, её история жизни достаточно печальная… Настолько, что девочка попыталась воспользоваться собственным прошлым, чтобы выжать слезу из человека, с которым беседовала, описывая все выше указанное. Я не раз встречала подобных персонажей, которые очень любили давить на жалость окружающих с последующей для себя выгодой. Смысл в том, что действительно несчастные люди редко делятся своим несчастьем с посторонними, в особенности с теми, кого они видят в первый раз и то только потому, что случилось что-то страшное. А потому, все, что сказала девчонка надо бы перепроверить. Вполне возможно, родители у неё имеются и даже весьма благополучные.
Но если придерживаться версии, озвученной первоначально, то картинка складывалась следующая. Алина поступила в техникум общественного питания и торговли по направлению подготовки «повар-кондитер». Получила место в общежитии и стипендию, которой все равно не хватало на жизнь. А потому барышня устроилась работать помощником повара в небольшое кафе по соседству с общагой. Работа была несложная – порезать, почистить, шампуры на мангале покрутить, – а платили хорошо. По крайней мере, одинокой, не особенно претенциозной Алине хватало на тряпки да на косметику. Еду покупать не приходилось, на работе кормили, еще и давали тормозок с собой благо повару-грузину девчонка нравилась. Через месяц, после того как девушка приступила к исполнению своих обязанностей по очистке лука и нарезанию картошки, в кафе появился новый сотрудник – молодой и весьма привлекательный внешней Даниил, которого приняли на должность охранника.
Само кафе было местом бюджетным, а потому весьма популярным у молодежи. Да к тому же поблизости находилось сразу несколько учебных заведений. По вечерам часто случался наплыв гостей, а студенты – народ ушлый и всегда бедный. Оттого хитрый на выдумки, которые не всегда законны. Например, не раз случались ситуации, когда посетители, воспользовавшись тем, что их официант отвлекся, уходили не заплатив. В целях предотвращения подобного, а также различных пьяных потасовок, и была введена новая должность охранника.
Даня понравился девушке сразу, а вот он первое время новоиспеченную жительницу мегаполиса не замечал. Ну, вот прям вообще – в упор не видел. Уж как Алина старалась привлечь его внимание – ничего не получалось. На совместных пьянках, организованных с подачи Позняковой, пил мало, в общих диалогах не участвовал, говорил только тогда, когда его о чем-то спрашивали. Танцевать, как и петь в караоке, не любил и никогда не задерживался дольше, чем на пару часов. Откроенные наряды вчерашней школьницы, которые с каждым днем становились все откровеннее, его не интересовали – он безразлично скользил взглядом по глубокому вырезу майки и спокойно отворачивался. Алина даже пыталась сама его пригласить на свидание, однако на предложение сходить куда-нибудь прогуляться ответил категоричным «нет», а на все дальнейшие вопросы отвечал односложно и крайне неохотно.
Немного подрастеряв энтузиазм, девушка огорченно пришла к выводу, что Даниил либо гей, либо девственник. Другие варианты она не рассматривала, так как кольца на пальце у парня не было, следовательно, не было и жены. А вопрос про наличие девушки он всегда откровенно игнорировал. Хотя у Алины имелась еще одна версия, почему её фактически отвергли – устраиваясь на работу парень сказал, что недавно вернулся из армии, о чем тут же стало известно всему коллективу. Возможно, думала Алина, его в этой армии каким-нибудь взорвавшимся снарядов контузило. В результате чего парень поглупел и слегка ослеп, и именно по этой причине не смог рассмотреть то бесконечно очаровательное ангельское создание, что само плыло к нему в руки.
Надо сказать, это самое создание сильно преувеличивало степень своего очарования. Так как на фотографии, прилагавшейся к отчету, я увидела обыкновенную простоватую девчонку – жиденькие светло-русые волосы, небольшие глазки, нос картошкой, тонкие губы. Возможно, если вооружиться хорошей косметикой и провести у зеркала около часа, то это лицо можно превратить в нечто действительно сражающее с ног. Но в натуральном виде оно выглядело максимально непримечательно. В таких ситуация, когда лицо не очень, часто бывает так, что фигура очень даже. И да, ножки действительно привлекали внимание, как и грудь, но у Алины была классическая мужская фигура. То есть, узкие бедра, полное отсутствие талии и широкие плечи. С такой фигурой только карьеру пловца делать. Вот там мощный верх всегда пригодится.
И все-таки, Алине удалось добиться желаемого. В один из вечеров она услышала, как Даниил разговаривает по телефону. Разговор был явно не из радостных и под конец беседы парень пообещал встретиться с собеседником через час. Зная, что его смена только началась, девушка была уверена, что начальница его отпустит, но уже через полчаса увидела, как парень отправился в раздевалку переодеваться – все, кто работал в зале носили форму.
Алина быстренько сориентировалась, наплела повару Резо, что у неё прихватил живот и, накинув на голову капюшон ветровки, потихоньку отправилась следом за Беловым. Уж очень ей стало интересно, с кем же скрытный и необщительный парень собрался встречаться. Если с девушкой, решила Алина, то хотя бы появится возможность узнать, какая она.
Познякова шла за Беловым минут двадцать, держась на расстоянии и старательно прикрывая лицо бесплатным рекламным буклетом – все по заветам шпионских фильмов. В какой-то момент она потеряла его широкую спину из вида. Но когда свернула на следующую улицу, то первое, что увидела, был Белов. Он нежно держал под ручку пожилую даму, помогая ей спуститься по ступенькам крыльца какого-то дома. Дом выглядел по-старинному изысканно, имел четыре этажа и впечатлял декоративной отделкой в исконном дворянском стиле. Эта часть города хоть и была практически центром, но отличалась исторической малоэтажной застройкой, а также теми заоблачными ценами, которые просили за неё риелторы.
Женщина, которую Белов трогательно поддерживал за локоток, сильно хромала, с трудом наступая на правую ногу и переваливаясь словно травмированная утка. Уже на последних ступеньках её как-то неудачно шатнуло и повело в сторону. Даниил не успел среагировать, так как в этот момент что-то доставал из кармана, и его потащило следом за старушкой, которая намертво вцепилась в его рукав. Зато успела среагировать Алина. Она в два шага подскочила и как раз успела подставить плечо, чтобы поймать летящую боком вниз женщину. Удивились все – и старушка, и Белов, и сама Алина.
Уже позже, после благодарности за помощь, выраженной в приглашении попить чай с печеньками выяснилось, что женщина – мать Даниила. На днях она подвернула ногу, а потому попросила сына забрать её из дома и отвезти на рентген. В больницу они все-таки съездили, но уже втроем.
В дальнейшем они стали часто проводить время все вместе. Алина, заметив трогательную привязанность Белова к матери, поняла, что путь к его сердцу лежит через родительницу. А потому старалась изо всех сил ей понравиться. Короткие юбки и откровенные блузки остались в прошлом. Также, как и яркий макияж. Девочка стала вести себя скромнее, меньше болтать и больше слушать, отказалась от выпивки и сигарет, а также заинтересовалась творчеством поэтов Серебряного века. В общем и целом, вчерашняя пацанка встала на путь превращения в тургеневскую барышню. И видимо, именно такая девушка нужна была Даниилу. Так как после всех перемен, а также длительного дружеского общения на кухне за чашкой чая парень заинтересовался ею в личном плане.
И вот теперь вопрос. Каким образом парню, чье мировоззрение сформировала экзальтированная мать-интеллектуалка, сумевшая оказать влияние даже на девицу, единственными учителями которой была улица и дворовая шпана, пришла в голову мысль совершить акт массового убийства? Почему-то мне кажется, что этот парень вырос на поэзии Ахматовой и Цветаевой, на музыке Чайковского и Рахманинова, на прозе Есенина и истории его любви к Айседоре Дункан.
Есенин был алкоголиком, дебоширом, бабником и имел детей практически от каждой своей женщины, которых бросал едва ли не беременными, но многие любители литературы искренне восхищаются поэтом, закрывая глаза на личностные качества творца. Но не влияние же Есенина и бытописания его разгульной жизни толкнули парня на совершение теракта!
Факт остается фактом, как ты его ни крути – Белов вошел в кинотеатр и вскоре тот взорвался. В Марлезонском балете шестнадцать актов, а на сколько актов растянется наша пьеса?
Я открыла прилагавшийся к текстовому документу файл с фотографиями и стала просматривать одно изображение за другим, всматриваясь в лица погибших. Крот методично рассортировал фото в соответствии с местом и временем гибели людей, а потому сориентироваться в массе изображений было не трудно. В основном, это были фото, так сказать, протокольного формата, то есть, взятые из документов – паспортов, военных билетов, водительских удостоверений. Сделанные в анфас на белом фоне с практически безэмоциональным выражением лица. Часть была скачана из личных аккаунтов людей, чьи жизни оборвали три взрыва.
Но ничего примечательного, странного или необычного я в них не увидела. Ничего, что бросалось бы в глаза и вызывало подозрение. Обычные люди.
Вот темноволосая женщина средних лет с усталыми и чуть грустными глазами. Очевидно замученная жизнью, работой и бестолковыми детьми. А вот пожилая дама с чуть прищуренными белесыми глазами, которые в молодости скорее всего были голубыми. Глубокие носогубные складки, а также две четкие вертикальные морщины над верней частью рта, то есть по краям губного желобка, выдавали в ней человека, который смотрит на мир презрительно и неодобрительно. Следующим уже был мужчина с элегантной проседью в пышной копне чуть вьющихся темно-русых волос и легким косоглазием, которое его совсем не портило, а наоборот, добавляло какого-то неповторимого шарма. Породистое умное лицо привлекало взгляд – на него хотелось смотреть. Следующей на экране возникла молодая барышня, которой вряд ли на момент смерти было больше двадцати. Несмотря на невозмутимый вид, в её глазах я увидела задорные смешинки, так часто свойственные молодым людям, еще не растерявшим детскую непосредственность, любопытство и способность удивляться. За этим фото следовало другое – не менее молодой и очень серьезный парень. Но серьезный не потому, что ему сказали быть серьезным, а из-за особенностей характера. Этот вдумчивый, внимательный и цепкий взгляд не мог принадлежать человеку незатейливых качеств. А вот следом появилась его полная противоположность – «баба-фестиваль», как охарактеризовал бы её один мой хороший знакомый. Женщина определенной упитанности и неопределенного возраста, так сказать, от восемнадцати и до знака бесконечности. Нет, серьезно, ей одновременно можно было дать и двадцать пять, и тридцать шесть, и сорок восемь. Умопомрачительно яркий макияж. Даже на отретушированном небольшом снимке был виден толстый слой тональной основы, которая, как предполагается, должна маскировать все недостатки. Но не в этом случае – тут явно что-то пошло не так и средство не только подчеркнуло все уже существующие морщины, но и «нарисовала» те, которых никогда не было. Плюс ярко-алые губы, крупные украшения в виде вычурных бус и массивных сережек, а также блузка с рисунком в черный горошек. В общем, не женщина – богиня.
К счастью, я – не полиция моды, а потому плохой вкус – не то, на что стоит обращать внимание. А вот файл с фото родственниками убийц меня заинтересовал. Легкий отголосок беспокойства возник, когда я рассматривала снимок, явно позаимствованный из семейного фотоальбома Вадима Глушко. На нем был запечатлен сам фигурант – невысокий парнишка с классическими славянскими чертами лица и коротко стриженными волосами неопределенного пепельного цвета, – в компании родственников. Члены семьи были представлены миловидной брюнеткой с чуть застенчивой улыбкой, рослым широкоплечим мужчиной с развитой мускулатурой, явно достигнутой регулярным посещением спортзала, и девочкой-подростком, которая несмотря на юный возраст могла похвастаться густой копной черных волос и такими длинными ногами, что на них можно было дошагать до Луны. Видимо, вся замечательная папина генетика досталась дочери, а сын пошел в мать. Можно только предположить, насколько Вадиму было обидно едва ли не снизу вверх смотреть на младшую сестру, понимая, что не достает ей даже до плеча.
Несмотря на распространенную среди девочек тенденцию мечтать о карьере модели, ею можно стать и без ног я-ля стремянка. Имея стройную фигуру, а также броское и необычное лицо даже у барышни чуть выше табуретки есть все шансы попасть на обложки модных журналов. И все вокруг будут восторгаться, какая же она милая и очаровательная в своей миниатюрности. А вот у парней все сложно в отношении роста. Как-то так сложилось, что высокий рост является едва ли не самой важной составляющей мужской красоты и показателем маскулинности. А потому малорослым парням в жизни, и особенно в личной жизни, приходится не просто.
Как правило, в случаях мужской низкорослости ситуация развивается по одному из двух вариантов. Человек либо просто перестает обращать внимание на эту проблему и развивает другие свои таланты, например, чувство юмора, ум, обаяние, ораторские способности. Либо идет по пути замещения, которое может быть выражено в стремлении разбогатеть, получить власть, прославиться всеми возможными или невозможными способами, и так далее. Смешно порой видеть, как из огромного джипа выбирается субтильный мужичонка и с чувством превосходства во взгляде удаляется от своей огромной тачки.
Конечно, возможен и третий тип людей, но встречается куда реже, хотя и представляет наибольший интерес. Выражается он в психологическом расстройстве на фоне комплекса неполноценности. И человек начинает вымещать свою боль и злобу на окружающих – третировать близких, мучить животных и даже убивать…
Мог ли Вадим после вечеринок возвращаться домой, запираться в подвале и душить там котят? Я не знаю, есть ли у семьи Глушко подвал, но чисто теоретически социопатией страдать он мог.
Размышляя так, я продолжала пролистывать фотографии, скользя взглядом по незнакомым лицам. По правде говоря, я делала это не потому что знала, что ищу, а потому что присутствовал некий интуитивный порыв. Мне хотелось посмотреть на этих людей, выстроить в своей голове схему, связующими звеньями в которой они служили. Потому что… потому что все они связаны. Это и увлекало меня в таких делах. То, что в какой-то конкретный момент су?дьбы всех этих людей пересеклись и стали зависимы друг от друга. И с той же секунды каждое их слово, каждое решение, каждый поступок влиял на десятки жизней одновременно. Поиск именно этой отправной точки увлекал и будоражил сознание.
В момент, когда я увидела мать Максима Крылова в голове словно что-то тихо щелкнуло. Как будто какой-то механизм, временно вышедший из строя, встал на место. И сердце забилось быстро-быстро. Я знала это ощущение, так бывало, когда моя интуиция просыпалась ото сна и выползала из своей ментальной берлоги, чтобы что-то мне сообщить. Опыт показал, что она, моя интуиция, никогда не ошибается. Я именовала это предчувствием. Сашка, единственный, кто был в курсе подобных моих состояний, называл это лисой, вышедшей на охоту.
Я провела пальцами по экрану, увеличивая картинку, и пристально всмотрелась в фотографию незнакомой мне женщины. Потом вернулась обратно и еще раз, но уже намного внимательнее, стала рассматривать Елену Глушко. А потом быстро нашла третий снимок, на котором элегантная дама почтенного возраста стояла под раскидистым дубом, держа в руках пару пожелтевших листьев и улыбалась, глядя в объектив. Фотография очевидно была сделана прошлой осенью в каком-то парке, так как на заднем плане виднелись пешеходные дорожки и латунная оградка вдоль берега реки.
Глава 16
Я прикрыла глаза и подняла лицо навстречу тонким лучикам солнца, изредка пробивающимся сквозь густую листву в те моменты, когда легкий ветерок покачивал ветви. Нужно было все хорошо обдумать. Конечно, теория, выстроенная исключительно на основе внешних данных, нуждалась в существенном подтверждении. Однако после получасового изучения семейных фотографий я была на девяносто процентов уверена, что все три женщины – матери Вадима, Максима и Даниила – являлись сестрами. И скорее всего, родными.
У всех троих имелась манера смотреть чуть исподлобья и опустив подбородок, сдержанная и чуть натянутая улыбка, более крупная в сравнении с нижней верхняя губа, но главное – каждая имела характерный отличительный признак, встречающийся довольно редко – ямочку на правой щеке, отчетливо просматривающуюся при улыбке. При том, что аналогичная ямочка на правой отсутствовала.
Таких совпадений – один на миллион. И если исключить вероятность того, что нам попался именно тот миллионный по счету случай, то кое-что в данном деле начинало проясняться. А именно – смертников не просто случайно выбрали из миллиона жителей большого города. Они были связаны между собой, причем самой сильной из всех возможных связей – кровной. А отсюда уже напрашивается совершенно очевидный вывод – это не серия терактов, а…
Приближающиеся шаги не стали для меня неожиданностью. Появление кого-то из них я предвидела изначально. Единственное, что вызвало удивление, так это то, что их оказалось трое.
Они вышли из-за дерева прямо на зеленый газон и направились в мою сторону, уверенно сминая берцами зеленую траву. Шагавшего последним я видела уже второй раз – блондинистая макушка, практически отсутствующие брови и задорная улыбка. Парня сложно было не узнать. Труднее оказалось вспомнить его имя. Руслан его называл, но оно напрочь вылетело из моей головы.
Впереди блондина широко вышагивали двое младших сержантов и еще один старший сержант. И лично для меня все они, за исключением светловолосого, выглядели как братья-близнецы – одинаковые короткие стрижки, из-за чего цвет волос у всех троих казался темно-русым, чисто выбритые светлокожие молодые лица, широкие плечи и рост, значительно превышающий мой собственный.
Все ребята были одеты в камуфляжную форму – пятнистые штаны, снабженные большими наружными карманами и футболки с короткими рукавами того цвета, который любят называть «детской неожиданностью». То есть, что-то среднее между грязно-зеленым и болотно-серым.
В комплексе их идентичный внешний вид создавал впечатление, как будто это не четверо военных намылились закрыть мне обзор своим внушительным телосложением, а просто я перегрелась на солнышке и теперь в глазах троится. И лишь белобрысая макушка, взъерошенная ветром и отсутствием расчески, являлась доказательством того, что моя адекватность все еще со мной, а ребята – не мираж.
Я тяжело вздохнула и убрала телефон в карман. Игрушку стоило поберечь, ведь мне еще предстояло возвращать её Кроту.
– Привет, – произнес один из ребят неожиданно глубоким басом от которого я невольно вздрогнула. И только открыла рот, чтобы выразить ответное приветствие, но не успела. Кое-кто, отвратительно самонадеянный и заносчивый, сделал это за меня.
– Привет, Ефим.
Я обернулась. Ну, кто бы сомневался! За моей спиной, в аналогичном пятнисто-зеленом наряде, стоял саган.
– И вам не кашлять, – ворчливо отозвалась я.
Засунув руки в карманы, Руслан смерил меня презрительным взглядом.
– Тебя босс ищет, – было сказано мне таким холодным тоном, которому позавидовали бы все арктические льды.
– Пусть ищет, – безразлично ответила я, – если найдет, двадцать процентов ему, а остальное – пусть сдаст государству.
– Хорошая шутка, – мрачно оценил водный элементаль не сводя с меня взгляда.
– Я старалась, – с нескрываемо преувеличенным энтузиазмом воскликнула я, сопроводив свое выступление широкой улыбкой.
– Но не смешная, – тем же тоном закончил Руслан.
–Так и задумывалось, – продолжала я искрить наигранным воодушевлением.
– Воображаешь себя кладом? – сузил он глаза.
– Сокровищем, – восхищенно выдохнула я и с самым трогательным видом прижала ладошку к груди.
– Хватит, – сказал, как рубанул. Я сразу свернула свой театр одного актера и повернулась к молча наблюдавшей за нашим диалогом компании.
– А меня Серафима зовут, – включила я своё обаяние и протянула руку ближайшему ко мне парню. Он с легким недоумением ответил на мой жест, аккуратно сжав ладонь и одновременно покосившись на все еще маячащего позади меня сагана.
Но мое внимание было целиком и полностью сосредоточено на представителях младшего командного состава. Теперь, когда они стояли в полуметре от меня, я наконец смогла их различить. Например, тот, с которым я обменялась рукопожатием и который представился как Дима, имел весьма любопытную внешность – черты его лица были настолько резкими, что складывалось впечатление, будто он состоит из одних углов. Квадратный подбородок, прямой нос, острые скулы, отчетливо выступающие вперед надбровные дуги. Даже его лоб казался грубо вытесанным из дерева.
А вот парень, что стоял рядышком с ним был его полной противоположностью. Миловидное лицо с мягкими и тонкими очертаниями вступало в диссонанс с жестким «ёжиком» на голове и по-армейски грубой одеждой. Как по мне, ему больше пошла бы длинная стрижка, при которой волнообразные локоны чуть прикрывали бы уши. И классический черный костюм-тройка из шерсти или твида. Эдакий английский джентльмен – уравновешенный, воспитанный и невозмутимый. Который соблюдает правила этикета, разбирается в искусстве, а потому способен отличить Моне от Мане. Каждый день справляется о здоровье своей матушки и пьет чай по вечерам, сидя в кресле у камина. Конечно, это всего лишь набор предсказуемых стереотипов, однако парень ярко выделялся не только на фоне своих друзей, но и на фоне армейской обстановки. Он был здесь чужой. Даже больше, чем я.
Ему я тоже протянула руку, повторив своё имя. И он, вопреки ожиданиям, не пожал мою ладонь, а повернув тыльной стороной вверх, поцеловал.
– Игнат, – представился младший сержант, которого мое воображение уже успело превратить в представителя английского светского общества. – Очарован.
Последнее слово было буквально промурлыкано. Постаравшись скрыть удивление, я повернулась к третьему парню, но периферийным зрением успела заметить, как проявивший неожиданную галантность Игнат обменялся улыбкой со стоящим позади меня саганом.
Думаете, вы самые умные? Ну, посмотрим, кто кого.
Мой скрип зубов услышала только я, так как в этот момент второй младший сержант по имена Станислав горячо жал мою руку, в красках повествуя о том, как он счастлив познакомиться с такой очаровательной девушкой.
Я улыбалась, кивала, а сама мысленно материла Сашку на чем свет стоит. Вот о чем он думал? Понятно, что, заняв место Хасана амбиции моего дорогого друга значительно выросли. Кроме того, бывшего шефа ненавидели почти все в команде. Хасан привлекал нас к сотрудничеству на принудительной основе, бросал в самое пекло и никогда не жалел. Из команды мало, кто мог сказать о себе, что он рад подобному положению дел. Но у большинства выбора просто не было. Сашка же, усевшись в освободившееся кресло, захотел доказать себе, да и всем остальным, что он не только не хуже почившего в бозе начальника, но и значительно лучше. Вот только доказывать уже некому.
С момента встречи мы ни разу не заговаривали на эту тему, но я знала – из прежней команды не осталось практически никого. Кто-то погиб, кто-то сел в тюрьму, кто-то потерял человеческий облик. В дееспособном состоянии остались лишь он и я. Ну и еще пара человек, которые смогли откупиться от Хасана. Мне откупаться было нечем, так что для своего ухода я прибегла к простому и грубому, но действенному способу – шантажу.
Каким бы подонком не был Хасан – мы были не лучше. Возможно потому, что за время совместной работы он успел слепить из нас свои подобия. И мы подчинялись этому влиянию его темной, мрачной и больной личности. Потому что иначе было нельзя. Иначе было не выжить. Но с помощью каких бы аргументов каждый из нас не оправдывался перед своей совестью – это не ни коим образом не снимало с нас ответственности за те дела, что мы совершили и за те последствия, которые мы спровоцировали.
На каждом из нас много грехов. Так много, что не откупиться и не расплатиться. Лишь самые законченные психопаты способны пережить все то, что пережили мы и не потерять свою душу. Практически все мы её потеряли. А потом пытались как-то с этим жить. Кто-то подсаживался на героин, кому-то водка стала лучшим другом, кто-то, не думая ни о чем, лез под пули. Кто-то запирался в доме и сутками швырял ножи в стены. Кто-то вполне сознательно вынес себе мозги в ванной. Каждый переживал свою боль, как мог.
Но что следует поставить в заслугу Хасану – мы были одной семьей, одним организмом. Не только потому, что мы полюбили и привязались друг к другу. Нет, мы частенько спорили до хрипоты, ругались и даже кидались с кулаками. Но под конец дня мы закрывали рты, пожимали руки и шли на дело, зная – тот, кто рядом не подставит. Не из-за любви или какой-то там другой сопливо-розовой ерунды. А потому что мы были составными частями единого целого. Каждый из нас был важен, потому что выполнял свою функцию от которой зависело выживание всей группы. А все потому, что Хасан был стратегом и очень грамотно подобрал членов команды.
Но Сашка… Мало того, что он заставил сосуществовать на одной территории в непосредственном контакте друг с другом существ, чья природная магия противопоставлена одна другой. Мало того, что позволяет околачиваться поблизости этой Молли с её явно нестандартными задатками. Так теперь еще и телепат!
– Босс ждет нас в серверной, – прервал саган не только мои мысли, но сумбурный речевой поток Станислава, который все это время продолжал говорить, не выпуская из своих цепких пальцев мою руку. – И тебя тоже, сокровище ты наше.
Я не отреагировала на сарказм. Вместо этого развернулась и направилась по дорожке в обратный путь, но потом поняла, что понятия не имею, куда идти. Однако тормозить уже было поздно, а потому я, не смотря на отчетливо раздавшийся за спиной смешок, лишь повыше задрала нос и решила идти туда, где находился Сашкин вроде как бы кабинет.
Но дойти не успела. Наш командир собственной персоной очень вовремя появился на дорожке. Обозрел нашу живописную группу, особенно сконцентрировав внимание на моей надутой мордахе, а после быстро двинулся нам на встречу. Я же, наоборот, замедлилась, размышляя, что и как ему скажу. Нужно было не только высказать другу все, что я думала о его сомнительном методе подбора кадров, но и сообщить важную информацию. Причем так, чтобы она не достигла посторонних ушей. Сашке я доверяла, а вот этим «пятнистым» мальчикам – не очень. Точнее, вообще нет.
– Мне надо с тобой поговорить, – заявила я прямо, как только мы поравнялись, не став мудрить.
– Мне с тобой тоже, – друг бы предельно серьезен и сосредоточен.
Я вопросительно выгнула бровь, а после выразительно скосила глаза в бок.
Сашка прищурился и только открыл рот, чтобы что-то сказать, как его перебили.
– Она намекает, что ей не нравится наше присутствие. И вообще мы ей не нравимся, – заявил насмешливо Игнат.
Я едва не застонала в голос. Ненавижу телепатов, вот просто ненавижу!
– Я знаешь ли тоже особой любви к суккубам не питаю, – продолжил все тот же Игнат, высокомерно растягивая гласные.
– Можно я его убью? – спросила я с неподдельной надеждой в голосе, глянув на Сашку.
Друг лишь покачал головой и взглянул на парней поверх моей головы. Игнат мгновенно заткнулся, а после мимо меня поспешно прошествовали три фигуры.
Сашка проследил за ними взглядом и как только они скрылись в здании, повернулся ко мне.
– Ты знала? – его вопрос прозвучал как обухом по голове. Я аж растерялась и бестолково захлопала глазами.
– Что знала?
– Что они умрут – ты знала? – с нажимом в голосе спросил Сашка и с видом испанской инквизиции сложил руки на груди. – Учти, детка, если ты предвидела их смерть и намеренно утаила эту информацию – тебе же будет хуже. Да, я позвал тебя сюда в качестве одноразовой помощи, но если ты будешь вставлять мне палки в колеса, то лучше тебе вспомнить, что ты сейчас в полной моей власти. Не вынуждай меня идти на жесткие меры.
– Эй, эй, эй! – замахала я на него руками, отступая на шаг назад. – Я не провидица и ясновидением никогда не страдала, о чем тебе известно лучше других. И потом, кто умер, когда умер? Я ничего не поняла!
Друг с недоверием воззрился на меня и только потом удосужился спросить:
– А о чем ты хотела поговорить?
Я с досадой потерла лоб.
– Уже не знаю, стоит ли тебе это говорить или нет. Может мне лучше заняться разработкой плана побега из этого паршивого местечка?
– Не беси меня, – едва ли не зарычал Сашка, поигрывая желваками.
Я вновь приблизилась на шаг, приподнялась на цыпочки и, понизив голос, проговорила:
– А ты мне не угрожай. Я с Хасаном справилась, справлюсь и с тобой. Ты мальчик не простой, но у всех есть слабые места. Главное – найти, куда бить.
Мы несколько долгих мгновений сверлили друг друга взглядами, а после он сдался. Опустил руки и повторил уже более мирно:
– О чем ты хотела поговорить?
– О том, что ты хреново подбираешь работников! – едва не заорала я, потому что обретенное Сашкой спокойствие почему-то разозлило меня еще больше, чем его беспочвенные обвинения. – Ты на кой ляд собрал здесь целый отряд магов?
– Не целый отряд, а всего несколько человек для усиления группы, – не теряя самообладания, опять спокойно отреагировал Сашка.
– Несколько человек? – я нерадостно рассмеялась. – Ты серьезное?
– А что тебя смущает?
– Меня не смущает, меня сводит с ума все, что здесь происходит! – уже чуть ли не орала в голос я.
– А можно конкретику вместо бабской истерики? – скривился Сашка.
Я выдохнула, вдохнула и постаралась успокоиться.
– Конкретика в том, что такая концентрация магически одаренных людей способна привести к очень опасному конфликту. Ты же знаешь, что там, – я сделала неопределенный жест рукой, – за забором, который вы тут возвели, как вокруг крепости, рва только не хватает, мы между собой не дружим. Мало того, что здесь этот водный элементаль, который не только действует мне на психику, так еще и его сила вступает в конфликт с моей. Так теперь еще и телепат объявился! Все телепаты – с левой резьбой в голове, потому что невозможно копаться в чужих мозгах и при этом сохранить свои собственные!
– Если твоя главная претензия сводится к тому, что Игнат, по-твоему сугубо предвзятому мнению, псих, то я могу быть спокойным. Потому что нет более неуравновешенной особы, чем ты, – спокойно парировал мой друг.
– Думаешь? – не скрывая злости усмехнулась я уголками рта. – В отличии от него, я не могу забраться к тебе в голову и внушить то, чего не существует.
– Ты уже забралась мне в голову, – внезапно устало потер шею мой друг.
И только тут я заметила тени, что пролегли под его глазами, а также морщинки на лице, казавшиеся заметнее обычного. Его волосы вопреки обыкновению не были расчесаны и элегантно уложены, как не было и идеального пробора. Его шевелюра выглядела так, словно он не раз за сегодняшний день запускал в неё пальцы. И хотя мы виделись всего какой-то час назад, я не могла припомнить, чтобы тогда он выглядел настолько измотанным.
– Что случилось? – решила я отодвинуть собственные претензии на задний план.
– Инга Крылова и Елена Глушко погибли. Покончили с собой. Инга шагнула из окна на шестом этаже сегодня в восемь утра, а через два часа на другом конце города Елена бросилась под машину.
– Погоди, – протянула я, напрягая память. – Это матери смертников?
– Да.
Я схватила его за запястье и, сдвинув рукав тонкого блейзера, взглянула на циферблат наручных часов.
– Это было восемь часов назад! И ты узнал об этом только сейчас?
Сашка кивнул.
– Паршивые у тебя информаторы, раз только сейчас донесли.
– Никто не знал, что это они. Ни при одной, ни при другой не было документов, а смерть обоих изувечила так, что на месте лиц – кровавое месиво.
– Странно, – задумалась я. – Ну, ладно документов не было. Их далеко не каждый носит. Но телефоны-то при них быть должны были.
– Фима, – устало поморщился Саня. – При них вообще ничего не было, ни сумочек, ни кошельков, ни телефонов.
– Как такое возможно? Сейчас даже первоклассники без смартфона из дома не выходят. Это может значить только одно…
– Их убили и постарались сделать так, чтобы трупы опознали как можно позже, – закончил вместо меня Сашка. – Тем более, сегодня рабочий день. И Крылова, и Глушко должны были находиться на работе. Одна – учить детей, другая – сводить дебет с кредитом.
– Надо поговорить с мужьями погибших, – решила я. – Они-то хоть еще живы?
– Да, – кивнул мой друг. – Поедешь?
– А есть выбор? – пожала я плечами.
– Одну я тебя не отпущу, – вдруг сурово заявил Саня. – Бери кого-нибудь из парней.
Я скривилась.
– Я им не доверяю.
– Ничего, главное – я доверяю, – решительно заявил Сашка. – Иди в парк, он прямо за этим зданием. Там к тебе присоединится сопровождающий. Кого изволишь выбрать?
– А как зовут блондинчика? – нахмурила я лоб.
– Гоша, – с некоторым замешательством ответил бывший напарник.
– Вот, Гошу возьму, – решила я.
– Учитывая некоторые твои биологические особенности, – как-то подозрительно замялся Сашка, – твоя последняя фраза прозвучала очень двусмысленно.
– В смысле, с собой возьму, не цепляйся к словам! – вновь вспылила я и демонстративно обойдя друга по широкой дуге, направилась в указанном направлении.
– Фимка, – позвал Сашка.
Я обернулась. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая горизонт в багряные тона. Мой друг одиноко стоял посреди аллеи, сунув руки в карманы. Лицо его скрывала тень, падающая от густых крон деревьев.
– Что?
– Возвращайся, – тихо промолвил он, словно на прощание.
Я ничего не ответила, развернулась и быстро зашагала в указанном направлении. На душе было муторно, тоскливо и присутствовало неопределенное ощущение чего-то очень нехорошего.
Глава 17
Автомобильный парк воинской части представлял собой обширную площадку, закатанную в асфальт, где ровными рядами стояла разнообразная техника. Во всем этом военном изобилии я ничего не понимала и с трудом могла отличить УРАЛ от КАМАЗа, а танк от БТР. К счастью, долго блуждать между железными монстрами, чья расцветка не отличалась оригинальностью, а потому от обилия зеленого цвета окружающий пейзаж сливался в одно мутное болотное пятно, мне не пришлось. У правого края первого ряда стояло нечто, отдаленно похожее на внедорожник. А рядом с ним, засунув руки в карманы, стоял, сияя широкой белозубой улыбкой, выбранный мною блондин.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/greta-rash/demon-v-polden-57880618/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Грета Раш
Ресторан, кинотеатр, метро. В городе один за другим происходят взрывы, в результате которых гибнет большое количество людей. На первый взгляд, все взрывы – лишь несчастное стечение обстоятельств, но на поверку не все так просто. С просьбой о помощи на пороге главной героини появляется бывший напарник, с которым они не виделись больше года. И Серафима включается в игру. Саркастичная, озлобленная и уставшая девушка пытается разобраться в происходящем. Чутье суккуба подсказывает ей, что происходит что-то неладное. Государственный переворот? Гражданская война? Или нечто страшное и потустороннее готовится очнуться ото сна? Слишком много информации, слишком много ниточек торчит из клубка. Как из всего обилия подсказок вычленить верные и не попасться на лживые уловки врагов, каждый из которых играет в свою собственную игру? Читайте в книге. Содержит нецензурную брань.
Грета Раш
Демон в полдень
Она пахнет рок-концертом и пьет много кофе. Громко поет матерные песенки в душе и цитирует Святое Писание. Боится липких рук и бабочек. Она отдаст все за человека, которого сможет назвать другом. Но друзей у неё нет. Она уже давно потеряла веру. В себя, в людей, в мир вокруг. Она просто слишком много видела для девчонки своих лет. Сложись её судьба по-другому, не пойди она дорогой боли и разрушений, все было бы иначе. И она была бы другой. Но вот полюбил бы я её, такую другую? Или она нужна мне только будучи самой собой, такой, какая есть здесь и сейчас: надломленная, озлобленная, не знающая меры ни в чем – ни в любви, ни в ненависти.
Да, я люблю её. И полюбил с того самом момента, как заглянул в эти зеленые глаза и увидел там отражение самого себя, своей души. Моя маленькая славная копия с ямочками на щеках. Их не видно, когда она сурово смотрит исподлобья, но, когда широкая улыбка наконец озаряет ее лицо, они проступают, словно солнце из-за туч.
Мы были знакомы большую часть её жизни. И вот сейчас она стояла передо мной, широко расставив ноги и демонстративно держа оружие в вытянутой руке. Сильная, яростная, бесстрашная. Современная амазонка, готовая к бою. С вызовом она смотрела на меня, всем своим видом давая понять, кто здесь главный, кто сейчас диктует правила игры. Я знаю, она шла к этому много лет. И вот сейчас, её планы были близки к тому, чтобы осуществиться.
– Расскажи мне свою самую страшную тайну, – попросила она. И приставила к моему лбу пистолет.
Глава 1
Меня зовут Серафима, но все мои дальние и близкие знакомые зовут меня Фимой. Я – специалист по решению нестандартных проблем. Таких проблем, которые неминуемо влекут за собой чью-нибудь смерть. Бывают дни, когда я кого-то спасаю. Бывают дни, когда приходится кого-нибудь убивать. А бывают дни, такие как сегодня – когда я просто пью.
Я сидела в этом паршивом баре уже несколько часов, попивая коньяк и тупя пялясь в стенку напротив. Там не было ничего интересного, но смотреть на людей вокруг хотелось еще меньше, чем жить. Поэтому мой взгляд то и дело замирал на одной точке, а я чувствовала себя такой же мертвой внутри, как и тот таракан, которого я утром прихлопнула в своем номере в забытом Богом мотеле на окраине города. Количество людей в баре с каждым часов увеличивалось, к барной стойке, за которой я с таким комфортом устроилась, постоянно подходили все новые и новые клиенты. Одни пьяные компании сменялись другими, уровень шума рос посекундно. Бармен за последние полчаса уже трижды увеличивал звук музыки, и сейчас, находясь в непосредственной близости к её источнику, я уже не слышала даже собственных мыслей. С одной стороны, это было хорошо – в моих мозгах лучше не копаться, особенно мне. А с другой – вискИ уже начало ломить от боли. Я, конечно, склонна к саморазрушению, но голова – мое слабое место, даже я это признаю. А долгожданное опьянение так и не наступило, несмотря на то, что я самостоятельно успела уговорить литр "Jack Daniel's" под мануфактуру. То есть, выпила и рукавом занюхала. Не то, что бы у меня не было денег на закуску. Они есть. Сказать по правде, я даже точно не знаю, какая сумма восхитительно шуршащих бумажек числится на моем счету. Но нулей в этой цифре не меньше шести. Мои услуги, знаете ли, стоят очень дорого. Меньше, чем за двести тысяч я даже с кресла не встану. Но всегда находятся те, кто готов расстаться с приличной суммой. С тех пор, как изобрели деньги, жить в этом мире стало гораздо проще. А я всегда открыта для сотрудничества. Но не сегодня. Допив остатки обжигающего язык напитка со дна стакана, я громко стукнула им о стойку. Бармен, до сих пор сосредоточенно протиравший пивные бокалы, с недоумением взглянул на меня.
– Еще? – мне показалось или в вопросе явственно слышался подтекст: "Откуда же ты взялась на мою голову?". Милый мальчик, я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос.
– Нет, – я покачала головой, давая расслышать искреннее сожаление в голосе. Мне не хотелось уходить, не хотелось оставаться одной. Потому что, только находясь среди людей мне удается сохранить те остатки адекватности, что еще есть. Главная трагедия моей жизни – то, что я ненавижу больше всего помогает мне выживать.
Я уже собралась встать и покинуть злачное местечко, как возле меня материализовалось нечто. Бородатое, взъерошенное, отекшее и, судя по запаху, неделю не мытое. Это существо, принадлежащее к мужскому полу, раздвинуло губы в подобии улыбки, блеснув тремя золотыми зубами и поразив отсутствием еще стольких же, и неопределенно хрюкнуло. Наверное, пыталось выглядеть соблазнительно. О его намерениях также явственно свидетельствовали маленькие мутные глазки, косящиеся куда-то в область выреза моей футболки.
Лениво развалившись на барной стойке, пришелец продемонстрировал мне мохнатую, как у гориллы, грудь, а заодно еще и четыре разных пятна на рубашке. Хлопнув рукой по моему плечу, из-за чего мне сразу захотелось переломать все кости в его вонючем рыхлом теле, он как-то судорожно подмигнул одним глазом и с неожиданным достоинством проронил:
– Скучаешь?
Меня замутило. Дернув плечом, чтобы сбросить с себя его лапу, я ответила:
– Не настолько.
Мутные глазки сошлись у переносицы, демонстрируя усиленную работу ума. Бедные его извилины, они никогда так усиленно не обрабатывали информацию.
– Чё? – через минуту рыкнул он, расправляя плечи.
– Чё слышал, – в той же манере ответила я. Я могла бы много еще чего добавить, только смысла нет, эта обезьяна все равно не сможет оценить по достоинству.
– Эй, – приблизился к нам бармен. – Девушка не желает общаться. Возвращайся к друзьям.
Обезьяна окинула парня злобным взглядом, оценила высокий рост и крепкую стать противника, а также нож для резки фруктов в руках и сплюнув, удалилась.
– Не стоило, – повернулась я к парню. – Я могу за себя постоять.
– Говорит та, что вырядилась как шлюха, заявилась в спорт-бар в пятницу и выхлестала почти литр вискаря.
– Во-первых, ты что, полиция моды? Во-вторых, не литр, а намного меньше. И в-третьих, сегодня пятница?
– Ты что, с неба упала?
Я пожала плечами.
– Можно и так сказать, – и в ответ меня одарили красноречивым взглядом, мол, только сумасшедших мне тут и не хватало. – Просто я в отпуске и слегка потерялась во времени.
– И не только во времени.
Я изобразила на лице немой вопрос.
– У тебя выражение лица такое, как будто ты ошиблась планетой, и теперь не знаешь, что делать дальше.
Я засмеялась и постаралась, что смех не звучал слишком наигранно.
– Просто день паршивый.
Тут наш разговор прервали. Одному клиенту захотелось пива, две нетвердо стоящие на ногах дамочки затребовали текилы, а еще одна стала приставать к парню с вопросами о составах коктейлей. Я не спешила уходить, вновь взяла пустой бокал и стала крутить в руках. Неизвестно, когда мне еще удастся поговорить с кем-то вменяемым, способным на что-то большее, чем невразумительное "э-э-э".
Наконец, бармен удовлетворил алкогольную жажду всех болезных и вновь подошел ко мне.
Я отдала ему стакан и попросила минералки.
– Чего так?
– На сегодня хватит, – поморщилась я. – Все равно не берет.
– Так, что у тебя случилось? – ненавязчиво поинтересовался он, доставая бутылку.
– Ничего, – вяло ответила я. – В том-то и дело, что ничего не случилось. Вообще.
– Ты странная, – заметил парень и улыбнулся. Улыбка у него была приятная, открытая. Наверное, именно так, дружелюбно (для мужчин) и мило (для женщин), надо выглядеть, чтобы работать в баре, куда люди приходят после тяжелого рабочего дня. Именно такому хочется раскрыть всю душу, выговориться, посмеяться и поплакать, в процессе заливая проблемы алкоголем и заполняя кассу на радость хозяину. Ведь за задушевным разговором особо не следишь сколько, чего и из какой бутылки тебе налили, и где обманули. Владелец этого места определенно не дурак, умеет подбирать персонал.
Не веди я кочевный образ жизни, словно бедуин в пустыне, то заглядывала бы сюда каждый вечер. Ну, или пару раз в неделю стабильно.
– А ты милый, – произнесла я и тоже улыбнулась. С мисс Вселенная мне не тягаться, но быть очаровательной, когда есть желание, я умею.
– Денис, – представился парень и протянул мне руку.
– Алиса, – назвала я первое пришедшее на ум имя.
– Ты местная? Я никогда тебя раньше здесь не видел, – он потянулся за полотенцем и начал протирать пивные кружки.
Сказать правду я не могла, а хамить не хотелось, ведь парень мне понравился, поэтому просто попыталась элегантно уйти от ответа.
– Недавно приехала. Дела по работе, – элегантно или нет, но уж как получилось.
– Командировка? – проявил парень чудеса сообразительности.
– Угадал, – усмехнулась я и сделала пару больших глотков минералки. – Работу сделала раньше срока и теперь у меня образовалось много свободного времени на ближайшие пару дней.
Я красноречиво посмотрела на парня. Он ответил мне не менее красноречивым долгим и неотрывным взглядом.
– Есть ручка и бумажка? – невинно взмахнула я ресницами.
Денис кивнул и положил передо мной карандаш с блокнотом.
Я быстро черканула свой телефон и адрес мотеля, в котором остановилась.
– Будет скучно – звони и заходи в гости, я умею радикально развеивать скуку.
– Не сомневаюсь, – он облизнул нижнюю губу, вырвал лист из блокнота и сунул в карман.
Я отсалютовала ему стаканом, допила воду и поднявшись, направилась к выходу, спиной ощущая взгляд моего нового знакомого.
Уже возле дверей я обернулась. Денис что-то объяснял низкорослому посетителю с объемным пивным пузом, нависающим над потертым ремнем.
Я глубоко выдохнула, прикрыла глаза и отключилась от окружающего мира, словно электроприбор, который выдернули из розетки, лишив питания. Через секунду пришло оно – знакомое с детства ощущение горячей волны, прокатившейся от макушки до пят. Медленно открыв глаза, я вновь взглянула на мир. Но уже другим, ментальным или, как его еще называют, внутренним взглядом. Бар тут же наполнился яркими красками и их оттенками, словно до этого я находилась внутри черно-белого фильма, который вдруг стал цветным и контрастным. Воздух как будто застыл, превратившись в некий физически осязаемый объект, чтобы какой-то безумный художник разукрасил его, брызнув акварелью. То, чем я в тот момент любовалась, являлось человеческой аурой. У каждого человека она своя, уникальная, как отпечатки пальцев – неповторимый набор цветов и соотношение оттенков. В зависимости от душевного и телесного состояния цвета могут быть ярче и глубже, когда человек испытывает положительные эмоции – чувство радости или удовлетворения. Или же становятся тусклыми и приглушенными, когда ему плохо, больно или грустно. Меня не интересовали остальные посетители, хотя весь бар плавал в алой и серо-голубоватой дымке, я смотрела исключительно на Дениса. Его аура переливалась бирюзовыми оттенками с вплетением золотистых нитей. Редкий экземпляр, не зря ему так легко удается располагать к себе. Хороший мальчик, динамичный и уравновешенный, полный веры, чистоты и жизни. Жаль, но сегодня ему не повезло. Он встретил меня.
Глава 2
Я поймала такси и поехала в свой дешевый отель. Приняла душ, выпила двойной эспрессо из кофейного автомата. Совершенно гадкий, как на вкус, так и на запах. Но при отсутствии альтернативы выбирать не приходится. Лежа в постели, я долго листала музейный справочник, не пойми каким образом, оказавшийся в моих вещах. В начале второго ночи, понимая, что уже не усну, я накинула поверх длинной спальной футболки куртку и направилась покурить. Так как отдельные балконы в номерах предусмотреть забыли, а прокуривать комнату мне не хотелось, пришлось спускаться на первый этаж к запасному входу. Я уже чиркнула зажигалкой, устроившись под стеночкой в коридоре, когда в кармане завибрировал телефон. Взглянув на экран, я увидела незнакомый номер и засомневалась стоит ли отвечать. Но любопытство победило осторожность, и я приняла звонок.
– Да, – произнесла я недовольно.
– Алиса? – спросил приятный мужской голос. – Это Денис.
– Привет, – мурлыкнула я, тут же сменив гнев на милость. И низ живота тут же свело от предвкушения. Я уже знала, зачем он набрал мой номер. – Ты где?
– Я пришел по адресу, который ты мне оставила. Не знал, что это отель.
Я хрипло рассмеялась.
– А чего ты ожидал? Замок с башнями и дракона на привязи во дворе?
– Это вряд ли. Ты не похожа на принцессу, – хмыкнул парень. – Ты скорее злая ведьма из сказки про Русалочку.
– Я хуже, чем злая ведьма, – со всей уверенностью заявила я, затягиваясь дымом.
– Пытаешься меня запугать?
– Пытаюсь тебя заманить, – таинственно понизила я голос. – У меня получается?
– У тебя получилось еще там, в баре, – он помолчал, а потом спросил: – Я могу к тебе зайти?
– Да, если ты стоишь перед главным входом, то обойди здание справа и увидишь железную дверь. Буду ждать тебя там.
И отключилась, нащупав в кармане ключ от этой самой двери. Я позаимствовала его еще неделю назад, в первый день как заселилась. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Старая привычка.
Я вставила ключ в скважину, дважды провернула и потянула на себя, чтобы тут же нос к носу столкнуться с моим ночным гостем. Его руки обхватили меня за талию и притянули к себе. Теплые мягкие губы нашли мои и взяли инициативу на себя. Искра между нами вспыхнула быстрее, чем разжигается костер. Золото в его ауре засветилось так ярко, словно я держала в руках само солнце. Мне даже не нужно было перенастраиваться на другую волну, чтобы это увидеть.
С каждой секундой, с каждым прикосновением желание между нами разгоралось все сильнее и сильнее, мы уже почти перешли к той стадии, когда пора освобождаться от элементов гардероба. Но я призвала всю свою силу воли на помощь, чтобы остановиться. В список мест, где я хотела бы заняться сексом, не входил грязный порог третьесортной гостиницы с видом на заправку.
– Пойдем в номер, – прошептала я, взяла парня за руку и повела за собой.
Угомонились мы где-то под утро, романтично встретив рассвет и уничтожив к этому времени весь мой недельный запас алкоголя. Я уютненько устроилась на полу возле окна, практически закатившись под подоконник. Укуталась в одеяло и подоткнула под голову вместо подушки плюшевого монстра, которого выиграла в тире в первый день своего пребывания в этом городе. Монстр был чем-то средним между гориллой и медведем жуткого кислотно-салатового цвета. Мне бы никогда не пришло в голову подарить такое ребенку, но спать на Жутике, как я его обозвала, было очень удобно.
Я только-только начала засыпать, медленно погружаясь в сладкую алкогольную дрему, безмолвную и бессмысленную, как дверь в номер распахнулась, громко ударившись о стену. Судя по звуку, который словно кувалдой ударил по моему еще не проспавшемуся организму, кто-то выбил дверь, от души пнув её ногой. Я встрепенулась и попыталась выпутаться из одеяла, в которое завернулась с головой словно в кокон. И борясь с постельными принадлежностями судорожно, сквозь туман в голове, пыталась вспомнить, куда запихнула пистолет и каковы мои шансы воспользоваться клинком, что лежал в пристегнутых в левой ноге ножнах.
Послышались уверенные и твердые шаги, определенно принадлежащие крупному мужчине в тяжелых ботинках. Чьи-то ладони вцепились в мои плечи с такой силой, что отчетливо захрустели суставы. Меня, вместе с одеялом и зеленым монстром приподняли, встряхнули, словно банку с огурцами, и поставили на ноги. После чего одеяло полетело в сторону, а я осталась стоять, прижимая к себе игрушку, пошатываясь и глупо щурясь.
Усиленно моргая, я надеялась, что пока буду приходить в себя меня не прикончат как котенка. И пьяным, плохо соображающим мозгом, лихорадочно просчитывала все возможные исходы стремительно развивающейся ситуации, решив, что пока не стоит особо резко не дергаться.
Когда предметы вокруг перестали двоиться и расплываться, а молчаливая фигура, стоящая передо мной, обрела очертания, я обреченно вздохнула, собрала глаза в кучку и посмотрела в лицо незваному гостю.
– Саша?! – удивленно икнула я и пошатнулась. Хотя, возможно у моей неустойчивости была другая причина – нельзя запивать коньяк шампанским.
– Привет, – мрачно ответил мой давний друг, засовывая руки в карманы брюк.
– Что ты здесь делаешь? – глупо поинтересовалась я, начав с остервенением тереть глаза, надеясь, что стоящий передо мной мужчина всего лишь призрак из прошлого, явившийся ко мне из-за неумеренного и длительного пьянства.
– Спасаю тебя от самой себя, – Саша с вызовом глянул в мою сторону и насмешливо искривил губы. Движение настолько привычное, знакомое и родное, что всякие сомнения в реальности происходящего просто испарились. Вот если бы так же легко испарился туман из моей головы. Она просто раскалывалась от боли, а перспектива общения со старым другом радовала так же, как и встреча с крокодилом на болоте. И отделаться от него будет гораздо труднее, чем от симптомов белой горячки. Лучше бы меня и в самом деле, пушной зверь посетил.
Я досадливо поморщилась, отбросила в сторону свой плюшевый трофей и решительно уперла руки в боки.
– Прозвучало как-то слишком пафосно.
– Пафосность – мой конек, детка, – еще шире усмехнулся Сашка и опустил глаза ниже. Тут я вспомнила, что стою в одном нижнем белье, да еще и в таком, которое создано не скрывать, а подчеркивать. Я могла бы покраснеть, смутиться и тут же прикрыться чем-нибудь. Да хоть тем же одеялом, которое комом валялось у моих ног. Но это ведь Санька. Мы с ним столько пережили. Было время, когда, являясь злейшими врагами, мы едва не поубивали друг друга. Он даже подстрелил меня. А потом сам же залечивал мои раны. Совместно пережитые неприятности примирили нас, а некоторое время спустя мы стали напарниками. Ненависть друг к другу ушла, а её место заняли привязанность и доверие. Сложно не доверять человеку, который прикрывал твою спину от удара. Это то, что связывает один раз и навсегда. Это больше, чем любовь. Больше, чем дружба. Больше, чем семейные узы.
– Ты никогда не появляешься просто так, – простонала я, пытаясь стоять как можно ровнее.
– Ты права, – кивнул Саша. – Для тебя есть работа.
– Я больше не работаю на Хасана, – меня аж передернуло от этого имени, ведь еще год назад я клялась, что более никогда не помяну этого дьявола всуе. – Я ушла в отставку и теперь сама по себе.
– Такие, как мы, в отставку не уходят. Мы живы до тех пор, пока остаемся в деле.
Я насторожилась.
– Он меня отпустил. У нас договор. Он отпускает меня, а я не трогаю его.
– Действие договора придется приостановить, – Алекс почесал бровь и как-то странно поморщился. – Это в твоих же интересах.
– Нет, – я помотала головой. – Я больше не хочу иметь с этим ничего общего. Я теперь простой гражданин этой страны, такая же, как все.
Саша снисходительно склонил голову.
– Ты пьешь. Беспробудно. Слоняешься из города в город. Спишь с кем попало.
– С каких это пор тебя волнует мой моральный облик, а? – скривилась я.
Сашка брезгливо скривился и указал рукой в сторону кровати.
– Зачем тебе этот щеночек?
Я присмотрелась и увидела в ворохе простыней голую пятку сорок пятого размера.
– А, это…, – я замолчала, пытаясь припомнить имя своего вчерашнего знакомого.
– Это пацан, которого ты сняла вчера в каком-то баре.
– Ты что, следил за мной? – задохнулся я от гнева такой силы, что даже чуть протрезвела.
– Нет, я просто знаю тебя.
Я закатила глаза.
– Ага. Слушай, знающий ты мой, шел бы ты отсюда. У меня, видишь, гости.
– Что, еще не всю текилу выхлестали? – он угрожающе сложил руки на груди и как-то разом стал занимать больше места.
– Я тебя умоляю, хорошей текилы в этом селе не найти, а пить тот стеклоочиститель, который они выдают за мексиканский напиток как-то не охота. У меня одна печень, и она отлично сочетается с другими моими органами.
Я подхватила со стула свои джинсы и футболку, и с деловым видом направилась в ванную комнату.
– А сейчас, извини, мне необходимо освежиться, – бросила я, перед тем, как закрыть за собой дверь.
– Не забудь волосы помыть, – в том же тоне ответил мне мой друг, – у тебя там что-то засохло.
Я со злостью захлопнула дверь. Потом обернулась и посмотрела на себя в зеркало. В нем отразилась мятая бледная недовольная морда с заплывшими маленькими глазками.
– Красавица, – оценила я свой внешний вид. И полезла в душ, искренне надеясь, что Алекс покинет меня не прощаясь. И мы больше никогда не встретимся вновь. Не то, что бы я не хотела с ним видеться. Но год назад наши дороги разошлись. Я ушла, он – остался. Мы оказались не просто по разные стороны баррикад, а по разные стороны миров. В его по-прежнему остались погони, перестрелки, охота, а также кровь, страх, боль и приказы вышестоящих, которым нельзя перечить. Моя же превратилась в один сплошной алкогольный марафон по околицам нашей безграничной Родины в надежде спать, наконец, по ночам спокойно. А не просыпаться каждый раз от собственных криков… Пока получается плохо. Но я работаю над собой.
Глава 3
Вернувшись в спальню, на ходу вытирая мокрые волосы полотенцем, я удостоилось чести лицезреть дорогого друга развалившимся в кресле и неотрывно глазеющем на мирно спящего в моей кровати молодого человека. Блин, как же его зовут-то?
– Странно, что он жив, – нахмурился Сашка.
– А ты уже собрался помогать мне закапывать труп? – невинно поинтересовалась я, для достоверности хлопнув пару раз ресницами. Алекс, конечно же, не повелся, да и мне особо хлопать нечем.
– Я не против, если это будет стоимостью твоего возвращения.
– Во-первых, нет, я не вернусь. Во-вторых…, – я замялась, не зная, как сформулировать фразу, – у нас не было…в общем, того, что ты подумал.
– Да я уж догадался, раз парнишка дышит. Но мог бы быть еще один вариант.
– Какой? – обернулась я к своему другу, зашвырнув полотенце в угол.
– Ты получила то, к чему так неистово стремилась, – в упор посмотрел на меня Саня и у меня возникло чувство как будто оказалась на пути у мчащегося поезда. Нехорошее такое чувство, холодной змеей шевелящееся в груди.
– Так ты пришел за этим? Проверить, что меня все еще можно использовать в своих целях?
Саша поднялся. Застегнул пиджак, поправил часы.
– Я рад, что ты не убила этого несчастного и он не стал твоим завтраком. Но также я вижу, что ты запустила себя. Я вижу, что ты голодна. И рано или поздно, но тебе придется острыми когтями в чью-нибудь невинную душу.
– Невинные в раю, – перебила я друга. – А мы давно уже варимся в адском котле. Здесь нет невинных.
– В любом случае, – не отреагировал на мои слова Сашка, – не сделав этого, ты умрешь, что будет весьма прискорбно, так как у меня имеются большие планы на тебя.
И мой бывший напарник двинулся к выходу.
– У тебя или у Хасана? – крикнула я ему вдогонку.
Сашка медленно повернул голову и произнес через плечо:
– Хасана больше нет. Теперь вместо него я.
– Как? – только и удалось произнести мне.
– Возвращайся домой. Пообщаемся и решим, что нам дальше делать.
Уже взявшись за ручку двери, которая после его вторжения покосилась и теперь болталась на одной петле, Саша вновь заговорил:
– Я прошу тебя вернуться только на одно дело. Потом ты вновь сможешь устроить из своей жизни балаган с бесконечными попойками. Но присоединиться к нам сейчас в твоих же интересах.
– Рассказывай, – сухо бросила я.
– Нет, – твердо отказался он. – Вернешься домой, тогда и поговорим.
– Я не вернусь, – упрямо заявила я, устраиваясь в кресле и закидывая ногу на ногу. – Но могу тебе помочь. Проконсультировать, так сказать.
– Мне твоя консультация нужна, как рыбке зонтик, – с неожиданной злостью заявил мой друг и, с силой ударив кулаков по двери, в два шага пересек номер, чтобы нависнуть надо мной. Вся его поза, тяжелый взгляд, который он вперил в меня и чуть срывающееся дыхание говорили о том, что парень на грани.
– Ты чего злющий-то такой? – демонстративно лениво зевнула я, равнодушно мазнув по его лицу взглядом. – Давно бабы не было или просто кризис среднего возраста наступил раньше положенного?
Он схватил меня за запястье и дернул на себя. Я едва слышно охнула. Наши лица оказались в непосредственной близости друг от друга. Я могла рассмотреть коричневые кольца радужки вокруг зрачков его глаз, почувствовать его дыхание на своей коже. При желании, я даже могла бы коснуться его губ. Очень интимное положение и очень зыбкая ситуация, итог которой весьма и весьма очевиден двум взрослым людям, не обремененным семейными обстоятельствами и много лет проработавшими бок о бок. Но мы уже давно миновали эту стадию. Да и Сашка – не самоубийца.
– Не забывайся, – прошипел мой друг и сильнее вывернул мне руку. Я лишь мысленно выругалась, продолжая поддерживать зрительный контакт. Нельзя показывать свою слабость. Нельзя демонстрировать свою боль. Эти установки были вбиты в подкорку моего сознания долгими принудительными тренировками. Нужно быть лучшей. Всегда. Самой сильной, самой смелой, самой наглой, самой хитрой. Покажешь свою слабость – погибнешь.
– Так, ты расскажешь мне, какого черта явился сюда? Чтобы испортить мне отпуск? – поинтересовалась я таким тоном, словно мы находились на приеме у английской королевы и вели милую светскую беседу.
Сашка резко выдохнул и, отпустив мою руку, отпрянул.
У меня тут же возникло желание потереть запястье, где кожа будто огнем горела, но вместо этого я потянулась к бутылке с остатками чего-то алкогольного:
– Будешь?
– Нет. И тебе не советую.
– Согласна, дрянь редкостная, – я сделала глоток и скривилась. – Ну, и? Переходи уже к сути, а то скоро наш прекрасный принц проснется. Ты же не хочешь познакомиться с моим новым другом?
– Главное, чтобы ты с ним не забыла познакомиться, – ухмыльнулся Сашка. – Надеюсь, ты хотя бы его именем поинтересовалась прежде, чем пить на брудершафт.
– На кой черт мне его имя, – пожала я плечами, – мы же не во дворце бракосочетания.
– Ну, да. Я забыл, кому это говорю.
– Ты говоришь это своему самому ценному члену команды, – с ехидством ответила я и взглянула на Сашку исподлобья. – Ради которого ты не поленился притащиться на другой конец страны.
– Да, ты мне нужна, – после недолгой паузы заявил Сашка и засмеялся, разведя руками в стороны. – Ты нужна нам. Всем, не только мне. После того, как ты ушла…многое изменилось. Прошу тебя, возвращайся.
– А смысл?
– Смысл есть. Слышала про взрывы газа в столице?
Я на мгновение замерла, а после резко подалась вперед.
– Да. А мы тут при чем?
– А то, – глаза Сашки хитро блеснули за стеклами стильных очков, придававших ему вид преуспевающего топ-менеджера какого-нибудь банка, а никак не главы специальной группы людей, в состав которой входила всякая шваль, тщательно собранная Хасаном по социальным помойкам нашей большой страны, – что это был не газ.
– Бомба? – предположила я.
– Нет, взрывного устройства вообще не было. Вернее, его следов не нашли. Вообще ничего не нашли.
– То есть…
– Да, – перебил меня Сашка. – Кто или что послужило катализатором взрывов – мы не знаем, но одно ясно точно – это устроил не человек. Поэтому нам нужна твоя помощь. Что бы найти и выследить эту тварь.
Я смерила его холодным взглядом. Не очень-то приятно, когда твоих сородичей называют тварями, и еще менее приятна охота на них, но тем не менее, произнесла:
– Я в деле.
Глава 4
Поток ветра врывался в салон машины, играя моими распущенными волосами и неся в себе знакомые запахи – теплого асфальта, дорожной пыли, выхлопных газов и резины. Я в очередной раз отбросила с глаз прядь волос, заправила её за ухо и, устроив ноги на приборной панели, уставилась на Сашку. Одной рукой управляя рулем и пальцами другой сжимая сигарету, он уверенно вел по трассе новенький сверкающий джип.
– Неплохая машинка, – заметила я. – Кожаные сидения.
– Делали на заказ, – похвастался мой друг с самодовольной улыбкой. – К тому же, у этой крошки форсированный движок. По прямой она сделает даже гоночный болид.
– Тогда у меня два вопроса: не проще ли было уже пересесть на реактивный самолет, и кто твой спонсор? Откуда бабло на такие шалости?
Алекс затянулся и уставился на дорогу, которая была, кстати, совершенно пуста, что не удивительно, в пять утра-то в воскресенье.
– Ты мне тут не строй из себя мистера Загадочность, – фыркнула я и полезла на заднее сидение за солнцезащитными очками. – Если уж я вновь ввязываюсь в ваши делишки, то имею право знать некоторые подробности.
– Имеешь, – хмыкнул Сашка и вышвырнул окурок в окно.
– Так… на какого дядю с большой кепкой и пухлым кошельком ты теперь работаешь?
– Мы, – поправил меня Алекс. – Мы работаем.
– Тебе не видно, но под очками, – я указала на свое лицо, – я закатила глаза. Перестань играть в мастера семантики и начни уже отвечать на мои вопросы. Я знаешь ли, не отличаюсь особым терпением.
Сашка тяжело вздохнул.
– Знаешь, если бы ты не была так полезна в нашем деле, я бы уже давно свернул тебе шею.
– Знаю, – просто ответила я. И это было правдой. Мы оба знали, чем все закончится, и знание это зародилось в наших головах едва ли не в первую минуту знакомства – наступит день и один убьет другого. Меня это не удивляет. Меня это не пугает. Эта мысль настолько естественна и логична, и настолько легко воспринимается, словно я всю жизнь, с самого рождения жила с осознанием того, что Сашкино лицо станет последним, что я увижу при жизни. Он знает, что я не боюсь. А еще он знает, что выстрел именно моего пистолета может однажды оборвать и его жизнь. Ведь тот факт, что я не боюсь, не означает, что я не буду бороться за себя. – Рассказывай.
– После смерти Хасана, команду возглавил я.
– Команду, – фыркнула я. – После провальной операции прошло зимой почти никого не осталось.
– Да, кто-то погиб, кто-то ушел, – согласился Сашка с едва скрываемым раздражением. – Но мы набрали новый отряд.
– Кто бы сомневался, – проворчала я. – Новое пушечное мясо. Тем более, что уже подросло новое поколение.
– Не начинай, – поморщился он. – Я в курсе всех твоих претензий. Но ты сама виновата. Ты первая нарушила правила.
– Тупые правила, которые писались не для людей, а для роботов. А мы не роботы, – начала закипать я от злости. – Мы не можем ничего не чувствовать, ни о чем не думать, а просто слепо выполнять приказы.
– Можем, потому что ты – солдат, – резко оборвал меня Саша. – Тебя воспитывали и тренировали, как солдата. Тебя готовили к этой жизни. А знаешь, почему именно тебя? Потому что лишь немногие могут справиться с тем, что мы делаем. Лишь немногие способны, достигнув грани своих способностей, переступить и пойти дальше.
Он замолчал. Молчала и я. Лишь шум ветра и рев мотора продолжали исполнять свои партии.
– Ты была с нами, потому что никто не сможет делать то, что ты делаешь. Жить так, как ты жила каждый день. Именно поэтому ты смогла выжить. Поэтому ты стала практически легендой. Но правила одинаковые для всех. Даже для легенд.
– А я их нарушила, – завершила я самым ироничным тоном, на который была способна. – Давай уже подведем итог этой твоей пламенной речи. Я ошиблась, я поплатилась, я ушла. И, кстати, Хасан меня отпустил. Он пообещал мне, что я смогу жить так, как захочу и никто не посмеет мне мешать.
– Но не из любви к тебе он это сделал. А потому что уже знал, что ему не долго осталось сидеть в своем кресле и не хотел усугублять положение. Зачем ему еще один враг?
Саша многозначительно взглянул на меня.
– Хорошо, – махнула я рукой, – теперь ты главный. Ты собрал новый состав. Все отлично, все окей. Что дальше?
– Дальше новые горизонты.
Я театрально схватилась за голову.
– Теперь мы работаем на правительство, – обыденным тоном заявил Сашка. Так, словно сообщал мне прогноз погоды на завтра.
– Что?! – подпрыгнула я на месте, словно ошпаренная кипятком кошка. Еще чуть-чуть и внезапно отросший хвост штопором завьется.
– Ты слышала, – спокойно продолжил Саша, глядя строго перед собой. – Наш офис теперь находится в одной из военных частей, расположенной в небольшом военном городке. Задания спускаются сверху, от главы ведомства. Только он решает, куда и когда отправить группу. Кстати, их теперь три. У каждой свой командир. А я координирую их работу.
– И паришь над ними, как большая заботливая орлица, – с наигранным восторгом пропела я. – И где ты набрал столько ребят?
– Не все из них набранные мной. Большинство ранее служили в спецподразделениях. Отличные парни, классные спецы.
– Я смотрю, ты не нарадуешься, – передернуло меня.
– Так растем же, чего грустить, – пожал плечами Сашка, покосившись на меня. – А что тебе не нравится?
– Все. Мне не нравится, что эти кабинетные воины от политики теперь вмешиваются в дела конторы. Мы всегда были автономными, независимыми. Мы всегда сами решали, куда и когда пойдем, и на чьей стороне будем выступать. А теперь, мы как кони в стойле – когда хозяин запряжет, тогда и поскачем.
– Успокойся, – ледяным тоном приказал Саша. Я заткнулась и скрестила руки на груди. – Во-первых, мы больше не называем себя конторой. Мы говорим "центр", потому что официально называемся Автономной некоммерческой организацией Центр переподготовки кадров.
– Чудьненько, – оценила я, не скрывая сарказма.
– Заткнись, – все так же спокойно оборвал меня Саша. – Во-вторых, как ты думаешь, почему Хасан, здоровый сорокадвухлетний мужик, который не имел вредных привычек, хронических заболеваний и опасных хобби вдруг отдал богу душу?
Я задумчиво закусила губу. В этом друг был прав. Хасан не то, чтобы вел здоровый образ жизни, он едва ли не всеми силами хватался за любую возможность прожить как можно дольше. Сам себе готовил, спал по часам. Черт возьми, да он даже по бабам не гулял! Правильный до зубного скрежета во всем, что касалось его здоровья. И такой же дотошный во всем, что касалось работы. Даже пальцы на допросах он ломал с академическим подходом и такой занудной рожей, что у меня кулаки чесались ему втащить. Маньяк хренов, ему и бригада лучших психиатров не помогла бы.
– А как он умер? – запоздало догадалась я спросить.
– Сердце остановилось, – мрачно ответил Саша.
– Вот так просто? – не поверила я.
– Вот так просто, – передразнивая меня ответил Сашка, а после многозначительно поднял вверх указательный палец. – И в-третьих, по сути, ничего не изменилось. Мы выполняем то, за что нам платят. Есть заказчик, есть заказ, есть сроки и условия выполнения работы.
– Какая прелесть! Ты только помни, – я опустила голос до злорадного шепота, – Большой Брат следит за тобой.
– Вот дура, – покачала головой Сашка, но я видела, что он с трудом удержал на лице серьезное выражение.
– Так, чего тебе надобно, старче? Ты до сих пор так и не раскрыл карты. Давай, просвети меня. За каким хреном я тащусь с тобой туда, не пойми куда.
– Ты не меняешься. Все с таким же удовольствием сквернословишь и демонстрируешь свой паршивый характер, – он резко крутанул руль, идя на обгон небольшого грузовичка, который в отличии от нас явно никуда не торопился.
– Значит так, с определенным успехом ты заговаривал мне зубы, – я взглянула на циферблат наручных часов, – последние четверть суток. Но если ты прямо сейчас не ответишь на мой прямой вопрос прямым ответом – я выпрыгну из этой чертовой тачки, даже если мне придется выломать дверцу и отполировать своим лицом дорожное покрытие.
Мой голос был спокоен и непринужден, но Санек слишком хорошо меня знал, чтобы не поверить. А потому, он лишь крепче сжал руль, от чего костяшки его пальцев побелели. И начал рассказывать:
– В Восточной Столице произошла серия взрывов, которые повлекли за собой большие человеческие потери.
– Слышала об этом, – безразлично отреагировала я, обратно закидывая ноги на приборную панель. – Но не особо интересно.
– Ты что, последние три месяца провела в пещере?
– Нет, – всё тем же безмятежным тоном ответила я. – Я в отставке, забыл? Я не смотрю новости, не слушаю радио, не читаю газет…
– И не общаешься с людьми, – закончил за меня Саня.
– Нет, а зачем? – пожала я плечами.
– Что бы не одичать, как Маугли.
– Да нам вдвоем и так зашибись.
– Кому это "нам"? – заметно напрягся друг.
– Мне и Вселенной, – я воздела руки вверх, словно в молитве.
– Ты окончательно слетела с катушек, – констатировал Сашка.
– Нет, просто ты меня уже заколебал своими вопросами! – вспылила я, устав от роли умалишенной барышни. – Так что там по терактам?
– Ничего обнадеживающего. Было уже три взрыва. Один в метро, один в торговом центре, один в кинотеатре. Все по одной схеме. Парни с абсолютно простой биографией устраивают мощные взрывы, тем самым убивая себя и еще кучу народа. Уже более тридцати погибших и ста раненных. В городе нарастает беспокойство. Народ боится из квартир выходить. Власти говорят о несчастных случаях. Средствам массовой информации вообще рот заткнули, запретив упоминать о взрывах вообще.
– Это все понятно, работают по старой схеме. Но при чем здесь ты, я и вообще контора? У нас же в стране есть организации по борьбе с терроризмом. Пусть они этим займутся.
– Ты не поняла, детка, – мягко произнес Сашка, взглянув на меня с высока. – Мы и они теперь – одно целое.
После такого заявления мне оставалось только сидеть, моргать и переваривать.
– А тебя приглашают присоединиться, потому что…, – друг глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду и скороговоркой закончил: – …взрываются не бомбы. Источник взрыва…
– …сам террорист, – спокойно закончила я за него.
– Да, – подтвердил Сашка, пару раз растерянно кивнув. – Ты когда-нибудь сталкивалась с… кем-то подобным?
Внутри меня словно все завибрировало. По спине прокатилась волна холода, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Лишь пару мгновений спустя, слегка придя в себя, я поняла, что сцепила зубы настолько крепко, что заныли челюсти.
– Нет, – стараясь поддерживать видимое спокойствие ответила я, – никогда.
Мой друг, тем временем, продолжил делиться информацией:
– Наши эксперты установили – взрывчатки ни в одном из трех случаев не было, как и поражающих элементов. Понимаешь? Взрывного устройства не было, а взрыв был. Так что, кто бы ни стоял за всем этим, нам нужна твоя помощь. Потому что они не закончили. За третьим терактом последует четвертый, а потом пятый, шестой и так до бесконечности. Они продолжат убивать, если их не остановить. И сделать это должны мы. Ты. Потому что ты их понимаешь. Ты знаешь, как они думают, чем руководствуются.
– Не факт, – покачала я головой после недолгого размышления. – У вас нет никаких доказательств, что они не люди.
– Доказательств нет, – согласился Алекс, – но есть весомые подозрения.
– Расскажи мне о подрывниках. Все, что знаешь, – попросила я.
Сашка усмехнулся.
– Я предвидел твой интерес. Портфель на заднем сидении. В нем красная папка. Там все, что тебя интересует.
Я обернулась назад, обнаружила портфель, а в нем указанную папку. Вытащив её, распахнула и тут же погрузилась в чтение собранных досье на каждого из подрывников.
Глава 5
Первым, с кем пришлось заочно познакомиться, оказался Максим Викторович Крылов. Двадцать восемь лет, русский. Единственный ребенок в семье. Мать – Инга Олеговна Крылова, в девичестве Филатова, учительница русского языка и литературы. Отец – Виктор Павлович Крылов, механик в небольшом автосервисе. Биография у Максима Викторовича оказалась весьма банальная. Всё как у всех. Десять лет в средней школе, которую он благополучно окончил твердым троечником. Потом оттрубил три года в училище с труднопроизносимым названием. Отгуляв выпускной, парень получил не самую востребованную профессию агронома. И, видимо, из-за трудной ситуации на рынке труда, вновь решил погрызть гранит науки, подавшись в автотранспортный техникум. Наверное, сказалось влияние отца. Еще два с половиной года Максим крутил болты и гайки, получая второй диплом. Став гордым обладателем еще одной рабочей профессии, он решил завязать с учебой и отправился работать. Следующие три года парень кочевал словно бедуин с одного места службы на другое. Где только не успел поработать: продавцом автозапчастей на рынке, помощником механика на станции технического обслуживания, охранником в ювелирном магазине, водителем такси, курьером, экспедитором в типографии и штукатуром в строительной бригаде. В общем, помотало парня. Нигде он не задерживался дольше полугода и всегда уходил по собственному желанию. Тут же были приложены характеристики парня с мест, где он трудился. Формулировки везде разные, но общая картина одинаковая, четко вырисовывающая портрет Крылова как работника. Итак, он ответственный, но безынициативный. Добросовестный, но не амбициозный. Неконфликтный, но упрямый. Спокойный, но неразговорчивый, немного себе на уме. Вполне обычный парень, не блещущий талантами, но и не дурак. Таких сотни каждый день по улицам ходят. По идее, его давно должны были забрать в армию, беречь Родину, но то ли нашлись хорошие знакомые, то ли у парня действительно было плоскостопие, как указали в выписке из медицинской карты. В общем, частью вооруженных сил парнишка не стал.
Последние три года своей жизни Крылов, поражая удивительной стабильность, проработал на местном заводе по производству пойла которое лишь по случайному недоразумению называется вином. Уволился с предприятия за неделю до своей гибели.
– Опять по собственному желанию, – вслух произнесла я, размышляя.
– Там все не так просто, – хмыкнул Сашка.
Я подняла на него взгляд, всем своим видом выражая недоумение.
Но он не спешил с ответом, демонстрируя мне свою фирменную надменно-снисходительную улыбку.
– И? – не выдержала я. – Поделишься с классом, потому что здесь, – я потрясла стопкой бумаг, – ничего нет.
Саша широко усмехнулся.
– Потому что эту информацию я узнал сам.
– Да говори уже! – прикрикнула я.
– Парня заподозрили в воровстве. Якобы он каждый день выносил с завода чуть ли не десятки литров вина. Хотя лично мне это кажется сомнительным.
– Почему? – недоуменно заморгала я, собрав листы в одну стопку и начав обмахиваться ими на подобии веера.
– Потому что на заводе есть служба собственной безопасности. Охрана на проходной, личный досмотр при выходе и камеры через каждые два метра понатыканы. Предприятие небольшое и не особо прибыльное, но за порядком там следят. Когда Крылову предъявили обвинения, он ничего отрицать не стал, но и доказывать свою невиновность тоже не рвался. Просто написал заявление по собственному и в тот же день покинул рабочее место.
– То есть, ты думаешь, парня "ушли"? – уточнила я, почесав в затылке.
– Уверен. Поговорил я там с одной барышней, и она рассказала мне кое-что любопытное.
Я не сдержалась и громко фыркнула.
– Да кто бы сомневался, барышни к тебе вообще не ровно дышат. А ты без зазрения совести используешь это в свою пользу.
Санька сверкнул своей белозубой улыбкой, которая, как мне по опыту известно, обезоруживающе действует на всех дам от шести до шестидесяти. Точнее, они просто начинают валиться с ног и прямо в объятия нашего соблазнителя.
– И что поведала тебя сия нимфа?
– Что Крылова повысили, как раз за пару месяцев до увольнения. Был простым рабочим, стал мастером.
Я собрала глаза в кучку у переносицы.
– Мастер – это кто?
– Скажем так, в цепочке руководителей, мастер – замыкающий, – со знанием дела пояснил Сашка. – Это маленький такой, но уже начальник. Так сказать, первая остановка социального лифта.
– Так, – попыталась подытожить я, – и когда Крылов уволился, кого-то должны были назначить на его место. Верно?
– И назначили, – усмехнулся уголками губ Алекс, – паренька, который работал с Крыловым и которого всему научил. Моя собеседница тонко намекнула, что паренёк тот мутный и характера весьма дрянного.
– То есть, вполне мог начальника подсидеть, – протянула я.
– Ловишь слету, – похвалил Сашка. – Крылова обвинили на основании какой-то одной мутной видеозаписи и показаний свидетелей. Но я сумел достать то видео. На нем вообще не видно лица, а только спину в черной толстовке с капюшоном, наброшенным на голову. Да и съемка происходила в темное время суток. По сути, это мог быть кто угодно, но так как к видеозаписи пристегнули еще слова кого-то из сотрудников, то высокое начальство долго думать не стало и Крылову просто указали на выход, а на его место посадили его же собственное протеже. Кстати, у них практически одинаковый рост и телосложение. Ночью со спины вообще не отличить.
– Крылов, наверняка, дураком не был, – сделала я вывод. – То есть, хоть и ушел молча, но вполне мог догадываться кому должен сказать "спасибо". И настроение у него по идее должно было быть прескверное.
Я закусила губу и задумалась. Сложившаяся ситуация вполне могла ввергнуть парня в состояние депрессии. Или наоборот, подстегнуть к каким-либо активным агрессивным действиям. То есть, состояние погибшего на момент совершения взрыва могло быть весьма нестабильным. Люди в таком настроении очень легко поддаются постороннему влиянию. Не нужно быть гением, чтобы направить подавленного человека по кривой дорожке. Именно на таких людей, внушаемых и управляемых, охотятся мошенники, преступники и сектанты.
Я вернулась к изучению бумаг.
– А через неделю после увольнения, двенадцатого марта он спустился в метро, постоял некоторое время на перроне и вошел в вагон, который до следующей станции уже не доехал. Взрыв прогремел в двенадцать часов ровно.
– Да, не час пик, но людей было много. Все погибшие – молодые ребята. Эта ветка метро как раз проходит мимо университета. В вагоне были практически одни студенты, возвращавшиеся с учебы.
– Интересно, – пробормотала я, – на основе чего он выбирал место и время?
– Не факт, что выбирал он.
– Но кто-то же выбирал. Хотя, есть малая доля вероятности, что он случайно оказался именно там и именно в это время.
– Ты в это веришь? – скривился Сашка.
– Нет, я вообще не верю в случайности, – я сверилась с бумагами. – Поблизости места взрыва нет ни одного адреса, связанного непосредственно с Крыловым. То есть, если он и оказался на данной станции случайно, то это может значить только одно – он бесцельно бродил по городу не пойми зачем.
– Это я и сам понимаю, ты мне лучше объясни, как он подорвался, – процедил друг.
– Я тебе не Гарри Поттер, у меня нет волшебной палочки и я не могу за секунду наколдовать ответ, – тут же вспыхнула я злостью.
– Ну, хотя бы варианты ответа у тебя есть?
– Может быть, – уклончиво ответила я. – Но для начала, мне необходимо изучить остальное из этой папки.
Следующий взрыв прогремел 24 марта в торговом центре «Океан». Его виновником стал двадцати двухлетний парнишка по имени Вадим Сергеевич Глушко. Студент крупного университета, учился на факультете политологии. Мать – Елена Витальевна Глушко, до замужества Антонова, экономист в частной фирме "Мечта". Отец – Сергей Владимирович Глушко, менеджер среднего звена в банке "Инвест". В наличии имелась младшая сестра Мария Сергеевна Глушко, ученица седьмого класса. Как и Крылов, Глушко особыми достижениями не блистал. Числился студентом третьего курса Таврического гуманитарно-экологического университета. В учебе звезд с неба не хватал, считался устойчивым середнячком, иногда учувствовал в университетской самодеятельности вроде концертов КВН. Но опять же, не на первых ролях. В лучшем случае изображал, так сказать, пятое дерево по линии озера. Как и все студенты, иногда прогуливал пары, иногда хамил преподавателям, иногда заваливал зачеты. Любил выпить в компании друзей, с которыми часто посещал различные бары и клубы. В основном жил на средства, получаемые от родителей. Но время от времени устраивался на работу, правда, каждый раз без особо успеха. Пару месяцев работал оператором в колл-центре, потом бегал с подносом в кафе, после недолго стоял за барной стойкой, затем пытался торговать кальянами. Больше, чем на пару-тройку месяцев Вадима не хватало, его трудовой энтузиазм иссякал, и он вновь принимался за то, что у него получалось лучше всего – курение травки в обществе таких же лоботрясов, как и он сам. В общем, стандартный образец современного молодого человека. За исключением одного момента. В личной жизни Вадима был такой штиль, что невольно закрадывалось подозрение…
– Слушай, а Глушко вообще девушками интересовался или он играл за другую команду? – спросила я, вороша листы бумаг в поисках нужной информации.
– Судя по рассказам его друзей, парень был вполне традиционной ориентации. Просто ему нравились девушки, которым не нравился он.
– Что так? – наконец, я нашла искомое, а именно распечатку фотографий Глушко. – На лицо вроде симпатичный мальчик.
Шурик с самым довольным видом хохотнул.
– Ты просто не видела его в полный рост. Пацан ниже тебя ростом.
Я округлила глаза.
– А так бывает? Трудно быть ниже табуретки!
– Вот – вот, – довольно кивнул мой друг, – а западал он на длинноногих красоток, которым приходилось приседать, что бы их глаза были на одном уровне.
Теперь понятно, почему друг так развеселился. Ему-то с его почти метр девяносто такие проблемы не знакомы.
– Печально, – искренне посочувствовала я. – Если девушке тяжело жить с ростом чуть выше, чем полтора метра, то что говорить о парне.
– Меня это тоже всегда интересовало, – закивал Сашка.
– Что именно? – нахмурилась я, покосившись на длинные ноги человека, сидящего по соседству.
– Как ты живешь с таким ростом? – нагло ухмыльнулся Сашка и уставился на меня кристально чистыми глазами.
Я выразительно изогнула бровь.
– Да, я маленькая. Вернее, не маленькая, а компактная. Пролезу в любую щель. А ты пока свои задние конечности сложишь – вечность пройдет.
– И в постели, наверное, удобно, – впав в неожиданную задумчивость, заметил Сашка. – Через колено перекинул – и понеслась.
– Смотри, что бы я тебя через колено не перекинула, – предупредила я.
– А может быть я буду и не против, – отвернувшись, ответил друг.
– Напомни мне захватить наручники, – плотоядно заулыбалась я, продолжая шелестеть бумагами. – Слушай, кто сейчас занимается сбором информации?
– Ты его не знаешь, – скупо ответил Сашка, поправляя очки.
– И это его счастье, потому что иначе я бы просветила его на счет того факта, какой он криворукий тупица.
– Думаю, у тебя еще будет такая возможность. А что тебя не устраивает?
– Меня не устраивают пробелы в отчете, – воскликнула я, сминая листок бумаги с совершенно не нужным абзацем про наличие у семьи Глушко домашних питомцев. – Почему здесь указано, что у Вадима жил паук-птицеед, но нет ни одного упоминания про его пассий? И где аналогичная информация по Крылову?
– У Крылова девушки не было.
– Что вообще никогда? Ему двадцать восемь, он что, хранил девственность, так как собирался принять монашеский сан?
– Об этом я не в курсе.
– А зря! – твердо заявила я. – Что по поводу Глушко?
– Была девушка, Анастасия Головина, встречались давно, еще с девятого класса школы. Но потом расстались. Её допрашивали. Девчонка в шоке от произошедшего, про намерения бывшего отправиться к праотцам ничего не знала.
– Сказать можно все, что угодно, – произнесла я с изрядной долей скептицизма. – Я, например, могу сказать, что выращиваю огурцы на Марсе.
– Её допрашивали с применением специальных технологий.
Я выразительно вздохнула.
– И ты сам прекрасно знаешь, что, имея определенные навыки контроля своего дыхания, сердцебиения и других физиологических параметров тела, полиграф можно обмануть.
– Я знаю. И именно поэтому мы использовали не полиграф, а другие технологии.
Я вопросительно прищурилась.
– Узнаешь, – отмахнулся Сашка, – но поверь мне, подружка Глушко действительно ни при чем. Она не врала.
– Я хочу с ней поговорить, – решительно заявила я.
– Не вижу необходимости, но если тебе так уж припекло, то ладно. Никаких проблем, – легко согласился Сашка, – вы сможете увидеться, как только мы приедем в город.
– Хорошо, кто у нас третий?
– Белов Даниил Игоревич, – подсказал Сашка. – Третий подрывник. Погиб при взрыве в кинотеатре 5 апреля.
Я потерла лоб, пытаясь сосредоточится.
– Погоди, это же вроде какой-то праздник был, если я не ошибаюсь.
– Ты не ошибаешься. И именно поэтому последний взрыв самый кровавый по численности жертв. Зал был полон, люди пришли на премьеру. Явились целыми семьями. Теперь ты представляешь себе масштабы трагедии и уровень обеспокоенности в высших эшелонах власти? СМИ едва не тряслись в припадке, пока сверху не пригрозили и не попросили заткнуться. Среди погибших есть дети, Фим. Маленькие дети, которых потом собирали по кускам.
– Не дави на психику, – отмахнулась я с раздражением. – Я ведь не отказываюсь помогать, а просто… не хочу возвращаться туда, откуда с таким трудом смогла убраться.
– Хасана больше нет, – напомнил Сашка, внимательно посмотрев на меня. – И дела на тебя нет. Никто уже не сможет дергать тебя за поводок.
Я с настороженность покосилась на него, пытаясь что-либо прочесть по выражению лица, которое, к моему великому сожалению, сохраняло непроницаемый вид.
– Надеюсь на это, – тихо произнесла я, – очень надеюсь. Моя вера в людей и в человечество итак ничтожно мала. Не хотелось бы разочароваться окончательно.
Он не ответил. Да я и не ждала, а потому вернулась к чтению.
Третий фигурант дела. Белов Даниил Игоревич. Двадцать лет.
Мать – Белова Антонина Евгеньевна. Бывшая медсестра, а ныне пенсионерка, сорок лет проработавшая в поликлинике. Родила сына поздно, других детей не имела. Отец – Белов Игорь Анатольевич. Имя скорее всего вымышленное. По рассказам знакомых и соседей, отца парень никогда не видел. Его вообще никто никогда не видел. Женщина никому не сказала, от кого родила. Судя по всему, сын стал для медсестры утешением на старость лет. Так сказать, запрыгнула в последний вагон. Цинично, но честно. Антонина Евгеньевна растила мальчика одна, замужем никогда не была, вкладывая всю свою любовь в сына. Судя по всему, матерью она была хорошей, и вырастила не менее хорошего сына.
– Могу себе представить, что пришлось ей пережить после взрыва, – тихо проговорила я. Общество, как правило, сочувствует жертвам и их родственникам. И никто не думает, каково приходится родственникам преступников. Каково им жить с таким грузом? Родителям, женам, мужьям, детям, братьям и сестрам.
– О ком ты говоришь? – отреагировал Саша.
– О матери Белова. Мне её жаль. Единственный сын, её надежда и опора.
– Такова судьба, – безразлично бросил Сашка.
– Не замечала ранее за тобой склонности к фатализму, но в чем-то ты прав.
– Читай, – велел Сашка, – сочувствующая роль удается тебе не хуже, чем все остальные, но есть вещи более существенные, чем твой театр одного актера.
– Какой театр? – возмутилась я. – Мне действительно её очень жаль.
– Можешь убеждать себя в этом сколько угодно, если тебе так нравится.
– Что ты хочешь этим сказать? – я нахмурилась.
– Только то, что уже сказал. И не надо делать вид, будто мои слова стали для тебя новостью, – он взглянул на меня. – Ты – королева драмы, Фима. Обожаешь все трагическое, печальное и мрачное. Но еще больше ты любишь себя в окружении всего этого. Ты обожаешь все гиперболизировать. Если любить, то фанатично, если страдать, то до самоуничтожения, если ненавидеть, то до смерти. Сама себя убеждаешь в том, что что-то чувствуешь. Хотя на самом деле, правда в том, что ты не чувствуешь ничего. Абсолютная пустота – вот, что в твоей душе. Хотя ты обожаешь убеждать себя в обратном.
– Послушать тебя, так я просто какое-то чудовище.
– Все мы чудовища, – ответил Сашка, – в той или иной степени. Монстры, моя милая, бывают разные. Всех мастей и форм.
– То есть, ты считаешь, что я не способна на простые человеческие чувства? И в том числе, не могу сочувствовать?
– Никто не может. Не в нашей профессии, малыш. И ты бы не стала тем, кем ты являешься, если бы было как-то иначе.
– Спасибо, за эту минутку откровенности, на которую я теперь не знаю, как реагировать. То ли согласиться с тобой, то ли вышвырнуть тебя из твоей же машины, – прошипела я.
– Тогда просто читай, – улыбнулся Сашка. – Определишься потом.
За неимением других вариантов, я послушалась и вернулась к изучению жизненного пути Даниила Игоревича.
За восемь месяцев до взрыва он вернулся из армии. До того, как парня призвали в ракетные войска, он успел потрудиться рабочим на стройке. Судя по всему, работать начал сразу после окончания школы. Параллельно учился в университете на заочном отделении, получая весьма бесполезную, но определенную увлекательную профессию психолога. Учился парень в основном на троечки и, если верить отзывам преподавателей, своей будущей профессией не так, чтобы интересовался. Скорее всего, поступил лишь ради корочек о высшем образовании. Как и многие другие. По сути, это не учеба, а диплом в рассрочку. Одногруппники его почти не знали, так как встречались лишь пару раз в году, да и то на экзаменах. В таких условиях сложно свести близкие знакомства. Обычный парень, так сказали о нем студенты из его группы. Хороший пацан, правильный – это уже характеристика от друзей.
В наличии также была девушка по имени Алина Познякова. Барышня младшего своего избранника на…
– Пять лет! – воскликнула я. – Серьезно, ей пятнадцать или здесь опечатка?
– Опечатки нет, девчонка действительно еще школьного возраста, – ответил Сашка, проявляя чудеса сдержанности.
– Черт, – процедила я сквозь зубы, – значит, допрашивать её нельзя.
– Почему?
– После всего случившегося родители наверняка нас к ней не подпустят. А без их разрешения сам знаешь – хрен нам с гармошкой, а не допрос.
Алекс выдал кривую усмешку и прибавил скорости, ловко идя на очередной обгон впереди едущего автомобиля.
Я покосилась на стрелку спидометра.
– Сашка, – позвала я, – ты знаешь, что я – русская?
– Ты на что-то намекаешь?
– Нет, прямо говорю. Я – русская, а какой русский не любит быстрой езды. Но если ты прибавишь еще чуть-чуть машина пойдет на взлет. Мы что, учувствуем в гонке, о которой я не в курсе?
– У нас самолет через час.
– Чего? – аж подпрыгнула я, рассыпав бумаги. – Какой к хренам еще самолет?
– А ты думала, мы поскачем на оленях? – ехидно поинтересовался Сашка.
– На оленях, верблюдах, да хоть на ездовых собаках! – завопила я. – Мне все равно! Я не сяду в самолет.
– Ты все еще не справилась с этим страхом? – поразился Сашка.
– Нет, – процедила я сквозь зубы. – Ты знал, что я боюсь летать, и все равно заказал билеты?
– Самолетом будет быстрее всего. На машине мы проведем в пути трое суток. Ты сможешь столько времени провести в машине? Без остановок?
– Да, смогу, – упрямо заявила я, хотя точно знала, что не смогу. Мне и пары часов-то не высидеть.
– Нет, не сможешь, – зашипел на меня Сашка, наконец, растеряв свое буддийское спокойствие. – Ты будешь ныть, ерзать, проситься погулять, пописать и поесть. В итоге, нам придется тормозить у каждого угла и добираться мы будем неделю.
– Ты так описал, словно я не человек, а беспокойная болонка, – рассердилась я, собирая рассыпанные бумаги.
– Может быть именно ею ты и была в прошлой жизни, – проворчал Саша.
– Если ты хочешь, чтобы я взошла по трапу, тогда нам нужен магазин с большим выбором алкоголя, – предупредила я, запихивая бумаги обратно в бардачок.
– Напомню, что пить тебе нельзя. Ты тормозить не умеешь.
– Ничего, ты же рядом, в случае чего, поможешь подруге по старой памяти.
Сашка скривился.
– Выводить тебя из запоев удовольствие сомнительное.
– Либо мы едем в магазин и на самолет, либо катим до столицы на своих четырех колесах, – решительно заявила я, откидываясь на сидении.
– Хорошо, – отчетливо скрипнул зубами Сашка, побледнев от плохо скрываемой ярости.
Глава 6
На подъезде к аэропорту нам попался симпатичный супермаркет, в алкогольном отделе которого я выбрала литровую бутылку виски, а по пути к кассам прихватила большой пакет апельсинового сока. Сашка взял минеральную воду без газа и булочку.
Заняв очередь, чтобы расплатиться за покупки, я недовольно покосилась на выбранные моим другом продукты и едко заметила:
– Кефира к твоей булке не хватает, и будет полноценный набор пенсионера.
– Зато печень в порядке, – отбил Сашка подачу, с безразличным видом скользя взглядом по торговому залу. Но я слишком хорошо его знала, чтобы позволить себя обмануть этой маской напускного спокойствия. Он нервничал, я чувствовала это кожей. Чем ближе мы приближались к пункту назначения, тем сосредоточеннее становился мой друг. Данное наблюдение не могло не вызывать вопросов. По идее, все должно было быть как раз наоборот – на своей территории мой друг, а ныне еще и начальник должен был чувствовать себя увереннее, чем в чужом незнакомом городе за сотни километров от дома. Хотя у него везде дом, где можно обустроиться с максимальным комфортом.
Сказать по правде, я мало, что про него знала. У нас не принято было откровенничать друг с другом. Мы познакомились восемь лет назад. Я тогда была еще ребенком. А точнее, сломанным, потерянным диким зверьком, готовым броситься на любого, представляющего опасность. А Сашка всегда был опасным. Мы не сразу нашли общий язык. Прошло много времени прежде, чем я научилась доверять ему, прислушиваться к его словам. Он не был моим наставником. Им стал другой человек. Сашка же стал врагом, а после – напарником. Человеком, чьи боевые навыки, военная смекалка и холодный расчетливый ум вкупе с безжалостностью не раз вытаскивали меня из различных передряг. Он долго не мог начать воспринимать меня как равную себе. Когда Сашка узнал, что нас поставили в пару, то швырнул в стену пресс-папье. И это его острое непринятие создало немало проблем. Но потом, когда я доказала, что уже выросла и многому научилась, а он продемонстрировал, что иногда умеет быть не таким уж и подонком, мы сработались. И работали не плохо. До определенного времени. А потом все изменилось.
– Пакет нужен? – прозвучал вопрос, вырвавший меня из размышлений.
Я вздрогнула и уставилась на симпатичную девушку-кассира, та в свою очередь выжидающе глазела на меня.
– Нет, не надо, – встрял Сашка с укоризной покачав головой и протянул девушке свою пару купюр. – Хоть иногда обращай внимание на окружающую действительность, – набросился друг на меня, едва мы вышли из магазина.
– Не надоедай, – устало отмахнулась я и принялась откупоривать бутылку виски.
– Раньше ты не была такой невнимательной, – с легкой долей презрения, продолжил шипеть Сашка. – Теряешь навыки.
– Даже не надейся, – улыбнулась я и сделала глоток. – Все мои навыки при мне.
Сашка вздернул бровь.
– Уверена?
– Уверена, – скривилась я, делая еще один, обжигающий гортань глоток.
Он молча развернулся и направился к машине.
– Ты собираешь бухать прямо здесь, на стоянке паршивого магазина где-то на краю вселенной? – бросил он через плечо.
– Край вселенной меня вполне устраивает, – громко заявила я и рассмеялась. Алкоголь уже ударил по моим и так слабеньким мозгам. Мне вообще-то много и не надо, чтобы "поплыть". Я уже чувствовала, как что-то горячее растекается по венам, разгоняя кровь. – Зато на этом самом краю я, наконец, могу побыть в одиночестве! Ну, или почти…в одиночестве, – скривилась я в удаляющуюся спину своего спутника.
– Одиночество тебя убьет, – напомнил Сашка, садясь в машину и ожидая, пока я сделаю тоже самое. – Ты ненавидишь людей, но не сможешь обойтись без них и пары суток.
– Знаю, – с досадой простонала я, вновь прикладываясь к бутылке. – Но ты не представляешь, какой это кайф – не слышать, не чувствовать никого из живых существ. Остаться одной в полной тишине. Если бы я могла превратиться в рыбу, я бы уплыла на самое дно океана и больше никогда не вернулась на сушу. Я восхищаюсь всем, что имеет отношение к большой воде. Спокойствие, тишина, чистота и бесконечность – вот, что такое океан. И он так прекрасен, что это вызывает у меня боль. Боль от осознания того, что я никогда не смогу стать частью этого.
– Я понял, – демонстративно закатил глаза мой друг, – ты хочешь стать русалкой и метать икру до скончания дней своих.
– Дурак, – по-детски отреагировала я. – Ты не понимаешь.
– Конечно, не понимаю, куда уж мне.
Я раскинула руки, задрала голову и закричала в вечереющее небо, кружась на месте словно обезумевшая снежинка:
– Я хочу в океан! – вопила я, обращаясь к немногочисленным уже зажегшимся звездам. – Интересно, – я прекратила орать и вновь обратила свое внимание на Саньку, который сидел таким лицом, словно съел килограмм лимонов, – если Бог существует, он меня сейчас слышит?
– Думаю, для таких умалишенных, как ты, у Бога выделена отдельная частота, – судя по всему, Сашке надоело ждать, пока я самостоятельно усядусь в машину. Он выбрался с водительского сидения, обошел джип и не особо церемонясь скрутил меня и затолкал в салон. Пристегнув ремнем безопасности, он уже собрался захлопнуть дверцу, как я вцепилась в ворот его тонкого дизайнерского свитера.
– Ты веришь в Бога? – спросила я и заглянула в его глаза цвета осеннего неба перед дождем.
– Нет, – вздохнул он. – Не верю.
– Почему? – требовательно спросила я, еще крепче цепляясь в его одежду.
– А ты думаешь, что где-то там, – он указал пальцем вверх, – на пушистой тучке сидит некий благообразный старичок, наблюдает и руководит жизнями семи миллиардов людей на планете?
– Семь миллиардов четыреста сорок четыре миллиона, – поправила я, не скрывая самодовольства, – по последним данным.
– Тем более, – Сашка, наконец, смог вырвать свой свитер из моих цепких пальцев и захлопнуть дверь. Я обиженно насупилась.
Заняв место водителя, он завел мотор и с укором уставился на меня.
– Что?
– Ремень пристегни, – приказал он тоном, не терпящим возражений.
Я только беспечно отмахнулась.
– Даже если мы попадем в аварию, полет через лобовое стекло меня не убьет.
– Но выведет из строя на несколько дней, – нахмурился Сашка, – а я не для того тащился за тобой в задницу мира, чтобы потом лечить.
– Да, да, да, – деланно засмеялась я, – тебе нужно, что бы лошадка была в строю. Не переживай, на мне как на собаке.
– Вернее, как на суккубе, – тихо произнес Саша, отворачиваясь.
Я вздрогнула от его неожиданного заявления и даже как-то слегка отрезвела.
Никогда. Ни единого раза за долгие годы общения он не произносил этого слова. Мы никогда не обсуждали эту тему, словно заключили негласное тайное соглашение. Все, что касалось моих необычных способностей не называлось и не обсуждалось вслух. Он знал. Один их тех, немногих, кто действительно знал всю неприглядную правду. И это знание словно всегда нависало над нами, незримо присутствуя, действуя на нервы, но оставаясь в стороне. И вот сейчас он это сказал. Сказал вслух то, что я не хотела слышать. То, что внутренне отрицала с того самого момента, как узнала сама. Это произошло очень давно, в той, другой жизни.
Глава 7
Как мы добрались до аэропорта и загрузились в самолет я помню плохо. Как в принципе и сам полет до восточной столицы. Память зафиксировала происходившее лишь кратковременными вспышками прозрения. Кажется, в дороге я хихикала, громко рассказывала пошлые анекдоты и наслаждалась видом хмурого Сашкиного лица, которое периодически двоилось. Оба Сашки синхронно закатывали голубые до невозможности глаза, в которые я пристально всматривалась и что-то спрашивала. Немного протрезвев я так и не смогла вспомнить, что именно пыталась выпытать у друга. А Сашка отказался рассказывать, окатив меня таким взглядом, что мгновенно захотелось отправиться в ближайший лесок и найти себе какое-нибудь уютное дупло. Главное – повыше и поменьше, чтобы не нашли и палками не выковыряли.
В целом, состояние по прилету было так себе. Очень так себе. Сознание плавало в тумане, в висках стучали мелкие молоточки, к горлу настойчиво подкатывала тошнота. Хотелось пить и спать, а вернее, организм настойчиво намекал на сон вечный. Но в принципе, был готов сторговаться и на двадцатичасовой. Да кто ж даст!
Едва самолет сел, мои самостоятельные действия закончились, а тело начало передвигаться в пространстве посредством волочения. То есть, меня самым бессовестным образом протащили весь путь от посадочного места в самолете до посадочного места в машине. По дороге я успела повстречаться со стеклянными раздвижными дверями, установленными на выходе из здания аэропорта, благополучно впечатавшись в них лбом и породив звонкое «бэнц!». После столкновения Сашка схватил меня за шиворот как непоседливого котенка, порадовавшись в слух, что у меня не будет сотрясения мозга, так как трястись в моей черепушке особо нечему, а сама черепушка очень крепкая, что было не раз доказано. В этом я была с ним солидарна, по той причине, что регулярно билась головой обо все, что попадалось мне на пути, снося препятствия без особого ущерба для себя. Вот и в этот раз на стекле образовалась трещина, а у меня лишь легкие звездочки перед глазами засверкали. Но друг как-то уж очень подозрительно радовался факту наличия у меня крепкой головы, а потому, пока меня не особо бережно заталкивали на заднее сидение ожидавшей нас на стоянке машине такси, я решила обидеться. А потому всю дорогу молчала. Зато Сашке захотелось поговорить. Под едва сдерживаемые исключительно из чувства природной вежливости смешки таксиста, друг поведал мне, что вела я себя совершенно отвратительно. За два с половиной часа полета успела довести до коллективной истерики двух стюардесс, одну почтенную даму, краснолицего толстяка и пятилетнего ребенка, которым не повезло занимать соседние с нами места. При чем ребенок разорался так, что мать безуспешно пыталась успокоить его на протяжении пятнадцати минут, а по итогу лишь цветом лица слилась со своим активно потеющим толстым соседом. Вдвоем они начали напоминать два сердитых помидора на грядке, что рассмешило меня еще больше, чем бьющаяся головой о спинку моего сидения чересчур нервная девчонка-подросток. Её разукрашенная мордашка напоминала плохую маскарадную маску, о чем я ей громко и сообщила, посоветовав не замазывать прыщи, а лечить. Всё вместе, по словам Саньки, начало напоминать балаган, который разрастался и становился все громче, вызывая у окружающих зубную боль, мигрень и понос одновременно. Стюардессы попытались вмешаться, но тут я решила провести ликбез, начав просвещать пассажиров салона на тему авиакатастроф. Размахивая руками и периодически икая, я стала объяснять причины крушений самолетов, приводить статистические данные и указывать на процентное соотношение метеоусловий, человеческого фактора, технических неисправностей и допущенных пилотами ошибок в управлении. А напоследок упомянула страшное слово «теракт». Лекция пришлась, что называется, «кстати». Народ, слегка взвинченный происходившими до этого событиями, полученной информацией впечатлился и стал засыпать несчастных бортпроводниц вопросами начиная от «а дверь точно не откроется?» до «почему не предусмотрены парашюты?». По словам Сашки, в этот момент он услышал отчетливый скрежет зубами, но девушки были профессионалами и продолжали улыбаться, не смотря на бросаемые в мою сторону взгляды, которые, если бы могли убивать, не оставили от меня даже кучки дымящегося пепла.
На этом моменте Сашкин рассказ прервали характерные звуки – это меня стошнило в бумажный пакет с логотипом одного известного фаст-фуда, который был выдан предусмотрительным водителем в начале поездки. От запаха жаренной картошки, который я вдохнула, когда избавлялась от того немного, что еще содержал мой несчастный желудок, стало еще хуже. А потому весь оставшийся путь до места назначения я периодически склонялась над пакетом в перерывах наблюдая за таксистом, степень позеленения которого усиливалась и к концу поездки кожа парня отливала приятными оттенками морской зелени. Какая неустойчивая у парнишки нервная система, подумала я после очередного «буэ». А вот Сашка ничего, даже не поморщился. Только всем своим видом демонстрировал собственное превосходство надо мной, убогой.
Когда машина затормозила я выдала нечто среднее между облегченным вздохом и радостным вскриком, и, словно собачка, которую давно не выгуливали, радостно вывалилась из салона. И приземлилась на четыре опоры, то есть, на ладони и коленки. Но расстраиваться не стала, а просто поглубже вздохнула, наслаждалась свежим воздухом.
– Не позорься, – злобно прошипело над ухом и меня вздернули на ноги. Зря, между прочим, так как желудок вновь взбунтовался. Я зажала рот рукой и виновато взглянула на друга. Он лишь покачал головой с мученическим видом и зашагал вперед, предварительно задав направление мне шлепком по попе. Я зашипела раздраженной и весьма оскорбленной таким отношением кошкой, но последовала за другом, мысленно призывая к успокоению весь свой внутренний мир, который уже избавился от всего, что мог и теперь словно сам пытался выбраться на свободу.
– Больше не буду пить, – простонала я.
На что мне ответили, даже не оборачиваясь:
– Горбатого могила исправит.
– Тогда дай мне умереть, – взмолилась я, но тем не менее, продолжила упрямо переставлять ноги, не поднимая глаз и сосредоточившись на том, чтобы сохранить вертикальное положение. Пока меня не тормознула ступенька, о которую я со всей возможной грациозностью споткнулась и наверняка приложился бы лицом, не поддержи меня Сашка.
– Не дождешься, – страшно рыкнул он, но в руку мою вцепился крепко и с явным намерением никогда не отпускать. А я и не сопротивлялась, так как в этот момент была занята рассматриванием возникшей на моем пути преграды.
– Это военная часть или я брежу от обезвоживания? – простонала я, ощущая, как нарушается кровообращение в несчастной сжатой жесткими пальцами конечности. А в это время меня с выражениями озадаченности, заинтересованности и настороженности рассматривали три бритых мужских головы и одна чуть более волосатая. Туловища, которые эти головы венчали, были затянуты в камуфляжную форму. У парня, чья волосатость явственно выделялась на фоне практически лысых товарищей, присутствовали нашивки, которые я идентифицировала как сержантские.
– Нет, у тебя нет галлюцинаций, чем я искренне удивлен, – произнес Санька ледяным тоном, который мог бы превратить в ледышку кого угодно, но только не меня. – Мы в военном городке. Здесь четыре военных части. И мы сейчас у КПП одной из них.
– И что мы здесь забыли? – постаралась я спросить ровным тоном и не застонать. Сашка может сколько угодно демонстрировать на мне свою силу, но и я не одуванчик полевой.
– Мы здесь работаем и живем. А теперь и ты тоже, – заявил друг с плотоядной улыбкой и попытался подтолкнуть меня тычком в спину, отчего я зашаталась и едва вновь не приняла коленно-локтевую позу.
Откуда-то сверху обреченно выдохнули, а после мое слабое тельце подхватили поперек талии и перекинули через плечо. И вот в таком виде, безвольно болтающейся через плечо старшего товарища тряпичной куклой, меня перенесли через порог, а после и через КПП. Слегка приподнявшись я увидела, как Сашка едва взглянул на сержанта и турникет перед нами беспрекословно распахнулся, жалобно пискнув механизмами. Я лишь оторопело молчала и хлопала глазами. А вот бойцы даже не пытались спрятать ехидные улыбочки, провожая нашу скромную компанию взглядом. Я же оперлась локтем о Сашкину спину и подперла кулаком щеку, обреченно размышляя о том, какие непростые дни мне предстоят.
Саня словно услышал мои мысленные разглагольствования, а потому подбросил на плече от чего я ощутимо ударилась ребрами о его железобетонную спину и негромко заявил:
– Даже не думай применить свои способности где-то вне рабочих целей. Ты здесь будешь под постоянным надзором, так что шансов на глупости у тебя ноль целых фиг десятых. Поняла?
В последнем слове слышалась не просто угроза, а что-то большее. И я поспешила подтвердить собственную понятливость:
– Не дура я. Хоть какие-то извилины, но имеются.
– Угу, то немногое, что еще не успело заспиртоваться, – буркнул Сашка, сопроводив свои слова очередным шлепком по моим выдающимся областям.
– Ты – бог комплимента, – вяло отмахнулась я и зевнув, с наслаждением прикрыла глаза, чтобы тут же провалиться во тьму.
Проснувшись, я обнаружила себя лежащей на кровати поверх тонкого застиранного одеяла серого цвета. Голова моя покоилась на подушке, похожей на старый блин, который лишь по случайному недоразумению причислили к категории постельных принадлежностей. Наволочка отсутствовала. Впрочем, как и простыня. Сразу под одеялом просматривался старый в синюю полоску матрац, наполнитель которого от тяжелой жизни сбился в несколько жестких комков.
Я застонала от боли в спине, вызванной не только неудобной позой, в которой проснулась, но и отвратительными условиями, предоставленными для отдыха. Постанывая и покряхтывая, словно немощная бабулька я приподнялась на локтях, а после села. Подо мной скрипнули металлические пружины. И я, не веря услышанному, медленно наклонилась, заглянула под койку и увидела сетчатый каркас. Тихое ругательство, произнесенное сквозь зубы, выразило степень моего удивления. Неужели подобные раритеты еще где-то сохранились?
Покачав головой, я опустила ноги на пол и встала, тут же об этом пожалев. Мир оказался весьма нестабильным. Или нестабильной была я? Перед глазами расстелилось темное полотно и стало тяжело дышать. Воздух ощущался каким-то тяжелым, словно давящим к земле.
Осторожно, стараясь не делать резких движений, я медленно опустилась на колени, а после уперлась ладонями в пол, так как уже по опыту знала, чем могут заканчиваться подобные мои состояния. И честно сказать – ничем хорошим.
Поминая Сашку незлым тихим словом за то, что приволок меня сюда и не предупредил о присутствии сагана, я пыталась свести давление посторонней магии к минимуму. Понять, что происходит было не трудно, ведь только на саганов у меня возможна такая реакция.
Саганы – это элементали или стихийники, как их еще называют. Им подвластны первоначальные элементы – земля, вода, огонь или воздух. Но то, насколько хорошо саганы могут управляться со своей стихией, зависит от уровня его внутреннего источника. Один саган способен реку осушить, а другому дара хватит лишь на то, чтобы маленькую тучку потоком воздуха пригнать. И судя по тому, насколько сильно и резко мне поплохело, где-то поблизости притаился саган воды. Только он способен оказать такое воздействие на меня.
Судя по ощущениям, саган мне попался весьма и весьма сильный. В том, что стихийник принадлежит именно к мужскому полу у меня не возникало сомнений, так как, чтобы достичь соответствующей мощи требуются годы изнурительных тренировок, на что женщины идут крайне редко, вместо этого предпочитая белое платье и колыбельку с ребенком. И вот именно в этом заключается Ахиллесова пята саганов – после рождения детей девушки-саганы безвозвратно теряют часть своих сил. Иногда они переходят ребенку по наследству, в случае, если оба родителя являются элементалями и принадлежат к одной стихии. А иногда, силы просто исчезают. Почему так происходит – никому не известно, но именно по этой причине саганы малочисленны и стараются не ввязываться во всякие заварушки. Для них главное – сохранить свою популяцию. Но этот саган, которого я ощутила, обладал поистине пугающей силой. Откуда только взялся такой, да еще и на мою бедную головушку?
Перед глазами стояла тьма. Припоминая самые изощренные ругательства на всех известных мне языках, я кое-как выпрямилась и на ощупь двинулась на выход, который, насколько успела запомнить, находился по правую сторону от меня. И так как комнатка была небольшая, то не успев сделать и три шага я уткнулась в дверь, нащупала ручку и повернула. Раздался характерный скрип, по ногам повеяло сквозняком, а слух уловил отголоски разговора. По-прежнему не видя ничего кроме темноты, я маленькими осторожными шажочками двинулась на звук голосов, придерживаясь рукой за стенку.
Вскоре стена закончилась, и моя рука нащупала угол. Очевидно, здесь коридор поворачивал или же его пересекал другой проход. Остановившись, прислушалась. Мне нужно было найти хоть кого-то, а судя по тому, что во время своего ковыляния вдоль стеночки я не встретила ни одной живой души, место здесь было не так, чтобы особо оживленное. Но звук голосов, трех или четырех, воодушевленно что-то обсуждавших стал значительно ближе. Вот только я никак не могла сообразить, куда же мне дальше двигаться. Состояние моё стремительно ухудшалось, что могло означать только одно – саган где-то очень близко и если я не приму меру в ближайшее время, то отключусь не менее, чем на неделю. Убить меня элементаль не сможет, если только не в открытой схватке для чего предварительно потребуется вызвать на поединок, обозначив время и место. Что будет сделать весьма затруднительно, так как бесчувственное тело не способно вести диалог. А потому на тот момент моей главной угрозой являлось нарушение энергетическом потоков в теле из-за присутствия сильного водного стихийника, который по своей природе был полной моей противоположностью. Хотя, ему сейчас тоже должно быть не сладко, ведь и я не из самых слабых. Если только водник предусмотрительно не запасся защитным амулетом, который по идее должен был быть и у меня, но приобретенный у одной знакомой ведьмы кулон в виде расправившего крылья ястреба я успешно потеряла еще пару месяцев назад. А так как обреталась в глубокой провинции, где не то, что элементали, даже оборотни редко встречались, то особенно и не переживала. Встреться мне здесь саган земли или воздуха, или уж тем более огня, то проблем бы не возникло вовсе. С ними я отлично ладила, но вот водники…
Я злобно зашипела, как если бы на раскаленные угли попала вода. «Погоди, вот достану амулет и проедусь по твоей мерзкой водной сущности танком», – пообещала я.
Чувствуя, как подкашиваются ноги, я стиснула зубы и изо всех сил удерживая ускользающее сознание, упрямо прошла еще пару метров, чтобы рухнуть на чьи-то услужливо подставленные руки. Последнее, что я услышала перед тем, как отключиться было: «Помогите! Ей плохо!».
Приходила в себя я тяжело и медленно, периодически выныривая из беспамятства. Вот надо мной склонился какой-то парень, чья перепуганная мордашка с россыпью веснушек выглядела очень по-детски, так, словно он потерял маму в толпе. Я хотела улыбнуться и сказать что-то утешительное, но удержать тяжелые веки не смогла. Вскоре меня опять выдернули из темноты. На этот раз насильно, посредством легких пощечин и встряхивания за плечи. Открыв глаза, увидела склонившуюся надо мной голову Сашки с непривычно бледным лицом и взъерошенными волосами. Я хотела размахнуться и от всей души почесать этому наглецу челюсть кулаком, но сил не хватило даже на то, чтобы заговорить. Застонав, я шепотом, который и сама-то едва расслышала, произнесла:
– Амулет.
– Что? – встревоженно переспросил друг и наклонился вплотную к моему лицу, так, что я смогла рассмотреть мелкие морщинки вокруг его глаз. Надо же, а раньше я их не замечала.
– Дарина, – опять прошептала я.
– Ведьма? – с полуслова понял меня бывший напарник. – Что нужно?
– Амулет, – с трудом выдавила я из себя, едва шевеля пересохшими губами. – Она поймет.
А далее вновь темнота. В редкие моменты проблеска сознания я ощущала тряску и запах бензина. Глаза не открывала, но чувствовала, что укатана во что-то мягкое, а обе мои ладони сжимают чьи-то прохладные сухие руки. Поняв, что меня куда-то везут облегченно вздохнула, ведь чем дальше я буду от сагана, тем быстрее в теле восстановится естественное движение энергии.
Окончательно пришла в себя уже в доме Дарины. Обитель ведьмы я узнала сразу по специфическому травяному запаху и неповторимому в своей неудобности жуткому топчану, застеленному колючей пакостью, которую Дарина почему-то именует покрывалом.
– Оклемалась, – удовлетворенно заметил знакомый голос. Я повернула голову и встретилась взглядом с парой внимательных темно-карих, почти черных глаз. Ведьма по-доброму улыбнулась в ответ на мой невысказанный вопрос и легонько кивнула, указав в сторону и намекая на то, что мы не одни.
Я осмотрелась. В светлице ведьмы было как-то уж чересчур людно. За столом сидел злобно поглядывающий в мою сторону Сашка и яростно глотающий какую-то жидкость прямо из глиняного кувшина. Судя по хитрому взгляду Дарины, внутри была не просто вода. Может быть, успокоительный отвар? Это было бы хорошо, как раз именно то, что так не хватает моему другу.
У лестницы, ведущий на второй этаж ведьминского дома, облокотившись локтем о резные деревянные перила, стоял высокий темноволосый молодой парень лет двадцати пяти. Небрежно сунув руки в карманы камуфляжных штанов, он заинтересованно осматривался вокруг. Но что-то в его позе намекало на то, что чувствовал он себя здесь не уютно и оставался начеку, в любой момент готовый дать отпор. В противоположном углу стоял другой солдатик, по возрасту недалеко ушедший от первого. Короткие темно-русые волосы, открытое доброе лицо и дурашливый взгляд. Он не косился подозрительно, как первый, видимо, успел все разглядеть еще до того, как я проснулась. Этот парень всем своим видом демонстрировал небрежность и безмятежность, мол, он ко всему происходящему относится как к забавному приключению.
– Я словно оказался внутри фильма «Сонная лощина», – весело заявил парень из своего угла и схватил с подноса пучок трав, которые Дарина разложила там явно для сушки.
Знал бы ты, что с помощью вот этого самого пучка трав ведьма может тебя в ежика превратить, так бы не веселился, – отстраненно подумала я. – И смотрел, что в руки хватаешь.
И, судя по тому, как Дарина медленно и с явной угрозой обернулась к гостю, наши с ней мысли текли в одном направлении. То есть, ей тоже вдруг захотелось пополнить своё домашнее хозяйство еще одной милой животинкой.
Но вместо колдовства она просто молча подошла и отобрала травы. Причем с таким видом, что парнишка растерянно заморгал, а после отчетливо побледнев, столкнувшись со злобным взглядом Сашки.
Глухим смешком на эту немую сцену отозвался третий незнакомый мне персонаж, который находился возле двери. Крепкий, но не высокий. Ростом он значительно уступал всем присутствующим в комнате мужчинам, однако брал широтой плеч, которые смотрелись весьма внушительно, будучи упакованными в военную форму. И в отличии от двух других ребят, этот был блондином. Но не таким, как Сашка, шевелюра которого имела пепельно-русый оттенок. Нет, макушка третьего парня радовала цветом сливочного масла. Он не был альбиносом в привычном понимании этого слова, но его брови практически сливались с бледной кожей лица, а потому казалось, что их нет вовсе. Голубые глаза глядели весело и озорно, но не с насмешкой, а как-то очень по-доброму. И смотрел парень прямо на меня. Так, что я не смогла не улыбнуться в ответ.
Моя мимолетная улыбка не ускользнула от внимательного взгляда Сашки, который в этот момент с самым занятым видом собирался сделать очередной глоток из кувшина. Причем так, будто от этого зависела чья-то жизнь. Предполагаю, что моя, так как всего за несколько часов я умудрилась создать парню кучу проблем. И очень хорошо, что Дарина догадалась подсунуть ему успокоительный отвар. Не факт, что водичка с травками убережет меня от головомойки, но хотя бы сохранит саму голову. И меня подвергнут экзекуции с меньшим энтузиазмом.
Глава 8
– Очухалась, – медленно протянул Сашка и с громким стуком вернул кувшин на стол.
– А ты надеялся, что я ласты поклею? – откликнулась я и решительно села, чтобы тут же схватиться за спину.
– Ну, что опять? – сузив глаза до состояния щелочек прошипел друг.
– Спина, – простонала я. – Как-то не везет мне в последнее время с пробуждениями. Как ни проснусь, то обязательно с болью.
– Ты – ходячее недоразумение, – подвел итог Сашка и поднялся.
– Тогда верни это ходячее недоразумение туда, откуда приволок, – обиделась я и прикоснулась рукой к груди, пальцами нащупав под рубашкой кусочек металла, подвешенный на цепочку. Подняла взгляд на ведьму и благодарно улыбнулась. В ответ она лишь обреченно махнула рукой, мол, чего уж, носи, что с тобой, такой безголовой, поделать.
– Не дождешься, – изрек Сашка и пересек разделяющее нас пространство в два шага, что не удивительно при наличии таких длиннющих ног.
Нависнув надо мной несокрушимой горой, он уставился на мое лицо странным взглядом, природу которого я попыталась идентифицировать, но не смогла. Он зол? Раздражен? Разочарован? Все перечисленное вместе? Возможно, но было что-то еще. Что-то странное, что казалось знакомым, но каким-то ускользающим. Я никак не могла поймать эту мысль за хвост. Она вот уже который раз за последнее время мелькала где-то на границе сознания и тут же пропадала, как будто кто-то специально перенаправлял поток моих мыслей в другую сторону, не давая сосредоточится. И что-то во всем этом казалось подозрительно неестественным. Но исключительно в виде смутного неясного предчувствия, которое плавает где-то там, на глубине, давая понять, что оно здесь, оно рядом, но на глаза не показывается. Как чудовище, затаившееся на дне озера.
Но Сашка явно не испытывал мучений по поводу неясных интуитивных догадок, рожденных в туманных лабиринтах воспаленного мозга. Его мозг, в отличии моего, был чист, свеж и склонен к социопатии. А потому меня без лишних экивоков вздернули на ноги и, схватив за ворот рубашки, потащили на выход.
– Эй! – попыталась возмутиться я.
– Вот только попробуй меня сейчас выбесить, – заявил Сашка, не ослабевая хватки. Мне оставалось лишь шустрее перебирать ногами, пытаясь поспеть за его огромными шагами и при этом не грохнуться.
Следом за нами молча проследовали парни, последний из которых аккуратно прикрыл за собой дверь.
– Дарина сказала, что тебе сейчас нельзя напрягаться, а потому сидишь и не шуршишь, – меня легко, словно пушинку одной рукой закинули в кабину КАМАЗа и с отчетливо читающимся раздражением громко захлопнули дверь.
Я поморщилась, почесала слегка оглохшее ухо и, сложив руки на груди, устроилась на сидении с максимально возможным комфортом. Но не успела закрыть глаза, чтобы подремать в дороге, как дверь с водительской стороны распахнулась и в кабину легко запрыгнул тот самый высокий темноволосый парень.
– Привет, – радостно улыбнулся он.
– Да вроде виделись, – хмуро откликнулась я, наблюдая за тем, как парень заводит машину и начинает выруливать с полянки, что раскинулась перед домом ведьмы.
– Виделись, но не знакомились, – заявил парень, не прекращая улыбаться, демонстрируя мне крепкие белые и ровные зубы, которые я оценила по достоинству. Такими зубами только глотки вырывать. – Меня Руслан зовут.
– Фима, – коротко кивнула я.
– Это сокращение от Серафимы, да? – проявил чудеса догадливости мой новый знакомый. – Красивое имя. И очень…ну, русское.
– Вообще-то, это древнееврейское библейское имя, – ровным тоном поправила его я.
– И что оно значит? – парень продолжал транслировать на меня свое подозрительное воодушевление, не забывая при этом бойко крутить рулем и зорко следить за дорогой. От меня не укрылись и его профессиональные навыки вождения и то, как он мягко, но быстро вел тяжелую маломаневренную машину.
– В смысле? – растерялась я.
– Ну, вот смотри, – вдохновленно начал мой собеседник, бросив внимательный взгляд в зеркало заднего вида. – Моё имя имеет древневосточные корни и происходит от тюркского Арслан, что в переводе означает «лев». Понимаешь?
– Ааа, – понимающе протянула я. – Ты из тех людей, который считают, что человека определяет его имя, знак зодиака, год рождения и прочая ерунда?
– А ты так не считаешь? – хитро прищурившись, покосился на меня Руслан. И в его зеленых глазах, очень похожих на мои собственные заплясали бесята. Я вот прям отчетливо увидела их наглые морды, заинтересованно и оценивающе выглянувшие в мою сторону.
Пару раз моргнула, прогоняя наваждение и вот передо мной вновь сидит веселый милый парень, активно расточающий на меня свое обаяние.
«И что тебе от меня нужно, что ты так усердно стараешься?», – задумчиво пробормотала я про себя, а в слух произнесла:
– Считаю ли я, что жители древнего Вавилона, придумавшие делить год на двенадцать периодов, а позже их последователи, которые присвоили каждому из этих периодов свой символ в соответствии с поделенными на сектора созвездиями, определили мой характер и мою судьбу задолго до моего появления на свет? Нет. Я думаю, что люди немного сложнее. И судить о человеке, опираясь лишь на положение Солнца в момент его рождения, значит, проявлять крайнюю степень глупости.
В ответ на мою тираду меня одарили еще одной широкой улыбкой и обрадовали:
– А ты мне нравишься.
Не зная, что на это ответить, я спросила:
– А где Саша?
– Он едет за нами. В джипе, – спокойно сообщил Руслан.
Я бросила взгляд на расположенное с моей стороны боковое зеркало, но не увидела ничего. Только сгущающиеся сумерки и клубы пыли, витающие над пустой проселочной дорогой.
– Он решил дать нам фору и позволил немного уехать вперед, – хмыкнул парень, правильно расценив мое недоуменное выражение лица. – Ты немного его напугала.
– Скорее, уж взбесила, – скривилась я.
– Нет, – покачал головой Руслан. – Взбесился он уже после, когда эта странная женщина, обвешанная своими волшебными побрякушками, сообщила, что тебе ничего не угрожает и скоро ты очнешься. А вот пока мы везли тебя сюда, едва не снося деревья, его вид даже нас заставил напрячься. А мы-то, знаешь, разное успели повидать.
И вот тут у меня возник закономерный вопрос, который следовало задать еще раньше, чем меня вытолкали из дома ведьмы.
– А вы кто?
– Военные, – кратко ответил Руслан. – Я – сапер. Парни, – он кивнул головой назад. Я невольно проследила за его жестом и едва не стукнулась носом о заднюю стенку кабины. Очевидно, те личности, которых мой собеседник имел ввиду, в этот момент ехали в кузове, – тоже из наших. Артем – снайпер. А Гоша к нам из спецназа пришел.
– К нам – это куда? – настороженно переспросила я, почесав нос и подумав о том, что Гошей скорее всего звали блондинчика. И именно он являлся бывшим бойцом специального подразделения. Так как второй темноволосый юноша, коего мне выпала честь лицезреть, больше походил на снайпера. Сухопарый, но не щуплый. Юркий, но крепкий. Такой под любым кустом сможет залечь так, что его сам черт не сыщет. А вот светловолосому как раз под стать с ноги двери вышибать. Телосложение соответствующее. Да и лицо морозильником как нельзя кстати.
– К нам – это к вам, – рассмеялся парень, выруливая с ухабистой проселочной дороги на нормальную асфальтированную трассу, где деревья не росли, лютики не цвели и попой не приходилось пересчитывать каждую кочку. Если верить ощущениям, по этим кочкам еще наши предки скакали на тройках резвых лошадей лет эдак триста тому назад. А я своей попе всегда доверяла, так что, вполне возможно, дорожку к домику Дарины протоптали еще при Иване Грозном. Сколько же тогда лет самой ведьме? Очень и очень много, возможно, больше, чем человеческий мозг способен осознать. И силы в ведьме немеряно. Вон как хорошо сработала – открыла портал между своим лесом, находящимся глубоко в сибирском лесу, и трассой, ведущей к военному городку под восточной столицей. А парень портал пересек и даже не заметил.
– То есть, – попыталась я прояснить ситуацию, не акцентируя внимания на произошедшем, – вы работаете на Сашку?
– Так же, как и ты, – утвердительно кивнул мой собеседник и расслабленно откинулся на спинку сиденья. Хоть он и не заметил факта пространственного перехода, но что-то его очевидно напрягало. Я вновь посмотрела в зеркало заднего вида и на этот раз увидела свет фар. За нами ехал джип.
– А вот и начальничек, – пробормотала я.
– Да, – хмыкнул Руслан, – прокатился, успокоил нервы и пристроился за нами.
– И давно вы знакомы? – как бы между прочим поинтересовалась я.
– Скоро год, – ответил парень и полез в карман, чтобы вытащить сигареты.
– И как? Нравится? – продолжила я расспрашивать, наблюдая за тем, как парень чиркает зажигалкой в бесполезной попытке прикурить. Кресало не желало давать огня, а лишь выплевывало бесполезные искры.
– Лучше, чем в армии, – невнятно пробормотал парень, сжимая зубами сигарету и все еще не оставляя попыток прикурить. – Платят в разы больше, а нервотрепки меньше. Да и Седой – мужик нормальный. Правильный.
– Седой? Это Сашка, что ли? – у меня едва глаза на лоб не полезли от удивления.
– Ну да, Седой. От фамилии – Седов. А ты не знала, что ли? – подозрительно взглянул на мня парень исподлобья. – Он говорил, что вы друзья чуть ли не с пеленок.
– Да, с моих пеленок, – уточнила я. – Просто, знаешь, никогда раньше не интересовалась его фамилией. Как-то, не до того было.
Последнюю фразу я произнесла едва слышно.
– Да что такое! – не выдержал Руслан и, размахнувшись, вышвырнул бесполезную зажигалку в окно. – У тебя нет спичек?
Я отрицательно покачала головой. Парень разочарованно выдохнул и уже хотел выбросить следом за зажигалкой и сигарету, как я вытянула руку и щелкнула пальцами. На кончиках тут же вспыхнул задорный оранжевый огонек, который я и поднесла ко рту нового знакомца.
– Есть кое-что получше, – произнесла я и взглянула в лицо ошалевшего парня, чуть не выронившего изо рта сигарету. Зрачки его расширились, что было отчетливо видно в свете едва колышущегося огонька, а в кабине резко запахло дождем. – И мое имя означает «Ангел пламенеющий», – тихо закончила я под звук открывающихся ворот. Мы вернулись в часть.
Не дожидаясь, пока машина проедет КПП, я распахнула дверь, спрыгнула, тяжело приземлившись на обе ноги и уже будучи снаружи, обернулась, чтобы сказать:
– Рада была познакомиться, саган.
Глава 9
– Ты вообще в своем уме? – громко вопрошала я, расхаживая по кабинету Сашки, куда мы направились сразу же по возвращению в часть. Я, если честно, вообще не собиралась возвращаться в этот рассадник камуфляжа и тестостерона, но Сашка самым коварным образом заблокировал двери своего джипа, едва я только пересела к нему из кабины КАМАЗа и не позволил выйти, пока мы не проехали пост. А после рыпаться было уже поздно, так как едва закрылись ворота, я заметила легкое голубое свечение, которое на секунду возникло, взметнувшись вдоль забора, а после пропало. Кто-то окружил периметр военного объекта защитными амулетами. Причем такими, которые не только чужих не впустят, но и своих не выпустят. Мощная магия. Мощная и дорогая.
– Не ты одна у Дарины отовариваешься, – хмыкнул Сашка заметив, как я внимательно рассматриваю забор, сверху увитый колючей проволокой. – Идем.
Скорее просто от безысходности, а не потому, что мне так уж хотелось оставаться с ним наедине, я проследовала за бывшим напарником на второй этаж. Вместе мы свернулись в длинный, не отличающийся особой ухоженностью коридор, и вошли в кабинет, дверь которого была не заперта.
– Не боишься? – поинтересовалась я, лениво падая на предложенный мне любезным жестом жуткий стул, больше походивший на средство для пыток.
– Чего? – откликнулся Сашка, устраиваясь в удобном кожаном кресле за столом напротив меня.
– Что кто-то сунет нос в твои дела? – я указала глазами на стопки бумаг, что аккуратной горкой возвышались на краю стола.
– Никто не рискнет зайти сюда без моего разрешения, – криво усмехнулся друг, – самоубийц нет. А на счет дел…
– А на счет дел, – я повысила голос, перебивая друга, – мог и предупредить, что у тебя здесь водный элементаль с удобством обосновался!
– Я не думал, что это настолько важно, – безразлично бросил Сашка и потянулся к стоящему на подоконнике графину с водой. – Я собирался тебе сказать, но чуть позже. У меня, знаешь ли, в подчинении почти сотня человек, а не ты одна. И не смей повышать на меня голос.
– Ты хоть понимаешь, – я поднялась, уперлась руками в столешницу и наклонилась к лицу некогда соратника, – что я могла на тот свет отъехать?
– А разве не этим ты занимаешься последний год? – спросил Сашка и с поражающим спокойствием налил воды в стакан. – Попытками переехать на кладбище на долговечной основе?
– На что я трачу свою жизнь – не твое дело, – прищурилась я, стараясь не заорать от злости.
– Теперь мое, – произнес Сашка таким тоном, что спорить отпало всякое желание. – Пока ты здесь никаких пьянок, никаких сумасшедших выходок вроде «а не полетать ли нам на воздушном шаре!» и никаких мужиков, слышишь? Держи свои таланты в узде. Понадобится, отправляйся в город. Там развлекайся на сколько фантазии хватит, но моих бойцов не трогай.
– Да нужны они мне как медведю подтяжки, – раздраженно закатила я глаза. – А ты, если не хочешь происшествий, лучше убери от меня сагана, которого сам же и подсунул. Вот только зачем ты это сделал? Хотел проверить, как быстро я его обнаружу? Или как долго проживу?
– Хотел понять, не растеряла ли ты еще своих навыков, – не стал спорить Сашка и сделал глоток.
– И как прошел эксперимент? – я сделала шаг назад и сложила руки на груди.
– Паршиво он прошел, – скривился друг, – самому же и пришлось тебя спасать. Хорошо, что с Дариной мы уже давно и тесно сотрудничаем, так что путь до дома ведьмы много времени не занял.
– Но зачем ты потащил…этого? – зашипела я, ткнув пальцем куда-то в сторону окна. – Чтобы я сильней помучалась?
– Нет, – дернул плечом Сашка. – Во-первых, ты отключилась прежде, чем смогла объяснить в чем дело, а мысли твои я читать не умею. Так что, в чем проблема я осознал только после беседы с ведьмой. Да и Руслан прибыл уже потом. Ты пролежала в отключке пару часов, если что. Я не был уверен, насколько безопасно в доме ведьмы, а потому вызвал подкрепление. Он – один из лучших моих бойцов. И твой новый напарник. Так что, привыкай произносить его имя, не думаю, что парню понравится, если ты будешь обращаться к нему «этот».
– Ты совсем с ума съехал? – заорала я, испытывая настойчивое желание швырнуть в его наглую и довольно ухмыляющуюся рожу стулом.
– Думаю, вы подружитесь, – подлил Сашка масла в огонь, не понимая, что огонь в бешенстве и вот-вот сорвется с поводка.
Я глубоко вздохнула, выдохнула, потрясла руками, пытаясь успокоиться и начала мерить комнату шагами, а точнее бегать от стенки к стенке, изредка натыкаясь на мебель.
– Ты в своем уме? Ты хоть понимаешь, что мы не способны даже находиться в одной комнате, а про то, чтобы работать вместе и речи быть не может!
– Тренируй выдержку, – апатично посоветовал друг. – Тебе полезно. А за парня я не переживаю, он тот еще буддист.
– Если он буддист, то пусть возвращается в свой Тибет и не высовывается, пока я не устроила ему барбекю!
– Это вряд ли, – плотоядно заулыбался Сашка, – он – парень крепкий, не зря тебя так подкосило только от одного его присутствия. Может, он сможет тебя подавить и перевоспитать?
– Смотри, как бы я его не подавила, не придушила и не съела на завтрак, – бросила я через плечо подходя к двери.
– Точнее, на поздний ужин, – донеслось мне в след едва слышное.
Я не выдержала и выскочила из Сашкиного кабинета, не забыв основательно приложить дверью об косяк в надежде на то, что от этого грохота Сашке на голову штукатурка обсыплется. Хоть и маленькая, но месть.
Обида сжала сердце в тиски. Сашка никогда не отличался высокими моральными ориентирами, как, в принципе, и я сама. Однако с тех пор, как мы прекратили боевые действия друг против друга, он всегда был на моей стороне. Мог наорать со злости, что-нибудь разбить или где-нибудь запереть, однако никогда раньше он не подставлял меня сознательно под удар.
Он может сколько угодно убеждать меня в своем незнании последствий столкновения огненной магии с полностью противоположной ей водной, но факт в том, что он не мог не подозревать о возможных последствиях. Потому как знал про мир, к которому я принадлежу дальше больше, чем я сама. За годы профессиональной деятельности, Сашка изучил нас лучше, чем кто бы то ни было. Именно за это его так ценил Хасан, за что, что Сашка знал по каким зыбучим пескам и в каком месте можно пройти, а куда лучше не соваться. И именно его знания не раз спасали всей группе жизнь.
Глава 10
После неудачного разговора с Сашкой я, покинув его кабинет, отправилась бродить по зданию воинской части и прилегающей к ней территории с целью изучить местность. Ведь мне предстояло провести здесь некоторое время, а потому следовало все внимательно изучить, сохраняя при этом маску наивного любопытства.
Периодически я натыкалась на таких же молодых ребят в форме, как и те, с которыми мне уже довелось познакомиться. Они не имели никаких опознавательных знаков, а потому было не понятно, к какому подразделению принадлежат и кому подчиняются. Насколько я успела понять со слов Сашки, подотчетная ему группа хоть и базировалась на территории режимного объекта, однако являлась автономным формированием, принимающим команды откуда-то сверху. А потому было не понятно, которые из встреченных мною бойцов были настоящими военными, а которые лишь прикрывались формой, мимикрируя под окружающую среду. На всякий случай я держалась подальше от всех. В разговоры не вступала, на вопросы не отвечала, а заинтересованные взгляды, сальные улыбочки и подмигивания, адресованные мне как женщине, с подчеркнутым безразличием игнорировала. Пару раз особенно настойчивые попытались подкатить, но откатились обратно еще стремительнее, чем подкатывались, хватило лишь пары рукопожатий. Оно у меня крепкое, что есть, то есть. Ну, и плюс небольшое ментальное воздействие. С женщинами бы не сработало, на то я и суккуб, что силы мои имеют некоторое ограничение. Но во время моего часового блуждания по казенным коридорам, которым требовался основательный ремонт, ни одна женщина не попыталась раздеть меня глазами. Да и не было их, женщин-то. По крайне мере, я ни одну не встретила. Зато узнала, где находятся туалет и душевые. К моему величайшему сожалению, разделения на «М» и «Ж» здесь отсутствовало, то есть предполагалось, что раз все присутствующие относятся к одному полу, то и утруждаться созданием отдельного отхожего места для дам необходимости нет. Я сделала себе мысленную пометку – не забыть потребовать у Сашки отдельный клозет.
С душем дело обстояло не лучше. Помещение для проведения гигиенических процедур представляло собой одну большую облепленную кафелем комнату, где по всему периметру на расстоянии метра друг от друга в стены были встроены жестяные лейки. Видимо, душ здесь предполагалось принимать коллективно. Полюбовавшись на все это дело, я сделала еще одну мысленную пометку, которая звучала так: «никаких дел, пока у меня не будет отдельный душ!». Я, конечно, особой скромностью никогда не отличалась, но демонстрировать свои анатомические особенности незнакомым людям не собиралась. Даже у суккубов есть нормы приличия.
Далее я ознакомилась со столовой. Ну, как ознакомилась. Толкнула прикрытую дверь без опознавательных признаков, прошлась по очередному слегка потерявшему «товарный» вид безлюдному коридору, и, зайдя за угол неожиданно предстала перед двумя десятками солдат. В растерянных глазах, уставившихся на меня, большими буквами читалось бескрайнее любопытство. Я тихонько хмыкнула. Такие забавные, хоть комиксы с них рисуй.
Молодые и не особо молодые мужчины разделившись по четверо человек сидели за круглыми столами, расставленными тремя ровными рядами. Столы были накрытыми белами аккуратно выглаженными скатертями, радовавшими глаз мелкими розовыми цветочками, которые немного диссонировали с суровыми лицами вояк. Сами вояки в момент моего появления не менее сурово обедали, громко переговариваясь и стуча ложками о фаянсовые тарелки. Когда же спокойную и абсолютно привычную обстановку нарушило мое появление, повисла такая оглушительная тишина, что я услышала, как муха бьется об оконное стекло. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, солдаты на меня, я – на их тарелки. Очень уж кушать вдруг захотелось. Если мне не изменяет память, ела я в последний раз утром того памятного дня, когда в мою наполненную алкогольными парами и дымом сигарет жизнь вторгся Сашка. То есть, очень давно. От вида аппетитного супа, который я рассмотрела в тарелках с ближайшего ко мне столика под ложечкой засосало, а желудок недовольно заворчал. Словно напоминая своей хозяйке, что она хоть и не человек, но все же питаться обязана. И не только чужой энергией, да алкоголем.
Я перевела взгляд на раздаточную стойку, за которой с растерянными видом замерли две женщины в синей фирменной одежде с белыми шапочками на головах. У одной в руке была поварешка, которой она что-то мешала в большой кастрюле, у другой – корзинка с хлебной нарезкой.
Сглотнув собравшуюся во рту слюну я с невозмутимым видом развернулась на месте и отправилась в обратный путь, ощущая, как спину жгут чужие взгляды. Передо мной стояла задача найти Сашку и вновь наорать на него. На этот раз за то, что не подумал о пропитании несчастной девушки.
Однако едва я успела вернуться в коридор и сделать шаг, как моя правая нога поехала вперед, и я едва не села на шпагат, с грациозностью новорожденного жирафа растянувшись на грязном полу.
Застонав, я попыталась собрать конечности в кучку одновременно пытаясь понять, что произошло и почему я оказалась в весьма корявом горизонтальном положении. Ответом на мой вопрос стала лужа. Самая обычная банальная лужа воды, растекшаяся маленьким озерцом на том небольшом участке пола, который был покрыт дешевым линолеумом в противоположность остальному напольному покрытию, выполненному в виде деревянных панелей. Недоуменно оглянувшись по сторонам желая узнать, откуда здесь, в полутемном проходе могла неожиданно взяться вода, ведь я точно помнила, что, когда проходила здесь полторы минуты назад, пол был абсолютно сухой. Никаких намеков на разлитые жидкости. Можно было, конечно, предположить, что по коридору, который соединял столовую с административно-хозяйственными помещениями прошел кто-то, имеющий отношение к кухне и пронес что-то, что могло разлиться – суп, компот, чай. Однако этот абстрактный кто-то никак не мог пройти так, чтобы остаться мною не замеченным. И свернуть к подсобным помещениям, которые наверняка имелись при столовой он также не мог, ведь из данного коридора вело всего лишь два выхода – один непосредственно туда, где раздавали и принимали пищу, а другой упирался в лестницу, уводящую в соседнее строение.
Прийти к какому-либо адекватному решению возникшей загадки я не успела. Так как буквально на моих глазах на полу вдруг образовалась еще одна лужица. Крупные капли засочились буквально из воздуха, чтобы, быстро скопившись в единую субстанцию, разделиться на две части так, словно кто-то невидимый развел их в разные стороны руками.
Начав немного понимать суть происходящего, я все же осталась сидеть на полу, внимательно наблюдая за творившейся на моих глазах магией, ожидая дальнейшего развития событий. И меня не заставили долго ждать. Вода в лужицах пошла легкой рябью, как если бы над ними пронесся легкий ветерок, а после они приняли форму отпечатков маленьких голых стоп – левой и правой ноги. И вот эти две ступни, оставляя за собой взвесь мелких брызг резво пошлепали вперед по направлению к лестнице. Прошли пару метров, остановились, развернулись и я ощутила, как на меня что-то уставилось, что-то невидимое и нематериальное, но явно ожидающее от меня каких-то действий.
И словно в подтверждение моих слов стопы быстро зашлепали обратно, приблизились ко мне вплотную и остановились. А после абсолютно прозрачная вода с притягивающим взгляд голубоватым свечением взвилась вверх и, собравшись в одну крупную каплю, зависла перед моим лицом. Помедлив несколько мгновений, я протянула к ней руку, потому что необъяснимым образом в мозгу зародилась мысль, что именно этого от меня и ждут. С громким «шлем!» капля упала мне на ладонь. Приняла форму маленького ласкового котенка и с самым настоящим мурчащим звуком водный призрачный котенок стал тереться своей мордочкой о мои пальцы.
Неизвестно, чем бы все закончилось, однако в этот момент позади меня раздались голоса, сопровождавшиеся гулким стуком армейских ботинок. Мы с котенком переглянулись и одновременно встрепенулись. С минуты на минуту в коридоре должны были появиться отобедавшие солдаты, а тут я, в позе поломанного кузнечика царственно восседаю на полу в компании ожившей водной сущности. Я вскочила на ноги, котенок спрыгнул с моей руки, вновь обрел форму двух ножек и поскакал вперед. Я заторопилась следом.
То, что мне повстречался дух водной стихии не вызывало никаких сомнений. А вот то, что он очевидно куда-то меня вёл порождало массу вопросов. Но так как двигался дух весьма шустро, явно очень хорошо ориентируясь в хитросплетениях местных лестниц, коридоров и переходов, времени на раздумья не оставалось.
Поиграв со мной в догонялки минут десять, дух свернул за угол, промчался мимо трех закрытых дверей и остановился у четвертой. При этом его левая водяная стопа нервно подергивалась, как будто вновь хотела сорваться на бег, но терпела. А вторая настороженно оборачивалась на меня и следила за моим приближением, словно опасаясь, что я пойду не туда, куда надо. Стоит отметить, что пробежка за духом меня малость утомила. А потому, поняв, что мы прибыли к цели я тяжело выдохнула и привалилась к стене, хватаясь за бок. Да, за год я слегка подрастеряла былую физическую форму. Вернее, сильно подрастеряла. Главное, чтобы Санька об этом не прознал, а то с него станется начать воспитательные работы. И возьмет за привычку будить меня в пять утра для пробежек по местному плацу.
Все еще прижимая ладонь к ребрам я отлипла от стены и приблизилась к духу. Хотелось спросить, что это за дверь и зачем он меня к ней привел, но вести беседы с двумя лужами было чем-то странным даже для меня. Тем более, лишь редкие духи стихий умели разговаривать. Даже то, что он смог передать мне часть своих эмоций уже было чем-то невероятным. Такого духа мог вызвать и привязать к себе, заставив подчиняться приказам, только очень сильный маг. Духи – создания свободолюбивые. А еще они терпеть не могут покидать свои стихии, так как именно пребывание в магически близкой среде обитания является гарантом их перерождения. Все духи когда-то были волшебными существами, после смерти вернувшимися в объятия родной стихии для того, чтобы пройти очищение и возродиться вновь.
Водная сущность, что замерла передо мной, в своей прошлой жизни могла быть русалкой, наядой или лимнадой. А может быть, даже сиреной, хоть они и вымерли почти. Многих из этих водных красоток убили, так как кровь сирен чрезвычайно ценна на черном рынке.
Решительно выдохнув, я распрямила спину и с силой толкнула дверь.
Глава 11
М-да, толкать можно было и не так сильно. Деревянная створка с легкостью распахнулась и ударилась об стену, подняв облачко пыли. Придержав её, чтобы она не вернулась обратно дать сдачи, я шагнула через порог. Комната оказалась той самой, в которой я очнулась после того, как основательно наклюкалась какой-то отвратной, выдаваемой за джин, дрянью, в попытке заглушить стойкую и неподдающуюся контролю аэрофобию. Сильно подозреваю, что бодро выхлестанный мной напиток был разлит в соседнем подвале каким-нибудь престарелым специалистом по самогонным аппаратам. На данное обстоятельство мне толсто намекнула моя мигрень, с которой я проснулась, и привкус грязных кошачьих лап во рту. Не то, чтобы я пробовала грязные кошачьи лапы, но мне кажется, что на вкус они именно такие.
Обстановка в комнате была спартанской, ничего лишнего. Вернее, практического ничего нужного. Двустворчатое окно, явно давно не мытое и слегка прикрытое занавеской из потерявшей всякий вид ткани. Тумбочка с покосившейся дверцей в одном углу, старый советский письменный стол в комплекте с колченогой табуреткой – в другом, в третьем…
– А ты что здесь делаешь? – вырвался у меня удивленный вскрик. На кровати, где еще недавно спала я вольготно расположился мой недавний знакомец.
В ответ парень лишь криво усмехнулся и отбросил подушку, которую в момент моего появления держал в руках.
– Хочу поговорить, – мягко и тихо произнес Руслан, но так, что у меня волосы на затылке зашевелились. Невольно я сделала шаг назад, но неожиданно дверь за моей спиной захлопнулась и прозвучал отчетливый звук поворачиваемого в замке ключа.
– Надумала бежать? – притворно разочарованно покачал головой мой собеседник. – Не думаю, что у тебя что-то выйдет.
– Вот еще, – надменно фыркнула я, не желая демонстрировать степень своего испуга. – С чего бы это мне от тебя бегать?
– С того, что это в принципе твое любимое занятие по жизни, – снисходительно усмехнулся Руслан и встал. Теперь он находился в метре от меня, руку протяни и достанешь.
Я поморщилась.
– А что еще Сашка про меня рассказывал?
– Немного, – небрежно пожал плечами парень, – он, знаешь, не особо разговорчивый.
– Знаю, – отозвалась я. – Зато ты у нас поговорить любишь, да? Зачем звал?
Руслан развел руками, будто пытаясь продемонстрировать мне свою безобидность. Но безобидным он вовсе не был. Высокий, значительно выше меня, ростом под метр девяносто. Я со своими ста шестьюдесятью сантиметрами смотрелась на его фоне наглым рыжим гномиком, у которого из всех преимуществ только и было, что непомерное самомнение да притупленный инстинкт самосохранения.
Особой внушительностью фигуры парень не отличался, но было в его движениях что-то такое, от чего желудок начинал нервно подрагивать и возникало настойчивое желание сделать шаг назад. Под его одеждой не перекатывались стальные канаты мышц. Но, если бы сейчас рядом с ним оказалась какая-нибудь гора перекачанных мускул, безвылазно сидящая в спортзале и на спортпите, из них двоих опасным по-прежнему был бы Руслан. Парень с милой улыбкой и хитрым прищуром глаз. Странно, но тогда, в машине он казался вполне обычным. Я бы даже сказала стандартным.
Тысячи таких же ребят ежегодно призываются в армию, облачаются в форму, берут автомат в руки и идут охранять рубежи нашей страны. Вот только если эти бойцы ведут борьбу с такими же, как и они сами, то мы ведем борьбу с миром, скрытым от большинства. Эта война тихая, скрытная, будто исподтишка, но от того не менее яростная. И чтобы выжить в этом сражении необходимо быть таким же – жить, дышать, хранить в себе эту тихую ярость, которая бурей клокочет в душе, и сдерживается лишь непримиримой силой воли. Не каждый на такое способен. И теперь я отчетливо видела, что этот парень был воистину одним из нас. Как сказал когда-то Хасан, мы видим всю мерзость и всю прелесть этого мира. Мы выживаем, балансируя на тонкой грани между первым и вторым, испытывая острую необходимость положить конец этому миру, но при этом постоянно спасая его от гибели.
***
– Я тебя не звал, – хмыкнул Руслан, отвлекая меня от увлекательного занятия по рассматриванию его скромной персоны.
– Угу, и своего ручного духа ты ко мне не отправлял? – я отвернулась, сложила руки на груди и отошла к противоположной стене, увеличивая расстояние между нами.
– Ты про Динку? – указал Руслан на дверь, за которой остался дух. И я подозревала, что он там и останется до тех пор, пока от Руслана не поступит новый приказ. И все для того, чтобы воспрепятствовать моему тактическому отступлению, а проще говоря позорному бегству. – Она не ручная, как ты выразилась, а служит мне по собственной воле.
Я постаралась особенно не выпучивать глаза от удивления, чтобы не стать похожей на глубоководного краба. Но изумление скрыть все равно не удалось.
– Что ты сделал? Выкопал ей собственное море?
– Нет, спас от Поглотителя Душ, – безэмоционально бросил парень.
Поглотителями Душ называли бывших магов, которые пошли против естественного порядка вещей. Не пожелав умирать для перерождения в новом воплощении, которое стало бы закономерным результатом их дел и поступков, Поглотители Душ обратились к магии Древних и обрели бессмертие. Но суть в том, что магия Древних – это черная магия, основу которой составляют человеческие жертвоприношения, запрещенные много столетий назад. За получаемое могущество Поглотители Душ расплачиваются своей человечностью и шансом на возвращение к человеческой форме.
Я невольно зауважала парня. Пойти против магов, воспользовавшихся запретными знаниями и ставшими практически не убиваемыми, очень многое значит. Однако проявить уважение к противнику, означает, сделать его равным себе. И несмотря на то, что по факту мы являлись игроками из одной команды, это не делало присутствия Руслана на моей жизненной орбите приятным или хотя бы допустимым. Мой организм настолько остро реагировал на него, что это пугало. Сотрудничество предстояло весьма выматывающее. А мне хотелось спокойной жизни. Ну, спокойной настолько, насколько это вообще возможно в моем случае.
– Но ты права, – вдруг заявил Руслан и сделал плавный шаг ко мне, а потом еще один. И вот, я уже стою, прижавшись спиной к холодной стене, а надо мной возвышается саган с подозрительным блеском в глазах. – Я действительно попросил Динку найти тебя и привести ко мне. Ты оказалась активной особой, которая и минуты не способна усидеть на месте. Самому за тобой гоняться мне как-то не с руки, а потому за дело взялся мой дух.
– Не тяни кота за самое чувствительное место, – огрызнулась я, стараясь на смотреть парню в лицо, так как его столь близкий контакт почему-то смущал. – Если ты хотел сообщить мне о том, что Сашка поставил нас в пару, то я уже в курсе.
– Ты против? – вопросительно вскинул бровь мой теперь уже напарник, так как зная Сашку, можно с уверенностью сказать – пока не разберемся со взрывами, мне от компаньона не избавиться. Это потом уже можно будет по-тихому смотаться и оставить мальчиков развлекаться самостоятельно.
– Можно подумать, ты «за», – демонстративно закатила я глаза. – Но придется делать так, как прикажет вышестоящее начальство. Ты же военный, порядки знаешь.
– Ты ошибаешься, – Руслан наклонился ко мне и буквально выдохнул слова мне в губы. – Я как раз «за» такой расклад.
Я уперлась ему руками в грудь и попыталась оттолкнуть, но с той же степенью эффективности можно было пытаться сдвинуть гору с места. Не важно, насколько сильно ты будешь толкать – гора безразлично останется стоять там, где и была. Я могла бы применить магию, но учитывая нашу полярность, все могло закончиться плохо. Сражение воды с огнем с максимальной долей вероятности способно закончится обоюдным уничтожением. Не будет победителей, только одни проигравшие. А проигрывать этому индюку в мои планы пока не входило.
– А ты уверен, что сможешь усидеть одной попой на двух стульях? – ласково улыбнулась я и убрала руки, ввиду полной бесполезности физического воздействие на это наглое туловище.
– В смысле? – искреннее удивление отразилось на его лице.
– Работать по двум фронтам одновременно – очень сложно, – выразительно проговорила я, глядя парню в лицо. – По себе знаю, невозможно играть за две команды сразу. Рано или поздно приходится выбирать, на чьей ты стороне.
– Думаешь, я за них? За монстров? – округлил глаза Руслан и даже отступил назад.
– Ты называешь их монстрами? – презрительно выдохнула я. Хоть меня и не в первый раз так обозвали, бывало и похуже, но все равно больно. До сих пор больно. Столько лет прошло, а легче не стало. – А сам ты тогда кто? Ты – такой же, как и они. Ты – другой. И ты никогда не сможешь влиться в их ряды. Ты можешь притворяться, играть роль, скрываться. Но твоя сущность, – я ткнула пальцем в его грудь, туда, где билось сердце, – твоя истинная сущность всегда будет прорываться наружу. И ты будешь видеть это каждый день, каждый раз, при одном лишь только взгляде на себя в зеркало.
– Да, – спокойно согласился Руслан. – Я – не человек, так же, как и ты. Но я и не монстр. Мы не монстры. Мы не пьем кровь, как вампиры. Не поедаем внутренности, как оборотни. Не поднимаем мертвецов из могил, чтобы превращать их в собственных рабов, как некроманты. Мы владеем магией. Управление водой – это мой дар, который не раз спасал жизни людей. Простых людей, многие из которых продолжают жить только благодаря мне.
– Монстры тоже хотят жить, – тихо заметила я. – Но приходим мы, и судьи, и палачи в одном лице. И решаем, кому и за какие грехи платить.
– Они убивают людей, – буквально выплюнул Руслан, с каждой секундой становясь все злее.
Я безрадостно расхохоталась.
– Мы – тоже, – выговорила по слогам. – Или ты не в курсе?
– Мы убиваем тех, кто стремится убить нас. Это самозащита, – парировал красавчик.
– Это – успокоение собственной совести, – напирала я, – чтобы как-то засыпать по ночам. Мы в этой группе – грубая сила, кувалда, которой забивают гвозди, чтобы крыша не обвалилась.
– Ты защищаешь монстров. Так может, это ты пытаешься усидеть на двух стульях?
– Нет, мне вообще не нужны стулья, – просто ответила я. – Но я больше не хочу ни выносить приговоры, ни исполнять их.
– Придется, – равнодушно пожал плечами Руслан. – Кто-то ведь должен. Почему бы и не мы?
– А ты уверен, что потянешь? – грустно усмехнулась я уголком губ.
– Уже потянул, – ответил мне Руслан и вновь приблизился ко мне вплотную. – И знаешь, что? Меня все устраивает. И еще больше меня устраивает то, что рядом со мной теперь будет находиться милое рыжее чудо, – он наклонился совсем близко, буквально уткнувшись лицом в мои волосы и громко втянул воздух, – которое так соблазнительно выглядит и так вкусно пахнет.
Я дернулась, но жесткие пальцы вцепились в мои плечи и удержали на месте.
– Я попросил духа привести тебя сюда, чтобы сказать кое-что важное, – прошептали мне на ухо, обдав шею горячим дыханием. Подозрительно горячим. Такое дыхание было бы уместно у огненного сагана, но никак не у водного.
– Что? – автоматически спросила я, думая совсем о другом.
– Не борись со мной, – сухие губы прошлись по тонкой коже вдоль виска к щеке. – Не надо. Я все равно сильнее. Пойдешь против меня – проиграешь, огненная моя.
– Не твоя. Отвали, придурок, – прошипела я. Сила хлынула по венам. По телу, от пяток до макушки, скользнула теплая волна. Кожа стала краснеть, а в ушах затрещало, потому что от волос полетели искры. Моя вторая сущность стала прокладывать себе дорогу наружу. Огонь вот-вот должен был сорваться с ладоней, как вдруг нечто обжигающе холодное толкнуло меня в грудь, острой иглой пройдясь между ребер и воткнувшись прямо в сердце.
Удар, пауза, еще один удар, пауза… а вот следующего удара не последовало.
Ощущая, как останавливается моё сердце, я начала задыхаться. Открывая рот, словно рыба, выброшенная на берег, я пыталась набрать в легкие кислород, но невидимая ледяная удавка перекрыла дыхательные пути. Руки взметнулись вверх, в тщетной попытке найти опору, но скрючившиеся пальцы захватывали лишь воздух. Начав заваливаться на бок, я скосила глаза вниз и увидела, как по коже рук расползается тонкий морозный рисунок.
– Я не буду с тобой воевать, – произнес Руслан, как раз в тот момент, когда я начала падать. Но достичь пола не успела, меня подхватили на руки. – Не сегодня, не так.
Его губы накрыли мои в поцелуе и в тот же миг сердце забилось вновь, да так сильно, что заболела грудная клетка, а я смогла сделать вздох. Громкий, шумный вздох, от которого мигом пересохло во рту, словно я неделю шагала по пустыне.
– Сволочь, – прохрипела я, ощущая тяжесть в голове от временного недостатка кислорода.
– Ты изменишь своё мнение обо мне, – пообещал Руслан и ощутимо царапнул зубами по коже. Я попыталась размахнуться, желая заехать сагану в челюсть, но он угадал мое намерение и с легкостью перехватил руку, до боли стиснув мои пальцы в своем кулаке.
– До чего же ты настырная, – с сожалением покачал он головой. – Ничего, скоро ты сама все поймешь.
– Что пойму? – я откинула голову, невольно уткнувшись в плечо нового напарника, так как организм начал сдавать позиции в самый неподходящий момент. Вспомнил, что он как бы давно нормально не спал, не ел и вообще ему нужна передышка перед схваткой с элементалем, куда более старшим, опытным и сильным, чем он сам. Который, в отличии от меня, не пытался на протяжении года утопить собственное горе и совесть в стакане, пойдя по длинному, но веселому пути саморазрушения. А потому, опять же, в отличии от меня, пребывал в прекрасной физической форме, и нравственными тяготами не страдал.
– Что я тебе нужен, – Руслан быстро поцеловал меня в лоб, словно маленького ребенка, а потом ласково прошелся ладонью по шее и линии ключиц, прикоснувшись к кулону, выданному ведьмой.
– Артефакт не снимай, – приказным тоном произнес он, – не хочу снова видеть, как ты загибаешься. И да, вот еще что, – ухватив пальцами подбородок, он повернул моё лицо к своему, вынудив взглянуть ему в глаза, – пока не моя.
А после аккуратно уложил меня на пол, поднялся и вышел, тихо притворив за собой дверь.
Глава 12
Не знаю, сколько времени прошло с того момента, как ушел Руслан. Едва он покинул меня, я окончательно распласталась по полу и лежала так, бездумно уставившись в одну точку. Но вот дверь вновь распахнулась и по полу прошествовала пара длинных ног, облаченных в белые наглаженные штаны и начищенные до зеркального блеска ботинки.
Ноги остановились возле меня, а потом согнулись в коленях и на меня пахнуло дорогим мужским одеколоном.
– Хорошо лежится? – спросил Сашкин голос. Чуть повернув голову, я увидела его серьезное лицо с презрительно поджатыми губами.
– Отличненько, – с готовностью пионера откликнулась я и улыбнулась улыбкой человека, который беседует с бабочками и высматривает в облаках сказочные фигуры, то есть абсолютно беззаботно и бесконечно наивно.
Но на мою улыбку мне ответили:
– Убери с лица это идиотское выражение. Ты что, с дешевого алкоголя на траву перешла?
Я тут же прекратила процесс по выдавливанию из себя радости.
– Вообще-то, так я пыталась продемонстрировать, что у меня все хорошо, – я указала пальцем на свое лицо.
– Вообще-то, так ты наталкиваешь людей на мысль, что у тебя все плохо, – подражая моему тону ответил Сашка, – причем с головой.
– Нет, с головой и с остальным телом у меня тоже все хорошо, – повторила я, придав голосу максимальную уверенность.
– Конечно, у тебя все хорошо, – закивал друг, – ты же пить бросила, а значит, твоя печень не отстегнется и не пойдет гулять по своим делам со словами. И это не может не радовать.
Я смерила Сашку мрачным взглядом. Вернее, попыталась смерить, что очень трудно сделать, растекшись по полу в позе дохлой морской звезды. Ракурс не тот.
– Это все твои аргументы? – спросили меня.
Я вяло кивнула.
– Тогда вставай, – Сашка поднялся и подал мне руку.
– Зачем? – озадаченно спросила я у его коленок, так как поднимать голову сил не было, да и сзади что-то мешало.
– Затем, что я хочу тебя кое с кем познакомить, – не убирая руки снисходительно объяснили мне.
– Я сегодня назнакомилась по самое не балуйся, – проворчала я даже не думая подниматься. – План на ближайшую пятилетку выполнила и даже перевыполнила, так что, давай завтра. А еще лучше – никогда.
– Завтра у нас другие планы. А про «никогда» вообще забудь. Вставай или мне придется вновь закинуть тебя на плечо.
– Вот умеешь же ты мотивировать, – притворно восхитилась я и кряхтя поднялась, опираясь одной рукой о стену. В груди до сих пор оставалось ощущение жжения, похожего на то, которое возникает, когда выходишь из теплого помещения на мороз и резко вдыхаешь холодный воздух. Неприятное такое ощущение. Порождающее массу вопросов, на которые требовалось бы получить ответы. Уж слишком силен был саган. Для того, чтобы достичь того уровня мастерства, когда умеешь менять агрегатное состояние подвластной стихии, да еще и на структурном уровне, понадобилось бы несколько очень длинных жизней. Элементали живут дольше обычных людей, это да. Но не настолько, чтобы обрести подобную мощь. И пусть я всего лишь полукровка и огненной крови во мне лишь наполовину, в то время, как вторая половина заполнена суккубьей сущностью, я далеко не самый слабый элементаль. Что-то тут было не так.
Мысли, беспокойным роем пчел жужжащие в голове, были интересными. И следовало бы все обдумать в тишине да спокойствии, но что-то мне подсказывало, а именно упрямо поджатые Сашкой губы и требовательно-высокомерное выражение его лица, что тишина, так же, как и спокойствие мне сегодня не светят.
– Куда идем? – бодро спросила.
Сашка опять скривился, а после процедил сквозь зубы:
– Просто шагай за мной и постарайся не потеряться по дороге.
– Если что, – я кивнула головой на уже облюбованный мною угол, – ты знаешь где меня искать – под стеночкой.
– Хорошо, хоть не под заборчиком, – ехидно отреагировал друг и пошел вперед. Я покорно последовала за ним.
Шли мы не то, чтобы долго, но когда каждый шаг дается с трудом и все устремления сводятся к желанию уснуть и долго-долго не просыпаться, то даже поход на второй этаж в конец длинного серого коридора воспринимается как переход в компании Суворова через Альпы.
Когда Сашка толкнул неприметную дверь, и мы вошли внутрь, я слегка растерялась. Мы оказались внутри огромного помещения, где куда ни глянь, везде стояли, висели, лежали компьютеры и мониторы, задорно мигающие лампочками индикаторов. Просто огромное количество электронной техники, которого хватило бы для оснащения небольшого исследовательского центра. Что-то не работало и выглядело как отживший свой век бесполезный пластиковый мусор. Но те экраны, которые были включены, а таких имелось примерно с десяток, транслировали различные картинки – от новостных выпусков до биржевых сводок, от каких-то непонятных рейтингов до таблиц, цифры в колонках которых менялись быстрее, чем я моргала. Все это имело звуковое разноголосое сопровождение, причем примерно половина информации озвучивалась на разных иностранных языках. И посреди всего это бардака восседало нечто, похожее на человека.
Я присмотрелась повнимательнее. Да, точно, человек. Если отмыть, побрить, подстричь и переодеть, то принадлежность данного туловища к человеческой расе станет более, чем очевидной.
Туловище было одето в мятые черные шорты и клетчатую рубашку, которая ранее имела какой-то цвет, а в данный момент просто была засаленно-коричневой и даже на фоне половой тряпки проигрывала по всем параметрам. На столе перед человекообразным существом, которое яростно возюкало мышкой по столу и воодушевленно гигикало, уставившись в огромный монитор, высилась гора мусора, грозившая поглотить и компьютер, и его владельцем. Мятые салфетки, шоколадные обертки, упаковки из-под чипсов и пиццы, скомканные фантики от конфет – и это только то, что было на виду, венчая сей мусорный Монблан. А что там пряталось внутри даже страшно было вообразить.
– Что-то мне подсказывает, что под всей этой кучей вполне могла уже зародиться новая жизнь. И вполне возможно, что инопланетная, – проговорила я на ухо Сашке.
Меня одарили непонимающим взглядом. Я округлила глаза и подняла руки ладонями вверх, мол, я тут ни при чем. Не я основала колонию микроорганизмов на отдельно взятом предмете мебели. Надо сказать, сам интерьер выглядел вдохновляюще – комната была похожа то ли на наблюдательный пункт, то ли на шпионское укрытие.
– Вообще-то, вчера здесь убирали, – озадаченно потерт шею Сашка, пробежавшись глазами по окружающим нас предметам.
– То есть, вот это все, – я указала рукой на кучу, – оно сожрало за сутки?
Но ответа не дождалась.
– А это вообще кто? – уже громче спросила я, не опуская указывающей в сторону теперь уже громко сопящего туловища, по-прежнему не реагирующего на наше появление.
– Знакомься, – предложили мне без особого энтузиазма, – это Крот, наш компьютерный гений.
– Кто? – не расслышала я, так как в этот момент стоящие в углу сабвуферы начали изрыгать из себя жуткие звуки, перемежающиеся чем-то, напоминающим работу отбойного молотка. – Енот?
– Крот! – прокричал Сашка, пытаясь перекрыть своим басом вызывающую содрогание мелодию. Если ад и существует, то балы там проводятся именно под такую музыку.
«Жуть какая», – меня передернуло от возникшего противного ощущения, будто по спине прополз огромный слизняк.
Сашка не выдержал, подошел к волосатому существу, обозначенному как Крот, и дернул его за плечо. Существо не отреагировало, а потому Сашке пришлось повторить процедуру, а вернее тряхнуть увлеченное своим компьютером создание словно мешок с картошкой в надежде, что тот вернется из виртуального мира в реальный к нам, простым смертным, глохнущим тут потихоньку.
Парень наконец оторвался от экрана, увидел Сашку, раздраженно подпирающего его стул, икнул от неожиданности и что-то там быстро набрал на клавиатуре. А после крутанулся на стуле, чтобы оказаться к нам лицом. Сашке пришлось быстро отойти назад, чтобы гений не уткнулся носом ему в пупок.
– Привет, босс, – жизнерадостно, на как-то нервно, поприветствовал он Сашку и широко по-мальчишески улыбнулся. Тут же стало очевидно, что лет ему не больше двадцати. Добрые и умные глаза, бледная кожа, давно не видевшая солнечного света и тонкие губы с подрагивающими вверх уголками так, словно он в любой момент готов был улыбнуться. В комплексе все это создавало приятное впечатление, которое не портили даже торчащие взволнованным штопором волосы и недельная небритость, растущая на лице почему-то клоками. Как будто у него была борода, но кто-то попытался её выдрать, что удалось частично, то есть, часть бороды удалось спасти, а вот от другой на память остались лишь проплешины. Но на фоне общего светлого ощущения, возникавшего при взгляде на лицо парня, его ужасная одежда, небрежный внешний вид и оригинальный подход к чистоте становились какими-то уже малосущественными.
– Привет, – ворчливо ответил Сашка, а после указал в мою сторону: – Это Серафима. Для тех, кто не способен запомнить и выговорить – просто Фима.
И добавил, сверкнув зубами в хитрой улыбке:
– Или Фимка.
– Фимкой будешь называть свою ручную крысу, – вступила я в разговор, – которую заведешь на пенсии.
– Зачем мне ручная крыса, если у меня есть ты? – не остался в долгу друг.
– Я, конечно, та еще тварь божья, но все-таки не ручная, – подмигнула я парнишке, который с интересом наблюдал за нашей игривой перепалкой переводя взгляд с меня на Сашку и обратно. – Так, что это был за звук, от которого у меня возникло острое желание зарыться под землю метров на пять?
Парень встрепенулся и воскликнул:
– О! Именно это я хотел вам показать, босс, – и рывком крутанулся обратно к компьютеру.
Мы с Сашкой переглянулись и разом приблизились к гению, встав за его спиной по правую и левую стороны. Парень скосил глаза на меня, потом посмотрел на кучу мусора и одним движением смахнул все на пол. А после просиял улыбкой, гостеприимно предложив:
– Присаживайтесь.
Я проследила за последней медленно спланировавшей вниз бумажкой от конфеты «Ириска» и вежливо отказалась:
– Я постою.
– Крот, у нас мало времени, – напомнил Сашка, сердито сведя брови у переносицы.
– Да, да, – отозвался парнишка, положил руки на клавиатуру и затараторил, одновременно быстро стуча по клавишам, – вот, смотрите, что я нарыл. Та музыка, о которой вы спрашивали, – быстрый взгляд на меня, – это звуковое сопровождение, которое включается, когда открывается сайт «Минорити». Я вышел на него через одну ссылку, оставленную на анонимном форуме. Пришлось долго покопаться, но я нашел!
Последние слова Крота были адресованы Сашке, на которого он посмотрел с радостью и ликованием.
Не понимая смысла происходящего, я внимательно следила за происходящим на экране, где с калейдоскопической скоростью закрывались и открывались окна. Всплывали сообщения, мелькали картинки, появлялись и исчезали какие-то символы. До тех пор, пока все не замерло. И мы увидели главную страницу весьма паршивенького любительского сайта, оформленного в стиле, навеивающем ностальгические воспоминания о первом десятилетии двухтысячных годов, когда в моде были эмо и готы. Простая визуальная картинка, максимально примитивная навигация, слабенький интерфейс. В комплексе все это наводило на мысль о том, что сайт изначально задумывался как узкоспециализированная платформа для общения единомышленников. И судя по всему, уже давно являлся заброшенным. Хотя, если ресурс все оставался жизнеспособным, значит, кто-то все это время оплачивал доменное имя.
– И в чем заключается невероятное открытие? – вкрадчиво поинтересовалась я. – Сайт, который, если судить по дизайну, застрял во времени?
– Смотри, – сказал Крот и подвел указатель мышки к правому верхнему углу.
Повисло молчание. Кто-то что-то понимает? Может быть, да, но точно не я. Я видела лишь картинку небольшого размера – круг из спирали, похожей на символ ДНК, внутри которого расположилась звезда. Лично мне она напоминала Розу Ветров, некогда популярное у моряков изображение, обозначавшее путеводную звезду, которая, если верить преданиям, еще и служила оберегом. Однако в этой звезде было что-то неправильное, искаженное, но что именно я не могла понять.
– Любопытное сочетание символов, но что здесь криминального? – не выдержала я гнетущей тишины, от которой веяло кладбищенским духом.
– Этот знак был изображен на одной из стен на последнем месте взрыва, в кинотеатре. Что интересно, многое пострадало от огня, но конкретно эту часть здания огонь не тронул, хотя именно там пламя бушевало сильнее всего, – сухо ответил мне Санька. – Владелица развлекательного бизнеса экономила на всем, на чем могла и на пожарной безопасности в том числе, а потому здание вспыхнуло, как спичка и полыхало так, что весь квартал был в дыму.
– А есть картинка? – спросила я и наклонилась ниже, оперевшись рукой о край стола.
– Пожара? – повернулся ко мне компьютерный гений и уткнулся физиономией в область моего декольте, которое образовал вырез достаточно открытой майки. Замер, затаив дыхание, а после поднял голову вверх, и мы оказались лицом к лицу так близко, что при желании я могла бы сосчитать веснушки на его носу.
– Нет, картинки на стене, – пропела я, улыбнувшись ласково, как улыбаются тихим душевнобольным.
Мальчишка как-то резко выдохнул и вернулся к компьютеру. Еще несколько быстро заданных с помощью клавиатуры командных комбинаций и на мониторе вспыхнула фотография, сделанная на месте трагедии.
Я внимательно всмотрелась в цифровой снимок и то, что удалось рассмотреть производило гнетущее впечатление. Покрытая копотью стена, на которой болтаются какие-то обгоревшие ошметки, некогда бывшие, видимо, частью декоративной обшивки. Часть обвалившегося потолочного перекрытия. Куски арматуры, торчащей откуда-то из угла, который не попал в кадр. И, словно вишенка на мрачном торте, приготовленным самой Смертью, тот самый знак, выведенный неаккуратно и криво, припорошенный серой бетонной пылью, но все же не узнать его было невозможно.
– Ты был прав, – пробормотала я, легонько стукнув парнишку тыльной стороной ладони по предплечью. – Эти знаки одинаковые, один в один до последней линии.
Возможно показалось, но кажется, после моих похвальных слов, юное дарование выпрямилось и даже стало сидеть ровнее, перестав спиной изображать вопросительный знак.
– А чем он нарисован? – я тоже выпрямилась и посмотрела на Сашку, неопределенно махнув рукой в сторону фото на экране.
– Кровью, – лаконично ответили мне.
Я приподняла бровь.
– Интересно. И чьей же?
– А вот это уже хороший вопрос, на который следует поискать ответ. У нас есть видеозапись с камер наблюдения. Видеооборудование было повреждено в момент взрыва, но кое-что все-таки вытащить удалось. Крот, покажи, – распорядился Сашка, и парень мгновенно подчинился.
И мы увидели запись. Хотя ребята явно ознакомились с ней еще до моего появления, а, следовательно, «представление» давалось на бис и исключительно дня меня.
Это была черно-белая видеозапись, смонтированная явно из разных кусков. Съемка велась внутри кинотеатра. Вот на экране появился мужчина, одетый в темные штаны, возможно джинсы, и такую же темную ветровку. Подробнее рассмотреть было невозможно, так как качество видео было удручающим. На голову незнакомец набросил капюшон, за спиной болтался большой рюкзак.
Судя по углу обзора, запись была сделана камерой на первом этаже, установленной сразу за входными дверьми. Парень стоял в двух шагах от билетных касс, нервно переминался с ноги на ногу и все время поправлял на плече свою ношу. Вокруг передвигались люди, в правом верхнем углу была видна часть экрана, транслировавшего какую-то рекламу, а рядом с экраном – настенные часы. Время – двенадцать ноль пять.
– Сейчас он купит билеты на сеанс, начинавшийся в двенадцать пятнадцать и сразу же направится к залу, – пояснил Крот, не оглядываясь и явно только для меня. И действительно, парень шагнул к окошку, постоял возле него две минуты, а после отошел уже с билетом, зажатым в руке. Не оборачиваясь и не снимая капюшона, будущий преступник направился к коридору, располагавшемуся по левую сторону от касс, где и исчез.
– В коридорах камер нет, поэтому следующие кадры мы получили уже из зала, – опять только для меня проговорил Крот, – но из коридора по дороге к залу есть несколько помещений – женский и мужской туалеты, подсобное помещение, где уборщицы хранят свой инвентарь, а также двери черного хода.
– Согласно заверениям директора, которого на момент взрыва не было в городе, – подключился к объяснениям Сашка, а Крот, тем временем, нажал на паузу, – черный ход заколотили еще прошлой весной, так как сотрудники бегали через него на задний двор курить. Но вот кассирша, ранее работавшая в этой конторе и уволившаяся за три недели до случившегося, утверждает, что ход хоть и заколотили, но сделали это коряво. То есть, просто прибили поперек двери две фанерные доски. Но человек, который это делал не учел, что дверь открывается не во внутрь, а наружу. А потому все просто подныривали под эти доски и продолжали бегать на задний двор, из которого есть выход на проспект. Директор об этом знал, но так как приказ приструнить работников поступил от хозяйки, которую тот терпеть не мог, то просто закрывал на все глаза.
– Ну был еще один выход, куда народ дымить бегал, и что? – я пожала плечами.
– А то, – поправил очки Сашка, которые непонятно зачем носил, так как я точно знала, что у него отличное зрение и очки ему нужны были, как мне портянки, – что Белов, который подвел итог своей жизни таким вот нестандартным способом, прибрав с собой еще сотню человек, имел первую группу крови с отрицательным резус-фактором.
Я только успела рот открыть, как Сашка безапелляционно заявил:
– Это совершенно точно, Фима, он был донором, а потому ошибка исключена. А вот на стене, – продолжил друг, – кровь человека, у которого была вторая положительная.
Я почесала переносицу, а потом переспросила:
– Точно?
– Совершенно точно, – спокойно подтвердил друг.
Я тяжело вздохнула, сунула руки в карманы джинс и начала размышлять вслух:
– Тогда выходит это не он нарисовал тот знак, но кто-то же это сделал. Зачем? И когда?
– Смотрим дальше, – скомандовал Сашка, и мы втроем вновь уставились на экран. Теперь показывался кинозал, в которым ряды с сиденьями стандартно располагались амфитеатром. Народ уже занял почти все места. Как и сказал Сашка, было многолюдно… и многодетно. Повсюду в зале мелькали детские головы над сиденьями. Атмосфера была достаточно оживленная. С некоторой периодичностью подходили еще зрители из тех, что едва успели купить билет в последний момент. Вот вошла уже знакомая фигура, показала контролеру билет и быстро проследовала на свое место. Оно находилось у самого края второго ряда. Вот, контролер закрыла дверь, свет погас и начался сеанс.
– Останови, – скомандовала я. Парнишка покорно ткнул в нужную кнопку.
– Что не так? – нахмурился Сашка.
– Фильм начался в двенадцать пятнадцать. Белов купил билет в двенадцать ноль пять и сразу же отправился в зал. Но вошел практически последним. Где он шлялся десять минут.
– В туалете был? – предположил Крот.
– Десять минут? – поморщилась я.
– Может, у него диарея случилась на фоне стресса, – начал развивать свою теорию компьютерщик. – Все-таки, самого себя подорвать – это не в аквапарк сходить. Да и по записи видно, что он нервничал. К тому же, в туалете могла быть очередь.
– Ты много раз видел в мужских туалетах очереди? – не удержалась я от скепсиса. – В женских – да, но в мужских практически всегда свободно.
Парень насупился.
– Мы на новогодние праздники ходили на одну комедию, так в сортир очередь была как в Мавзолей.
– Возможно, – не стала спорить я, – но чаще всего там немного жаждущих опорожнить мочевой пузырь.
– Заканчивайте препираться, – оборвал наш диалог Сашка. – Смотрим дальше.
Крот запустил видео и увеличил скорость воспроизведения, так как наблюдать за тем, как люди жуют попкорн и пьют газировку – не самое увлекательное в мире занятие. Белов же сидел, не шевелясь, и за сорок минут ни разу даже не сменил позу.
– Походу у него задница железная, – негромко прокомментировала я, но не успела закончить фразу, как подрывник завозился, поправил рюкзак, который держал все время на коленях, сунул руку в карман и тут же полумрак зала прорезала яркая вспышка. Запись оборвалась, пойдя помехами.
Крот закрыл «окно» и крутанулся к нам.
– Это все, что у нас есть.
Глава 13
– Так, – решительно произнесла я, – дайте разбираться. Итак, у нас три взрыва с периодичностью в двенадцать дней.
– Двенадцать? – удивленно переспросил Сашка.
– Да, – подтвердила я, – а вы что, не знали? Взрывы повторялись через каждые двенадцать дней. Я это еще в машине заметила.
– Хорошо, – Сашка быстро принял к сведению новую информацию, – дальше.
– Дальше? – я почесала нос. – А дальше все смутно и не понятно. Судя по фото с места трагедии, знак на стене нарисовали уже после взрыва, так как выведен он непосредственно на каменной кладке, поверх которой была обшивка. Но кому это было нужно? И, насколько я поняла, сей загадочный символ фигурирует только в третьем эпизоде. В первом и втором его не было?
Я посмотрела на компьютерщика в ожидании ответа. Он отрицательно покачал головой, откидываясь на мягкую спинку офисного кресла. Я тут же почувствовала насколько сильно устала.
– А что там за сайт, который ты нам показывал? – вспомнила я, потерев шею.
– Сайт почти дохлый, – спокойно пояснил Крот. – Создавался как площадка для общения людей с различными проблемами – алкоголизм, наркомания, суицидальные настроения, смерть родственников и т.д. Человек мог зайти, анонимно рассказать о своих трудностях, попросить совета у собеседников. Для того, чтобы сделать запись и получить доступ к общему диалогу необходимо было зарегистрироваться. Имен настоящих там не спрашивали, возраст и место проживания тоже. Можно было представиться хоть Тутанхамоном III, администраторам сайта было все равно. При желании, пользователь мог предоставить частную информацию, но исключительно в рамках личной переписки с конкретным пользователем. В коллективном чате любая деанонимизация быстро банилась модераторами. Правил у данного сообщества было не много, но они свято соблюдались. В случае трехкратного нарушения пользователю навсегда блокировали доступ. На сайте кто только не сидел – злобные малолетки на гормонах, одинокие дамочки средней возрастной категории, непонятые обществом гении и другие странные персонажи, у которых было слишком много свободного времени. Но приходили и люди с реальными проблемами, подвергшиеся домашнему насилию, избиению, психологическому давлению, травле и так далее.
– Ты столько подробностей про него смог узнать, – с подозрением протянула я, пристально глядя на парня.
Он широко улыбнулся.
– Просто я знаю этот сайт, одно время я часто туда захаживал.
– Изливал душевную боль или оказывал психологическую поддержку? – уточнила я.
– И то, и другое, – неопределенно ответили мне.
– Ладно, – улыбнулась я в ответ, давая понять, что углубляться в расспросы не стану.
Парень задумчиво посмотрел куда-то мне за плечо и постучал пальцем по подлокотнику.
– Самое главное заключается в том, что на сайте уже никого нет. Он еще не мертвый, но уже и не живой. Последнее сообщение в общем чате было сделано почти год назад.
– И что написано в этом сообщении? – вставил свои пять копеек Сашка.
– Ничего, – просто ответил Крот и опять улыбнулся. Его чрезмерная жизнерадостность и привычка улыбаться по поводу и без уже начинала действовать на нервы.
– В смысле? – напряглась я, чувствуя какой-то подвох.
– Там ничего не написано, – медленно повторил Крот, не сводя с меня глаз, – сообщение содержит медиафайл, а точнее аудиозапись с той самой мелодией, которая вам не понравилась.
– Это та, от которой уши судорогой сводит? – уточнила я, нервно передернув плечами.
– Она самая. Я еще не успел ознакомиться со всем содержимым сайта, для этого нужно время. Но если что-то найду, то обязательно сообщу, – произнес он, глядя на меня в упор так, что стало понятно, сообщать он собрался персонально мне и скорее всего в приватной обстановке.
Краем глаза я поймала Сашкин взгляд, который был красноречивее всех слов и, если опустить ругательные, сводился к одной единственной простой мысли. Мысль эту мне уже озвучивали, не раз и не два, и все, кому не лень. Но что я могу сделать, если суккубы выделяют флюиды машинально, совершенно не задумываясь о том, на кого и как они подействуют. Уж вот такая у нас натура, самой природой настроенная оказывать воздействие на умы мужского населения. И, надо сказать, эти самые умы вовсе не против, чтобы мы на них воздействовали, а многие так вообще только «за». Существует целая сеть подпольных клубов, куда мужчины приходят с осознанной цель встретиться с суккубом. И еще приплачивают за это. А уж про зверинцы и вовсе вспоминать не хочется…
– Кстати, – с мрачным смешком проговорил Сашка, – это тот самый человек, которому ты так стремилась в глаза посмотреть. Пользуйся возможностью.
– Ааа, – не хорошо протянула я, – так вот, кто тот представитель семейства дятловых, слепивший кривой отчет.
– Какой отчет? – быстро подобрался Крот.
– Такой, с которым даже школьник справился бы лучше, – начала напирать я. – Ты когда биографию убийц составлял, почему не вписал сведения об их личной жизни? Или я по-твоему должна эту информацию из космоса получить или может быть непосредственно из твоего мозга?
– Ну, – замешкался Крот, потупив взгляд, отчего стал похожим на провинившегося песика, который в отсутствие хозяев ботинками пообедал, – я как-то не подумал.
– Раз тогда не подумал, то запусти мыслительный процесс сейчас и найди мне нужные данные. Я хочу знать все – кто, с кем, когда и как долго. Задача ясна?
Парень усердно закивал.
– А просто у него личной жизни нет и никогда не было, вот он и не догадался поинтересоваться чужой, – меланхолично проговорил голос откуда-то из-за спины.
Рефлексы сработали быстрее, чем мозг.
Отшатнувшись в сторону, я откинула в сторону полу легкого кашемирового пальто, что было на мне, и выхватила пистолет. Сашка зеркально отобразил мои действия, вот только наставил пистолет на источник голоса на пару секунд быстрее, чем я.
– Тихо, тихо, – вскочил Крот и встал перед нами, сразу же оказавшись на линии огня. Подняв руки вверх в примиряющем движении, он испуганно попытался загородить что-то, что пряталось в темном углу, слышало весь наш разговор и подало голос в самый неожиданный момент. – Не стреляйте, не надо. Это всего лишь моя сестра.
Я сделала медленный и осторожный шаг в сторону так, чтобы расширить обзор на то, что парень так старательно пытался закрыть своим субтильным тельцем.
– Твоя сестра – это говорящая куча старого хламья? – напряженно спросила я, рассмотрев за спиной компьютерщика какие-то тряпки, сваленные в один ком.
– Моль, – позвал Крот, – выползай давай, пока тебя не подстрелили.
– Вечно ты мне всё веселье обламываешь, – проворчал все тот же голос из темноты и тогда я отчетливо поняла, что он принадлежит ребенку.
Наши с Сашкой мысли очень часто двигались в одном направлении. Вот и сейчас без лишних разговоров он достал из кармана фонарик, включил его и направил луч света в темный угол. Тут же тряпичный холмик заворочался, лежащее на самом верху одеяло отлетело в сторону, за ним последовало еще одно, а после мы увидели сидящую в картонной коробке девчонку.
На виде ей было лет десять. Ярко-розовые волосы, неровно подстриженные под каре. Огромные серые глаза, ярко выделяющиеся на бледной мордочке из-за густой черной подводки. Не менее ярко смотрелись и губы, густо накрашенные красной помадой, которая больше подошла бы какой-нибудь солидной сорокалетней даме. Слегка торчащие уши были сережками и обильным пирсингом. Дырок от последнего было больше, чем можно было бы сосчитать. На шее незнакомки болталось с десяток различных цепочек и подвесок, тут же висели и большие наушники, явно купленные для взрослого человека. Пальцы на руках девчонки украшали многочисленные серебряные кольца, поблескивающие на свету. Нижняя часть тела ребенка была невидна из-за коробки, а вот верхняя радовала глаз короткой ярко-зеленой и едва доходящей до пупка футболкой.
Бросив на нас крайне недовольный взгляд, девчонка сморщила нос и пробурчала:
– Здрасьте.
– Познакомьтесь, – с наигранным радушием произнес Крот в мою сторону, – это Молли, моя младшая сестра.
Я чуть растерянно кивнула, но расслабляться не спешила.
– Твою мать, – от души выругался Сашка и опустил пистолет. – Крот, ты же говорил, что больше не будешь приводить её сюда. Здесь не место малолеткам.
– Да, я знаю, – повинился парень, пряча руки в карманы, – но за ней нужно присматривать. А оставить было не с кем.
– Не нужно, – решительно отрезал ребенок и начал выкарабкиваться из коробки, заваленной всякой всячиной. – Я уже не маленькая, а ты таскаешь меня везде за собой.
– Помолчи, – шикнул на неё старший брат и с мольбой взглянул на меня, все еще держащую пистолет. Я одним движением пальца вернула предохранитель на место, а затем сунула пистолет за ремень джинсов. Носить так оружие было совершенно неудобно и за последний год я отвыкла ходить везде с пистолетом, так что вновь ощутить его тяжесть было непривычно. Одновременно это вызывало несколько смешанные чувства, словно я вернулась домой из долгого путешествия, за время которого изменилась не только я, но и мир вокруг. И теперь некогда привычные действия казались и родными, и бесконечно далекими одновременно. Навевающими тоску по той девчонке из прошлого, что была когда-то, но сохранить себя прежней не сумела.
«Надо будет попросить у Сашки нормальную наплечную кобуру», – подумала я, а после подошла к Молли и протянула ей руку, как поздоровалась бы со взрослым человеком:
– Привет, Молли, я Фима.
– Имя для домашней свинки, – прыснула девчонка, от чего сразу же получила подзатыльник от брата, но руку осторожно пожала.
– Когда будет готово то, о чем я тебя просила? – сухо спросила я, повернувшись к компьютерщику и одновременно ощущая на себе внимательный взгляд Молли.
– Скоро, – с самым серьезным видом заявил парень, – прямо сейчас этим займусь.
– Мне нужно знать конкретно, когда зайти к тебе за отчетом, – не успокаивалась я.
– Давайте, я сброшу инфу вам на почту, – предложил Крот.
– У меня нет почты, – спокойно ответила я, на что у парня сделался такой вид, как будто на его глазах у меня отросла дополнительная голова и третья рука.
Но, тем не менее, он попытался справиться со своим удивлением и с надеждой поинтересовался:
– Тогда на ваш аккаунт?
– Его у меня тоже нет, – процедила я, начав терять терпение.
– Мессенджер? – продолжал перечислят компьютерщик.
– Парень, – прищурилась я, – у меня ничего нет.
– Как вы живете в этом мире, – пораженно и как-то с жалостью проговорил Крот и направился к своему столу.
– Отлично, иногда даже процветаю, – взглянула на Сашку, нехорошо посматривающего не Молли. – Ну, или процветала. До определенного времени.
– Вот, – Крот вернулся и протянул мне смартфон. – Возьмите мой. Я пришлю на него нужные данные в течении получаса.
Я поколебалась, но телефон взяла. Я не особенно любила использовать всю эту новомодную технику, так как прекрасно знала, насколько легко её можно использовать против собственного же владельца. А потому всячески старалась избегать. Но парнишка был прав. Так действительно будет удобнее, а когда все закончится, просто верну гаджет хозяину.
Уже у двери я обернулась и добавила:
– Да, еще мне нужны фотографии со всех мест взрывов, фото ближайших родственников инициаторов взрывов, а также фотки всех погибших.
– Это очень много информации, – растерялся Крот.
– Тогда стартуй быстрее, – посоветовала я и обратилась к Сашке: – Ты идешь?
Он кивнул, сказал пареньку:
– Мы с тобой еще поговорим об этом, – и мы вышли.
Глава 14
– Выпьешь со мной кофе? – как бы между делом поинтересовался Сашка, едва за нами захлопнулась дверь.
Я наморщила лоб.
– А у меня есть выбор?
– Естественно, – взглянул друг на меня с высоты своего немало роста, – ты здесь не заложница и не пленница.
– Но почему-то присутствует ощущение, что свобода моя весьма ограничена, – вздохнув, тихо произнесла я и пошла следом за другом, двинувшимся в конец коридора.
– Ты про защитный периметр? – проявил Сашка чудеса сообразительности. – Он необходим не для того, чтобы не выпустить кого-то отсюда, а чтобы не пустить посторонних сюда.
– Я знаю. А еще я знаю цену, которую выставляют ведьмы за предоставление таких услуг. Сумма немалая. И раз уж ты решился раскошелиться, значит, опасаешься чего-то. И это что-то явно не горстка каких-нибудь местных оборотней, промышляющих разбойничеством.
– Ты права, – не стал спорить Сашка. – Я не знаю, с чем мы столкнулись на этот раз. Но дело серьезное, и именно поэтому я попросил у тебя помощи.
Я поджала губы.
– Вернее, едва ли не за шкирку притащил меня сюда. В место, где концентрация тестостерона на один квадратный метр больше, чем где-либо.
Сашка ничего не ответил, а просто продолжил идти. Мне осталось лишь топать за ним, прожигая взглядом его широкую спину.
Говорят, что молчанье – добродетель. Если это так, то на моем счету еще один минус, так как молчать я никогда не умела. А потому помучавшись пару минут заговорила вновь:
– Это такая извращенная месть, а, Саш? За то, что тогда я ушла вопреки твоему желанию, не поддавшись на советы и уговоры?
К тому моменту мы как раз добрались до кабинета моего бывшего напарника. Сашка толкнул незапертую створку, и мы вновь оказались внутри уже хорошо знакомого мне кабинета.
Я успела лишь притворить за собой дверь и сделать один шаг от порога, как Сашка резко обернулся. Непроизвольно я отшатнулась назад, что не ускользнуло от его внимания, так как в этом рефлекторном движении присутствовала значительная доля страха. Больше, чем я могла себе позволить. Больше, чем могла ему показать. Но что-то происходило со мной, с моей душой, если она у меня была. С успехом прежде подавляемые эмоции вдруг неожиданно настигли меня. Так долго сдерживаемые, теперь они захлестывали меня волнами, сбивали с ног, и я едва удерживала под контролем свою извечную панику. Паника и страх – это то, с чем я жила очень долго. То, что я научилась сначала контролировать, а потом и скрывать. Не только от окружающих, но даже от самой себя. И вот теперь я как будто вновь оказалась в начале долгого и сложного пути, где за каждым поворотом прячутся чудовища. Меня откинуло назад, тем самым обесценив все старания, все прожитые года, в течении которых я ненавидела смотреть в зеркало, пряталась от воспоминаний о прошлом, избегала мыслей о том, кем я была и кем стала. И что меня ждет в будущем. Будущем, которого такие, как мы не заслужили.
И вот, после года скитаний и морального самоуничтожения, я стояла напротив друга, испуганно отступив назад всего лишь от одного его резкого движения. Зажатая в угол. Застывшая, словно кролик в ярком свете фар. Бессильно стискивающая кулаки. Неуверенная в собственной отваге и решимости. Была ли я вообще хоть когда-то отважной и решительной? Или же просто играла роль, словно актриса в плохом полуразрушенном и позабытом зрителями театре.
Кто же я теперь? Бывший наемник, сломавшийся под натиском обстоятельств, которые хватило сил изменить? Девчонка, вообразившая, что может сражаться наравне с мужчинами в мире, где всем заправляют мужчины? Потерянный однажды ребенок, вынужденный прятаться среди чужих, чтобы выжить в охоте на своих?
Кого я увижу в зеркале сегодня?
Сашка ничего не подозревал об этих мысленных метаниях. Не отрывая взгляда от моих широко распахнутых глаз, он поднял руку, прикоснулся кончиком пальцев к моей щеке и легонько провел вниз.
– Я знаю, что тебе здесь трудно. А еще я знаю, что ты сильная девочка. Моя девочка. И ты со всем справишься.
Он замолчал. А затем, не прерывая зрительного контакта, склонился ниже и прошептал:
– Если ты хотя бы попытаешься соблазнить кого-то из моих бойцов, то мне придется прибегнуть к крайним мерам.
Я дернулась, как если бы меня ударили хлыстом.
– Поступишь также, как поступил Хасан? – мой голос дрогнул.
– Нет, у меня идея получше, – оттолкнувшись рукой от стены, Сашка отошел в сторону. А я выдохнула, только в этот момент осознав, что задержала дыхание.
– И какая же? Могу я узнать, какие у тебя планы относительно моей скромной персоны? Может быть, мне пора собирать вещички и сматывать отсюда подальше, от тебя и от твоих новых друзей?
– Тебе нечего собирать, – поразив меня своим добродушием, так ему не свойственным, улыбнулся Сашка и направился в противоположный угол. Туда, где, поблескивая хромированными деталями стояла новенькая кофемашина. Он нажал пару кнопок, после чего раздался характерный гул. Аппарат начал готовить бодрящий напиток, от запаха которого у меня едва слюнки не потекли.
Сашка обернулся, оценил моё выражение лица и улыбнулся еще шире.
– Купил специально к твоему приезду, – пояснил он, а автомат тем временем зашипел, разливая коричневую жидкость сразу в две небольшие чашки. – Не думаю, что за время затянувшегося отпуска ты избавилась от своей кофеиновой зависимости.
– Я не избавляюсь от своих зависимостей, а лишь приобретаю новые, – парировала я и несмотря на то, что мышцы чуть подрагивали от напряжения и усталости, потянулась за ароматным напитком.
– Спасибо, – с искренней благодарностью ответила я, принимая из рук Сашки горячую чашку.
– Хотел сказать, чтобы ты была осторожнее, потому что чашка горячая. А потом вспомнил, что тебя такой ерундой не испугать, – после минутной паузы произнес друг.
– Я знаю, что ты никогда не желал мне зла, – с непередаваемым наслаждением вдохнув запах свежеприготовленного кофе негромко произнесла и тут же сама себя поправила: – Ну, большую часть времени ты не желал мне зла.
Сашка хмыкнул и выразительно посмотрел на меня поверх своей чашки, которую в этот момент поднес ко рту. Отпил, а после с насмешкой произнес:
– Ты была мелким, неугомонным, наглым созданием, которое действовало мне на нервы одним своим существованием. Но при этом я должен был как папа Карло, обтесать тебя и выстругать из доставшегося мне полена сносное Буратино.
Я едва не поперхнулась.
– Ну, ничего себе сравнение! У меня длинный нос или деревянная походка?
– И то, и другое, – щедро отвесил Сашка комплимент, озорно улыбаясь.
Я задохнулась от негодования и от души толкнула его в плечо. Он пошатнулся, так как в этот момент опирался только на одну ногу, закинув другую на подножку стола, но улыбаться не перестал.
– И ты знаешь, у меня получился вполне приличный Буратинка.
Я отвесила игривый поклон.
– Спасибо, за такую высокую оценку моих скромных способностей.
А после помрачнела и добавила:
– Но при всех моих достоинствах ты продолжаешь пытаться удерживать меня на поводке. Ты делал все, чтобы контролировать меня, когда был жив Хасан. И продолжаешь делать это сейчас, заняв его место.
– Детка, – вздохнул Сашка, назвав меня так, как не называл с тех пор, как я отпраздновала свое восемнадцатилетие. – Я контролировал тебя раньше и буду контролировать в будущем – в этом ты права. Но вот в отношении моих мотивов допустила ошибку. Ты слишком ценна, чтобы позволить тебе уничтожить саму себя, а именно к этому ты стремишься всю свою жизнь. Саморазрушение не может быть самоцелью, Фима.
– То есть, я настолько дорогой приз, что меня лучше даже из коробки не доставать, а потуже завязать бант, поставить на полку и периодически пыль стряхивать? – с горечью подвела я итог.
– Примерно так, – с легкостью согласился Сашка. – Я не хочу, чтобы история, хорошо известная нам обоим, повторилась. А потому держи свои таланты в узде.
Он одним глотком допил остаток кофе, отставил чашку и направился к столу, отчетливо давая понять, что разговор окончен.
– И еще, – произнес Сашка, когда я уже направлялась к двери. – Будь подальше от Руслана.
– С чего вдруг такое уточнение? – обернулась я. – Он тебе понравился, и ты боишься, что я уведу у тебя несостоявшегося любовничка?
– Не пори чушь, – скривил губы мой друг. – Я знаю, что таких, как вы тянет друг другу. А мне нужны бойцы, а не парочка круглосуточно сношающихся кроликов.
– Как скажешь, милый, – я жеманно захлопала ресницами, сложила губки бантиком и послала Сашке воздушный поцелуй. А после перестала кривляться и уже серьезно произнесла: – В свою очередь тоже могут дать совет – будь повнимательнее с розововолосой малышкой.
Сашка поднял на меня взгляд от бумаг, к прочтению которых уже успел приступить.
– Она похожа на тебя? – отрывисто спросил он.
Я передернула плечами.
– Уж скорее она похожа на тебя.
– В смысле? – не понял друг.
– В смысле девчонка – человек, но определенные экстрасенсорные способности присутствуют, – пояснила я с неохотой, потому как очень уж хотелось немного подпортить Сашке жизнь. Не так, чтобы основательно. А лишь чуть-чуть, из вредности и в отместку за то, что сравнил меня с деревянным мальчиком. Но при всем своем желании сделать пакость я также понимала, что данная ситуация способна привести к весьма неожиданному результату, от которого пострадает не только Сашка, но другие люди. Которые не сделали мне ничего плохого. А я не люблю, когда так происходит. – Возможно, у неё в роду была ведьма или что-то вроде того. Точнее о характере и уровне способностей сказать не могу, но что-то в ней определенно есть. Так что, присмотрись.
– Я уже присмотрелся, о чем теперь жалею. С тех пор Молли глаз с меня не сводит, – ворчливо отозвался Сашка и зашуршал бумагами. – А потому стараюсь пересекаться с ней как можно реже и Кроту запретил таскать мелкую на работу, но парень, как видишь, не особенно послушался.
– Не удивительно, – с напускным радушием пропела я. – Девчонка в тебя влюбилась.
– Не смеши, – Сашка схватил какой-то лист, с чувством скомкал и ловко зашвырнул в мусорное ведро, стоящее почему-то у двери. – Ей всего-то двенадцать лет.
– Дети последних поколений растут очень быстро, – решила я временно побыть наставницей и раскрыть Сашке глаза на суть происходящего, так как мой бедный друг еще не понял, сколько трудных и неловких минут ему предстоит пережить. – Это ты в четырнадцать лет на велике по лужам гонял и голубей пугал. А современные подростки в четырнадцать лет уже вовсю нарабатывают интимный опыт и разбираются в некоторых вопросах лучше, чем мы с тобой.
– Это в каких же? – с иронией поинтересовался Сашка, комкая еще один лист и отправляя его следом за предыдущим. – Как выдавливать прыщи?
– Возможно, и в этом тоже, – отмахнулась я, – но суть в другом. Ты – привлекательный мужчина, способный заинтересовать любую женщину. И не мне тебе об этом рассказывать, ты и сам в курсе. Так что, ничего удивительного в том, что тобой заинтересовалась двенадцатилетка. Сомневаюсь, что за свою короткую жизнь она встречала кого-то, вроде тебя, вот и влюбилась. Проблема в другом. Надо поскорее выяснить какие способности у малышки, а то вдруг она какой-нибудь некромант с дремлющими способностями. Оскорбишь девчонку в её самых светлых намерениях, и она натравит на тебя все местное кладбище. Так что, в твоих интересах побыстрее выяснить, кто она.
Закончив свою речь, я развернулась и направилась к двери.
– Ты сказала, я способен заинтересовать любую женщину. А как насчет тебя? – донеслось мне вслед.
Я распахнула дверь, вышла в коридор и уже оттуда ответила.
– Меня ты тоже заинтересовал.
– Правда? – брови Сашки от удивления взлетели вверх, а в глазах промелькнуло странное выражение. На долю секунды, мне показалось, что это была тоска.
– Да. Я была влюблена в тебя ровно четыре минуты. С того момента, как увидела и до той секунды, когда ты продемонстрировал свой сволочной характер.
Я широко улыбнулась и захлопнула дверь, не дожидаясь ответа на мой словесный выпад.
Глава 15
Письмо от Крота пришло, когда я, выйдя из душного здания части, прошла по узенькой аллейке и устроилась на лавочке, что стояла в тени основательного дуба в самом конце вымощенной кирпичом дорожки. Хотелось уединения, а еще тишины и покоя. А еще чтобы никто не трогал, за шею не хватал и не сваливал на хрупкие девчачьи плечи свои проблемы, ожидая от моей скромной персоны какого-то чуда. На самом деле, я хоть и обладаю определенными способностями, но далеко не волшебница из доброй сказки. Да и вообще добрые сказки – не мой профиль. Если так подумать, то я скорее персонаж романа Стивенсона, а не храбрая Белоснежка с семью гномами в арьергарде. Миру не светит счастье в моем лице, так же, как мне не светило побыть в этот день в одиночестве.
Услышав командное «Стройся!», я вздрогнула и рывком обернулась. Оказалось, что я собралась уединиться на лавочке, что расположилась аккурат напротив асфальтированной площадки. Из-за густо насаженной и буйно разросшейся растительности, я изначально не заметила, что аллея, пролегающая под окнами административного здания, соседствует с куском размеченной территории, отведенной под строевой плац.
Не то, чтобы меня удивило наличие плаца в воинской части. Скорее неожиданностью стало то, что я его не заметила, а должна была. Еще большее удивление меня ждало, когда я, обогнув особенно широко разросшуюся липу выглянула из-за ветки. Увиденное не просто поразило, а ввело в ступор. На плацу ровненько так, по три штуки в одном ряду, стояли кровати – деревянные, не вызывающие каких-либо мыслей о возможном комфорте сооружения, застеленные куцыми синими покрывалами, поверх которых в изголовье располагались прямоугольные подушки. Ряды кроватей друг от друга отделяли такие же деревянные и такого же безнадежно тусклого светло-коричневого цвета одностворчатые шкафы. В отдельный ряд выстроились тумбочки. Между всем этим словно выставленным на показ добром подобно тараканам носились ребята в камуфляжных костюмах, притаскивая на себе все новые и новые партии мебели.
В сторонке, но ближе всего ко мне, стояла группа других молодцев. Четверо ребят, у двоих из которых на плечах виднелись лычки младших сержантов. Еще один был в звании старшего сержанта. У последнего были не лычки, а звездочки. Четыре маленьких звезды, три из которых располагались правильным треугольником, а четвертая находилась над ним. Моих скудных знаний о распределении и обозначении воинских званий хватило на то, чтобы идентифицировать молодого человека как офицера в звании капитана. Следовательно, среди всех четверых, лицезрящих процесс глобального переселения народа из уютной казармы под открытое безоблачное небо, как раз офицер являлся главенствующим, то есть, руководящим.
Мой скромный интерес к происходящему не остался не замеченным. Один из младших сержантов окинул меня оценивающим взглядом, скользнув глазами сверху-вниз и обратно, после чего повернулся к товарищам и что-то сказал. Что именно расслышать я не смогла, так как в этот момент пыхтя, обливаясь потом, сильно краснея и тяжело топая как раз мимо меня пронесли еще один шифоньер. К тому моменту, когда деревянного мастодонта уронили рядышком с еще одним таким же и бойцы срочной службы в роли грузчиков перестали загораживать обзор, на меня смотрели уже все четверо представителя командующей касты, не участвующих в общем таскательном веселье. Смотрели заинтересованно, внимательно и чуть удивленно.
Я поморщилась. Не то, чтобы я не любила привлекать внимание. Так уж повелось, что представители расы, к которой я наполовину принадлежу, куда не пойдут – везде заметны. Но иногда, а вернее тогда, когда ты на работе и должна думать о работе, внимание со стороны мужского пола не то, чтобы не помогает, а наоборот – мешает.
Тяжело вздохнув, я отправилась обратно к лавочке и попыталась устроиться с максимально возможным комфортом на жестких планках, соединенных в одну конструкцию, почему-то лишенную спинки. Из-за этого опираться пришлось локтями о собственные колени, от чего эти самые локти и колени быстро затекли, а еще начали ныть спина и шея.
«Ну, хотя бы, на свежем воздухе», – попыталась я утешить саму себя, достала смартфон, разблокировала экран, открыла прилетевшее письмо и углубилась в чтение.
Уже по первым строчкам стало очевидно, что информация не отличается особой содержательностью.
Итак, Максим Крылов, инициатор первого взрыва насыщенной личной жизнью похвастаться не мог. Возможно, у него были какие-то непродолжительные связи, строящиеся на интиме, но все, что удалось нарыть Кроту – это сведения по двум бывшим девушкам. Для парня двадцати восьми лет подобное поведение в наше не отличающееся целомудренностью и благочестивостью время практически аналогично монашескому целибату.
Первую девушку звали Марина. Она училась вместе с Крыловым в некоем агропромышленном колледже, постигая азы бухгалтерского дела, только на курс ниже. После завершения Крыловым обучения, дороги возлюбленных разошлись и отношения вскоре закончились. Судя по сведениям, опубликованным на личной странице Марины в соцсети, она уже три года, как благополучно замужем и воспитывает двух детей-погодок. Крот даже догадался с ней списаться и вложил в письмо скриншот переписки. При вопросе о Максиме Крылове она даже не сразу поняла, о ком идет речь, а после дополнительных разъяснений, написала, что не виделась с ним со студенческих времен и даже не вспоминала. Практически сразу после расставания с Максимом девушка переехала в другой город, где и познакомилась со своим будущем мужем. В принципе, ничего вызывающего подозрения. Своего бывшего парня Марина характеризовала как доброго, но безынициативного. «Я была совсем девчонкой, и мне хотелось веселья, радости, эмоций. Я любила в клубы, кафе, как-то развлекаться. А ему достаточно было лежать на диване и смотреть киношку. Мы были вместе просто потому, что ни у него, ни у меня не было варианта получше. Но, если честно, расставание принесло облегчение обоим», – написала Марина. И подобное описание совсем не вязалось с психотипом человека, способного устроить массовое убийство.
Следующей возлюбленной Крылова стала девушка по имени Татьяна. Они познакомились на последней работе Крылова. Барышня была младше его на два года и выше на голову. Фотодоказательства прилагались. Девушка не отличалась особой привлекательностью, в принципе, на длинных ногах и молодости заканчивались все её внешние преимущества. Компьютерщику удалось с ней связаться, но девушка на контакт не пошла. Заявила, что с Крыловым они разошлись восемь месяцев назад по обоюдному согласию и это все, что нужно знать «всем любопытным». Однако гений мышки и клавиатуры оказался настырным и смог собрать некоторые данные. Большинство из них сводилось к сплетням по типу «он сказал, она сказала», но кое-какое представление об отношениях пары эти собранные в один букет сплетни получить позволяли.
По словам женщины, имя которой в отчете не указывалось, но которая также работала вместе с Крыловым и его пассией, до Максима Татьяна имела отношения с другим своим коллегой. Звали его Владимир, был он женат и имел двоих детей. Разница в возрасте женатого мужчины и его молодой любовницы составляла почти пятнадцать лет. Но ни его, ни её это не смущало. Так же, как не смущало демонстрировать свои отношения всему коллективу. Поговаривали даже, что мужик собирался уйти от законной супруги к подружке, но слухи так и остались слухами, благо отношения между любовной парочкой резко разладились, когда на работу пришла другая не менее молодая, но более симпатичная девушка. Внимание Владимира переключилось на неё, а Татьяна, возможно из желания отомстить, быстро взяла в оборот Максима. Позже, в один из дней бывшие любовники сильно поскандалили прямо на работе, после чего объявили друг другу негласную войну. Противостояние продолжалось четыре месяца, пока Татьяна, не выдержав морального давления, написала заявление на увольнение. Но отработать положенные по Трудовому законодательству две недели не успела, так как поскользнулась на мокром полу в раздевалке и упала, сломав ногу. Как отношения между Татьяной и Максимом развивались дальше неизвестно, но, по словам все того же источника, когда у Максима через некоторое время поинтересовались относительно здоровья его девушки, парень ответил, что она уже не его девушка и её здоровье – не его проблема.
Таким образом, если верить слухам, а также словам самой Татьяны, выходило, что на момент взрыва Крылов не состоял в близких отношения с кем бы то ни было. Информация, конечно же, нуждалась в дополнительной проверке и хорошо бы навестить эту самую любвеобильную молодку, но пока достаточно было принять за основу тот факт, что Крылов относился к категории холостяков.
Виновник второго взрыва, который прогремел в торговом центре через двенадцать дней после первого, Вадим Глушко также последние месяцы своей жизни был одинок. Да что там месяцы, годы! Бывшая девушка Вадима, Анастасия Головина, в отличии от пассий Крылова согласилась на личный разговор, и беседа вышла обстоятельной. Она не только охотно делилась своими переживаниями и воспоминаниями, но даже притащила с собой фотоальбом и во время беседы с энтузиазмом демонстрировала совместные с Вадимом фотографии. Причем, если верить заметкам человека, который с ней разговаривал, а после расшифровывал диктофонную запись, девчонка обрыдалась над этими самыми фото.
Настя и Вадим знали друг друга с первого класса. К третьему начали дружить, потому что Головина была умненькой, учеба давалась ей легко и не менее легко она давала списывать одноклассникам. Глушко же числился среди троечников, но не потому, что был глупым, а потому что лень родилась раньше него. Гонять мяч на футбольном поле ему было гораздо интереснее, чем разбираться в правилах русского языка и решать задачи по алгебре. А потому, когда он понял, что Настя способна обеспечить ему безоблачное существование в школе, быстро договорился с её соседкой по парте и сам занял это место. Настя, конечно же, все поняла, но девочкой была доброй и дружелюбной, а потому ребята очень быстро подружились. Правда к седьмому классу разругались в пух и прах да так, что даже не здоровались. Вернее, это Настя не здоровалась, а Вадим порой проявлял свойственную подросткам жестокость и периодически отпускал довольно неприятные шуточки в её сторону. Девочка обижалась, пару раз даже плакала, закрывшись в кабинке женского туалета, но отвечать грубостью на грубость не хотела, а потому старательно игнорировала бывшего друга. Из-за чего произошел разлад в дружбе Головина рассказывать не захотела, а вернее, попыталась уйти от ответа, пробормотав нечто неопределенное в духе «произошло недопонимание». Однако тот же автор расшифровки сделал еще одну пометку со словами «старшая сестра». Крот, умница, не поленился дать пояснения в сноске, где значилось, что у Насти имеется старшая сестра Нина. У девочек разница в два года и учились они в одной школе. Судя по всему, Вадим проявил интерес к Нине, а Настя приревновала.
История казалась сомнительной, но, возможно, среди подростков, взбудораженных бурлящими гормонами, такое действительно случается. Не знаю, я в стандартную школу никогда не ходила, да и друзей у меня никогда не было.
Возвращаясь к любовной истории Насти и Вадима, они все-таки помирились. Ага, в девятом классе. А через пару месяцев впервые поцеловались, вскорости начав встречаться. На старшую сестру своей подруги Глушко больше не засматривался, но это не мешало Насте ревновать своего возлюбленного к каждому фонарному столбу.
В выпускном классе ребята долго не могли решить, куда им поступать. Настя хотела уехать в Северную Столицу и получить образование в сфере программирования. Вадиму было все равно, куда поступать, лишь бы куда-нибудь, что бы в армию не забрали. Но уезжать из родного города он не хотел. Во-первых, его устраивало жить с родителями, во-вторых, он не хотел терять друзей.
Поругавшись на этой почве несколько раз, Настя приняла соломоново решение – она поступит на желаемую специальность в родном городе и поможет поступить Вадиму. Осуществить первую часть задуманного оказалось легко. Настю, умницу с золотой медалью, радостно приняли в один из крупнейших вузов Восточной Столицы. Вадима, не без помощи родителей, удалось пропихнуть на факультет социологии в не самый востребованный университет.
Лето перед началом занятий на первом курсе ребята провели вместе. А вот с первого сентября начались проблемы. Настя с полной отдачей погрузилась в учебу, Вадим, с не меньшей отдачей погрузился в студенческую жизнь. Вернее, в ту её часть, которая наполнена шумными вечеринками, дешевым алкоголем, дымом сигарет и быстрыми связями на одну ночь.
Об изменах своего сердечного друга Головина узнала быстро, добрые люди донесли. Далее разразился скандал, который закончился болезненным разрывом.
С тех пор прошло два года. У Насти уже другие отношения – с мальчиком из её группы и все вроде серьезно, они даже собираются начать жить вместе, но ту, свою первую любовь, забыть никак не получается. Про Вадима она слышала. Общие знакомые поговаривали, что новую девушку он себе так и не завел, ограничивался случайными подружками. Возможно, тоже не смог забыть первую любимую. А может быть, вообще никогда и никого не любил. Узнав про гибель Глушко Настя долго не могла поверить. Как не могла поверить в то, что он решился на террористический акт с самоубийством, как неизбежным следствием.
Я тоже не могла поверить в то, что тратила своё время изучая чужую жизнь, хотя могла бы в этом время лежать где-нибудь на берегу моря, слушать шум прибоя и наслаждаться праздным бездельем. Но жизнь такая штука – может всякое случиться. Как говорится, удивительное рядом.
Главным действующим лицом третьего акта кровавого Марлезонского балета стал двадцатилетний Белов Даниил. Его суровые мужские будни скрашивала барышня по имени Алина Познякова. Пятилетняя разница, благодаря которой отношения молодых людей подпадали под статью о совращении малолетних, явно не пугала пару. А ведь девчонка еще даже не успела достигнуть так называемого возраста согласия, то есть, шестнадцати лет. При определенном желании родители Алины могли отправить Даниила в места лишения свободы сроком от трех до пяти лет с перспективой умереть на зоне, так как клеймо педофила способно добавить красок в жизнь заключенного и краски эти будут цвета крови. Но все это могло бы случиться, если бы эти самые родители у Алины были. А так, сирота, воспитываемая вначале бабушкой, а после её смерти, когда девочке только-только исполнилось одиннадцать, теткой по отцовской линии. У тётки самой было четверо сыновей, проживали они в глухом медвежьем углу и не так, чтобы обрадовались еще одному рту. Прекрасно осознавая, что родственникам она нужна также, как рыбке весло, девчонка закончила девять классов и подалась в столицу в поисках если не счастья, то хоть какой-то лучшей жизни.
В этот момент госпожа удача видимо решила проявить благосклонность и повернуться к девушке передом. Здесь могла бы быть какая-нибудь очень пошлая шутка, но её не будет, так как искрить пошлостью перед самой собой как-то глупо, а поделиться не с кем.
Не то, чтобы я не сочувствовала Алине, нет, её история жизни достаточно печальная… Настолько, что девочка попыталась воспользоваться собственным прошлым, чтобы выжать слезу из человека, с которым беседовала, описывая все выше указанное. Я не раз встречала подобных персонажей, которые очень любили давить на жалость окружающих с последующей для себя выгодой. Смысл в том, что действительно несчастные люди редко делятся своим несчастьем с посторонними, в особенности с теми, кого они видят в первый раз и то только потому, что случилось что-то страшное. А потому, все, что сказала девчонка надо бы перепроверить. Вполне возможно, родители у неё имеются и даже весьма благополучные.
Но если придерживаться версии, озвученной первоначально, то картинка складывалась следующая. Алина поступила в техникум общественного питания и торговли по направлению подготовки «повар-кондитер». Получила место в общежитии и стипендию, которой все равно не хватало на жизнь. А потому барышня устроилась работать помощником повара в небольшое кафе по соседству с общагой. Работа была несложная – порезать, почистить, шампуры на мангале покрутить, – а платили хорошо. По крайней мере, одинокой, не особенно претенциозной Алине хватало на тряпки да на косметику. Еду покупать не приходилось, на работе кормили, еще и давали тормозок с собой благо повару-грузину девчонка нравилась. Через месяц, после того как девушка приступила к исполнению своих обязанностей по очистке лука и нарезанию картошки, в кафе появился новый сотрудник – молодой и весьма привлекательный внешней Даниил, которого приняли на должность охранника.
Само кафе было местом бюджетным, а потому весьма популярным у молодежи. Да к тому же поблизости находилось сразу несколько учебных заведений. По вечерам часто случался наплыв гостей, а студенты – народ ушлый и всегда бедный. Оттого хитрый на выдумки, которые не всегда законны. Например, не раз случались ситуации, когда посетители, воспользовавшись тем, что их официант отвлекся, уходили не заплатив. В целях предотвращения подобного, а также различных пьяных потасовок, и была введена новая должность охранника.
Даня понравился девушке сразу, а вот он первое время новоиспеченную жительницу мегаполиса не замечал. Ну, вот прям вообще – в упор не видел. Уж как Алина старалась привлечь его внимание – ничего не получалось. На совместных пьянках, организованных с подачи Позняковой, пил мало, в общих диалогах не участвовал, говорил только тогда, когда его о чем-то спрашивали. Танцевать, как и петь в караоке, не любил и никогда не задерживался дольше, чем на пару часов. Откроенные наряды вчерашней школьницы, которые с каждым днем становились все откровеннее, его не интересовали – он безразлично скользил взглядом по глубокому вырезу майки и спокойно отворачивался. Алина даже пыталась сама его пригласить на свидание, однако на предложение сходить куда-нибудь прогуляться ответил категоричным «нет», а на все дальнейшие вопросы отвечал односложно и крайне неохотно.
Немного подрастеряв энтузиазм, девушка огорченно пришла к выводу, что Даниил либо гей, либо девственник. Другие варианты она не рассматривала, так как кольца на пальце у парня не было, следовательно, не было и жены. А вопрос про наличие девушки он всегда откровенно игнорировал. Хотя у Алины имелась еще одна версия, почему её фактически отвергли – устраиваясь на работу парень сказал, что недавно вернулся из армии, о чем тут же стало известно всему коллективу. Возможно, думала Алина, его в этой армии каким-нибудь взорвавшимся снарядов контузило. В результате чего парень поглупел и слегка ослеп, и именно по этой причине не смог рассмотреть то бесконечно очаровательное ангельское создание, что само плыло к нему в руки.
Надо сказать, это самое создание сильно преувеличивало степень своего очарования. Так как на фотографии, прилагавшейся к отчету, я увидела обыкновенную простоватую девчонку – жиденькие светло-русые волосы, небольшие глазки, нос картошкой, тонкие губы. Возможно, если вооружиться хорошей косметикой и провести у зеркала около часа, то это лицо можно превратить в нечто действительно сражающее с ног. Но в натуральном виде оно выглядело максимально непримечательно. В таких ситуация, когда лицо не очень, часто бывает так, что фигура очень даже. И да, ножки действительно привлекали внимание, как и грудь, но у Алины была классическая мужская фигура. То есть, узкие бедра, полное отсутствие талии и широкие плечи. С такой фигурой только карьеру пловца делать. Вот там мощный верх всегда пригодится.
И все-таки, Алине удалось добиться желаемого. В один из вечеров она услышала, как Даниил разговаривает по телефону. Разговор был явно не из радостных и под конец беседы парень пообещал встретиться с собеседником через час. Зная, что его смена только началась, девушка была уверена, что начальница его отпустит, но уже через полчаса увидела, как парень отправился в раздевалку переодеваться – все, кто работал в зале носили форму.
Алина быстренько сориентировалась, наплела повару Резо, что у неё прихватил живот и, накинув на голову капюшон ветровки, потихоньку отправилась следом за Беловым. Уж очень ей стало интересно, с кем же скрытный и необщительный парень собрался встречаться. Если с девушкой, решила Алина, то хотя бы появится возможность узнать, какая она.
Познякова шла за Беловым минут двадцать, держась на расстоянии и старательно прикрывая лицо бесплатным рекламным буклетом – все по заветам шпионских фильмов. В какой-то момент она потеряла его широкую спину из вида. Но когда свернула на следующую улицу, то первое, что увидела, был Белов. Он нежно держал под ручку пожилую даму, помогая ей спуститься по ступенькам крыльца какого-то дома. Дом выглядел по-старинному изысканно, имел четыре этажа и впечатлял декоративной отделкой в исконном дворянском стиле. Эта часть города хоть и была практически центром, но отличалась исторической малоэтажной застройкой, а также теми заоблачными ценами, которые просили за неё риелторы.
Женщина, которую Белов трогательно поддерживал за локоток, сильно хромала, с трудом наступая на правую ногу и переваливаясь словно травмированная утка. Уже на последних ступеньках её как-то неудачно шатнуло и повело в сторону. Даниил не успел среагировать, так как в этот момент что-то доставал из кармана, и его потащило следом за старушкой, которая намертво вцепилась в его рукав. Зато успела среагировать Алина. Она в два шага подскочила и как раз успела подставить плечо, чтобы поймать летящую боком вниз женщину. Удивились все – и старушка, и Белов, и сама Алина.
Уже позже, после благодарности за помощь, выраженной в приглашении попить чай с печеньками выяснилось, что женщина – мать Даниила. На днях она подвернула ногу, а потому попросила сына забрать её из дома и отвезти на рентген. В больницу они все-таки съездили, но уже втроем.
В дальнейшем они стали часто проводить время все вместе. Алина, заметив трогательную привязанность Белова к матери, поняла, что путь к его сердцу лежит через родительницу. А потому старалась изо всех сил ей понравиться. Короткие юбки и откровенные блузки остались в прошлом. Также, как и яркий макияж. Девочка стала вести себя скромнее, меньше болтать и больше слушать, отказалась от выпивки и сигарет, а также заинтересовалась творчеством поэтов Серебряного века. В общем и целом, вчерашняя пацанка встала на путь превращения в тургеневскую барышню. И видимо, именно такая девушка нужна была Даниилу. Так как после всех перемен, а также длительного дружеского общения на кухне за чашкой чая парень заинтересовался ею в личном плане.
И вот теперь вопрос. Каким образом парню, чье мировоззрение сформировала экзальтированная мать-интеллектуалка, сумевшая оказать влияние даже на девицу, единственными учителями которой была улица и дворовая шпана, пришла в голову мысль совершить акт массового убийства? Почему-то мне кажется, что этот парень вырос на поэзии Ахматовой и Цветаевой, на музыке Чайковского и Рахманинова, на прозе Есенина и истории его любви к Айседоре Дункан.
Есенин был алкоголиком, дебоширом, бабником и имел детей практически от каждой своей женщины, которых бросал едва ли не беременными, но многие любители литературы искренне восхищаются поэтом, закрывая глаза на личностные качества творца. Но не влияние же Есенина и бытописания его разгульной жизни толкнули парня на совершение теракта!
Факт остается фактом, как ты его ни крути – Белов вошел в кинотеатр и вскоре тот взорвался. В Марлезонском балете шестнадцать актов, а на сколько актов растянется наша пьеса?
Я открыла прилагавшийся к текстовому документу файл с фотографиями и стала просматривать одно изображение за другим, всматриваясь в лица погибших. Крот методично рассортировал фото в соответствии с местом и временем гибели людей, а потому сориентироваться в массе изображений было не трудно. В основном, это были фото, так сказать, протокольного формата, то есть, взятые из документов – паспортов, военных билетов, водительских удостоверений. Сделанные в анфас на белом фоне с практически безэмоциональным выражением лица. Часть была скачана из личных аккаунтов людей, чьи жизни оборвали три взрыва.
Но ничего примечательного, странного или необычного я в них не увидела. Ничего, что бросалось бы в глаза и вызывало подозрение. Обычные люди.
Вот темноволосая женщина средних лет с усталыми и чуть грустными глазами. Очевидно замученная жизнью, работой и бестолковыми детьми. А вот пожилая дама с чуть прищуренными белесыми глазами, которые в молодости скорее всего были голубыми. Глубокие носогубные складки, а также две четкие вертикальные морщины над верней частью рта, то есть по краям губного желобка, выдавали в ней человека, который смотрит на мир презрительно и неодобрительно. Следующим уже был мужчина с элегантной проседью в пышной копне чуть вьющихся темно-русых волос и легким косоглазием, которое его совсем не портило, а наоборот, добавляло какого-то неповторимого шарма. Породистое умное лицо привлекало взгляд – на него хотелось смотреть. Следующей на экране возникла молодая барышня, которой вряд ли на момент смерти было больше двадцати. Несмотря на невозмутимый вид, в её глазах я увидела задорные смешинки, так часто свойственные молодым людям, еще не растерявшим детскую непосредственность, любопытство и способность удивляться. За этим фото следовало другое – не менее молодой и очень серьезный парень. Но серьезный не потому, что ему сказали быть серьезным, а из-за особенностей характера. Этот вдумчивый, внимательный и цепкий взгляд не мог принадлежать человеку незатейливых качеств. А вот следом появилась его полная противоположность – «баба-фестиваль», как охарактеризовал бы её один мой хороший знакомый. Женщина определенной упитанности и неопределенного возраста, так сказать, от восемнадцати и до знака бесконечности. Нет, серьезно, ей одновременно можно было дать и двадцать пять, и тридцать шесть, и сорок восемь. Умопомрачительно яркий макияж. Даже на отретушированном небольшом снимке был виден толстый слой тональной основы, которая, как предполагается, должна маскировать все недостатки. Но не в этом случае – тут явно что-то пошло не так и средство не только подчеркнуло все уже существующие морщины, но и «нарисовала» те, которых никогда не было. Плюс ярко-алые губы, крупные украшения в виде вычурных бус и массивных сережек, а также блузка с рисунком в черный горошек. В общем, не женщина – богиня.
К счастью, я – не полиция моды, а потому плохой вкус – не то, на что стоит обращать внимание. А вот файл с фото родственниками убийц меня заинтересовал. Легкий отголосок беспокойства возник, когда я рассматривала снимок, явно позаимствованный из семейного фотоальбома Вадима Глушко. На нем был запечатлен сам фигурант – невысокий парнишка с классическими славянскими чертами лица и коротко стриженными волосами неопределенного пепельного цвета, – в компании родственников. Члены семьи были представлены миловидной брюнеткой с чуть застенчивой улыбкой, рослым широкоплечим мужчиной с развитой мускулатурой, явно достигнутой регулярным посещением спортзала, и девочкой-подростком, которая несмотря на юный возраст могла похвастаться густой копной черных волос и такими длинными ногами, что на них можно было дошагать до Луны. Видимо, вся замечательная папина генетика досталась дочери, а сын пошел в мать. Можно только предположить, насколько Вадиму было обидно едва ли не снизу вверх смотреть на младшую сестру, понимая, что не достает ей даже до плеча.
Несмотря на распространенную среди девочек тенденцию мечтать о карьере модели, ею можно стать и без ног я-ля стремянка. Имея стройную фигуру, а также броское и необычное лицо даже у барышни чуть выше табуретки есть все шансы попасть на обложки модных журналов. И все вокруг будут восторгаться, какая же она милая и очаровательная в своей миниатюрности. А вот у парней все сложно в отношении роста. Как-то так сложилось, что высокий рост является едва ли не самой важной составляющей мужской красоты и показателем маскулинности. А потому малорослым парням в жизни, и особенно в личной жизни, приходится не просто.
Как правило, в случаях мужской низкорослости ситуация развивается по одному из двух вариантов. Человек либо просто перестает обращать внимание на эту проблему и развивает другие свои таланты, например, чувство юмора, ум, обаяние, ораторские способности. Либо идет по пути замещения, которое может быть выражено в стремлении разбогатеть, получить власть, прославиться всеми возможными или невозможными способами, и так далее. Смешно порой видеть, как из огромного джипа выбирается субтильный мужичонка и с чувством превосходства во взгляде удаляется от своей огромной тачки.
Конечно, возможен и третий тип людей, но встречается куда реже, хотя и представляет наибольший интерес. Выражается он в психологическом расстройстве на фоне комплекса неполноценности. И человек начинает вымещать свою боль и злобу на окружающих – третировать близких, мучить животных и даже убивать…
Мог ли Вадим после вечеринок возвращаться домой, запираться в подвале и душить там котят? Я не знаю, есть ли у семьи Глушко подвал, но чисто теоретически социопатией страдать он мог.
Размышляя так, я продолжала пролистывать фотографии, скользя взглядом по незнакомым лицам. По правде говоря, я делала это не потому что знала, что ищу, а потому что присутствовал некий интуитивный порыв. Мне хотелось посмотреть на этих людей, выстроить в своей голове схему, связующими звеньями в которой они служили. Потому что… потому что все они связаны. Это и увлекало меня в таких делах. То, что в какой-то конкретный момент су?дьбы всех этих людей пересеклись и стали зависимы друг от друга. И с той же секунды каждое их слово, каждое решение, каждый поступок влиял на десятки жизней одновременно. Поиск именно этой отправной точки увлекал и будоражил сознание.
В момент, когда я увидела мать Максима Крылова в голове словно что-то тихо щелкнуло. Как будто какой-то механизм, временно вышедший из строя, встал на место. И сердце забилось быстро-быстро. Я знала это ощущение, так бывало, когда моя интуиция просыпалась ото сна и выползала из своей ментальной берлоги, чтобы что-то мне сообщить. Опыт показал, что она, моя интуиция, никогда не ошибается. Я именовала это предчувствием. Сашка, единственный, кто был в курсе подобных моих состояний, называл это лисой, вышедшей на охоту.
Я провела пальцами по экрану, увеличивая картинку, и пристально всмотрелась в фотографию незнакомой мне женщины. Потом вернулась обратно и еще раз, но уже намного внимательнее, стала рассматривать Елену Глушко. А потом быстро нашла третий снимок, на котором элегантная дама почтенного возраста стояла под раскидистым дубом, держа в руках пару пожелтевших листьев и улыбалась, глядя в объектив. Фотография очевидно была сделана прошлой осенью в каком-то парке, так как на заднем плане виднелись пешеходные дорожки и латунная оградка вдоль берега реки.
Глава 16
Я прикрыла глаза и подняла лицо навстречу тонким лучикам солнца, изредка пробивающимся сквозь густую листву в те моменты, когда легкий ветерок покачивал ветви. Нужно было все хорошо обдумать. Конечно, теория, выстроенная исключительно на основе внешних данных, нуждалась в существенном подтверждении. Однако после получасового изучения семейных фотографий я была на девяносто процентов уверена, что все три женщины – матери Вадима, Максима и Даниила – являлись сестрами. И скорее всего, родными.
У всех троих имелась манера смотреть чуть исподлобья и опустив подбородок, сдержанная и чуть натянутая улыбка, более крупная в сравнении с нижней верхняя губа, но главное – каждая имела характерный отличительный признак, встречающийся довольно редко – ямочку на правой щеке, отчетливо просматривающуюся при улыбке. При том, что аналогичная ямочка на правой отсутствовала.
Таких совпадений – один на миллион. И если исключить вероятность того, что нам попался именно тот миллионный по счету случай, то кое-что в данном деле начинало проясняться. А именно – смертников не просто случайно выбрали из миллиона жителей большого города. Они были связаны между собой, причем самой сильной из всех возможных связей – кровной. А отсюда уже напрашивается совершенно очевидный вывод – это не серия терактов, а…
Приближающиеся шаги не стали для меня неожиданностью. Появление кого-то из них я предвидела изначально. Единственное, что вызвало удивление, так это то, что их оказалось трое.
Они вышли из-за дерева прямо на зеленый газон и направились в мою сторону, уверенно сминая берцами зеленую траву. Шагавшего последним я видела уже второй раз – блондинистая макушка, практически отсутствующие брови и задорная улыбка. Парня сложно было не узнать. Труднее оказалось вспомнить его имя. Руслан его называл, но оно напрочь вылетело из моей головы.
Впереди блондина широко вышагивали двое младших сержантов и еще один старший сержант. И лично для меня все они, за исключением светловолосого, выглядели как братья-близнецы – одинаковые короткие стрижки, из-за чего цвет волос у всех троих казался темно-русым, чисто выбритые светлокожие молодые лица, широкие плечи и рост, значительно превышающий мой собственный.
Все ребята были одеты в камуфляжную форму – пятнистые штаны, снабженные большими наружными карманами и футболки с короткими рукавами того цвета, который любят называть «детской неожиданностью». То есть, что-то среднее между грязно-зеленым и болотно-серым.
В комплексе их идентичный внешний вид создавал впечатление, как будто это не четверо военных намылились закрыть мне обзор своим внушительным телосложением, а просто я перегрелась на солнышке и теперь в глазах троится. И лишь белобрысая макушка, взъерошенная ветром и отсутствием расчески, являлась доказательством того, что моя адекватность все еще со мной, а ребята – не мираж.
Я тяжело вздохнула и убрала телефон в карман. Игрушку стоило поберечь, ведь мне еще предстояло возвращать её Кроту.
– Привет, – произнес один из ребят неожиданно глубоким басом от которого я невольно вздрогнула. И только открыла рот, чтобы выразить ответное приветствие, но не успела. Кое-кто, отвратительно самонадеянный и заносчивый, сделал это за меня.
– Привет, Ефим.
Я обернулась. Ну, кто бы сомневался! За моей спиной, в аналогичном пятнисто-зеленом наряде, стоял саган.
– И вам не кашлять, – ворчливо отозвалась я.
Засунув руки в карманы, Руслан смерил меня презрительным взглядом.
– Тебя босс ищет, – было сказано мне таким холодным тоном, которому позавидовали бы все арктические льды.
– Пусть ищет, – безразлично ответила я, – если найдет, двадцать процентов ему, а остальное – пусть сдаст государству.
– Хорошая шутка, – мрачно оценил водный элементаль не сводя с меня взгляда.
– Я старалась, – с нескрываемо преувеличенным энтузиазмом воскликнула я, сопроводив свое выступление широкой улыбкой.
– Но не смешная, – тем же тоном закончил Руслан.
–Так и задумывалось, – продолжала я искрить наигранным воодушевлением.
– Воображаешь себя кладом? – сузил он глаза.
– Сокровищем, – восхищенно выдохнула я и с самым трогательным видом прижала ладошку к груди.
– Хватит, – сказал, как рубанул. Я сразу свернула свой театр одного актера и повернулась к молча наблюдавшей за нашим диалогом компании.
– А меня Серафима зовут, – включила я своё обаяние и протянула руку ближайшему ко мне парню. Он с легким недоумением ответил на мой жест, аккуратно сжав ладонь и одновременно покосившись на все еще маячащего позади меня сагана.
Но мое внимание было целиком и полностью сосредоточено на представителях младшего командного состава. Теперь, когда они стояли в полуметре от меня, я наконец смогла их различить. Например, тот, с которым я обменялась рукопожатием и который представился как Дима, имел весьма любопытную внешность – черты его лица были настолько резкими, что складывалось впечатление, будто он состоит из одних углов. Квадратный подбородок, прямой нос, острые скулы, отчетливо выступающие вперед надбровные дуги. Даже его лоб казался грубо вытесанным из дерева.
А вот парень, что стоял рядышком с ним был его полной противоположностью. Миловидное лицо с мягкими и тонкими очертаниями вступало в диссонанс с жестким «ёжиком» на голове и по-армейски грубой одеждой. Как по мне, ему больше пошла бы длинная стрижка, при которой волнообразные локоны чуть прикрывали бы уши. И классический черный костюм-тройка из шерсти или твида. Эдакий английский джентльмен – уравновешенный, воспитанный и невозмутимый. Который соблюдает правила этикета, разбирается в искусстве, а потому способен отличить Моне от Мане. Каждый день справляется о здоровье своей матушки и пьет чай по вечерам, сидя в кресле у камина. Конечно, это всего лишь набор предсказуемых стереотипов, однако парень ярко выделялся не только на фоне своих друзей, но и на фоне армейской обстановки. Он был здесь чужой. Даже больше, чем я.
Ему я тоже протянула руку, повторив своё имя. И он, вопреки ожиданиям, не пожал мою ладонь, а повернув тыльной стороной вверх, поцеловал.
– Игнат, – представился младший сержант, которого мое воображение уже успело превратить в представителя английского светского общества. – Очарован.
Последнее слово было буквально промурлыкано. Постаравшись скрыть удивление, я повернулась к третьему парню, но периферийным зрением успела заметить, как проявивший неожиданную галантность Игнат обменялся улыбкой со стоящим позади меня саганом.
Думаете, вы самые умные? Ну, посмотрим, кто кого.
Мой скрип зубов услышала только я, так как в этот момент второй младший сержант по имена Станислав горячо жал мою руку, в красках повествуя о том, как он счастлив познакомиться с такой очаровательной девушкой.
Я улыбалась, кивала, а сама мысленно материла Сашку на чем свет стоит. Вот о чем он думал? Понятно, что, заняв место Хасана амбиции моего дорогого друга значительно выросли. Кроме того, бывшего шефа ненавидели почти все в команде. Хасан привлекал нас к сотрудничеству на принудительной основе, бросал в самое пекло и никогда не жалел. Из команды мало, кто мог сказать о себе, что он рад подобному положению дел. Но у большинства выбора просто не было. Сашка же, усевшись в освободившееся кресло, захотел доказать себе, да и всем остальным, что он не только не хуже почившего в бозе начальника, но и значительно лучше. Вот только доказывать уже некому.
С момента встречи мы ни разу не заговаривали на эту тему, но я знала – из прежней команды не осталось практически никого. Кто-то погиб, кто-то сел в тюрьму, кто-то потерял человеческий облик. В дееспособном состоянии остались лишь он и я. Ну и еще пара человек, которые смогли откупиться от Хасана. Мне откупаться было нечем, так что для своего ухода я прибегла к простому и грубому, но действенному способу – шантажу.
Каким бы подонком не был Хасан – мы были не лучше. Возможно потому, что за время совместной работы он успел слепить из нас свои подобия. И мы подчинялись этому влиянию его темной, мрачной и больной личности. Потому что иначе было нельзя. Иначе было не выжить. Но с помощью каких бы аргументов каждый из нас не оправдывался перед своей совестью – это не ни коим образом не снимало с нас ответственности за те дела, что мы совершили и за те последствия, которые мы спровоцировали.
На каждом из нас много грехов. Так много, что не откупиться и не расплатиться. Лишь самые законченные психопаты способны пережить все то, что пережили мы и не потерять свою душу. Практически все мы её потеряли. А потом пытались как-то с этим жить. Кто-то подсаживался на героин, кому-то водка стала лучшим другом, кто-то, не думая ни о чем, лез под пули. Кто-то запирался в доме и сутками швырял ножи в стены. Кто-то вполне сознательно вынес себе мозги в ванной. Каждый переживал свою боль, как мог.
Но что следует поставить в заслугу Хасану – мы были одной семьей, одним организмом. Не только потому, что мы полюбили и привязались друг к другу. Нет, мы частенько спорили до хрипоты, ругались и даже кидались с кулаками. Но под конец дня мы закрывали рты, пожимали руки и шли на дело, зная – тот, кто рядом не подставит. Не из-за любви или какой-то там другой сопливо-розовой ерунды. А потому что мы были составными частями единого целого. Каждый из нас был важен, потому что выполнял свою функцию от которой зависело выживание всей группы. А все потому, что Хасан был стратегом и очень грамотно подобрал членов команды.
Но Сашка… Мало того, что он заставил сосуществовать на одной территории в непосредственном контакте друг с другом существ, чья природная магия противопоставлена одна другой. Мало того, что позволяет околачиваться поблизости этой Молли с её явно нестандартными задатками. Так теперь еще и телепат!
– Босс ждет нас в серверной, – прервал саган не только мои мысли, но сумбурный речевой поток Станислава, который все это время продолжал говорить, не выпуская из своих цепких пальцев мою руку. – И тебя тоже, сокровище ты наше.
Я не отреагировала на сарказм. Вместо этого развернулась и направилась по дорожке в обратный путь, но потом поняла, что понятия не имею, куда идти. Однако тормозить уже было поздно, а потому я, не смотря на отчетливо раздавшийся за спиной смешок, лишь повыше задрала нос и решила идти туда, где находился Сашкин вроде как бы кабинет.
Но дойти не успела. Наш командир собственной персоной очень вовремя появился на дорожке. Обозрел нашу живописную группу, особенно сконцентрировав внимание на моей надутой мордахе, а после быстро двинулся нам на встречу. Я же, наоборот, замедлилась, размышляя, что и как ему скажу. Нужно было не только высказать другу все, что я думала о его сомнительном методе подбора кадров, но и сообщить важную информацию. Причем так, чтобы она не достигла посторонних ушей. Сашке я доверяла, а вот этим «пятнистым» мальчикам – не очень. Точнее, вообще нет.
– Мне надо с тобой поговорить, – заявила я прямо, как только мы поравнялись, не став мудрить.
– Мне с тобой тоже, – друг бы предельно серьезен и сосредоточен.
Я вопросительно выгнула бровь, а после выразительно скосила глаза в бок.
Сашка прищурился и только открыл рот, чтобы что-то сказать, как его перебили.
– Она намекает, что ей не нравится наше присутствие. И вообще мы ей не нравимся, – заявил насмешливо Игнат.
Я едва не застонала в голос. Ненавижу телепатов, вот просто ненавижу!
– Я знаешь ли тоже особой любви к суккубам не питаю, – продолжил все тот же Игнат, высокомерно растягивая гласные.
– Можно я его убью? – спросила я с неподдельной надеждой в голосе, глянув на Сашку.
Друг лишь покачал головой и взглянул на парней поверх моей головы. Игнат мгновенно заткнулся, а после мимо меня поспешно прошествовали три фигуры.
Сашка проследил за ними взглядом и как только они скрылись в здании, повернулся ко мне.
– Ты знала? – его вопрос прозвучал как обухом по голове. Я аж растерялась и бестолково захлопала глазами.
– Что знала?
– Что они умрут – ты знала? – с нажимом в голосе спросил Сашка и с видом испанской инквизиции сложил руки на груди. – Учти, детка, если ты предвидела их смерть и намеренно утаила эту информацию – тебе же будет хуже. Да, я позвал тебя сюда в качестве одноразовой помощи, но если ты будешь вставлять мне палки в колеса, то лучше тебе вспомнить, что ты сейчас в полной моей власти. Не вынуждай меня идти на жесткие меры.
– Эй, эй, эй! – замахала я на него руками, отступая на шаг назад. – Я не провидица и ясновидением никогда не страдала, о чем тебе известно лучше других. И потом, кто умер, когда умер? Я ничего не поняла!
Друг с недоверием воззрился на меня и только потом удосужился спросить:
– А о чем ты хотела поговорить?
Я с досадой потерла лоб.
– Уже не знаю, стоит ли тебе это говорить или нет. Может мне лучше заняться разработкой плана побега из этого паршивого местечка?
– Не беси меня, – едва ли не зарычал Сашка, поигрывая желваками.
Я вновь приблизилась на шаг, приподнялась на цыпочки и, понизив голос, проговорила:
– А ты мне не угрожай. Я с Хасаном справилась, справлюсь и с тобой. Ты мальчик не простой, но у всех есть слабые места. Главное – найти, куда бить.
Мы несколько долгих мгновений сверлили друг друга взглядами, а после он сдался. Опустил руки и повторил уже более мирно:
– О чем ты хотела поговорить?
– О том, что ты хреново подбираешь работников! – едва не заорала я, потому что обретенное Сашкой спокойствие почему-то разозлило меня еще больше, чем его беспочвенные обвинения. – Ты на кой ляд собрал здесь целый отряд магов?
– Не целый отряд, а всего несколько человек для усиления группы, – не теряя самообладания, опять спокойно отреагировал Сашка.
– Несколько человек? – я нерадостно рассмеялась. – Ты серьезное?
– А что тебя смущает?
– Меня не смущает, меня сводит с ума все, что здесь происходит! – уже чуть ли не орала в голос я.
– А можно конкретику вместо бабской истерики? – скривился Сашка.
Я выдохнула, вдохнула и постаралась успокоиться.
– Конкретика в том, что такая концентрация магически одаренных людей способна привести к очень опасному конфликту. Ты же знаешь, что там, – я сделала неопределенный жест рукой, – за забором, который вы тут возвели, как вокруг крепости, рва только не хватает, мы между собой не дружим. Мало того, что здесь этот водный элементаль, который не только действует мне на психику, так еще и его сила вступает в конфликт с моей. Так теперь еще и телепат объявился! Все телепаты – с левой резьбой в голове, потому что невозможно копаться в чужих мозгах и при этом сохранить свои собственные!
– Если твоя главная претензия сводится к тому, что Игнат, по-твоему сугубо предвзятому мнению, псих, то я могу быть спокойным. Потому что нет более неуравновешенной особы, чем ты, – спокойно парировал мой друг.
– Думаешь? – не скрывая злости усмехнулась я уголками рта. – В отличии от него, я не могу забраться к тебе в голову и внушить то, чего не существует.
– Ты уже забралась мне в голову, – внезапно устало потер шею мой друг.
И только тут я заметила тени, что пролегли под его глазами, а также морщинки на лице, казавшиеся заметнее обычного. Его волосы вопреки обыкновению не были расчесаны и элегантно уложены, как не было и идеального пробора. Его шевелюра выглядела так, словно он не раз за сегодняшний день запускал в неё пальцы. И хотя мы виделись всего какой-то час назад, я не могла припомнить, чтобы тогда он выглядел настолько измотанным.
– Что случилось? – решила я отодвинуть собственные претензии на задний план.
– Инга Крылова и Елена Глушко погибли. Покончили с собой. Инга шагнула из окна на шестом этаже сегодня в восемь утра, а через два часа на другом конце города Елена бросилась под машину.
– Погоди, – протянула я, напрягая память. – Это матери смертников?
– Да.
Я схватила его за запястье и, сдвинув рукав тонкого блейзера, взглянула на циферблат наручных часов.
– Это было восемь часов назад! И ты узнал об этом только сейчас?
Сашка кивнул.
– Паршивые у тебя информаторы, раз только сейчас донесли.
– Никто не знал, что это они. Ни при одной, ни при другой не было документов, а смерть обоих изувечила так, что на месте лиц – кровавое месиво.
– Странно, – задумалась я. – Ну, ладно документов не было. Их далеко не каждый носит. Но телефоны-то при них быть должны были.
– Фима, – устало поморщился Саня. – При них вообще ничего не было, ни сумочек, ни кошельков, ни телефонов.
– Как такое возможно? Сейчас даже первоклассники без смартфона из дома не выходят. Это может значить только одно…
– Их убили и постарались сделать так, чтобы трупы опознали как можно позже, – закончил вместо меня Сашка. – Тем более, сегодня рабочий день. И Крылова, и Глушко должны были находиться на работе. Одна – учить детей, другая – сводить дебет с кредитом.
– Надо поговорить с мужьями погибших, – решила я. – Они-то хоть еще живы?
– Да, – кивнул мой друг. – Поедешь?
– А есть выбор? – пожала я плечами.
– Одну я тебя не отпущу, – вдруг сурово заявил Саня. – Бери кого-нибудь из парней.
Я скривилась.
– Я им не доверяю.
– Ничего, главное – я доверяю, – решительно заявил Сашка. – Иди в парк, он прямо за этим зданием. Там к тебе присоединится сопровождающий. Кого изволишь выбрать?
– А как зовут блондинчика? – нахмурила я лоб.
– Гоша, – с некоторым замешательством ответил бывший напарник.
– Вот, Гошу возьму, – решила я.
– Учитывая некоторые твои биологические особенности, – как-то подозрительно замялся Сашка, – твоя последняя фраза прозвучала очень двусмысленно.
– В смысле, с собой возьму, не цепляйся к словам! – вновь вспылила я и демонстративно обойдя друга по широкой дуге, направилась в указанном направлении.
– Фимка, – позвал Сашка.
Я обернулась. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая горизонт в багряные тона. Мой друг одиноко стоял посреди аллеи, сунув руки в карманы. Лицо его скрывала тень, падающая от густых крон деревьев.
– Что?
– Возвращайся, – тихо промолвил он, словно на прощание.
Я ничего не ответила, развернулась и быстро зашагала в указанном направлении. На душе было муторно, тоскливо и присутствовало неопределенное ощущение чего-то очень нехорошего.
Глава 17
Автомобильный парк воинской части представлял собой обширную площадку, закатанную в асфальт, где ровными рядами стояла разнообразная техника. Во всем этом военном изобилии я ничего не понимала и с трудом могла отличить УРАЛ от КАМАЗа, а танк от БТР. К счастью, долго блуждать между железными монстрами, чья расцветка не отличалась оригинальностью, а потому от обилия зеленого цвета окружающий пейзаж сливался в одно мутное болотное пятно, мне не пришлось. У правого края первого ряда стояло нечто, отдаленно похожее на внедорожник. А рядом с ним, засунув руки в карманы, стоял, сияя широкой белозубой улыбкой, выбранный мною блондин.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/greta-rash/demon-v-polden-57880618/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Грета Раш
Тип: электронная книга
Жанр: Детективное фэнтези
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 26.09.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Ресторан, кинотеатр, метро. В городе один за другим происходят взрывы, в результате которых гибнет большое количество людей. На первый взгляд, все взрывы – лишь несчастное стечение обстоятельств, но на поверку не все так просто. С просьбой о помощи на пороге главной героини появляется бывший напарник, с которым они не виделись больше года. И Серафима включается в игру. Саркастичная, озлобленная и уставшая девушка пытается разобраться в происходящем. Чутье суккуба подсказывает ей, что происходит что-то неладное. Государственный переворот? Гражданская война? Или нечто страшное и потустороннее готовится очнуться ото сна? Слишком много информации, слишком много ниточек торчит из клубка. Как из всего обилия подсказок вычленить верные и не попасться на лживые уловки врагов, каждый из которых играет в свою собственную игру? Читайте в книге. Содержит нецензурную брань.